Призванная убивать

СЕЙЧАС

Это утро ничем не отличалось ото всех остальных. Как и всегда в столь раннюю пору Капитолий делился надвое: одна его половина торопилась на работу, а вторая мирно спала после насыщенных ночных гулянок. Столица оживала по ночам, потому светлое время суток было довольно суетливым и скучным. Все ждали наступление вечера. Среди прочих, не спеша шёл по тротуару парень, выделяясь тёмным пятном на фоне пёстрого Капитолия. Наверное, его внешний вид должен бросаться в глаза людям, но те, помешанные на самых сумасшедших модных тенденциях, не удивлялись даже подобной мрачности. Сумрак тоже мог быть эпатажным изыском. Маленькая девочка, как раз торопящаяся в школу вместе с матерью, засмотрелась на странного человека. Ребёнок привык к ярким краскам, потому человек в плаще его удивил. На улицах уже давно потеплело, зачем же носить плащ? Правда, выглядел он совсем не так, как плотные осенние одежды. Плащ незнакомца легко развевался на ветру, словно ничего и не весил. Он едва доставал ему до колен, а укороченные рукава даже не скрывали локти. Девочка насупилась, оглядываясь назад вслед уходящему незнакомцу, из-за чего схлопотала от матери выговор за то, что слишком медленно шла, хотя опаздывала в школу. В этот день его видели десятки людей. Он не пытался осторожничать, не скрывал своё лицо, не слился с толпой, чтобы на него не обращали внимание. Это был вызов. Молчаливый крик. «Вы не можете ничего со мной сделать». Сам же парень незаметно рассмотрел каждое лицо, которое ему встретилось. У него отличная память, потому он всех запомнил. Впрочем, в этом не было особой необходимости, потому что на правом его глазу затаилась линза, фиксирующая всё, что творилось перед ним. Парень легонько поводил по циферблату часов, загружая фотографии людей в систему поиска, и… Лишь мгновение назад он прошёл мимо синеволосой толстушки, а у него уже есть её имя, адрес и номера счетов в банках. Он мог уничтожить любого, кто шёл по тротуарам рядом с ним. Если бы захотел. Однако парень был милостив, потому позволял другим жить. К тому же сегодня у него совсем иная цель. Утро выдалось дивное. Тишина, тёплое солнце, прохладный ветерок. Машины проезжали редко. Люди не шумели. Тишь и благодать. Парень наслаждался спокойствием этого утра, с упоением вдыхая свежий воздух, периодически смешивающийся с ароматом цветов и выпечки. Его короткое путешествие могло бы сойти за обыкновенную прогулку, если бы не последнее до перекрёстка здание. Эта постройка немного терялась на фоне других, так как в ней было всего три этажа, в отличие от высоток вокруг. Тем не менее, здание выглядело ухоженным. Прозрачно-голубая отделка, белоснежная крыша, и как протест моде столицы — совсем маленькие прямоугольные окна на вершине каждого этажа. Несчастные сотрудники, чтобы узреть солнце, должны выходить на улицу, так как изнутри увидеть небо или проходящих мимо людей нельзя. Человек в чёрном без проблем вошёл через главный вход. Первый этаж. Холл. Всё в нём выглядело так, как в его материалах. Он готовился к этому моменту, потому знал поимённо всех сотрудников, которые сегодня здесь будут, знал их распорядок дня, планировку здания, вид изнутри вплоть до деталей вроде расположения мебели и декора, знал о здешней системе безопасности и брешах в ней. Стратегия и тактика — это уже половина дела. Шанталь знал это ещё с ранних курсов обучения в академии. Первостепенна не сила. Балом правит ум. Как только Шанталь оказался в холле, его пальцы вновь нащупали скользкий циферблат. Дверь за ним закрылась и больше не откроется, пока он сам того не пожелает. Система коммуникации нарушена. Сначала возникнут просто помехи, затем они усилятся, после чего и вовсе связь прервётся. Охранники щурились, глядя на Шанталя, но это ничуть не пошатнуло его спокойствие и уверенность в себе. Подойдя к ним, он вытащил удостоверение. Обыкновенная пластиковая карта с данными, которую способен сделать любой, у кого есть достойный принтер. Шанталь мысленно улыбнулся. А может, и не любой… Вне всяких сомнений охрана отлично знала каждого сотрудника в лицо, потому появление новичка вызвало бы определённые подозрения. Шанталь знал это, потому подделал документ от смежной фирмы, состоящей в одной сети с этой. В подобных местах охрана имелась лишь для видимости, чтобы сотрудникам жилось спокойнее, а посетители боялись вести себя неподобающим образом. Охранник не имел права ввязываться в драку и защищать работников. В его обязанности входил лишь звонок миротворцам. Само собой, большинство людей этого не знали и чувствовали себя в безопасности. Даже эти охранники в посредственной, к слову, форме с незаряженным оружием чувствовали себя в безопасности, хотя минуту назад они уже были мертвы, просто пока не поняли этого. Увидев удостоверение, они без проблем пропустили Шанталя дальше. Он даже слегка улыбнулся комичности ситуации. Никаких металлоискателей, естественно, у входа не стояло. А зачем? Чтобы каждый сотрудник вываливал из своих сумок ключи и коммуникаторы? Это ведь так неудобно. Ну, ничего, после сегодняшнего дня даже в подобных конторах появится эта техника. Шанталь заулыбался шире. И даже металлоискатели им не помогут, потому что уже давно создаётся оружие не из металлов. Как ни старайся, а опасность всегда на шаг впереди. Шанталь поднялся вверх по лестнице на второй этаж, а затем и на третий. Второй сегодня пустовал, потому как все работники с него выступали на конференции в пяти кварталах отсюда. Первый этаж Шанталь не обработал, потому как рано. Если твоя цель на третьем, зачем начинать представление на первом? Чтобы шум добрался до главной жертвы, и она попыталась сопротивляться или устроила засаду? Охранники никуда не денутся, потому Шанталь, как и планировалось, начал с третьего этажа. Когда он переступил через последние ступеньки, перед ним протянулся длинный тёмный коридор. Отсутствие нормальных окон создавало эффект сумерек даже днём. Шанталь чувствовал в этом освещении особый уют. На этаже царила зловещая тишина, в которой шаги Шанталя напоминали звук ударов молота о наковальню. Нигде ни единого человека. Типичная обитель офисных крыс. Тишина, покой и рутина. Шанталь достал из-за пояса пистолет и, не сбавляя шаг, следом вытащил глушитель. Звон его шагов эхом раздавался по коридору, в то время как пальцы ловко прикручивали глушитель к дулу. Электронный замок каждой из дверей срабатывал ещё до того, как Шанталь приближался к ней. Лишь одна дверь должна была остаться открытой. Последняя. Когда до двери осталось меньше пяти шагов, Дилони вытащил из кармана крохотную белую подушечку и забросил её в рот. От настолько насыщенного вкуса ментола впору задохнуться, но для Шанталя это лакомство привычное дело. Ментол как ничто иное заглушал стальной привкус крови. Три шага. Два. Один. На мгновение время застыло, а затем — легкий удар ногой в дверь. Она распахнулась, и в широкое пространство офиса, набитого однообразными рабочими столами, ворвался чёрный ураган. Женщина, сидящая почти у дверей, заметила его первым. Она приоткрыла от удивления рот, и в тот момент её мир рухнул. Сквозняк заставил плащ незнакомца слабо колыхаться, когда его рука вздымалась вверх с пистолетом. Он держал его в правой руке, на запястье которой болтались два скрещённых чёрных кожаных браслета с тремя миниатюрными колечками, свисающими на ниточках, содрогающихся от каждого выстрела. Урсула Фрэй-Хадсон — так её звали, ту, кто увидела Шанталя первой. Её глаза в панике расширились, по щекам покатились слёзы, но она ничего не могла сделать, чтобы избавиться от оцепенения, потому продолжала наблюдать страшную картину. Первый выстрел достался парню за соседним столиком, с которым Урсула всегда делилась своим обедом, потому как порции в соседнем кафе делали слишком большими. Пуля прошла сквозь его голову. Он даже не успел увидеть, как пистолет с глушителем направили на него. Второй выстрел убил юную девушку в другом конце зала. Снова выстрел в голову. Её мать, также работающая в этом офисе, не успела вскрикнуть до того, как поймала и свою пулю. Лишь после пятого выстрела офис погряз в шуме. Он убил пятерых до того, как люди поняли, что их убивают, настолько быстро всё происходило. Урсула видела, как уверено он держал пистолет, видела его равнодушное лицо при этом, и колышущиеся чёрные волосы. Кажется, он даже не целился, но выстрелы всегда находили мишень. Тело Урсулы обмякло, и она сползла со своего кресла на пол, наблюдая за происходящим из-под стола. Туфли парня мягко касались пола, но ей казалось, что вот-вот земля под ними разверзнется и весь мир рухнет в ад. Туда, откуда явился этот человек. Шанталь убивал хаотично. Он видел, как на него уставилась несимпатичная женщина, видимо, решив, что тот её пропустил. О, да, Урсула Фрэй-Хадсон, надейся на спасение, пытайся сбежать, утешай себя шансом на выживание. Оттого умирать тебе будет больнее. Первые пять выстрелов Шанталь произвёл ещё у двери, но с каждым последующим углублялся в комнату, как бы дразня других. «Ну, же, остановите меня». С шестым выстрелом всё изменилось. Офис взорвался криком. Приглушенным мужским воплем. Женским визгом. Люди в панике бросались кто куда, словно это могло их спасти. Они цепляли предметы на своих столах, те падали и разбивались. Бумаги взмывали в воздух, и пули Шанталя прошивали их вместе с людьми. Крови становилось всё больше. Брызги отпечатывались на стенах и столах, а идеально гладкий белый пол постепенно покрывался кровавыми линиями, стремящимися пересечься. Одна пуля, вылетев через тело седовласого мужчины, разнесла компьютер позади него на мелкие осколки. Пучок искр взмыл в воздух, и Шанталю это понравилось, потому, не глядя вверх, он направил пистолет в потолок и выстрелил. Остатки длинной лампы посыпались на девчонку в малиновом парике и та заверещала. Наконец-то, пара мужчин, пробираясь сквозь панику, трупы и испуганных женщин, набросилась на Шанталя, но какими же неумелыми были их попытки! Шанталь без проблем извернулся от первого, прострелив голову второму, а затем свернув шею первому. Они не успели понять, что погибают. На циферблате часов Шанталя возникли две крохотные капли крови и, прежде чем он успел их стереть, на него напал худой и низкий юноша, драка с которым и вовсе была сродни позору. Дилони знал, что пули у него закончились, потому он небрежно отбросил свой пистолет в сторону, словно это не оружие, а балласт, мусор. Пистолет ему больше не нужен, потому патроны с собой Шанталь не брал. Зачем? Нет необходимости в оружии, когда оружие ты сам. Парень с криком бросился на Шанталя, не заметив, как крепкий кулак оказался у него перед носом ещё до того, как он попытался предпринять что-то конкретное. Удар Шанталя пришёлся юноше под дых, и он тут же согнулся пополам, безуспешно хватая воздух ртом, словно рыба, выброшенная на сушу. Шанталь небрежно схватил мальца за шею и со всей силы ударил его головой об острый угол стола раз, другой, а затем и третий. Юноша обмяк и Шанталь бросил его на пол. Лица пострадавшего не было видно — оно тут же залилось кровью, а содранные кусочки кожи неприятно выпирали сквозь стекающую с головы на пол кровь. Дилони знал, что паренёк получил травму несовместимую с жизнью после первого удара, но не удержался от ещё пары дублей для того, чтобы тот скорее умер. Где-то на фоне кричали женщины. Наверное, не могли поверить, что при хорошо поставленном ударе возможно вот так просто расшибить чью-то голову. А может, они тешили себя надеждой, что если в его руках больше нет пистолета, то опасность позади? Как бы ни так. Наступил хаос. Дверь за спиной Шанталя захлопнулась сразу, как только он вошёл. Сработал замок, но разве могло это остановить паникующих людей? Они кричали. Колотили кулаками по стенам и двери, а самые отважные, те, кто понял, что живыми отсюда никто не уйдёт, решили нанести обидчику максимальный вред. Две женщины, три парня и один мужчина набросились на него, обнажив первородный инстинкт самосохранения. Или ты. Или тебя. Завязалась драка, приправленная жуткой суматохой. Свет мигал. Здоровенный вентилятор в потолке трещал, видимо, пуля-дура задела и его. Кто-то схватил статуэтку и пытался ею огреть Шанталя, но, лихо вывернув сопернику руку, Шанталь выхватил витиеватую статуэтку и ударил ею противника по суставу, потянул руку на себя ещё сильнее, вслед за чем уверенно вывихнул. Глухой крик растворился в комнате, но кричать парню долго не пришлось — статуэтка разбилась о его голову, и он заглох. Женщины тем временем раздобыли, видимо у мужчин, галстук, и до забавного нелепо намеревались им придушить своего мучителя. Двое парней, вооружившись подручными средствами, а у третьего даже был шокер, решили гурьбой сбить Шанталя с ног. Но ни один из них не поспевал за ним, потому как для Шанталя словно не существовало гравитации. Всего одним движением Шанталь извернулся от глупых дамочек с галстуком, запрыгнул на стол и обвил этим самым галстуком шею одной из них. Толика усилий — и шейный позвонок хрустнул. Женщина рухнула на пол, а вторая панически запищала. Тем временем Шанталь, спускаясь со стола, врезал ногой сначала типу с шокером, явно не понимающему как им пользоваться, затем второму парню и неповоротливому мужчине, с одного удара вырубив последнего. Парень с шокером определённо не собирался сдаваться, цепляясь за Шанталя так, словно прилип к нему. Тогда Дилони, уже стоя на полу, схватил со столика позади электрический чайник, случайно столкнув на пол небольшую чашку, тут же расколовшуюся на две части. Этим чайником он огрел вопящую женщину, упитанного парня, а затем и типа с шокером, о голову которого чайник разбился. В руке Шанталя осталась лишь ручка и острый обломок пластмассы, которым он с разворота вспорол горло второму парню. Тот, хватаясь за шею, заливающуюся кровью, попятился назад, пока не врезался в стол, около которого и рухнул, корчась в предсмертной агонии. Шанталь медленно повернулся к лежащей на полу женщине, пребывающей лишь наполовину в сознании. Её парик слетел на пол, а на голове красовалась внушительная ссадина, из которой сочилась кровь. Шанталь схватил её за настоящие волосы, отвел голову немного назад и, отвернув от себя, полоснул острием разбитого чайника по горлу. Хлынула кровь и Шанталь отпустил свою жертву, беспомощно свалившуюся на пол. Поразительно, как быстро наступила тишина. Шанталь отчётливо слышал потрескивание закоротившей проводки и неприятный уху цокот вентилятора, заставляющего его волосы слегка шевелиться. Он медленно повернулся лицом к седовласому мужчине, который только-только начал приходить в сознание. Мужчина уже открыл глаза, часто-часто мигая, не в состоянии сфокусироваться на чём-то конкретном. Он смутно видел стоявшую напротив фигуру, и без отчётливой картинки понимал, кто стоит перед ним. Шанталь аккуратно поправил часы, на которых не появилось ни царапины. Широкий золотой браслет, переплетающийся с чёрной кожей, величественно смотрелся на его руке. Лишь пара капель крови на циферблате всё портили, потому Шанталь аккуратно стёр их пальцем, а затем с загадочной полуулыбкой нарочно делая маленькие шаги, направился к последнему выжившему мужчине. В его руке по-прежнему была ручка чайника с острыми остатками пластмассы. Мужчина, кряхтя стал ползти назад, до сих пор толком не видя Шанталя. Он всё отползал и отползал, пока не уткнулся плечом в стол. Тогда Дилони опустился на корточки перед ним, слыша, как сердце мужчины застучало неровно, словно готовилось вот-вот остановиться. Шанталь занёс руку вверх и всадил осколок пластмассы под подбородок настолько глубоко, насколько это возможно. Когда Шанталь отстранился, у него осталась лишь ручка — осколок целиком застрял в плоти мужчины. Он поднялся и осмотрелся. Даже на потолке оказалась кровь. На стенах, столах, а на полу так и вовсе практически не осталось белых пятен. Ментоловая жвачка действительно перебивала душные запахи, поселившиеся в этом офисе. Словно ничего не случилось, Шанталь поправил волосы и подол плаща, а затем вытер туфлю от кровавых капель о штаны того самого хиленького паренька. — Ты последняя, Урсула, — произнёс Шанталь, отчего по спине женщины пробежали мурашки. Не таким она представляла голос смерти. Хриплым, утробным, грубым, сиплым, каким угодно, но не таким! Смерть не могла звучать как музыка. Женщина вжалась в стену, понимая, что ей некуда деваться и всё, что она видела, уйдёт с ней в могилу. Шанталь навис над ней и прежде, чем Урсула успела вскрикнуть, схватил её за воротник и поволок через весь зал. Босоножки женщины скользили по залитому кровью полу, а юбка впитывала её в себя. Урсула кричала, молила о пощаде, вопила так, что сорвала голос почти сразу, но Шанталь не придавал этому никакого значения. Он волок женщину между трупами, меж простреленных голов, перерезанных глоток и сломанных шей. Урсула рыдала, её тошнило от сырого и тяжёлого запаха крови, от которого она, казалось, вот-вот и сама умрёт. Когда, наконец, Шанталь остановился, Урсула зашлась новой порцией рыданий. Помимо входной в офисе была ещё одна дверь. В кабинет начальника. Урсула закрыла глаза, понимая, что сейчас будет. — Ты ведь запер кабинет, правда? — Шанталь вздёрнул Урсулу, заставляя подняться ту на ноги. Если бы Шанталь по-прежнему не держал её за воротник, она бы снова упала на пол. Шанталь коснулся дверной ручки. Заперто. Кто бы сомневался. Он отошёл на шаг и, хорошо приложившись ногой, вышиб дверь, да так, что она чуть не сорвалась с петель. — Кажется, это твоё? — спросил он, глазами указывая на дрожащую Урсулу. Безо всяких эмоций на лице Шанталь Дилони вонзил ручку чайника острием ей в живот. Дважды. А затем бросил тело на пол в кабинет начальника, застывшего в своём кресле. Обе руки опущены под стол. Шанталь улыбнулся. — Нет смысла вызывать охрану. Никто не придёт. Солидного вида мужчина выглядел так, будто увидел призрака. Хотя увиденное им в разы хуже. Гораздо. Словно ничего не случилось, Шанталь направился к столу человека, носившего имя Дэвинар Уэсли. Его походка была кричаще уверенной и спокойной. Шанталь Дилони совершенно не переживал по поводу случившегося. Его ничего не удивляло, не пугало, не заботило. Он медленно жевал свою жвачку, почти с насмешкой взирая на Дэвинара. — Кто ты такой? — выдавил мужчина. Шанталь видел, как того колотит, и это забавляло. Он подошёл впритык к столу и одним махом столкнул с него все бумаги, сувениры и гаджеты, а затем сел на краешек стола, опустив обе руки на его поверхность. Дилони слегка наклонился к Дэвинару, внимательно вглядываясь в его лицо. Чёрные глаза убийцы прожигали дыру в глазах начальника конторы. Он сжался, ощущая, как от чужака разило холодным запахом ментола, сыростью крови и слабым проблеском ванили. Волосы прикрывали лицо Шанталя, но его глаза Уэсли видеть мог, что Шанталю нравилось. Если правильно посмотреть на человека, он способен потерять сознание от страха. — Где сейф? — шёпотом спросил Шанталь, почти не шевеля губами. Дэвинар не подавал признаков жизни, по-прежнему тупо уставившись в лицо своего врага. Шанталь медленно склонялся над Дэвинаром, вжимающимся в своё кресло. Он понимал, что бежать некуда, и было бы правильно ответить психу на его вопрос, вот только голос совсем не слушался своего владельца. Рука Шанталя Дилони потянулась к испуганному Дэви, тот зажмурился, но ничего не случилось. Шанталь улыбнулся и потянул за ручку верхнего шкафчика в столе, вытащив оттуда небольшую бутылку коньяка. Пока жертва тряслась от страха и шока, Шанталь, довольный собой, улыбался, неспешно откручивая крышечку. Как только он её открутил, в комнате повис новый запах. Спиртной. Шанталь слез со стола и отошёл на пару шагов назад, заставив Дэвинара ощутить очередной приток ужаса, но Дилони ничего такого не сделал. Медленно вытащил жвачку изо рта, показательно прилепил её к внутренней поверхности стола и, сделав пару глотков крепкого напитка, поднял голову вверх, в наслаждении сомкнув веки. — Как ты пьёшь эту дешёвку? — снова прошептал он, опуская голову. Насмешка куда-то исчезла, и теперь лицо Шанталя Дилони вновь выражало что-то такое, чего нельзя не бояться. Его губы благодаря коньяку стали влажными, потому он одним изящным движением пальца провёл по ним, точно художник кистью по своему холсту. На секунду Уэсли почти успокоился, как вдруг Шанталь разбил бутылку об угол стола и в одно мгновение ока вскарабкался на стол, приставив к горлу Дэвинара сияющий в матовом жёлтом освещении осколок. Малейшее движение — и по коже Дэвинара могла пойти кровь. Безразличное выражение лица напротив гораздо хуже лика смерти. Это лицо было воплощением страха, страданий и мрака. Оно не ограничивалось одной лишь смертью. Вдруг черты его лица смягчились, мышцы расслабились. Глаза перестали гореть чёрным пламенем, а на губах заиграла улыбка, вскоре обнажившая ровные белые зубы. Это чудовище всего за секунду стало выглядеть практически как обыкновенный парень. — Думаешь, я не знаю, где твой сейф? — чистым, льющимся от смеха голосом спросил Шанталь. — Учти, это был твой шанс выжить. Ты не ответил на вопрос, потому сам выбрал свою судьбу. Шанталь спрыгнул со стола и направился к небольшому овальному зеркалу, висевшему на стене. Он прощупал его оправу, а когда что-то щёлкнуло, открыл зеркало, словно дверцу, за которой обнаружил сейф. — Датчик отпечатков пальцев и сканер сетчатки глаза, какой удивительный поворот, — совершенно спокойно и непринуждённо проговорил Шанталь, повернувшись лицом к Дэвинару. — Вырвать твой глаз и отрезать палец или самостоятельно откроешь сейф? Дэвинар что-то залепетал и, хватаясь дрожащими руками то за стол, то за собственное сердце кое-как подошёл к сейфу. Спустя пару секунд миниатюрное хранилище открылось. Одной рукой Шанталь угрожал Дэвинару осколком, а второй достал тощую пачку документов, быстро запихав их во внутренний карман плаща. — Неужели всё из-за… этих бумаг? — не мог поверить своим глазам Дэвинар. — Не только. — Шанталь вновь перешёл на шёпот. — Пусть это послужит напоминанием для тебе подобных, — сказав это, Шанталь вонзил осколок бутылки в живот Дэвинара, провернул его, выдернул, а затем нанёс ещё одно такое же ранение. Для смерти ему хватило бы и первого, но… так ведь смерть настигнет глупца быстрее. Шанталю хватило десяти минут, чтобы смыть с себя кровь, установить миниатюрные модели взрывчатки и разобраться с охраной. Он снова вышел на улицу, на сей раз через чёрный ход, из-за чего оказался с другой её стороны. Ничего не изменилось. Солнце светило по-прежнему, ветер всё ещё прохладный. По улице то тут, то там бродили люди, коих, как и автомобилей, меньше чем обычно. Шанталь свернул и спокойно направился как можно дальше от кровавого офиса. Его безымянный палец плавно перемещался по циферблату, после чего за спиной Шанталя раздался гулкий хлопок, смешанный с треском и звоном стекла. Дилони спокойно обернулся и, увидев чёрные клубы дыма, отправился восвояси.

