Призванная убивать

Я не могла отвести от экрана глаз. Фотографии сменяли друг друга, пробуждая в голове самые неприятные моменты моей жизни. Мне были знакомы почти все эти люди, и даже незнакомцев я будто бы прежде где-то видела. Сколько уже длился этот спектакль? Минуту? Десять? Полчаса? Перешёптывания в толпе слились в один единственный шипящий укорами совести голос. Я могла только радоваться тому, что люди меня не видят, ведь наверняка они сейчас думали обо мне, говорили обо мне, а кто-то, может быть, догадался, что общего у всех этих людей на снимках. Наверное, я бы стояла так и дальше, но меня кто-то задел локтём, а когда я обернулась, с плеч свалилась целая гора. Нат схватил меня за руку и молча потянул за собой, обходя стороной людей в толпе, пялящихся на экран. - Спрячь лицо, – велел мне он и я опустила голову, глядя себе под ноги, вот только эти фотографии продолжали стоять перед глазами. Окружающие нас не замечали. Опустив головы, мы надели на свои лица мнимые чёрные маски и растворились в темноте, что позволило нам сбежать с поля боя незамеченными. До выхода из места массового скопления осталось не так много идти, но именно тут нам повезло нечаянно столкнуться с Финником, который, похоже, нас и искал. - Что происходит? – спросил он, придерживаясь нашего темпа ходьбы. - Где находится диспетчерская, откуда подают изображение на экран? – спросил Нат, не поднимая головы. Я шла так же, как и он, успокаивая себя тем, что окружающие не замечают нас, вот только то и дело проскакивающие обрывки слов, касающиеся нас, всё равно долетали до моих ушей. Люди обсуждали тех, кто давно погиб, вспоминали Игры, предполагали, кто те незнакомцы, которых они не знали… Финник посмотрел по сторонам, прежде чем дал ответ на вопрос Ната, что неудивительно, ведь заблудиться здесь можно было в два счёта, а большинство павильонов едва отличались друг от друга. Нат крепко держал меня за руку, Финник шёл рядом, но мне всё равно было неспокойно. Письмо, открытая дверь, игрушка, а теперь это? И ладно всё прочее, походящее на детский лепет, но вот эти фотографии уже другой уровень. Шок постепенно угасал и я понемногу приходила в себя, больше не в состоянии оглядываться на экран, где до сих пор транслировались фотографии умерших. Наконец, мы добрались к одному из череды однообразных павильонов, поднялись вверх по лестнице и ворвались внутрь, где как раз сидели несколько человек с растерянным видом, тщетно пытающихся убрать фотографии с монитора. - Вон, – командовал Финник, ещё не успев переступить через порог. Работяги сразу даже не поняли, к кому он обращался, но когда Финник куда более настойчиво потребовал, чтобы те удалились, им пришлось повиноваться. – Мы разберёмся с неисправностями, а вы пока разыщите Билли и притащите его сюда. Как только парни вышли из павильона, Финник захлопнул дверь и запер её, а Нат тут же подался к компьютеру. Он не отводил глаз от монитора, а его руки машинально выводили на экран нужные команды. - Видео не убирается, класс, – пробормотал он, тыкая пальцем по сенсорной панели, которая наотрез отказывалась ему подчиняться. Сигнал на главный монитор фестиваля невозможно было прервать, заменить или свернуть, как бы на Нат ни пытался. – Ну, конечно, – всплеснул руками он. – Это вирус и запущен он не из этих компьютеров. Его могли запустить откуда угодно. Того, кто это сделал, наверное, даже на празднике нет. Нат отошёл от компьютера, опустился на пол и открыл дверцу тумбочки, в которой стал вовсю рыскать, вываливая наружу кучу ненужного хлама: бумажки, упаковки от еды, пустые коробочки и бутылочки, тетради… - Что ты делаешь? – спросила я, со стороны наблюдая за мельтешением Лафлауэра. - Есть, – буркнул себе под нос он, сдул воображаемую пыль с миниатюрной машинки и воткнул её в компьютер. – Скорее всего файл самоуничтожится после того как воспроизведётся до конца. Я сохраню его, чтобы вникнуть в тему детальнее. - И как прикажешь это понимать? – вступил Финник. - Кто-то залил на эти компы вирус и… - Я не об этом. Какого чёрта на главном столичном экране главного столичного праздника оказались эти фотографии? Финник явно нервничал, но он и представить не мог, что происходило на душе у меня. Большинство из этих людей были связаны не с кем попало, а со мной, и хуже всего, что в этот список мертвецов загремели те, кого я никак не ожидала увидеть. - Все эти люди мертвы, но это не некролог, Финник. Они мертвы по тем или иным причинам из-за нас с Натом, и мне очень интересно кто мог узнать, например, о Далатее Россе или Аурее Симонс, – выпалила я, чувствуя, что головная боль возвращается. - Ты говорил, что стёр всю ту историю с учёными! – возмутился Одейр, глядя на Натаниэля, неотрывно наблюдающего за процессом копирования файлов коллажа на носитель. - Давай, ори громче, а то ещё не все допёрли, что дровосек грохнул тех учёных! – парировал Нат, выдернул карту памяти и повернулся к нам покрасневшим лицом. – Я всё, что нужно было, уничтожил, а оставшееся отредачил так, что не подкопаешься. Откуда мне знать, кто об этом разведал?! - На экране были все пятеро учёных? - Росс и Кант точно, остальных я не просёк. - Чёрт, – протянул Финник, схватился за голову и плюхнулся в рядом стоящее кресло. – Даже их хватит для того, чтобы отправить вас на виселицу. Кому вы рассказали про Канта и компанию? - Никому, – сказала я. – Мы не идиоты. - И, тем не менее, в этот список мертвецов они попали! Кто-то из вас наследил и по этим следам на вас вышли. - Я избавился от всех улик. Выйти на Джоанну было нереально. – Натаниэль стал расхаживать туда-сюда по комнате. – Может, это кто-то из родни этих заучек шалит? Может, это такая месть? - Нат, это не месть, – покачала головой я, борясь с усталостью и одновременно пресыщением адреналина в крови. – Если бы тот, кто это сделал, хотел отомстить или шантажировать нас, то он бы мог отдать материалы на учёных миротворцам. У него другие планы. Он оставил нам послание. - Он? – не понял Финник. – Вы что, знаете кто это делает? - Если бы! – поспешил ответить Нат. – В дом Джоанны уже несколько раз кто-то вламывается. Ничего не крадёт, не пытается нам навредить, а только открывает замки и творит всякую неведомую хрень! Нам пришло письмо от Флори, а на днях ещё и игрушечная мышь. После этих слов Натаниэля Финник нахмурился, но тут же заулыбался, видимо, приняв ответ Лафлауэра за шутку. Вот только ни Нат, ни я не улыбались. Может, поначалу это и было смешно, но сегодня вся эта история перестала быть смешной. Всё только усугубляется, как бы подготавливая нас к чему-то. К чему-то плохому. - Вы кому-то об этом рассказывали? – спросил Финник, переводя взгляд с меня на Ната и наоборот. - Только папа знает. Он уехал проверять теорию насчёт игрушки, – с надеждой проговорил Натаниэль, от нервов кусая то губы, то ногти. – Кажется, у него есть зацепка. Скорее бы он вернулся. Может, он и в видеоколлаже что-то значимое найдёт. Взлом дверей – это хулиганство, которое ещё можно стерпеть, но фотки мертвецов уже другой уровень. Джоанна права. Фотки просто сообщение для нас, типа намек, что мы у этого урода или уродки под колпаком. Откуда она могла узнать?.. - Она? – Финник выглядел совсем запутавшимся. – Так он или она? - Мы не знаем, – ответила я, и впору было бы остановиться, но остальное я выпалила машинально. – Нат предполагает, что это может быть Калия Верден. - Калия... – Одейр задумался, медленно почёсывая подбородок. – Погодите, вы о той Калии, которая миротворцами управляла? Парализованная? - Парализованная, которая ныне живёт и здравствует, – уточнил Нат. – Она была на празднике, ты что, её не видел? - Ты из-за этого решил, что она в чём-то виновата? Из-за того, что она явилась на праздник здоровой? – Скептицизм так и пёр из интонации Финника и звучал он более чем убедительно. А ведь действительно, что у нас было на Калию? Её давняя стычка с Натом и чудесное воскрешение. – Послушайте, я знаю о Калии не так много, но одно я знаю точно – она тошнотворно прямолинейна. Если вы ей не нравитесь, то она беспардонно сообщит вам об этом в лицо. Если на вас не самые удачные костюмы, то она назовёт вас отсталыми. Если Калия желала бы вам чего-то плохого, то она пришла бы к вам домой и хорошенько бы вас отделала. У меня в голове не укладывается картинка, как Калия, словно ищейка, вынюхивает на вас информацию по крохам, а потом монтирует смертельный коллаж, делает из него вирус и демонстрирует его на празднике! Финник высказывался так эмоционально и быстро, что у него пересохло в горле, потому он прокашлялся, взял со стола стакан и наполнил его водой, немедленно его осушив. Слова Финника и впрямь не были лишены смысла, больше того, теперь в своей теории засомневался даже Нат, хотя старался этого не показывать. Он тарабанил пальцами по столу, около которого стоял, словно едва терпел бездействие. Адреналин в крови гнал его в три шеи, а ему приходилось стоять на месте и выслушивать наши с Финником доводы. - Версию с Калией придётся проверить в любом случае, потому что мы не можем быть уверены в ней, – тихо сказал Натаниэль. – Нужно срочно изучить вирус и видеоряд. - Да, но сначала нам нужно кое-куда съездить, – напомнил Одейр, встав с кресла и вальяжно отряхнувшись. – И это дело не терпит отлагательств. - Всё свалилось в кучу, как и всегда, – пробормотала я, мысленно наговаривая на больную голову, на придурка, склепавшего коллаж, на очнувшегося Линкора, хотя последнее было отнюдь не худшим поворотом событий. - Я пойду вместе с Джоанной, а ты, Нат, выйдешь отсюда минуты через две после нас, понял? - Опять я должен быть брошенкой? – выразил недовольство он, хмурясь, да надувая губы то ли в шутку, то ли всерьёз. Финник на этот его жест лишь хмыкнул, приобнял меня за плечи и повёл к выходу. - К вам может быть повышенное внимание, потому желательно никого не провоцировать, – пояснил Финник, прежде чем открыл дверь. – Встречаемся у выхода. Не потеряйся, Лафлауэр. - А ты следи чтобы Мейсон ни к кому не приставала! – выпалил Нат, когда я оказалась уже по ту сторону. Финник захлопнул дверь, взял меня под руку и стремительно повёл к выходу. Экран погас, а освещение напротив врубили настолько яркое, что от него, казалось, разъедало глаза. Вокруг всё ещё топтались люди, о чём-то переговариваясь и пожирая всё то, что разносили официанты и то, что лежало на столах в кухонных уголках. Вновь играла раздражающая музыка, но былого настроения у толпы как ни бывало. Хоть я и не слышала о чём переговаривались эти ублюдки, но была уверена, что главной темой был долбанный коллаж, который многие, возможно, уже связали со мной или Натаниэлем. Финник со стороны выглядел спокойным и не удивительно, это ведь не его жертв транслировали на весь Капитолий, а вот у меня сдавали нервы. Я шла, склонив голову, переживая, как бы кто-то не сосредоточил на мне внимание и в который раз не напомнил о том, что я убийца, стерва и разрушительница судеб. Мысли об этом настолько меня истрепали, что от перенапряжения стали трястись пальцы. В такие моменты я понимала Ната и его переизбыток энергии. Это паршивое чувство, когда энергии в тебе больше, чем ты можешь расходовать, и тебя от неё распирает. Навстречу мне спешил официант, который, похоже, был послан самими небесами, потому что у него на подносе стояли несколько бокалов с шампанским. Я на ходу схватила сначала один бокал, но рука машинально потянулась и за вторым, потому я взяла и его, тут же залпом осушив первый, чем привела официанта в замешательство. - Джоанна Мейсон? – обратился ко мне какой-то мужчина лет пятидесяти, вглядываясь в лицо так, словно страдал близорукостью. Бестактный придурок. Почему-то он взбесил меня так, что я машинально замахнулась на него рукой и разбила свой пустой бокал о его лицо. Секундный ступор – а за ним прозрение. Конечности как будто полностью отказались мне подчиняться и заставлять их двигаться приходилось с трудом! Я побежала прочь, слыша позади просьбы Финника успокоиться, но какое к чёрту спокойствие? Я была на пределе, мне казалось, что я превратилась в оголённый провод, готовый ударить любого, кто ко мне прикоснётся. Зачем я ударила того мужика? Он меня узнал, да ещё и пялился как слабоумный кретин. Глупо переживать, что столичные тупицы смогут сопоставить фотографии, которые им сегодня представили на экране, со мной. Эти бестолочи работать мозгами точно не умеют. Я пробежала мимо нескольких павильонов и лишь потом остановилась, почувствовав жуткую одышку, благодаря которой меня нагнал Финник. - Да что с тобой такое? - Я вся на взводе, потому хочу как можно скорее убраться отсюда. Меня бесят все эти морды. - Выглядишь неважно, – сочувствующим тоном сказал Финник, вот только мне от его сочувствия легче не стало. Я поймала себя на мысли, что пробежала всё это расстояние с полным бокалом в руке, правда, теперь он наполовину опустел, но даже этого мне было предостаточно, и я решила его допить, чтобы хоть немного успокоить нервы. – Ты не беременна? Всё то шампанское, что было у меня во рту, разлетелось лавиной миниатюрных капелек во все стороны, намочив и моё платье и рубаху Финника. Я подавилась, да так, что не могла откашляться, а от помощи Одейра стало только хуже, потому я его оттолкнула, кое-как отдышалась и отбросила пустой стакан в сторону. - Ты совсем обалдел? – вырвалось у меня. – Ты что вообще несёшь? – зашипела я, внезапно преисполнившись желанием врезать и Финнику, у которого почему-то моя реакция вызвала только улыбку. - А что в этом такого? Вы же живёте вместе. Кто знает, что у вас на уме? - Как тебе вообще это в голову пришло? Ты как будто Ната не знаешь. Он годами морально готовился к одному лишь свиданию со мной и знаешь что? Со мной происходит то же самое, хотя раньше подобное не вызывало у меня волнения. Мы ещё не свыклись с новыми для себя ролями, какие, к чёрту, дети? Мы с ним даже не… Короче, я говорить об этом не хочу, а ты, Финник Одейр, не суй свой нос не в свои дела! - Тише-тише, не кипятись. Я всего лишь предположил, – совершенно спокойно ответил Финник, по-прежнему улыбаясь, как будто у него имелся повод для смеха. - Я простудилась. Не успела долечиться, потому что припёрлась сюда на твой зов, – пробормотала я, сделав глубокий вдох, а затем выдох. Отбойный молоток в груди постепенно уменьшал свой темп, а жар с лица стал сходить. Финник взял меня под руку так, чтобы слышать, что я говорю, но чтобы другие не слышали. К счастью, окружающие были заняты не нами, а последними вздохами самого грандиозного столичного фестиваля. – С нами и прежде случались неприятности, но мы хотя бы могли взглянуть им в лицо. Неизвестность меня пугает. Я не знаю, чего ожидать, не знаю, чего от нас хотят. Сплю с ножом под подушкой. Намного проще с кем-то драться, чем прислушиваться к каждому шороху в собственном доме. За нами следят. Даже здесь, на празднике. В прошлый раз я гонялась за девчонкой, которая за мной наблюдала, но догнать её не получилось. У меня такое чувство, что против нас с Натом взбунтовался какой-то преступный клан, который хочет нас довести до белого каления. - Мне в голову приходит лишь один преступный клан. - Мы думали об этом, но… это всё слишком бессмысленно. Да, она любит манипулировать людьми и делает всё, чтобы получить то, чего она хочет, потому на Лану это не похоже. Она так не работает. - Не забывай, что она управляет психбольницами и в устройстве человеческой психики понимает как никто другой. - Финник, есть вещи, которых она знать не могла. Флориан, Аурея… Я понятия не имею о том, кто вообще мог об этом знать. – Мы прошли почти весь путь к выходу, около которого уже стоял Натаниэль и осматривался по сторонам, как ни в чём ни бывало. Он не пытался скрыться от людских глаз, наверное, поэтому они его и не замечали. - Вы чего такие кислые? – спросил он, с подозрением щурясь. – Меня опять обсуждали? - Болтать потом будем. Нас ждёт машина, – воодушевлённо заявил Финник, но тут же его оптимизм куда-то подевался, как будто он вспомнил о чём-то неприятном. – Вот только… впрочем, вы сами увидите. - Ты о чём? – настороженно спросил Нат. - О маленькой проблеме. Совсем крохотной.

