***
Натаниэль точно зачарованный смотрел на осколки взорвавшегося монитора, которые устлали собой не только рабочее место Ната, но и пол. В соседней комнате валялись миротворцы, на улице караулили журналисты, а что с Линкором — вообще не известно. Мы оказались в настолько тупиковой ситуации, что ни я, ни тем более Нат ничего сказать не решались. Я знала, о чём он думал. На записи была его мама и, судя по всему, ей стало плохо, а, может… случилось что-то похуже. Несколько минут Нат просто молча стоял. Я должна была что-то сказать, потому что терпеть это молчание было невыносимо. Виновата Лайдер или нет, но оно добралось до семьи Ната, а у него, к счастью, большая семья, чем оно явно воспользуется. Мама Натаниэля могла быть только первой в этом списке, потому нам нужно было срочно добираться до Лафлауэров любым способом. — Нат, — осторожно начала я, плавно подходя к нему со спины. Он побледнел и осунулся всего за пару минут. Натаниэль смотрел в одну точку и заламывал пальцы так, что те хрустели, но он даже внимания на это не обращал. Лайдер стояла в сторонке, колупая ногти, словно до всего происходящего ей не было дела, хотя… так оно и есть. Я взяла Натаниэля за руку, легонько её поглаживая, и прислонилась к нему, осторожно глядя ему в лицо. Он всё ещё был в шоке и переваривал увиденное, причём, судя по его виду, безуспешно. — Это очередная манипуляция, чтобы сбить тебя с толку, — тихо сказала я. Тот сначала ничего не ответил, едва заметно покачав головой, а затем, наконец, выжал из себя хоть что-то. — Это не манипуляция, а моя мама, — прошептал Нат, уткнувшись взглядом в остатки от здоровенного экрана. — Я должен был предугадать, что оно найдёт мою семью, должен был защитить их. Все беды моей семьи случаются из-за меня. Я уже открыла рот, чтобы опровергнуть столь резкое высказывание, но где-то в глубине души я понимала, что эта омерзительная мысль правдива. Из-за меня Мейсонов больше нет. Из-за моей строптивости и любопытства. Что бы там ни было, с семьёй Ната такое не должно было повториться. Мои ошибки многому меня научили, но их осознание вернуть моих близких не могло, зато у меня была возможность уберечь от такой же участи Лафлауэров. — Моей мамы больше… нет, — не то спрашивал, не то утверждал Натаниэль. — Я больше её никогда не увижу. Он сказал это так отрешённо, как будто не понимал смысла сказанных слов. Он не понимал их значение и хуже того — Нат не знал, как ему реагировать. Такое бывает, когда случается что-то окончательно и бесповоротно, когда нет возможности всё исправить, переиграть, вернуться во времени. — Нат, мы не знаем, что мы видели, — спокойно и уверенно сказала я. — Оно знает толк в монтаже и подделках. Возможно, его и не было в Тринадцатом, а эта запись всего лишь способ вывести тебя из игры. — Какой игры? На видео была моя мама, которой стало плохо! Это не монтаж. Оно было в Тринадцатом, отыскало маму и что-то с ней сотворило. Кто бы это ни был, я найду его и уничтожу. Убью голыми руками и глазом не моргну! — Шок Натаниэля плавно перекочевал в злость, но я видела, что он в растерянности. Его пальцы едва заметно дрожали, лицо покраснело, а глаза заблестели, но в то же время губы были плотно сжаты. Не сомневаюсь, что попадись ему сейчас тот, кто это творит, Нат бы разорвал его в клочья. — Джоанна Мейсон права, — подала голос Лайдер, без интереса всматриваясь в потолок и стены комнаты. — С вами кто-то играет, а вы подыгрываете. — Оно напало на мою маму! — вскрикнул Нат и дёрнулся в сторону Лайдер. Наверное, если бы я не держала его за руку, он бы уже набросился на неё. Вот только Лайдер было пофиг — она даже не шелохнулась, и уж подавно Ната совсем не боялась. — Это просто видео, — округлились глаза Лайдер, как будто реакция Натаниэля была ей не понятна. — Возможно, это психологическая атака. Либо приманка. Стоило Лайдер это сказать, как Нат вспыхнул, ошарашенно на меня уставившись. — Я еду в Тринадцатый! — воскликнул он и уже подался к двери, но я успела перехватить его за руку. — Нат, как ты собираешься туда ехать? — аккуратно спросила я. — В Тринадцатый не ходят просто так по расписанию поезда! Тринадцатого вообще на словах не существует! — Я покосилась в сторону Лайдер, мысленно коря себя за то, что мы с Натаниэлем слишком многое при ней говорим. Потрясающе, теперь эта ведьма знала, что семья Ната не погибла, и что всё это время она была в Тринадцатом, который тоже не исчез после бомбардировки. — Не нужно так на меня смотреть, — спокойно ответила Лайдер на моё молчаливое негодование. — Орден прекрасно знает о Тринадцатом. Мы давно с ним сотрудничаем, а я не раз там бывала. — Мне нужно связаться с родными, — умоляющим тоном сказал Нат, глядя то на меня, то на Лайдер. — Если нельзя выехать прямо сейчас, я должен хотя бы с ними связаться. Джоанна, ты должна меня понять — мне необходимо их услышать! Я молчала, не зная, что сказать. Кажется, Нат уже забыл, сколько у нас срочных проблем, вроде миротворцев в соседней комнате и Линкора. Как бы лицемерно это не звучало, но, нам нужно было решить сразу их. Если мать Натаниэля действительно умерла, то ей не поможешь, тем более, если нас посадят или, и того хуже, убьют. Вот только как это можно сказать человеку, который только что видел, как стало плохо его матери? Я вдруг вспомнила фотографию Эльзы. Что бы почувствовала я? Наверное, ничего, но случай Ната далёк от моего. Родители явно его лелеяли. Ната не назовёшь маменькиным сынком, скорее, наоборот, но он слишком сильно любил свою семью, что понимать, что однажды они умрут. Как и мы. Как и все. — Тебе нельзя связываться с Тринадцатым. — Я выдохнула — как здорово, что Лайдер избавила меня от необходимости быть в этой ситуации плохим парнем. — Видеозапись — это коммуникация. Слово вашего врага, который надеется получить ответ на видео. Любая ваша реакция на случившееся и есть ваш ответ. Нельзя связываться с Тринадцатым, иначе ваш враг поймёт, что вы напуганы, и он вновь победит. — Да мне насрать, что он там поймёт! — закричал Нат. — Если ты собираешься в Тринадцатый, делай это молча, а не предупреждай об этом всю страну. — Лайдер по-прежнему сохраняла спокойствие, как будто ничего вокруг не происходило. — Любое средство связи можно отследить, любой разговор можно подслушать. Хочешь выдать точный план врагу и сделать ещё хуже? Натаниэль подошёл к Лайдер впритык, глядя на неё свысока. Поразительно, как нелепо они смотрелись рядом — щуплая доска Лайдер и рослый шкаф Натаниэль. — У тебя есть мама? — спросил он, всем своим видом угрожая Лайдер. У меня даже мурашки по коже пробежали, настолько напряжённо всё это выглядело. Зато Лайдер было наплевать — она смиренно смотрела на Натаниэля своими хитрыми лисьими глазами, как будто он не представлял для неё никакой угрозы. — Есть, — коротко ответила та. — Что бы ты делала, если бы она попала в беду? — Она не попала бы в беду. Моя мама под защитой ордена, ей не навредить. Нат что-то просипел себе под нос. — А если бы она приболела? — Моя мама здорова и она доктор, — невозмутимо ответила Лайдер, чем ещё сильнее вывела из себя Натаниэля. — Вы слишком эмоциональны. Ваша реакция на происходящее решает то, каким будет следующий шаг вашего врага. Он прощупывает почту, выискивает ваши слабости. Вы идиоты. Нужно не устраивать истерики, а действовать без слов и эмоций. Хочешь узнать, что с матерью? Найди её молча. Нат застыл, переваривая услышанное. Не будь ситуация настолько прискорбной, я бы даже улыбнулась. Ловко Лайдер поставила его на место без криков и тумаков. Паранойю Ната как рукой сняло, и он затих, но я-то знала, что когда он молчит, истерика не прекращается, она лишь перебазируется в его мысли. — Твоя мама жива, — уверенно сказала Лайдер, отчего Натаниэль немедля оживился. — Почему ты так думаешь? — с надеждой спросил он. — Потому что это всё устроила Лайдер? — вставила своё слово я. Лайдер это, конечно, проигнорировала. — Потому что нет смысла убивать твоих родственников. Однажды они закончатся, и тебя нечем будет мучить, — ответила она, чем вызвала у меня дичайшее негодование. Чёрт возьми, ну, неужели было так обязательно это говорить? Дура! Вот только Нат, кажется, согласился с этим аргументом, посчитав его адекватным. Что теперь будет, если его мать действительно мертва? Оно может и не убить всех Лафлауэров, но хотя бы одного вполне способно прикончить. — Я могу вам помочь добраться в Тринадцатый, если нужно. — Правда? — просиял Нат. Глубоко в душе он тоже наверняка понимал, что попасть туда будет непросто. Для этого нужно связаться с их командованием, раздобыть планолёт, а ещё неведомо как отправиться на нём из Седьмого незаметно. Теперь, когда к нам приковано внимание других, это вдвойне сложно. — Да, но сейчас вам нужно думать не об этом. Разбросайте вещи так, словно в доме случилась потасовка или сюда забрался вор. Они должны подумать, что это я устроила, и я обезвредила миротворцев в том числе. Мне придётся нарочно засветиться перед журналистами и сбежать, но я вернусь, как только станет безопасно. — Это когда же? Например, никогда? — скрестила руки на груди я. — Наобещала кучу всего, а теперь сматываешься. Где гарантия, что ты вообще вернёшься? Лайдер нехотя взглянула на меня, как будто я была ей очень неприятна, так, что даже смотреть на меня ей было некомфортно. Что же, это взаимно. — Мне нужно снова заковать вас в наручники. Всё должно выглядеть так, будто вы ни к чему не причастны. — Это ничего не даст, — проворчала я. — Миротворцы явились за нами по подозрению в одном дофига тяжком преступлении. Как только они очнутся, нам придёт капец. — Нет. Отрицайте любую вину. Тяните время, чтобы у нас появилась возможность найти решение. Как меня бесила её тупая логика! Что толку отрицать вину, если в Панеме с мнением человека никто не считается! Да за похищение Линкора нас тут же убьют и суд не понадобится. В нашем мире почти никого не судят, а сразу убивают, тем более за такое преступление. Идиотка. — К чёрту. Мне уже наплевать на всё. Сил переживать не осталось, — ответила я и пошла туда, где всё ещё валялись миротворцы. Нат, уже успевший прибрать весь наш список врагов, поплёлся за мной молча, видимо, размышляя об информации с видеозаписи. Он лёг на пол примерно в том месте, где его завалили миротворцы, и Лайдер аккуратно надела ему наручники, после принявшись за меня. Я тоже разлеглась на полу, но меня Штеллар почему-то не жалела — наручники буквально впивались в кожу, к тому же она так скрупулёзно пыталась их надеть, что не постеснялась придавить меня ногой, как будто Лайдер связывала мне руки, а не просто нацепила чёртовы браслеты. Да, она точно меня недолюбливала. Хотя с чего ей симпатизировать мне? Может, потому что я видела её насквозь? Только дурак вроде Ната может всерьёз довериться этой змее. Смоется и больше мы её не увидим. Лайдер шустро завалила маленький пустующий стеллаж, затем ринулась на кухню и перекинула стол, оттуда подалась в комнату Нормана, где, судя по звуку, сорвала фанеру с окна, а затем выбежала к нам, вернув заветный ключик миротворцам, и громко стукнув по двери, вырвалась наружу, где неподалёку стоявшая толпа зевак тут же заприметила фигуру Лайдер Штеллар. Она явно умела бегать быстрее, но сейчас не применила этот талант, чтобы как можно больше людей её увидели. Класс. Если эта дикарка и надумает вернуться, то это будет непросто, ведь теперь все узнают, что Лайдер Штеллар в Седьмом и начнут прочёсывать лес. Хреновы миротворцы дрыхли ещё минут сорок, если не больше. Я уже задолбалась лежать мордой вниз, а руки за спиной затекли так, что я вообще перестала их ощущать и потеряла уверенность, что они у меня всё ещё есть. Нат молчал, а я не рисковала влезать в его молчаливый диалог с самим собой. Наконец, эти кретины проснулись, и то лишь после того, как их рации одновременно заработали. — Бивз, Конви, где вы находитесь? У нас срочная информация — неподалёку от места вашего патрулирования заметили Лайдер Штеллар, ту самую! Бивз? Ответьте! Её нужно немедленно перехватить! Я не поверила своим ушам — это командовал Дерби! Причём у него неплохо получалось… Подумать только, Дерби стал миротворцем. Выходит, он теперь против нас. Он будет наказывать людей за еду, непослушание и будет карать их без суда. Как он вообще сможет это делать при таком характере? Миротворцы зашевелились, а когда поняли, где находятся, вскочили как ошпаренные и ответили Дерби. Один из них, тот который Конви, отправился осматривать дом, а Бивз продолжал говорить с Кейнсом и следить за нами, как будто мы могли куда-то смыться. Собственно, мы могли, но не сделали этого, что, похоже, насторожило Бивза. — Наши гости из Капитолия жаловались, что слышали стрельбу в доме Джоанны Мейсон. Один из них сообщил, что Мейсон стреляла в Лафлауэра, а тот в неё. Мы задержали их, но в доме был ещё кто-то, кто оглушил нас, возможно, их сообщник, — отчитался Бивз. — Чего? — взвыл Нат, не выдержав потоки тупости, исходящие из уст миротворца. — Ты что несёшь, кретин, никто ни в кого не стрелял! Ваша беглянка Штеллар влезла в наш дом и пыталась взломать мой компьютер, угробив его. Это были не выстрелы, а взрыв компьютера. Она же вас и оглушила. Дунула на вас какую-то херню и вы отрубились. Мы орали, чтобы вас разбудить. Лайдер нас обокрала, а вы, придурки, ещё даже прошлое ограбление дома не раскрыли! Миротворец молча подошёл к Натаниэлю, что уже само по себе ничего хорошего не сулило. Я оказалась права, ведь тот несколько раз ударил Ната ногой в живот, приговаривая что-то тихо себе под нос, пока Дерби продолжал вещать из рации. Что вообще происходило? Миротворцы явились к нам не из-за Линкора, а из-за выстрелов? Выходит, нас надули? Или Нат всё неправильно понял? Возможно, мы зря пытались добраться до Финника… Я вдруг вспомнила про оружие, украденное у миротворцев. Чёрт, лишь бы Нат успел его спрятать! Конви задерживался. И где он там рылся? Почему так долго? Наконец, миротворец вернулся, причём с недовольной миной. — Что вы сделали с компьютером? — спросил он, обращаясь к Нату. — Это не мы, а Лайдер Штеллар, та самая, которая сейчас убегает, пока вы тут торчите! — Нат безупречно отыгрывал свою роль. — Похоже, журналисты услышали шум и решили, что тут пальба, — подытожил Конви. — Да ладно? — протянул Натаниэль, брыкаясь на полу точно червяк. — А я думал, что всему Панему дали ясно понять, что мы с Мейсон не чужие друг другу люди! На кой хрен нам стреляться? — Бытовая ссора. Нат простонал. Познания миротворцев в сфере закона едва дотягивали до проходного балла. Не удивительно, ведь чем дальше округ, тем тупее миротворцы, хотя в самых дальних округах, наверное, с этим строже. В Седьмом же за порядком всегда следили дебилы. В такую географическую задницу страны не отправят перспективных солдат, а порой сюда и вовсе берут бестолочей, не учившихся в академии. — Бивз, немедленно отправляйтесь на поиски беглянки, — в сотый раз требовал Дерби. — У нас есть шанс получить хорошие премиальные, а на Мейсон просто донесли. Вы сами знаете, какая в последнее время ситуация у неё с поклонниками… Я прикусила губу — и что это было? Дерби выгораживал меня или осуждал? Ответ появился сам собой, когда миротворцы нехотя освободили нас с Натом и молча свалили из дому, попутно возмущаясь. Потирая затёкшие руки, я подошла к двери, чтобы проследить за тем, куда направились миротворцы. Один из них ушёл сразу, а второй застрял около толпы журналистов и что-то начал тем пояснять, активно жестикулируя руками. Обалдеть, удача нам улыбнулась дважды: нас освободили, да ещё и журналистам задали жару. Судя по их лицам, такой подачи от местных правоохранителей они не ждали. — Ждём разгромный материал о хамовитых миротворцах из Седьмого, — тихо сказал Нат, глядя на несчастных писак. Я вздохнула и захлопнула дверь, с нескрываемым удовольствием её заперев на замок. Наконец-то мы остались одни. Я обернулась к Нату и обняла его, уткнувшись лицом в плечо. На меня вдруг свалилась такая усталость, что я едва держалась на ногах. Лайдер. Мама Ната. Миротворцы и Линкор. Какая-то мешанина безумия. Я прижалась к Натаниэлю, точно зная, что он был только рад этому, потому заговорила не отрываясь от него. — Миротворцев вызвали журналисты? Получается, нас не сдали? — Может, оно узнало, что к нам уже идут миротворцы и не стало марать руки? А может, я ошибся. Заигрался. Нужно связаться с Финником, причём так, чтобы этот процесс невозможно было отследить. — Нат помолчал и немного отстранился от меня, внимательно всматриваясь в моё лицо. — Ты не веришь в то, что Лайдер вернётся? — Верю, — соврала я. — Если она солжёт нам в такой ситуации, то я горы сверну, но найду её и прикончу лично. Нат, я уверена, что с твоей мамой всё хорошо, — тихо сказала я, плавно поглаживая его ладони. Это успокаивало меня и хотелось верить, что и его успокаивало тоже. — Даже если с Лайдер не выгорит, мы найдём способ попасть в бункер и мы это сделаем, несмотря ни на что, но так, чтобы никто не знал. Лафлауэр натянуто улыбнулся, всё ещё не сводя глаз с меня. Моя уверенность его подбадривала, а эта неопределённость на видео давала ему надежду на лучшее. Маклиар Лафлауэр обязана выжить ради своих сыновей. Я поцеловала Натаниэля в щеку и осторожно поправила очки на его переносице. Даже с ушибами и ссадинами, с грустными глазами и упадническим настроением он всё равно оставался слишком привлекательным, чтобы им нельзя было не залюбоваться. Правда, мне хотелось видеть его улыбающимся и счастливым. Нат столько раз помогал мне справиться с трудностями, в том числе и психологическими, а я не могла унять его тоску. Он мечтал увидеть маму здоровой, мечтал повидаться с братьями. Тоска Натаниэля ощущалась физически, жаль только я не могла избавить его от неё. В одном Лайдер была права — сдаваться нам не следовало, ведь это то, чего от нас ждут. Я взяла Ната за руку, и мы направились вглубь дома, приводить в порядок всё то, что любезно разрушил наш враг.***
Я проснулась среди ночи. Лайдер так и не наградила нас своим появлением, потому мы с Натом даже не поднимали эту тему. Ему и без того было хреново, чтобы я ещё и упрекала его в идиотском решении отпустить эту прохвостку. До вечера мы успели прибраться. Нат с горечью сгребал остатки своего монитора. Его надежда на то, что мозг компьютера уцелел, не оправдалась. Сгорело всё, что могло, и починке не подлежало. Поначалу Нат даже не хотел выбрасывать этот бесполезный хлам и если бы я его не заставила, в доме стало бы накапливаться всякое барахло. Нат же так привязался к своему компьютеру, что его гибель на фоне событий с мамой совсем расстроили Ната. Почти весь день он молчал, а когда открывал рот, то через раз оговаривался, как бывает, когда находишься мыслями где-то далеко. Не нужно ломать голову, чтобы понять, где сейчас витала душа Натаниэля. Легли спать мы непривычно рано. Нат так и не рискнул связаться с Финником, пообещав, что завтра сходит в отдел связи. Даже история с Линкором потеряла для него весь смысл. Похоже, ему стало наплевать, что Финника могли изловить. С другой стороны, Нат был уверен в том, что если бы это случилось, мы бы уже знали. Я заснула почти сразу, но проспала не так уж долго. Нат, который обычно рядом, отодвинулся от меня. Пустое пространство между нами было столь непривычным, что, не нащупав Натаниэля рядом, я вскочила как ошпаренная, но Нат никуда не ушёл. Он просто сел в кровати, откинувшись спиной к стенке. Я приподнялась и, поправив подушку, села рядом. Спать хотелось безумно, но я не смогла бы заснуть, оставив Ната наедине со своими проблемами. — Ты чего не спишь? — шёпотом спросила я. — Не могу заснуть, — бросил в ответ он. Было темно, но свет луны кое-как освещал его силуэт. — Завтра со всем разберёмся. — Я постаралась утешить Натаниэля, прижимаясь к нему и взяв его за руку. Он никак не реагировал. Просто сидел, тупо куда-то пялясь, и размеренно дышал. — Всё будет хорошо. — Когда у нас бывает что-то хорошо? — Не говори так. Да, с нами происходит много ужасных, кошмарных вещей, но случается и хорошее. Соберись и настройся на лучшее. Я думаю, что если бы с твоей мамой случилось что-то серьёзное, твои братья уже нашли бы способ с тобой связаться. Нат повернулся ко мне лицом, как будто моя мысль его заинтересовала. Я и сама не думала об этом раньше, но… ведь это логично. Натаниэль не последний человек в Панеме, потому в Тринадцатом явно подсуетились бы, чтобы сообщить ему о маме. — Наверное, ты права, вот только я всё равно не могу заснуть, — ответил он, притянув колени к себе, и так и продолжил сидеть на кровати, вглядываясь в темноту. Как же отвратительно, когда ты хочешь кому-то помочь, но не можешь! Я приткнулась к Натаниэлю ближе и опустила голову на его плечо. Тот не замедлил с ответом и опустил свою голову на мою. От него, как и всегда, исходил этот трогательный аромат ландышей, такой особенный, который, кажется, могла прочувствовать лишь я одна. Наверное, Нат не дарил мне цветов, потому что сам являлся таковым. Лишь бы с его мамой всё было хорошо… Неожиданно снаружи что-то скрипнуло. Я содрогнулась, зато Нат даже не пошевелился. Этот звук доносился не с улицы, а из дому. Подорвавшись с кровати, я без раздумий побежала в комнату Нормана, где никого не было. На первый взгляд. Однако я услышала чьё-то тихое дыхание. Моя рука машинально потянулась к включателю и, спустя мгновение, по комнате разлился свет, выдавший местоположение Лайдер Штеллар, забившейся в угол. Даже не знаю, была ли я рада, что она сдержала слово, или нет. — Лайдер? — Нат тоже искренне удивился, стоило ему возникнуть в дверях. — А мы уже не ждали, что ты почтишь нас своим присутствием. Лайдер метнула в Натаниэля удивлённый взгляд. — Я же сказала, что вернусь. Я никогда не лгу. Да уж, знали мы это её «никогда». С одной стороны хорошо, что эта прохвостка явилась, но с другой… как же она меня раздражала. Я всё ещё была уверена в том, что она как-то связана с происходящим, что не без её персоны обходятся все эти придурости, которые с нами случаются. И почему только Нат так легко повёлся на её рассказ? Неужели… Стоило задуматься об этом, как меня затошнило. Ну, уж нет, он точно не мог проникнуться к ней симпатией. Она же будто с помойки вылезла. Ещё и лгунья. К тому же Натаниэль сам сказал, что любит меня. И всё же присутствие другой, очень неприятной девушки, в моём доме всё равно бесило. Лайдер встала с пола и, даже не отряхнувшись, подошла к нам, протягивая какую-то маленькую бумажку. Нат с опаской взял её из рук Лайдер, на секунду задержавшись взглядом на грязи под её ногтями. Интересно, где она бродила всё это время? — Что это? — удивлённо спросил Натаниэль, переводя взгляд с бумажки на Лайдер и обратно. Я потянулась к нему и заметила краешком глаза, что это чек. — Завтра утром вам доставят новый компьютер, а позже и планолёт ордена, — ответила Лайдер, переминаясь с ноги на ногу. Чёрт подери, да она умудрилась где-то разодрать колени, будто дитя малое! Услышав эти слова, Нат просиял так, что я уже испугалась, а не бросится ли он её обнимать. Не хватало ещё тискаться с этой чумой! Я хотела сказать Нату, чтобы тот не прикасался к Лайдер, иначе я сама к нему потом не притронусь, но Лайдер и без меня успела его обломать. — Это всё войдёт в счёт моей работы. Оптимизм Ната заметно поутих, но, кажется, даже сделкой в таком формате он остался доволен. Представляю, какую сумму после всего этого запросит Лайдер… И где мы возьмём эти чёртовы деньги? Лайдер по-прежнему стояла напротив нас и молчала. Мы тоже. Довольно неловко. — Идите спать, — наконец, выдала совет она, так, словно не она была гостьей в чужом доме. У меня даже дыхание перехватило! Я уже открыла рот, чтобы поставить на место эту выскочку, но Натаниэль придержал меня рукой. — А ты куда пойдёшь? — спросил он. — Здесь буду спать, — пожала плечами она, опустилась на пол и свернулась калачиком, подложив свою сумку под голову. Нат с выражением крайней беспомощности взглянул на меня и фыркнул, мол, пусть тут и лежит. — Постой, ты что, собираешься ночевать у нас? — удивилась я. Кажется, я её не приглашала, но дерзкая девчонка и бровью не повела, продолжая лежать на полу. — Ночевать в другом месте бессмысленно. Я должна быть в гуще событий. К тому же, к вам не так просто попасть незамеченной и рисковать попусту я не намерена. Доброй ночи. Не нужно злиться — я ведь не диван заняла. Мне и на полу хорошо. Нат аккуратно потянул меня за локоть и махнул в сторону Лайдер. — Пусть спит. Будет караулить окно. — Ты позволишь ей остаться в нашем доме? — поразилась я и продолжила уже шёпотом. — Я не смогу заснуть, зная, что рядом с нами, возможно, дрыхнет наш враг! Вдруг она что-то… натворит? — Лайдер будет спать здесь, и не станет ходить по дому, правда, Лайдер? — Нат настойчиво взглянул на неё, но та и не собиралась оборачиваться, лишь как бы невзначай пробормотав что-то вроде «конечно». Я оказалась права — заснуть не вышло, как бы я ни пыталась. Иногда я начинала дремать, но тут же просыпалась, хотя желание выспаться никуда не делось. Мне постоянно казалось, что по дому кто-то ходит, что Лайдер наблюдает за нами или, что творит очередную пакость, потому я то и дело прислушивалась. Под утро мне удалось заснуть, но и в этот раз поспать не получилось — Нат дёргал меня за руку. — Отстань, Нат, я только заснула, — промямлила я, переворачиваясь на другой бок. — Что? — сонно спросил он. Дрёму как рукой сняло! Я открыла глаза и чуть не закричала. Надо мной нависла фигура Лайдер, бессовестно тормошившая за руки и меня, и Ната. — Да какого хрена? — возмутилась я, ёжась в собственной кровати. Чёрт возьми, нахрена эта психопатка вообще припёрлась? Ей хоть известно о том, что нельзя входить в чужую комнату в чужом доме без стука? — Что ты себе позволяешь? Проваливай! — разозлилась я и швырнула в неё подушку. Та ударилась о ноги Лайдер и упала на пол, но девушка и глазом не моргнула. Вот это пофигист! — Что происходит, Лайдер? — понёсся Натаниэль, поспешно напяливший очки наискось. — Это частная территория! Ты не можешь так просто сюда входить. — Здесь есть дверь, значит, можно заходить. — Как ни в чём ни бывало на полном серьёзе ответила та. — Вы слишком долго спите. Рассвет наступил целых полчаса назад. Когда я, наконец, приступлю к работе? Вы не единственные мои клиенты. У меня много дел. Натаниэль бросил на меня беспомощный взгляд, мол, чего ты ожидала от честных? — Так. Выходи, Лайдер. Иди на кухню и жди нас, — с трудом сдерживая поток возмущений, сказала я, указывая ей пальцем на дверь. Та неохотно покосилась на неё. — Вы ведь недолго? — Нам нужно привести себя в порядок! И вообще, только кретины вламываются в чужие спальни! Жди нас на кухне. Лайдер молча вышла из комнаты, и меня тут же попустило. Интересно, что она на самом деле делала около нас? Может, хотела прирезать своим веретеном? Что бы она ни задумала, я должна была за ней наблюдать, тем более, что Нат слишком наплевательски относился к этой особе. Он, молча, первым шмыгнул в душ ещё до того, как я подыскала себе чистую одежду, потому мне пришлось его ждать, что я делала сидя на кухне, а не на улице. Лайдер сидела за столом и спокойно перебирала свои мешочки, а я не спускала с неё глаз. Может, она и впрямь не виновата? Хотя уж больно странная… Чёрт знает, что у неё на уме, тем более, что она следила за мной раньше, а это здорово напрягало. Наконец, Нат вернулся с мокрой башкой и пахнущей ландышами на весь дом кожей, а я поспешила в душ следом за ним. Холодная вода здорово прочистила мозги и спать совсем перехотелось, потому я вернулась на кухню в хорошем расположении духа, готовая к разговору с Лайдер, которая, к слову, уже вовсю болтала с Натаниэлем. Почему-то она была слишком разговорчива с ним. Трепалась без умолку, будто он был её другом. Я села около Ната и мой оптимистичный настрой испарился. Нат по-прежнему выглядел неважно, явно переживал по поводу мамы, а Лайдер, кто бы мог подумать, давала ему наставления. Мне в голову вдруг пришла мысль, что, возможно, Штеллар не такая уж и уродливая… Что, если Нат оценил её красоту? И вообще, наблюдал ли он за другими девушками? Считал ли их красивыми, несмотря на то, что у него есть я? — Джоанна, ты здесь? — Нат помахал рукой перед моим лицом. Он смотрел на меня вопросительным взглядом, а Лайдер насупилась, косясь на меня, будто я вела себя слишком уж ненормально. — Просто задумалась. Ты что-то говорил? — Да. Лайдер нужна вся информация, что у нас есть, и доступ ко всем нашим носителям. — Ты про коммуникатор? Я не отдам его ей. Это твой подарок! — Мне нужно составить полную картину событий, иначе ничего не выйдет, — настаивала Лайдер. — Я должна увидеть все ваши наработки. — У нас их нет, компьютер сгорел. — Я дублировал информацию на отдельных ресурсах, так что если мы получим новый комп, я смогу всё восстановить, — тихо сказал Нат, взяв меня за руку. — Джоанна, отдай Лайдер коммуникатор, пусть она ознакомится сейчас с теми файлами, что у нас есть. — Выйдем на минуту, — предложила я и, не дожидаясь ответа, подхватила Ната за локоть и потянула в коридор. Когда мы вышли, я выдохнула. Будто гора с плеч свалилась, а ведь я просто перестала видеть рожу Лайдер! — Нельзя давать ей доступ ко всему. Мы в ней не уверены. — Я с тобой согласен, но она выбила для нас компьютер и планолёт, она покажет нам список членов ордена. — Нат аккуратно взял меня за плечи, почти незаметно поглаживая их. — Пожалуйста, давай рискнём. Хуже всё равно не будет. Мы в любом случае на крючке у нашего врага и если он и Лайдер — не одно лицо, то у нас есть шанс выкарабкаться из этого дерьма. Нам нужна помощь. Мы будем присматривать за Лайдер, наблюдать за ней. Вдруг у неё что-то получится? Она хорошая ищейка. Нельзя позволить нашей гордости упустить такой шанс. — Она подкупила тебя планолётом, да? — тихо спросила я, понимая, что пора сдаваться. Нат благодарен Лайдер за то, что она обеспечит ему путь в Тринадцатый. Он очень хотел увидеть семью и нуждался в том, чтобы узнать, что случилось с его мамой. Так или иначе, а Лайдер уже его подкупила… Я кивнула, на что Нат тут же отреагировал улыбкой. Ну, как ему откажешь? Оставалось надеяться, что он прав, и это не очередное наше неправильное решение. Натаниэль осторожно прижал меня к себе, что-то почти неслышно пробормотав мне в волосы. Приятно знать, что он так ценил моё мнение, что почти спрашивал разрешения. Наверное, ещё год назад он поступил бы иначе, но теперь Нат стал куда более уступчивым. Я достала из кармана коммуникатор и вручила его Натаниэлю. — Ты самая мудрая женщина на свете, — восторженно прошептал он и смело коснулся губами моей щеки, а когда отстранился, подмигнул. Чертяка. Когда мы вернулись на кухню, вид у Лайдер был невыразимо скучающий. Она водила пальцем по поверхности стола туда-сюда, явно пребывая мыслями где-то не здесь. — Нам нужно связаться с Финником, — сказала я, с горечью наблюдая за тем, как Натаниэль вручал Лайдер коммуникатор. Та тут же принялась лениво в нём копаться. — Пусть он сам с вами связывается. — Мы должны узнать, что случилось! — Хотите подставить и его? — Лайдер взглянула на нас с Натом из-под взлохмаченных пшеничных волос так, словно это она была главной в этом доме. — Я свяжусь с ним немного позже по своим каналам. Для начала мне их прочистят. Если у вас дома происходят такие странности, то для меня здесь небезопасно, и я не хочу, чтобы мои каналы пострадали или чтобы их начали прослушивать. Вас ещё не арестовали повторно, значит, ничего страшного не случилось. В Капитолии в том числе. Успокойтесь и сядьте. Мы с Натом сели друг около друга напротив Лайдер. Я поражалась её спокойствию. Она как будто не понимала, насколько всё серьёзно, словно с ней случалось подобное каждый день. Хотя, кто знает… — Расскажите мне всё. Когда это началось, что конкретно происходит, и в какое преимущественно время? Что вам удалось накопать? Слово взял Нат, но только он начал рассказ, как Лайдер почти сразу его прервала, ткнув ему в лицо коммуникатор. — Что это? — спросила она. На лице ищейки взыграло серьёзное любопытство. — Моя глушилка, — ответил Нат, нахмурившись. — На компьютере сигнал был сильнее. Так он говорил о Фонаре? Чёрт, выходит, сейчас нас защищал лишь коммуникатор — сомнительная защита. Вдруг за нами прямо сейчас наблюдали? Кажется, Лайдер подумала о том же. — Тем не менее, компьютер уничтожен. У тебя стояла защита? — Нат в этом деле лучший. — Я хотела его приободрить, но он лишь ещё более удручённо съёжился. Тот факт, что при таких талантах Натаниэля в его систему дерзко вломились и уничтожили компьютер, его сильно принижал. Я точно знала, что Нат своему любимцу поставил бы наилучшую защиту, где-где, а с любимым компьютером он халтурить бы не стал. — У меня стояла отличная система, — пробормотал он, стыдливо глядя куда-то в сторону. — Но она даже не орала, когда в неё вломились. Дважды. Сдалась без боя. Наверное, оно её вырубило. — Это о многом говорит. В ордене пользуются твоей защитой, и пока она ни разу нас не подводила. Лицо Ната почти просветлело, настолько на него повлияли эти слова. Значит, его услуги почитаются не только Капитолием, но и отдельными личностями, коль даже орден шизиков-правдолюбов Натаниэля знает… Тем временем Лайдер принялась молча копошиться в своей сумочке. Натаниэль пристально следил за её движениями, потому что знал — сумка Лайдер это оружие массового поражения. Я и сама насторожилась, но оказалось, напрасно. Девушка вытащила из сумки маленькую чёрную фигню, похожую на гальку и положила её на стол. — Я включила свою глушилку ещё ночью. Она новая и очень мощная. Если хотите, я могу раздобыть такую же для вас. За отдельную плату, — поспешно добавила Лайдер. — Твоя программа слишком слаба. Она смогла бы здорово глушить сигналы, если бы была запущена с какой-то вышки, но это слишком небезопасно, к тому же это способно повлиять на все виды сигналов, а нам не нужно остаться на поле боя без коммуникации. — Лайдер взяла в руки чёрную гальку и протянула нам. — Этот прибор называется «Иней» и он глушит только незарегистрированные частоты, чужеродные. Срабатывает против многих жучков, но не всех. Не существует прибора, который бы это смог. — У нас есть пеленгатор, — сказала я. — Мы всё проверили, но ничего не нашли. Одна бровь Лайдер недоверчиво изогнулась. — Я могу его увидеть? Мы с Натом одновременно вскочили со своих мест, но я велела ему оставаться, а сама поспешила в спальню, к тумбочке, где нарыла наш пеленгатор и пулей доставила его на кухню. Лайдер тут же принялась его рассматривать. Её лицо ничегошеньки не выражало. Мне вдруг стало не по себе. Девушка-швея из Восьмого разбиралась в шпионской технике. Как она вообще докатилась до этого? Неужели Лайдер и впрямь была так хороша, что даже Лана в ней нуждалась? — Мы купили самый лучший пеленгатор, — нарушил молчание Нат, нетерпеливо ёрзая на стуле. Он не мог дождаться, как Лайдер оценит его покупку. — Заводской, — уклончиво заговорила Штеллар. — Где вы его взяли? Во Втором? — Нат кивнул. — Такие игрушки покупают юные профи. Этот пеленгатор рабочий, но он сделан на заводе в Третьем, а всё, что производится партиями… В общем, если ваш враг настолько серьёзен, он не станет пользоваться распространёнными устройствами слежения. Он обратится к мастерам. В Третьем их очень много. Большинство из них работает нелегально — собирают разные механизмы, занимаются разного рода изобретениями… делают оружие. Если знаешь, к кому обратиться, то можно раздобыть совершенно уникальные жучки. Жучки с авторским почерком, которые нельзя заглушить или отключить. Только уничтожить. — Значит, у нас именно такие, — подытожил Нат. — Я не верю, что наш дом чист. Слишком уж оно многое о нас узнаёт. С другой стороны, в этом доме жучки и прятать-то негде. Мы обыскали всё несколько раз. — Где искали? — Повсюду, — ответила я. — В каждой комнате. Полы, потолки, стены, мебель. Вряд ли эти жучки невидимы, хотя чёрт его знает, я уже ничему не удивляюсь. Лайдер вдруг вскочила со стула, словно её чем-то огрели по голове, и бросилась к выходу из кухни. — Ты чего? — всполошился Нат и подался за ней, как и я. Лайдер вышла в коридор и стала что-то судорожно выискивать в своей сумке. Наконец, она отыскала стопку маленьких бумажек с кривыми краями и принялась их мешать. — Что случилось? Эй, Штеллар, к тебе обращаюсь, — настаивала я, но Лайдер повернулась ко мне спиной, тихо бормоча что-то себе под нос. — Эй! — Я слегка подтолкнула Лайдер и у неё из рук посыпался какой-то мусор. Бумажки упали на пол, и та тут же плюхнулась следом, судорожно водя по ним пальцами. Я посмотрела на Натаниэля и покрутила пальцем у виска. Эта девица совершенно чокнутая! — Это что, карты? — Вдруг прищурился Натаниэль, склоняясь над Лайдер. Та ничего ему не ответила, а лишь обернулась, гневно поглядев на нас обоих, как будто мы ляпнули что-то ужасное. — Серьёзно? Карты? — прыснула я. — И это твои методы? За это ты хочешь плату? — Замолчи, — не то попросила, не то приказала Лайдер, на сей раз уже не оборачиваясь. Она рассмотрела все карты, а затем быстро собрала их обратно в колоду. — Полегче на поворотах, Штеллар, — предостерёг её Нат. — Иначе можно и по роже получить. Лайдер запихала свои карты обратно в сумку и встала с колен, пристально глядя то на меня, то на Натаниэля. — Мир — это бесконечность, в которой не отыскать своё направление без компаса. Вы ничего до сих пор не добились, потому что не знаете, куда двигаться. Вы пытаетесь разобраться в хаосе и обуздать его. Я же ищу направление течения и плыву по нему, потому что оно всегда приводит куда надо. — Лисьи глаза прищурились, остановившись на мне. — Если хотите получить от меня помощь, то смиритесь с моими методами. Натаниэль вздохнул, понимая, что спорить с этой твердолобой бесполезно. Взрослая девушка, но сама принимать решения не способна, потому обращается за помощью к каким-то… рисуночкам! — Лайдер, мы имеем дело с реальным врагом и нам нужна реальная помощь, — спокойно проговорил Лафлауэр, чему я лишний раз поразилась — ну, как можно спокойно говорить с этой прибацанной? От неё ведь нет никакого толку! — Я знаю, — сказала она и взяла Натаниэля за руку. У меня глаза на лоб полезли. Какого чёрта? Да как она смеет в моём присутствии к нему нагло клеиться? От негодования у меня вспыхнули щёки, а ногти почти до боли встряли в кожу, настолько крепко я сжала кулаки. Понятия не имею, что меня до сих пор сдерживало, и из-за чего я не врезала ей. Зато Нат стоял как зачарованный и даже не отдёрнул свою руку! Почему он этого не сделал? Мне вдруг стало очень обидно, ведь именно так он и должен был поступить. Кажется, ещё секунда и ревность бы сожрала меня с потрохами. Вместо того, чтобы оттолкнуть Лайдер, Нат пристально на неё смотрел, а та повернула его ладонь внутренней стороной вверх и стала по ней сосредоточенно водить пальцем. — Твою мать! — взвыла я. — Серьёзно? Чёртова хиромантия? Да у вас обоих крыша поехала! Доверчивый глупый Нат. Это насколько нужно было разочароваться в себе и своих возможностях, чтобы надеяться на помощь от той, которая в карты играет и линии судьбы изучает! В Седьмом есть старые шарлатанки, которым нечего жрать и они бегают за кем попало, изрекая пророчества, в надежде, что за это кто-то их отблагодарит хоть кусочком хлеба. Фиговы лентяйки, не привыкшие трудиться. И ведь всегда находятся лохи, вроде Ната, которые не посылают таких чертовок, а ещё и прислушиваются к ним. — Какое твоё любимое? — полностью игнорируя меня, спросила Лайдер, легко касаясь указательным пальцем колец Ната. Тот не задумываясь указал на безымянный палец, просто слегка им пошевелив. Мне так и хотелось закричать: «Я вам не мешаю?». Лайдер спокойно стянула с пальца Ната кольцо, а я тем временем ощутила новый мощный прилив злости. Да что он ей позволяет? Она же открыто липнет к нему! Почему Нат её не отшивает? Неожиданно Лайдер вытащила меня из раздумий, тоже схватив меня за руку. Я настолько удивилась, что даже не нашла, что ответить на такую дерзость. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, заставляя кровь буквально бурлить в венах от негодования. Штеллар хватило наглости стащить и моё кольцо, а когда я, наконец, составила вразумительный ответ, Нат взмахом руки меня остановил. Наша помощница уселась за стол, вытащила из своей сумочки маленькое увеличительное стекло и принялась рассматривать наши кольца. — Что она делает? — не выдержала я, косясь на Ната. Может, хоть он мне объяснит, какого чёрта вытворяла эта Лайдер? Вот только Нат молчал, внимательно наблюдая за происходящим. Он и сам не заметил, как начал грызть ногти от волнения. Похоже, он что-то понял, но почему-то не отвечал. Лайдер покрутила в руках кольца и, вздохнув, положила их на стол. Она выглядела глубоко задумавшейся, когда вытащила из своей сумочки то самое веретено. Штеллар надавила пальцем на его острый кончик, и невесть откуда возник малинового цвета лазер, прокатившийся по кольцам. Лайдер выжидала. Лазер погас, но вместо него из кончика веретена высунулась тонкая, едва заметная иголка, которой ищейка стала колупаться в наших кольцах. — Что происходит? — шёпотом спросила я Ната, а тот лишь раздражённо шикнул, приложив палец к своим губам. Лайдер взглянула на меня предостерегающим взглядом, взывая к тишине. Она очень медленно и аккуратно тыкала своим веретеном в моё кольцо не то проводя очередной никчёмный ритуал, не то просто забавляясь от нечего делать. Лайдер решила сломать наши кольца? Или решила, что жучки в них? Да как их вообще можно было туда запихать? Тем не менее, что-то щёлкнуло и в основании кольца, там, где как раз располагались витиеватые изображения, появилась трещина. Она сломала моё кольцо! Я уже была готова взорваться возмущениями, как идеально ровный кусочек кольца отпал наружу внутренней стороной, к которой была прилеплена миниатюрная, почти незаметная чёрная точка. Нет, это не мог быть жучок. Его невозможно запихать в литое кольцо, не оставив на нём ни следа! Лайдер бережно взяла отломанный кусочек металла и осмотрела его. Он был идеально ровной квадратной формы, настолько искусно выпилен, как будто над ним потрудились лучшие ювелиры, а главное, не было никаких следов людского вмешательства! Я столько времени проходила с этим кольцом, но не заметила никаких изменений! Лайдер аккуратно поддела ногтем чёрную точку, державшуюся на кольце так, словно она была выплавлена вместе с ним. Выражение лица нашей собеседницы говорило лишь об одном: это оно. Это и было подслушивающее средство. Нат, стоявший около меня, тяжело вздохнул, разочарованно глядя на остальные свои кольца, которые одно за другим принялся снимать, пока Лайдер колдовала над вторым кольцом. На сей раз дело пошло быстрее. Лайдер точно так же распечатала то кольцо, которое носил Нат, и нашла внутри него идентичную миниатюрную горошину чёрного цвета. Его, как и моё, не имело никаких внешних повреждений, но почему-то оказалось с сюрпризом. Остальные кольца Ната были чисты — прибор Лайдер так сильно смахивающий на веретено, не обнаружил в них замочной скважины, которую можно было бы открыть. — Нужно это вынести, — ничего не уточняя, сказала Лайдер, указывая глазами на два расколотых кольца. Нат тут же вызвался сделать это, а я всё ещё ошеломлённая, наблюдала за тем, как Лайдер Штеллар покручивает на кончике своего тонкого как спица указательного пальца одно из уцелевших колец Ната. Заговорила она со мной лишь тогда, когда Нат покинул комнату. — Это и есть те самые жучки? — спросила я. Лайдер кивнула. — Почему нам просто их не разбить? — Пусть пока полежат в безопасном месте. Если вы их сломаете, тот, кто вас слушает, поймёт это и найдёт другой способ для прослушивания. — Какая разница? Ведь если оно ничего не услышит, а сигнал будет идти, оно поймёт, что мы сняли кольца. Лучше уж сразу разбить их. — Пока кольца исправны, мы можем выиграть немного времени и обсудить самые важные дела. Затем можно снова надеть их, но не говорить ничего значимого, либо же пустить вашего врага по ложному следу. — В словах Лайдер действительно была логика, но лишь в том случае, если она не есть наш враг, что пока сложно доказать. Как ей удалось догадаться про кольца? Выходит, всё это время оно следило не за нашим домом, а конкретно за нами. Всё это время мы носили жучки на себе, даже не подозревая об этом. Носили, почти не снимая. С одной стороны, это разумная идея — прикрепить жучок к тому предмету, с которым не расстаёшься, но с другой — как эти жучки вообще попали в наши кольца? Они ведь не могли там оказаться изначально, как только Нат их раздобыл, значит, нужно было дождаться, пока мы снимем кольца… Я постаралась вспомнить, когда в последний раз это было, да так, чтобы кольца остались вне поля нашего зрения, но я не помнила ничего подобного. Кажется, подарок Ната был всегда при мне. — Ночью, пока вы спали. — Словно услышав мои мысли, тихо сказала Лайдер. — Во сне вы могли не ощутить этого. Сон человека длится не менее нескольких часов. Этого достаточно, чтобы переоборудовать кольца, либо же забрать их, поменяв на заранее приготовленные дубликаты со встроенными жучками. У меня голова пошла кругом. Что за шпионские игры? Дубликаты колец? Ну, нет, этого точно быть не могло. От одной мысли о том, что пока мы спали, над нами стояла чья-то фигура, и снимала с наших рук кольца, у меня пошёл мороз по коже. Дом всегда казался безопасным местом, тем более после случившегося на арене, но теперь как не бояться закрывать глаза и засыпать? Я вдруг вспомнила, сколько раз наши двери были открыты, сколько раз по дому кто-то ходил и это лишь тогда, когда мы замечали, но были ведь и другие попытки. Может, нам давно нужно было сбежать из дому? Уехать куда-нибудь туда, где нас никто не найдёт. Вот только оно доказало нам уже не единожды — для него замков не существует, а двери бывают только открытыми. Я зациклилась на веретене, лежавшем около колец Натаниэля. — Что это за приспособление? Веретено твоё. Какой-то универсальный ключ? — спокойно спросила я, чем только сильнее заставила Лайдер насторожиться. Её глаза угрожающе сузились, как будто я спросила что-то такое, о чём нельзя было говорить. — Такое есть у всех членов ордена? — Изобретение нашего инженерного отдела. Ключ от всех дверей. Обнаруживает замочную скважину или код, а затем модулирует ключ к ним, — загадочно ответила Лайдер, показательно покручивая кольцо на пальце. Второй рукой она взяла веретено и встряхнула им. Уголки её губ нервно дёрнулись, пытаясь изобразить что-то похожее на улыбку. — Эта штукенция стоит дороже половины твоего округа. Позволить себе ключ может только первый класс ордена. — Так ты богата? — удивилась я. Почему-то прежде я не задумывалась на счёт того, каким состоянием владеет лично Лайдер. По её внешнему виду никак не скажешь, что у неё вообще что-то есть. Лайдер выглядела как беспризорница, хотя вполне возможно, что это всего-то прикрытие, ведь так выглядело подавляющее большинство жителей Панема. — И что это, чёрт возьми, было? — В комнату вернулся пыхтевший от негодования Нат, избавив Лайдер от надобности отвечать на мой вопрос. Он уселся за стол, впившись взглядом в неё, как будто ждал от Лайдер Штеллар ответы на всё. Устав стоять, уселась и я, нервничая по поводу жучков. А вдруг они были не единственные? Что, если таковыми весь дом был напичкан? Я покосилась на чёрную гальку-глушилку и заставила себя отвлечься. Жучки на улице, сигнал приглушен. Возможно, в эту минуту мы были в большей безопасности, чем когда-либо до сих пор. — Вам установили жучки в украшения, — не поняв сарказма, ответила Лайдер. — Это я понял. Как можно было провернуть эту фигню? Мы не снимаем свои кольца. Оно что, стащило их во сне? Это же огромный риск! — Неизвестно, как давно были установлены жучки. Возможно, ваши кольца слушали вас дольше, чем вы можете себе представить. Так бывает, — пожала плечами Лайдер, оглядываясь по сторонам так, словно что-то искала. — Ты можешь определить по жучкам, откуда они? Производителя, место изготовления… хоть что-нибудь? — Лайдер покачала головой. Нат тяжело вздохнул, косясь на меня, но никаких идей у меня не было. Кроме одной. Норман отправился искать производителя игрушки, если это вообще правда, и если бы он действительно этим занялся, то поехал бы либо в Третий, либо в Капитолий. — Я могу передать жучки своим людям в инженерный отдел, возможно, они что-то узнают, — предложила Лайдер и тут же с опаской прищурилась, заметив кислую мину Ната. Распространить жучки среди неизвестных нам людей, которые могут быть причастны к происходящему, не самая лучшая идея и Лафлауэр это понимал. Он пытался доверять Лайдер, но в пределах разумного, потому её предложение его насторожило. — Мы подумаем на этот счёт, — уклончиво ответил он, косясь в мою сторону. Я полностью одобряла его ответ. Сначала нам следовало увидеть список людей из ордена. Доверять незнакомцам — это худшее, что можно было сотворить в нашей ситуации. — Через два часа я свяжусь по своим каналам с Финником Одейром. Ближе к обеду вам доставят новый компьютер, а к ночи вы должны будете покинуть поселение и уйти как можно глубже в лес в сторону ближайшей границы. В паре часов ходьбы отсюда на восток будет небольшая поляна… — Я знаю, где она находится, — перебила Лайдер я, отчётливо вспомнив поляну, на которой я всегда собирала землянику. — Но это далеко отсюда. — Орден не станет рисковать, приземляя планолёт у вас во дворе. — Да ладно, Джоанна, прогуляемся немного, — подмигнул мне Нат, слегка подталкивая локтём в бок. Известия о том, что его мама пока жива, немного подбодрили его, хотя нельзя было не заметить, что глаза Натаниэля оставались грустными, сколько бы он не улыбался. — Вот только есть другая проблема… Что мы будем делать с домом? Без нас его точно разнесут. Не эта тварь, что следит за нами, так местные. — Я присмотрю за вашим домом, — равнодушно заявила Лайдер. Не успела я высказаться, как слово взял Нат. — Ты уж прости, Штеллар, но мама учила меня не пускать в дом незнакомок и уж тем более не просить их его охранять. — А я и не буду его охранять. Только присмотрю, пока буду работать с теми материалами, что у вас есть, — пожала плечами та. — У меня не так много времени и ждать никого я не буду. Разберётесь с этим делом позже. Сейчас мне нужно, чтобы вы рассказали всё, что с вами происходило и что вам удалось узнать. Натаниэль недоверчиво покосился в мою сторону, на что я лишь хмыкнула, мол, рассказывай. Если Лайдер действительно наш враг, то она сама прекрасно знает, что происходит в нашей жизни. Как и следовало ожидать, Натаниэль рассказывал очень осторожно, заведомо продумывая каждое слово, чтобы не взболтнуть лишнего. Кроме того, он, как и я, пристально наблюдал за Лайдер и её реакцией на услышанное. Лайдер несколько раз зевнула, порылась в своей сумочке — короче говоря, всячески демонстрировала своё равнодушие, которое, кажется, было совсем не напускным. Её действительно ничего не удивляло и не пугало. Ей просто было всё равно, как будто мы рассказывали ей рецепт солёностей, а не описывали преступление. Такая реакция человека могла значить, что его подобным уже не удивить, благодаря богатому жизненному опыту, либо же, из-за того, что он всё это уже знал. Хуже всего то, что я не могла понять, какая из моделей поведения была свойственна Лайдер… Мои размышления прервал неожиданный стук в дверь. Я машинально обернулась в сторону коридора, навострив уши. Кого нелёгкая принесла? Компьютер должны были доставить позже. Неужто опять миротворцы заявились? Только этого нам не хватало! Я взглянула на Ната, который, кажется, подумал о том же самом, настороженно глядя в коридор, пока и вовсе не вскочил из-за стола и не поспешил к выходу. — Нет, стой, — остановила Натаниэля я, схватив его за руку. — Лучше я открою, а ты припрячь куда-нибудь Лайдер. — Куда? — развёл руками он. — С меня хватило и одного раза. Теперь двери открываю я. Стук повторился. — Нет! — шёпотом выпалила я. — Если бы это были миротворцы, они бы не стучали, а просто высадили дверь. — Вчера они стучали. — Нат ткнул руки в бока, недовольно щурясь. — Стучали, но не дважды и… не так деликатно. Если бы нас сдали, мы бы уже телипались на виселице. Я разберусь, а ты спрячь Лайдер. — Нат открыл рот, чтобы поспорить, но я приподнялась на цыпочки и осторожно его поцеловала. Тот замер, на миг растерявшись, но всё же прислушался ко мне и вернулся к Лайдер, а я поспешила ко входной двери. Стук уже прекратился, и я даже понадеялась, что стучавший свалил, но всё же решила проверить и тихонько приоткрыла дверь, сквозь щелку которой разглядела чью-то фигуру. Тот, кто стоял по ту сторону, не стал медлить, потому заглянул в ответ. Я вздохнула, рассмотрев в госте Плутарха Хэвенсби, но приглашать его в дом или даже открывать ему двери не торопилась. — Ах, это вы, — тихо себе под нос пробормотала я, но Плутарх это расслышал. — Может, откроете, мисс Мейсон? — Мне и так хорошо. — Многоуважаемым деятелям пера ещё лучше. — Плутарх, как и всегда, был немного загадочным, немного галантным и немного раздражающим из-за своих напускных манер, как будто тщательный подбор слов в разговоре мог сделать его лучше, чем он был на самом деле. И всё же он был прав, и давать журналистам лишний повод для сплетен не стоило. Нехотя я открыла дверь, а Плутарх так же нехотя вошёл в коридор, окидывая стены и полы скучающим взглядом. Интересно, что он ожидал увидеть? Что я утопаю в богатстве? — Прикидываете, как бы тут сменить дизайн? — спросила я, скрестив руки на груди. Надо же, сначала рвался внутрь, а теперь замолчал, делая вид, что у него не было никаких важных дел. — Не хотите угостить меня чашечкой чая? — Плутарх лукаво улыбнулся и горделиво выпрямился, пряча руки за спину. — У меня нет чая. И лишних чашечек тоже. Чего вы хотели? — Не соизволите пригласить мистера Лафлауэра? — Его нет. Давайте скорее переходить к делу. Я думаю, не только у меня времени в обрез. — Я многозначительно взглянула на Плутарха, который точно кремень, совсем не обращал внимания на мою грубость. Видимо, я была недостаточно груба, чтобы он наконец-то заговорил по делу! — Мистер Лафлауэр, почтите нас своим присутствием! — повысил голос Плутарх, упрямо стоя на своём. — Я более чем уверен, что ваш друг сейчас здесь. Наслышан о последних новостях. — Не знала, что вы интересуетесь слухами, — парировала я. — А разве это слухи? — улыбнулся Плутарх, как раз когда к нам нехотя вышел нахмурившийся Нат. — Вам-то что? — буркнул он. — Не знаю, безопасно ли говорить об этом здесь, — внезапно заявил он и я поёжилась. Звучало так, словно Плутарх знал о наших проблемах и о том, что наш дом прослушивался, но откуда это могло быть ему известно? Финник сказал? Он не стал бы, к тому же Финник и сам ничего толком не знает… Я посмотрела на Ната, обеспокоенное выражение лица которого говорило о том же, о чём размышляла и я. — Знаете ли, журналисты бывают такими непредсказуемыми. Иногда ради сенсации они даже пользуются незаконными методами добычи информации. У меня от сердца отлегло. Он не знал. Видимо, побоялся, что журналисты нас прослушивают. Попробовали бы! Одна зараза уже получила по рылу, но за ней дело бы не стало. — Пока здесь безопасно, — ответил вместо меня Натаниэль. — Интересно, что такого секретного вы хотите нам разбазарить? — Плутарх улыбнулся и склонил голову, без интереса рассматривая пол под ногами. Только сейчас я заметила в его руках какую-то папку, которую он едва заметно теребил пальцами. — Вы подняли невообразимый шум в столице и приковали к себе чрезмерное внимание. Далеко не всем нравится ваш союз… — Да плевать мы хотели на то, что кому-то там не нравится! — вырвалось у меня. Плутарх поднял руку в предупреждающем жесте, давая понять, что мне не следовало его перебивать. — Всё намного серьёзнее, чем вы думаете. Ваши сердечные дела мало кого волнуют, в отличие от того, что за ними стоит. Страна помнит ваши скандальные победы, знает вас как скандалистов, потому среди людей всегда было много тех, кто вас боится и ненавидит. — Я только собралась поспорить, как Плутарх заговорил нарочито громко и я затихла. — Вокруг вас и раньше форсировал большой поток информации, большая часть которой была… сомнительной. Теперь же все узнали, что вы всё это время были близки, а потому, неспроста часто оказывались в разных спорных ситуациях вместе. В столице расползлись слухи о том, что вы шпионы и что вы замешаны во многих неоднозначных делах. — Никакие мы не шпионы! — выпалил Нат. — Возможно, вот только вся страна недавно узрела воочию интриги, столь бережно вами скрываемые. Умные люди не воспринимают вас как звёзд, как знаменитостей. Теперь люди почти в каждом вашем шаге видят тайные умыслы. За вами наблюдают и журналисты далеко не единственные, кто этим занимается. Я не без усилий сглотнула подкативший к горлу ком. Выходит, у нас не один хвост, и даже не два. — Кстати, советую вам разобраться с досье на этих медийных личностей. Некоторые из них мне совершенно не знакомы. Не выходите с ними на контакт, не подпускайте к себе незнакомцев, ведите себя тихо и, желательно, чтобы вы не высовывались из дому, — сказал Плутарх нравоучительным тоном. Нат насупился, не сводя глаз с Хэвенсби, видимо, тоже не оценив его наставления. С каких пор он вообще стал о нас беспокоиться? Неужели, опять что-то понадобилось? Сам же Плутарх оставался собранным, спокойным, и даже временами улыбался, как будто это могло уменьшить градус напряжения в доме. — Кто за нами следит? — спросила я. — На этот вопрос сложно дать конкретный ответ. Вами многие недовольны, начиная от стилистов и заканчивая политиками. — Заметив изумление на моём лице, Плутарх принялся пояснять. — Да-да, вы не ослышались. Зелёный цвет вышел из моды буквально на днях, так как он символизирует жизнь, растительность… Округ №7, а вы, мисс Мейсон, один из его символов. Луиза Данн в своём шоу назвала зелёный цвет нейтралитетом, цветом, который нельзя назвать ни холодным, ни горячим, лишь лицемерно двусмысленным, как наша любезная Джоанна, — последнее Плутарх проговорил сквозь смех. — Не подумайте, что это мои слова. Луиза Данн знает, как повышать рейтинги своих шоу. — Эта курица не единственная, кто поливает нас дерьмом. Вы же чёртов распорядитель! Повлияйте на этих лживых подонков из телевидения. — Луиза Данн — главный телестилист и законодатель моды, вещающий с телеэкранов. Я не могу на неё повлиять. К тому же, я представляю интересы Капитолия, потому не вправе оказывать вам помощь и принимать сторону противоположную той, которой я служу. Нат хитро заулыбался и покачал головой. Ещё бы, ведь Плутарх говорил так витиевато и неконкретно, а суть оставалась всё равно ясна: он приехал в Седьмой, чтобы чем-то нам помочь, как бы он этого не отрицал. — Зелёный цвет не в моде. Стилисты в убытке. С конвейера снимают всё зелёное и уничтожают. Жители Восьмого работают в удвоенном темпе, чтобы заполнить столичный рынок, заметно опустевший из-за критики Луизы Данн… Думаю, вы понимаете, кого сделали виновным в этой нелепой ситуации? — Я кивнула. Разумеется, я, разлучница, виновата в убытках Восьмого… Твою же мать, как всё сложно. — Думаю, намёк вами понят. Случившееся затронуло многие сферы, потому вам следует быть предельно осторожными, когда вы будете выступать на шоу Луизы в прямом эфире. — Что? — переспросила я. — Мы не будем нигде выступать! Хватило с нас и фестиваля. — К сожалению, вашего мнения никто не спрашивает. Если вы не отправитесь туда добровольно, за вами явится конвой и это не моё решение. Вы обязаны быть на этом шоу. — С каких это пор вы посыльным сделались? — не сдержалась я от возможности подколоть Плутарха. Тот лишь доброжелательно улыбнулся, как будто подобные моменты приносили ему удовольствие. — Мейсон, будь проще, чувак просто хочет нам помочь, — вставил свои пять копеек Нат. Брови Плутарха в удивлении взмыли вверх — Лафлауэру удалось сбить его с толку, видать, не каждый день распорядителя чуваком обзывают. Плутарх одарил Ната коротким, но пронзительным взглядом и снова обернулся ко мне. — На моём месте мог быть кто-то другой, и тогда вам повезло бы куда меньше, — объяснил Плутарх и протянул мне папку. — Я набросал эскизы возможных вопросов и ваших ответов на них. В этой папке вы найдёте много информации о грядущем шоу, изучите её, потому что без должной подготовки Луиза усугубит ваше положение во стократ. Вам могут задавать провокационные вопросы, не касающиеся темы вашего союза, могут спрашивать о прошлом, о слухах, о случившемся на фестивале… Заранее подготовьтесь к мероприятию и постарайтесь не наговорить лишнего. От вас могут зависеть судьбы других людей, помните это. — Стоп-стоп, я не въехал. Это будет шоу для домохозяек или судебный процесс? — Нат выдернул у меня из рук папку и принялся её листать. Она была толще, чем казалась на первый взгляд, страниц пятьдесят в ней точно накопилось. «Набросал эскизы»… — Это будет реальная попытка вывести вас на чистую воду. Как я уже говорил, многие задумались на счёт того, что вы можете оказаться шпионами, либо, что вас можно использовать как шпионов для собственных целей. — Сноу уже пытался, — напомнила я. — У него на вас пока иные планы. Сейчас он хочет, чтобы вы молчали. Так уж сложилось, что у вас с ним есть общие секреты, которые никому лучше бы не узнать. — Вы про коллаж? — Не только. Отнеситесь к этому шоу, как к публичному допросу. Не говорите лишнего. Отвечайте лишь когда вас спросят и постарайтесь не быть… дебоширами. Ведите себя непринуждённо как все прочие знаменитости и выйдите, наконец, из образа шпионов и убийц — вам это только мешает. — Никакие мы не шпионы и не убийцы, — проворчал Натаниэль. — Но на людей вы производите именно такое впечатление. Вы ведь молоды, вот и будьте наивными молодыми людьми. Услышав это, Нат прыснул. Чёрт возьми, как всё просто у этого старикана! — Вместо глупых советов нам, вы бы лучше ловили реальных убийц. Лана Кинберг всё ещё на свободе, а никто и в ус не дует! Она убила двадцать человек в Технотроне, пленила сотни, а может, и тысячи в своих больницах, а вы ничего не предпринимаете! — упрекнула я Плутарху. Он замялся, но спорить со мной не стал. — Это она готовилась к перевороту, а не её брат. — Я наблюдаю за мисс Кинберг, но, к сожалению, пока мы ничего не можем предпринять. После того, как она переписала свою историю на брата, у нас на неё ничего не осталось. Если бы мистер Линкор был жив, возможно, он помог бы нам в этом деле. — Как же, — фыркнула я. — Он ничего не сказал под пытками миротворцев, а с вами охотно поболтает! — Мейсон! — рявкнул Нат так, что я содрогнулась. Я уже хотела крикнуть ему в ответ, но сама вдруг поняла, что натворила. Плутарх смотрел на меня оценивающим взглядом, а я не знала, куда себя деть. Надо же, ещё вчера нам угрожали раскрытием Линкора, а сегодня уже я сама выболтала всё почти напрямую. Я прикусила губу до боли, коря себя за вспыльчивость и чрезмерно длинный язык. Хотя, может, Плутарх не додумался? — Как любопытно, — вдумчиво заговорил он. — Вчера мимо меня пронёсся слух, что отряд миротворцев вышел на след сбежавшего Рэми Линкора. Я сам видел, как они куда-то спешно направлялись, вот только донос оказался ложным. Значит, оно всё же на нас донесло! Нат не ошибся в своих выводах. Выходит, Финник всё же успел перепрятать Линкора — только так можно объяснить слова Плутарха и то, что мы всё ещё были дома целы и невредимы. Какой же Финник молодец! И как ему удалось провернуть всё это? Главное, чтобы теперь Линкор был в безопасности, вот только наш враг знал о том, что мы связаны с исчезновением Рэми, а значит, он мог нанести удар в другой момент. Как же сложно жить, ожидая подачу со всех сторон сразу! — Любопытнее всего то, что мистер Линкор, вероятно мёртв, — продолжал Плутарх, сверля меня взглядом. — Однако если он жив, это даёт нам определённые преимущества. Было бы хорошо, если бы его никто не нашёл и если бы мистер Линкор соизволил сотрудничать с нами против сестры… — Вот только он изволит не соизволить, — проворчал Нат, расстроенно косясь в мою сторону. Плутарх всё же понял, причём отреагировал довольно спокойно, что странно. Может, он не станет на нас доносить? Почему он не скажет прямо, что думает, а говорит загадками? — Подготовьтесь к шоу основательно, чтобы не наговорить лишнего, как у вас порой это выходит. — А нам заплатят? — вдруг вспомнил Нат. Плутарх, который уже собрался уходить, улыбнулся, глядя на Ната, скорее всего, ожидая, что кто-то из нас заговорит о деньгах. — Я предложу такую идею руководству, — уклончиво ответил он. — Вы сталкивались с разными людьми и тайнами. Будьте осторожны, не дайте секретам всплыть наружу. Это может плохо сказаться на всех нас. Мистер Лафлауэр, мисс Мейсон, удачного вам дня. Позволите? — Плутарх Хэвенсби указал глазами на двери и Нат тут же бросился её открывать, как будто никак не мог дождаться ухода этого человека. Наконец, Плутарх вышел и Нат, не попрощавшись с ним, захлопнул дверь, а затем запер её на все замки, что у нас были. — Мейсон, блин, с тобой только шпионажем заниматься! — возмутился Нат, прислонившись спиной к двери. Глаза Ната забегали по сторонам — он явно что-то обмозговывал. — Я ведь ничего такого не сказала! Обыкновенное предположение. И дураку ясно, что Линкора допрашивали. — О том, что якобы сотворил Линкор, Капитолий особо не распространялся. Взгляни, по телеку все треплются о твоём коварстве и моём психологическом портрете, а не про предательство века! Обычные люди не знают про Линкора, допрос и его бегство. Ладно, забей, главное, чтобы этот тип нас не сдал. Хреново, что левые люди знают обо всей этой истории. Риск закончить жизнь на виселице увеличивается в геометрической прогрессии. — Этот анонимный урод нас всё-таки сдал. — Я подошла к Натаниэлю и тоже прислонилась к двери. Она оказалась на диво холодной, зато от Натаниэля исходило приятное тепло, которое чувствовалось даже если к нему не прикасаться. — Он ведь наверняка знает, что миротворцы ничего не нашли, почему же он не сдаст нас повторно? Почему он не сказал о том, что мы причастны к случившемуся? Почему выдал только место? — Он дал нам подсказку с Дейлом на записи. Фишка была не в том, чтобы сдать нас, а в том, чтобы мы носились как угорелые, пока этот уродец ржёт, хрустя печеньем, и придумывает новые задания для квеста. Мразь, — разозлился Нат. — Ещё и на шоу этой выдры переться надо! Нат только собрался что-то мне ответить, как дверь под нашими спинами содрогнулась — кто-то в неё стучал. Мы одновременно отскочили от неё, но Нат снова прильнул к двери. — Кто припёрся? Гостей не ждём. — Доставка компьютера, — оптимистично объявил звонкий мужской голос и недоброжелательность Натаниэля как рукой сняло. За считанные секунды он открыл все замки и распахнул дверь, по ту сторону которой стоял улыбающийся молодой человек лет семнадцати с целой горой коробок, завидев которые Нат напрочь позабыл о курьере и даже не заметил стоявшего позади него Дерби, добродушно улыбающегося и махающего нам рукой. — Я могу сам занести коробки, — смутился юноша, глядя, что Нат уже схватил самую большую и без проблем поволок её в дом. Странно, что он не прихватил ещё пару коробок в зубы, чтобы быстрее занести и рассмотреть нового электронного любимца. — Думаю, мы справимся сами, — улыбнулась юноше я, расписываясь в его бумагах. Когда я разобралась с бумагами и вернула их курьеру, тот ещё с полминуты неловко посматривал на стремительно исчезающие коробки, а затем, так же смущённо ушёл, пропустив на порог Дерби, присутствие которого Нат по-прежнему не замечал. — Обзавелись новой техникой? — приветливо улыбался Дерби, стесняясь переступить через порог, а я не спешила приглашать его в дом. — Нату жизнь не нужна без этих игрушек, — улыбнулась в ответ я. — А ты почему без скафандра? Неужто из миротворцев попёрли? — ляпнул из ниоткуда взявшийся Нат и так же стремительно скрывшийся, не дождавшись ответа. Сегодня Дерби и впрямь заявился без привычной униформы миротворца, в обыкновенной синей рубахе и чёрных штанах. В такой одежде он казался ещё наивнее и младше, чем он был на самом деле — всё же форма и полено сделала бы солиднее. — У меня сегодня выходной, потому я решил заглянуть к вам по тому секретному делу с собакой. — Улыбался как ни в чём ни бывало Дерби, то ли осознанно, то ли нет, не замечая ехидные подколки Натаниэля. — Знаешь, Дерби, сегодня не самый удачный день для этого, — замялась я, теребя папку Плутарха. — У вас всё хорошо? — насторожился он. — Ты волнуешься из-за этих людей, которые напали на вас на площади? Такое больше не повторится! — оптимистично заявил он, уверенный в своей правоте. — К сожалению, мне пока не удалось разобраться в этом деле, но я обязательно это сделаю. Если тебе нужна помощь, то я с радостью помогу. Только скажи, что нужно сделать. — Дерби, ты уже сделал всё, что нужно. — За моей спиной незаметно возник Нат. Он обошёл меня и выдернул у Дерби из рук тонкую прозрачную папку с несколькими бумажками, даже не посмотрев на того. — А теперь, до свидания. Натаниэль нарочито вежливо опустил свою ладонь на его плечо, и строя из себя саму доброжелательность, развернул его к выходу и подтолкнул вперёд. Дерби, как и следовало ожидать, расценил это как шутку и широко заулыбался, видимо, посчитав, что нежданно-негаданно нашёл себе нового друга. — Нет, стой, — опомнилась я. — Дерби, зайди-ка на минуту. Миротворец обернулся и хохотнул, увидев кислую мину Ната, с подозрением косящегося на меня. — Зачем это ему заходить? — тут же высокомерно напустился Нат. — У нас не прибрано! Ты вот знал, что у Мейсон в доме всегда кошмарный срач? Сам в шоке от того, почему живу на этой помойке. — Для пущего эффекта Лафлауэр помахал ладонью перед лицом, словно в доме чем-то дурно пахло. Мне так и хотелось дать ему подзатыльник за весь этот цирк, ведь единственное, что дурно пахнет в моём доме это он со своими ландышами! — Не советую заходить. Нет. Глаза Дерби оживлённо загорелись, он весь заметно напрягся, а лицо посерьёзнело так, как будто он снова оказался на ответственном миротворческом задании. — Тогда я должен вам помочь с уборкой! — живо ответил он и сделал пару шагов вглубь коридора, скромно заглядывая в сторону кухни. Дерби тут же засучил рукава и на полном серьёзе приготовился нам помогать! Ничему его жизнь не научила. Натаниэль стоял около меня и молчал как-то отрешённо глядя на моего старого знакомого. Почему-то сейчас я была довольна простодушием Дерби. Натаниэль так яростно пытался выдворить его из дому, а тут такая ответная подача… Признаться, эта неспособность Дерби обижаться на что-либо всегда меня раздражала. Нельзя быть таким наивным, глупым и поверхностным! Многие люди и многие поступки заслуживали обиды, а Дерби лишал этих людей законного наказания. Лишь взрослея, я поняла, какой он бесхарактерный, иначе как назвать такое поведение? С другой стороны, как такой бесхарактерный парень, в глаза не видевший фабрику профи, смог стать одним из миротворцев? Мне ничего не оставалось, кроме как провести нашего гостя в комнату Нормана, потому что на кухне было слишком много всего того, что видеть ему было нежелательно. Спальня тоже не подходила для бесед с посторонними, потому пришлось провести старого друга в комнату с разбитым окном. Стоило мне открыть двери, как Дерби среагировал моментально, направив перед собой дуло пистолета точно на Лайдер, которая сидела на полу и раскладывала свои карты, что-то неспешно пережёвывая. И как я не подумала о том, что, вероятно, именно тут Нат и спрячет Лайдер! Да и Дерби не промах — хоть и без формы, но не без оружия. — Руки за голову! — командным тоном закричал он, как только её увидел. — Это же преступница. Лайдер Штеллар. — Да-да, мы знаем. Мы сами поймали её, — на ходу придумала я, загородив собой Лайдер. В глазах Дерби мелькнуло сомнение, потому прежде чем он подумал что-то не то, я принялась развивать историю дальше. — Она следила за нами. Влезала в дом, и теперь мы хотим её использовать, чтобы узнать на кого она работала. — Нужно было сразу сдать преступницу миротворцам! — Нет. Дерби, ты ведь знаешь из какого она сообщества? — спокойно продолжила я, искоса видя Ната, который опёрся о дверную лутку и скучающе фыркал. — Дело в том, что та ориентировка на Лайдер Штеллар, которую выдали вам, миротворцам, не совсем правильная. Лайдер действительно сбежала из психиатрической больницы, но цель её возвращения туда совсем не лечение. Выражение лица Дерби выражало глубокое замешательство. Интересно, как многое сообщили миротворцам о Лайдер? Судя по его сконфуженной мине, почти ничего. Лана не стала бы говорить о том, кто такая на самом деле Штеллар, видимо, сообщив миротворцам, что та психопатка и преступница. — Джоанна, это серьёзное дело. Лайдер Штеллар разыскивается во всём Панеме, а ты сейчас… скрываешь её. И про какое сообщество ты говоришь? — нахмурился он, а пистолет по-прежнему не считал нужным опускать. — Постой… — Он вдруг перешёл на шёпот. — Так вы… знаете что-то важное? Вы тайно работаете с миротворцами? — Нет, но мы знаем тех, кто знает, кто такая Лайдер Штеллар на самом деле. И мы хотим вернуть её туда, где ей самое место. Она получит по заслугам обязательно, но сначала нам нужно узнать, кто нам вредит, понимаешь? Дерби понимающе кивнул и наконец-то опустил пистолет. Я отошла в сторону и обернулась к Лайдер, которая всё так же спокойно сидела на полу и раскладывала карты. Рядом с ней лежал кочан капусты, с которого она не глядя срывала кусочки листьев и задумчиво совала в рот. — Ты с ними сотрудничаешь? — требовательно спросил Дерби и Лайдер лениво посмотрела на него неспешно жуя листок капусты. Кажется, ей вообще не было никакого дела до того, что перед ней стоял миротворец и что-то говорил. По её взгляду казалось, что никто в этой комнате не стоил и секунды её внимания. Лохмы на её голове скрывали половину лица, а от капустного хруста меня то и дело передёргивало. — И что? — наконец сказала она, отрывая новый капустный листок. Эта мымра спёрла с кухни нашу капусту и теперь показательно её ела, смакуя собственную безнаказанность. — Ты кто? — Миротворец. — Не похож. — А как, по-твоему, выглядят миротворцы? — Сначала стреляют, а потом задают вопросы. Дерби взволнованно прочистил горло и уже собрался ответить Лайдер что-то возвышенное и патриотическое, но я пресекла его. — Нат, отведи Лайдер… куда-нибудь, займитесь компьютером. — На лице Лафлауэра застыло удивление, он сердито сощурился, но ничего не сказал в ответ, лишь подхватил Лайдер с пола за локоть и повёл за собой, но уж я-то знала, о чём он думал — боялся оставлять меня наедине с Дерби. Тот уже спрятал пистолет за пояс, а руки за спину, внимательно изучая моё лицо взором полнящимся заинтересованностью. Я присела на край топчана, где ещё не так давно обустроился отец Ната и, опустив руки на колени, всё же решилась попросить Дерби о задуманном. — Ты сказал, что хочешь помочь нам. Дерби напрягся. Кажется, он уже и сам был не рад, что предложил помощь. — Ты не мог бы присмотреть за нашим домом денёк-другой? — Услышав это, Дерби облегчённо вздохнул и расслабился, снова заулыбавшись. — Мы должны съездить по делам одного грядущего шоу — ничего особенного, ты и сам скоро всё увидишь, а дом оставить не на кого. Его уже грабили однажды. Окно разбили… — Так вам нужна охрана? — просиял он. — Я могу прислать к вам ребят… — Нам не нужны ребята, Дерби. Нужен кто-то, кому мы можем доверять. Дерби заметно изменился в лице. Он не был похож на миротворца, скорее, на школьника, которого отчитывают за дурной проступок, настолько наивно и безобидно он выглядел. Стоял неуверенно, переминался с ноги на ногу, немного сутулился, но странным казалось совсем не это. Дерби как будто расстроился, но что такого я ему сказала? Да и вообще Дерби не умеет обижаться на людей. Он вдруг подошёл ко мне и опустился на диван рядом. — Я думал, ты давно уже мне не доверяешь, — тихо сказал он, не решаясь посмотреть в мою сторону. — Дерби, не начинай. У каждого свой путь. Так получилось. — Ты просто перестала со мной дружить. — Я повзрослела. У меня появились свои взгляды на мир. — Новые друзья, — ненавязчиво добавил он, и я резко обернулась. Никакой обиды или тоски его лицо не выражало. Скорее, непонимание ситуации и интерес. — Не хочешь помогать — не надо. Да ты и не обязан, — резко бросила я, чувствуя себя как-то неуютно, будто и не у себя дома. — Я помогу. Просто мне было бы интересно узнать, почему. — Ты злопамятный, — пробормотала я, встав с дивана. Дерби всегда был слишком нормальным. Ходил в розовых очках и всё у него получалось! Почему-то сейчас он походил на какое-то дуновение прошлого, как будто я вернулась лет на десять назад, в ту пору, когда всё было по-другому, да и я была другим человеком. Однажды я стала расти, меняться, а он нет. Дерби не остался ребёнком, нет, это понятие даже ближе к Нату, чем к нему. Дерби как будто жил в сказке. С ним не случалось ничего плохого, он был удачлив, а когда изредка сталкивался с проблемами, быстро их решал, и снова улыбался. Он ни черта не понимал в математике, но получал хорошие оценки, потому что старался и готовил по несколько решений той или иной задачи, даже если все были неправильными. Дерби ужасно прыгал и не умел лазать по канату, но, тем не менее, как-то стал миротворцем. Он всегда был приторно дружелюбным и великодушным: помогал всем этим бедным старушкам, делился с детишками чем-то вкусным, с серьёзным видом болтался на лесопилке и да, он был богаче многих других. Даже с этим ему повезло. Все эти позитивные случайности отталкивали. С каждым годом становилось всё яснее — нам с Дерби не по пути. Мы жили в разных мирах и совершенно не понимали миры друг друга. По крайней мере, я не понимала. — Что ты, я не держу на тебя зла, — вдруг спохватился он. — Надеюсь, и ты на меня тоже. Просто знай, что не все в этом мире против тебя. — Уж прости, что сомневаюсь в качестве современных друзей. Большинство из них случайные люди. — Я думал, ты раньше поймёшь, что они не для тебя. Стоило им услышать твоё имя на Жатве, как они тут же тебя похоронили, а когда ты выжила, но убила Логана, они испугались и тебя, и общественного мнения. — Как ни в чём ни бывало, говорил Дерби, будто бы и не было всех этих лет молчания. Почему-то это тоже меня раздражало. Если бы он на меня сердился, было бы намного проще. Дерби, кажется, заметил моё смятение, потому резко сменил тему. — Так когда мне к вам заглянуть? — Сможешь сегодня ночью? — Не вопрос. — Только… ты не мог бы наблюдать за домом снаружи? Прости, но пустить тебя внутрь к компьютеру Ната я не могу — он сойдёт с ума, если кто-то будет перемещаться в пространстве около его любимца. Дерби широко улыбнулся и вокруг его голубых глаз прорезались маленькие морщинки. Здорово, когда под рукой всегда есть двинутый по части техники Нат, на которого можно списать, что угодно и это прокатит. — Это он поймал Лайдер Штеллар? — Ну, а кто? — фыркнула я. — Его задница в вечном поиске приключений. Дерби замялся, заметно хмурясь, как будто хотел что-то спросить, но не решался. — Эй. Спрашивай, о чём ты там задумался, — улыбнулась я, сама не понимая, зачем я снова улыбалась этому человеку. — Натаниэль и правда шпион? — на полном серьёзе спросил он. Я вдруг заметила, что Дерби снова играл скулами, так же, как и когда-то в детстве, когда переживал. Интересно, где он понабрался этих слухов? Не похоже, что Дерби верил тому, что выливается на головы зрителей из телевизора, значит, такие возгласы курсируют и среди людей, возможно, миротворцев… Это плохо. — А похож? — Я не придумала ничего лучше, кроме как ответить вопросом на вопрос. Дерби это озадачило. Кажется, он сомневался в обоих вариантах. — Я смотрел Игры с его участием, — задумался Дерби. — Не помню, чтобы когда-то на арене оказывался кто-то подобный. Мне даже показалось, что он был подготовлен. Как профи. Только в Пятом их не готовят… — Он бы загордился, если бы услышал это. На арене психов полно, — пожала плечами я. — Нат не шпион и никогда им не был. Нат просто встревает в неприятности и по ходу дела находит себе врагов. Что-то узнаёт. Он любопытный и только. Дерби понимающе закивал. — Я тоже так думаю. Значит, всё же это не его мысль — он где-то её подслушал. Не хватало ещё, чтобы к нам с обыском нагрянули! Придётся держать Дерби как можно ближе к нам, тогда остальные миротворцы решат, что нам нечего скрывать, ведь будь у нас тайны, мы держались бы от стражей порядка подальше — так они должны думать… — Прочитайте сведения о собаке. — Дерби выдернул меня из раздумий о том, правильно ли я поступала, подпуская его к нашему хаосу. Вдруг он разнюхает лишнее? Нет, он знает, что против нас ополчились местные, не более, про персонального маньяка ему неизвестно и нельзя допустить, чтобы он это узнал. Конечно, Дерби может догадаться или, чего доброго, просто зайти в дом, пока нас не будет… Для этого у нас останется Лайдер — внутри дома будет орудовать она. Дерби не рискнёт зайти, а если и посмеет, Лайдер его остановит. Я не доверяла полноценно никому из них, особенно этой чудаковатой ищейке, но и она, и Дерби не могут одновременно быть нашим врагом, значит, в случае чего один помешает другому. В идеале они просто покараулят наш дом и не пересекутся. — Дерби, никто не должен знать о Лайдер. Как только она окажет нам услугу, мы сами вернём её туда, где ей место, — предостерегла его я. Слишком многое сейчас зависело от умения Дерби держать язык за зубами. Почему-то мне казалось, что он нас не сдаст. Слишком доверчивый. Дерби видел, что местные на нас взъелись, но помочь с этим по закону не мог, как бы ни хотел того. — Разумеется. Думаю, она вам поможет. Если откажется, я тут же её арестую. — Отлично. Тогда до вечера? — спросила я, вставая с дивана. Дерби улыбнулся. — До вечера. Не волнуйтесь, ваш дом будет в полном порядке. Я вздохнула, предчувствуя глобальную авантюру. Весь наш план слишком хрупкий. Если он провалится, клубок запутается ещё похлеще. «В полном порядке». Хотелось бы в это верить.***
