Призванная убивать

Миротворцам Округа №2 этой ночью поспать не удалось. В системе произошёл сбой и несколько больниц во главе с самой большой – Каро-Ривьера оказались открыты. Больше половины пациентов ночью покинули свои палаты, но не всем удалось бежать. Кто-то, даже не поняв, что двери распахнуты, продолжал прозябать в больничных палатах, кто-то устроил дебош и нападал как на персонал, так и на гражданских, а кто-то, всё ещё более менее обладающий интеллектом, сбежал. Эта категория была самой опасной и многочисленной. Близился рассвет. Миротворцы то и дело сновали во всех частях округа, выискивая сбежавших. Наверняка они где-то затаились, а к утру скроются в толпе и отыскать их станет куда сложнее обычного. Когда солнце стало подниматься на небосвод, люди один за другим стали покидать свои дома. Самыми первыми уходили добытчики камня с работниками карьеров и торгаши. Эти люди контрастировали со второй половиной округа, являющейся на улицы немногим позже. Первые отличались странной желтизной кожи, почти песчаного цвета, ходили замотанными в мешковатую одежду таких же тонов и казались значительно старше своего возраста. Вторые выглядели куда свежее, крупнее и ходили разодетыми в строгих, но чистых и новых нарядах. Лайдер Штеллар знала, что покинуть округ удастся только дождавшись его пробуждения. Стоит людям выйти на улицы, как они в одно мгновение превращаются в безликую массу. Сунься Лайдер сразу, пока все ещё спали, она уже была бы поймана. Девушка пряталась около входа на рынок. Она знала, что тут всегда столько ящиков и коробок, что спрятаться в одной из них не проблема, да и миротворцам не хватит смекалки искать её здесь. Зато, как только рынок наполнится людьми, она незаметно сможет слиться с толпой. Несмотря на то, что только недавно случился рассвет, солнце уже обжигало кожу. Лайдер вздохнула, когда поняла, что это, вероятно, из-за того, что она долго не видела его и отвыкла от тепла этой громоздкой звезды. Хотя здешнее солнце немного отличалось от того, которое прогревало морские волны в том же Четвёртом. Там под ним нежились, а здесь иссыхали. Возможно, дело в добыче камней и прочих ресурсов. Земля здесь окрасилась в почти жёлтый цвет, деревья кое-как томились в той части округа, где сосредоточились военные базы, академия профи, бункеры с оружием и дома самых богатых обитателей. В другом крыле этого поселения растительности наблюдалось мало. Поливать оставшиеся в живых деревья никто не стал из-за чрезмерных расходов, отчего они погибали до тех пор, пока их почти не осталось. Трава выгорела на солнце по тем же причинам. Регион был засушливым и не мог похвалиться урожаями или выращиванием животных. Здесь вообще ничего не росло. Земля, скорее походящая на жёлтую глину, стала пристанищем для гадюк и пауков, прячущихся в спутанной почти как сетка сухой траве. В особенно жаркую погоду змеи заползали в карьеры, наполненные водой. Когда работники докопались до подземных вод, карьер пришёл в непригодность для добытчиков. И таких карьеров во Втором насчитывалось немало. Большинство сохранились в виде прудов, где иногда купались люди, не ленящиеся добраться до воды через сыпучие терриконы, её окружавшие. Лайдер никогда не любила эту излишнюю желтизну во всём. Солнце отражалось от песков и из-за этого не то что земля, а сам воздух начинал казаться чуть ли не оранжевым. Дома и крыши будто нарочно заигрывали с солнцем, потому тоже пестрили выгоревшей желтизной. Иногда Лайдер казалось, что в этом краю практикуется какой-то культ солнца. Людям, работавшим здесь, приходилось одеваться в светлые тона, чтобы изнывать от жгучего небесного светила хоть немного меньше. Белая одежда слишком маркая, потому в основном все щеголяли в песчаном цвете. Даже сама Лайдер. В одном из ящиков, около которых она спряталась, лежали скомканные тряпки. Одна из них оказалась мятым бежевым платьем в пол с завышенной талией. Никаких рукавов, никаких украшений. Обычная бежевая ткань, потрёпанная, грязная, явно заношенная, что особенно бросалось в глаза из-за каната, вероятно выполняющего функцию пояса. Лайдер незамедлительно избавилась от больничного одеяния, сменив его на это, вонявшее похлеще предыдущего. Толпа торговок явилась на рынок. В основном они все староваты, с глубокими морщинами и обрюзглой кожей на руках. Женщины нелепо старались скрыть всё это намотанной на себя одеждой, отчего походили на кочаны капусты. При мысли об этом Лайдер улыбнулась. Бабульки всегда её забавляли. Когда-то они тоже работали на карьерах, но с возрастом ослабли, потому пришлось уходить на более смиренную работу. Бабульки вечно перекрикивались да ссорились то с покупателями, то между собой, и боялись только миротворцев, а также тех, кто жил в богатом секторе. Заметив, что рынок постепенно стал оживать, Лайдер с опаской выбралась из своего укрытия и как ни в чём ни бывало, подалась по течению, стараясь не смотреть на лица людей. Она не особо выделялась из толпы. Разве что волосы были распущенными, взлохмаченными и слишком длинными. Так незаметно Лайдер пробралась в самое сердце рынка, где случайно, в стороне, заметила пару миротворцев, внимательно осматривающих людей. Оружие наготове, на руках какие-то мониторчики. Люди не обращали на них внимания, оттого и Лайдер изо всех сил старалась не выдать себя. Она мысленно успокаивалась тем, что не одна она сбежала, и в суматохе поисков миротворцы могут не заметить её, но… взгляд одного из них обратился в её сторону. Лайдер опустила голову, идя всё так же медленно. Глаза её метались по сторонам в поисках выхода, но ничего кроме побега на ум не приходило. Звуки тяжёлых ботинок приближались. Если медлить и дальше, то миротворцы нагонят её уже через минуту. Сначала Лайдер просто стала быстрее идти. Затем почти перешла на бег, пока, наконец, не побежала так быстро, как могла. На её ногах не было обуви, но Лайдер каким-то образом умудрялась бежать быстрее миротворцев. Её не останавливали мелкие камушки, въедливые песчинки и даже колючки, коих тут имелось вдоволь. Копна спутанных волос развевалась тёплым ветерком, отчего почти сразу затылок покрылся капельками пота. Ещё и это длинное платье! Оно сковывало движения, потому Лайдер пришлось его приподнять и бежать, расталкивая свободной рукой людей, препятствующих ей. Кого-то она толкнула так, что он перевалился через прилавок. Следом одна из торговок с трудом избежала столкновения, вовремя отпрянув назад, а её подруге не повезло, и Лайдер сбила её с ног. - Мерзавка! – послышался крик позади, но девушка его проигнорировала. Миротворцы пока не открыли по ней огонь, значит, она нужна им живой, что существенно увеличивало её шансы на побег. Лайдер отлично ориентировалась в рядах этого рынка, запутывая миротворцев так, как только можно было. Она то и дело сворачивала, стараясь не выбраться, а напротив отправиться вглубь лабиринта, туда, где в его центре располагалась сеть почти соединённых между собой зданий, в которых хранились товары. Поворот вправо. Затем повторный. Два пролёта прямиком – и девушка оказалась у отдёрнутого в сторону брезента, видимо, выполняющего функцию открытых дверей. На ходу Лайдер запрыгнула на него, поползла вверх, вцепившись пальцами в черепицу, подтянулась и оказалась на крыше. Эта пристройка была самой низкой из цепочки помещений, потому взобраться на неё почти не представляло сложности. Когда Лайдер оказалась у подъёма на следующую крышу, миротворцы уже добежали до первой. Цепкости её пальцев можно только позавидовать. Эта дикость, образовавшаяся внутри Лайдер за время нахождения в больнице, оказалась донельзя полезной. Она как дикий запуганный зверёк рвала когти, убегая от хищников. Новое препятствие – и Лайдер снова вскарабкалась ввысь, цепляясь за выступы. Оказавшись на второй крыше, девушка не растерялась и подалась к ещё более высокой цели, слыша за спиной шум. Кто-то упал. Наверное, черепицы, перекрывающие крышу, не выдержали вес миротворцев. Не удивительно, ведь Лайдер превратилась в тощую тень самой себя, иссушенную засухой ветку, хрупкую, но в то же время непоколебимую. Такую и тростинка выдержит. Девушка подтягивалась вверх, помогая себе ногами, зацепилась платьем за что-то и, нервничая, дёрнула ногой так, что чуть не покатилась кубарем вниз. Подол платья отцепился от ржавого прута, торчавшего из под черепичной кладки, и Лайдер стала скрестись ещё интенсивнее, пока не преодолела и этот рубеж. Так, невзначай, она поднялась на достаточную высоту, ощутив, наконец, слабый освежающий ветерок, обычно недоступный внизу. Девушка, не медля побежала прямиком по черепице, к соседней крыше, перепрыгнув через небольшой пробел. Она никогда не любила обувь. Будь она сейчас в ней, уже давно оказалась бы в плену. Стопы не скользили по черепице так, так подошва обуви, а пальцы на ногах, словно миниатюрные присоски, цеплялись за каждую шершавую частичку старой крыши. Перепрыгивая с одной поверхности на другую, Лайдер миновала так почти с десяток крыш, пока не добралась до той, к которой и стремилась всё это время. Двое миротворцев ещё преследовали её, но так даже лучше. Девушка отошла на несколько шагов назад, подобрала подол платья, разогналась и перепрыгнула через пробел в последний раз, едва допрыгнув. Она успела схватиться за основание антенны, подтянуться и буквально перевалить себя на пол. Хотелось перевести дух, но такую роскошь Лайдер себе позволить не смела, тем более теперь, когда она почти у цели. Девушка заставила себя добежать до края крыши и взглянуть вниз. - А ну, стой! – послышалось сзади. Затем последовали предупредительные выстрелы в воздух, но Лайдер уже была готова сделать это. Она повернулась лицом к миротворцам, став на самом краю, развела руки в стороны, точно птица расправившая крылья. Ветер ласково касался её волос. Солнце щекотало кожу, прячась у Лайдер за спиной, отчего миротворцы на миг поверили в иллюзию, будто Лайдер и есть воплощение солнца. Воплощение солнца, сорвавшегося вниз, за горизонт. Лёгкий ветерок подхватил её, но, несмотря на мизерный вес, не удержал в воздухе. Падение длилось быстрее, чем надеялась Лайдер, а затем последовало болезненное столкновение с горой сваленных друг на дружку коробок, которые торгаши всё время сбрасывали здесь, а по ночам жгли. Огромная куча коробок значительно смягчила падение, но боль в теле проявилась всё равно. Лайдер заставила себя собраться с силами и шмыгнуть прочь из свалки коробок как можно быстрее, пока никто, в особенности миротворцы, её не заметили. Девушка подалась в первый же ряд, идя спокойно, будто ничего не случилось, хотя на деле мысленно скулила от боли. Она незаметно утащила с одного из прилавков перочинный нож, собрала волосы в хвост и полоснула по ним ножом. Густая копна осталась в её руках, когда Лайдер свернула в перпендикулярный ряд, незаметно затолкав пучок своих волос в ведро для мусора. Оставшиеся волосы на её голове свисали немногим выше плеч. Спереди пару прядей получились немного длиннее, а сзади короче. Жар, всё это время окутывающий её шею, исчез вместе с шевелюрой, но и на этом Лайдер не остановилась. Как и волосы, она наискось обрезала платье, да так, что оно чуть задевало колени. От кусков лишней ткани Лайдер избавилась, засунув их под один из прилавков попутно толкая покупателей, чтобы создать некое подобие конфликта и отвлечь торгашей от собственных подозрительных действий. Затем она подалась к женщинам, торгующим посудой. Скорее всего, своей, потому что она была черной, в саже, мятая и вымученная временем. - Сковорода. Сколько стоит? – выпалила Лайдер, потянулась к сковородке, взяла её в руки и провела ладонью по дну. - Положи на место, деточка. В руки можно брать только если будешь покупать, – женщина выхватила сковороду из рук беженки и бережно, словно та была бесценным сокровищем, уложила на место, а Лайдер неуверенно покусывая ноготь отошла в сторону, будто ни в чём ни бывало, и провела ладонью, испачканной сажей, по векам. Сажи было достаточно, чтобы глаза Лайдер изменились до неузнаваемости. Девушка свернула снова, оказавшись в ряду, где торговали тканями, где незаметно утянула с прилавка маленький бежевый платок, поспешно обмотав им голову. Объявились миротворцы. С десяток солдат разошлись в разные стороны и все искали её. Лайдер знала это, потому двигалась медленно, чтобы не привлекать внимание и, о чудо, миротворцы прошли мимо неё, лишь случайно задев локтём. Видимо, в их распоряжении её точное описание, не совсем совпадающее с нынешним. Всё тем же спокойным шагом ей удалось миновать все оставшиеся ряды рынка. Ещё немного – и она бы оказалась на полпути к свободе, но ветер подхватил с головы её платок и Лайдер машинально потянулась за ним, не нарочно толкнув человека идущего напротив. Из его рук выскользнула баночка, подлетевшая вверх, выплеснув в воздух бобы. Девушка случайно поймала взгляд этого парня, а он смотрел в точности ей в глаза, словно его манило магнитом, хотя уже почти обходил её. Глаза незнакомца опустились к её ногам, таким грязным, словно их месяцами не мыли. И тут Лайдер поняла, что не так. Из-за рукава парня выглядывало острие ножа. Против неё выпустили не только миротворцев, а и профессионалов, скрывающихся под маской обыкновенных людей. Девушка поняла, что её раскрыли. Против этих людей срабатывало лишь одно оружие – побег. Лайдер знала, что на её поиски бросят многих солдат, но тех, кого так сложно отличить от обывателей, она хотела увидеть меньше всего. Ноги шустро перебирали песок, почти не чувствуя его колкость. Беженка была почти у цели, у тех сухостоев, на вершинах которых сидели несколько надменно каркающих ворон. Ещё немного, чуть-чуть. Лайдер то и дело оборачивалась назад, чтобы удостовериться – ещё момент и её втопчут в песок. Прямо перед деревом нога подвела её и Лайдер на всех парах столкнулась с землей, больно ударившись о неё подбородком. Руки в суматохе потянулись вперёд, сгребли горку песка, вздёрнули деревяшку под ним и вытянули наружу несколько замусоленных песком мешочков. Лайдер нащупала один из них, сунула в рот, разорвала его, и ей в ладонь высыпался известный только Лайдер порошок. Девушка задержала дыхание, обернулась, когда её потянули за ноги, а затем со всей силы дунула на обидчиков порошком. Те гурьбой без сознания грохнулись на песок. Только сейчас Лайдер смогла узреть их сполна. Одна девушка и четверо парней. Беглянка из больницы вытащила из своего тайника маленькую сумочку, накинув ту через плечо, подобрала оставшиеся мешочки с земли и уложила их в неё. Лайдер уже собралась бежать, но оружие за поясом одного из парней не давало ей покоя. - Всего лишь мера безопасности, – убеждала саму себя Лайдер, закрыв глаза, и надо же, сработало. Она смогла двумя пальцами вытащить пистолет у своего врага и спрятать его в сумку. – На всякий случай, – прошептала она и, бросив на прощание взгляд за спину, отправилась сквозь дебри сухостоя туда, где есть шанс избавиться от назойливых миротворцев. К железной дороге.