***

Первыми добрались до тайника с Рэми Линкором Дейл и Ада. Как только Финник сообщил им, что самое страшное позади, эти двое тут же подались в путь, несмотря на предостережения Одейра. Ада всё ещё была потенциальной угрозой, а потому пускать её к Линкору Финник отказался наотрез вот только двух бродяг это не остановило. Во-первых, Дейл пообещал Аде и пообещал себе, что не допустит прокола во второй раз и впредь будет внимательнее к ней. Во-вторых, у Ады возникла одна отличная, на её взгляд, идея, которая помогла бы ей хоть частично исправить всё то, что она натворила. Передвигались беглецы ночью, даже ближе к утру, в основном по тёмным переулкам и проходам не оборудованным для того, чтобы там ходили люди. Дейл отлично ориентировался в столице, умел не попадаться на глаза камерам, передвигался как тень. Ада молча поражалась тому, насколько свободно он чувствовал себя на улицах столицы. Со стороны казалось, что на этом поле боя его точно не победить. То, что для Ады было преградой, для Дейла являлось лишь очередной ступенькой. Он перепрыгивал через заборы, ловко нырял в канализации, переходил по крышам, когда идти по земле было небезопасно, перелазил из сектора в сектор по деревьям, иными словами, для Дейла препятствий не существовало. Рэми Линкора прятали в заброшенной автомастерской, которую приобрёл знакомый Нормана Лафлауэра для того, чтобы открыть там свою частную клинику. В ней ещё не успели сделать ремонт, но всю необходимую технику доктор уже закупил и складировал её в нескольких залах. Линкора он уложил в самой маленькой подсобной комнатушке, которой как раз хватало для одной койки и необходимой для лечения аппаратуры. Из-за срочного вызова врач даже не успел прибрать комнату, потому ему пришлось спасать Линкора в комнате с обшарпанными стенами и ковром из разбитых стёкол под ногами. Атмосфера не особо оптимистичная, но всяко лучше тюрьмы, в которой Рэми коротал время ещё на прошлой неделе. Дейла и Аду, разумеется, не впустили к больному. Доктор поначалу отказывался от их присутствия наотрез, но в итоге сдался и пообещал выслушать их после того, как проведёт какие-то важные, оздоровительные процедуры, параллельно причитая о том, что Норману придётся купить ему ящик самого дорогого коньяка за такое фантастическое излечение человека, которого пришлось собирать по частям. Андерсен отнёсся к ожиданию терпимее, чем Ада, которая не могла усидеть на месте. Доктор велел этим двоим обустроиться в коридоре на лавке, чему Дейл только обрадовался – он устал после пути и ему хотелось просто ни о чём не думать. Он вырисовывал стопой на грязном полу круги, отстранённо глядя то в потолок, то в стену, словно смотрел за сотни миль сквозь них. Ада поражалась такой отрешённости. Ей не терпелось воплотить свою идею в жизнь, потому бездействие порядком угнетало и ей казалось, что минуты тянутся часами. В итоге она не выдержала и, боясь, что её организм снова станет клонить ко сну, повернулась к Дейлу лицом и заговорила, прервав его спокойствие так внезапно, что он содрогнулся. - Ой, прости, – сказала Ада, касаясь рук Дейла, как будто это могло его успокоить. Напротив – кожа Андерсена стала походить на гусиную, и тот одёрнул руку так, как будто обморозил её. – Не нужно было тебя так громко звать. О чём ты задумался? - Я не думал. - Но ты выглядел задумчивым, – стояла на своём Ада. Ей так хотелось с кем-нибудь поговорить, неважно о чём, главное, не молчать, потому что молчание впускало в голову дурные мысли. – Как можно ни о чём не думать? Разве можно так контролировать мыслительный процесс, тем более, если ты не… не один. - Я люблю не думать. Никто не шумит. В голове пусто, значит, я могу отдохнуть, – ответил Дейл, надеясь, что этого ответа хватит, чтобы Ада от него отстала, хотя стоило ему об этом подумать, как в голову пришла другая, противоположная мысль. Пусть она спросит ещё что-нибудь. Андерсен неохотно рассказывал другим о том, что происходит в его голове, но с Адой ему почему-то нравилось об этом говорить, наверное, потому, что она не смеялась над ним, не боялась, не пыталась его изучить, как внутренности трупа на вскрытии. - Ты мог меня убить ещё в кунсткамере, – вдруг заговорила она. – Тебя попытались сделать плохишом, но ты не стал им до конца. У тебя было множество шансов убить меня, но даже тогда что-то тебя останавливало. Мысли в твоей голове были спутаны, и ты всё равно меня пощадил. Как у тебя это получилось? Ответ Дейла показался Аде безумно красноречивым, отчего она заулыбалась – Андерсен просто пожал плечами. Он и сам не понимал, откуда взросло это особенное отношение к Аде Паркер, но отрицать не мог – в тот момент его, вероятно, что-то останавливало, а значит, Лане не удался до конца и этот эксперимент. - Если тебя что-то тревожит, ты можешь поделиться со мной. – Андерсен не мог не отметить того, как аккуратно Ада подкрадывалась к нему, как бережно порой хотела навязаться так, чтобы не потревожить его душевное равновесие, словно относилась к нему, как к равному, с уважением. – Хочешь, я буду твоим другом? Ты говорил, что ты один, то есть… что вы одни. Я тоже хочу быть полезной для тебя, только не знаю, что мне сделать… - Помолчать, – сказал Дейл и заулыбался, потому отвернулся, словно застеснялся своей улыбки. Возможно, шутка у него не очень получилась, но Ада засмеялась и даже легонько ущипнула его за плечо, как бы давая понять, что оценила его неумелый юмор. Наконец к ребятам вышел доктор, жестом призвав их идти за ним. Ада взволнованно поспешила за доктором, заламывая пальцы и покусывая губы настолько, что они становились алыми. Когда она вошла в импровизированную палату, ей будто дали под дых. Вот он, её билет домой, а она сама его едва не уничтожила. - Боюсь, пациент не будет рад вашему присутствию, – сказал доктор, будто в воду глядел. Линкор по-прежнему выглядел как живой труп, но сейчас он хотя бы выглядел целостным, а в глазах зажглась какая никакая жизнь, тут же взъерепенившаяся при виде Ады и Дейла. Линкор стал мычать, пытался шевелить всеми конечностями одновременно и шевелить телом, но получалось это у него плохо. Хватило одного лишь его взгляда, чтобы понять, что он был до жути напуган даже больше, чем во времена, когда его пытали миротворцы. Ещё бы, ведь миротворцы представлялись ему чем-то посредственным, они не таили на него личную обиду, а вот Ада и Дейл его ненавидели и потому были в разы опаснее, особенно, если вспомнить, что это Ада сбросила его с моста, а Дейл обладает силой, которой хватит, чтобы переломать все кости в организме Рэми за минуту. - Выходите, – потребовал врач, видя реакцию больного. Он опустил руку на плечо Ады и стал выталкивать её из комнаты. – Сейчас же! Он не готов к посетителям. - Мы пришли не навещать его. Возьмите у Дейла кровь и вколите её своему пациенту, – предложила Ада, косясь на Дейла, который не сводил глаз с запакованных шприцев на тумбочке около головы Линкора. - Что вы несёте, леди? – поразился мужчина. - Просто сделайте, как я говорю! Вы же знаете Нормана Лафлауэра, да? Считайте, что он поручился за нас и за это требование. – Ада звучала очень убедительно, настолько, что даже Дейл поверил её словам, хотя и знал, что Норман ничего такого не говорил. - Нельзя брать чью-то кровь и… - Пожалуйста, попробуйте, – взмолилась Ада. – Это может помочь вашему пациенту. Вы сами удивитесь, какой особенной может быть кровь Дейла. Мы хотим, так же, как и вы, чтобы этот человек жил. Прошу вас, сделайте это. Доктор ещё какое-то время колебался, но потом всё же решился и, недовольно бормоча себе что-то под нос, задел иглой кожу Дейла, набрав немного его крови. Он со скептицизмом посмотрел на Аду и ввёл кровь Андерсена Линкору лишь потому, что хотел доказать Аде – ничего хорошего из её идеи не выйдет. На первых порах не было никаких изменений. - Ада, не сработает, – прошептал Дейл, стоя около неё. – Я не такой, как та другая. Нас создавали разными способами. - Но у тебя те же возможности, что и у неё, значит, твоя кровь должна его исцелить, – прошептала в ответ Ада, не отводя глаз от Линкора. Ничего не происходило. Он по-прежнему шевелился, как бы выражая негодование, но вдруг замер, отчего сердце Ады забилось в ускоренном темпе. Тело Рэми Линкора содрогнулось, словно его схватила судорога, а потом он стал захлёбываться неведомой зелёной жижей. Линкор пытался выкашливать её, но жижи было слишком много. Она растекалась на его койку, на его одежду и простыню, на пол… - Пошли вон. Уходите, я сказал, и не заходите больше в эту палату! – Доктор рассвирепел окончательно. У Линкора случился припадок и его просто начало тошнить зелёной жидкостью, которой он едва не удавился. Дейл схватил Аду за руку и быстро поволок в коридор, а она не могла оторвать взгляда от Линкора даже после того, как Андерсен захлопнул дверь в его палату. - Что не так? Что пошло не так? Почему его раны не залечились? Он что, умирает? Он умирает? – лепетала Ада. Она раскраснелась, руки её дрожали, казалось, она едва стоит на ногах и вот-вот потеряет сознание. – Я его убила… убила… Зачем я это сделала? Он умрёт, да? Умрёт? – Голос Ады звучал обрывисто, словно она вот-вот сорвётся в рыдания. Дейл вовремя подхватил Паркер, потому что тело перестало её слушаться. Глаза Ады стали туманными, у неё закружилась голова и она бы упала, если бы Дейл не помог ей. Он боязно её приобнял и опустил на лавку, но Ада, похоже, ничего вокруг не осознавала. Она вытаращила глаза глядя в пол и вжимая руку в грудную клетку, как будто что-то внутри мешало ей дышать, оттого она запаниковала. Паркер дышала так, словно не могла набрать воздух, но очень старалась, потому делала частные вдохи, отчего только стало хуже. - Сделай глубокий вдох и задержи дыхание. Ада, делай! – Дейл схватил Аду за руку и легонько встряхнул. Она постаралась сделать глубокий вдох, но он получился у неё таким обрывистым, словно она прыгала в процессе. Тогда Дейл взял её руку в свою и опустил ей на грудную клетку, а вторую на живот и велел дышать животом. Ада едва его слышала. Мысли о том, что Линкор пошёл на поправку, а она опять всё испортила не выходили у неё из головы. Она не вернётся домой. Джоанна и Натаниэль разорвут её в клочья. Она сойдёт с ума. Ада резко подорвалась с лавки и хотела убежать, но Андерсен вовремя схватил её за руку, остановил и усадил обратно. Она и сама не поняла, откуда в ней появилась такая сила и такое рвение, но ей просто нужно было бежать, потому что здесь ей суждено умереть. - Всё хорошо. Доктор ему поможет, слышишь? – успокаивал её Дейл. – Дыши. Чувствуешь что-нибудь? Какая эта лавка? Какой ты её чувствуешь? Ада, отвечай! - Холодной, – выпалила она, всерьёз боясь, что её сердце выскочит из груди. - А воздух? Какой тут воздух? - Затхлый. - А мои руки? – Ада неожиданно для себя посмотрела на Дейла и только сейчас поняла, что он всё ещё держит её за руки, хотя она этого не чувствовала до сих пор. - Крепкие. Шершавые, – выдала Ада, присмотревшись к собственным рукам, дрожь которых постепенно стихала. - А теперь посчитай от ста до одного. - Что? – нахмурилась Ада. - Считай вслух. Сто. Девяносто девять. Девяносто восемь. Девяносто семь. - Девяносто шесть. Девяносто пять. Девяносто четыре. – Ада говорила одновременно с Дейлом, но не слушала его, потому как считать в обратном порядке оказалось не так уж просто, ведь ей приходилось визуализировать числа перед глазами, а это требовало усилий. Когда Паркер досчитала до нуля, ей вдруг стало совсем не по себе. Дрожь куда-то подевалась, дышать стало легче, сердце перестало отбивать чечётку. Дейл же ничуть не удивился. - Блэр страдает от этого. Пришлось учиться его усмирять. – Пожал плечами Андерсен, отвечая на взгляд Ады. – Когда мы были в плену, нас кормили бензодиазепинами, потому что паническое расстройство Блэра влияло на всех нас. Я достану лекарство, которое тебе подойдёт, не бойся. Почему-то после этого «не бойся» Аде стало невыносимо больно где-то внутри. Что, если ей самое место в больнице Ланы? Что, если её туда отправили не просто так? Вдруг она на самом деле опасная для общества психопатка? Эти мысли мучили её, но она ничего не говорила вслух. Паркер стало страшно, что скажи она что-то вслух, это тут же сбудется. Если бы Дейла не было рядом, она оказалась бы не приспособлена к жизни. Невменяема – так бы её охарактеризовали окружающие, те самые, которые и Дейла считают ненормальным, и даже не человеком, а ведь он самый нормальный человек, которого ей довелось повстречать в последнее время. - Что теперь делать? Это будет повторяться, да? - Не знаю. Нужно как можно скорее вернуть тебя домой.

