*****
Так и случилось. Яростное сопротивление Сансы было запросто сглажено передачей в её загребущие лапки бразд правления. После недолгих обсуждений Арианна двинулась к покоям леди Мармонт, но уже в дверях столкнулась с тем, с кем меньше всего хотела бы разговаривать. – Значит, Арианна, – улыбается Петир Бейлиш, привычным для своей натуры жестом заложив руки за спину. – Арианна Хилл, – терпеливо представляется наемница, почтительно склоняется перед лордом Долины и делает шаг влево, пытаясь обойти препятствие и скрыться. – Очень интересно, – продолжает Мизинец, следуя за ней. Его навязанная компания едва не заставила Хилл раздраженно скрипнуть зубами. – У вас ко мне дело? – продолжая движение по коридору, спрашивает девушка. – Отнюдь. Я бы хотел поближе познакомиться с вами, – его улыбка всерьез бесит. – И с вашей дочерью. Арианна внутренне холодеет, судорожно подыскивая достойный ответ, что не вызвал бы ещё больших подозрений. Никто не знал, что тело Мирцеллы пропало. А те, кто знал, погибли во время взрыва септы Бейлора, но если Бейлиш встретится с Рейей лицом к лицу – беды не миновать. – Это слишком большая честь для простого бастарда. – Вы мне интересны, – сложив руки перед собой, он потирает ладони в предвкушающем жесте. Эта бесячая улыбка хоть когда-нибудь сползает? Руки чесались от растущего в геометрической прогрессии желания заехать по его холеному лицу, лучше не один раз, а с десяток. – Уж не знаю, как смогла снискать ваше внимание, но я безмерна этому рада, – улыбается Хилл, отчего приподнятые уголки губ Бейлиша чуть опускаются. Не ожидал? Девушка остановилась, Мизинец застыл в шаге впереди, вопросительно взглянув на неё через плечо. Арианна подступает к нему ближе, и мужчина полностью оборачивается к ней, застигнутый врасплох нелогичным поведением подозрительного персонажа. Хилл же расплывается в той самой мягкой улыбке, что была выучена ею в Дорне, скользит ладонью по груди Петира и, понизив голос, шепчет с придыханием: – Мне было бы приятно познакомиться с вами поближе. В глазах напротив мелькает понимание. Как эти повадки мог не узнать владелец борделей со стажем? Шлюхи – его хлеб. – У вас был хороший учитель, – снова растягивает на губах противную усмешку лорд и отшатывается от неё на шаг. Хилл играет разочарование. С Бронном было в разы проще. От прикосновений к нему в груди становилось жарко, а тело само льнуло ближе, как привязанное. – Меня обучала Мара. Только по глазам этого скользкого типа можно было понять, что произошедшее оставляет в его голове больше вопросов, чем ответов, но в планы Арианны и не входит развеивание его сомнений. Она изящно накручивает на палец локон, стреляет в Мизинца взглядом и уходит, не стесняясь вильнуть лишний раз бедрами. Пусть хоть смеется ей в спину, только бы не вздумал торопить знакомство с её «дочерью». Уже завтра их здесь не будет. Скрывшись за поворотом и не услышав преследующих шагов, Арианна прибавляет шаг, стремясь как можно быстрее попасть к Мирцелле. Сердце беспокойно колотилось о ребра, ладони потели от безумного желания спрятать, сокрыть, уберечь, чтобы никто и никогда не навредил принцессе. В этот раз страж у дверей с легкостью пропускает её внутрь, так как его леди там нет – она готовит своих людей к войне. Хилл влетает в комнату, напугав тем самым Мирцеллу, вскочившую на ноги и уронившую на пол ткань. – Ты вышиваешь? – приподнимает бровь наемница, и девочка смущенно улыбается. – Леди Лианна разрешила мне. – Неважно, – встряхивает головой Хилл, приводя мысли в относительный порядок. – Мы уезжаем завтра вместе с Джоном Сноу. – Куда? И зачем? – идея Мирцелле не по душе, а, может, просто к таким резким переменам она была не готова. С некоторых пор они не несли для неё ничего хорошего. – На Драконий камень. Там сейчас Дейенерис Таргариен и Тирион, – не стала скрывать правду Хилл. – Так и планируешь таскать меня от места к месту? – печально улыбается Мирцелла, поднимает ткань и кладет на постель. В её словах – правда, но где сейчас безопасно? – Вероятно, что так. Выдвигаемся ранним утром. На рассвете всё было готово к отъезду. Джон Сноу по традиции спустился в крипту, желая, вероятно, получить благословение в дорогу у почившего отца. Вышел он спешно и вскочил на коня, махнув напоследок сестре. Хилл обернулась и с мрачным удовлетворением увидела, как из крипты вышел Бейлиш, потирая шею и глядя вслед Королю Севера. Пути обратно для Мирцеллы нет, ибо сейчас только идиот бы не догадался, что дочь бастарда Тайвина Ланнистера явно не проста, раз Арианна везде таскает её с собой. Глупо было отбирать её у Серсеи… Сейчас Хилл даже не может найти для принцессы убежище. Вновь недели пути, что нелегко дались принцессе. Она не жаловалась, нет. Её выдавали поджатые губы и неловкая походка от долгого сидения в седле. Мирцелла перестала гнушаться разговоров с новоявленной матерью, составляя ей компанию за едой у костра. Принцесса тихо рассказывала о том, что любит теплую погоду и розовый цвет, что не может оторваться от мармелада, пока он совсем не пропадет с тарелки, что обожала засыпать под тихий голос матери, читающей книгу «Родословные и история великих домов Семи Королевств»... – Я люблю её, – поджав губы и едва не заплакав, шепчет девочка. – Несмотря ни на что. И её и отца. – Я знаю, – тяжело выдыхает Арианна, накрыв похолодевшую ладошку своей рукой. – Мне жаль. – Сир Арис ещё жив? – меняет тему принцесса, чтобы окончательно не расплакаться. Хилл ненадолго задумывается, соображая о ком говорит подопечная. Сир Арис Окхарт – рыцарь Королевской Гвардии, что сопровождал Мирцеллу в Дорн, но, если Хилл правильно помнит, то по истечению недолгого времени мужчина вернулся в Королевскую Гавань. – Насколько я знаю, жив здоров, – чуть улыбнулась Арианна. – Ты успела привязаться к нему? – Он всегда был добр ко мне, а в Дорне, поначалу, был единственным, с кем я могла без смущения общаться – глаза заволакивает ностальгия, и девушка задумчиво вглядывается в огонь. В Королевской Гавани осталось много людей, с которыми Мирцеллу связывали приятные воспоминания. То же касается и Дорна. К слову, возможно, в ближайшем будущем ей предстоит столкнуться лицом к лицу с той, что отравила её, не поведя и бровью. И Тирион, и змеюка Мартелл узнают принцессу с первого же взгляда. – Могу я присесть? – отрывает её от мрачных раздумий голос Короля Севера, который с самого начала пути только и делал, что угрюмо молчал, пялясь в пространство перед собой. Мирцелла испуганно вздрогнула, но, как и Хилл, поднялась на ноги, невольно придвинулась ближе к наемнице, почтительно склонив голову перед монархом, снизошедшим до их скромной компании. – Это большая честь для нас, – отвечает за двоих Арианна и присаживается под смущенный жест рукой от мальчишки, не привыкшего к такому бремени. Он с радостью бы всучил бразды правления в руки первого встречного. – Мне жаль, что вам приходится проходить через эти тяготы, – обращается Джон к Мирцелле, и та бросает на него беглый взгляд. – Я не могу открыто предложить вам занять лучшие покои, больше подходящие вашему положению. – Вы знаете? – непонимающе глядит прямо в лицо мужчины девочка, позабыв о былом стеснении. Арианна замечает секундное замешательство в глазах Сноу, впервые получившего возможность рассмотреть Мирцеллу Баратеон так