— Поверить не могу, что ты попросила этого лоха охранять наш дом! А кто будет охранять его? — Нат возмущался уже добрых полчаса. На улице стемнело, потому мы с Натаниэлем вовсю готовились к вылазке. Лайдер ждала нас в лесу, неподалёку от дома, на безопасном расстоянии, чтобы не попадаться на глаза местным. Компьютер уже был собран, больше того, Натаниэль даже успел настроить его и загрузить данные с облака, которые сохранял сразу же, как только что-то добывал. На улице заметно похолодало. Днём солнце не щадило, зато к ночи разыгрался ветер и стало довольно прохладно, что меня только радовало — может, доберёмся до назначенного места бодрыми? — Ты оставил наш дом на Лайдер, а я на Дерби — всё честно. Я собирала рюкзак, стараясь не забыть что-то важное, что могло бы пригодиться в пути, а Нат приводил в порядок разведённый им хаос со списком врагом, копался в сведениях Дерби и папке Плутарха. — Сейчас небезопасно оставлять дом без присмотра, — парировал Нат. — Мы наняли Лайдер, и она будет выполнять свою работу. Зачем её задерживать? Пусть пашет, пока мы будем в отъезде. — И тебе не показалось странным то, как она отыскала жучки? — У неё богатый опыт. — …или она что-то знает. — В любом случае это пойдёт нам на пользу. Она либо покажет себя, либо укажет на мерзавца, — тихо говорил Нат, лёжа на кровати в окружении бумаг. В руке у него виднелась папка Дерби, в которую он внимательно всматривался. — Есть что-то интересное? — Не особо. Никаких веществ в организме собаки не обнаружено. Кости не рубились — их распиливали, — скучающим тоном проговорил Натаниэль и перевернулся на живот, по-детски болтая ногами, но при этом сохраняя полную серьёзность на лице. — Интересно, как оно это провернуло? Ладно, доставка собаки в дом, но… её нужно было изловить, неужели никто не видел этого? Затем процесс убийства… собаке не вкололи транквилизатор, по ней не стреляли, а в отчёте написано, что она померла от кровопотери, то есть, оно резало её живьём, чёрт его подери. Что за изверг нам попался? И где можно незаметно зарезать пса? Не бегал же за ней этот урод с пилой в руках? — Нат, не забывай, где ты находишься, — сказала я и села рядом с ним. — У нас есть лесопилка, топоры, пилы, тесаки — всё что хочешь и никого из местных этим не удивить. Нат заметно оживился после моих слов. Он встал с кровати и уселся рядом. — Думаешь, собаку убили на лесопилке? Она ведь не так уж близко. Неужели оно стало бы тащить пса хрен знает куда? Нет, это было бы слишком неудобно и заметно. — Нат резко встал с кровати, подхватил с тумбочки приготовленную заранее одежду и вышел из комнаты. — Не забудь запасные очки! — крикнул он уже из коридора. — Зачем это? — Вдруг Тринадцатому не понравятся наши физиономии? Я вздохнула, но Натаниэля всё же послушала. С его удачей лучше прихватить пару-другую очков, учитывая, что сегодня мы отправимся в настоящий город-призрак. Почему-то я почти не волновалась, хоть ни разу там не была и не очень-то хотела. Скорее всего, до Тринадцатого дошла вся та информация, которая вращалась вокруг нас с Натом в Капитолии, а значит, радушный приём ожидать не стоит. На тумбочке около кровати лежала одежда, которую я себе приготовила и рядом с которой до этого лежала одежда Ната. Я слабо представляла себе, какая в Тринадцатом погода и как стоит одеваться, чтобы не замёрзнуть или не изнывать от жары. В итоге решила надеть штаны поплотнее и просторную кофточку с короткими рукавами, больше похожую на укороченное платье. Хотя, может, это и было платье… Его длину явно оценила бы Шарлотта. Вспомнив об этой разноцветной индейке, я заулыбалась, и воодушевлённо забросив рюкзак за спину, отправилась к Натаниэлю на кухню. Он уже переоделся и в полной боевой готовности стоял над сковородкой с жареной картошкой в одной руке с вилкой, а во второй с какими-то своими записями, наспех оставленными на мятых листках бумаги. — Отчаливаем? — с набитым ртом спросил он, не отрываясь от чтива. — Тебя все ждут. Я прихватила сухари и вяленое мясо. Не обязательно наминать картошку сейчас, Лафлауэр. — Нат хотел возмутиться, но не успел прожевать и закашлялся. — Жмот, — выдавил он, шумно накрывая сковороду крышкой. — Ну, и ладно. Лайдер больше достанется. — Она будет есть? Нат схватил первое попавшееся полотенце и принялся тщательно вытирать об него руки, как будто ел эту картошку пальцами, а не вилкой. — Охренеть, новость — ты не знала, что людям нужно питаться? — Я не знала, что она будет питаться у нас, — уточнила я, тихо удивляясь тому, как здорово Нат выглядел в этом костюме. Песчано-коричневый цвет ему шёл. Моя одежда была темнее, но визуально была похожа с его, только штаны Ната были просторными, как и безрукавка с массивным велюровым капюшоном. Волосы причёсаны, лицо вымыто, раны обработаны, а запах мазей бережно скрыт ландышевым ароматом. Нат основательно подготовился к встрече с семьёй. — Твоя картошка всё равно испортится. Я хотела сказать, что лучше пусть она испортится, чем её съест эта прохвостка, но промолчала. Натаниэль стал посреди комнаты, осматриваясь, не забыли ли мы чего, но, кажется, всё было готово к отъезду. Компьютер был в рабочем состоянии и Нат даже создал для Лайдер собственную учётную запись, чтобы та не наследила там, где нельзя. Всё же он ей не доверял, потому установил помощника-шпиона, который будет копировать все виртуальные действия Лайдер Штеллар, и подключил камеры видеонаблюдения. Это успокаивало. Кроме того, Нат собрал все свои записи и список врагов в одну кучу и убрал с всеобщего обозрения, сообщив, что все материалы хранятся на тумбочке в спальне, подальше от дверей и окон. В дверь постучали. Нат широко улыбнулся и поспешил открывать. Я, поправив лямки рюкзака, поспешила за ним, и прежде чем Нат распахнул дверь, водрузила рюкзак на его плечи. — Ну, наконец-то! — нетерпеливо воскликнул Нат. — А я уж подумал, что миротворцы живут в другом часовом поясе. — По ту сторону двери улыбался Дерби, протягивая в качестве приветствия руку Натаниэлю. Тот, заметив сей жест, нахмурился и, естественно, пожимать Дерби руку не стал. Ситуацию быстро исправила я. — Здорово выглядите. — Дерби будто нарочно старался не замечать недоброжелательность Натаниэля. На сей раз, миротворец заявился в своей форме, с оружием — всё как полагается. — А ты не очень. Где крышу скафандра потерял? — Глаза Дерби удивлённо округлились, на что Нат, похоже, и рассчитывал. Он демонстративно закатил глаза и снисходительно уточнил. — Шлем, чувак. Около нашего дома опасно — башку могут отвинтить запросто. — Шлем неудобный и в нём жарко, но вы не переживайте, я справлюсь и без него. — Дерби доброжелательно подмигнул и выпрямил осанку, хотя дотянуться в росте до Натаниэля это ему не помогло. Физиология — ещё одна причина того, почему Дерби не должен был стать миротворцем. Для того, чтобы справляться с охамевшими дровосеками, обычно отправляли здоровенных мужиков, а Дерби хоть и не был низким, но и высоким так и не стал. Да и структура тела у него весьма щуплая — он не худой и мышцы имеются, но и коренастым его не назовёшь. Как он гоняется за преступниками для меня загадка, правда, в скорости Дерби всегда был хорош. Бегал быстрее меня и долго не уставал. Я вышла из дому первой, чтобы Нат запер все наши замки. Не удивительно, но он стал так, чтобы Дерби не видел, как Нат это делал. Неужели, он и впрямь решил, что это чудо способно быть нашим таинственным врагом? Когда с замками было покончено, Нат довольный собой, повернулся ко мне и протянул руку, как будто мы были с ним на балу, и он предлагал потанцевать. — Кстати, Дерби, ты нашёл тех мерзавцев, что вломились на ваш пост? — смакуя каждое слово, спросил Натаниэль, косясь на меня, за что так и хотелось его огреть. Дерби же заметно приутих и уставился в пол, явно разочарованный. — Пока нет, но когда мы их поймаем, кое-кому не поздоровится. — И правильно! Дровосеки совсем от рук отбились. Развели тут преступность! — Идём уже, — не выдержала я. Неужели Нату было мало наших неприятностей, что он и тут нарывался? Не хватало ещё, чтобы Дерби начал нас подозревать. Я взяла Ната под руку и, махнув Дерби на прощание, поспешила в сторону леса, чуть ли не волоча Лафлауэра за собой. Когда мы вошли в лес, видимость испортилась окончательно. Сегодня не сияли звёзды и не светила луна, а включить фонарик мы не могли, потому что нас заметили бы. Пришлось двигаться по памяти почти вслепую, что значительно тормозило наше передвижение. Нат взял меня под руку, а я его — так мы и пробирались вперёд, стараясь вглядываться во мрак в поисках затаившихся пней или веток, из-за которых можно было здорово шлёпнуться. — А я решила, что вы передумали, — заговорил голос у нас за спинами, от которого мы синхронно содрогнулись. — Нельзя же так пугать! — выпалил Нат столь яростно, что в ночной тиши его голос зазвучал в унисон с многослойным эхо. — Прячась, молчи, иначе всяк узнает, где ты, — холодно бросила Лайдер, обгоняя нас. На ней по-прежнему было то светлое платье похожее на тряпьё, хоть немного выделяющееся на этом полотне непроглядного мрака. Странно, но Лайдер двигалась очень легко и уверенно. На минуту я даже решила, что Лайдер… умеет видеть в темноте. Иначе как она может так легко шариться по лесу? — И давно ты крадёшься за нами? — спросила я. Лайдер не уловила в этом никакого сарказма. — Нет. Поспешите, если хотите успеть. Планолёт не станет вас ждать вечность. Стоило Лайдер сказать это, как её и след простыл. Поразительно, как быстро и бесшумно она передвигалась, словно для неё не было никаких преград. Неужели она так хорошо знала местность, что ночной лес её не пугал и не сбивал с толку? Всю дорогу я старалась прислушиваться, но едва различала её шаги, даже концентрируя на них внимание. Она пробиралась через девевья неподалёку, держа нас как бы на расстоянии, так, чтобы слышать. Меня услышать было сложнее, но Нат, Нат передвигался как идиот. Мало того, что он никак не мог отучиться шаркать ногами, так он ещё и то пыхтел, то спотыкался, то поливал бранью неведомо откуда взявшиеся ветки, бьющие по лицу. Действительно, откуда в лесу взяться веткам? Только я решила напомнить об этом Нату вслух, как что-то шумно свалилось. Брань стала громче, сухие ветки трещали под упавшим Натом, а я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — Молчи, — отрезал он, игнорируя мою помощь. — Я нихрена не вижу и начинаю думать, что Лайдер хочет нас завести в какую-то глушь и кокнуть. Я слышала, как Нат топчется на месте, отряхиваясь. Ещё бы — намарафетился, а теперь всё испортил. Он неожиданно затих и я насторожилась — неужто заметил что-то странное? — Испугалась? — неожиданно ровным, почти бархатным голосом спросил он. Его рука нащупала мою, и он осторожно пошёл вперёд. Я не отставала. — У тебя приятный голос. Можешь хоть басом говорить — меня этим не проймёшь. Несколько секунд Нат помолчал, а затем засмеялся, как-то нервно и прерывисто. — Я имел в виду, испугалась ли ты за меня? Я чуть не расхреначился между прочим. И как Лайдер так легко попёрла вперёд? Где можно прокачать этот скилл? — Глаза разуй. — Послышалось неподалёку. Надо же, она нас услышала. — А у тебя капитальный слух, Штеллар. Не удивительно, что ты шпионка, — подметил Нат и продолжил, обращаясь уже ко мне. — И почему мы не гуляем в лесу вечерами? — Ты ненавидишь лес, — напомнила Нату я и тот будто в знак благодарности за то, что я ответила правильно, аккуратно приобнял меня за плечи. — Боишься упасть снова? — Тут же раскусила его замысел я, но Нат обнял меня только сильнее. Мне показалось, что его тело едва заметно дрожит. Не от холода, скорее, это было волнение. Плохо скрываемое волнение. До нужной поляны оставалось совсем немного пути. Хвороста под ногами становилось всё меньше, между деревьями появились заметные прогалины, отчего над нами показалось густо усеянное звёздами небо. Ночь в лесу была по-настоящему красивой. Она создавала иллюзию исключительности, словно эти звёзды сияли только над нашими головами, тени, отбрасываемые деревьями, пугали только нас, и даже воздух, густой, насыщенный, пропитанный запахом земли и растительности, казалось, предназначался только нам. Я бы с радостью осела где-нибудь под деревом, чтобы просто побыть наедине со всем этим волшебством природы, впитать её силу в себя, отдохнуть от насущного, и забыть хоть ненадолго о проблемах, в которых мы так плотно погрязли. Но нет. Мы наивно следовали за Лайдер, наивно оставили на её попечение дом, а теперь готовились улететь на планолёте, предоставленном её орденом. До поляны оставалось совсем чуть-чуть. Ночной мрак понемногу рассеивался, так как мы почти выбрались из чащи на небольшой пустырь, завидев который, Нат погнал вперёд, видимо, чтобы поскорее убедиться, что планолёт всё же есть и мы действительно… отправляемся в Тринадцатый. Ни он, ни я там не были, потому мы и понятия не имели, каков он изнутри. Лайдер уже ждала нас около планолёта. Он оказался таким маленьким, что Нат даже бросился его ощупывать — не мог поверить, что Лайдер прислала нам вместо нормального транспорта это корыто, в которое не факт, что получиться запихать всех Лафлауэров. — Вот уж не думал, что твой орден предоставит нам такой драндулет! — возмутился Нат, с любопытством осматривая планолёт со всех сторон, хотя вряд ли при таком освещении он смог что-то разобрать. Стоило мне об этом подумать, как в нас ударил настолько яркий свет, что я тут же зажмурилась и вдобавок закрыла руками лицо, потому как тот буквально разъедал глаза. Теперь планолёт можно было рассмотреть получше, хотя от этого он больше всё равно не стал. И всё же, подобных ему прежде я не видела. Этот был ромбовидной формы с выпуклой крышей и очень острыми гранями. Металл с виду крепкий, никаких очевидных слабых мест, словно это был не грузовой планолёт, а боевой, но откуда у ордена такие вещички? Неужто краденный? Мы с Натом отошли от потока света и под тихое шипение с другой стороны планолёта стал спускаться трап с подсветкой. Нат с нескрываемым любопытством наблюдал за всем этим, но заходить не торопился. — Откуда у ордена такая странная летающая фигня? — спросил он, не сводя глаз с трапа. Наверное, Натаниэль так же, как и я, ждал, что оттуда кто-то спуститься, но этого не произошло. Зато к нам подошла Лайдер и без тени любезности указала рукой на трап, мол, поднимайтесь и проваливайте. — Неужели Третий вас таким снабжает? Почему я раньше не видел подобных планолётов? — Мир не крутится вокруг тебя одного. — Пожала плечами Лайдер. — Это новая модель, ей всего восемь месяцев. Построена на заказ ордена инженерами из «Нордлис». — «Нордлис» рухнул после катаклизмов. Они растеряли все ресурсы и обанкротились. — Проинформирую их об этом при первой же встрече. Нат тяжело вздохнул. — Идём? — неуверенно позвал он, явно не желая пререкаться с Лайдер. Натаниэль взял меня под руку и мы вдвоём направились внутрь планолёта по прочному трапу, покрытому решётчатой поверхностью. — С вашим другом всё в порядке. Он перепрятался. А твоя мать в больничном крыле, но она поправится, — напоследок бросила Лайдер. — Я не умею лгать. — Если сделаешь что-то с моим домом, я тебя убью, — без тени шуток предупредила Лайдер я, взглянув на неё в последний раз перед тем, как внешний мир остался позади, а мы с Натом шагнули внутрь планолёта. Трап начал сворачиваться, как только мы по нему поднялись, тихо загудел мотор — мы были в шаге от начала пути. Внутри планолёт выглядел куда больше, чем снаружи, причём добрая его половина была заставлена какими-то здоровенными коробками, наглухо запакованными. Я подошла к одной такой коробке, надеясь хоть краем глаза заглянуть в щелку, но всё было настолько качественно уложено, что ни с какой стороны не подобраться. — Они перевозят в Тринадцатый еду? — удивлённым тоном спросил Нат, присматриваясь к коробкам. Он подошёл к ним впритык и стал принюхиваться точно фырчащий ёжик. — Если они живут в бункере, то, наверное, им нужно больше запасов, — предположила я. — Выходит, орден с ними торгует? — Зараза, Лайдер, — проворчал Нат. — Этот планолёт в любом случае летел бы в Тринадцатый, а она нам его предоставила за космическое бабло, как будто мы его наняли персонально. Сидений в планолёте, разумеется, не было — транспорт грузовой. Более того, мы даже не могли видеть пилота, потому как тот располагался в передней части планолёта, наглухо отделённой от её грузовой половины. Вибрация усилилась — мы поднимались в воздух. Планолёт оказался на диво мягким и плавным — мы свободно стояли, ни за что не держась, в то время как он уже воспарил и ринулся в Тринадцатый. По крайней мере, я надеялась, что он воспарил именно туда, и эта прохвостка нас не обманула, хотя от неё можно было ждать чего угодно. С другой стороны, зачем ей такой замысловатый план? Мои размышления прервал Нат, робко взяв меня за руку и поведя за собой в угол, где нарисовались несколько сложенных один около другого ящиков. И когда Нат успел их туда перетащить? Он уселся, уткнувшись спиной в угол, и притянул меня к себе. Я плюхнулась на ящики, и они тут же подо мной просели, но не проломились, над чем не упустил возможность посмеяться Нат, хоть под ним коробки выглядели точно так же. Странно, но он совсем не напрягался. Кажется, его ничуть не заботило, что мы оставили дом, что мы летим на планолёте ордена неведомо куда неведомо с кем. Нас могли вывезти куда-нибудь в пустошь и убить. Могли сдать Лане. Ситуация была не под нашим контролем, а под контролем ордена и, вероятно, Лайдер. Мы же были всего лишь пассажирами, и это тревожило меня. Я закрыла глаза, прогоняя дурные мысли. Почему я всегда искала во всём подвох? Не всё на свете против нас. Чтобы отвлечься я продолжила разглядывать планолёт. В нём не было ни единого иллюминатора! Хотя зачем нужны окошки для грузового транспорта? Зато весь пол был усеян штырями для закрепления груза. Планолёт новёхонький — нигде не было видно ни пылинки, ни царапин, а мотор и вовсе шептал, а не гудел. Тот, кто создал эту штуковину, явно рассчитывал на то, что она обязана быть незаметной. Значит, Тринадцатый имел связи с остальными округами не только лишь благодаря рассылке во все их уголки своих шпионов. Неужели их дела так плохи, что они рискуют закупками продуктов по ту сторону? Хотя, чему удивляться, если Тринадцатый — бункер, укрытие, а не настоящее поселение. То, что разрушенный округ продержался так долго поразительно, но, видимо, ему всё сложнее существовать дальше, будучи отрезанным от остального мира. — О чём задумалась? — шепнул мне на ухо Нат. Я поёжилась, вынырнув из собственных раздумий. Натаниэль размеренно гладил меня по голове, скользя одной тёплой рукой по волосам, а второй по-домашнему приобнял за плечи. Его дыхание отдавалось тихим шорохом в моих ушах, отчего мне стало так уютно, словно я и не покидала родные стены. — Волнуешься насчёт Тринадцатого? — Немного, — ответила я и, сделав глубокий вдох, повернулась к Нату. Выражение его лица тоже не говорило об оптимизме, потому я решила лишний раз не нагнетать ситуацию и перестать вести себя как провокатор. Нат переживал за маму и братьев, и мне не стоило строить удручённую мину, зная, что Нат это настроение может подхватить. Волнение нам ни к чему. Мы просто должны выполнить своё задание — убедиться, что с родными Ната всё хорошо и вытащить их из Тринадцатого. Остаток пути мы так и провели — сидя в обнимку в углу планолёта, который воздействовал на нас крайне убаюкивающей атмосферой. Я прижалась к Нату, уткнувшись головой в его грудь, изо всех сил стараясь не заснуть, но любимые ландыши, глухое постукивание его сердца и лёгкое покачивание планолёта сделали своё дело, и я почти задремала, толком не понимая, во сне я или нет. Наконец, тихий шум мотора прекратился, и я как по команде вскочила, ловя себя на мысли, что сна ни в одном глазу не осталось. Нат каким-то образом уже оказался около выхода из планолёта, который пока что не предстал перед нашим взором. Наконец, каёмка трапа засветилась чередой мелких фонариков, и он стал плавно спускаться. Внутрь планолёта ворвался поток свежего воздуха, даже слишком свежего, как для уничтоженных земель. Фонари трапа неожиданно погасли, как и освещение нутра планолёта — мы погрузились в кромешную тьму, но выходить не спешили, хотя Нат уже топтался на месте, готовый и без трапа спрыгнуть наружу. Что-то пошло не так. Неужели нас никто не встречал? Может, нас сопроводит пилот? Как мы доберёмся до нужного места, если тут нихрена не видно? Или Лафлауэры уже ждали нас по ту сторону планолёта? — Давай руку, — тихо сказал Нат и сам нащупал мою ладонь. Он резко двинулся к выходу, наверное, даже не пытаясь различить в темноте трап, по которому следовало сойти, а за ним поспешила и я, часто-часто моргая, как будто это помогло бы мраку вокруг проясниться… Нат резко дёрнул меня за собой, что-то воскликнув, но что, я не разобрала, потому что таким же рывком кто-то отдёрнул меня в другую сторону. Я и опомниться не успела, как меня скрутили, заткнув рот кляпом, а затем натянули на голову что-то тряпичное, вроде мешка. Я брыкалась, извивалась, пыталась кричать, но меня подхватили под руки с двух сторон и поволокли в неизвестном направлении. Сопротивляться бесполезно — сильные руки неизвестных держали меня очень крепко, да что там, при нужде им ничего не стоило просто меня отнести. На голову мне действительно надели мешок, потому как в нём было тяжело дышать, да и невозможно было что-то разглядеть, как, впрочем, и без него, теперь уж наверняка. Я закричала, но голос меня предал, вырвавшись наружу ущербным хрипом. Я попробовала вновь, но голос, как и тело не очень меня слушались, как будто я пребывала под чем-то вроде наркоза или снотворного, только не настолько сильного, чтобы прекращать что-либо ощущать или и вовсе вырубиться. Наконец, почти под ногами я увидела блеклое подобие света, настолько блеклое, что фонариком это в нормальном понимании не назовёшь. Этот свет был всего немного ярче мрака, но похитителям этого, видимо, хватало, чтобы не убиться на дороге по пути… неведомо куда. Я постаралась успокоиться. Меня не убили и Ната, судя по мычанию и странному шуршанию, тоже. Уже хорошо. Нас не ранили. Не побили. Возможно, это были наши конвоиры, но какого хрена напяливать мешки на голову и волочить насильно, если мы и сами стремимся попасть в Тринадцатый? А что, если это сообщники той твари, которая не даёт нам покоя? Что, если… оно нас поджидало? От этой мысли мне стало совсем дурно, и я отогнала её прочь, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Мы долго шли, бежали, прыгали, куда-то спускались, виляли, поднимались, снова спускались, как будто нас нарочно запутывали по пути, чтобы мы его не запомнили. Затем был лифт, снова лестницы, повороты, коридоры и, о, чудо, звуки человеческих шагов! Неужели нас действительно впустили в чёртов бункер? Свет сквозь мешковины еле пробивался, что странно, ведь мы предположительно, уже находились в жилом секторе, где и обитали местные. Неужели, они испытывают и нехватку энергии? Насколько их ресурсы истощены? В голову ворвалась резкая и пугающая мысль — а что, если активизация Тринадцатого связана с тем, что скоро их ресурсы для подземной жизни иссякнут? Нельзя же вечность прожить в бункере, а значит, однажды им придётся выйти наружу. Что-то скрипнуло. Перед глазами посветлело, меня толкнули в спину, и я грохнулась на пол, не успев выставить руки перед собой, из-за чего сильно ударилась коленями. С моей головы резко стянули мешок, вырвав вместе с ним и несколько волосинок. Я промолчала, но Нат, которого вывалили на пол рядом, крикнул и пробормотал пару ласковых охраннику, который уже вышел. Я оглянулась и розовые мечты рассыпались в прах. Что это за железный инкубатор?! Нет, я не ожидала увидеть элитные апартаменты или уютный домик из дерева, но почему-то мне вдруг захотелось обратно в планолёт, выглядевший куда более по-домашнему уютно. Нас с Натаниэлем затолкали в какой-то тесный отсек, где стены, потолки и полы были сделаны из металла, подпортившегося временем и не самым бережным уходом. Позади нас осталась стеклянная, но очень прочная дверь, охраняемая тремя охранниками-вышибалами в форме и с пушками в руках. Оставалось надеяться, что это тюрьма, а не обычная жилая комната вроде спальни. — Это что, нахрен, такое? — закричал Нат, так же, как и я, стоя на коленях. Его волосы взлохматились, он пошатывался, а язык его смешно заплетался, да и вообще Нат говорил непривычно заторможено. Наверное, это его жутко взбесило, ведь речь сильно не поспевала за мыслями! Впрочем, не только его речь пасла задних, ведь я только сейчас заметила, что чуть ли не упиралась носом в железный стол, за которым с важным видом сидел какой-то неприятный тип в форме. Он изучающе на нас смотрел, но говорить не спешил, а может и не умел… — Добро пожаловать, гости дорогие. А нет, умел говорить. При этом его чёрные как смоль усы так смешно двигались, как будто стремились заползти в его рот. Гадость. Изображение в моих глазах всё ещё двоилось то ли из-за непривычного света после кромешного мрака, то ли из-за того, что эти придурки мне что-то вкололи. — Иди в задницу со своим сарказмом! — рявкнул Нат уже убедительнее — видимо, он потихоньку отходил от тех веществ, которыми нас напичкали. И всё же я не разделяла подход Ната с наездами. Мы загремели хрен знает куда, перед нами хрен знает кто, но хуже всего, что у этих кретинов семья Ната, которому прямо невтерпёж кого-то послать! — Какого хрена нам натянули мешки на голову? Что за дерьмо вы нам вкололи? — Всё это проделано в целях безопасности, — спокойно ответил мужчина, хотя его глаза почти что пускали искры. Вот это самообладание. В целом он хорошо держался — осанка, уверенный взгляд… Всё в этом человеке говорило о военной закалке, но чёрт возьми, какими же дурацкими были эти шевелящиеся при разговоре усы! Они перечёркивали весь его суровый образ, хотя, здорово сочетались с такими же чёрными короткострижеными волосами. — Действие препарата прекратится в течение десяти минут. Тринадцатый не любит туристов, так что если вы вознамерились попасть сюда, то, будьте добры, играйте по нашим правилам. К тому же ничего не знать о планировке бункера в ваших же интересах, иначе враг пытал бы вас до смерти, узнай он о ваших познаниях о Тринадцатом. Тем временем Натаниэль кое-как поднялся с пола, а следом поднял и меня. Сознание действительно плавно прочищалось, от тела отлынивала слабость, постепенно наполняясь привычным чувством напряжения и того, что люди любят называть тонусом. — То, что вас впустили на территорию Тринадцатого, исключение из правил, на которое мы пошли только из-за сотрудничества с орденом. Нельзя привозить и увозить своих родственников в бункер, когда вздумается, словно это столичный парк аттракционов, — повысил голос мужчина, пристально глядя на Натаниэля своими чёрными, по-прежнему пускающими угрожающие искры глазами. — Дальше этого сектора не выходить. С местным населением, кроме родных, не контактировать. Никаких записей не делать, ничего не вынюхивать и вообще ведите себя тихо. Здесь вы не звёзды телешоу, здесь вы — никто. Завтра отправитесь домой и только тогда получите свои вещи. С моих глаз тут же упала пелена, стоило это услышать. Рюкзак! Коммуникатор! У нас всё забрали! Я уже открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу, но мужчина встал со своего кресла, из-за чего, как мне показалось, его голос стал более грохочущим. — Никакие возражения не принимаются, мисс Мейсон. Вы у нас в гостях и мы не позволим вам бродить по нашему дому с записывающими средствами и оружием. — Стоп, а какого фига мы поедем домой завтра, а не сегодня? — осведомился Нат. — Такого уговора не было! — Вы прибыли сюда на торговом судне, которое отбывает завтра ночью. Сейчас решить все дела и отправиться домой до наступления дня вы не успеете, поэтому извольте отставить критиканство в адрес людей, которые вам помогают, — мужчина склонился над столом, чтобы ближе нас разглядеть. — Если что-то не нравится, проваливайте. — Всё отлично, — пожал плечами Нат. — А доступ к туалету и ванной в этом секторе есть? — Мужик смотрел на него свысока, одним взглядом давая понять, что Нату лучше заткнуться. — Я хочу увидеться с мамой сейчас. — Она в больничном крыле и её желательно не беспокоить преждевременно. — Я не виделся с ней больше года. Как попасть в больничное крыло? Мужчина вновь откинулся на спинку кресла настолько высокомерно и пафосно, словно мы к нему на поклон пришли, а не по делу. С минуту он пялился в стенку, думая о чём-то своём, а затем, как будто очнувшись, достал из шкафчика в своём столе небольшой планшет и протянул его Натаниэлю. — Воспользуйтесь этой картой, если с топографией проблемы, — усмехнулся он. Нат хоть и принял планшет, но вид у него был такой, словно его накормили чем-то прокисшим. — Пароль — моё имя. «Наир». — Я и без вашей помощи уже это понял. Ваш пароль и не пароль вовсе. С такой фантазией можно было его вообще не ставить. Короче, не смеем вас задерживать, — поспешно добавил Натаниэль, заметив как лицо мистера Наира покраснело. Нат подхватил меня за руку, и мы шустро выбрались из комнаты больше походящей на огромный сейф. Двое вышибал, приставленных за нами, слишком шумно топали ногами и слишком близко за нами шли, делая и без того натянутую обстановку ещё более натянутой. В руках Ната мигал старый планшет с тускло подсвечиваемым экраном, на котором, к тому же, была здоровенная трещина, портящая и без того не самое чистое изображение. Интересно, сколько лет этой хреновине? Она выглядела слишком затасканной, будто ею пользовались ежедневно не меньше двадцати лет, причём хозяева попались не самые аккуратные. Карта выглядела очень странной. Почти вся она светилась красным, и только малый её кусочек отсвечивал зелёным — видимо, это и была та территория, на которой нам можно было передвигаться. Сложно было не заметить, что наш сектор располагался на отшибе и почти не имел коммуникаций с основными корпусами бункера, наверное, в целях безопасности. Присмотревшись, я различила в нашем секторе несколько инфекционных отделений, тюрьму, изоляторы и целую череду неведомых помещений, которые на карте были почти бесцветными. Скорее всего, нас доставили в сектор, где разбираются с любой подозрительной активностью, будь-то заразные болячки, психбольные или преступники. Неужели, сюда положили маму Ната? Похоже, Натаниэль думал о том же самом. — Она что, подхватила инфекцию? — насупился он. То, что мы видели на записи, как-то не походило на инфекцию. Разве что, её могли чем-то отравить?.. Нат резко остановился точно напротив оранжевой двери. Слишком броский и нелепый цвет для больничного крыла. Наш конвой стоял за нами и молчал, чем продолжал нагнетать обстановку. Вглядываясь в карту, я и не заметила, как мы покинули ту часть коридора, где всё вокруг было ржавым и металлическим, оказавшись в новом отрезке, где полы и потолки были выкрашены в бледный жёлтый цвет, освещение уподоблялось солнечному, но от него почему-то клонило ко сну, а оранжевые двери вызвали у Натаниэля ступор. Около двери располагалось огромное окно, сквозь стекло которого даже человеческие фигуры разглядеть было невозможно, зато точно было видно, что внутри светло и там есть что-то расположенное в горизонтальном положении. Нат сверил номер комнаты с номером на планшете — да, здесь и должна располагаться его мама. Я взяла его за руку и ощутила пробегавшую по его коже дрожь, такую же беспокойную как ускорившийся стук его сердца. — Нат, всё в порядке, — тихо сказала я, став перед ним. И куда подевалась вся его решительность и дерзость? Лицо побледнело, глаза уставились в одну точку, будто он снова вернулся в детство и теперь должен отвечать перед мамой за какой-нибудь серьёзный проступок. — Эй, там твоя мама, которой, кстати, нельзя волноваться, а знаешь, что она сделает, если увидит тебя вот таким? Уголки губ Натаниэля слабо дёрнулись, на секунду изобразив что-то похожее на улыбку, но она тут же растаяла. — Когда мы говорили с ней в последний раз, я её расстроил. Может, зайдём вместе? — Лафлауэр, чёрт бы тебя побрал, там твоя мама, с которой ты не виделся дохрена времени! Поднимай задницу и навести её! Вырос здоровенный амбал, сражающийся с переродками, а с мамой повидаться боишься? — заговорила я шёпотом, но так настойчиво, чтобы до Ната, наконец, дошло, что можно волноваться из-за чего угодно, но только не из-за возможности увидеться с родным человеком. — Ты должен повидаться с ней один на один. Нат сделал глубокий вдох и, настойчиво поцеловав меня в лоб, схватился за ручку двери, но замер, всё не решаясь за неё потянуть. Наконец, желание увидеть маму победило его неуверенность, и он открыл дверь, украдкой заглядывая внутрь, точно маленький проказник, боящийся, что сейчас его накажут родители. Лафлауэр выглядел настолько растерянным, что даже не запер за собой дверь, оставив приличную щель, через которую было видно и его, и койку в дальнем конце палаты. Я не стала подсматривать и подслушивать, но уголком глаза всё же поглядывала в щель и прислушивалась, не столько из-за того, что хотела знать, как пройдёт встреча Ната с мамой, а из-за того, что переживала за её самочувствие. — Мам? — Голос Ната прошелестел так бережно, как, пожалуй, ещё никогда. Ответа на его зов не последовало и я уже распереживалась насчёт того, так ли всё с миссис Лафлауэр в порядке, как я на то надеялась, как