***

- Ты что, издеваешься? – кричал Нат. – Как ты мог умолчать об этом? Это первое, что ты должен был нам сказать, чёрт возьми! Нат сокрушался весь путь к новому жилищу Линкора и никак не мог угомониться из-за той маленькой проблемы, о которой Финник так уклончиво говорил. Собственно, я была с Натаниэлем согласна, но не говорила этого вслух, потому что всё, что нужно, он вывалил на Одейра сам. Рэми Линкор пришёл в себя – отличная новость. Рэми Линкор не намерен нам помогать – отвратная новость. - Я что, должен был на весь фестиваль проорать, что Линкор не хочет сдавать сестру? – огрызнулся Финник. Если поначалу он ещё сдерживался то теперь, когда мы прибыли в лечебную автомастерскую, где валялся проблемный братишка Ланы, и его нервы пошатнулись. – Я сказал вам, как только появилась возможность. - Ты просто не умеешь говорить с такими ублюдками, поэтому он и отказывается. Вот я сейчас… - Никакого рукоприкладства, – отрезал Финник. – То, что он пришёл в себя и вообще жив, ещё не значит, что его нужно пытать физически. Этот парень – наркоман. Он никогда не был здоровым, но миротворцы всё равно вытрясли из него душу, как будто это бы помогло! Организм Линкора истощился, он превратился в сплошное полотно побоев и издевательств. Всю самую страшную боль в своей жизни он уже претерпел, так что нам с вами всё равно его не удивить. - Тебе не кажется странным, что наркоман и трус так крепко держится? Большинство людей, будучи на его месте сдались бы ещё сразу, – вставила я своё слово в разговор оправдывающегося Финника и обозлённого Ната. - В этом и проблема. Линкор не расколется. Странно, что миротворцы этого не поняли, – продолжал Финник. – Есть такой тип людей, которые не поддаются даже самым изощрённым методам пыток, потому бесполезно что-либо от них требовать. Они настолько упрямо гнут свою линию, что её ничего не способно изменить. Некоторые раскалываются, некоторые врут, лишь бы их перестали мучить, а некоторые вроде Линкора, создают пытку для тех, кто их пытает. В итоге страдает не тот, над кем издеваются, а тот, кто это делает, потому что шансов что-то выведать нет. - Значит, ты не всё перепробовал. Я уверен, что этот дрыщ сдастся, если найти его болевую точку. - Ну, конечно, ты же у нас профи с годами обучения в академии за спиной, потому ты всё знаешь, – съязвил Финник, что порядком задело Ната и я поспешила взять его под руку, надеясь, что чувствуя моё прикосновение, он поутихнет. - Ты что, тупым меня назвал? – завёлся он. - Нет, просто я знаю, о чём говорю, – парировал Финник и поднял руки вверх, показывая Натаниэлю, что сдаётся. – Впрочем, неважно, попробуй сам. Вдруг удача любит тебя больше, – сказал он и открыл перед нами дверь в последний коридор перед палатой Линкора. По ту сторону двери неожиданно возникли Дейл с Адой, которые при виде нас встали с лавки. Выглядели они порядком обеспокоенными, особенно Ада, но мне почему-то было наплевать на её выражение лица, потому что я не могла понять с какой стати у неё в руке бордовая роза. - О, нежданчик, – выпалил Нат, увидев их. – Вы уже на похороны Линкора прискакали с цветочком-то? - Это цветок Ады, – еле слышно проговорил Дейл, опустив голову. Я едва расслышала, что он сказал, а Нат с Финником вообще по идее не услышали, потому что уверенно шли вперёд к палате Линкора, не заостряя внимание на Паркер и Андерсене. А я заострила. Ада держала цветок бережно, но теребила его пальцами, нервничая. Вероятно, Дейл сорвал его для неё, чтобы приободрить или успокоить, как часто маленьким детям суют всякие погремушки, лишь бы те заткнулись. На лавке около них лежали пустые бутылочки, пакетики и коробочки – видимо, Дейл и Ада провели тут в ожидании не один день. - Ах, да, эти двое чуть не прикончили Линкора совсем недавно. Ада опоила его кровью Дейла, а Линкор всё вырвал, – как-то буднично выдал Финник. - Что? Паркер, ты серьёзно? – простонала я. – Что с тобой вечно не так… - Стоп. Его просто стошнило? Может, отторжение из-за лекарств? – насторожился Натаниэль, но упрекать Аде не стал. – Он не исцелился? - Нет. Кровь Дейла не помогла. Просто я понадеялась, что это быстрый способ поставить его на ноги, – заметно засмущалась она. Так вот в чём была причина её нервов – она переживала насчёт того, как мы оценим её самодеятельность! - Но он ведь в порядке? – уточнила я. Финник открыл дверь в палату и вошёл первым, следом за ним Нат, а потом и я. Дейл и Ада держались в сторонке, но тоже незаметно для других пристроились у двери. – А где врач? - Отлучился за кое-какими препаратами. Он в курсе того, что мы здесь, – пояснил Финник, скрестив руки на груди. – С пробуждением, мистер Линкор! Я предупреждал, что если вы не пожелаете говорить со мной, то вам придётся говорить с куда менее тактичными людьми. Линкор лежал на койке, весь обставленный всякой медицинской фигнёй вроде трубочек, капельниц, каких-то мониторчиков, датчиков, штативов, установленных для сращивания костей. В общем, рассмотреть щуплое тельце наркомана среди всего этого ещё нужно было постараться, но, несмотря на это, злобный взгляд Рэми выбивался на общем фоне, как клякса на фоне чистого листа бумаги. - Здорово, отморозок! – с улыбкой на все тридцать два зуба поприветствовал Рэми Нат, по-дружески хлопнув того по сломанной руке. Линкор взвыл от боли и закрыл глаза, но огрызаться не стал. – Помниться, ты мразь, однажды украл мою девушку… - Нат! – выпалила я, всплеснув руками. Тот посмотрел на меня, всерьёз не понимая из-за чего сыр-бор, а когда до него дошло, он только отмахнулся. - Взгляни на него – боюсь сил на сплетни у него нет, – сказал Нат и вновь принялся трепать Линкору нервы. – Так вот, однажды ты, чудище, похитило одну прекрасную принцессу и держало её в подвале. Уже за это я должен оторвать тебе ноги, чтобы ты не страдал лишний раз от их долгого и мучительного заживления, но я вдруг вспомнил, что ты натворил ещё множество всякой хрени, из-за которой давно должен был сдохнуть на пару со своей конченой сеструхой, но, думаю, смерть – это слишком просто для вас. - Нат, остановись, – неожиданно для самой себя сказала я. Нет, мне не было жаль Линкора, просто с каждым новым словом Ната лицо Линкора становилось всё более мрачным, потому таким способом у него точно ничего не выведать. Чтобы что-то рассказать, Рэми должен стать заинтересованным в разговоре. – Он натерпелся насилия и без нас. Как видишь, это ни к чему не привело. Финник прав. - Ах ты, предательница! – выпалил Лафлауэр, улыбаясь то мне, то Одейру. Затем он надменно поклонился мне и указал рукой на койку Линкора, как бы приглашая. – Ну, давай, покажи класс в области переговоров. - Сомневаешься в ней? – улыбаясь, спросила Ада, когда Нат стал около неё. – Надорву живот от смеха, когда у неё получится, а у тебя нет. - Не слушай их, – начала я говорить с Линкором, но с самых первых слов это стало затруднительно, потому что я слишком концентрировала внимание на его сине-красном разбитом лице и изувеченном теле. Я могла себе лишь воображать, через что ему пришлось пройти и ради кого? Ради, без всяких зазрений совести подставившей его сестры? – Мы уже поняли, что кулаком от тебя ничего не добиться, потому я и предлагаю тебе сделку, такую, какую вряд ли тебе предлагал кто-то до этого момента. Линкор молча смотрел на меня как-то даже смиренно, будто и впрямь заинтересовался, что я ему предложу. - Твоя сестра тебя предала. Она выбросила тебя, словно мусор, потому что никогда с тобой не считалась, потому ты не обязан её защищать. Да, она твоя родственница, но это не остановило её тогда, когда она тебя подставила. Твоя смерть для неё ничего не значит. Прими это и ответь ей как мужчина. Если ты сдашь нам всё, что знаешь о ней, все её планы, всех её сторонников, все её тайники, то мы тебя отпустим. - Отпустим? – удивился Нат. - Да, вылечим и отпустим, – настояла я, понимая, что никто мою идею не поддержит и всё же это меня не остановило. – Давайте смотреть на ситуацию здраво. У нас есть Линкор, который по сути лишь пешка. Если мы от него избавимся, не поменяется ничего, поэтому нам нужно бить в корень зла, а это Кинберг. Если для того, чтобы уничтожить её, нужно дать свободу её брату, то я готова его освободить. Сам по себе он не опасен. Устраним лидера – избавимся ото всех проблем. Если цена за уничтожение Ланы – её брат, то пусть идёт на все четыре стороны. Я уверена, что он больше никогда не встанет у нас на пути. - Прости, Джоанна, но это самая безумная идиотия, которую только можно придумать, – воспротивилась Ада. - Да, ты отпустишь его, а он тут же помчится к юбке сестры и снова будет ей прислуживать, – согласился с Адой Натаниэль. - Нет, не будет. Она поймёт, кто её сдал и ни за что больше не подпустит брата к себе. Разве вы не поняли? Он ей не нужен, – не отступала я, вновь обращаясь к Линкору. – Я не шучу. Никто не знает о Лане столько, сколько знаешь ты. Расскажи обо всём нам, помоги добыть сведения и мы, скрипя зубами, простим тебе всё, что ты натворил. Спрячешься где-нибудь в глубинке и будешь доживать свою жизнь без этого тирана в юбке. - Не верю, – прохрипел он, еле ворочая языком. - А ей, значит, веришь? Той, которая тебя слила ради собственной задницы. Нет, она сделала это не для какой-то там высшей цели. Она просто спасала свой зад, ясно дав понять, что брат ей не нужен. Не вижу смысла заступаться за такую сестру. Она не заслуживает и крохи подобной верности. - Не могу, – снова прохрипел Линкор. – Я не… не могу… сказать. - Не торопись с выводами. Укомплектуй свои мозги и поразмысли на досуге, хочешь ли ты вообще жить. Мне кажется, что хочешь. Знай, пока эта тварь жива, никто из нас не сможет жить спокойно, в том числе ты. Если раньше мы были по разную сторону баррикад, то теперь тебя выбросили к нам на съедение, и мы бы с радостью это сделали, но ты не столь важен, как она. Выдай нам сестру и будь свободен. Мы не обманем, но ты взамен больше никогда не появишься в наших жизнях и никому никогда не навредишь, а если навредишь, мы тебя найдём и прикончим. По-моему всё честно и справедливо. Линкор снова хотел прохрипеть, но закашлялся, а затем просто обессилел. Было заметно, что каждое слово ему даётся с трудом и всё же это не оправдывало его поступки, однако я надеялась, что у него хоть кроха здравого эгоизма есть и он всё же примет наше предложение. Пусть не сейчас и не сегодня, но примет. - Подумай над нашим предложением. Мы не будем над тобой издеваться. Лечись и переосмысливай свою никчёмную жизнь. Другого шанса прожить её заново у тебя не будет. Когда поймёшь, что у тебя больше нет сестры, скажи об этом кому-нибудь, кто будет рядом, и мы вернёмся. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее избавишься от всех проблем. Не трать ни наше время, ни своё, – сказала я и, посчитав, что это отличная нота, на которой можно уйти, направилась к выходу, подхватив по пути Натаниэля. Странно, но никто мне не перечил, не спорил, никто вообще не промолвил ни слова, пока мы не вышли из палаты в коридор. - У нас нет лишнего времени, – первым нарушил тишину Финник. - Нам оно не понадобится. Он сдаст её, вот увидишь. - Откуда такая уверенность? - Мейсон сегодня вообще на диво убедительна, – похвалил меня Нат, приобняв в ответ. – Даже я поверил в твои слова. - То, что я всё придумывала на ходу, не значит, что я говорила неправду. Мы его отпустим, если он сдаст Кинберг. На кой чёрт нам эта мелкая рыбёшка, если мы можем поймать здоровенную рыбину? - За его плечами много преступлений, Джоанна, – напомнил Финник. - Да, и если он будет продолжать их совершать, мы просто найдём его и убьём. Линкор это вам не Лана. Шанс подступиться к ней один на миллион. Убрать Рэми раз плюнуть. Если он нарушит уговор, нам ничего не будет стоить его убийство. Больше негде раздобыть компромат на Лану. Пусть сдаёт её и уходит. Мы его не тронем. - Какая ты у меня мудрая временами, – не скрывая восхищения, промолвил Нат и поцеловал меня в висок, выражая тем самым свою полную поддержку, но этого ему оказалось мало и он стал касаться губами моей щеки, затем шеи и это помешательство продолжалось бы и дальше, если бы я его бережно не отдёрнула. - Мы здесь не одни, помнишь? - Я могу быть подружкой невесты! – неожиданно отозвалась Ада, вскидывая руку вверх, чем насмешила даже тихонько охраняющего её Дейла. - С шафером тоже проблем не будет, – подпрягся и Финник и, подражая Аде, тоже поднял руку вверх. - Да идите вы, уроды, – пробормотал Нат и отстранился от меня, стараясь не смотреть в сторону Финника и Ады, которым, похоже, было лишь в радость подкалывать не столько меня, сколько бурно на всё реагирующего Натаниэля. Я не могла не заметить, как его щёки порозовели сильнее обычного, а на лице даже со стороны просматривалось угрюмо-раздражённое выражение, какое часто бывает у школьников, которых раскрывают в симпатии к кому-то и выставляют на смех. Понятно, что это были глупые шутки, но почему-то и у меня они оставили неприятный осадок, хоть и разрядили обстановку. Мы с Натом не были легкомысленными оболтусами, которым просто хорошо вместе. Поодиночке мы были неполноценными и лишь объединившись, стали завершённой формой. Хоть мы и давно проводим много времени вместе, мы познали друг друга не до конца, и нас впереди ждала целая жизнь для этого. Мы дали друг другу гораздо большее, чем представляется на первый взгляд и это не повод для подшучивания. Наш общий мир не понять никому и это хорошо. - Где бы достать пеленгатор? – вдруг заявил Нат, то ли нарочно переводя тему, то ли всерьёз размышляя в такой момент о пеленгаторах. - Зачем тебе? – не поняла Ада. - Нужно кое-что проверить. Не загоняйся, это не касается Линкора. - Тогда загляни в академии Первого или Второго. В столице тебе такое добро не найти, а в академиях обычно пользуются самыми новыми моделями. Во Втором такие штуки можно даже на рынке приобрести. - Даже так? – немного удивился Нат, выходя за пределы автомастерской вслед за Финником. Я вышла последней, а Ада и Дейл остались внутри, осторожно выглядывая наружу. Эти двое не собирались покидать Линкора, потому оставалось надеяться, что они в наше отсутствие не вздумают ему опять навредить, и всё же мне было спокойнее, что за ним присматривал и доктор – чужой, ни в чём не заинтересованный человек. Мы покинули здание, но даже теперь не могли вернуться домой, потому что Нат решил раздобыть до чёртиков необходимый пеленгатор. Финник оставил нас с пожеланиями удачи и отправился на ночлег, а мы с Натом, как и всегда, словно два идиота, вновь оказались в пути.