***

Я не видела Натаниэля уже два дня. Врачи запретили мне его навещать, хотя ничего серьёзного с ним не случилось, не считая ушиба ноги, который он схлопотал во время поисков Оливера. Поразительно, пройдя через такие трудности в добром здравии, Нат умудрился повредить ногу тогда, когда всё уже закончилось. По крайней мере, мне показалось, что это был конец. Мы на свободе, нас отыскали миротворцы и доставили, на сей раз, в нормальную больницу. Оливера мы так и не нашли, как и не повстречали Миамиру. Зато наткнулись на осклизлую жижу, виданную нередко во время Игр Натаниэля. Вспоминая слова Ады, мне каждый раз становилось не по себе. Насколько близка она к истине? Мне повезло больше, чем Натаниэлю. Существенных ранений я не получила, кроме, разве что, руки и то из-за дебильных попыток Ната меня уберечь, но врачи обработали её как следует – хоть какой-то прок от лживой славы. В больнице меня задерживал лишь обязательный курс интоксикации. Мой организм засорился всякой химической дрянью, а организм Ната, как проходной двор, сам стал химической дрянью, потому его курс обещал стать длительнее моего. Наконец, спустя два дня ожиданий у дверей его палаты, в перерывах между собственным курсом очищения, ко мне вышел хамовитый врач и сообщил, что я могу навестить своего друга. Не думала, что буду скучать по докторам-грубиянам, но в свете недавних событий я пришла к выводу, что такие лучше своих приторных коллег. Хотя, возможно, я просто здорово достала их всех постоянными вопросами о Лафлауэре и попытками прорваться в его палату. Я открыла дверь и заглянула внутрь, не сразу решившись войти. Ландышами пахло даже в коридоре. Натаниэль лежал на койке с приподнятой, как кресло, спинкой, в белой больничной рубахе, укрытый тонкой простынёй, скрывавшей его больную ногу. Рядом с ним стояли несколько аппаратов, фиксирующих его состояние, а интерьер палаты в целом показался мне чересчур уютно обустроенным в отличие, например, от моей. - Бездельничаешь? – спросила я, опираясь на дверной косяк. - Беру пример с тебя, – отстранённо ответил Лафлауэр, хотя нельзя было не заметить как он просиял, увидев меня. Вся его напускная серьёзность пропала и Нат заулыбался, нелепо махая мне пультом управления от телевизора, встроенного в стену напротив его койки. В моей палате такими удобствами и не пахло. Я направилась к нему, скрестив руки на груди, медленно переступая с ноги на ногу. Непривычно идти по комнате, зная, что никто с автоматом не выскочит из-за угла и не грохнет тебя. Я подтянула к койке Ната стул, стоявший в сторонке, уселась на него, а ноги забросила на край его лежбища. - Медсеструхи обрадуются, увидев твои ботинки на этих стерильных простынях. - Да пошли они бегать, – отмахнулась я. – Я пришла сюда лечиться, а не избавлять медсестёр от работы. И кстати, это Капитолий, мой друг, здесь никто не стирает руками. Натаниэль заулыбался. Его не узнать. Чистый – вымыт настолько, что, наверное, весь верхний слой кожи сняли. Волосы отполированы до блеска, причёсаны. Аромат ландышей витал вокруг него, подчёркивая стерильность своего хозяина. - Так вот почему меня к тебе два дня не пускали, – сказала я. – Кис в ванной всё это время? - Нет. Диагностика, все дела. - Меня тоже проверяли, но не два же дня. - Значит, твоё общество им не так приятно как моё, – снисходительно улыбнулся Нат, откидываясь на спинку койки. Я прищурилась, всё ещё детально его осматривая. - Чистюля, – фыркнула я. – Как же ты с больной ногой так вымыться умудрился? - Не без посторонней помощи, конечно. - Уж не медсеструхи ли тебе помогали? - Я бы назвал их профессионалами, – уточнил Натаниэль, расплываясь в самодовольной улыбке. Мои расспросы, похоже, тешили его самолюбие. – Они оказались моими поклонницами, представляешь? Вились около меня, заботились, как же я мог им отказать в чести сопроводить меня на омовения? - Вот кретин. – Я пнула его по ноге, отчего он взвыл, пиная рукой в ответ мой стул. – Я жду его снаружи второй день, а он с эскулапами развлекается. Я могла помочь тебе, уж вроде не чужая, в отличие от них. - Тогда мне пришлось бы отмываться ещё и от тебя, – ляпнул Нат и постучал ладонью по губам, понимая, что болтнул лишнего, а потом засмеялся. – Забей, они меня только до дверей довели, а дальше я сам. Улыбка на лице Лафлауэра свидетельствовала о том, что он не лгал. Да и стал бы он полагаться на каких-то капитолиек? Я поджала губы, заметив, что он уже и очками новыми успел обзавестись. Прямоугольные стёклышки в чёрной оправе, по краям которой виднелись миниатюрные ряды из маленьких красных камешков. - Это что, рубины? - Крутые, правда? - Они же стоят кучу денег, – возмутилась я. – Ты в курсе, что мы стали нищими? - Очки мне подарила поклонница, – замялся Натаниэль. Не успел выбраться из кунсткамеры, как сразу посыпались поклонницы. Где они были, когда за ним пули гонялись? – А что значит «стали нищими»? - То и значит. Капитолий нас обобрал. Вчера меня навещал Финник и сказал что... – начала я, но осеклась, вспоминая, что даже у стен есть уши. Я осмотрелась и только когда удостоверилась, что мы одни, продолжила. – Так как мы скрылись от загребущих лап Сноу, чтобы не работать на него, его шакалы предложили забрать у нас все деньги и вернуть их только после того, как мы выполним ряд требований. - Чего? – скривился Натаниэль. – А на то, что это Кинберг нас загребла им пофиг? - Тут-то и начинается самое интересное. Никто не в курсе её деятельности. - Не гони, – прыснул Нат. – Им мало кунсткамеры и раздолбленной больницы, чтобы понять, что она – пригретая змея? - Лана сейчас в клинике с огнестрельным ранением. Ходят слухи, что это Рэми её подстрелил. - Этот слизняк знает с какой стороны подходить к оружию? Хотя я бы тоже такую сеструху застрелил, – добавил тише Нат, потягиваясь к больной ноге, будто та резко зачесалась. - Нат, все говорят о том, что Линкор выстрелил в Лану, потому что она раскрыла его заговор против столицы. Доказательства, конечно же, прилагаются. Она теперь героиня. Схлопотала пулю. Поймала преступника. Все нынче её обожают ещё больше. Глядишь, Сноу в жёны возьмёт. Нат, улыбаясь, откинул голову на спинку, прикрывая глаза ладонью, видимо, представив себе акт героизма Ланы. Я ни капли не удивилась тому, что она вновь вышла сухой из воды, явно всё свалив на брата, в том числе и пулю в своём животе. Жаль, что не в голову стреляла. - От неё вообще реально избавиться? – развёл руками в стороны Нат. – В одной только кунсткамере на неё было дохрена компромата. Когда она успела всё слить на братца? По телевидению ни слова об этом. - Серьёзно? – Я бросила взгляд на погасший монитор напротив. – В столице решили, что новость о перевороте не важна? - Джоанна, милая, как ты могла забыть о том, что капитолийцы зла не творят? – притворно нежным голосом задал вопрос Нат. – Капитолий – рай на земле и живут в нём только ангелы. Новость о том, что капитолиец чуть не слил страну в сточную яму – пятно на репутации столицы, да такое, что хрен отмоешь. Об этом они точно трубить не станут. У них тут новости поважнее. Новые игры, например. – Натаниэль подмигнул. - О, чёрт, – разочарованно простонала я. – Ты уже посмотрел Жатву? – Нат важно кивнул, изображая классического капитолийского джентльмена. – И кого из наших загребли на этот раз? - Угрюмого чувака из моих краёв я не знаю, а вот с девицей как-то пересекался. Она меня облапошить хотела с продуктами. Её бабулька продавала сухари по одной цене, а рыжик решила навариться на наивном мне и отдала их за двойную цену, пока той не было. - Девчонка не промах, – согласилась я. – А с моими что? - Ну что... – вздохнул Нат. – Тюфяки какие-то. Паренька зовут Лесли, кажется, а девчонку Мэй и они чертовски возрадовались тому, что вскоре их замочат. - Хорошо, что хотя бы на этот раз не придётся им втирать про то, что у них есть шансы и всё такое. Пусть Чума с Ивсом развлекаются. - Прикол, конечно, но больше всех в этом году, наверное, развлечётся Хеймитч. – Натаниэль издал сдавленный смешок. - Это почему же? - В его округе доброволец, – загадочным тоном произнёс Натаниэль, лукаво прищуривая глаза, словно рассказывал страшную историю. - Надо же, – протянула я. – Доброволец в Двенадцатом. Игры длятся уже семьдесят четыре года, а наивные дураки всё находятся и находятся. И кто же этот герой? Выскочка или самоубийца? - Она вызвалась вместо сестры. - Значит, выскочка. - Симпатичная. - Да ну? – удивилась я. – Ты умудрился рассмотреть красоту сквозь сажу и золу на её шахтёрской мордахе? - Ты просто не видела эту душещипательную историю, – почти всхлипывая, пояснил Натаниэль, махая ладонью перед лицом, словно веером, как дама, томящаяся от жары, но долго он не выдержал паясничать и рассмеялся. Если даже Натаниэль отметил этот выпендрёж, я могла себе лишь представить, как бы меня тянуло блевать от этих глупых никому не нужных спектаклей на публику. - И не хочу. Смешно, если Капитолий поведётся на это и девице дадут зелёный свет. Вдруг станет на одну звездульку больше? - Брось. Это же Двенадцатый. Они на арене обругать соперника не смогут, не то чтобы подраться с ним, или чего доброго, убить. - Хеймитч смог. - Хеймитч отмороженный, потому и смог, – отмахнулся Нат. – Другие не побеждают. Взгляни хотя бы на себя. – Я, недовольно хмыкнув, толкнула его кулаком в плечо. - Или на Финника. - Да, на Финника. Мы не такие. А вот он самый отмороженный на свете. Отмороженнее только жидкий азот. Валяюсь в больнице который день, а он даже не навестил меня. Я думал, мы типа друзья. - Прости, Натаниэль, но ты – не самая важная моя проблема, – послышалось за моей спиной и, обернувшись, в дверном косяке я увидела подглядывающую самодовольную рожу Финника Одейра со свёртком в руках, который сразу привлёк внимание Натаниэля. – В моём списке ты только шестой. - А ты не такой уж отмороженный, – мгновенно переиначил Натаниэль, косясь на небольшую коробку в руках Финника. На мгновение мне даже показалось, что он стал ещё более загорелым, чем тогда, когда навещал меня. Улыбаясь своей фирменной улыбкой, он направился к койке Лафлауэра, выписывая походкой такие фигуры, словно щеголял по сцене на шоу Цезаря. Наверное, на фоне Финника мы выглядели жалкими, похудевшими, побитыми, угрюмыми и унылыми уродами. – Что притащил? - Торт. Не знаю, можно ли вам его есть… Если нет, я с радостью использую его по назначению вместо вас. - Ну, вот ещё, – пробормотал Нат, выхватывая из рук Финника свёрток. – Эта больничная витаминная хрень успела меня доконать за пару дней. - Будь у вас достаточное количество средств, вас бы уже подлатали и отпустили, – сказал Финник, подсаживаясь на краешек койки у ног Ната. – А вы даже менторство умудрились пропустить. - Ты и понятия не имеешь, где нас заперли. - Джоанна немного ввела меня в курс дела. - Кстати, почему ты не со своими трибутами? – задала вопрос я, всё ещё не до конца осознавая, что Игры уже начались, что детвора снова погибнет… Странно наблюдать всё со стороны, но это определённо лучше прошлогодних проблем с обучением Нуары и Татти и особенно налаживания контакта с Натаниэлем. Подумать только, ещё год назад мы были чужими людьми и даже говорить друг с другом нормально не умели, а сейчас он был рядом со мной и я радовалась тому, что могу его видеть, тому что сижу около него. То ли Нат стал лучше, то ли я совсем испортилась. - Вы отсутствовали несколько недель. Я устал вас искать. Пробил все места, которые только пришли на ум. Даже в больницах Ланы бывал, но так ничего и не нашёл, – помрачнел Финник. – Энни предположила, что вы решили спрятаться ото всех, но сама в это не верила, как, впрочем, и я. Так и знал, что вас уволокли с остальными сбежавшими. Кстати... – спохватился Одейр, доставая из кармана кое-что длинное, кое-что, сделанное из камешков. Увидев этот браслет, я ахнула. - Где ты нашёл его? - Передали со словами извинений. Мисс Лана Кинберг просит прощения за ужасающий проступок своего брата, – протянул он браслет мне. Я нехотя приняла его, словно это был подарок не Энни, а самой Ланы, одно имя которой очерняло что угодно. – Гляжу, ты уже обзавелась некоторыми украшениями, – подметил Финник, задерживаясь взглядом на моём кольце. – Оно мне кажется знакомым. Не знал о твоей тяге к прекрасному. Я сглотнула, косясь в сторону ухмыляющегося, но молчавшего как партизан Натаниэля. - Подарок поклонника. Финник удивился. - У вас они ещё остались? - Спасибо за поддержку, Одейр, – согласился Натаниэль, вытягивая торт из коробки. – Это как раз те слова, которыми следовало нас утешить после месяца в мясорубке! До сих пор не верится, что нам удалось смыться оттуда. - Я вас предупреждал насчёт Кинберг, а вы всё равно ввязались во всё это. Не знаю, существует ли кто-то, кому удавалось выкарабкаться из её паутины. - Тонко намекаешь на то, что нам следует ждать беды? – спросила я, глядя как Нат достал один маленький уже отрезанный кусочек торта и протянул его мне. Я приняла сладость, но пальцы отчего-то не послушались и торт чуть не шлёпнулся на простыни Натаниэля, к счастью успевшего подхватить меня за руку. Даже его ладонь теперь показалась мне иной. Непривычно жилистой, почти что сухой. Жуткие условия на арене высосали из него все соки. - Дело в том, что… - Атас, медсеструхи! – шёпотом выпалил Нат, закрывая коробку с тортом, заворачивая его в бумагу и тыкая обратно Финнику, чтобы тот спрятал сладость в столик у изголовья койки. Одейр ловко затолкал его внутрь, как раз когда люди приблизились к палате Натаниэля. - Значит, всё-таки тебе торт нельзя? - Он просто делиться не хочет, – фыркнула я. – Не знаешь этого жмота, что ли? Стоило Натаниэлю с нарочито вымученным выражением лица улечься на койку, приспустив её ниже, как в палату ворвались две строгого вида медсестры. У одной в руках виднелся планшет и какие-то бумаги, у другой – поднос с препаратами. - Юная леди, это больничная палата, а не ресторан! – вспылила вторая, уверенно направляясь ко мне с такой настойчивостью, словно собралась мне врезать. Чёртов кусок торта! Я и забыла про то, что всё ещё держала его в руках. – Выйдите вон. Вы бы ещё на койке пациента сели завтракать. Выходите. Я, не зная, куда сунуть этот торт, нехотя направилась к двери, слыша, что и Финника тоже выперли и прежде чем выйти оглянулась на самодовольную рожу Лафлауэра, мило помахавшего мне рукой. Конечно, ведь это он меня подставил. Уже в коридоре я нашла, куда сплавить злосчастный торт, просто оставив его на столике, и обратилась к Финнику, собравшемуся смываться к своим детишкам-смертникам. - Финник, мне нужна твоя помощь, – замялась я, оглядываясь на проходящих мимо докторов. – У Ната на носу день рождения. Я хочу сделать ему подарок, но чтобы достать это, мне нужен пособник. Поможешь? - Странно, что сейчас тебя заботит именно это. - Он почти дожил до девятнадцати лет. Это лучшее, что случалось с нами за последнее время, – невесело ответила я. – Так что? Финник коротко кивнул, пересёкшись с кем-то взглядом в коридоре, и снова повернулся ко мне, кротко касаясь руками плеч. - Конечно, помогу. Я рад, что вы снова в строю, – улыбнулся он, но искренней его улыбку сложно было назвать. Что-то его беспокоило. – Только не теряйте бдительности.