немного охрипший голос матери Ната отозвался столь отчётливо, что я чуть на месте не подпрыгнула. — Боже мой, Натти! — воскликнула она, на что Нат тут же стал лепетать о том, что не стоит волноваться, громко говорить и лишний раз активничать. Я осторожно заглянула в щелку, тут же заулыбавшись. Нат бросился обнимать маму, которая молча прижала его к себе, отчаянно пытаясь приподняться с койки, в то время как Нат что-то шептал ей на ухо. Надо же, она до сих пор называла его Натти! Ему ведь было уже целых девятнадцать лет, а мама всё ещё звала его как пятилетнего ребёнка… Интересно, если бы моя мама испытывала ко мне хоть капельку того, что испытывала к Нату его мама, как бы она меня называла сейчас? Я отвернулась, чувствуя себя неловко, подсматривая за долгожданной встречей сына и матери. Меня никто никогда так не встречал… Зависть — плохое чувство, тем более зависть близкому человеку, потому я сжала кулаки и отошла от двери, стараясь думать о чём-то другом. Нат заслужил эту встречу, заслужил такое отношение к себе, и я должна была радоваться за него, но почему же мне стало так тоскливо от лицезрения сцен объединения семьи? Амбалы, нас охранявшие, тупо пялились перед собой, ни на что не реагируя, как будто всякие органы чувств у них отсутствовали напрочь. Хотела бы и я также уметь. — Пойдём, — раздался тихий голос Ната около моего уха, и я встрепенулась, уставившись на него полными удивления глазами. — Куда? — не поняла я, но Нат просто молча взял меня за руку и повёл за собой внутрь палаты. До меня не сразу дошло, чего он хочет, а когда дошло, я запаниковала. Только этого не хватало! Мама Ната явно не была в восторге от моей персоны, а он вместо того, чтобы провести время с родной матерью наедине, притащил в палату меня, сделав третьей лишней! И как я должна была себя вести в присутствии Маклиар, не видевшей сына целый год? Меня вдруг переполнило желание дать Нату хорошую затрещину за такую импровизацию. Его мама была больна, а он приволок к ней источник беспокойства прямо под нос! — Джоанну ты, конечно, помнишь, — галантно сказал Нат, за руку подведя меня впритык к койке, где лежала его мама. Чёрт, Нат, как же я тебя возненавидела в этот момент! Маклиар Лафлауэр и впрямь выглядела не очень хорошо. Спустя год она казалась ещё более уставшей и болезненной, чем прежде. Кожа её стала совсем бледной, на лице появились новые морщины, волосы заметно поседели, а из-за тёмных кругов под глазами казалось, что она плакала много дней подряд. Маклиар протянула ко мне руку, видимо, для рукопожатия, и теперь я заметила, что она ещё и существенно потеряла в весе. Либо эта женщина серьёзно болеет, либо условия жизни в Тринадцатом полное дерьмо. Несмело я протянула руку в ответ, и легонько пожав её, мама Ната добродушно улыбнулась. Можно было решить, что она размягчилась по отношению ко мне, но по-прежнему строгие глаза говорили обратное. Я знала, что мама Ната будет держаться молодцом. — Доброй ночи, — отозвалась я, чувствуя, как Нат сильнее сжал мою руку. Я на себе ощущала его волнение. Интересно, чувствовал ли он моё? Во всяком случае, я была ему благодарна, что он продолжал держать меня за руку. — Уже корректнее сказать «доброе утро», не так ли? — ответила Маклиар, улыбаясь всё так же приветливо, что не совсем соответствовало тем словам, которые она проговорила. Так вот от кого у Ната эта тяга к придиркам и занудству! Норман в плане общения намного проще что Маклиар, что Ната. Чёрт возьми, Норман… — Не бери в голову, Джоанна. — Мама Ната неправильно расценила моё молчание, и я даже обрадовалась этому, потому что Норман для всех нас был больной темой. — Я рада тебя видеть. — Я тоже рада, что с вами всё в порядке. Нат очень переживал и давно хотел навестить вас и братьев. Нат с нескрываемым любопытством поглядывал то на маму, то на меня, наблюдая за нашим взаимодействием и лукаво улыбаясь. Мне лишь сейчас бросилось в глаза то, что он держал за руку и меня, и маму, буквально светившуюся от счастья, что к ней прилетел её блудный сын. — Мам, Джоанна сделала для этой встречи больше, чем кто-либо другой. Она не раз выручала меня и я ей очень благодарен за это. — Ты выручал меня не реже, — тут же напомнила я. — Не думала, что вы всё ещё дружите, — сухо сказала миссис Лафлауэр. Я смотрела на неё и не могла понять, она злится на меня? Радуется, что я не бросила её долбанутого сыночка? Недовольна, что с ним я, а не кто-то другой? Натаниэль сжал мою руку крепче прежнего. — Мы не только дружим, — как-то непривычно ровно заявил он, как будто прежде говорил это тысячу раз. Я сжалась так, что ощутила себя беспомощным комком нервов. Что он вытворяет? Зачем вообще об этом заговорил? Кажется, Нат прощупывал почву. Он говорил так осторожно, но уверенно, при этом глядя матери в лицо, будто… не делился с ней этой информацией, а ставил перед фактом. Теперь в этом разговоре я чувствовала себя лишней ещё сильнее. — Вот как? — только и спросила его мама, кажется, с толикой разочарования. Или это было смирение? Я смотрела то на неё, то на Ната и нихрена не понимала, как будто они вслух говорили одно, а мысленно друг с другом переговаривались совершенно иначе. Вдруг Нат вздохнул, как будто сдался под требовательным взглядом мамы, и что-то пробормотал себе под нос. — Ты смотрела то видео, да? — догадался он, сокрушённо покачав головой. — На нас просто решили нажиться. Это всё ложь. Всё, кроме того, что мы друг другу не чужие, — поспешно объяснил всё Нат, но его мама молчала. Было в этом молчании нечто зловещее. — Чёрт, нет, мама, никто не беременный! Ты же не веришь этой хрени? — Не выражайся в присутствии девушки, — спокойно сказала она. — Какой? — то ли в шутку, то ли всерьёз ляпнул Нат и вновь принялся брать маму штурмом. — Нас постепенно стали забывать и столичные свистоплюи решили освежить разговоры вокруг нас, вбросив эту чепуху про беременность, Шарлотту и измены! Блин, да Джоанна просто сопливила, а журналюги сразу сочинили прекрасное объяснение её болячке. — Во что вы ввязались? — Маклиар сегодня была серьёзна как никогда. — Натти, если у тебя какие-то проблемы, ты должен рассказать мне о них. Я твоя мама и я могу тебе помочь. Нат плавно выпустил мою руку из своей и приблизился к маме, опустившись около неё на железный табурет. Теперь я точно была лишней, потому я тихо направилась к двери, пробормотав что-то насчёт того, что нужно поискать еду. Услышал меня только Нат и, обернувшись, скорчил недовольное выражение лица как будто не хотел, чтобы я уходила, но мне и впрямь было неудобно стоять и слушать, как Нат минуя все наши проблемы с властями, неведомым недоброжелателем и обществом в целом, рассказывает маме, что ей вместе с братьями нужно немедленно покинуть Тринадцатый и переместиться в новое убежище. Снова. Как Нат собирался убеждать маму в том, что у нас всё в порядке, я не знала, потому что невозможно было не заподозрить подвох во всей этой истории. Снаружи по-прежнему с каменными минами стояли наши охранники-вышибалы. От нечего делать я стала рассматривать их, диву даваясь, какими же бледными они были! Зато мышцами и ростом не обделены — видимо, местную охрану здорово кормят. Стоило мне подумать о еде, как живот тут же напомнил о себе, заурчав. Один из охранников изобразил что-то похоже на улыбку и я от него отвернулась. Прекрасно, наши вышибалы не были высечены из камня и почти умели улыбаться, слыша, как чей-то желудок орёт, требуя еду. Внезапно передо мной пронеслось нечто светлое непонятно откуда взявшееся и непонятно куда девшееся. Точно ураган, это нечто столкнуло одного из охранников, который как раз стал у входа в палату, распахнуло двери и ворвалось к маме Ната. Я так и стояла как вкопанная, негодуя от того, что в Тринадцатом на каждом шагу человека подстерегает какая-то хрень. Не успела я заглянуть в палату, как из неё прямо на меня выпорхнул тот самый ураган, едва не присобачив меня к противоположной стене. — Привет! — Ураган подал голос, так как… оказался человеком, ни с того ни с сего бросившимся меня обнимать. Человек отстранился, и я в нём смутно узнала увиденного мною в прошлом году мальчишку. Да это же был младший брат Ната! Только теперь он выглядел немного иначе, да что уж там, совсем иначе. Нини невероятно вымахал за этот год, конечно, не догнав Ната, но теперь мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Возможно, я не так хорошо запомнила его внешне, а, может быть, его плечи действительно стали шире, лицо вытянулось… Нини стал выглядеть гораздо старше — вроде бы уже не ребёнок, но ещё не взрослый. Вдруг я поняла, что они с Натом похожи больше, чем мне казалось раньше. Оба похожи на Нормана, но как-то по-разному, как будто унаследовали от отца разные черты… — Ты меня не помнишь, да? — Нини по-своему истолковал мой шок. Наверное, я выглядела глупо, пялясь на него, как будто впервые вижу. В каком-то смысле так и было, потому как новый Нини заметно отличался от старого. Он немного отпустил волосы, которые в отличие от волос братца у Нини слегка вились, придавая и без того озорному виду неповторимую солнечность и лучезарность; он стал долговязым, чем явно пошёл в отца и старшего брата; изменились даже его глаза — они стали такими пламенными и загребущими, словно паренёк хотел поглотить ими весь окружающий его мир. Кажется, у девчонок большие проблемы, потому что через пару лет это небесное создание начнёт разбивать сердца направо и налево. — Нини, — наконец, выдавила я, почувствовав себя неловко, когда он лёгким движением руки взял мою ладонь и, едва коснувшись её губами, поцеловал. Странно было узнавать в этом обходительном подростке ту занозу в заднице. — Ты младший брат Ната. Конечно, я тебя помню, что за вопрос? — Говорят, я здорово вырос, вот я и подумал, может, ты меня не узнала. — Он горделиво выпрямился, сияя такой чистой и сверкающей улыбкой, как будто был самым счастливым человеком на свете. Мне вдруг пришло в голову, что улыбка Нини очень похожа на улыбку Ната… Пока Нини пудрил мне мозги, откуда ни возьмись, появилась медсестра и устроила замес, выперев Ната из палаты, и велев нашим охранникам разделиться, и охранять палату тоже. От нас. Нат жутко не хотел уходить, но его маме действительно нужен был покой, тем более в столь ранний час, потому Нат согласился скоротать пару часов в компании местной столовки, на что его натолкнул как раз Нини. Что бы там Нат не говорил, но только слепой не заметил бы, какими счастливыми глазами он смотрел на брата, вприпрыжку идущего впереди нас, чтобы привести в отсек, который персонально для нас отделили в качестве «обеденного». Нини тарахтел без умолку и успевал смотреть и вперёд, и на нас, при этом периодически отнекиваясь от язвительных уколов Ната, который, судя по удивлению на его лице, тоже не мог поверить, что его брат так вырос. Нини было всего четырнадцать лет, а он уже выглядел чуть ли не как Нат, в то время как Нат казался младше своего возраста. Я прислушалась и улыбнулась — чёрт возьми, у них даже голоса похожи! Писклявый голос Нини стал глубже, местами даже глуховатым, хотя звонкие детские ноты тоже всё ещё присутствовали, словно голос мальчишки до конца не устаканился. — …поэтому я называю этот этаж сектором для отбитых. Неудивительно, что тебя, Нат, поселили тут, — легко и непринуждённо ворковал Нини, ничуть не страшась гнева старшего брата. — Тебя, видимо, тоже, коль ты так хорошо его знаешь? — парировал Нат, но Нини пропустил эту фразу мимо ушей и продолжил с умным видом размахивать руками, указывая то на одни двери, то на другие, поясняя, что может таиться по ту их сторону. Судя по всему, он знал не больше нашего. Ни с того, ни с сего Нини остановился и повернулся к нам, широко улыбаясь. — Я накрыл стол к вашему приезду! — оптимистично заявил он, открыл дверь и пропустил нас внутрь. Первым зашёл Нат, а после уже вошла я. Эта каюта оказалась просторнее той, в которой с нас сняли мешки, но она тоже совсем не походила на жилую комнату и комнату вообще. Толстые и сырые каменные стены создавали иллюзию пещеры, а не жилья, железный стол в центре комнаты и железные стулья около него уюта тоже не прибавляли. Среди прочих предметов мебели я рассмотрела только какие-то железные поверхности и ничего больше. Томный свет, исходящий из престарелой лампочки, завершал и без того пессимистическую картину, но всё это меркло и бледнело в сравнении с двумя недовольными физиономиями, сидящими за столом. Мне показалось, что Нат заскрипел зубами от радости, завидев своих старших братьев, которые, к слову, ничуть не изменились. По-прежнему недовольные, мрачные, бледные и костлявые. И в кого они удались при таких красивых отце и матери?.. Впрочем, их внешность вполне себе гармонировала с внутренним миром, хотя я надеялась, что год, проведённый в изоляции далеко от дома в компании людей, ненавидящих Капитолий, пойдут им на пользу. Пока что эти надежды не оправдывались, потому что братишки Ната даже не поздоровались ни с ним, ни тем более со мной. Видимо, ждали, чтобы Нат заговорил первым. — Здорова, братишки, — улыбнулся он, обращаясь к ним, и тут же померк, не получив ничего в ответ. Ник и Ной делали вид, что их больше интересуют столовые приборы, чем родной брат, которого они целый год не видели. — Ну, чего вы стоите? Вперёд за стол, вы, верно, устали в пути? — залепетал Нини, так ненавязчиво с одной стороны подхватив меня под руку, а с другой Ната, что я всё больше проникалась симпатией к этому мальчишке. Как же он отличался от Ника и Ноя, сидящих с кислыми рожами, словно их кто-то заставил тут сидеть. А может, и впрямь кое-кто их заставил… Нат плюхнулся на стул напротив старших братьев, а я только схватилась за соседний, как Нини вальяжно столкнул с его спинки мою руку, отдёрнул стул назад и жестом пригласил присаживаться. — Спасибо, но я и сама бы могла, — улыбнувшись, сказала я, чем только подзадорила младшего Лафлауэра. — Могла, но зачем? — подмигнул он. — У тебя же есть кавалер. Вот пусть он и ухаживает за своей дамой! Нини здорово разрядил обстановку, но ровно до тех пор, пока я не столкнулась взглядом с Ноем. Или Ником. Я до сих пор их путала, потому как они были очень похожи между собой, словно двойняшки. Тот, который сидел левее выглядел как само уныние во плоти. Тяжёлые веки почти сомкнулись, словно он вот-вот заснёт, кожа казалось не просто бледной, а серой что только усугубляла недельная небритость на лице. Тот, который сидел правее, выглядел не лучше, но в нём хотя бы чувствовался некий стержень, что-то, что отличало его от овоща. Этот Лафлауэр был немного крупнее своего брата, лицо его было шире, скулы и подбородок очень выделялись, но в целом он был такой же замученной худышкой, как и его брат. Один только Нат из четверых детей Нормана и Маклиар выглядел как кровь с молоком. Нини отчаянно пытался завести разговор, но его только Нат и поддерживал. Ник и Ной что-то фыркали себе под нос, периодически косясь то на меня, то на Ната. И ладно бы они игнорировали меня, но чем им Нат-то не угодил? Даже если они испытывали неприязнь к нему, неужели им не было интересно, как он жил весь этот год? Неужели они не могли подыграть Нини и хотя бы сделать вид, что Натаниэль им не безразличен? Сам Нат же не подавал виду, но по его притухшему взгляду я уже поняла, что он задаётся теми же вопросами. Наверняка он надеялся хотя бы на банальное «привет» из уст старших братьев… Наконец, тот, который страдал от уныния больше всех, выполз из своей комфортной зоны апатии и резко принялся наминать кашу из тарелки. Следом подключились и остальные, все, кроме Ната, с подозрением смотрящего в миску, что совсем меня не удивило, потому что в ней была насыпала кучка серой слипшейся субстанции, от которой исходил не самый приятный запах, похожий на застоявшуюся воду. Я набрала ложку этой каши, но есть не спешила, потому что никак не могла рассмотреть, из какой крупы эту кашу сделали, и из крупы ли вообще? Да и сама посуда не внушала доверия — железные миски были все в такой копоти, будто их за всю жизнь ни разу не мыли. Мало того, посуда была вся помятая, а ложка прогибалась от веса каши. Я старалась не думать обо всём этом, ведь и не такое дерьмо приходилось есть и не из такой дерьмовой посуды, но тут дело было вовсе не в том, что в Тринадцатом нечего было есть, или им не хватало тех же тарелок — их просто мыли как попало и готовили тут, судя по виду каши, тоже как попало. Нат столкнулся с той же проблемой что и я. Он с умным видом всматривался в кашу, но есть её не торопился, наверное, понадеявшись, что в Тринадцатом его накормят мясом или рыбой. Зато Нини наминал кашу за обе щеки, и прежде, чем я успела приступить к своей порции, он умял уже половину. Мне в голову закралась мысль о том, что он так ел вовсе не из-за того, что еда была вкусной, а из-за того, что просто был голоден. Как и Ник с Ноем. Глядя, с каким аппетитом они едят кашу, я решила, что невежливо будет даже не попробовать, тем более, что, она может быть неприятной только на вид… Я откусила кусочек тонкой и сухой корочки хлеба, заметив, что остальные свои корки уже съели, а второго и, тем более, третьего кусочка не было ни у кого, затем уже попробовала и кашу. Она оказалась очень пресной, липкой и шершавой, будто в неё намешали дроблёную солому. Никакого вкуса она не имела. Слева от меня что-то хлюпнуло и я увидела, как Нат сгоряча хапанув целую ложку каши, теперь сидел с растерянным видом и не знал, выплюнуть её обратно в тарелку или заставить себя проглотить её из вежливости. Шуршание ложек притихло, и Ной с Ником уставились на Натаниэля, как будто тот позволил себе лишнее. Нини тоже притих, наблюдая за зрительными баталиями братьев. Обстановка накалилась до предела. Даже в палате с Маклиар я не чувствовала себя так неуютно как здесь. Наконец, Нат кое-как заставил себя проглотить кашу и даже не скривиться. — Что такое, братишка, отвык от нормальной еды? У тебя, наверное, есть кухарка, которая готовит совсем другое, да? Деликатесы, — неожиданно спокойно заговорил Ной с полным ртом, уткнувшись взглядом в тарелку. У меня вдруг возникло чувство, будто его развеселила возможность ляпнуть Нату что-то такое. — Прости, братишка, но это дерьмо нормальной едой назвать сложно, — в таком же приторно-вежливом тоне ответил Натаниэль. Его брат прекратил есть, изучающе уставившись в лицо Ната. — И у меня нет кухарки. Зато у меня есть талантливая девушка, да и сам я в готовке не промах. Даже кашу без мяса можно приготовить вкусно, а эта фигня едва ли съедобна. — Ну, не все живут в шоколаде, как ты, — продолжал Ной. Ник с опаской на него поглядывал, что уже не сулило ничего хорошего, как и выражение лица самого Ноя, которое стало ещё грубее, чем обычно, выражая… презрение? — Да что ты можешь знать о моём шоколаде? — завёлся Нат. — Что ни день, так борьба на грани жизни и смерти! Извините, что в перерывах между этим я заслуживаю хорошо пожрать! — Конечно, все эти интервью, встречи и мероприятия так утомляют… а тут ещё эта паршивая каша. — Ной! — воскликнул Нини. Он уже не улыбался и вообще выглядел растерянным и сконфуженным из-за поведения братьев. Не на такое воссоединение семьи он рассчитывал, и это было видно. Мне вдруг стало так жаль его. Малыш старался устроить семейный завтрак, а старшие братья вели себя как обозлённые придурки. — Джоанна, так ты хорошо готовишь? — он нарочно говорил очень громко, в надежде заглушить собой напряжение, возникшее между Натом и Ноем, и отвлечь их от разборок, потому я просто не могла не поддержать Нини. — Да, неплохо, кажется. Ничего затейливого — мясо, рыбу, крупы, овощи, смотря, что есть. — Не многовато ли для вас двоих? — Ной вдруг перевёл взгляд на меня. Агрессивный, полный нескрываемой неприязни и, может даже, отвращения. — Или уже троих? — Что ты сказал? — выпалил Нат, машинально вскочив со стула. Я схватила его за руку и потянула на себя, чтобы он сел, но тот в гневе даже не заметил этот жест. Ной нарочно провоцировал Ната. Он знал про новости из столицы и, может даже, видел телепрограммы, в которых обсуждалась наша жизнь, приукрашенная тоннами лжи. — Ребята, давайте прекратим, а? — примирительным тоном попросил Нини. — Мы все так давно не виделись, может, просто мирно пообщаемся и поедим уже? Нат, я могу поискать для тебя что-то другое, если хочешь. Одна из кухарок моя хорошая знакомая, потому она с радостью поделится со мной сочным куском мяса! И как я сразу не додумался её попросить… — Молодец, Нини, ты очень справедливый брат. Мне и Нику ты ничего подобного не предлагаешь, а этой выскочке, водящейся со шлюхами, готов ноги целовать. Не успел Ной закончить свою фразу, как Натаниэль в одно мгновение ока вскочил на стол, свалил все миски с кашей на пол и перевалился через него прямо на своего языкатого старшего брата. Нини что-то закричал и тут же подался к потасовке, а Ной и Нат уже валялись на полу, колотя друг друга по чём ни попадя, причём выигрывал, как и следовало ожидать, Нат. — Нат перестань! Ты убьёшь его! — закричала я, цепляясь за одежду Ната, но внезапно кто-то отдёрнул мои руки, и я ахнула, увидев, что это был второй старший брат Ната, который тоже подался его бить, помогая Ною. Нини что-то кричал рядом, пытаясь разборонить братьев, но те сцепились не на шутку. Шум услышала охрана и громко хлопнув дверью, ворвалась внутрь растащив Ната, Ноя и Ника по разным углам. Я и опомниться не успела, как их вытащили из комнаты, и игнорируя все наши просьбы, отвели в неизвестном направлении, куда меня и Нини не пустили.***
Лишь спустя два часа к нам с Нини вышел Наир и сообщил, что братьев осмотрят в больничном крыле, а затем отпустят. Я могла только представлять себе, о чём можно было промывать мозги Лафлауэрам целых два часа! Тем не менее, скоро их должны были отпустить, потому мы с Нини дожидались Ната в пустом коридоре. По всей видимости, изначально охрану к нам приставили по большей части из-за Натаниэля, потому что теперь этих людей рядом не было, а охраняли они как раз таки Ната. Настроение испортилось окончательно. Я не могла винить Натаниэля в том, что он высказался насчёт здешней еды, потому что она действительно была дерьмом, зачем же это скрывать? И его реакцию на словесный понос брата я тоже понимала. Какой же кретин этот Ной, да и скользкий тип Ник ничем не лучше. Ладно бы они цеплялись к Нату, когда были детьми, но сейчас, когда им перевалило за двадцать… Я не понимала, как у Маклиар и Нормана Лафлауэров вообще могли родиться такие подонки. — Извини за моих братьев, — раздался тихий голос Нини. Он сидел справа от меня и нервно заламывал пальцы так, что каждая костяшка неприятно трещала. — Они бывают такими уродами иногда. Обзываются… Не все Лафлауэры такие. — Ты ни в чём не виноват, Нини. Просто у тебя братья с характерами, — выдохнула я и вдруг содрогнулась, потому что моих рук коснулись руки Нини. Такие же тёплые как у брата. — Они всегда дерутся, когда оказываются вместе? Нини, доселе пристально вглядывающийся в моё лицо, отвернулся, опустив глаза в пол. Волосы отчасти скрыли его лицо, но я всё равно заметила на нём странное смятение. Нини так напомнил мне в этот момент Ната, и в то же время он казался таким… другим. Нини оставался ребёнком, но что-то было в нём такое, что было и у Нормана. Какая-то непостижимая мудрость, пришедшая с годами, та самая, которой точно не могло быть у четырнадцатилетнего мальчика. А что, если проблемы в семье Лафлауэров были глубже, чем я могла думать? Глубже, чем дал понять Натаниэль? — Рассказывай, — поторопила Нини я, похлопав его по руке. Мальчуган вышел из задумчивости и с по-прежнему лучезарной улыбкой повернулся ко мне. До чего же он был располагающим к себе! Всего лишь улыбнулся, но уже целиком завладел моим вниманием. — Нат наверняка тебе рассказывал про Ника и Ноя, да? — Я кивнула. — Три дня назад Ной расстался с девушкой, а тут прилетает Нат, да ещё и не один. Думаю, это его разозлило. Девчонки — любимая тема Ноя и Ника в плане издёвок над Натом, поэтому не бери в голову то, что он наговорил. Ной просто завидует. — Чему завидовать? — Тому, что Нат теперь не один. Мама запретила нам смотреть видео на тему вас с Натом. — Нини замялся, наблюдая за моей реакцией, видимо, боясь сказать лишнего. — Я не смотрел, конечно, а Ник и Ной запомнили на зубок все подробности, будто… это их подпитывает. Будто им в радость знать о провалах Натаниэля. — Нини сделал паузу, неотрывно глядя мне в глаза. Он явно пытался говорить уклончиво, словно хотел скрыть от меня что-то, боялся проболтаться, но в какой-то момент ему это надоело, и он заговорил свободнее. — Ник и Ной завидовали Нату с тех самых пор, как он родился. У этих двоих разница в возрасте минимальная, потому они росли вместе, пока однажды у родителей не родился Нат, которому уделяли больше внимания, чем им. Нат был совсем не похож на старших как внешне, так и поведением, характером… Он тянулся к знаниям и папа с мамой очень поощряли это, помогали ему учиться, а Ник и, особенно, Ной терпеть его не могли за это. Мама с папой никогда нас не делили на любимых и нелюбимых. Ной сам отталкивал родителей, не желая проводить с ними время. Он ничему не хотел учиться, подначивал Ника и хотел, чтобы Нат был таким же, но он всегда выделялся. Ник и Ной невзлюбили его за непохожесть, за близость с отцом, за дружбу с сыном мэра, за его таланты и задатки. — Ладно, в детстве, но сейчас это выглядит глупо. Нини пожал плечами. — Неприязнь Ноя с годами только крепчает. Победа на Играх, все эти шоу, а теперь и ты. Ной надеялся, что ты в прошлом. Но вот прошёл год — и ты прилетаешь уже с Натом. — Нини заговорил почти шёпотом, приблизившись ко мне так, чтобы только я могла его слышать. Глаза его заблестели таким хищным огоньком, что у меня мурашки пробежали по коже. — Думаю, он не хотел, чтобы Нат выиграл. — Одно дело недолюбливать брата, но совсем другое — желать ему смерти. — Я не знаю, о чём думает Ной, но в одном уверен — он радуется каждому провалу Ната, — продолжал Нини с восторгом принявшись рассказывать то, что до этого, видимо, говорить не собирался. — Ник и Ной всегда подшучивали над ним на тему девчонок. Любили при людях унижать его, насмехаться и всячески шутить на тему того, что он приёмный, хотя, кого они пытались обмануть? Нат больше всех нас похож на папу. В общем, их стычки достигли апогея, когда у Ната совсем испортились отношения с окружающими. Среди людей пошёл слух, что Нат болен на голову и опасен. В то время в округе изнасиловали какую-то школьницу и, угадай, в кого стали тыкать пальцем? Ната вызывали на допрос, но никаких улик не нашли и его отпустили. А дурная слава не отпускает его по сей день. Мне вдруг стало нечем дышать. Что? Ната выставили насильником?! — Ты серьёзно? Люди просто ткнули пальцем в неугодного и повесили на него клеймо? — В этот слух поверили многие, потому что его придумали не посторонние. — Нини сделал глубокий вдох. — Он исходил от семьи Ната, потому в него поверили. — Что? — выпалила я. — Так это… Ник и Ной его оклеветали? Это серьёзное обвинение! За такое могут жестоко наказать. Нат знает? — Наверное, догадывается. Я не знаю. — Ты ему не сказал? — У меня нет доказательств, что Ник и Ной это сказали, но я знаю, что это они. Они никогда не упускают возможности наехать на него. Чего греха таить, старшие братишки не вышли лицом, потому девчонки не очень за ними бегали, а Нат… — Нини замолчал и широко улыбнулся. — Ну, ты понимаешь, да? Сама, небось, на это клюнула, — хохотнул он, за что сиюминутно получил локтём в бок, что заставило его хихикать пуще прежнего. — В общем, у Ната было всё для того, чтобы нравиться девчонкам, но Ной и Ник это уничтожили дурацкими сплетнями. Кто бы мог подумать, что сработает. — Вот козлы. А ты кого поддерживаешь? — Я люблю всех своих братьев, — ответил Нини, не задумываясь. Это даже огорчило меня, ведь он казался мне совсем не таким как Ной и Ник. Да, они тоже были его братьями, но выгораживать этих уродов и поддерживать их не совсем правильно. — Но я всегда был на стороне Ната, — продолжил Нини и заулыбался своей самой лучезарной улыбкой, которая не могла лгать. Нини явно любил Натаниэля больше других — только так можно было расценивать его счастливую мордашку, когда он про него говорил. — Я всегда был с ним. Нат готовил мне еду, прибирал за мной, рассказывал истории перед сном, играл со мной, учил, выгораживал, когда я творил пакости, стирал мою одежду, постоянно психовал, но никогда мне не отказывал. Он всегда обзывал меня каким-нибудь червём или одноклеточным, но это было настолько… — Любя? — улыбнулась я, вспоминая те многочисленные подколы и издёвки, которые пришлось перенести мне, прежде чем мы нашли с ним общий язык. — Наверное. Нат добр ко мне. Мы всегда дружили, хоть я и младше. — Ты же не веришь, что он способен сотворить… что-то подобное? Вместо ответа Нини громко засмеялся, что само по себе уже говорило о многом. Его смех был таким заливистым, что и я, несмотря на плохое настроение и неприятную тему обсуждения, заулыбалась. — Боже мой, нет, конечно! Нат всегда стеснялся девочек, особенно тех, которые ему симпатичны. Однажды я нашёл его дневник и… — Нат вёл дневник? — Да, и он его очень хорошо прятал, но в тот день мама заставила меня прибраться, а когда я прибираюсь, сначала я творю полный хаос, а потом уже делаю всё как надо… Так вот, я нашёл его дневник и, конечно, прочитал большую часть того, что он там понаписал. Это было так смешно! Нат разговаривал с ним так, как будто этот кусок бумажки — человек и он ему изливал душу о том, какие у какой-то девочки красивые косы и какой сегодня прекрасный солнечный день. — Нини не выдержал и засмеялся ещё заливистее, согнувшись пополам от смеха и покраснев как помидор. Фантастика! Нат вёл дневник! Мне вдруг подумалось, что Нини мог бы многое мне о нём рассказать… жаль, что в Тринадцатом мы не имели возможности пробыть долго. — Там даже был стих. Настолько коряво написанный, что я до сих пор не могу понять, как он пришёл ему в голову. Нату лучше ничего не писать. Никогда. — А мне кажется, что он довольно красноречив. — Не в стихах точно, — ответил Нини и откинулся на спинку стула, размахивая рукой перед лицом, чтобы остыть. — Здорово, что ты улыбаешься, — вдруг сказал он, повернувшись ко мне. Улыбка как по команде сползла с моего лица. — Так ты всё выдумал? — Ты правда думаешь, что я знаю так мало нелепых историй про Ната, что стану их выдумывать? Ой, что это? — воскликнул Нини, тыча пальцем мне в голову. Я машинально похлопала по ней, решив, что мне в волосы свалился какой-нибудь паучок или жук, которые вряд ли здесь водились. В волосах я действительно нащупала что-то хрупкое и длинное, а когда, наконец, вытащила это, обомлела. На потолке ничего такого не было, вокруг меня по сторонам тоже не было ничего кроме серых стен, тогда откуда, чёрт возьми, мне на голову свалился подснежник? — Они с потолка не падают, — заметив, что я смотрю вверх, прошептал Нини. Я прищурилась, осмотрев его с ног до головы, но в его руках тоже подснежников не было. — Это ты сделал? — Почему ты так думаешь? — Заиграл бровями он. — Потому что больше некому! Как ты это сделал? Ты ведь даже не приблизился ко мне… И где ты нашёл подснежник в бункере, да ещё и летом? Нини заговорщицки наклонился ко мне с таким хитрым видом, словно знал самую секретную тайну на свете, потому очень дорожил ею. — Только никому не говори, ладно? — на полном серьёзе заявил он и, сделав глубокий вдох, заговорил вновь. — Я владею магией. Я тут же отстранилась от него и скривилась. А я-то надеялась на честный ответ. — А если серьёзно? — Куда уж серьёзней — перед тобой настоящий волшебник! — всплеснул руками Нини, улыбаясь как майская роза. — Могу дать тебе автограф и даже поцеловать на правах рекламы. Не каждый день встречаются волшебники, я понимаю твой шок! — Магии не существует, Нини, — стояла на своём я, попутно разглядывая одеяние Нини, в котором он мог бы припрятать подснежник. Рукава его униформы были слишком короткими и разболтанными, чтобы хранить в них хрупкий цветок так, чтобы он не выпал. Тогда, может, карманы? На форме Нини их было несколько, но почему я не видела, когда он в них полез? Его руки всё время были на виду! — Откуда ты знаешь? Если ты её не видела, это не значит, что её нет. — Но её нет! Ты просто вытащил из цветок из какого-то кармана и воткнул его в мои волосы. — Ты это видела? — Нет. — Потому что я этого не делал. Вот сейчас у тебя в волосах запуталась чайная ложка. Это тоже не моих рук дело. Услышав это, я тут же спохватилась ощупывать голову, но никаких чайных ложек в волосах не обнаружила. Заметив это, Нини решил помочь мне и сам вытащил её из волос, небрежно выбросив на пол. Ложка зазвенела от удара об пол, что выглядело более чем зловеще в пустом коридоре. — Ты только что её подложил, это же очевидно, — улыбнулась я, празднуя победу. Надо же, мальчишке настолько нечем заняться в этом бункере, что он фокусы разучивает, чтобы впечатлять людей. — Нет, я просто помог тебе найти ложечку. Остальное доставай сама. — Остальное?.. Нини показательно выставил руки перед собой, чтобы я их видела, когда вытащила из волос ленточку, не пойми откуда взявшуюся, носовой платок, маленький моток очень тонкой проволоки… Страннее всего, что ничего этого на своей голове я не ощущала до тех пор, пока не находила и не вытягивала! Да как вообще весь этот хлам мог запутаться в моих волосах, если они короткие? Я наклонилась в сторону и опустила голову, чтобы стряхнуть с неё всё, что туда мог напихать малолетний хитрец, но больше там ничего не было. Тогда я подняла голову, отбросила волосы назад и в ту же секунду нащупала в них маленький брелок, высеченный из дерева, затем вязаный браслетик, маленький гребешок, шнурки и даже маленький пакетик конфет в виде цветных шариков! Весь этот хлам появлялся только тогда, когда я выпутывала из волос предыдущий хлам и самое странное во всём этом то, что Нини по-прежнему сидел с поднятыми руками и не шевелился, тихо хихикая надо мной. — Да как ты это делаешь? — не выдержала я, воскликнув. — Делаю что? Если ты про барахолку на своей голове, так это магия шалит, а не я. Просто попроси её прекратить и всё закончится. — Ладно. Магия, прекрати! — попросила я, чувствуя себя полной идиоткой. Какая же это была глупость! Вдруг откуда-то с меня на пол свалилась граната и я машинально вжалась в спинку стула, не сразу поняв, что это была игрушка, обыкновенный макет, после которого на моей голове, наконец, перестало появляться разное барахло. — Вот видишь, все любят вежливость, — мягко похвалил меня Нини, косясь на кучу хлама, валяющуюся на полу около наших ног. — Ты же не думаешь, что я ношу всё это в своих карманах? И впрямь было странно, откуда взялись эти вещи. Вокруг нас не было ни шкафчиков, ни полочек, ни столиков. Коридор был пуст. Униформа Нини не выглядела как чемодан, набитый хламом, тогда как он умудрился всё это провернуть, ещё и не касаясь меня при этом? — Я не понимаю, как ты это всё сделал… — Это не я. Это магия, — упрямо стоял на своём Нини, потому я решила, что пытаться выведать что-то у этого мальчишки бесполезно, но от этого становилось только интереснее. Ручка двери напротив щёлкнула, а затем показалась недовольная голова Ноя. За ним вышел и Ник, хотя судя по молниям, которые метали его глаза, это и был Ной, а Ник вышел первым… Я тихо удивилась сходству старших братьев Ната и вскочила, когда увидела его самого. Подавленного, злого, с синяком на скулах и счёсанным подбородком. Нат молчал, и вскоре я поняла почему. Ведь за его плечами возник тот самый тип, Наир. — Вас проведут в каюты. Усталость с дороги плохо сказывается на вашей дисциплине. — Только я открыла рот, чтобы возразить, чтобы сказать, что это Ной зачинщик драки, как Наир, предугадав это, отбил всякое желание что-то ему доказывать. — И на умении воспринимать приказы на чужой территории тоже. Наир чуть ли не насильно вытолкал Ната дальше в коридор, где его подхватил охранник. Второй схватил под руку меня и едва ли не потащил волоком за собой. Ника и Ноя увели в неизвестном направлении, Нини отправили следом за ними, а нас с Натом разделили по разным каютам и велели «проспаться, перед тем, как мы, наконец, уберёмся».***