***

ТОГДА

Шанталь никогда не питал особой любви к весне, но сегодняшний день не мог не радовать. Ещё недавно МакКуин устраивал разминку на холодном ветре, а перед этим на снегу, потому вся последняя неделя стала настоящим подарком судьбы для профи. Некоторое время назад им приходилось бегать по заледеневшим дорожкам и сугробам, которые не чистили специально, дабы ученикам было сложнее выполнять упражнения. Стокли МакКуин никогда не жалел своих подопечных, даже наоборот, всегда усложнял им задачи. На улице идёт проливной дождь? Самое время устроить спарринги на открытом воздухе, ведь там скользко, ничего не видно, вода заливается в глаза и рот, а ещё холодно так, что дерущиеся отбивали зубами чечётку… Выпал снег? Не сметь его чистить, пусть профи отжимаются в снегу! Палящее солнце? Идеальное время для прохождения полосы препятствий, и только рискните умереть на полпути от жажды или солнечного удара, Стокли устроит вам ад и на том свете! Именно поэтому разминка в столь хорошую погоду казалась манной небесной, чему все просто не могли нарадоваться! Подумать только, наконец-то, их ждёт кросс не по гололёду, а твёрдой земле! Все уже минут пятнадцать как собрались на стадионе и дожидались Стокли. Шанталь то и дело выглядывал в строю Аду, которая стояла почти в противоположном конце по милости МакКуина, но разглядеть её не мог. Родители Ады велели академии приглядывать за их девочкой, потому всякий, а особенно МакКуин, считал необходимым максимально разделять Шанталя и Аду. Впрочем, Стокли не выносил нежности в любом их проявлении, потому доставалось не только Шанталю, но и всем остальным. Кэссиди Ганн так и вовсе был главным предметом издёвок из-за того, что почти не расставался с Линдой Эркерт. А ведь это длилось уже целую вечность, потому что когда Шанталь попал в академию, на тот момент они уже всюду ходили вместе. Хоть Аду Стокли отправил в самый конец строя, Татум позволил стоять рядом с Шанталем. Иногда ему казалось, что МакКуин и вовсе симпатизирует Татум, так как ей от Стокли доставалось меньше, чем остальным, хотя, может быть, всё дело в том, что Дэдлок не проявляла никаких нежностей, всех проклинала и дралась, не стесняясь расшибить спарринг-партнёру мозги. — Где его черти носят? — процедила сквозь зубы она, внимательно смотря по сторонам. Татум стояла справа от Шанталя и нетерпеливо топталась на месте. Солнце сегодня пригрело так, что чёрная одежда буквально раскалилась всего за десяток минут, хотя не только это смущало девушку. За все эти годы она так и не привыкла к штанам, футболкам и собранным в хвост волосам. Шанталь мог лишь представлять себе, с какой болью Татум расставалась со своими платьями на время тренировок… Другие профи так же, как и сама Татум, не могли привыкнуть к такому её внешнему виду, частенько на неё пялясь. Ещё бы, Татум Дэдлок в плотных штанах и футболке, какой кошмар! Хорошо хоть униформа для разминки должна быть чёрной, ведь какой-нибудь жёлтый Татум точно бы не пережила. — Ты так соскучилась по МакКуину? — слабо улыбаясь, спросил в ответ Шанталь. — Я соскучилась по триумфу! — пафосно изрекла Татум. — Ты же знаешь, что на полосе препятствий я всех сделаю. У меня нет конкурентов. — Не загадывай наперёд, милая Татум. — Что? — насупилась она, повернувшись лицом к Шанталю. — Ты что, обыграть меня вздумал? — презрительно бросила Дэдлок. — Сейчас надорву живот от смеха. Ты никогда не умел шутить. Вместо ублюдских докладов прочитай что-нибудь про юмор, вдруг поможет. — Почему ты думаешь, что я не смогу пройти полосу препятствий первым? — Потому что первой прихожу я, а двух первых быть не может, значит, кто-то будет вторым, а так как я прихожу первой… — Но если я буду быстрее бежать… — Не поможет. — А потом на турниках… — Нет, Шанталь! — рявкнула Татум, и Шанталь осмотрелся. На крик Татум никто не обратил внимания, ведь все уже привыкли, что по-другому она говорить не в состоянии. — Ты можешь сколько угодно тренироваться, но так и не победить в полосе препятствий, потому что физическая подготовка и скорость это лишь половина успеха. Вторая половина — это наглость. Вот скажи, ты готов столкнуть свою Паркер в грязь, чтобы победить? Шанталь промолчал. — Вот именно! Если бы ты смог растолкать всех этих крыс без зазрения совести, то победил бы. Ты мой самый близкий человек, но я тебя с радостью выкину в болото. Ничего личного. — Не сомневаюсь, — снисходительно улыбнулся Шанталь, ничуть не обижаясь на слова Татум. — Что тебе станется? Будешь грязный и вонючий, но это легко отмыть. Зато я одержу победу — вот, что важно! Ты тоже можешь столкнуть меня в грязь или врезать. Я не обижусь, ты же знаешь. Шанталь лишь вздохнул. Да, он прекрасно это понимал, но совершить что-то подобное не мог. Татум всегда было проще. Каким-то образом она умела отделять личное от работы, благодаря чему и справлялась с поставленными заданиями, хоть и с разной степенью успешности. Лучшей ученицей её сложно назвать, но сильные стороны она имела. Так, например, в полосе препятствий и кроссе ей не было равных, как и во всём, что связано с математикой, а сейчас, накануне экзаменов, это особенно важно. Наконец-то, на горизонте возник МакКуин. Как и всегда, он шагал быстро и выглядел внушительно. Профи в строю тут же замолчали, выпрямились и замерли. За любое шевеление Стокли наказывал, потому большинство боялись даже дышать при осмотре, без которого не обходилась ни одна разминка. МакКуин медленно начал идти перед учениками, приглядываясь к внешнему виду каждого из них. Шанталь помнил, как проходил этот осмотр поначалу. МакКуина приставляют к ученикам уже тогда, когда те взрослеют, ведь если бы Стокли обучал юные неокрепшие умы, то большинство учеников закончили бы в Каро-Ривьера. На первых осмотрах МакКуин позволял себе рвать на профи одежду, если она не соответствовала его требованиям, таскать девчонок (и не только) за волосы, если те не собирали их хотя бы в хвост, а за расслабленные руки или ноги в строю бил. Со временем профи уяснили, что с МакКуином шутки плохи, потому лучше играть по его правилам. Он дошёл до Татум и внимательно её осмотрел. Одежда была форматной и чистой, волосы собраны в хвост, а на лице застыло выражение неприступной серьёзности. Довольный МакКуин кивнул и перешёл к Шанталю, но, даже не глянув на него, направился к остальным. Заметив это, Татум нахмурила брови, молча спрашивая: «Ну, и кто тут его любимчик?». Шанталь же никогда себя любимчиком Стокли не чувствовал. В его адрес со стороны МакКуина никогда не существовало никаких поблажек. Больше того, иногда Шанталю казалось, что преподаватель усиленно над ним издевается и провоцирует. Иногда он давал Шанталю такую нагрузку, которая была ему не по силам, да и вообще кому-либо из его курса. Иногда он дрался с Дилони, что обязательно заканчивалось больничным крылом. МакКуин жесток и несправедлив, но при этом действительно порой вёл себя странно. Хотя, если задуматься, что такого странного в том, что он прошёл мимо Шанталя, даже не присмотревшись к нему? Хоть Шанталь и не был богат, он выглядел всегда прилично, потому МакКуин просто мог заметить то, что Дилони аккуратен… — Ганн, у тебя под глазами тёмные круги? — послышался громоподобный голос Стокли почти в самом конце строя. — Ты наркоман, болен или не выспался? Шанталь сжался, понимая, что Ганну сейчас здорово достанется. — Нет, сэр, я в полном порядке. — В порядке? Ты сейчас поставил под сомнения мои слова? Считаешь меня слепым или тупым? — Нет, сэр. — На моих занятиях следует проявлять активность. Мне не нужны ученики, которые не выспались и явились сонные с кислыми минами. Эркерт! — крикнул МакКуин. — Да, сэр? — отозвалась девчонка с необычным матовым голосом. Кэссиди Ганн тут же потупил взор. — Поблагодари своего дружка за то, что сейчас ты должна пробежать кросс в три километра и без перерыва приступить к полосе препятствий. Линда замялась, боясь переспросить у МакКуина, правильно ли она поняла его, ведь для прохождения полосы препятствий всем ученикам нужно одновременно стартовать. Как Линда должна успеть к началу, если до полосы остальные профи должны лишь размяться? Уточнять что-либо у МакКуина слишком опасно, потому подавать голос девушка не рискнула. Собственно, так поступил бы любой на её месте кроме, возможно, Ады Паркер, которую за это МакКуин и ненавидел. — Эркерт, ты что, ещё здесь? — рявкнул он так, что девушку будто током ударило. Она сорвалась с места и побежала так быстро, что пятки засверкали. — Кто-то помимо Ганна хочет составить компанию Эркерт? — В ответ последовало молчание. — Отлично, значит, приступаем к разминке, а к тебе, Ганн, сегодня повышенное внимание. Будешь недорабатывать — пеняй на себя. Вперёд разминать свои дряхлые тельца, ничтожества! Разминка проводилась ежедневно. Перед каждым видом физической нагрузки своя. Самая лёгкая и приятная разминка происходила перед полосой препятствий, поскольку проводилась отчасти в игральной форме: эстафеты, попарные прыжки и прочее. Только разогревшись, профи могли приступать к полосе препятствий — мини-аттракциону, который проводился один или два раза в неделю обычно в ту пору, когда на улице становилось тепло. Многие любили полосу препятствий, так как она, в сравнении со многими другими тренировками, тоже проходила в игральной форме. Это была своеобразная эстафета на скорость выполнения заданий. Вот только если ученик какое-то задание не мог выполнить, хотя бы одно из всей линейки, его ждали проблемы. Всякие примочки в виде скатов, турников, сеток, канатов и прочего занимали внушительную территорию, потому половина группы свободно проходила испытания одновременно, не торча в очереди к тому же турнику. Обычно столпотворений на полосе не случалось. Находились ловкачи, сильно отрывающиеся от остальных профи, теряющих уйму времени из-за проблем с одним из видов испытаний. По команде МакКуина все профи выстроились на линии старта. Даже бедняжка Линда Эркерт, измотанная кроссом, нашла в себе силы не отстать от остальных. Линия старта располагалась в ста метрах от начала полосы препятствий, потому первыми приступали к испытаниям самые быстрые, например, как Татум. Последний месяц Шанталь усиленно тренировался для прохождения полосы препятствий, так как недостаточно подготовлен к ней. Поразительно сколько всего он не умел или умел на посредственном уровне. На каждой тренировке обнаруживалось что-то, в чём Шанталь оказывался слаб. Недостаточно подвижен, слабый удар, заторможенная реакция, неумение предсказать действия противника, медленная скорость на полосе препятствий и многое другое. Каждая дисциплина открывала в Шантале всё новые недостатки, с которыми он просто не успевал бороться. Нет, он не мог сказать, что был хуже других, но его слабости казались ему чрезмерно выразительными. Они мешали Шанталю на каждом шагу. Он чувствовал, что может лучше, потому всеми силами пытался добиться улучшений. Около двух месяцев назад Шанталь даже разработал график дополнительных занятий так, чтобы они охватили все его слабые стороны. Кроме того Дилони завёл рабочий дневник, куда записывал свои провалы и достижения по каждому занятию, на основании которых корректировал график дополнительных занятий таким образом, чтобы самым слабым местам уделялось наибольшее количество внимания. Как ни странно, эффект был. Всего за несколько месяцев Шанталь заметно улучшил свою физическую форму, став одним из фаворитов на спаррингах. Работать ещё было над чем, но Шанталя радовало то, что он постепенно становился лучшим вариантом самого себя. К полосе препятствий он готовился пока ещё не так долго, чтобы быть на ней настолько ловким, как Татум, но хоть на небольшой результат надеялся. Шанталь начал чаще и дольше бегать, тренируя как скорость, так и выносливость, и если с последней проблем не было, то скорость его подводила, причём не только на полосе препятствий. Он много размышлял над этим и пришёл к выводу, что виной всему его спокойный и сдержанный характер. Почему Татум была такой быстрой и резкой? Потому что она являлась таковой и в жизни, таков её характер и внутренний стержень. Шанталь же был скромным тихоней, ходячей гармонией и умиротворением, стальными нервами и непоколебимой выдержкой. Это мешало ему, хотя становиться таким как Татум он не планировал, значит, следовало тренировать тело и разум так, чтобы они идеально взаимодействовали и показывали максимальную скорость во всём. Шанталь был уверен, что это реально, если усиленно тренироваться, но на мгновенный результат он не рассчитывал. Пока что он выполнял упражнения для полосы всего пару месяцев, а время проверить результаты уже пришло… Профи ожидали приказ МакКуина. Все приготовились, сконцентрировали внимание на нём и прислушивались, дожидаясь первых звуков. Не слов, а именно звуков, так как самое важное сейчас вовремя сойти со старта. Шанталь тренировал старт каждый день. Он слишком медленно срывался с места, тратя драгоценное время на заминку в самом начале. Следовало стартовать одновременно с первым же звуком. Дилони взглянул на Татум. Она особо и не готовилась. Не приняла нужное положение, смотрела по сторонам, разглядывала птиц на небе и совсем не волновалась. Шанталь уверен, что даже если бы она сейчас читала газеты, то всё равно первая бы сорвалась с линии старта. Скорость мышления и скорость движения — её дар от природы, который Шанталю не был дан, потому он во что бы то ни стало, хотел его натренировать самостоятельно. МакКуин молчал. Выжидал, пока внимание учеников начнёт рассеиваться, чтобы дать старт. Он всегда так поступал, Шанталь давно это заметил, потому чем дольше Стокли молчал, тем сильнее напрягался Дилони. «Главное вовремя сорваться с места». Эта мысль кружилась в его голове, с каждым разом становясь всё громче и громче. — Ну, что, слизняки, готовы к открытию сезона полос препятствия? — бодро заявил МакКуин, заулыбавшись, когда несколько ребят почти сорвались со старта. — Куда-то торопитесь? К сожалению, сегодня я не взял с собой гири, но уже со следующего занятия мы возобновим добрую традицию вешать гири на шеи торопыгам, которые хотят стартовать раньше положенного. Шанталь вздохнул. Да, срываться со старта раньше команды запрещено, оттого задача многократно усложнялась. Шанталь либо слишком медленно стартовал, либо раньше команды, а и то, и другое плохо. — Приготовились! — рявкнул МакКуин, отчего сердце Шанталя застучало как отбойный молоток. — Три. Два. Один. Старт! Шанталь ещё не успел услышать слова Стокли, как Татум сорвалась с места, стремительно удаляясь от остальных. Следом за ней возникли ещё два человека, а прочих Шанталь уже не видел, так как изо всех сил нёсся за Татум, которая точно ужаленная, преодолела половину расстояния до полосы препятствий. Её пытались догнать какие-то парни, узнать которых Шанталь со спины не мог — слишком быстро бежали они, и слишком быстро бежал он сам. До полосы препятствий осталось всего ничего, и к Шанталю пришло осознание — перед ним только Татум и два парня, то есть он четвёртый, хотя прежде со старта раньше девятого ему уйти не удавалось! Это заметно подняло боевой дух, потому он бежал на грани возможностей и практически сравнялся с третьим, когда Татум на полном ходу, разогнавшись до предела, оттолкнулась от земли и, вытянув руки перед собой, нырнула в бассейн, который и знаменовал начало полосы препятствий. Казалось бы, что такого сложного в том, чтобы проплыть через бассейн? Только профи знали, насколько коварным было это задание. Разогрев тело на бегу, следовало прыгнуть в резервуар с водой, которую, само собой, ради них никто не грел, и переплыть на другой берег. Плавать умели не все. Многие плавали плохо. Многие не умели контролировать дыхание во время плаванья, оттого бассейн становился немалой проблемой. Кроме того, когда профи выходил из бассейна, он был мокрым, замерзал, а одежда на нём становилась тяжелее, оттого скорость прохождения остальных этапов полосы препятствий заметно падала уже на старте. Следом за Татум в бассейн погрузились оба парня, плывя почти так же быстро как она, но Татум за счёт того, что оторвалась от них ещё на земле, продолжала лидировать. Шанталь на всех парах нырнул в бассейн и, быстро перестроившись, стал плыть за остальными, слыша, как отстающие ребята наступали ему на пятки. Как того и следовало ожидать, вода оказалась очень холодной, настолько, что погрузившись в неё, Шанталь едва не задохнулся, а всё тело тут же сковало так, что не то что плыть, двигаться стало затруднительно. Где-то впереди Татум уже выбралась из бассейна и принялась карабкаться по канатам к турникам… Шанталь принялся активнее размахивать руками, чтобы как можно быстрее доплыть дистанцию, ведь позади несколько раз послышался шум падающих в воду тел. К концу дистанции Шанталь порядком разогрелся, потому, когда поспешил к канатам, оцепенение полностью сошло на нет. Лазать по канатам несложно, но несколько человек в группе, как, например, Лайтли, всегда жутко тормозили на них, хотя задание предельно простое. Канаты натянули между несколькими столбами в хаотичном порядке, пересекая друг с другом, где надо и не надо, чтобы профи было сложнее по ним перемещаться. Дилони уверенно подпрыгнул вверх, вцепившись руками в канаты, и принялся переставлять руки вперёд по уже продуманному им маршруту, позволяющему избегать узлов и обрывов, потому как через них не проберёшься. Благо, сила в руках Шанталя таилась немалая, потому он легко, а главное, быстро перемещался вперёд, наконец-то обогнав третьего, коим оказался Кэмерон Уолтон Дю Пон — один из лучших, если не самый лучший, ученик на его курсе. Эта небольшая победа придала Шанталю немного уверенности, но она канула в небытие, как только с другой стороны он заметил медленно едущего МакКуина, попутно выкрикивающего ученикам всякие неприятные вещи. Разумеется, он следил за перемещением каждого и, само собой, видел, когда кто-то выполнял задания неверно или пытался жульничать. Когда такое происходило, МакКуин наказывал, причём наказание всегда было разным, но от этого не менее неприятным. Чтобы следить за всеми, Стокли катался на небольшой прогулочной машинке без дверей, что все находили забавным и нелепым, хотя и не говорили этого вслух. Вот и сейчас он двигался параллельно полосе препятствий и выкрикивал свои недовольства и критику, которая только сбивала профи с толку. Самой непробиваемой в этом плане оставалась Татум — МакКуин мог как угодно выводить её из себя, но она не обращала на него никакого внимания, упрямо двигаясь вперёд. Она проходила задания на удивление быстро, была очень цепкой и лёгкой, потому успела пройти канатный путь и сделать несколько оборотов на турниках, а теперь направлялась к скатам, по которым бежала не медленнее, чем по земле. Догнать её Шанталю будет непросто, хотя парочка достижений на его счету уже есть, например, он обошёл Кэмерона! Наконец-то канаты закончились, Шанталь дотянулся до турника, сделал пару переворотов, спрыгнул и понёсся к скатам. Кэмерон наступал ему на пятки. Шанталь постарался ускориться, но одна его нога застряла в скате, а когда он её выдернул, с ноги сполз кроссовок. Дилони быстро натянул его, но заветные секунды были утеряны, и его обошёл не только Кэмерон, но и ещё три человека, среди которых показалась и Ада. Шанталь взял себя в руки и поспешил пройти задание с шинами так, чтобы его ноги попадали точно в центр ската, не цепляя резину. Осталась последняя пара скатов, когда Шанталя обошёл ещё один человек. Кажется, это был Кэссиди. Всего несколько секунд заминки сделали Шанталя восьмым! Это должно было его расстроить, но впереди таилось ещё немало заданий, которые следовало пройти, потому в Шантале теплилась надежда на лучшее. Наконец-то, бег по шинам закончился, и Шанталь, разогнавшись, вцепился в стену из сетки и стал карабкаться по ней вверх, чтобы перелезть на другую сторону. Татум справилась с этим заданием быстро, словно кошка в пару движений перемахнув через сетку и помчавшись к следующему препятствию, а вот остальные застопорились. Карабкаться по сетке сложно, потому что её звенья слишком мелкие и цепляться за них крайне неудобно, а помимо того, сетка натянута слабовато. Она прогибалась под весом профи и цеплялась за одежду. Следом за Татум по ту сторону сетки оказался Кэмерон, подол футболки которого уже был разорван. Парень изо всех сил гнался за Татум, попутно что-то ей крича, на что она отзывалась лишь оскорблениями в его адрес. Ещё бы! Кэмерон несколько лет гоняется за Татум и всё никак не может догнать, а это, наверное, страшный удар по его самолюбию. Эта мысль заставила Шанталя улыбнуться. Ты сколько угодно можешь быть всеми любимым Кэмероном, но всегда найдётся кто-то лучше тебя… Шанталь порезал ладонь правой руки, но, тем не менее, смог перемахнуть через сетку раньше остальных. На мгновение он бросил взгляд на Аду, которая так увлеклась заданием, что даже не заметила его, но это и к лучшему — не стоило её отвлекать. Как только подошвы обуви Шанталя коснулись земли, он сорвался с места, разгоняясь так сильно, чтобы преодоление стены далось ему как можно легче. Татум всегда делала именно так — разгонялась и почти по инерции перемахивала через стену, как будто той и не было! На самом же деле каменная стена, высотой превосходившая рост любого из профи, была тем ещё препятствием и поддавалась далеко не всем. Шанталь долго тренировался прежде чем понял, что главное не тормозить, так как собственное тело в данном случае поможет. Он хорошо разогнался, оттолкнулся, подпрыгнул, схватился за края стены и перевалился на другую сторону, тут же побежав дальше. Следом за стеной появилась и Ада, а затем шумный удар. Шанталь машинально оглянулся и увидел, что в стену врезались Лайтли и Линда Эркерт. Лайтли тут же заскулила, пытаясь вскарабкаться, но у неё никак не выходило. С