близко. – Я... – по глупому тянет Джон охрипшим голосом. Хилл с трудом подавляет улыбку. – Я рассказала ему, – спасает она от неловкости Короля Севера. Он воспользовался рукой помощи и пришел в себя. – Не переживайте, совсем скоро вы сможете встретиться с вашим дядей, – его добрые глаза и симпатичное лицо делают своё дело. Мирцелла благодарно улыбается. Арианна испытывает смешанные чувства от того, как двое молодых людей несколько долгих секунд смотрят друг другу в глаза, не в силах проронить ни слова. Сейчас принцессе совсем не к месту внимание со стороны Короля Севера. Хотя Джон Сноу вполне достойный претендент на её руку... Теперь во время редких привалов Король Севера и сир Давос Сиворт частенько составляли компанию наемнице и её дочери за трапезой. К счастью, спутников у них было немного – всего четверо. На корабле беспокойство охватило душу с новой силой, терзая, не позволяя даже вдохнуть полной грудью. Тирион. Там Тирион. Совсем скоро. Какие-то часы... Она видит его фигуру на берегу задолго до приближения – трудно не различить в толпе высоченных дотракийцев карлика. И женщину. Хилл надеялась, что это не очередная обреченная любовь. Пока она нервно сжимала руки в кулаки, чтобы не начать ерзать или вовсе не вскочить на ноги, опрокинув шлюпку, на неё заинтересованно косились все спутники. Что-то, вероятно, выдавало её нетерпение, и это странно контрастировало с образом непрошибаемой женщины, который она успела себе выстроить. Когда на языке появился соленый привкус, стало ясно, откуда растут ноги этих косых взглядов. Арианна в который раз кусает собственные губы, потакая дурной привычке. Джон сходит с лодки первым, но взгляд Тириона обращен не к нему... Его глаза удивленно расширены, а рот чуть приоткрыт, но Хилл не может перестать глупо таращиться на него, жадно оглядывая на предмет новых шрамов. Он здоров. И похоже отлично себя чувствует. Одет с иголочки, и на груди гордо блестит знак отличия – длань десницы с драконьими головами. Когда глаза брата начинают подозрительно сверкать непролитыми слезами, Арианна отпускает себя. Тело срывается с места со скоростью света, и она падает на колени, обнимая брата настолько крепко, насколько позволяли силы. – Прости меня, – горячо шепчет наемница, дивясь тому, что глаза остаются сухими, хоть грудь и сдавливает от надвигающейся истерики. – Я так боялась за тебя! Прости, прости... Она безостановочно бормочет извинения, не объясняя причин, но ожидая прощения за всё. За то, что оставила. За то, что не рассказала раньше. За то, что так много глупила. За то, что ни словом не обмолвилась о Мирцелле, что застыла у лодки, не решаясь сбросить с лица капюшон. Его маленькие руки успокаивающе гладят дрожащие плечи, и пусть она и не знает, но остальным прекрасно видна его счастливая улыбка. Бесу приходится шумно сглотнуть, подавляя навернувшиеся слезы. – Я так рад тебя видеть, – очень тихо заверяет карлик, и сердце Арианны до дрожи приятно тает, она хватает пересохшими губами воздух, который, наконец, выходит вдохнуть полной грудью. – Я не одна, – заставляет себя разомкнуть объятия Хилл, и заглядывает в родные глаза. Она горда им. Кто ещё мог похвастать такой невероятной судьбой, как у Тириона Ланнистера? – Я вижу, – насмешливо фыркает карлик, приветственно кивнув Королю Севера. – Бастард из Винтерфелла. – Карлик из Утёса Кастерли, – ответствует Джон. Они жмут друг другу руки, а Арианна поднимается на ноги и отряхивает колени от песка, впервые с момента прибытия оглядев прочих встречающих. – Мы расстались на вершине Стены, – заводит светскую беседу Полумуж, но Сноу тут же сводит её на нет, превращая в дружескую. – Вы мочились с неё, если я правильно помню. Обзавелись новыми шрамами? – Путь был нелегким. Но мы оба ещё живы. – Как же она скучала по этому голосу! – Я – Тирион Ланнистер, – представляется он спутнику Короля Севера. – Давос Сиворт, – вежливо пожимает руку бывалый моряк. – А, так вы рыцарь. Мы сражались на Черноводной за разные стороны, – об этом факте сама Хилл предпочитала не вспоминать. – К моему несчастью, – едва заметно помрачнел советник Сноу, но не потерял лица. – Миссандея, ближайшая советница королевы, – представляет карлик девушку, терпеливо ожидающую окончания беседы вестеросских знакомцев. – Добро пожаловать. Королева благодарна, что вы проделали долгий путь по её повелению. Вы не против сдать свое оружие? – знакомый акцент. Островитяне с Летних морей часто имели такой. – Вовсе нет, – напрягается Джон, но сдает свой меч в руки одного из воинов. Обтянутые в кожу тела, длинные темные косы и изящно изогнутые клинки, чрезвычайно опасные в этих сильных руках. Не-ет, оставаться безоружной для наемника – смертный приговор, а потому к дотракийцам попадает только один из её кинжалов. Второй остается в высоком сапоге, просто на всякий случай. И вот внимание всех присутствующих приковано к хрупкой фигуре у шлюпки, всё ещё не сбросившей с головы плотный капюшон дорожного плаща. – А вы...? – не успевает задать вопрос Тирион, так как Мирцелла открывает своё лицо, робко глядя на дядю. Если при виде Арианны Бес удивленно вскинул брови, то, взглянув на восставшую из мертвых принцессу, застыл словно статуя. – Прошу, пойдемте, – сама того не ведая, выручает Ланнистеров островитянка. Давос прибавил шаг, составляя компанию Миссандее, возглавившей шествие. Тирион повернул в сторону замка вслед за Сноу, с явным трудом оторвавшись от созерцания племянницы, но впившись умоляющим взглядом в Арианну. Наемница утвердительно кивает, рассеивая последние сомнения. Ланнистеру приходится прислонить ко рту кулак, чтобы сдержать порыв... рассмеяться? Вскрикнуть? Заплакать? Он и сам не знал. – Это место изменилось, – подмечает Сиворт, знакомый с Драконьим Камнем со времен службы под знаменем Баратеона. Тирион заставляет себя прийти в чувства, понимая, что его реакция может зародить в головах внимательных подчиненных девчонки Таргариен вопросы. Свою голову Арианна давно продала Бесу за бесценок, но не Мирцелла. Раз брат решил не представлять её Миссандее, значит рассекретить дочь Серсеи в этом замке некому. Пока. Тирион заводит разговор о Сансе, заверяя Джона в том, что не причинял его милой младшей сестре боли ни на брачном ложе, ни в их недолгой совместной жизни. Отвлекает от родного голоса оглушительный свист воздуха и скрипучий голос ящера, пронесшегося над их головами. Хилл провожает крылатого зачарованным взглядом, полным восхищения и страха. Драконы. С ума сойти. Драконы! И с этими тварями Таргариены удерживали Железный трон? Неудивительно! Кто вообще в здравом уме станет сражаться с этаким чудовищем? Они огромные, у них в комплекте острые клыки и когти, а ещё из их пастей вырывается пламя! Это ли не лучшее оружие в войне со смертью? Дейенерис так не считала. Матерь Драконов вообще не торопилась верить в россказни мнительных северян, желая лишь коленопреклонения. Стоит отдать должное молодому королю, не склонившему голову, но какой в этом толк, если встряли они по полной. Коль Разрушительница оков не получила желаемого – суждено их скромной компании коротать время в плену. Нет, открыто его таковым не назвали, но и на корабль вернуться не дозволили. Ха! У королевы есть причины быть такой стервозной, ведь планы по захвату Королевской Гавани провалены – Яра в плену, Песчаные змейки