В каюте было холодно и сыро, как, впрочем, и везде в Тринадцатом. Посреди тесной комнаты стояла железная кровать с тоненьким матрасом, застланным серой простынёй. Подушка, которая лежала поверх матраса, была маленькой и плоской, как будто до этого на ней спал ребёнок. Около кровати также стоял небольшой железный столик, знатно поржавевший и в некоторых местах помятый. Прекрасно. Я тешила себя надеждой, что Тринадцатый не повсюду выглядит как тюрьма и люди питаются тут не только дерьмовой кашей, но что-то подсказывало мне обратное. Нини и его старшие братья воспринимали эту еду хорошо, даже восхищались тем, чем их кормят, а значит, вряд ли они часто видели что-то другое, но почему, если на планолёте вместе с нами, орден привёз еду? Там совершенно точно было мясо. Где же оно теперь? Я бы не сказала, что его так мало, что на всех не хватит… Видимо, в Тринадцатом свои понятия о рационе и, что самое страшное, возможно в Панеме семья Лафлауэров питалась даже лучше, чем здесь. Что, если Тринадцатый это вовсе не спасительный остров вроде рая, о котором все так мечтают? С Натом поговорить мне так и не удалось. То ли тут всегда такие жёсткие порядки, то ли они касаются только незваных гостей, неясно. В любом случае повидать его перед сном мне не посчастливилось. Охранник остался стоять у двери по ту сторону, которую, ко всему доброму он ещё и запер на замок. Мне ничего не оставалось кроме как выключить свет и заползти под затасканное холодное одеяло. Я долго пролежала, просто пялясь в стену и слушая тишину, но сон всё не приходил. Я уже решила, что так и пролежу без толку весь день, как ни с того, ни с сего меня разморило и я отключилась настолько же быстро, насколько долго не могла заснуть. — Эй. Я перевернулась на другой бок, потому что сквозь сон мне что-то послышалось. То ли шуршание, то ли шаги. Я открыла глаза, но ничего не изменилось — вокруг всё так же было темно. — Бу! — Около моего уха раздался странный звук, от которого я аж подскочила на месте. Это было что-то похожее на звуки, издаваемые совой, но рука, плотно заткнувшая мне рот, совсем не смахивала на совиное крыло. Сон точно рукой сняло. И в помещении как будто просветлело, и спать больше не хотелось, а тело так и вовсе напряглось до предела, подпитываясь адреналином. — Тише ты. — Прямо около моего лица загорелся свет маленького фонарика, такой яркий и ослепительный, что казалось, будто глаза вот-вот вытекут. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы адаптироваться к освещению и рассмотреть довольную физиономию Натаниэля. — Ты что, заснула? — А на кой-чёрт меня тут заперли? Чтобы я проспалась. Как ты здесь оказался? Нам что, можно ходить друг к другу в гости? — шептала я. Вместо ответа Нат откинул половину одеяла и, даже не разувшись, улёгся на кровать и принялся копошиться. Кровать была маловата, как, впрочем, и одеяло, потому он не мог нормально укрыться, из-за чего недовольно пыхтел, а фонарик в его руках отсвечивал по все стороны света, будто его кубарем спустили с какой-нибудь горы. Наконец, умостившись, Натаниэль повернулся ко мне лицом, и накрыл нас обоих одеялом с головой. Фонарик светил вверх, потому мне было хорошо видно его подправленную братишкой мордаху. — Думаешь, я не способен обойти этих олухов? — Нас ведь заперли. Как ты выбрался, Нат? — Что за вопросы? Конечно, через двери. — У тебя есть отмычки? Тебя что, не обыскали? — Ты такая наивная, — вдруг сказал он, ткнув пальцем в кончик моего носа. — Моя отмычка у всех на виду, — загадочно пояснил Нат и повернул фонарик на своё лицо. — Обалдеть! Где твоё колечко? Ты что… Чёрт возьми, серьёзно? — Дел-то, — фыркнул Нат. — Просто вытащил его, выпрямил — и отмычка готова. Истинный гений не сочиняет заумные планы, а отпирает двери украшениями. Знаешь, я не мог заснуть. Решил, что ты тоже, потому пришёл тебя утешить. А ты дрыхнешь. Вечно всё с тобой не так. — А с тобой и твоим братом? — парировала я, отчего Нат сразу скис. — Ник и Ной как были кретинами, так и остались. Хотели меня побить, представляешь? Придурки! Да если бы я хотел, я бы одной левой их убил! Они должны быть благодарны за столь великодушного брата. — Нат забылся и стал говорить вслух, пока я не приложила к его губам палец, дав понять, что не время. Лафлауэр всё понял и замолчал, но теперь вступила я. Не знаю, почему я об этом заговорила, ведь я даже не думала об этом и не собиралась ничего такого предполагать, но слова сами полились… — Нат, ты не думал, что Ной действительно может желать тебе чего-то плохого? — Я думаю, он хочет, чтобы я сдох, — с дурацкой улыбочкой на лице деловито отчеканил Нат, прежде чем понял, к чему я клоню, а когда понял, его лицо удивлённо вытянулось, а брови скептически поползли вверх. — Что? Ной — оно? Мейсон, не гони. Нет, если рассматривать «оно» как определение рода слова «дерьмо», то я согласен, но этот кровавый дебилизм, что творится в нашей жизни, явно никак не связан с Ноем. Он до сих пор читает по слогам, Мейсон. Он слишком тупой для этого. — Вы не виделись целый год, а он вместо братских объятий набросился на тебя с кулаками. — У него не было шансов. — Ты не боишься, что он может причинить тебе вред? Не обязательно кулаками, может, в каком-то другом виде. — Ной обыкновенный козёл. Его не нужно воспринимать всерьёз, Джоанна. Он не навредит ни мне, ни тебе. У него просто характер днищный, но как человек на зло он не способен. — Нат придвинулся ко мне ближе, настолько, что мы едва не соприкоснулись носами. При свете фонарика его улыбка казалась какой-то коварной и хищной, а вокруг глаз собрались тени-морщинки, отчего привычно светлые глаза превратились в два тёмных фонаря. Мне вдруг стало так приятно, что Натаниэль здесь и сейчас со мной, что ему настолько скучно без меня, что он даже в бункере с суровыми порядками не побоялся нарушить правила, лишь бы забраться ко мне. Нат не так часто говорит мне приятные вещи, как бы мне того хотелось, но вот такие его поступки даже лучше любых комплиментов. — Чего лыбишься? — тоже улыбаясь, спросил Нат. Вот что я могла ему сказать? С Натом нужно вести себя осторожно, потому что если его перехвалить, он от гордости земли под ногами не увидит. — Если в Тринадцатом, в самом забитом секторе такая дисциплина, то как оно проникло сюда? Как оно вообще забралось в бункер, да ещё и незаметно? — К чему клонишь? — Что, если оно родом отсюда? Или имеет допуск сюда? Или у него тут есть свои люди? Оно что-то сотворило с твоей мамой, значит, как-то добралось до неё. — Думаешь, это орден? — Ты слышал Лайдер — они торгуют с Тринадцатым. Даже если эта девка не при делах, то вероятнее всего, это кто-то из их людей. Отсюда следует тот факт, что работая с Лайдер, мы поставляем врагу информацию из первых уст. Какой толк в том, что она выдала нам жучки, если она сама теперь жучок, а ты ей ещё и все наши наработки предоставил. — С ней твой Дерби. — Он не мой. — А кто твой? — тут же выпалил Нат, как будто приготовил этот вопрос заранее. Я скорчила ему кислую гримасу и отвернулась, что только спровоцировало Ната, который лениво уткнулся носом в мой затылок и обвил мою талию своими руками, что-то неразборчиво шепча себе под нос. — Так что с твоим колечком? Больше не будешь его надевать? — Размечталась. Промою, скручу и обратно надену, — ответил Нат, шелестящим голосом около моего уха и совсем легонько задел его губами. — Сладких снов, любопытная. Завтра нам предстоит тяжёлый день. Я закрыла глаза и на сей раз заснула так быстро, что, кажется не прошло и минуты. В тепле, уюте, рядом с бьющимся сердцем, и матовым запахом дурманящих ландышей.***
К ночи люди вокруг нас носились, словно пчёлы в улье. В планолёт загружали какие-то коробки, повсюду стояла охрана, а семейство Лафлауэров уже усадили в планолёт, принеся для них даже ряд соединённых между собой железных кресел с тряпичными сиденьями, определённо потрёпанными временем. Создавалось впечатление, что нас хотели, как можно быстрее выселить отсюда, чтобы мы с Натом ничего не успели увидеть, как будто местным было что скрывать. Кто знает, может, действительно имелись причины, возможно, не только во внутреннем порядке бункера, но и в нас. Мне и Натаниэлю не доверяли. Тринадцатый сделал нам услугу лишь благодаря ордену и, возможно, ценности Лафлауэров как семьи Нормана. Нат всё ещё пребывал в подавленном состоянии. Оно и не удивительно, ведь он так и не провёл время с семьёй, точнее, встреча была конкретно подпорчена дракой с Ноем, усевшимся в кресло максимально далёкое от Ната. Сам же Натаниэль поспешил сесть около мамы, чтобы хотя бы в полёте побыть с ней и присмотреть за её состоянием, хотя местные врачи и сказали, что полёт она перенести сможет, так как здорово накачали её лекарствами и ещё дали резерв для путешествия. Из-за того, что я долго простояла, задумавшись, все места в планолёте были уже заняты и мне пришлось сесть на единственное свободное между Нини и… Ноем. Присаживаясь я уже ощутила себя неуютно — Нини улыбался, без стыда почти впритык рассматривая меня, а Ной наоборот гордо смотрел вперёд, задрав нос, давая понять, что я недостойна сидеть рядом с ним. Вот она семейная черта Лафлауэров — безо всяких стараний показывать окружающим, что они ни черта не стоят в сравнении с ними. — А подснежник? — прошептал мне на ухо Нини, пока я пристёгивала ремень безопасности. Мне вдруг стало неловко — подснежник остался в моей каюте, но вернуться за ним мне уже явно не позволят, ведь скоро отправление… — Прости, я его забыла, — виновато сказала я. Чёрт, как же неудобно получилось. К счастью, Нини это, похоже, ничуть не огорчило. Он по-прежнему улыбался и вообще выглядел довольно бодрым и счастливым. Видимо, очередное переселение его совсем не пугало, скорее, наоборот, он хотел познать новые места. — Точно забыла? — переспросил он. — Тогда что это у тебя в руках? — Гд… Только я хотела спросить его в ответ, что он имел в виду, как в моём сжатом кулаке из ниоткуда объявилось хрупкое растение. Увидев его, я машинально разжала кулак, и нежный подснежник упал мне на колени. Точно такой же, как тот, который Нини подарил мне в первый раз. Я аккуратно подхватила его двумя пальцами, надеясь, что хрупкий стебелёк не повредится и вдохнула запах маленького цветка. — У подснежников нет запаха, — озорным тоном сказал Нини. — Как же нет? Он пахнет зимой. — Нини, хватит уже щебетать с ней. — Похоже, Ной не выдержал моего общения с его младшим братом, потому что его голос показался очень раздражительным, полным отвращения ко мне, но при этом он даже не повернул голову в мою сторону. — Ну, разве что зимой… — задумчиво продолжил Нини, невзирая на слова брата. Тихо зашумел мотор планолёта, мы уже взмыли в воздух и отправились, потому можно было понять волнение каждого. Даже Ноя. — А ты можешь заставить появиться на моих руках что-то, что я сама попрошу? Коль этот маленький хитрец не хотел говорить, как он проворачивает свои фокусы, я решила заставить его выложить все карты. Неизвестно, увидимся ли мы ещё, а если и увидимся, то когда? Из-за этого мне было интересно вдвойне узнать, как он отыскал подснежник летом и вручил так, что я этого даже не заметила… — Конечно, могу. Всё, что хочешь! Только в разумных пределах, потому что неподъёмную ношу вроде целого здания не наколдовать даже мне. И ещё динозавров, потому что их уже давно не существует, и… — Да прекрати ты этот цирк! — неожиданно завопил Ной так, что мне аж ухо заложило. Нини окаменел, глядя на брата стеклянными глазами, а тот в порыве эмоций замахнулся на меня рукой и одним ударом снёс подснежник с моих колен. Цветок упал почти около коробок с грузом. Его лепестки разлетелись по сторонам от стебелька и Нини это увидел. Он выглядел так странно, как будто… будто потерял что-то безумно ценное. В его взгляде было столько обиды, что мне показалось очень странным его молчание. Я сидела в шоке, не зная, как себя вести. Может, он хотел врезать мне, но промахнулся? И что это вообще за приступ злости? Краем глаза я увидела, что Нат вскочил со своего места и теперь на пару с Ноем они стояли, слегка пошатываясь, ведь мы находились в состоянии полёта. — Совсем охренел, что ли? — выпалил Нат, хмурясь. — Натти, Ной, прекратите, — тихо отозвалась их мать, но Ной даже и глазом не повёл, услышав её голос, а вот Нат спешился. — Ной, сядь, — тихо сказал Нини, потянув брата за руку на место, что, кажется, только сильнее его разозлило. Ему очень не понравился примирительный тон младшего и то, что он заступался за Натаниэля, а не за него самого. — Думаешь, я не знаю, к чему это всё? — начал Ной, отчего мне стало совсем не по себе. Этот парень мог наговорить много глупостей и что хуже всего — кажется, он это и собирался сделать. — Поездка. Встреча с мамой и братьями. Ты опять что-то натворил, а страдать должны мы! Каждый раз одно и то же. Думаешь только о себе, чёртов эгоист. Творишь всё, что тебе заблагорассудится, а потом не можешь обуздать последствия, а они всегда одинаковы — мы из-за тебя в опасности, и вынуждены быть кочевниками. У нас нет дома! Мы повсюду чужие, никому не нужны и всё это из-за тебя! — Ной подошёл к Нату впритык, явно его провоцируя, и даже ткнул пальцем в его грудь, видимо, надеясь, вывести из равновесия. Обстановка внутри планолёта накалилась до точки невозврата. Я боялась, что Нат станет вести себя как обычно, что могло обернуться катастрофой, ведь выяснять отношения на глазах у больной матери это верх неуважения. Они оба были её сыновьями и видеть столь откровенную вражду между ними ей точно было больно. — Ной, что ты такое говоришь? Прекрати немедленно. Если мы покидаем Тринадцатый, значит, так действительно будет лучше. Натаниэль здесь не при чём. Извинись перед братом, — голос Маклиар обрёл непоколебимую твёрдость, вот только это лишь сильнее задело Ноя. — Извиниться? За что? За то, что он разрушил нашу жизнь? За то, что из-за него мы постоянно в опасности? Ты такой же, как и твой папаша! Это выходило за все грани дозволенного. Одним движением я отстегнула свой ремень безопасности и вскочила с места, став между братьями как раз вовремя, потому что Нат едва не набросился на Ноя. Одновременно со мной встал и Нини, быстро пересевший к матери, чтобы её успокоить. Если кого и было по-настоящему жаль в этой ситуации, так это её. Разве она заслуживала видеть такой спектакль в день, когда вся её семья впервые за год оказалась в сборе? Нини приобнял её, что-то тихо шепча и поглаживая по голове, чтобы утешить, а она не отводила взгляд от Ната и Ноя. Я вспомнила о Нормане и мне стало так стыдно за свои домыслы и вообще за то, что я знала — Норман жив, но нам с Натом приходилось подыгрывать ситуации. — Ной, что за слова? Да как ты можешь так отзываться о своём отце! — гаркнула Маклиар, несмотря на все попытки Нини её утешить. — А откуда мне знать, что он мой отец? — неожиданно выдал Ной, отчего, пожалуй, у всех, кто находился сейчас в планолёте, перехватило дыхание. Кажется, он и сам был в шоке от того, что осмелился сказать это вслух. Он замялся, но отступать поздно. Все взгляды были прикованы к нему, потому Ной решил продолжать гнуть свою линию и идти до конца. — Как ты можешь о таком думать? — прошептала ошарашенная мать, на глазах которой уже заблестели слёзы. — Ной, что ты несёшь? — Подключился даже Ник, который до того молчал и просто наблюдал за всем происходящим. Он выглядел таким удивлённым, что сомнений не возникало — он не знал об этих странных мыслях брата. — Да, брось! — обратился к нему Ной. — Только не говори, что никогда об этом не думал! Мы с тобой похожи, но мы совершенно не похожи на них. — Он ткнул пальцем в сторону Ната и Нини. — А они между собой похожи. Интересно, с чего бы? — Если ты сейчас же не прекратишь… — Маклиар попыталась взять себя в руки. — Как ты вообще мог о таком подумать? — А что я ещё могу думать? — всплеснул руками он. — Мы совершенно разные. Этому есть лишь одно логичное объяснение. — Что за хаос творится в твоём крошечном мозгу? — послышался шёпот за моими плечами. Я обернулась к Нату, не зная, что предпринять, чтобы прекратить этот спектакль. Нат выглядел не просто удивлённым. На его лице застыло отвращение к брату, словно он узнал о нём нечто омерзительное. Впрочем, так оно и было. — Вот в чём дело, да? Вот о чём ты думал всё это время? Считаешь себя приёмышем? Думаешь, у тебя другой отец и за это меня ненавидишь? Или себя? Или всех? Круто винить в своих неудачах других людей, правда, Ной? Папа никогда нас не разделял. Он любил всех нас одинаково и только ты один вечно сопротивлялся этому, хотя не было ни единого повода усомниться в его любви. Ты сам его отталкивал так же, как сейчас пытаешься сделать врагом меня, как пытаешься оттолкнуть маму и Нини, которые… Неужели они заслужили всё это слышать и видеть? Ник, а ты что? Тоже считаешь себя чужим? Ник замялся и потупил взор под тяжестью взглядом, устремившихся к нему, но это не сказалось на его мнении. Он отрицательно покачал головой, оставив Ноя в одиночестве со своими тараканами в виде детских обид. — Отец у нас один. Я… я не знаю, почему Ной думает иначе. — Может, Ной просто единственный из всех присутствующих здесь, кто ещё не ослеп? — перекривил неуверенный тон брата Ной, явно не желая отступать так просто. Позади послышался всхлип — сомнений не было, Маклиар не могла вынести это. Вот только Ноя это совсем не трогало. Его уверенность была непоколебима и, кажется, ему совсем не было жаль мать. Может, в её слезах он уловил слабость и решил, что это подтверждение его словам? Даже моё сердце кровью обливалось, когда я слышала её тихий плач и прерывистое дыхание, но этому отморозку было всё равно. Может, он хотел, чтобы Норман оказался не его отцом? Может, это был не страх, а желание? Как бы то ни было, это не повод усомниться в матери. Матери, которая сейчас плакала из-за сына-козла, у которого, похоже, вместо сердца в груди был камень, хотя даже камень не способен на такое хладнокровие в отношении родных. Я не выдержала всё это напряжение и дала Ною такую крепкую пощёчину, что у него покраснела половина лица, а когда он сделал вид, что готов ударить меня в ответ, я опередила его и схватила за воротник. — Как у тебя язык поворачивается говорить такое при матери? Как ты смеешь унижать человека, который тебя любил, воспитывал, который вырастил тебя, и дал всё то, что у тебя теперь есть. Да! Есть. Ты можешь говорить сколько угодно о том, что ты лишился дома, который сожгла я, обменяв его на твою жизнь, если ты ещё не понял. Вот только дом это далеко не высшая ценность в жизни. У тебя есть мама и братья, а ты, свинья, этого не ценишь. Некоторые люди лишены семьи и они отдали бы всё на свете, чтобы обрести её, а ты сам пытаешься всё развалить и нихрена не ценишь. Надеюсь, в твоей жизни никогда не случится момент, когда ты всё потеряешь. Назад дороги не будет, и ты до самой смерти станешь жалеть о том, что не уважал самое важное, придумывая себе проблемы! — Я хорошенько встряхнула Ноя за воротник и оттолкнула так, чтобы он свалился в кресло. Тот рухнул в него, и я, чтобы тот не успел встать, быстро затянула его ремнём безопасности и щелкнула застёжкой, бросив напоследок такой взгляд, чтобы он понял, что не стоит рыпаться. Ной и без того натворил достаточно дел. Общее настроение оставалось подавленным. Все замолчали. Нини сидел около матери, а Нат занял его место около меня, не проронив ни слова. Он молча смотрел прямо перед собой, не сводя глаз с одной точки, что очень настораживало. Когда я попыталась взять его за руку, он даже не отреагировал, не заметил этого, погрузившись куда-то глубоко в свои мысли. Спустя минут двадцать едва ли что-то изменилось, правда, неугомонный Ной заснул, тем самым отгородившись от по-прежнему сильного напряжения, повисшего в воздухе по его вине. А вот Нат всё так же смотрел перед собой, чем не на шутку меня обеспокоил. Я не решалась ему что-то сказать, не знала, какие слова стоило подобрать, чтобы ему стало легче, как вдруг мне показалось, что на его глазах что-то заблестело. Из правого глаза покатилась серебристо-прозрачная предательская слеза, которую он тут же грубым движением вытер рукавом, отвернувшись от меня. Зато это заметил Нини. Его лицо исказило жалостливое выражение, настолько щемящее, что его немедля захотелось обнять, перенять эмоции на себя, чтобы ему стало немного легче. Он и сам хотел того же, не зная, кого утешать — Ната или маму. Смотреть на всех на них было слишком больно. Зачем, ну, зачем, нужно было устраивать такое? — Нат, — прошептала я ему на ухо. Он по-прежнему не желал поворачиваться ко мне лицом. Тогда я крепче сжала его руку, опустив голову ему на плечо, чтобы он не отгораживался, а ощутил, что не одинок. Кто бы мог подумать, что долгожданная поездка превратится в такую жестокость. Закончилось всё тоже далеко не так, как того хотелось. Планолёт совершил посадку во тьме неведомой глуши, где нас поджидало несколько человек из ордена, готовых доставить Лафлауэров в своё пристанище. Ной даже не попрощался. Он уверенным шагом покинул планолёт и столь же уверенно в одиночестве отправился по темноте, сам не зная куда. К счастью, охрана из ордена сразу заметила, что их подопечного уже понесло на поиски приключений, потому один из парней поспешил следом, дабы скорректировать маршрут гостя. Не удивительно, что Ной звал за собой и Ника, который оказался немного душевнее старшего брата и, хоть и не попрощался с Натаниэлем, зато сдержано ему кивнул, что хорошо было заметно при свете фар. А вот мама Ната всё никак не могла с ним расстаться, и это было самое правильное прощание. Они уже минут пять стояли, обнявшись, о чём-то разговаривая. О чём, я не знала, так как стояла поодаль, чтобы не мешать им. Нини же обнимал обоих — и брата, и маму. Я всё ещё поражалась тому, как этот мальчонка вырос, и как он умудрился не поддаться влиянию старших братьев… Расставание получилось очень болезненным, потому, когда мы с Натом вернулись в планолёт, он выглядел ещё более расстроенным, чем прежде. Остаток пути мы провели в молчании и тишине, каждый думая о своём. Нат наверняка в мечтах был ещё с семьёй, а я мысленно предпринимала попытки ему помочь. Мы вернулись в Седьмой быстрее, чем предполагали, потому, когда высадились с планолёта, ощущение, что мы всё еще в Тринадцатом никуда не делось. Вот только Тринадцатый остался позади. Как и семья Ната. Теперь же мы вернулись в лесные заросли, в плотный запах хвои и земли, который было приятно вдыхать. Вернулись туда, где нет никаких бункеров и подземелий. Мы вернулись домой, как будто ничего не случилось. — Он ведь прав. Я — источник их бед, — тихо сказал Нат, не торопясь куда-либо идти. Он стоял посреди поляны, где практически ничего не было видно, и лишь громкое дыхание выдавало его эмоции. Нат был взвинчен. Интересно, сколько раз он прокрутил у себя в голове эту фразу и с какого раза в неё поверил? Я подошла к нему впритык и обняла, отчётливо слыша, как невпопад колотится его сердце. Чёртов Ной знал больное место Ната, потому наносил удары именно туда! — Ты их защитник, Нат. Откуда ты знаешь, что с ними случилось бы, если бы ты их не защищал? В нынешнее время все люди в опасности, а ты и твои таланты способны другим помогать. Разве ты не видишь? Это и есть тот эффект, которого оно и добивается. Пытается поссорить нас с народом, тебя с твоей семьёй, оно хочет, чтобы ты так думал, словно виноват ты, но это не так. Виноват тот урод, который попытался напасть на твою маму. И он получит по заслугам. Сколько ниточке ни виться… конец всё равно настанет, и оно пожалеет, что вообще связалось с нами. — Я не могу защитить семью, не могу защитить тебя, даже себя защитить не способен. Что толку от моих умений? — Будешь продолжать подыгрывать этой мрази — я огрею тебя ботинком. — Из Ната наконец-то вырвался смешок, и я впервые за несколько часов ощутила что-то похожее на облегчение. — Понял. Заткнулся, — отчеканил он и небрежно клюнул меня губами в лоб. — Натаниэль. Лафлауэр резко обернулся, а я поспешила выглянуть из-за его плеча, потому что это не я его позвала… И, разумеется, говорил не сам Нат. Это был третий голос. Я не могла поверить, что слышала его здесь, потому в одно мгновение выдернула коммуникатор из кармана и просветила им стоявшего рядом человека. От увиденного у меня глаза на лоб полезли. Ёжась не то от яркого света, не то от прохладной летней ночи Седьмого, рядом с нами стоял… Нини. Ни Нат, ни я не знали, что на это сказать. Нини как-то сбежал с планолёта. Дофокусничался.***
— Какого хрена ты здесь делаешь? — Нат вернулся в привычный наезжающий тон, под которым Нини, кажется, съёжился ещё сильнее. — Как ты проник на планолёт после посадки в ордене? Как вылез здесь, что мы тебя не заметили? Ты что, через биотуалет катапультировался? — Нат, не кричи, мы привлечём внимание. — Я попыталась его остепенить, но куда уж там! Он был весь на взводе — отправил Нини в безопасное место, а тот смылся с нами в Седьмой, где неведомая психованная хрень совсем недавно подбросила нам порубленную собаку! Поступок Нини был очень глупым и наивным, но орать об этом на весь лес явно не стоило. Не знаю, как так получилось, но Нат на автомате, подпитываясь злостью, ушёл вперёд, совершенно не ориентируясь при этом в лесу, но страннее всего то, что шёл он в правильном направлении. Нини как собачонка бежал около него, тщетно оправдываясь, но разве можно противостоять Нату, когда тот зол? И всё же что-то в его голосе изменилось. Он этого не показывал, но я хорошо знала поведение Ната и его мысли — где-то очень глубоко в душе он был рад, что Нини так сделал, и что он сможет провести ещё хоть немного времени с кем-то из своей семьи. Нини не самый плохой кандидат в качестве гостя, жаль только, что время очень неподходящее. Обратный путь вышел таким коротким, что я и оглянуться не успела, как на горизонте возникли очерки родного дома. Людей на улице видно не было. Повсюду царила тишина, потому я со спокойной душой подходила к таким родным и любимым дверям. Нат добрался до них первым, сразу принявшись отпирать замки. К счастью, всё было заперто, что уже наталкивало на мысли о хорошем, а вот отсутствие Дерби в поле зрения наоборот настораживало. Когда щёлкнул первый замок, Нини подошёл ко мне, готовый зайти в дом безо всякого стеснения, как вдруг раздался ещё один щелчок, но не от замка, а со стороны. Из тени возник силуэт человека, и прежде чем я успела среагировать, Нини то ли оттолкнул его, то ли сцепился с ним… Результат был таким, что Дерби с широко распахнутыми глазами стоял напротив Нини, у которого каким-то образом в руках оказался пистолет миротворца! Кажется, Нини сам испугался того, что сделал, но как ему это удалось? Оружие дрожало в длинных белых пальцах мальчонки, но он с какой-то внутренней уверенностью держал обеими руками пистолет, направив его на Дерби. Не думаю, что тот был плохим миротворцем, не умеющим держать оружие в руках, скорее, он понял, что мальчишка пришёл с нами и из-за того, что он был к Дерби ближе всех, тот нас не разглядел. Натаниэль бросился к брату и выбил у него из рук пистолет, неуклюже ткнув его в руки миротворца. — Спасибо, что не застрелил его, — процедил сквозь зубы Нат, косясь в сторону Нини, всё ещё пялящегося на свои руки, в которых секунду назад красовался пистолет. Вид у мальца был не очень — дрожь от рук перешла ко всему телу. Кажется, Нини был в шаге от того, чтобы запаниковать. — Кто это? — спросил Дерби, пряча оружие в кобуру, но даже при столь слабом свете я видела, что он не спешил убирать руки от пистолета, оставаясь на стрёме. — Кузен мой, а что не похож? — выкрутился Нат, ногой толкнув входную дверь в дом. — Сейчас я достану фонарик, посвечу ему в лицо и скажу точнее, — выдал в ответ Дерби, на что Нат отреагировал мгновенно. Он схватил Нини за воротник его униформы и затолкал в дом прежде, чем Дерби добрался до своего фонарика, а чтобы Лайдер не набросилась на братишку, дал знак, что мы вернулись. — Здравствуй, дом родной, папочка снова здесь! — Нат схватил меня за руку и потащил за собой в дом. — Спасибо, господин миротворец, за исправное несение службы и доброй ночи. Натаниэль уже хотел захлопнуть дверь, но я успела высвободиться и выйти обратно к Дерби, который стоял как оплёванный, не зная, куда себя деть — идти за нами или же проваливать домой, получив едва ли что-то похожее на благодарность. Нат включил свет в коридоре, потому на улице стало гораздо светлее и я, не закрывая двери, вышла к Дерби, видя, что он чего-то ждёт. — Как твои дела? — Как-то слишком по-доброму спросил он, словно и не было этой минуты, за которую оба Лафлауэра успели разоружить Дерби, что в материальном, что в духовном плане. Мне стало так стыдно за то, что парень два дня выполнял функцию сторожевого пса, а в ответ даже благодарности нормальной не получил… Дерби верил нам на слово, не задавал лишних вопросов и вообще вёл себя сдержанно и дружелюбно. Мы с Натом отвыкли быть такими. — Всё хорошо. Мы разобрались с некоторыми делами, но скоро нам нужно ехать на шоу Луизы Данн, так что… — Луизы Данн? — переспросил парень, глядя на меня ничуть ли с жалостью. — Что-то знаешь о ней? — тихо спросила я, предчувствуя недоброе. С чего бы Дерби так отреагировал на эту особу? — Неприятная дама, совсем не похожая на остальных людей с телевидения. Я слышал, что у неё в этой сфере огромная власть, и она часто позволяет себе лишнее и ей всегда всё сходит с рук. Тебе нужно быть осторожнее, потому что люди… — Я знаю. Ненавидят меня. Эта Луиза может только усилить ненависть. Я поняла, спасибо, Дерби. А что насчёт дома? Не видел ничего странного? Дерби замялся, стыдливо пряча глаза. Значит, видел! — Несколько мальчишек вчера ночью пытались забросать твой дом известью, но я дал им хороших подзатыльников и отправил домой помогать матерям, — нахмурился Дерби так, как будто размышлял о серьёзном преступлении. В такие моменты на его лбу проступала морщинка, делающая выражение его лица едва ли не комичным. Как он вообще умудрился этих мальчишек разогнать, будучи таким… вот таким! — А ещё маленькая девочка весь день слонялась неподалёку твоего дома, появляясь то тут, то там, делая вид, что не смотрит в эту сторону, но я заметил, что она всё время наблюдала за домом. — Какая девочка? Как она выглядела? — Лет семь-восемь с виду. Два коротких белых хвостика, круглолицая, в белом платье в горошек. Бродила здесь одна — родных с ней не было. Я её не знаю. Опросил тех, кто её видел, — они тоже сказали, что она им незнакома. Она ничего не предпринимала. Только смотрела. У меня есть подозрение, что она не местная. Если хочешь, я могу разузнать, кто она. — Нет, спасибо, — поспешила сказать я, видя, что Дерби и сам заинтересовался тем, что это за девочка, вот только не хватало ещё, чтобы он ввязался во что-то, связанное с этой паскудой, что нас донимает. — А знаешь, я догадываюсь, кто это. Кажется, я видела эту девочку в другом конце округа… Наверное, как и все, прибежала посмотреть на предательницу! — Ты не предательница… — Дерби хоть и заулыбался, но всем своим видом давал понять, что воспринял мои в шутку сказанные слова всерьёз. — Конечно, нет, — улыбнулась в ответ я, чувствуя некий необъяснимый оптимизм, исходящий от этого парня. Почему-то мне хотелось сохранить его вот таким: пусть хоть что-то не меняется и остаётся наивным и хорошим. — Знаешь, Дерби, я всё хочу испечь пирог… какой-нибудь. Приходи к нам на чай. Глаза Дерби смешно округлились, и он мечтательно уставился куда-то мне за спину, словно уже учуял приятный аромат свежей выпечки. На лице лишь блаженство и умиротворение. Забавный тип. — Это меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя. Не отказывайся. — А у тебя вкусные пироги, или как у моей бабушки? — вдруг рассмеялся он, и что самое страшное, рассмеялась и я. Да, чёрт возьми, пироги его бабушки совершенно ужасны! В детстве Дерби иногда звал меня в гости на чай с пирогом, но я пила только чай, потому что делать пироги его бабушка не умела. Теста было много, начинки минимум, оттого в итоге пирог получался твёрдым, сухим и несладким. Однажды пытаясь отломать кусочек пирога, я сломала об него тарелку. — Мой пирог будет хотя бы съедобен. — Я протянула Дерби руку, и тот уверенно пожал её. — Спасибо за помощь. Что бы мы без тебя делали? — Тот пожал плечами, коротко махнул рукой на прощание и почти строевым шагом поспешил домой, как всегда, не задавая лишних вопросов, не требуя ничего взамен за два дня караула… Я захлопнула двери, заперла все замки и вновь вернулась к привычному напряжению и чувству страха. В коридоре было чисто — никаких изменений. В остальных комнатах тоже, как оказалось, ничего не изменилось. Если Лайдер и шныряла по всем закоулкам дома, то она это замечательно скрыла. Когда я зашла на кухню, там были только Нат и Лайдер. Нини же куда-то таинственным образом исчез. — А где малой? — Заперт в спальне, чтобы не подслушивал, — бросил Нат, внимательно изучая какую-то папку, пока Лайдер сидела на полу в позе лотоса и что-то читала. На ней было всё то же платье в таком же виде, волосы по-прежнему походили на гнездо… Да уж, эта девица не утруждала себя уходом за собой, хотя никаких неприятных запахов от неё не исходило, наоборот, мне даже показалось, что он неё разило ландышами Ната. — Есть новости? — спросила я, заглядывая в папку Натаниэля. В ней накопилось не меньше сотни страниц с разными пометками, рисунками, надписями, таблицами и прочим. Разобрать почерк было сложно, хотя, надо признаться, писала Лайдер красиво, хоть и неразборчиво. Буквы были выведены очень остро, но с закруглениями вверху, что усложняло чтение. Правда, это, наверное, касалось только меня, потому что Нат перелистывал страницу за страницей, шустро носясь по строчкам. — Перевезли родственников? — вдруг спросила Лайдер, не оборачиваясь. Она сидела к нам спиной, не считая, что обязана поворачиваться лицом к собеседникам. Странная и беспардонная девица. Вдруг что-то хрустнуло и я насупилась. Нат продолжал увлечённо читать материалы из своей папки, а Лайдер, сгорбившись, чахла над какими-то бумажками. Я уже решила, что мне показалось, как хруст снова повторился и на сей раз, я отыскала его источник. Лайдер нависла не только над бумагами, но и над маленькой тарелкой крупно нарубленного салата, хотя салатом эту мешанину овощей назвать было сложно. Лайдер просто накидала в тарелку порванные листочки капусты, крупно нарезала несколько томатов, луковицу, картофелину и морковку. Как всё это сочеталось, и в чём таился вкус, я ума не приложила. Ела эту овощную свалку Лайдер, конечно, руками, неприятно хрустя, но, ничуть не отвлекаясь от чтива прямо как Нат. Наверное, её вопрос был дежурным и даже ответа не требовал. — Почти. А как у тебя дела? Уже нашла нашего издевателя? — Обработанные материалы в папке на столе, — равнодушным тоном ответила Лайдер, вытащив из тарелки пластину морковины. Очевидно, в салате не было ни масла, ни соли, потому Лайдер Штеллар просто жрала овощи сырыми. Как же неприятно они скрипели на её зубах. Я попыталась отвлечься и взглянула на стол — папки там не было. Стоп. Лайдер, что, имела в виду ту папку, которую уже читал Нат? — Эй, Штеллар, а где папка? На столе её нет. Или ты говорила о той папке, что у Ната в руках? Лайдер обернулась, явно сконфузившись, но быстро вернулась к привычному пофигизму. — О, ты уже здесь? Привет, — обратилась она к Нату, который на секунду оторвался от чтения. — Здарова. Я вообще-то уже говорил тебе «привет», — с упрёком сказал он, но Лайдер это ничуть не смутило. Обалдеть, Нат стоял у неё за спиной, а она его даже не заметила! И этого человека мы оставили в нашем доме… Теперь я понимала, почему в комнатах ничего не изменилось — наверное, Лайдер вообще не покидала границ кухни. — За приёмом пищи я обычно ничего не замечаю. — Пищи? Ты ешь сырую картошку! Неудивительно, что ты тощая. Такими темпами совсем зачахнуть можно. Давай я пожарю мяса, что ли. — Сама не знаю, что на меня нашло, но я предложила этой кикиморе нормальную еду вслед за обещанным пирогом для Дерби. Наверное, это паника из-за воспоминаний о каше Тринадцатого. — Смотреть противно на твой хруст. Лайдер повернулась ко мне лицом, отчаянно хмуря брови. С полминуты она пялилась на меня так, словно у меня выросли оленьи рога. — Хруст не визуален, но его можно услышать. Я закатила глаза и отправилась за мясом, мысленно негодуя насчёт такого дурацкого ответа. И над этим она думала целую минуту? По пути за мясом мне в голову пришла странная мысль. Если в Тринадцатом жрали помои, которые величали кашей, то, что же, в ордене все питались сырой капустой? Когда я вернулась с увесистым куском засоленного мяса в руках, Лайдер стояла около Ната и что-то ему объясняла. Я взялась промывать мясо от соли, включила плиту и бросила на неё сковороду, попутно прислушиваясь к разговору. — … то есть мы должны искать человека с твоего портрета? Но он же основан на чистых домыслах! С чего ты взяла, что мы имеем дело с преступной группировкой? — Это примерный портрет тех, кого мы ищем, — поясняла Лайдер, тыча пальцем в разные точки на страницах своего почти научного труда. — Это позволяет сократить круг поисков и выделить тех, на кого нужно обратить внимание в первую очередь. Я восстановила примерную хронологию событий, вот она, на пятнадцатой странице, но мне не известно столько, сколько известно вам, потому таблица нуждается в уточнениях. — Под этот портрет подходят многие из нашего списка, но есть возможность, что мы кого-то упустили, либо оно вообще нам не знакомо, — задумчиво проговорил Нат. — А это что за список? — Организации, на которые следует обратить внимание. — Здесь нет твоего ордена. — Он не имеет отношения к вашим проблемам. — Лайдер сказала это как-то слишком резко, как будто сама мысль об этом причиняла ей боль. — Что-то я не слышал об этих организациях раньше… — Они скрываются. — Тогда вдвойне странно, что я о них не знаю, — хмыкнул Нат. — Кроме Театра кукол и шарашки Ланы, конечно. — Вот только Театра больше нет, а на Лану всё это не похоже, — вступила в разговор я, расправившись с мясом. Я подошла к Натаниэлю и принялась читать отчёт Лайдер, столь подозрительно быстро систематизированный. — Если Лана чего-то хочет, она это забирает. Здесь что-то другое. То, что происходит с нами как будто вообще… — … не имеет мотивов, — закончил за меня Нат. — Либо этот мотив месть, как и указала Лайдер. Если это действительно месть, то круг подозреваемых знатно увеличивается. Мы перешли дорогу многим. Очень многим, больше половины которых даже не знаем. — Поэтому нужно начать с тех организаций, в которых люди получают необходимые навыки, — уточнила Лайдер, потирая костлявые руки. Замёрзла, что ли? — «Культ прошлого»? Кто они? — нахмурилась я, пытаясь прочесть характеристику этой организации, но разве в почерке Лайдер можно вообще разобраться? — Это формация родом из старого мира. Люди, входящие в неё, уже тысячи лет хранят памятники истории, книги, данные о прошлом, произведения искусства. Они знали о грядущих катастрофах, потому заранее стали готовиться — вычислили место, которое должно было пострадать меньше всего и отправили на территорию нынешнего Панема все свидетельства прошлого, чтобы сохранить наследие. — То есть пока все спасали жизни, они спасали картины и скульптуры? — В «Культе прошлого» состоят наследники богатых людей, спасавших частные коллекции и не только. Они знают о прошлом гораздо больше, чем любой из местных, но своей информацией не делятся просто так, потому что это привело бы к раздорам. — Почему они в твоём списке? Если они просто хранители, то, как они могут заниматься подобными вещами? — задал абсолютно резонный вопрос Нат. — Культ занимается поиском артефактов до сих пор и использует для этого самые разнообразные методы. Говорят, у них есть отдел полевых агентов, которые выполняют конкретные миссии. В столице у многих до сих пор есть ценности, в которых нуждается культ, потому они всеми методами пытаются их заполучить. Всеми в прямом смысле этого слова. А ещё они занимаются торговлей информацией. Наш орден нередко закупает у них её и, думаю, не только мы. Все библиотеки, которые работают в Панеме, все учебные программы — всё существует благодаря проданной культом информацией. — Но какого характера эта информация? Что они могут вам продать, если вы сами продаёте информацию? — Я начала запутываться в этих перипетиях. — Они обучают нас разным языкам, к примеру. Продают нам эту информацию, которую мы потом используем для добычи уже своих материалов. — А «Божественное братство»? Это ещё кто такие? — Религиозное ответвление культа. Очень старая секта, которая, по слухам ждёт своего часа, чтобы выйти на свет и построить новый мир. — И откуда столько придурков на свете?.. — прошептал Нат. — ОЧС 2-б? А это что за хрень? — Я внесла их в список, но не думаю, что они могут быть причастны. Это наш структурный подраздел. Занимается инженерией, технической и технологической подготовкой. Готовят нам усыпляющие смеси, галлюциногены, оборудование для выполнения заданий — чипы, датчики… Очень умные и талантливые люди, но я не думаю, что среди них найдётся кто-то способный на подобное коварство. — Профи! Смотри, Нат, и они здесь, — ткнула пальцем я в последний пункт списка Лайдер. Сначала меня удивило наличие этого слова в списке, но затем… Профессионалы — это те, кому мы с Натом переходили дорогу как минимум трижды и каждый раз разным представителям этой касты. Вот только даже для профи всё, что происходит с нами, как-то слишком круто. Я видела профи в действии. Они хороши, но чтоб настолько… — Перечитайте весь мой материал, заполните пробелы в нём и проверьте свой список врагов в соответствии с этими организациями, — сказала Лайдер так, словно раздавала приказы, хотя голос её звучал совсем уж непринуждённо. Она поправила свою тряпичную сумку и отряхнула платье, чем натолкнула меня на мысль, что собирается смыться. — Куда это ты намылилась? — озвучил Нат моё предположение. — Есть люди, которых я не внесла в список. Их проверю я сама. — Даже не скажешь, кто они? Вдруг ты помрёшь, а мы так и не узнаем, кого ты искала! — Я не умру, — пожала плечами Лайдер и шмыгнула к выходу, где как раз нарисовался Нини, в которого она врезалась. Младший брат Ната заулыбался при виде гостьи и, кажется, за секунду рассмотрел её с ног до головы. — Привет, — дружелюбно сказал он, но Лайдер уже и след простыл. — Как ты выбрался? — с ходу наехал на брата Натаниэль, на что Нини аж просиял. Кажется, я знала, что он хотел сказать. — Это всё магия, да? — съязвила я, на что Нини щёлкнул пальцами, указывая на меня. — Твоя девушка соображает куда лучше тебя, братишка, — озорным голосом сказал Нини, скрестив руки на груди, на что Натаниэль лишь покачал головой. Ну, что ещё взять с малого?***