этим препятствием у подруги Ады были вечные проблемы, которые она никак не могла побороть. Что бы Лайтли не делала, как ни пыталась перебраться через стену, та ей не поддавалась. Даже на бегу Шанталь слышал, как она заплакала, понимая, что теперь её ждало наказание от МакКуина. Снова. Шанталь вновь обернулся, но уже не увидел Аду позади себя. Наоборот, она удалялась от него, возвращалась назад к стене, подпрыгнула, зацепилась за её край и уже за мгновение сидела на самом её верху, подавая руку Лайтли. — Паркер, какого чёрта ты творишь? — взревел МакКуин. Сердце Шанталя забилось ещё быстрее. Кажется, теперь он может наказать и Аду… Уже перед новым препятствием Шанталь обернулся и увидел, как Ада затягивала Лайтли на стену, а затем они обе спрыгнули с неё, но Лайтли неудачно приземлилась и стала сильно хромать. Ада взвалила подругу на свои плечи, и кое-как они побежали вперёд к следующему испытанию, заметно отстав от остальных. — Взаимовыручка — главное правило командной работы, сэр! — гордо выкрикнула Ада, постепенно разгоняясь. — Будь мы в полевых условиях, я спасла бы Лайтли жизнь! — Какая же ты дура, Паркер! — выкрикнул МакКуин. — В полевых условиях вы обе уже были бы мертвы, потому что Пеликан — твой балласт, из-за неё ты теряешь скорость, и из-за неё ты бы погибла. — Оставь меня, не то он накажет нас обеих, — проговорила Лайтли сквозь слезы. — Эта стена никогда не покорится мне. Резинка с волос Лайтли потерялась ещё на прошлых препятствиях, потому теперь вместо куцего хвостика на покрасневшее лицо девушки упали неровные светлые прядки, прилипающие к капелькам пота и слёз. — Лайтли, помолчи, — сквозь зубы протянула Ада, только крепче подхватывая подругу, даже когда та прямо на бегу попыталась избавиться от рук Ады. — Осталось немного, попробуй дотерпеть до финиша! Главное не прийти последними. — Ты могла быть в первой десятке… — Лайтли! — Я поняла, — выпалила в ответ она. Глупо пытаться оттолкнуть Аду, потому что та ни за что не отпустила бы её, и Лайтли это понимала, потому постаралась правильно дышать и правильно ступать, игнорируя боль. Сейчас ей необходимо помочь Аде, а значит, не взваливаться полностью на её плечи. Да, ступать больно, но боль следовало учиться терпеть и даже с травмой двигаться вперёд, ведь МакКуин прав, и в реальности Ада и Лайтли, скорее всего, были бы уже мертвы. А ещё Лайтли вдруг поняла, что диета, которой МакКуин её мучил всё это время, отнюдь не прихоть. Это необходимость, и сегодняшняя ситуация открыла Лайтли глаза. Хрупкой худышке Аде пришлось волочить её, а ведь если бы Лайтли была бы такой же худышкой, то Аде стало бы проще ей помогать, Лайтли двигалась бы быстрее, а ещё, возможно, могла бы перелезать через стену самостоятельно! Столько лет она училась в академии и не понимала простых истин. МакКуин всё это время был прав. Тем временем Шанталь проходил следующее испытание — проволоку под напряжением. Её натянули абсолютно беспорядочно, потому путь был опасен, особенно учитывая тот факт, что все профи промокли после бассейна… Конечно, напряжение подавалось минимальное, такое, которое существенный урон не нанесёт, но порой, когда МакКуина что-то выводило из себя, он мог его увеличивать и те, кто не отличался отменной ловкостью, платил за это по полной программе. Шанталь преодолел половину расстояния, а Татум всё ещё не перешла к следующему заданию. Кажется, она выбрала не самый оптимальный маршрут, как, впрочем, и все остальные существенно притормозившие. Шанталь же с самого начала проложил себе наилучший путь и спокойно следовал ему, до сих пор ни за что не зацепившись. Он двигался плавно, не спешил, перемещался, словно удав, а Татум уже успела пару раз воскликнуть от боли. Она была слишком резкой и в данном задании ей это мешало. Выбравшись из электрической клетки, Татум угодила в новую. Препятствие было почти таким же, как и предыдущее, только на сей раз предлагалась колючая проволока без напряжения, но… в болоте. Когда Татум нырнула в это самое болото, Шанталь уже почти выбрался из-под напряжения, и понял, что он… второй! Позади все то и дело восклицали от лёгкой дозы электрического тока, а некоторые и вовсе всё ещё пытались справиться со стеной. Аду Шанталь разглядеть не смог, потому опустился в болото и принялся выбираться из него по тому же принципу, что и на прошлом испытании. Когда он поравнялся с Татум, а потом и вовсе обошёл её, Татум принялась бросаться в него грязью, из-за чего потеряла драгоценные секунды, и её успел обойти даже Кэмерон. Ликующий Шанталь, ни разу не зацепившись за колючую проволоку, преодолел препятствие первым, но праздновать рановато, потому Дилони разогнался на пути к огненной стене, около которой дежурили пиротехники. Всё это время огонь поддерживался довольно высокий, что даже издалека пугало учеников, многие из которых отсеивались именно на этом этапе. Высокое практически алое пламя полностью перекрывало собой путь. Задание максимально простое — пройти через огонь, но почему же буквально в нескольких шагах от него некоторые, а раньше и сам Шанталь, тормозили и не могли пересечь пылающую черту? Со временем Шанталь привык к огню и понял — чем быстрее перепрыгнешь через него, тем меньше урона он тебе принесёт. Неспроста сначала профи проходили через вонючее болото, а потом огонь, ведь по сути именно эта грязь защищала их от ожогов. Те, кто тормозил перед огнём, нередко получали небольшие ожоги из-за того, что медлили, потому Шанталь давно понял — главное всё сделать быстро. Он разогнался до предела и ударился в пламенную стену точно так, как сделал это в самом начале, прыгнув в бассейн с водой. На мгновение его окатило жаром и просто невероятно высокой температурой, а из лёгких пропал весь воздух, но спустя секунду Дилони упал на траву, чувствуя лишь запах копоти и болота. Мимо него пронеслась Татум, которая после прохождения огненной стены ни на секунду не сбавила темп, уверенно побежав дальше. Когда Шанталь поднялся и поспешил догнать подругу, рядом нарисовался Кэмерон и ниоткуда взявшаяся Камила, грязная настолько, что если бы она не мелькнула у Шанталя прямо перед носом, то он и не понял бы, что это она. — Активнее, сонные мухи! Вы что, разучились проходить полосу препятствий? Еле шевелитесь! Может, в качестве стимула мне стоит пустить за вами стаю псов? Слова Стокли едва ли кого сейчас могли простимулировать, ведь каждый старался на грани своих возможностей, и многие начали уставать. Татум ворвалась на минное поле первой. Она прыгала между минами как стрекоза, кажется, даже не приземляясь, настолько шустро она перемещалась. Само собой, они были настоящими и взрывались, хотя заряды закладывались слабые, чтобы не навредить ученику, но всё же хорошенько потрепать могли. Благодаря минному полю Татум снова оказалась в лидерах, но Шанталь старался не отставать, хотя Кэмерон и Камила по-прежнему его опережали. Перепрыгивать небольшие бугорки земли даже весело, потому Шанталь и не заметил, как справился с этим заданием и перешёл к предпоследнему — передвижение по горизонтальной лестнице. Это давалось ему так же легко, как и аналогичное задание с канатами, потому он смог обогнать Камилу и соперничал теперь с Татум и Кэмероном. Наконец, Татум добралась до края лестницы, спрыгнула с неё и что было мочи понеслась по финальной стометровке. На лестнице Шанталь смог обогнать Кэмерона и стартовать раньше его, став, таким образом, вторым! Ещё никогда прежде он не доходил до финиша вторым! Дилони бежал так быстро, как только мог, надеясь прийти всё же не вторым, а первым, хотя надежды мало, ведь Татум преодолела уже половину необходимого расстояния! Шанталь чувствовал, как горело всё его тело. Не от усталости или нервов, а из-за азарта. Его тренировки не прошли зря, значит, если он будет тренироваться ещё усерднее, то скоро подвинет и Татум с поста королевы полосы препятствий! Шанталь так обрадовался своим мыслям, что не заметил, как с ним поравнялся Кэмерон и буквально на глазах ушёл вперёд. Шанталь попытался выжать из себя максимум, все силы, которые в нём накопились, он мысленно кричал о том, что надо шевелиться ещё быстрее, но куда? Трава под ногами и так проносилась настолько стремительно, что у Шанталя рябило в глазах. Казалось, что быстрее бежать уже нельзя, и он вот-вот рассыплется на части, но… Татум пересекла финиш. За ней прибежал Кэмерон и, почти сравнявшись с ним, Шанталь. Он никогда не приходил третьим. Конечно, Дилони надеялся, что получится прибежать первым, ну, или хотя бы вторым, но, видимо, к этому он ещё не готов, значит, нужно продолжать тренироваться и дальше, ведь дополнительные занятия возымели эффект! После полосы препятствий Татум продолжила расхаживать туда-сюда и, что не удивительно, она совсем не выглядела уставшей. Она измазалась в грязи с ног до головы, при этом дыша спокойно, и, кажется, прошла бы ещё несколько подобных полос. Кэмерон же просто рухнул на траву и лежал на ней, распластавшись так, словно МакКуин гонял его часов десять. Татум подошла к нему и грубо пнула ногой. — Ты сдох? В ответ Кэмерон просто показал большой палец, отчего Татум разочарованно простонала. — Лучше бы сдох. Был бы тебе урок, что нечего за мной гоняться, дубина. Какой-то идиотский день — всем приспичило меня обогнать на полосе препятствий. Вы что, забыли, кто тут королева или что? — Татум, как и всегда, была жутко довольна собой после полосы, где равных ей нет. Она улыбалась своей самой надменной и хитрой улыбкой, наблюдая за тем, как друг за другом приходят остальные профи, существенно от неё отставшие. Ада вернулась только во второй половине толпы, по прежнему помогая Лайтли добраться к финишу, потому, когда они пересекли заветную черту, Лайтли устало рухнула на землю и съёжилась, чувствуя на себе множество пронизывающих взглядов. Шанталь бросился к Аде и её подруге. — Как ты, принцесса? — заботливо спросил он, оглядывая её с ног до головы. Ада была в полном порядке, но устала, что Шанталь с ходу заметил, и, судя по всему, не только он. Лайтли даже стеснялась поднять голову и непонятно, перед кем она робела больше: Адой, Шанталем или всей толпой. Она прекрасно понимала, что если бы не её травма, то Ада пришла бы на финиш гораздо раньше и не устала бы так, как сейчас. — Со мной порядок, — коротко ответила Ада и опустилась рядом с Лайтли на колени, приобняв её и что-то шепча на ухо, вот только это не возымело эффекта, ведь в конце концов Лайтли заплакала. А вот это уже серьёзно. Ада принялась рукой стирать с лица Лайтли слёзы, чтобы этого не увидел МакКуин, ведь для него слёзы были чем-то вроде красной тряпки для быка. Стокли МакКуин вообще жутко раздражительная личность. Шанталь знал, что он придирается ко всем и каждому, к любой мелочи, а если придраться не к чему, он придумывал, к чему бы придраться. Хуже всего то, что Стокли всегда говорил и совершал что-то до жути обидное для ученика. Он не стеснялся позорить своих подопечных, убеждать их в собственной ничтожности, тыкать носом в недостатки навыков, характера и наружности. Бил по больным местам. Шанталь слышал, что несколько лет назад у кого-то лопнуло терпение, и группа учеников написала донос на Стокли, где обвинили его в некомпетентности и жестокости. По слухам этих ребят тут же исключили, а МакКуина оставили при должности, так как, по мнению руководства академии, он был одним из лучших преподавателей и его методы не более чем подготовка к реальным жизненным условиям. С тех пор никто на него не жаловался, а если и ненавидел, то тихо, чтобы никто об этом не прознал. На курсе Шанталя Лайтли считалась одной из главных жертв Стокли, которую он даже по имени редко называл, предпочитая ему слово «пеликан». Некоторые находили подругу Ады действительно похожей на пеликана, что Шанталя очень удивляло, потому как он считал её красивой девчонкой и не видел в ней никаких сходств с этой птицей. Для него было очевидно, что Стокли обзывал Лайтли пеликаном для того, чтобы задеть её, унизить, ведь та часто не умела выполнять поставленные Стокли задачи, как вот сейчас, когда она в который раз не преодолела стену, так ещё и снова травмировалась. — Лайтли, послушай, ты должна успокоиться. Он ничего тебе не сделает, если ты не будешь плакать. Ты прошла полосу препятствий, вернулась не в числе последних, а значит, всё будет хорошо. Он не накажет тебя, — мягко проговорил Шанталь, взяв Лайтли за руки. Он пытался взглянуть в её лицо, поймать взгляд, но Лайтли настолько стеснялась своего поражения, что хотела провалиться сквозь землю от стыда. — Меня исключат. Если полоса препятствий будет в программе экзаменов, я её завалю, и меня не пропустят дальше, — шмыгала носом она. Наконец-то Лайтли решилась чуть-чуть приподнять голову и взглянуть на Шанталя, а затем и Аду, стоящих совсем рядом с ней. Лайтли нервно заправила свисающие пряди волос за уши и попыталась самостоятельно стереть с лица слёзы, ведь это действительно всё бы усугубило… — Лайтли, тебя не исключат. Хочешь, я помогу тебе? — прошептал Шанталь, тут же мысленно отметив для себя, как её глаза вспыхнули надеждой. — Я дополнительно тренируюсь как раз для полосы препятствий. Если хочешь, мы могли бы учиться вместе. Я неплохо умею перелезать через стену, а Татум вообще в этом деле мастер, да, Татум? — Шанталь неожиданно громко позвал её, и та высокомерно обернулась со скрещёнными на груди руками. — Чего тебе? — безразлично бросила она, стоя в сторонке. Всё это время Татум стояла неподалёку и наблюдала за тошнотворным зрелищем — Шанталь пытался утешить неумеху Пеликана. — Ты же поможешь Лайтли потренироваться в преодолении стен? — Разумеется, нет, с чего бы? — Потому что я тебя об этом прошу, дорогая Татум. — Только Шанталь вымолвил последние два слова, как Татум встрепенулась, чуть не подпрыгнув на месте. И что он только себе позволяет?! При всех назвал её «дорогой Татум»! Она огляделась, мысленно пуская во всех профи убийственные молнии и насупилась. Шанталь вечно всё портил своей отвратительной учтивостью! — Вот сам и учи её, — отмахнулась Татум, ещё раз хорошенько пнула валяющегося на траве Кэмерона, и отошла от Шанталя подальше. Он же в свою очередь повернулся к Лайтли и улыбнулся. — Она поможет. — Но Татум сказала, что не станет, — не поверила Лайтли. — Её слова всегда нуждаются в дубляже, — ответил Шанталь и хотел сказать что-то ещё, но его мысли прервал громогласный голос МакКуина. — Постройтесь, ничтожества, вы что, впервые полосу препятствий прошли? Профи моментально выстроились в том же порядке, в котором всегда стояли. Даже травмированная Лайтли каким-то чудом заставила себя стоять в строю на равных с остальными, хотя боль в ноге не давала ей покоя. Стокли стал напротив учеников и внимательно осмотрел каждого, прежде чем огласил приговор. Только он умел так эффектно омрачить даже самый солнечный и тёплый день, только ему удавалось создавать поводы для переживаний на пустом месте. Шанталь стоял в строю и понимал, что в теории полоса препятствий это лишь разминка, от которой не зависит судьба человечества, но МакКуин с таким пафосом взирал на учеников, словно только что под его руководством спасли целую страну. Его глаза сузились, губы плотно сжаты. Стокли, как и всегда, оделся в новенький костюм без сучка и задоринки, хоть картины с него пиши. Чуть ли не главное лицо академии Округа №1. — Как же вы меня разочаровали. Скоро вам придётся сдавать самые важные экзамены в вашей жизни, а вы показываете такие результаты. Моя дочь Лавина, у которой ещё молочные зубы, прошла бы эту полосу быстрее и эффективнее вас, бездарности. Только взгляните на себя. Ничтожные куски дерьма, вывалявшиеся в дерьме. Вы думаете, что я всегда недоволен, верно? Я буду доволен, когда вы научитесь выбираться из болота, не испачкавшись в нём. Какой прок от того, что вы смогли перелезть через колючую проволоку, если вы грязные, как черти! В полевых условиях вы оставили бы за собой гору следов. Вас бы вычислили и убили. И правильно бы сделали, потому что так и следует поступать с идиотами. Шанталь вздохнул. А ведь когда-то он жутко боялся этих речей учителя. Серьёзно переживал и расстраивался когда тот говорил всё это, пока не понял, что Стокли всегда будет трепаться на этот счёт. Со временем Шанталь научился понимать стратегию МакКуина и не принимать её так близко к сердцу. — Главными идиотами сегодняшнего дня, которые получают оценку «неудовлетворительно» стали… Эркерт, Ван Диез и Колфер. Вы — стыд своего поколения и жирное пятно на репутации академии. Надеюсь, вы осознаете собственную ущербность на стройке. В качестве наказания вы получаете работу в левом крыле главного корпуса, где сейчас происходит ремонт. Совмещайте с учёбой как хотите, но если я узнаю, что кто-то из вас прогуливает занятия… я собственноручно закатаю вас в бетон. Тогда бы от вас появилась хоть какая-то польза. Линда Эркерт, которая сегодня и без того получила незаслуженное наказание, совсем поникла, впрочем, иного она и не ожидала. После кросса проходить полосу препятствий на равных с другими никак бы не получилось… — Ганн, чтобы и духу твоего на стройке не было, уяснил? — тут же добавил Стокли, заметив взгляд Кэссиди, уже сейчас готового бежать Линде на помощь. — Прочие ученики преодолели полосу препятствий немного лучше, чем отвратительно. Ваши результаты разочаровывают меня и удручают. Вы настолько же активны, насколько сопляки из Двенадцатого на Голодных играх. Все вы, кроме первой тройки, получаете слабое «удовлетворительно» и то лишь потому, что я сегодня милосерден как никогда. Дилони и Дю Пон получают отметки «хорошо», но к Дю Пону у меня есть вопросы. Ты совсем не растёшь, разве что в высоту. Сколько можно приходить вторым? Неужели тебе не надоело уступать Дэдлок? Взгляни на неё — тощая девчонка с лёгкостью уделывает тебя годами. Впору бы и тебе влепить «неудовлетворительно». Кэмерон нахмурился, косясь в сторону Татум, но, не поворачивая головы, ведь в строю это запрещено. Как бы он ни старался, что бы ни делал, Татум всегда быстрее. И хоть Кэмерон относился к полосе, как к игре, слова МакКуина его задели, ведь, сколько можно оставаться вторым? — Дилони… Ты, конечно, тряпка тряпкой, но прогрессируешь. Единственный из этой кучки дилетантов, кто хоть чему-то учится. За всё время это твой первый высокий результат, верно? — Да, сэр, — отчеканил Шанталь и Стокли медленно покачал головой, подойдя к нему ближе. — Дальше первой пятёрки ты ещё не поднимался. — Восьмёрки, сэр, — поправил он и тут же поджал губы, предчувствуя гневную тираду. Стокли жутко не любил, когда его перебивали или поправляли. — Даже так, — раздумывая о чём-то, покачал головой он. — Долгое время я надеялся, что Дю Пон чему-то научится и, наконец-то, сбросит Дэдлок с пьедестала, но, кажется, всеобщий любимец Кэмерон пришёл в негодность, так что все надежды на тебя, Дилони. Хотя бы ты посади эту стерву на место, верно, Дэдлок? Взгляд МакКуина с Шанталя плавно переместился на Татум, которая безо всяких зазрений совести позволяла себе ухмыляться. Стокли стал точно напротив неё и вздохнул. — Как же меня задолбала твоя самодовольная рожа, — устало произнёс он. — Спасибо, сэр! — весело заявила Татум. — У тебя шило в одном месте, что ли? Тебе не надоело носиться по стадиону? — Никак нет, сэр! Победа главное, сэр! — Что же… на фоне всех остальных, ты меньшее из ничтожеств, — хмыкнул МакКуин. — Да, сэр! Очень приятно это слышать от вас, сэр! — громко выкрикивала Татум с гордо поднятым подбородком. Шанталь изо всех сил старался сдерживаться, чтобы не засмеяться. Кажется, кто-то сделал Татум прививку от МакКуина, потому что ничего из того, что он говорил или делал, на неё не действовало. — Дэдлок опять получает «отлично», — скучающим тоном протянул Стокли, отчего у Шанталя сложилось такое впечатление, что МакКуин уже сам ждёт не дождётся, когда кто-нибудь подвинет Татум, а учитывая, что сегодня Стокли его похвалил… Если Шанталь сможет обойти Татум, то он наверняка возвысится в глазах МакКуина. Иметь поддержку в лице такого преподавателя дорогого стоит. — Воняете ужасно. Проваливайте в душевые и отмойтесь как следует. А ещё только попробуйте наследить! Миссис Таунсенд разорвёт вас в клочья, и я с удовольствием ей в этом помогу! Разойдись! Натянутая, как струнка, линия профи рассыпалась и все поковыляли в сторону главного корпуса, как вдруг МакКуин снова подал голос. — Эй, Паркер! У тебя тоже «неудовлетворительно» за сегодняшнее занятие, — рявкнул Стокли и Ада замерла на месте. Её лицо в удивлении вытянулось, а глаза округлились. — Почему, сэр? — Она изо всех сил попыталась сдержать возмущения, но эмоции вырвались вместе с её словами. Шанталь остановился рядом с Адой, не решаясь подойти ближе и взять её за руку. Если он сделает это на виду, Стокли вмиг разгонит их и расскажет обо всём родителям Ады, которые дома устроят ей разнос, а Шанталь знал, как они это умеют… — Ты ослушалась приказа и бросилась помогать Пеликану, хотя это не групповое задание, здесь каждый преодолевает препятствия самостоятельно. — Разве в стенах академии мы не учимся командной работе и взаимодействию друг с другом? В полевых условиях это спасло бы Лайтли жизнь! — Ада, — тихо позвал Шанталь, надеясь, что получится призвать её к здравому смыслу. Спорить с МакКуином слишком опасно. — Молодец, Паркер. Ты спасла жизнь Пеликану за что теперь поплатишься собственной. Возможно, отбывание наказания вместе с Эркерт и компанией чему-то тебя научит. Недельное наказание и «неудовлетворительно». Ты свободна, — отрезал Стокли и отправился восвояси, оставив Аду, наедине со своим негодованием. Шанталь попытался приобнять её, несмотря на то, что был весь грязи, как и сама Ада, но его девушка от этого жеста ничуть не стала спокойнее и всю дорогу до корпуса ворчала себе под нос о том, как она ненавидит Стокли и какой же он мерзавец.