***

Когда Джоанну и Финника заставили выйти из палаты, Натаниэль немного расстроился. Доктора проявляли к нему излишнюю строгость, а медсёстры, хоть и демонстрировали интерес к Нату, старались соответствовать врачам. Они в очередной раз явились проверить состояние пациента, снова вносили какие-то пометки на своём планшете, задавали глупые вопросы. Натаниэля всё это бесило, потому что прежде отношение к нему было иным. Сейчас же стоило его деньгам закончиться, как даже знаменитости вылечить ушиб, оказывается, Капитолий не может. После очередных расспросов, медсёстры покинули палату, предупредив, что вот-вот придёт доктор, но он всё не приходил. Натаниэль даже успел заскучать и только собрался включить телевизор, как дверь его палаты открылась. Внутрь вошёл мужчина. - Добрый день, мистер Лафлауэр. Как самочувствие? – жизнеутверждающим тоном спросил доктор, подходя к Натаниэлю ближе и усаживаясь около него. - Паршивое самочувствие. Мою ногу ваша хвалённая капитолийская медицина поправила бы за день, а из-за денег вы этого делать не хотите. Спасатели жизней хреновы, – пробормотал в ответ Нат, не сводя глаз с ноги, укрытой тонкой простынкой. - Дело не совсем в вашей ноге, мистер Лафлауэр. Вы же знаете, что обязательно должны подвергнуться курсу интоксикации. - Знаю, но вы почему-то нифига со мной не делаете, только тянете резину. Доктору, кажется, надоели препирания с Натаниэлем, который на каждое слово отыскивал тысячу в ответ, потому он решил пресечь все его пустые комментарии, сразу перейдя к делу. - У нас возникли проблемы как раз-таки с курсом интоксикации, – мягко начал врач, чувствуя себя неловко из-за настойчивого взгляда Ната, вперившегося в собеседника. – Мы обнаружили у вас в организме аномалии. - Вот как, – удивился Нат, скрещивая руки на груди. Разговор обещал стать интересным. - Мы полагаем, что некие новообразования возникли в вашем организме вследствие чрезмерного потребления разнообразных веществ, конкретный набор свойств которых ещё не до конца изучен… - Вы про кровь переродков? Яд гидры? - Не только. В вашем организме есть следы и иных веществ, происхождение которых нам совсем незнакомо, – максимально мягко отлынивал врач, едва заметно теребя папку с результатами анализов. Натаниэль притих. Что заставило доктора вести себя столь непрофессионально? Движения его пальцев выдавали раздражение, а это для столичных докторов редкое качество. Лафлауэр прикусил губу, вспоминая некоторые свои эксперименты, о которых он никому не сказал. Даже Джоанне. - Вы принимали что-либо без ведома специалистов? - Я работал над кое-чем, но не понимаю, какое это имеет отношение к этим вашим новообразованиям, – отмахнулся Натаниэль, нервно ёрзая на койке. – Удалите их и делу с концом. Что за вопросы дебильные? Вместо того чтобы болтать, лучше бы работали. - Запрещённые вещества, попадавшие в ваш организм, нанесли ему вред, – врач сделал паузу. – Мы не можем удалить эти образования. - Что? – фыркнул Нат, приподнимаясь с койки так, чтобы сесть в ней. – А как-нибудь рассосать их? Выжечь? Не знаю, радиацией шибануть? Ударной дозой лекарств? Я тут врач или вы? - Мистер Лафлауэр, мы не можем этого сделать. Неизвестно, как аномалии себя поведут. Любое вмешательство может только ускорить процесс. Натаниэль подался вперёд, щурясь так, будто не может разглядеть собеседника. - Ускорить процесс чего? - Роста аномалий. Пока что мы не нашли следов их вредного вмешательства, но это дело времени. Подобные… опухоли могут проснуться в любой момент. - Круто ты меня успокаиваешь, чувак, и что это значит? - Вы носите в себе бомбу, которая в любой момент может взорваться. - Так обезвредьте её, сапёры долбанные! – потребовал Натаниэль. – Вы тут врачи или безмозглые кретины? Вырежете нафиг всё это дерьмо из меня. - Мы пока не нашли способ, как повлиять на новообразования так, чтобы… - Да вы даже не пробовали! - Мистер Лафлауэр! – не выдержал доктор, перейдя на повышенные тона. – Новообразования отреагировали даже на лекарства от ушиба. Они увеличились в размерах. Натаниэль замер, стараясь думать прежде, чем язык станет что-то болтать. Его вдруг бросило в жар, во рту появился неприятный привкус горечи, а слова врача вызывали отторжение. Что это такое он пытается ему сказать? Нат отстранённо смотрел на мужчину, от нервов покусывая внутреннюю часть щеки. Паззл в его голове собрался ещё сразу, но результат совсем не понравился. - Стоп. Стоп. – Натаниэль выставил руки перед собой, как бы огораживаясь от собеседника. – Вы пытаетесь мне втереть, что у меня в организме какая-то аномальная хрень, от которой не избавиться? Типа я умру, или что? - Образования могут повести себя самым неожиданным образом. - Типа я могу умереть сейчас? - Сейчас. Через полчаса. Через год или десять лет. Это аномалии. Нам неизвестна их природа. И пока вы меня не перебили снова, я хочу сказать, что мы делаем всё от нас зависящее. Вам следует остаться в больнице для того, чтобы мы могли наблюдать за вами и работать над решением проблемы. - Значит, оно всё же существует? - Буду с вами честен – на данный момент нет, но мы бу… - Я понял, – перебил доктора Нат, поспешно кивая. Он выдернул из рук врача папку, открыл её и бегло стал просматривать данные, зафиксированные командой лекарей за эти два дня. Не так часто Натаниэль выглядел растерянным, но этот случай обещал стать особенным. Множество раз он был на волоске от гибели, множество раз спасался из самых непостижимых ситуаций, пока в итоге его не одолело… что? Болезнь? Какие-то новые штуки в его организме? – Чувак, ты знаешь сколько мне лет? – наконец, спросил Нат, вручая папку обратно мужчине. – Завтра мне исполнится девятнадцать. Если я не доживу до этого дня, то вернусь с того света и завяжу тебе кишки на бантик. – Натаниэль склонился к доктору так, будто боялся, что его услышит ещё кто-либо другой. – Если вдруг я узнаю, что вы впихиваете мне эту хрень, потому что нет бабла, вам капец. Так что настоятельно советую не косячить. Доктор поднялся со стула и с недовольным видом покинул палату, не проронив ни слова. Душевное равновесие капитолийцев слишком легко нарушить. Ему изначально не хотелось работать с пациентом, о котором давно ходила дурная слава. Натаниэль остался в палате наедине со своими мыслями и не самыми приятными новостями. Он и прежде задумывался на счёт того, что кровь переродка или яд гидры могли плохо повлиять на его организм, что усиление иммунитета это далеко не всё, что его ждёт, но Нат и подумать не мог, что случится это сейчас, да ещё и в такой форме. Лафлауэр собрался с мыслями и заставил себя рассуждать здраво – даже капитолийская медицина не сотворит чудес, а только они Натаниэля, судя по результатам анализов, и могут спасти. Конечно, доктора могут дать ему ударную дозу лекарств и, может быть, даже вылечить его, но тогда будут поражены все органы. Замкнутый круг. Источник бед Натаниэля – экспериментальные вещества, а значит, только они и могут вылечить его. Например, кровь переродка. Нат чертыхнулся – до чего не вовремя померла Миамира! Пока никаких недомоганий Натаниэль не ощущал, значит, всё не так плохо, потому он пообещал себе одну вещь – во что бы то ни стало пережить день рождения, а потом сделать так, чтобы он не стал последним.

***

Вскоре после того как меня выпроводили медсёстры, Натаниэля куда-то вывезли. На все мои расспросы хамки отвечали, что это не моё дело, чтобы я убиралась в свою палату или они вышвырнут меня на улицу и навсегда запрут передо мной дверь в свою драгоценную больницу. И раньше приходилось зависать в них, но нигде, даже в психушке Ланы, не было таких грымз вроде этих медсестёр. К счастью лечащий врач Натаниэля оказался приветливее, потому пояснил, что ему будут чинить костыль, а мне пора бы не совать свой нос в чужие дела. Пришлось согласиться и ждать возвращения друга около дверей палаты, но случилось это лишь ближе к вечеру как раз тогда, когда мне пришлось отлучиться. Вернувшись, я хотела зайти к нему, но меня не пустили, заявив, что Натаниэлю нужен отдых. Это расстроило меня, потому что я хотела повидаться с ним до наступления его девятнадцатого дня рождения. Следующим утром я проснулась ни свет, ни заря. Всего пара дней сплошной расслабленности успели мне здорово наскучить на фоне случившегося в кунсткамере. После каждого подобного казуса было всё тяжелее вернуться к обыденной жизни. Финник, как я его и просила, объявился рано утром с коробкой, заказанной мной ему ещё вчера. Остаться он не мог, потому что подготовка к бойне на арене была в самом разгаре, и Одейру следовало морочиться с очередными трибутами, а не нами. Дождавшись, когда коридор, ведущий к палате Натаниэля, опустеет, я прокралась к его двери и тихо, чтобы не нарушить сон, открыла её, вошла и бесшумно закрыла. Как я и думала, Нат ещё спал. Он, как и прежде, не любил просыпаться слишком рано, а может просто устал от издевательств докторов. Я подтянула к его койке стул, тихо опустила под него объёмную, но не такую уж и увесистую коробку, и присела, тихо наблюдая за тем, как он спит. Мне хотелось поздравить его как только он продерёт глаза, потому я стала ждать. Очки с миниатюрными рубинами в оправе лежали на тумбочке около стакана с водой и небольшой приоткрытой коробочкой с торчащими оттуда бумажками. После Технотрона Нат выглядел почти так же, как после своих Игр. Уставший, вымученный, бледный, кое-где стали просматриваться кости. Я потянулась к его ладони, бегло касаясь кожи – всё такая же теплая, как и прежде. У него вообще когда-нибудь мёрзли руки? Веки Ната задрожали и приоткрылись. Наверное, он не сразу увидел меня, потому что засуетился, стал протирать глаза, потянулся за очками и, хлопнув по тумбочке мимо них, столкнул очки на пол. Я нагнулась, подняла их и подала ему. - Беспомощная сонная клуша, – бросила я, с трудом сдерживая улыбку. - Сталкеришь за мной? – парировал он. - Что? – не поняла я. – Я здесь по делу. Думаю, ты догадываешься по какому, – улыбнулась я, но Нат оставался всё таким же серым, будто на самом деле не понимал о чём я. – Ты чего? Думал, я забуду об этом дне? – Я легонько толкнула его в плечо, он рвано выдохнул, после чего расслабленно улыбнулся. - М? – протянул он. - Ты какой-то… рассеянный. - Я проснулся две минуты назад, – развёл руками в стороны Натаниэль. Хоть он и пытался придать своему виду лишнюю капельку бодрости, выходило у него нелепо, словно он чем-то обеспокоен и хотел это скрыть. – Ты пришла узнать как моя нога? – с напускным любопытством спросил он. - Вообще-то я пришла поблагодарить твоих родителей за то, что они породили на свет самое невыносимое и неблагодарное существо, которое даже в свой день рождения не прекращает трепать мне нервы. – Натаниэль лукаво заулыбался, жестом приглашая его обнять. Недолго думая, я так и поступила, прижавшись к нему настолько тесно, что аромат ландышей, наверное, отпечатался и на мне. Я уткнулась носом в его шею, легонько касаясь ладонями лопаток, и такую же осторожность ощутила в его руках. Скоротечный момент, который хотелось растянуть подольше. Первым отстранился Натаниэль, даже не посмотрев при этом мне в глаза. Вместо этого тот словно выискивал что-то на полу. Я уже решила, что он и объятия определил в разряд недопустимого, но его внимание и правда что-то привлекло, а когда я увидела что именно, он замешкался и даже потянулся вниз, отчего чуть не свалился на пол. На идеально вычищенном белом полу лежал небольшой белый конвертик, не заметный, если не присматриваться. Видимо, он выпал, когда Натаниэль столкнул очки… Я нагнулась и подобрала конверт, с обратной стороны которого было выведено аккуратным витиеватым почерком всего одно слово – «Натаниэлю». Конверт был уже распечатан, значит, доставили его Натаниэлю не сегодня. Я, пресекая все его указки, открыла конверт и вытащила оттуда письмо. Какой он у нас популярный вдруг стал! Пропал на несколько недель и о нём сразу все вспомнили. - Нет, не читай! – потребовал он, но разве подобные слова не усиливают желание поступить наоборот?

«Милый Натаниэль…»

Уже начало письма непроизвольно вызывало улыбку. Милый Натаниэль? Очередная фанаточка? Мне захотелось высмеять уже одно лишь начало, но я заставила себя потерпеть до конца и продолжила чтение.

