***
Выстрел, другой, третий. Грохот ударов пуль о железо закладывал уши, а может, Натаниэль стал чрезмерно чувствительным после всех тех лекарств, которыми его с лёгкой руки Ланы Кинберг напичкали в больнице. Ногу привели в порядок, зато аномалии в его организме снова дали о себе знать. Пока они были не критических размеров, но убить его могли в любой момент. Наверное, Лана и правда не хотела его смерти, потому как сама оплатила лечение и поддержание организма в форме. С другой стороны, ей ведь были нужны эти психи из списка. Пока Нату пришлось коротать дни в больнице он постарался максимально эффективно разобраться с личностями, которые ему предстоит выудить для Ланы. Мини-досье, предоставленное в коммуникаторе, было лишь вершиной айсберга, и работать, зная только эти мелочи, бесполезно. Нат ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным пленником ситуации. Джоанна, наверное, уже была дома и посылала в его адрес столько проклятий, сколько могла придумать. Мысли о ней постоянно отвлекали Натаниэля, потому что стоило в его голове появиться идее по поимке психов, как он сразу начинал мысленно советоваться с Джоанной. Такое случалось несколько раз и из-за этого Нат чувствовал себя самым большим дураком в Панеме. Постепенно все его мысли заняла Мейсон. А вдруг к ней пристаёт какой-то дровосек? Вдруг она встряла в неприятную историю? Может, она плачет, забившись в угол, и молится о возвращении Ната? Вместо того чтобы разработать нормальный план поимки беглецов, Нат принялся продумывать, как он вернётся к Джоанне. После всего, что он ей наговорил она, вероятно, жутко зла и если он явится к ней без плана действий, она попросту выцарапает ему глаза в лучшем случае. В худшем – попытается убить. Этот вариант Натаниэль обдумывал всерьёз, ведь подобное уже случалось прежде, когда Нат обидел её. Сейчас же ей и сыворотки не нужны, чтобы наброситься на него и как следует отделать. Наверное, этим она ему и нравилась. Никогда не прогибалась под него, лишь сталкиваясь лбом. Нормальный парень, наверное, бежал бы от той, которая может надавать ему тумаков, а Нат наоборот уповал на это её качество. Если она готова отделать того, к кому неровно дышит, что же она может сотворить с врагом? Возвращаться к ней просто так нельзя. Нат промотал в голове самые разные реакции Джоанны на его возвращение, и ни одна из них не завершилась в его пользу. Парень понимал, как сильно мог обидеть её, понимал, что не каждая такое простит, но это же Джоанна. Она прощала ему самые немыслимые вещи, прощала его кошмарный характер и глупое поведение. Если она не бросила его до сих пор, то и сейчас не бросит. Не то, чтобы Лафлауэр рассчитывал на милосердие с её стороны, он просто чувствовал, что Мейсон не может долго на него злиться, ощущал тот факт, что она в нём нуждается. Нат старался для неё, ведь этим поступком он хотел её защитить. Когда Джоанна узнает, какую болезнь он преодолел, и что всё это было ради неё, она простит его. Не стыковалась лишь одна маленькая деталь. Стоило Нату попытаться вернуться к Джоанне, убийцы Ланы могли прийти в боевую готовность и избавиться от неё. Может, Кинберг всё же имела ввиду отсутствие Джоанны конкретно на время этой операции? Слишком много нюансов. Первые дни в одиночестве он провёл лучше, чем предполагал. Мысль о том, что у него есть шанс излечиться и вернуться грела ему душу. Он постоянно повторял про себя мысли о том, что ему известен этот маленький секрет, а Джоанне – нет, и когда он вернётся, та его поймёт. Ей нужно лишь немного подождать. Сейчас же Лафлауэр уже сам засомневался в собственных возможностях. Прошло две недели после ссоры с Джоанной. Четырнадцать дней его жизни на волоске. Вдруг они приблизили его к кончине? С каждым днём Нат растрачивал всё больше своего оптимизма. Он нашёл и сдал Лане лишь двоих человек. Два из семи за две недели. В среднем на поимку беглецов у него могло уйти... сколько? Два месяца? От аномалий следовало избавиться как можно быстрее, а получалось всё в точности до наоборот. Может, таковым и есть план Ланы? Нат выловит ей почти всех важных беглецов, умрёт, а ей останется поймать одного-двоих и дело в шляпе? Спустя две недели охоты он понял, что шансов не так уж и много, а может, их и вовсе нет. Чем дольше он копался с этими психами, тем быстрее Джоанна позабудет о нём. За две недели уже можно отвыкнуть от чьего-либо присутствия рядом и чего доброго, научиться жить в одиночестве и не страдать от этого. Мейсон могла его уже не ждать, если вообще ждала когда-то. Тело медленно ослабевало. Рьяно жаждущий жизни разум постепенно расходился во мнении с телом, которое не поспевало за энтузиазмом ума. Нат стал быстрее уставать, ему постоянно хотелось спать, а мышцы и смекалка уже не вытворяли тех чудес, которыми он привык хвастаться. Возможно, он просто устал гоняться за тенями или верить в лучшее, но самому Лафлауэру так не казалось. Будь Джоанна с ним, они вместе уже давно всех бы отыскали. До сих пор Мейсон была чем-то вроде цели для него, сейчас же он просто стал по ней тосковать, потому как представлять её в виде цели не мог, ибо она с каждым днём становилась всё менее достижимой. Изначально Нат сделал набросок плана, по которому будет действовать, и набросок сей вместился в одну строку. «Ловить гадов по ходу дела». Конечно, Натаниэль мог выслеживать каждого по отдельности, но это показалось ему тоской, и он решил следить за всеми одновременно и пытаться схватить того, кто будет ближе. К слову, с близостью были большие проблемы. Беглецы сидели в больницах разных округов. Татум Дэдлок сидела в Первом. Лайдер Штеллар и Фабрицио Деверо – во Втором. В Третьем прозябала пожилая Фелтия Хибрис, когда-то работавшая на Лану. Равения Сламбер пребывала в Округе №9, а Эпсилон Фой дальше всех – в Десятом. Последний психопат, Арджи Эфемерал, был родом из Седьмого и этот пункт смущал Ната больше всего. В Седьмом жила Джоанна. Каков шанс наткнуться на неё во время поисков? Лафлауэр планировал справиться за неделю, но в итоге уже потратил две и поймал лишь старушку Фелтию и парня по имени Фабрицио. Первая даже не сопротивлялась, да и не пряталась особо. Тем не менее, её не могли отыскать даже миротворцы, потому что Фелтия спряталась в школе, а там её никто не искал. Старушка неплохо устроилась – ей было что почитать, имелась еда, уборная тоже была рядом. Она выходила из архива в столовую, а затем обратно. Ученики и учителя даже не замечали её, а Нат заметил, когда просматривал записи с камер видеонаблюдения. Он загрузил фото старушки, запечатлённое в досье, и дожидался, когда она где-нибудь засветится и поиск маякнёт. Женщина оказалась не промах. Ни разу не светила лицом перед камерами, ходила всегда пригнувшись, аки больная старушка, и если бы Нат вручную не просмотрел записи из школы, то, наверное, так её бы и не нашёл. Когда он явился к ней, то первым делом прыснул в глаза вырубающим спреем, и та потеряла сознание. Уже спустя несколько минут за ней пришли люди Ланы, которых Нат прозвал чистильщиками. Он надеялся, что они не причинят женщине вред. Так и случилось. По крайней мере, при нём. Фелтия показалась Натаниэлю простодушной женщиной. Она даже не испугалась, когда он пришёл, словно ждала его. Лафлауэру было бы проще, если бы она напала на него, пыталась сопротивляться или хотя бы крепким словцом одарила, но Фелтия лишь улыбнулась. В этот день Нат впервые всерьёз задумался, а не идиот ли он? Стоит ли сдавать этих людей ради себя? Как он вообще может отдавать в лапы Ланы кого-то, чтобы спасти свою шкуру? Вот только он не благодетель и никогда им не был, а ещё не хотел умирать. В конце концов, Лана всё равно отыщет этих людей и посадит обратно даже без Натаниэля. С любой точки зрения эти семеро обречены, особенно если миротворцы достанут их первыми, а вот Ната ещё можно спасти. Следом за Фелтией Нат сдал Фабрицио. Своими худобой и ростом он сильно напомнил Натаниэлю Клапса, который участвовал с Джоанной на Играх. Уложить его на лопатки Натаниэлю почти ничего не стоило, он даже побоялся, а не сломается ли Фабрицио пополам, когда заламывал ему руки. Беглец из Второго был старше Ната лет на пятнадцать, а ещё он молчал. Наверное, из-за этого Нат ничего толком о нём не узнал, ведь Фабрицио даже в больнице ни с кем не общался. Информация о нём сводилась к минимуму – откуда родом и о семье. Зачем он понадобился Лане Нат не знал, но предположил, что Фабрицио мог что-то либо видеть, либо слышать и из-за этого Лана предпочла держать его при себе, как и Фелтию. Сдав беспомощного Фабрицио, Нат осёкся во второй раз. Худощавый черноволосый мужчина с настолько же чёрной густой бородой плёлся по пути к машине Ланы, когда его вели её люди, приставив к спине шокер. В глазах Фабрицио и правда царило безумие, словно он вот-вот набросится на кого-то и оторвёт голову. Только ничего подобного он не сделал. Ещё один безобидный пленник Кинберг. Из-за таких беглецов у Ната складывалось впечатление, что он заключил сделку с дьяволом и теперь отдаёт ему невинные души в обмен на свою попорченную. Наверное, поэтому, когда на горизонте появилась Татум, Нат почти ощутил былой задор. Он наткнулся на неё уже второй раз. В первый раз она оставила его в дураках и сбежала. Сейчас же, видимо, уже поджидала его, потому вооружилась. Для такой как Татум это неудивительно. Наверное, уложила парочку миротворцев и обзавелась их оружием. Ещё сразу Натаниэлю бросилась в глаза эта особа. Досье на неё было самым объёмным, а её фотографий накопился целый альбом. Татум Дэдлок была ровесницей Ады, но выглядела гораздо более зловеще болтушки Паркер. На всех фото Нат для себя отметил её высокомерный взор. Лицо овальной формы, по обе стороны его ниспадали чёрные, как крыло ворона, пряди, определённо длиннее остальных волос на затылке. Даже на снимке они больше походили на шёлк, чем на волосы. Аккуратный нос, выведенный, будто художником, контур губ. Симпатичная. Даже слишком как для стратега. Этот факт заинтересовал Натаниэля больше всего. Татум была настоящим живым стратегом! Возможно, последним, из уже выпустившихся из академии. С одной стороны Нат надеялся быстрее её поймать и сдать, с другой – ему хотелось расспросить Татум о том, кто вообще эти стратеги. Что они изучают? Как много им известно? Вот только ни то, ни другое не случилось в реальности. Татум оказалась редкостной мегерой. Наткнулся на неё Натаниэль во Втором. Только на сей раз не он был охотником, а Татум как-то умудрилась переквалифицироваться в него. А ведь это она должна от него убегать! Профи загнала его в нововыстроенный ангар, и палила по нему из пистолета, только почему-то целилась не прямиком в Натаниэля, а в разные стороны, словно не видела его, потому палила наобум. Ещё страннее Лафлауэру показался тот факт, что пули почему-то летали около него. От скольких он уже извернулся? Пять? Шесть? - Татум Дэдлок, прекрати палить по мне. Я пришёл с миром! – закричал Натаниэль, прячась за платформой, на которой скоро собирались расположить планолёт. Платформа бетонная, потому принимала пули на себя, но долго прятаться за ней Натаниэль не мог. Татум приближалась, нужно было уходить, иначе она попросту расстреляла бы его, загнав в угол. Нат заставил себя собраться с силами и перекувыркнулся в сторону соседней платформы, не поймав пулю. Стреляющий стратег. Скания говорила о них так, будто они совсем себя защитить не могли, но по Татум этого не скажешь. Лафлауэр сгруппировался и кувыркнулся в сторону ещё одной платформы, но не успел к ней прибиться, как плечо полоснуло нечто острое и горячее. Кожа вспыхнула как сухая листва, по ней стало расплываться нечто тёплое. Пуля Татум его задела, но не проделала отверстие, хотя ей это и не нужно было. Татум Дэдлок хватило нескольких секунд его промедления. Эти несколько секунд она смотрела ему прямо в лицо. Девушка изменилась и теперь не совсем походила на ту Татум с фотографий. Её смоляные шёлковые волосы отросли ниже плеч, частично скрывая лицо, а пробор по центру головы был таким ровным, будто она линейкой измеряла его точность. Секунды не длились вечность, Татум уже нажимала на курок, но Натаниэль успел выставить свой пистолет и выстрелить в неё раньше. Пуля вышибла из руки девушки пистолет, что Нат счёл необыкновенной удачей, хотя потом вспомнил, что целился ей в живот, но выбитый пистолет тоже неплохо. Татум подалась за своим оружием, а Нат уже бежал навстречу ей и палил по ногам – всё же убивать он её не хотел. Дэдлок, несмотря на крайне неудобный наряд, избегала пуль, делала резкие выпады то в одну сторону, то другую, отчего выстрелы Натаниэля то и дело обходили её стороной. Одна из них срикошетила от стены, угодив в сустав опоры, одной из тех, что держали крышу ангара, и тут Натаниэлю пришла в голову мысль, а что, если Татум вовсе не бездумно палила по стенам? Может, она хотела, чтобы пули срикошетили? Татум почти успела дотянуться до своего оружия, но Нат уже её настиг. Он ударил девушку пистолетом по затылку, но та вместо того, чтобы упасть, как бесхребетное создание, выкрутилась, вцепившись в его запястье, потянула на себя, и стала его выгибать. Нат закричал понимая, что она хочет заполучить пистолет, потому замахнулся ногой, чтобы ударить её в живот и попал, хотя Татум выгнулась назад, оттого удар пришёлся не в полную силу. Лафлауэр успел отшвырнуть пистолет прежде, чем Татум до него дотянулась, тем самым выиграв для себя несколько секунд. И что дальше? Сколько ей понадобилось бы времени, чтобы достать хотя бы один из них? Нат вцепился в Татум настолько крепко, насколько мог, и попытался её завалить. Либо он ослабел, либо был не собран, либо эта девушка оказалась крепче Джоанны, а может, была сделана из гранита. Она стояла на ногах так уверенно и неподвижно, что Нат не мог ни наклонить её, ни, тем более, повалить на землю. Краем глаза он заметил, что на ней чёрные ботинки с высокой, широкой и толстой подошвой. - Клёвые скаты, – ляпнул он, борясь с Татум. Её обувь и правда была чрезмерно крепкой и устойчивой, словно она умышленно её подбирала. В тандеме с длинной чёрной юбкой и длинной почти до колен, полупрозрачной кофтой с такой же чёрной блузой под ней, всё это выглядело более чем зловеще. Нат всячески пытался блокировать действия Татум, но ей всё же удавалось его задеть, а в итоге и свалить на пол. Её рука была сжата в кулак, костяшки указательного и среднего пальца немного выпячены вперёд. Первый удар пришёлся Нату в грудь. Одну его руку она вывернула так, что ещё малость – и одно из сухожилий перестало бы его слушаться. Нат пытался достать её ногами, но Татум подалась так близко к его лицу, что дотянуться до её он не мог. И тут до него дошло. Она и не собиралась бить по болевым точкам. Отмахиваясь от него, она пыталась попасть в область его сердца. Хотела сбить дыхание и наградить аритмией! Учитывая её сноровку, она могла спровоцировать закрытие клапана или чего хуже сломать ребро, которое в свою очередь разорвёт ему сердце. Вот, в чём сила стратегов – Татум смотрела на Натаниэля и видела его насквозь, в прямом смысле. Он бил её по голове, пытаясь вырваться, но оказался в невыгодном положении. Изворачивался, отбивался, пока Татум не попала по нужной точке в его груди во второй раз. Дыхание сорвалось, лёгкие словно зажали в тиски, кровь