***
Дерби сидел в кресле и смотрел себе под ноги, лениво елозя носом своей обувки пол. А как ещё он мог выглядеть? Его только что едва не убил тот, кого Дерби, кажется, вообразил своим другом! Нат на его месте уже урыл бы нападавшего. К счастью Кейнс — не Нат. Я села в кресло, чтобы хоть немного отдохнуть после своего кросса сюда, к дому Дерби. Ноги гудели, сердце всё ещё не угомонилось и стучало так, будто я напрямик из Капитолия бежала в Седьмой. Нат молчал. Дерби молчал. Я молчала. Все по-разному поводу. Дерби, наверное, был в шоке. Нат чувствовал вину, но чтобы не порочить свою речь извинениями, решил вообще не голосить. Я молчала, потому что не знала, что делать с этими двумя, и как вообще разруливать ситуацию. К тому же Дилони уступил, позволил переиграть, да ещё и подсказку дал… Кажется, впервые за всё время смягчился. — Кто вам звонил? — тихо, почти шёпотом спросил Дерби, не поднимая головы. Бедняга не дождался от нас извинений и решил заговорить первым. — Дерби, прости нас, прости Ната. Это тот случай, когда человек не ведал, что творил. — Всё я ведал, поэтому и не натворил дерьма! — подал голос Нат, за что вмиг схлопотал сокрушительный взгляд с моей стороны. Я поднялась с кресла, подошла к Дерби, и заметила, что как только оказалась в шаге от него, тот поёжился, словно моё присутствие стало ему неприятно, что, в принципе не удивительно. Тем не менее, он поднял голову, чтобы взглянуть мне в лицо. К горлу тотчас подкатил комок стыда. В его глазах не осталось ни капли ненависти и даже обиды. Только немой вопрос — что это было? — Дерби, мы в беде. Большой беде, о которой рассказать не можем, иначе всё станет только хуже. Нат не причинил бы тебе вред. Его принудили к этому, но он всё равно не смог. — И как часто вас принуждают? — осторожно поинтересовался Дерби, глядя то на меня, то на Ната. — Как часто вы выполняете то, что вас заставляют делать? — Послушай, чувак, это мутная история, в которую тебе лучше не соваться. — Вы уже давно встряли в эту историю. Вокруг вас слишком много странного. — Как бы Дерби не старался это скрыть — он выглядел разочарованным. — Поймите меня правильно: я не сомневаюсь в том, что вы друзья для меня, но… — Мы обязательно с этим разберёмся. Мы пытаемся это сделать прямо сейчас, — старалась оправдаться я. — С такими делами должны разбираться миротворцы. Если вы не обратитесь к нам, рано или поздно нам самим придётся явиться к вам с вопросами, и поверьте, это не то, что вам нужно, — Дерби говорил удивительно спокойно и взвешенно. Так, как мы того не заслуживали. Он не прогнал нас, не бросился в драку и даже не сыпал оскорблениями, в общем, сохранял достоинство. — Я знаю, но в это действительно лучше не ввязываться другим людям. У таких, как мы с Натом, очень много врагов, и миротворцы тут не помогут. Только мы сами можем со всем разобраться, и сейчас нам нужно срочно бежать, пока сохраняется хоть какой-то шанс прекратить всё это. Прости нас, Дерби. Мы в вечном долгу перед тобой. — Я мог бы вам помочь, — настаивал он. — Моя работа состоит в том, чтобы бороться с плохими людьми. Я умею это. — И мы в этом не сомневаемся, но это наши враги и разобраться с ними можем только мы сами. Иначе погибнут люди. Много людей. Прости, Дерби. Мы правда не хотели, чтобы всё обернулось вот так, — сказала я, искренне сожалея о случившемся. Дерби последний, кто заслуживал быть втянутым в эту грязную историю. Я подошла к Натаниэлю, решительно взялась за его локоть и потянула за собой к выходу. Тот молча следовал за мной, не утруждая себя попытками извиниться, и вообще он выглядел весьма угрюмым и сердитым. Непонятно только на кого и за что дулся. За то, что я ему помешала? За то, что он сам себе помешал? За то, что получилось не так, как надо? — Мы не хотели, чтобы всё обернулось вот так. Надеюсь, однажды мы сможем всё тебе объяснить, — напоследок сказала я, и мы с Натом решительно покинули сначала комнату, а затем и дом Дерби, несмотря на то, что он что-то кричал нам вдогонку. — Надо срочно валить обратно в Капитолий, — уверенно заявил Нат. — Почему Капитолий? Мы же только оттуда. — В Панеме уйма мест, где могло «всё начаться», но папа с остальными наверняка сейчас в столице, потому что Дилони держал их там, а это значит, что фуфлыжник наверняка загадал нам загадку про Капитолий. Казалось, все вокруг смотрят на нас, хотя улица почти пустовала. Чувство постоянного преследования никуда не девалось, а только разгоралось с новой силой. Интересно, он следил сейчас за нами? Прямо сейчас? Видел, как мы вышли из дома Дерби, направляясь на вокзал? Совесть продолжала меня грызть изнутри за то, что бедолаге Дерби пришлось сегодня перенести. Мы даже не извинились перед ним по-человечески! Но разве мы могли поступить иначе, зная, что за нами сохранялись считанные часы на то, чтобы спасти пленников? Если выбирать между тремя важными пленниками и извинениями перед Дерби, то последнее никак не могло оставаться в приоритете, как бы по-свински это ни звучало. Нат же вообще старался не загоняться на эту тему. Ну, не убил же всё-таки, значит, его уже автоматически должны простить! По пути на вокзал я несколько раз пыталась взывать к его совести, наехать за то, что он в который раз меня обманул, но всё бесполезно — тот молча пялился в коммуникатор, с серьёзным видом, что-то читая, как будто меня и не существовало рядом. — Ближайший поезд — товарняк из Шестого. Поедем на нём, — объявил он, игнорируя все мои морали. Ну, и ладно. Пробиваться к этому отмороженному типу напрасная трата сил и нервов. В конце концов, Нат и впрямь не смог убить Дерби, да и не стал бы этого делать, не вынуди его Дилони… Может быть, не думать об этом и впрямь лучший выход? Нам ещё с пленниками разбираться и именно им сейчас следовало уделять наибольшее внимание, а с Дерби решить проблемы успеем и позже. — Думаешь, он станет нас ждать? — спросила я, когда мы уже оказались на борту старого зелёного поезда, до отвалу набитого грохочущими коробками. Наверное, в них перевозили какие-то детали. — Я про Дилони говорю. Он должен понимать, что из Седьмого в Капитолий так быстро не добраться. — Всё он прекрасно понимает. — Нат насупился. Мы сидели рядом друг с другом на холодном железном полу в самом краю вагона, как можно дальше от множества тарахтящих коробок. Я то и дело косилась на них, переживая, что те свалятся на нас и снесут к чёртовой матери. — Дилони хочет, чтобы мы их получили, а значит, будет ждать. Думаешь, он смягчился или уступил, потому что ты достойно провела переговоры? Не смеши меня, дровосек! Он дал нам второй шанс из-за того, что с первым мы лоханулись. Дилони прекрасно знал, что если не на втором, то на третьем задании мы пролетим. Может, он надеялся на то, что мы вальнём Дерби и испачкаем руки ещё и в миротворческой крови, но… вряд ли. — Тогда что он нас заставит делать на этот раз? — Ничего, — уверенно ответил Нат. — Я думаю, в этом и есть суть задания. Мы должны угадать место, куда Дилони собирается вывалить пленников. Задание уже само по себе непростое, потому что таких мест дохрена. — Но ты сузил круг до Капитолия, — подхватила я. — Именно, но даже в столице полно точек, которые можно назвать началом всего. Смотри, я набросал несколько вариантов. — Нат прижался ко мне вплотную и протянул коммуникатор, на экране которого виднелся список, состоящий из двадцать одной позиции. «Несколько», блин. — Я пораскинул мозгами, и вот что пришло мне в голову. «Откуда всё началось». Что конкретно он имел в виду? Впервые мы столкнулись с ним… — В больнице, — прочла я, вспоминая того самого санитара, которому я… помогла бежать. От этого абсурдного воспоминания хотелось громко смеяться. — Да, но контакт не был прямым. Так же, как и на фестивале, что тоже может оказаться фартовым вариантом. В качестве врага мы столкнулись с ним впервые в Аттракционе Мефистофеля. Ты увидела его своими глазами. Там же он похитил тебя и утащил домой, предположительно, или под аттракцион, или в один из его залов, если он прямо там и живёт. Ещё одна точка на карте — тюрьма. Там мы вместе впервые увидели его… Хрен знает, что конкретно фуфлыжник имел в виду. Угадать одно единственное место почти нереально, если не знаешь, что ищешь. Мы могли бы нанять людей и отправить их во все эти точки, но… сама понимаешь, нельзя. Он хочет, чтобы мы искали сами. — Что же делать? — Хрен его знает. Разберёмся на месте. Дилони нужно, чтобы мы забрали пленников, значит, даже если мы будем беспросветно тупить, ему придётся самому принести их нам на блюдечке. — Откуда такая уверенность, Нат? — Ты ещё не поняла? Он хочет, чтобы всё шло по его сценарию, а там наверняка указано, что пленники должны оказаться у нас. Подумай сама, какой ему прок держать их у себя? Ему нужна какая-то инфа от них? Да нихрена. Если бы он хотел, то давно выбил бы из них желаемое, потому что он долбанный стратег, а их явно учат таким пыткам, что даже слепой после них прозреет. Нет, пленники это рычаг давления на нас и для Дилони гораздо выгоднее, чтобы они были с нами, а не у него. — Сейчас он может нас шантажировать ими вообще-то. — Да, но его угрозы нифига не стоят, ведь он не может убить пленников из-за нужды в них, понимаешь? — Нат говорил с привычным для него запалом. — Чтобы шантажировать нас, они должны жить. Мы с тобой поняли бы это, и могли бы не плясать под его дудку. Другое дело вернуть их нам. Дилони знает, как эти люди нужны тебе и мне, а ещё он знает, что двое из них террористы, особо опасные преступники, а третий вообще официально мёртв. Ты представляешь, что случится, если кто-то узнает о том, с кем мы связаны, и кого скрываем? — Класс, да это же чистой воды подстава! — выпалила я. — Нас в капусту порубят. Шантажировать разоблачением гораздо эффективнее, и вообще в стиле этого Шанталя. Он предлагает нам медвежью услугу — вернуть пленников, но сделать только хуже. — И как быть? Натаниэль, покусывая губу, задумался, вновь принявшись активно листать информацию в коммуникаторе. Его глаза бегали то вверх, то вниз, а взгляд оставался очень сосредоточенным. — Пока ничего. Посмотрим, что он выкинет дальше, — растягивая слова, произнёс Нат. — Разве мы не должны пытаться его опередить? — Не-а. Попробуем следовать за ним. Усмирим его бдительность. Есть у меня одна идея, но она рискованная по отношению к папе и остальным. — Какая идея? — Дилони будет наблюдать за тем, как мы ищем пленников, и как мы будем пытаться их заполучить, верно? По-моему, это отличный повод попробовать себя в разведке. — Нат хитро взглянул на меня и подмигнул, ухмыляясь. Я улыбнулась ему в ответ, не до конца понимая, к чему он клонит, хотя то, что у Лафлауэра появились какие-то идеи, не могло не радовать. — Проблема лишь в том, что мы не знаем куда конкретно он выгрузит пленников… Без подсказок угадать место мы не сможем. — Когда это уже прекратится? — задала риторический вопрос я, опустив голову на плечо Ната. Усталость накатилась новой волной. От поездок. От нервов. От постоянной беготни. От Шанталя Дилони. Лафлауэр приободрил меня объятиями, жаль только, что этого было слишком мало, чтобы перекрыть всё то плохое, что на нас валилось. Экран коммуникатора то и дело мельтешил. Я едва успевала замечать, что Нат на нём делал. Папки создавались друг за дружкой. Фотографии пачками летели в одни папки, тексты в другие. Нат, как и всегда резво, занимался сортировкой файлов, которые находил… чёрт знает, где он их находил. — Что это за названия такие? В-1, В-2, В-3… — Нельзя бороться с тенью, дровосек. Нужно понять с кем мы имеем дело, чтобы убрать его, а для этого нужно полностью восстановить всю картину событий. Смотри, какой я у тебя охренительный дизайнер. — Нат нетерпеливо заёрзал на месте, перевернул коммуникатор в горизонтальное положение и вывел на экран простенький график. Жирная прямая линия, разделённая на три отрезка, каждый из которых выделен своим цветом. — Видишь первый промежуток, отмеченный зелёным? Это детство Дилони. Период от его рождения и до смерти родителей. Натаниэль надавил пальцем на зелёную полосу, и из неё мигом выплыли текстовые файлы и фотографии, связанные с детством Шанталя. Грамоты из столичной школы «Амбидекстр», награды его родителей, побеждавших во множестве конкурсов, важные адреса, их семейные фото… Маленький мерзавец не сильно-то изменился за эти годы. В мальчишке на фото легко узнавался всё тот же Шанталь Дилони, разве что выражение лица здесь совсем другое. Глядя на этого улыбчивого ребёнка, стоящего с цветами в руках перед отцом и матерью, в голову ни за что не придёт мысль о том, что он станет настоящим маньяком. Ничто не выдавало в нём нынешнего убийцу, даже его чёрные, почему-то немного грустные глаза не делали его ребёнком дьявола. Впрочем, у его матери был такой же взгляд. Как будто обременённый чем-то. Да и вообще, судя по фотографии, Шанталь полностью удался в мать — черноволосую, черноглазую, с очень плавными, скульптурными чертами лица. Если поставить теперешнего Дилони рядом с этой фотографией его мамы, то их можно счесть чуть ли не близнецами. Разве что волосы у Карлы Дилони свисали ниже лопаток и шея походила на лебединую… От отца он, похоже, вообще ничего не взял. Тот выглядел простодушным и даже милым, улыбался, не обнажая зубы, вокруг глубоко посаженных голубых глаз собрались мелкие озорные морщинки, пышные русые волосы зачёсаны на бок, а одежда, в отличие от остальных членов семьи, на нём совсем не парадная. Кажется, для этой фотографии он позировал в том, в чём ходил по дому — поношенной кашемировой рубашке испачканной капельками краски на рукавах. Я вспомнила, что смотрю на капитолийскую семью и мне стало не по себе. Может, их убили за то, что те выглядели неподобающе? Мы с Натом часто бывали в столице, но таких… обычных людей особо не встречали там. Где яркие наряды и грузные парики? Макияж и роскошь? — Странное семейство, да? — спросил Нат, заметив, как внимательно я рассматривала каждую деталь на фотографии. — Они были бедными? — Сделала очевидный вывод я. Лишь бедняки не позволяли себе все прелести столичной жизни, а, судя по фото, избалованными этих людей никак не назвать. — Как раз наоборот, Мейсон. Семья Дилони была довольно богатой. Отец и мать работали конструкторами и выстроили для Капитолия множество зданий, за которые им отваливали нехилое бабло, вот только они его особо не тратили, либо тратили, но на что, неизвестно. Я ещё не разобрался до конца. Нат перелистнул фотографию, затем ещё одну, ещё и ещё. На всех них Карла Дилони одета в одежду совсем не капитолийского формата. Всегда однотонные штаны и заправленные в них приглушенных цветов блузы. Коричневые, бежевые, с огромными лепестками, звёздами, абстракцией… Интересно, многие в Капитолии одеваются подобным образом? Её муж выглядел почти так же. Те же коричневые тона, чудаковатые устаревшие фасоны… Он даже вязаную одежду носил! Я почему-то представила в подобном шмотье Ната и у меня закружилась голова. Он, парень из округа, в жизни бы такое не надел, а тут капитолийцы… Не удивительно, что Дилони теперь шикует, обставляя дом такими дорогущими стульями — наверное, пытается подобным образом придушить детские комплексы на тему нищеты. — А это кто? — спросила я, увидев на одной из фотографий с мелким Дилони какую-то улыбчивую толстушку. Бабушка? Слишком молода для этого. Тётка какая-нибудь? Видеть его на одной фотографии с родителями странно, но ещё страннее видеть его в компании левых людей… — О, знал, что ты заинтересуешься, — довольный собой проговорил Нат. — Это прям находка. Нарытое мной уникальное фото малого ублюдка с его няней. Не знаю почему, но от этой информации меня даже передёрнуло. То, что у ребёнка могла быть няня вроде бы вполне естественное явление, но Дилони и няня… Почему-то этот факт не укладывался в моей голове. — Как я понял, его родители были теми ещё трудоголиками, но в тоже время часто пахали на дому, а значит, малой не был обделён вниманием. Тем не менее, они наняли няньку, видимо, как помощницу. Присмотрись, в её руках корзинка с выпечкой. Наверное, из дому им принесла… Но это всё хрень неважная. Угадай, где она сейчас? — Мертва? — И кости сгнили, — хохотнул Лафлауэр, будто это его забавляло. — Одеты, словно нищие, зато няню нанимали? — скептически спросила я. — К её несчастью, нанимали. И не только няню, дровосек. У их сынульки были частные учителя, которые впаривали ему дополнительный материал помимо того, что преподносилось в школе. А теперь задачка со звёздочкой — угадай, где сейчас эти учителя? — Серьёзно? — Теперь пришёл мой черёд смеяться. — По ходу смерть это заразно. Все его тёти, троюродные дедушки и кузины кузин вымерли как мухи за последние десять лет. — Сколько людей он перебил? — ужаснулась я. — Знаешь… — Нат прикусил губу и замолчал, как будто не знал, стоит озвучивать свои мысли или нет. — Мне в голову пришла одна идея насчёт всей этой фигни. Я не отбрасываю версию того, что Дилони сам грохнул их, но, во-первых, слишком палевно и привлекает внимание, во-вторых, работа выполнена грязно, ну, а в-третьих, какой в этом смысл? Очень сомневаюсь, что его девяностолетний немой троюродный дедушка мог как-то ему помешать, навредить или хотя бы знать что-то важное! Зачем его убивать? — А зачем расстреливать тех людей на шоу? — Мейсон, с шоу всё очевидно. Банальная подстава. Но кого Дилони мог бы подставить такой бесполезной смертью? Этот дед и так коньки скоро отбросил бы, нахрена надрываться и марать руки? Короче, меня смутило два факта. Первый — окружение Шанталя начало массово вымирать сразу после смерти его родаков. Постепенно, но уверенно все эти учителя, нянечки и прочий хлам вселенной начали дохнуть от вирусов, сердечных приступов, автокатастроф и даже передоза наркотой! К тому моменту, когда Дилони самовыпилился в академии, почти вся его родня уже умерла. Думаешь, он реально мог в четырнадцать лет убить своего учителя в Капитолии? Да он физически не мог оказаться в столице, потому что учился в Первом. Я уже молчу о том, что на тот момент у Дилони напрочь отсутствовали навыки профи. Всем, что он сейчас знает и умеет, он обязан академии, то есть на убийства он мог бы сподобиться только на последних курсах, но эпидемия смерти началась намного раньше. — Мне не нравится к чему ты клонишь. — Мне тоже не нравится, но что, если мы рассматривали эти смерти всегда не с той стороны? Что, если они не следствие праведного гнева фуфлыжника, а следствие того, что семью Дилони продолжали выпиливать дальше? Сначала родители, а затем и все, кто с ними был связан. — Но почему тогда самого Шанталя не прикончили? Он ведь был на виду. — Вот именно, что был на виду. Потому и не прикончили. Я пока не так много накопал инфы по убийству его родителей. Его пытались скрыть, но многие об этом узнали. Некоторые очевидцы утверждают, что видели малого Шанталя в крови и грязи прямо на улицах Капитолия. Там не каждый день творится такая хрень, потому это всем запомнилось. Из-за подобного внимания Шанталя убрать уже не могли, зато его окружение постепенно слили. — Постой. Ты сказал, что его родню прикончили к тому моменту, когда он инсценировал свою смерть… Что, если он потому её и инсценировал, что в тот период должны были добраться до него? — Осенило меня. — Ты иногда капец как хорошо соображаешь, будто и не дровосек вовсе. Я тоже об этом думал. Возможно, этот продвинутый стратег что-то узнал и слился сам до того, как его угрохали. Если кто-то всё это время продолжал искать способ, чтобы, не привлекая внимания, вальнуть Шанталя, то единственным вариантом избежать этого была… — Инсценировка смерти. Только так его перестали бы искать. Но что такого могли натворить его родители? — Хрен его знает. — Нат задумался. — Репутация у них отменная. Работу всегда выполняли ответственно, ни с кем не скандалили, в сомнительных делах замешаны не были. — Точно как их сынок-ботаник с отменной репутацией, — фыркнула я, вспоминая все те грамоты из академии, слова Ады… Впрочем, чему удивляться, если в этой академии как раз таки убивать и учили. — Ничего, я раскопаю их тёмные делишки, мне нужно ещё немного времени. Дилони круто перешли кому-то дорогу. Ты знаешь, что случилось с их домом? — Откуда мне знать. Дилони убили в их доме? — Нет, прикинь. Их убили у озера в лесу, на отшибе Капитолия. — Логичнее убивать в доме. Они были бы заперты в четырёх стенах и мелкий не сбежал бы. Убийца явно умом не отличается, если отправился убивать целое семейство на открытой местности. Они все могли сбежать. И что они вообще там делали? Постой, но, если убийца был на отшибе столицы, значит, забрести туда случайно не мог. Выходит, это точно спланировано. Кто-то знал о том, что Дилони в тот конкретный момент будут именно там, и не побоялся открыто на них напасть. — Сечёшь, дровосек. — Подмигнул мне довольный Натаниэль. — Это было умышленное убийство, и грохнуть хотели всю семью. Даже мелкого. Их не пытали, не шантажировали, а просто целенаправленно пытались замочить. Если родаки и перешли кому-то дорогу, то зачем убивать мелкого? Как свидетеля? Можно выбрать другой момент и напасть на старших тогда, когда они вместе ночью возвращались с работы, например. А в доме их убить не могли, потому что кто-то мог услышать крики, могли заметить убийцу, и сам он мог напартачить, оставив улики. Не факт, что он знал дом Дилони изнутри, а воевать с людьми на их территории всё равно, что своими же руками втюхать им преимущество. Натаниэль пролистнул несколько фото вперёд и остановился на той фотографии, где был изображён дом Дилони. Симпатичный двухэтажный домишко из дерева без изысков. Ухоженный, с виду даже новый, возможно, построенный самими Дилони, хотя их конструкторский талант визуально никак не проявился, будто они нарочно старались не выпячивать его. Дом из разряда «увидел и через секунду забыл, как тот выглядит». — Что? Ожидала большего от архитекторов? — Ухмыльнулся Нат. — Кажется, у них конкретный бзик на тему сдержанности. Дилони были богатой столичной семьёй, но это ни в чём не проявлялось. — Может, они так прятались от кого-то? — предположила я, на что Нат уверенно покачал головой. — Мейсон, они жили в Капитолии. Невыразительный шмот, недорогая еда и простецкий дом привлекают внимание в сотню раз больше, чем шикование. Может, они сектантами какими-то были? Может, это философия такая, чтобы не зажраться? Как бы то ни было, дом у мелкого Шанталя отобрали. После смерти родителей, законное наследство ему не досталось, а перешло в собственность столицы. — Какого чёрта? — Дом хотели превратить в больницу, но стройка не задалась. — Лафлауэр промотал фото дома и показал мне сначала один документ, затем другой, третий, четвёртый… — Сначала больница, затем развлекательный центр, салон красоты, ещё один салон красоты, косметологический центр, офис банка… Застройщики менялись друг за другом, но ничего не строилось. Дом и территорию под ним отобрали у законного владельца, столичного жителя, между прочим, но так и не использовали. — Что? — оживилась я. — Дом пустует? Он сохранился? — Дом в полном порядке, только в нём шаром покати. Все вещи Дилони куда-то вывезли. Мелкому Шанталю вроде как нифига не досталось оттуда. Его поселили в пустую кладовую академии, не позволив из дому даже подушку взять, прикинь? — Как будто заметали следы… Если убийство произошло на воздухе, так какого хрена тогда зачищать дом? Там ничего не могло указать на убийцу. Наверное. — Значит, причины на то нашлись. У меня есть как минимум одна. Все родственники Шанталя погибли, дом у него отняли, и в то же время направили в академию сначала Второго, отказавшуюся принимать его в ученики, чтобы сберечь репутацию, потому что ходили слухи о том, что мелкий сам убил родителей, а затем в Первый, захомутавший его без вопросов. Мейсон, ему некуда было идти. Его родню выпилили, его дом забрали, а самого Дилони не отправили в приют, а отправили в академию, хотя никакой предрасположенности к этому у него не имелось. Я пошарился в его школьных бланках с отметками и заметил, что с физической культурой у него порядок, но без грамот, в отличие от точных и гуманитарных наук. Он даже в грёбанных командных играх себя никак не проявлял. Занимался физкультурой для того, чтобы получать хорошие оценки и всё. Чувак — ботаник каких поискать, а его отправили в академию, где учат морды бить и стрелять. Капец логично, да? — Значит, власть нуждалась в том, чтобы он стал профи и никем другим, поэтому и отрезали ему все пути отступления. — В точку. Непонятно, почему они не искали виновного, ведь тем самым они взращивали в лице Шанталя своего врага. Да, они могли запудрить мозги и втирать, что академия нужна ему для того, чтобы поймать убийцу, но… Какие нахрен поиски через десять лет после убийства? Зато обозлиться на правящую верхушку за то, что те ни черта не делали, он очень даже мог. Неужели они настолько дебилы, что вручили оружие своему потенциальному врагу? — Тогда не удивительно, что он расстрелял людей на шоу. Все они были капитолийцами. Если столичные — враги для Дилони, то он с радостью грохнет их всех. Только