мертвы, а участь Элларии Сенд и последней выжившей дочери не просто незавидна, а реально страшна. Серсея ужасает. То, как ловко она обвела вокруг пальца Тириона, захватив Риверран и оставив ни с чем безупречных, занявших Утес Кастерли, не могло не восхищать. Новая королева-львица кровожадна, злопамятна и умна. По слухам Джейме открыто ночует в королевских покоях, что только убеждает Арианну в том, что Серсея – прекрасный манипулятор. Терять такого талантливого полководца не с руки, а подкинуть ему, как верному псу, такую кость – ничего не стоит для своевольной правительницы. Приятный бонус убедиться в том, что твоя власть ныне безгранична, и неважно на чём она зиждется: на страхе или любви. Ответный подарок от любовника-брата – взятая крепость и мёртвая Оленна Тирелл, отравившая Джоффри. Ох и аукнется сердобольному мужчине лёгкая смерть старухи! Своих врагов Серсея предпочитала убивать разнообразно и незабываемо, чтобы смаковать успех подольше. Хилл не нравится думать, чем платит королева Эурону Грейджою. Уж кто-кто, а этот мерзавец точно угодит львице своей беспричинной жестокостью. Он бросил к её ногам живых дорниек, даровав ей возмездие – подарить что-то лучше просто невозможно. Джон нервничает и мрачнеет день ото дня, сетуя на собственную глупость и убегающее сквозь пальцы время, но разрешение на добычу драконьего стекла сглаживает накалившуюся ситуацию. Подбросить упрямому северянину приманку точно посоветовал Тирион, а Арианна не жаловалась – Северу нужно оружие против белых ходоков, Короля Ночи и воинства мертвецов. Санса, должно быть, прекрасно справляется с обязанностями хозяйки Винтерфелла, ведь по-другому и быть не может, и хотя бы это радует. Она сможет подготовиться к долгой зиме настолько, насколько это возможно в сложившейся ситуации. – Вы чрезвычайно задумчивы, – тянет знакомый голос, что в последнее время с несвойственной ему щедростью делится информацией. Огромная паучья сеть, раскинутая по всему свету реально пугала, ведь он с легкостью связался с ней даже на далеком Севере. Есть ли то, чего этот евнух с поразительно бесшумной походкой не знает? – У нас у всех есть с десяток поводов для переживаний, – спокойно отвечает она, крепче вцепившись пальцами руки в холодный камень перилл. Драконий Камень – необычайное место. Здесь много массивных скал и кругом темные бурлящие воды, по бескрайнему небу летают огромные огнедышащие ящеры, а в тронном зале восседает прекрасная беловолосая девушка Таргариен с горячим характером. Живописненько, ничего не скажешь... – Переживаете за племянницу? – Арианна предпочитает промолчать, и Варис, улыбнувшись, продолжает. – Ловко вы это провернули. Я удивлен. Хилл скептически оглядывает холеное лицо. Это он-то способен удивляться? – Да-да, – утвердительно кивает евнух, не стирая с лица спокойной улыбки. – Благодарю. Но, вероятно, я дерьмово справилась, раз сейчас она среди вражеского лагеря. Даже в Дорне было безопаснее, чем здесь, – невольно разочарованно хмыкает наемница. Он ведь пришел угрожать? Или скорее поставить перед фактом – Матери Драконов будет сообщено о том, кто скрывается под самым её носом. Чудесный козырь в сложившейся ситуации. – Как-то я уже ставил не на ту сторону, и королева совсем недавно мне это припомнила. Я не хочу умирать, – чуть пожимает он плечами. – А Мирцелла хочет? – болезненно поморщившись, гневно шипит Арианна. Бессилие накатывало, неприятно оседая в груди и мешая трезво мыслить. – Едва ли, – безэмоционально соглашается Паук, сцепив руки за спиной и чуть покачиваясь с пятки на носок. Хилл ненавидит свою беспомощность, когда следует за Варисом к пещерам, где добывают драконий камень – именно там засранец Джон Сноу мило беседует с кровожадной девкой, от белых волос которой мороз по коже. Как могла она доверить свою голову и голову Мирцеллы мужчине, у которого едва ли не капала слюна при взгляде на её величество! Идиотка, каких свет не видывал! Но не успевает Арианна схватиться за кинжал, намереваясь абсолютно бесполезно сложить свою голову на этом острове в попытке проткнуть Вариса насквозь – скорее для самоудовлетворения, чем с реальной целью, как приносят чёрные для Матери Драконов вести. Хилл бы возликовала по её отбытию, если бы девка не прихватила с собой на войну десницу. – Там будет Джейме, – произносит она вслух то, что гложет и побледневшего карлика, не сомкнувшего ночью глаз. «И Бронн», – довершает лишь мысленно, прокручивая в голове новый кошмар, настигший её этой ночью. Ей всё ещё слышатся душераздирающие крики горящего заживо Черноводного, и от этого воспоминания воротит. Или её уже тошнит от голода? Когда она в последний раз нормально ела на этом проклятом Драконьем камне? – Я знаю, – он позволяет себе раздраженно дернуть плечом и повысить голос, срываясь хотя бы при ней, чтобы один человек в этом жестоком мире знал – с Тирионом Ланнистером сейчас не всё в порядке. – Мне нельзя отправиться с тобой? – пустой вопрос, на который им обоим ясен ответ. Сейчас она нужнее здесь, рядом с беззащитной Мирцеллой, а не рядом с Бесом посреди моря дотракийцев и под крылами Дрогона. – Что ты будешь делать, если Джон присягнет в верности Дейенерис? Молчание. У неё нет ответа. У него тоже. Они прощаются, тесно обнявшись, и расстаются в который раз на срок, ведомый только Семерым.*****POV Бронн*****
Упоминал ли Бронн Черноводный, как сильно терпеть не может Ланнистеров? Всех сразу. Скопом. Проблем от этих блондинистых задниц столько, что не разгребешь и самой большой лопатой для дерьма, а вот выхлопа с гулькин нос. Да-да! Мешок золота, спасибо тебе, однорукий засранец с комплексом младшей сестры, но звон монет уже давно не радует наемнику душу. На кой черт? С собой в Пекло его не утащишь, а судя по тому, что во все битвы Бронн вынужден кидаться за Его-Златокудрым-величеством-командиром, ждёт наемника именно эта участь. Они захватили территорию, умертвили херову тучу воинов Тиреллов и заполучили целое состояние, способное покрыть долги короны перед Железным Банком, но Цареубийца не счастлив. Семеро ведают, что нашептала ему шипастая старуха перед смертью, но это что-то изрядно пошатнуло и без того нестабильную психику златорукого калеки. Джейме – не из тех Ланнистеров, которым Бронн бы пожелал смерти, а вот его сестрице-любовнице давненько место в крипте, и эту мысль наемник благоразумно держит при себе. Этого эмоционального дурака даже немного жаль – что за кретин будет привязывать свои член и сердце к женщине, которая ловко разменивает свое тело в этой долгой войне, получая от любовников то, что ей нужно. Все ли Ланнистеры столь расчетливы? Он невольно задумался, прокручивая в голове череду глупых поступков, совершенных им за последние годы. Что им двигало, когда он тащился в гущу бунтовщиков, выискивая глазами смешную в мешковатой одежде фигуру, едва не затоптанную голодающими? Что сподвигло тащиться за её бедовой задницей после убийства молодого короля Джоффри и давать ей советы по поведению, что могло бы продлить её жизнь? Что за ублюдская сила заставляет его волноваться за эту дурную голову, абсолютно неприспособленную к выживанию? Хрен знает. Да только именно её ведьмовские глаза вспоминаются каждый чертов раз. Как в сопливых песенках низкооплачиваемых бардов, пропивших голос и мозг. – Что это? – отрывается от путанного