***

Норман пришёл в себя, сидя за письменным столом. Он поднял голову, поймав себя на мысли, что у него затекла шея, по которой тут же пробежались воображаемые мурашки, а на лбу, вероятно, образовалось здоровенное красное пятно, так как он заснул, уткнувшись лбом в стол. Вот только стол был лакированным из ольхи, новеньким, идеально ровным, без сучка и без задоринки, совсем не похожим на тот стол, на котором Норман разобрал игрушку. Как только он понял это, мужчина вскочил со стула и отпрянул на несколько шагов назад, не отводя взгляд от чужого стола. Чужого стула. И чужого дома. Из-за окружающих его ярких красок, у старшего Лафлауэра всё расплылось перед глазами. Он выпрямился и медленно, стараясь рассмотреть каждую деталь, осмотрелся, напрягая память на предмет того, как он сюда забрёл. Память Нормана подвела его – как он ни старался, в голову упрямо не приходили мысли касаемо этого места. Он видел его впервые. Первое, что бросалось в глаза это безумно дорогая отделка в стиле аристократической старины, второе – пресыщение багровыми и коричневыми тонами, третье – изобилие естественных материалов в виде самой дорогой древесины, позолоты, серебра и паласы из натуральной шерсти. Минуты две-три Норман просто рассматривал всё это, пытаясь проанализировать увиденное, но окружающая его вульгарная роскошь была ему незнакома, больше того, он не мог даже предположить, где находится. - Эй, народ? – крикнул он, а в ответ, как и следовало ожидать, последовало молчание. – Меня что, в особняк Сноу запихали? Предположение глупое, но Норман любил рассуждать вслух. Понимая, что разговорами ответов не добиться, старший Лафлауэр подался к телефону, схватил трубку, а что с ним делать дальше сразу не понял, потому что телефон был настолько старого типа, что на нём не то что сенсорной панели, на нём и кнопок не было. Норман покрутил трубку в руке, а потом ему в глаза попался круглый диск с полупрозрачными цифрами. Мужчина принялся набирать номер, но в трубке была слышна лишь гробовая тишина. Тогда Норман осмотрел корпус телефона, коснулся провода, провёл по нему пальцами и в итоге… тот и остался у него в руке. Провод обрезан. Норман бросил провод и резко обернулся к столу, на котором стоял компьютер, не по интерьеру новый. - Ну, а ты, конечно, не работаешь, – почти с уверенностью сказал Норман, но всё же подошёл к аппаратуре, включил и вздохнул. Компьютер был отключён тем же способом, что и телефон. – Разумеется. Неработающая техника заинтриговала Лафлауэра, но её назначение ему было непонятно. Что это вообще за место? Похоже на гостиную престарелого ностальгирующего богача со всеми атрибутами в виде громоздких шкафов, дорогущих кресел, полированных столов и шикарного камина. - Камин, – прошептал Норман, задержавшись на нём взглядом. С виду довольно просторный и крепкий. Не макет. Норман подался к нему, радуясь тому, что на улице царила тёплая погода и камин никто не разжёг. Мужчина ловко перелез через решётки, нырнул туда, где обычно раскладывали дрова, взглянул в дымоход и... – Капец! – Норман постучал несколько раз по бетонному наполнению, которое заняло каждый дюйм дымохода. Камин нерабочий. Дымоход закрыт. Норман ещё не успел освоиться, а это место его уже раздражало. Идти к дверям и пытаться их открыть не имело смысла, но Лафлауэры любят бросать всяким смыслам вызовы, потому он уверенным шагом направился к двери, схватился за ручку, хотел было толкнуть её, но дверь открылась сама. Норман улыбнулся, но его улыбка тут же померкла, когда он увидел, что вошёл в почти такую же комнату, только в ней не было камина и стола с компьютером, зато по углам стояли аккуратно высеченные мраморные статуи. - Даже двери не заперли… Эй, у вас тут проходной двор! – воскликнул Норман и поспешил к следующей двери, которая тоже оказалась открыта. Он переступил через порог и увиденное в соседней комнате застопорило старшего Лафлауэра. Ещё одна такая же, оформленная в том же стиле, только на сей раз это была спальня, хотя об этом говорило только наличие кровати, а в остальном же эта комната выглядела в точности, как предыдущие, то есть как деловые кабинеты старика аристократа. – Что за придурочное строение дома? Вы что, все комнаты в длину расположили? Норман знал, что никто ему не ответит, но сдержаться не мог. Он подошёл к очередной двери, но на сей раз задержался, прежде чем толкнул её. - А сейчас будет кухня! Лафлауэр толкнул дверь и по ту её сторону действительно увидел кухню, из которой попал в ванную, затем в уборную, а после… обратно в гостиную. Норман замер, пристально осматриваясь. Либо это была ещё одна точно такая же гостиная, либо он вернулся туда, откуда начал свой путь, но как, если он всё время шёл прямо и не сворачивал? Тогда Норман задрал рукава своей рубашки и осмотрел руки, нет ли на коже следов уколов, а когда ничего не обнаружил, помотал головой и размял пальцы. - Меня чем-то ширяли? – прошептал он и машинально потянулся к тому месту на шее, которого ещё недавно касалась чья-то иголка. Да, укол был, но Норман не чувствовал никакой эйфории, лёгкости и головокружения. Ему казалось, что он пребывает в более чем здравом уме, хотя вся прелесть галлюцинаций как раз в том, что видящий их человек не различает реальность и выдумку. Место, куда попал Норман Лафлауэр, походило на выдумку, но он был почти уверен, что оно реально и от этого ему стало ещё более не по себе. Почему-то он прежде не замечал, что ни в одной комнате не было окон, да и вообще ничего похожего на коммуникации с внешним миром. Норман присмотрелся к углам комнаты, где обычно располагают камеры, но их там не обнаружил, равно как и жучков под столом или у камина. Тот, кто запихал сюда Нормана, доставил его каким-то образом сюда, значит, где-то таился путь наружу, вот только где? Мозаика в голове старшего Лафлауэра почти собралась. Он пришёл к выводу, что этот дом не настоящий, что это макет, а может быть, лабиринт, только не обычный, а со всеми удобствами, полностью пригодный для жилья. Норман был здесь единственным пленником, хотя на тюрьму это место и не походило. Он знал, что за ним наблюдают, но не знал как. Он знал, что отсюда есть выход, но понятия не имел где, что ему и предстояло выяснить. Тюрьма без решёток. Дом, полный дверей, но без выхода.

***

Решено было ехать во Второй, поскольку он был ближе, а Нат, оказывается, там уже бывал не только по делам Тура. Путь был недолгим, потому мы сонные и замученные усталостью высадились во Втором то ли глубокой ночью, то ли ранним утром. Искать пеленгатор в такую пору было глупо, а красть его из академии ещё глупее, потому мы решили раздобыть его на законных основаниях. Спать нам пришлось на лавках железнодорожной станции, потому удобства были ещё те – железные скамьи не очень-то способствовали здоровому сну, потому я то и дело ворочалась, не зная как улечься, чтобы ничего нигде не давило. Нат ещё какое-то время старался не спать, охраняя нас, но в итоге он сдался, что неудивительно. Я вроде бы и спала, но раз за разом просыпалась и осматривалась. Мой дом в последнее время стал таким же укромным местом, как открытая вокзальная территория, но, несмотря на это, я всё равно чувствовала себя дома в большей безопасности. Мучиться пришлось до самого утра и когда то наступило, я была готова плясать от радости. Нат одолжил у меня коммуникатор и принялся что-то в нём искать пока мы просто шли в никуда. Прогуливались. Во Втором оказалось жарче, чем в Седьмом, и воздух был куда суше. На первый взгляд местные пейзажи немного походили на пустыню, но так было не везде. Частично округ был иссушен, частично живой, как будто состоял из двух противоположных частей. Мы размеренно шли довольно долго пока добрались до местного рынка, полнящегося настырными и шумными торговками в мешковатой одежде. - Ты всерьёз считаешь, что эти бабки могут продавать такие приборы? – засомневалась я, глядя на то, как одна женщина с немытыми грязнющими руками насыпала ребёнку орешки. Другая в паре пролётов от неё продавала платья, которые давно выгорели и перепачкались пылью. Некоторые из торговок смотрели на меня так пристально, словно собирались наговорить гадостей, и ждали, когда я буду проходить мимо, чтобы осуществить это. - Слушай, тут такое дело… – замялся Нат. – Видишь тот ларёк, похожий на железную коробку? Я присмотрелась к месту, куда указывал пальцем Нат. - Там ты и сможешь купить пеленгатор. – Он вернул мне коммуникатор. – Расплатишься им, – подмигнул мне Нат. - Постой, а ты куда? Ты что, меня оставишь? - Мне нужно кое-что проверить. Я очень быстро вернусь, а ты, когда купишь то, что нам нужно, просто стой около лавки и жди меня. Никуда не ходи. Здесь много народу, потому с тобой ничего не случится. Я мигом. – Натаниэль говорил очень убедительно, отчего у меня не возникло никаких сомнений – нужно делать так, как он говорит. Он хотел было поцеловать меня на прощание, но вспомнив, где мы находимся, лишь расстроено улыбнулся и куда-то побежал. Я не стала его расспрашивать. Если сочтёт нужным, он сам всё расскажет, потому я сосредоточилась на железном ларьке и направилась к нему. Уже на подходе к месту торговли пеленгаторами, я вымучено вздохнула. С утра здесь уже была очередь! Я пристроилась в самом её конце и принялась дожидаться остальных покупателей. Оказалось, что в этой торговой точке распространяют всякие примочки родом из Третьего. В самом Третьем найти подобные штуки сложнее, потому что практически всё оттуда вывозится на продажу. Зачем во Втором продают в свободном доступе поисковики всяких жучков, мне не ясно, хотя, если предположить, что здесь есть академия и пеленгаторы нужны её ученикам, то всё становится на свои места. Одним школьникам покупают бумагу и чернила, а другим пеленгаторы, диктофоны и камеры видеонаблюдения. Я простояла так довольно долго, пока это место мне не воспротивилось, но вдруг мне вновь стало не по себе, потому что я ощутила на себе чужой взгляд. Я осмотрелась – никто особого внимания на меня не обращал. Люди говорили о своём, смотрели по сторонам, а меня вновь стало беспокоить то же чувство, что и на празднике. Вряд ли эти опасения имели под собой почву. Всё это переходило в какую-то паранойю, потому я заставила себя выбросить из головы всякие глупости и дожидаться пеленгатора, а заодно и Натаниэля.