мы-то тут при чём? — У меня дохрена предположений на этот счёт. Одно стрёмнее другого. Ты не думала, что он хочет склонить нас на свою сторону? Подумай сама, мы всегда были не на самом лучшем счету у людей. Помнишь мой список врагов? У тебя он тоже нехилый, как и у Дилони. Он разрушает нас в глазах общественности, стирает нашу и без того фуфловую репутацию в порошок, делая врагами Капитолия, вселяя в головы тупорылых людей идею, что мы типа ушмарки, а нам внушает то же самое по отношению к ним. Скажи честно, тебе плевать на тех людей, которых он расстрелял? Не проскакивала в твоей голове мысль, что так им и надо? Только честно. В моей проскакивала. В твоей тоже, я уверен. В этом и проблема. Нам незачем сострадать этим людям. Они чужие для нас, они творят всякое дерьмо, поддерживают Игры. Заставить нас с тобой желать им смерти очень просто. Надо слегка подтолкнуть и всё. Слова Натаниэля заставили меня задуматься. Чего лукавить — он прав. Настоящее сострадание возникает только по отношению к дорогим людям, и никак не к тем, кого ты не знаешь, и уж тем более не к тем, кто презирает тебя и спонсирует реалити-шоу с убийствами. Мораль в голове трындит о том, что убийство на шоу это плохо, что так поступать нельзя, но сердце в отличие от разума не способно соблюдать моральные ориентиры. Сердцу плевать на чужих людей. — Какой ему прок от этого? Хочет заручиться нашей поддержкой? Он и сам неплохо справляется, ты же видел. Мы не нужны ему для того, чтобы убивать капитолийцев. Если бы Дилони хотел, то будоражил бы не нас с тобой, а людей в округах. Вот уж кто пылает чистой ненавистью к столице. Дай им волю и они сметут Капитолий. — Это чревато большими разрушениями. Может, он хочет свержения власти? Они явно приложили руку ко всем этим муткам с его семьёй. — Он мог просто попросить нас о помощи в этом, если бы хотел. — Мы бы послали его. — Да, но тогда его выходки обрели бы смысл. К тому же, мы с тобой не профессионалы в свержении властей. Мы даже не профи. Ты и я бесполезны для таких как он. Было бы правильнее собрать Татум, Аду, всех своих знакомых из академии… Такая компания способна представлять угрозу. — Зато мы с тобой много чего разрушили, так что не принижай наши достижения, дровосек, — засмеялся Нат и так же внезапно притих. — Он не любит марать руки. Грязные дела удобнее проворачивать через других. Мы думаем, что играем в его игру, а на самом деле, возможно, выполняем его работу вместо него самого. Или же всё куда проще и мы как-то связаны с убийством его семьи. Фиг знает, где мог напартачить папа. Он же вечно суёт свой нос куда не следует. Хотя, будь дело в моём отце, Дилони уже прикончил бы его, но он к нему равнодушен. Значит, папа не при чём. — Не забывай про моих родителей… — Мейсон, не начинай. Даже если они и сотворили какое-то дерьмо, во что я не верю, конечно, то… прости, но они померли и смысла мстить их отпрыскам нет. — Да, но ты забываешь про то, что не все мои родители мертвы. — Натаниэль закатил глаза и вздохнул, давая понять, что даже не собирается выслушивать весь этот бред. — Моя мама — забитая деревенщина. Как она умудрилась попасть во Второй и охмурить самого богатого мужика округа? Будто там своих кандидаток на его сердце не нашлось. — Мама просто удалая в отличие от тебя. Богача отхватила, а не задрота с вагоном врагов, — съязвил Нат и поднялся с пола, чтобы размяться, но даже разминку он выполнял с коммуникатором в руке. — Мейсон, твоя мать точно не при чём, даже не пытайся втирать мне эту тему. — Но как можно было попа… — Если бы Эльза выкинула какую-то хрень, Дилони разбирался бы с ней. Нет смысла пытаться влиять на неё через тебя, потому что ты тот человек, на которого ей наплевать больше, чем на всех остальных. — Может, в этом и дело? Вдруг она нас заказала? Денег у неё предостаточно. — Зачем ей это? Темно дышать или что? Дровосек, не бузи, твоя мамашка о нас не помнит и к происходящему не имеет никакого отношения, так что не забивай себе голову всякой хренью, а лучше думай о предстоящем деле. — Ты не хочешь меня даже выслушать! — Мейсон, поверь мне, ему нафиг Эльза ни сдалась. — Откуда такая уверенность, что Дилони ею не заинтересовался? — Я начинаю понимать его, — спокойно ответил Нат, делая наклон то вправо, то влево. — Чем больше инфы я нахожу, тем полнее становится картина. Наша проблема в том, что мы не знаем, с кем имеем дело, не знаем его мышления и истории. Чем больше я узнаю о нём и о том убийстве, тем яснее понимаю, что он мог бы сотворить, а что нет. Он не мстит нам, и даже если бы наши семьи или мы сами были бы связаны со смертью его семьи, Дилони просто убил бы нас. Жизнь за жизнь. Какой смысл играть с теми, кто виновен в погибели твоей семьи? Чтобы помучить? Лучшая мука это смерть — сдох и всё. Разве есть большая мука, чем прекращение существования? Он нам смерти не желает, хоть и держит нас в шаге от неё. Фуфлыжник не мстит, он что-то задумал и постепенно реализует свой план. Что бы это ни было, нам нужно копать на него дальше. — Почему всё происходит именно сейчас? — Фиг знает. Разберёмся с пленниками и будем думать, — сказал Натаниэль и снова уселся рядом со мной, неотрывно что-то листая в коммуникаторе. — Как думаешь, он мог выстроить себе новый дом под тем старым, родительским? Может быть, это и есть то место, где всё началось? — Строить злодейское логово под своим прошлым домом это, конечно, очень символично и по-злодейски, но Дилони, как бы прискорбно это ни звучало, совсем не тупой, и так откровенно палиться бы не стал. Я ставлю на Аттракцион. Именно поэтому сегодня я должен его пройти.***
Мы прибыли в Капитолий в сумерках, ну, или уже наступила ночь, но в светящемся городе сложно разобрать, какое именно время суток раскинулось над твоей головой. Нат предложил сойти на окраине и не пробираться вглубь столицы, чтобы не привлекать внимание, потому мы спустились вдали от центра и не встретили там никого. Совсем. — Не удивительно, что его семейку решили прикончить на окраине, кажется, безопаснее места для убийства и не придумаешь, — выдал Нат, хмуро взирая по сторонам. Раньше нам доводилось бывать в подобных местах, но они всё равно не выглядели так, словно все жители оптом вымерли. Ни одного человека на улице! Только притупившийся далёкий шум откуда-то из центра свидетельствовал о том, что Капитолий всё ещё жив. Эта неожиданная пустота была такой гложущей и давящей, как будто мы снова угодили в кунсткамеру, и из неё вот-вот начнут выкачивать воздух. Фонари почему-то сегодня светили только оранжевые. Мы с Натаниэлем прошли уже две улицы, и ещё нигде не повстречали какие-нибудь розовые или зелёные лампы, вывески… хоть что-нибудь! Капитолий сговорился и разом вырубил всё освещение кроме приглушенного, почти матового оранжевого, из-за которого казалось, что ты бредёшь в тумане. — У них какой-то траур, что ли? — предположила я, когда мы миновали ещё один квартал, освещавшийся всё тем же оранжевым светом. Город выглядел так, словно из него высосали все краски, и осталась только тошнотворная желтизна. — В Капитолии не бывает трауров, хотя оранжевый траур был бы в их стиле, — ответил Нат, сбитый с толку не меньше меня. В обычные дни столица сияла всеми возможными красками, часто настолько яркими, что от них начинали болеть глаза. Сегодня же был только чёртов оранжевый. Оранжевые фонари, гирлянды, оранжевый свет в домах и квартирах, неоновые оранжевые вывески магазинов и салонов красоты… Это выглядело странно. Может, Сноу издал указ, согласно которому в Капитолии запрещается любой цвет, кроме оранжевого? Великий модник… Напрягало и то, что на улицах совсем не было ни людей, ни машин. Что, если в столице объявили эвакуацию из-за… чего-нибудь? Что, если оранжевый значит что-то вроде «валите с улиц, нам всем каюк»? — Связи нет! — воскликнул Натаниэль, и я встрепенулась от неожиданности. — Не ори, как псих, — проворчала я, пнув его в бок, что Нат даже не почувствовал, продолжая разочарованно пялиться в коммуникатор. — Что значит, нет связи? Как её может не быть? — Фиг знает. Может, капитолийцев похитили инопланетяне? — Хорошо бы. Может, забрали бы и Дилони с собой. Мы продолжали идти вперёд, не имея ни малейшей возможности вызвать такси, чтобы отправиться… а куда, собственно, нам нужно идти дальше? Ещё и связи нет, значит, Дилони даже при большом желании не сможет с нами связаться… Тишина с каждым шагом удручала всё больше. Сколько мы уже плелись по пустому Капитолию? Теория о том, что город похитили инопланетяне, начинала казаться всё более вероятной. Вечер выдался приятно прохладным. Дул лёгкий ветерок, небо где-то высоко над головой почернело, но благодаря оранжевым фонарям сохранялась отличная видимость. Идеально ровный асфальт отражал свет точно зеркало, а в воздухе не чувствовалось никаких резких запахов выпечки или косметики, как это обычно бывало на улицах Капитолия. Постепенно гнетущая тишина переставала быть вакуумной… Что-то шелестело, но это были не листья на деревьях и не ветер, который до этих пор звучал немного иначе. Я прислушалась, оглядываясь по сторонам, но ничего не увидела. Никаких машин, а звук похож именно на что-то машинное. — Ты слышишь это? — спросила я у Ната, который, кажется, насильно пытался заставить коммуникатор ловить связь, настолько отчаянно он что-то на нём набирал. — А? — Что-то шумит. — Твои глюки. Звук стал громче, как будто приближался к нам. Я остановилась и осмотрелась, Нат тоже. — И у кого глюки? — съязвила я, но Лафлауэр ничего не ответил. Он поднял голову вверх, присматриваясь к небу, на что были причины. Звук действительно доносился с высоты. Присмотревшись, я заметила мигающие индикаторы… планолёта? — Реально инопланетяне? — засмеялся Нат, не сводя с неба глаз. — Кажется, мы зашли не в тот шкаф. Или война началась, пока мы ехали? — Война? — переспросила я, и от одного этого слова у меня пересохло в горле. — Да не дрейфь ты, — хохотнул Нат, хлопнув меня по руке. — Бомбардировщики гудят по-другому. Я не знала, как гудят бомбардировщики, поэтому слова Натаниэля успокоили меня слабо. Планолёт приближался. Летел он на удивление низко и медленно, расслабленно плывя по небу. Я плохо видела очертания, но индикаторы выдавали его с лихвой. Поразительно, но светились они не оранжевым! Чем ближе к нам оказывался планолёт, тем сильнее ветер трепал волосы и одежду. Считанные секунды спустя, железная громадина уже летела практически над нашими головами. Ветер разыгрался такой, что приходилось щуриться, когда волосы хлестали по глазам и губам, но мы с Натом твёрдо стояли на месте. Немногочисленные деревья ожили под давлением планолёта, раскидываясь своей кроной, будто вот-вот сломаются. Под ними по дороге разлетался мусор, который до сих пор я не замечала, но бумажек оказалось так много, словно в столице взорвалась бумажная фабрика. — Капец, они засрали экологию пока нас не было, — выкрикнул Нат, тоже только сейчас заметивший подхватываемые ветром бумажки. — В Капитолии все дворники синхронно выдохли, что ли? — Нат, смотри! — выпалила я, тыча пальцем в небо, где прямо из-под планолёта что-то повалило на землю. Первая мысль — бомбы? К счастью, эта мысль растворилась так же быстро, как и появилась, когда я разглядела, что падающие предметы поблёскивали глянцем, отражаясь в свечении фонарей. — Совсем охренели? Сбрасывайте мусор на своей планете! — снова закричал Лафлауэр, прекрасно осознавая, что пилоты его не слышат. Прямиком с неба на нас посыпалась какая-то макулатура. Теперь стало ясно, откуда на улицах столько летающих повсюду одинаковых бумажек — их сбрасывал вниз планолёт. Спасибо, что не модные журналы. Пока мы с Натом завороженно смотрели вверх, наблюдая за подхватываемыми порывами ветра листовками, планолёт медленно поплыл дальше, затягивая часть бумаг за собой, и высыпая новую партию на улице напротив. Листовки падали медленно, всё кружась и кружась над нашими головами, будто гигантские снежинки. Нат поймал одну такую раньше меня и сразу же заинтересованно хмыкнул. — Ну, конечно, как я мог забыть! — всплеснул руками он и хлопнул себя по лбу. — Что? — не понимала я, но Нат не спешил отвечать на мой вопрос, поэтому я вырвала из его рук листовку. Это была пригласительная. Красиво оформленная, переливающаяся бархатом и золотом, лёгкая и гладкая. Изображались на ней две жутковатые маски, украшенные перьями и камнями, женщины в пышных платьях и ночное небо на фоне которого взрывались салюты. Я прочла текст и вздохнула. На какой-то момент мне показалось, что это Дилони вздумал прокатиться по нему и осыпать нас подсказками, но нет. В столице сегодня намечался праздник, да таких масштабов, что на него должны прийти абсолютно все. — Сегодня день основания Капитолия! Ну, в том виде, в котором мы все его знаем, — понёсся умничать Нат, поймав в воздухе ещё парочку листовок, которые он с улыбкой на лице стал рассматривать. — Каждый год в этот день столица организовывает огромных масштабов карнавал с песнями, плясками, всякими ритуалами и прочей фигнёй. Обязательное условие — это прийти расфуфыренным и в маске. Этому празднику больше тысячи лет. До основания нашего Капитолия его отмечали на другом конце света, и посвящён он был сначала дню жатвы, а после всяким религиозным штукам. — Капитолийцы украли праздник? — не скрывая скепсис спросила я, задумчиво рассматривая изображённых на листовке женщин в костюмах. — Типа того, но не совсем. До великих катастроф так делали постоянно. Не удивительно, что планета выбесилась и стёрла к хренам ублюдочное человеческое отродье плагиатщиков. Я бы тоже так сделал, — улыбался Натаниэль, то и дело, убирая волосы за уши, но разыгравшийся ветер раз за разом их трепал. — Короче, нынешний Капитолий обязан своим визуалом шести творцам, происходящим из старого города Венеция, где и проводился этот карнавал давным-давно. Чуваки решили, что расхреначенная земля это нифига не эстетично, потому решили стать законодателями новой моды, соединив прошлое и будущее. Современная технологичность и вычурные карнавальные яркие краски… Как видишь, в столице это дерьмо прижилось. — Поэтому Капитолий присвоил праздник себе? Из-за этих стилистов? — Да, сегодня все будут гудеть не только из-за дня основания, но и чтобы почтить венецианских модников. — Всё это потрясающе интересно, вот только нам надо как-то отыскать пленников, а не трепаться о карнавале. — Я начала нервничать, понимая, что драгоценное время уходит, а мы бездействуем. Куда идти? Где их искать? А что, если Дилони уже выбросил Нормана с компашкой куда-нибудь под нос миротворцам? — Ты что, не въезжаешь? — Нат посмотрел на меня так, будто я самый тупой человек на свете. — Это пригласительные. — Он показательно встряхнул листовками перед моим лицом. — Весь город там будет, а значит, и Дилони тоже. Если бы он хотел, то связался бы с нами. Он знал, что прибыв в Капитолий, мы напоремся на приглашения, потому что они везде разбросаны. Фуфлыжник будет там, и он ждёт нас. — Вдруг он уже избавился от пленников? — Тревога не оставляла меня в покое ни на секунду. — Зачем тогда он давал нам загадку? Зачем сказал, чтобы мы торопились? — Если бы папа с чуваками оказался на свободе, мы бы уже узнали об этом. Дилони заманил нас в столицу, а тут уже заманивает на маскарад. Может, там он обменяет их на наш ответ или даст подсказку. У него сегодня карнавал, поверь, ему не до пленников. Ну, ты же знаешь этих убийц — столько дел, колоссальная занятость! — Значит, мы идём на маскарад? — уточнила я. — Сначала нужно отыскать годного, ещё не свалившего на праздник, стилиста, чтобы приодеться. В наших шмотках туда не пускают. Нат огляделся. Вокруг ни души. Тишина и спокойствие. Магазины закрыты, салоны тоже. — Класс, где же мы его найдём, если все уже разбежались? — Кто-то должен ещё оставаться. Планолёт просто так не продолжал бы рассылать пригласительные. Будем надеяться, что попадётся открытый салон, — ответил Нат, и потянул меня за руку. Планолёт удалился из моего кругозора, а пригласительные всё ещё продолжали порхать в воздухе, над асфальтом, меж деревьев и домов. Прохладный ветерок бился в лицо, а ночная, нездоровая для Капитолия, тишина пугала уже чуть меньше. Хотелось верить, что Нат прав, и мы не упустим свой последний шанс спасти трёх самых скандальных людей Панема. Как бы то ни было, Натаниэль держался уверенно и спокойно, как будто на сто процентов знал, что Дилони будет там. Вдруг Нат действительно начал лучше его понимать? Хотелось бы верить.***
Когда мы добрались до ближайшего салона красоты, Капитолий вернулся в своё привычное состояние города банкетов — слышались восторженные крики людей, какие-то хлопки, а в небе застыло зарево всех цветов радуги. Видимо, начиналась гулянка. Стилист, которого мы поймали за хвост, торопилась уходить, оттого занялась нами нехотя, да ещё и за такую оплату, за которую даже я научилась бы размалёвывать людей, и пошла бы работать в салон. Мы дольше упрашивали женщину нас принарядить, чем, собственно, наряжались. К сожалению, она не оказалась нашей фанаткой, и вообще её ничего кроме предстоящего праздника не волновало. Всё время она ворчала о том, что опаздывает, что сама ещё не готова, что над нами нужно работать дни напролёт, аж настолько плохо мы выглядим и вообще уроды мы страшные и даже масками нас не спасти. Когда Нат предложил ей ещё десяток тысяч сверху, та заткнулась. Я бы не удивилась, окажись, что она сегодня каждого клиента так трепала ради дополнительной платы. Вот для кого маскарад поистине праздник! Пока стилист доводил до ума мои волосы, Нат слонялся по её салону, хотя та раза четыре напомнила ему, что клиентам следует сидеть на месте и не рыпаться, но разве Лафлауэра таким возьмёшь? Он сам подобрал себе костюм, сам нашёл новые очки, какие-то кулоны да браслеты к нему, собрал всё это в кучу и свалил на соседний стол. Впервые в жизни меня больно стригли. Наверное, эта баба мстила за то, что Натаниэль нарушал дисциплину, из-за чего постоянно дёргала волосы, будто случайно, но случайности не случаются десяток раз подряд. Я терпела молча. Если для того, чтобы попасть на маскарад, нужно потерпеть какую-то высокомерную дрянь, я потерплю, к тому же результат наклёвывался хорошим. Эмбер, а именно так звали эту ворчливую ведьму, подобрала мне очень красивое и лёгкое чёрное платье с бордово-малиновыми пятнами и шнуровкой на груди. Я не хотела надевать что-то массивное и длинное, но Эмбер негодовала насчёт того, что на такой праздник я собираюсь идти в коротком, что есть неприлично, пошло и вообще вульгарно. В итоге мы подобрали короткое корсетное платье безо всяких рукавов и плечиков, зато с двумя бордовыми ситцевыми пучками по бокам, шлейфом свисавшими вдоль бёдер до самого пола. Мне повезло, что платье, несмотря на внешнюю помпезность и даже отчасти громоздкость, практически не ощущалось на теле, и совсем не было жарким. В нём оказалось удобно. Ничего нигде не поджимало, корсет хоть и сдавливал меня, проблем с дыханием и движением не доставлял, а от чёрных с крупными клетками чулок не чесалась кожа. Даже обувь подобралась на удивление удобная, в которой не то что ходить, а бегать при необходимости было бы легко. От классических ажурных туфель я отказалась сразу, потому Эмбер наградила меня обыкновенными чёрными закрытыми туфлями, похожими на полусапожки на небольшой лёгкой платформе. По размеру подошло, под платье тоже, потому заморачиваться с поисками чего-то другого мы не стали. С макияжем Эмбер справилась очень быстро, и после него я осталась практически такой же, какой была и до. Ничего не изменилось, а всё потому, что главенствовать на мне сегодня, как грубо пояснил стилист, должна маска. Выбирать маску оказалось утомительно. Ассортимент у Эмбер представлен скудный, видимо, потому что самое вменяемое уже забрали. Маска волка? Медведя? Кричащее лицо? Маска, окрашенная в цвет пятнистого попугая с клювом? Ничего из этого надевать не хотелось. Полумаски выглядели адекватнее, потому я схватила первую попавшуюся, но Эмбер тотчас вырвала её из моей руки и выбросила. — Жёлтый цвет к чёрно-малиновому? — выпалила та тоном возмущённой учительницы. Недовольно цокнув языком, Эмбер схватила малиновую маску с перьями по бокам и небрежно напялила мне на лицо, слегка поправив выпрямленные волосы. — Идеально, ты свободна. С Натаниэлем она вообще не парилась — вытерла ему лицо, зачесала волосы на бок, из-за чего его симметричные чёрные патлы хаотично спутались с белыми, дождалась пока он переоденется в свой костюм, и закрепила маску на его очки, благодаря чему Нат выглядел слегка придурковато, хотя сам так не считал. Сегодня он был в светлых лохмотьях, как какая-то мумия. Белая, с еле различимым оттенком серого, рубашка без рукавов, которые будто живьём вырвали, оставив за собой только торчащие нитки, такого же цвета и из такой же ткани плотные штаны, выглядящие на ногах Натаниэля будто намотанная марля и, собственно, намотанные от локтей до запястий бинты, свисающие вниз и теребящиеся на ветру. Я смотрела на всё это со скепсисом, пока Нат гордо вышагивал вперёд, видимо, считая лохмотья максимально стильным явлением. В принципе ему шло, но выглядел он всё равно странно, как будто его псы из Седьмого порвали, хотя, едва ли сегодня капитолийцы будут выглядеть адекватно, а значит, и Нат должен вписаться в этот наркоманский бал сатаны. Маску на очки ему закрепили белую, почти полностью повторяющую их форму, только более объёмную с чёрными узорами по бокам и свисающими у висков серебристыми бусинками. Идти пришлось пешком, потому я лишний раз обрадовалась тому, что не шла на маскарад в здоровенном бальном платье, хотя даже в моём быстро стало жарко. Шум торжества оказывался всё ближе и ближе, яркие цвета отражались на высотках, а мы всё никак не могли добраться… На покрасневшем лице Ната выступил пот, как и на моём. Кажется, пока мы доковыляем до маскарада, сил на поиски там Дилони, пленников или хотя бы подсказок не останется. Ноги устали, в боку кололо от слишком быстрой ходьбы, а волосы начали прилипать ко лбу. Весь макияж коту под хвост. Когда Нат пустил в ход своё ворчание, внезапно рядом возникла машина, в которой сидели молодые парень с девушкой. Увидев меня с Натом, они принялась зазывать нас руками, изъявив желание подвезти. Я облегчённо вздохнула, усаживаясь на мягкое сидение в прохладной машине. И где они торчали раньше? Парочка производила впечатление идеальных молодых людей своего поколения — ворковали между собой как голубки, общались с нами вежливо, излучали лучи добра, в общем, типичные столичные придурки. Зато с машиной, а это уже плюс. Как только мы доехали до назначенного места и вышли, я вдохнула на полную грудь. Идеальная парочка, видимо, моет машину духами вместо воды, потому что иначе объяснить эту жуткую вонь лаванды я не могла. Нат стал рядом со мной, наблюдая за тем, как идеальная парочка идеально паркует машину, а затем не менее идеально замыкает её, и, взявшись за ручки, воодушевлённо торопится на праздник, шустро перебирая идеальными ножками. — Ты тоже обдолбилась лавандой? — томным голосом спросил Натаниэль, потирая переносицу. — Кажется, сейчас буду блевать, — предупредил он. — Тогда отвернись от меня. — Я в шутку его оттолкнула, но Нат и правда с трудом стоял на ногах, потому провоцировать его впредь я не стала. — Вот блин, — протянул он, зациклено глядя перед собой. Подвёзшая нас парочка, оставила машину на парковочном месте, которое находилось примерно в квартале от праздника, раскинувшегося как минимум на несколько улиц. Небо над карнавалом не было ночным и тёмным, потому что освещалось всеми оттенками всех цветов радуги. В воздухе витал дух праздника, смешанный с запахами выпечки, копчёностей и свежих фруктов, хлопали хлопушки, то тут, то там виднелось зарево от костров, но самое главное — люди. Они находились повсюду, и их было так много, что даже не верилось в то, что тут одни капитолийцы. Люди напомнили мне рой пчёл, волну, вырвавшуюся на берег во время шторма. Но даже не сами люди привлекали к себе внимание, а то, что было на них надето. Подавляющее большинство действительно явилось на маскарад в длинных и массивных платьях, украшенных драгоценностями, кружевами, золотыми и серебряными нитями, жемчугом и всем самым красивым и дорогостоящим, что, видимо, швеи нашли. Я никогда не позволяла себе восхищаться капитолийцами, но… они выглядели очень красивыми. Забавно, что в таких нарядах они смотрелись как никогда нормально. От ярких цветов рябило в глазах. Костюмы на столичных жителях охватили спектр всех возможных тонов. Жёлтые, красные, голубые, зелёные, коричневые, сиреневые — какие только наряды не окружали нас с Натом! Некоторые пришли в однотонных костюмах, некоторые позволяли себе самые кислотные смеси, которые только можно представить. Одна дама пафосно проплывавшая мимо нас с Лафлауэром, оделась в фиолетово-жёлто-салатовое грузное, многослойное платье, а на голову напялила белую шляпу с целым гнездом из перьев, с которого свисала длинная чёрная вуаль. Дикость и уродство, но мне почему-то нравилось. — Всё ещё думаешь, что