самоанализа мозг, вычленяя из какофонии звуков нечто тревожное. Топот копыт. Сука. Они едва успевают призвать к оружию расслабившихся мужчин, смакующих победу, как на них налетает войско дотракийцев, ведёт которых ни какой-то там кхал, нет! Их возглавляет дракон… От воплей горящих заживо, от крови хлещущей во все стороны, от сотни конечностей и разлетающихся внутренностей Бронну страстно хотелось блевать. А после запить чем-то настолько крепким, чтобы блевануть ещё раз в слепой попытке стереть из своей головы эти картины. Конечно же, он просил однорукого идиота бежать, но его упрямая задница, вероятно, срослась с седлом белого жеребца, а мозги заплыли окончательно, ведь он остался. Черноводный так часто костерит знатную фамилию, что она сама ловко вплетается в череду трехсложных матов, прокручивавшихся в его голове, пока тело несется к их единственному оружию против гигантского огнедышащего ящера в небе. В голове только сменяют друг друга витиеватые ругательства, способные поддерживать наемника в здравом уме посреди того хаоса, что творится кругом. Попасть-то он попал, не промахнулся, да жаль только не в зубастую пасть… За причиненную боль пришлось расплатиться. Мужчина едва успел перекатиться, как оружие разлетелось вдребезги от драконьего огня, подпалившего одежду и волосы. От непросчитанного толком прыжка нещадно ноют кости, и Бронн с утроенным остервенением распинает в голове злобную суку Серсею, которую должен оттрахать дотракийский конь, не иначе, чтобы остудить её пыл, а после четырежды обоссанного Беса, из-за которого вообще впутался в эти семейные дрязги. О, и, наконец, Цареубийца…! Наемник уже поднялся на ноги и впрыгнул в седло лошади, оставшейся без всадника, хотел покрасочней описать этого созависимого ублюдка, запутавшегося в самом себе, как нашел его взглядом. Выебите этого контуженного все три грёбаных дракона! Бронн ударяет пятками по бокам протестующе фыркнувшей лошади, не задумавшись ни на секунду, но пожалев об этом раз миллион, не меньше. Пламя едва опаляет кожу во время поистине кошачьего прыжка, на который Боги ведают как, оказался способен немолодой наемник, сбивший с седла недоумка, в котором попросту атрофировался инстинкт самосохранения, раз он напал на Матерь Драконов вместе с её любимцем с одной только острой деревяшкой в руках. Бронн возлюбил эту хренову реку, че-с слово, ибо именно она сохранила им обоим жизни. Ему пришлось буквально вытаскивать на своем горбу тяжеленную тушу в доспехах, и он сто раз проклял все поколения львиного Дома, все обещания золотоволосых и крашенных в чёрный. Её низкий мурлычущий голос, преследующий его во время каждого оргазма от своей верной правой (как давно он толком не трахался уже и не вспомнить, и за это снова – будь проклята её аппетитная задница). Её изумрудные глаза, в которых обитают черти, не иначе. И её обещания. И её просьбы. Он выволакивает их мокрые до самых костей туши, впитывая всеми силами доступный теперь свежий воздух. Болит всё, и это радует. Жив. – Ты чуть меня не убил, – хватает же совести на возмущение. Нет, у Бронна более нет сил даже на раздражение. После того, что он сегодня сделал, эта взбалмошная женщина с её «приглядывай за Джейме», «не оставляй моего придурочного братца» просто обязана отсасывать ему до конца жизни так, как перед концом света! – Чего вы хотели добиться? – просто спрашивает он, пытаясь выровнять дыхание. – Закончить войну. Убить её, – вырывается из груди смертника, тупо вглядывающегося в небо. – А вы видели дракона между вами? – иронизирует Черноводный, вернувший себе самообладание. Что-то не так с этим Ланнистером. На его холеном лице нет ни следа страха, только растерянность. Что ему там привиделось, пока он мертвым грузом шел ко дну? – И? Джейме не отвечает, с трудом приподнимая одеревеневшее в золотых доспехах тело. Он потерянно глядит в пространство перед собой, силясь взять себя в руки, но Бронну осточертело его самокопание. – Имейте ввиду, умник, пока я не получу обещанное, вас не убьет ни дракон, ни даже вы сами! Убить вас могу только я, – всё правильно. Бронн Черноводный давно уже заслужил свой ебанный замок, в котором запрет навсегда, на девять замков эту ебанную женщину. – Там был лишь один из них, а у неё их три, – на бледном лице, наконец, появляется непритворное волнение и страх. Наемник не может его за это осудить, ведь самому с сотню раз за это короткое сражение хотелось наложить в штаны. – Если она задействует их всех, по-настоящему… – Вам крышка, – констатирует мужчина простую истину. – То есть нам крышка? – ищет поддержки засранец, но хрен ему. Нашел дурака. – Нет-нет, на драконах наш союз закончится. Я не хочу быть рядом, когда эти зверюги зальют огнем Королевскую Гавань. – Нужно сказать Серсее. Идиот. А он что говорил? – Уж лучше прыгните обратно в реку, – это лучшее решение, что приходит в его голову. Бронн знает, что надо держаться. Бронн помнит, что жизнь отчего-то благоволит таким людям, как Серсея Ланнистер, но полученное от Тириона письмо и короткий разговор в подземелье Красного Замка заставляет его вновь рисковать головой.*****POV Арианна*****
Арианна уже не плачет во время кошмаров. По-прежнему кричит, но голос в последнее время откровенно хреново слушается, став хриплым и вымученным. Новости о победе новой королевы доходят раньше, чем она прилетает на своем здоровенном ящере обратно, и Хилл благодарит честных Тарли, что погибли страшной смертью, потому что Варис охладел к Матери Драконов ровно настолько, чтобы приберечь козырь в виде Мирцеллы Ланнистер. Решение королевы следовать на Север приятно греет изможденное сердце, но Арианна более ничего не чувствует – только отголоски, ни одной полноценной эмоции. – Вы должны помочь мне в последний раз, – усталость сквозит в голосе настолько очевидно, что Варис даже глядит на неё с жалостью. Плевать. Сама Арианна на жалость к себе не расположена даже на уровне инстинктов. Или это просто хронический недосып усыпил нервные окончания и замедлил все реакции организма разом. Она так безгранично задолбалась бороться за жизнь, цепляться за неё до крови под ногтями и боли в зубах. – Вы хотите оставить принцессу здесь? – мыслит в нужном направлении, но Хилл раздраженно цедит. – Я похожа на идиотку? – на укоризненный взгляд евнуха приходится тяжело выдохнуть, успокаиваясь. – Прошу дать ей сопровождение и увести на Тарт. Я знаю, у вас и там есть связи. – Селвин Тарт – чрезвычайно строгий человек, нетерпящий подколодных игр. – А Мирцелла – беззащитная девочка, которая попросит его о помощи и принесет весть о единственной дочери. – Корабль должен отплыть сегодня. Им вновь не позволено толком распрощаться, но Арианна и к этому успела привыкнуть. Ей вообще ни с кем не суждено остаться. Она умрет на холодном Севере от гниющей руки трупа, а её окоченевшее тело сожгут (в лучшем случае), и всё это на благо круглого идиота северянина, который настолько слабохарактерен, что собственноручно передаст бразды правления в руки белобрысой драконицы, заживо сжигающей людей. – Ты опять бросаешь меня, – укоризненно бросает с порога Мирцелла, едва Хилл открывает дверь. – Хочешь умереть на пустынном Севере и оставить меня совсем одну, вдали от матери и отца, вдали от дяди, чтобы я смиренно ждала вестей о вашей смерти?! – Хочу, чтобы, даже если