Нини Лафлауэр — это нечто. Казалось, за секунду он успел рассмотреть абсолютно всё, что было у меня на кухне, сопровождая это уместными и не очень комментариями, реже вопросами. Он заглянул в папку и пролистал её раньше, чем Нат успел её спрятать, при этом умудрившись ещё что-то прочитать, хотя почерк Лайдер вообще едва был читабелен. Компьютер выключен, телевизор тоже, но Нини, даже не спросив всё врубил, на что Нат сдержанно ничего не ответил и просто выключил и то, и другое. Нам повезло, что еда уже была готова, потому я разделила мясо по тарелкам, нашла несколько кусков зачерствелого хлеба и выложила всё это на стол, пока Нини, подозрительно щурясь, пялился на Ната с беззвучным вопросом. Так у нас появилось сразу несколько проблем. Любопытство Нини, которое могло вывести его на нашего преследователя. Преследователь мог причинить ему вред, так как наш дом — это чуть ли не самое опасное место, которое сейчас можно было представить. А третья проблема — как доставить Нини в штаб ордена? Второй раз люди из ордена запариваться не станут с дополнительными посадками в Седьмом, сами вывезти его мы не могли, но и оставлять его надолго в этом дурдоме тоже нельзя. — Кто эта девушка? Та, что чуть с ног меня не сбила? — спросил Нини, внимательно глядя на меня. Я аккуратно поставила перед ним тарелку, он тут же потянулся за куском хлеба, но вместо хлеба в его руках почему-то оказался коммуникатор. Я проверила карманы — ну, конечно, это был мой, чей же ещё! — «Конфетке от подонка»? — Нини заливисто засмеялся. — И кто этот подонок? Нат шутку не оценил. Старший Лафлауэр аж засопел от злости, вскочил со своего места и выдернул из рук Нини коммуникатор, тут же всучив его мне. Вот только младший уже успел его изучить. — Симпатичный корпус. А где твой, Нат? — У меня нет коммуникатора, — сдержано ответил Натаниэль. Нини в этот момент как раз принялся за первый кусок мяса, но услышав ответ брата, замер, а затем лучисто заулыбался, переводя взгляд с Ната на меня и обратно. — Так мило, — всё ещё улыбаясь, сказал Нини теперь глядя только на меня. — Нат ни с кем не любит делиться игрушками. Ты сам его сделал? Там столько функций странных… — Откуда ты… — Не успела я задать вопрос, как от случайного нажатия на панель экран коммуникатора засветился. На нём оказалась открыта программа взлома замков, что странно, ведь я её не включала, и вообще коммуникатор был заблокирован. — Как ты обошёл пароль? — Там был пароль? — неожиданно осведомился Нини. Рядом со мной что-то пропыхтел Нат, без аппетита жуя мясо. Я переглянулась с ним, но тот лишь махнул мне рукой, мол, не бери в голову. Может, я сама забыла поставить пароль? Хотя он выставлялся автоматически… — Боже, как вкусно! Свой первый кусок мяса Нини умял так быстро, что и сам, похоже, удивился. Его лицо растянулось в блаженной улыбке, и он без тени смущения облизал все пальцы, на которых остался жир от мяса. Мальчуган выглядел таким голодным, как будто годами мяса не видел, хотя парнишке в его возрасте нужно питаться хорошо. Мы с Натом тоже были голодны и тоже ели мясо с удовольствием, но и близко не таким сильным, как Нини. — Ты готовишь как королева! — продолжал восклицать он. Глаза горели, щёки пылали румянцем, а кусочки мяса один за другим исчезали с тарелки. Нини совсем не стеснялся того, что находится в гостях, чувствуя себя как дома. Меня это ничуть не задевало, наоборот, было приятно, что Нини так легко чувствует себя в одной компании со мной. Я почему-то была уверена, что с этим Лафлауэром буду прекрасно ладить. Он, не стесняясь, продолжал сыпать комплименты в мой адрес, всякий раз придумывая новое очаровательное выражение, чем в итоге загнал меня в краску настолько, что мне стало неуютно. Нат периодически что-то ворчал и отсыпал Нини кусочек за кусочком со своей тарелки, чем вообще сделал младшего брата безгранично счастливым. Наблюдать за этим было странно, ведь Нат то и дело палил по Нини словечками вроде «подлиза», «хохмач» или «червяк», но при этом без разговоров делился с ним своей порцией, подавал воду, когда тому хотелось пить и вообще, кажется, знатно стеснялся братца передо мной. Аппетит у Нини оказался зверский. Он успевал как активно жевать пищу, так и рассказывать что-то совершенно обыденное, тараторя без устали, будто в Тринадцатом ему всё время приходилось молчать, а теперь вся его болтовня вырвалась наружу. Я всё ждала, когда Нат начнёт говорить с ним насчёт того, как доставить его обратно в орден, но он даже не отчитал брата, из-за чего я пришла к выводу — Нат был всё-таки рад тому, что Нини теперь с нами. Чего греха таить — я тоже была этому рада. Тот час или полтора, что мы провели вместе за одним столом, был совсем не таким как тот обед в Тринадцатом. На время я позабыла обо всех проблемах, позабыла про нашего врага, про грядущее шоу в столице, про ненависть местных и стычку с Ноем. Кажется, Нат тоже переключился с переживаний и угрюмости на позитивную волну, потому что теперь если он и хмурился, то лишь наиграно, строя из себя серьёзного старшего брата, правда, получалось у него это не очень хорошо. Нини оказался не просто обаятельным мальчишкой, это был настоящий лучик света, который заполнил собой всю комнату, да что там, весь дом! Этот паренёк кладезь чего-то светлого, чистого и доброго. Он шутил несмешные шутки, но мы с них смеялись, он говорил обо всякой ерунде, но это было интересно, он вёл себя как обычный подросток, но от него сложно отвести глаза. Магия, не иначе. Эта ночь была первой за долгое время, когда мы с Натом полностью отключились ото всех проблем. До утра оставалось не так уж и много времени, потому мы решили проспаться, а потом уже заняться делами насущными, но не успели встать из-за стола, как Нини громко попросил нас задержаться, по его словам, только на минуту. Он поудобнее умостился на стуле и, ровно держа осанку, выставил руки перед собой ладонями вверх. — Я долго к этому готовился. — Лицо Нини обрело какую-то особенную детскую серьёзность, из-за чего он выглядел забавно. Он сделал глубокий вдох, а когда выдохнул, на стол упал подснежник. Я потянулась за ним, как вдруг на мою руку упал ещё один, а рядом на тарелку Ната осыпались сразу три подснежника, но и это было не всё. Белые цветки стали сыпаться не только на стол — они падали по всей комнате! Я подняла голову вверх и застыла от увиденного зрелища. Подснежники один за другим сыпались откуда-то с потолка, точно снег, но… как это вообще было возможно? Нини сидел всё так же сосредоточено, не шевелясь, казалось, даже не дыша. Несколько подснежников запуталось у него в волосах, из-за чего он стал выглядеть ещё забавнее. Даже Натаниэль приоткрыл рот от удивления, пристально всматриваясь в цветки, наверное, подсчитывая их. — Чуть не забыл, — хлопнул себя по лбу Нини, и вся его серьёзность пошла прахом. Он скорчил хитрую гримасу и посмотрел на Ната так, что я всерьёз забеспокоилась, как бы Натаниэль не воспарил над столом вместе с подснежниками, но, к счастью, всё обошлось. С потолка продолжали сыпаться подснежники и только на Ната стали падать ландыши. Коротенькие стебельки, снежно-белые звоночки и запах, который перебивал все остальные в этой комнате — запах весны, запах нежности и свежести. Нат поймал один ландыш рукой и тут же стал его нюхать, рассматривать со всех сторон, но ничего странного не нашёл. Цветок был настоящим, как и все остальные в этой комнате. Наконец, Нат снял очки, протёр глаза, но когда надел очки обратно, ничего не изменилось — цветы продолжали падать, пока Нини, довольный собой, не хлопнул в ладоши, и зрелище не прекратилось. На кухне повисла тишина. Я была в таком шоке, что не знала, как реагировать на всё это. Цветы никуда не пропали! Чёрт возьми, они сыпались с потолка прямо у меня на глазах, а Нини ни к чему не прикасался. Неужели он носит при себе незаметно целый мешок подснежников и ландышей? — Как ты это сделал? — не выдержал Нат. Нини, заметно подустав, опустил подборок на ладони и ответил то же, что и всегда. — Овладел магией. — Магии не существует. Миром правит наука! — столь же предсказуемо ответил Натаниэль. — Теперь понятно, почему вы сошлись, — засмеялся Нини, попутно пытаясь вытащить запутавшийся подснежник из своих волос. Нат покосился в мою сторону, но я лишь замялась под его взглядом. Как-то прежде я не задумывалась о том, что мы с Натаниэлем одинаково приземлённые, рационально мыслящие, а Нини это подметил сразу. — Расскажи, как ты это делаешь, и я подумаю над тем, чтобы не вышвырнуть тебя ночевать на улицу, — отчеканил Нат с наигранной улыбкой на лице, но Нини на подобное не вёлся. Видимо, он очень хорошо знал своего брата. — Ты и так меня не вышвырнешь, иначе я прокричу на весь Седьмой, что ты только что прилетел из Тринадцатого, — с идентичной зловещей улыбочкой ответил Нини, отчего Нат тут же скис. — Вот засранец, — процедил сквозь зубы он. — Учусь у лучших, братишка! — сияя улыбкой, сказал Нини, и, встав из-за стола, обратился уже ко мне. — Милая Джоанна, не покажешь, где я могу поспать? Я сразу подумала о той комнате, где ночевал Норман, но в ней было разбито окно, к тому же небезопасно оставлять Нини одного и тогда я предложила Нату перетащить диван на кухню, уложить там Нини и запереть его изнутри, а чтобы в случае беды он мог себя как-то защитить, мы отдали ему коммуникатор, чему он несказанно обрадовался. Даже этих мер защиты было слишком мало, поэтому мы согласились караулить. Нат вызвался следить за братом, уверяя, что я могла спать спокойно, потому что у Ната сна ни в одном глазу, и он не заснёт, пока я или Нини не проснёмся. Меня радовал тот факт, что этот ужасный день закончился на такой оптимистичной ноте. Я не могла нарадоваться тому, как одно присутствие Нини воодушевило Ната, а заодно и меня. Младшенький Лафлауэр казался милашкой, но оставлять его в нашем доме надолго мы не могли. Утром Нат собрался искать способы как безопасно отправить Нини в орден, хотя по его голосу мне показалось, что этого ему совсем не хотелось, хоть умом он и понимал, что для Нини нет места в Панеме опаснее, чем наш дом. Нат уселся на кровать с листком бумаги и карандашом и принялся что-то на нём выводить, хотя ещё только начало рассветать, отчего в комнате было сумрачно. Я не помню, как вырубилась, но когда начала просыпаться, мне совсем этого не хотелось. Не успела проснуться, как уже не выспалась. Под боком что-то кряхтел Нат. В комнате было так светло, что этот свет едва не выедал глаза. Кряхтение Натаниэля сменилось сопением и ещё какими-то непонятными звуками, а затем каким-то глухим выкриком и звуком падения. Я вскочила с кровати, гонимая тарабанящим сердцем, предчувствуя что-то недоброе, и действительно увидела Натаниэля на полу, но он был в порядке, только что-то случилось с его головой. Я переползла через кровать на другую сторону, где тихо ворчал Нат и тут же поймала на себе убийственный взгляд старшего Лафлауэра, который что-то выпутывал из волос. — Я убью тебя, маленькая сволочь! — заорал во всё горло Натаниэль, выдергивая из волос куски… лапши? Я опустилась на колени около Ната, тут же угодив во что-то мокрое и липкое. Приподнявшись, увидела эти самые тонкие длинные ленточки домашней отваренной лапши, которую так отчаянно скуб из волос Нат. Чёрт возьми, его шевелюра стала в два раза объёмнее, чем прежде и теперь напоминала массивный белый горшок! — Молчи, — прошипел Нат. Он старался вытащить как можно больше кусочков лапши за раз, но вместе с ними вырывался и волос, отчего Лафлауэр злился ещё больше. Его щёки покраснели не то от злости, не то от стыда, но он молчал, и только шумное дыхание точно у разъярённого быка, говорило о том, как же он зол. Я привстала, чтобы посмотреть, что с подушкой, и лишь подтвердила наихудшие опасения — на подушке было полно лапши, часть которой размазалась по ткани. На простыне тоже лежали комки теста, местами растоптанного, местами целого… — Нини, где ты? — закричал Нат и вскочил резко с пола. В этот же момент около двери что-то зашуршало и послышались быстро удаляющиеся шаги. Значит, он подслушивал, а может, ещё и подсматривал! Сзади волосы Ната вперемешку с лапшой создавали зрелище ещё более чокнутое, чем спереди. Я не выдержала и засмеялась, но Нат в порыве злости даже не обратил на это внимания. Схватил стоявшую в углу швабру и вылетел из спальни в коридор. Я всерьёз забеспокоилась о судьбе Нини, потому поспешила следом и застала жутко нелепую картину. Нат шваброй выгнал Нини из кухни в коридор, тот схватил кочергу и, вообразив, что это шпага, принялся махать ею перед носом брата. — Хочешь сразиться? Так сразимся! Вызываю тебя на дуэль! — гордо заявил Нини, вздёрнув подбородком так, что копна его вьющихся светлых волос затряслась как желе. Он сделал ещё парочку показательных махов кочергой перед носом у брата, пока у того окончательно не лопнуло терпение. Нат ударил шваброй по кочерге, без особых усилий выбив её из рук Нини, а затем столь же филигранно дал ему подзатыльник и схватил за ухо так, что тот почти завыл, чередуя вой со смехом из-за тестяной копны на голове Натаниэля. — Я иду в душ смывать со своей головы долбанный клейстер, а ты тем временем вымоешь в доме все полы, ясно? — Нини обречённо осмотрел пол в коридоре, то тут, то там усыпанный кусочками теста, размазанного по доскам, покосился в сторону нашей спальни и кухни, определённо не рассчитывая, что Нат заставит его вылизывать полы. — Да ладно тебе, Нат, это же был розыгрыш! — вступилась за Нини я, едва сдерживаясь от смеха, глядя на эту его безумную причёску. Эканис бы оценила. — Тут и убирать толком нечего. — Я уже её люблю, — бросил Нини, на что Нат только сильнее сжал его ухо. — Вымыть всё так, чтобы блестело. Я проверю, и если ты будешь валять дурака, я сделаю с тобой то же, что и с твоей кочергой, дуэлянт. — Отчитал брата Натаниэль и лишь тогда отпустил заметно покрасневшее ухо Нини, которое, к его счастью, тут же скрылось под волосами. — За работу, ленивая задница! — напоследок гаркнул Нат, поставил швабру в угол и, даже не взяв с собой полотенце, поспешил в душ, пока лапша в его волосах не засохла. Нини подошёл ко мне, вздохнул и опустил голову на плечо, заставив стоять как вкопанную из-за такого жалостливого жеста с его стороны. Я не придумала ничего лучше, кроме того, чтобы задать мучающий вопрос. — Зачем ты это сделал? — А ты разве так не делаешь? — Искреннее удивление в ответ с его стороны меня даже повеселило. Вот ведь наивный ребёнок! Нини по-прежнему не убирая голову с моего плеча, посмотрел на меня как-то по-особенному. Его глаза светились как два уголька в пламени печи, лукавых, хитрых, взрослых, но детских, совершенно очаровательных и слишком настойчивых, из-за чего мне стало ещё больше не по себе. — Я подумал, что Натти ностальгирует по тем временам, когда я наливал ему в обувь клей. — Нини мечтательно улыбнулся. — Клея я у тебя не нашёл. Что? Надо же как-то наказывать хитрых братишек, которые спят во время караула. — Нини подмигнул. — Так! Где я могу найти ведро с водой? — А что же, магия вместо тебя полы не помоет? — не упустила возможность съязвить я. Нини на это лишь пожал плечами. — Летающие летом подснежники даются мне проще мытья полов. Ах, как был доволен Натаниэль, когда по возвращению из душа увидел ползающего младшего брата, со всей ответственностью подошедшего к мытью полов! Нат даже похвалил его, правда, это больше смахивало на подкол, как и всегда. Пока Нини мыл пол в спальне, Нат прикрыл двери на кухню и уселся за компьютер. Нам предстояло обработать папку Лайдер, разобраться со своими наработками, а ещё найти способ, как незаметно отправить Нини в орден, потому Натаниэль использовал это время по максимуму. Он не хотел втягивать брата в наши разборки, ничего ему не говорил и не показывал, но тот, как мне кажется, догадывался о том, что мы во что-то встряли. — Говоришь, он не знает эту девочку? — уточнил Нат, пялясь в монитор. Я рассказала ему, что заметил Дерби, охраняя наш дом, и, неудивительно, но Нат заинтересовался таинственной маленькой девчонкой. Он в два счёта добрался до камер видеонаблюдения и вывел оттуда её изображение на весь экран. Я видела её впервые. — Думаешь, она может быть замешана? — Думаю, её попросили наблюдать за нами. Всё же она не из нервирующих выскочек-журналистов, а значит, меньше шансов, что мы применим по отношению к ней что-либо. Может, эти же журналисты её и подговорили. В худшем случае, наш старый добрый враг решил нагнать на нас жути пугающими маленькими девочками. — Нат рывком поднялся с места, свернул пару листочков бумаги, захватил карандаш и куда-то намылился. — Куда это ты? — Я уже пробил по базе эту девчонку, кое-что на неё нарыл и даже знаю, где она. Осталось дело за малым — опрошу её. К тому же завтра это дурацкое шоу. Нужно найти способ отправить Нини в орден до этих пор. Ну что? — Видимо, сомнения отразились на моём лице, потому что Натаниэль тут же их уловил, без слов разобрав, о чём я думаю. — Процент того, что наш враг кто-то из ордена не такой большой, как тебе кажется. Меня тоже мучают подозрения, но что-то мне подсказывает, что он тут не при делах. Кто-то навязчиво склоняет нас к таким мыслям, чтобы обеспечить себе алиби. Присмотришь за мелким? — Нат мне подмигнул и поспешил на улицу, у выхода из кухни столкнувшись с Нини. Тот не успел даже рот открыть, как Нат взлохматил ему волосы и упорхнул, оставив без ответа брошенный вдогонку вопрос. — Куда это он? — спросил Нини, на сей раз, меня. Я пожала плечами и, столкнув все бумаги в кучу, перевернула их текстом вниз, чтобы Нини ничего не заметил, а сама пошла ему помогать. Как оказалось Нини успел убрать спальню, гостевую, а кроме того ещё и половину коридора! Он работал аккуратно, осторожно и очень тщательно, не торопясь, делая на совесть, попутно рассказывая всякие истории, порой бессмысленные, но слушались они с интересом. Кажется, Нини был готов каждый день мыть полы, лишь бы кто-то составил ему хорошую компанию. Уборку мы завершили быстро. До чего же было приятно сидеть в чистых и свежих комнатах с чашкой чая в руках! Жаль только, что работать над материалами Лайдер не было возможности, но и тут нашёлся выход — коммуникатор. Поддерживать разговор, пить чай и при этом разбираться с информацией оказалось проще, чем можно было себе представить, но ровно до тех пор, пока не стало подозрительно тихо. Физиономия Нини приблизилась впритык к моей, а лукавые глаза шустро носились по экрану туда-сюда. Я резко отдёрнула коммуникатор, прижимая его к груди, но Нини, похоже, не понял, что заглянул на запретную территорию. — Что читаешь? — с привычной для Натаниэля непринуждённостью спросил он. — Какие-нибудь любовные послания от Ната? Значит, всё же не успел рассмотреть? — А, если и так? — Я решила ему подыграть, заулыбавшись в ответ. — Неужели мой братишка присылает тебе информацию об отрубленных головах? Улыбка сошла с моего лица так же быстро, как и появилась. Всё-таки заметил, но, похоже, не воспринял эту информацию всерьёз, потому что стал валять дурака. Нини взял со стола самую плоскую тарелку, сидя, вытянул ногу перед собой, опустил тарелку на кончики пальцев ног и принялся крутить её полностью сосредоточившись на тарелке. — Смотри, как я могу! — воскликнул он, почти не шевеля ногой, а тарелка при этом завертелась как юла. Я хмыкнула, продолжая копаться в информации, на сей раз не о Калии, а о «Культе прошлого», попутно приглядывая за Нини, чтобы тот снова не увидел чего лишнего. — Так ты с Натом в детективы записалась? — С чего ты взял? — равнодушно спросила я, а сама едва ком в горле проглотила. Мне так и хотелось крикнуть, что, эй, мальчик, не суйся в это дело. — В прошлый раз ты сожгла дом, потому что очень торопилась нас вывезти из Пятого. В этот раз в Тринадцатый прилетел даже Нат, хотя бункер это не хлебная лавка, куда можно приходить в любое время. И вы снова нас вывезли. Даже не сказали куда. Тарелка упала на пол, но не разбилась, а Нини не торопился её поднимать. Я оторвалась от коммуникатора и заметила на лице Нини знакомое любопытство, только вот настойчивости в голосе младшего Лафлауэра не было никакой, потому я просто ему улыбнулась и пожала плечами, догадываясь, что дальнейшие вопросы не последуют. И действительно, Нини не стал меня мучить расспросами в отличие от Ната, который с землёй бы меня сровнял, но своего добился. Нини же стал ходить по кухне, рассматривать её. Заглядывать в каждый уголок, дурачиться с посудой, даже несколько раз включил компьютер и телевизор, но я их тут же выключила, аргументируя тем, что по телевидению про нас всё равно ничего хорошего не скажут, а компьютер — территория Ната и мне не хотелось отвечать за его питомца, если Нини что-то с ним бы сотворил. Нини маялся, рисовал карандашом какие-то каракули, но в какой-то момент просто взял табуретку, подтащил её ко мне и сел рядом. Я не заметила, что он успел ко мне подсесть, но когда поняла, что он снова пытается заглянуть в коммуникатор, выключила его, и спрятала в карман. — Можешь не прятать, — уточнил Нини, заметив, что мне неудобно при нём листать информацию. — Я не буду смотреть. Не люблю отрубленные головы. Любовные послания Ната мне были бы интереснее. — А он их писал раньше? — спросила я, вспомнив, как Нини говорил, что Нат вёл дневник. При мне он никогда не вёл дневник, не писал любовных посланий, кроме гравировки на корпусе коммуникатора… Было бы даже обидно, если какой-нибудь истеричке из Пятого он посвящал стихи. — Так же как и сейчас, — хмыкнул Нини и тут же развеселился. — А я пишу. — Кому это? Нини заёрзал на стуле с таким же энтузиазмом, с которым дети рвутся рассказывать только что выученные стихи взрослым, а затем опёрся локтями о стол, уткнувшись подбородком в ладони. — В Тринадцатом у меня были девчонки. Такие милые и очаровательные. Одна рыжая кудряшка, другая коротковолосая и тёмненькая, а третья с длинными каштановыми волосами. Они с меня глаз не сводили с тех самых пор, как я прибыл в Тринадцатый. Только Нату не говори, — вдруг добавил Нини, хитро мне подмигивая. — Боишься получить ещё один подзатыльник? — Боюсь, что он лопнет от зависти! — Не рановато ли тебе о девушках думать? — А с какого возраста нужно начинать об этом думать? — парировал Нини, глядя на меня так внимательно, что мне от этого становилось совсем не по себе. Хоть ему было всего четырнадцать, в его взгляде была такая уверенность и твёрдость, что любой взрослый бы позавидовал. Я замялась, не зная, какой ответ был бы правильным на этот вопрос, что не ускользнуло от пристального внимания брата Натаниэля. — Почему засмущалась? — Мне интереснее, почему тебя эта тема не смущает, — фыркнула я, свернула всю информацию на коммуникаторе и положила его на стол. Глаза горели от тонн мелких букв, которые мне пришлось пересмотреть. И как только Нат днями напролёт умудрялся пялиться в экран и не сходить с ума? — А должна? — Снова эта странная улыбка. Создавалось впечатление, что Нини знал что-то, но не хотел говорить и всем своим видом показывал, что от него ничего не утаить. Это здорово выбивало из колеи. Умом я понимала, что он ничего не мог знать, но чувство внутренней тревоги разгоралось само по себе, когда он вот так смотрел. Подобный взгляд проскакивал у Нормана, но я всегда списывала это на жизненный опыт и мудрость взрослого человека. А у этого сопляка откуда взяться мудрости или опыту? — Девчонки очаровательные создания. Почему ими нужно восхищаться только в определённом возрасте? Люди ведь не восхищаются цветами строго с десяти лет, а котятами с пяти? — Молодец, Нини, ты только что приравнял весь женский пол к траве и скотине, — улыбнулась я, заметив, как взбудоражился младший Лафлауэр, который тут же залился краской. Выражение его лица стало таким пристыженным, обиженным, почти скулящим. — Нет-нет, я не это… Нини что-то залепетал, но я его не услышала, потому что коммуникатор, лежащий на столе экраном вниз, засветился, а затем стал издавать писклявые звуки. Я схватила его, всё ещё на фоне слыша неловкие оправдания Нини Лафлауэра, и посмотрела на экран. Я думала, что поиск обнаружил какую-то новую информацию, но увидев плотный чёрный фон на весь экран со скачущими буквами, складывающимися в два слова, поняла, что это был отнюдь не поиск. «Привет младшенькому». У меня чуть сердце из груди не выскочило. Я не могла отвести глаз от этой надписи, читая её снова, и снова, и снова. «Привет младшенькому». Эта тварь забралась в мой коммуникатор и оставила надпись нарочно! Оно узнало о том, что Нини остался у меня дома! Если ему это стало известно, и он прислал это сообщение, значит, скоро оно что-то предпримет и под удар попадёт, скорее всего, Нини. — Тебе плохо? — Я расслышала голос Нини, словно через толстую стену разделявшего нас водопада. Меня как будто окружила плотная пелена тумана, отделившая от целого мира. Чёрт возьми, оно узнаёт о каждом нашем шаге! Кажется, недоброжелатель решил вплотную заняться Лафлауэрами. Сначала мама, теперь Нини и… Я вспомнила о Нормане. Каков шанс, что он тоже оказался в западне нашего врага? Оно пытается выудить одного Лафлауэра за другим, видимо, надеясь, тем самым обезвредить Натаниэля, сильно зависевшего от близких. — Джоанна! — гаркнул, точно ворон, Нини, нависнув надо мной. — Мне найти врача? Тебе плохо? Что случилось? Доселе весёлое и беззаботное личико Нини стало бледным как стена — он всерьёз испугался за меня. В его руках откуда ни возьмись, появилась кружка с водой, которую он тыкал мне, надеясь, что это поможет. Вот только в нашей ситуации, наверное, уже нихрена не поможет… Коммуникатор потух. Надпись исчезла. Панель полностью перестала работать. Либо села батарея, что вряд ли, либо это был вирус, угробивший подарок Ната. Я быстро запихала коммуникатор в карман, выдернула из рук Нини кружку с водой и за раз осушила её до дна. И где только этого Лафлауэра черти носили?! Нахрен ту девчонку, нужно было что-то делать с Нини, пока загребущие лапы этого козла до него не добрались! — Лучше? У тебя есть какие-то таблетки? Что-то болит? — Всё в порядке, Нини, — с трудом выдавила я, отложив кружку в сторону. Я должна была собраться. Не хватало ещё раззадорить мальца, чтобы тот догадался обо всём. Я сделала глубокий вдох и выдох. Вроде попустило, а может, только показалось. Я вскочила с места и выглянула в окно. На улице было привычно безлюдно, за исключением пары человек куда-то торопящихся, и журналистов, жужжащих в своём улье, надеясь отыскать сенсацию. Хотя количество последних значительно уменьшилось, а значит, возможно, ничего тут не добившись, они вернутся в столицу, и мы сможем хотя бы более менее свободно перемещаться. Никого подозрительного, никаких маленьких девочек, странных устройств — ничего. Как же оно могло узнать? Неужели кто-то видел и донёс? Но Нини никто не мог увидеть, ведь мы привели его домой среди ночи, а внутри дома Лайдер избавилась от жучков. При ней оно бы не вломилось в дом, только если… — А кто это? — выпалил Нини. Я даже не заметила, как он оказался около меня и уставился на улицу, где как раз проходила какая-то девчонка с двумя косичками. — Она не для тебя. — А можно я хоть одним гла… — Нет! — рявкнула я. Лицо Нини вытянулось в удивлении, но спорить он не стал. — Извини. Видишь ту кучку людей? Это журналисты. Они следят за нами. Любая деталь о нашей жизни в их руках может стать оружием против нас, а ты не просто деталь. Ты всё ещё официально мёртвый брат Ната. Они и так уже начали копаться в этом деле, хотя прошло столько времени… В общем, что бы ни случилось — не выходи из дома, ни с кем не контактируй и будь осторожен, ладно? — Слушаюсь, мисс, — улыбнулся он. — Мне пришлось пилить на какую-то долбанную мусорку, которая располагается хрен знает где! — раздался громкий голос Ната из коридора. Я сорвалась с места, побежала к нему, и прежде чем он зашёл на кухню, крепко обняла. Тот, шокированный, отстранился от меня, выглядя абсолютно сбитым с толку. — Что-то случилось? — Он с ходу заметил неладное. Я не стала отвечать, лишь глазами указала в сторону, туда, где как раз пялился в окно Нини. — Нини, ты не мог бы свалить в спальню, запереть за собой дверь и не подслушивать? — Я должен подумать над твоим предложением, — почти пропел он, не оборачиваясь. — Живо, блин! — негодующе воскликнул Нат. — Мы поговорим об одном деле и позовём тебя, хорошо? — предложила я и, надо же, Нини незамедлительно отреагировал. Он подошёл ко мне, вальяжно взял за руку и поцеловал. — Учись просить, братишка, — подмигнул он Натаниэлю и вприпрыжку пошёл в спальню. Мы дождались, пока он закроет дверь и только тогда зашли на кухню, тоже заперев за собой дверь. — Так что случилось? — повторил вопрос Натаниэль. — Мы в дерьме. — Это вроде не новость. — Мы в дерьме больше, чем когда-либо! — Я выдернула из кармана коммуникатор и ткнула его в руки Натаниэлю. Мои пальцы дрожали, поэтому я то и дело их заламывала от нервов. — Ты что расхреначила мой подарок? — поднял кипиш Нат, но под моим тяжёлым взглядом заткнулся прежде, чем успел открыть рот. Его лицо менялось на глазах, из обозлённого став удивлённым и тревожным. — Коммуникатор не включается. Оно заразило его вирусом? — Меня спрашиваешь? Откуда мне знать? Я услышала звонок. Взглянула на экран, а там сообщение на чёрном фоне — «Привет младшенькому». После этого коммуникатор сдох. — Оно знает. — А я тебе о чём говорю? Ему известно, что Нини с нами, и оно попробует что-то предпринять. Это сообщение, очевидно, затравка, но что последует за ним? Нини срочно нужно увозить отсюда. — Как? Мы не можем сами средь бела дня отвезти его в орден! Мы даже не видели их базу! Возможно, нам могла бы помочь Лайдер, но она смылась, и хрен знает, когда вернётся. — Нат, а тебе не кажется странным, что оно узнало про Нини? Как? Жучков в доме, по словам Лайдер, больше нет. На улице никого не было, а если оно как-то и заметило с нами третьего человека, оно не могло в темноте видеть его лицо! Стоило Лайдер куда-то уехать, как нам тут же приходит сообщение с угрозами Нини. Нат, она его видела! Что, если остальные Лафлауэры сейчас не в безопасном месте, а в плену? Почему ты отбрасываешь кандидатуру Лайдер? Нельзя ей доверять так, как ты это делаешь! — Я не доверяю ей, просто у Лайдер нет мотива! Зачем ей всё это? Месть мне, за то, что я пытался её поймать? Чепуха. — Мотив у тебя под носом, дурак! — выкрикнула я. — Она шпионка, продающая информацию! Кто-то заказал ей нас! — Ты знаешь, сколько стоят их услуги? Кому по силам заказать нас обоих? — Будто сам не знаешь. — Если Лане что-то нужно, она приходит и забирает это. Я не исключаю Лайдер из списка, но и не считаю её главным подозреваемым. Тут не о чем спорить. Нини нужно вытягивать, вот только как это сделать? Завтра у нас это дебильное шоу. — Мы на него не поедем, — отрезала я. — Ты слышала Плутарха. Нам придётся туда ехать, хотим мы того, или нет. — Тогда придётся взять Нини с собой. Нельзя оставлять его тут одного. — Прикалываешься, что ли? Его узнают! Мейсон, это не выход. Сейчас к нам с тобой приковано повышенное внимание. За нами следят журналисты, люди, все, кому не лень. Они заметят с нами третьего человека, и даже если мы его замаскируем, кто-то может его узнать, найти соответствие в лице с моим братом. Ты представляешь, чем это грозит? Если мы возьмём его с собой, Нини опознают, в каком виде он бы ни был. К тому же, ты читала отчёт Лайдер? Она предполагает, что наш враг родом из столицы. Она поставила этому факту 85% вероятности. Доставлять брата на подносе этому уроду я не стану. — Это всего лишь предположение. Нет никаких фактов, указывающих на то, что оно из Капитолия! — Разве? Вспомни, где проводились самые сильные атаки в наш адрес? Коллаж на фестивале. Информация о Дейле, который охраняет Линкора в столице. Компромат на нас был слит журналистам. Оно гнездится в Капитолии. Я почти уверен в этом. Чтобы проворачивать подобное, нужно иметь ресурсы и свободное передвижение. Из Капитолия можно попасть куда угодно в любое время. Я не исключаю возможность, что оно может быть из округов, но… только из первых. — Профи. — Возможно. А может, оно просто хочет, чтобы мы так думали. В любом случае у этого типа всегда есть доступ в столицу, значит, он либо живёт там, либо где-то совсем рядом. Забирать Нини с собой не вариант. — Тогда что нам делать? Нат задумался, покусывая губы, раздумывая, видимо, над не самым лёгким решением. Наконец, он посмотрел на меня и сказал то, что я и ожидала услышать. — Ты доверяешь Дерби? — Он точно не угроза для нас. — Нужно попросить его остаться с Нини. Всё-таки он миротворец, потому есть шанс, что оно не сунется на рожон, — ответил Нат. — Нужно как можно скорее вернуться с шоу и что-то решать с моим братцем. — А что с девочкой? — Беспризорница. Родом даже не из Седьмого. — Сбросив напряжение, заговорил Натаниэль уже свободнее. — Девчонка из самого Капитолия. Не поверишь, беглянка из Театра кукол! — Что? — переспросила я. — Его ведь больше нет! — А беглецы из Театра остались, как видишь. Думаю, оно подбросило нам девчонку, чтобы мы решили, что эта неуёмная мразь как-то связана с Театром, — задумчиво проговорил Нат. — Это действительно может быть так, разве нет? — Слишком очевидно. Девчонка буквально свалилась нам на голову. Бродила перед домом, чтобы мы её увидели. — Ты говорил с ней? — Она ни слова не сказала. Думаю, ей так было велено. Кому-то нужно пустить нас по ложному следу. — Натаниэль устало плюхнулся на стул. Этот день действительно был сумасшедшим, но завтрашний обещал быть не лучше. Лафлауэр быстро нахватался еды и толком не дожевав, поспешил к Дерби, чтобы договориться с ним насчёт караула Нини, а я тем временем изучала отчёт Лайдер, попутно развлекая Нини, который сначала не хотел идти в спальню, а затем перехотел оттуда уходить, свалившись поперёк кровати и, рассказывая истории о своих девчонках, друзьях, знакомых, которыми являлись, судя по его рассказу, чуть ли не все жители бункера. Я почти добралась до конца отчёта, когда начало смеркаться, а Нат всё не возвращался. Тогда я отложила отчёт, вспомнив о каверзных вопросах Луизы Данн, потому взялась за другую папку, на сей раз любезно подогнанную Плутархом. Подготовленные им ответы были такими приторно вежливыми и размытыми, что ни я, ни Нат ни за что не стали бы такое говорить, находясь в здравом уме. Сценарий как бы намекал на то, что мы должны говорить общими фразами то, что успокоит аудиторию, но ответа как такового ей не даст. Самым сложным в этих ответах было то, что их нужно будет произнести вместо того, что думаешь на самом деле… — Помочь? — спросил Нини, усевшись рядом. Я не обращала на него внимания, читая этот дурацкий сценарий, который ещё и запомнить нужно было, но периодически ловила на себе неотрывный взгляд Нини, который, похоже, решил меня заколдовать. Какое-то время он молчал. — В Седьмом все девчонки такие, как ты? — Какие — такие? — Молчуньи. Или это Нат тебя так изводит, что тебе весь мир не мил? Если он тебя достаёт, я с ним разберусь — только скажи. Я-то знаю, как он умеет морально закатывать людей в асфальт. — То ли в шутку, то ли всерьёз сказал Нини. Я внимательно посмотрела на него, и он тут же хищно заулыбался, невинно хлопая ресницами. К чему он клонил? Расценив это как шутку, я свернула папку и легонько хлопнула ею Нини по лбу, что только раззадорило его и тот, хохоча, поднялся с кровати, выпрямился во весь внушительный для его возраста рост, и стал прыгать. — Прекрати, — попросила я, хлопнув его папкой по ногам, и тот одним прыжком спрыгнул с кровати, виртуозно усевшись точно около меня. — Я послушный, — улыбался он. — Отлично, но не мешай, пожалуйста, мне нужно выучить всё это для завтрашнего шоу, — сказала я, открыла папку и принялась листать до того места, где остановилась, но мне отчего-то вдруг стало совсем не по себе. Я чувствовала пронизывающий взгляд Нини такой уверенный и настойчивый, что казалось, будто его можно пощупать. Это было странно, потому что он молчал. Перестал говорить и улыбаться, не смотрел в папку или куда-то в сторону, а лишь на меня. Его взгляд давил, отчего мне стало жутко неуютно в своём же доме! Однако за этим дело не стало — он потянулся ко мне и прежде, чем я поняла, к чему всё идёт, ненавязчиво поцеловал меня в щёку. Я вскочила с места, выронив папку. Половина бумаг из неё высыпалась, завалив собой добрую часть комнаты, в которой отчего-то стало слишком душно. У меня запылали уши и щёки, а по рукам наоборот пробежал холодок. Какого чёрта это было?! Нини же по-прежнему спокойно сидел на кровати, глядя на меня с лёгким удивлением и самодовольной полуулыбкой. Заметив, что мои бумаги упали на пол и спутались меж собой, он опустился на колени, но я сразу же всплеснула руками. — Не надо! — выпалила я, сев на пол. Руки дрожали, но я должна была собрать чёртовы бумаги. Мне стало так стыдно за то, что он сделал, что я даже посмотреть на него не могла, а кроме того, не очень-то хотелось, чтобы он видел меня знатно покрасневшей. — Ты что творишь? — А что я сделал? — невозмутимо спросил Нини. — Ты милая. Я решил, что тебе будет приятно знать об этом. — Вовсе нет! То есть… — Я хотела сказать что-то сильное, что-то грубое, чтобы Нини понял, что так поступать нельзя, но прежде чем мысль сформировалась, я вспомнила, что он ещё ребёнок, что он брат Ната и вообще дерзить ему я не имела права. Нини — не Нат, которого я могла отпинать, и мне бы сошло это с рук, а может, я бы даже получила похвалу за хороший удар. Нини просто глупый мальчишка. — Что с тобой? Ты что никогда не целовалась с Натом? Почему каждое последующее его слово заставляло меня краснеть всё сильнее? — С Натом, но не с тобой! Ты его младший брат. Извини. Так не должно быть. Это не нормально, — бормотала я, шустро сгребая все бумаги в кучу. Половина из них помялась, где-то листы загнулись, перевернулись вверх тормашками, но мне было плевать. Лишь бы быстрее их запихать в папку, чтобы отвлечь себя от этого безумия! До чего же странной была реакция самого Нини. Он смотрел на меня с каким-то умиротворением, снисходительностью, как будто был гораздо старше и моя прущая со всех щелей неловкость его забавляла. — Я ничего такого не делал. Это всего лишь дружеское выражение симпатии. Почему люди желают, чтобы к ним хорошо относились, но пугаются таких прекрасных вещей как поцелуй? Подзатыльникам совсем не удивляются, но поцелуй… вот так кошмар! — засмеялся Нини, чем ещё больше меня удивил. Да что с этими Лафлауэрами не так?! Один едва не потерял сознание, когда услышал, что нравится мне, второй смелый настолько, что чуть не довёл до потери сознания меня. Пришибленное семейство. — Поздравьте меня, я нашёл для нашего Нинерио няньку! Я и не заметила, как вернулся Нат. Оптимистичный, с боевым настроем и гордостью за то, что ему всё-таки удалось запудрить мозги Дерби. — А что тут происходит? Эй, слизняк, ты почему Джоанне бумаги не помогаешь собрать? Мейсон, это он хаос устроил? Давай, насыплем ему на голову лапши за это! Я быстро сгребла остатки бумаг, затолкала их в папку и впихнула её Натаниэлю. Отчего-то теперь мне было стыдно смотреть и на него, хотя я ведь ничего не сделала! — Прочитай сценарий. Нам завтра с ним выступать, — сухо ответила я, стараясь не подавать виду, но от внимательного взгляда Натаниэля было сложно скрыться. — Что-то случилось? Нини тебя доставал, да? Я оглянулась, тут же поймав на себе любопытствующий взгляд Нини. Предполагал, расскажу я Нату или нет? Расскажу, но не сейчас, а тогда, когда смогу всё спокойно пересказать и, желательно, без присутствия мальца. Его и впрямь стоило как можно скорее отправить к матери и братьям, пока он не натворил новых глупостей.***