он сюда не придёт? — подстегнул меня Нат, толкнув локтем в бок. И правда, Дилони вряд ли пропустит такое празднование. А может, он и есть его организатор или спонсор… — Что, если он попытается тут повторить то же, что и на шоу? — спросила я, на что Нат только отмахнулся. — Ну, уж нет. Мне кажется, ему по душе такое безобразие. Смотри сколько тут народу в плащах посреди лета! И ты только взгляни на всех этих бабёнок в платьях-парашютах. Нет, такое он не пропустит и убивать их тоже не станет, — уверенно заявил Нат, направляясь к самому сердцу маскарада, держась в сторонке от остальных. — Не удивлюсь, если он с родителями тут бывал каждый год. Видишь ли, если фуфлыжник обозлён на власть Капитолия, то не удивителен его финт на шоу. Убил двух зайцев — и нас с тобой подставил, и отомстил мерзким сплетникам да прихвостням властей. Шоу — лживая постановка, а тут праздник… Какой ему смысл тут что-то затевать? — Как же мы его найдём? — поинтересовалась у Ната я, внимательно смотря по сторонам, но никого похожего на Дилони пока не видела. Хотя все вокруг были одинаково не похожи и похожи на него… — Здесь весь Капитолий собрался. — Не только Капитолий, дровосек, — гордо поведал Нат. — В древние времена этот праздник чтили настолько, что на него могли приходить не только знатные лохи, но и нищеброды. Поэтому все в масках. Чтобы не было выяснений отношений на тему «ах, ты, козлина, ты же мой раб, не буду жрать рядом с тобой». — Хочешь сказать, что тут есть… люди из округов? — изумлённо уточнила я, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Да кто из округов может позволить себе такие роскошные костюмы? — Конечно, а ты думала, что это всё капитолийцы? — хохотнул Нат, будто сообщил очевидное. –Здесь точно есть пекари, управляющие фабриками, миротворцы, много народу из Первого, мэры, учителя… На маскарад по идее могут приехать любые жители округа, но кто их отпустит с работы? Сама понимаешь. А более менее важным персонам в округах приносят приглашения. Флори с отцом часто бывали на этом празднике и привозили домой всякие яркие фигнюшки для меня. — Что же они тебя с собой не брали? — Отец Флори был снисходителен по отношению ко мне, но на маскарад не пускал. Боялся, что я могу что-нибудь натворить. И не зря, потому что я на одной знатной свадьбе в Пятом по приколу поджёг скатерть на праздничном столе. — Зачем? — А что, нужна причина? Прикололся. К тому же, это знать. Они и скатерть себе новую купили, и продукты. Я сделал выручку для продуктовой лавки! Доброе дело, сечёшь? — Нат с такой гордостью говорил об этом, что я в который раз вспомнила его список врагов. Кажется, Натаниэль всё же поскромничал с количеством своих недоброжелателей… Внезапно не пойми откуда перед нами возникла маленькая девочка, а, может, и мальчик, чёрт разбери кто где на этом маскараде… Девочка внимательно нас осмотрела, после чего взметнула в воздух над собой конфетти, воскликнула что-то неразборчивое и осыпала бумажными вырезками уже нас, плеснув ими прямо мне и Нату в лицо. Затем девчонка хихикнула и вприпрыжку удалилась. Что это было? Хрен его знает, но для капитолийцев, тем более на праздновании, метать друг в друга всякой хреновиной считалось нормальным. Нат уже хотел отвесить ей подзатыльник, но пока он собрался это делать, мелкая затерялась в толпе. — Весёлая предстоит ночка, — нехотя плетясь вперёд, проворчал он, с чем я не могла не согласиться. Толпа вокруг нас вела себя нетипично загадочно, пафосными походками, видимо, возомнив себя знатью прошлых столетий, направляясь к самому эпицентру празднества. Люди, в общем-то, вели себя на удивление культурно и воспитано. Обычно веселящаяся толпа очень шумная, весёлая и обжирающаяся. Судя по всему, день основания Капитолия проводился по определённым правилам, так как здесь всё те же обжирающиеся люди корчили из себя интеллигенцию, и, надо сказать, такими они нравились мне в разы больше. Мы с Натом шли спокойно, и нас никто не трогал, не приставал с дурацкими вопросами и просьбами, нас попросту не узнавали и даже не пытались, ведь на маскараде есть лишь… анонимы. Я всё шла, и дороге этой не было видно конца. Передо мной плыла девушка, приподнимая подол своего громоздкого платья, потому что тот сунулся прямо по земле. Её наряд был настолько детализирован, как будто портнихи по крупицам собирали это чудо, всматриваясь в лупу. С одной стороны платье, юбка которого усеяна бантиками, это странно. С другой — все бантики разных цветов и размеров, из разных тканей, даже из бисера и драгоценностей. Я неотрывно наблюдала за девушкой, пока не пересмотрела на ней все-все бантики… Наконец, мы выбрались на главную площадь, где уже собралась толпа. Вся площадь заполнилась людьми, и их скопилось настолько много, что казалось, будто мы с Натом очутились в настоящем море из людей! Яркие краски, повсеместный блеск и лоск, очень много самых невообразимых масок, украшенных перьями, драгоценностями, вышивкой, фарфоровых масок и древесных, неоновых и пылающих графическим огнём, вдохновлённым Китнисс Эвердин… Несмотря на то, что на улице стало душновато, никто свои маски не снимал — капитолийцы носили их с гордостью, таинственно форся друг перед другом даже особо не общаясь между собой. Всё это походило на большую игру, в которой все хотели остаться анонимами, чтобы победить. Дамы расхаживали около длинных стеллажей с прохладными напитками, мужчины в плащах, рубахах и камзолах разной степени длины облюбовали стеллажи с едой. Я присмотрелась к одному такому громиле, ростом с Ната, только шире в два раза. Мужчина в длинном плаще сказочного принца с лимонной полумаской на лице выглядел нелепо, но его это не беспокоило. Он что-то жевал, запивая бирюзовой жидкостью, совсем не задумываясь над тем, как выглядит со стороны. Вдруг меня осенило — а как едят те, кто пришёл на карнавал не в полумасках, а в полноценных, скрывающих полностью всё лицо? Я присмотрелась к тем, чьи физиономии полностью скрыты и… никто из них не ел. Ради красоты капитолийцы готовы даже не жрать! Вот это да! — Идём вглубь толпы, ближе к сценам, — сказал Нат, придерживая меня за локоть. Как среди армии людей в масках найти подходящего человека? Как его узнать? Я смотрела по сторонам, но Дилони не видела, да и каков шанс углядеть его в этой толпени? Мы с Натом могли убить весь вечер только на то, чтобы обойти всех этих людей… Ближе к сцене собралась, видимо, элита общества, так как их наряды выглядели краше всех остальных. Какая-то высокая женщина, стоявшая в сторонке в окружении одних только мужчин, была одета в платье из бриллиантов. Длинное, прилегающее, с небольшим шлейфом, оно переливалось под светом софитов и пускало зайчики на всех вокруг. Полумаска на её лице также сияла роскошью бриллиантов, а белые волосы были уложены на голове прилизанными волнами. — Эй, это же мамашка Ады! — почти воскликнул Нат и тут же постучал себя по губам, поняв, что это прозвучало слишком громко. К счастью, «мамашка Ады» стояла не так близко к нам, чтобы расслышать это. — Геральдин. Кто бы сомневался, что она будет здесь. — Ты серьёзно? — не поверила я, по-новому всматриваясь в королеву бриллиантов. — Она стоит далеко. Не факт, что ты мог её узнать. — Она-она, — со знанием дела ответил Нат. — Паркеры ведь даже не знают, где их дочь, и что с ней. Как они могут ходить на праздники, зная, что их дочурка, возможно, мертва? — Сияющие бриллианты утратили свой блеск в моих глазах. Она ещё и улыбалась! Кто-то протянул ей напиток, она аккуратно взяла бокал, пригубила и продолжила улыбаться, о чём-то по-светски беседуя. Серьёзно? Как же мерзко. — Это высшее общество детка, у них иначе не бывает. Даже если бы Ада умирала на её руках, Геральдин должна была проследить за тем, чтобы не испачкалось её платье, и не испортилась причёска. — Натаниэль скептически хмыкнул, наблюдая за тем, как какой-то мужик, видимо папашка Паркер, взял Геральдин под руку и куда-то повёл. — Отморозки бриллиантовые, что тут скажешь. Ещё какое-то время я следила за тем, как они удаляются, мысленно сопоставляя Геральдин и Аду. Визуально они не особо похожи, хотя я ведь не видела лица… Тем не менее ни фигурой, ни манерой держаться перед другими, ни походкой похожи они не были. Интересно, сколько ещё на празднике собралось людей, которых мы так или иначе могли знать? Зазвучала музыка. Негромко, как для празднования подобных масштабов. Судя по всему, звучала классика — никаких современных электронных мелодий, никакого скрежета и писка, а только помпезность и пафос. От музыки не закладывало уши, она наоборот расслабляла и успокаивала. Я огляделась и, встав на цыпочки, рассмотрела целый оркестр. Скрипки, виолончели, орган, барабаны — всё это сосредоточилось на отдельной платформе освещаемой насыщенно красным светом, в нужные моменты подыгрывающим музыке резкими вспышками и постепенными затуханиями. Наряды музыкантов блестели так, что даже мне, стоявшей вдалеке, было заметно, значит, даже они выступали в масках. Ну, надо же, какая анонимность! А ведь кто угодно может выкинуть что-нибудь плохое, и его не поймают, потому что скрыться тут проще простого… Сцена состояла из трех частей: первая и самая главная раскинулась напротив нас, остальные две длинных платформы располагались по бокам, а люди между этими платформами принялись танцевать, наверное, потому, что здесь располагалась территория для танцев. — Идём отсюда, иначе нас сейчас затопчут танцоры, — проворчала я, ринувшись назад, но Нат, улыбаясь, схватил меня за руку. — Оглянись, — с нескрываемой насмешкой сказал он, тыча пальцем туда, откуда мы пришли. Оказывается, что как только заиграла музыка, практически все люди вокруг принялись танцевать. Плавно, размеренно, вальяжно и высокомерно, совсем не по-капитолийски. Я хмурилась, глядя на то, как статичная до сих пор толпа потихоньку заводилась. Мужчины и женщины поднимали по одной руке вверх и, стоя друг напротив друга, начинали медлительно выписывать круг. Большинство знали этот танец, потому как движения у всех были одинаковые, а те единицы, кто явился в платьях совершенно непригодных для любых перемещений, просто топтались на месте, красиво вымахивая веерами. — Мейсон, это карнавал. Тут все пляшут и плясать будут без остановки, — засмеялся Лафлауэр. — Ты от них не спрячешься. Стоило Натаниэлю сказать это вслух, как вокруг нас мигом образовалось кольцо каких-то молодых людей, одетых в чёрные лохмотья с медвежьими шкурами на плечах. Они взбудоражено охали да ахали, то вскидывали руки вверх, то опускали их, и кружились вокруг нас точно полоумные, а я крутилась на месте, переживая, что один из этих психов может вонзить нам ножи в спины. А может, кто-то из них и есть Дилони? Я всматривалась в лица, скрывающиеся за мохнатыми чёрными полумасками, но никого не могла поймать в фокус — слишком быстро они перемещались. — Смотрите, сейчас начнётся! — воскликнула какая-то маленькая девчонка в стороне, и странные типы, взявшие нас в кольцо, замерли. Они выпрямились, и все как один повернулись в одну сторону. Я уже собралась их растолкать, но и сама засмотрелась туда, куда устремлялись взгляды всех присутствующих. — Да это же «Воло делла Коломбина»! — воскликнул Нат с таким восторгом, будто увидел дохлого Шанталя Дилони. Вола делла… что? Для Лафлауэра всё это, конечно, очевидное, но я даже не поняла, что он сказал. — Смотри! По левую сторону от нас, за сценой, там, в темноте, где праздник ещё не распростёрся, я разглядела высокое тёмное пятно, с днища которого по кругу, будто по винтовой лестнице начали загораться небольшие, но очень яркие бело-голубые фонарики. Они вспыхивали так быстро, что я и опомниться не успела, как накрученная фонарная лента достигла вершины высокой башни, по форме своей напоминающей ракету. Лампочки просвечивали башню насквозь, заставляя ту светиться, наверное, на всю столицу! — Угадай, кто её построил, — как бы невзначай бросил Нат, отчего у меня побежали мурашки по коже. Так вот оно что! Видимо, эта башня светится на маскараде каждый год… Значит, Дилони просто не мог сюда не явиться, ведь её построили покойные родители Шанталя. Неожиданно свет фонаря на самой верхушке башни начал увеличиваться в размерах, раздуваться как воздушный шар странной ассиметричной формы, после чего сорвался с её крыши и… полетел. Странная форма оказалась сверкающей бело-голубой графической птицей, похожей на… — Около четырёх сотен лет назад на таком же карнавале с колокольни начали запускать бумажную голубку Коломбину, которая осыпала народ на площади конфетти. — Кичась своими познаниями, сказал Натаниэль, деловито скрестив руки на груди, как бы говоря «ну, давайте, удивите меня своим шоу». Наша же голубка размерами походила на целого дракона! Она летела над площадью, величественно размахивая крыльями, с которых вниз сыпались искры как от бенгальских огней. Толпа радостно тянулась руками вверх, норовя поймать эти искры, но они таяли прямо над людскими головами. Разноцветные фонари, освещающие площадь, притупили, чтобы зрелище искристой графической голубки впечатляло ещё больше и, надо сказать, не зря. Летающая в небе птица кружилась, то летела в штопор вниз, то взмывала вверх, создавая вокруг себя сверкающий смерч, заставляющий зрителей зачаровано глядеть в небо и восторженно ахать. Наконец, когда голубка облетела всю площадь, она взмыла ввысь, расправила крылья и… взорвалась массивным, сверкающим как вспышки молнии фейерверком. Искры, словно звезды, осыпались с неба, но на сей раз не таяли, а превращались в серебристые россыпи конфетти. Всё, как и сказал Натаниэль. Шоу с Коломбиной закончилось, и публика принялась аплодировать, да так отчаянно, что у меня заложило уши, тем не менее, я тоже похлопала. Люди, которые работали над этими эффектами, однозначно мастера своего дела! Представление получилось поистине захватывающим. Я искоса взглянула на Натаниэля — тот тоже довольно осматривал толпу, хлопал и улыбался. Ему всегда нравились такие красочные штуки, да и не только ему одному. На несколько минут я совсем забыла о существовании Шанталя Дилони, который снова пробудился в моей голове. Я пробежалась глазами по толпе. Он где-то здесь. Прямо сейчас он наблюдал то же шоу, что и мы, и наверняка с тем же восторгом. Где же его искать? Как только ритуал с голубкой завершился, по ушам снова ударила громкая помпезная музыка, но на сей раз куда более бодрая и заводная. Люди, секунду назад стоявшие, как вкопанные, пустились в пляс. Они танцевали нелепо и странно из-за своих нарядов, но продолжали это делать, никого не стесняясь. У меня возникло ощущение, что я вернулась назад во времени лет на пятьсот… Хаотичные танцы казались до того безумными, что смотреть на них даже приятно. Танцующие вряд ли узнавали кого-то под масками, а значит, они просто танцевали с незнакомыми людьми, которые без проблем пускались в пляс! Вот дама в зелёном кружится одна, а вот, спустя минуту, она пляшет с тремя другими дамами, не зная, кто они такие! В чём интерес танца с незнакомцами? Стоило об этом задуматься, как меня подхватила под руку низенькая девушка в белом надутом кружевном платье. Я таращилась на эту странную шмотку, не понимая, как можно уместить в одном платье столько кружев! Как вообще можно их сшить вместе так, чтобы получилась такая красивая многослойная махина? Под стать платью у девушки была и маска — тоже из белых кружев, но украшенная драгоценностями, как и идеально ровные снежно-белые волосы, в которых болтались висюльки из бриллиантов. — Праздник начался, давайте веселиться! — пропищала она, почти не раскрывая пухлые белые губы, и потащила меня в самое сердце празднества. Кто-то сбоку подхватил Натаниэля, меня закружили, я попыталась отвертеться, но сначала врезалась в высокого мужчину, одетого в глубоко изумрудный плащ, расшитый золотом, затем в эту «мисс кружево», Лафлауэра, а потом и пышную леди, пытающуюся принудить его кружиться вместе с ней. От таких перемещений у меня подкосились ноги, а в глазах рябило от ярких красок и фонарей. Кажется, толпа превратилась в единый живой организм, существующий сам по себе. Толпа лишилась ума и индивидуальности, превратившись в сносящее всё на своём пути цунами. Женщины нелепо кружились и делали некое подобие реверансов. Мужчины водили их за руки, размахивали своими плащами, пытались танцевать что-то похожее на старинные танцы. Дети прыгали и пищали. Вся площадь залилась безумием, стоило над ней пролететь графической голубке. Я схватила Ната за рукав и потащила в сторону, надеясь, что получится выбраться из этого пекла, но… Свистопляски царили повсюду. Прямо над моей головой пролетел чей-то чёрный невесомый шарфик, просвечивающийся под огнями сине-фиолетовых софитов. Ветер подхватил его и понёс ввысь, но, кажется, это никто и не заметил, ведь на земле творились куда более занятные вещи. Кое-как выбравшись из лап кружевной дамы, мы с Натом протолкнулись вперёд к небольшим платформам, на которых стояли люди, разодетые… вернее сказать, почти раздетые, потому что на них остался минимум одежды, и та в большинстве своём представляла собой кожаные ремни и шкуры. Все парни как один лысые, но лысины их расписные, украшенные чёрными витиеватыми узорами, скрывавшими и половину их лица. Нат остановился около них, косо глядя, как будто оценивал умения по десятибальной шкале. Все семеро разом подняли тонкие, как спицы, факелы вверх, подули на них, и когда пламя на факелах вспыхнуло с новой силой, те принялись его глотать. — Нахрена это делать? — спросила Ната я, крикнув ему в самое ухо. — Развлечения, Мейсон, — отмахнулся он и, взяв меня за руку, стал протискиваться вперёд. Один из парней на платформе взглянул на меня так, что по моей коже мурашки пробежались. Узнал, что ли? Интересно, их заставляли это делать, или они сами интересовались глотанием огня? Ребята в сторонке от пялящегося на меня типа крутили свои факелы перед собой, над головой и вокруг себя, отчего создавалось впечатление, что эти жонглёры светятся огнём изнутри. Пока мы шли дальше, рядом со мной ещё пару раз вспыхнул огонь, заставив содрогнуться от неожиданности. Не представляю, как эти выступающие не боялись обжечься или поджечь кого-то другого, что уж говорить о том, что они факелы в рот суют. — Напитки, сэр? — не пойми откуда прямо перед нами возник настоящий шут в здоровенном расшитым золотом колпаке с бубенцами. Лицо шута полностью скрывалось под жутковатой маской, а рука, которой он держал поднос, белоснежной перчаткой. Шут очень сильно сутулился, потому Нату пришлось чуть ли не напополам сгибаться, чтобы подхватить с подноса пару бокалов голубоватой жидкости. — Приятного вечера, сэр! — проскрипел голосом шут и свободной рукой взметнул в воздух серебристые конфетти. — Ты собираешься пить эту дрянь? — скептически уточнила я. — Не забывай, зачем мы здесь. Не хватало ещё отравиться или опьянеть. — Пахнет ежевикой, — улыбнулся Нат, протягивая мне бокал. — А вообще пить это не обязательно, тупенький дровосек. Людей с бокалами не затягивают в танцы и перед ними расступаются. Мы сможем более менее безопасно перемещаться и искать фуфлыжника. — Как мы вообще его найдём? — спросила я, забирая бокал. Нат нарочно выставил бокал перед собой, чтобы к нему наверняка не приближались. Что неудивительно, это работало. Завидев в наших руках стаканы с какой-то фигнёй, люди обычно расступались, и мы могли спокойно следовать вперёд, ни в кого не врезаясь! — Тут народу больше чем нужно. Ещё и все в масках. Сколько времени мы убьём прежде чем отыщем его? Если Дилони вообще тут. — Знаешь, Мей… — начал было Нат, но что-то пошло не так, система дала сбой и не то он сам кого-то задел, не то этот кто-то врезался в него. Пойло из стакана выплеснулось частично на того человека и частично на Натаниэля. — Ну, какого хера! — громыхнул Нат, глядя на намокшую рубаху как на дерьмо. Человек, которого Нат протаранил, повернулся к нам лицом и первым делом отряхнул своё плечо, куда, видимо, и угодила ежевика Лафлауэра, а затем осмотрел его самого. Тип был почти одного роста с Натом, тоже амбал, но в отличие от Натаниэля, и вообще всех на этом маскараде, одет как-то слишком просто — в глубоко чёрный фрак, причём на пиджаке не было даже воротника! Воротник ему заменял лёгкий белый шарф, вольно свисающий вдоль обеих его ног до самого пола. — Прошу прощения? — не то спросил, не то реально просил его, парень, улыбаясь, будто ничего не случилось. Чёрная полумаска в виде широкой ленты слабо скрывала его слегка сконфуженное выражение лица. — Проси сколько хочешь, только моя рубашка от этого суше и чище не станет, козёл! — рявкнул Нат. Я отдёрнула его за руку. Кто бы сомневался, что он станет с кем-то задираться на празднике… — Следите за языком, молодой человек, — как-то обиженно проговорила девушка, держа высокого за руку, попутно поправляя свою перьевую маску. — Линда, всё в порядке, — мягко закрыл ей рот он. — Эй, ты! — вызывающе воскликнул полностью скрывающий своё лицо стоящий рядом парень пониже. Оказывается высокий тип стоял не один. Просто за ним практически не было видно спутников, уставившихся на нас с недоумением. Девушка и вовсе прижалась к нему, будто испугалась, что её сожрём с потрохами. — Ты хоть знаешь, с кем говоришь? — Лурд, не надо, — отрезал высокий. — Я не хотел вас задеть. Здесь так тесно. Не знаю, как вам помочь… Может быть, вам стоит воспользоваться сушилкой в уборной? Она там, за боковой сценой. Вы увидите лестницу, поднимитесь по ней и… — Свали в туман и лучше смотри по сторонам, слепотня, — проворчал Нат и, крепко сжав мою руку, потянул вперёд, нарочно задев плечом парня в чёрном так, что тот даже покачнулся. Мы пробирались всё глубже в толпу, а Нат то и дело оглядывался, постепенно сбавляя шаг, пока вовсе не остановился. Люди в многослойных костюмах постоянно куда-то шли, раз за разом цепляя меня за локти, но я каким-то чудом умудрилась не проронить не капли своей выпивки. — Что такое? — спросила я, глядя как Нат таращился туда, откуда мы только что ушли. — Ты что, заметил его? — Нет, просто… — задумчиво протянул Нат и прикусил губу. — Ты не видишь случайно эту быдло-компашку, которая меня коктейлем облила? Я присмотрелась, но всё перед глазами расплывалось от ярких красок, и выудить среди них чёрный фрак не удавалось. — Нет, а что? — Рожи больно знакомые, особенно у шпалы. — Натаниэль с умным видом продолжал бегать глазами по толпе, выискивая их. — Как будто недавно видел… Где же… Ох, твою ж мать! — закричал Натаниэль, чуть не подпрыгнув на месте. Даже из-под маски просматривался взбудораженный румянец на его лице. — Лурд! Линда! Так звали однокурсников Дилони из академии Первого! Возможно, мы на них только что и напоролись. Гиллис и Эркерт! А тот здоровяк, наверное… Куда же они подевались? Мейсон, ну, что ты стоишь! Разуй глаза и найди мне их сейчас же! — Не ори на меня, я не глухая, — выпалила я, поднялась на цыпочки и осмотрелась. Красный плащ, зелёное платье, банты, кружево, блёстки-блёстки-блёстки, синий, жёлтый, бенгальские огни, конфетти, рассыпающееся из летающих над головой дронов — всё сливалось в одну кашу, но никаких однокурсников Дилони среди этой каши не было. — Я нигде их не вижу. Нахрена они тебе сдались? — Не тупи, мы могли их опросить! Вдруг они что-то знают про Дилони и то, почему он слился. Блин! Такой шанс упустили. — Нат нетерпеливо топтался на месте, размахивая уже пустым бокалом. — Думаешь, после того, как ты их козлами обзывал, они бы что-то тебе сказали? — фыркнула я, присматриваясь к людям вокруг, но его однокурсников и след простыл. — Если так надо, ты всегда можешь заехать в Первый. — Да, но тут бы это получилось беспалевно! Связь барахлит, да и в целом в такой толпе ничего не подслушать и не подсмотреть. — Нат замолчал, но это благо продлилось недолго. — Давай вернёмся? Недалеко ушли же! Я смотрела в сторону, чувствуя, что лапа Натаниэля обхватила меня за запястье и потянула в обратном направлении, как вдруг краем глаза заметила сверкающую золотом фигуру, неспешно спускающуюся по лестнице из-за огромной сцены. Фигура плыла как тень, подол её плаща практически скользил по земле, переливаясь иссиня-чёрным цветом, будто морская волна. — Нат, тревога! — выдохнула я, чувствуя, как подкосились ноги, словно из лёгких весь воздух выбили. Лафлауэр развернулся в ту же сторону, что и я. — Мне мерещится или… — Лады, забьём на однокурсников, у нас тут рыба покрупнее, — кое-как пролепетал Нат, не сводя глаз с человека уж очень походящего на Шанталя Дилони. Мы оба не были до конца уверены в том, действительно ли это Шанталь, но пока всё указывало на то, что это он. Тот же рост, та же источающая уверенность в себе плавная походка короля, черная одежда и волосы тоже, кажется, были чёрными. Нат повертел головой по сторонам и медленно, чтобы не привлекать внимание, направился вперёд, держа меня за руку. Кто-то случайно сыпанул мне за шиворот конфетти, но я не придала этому значения, неотрывно наблюдая за тем, как Дилони спускался по лестнице. Чем ближе к лестнице мы оказывались, тем меньше сомнений оставалось. Это был он. Шанталь