со стуком молотка о наковальню прибывала к голове. - Татум! – закричал звонкий женский голос. На секунду сердце Натаниэля ускорилось в такт с нашёптыванием в голове одного до боли знакомого имени. Джоанна. Видимо, Дэдлок хорошо вышибла из Ната дух, поскольку он не сразу понял, что голос принадлежал совсем не Джоанне, да и откуда ей знать Татум? Он вообще слышал этот голос впервые. Вместе с пониманием этого пришло разочарование, но долго оно не продлилось. Татум бросилась к пистолету, прогремел выстрел, правда Натаниэля он не задел. Тот приподнялся, чтобы увидеть, что за неразбериха творится. Уж не охотится ли кто на его цели? Татум словно тень пронеслась через весь зал и исчезла так же внезапно, как и появилась. Что-то её спугнуло? Натаниэль перевалился на бок, затем опёрся на руки, чтобы привстать и увидел, как к нему направлялась какая-то девушка. Лафлауэр, не задумываясь, пополз к пистолету, брошенному Татум. - Я не причиню тебе вреда, – прокричала девушка, оказываясь в поле зрения Натаниэля. Теперь он видел её очень хорошо, но это ничего не меняло. - Ага, как же, – бросил он, уверенно направляя дуло на незнакомку. Та резко затормозила, заметив, что в неё целятся, и ничуть ли с обидой заговорила: - Не нужно в меня стрелять, ведь я помогла тебе, – девчонка медленно показала свой пистолет, так же медленно опустила его на пол и подняла руки вверх. Нат нахмурился. Смахивало на ловушку. Кое-как он поднялся с пола, всё так же держа незнакомку на мушке и обойдя её по кругу, засомневался. Больно обычной она казалась. Оделась в платьице чуть ниже колен, каштановые волосы собрала на затылке заколкой в форме бантика, и при этом таскалась с пистолетом. Странная. Никакой косметики, никаких украшений. Богатая или бедная? Наверное, Ада уже всё выложила бы как на духу, но Нат так не умел. Каждая деталь вызывала в нём сомнения. - Из-за тебя я её упустил! – не найдя, что сказать, возмутился Нат. – Куда она теперь сбежала? Девушка взглянула на Натаниэля, как на идиота. - Она едва не убила тебя. Прости, но убитым ты точно её не поймаешь, – мягко, чуть ли не услужливо ответила незнакомка. Лафлауэр подметил, что она явно осторожничала, а ещё не сводила с Натаниэля глаз. Смотрела на него так внимательно, словно зачиталась увлекательной книгой. Нагло всматривалась в лицо, смотрела на его руки, ноги, как будто впервые увидела себе подобного человека. - Чего уставилась? – не выдержал он, уже не сдерживая злость. Даже Татум со своей беспардонной пальбой меньше его раздражала, чем эта девчонка. – Ты вообще кто? Знаешь её? Куда она могла смыться? - Меня зовут Лэйн, – протянула ладонь для рукопожатия она. Нат коротко взглянул на её руку, но приветствие проигнорировал. - Этот вопрос интересует меня меньше других. Откуда ты знаешь Татум и куда она убежала? Ты что, ранила её? - Кажется, задела ногу. Давай уйдём отсюда. Люди могли услышать выстрелы, а значит, сюда скоро нагрянут миротворцы. Нат заколебался. Жизнь сделала его параноиком. Вроде бы девчонка не походила на исчадье ада. - Я расскажу тебе про Татум, если хочешь, только не здесь, – как будто почувствовав его неуверенность, добавила Лэйн. Нат поджал губы и, уже мысленно коря себя за тупость, опустил пистолет. Джоанна точно вмазала бы ему за такую опрометчивость. Лэйн улыбнулась и поспешила к выходу из ангара, так же опрометчиво повернувшись к Натаниэлю спиной. Она даже не подобрала свой пистолет, что сделал за неё Нат. И чего ему стоило выстрелить ей в спину? Девчонка определённо неплохо ориентировалась на здешней местности. Нат решил, что она либо хорошо изучила карту, либо она местная. Лэйн вела Лафлауэра как можно дальше от ангара, пока не завела его сквозь заросли кустов к зданию, смахивающему на то ли тренировочный центр, то ли спортзал. - Сейчас тут никого нет, – пояснила она, ведя Ната чуть ли не в самое опасное место Округа №2 – одну из ветвей академии. Нат был прав, и эта локация действительно оказалась неким подобием спортзала, только людей в нём не было, как, впрочем, и принадлежностей. – Ремонт, не удивляйся. Лэйн провела его через здоровенный зал в коридор, оттуда свернула в небольшую комнатушку, заполненную по обе стороны шкафчиками, по центру которой стояли три лавки. Девушка села на одну из них и похлопала ладонью по её покрытию, зазывая Натаниэля тоже присесть. Тот покачал головой, не скрывая подозрительности в своём взгляде. - Натаниэль, я не желаю тебе зла. Я такая же, как и ты. - Откуда ты знаешь моё имя? – всполошился он. Глаза округлились, сердцебиение ускорилось, а мозг лихорадочно разрабатывал план дальнейших действий. - Все его знают, – пожала плечами Лэйн. – Ты же победил на Голодных играх в прошлом году. - А что значит «Я такая же, как и ты»? - Ты ведь тоже ищешь людей из списка? Не просто так же ты оказался в том ангаре с Татум. Она в списке. Номер два, если не ошибаюсь. От такой осведомлённости у Ната подкосились ноги, а может, и вовсе не из-за неё. Лафлауэр грациозно приземлился на лавку около Лэйн, по-настоящему заинтересовавшись сложившейся ситуацией. Лана намекнула на то, что есть и другие привлечённые к делу, как и Нат, значит, Лэйн одна из них. Возможно, она ему не враг, а наоборот – союзник. - Выходит, ты тоже отправилась на поиски психов? – удивился Нат, с трудом стараясь не морщить нос от здешних запахов. Он называл эти ароматы запахом ремонта. Силикон, монтажная пена, краска, новенький пластик, цементный раствор. Столько едких и тяжёлых запахов соединялись воедино, создавая тяжкое облако ремонтной вони. - Да, мне поручили поймать десятерых. Промежуток с тридцать седьмого по сорок седьмой. – Чтобы ещё раз удостовериться в том, что она и так знала, Лэйн вытащила коммуникатор точно такой же, как у Натаниэля. От увиденного его постигло что-то сродни дежа вю. – Я уже неделю ищу этих людей. Поймала пятерых. – Без нотки хвастовства поведала Лэйн, отчего у Натаниэля засосало под ложечкой, а настроение рухнуло ниже плинтуса. - А я смог поймать только старуху и дистрофика, – пробормотал он, заметно понурившись. Взгляд его уткнулся в пол то ли от стыда, то ли от разочарования в самом себе. Девчонка за неделю изловила пятерых – половину положенных ей психов. - Эй, – окликнула она его, робко заглядывая ему в лицо. Её руки с опаской потянулись к его плечам. – С тобой всё в порядке? Татум тебя не задела? - Всё нормально, – отмахнулся Нат от её рук и вздохнул. - Ты какой-то другой, – не унималась Лэйн. – Я помню тебя на Играх. Ты понравился некоторым профи. Они оценили твой стиль. За всё время ты ни разу не впал в уныние и боролся до самого конца, как истинный профи, а сейчас ты что-то не похож на него. - Значит, ты из профессионалов? – пропустил мимо ушей всё сказанное Лэйн Нат. – И какая у тебя специализация? - Рукопашный бой, – почти гордясь собой, заявила девушка. - Платьице, бантик – и как я сразу не догадался? - Что, прости? – прислушалась Лэйн. Похоже, что-то из того, что Нат пробормотал себе под нос, она таки услышала. - Татум Дэдлок. Ты сказала, что можешь о ней что-то рассказать. - Ах, да. Она – стратег. - Разве стратеги не мрут как мухи? Лэйн хохотнула, отчего Нат почувствовал себя неловко. Что такого смешного он сказал? - Многие погибают. Большинство. У нас даже ходят слухи о проклятье стратегов. Некоторые и правда верят, что специализация проклята. Я думала, что Татум тоже мертва. Она давно пропала и о ней ничего не было слышно до появления этого списка. Видимо, она подрастеряла свои навыки за время отсидки в психушке, иначе ты уже был бы мёртв. - Она настолько хороша? – Одна бровь Натаниэля со скепсисом выгнулась. Стратег, который стреляет, ещё был ему понятен, но стратег, который с лёгкостью убьёт его, не очень. - На своём курсе она была одной из лучших, – пожала плечами Лэйн. – Знаешь, этакая выскочка. Всегда пыталась показать собственное превосходство. Зануда и зубрила. Нат нервно сглотнул нарастающий в горле шершавый ком. Зубрила. Джоанна тоже нередко называла его так, но из её уст это звучало с неким благоговением, нежели из уст Лэйн. - Естественно, с ней почти никто не дружил. Жуткая особа. Она даже участвовала в соревнованиях между академиями. Занимала призовые места... МакКуин едва не писался от счастья. Ой. – Лэйн поджала губы и залилась краской, глядя на Натаниэля округлившимися глазами. – Прости, я забыла, что ты же… - Пофиг. Лавина была мелкой тварью и мне её не жаль, как и её шибанутого папашку, – сказал Нат, на что Лэйн снова хохотнула. Лафлауэр опять почувствовал себя не в своей тарелке из-за этих чудаковатых улыбочек. - Ты так интересно разговариваешь, – наконец, пролила свет на природу своих смешков Лэйн. Она смотрела на Ната очень внимательно, наблюдала за ним, но совсем не так, как это делали поклонницы, чуть ли не пуская слюни, или Джоанна, смотрящая на него, думая, что он не видит. Мейсон почти всегда отводила куда-то взгляд, когда Нат замечал неладное, но это было не смущение или что-то вроде того. Она будто злилась на себя, что её глаза смотрят на него. Лэйн, похоже, пыталась сравнить Ната с той картинкой, какую видела на Играх. Ему хотелось крикнуть, что да, это он, всё тот же Нат, только жалкий, унылый, ослабший. Пародия на прошлого самого себя, порождённая аномалией и ссорой с одним чертовски важным для него дровосеком. - Дело в том, что я… будущий преподаватель в академии, – начала Лэйн. Она говорила с Натаниэлем так, словно ничуть его не боялась, словно он не был чужим, и ей не терпелось с ним поделиться радостью. Преподавательская деятельность в академии, наверное, безумно увлекательна. – Пока я ассистент, но уже провожу занятия. Сейчас у меня перерыв из-за Игр, но до этого мы с учениками изучали стилистику поведения в бою трибутов семьдесят третьих Игр. Нат откинул голову назад, устало закрыв глаза. Так вот оно что. Лэйн ненавязчиво хотела с ним обсудить арену, чтобы из первых уст донести информацию до своих учеников. Взамен она, видимо, готова была рассказать о Татум. - Понял, – кивнул он, пресекая дальнейшие расспросы на эту тему. – Я расскажу тебе, если нужно, правда, не знаю, о чём там можно говорить… Ты не договорила о Татум. Знаешь, она пыталась по мне стрелять, но почему-то палила всё время не туда. Лэйн просияла. - Это же её финт с рикошетом! Она участвовала с ним на конкурсе. Палила мимо жертвы, та расслаблялась и получала рикошетом пулю. Никогда не знаешь, в какую сторону бежать, если целятся мимо тебя. - Как она это делает? Рассчитывает, что ли? - Все стратеги очень хороши в математике и физике. Да, она всё рассчитывала и очень быстро. Знаю ещё, что Татум токсикоманка. В академии она иногда носила с собой что-то вонючее, вроде бутылочки с краской. От неё часто пахло топливом или ацетоном. - Жаль, по запаху я её не найду. Куда она могла отправиться? - Куда угодно. В плане выживания на местности она, в принципе, получала «отлично»... Неплохо дерётся врукопашную. Не так как Стеф, конечно, но всё же. - Ты знала Стеф? – От одного упоминания об этой девушке у Натаниэля перехватило дух. Стефани была одним из лучших людей, которых ему доводилось встречать. Он никогда не забывал о её помощи и отношении к Нату. Она была первой девчонкой, которая увидела в нём что-то хорошее. Каждое её слово и действие было неподдельным и искренним, чего Нат, как ему казалось до сих пор, не заслуживал. - Да, – протянула Лэйн и нахмурилась. – Стефани была хороша в драках. Часто побеждала. Она была такой замкнутой. Как ты сумел к ней пробиться? Нат нервно заёрзал на месте, надеясь, что щёки его не порозовели. Джоанна постоянно долдонила, что Стеф не сводила с него глаз и смотрела с такой надеждой, словно её вытащили со дна океана и впервые за целую жизнь дали сделать вдох. Натаниэль отмахнулся от этих мыслей, понимая, что его разговор с Лэйн слишком смахивал на интервью. - Я не пытался, – пожал плечами он. – Стеф сама меня раскусила. - Она ни с кем не общалась до этого. Разговаривала с людьми только тогда, когда её принуждали преподаватели. Постой, – сказала Лэйн и выпрямилась, словно только сейчас поняла одну простую истину. – А зачем тебе искать Татум и остальных? Как ты попался на этот крючок? - Детка, тебе пора сменить Цезаря, – нараспев проговорил Нат у себя в голове, надеясь, что не выдал подобное вслух. - Ты знаком с координатором? – продолжила девушка. - Ты тоже, коль вышла на поиски. - Ладно я, но что может понадобиться тебе при твоём статусе? - Я болен, – с хрипотцой ответил Лафлауэр, ещё не до конца осознавая смысл этих слов. – И мне ничто не способно помочь, кроме этой сделки. Лэйн притихла, с печалью склоняя голову. Ей был известен талант Ната изворачиваться от любых бед, но там, по телевизору, не было ощущения реальности происходящего, словно это был всего лишь рассказ, в котором обязательно будет хороший конец. Сейчас ей так не казалось. В голосе Ната что-то сломалось. Он больше не звучал так твёрдо и уверенно, каким она его запомнила. Если бы Лэйн не знала, что это тот самый Лафлауэр, то не поверила бы. Он будто иссяк. Иссушился, как речушка, месяцами видавшая лишь зной. - А мне пообещали найти кое-кого. Она сбежала. Наверное, жутко напугана всей этой ситуацией. Мне сказали, что если я помогу отыскать этих десятерых людей, то её не примут обратно в больницу и вернут домой, пока Лакония не натворила бед. Стоило Лэйн произнести имя «Лакония», как Нат пришёл в ступор. - Лакония? – выпалил он, с трудом отгоняя возникший перед глазами образ. Лафлауэра как будто ударили под дых. Это не обязательно была та Лакония, о которой подумал Нат. Мало ли, сколько девушек в Панеме носили это имя? - Лакония – моя сестра. Она снайпер, очень хороший кстати. Говорят, что снайперы и рыжие не имеют души. В чём-то, может, это и правда, но Лакония не такая бездушная, какой её считали. Однажды она подставилась из-за одного паренька, Оливера, и схлопотала пулю в живот. Если бы не она, он мог умереть. Они вроде как общались. В общем, она закапывала переживания глубоко в себя и... мы решили отдать её на лечение. Думали, ей хватит и пары месяцев, но врачи сказали, что у неё серьёзные проблемы и ей следовало задержаться. Недавно я узнала о том, что пациенты устроили побег. Я не хочу, чтобы Лаконии навредили, поэтому согласилась на сделку. Мне пообещали, что взамен я заберу её домой. Что такое? – поспешно спросила она, заметив, что с Натом творится что-то неладное. Мир вокруг Натаниэля пошёл кругом. Лакония. Оливер. Побег из больницы. Лэйн сестра Лаконии? Видимо, младшая. Нат судорожно сглотнул. Лэйн пообещали вернуть сестру, которая умерла, но она об этом не знает. Никто не знает. Лана сделала вид, что убитые ею профи просто сбежали из больниц и исчезли! Только даже не это вышибло из Натаниэля дух. С Лэйн заключили неравную сделку. Девчонка отыщет психопатов, а взамен не получит ничего, ведь Лакония мертва и даже трупа её не осталось. Если Лана так поступила с ней, то где гарантия, что кровь переродка, ради которой Нат из кожи вон лезет, окажется в его руках? Он горестно выдохнул. Его провели вокруг пальца, как малое дитя. И раньше с ним такое случалось, но так глупо впервые! Нат вскочил с лавки и попятился назад так, словно Лэйн ему угрожала. На лице девушки застыла гримаса непонимания и она уже была готова окликнуть Натаниэля, но он сорвался с места и побежал