мы проиграем эту войну, у тебя бы остался шанс выжить, – её хватает на улыбку. Мирцелле удаются и болезненный взгляд, и сомкнутые в тонкую линию губы, но она привычно смиряется. Опускается на кровать и смотрит на Арианну большими умоляющими глазами. Хилл присаживается рядом, сжимает ладонь принцессы, а после и вовсе крепко обнимает, не нарушая тягостную тишину, повисшую между ними. Их забирает из комнаты Варис, и прихватить с собой кроме скромной котомки больше нечего, но наемница вкладывает в дрожащие пальцы девочки мешок с золотом и ободряюще улыбается на прощание. Провожая взглядом удаляющийся корабль, Арианна чувствует беспокойство, но Паук, словно читая её мысли, заверяет, что это правильное решение. Единственное из возможных. И от этого не легче. Тирион ничего не спрашивает, а вот Джон требует ответов. – Вы можете отрубить мне голову, но я не позволю девочке сгореть заживо в драконьем пламени после очередной резни, что устроит Серсея и ответной вспышки гнева вашей королевы. – Она так не поступит, – уязвленно щурится Сноу, а Хилл внутренне бесится, потому что ни один мужик в этом мире, вероятно, не умеет думать головой, напрягая лишь свои причиндалы. – Скажите это сгоревшим, – холодно отрезает она, и Джон проглатывает свои аргументы в защиту Таргариен. – Почему вы так к ней критичны? Она согласилась на мирные переговоры и готова помочь нам в войне со смертью, – Арианна не отвечает, и мужчина устало выдыхает, потирая ладонью виски. – Мы едем за Стену, чтобы поймать живой труп и приволочь его под ноги к вашей сестре. – Дерьмовый план. Когда отплываем? – Вы не пойдете с нами за Стену. – Конечно, нет. Но мне жизненно необходимо выбраться отсюда и встретиться с Бриенной Тарт в Винтерфелле. На этом всё закончилось. Мнимое спокойствие на пороге войны сменилось суетой и горой дел. Тартская Дева написала отцу о дочери её знакомой, которую хорошо бы приютить в замке, и хозяин замка прислал столь же емкий ответ. Очевидно, между этими двумя сантиментов в письмах не дождешься, но теплоту отношений подтверждает уже тот простой факт, что мужчина не задает вопросов. Совсем. Практически сразу женщину-рыцаря отсылают в столицу на те самые переговоры, о которых трещал Сноу. А после собравшиеся вместе Старки, пугающие как каждый по отдельности, так и все вместе, казнят Мизинца. Арианна ничего не чувствует, погрузившись в ожидание. Она ждет, когда мирную суету по подготовке к концу света, разрушит прибытие Джона Сноу и новой Королевы, чтобы подарить едва успокоившемуся Северу новые политические интриги. И когда она прибывает с войском, что превышает всё нынешнее население замка, всё, действительно усложняется. Ровно настолько, насколько позволяет рассудок властьимущих. А их рассудки явно помутнены. Ни одного здорового человека кругом, ей Богу. Сходящие с ума от любви Дейенерис и Джон, вкусившая власть Санса, осознавший свою наивность в отношении Серсеи Тирион, далекий от бренного мира Брандон Старк… Ни одного нормального, как она и сказала. Стена прорвана, и только это удерживает всех вышеперечисленных от откровенной грызни, и только это удерживает саму Арианну в реальности. Тирион видит, что с ней давным-давно что-то не так, и делает то единственное, что может – говорит. Беседует вечерами, попивая вино, как когда-то в другой реальности, но она больше не улыбается ему. Из неё клещами не вытянешь прежних колкостей и интересных историй, которых у неё был целый миллион, и он не тянет, даря ей поддержку. Ей не хватало этого всю эту гребанную жизнь, и Хилл тонет в ней, почти захлебываясь. Желание жить на пороге смерти теплится в душе маленькой дрожащей свечой. Свечой, пламя которой удается поддерживать Бесу. Она выходит во двор замка, не сумев избежать пугающего взгляда Брана Старка. В его глазах – знание. Всего и сразу. От этого реально страшно, но вот Ворон пригвождает к месту кого-то ещё, прямо за её плечом, и Хилл оборачивается, чтобы сердце в груди сделало кульбит. Джейме. Радость смешивается с чувством вины. Брат выглядит помотанным жизнью, и на нём более нет и следа золота – ни в доспехах, ни на стянутой в тугую кожаную перчатку руке, ни в волосах потускневших с дороги и прибавивших седины. Скажет ли ему Тирион о том, что его дочь жива? Арианна вот пока говорить не намерена. Его приглашают на своеобразный суд в большой зал, и во главе стола сидят те, у кого к Цареубийце есть с десяток весомых претензий. Джейме прекрасно держится, но, когда Трёхглазый Ворон с холодным спокойствием произносит: «Чего не сделаешь ради любви», глядя за плечо мужчины, обвиняемый теряется. Его минутной растерянности и брошенного на Тартскую Деву взгляда более чем достаточно для того, чтобы расставить что-то в его душе по полкам. Хилл догадывается о том, что это за «что-то», а потому едва заметно улыбается. Бриенна вскакивает со своего места, не раздумывая и секунды, чтобы закрыть собой единственного мужчину, рядом с которым теряет свою прославленную силу. Джейме больше не прячет взгляда, которым прожигает светлый затылок перед собой. – Вы плохо знаете меня, Ваша милость, но я знаю сира Джейме. Он – человек чести, – Арианна видит, как брат теряется от женской решимости, растерянно пялясь в пол. – Он был моим пленником, но когда нас обоих взяли в плен, а меня пытались изнасиловать, сир Джейме заступился и лишился за это руки. – Цареубийца с явным трудом сглатывает, так и не поднимая глаз на своих судей. – Если бы не он, миледи, вы были бы мертвы, – обращается к Сансе Тартская Дева, и её глаза горят. Знатная леди не могла опорочить себя сильнее, чем сделала это женщина-рыцарь, выдав перед людьми свою привязанность к мужчине, с которым пережила совместное путешествие. Теперь каждый может ставить под сомнение её честь. – Это он дал мне доспехи и оружие, чтобы я нашла вас и вернула домой, потому что он дал клятву вашей матери. – Вы ручаетесь за него? – смягчается волчица, сочувственно глядя на своего рыцаря. Все женщины в зале не были глупы. Хотя, в данном случае, Арианна была уверена, что даже отмороженные северяне всё поняли. Джейме пугающе бледен. – Да, – без промедлений чеканит Тартская Дева, и на губах мужчины успевает промелькнуть смущенная улыбка, но Санса Старк задает другой вопрос, от которого у наемницы потеют ладони. – Вы пойдете с ним в бой? – никто в этом зале бы не согласился подставить свою спину, вверив жизнь в руки Клятвопреступника и калеки, но Бриенне не нужно время на раздумья. – Пойду, – гордо выпрямившись, заявляет она. Ох, какой же груз взвалила наивная леди на свои широкие плечи… – Я обязана вам жизнью, – сдержанно отвечает Хозяйка Замка, не реагируя на возмущенные взгляды Матери Драконов. Санса всё понимает, видит горящий взгляд прежде сдержанной женщины, которая по своей глупости влюбилась в того, кто опорочил её. Только немые не шушукались направо и налево об уродливой девице и Цареубийце, что провели много времени наедине, в плену, в Харренхолле. А теперь ещё и это… – Если вы обязаны жизнью ему, пусть остается. Бриенна, будто только сейчас в полной мере осознав совершенное, покрывается красными пятнами румянца, фирменным жестом нахмуривает брови, и покидает импровизированное судебное заседание первой, а Ланнистер старший не решается сорваться за ней следом, хоть тело и делает чуть заметный рывок. – Нам следует