свысока осматривал жужжащую точно рой насекомых толпу. Последние ступеньки — и вот он уже свернул влево от нас, спокойно проскальзывая меж людей, которые неосознанно расступались перед ним. Мы с Натом, задыхаясь от нервов, пытались его догнать, благо потерять выделяющегося Дилони в толпе сложно. Его лёгкий, но внушительный чёрный плащ, расшитый золотом, развевался на ветру, будто парус. Терпение Ната иссякало, потому он начал нагло расталкивать людей, чтобы добраться до Шанталя, чему гости на празднике не обрадовались. В наш адрес то и дело летели укоры и претензии, но Натаниэль, кажется, больше ничего не слышал. Дилони снова свернул, оказавшись в каком-то… уличном кафе? Я внимательно наблюдала за ним, но мигающий свет слепил, потому рассмотреть внимательнее не получалось. К счастью, мы совсем скоро тоже подобрались к этому пристанищу для важных персон. Как оказалось, это было не кафе, а… казино. Вокруг него гуляла толпа, границы охраняли вышибалы, хотя и охранять-то нечего. Организаторы просто поставили под открытым небом дорогущие деревянные столы, исписанные замысловатыми узорами, и широкие объёмные кресла. Меж мебелью гоняли официанты с напитками, а на столах горели свечи, заливая воском канделябры. Предсказуемо Дилони направился к самому дальнему свободному столику. Свечи на нём только-только зажгли — видимо, последний посетитель ушёл совсем недавно. Шанталь, стоя спиной к нам, на несколько секунд задержался у кресла, затем повернул голову в пол-оборота, видимо, давая нам знак, и только после этого мягко присел. Ничто в нём не выражало беспокойство. Дилони смиренно дожидался нас, будто мы все явились на праздник развлекаться. — Нат, что будем делать? — задала волнующий вопрос я, понимая, что у нас нет никакого плана действий. Вот он — Дилони, прямо перед нами! Мы можем напасть на него прямо здесь и сейчас! Мы можем попытаться убить его! Вот только эти мысли настолько очевидны, что поступать именно так нам точно нельзя. Вокруг полно народу, полно охраны. Что они подумают, если увидят, как мы бросаемся на Шанталя? Он останется чистеньким, а нас опять запрут в тюрьме в лучшем случае. Неспроста он выбрал в качестве места встречи такой крупный карнавал — в данный момент все эти люди, сами того не зная, охраняли его… Очередная провокация стратега, ведь любое действие с нашей стороны ударило бы как раз по нам, ещё больше навредило репутации, и лишило возможности спасти отца Ната, Дейла и Линкора… — Начистим ему рыло, — процедил сквозь зубы Натаниэль, торопясь туда, где уже восседал Дилони. — Нельзя. — Я хорошенько встряхнула его за руку. Нат остановился и резко обернулся ко мне. — Я знаю. Просто мечтаю вслух, догоняешь? — уточнил Нат, закатывая глаза к небу. — Не считай меня лохом. Я в курсе того, нахрена он нас позвал именно сюда. — Так какой у нас план? — Не терпелось узнать, как Нат собирался вести дипломатическую беседу с тем, кто похитил его папочку. Вот только Натаниэль не счёл нужным посвящать меня в свои замыслы, потому хмыкнул и поспешил к нужному столику. Я поплелась за ним, больше не пытаясь что-то узнать. Не хочет говорить, значит, пусть молчит засранец. Последние шаги — и вот мы уже почти подошли впритык к нему. Как велик соблазн подкрасться сзади и свернуть Дилони шею! Беда только в том, что он свернёт нам шеи ещё до того, как мы дотянемся до него… Нет, бороться с ним на его территории, не выход. Натаниэль, как ни в чём ни бывало, обошёл Шанталя и, не дожидаясь меня, уселся напротив, не поднимая на Дилони глаз. Видимо, чтобы не бомбануть. Я села по правую сторону Ната так же тихо, молча, и не глядя на Шанталя. Это было чертовски странное чувство. Какая-то уродливая смесь тревоги, страха, злости, нетерпения, агрессии… Всё смешалось в кучу так, что управлять этим всем невозможно никак иначе, кроме как молча. — Надо же, и вы сегодня здесь, какая встреча, — устало, без энтузиазма проговорил Дилони. Я нехотя оторвалась от рассматривания стола и взглянула на него. На маскараде толпилось много народу в дорогущих нарядах, но никто из них не выглядел так роскошно, как Шанталь Дилони. Он не поскупился на костюм из самых лучших тканей. Даже издали я заметила узорную вышивку золотыми нитями на его плаще — две вертикальные золотые вставки спереди и две сзади, а на груди плащ застёгивался рубиновой брошью ассиметричной формы. Рукавов у плаща не было, только прорези для рук с такой же золотой окаёмкой. Мой взгляд задержался на его руках. Он сложил их на столе, наблюдая за нами, потому в глаза бросилось кольцо с аккуратным рубиновым камешком, часы, и золотые пуговицы, поблёскивающие на рукавах переливающейся матовыми волнами чёрной рубашки. Тип знал толк в модном выпендрёже и выставлении напоказ собственного богатства. — Как вам праздник? Нравится? — уже живее спросил он, переведя дух, но и я, и Натаниэль всё ещё молчали. Дилони переводил взгляд с меня на Ната и обратно, выжидая реакцию. Постепенно на его лице расползалась торжествующая улыбка, немного нарушающая общий зловещий образ, так тщательно дополненный нарисованной маской. Странно, но, кажется, он был первым, кто явился на маскарад, в общем-то, без неё. Вместо бумажной, пластиковой или кружевной маски Дилони просто закрасил половину лица иссиня-чёрной переливающейся краской, создав форму остроконечной ассиметричной кляксы, кончики которой украсил мелкими бриллиантами. Его чёрные глаза практически полностью сливались с нарисованной маской, скрывая добрую половину эмоций на лице. — Ты живёшь в Аттракционе Мефистофеля, — внезапно выстрелил словами в лоб Натаниэль, наконец-то, установив зрительный контакт с нашим врагом. Я покосилась на Лафлауэра, поражаясь, откуда такая уверенность, ведь он ещё не знал этого наверняка… Или знал? — Наших пленников прячешь в разных залах. Ты наёмник. Тебя наняла Лана. Передавай ей привет, кстати, пока мы не сдали тебя миротворцам. Тут как раз твои дружки однокурсники пробегали, они и подтвердят твою внезапно воскресшую личность. У меня едва челюсть не отвисла от столь холодной и уверенной речи Ната. Аттракцион? Лана? Миротворцы? Он всё это знал, а мне не сказал? Дилони смотрел на него по-прежнему спокойно, будто ничего странного не произошло, зато я чувствовала себя так, словно это меня только что разоблачили. На какое-то время между нами повисла давящая тишина, создавшая вакуум даже несмотря на то, что звучала плотная симфоническая музыка. Ветер рывками цеплял огонёк на горящих свечах, заставляя их практически потухать, но они вновь и вновь разгорались, отражая на лице Дилони пылающие лепестки. — Что же ты их не пригласил? — с непоколебимой уверенностью в голосе спросил тот и, прижав руки запястьем к запястью, протянул их по столу к нам. — Сдай меня. Чего же ты медлишь? Софиты гуляли над нашими головами, то тут, то там взрывались хлопушки и кружились люди в пышных нарядах. Парочка детишек, держа в руках верёвочки от светящихся воздушных змеев, пронеслись мимо, что-то громко крича, но Натаниэль не заметил их, не сводя взгляда с Дилони. — Когда пытаешься взять кого-то обманом, нужно искренне верить в собственные слова, — почти поучительным тоном произнёс Шанталь. — Получилось лучше, чем обычно, но ещё есть над чем работать. Недостаточно уверенности в глазах, мимика выдаёт, если присмотреться, а главное… твой голос дрогнул. Не из-за сдерживаемой злости или напряжения. Твоя нервная система тебя же и предаёт, Натаниэль. — Я сказал правду, — настаивал Нат. — Ты высказал предположения, надеясь проследить за моей реакцией. Хотел напугать, думая, что знаешь обо мне всё, но у тебя на руках лишь догадки. — Дилони по-прежнему говорил спокойно и без напряга. Кажется, ему вообще побоку то, что Нат тут грозно заливал. Выходит, он хотел взять Шанталя на слабо, и ничего конкретного действительно не знал? Очень в стиле Ната… — Правдивые догадки, — добавил Лафлауэр. — Правдивые. Либо нет, — подтвердил и сразу же опроверг уточнение Ната Шанталь. Он плавно скользнул взглядом по толпящимся людям сначала справа, затем слева. Разумеется, мы не могли сдать его миротворцам, потому что у нас правда на него ничего не было, и даже однокурсники в этом бессильны. Стал бы Дилони так смело бродить по улицам даже в праздничные дни, зная, что тут соберутся все его знакомые, если бы у него не завалялся туз в рукаве? Сегодня все миротворцы, и толпа в целом, на его стороне. — Вы не можете сдать меня, ведь тогда не узнаете, где пленники. Или того хуже — об этом узнают все, и мы отправимся на расстрел вместе. У меня есть рычаг давления на вас, — подытожил Дилони, глядя то на Ната, то на меня. — А твой рычаг давления это Ада или Татум? — Кажется, Лафлауэр продолжал свои выстрелы наобум, внимательно наблюдая за реакцией Шанталя, которая вновь никак не проявилась. Нат неотрывно всматривался в его лицо, кажется, даже не моргая, но Дилони излучал такое спокойствие, словно нас по-прежнему разделяли решётки. — Боюсь, ни одна из них. А, может быть, обе сразу. У меня нет слабых мест. Или есть, но вы их не видите. Где я лгу, а где говорю правду? — продолжал играть он. Натаниэль нервно заёрзал в кресле. Я видела, как он тяжело сглотнул, и вообще чувствовал себя некомфортно. Меня мучили те же чувства. Всё должно быть не так. Мы не должны сидеть перед ним как провинившиеся ученики и играть в угадайку! — Всё твоё существование сплошное враньё, — глухо ответил Нат, нервно скребя указательным пальцем стол. Видимо, очередная загадка его заинтересовала, но показывать это прямо он не стал, хотя в голове наверняка обдумывал ответы. — Это полезный навык, если что, — как бы невзначай продолжил Дилони, поднял руку и дважды щёлкнул пальцем. На его зов тут же примчался официант. И как он умудрился услышать в этом шуме тихий щелчок? Его и разглядеть-то было сложно из-за снующих туда-сюда людей… Официант поставил перед Шанталем бокал, предложил нам напитки и, получив отрицательный ответ, отправился восвояси. Дилони аккуратно подхватил бокал, пригубил ярко-красную жидкость и сразу же опустил его обратно на стол. — Ты пей, не стесняйся. Может, с бодуна тебя будет проще грохнуть, — посоветовал Лафлауэр, в ответ на что Дилони улыбнулся. Версия насчёт того, что ему скучно, и с нашей помощью он развлекается, становилась всё ближе к истине. — Это витаминный микс на основе гранатового сока, а вот у твоей спутницы настоящий алкоголь, задумайся. К слову, не советую к употреблению, от ежевичной настойки будет болеть голова. Я замешкалась, уже и позабыв, что всё ещё держала в руках взятый Натом у шута бокал. Лафлауэр заботливо выдернул его у меня из рук и, почти не расплескав, поставил на стол. — Так вот, в академии, на стратегическом, «Распознавание лжи и конструкт обмана» считались едва ли не центральной дисциплиной. Они пересекались с «Психологией», «Манипуляционными техниками» и «Драматургией», потому ложь была нашей ежедневной тренировкой, как знание алфавита в первых классах школы. Каждый ученик задавал какую-то лживо-правдивую задачу, а остальные должны её разгадать. Затем был детектор лжи, эмоциональный и мимический контроль… Лгать мне — самое бесполезное, что вы способны сделать. — Где наши пленники? — не выдержал пустую тираду Натаниэль и спросил прямо. — Мертвы, — отрезал Дилони и откинулся в спинку кресла. — Врёшь. — Вру, наверное. Не знаю. Ты мне скажи. — Нат раздражённо вздохнул. — А что очаровательная леди думает? — Дилони слегка склонил голову набок, пристально наблюдая за мной, под гнётом чего дышать сразу стало сложнее. — Тебе же нужен рычаг давления, потому ты их не убил, а Ада и Татум ничего для тебя не значат. Будь они твоими рычагами давления, ты давно избавился бы от них. По-настоящему избавился. Но этого не произошло, значит, они тебе глубоко безразличны. Несколько секунд Дилони молчал, а затем выдал то, чего никто от него не ожидал. — Тебе нравится, что он называет тебя дровосеком? — Я не против, — не задумываясь, ответила я. — Я не спросил против ты или нет. Я спросил, нравится ли тебе прозвище «дровосек»? — Нравится. У нас такая манера общения. — Разве можно с леди обращаться столь грубо, Натаниэль? Видишь? Ей не нравится, — обратился Дилони снова к Натаниэлю. — Вот для этого и нужно изучать искусство лжи — чтобы потом не возникало неловких ситуаций. Лафлауэр покосился на меня, и я поняла, что он мне не верил, хотя я говорила правду. Такая глупая мелочь, сказанная врагом, мгновенно выросла в прочное сомнение. Хуже всего, что и я засомневалась, а так ли мне всё равно, как Нат меня называл? Приятно ли мне на самом деле получать подобные унизительные прозвища от него? Я никогда не принимала это близко к сердцу и сама обзывала Ната любыми словами, приходящими в голову… — Не пытайся нас поссорить — и похуже дерьмо видывали, — съязвил Нат. — Ты явился сюда читать нам морали? Я бы прислушался, ни будь у тебя такая фуфлыжная репутация, так что давай уже к делу. Дилони вновь склонился над столом, приблизившись к канделябру, отчего его нарисованная маска засияла ещё ярче. — Сегодня праздник, а в такие дни велено развлекаться… — С меня хватит! — рявкнул Нат и подорвался с кресла, нащупав мою руку. — Идём отсюда, Джоанна, этот урод всё равно нам ничего не скажет, только время зря теряем. Отыщем своих как-нибудь без него. Натаниэль уже дернулся, чтобы выйти из-за кресла, как вдруг игривый доселе голос стал властным и серьёзным. — Никуда вы не пойдёте, если не хотите, чтобы ваших пленников по кускам разослали во все миротворческие посты Капитолия. Нат замер, отпустил мою руку и, скорчив недовольную мину, уселся обратно, всем своим видом демонстрируя, как ему чертовски скучно в компании Дилони. — Сыграем в кости? — так же холодно спросил он, скорее, приказывая. — Ты составил список мест, куда я, по-вашему, могу отправить пленников? Лафлауэр вытащил коммуникатор и невразумительно промычал ответ. — Условия такие: выигрываешь — я вычёркиваю из твоего списка ровно половину мест, где пленников точно не будет. — Откуда мне знать, что ты не врёшь? Ты же пару минут назад хвалился тем, что во лжи тебе равных нет, умник. — Таковы условия сделки. Обману здесь не место, — серьёзным голосом проговорил Дилони и вновь подозвал к нашему столику официанта. Что-то тихо ему сообщив, Шанталь снова обратился к нам, а официант в галоп понёсся к центральному пункту, где выдавались все примочки для игр. Молчание напрягало, и я начала постукивать ногой, моля о том, чтобы официант вернулся как можно быстрее, и нам не пришлось сидеть в такой мрачной и ненормальной обстановке, давящей на мозги как тиски. Наконец, парень вернулся с широкой плоской коробкой в руках, опустил её на стол, открыл и разложил так, что она превратилась в… игральное поле. Настольные игры, ну, надо же. Дилони просто идеальная компания для досуга Ната. Слегка потряхивающимися от волнения руками парнишка разложил всё по местам, пожелал приятной игры и удалился. Я присмотрелась к игральной доске и ахнула, ведь на ней ярусами изображались всякие ужасы — монстры, пытки, пламя, скелеты. Стилизована доска была под старинные иллюстрации, как будто выжженные на дереве. Вряд ли этой доске много лет, судя по всему, она изготовлена специально для праздника с отсылками к истории. — Да, это девять кругов. Те самые, — подтвердил мои догадки Дилони, хотя я не задавала ему вопрос. Он потянулся за игральными костями, подсвечивающимися алым, аккуратно взял их в руку и принялся теребить. Так расслаблено, будто каждый день играл с нами. Хотя отчасти так и было… — Что будет, если выиграешь ты? — равнодушно спросил Нат. Мы с ним сошлись во мнении, что этот тип хочет избавиться от пленников, а значит, станет подыгрывать нам, лишь бы спихнуть их. Вряд ли за проигрышем последует суровое наказание… — Я впишу дополнительные места. Ровно половину от того числа, которое написал ты. Справедливо в кои-то века, хотя и не на руку нам. И ладно бы игра была на логику или познания, но судьба Нормана и Дейла с Линкором оказалась в руках удачи, которой нам во все времена жутко не хватало. Только Дилони собрался бросить кости, как неожиданно над нами навис какой-то человек. — А во что это вы тут играете? Можно присоединиться? — раздался хрипловатый голос со стороны Ната. Я повернулась и оторопела — над Лафлауэром нависла тень пьянчужки из Двенадцатого. Он сделал пару шагов в сторону и собрался плюхнуться в кресло, стоящее рядом с Шанталем. — Мистер Эбернети, тут занято, если вы не заметили, — не удостоив Хеймитча взглядом, ответил Дилони деланно глядя на стол. — А мы разве знакомы? — Хеймитч, хмурясь, будто не расслышав, наклонился к Шанталю ближе, чему тот совсем не обрадовался, но и, проявив такт, не отпрянул. Неужто от Хеймитча уже разило перегаром? — По-моему, тут очень даже свободно, — заявил тот и рухнул в кресло, тотчас закинув ногу на ногу на столе, будто находился у себя дома. Спокойное и равнодушное выражение лица стратега постепенно холодело. Компания его отнюдь не радовала, как, впрочем, и нас с Натом. Вот только Эбернети тут сейчас и не хватало! — Чувак, надейся, что не знакомы, и знакомиться не советую, — устало проговорил Нат. Вечер только начинался, а мы оба уже чувствовали себя задолбавшимися. — Ну, надо же, Натаниэль Лафлауэр. Что это за бинты на тебе? Палец порезал, что ли? — Хеймитч склонился над столом, как будто собирался дотянуться до Ната. — Знаешь, у меня есть работёнка для тебя… — Нет. — Что значит «нет»? Ты даже не послушал. — Похер, — отрезал Нат. — И как ты на него управу находишь, а, солнышко? — Хитрая морда Хеймитча обратила своё внимание на меня. — Он же вредный, как чёрт. — Эбернети подхватил стоящий на столе бокал, отпил из него и скривился. — На вкус как моча. Что это такое? — Недолго думая, выплеснул содержимое бокала прямо на землю, а пустой стакан под пристальным взглядом Дилони опустил на стол. — Это был злодейский витаминный микс. Если не хочешь, чтобы содержимым бокала стала твоя кровь, вали отсюда как можно скорее, — сказал Нат, нетерпеливо заёрзав на месте. Играть с Хеймитчем Дилони точно не станет. — Так это твоё было? — переспросил он у Шанталя, который лишь еле заметно кивнул, не утруждая себя полноценными ответами. — Ты случайно не сын Элинор… — Нет, не сын, — отрезал Дилони, перебив Хеймитча. — Знаете, где-то в районе пятого сектора скучает мисс Бряк. — Какое мне дело до неё? — Эбернети напрочь отказывался понимать намёки. — …также в том районе проводится выставка лучшей столичной выпивки. — Снова попытался Шанталь и, надо же, вторая попытка оказалась удачнее. Стратег сразу же усёк это, потому продолжил гнуть свою линию. — Без такого эксперта как вы, выставка многое потеряет. Хеймитч нехотя поднялся с кресла, ещё раз взглянул на каждого из нас и, прежде чем уйти, снова заговорил. — Я точно тебя не знаю? — Старик, свали с горизонта, — устало покачал головой Натаниэль. Шанталь пристально смотрел на Эбернети, не желая снизойти до него и ответить, молча дожидаясь, когда тот уберётся, чтобы начать игру. В конце концов, Хеймитч удосужился свалить, подмигнув мне напоследок и взъерошив волосы Нату. Стоило одиозному ментору Двенадцатого убраться, как Нат тотчас принялся поправлять волосы, пятернёй зачесывая их набок, как это сделал стилист. — Не удивлён, что вы знакомы. Ты был спонсором Китнисс? — с ходу наехал Лафлауэр, пока Дилони медленно тасовал в руке игральные кости. — Её победа была скучной и предсказуемой. Я ставил на мистера Мелларка. Люблю риск. — Заметно, судя по тому, что ты пытаешься нас гнобить, — съязвил Нат и склонился над столом, снова выходя на зрительный контакт с Дилони. — Ты же понимаешь, что сколько ниточке не виться… конец рано или поздно наступит, и он будет поразительно хреновым для тебя. Дилони бросил кости и замер, не торопясь смотреть на выпавшее число. Его взгляд вновь сцепился с холодным взором Ната, бурящим Шанталя насквозь. Хотя как бы Натаниэль ни старался, выстраивать такую непроницаемую стену, как Шанталь он не мог. Кажется, на это и правда годы практики ушли… — Думаешь, что знаешь о том, как устроена жизнь? Что любое зло всегда получает по заслугам? Что понятия «добро» и «зло» существуют? Сколько тебе лет? Девятнадцать? — Шанталь улыбнулся. Одна мимолётная улыбка разом принизила всё, чего достиг Нат за эти годы… — Я в твоём возрасте участвовал в соревнованиях, прилежно учился, и тоже думал, что знаю о жизни всё, что за стенами академии мир окажется таким же, как и внутри, что в нём есть законы. Высшей справедливости не существует. Не все праведники попадают в рай. — Тебе там точно не место. — Видимо, поэтому я и построил Аттракцион Мефистофеля, верно? А куда попадёшь ты и твоя милая Джоанна? — на полном серьёзе спросил Дилони, взял в руку фигурку орла и поставил её на клетку, совпадающую с количеством точек на костях. — Твой ход. Нат не церемонился. Взял в руки кости и, почти не теребя их, бросил на стол. У него выпало «четыре». Он поставил фигурку грифа в паре клеток от клетки Дилони. — Нам и тут неплохо живётся, особенно без тебя, — проворчал Нат, и я понимала его. Всё же праведниками мы тоже не были. Мы не делали откровенно плохих вещей, но не делали и хороших. Не Дилони устраивать нам нравоучения. — Шевелись быстрее, иначе наши пленники умрут с голоду. Шанталь сделал очередной ход, Нат поспешил следом, на сей раз обойдя соперника на адской доске. — Я их хорошо кормил, можете не переживать. — О, спасибо за заботу. Плен с удобствами это очень круто. — Возможно, я похититель, но не садист, — парировал Дилони, что из его уст звучало как насмешка. — Разве? — скептически переспросил Нат, косясь на игральные кости, которые Шанталь не спешил бросать. Он вообще никуда не торопился, будто в запасе у него была целая вечность. — До рассвета вы их не получите, так что спешить не стоит, — Дилони расслабленно сидел в своём кресле, лениво толкая пальцем кости. — Хорошенько обдумайте мою подсказку, пока есть время, и постарайтесь не проиграть мне эту партию. Я не меньше хочу вернуть ваших людей. — Так отдай нам их, — не выдержала я. — Просто верни. Ничего ведь не изменится! Мы выполняли твои дурацкие задания, неужели этого мало? Дело принципа? — Вы должны приложить хоть какие-то усилия, — загадочно улыбнулся Дилони и, оставив в покое игральные кости, принялся задумчиво водить пальцами над огнём свечей. — Мы приложили достаточно усилий, — настаивала я. — Они ведь не нужны тебе. Чёрт возьми, да тебе же выгоднее, чтобы эти люди были у нас! Это куда более мощный рычаг давления. — Думаешь, я сообщу всем, что вы скрываете террористов? — заинтересовался Дилони продолжая водить пальцами над огнём. Он практически прикасался к нему, но жжения не ощущал, либо делал вид, что не ощущал. — Или будешь шантажировать нас этим, ведь если сдашь… потеряешь рычаг. Нас мгновенно посадят, и даже твои связи больше не помогут. — Грамотные мысли изрекаете, мисс Мейсон. — От его похвалы мне стало не по себе. Не комплиментов я добивалась, а поблажек, вот только больше уступать он не желал. Ещё бы, и так слишком много помощи было. Я и не заметила, когда он бросил кости, не заметила, какое число выпало, и как свой ход сделал Натаниэль. Они, то и дело чередуясь, опережали друг друга, продвигаясь по адскому рисунку всё глубже, к самому центру ада. К девятому кругу. Так пролетели первые пять кругов, затем чуть медленнее шестой, седьмой и восьмой. На последнем, девятом, я напряглась, почти физически ощущая то напряжение, которое возникло между Лафлауэром и Дилони. Нат даже не нарушал правила. Вот настолько серьёзно он был настроен… Остался последний ход. И у одного, и у другого. Всего два хода до конца игры, когда станет известно, наш список предполагаемых мест уменьшится или увеличится. Я сжалась от пробегавшего по коже мороза, хотя на улице было тепло. Дилони, улыбаясь, смотрел на нас, не торопясь бросать кости в последний раз. Кто бы мог подумать, что мы сможем вот так просто сидеть за одним столом друг напротив друга и… играть? Видно, что Натаниэль прилагал немалые усилия для того, чтобы не напартачить, а вот Шанталь… Для него всё проще некуда. Со стороны он выглядел так, будто играл в любимую игру со старым другом. Никакой неприязни или ненависти в наш адрес. Разве так себя ведут заклятые враги? Сначала ты расстреливаешь людей на шоу без капли сожаления, а затем душевно играешь с нами в настольные игры? Какого хрена? «Три». На всех трёх кубиках выпало по одной точке. Шанталь улыбнулся, сделал ход и остановился в двух клетках от финиша. Сидящий напротив Натаниэль уже торжествовал. Хоть он и отставал от Шанталя, но едва ли у него тоже выпадет тройка, а значит… Нат практически победил. Его соперник же ничуть не расстроился, спокойно дожидаясь момента, когда на кубиках Лафлауэра выпадет… «девять». Фигурка Ната пересекла финиш, и он воодушевлённо взглянул на меня, лыбясь. Когда Нат победил, у меня с души будто камень рухнул. Как бы не развернулась ситуация в дальнейшем, худшего исхода мы только что избежали. Однако то, что Дилони тоже улыбался, намекало на что-то недоброе… — Тебе всегда весело, когда ты проигрываешь? — спросила я, не заставив