так быстро, как только мог. Ему казалось, что он не запомнил дорогу отсюда, а ноги сами вывели его из лабиринта спортзала профи. Он выбежал на улицу и, не оглядываясь, нёсся вперёд, насколько позволяли силы. Натаниэль не знал, пытается ли Лэйн его нагнать. Ему было наплевать на то, что он ничего не сказал ей о сестре, а просто сбежал, как поступил бы только психопат. В голове на повторе крутилось одно и то же слово. Обман. Обман. Обман! И как он мог клюнуть на такое? Нат бежал до тех самых пор, пока не уткнулся в тупик из нескольких многоэтажек. Он забежал в узкую прогалину между ними, упёрся спиной о стену и по ней опустился на песчаную землю. В боку закололо, дыхание стало неровным, обрывистым, отчего запершило в горле. Нат склонил голову и волосы высыпались на лицо из под кепки, под которую он их спрятал, дабы быть менее узнаваемым. Ладони прижал к земле. Вокруг них сновали мелкие жучки и муравьи в поисках пищи. - Капец, – прошептал Нат, пытаясь собрать мысли в кучу. Хорошо, что поблизости не было людей. Натаниэль обхватил голову руками и опустился к коленям. Лана его обманула. И как только его угораздило ей поверить? Кинберг нащупала его слабое место и теперь всякий раз планировала на него давить. А если Капитолий узнает про то, что Джоанна ему дорога? Тогда и вовсе им двоим просветов в жизни не видать. Хорошо, что Шарлотта что-то там плела о своей связи с Натаниэлем. Нат поджал губы, понимая, что сейчас ему это на руку. Все верят в её историю, а о Джоанне никто и не подумает. До этого Мейсон часто была с ним на виду, но никто не воспринимал их всерьёз. В такое сочетание вообще сложно поверить. Лафлауэр выдохнул, затем глубоко вдохнул. Сердце никак не могло установить нормальный ритм. Нату было плохо. Он искалечил единственные доверительные отношения, что у него были, из-за обмана ненормального учёного. Если бы он сразу рассказал обо всём Джоанне, она бы его облагоразумила, открыла бы глаза на обман ещё до того, как Нат на него попался. А ещё она, вероятно, упала бы на пол с пулей в голове. Нат понимал, что поступил и правильно, и неправильно одновременно. Он не позволил ей умереть, но в то же время бросил её одну, и кто знает, что случилось с ней в одиночестве. Кровь хлынула к голове, застучала в висках, и Нат подорвавшись с земли, побежал дальше. - Идиот. Тупица. Болван, – посыпал оскорблениями он сам себя, едва проговаривая их вслух. Он задыхался, но упрямо бежал вперёд, будучи то ли разбитым, то ли окрылённым. – К чёрту психов! – воскликнул он, проносясь мимо какого-то бородатого мужчины в возрасте. Его не заботило, что о нём подумают. Хватит с него охоты на других. Будь что будет. Натаниэль твёрдо решил, что пора возвращаться в Седьмой.***
В начале каждой недели координатор Ланы звонил Натаниэлю на коммуникатор и проверял его активность. С тех пор, как Нат начал искать пациентов психиатрических больниц, прошло две недели. Сегодняшний день ознаменовал начало третьей недели, потому уже в который раз на коммуникатор Натаниэля приходил звонок. Натаниэль не отвечал, но после тридцать седьмого звонка всё-таки решился. - Ну, наконец-то! Лафлауэр, вы забыли о правилах отчётности? – гремел басовитый мужской голос в ушах Натаниэля, когда тот, нацепил на ухо миниатюрную гарнитуру и принял звонок. – Это в ваших интересах! - Да-да-да, – фыркнул Натаниэль в ответ, стоя под деревом с массивной кроной, взирая через неё на небо. Сегодня оно было затянуто облаками, но определить по их виду будет дождь или нет, Натаниэль не смог. На улице заметно похолодало, хотя, возможно, Нату это лишь мерещилось из-за разницы в климате Второго и Седьмого округов. И всё-таки он накинул на голову капюшон, благо на толстовке он имелся, ведь кепку Натаниэль потерял – она слетела с его головы ещё до поездки в округ лесорубов. - Я. Жду. Отчёт. - Новых пойманных не имеется. Преследую Арджи Эфемерала в Седьмом, – промямлил Натаниэль, осматриваясь по сторонам. Мало ли кто мог появиться в этом лесу? Дикие животные, психи, дровосеки. - Неутешительные успехи, – констатировал координатор, имени которого Натаниэлю так и не сообщили. – Я бы на вашем месте поторапливался. До связи, Лафлауэр. - А я бы как поторапливался! – сказал Натаниэль лишь когда его координатор отключился. Несмотря на то, что Лафлауэру предоставили свободу действий, за ним всё же приглядывали. И не напрасно, ведь он и не собирался следовать за этим Арджи. Он направлялся к дому Джоанны. В памяти поразительно точно сохранились тропинки, ведущие к её дому, некоторые деревья-метки, по которым можно было ориентироваться, и общая планировка этой части родного округа Мейсон. Нат поёжился, предчувствуя скорый дождь, и опустил голову так, чтобы его лицо из-под капюшона не сильно выделялось. Так Натаниэлю удалось пройти большую часть расстояния, строя в голове предположения, как его встретит Джоанна и что следует ей сказать. Извиниться. Да, это было первое, что планировал сделать Натаниэль. Его вынудили так с ней поступить, но это не отменяет его вины. Джоанна зла не на козни Ланы, а на слова Натаниэля. Лафлауэр от нетерпения и нервов искусал губы, мучаясь в догадках. В итоге он решил, что она наверняка его ударит, ведь даже в больнице она это сделала. Прошло две недели, а это значило, что Джоанна стала злее ещё на четырнадцать дней. Нат задумчиво смотрел под ноги. Вероятно, она попытается его вырубить. Мейсон ещё та темпераментная особа, но мысли об этом Натаниэля не пугали. Пусть бьёт, это заслуженно, главное, чтобы перестала злиться на него. Серая толстовка Ната покрылась тёмными точками – худосочными каплями дождя, который вот-вот норовил спуститься не на шутку. Ветер подвывал, отчего Натаниэль продрог до самих костей. Он улыбнулся при мысли о том, что Джоанна в качестве наказания могла оставить его мёрзнуть на улице под дождём. Лафлауэр так увлёкся своими мыслями о грядущей встрече, что не заметил, как почти вплотную подобрался к дому Джоанны, где его сразу же одолел ступор. Он не решался зайти к ней, не до конца продумал, что именно скажет, но очень этого хотел. Наконец, он заставил себя сделать первый шаг на тропинку, ведущую к обители Мейсон, когда из-за деревьев напротив выскочили двое – парень и девушка. Они, смеясь, бежали… к дому Джоанны. Нат сделал шаг назад и скрылся за стволом старого дуба, кротко поглядывая из-за него. Он не сразу поверил увиденному, потому снял очки, протёр их и только надев их обратно, понял, что ему не привиделось, не показалось. Джоанна тащила кого-то за руку в дом. Открылись двери, она вошла внутрь, затягивая за собой чужака, а затем захлопнула дверь, оставляя Натаниэля одного со своими безумными догадками. Ещё несколько минут Нат продолжал смотреть на двери, пока не отвёл глаз в сторону. Он и не заметил, как пошёл ливень. Его одежда быстро промокла почти насквозь, но ни холода, ни неприятного чувства прилипшей к телу одежды он не ощущал. Лафлауэра как будто накрыло волной, оглушило, и он не мог соображать, тупо глядя то перед собой, то себе под ноги. На земле скапливались лужи, постепенно всё сильнее обрамляя водой обувь Натаниэля. Может, это был кузен? Хотя какой кузен, если Джоанна ни о ком подобном никогда не заговаривала… Нат всё ещё видел перед глазами эту насмешливую картинку. Она держала его за руку, улыбалась и позвала в дом. Нет, даже не так. Она затащила его в дом, будто делала это по сто раз на дню. А может, и делала… Нат развернулся в обратную сторону и поспешил прочь. Вчерашний синдром обмана вернулся с удвоенной силой. Нат шёл быстро, почти бежал, но по раскисшей земле это получалось с трудом. Ноги разъезжались в стороны, словно Натаниэля выпустили на каток первый раз в жизни. Он торопился так, словно куда-то опаздывает, хватался руками за деревья и тонкие трости кустов, чтобы не упасть в грязь. Волосы прилипли к лицу, ведь капюшон больше не защищал их от дождя. Несмотря на то, что на дворе был белый день, из-за туч Натаниэлю показалось, что уже темнеет. Ему стало жарко. Он чувствовал, как горят щёки, как горит кожа по всему телу и даже прохладный дождь не был способен остудить его пыл. Нат брёл вперёд, как будто это могло избавить его от увиденного. Он и на секунду не задумался о том, что Джоанна после расставания с ним могла быть… счастлива? Выходит, что это он ей мешал радоваться жизни, он и правда был её бременем, обузой, которая не давала ей спокойно жить. За эти две недели она приспособилась к новой жизни и нашла себе кавалера. Нат стиснул зубы и сжал кулаки, размышляя о том, как она могла прикипеть к такому уроду. Хотя Джоанна, наверное, его таковым не считала. Высокий, мускулистый, смуглый и темноволосый. Нат остановился около фонарного столба, чтобы перевести дух и мысленно обругать чёртовых дровосеков всеми ругательствами, которые только помнил. Скорость Натаниэля быстро угасла, и дальнейший путь он провёл вялым пешим ходом, бредя уже не по грязи или лужам, а по воде, потоком стекавшей по наклонной куда-то вниз. Нат не заметил как его обувь и низ штанов набился грязью и мусором, который несла вода, не замечал, что промок настолько, что по нему вода стекала ручьём. Он шёл, сам не зная куда, пока не набрёл на пустующий железнодорожный вокзал. Зачем он сюда пришёл, Нат не знал, куда пойдёт дальше – тоже. Чавкая обувью, он подошёл к ближайшей лавке и плюхнулся на неё, больше не в состоянии терпеть жжение в ногах от усталости. На вокзале, разумеется, никого не было. Да и кто в здравом уме выйдет на улицу в такую погоду? Нат же уселся на лавку, снял очки и спрятал их в карман, глядя перед собой сквозь шершавую ширму дождя. Нат пришёл к выводу, что сам во всём виноват. В том, что его организм дал сбой, в том, что Лана обвела его вокруг пальца, в том, что Джоанна не сбросилась со скалы, а научилась смотреть вперёд, в будущее, даже если рядом нет опоры. Натаниэль поджал губы, смахивая с лица воду, которая продолжала падать с неба, намереваясь, видимо, устроить потоп. Дождь всё не прекращался. Нат уже успел замёрзнуть настолько, что стал стучать зубами, но вокзальную лавку не покидал. Наверное, здесь в своё время встречали Джоанну-победительницу. А ведь она и в нынешней ситуации вышла победительницей. Напрасно Нат торопился, напрасно вообще решил вернуться, как всегда прислушиваясь только к своему эгоизму. Столь противного самочувствия у него не было давно. Натаниэлю показалось, что ему плюнули в душу, только теперь сил ни на ревность, ни злость не осталось. Он замёрз, однако уходить отсюда не собирался. Какая разница от чего умирать: от неведомой хвори или воспаления лёгких? Второе даже быстрее. Становилось всё темнее и темнее, а дождь стих лишь на самую малость. Нату надоело сидеть, потому он улёгся на лавку, сцепив пальцы на затылке, тем самым используя их вместо подушки, и пролежал так какое-то время, размышляя, как ему быть дальше. Наверное, он занимался бы этим до самой ночи, если бы в его плечо что-то не уткнулось. Натаниэль содрогнулся всем телом и так неожиданно для себя подскочил, что голова его пошла кругом. Быстро нахлобучив снятые из-за ливня очки, он увидел, что около лавочки сидела небольшая собака, глядя на Ната так дружелюбно, словно тот был её хозяином. Несмотря на то, что шёл дождь, она виляла хвостом. Хотел бы и Нат, несмотря на то, что всё паршиво, «вилять хвостом». Пёс уселся впритык к лавке и не переставал водить своим обрубком по воде. Лафлауэру не нужно было долго думать, чтобы понять, что собака бродячая, явно полная блох, а то и лишайная, хотя характерных отметин он не заметил. Шерсть у собаки показалась Нату слишком короткой, потому она, наверное, замёрзла, но вряд ли явилась к Натаниэлю, чтобы тот её согрел. Как и все псы, этот был голоден. Устав от бесполезного лежания, Нат уныло принял сидячее положение, не сводя глаз с собаки. Она не была похожа на бешеную, потому он не переживал, что его могут укусить. Скорее всего, эта собака просто оказалась в такой же ситуации, как и Нат. В ситуации, когда зависаешь между небом и землёй. Лафлауэр осторожно потянулся к мокрой бежевой голове пса и небрежно его погладил, только взъерошив шерсть. Собака же решила, наверное, что нашла себе хозяина, потому что приподнялась на задние лапы и потянулась к Натаниэлю, отвлекая его от дурных мыслей. Он склонил голову набок, продолжая гладить пса по голове. Наверное, раньше он бы задумался перед этим, ведь мало ли какую заразу могла носить на себе собака, да и не совсем гигиенично это. Сейчас же он думал о другом. Если бы не бродячая собака, Натаниэль вообще бы не родился. Оба его родителя оказались теми ещё защитниками животных, и это объединило их. Его отец не упустил свой момент и в шаге от провала одумался и вернулся к подруге. Натаниэль свой шаг не сделал, и его подруга стала подругой кому-то ещё. То, от чего он так отчаянно её оберегал, всё-таки случилось. - Ну, чего тебе? – спросил Нат у пса с таким серьёзным видом, будто на самом деле надеялся получить ответ. Несмотря на кошмарную погоду, Натаниэль был уверен, что у собаки сияют глаза. Наверное, она была рада, что встретила кого-то, кто не гнал её прочь. – Ладно, – протянул он, вставая с лавочки. – Может, меня в Седьмой к тебе послало само провидение, чтобы я сделал хоть какое-то доброе дело? Поищу тебе еды. Стоило Натаниэлю подняться с лавки, как собака, заскулив, оббежала его по кругу и куда-то понеслась, как будто звала за собой. Нат, недолго думая, повёлся, проследовав за ней, лишь бы меньше думать о том, как ему паршиво. Он стал сам себе противен, но собраться не мог. Слишком много дурных новостей за последнее время. Собака лаяла, будто зовя за собой, и Нат решил, что, возможно, она – мамаша и хочет, чтобы Нат помог её щенкам или что-то в этом духе. Лафлауэр уже покинул территорию вокзала, а собака всё поскуливала, как будто ей было невтерпёж что-то ему поведать. По пути Нат дважды чуть не упал, а третий раз таки рухнул в грязь, что, к собственному удивлению, его не разозлило. Ему было наплевать на это, тем более что дождь смоет с него всю грязь уже минут через пять. С каждым последующим шагом у Натаниэля нарастало чувство тревоги. Собака вела его в чащу, где переплетения веток создавали непроходимую стену и это, как и прежде, не усиливало боевой дух Ната, и без того упавший ниже некуда. Наконец, пёс остановился, глядя перед собой, но лаять не прекращал. Нат с опаской осмотрел эту берлогу, не сразу заметив, что поверх на неё опали несколько массивных сухих веток, из-за которых эта нора в земляной насыпи стала смахивать на пещеру. - И что? – спросил Нат, серьёзно глядя на собаку, вилявшую хвостом и гавкающую настолько отчеканенным голосом, что в голове Ната он преобразился в звуки ударов молотка. – Хочешь, чтобы я поселился с тобой в этой норе? Собака залаяла громче, а потом и вовсе перешла на рык, глядя на обнаруженную берлогу. - А... – протянул он. – Наоборот – не хочешь. Прости, пёсик, но такой особняк мне не по карману, – вымученно улыбнулся Нат, но улыбка тотчас сползла с его лица, когда он увидел нечто походящее на человеческую руку. – Так, – сглотнул он, косясь на собаку. Каков был шанс, что собака привела его к живому человеку? Натаниэль сделал шаг вперёд, аккуратно выглядывая остальные части тела, надеясь, что они у человека всё же были. - Будь живым, будь живым, будь живым, – шёпотом лепетал он себе под нос, крадучись к норе, огибая ветки и часто моргая, чтобы капли дождя стекали с ресниц. Лафлауэр оттолкнул одну ветку, другую, третью, после чего заглянул в нору. Человека почти не было видно из-за полутьмы и веток, но в том, что он не дышал, Нат уже убедился. Тело лежало в позе эмбриона. Натаниэль склонился к мысли о том, что это был мужчина, но глубже пробираться чтобы проверить не хотел, так как и без того чувствовал себя паршиво. Меньше всего ему сейчас хотелось находить трупы. Нат уже собирался вылезать, но что-то его остановило. Зачем кому-то прятаться в подобной берлоге? Нат выбрался из норы, припал к земле и потащил человека за ноги наружу, стараясь при этом не дышать и не смотреть на него. Когда Натаниэль вытащил мужчину, то нехотя обернулся, надеясь, не увидит раздутое лицо или ещё чего хуже. Украдкой он взглянул на труп и его попустило. Мужчина и правда был трупом, но, судя по всему, умер недавно и необратимые процессы в его организме ещё не начали прогрессировать. - Погоди-ка, – нахмурился Натаниэль, склоняясь над человеком. Грязная одежда, если это тряпьё вообще можно было назвать одеждой, щетина с проседью, жёлто-серый цвет кожи, глубокие морщины, иссохшее лицо. Лицо, которое ему было знакомо. Арджи Эфемерал.***