***

С наступлением тепла полоса препятствий стала почти ежедневной забавой для Стокли МакКуина и настоящим испытанием для учеников. Да, это лишь разминка на фоне всего остального, тем не менее, она давалась непросто. Профи не успевали накапливать силы, восстанавливаться, они получали травмы, падали, неудачно приземлялись, загорались и их било током. Выдерживать бешеный темп полосы препятствий становилось всё сложнее, потому что для неё нужно не только иметь хорошую физическую подготовку, но и обладать идеальным чувством равновесия и сдержанностью. Подняться выше третьего места у Шанталя не получалось, зато опускаться вниз всегда пожалуйста. Два дня подряд он приходил пятым, затем седьмым, а когда случайно наглотался воды в бассейне, и вовсе десятым, но не из-за того, что его умения проседали, просто остальные начали приспосабливаться к полосе слишком быстро. Кэмерон практически не спускался со второго места, Татум ни разу не потеряла первенство, а Лайтли пару раз удалось самостоятельно преодолеть стену, хоть она и недавно получила травму. После занятий Шанталь, Ада, Лайтли и Татум отправлялись на стадион, где тренировались до самого заката. Лайтли хорошо справлялась с большинством испытаний, но стена и сетка давались ей с трудом, хотя она и очень старалась. Шанталь и Ада помогали ей, показывали, как и что нужно делать, да так, чтобы не травмироваться. Татум же, в основном, выполняла роль МакКуина, и критиковала. — Пеликан просто боится врезаться в эту дурацкую стену, — констатировала она, в который раз лёжа на лавке, свесив одну ногу вниз. В руках Татум светился планшет, от которого она периодически отрывалась, чтобы бросить свой не всегда уместный язвительный комментарий. — Татум имеет в виду, что если ты перестанешь бояться стену, то сможешь легко через неё перебираться, — мягко сказал Шанталь, стоя около кирпичной преграды. Лайтли и Ада стояли рядом. — Давай сделаем это вместе? — Шанталь взял Лайтли за руку и её глаза тут же округлились, что в купе с торчащим хвостиком придавало ей ребяческий вид. — Постой, Шанталь, как ты себе это представляешь? — спросила Ада, обеспокоенно глядя на них обоих. — Вместе прыгать через стену опасно, вы можете помешать друг другу и травмироваться! — Только в режиме реального времени можно объяснить Лайтли в чём её ошибки и как их исправить. Если что, я её подхвачу. Мне преодоление стены даётся просто, — успокоил Аду Шанталь, взяв за руку и её. Он смотрел Аде в глаза, потому она не просто увидела, а ощутила его уверенность в своих словах. Шанталь верил в то, что говорил, значит, и Ада должна поверить. Паркер сделала глубокий вдох, и, задрав подбородок, кивнула, соглашаясь. — Тогда я буду вас страховать и, если что, ловить. — Надеюсь, не придётся, — улыбнулся Шанталь, потянув Лайтли за руку. До сих пор она не могла привыкнуть к новому другу Ады. Около неё всегда вились ухажёры, за ней постоянно наблюдали, ею восхищались, но почему-то остальные поклонники Ады были совершенно иными и не вызывали это странное чувство дискомфорта своим присутствием. Рядом с Шанталем Лайтли становилось не по себе и она не понимала почему. Он был добр к ней и к Аде, он вежлив, умён, силён и благороден, но что-то в нём заставляло Лайтли чувствовать себя не в своей тарелке. Вот и сейчас внутри у Лайтли всё колотилось, и настолько стало неуютно от этого чувства, что хотелось оттолкнуть Шанталя и не приближаться. Был ли это страх или отторжение Лайтли не знала, потому всячески пыталась бороться с этим ощущением. Когда они вместе отошли на достаточное расстояние, чтобы разогнаться, Шанталь стал напротив Лайтли и опустил ей ладони на плечи, заговорив. — Самое важное для тебя сейчас перестать бояться. Стена — не враг, а препятствие на твоём пути. Твой враг где-то позади. Он несётся за тобой и догонит, если ты не сможешь перебраться через стену. Ты не знаешь, умеет он преодолевать такие препятствия или нет, потому у тебя есть шанс оторваться от него. Если ты сделаешь это быстро и с первого раза, то у тебя появится шанс спастись. Это не выдумка, а моделирование реальной ситуации, с которой мы все однажды столкнёмся в реальности. Вот только в полевых условиях второго шанса может не быть. Никто не позволит нам тренироваться или просто попробовать снова. Шанталь говорил спокойно и уверенно, отчего у Лайтли возникло чувство, что он пытается её загипнотизировать. Девчонка смотрела в его чёрные глаза и поражалась тому, насколько они её притягивали, настолько глубокими, даже бездонными, казались. Парень его возраста не мог обладать таким взглядом, ведь в нём таилась мудрость сотни прожитых лет. Он не сказал ей ничего нового, но Лайтли ощутила, что отыскала в его словах нечто доселе скрытое. Шанталь как будто заставил её поверить в себя, как будто поделился частью своего таланта. Стена — не враг, это не самое страшное, что есть в жизни и если выбирать между опасным врагом и стеной, то выбор очевиден. Стена — это спасение. Перемахни через неё — и ты на свободе. — Сейчас мы с тобой разгонимся и не потеряем эту скорость, а используем её для того, чтобы взобраться на стену, после чего по инерции спустимся. Не нужно смотреть вниз и думать о том, насколько там высоко. Ты должна думать о приземлении. Падать не страшно, страшно приземляться, особенно, если делаешь это с ошибками. Помни, что в данный момент страх не лучший помощник. Из-за страха ты травмировала ногу. Страх сковывал тебя, а не окрылял. Лайтли так заслушалась его речью, что лишь закрыв глаза, смогла прийти в себя. Её так воодушевили слова Шанталя, что на мгновение Лайтли позабыла о своих страхах, о том, что где-то на лавке хихикала Татум и что она ещё ни разу не справилась со стеной так, как это необходимо делать. — Ты догадался, что я боюсь высоты? — замялась она. — Это же очевидно. — Хотела бы я ничего не бояться. — Жизнь без страхов ничуть не лучше, поверь мне, — натянуто улыбнулся Шанталь. — Итак, ты готова? Держись рядом со мной. — Я готова. — Лайтли сделала глубокий вдох, затем выдох и на счёт «три» они сорвались с места, рванув к стене. Чем ближе она становилась, тем сильнее ноги Лайтли сковывала дрожь, а волнение захлёстывало с головой, но то, что Шанталь был рядом и в случае чего мог помочь, не позволяло Лайтли расклеиться. Он прямо на бегу давал ей советы, говорил, когда нужно прибавить скорость, а когда стоило притормозить, и вот, уже у самой стены Лайтли оттолкнулась от земли, схватилась за её край и вскарабкалась вместе с Шанталем. Осталась самая мелочь — спуститься, но Лайтли замешкалась, спрыгнула, не подготовившись, чудом приземлилась без травм, и то лишь за счёт Шанталя, который её придержал. — Вот чёрт, — простонала Лайтли, закрыв лицо руками. — Ничего не выходит. — Ну, сколько можно! — воскликнула Татум, поднявшись с лавочек. Она перешагнула через пару нижних лавок, последних в зрительском секторе, и грузной, но ломающейся походкой направилась прямо к Шанталю и Лайтли. Ада наблюдала за этим со стороны, не в силах поверить, что, наконец-то, что-то заставило Татум подняться. — С дороги, — махнула рукой Шанталю и Лайтли она, направляясь к точке старта. — Ты же в платье! — возмутилась Ада, понимая, что задумала Татум. На ней действительно было чёрное и привычно длинное прямое платье с длинными рукавами, но саму Татум это ничуть не заботило. Она остановилась у старта и, бросив взгляд на Шанталя с Лайтли, вздохнула и покачала головой. — Учись, Пеликан! Татум сорвалась с места и понеслась к стене так быстро, что, кажется, всего за мгновение оказалась рядом с ней, подпрыгнула, вцепилась за край, подтянулась и тут же перемахнула на другую сторону, приземлившись так, словно демонстрировала хореографию, а не прыжок с высоты. Лайтли, не скрывая удивления, наблюдала за ней, поражаясь тому, как Татум даже в длинном платье легко перевалилась через стену, мягко приземлилась и триумфально направилась обратно к лавкам. Для неё не существовало преград, ничего не мешало, не останавливало, а страх не сковывал. Шанталь и Лайтли ещё несколько раз попробовали справиться со стеной, и однажды у них даже неплохо получилось, чему подруга Ады несказанно обрадовалась. Всё это время Татум верно ждала Шанталя и наблюдала за тем, как он взаимодействовал со своими новыми подружками. Она никогда не была в восторге от Ады Паркер, хотя пыталась сдерживать себя, и не поливать её помоями при Шантале, зато Лайтли… Лайтли давно стала объектом насмешек Татум, потому её даже забавляли попытки Пеликана справиться со стеной. Конечно, то, что Шанталь зачем-то уделял ей время и был учтив, злило, но смехотворные тренировки Лайтли покрывали всё с лихвой. В конце концов, тренировки надоели Татум и она перестала приходить, хотя Шанталь с Лайтли исправно их посещали по своему графику. Они тренировались довольно долго. Татум понимала, что вряд ли полоса препятствий станет экзаменом, потому решила не тратить на это время, а уделить внимание теоретическим предметам, ведь она намеревалась стать стратегом. К тому же физической подготовки и без того хватало — на занятиях увеличили количество часов для неё и уменьшили для теоретической части. Какие именно придётся сдавать экзамены, никто не знал, ну, или притворялись, что не знали. Никто из преподавателей ничего не анонсировал, в учебных программах ничего не говорилось, а ученики, прежде сдававшие экзамены, молчали. Рассказывать об этом они не могли даже своей семье, так как подписывали документы о неразглашении. Такая таинственность очень заинтересовала Татум, потому она попыталась провести собственное расследование и узнать, что же её ждало. Многие недоумевали — как готовиться к экзаменам, не зная, в какой форме они будут проходить и по каким предметам. Преподаватели, все, как один, говорили, что подготовка к экзаменам происходила здесь и сейчас, на занятиях, и подготовиться побочно просто невозможно. Татум пыталась собрать слухи и расспросить старших насчёт того, чего ей ждать, но ответы получились один другого краше. Кто-то рассказывал о том, что экзамены будут по всем предметам, кто-то говорил, что экзамен всего один, отдельные оптимисты уверяли, что оценки будут выставляться на основании того, как ученик себя показывал весь год, и готовить ничего не нужно… Татум всё это казалось подозрительным и поверить в это она не могла, особенно, когда ей сказали, что экзамен пройдёт в форме жертвоприношения академии и какого-то ученика нужно будет сжечь на костре, чтобы задобрить покровителя профи и получить билет в светлое будущее. Татум всячески пыталась подключить к поискам информации Шанталя, но он был так занят своей возлюбленной и её подружкой, что, кажется, и думать забыл о том, что впереди их ждали важные экзамены. Шанталь же попросту не считал нужным вести эти бесполезные поиски и тратить на них время, которое можно использовать для подготовки. Чего ожидать он не знал, зато совершенно точно был уверен, что ничего запредельно нового не будет — только то, что профи изучали всё это время, а значит, если тренироваться как можно больше, получится со всем справиться. Нагрузка на занятиях увеличилась, потому длительность тренировок пришлось сократить. Шанталь сам не знал, как успевал учиться в академии, готовиться к новым занятиям, тренироваться, следить за своей лачугой, видеться с Адой и высыпаться. С каждым днём он уставал всё сильнее, но усталость была приятной, ведь Шанталь чувствовал, как становится сильнее, умнее и выносливее. Заметил это не только он сам, но и его учителя, в особенности Стокли МакКуин, который, как всем начало казаться, узрел в Шантале очередную грушу для битья. Стокли вёл у него разные спарринги, но самым сложным стала обыкновенная тренировка, на которой можно использовать все возможные виды единоборств и оружия. По крайней мере, так описан предмет в учебной программе. На деле же оружия профи толком не видели и чаще всего должны были просто биться в рукопашную с макетами, голограммами и между собой. Стокли называл свою дисциплину спарринг — моделированием. На ней он выдумывал различные ситуации и помещал профи в них, заставляя применять полученные навыки. Порой творческий порыв МакКуина настолько бил ключом, что профи приходилось тренироваться в самых невменяемых условиях. Предмет становился всё сложнее и непредсказуемее, со временем став самым нелюбимым в среде учеников. Наверное, именно потому количество часов спарринг-моделирования увеличилось в несколько раз. Для этих тренировок отводился большой зал, разделённый на специально оборудованные сектора. В качестве разминки профи сначала сражались с макетами, затем голограммами и только после этого — друг с другом. На тренировку с макетами отводилось всего пару минут и все отлично справлялись с ними. С голограммами же сложнее, так как МакКуин всегда моделировал какие-то очень детальные ситуации. В каждом секторе дожидались голограмм по три ученика. Шанталю посчастливилось оказаться плечом к плечу с Камилой Сент-Кроу и Кэмероном Уолтон Дю Поном, которые были представителями одних из самых богатых и знатных семей Первого. Шанталь всегда чувствовал себя неловко в их компании, из-за чего Стокли, видимо, и прикреплял их к Шанталю. Татум почти всегда попадала в сектор с Лайтли, хотя всем известно, как они друг друга не переваривали, а Ада тренировалась вместе с парнями, которым в своё время отказала. МакКуин никому не позволял попросту тренироваться, он бы не был собой, если бы не устраивал разного рода провокации. Рядом с Кэмероном Шанталь всегда чувствовал себя неловко. Уж больно приторным казался этот парень, будто постановочная фотография. Кэмерон родился в невероятно богатой семье и воспитали его как настоящего джентльмена. Он был сведущ в науке, много читал, общался всегда вежливо, никогда не встревал в конфликты, хорошо учился, всем нравился и… рядом с ним Шанталь почему-то всегда ощущал пустоту. Как будто всё это напускная картинка, за которой совершенно ничего не стояло. Кэмерон настолько хорош, что в глазах Шанталя перестал походить на живого человека. Ему всегда во всём везло, он со всем справлялся чуть ли не лучше всех и почти каждый день встречал и провожал с улыбкой. Шанталь не видел, чтобы Кэмерон когда-то нервничал или по-настоящему злился. Подобное настораживало, но не это пугало Шанталя больше всего. По-настоящему его пугало то, что большинство учеников были именно такими. Неестественными. Шанталь всё чаще присматривался к окружению в поисках содержимого, но никак не мог его отыскать, потому всё больше опасался превратиться в такую же пустышку. Боялся потерять трезвость ума и перестать быть собой, ведь очевидно, что такие ребята как Кэмерон, настолько заигрались в богему, что срослись с этими образами и превратились в болванки. Академия не только даёт знания и навыки, но ещё и меняет людей в угоду себе. Ставить в который раз Кэмерона с Шанталем казалось странным решением, ведь тот был выше и крепче, что уже говорить про низкорослую Камилу, которая ни одному, ни другому из парней в качестве соперника не годилась. Когда Стокли подошёл к сектору Шанталя, тот напрягся. МакКуин стоял по другую сторону стеклянной двери и вводил на сенсорной панели данные для электронного моделирования. Каждому сектору он задавал свои программы: выбирал оружие, количество противников, бойцовский уровень этих противников, комплекцию, умственные способности, локацию и даже погоду. На ранних курсах обучения в такие подробности не вдавались, но с каждым последующим годом ситуации моделировались всё более конкретные и жестокие. Стокли всё ещё вводил данные, а Шанталь уже ощутил, как его зал начал заполняться морозным воздухом. По стенам расплывался иней, постепенно перешедший на полы, потолки и даже зацепивший подошвы учеников. Камила тут же поёжилась и стала бубнить себе под нос недовольства, а её дыхание покатилось по воздуху плотными облачками дыма. Шанталь поднял голову и увидел нечто новое — на потолке нарастал лёд, постепенно удлиняясь, чем напомнил Шанталю свисающие с потолков люстры на балу. Он мог бы счесть это красивым, если бы не знал, насколько опасными могут быть эти ледяные штыки в бою. Наконец-то МакКуин завершил ввод данных и запустил программу, о чём Шанталь узнал благодаря тому, что свет в его зале приглушился до минимума и стал красным. Около входа выехал ящик. Дилони моментально бросился к нему и схватил ножи, опередив Кэмерона и Камилу, для которых остались кастет и плеть. Шанталь и сам удивился, как успел раньше других схватить ножи, но времени на радость у него не осталось, так как раздался специфический свист, он пригнулся и над его головой пронеслось голографическое копье, врезавшееся в стену и растаявшее в воздухе. Когда Шанталь обернулся, то увидел, как по всему залу носятся голографические дикари в рваных меховых одеждах с длинными спутавшимися в комки патлами и обёрнутыми в шкуры ногами. Где-то за своей спиной он услышал заливистый смех Камилы, а затем и смешки Кэмерона, которым такой внешний вид врагов показался комичным. Впрочем, другого от Стокли не стоило ждать. Он всегда придумывал либо странных врагов, либо странные локации. Звук, похожий на рёв мотора просигналил о начале тренировки с запозданием. В Шанталя полетело второе копьё, от которого он успешно увернулся, а Кэмерон позади отбил копьё плетью. Первый человек напал на Шанталя откуда-то сверху, да так непредсказуемо, что он ощутил болезненный спазм в левой руке — так голограммы причиняли видимость боли для максимально реального отображения событий. В реальности Шанталя бы уже ранили, но он среагировал моментально, перекинув человека через себя, после чего притянул его ближе и провёл ножом по его голографической шее. Первый враг растаял в воздухе, но последующие не заставили себя ждать. Они прибывали быстрее, чем Шанталь успевал составить план, благо, что рядом были Камила и Кэмерон, и Дилони не пришлось сражаться с голограммами в одиночку. Следующие враги напали гурьбой. Один из них метнул в Шанталя копьё, но он, сделав кувырок и тут же поскользнувшись, извернулся от копья, зато плашмя шлёпнулся на пол, позабыв о том, что пол покрылся льдом. Только Шанталь собрался подняться, как один из врагов буквально из ниоткуда рухнул прямо на него, а затем рядом показалась Камила. Недолго думая, Шанталь прирезал и этого врага, тут же отойдя в сторону от шайки соперников, теперь уже принявшихся метать и ножи, и камни. — Эй, это был мой! — с детской обидой в голосе воскликнула Камила, но Шанталь даже не обратил на неё внимание. Он метнул один нож, прикончив ещё одну голограмму, а на остальных бросился с последним оставшимся ножом, теперь уже учитывая тот факт, что пол скользкий. В одно мгновение ока от руки Шанталя полегло ещё пятеро атакующих, а затем началось то, что насторожило его сразу, как только он увидел ледяные глыбы над потолком. Он всем телом ощутил вибрации, запущенные программой для того, чтобы сбросить ледяные колья на учеников. Одна за другой льдины падали с потолка, порой попадая даже по голограммам, из-за чего Шанталю приходилось наблюдать за льдинами, врагами и скользким полом одновременно. Одна глыба упала точно рядом с Шанталем, другая задела его плечо, когда он вонзил нож в голограмму, а от третьей его неожиданно спас Кэмерон, оттолкнув в сторону сначала Шанталя, а затем Камилу, за что тут же поплатился ударом от врага. Он оказался таким сильным, что Кэмерон даже закричал — видимо, имитация боли включилась по полной, что могло значить только одно — смертельная рана. Камила со всей силы ударила голограмму в голову своим кастетом один раз, затем ещё и ещё, пока враг не свалился на пол и растаял, а последнему Шанталь свернул шею. Сигнал прозвучал повторно, комнату наполнил алый свет, и когда снова загорелось обычное освещение, все голограммы, лёд и иней исчезли. Воздух тут же потеплел. Недавнее присутствие мороза отображалось лишь на покрасневших от смены температуры лицах. Двери сектора отъехали в сторону и МакКуин всё это время стоявший на смотровой точке, направился к ученикам с планшетом в руке. — Сент-Кроу — шесть. Дю Пон — пять. Дилони — девять, — не отрываясь от планшета, безразлично выдал Стокли. — Как так вышло? — вдруг спросил он, как будто не сразу осознав результаты. — Дю Пон, ты разучился драться? Может быть, нужно ещё увеличить количество часов для моделирования? Какого чёрта вы не прогрессируете, а деградируете? Видимо, я слишком вас жалею. Нужно больше групповых занятий. Вы совсем обленились. Думаю, экзамены хорошенько вас встряхнут. — А какими будут экзамены, сэр? — Татум возникла тут как тут, а за ней один за другим подходили и остальные ученики. — От того, что ты каждый день задаёшь мне этот вопрос, ответов не прибавится, Дэдлок, так что закрой рот и слушай, — сказал, как отрезал, Стокли и оглядел толпу. Одни за другими на его планшет приходили результаты с разных секторов, наблюдая которые МакКуин лишь разочарованно качал головой да кривился. — И это профи, заканчивающие первый этап обучения. Вы не выпускники, а куски дерьма, и результаты подтверждают этот факт. — МакКуин поднял планшет как можно выше, но результаты на его экране всё равно никто не рассмотрел. — Я не ожидал, что вы настолько плохи. Мы тренируемся ежедневно, и при этом накануне экзаменов вы показываете вот это. Стокли замолчал, осмотрев всех презрительным взглядом, а затем резко выкрикнул: — Дилони! — Шанталь даже встрепенулся от неожиданности, услышав своё имя. Минуту назад Стокли отчитывал Кэмерона, который убил всего пятерых, это понятно, но зачем звать Шанталя, если в своём секторе он победил? — Выйди вперёд, — велел учитель и Шанталь осторожно вышел из толпы, став около МакКуина. В его голове тут же стали роиться недобрые мысли — едва ли Стокли надумал баловать Шанталя похвалой… Насторожились и остальные профи, особенно Ада, которая, судя по её выражению лица, вот-вот собиралась потерять сознание, и Татум, насупившаяся и надувшаяся определённо от переживаний. — Слишком долго вас берегли, юную элиту общества. Учебные программы не всегда способны подготовить к жизни, так что теперь мы немного изменим тактику на моделированиях. Меньше голограмм — больше живых занятий. Голограммы даже с имитацией боли не погружают вас в реальность настолько, насколько это необходимо. Вам следует ощущать, что всё происходит на самом деле, а не в фантазиях, нужно научиться опасаться за свою жизнь, ощутить живой страх. По спине Шанталя пробежали мурашки. Слова МакКуина ничего хорошего не сулили… — Дилони хорошо справился с голограммами, потому он выступит