пока оставить его, – раздается рядом насмешливый голос Тириона, который считывает красивое лицо Цареубийцы так же просто, как буквы из книжных страниц. – Он не пойдет за ней, – так странно обсуждать возможные поступки родного человека, наблюдая издали. Может начать делать ставки? – Постарается отчистить совесть, насколько это возможно. – Едва ли нынешний Бран Старк ему в этом поможет, – фыркает Бес, скрестив на груди руки и провожая глазами отдаляющихся для разговора калек. – Как знать, – пожимает она плечами. – Бронн остался в Королевской Гавани, – срывается с губ прежде, чем мозг обдумывает мысль. – Да, хоть я и обещал ему золотые горы, – Тирион ничего не понял, это хорошо. Он и правда страшно слеп, когда дело касается близких ему людей. – Я думал, он лучше всех чует выгоду, – горько усмехается карлик, и это простое действие – верный признак его привязанности к этому своенравному наемнику. Засранцу. Гаду ползучему. Упрямому, корыстному, алчному уроду, который только и делает, что заставляет Арианну сходить с ума от волнения и запутанных чувств. Чтоб он сдох! – После Брана он придет к тебе, – уверенно заключает Хилл, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, которые заставляли злиться. И тревожиться. Чтоб он сдох дважды! – Твоему присутствию он не сильно удивится, – отвергать такое предложение остаться Хилл не станет, потому что на душе после этих слов теплеет. Странное воссоединение семьи, ничего не скажешь. Они движутся ко двору замка, где кипит работа. Кругом груды оружия, баррикад и людей, в воздухе дрожит тревога и страх, нарушаемые постоянными ударами молотов по металлу. Джейме выскальзывает из-за угла тенью прежнего себя – ни напускного безразличия, ни почти торжественной походки командующего, прославленного воина и потомка знатного рода. – Что ж, и вот мы здесь, – заключает Тирион, и на губах Джейме всё же появляется улыбка. Теплая, спокойная и совсем живая, непохожая ни на одну другую. Что за ноша свалилась с этих плеч, раз, наверное, впервые с момента их долгого знакомства, они не выглядят напряженными. – Да, и вот мы здесь. – Снова вместе, и народ ликует, – оценивает карлик плевок северянина в их сторону. Оба мужчины спокойно разворачиваются и бредут по двору, продолжая беседу, привыкнув к неприязни настолько, что она даже не задевает. – Как им их новая королева? – Она и твоя королева. Они помнят, как драконы разорили Север в прошлый раз. Они свыкнутся, когда поймут, что она другая. – А она другая? – Ммм, да, – почти уверенный ответ. – Ты веришь в неё? – Да, – а вот здесь Тирион не лукавит. – А она в тебя не очень, – это даже не подтрунивание, а констатация факта. – Её трудно винить. Я ошибся. Как все умные люди недооценил соперников. Серсея сказала, что беременность её изменила, дала вам шанс начать заново, и я поверил ей. Про ребенка она тоже солгала? – Нет. Это правда, – Цареубийца мрачнеет, а Арианна невольно ежится. Мерзко сомневаться, но в голове сам всплывает вопрос: "Чей это ребёнок?". – Она всегда умела приправить ложь правдой, так что не вини себя. Меня она дурила ещё чаще, – деланно небрежно продолжает старший Ланнистер, отгораживаясь от брата, от себя, от своих чувств. – Что? – Она тебя не дурила, – снисходительно улыбается Тирион, а Хилл мысленно с ним соглашается. – Ты всегда знал, какая она, и всё равно любил её. Джейме ненадолго затихает, и они поднимаются на стену крепости в полной тишине. – Итак, мы сдохнем в Винтерфелле, – разрушает повисшее молчание скептически настроенный к предстоящей авантюре Бес. – Не такую смерть я бы выбрал. Я всегда думал, что умру в своей постели, лет в восемьдесят, напившись вина и с девкой на члене, – хором заканчивают братья, отчего на сердце девушки теплеет. Эти двое всё ещё семья, которая любит друг друга. – Зато здесь Серсея меня не убьет. – Джейме замечает что-то с обратной стороны стены и отдаляется, зачарованно не отводя глаз. Арианна не без интереса наблюдает за той борьбой, что плещется в зеленых глазах, следящих за высокой фигурой на тренировочном поле. – Я даже радуюсь, что мертвецы разорвут меня и лишат её этого удовольствия. Кто знает, может быть, потом я оживу и побреду в столицу, чтобы убить её, – спокойно довершает мысль Тирион, не почувствовав отсутствия собеседника рядом, но после обернувшись. С губ карлика срывается откровенный смешок, но Джейме не слышит и этого, крепко сжав в кулак здоровую руку и решительно зашагав вниз. – Хоть один из нас умрет так, как ему хотелось, – ухмыляется Тирион, подмигнув Арианне. Она рада. Честно. Но глубоко внутри неприятно шевелится знакомый червячок зависти. Хилл ненавидит себя за то, что испытывает это мерзкое чувство.*****POV Бронн*****
Бронн почти искренне наслаждается этими «переговорами», исход которых очевиден любому, кто хотя бы слышал о том, кто такая Серсея Ланнистер. Выходит крайне забавное собрание, просто ком людей с крайне запутанными отношениями. Есть вот Подрик, что по-щенячьи рад встрече с карликом, хоть и служит уже под началом женщины-рыцаря. Сама высоченная угрюмая дама, чье сердце до смешного очевидно заходится при случайном взгляде на Цареубийцу. Пес, которого одолела вышеупомянутая женщина, едва не убив. Пугало Клигана, которое всё ещё становится самой желанной мишенью для взрослого мужика с гигантским ожогом на лице и несоизмеримо огромной детской травмой. А ещё грызущиеся за власть короли и королевы. Поправочка. Только королевы. Он спаивает мальчишку Подрика, по которому успел соскучиться, и мысленно крестит Тириона, рассуждая, что если и после этого мракобесия карлик сможет выжить – его уже ничто не убьет. – Как сир Джейме? – неловко интересуется Пейн, и Черноводный прыскает. – Осунулся и растерял былой запал, – ухмыляется он. – Полагаю, что встреча с Тартской Девой его расшевелит. Так всегда бывает. – О чём вы? – непонимающе поднимает брови наивный мальчишка, но кончики ушей краснеют. Он тоже не дурак, понимает значение этих обоюдоострых взглядов двух столь непохожих друг на друга людей. Бронну было бы жаль Ланнистера, не будь он идиотом. Или именно поэтому его надо жалеть? Потому что вопреки самому себе, буквально насилуя свою суть последние месяцы уж точно, Цареубийца остается подле злобной стервы, в бесплодных попытках уберечь её от самой себя. Это так же бесполезно, как ссать на дикий огонь, дабы потушить его. – О том, что было бы просто замечательно, если бы они, наконец, потрахались и перестали трепать всем вокруг нервы от своей неудавшейся сексуальной жизни. – Всё не так, – окончательно пунцовеет юнец, веселя наемника. Подобная неискушенность реально смешит, напоминая о чем-то далеком, почти забытом. О неопытной девчонке в его объятиях, что до дрожи под кожей соблазнительно кусает губы и доверчиво цепляется за него дрожащими пальцами. Он пеняет на пару блондинистых рыцарей-идиотов, что бегают от своих желаний, но его личная жизнь тоже оставляет желать лучшего. И это в его-то возрасте! – Как в Винтерфелле? – отгоняя от себя навязчивые мысли, интересуется Бронн, и мальчишка вдруг улыбается уголками губ, понимающе. – Она прибыла в замок вместе с дочерью-подростком. – Ты догадливый парнишка, Подрик, не растеряй это, – хлопает наемник друга тыльной стороной ладони по животу. Кто знает, чем закончится мрачное совещание сильнейших мира сего. Может