***

Натаниэль направлялся очень быстрым шагом, потому как не хотел заставлять Джоанну лишний раз его ждать и всё же он не мог не осуществить задуманное. Заранее одолжив у Мейсон коммуникатор, он проложил маршрут к одному дому, который ему очень хотелось увидеть. Этот дом располагался не так уж и далеко от рынка, потому Нат решил, что ему сама судьба благоволила. Когда он, восстановив в памяти до мельчайшей детали маршрут, добрался до места назначения, его ожидало разочарование – дом оказался заброшен. Не сказать, что давно – жившие здесь люди, по всей видимости, съехали недавно, потому что дом всё ещё выглядел довольно привлекательно, и всё же не заметить того, что он лишился души, невозможно. Вокруг дома стояла редкая сухая прошлогодняя трава, окна и двери были заколочены, никаких вещей около дома не виднелось, хотя в жилых домах обычно полно всякого хлама, временами даже аккуратно уложенного, небольшие постройки в усадьбе разобрали, причём, судя по их остаткам, на днях. - Здесь уже никто не живёт, юноша, – обратился к Натаниэлю бархатный женский голос и он обернулся. Недалеко от него стояла женщина, одетая по местной моде в затейливое бежевое платье из лёгкой ткани. Платье было порядком заношенным, но выглядела женщина не нищей. Несмотря на почтенный возраст, морщины не сильно тронули её лицо, да и в целом она выглядела довольно ухоженной. - А что случилось? – спросил Нат, тревожно глядя перед собой. Ему в голову закрались дурные мысли насчёт хозяев дома, ведь, возможно, он опоздал. Женщина подошла к нему и заговорила, тоже не сводя глаз с этого, печально известного во Втором дома. - Здесь жила семья Нексус. Они переехали около года назад. Не смогли больше жить в этом доме, – ответила женщина, переведя взгляд на Натаниэля. Она смотрела на него так вдумчиво, словно пыталась вспомнить, где могла его видеть прежде. - Но они ведь в порядке, да? – поинтересовался Нат, а когда понял, что поставил некорректный вопрос, немного его переиначил. – То есть, конечно, они не в порядке… Я имел в виду, они живы? Здоровы? – Женщина коротко кивнула. - Если хочешь, я могу тебя проводить к ним, – предложила она, но заметив, что Нат колеблется, добавила. – Это недалеко. Семья Стефани будет тебе рада, Натаниэль. Услышав своё имя из уст этой женщины, у Натаниэля пробежали мурашки по коже. Он понял, что она его узнала, но, что ему показалось странным, она не стала его обвинять в том, что он погубил её знакомую, а заодно и всю семью. Стефани ведь тоже была в том списке мёртвых душ, к смертям которых были причастны Нат и Джоанна, и смерть Стеф была одной из самых болезненных для Натаниэля. У Ната и прежде были возможности навестить её семью во Втором, но он не решался, потому что не знал, что говорить и как вообще смотреть в глаза родителям убитого им ребёнка. - Сомневаюсь. - Почему так? – прохладно спросила женщина, направившись по улице дальше размеренно, словно не шла, а плыла. - Ну, вы ведь уже догадались, кто я. Думаю, почему они мне не обрадуются, вы тоже уже догадались, – угрюмо ответил Нат, то и дело оборачиваясь в сторону заброшенного дома. Почему-то ему представлялась совсем другая пора – весна, зеленеющая трава, тёплое солнце и счастливая семья на пороге живого благодаря его хозяевам дома. Возможно, когда-то так и было, а теперь это обычная постройка, которая через пару лет без отопления потрескается, отсыреет, а ещё спустя время начнёт валиться, если до тех пор её не разворуют. А ведь здесь Стеф провела своё детство. Отсюда она вышла в день Жатвы и вряд ли задумывалась, что была дома в последний раз. Натаниэль уже начал жалеть о своём решении. И чем он только думал? Ничего хорошего из этой вылазки не выйдет. Он только растреплет нервы себе и родителям Стеф, а ведь этого и добивался тот, кто создал видео. Он хотел, чтобы Джоанна и Натаниэль чувствовали себя убийцами, и хуже всего, что так оно и было. Чтобы убедиться в этом, стоило просто оглянуться на заброшенный дом… - Перестань оглядываться. У того, кто постоянно оглядывается назад, не может быть будущего, – посоветовала женщина, но Нату почему-то стало не по себе от её совета. Он чувствовал себя угнетённым и чем ближе подходил к нынешнему дому Нексусов, тем хуже ему становилось. Он успел пожалеть о своём решении отыскать их уже несколько раз, но всё же не отступил. Нынешний дом семьи Стеф был примерно в два раза меньше прошлого. Это был обычный деревянный небольшой домик, аккуратно обустроенный так, что Натаниэлю сразу пришло в голову, что тут живут старики. Дом был отгорожен невысоким заборчиком, по ту сторону которого были высажены самые разные цветы. Нат заметил, что цветы росли в чёрной земле – вероятно, хозяева этих цветов очень бережно к ним относятся, коль не поленились раздобыть для своих цветов самый лучший чернозём. Женщина смело открыла калитку во двор Нексусов и направилась к двери, поглядывая на Лафлауэра, который глаз не мог отвести от самых разных цветочков – на длинной тонкой ножке и короткой толстой, голубых, красных, фиолетовых, вьющихся и обыкновенных, а ещё во всём этом цветочном покрывале цвели ландыши. - Разве время ландышей ещё не прошло? – не сдержался Нат. - Как видишь, – ответила женщина, подойдя к двери в дом. Она легонько её толкнула и та открылась. Тогда проводница Натаниэля вошла внутрь, жестом зазывая его за собой. - Знаете, это плохая идея… Не хочу, чтобы на нас повесили взлом. – Нат не спешил входить, но женщина настояла, и он нехотя зашёл. Она начала его пугать. Меньше всего Лафлауэру хотелось стать жертвой местных проходимцев, которые обвинят его в воровстве. И всё же любопытство Натаниэля оказалось сильнее. Домик внутри выглядел уютно и аккуратно, но никакого лишнего пафоса или роскоши в нём не наблюдалось. У этой семьи было всё, что нужно для проживания безо всяких лишних вещей. - Нужно было постучать… Или хотя бы позвать их, – не унимался Натаниэль. Он вообще сомневался, что попал куда надо, потому что никаких следов Стеф ему пока на глаза не попалось. - Мистера Нексуса в это время не бывает дома. – Женщина закрыла за Лафлауэром дверь, отчего у него по спине пробежала очередная волна мурашек. Что дальше – эта леди достанет нож и вонзит его в спину Натаниэля? Вместо этого она опустила одну руку ему на плечо и указала второй на кухню, дверь в которую была открыта. – Меня зовут Арлин, но ты, наверное, это и сам уже знаешь, если нашёл наш дом. Сердце Натаниэля провалилось в пятки – как всегда он не замечал очевидного! Арлин Нексус – так звали маму Стеф. - Простите, я… - Ты не мог меня знать, хотя, по правде говоря, я думала, что если уж ты нашёл наш адрес, то ты и фотографии наши найдёшь и посмотришь. Нельзя быть таким недальновидным, Натаниэль. На моём месте могла оказаться мошенница и тогда твоя наивность дорогого бы тебе стоила. Почему-то Нату стало безгранично стыдно, словно его отчитывала родная мать. Арлин не кричала на него, даже не возмущалась и не повышала голос, но с самого начала стало ясно, что она очень строгая и воспитанная. Нат даже не успел придумать себе оправдание, как мама Стеф заговорила вновь. - Какой чай любишь? – спросила она всё с той же ровной интонацией, хотя на этот раз её слова, как показалось Нату, прозвучали теплее. Арлин подошла к плите, включила чайник, достала чашки, а когда заметила, что Лафлауэр стоит в проходе и не решается войти на кухню, улыбнулась, жестом приглашая его войти. – Ты всегда такой застенчивый? - Сам в шоке, если честно, – отшутился Нат и сел за стол, чувствуя себя настолько не в своей тарелке, что ему казалось, он вот-вот начнёт испускать искры от напряжения. - Так что с чаем? - Спасибо, но я не буду. Услышав это, Арлин обернулась с таким удивлённым видом, будто Нат сказал какую-то глупость. - Невежливо отказываться от угощения. - Извините… - И постоянно извиняться тоже, – улыбнулась впервые за всё время Арлин и Натаниэля попустило. Не могла она улыбнуться раньше? – Я кажусь тебе пугающей? Напрасно ты растрачиваешь страх на таких людей как я. У меня в душе живёт глубокая печаль, но это никак не злость, тем более на тебя. Ты не должен меня бояться. – Арлин перевела дух и вернулась к предыдущей теме. – Да, чай определённо не подойдёт. Я приготовлю тебе горячий шоколад. - Откуда вы знаете, что я его люблю? - Ты же сладкоежка. Все сладкоежки любят горячий шоколад. Натаниэль был окончательно сбит с толку. Создавалось впечатление, что эта женщина подготовилась к его приходу лучше, чем он сам. И откуда она могла узнать, что Нат любит горячий шоколад? - Но… как вы… - У тебя же на лбу написано. – Арлин налила себе в чашку чай и принялась за лакомство для Натаниэля. – А если серьёзно, то об этом говорили однажды на шоу Цезаря Фликермана. Какой же ты рассеянный. Натаниэль, ты знаменитый человек, потому будь готов к тому, что люди знают о тебе многое. Стоило матери Стеф сказать об этом, как у Натаниэля в голове созрела мысль… Ну, конечно, телевидение пускало в эфир множество роликов, посвящённых Джоанне, Натаниэлю и трибутам в целом, а значит, для того, чтобы изучить их не обязательно копаться в досье. Человек, мучивший их всё это время, мог просто найти всю опубликованную про Джоанну и Ната информацию. Нат мысленно сделал пометку, что нужно перелопатить все данные, касающиеся их, которые попали в массы. - Я ни в чём тебя не виню. – Арлин заговорила тише и Нат приготовился к приливу моральных терзаний. – Каждый трибут хочет жить, и он имеет полное право на это. Все вы только жертвы обстоятельств и все вы заслуживали жизни. Если кто-то и виноват в случившемся, то это только те, кто придумывают такие аморальные развлечения. - Стеф могла победить и победила бы, если бы не вернулась из-за меня. – Нат и представить себе не мог насколько сложно говорить о таком с матерью, потерявшей своего ребёнка. – Я честно старался её отговорить, но она не хотела меня слушать. - Ты должен научиться уважать её решение. Стефани могла поступить иначе, но она решила, что твоя жизнь ценнее. Моя дочь никогда бы не приняла такое решение, если бы не была уверена в том, что ты достоин этого. Мне с отцом Стефани пришлось пройти через многое. Хоронить детей это худшее, что может случиться с человеком. Мы выплакали все слёзы, что у нас были. Не спали ночами. Не могли работать. Болели. Чтобы хоть как-то облегчить страдания, нам пришлось переехать, потому что оставаться в том доме было невыносимо. Дошло до того, что мы с мужем часами смотрели на дверь и ждали её возвращения. Мы с ним всегда будем жить прошлым, потому что в будущем у нас ничего нет и ты в этом не виноват. Наоборот, ты дал нашей дочери то, чего у неё никогда не было. Стефани замкнутая девочка, но очень целеустремлённая. Она была одинока в своём стремлении. У неё не было близких людей кроме семьи, никого, кому она могла бы довериться. Ты стал её первым другом. Я никогда не видела её такой, как в те моменты на арене. Я не узнавала её. Моя дочь светилась от счастья. Не представляю, что ты с ней сделал, и как тебе это удалось. – Арлин сглотнула, подступивший к горлу ком. – Ты не можешь посмотреть мне в глаза, потому что мыслишь однобоко. Думаешь, ты позволил ей уйти? Нет. Ты подарил ей счастливое время, которого у Стефани не было даже за пределами арены. Жестокая насмешка судьбы. Стефани обрела счастье там, где нет ничего кроме боли. Я надеялась, что ты придёшь к нам раньше, надеялась, что мне представится шанс поблагодарить и взглянуть на тебя воочию, чтобы понять, тот ли ты человек, которым так была очарована моя дочь. Натаниэль и не заметил, как мама Стеф приготовила ему шоколад и вручила чашку, поставив рядом с ней печенье. Лафлауэра удивило то, как сдержанно говорила Арлин, но ещё больше его удивило то, что в её словах не было и толики упрёка – она взаправду считала его чуть ли не героем. - Меня не выбирали на Жатве, но я знаю, что мало какой человек готов так самоотверженно помогать другому, как ты. Мне хотелось верить, что ты не предашь мою дочь, хотя впечатление ты производил, будем откровенны, не наилучшее. Стефани всегда видела то, что мне не удавалось рассмотреть. Спасибо тебе за все те счастливые моменты, которые ты подарил моей дочери. – Арлин заставила себя улыбнуться, чему Нат тихо поразился. А смог бы он в подобной ситуации так вдумчиво говорить с человеком, который победил вместо его ребёнка? Наверное, Натаниэль бы рвал и метал. Семейство Нексус стало ещё более благородным и великодушным в его глазах. Арлин принялась за свой чай, а Нат за шоколадный напиток. Чем больше Арлин говорила с ним, тем легче ему становилось, и он перестал жалеть о том, что не побоялся навестить родных Стеф. Её мама оказалась очень приятной женщиной, которая умело подбирала слова и ни разу не заставила Натаниэля почувствовать себя предателем. - Вы вырастили потрясающую дочь, – тихо сказал Нат. – Без неё меня не было бы в живых. - Поэтому ответственность за твою жизнь возросла. Не растрачивай жизнь попусту и не рискуй там, где не следует. Помни, что теперь ты живёшь за двоих. – Натаниэль как раз допил свой шоколад, потому благодарно кивнув, отложил чашку в сторону, а миссис Нексус прикрыла его ладонь своей, отчего Лафлауэру показалось, что таким способом она хочет наладить связь со своей дочерью. - Тогда и вы не живите впросак. Стеф не хотела бы чтобы жизнь в вашем доме остановилась. Вы ещё молоды, потому можете сделать много хорошего, – сказал Натаниэль, вспомнив о том, что потратил уже немало времени и Джоанна, вероятно, его уже заждалась. – Спасибо за шоколад. Он у вас получился вкусным даже без сахара. - Ой, прости, – замельтешила мама Стеф, хватаясь за голову. Ей стало жутко неудобно из-за того, что она забыла положить в шоколад Ната сахар, а тот выпил его, даже не скривившись. - Правда, вышло вкусно, – улыбнулся Нат. – Не беспокойтесь. – Он поднялся из-за стола и сделал глубокий вдох. – Мне пора. Спасибо вам за тёплый приём. Мама Стеф встала из-за стола следом и повела Натаниэля к выходу, заметно понурившись. Нат не мог не подметить этого, но как утешить эту женщину не знал. Наверное, её вообще нельзя было утешить, потому как горе, которое ей пришлось познать, пережить невозможно. - Мистер Нексус был бы счастлив с тобой повидаться. – Арлин постаралась взять себя в руки и говорить по-прежнему беспристрастно, чтобы отпустить Натаниэля со спокойствием на душе, а не угнетением. - Я бы и рад остаться, но… проблемы не ждут, – вздохнул Нат, переступив через порог дома, а Арлин неожиданно ахнула и поспешила обратно, приподнимая подол своего платья, чтобы не оступиться. - Погоди. Едва не забыла, – приговаривала она из коридора, а когда вышла, в руках у неё был белый конверт. Она вручила его Натаниэлю, одним лишь взглядом задавая вопрос. - Что это? – спросил Нат. - Принёс разносчик почты около двух часов назад. На конверте твоё имя. Как только Арлин сказала это, Натаниэль тут же переменился в лице, и она заметила эти изменения. Глаза Ната забегали по сторонам, пальцы сжались в кулак добела. Не заметить, что Лафлауэр взволнован было невозможно. Несколько часов назад он решил заехать во Второй за кое-какой техникой. Около часа назад он решил зайти к Нексусам. Как им могло прийти письмо для Натаниэля около двух часов назад? Эта информация в голове не укладывалась. - Всё в порядке? – забеспокоилась Арлин, отчего Натаниэлю пришлось ей подыграть. Он выдавил из себя кивок и принял письмо, борясь с сиюминутным желанием разорвать конверт в клочья и прочесть его содержимое. - Всё путём, – отмахнулся Натаниэль, но мать Стефани ему не поверила. Она подошла к парню впритык, глядя прямо в глаза, словно читала в них его душу, и Нат счёл это даже более напрягающим, чем любопытный взгляд Ады. Арлин была очень высокой, довольно стройной и величественной женщиной, потому Натаниэль чувствовал себя немного беспомощным перед ней. - Что бы там у тебя не происходило, будь осторожен. Если тебе понадобится помощь, ты можешь обратиться к нам. В этом доме тебе всегда будут рады, – сказала напоследок она и очень аккуратно, почти не прикасаясь к нему, Арлин обняла Натаниэля, а тот, как и всегда, не знал, как на такое реагировать. Он всё же обнял её в ответ, а затем попрощался и, крепко сжимая конверт, заставил себя идти медленно и спокойно, чтобы совсем уж не напугать Арлин. Пару раз Нат оглянулся и не зря – она по прежнему стояла на пороге своего дома и смотрела вслед нежданному гостю. Нежданному, по крайней мере, для Арлин, но точно не для того, кто прислал письмо Натаниэлю в её дом.