Сложнее всего выдалось пережить первые несколько дней. Болезненная адаптация к новой жизни. Эти несколько дней я в основном провела на кладбище в полном молчании. Отцу и Лире отвели крохотный участок земли, куда воткнули палку, с привязанной к ней лентой с написанными от руки их именами. Так Капитолий оберегает нас. Удивительно, что миротворцы позволили сделать хотя бы такую могилу, хоть тел родителей здесь явно не было. На кладбище я не произнесла ни слова. При жизни отец и Лира не особо ждали от меня откровений, с чего бы им ждать их после смерти? Единственный, кому я могла жаловаться на всё подряд – Натаниэль, а ведь он был мне чужим человеком! Правда, теперь он снова стал им. Иногда я подрабатывала на лесопилке, иногда бездельничала. Руки ни на что не поднимались, и я могла пару дней ничего не есть, а просто валяться на полу, глядя в потолок или сидеть у входа в дом, как будто кого-то ожидая. Никто не приходил. Даже любопытные сплетники. Боятся, наверное. За подработки мне платили деньги, но я тратила я их на что попало. Вчера, к примеру, раздобыла бутылку славного вина, которое всё никак не решалась открыть. Такая тухлая жизнь начала раздражать меня всё сильнее с каждым часом. Мне хотелось перемен, хотелось вернуться в колею, перестать киснуть, перестать молчать, хотелось говорить с людьми. Мир не заканчивался на кретине из Пятого! Спустя неделю работы на лесопилке я познакомилась ближе с одним местным парнем. Я занималась уборкой хвороста, когда увидела его и, чего тянуть, заявила о себе, заговорив с ним первой. Болтать на рабочем месте не разрешалось, потому и пригласила его на вечер к себе. Парня звали Руд. Хоть он и работал на лесопилке, его мускулатура кричала об обратном. Он был худым с длинными руками и ногами, вытянутым лицом и запавшими глазами. А ещё оказался чертовски молчалив. Как я ни пыталась развести его на беседу, он то и дело осекался и замолкал. Мы сидели за столом второй час, а он за всё это время вымолвил не больше семи слов, словно всё ещё торчал на лесопилке. Поначалу я думала, что он стеснялся, и даже сочла это своего рода обаянием, и лишь позже поняла, что он просто не знает, о чём вообще можно разговаривать. Зато Нат никогда не затыкался. У него к любой ситуации находился дебильный, но оригинальный комментарий. Переговорить его было невозможно, хотя… у Ады могло бы получиться. Руд оказался зашуганным зверьком, чем испортил ещё один мой вечер, но я не вешала нос и пригласила его вновь несколько дней спустя. Ситуация повторилась, потому Руду пришлось отвалить. Собственно, это ничего не значило, ведь он был всего-то одним мужиком из многих, живущих в Седьмом. Наверняка крутых ребят хватало. Так мои хождения на лесопилку переросли из подработок в охоту на тех, кто лучше Натаниэля. Если задуматься, то в нём всё ни к чёрту. Он не был каким-то особенным. Среднестатистический бездушный придурок. После Руда был Освальд. Низкорослый коренастый неповоротливый как медведь, он оказался разговорчивым, но его тупость достигала феерических высот. Освальд стелился перед миротворцами как только мог и тащился от Голодных игр, Сноу и его прислужников-гнид. Каждый раз, когда я пыталась вывести разговор на нейтральную территорию, Освальд продолжал заливать о том, каким потрясающим было решение оставить в живых двух трибутов в этом году. Мне было пофиг на то, кто там победил, хотя когда я видела по телевизору эти довольные физиономии шлаковской выскочки и её влюблённого собачонки, признаюсь, становилось тошно. Телевизор – одна из немногих вещей, которую у меня не спёрли, потому что это дерьмо напичкано в каждом доме, ведь народу совершенно обязательно знать, чем подтирает задницу Цезарь Фликерман. Жаль, что у меня не спёрли телевизор. Чтобы не умереть от тишины, я врубала это гадство и то и дело слушала соплежуйские истории о выскочке из Двенадцатого. Капитолий совсем размяк, коль уже позволял побеждать двум трибутам. Что будет дальше – будут побеждать целыми компаниями? Сноу хочет, чтобы все жили по его правилам, хотя сам по ним не живёт. С какой стати этой Эвердин дали победу, я не знала. С какой стати для неё оставили в живых женишка – и подавно. Неужто сверхбогатый спонсор отвалил столько денег, что Капитолий пошёл на уступки? Или девчонка пригляделась самому Сноу? Хреновый, значит, у него вкус. Освальд был с этим не согласен. Он нарёк это новой вехой развития шоу. Его бы отправить на это шоу… Бесполезный трёп о недавних Играх настолько меня вывел из себя, что я послала Освальда и велела ему навсегда забыть дорогу в мой дом. Он был всего лишь вторым мужиком из Седьмого, а значит, у меня всё ещё был богатый выбор. Третьего паренька я встретила совсем недавно. Всё было при нём: красивый, мускулистый, высокий, с приятным голосом, не трепался об Играх и не молчал, как безгласый. Его звали Тай, и он был почти идеален. Мне повезло, потому что я тоже ему нравилась. Именно с ним я и собралась распить ту бутылку вина. Когда мы возвращались с лесопилки, начался дождь, потому пришлось торопиться. Я схватила его за руку и потащила домой, тщетно надеясь, что мы не успеем промокнуть. Как только захлопнулась дверь, я, склонив голову, упёрлась руками в колени и выдохнула. Дождь выдался прохладным. - Переоденься, – улыбнулся Тай, поправляя влажную кофту на мне. Одно плечико задралось чуть выше другого, потому он мягко его разгладил и кожа под его ладонью потеплела. Он смотрел на меня внимательно, не сводя глаз, руками обвил талию и плавно подтягивал к себе. И кто сказал, что Натаниэль лучшее, что могло мне достаться? Он – худшее, что со мной случалось. Чтобы избавиться от мыслей о нём окончательно, я позволила собою управлять. Тай не был зажат или стеснителен. В его голове не бесновались сотни тараканов. Он умел обнять так, что становилось тепло и спокойно, не шарахался подобных проступков и не шёл на попятную снова и снова. Несмотря на мозолистые руки, прикосновения его были нежными и мягкими, предрасполагающими к себе. Он был лучшим кандидатом, с которым можно было спокойно видеться, говорить о всяких пустяках и не беспокоиться о том, что какое-то слово он может понять не так и что-то себе выдумать. Тай трудолюбив, честен. Он был воплощением того, что называют «за каменной стеной» и с ним можно было почувствовать себя обычной девушкой, никак не связанной с баталиями, политикой, шпионажем и дурацкими шоу. Все эти чувства пролетели как одно мгновение. Я всё ещё стояла с ним в коридоре, приложив голову к его груди. Хоть его одежда и промокла, сквозь неё просачивалось тепло – наверное, единственное, что объединяло Тая и Натаниэля. Только у последнего это качество было чуть ли не единственным хорошим. Тай не боялся поцелуев. В этом деле он был умелым и уверенным в себе. Когда его сухие губы коснулись моих, поначалу мне хотелось отпрянуть от чуть колкой щетины, но это были мелочи, к которым можно привыкнуть. Он прижимал меня к себе, касался плеч, лопаток, шеи и не отрывался, покуда это не сделала я. По волосам на плечи стекали капли дождя, потому я поёжилась. Выбравшись из объятий Тая, я первым делом ощутила прохладу. И правда, стоило переодеться. - Что-то не так? Всё так. Отличный ведь парень, всё при нём, и даже слишком. С такими, наверное, создают семьи, с такими радуются обустройству совместного жилища, воспитывают детей. Вот только втирать себе какую-то симпатию к нему, чтобы не вспоминать о той сволочи, бросившей меня, наверное, лицемерно. Да, пора бы научиться жить самостоятельно, не полагаясь на таких, как Нат. И почему я не думала раньше о том, что он способен на такое? Что это наше недосчастье долго не продлится? Кого я обманывала? Тай не лучше Натаниэля. Он другой, он неплох, но он не Нат. Никто не Нат, кроме него самого. Дело здесь даже не во внешности или умении ухаживать. Я физически ощущала нити, которые связывали меня с Натаниэлем. Он не тот парень, с которым я просто захотела почаще видеться, знакомство с которым случилось для конкретных целей. У меня и Натаниэля общее прошлое. Долгое время мы шли бок-о-бок и это не стереть из памяти. Те редкие взгляды или хромающие комплименты в тысячу раз ценнее из его уст, нежели дифирамбы от Тая. Это не он плох, это я другая, и нужен мне другой. Тот, кто не удивится самому идиотскому моему поступку, тот, кто завоёвывает не красивыми жестами, а ругательствами за то, что лезла на рожон. Чувство тоски сильнее новых знакомств, бутылки вина, злости, свалившейся на коммуникатор… Что бы он ни сотворил, помимо злости я продолжала по нему тосковать. Во время последнего нашего разговора он был неискренним, будто выдавливал из себя слова. Может, так оно и было? Может, его заставили? Если это так, то он должен был вернуться. Возможно, прямо сейчас он на пути в Седьмой и скоро постучит в мою дверь. Нат знает, что ему я прощаю то, чего никому другому не простила бы, потому играет на этом. Но что, если он не солгал в тот день? - Давай в другой раз, – тихо ответила я Таю, вновь поёжившись. Прости, дружище, но ты совсем не тот, кто мне сейчас нужен. - Я что-то сделал не так? - Не бери в голову. Я сама найду тебя, ладно? Он чуть заметно нахмурился, но всем своим видом старался этого не показывать, улыбнулся, кротко помахав рукой, открыл дверь и отправился восвояси сквозь пелену дождя. Дверь осталась чуть приоткрыта, потому я подошла к ней и выглянула на улицу. Сыро, тоскливо и прохладно. Капли дождя тарабанили по крыше, заполоняя напряжённую тишину. Может, мне самой стоило найти Натаниэля? Может, вообще не следовало уходить? Дура. Я ведь всегда знала, что просто с ним не бывает. Где гарантия, что и в этот раз что-то не случилось? Вполне возможно, что это не он меня бросил, а я его. - Куда же ты подевался? – прошептала я, глядя в мутную пустоту перед собой. Внезапно у меня в голове что-то щёлкнуло и я вырвалась наружу под дождь. Ноги разъезжались в стороны на раскисшей земле, но я должна была добраться до коммуникатора. Шансов, что он всё ещё валяется где-то в траве, почти не осталось, но я до последнего надеялась его отыскать. Добравшись приблизительно до нужной точки, я опустилась коленями в грязь и принялась хлопать руками по земле в поисках коммуникатора. Со стороны Натаниэля такой подарок равносилен вырванному сердцу, добровольно переданному мне. Сдвинутый на почве техники дурак. Я осмотрелась, но коммуникатора нигде не было. Начала разгребать траву, но и в ней ничего подобного не заметила. Вот идиотка! На эмоциях выбросила штуковину, которая слишком многое знает. Вдруг там хранились какие-то файлы Ната, о которых людям лучше не знать? Перерыв кучу грязи, я так ничего и не нашла. Если бы Нат вдруг вздумал вернуться, он убил бы меня за такое. Убийца из него никакой, ведь Натаниэль слишком добрый, хотя отдубасить он может. Правда, темы коммуникатора это не касается – за него он бы точно меня прибил, особенно, если там есть какие-то важные файлы. Из-под спутанного клубка травы, под тонким слоем земли торчало нечто отдалённо походящее на пластик. Я резко выдернула эту штуковину и от сердца отлегло – нашёлся! Хорошо, что люди не имеют привычки рыться в траве около моего дома. Я достала коммуникатор и за считанные секунды дождь смыл с него всю грязь. Пытаться включить его под дождём я не решилась, потому поторопилась домой, сорвала с ног ботинки и сиганула на сухой пол, захлопнув за собой дверь. За эти две недели интерьер моего дома изменился не сильно, но самыми нужными вещами, благодаря работе на лесопилке, я обзавелась. Сколотила что-то вроде кровати и стола, благо, много ума для этого не нужно, если умеешь работать пилой, тесаком и молотком. В планах оставались стеллаж и табуретки. Я метнулась к кровати, подобрала с подушки полотенце и стала отчаянно протирать им коммуникатор. Когда вытерла досуха, нажала на включение, надеясь, что природа не смогла ему навредить. Экран загорелся. Всё же не смогла. «Конфетке от подонка». Даже не сменив своё мокрое и грязное одеяние, я плюхнулась на кровать и стала искать в этой маленькой электронной чепухе голос Натаниэля. Он работал так же, как и тогда, когда я впервые его опробовала. - Чего желаешь, конфетка? Я не стала набирать дальнейшую команду, лишь обновляя эту раз за разом. Его голос точно такой же, как и прежде. «Обновить». «Обновить». - Поговори со мной, – прошептала я и поджала губы. Жаль, что функцию разговора Натаниэль не предусмотрел. Я больше не могла выдавливать из себя злость на него, хоть и злилась. Мне не хватило ума уберечь себя от надежды, что он вернётся, а ведь прошло уже две недели! Я могла и дальше абстрагироваться от него, но сорвалась. Теперь, наверное, всё придётся начинать заново, лишь бы вновь не понадеяться на его возвращение. Я включала его голос на повтор снова и снова, пока меня не стало тошнить от этих звуков. Может, получится довести себя до такой степени отвращения, что я перестану его вспоминать? Возможно, и так, но сейчас мне снова и снова хотелось его слышать, хотелось, чтобы он помог мне. К глазам прикатил жар, в голове помутнело и я вытерла слёзы ещё до того, как они спустились по щекам. Надеюсь, ему было так же паршиво, как и мне.***