«Милый Натаниэль, очень надеюсь, что эта весточка всё же дойдёт до тебя. Возможно, ты меня уже не помнишь, но в моей памяти ты сохранился всё тем же очаровательным мальчишкой, не дававшим мне проходу. Наверное, ты очень удивишься этому письму, но я не могла пропустить и этот твой день рождения. Хочу пожелать тебе, наконец, обрести своё счастье, найти своё место в жизни и, конечно, оставаться всё таким же чистосердечным юношей. К сожалению, у меня нет возможности увидеться с тобой лично, но, думаю, ты такими возможностями обладаешь, потому хочу пригласить тебя домой, в наш родной Округ №5. С тех пор как ты его покинул, он померк, словно оказался в состоянии спячки, выжидая, когда ты украсишь его новыми красками. Мне очень тебя не хватает. Возвращайся домой. С любовью, Шарлотта»

Когда я добралась до последних строчек, в горле пересохло. С любовью? Пригласить домой? Я с трудом заставила себя сглотнуть, а воодушевлённость, с которой я начала этот день куда-то испарилась. Эта Шарлотта родом из Пятого, значит, они знакомы. Больше того, она утверждает, что Нат не давал ей проходу. Выходит, она – одна из его неудавшихся девок? - Это ещё что за фигня? – сказала я то, что вертелось у меня на языке с самых первых строк этого злополучного письма. Нат выдернул его у меня из рук и затолкал обратно в коробку с остальными бумажками. В голове невольно всплыла мысль о том, а не поздравительные ли письма вся эта макулатура на его тумбочке? - Просто поздравление, – отмахнулся он. - …которое тебе прислали только тогда, когда ты знаменитостью стал. Надо же, – хмыкнула я, замечая, что на щеках Натаниэля проступил слабый румянец. – Твоя пассия объявилась? Что-то не припомню, чтобы она тебя прежде поздравляла… - Она не моя пассия. - Конечно. Хрен ей, а не в пассии твои записываться. - Мейсон, это просто поздравление. - Да? А я тут ненавязчивое приглашение увидела. И что? Поедешь? - Гонишь, что ли? Других дел у меня будто нет… - А почему щёки горят? Натаниэль приложил к ним ладони и замялся пуще прежнего. Обалдеть. Он и правда по ней сох. - Ничего у меня не горит. Шарлотта – давно пройденный этап. Я действительно пытался за ней приударить, а она сдавала меня своему брату-дебилу и тот вместе с дружками меня лупасил, – пробормотал он. Я закатила глаза и отвернулась. Он что, был таким попрошайкой? Бегал за девками и терпел то, как они об него ноги вытирали? - И как Флори тебя выносил? – вздохнула я. – Ты же гордый и самодостаточный Натаниэль Лафлауэр. Как ты позволял этой девице себя унижать? - Я хотел ухаживать за ней, – пролепетал Нат и я заставила себя прекратить этот глупый, ведущий в никуда допрос. То, что эта Шарлотта набитая дура, ясно с первых строк. Когда был шанс, она Натаниэля человеком не считала, но стоило ему стать столичным женихом, как она объявилась с кучей ласковых словечек. - К чёрту твою Шарлотту. У меня тоже есть поздравление для тебя. Получше. – Я сделала глубокий вдох. – Поначалу думала написать впечатляющую речь, точнее, написала её часа за полтора, но этот пафос явно лишний. – Нат, где бы ты ни был, кем бы ты ни был, и сколько бы денег у тебя не было в кармане, это не изменит моего отношения к тебе. Ты тот человек, который не спал ради меня, когда я не могла прийти в себя в Четвёртом. Ты тот, кто явился за мной в психушку в одиночку. Ты спас меня от наказания за убийства тех пятерых учёных. Вносил за меня плату, чтобы я не пошла по рукам. Искал меня каждый раз, когда я терялась. Лечил меня, каждый раз, когда я опускала руки. Ты справедливо мог ненавидеть меня, бросить, но не сделал этого. Даже родные люди никогда не относились ко мне так, как ты. Я люблю твои ландыши, треклятый торт из ананасов, люблю, когда ты называешь меня работником деревообрабатывающей промышленности, и никакая Шарлотта у меня это не отнимет. Она ничего о тебе не знает и пожелания её пусты так же, как и её башка. Знаешь, чего желаю тебе я? Желаю тебе увидеться с мамой и братьями и больше не расставаться с ними. Желаю тебе вытащить отца из логова этой педантичной стервы. Желаю отстроить свой дом, которого тебя лишили, уткнуть Кинберг лицом в грязь, купить самый крутой коммуникатор и встретить кого-то, кто с тобой достигнет желаемого, пусть даже это буду не я, но… желательно, чтобы всё-таки это была я, – усмехнулась я и чтобы подкрепить свои слова, опустилась за коробкой, которая всё это время была вне поля зрения Ната. Его глаза округлились, когда он заметил её, наверное, решил, что я приволокла что-то объёмное или тяжёлое, но это было не совсем так. Я протянула коробку ему безо всяких слов, лишь глазами указав, чтобы он её распечатал. Лафлауэр нетерпеливо разорвал крышку картонной коробки и, увидев то, что лежало внутри, заулыбался. Наверное, впервые за сегодня искренне и с привычным огоньком в глазах. Внутри коробки лежал набор из пяти книг. Для Натаниэля этого, вероятно, хватит на пару раз, но зато таких вещей у него точно быть не могло. Радость размеренно сменилась удивлением, когда Нат достал сначала первую книгу, затем вторую, третью, но вид у него был такой, словно он и не знал об их существовании. - Где ты их взяла? – с подозрением покосился на меня он. – Никогда даже не слышал об этих книгах… - Нашла коса на камень, да? - Серьёзно, откуда они у тебя? - Это подарок, балбес, какая тебе разница, где я их достала? Первые четыре издания очень старые – о науке в её изначальном виде. Переплёт новый. Третьей книге больше трёх сотен лет, – почти шёпотом сказала я. - Офигеть, – выдохнул Нат. Кажется, удивить его мне удалось. – Спасибо. У меня никогда не было таких экземпляров и... – начал было Нат, но прервался, вытащив последнюю книгу. Несколько секунд он тупо пялился на её обложку, а потом разразился смехом. – А это что? - Дамский роман. Я слышала, капитолийки в восторге от них. - Прикалываешься? - Ты задолжал мне свидание, – отмахнулась я. – Чтобы не возникло очередных отмазок, что ты не знаешь как себя со мной вести, прочти эту книженцию. Вдруг ума наберёшься. - Это же тупое бабское чтиво! - Как раз то, чего тебе и не хватает. Прочти эту книгу в первую очередь. - Капец, – откинул голову назад Нат, широко улыбаясь. Такого он точно ещё не читал. – Блин, где ты достала эти книги? Они потрясные, и даже стёб с дамским романом я оценил. Иди сюда. – Нат взял меня за руку и подтянул к себе, чтобы я села на краешек его койки. – У меня тоже есть кое-что для тебя. Я не успел довести его до ума, но в целом он рабочий. – Лафлауэр потянулся к коробочке на тумбочке у изголовья койки и с самого дна вытащил нечто маленькое, тонкое, прямоугольной формы. Он коснулся пальцем небольшой выпуклости сбоку, и вещь осветилась яркими красками. – Я хотел наворотить его до твоего дня рождения, но не успел. Мы загремели в ловушку Ланы, а он остался в камере хранения в Капитолии. – Нат торжественно протянул мне коммуникатор. Такой, какого я отродясь не видела. – Знаю, тебя не особо прёт от техники, но этот будет очень полезен. – Он вложил его мне в руки и слабо оттолкнул, чтобы я ознакомилась с ним самостоятельно. Корпус прозрачный, но при этом с какими-то серебряно-красными отливами. Экран широкий, играющий разными тонами. Не тяжёлый. Приятный на ощупь. Это, в общем-то, и всё, что я могла сказать после первого знакомства с этой штуковиной. Натаниэль, зная меня, принялся сам пояснять, что к чему. - Корпус из стекла. Бронированного, само собой. Разбить его почти невозможно. Утопить тем более. На предмет сожжения, я его не проверял... – задумчивым голосом сказал Нат. – Но я это исправлю. Способен работать на полную мощность без зарядки в пределах месяца. Есть функция Фонаря. У меня была такая фиговина. Она душит сигналы, если нужно. Ещё система внутренней слежки. Если ты вдруг потеряешься, я найду тебя вплоть до определения комнаты. Ты тоже можешь следить за кем-то. Камера может вести беспрерывную запись в течение нескольких дней. Передача данных осуществляется на любой компьютер или коммуникатор в любом радиусе. Ещё ты сможешь срывать замки и сигнализации – есть крутой дешифратор. Функция «внутренний глаз» – доступ к камерам видеонаблюдения, пока только установленных Капитолием. Ну, и функция защиты хозяина. – Натаниэль заулыбался. – Электрошокер и несколько ядовитых пластин внутри корпуса, которыми можно подстрелить гада. - Ого, – не нашлась, что сказать я. – А у тебя есть такой? - Нет. - Тогда во... – начала я, возвращая коммуникатор обратно Нату, но он выставив руки перед собой, только отмахивался. - Он твой. Это подарок, ты не врубаешься что ли? Наша жизнь чертовски нестабильна, потому если меня не будет рядом, эта штуковина тебя подстрахует. - Нат, коммуникатор явно очень дорогой. - Не дороже твоей жизни, – подмигнул мне он, отчего я позволила себе немного расслабиться. Столько наворотов точно стоили ему немалых денег и времени. Наверняка над коммуникатором работал целый отряд. Я покрутила его в руках, не зная как на это реагировать. Натаниэль сдвинут на всяких технологиях и внезапно он подарил мне, наверное, самый мощный коммуникатор в Панеме. Для него это всё равно, что поделиться последним куском ананасового торта. Любопытно, что готовить свой подарок он стал ещё до того, как Лана упрятала меня в психушку. Только я собралась спрятать коммуникатор в карман, как заметила одну маленькую деталь, не сразу бросающуюся в глаза. - Это что, гравировка? «Конфетке от подонка»? – прыснула я. – Ничего вразумительней не придумал? - Не принижай моё творчество. Я приложил много усилий, чтобы это придумать. Я всё ещё улыбалась, с трудом сдерживаясь от язвительных комментариев в адрес Натаниэля. - Это замечательный подарок, – уже спокойнее сказала я, цепляясь своими пальцами за пальцы Ната. Мизинцем за мизинец. – Помнишь? Лафлауэр поджал губы и подался ко мне. - А ты помнишь, что было ровно год назад? - Ещё бы. Ты из меня прислугу сделал. - Я не о том. Мы праздновали мой день рождения на крыше. Повторим? - Это не Тренировочный центр. Если медсеструхи заметят, что тебя нет, то всю столицу на уши поднимут, а если найдут нас на крыше, и того хуже замес устроят. - Джоанна Мейсон – трусливая задница? – прищурился Нат, выпячивая подбородок. - Не обольщайтесь, юноша. – Я спрятала коммуникатор в карман и взлохматила волосы Ната так, как это обычно делают собакам. - Тогда притащи бутылочку чего-нибудь. - Серьёзно? Тебя же вырубит. - Возьми что-нибудь некрепкое. Что? Я не алкаш. Ты же знаешь, я больше по жратве. – Я колебалась. – Я дожил до девятнадцати. Разве это не повод? И заодно найди таблетки от утреннего расколбаса. - Делать в свой день рождения из меня прислугу уже входит в твои традиции, Лафлауэр, – подметила напоследок я, направляясь к выходу. - Мейсон? – окликнул меня Нат. - Чего тебе ещё? - Я буду хранить твои книги под подушкой, – выпалил он. - Тогда ещё прихвачу салфеток, чтобы подтереть тебе слюни, – бросила, прежде чем хлопнула дверью, я. - Стерва, – со смешком выкрикнул он, но оборачиваться, как и отвечать, я не стала. Хочет пойла – он его получит. Всё-таки Нат прав и сегодня его праздник. Почему бы не позволить себе расслабиться? Другое дело, что сам он обычно о таком не просит. Я шла по коридору больницы и раздумывала о дальнейших своих действиях. Нат хочет снова праздник на крыше. Коль мы собираемся праздновать, то хорошо бы и выглядеть подобающе. Из-за всех этих проблем я уже и позабыла, каково это быть человеком. Сегодня наступил день рождения моего самого близкого друга, парня, притягивающего к себе как магнит, а я припёрлась к нему в больничной робе, пока всякие Шарлотты шлют ему откровенно любовные письма. Коммуникатор в кармане создавал непривычную, хоть и малую тяжесть, потому я прижала его ближе к телу, решив, наконец, куда следует заглянуть до того, как вернусь к Нату. Пришла пора навестить старого знакомого.