себя молчать насчёт опасений. — Я рад вашей победе. Могу я порадоваться за вас? — Говори, где ты их выпускать точно не собираешься, — потребовал Нат. Дилони вздохнул и протянул ему руку. — Давай свой коммуникатор, я вычеркну из списка в нём лишнее. Хоть я и не могла увидеть на лице Ната всю степень негодования из-за маски, он всё равно умудрился скорчить мину так, что догадаться о его чувствах в данный момент оказалось несложно. — А ключи от дома ты не хочешь? — презрительно фыркнул он. — Если бы я хотел узнать содержимое твоего коммуникатора и дома, то давно сделал бы это и без твоего позволения, Натаниэль, — до тошноты спокойно говорил Шанталь. Он порол откровенную чушь, ведь сам же вламывался в компьютер и коммуникатор Ната, сам же влезал к нам в дом, взламывая все замки! И при этом умудрился говорить так, что стыдно становилось почему-то нам. — Поверь, мне не интересно читать о себе сплетни. — Там не сплетни, а серьёзная информация на тебя. — Я знаю, что там за информация, оттого и называю её сплетнями. Не сомневаюсь в том, что ты уже составил половину досье на меня. Я бы тоже так сделал. Сейчас меня не интересуют твои наработки. Покажи мне список — я удалю половину лишнего. — Дилони показательно пошевелил пальцами. Как же так? Мы же не торопимся! Нат покосился на меня, без слов спрашивая, давать ему коммуникатор или нет. — Откуда нам знать, что ты не украдёшь с него информацию или не запустишь вирус? — спросила я то, что, наверняка крутилось в уме и у Натаниэля. — Можете наблюдать за мной. Я ничего не трону, лишь вычеркну неверные ответы. Звучал он на диво убедительно, но… да как ему вообще можно верить? Впрочем, пока мы были покорны, Дилони особо не преподносил нам сюрпризы космических масштабов… — Конечно, если пожелаете, то можете не пользоваться преимуществом. Дело ваше, — с лёгким холодком в голосе отмахнулся Дилони и притянул руку к себе. Заметив это, Нат тотчас включил коммуникатор, что-то пролистнул и вручил его Шанталю, а сам навис над столом, наблюдая. Дилони это ничуть не смутило. Он положил коммуникатор на стол, чтобы нам обоим было лучше видно, что он на нём делает, и принялся читать. Лафлауэр следил за каждым его движением, каждым шевелением, но, кажется, он и впрямь не собирался ничего делать с коммуникатором, просто вычёркивая красной полосой якобы неверные варианты. Первым Дилони вычеркнул свой старый дом. — Как интересно, — протянул он, вглядываясь в список. Следующим из него вылетел Аттракцион Мефистофеля. — Странные места вычёркиваешь, — подметил Нат, отчего Шанталь сначала замер, а затем медленно поднял голову и посмотрел на нависшего над ним Натаниэля. — Если бы я был тобой, то прятал бы пленников в Аттракционе. Надёжное место. — Тогда, наверное, поэтому, я их там и не спрятал. Слишком очевидно, — почти пропел Дилони. — Не доверяешь мне? — почти с обидой спросил он. — Ни капли. — Правильно делаешь, — усмехнулся Шанталь и продолжил вычёркивать названия. — Кладбище Арлингтон? Это где же я, по-твоему, их там спрятал? В гробах? — Не критикуй, а вычёркивай, — повысил голос Натаниэль. — В гробах весьма надёжно. Там не станут искать, и оттуда самостоятельно не выбраться. — Правда? — с фальшивым любопытством поинтересовался Дилони, натолкнув меня на мысли. Он ведь инсценировал свою смерть, а значит, возможно, в прямом смысле выбрался из гроба. Неужели его хоронили по-настоящему? Как бы там ни было, кладбище надёжным местом он не считал… Следом за кладбищем из списка вылетело здание телеканала, в котором Дилони расстрелял людей, здание больницы, где он уничтожил Технотрон и… озеро, на берегу которого убили его родителей. Круг заметно сужался и, что странно, оставались самые непонятные места вроде особняка Сноу, вокзала, Тренировочного центра, Тиамата, салона Эканис, старого города… Наконец, он вычеркнул все неверные ответы и протянул коммуникатор нам для изучения обновлённого списка. Я встала со своего кресла, чтобы лучше рассмотреть, что Дилони вычеркнул, ведь конец перечня мы с Натом не увидели. Лафлауэр пролистал в самый конец и нахмурился. Почему самые вероятные места вычеркнуты? Это выглядело подозрительно. Дилони только сильнее нас запутал, вычеркнув половину. Что, если именно в вычеркнутой половине верный ответ? Или наоборот нам следовало ему поверить? Я прикусила губу, со скепсисом глядя на список. После такой помощи всё во много раз усложнилось… — Твой список выглядит очень сом… — начал Нат, но как только оторвался от созерцания коммуникатора, шумно выдохнул. — Вот блин! Дилони исчез. Мы с Натаниэлем крутились на месте, пытаясь изловить глазами этого засранца, но он будто сквозь землю провалился, что неудивительно, ведь вокруг толпилось так много народу… Достаточно шмыгнуть в эту толпу и всё — найти тебя уже нереально. Тем не менее, мы с Натом пытались. Проталкивались сквозь толпу людей, поющих на непонятном языке, проталкивались через толпу детишек, пускающих в воздух мыльные пузыри, проталкивались через пляшущих и поющих… Порой толпа становилась настолько сильной, что не позволяла нам перемещаться самостоятельно и просто несла по течению, затолкав в ту часть квартала, которая освещалась вспышками огней. По обе части дороги стояли встроенные в бетон бочонки, из которых в небо вырывалось пламя, грозно отражающееся на людских одеждах и лицах. На мгновение мне показалось, что между этими огнями мелькнул знакомый плащ, но это видение растворилось так же быстро, как и возникло. — Надо уходить отсюда! У нас не так много времени, — прокричал Натаниэль, стараясь заглушить собой музыку, но в этом районе она гремела сильнее, чем где-либо. Люди хватали друг друга за руки и водили по кругу, пару раз едва не затащив в это мракобесие и нас. Всюду отсвечивали маски. Фарфоровые, пластиковые, из тканей, картона, перьев и бисера. Всех мастей и форм. Яркие, броские, блестящие и сверкающие. Всё вокруг тонуло в масках, в их уродливых выражениях застывшего страха, злобы, счастья, хитрости или равнодушия. Маски окружили нас со всех сторон, хохотали, что-то выкрикивали и не давали покоя ни на секунду. Они мешали перемещаться, мешали смотреть по сторонам и через раз едва не обливали тем пойлом, которое томилось в их бокалах. Шанталя Дилони и след простыл. Нет смысла искать его или его сокурсников. Слишком большая толпа, слишком безумная. Сначала в глазах рябило, затем изображение начало расплываться и поймать что-нибудь в фокус я уже не могла. Огонь раз за разом вспыхивал то справа, то слева, то одновременно, разбрасываясь жарким дуновением по душной улице. Натаниэль тащил меня за руку, держа так крепко, что даже если бы я хотела, то всё равно не смогла бы потеряться. Наконец, мы миновали пламенную дорогу, вырулив туда, где народу топталось поменьше, вот только стоило мне выскочить следом за Натом, как я налетела на что-то и, взглянув под ноги, вскрикнула. Лафлауэр выронил мою руку и испуганно обернулся. Передо мной на земле лежала здоровенная змея. Толстый непонятного цвета накрученный кольцами шнур, от одного взгляда на который становилось противно. Оказывается, поворачивая, я не заметила высокий плетеный кувшин, который столкнула и из него вывалилась… змея. Она попыталась наброситься на меня быстрее, чем я успела понять, что валяется передо мной, и вскрикнуть, но, к счастью, какой-то мужик рядом начал орать и змея… притихла. Опустилась на землю, скрутилась кольцами и больше не пыталась меня атаковать, словно заснула. — Идём отсюда скорее, — выпалил Натаниэль, повторно схватив меня за руку, и потащив подальше от змеи. — Что это было? — задыхалась от возмущения я. — Нет, ну, ты видел это? На меня чуть не напала змея! Что она вообще здесь делала? — Это же заклинатели змей. Они всегда тусуются на подобных праздниках, — отмахнулся Лафлауэр, идя так быстро, что мне пришлось за ним бежать. Бинты, свисающие с его ручищ, развевались на ветру, словно ошмётки парусов. — Змеи на тебя не напали бы. Заклинатели умеют ими управлять. — Это была дрессированная змея? — удивилась я. — Типа того. Беспонтовое дело, с ним любой дурак справится. — У этого не очень получилось. Вдруг Натаниэль резко остановился, повернулся ко мне и обхватил своими руками мои плечи. — Разделимся. Так у нас будет больше шансов, что мы угадаем. Я отправлюсь в аттракцион, а ты езжай в Тиамат, — отчеканил он, что окончательно сбило меня с толку. — Стоп. Что? Он же вычеркнул аттракцион из своего списка! И почему Тиамат? Разделяться плохая идея. — А пытаться угадать одно место из целой столицы… мест это, по-твоему, хорошая идея? Не гони, дровосек, нам надо перестраховаться и выбрать два наиболее вероятных места. Мне нужно побывать в аттракционе, нужно увидеть его изнутри, понять, что там за залы и как он устроен. Вдруг это реально его злодейское логово? Нам нужно выведать. Сейчас идеальный момент, ведь связь барахлит, может, фуфлыжник и не заметит меня. К тому же где гарантия, что этот козёл не обманул нас? Ты сама видела, какие точки он вычеркнул. Всё самое вероятное. Он может прятать их в Аттракционе Мефистофеля, Мейсон. Я должен пойти туда. Пылкая речь Ната звучала очень убедительно. Аттракцион и впрямь лучшее место для подобного дерьма. В конце концов, я пропала в аттракционе, а очнулась у Дилони дома, где, судя по всему, он прятал и Нормана… Возможно, Нат заметит в аттракционе что-то такое, чего не заметила я. — Допустим, согласна с аттракционом, но Тиамат-то тут при чём? Мы не делали на него ставку. — Большинство вычеркнутых фуфлыжником мест тесно связаны с ним. «Там, где всё началось». Что, если это касается не наших с ним встреч и даже не его самого? Что, если он имел в виду «там, где всё началось для пленников»? Задумайся, что может связывать папу, Дейла и Линкора. Все они были в Тиамате у Ланы. Все трое были её пленниками. Дейл как эксперимент. Папа как консультант. Линкор как исполнитель. Дилони не говорил, что загадка связана именно с его началом. Зато для наших пленников Тиамат и есть начало. — Ты хочешь, чтобы я поехала прямиком к Лане в лапы? Не боишься, что я стану четвёртым пленником? Как я вообще доберусь к ней через этих психов в масках? — Мейсон, на пути туда их и не будет. Часть этой толпы ломанётся именно в аттракцион. В праздничные дни там особенно людно, что уж говорить о маскараде. — Натаниэль смотрел мне в глаза, буквально вдалбливая свои мысли. — Ты не сунешься прямо к Лане. Просто будешь наблюдать неподалёку. Не забредай в стрёмные места, не попадайся на глаза людям, если там кто-то будет. Просто наблюдай за всем вокруг. Дилони не станет прятать пленников, он выпустит их на виду. Если он сделает это около Тиамата, то ты заметишь. А ещё… — Натаниэль протянул мне коммуникатор, а затем из кармана достал маленькую белую безделушку. Кажется, это гарнитура, только вот где он её взял? — Свистнул в салоне красоты. Не смотри на меня так, эта стерва содрала с нас столько денег, что не то, что гарнитуру, а целый пункт связи должна была отдать. — Краденных денег, Нат, — напомнила я. — Да пофиг. — Я не буду брать коммуникатор. Возьми лучше его ты. В твоих руках он превращается в настоящее оружие. — А тебе он пригодится для самозащиты. Не дури, и бери. — Лафлауэр тыкал в меня коммуникатором, но я нарочно спрятала от него руки. — Если он будет при тебе, то ты найдёшь способ мне помочь. Бери. Я была в аттракционе и знаю, что тебя ждёт. Вдруг именно коммуникатор поможет тебе пробраться к девятой двери, — спокойно сказала я и, надо же, подействовало. Натаниэль тяжело вздохнул, но нехотя затолкал его в свой карман. — Я знаю, что ты не хочешь разделяться, но так у нас больше шансов. Главное, не попадись. Прячься. Твоя задача следить за территорией. Если что… — Натаниэль протянул мне наушник, и я сразу же прицепила его к уху. — Связь сильно барахлит, но всё же лучше чем ничего. Какое-то мгновение Нат молча смотрел на меня, а затем сгрёб в охапку, горячо дыша в плечо. Меня как будто сдавило корсетом, и сделать нормальный вдох я смогла только тогда, когда Натаниэль меня отпустил. — Осторожнее там, ладно? Бежать из аттракциона, чтобы тебя спасать, далековато. — Разберусь. Постарайся пройти квесты, не убившись. — Это просто квест-румы, Мейсон. Пройду быстрее, чем ты до своего аванпоста доедешь. — Махнул рукой Нат, самоуверенно улыбаясь. — Это опасное место, не стоит его недооценивать. Я там была и… — Да-да-да, — скучающе прокаркал Лафлауэр, даже не став меня дослушивать. — Я покруче тебя, без обид. Всё будет нормально. Не смей недооценивать меня. — Он неожиданно хлопнул меня по плечу. — Я ничем не хуже Дилони. Если он смог создать это дерьмо, значит, я смогу его обойти. А теперь надо спешить. Встретимся уже с нашими. Не дрейфь! — напоследок сказал Нат и мы с ним вместе направились к парковке, где торчали десятки таксистов. Праздник всё ещё гремел над нашими головами. Симфоническая музыка повеселела, толпы людей растекались по всем переулочкам, но на площади их как будто меньше не становилось. То тут, то там вспыхивали салюты, взрывались хлопушки, а в воздух взлетал огонь. Возможно, и к лучшему, что всё случится сегодня, пока весь город веселится в одном месте… Я села в своё такси, когда Нат уже уехал. Главное, не волноваться, иначе можно всё испортить и потерять последний шанс. Машина тронулась, и маскарад остался позади, превратившись в размазанные краски на лобовом стекле…***
Натаниэль сошёл прямо у корпусов Аттракциона Мефистофеля и первым делом выругался. Территория вокруг него кишела людьми, толпящимися у дверей входа. Собственно, входов насчитывалось много, и разобраться какой где не так-то просто, потому первым делом Нат включил коммуникатор и стал сверяться с картой. Он быстро шёл вперёд, успевая смотреть и перед собой, и на экран, сопоставляя всё, что видно. Аттракцион Мефистофеля огромен. Множественные его залы раскинулись на чёрти какую территорию и визуально казалось, что они занимают половину Капитолия. Нат скептически окинул взглядом дьявольскую пасть со стекающей по зубам кровью и хмыкнул. Дизайн родом из позапрошлого века. У Дилони явно проблемы со вкусом. И что тут такого страшного? Только трусливая задница могла счесть эту сатанинскую рожу жуткой. Люди толпились у входов, что-то горячо обсуждая, хотя при этом некоторые входы неподалёку пустовали. Он сверился с картой и улыбнулся. Ну, конечно, это же экстрим камеры! Аттракцион охватывал аудиторию всех возрастов, потому в нём были дополнительные залы для сатанинских детишек, сатанинских подростков, стандартные уровни, приключенческие экшн-камеры и экстрим-камеры для поехавших отбитых придурков. Разумеется, самыми популярными залами были стандартные, как тот, который проходила Мейсон, именно поэтому возле них топтались самые большие толпы. Нат, щурился, глядя на дверь в экстрим-зал. И что там такого может быть, что все его так шарахались? Дамские шоу, что ли, показывали? Всю дорогу сюда Лафлауэр обдумывал, в какой же зал ему зайти. Точнее, обдумывал он это не больше половины минуты, а остальное время предвкушал садистские квесты, которые ему придётся преодолевать. Недолго думая, Натаниэль пошёл к двери в экстрим-камеру, открыл её и скрылся из виду под удивлённые возгласы рядом стоявших людей. Их можно было понять, ведь ещё ни разу никто не прошёл экстрим-камеру до конца. Натаниэль знал это, но всё равно сунулся, потому что… он будет первым, кто сделает это. Нат ведь не какой-то капитолиец, он — Лафлауэр, а Лафлауэрам по зубам то, что не по зубам всем остальным. Как только дверь позади Ната захлопнулась, он перестал слышать шумящую толпу, отзвук грохочущей музыки, и вообще что-либо, словно оказался в космосе. Жару поддавала и абсолютная темнота, в самом центре которой он и оказался. — Класс, он ещё и электричество экономит, чёртов жмот, — стоило Натаниэлю сказать это, как по стенам моментально пронеслась слабая фиолетовая пульсация. Лафлауэр уверенно пошёл вперёд, наблюдая за тем, как в такт его ходьбе по стенам, потолку и полу аттракциона вместо крови по жилкам бегает свечение его любимого цвета. В принципе это даже симпатично, но вызывало странные ассоциации. Нату казалось, что он путешествует по желудочно-кишечному тракту… Пройдя совсем немного, Нат начал кашлять. Явный перебор с ароматизатором, от которого дышалось так тяжело, будто воздух превратился в кирпичи. Приторный сладковатый запах, похожий на аромат выпечки, только усилил ассоциации Натаниэля с желудком. Можно было использовать запахи пободрее, чем томную ваниль. Нат всё шёл, и шёл, и шёл, но никак никуда не приходил. Ему начало казаться, что вот-вот, и он выйдет где-то в Пятом округе! Наконец, возникла какая-то дверь, которую он поспешил открыть, после чего попал уже во второй зал! Пф, если все двери так легко открывать, то победа уже у Ната в кармане. Новый зал отличался от предыдущего. Здесь не было фиолетовой подсветки, зато стены горели графическим пламенем, максимально близким к реальному, ведь Нат даже чувствовал тепло и запах гари. Зал напоминал платформу для сжигания ведьмы, которую уже охватило пламя, причём чувствовать себя ведьмой не так уж приятно. Натаниэль нервно топтался по полу, чувствуя, как греются его подошвы от графического изображения лавы, проступающей сквозь несуществующие на самом деле трещины в земле. С каждым шагом становилось всё жарче, обувь грелась только сильнее, потому, когда Нат дошёл до описанного Джоанной чёрта из табакерки, всё его лицо уже заливалось потом, а шмотки, в которых он явился на маскарад, неприятно прилипли к телу. — Добро пожаловать в Аттракцион Мефистофеля, — проскрежетала лохматая хрень, торчащая из здоровенного камня, испачканного бутафорской кровью. А может, и не бутафорской… Нат наклонился, чтобы рассмотреть чудище внимательнее, кривясь от того, насколько уродливым оно было. Волосы упали ему на лицо, тотчас размазавшись по влажным щекам. Хрень раскачивалась взад-вперёд и выглядела так замучено, словно болталась тут уже лет четыреста. — Что ты за чупакабра такая, а? — спросил Нат у мохнатой фигни, но, Дилони, видимо, прописал ей максимально скудный словарный запас. — Чтобы выбраться на свободу, вы должны отыскать девять дверей, открыть их и встретиться с Мефистофелем. Если вы одержите победу в поединке, вы получите право выйти на свободу и материальный приз, — заикался робот-чупакабра. Нат подёргал его за голову, ткнул пальцами в полупрозрачные глаза и оценивающе осмотрел сверху донизу. Либо эта рухлядь нуждалась в срочном ремонте, а Дилони просто на неё забил, либо она и должна была в угоду дизайну выглядеть как стрёмный киборг-неандерталец. Главное, что никаких камер или жучков на ней Нат не обнаружил, а значит, вряд ли это своего рода дворецкий аттракциона — просто декорация. — Победа в поединке с Мефистофелем? — скептически переспросил Натаниэль, уже давно задумываясь над тем, что за девятой дверью может скрываться его… дом. И не какой-либо дверью, а именно дверью экстрим-камеры, которую никто ещё не проходил до конца. Что бы ни скрывалось за последней дверью этих залов, оно было связано лично с Дилони, и либо он прятал там пленников, либо прятался сам. — И что, твой хозяин изволит притащить свою задницу ко мне? — Из. Аттракциона. Выход. Только. Один. Чтобы начать игру, дёрните за верёвочку. — Понятно, трёп тебе не прописали. Халтурщик Дилони! — Нат отыскал глазами верёвочку, потянулся к ней и дёрнул, хохотнув из-за сходства веревки с хвостом животного. Стоило ему это сделать, как свет моментально погас, трещины в полу срослись, прозвучал какой-то скрип, а следом противное хихиканье, раздающееся из разных сторон. Видимо, динамики встроены в стены в хаотичном порядке… Нат не двигался, дожидаясь запуска активности в зале, и всего спустя полминуты на стенах, почти под самим потолком, вспыхнули факелы. Помещение мгновенно преобразилось в какое-то средневековое подземелье, которому разве что крыс не хватало. Только Нат об этом подумал, как раздался неприятный скрипучий писк, и по полу шмыгнула небольшая тень. Он отступил назад, но тень шмыгнула повторно прямо у его ног. Натаниэль снова отступил, однако неугомонная крыса вновь и вновь заставляла его пятиться, пока Лафлауэр не оказался у задней стены, через дверь в которой сюда и прошёл. — Антисанитария какая, — фыркнул Лафлауэр, сделал шаг вперёд, и прямо перед ним что-то взорвалось, да так, что он отпрянул назад, грохнувшись плашмя на землю. Нат приподнялся на локтях и осмотрелся. В зале ничего не изменилось за исключением объявившегося как гром среди ясного неба, запаха гари. Всё те же факелы горели на стенах спокойно, словно ничего и не было. Натаниэль, убрал мешающие прядки волос за уши, с закрытыми глазами потёр под маской переносицу, и только потом открыл их, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь. Что это за вспышка врезалась в него? Что за хлопок? Откуда всё это? Лафлауэр привстал, и вдруг в поле зрения попала та самая крыса, которая отогнала его назад. Нат присмотрелся к ней и насупился. Крыса валялась дохлой. Поджаренной. Шестерёнки в голове Натаниэля моментально сложили два плюс два. Крыса отогнала его к стартовой линии, с которой он должен начинать испытание. Судя по всему, оно состояло в том, чтобы не сгореть нафиг как эта длиннохвостая разносчица заразы. С полминуты Нат рассматривал зал, надеясь заметить какую-то подсказку насчёт того, откуда стреляет огонь, но так ничего и не заметил. Ладно, допустим с этим фуфлыжник постарался, не то что с ароматизатором. Тогда Лафлауэр решил пойти проверенным путём. Он снял свою маску-очки, сорвал её с, собственно, очков, скомкал вместе с бусинами так, что она превратилась в увесистый комок, и метнул его на пол. Стоило картону смешанному с бусинами коснуться земли, как из пола вверх в хаотичном порядке начали выстреливать высокие огненные гейзеры. Увидев их Лафлауэр завис. Огонь вырвался на долю секунды, не позволив Натаниэлю запомнить, с каких конкретно точек выстреливалось пламя. Комок картона горел вместе с пластиковыми бусинами. Дым от горящего пластика сгущал воздух, превращая его в туман вони. — Лады, а если так? — пробубнил себе под нос Нат, отрывая с рукава один из висящих бинтов. Конечно, он полегче бусин, но тоже может быть полезен. Натаниэль скомкал бинт, связал его в несколько узлов и метнул на сей раз в другую сторону. Огненные гейзеры мгновенно вырвались из пола испепелив бинт ещё до того как сами погасли. Лафлауэр презрительно фыркнул — ну, конечно огонь вспыхивал в разных точках, то есть запомнить их расположение и пройти мимо не выйдет. Потому никто не может победить в экстрим-камерах? Потому что они умирают ещё в процессе первого испытания? Нат потоптался на месте, недовольно косясь на дымящие бусины, а затем внезапно всполошился. Он достал из кармана коммуникатор, активировал режим тепловизора, включил камеру, и наложил поверх изображения зала на экране решётку. Тепловизор улавливал наиболее горячие точки, камера фокусировалась на них, а решётка из тонких линий соединяла эти точки между собой, создавая что-то вроде… карты местности. Нат победоносно улыбнулся, глядя на экран коммуникатора, снимающий зал с наложением всех ловушек. — Попался, Дилони. Натаниэль выставил перед собой коммуникатор и, глядя только в экран, сделал шаг. Ничего не случилось, значит, он ещё был в безопасной зоне. Следующий шаг — и перед лицом Лафлауэра вновь проскользнула вспышка, но до него самого не дотянулась. Нат, очень внимательно смотря в коммуникатор, сделал ещё один шаг. На сей раз рядом с ним ничего не взорвалось, потому как активировались гейзеры, расположенные по краям зала. С каждым последующим шагом Нат ступал увереннее, ориентируясь на безопасный проход, выстроенный для него сеткой на экране коммуникатора. Иногда пламенные гейзеры взрывались совсем близко, но Нат даже не вздрагивал, периодически кашляя от дыма и гари. Языки пламени не касались его кожи, прогревая воздух так, что он горячим потоком охватывал тело. Нату стало жарко. Он уже сотню раз пожалел о том, что вырядился в эти толстые как мешковина штаны, напялил эти подобные бинтам нарукавники… Так и хотелось сорвать их с себя и выкинуть, но кто знает, какие испытания там впереди. Одежда всегда могла пригодиться. Пройдя половину пути, Нат перевёл дыхание и зациклился на стене напротив. Дверь. Осталось пройти столько же, и он окажется в новом зале, оставив это адское пекло позади. Натаниэль так обрадовался этому, что вторую часть своего пути начал проходить немного быстрее. Он по-прежнему не отрывался от экрана, но теперь не останавливался, чтобы сделать шаг, а просто… шёл вперёд, игнорируя то тут, то там выстреливаемый огонь. Один из гейзеров внезапно выплеснул его чуть ли не в лицо Нату, но отступать он не решился, потому что сзади тоже могло вспыхнуть пламя. Лафлауэр машинально отвернул голову, прикрыв лицо руками, а когда раскалённый столб огня сдулся, опустил руки, недовольно засипев. Нарукавники почернели, местами оплавившись от потока горячего воздуха, созданного огнём. Нат нахмурился, глядя на то, как местами его кожа покраснела и начала ныть. — Класс. Как раз то, чего мне