***

Нат поручил мне раздобыть пеленгатор и я это сделала, а вот сам он куда-то подевался и объявился не так скоро, как я ждала. Когда он вернулся, я понадеялась, что мы, наконец, отправимся домой, но Натаниэль обратно затащил меня в магазин, да с таким видом, будто его током шарахнуло. Одной рукой он подхватил мою и поволок в помещение, а во второй держал какой-то белый конверт. Лицо красное, глаза метают искры, весь на взводе… - Не хочешь объясниться? – шёпотом спросила я, пристроившись за внушительного вида мужчиной, который уже успел появиться у прилавка, пока мы с Натом вошли. - Потом, – отмахнулся Нат, что в переводе на обычный язык значило «не при остальных людях». Я замолчала, отчего ещё сильнее разожгла собственное любопытство, но тут же назрел другой вопрос. - Я же всё купила. Зачем мы снова здесь? – спросила я, но ответ Ната мне не понадобился. Предыдущий покупатель смылся и Нат принялся заливать продавцу что-то насчёт камер видеонаблюдения, сигнализации, электронных замков… Нат то и дело поглядывал на меня, потому что его так и подмывало мне что-то рассказать, но он не мог из-за лишних ушей, хотя самому уже было невтерпёж. Около получаса он разбирался с продавцом и в итоге затарился так, словно готовился к боевым действиям, что само по себе было дурным знаком. О своём таинственном конверте он ничего не говорил даже когда мы отправились на вокзал, оставив позади рынок, и лишь обмолвился парой слов, что пришла пора оборудовать наш дом как следует. Наконец, когда мы сели на поезд и заперлись в пустом купе, Натаниэль впервые испытал пеленгатор и, не обнаружив никаких подслушивающих и подсматривающих средств, положил на столик передо мной конверт. - Там что, бомба? – спросила я. Натаниэль устало закатил глаза, а затем взял конверт в руки. - Мне пришло письмо. Во Второй. Его принесли семье Нексус за пару часов до того, как я к ним пришёл. - Ты навестил семью Стеф? – поразилась я. – И даже не сказал мне! - Суть не в этом… - И как они отреагировали? О чём вы говорили? Лафлауэр, не отмахивайся. В этом ничего такого нет. Вовсе не обязательно было скрывать от меня этот факт и устраивать шпионские игры, – заговорила мягче я и пыл Натаниэля немного поутих. – Ты правильно сделал, что навестил их. - Стеф подставилась из-за меня. Было страшно навещать её родных, а они, представляешь, сказали, что рады мне. То есть… дома была лишь её мама. Ладно. Неважно. Важно вот что. – Нат помахал у меня перед лицом конвертом, быстро переводя тему. Вообще, все, что касается Стеф обычно вот так и сворачивалось. Нат не любил говорить о ней, хотя многое твердило о том, что думал он о Стеф частенько. Скорее всего, он просто понимал, что подобные разговоры нагонят печали, потому всячески этого избегал. Я наоборот любила вспоминать ушедших, и порой мне от этого становилось легче. Я помнила их, помнила хорошее об этих людях, а Нат всё прятал в дальний ящик ради рационального мышления. А ведь он и меня в отряд таких помех относил когда-то… - Просто не бойся говорить мне, если хочешь с кем-то увидеться. У нас вроде бы обоюдное доверие, да? – улыбнулась я и Нат улыбнулся мне в ответ. Да, это было доверие, а ещё множество загонов Ната, которые порой не понять даже ему самому. – Вскрывай конверт. - Ты меня хоть услышала? – выпалил он. – Кто мог знать о том, что я во Втором и что я иду к Нексусам, если я сам этого не знал? Письмо пришло до того, как я решил к ним сходить! - Думаешь, это опять он? - Или она. Или они. Хрен их знает. Пусть будет оно, – объявил Нат, вскрыл конверт и из него на стол выпал маленький кусочек бумаги. Натаниэль развернул его и нахмурился. Короткое сообщение, незнакомый почерк. «Надеюсь, мама с папой тебя простили». - Наверняка это почерк Стеф, – констатировал Натаниэль, и вдруг мне в голову пришла безумная идея. Письмо с почерком Флори. Письмо с почерком Стеф. Было ещё одно письмо, которое могло принадлежать к этому же ряду, но мы обошли его вниманием. На душе вдруг стало тревожно, оттого я не решилась высказывать свои предположения Натаниэлю раньше времени. Он свято верил, что отец ему оставил записку, но что, если это сделал не он? Однажды я уже была права насчёт Нормана, потому на этот раз мне хотелось ошибаться. – Ты чего? – заметив неладное, спросил Нат и мне пришлось выкручиваться. - Думаешь, это написал он? То есть оно? Зачем нам присылать эти письма? Что толку-то? В них нет никакого смысла. - Ошибаешься. Первое письмо для тебя. В нём говорилось о том, что я козёл. Второе письмо для меня и в нём имеются в виду не столько слова, сколько подтекст. Написавший это даёт нам понять, что он в курсе наших действий ещё до того, как мы их совершили. - Вот тварь! Оно насмехается над нами. - Так и есть, дровосек, а чтобы насмехаться нужно что? – спросил Нат, лукаво играя бровями. Ответ был очевиден. - Устройства слежения. - Осталось их найти. - Это какие-то камеры? Жучки? Я ничего не находила, хотя осматривала дом много раз, – ответила я. В голове не укладывалось, что в пустом доме можно что-то спрятать. - Для того нам и нужен пеленгатор – он обнаружит то, что не видимо для человеческих глаз. – Натаниэль показательно постучал пальцем по очкам и принялся копаться в своих коробках, детально изучая инструкции. – Затем мы установим собственную систему наблюдения. - А ты не боишься, что оно подключится к ней и будет продолжать следить за нами? - Я пропишу защиту на компьютере, которую оно не сломает, а если попытается, нам придёт уведомление от программы. Всё, что с нами происходит, уже не похоже на пижонское хулиганство. Нужно оборонять свою территорию. - Сначала арена семьдесят вторых Игр, затем семьдесят третьих, потом Технотрон, а теперь предлагаешь превратить в арену наш дом? – задала я, скорее, риторический вопрос, поскольку выбора у нас не было и иначе поступить мы не могли. Наверное, пора уже привыкнуть к тому, что за нами постоянно кто-то будет охотиться. Для кого-то мы ресурсы, которые можно использовать, кто-то ненавидит нас и жаждет мести, кто-то играет с нами… За последние два года мы с Натаниэлем перешли дорогу всем, кому можно было, и теперь уловки можно ожидать от кого угодно. Остаток пути мы говорили о плане обороны дома и выдвигали разные предположения. Когда же мы, наконец, вернулись домой, больше всего хотелось отдохнуть. По крайней мере, мне. В кои-то веки дверь оказалась заперта, что заметно воодушевило нас с Натаниэлем. Может, эта тварь умеет открывать далеко не все замки? Я рухнула на кровать и заснула, даже не раздевшись. Я не видела, пошёл ли Нат спать, а когда проснулась, не знала, это он уже встал или ещё не ложился. Оказалось, что для здорового сна ему теперь достаточно четырёх часов, по крайней мере, так он сказал, сидя за компьютером с красными глазищами и мешками под ними. Нат уже почти успел написать программу защиты камер и сигнализации, а ещё проверить весь дом и даже часть улицы пеленгатором. Результат оказался впечатляющим – никаких устройств слежения в нашем доме нет. Мне пришлось ненадолго оставить Натаниэля, чтобы сходить за продуктами, потому что есть было нечего и этот промах следовало исправлять. Когда мы с Натом покупали технику во Втором, мы сняли немного денег для пропитания с коммуникатора, не говоря уже о том, что и за технику платили всё теми же краденными деньгами. Хоть Лафлауэр и уверял, что это полностью безопасно, чем чаще мы это делали, тем страшнее мне становилось. Правда, когда я расплачивалась с мистером Кейси за капусту, ощущение неправильности ушло. В Седьмом этот продукт мог позволить себе не каждый, а значит, и продавалась капуста совсем туго. Каждый проданный кочан считался победой торгаша. Я же купила целых шесть здоровенных кочанов, чем привела Кейси в неописуемый восторг – вряд ли ему когда-то удавалось продать столько капусты одному человеку. Тот, у кого я украла деньги, ничуть не обеднел, а для мистера Кейси это целое состояние, которое способно неделю кормить всю его семью. Воровство у столичных рож тут же перестало казаться мне чем-то зазорным. Что теперь делать с этой капустой я понятия не имела, поэтому нужно было купить ещё чего-нибудь в довесок. Местные торговцы словно с цепи сорвались – все наперебой стали предлагать мне свои товары и рассказывать, как им важно заработать хоть немного на пропитание и тогда я сделала то, что, наверное, привлекло ко мне слишком много внимания, но я была этим горда. Все деньги, что у меня были, я им раздала, всем, кто там был. Конечно, в этот день собрались не все торговцы этого района, но их было достаточно. Я даже не просила у них взамен какой-то товар, тем более что они сами меня им наградили, а когда я пришла в ужас от того, как всё это тащить домой, мне выделили небольшую повозку и одного местного мужика, который её приволок к дому. На душе так потеплело от всего этого и я воодушевлённая позвала Ната. Когда тот возник в дверном проёме, он схватился за голову. - Это ещё что за херня? - Помоги мне это затащить в дом. Это продукты для нашего пропитания. - Этот тарантас даже в двери не пролезет! - Ничего, будем носить руками. - Да ну нахер, – сказал Нат и скрылся на кухне. - Эй! Ты что мне даже не поможешь? Хочешь, чтобы я са… Я не договорила, потому что появился Нат с мешком и с довольным видом принялся кидать в мешок овощи. Кто бы сомневался, что он поступит именно так, а я, как и большинство жителей Седьмого, доблестно тащила бы всё это на руках, сделав целую сотню ходок. - Мы что, гостей ждём? - Нет, просто я совершила хороший поступок и раздала все деньги торговцам. Им нужно кормить свои семьи. Но и я в долгу не осталась. Они надавали мне всё это за мою щедрость, – сказала я, но и близко не передала те чувства, которые меня охватывали. Такая мелочь, но до чего приятно было кому-то помочь! Не видеть мёртвые лица в коллаже, а, возможно, спасти чью-то жизнь от голодной смерти. Может, героем я себя и не чувствовала, но это было безумно приятно. - Я с тебя фонарею, – заулыбался Нат, бодро таща мешок с овощами. – Каждый раз, когда я думаю, что всё о тебе знаю, в тебе открывается какое-то новое качество. Какая у меня многогранная конфетка. Когда Натаниэль оттащил на кухню два мешка с овощами и вернулся с третьим для того, чтобы собрать мясо и то, что в Седьмом раздобыть очень сложно – рыбу, я заметила, что он немного посвежел, хотя глаза были всё такими же красными, а под ними оставались мешки. Изменила его улыбка, которая сбрасывала с его лица половину груза усталости и тревоги. Я и опомниться не успела, как все продукты уже оказались на кухне и в последний раз Натаниэль явился за мной, подхватил на руки и вслед за мешками притащил на кухню меня, бережно поставив на пол. - Последнее было не обязательно, – сказала я совсем не то, что было у меня на уме. Обязательно. - Позволь спросить, ты чего такой довольный? – задала вопрос я, глядя Натаниэлю прямо в глаза. Хитрые, лукавые, коварные. И когда он успел обвить руками мою талию? А когда я успела дотянуться до его шеи и склонить его к себе? Почему-то в подобные моменты всё казалось нипочём, окружающий мир таял и я оказывалась там, где нет никаких забот, а я находилась под надёжной защитой. - Я установил сигнализацию, камеры и новые замки. Перепрошил все эти фиговины, запаролил. В общем, теперь в доме должно стать безопаснее. Ещё я подумываю прикупить тепловые датчики, чтобы наверняка. - Думаешь, его это остановит? - Если он полный кретин, то может, и не остановит, – отмахнулся Нат, поглядывая мне за спину, на мешки. – И чем же ты будешь кормить своего ненаглядного? - У нас есть рыба… - Фу, – фыркнул Натаниэль, выползая из моих объятий. Он подался к компьютеру и принялся что-то набирать на сенсоре, даже не глядя на него. Всё внимание этого гадёныша было приковано ко мне. – Нам нужно мясо. Много офигенно калорийного жареного мяса, чтобы набраться сил. - Рыба может испортиться. - Вот сама её и ешь, а меня корми мясом. - Сам кормись, коль такой умный. - Ты меня такого умника выбрала. Если бы я не жрал мясо, то был бы таким же тупым, как… как все, – не нашёл что сказать Нат и ляпнул невпопад. Прежде я бы, наверное, на него обиделась, но опыт общения с Натаниэлем показал, что он может поливать тебя помоями ежедневно и при этом души в тебе не чаять. В конце концов, пришлось прислушаться к его мнению и готовить мясо. Всё-таки он был прав, и насыщенная пища нам была очень нужна. Я достала массивный кусок, промыла его, нарезала и, присыпав пряностями, коими меня тоже наградили на рынке, отправила мясо тушиться, после чего принялась за капусту, которой теперь у нас было не счесть, а значит, нужно было найти ей применение. Порядка пятнадцати минут я морочилась с ней, но заметив, что Лафлауэр притих, обернулась и замерла, потому как он работал над коллажем. - Что-то обнаружил? – тихо спросила я, глядя на фотографии, занимающие не более трети экрана. Нат что-то в нём изменил и теперь ему не нужно было сидеть за компьютером и пользоваться сенсорной панелью. Он настроил монитор так, что теперь мог пользоваться сенсором в самом мониторе, что заметно упрощало пользование. Натаниэль стал как будто учитель у доски. - Чтобы всё выяснить, мне нужна твоя помощь. Я знаю не всех этих чуваков, но они определённо связаны с нами. - И что ты намерен делать? Натаниэль разделил экран надвое, и теперь с одной его стороны висела папка с фотографиями, а с другой две пустые папки. - Сначала отделим тех, кого знаем от тех, кто нам незнаком. Незнакомых я пробью потом. На каждого чувака из коллажа нужно составить досье, точнее, резюмировать тех, кто связан с этими людьми. По ходу тот, кого мы ищем, какой-нибудь обиженный родственник. - А как же Калия? - Версия с Калией кажется мне всё менее правдоподобной, но я её проверю, а пока важно изучить этот долбанный коллаж. - Но… это же просто сборник фотографий, чем он может нам