***

- Хотите преобразиться? – задала вопрос девушка, как только я переступила через порог её заведения. С такой настойчивостью можно всех посетителей распугать. - Привет, – только и сказала я, не решаясь идти к ней навстречу. На сей раз владелица салона красоты вырядилась в пышное бордовое платьице под цвет множества сплетённых косичек, издали походящих на змей, уложенных на голове в форме вулкана. Низенькая девушка подошла ко мне почти впритык, всматриваясь в лицо, как будто не верила в то, что я настоящая. - Ты помнишь меня, Эканис? - Девушка, которая замаралась, – кивнула та, и улыбнулась, радушно приглашая меня рукой вглубь своего царства красоты. – Вы сегодня чистая, но с травмой, – подметила Эканис, косясь на мою забинтованную ладонь. - Как всегда всё ни к чёрту, – пожала плечами я, присаживаясь по просьбе стилиста на пуфик около её кресла. - Кофе? - Спасибо, я тороплюсь. - Не сомневаюсь, – улыбалась Эканис, потягиваясь к чашке кофе, стоявшей на подносе около неё. – Вы изменились. - Не в лучшую сторону. Потому я тут. Сегодня у моего друга день рождения и мне хотелось бы… выглядеть пристойно. Глаза Эканис округлились. - У Финника Одейра сегодня день рождения? - Нет, не у Финника. Может, вы помните другого парня, который был с нами. Светловолосого. Тот, который голодный. - Вы с ним всё ещё дружите? Поразительно. Мне казалось, что вы не ладили. - Мне тоже так казалось, – задумчиво сказала я. Столько воды утекло... – А где ваши помощники? - Увы работает теперь только Деката. Остальные решили меня оставить. – Обида чётко прослеживалась в тоне Эканис, хотя она изъяснялась весьма осторожно. – А что бы вы хотели на этот раз? Фиолетовые тона? – любезничала стилист. Фиолетовый – любимый цвет Натаниэля. - Если честно, я не знаю, что мне нужно. Сделай меня красивой, только без столичных излишеств. - О-о-о, я даже знаю, какой обра… - Эканис, и ещё кое-что. Я хочу его удивить, понимаешь? Чтобы он увидел, что я могу быть привлекательной. – Брови стилиста в удивлении поползли вверх. - Так вы… - Нет. Не совсем. В любом случае об этом желательно не говорить на улицах. – Я окинула знакомую многозначительным взглядом, на что она немного заторможено закивала. - Ради дорогого клиента что угодно, – улыбнулась девушка и замялась. – Даже если бы кто-то о вас прознал, всё равно люди не поверили бы. - Почему? Неужели мы с Натаниэлем настолько не сочетаемы? - Вы не знаете? Я думала, недавнее интервью обсуждали все, – почти с обидой ответила Эканис. - Какое ещё интервью? - С девушкой вашего друга. - С кем?! – вырвалось у меня. - С девушкой из его родного округа. Шарлоттой. Опять эта Шарлотта, чтоб ей пусто было. Девушка из его родного округа. Идиотка решила прославиться за счёт Натаниэля? - И что она там наплела? - Рассказывала о том, какие у неё прекрасные отношения с вашим другом, – просияла Эканис настолько, что мне стало тошно от её умиления. Какие у неё могут быть отношения с Натаниэлем? Его в Пятом давно нет! – Она описывала их встречи, рассказывала о том, какой он человек. Поведала их историю любви. - Сейчас блевану, – пробормотала я. – Вы же понимаете, что ничего подобного не было? - Да? Я вздохнула. Похоже, у всех капитолийцев вместо мозгов опилки. - Он всё это время был со мной. Эта ваша Шарлотта простая аферистка. - Она так искренне говорила. - Эканис, просто подготовь меня к празднику, – не выдержала я, а та, похоже, почувствовав, что моё терпение на грани, очнулась от своих разговоров о распрекрасной Шарлотте и отправилась в недра салона. И как люди на это повелись? Конечно, наверное, эту историю о плохом мальчике, романтичном внутри, проглотили с потрохами все дамы, пускающие слюни по нему и любовным историям в целом. Зачем работать тяжким трудом, если можно пороть чушь о знаменитости и грести деньги лопатой? Эта Шарлотта не промах, но её историй хватит до первого публичного заявления Натаниэля. Я потеряла счёт времени, блуждая в мыслях о Натаниэле и Шарлотте, потому не заметила, как Эканис и Деката уже привели меня в порядок. У них был такой вид, словно они всё это время со мной говорили. Когда они успели мне подобрать платье? Когда я успела влезть в него? И причёска на голове появилась… Забинтованная рука изящно скрылась за серебряной лентой, украшенной тёмно-синими цепочками. Каждый ноготок вычистили до блеска, подровняли и выкрасили в металлический цвет. Недурная работа. Корсет платья с открытыми плечами слишком плотно прилегал к рёбрам, потому было не совсем удобно дышать и двигаться, зато низ платья напротив оказался лёгким и не нагромождённым, почти доставая до колен. Тёмно синяя ткань напомнила мне о костюме Натаниэля на Параде трибутов. Эканис всё сделала как я и просила – без излишеств. Платье украшали разве что тонкие серебристые цепочки, то тут, то там свисающие небрежно, но с определённым шармом. Несколько таких же цепочек свисали с волос мне на лицо. Эканис, к счастью, не сотворила на моей голове вулкан, а просто немного подстригла и подкрутила волосы, веки выкрасила в серебристый, и подвела глаза тёмно-синим, почти чёрным цветом. Хоть сейчас на Парад иди. - Нравится? По-моему, вы прекрасны, – трогательно объявила Эканис, прежде чем отпустить меня восвояси. - Сойдёт, – подмигнула ей я. – Эканис, я в долгу не останусь. - Мне ничего не нужно. Разве что… расскажете, оценил ли это всё ваш друг. – Улыбка девушки была по-прежнему радушной. Сколько раз она уже помогала мне, хотя не должна была? На прощание я пожала ей руку, хотя не уверена, что Эканис ожидала именно этот жест, хоть и недовольство на её лице не отобразилось. Деката бросила что-то мне вдогонку, но я не окликнулась, лишь благодарно кивнув и помахав рукой. Не верится, что в этом кобле тупых уродцев ещё есть те, кто как-то сохраняет остатки человечности. Эканис не поклонница Игр, и всё же наслышана о знаменитостях, порождённых ими. Если в столице есть те, кто ими не интересуется, то может, покровители Финника правы и расклад не такой уж и плохой? После длительной изоляции на поле боя странно прохаживаться уютными улочками Капитолия, где ничего не происходило. Никто не стрелял. За тобой не гонялись психи. Не приходилось скрываться во всяких катакомбах. Всюду фонари, яркие вывески, взбудораженная молодёжь и яркие краски, от которых щиплет в глазах. Я шла ещё довольно долго пока не вспомнила о просьбе Ната. Пришлось по пути заскочить в магазин со спиртным, которое почти ничем между собой не отличалось, но называлось почему-то по-разному. Виски, текила, бурбон, коньяк, ликёр, бренди и прочая лабуда. Одно и то же пойло, только в разных бутылках. Пришлось брать наугад, потому что после объяснений знатока-торгаша я запуталась окончательно. То ли я была слишком узнаваема, то ли в столице среди милых девиц не принято расхаживать с бутылкой в руках. Как бы то ни было, заходить в больницу с ней являлось дурным тоном, особенно после того, как меня выперли с безобидным тортом. Торт. Чёрт! Нат любитель поесть, а я купила только бутылку какой-то дряни и ничего больше. Этот день обещал стать бесконечным. Мне опять пришлось отвлекаться от проложенного маршрута, на сей раз, чтобы запастись едой. Вот только… почти все деньги ушли на выпивку. И тут я вспомнила про коммуникатор. Незаметно достала его из-под платья и нажала на кнопку разблокировки. - Голосовой навигатор, – сказала я и на мониторе высветились фейерверки. - Чего желаешь, конфетка? – заговорил голос из коммуникатора, в котором я распознала Ната. - Лафлауэр? Какого лешего ты тут делаешь? - Запрос некорректен. - Чёрт, – выругалась я, понимая, что говорю не с Натаниэлем, а его копией. Он оформил меню своим голосом. Теперь я могла его слышать, даже не видя создателя рядом. - Запрос некорректен. - Чёрт – не запрос. Мой запрос… - Запрос некорректен. Я застонала. Нужно намекнуть Натаниэлю, чтобы настроил это меню поточнее. - Вскрытие кодов! – выпалила я. На мониторе появилась заставка с сыплющимися с неба замками, которые сами открывались, превращаясь в хохочущие зубатые зелёные рожицы. – Детский сад, – прошептала я, надеясь, что пресловутый голосовой навигатор не среагирует. Программа включилась и одна за другой стали всплывать подсказки. Я выполняла всё так, как было в них указано, пока на мониторе не высветилась фраза «доступно пять сотен виртуальной валюты». Вслед за ней появилась ещё одна – «виртуальная валюта действительна в течение часа». И что это значило? Коммуникатор Ната содрал с чьего-то счёта пять сотен? Если это так, то он подарил мне бесценную вещь. Я поспешила в ближайший магазин, где не могла сориентироваться первых минут десять, а когда приспособилась, то отыскала всё, что нужно. В первую очередь, конечно, мясо. Какой мужик откажется от хорошо приготовленного мяса? Среди уже готовых блюд я нашла какое-то навороченное рагу из разных видов рыбы, салат, от которого можно здорово разжиреть, и рис с овощами под каким-то стрёмным соусом. Ко всему этому в придачу прихватила немного фруктов и отыскала то, от чего Лафлауэр точно будет в восторге – его любимый торт. Только когда я все пожитки притащила для оплаты, стало ясно, что для нас двоих это перебор. Женщина, принимавшая оплату, судя по красноречивому выражению её лица, решила точно так же, хоть и промолчала, жестом потребовав деньги. Я протянула ей коммуникатор, аппарат просветил его экран и мне, собрав все продукты в одну высокую упаковку, пожелали всего хорошего. Интересно, с чьего счёта снялись деньги? Вернулась я в больницу уже ближе к вечеру, когда столица плавно погружалась в оранжевый закат. Идти сразу к Натаниэлю не стала, потому что продукты нужно было как-то доставить на крышу. Мне с трудом удалось протащить их незаметно в корпус больницы. Если кому-то вздумалось бы внимательнее ознакомиться с видеозаписью камер наблюдения, то меня из больницы выперли бы немедля, ещё и покалечили бы на будущее. Продукты спрятать в своей палате я успела, но от врачей всё равно схлопотала за то, что пропустила предпоследний сеанс курса интоксикации. В итоге кое-как отделавшись от назойливых, как блохи, лекарей, я сходила за очередной дозой лекарств, а вернувшись уже вечером, вытащила упаковку с едой на крышу. Эта поверхность заметно отличалась от той в Тренировочном центре. Здесь было прохладно из-за заигрываний ветра, полы вычищены, и никаких лишних предметов не имелось. А уж каков был пейзаж! Отсюда все маленькие огоньки магазинов и машин казались совсем миниатюрными, создавая эффект звёздного неба. Я незаметно спустилась с крыши и на лифте добралась до палаты Натаниэля. Без стука открыла двери, а когда вошла, увидела в полумраке света, издаваемого телевизором, Натаниэля сидящего на койке. Увидев меня, он дважды хлопнул и в комнате включился свет. Из динамиков телевизора звучал трёп, посвящённый Параду трибутов, в частности Двенадцатым, о которых в предыдущие годы и не вспоминали бы, не будь упоминание о них обязательным элементом в сценарии. Вот только Игры меня сейчас волновали меньше обычного. Нат выглядел не так, как утром, как будто… - Чего это ты так расфуфырился? – не сдержавшись, спросила я. Волосы причесал и подровнял до той длины, с которой обычно ходил, когда мы жили в Капитолии и Седьмом. На руках появились новые браслеты – коричневые и черные, на сей раз, вязанные из каких-то то ли соломинок, то ли палочек, соединённых толстыми нитками. Колечко в губе заблестело так, словно его тщательно отполировали, а может, просто Нат купил новое. На руках прибавилось колец, некоторые сменились более новыми. Белая рубаха с короткими рукавами, чёрные свободные штаны и тонкая чёрная лента на шее, отдалённо напоминающая галстук. Подготовился. - Встречный вопрос, – удивлённым тоном сказал он, вперившись в меня взглядом. - У тебя же праздник. Решила внести в него немного разнообразия. Как тебе? – Наверное, не совсем правильно напрашиваться на комплименты, но от Ната их иначе не получить. Я покружилась на месте и подошла к нему поближе, наслаждаясь тем, что он внимательно меня рассматривал. - Ну, такое, – покрутил носом он. – Проканает. Копытца клёвые. Я мельком взглянула на обувь, выданную Эканис. Наверное, ей не понравилось бы, что её велюровые ботинки на платформе обозвали копытами, хотя у меня подобные ассоциации тоже возникли сразу, как только я их увидела. Вздохнув, я подхватила Натаниэля под руку, чтобы помочь встать, но он меня отдёрнул, указав на экран. Там как раз повторяли кадры с Парада, который взорвался овациями из-за Двенадцатых в огне. - Круто, правда? - Бойня на арене ещё не началась, а задницы им уже поджарили. Не вижу в этом ничего крутого. Пошли. – Я потянула его за собой, он вырубил экран и, опираясь на меня, заковылял к выходу. Странно, что его до сих пор держали в больнице, а не выписали на костылях домой. Судя по тому, как врачи треплют Натаниэлю нервы, у него какие-то проблемы с костью. Ещё и это безденежье. Капитолий хотел, чтобы мы побирались. Путь на крышу оказался тернист. То и дело то с одной стороны, то с другой возникали люди в белом, от которых приходилось прятаться – всё же мы, в особенности Нат, ещё пациенты и бродить ночью по больнице не лучшая идея. Благо, что сегодня все прилипли к экранам смотреть на почти мёртвых малолеток. Интересно, если вдруг кому-то станет худо, найдётся врач, который ему поможет? Забравшись на крышу, я выдохнула с облегчением. Тащить Натаниэля наверх ещё то удовольствие. За все время, сколько мы поднимались, он не вымолвил ни слова. Улыбался, но не весело, в глазах поселилось уныние, и только обволакивающий аромат ландышей по-прежнему напоминал мне о том, кем являлся Натаниэль. - Как тебе местечко? – спросила я, помогая ему усесться на пол. Натаниэль осмотрелся, глядя на всё вокруг как будто сквозь него. А может, это была лишь ностальгия? Капитолий погрузился в одно огромное световое шоу, созданное тысячами разноцветных огней. Крыша тоже освещалась, только чем-то холодным и бледным, далёким от той красоты под нами. - Мы как будто над звёздным небом, – заметил Нат то же, о чём подумала я. Почему-то я ощутила в его голосе грусть. Как будто он о чём-то сожалеет, словно его что-то гложет. - Что с тобой не так? – решилась выведать я. – Ты не такой как всегда. Что-то случилось? - Нет. - Лафлауэр, колись, – шутливо толкнула его в бок я. – Эй. Сегодня же твой праздник. И тут до меня дошло. Уже второй год подряд мы отмечаем этот день вместе, и второй год подряд его семьи нет рядом. - Расстраиваешься из-за родителей? – осторожно поинтересовалась я и Натаниэль, наконец, взглянул на меня, слабо кивнув. - Ага, – хмыкнул он. - Сегодня их рядом нет, но мы можем их отыскать через пару дней, разве это препятствие? – Натаниэль слабо, почти вымученно улыбнулся, затем принялся умащиваться, косясь в сторону упаковки с едой. – Гляди, что я раздобыла. Я притянула коробку к себе и уселась рядом с Натом, вместе с ним выкладывая наружу всё, что удалось приобрести. - Твой коммуникатор спёр у кого-то пять сотен. Ими я всё и оплатила. А с чьего счёта он крадёт деньги? - Спонсоров, – заулыбался Лафлауэр. – Они всё равно не заметят. Ты купила ананасовый торт! Я тебя люблю. - Правда? - Нет, – поспешно добавил Натаниэль, с ещё большим энтузиазмом разгребая оставшееся, а когда вытащил последнее, то стал распечатывать всё по очереди. – А