не хватало, — проворчал он, нелепо тыча пальцем в обожжённые места. Конечно, огонь зацепил их не сильно, серьёзных ожогов не будет, но сам факт явления злил. Натаниэль в который раз прокашлялся от запаха дыма, пригладил влажные от пота волосы назад, хотя они всё равно предательски падали на мокрое лицо, и то и дело лезли в рот да цеплялись за колечко. Отдохнув ещё несколько секунд, он сделал глубокий вдох и продолжил путь дальше. Уверенно, быстро, ступая в соответствии с картой. Гейзеры вспыхивали совсем рядом, окатывая его сухим кипятком, трепля волосы, сдувая висящие бинты, но Натаниэль шёл и шёл. Когда он делал последние шаги к двери, гейзеры принялись выстреливать огонь ещё быстрее и активнее. Нат сжался, бегая глазами по экрану. Всё его тело напряглось, ведь если вдруг он оступится, то может последовать примеру крысы. Воздух в зале становился всё горячее. Нат уже практически задыхался не столько от дыма, сколько от духоты. Волосы, прилипшие к лицу стали мокрыми и вообще всё его тело хоть выкручивай… Наконец, он сделал шаг, ещё один и… оказался на пороге нового зала. Гейзеры прекратили выплёвывать пламя, а Нат поспешил открыть новую дверь, надеясь, что по ту сторону, его ждёт прохлада. Вдруг здесь есть зал со снегом, как у Джоанны? Нат был готов даже к вьюге, лишь бы спрятаться от этой долбанной жары. Лафлауэр потянул ручку на себя и быстро шмыгнул в следующий зал. Дверь за ним защёлкнулась самостоятельно, и когда Нат оказался заперт по ту сторону, вспыхнуло освещение, продемонстрировав ему следующей квест. — Твою ж дивизию! — выпалил Нат, припав к стене. На полу кишели змеи. Всех размеров и мастей. Шипящие. Ползучие. Скрученные кольцами, носящиеся по головам других, и нападающие друг на дружку. Они скрыли под собой пол, превратив его по всему периметру в чёртов змеиный матрас! Натаниэль вымученно улыбнулся и прислонил голову к стене, не двигаясь. — Вы, падлы, ещё и ядовитые небось, как ваш хозяин, — сказал он, с прищуром всматриваясь в парочку змеиных прутьев, пытающихся обвиться вокруг его ноги. — А можно назад в сауну? — прокричал он в потолок, прекрасно понимая, что никто его не услышит. Если не двигаться и не топтать этих мразот, то, вероятно, они не укусят и не заставят Ната мучительно умирать от яда, как какого-нибудь отравленного узурпатором короля древности. Вот только стоять неподвижно тоже не вариант. В другом конце зала виднелась заветная дверь, которую нужно открыть, но как, если пол кишел змеями? Придётся пробираться сквозь них? От этой мысли Нату стало не по себе. Не то, чтобы он боялся змей, его даже трупы змей не пугали, но как же неприятно стоять в окружении этих ползучих осклизлых гадов, норовящих по тебе виться… — Окей. Змеи так змеи, — прошептал Нат и принялся срывать с себя нарукавники. Когда те оказались в его руках, Натаниэль аккуратно наклонился и максимально медленно начал наматывать бинты с нарукавников на ноги. Змеи копошились вокруг его ступней, угрожающе зашипели, но Лафлауэр старался не делать резких движений, чтобы не спровоцировать их. Так вот почему прошлый квест такой горячий — чтобы игроки раздевались, а потом их сжирали ползунки! Помешанные средневековые дебилы многое бы отдали за такой аттракцион… Как только Нат намотал ткань на ноги, он сразу пошёл вперёд. Плотная как мешковина ткань штанов внезапно стала достоинством! Натаниэль старался идти как можно быстрее, чтобы змеи не успевали на него нападать, а он не успевал тонуть в этой живой каше, что оказалось очень сложным в реализации. Паскуды были скользкими, наступать на них неудобно, ведь они умудрялись выскальзывать даже из-под подошв Ната, извиваясь как чёрти что. Некоторые гады нападали, раздувались и кусали, но пока что Нат их укусов не чувствовал, а останавливаться и проверять это всё равно что сдаться им на съедение добровольно. Натаниэль кривился, наступая на змей, кусал губы от неприятного чувства скольжения по ногам, закатывал глаза вверх, лишь бы не видеть, как змеи накручиваются вокруг его ног, как он наступает на них и раздавливает им головы… Более неприятный квест сложно придумать. Нат уже успел заскучать по вакуумной тишине прошлого зала и возненавидеть это отвратительное шипение. Кое-как он аккуратно пробирался всё дальше и дальше, стараясь не смотреть вниз, даже когда об его ноги ударялись головы нападавших змей. Закутанные конечности хоть и стали похожи на две колдобины, зато позволяли в таком виде пробираться вперёд. Нату вдруг вспомнились заклинатели змей с праздника, и он фыркнул. Форсят с одной змеёй… Попробовали бы полный зал гадюк обуздать, шарлатаны! — Народ, я свой, спокойно, — не зная зачем, ляпнул Нат, тыча пальцем в свою гидру на плече. Гремучая хрень… Когда до заветной двери оставались считанные шаги, Натаниэль ускорился, теперь уже бездумно топча змеюк, словно шёл по земле, а не живым существам. Он пришёл к выводу, что лучше будет давить этих гадов, чтобы спасти в итоге других. Остался последний шаг, Лафлауэр сделал его, схватился за дверь, потянул на себя, и, буквально, ввалился в следующий зал, грохнувшись на колени. Дверь за ним захлопнулась. Нат привстал и, увидев перепачканные слизью и чёрти чем ещё штаны, недовольно прыснул, но даже отряхиваться не стал. Мало ли какими ядами в него наплевались… Натаниэль поднял голову, и первое, что бросилось ему в глаза — странного вида цилиндры из чёрного пластика, разбросанные по полу в хаотичном порядке. Ступать им навстречу он не решился, предчувствуя, что это может оказаться бомба, но… Для того, чтобы она взорвалась, не понадобилось делать и шаг. Из всех пяти цилиндров одновременно вырвался пар, под сильным давлением поваливший наружу. Нат сразу же прикрыл нос и рот рукой. Пар настолько быстро распространялся, что Лафлауэр ещё не успел осознать, что активировалось новое испытание, как его уже начало душить. Противный шипящий звук резал по ушам ещё с прошлого зала, а тяжёлая, напоминающая запах серы, вонь заполнила собой всё пространство внутри зала. За считанные секунды вокруг Ната заклубился настолько плотный туман, что, кажется, его можно разгребать руками… Закашлявшись, он ринулся к двери и принялся дёргать за ручку, но та не поддавалась. Нужно что-то сделать, чтобы открыть её… но что? Натаниэль покрутился на месте, надеясь заметить какой-нибудь ключ, монтировку, хоть что-нибудь, но из-за тумана толком ничего не было видно, и тот всё продолжал прибывать. Нат уже собрался схватиться за один такой цилиндр, чтобы сломать его, как вдруг заметил в стене небольшую выемку. Он прильнул к ней, потянулся и радостно воскликнул. Вентиляция! Ну, конечно! Нужно выкачать из зала дым, и тогда дверь откроется. Нат бросился к первой же заслонке, встал на цыпочки, и принялся дёргать за её ручку, но та, словно лет пятьдесят назад заржавевшая, едва шевелилась. Пришлось прилагать все имеющиеся силы, чтобы открыть её хотя бы до половины. Кисловатый запах дыма свободно проникал в лёгкие, отчего Нат всё сильнее стал ощущать жжение — он как будто огня надышался и наглотался. Глаза слезились, силы иссякали так быстро, словно их из него высасывали, голова кружилась, и с каждой секундой состояние организма только усугублялось. Занервничав, Нат с криком приложился к заслонке и смог открыть её полностью. Часть дыма поплыла в неё, словно по ту сторону зала его кто-то выкачивал. Натаниэль, не теряя времени, подался к следующей, по тому же принципу открыв сначала половину, а затем, выложившись максимально, чтобы насильно открыть вторую её часть. Несмотря на то, что заработала вентиляция, дыма меньше как будто не становилось, или же Лафлауэр надышался его уже настолько, что вырубался именно от этого. Организм отрубало от мозга. Нат кашлял и кашлял, сгибаясь в три погибели, глаза продолжали слезиться, а изображение перед ними размылось настолько, что Нат перестал видеть что-либо помимо белого полотна. Он упал на колени, жадно хватая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Всё внутри полыхало огнём настолько, что начало болеть, как бывает после сильных ударов. Осталась всего одна заслонка. Одна. Натаниэль видел это до того, как рухнул на пол. Как же сильно ему хотелось вдохнуть чистый свежий воздух! Дышать густой кислой массой физически больно, но он терпел, заставлял себя, понимая умом, что это просто квест, а значит, если собраться, то его можно пройти до конца. Преодолевая немощность, Нат кое-как заставил себя подняться на колени, схватиться руками за стены и приподняться ещё. Выпрямиться у него вышло только с четвёртого раза. Руки скользили по влажным стенам, пальцы цеплялись за выемки, которых было недостаточно. Нужна опора, да где же её взять? Лафлауэр вынудил себя встать, непрерывно кашляя, и сгибаясь снова и снова. — Нихрена. Меня таким не взять. — Нашёл в себе силы для разговора он. Удивительно, но собственные слова даже подбодрили Натаниэля, поэтому он на подкашивающихся ногах смог дойти до последней заслонки. Осталось лишь открыть её. Нат натужно смотрел вверх, мысленно уже давно выломав её, но… тело не слушалось. Как заставить свою руку подняться, если она игнорирует команды? Как дотянуться до заслонки, если тело не слушается? Нат напрягся изо всех сил, концентрируясь на своей цели и, кое-как, жутко заторможено, Лафлауэр заставил себя приподняться, схватиться на чёртову заслонку, и потянуть её в сторону. В лёгкие вместо воздуха как будто попадали камни. Дышать стало совсем больно, но не дышать Нат не мог, хоть и отчаянно хотелось прекратить вдыхать всякую дрянь. Наконец, вентиляция приоткрылась. Натаниэль навалился из последних сил, с криками оттягивая заслонку в сторону, и в неё тотчас стало засасывать белым дым, порывисто треплющий волосы Ната. Что-то щёлкнуло, он оглянулся и понял, что… дверь открылась. Радости Лафлауэра не было предела. Он рванул вперёд, но… тело осталось почти на том же месте, передвигаясь с такой неохотой, словно окоченело. Возможно, другие на месте Ната именно это и делали — падали на пол, истерично плача от собственной беспомощности, но Лафлауэр — больше чем просто фамилия. Все Лафлауэры выносливы, как черти, и когда их тела пребывали на грани своих возможностей… те находили новые грани. Понимая, что дойти до заветной двери он не сможет, Нат упал на колени и пополз в сторону двери. Не зря многие животные предпочитают ползать — это ведь куда проще ходьбы! Несмотря на острую боль, которая, кажется, растекалась по всему организму вместе с кровью, Натаниэль дополз до двери, пролез в следующий зал, и когда очередная дверь за ним захлопнулась, он, наконец, вдохнул свободно. Впервые за вечность. В новом зале не было ужасного дыма, даже наоборот, из Лафлауэра как будто выкачали весь дым и его последствия! Нет, он всё ещё чувствовал жжение и дискомфорт, но хотя бы мог дышать, мог смотреть перед собой, не размазывая картинку слезами, а спустя полминуты даже вновь встать на ноги. Какое же это блаженство — чувствовать силу в своём теле, чувствовать молодость и бодрость, чувствовать здоровье. Нат припал к стене, чтобы перевести дух, вспоминая все свои прошлые неприятности, отчего заулыбался. Если он помрёт в парке аттракционов, то это будет самая дебильная смерть, которую только можно себе представить. Хотя как так вышло, что аттракционы выматывают больше арены Голодных игр, он не понимал. Ох, не тех распорядителей нанимали Сенека с Плутархом… Отдышавшись, Нат заставил себя собраться с мыслями и оглядеться. Следующий зал оказался пустым, сырым и холодным. Такой себе дизайн… Судя по описаниям Мейсон, у неё и то покруче секторы выглядели. Натаниэль несмело сделал шаг вперёд, и в него ничего не выстрелило, не свалился на голову кирпич, он не провалился к ядру земли, и на него не напали мумии. Кажется, день прожит зря. Следующий шаг он сделал уже смелее, а затем и вовсе вольной походкой направился к единственному предмету в зале — столу. Круглый каменный стол, выглядящий так, будто за ним ещё рыцари сидели, располагался в самом центре, а на его поверхности стояли пузырьки от мала до велика с разного цвета жидкостями. К каждому пузырьку у горлышка крепилась записка. Нат взял первый попавшийся пузырёк, раскрыл записку и увидел на ней всего два слова. «Выпей меня». Увидев эти слова, Лафлауэр взорвался таким хохотом, что у него снова разболелись бока. — Серьёзно? Чувак, да ты чёртов извращенец, — кое-как переведя дыхание, сказал он и схватил соседний пузырёк. На крепящейся к нему записке было написано то же самое. Тогда Натаниэль взял ещё один, другой и третий, но на всех пузырьках написано одно и то же. «Выпей меня». Под одним из резервуаров неожиданно обнаружилась карточка. Нат взял её в руки и хмыкнул. Правила? В них говорилось, что для того, чтобы открыть дверь, нужно выпить безопасное зелье. Всё бы ничего, но ровно половина пузырьков отравлена… Нат зачем-то несколько раз перечитал эту информацию, после каждой строчки, пробегая глазами по содержимому стола. — Я не стану пить это незнакомого вида стрёмное дерьмо! — с насмешкой крикнул в потолок он и выкинув карточку. — Я тебе не грёбанная Алиса в стране чудес. Не хочу потом бегать за кролями и ловить глюки в виде летающих кошачьих голов! Раздражённый тупыми заданиями на, казалось бы, таком солидном уровне, Нат подался к двери и принялся изо всех сил дёргать за её ручку. Он упирался ногами, скрёб ногтями края, пытался просунуть палец в замочную скважину и несколько раз врезал по ней ногой. Дебильная дверь, конечно, не открывалась. Несколько секунд Нат обречённо смотрел на неё, а затем обернулся к столу с ядами. — Ну, лады, я грёбанная Алиса в стране чудес и буду пить это незнакомого вида стрёмное дерьмо, класс, — пробормотал Натаниэль, подошёл к столу и резким движением схватил первый попавшийся сосуд. Внутри небольшого стеклянного пузырька болталась красная жидкость, похожая на кровь, разве что более жидкой консистенции. Нат вытащил затычку из горлышка и понюхал — пахло тоже кровью. Неужели это просто разбавленная чем-то чья-то кровь? Зловеще, конечно, но как понять яд это или нет? Лафлауэр вздохнул, понимая, что знакомых ему ядов тут точно не будет. Скорее всего, Дилони сам приготовил эти жидкости, смешивая всё подряд… Нат отложил в сторону алый пузырёк и взялся за другой, прозрачный. Никакого запаха, на вид как обычная прозрачная вода, по густоте тоже… Неужели здесь реально может оказаться вода? Нат склонил в сторону пузырёк так, чтобы из него на стол скатилась капелька и, когда-то место, куда она упала, зашипело и покрылось пенкой, он тотчас отложил пузырёк в сторону. — Так и знал, что не вода. Вдруг Натаниэлю в глаза бросилась до боли знакомая жидкость. Голубая, похожая на тот коктейль с маскарада… Нат схватил пузырёк с ней и понюхал. Запах ежевики. Это оно! Дилони сказал Джоанне, что лучше её не пить, потому что будет болеть голова, но как это понимать? В том смысле, что это посчитается ядом? Или безопасным питьём, потому что это обычный коктейль с маскарада? Лафлауэр отложил сосуд в противоположную сторону. Следом Нат отыскал ещё одну дрянь с маскарада, на сей раз ту, которую пил Дилони. Кажется… Эту жидкость он тоже отложил в сторону как предположительно безопасную. С остальными сложнее. Нат понятия не имел, чем наполнены другие резервуары, потому нюхал их все до тех пор, пока запахи не смешались в кучу, и ему не стало дурно. Лафлауэр взбалтывал жидкости, наблюдал за осадком в тех пузырьках, где он был, капал на стол и землю, проверяя, нет ли внутри кислоты, но информации в итоге получил минимум. После проверки всех пузырьков Нат вернулся к тем двум, которые видел на маскараде. Ежевика и витаминный микс. Микс пил сам Дилони и не отравился, но… был ли это действительно он? Ежевичное пойло Нат нюхал, а витаминный микс нет, потому запаха его не знал, а руководствоваться одним лишь внешним видом жутковато. В конце концов, Натаниэль решил рискнуть и взялся за пузырёк с ежевикой. Пусть голова и будет болеть, но это хотя бы признак того, что ты жив. Нат открыл пузырёк, поднял его и замер. А какого, собственно, хрена ему надо пить эту фигню? Ну, вот какого чёрта?! Секундный вздор с самим собой пролетел сразу же, как только в голове Ната возник образ отца. Из этого подземелья не выйти, если не выпить содержимое пузырька. Если выпить не то, тоже не выйти… Натаниэль сделал глубокий вдох и приготовился пить. Нехотя. Неуверенно. — За твою скорую смерть, Дилони, — сказал он и залпом осушил содержимое всего сосуда. Ничего не происходило. Совсем. Вкуса у этого дерьма не было — Нат как будто выпил ничто. Ничто с ежевичным запахом. Это смутило его, ведь та ежевичная баланда должна быть алкогольной… Нат поспешил к двери, схватился за ручку и дёрнул. Дверь не поддавалась. — О-о-о, чёрт! — протянул Нат, с широко распахнутыми глазами глядя на дверь. Она не открывается? Почему она не открывается? Она же должна открыться, если Нат выпьет… Лафлауэр замер. Методом исключения следовало осознать тот факт, что если дверь не открывалась, значит, он выпил что-то не то. Натаниэль прислушался к своему организму, но тот никаких тревожных звоночков не издавал. Яды бывают разные, по-разному действуют, в разное время, проявляются тоже по-разному, а ты стой и думай, какой орган у тебя откажет первым. Что же делать? Выпить что-то ещё? Вдруг Нат снова напорется на яд и тогда точно сдохнет от смешения. Нет, мешать нельзя, но что тогда делать? И тут Ната озарило. Ну, почему же он такой тупой! Он отошёл к противоположному углу, опустился на колени, и вставил в рот как можно глубже два пальца. Рвотный рефлекс сработал моментально, и Нат, корчась от того насколько это неприятно, выплюнул всё содержимое своего желудка. Конечно, это могло не сработать, ведь он не знал, какой именно яд проглотил, к тому же какое-то время он уже побыл в его организме, тем не менее, этот вариант был лучшим. Натаниэль поднялся и на шатающихся ногах добрался до столика. Всё тело трясло, по коже проносилась то палящая жара, то нетерпимый холод. Действие яда или отходняк после рвоты? Ната окатило такой волной слабости, что он плюхнулся на задницу прямо у стола. Дышалось натужно, но внутри ничего не жгло, не болело, не кололо. Как бы там ни было, а чёртову дверь надо открывать. Не поднимаясь с земли, Нат рукой нащупал отложенный в сторону пузырёк с предполагаемым витаминным миксом, схватил его и выдернул пробку. Стоило ему это сделать, как голова взорвалась десятком пугающих мыслей, которые Нат точно лопатой зимний снег, отбрасывал в сторону. Сейчас он либо подохнет, либо чудом исцелится. Последнее, конечно, вряд ли, но может, хотя бы дверь откроется… Пока Нат раздумывал, начал болеть желудок. Сначала так ноюще, томно, затем острее, а после и вовсе так, будто его в узлы завязывали. — Нет-нет, только не сейчас! Я понял, не гони лошадей! Пью. За тебя, Мейсон, — улыбнулся он и выпил содержимое уже второго сосуда. На вкус это пойло оказалось даже почти приятным. Пресное со вкусом малины и граната… Если смерть на вкус и правда малиновая, то не так обидно умирать. Нат застыл в ожидании новых ощущений, но их всё не было. Боль в желудке утихала, озноб сошёл и Натаниэль почти чувствовал себя нормально. Всё выглядело уж очень подозрительно, но когда щёлкнула дверь, Лафлауэр вскочил на ноги, словно позабыв о том, что наглотался яда, надышался дыма и чуть не сгорел. В пару шагов он преодолел расстояние до двери, потянул за ручку и та… открылась! Довольный собой Натаниэль тотчас ворвался в следующий зал, захлопнув за собой дверь, а когда обернулся, мимо его головы со свистом что-то пронеслось. Нат машинально пригнулся, но к тому моменту металлический дротик уже встрял в стену. Обескураженный, он выдернул дротик и осмотрел его. Настоящий, из стали… Раздался свист, Нат пригнулся, и над его головой пронёсся ещё один дротик, по примеру прошлого, застрявший в стене. — Какого… — начал было Лафлауэр, но следующий дротик не заставил себя ждать и пролетел мимо его плеча, слегка задев. Нат осмотрелся и, увидев в углу прозрачный щит, тотчас понял, что от него потребуется. Одним кувырком в сторону он добрался до него, схватился за ручку и, выставив щит перед собой, тараном направился вперёд, игнорируя выстреливаемые из стены напротив дротики. Когда Натаниэль добрался до середины комнаты, дротики ускорились, раз за разом гулко ударяясь о его бронированный щит. Прятаться за ним было жутко неудобно из-за роста, потому приходилось двигаться почти на корточках, а когда частота выстрелов ускорилась, своими ударами дротики даже начали пошатывать Ната, да так, что он едва держался на ногах. Ему сразу вспомнились былые времена, когда люди таскали на себе тонные скафандры, тонные щиты и такие же тонные мечи или копья. Хрен знает, как они с такой загруженностью ещё и дрались, а не помирали от усталости до самого боя… Дротики выстреливались будто из пулемёта. Они со свистом неслись мимо Ната, мелькая так быстро, что он не успевал их даже разглядеть, постепенно приближаясь к двери. Когда осталось совсем немного, пара дротиков задела его ногу и руку, всё ту же самую, которую и до того. Нат ойкнул от неожиданности, но не остановился, хотя заметил кровавые пятна на одежде. И пофиг. Раны-то не смертельные… До двери осталось рукой подать, и тогда дротики посыпались просто лавиной. Нат постарался упереться в землю настолько хорошо, насколько мог, потому что эти стальные мини-копья, так и норовили, если не пробить щит, так сбить гостя аттракциона с ног. Наконец, подобравшись к самой двери, Нат потянулся к ручке, прямо из-под которой вылетел дротик. Благо, Натаниэль успел вовремя убрать руку. Следом оттуда вырвался ещё один дротик и ещё. Лафлауэр присмотрелся к частоте их вылетов и, примерно рассчитав время, схватил ручку и дёрнул на себя. Стоило двери щёлкнуть, как дротики исчезли, оставив Ната наедине с блаженной тишиной. Он победоносно вышвырнул щит, открыл дверь и вошёл, тотчас прикрыв лицо руками от выцарапывающего глаза света. Восьмая дверь. Нат открыл восьмую дверь… Это значит, что в этом слепящем светом зале находится она, последняя девятая дверь, которую нужно открыть. Несмотря на все пройденные сложности, верилось в это почему-то с трудом. Нат кое-как открыл глаза, дабы после тёмных подземелий привыкнуть к яркому свету, но это оказался не совсем свет. Точнее, в зале действительно было светло, но свет этот отражался в… зеркалах. Стены, пол и потолок сделаны из зеркал — в комнате не было ни крохи места, которое бы не скрывалось зеркалом. И ладно бы, зал просто оформлен ими, но нет, он был набит зеркалами сверху донизу так тесно, что меж них едва просматривался проход. С полминуты Нат пытался понять, что от него требуется. Просто найти дверь? Но если в этом зале последняя из них, неужели задание настолько простое? В чём же экстрим тогда? Решив, что не стоит понапрасну терять время, Нат сделал шаг вперёд и тотчас врезался лбом в своё же отражение. — Класс, здесь нет прохода, — констатировал он, отступил в сторону, и ситуация повторилась. А может, это не такое уж и простое задание. Лафлауэр вытянул руки вперёд и решил идти наощупь, пробираясь сквозь лес зеркал, от которых жутко рябило в глазах. Ещё никогда прежде Натаниэль не видел столько собственных отражений одновременно. Миллионы миллионов Натаниэлей взирали на него со всех сторон, сбивали с толку, скрывали путь. У Ната очень быстро начала кружиться голова и жечь глаза даже больше, чем от дымовых шашек. Каждое его движение отдавалось эхом сотни одинаковых движений, отсвечивающих друг от друга. Глаза моментально устали. Зеркала и свет оказывали на них огромную нагрузку, а отвести их в сторону, где они могли бы отдохнуть, Нат не мог, потому что этот зал являлся одним огромным зеркалом. Он шёл вперёд медленно, щупая зеркала, чтобы не врезаться и отыскать проклятую дверь, ведь, получается, что девятая дверь тоже должна быть зеркальной, иначе она бы выбивалась на общем фоне, и Лафлауэр уже отыскал бы её. Нужно упрямо идти вперёд, проверяя каждое зеркало, ведь именно оно может оказаться тем самым, вот только… как понять, где Нат уже был, а где ещё нет? Он, нервничая, кусал губы, понимая, что оказался в лабиринте, в котором даже приблизительно нельзя выяснить собственное местоположение. Тогда Нат вытащил коммуникатор, чтобы воспользоваться навигатором, который предсказуемо отказался работать внутри этого зала — видимо, Дилони всё предусмотрел. Взгляд Натаниэля невзначай зацепился за шкалу, отображающую уровень связи. Удивительно хреновый уровень связи. Вдруг Мейсон уже встряла в какую-то беду, а связаться с ним не может… Идея оставлять Джоанну одну Нату не нравилась, но иначе поступить он просто не мог. Каковы шансы угадать одно место из множества? Да, Нат не особо улучшил эти шансы, разделившись с Джоанной, но какая-никакая надежда появилась. До рассвета ещё хватало времени, а значит, Мейсон сейчас, скорее всего, сидит в засаде и злится на то, что, возможно, находится не в том месте. Возможно, она и, правда, не в том месте. Чем глубже Нат погружался в аттракцион, тем сильнее сомневался в выбранных вариантах. Эти долбанные экстрим-камеры были такими прибабахнутыми, что Нат мог бы их не пройти, а это значит, что-либо Дилони аж вот так уверен в его силах, либо пленники не здесь. Дилони ХОЧЕТ их вернуть, а значит, делает всё по максимуму, чтобы Нат с Джоанной смогли получить их обратно. Да, не без трудностей, но… что, если он вычеркнул Аттракцион Мефистофеля не для того, чтобы запутать, а потому что пленники действительно не здесь? Да, Нат хотел увидеть этот адский аттракцион своими глазами и убедиться в собственных догадках, но что, если пленники и не в Тиамате тоже? Привлекать к поискам кого-то ещё Натаниэль не мог — Дилони и так пошёл на уступки, в противном случае он мог бы просто убить узников, или одного из них в качестве наказания. Каков шанс, что Натаниэль всё же угадал? Дурацкие зеркала навевали дурацкие мысли. И вроде бы ничего не происходило, Нат просто смотрел постоянно в собственное отражение, но отчего-то у него возникло такое чувство, словно он копается в себе. Наверное, в этом и есть суть задания — тебя запирают в лабиринте наедине с собой. Охренительная компания для квеста! Кое-как выбросив из головы всю бесполезную дурь, Нат понял, что может оставлять след из хлебных крошек используя вместо них… свою кровь! Порезы после дротиков слабо кровоточили, потому Нат решил оставлять мазок крови на каждом проверенном зеркале. Зал едва ли велик, а это значит, что рано или поздно, Лафлауэр проверит все зеркала и найдёт последнюю дверь. Метод работал безотказно, потому совсем быстро он даже начал более менее ориентироваться на местности и вычислил, куда ему нужно двигаться дальше. Казалось, что свет бьёт ему в глаза со всех сторон. Все поверхности отражали свет, отражали друг друга, отражали Натаниэля, превратив реальный мир в какую-то графику живого действия. Вот это уже был узнаваемый стиль Дилони. Не пламя, не дротики, даже не змеи с ядом — зеркала. Нагромождение, созданное из ничего. Он на пустом месте создавал Нату с Джоанной проблемы, рушил их жизнь, почти не шевеля пальцем, запутывал в трёх соснах. Выстроить зеркальный лабиринт, от которого вытекают глаза, пухнут мозги и расшатываются нервы, более чем в его стиле. Дилони всегда руководствовался эмоциональной и психологической подоплёкой. Иногда его действия походили на издёвку, иногда на замашки серийного убийцы. Нат не мог понять его, потому что не знал его. Дилони действовал слишком хаотично, хоть в этом всём и прослеживалась некая логическая нить. Нужно лишь уловить её, отсеивая всё ненужное, и тогда… Ручка. Натаниэль замер, таращась на прозрачную, почти незаметную такую маленькую ручку двери, которую зацепил случайно. До сих пор он не нашёл ни одной, и вот, ему попалась первая и единственная. Нат замер, не решаясь открыть дверь. Девятая… Девятая дверь! Последняя! Дальше только… встреча с Мефистофелем. Сам не веря своему счастью, Лафлауэр крепко схватился за ручку, потянул её на себя и смело открыл девятую дверь.***