быть, совсем скоро они все умрут, и выпить в хорошей компании – последний шанс. Но смерть вынуждена смириться с отсрочкой, ведь королева Серсея ловко спровадила гостей, наобещав им с три короба. Бронн внимательно вглядывался в гордое, почти счастливое лицо Джейме и заранее ему сочувствовал. Сочувствовал, но смолчал, позволив едва воскресшему сознанию Цареубийцы разбиться о золотую стену королевы, что явно покрепче той, что на Севере. Судя по тому, что однорукий засранец бежит из города, лимит терпимости к кровососущей женщине исчерпан, и его мозг, сердце и член стоически выдраны им самим из её загребущих лап. Занятно. Он бы посмеялся, но на данный момент старается хоть немного сконцентрироваться на окружающих его шлюхах. Плевать ему на другую дочь Тайвина Ланнистера, что ничем не уступала старшей сестрице в способностях высасывать из мужиков жизненные силы. С ним такое дерьмо не сработает. Так он заклинает себя, но ни должной реакции тела, ни расслабленного от так и не наступившего удовольствия мозга нет и в помине, даже когда одна из девиц ловко седлает его и делает пару пробных скачков на не крепко стоящем члене. Будь тысячу раз прокляты эти зеленоглазые ублюдки! Его позору в виде упавшего желания не дает состояться Квиберн, нагло прервавший акт отчаяния Бронна Черноводного в виде трёх голых девок, кровати и крепкого вина. Отлично. Просто отлично. Он раздраженно натягивает на себя одежду, гадая что именно хочет от него королева Серсея, но просьба оказалась весьма приятна озлобившемуся сердцу. Пришить братьев-кроликов, которые так и не расплатились за его недешевые услуги, да ещё и получив сундуки золота наперед – чудо какое-то, а не приказ. Бронн даже предвкушающе ухмыляется, крепче перехватывая в руке арбалет и в красках представляя их вытянувшиеся лица. Такого настроя хватает на то, чтобы Квиберн удовлетворенно улыбнулся и проводил наемника до снаряженного в долгий путь коня. Он бы серьезно обдумывал, кому отдать свою преданность, если бы не видел не так давно армию Матери Драконов в деле. В этой войне наемник не ошибется, поставив на драконов. – В долгах, как в шелках, – широко улыбается мужчина, предвкушая встречу со львиной семейкой в фамильном замке Старков. Плевать ему с высокой колокольни и на карлика, что точно будет жить долго, ведь вышел из покоев Серсеи живым, и на слащавого калеку, неприспособленного к здоровому эгоизму и, кажется, вовсе неспособного на любовь к себе. Он думает о том, с каким садистским удовольствием заставит одну женщину расплачиваться за всё и сразу. Бронн Черноводный не будет собой, если не заставит её голос сорваться на всхлипы и скулеж, а тело не сумеет измотать настолько, чтобы даже пальцем пошевелить было подобно подвигу. Он торопит коня, прихватив с собой только один мешок золота и арбалет, оставляя прочие сундуки с добром в покоях Красного Замка – есть ли место безопаснее? В который раз уже Бронн Черноводный задает себе вопрос – ну не дурак ли он, раз сломя голову рвется на встречу со смертью? Гребаный конец света. Избегая долгих стоянок и меняя коней в дороге, наемник добирается до проклятого замка ночью, в которую ни один живой не спит. Его даже не встречают стражи, дружно пьющие вино у костра. Народу в Винтерфелле нынче уйма, не протолкнешься, но ни безупречные, ни клятые дотракийцы, ни одичалые, ни северяне, ни даже драконы не интересуют Бронна в эту ночь. Он вваливается в главное здание, ловит за локоть пробегающего мимо война и требовательно спрашивает: – Где Тирион Ланнистер? – В большой комнате, – тараторит без лишних вопросов мальчишка, тыча пальцем в нужную сторону, добавив что-то про коридор, повороты и бла-бла-бла. Черноводный уже не вслушивался, но, не сбавляя ходу, безошибочно распахнул нужную дверь. На стульях у камина сидят двое. Именно те, кто и нужен ему, чтобы получить в безграничное пользование замок, жену и всё, что он попросит. Улыбка расползается на лице, когда обернувшиеся к нему лица удивленно вытянулись. Бронн удобнее перехватывает арбалет и направляет его на Цареубийцу. – Знаете ли вы, как высоко ценит ваши головы королева Серсея? – насмешливо фыркает, выжидая. Она здесь, прямо за его спиной, раздумывает над тем проткнуть ли его грудь сейчас или подождать ещё немного. Против логики факт того, что она медлит, даже радует. – Мы заплатим больше, – примирительно вскидывает руку испуганный Тирион. Джейме немногим лучше, тоже готов наложить в штаны, но не от страха смерти, а от того, что его любимая сестрица пошла на такой грязный трюк. – Одни обещания мне и перепадают от вашей львиной семейки. Верно, львёночек? – ему не скрыть ехидства в голосе, и переводить взгляд на того, кто холодит его шею сталью нет нужды. Она шумно выдыхает, и кинжал в руке дрожит. Оба брата недоуменно таращат глаза на разыгрывающуюся перед ними сцену, но Бронну глубоко плевать, он опускает арбалет и обхватывает свободной рукой женское запястье. Девушку за его спиной ощутимо колотит от нахлынувших эмоций, оружие выпадает из ослабевших пальцев, и мужчина не сдерживает самодовольную улыбку, дергает пленницу на себя, заставляя, наконец, показаться. Она похудела, хотя и без того была щуплой. Под глазами залегли темные тени, но сейчас зелень горит почти диким огнем, ослепительно и необузданно. Её трясет от гнева, но слёзы сбегают с щёк, оставляя после себя влажные дорожки. Он никогда не видел, как она плачет. – Чтоб ты сдох, – задыхаясь, яростно шепчет Арианна Хилл, и он хватает её за затылок, не позволяя дернуться, и притягивает ближе, впиваясь в подрагивающие губы поцелуем. Она мокрая и соленая от слез, но тонкие пальцы до боли сильно впиваются ему в плечи, когда девушка тесно-тесно прижимается к его телу. Пекло, да будут прокляты Ланнистеры за то, что сотворили с размеренной жизнью простого наемника. – Думается мне, что ты будешь скучать, – с трудом оторвавшись от мягких губ, шепчет Бронн, выравнивая сбившееся дыхание. – Ещё чего, – упрямится девушка, но хватка на мужских плечах не слабеет, да и меж двумя телами не появляется и сантиметра дистанции. Черноводный усмехается, желая выбросить из руки проклятый арбалет и прижать к себе хрупкое тело так, чтобы даже дышать было сложно. – Какого хрена? – первым находится Цареубийца, тогда как Тирион всё ещё тупо таращится на картину, которую никак не ожидал лицезреть. – Не отрывай свою задницу от стула, Ланнистер, это не та сестра, за честь которой тебе стоит переживать, – он ведь не клялся хранить её секреты вечность, правда? Да и на пороге смерти есть ли разница, кто есть кто. То ли Хилл не вслушивается в то, что наемник там говорит, то ли ей тоже глубоко плевать, потому что странно оглядывать его лицо она не прекращает. – Что за бред..? – возмущенно начинает Джейме, но Бронн перебивает его. – Было крайне неприятно снова видеть ваши лица, но проводить свои последние часы за выслушиванием вашего нытья я более не настроен, – с усилием переводит он взгляд на калеку и карлика, никак не сумевших взять себя в руки и перестать удивленно вскидывать брови. – Вы, – он указывает арбалетом, который всё ещё сжимал в руке на неприятно поморщившегося в ответ Цареубийцу, – трахните, наконец, своего рыцаря! Или пусть она вас трахнет, я уж не знаю. А вам стоит попробовать залезть под юбки к вашей бывшей жене, особенно учитывая