это что за фигня? - Что-то рыбное, – ответила я, глядя как Нат распечатал, затем пальцем выудил одну ленточку рыбы и отправил её в рот, поморщившись, будто съел что-то горькое. - Ну, и фигня, попробуй, – сунул он мне коробочку, а сам принялся за следующее – салат. - Эй. – Я потрусила упаковку и оттуда выпала пара вилок. – Руками есть не обязательно. Нат вооружился вилкой, и стоило ей оказаться в его руках, он сразу же принялся за салат. Не знаю, чего туда напихали кроме всякого мяса, но выглядел он неплохо, переливаясь золотым цветом, да и запахи издавал приличные. Натаниэль наминал салат, пока я его не остановила, всучив в руки бутылку. - Ты же сам хотел, – прочистив горло, торжественно объявила я. Лафлауэр лениво отложил салат в сторону, принявшись рассматривать бутылку, прежде чем открыть её. Как только он это сделал, изнутри потянуло странным немного пряным запахом, моментально ударяющим по голове. Отчасти он напоминал запах некоторых кондитерских изделий, отчасти корицу и что-то кислое. Натаниэль поднял два маленьких стаканчика, подобрав среди кучи еды, и налил в каждый понемногу этой жидкой, бронзового цвета белиберды. Один стаканчик вручил мне, второй оставил себе. - За тебя, маленький гадёныш! – подняла стакан я и Нат стукнул о него так, что я едва не облилась. – Говорю же, гадёныш. - За меня, – с довольным лицом объявил он и начал пить, но лишь коснувшись выпивки, скривился, с трудом заставляя себя сделать хотя бы глоток. – Блин, где ты это нарыла? Я же просил что-то слабое. - Мне сказали, что оно слабое, – вымолвила я, с трудом глотая эту заразу. На вид и запах зелье оказалось куда лучше, чем на вкус. Я как будто проглотила горящий уголёк, от которого всё внутри стало тлеть. - Дровосек, тебя надули, – хохотнув, сказал Нат, вновь принимаясь за салат. - Делись, жмот. – Я подсела к нему ближе, надеясь вилкой украсть хоть немного салата, но Натаниэль нарочно отодвинул от меня коробочку, жуя, и при этом смеясь. Я и оглянуться не успела, как половина контейнера с салатом как в воду канули, а глаза Ната заблестели почти как фонарики на улицах столицы. Выпивка делала своё дело. Вслед за первой порцией случилась вторая, и уже на ней мы сдулись основательно. Даже при таком освещении я заметила, как порозовели щёки Ната, а глаза обретали всё более искристый, но в то же время сонный вид. К рису так никто из нас не притронулся, зато салат был съеден подчистую, сразу после чего началось ананасовое обжирательство. Нат заставлял меня съесть хоть кусочек, но мне и выпивки с салатом хватило. Зато в именинника влезло ещё два кусочка торта. Он очень хотел полакомиться и третьим, даже стал психовать из-за слишком маленького объёма желудка, чуть ли не гавкая на этот торт, от которого Нат трещал по швам. Пока он морочился с едой я, упиравшись спиной о стену, молча за всем этим наблюдала. Должно быть, он соскучился по нормальной еде, особенно учитывая тот факт, что он всегда был её поклонником. Не знаю, было ли это действие алкоголя, а может, просто хотелось спать, но я была совершенно спокойна. Наверное, впервые за долгое время было так спокойно на душе. Стрельба позади. Смерти позади. Нат сидел около меня, уплетая свой любимый торт, и мы в шаге от возвращения в Седьмой. Я не знала, как нам быть дальше, да и не хотелось знать, хотелось лишь насладиться моментом гармонии сполна. Наконец, когда Нат прекратил попытки затолкать в себя больше, чем вмещалось, он откинулся к стене около меня и с минуту, не шевелясь, кряхтел. Затем повернулся ко мне и стал неприлично ко мне присматриваться. - Чего молчишь? - Вспоминаю прошлый год. Крышу. Еду. То, что ты меня позвал, чтобы я за тобой прибралась. - Неправда, – возмутился он. Глаза его будто покрылись дымкой, полупрозрачным туманом. И почему его всегда вырубало с минимальных доз? – Мне не с кем было праздновать, а с тобой мы какое-то время жили, так что... А ещё мне предстояла бойня. Вдруг я бы не вернулся? Жалел бы перед смертью, что остался твоим врагом. - Для тебя это так важно? – как бы невзначай бросила я, глядя как Нат ложится на пол и подпирает голову рукой. - А что? Может, ты мне нравишься? – шутливо насупился он. – А может, я тебя люблю? - Прекрати заливать. – Я пнула Ната в лицо, его голова соскользнула с руки и он плюхнулся на пол. – Будь это правдой, ты бы не сказал. - …а если бы сказал, ты бы всё равно не поверила, – засмеялся он, распластавшись на полу. - В тебе говорит пойло. Говорила же, не надо его брать. Натаниэль кое-как поднялся с пола и подполз так близко, что меня защекотало тепло его кожи. Далее он сделал кое-что ещё более странное – взял меня за руку и уставился в лицо. - Ну, чего тебе? – не выдержала я такой взгляд. - Хочу на тебя насмотреться, – где-то минуту спустя ответил он, аккуратно заправляя мне за ухо свисающий на лицо локон. Он делал это так по-хозяйски, словно ежедневно касался моих волос и поправлял их. – Как удачно я вышел на площадь в тот день, не находишь? Немного позже, немного раньше – и наши судьбы были бы другими. Может, нас уже бы не было в живых, – прошептал он, неосознанно поглаживая мою ладонь. А ведь и правда, задержись он дома хоть ненадолго – и нас обоих ждала бы жестокая расправа. – Я отстойный кавалер, знаю. Ты заслуживаешь кого-то нормального, но я не могу терпеть этих нормальных. Мне хочется отвинтить им бошки, прости. Я боюсь, что ты меня продинамишь. - Поэтому сам делаешь это со мной? – Натаниэль улыбнулся. - Да? – Он придвинулся к моим плечам, а я старалась смотреть перед собой, не обращая на него внимания. Наверное, его это бесило так же, как меня его переменчивость. – Эй, – он коснулся пальцем кончика моего носа и я встрепенулась. Гадкое пойло и со мной сыграло злую шутку – теперь и мне сделалось жарко и душно, щёки вспыхнули, а по спине побежала рябь, какая охватывает реки, стоит ветру их коснуться. От ненавязчивого запаха ландышей всё плыло перед глазами, как перед потерей сознания, а когда он уткнулся губами в мою щеку, дышать стало совсем нечем. Мне срочно нужно было выйти на воздух, потому что нельзя наедаться, да ещё и напиваться фиг знает чем на ночь. Вот только, я уже была на крыше. На воздухе. - Слушай сюда, – начала я, мягко отталкивая Ната от себя. – Ты просто пьян. Наутро даже не вспомнишь, что был со мной здесь. Как всегда. Если думаешь, что можешь приставать ко мне, когда тебе захочется, а потом морозиться, предупреждаю – номер не пройдёт. Вали к своей Шарлотте, если приспичило целоваться. - У меня же сегодня день рождения. - Я должна тебе из-за этого в ноги кланяться? - Тише-тише, поумерь пыл, конфетка, не то обожжёшь меня. И при чём тут Шарлотта? Я её сто лет не видел. - А она о тебе интервью дала. В столице только об этом и треплются. Говорят, вы отличная пара. Натаниэль сначала засмеялся, а затем, когда понял, что я не шучу, померк. - Какого хрена? Какая нафиг пара? – Он вновь подался ко мне, поглаживая сначала ладонь, затем запястье, поднимался по предплечью вверх, пока не коснулся ключиц. Прикосновение его пальцев сравнимо с шёлком, кожа под которым полыхала, словно по ней лентой выводили узоры крапивой. Он закрыл глаза, зарываясь носом в мои волосы так, будто и правда этого хотел, а не чудил из-за выпивки. Плавно, неспешно, он продвигался по волосам к моему лицу, боясь показаться назойливым, то ли передо мной, то ли перед самим собой. Я всё ещё не поворачивалась к нему лицом, хоть и чувствовала тепло его горящей щеки, прислонившейся к моей. Его волосы касались моего лица, щекоча кожу, потому я замялась, надеясь выпутаться, впрочем, часть меня этому рьяно противилась. - В прошлом году ты бы поверила в то, что окажешься здесь снова, да ещё и при таких обстоятельствах? – Рука Натаниэля отпустила мою ладонь и стала как бы незаметно подкрадываться к моему плечу, украдкой обнимая. - Я бы рассмеялась тебе в лицо. - Потому-то тебя судьба и наказала, – ответил он, прижимая меня к себе. – Я не заслуживал такого отношения к себе. Тебе же стыдно? - Безумно, – ухмыльнулась я, повернувшись к нему лицом, чем Лафлауэр незамедлительно воспользовался. В нем, как и прежде не было напора, лишь осторожность и мягкость, как будто он со мной играл, только поддразнивая своими губами. - Блин. От тебя спиртом несёт, – отстранился он, хмурясь, как дитя малое. - От тебя тоже, – толкнула его я, но он вместо того, чтобы отвалить, опустил голову мне на плечо, руками обвил талию и стал едва слышно что-то бормотать. Сначала это были пламенные речи о чём-то пустом, вроде разговора о невкусной рыбе, затем Нат принялся травить истории из жизни, пока ему не надоело и он заглох. - Пора спать. Врачам не понравится, если они не найдут тебя утром. - Я не пойду. Хочу свободы от кунсткамер и больничных палат. А ты останешься? - Спать на крыше? Дуру нашёл? - Почему сразу дуру? Ты же хотела романтики? Звёзды, ветерок, голимые полы – всё как ты любишь. - Мы – друзья, а друзьям не положено ночевать вместе, – съязвила я. - Забей. Мои мама и папа ночевали так и ничего. - Ты только послушай, как абсурдно звучат твои доводы, – прыснула я. – Доночевались, что стали твоими мамой и папой. - Что-то имеешь против моих родителей? – с наигранным официозом отчеканил Нат. - Ничуть, зато о тебе у меня целый список недовольств. - Списки составляешь? Всё-таки я тебе нравлюсь. Почти то же самое год назад сказал мне Финник. И оказался прав. Вот чёрт. Если он узнает о том, что я обмякла по отношению к Натаниэлю, то засмеёт меня. - Я смотрел Жатву и не мог не залипнуть на Пятом. Там всё точно так же, как и при мне. На секунду я задумался о том, что могут выбрать Нини, не сразу вспомнив, что его там нет. И знаешь, меня попустило. Это паршиво. Мы переживаем, чтобы у нас не забрали близких, говорим, пусть выберут кого-то другого, но не их, тем самым неосознанно желая смерти другим людям. Не народ, а отморозки. И ты. И даже я. Иногда я думаю о том, какого хрена мои родители завели четверых детей? Они, зная, что в будущем их детей могут убить, всё равно согласились на это. Лучше не рождаться вовсе, чем быть убитым. Взгляни на нашу семью. Ладно, Ник и Ной. С этими засранцами всегда всё канает, но Нини выбрали. Этого мелкого хитрющего мерзавца, который может только пакостить, а не с профи биться. Если бы не Флори, он был бы мёртв, я уверен. Вообще, я трус. Не знаю, чем я тебе приглянулся, ты же вроде не увлекаешься трусливыми слабаками. Я должен был вызваться вместо Нини, а не Флори. Уверен, из-за этого меня и выбрали на следующий год, потому что я должен был там оказаться. Я решил, что если выиграю, значит, прощён за свою трусость, за испуг и промедление, вот только это условие придумал я сам. Кто сказал, что Ла Рэи, их друзья, Нини, в конце концов, простили меня с чистой душой? Где-то в её глубинах они злились на меня, но не могли этого сказать. - Тебе нельзя было попадать на семьдесят вторые Игры. Флори наверняка был куда более зрелым в тот период, чем ты. Он смог защитить меня, он защищал Аву и Эрика, вступился за твоего брата. Если бы ты стал трибутом на год раньше, ты мог бы не выжить. - А Флори бы жил. - Его выбор был осознанным и в случае с Нини, и в случае со мной. Ты этого не замечаешь, но он спас троих человек. Нини от бойни, меня от смерти и тебя от возможности вызваться добровольцем. Флори не держал на тебя зла. Считал балбесом обидчивым, в чём я полностью разделяю его мнение. - Я всю жизнь был младше его, а сегодня стал старшим. Неправильно это. - Не тебе судить, Лафлауэр. Ты же собирался спать. Вот и спи. Твои пьяные бредни меня утомляют. – Я склонила свою голову к его голове, приобняла за плечи и расслабилась, предвкушая долгожданный сон. Нат что-то пробормотал насчёт рассвета, но я пропустила его слова мимо ушей, уже засыпая. Наверное, он хотел, чтобы я разбудила его с восходом солнца, дабы тот успел вернуться в свою палату до утреннего обхода. Солнце проснулось, кажется, тогда, когда я только сомкнула глаза. Ночные огни Капитолия растворились в первых лучах, тишина глубокой ночи сменилась постепенным оживлением на улицах и я нехотя стала разминать затёкшие шею и ноги. Спать в одном положении то ещё удовольствие. Правда, на Натаниэле это никак не сказывалось. Как заснул, так и не пошевелился до сих пор. Вчерашняя розовощекость сменилась лёгкой бледностью, веки плотно сомкнулись, сердце тихо постукивало. - Нат, – шёпотом позвала его я, легонько тормоша. Такую идиллию грех нарушать. Вечером он был почти откровенен, на какое-то время я даже поверила в то, что он не лукавит. Не хотелось, чтобы после пробуждения он опять стал стесняться. Сколько можно идти на попятную? И тупому ясно, что я ему нравлюсь, одному только Натаниэлю ни черта не ясно. - Что? – сонно промямлил тот. - Пора идти, вставай. - Куда идти? - В палату, куда же ещё. Мы на крыше больницы, забыл? Нат приподнялся и с полминуты осматривался, заторможено выглядывая по сторонам, будто не мог сориентироваться, а когда пришёл в себя, взял меня за руку и попросил помочь ему встать. Красться обратно в его палату в столь ранний час оказалось забавно, учитывая, что в коридорах было пусто, потому любой шорох превращался в гам, уж тем более шарканье ног Натаниэля. Несколько раз мы пытались пройти мимо одного из дежурных врачей, но каждый раз возвращались назад, потому что он нас умудрялся услышать. В последний раз мы едва сдержались от смеха, когда прошмыгнули мимо него. В палате Натаниэля было тепло и светло. Интерьер отливал золотистыми красками, порождёнными солнцем. Приятная ламповая атмосфера, в которой не так уж и противно лечиться. Когда я помогла ему сесть на койку, он уже окончательно проснулся, хоть и лёгкая припухлость лица сойти всё ещё не успела. Нату следовало ожидать докторов, а мне вновь прибираться на крыше. И хоть на сей раз мне нужно было сделать это при других условиях, тот факт, что некоторые вещи не меняются, привёл меня в смятение. Правда, всё это перестало иметь значение, когда Нат попросил меня подойти ближе. Когда я это сделала, он взял меня за руку, притянул к себе и поцеловал в щёку, умиротворённо переплетая свои пальцы с моими, будто так делал всегда. - Ты же достанешь для меня лекарство от вчерашней бурды? – шёпотом спросил он, вероятно потому, что каждый звук для него раздавался звоном нескольких колоколен. - Не умеешь ты пить. - Ну, я же не железный дровосек, – улыбнулся он, откидываясь на подушку. Глаза его сомкнулись, прежде чем я придумала остроумный ответ. Наверное, после Технотрона Нат смог бы неделю спать не просыпаясь. Искать таблетки в столь раннюю пору я не решилась – следовало выждать хотя бы час, а то и больше. Нужных таблеток в больнице не найти, потому пришлось бы переться в аптеку, оттого я решила немного перед этим вздремнуть. Сворачивая в другой коридор я, как мне показалось, заметила чью-то фигуру около палаты Ната, но отмахнулась, вспоминая, что его должны навестить врачи. Ох, и не поздоровится же ему, когда они поймут, что он вчера пил! Я улеглась на свою койку, притянув колени к себе, и проигрывая в мыслях моменты прошлого вечера, стала погружаться в тягучее сонное состояние, легонько поглаживая колечко на пальце. Может, наступило лишь фальшивое затишье перед бурей, но этот покой меня привлекал, особенно когда знаешь, что вся твоя жизнь сплошная буря.