учебным пособием. Учебным пособием… Шанталь устремил взгляд в пол, боясь даже смотреть перед собой. Что бы это значило? МакКуин решил сделать из него пушечное мясо за то, что он хорошо справился с заданием? Славное вознаграждение… Шанталь сглотнул подкативший к горлу комок нервов, но взглянуть на Стокли так и не решился. — Вы, коллектив придурков, слишком вялые и слабые в командной работе. Вы не способны даже попросту биться в одном зале со своими союзниками! А что будет, если вы окажетесь в ситуации, когда силы не равны? Вас просто размажут по стенке. Дилони, отправляйся в зал. МакКуин был краток в своих объяснениях, потому Шанталю не оставалось ничего кроме как послушаться. Как только он вошёл внутрь, в зале заметно посветлело, настолько, что Шанталь даже стал щуриться из-за чересчур яркого света. Белый потолок, белые стены и белый пол отражали его слишком хорошо. — Нам нужна настоящая драка. Не будет голограмм, защиты или оружия. Мне нужна не простая отработка движений, а настоящий бой с применением полученных навыков. Групповой бой. Услышав последнее, Шанталь нахмурился пуще прежнего — пахло жареным. — Дилони будет сражаться против других бойцов. Сердце Шанталя начало стучать учащённо. Вот оно что, МакКуин хотел заставить Шанталя биться в одиночку против нескольких человек, зная, что это очень непростое задание. Даже обученному человеку сложно сражаться с несколькими людьми одновременно, а если учитывать, что они тоже обучены… И что он имел в виду под реальной дракой? Неужели… максимально реальные условия? Да, спарринги всегда были непростыми, но на них профи тренировались, а не избивали друг друга. Неужели, Стокли хотел, чтобы сейчас происходило именно избиение? Шанталь постарался себя успокоить тем, что МакКуин хотя бы смилостивился и не отправил в качестве учебного пособия кого-то из девчонок… К тому же Шанталь неплохо себя показывал на подобных тренировках и за счёт своей ловкости справлялся с противниками, значит, пока всё складывалось не так уж и плохо. — Кого же мы отправим выступать против Дилони… — МакКуин пытался создать некое подобие интриги. — Дю Пон, — объявил Стокли. Кэмерон, видимо, предсказав подобный поворот, спокойно направился в зал. Шанталя этот выбор тоже не удивил — всё чаще Стокли сводил его с ним, как будто нарочно хотел разжечь огонь соперничества. — Уорли. Ганн. Стокли назвал ещё два имени, отчего Шанталь встревожился, хоть и не стал подавать виду. Трое на одного? Не перебор ли? Когда профи отрабатывали движения, не единожды МакКуин заставлял их работать в группах, да, но требовать от учеников реальную драку, где трое должны биться с одним… Пейшнс Уорли и Кэссиди Ганн удивились не меньше самого Шанталя, потому то и дело косились в сторону Стокли, ожидая каких-то пояснений. Даже в среде самых больших задир не очень приветствовались подобные драки. Профи считали это признаком слабости, ведь каждый хотел продемонстрировать себя, а какая честь в том, чтобы втроём бить одного? — Сидни Крафтер. — Стокли назвал ещё одно имя и в зал зашёл один из самых высоких и накачанных парней курса. Даже Кэмерон нахмурился, увидев его. Шанталь напрягся. Значит, четверо на одного? А МакКуин не перестаёт удивлять. В голове Дилони тут же выстроился план, как же ему себя вести, чтобы не только спастись, но и ещё и каким-то образом победить остальных. Он внимательно смотрел на каждого, в уме отмечая для себя их сильные и слабые стороны. — Эмберли Рассел-Войт. — Что? — выпалил кто-то из толпы. Шанталь не разобрал, кто это сказал, потому что в голове кружилась одна и та же мысль. Стокли решил выпустить против него пятерых! В толпе профи послышались перешёптывания — некоторые переживали за Шанталя, некоторые насмехались… — Леонард Дэфлуар. Кровь в жилах медленно застывала. Шанталь боялся пошевелиться, как будто стоило ему сделать движение, как его порвали бы на части. Что творил Стокли? Чего он добивался? Дилони не мог понять, в чём он провинился. Что такого он натворил, что МакКуин так на него взъелся? В последнее время тренер был слишком строг к Шанталю. Неужели Стокли хотел, чтобы его попросту убили? Шанталь заметил, каких противников выбирал для него МакКуин. Все они были разной комплекции с разными талантами. Подстроиться под каждого из них очень энергозатратно, потому как стратегии и силы у всех разные. Секунды тянулись слишком долго, но Шанталь даже был рад этому, ведь драться без плана гиблое дело. Оставалось надеяться, что МакКуин больше не… — Тэнди Версаль и Лурд Гиллис. Думаю, этого будет достаточно, — довольствуясь собой, завершил Стокли и улыбнулся, а сердце Шанталя провалилось в пятки. — Вы хотите его убить что ли? — Засмеялась Татум и тут же замолчала, глядя на МакКуина округлившимися глазами. Никто и не заметил, что она забыла приставку «сэр», даже сам Стокли, что неудивительно, так как всех шокировало задание. Шанталь стоял напротив восьмерых крепких парней, которые с минуту на минуту должны были на него напасть, понимая, что никаких шансов у него нет. Что бы он ни делал и какой техникой не владел, побить восемь хорошо обученных бойцов у него не выйдет. Возможно, этого и добивался Стокли — хотел напомнить Шанталю, что как бы он ни тренировался, он по-прежнему зависим от обстоятельств и способен проиграть. Вот только знание исхода лишь мешало. Если Шанталь сдастся сразу, то Стокли не простит ему этого и просто убьёт. Да, преподаватель не может лишить жизни своего ученика, но… кто такой Шанталь Дилони? Сирота, которого никто не станет искать. Сирота, который никому не нужен, кроме двух девчонок, стоявших по ту сторону стеклянной стены. Нет, сдаваться не выход. С этой ситуацией нужно что-то делать, но что? Какой бы вариант Шанталь не прокручивал в голове, ни один из них не был победным для него. Слишком много людей. — Но так нельзя, сэр! Силы неравные! Один человек ничего не сможет сделать восьмерым! Они же его убьют! — панически закричала Ада, прильнув к стеклу. Шанталь видел, как к её глазам подступили слёзы, потому слабо улыбнулся, надеясь, что хоть немного утешит Аду. Пусть она думает, что Шанталь не унывает и у него есть план, как можно победить целую толпу. — А по-моему круто. Грядёт, мордобой! Народ, делаем ставки! На какой секунде Дилони улетит в нокаут? — воскликнул кто-то из толпы и Ада с Татум одновременно обернулись, различив за спинами остальных белую макушку. Несколько парней с басовитыми голосами засмеялись, что ничуть не удивило Аду. Вот если бы их отправили в зал, они бы не хохотали! — Что это трещит? — надменно спросил Стокли, не оборачиваясь в сторону учеников. — Паркер, ты что ли? Может быть, желаешь присоединиться к Дилони? — Да! — Нет! Шанталь и Ада выпалили противоположные ответы одновременно, что заставило толпу притихнуть, чем Стокли только наслаждался. — А чего это Паркер так задницу рвёт за бедного сиротку? — Закрой хлебальник, Линден, иначе бедного сиротку из тебя сделаю я, — рявкнула Татум. — Я сейчас всех вас отправлю в зал, кретины! — закричал МакКуин так, что даже Татум встрепенулась. Ада поджала нижнюю губу, с трудом сдерживая слёзы. На её глазах Шанталя сделали жертвой, а она никак не могла ему помочь. Глядя на неё Шанталь лишь покачал головой, давая понять Аде, что не стоит ничего предпринимать. — Пусть каждый из вас представит себе ситуацию, когда вы останетесь одни среди врагов. Никто не придёт на помощь, потому надеяться на чудесное спасение бесполезно. Ваша жизнь зависит только от вас. Либо вы бьётесь за неё и выживаете, либо сдаётесь и умираете. Все однажды столкнутся с этим, так что не надейтесь, что безысходность обойдёт вас стороной. Это здесь, в академии, существуют правила, но за её дверями нет никаких правил. Никто не станет вас жалеть, никто не позволит взять отсрочку или дополнительные тренировки, — продолжал Стокли. Он так увлёкся своей речью, что даже повернулся к ученикам лицом, которые не очень-то спешили смотреть на него в ответ. — Грядущие экзамены — это не обыкновенная аттестация. На них вы поймёте, чего вам следует ждать в будущем на втором этапе обучения. Ученики, которые сейчас находятся в зале, продемонстрируют вам лишь кроху того, что будет происходить в дальнейшем. Вы думаете, что толпа против одного это жестокость? Не я выдумал подобные схватки. Каждый год вы идёте на площадь, где любой из вас может быть избран. Избран быть одним против толпы. Ваш курс избежал этот абсурд, но далеко не всем так везёт. Вы говорите, что один против восьми — несправедливость? Я был одним против двадцати трёх. Как вы назовёте это, господа критики? Повисла гробовая тишина. Даже Ада не смела сказать слово, страшась, что МакКуин мог и против Шанталя выпустить почти две дюжины человек… — Мне известно, что никто из вас не хотел бы там оказаться, но, тем не менее, вы каждый год рисковали стать одним против двадцати трёх. Каждый год вы были в шаге от этого. — МакКуин указал пальцем в сторону зала. — Все, кроме одного. Мистер Дилони ни разу не был на Жатве и ему неизвестен этот страх. Он ещё никогда не был одним против толпы. Самое время это прочувствовать. Шанталь сжался от напряжения. Так вот в чём дело. МакКуина задел тот факт, что Шанталь не имел обязательства ходить на Жатву, хотя даже дочери Стокли однажды придётся это делать. Вот только… — Я не был одним против толпы, но со смертью уже встречался, — сам не зная почему, сказал Шанталь, о чём моментально пожалел. Обстановка накалилась до предела. Все притихли, не сводя с него глаз. Никто кроме Татум не знал его истории, а тут Шанталь сам о ней заговорил! Разумеется, всем стало жутко интересно узнать из первых уст, что же случилось с семьёй Дилони на самом деле. — И как, успешно? — На лице Стокли просияла насмешка, от которой Шанталя едва не затошнило. Как он позволял себе говорить такое? Даже для МакКуина это перебор. Шанталю столько всего захотелось ему сказать, но он сдерживал себя изо всех сил. МакКуин лишь провокатор. Сейчас он пытался сделать всё, чтобы вывести Шанталя из состояния душевного равновесия, сбить его с толку и не позволить тщательно продумать все свои действия. Дилони сделал глубокий вдох и ничего не ответил. Возможно, кто-то счёл это проявлением слабости, но Шанталь знал, что сейчас он должен уступить — распри с МакКуином ничего хорошего не сулили. — Ваша задача очень проста — драться до изнеможения, пока одна из сторон не потеряет способность сражаться, — прогремел МакКуин. — Я хочу увидеть реальный бой за жизнь. Дю Пон и компания против Дилони. Остальные — наблюдайте и изымайте для себя уроки. Когда-нибудь все вы окажетесь на их месте. Ну, что, готовы? Ни Шанталь, ни ребята напротив не ответили. Ситуация складывалась очень неприятная, потому марать в ней руки не хотел никто. — Начинаем, — объявил МакКуин. Свет в зале потемнел и покраснел, а когда вернулся к прежнему виду, восьмёрка ребят напротив Шанталя ломанулась прямо на него. Мимолётом он услышал женский визг, но заставил себя об этом забыть, иначе тогда он точно проиграет, да ещё и на первой же минуте. Свет снова приглушился, став красным. МакКуин остановил бой? Восьмёрка тоже замешкалась, но это оказалось трюком, чтобы сбить с толку учеников и ухудшить им видимость, ведь всего за несколько секунд свет вновь пришёл в норму, а затем опять наполовину погас. Шанталь отступал. Сейчас важнее всего видеть всех противников перед собой. Нельзя позволить им взять его в треугольник, иначе смерть. Нельзя позволить себе упасть — тоже смерть. Нельзя терять их из виду. Смерть. — Ты так и будешь от них бегать? — Кто-то по ту сторону зала заходился смехом. — Иди ко мне, Линден, вместе посмеёмся, — бросил Шанталь, то и дело отступая. Восьмёрка не торопилась атаковать, как будто ждала этого от него, но нападать первым Шанталь и не собирался — так он тоже загнал бы себя в западню. Кэмерон подкрадывался к нему одним из первых, значит, стая негласно выбрала его лидером, то есть Шанталю в первую очередь следовало обезвредить именно Кэмерона. Какая-то девчонка скандировала его имя раз за разом, отчего у Кэмерона прибавилось уверенности, и он уже был готов напасть на Шанталя. Секундное затишье — и кучка парней во главе с Дю Поном рванула прямо на Шанталя. Он чудом успел увернуться от Кэмерона, толкнул Тэнди с Леонардом и сцепился с Пейшнсом. Важнее всего сейчас их дезорганизация. Когда на одного нападают несколько человек, они пытаются повалить его своим количеством и массой, а не демонстрировать навыки в боевых искусствах, ведь будучи частью толпы, не так уж и удобно это делать. Шанталь попытался как можно быстрее внести хаос в их ряды и отступить, дабы видеть всех восьмерых одновременно. Он не стоял на месте, а двигался небольшими шагами, не позволяя противникам его поймать. Если они сделают это — он труп. Сидни вырвался вперёд и бросился прямо на Шанталя пытаясь схватить его за руку с одной стороны, Кэмерон в это же время напал с другой, а остальные навалились прямо в лоб. Шанталь сразу же понял, чего они добивались, потому ударив сначала Кэмерона, а затем Сидни, столкнул их лбами, едва увернувшись от удара последнего, и снова отошёл, держась около полуразбитого манекена, на котором сам Шанталь же недавно и разминался. Свет то притуплялся, то возвращался в прежнюю форму, не позволяя расслабиться ни на секунду. Становилось всё жарче и жарче, причём тепло было не внутренним, не из-за повышенной физической активности, значит, Стокли нарочно повысил температуру в настройках, чтобы усложнить задачу. Шанталю раз за разом приходилось отступать, что начало выводить его из состояния равновесия. Если бой не начнётся, то он пробудет здесь до конца дня! Остальные, видимо, тоже начали это понимать, потому постепенно в их действиях проступала смелость. Кэмерон и компания осознавали, что им не покинуть зал, пока они не побьют Шанталя, а ещё, что… они способны задавить его количеством. Ситуация накалялась, нужно что-то предпринимать. Когда восьмёрка дошла до манекена, Шанталь подался им навстречу с опущенными руками. — Подними руки, защищайся! — закричала Татум, попутно колотя кулаками по стеклу, но Шанталь проигнорировал её слова. На лицах ребят, особенно Кэмерона застыло странное сконфуженное выражение. — Да, он просто позёр! Кэм, вали его! — выкрикнул кто-то из толпы, причём даже не Линден. Ада обернулась в поисках того, кто отрастил такой длинный язык и различила его дружка — низкорослого Эрика Лоу, к которому тут же направилась, чтобы этот язык укоротить. Шанталь происходящее не видел, зато слышал обрывки ссоры и какую-то потасовку за окном, которую ему пришлось проигнорировать, чтобы не оказаться в отключке. Смена стратегии сработала — опущенные руки Шанталя сбили с толку его противников, потому он, воспользовавшись их секундным промедлением, напал на того, кто был крайним слева — на Леонарда. Шанталь вздымал руки вверх лишь в момент удара, из-за чего Леонард не успел предсказать возможные выпады, и вырубился с первым же попаданием кулака в челюсть. Остальные снова замешкались, отвлекаясь, на сей раз, уже на своего союзника, рухнувшего на пол так внезапно, что даже потасовка за стеклом немедленно прекратилась, и все зрители прильнули к стеклу. После Леонарда Шанталь переключился на следующего — Кэссиди Ганна. Кэссиди хоть и был неплох в рукопашном бою, но обладал не самой хорошей реакцией, да ещё и к тому же растерялся, увидев падение Леонарда, потому пропустил тот момент, когда Шанталь успел обвить рукой его шею, и оттащить на пару шагов от манекена, прикрываясь им от остальных, пытавшихся окружить Шанталя. Как только они подошли к незримой линии, которую Шанталь для себя отметил в голове, он толкнул Кэссиди вперёд прямо на Пейшнса, и со всей силы ударил его головой об голову Пейшнса Уорли. Толпа снова замешкалась, удар лоб в лоб задурил обоим головы, потому они помешали Кэмерону как следует ударить Шанталя — удар не долетел, силы на него потрачены, а значит, это был лучший момент, чтобы атаковать в ответ. Шанталь пытался загнать остальных в кучу, сделать так, чтобы их же количество им мешало, пытался создать столпотворение и это… сработало. Ребята не были слаженным коллективом, обладали слишком разной скоростью, реакцией и физическими данными, чтобы действовать сообща и не мешать друг другу. Шанталь же помимо очень точных отточенных ударов, которые он усиленно дополнительно тренировал уже полгода, ещё и бил одинаково эффективно обеими руками, а не как Кэмерон со своей фирменной левой или Сидни с фирменной правой. Удары летели один за другим в разные стороны. Кэмерон схлопотал от Шанталя ответный удар, а затем сразу же ещё один, настолько сильно задевший его, что Дю Пону пришлось схватиться за манекен, дабы не упасть. Дилони уже хотел добить его, так как Кэмерон — лидер, и это принципиально, но недоглядел, и сам схлопотал хороший удар по затылку от Тэнди, неожиданно нарисовавшегося позади. Откуда ни возьмись, появился и Эмберли. Шанталь увидел, как деревянная рука, отломанная от манекена, поднялась над ним, и он тут же, хоть и с кружащейся головой, сделал кувырок вперёд, чудом избежал удара. — Они нарушают правила! Сэр! Вы не позволяли им драться с оружием! — раздался хорошо знакомый Шанталю отчаянный крик Ады. То, что Эмберли обзавёлся дубинкой, переворачивало ситуацию с ног на голову, и Шанталь это прекрасно понимал. Если один додумался раздобыть себе оружие, то теперь это сделают и остальные. — Пусть используют, — громко проговорил МакКуин, отчего вся стратегия Шанталя посыпалась прахом. Он моментально перекроил весь свой план и бросился на ребят снова, пока те разламывали манекен, чтобы вооружиться. Эмберли, как всегда импульсивный, сам бросился навстречу Шанталю, яростно размахивая дубинкой, в надежде вырубить его, но он увернулся сначала влево, затем вправо, и ловко удерживаясь на ногах, оказался позади соперника. Шанталь ударил его по позвоночнику, выбил из рук дубинку, отбил ею встречный удар от Лурда и Тэнди, ударил ногой Эмберли в живот, а затем и по голове, чтобы вырубить, при этом попутно изворачиваясь от рук Сидни. Ребята настолько обрадовались возможности заполучить оружие, что не подумали о том, что пока они ломают манекен, Шанталь нападёт на них. Кэмерон оторвал вторую руку манекена и набросился на своего противника, скрестив с ним свой меч, если таковым можно считать деревянную руку. Шанталь ощущал силу, которую Дю Пон прилагал для победы. Его давление оказалось сильнее, чем предполагал Дилони. Выдерживать его было сложно, потому Шанталь отступил и увернулся от удара. Где-то по ту сторону стекла пропищали девчонки — ещё бы, они восторгались Кэмероном и всей душой болели за него в каждом бою и соревновании, на что МакКуин вечно закатывал глаза, поражаясь тому, с какими тупыми курами ему приходилось работать. Шанталь сделал ещё несколько шагов назад в надежде, что сможет из такой позиции следить за всеми сразу, но его противники окончательно обрели уверенность в себе. Они шли за ним с палками в руках, острыми, надломанными, тонкими и массивными, а мигающий алый свет только придавал им большего устрашения, что Шанталя же ничуть не пугало. Он двигался по кругу и вновь оказался около манекена, когда остальные стали давить его толпой. Дилони надеялся, что удобная позиция, в которую он то и дело заманивал остальных, поможет ему, и так оно и случилось. На открытой местности ребята просто раздавили бы его, но здесь, вокруг обломков манекена и вкрученного в пол столба, к которому он крепился, нужна реакция, скорость, умение хорошо держаться на ногах и варьировать, с чем у многих из них были проблемы. Шанталь вновь опустил руки, что Сидни, видимо, расценил как вызов, потому напал первым. Не заметив из-за освещения валяющегося на полу Леонарда, Сидни споткнулся об него, упал, а затем схлопотал от Шанталя палкой по спине два раза подряд, распластавшись прямо на Леонарде, чем вызвал громкий смех у стоявших за стеклом. Вот только Шанталю было не до смеха, потому что его тут же под руки подхватили Тэнди и Лурд, выбили палку из ладони и, отведя его голову назад, со всей силы впечатали лицом в стену, вызвав у зрителей поражённые возгласы. Это был действительно сильный удар. Самый сильный удар за весь бой. Когда Шанталя оттянули от стены, все его чувства приглушились и накалились одновременно. Лицо занемело, но в то же время полыхало огнём и острой болью. Дышать стало слишком тяжело, как будто нос набили ватой, но при этом из него текла кровь, заливавшаяся в рот, стекавшая по подбородку на шею и футболку. Лоб как будто окаменел, настолько сильно он воспалился, при этом с него сочилась кровь. Шанталь ощущал, как со лба стекала кровавая тропинка около глаза вниз по щеке. Скулы занемели, отчего ему показалось, что больше никогда он не сможет нормально говорить — его мимика застыла. Помимо прочего он ещё и прикусил язык, а во рту болтались острые обломки, видимо, зубов. Но за этим дело не стало. Как только Тэнди с Лурдом ударили Шанталя о стену, они тут же вздумали это повторить, но выкрик Кэмерона их остановил. — Совсем с ума сошли, вы же убьёте его! Шанталь решил, что это его шанс, потому крепко держа в руке приличного объёма щепку, подобранную с пола, тут же вонзил её в ногу не то Тэнди, не то Лурда, ведь кто это был, Шанталь не видел. Ударов получилось три, причём очень резких, потому с ноги парня тут же полилась кровь. Тэнди уже нагнулся, чтобы как следует врезать Шанталю, чего он ждал, дабы вонзить обломок деревяшки прямо в шею Тэнди. За стеклом возмущались ученики, а Стокли и не думал прислушиваться к ним. Изначально тренировка превратилась в драку, а теперь и вовсе в побоище. Тэнди подался назад, на ходу выдёргивая щепку, в то время как Шанталь уже нашёл в себе силы подняться и сцепиться с Лурдом, которому на помощь пришёл Кэмерон. Драка вышла на новый уровень. Шанталь припечатал Лурда к стене, увернулся от удара Кэмерона, но поймал от него следующий, не разгадав его намерения вовремя. Кэмерон в свою очередь тоже не рассчитал, отчего получил прямой удар по переносице и зашатался, чем Шанталь воспользовался и, отбившись от Пейшнса, выхватил у него дубинку и огрел ею напоследок Кэмерона, рухнув от изнеможения на пол вместе с ним. Пейшнс бросился на Шанталя, тот сделал ему подножку, и Уорли свалился рядом с ними. Дилони, дабы не упустить драгоценные секунды форы, обхватил Пейшнса за шею и придавил так, что Уорли чуть не захлебнулся. Тэнди, прижимая руку к шее, подался ему на помощь. Шанталь придавил Уорли сильнее и тот отключился, но увернуться от удара Тэнди Шанталь уже не успел. Вслед за