Натаниэль и опомниться не успел, как передал Лане уже пятерых из своего списка. Минуты отчаяния миновали и он вновь взялся за работу, будучи почти уверенным, что вознаграждения за неё не получит. Взялся потому, что это была последняя крохотная надежда. К Джоанне Нат так и не наведался, да и вообще в последнее время старался о ней не думать, потому что от этого только больше расстраивался. Настолько преданным он себя ещё ни разу не чувствовал. Лафлауэр решил, что Джоанна больше не ждала его, что она выкинула его из головы и стала жить как все. При мысли об этом Натаниэль всегда морщился. Потенциал Джоанны Мейсон в его видении выходил далеко за рамки «как все» и от одной мысли, что она работает на лесопилке вместе со своим кавалером, ему становилось дурно. Прежде Нату казалось, что он хорошо её знает. Вероятно, это было не так. Труп Арджи Эфемерала Натаниэль посчитал знаком, что ему стоит вернуться на задание. Возвращение в Седьмой было глупой затеей, потому Нат сосредоточился на поимке оставшихся беглецов. После Фелтии, Фабрицио и Арджи Натаниэль сосредоточился на парне из Десятого по имени Эпсилон Фой. Выследить и поймать его было непросто, но используя все возможные примочки, Лафлауэр его достал. Пришлось потратить время на просмотр видео с камер, опрашивание людей, которые были с ним знакомы, осмотр мест, где он бывал и куда мог отправиться. Натаниэль и понятия не имел, чем этот парень провинился перед Ланой, но его слепая тяга к крутости не могла его не подвести. Эпсилон Фой из бедного округа и прятаться в нём ни за что бы ни стал, потому, скорее всего, отправился в более богатое место. В Первом и во Втором всюду сновали миротворцы, в Четвёртом же их было меньше, но, тем не менее, Округ был богат. Туда-то Натаниэль и поторопился. Эпсилон Фой действительно прятался там, хотя прятками его поведение никак не назвать. Эпсилон нашёл себе богатую девушку и пристроился в её уютном гнёздышке, притворяясь другим человеком. Он побрился налысо, отрастил бородку, приобрёл новые одеяния и из-за этого ни одна программа не распознавала соответствия с тем Эпсилоном, каким он был в больнице и до неё. У Ната имелись свои программы, которые невозможно было обмануть, но с работой в которых приходилось здорово помучиться. Натаниэль схватил Фоя дома у его девушки. Эпсилон до последнего играл свою роль, пока его не усадили в грузовик Ланы и не увезли прочь. Его Натаниэлю не было жалко как предыдущих трёх, но что такого знал или сделал Эпсилон ему хотелось бы разузнать. Следующей под раздачу попала Равения Сламбер из Девятого. Она оказалась настоящей опасной для общества психопаткой, которая была чертовски не в себе и вела себя как дикое животное. Равения, как и Фабрицио, не разговаривала, зато в отличие от него издавала какие-то звериные и утробные звуки, от которых даже Натаниэлю стало не по себе. Равения – потомственная психопатка, у которой в семье не было ни одного адекватного человека – все имели какие-то отклонения. У Равении они были самыми сильными. Она оказалась падкой на ножи, а ещё была каннибалом-аматором, который без зазрения совести чуть не вырвал у Натаниэля часть ладони. Девушка, которой было за тридцать, в силу своего безумия выглядела старше пятидесяти и только при её виде Натаниэлю становилось тошно. Равения любила смотреть на кровь, любила обмазывать ею своё лицо, втирать её в кожу рук, словно это был крем. Когда Нат отыскал её, Равения как раз корпела над трупом. А ведь она даже не покинула территорию больницы! Спряталась там, где её никто не искал, надеялась переждать шумиху, а затем спокойно выбраться наружу. Сумасшедшая, но не глупая. Жила Равения в подвале. Еду доставала себе сама, а в тот день, когда Нат её вычислил, в её убежище нагрянул санитар. Естественно, психопатка его убила. Отыскала в ящике с инструментами молоток и нанесла бедолаге больше двадцати ударов. Натаниэлю тоже досталось. Каким-то таинственным образом Равения научилась двигаться очень быстро, потому задела бок Ната острой частью молотка. Хоть и не сильно, но ранила. Когда Лафлауэру удалось вышибить из её рук молоток, она врезала ему по голове, разбила очки и сделала синяк под глазом, потому, вызывая людей Ланы, Нат имел наглость заказать им новую пару очков. Снова. Флори всегда поражался таланту Ната крушить очки любого качества. На следующее задание Натаниэль отправился повреждённым. Рана в боку по большому счёту была царапиной, хоть и ныла так, что Лафлауэру хотелось волком выть, а вот синяк под глазом и припухлость скрыть не так-то просто. На счету Ната осталось два человека. Девчонки, но какие! Неуловимая Татум, вытрепавшая его похлеще всех предыдущих, и некая Лайдер Штеллар, о которой вообще не было ни слуху, ни духу. Если первая порой где-то светилась и подавала признаки жизни, то Лайдер за всё время охоты Натаниэля нигде ни разу не засветилась. Это граничило с фантастикой, ведь программа Натаниэля выискивала всех семерых сбежавших одновременно и если первые шесть иногда попадались, то Лайдер не попалась ни разу. Как её искать Натаниэль понятия не имел, особенно при её послужном списке. Лафлауэр старался не думать о плохом, потому сосредоточился на этой дьяволице Татум, уже несколько раз пересекавшейся с ним. В последний раз она засветилась Десятом, но передвигалась довольно-таки быстро, потому могла проникнуть куда угодно. Единственным преимуществом Ната на время выполнения задания был тот факт, что миротворцы на него не реагировали. Лафлауэр решил, что Лана замолвила за него словечко – сказала что-то вроде того, что Натаниэль выполняет какое-нибудь задание для Капитолия. С трудом проследив путь Татум, Нат всё же нагнал её в Восьмом. У неё не было преимущества перед миротворцами, потому передвигаться ей доводилось медленнее и осторожнее, чем Натаниэлю. Лафлауэр шёл за ней по пятам до тех пор, пока этот путь не оборвался на текстильной фабрике. Нат и понятия не имел, что там работают столько людей! Потеряться в такой среде было не так уж и сложно, особенно для Татум, которая в академии была очень хороша. Натаниэлю даже стало интересно, что она собиралась предпринять дальше. Не могла же она бегать всю оставшуюся жизнь? Если она и правда хороший стратег, то ни сдаваться, ни бегать она бы ни стала. Тогда что? Может, она что-то искала? Последнее место, где Нат засёк её – отделение ателье на фабрике. Чтобы не привлекать лишнее внимание, Нат натянул кепку, найденную на базаре, припрятал очки и выстрадал, приспосабливаясь к линзам. Банальные перемены сделали его неузнаваемым и он без препятствий пробрался в здание ателье, где затерялся среди общей суматохи местных работников. Все работающие тут были в основном женщинами, как одна одетыми в синие рабочие халаты. Само помещение ателье было оформлено в виде лабиринта, где функцию стен выполняли стеллажи с принадлежностями и уже готовыми одеяниями. Между стеллажами располагались столы, а между ними сновали женщины, не замечая гостя, внимательно наблюдающего за ними. Нат, опираясь спиной о стеллаж, старался придать своему виду естественность, дабы не привлекать внимание, но это и не требовалось. - Отойдите, пожалуйста, – попросила какая-то девушка и прошмыгнула мимо Ната. Он отступил, морщась от странного запаха, и ему на шею опустилось что-то мягкое – атласный кусок ткани, сомкнувшейся в петлю. Нат вскинул руки к петле, пытаясь его оттянуть, но та затягивалась лишь туже. Не сразу до Лафлауэра дошло, что его тащат назад, что его ноги почти сунутся по земле, и он уже оказался по ту сторону стеллажа. Его шея раздувалась от напряжения, воздуха не хватало и Нат тщетно пытался зацепиться хоть за что-нибудь. Каким-то чудом он задел ногами стеллаж, тот покачнулся и, будучи ветхим, стал клониться в сторону, пока с треском не повалился на бок. Сотни пуговиц разлетелись по полу с таким звоном, словно кто-то стрелял в пустом ангаре. Кто-то должен был обратить на потасовку внимание, но Нат скрылся от работниц прежде, чем это случилось. Тот, кто обвил его шею смертельной петлёй, и утащил его за ширму, туда, где, вероятно, переодевались люди, снимая мерки. Натаниэль вцепился в ширму, сжимая её так крепко, что едва не разорвал, пока она не накренилась и опала. Женский визг. Мгновенное ослабление петли – и Нат успел просунуть в неё ладонь, а когда извернулся, петлю уже отпустили, а самому Лафлауэру врезали в челюсть. Нат повалился на одну из стенок ширмы, а перед ним шмыгнула фигура темноволосой девушки с отливающими полированным блеском чёрными волосами. В её руках блеснуло нечто маленькое, что она то ли выронила, то ли бросила нарочно. Натаниэль прищурился. Это была зажигалка? Он вспомнил про странный запах и увлечение Татум, но не успел даже мысленно прийти к выводу, как перед ним возникла огненная ширма. - Им здесь быть ни к чему, правда? – подала голос она, отворачиваясь от огня. Работницы в панике помчались к выходу, и ни одна из них не обратила внимания на Натаниэля, хрипящего после петли Татум, в одно мгновение ока оказавшейся рядом с ним с ножом в руке. Татум Дэдлок в синем рабочем костюме склонилась над ним, а на лезвие её ножа отражалось пламя. Нат перехватил её руку, оттягивая от себя, но психопатка достала второй. Лафлауэр сдерживал её как мог, однако кончик лезвия всё же дотянулся до его кожи и тонкой как волосинка лентой провёл по его шее. На светлой коже моментально проступила кровь насыщенного красного цвета, но стекала она не так быстро, как того хотелось Татум. Всего-то царапина. Она изо всех сил давила на руки Натаниэля, чтобы углубить порез, чтобы убить его, но даже нездоровый, уставший и расстроенный Нат мог ей противостоять. Зал быстро заполонялся дымом. Один за другим вспыхивали стеллажи, плавились пуговицы, трещали ткани, которые огонь пожирал за секунды. Видимо, Дэдлок пролила где-то топливо и оставила сосуд из-под него неподалёку. Натаниэль оказался в западне. Назад отступать некуда, впереди его осадила Татум, от огня щипало в глазах, и пробивался кашель. Кое-как Нат вытянул ноги вперёд и начал сталкивать противницу с себя, но она, завидев его активность, отдёрнула руку от его шеи и полоснула ножом по ноге. Нат закричал. Он почти успел убрать ногу, но то, что её порезали, всё-таки ощутил. Татум замахнулась повторно, готовая пронзить его ногу насквозь, а Нат чуть подался вперёд. Один её нож сильнее вжался в шею, зато второй Лафлауэру удалось выбить ногой из её руки. За первым проследовал второй удар и Нат сбросил с себя Татум. Одна его рука машинально стала шарить по шее. Нат нахмурился, чувствуя, что она мокрая, и что горит похлеще обжигающего пламени впереди. Только он собрался броситься на Татум, как та его опередила и накинулась на него с ножом. Нат пригнулся и соперница промахнулась. Второй замах не заставил себя ждать, отчего Нату пришлось податься в сторону, но споткнувшись о ширму, он грохнулся на пол лицом к огню. Пламя оказалось настолько горячим, что Лафлауэр не мог открыть глаз, чем и воспользовалась Татум, опустившись с ножом к его спине. Случайное движение в сторону спасло его от смерти. Он схватил Татум за запястье и потащил к себе. Девушка рухнула на пол, выронив нож, и оказалась в огне. Натаниэль едва её доставал, но одежда успела подхватить алые языки. Когда к Татум и Нату нагрянули вооружённые миротворцы, девушка сорвала с себя кофту, а затем и блузу, оставшись в одной майке. Издав утробный крик, Татум подхватила с пола горящий кусок доски и метнула им в миротворца. Этого манёвра хватило, чтобы отвлечь его и вышибить ногой из его рук пистолет. Дэдлок управлялась как истинный профи, а не зануда-стратег. Она была быстра и сильна. Заполучив пистолет, она мигом нырнула за спину ударенному миротворцу и пули его напарника вонзились ему в живот вместо Татум. Какой нужно обладать реакцией, чтобы так быстро увильнуть? Лафлауэр подался назад к огню, понимая, что без пистолета он станет жертвой Татум, потому набросился на второго миротворца, пока Дэдлок стреляла по нему. Нат успел выдернуть у него из рук пистолет, пока тот падал, а затем кувыркнулся в брешь без огня, слыша странное шипение неподалёку. Огонь прикрыл его на секунду от мушки Татум и Нат снова возмутился собой, ведь это не он должен был быть жертвой. Рассеянный. Несобранный. Ему самому было противно от своих действий. По ту сторону огня люди уже вовсю тушили пожар, но Нат толком ничего не увидел, потому как вновь просвистели пули. Одна за другой, пока выстрелы не прекратились. Татум потратила все патроны. Натаниэль знал, что это значит. Дэдлок в отчаянии. Не успел он податься назад, чтобы пригрозить ей пистолетом, как она сама бросилась на него, будто настоящая психопатка, дикий зверь, кобра, бросающаяся на свою жертву. Она сбила Ната с ног, они оба свалились на стеллаж, который в свою очередь повалился на гипсокартонную перегородку. Та, не выдержав вес, пробилась, и стеллаж повалился наземь, больно впиваясь своими полками в позвоночник Ната. - Я всё равно тебя найду, – прошипела Татум. Натаниэль был готов завыть от боли, но вместо этого, подхватил с пола доску и со всей силы саданул ею по голове Татум Дэдлок. Ту отбросило в сторону, она перевалилась через ноги Ната и её волосы россыпью покрыли пол. - Вот ведь сучка попалась, – фыркнул он, пиная её ногой. Татум не шевелилась. Нат быстро вытащил из внутреннего кармана коммуникатор, чтобы вызвать команду стервятников Ланы, затем поднял Татум с пола, кашляя, забросил себе на плечо и поволок в сторону от людей, пока Дэдлок не досталась миротворцам, вместо Ланы. Если бы это случилось, сделка бы провалилась. Собственно, Нат и так в неё не верил, но всё же щуплая надежда в нём ещё теплилась. Другого варианта не было. Люди Ланы, как и всегда, прибыли достаточно быстро и на этот раз забрали с собой Ната, чтобы вызволить его из этой неприятной ситуации с пожаром. Они не говорили с ним, не поделились аптечкой или водой и велели ему убираться, как только уехали достаточно далеко, чтобы Ната не поймали на месте пожара. Татум стала шестой из семерых и Нат заметно приободрился при мысли о том, что остался всего один человек. Он обработал свои раны, перебинтовал их, достал немного еды, нашёл другую одежду и подготовился морально к финалу своей миссии – Лайдер Штеллар. Вот только события разворачивались совсем не так, как ожидал Нат. На Лайдер у него не было ничего. Она не светилась перед камерами, её никто не видел и последней точкой, где она оставила после себя хоть какие-то следы, был Второй. Лайдер сбежала из больницы, затем была замечена на местном рынке, а после как сквозь землю провалилась. Натаниэль потратил четыре дня на поиски хоть каких-то новых сведений о ней, но всё тщетно. Его настрой угасал с каждым часом и Натаниэль Лафлауэр постепенно возвращался к тому разбитому состоянию, когда прогнал лучшую подругу, а после увидел её в компании неизвестного парня. Прошло ещё два дня. Нат бродил по Второму, бесполезно слоняясь, словно на эту Лайдер можно было набрести случайно. Она просто исчезла. Нат в который раз прохаживался по базару, ловя себя на мысли, что он уже запомнил все его ряды. В какой-то момент он хотел навестить Стеф, отыскать её родных, и поблагодарить их за прекрасную дочь, но это показалось ему лицемерной затеей, а может, он просто боялся этого, боялся услышать от её семьи проклятья в свой адрес и обвинения. Нат успокоил себя мыслью о том, что если ничего с Лайдер не выйдет, он ещё повидается со Стеф. И Флори. Со времени поимки Татум прошло больше недели. Нат стал чувствовать себя хуже. У него порой кружилась голова, порой раскалывалась так, будто вот-вот взорвётся, порой ныло всё тело. Принимать лекарства он боялся, потому вынуждал себя всё это терпеть. Поначалу у него даже получалось, но чем дольше это длилось, тем стремительнее падал боевой дух Ната. Лайдер нигде не светилась, зацепок не нашлось, и Нат вернулся в столицу. Он думал, что паниковать среди расфуфыренных дурачков и атмосферы вечного праздника будет легче, но ошибся. Здесь он чувствовал себя как никогда одиноким. Уже смеркалось, а Натаниэль растянулся на лавке, думая о всякой чепухе лишь бы не думать о самом главном. Ему некуда