помочь? – спросила я, наверное, слишком пессимистическим тоном, поскольку Нат отвернулся от экрана и жалостно посмотрел на меня, взяв за руку. Он и сам едва верил, что сможет там что-то найти, но всё же не падал духом, потому что нёс ответственность за двоих и это на него давило. Наверное, он тоже пребывал в предвкушении чего-то, как и я, потому что всё происходящее походило на какое-то пугающее вступление в страшной песне. - Чем-нибудь, – не нашёл, что ответить Нат. – Где же папа, когда он так нужен? Хоть бы он поделился мыслями насчёт той игрушки... – При упоминании Нормана у меня на душе стало ещё хуже. Хотелось закричать Нату, что с его отцом могло что-то случиться, что его записка могла быть таким же обманом, как и две другие, но как можно говорить о том, чего не знаешь? Зерно сомнения в голове Ната тут же произрастёт в громоздкое дерево, а ведь на деле его папа мог просто искать информацию об игрушке… Нат сделал глубокий вдох и начал сортировку фотографий. Их оказалось так много, что я и предположить не могла, что будет столько. Первые две минуты Нат отправлял в папку фотографии, лица на которых были знакомы нам обоим. В основном это были трибуты, но среди них был и Шейлер Кант, и миссис Мастерс, и профи. Затем попалось около десятка фотографий незнакомцев. Кое-каких мы где-то видели, но где не помнили, потому Натаниэль их всех отправил в отдельную папку. Может, своими руками мы убили не всех, но разве не было моей вины в смерти Флори? Я выжила и из-за меня погибло двадцать три человека. Не имело значения, моей рукой они были убиты или нет. Выжила я, а значит, я заняла чьё-то место. От этих мыслей мне становилось всё хуже. Утреннего настроения как ни бывало. Каждая следующая фотография болезненным звоном отдавалась в голове. Казалось, в этом списке мертвецов оказались все люди, которые меня окружали. Все, кроме меня. Моя команда, умело делавшая меня красивой. Чем они заслужили ту аварию на железной дороге? А вот и Татти Фокс – милый мальчик который вообще никогда не должен был умирать. Он был уникальным даже по меркам Седьмого, где грубость естественная черта характера местных. Такого милого и безобидного мальчишку ещё нужно было поискать. В его возрасте дети-ангелочки обычно превращались в чертят, но его естественная доброта была непоколебима. Он мог бы помогать своей бабушке, дружить, любить, работать, смеяться и плакать, сделать кого-то счастливым, окружив своей добротой. Вместе этого его кости гнили в земле. Нуара, наверное, никогда не была тихоней, я едва её терпела, но почему? Может, потому что я такая же, как и она? Тогда почему я смотрела на её фотографию, потому что это было единственным, что хоть как-то о ней напоминало? Почему она не была достойна жизни? Фотография Стеф была заброшена в нужную папку так быстро, что я едва успела её заметить. Натаниэль не хотел заострять внимание на ней, чтобы не расстраиваться. Он всегда строил из себя неунывающего человека, но порой мне казалось, что уныния в нём было даже в разы больше чем во мне. Иногда я отвлекалась на готовку, а Нат ждал меня, занимаясь тем временем персоной Калии. Когда я возвращалась, мы снова переходили на тропу людских страданий. Нат узнал от меня про Аурею. Я узнала от него, что один из уволенных им сотрудников спустя полгода повесился. Обсуждать это становилось всё тяжелее, пока не наступил пик всего и на мониторе не появились сначала Лира, затем папа и Клевер. Сцены пожара и повешенья никогда не исчезнут из моей памяти. Это была незаживающая рана, которая каждый чёртов день напоминала мне о том, какая я ничтожная, беспомощная и одинокая. Я была одна. Это началось в тот самый день, когда на весь округ было названо моё имя. Мне казалось, что я всегда была лишней и никому не нужной, но это оказались детские глупости. Всё худшее оказалось впереди. Вот сейчас я была никому не нужна. Мой дом пустовал. Да, со мной был Нат, и я точно знала, что если бы не он, то я уже давно гнила бы вместе с остальными. Он был моим самым близким и дорогим человеком, единственным, кому я была нужна, но я не являлась для него единственной. У него были папа и мама, братья, которых он якобы не любил, противный дядя Ивс и все они беспокоились о нём, помогали ему, а мне оставалось только постоянно переживать о том, чтобы с Натом всё было хорошо, потому что он был последним, кто беспокоился обо мне и помогал во всём. Конечно, у меня был ещё Финник, но по первому зову Энни он бросится к ней и когда ему приходится выбирать, выбор его очевиден – Технотрон это показал. Я вдруг вспомнила Аду и её историю с женихом, из-за которого что-то в ней надломилось. Что бы случилось со мной, если бы вдруг подобное пришлось пережить и мне? Я тут же отбросила эти мысли и постаралась ни о чём не думать. Тем не менее, у меня не вышло, и по щекам покатились слёзы. Всё было так паршиво и никаким слезам никогда не передать насколько. Натаниэль сразу же заметил неладное, подошёл ко мне и усадил меня на табурет, а сам опустился на корточки рядом. - Эй, ну ты чего? – прошептал он, вытирая слёзы с моего лица. Глаза горели огнём, я шмыгала носом и совсем не контролировала тот мокрый поток на своём лице. – Джоанна, не поддавайся его провокациям. Знаешь, для чего оно всё это сделало? – спросил Натаниэль, указывая пальцем на коллаж. – Оно хотело добиться такого эффекта. Хотело, чтобы мы чувствовали себя разбитыми, виновными во всём на свете. Оно хочет наших страданий, и ты сейчас ему их даёшь. Да, все эти люди мертвы, некоторые даже от наших рук, но ни ты, ни я, ни за что бы не убили их, если бы нас не погрузили в такие условия. Мы не писали правила. Наша вина только в том, что мы выживаем. У нас есть стержень и удача любит нас немного больше, чем других. Вот и всё. Натаниэль неотрывно смотрел мне в глаза, как будто хотел зачаровать. Странно, но у него почти вышло. Слёзы на моих глазах высохли, дышать я стала ровнее, а Лафлауэр нежно поглаживал мои руки плавными гипнотическими движениями, как всегда находя ключ ко мне лучше, чем я сама. - Помнишь, я просил тебя не плакать? Это не совсем правильно. Ты не должна сдерживать себя, если тебе плохо, и ты имеешь право плакать, но я буду делать всё для того, чтобы у тебя не было поводов для слёз. Вот что правильно, – сказал Натаниэль, размеренно перебираясь от моей руки к лицу. Похоже на колдовство. Нат как-то смог снять моё напряжение, как-то заставил слёзы исчезнуть, как-то растворил на душе камень. Его голос очаровывал слух, его прикосновения помогли мне дышать и успокоиться. Я опустилась к нему на пол и обняла так крепко, как только смогла. Он был прав. Нас испытывали на прочность и мы подкосились. Я подкосилась. - Давай я как в старые добрые времена сварю тебе шоколад? – предложил Нат и улыбнулся, зная, что это беспроигрышный вариант. Он бросил свои дела, оставил компьютер и принялся возиться с шоколадом у печи, делая всё в разы быстрее, чем я. Я и оглянуться не успела, как на столе уже стояли две полные чашки ароматной сладости. Я схватилась за первую чашку, сделала глоток и подавилась, потому что ничего кроме какао не чувствовалось, как будто Нат забыл положить сахар. - Ну-ну, это моя. – Он отнял у меня чашку, вручая вторую. Я попробовала – в этой шоколад оказался сладким. - Это что, какой-то диетический вариант? Оно же горькое, как ты это пить собираешься? - По-моему это новое слово в шоколадоварении. – Как ни в чём ни бывало, пожал плечами Натаниэль, спокойно делая глоток и ничуть не морщась при следующем. – Очередной глюк. Не бери в голову, – улыбнулся он, подсаживаясь поближе ко мне и обнимая одной рукой, а во второй держа чашку. - А как же работа? – прошептала я, страшась испортить магию этого момента неуместными словами. - Подождёт, – сказал он, опустил свою чашку на стол и притянул меня к себе, буквально окутав собой, поглотив, став стеной отделяющей меня от всего мира. Мне вдруг вспомнилась наша вражда, постоянные претензии и стычки. Каким же затейливым человеком он был! Хотя, наверное, он точно так же думал обо мне, и всё же тогда что-то нас не отвращало друг от друга до конца. Даже горячий шоколад не был столь тёплым, как сам Натаниэль. Его тепло превосходило любое другое, потому я просто впитывала его в себя, вспоминая подколы Финника и Ады. А может, не подколы?.. Я непроизвольно улыбнулась, что тут же заметил Нат и принялся выпытывать, что такого он сделал, а я лишь загадочно на него поглядывала, наслаждаясь его страданиями от неведения. Ни он, ни я не думали, что будет завтра. А вдруг будущее у нас возможно? Обычное, как у всех. Вот только вспомнив Нормана, его жену и историю появления на свет их детей, возможность обыкновенного будущего притупилась в моём воображении. На это не стоит и рассчитывать, да и разве рутина способна сделать Ната счастливым? Он от неё только психует. - Ты думаешь обо мне, да? Думаешь какую-то фигню? Я уверен, что фигню. - На празднике Финник заметил, что я плохо себя чувствовала и кое-что ляпнул, – сказала я, надеясь, что Нат поймёт всё без слов, вот только он внимательно на меня смотрел вопросительным взглядом, наотрез отказываясь думать. – Ну... – Я уже хотела было сказать, как у меня в голове, словно вспышка пронеслась совершенно очевидная мысль, к которой не было никаких предпосылок. – Постой, – неожиданно для самой себя сказала я. – Это были все фотографии? Ты ведь все промотал? - Естественно. Я резко встала, вырвавшись из объятий Натаниэля, и в несколько шагов преодолела расстояние до компьютера. Монитор погас, а когда я по нему поводила пальцем, высветился запрос о пароле. - Без меня туда не влезть, – пробормотал Нат и подошёл к монитору следом. Он вывел на экран две папки, которые собирался анализировать и подтвердил, что фотографии моей семьи были последними в его списке. - Чёрт возьми, – выдавила из себя я, прикрывая ладонью рот. - Хреновый тон. Что такое? Делись соображениями, ну же! Я вдруг вспомнила записку Нормана, вспомнила, как Нат его дожидается, и вспомнила, как он не замечает порой очевидных фактов. - Это ведь список погибших из-за нас людей. Ты заметил, кого здесь нет? – спросила я. Натаниэль смотрел на меня, меняясь в лице моментально. – Моя семья в этом списке есть, а твоей нет, – озвучила я его мысли. – Хотя все они официально мертвы, значит… - Эта тварь знает, что это не так и, возможно, знает, где их искать, – выпалил Нат и, поцеловав меня в щёку, как ошпаренный сорвался с места и куда-то побежал. - Куда ты? – крикнула я ему уже вдогонку, торопясь следом. – Разве ему по силам пробраться в Тринадцатый? Это ведь бункер. - В любом бункере есть дверь, а для него замков не существует. Я должен их предупредить! – ответил Нат, хлопнул дверью и исчез из поля моего зрения. Итак, этот некто, похоже, знал о нас примерно столько же, сколько и мы сами. Оно не пыталось шантажировать нас, не пыталось убить или напасть. Оно хотело, чтобы мы расстроились, боялись, чтобы мы что-то выискивали в его посланиях. Этот сборник фотографий оказался настоящим оружием, ножом по сердцу, а ещё это была затейливая загадка. Я собралась с силами и подалась к печи, чтобы доготовить наш не то обед, не то ужин, то и дело, косясь в сторону компьютера. Что, если залезть в него и попытаться поискать что-то на Нормана? Влезть в записи с камер или самой поискать что-то насчёт той игрушки? Нет. Это была плохая идея. Что бы я ни вздумала делать на компьютере Ната, он узнает о каждом моём шаге. Я вытащила из кармана штанов коммуникатор и принялась выискивать что-то с его помощью, хоть это у меня и не очень-то получалось. Может, для Ната взлом камер это нечто смехотворное, а для меня недостижимое. И почему мы не поставили свои камеры раньше? Вообще к чему это затишье? Неужели тот, для кого замков не существует, испугался сигнализации? Или коллажа и письма от якобы Стеф пока достаточно в его понимании? Может, я параноик и следующего шага быть не должно? Нет. Он будет. Только мы не знали, с какой стороны его ждать. Возможно, этот подонок и впрямь собирался взяться за семью Ната. Что, если оно похитило Нормана или и вовсе… убило? Что, если прямо сейчас оно пробралось в Тринадцатый? Или напротив, этим всем оно отвлекает нас от чего-то другого? Влезть в записи с камер у меня не получалось. Наверное, для этого нужен опыт, или совет кого-то вроде Натаниэля, но просить его я не могла. Если я сказала бы ему свои предположения о Нормане, он точно повёлся бы и запаниковал. Я должна была проверить это дело сама. Наконец, наша еда была готова, и я поспешила в комнату, где спал Норман. Ничего нигде не валялось, никаких следов посторонних, ничего. Тогда я подошла к столу, где он сидел. Присмотрелась к крышке, к ножкам, к стулу. Никаких царапин или следов борьбы. Вообще ничего. Может, напрасно я волновалась, ведь Нат узнал почерк Нормана. Если бы записка была подделкой, уж родной сын точно бы это понял. Нас водили за нос. Я уселась и принялась вновь пробовать открыть запись с камер видеонаблюдения около нашего дома. Не знаю, сколько я так морочилась, но у меня всё никак не выходило, к тому же и Нат вернулся, заметно посвежевший. Заметив, что я в комнате, где ещё недавно был его отец, он хотел уже задать вопрос насчёт этого, но я его опередила. - Ну, что? - Они в порядке. Я велел им быть осторожными и не выходить из своих кают лишний раз, – обрывисто говорил Нат, ещё не отдышавшись. Он согнулся почти пополам, опираясь руками в колени. – Поговорить нам почти не удалось. Небезопасно, блин, а жаль. В последний раз у нас с мамой был натянутый разговор. Неважно. Главное, что они в порядке и предупреждены. Если бы ещё можно было наладить связь с папой… Кстати, ты чего тут делаешь? - На кухне душно, – ответила я, не придумав оправдания получше, радуясь, что успела спрятать коммуникатор в карман до того, как Нат ворвался в комнату. - У меня есть для тебя задание. – Натаниэль