прилетевшим от него кулаком, Дилони получил удар ногой в живот, затем ещё один, от которого скорчился, но с криком нашёл в себе силы, перекатился на бок, поднялся на колени, поймав ещё один удар, который откинул его к стене. Шанталь заставил себя, цепляясь за стену, подняться, на ходу изворачиваясь от удара, затем от ещё одного. Он чувствовал, как горит его лицо, как кровь накапливается у него во рту и её раз за разом приходилось сплёвывать вместе со слюной. В глазах темнело и без устроенного Стокли светового шоу. Кровь на лице Шанталя казалась чёрной, в одночасье изменив его до неузнаваемости. Это был его шанс покончить со всем до того, как остальные очнутся. Последний рывок. Он увернулся раз, другой, третий. С каждым увиливанием от удара он чувствовал себя увереннее на ногах, потому двигался быстрее раненного Тэнди. Последний замахнулся ещё раз — Шанталь блокировал. Снова, снова и снова, с каждым разом всё шустрее переходя из защиты в нападение. Теперь уже должен был защищаться Тэнди, но под натиском лавины быстрых ударов он сдался, хотя удары не отличались тяжестью, зато их было много. Шанталь считал, что он плох в скорости, но либо это было не так, либо остальные ещё хуже. Последний удар пришёлся Тэнди в переносицу. Он упал на колени, чем Шанталь мгновенно воспользовался, припечатав его подошвой. Тэнди рухнул на пол и раздался громкий сигнал. Красное освещение продолжало мигать. Шанталь наклонился, упираясь руками в колени. Всё жутко болело, ныло, было жарко. Кровь, пот и, выступившие от удара о стену слёзы, смешались воедино. Ада громко выкрикивала имя Шанталя, остальные за стеклом вели шумное обсуждение. Горячие дуновения прекратились, а красный свет выключился, сменившись привычным белым. Несколько секунд Шанталь часто-часто моргал, привыкая к яркому освещению, после чего его взгляд застыл на однокурсниках, стоявших по ту сторону тренировочного зала. Все молча таращили глаза на него и за его спину. Когда Шанталь обернулся, его окатило волной тошноты. Белоснежный зал был вдоль и поперёк загажен кровью. Больше всего ею измазалась та стена, о которую ударили Шанталя. Кровь прямо мазками легла на полотно стен, образовав агрессивные узоры. Её капли размазались по белому полу, по обломкам макета… Тошнота усиливалась, смешиваясь с головной болью. Остальные ребята уже поднимались с пола. Побитые. Злые. Растерянные. Вот только ни у кого из них не было таких увечий, как у Шанталя, и даже при этом, он умудрился их победить. Восьмерых. Шанталю стало страшно от увиденного и совершённого. Он хотел этого, да, хотел победить, но он не знал, что способен, не был уверен, что получится. Шанталь взглянул на свои руки. Костяшки пальцев побиты, из-под ногтей сочилась кровь, на внутренней стороне левой ладони притаился кривой порез, видимо от одной из дубинок. Дверь в зал открылась, и Шанталь тут же заковылял к ней, но его обошли несколько парней, одаривая уничтожающим взглядом. Кэссиди похлопал по плечу, пробормотав что-то вроде «опять всё пропустил», а Кэмерон даже спросил, как Шанталь себя чувствовал. Ему тоже неплохо досталось, правый глаз и вовсе заплыл, но зла на Дилони он не держал, как и Шанталь не держал зла на ребят, вот только… В какой-то момент ему показалось, что злость на них всё-таки была. После того, как ему разбили голову о стену, это чувство стало очевидным, потому Шанталь и пырнул Тэнди. Чувство реальности драки, реальности происходящего настолько достигло своего пика, что Шанталь и думать забыл о том, что это всё же тренировка. Всё стало слишком по-настоящему. Он ощутил опасение за свою жизнь, потому и ответил так жестоко. А что, если бы Тэнди и Лурд действительно принялись бить его и дальше? В тот момент Шанталь уже не чувствовал себя в безопасности. Ему пришлось себя защищать, а в данной ситуации защитой могло быть только нападение. — Вот к чему вы должны готовиться, — прогремел голос Стокли. — Это то, что ждёт вас на втором этапе обучения и в жизни. Если вы с чем-то не согласны… — МакКуин нарочно сделал паузу и взглянул на Аду. — …можете проваливать уже сейчас. Все свободны, кроме Дилони. Один за другим ученики стали покидать зал. Первыми уходили те, кого бой не задел и кому был не интересен, следом за ними выходили ребята из восьмёрки, около которых уже вились друзья с подбадривающими речами, косясь при этом на Шанталя так, словно он обратился в чудовище. Дилони вздохнул, понимая, что после сегодняшнего дня он не будет на хорошем счету у профи. Уж лучше бы они его просто не замечали. Татум и Ада уходить не спешили, нарочно делая вид, что медленно удаляются, но МакКуин не был таким дураком, чтобы повестись на их нелепое притворство. — Пошли вон, я сказал, — рявкнул он так, что Ада даже встрепенулась и нехотя, со слезами на глазах, заставила себя идти к выходу. Шанталь попытался улыбнуться ей, надеясь, что Ада воспримет это в качестве хорошего знака и спокойно уйдёт, но разве её таким проймёшь? Перед тем как выйти она ещё несколько раз обернулась, и только потом покинула зал. — Тебе нужно больше тренировок, — спокойно заговорил МакКуин, недовольно рассматривая Шанталя с ног до головы. Одежда на нём местами порвалась, покрылась кровавыми пятнами и пропиталась потом. С лицом дело обстояло ещё хуже, как и с телом. Воспаление усиливалось, кожа твердела — наверняка Шанталь весь посинеет к завтрашнему дню. Дышать носом он не мог, оттого в приоткрытый рот постоянно попадала кровь, которой стекало так много, что Шанталь уже привык к её вкусу. — Я тренируюсь по графику. У меня занято почти всё время. Сэр. — Он поспешно добавил последнее, чтобы ещё и от МакКуина не схлопотать подзатыльник. — Этого недостаточно. Нужно больше. Ты видишь, что произошло? — Но я победил, — аккуратно подметил Шанталь. Стокли разозлило это уточнение, потому он подошёл к Шанталю впритык, злобно взирая на него свысока. У Шанталя возникло такое чувство, что МакКуин сейчас его добьёт, настолько агрессивным он выглядел, к тому же, подобные методы воспитания вполне в его духе… — По твоей физиономии как будто бронетранспортёр проехался, и ты называешь это победой? Ты пропустил сильнейший удар, который тут же вывел тебя из строя, удар, который может сказаться на организме очень серьёзно. После такого промаха ты просто не в состоянии биться с прошлым усердием, а значит, да, ты проиграл. Если бы ситуация была реальной, и после толпы тебя ждали бы другие преступники, ты смог бы с ними сражаться? Нет. Ты выдохся на этих восьмерых. — Силы неравные. Другие и с половиной бы в одиночку не справились, — тихо проговорил Шанталь, одновременно жалея о том, что он говорит это вслух. Ему стоило промолчать, согласиться с МакКуином, чтобы не выводить его из себя лишний раз, но Шанталь не смог. Его задели слова Стокли. — Я знаю о том, что драться с толпой проигрышное дело, но у нас здесь не соревнования, а жизнь и академия готовит не к соревнованиям и конкурсам, а к жизни. Если ты хочешь жить, то будешь биться до последнего. За пропущенный тобой удар я уже должен поставить тебе «неудовлетворительно», а тех кретинов, что тебе проиграли, и вовсе пора выпереть к чёрту из академии. Пусть тебя осмотрят в больничном крыле и отправят от академии к дантисту. Стена вряд ли пощадила твои зубы. — Они в порядке. — Закрой рот, — рявкнул МакКуин. — Это не совет, а приказ. Мне не нужно выслушивать от начальства выговор за то, что на моих занятиях калечатся ученики. Шанталь мысленно засмеялся — неужели это для кого-то новость? Методы преподавания у Стокли всегда были крайне жёсткими, наверное, поэтому больничное крыло при академии оборудовано так, что разве что мёртвых ещё не воскрешало. — Если ты хочешь учиться на той специализации, которую выбрал, то подобных промахов быть не должно. Этот пропущенный удар о стену мог оказаться смертельным, и тогда ты отправился бы в небытие к своим родителям. От этих слов у Шанталя затряслись руки. Второй раз за одно занятие Стокли позволяет себе говорить о них в дурном тоне. В груди Шанталя возник неприятный трепет и желание закрыть Стокли рот. Он не смел говорить о них, потому что и пальца его родителей не стоил. — Думаешь, я не знаю, что случилось в тот день? Академия наложила табу на эту тему, но так уж устроены люди, что запрещённые темы интересуют их во много раз сильнее. Твои родители поплатились за собственную слабость, они тоже пропустили удар, и где они сейчас? Их кости гниют в земле. Шанталь чувствовал, как его душа сжимается в комок, как будто её оголили и отдали на растерзание адскому пламени. Сегодняшний день и без того полнился неприятными воспоминаниями, от которых Шанталь старался абстрагироваться, а теперь Стокли намеренно ковырял старую рану, чтобы душа Шанталя стала выглядеть так же, как сейчас выглядело его тело. И страшнее всего то, что он должен был молчать. Он не имел права возразить, разозлиться или обидеться. Он вообще не имел никаких прав, кроме терпения. Если Шанталь сможет вытерпеть все испытания, коим его подвергают, он сможет стать лучше. Сильнее. — Почему в тот день ты смог выжить, а сегодня нет? — МакКуин по-прежнему стоял слишком близко. Он буквально втаптывал Шанталя в землю своим авторитетом и речью. Дилони прекрасно понимал, что Стокли имел в виду и… наконец-то понял, ради чего была вся эта издёвка. Он хотел вытащить наружу первородное чувство страха, то самое, которое Шанталь чувствовал в своей жизни лишь раз. Далеко не каждый человек способен испытать его и если этого не случалось, то человека можно назвать счастливым. Шанталь наблюдал за людьми и их страхами, потому видел, как одни боятся высоты, другие мышей, третьи ночи, а кто-то и вовсе выступлений перед толпой, но всё это лишь крохи страха, его элементы, составляющие части инстинкта самосохранения. Настоящий всепоглощающий страх способен на такие разрушительные вещи, на которые не способна даже ярость, выгорающая слишком быстро. Стокли знал, о чём говорил, ведь в его жизни были Голодные игры, а в жизни Шанталя был тот самый день. Вот чего добивался МакКуин — он хотел вытащить из Шанталя того маленького мальчика, который выжил в неравном бою. — Где твоё рвение? Где самоотдача? — Я сделал всё, что мог, сэр. — Этого недостаточно! Не смей себя жалеть. — Я не жалею. — Тогда что это, мать твою, было? Ты не боролся за жизнь, не ощущал реальности этих условий. Думаешь, не иметь страхов — повод для гордости? Если бы ты боялся за свою жизнь, ты показал бы другой результат. Ты победил остальных, но они тебя разбили и пострадали явно меньше тебя. — МакКуин схватил Шанталя за ноющее плечо и сжал с такой силой, чтобы тот ощутил боль. Он хотел лицезреть её на лице Шанталя, но Дилони изо всех сил старался не подавать виду, что Стокли делает ему больно. Лишь бы скорее это всё закончилось и можно было уйти домой… — Даже эта кучка придурков додумалась использовать манекен, а ты — нет. Долбанное благородство так и прёт из всех вас — знатных выскочек, которые никак не поймут, где оказались. Да если бы они были чуточку смелее, тебя бы размазали по стенке ещё в первую минуту. Я не вижу в тебе желания бороться, не вижу жажды биться за свою жизнь. Ты вообще хочешь жить?! — Нет, — выдохнул Шанталь, за что Стокли тут же схватил его за горло и ударил о стену. Голова, которая и без того не прекращала болеть, заныла ещё больше. В глазах Шанталя потемнело, а по вискам как будто колотили молотками. Мир вокруг превратился в один большой вакуум, сквозь который не проникал звук. Шанталь видел лицо Стокли перед собой, видел, как раскрываются его губы, но того, что он произносил, не слышал. Слишком много всего для одного дня… — Если я ещё хоть раз услышу подобное из твоих дрянных уст, поганый беспризорник, то ты немедленно вылетишь из академии. Учти на будущее — победа ещё не значит, что ты развиваешься и растёшь, что ты чего-то добился и на большее уже не способен. Если ты, Дилони, считаешь именно так, то каждую неделю будешь биться против толпы, пока не поймёшь этот простой факт. Любая, даже самая качественная работа нуждается в анализе ошибок. Сегодня ты проиграл, победив, и у тебя нет ни малейшего повода для гордости. — Стокли всё ещё сжимал свою руку на шее Шанталя, который задыхался, но держался из последних сил, чтобы не закряхтеть, иначе тогда Стокли и вовсе прибил бы его на месте. — А теперь пошёл вон отсюда. МакКуин разжал руку, и Шанталь тут же сделал резкий вдох. Его грудь вздымалась от насыщения лёгких воздухом, а на сердце осела такая тяжесть, в сравнении с которой даже физическая боль отступала на задний план. Шанталь в очередной раз понял, что лучше не заводить разговоров с МакКуином, ведь это всегда имело такие последствия. Чувствуя себя раздавленным, Шанталь направился к выходу, надеясь, что по ту сторону дверей не окажется никого, и его стыд останется незамеченным.

***

СЕЙЧАС

— Это что, нахрен, такое было? Нат стоял с коммуникатором в руке и смотрел то на меня, то на него. — Зачем ты подписался на какую-то его дебильную игру? — возмутилась я и толкнула Натаниэля в плечо. — А что мне делать? Дровосек, может, ты не заметила, но он типа шантажировал меня! — Это не повод вот так сразу соглашаться! Нужно было тянуть время, задавать ему наводящие вопросы, подыгрывать, но не соглашаться мгновенно. Он может подумать, что нами легко манипулировать и мы сделаем всё, что он скажет. — Я вздохнула и повернулась к Нату спиной. Стоило ему узнать, что папочка в опасности, как он тут же готов бежать вылизывать пятки этому кретину. Дилони же явно плевать на результат, его заводит сам процесс издёвок. Три задания… Интересно, он уже придумал их или сидит сейчас где-нибудь в заднице мира и сочиняет свои охеренно коварные планы? — Мы и так сделаем всё, что он скажет. У Дилони компромат на нас до седьмого колена. Чуваку скучно жить со своим гениальным мозгом, потому он решил устроить реалити-шоу. О! А может, он реально снимает это всё для какого-то шоу? Квесты там всякие… Я снова повернулась к Нату, всем своим видом выражая скептицизм. Реалити-шоу? Разве что для себя любимого. Вся эта ситуация только подтверждает тот факт, что капитолийцам скучно живётся и ничем кроме жестоких Игр они развлечь себя уже не в состоянии. — Так мы идём к Стокли или нет? — Лицо Натаниэля в удивлении вытянулось. — Гонишь, что ли? Переться к МакКуину? Этому психу? Делать мне больше нефиг, — фыркнул он и, скрестив руки на груди, отвернулся. — Ты слышал Пилар — Стокли был ментором Дилони. Если кто и знает что-то о его деятельности, то это однозначно МакКуин. Пока мы находимся в Первом, нужно воспользоваться шансом и увидеться с ним. Он может сообщить что-то важное, — предположила я. — МакКуин хочет оторвать мне башку за свою дочурку, — выделяя каждое слово, проговорил Нат, попутно тыча в меня пальцем. — Может, ты забыла, но тогда победил я, а Лавина хреново полетала со скалы. Ты серьёзно считаешь, что он что-то станет мне рассказывать? Да он же застрелит меня быстрее, чем я постучу в его дверь! МакКуин тоже грёбанный стратег. Может, он благодаря антилафлауэрской сигнализации уже знает о том, что я в Первом и заряжает базуку? — Я пойду. Натаниэль сделал вид, что задумался, и стал с умным видом потирать подбородок. — Хм. Знаешь, а это офигительный план, ведь МакКуин явно не знает, что мы с тобой связаны. Откуда ему знать, ведь эти чувырлы из телека не треплются о нас круглые сутки, и наш грехоподобный роман не осуждают из каждого утюга? Давай, вали, но учитывай, что когда он тебя возьмёт в плен и напичкает взрывчаткой по самые ноздри, я тебя спасать не стану. — Из последнего по счёту плена я спаслась сама, — съязвила я. — Ты не спаслась. Тебя выбросили на площадь. — Нат! Мы должны пойти к МакКуину. Не упирайся. Мы прибыли в Первый для сбора информации. — И мы её раздобыли. Сам факт того, что Дилони воспитанник МакКуина о многом говорит. Мальчуган либо кукухой поехал после тренировок с этим отморозком, либо отморозок успешно обработал мальчука и создал из него стратега по своему образу и подобию. — Натаниэль то и дело, нервно покусывал губы. Видимо, общая картина пока плохо выстраивалась у него в голове, но… когда это Нат шёл самым простым путём? Зачем идти к Стокли и узнавать у него что-то полезное, если можно выполнять какие-то тупые задания повёрнутого маньяка? — Тогда каков же твой феерический план? — спросила я, требовательно глядя Нату в лицо, на котором не читалось ни тени сомнений. — Ты не знаешь, где здесь есть свободные лавки? — внезапно спросил он, чем только сбил меня с толку. — Нахрена? — Будем ждать звонка. — Здесь? В Первом? — Да. Дилони скоро позвонит нам и выдаст первое задание. Что, если оно будет связано с Первым? Если мы сейчас уедем домой, то потом придётся переться обратно, мы потеряем время и… Будем ждать здесь. Я смотрела на Натаниэля и не понимала, да что, блин, творилось в этой голове? Каждое его последующее решение придурковатее прошлого. А что, если первое задание будет связано с Седьмым? Или вообще Двенадцатым? Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Ладно, пусть делает по-своему, может, в этом таки появится смысл. Пока я размышляла о словах Ната, он достал коммуникатор и отыскал на нём карту. Торчать на месте мы не стали, сразу отправившись туда, где в Первом точно есть лавочки — в местный парк. Территорию для парка отвели огромную, отчего на мгновение мне показалось, что я снова вернулась в Седьмой. Жаль, это чувство быстро испарилось. В здешнем парке действительно росло очень много деревьев, но в большинстве своём их высадили по конкретной схеме, а не хаотично, как у нас. Кроме того в парке за ними ухаживали — поливали, обрезали, из-за чего ощущение того, что это часть настоящей необузданной и истинной природы пропало. Тем не менее, воздух в парке был свеж, людей бродило не слишком много. Запах земли, листвы, зелени успокаивал и расслаблял. Мы уселись на первой попавшейся лавочке как можно дальше от людей, но ощущение дискомфорта всё равно не покидало. Дорожки между деревьями вылизаны, выстроившиеся в идеально ровную линию кованные фонарные столбы, словно из сказки вылезшие, создавали ощущение какой-то постановочности и театральной вычурности. Первые изо всех сил старались притворяться Капитолием, настолько, что даже лавочки в виде лебедей сделали! Нат тоже обратил внимание на витиеватую стальную шею искусственной птицы и даже подёргал её за клюв. — Железные лебеди? Какое разочарование. Я думал, что в Первом все блюют бриллиантами и рубинами, а у них ржавые птицы, — улыбнулся он и осмотрелся по сторонам, словно кого-то поджидал. — Думаешь, Дилони может быть сейчас здесь? — шёпотом спросила я. — Не думаю. Зачем ему тусить рядом, если он вполне справляется с нами на расстоянии, — задумчиво ответил Нат. — Столичный мальчик попадает в академию… Не странно ли? — По-моему, это как раз самое нестранное в нём. Вспомни Сиенну. Она тоже не училась в академии с самого начала. — Я не об этом. Мальчик — житель столицы, а его отправили в округ, пусть и Первый… Власти отчётливо проводят границу между округами и столицей, то есть представителя высшего общества отправили в иную касту. Где его родственники? Неужели после смерти родителей его не смогла забрать какая-нибудь троюродная тётка двоюродной сестры его матери? — Нат достал коммуникатор и принялся копаться в нём, что-то активно набирая и листая. — Я не нашёл у него родни. Почему у него нет родни? Вообще никого. Бабушки и дедушки вымерли ещё до родителей… Что же хвалёная столичная медицина им жизни не продлила? — Может, он их сам перебил? Родичей своих? — Для чего? — Может, они знали что-то такое, что могло Дилони навредить? — предположила я. — Твой вариант нужно рассмотреть. Этот козёл мог сотворить что угодно. Пилар сказала, что стратеги прокачаны на уровне спецназа, но на момент смерти старших Дилони младший стратегом не являлся. Он вообще был сопляком. А последние родственные ниточки с другими у него обрываются и того раньше… — Думаешь, его родителей убрали? — Похоже на то. В Капитолии, конечно, случаются убийства, которые стараются не афишировать, но чтобы такого уровня… Судя по всему, кто-то хотел убрать всю семью Дилони. Зачем? Что такое могли натворить или узнать обычные инженеры-конструкторы? Почему на них напали именно в тот день, когда они таскались с ребёнком? Убийца не мог выгадать момент, чтобы по-тихому убрать родаков? Нет. Мелкого остолопа тоже, скорее всего, хотели убрать, но он выжил. Теперь он живой свидетель, да ещё и чёртов стратег. Может, он сам напросился в академию, чтобы выучиться спецназовским фишечкам, отыскать убийцу и восстановить справедливость? Всё это звучало более чем логично и весьма правдоподобно. Дилони пережил что-то страшное в юном возрасте и у него могла поехать крыша, вот только… Как бы ни хотелось называть его психом, вряд ли он таковым являлся. Слишком трезво он мыслил как для психа. Дейл хоть и не убийца, но на психа похож гораздо больше. То пялился в одну точку неведомо сколько, то шарахался людей, то летал в облаках, думая о рыбках. Конечно, это не делало его каким-то уродом, но по нему видно, что он какой-то хаотичный, несобранный, как будто не из этого общества и вообще мира. Даже трезвомыслящая Ада со своими слезами, снами, верой в любовь и прочей фигнёй была большим психом, нежели Дилони. Нет, он прекрасно понимает, что делает и как делает. Он осознаёт каждое своё действие, продумывает его заранее, оттого и спокоен как удав. Дилони прекрасно подготовлен и пользуется этим. Пока я чахла у него в плену ничего из ряда вон странного он не совершил… Да, всего-то похитил девушку, привязал к стулу и запихал в шкаф, но в нашем с Натаниэлем мире это давно перестало быть признаком тронутости. В действиях Дилони нет импульсивности, хаотичности и вздора. Для него всё это игра, и я не заметила, чтобы он ею упивался. Тот же Линкор в своём подвале напугал меня куда больше. Вот у него была какая-то нездоровая мания, у Дилони же её нет. То есть если у него всё в порядке с головой, то… — Послушай, Нат, а наши семьи могли перейти ему дорогу? — спросила я, подсев к Нату почти впритык. — Что, если кто-то из наших замешан в смерти старших Дилони? Это объясняет его издевательства над нами! Он хочет разрушить нас сначала морально, а к финалу игры убить. Нат оторвался от экрана коммуникатора, задумчиво глядя напротив, а затем повернулся ко мне, недоверчиво щурясь. — Уж, прости, дровосек, но едва ли твой папашка хоть одним глазом когда-то видел столицу. — Натаниэль замолчал, и прежде чем я открыла рот, договорил. — Ну, а мой хоть и