идти, некому пожаловаться, не с кем посоветоваться. У него второй день крутил живот и спазмы были настолько сильны, что Нату весь мир был не мил. Он толком ничего не ел, питался впроголодь безо всякого режима, ел, что придётся, и очень быстро его организм взбунтовался. Лафлауэр успокаивал себя, мысленно говоря, что эти боли никак не связаны с аномалиями. Он всё ещё пытался выйти на Лайдер, но успехами похвалиться не мог. Нат стал совсем рассеянным. Постепенно он забыл о конспирации и светился перед людьми всё чаще. Он мог говорить всякую чепуху, думая совсем о другом, а по ночам шёпотом болтал с воображаемым другом, понимая, что совет от него всё равно не получить. Нат чувствовал себя заблудившимся кораблём, потерявшим маяк. Несколько раз ему снилась Джоанна. В его снах они мирились, и всё было хорошо. Эти сны были настолько приятными, что проснувшись, Нат только сильнее огорчался. Собственно, плохие эмоции подкосили его сильнее болезни. Он просто сдался. Если и была крохотная надежда, что Лана его не обманет, то она разбилась о Лайдер Штеллар. Однажды в отчаянии Натаниэль во всё горло поливал её ругательствами, зная, что привлечёт тем самым внимание, но ему было всё равно. Он хотел выговориться. Не помогло. Легче не стало. В тот момент, когда отчаяние захлестнуло его с головой, он направлялся в компьютерный клуб. Натянув капюшон почти на лоб, Нат устроился на самом последнем компьютере в уголке, где никто бы его не потревожил. Он достал гарнитуру, прикрепил её к уху и стал быстро проводить на компьютере манипуляции, за которые его могли расстрелять на месте. Он старался вести себя непринуждённо, чтобы не привлекать внимания, но внутри у него бушевал ураган. Возможно, Нат сейчас подставлял не только себя. Лафлауэр просидел за компьютером несколько часов, прежде чем у него получилось выйти на связь. Он попадал на разных людей до тех пор, пока они не привели его к тому, кого он так надеялся услышать снова. - Мам? – прошептал он в микрофон, не веря тому, что у него получилось. Из гарнитуры доносилось обрывистое дыхание человека, похоже, потерявшего дар речи от услышанного. Не сразу мать Натаниэля Лафлауэра смогла подобрать слова, чтобы хоть что-то ответить. Её дыхание стало рваным, словно она вот-вот заплачет. – Мам, скажи что-нибудь, – настаивал Нат. Меньше всего в такой момент ему хотелось слышать плач матери. - Натти? Это правда ты? – тихо спросила она, запинаясь чуть ли не на каждом слоге. Из гарнитуры доносились помехи – Маклиар Лафлауэр боролась со слезами как могла. - Мне тоже не верится, – несмело ответил Нат, целиком и полностью погрузившись в звуки, издаваемые гарнитурой. Он хотел услышать каждый звук, всё до последней мелочи, что происходило по ту сторону. Нат не мог увидеть мать, но он мог сам нарисовать её образ перед глазами, просто чувствуя её голос. - Как ты, милый? От тебя давно не было весточек. Мы уже не знали о чём думать. Нини всерьёз собирался устроить побег, чтобы тебя отыскать. Натаниэль улыбнулся, представив себе это убогое зрелище. Нини никогда не отличался терпением или рассудительностью. Нат скучал по нему. Скучал по глупым выходкам своего младшего братишки, скучал по нытью старших, по заботе матери. Улыбка быстро сползла с лица Натаниэля. Только семья несмотря ни на что всегда была и есть его опорой, а он их подвёл, оказавшись слабым звеном в цепочке Лафлауэров. - Натаниэль? – отозвалась мама, заметив тревожное молчание со стороны сына. - Да. Я… В смысле... – запинался Нат, впервые не зная о чём заговорить с мамой. «Давай, ну же, скажи что-нибудь, не молчи! Скажи, пока есть возможность!» Язык не поворачивался. Все слова выпали из арсенала Ната и он забыл как нужно говорить. Его растрясло, руки задрожали, и унять эту дрожь он не мог. Натаниэль сделал глубокий вдох, затем выдох, чтобы выровнять дыхание, иначе в нём тоже могла проступить дрожь и тогда мама что-то могла бы заметить. Нат поджал губы. Нет, она сразу бы всё поняла, как и всегда. Парень отогнал от себя дурные мысли и постарался выкинуть из головы всё то плохое, что происходило с ним в последнее время. - Всё хорошо, мам. Я много работал в последнее время и мне не позволяли связаться с вами, но теперь я смог и… – Голос Ната предательски дрогнул, за что он тотчас мысленно себя отчитал. – И мне очень хотелось услышать всех вас. - О, Натти, боюсь, не получится. Ной и Ник работают, а Нини на учёбе и отпросить их не выйдет. Здесь всё так строго… Нат сглотнул подкативший к горлу комок нервов. - Жаль, – выдавил он, с трудом подавляя истерику, нарастающую внутри. – Я скучаю по ним. По всем вам. - Натти, бросай этих людей и отправляйся к нам. – Голос матери был таким мягким, что Натаниэлю казалось, словно его обернули в шёлк. Её голос – бальзам для души, но в то же время от него так болезненно щемило, что Нат уже не знал, как с этим бороться. Он ёрзал в кресле, опустил голову, прячась от света, но его всё равно выворачивало наизнанку. - Я бы хотел этого больше всего на свете, но не получится, – продолжал говорить максимально взвешенно Нат. – Скоро я приступлю к одному серьёзному делу, и оно отнимет всё моё время. Это… длительная и секретная работа, потому я не смогу выходить на связь. - Ты поразительно похож на Нормана, – с некой ноткой ностальгии подметила мама. Нат ощутил шаткость её голоса. Она всё ещё скучала по его отцу. Она всегда по нему скучала. В какой-то момент Нату захотелось закричать о том, что папа жив, что он скоро вернётся, но сейчас Нат не мог знать этого наверняка и расстраивать мать напрасными надеждами не смел. Надежда – медленный убийца. – Надеюсь, это дело не чревато опасностями? Не берись за него, если это небезопасно. - Да, конечно, – сглотнул Нат, чувствуя, что мама проглотила наживку. - А как долго ты не сможешь выходить на связь? Я и в этот раз вся извелась, второго такого молчания я не потерплю, мой маленький гений. Ты можешь работать сколько угодно, но хотя бы одно словечко отправить мне можешь. Мы волнуемся за тебя и очень ждём, когда ты вернёшься. Натти, нам очень тебя не хватает. Каждое последующее слово матери отзывалось порезом на сердце её сына. Ему хотелось кричать о том, чтобы они не ждали его, чтобы не вспоминали о нём, потому он больше с ними не увидится, не услышит их голосов, не поссорится с братьями и не обнимет маму. Её голос не помог Нату, он лишь добил его окончательно. Натаниэль больше не мог её слушать. Мама о чём-то спрашивала его, звала, греша на плохую связь, её голос встревожился, она что-то лепетала, но Натаниэль перестал её слышать, глядя в одну точку. Пора прекращать. Это ему не поможет. Он сглотнул, потирая зачесавшиеся глаза кулаками, как часто делают дети, размышляя, что сказать напоследок. Это могли быть его последние слова, адресованные семье. Натаниэль отвернулся, с сумасшедшей скоростью перебирая в голове все возможные варианты того, что он мог сказать. Напряжение нарастало, голос мамы задрожал, но она не бросала трубку, видимо, слыша дыхание своего сына. - Я люблю тебя, мам, – наконец, выпалил, словно скороговорку он, задыхаясь, сбросил на столик гарнитуру, хлопнул по панели управления на кнопку выключения компьютера и понёсся прочь из этого клуба. - Эй, парень, что случилось? – крикнул ему вдогонку главный в этом зале, но Нат пропустил его слова мимо ушей, ударив по входным дверям руками, а когда те открылись, побежал прочь из клуба. Он пробежал несколько перекрёстков, пока в боку не закололо так, что едва не упал. Нат свернул за угол в узкий тёмный переулок, и уселся на асфальт. Грудь парня тяжело вздымалась, лицо горело и ему вдруг стало так плохо как никогда прежде. Он опустил голову, и волосы выпали из-под капюшона, полностью скрывая его лицо. Натаниэль мог умереть множество раз, но смерть каждый раз его жалела, чтобы в итоге превратить его в жалкого неприкаянного мальчишку, которому некуда податься, некому выговориться, который предал лучшую подругу, не спас отца и солгал матери. Дрожь в руках не унималась, а напротив лишь разрасталась, и теперь у Натаниэля тряслось всё тело. Мамин голос по-прежнему звучал в его голове и Нат умышленно прокручивал его раз за разом, хоть он и приносил ему только большие страдания. Натаниэль так и остался ночевать на холодном асфальте, надеясь, что подобрал для мамы правильные прощальные слова.***
Я лежала на полу посреди комнаты, подложив под голову руки. С потолка временами осыпалась древесная пыль из-за ветхости досок, потому постоянно приходилось стряхивать её с лица. Какой сегодня день? Минут десять я пыталась посчитать, но так и не нашла отправную точку, запутавшись окончательно. Мне казалось, что этот день начался уже давно и всё никак не заканчивался. Календаря у меня не было, с людьми я последнюю неделю не общалась. Каждый день я подолгу валялась без дела. Иногда ходила работать, когда голод и жажда становились совсем уж невыносимыми. Делать что-то по дому отпало всякое желание. Пару раз ко мне наведывались миротворцы, напомнить, что вскоре в Капитолии пройдёт какой-то фестиваль, и я должна на него явиться. Оба раза я их послала, за что они немного подрихтовали мне лицо. Припухлости и синяки уже почти сошли, хотя лечить их мне было нечем, кроме вина. От него так кружилась голова, что ни проблем, ни боли не оставалось и становилось легче. В очередной раз я улеглась на пол, закрыла глаза и стала мурлыкать себе под нос какую-то мелодию, услышанную среди местных ребятишек. Раздался стук в дверь. Я открыла глаза и приподнялась. Опять Тай заявился. Я больше не общалась с ним, но знала, что рано или поздно он явится. - Уходи! Я занята, – бросила я и улеглась обратно. Снова стук. - Я же сказала, уходи. Оставь меня в покое. В дверь опять постучали. А я ещё считала его воспитанным! Такой же тупица, как и остальные. Я поднялась с пола и со вздымающейся от злости грудью направилась к двери. Он даже не представлял себе, как может пожалеть, заявившись сюда! Я распахнула дверь и меня будто обдали ведром ледяной воды. На пороге стоял Натаниэль собственной персоной. Воздух в одночасье стал таким густым и вязким, что я не могла вдохнуть его и надышаться им. По коже побежали мурашки, а в горле пересохло. Надо же, явился всё-таки. Только теперь он выглядел как-то иначе. На лице румянца как не бывало, глаза запали и казались красными, словно их надуло ветром или же он плакал. Скулы и подбородок проступили чётче, из-за чего черты его лица стали немного грубее. Пальцы тонкие как сухие трости, волосы грязными прядями спадали на лицо, а одежду он не стирал, наверное, целую вечность. Я судорожно сглотнула, понимая, что и сама выгляжу почти так же, но отнюдь не так вымученно. Что с ним случилось за время нашей разлуки? На нём пахали, что ли? Постучать-то он постучал, но когда я открыла дверь, ничего не сказал. Может, утратил дар речи или не ждал, что я открою ему? Нат виновато смотрел в пол, не решаясь посмотреть мне в глаза. Стоял неподвижно, лишь потирая пальцами ткань своих штанов от нервов. Наверное, ждал, что я ему что-то скажу. На языке крутилось столько мыслей, столько вопросов, обид, радости, испуга, но вместо этого я крепко сжала кулак и, вложив в удар всё то, что разрывало меня изнутри, двинула ему в челюсть. Лафлауэр не удержался на ногах и плюхнулся на задницу, даже не пытаясь подняться. Не знала бы его, решила бы, что в нём не осталось сил на подъём. До чего приятно его ударить! Словами не передать, каким было облегчение, словно с души сорвалось несколько камней, и я могла сделать свободный вдох. Он так и не намеревался подниматься. Склонил голову и с пару минут сидел в таком положении. Я скрестила на груди руки, опираясь о дверной косяк. Может, он пьян? Хотя с виду этого никак не скажешь. Кое-как Нат всё-таки заставил себя подняться и стать напротив. - Справедливо, – тихо, почти неслышно сказал он. – Я заслужил. Я отвернулась, не желая видеть это лицо и слушать его оправдания. А может, всё же желала? - Честно говоря, я думал, что будет хуже. Я хмыкнула, собираясь сказать ему, что ещё могу это устроить, но вместо этого отступила на шаг назад и громко захлопнула перед ним дверь. Как предсказуемо. Я так и знала, что когда ему станет плохо, когда ему станет одиноко, он явится. Натаниэлю плевать на то, что тут происходило со мной, как это перенесла я, ведь сейчас он явился совсем не ради меня. Он пришёл ради себя и посмел думать, что я приму его с распростёртыми объятиями. - Проваливай! И чтобы духу твоего здесь не было, понял? – крикнула я, прижимаясь всем телом к двери то ли из-за эмоционального изнеможения, то ли для того, чтобы не пустить его в свой дом. - Пусти, пожалуйста, – устало просил он, видимо, так же прильнув к двери, как и я. – Мне есть, что рассказать тебе. - Как только понадобилось что-то рассказать, так ты тут как тут, – выпалила я, не скрывая злости, терзавшей меня всё это время. Я ждала Ната, но не знаю для чего больше: для того, чтобы увидеться с ним или для того, чтобы высказать всё, что накипело. – Ты говорил, что это я в тебе нуждаюсь, я тебя использую, но всё это чепуха, потому что это ты используешь меня всё время. Не я вернулась к тебе, а ты пришёл ко мне! Что, некому пожаловаться, да? Милая Шарлоттка, которая треплется о вашей бессмертной любви, не хочет тебя выслушать? - Ты кое-чего не знаешь, но должна узнать, поэтому я и пришёл. - Как будто я тебя звала. - Я не займу много твоего времени. Выдели мне пару минут. - «Выдели мне пару минут», «выдели мне пару недель», «выдели мне пару лет», – перекривляла голос Ната я, больше не контролируя тот факт, что он срывается в отчаяние. – Я не обязана тебе ничего выделять. Ты для меня – никто! Хочешь, чтобы я тебя выслушивала после всего, что наговорил? Думаешь, я не помню? Я помню каждое чёртово слово! Я помню интонацию, с которой ты говорил. Помню твои жесты и взгляды. Не обязательно появляться вновь, чтобы оживить всё это в моих глазах. - Я не отрицаю свою вину, просто… - Нет, не просто! – закричала я, ударив по двери кулаком. – Ты. Сделал. Мне. Больно! – выкрикнула каждое слово, попутно отстукивая его по двери, я. Пальцы задрожали, а из глаз хлынули тёплые слёзы, вырвавшись наружу с то и дело обрывающимся дыханием. Я опустила голову, прислонившись лбом к двери и выдохнула. Тело вдруг охватила такая слабость, как будто меня что-то высосало изнутри. - Впусти. Пожалуйста. - Нет, – твёрдо ответила я, смахнув слёзы. По ту сторону двери что-то зашуршало. Он решил уйти? При мысли об этом предательски защемило в сердце. Может, стоило его остановить? Выйти и позвать, пока он не ушёл. Я заколебалась. Рука произвольно потянулась к ручке, и я уже была готова распахнуть дверь, когда в другой части дома что-то с грохотом разбилось. У меня от неожиданности чуть сердце не остановилось. Я подорвалась с пола и побежала туда, где, судя по звуку, разбилось стекло. Ворвавшись в комнату отца и Лиры, я оторопела. Нат разбил окно и влез через него в дом. Я попятилась, выставив обе руки перед собой. - Не смей ко мне подходить, слышишь? Нат вытащил из внутреннего кармана своей толстовки небольшую вещицу и протянул её мне. - Засунь себе его сам знаешь куда, – пробормотала я, глядя на коммуникатор. – Серьёзно? Думаешь, меня можно купить этим дерьмом дважды? - Там ответы, – тихо сказал он и подошёл ближе, крадучись, чтобы