— Готовишь завтрак? Не слишком ли поздний час для этого? — спросил Шанталь на пути к обеденному столу на своей кухне. Он уже сбросил плащ и надел навыпуск другую, тёмно-синюю, почти чёрную, рубаху, которая была гораздо удобнее той, в которой он щеголял на празднике. В руках у Шанталя виднелись ватные диски и маленькая бутылочка с прозрачной жидкостью — он готовился снимать свой грим. — Я бы сказал, что слишком ранний час, сэр, — холодно бросил Аскольд, катая в руке картофельный шарик. Дворецкий в предрассветное время со спокойным лицом хозяйничал у плиты, складывая один за другим слегка кривоватые шарики на деревянной дощечке, с которой он позже отправлял их в сковороду. — Ты мог бы приготовить завтрак либо раньше, либо позже, несомненно к самому завтраку, и не пропустить праздник, — улыбнулся Шанталь, на что Аскольд ответил коротким и невозмутимым «нет». В тарелке лежало уже несколько остывающих шариков, потому Шанталь подвинул её к себе, поймав неодобрительный взгляд со стороны Аскольда. Дилони отложил свои косметические принадлежности в сторону, снял с пальца тонкую резинку, собрал волосы с макушки назад и завязал ею. Несколько коротких прядок всё равно освободились, но они не мешали снимать грим и есть. Картофельный шарик оказался вкусным, что с едой Аскольда происходит далеко не всегда. Шанталь надкусил кусочек и, медленно пережёвывая, принялся стирать с лица стойкую чёрную краску. — Питаться жаренным глубокой ночью вредно, сэр. Почему вы не трапезничали на празднике? — Ты же знаешь, что я не люблю неизвестную еду. Люди недостаточно добросовестны в этом плане и не умеют готовить. — Аскольд обернулся к Шанталю наполовину сидящему наполовину стоящему на краешке стола, и вопросительно изогнул бровь. — Ты не умеешь готовить лучше, чем они. — Тогда наймите уже кухарку, сэр. — Хорошие кухарки нынче перевелись, — вздохнул Шанталь. — Вы управляете множеством объектов и убиваете людей, а отыскать себе кухарку не можете, сэр? — Это проблема. Почему в академии не учили поиску кухарок? Полезный навык… — Шанталь вдруг прекратил жевать, о чём-то задумавшись. — В академии хорошие кухарки. — Проблема решена, сэр. — Нет, знаешь, если они до сих пор в академии, то пусть там и работают. Они всегда были добры ко мне и не заслуживают того, чтобы не видеть света. — А я заслуживаю, сэр? — монотонным голосом спросил Аскольд, переворачивая на сковороде шарики, даже не глядя на них, а благородно смотря в пустоту перед собой. — За те деньги, что я тебе плачу, пожалуй, да. — Едва заметно улыбнулся Шанталь. — Их недостаточно. — Снова недостаточно? Мне повысить тебе зарплату вдвое? — Аскольд молчал. — Втрое? Сколько ты хочешь? — улыбался Шанталь. — У вас столько нет, сэр. Шанталь покачал головой, не прекращая удивляться смелости Аскольда. Он был первым работником, который ничуть его не боялся, зная обо всех делах Шанталя! Больше того, Аскольд очень преуспевал в наглости. — Пустить бы тебе пулю в лоб, — угрожающе проговорил Дилони, на что, как и всегда, не последовало никакой здравой реакции. — Пускайте, сэр, и тогда готовить будете себе сами. — Я готовлю куда лучше тебя. Мне просто не хватает на это времени. — Значит, вы либо умрёте от голода и нехватки времени, либо отойдёте от дел и займётесь домашним хозяйством, сэр. А, возможно, всё же наймёте себе кухарку. — Кухарки из академии знакомы со мной. Если они откажут, придётся их убить за то, что они видели меня, а мне бы этого не хотелось. — Шанталь отложил в сторону ещё один почерневший ватный диск, коих набралось уже штук пять. Он взял следующий, смочил его водой из бутылочки, и плавно провёл им по лицу, стирая и одновременно размазывая чёрную краску. В тарелке один за другим появлялись новые золотистые картофельные шарики, в воздухе витал уютный аромат, хотя кухня оборудована мощной системой вентиляции, не только вытягивающей гарь, но перерабатывающей и расщепляющей её. — Вы уже избавились от пленников? — Практически. Осталось дело за малым. — Поторопитесь, сэр. Готовить ещё и для них утомляюще. — Я подниму тебе зарплату в два раза, Аскольд. Из-за несвежего сока и холодных обедов. Могу поднять втрое, но тогда еда должна быть высококачественной и всегда свежей. — И два сгодится, сэр, — согласился дворецкий, чем заставил Шанталя снова заулыбаться. Ну, конечно, он не станет делать всё, как полагается… Ни с того ни с сего зазвучала тревога. Громкий, но в то же время вакуумный звук сирены прокатился по кухне, сопровождаясь слабым затуханием света и вспышками. Улыбка на его лице растворилась, и Шанталь обернулся к экрану, висящему за спиной. — Элери, что случилось? — серьёзно спросил он. — Вы не поверите, кто пожаловал в Аттракцион Мефистофеля, сэр, — зазвучал тихий голос искусственного интеллекта одновременно из всех динамиков в стенах. Экран загорелся и на нём Шанталь увидел… Натаниэля. Шанталь сполз с края стола и внимательно присмотрелся к экрану, проглотив последний кусочек картофельного шарика. — Я же вычеркнул аттракцион из списка, — тревожно проговорил он, не сводя глаз с монитора. — Зачем он, настырный, пришёл? — С чего бы мистеру Лафлауэру вам не доверять, сэр… Пару секунд Шанталь мялся, обдумывая, как лучше поступить, и в итоге отставил ватный диск в сторону, повернувшись к дворецкому. — Стёрлось? — Он указал пальцем на своё лицо. — Выглядите зловеще, — привычно ровным голосом ответил Аскольд, даже не взглянув на Шанталя. Картофельные шарики явно для него были важнее. — Отлично, сойдёт, — отмахнулся Шанталь. — Элери, проложи мне маршрут через свободные залы к экстрим-камере с мистером Лафлауэром. — Мне эвакуироваться, сэр? — уточнил дворецкий. — Не переоценивай Натаниэля и не пытайся отлынивать от дел. Готовь. Я со всем разберусь. — Шанталь очень быстрым шагом покинул кухню, из неё вышел в коридор оттуда по лестнице спустился в холл, где его дожидался оформленный под старину лифт из красного дерева с дверью в виде кованной железной решётки. Одно нажатие кнопки — и лифт плавно подался вверх. Проехал совсем немного и Шанталь вышел, оказавшись в сырой тёмной комнате. Стоило ему сделать всего шаг вперёд, как в зале тотчас загорелся свет, слабый, но его было достаточно, чтобы видеть всё что нужно. Дилони, не останавливаясь, шёл дальше и даже в конце зала не остановился, хотя проход был закрыт. Часы на его руке слабо подсвечивались, на фоне чего крохотный мигающий индикатор не бросался в глаза. Перед самим носом Шанталя грузные каменные стены послушно разъехались в стороны, открыв проход. Следующий зал тоже находился в спящем режиме. Он представлял собой лабиринт из картонных ширм, которые тоже, словно по волшебству, разъезжались перед Шанталем. Одни ширмы прятались в пол, другие перекатывались перед его лицом, встревали в стены, и исчезали в них, третьи на своих подвижных креплениях поднимались к потолку и всё это время по залу бегали красные лазерные лучи. Элери постоянно обновляла маршрут Шанталя, передавая навигацию в его часы. Он не должен был попасться кому-то из гостей, а их сегодня было очень много, и перетекали из зала в зал они быстрее, чем обычно. Спиртное будоражило кровь. Как только двери за спиной Шанталя закрывались, зал возвращался в стартовое положение — стены смыкались, ширмы опускались, свет угасал. Аттракцион был не просто парком развлечений. Аттракцион Мефистофеля — это живой организм, который пребывал в вечном движении. Всё в нём перемещалось, двигалось, открывалось и запиралось. В нём постоянно что-то трещало, грохотало, скрипело, свистело, выли сирены и шипели, меняя своё положение, стены. Он был живым лабиринтом с кучей ловушек, оружия и потайных дверей. Аттракцион мог защищаться и нападать, в нём можно было спрятать и найти, он жил своей жизнью, словно домашний питомец, слушаясь своего хозяина. Механический лучший друг, управляемый искусственным разумом Элери, которая, точно мозг у человека, отдавала команды телу. Шанталь миновал уже пятый зал. В шестом ему пришлось идти по скользким камням, заросших мхом, но даже это не заставило его сбавить шаг. Он шёл уверенно, твёрдо ступая и не задерживаясь ни на секунду. Местами стены перед ним меняли своё положение, открывая целые коридоры и проходы в соседние секторы. Навигатор на руке вёл Шанталя к нужной точке, но он и сам мог бродить по лабиринту залов, ведь прекрасно знал их устройство. Он их создал. Дилони помнил каждый алгоритм, каждое прописанное им перемещение, каждую прорисованную дверь. Аттракцион был его детищем, огромной головоломкой, разгадать которую ещё никому не удалось. Опасался ли он, что Натаниэль мог это сделать? Возможно. Не потому, что был не уверен в своём творении, а потому что противника опасно недооценивать. Шанталь знал, что порой, в особо сложных ситуациях у Натаниэля просыпалось удивительно креативное и разрушительное мышление. Конечно, он явился сюда, скорее всего, на разведку, но слабый проблеск тревоги всё равно Шанталя не покидал. Натаниэль явился не туда. Впрочем, и эту ситуацию можно использовать. В нос ударил тяжёлый запах застоявшейся воды и плесени. Элери успела расчистить болотный зал к его приходу, но влага на стенах и полу никуда не делась. Ещё минуту назад Шанталь утонул бы по пояс в тягучем болоте, а теперь свободно ступал по каменному полу своими новыми туфлями… Следом за болотом ещё один зал, пропитанный вонью. Окровавленный зал. Липкая синтетическая кровь, в точности повторяющая все свойства реальной. Стена вместе с дверью раскололась, пропуская Шанталя вперёд, потолок разделился на две половинки, а сильно приглушенное фиолетовое свечение практически полностью потухло. Шанталь свернул и неожиданно дверь в тот зал, где он сейчас находился, открылась. Точнее, её будто вышибли, и внутрь ворвалась громко хохочущая кучерявая девушка. Дверь за ней захлопнулась, и та обернулась. Смех девушки растворился в тишине, и она поплыла к Шанталю, всматриваясь в него в полумраке. Испытание не начиналось, потому что Элери знала, что пока её хозяин в этом зале, активировать его нельзя. Видимо, девушка прошла квест слишком неожиданно, и Элери не успела подать Шанталю сигнал. Он стоял как вкопанный, пока юная леди плелась к нему. Даже издалека стало ясно, что она находилась под воздействием алкоголя, хотя и отлично держалась на ногах. Красный неоновый свет окутывал Шанталя словно бархат, превращая его в глазах девушки в настоящее божество. — Ты Мефистофель, — не то спрашивала, не то утверждала она. Шанталь столкнулся с её удивлённым лицом, округлившимися глазами, рассматривающими каждый сантиметр его кожи, так внимательно и неторопливо, неподвижно наблюдая за ней в ответ. Кажется, девушка была готова чуть ли не заплакать. Она с таким обожанием взирала на него, что могла голыми руками порвать на сувениры. Ещё бы, ведь меньше всего в образе того самого загадочного Мефистофеля, который заманивал всех в свой уникальный мир, она ожидала увидеть красивого молодого человека. Девушке настолько не верилось в это, что она потянулась к нему своей рукой и нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Гладкая как фарфор… Ну, надо же, настоящий! Живой человек! Багровое свечение подчёркивало контур его статного силуэта и отсвечивалось от аккуратно уложенных чёрных волос. Глаза и половину лица скрывала будто бы матовая вуаль, потому запомнить его лицо девушка не могла, да и не нужно было, ведь она и так знала, что тот жутко красив. Вот почему девчонки так отчаянно рвутся в аттракцион! Они проходят квесты ради того, чтобы повидать этого парня! Понимая, что второй раз может не выгореть, девушка приблизилась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала, чуть не завизжав от счастья. Шанталь не обрадовался тому, как от неё разило спиртным, но ничего не сказал, лишь подыграв. Даме нужен Мефистофель? Рад прислужиться. Девушка, сама не своя от счастья, потянулась к нему за добавкой, но Шанталь отстранился. — Пройди этот путь до конца, — спокойным холодным голосом сказал он, чем вызвал эффект ровно такой же, на который рассчитывал. Девушки любят, когда с ними говорят в подобном тоне, они любят загадочность, обаяние и шарм. Если использовав это, о чём-то их попросить, те не откажут. Несколько секунд она зачарованно смотрела на Шанталя, надеясь запомнить его максимально точно, а затем сорвалась с места и принялась ощупывать стены в поисках следующего задания. Шанталь тем временем спокойно удалился из зала. До Натаниэля осталось идти не так долго. Элери выбрала самый короткий маршрут, а аттракцион лишь подыгрывал Шанталю, пропуская его не только через двери, но и через стены, а иногда и полы, что существенно сокращало путь. Здание раскладывалось перед Шанталем словно конструктор, меняя в угоду ему планировку, пока он не добрался до того алгоритма экстрим-камер, в который попал Натаниэль, предсказуемо успешно проходящий все испытания. Шанталь решил дожидаться его, потому что знал — Лафлауэр сможет открыть все девять дверей.***
Нат в предвкушении открыл дверь и замер. Изнутри на него смотрел… он сам. Ещё одно зеркало. Натаниэль рукой пощупал зеркало, постучал по нему, присмотрелся и, ничего не понимая, нахмурился. Ну, и какого хрена это значило? Где Мефистофель? Выход где? Что за надувательство? Или… быть может, Нат открыл не ту дверь? — Не то, что ты хотел увидеть, правда? — зазвучал отовсюду знакомый голос. Нат осмотрелся, но ничего кроме множественных собственных отражений не увидел. Одно зеркало отражало другое, другое отражало третье, третье отражало четвёртое, и все они дружно отражали друг друга, позволяя голосу Дилони потеряться среди них. — Где ты? Я прошёл весь квест и что-то не вижу свою награду, — резко бросил Нат, глядя то в зеркальный потолок, то в зеркальные стены. Кажется, лучшего и одновременно худшего места для того, чтобы спрятаться, не придумаешь… — Не вижу тебя, Мефистофель. Сдрейфил? — А кто сказал, что Мефистофель это я? — ответил вопросом на вопрос голос Дилони. Значит, это всё же была не аудиопрограмма. Он где-то здесь. — Ты открыл последнюю дверь и узрел Мефистофеля. Нат перевёл взгляд с потолка на то, что находилось за открытой им дверью. Зеркало. В полный рост. В нём отображался потрёпанный Лафлауэр с небольшими ожогами, порезами от дротиков, сбившимися в комки влажными взъерошенными волосами и перепачканным когда-то светло-серым маскарадным костюмом. Мефистофеля Нат по-прежнему не видел, разве что… Пройди все девять дверей и встретишься с Мефистофелем, но за последней дверью тебя ждёт зеркало, значит… Лафлауэр засмеялся, откинув голову назад. Серьёзно? Поиски глубоких смыслов в парке аттракционов? — Не все видят в своём отражении рогатое чудище, чувак, — смеялся он. — А чего ты ожидал? — Голос Шанталя расслаивался так, словно говорило несколько человек одновременно. — Что встретишь меня? Или высшее зло? Графического сатану? Мефистофель — это не самостоятельно существующая сила, которая влияет на людей, заставляя совершать плохие поступки. Дьявол живёт в каждом из нас, а не извне. В ком-то он проявляется больше, в ком-то меньше, в ком-то и вовсе его словно не существует, но ведь гораздо удобнее считать силы зла чем-то… осязаемым, чужеродным, наблюдать за ними как бы со стороны. Натаниэль вновь покосился на своё отражение в девятой двери. Запаханный парень. Да какой из него дьявол? — И что? В конце квеста каждый видит просто себя? — небрежным тоном бросил Нат, требовательно скрестив руки на груди. — Фуфлыжничество какое-то. Столько пахать на этих дебильных квестах, чтобы в итоге увидеть зеркало? Это же слив. Как фанаты ещё не разнесли твой аттракцион? — В конце каждый видит что-то своё. Возможно, даже меня. Тебе повезло увидеть зеркало, да ещё и после зеркальной комнаты. Неужели пройденные тобой девять кругов ада на пути к искуплению не заставили задуматься? — шелестел голос Шанталя. — Ты отравил воду на арене. Осознанно, понимая, что все трибуты кроме тебя могли отравиться, и некоторые действительно отравились. — Это Голодные игры, тупень. Если хочешь жить, будешь травить другим воду. — Вся жизнь — Голодные игры. Разве сейчас что-то изменилось? И всё же ты мог дождаться, пока остальные друг друга перебьют, но нет, ты сделал ход с самого начала. — В чём ты пытаешься меня убедить? — Всплеснул руками Натаниэль. — Ты злодей в этой истории! Хватит переводить стрелки! — Я не отрицаю свои поступки. В отличие от тебя. Можно совершать плохое, а можно не совершать хорошее. — Так ты пробуждаешь во мне альтруизм? — наигранно удивился Нат. — Вот ради чего всё это? Наставить меня на путь истинный. Охереть, вот так поворотный поворот! Я понимаю, что ты изо всех сил тянешь время, но где мой приз? Где пленники? — Их здесь нет, — абсолютно спокойно ответил Дилони, из-за чего сердце Ната пропустило удар. Он уже задумывался об этом, но всякий раз отбрасывал эти мысли. Нет лучшего места для содержания пленников, и в качестве приза за квест они идеально подходили… — Чушь. Ты прячешь их здесь. За этим зеркалом. — Я вычеркнул Аттракцион Мефистофеля из списка. Пленники не здесь. Натаниэль судорожно сглотнул. Больше ему не было весело. Тревога внутри разрасталась горячей волной. Он схватил коммуникатор. Нет связи. — Мейсон? Мейсон! — кричал он в попытках с ней связаться, но тщетно. Из-за маскарада, пребывающего в самом разгаре, происходили перебои со связью… — Чёрт! Нат чувствовал себя одураченным, хотя… Дилони ведь и, правда, вычеркнул аттракцион из списка! Стоило принять эту информацию буквально. С другой стороны… шансы, что пленники здесь, всё же были не так велики, а повидать пресловутый аттракцион Нат собирался давно. Оставалось надеяться, что Джоанна сейчас находится в том месте, где и должна. Лафлауэр принялся постукивать кулаком по зеркалу, прислушиваясь. Кажется, за ним располагалась не глухая стена, а значит, оно могло оказаться дверью, за которой обязан располагаться путь наружу или к дому Дилони, а, может, это и вовсе одно и то же… Вдруг что-то щёлкнуло, Нат нагнулся и увидел, как внизу зеркала показалась едва выделяющаяся на его фоне прямоугольная граница, по форме напоминающая кирпич. Нат принялся выцарапывать границы, от которых плавно отделялось прямоугольное зеркальце, напоминающее тыльную часть шкатулки. Когда Нату удалось оттянуть на себя шкатулку так, чтобы можно было схватиться за её дверцу пальцами, он рывком дёрнул ту на себя и внутри обнаружил… пистолет. Лафлауэр взял его в руки и первым делом проверил патроны. Не игрушечный. Заряженный. — Хочешь чтобы я тебя убил? — спросил Нат, внимательно рассматривая пистолет. Новая модель, да и с виду новёхонький, без единой царапины или пылинки, будто им ни разу не пользовались. — Ты знаешь, для чего он. Нат выпрямился, ногой пнул шкатулку, чтобы не торчала, и взглянул на своё отражение напротив. Так вот в чём суть. В конце пути нужно убить себя, чтобы вернуть себе душу и освободиться. Звучит, как бесполезная, но красивая страшная сказка. — Вот почему ты выпилился из академии и жизни. Это было твоё искупление? — с насмешкой произнёс Натаниэль в потолок. — Чем же ты так нагрешил ещё тогда? Получил двойку по химии? — Ты же составляешь на меня досье. Неужели ещё не выяснил? Может, мне самому помочь тебе с этим? — Пришла очередь Шанталя издеваться. — Сколько лет ты планировал инсценировку? — уверенно заговорил Натаниэль, на сей раз уже ничем не выдавая свою неуверенность в информации. — Да, ты готовил это заранее, я знаю. От кого ты убегал? Делаешь вид, что ничего не боишься… Может, так оно и есть, хрен знает, но что-то заставило тебя выстроить настоящего архитектурного монстра. Этот аттракцион — боевая машина, способная и на защиту, и на нападение. — Нат обвёл пистолетом периметр зала. — Наверняка тут связаны все залы так, что через них можно свободно ходить любыми маршрутами, можно постоянно менять местоположение залов, их габариты, тупики создавать… А ещё каждый сезон ты обновляешь тематику и дизайн, придумываешь новое оформление, квесты. Зачем так часто? Чтобы никто не вычислил твоё местоположение. Тупые капитолийцы ждут сезонные обновы, даже не догадываясь, что ты, таким образом, следишь за собственной безопасностью. Где твой дом? В одном из залов или под ними? — Сам как думаешь? — Реакция Дилони оказалась очень скудной. — Думаю и то, и другое, — небрежно бросил Нат, всё больше веря собственным словам. Он сам удивлялся тому, насколько реалистично они звучат. — Аттракцион и есть твой дом, вот только… От кого ты прячешься? От убийцы своей семьи? Кем он должен быть, чтобы для защиты от него пришлось выстроить такую махину? Даже если ты наёмник и перешёл дорогу многим людям, то ты всегда мог убить их. В этом дерьме ты преуспеваешь. Зачем строить такую крепость? Не удивлюсь, если из твоего дома наружу ведут десятки туннелей, по которым можно выбраться, в случае, если всё станет хреново. — Ах, Натаниэль, Аттракцион Мефистофеля всего лишь мой бизнес. Я зарабатываю с его помощью на кусок хлеба. — Несчастный, — пробормотал Нат и снова присмотрелся к своему отражению. Стрелять в столь тесном помещении, да ещё и, возможно, в бетонную плиту не самая лучшая идея, но что в положении Натаниэля вообще считалось лучшим? Оружие в его руках смотрелось угрожающе, но суть задания была не в том, чтобы любоваться собой вооружённым. Лафлауэр попятился назад настолько далеко, насколько это можно было сделать в зеркальном коридоре, упёрся спиной в крайнее зеркало, поднял обеими руками пистолет, и направил его на зеркало девятой двери. Раздался выстрел. Пуля ударилась о зеркало напротив, расколов его на несколько больших частей, которые в свою очередь рассыпались на тысячи крохотных, будто занавес обрушившись на пол под воющую мелодию битого стекла. Нат не торопился опускать пистолет, держа его наготове, ведь теперь на месте зеркальной ширмы перед ним предстала зияющая дыра. Проход куда-то. Внутри царила темнота. Нат видел это из своей зеркальной комнаты, свет которой освещал порог в неизвестность соседнего зала. Спешить туда Натаниэль не стал. Он вытащил коммуникатор, включил на нём фонарик, и посветил перед собой. Пустота. Толстые каменные стены, как в старом замке, с виду холодные, влажные от сырости, и