За эту ночь я просыпалась трижды. Нервничала из-за шоу, из-за сообщения недоброжелателя, из-за странного поступка Нини, который и вовсе не считал это странностью. Когда я проснулась в третий раз, Ната рядом не было. Из-за того сообщения мы побоялись оставлять Нини на ночь в отдельной комнате, поэтому притащили его койку в нашу спальню, а двери заперли. Всё же так наши шансы на то, что оно к нему не доберётся, существенно возрастали. Нат улёгся на пол, оставив меня на кровати одну, чтобы не провоцировать издёвки от Нини, который и без того косился в нашу сторону, лукаво усмехаясь. Когда я снова проснулась, Нини спал на своём диванчике, а вот Ната нигде не было, поэтому я встала с кровати и на носочках, так, чтобы пол под ногами не скрипел, аккуратно вышла из комнаты. На кухне и в коридоре Ната тоже не оказалось, зато я увидела его сидящего с открытой дверью на пороге. — Почему ты здесь? — спросила я, как и всегда, уже придумав себе кучу не самых приятных вариантов ответа, но, к счастью, я ошибалась. Нат протянул ко мне руки, приманивая к себе, и я не стала сопротивляться. Двери за мной тихо захлопнулись и я села на порог, прижимаясь к Нату, который смотрел куда-то вверх. Неужели на звёзды? Да, эта ночь выдалась на удивление звёздной — россыпи ярких небесных фонариков заполонили собой всё тёмное полотно ночи, загадочно поблёскивая на фоне томного лунного света. Ни ветра, ни дождя. Лишь смиренная летняя прохлада, запах свежей древесины, хвои и каких-то пряных цветов. — Не спится. — Волнуешься перед завтрашним днём? — спросила я, опустив голову на его плечо. В такие моменты мне становилось гораздо спокойнее, даже если всё было плохо. Я как будто переключалась, как будто оказывалась в другом месте, в другое время, а может, и вовсе в другом мире. Там где тепло, хорошо и спокойно, где нет проблем, и где Нат легонько обнимал меня за плечи. Мне вдруг вспомнился Нини и по коже пробежали мурашки. Ну, уж нет, никакие переживания не должны были испортить момент! — Волнуюсь за моего непутёвого братишку, которого срочно нужно доставить в безопасное место. Я посмотрела на лицо Ната и улыбнулась. Лунный и звёздный свет хорошо освещали его лицо, а волосы так странно поблёскивали, как будто были сотканы из этого самого лунного света. Я не сдержалась и запустила в них руку, плавно перебирая прядку за прядкой. Наверное, свет луны наощупь такой же гладкий и холодный. — Ты чего залюбовалась? — прошептал он, вернув меня к реальности. Я и не заметила, что пялилась на него, почти не моргая, но разве в этом было преступление? Нат расценил это по-своему. — Ты устала от Нини, да? Я понимаю, что тебя смущает то, что он здесь и вообще… Третий Лафлауэр в твоём доме это слишком. — Нет, что ты. Я готова хоть всю твою семью к себе перетащить! Вы мне нравитесь. Без вас этот дом был бы мёртв. Я наоборот рада тому, что дом не пустует. Хотя знаешь, Ноя я сюда всё-таки бы не забрала. — Я улыбнулась и мне показалось, что Натаниэль немного успокоился на этот счёт, расслабился. — Знаешь, Нат, Нини… Я собралась с духом, чтобы рассказать Натаниэлю о том, что выкинул его брат, но слова застряли у меня в горле. Язык не поворачивался рассказать о том, что Нини лез ко мне целоваться. Я всё ещё не поняла, что это было. Проверка? Шутка? Обычное дружеское рукопожатие только без рукопожатия, а с поцелуем? Да Нат его по стенке размажет, если узнает, а сейчас был не совсем подходящий момент, такой прекрасный, что мне не хотелось его портить гормонами младшего Лафлауэра. — Значит, эта стрекоза тебе всё же наскучила! — сделал вывод Нат на основании моего молчания. — Да нет же. Я хотела у тебя спросить кое-что. Ты говорил, что Нини глупый, но мне он показался смышлёным парнем, — переиначила я, мысленно радуясь, что выкрутиться всё же удалось. — «Тупица» в адрес Нини означает не то, что он тупой. Это, скорее, обзывательство, чем констатация факта. То есть он, конечно, туповат, в школе хреново учился, но… только потому, что он ленивый засранец. Очень ленивый. — Нат говорил шёпотом прямо мне в ухо так, чтобы никто бы не смог услышать. — По венам Нини вместо крови течёт лень. У него охренительные задатки, но он плевать на них хотел. Он научился читать примерно в том же возрасте, что и я, но читал уже тогда быстрее. У Нини обалденная скорость обработки информации. Его мозги работают как часики, но он ими совершенно не пользуется. Он умеет складывать, вычитать, умножать и делить в уме большие числа. Умеет лишь раз, взглянув на страницу, лишь секунду видя информацию на ней, извлекать опорные слова, читая тем самым по диагонали. У него прекрасная память — не сомневайся, он уже запомнил все пылинки в твоей усадьбе, запомнил дорогу от планолёта до твоего дома… Этот дьяволёнок мог бы творить великие дела, но вместо этого он делал кораблики из бумаги и мечтал построить из них целый флот. Хотя знаешь, я даже рад, что он не использует свой потенциал. Лана наблюдала только за мной, не беря во внимание Нини, потому что считала его таким же, как и Ника с Ноем, но Нини не такой. Если бы она узнала об этом, Нини было бы кранты. Она бы утащила его. Он ещё слишком малой и наивный, а ещё он не технарь и не может постоять за себя. Его лень спасла ему жизнь. Нини не должен пойти по моим стопам. Он не выдержит подобное. Пусть лучше сыпет людям на головы подснежники, чем борется с этой охреневшей стервой, решившей мучать Лафлауэров целыми поколениями. — Выходит, эти его фокусы… — Да, он нашел, как реализоваться по-своему. Раньше он этого не умел. Научился фокусам за год, да ещё и где? В бункере! Обалдеть, мой брат стал фокусником, — хмыкнул Нат, делая вид, что ситуация вызвала у него негодование, но на самом деле в его голосе отчётливо слышалась гордость, как бы он не старался смешать её с притворством. — Как думаешь, как он это делает? Это ведь не может быть настоящая магия? — Конечно, нет, её не существует, хотя некоторые вроде Лайдер думают, что она им помогает. Пусть забивают себе голову чепухой, главное, чтобы результат был. Думаю, Нини научился ловкости рук, может, гипнозу какому-нибудь… Чёрт его знает, но эти цветы, падающие с потолка… это было офигенно. — И мне понравилось, — согласилась я, наслаждаясь гипнотичными поглаживаниями Ната по моим рукам. Если до этого я совсем не могла спать, то теперь, сидя тут, на пороге под звёздами, и слушая хрустальный шёпот Натаниэля, меня стало клонить ко сну. — То есть Нини такой как ты и твой папа? — Ну, не на придурка Ноя же ему быть похожим! Нини тоже папенькин сынок. — Нат вздохнул. — Думаю, папа был бы рад повидать Нини у нас. Он так вымахал. Может, папа его ещё и не узнает. Я сглотнула комок нервов, стараясь не думать сейчас о своих предположениях касательно Нормана, о проступке Нини. В этот момент мне хотелось лишь чувствовать дыхание Ната в своих волосах и теплоту его рук, от которых буквально струилось что-то хорошее, доброе и светлое. Я так расслабилась, что была готова уже заснуть, как Нат вновь заговорил вслух. — Давай когда всё закончится, соберём еды, спальные мешки, палатку и побродим по самым красивым местам Панема? Посмотрим на реки, на море, побродим по лесам, горам, посмотрим на водопады. Только вдвоём. Хочешь? — У меня тоже всё чаще возникает желание послать весь этот мир нахрен. Конечно, хочу. Это даже немного смахивает на свидание. — Одно огромное свидание со мной, едой и природой. Что может быть лучше? — Натаниэль слегка встряхнул меня, и я не сдержала улыбку. — Только попробуй не сдержать обещание — все патлы вырву, — пригрозила я, что ничуть не испугало Натаниэля. Наоборот, он вконец развеселился, прижал меня к себе ещё теснее и поцеловал сначала в лоб, затем в висок, оттуда в переносицу, так нелепо и в то же время очаровательно и тепло, как будто ко мне прикасалось само солнце. — Идём спать. Завтра тяжёлый день, — снова прошептал он, напоследок скользнув губами по моему уху, отчего стало приятно щекотно и я, почувствовав облегчение, поднялась, держась за руку Ната, и вместе с ним вернулась в дом, оставив луну и звёзды в одиночестве. Утро наступило быстрее, чем мне бы того хотелось. Когда я проснулась, Нат и Нини ещё спали. Первый отбросил одеяло в сторону и спал лицом в подушку, а второй укрылся одеялом с головой и только волосы его торчали наружу. Я не стала их будить и первым делом пошла в душ, а оттуда на кухню. Есть было нечего, а ведь когда мы с Натом уедем, Нини нужно будет чем-то питаться… Чтобы не терять время зря, я сразу же принялась за готовку, решив, что мы вполне обойдёмся рисом с овощами и блинами начинёнными фаршем. Когда проснулся Нат, рис уже был готов, и я пыхтела над блинами. Он опёрся на дверной косяк и склонил голову на бок, самодовольно усмехаясь. — Какова домохозяюшка. — Заткнись, — проворчала я, на что Натаниэль лишь улыбнулся. — Лучше пошевеливайся. Скоро отправление в Капитолий. — Ну, хоть поесть я могу? — Только если быстро. Что там Нини? Сегодня без лапши? Нат посмотрел на меня таким взглядом, о который можно было порезаться — тема с лапшой явно задела его самолюбие. Не успел Нат сесть на стул, как за ним возник Нини. Как всегда улыбчивый, счастливый и дружелюбный. Он прошёл мимо брата и взлохматил ему волосы, затем направился ко мне, но я сразу подняла руки вверх в предупреждающем жесте, чтобы Нини не подходил, якобы из-за блинов, хотя сама всё ещё не могла успокоиться из-за вчерашнего. Ну, надо же было до такого додуматься — поцеловать девушку брата! К моему счастью, завтрак прошёл спокойно. Нини ничего не выкинул и только лукаво поглядывал то на меня, то на Натаниэля, видимо, поняв, что я ещё ничего старшему не рассказала. Время неумолимо неслось вперёд и так утро переросло в обед. К нам снова пришёл Дерби, которого Нат любезно познакомил с Нини, проинструктировал не менее вежливо и велел внимательно следить за кузеном, в котором миротворец не узнал того мальца Лафлауэра, коим ещё не так давно был этот парнишка с ломающимся голосом. Как и в прошлый раз Дерби караулил снаружи, хотя Нини предлагал ему зайти в коридор. Наверное, совсем не удивительно, что эти ребята поладили буквально с первых нот, когда Нини стал расспрашивать Дерби о работе миротворца и тот, поймав свободные уши, стал делиться пережитым. Мы с Натом переоделись, захватили с собой сценарий, коммуникатор и нехотя вышли из дома, понимая, что, возможно, мы делали огромную ошибку, но с другой стороны тащить за собой Нини под прицелы камер было не менее дурацкой идеей. Мы уже вышли за порог, когда Нини выскочил из дому и подбежал ко мне с Натом. — Ты кое-что забыла, — сказал он. Забыла? Я проверила карманы, но коммуникатор был при мне, а больше ничего и не нужно было… — Протяни руку, — попросил Нини и я услышала, как Нат за моей спиной фыркнул. — Опять какой-то фокус? Мы торопимся, Нинерио, — напомнил Нат, видя, что я послушалась, и протянула руки. Нини накрыл мои ладони своими, но я не ощутила ничего особенного, пока он не поднял руки. На моей ладони поблёскивал мой кулон в виде дерева! — Какого хрена? — выпалил Нат, опередив меня. — Я подумал, что тебе это понадобится, — спокойно ответил Нини, но вот мне стало совсем не спокойно. Я давно не видела этот кулон и вообще не помнила, где и когда его потеряла. Наверное, это случилось в Капитолии, но как он смог его достать? Этого не могло быть! Я пощупала его, рассмотрела со всех сторон, даже разглядела миниатюрную царапинку у корней, с которой мы и купили этот кулон. Это была не копия, не подделка, а оригинал, тот самый, который Нат надел на меня тогда в салоне! — Как ты это сделал? Я не знала, где этот кулон, а ты его даже не видел. — Это всё магия, — привычно пожал плечами Нини, робко улыбаясь. — Магии не существует, Нини! Откуда ты взял этот кулон? Мне подарил его Нат там, где тебя быть не могло. — Ты не представляешь, на что способно волшебство, — гнул свою линию Нини. Вот упрямец! — Нини, послушай, — начала я, аккуратно взяв его за плечи. Это выглядело странно, потому что он был выше меня, оттого всё смотрелось так, словно Нини чего-то от меня требовал, а не я от него. Хорошо, что вокруг не оказалось людей, даже журналисты куда-то подевались, возможно, отправились на это чёртово шоу. — Это очень важно. Я не прошу тебя раскрывать другие секреты, но прошу, скажи, где ты его взял? Только честно. Нини тяжело вздохнул. Лицо его померкло, и в целом он заметно расстроился. Было видно, что он не хочет выдавать тайны, что ему неприятно делать это и, по сути, его ответ мог обесценить весь подарок, но под моим взглядом он сдался. — Мне его передали. — Кто? — спохватился Натаниэль. Нини смутился под его взглядом и опустил глаза в пол. Видимо, ему стало стыдно перед Натом за то, что он фактически признал отсутствие той самой магии… — Я не знаю. Один из охранников в Тринадцатом передал мне маленький свёрток, в котором был кулон и записка. — Что в ней было написано? Как выглядел охранник? Как давно это было? — Натаниэль буквально засыпал брата вопросами, из-за чего тот совсем притих, явно что-то заподозрив. У меня сердце колотилось как бешеное, у Ната вспыхнули щёки от нетерпения, но Нини почему-то не спешил делиться с нами информацией. Вместо этого он прищурился с нескрываемым подозрением глядя на нас обоих. — Во что вы вляпались? — Тебя разве не учили не брать ничего в руки от незнакомцев? — парировал Нат. — Так что с охранником и запиской? — Нини, пожалуйста, мы опаздываем на поезд. Поверь, это может быть очень важно. Ответь, — попросила как можно мягче я, заметив как лицо Нини просветлело. — Я знаю этого охранника. Он иногда отпускает меня на прогулки по разным корпусам бункера. Что бы вы о нём не подумали, он хороший. Ему сорок шесть лет. Он военный без семьи и детей. Он мой друг с самого первого дня. А в записке было написано, что этот кулон — подарок для настоящей нимфы, вот я и решил, что тебе он понравится… Мне передали свёрток дней пять назад. Я думал, что кто-то просто обознался и отправил не тому человеку, потому что я как-то не похож на нимфу. Нат внимательно смотрел на брата, как и я, но в том, что он не лгал, сомнений не было. Нини сказал всё, что знал, ничего не скрыв, что было очень заметно по его сбитому с толку выражению лица. — Вы мне скажете, почему ведёте себя так странно? Мы с Натаниэлем переглянулись — ну, что мы могли ответить на этот вопрос? — Мы расскажем тебе кое-что когда вернёмся, — пообещал Нат. — Никому не открывай дверей, придерживайся Дерби и будь начеку. — Нини кивнул. — И поосторожнее там, ладно? Ненавязчивая братская забота не скрылась от глаз Нини и тот тепло заулыбался. — Возвращайтесь поскорее, — попросил он и, махнув на прощание, сиганул обратно в дом. Мы с Натаниэлем тоже не стали задерживаться, так как и без того уже опаздывали на вокзал. Чем дальше мы отходили от дома, тем сильнее возрастала тревога за Нини. Я почти перестала думать о предстоящем шоу, напрочь забыла весь прочитанный сценарий, думая лишь о том, какую ужасную ошибку мы совершали. Мы оставили Нини в моём доме, о чём оно точно знало. Неужели Дерби сможет стать препятствием для этой твари? У нас не было выбора, потому нам пришлось поступить именно так, и это тяжёлым грузом легло на наши плечи. Я могла только представлять, каково было Натаниэлю. Наверное, если бы вторую половину пути на вокзал мы не пробежали, то точно пропустили бы свой рейс. Сегодня вокзал был на удивление пуст, потому мы без проблем нашли нужный поезд и заняли свои места, даже не отбиваясь от толпы зевак, которые в последнее время появлялись всюду, где и мы. Дорога за окном проносилась так быстро, что я перестала следить за природой по ту сторону стекла, чтобы не разболелись глаза. Нат нашёл себе занятие получше — достал еду из мини-бара и уплетал шоколадные батончики, не то, не замечая, сколько уже сожрал, не то из-за того, что нервничал. На столике, стоявшем между нами, лежало уже пять фантиков, шестой шелестел в руках Ната, одним глазом, читающего сценарий Плутарха. Он так забавно хмурился, как будто нормальные вежливые слова обращения вызывали у него недоумение. Когда мы прибыли в столицу, там тоже собралось на удивление мало зевак. Наверное, никто не знал, каким рейсом мы прибудем и когда. Что ж, это было к лучшему. Мы без проблем выбрались с вокзала и отправились в уже привычный для нас салон — салон драгоценной Эканис. С каждым возвращением в столицу, мне хотелось увидеться с ней всё больше, потому что она хоть и была столичной дамой, но всё же умела оставаться человеком. Не задавала лишних вопросов, всегда поддерживала, предлагала свою помощь и ничего не хотела взамен. Редкие качества для жителей города, привыкших жить за счёт других. Жаль, но Эканис в салоне не оказалось, как и её привычных помощниц, хотя салон был открыт. Эканис и её труппу вызвали на шоу к Луизе Данн в качестве гримёров, а в салоне остались стажёры, которых Эканис набирала лично, так как решила расширить спектр услуг и салон в целом. Изменилось не только это. Эканис сделала полноценный ремонт: перекроила отделы, накупила множество новой техники, расширила ассортимент. Когда мы с Натом вошли внутрь, то попали в какое-то кремово-фиолетовое королевство, в котором стало ещё светлее, просторнее и красивее чем прежде. Завидев нас, девчонки тут же зашушукались и я напряглась — не хватало ещё перед ними объясняться! Эканис на их месте уж точно не стала бы сплетничать и разбираться в чужой личной жизни, но, к нашему удивлению, стажёры повели себя прилично и изо всех сил делали вид, что не знают нас и мы для них рядовые клиенты. Этот факт приятно меня порадовал — всё-таки Эканис знает, кого нанимать на работу! Высокая смуглая девчонка, выглядящая на удивление нормально, отвела нас в зал парадных платьев, как она сама выразилась, чтобы помочь подобрать шмотьё для шоу. Она очень быстро ввела нас в курс дела того, что сейчас модно, что нам с Натом подойдёт, и какие интересные новинки представлены в салоне, а затем удалилась в сторонку, чтобы не мешать. Я была готова схватить первый попавшийся наряд, но мне внезапно бросилось в глаза жёлтое шёлковое платье с корсетом отделанное золотом. Оно было таким красивым и нежным, что я даже засомневалась, а не будет ли оно выглядеть на мне как на корове седло? — О, прошу, только не жёлтый, — простонал Нат, показательно кривясь. — Это почему же? — В этом платье ты будешь выглядеть так, как будто пришла на праздник жизни, — фыркнул он и я тут же отставила платье в сторону. Вокруг меня были десятки, сотни платьев разных цветов и фасонов. Больше всего я заметила пурпурных и бирюзовых, но ни одно из них не было достаточно агрессивным, чтобы противостоять Луизе Данн. И тогда я увидела то, что мне нужно было, то, что идеально подходило для этого дурацкого шоу. Я позвала Ната и ткнула пальцем в это платье, что тут же вызвало его смех. — Серьёзно? Ты такая экстрималка? — удивился Нат, но тут же переменил сторону. — А знаешь, забирай его. Кажется, я тоже знаю, что выберу. Первым из примерочной вышел Нат. Я ждала его снаружи, к счастью, долго ждать не пришлось. Натаниэль вышел из-за ширмы, довольный собой, что было не удивительно, потому что одеяние смотрелось на нём как влитое. Ничего затейливого — просторная футболка с просторными штанами, но выглядящими так, будто их пошили из здоровенных лоскутов ткани. Швы были сделаны нарочито крупными, а поверх них портные пришили узенькие кожаные верёвочки. Всё бы ничего, да костюм был тёмного болотно-зелёного цвета… Следом за Натом заскочила в примерочную я. Новое платье оказалось на удивление мягким и нежным — я почти не чувствовала его на теле, хотя оно плотно его облегало, закрывая и шею в том числе, а вот руки были полностью открыты. Я натянула его на себя и даже почти застегнула, но сделать это до конца было сложно, потому я позвала Ната, который тут же заскочил ко мне за ширму. С минуту я простояла перед зеркалом, задумавшись о чём-то своём, а Нат всё ещё не застегнул платье. — Долго будешь так стоять? Помоги уже, — настояла я и Лафлауэр стоя позади меня, зашевелился. Он так медленно тащил замочек молнии, будто издевался, и чем больше я начинала нервничать, тем медленнее он застёгивал чёртово платье. Наконец, он вообще остановился. — А тебе не кажется, что и так сойдёт? — спросил он и опустил подбородок на моё плечо, глядя на наши отражения в зеркале. — Ты на что намекаешь? — шёпотом спросила я, повернувшись лицом к Нату, который в ответ смотрел на меня, невинно хлопая ресницами. Конечно у него не получалось корчить настолько же ангельское личико, как это получалось у Нини, но смотреть спокойно на его физиономию тоже невозможно. Руки Натаниэля скользнули по моим, а дыхание врезалось в затылок, щекоча кожу так, что у меня по всему телу расползлись мурашки. Нат, видимо, это заметил, потому что вернулся к многострадальной молнии, продолжив мучительно медленно её застёгивать. Закончив, легонько коснулся губами моего затылка, а затем сгрёб в охапку так, что я не могла пошевелиться. — Мы классная пара, да? — вдруг спросил он, вновь глядя в зеркало. На его губах играла очаровательная улыбка, из-за которой заулыбалась и я. Он тянулся к моей щеке своей, выпустил меня из объятий и просто принялся поглаживать мои плечи, руки, тотчас расслабив меня настолько, что стало абсолютно плевать на то, что впереди шоу в прямом эфире. Испортить ещё больше нашу репутацию уже нельзя, так что… — Они нас не разлучат, что бы ни случилось, — продолжил Нат. — Если эта мразина будет на нас гнать, не бери в голову. Не спорь с ней и постарайся не обращать внимания, ладно? Это всего лишь шоу. Ответим общими фразами и свалим, да? — Ты тоже лишнего не взболтни. — Как скажешь, моя королева, — бархатным голосом проговорил Нат, и галантно взяв меня за руку, поцеловал её куда смелее брата. — Стоило всего лишь надеть красивое платье, как я резко превратилась из дровосека в королеву. — Я отвернулась от зеркала и обвила руками шею Ната. — Ты и без платья прекрасна. Почему-то эта фраза вызвала у меня смех. Нат не сразу понял, где оплошал, а когда дошло, его невинные глазки превратились в заряды шариковых молний. — Я имел в виду, что не шмотьё красит дровосека, а дровосек красит шмотьё! Короче, шевели лапками, принцесса-лягушка, у нас ещё много дел, — заявил в привычном тоне Нат, взял меня за руку и вывел из-за ширмы, где нас уже ожидали девчонки-стилистки.***
В здании, где записывалось шоу Луизы Данн, было многолюдно. Люди сновали повсюду — в холле, в лифте, на каждом этаже, в павильонах, в зрительском зале… Казалось, сегодня тут собралось куда больше людей, чем могло вместить помещение, но это никого не смущало. Такой аншлаг был только на руку создателям шоу. Самой Луизы нигде видно не было, наверное, её всё ещё готовили к эфиру, впрочем, и наша музыка играла недолго. Какая-то девица с абсолютно равнодушной ко всему физиономией заметила нас, как только мы вошли в здание, и отправила к гримёрам, которые хоть и провозились с нами не меньше половины часа, но в итоге ничего не изменили в нашем с Натаниэлем внешнем виде. Поверх платья я надела лёгкую кофточку с рукавами, на ногах были сандалии. К счастью, и то, и другое гримёры оценили и менять не стали, хотя прекрасно знали о нелюбви Луизы к зелёному цвету, в который мы с Натом нарочно приоделись. Люди то и дело поглядывали на нас кто с опаской, кто с отвращением, кто восхищаясь… Вот только каждый взгляд без исключения был неприятен. Мне не нравилось, что меня рассматривают как экспонат, не нравилось, что некоторые откровенно пялились и обсуждали нас вслух так, что мы могли их слышать, и всё же я старалась абстрагироваться от этого дерьма, выполнить свою задачу и вернуться домой с надеждой, что Нини будет в порядке. Шоу началось так быстро, что я даже не заметила, как это случилось. Нас просто вызвали на сцену на десятой минуте и мы с Натаниэлем смело вышли из-за кулис. Тогда-то и началось самое страшное. Не то, чтобы я боялась камер или публичных выступлений, но… какое же это ублюдское чувство, когда ты поднимаешься на сцену, а на тебя устремлены сотни осуждающих людишек, которые ничем тебя не лучше, но они почему-то считают иначе. Первое, что бросилось мне в глаза, это багровая сцена с багровыми экранами, багровым светом и даже сиденьями в зрительном зале багрового цвета. Интересно, это был привычный дизайн, или специально к нашему приходу всё окрасили в кровавый цвет? Слишком много освещения, ярких красок, шумов, а главное, зрителей. Этот зал вмещал не меньше пяти сотен мест и все они были заняты. Завидев нас, люди принялись шушукаться, кто-то выкрикнул какое-то оскорбление, кто-то неодобрительно покачивал головой. Я ещё не начала отвечать на вопросы, а меня уже бесила эта клоунада. Нат в отличие от меня не впал в ступор из-за увиденного. Он уверенно шёл вперёд, несмотря на то, что пол был скользким, и навернуться тут можно было в два счёта, ведя меня под руку, отчего многие в зале скривились. Хотя, может, они с такими лицами родились… И тут я заметила главного человека на сцене — ту самую Луизу Данн. Она сидела в кресле, оформленном в виде здоровенного цветка, скрестив ноги и гордо задрав подбородок. В её руках не было никаких подсказок, потому она смахивала не на журналистку, а на королеву, к которой привели нерадивых подданных, чтобы те выслушали приговор. Высокомерная Луиза даже не соизволила оторвать задницу от кресла, чтобы как-то поприветствовать нас, показать куда садиться или хотя бы проявить уважение. Хотя, о чём это я? Похоже, вся сегодняшняя программа была задумана в таком ключе, чтобы нас опозорить. Ни одна тварь не сказала, куда нужно идти, где нужно садиться, в какую камеру смотреть и даже гримёры толком не запаривались с нами и выполнили свою работу так, лишь бы от них отвалили. Луиза оказалась главным пофигистом всей этой телевизионной шайки, но мы с Натом не подавали виду, что хоть как-то удивлены её поведением. Мы не стали приветствовать зал или, тем более, её, сделав вид, что так всё и должно было быть. — Джоанна, Натаниэль, мы рады, что вы заглянули к нам на огонёк. Признаться, мы уже вас и не ждали, — заворковала Луиза, одарив нас надменным взглядом. По ней сразу было видно — птица высокого полёта. Богатая, высокомерная, хладнокровная и дьявольски красивая. Почему-то она мне напомнила какую-то птицу… возможно, галку — ничего необычного, но от неё так и веяло породистостью, как любят выражаться в высших кругах. Тяжело было определить её возраст — выглядела она прекрасно, свежо, стильно и молодо, но какая-то особенная зрелость в её чертах лица всё же проступала. Я решила, что ей точно не меньше тридцати лет, и она явно не вылезает из салонов красоты, так как только у завсегдатаев салонов может светиться кожа. — Мы тоже не ждали, что из наших личных дел раздуют целое шоу, — доброжелательно улыбаясь, произнёс Нат. Я посмотрела на него с удивлением — какого чёрта он ляпнул? Луиза восприняла этот язвительный укол с полным равнодушием, хотя, может, выражать эмоции ей мешала штукатурка? Нет, кошачий взгляд, алые губы и тёмно-фиолетовые линзы — это красиво, но под всем этим не было видно человека. Создавалось впечатление, что Луиза Данн говорящая кукла. — Шоу устроили вы, а наша телепередача всего лишь следствие, — наиграно пожала плечами Луиза, улыбнувшись публике, наверное, пытаясь пошутить. О, чёрт, она умела улыбаться и при этом не выглядеть ущербной! Публика, разумеется, поддержала свою любимицу, которая, оказывается, и в шутки могла, хотя мы с Натаниэлем прекрасно понимали, что нихрена это была не шутка. — Давайте поприветствуем наших эксцентричных гостей! Джоанна Мейсон и Натаниэль Лафлауэр откровенно о своём романе! Только на нашем канале из первых уст! Я Луиза Данн и мы начинаем! Луиза встала со своего диванчика и над залом, утопающем в сотнях красных огней разных оттенков, пронеслась громкая музыкальная заставка, после которой Луиза отвернулась куда-то в сторону, где я рассмотрела одну из многих здоровенную камеру. Зрительские аплодисменты всё ещё гремели, несмотря на то, что Луиза уже заговорила. Сколько зевак сегодня собралось в зале? Человек пятьсот? Нат, глядя на этот пир во время чумы, совсем поник, да и я не чувствовала себя в порядке. Похоже, никто в зале не понимал, что перед ними реальные люди с реальной жизнью и проблемами. Они воспринимали это как игру, а нас с Натаниэлем обыкновенными персонажами, жизнь которых можно обсудить, над которой можно посмеяться, отыскать что-то компрометирующее, чтобы как-то развлечься… Есть ли вообще у этих людей сердца? Почему они воспринимают нас так, будто мы играем какие-то роли, а не являемся реальными людьми? Луиза оказалась очень высокой и фигуристой дамой, но при этом в ней не было ни крохи той грубости и нелепости, что была, например, у Скании или Сиенны. Изяществу этой леди могла позавидовать даже любая танцовщица. — Совсем недавно история Джоанны и Натаниэля удивила всю страну — никто и подумать не мог, что два самых непредсказуемых победителя за всю историю Игр имеют что-то общее помимо победы на шоу. Сегодня мы имеем возможность узнать больше о самом скандальном романе года, за которым, возможно, скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Луиза говорила с каким-то свойственным Капитолию простодушием, но от её интонации так и веяло фальшью. Она посмотрела на меня так пронзительно, будто действительно знала больше, чем ей полагалось. А что, если это действительно так? Что, если оно с ней связалось и слило какую-то информацию о нас, что-то такое, что усугубит наше состояние и вознесёт, тем самым, рейтинги шоу до небес? Что, если у Луизы есть какой-то козырь, который она бережёт к финалу? — Джоанна, Натаниэль, вы сегодня впервые вышли на публику в качестве пары, даже выбрали одинаковую цветовую гамму в нарядах. Значит ли это, что вы согласны со всеми теми слухами, которые уже не один день курсируют вокруг вас? Поклонники уже могут радоваться созданию новой звёздной пары? — Луиза фальшиво улыбаясь, элегантным жестом поправляла причёску. Странно, но на ней было никаких париков, шиньонов и прочего столичного уродства — лишь свои прямые тёмные волосы, едва достающие до уровня подбородка, как будто это была сильно отросшая чёлка. Хоть в чём-то она была естественной. Я неосознанно улыбнулась, когда эта шваль заговорила об однотонных костюмах. Конечно, для тебя же старались! — Не знал, что одежда одинакового цвета автоматически подтверждает какие-то там слухи, — снова не сдержался Нат. Я легонько толкнула его в бок, заметив, что тот уж больно напряжённый. Руки сжаты в кулаки, губы стиснуты. Меня тоже раздражала вся эта ситуация, задевали слова этой стервы, но я старалась отвлекаться рассматриванием всего, что находилось вокруг меня, а вот Нат, похоже, плотно зациклился на этой даме и том, что она говорит, потому позволял себе лишнее. Плутарх предупреждал, что от Луизы Данн нужно держаться подальше и что она будет нас провоцировать для создания публичного позора, потому нам следовало увиливать от ответов, а не контратаковать. — Нат хотел сказать, что слухи — это неточная информация, которой доверять не стоит. Да, сегодня мы в роли звёздной пары и мы рады, что люди… Не забрасывают нас камнями. — Что люди так переживают за нашу судьбу, — договорила я, с трудом подавив желание сказать правду. Ну, уж нет. Им только этого и надо. Правда сейчас не на нашей стороне. — Мы прошли долгий путь прежде, чем обрели друг друга, потому нам приятно, что сегодня здесь собралось столько людей, чтобы поддержать нас. — А что скажете вы, Натаниэль? — Луиза с ходу раскусила меня, сообразив, что я цитировала заранее придуманный текст, потому обратилась к эмоциональному слабому звену, которое так и распирало высказать всё, что оно думало о шоу. Натаниэля не на шутку взбесило то, как и что говорила нам Луиза, к тому же он, очевидно, очень переживал за Нини, из-за чего его естественная несдержанность так и рвалась наружу, хоть он и понимал насколько тупиковая у нас ситуация. И чему мы удивлялись? Мы постоянно создаём себе врагов, даже не стараясь! Кажется, Луиза Данн следующая в списке. — А за меня уже всё сказали, — выдавил Нат, но Луиза не собиралась от него отставать. — Самому красноречивому победителю неожиданно нечего сказать? — наигранно удивилась Луиза, приторно улыбаясь залу. Я сидела как будто меж двух огней. Похоже, я эту курицу вообще не интересовала — всё её внимание было приковано к Натаниэлю. Плутарх неспроста нас предупреждал об опасности. Луиза не просто звезда и журналистка, она вела себя как обвинитель на суде, слегка притрушенный лоском и псевдообаянием. Её шоу — публичный допрос, от которого нельзя отделаться, потому приходится давать показания и делать вид, что это обыкновенная беседа. Нет, такое общение с гостем на телешоу это отнюдь не журналистские примочки. Даже журналисты себе такое не позволяют, наверное, именно поэтому место ведущей в этой ублюдской передаче заняла бывшая профессионалка. Да, Луиза Данн родом из Первого и в своё время она училась в академии, но недолго, так как нашла себя в культурной жизни, вот только старые замашки пытать людей остались. Изначально Луиза была телевизионным правоведом, но вскоре ощутила в себе чувство стиля, после чего проснулась уже окончательно знаменитостью. — Я считаю, что каждый сидящий в этом зале человек предпочёл бы говорить о любовных делах только с объектом своей любви, — попытался выкрутиться Нат. — Разве зрители, сидящие в этом зале и у телеэкранов, не объекты вашей любви? Поклонники поддерживали вас с первого шага на арене и имеют право знать. — Нат стесняется говорить об этом, — встряла я. — Да, не удивляйтесь, ему тоже в некоторых вещах присуща скромность. — Расскажите, как вы познакомились и в какой момент осознали, что прониклись друг к другу симпатией? — Это случилось не так давно, — перехватила инициативу я, услышав, что Нат уже набрал воздух, чтобы что-то ответить. — Мы просто осознали, что у нас много общего. — Например, сожжённые дома, — заулыбалась Луиза в зал, который взорвался смехом. Она шутила над этим? Шутила над тем, что мы оба лишились дома и близких, хоть в случае Ната и понарошку… Хуже всего, что зрители подхватили шутку и искренне над ней смеялись. Если до этого я старалась держать себя в руках, то теперь моё спокойствие тоже дало трещину. Нет, чёрт возьми, шуткой это было для зрителей, а для нас это было предостережение — Луиза не верила в совпадения и явно посчитала, что эти два пожара связаны, а значит, она продолжит копать и сможет найти что-то, что нам будет совсем не на руку. То, что дом Флори тоже уничтожил огонь, явно не осталось незамеченным этой Луизой. Всё было даже хуже, чем предупреждал Плутарх. Стерва точила на нас зуб и сегодняшнее шоу для неё всего лишь возможность заполучить информацию из первых уст, чтобы затем с её помощью разузнать о нас что-то ещё. — Видеть юмор в пожаре, в следствии которого погибли люди, как-то странно, — гнусаво проговорил Нат. Я взяла его за руку, надеясь, что это даст ему намёк, что стоит одуматься и не идти на поводу у провокатора, вот только Натаниэль уже успел воспылать ненавистью к сей охреневшей особе. — Не юмор убил этих людей, вы, как победители наверняка это знаете. — Луиза оставалась спокойной и уравновешенной, а улыбка по-прежнему освещала её лицо. И что это было? Намёк на то, что смеяться над