вручить мне коммуникатор. Несколько секунд я отчаянно боролась с желанием выбить тот из рук Натаниэля и послать его к чёрту, но хоть каплю рассудительности следовало сохранить. Я нехотя приняла его коммуникатор и взглянула на открытый на весь экран файл. Это был документ, причём не один. Какие-то свидетельства, диагнозы… Я не сразу поняла, что вообще читаю. Из-за непреодолимой слабости в ногах опустилась на пол и стала перечитывать информацию с самого начала. Внятно, с расстановкой и осознанием каждого слова. - Что это значит? – нахмурившись, спросила у Натаниэля я. В тексте всё казалось предельно ясным, но понять суть написанного я всё равно не могла. В голове смешалось столько всего… - Я умираю, – коротко ответил Нат безо всяких эмоций. Так, как будто повторял себе эти два слова каждую минуту. Я осела на пол, ощутив неприятную расслабленность в теле, граничащую с беспомощностью. В ушах писк. В голове мешанина. - Что за чепуха? - Это не чепуха, а реакция организма на неизвестные вещества, вроде крови переродка. Похожее случилось с моим отцом, только в моём случае всё серьёзнее. - Когда ты узнал об этом? - Мы с тобой попали в больницу и при диагностике врачи обнаружили аномалии. - Ты знал ещё до своего дня рождения? - Знал. - И ничего не сказал мне! – прикрикнула я. Всё это казалось каким-то дурным сном. Нат умирает? Какого чёрта происходит? Он не мог просто так умереть, и всё же следы болезни налицо. Вот почему он так изменился внешне. Какая-то дрянь пожирала его изнутри. - Почему ты не в больнице? Почему врачи не заставили тебя лечиться? – Я поднялась с пола и ткнула обратно в руки Натаниэля его коммуникатор. - Это не лечится. Врачи даже не знают, что конкретно это за аномалии. Любое вмешательство может заставить работать их быстрее. Они не помогут мне, даже если я брошу к их ногам все деньги Панема. – Нат невесело улыбнулся и на мгновение стал похож на прежнего себя – на улыбчивого и обаятельного парня, который никогда не унывал, который спасал мне жизнь, и без которого я страдала в стенах этого дома. - Из-за этого ты прогнал меня? - Не совсем. В больнице меня навещала Лана и предложила сделку. Технотрон оставил ей сюрприз напоследок и освободил психопатов из всех больниц Панема. Миротворцы многих изловили, но есть те, кто нужен непосредственно Лане. Она вверила мне семерых человек. Я должен был их поймать, и взамен она поделилась бы со мной кровью переродка. Миамира подохла, потому вариантов у меня осталось немного. Лана пригрозила убить тебя, если я сам от тебя не избавлюсь. В тот день в больнице караулили её наёмники. С одним из них ты столкнулась. Если бы я не... не выпроводил тебя, в твоей голове оказалась бы пуля. Рассказать я не мог. Любое моё действие могло спровоцировать убийц, потому мне пришлось идти у них на поводу. - Потрясающая история. Вдохновился притворством Эвердин? Сначала она пичкала зрителей своим героизмом, затем подалась в любовные истории… Я не Капитолий и на подобную хрень не поведусь. - Я и не прошу, – мягко ответил Натаниэль даже после столь резкого вброса с моей стороны. – Просто хотел, чтобы ты знала, ведь я это задание провалил. Поймал шестерых. – Нат прочистил горло. – Не получилось, в общем. - Как же так? – поддельно удивилась я, а Нат протянул мне коммуникатор обратно. - Нашёл всех, кроме этой. Лайдер Штеллар. Никаких следов не оставила. – Я взглянула на экран, откуда на меня пялилась обычная светловолосая девчонка, не похожая на легендарного игрока в прятки. – Швея из Восьмого. Была так хороша в своём деле, что её забрали в столицу, где она работала на одного именитого стилиста, после чего была переведена во Второй. Там Лайдер шила костюмы для профи. Живя в столице, Штеллар связалась с какой-то… сектой. В Капитолии много не только фанатиков Игр, есть и другие сообщества. Лайдер стала частью одного из таких сообществ. Они называют себя Орденом Чеснословия или Культом Фемиды. Их фишка в том, что они всегда говорят правду. Я вздохнула. Слишком много сомнительной информации. - Зачем кому-то говорить правду и тем более объединяться ради этого в культ? - Деньги. Не догадываешься? – улыбнулся уголками губ Нат. – Эти люди никогда не лгут. Чем они могут быть полезны? Они – разведчики. Добывают информацию и продают её. Информация, добытая чеснословами, считается чуть ли не знаком качества. Я закрыла глаза и обхватила голову руками, чувствуя, что она вот-вот взорвётся, если Нат придумает ещё какую-то неведомую хрень. - Где гарантия, что они не солгут? Все люди врут. Даже самые близкие и родные. Те, от которых этого не ждёшь и на которых полагаешься больше, чем на самого себя. - Чеснословы не лгут. Чтобы попасть в их орден нужно пройти испытания, а ещё им вкалывают новейшие имплантаты, которые убьют их, если тем вздумается солгать. Имплантат реагирует на все физиологические показатели и в случае сбоя (лжи) убьёт носителя. Информация культа полностью правдива. Лайдер – часть этого культа, но однажды она как-то умудрилась обмануть имплантат и солгала. Испугавшись, что люди из ордена уже начали на неё охоту, она сбежала и скрылась там, где её никто не стал бы искать – в психушке. Спустя время там она пересеклась с кем-то из своих, и узнала, что её и правда искали, но не для того, чтобы убить, а для того, чтобы она поделилась секретом и имплантат могли усовершенствовать. Лайдер потребовала выпустить её из больницы, но ей отказали. До сих пор она там сидела взаперти, а теперь пропала без вести. - Что ты несёшь? – прошептала я, разочарованно покачав головой. Мне казалось, что Нат говорил искренне, но всё это звучало совсем нереалистично. Вдруг он придумал эту историю для того, чтобы я его пожалела и простила? Тот случай в больнице в очередной раз доказал, что от него можно ожидать чего угодно. – Уйди, Нат. Умоляю тебя, уйди. Я не могу слушать всё это. - А может, просто ждёшь в гости своего нового друга? Этот вопрос поверг меня в шок, от которого я даже приоткрыла рот, не зная какие слова подобрать. В голосе Ната слышалась приторная горечь и раздражение, как будто он уже давно хотел это сказать, а теперь, когда слова вырвались из его уст, он пожалел об этом. - Что? – на выдохе выпалила я. – Ты что, следил за мной? – Я пнула его обеими руками в грудь. Ну, конечно, у меня ведь был его коммуникатор! Наверняка он пользовался им, когда хотел, хренов хакер. Хотя эта штуковина долго провалялась на улице… - Правда считаешь меня таким козлом? Я не следил. Лишь пытался вернуться. Думал, тебе плохо, ты скучаешь, а когда увидел, как ты с ним мило бегала под дождём, всё понял. Скучать не в твоём стиле. Я опустила глаза в пол, чувствуя, как разгорается жар на моих щеках. Мне вдруг стало так стыдно, что я почувствовала отвращение к самой себе. Какого чёрта он совершает дурацкие поступки, а в итоге чувство вины душит меня? Это Нат меня бросил, а не наоборот, и его претензии неуместны. - Не твоё дело, чем я тут занималась. - Повсюду пыль толщиной в два пальца, на полу сухие палочки и листья. Конечно, ничем кроме ухода за домом в моё отсутствие ты не занималась, – с неприкрытым сарказмом сказал он и клацнул языком, оценивающе оглядывая комнату. - Какое право ты имеешь меня судить в моём же доме? Можно подумать, что ты притворялся паинькой и никому не запудрил мозги! - Вообще-то нет. - Ах, да, ты же гонялся за мифическими психами. Не повезло? Шарлотта дала от ворот поворот? - Причём здесь она? Я забыл, когда её видел в последний раз. Всё это время я только и думал, как вернуться к тебе. И да, я гонялся за мифическими психами, чтобы вернуться к тебе живым! Хотя тебе, похоже, наплевать. Интересно, сколько тебе понадобилось дней, чтобы найти мне замену, а? - Уж не два года точно, – съязвила я. – Думаешь, ты один такой гордый самец? Мнишь себя незаменимым? Тай ухаживал за мной. Он увидел во мне девушку, и он ни разу не трепал мне нервы. - Ещё бы, ведь вы знакомы… сколько? Две недели? Месяц? Пора бы уже отметить юбилей супружеской жизни! Кажется, я подоспел к празднику. - Ты невыносим. Нат пожал плечами, не вынимая рук из карманов. - Да. Тай гораздо лучше. Он наверняка готов поймать пулю вместо тебя, отыскать тебя у чёрта на куличках и совершить грёбанных двенадцать подвигов ради тебя! - Я тебя не просила об этом. - Никогда не слышала слов «переживать», «волноваться»? Ты стоишь в полупустом грязном доме. К чёрту подвиги, но хотя бы помочь тебе прибраться этот хахаль мог и всё же не сделал этого. А я плохой, потому что попытался тебя защитить. - Не оправдывайся. - И не собирался. Я виноват. Мне стыдно и я прошу прощения, хоть и не заслужил его. – Натаниэль замолчал. – Мне бы и в голову не пришло искать утешение в ком-то другом. Вот. До сих пор он не слушался меня, но теперь вдруг сошёл с места и направился к выходу. Он молча открыл дверь, захлопнул её за собой, но не ушёл. Я прильнула к двери и прислушалась. Готова поклясться, что он всё ещё оставался здесь, только старался не подавать виду. Наверное, прислонился к двери и уселся на порог. В какой-то момент мне так захотелось выглянуть наружу, но я сдержалась и тоже села, прислонившись спиной к двери. Что, если Нат действительно рассказал всё как есть? Вдруг на сей раз не было никаких уловок? Хотя, что с того? Его вины это не отменяет. Какая к чёрту вина, если он вернулся? Я ведь хотела увидеть его, ждала его, каждый день представляла себе, как он вернётся, и вот когда он вернулся, я не могла сказать ему, что рада его видеть, равно, как и не могла его обнять. Уже давно я ни к чему не прислушивалась так внимательно, как сегодня. Я пыталась поймать каждый звук, слышавшийся с улицы, чтобы не пропустить тот момент, когда Нат решит уйти. На улице смеркалось, а снаружи никаких звуков вроде шарканья ногами не звучало. Я не решалась отойти от двери, но и Нат, похоже, уходить не обирался. Неужто вздумал ночевать у меня на пороге? Спустя время это предположение уже не казалось таким безалаберным как поначалу. Так в молчании прошло ещё несколько часов. На улице стемнело, а зажечь хотя бы свечку я не решалась, потому что для этого следовало покинуть пост у двери. Какое-то время я всё ещё пыталась прикинуть, сколько уже торчу около неё, но вновь сбилась со счёта, и если бы не коммуникатор, то и не сориентировалась бы. Половина второго ночи. Когда это ночь уже успела настолько приблизиться к рассвету? Я судорожно сглотнула при мысли о том, что оставила Натаниэля на ночь снаружи на земле. Всё же ночью было прохладно, а он и без того выглядел паршиво. - Ты спишь? – спросила я, глядя в тёмную пустоту. - Нет. – Его голос совсем не прозвучал сонным. Кажется, Нат и не собирался спать. - Уже глубокая ночь, а ты всё ещё здесь, – сказала я, но на этот раз безо всякого налёта злости и обиды. - Мне некуда идти. Если мне суждено умереть, то я хочу чтобы это случилось если не рядом с тобой, то хотя бы на твоём пороге. Я нахмурилась, прислушиваясь к его голосу, не уличив в нём ни капли лжи. Нат был разбит, поэтому он пришёл ко мне. Ему и правда больше некуда было идти. Зря я трепала ему нервы всё это время, но он, зная, что я так буду себя с ним вести, всё равно пришёл. Это значило, что дело и впрямь ни к чёрту. Заколебавшись, я всё же поднялась с пола, но открыть дверь не решалась. Почему-то мне это казалось чем-то неправильным. Ещё с минуту я собиралась с силами, а затем всё же открыла. На дворе было светло благодаря свету молодого месяца. Натаниэль сидел на пороге, подтянув одну ногу к себе, а вторую выпрямив. Голова опущена, волосы скрывали лицо. Наверное, он даже и на секунду не заснул. - Зайди в дом. Не будешь же ты сидеть всю ночь на пороге? – сказала я, аккуратно присаживаясь рядом с ним. Чистый свежий воздух, почти летняя ночная прохлада… не удивительно, что Нат остался здесь. Я подняла голову, глядя на тёмное полотно неба, утыканного маленькими звёздочками около совсем ещё молодого месяца. – Красивый, правда? У него ещё всё впереди. - Нет, просто луна сейчас в той фазе, когда солнце освещает её сбоку, образуя видимость серпа. Ничего впереди у него нет. Он – всё та же луна, только в тени. Я вздохнула. Скучала ли я по его попыткам выставить меня тупицей? Может, и скучала. Если всё, о чём он поведал, правда, то я тупица вдвойне. Мне стало так жаль его, что я была всерьёз готова впустить его в дом. Я потянулась к его лицу, чтобы заправить волосы за уши, но случайно коснулась щеки и отпрянула. Прижав ладонь к его лбу, ахнула. - Ты весь горишь! У тебя жар, Нат. - Так и знал, что до утра не дотяну, – невесело улыбнулся он, посмотрев на меня. - Хватит пороть чушь. Температура могла подняться из-за чего угодно. Ты мог простудиться. - Полюбасу только так. Я встала с порога и осмотрелась. Дома у меня не было никаких таблеток. Ходить по людям тоже было глупо, тем более что далеко не каждый захочет со мной говорить, а если и захочет, не всякий хранит дома жаропонижающие. - Сможешь идти? Тут не так уж и далеко есть аптека. - Аптеки Седьмого работают по ночам? – удивился Нат. - Нет. Мы просто возьмём то, что нам нужно. – Я протянула Натаниэлю руку, сама не веря в то, что делаю. – Идём. - Не могу. Меня тошнит. Я опустилась на колени рядом с Натом и вздохнула. Может, все это и было выдумкой, может, спектаклем, но с каждым его словом я убеждалась в обратном. Ему и впрямь плохо. Я отбросила его волосы назад, освобождая лицо и лоб от них, чтобы ветерок хоть как-то его остудил. Нат был сам не свой. Полуживой, будто в бреду. Лоб и щёки полыхали так, что температуру и измерять не нужно было. Организм Лафлауэра закипал. - Что ты ел? - Ничего. Поняв, что неверно построила вопрос, я перефразировала то, что хотела узнать. - А когда в последний раз ел? - Позавчера. - Рехнулся, – прошептала я, касаясь его рукавов. Подхватила их за краешки и потянула вверх, стягивая с Ната его толстовку, от которой ему было лишь жарче, благо, что он был не в себе и всему повиновался. - Ничего себе, ты что, уже меня простила? – изумился он, когда я отбросила его одеяние в сторону. - Не о том думаешь. Остынь. Иначе пока я вернусь, ты сгоришь. - Штаны тоже стянешь? - Сиди здесь и никуда не уходи. Я возьму лекарство и мигом вернусь, понял? – говорила я максимально доходчиво, словно болтала с пятилетним ребёнком. – А ещё постарайся не заснуть. - Без проблем, – едва ворочая языком, сказал он и откинулся спиной на дверь. Что с ним, чёрт возьми, произошло? Я бежала по протоптанной дороге настолько быстро, насколько могла, надеясь не попасться на глаза дежурным миротворцам, и всё время бега только и думала о том, что творится с Натом. Он основательно меня запутал. Я не знала, злюсь на него, ненавижу, скучаю, жалею ли его или он мне противен. Всё и сразу, как и всегда. Натаниэль дважды пытался вернуться ко мне, а это что-то да значит. Я не попыталась ни разу, а он при всём своём высокомерии, при своей гордыне и тоннах тараканов в голове всё же решился. Он знал, что я буду зла на него и всё же пришёл мириться. Если бы он думал только о себе, то точно этого бы не сделал. Я ведь ждала его, тогда почему мне сейчас так плохо? Куда подевалась радость от его возвращения? На горизонте проявилось небольшое аптечное помещение. Когда-то это была кладовая одного местного пекаря, но лет пять назад помещение переделали под аптеку и по заоблачным ценам начали продавать