то, что благодаря росту для вас эта задача – раз плюнуть. Из уст Тириона вырывается нервный смешок, когда Бронн бросает треклятый арбалет на пол. Грохот приводит в чувство Арианну, и она вздрагивает, а после силой смаргивает морок и встряхивает головой. Стоит ей предпринять попытку отстраниться, как Черноводный серьезнеет. – Ты же помнишь, что задолжала мне даже больше, чем твои братцы-кролики, злобная сестрица и нерадивый папаша вместе взятые? Оправдывай свою фамилию, плати долг, львёнок, – девушка закусывает губу, явно сдерживая рвущуюся из груди грубость, а после затравленно оборачивается к Бесу. – На такой тройничок я не согласен, – комментирует её действия наемник, а она вдруг переступает на месте в нерешительности. Чего это вдруг? Обычно выбора между несчастным братцем-отщепенцем и Бронном не стояло (она, очертя голову, бежала за первым). – Я…, – мнется совсем не похожая на себя Арианна. – Будь в крипте. Береги себя, – отрывисто проговаривает Хилл, а после, резко развернувшись на пятках, хватает изрядно удивленного Черноводного за запястье и тащит за собой. Не то чтобы он сопротивлялся, но когда девчонка, не церемонясь, вталкивает его в комнату так, что он едва не теряет равновесие, а после запирает дверь за защелку, Бронн насмешливо фыркает. – Ты так сильно скучала? – провокационно изогнув бровь, произносит наемник, намеренно понизив голос. Беззаботно оглядевшись, мужчина опускается на край кровати, и снова встречается глазами с прожигавшим его взглядом.**********
Хаотично оглядывая знакомые черты, преследующие во снах, Арианна едва дышит. Она отчаянно пытается заставить голову работать – у них не так много времени, как хотелось бы, а сейчас, когда впервые за хренову тучу бесконечно долгих дней ей удалось коснуться его, мысли отказываются складываться во что-то логичное вовсе. Тело движется резко и быстро, подступая к внимательно следившему за ней наемнику, а после, расположив ноги по обе стороны от его бедер и обхватив руками его шею, устраивается на его коленях, сжав в тесных объятиях. Щетина приятно колет нежную кожу, когда мужчина зарывается лицом в её шею, проводя холодным от северного ветра носом дорожку к коротко стриженному затылку. Его руки ложатся на её поясницу, а после, повозившись с заправленной в штаны рубахой, ныряют под неё, обжигая ледяными пальцами теплую кожу. Арианна только отрывисто дышит, прижимаясь всё теснее и вороша пальцами черные вьющиеся волосы, в которые так мечтала зарыться. Мозолистые руки ласкают, жадно оглаживая лопатки, плечи, бока, и когда Бронн в очередной раз медлит, путаясь в свободной ткани, Хилл чуть отстраняется, стягивает рубашку через голову и выбрасывает за спину, не глядя. Черноводный довольно хмыкает, смещая ладони на грудь, уже не стянутую бесящим при первой встрече корсетом. Он напорист, но нежен, а здравого смысла в опустевшем мозгу девушки не осталось ещё во время первого поцелуя в зале гостиной, потому она без труда подчиняется каждому движению и позволяет уронить себя на кровать. Никакой паники пока не предвидится, и Бронн стягивает с себя и камзол, и рубаху, не позволяя Арианне отступать от собственного решения – не мило беседовать же она его потащила? Наемница пробегает кончиками пальцев по мужской груди, очерчивает пресс, вновь поднимается, цепляясь за широкие плечи короткими ногтями, пока мужчина расцеловывает ключицы, мягко сжимает в ладонях грудь, а после проводит языком по чувствительному месту за ухом и прикусывает мочку. Хилл сбивается с ритма, хватая ртом воздух, обхватывает ногами мужскую талию, безмолвно умоляя не растягивать эту сладкую пытку. Ей нужно. До дрожи во всем теле и нескончаемого зуда под кожей необходимо почувствовать, поверить, что он здесь, рядом. Впервые за долгое время кровь бурлит в остывших жилах с бешеной силой, а желание жить прямо сейчас, в его крепких руках сильнее любого чувства, которое она испытывала за свою недолгую жизнь. Нужно больше. Сильнее. Быстрее. – Прошу, – срывается с пересохших губ, и, внимая мольбе, Бронн избавляет от штанов их обоих, не доверив её дрожащим пальцам путаться в завязках. Она не знает, достаточно ли возбуждена сейчас, но это и не имеет значения. Вцепившись пальцами в широкую спину и не позволяя отстраниться ни на миллиметр, Хилл снова просит, – Пожалуйста. Раздраженно цыкнув, Черноводный сильнее разводит её ноги, больно сжимая нежную кожу бедра, и входит одним грубым толчком до упора. Боль нисколько не отрезвляет, добавляя остроты ощущений, и девушка ещё отчаяннее цепляется за наемника, царапая тому спину. Времени привыкнуть к позабытому чувству наполненности Бронн не дает, начав резкие толчки до пошлых шлепков кожи о кожу. Только на пятом Арианна слышит, что всё это время с её губ срывались низкие стоны. Попытка сдержать их не приводит ни к чему, потому что Черноводный меняет угол проникновения, и перед глазами взрываются вспышки от каждого нового движения внутри. Мужчина сильнее допустимого кусает нежную шею и плечи, словно срывая скопившуюся злость, но после целует покрасневшие участки, мешая в душе девушки все чувства разом и заставляя стонать до хрипоты. Этот раз поспешный, и они торопятся оставить друг другу как можно больше напоминаний об этой ночи. Если она последняя, то пусть будет таковой. Хилл вцепляется зубами в крепкое плечо, когда удовольствие становится почти невыносимым, а ноги начинают подрагивать в предчувствии разрядки. Бронн сбивчиво и хрипло цедит какое-то ругательство, падает на локти и делает пару сильных толчков. Арианна кончает на первом, протяжно вскрикнув и выгнувшись в пояснице, мужчина ещё пару секунд продолжает движение, а после расслабляется и опускается на неё всем телом, сильнее вдавив в постель. Он тяжёлый и горячий, а ещё влажный от пота, но Хилл только обнимает его всё ещё подрагивающими после оргазма руками и утыкается носом в плечо, жадно вдыхая родной запах в несбыточном желании заполнить им легкие навсегда. Сейчас они ближе, чем когда-либо, и, вероятно, нет такого участка кожи, что не соприкасался бы с телом партнера, и это приносит спокойствие, которого Арианна Хилл не чувствовала… никогда. – Как думаешь, у нас есть хотя бы пара часов, чтобы поспать перед битвой? – хриплым и низким голосом, от которого предвкушающие мурашки снова расползаются от низа живота по всему телу девушки, шепчет Бронн. Он улыбнулся, и от этого щетина приятно кольнула девичью щеку. – Не смей умирать раньше меня, – связки едва подчиняются, а глаза снова обжигают слёзы. Когда она плакала в последний раз? Оказывается, от этого на душе становится чуть легче. Бронн смещает вес тела в бок, облокачиваясь на локоть и немного отстраняясь. Выходит только пара сантиметров, так как Хилл тут же пугливо цепляется за мужские плечи с новой силой, но Черноводный только улыбается, не предпринимая более попыток увеличить дистанцию. Он утирает большим пальцем мокрую щеку, а после удобно укладывается на бок, прижав к себе растерявшую всю свою отчужденность женщину, от которой сердце смягчается. Должно быть, в прошлой жизни он сильно задолжал этому проклятому дому, раз львы не оставляют его в покое. Арианна засыпает под мерное дыхание рядом, старательно вслушиваясь в чужое сердцебиение, и этот сон, последний перед концом света, самый крепкий из тех, что были у неё в последние годы.