горем не так страшно, как убивать людей на арене? — Впрочем, мы не юмористическое шоу, поэтому шутки в сторону. На шоу «Только правда» есть место лишь для истины именно поэтому я хочу пригласить на сцену любимицу публики — бывшую девушку Натаниэля — Шарлотту без-пяти-минут Лафлауэр! Мы с Натом одновременно посмотрели за кулисы, где как раз готовилась к выходу Шарлотта. Услышав своё имя, да ещё и приправленное фамилией Ната, она на всех парах пошла на сцену и, почти нормально пройдя на здоровенных каблуках, заняла своё место на соседнем диванчике. Стоило Нату её увидеть, как он вскочил с места, но я вовремя успела его отдёрнуть, и тот рухнул обратно на диван, не сводя глаз с этой мрази, мило улыбающейся публике. Шарлотта знала всё: как красивее забросить ногу на ногу, чтобы мужская половина зала восхищённо охала, в какую камеру смотреть, куда садиться и как вообще вести себя в этом безумии. Я слышала, как девушки в зале тут же заговорили о сегодняшнем образе Шарлотты, а она мило улыбалась им в ответ, как будто позировала для фотографа. Сегодня на ней не было кружев, зато её нежное кремовое платьице с трудом скрывало задницу. Не понимаю, если так хочется выйти голой, нахрена вообще что-то надевать? Ах, да, в женщине должна быть загадка! Натаниэль с ненавистью смотрел на Шарлотту, а та, видимо, по-своему расценила его взгляд, потому максимально соблазнительно встряхнула длинными багровыми локонами, наверняка подобранными под цвет сцены и освещения. Не представляю, как Нат сдержался, до сих пор не вцепившись ей в горло, и как ещё держалась я… Однако было приятно, что у Ната столь сильное отвращение от этой твари. У неё не было никаких шансов понравиться ему. Никогда. — Добрый вечер, дорогая Шарлотта. Уверена, тебе непросто находиться сегодня здесь, но, надеюсь, тебе хватит сил рассказать свою историю. Надо же, сколько лести и уважения! Луиза вела себя так, словно Шарлотта её старая подруга, которая нуждалась в жалости и утешении всех вокруг. И какого хрена наша история заняла всего пару минут? Мы ведь даже ничего не рассказали! Как и следовало ожидать, Шарлотта сменила лоск на милость и достала носовой платок, активными всхлипами вызывая не то сатану, не то слёзы. Она морщилась, корчила обиженную рожу, корчила несуществующие страдания и ни капли не стыдилась того, что нагло лгала нам в лицо на глазах у целой страны! — Я столько всего пережила за последнее время, — пролепетала Шарлотта, наиграно шмыгая носом. Ну вот, началось! Я держала Ната за руку, но и это уже не помогало. Всё его тело дрожало от гнева и напряжения, кажется, он вот-вот был готов сорваться, потому я ненавязчиво его приобняла, молча крича о том, что это всего лишь провокации, и мы должны их стерпеть. Дома нас ждал Нини. Мы обязаны вернуться к нему, но для этого нужно было терпеть всё это дерьмо, в которое нас окунали с головой на глазах у всех страны. Главное, перетерпеть. — До сих пор не могу поверить в то, что после всего, что между нами было, Натаниэль предал меня, отыскав утешение в другой… — Да что ты несёшь, Шарлотта! — взревел Нат, вскочив с дивана. Я дёрнула его за руку, не пуская к Шарлотте. Зачем она говорила такое при нём? Неужели ей не страшно, что он может ей вмазать? — Нат, сядь, — потребовала я. — Между нами никогда ничего не было. Как у тебя язык поворачивается так врать мне в лицо! — Это ты лгал мне о том, что работаешь, а сам в это время развлекался с этой потаскухой! — парировала в ответ Шарлотта, тоже вскочив со своего места. Мои щёки разгорелись огнём и я едва держала себя в руках. Нат взбесился окончательно, освободился от моих пальцев и ринулся к Шарлотте. Я быстро перегородила ему дорогу, качая головой, мол, не делай этого. Им только на руку наша агрессия. Эта тварь ответит за «потаскуху», но не сегодня и не здесь. — Закрой рот, лживая сука! Сколько тебе платят за то, чтобы ты так врала? Сколько они тебе заплатили за то, чтобы ты выдумала эту историю, а? Расскажи людям об этом! Расскажи, как работает телевидение по ту сторону экрана! — кричал Нат. Из-за его крика я даже не услышала, что Луиза тоже о чём-то трепалась позади нас. — Мистер Лафлауэр, остыньте, иначе наша охрана отправит вас в участок, — командным голосом заявила Луиза. Мы с Натаниэлем одновременно повернулись к ней. На её лице не было ни испуга, ни возмущения. Она была довольна происходящим. Наверное, рейтинги шоу бьют рекорды, а кандидатуру Луизы подадут в президенты! — А может, лучше отправить в участок эту медийную продажную шкуру? — Нат аж покраснел от злости. Наверное, я должна была всеми силами закрывать ему рот, но я сама едва держалась, чтобы не свернуть шею этой твари из Пятого и второй твари из Первого. — Правда глаза колет, но если вы, мистер Лафлауэр, не прекратите оскорблять нашу гостью… — Пусть она катится нахрен со своими небылицами и ваш грёбанный канал вместе с ней! — Нат, нам пора уходить! — воскликнула я, схватила его под руку и потянула за кулисы. — Сегодня в нашей студии присутствует также эксперт-психолог, который анализирует поведение наших гостей. Думаю, он готов поделиться с нами своими наблюдениями, — говорила как ни в чём ни бывало Луиза. Поведение Натаниэля не стало инцидентом, из-за которого стоило прервать эфир, наоборот, они хотели показать именно это… Заиграла музыка и на сцену направился улыбающийся парень с планшетом в руках. Нат вдруг развернулся в сторону Луизы и, вновь столкнув мою руку, поспешил к той. Где-то в сторонке плакала Шарлотта. На этот раз, кажется, по-настоящему. Зрительский зал был шокирован и молча наблюдал за происходящим. Среди людей я заметила Эканис. Она расстроено покачала головой, глядя на меня и сложила ладони так, будто готовилась к молитве. Похоже, увиденное её поразило, но она не верила Шарлотте и Луизе потому показала мне этот жест в качестве поддержки. — Вот чего ты добиваешься? Хочешь показать меня психом, а Шарлотту невинной овечкой? — наехал на ведущую Нат. Луиза прекрасно сохраняла самообладание и продолжала смотреть на Натаниэля как на ничтожество. — Ты никогда не познаешь счастья, разлучница! — плача, закричала Шарлотта в мой адрес, чем удивила ещё больше. Либо уровень её актёрских данных значительно возрос, либо она уже и сама поверила в то, что я увела у неё Ната. Долбанутая стерва! — Наше шоу призвано находить правду и поддерживать людей, которых предали и очернили, — приятным голосом проговорила Луиза. — Мы восстанавливаем справедливость и изобличаем людей вроде вас. Дальше случилось невообразимое. Нат схватил ожерелье Луизы Данн и сорвал его с её шеи. Драгоценные камешки градом рассыпались по всей сцене, но Луиза и виду не подала, что что-то случилось. — Вы все ответите за свою ложь, — процедил сквозь зубы Натаниэль. Моё сердце колотилось как бешеное. Слёзы Шарлотты вдруг прекратились, но смотрела она не на Луизу или Ната, а на пол, усеянный бриллиантами. Из зала доносились какие-то выкрики — кто и что кричал, я не расслышала. Внезапно что-то затрещало и один из софитов, висящих под потолком, погас, после чего на сцену посыпалось стекло. Подобное случилось с ещё одним фонарём где-то над залом, и парой софитов по углам, как будто они просто лопались, взрывались от перенапряжения, но когда кто-то из первого ряда истерично завопил, я попятилась назад — голубая рубаха человека заливалась кровью. И тут случилось самое странное — глухие звуки выстрелов и люди, один за другим падающие со своих мест. В воздухе разлетались капли крови, освещение дало сбой, и зал погрузился во тьму на несколько секунд, но вскоре вновь загорелась часть софитов. Они вспыхивали и потухали, но этого было достаточно, чтобы видеть, как вся толпа из зала с криками бросилась на сцену. Люди падали в хаотичном порядке, кричали, плакали, паниковали, но невидимые пули каким-то образом всегда точно попадали в цель. Я пришла в себя, лишь ощутив как Нат куда-то меня тащит. Наверное, за кулисы, но стоило нам подбежать к дверям, ведущим со сцены, как мы столкнулись взглядами с рыдающей Шарлоттой, колотящей по двери. Запертой двери. Пробиться к соседней у нас не получилось из-за толпы, растёкшейся по всей сцене, и что-то вопившей. Лица людей были в крови. Свет гас и загорался вновь, как будто играл с нами, нагнетал, чтобы запугать основательно. Рассыпалась ещё пара софитов. Их основания сорвались с потолка и завалили несколько человек, одному из которых в кровавую смесь расшибло голову. В стороне от меня кто-то истошно звал на помощь миротворцев. Послышались выстрелы. Наверное, миротворцы были в зале и пытались отыскать место, откуда террористы стреляли. Люди пачками падали на пол друг за другом. Выход за кулисы не то заклинило, не то, его нарочно заперли, чтобы не дать стрелявшему уйти. Двери в другом конце зала тоже оказались заперты. Часть людей повалила к ним, пытаясь их высадить, но стрелявший валил публику друг за другом. Сцена залилась кровью, струйки которой стекали к краю, в сторону зрительского зала. Люди поскальзывались на ней, падали, остальные топтались по ним, в панике стараясь где-то спрятаться, круша декорации, в надежде взобраться куда-то, чтобы пули не достали, но они каким-то образом находили свои цели в любой из сторон, как будто стрелявший перемещался, только как? Я посмотрела вверх, но никого там не заметила, на ложе вообще ничего не было видно, к тому же сильно барахлящее освещение не позволяло ничего нормально рассмотреть. Нат что-то закричал, сгрёб меня в охапку и оттащил в сторону от закулисья. Люди около нас сорвали боковые панели освещения, карабкаясь на них, из-за чего рухнул на сцену металлический столб с закреплённой на нём камерой. Несколько пуль угодили в диваны и их наполнение выползло наружу словно пюре. Зал тонул в криках о помощи, панике, слезах и стонах от боли. Люди дрались из-за того, что не могли пробиться к выходу, повсюду случилась ужасная толкучка. Свет мигал, потухал и загорался. С потолка посыпался сноп искр, и что-то грохнулось теперь уже в зал. В зал… Я ахнула — Эканис! Эканис была здесь! Нат затолкал меня под сиденье в зрительском зале и хотел залезать ко мне, но я выползла снова. — Не высовывайся! — рявкнул Нат, заталкивая меня обратно. — Там Эканис! Нужно её найти! — Сиди, я сказал! — Она всегда нам помогала, несмотря ни на что! — Я сам её найду, поняла? — Нат пригнулся, глядя по сторонам, но говоря при этом со мной. — Не высовывайся, слышишь? Что бы ни случилось, не высовывайся, я найду её сам и приведу. Натаниэль смешался с толпой, но каковы были его шансы отыскать Эканис в этой обезумевшей под выстрелами толпе? Никаких. Я высунулась из-под кресла и подалась обратно в толпу, машинально пригибаясь и стараясь рассмотреть как можно больше лиц. Мужчины, женщины, дети. Перемазанные кровью, плачущие, со сползшими набок париками. Разорванной одеждой. Как среди них отыскать одного человека? Как не пострадать самой? Как не дать пуле найти Натаниэля? Почему все люди так похожи? Я дёргала одного за другим, заглядывала в лица низкорослым девушкам, но ни одна из них не Эканис. Безумие. Я протолкнулась обратно к сцене и уже собралась подниматься, как человек, который взобрался прямо передо мной, рухнул замертво. Я отступила назад, и он просто свалился мне под ноги! Окружающие вообще не обратили на него внимания и, протаптываясь по нему, продолжали взбираться на сцену. Визг слева. Мне чуть не заложило уши. Парень, который толкался рядом со мной, схлопотал пулю в голову. Его кровь брызнула мне в лицо. Девушка, видимо, его, закричала так истошно, что у меня сжалось сердце. Я замерла не в силах сдвинуться с места. Что происходит? Что творится вокруг? За что нас решили перестрелять?! Почему никто не приходит на помощь?! Кто-то обхватил меня за талию и потащил назад. Я закричала, стала барахтаться, думая, что человек решил за счёт меня пробить себе путь. — Где Натаниэль? Почему ты здесь одна? Почему он тебя не спрятал? — кричал мне в ухо Финник. Кое-как я выпуталась из его рук и снова подалась в самую гущу толпы, но он и там меня нагнал. — В зале была Эканис. Мой стилист. Её нужно найти и вытащить! — Я сам её найду, а ты должна спрятаться под сиденьями, — настаивал Финник. От его привычного шарма не осталось никаких следов. Он схватил меня за руку так, что мне даже стало больно, и нагло начал тащить за собой сквозь толпу. Мы уже почти подобрались ко второму ряду сидений, как Финник глухо вскрикнул и упал на колени. Люди задели его и полностью повалили на пол. — Финник! — взревела я и бросилась к нему. Его плечо заливалось кровью. Он часто-часто дышал, а я ничего не могла с этим сделать! Левая часть его груди кровоточила, но я не могла разобрать, куда угодила пуля. Я прижала к плечу руки, зная, что надо как-то остановить кровотечение. Кто-то нечаянно стукнул меня по голове и перед глазами вообще всё поплыло. Где находится сердце — выше или ниже? Где-то под рёбрами. Кажется, в стороне. Кровь проступала сквозь пальцы, и вид у Финника стал совсем неважный. Я позвала на помощь, но мой крик просто утонул в десятках подобных. Может, у него шок? Может, рана не смертельна? — Я же сказал тебе не высовываться! — Голос Натаниэля прогремел надо мной, и меня попустило — уж он-то поможет! В сторонке мелькнула заплаканная Эканис, зарывшаяся под сиденья так глубоко, что её вообще не было видно. Я и опомниться не успела, как Нат буквально запихал меня к ней, сорвал с Финника рукав его рубашки и перевязал рану на плече, которая как мне казалось, была недалеко от сердца. Одейр трясущейся рукой прижал рану и кивнул на какой-то вопрос Ната. Ни с того, ни с сего врубилась фирменная заставка шоу, и стало слишком шумно. Натаниэль что-то говорил Финнику, тот отвечал, но о чём они болтали, я понятия не имела. Нат вдруг выпрямился в полный рост и не пригибаясь, безо всякого оружия и защиты сунулся в ту сторону, где только что пали жертвами пуль три человека. — Что ты творишь?! Вернись! — кричала я, но Нат вряд ли меня слышал. Тогда я высунулась из-под кресла, готовая податься за ним. Эканис крепко схватила меня за руку с одной стороны, а раненый Финник с другой. Натаниэль вдруг развернулся глядя куда-то вверх, на множество переплетений металлической конструкции, куда закреплялся свет и декорации. Он расправил руки и точно чокнутый стал свободно расхаживать из стороны в сторону, поднялся по зрительскому залу выше, спустился и отправился на сцену… Люди вокруг падали замертво, а он ничуть не боялся! Уже на сцене Лафлауэр остановился глядя куда-то в одну точку. Моё сердце неслось в галоп. Только не это! Нат подался в сторону от сцены и стал карабкаться вверх по железной лестнице, куда-то на верхние этажи. Погас свет. Крики и толкотня продолжались, но теперь их было гораздо меньше, чем несколько минут назад. Музыка всё ещё играла. Похоже, что она заклинила. То тут, то там сыпались искры, на несколько минут ставшие единственным источником света. Мне казалось, что я рассыпаюсь на части. Я не могла набрать воздух, на глазах проступили слёзы и единственное, чего мне сейчас хотелось, это кричать во всё горло. Всё, что происходило дальше, как будто растворилось в тумане. Я наблюдала за тем, как снова стало светло. Как из зала вывели живых людей. Вытащили раненных. Выносили мёртвых. Стаи миротворцев и медиков рассосались по всему залу. Двери со всех сторон высадили. Отряд миротворцев в какой-то странной чёрной форме подался к тем самым ложе, куда хотел взобраться Натаниэль. Финника унесли. Эканис потеряла сознание. Я выходила из зала, едва сдерживая прилив тошноты при виде изувеченных тел. Луж крови. Окровавленных декораций и местами частями рук, пальцев. Почти всех убитых со сцены уже вынесли. Двое медиков как раз готовились погрузить последние два тела, одним из которых… была Шарлотта. Она распласталась на спине, раскинув руки в стороны. Глаза широко распахнуты, сохранив страх как последнее воспоминание. Одно пулевое отверстие на шее, а второе на груди. Со рта стекала тонкая алая струйка, которая на полу слилась с кровью, накопившейся под телом Шарлотты. Я не чувствовала в этот момент ничего. Ни жалости, ни удовлетворения, ни сострадания, ни ужаса. Только пустоту. Теперь мне было всё равно. Меня трясло от шока, но благодаря тишине понемногу начало попускать. Уже никто не кричал и не выл, а может, я просто не слышала. За кулисами на меня набросился Натаниэль, сковав в такие крепкие объятья, что стало тяжело дышать. Он что-то бормотал, но мне казалось всё таким замыленным, хоть картинка постепенно прояснялась. Я снова выжила. Натаниэль тоже. И тут я осознала всё, что происходило последние минуты в зале. Вместо ответных объятий я дала Нату хорошую пощёчину. Его лицо аж побледнело от негодования. — За чт… Договорить я ему не позволила. Я крепко сжала кулак и, вложив в удар всю злость, отчаяние, страх за Натаниэля, бесшумные крики, мольбы обращённые к нему, чтобы тот вернулся, врезала так, что его занесло и он едва удержался на ногах. Мне стало легче. Ненавистный эгоист! Всегда, всегда всё делающий по-своему, не задумываясь о том, каково любящим его людям видеть, как он суётся под пули! — Как ты мог! — крикнула я, с каждым словом чувствуя, что становилось всё легче и легче. — Зачем ты это сделал? Зачем сунулся под пули? На моих глазах! Неужели в тебе нет ни крохи здорового человеческого страха? Почему когда все бегут от беды, ты мчишь к ней с распростёртыми объятиями?! Неужели тебе настолько наплевать на меня, на… — Я хотела сказать про братьев и родителей, но вовремя остановилась. Мимо как раз вывозили Шарлотту, на которую Натаниэль не обратил никакого внимания. Он потирал щеку, глядя в пол, зная, что был неправ, наверное, потому и ничего не говорил мне в ответ, а когда набрал воздух, чтобы что-то ответить, его перебили. — Довольны? Вы ведь этого и хотели? — Луиза Данн стояла позади Натаниэля целая и невредимая. Не испортилась даже её причёска! Она смотрела на нас с нескрываемым презрением, но на её лице не было и тени шока, будто это не на её шоу расстреляли людей! — Странно, стоило тебе пригрозить всем, что они «получат по заслугам», как начался обстрел… Как же это понимать?.. — Мы были в этом же зале, под этими пулями. Как ты можешь говорить такое? — процедил сквозь зубы Нат. Я стала около него и взяла за руку. Виноват он в собственном безрассудстве или нет, но перед лицом общего врага разногласий между нами не должно было быть. — Мы не имеем к этому расстрелу никакого отношения. — Твоя девушка погибла. Неужели ты даже не попрощаешься с ней? — проворковала Луиза, подступив к нам на шаг. Снова провокация. Каким бы ни был ответ Ната, он будет таким, который и нужен Луизе. — Или, быть может, ты считаешь, что она заслужила такую участь? Как и все, кто был в этом зале. — Если бы я выбирал, кому умереть, ты бы сдохла первой, Данн, — прошипел Натаниэль. Луизу это ничуть не расстроило. Она улыбнулась и ступила к нам ещё на шаг ближе. — Я узнаю, что случилось в тех пожарах на самом деле. Узнаю, из-за чего вы двое связались друг с другом. Узнаю, как вы связаны с Калией. А главное, докажу, что сегодня вы убили всех этих людей из чувства мести. О вашей неуравновешенности давно ходят легенды. Уверена, вашей истории хватит как минимум на десяток выпусков передач, которые взорвут все рейтинги. Убийца однажды — убийца навсегда. Я выведу вас на чистую воду. — Луиза Данн говорила спокойно, но в её голосе читалась откровенная угроза. Она посмотрела в глаза каждому из нас, развернулась и модельной походкой отправилась прочь. У меня на глазах стояли слёзы. Нат правильно расценил моё состояние и, несмотря на то, что я его ударила, обнял меня. — Кажется, мы снова влипли, — прошептала я. Луиза просто так не оставит нас в покое. За нашими плечами столько всего необъяснимого, что она точно сможет что-то раскопать и тогда нам кранты. Дело времени. — Это сделал наш старый незнакомый, — прошептал в ответ Натаниэль, и я взглянула на его лицо. — То сообщение было отвлекающим манёвром. — С чего ты взял? — Нас не задела ни одна пуля, даже когда я намеренно пытался её поймать. Меня не зацепило, что бы я ни делал. Люди около меня падали замертво. Все, но не я. — И что это значит? — То, что сегодня мы не должны были умереть в этой толпе. Возможно, оно хочет повесить на нас эти убийства. А ещё, кто бы это ни был, он прекрасно стреляет и умеет скрываться. Я слышал, что на верхних этажах нашли семнадцать мёртвых миротворцев. — Это же не по силам одному человеку. — А человек ли это? — Думаешь, переродок? — Хрен его знает, если только… Можешь мне одолжить коммуникатор? Хочу кое-что проверить насчёт нашей новой знакомой. Я вытащила из кармана кофты коммуникатор, совсем позабыв о нём. Нат взял его в руки и тут же принялся что-то набирать, а когда набрал, вернул подарок мне, велев не отключать коммуникатор, пока тот не завершит поиск. — Нужно найти Финника, согласна? — спросил он, стирая пальцами кровь с моего лица. Дрожь в теле угасла и я смогла более менее трезво мыслить. Щека Натаниэля всё ещё была красной и в области скул начала темнеть, но мне не было за это стыдно. Нат был виноват, и всё же мне понемногу становилось его жаль. Он ни слова мне не сказал за то, что я на него набросилась, не перечил, а сейчас обнимал как ни в чём ни бывало. Только взгляд стал каким-то погасшим. В больницу мы пришли пешком — к счастью, она оказалась неподалёку и была переполнена людьми. Как раненными, так и их близкими, не считая уже докторов. Всё это время, что мы пробирались к палате Финника, меня не покидало чувство, что вот-вот за нами заявятся миротворцы и утащат в тюрьму. Что, если Луиза им уже рассказала о своих предположениях? Нет, она бы не стала, ведь ей нужна фактическая база, к тому же ей нужно сделать из этого шоу… С другой стороны, разве миротворцы не способны самостоятельно прийти к этой же мысли, что и Луиза? — Извините, к нему пока нельзя, — вежливо улыбалась медсестра, которую уже умудрился поймать Натаниэль в коридоре, ведущем к палате Финника. — С ним что-то серьёзное? — выпалила я. — С мистером Одейром всё в полном порядке. Доктор обрабатывает его рану — ничего серьёзного. Пуля прошла навылет, ничего важного не задев, так что мистер Одейр в нашей больнице не задержится. К сожалению, — вздохнула медсестра. — Вам сообщат, когда его можно будет навестить. Девушка улыбнулась и пошла дальше по делам. Странная. Похоже, она была рада, что Финника подстрелили и она могла наблюдать его так близко, не сражаясь с толпами других поклонниц. — Странно. — Нат смотрел в одну точку. Этот взгляд не сулил ничего хорошего. — Ты была рядом, когда Финника подстрелили? — Да, а что? — Как это выглядело? Он поймал случайную пулю? Заслонил кого-то или… — Не знаю, он был впереди. Я шла справа, поэтому стрелок вряд ли целился в меня, ведь он попал Финнику в левую сторону. — Рядом были люди? — Там везде были люди. Я не знаю. Чего ты хочешь? — Финник легко отделался. Слишком легко. Подозрительно. — Натаниэль прикусил губу, осматриваясь по сторонам. Неужто ожидал повторного пришествия стрелка? — Только не говори, что считаешь Финника причастным! — прошептала я, но вышло слишком громко как для шёпота. — Нет же, чёрт возьми, как твой мозг вообще генерирует подобную хрень! — возмутился Нат. — Я просто подумал, что нам уже приходило сообщение насчёт Дейла. Оно знает про то, кто охраняет сама-знаешь-кого. Финник ведь один из них и… что, если оно пыталось его устранить. Не убить, нет, просто вывести из игры на время? — Чушь, основанная на пустом месте. — Или нет! Нужно связаться с доктором. Если он не с ними, то пусть навестит и проверит всё ли в порядке. — Прости, но я вообще не понимаю твоей логической цепочки. Как это связано? В этом зале пострадал каждый второй, наверное. — В том-то и дело. Потому маленькое ранение Финника может остаться незамеченным. Гони коммуникатор. — Нат выставил руку перед собой, и я вложила в неё коммуникатор, за что Нат по-детски чмокнул меня в щёку и быстро вытер губы, вспомнив, что на моей коже всё ещё была кровь. Коммуникатор о чём-то просигналил, видимо, об окончании поиска. — О, как раз вовремя, — слабо улыбнулся Натаниэль и принялся листать ленту с информацией со всех возможных, открытых и закрытых источников. — Ладно, всё это нужно будет перечитать позже. Я заглядывала в экран, но толком ничего не видела. Нат сохранял найденную информацию, быстро водя пальцем туда-сюда, наверное, с полминуты, как вдруг замер. Он махнул пальцем вверх по экрану — увеличивал изображение, ну, вот, а сказал, что прочитает позже! — Какого хрена? — переспросил он и повторил движение — снова увеличил. Выражение лица Натаниэля менялось на глазах. Зрачки расширились, к щекам прилила кровь. Он не то удивился, не то обрадовался, не то испугался. Либо всё и сразу. — Что у тебя там? — Промахнулся и ткнул не в ту папку. — Он помолчал. — Фотография. — Чья? Нат тупо пялился в коммуникатор, пока я его не дёрнула за руку. Он повернул экран ко мне. На нём была фотография, кажется, бумажная, с виду очень затасканная. На ней изображено много людей, потому Нат неспроста её увеличил. Там было знакомое лицо. — Чёрт побери, она давно тебя знает, — прошептала я, ошарашенно глядя на почти неузнаваемое из-за цвета волос лицо. Наверное, если бы внизу фотографии не было подписи с именами, я бы её не узнала. — Она была той самой красноволосой.***
Ада сидела около двери, за которой мирно спал Рэми Линкор, и дожидалась Дейла. Он ушёл за едой около пяти часов назад, и с тех самых пор о нём было ни слуху, ни духу. На улице уже давно стемнело, приближалась полночь, но Андерсена и след простыл. Поначалу Ада думала, что Дейл задерживается потому, что отправился куда-то далеко, затем решила, что он мог попасться на глаза людям, поэтому выжидает где-нибудь за углом, чтобы пройти незамеченным, но теперь Ада пришла к самому очевидному выводу — что-то случилось. В комнате не было ни одного окна, да и зачем они нужны в школьной подсобке? В углу догорала последняя свеча, а Дейл всё не возвращался. Включать освещение Ада боялась — вдруг кто-то заметит свет и заявится с проверкой? Сидеть во мраке то ещё удовольствие. Аду и без того клонило ко сну из-за позднего времени, так ещё и догорающая свеча убаюкивала не хуже маминой колыбельной. Паркер резко поднялась с лавки и встряхнула головой, чтобы взбодриться, но магия маленького огонька в углу уже зачаровала Аду так, что та стала зевать, мысленно себя ругая за это. Она сжала кулаки и, бросив взгляд на боковую дверь, где спал Линкор, неуверенно последовала к выходу, надеясь, что Дейл уже где-то рядом и сейчас они встретятся. Ада прошла с такими мыслями весь путь до главных дверей заброшенной школы, но Дейла нигде не было. Унылый свет уличных фонарей проникал сквозь разбитые окна, потому Ада могла видеть куда идёт, правда, ощущения страха от этого не уменьшилось. Кромешная тьма для Ады была не столь пугающей, как ненавистный полумрак — слишком загадочный и обманчивый, нечто среднее между светом и тьмой. Нечто неопределённое. — Паркер, ты не должна этого делать, — прошептала самой себе Ада, стоя в шаге от парадного входа. Её так и подмывало выйти наружу и отправиться на поиски Дейла, но что-то внутри неё требовало бездействия. Ада не могла бросить Линкора, чтобы разыскивать Дейла, так как приоритетом сейчас был именно брат Ланы, а не новый друг Ады. Паркер и не заметила, как начала называть его другом. При мысли об этом на её лице появилась улыбка. Да, Дейл её друг, а она ещё и сомневается, стоит ли идти ему на помощь… Тогда Ада сделав невероятное усилие над собой, отошла от двери на два шага назад. Линкор — приоритет. Если с Дейлом действительно что-то случилось, то выйдя наружу, Ада совершит классическую ошибку всех спасителей-неудачников — просто станет ещё одной жертвой, а Линкор лишится защиты. Паркер сорвалась с места и от греха подальше понеслась обратно к Рэми, успокаивая себя тем, что ей нужно всего лишь дождаться доктора, который должен приехать к середине ночи. Если Дейл к тому времени не явится, то Ада сдаст смену врачу, а сама отправится на поиски пропажи. Это было единственно верное решение. Свеча в углу горела свои последние минуты. Ада уселась на пол точно около неё, заставляя себя смотреть на огонёк, чтобы не поддаться соблазну заснуть, ведь подсобка почти погрузилась в темноту. Паркер заставляла себя думать обо всём на свете, чтобы отвлечься ото сна, но он всегда пользовался запрещёнными приёмами. Хотела того Ада или нет, а её тело уже окутала приятная расслабленность, веки опускались, незаметно отправляя Паркер куда-то далеко в уютную спальню её дома, под тёплое одеяло, нежно пахнущее цветами, на котором отражались силуэты с её ночника, подаренного много лет назад родителями. Перед взором Ады всплыли образы мамы и папы, отчего на сердце совсем уж потеплело, но неожиданно для себя самой встрепенувшись, Ада разрушила все те иллюзии, что успел выстроить её мозг. Сегодня Ада боялась засыпать, потому заставила себя встать с пола и обезопасить если не себя любимую, то хотя бы того, кто точно не должен пострадать от её руки во второй раз. Среди горы макулатуры, сваленной на стеллаж напротив, она выхватила первый попавшийся листок бумаги, а из старой подставки в форме льва один из десятка сломанных карандашей и принялась писать короткую записку, в которой предупреждала доктора о том, что, возможно, Дейл исчез, а она сама… заснула. Написав записку, Ада затолкала её под дверь, но лишь наполовину, чтобы тот, кто сюда придёт, будь-то Дейл, либо их общий друг доктор, понял, что случилось. Когда дело было сделано, Ада пошла на ещё один сомнительный шаг — заперла единственную дверь, ведущую к Линкору, на замок, а ключ выбросила на улицу через разбитое окно в соседнем классе. Если Ада всё же заснёт, то хотя бы Рэми Линкору причинить вред уже не сможет. Прошло примерно минут двадцать. Ада расхаживала по подсобке туда-сюда в надежде отогнать сон, но ноги уже отказывались её слушаться, потому она не выдержала и уселась на пол. Тишина издевалась над ней своим безапелляционным спокойствием, с каждой минутой расслабляя Аду всё сильнее. Сил в ногах не осталось, глаза закрывались, и даже когда Ада стала напевать себе под нос любимую песню, дрёма не развеялась. Кажется, её окутал плотный туман, точно кокон, из которого она не могла выбраться. Стало темно и Ада отключилась. Ей снилось что-то невразумительное, какие-то отрывки из её прошлой жизни, только почему-то окрашенные в пёстрые краски, броские, едкие… Ада открыла глаза и красочные картинки как дождём смыло. Вокруг стало темно и холодно. Почему-то ей это даже понравилось. Она поднялась с пола и спокойно направилась к подсобке, помня, что там есть что-то важное. Пол больше не казался Аде холодным, хоть она была и босая. Темнота не пугала её, а наоборот успокаивала, так же как и тишина. Увидев заветную дверь, Ада спокойно подошла к ней и дёрнула за ручку. Дверь не поддалась. Странно. Кто-то в голове Ады нашёптывал ей, что дверь должна быть открытой. Паркер навалилась всем телом на дверь раз, другой, третий, но комплекция не очень-то позволяла ей высаживать своим весом двери. Ада отошла от неё на шаг, глядя перед собой как в пустоту. Она как бы видела эту дверь, точнее, понимала, что перед ней дверь, но видела лишь зияющую дыру. Паркер оставалась совершенно спокойной. Она была готова уйти отсюда и заглянуть в любую другую дверь, но вдруг из неё наружу вырвалось нечто совершенно необузданное, как стихия. Ада бросилась с кулаками молотить ненавистную дверь, при этом надрывно пища так, что её можно было принять за какую-нибудь дикую отчаявшуюся птицу. На нежных и хрупких ручонках почти сразу же проступили красные пятна, а за ними и ссадины. Она вроде бы и ощущала боль, но та была какой-то пустой, словно ненастоящей… Прямые светлые волосы скрыли её лицо. Несколько прядей случайно зацепились за её кулачки и Ада, будучи в истерике вырвала их живьём, даже не почувствовав боли. Она резко остановилась, тупо глядя перед собой, думая о боли и о том, что она её не чувствовала, а должна была. Аде необходима боль, но не пустая, а плотная, настоящая, всепоглощающая. За этой дверью не было боли — Ада это поняла, потому совершенно спокойно развернулась и направилась к выходу. Совсем скоро сзади осталась и подсобка, и несколько просторных классов, в которых давно уже сорвали даже полы, и пару коридоров, а затем и холл, приведший её к выходу. Ада со всей силы толкнула двери, и те распахнулись, обдав её потоком холодного воздуха. Сегодня ночь была холоднее чем обычно. Привычно стихающий к вечеру ветер, дул даже сильнее чем днём, но Аде было всё равно. Ветер — это такая же пустота, как и всё остальное. Его нельзя увидеть, нельзя пощупать, нельзя удержать или использовать. Мы видим лишь то, что он творит с окружающей средой, но сам ветер не видим, потому он — пустота. Ада смело вышла наружу, остановившись под здоровенным кованым фонарём, освещающим порог. Зачем ставить фонарь с таким вымученным светом? С минуту Ада смотрела на него как зачарованная, но не найдя ответа на свой вопрос направилась вперёд через лужайку к старой аллейке деревьев, кора которых выглядела столь грубой и жёсткой, будто деревьям уже не одна сотня лет. Ада шагала смело, по-прежнему не чувствуя ни холода, ни ветра, ни страха. Улица была совершенно пуста. Ни людей, ни машин. Школа располагалась где-то на отшибе, где местные по ночам предпочитают не гулять. Это место называлось старым городом и здесь до Тёмных времён жило много людей, которые в спешке покинули свои дома, когда повстанцы неожиданно по ним ударили. Это место тоже было пустотой, а Ада искала что-то, что сможет почувствовать. И вдруг она что-то ощутила. Укол волнения. Где-то недалеко слышался шум машин. Автострада. Паркер ускорила шаг, чувствуя, что она близка к своей цели заставить себя чувствовать. Для неё не стала помехой холодная земля и трава, как и шершавый асфальт или выложенная из камней дорожка. Она не ощущала того, что в её нежные ступни впивались камушки, местами впиваясь в плоть до крови. Не чувствовала холодок ветра, трепавшего её волосы и платье, которое, скорее, походило на обыкновенную простыню. Совсем скоро Ада разглядела яркий свет автомобильных фар рядом, потому ускорила шаг, а затем и вовсе перешла на бег. Она знала, что всё должно было произойти именно так — открытая местность, холодный ветер, ночь и свидетели. Много свидетелей. Чем больше, тем лучше. Оказавшись почти у самой дороги, Ада резко перешла с бега на ходьбу, чтобы не спугнуть тех, кто помогут ей свершить справедливость. Автострада оказалась огромной. Шесть полос машин ехали в одну сторону, ещё шесть полос — в другую. Дорога отлично освещалась уличными фонарями, благодаря которым непроглядная ночь превращалась едва ли не в день. Ада решила, что это очень хорошо, ведь таким образом её лицо смогут рассмотреть много людей. Паркер остановилась на обочине. Гул потока машин почти закладывал ей уши, но это было неважно. Она была в шаге от справедливости, и сейчас ей хотелось насладиться моментом, ведь смерть слишком коротка, чтобы её ощутить. Она — лишь мгновение, зато предвкушение смерти это самое ценное в ней. Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Ада уверенно пошла на дорогу. Свист тормозов — и первая машина увильнула, не задев Паркер. Носа Ады коснулся противный запах горелых шин, почти сразу за ним раздался протяжный сигнал, а следом и чей-то крик, но ей было всё равно. Ада уже выбежала на следующую полосу, только вот и на ней водитель смог увильнуть, врезавшись при этом на большой скорости в массивный грузовик, ехавший по соседней полосе. Паркер понеслась дальше, стараясь буквально прыгнуть под встречную машину, но неожиданно кто-то схватил её за руку и потянул назад. Инстинкты Ады сработали моментально, потому она стала со всей силы сопротивляться, брыкаясь и крича настолько сильно, насколько ей позволяло хрупкое тельце и хрустальный гундосящий голос. На мгновение Аде даже удалось вырваться из рук человека, потому она успела мысленно отпраздновать победу, но секундой спустя, её обхватили уже крепче. Девушка извернулась, ударив своего преследователя двойным ударом ногой, наконец-таки оттолкнув его от себя. Рассмотреть его лицо и даже фигуру она не могла, так как человек растворялся в той самой пустоте, которую Паркер теперь видела во всём. Руки его были сильны, но Ада не была уверена, что они были мужскими, так как хват был хоть и сильным, но в то же время и беспомощным. Пользуясь секундным замешательством противника, Ада шмыгнула вперёд, но не между машинами, водители которых принялись останавливаться перед суматохой, а прямо по ним! Запрыгнула на капот плоской и широкой декоративной машинки, оттуда забралась на её крышу, дальше к багажнику, а с него на следующую. Ноги скользили по идеально выкрашенному металлу, и всё же это не мешало Аде выдерживать идеальное равновесие. Она чувствовала затылком, что преследователь всего в шаге от неё, потому старалась передвигаться быстрее, как вдруг все её планы нарушил хлынувший с неба холодный дождь. Тонкое платьице Ады тут же промокло от массивных капель, сорвавшихся в непроглядный ливень, а волосы прилипли к телу, неприятно отягощая движение. Ступни скользили по крышам машин, потому Аде пришлось прилагать ещё больше усилий, чтобы не свалиться на асфальт, где оторваться от преследователя у неё было меньше шансов. Сколько крыш она уже преодолела? Восемь? Девять? Люди открывали двери своих машин, что-то кричали, сигналили, некоторые пытались изловить Аду, некоторые угрожали ей полицией, но это было последнее, что сейчас могло её испугать. Погоня вдруг начала ей нравиться. Вот бы заставить своего преследователя прыгнуть под машину за ней! Может, это был Дейл? Может, это снова он пытался помешать ей вершить возмездие? Вдруг в спину Ады что-то ударилось. Камень? Наверное, немаленький, потому что Паркер соскользнула и к её счастью, точно на проезжую часть, где как ни в чём не бывало ездили машины. Рывок — и кто-то одним движением обездвижил Аду. Она с трудом сквозь пелену пустоты и дождя смогла увидеть, как над ней кто-то занёс руку с каким-то предметом в руке. Девушка заулыбалась. Впрочем, такое возмездие тоже было подходящим… Рука преследователя ударилась о голову Ады и та отключилась. Кто-то затащил её в машину, захлопнул дверь и на большой скорости, нарушая все возможные правила, повёз в неизвестном направлении. Этой ночью Рэми Линкор больше не слышал пустого трёпа шумной Ады и тихих споров Дейла с самим собой.