лекарства самым отъявленным богачам. Защита у аптеки была ни к чёрту, да и кому пришло бы в голову её грабить? Подобравшись впритык к крайнему окну, я рывком ударила локтём по стеклу, то треснуло, и я аккуратно столкнула его внутрь, поспешно оббивая осколки по всем углам. Когда окно стало являть собой обыкновенную дыру, я сунулась вперёд, перевалилась, и шлёпнулась внутрь, окончательно раздавив своим телом несколько кусочков стекла. В этой аптеке я бывала не единожды и знала, где располагались нужные мне лекарства. Оказавшись напротив стенда с жаропонижающими, я, недолго рассматривая, схватила самую большую пачку и собралась уже уходить, но остановилась, призадумавшись. Коль уже оказалась в аптеке, так почему бы не прихватить ещё чего-нибудь полезного? Тем более что те, кто обчистил мой дом, явно решили точно так же. Я прихватила с собой лекарство от простуды, от тошноты, обезболивающие, антибиотики, бинты и мазь от ушибов. Никогда не знаешь, что тебе понадобится завтра. Унести всё это в руках было непросто, потому я позволила себе прихватить пакетик, а когда уже собралась вылезать обратно, вспомнила про сладкие витамины и забрала две пачки. Камер в этой халупе отродясь не имелось, но что-то мне подсказывало, что после сегодняшней ночи владелец подумает на этот счёт. Выбралась я так же, как и залезла, а пакетик с лекарствами спрятала под кофту, чтобы меньше шелестеть, а то можно было и беду накликать. Домой я бежала ещё быстрее, чем в аптеку. Хотелось как можно скорее вернуться и всучить Нату таблетки, чтобы он перестал выглядеть как ходячая смерть. У меня в голове не укладывалось, что он может умереть. Это же смешно. Какая-то болячка вышибла его из колеи. Прежде его ничто не могло сломить. Что с ним случилось сейчас? Когда я миновала добрую половину пути, и на глазах появился дом, я вздохнула с почти облегчением. Почему-то меня ничуть не заботило, что я совершила кражу. Если человеку нужны лекарства, почему бы не взять их? Разве правильно покупать здоровье? Кто сказал, что люди равны перед смертью? Ерунда. У кого больше денег, тот дольше и проживёт. Чем ближе я подбиралась к дому, тем спокойнее мне становилось. Нат всё так же неподвижно сидел на пороге, и мгновение ко мне в голову прокралась кошмарная мысль. А вдруг? Я отогнала её от себя и окликнула Натаниэля, боясь, что моя мысль могла материализоваться. Он ответил. У меня отлегло от души. Я помогла ему подняться, затем мы вместе зашли в дом. Там я наощупь отыскала включатель, хлопнув по нему пальцами. Комната слабо осветилась желтоватым свечением. В это время ночи ни у кого из простолюдинов никогда не горел свет. Мне повезло, потому что питание электричества для меня было бесперебойным, не то, что у других. Нат едва переставлял ноги. Казалось, сделает шаг и рухнет замертво. Его тошнило? Кружилась голова? Он был на грани потери сознания? Что бы с ним ни было, это слишком меня испугало. Я велела ему сесть на табуретку, а сама принялась копаться в лекарствах, не упуская возможности украдкой на него поглядывать. Пока он мял в руках толстовку, подобранную с улицы, я принесла ему кружку с водой и выдавила из пластинки одну капсулу жаропонижающего. - Ты такой романтик, – пробормотал он, не сопротивляясь, когда я выхватила у него из рук толстовку и отшвырнула её на кровать. – Ограбила среди ночи аптеку ради меня. Простила, что ли? - И не мечтай, – отрезала я, вложив Натаниэлю в одну руку капсулу, а во вторую – кружку с водой. Тот внимательно посмотрел на то, что я ему вручила, и перевёл взгляд на меня. - Знаешь, я думал, что ты отрежешь мне палец. Наверное, это так же больно, как и слышать гадости из моих уст на утро после праздника. - Думаешь, я настолько кровожадна? - Нет. Именно поэтому теперь меня смущает эта таблетка. Я усмехнулась, скрещивая руки на груди. Кажется, он пытался пошутить, значит, всё не так плохо, хотя вид его гласил обратное. Нат изрядно изменился. На нём осталась только майка и теперь было видно, что он чересчур похудел, кожа будто лишилась последней капли крови и о её наличии свидетельствовали разве что синяки. На шее, на груди, на руках. Порезы, шрамы. Только татуировка его змеи осталась прежней. С виду Натаниэль был совершенно несчастным и с тем улыбчивым и обаятельным розовощёким пареньком ничего кроме многоголовой змеи на плече его не связывало. - Это жаропонижающее. Убивать я тебя не буду, не переживай. – Нат улыбнулся и сразу померк. - Аномалии внутри меня могут агрессивно реагировать на лекарства. Мою ногу неспроста лечили так долго. Перед тем как идти на задание, меня подлатали и, как видишь, теперь мне значительно хреновей. Твоя таблетка может меня убить. Я судорожно выдохнула, устало закрывая глаза. Час от часу не легче. - Ты говорил, что Лана должна была дать тебе кровь переродка. - Да. - Переродок есть не только у неё. У Дейла ведь те же способности сейчас, разве нет? Почему ты не попытался его отыскать? Это всяко проще, чем гоняться за семи человеками, один из которых вообще неуловим. Натаниэль насупился. Похоже, ему и в голову не приходила подобная мысль. Вид у него был растерянный, как будто он весь день собирал карточный домик, а когда собрал, его сдуло ветром. - Я не вспомнил про него. - Постой. Но разве не из-за крови переродка ты заболел? С чего ты взял, что она тебя излечит? Как раз она-то тебя и убьёт, а не лекарство от жара. Натаниэль окончательно запутался. Он смотрел как будто сквозь меня, словно мыслил заторможено и не сразу понимал смысл моих слов. Как он сам не вспомнил о Дейле? Как сам не засомневался в том, что кровь переродка поможет? Не хотел об этом думать? - Ты, милый мой, не то искал. Тебе не кровь нужна, а лекарство. Ты сказал, что твой отец у Ланы и с ним случилось подобное, но он ведь жив? Значит, она каким-то образом поддерживает в нём жизнь. Кровь переродка ему не поможет, но какая-нибудь, скажем, эмульсия это способна сделать, – поспешила добавить я, пока Нат не расклеился окончательно. - Потрясно. Хочешь сказать, что она надула меня дважды? Лайдер мне не найти, а значит, и на прямую связь с Ланой не выйти. - Выпей таблетку иначе сгоришь, – посоветовала я. – Ничего не случится, поверь. С такой температурой тебе лучше не станет. Нат всё ещё держал в руках воду и капсулу, не решаясь выпить. Со стороны казалось, что он боится, как бы это действие не стало в его жизни последним. Я села на корточки около него и опустила руки ему на колени, взглядом уговаривая выпить капсулу. - Я сколотила что-то вроде душа на улице. Сходи туда и освежись, потому что мазь нельзя наносить на грязную кожу. – Я остановила взгляд на жутковатой полосе на шее Натаниэля. Это был порез. Он заживал, но Нат, судя по всему, расчёсывал его, потому порез всё никак не мог затянуться до конца. – У тебя много синяков и ушибов, порез на шее. Нужно подлечиться, а утром отправимся искать лекарство. Нат прыснул и отвернулся от меня. - Где ты собираешься его искать? Думаешь отыскать место, где она упрятала папу, так просто? - Нет, но мы найдём. До утра ещё есть время. Что-нибудь придумаем. Я понимала, до чего абсурдно звучали эти слова, ведь у меня не было ни малейшего понятия как провернуть подобное дело, но иных слов сказать Натаниэлю я не могла. Ему стоило хоть немного поверить в то, что всё обойдётся. Нат положил капсулу на язык и запил водой, после чего поднялся, и я провела его к тесной деревянной кабинке около дома. Сверху кабинки, на крыше, лежала бочка, которую я наполняла водой. Сейчас она была наполовину пустой, но оставшейся воды Нату должно было хватить. - Я поищу тебе одежду. Одна моя знакомая принесла для меня кое-что, но оно в основном мужское. Думаю, тебе подойдёт. - Переживаешь, что я стану купаться в одежде? – В голосе Натаниэля проскользнула ирония. Он зашёл в кабинку, и я уже собиралась зайти за ним, чтобы показать, как работает система, но он лишь отмахнулся. – Не тупой. Разберусь. Лафлауэр хлопнул дверцей, а я так и осталась стоять около неё, дожидаясь, когда он отдаст мне одежду. - Ты что, всё ещё здесь? - Мне же нужно забрать твоё шмотьё. Хорошо бы его постирать. - Я сам это сделаю, иди. Я в который раз стала корить себя за то, что ощутила стыд. Голос Натаниэля звучал прохладно, отчего его недовольство мною чувствовалось невооружённым глазом, хотя это я была пострадавшей стороной. Я подобрала для него подходящую одежду с полотенцем, оставила их около душа, оповестив его об этом, и отправилась в дом, дожидаясь его. Казалось, будто с момента прихода Лафлауэра прошла целая вечность, а я успела испытать полноценную гамму чувств, словно калейдоскоп, сменяющих друг друга. В какой-то момент мне хотелось задержаться около душа, чтобы удостовериться, что с Натаниэлем ничего не случилось, но быстро передумала, зная, что он будет недоволен подслушиванием. Нат вернулся когда я лежала на боку, в ожидании. Он не окликнул меня, потому я сама поняла, что пора браться за мазь. Вернулся он, как мне показалось, слишком быстро, но когда я оглянулась, сомнений не было, он смыл с себя всю грязь. Кончики мокрых волос чуть подкрутились, а чёрная рубаха и чёрные штаны оказались Нату впору даже по длине. Подозвав Натаниэля к себе, я вытащила из кармана мазь и попросила его снять рубашку. Лафлауэр повернулся ко мне спиной, повинуясь. Где он бродил всё это время, выискивая Лайдер, я не знаю, но по его спине казалось, будто его кто-то избивал. Я аккуратно нанесла мазь на все синяки и припухлости, а затем, когда он повернулся ко мне лицом, и на шею. Такая худоба ему не к лицу. Нат выглядел осунувшимся, поникшим, а ещё сутулился, хотя прежде так никогда не делал. По крайней мере, его уже так не знобило – видимо, лекарство начало действовать. - Что случилось с твоим домом? - Местные обчистили. Решили, что я его забросила. Когда я закончила, он молча оделся и собрался уходить. - Постой, – остановила его я. – Где ты собираешься спать? Глупый вопрос, как будто у Ната был выбор, не зависящий от меня. - На полу в коридоре, – с привычной для себя безмятежностью ответил он, пожав плечами. - У тебя всё ещё жар и ты только после душа. Тебе нельзя спать на полу, можешь простудиться. – Я попыталась придать голосу максимальную практичность, чтобы он не понял, что на самом деле стоит за этими словами. – Ложись на кровать. Знаю, эту коробку тяжело назвать кроватью, но на ней есть покрывало. Всё же не на земле спать. Несколько секунд Нат переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. На его лице заиграли сомнения, значит, он не против, надо лишь его уговорить. - А ты куда пойдёшь? - Буду тут же. Кровать большая. Ляжешь у правого края, а я у левого, – сообщила я, забрасывая ноги на кровать и разворачиваясь на бок. Нат несмело выключил свет и аккуратно улёгся на другом краю. Расстояние от края до края было приличным, потому, наверное, он и согласился. Больше Нат не проронил ни слова. Лежал тихо и даже не шевелился, как, впрочем, и я. Атмосфера накалилась, образовав между нами натянутую до предела струну. Одно неверное движение – и она бы порвалась задев обоих. Не знаю, сколько мы так пролежали и заснул ли Нат, но у меня не было сна ни в одном глазу. Давно в моей голове не кишело столько разных мыслей. Наконец, я не выдержав, позвала Ната. - Ты не спишь? – спросила я, догадываясь, что он так и не заснул. Нат хмыкнул. Так я и знала. Предчувствуя, что ещё буду об этом жалеть, я перевернулась на другой бок, молча глядя Натаниэлю в спину. Сердце кровью обливалось от одного его вида. Все те, с кем я встречалась в его отсутствие, не вызывали и тысячной доли тех чувств, что возникали благодаря Натаниэлю. И чего я от него ожидала? Он хотел меня защитить как всегда своими дурацкими способами, но это не отменяет того, что он хотел как лучше. Сердце Ната гораздо добрее моего, иногда вплоть до наивности. Гнобить простодушие плохо. - Нет, – коротко ответил Нат и замолчал. Снова эта гнетущая тишина. Я закрыла глаза, но сон всё не хотел приходить, наверное, из-за моей внутренней борьбы с желанием обнять Ната, чтобы перенять часть его паники на себя. – Ты спала с ним? У меня сердце в груди сделало сальто от этого вопроса, настолько отчётливо и неожиданно он прозвучал. Казалось, словно Натаниэль укололся на нём – долго думал об этом, да всё не решался спросить. - С тем чуваком, у которого имя дебильное, – уточнил Натаниэль, как будто догадался, что Тай был не единственным, кем я пыталась заменить Ната. - Нет. - Не надейся меня обмануть. - Я же сказала – нет. Можешь не верить, если тебе так удобнее. Нат перевернулся на другой бок, оказавшись лицом ко мне. Какое-то время он так лежал молча, вероятно сопоставляя мои слова со своей личной шкалой правдивости, а затем пробормотал что-то невнятное насчёт того, что рад, если сказанное мною правда. Я придвинулась к нему поближе и, игнорируя его выпад насчёт того, что могу заразиться, легла вплотную к нему, коснувшись своими стопами его. Наверное, это выглядело странно, но кроме ладоней и головы это была единственная часть тела, неприкрытая одеждой. Я должна была ощущать его температуру ненавязчиво, а такой способ выставлял меня психом, а не волнующейся подругой. Натаниэлю ни к чему было знать, что у меня нет плана, что я не знала, как быть утром, куда идти, но самое страшное – я не была уверена в том, что это утро для него наступит. Я отказывалась верить в то, что какая-то болезнь может навредить ему, но эти его взгляды, внешний вид, его вымученная речь поселили во мне сомнения. Я прижалась к нему, чтобы слышать, как он дышит, а сердце бьётся. - Ты меня простила? - Нет. - Если я не дотяну до утра… запомни меня хорошим, а не плохим. Я вздохнула. Кажется, Нат делал всё, лишь бы не заснуть. Натаниэль Лафлауэр всерьёз боялся больше не проснуться из-за температуры. Вздор. Не сразу мне хватило смелости сплести свои пальцы с его, но разорвав эту связь, я немного приподнялась и приобняла его. Пора бы уже привыкнуть к тому, что от него так просто не отделаться. Меня тянуло к Нату даже несмотря на обиды и злость, тем более что именно сейчас ему как никогда нужен кто-то вроде меня, кто-то, кто восполнит его баланс веры в себя, вдохновит на борьбу. Я понятия не имела, что сказать и как вообще воплотить это в жизнь, но, возможно, смягчившись, я помогу ему почувствовать себя лучше. - Ты же понимаешь, что уже не будет так, как прежде. - Как раз наоборот. Сначала ты будешь меня ненавидеть, потом мы, возможно, подружимся, а года через два ты раскошелишься на свидание. - Спи уже. Утром разберёмся. - Простила… – задумчиво произнёс он. – Я прочёл ту твою книгу несколько раз. Редкостная параша, но главного лоха там простили. Я хотела сказать, что если я ему всё ещё не врезала повторно, то это не значит, что я его простила, но решила промолчать. Пусть тешится этой мыслью, а не киснет. Больше Нат ничего не говорил, и я предположила, что он заснул, но периодически прислушивалась к его дыханию и биению сердца. Это так затянуло меня, что я не смогла заснуть, всю оставшуюся ночь держа уши навострив. Я бы простила ему всё на свете, лишь бы он не сдался и излечился. С наступлением утра я облегчённо вздохнула, как будто всё самое страшное осталось позади, вночи. Нат мирно спал, и, пощупав его лоб, я слабо улыбнулась – жар прошёл. - Эй, предатель, подъём. Нас ждёт тяжёлый день.