шлялся где попало, но тоже явно не при делах. Дилони взял его в плен и ничего ему не сделал. Если бы папа в чём-то провинился, Дилони бы в клочья его разорвал давным-давно, значит, дело не в нём и не в наших семьях. Мы с тобой тоже никак не связаны с тем убийством. Единственное, что нас связывает, это… — Ада, — договорила вместо Ната я. — Может, он просто ревнует? — Да, настолько, что без тени сомнения отстрелял сотню человек на шоу. Не похож он на ревнивца, да и на Аду ему наплевать, ты же видела. — Нат снова обратил свой взор на экран коммуникатора. — Папа нужен ему исключительно как пленник. То же самое с Дейлом и Линкором. Все трое вне закона. Линкор и Андерсен считаются террористами, а папа официально мёртв. Каждый из них знает очень много всего секретного, и каждый важен для Капитолия. Если Дилони сдаст их столице, это чревато страшными последствиями в первую очередь для нас, и для них, само собой. Все три пленника очень ценные, но Дилони не нужна какая-то информация от них, хотя, вполне возможно, что он попросту её уже получил, правда, я в это не верю. Пленники ему не интересны, ему необходим рычаг давления на нас, чтобы мы выполняли то, чего он хочет, чтобы всё шло по его сценарию. — Думаешь, если мы будем послушными, он действительно вернёт нам пленных? — Вернёт. Они ему не нужны. Ему важен процесс, выполнение нами заданий. — Не представляю, что это может быть, — вздохнула я, оглядываясь по сторонам. В парке было на удивление тихо и спокойно, а ещё тут я впервые за долгое время ощутила некое подобие свободы вместо извечного чувства слежки. — Как думаешь, что он захочет? — Что-то такое, что будет равноценным пленникам, — не отрываясь от чтения с экрана, ответил Натаниэль. — Дилони прекрасно знает, насколько они важны для нас, потому придумает что-то достойное, не сомневайся. Интересно, что ты была у него в плену, но тебя он отпустил, а их нет. Неужели считает менее важной для меня? — Он ведёт охоту не на тебя, а на нас обоих. — Хрен его знает, но для шантажа было бы логичнее использовать тебя, чем того же Дейла. — Да, но если меня выбросить на площадь, то всем будет пофиг, а вот если выбросить Дейла… — А ты соображаешь! — не то удивился, не то восхитился Нат, за что получил пинок в плечо и засмеялся. — Мы имеем дело с очень хитрым типом, который миллион раз всё взвесит, прежде чем что-то предпримет, значит, для того, чтобы с ним бороться, нам нужно поместить его в непривычные условия. Лишить возможности подготавливаться и тщательно всё продумывать. Он может наспех принимать грамотные решения, но рано или поздно всё равно в чём-то проколется. — У тебя есть какой-то план? — удивилась я. Когда он успел что-то придумать? Или сидеть в ожидании на лавке и есть его потрясающий план? — Да так… — отмахнулся он, но по одной лишь его интонации стало ясно, что какие-то мысли у Лафлауэра уже появились, только сказать о них не судьба, ведь нужно выпендриться, заинтриговать и заставить меня восхититься его таинственной гениальностью! — Это не игрушки, Нат! Какой у тебя план? — Нет у меня никакого плана, так… наброски мыслей… — Нат! — Будем ждать звонки, обдумаем его задания и будем послушными, пока я не удостоверюсь в том, что Дилони живёт в Аттракционе Мефистофеля, — безэмоционально протараторил Нат и поджал губы, невинно хлопая ресницами. — Живёт где? — всполошилась я. Сердце учащённо застучало, и я почувствовала такой прилив адреналина, что чуть не задохнулась. — Откуда ты знаешь? Как ты вообще об этом узнал? Он правда там живёт? — Это мои предположения. — Нат откинулся на спинку лавки и забросил ногу на ногу, всем своим видом давая понять, как он горд собственными домыслами. — Ты сказала, что он живёт в какой-то пещере и окна в его доме простой муляж. Селиться в пещере, конечно, круто, но чтобы её обустроить, нужно постоянно палиться около этой пещеры, нужна техника… Такое строительство нельзя не заметить, а вот стройкой там, где постоянно что-то строиться, никого не удивить. Люди бы даже внимания не обратили. Его дом появился одновременно с аттракционом. Дилони сам планировал здание и рассчитал всё так, чтобы помимо самого аттракциона у него осталось место для собственного жилища. Что, если один из залов аттракциона и есть его домом? Аттракцион — лабиринт, выстроенный им самостоятельно. Планировки здания нет нигде. Вообще. Ему выдали разрешение на строительство развлекательного комплекса и не позаботились о наличии того же плана эвакуации? Хрень. Хотя бы в каких-то секретных документах что-то должно быть, но я ничего не могу найти. Дилони превратил промах в фишку! Типа «никто кроме меня не знает планировку здания, оттого мои квесты дофига загадочные». Люди любят загадки и неожиданности, потому незнание того, какие квесты их ждут, сегодня только разжигает интерес. А от пожарных и прочей шушеры он избавляется при помощи этого. Натаниэль ткнул мне в лицо коммуникатор, на экране которого в чёрно-красных переливающихся цветах отражался сайт Аттракциона Мефистофеля. В одном из разделов сайта хранилась информация касаемо правил, где пояснялись пункты по технике безопасности. В случае форс-мажора в аттракционе включалась автоматическая эвакуация. Программа аттракциона устроена так, что при некой опасности, не входящей в программы квестов, включалась тревога, и аттракцион сам каким-то образом должен был вывести людей наружу. Этой информации достаточно для того, чтобы Дилони не трепали всякими инспекциями… или же он их просто купил. — В аттракционе движущиеся стены, а это значит, что как таковой постоянной планировки в нём нет. Лабиринт сконструирован так, чтобы никто не смог добраться до дома самого Дилони, а может, он живёт под аттракционом, хрен его знает. Дилони думает, что его не найти, потому что он у всех на виду. — Но если это так, тогда какого фига мы всё ещё здесь? Давай поедем в Капитолий и подорвём к чертям собачьим аттракцион вместе с ним! Эта информация настолько воодушевила меня, что я даже вскочила с лавки. Чёрт возьми, да эта информация просто лучшее, что я слышала за последнее время! Мы знаем, где, скорее всего, спрятаны пленники и нам не нужно выполнять дурацкие задания. Дом Шанталя оборудован как настоящая крепость, потому если лишить его этой крепости, он потеряет все преимущества! А если повезёт, то можно вместе с крепостью убрать и его самого. — Мы не можем этого сделать, — покачал головой Нат. — В аттракционе всегда полно людей, которые даже не подозревают, что являются его заложниками. Ты хочешь прикончить кучу невиновных, чтобы убить Дилони? И что потом? Нас объявят террористами. Мы будем на том же счету у остальных, на котором у нас расположен Дилони. — Да плевать на то, что думают другие! Капитолийцы не такие святые, какими ты их выставляешь. — Подобные решения ему только на руку, Мейсон. Не перегибай палку. — Постой! Эвакуация! — неожиданно для самой себя выпалила я, чувствуя очередной прилив сил. — Если устроить небольшую диверсию и спровоцировать защитную систему аттракциона, то он выведет всех наружу, тогда-то мы сможем убрать его! Нат посмотрел на меня скептически, с нескрываемой насмешкой, как всегда надменно и дерзко. — Что? — фыркнула я, отчего он засмеялся, и мне пришлось ждать его ответ ровно до тех пор, пока он не выплеснул весь свой смех. — Ты вообще подумала своей, блин, башкой, когда сочиняла этот охеренно стратегический план? Если в аттракционе сработает эвакуация, то Дилони первым свалит оттуда, дровосек! Я разочарованно осела на лавку, прекрасно понимая, как жутко опозорилась перед Натом, продолжающим перекривлять меня, и даже не пытающимся подавлять смешки. — Я хотя бы что-то пытаюсь придумать, зная об этой информации, — пробормотала я. — Предположениях. Я почти уверен, что всё так и есть, потому как это было бы вполне в стиле нашего друга, но доказательств на руках у нас нет, а значит, переходить к активным действиям нельзя. Вдруг это пушка, мы на неё поведёмся и… что? Нас расстреляют как долбанных террористов? Не хочу умирать так тупо. Сначала нужно удостовериться в том, что наши догадки верны. Если так, то… начнём действовать. — И как же ты собираешься уверяться в этом? Лицо Ната расплылось в довольной улыбке. — Для начала нужно усыпить его бдительность. Будем паиньками. Хочет, чтобы мы выполняли задания? Мы их выполним. Всё должно идти по его сценарию, а мы сами, тем временем, будем проворачивать свой. — Вы друг друга стоите. Два дебила, которым нехрен заняться. Сидите теперь и пытаетесь друг друга обставить своими шикарными стратегиями, — проворчала я. — Сидеть и ждать звонка, обалденная тактика. А если он заставит нас, не знаю… Сноу обокрасть? — Красть нам не впервой, справимся, — махнул рукой Натаниэль. — Проще было бы прямо сейчас взорвать аттракцион и всё. Нат никак не отреагировал на последние мои слова, продолжая увлечённо копаться в коммуникаторе. Конечно, с одной стороны он прав и мы не террористы, чтобы взрывать всё подряд, да ещё и не зная, будет ли наша цель на месте на момент взрыва, но что, если другого случая нам не представится? Дилони пока не знал о том, что мы догадываемся про место его жительства, а значит, на нашей стороне внезапность. Откройте все девять дверей и встретьтесь с самим Мефистофелем. Кажется, всё буквально донельзя. Я сидела на лавке, размышляя о своём и переваривая полученную информацию, а Нат продолжал что-то копать. Звонка всё не было. Может, он сегодня и не позвонит? А может, и завтра тоже… Что, если он понял по записям с камер видеонаблюдения, что мы направлялись в парк и нарочно выжидает, чтобы заставить нас торчать на улице до самой ночи? День медленно катился вперёд. Час за часом приближался вечер и теперь уже шуточное предположение о том, что нам придётся ночевать в парке на лавочке, начинало казаться не таким уже и шуточным. Людей по-прежнему шаталось не так уж много. Видимо, в Первом парк и природа в целом не самое популярное место. Да, несмотря на сходство с Капитолием, Первый всё же оставался округом, и люди здесь много работали, но не все и не всегда. Некоторые просто болтались по улицам, не пойми чем занимаясь, некоторые развлекались. Кому нужен какой-то парк, когда есть светские приёмы? Какое-то время я просто сидела на лавке, но тело настолько устало от сидения, что пришлось туда-сюда расхаживать, чтобы размяться и как-то скоротать время. Зато Нат чувствовал себя лучше некуда. То откинулся на спинку, то разлёгся во весь рост на лавке, то поднялся и уселся прямо на спинку лавки точно как курица на насесте. Я уже успела устать и сидеть, и стоять, и ходить. Мы продолжали ждать, но кого и зачем? Может, это был очередной стёб, а мы как придурки повелись? Что, если он так и не позвонит? Я сидела на лавке, уже наизусть запомнив расположение каждого дерева и кустика в этом дурацком парке, а Нат улёгся, опустив голову мне на колени. Кажется, его руки совсем не уставали печатать на коммуникаторе, как и глаза не устали пялиться в экран. Впрочем, чего ещё ждать от Ната, который может сутки напролёт торчать за компьютером и хоть бы хны? — Хочу жрать, — внезапно осведомился он и я улыбнулась. Усталости он может не покоряться, но голоду — нет. Нат поднялся с лавки и, отряхнувшись, куда-то отправился. — Эй, и мне что-нибудь найди! — крикнула ему вдогонку я, на что он лишь помахал рукой, не оборачиваясь. — И что-нибудь попить принеси! Нат довольно быстро скрылся из виду, и я осталась одна. Людей в парке не осталось, оттого мне немного стало жутко. Родной лес меня не пугал, а вот чужой парк уже совсем другое дело. Вокруг царила тишина, но отдалённо слышались голоса шумевшей молодёжи, веселящейся, скорее всего, в кафешках неподалёку, а может, и в академии, хотя мне с трудом верилось в то, что в академии можно расхаживать не с кислой миной. Не успела я как следует струсить, как на горизонте появился Нат, несущий в охапку гораздо больше еды, чем мы были способны съесть. Натаниэль ещё не подошёл, а я уже почуяла приятный аромат свежей выпечки, жареного мяса и копчёностей. — Здесь столько жрачки продают, охренеть! — воодушевлённо восклицал Нат. — Я растерялся, не зная, что купить в первую очередь! Первые жрут как не в себя! Тут неподалёку академия, видимо, на неё и рассчитаны такие кормушки. Натаниэль плюхнулся на лавку и свалил на неё всё, что принёс. Что он только не купил! Ароматные пончики, бутерброды, вишнёвые пирожные, воду, хлеб, лоток с жареным мясом, ещё один — с мясом гриль, даже половину копчёного фазана где-то раздобыл! — А ты не мелочишься, — сказала я, хватая первый попавшийся бутерброд. Только сейчас, когда передо мной образовалась внушительная гора еды, я поняла, насколько сильно голодна. Трясущимися руками я сорвала с бутерброда лощёную бумагу и принялась его поедать. Он так быстро закончился, что я даже не поняла, чем он внутри был напичкан, но это и не важно, главное, что он утолял голод. Нат проголодался ещё больше, чем я, потому первым делом стал сметать мясо. Заметив, что первый лоток заканчивается, я схватила себе пару кусочков до того, как Нат слопал и их. Еда на природе — что может быть лучше? Я съела ещё одно пирожное и несколько ломтей мяса фазана, чувствуя, что желудок набился до отвала, зато Нат всё продолжал и продолжал есть даже тогда, когда меня ото всех этих приятных запахов стало тошнить. В итоге из купленной им еды практически ничего не осталось, кроме одного пирожного, которое Нат из принципа намеревался в себя затолкать. Только он поднял его, чтобы откусить, как коммуникатор зажужжал. Натаниэль отставил пирожное в сторону и поднял трубку. Я сидела рядом с ним как на иголках. Дилони звонит! Чего ожидать от его заданий, я понятия не имела, потому от нервов стала хрустеть костяшками пальцев. Какие можно придумать задания?.. — Как вам Первый округ, дорогие гости? — Послышался из трубки знакомый голос. Я почувствовала напряжение во всём теле, пальцы ног и вовсе едва не сводило от судороги. — Полагаю, вам интересны все те места, где ступала моя нога… Я мог бы устроить вам онлайн экскурсию, если пожелаете. — Для этого у меня есть коммуникатор, — процедил сквозь зубы Натаниэль, изо всех сил борясь с нарастающим чувством неприязни. Как бы он сейчас высказал всё Дилони, если бы мог, какими бы словами он его завалил… — Коммуникатор? Ах, ты про этот давно устаревший малофункциональный гаджет? Разве в нём есть функция онлайн-гида? — Дилони попытался придать своему голосу максимальную степень удивления, но получилось весьма фальшиво. — Я удивлён, что на это приспособление ещё можно звонить. Такими в цивилизованном обществе уже давно никто не пользуется. — Спасибо, я уже понял, что офигенная техника может быть только у тебя, — пробормотал Нат, словно слова Шанталя его действительно задели. Я легонько толкнула Лафлауэра в плечо и покачала головой, давая понять, что вестись на подобную хрень не стоит. Дилони нарочно пытается унизить всё, что связано с Натаниэлем и мной, чтобы задеть. Ему наверняка плевать на коммуникатор, но Нату не плевать, как и мне, потому он и пичкает нас этой лабудой. — Ближе к делу, давай. Придумал уже свои злодейские конкурсы? — Я в раздумьях насчёт того, который из них преподнести вам первым, — задумчиво проговорил он и замолчал. Каждая секунда его молчания била по нашим нервам, особенно по Натаниэлю, которого откровенно раздражало дыхание в трубке, а затем и какие-то невнятные шорохи. — Ты что там, жрёшь? — с нескрываемым отвращением спросил Нат. — У меня по расписанию ужин. Не могу ведь я пропустить приём пищи из-за сторонних дел, верно? Нат оторвал трубку от уха, прикрыл рукой то место, где располагался микрофон и, жутко злясь, стал ругаться одними только губами, а когда выплеснул все эмоции, опустил голову и облегчённо выдохнул. — Дай мне, — шёпотом попросила я. — Дай трубку мне, пока сам не наговорил лишнего. Я даже привстала, чтобы забрать у Ната коммуникатор, потому как он уже позеленел от злости и снова был в шаге от того, чтобы сорваться. Нехотя, но всё же Натаниэль передал мне трубку и я села обратно на лавку. — Ну, здравствуй, солнышко, — льющимся голосом проговорил Дилони. Почему его голос всегда звучал вот так? Почему от него становилось настолько некомфортно? Он не угрожал, не проклинал и не поливал словесным дерьмом, но при этом слушать его голос просто невыносимо. — Как твои дела? Молодой человек не обижает? — Мы согласились играть по твоим правилам и ждём указания весь день, Дилони. Поговорим о высоких материях в другой раз, — сказала я. Мне показалось, или по ту сторону трубки прозвучало тихое присвистывание. — Можно просто Шанталь. Из твоих уст моё имя звучит очень бархатно, — в привычном для себя тоне говорил он. Дилони знал, что мне неприятно слышать лесть в его голосе, потому наполнял ею свою речь по максимуму. Со стороны могло показаться, что он подкатывает ко мне, и я тоже так думала поначалу, но что-то в его произношении и подаче оставалось таким фальшивым, что не иначе как игру воспринимать это невозможно. Наверняка я даже не в его вкусе, особенно если в своё время он действительно запал на Паркер. — Назови первое задание, — потребовала я. — Не любишь прелюдии, сразу к делу, да? — Задание. Шанталь. Обращаться к нему по имени не просто странно, а дико, словно я заходила на запретную территорию, но он ведь хотел, чтобы мы играли по его правилам, так почему бы не попытаться наладить с ним контакт, усыпить его бдительность, как того хотел Нат, который теперь смотрел на меня недовольно, что-то шёпотом бормоча себе под нос. — Другое дело. Джоанна. — От того, как он произнёс моё имя, меня передёрнуло. До чего чуждо это звучало! Наверное, девки, с которыми Дилони шлялся, приходили в восторг от этого голоса, интонации и того, как он их звал по именам, если Дилони вообще находил для такого время среди череды бесконечных убийств и охоты за нами. — Как приятно слышать твой голос, зовущий меня по имени. — Ты поел? — попыталась перевести тему разговора я. — Да, спасибо, мне приятна твоя забота. — Я вам не мешаю? — проворчал Натаниэль, по-прежнему метая в мой адрес молнии. Я лишь махнула рукой, жестом веля ему не влезать в разговор. Сам же хотел подыгрывать Дилони! Это я и пыталась делать. — Так, может быть, почтишь нас объявлением первого задания? — аккуратно поинтересовалась я. — Какая вы гибкая натура, Джоанна Мейсон, — довольным тоном произнёс Дилони. Готова поспорить, он сейчас улыбался. — Разве я могу разбить сердце столь очаровательной леди? Первое задание очень простое. Вам всего лишь необходимо посетить телевизионное шоу и кое-что там сказать. Сказать что-то на шоу? Я пыталась переварить полученную информацию, но смысла в ней не находила. Зачем нам переться на какое-то шоу? Он что, недостаточно часто видит наши физиономии и соскучился по ним? Хотя это не самое худшее, что можно предложить. В моей фантазии задания выглядели кровожаднее и сложнее, а тут «посетить шоу»… — Зачем нам идти на какую-то съёмку? — Вдруг я соскучился по тебе и хочу снова увидеть в прямом эфире? На шоу ты всегда выглядишь потрясающе, глаз не отвести, а так уж повелось, я ценитель красоты… Порадуй меня. — Вот так просто? Засветиться на шоу и… всё? Один из пленников наш? Кого ты отдашь первым? — Это не имеет значения. Пленников можно забрать либо всех сразу, либо никого. Я рад, что задание пришлось тебе по вкусу. — Ты снова расстреляешь всех зрителей? — спросила я. Пауза Дилони на этот раз затянулась. — Может, это не я сделал? — Ты. Я начинаю узнавать твой фирменный стиль. — Приятно, когда тебя узнают, — проворковал он. — Позволишь мне напоследок перекинуться парой фраз с Натаниэлем? Нат сидел сбоку меня и нервно ёрзал на месте, как будто не мог дождаться момента, когда же Дилони об этом скажет. Стоило ему попросить трубку, как Нат выдернул коммуникатор из моих рук и прижал к своему уху. Его ярость немного поубавилась, потому он был готов к новой порции стратегической болтовни. — Натрепался с Мейсон? Доволен? — грубо бросил Нат, старательно изображая если не безразличие, то что-то отдалённо на него смахивающее. — Твоя девушка просто очаровательна. Говорить с ней сплошное удовольствие. Услада для ушей моих. — Говори, чего надо. — Условия первого задания ты слышал. Мне нужно, чтобы вы кое-что сказали. Текст речи я тебе сейчас вышлю. Извольте запомнить текст наизусть и передать его в точности так, как он написан. Если я замечу, что вы изменили хотя бы слово или недоговорили необходимое, задание считается проваленным и не видать вам пленников, как своих ушей. — Дилони говорил таким ласковым и нежным голосом, словно не шантажировал нас, а сюсюкался с маленькими детьми. — Вам всё ясно или нужно что-то ещё объяснить? — Мы не такие тупые, как ты думаешь, — съязвил Натаниэль. — Вот и славно. Шоу состоится утром. Разумеется, вы приглашены. Подробности я вышлю. Не опаздывайте, дорогие, — сказал Дилони и отключился. — Твою мать, ещё бы воздушные поцелуи нам в конце послал, — фыркнул Натаниэль. Не успел он оторвать коммуникатор от уха, как тот снова завибрировал. Нат открыл только что прилетевшее сообщение и вздохнул. По мере того, как он читал, выражение его лица постепенно превращалось в гримасу отвращения, потому я поспешила заглянуть в экран коммуникатора, чтобы узнать, какой такой текст этот пришибленный написал. — Что это за дерьмо? — спросила я, дочитав писанину до середины. С каждой новой строкой содержание становилось всё более контуженным… И это мы должны сказать на всю страну? — Не думал, что он знает такие слова… — Кажется, Дилони неплохо изучил твою… экспрессию, — подметила я, дочитывая последние строки. Сомнений не осталось — стратег придумал не сложные в плане реализации задания, а тупой до чёртиков стёб, с которым мы должны опозориться так, что у журналюг появится работа ещё на полгода вперёд. Несусветная хрень, на которую люди могли отреагировать фиг пойми как. Говорить такое в прямом эфире то ещё удовольствие, но если такова плата за одного пленника, можно и постараться. Всё же это не худшее, что могло случиться. — И что дальше? — спросила Натаниэля я. — Вокзал. Прямо сейчас едем в Капитолий. Нат поднялся с лавки и, отряхнувшись, направился прочь из парка, даже не выбросив хлам, оставшийся после еды. Поначалу я хотела последовать его примеру, но быстро передумала, сгребла мусор в охапку, и выбросила всё в рядом стоявшую урну, чтобы не засорять кустарники и деревья, которые подобного свинства точно не заслужили. Натаниэль не пытался меня дождаться, уверенно идя вперёд, к счастью, я быстро его догнала. Снова вокзал и снова Капитолий.