***

Натаниэль наслаждался каждым мгновением сна, пока тот беспардонно не разрушил звук чьих-то шагов. Лафлауэр цеплялся за его остатки, упрашивая сон не рассеиваться, но момент был упущен и глаза его открылись, сразу же столкнувшись с резким солнечным светом. Нату казалось, что каждый звук, который он слышит, звучал в сотню раз громче, чем следовало, солнце светило ярче, чем должно, а присутствие постороннего ощущалось острее, чем надо бы. - Зачем ты меня разбудила? – спросонья проворчал Нат, машинально потянувшись к тумбочке за очками. Из-за яркого света и не сходящей сонливости он видел лишь силуэт человека, который на Джоанну не был похож. Значит, доктор. Только и с этим предположением Натаниэль ошибся. Человек взял очки и передал Лафлауэру. Не Джоанна. Совершенно точно. У неё другая кожа, грубее, шершавее, а пальцы не такие длинные. Нат отдёрнул руку, выдернув у гостя свои очки. От его прикосновений по коже бежали мурашки, словно Нат прикоснулся к чему-то запретному, ядовитому. Он протёр глаза, надел очки, и лишь подтвердил свои догадки, посмотрев перед собой. Ей хватило совести заявиться в палату Натаниэля. - Ах ты, сдвинутая тварь! – воскликнул тот, схватив с тумбочки коробку, но в шаге от того, чтобы запустить ею в гостью, замер. В его голову уставилось дуло пистолета. - Попрошу следить за выражениями, мистер Лафлауэр, – отрезала Лана, уверенно держа в руке пистолет. – Как самочувствие? - Издеваешься, да? У самой, по ходу, не лучше. Лана действительно осунулась. Побледнела, может даже, похудела, на фоне чего её и без того выразительные глаза и тяжёлые веки выглядели ещё более выделяющимися. - Не поверите, мой дорогой, но лучше, – парировала Лана. Нат в очередной раз поразился её выдержке. Пулевое ранение вряд ли уже успели залечить до конца, но Лана, тем не менее, держала осанку, а рука её, не шелохнулась, удерживая ровно увесистый пистолет перед собой. - И кто тебя, паршивую овцу, вообще запустил в больницу? Да ещё и с оружием. Тебе мало пролитой крови в кунсткамере? Пришла меня добить? Где Джоанна? Попробуй только тро… - Попридержите вопросы при себе, Натаниэль. Если вы не заметили, оружие в моих руках, а не ваших. - А-а-а, – протянул Натаниэль. – Пришла выпендриться своим офигенным могуществом? - Советую вам прекратить говорить со мной в таком тоне. - Ты вообще недостойна того, чтобы с тобой говорили люди! Как твой братишка? Ещё не вскрылся, после того, как ты его выставила козлом отпущения? Или Капитолий его уже казнил? Лана сняла пистолет с предохранителя. Несомненно, она обладала недюжинным терпением, но Лафлауэры всегда могли за считанные минуты разрушать любые барьеры терпимости. - Рэми поймёт мой поступок и примет его. - Жаль, что ты не сдохла, выпустив в себя пулю. Интересно, как у тебя это получилось? Даже если ты знала, в какую точку следует выстрелить, как ты попала? Когда это ты стрелять научилась? Репетировала, да? Лана устремила взгляд в пол, шумно вдыхая, затем выдыхая. Кинберг всегда сдержана и хладнокровна, но из-за раны чувствовала себя не лучшим образом и контролировала эмоции с трудом. - Пять снайперов караулят вашу многоуважаемую подругу. Они на разных позициях, потому сбежать ей не удастся никак, если вы попытаетесь ей об этом сообщить. Моё терпение прямо пропорционально жизни этой девушки. Будете грубить – её найдут расстрелянной. Нат притих. Лана могла блефовать. Что-что, а водить людей за нос она всегда умела. - Вот оно что, – процедил сквозь зубы Нат. – Пришла нас убить? Стоило ждать столько дней? Почему не убрала нас сразу? - Я пришла не для того, чтобы вас убить. Напротив – я пришла вас спасти. - Круто. Как только починю ногу, повешу твою фотку в рамочку на доску почёта. - Если не умерите свой пыл, то в рамочке окажется ваше лицо. В траурной рамочке. – Лана сделала паузу и продолжила лишь когда убедилась, что Натаниэль внимал её словам. – Наслышана о ваших неутешительных анализах… - У твоего брателлы они куда более неутешительны, – не сдержался Нат, чем окончательно вывел из себя Лану и та со всей силы ударила Лафлауэра по лицу пистолетом. Подбородок и щека моментально залились краской, царапина, оставленная пистолетом, полыхала. - Вы умираете. - Смешно. Местные врачи работают над этой проблемой. - Они вас не излечат. Я позаимствовала ваши образцы, полученные при диагностике, и разослала их в несколько лучших клиник столицы. – Лана вытащила из кармана своего пиджака коммуникатор и швырнула его на койку Ната, будто бросила кость собаке. – Ознакомьтесь с результатами. Никто не способен вас излечить. Процент спасения мизерный, приближённый к нулю. Излечение возможно лишь при использовании экспериментальной медицины. Вы потеряете время, но результата не достигнете. Я гарантирую вам это, как человек науки. Натаниэль заставил себя сглотнуть подкативший к горлу ком. Конечно, всё это был блеф. Очередная игра, в которой обязан был участвовать Нат. Наверняка, Кинберг и Джоанне собралась поведать подобную историю. Лафлауэр нехотя взял в руки коммуникатор, тускло светящийся перечнем задокументированных результатов из клиник. Он нехотя проверил каждый из них, ощущая, как на фоне трещавшей по швам головы подкатывает томящее чувство тошноты. - Возможно, врачи дали вам надежду, но уже сегодня объявят о том, что ничего хорошего ожидать не предстоит. Это не заговор. Не обман. Можете самолично податься в любую больницу, и там вам скажут то же самое. Ваша смерть мне не выгодна, оттого не считайте мои слова лукавыми. Новость неприятно удивила меня так же, как и вас. Видите ли, с неизвестными веществами следует быть осторожнее, потому как они способны произвести любой эффект. Норман тому подтверждение. Теперь и вы. - Твой получасовой трёп мне не ясен. - Вы знаете, что способно вас излечить. Только то, что и породило вашу болезнь. К сожалению, мисс Рэдфилд мертва, что существенно затрудняет дело, но… у меня есть и другие экземпляры, которыми я могу поделиться с вами. - Просто так? - Боюсь, это невозможно. – Лана указала на коммуникатор глазами. – Ознакомьтесь. Первый файл в меню. Натаниэль смотрел в глаза Ланы так, словно жаждал их выжечь, но всё же подчинился и открыл файл. В нём оказался список незнакомых ему имён. - И что это такое? Я типа должен тут себя отыскать? - Напротив. Это то, что отыскать должны вы. Натаниэль промотал список до конца. - Двести двадцать восемь имён? Клёвый стёб. Кто эти люди? Зачем они тебе? Очередное пушечное мясо для псевдо-арены? Лана отвернулась в сторону. Разговор с Натаниэлем определённо приводил её в состояние раздражения. - Эти люди – проблема, которая появилась благодаря вам и вашим друзьям, провалившим миссию по препятствованию Технотрону разрушить поле. Мистер Андерсен сорвал замки на дверях всех психиатрических больниц страны и пациенты сбежали. На лице Натаниэля проступило нескрываемое изумление. А ведь он и не знал. Капитолийское телевидение трепалось о добровольце из дальнего округа, о несуществующем романе с Шарлоттой, но и словом не обмолвилось ни о ситуации с Рэми Линкором, ни о побеге психопатов из больниц. - Капитолий отдал приказ миротворцам и профессионалам зачистить территорию от больных, кого получится – поймать и поместить обратно в лечебницу, с кем дело будет обстоять хуже – избавиться. - Переживаешь, что твои пленники слишком многое о тебе разболтают? Лана надменно улыбнулась. - Речь идёт о пациентах, а не пленниках. Они действительно не в себе. Некоторые из них опасны для общества. Большинство, – уточнила Кинберг. – Есть много отребья, не здорового настолько, что избавить их от мучений будет гуманно. - Почему первая семёрка выделена другим цветом? - Потому что это и есть наша сделка. Я не чудовище и не стану принуждать больного ребёнка гоняться за двумя сотнями умалишённых. - Фабрицио Деверо, Татум Дэдлок, Лайдер Штеллар… Кто эти люди? – не унимался Нат. - Под каждым именем прилагается файл с кратким досье, – пояснила Лана. – Первая семёрка в списке самая важная. Её следует отыскать и доставить ко мне в максимально сжатые сроки. - И что сделаешь с ними? Убьёшь? - Если бы хотела убить, зачем бы просила о доставке? Они – моральные преступники, место которым в стенах клиники, – отмахнулась Лана, приглаживая волосы. – Вот моё предложение: вы находите для меня семь человек, взамен получая кровь переродка для излечения. - Туповатое предложение. А если я умру в процессе поисков? - Не умирайте. Действуйте быстрее, коль у вас времени в обрез. Чем скорее люди окажутся у меня, тем скорее вы вновь станете здоровым. Лана поднялась со стула и направилась к выходу, несмотря на боль, выдерживая осанку. Сегодня на ней были брюки в пол, вместо привычной юбки. - В списке двести двадцать восемь имён, а ты говорила со мной только о семерых. Что будет с остальными? У самого выхода Лана остановилась и, не оборачиваясь, словно Нат этого не достоин, ответила: - Думаете, вы единственный, кто нуждается в моей помощи? – Сказав это, Лана обернулась и на её лице появилась смутная тень улыбки. – На раздумья у вас несколько часов, не больше. Дадите ответ при помощи коммуникатора. Ах, да… забыла уточнить одну деталь. Ваша подруга уже давно путает все мои планы, при этом подвергая опасности и свою жизнь, и вашу, и многих других людей. Если вы сами не избавитесь от неё, это сделаю я, и уж поверьте, мой способ будет… болезненным. - Сделки не будет, если ты не оставишь Джоанну в покое. - Вы не понимаете? Это я хочу, чтобы она оставила меня в покое. Мне надоело лицезреть эту девушку всюду. Мои люди сейчас рядом с ней. Мне ничего не стоит приказать убить её, но я этого не делаю из уважения к вам. Разберитесь с этим вопросом, и я вас уверяю, в её голове не найдётся ни одной пули. Дверь хлопнула, стук каблуков о полы постепенно стихал, а о приходе Ланы Кинберг напоминал разве что коммуникатор около руки Натаниэля. Семь человек в обмен на лекарство. Избавление от Джоанны взамен на её жизнь. Что бы Натаниэль ни пытался делать, Лана всё равно вынуждала его играть по её правилам. Ничего не закончилось. Она лишь начала с чистого листа.

***

Когда-то Ада Паркер жила в большом красивом доме, питалась чуть ли не самой вкусной едой, могла позволить себе понравившееся платье или украшение, а теперь превратилась в беглую наречённую Капитолием террористку, прячущуюся в развалинах в компании с отстранённым от мира сего парнем, иногда разговаривающим с самим собой. Общество Дейла Андерсена показалось Аде безумно увлекательным, ведь Дейл почти всё время молчал, лишь изредка поглядывая в её сторону или и вовсе исчезая из поля её зрения. Наверное, его стоило бояться – мало ли что у парня на уме, но Ада не могла. Она неплохо разбиралась в людях, потому видела, что так проявлялась его неловкость. Оказалось, Дейл хорошо знал Капитолий, больше того, он знал каждую щель в этом городе неадекватных празднеств, потому с лёгкостью увёл Аду от миротворцев и людей вообще. Они передвигались какими-то улочками и тропами, совсем не предназначенными для того, чтобы по ним ходили, передвигались над землёй и под землёй, минуя камеры и всяческие преграды. В конце концов, дорога привела Дейла и Аду к новому, ещё недостроенному многоэтажному дому, который-то и домом называть было неправильно. Каркас. Андерсен уверил Паркер, что это лучшее место, так как стройка на время Игр будет приостановлена, а забираться на самую верхушку новостройки даже самый отъявленный капитолийский псих не станет. Потому-то Дейл и Ада остановились там. Они уже знали, что произошедшее в больнице повесили на них, объявив в миротворческих сводках, что они опасные террористы. Это значительно усложняло передвижение по столице, но пока рядом был Дейл, Ада оставалась спокойна. Утром он достал для неё лекарства. К обеду приволок откуда-то надувной матрас, чтобы она не спала на полу. После обеда отыскал еду. Паркер было известно, что всё это краденное, но это ничуть её не смущало. Она пережила кошмарные вещи, а теперь ещё и не могла вернуться домой. Неужели она не имела права на краденую банку с кукурузой? Надо отметить, Ада её терпеть не могла. Кукуруза была тем продуктом, который она не любила ни в салатах, ни в вареном виде, ни в жареном. Даже сейчас, скитаясь по выгребным ямам, кукуруза казалась ей наибольшей проблемой. - Не мог чего-нибудь повкуснее украсть? – бормотала она, вылавливая пальцами зёрнышки кукурузы в банке и отправляя их в рот. - Кукуруза вкусная. - Не такая вкусная как кусок жареного мяса. Дейл поднял голову, устремляя взгляд в лицо Ады. - Когда будешь воровать сама, украдёшь для себя мяса, – ответил он, после чего замолчал и не говорил с Адой несколько часов. Она же всем своим нутром чувствовала его отрешённость, словно в маленький уютный мирок скитаний Дейла Андерсена ворвался кто-то лишний, обуза. Ада лежала на своём матрасе, а Дейл в стороне от неё, потому она его не видела. - Как думаешь, когда всё затихнет? – наконец, она задала вслух вопрос, мучивший её всё это время. – Я так давно не была дома. - Думаешь, что-то затихнет? – прервал многочасовое молчание Дейл. – Может, Капитолий и перестанет нас искать, но Лана… - Ей ведь нужен ты, а не я, – ляпнула Ада, не сразу поняв, что это прозвучало бестактно. - Ты многое узнала о ней, значит, она и тебя не отпустит. - И что с того? Мне так и придётся скитаться с кукурузой? – возмутилась девушка, приподнявшись с матраса и подперев голову рукой. Теперь она видела Андерсена. Кажется, мысли о вечных скитаниях его не пугали. Он мечтательно смотрел в потолок, перебирая пальцами шнуровку на своей куртке. - Иногда даже без неё, – хмуро ответил Дейл, взглянув на Аду так, словно её нынешняя ситуация куда лучше тех, что ей предстоят. – Сейчас ты спряталась, но завтра тебя найдут и тебе придётся искать новое убежище. И так всегда. - А ты разве не хочешь домой? - У меня нет дома. - А у твоей семьи? - У меня нет семьи. - Ну, что-то же своё у тебя есть? Дейл с минуту помолчал, видимо, перебирая воспоминания на предмет чего-то личного, пока, наконец, не вспомнил кое о чём. - Я часто наведывался в кафе с рыбками. Любовался потолком-аквариумом. – Андерсен сказал это с нотками той теплоты, которой Ада за ним ещё не замечала. Наверное, это место и правда было для него родным. Паркер даже стало немного не по себе. Общественное место заменяло Дейлу дом. Поняв, что кафе это та тема, на которую Дейла можно разговорить, Ада решила поддержать беседу, пока та не погасла. - Я тоже хочу на него посмотреть. Где он находится? - Его разбили. Ада притихла. Наверное, она тоже была бы такой чудаковатой, если бы в её жизни всё было настолько плохо. - Может, всё же сходим? Вдруг уже установили новый аквариум? - Кафе закрылось, потому что его расстреляли. - Ладно, тогда может, сыграем в игру? Давайте вы будете меняться местами, а я попытаюсь отгадать, кто из вас кто, – оживлённо предложила Ада. - Думаешь, это смешно? – с обидой произнёс Дейл, вставая с пола. – Так и знал, что ты будешь насмехаться над нами. - Я не насмехаюсь, только хочу поговорить с кем-то. Стой! Куда ты? – воскликнула Ада, видя, как Дейл, лёгким, почти парящим и в то же время неуклюжим шагом, уходил. Ада осталась одна. Ей стало неприятно оттого, что Дейл на неё обиделся, но она надеялась, что тот вернётся, хотя глубоко в душе понимала – возвращаться ему незачем. Такой просторный дом, но для Ады он показался одновременно слишком тесным и слишком пустым. Из-за своего дурного характера она лишилась единственного оставшегося собеседника и по совместительству того, кто мог ей помогать. Одиночество никогда не было её лучшим другом. Оно то и дело подталкивало её к глупым поступкам и плохим мыслям, потому, что бы ни случилось, Ада старалась всегда находиться среди людей, ведь они, как ни что иное, умеют отвлекать от насущных проблем. В тишине же Паркер неуютно. Всегда казалось, что вот-вот кто-то нападёт, и что ещё хуже, она непроизвольно начнёт вспоминать прошлое. То, как из-за неё пострадала подруга, затем смерть её жениха и, как венец всему, воспоминание об убийстве Скании и Амбера. Ада прогоняла от себя эти мысли, но они оказались назойливее, в итоге превратившись в красочные кровавые картины. Когда Ада поняла, что по её щекам побежали слёзы, она заставила себя их смахнуть, улечься на матрас и заснуть. Глаза закрыты, подобие кровати мягкое, чего Ада давно уже не чувствовала, но сон всё не шёл. Она считала овечек, сама себе напевала колыбельную и отвлекалась на мысли и мечты о будущем, чтобы не дать себе распоясаться. И тут за ней явился сон. Пока Ада тщетно пыталась заснуть, Дейл убежал уже сравнительно далеко. Он был аккуратен в своих движениях и действиях, ведь доселе терроризм ему не приписывали. Андерсен свободно мог оставить Аду Паркер прозябать в одиночестве, но ему, почему-то, стало её жаль. Может, она не похожа на своё семейство? Она производила впечатление не совсем серьёзной тарахтушки и чрезмерно любопытного человека, но было в этом что-то наивное. А ещё она красива и никакие увечья этого не портили. Угождать её капризам Дейл не собирался, хотя остальные ребята в его голове утверждали обратное. Блэр всю дорогу ныл на тему того, какой Дейл холодный и бездушный, бросил беззащитную девушку в одиночестве. Лукас и Кори его поддерживали, а вот Питер неожиданно встал на сторону Дейла, ведь он помнил, что именно Ада Паркер расправилась с двумя сильнейшими профи. Что ей мешало расправиться с Дейлом, если ей что-то не придётся по вкусу? Вот и пришлось идти у неё на поводу. Дейл украл целых три увесистых упаковки копчёного мяса. Пусть Ада ест его, пока оно ей не воспротивится. Вернулся Дейл так же быстро, как и ушёл. По пути он бормотал насчёт того, что из него сотворили прислугу, что капризы этой девчонки будут продолжаться и что вообще пора уходить. Коль она профи, то и разобраться сама сможет. Другие Дейлу перечили, но он был неприступен – отдаст мясо и уйдёт, если ей вновь что-то не понравится. Андерсен воодушевлённо поднялся на тот этаж, где осталась Ада, случайно споткнувшись о камешек, из-за чего чуть не упал, но внимания на это парень не обратил, потому как Ады здесь не оказалось. Кукуруза на месте, матрас тоже, а Ада пропала. - Ада? – тихо спросил Андерсен, боясь, что его может услышать кто-то чужой. Ответа не последовало, как и шума шагов или шорохов. Дейл внимательно осмотрел каждый угол комнаты, но Паркер и след простыл. – Так и знал, что проблем с ней не оберёмся. Куда она подевалась? «Обидел девушку, глупец, вот она и ушла» - Пусть не пристаёт ко мне со своими расспросами, Лукас. «Это называется общение, чувак. Некоторые люди треплются не только в своей голове» - С младенцами не разговариваю. Не умничай, лучше скажи, куда она пошла. «Дружище, прикинь себя на её месте. Куда бы ты отчалил?» Дейл вздохнул и велел остальным уйти. Толку от них всё равно никакого, только мысли путают. Андерсен зашёл в соседнюю комнату, но и там царила пустота. Тогда он спустился на этаж ниже и обошёл его. Пусто. Дейл уже хотел прекратить эти бесполезные поиски, но вдруг, за стенкой послышались звуки наподобие топота. Андерсен пулей рванул в соседнее крыло здания на том же этаже и прежде чем ворвался в комнату, услышал грохот. На улице смеркалось, оттого в помещении стало сумрачно. В недостроенном коридоре стояла фигура с опущенной вниз головой. Неподалёку от неё стеклянные двери в спальню или прихожую. Фигура, в которой Дейл распознал Аду, смотрела на дверь, но ничего не предпринимала. - Почему не отзываешься? – бросил он, на что Ада ему не ответила, продолжая стоять так же зачарованно. – Я не уходил насовсем. Принёс тебе мяса, как ты и хотела. Снова молчание. - Ада, всё нормально? – Дейл сошёл с места, и в этот же момент то же самое предприняла Ада, отойдя немного назад, а затем, разогнавшись, со всей силы врезалась в стеклянную дверь, раздробив ту на несколько больших кусков. У Андерсена перехватило дыхание. Что на неё нашло? Дейл побежал за ней, но Ада уже сиганула сквозь дверной проём внутрь комнаты, не желая его слушаться. Когда Дейл оказался внутри, Паркер вновь и след простыл. На разбитых стёклах осталась её кровь, похожая на смолу при подобном освещении. Справа послышались шаги. Дейл незамедлительно подался за ними, распахнув дверь в соседнюю комнату, которая вела обратно в коридор. Андерсен не понимал в чём смысл этой головоломки, но всё же подался обратно в коридор, где то ли бежала, то ли ковыляла Ада. Она ранена, ей наверняка больно и, тем не менее, что-то принуждало её бежать чуть ли не в галоп, хоть в её состоянии и это выглядело медлительным. Дейл поспешил за ней, краем уха слыша невнятное бормотание, исходящее, вероятно, от самой Паркер. Когда он понял, куда она так торопится, у парня от чувства тревоги стало покалывать в кончиках пальцев. В самом конце коридора было светлее, потому что там выстроили огромное окно. Застеклено оно или нет, Андерсен не знал, в любом случае бег Ады в ту сторону всё равно ничего хорошего не сулил. - Ада! «Посмотри, как обидел барышню. Ты заставил её страдать, нерадивый. Она нуждалась в поддержке, а ты её оставил одну в тёмном помещении» - Ада Паркер, стой! Бесполезно. Она то ли не слышала, то ли не хотела слышать. Дейл догонял. Он уже был на расстоянии вытянутой руки к ней, тянулся, но ухватиться за неё не мог. Ещё секунда – и его пальцы сомкнулись на её одежде, словно якорь, стремительно сбавив скорость девушки прямо у окна, через которое она едва не выпала. Рывок получился таким сильным, что Ада не удержалась на ногах и свалилась с Дейлом на пол. Андерсен приподнялся первым, кряхтя из-за счёсанных скул и щеки. Ада застонала, встала на колени и, увидев перед собой Дейла, не на шутку удивилась. - Ты вернулся? – с искренним удивлением спросила она, переводя взгляд за спину Дейла, затем на стены, потолок и пол, будто видела их впервые. – Что это со мной? Это… это ты сделал? – вспылила она, размазывая по рукам кровь, окутавшую кожу щемящим жжением. Кровь без сомнения принадлежала ей. Она проступила на лице, руках и ногах. Поняв это, Паркер поднялась и набросилась на Андерсена, трепля того за одежду, попутно одаривая пощёчинами. – Почему ты утащил меня сюда? Порезы ты сделал? Неужели я так тебя разозлила? - Это не я! – возопил Дейл, отмахиваясь от рук Ады. Он всё ещё помнил о расправе над Сканией и Амбером. – Я пошёл за мясом, а когда вернулся, тебя в убежище уже не было. - Всё ты врёшь! Откуда на мне порезы? – Ада схватила Дейла за грудки, но это лишь принесло ей боль, потому, застонав, она сама его отпустила. - Откуда мне знать? – Сжался Дейл. – Ты нарочно врезалась в стеклянную дверь, потом убежала в коридор и чуть не выпрыгнула из окна. - Я бы ни за что не… - Так и было! – Ада смягчилась, отошла от Андерсена и повернулась к нему спиной, выглядывая в окно. – Может, тебе что-то приснилось? Паркер напрягла память. Приснилось… Она не помнила, что ей снилось, хотя точно знала, что засыпала на другом этаже. Только тело Ады постепенно начало заживать, как раны вновь раскрылись. Дейл нёс какую-то чушь. Да и как можно ему доверять? Вдруг ему привиделось что-то в темноте? Спорить Ада не изволила, но следить за ним решила пристальнее. Кто знает, что ещё он сотворит, пока она спит? - Ладно, тогда покажи, где оставил мясо.