выглядел достаточно взбудораженным. Его грудь тяжело вздымалась, щёки покраснели, а в глазах горел безумный огонь. – Ты должна составить свой список врагов. Только постарайся вписать в него, всех, кого вспомнишь. Можешь пользоваться моим отсортированным списком мертвецов. - Зачем? - Ну… в нём ведь погибшие. У них есть друзья и родные. Потенциальные наши враги. Короче, придётся перелопатить дохрена информации, пока это паскудство не устроило нам ещё какой-нибудь подвох, – сказал Нат и махнул мне рукой, прежде чем вышел из комнаты. Это было разумное решение. Искать крысу следовало в своём окружении. Я нашла в спальне пару листов бумаги, карандаш, улеглась на кровать и принялась вспоминать, кому могла насолить. Простое на первый взгляд задание оказалось чертовски сложным на деле. Откуда мне знать, кто мог быть настолько зол на меня? Этот человек должен был хорошо меня знать, но что-то мне подсказывало, что список нужно составлять дуболомный, невзирая на степень моей близости с человеком и степень его умственной развитости. Конечно, первыми в этот список загремели Сноу, Лана, Линкор, Энобария, родственники Логана, мои бывшие друзья, но… некоторые из этих врагов показались мне неполноценными. Ту же Энобарию я едва знала, но она была скотиной, почему бы ей не быть врагом? В то же время ей могло не быть до меня никакого дела… Нуара Хэллхэд меня ненавидела, а потому и её семья и близкие тоже. Чёрт возьми, я даже их имён не помнила. А что, если у неё родни человек пятьдесят наберётся? Родные Ауреи. Мы не враги, но вдруг они думают, что я виновата в смерти их дочери? Да, наверняка они так и думают. Я незамедлительно вписала их в свой список и следом жирными, как сам Мэддокс, буквами вывела его имя. Вот где мерзавец всем мерзавцам! Правда, он на костылях и вряд ли смог бы… но его я вписала всё равно, потому что он потенциальный враг и просто козёл. Ещё Тай. Почему нет? Я же его кинула. Ревнивые или обиженные мужчины те ещё истерички. Шарлотта. Интересно, впишет ли её в свой список Нат? Неважно, главное, чтобы она у меня была. Конечно, лично ко мне она едва какое-либо отношение имела, но бесила она меня жутко. Пусть будет. Ивс… Ивсу я вроде не нравилась, но я с Лафлауэрами на одной стороне. Его имя я вписать не решилась. И всё же передумала. Чёрт его знает, он ведь может быть потенциальным врагом! Папины дружки, с которыми он устраивал попойки. Я порой им мешала, а иногда даже выгоняла их. Может, кто и обозлился. Вряд ли это быдло способно монтировать записи с камер, но пусть будут в списке. Сенека. Я ему говорила иногда всякие гадости, так что он вряд ли думает обо мне что-то хорошее. Ещё мои стилисты с руками из задницы. Тоже явно плохого мнения о Джоанне Мейсон. Мама? Моя настоящая мама, которая выбросила меня, словно мусор и не подаёт никаких признаков жизни уже много лет. Я знаю, что эта стерва жива и что она знает о том, кто я и кем стала. Кто знает, что у неё на уме. Пожалуй, это один из самых заметных и настоящих моих врагов и её проступок хуже любого другого, на который способен человек. Не знаю, сколько времени я провела в раздумьях над своим списком, но, кажется, я вспомнила всех. Всего у меня набралось два листа имён, что само по себе очень много. Чтобы проверить всех кандидатов понадобится очень немало времени, потому ближайшие несколько дней для нас с Натаниэлем обещали стать очень загруженными. Главное, чтобы эта загруженность принесла хоть какие-то плоды. Я встала с кровати, отряхнулась и направилась на кухню к Натаниэлю. Уже в коридоре до моего уха донеслись и другие голоса, потому я поспешила с настороженностью, но напрасно, Нат зачем-то включил это дьявольское телевидение, где как раз трепались про угольную красотку Эвердин. Я уже хотела спросить Ната, с чего это он начал врубать телевизор, но потеряла дар речи. Вся стена вокруг компьютера была завешана бумагой с напечатанными именами. Соседняя половина стенки тоже и Нат продолжал её завешивать. - Какого фига тут происходит? Это же не… - Мой список врагов, да, – почти с гордостью заявил Натаниэль, прикрепив ещё один лист бумаги к стенке. Он отошёл от неё, уткнув руки в бока, и осмотрел так, словно сделал ремонт и любовался результатом. - Ерунда. У тебя не может быть столько врагов. У Ланы и то, наверное, меньше! - Враги Ланы обычно дохлые, а мои, в основном, живые, – пояснял Нат. – Я много где засветился. Помнишь про мои судимости? Меня ненавидят сотни миротворцев! Помнишь, что меня делали виновным в поджоге Ла Рэев? А скольких я бесил, будучи шишкой на энергоблоке? А в школе вообще кошмар! Думаю, какой-нибудь учитель с радостью овладел бы оружием, чтобы меня прикончить, я уже молчу об учениках… А скольких я выбесил, победив на Играх? У скольких программистов отнял кусок хлеба своими гениальными творениями? Только представь, как меня ненавидит персонал Ланы? А как насчёт врагов, перешедших по наследству от папы? А… - Хватит. Я поняла. Прискорбная ситуация для девятнадцатилетнего, – пробормотала я, боясь даже примерно подсчитать скольких людей Нат оформил как потенциальных врагов. Я подошла ближе к его спискам и лишь уверилась окончательно в том, что большинство этих людей мне не знакомы, а он каким-то образом их всех очень быстро вспомнил и напечатал имена на бумаге. – Зачем ты врубил телевизор? - Решил отслеживать, что о нас говорят, потому что оно может брать информацию с телевидения. А где твой список? – спросил он, в ответ на что я молча протянула ему своих два листочка, выглядевших ничтожно на фоне целой эпопеи Ната. – Ты прикалываешься, да? Это и всё? У тебя и нимб над головой витает? - Это все, кого я вспомнила. - Блин, я был лучшего мнения о тебе, а ты какой-то паинькой оказалась, – в шутку возмутился он и взлохматил мне волосы, как бы поощряя. - У меня два листа потенциальных врагов, а ты считаешь, что этого мало? Конечно, на твоём фоне я меркну, но этого точно не мало. - Я имел в виду, что ты точно кого-то забыла. - Кого, например? - Не знаю, какого-нибудь идиота, которому в детстве на ногу наступила… - Конечно, и он за это решил мне отомстить спустя годы. - Ты и представить не можешь, какими эти типы бывают злопамятными. А женишков своих сюда вписала? Тех, что уповали на тебя пока я стрессовал? – спросил Нат, но я пропустила его вопрос мимо ушей, потому что увидела на одном из его листков нечто совершенно немыслимое и неожиданное, отчего у меня перехватило дыхание. - Это же моё имя! – воскликнула я, тыкая пальцем в аккуратно напечатанное компьютером «Джоанна Мейсон» под некой «Хельдой Патнесс». – Ты что, вписал моё имя? - Ну, мы же враждовали и… - Ты вписал моё имя! Дурак! Как тебе это вообще в голову пришло? – понеслась я на Натаниэля, который так замялся, что казалось, визуально уменьшился в размерах. - Нужно учитывать любые варианты. - Ты, кретин, моё имя вписал... – осипшим голосом сказала я, не зная, какие эмоции на меня нахлынули. Злость? Разочарование? Удивление? Непонимание? - Чистая формальность, – оправдывался Нат. - Я бы твоё имя ни за что не вписала. - Почему? Разве я не стрёмный тип? Вдруг я предатель? Разве мне не по силам проворачивать подобное? – Не знаю, чего этими словами хотел добиться Нат, но я была уверена в нём. Никаких подозрений на этот счёт и быть не могло. Натаниэль никогда бы со мной так не поступил. Каждый раз, когда у меня будет повод усомниться в нём, я буду вспоминать, как он жалкий, больной и пристыженный приполз ко мне домой мириться, даже несмотря на свою гордость. Как бы он меня не провоцировал, как бы не подшучивал и не издевался, я знала, что сидит у него внутри. За его душевной колючей проволокой пряталось доброе сердце, которое успешно охранялось шибанутыми мозгами. - Сделай что-нибудь с этой хренью. – Ткнула пальцем в листок я. Нат вздохнул и, явно пристыженный, выдернул у меня из руки карандаш, подошёл к листку и стал возиться около него, а когда отошёл, моё имя не исчезло с него, нет. Он вписал и своё. Обалдеть. Что творилось в этой странной голове… Порой мне так хотелось, чтобы Натаниэль был тупым. Его ум мешал ему в жизни. Мешал понимать людей, мешал понимать мир, мешал понимать, что можно делать, а что нет. У кого-то в голове была одна извилина, а у него, наверное, сотни тысяч и все они спутались в клубок, который не распутать никому. Лана должна сказать мне спасибо за то, что она не работает с Натом, иначе он бы её уже доконал. Я, не раздумывая, сорвала этот листок с нашими именами и принялась колотить им Ната по лицу, чем только насмешила. Он хохотал, пытаясь вырвать у меня из рук бумагу, но я не поддавалась, и тогда он просто сгрёб меня в охапку так, что я не могла пошевелиться, и поцеловал, вымаливая прощения. Я едва могла дышать, но он, похоже, только этого и добивался, уткнувшись своим лицом в моё так близко, что ничего вокруг я видеть не могла. Его хват понемногу слабел, и одна моя рука освободилась для пощёчины. А может и нет… Видя, насколько он меня разозлил, Нат использовал беспроигрышный вариант и просто стал подлизываться. Он нашёптывал мотив какой-то знакомой песни, перейдя в итоге в неразборчивое мурлыканье, разбавленное почти неслышным сопением и почти неощутимыми поцелуями. - Не поможет, – сказала я, улыбнувшись, боясь проговориться, что уже помогло. Вся злость куда-то подевалась, раздражение испарилось и осталось только лёгкое головокружение и сонливость, пропитанная незабвенным запахом ландышей. Нат не отпускал меня, хотя за его плечами уже погас монитор компьютера, чего он и не заметил. Напротив, он выставил руку в бок, держа мою, второй обвил мою талию и повёл как настоящий джентльмен меня в беззвучном танце за собой, кружа по тесной комнатке, где приходилось увиливать от компьютера, от стола и прочих немногочисленных предметов. Прикреплённые им бумажки одна за другой стали слетать со стены, заполоняя комнату приятным шуршанием. Отчего-то мне стало смешно, голова закружилась ещё сильнее, как и у Ната, похоже, но он не останавливался, а когда остановился, комната у меня перед глазами сделала ещё пару оборотов. Я с трудом стояла на ногах, Нат пошатывался, но выглядел всё таким же счастливым, и как будто не мог самостоятельно стоять на ногах, подался ко мне, легонько касаясь кончиками пальцев лица. Я закрыла глаза. Стоило мне это сделать, как я ощутила на своей щеке уже его губы, плавно опускавшиеся к подбородку, а от него к шее. Когда я вновь открыла глаза, снова комната вокруг поплыла перед ними, но уже не от танца. Я никогда не чувствовала столь робких прикосновений и подумать не могла, что однажды Натаниэль станет относиться ко мне как к хрусталю, как к бесценной реликвии, которой можно навредить одним лишь дыханием. Одной рукой я обвила его шею, второй поглаживала по волосам, улыбаясь как дурочка, потому что знала – этот человек весь мир положит к моим ногам. Я не открывала глаз, чтобы не отвлекать себя от сладкой сказки и полностью погрузиться в ощущения. Тепла, приятного запаха ландышей, нежных рук Ната, щекочущего дыхания, а когда случайно посмотрела перед собой, взвизгнула, чем до смерти перепугала Ната. Я на себе ощутила даже сквозь рубаху, как его сердце сделало тройное сальто. Он тут же отскочил от меня и поднял руки вверх, видимо, решив, что я испугалась его, но дело было в другом. - Нет-нет, просто я испугалась, что там, за твоей спиной, какой-то человек, – залепетала я, понимая, что Нат шарахнулся в разы сильнее меня. Он обернулся и увидел погасший монитор, на чёрном полотне которого отражались мы с ним. – Прости. Я стала слишком дёрганой. Мне стало жутко неловко, ведь Натаниэль наверняка подумал, что сделал что-то не так или навредил мне. Вот только как можно навредить поцелуями, которые легче пёрышка? Дурачок. Сам же Нат, похоже, так не думал. Он хмурился, то и дело косясь на отражение позади, что-то бормоча себе под нос. - Отражение… за спиной… – прошептал он, уставившись в одну точку. - Я не хотела тебя спугнуть, Нат, я… Неожиданно для меня, Натаниэль подошёл впритык, обнял меня и стал что-то нашёптывать на ухо. - Это не Калия. Я впустую тратил на неё время и покровителя её не нашёл. Вспомни праздник. Джоанна, это отражение за спиной. Тот, кого ты ищешь, но не находишь, потому что он… у тебя за спиной. Это всё она. Я не мог её найти, потому что она всегда была со мной. Он отодвинулся, глядя в мои глаза, ища в них понимание. Я поняла его без слов, но вслух ничего говорить не стала, потому что… потому что боялась, что Лайдер может нас как-то услышать. Вот только вместо неё с нами по-прежнему болтал телевизор. Всё это время болтал, хоть мы его и не замечали в приступе счастья, а затем в приступе разгадывания загадки. Телевидение – это фон и часто ты слушаешь болтовню, но не слушаешь, о чём говорят. Я бы и сейчас не услышала, не зацепись слух за моё имя. Удивление на лице Ната сменилось ужасом, как и моё. Мы оба ждали следующий шаг, но ждали его не оттуда, откуда он нас настиг. Это был не перерыв, а ожидание выгодного времени, когда все соберутся около экранов и услышат о том, что я стала любовницей самого психованного победителя Игр. Они показывали меня. Ната. Показывали наш дом. Показывали нас на празднике. На Параде, перед тем как Нат ушёл на арену. Эти уроды нашли все наши совместные выходы и скомпилировали их. Люди и раньше нас видели вместе, но никто о нас не задумывался, как о чём-то целом, потому что мы слишком непохожи. Были, пока на всю страну нас не показали целующимися. Половину слов я пропускала мимо ушей, едва стоя на ногах от увиденного. Я слышала лишь оскорбления в свой адрес, слова об измене Ната, кадры, на которых он посещал публичный дом, а потом и вовсе, чтобы добить всех нас они вписали слово «беременна», прогрохотавшее на всю страну неодобрительным тоном. В каждом округе, в столице, все и повсюду узнали о нас. Ещё одна хрупкая тайна разбилась вдребезги.