***

Путь из Первого в Капитолий был совсем коротким, потому мы с Натом пообещали себе не спать в дороге, чтобы потом обслуживающему персоналу не пришлось нас будить. Тем не менее, как только поезд тронулся, мы тотчас заснули, и разбудил нас очередной звонок. Нат спросонья схватил коммуникатор, не сразу поняв, что звонить на него может только один человек. — Да? Алло? Кто это? — отчеканил он, тут же хлопнув себя по голове. — Какого хрена звонишь? Ты уже объявил задание. — Я решил, что вы могли заскучать. — Ты недавно звонил. — Правда? Словно целая вечность прошла. Как обстоят ваши дела? — Ещё немного, и я начну думать, что заскучал здесь ты, — сказала я, притулившись к Нату так, чтобы меня было хорошо слышно в микрофон. — Может быть, тебе одиноко, у тебя нет друзей, и потому ты затеял с нами эту игру? — Милая моя, как ты догадалась? — прошептал Дилони. — Я так страдаю без вас. Надеюсь, шоу всё компенсирует. — Почему бы тебе, страдальцу, не заглянуть туда? Пострадали бы вместе, — предложил Нат. Дилони молчал. Мы ждали, что же он ответит, но ответа всё не было и тут до Ната дошло, что нужно посмотреть на экран. Вызов прервался. Натаниэль скривился, с опаской глядя на коммуникатор. — Что за фигня? — Пытается нас доставать, — предположила я, пожимая плечами. Мои догадки подтвердились, когда коммуникатор Ната начал жужжать примерно раз в пять минут. Звонок не обрывался, его нарочно сбрасывали каждый раз, что постепенно начало действовать на нервы нам обоим. В какой-то момент Нат так разозлился, что был готов метнуть коммуникатор в стену. Мой подарок! Его любимый коммуникатор! Либо Дилони настолько скучно жилось, либо всё это было крохотными фрагментами одного большого плана… Совсем скоро мы прибыли в Капитолий, и чтобы избавиться от надоедливого жужжания, Натаниэль полностью выключил коммуникатор, аргументируя это тем, что задание мы получили, и пока не выполним его, связь с Дилони нам не нужна, а на поиски планировки Аттракциона Мефистофеля у нас не хватало времени. Прежде чем идти на шоу, следовало подготовиться для похода в студию, а значит… нам нужен стилист. Заявиться посреди ночи мы могли только к одному человеку. — О, как я рада вас видеть! — всплеснула руками Эканис с порога своего салона. Несмотря на то, что на улице царило тёмное время суток, наш дражайший стилист по-прежнему находилась в своём излюбленном салоне и без проблем впустила внутрь и нас. К счастью, Эканис продолжала проводить всё своё время именно здесь. Мы с Натаниэлем прервали её сон, но на лице девушки не возникло ни крохи недовольства, она, как и всегда, была с нами удивительно милой и учтивой. А ещё я просто не могла не заметить, что помятой после сна Эканис выглядела свежее меня даже в лучший мой день, что и не удивительно, ведь она стилист. Кроме того мне сразу бросилось в глаза то, что без лишнего грима и всяких стильных наворотов Эканис выглядела гораздо симпатичнее. Нат без грамма стеснения пояснил, что нам надо у неё переночевать, а затем приодеться и намарафетиться для очередного шоу, чем только порадовал Эканис. Она позабыла о том, что надо спать и бросилась искать планшет, чтобы предложить нам парочку пришедших ей на ум образов, но Натаниэль и тут не сплоховал, прямо пояснив, что мы с дороги и жутко устали, потому вся эта стильная мишура могла подождать до утра. Меня разбудил Нат, что-то невнятно бормоча и попутно зевая. Я приоткрыла глаза и потянулась. Диванчик Эканис в десятки раз удобнее и мягче моей кровати, потому я не отказалась бы поваляться на нём ещё пару тройку часов, но времени на это у нас не нашлось. Недовольный и потрёпанный Нат уже расхаживал туда-сюда по комнате босиком, потирая глаза под стёклышками очков и приглаживая торчащие волосы. Он и сам был не в восторге от того, что не имел возможности выспаться. Зато Эканис носилась по своему салону бодрая и жизнерадостная, хотя тоже, наверняка, не выспалась. — На каких энергетиках она сидит? — проворчал хмурый Нат, остановившись около моего диванчика, на котором я всё ещё нежилась. — Подрывайся, дровосек! Я что, самый левый? Ты дрыхнешь, а я нет! — Натаниэль, уже всё готово! — оптимистично воскликнула Эканис, всего на мгновение заглянув к нам. Нат так вздохнул, как будто на него свалился весь груз мира, после чего, закатив глаза, поспешил в соседнюю комнату, из которой навстречу выбежали девчонки — помощницы Эканис. На сей раз это были какие-то новые лица, а может, просто хорошо загримированные старые… Девчонки кружились вокруг меня, пока я не поднялась и не проследовала за ними. Прежде чем отправиться на процедуры, я хотела заглянуть к Натаниэлю, но меня не пустили, объяснив, что меня ждал сюрприз. Это так настораживало, что я даже не заметила, как пролетели косметические процедуры. Все эпиляции, пилинги, спарринги и прочая хрень с замудрёнными названиями. И что они имели в виду под сюрпризом? Нату собирались создать брутальный образ? Романтичный? Может, его вообще постричь надумали? Представив себе Натаниэля с короткими волосами, я скривилась. Неужели он мог скатиться в такую заурядность? Даже Дейл со своими синими волосами на стиле… После, как уверяли подружки Эканис, приятных процедур, которые таковыми, конечно, не были, я взглянула на себя в зеркало и… никакой разницы не увидела. Зато они взволнованно ворковали о том, что я стала другим человеком. Хорошо, что процедуры быстро завершились и чаровницы Эканис перешли к следующему этапу — подровняли мне волосы, подобрали наряд и аксессуары, а затем и наложили макияж. Из клиентского кресла я встала другим человеком, не понимая, нравится мне это или нет. С одной стороны видеть себя деловой и независимой круто, но с другой — от Джоанны Мейсон не осталось и следа. Впервые для мероприятий на меня напялили серые брюки, причём с высоким поясом, свободные, но в то же время сидящие точно по фигуре. Удобно, но этакий закос в классику мне показался неуместным, правда, всё остальное, что со мной сделали, сливало в трубу весь классический потенциал образа. Вместо какой-то ботанической рубахи или пиджака на меня надели скрывающий шею переливающийся от блеска камней чёрный топ, который, к тому же, ещё и заправили в брюки. На обе руки нацепили широкие болтающиеся золотистые браслеты, а на уши здоровенные золотые кольца-клипсы. И если всё это я, в общем-то, могла принять, то тот факт, что мне нарастили волосы, свисающие теперь ниже поясницы, меня откровенно напрягал. Я не привыкла ходить с такими патлами, оттого у меня возникало чувство, словно кто-то постоянно лапал мою спину. Конечно, длинные ровные волосы смотрелись неплохо, но в купе с броским макияжем в тёмно-коричневых тонах я походила на какую-то ведьму. Дилони точно будет пускать слюнки. — Ах, вы чудесно выглядите, мисс Мейсон! — воскликнула одна из девчонок, бегая вокруг меня. — Как же потрясающе! — Спасибо вам, действительно здорово получилось, — скромно поблагодарила я, отчего девчонки ещё больше просияли. Работу они проделали на отлично, хотя, по-моему, всё же немного перебрали. Довольная тем, что сеансы красоты для меня завершились, я направилась в соседнюю комнату, где должны были подготовить Ната, но стоило мне переступить через порог, как я увидела, что перебрали не только со мной. — Нет. Только не это. Эканис, что ты с ним сделала? — возмутилась я. — О, я отговаривала Натаниэля от этой затеи, ведь его волосы уже стали модным брендом в столице, но… — Эканис замялась. — Капец какой неждан, правда? — спросил он, самодовольно ухмыляясь. Я не знала, что ответить. Оставалось только привыкать. Нат выкрасил кончики волос на сей раз в чёрный цвет! Чёрный лёг мазками на его белые волосы где-то ниже, где-то выше, что выглядело довольно агрессивно, но Нат выкрасил не только концы. По обе стороны лица свисало по одной полностью чёрной прядке. Натаниэль оставался блондином, выглядевшим так, словно опрокинул на себя чернила. — Хренов далматинец, — сказала я, не в состоянии подобрать иные слова. Внешний вид Ната настолько меня огорошил, что я не знала, как к нему относиться. Нату такой образ шёл, но передо мной как будто стоял не он. Интересно, подобное решение реверанс в сторону Дилони? Пока тот задалбывал Ната по телефону, Лафлауэр удачно спародировал этого кретина… Не сразу я вообще увидела что-то кроме его волос, но постепенно рассмотрела всё. В кои-то веки на Ната напялили плотные тёмно-серого оттенка штаны, белые кроссовки с торчащими язычками и гладкую серую футболку, удлинённую по бокам. Выглядел он странно, совсем не так, как обычно, впрочем, как и я. Видимо, у девчонок сегодня день экспериментов. А вот браслет, который они подобрали Натаниэлю, мне понравился сразу. Тонкие и витиеватые коричневые кожаные ленточки пересекались друг с другом, создавая причудливые узоры от запястья и до самого локтя. — Обалдеть! — выпалил Нат безо всякого стеснения пялясь на меня. — Эканис, ты такая умница, даже из дровосека смогла сделать человека! — Очень смешно, — проворчала я, продолжая его рассматривать. Чем дольше я смотрела на то, каким Эканис сделала Ната, тем отчётливее понимала, что мы, вроде как, неплохо сочетались, даже больше — нас приодели в одном стиле. Как пару. Кажется, именно на этом девчонки и хотели сделать акцент, как и на том, что серо-коричневая мрачность может быть броской не меньше вычурных капитолийских фишек. Эканис в который раз умудрилась расфуфырить нас в столичном стиле, но без перебора, не превратив в клоунов. Помимо прочего Эканис и её помощницы не выражали каких-то претензий по поводу того, что слышали по телевидению, а они явно многое там слышали. Ни слова про побоище на шоу Луизы, ни слова о сплетнях, которые с каждым днём перевирались всё больше. Кажется, эти дамочки вообще непробиваемые. Отпускать нас они не хотели. Эканис так радовалась проделанной работе, что на её глазах даже выступили слёзы, которые она поспешно вытерла вышитым золотыми нитками носовым платком. Наверное, они бы любовались своими трудами целую вечность, если бы мы не торопились на шоу. Прежде чем отпустить, девчонки сфотографировались с нами, затем напоили чаем и только после этого позволили уйти. Уже на улице Нат сказал, что заплатил им в два раза больше, чем нужно, хотя Эканис вообще не хотела брать с нас плату. Благо, коммуникатор исправно тырил деньги у богатых и отдавал нам, бедным. Вот Эканис удивится, когда узнает, сколько Нат ей перевёл… Пока мы ехали на такси к студии, Нат учил слова, написанные для него Шанталем Дилони. Я тоже пыталась их запомнить, но Лафлауэр настоятельно рекомендовал мне отвалить и не лезть в это дело, мол, он и сам со всем справится. Наконец, мы подъехали к зданию телеканала, около которого, как и всегда, крутилось много людей — наглые журналюги находились в постоянном поиске сплетен и сенсаций. К счастью, Дилони отправил нас не на тот телеканал, на котором работала Луиза и случилось то самое побоище, потому мы с Натом надеялись, что особо пялиться на нас не будут. Надеялись напрасно, потому как только ленивый не таращился в нашу сторону. Кто-то с отвращением, кто-то с восхищением, кто-то с опаской. Ещё у самого входа к нам приколебался охранник, требуя какие-то пропуски, вызывая по радиосвязи начальство, проверяя нас на металлоискателях и обыскивая. Причём обыскивать охрана предпочитала удивительно кропотливо, чем вызвала бурное негодование со стороны Натаниэля. — Никто не имеет права лапать дровосека! — Кого? — нахмурился охранник, продолжая осмотр. — Всё чисто, — подытожил он, после того, как заставил меня снять туфли без каблука. Конечно, именно там я бы спрятала снайперскую винтовку! — Можете проходить, вас уже ожидают. Надо же, мы такие звёзды, а к нам уже на входе относятся как к преступникам… Похоже, случай на шоу здорово встряхнул Капитолий! Не знаю, как до этого обстояли дела с защитой на телестудиях, но едва ли раньше внутри и снаружи сновало столько охраны. У входа поставили разного рода сканеры, а людей то и дело обыскивали, за ними наблюдали, в общем, Капитолий определённо сдрейфил. В здоровенном холле, оформленном во все оттенки голубого, нас действительно дожидалась молодая девка с аккуратной гарнитурой на ухе и планшетом в руках. Низкая и хрупкая, на первый взгляд, девчонка подозвала нас к себе грубым, низким голосом, отчего у меня возник диссонанс. — Чего стоите, как вкопанные? Следуйте за мной, — велела та, и мы с Натом поплелись за ней, слегка ошарашенные настолько грубым поведением милой с виду девочки. — Вы должны были приехать ещё час назад. Где вас черти носили? — Мы приехали за час до эфира, шеф, — возмутился Нат и посмотрел на меня так недовольно, словно это я подобрала нам проводника. — Я тебе не шеф, а ассистент, — гордо сказала девчонка, даже не пытаясь нам представиться. Она шла впереди чуть ли не строевым шагом, отчего длинные ровные русые волосы слегка подскакивали и очень быстро от этого зрелища меня начало мутить, потому я отвела взгляд в сторону. — Блин, представляю, какие у вас тогда шефы при таких-то ассистентах, — продолжал рыть Нат, за что схлопотал от меня локтём в бок. Девка не обратила на нас никакого внимания и, поднявшись по короткой лестнице, свернула в длинный коридор, после ещё, и ещё, и ещё, пока я окончательно не запуталась в этих переходах, перестав их считать. Ассистент открыла перед нами обычную деревянную дверь и указала рукой внутрь, не приглашая, а тупо тыча пальцем. — Что вы топчетесь? Заходите скорее! Ворчунья смотрела на нас свысока и это при таком-то росте! Она нагло жевала жвачку и в качестве вершины наглости ещё и надула жвачкой пузырь, смачно лопнув его, когда тот расширился так, что скрыл половину её лица. — Мы типа звёзды, могла бы и поучтивее! — фыркнул Нат, проходя внутрь комнаты. — К нам каждый день приходят такие типа звёзды, — безразличным тоном ответила ассистент. — Эй, Шэл, давай по-быстрому обработай этих! — обратилась она к темноволосой девушке, которая копошилась с коробочками косметики около зеркала. — Вы сами наряжались, что ли? На клоунов похожи, но ничего, сейчас Шэл быстро сделает вас похожими на людей. Я судорожно сглотнула, взглянув на столик позади этой Шэл. На зеркале виднелись маленькие капельки не то тонального крема, не то какой-то другой фигни, а все пудры, тени и помады были перемешаны между собой и разбросаны по столику как попало. Очевидно, это гримерка, а Шэл была гримёром… От одного вида бардака на её рабочем месте я сильно засомневалась в умениях этой леди, а учитывая сколько трудов приложила Эканис, я просто не могла позволить всё уничтожить. — Не гони лошадей, ассистент! Мы вообще-то отвалили кучу бабла крутому стилисту, прежде чем пришли в вашу шарашку, и ни в каком гриме не нуждаемся, — властно заявил Нат, на что ассистент с усмешкой хмыкнула и вышла из комнаты, на ходу сказав: — Сажай их, Шэл. Шэл не выглядела таким садистом-пофигистом, как её подружка, но стоило ей подтолкнуть нас к креслам, как я тут же ощутила в её руках силу. Дамочке бы дрова рубить, а не морды малевать! От греха подальше Натаниэль сел в кресло, косясь на Шэл так, словно она резать его собиралась, а не гримировать. Я тоже решила послушаться и сесть, попутно рассматривая странную Шэл. Полноватая девчонка с длинными густыми чёрными слегка вьющимися волосами, серой кожей, полными губами и глазами на выкате выглядела даже для Капитолия чуток экзотично, хотя и была одета в чёрный свитер с горлышком и чёрные брюки — видимо, типичную летнюю одежду. Девка схватилась за мой подбородок, от чего я вытаращила глаза, вцепившись в подлокотники кресла в котором сидела, но Шэл даже не обратила на это внимания, вертя мою голову по сторонам, внимательно что-то высматривая. Ничего не высмотрев в итоге, она достала расчёску, на которой накопился уже целый пучок волос, и принялась расчёсывать кончики моей наращённой шевелюры. — Так ты гримёр, Шэл? — невинным голоском поинтересовался Нат, в соседнем кресле охреневая от происходящего. — Я — ассистент ассистента. — Ассистент ассистента гримёра? — Просто ассистент ассистента, — небрежно бросила она. — Понятно, — выдавил Нат, тут же сжав губы в трубочку, как будто пытался этим жестом заткнуть самого себя. — Всё так просто и понятно, да. Ассистент ассистента… А гримёр где? — Гримирует ведущую, конечно. — А почему не ты гримируешь, Шэл? — спросила я, стараясь сбросить с себя оцепенение от окружающего дерьма. — Марлин ведущая, — поразилась Шэл. — Её нужно гримировать нормально, она ведь наша звезда! Я посмотрела на Ната, брови которого в удивлении приподнялись, образовав на лбу еле заметную морщинку. А эта телестудия знает толк в звёздах и гримёрах, взятых с улицы! Тем временем Шэл оставила в покое мои волосы и перебралась к лицу. Кисточка в её руках выглядела как фигов скальпель, оттого в моей фантазии разгорелась нешуточная баталия с кровью и отрубленными конечностями. На деле же Шэл обмакнула кисточку в пудру и плеснула её кончиками волосинок мне на щёки и нос, после чего выбросила кисточку, поправила горлышко моего топа и перешла к Натаниэлю. С моей души будто камень свалился, но теперь стало тревожно за Ната. С кислой рожей он наблюдал за тем, как Шэл пыталась взлохматить ему волосы, которые он сразу же пригладил, как и футболку поправил сразу после неё, а затем и браслет. Но самое страшное случилось позже, когда Шэл метнула кисточкой ему в лицо пудру. Нат скосил глаза на кончик своего носа, словно ему на физиономию шлепнули лопату дерьма. — Какого хрена ты творишь? — вспылил он, поспешно стряхивая с себя миниатюрные крошки пудры, словно это были раскалённые угли. — Хватит меня пудрить, курица криворукая! В этот момент в комнату как раз ворвался тот самый хамовитый ассистент, и Шэл резко повернула наши с Натом кресла, хвастаясь перед ней проделанной работой. — Готово. — Шэл демонстративно указала в нашу сторону рукой. — Совсем другое дело! Отлично, — похвалила ассистент. — А теперь быстро закрепи микрофоны. Пора уводить их за кулисы. Не успела я оглянуться, как прыткая Шэл взялась за валяющийся среди косметического хлама микрофон и принялась цеплять его мне на грудь. Я всё ещё пребывала в абсолютном шоке. Кем вообще были эти люди? Почему они вели себя с нами, как с дерьмом? Где их специалисты? Почему кругом одни ассистенты? Почему гримёрка выглядела как мусорка? В каком месте эта мастерица вообще нас гримировала? Я краем глаза взглянула в зеркало. Ничего же не изменилось! Что это за шарашка шибанутая? Как только Шэл закрепила на нашей одежде микрофоны, та самая ассистент взяла нас обоих под руки и насильно вывела из комнаты, отпустив только за её пределами. Мы пребывали в таком шоке, что даже сопротивляться не могли. А я-то, глупая, считала Ната самым наглым отморозком Панема… — Полегче, деваха, — буркнул Натаниэль, когда мы втроём торопились по лабиринту плохо освещаемых коридоров. — Значит так. У нас шоу утреннее, потому его смотрят дети и особо чувствительные люди, так что ведите себя прилично и фильтруйте базар. — Как ты? — хмыкнул Нат, не сдержав едкий подкол. Девушка внимания на его реплику не обратила и продолжала гнуть своё. — Это прямой эфир, потому цензурить ваши изречения мы не сможем. Будете болтать лишнее — пеняйте на себя. У нас приличное шоу и солидный серьёзный канал. На этом моменте я чуть не засмеялась вслух. Да уж, куда ещё солиднее-то с таким количеством ассистентов. Как этот канал вообще существует? Дилони явно не там устроил пальбу… — Я убью этого кретина, — бормотал Нат, притуляясь ко мне, чтобы ассистент поменьше слышала. — Ублюдок нарочно запихал нас на это телевизионное днище, чтобы поржать. Выбрал самый конченый канал, чтобы опозорить всеми способами. — Пять нарушений, — громко объявила, не поворачиваясь к нам, ассистент. Натаниэль сконфужено смотрел на неё, не догоняя, что она несёт, а ассистент как будто затылком узрела его немой вопрос, сразу же дав на него ответ. — Ты только что наговорил на пять нарушений. Согласно расценкам нашего канала одна грубость стоит десять тысяч. Оплатить зацензуренные выражения можно в кассе, расположенной в левом углу холла на первом этаже. За чистотой вашей речи будет наблюдать наш специалист в области цензуры. Нат молчал. Я тоже. С такой дебилистикой не то что я, даже Нат, эксперт в этой сфере, не сталкивался. Неужели все каналы так работали? Почему прежде не случалось подобного? Кто вообще эти люди и какой придурок составлял устав для телеканала?! Штраф за ругань? Отправить бы их на лесопилку. Озолотились бы. Мы с Натом в шоке плелись по коридорам с ободранными стенами, пока ассистент не объявила, что теперь мы должны тупо стоять и ждать пока нас не пригласят на сцену. Сама же девица снова куда-то смылась, с кем-то на повышенных тонах переговариваясь при помощи гарнитуры. Закулисье поражало своей неаккуратностью. Мы стояли позади сцены в неглубокой ложе с потёртым от ходьбы полом, всюду валялись бумажки, остатки еды, а проход по обе стороны захламили всякой фигнёй вроде мешков с чем-то неизвестным, стульчиками, шнурами, частями декораций и разбитыми софитами. — Страна придурков, — пробормотал Натаниэль, доставая коммуникатор из кармана. — Не ругнись хотя бы на сцене, а то платить заставят, — сказала я, выглядывая из-за ширмы на зрительский зал. — А придурок это ругательство? — искренне удивился Лафлауэр. Экран коммуникатора засветился яркими цветами. — Наверное. Почти все слова, которыми ты говоришь, ругательства. — Шестьдесят два пропущенных звонка! — выпалил Нат и ткнул мне в лицо коммуникатор, как подтверждение. — Может, что-то важное! Зря ты отключил его! — Он стебётся над нами или проверяет возможности аккумулятора? — Пятнадцать минут до начала эфира! — объявила вернувшаяся ассистент. — Как пятнадцать? Ещё как минимум полчаса! — возмутилась я, на что дамочка скорчила мне недовольную мину, ведь как так я, ничтожное дерьмо, осмелилась перечить её величеству? — Раньше сядем — раньше встанем. — А как насчёт сетки вещания? Или вашему каналу побоку такая фигня? — Нат! — рявкнула я. — Только долгов нам не хватало. Довольная моими словами ассистент подошла впритык к Натаниэлю, всем своим видом пытаясь показать, кто здесь босс, что выглядело откровенно смешно. Пытаться смотреть на Ната, который выше тебя почти в два раза, свысока, нужно иметь смелость! — Будешь говорить, когда тебе разрешат. Натаниэль засмеялся и постучал себя пальцем по губам, как бы наказывая за такую непозволительную роскошь, как улыбка, после чего больше не издал ни звука, лишь красноречиво со мной переглядывался до тех самых пор, пока не началось шоу. Зазвучала нерасторопная скучная музыка и в тот же момент над сценой зажглись несколько рядов разноцветных софитов. Один из таких, расположенный в верхнем ряду, почему-то не горел, создавая освещение в стиле беззубой улыбки, а потом и вовсе в нём, видимо, надломилось крепление, либо что-то закоротило, потому как фонарь затрещал и накренился. — Твою мать, Гэри, ты же должен был закрепить его! — послышалось откуда-то сверху. — Не ругайся, придурок, мы уже в утреннем прямом эфире! — прозвучал писклявый мужской голос с другой стороны. Нат шумно вздохнул. Действительно страна придурков… Наконец-то, на сцену в длинном вечернем платье на утреннем шоу вышла ведущая. Даже отсюда мне было видно, как отчаянно стилисты, гримёры, ассистенты, или кто тут одевает ведущих, пытались сделать акцент на её фигуре. Платье настолько сидело на ней в обтяжку, что садиться на кресло ведущей определённо не стоило, иначе ей пришлось бы отдать в кассу за цензуру годовалую зарплату. — Фига себе ведущая, — присвистнул Нат. — Наша гордость, — поддакнула ассистент. — Через две минуты ваш выход. Ведущая трепалась на сцене ещё минут десять прежде чем меня с Лафлауэром представили. Ассистент вытолкнула нас в коридорчик, ведущий на сцену. Мы с Натом уверено шли бок о бок под музыку, включенную специально для нашего выхода. Фонари мигали, стреляя по нам пучками света, а ведущая с глянцевой улыбкой на лице дожидалась нас у кресел. В общем, ничего нового. Стоило нам сесть, как она моментально метнула в нас сарказмом. — Доброе утро, мои дорогие! — ласково пропела ведущая. — Приятно видеть, что вы не боитесь появляться на публике вместе после внезапной кончины всеобщей любимицы Шарлотты. — А ты кто вообще? Новая Луиза Данн? Куда старую дели? — с ходу понёсся Нат. Мне тоже не понравилось то, с чего начала эта Марлин, и какой подтекст продвигала, но… зная, что нам следовало сказать дальше, начинать беседу с такой ноты не совсем правильно. Мы подставляли сами себя, ведь грядущая речь даже чересчур в нашем стиле… — Покойная Луиза просвещала умы на другом телеканале, но наша команда также очень скорбит по ней и выражает искренние соболезнования всем поклонникам великой. Сколько же было фальши в этих словах! Расфуфыренная коза пыталась сделать вид, что вытирает слёзы, но она больше позировала на камеру со всех ракурсов так, чтобы выглядеть красиво. Выпячивала губы, стреляла глазами, изображая то грусть, то загадочность, то взирая томным взглядом куда-то в зал. Зрителей, к слову, собралось совсем мало. Едва ли человек пятьдесят, да и те особой активности не проявляли. — Сегодня мы говорим о том ужасающем случае на шоу, свидетелями которого вы стали, — продолжила ведущая, то как бы невзначай проводя рукой по длинным волнистым волосам, то изящно поправляя платье… — Некто неизвестный вероломно уничтожал ни в чём не повинных людей. Ужасный шок для Капитолия, славящегося своей абсолютной безопасностью. В обществе моментально возникла череда теорий, согласно которой вы могли быть причастны. Как прокомментируете ситуацию? — Все столичные жители полные ублюдки, и я ничуть не жалею о том, что кто-то убил наиболее ущербный слой общества, — начал Нат и я вся сжалась. Понеслась. — Вы обвиняете нас в причастности, но если бы мы решили вас убить, то прикончили бы каждую лживую столичную тварь. Вы не достойны ничего из того, что имеете, потому убийца прав в своём стремлении уничтожить подобных гнид. — Те люди на шоу заслужили смерть, и я надеюсь, что убийца проведёт ещё не одну подобную зачистку, в том числе… — Мой голос дрогнул. — В том числе и на вашем телеканале, чтобы вы прекратили трансляцию дурацких шоу, иначе все закончите как Луиза Данн. В голове всё это выглядело простым текстом, но когда сначала Нат, а затем и я произнесли его вслух, по моей коже пронеслись мурашки. Говорить подобное не просто неприятно, а ещё и опасно, ведь теперь все в столице, кто смотрел этот эфир, возненавидят нас больше чем когда-либо. Не удивлюсь, если за такое нас изобьют до полусмерти здешние ассистенты… Ведущая только открыла рот, чтобы что-то сказать, как Нат её перебил. — Что бы я пожелал зрителям? Сдохнуть. Что хочу сказать напоследок? — Нат говорил взахлёб, поймав азарт. — Катитесь к чёрту. Я знаю, что вы сейчас сидите по ту сторону экрана и довольствуетесь завтраком напротив телека. — Каждое слово Натаниэля звучало как плевок в лицо всех капитолийцев, причём… этих слов в сценарии того коротенького текста, который хотел услышать Дилони, не было. Лафлауэр врубил отсебятину, и что-то мне подсказывало, что адресовалась она даже не капитолийцам. Точнее, только одному из них. — Хотите шоу? Получайте, — рявкнул Нат и, глядя в камеру, кружащуюся точно напротив нас, выставил перед собой обе руки, оттопырив средние пальцы. — Надеюсь, тебе понравилось представление и мой скромный привет вам с дворецким. Не подавись своим тортиком, присыпанным бриллиантами. Люблю, целую, валите нахрен! — последние слова Натаниэль прокричал, тыча свои пальцы как можно ближе к камере, после чего подорвался с кресла и, подхватив меня, направился прочь со сцены. — Раньше сядем — раньше встанем. Ведущая продолжала молча сидеть с приоткрытым ртом. Кто-то из технарей, работающих на шоу, что-то кричал, но звон в ушах мешал мне их услышать. Я дрожала, всё вокруг проплывало как в тумане. Нам не простят подобное, ох, не простят… На шоу у Луизы цирк закончился смертями. На шоу у этой индейки угрозами и дерзкими аморальными выражениями. Что, если теперь Дилони станет таскать нас с канала на канал, пока мы повсюду не наживём ещё больше врагов? Прямой эфир, судя по всему, прервался, потому как на сцену выбежали человек десять успокаивать охающую и ахающую ведущую. Бедняжка, видимо, испугалась, что её может постичь судьба Луизы… — Эй, стойте! Какого… — донёсся до меня возмущённый голос Натаниэля, а когда я обернулась, на моих запястьях замкнулись наручники. Ната насильно вела пара миротворцев, ещё двое схватили под руки меня и потащили следом, словно мы были законченными преступниками. Около стены стояла та самая ассистент, что-то бурно обсуждающая с ещё одним из миротворцев только без формы. Сотрудники телеканала пялились с отвращением, дожидаясь, когда служители закона уведут нас из их телевизионной крепости. Кажется, нас арестовали.