***

Я стояла в коридоре около автомата с водой, выпрашивая у него хоть капельку. Чёртова машина. С какой стороны ни подойди, обслуживать конкретно меня она решительно отказывалась. Минут десять я провозилась около неё, и за это время никто в коридоре не появился. Я думала попросить кого-то из докторов о помощи, но все будто сквозь землю провалились! Тишина повисла гробовая. Вымерли все, что ли? Я посмотрела в одну сторону – пусто, в другую – то же самое, а ощущения всё равно были такими, словно рядом кто-то был, но кто, я не видела. Долбанный Технотрон впилил в мозг чувство постоянной тревоги. Ладно, там было много уродцев, жаждущих за мной проследить, но в больнице-то кто?.. Я положила стакан около водяной машины и прислушалась. В воздухе пахло знакомым накалом. - Вам помочь? – раздался голос за моей спиной. Ровный, приятный, но, чёрт, такой внезапный. Я встрепенулась и опрокинула стакан на пол. Такими темпами воду и таблетки для Натаниэля можно доставлять до самого вечера. Мужчина, чёрт знает когда возникший за моей спиной, наклонился, чтобы подобрать стакан одновременно со мной, а затем, мастерски обращаясь с водным автоматом, заставил его пустить в стакан тонкую струйку воды. Странный мужчина, как для доктора. Обычно доктора в этой больнице попадались постарше, но этот был вполне себе молод. Халат сиял, выглажен, вычищен… - Джоанна! – позвал меня Натаниэль, выглядывая из-за двери своей палаты. Как он сам туда дополз? Не мог просто позвать меня? – Джоанна, отойди от него. Я оглянулась на доктора, который, замявшись, отступал назад, видимо, поняв, что мы с Натаниэлем знакомы. - Доктор помог мне набрать воды для тебя, – ответила я по пути к встревоженному Натаниэлю. Я только собралась поблагодарить его за помощь, но опоздала – врач скрылся за одной из дверей. В палату сначала вошла я и только потом, ещё с полминуты что-то высматривая снаружи, Натаниэль. Он хромал на одну ногу, и всё же кое-как передвигался, даже быстро, почти вприпрыжку, добрался до своей койки и сел на неё. Я протянула ему таблетки и воду, но он отказался от них, пробормотав что-то насчёт того, что врачи уже дали ему соответствующее лекарство. Выглядел он странно. На нём не было лица. Бледный, уставший, замученный. Совсем не такой, как вчера. Какими лекарствами его пичкали? - Джоанна, я не хочу тебя обидеть… Уже лишь эта фраза меня насторожила. Что-то случилось. Опять. В груди зародился неприятный жар, который вытеснил собой кислород, и дышать стало проблемно. - Что опять стряслось? - Мы вчера здорово отпраздновали, но… я позволил себе лишнего. Наверное, не правильно морочить тебе голову, зная, что ничего путёвого не выйдет. - Минуточку. Снова на попятную? Этим меня уже не удивить, – улыбнулась я, играючи подталкивая Натаниэля локтём в бок, который этот жест не оценил. – Что с тобой? Какой-то ты тухлый. Может, всё же выпьешь эту таблетку? – Я указала глазами на прикроватную тумбочку, где Нат оставил принесенные мною лекарство и воду. - Я в порядке, – с плохо скрываемым раздражением ответил он, почти виновато глядя на пол. – Ты мой друг. Очень хороший, возможно, самый лучший. Просто друг. По пьяни многое можно натворить, но воспринимать это всерьёз не стоит. - Что ты несёшь? Тебе наркоту какую-то ввели, или что? Бледный, замученный, бредишь. - Мне не хватает женской ласки, но не твоей. Каждая последующая фраза Натаниэля звучала хуже предыдущей. Что на него нашло? Вчера мы здорово отпраздновали его девятнадцатилетие, сегодня утром он был в порядке, таким же, как и всегда, а сейчас выглядел злым как пантера. Бросал едкие фразы, слова проговаривал так, словно если он их не скажет, то они изрежут ему всё нутро. Нервничал. Толком не мог посмотреть мне в глаза. Дейл со своими соседями куда понятнее, чем Нат. - Отнекиваешься от свидания? Не проблема. Просто поедем домой. - Ты поедешь. У меня в Седьмом дома нет. Новая фраза, острая как лезвие. Моё настроение развеялось, как и оптимизм насчёт того, что Нат шутит или надулся из-за того, что я долго несла для него таблетки. - Так, – протянула я, приглаживая волосы назад. Причёску Эканис сделала на совесть, потому она всё ещё держалась. – Что случилось? Ты не в себе. Порешь фигню. Я что-то не так сделала? На что на этот раз надулся? Посмотрите, какая неженка! Уже не знаю, с какой стороны к тебе подходить. - Уходи. - Чего? - Уходи, пока мы не дошли до точки невозврата. Ты моя подруга и я не могу отшить тебя прямым текстом, потому приходится идти у тебя на поводу, но это не значит, что я к тебе чего-то там питаю, – протараторил он, как будто заучил этот текст. - Головой ударился? – выпалила я. – А разве не ты всё это время прозрачно ко мне клеился? - Не было такого. - Да ты у нас ещё тот врун! Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Кто надоумил, а? Опять Лана объявилась? Что ей нужно? - Никакой Ланы не было. - Почему-то мне кажется, что была. - Тебе всё время что-то кажется. То Лана, то тот факт, что я якобы к тебе клеился. Это уже был перебор. Я, не задумываясь, замахнулась и дала ему такую затрещину, что его оттолкнуло назад и он почти свалился на койку. Мне сразу полегчало. Выпустила пар. - Я ведь и уйти могу. По-настоящему. Потом, когда у тебя в башке просветлеет, ты захочешь ко мне вернуться, а я тебя даже на порог не пущу, – выделяя каждое слово, говорила я. – А если ты там появишься, я из тебя паштет сделаю. Нравится такой исход? Ответь нормально: что случилось? - Ничего. Просто хватит строить иллюзии. Рано или поздно мне пришлось бы это сказать. Лучше сейчас пока ты ещё не совсем… - «Не совсем» что? - Если бы я сказал об этом позже, ты бы страдала. - А сейчас я возрадовалась! Если не можешь сказать, напиши, нарисуй, не знаю… прошепчи. Мы же друзья. У нас не должно быть тайн. - Дружу здесь только я. Мне не нужен друг, который смотрит на меня, как на обед. Он замолчал, а я не решалась ничего ответить. Что в такой ситуации вообще можно ответить? В горле возник ком, который мешал дышать. Я и не заметила, как расцарапала ногтями кожу на ладони от нервов. Какая-то частичка меня всё ещё ждала, что Нат скажет, будто разыграл меня, но он ничего такого не говорил. Я не знала, что у него снова стряслось, но это его право. Разве я могла заставить его дружить со мной, если он этого не хочет? Сколько мне ещё придётся его принуждать к чему-то? Тормошить. Намекать. Я развернулась и медленно пошла к двери, не проронив ни слова. У него было время окликнуть меня, сказать что-нибудь вслед, догнать, даже с больной ногой, но он этого не сделал. Может, вспомнил о своей распрекрасной Шарлотте? Может, решил, что я ей уступаю? Какой-то тупоголовой интриганке? Или он всё ещё ею увлечён? Хотя он о ней никогда не говорил, какое же это к чёрту увлечение? Я остановилась в дверном проёме и повернулась к нему лицом, когда тот непонятно зачем поправлял своё больничное одеяние. След от моей руки на его лице всё ещё полыхал. - Я бы с тобой так не поступила. – Одна часть меня рвалась наружу, куда-нибудь в уборную, где можно обдать лицо ледяной водой, чтобы прийти в себя, другая – отчаянно цеплялась за дверную лутку, потому что уходить не хотела. Ведь он пожалеет. Точно пожалеет. Он не хотел меня прогонять, потому и не смотрел в глаза. В них я сразу бы разглядела его обман, потому что мы знакомы не первый день. Я знала его как облупленного. – Так и будешь молчать? Даже после этого он ничего не сказал. - Больше не ищи меня. - И в мыслях не было. Я вышла из его палаты, громко хлопнув дверью, быстрым шагом направляясь в уборную. Всё тело вспыхнуло то ли от обиды, то ли от злости. На глазах проступали слёзы, но выход я им не давала. Чёрта с два я стала бы плакать из-за такого козла, как Нат. Это он будет рыдать, что остался один, потому что я выживала и до встречи с ним, а он в одиночестве жить не способен. - Мисс Мейс… - Идите нахрен! – вызверилась на проходящего мимо доктора я, не в силах больше сдерживаться. Тело колотила лихорадка. Не от болезни. Дыхание срывалось, как сломанный механизм, а чёртова слеза всё-таки коснулась щеки. Я вытерла её рукой, втирая в щёку так, чтобы и следа не осталось. Ни от слезы, ни от Натаниэля.

***

Атмосфера в палате Натаниэля Лафлауэра накалилась до предела. Казалось, даже предметы мебели метают искры. Ещё какое-то время Нат стоял, опираясь на койку, словно ожидал возвращение Джоанны, но она не вернулась. Он всё ещё смотрел в пол, потирая одно из колец на правой руке, хотя прошло уже не менее получаса. Наконец, он сошёл с места, забрался на койку, прикрыв ноги простынёй, и достал коммуникатор, оставленный ему Ланой Кинберг. Парень лениво пролистнул вершину списка, выделенную насыщенно-синим цветом. Семь человек, сбежавших из психиатрических больниц. Если бы Лана жаждала их смерти, то просто позволила бы миротворцам их убить или по возможности вернуть в больницы. Эти семь человек ей зачем-то нужны, так же, как сейчас понадобился Натаниэль. Побег из кунсткамеры ещё не значил, что сбежавшие оттуда свободны. Возможно, принятие предложения Кинберг что-то бы прояснило. В любом случае выхода нет. Результаты неутешительны и лечащий врач Ната лишь подтвердил это. Лана права. Аномалию излечит только аномалия. Натаниэль открыл окошко для ввода текста и задумался, покусывая ноготь. Джоанна будет проклинать его каждую секунду. Буква за буквой выстраивалось слово, решившее многое. Сглотнув, Натаниэль его отправил.

«Согласен»