больше ничего. Нат сделал пару шагов вперёд и теперь рассмотрел свисающие с потолка… водоросли? Зал визуально напомнил Нату очень старую пещеру, расположенную у загнивающего озера… — Скрываешься, трусишка? — спросил пустоту он, на что ответа не последовало. Ну, надо же, стоило открыть дверь на свободу, как Дилони заглох! Где же он может быть… Разумеется, не по ту сторону! Нат осторожно приблизился к дверному отверстию, крепко сжимая пистолет одной рукой, а второй подсвечивая себе путь коммуникатором. Чёрт подери, нужно войти внутрь, а Нат сейчас не в самом выгодном положении по отношению к Дилони! Именно Натаниэль выглядел как жертва, добровольно идущая в капкан… Коммуникатор освещал практически весь соседний зал, в котором никого не было, но Нат же видел не все стены… Наконец, он сделал шаг вперёд и переступил через порог, выставив руку с коммуникатором перед собой, чтобы сразу видеть, что происходит перед ним и по возможности отступить. Ещё один шаг Ната — и он оказался в соседнем зале. Стоило ноге коснуться пола, как мгновенно коммуникатор из левой его руки вышибло, он упал на пол и погас. Свет слабо вспыхнул, и прямо перед собой Натаниэль увидел чёрный силуэт, силой оттолкнувший дуло пистолета в сторону, из которого вырвалась запоздалая пуля. Рука Дилони снизу подхватила Натаниэля за запястье и выбила пистолет. Всё это случилось во время секундной вспышки света. Секундной. Не удивительно, что он смог под такую же вспышку попасть в голову Дейла тогда, в больнице… Ещё одна вспышка — и теперь уже Дилони направлял на Лафлауэра пистолет, стоя в нескольких шагах от него. Когда всплески света, наконец, прекратились, на плечи Ната легло тусклое гнилое бордовое освещение. Он растеряно косился на свою руку, не понимая, как умудрился выпустить оружие. — Никогда не бери в руки пистолет, если не научился правильно его держать. Это чревато тем, что оружие может заполучить твой враг. — Ровный холодный голос прокатился по залу. — Запястье — слабое место. Если знаешь, куда надавить, рука распахнётся. Натаниэль неподвижно стоял напротив Шанталя. Попробовать провернуть с ним то же самое? Наверняка в академии они оттачивали этот трюк перед каждым занятием по стрельбе, и выбить оружие из рук Дилони выйдет только тогда, когда вместе с пистолетом ему отрубишь и руку. Заявись Нат сюда с гранатомётом, Шанталь завладел бы и им тоже, ведь он манипулятор и манипулирует не только психологией, но и всем, что находится вокруг него. Он использует всё, что под руку попадает, а значит, лучший способ его обезоружить — прийти с пустыми руками самому. Лафлауэр покосился на валяющийся коммуникатор. Почему он не светился? Дилони просто его выключил, пока тот падал, или умудрился разбить? Пистолет у него. Коммуникатор в отключке. Нат находился на территории Шанталя, а значит, из преимуществ у него оставалось только… — Стреляй, — спокойно сказал он, одинаково равнодушно глядя и на дуло пистолета, и на того, кто его держал. Дилони не шелохнулся, продолжая крепко держать оружие в руке, направляя его в голову Натаниэля. — Лови момент. Пушки нет, коммуникатора нет, дровосека нет, смысла жизни тоже. Вперёд! — Сомневаешься в том, что я выстрелю? — почти шёпотом спросил Дилони, как будто боялся спугнуть тишину тяжёлым грузом повисшую в зале. — Докажи обратное. — Ухмыльнулся Нат, склонив голову набок. Он пристально наблюдал за своим оппонентом. За тем, как тот дышит, за тем насколько ровно он держит руку с пистолетом, за тем, происходят ли какие-то изменения на его лице… Правда, блеклое освещение подводило, но Лафлауэр и так прекрасно видел, что никаких изменений, как и хоть крошки волнения нет. Либо Дилони действительно мог убить его с минуты на минуту, либо это просто техники самоконтроля, которым его научили в академии. — Детская забава, — отмахнулся Шанталь. — Стреляй, — с напором потребовал Натаниэль, не теряя зрительный контакт со своим противником. Только вот Дилони… стрелять не спешил. Это и убедило Ната действовать смелее. Натаниэль сделал шаг ему навстречу. Мягкий, спокойный и бесшумный. Затем ещё один, дразнясь, ступая аккуратно, будто Нат шёл по узкому брусу. — А что такое? — наигранно удивился он, убрав обе руки за спину и немного наклонившись вперёд. Дилони направлял на него пистолет, никак не реагируя на провокации. — Я жду свою шальную пулю. Где же она? Где? Давай, выстрели в меня, пока я не совершил что-нибудь непоправимое. Пока я не уничтожил твоё излюбленное детище. Твой аттракциончик, — одними губами прошептал Нат, загадочно вскинув брови и распахнув глаза. Детское удивление с надутыми щеками тотчас превратилось в неприкрытую насмешку. Шанталь тоже улыбнулся уголком губ, недоверчиво щурясь. Его рука сжимала пистолет только крепче. Выстрел всё не звучал. Нат всё не отбрасывал коньки. Лучший расклад тяжело себе представить! Натаниэль понял это и пошёл в наступление. Нагло, уверенно, идя вперёд, не останавливаясь, идя прямо на Шанталя. Из-за мутного света белые пряди Ната отсвечивали точно луна сквозь облака на ночном небе. Шаг, другой третий. Нат подошёл впритык к Шанталю, который как будто замер во времени. — Ну, же давай, застрели меня, — потребовал Нат, раскинув руки в стороны, давая понять, что сдаётся. Он чувствовал, как акценты смещаются, как тот, кто был охотником, трансформируется в жертву, ничего не делая, чтобы выкрутиться. Это льстило Натаниэлю, и он решил добить ситуацию. — Стреляй, я сказал, — настолько угрожающе, насколько вообще умел, процедил сквозь зубы Лафлауэр, смотря Шанталю прямо в глаза. Нужно показать, что Нат его не боится, что не отступит, что способен оказывать давление не слабее того, которое умел оказывать сам Дилони. — Ну же! — перешёл на крик Натаниэль, подавшись вперёд и, уткнувшись лбом прямо в дуло пистолета. Холодный металл давил на его кожу, но Нат нарочно прижимался к дулу плотнее, чтобы то буквально врезалось в кожу. — Стреляй! Вот он я! Стреляй же! Давай! Палец Дилони прижат к спусковому крючку, но он не давил на него. Пуля скрывалась где-то там, внутри механизма, в любую секунду способная сорваться со своего места и пронзить собой плоть Натаниэля. Одно лёгкое движение, малая доза усилий… — Чего же ты ждёшь? — рявкнул Нат. — Высади мне мозги! Сделай это! Его голос срывался в истерике, эхом отражаясь в пустоте и тишине комнаты, отчего бил по ушам так, словно кричало несколько человек одновременно. Обстановка накалилась настолько, что Дилони был вынужден вдавить пушку в лоб Ната так сильно, что даже если он не выстрелит, то высадит ему мозг просто продырявив голову дулом. Свет незаметно переливался матовыми волнами, словно мираж, возникающий от раскалённых потоков воздуха. В какой-то момент Натаниэль обмяк, по-детски наивно склонив голову набок. — Ты не можешь, — прошептал он, жалостливо глядя на Дилони. — Как досадно. Ты не можешь меня убить, — продолжал шептать он, неотрывно глядя в ничего не выражающие глаза стратега. — Всё это время ты так отчаянно пытался выставлять напоказ собственную неуязвимость, чтобы скрыть тот факт, что в данный момент… из нас двоих… бессмертный именно я. Ты ничего не можешь сделать мне, а вот я тебя убить могу. Холодное выражение лица Дилони тронула лёгкая, ненавязчивая улыбка, и он немного расслабился, как будто больше не было смысла напрягать все мышцы тела, чтобы держать пистолет. — Может, тебя я убивать и не стану, но… как насчёт твоих близких? Интересно, где же они сейчас… — мечтательно проговорил Шанталь, отчего Натаниэль мгновенно переменился в лице. — Думаешь, пока я здесь, им ничего не угрожает? А ты уверен, что выбрал правильное место? — Не пытайся сбить меня с толку, не выйдет, — процедил сквозь зубы Натаниэль, агрессивно тыча в Дилони указательным пальцем. — Ты отправил её не туда. — Холодный голос Шанталя, эхом перекатывающийся по залу, звучал как смертный приговор. Натаниэль с трудом сглотнул комок нервов. Нет. Нет-нет-нет, он говорит это, чтобы выбить его из колеи, он просто сделал ответный ход и только. — Можешь мне не доверять, но… ты сам видишь, куда тебя привело недоверие. Я вычеркнул Аттракцион Мефистофеля из списка, но ты всё равно здесь. Ты оправил свою подругу к Тиамату, верно? Он практически возглавлял твой список. А теперь отключи все свои эмоции: злость, растерянность, торопливость и задумайся над словами моей загадки. Нат прокрутил в голове сказанный тогда Шанталем текст. «Там, где всё началось». Прокрутил снова и снова. Ерунда какая-то. Никаких вариантов кроме Тиамата у Натаниэля не было. Что ещё связывало отца, Дейла и Линкора? Какое ещё место могло быть для них началом? Булочная за углом? Или больница, куда они попадали с простудой? А может, магазинчик бытовой техники?! Или… Вдруг Ната осенило. С его лица тотчас сошла кровь, глаза округлились и он выдохнул так, словно лёгкие сдавило в тиски. Он действительно отправил её не туда. Тиамат связывал этих троих, но эта связь началась не с него. Дейла выискивал Театр кукол. Рэми выходец из Театра кукол. Папа часто бывал в Театре кукол. Осознав свой промах, Нат бросился назад к зеркальной двери. — Аттракцион не позволит тебе вернуться, — сказал вдогонку Дилони. — Единственный путь наружу — за моей спиной. Нат резко остановился и плавно обернулся к стоявшему на том же самом месте Шанталю. Лафлауэр и сам прекрасно понимал, что эта машина устроена так, что ни за что не выпустит его. Выбраться можно только переступив через Дилони. Тот, прекрасно понимая, к чему всё идёт, толкнул туфлей коммуникатор в угол, показательно выставил пистолет перед собой, и за секунду, словно фокусник, разобрал его на части, разбросав их в разные стороны, чтобы Нат не смог использовать оружие против него. Натаниэль долго копил злость. За всё это время он накопил её столько, что едва не взрывался от переполнявшей его ненависти. Эмоции внутри сбились в плотный гниющий клубок, который некуда было выплеснуть, и из-за этого он заставлял самого Натаниэля загнивать изнутри. И вот, наконец-таки, впервые за долгое время, Нат получил возможность выпустить зверя. Освободиться. Очиститься. Дилони сам подталкивал его к этому. Нервное перенапряжение в купе с достигшей пика злобой взяли верх над Натом, и он бросился на Шанталя с кулаками. В первые же секунды Дилони стал виртуозно изворачиваться от ударов Ната, который вкладывал в них всю свою силу. Натаниэль знал о том, сколько энергии он теряет так вкладываясь, и не находя свою цель, потому быстро перестроился на менее сильные удары, но с большей частотой. Судя по тому, что он узнал о Дилони — тот ещё в академии демонстрировал поразительную выносливость, а это значило, что лишний раз силы растрачивать нельзя — Нат мог сдуться очень быстро, а Дилони ещё хватило бы сил сплясать на его похоронах. Удары Ната летели один за другим, но каждый раз Шанталь либо изворачивался от них, либо отбивал. Неужели действия Лафлауэра настолько предсказуемы? Натаниэль наблюдал за тем, как Шанталь двигается, как переступает с ноги на ногу, как держится на ногах, словно на фундаменте, высчитывая, насколько он может наклониться в ту или иную сторону. Нат подмечал, какими приёмами тот блокировал удары, сколько силы вкладывал, куда смотрел при этом, и как дышал. Всё это дало ему понять, что здесь, в этом просторном зале с приглушенным светом, Нат не сможет нанести Дилони хоть какой-то урон. Ему всегда есть куда отступить, есть место, чтобы извернуться, уклониться, и при этом устоять на ногах, значит, следовало избавить Шанталя от этого преимущества. Лафлауэр схватил его за плечи и потянул на себя, сюда, ближе к залу с зеркалами. Яркое зеркальное освещение коснулось лица Шанталя, осветив наполовину снятую тёмную маску на его глазах, и ослепив бликами Дилони всего на мгновение. Нату хватило этой секунды, чтобы перетащить его туда, где Натаниэлю было легче, но и это Шанталь использовал, толкая тараном Ната назад до тех пор, пока не завалил его, а сам кувыркнулся через него, ударившись о зеркало. Отражение за его спиной пошатнулось, словно речная гладь, с которой столкнулся камешек. Пока Нат поднимался на ноги, Дилони уже успел оказаться рядом, схватить его за воротник рубашки, грохнуть головой о зеркало и врезать по лицу. Он был быстрее. Намного быстрее даже в тесном пространстве, слепящем бликами и множеством черных отражений Шанталя и светлых отражений Натаниэля. Недолго думая, последний ударил кулаком то зеркало, к которому прислонился, и оно со звоном треснуло, а наружу выпал кривой треугольный осколок. Нат схватил этот осколок и полоснул им перед собой, но Шанталь успел отскочить, чем дал Натаниэлю секундную фору, чтобы подняться на ноги. В руках Дилони не было ничего, и он даже не пытался завладеть осколком, потому когда Нат раз за разом замахивался на него, Шанталь просто отворачивался, пока не подпустил Лафлауэра настолько близко, что перехватил его руку в полёте, прогнул её в плече вниз, заставив Ната наклониться вперёд и захрипеть от боли. Немного больше давления — и рука могла сломаться либо сустав вывихнуться, но такого Шанталь не допускал, он лишь вынудил Ната выронить осколок. Оставшись без оружия в неудобной позиции, Нат взметнул ногу назад, в надежде сбросить с себя Дилони и, надо же, у него вышло! Тот отпрянул, спиной снова столкнувшись с зеркалом, Нат замахнулся на него кулаком, но Шанталь нырнул вниз и вынырнул где-то рядом, позволив кулаку Натаниэля врезаться в зеркало и раскрошить его на десятки осколков. Отражение Ната раскололось на несколько частей, самая большая из которых грохнулась на пол, ещё в несколько раз приумножив количество отображений. Остальные куски разошлись трещинами на его лице и теле, кое-где отсвечивая кровавыми пятнами. Костяшки пальцев быстро покрылись кровью, кожа вспыхнула жаром, но это было отнюдь не так больно, как последующий удар лицом всё в то же самое зеркало. Когда Дилони успел это сделать, Нат не заметил. В глазах потемнело, в голове зазвучал колокол, а кожа на лице… как будто треснула. Стало мокро и больно. Противно. Глаза заслезились. Что-то цапнуло веко — тонкая струйка крови текла прямо в глаз. Противный треск Натаниэлю был знаком, ведь обычно так он ломал свои очки. Колечко на губе тоже кровоточило. Отпрянув от зеркала Нат не смог открыть левый глаз. Веко тяжелело, сочилось. Второй глаз столкнулся с расколотым миром перед глазами. Смазанным и размытым — стекло треснуло, но не разбилось. За этим ударом дело не стало — Шанталь схватил Натаниэля за волосы, оттянул голову назад, видимо, собираясь повторить, но Лафлауэр, толком не видя врага из-за очков, ударил того локтем, схватил за запястье, и рывком выкрутился из его хвата, скрутив теперь уже самого Шанталя, сначала обхватив за плечо, а затем поймав его шею в классический треугольник. Шея Дилони, до которой добраться ему, более высокому, Нату, было легко, оказалась зажата между предплечьем Натаниэля, его запястьем и самим телом. Трещины на очках сильно портили видимость, потому по большей части доверять приходилось ощущениям, что у Ната получалось неплохо. Долго сидеть в ловушке Шанталь не стал. В который раз его удар прилетел неизвестно откуда и Нат его пропустил. Первый удар в солнечное сплетение, за ним ещё один по печени — Лафлауэр вмиг оказался безоружен, разжав руки, тем самым дав Шанталю свободу. Вырвавшись, он замахнулся на Натаниэля, но он за секунду до столкновения с кулаком стратега успел нырнуть в соседний зеркальный проём, избежав удара. Затекающий кровью глаз разглядел слегка помятый навес, на котором держалось зеркало, чем Нат сразу же и воспользовался, навалившись на зеркальную ширму. Навес не выдержал и сломался, а второй не был способен вынести вес зеркала и давление извне, потому сломался следом. Изображение взлохмаченного Шанталя, собранные волосы которого рассыпались, наполовину скрывая перемазанное чёрной краской лицо, двоилось в глазах, из-за чего Нат не мог понять, где именно он находился. Казалось, что везде и сразу. Ширма рухнула на него. Или нет? Как понять, когда всё вокруг в зеркальной россыпи? Нат наступил на деревянную оправу зеркала и выломал её кусок, вооружившись, как вдруг его по спине ударило что-то твёрдое — кажется, такой же кусок оправы. Натаниэль упал на колени, а как только немного приподнялся, следом его огрел второй такой же удар. Тело заныло от боли, но думать о ней сейчас Натаниэль не мог. — Может, убить я тебя и не могу, но покалечить всегда в состоянии, — прозвучал голос Шанталя, спокойный, словно драка не то, что не утомила его, но даже не сбила дыхание. Понимая, что подняться он не сможет, Нат сделал кувырок вперёд, угодив башкой прямо в зеркало, мгновенно треснувшее от удара. Десятки тёмных пятен позади Ната… Он приближался. Лафлауэр вскочил на ноги как раз в тот момент, когда вдогонку ему летел кулак Дилони, который он в полёте отбил куском оправы. Удар пришёлся прямо по запястью, разрубив ремешок его часов, соскользнувших на пол. Вместо того чтобы обороняться или атаковать Шанталь, видимо, машинально, попытался поймать их в воздухе, но ударенная рука не разогнулась и часы упали на пол. Натаниэль и раньше обращал внимание на этот простецкий аксессуар, но… Дилони не пытался защитить себя, он в первую очередь бросился за часами! Поняв, что это значит, Нат подхватил их с пола, крепко сжав в руке, за что мгновенно ощутил на себе гнев Шанталя, который стал колотить Натаниэля по чём ни попадя. Часы разбились. Они наверняка были противоударными, но металлические вставки в оправе зеркала продырявили даже их. Циферблат-экран раскололся, куски обсыпались, механизм практически вывалился наружу, а ремешок разрубило. Нат крепко сжал часы, но после того, как его виском грохнули о зеркало, обронил, успев прижать к липкой крови на своих руках только какую-то их частичку. Удар смягчили неожиданно очки, которые хрустнули окончательно и обвалились с лица Натаниэля, упав на пол парой кривых разбитых кусков. Следом он услышал повторный хруст — Шанталь наступил на них и придавил подошвой так, чтобы от очков ничего не осталось. Натаниэль потянулся рукой к ногам, мазнув ею по выпятившейся ткани кармана, чтобы стянуть внутрь крохотную частичку часов. Шанталь не стал играться с Натаниэлем в кошки-мышки, потому сразу же принялся осыпать его ударами, половину которых Нат отбить не мог, да и изворачивался с трудом, пошатываясь на ногах. Без очков он видел мир иначе. Яркое освещение выжигало глаза, а множественные силуэты рябили точно калейдоскоп. Защищался Нат слабо, почти не атаковал, силы постепенно сходили на нет, но сдаваться он не собирался. После очередного пропущенного в живот удара, Натаниэль упал на колени. Удар был не настолько силён, но Нат всё равно упал. Упал, чтобы подхватить с пола осколок. Натаниэль успешно делал вид, что выдохся, что силы его иссякли, а тело болит настолько, что шевелить им он больше не способен. В этом таилась немалая доля правды, но по большей части Нат заставил себя верить в это, ведь так ему советовал Дилони? Советовал верить в свою ложь? И он поверил. Настолько, что сам не мог нарадоваться своей роли живого трупа. Дилони не может его убить. И покалечить тоже не может. Он делает вид, что выкладывается, а сам через раз позволяет себе медлить, чтобы Нат угнался за ним. Дилони нанёс ему уже столько ударов, но до сих пор не вырубил Ната, хотя мог бы, зная, какими приёмами тот пользуется, и в чём его слабости. Нат тоже узнал об одной его слабости. Схватив осколок, он бросился на Шанталя, тот увильнул в сторону, но ему путь преграждало зеркало, потому отступить дальше Дилони не мог, и просто извернулся от удара, который всё равно его настиг. Нат заметил его ухищрения в передвижениях и даже несмотря на сбивающие с толку отражения и блики, смог не только зацепить, но и вонзить в бедро Шанталя осколок зеркала. В придачу Натаниэль прокрутил его, чувствуя тёплую кровь, коснувшуюся руки. Чужую кровь. Осколок впился и в его ладонь тоже, плавно разрезая кожу, смешивая его кровь с кровью врага, который такой мёртвой хваткой вцепился в ладонь Натаниэля, что, казалось, ещё немного и Дилони её сломает. Однако вместо этого, он выдернул рукой Ната из своей ноги осколок, вышвырнув его в сторону, но улетел тот недалеко, врезавшись в зеркальную ширму. Кровь хлынула из раны, заставив и без того тёмные штаны Дилони потемнеть ещё больше. Натаниэль видел это. Он видел всё отчётливо, как и всегда. Видел каждое движение Шанталя, видел его взгляд и лицо. Сегодня ему не были нужны очки. Сегодня они служили лишь обманкой… Кажется, Дилони не успел понять, что такое вообще случилось. Его бедро кровоточило, идеальная осанка покосилась, а руки сами тянулись к ране. Натаниэлю хватило этой секундной заминки, чтобы отплатить Шанталю за все те разы, когда он бил его головой о зеркало. Сначала Лафлауэр попытался ударить Дилони прямиком в рану, но тот отбил его удар, открыв верхнюю часть тела, куда и прилетел кулак Ната, зацепил его скулу и висок. Второй удар вышел точнее, и голова Шанталя врезалась в зеркало. Натаниэль уже подхватил с пола осколок, чтобы вонзить в него ещё один кусок, но Шанталь, поняв своё опасное положение, рухнул на пол, перекатился в сторону, зацепился за край ширмы и буквально затащил за собой окровавленную ногу, которая из-за любого напряжения, выпускала крови больше чем нужно. Нат бросился за поворот с осколком, но Шанталя там уже не оказалось. Лафлауэр покрутился на месте, всюду сталкиваясь только со своим подпорченным отображением. — Чёрт возьми! — рявкнул Нат, подаваясь от одного зеркала к другому, но каждое из них отражало лишь самого Ната — уставшего, окровавленного, потрёпанного. Веко припухло и частично закрыло глаз, с него сползала подсохшая лента крови, спускаясь аж к воспалившемуся подбородку. Кожа на другой скуле распухла, порез выглядел слишком широким для того, чтобы его не зашивать, отчего даже губами было больно шевелить, но Лафлауэр ничего этого не замечал, как и многочисленные ушибы, да изрезанные осколками ладони. Им обуял адреналин и сумасшедшее желание поймать Дилони, который просто… исчез. Нат метался от ширмы к ширме, пока на него что-то не навалилось, чуть не пришибив к полу. Одна из ширм падала прямо на него. Натаниэль успел отпрянуть назад как раз тогда, когда ширма с треском свалилась к его ногам. Ещё немного, и это полотно задело бы его… Не успел Нат перевести дух, как-то зеркало, которое стояло под его спиной, тоже покатилось назад. Лафлауэр едва удержался на ногах. Очередной грохот — ширма ударилась об пол, разгромив зеркало на сотни мелких кусков, хрустящих под ногами, будто снег в зимнюю пору. И тут Нат понял, что случилось. Все отражения задрожали, словно что-то вынудило их завибрировать. Ширмы пришли в движение, и просто начали друг на дружку с грохотом падать, засыпая осколками Натаниэля. Аттракцион ожил. Дилони как-то активировал смену залов, и теперь комната с зеркалами не то сворачивалась, не то перемещалась. Пол под ногами Лафлауэра потрескался и некоторые из этих трещин заставляли стопы Ната проваливаться. Треск усилился. Ширмы с грохотом падали, а зеркала на полу ещё быстрее начали покрываться подобными корневищу ломаными линиями. Отражения множились, заставляя глаза Натаниэля почти слезиться от перенапряжения, как вдруг ему прямо под ноги упало несколько кусков зеркала, разбившись на мелкие кусочки. Нат поднял голову, и прежде, чем успел рассмотреть что-либо, отпрянул назад. На то место, где он стоял секунду назад, с шумом обвалилась груда обломков зеркал. — Твою ж мать! — ахнул он и подался назад, но… но… куда? Всюду одни зеркала, и не нигде не было видно прохода наружу, он как будто исчез! Нат извернулся от очередной зеркальной лавины, обрушившейся рядом, и прислонился к ширме, которая тоже пошла под откос. Тут и там гремели опадающие, словно листья в октябре, зеркала. Звенели, трещали, били по ушам всеми оттенками высоких частот, заставляя Ната шарахаться каждого шороха и движения. Ладно, рушащиеся ширмы, но летящие с потолка осколки могли вскрыть череп без особых стараний! И тут Нат увидел то, чего уже и не ожидал. Чёрную тень на десять часов. Стоило Лафлауэру снова увидеть Дилони, как у него перемкнуло, и он бросился за ним. Там, где Дилони, там наверняка и выход куда-нибудь! Подошвы скользили на осколках. Пару раз Нат чуть не навернулся на них, но смог удержаться на ногах. Шанталь перемещался медленнее из-за травмы, потому были все шансы не просто выбраться, а ещё и настигнуть своего врага. Зеркала осыпались то тут, то там. От звона бьющегося стекла у Ната уже начинался нервный тик. Он оббежал одну ширму, другую, третью, остановился перед осыпающимися зеркалами, извернулся от осколков, падающих слева, которые зацепили его плечо, но Нат не останавливался, продолжая бежать всё быстрее и быстрее. Зеркальные ширмы рушились на его глазах, зал постепенно превращался в свалку разбитых зеркал, а Дилони всё ближе и ближе. Наконец, Нат догнал его, подхватил с пола увесистый осколок, дёрнул за плечо, но Шанталь каким-то образом даже раненным оказался проворнее. Он полоснул своим осколком Ната по груди, а когда тот сжался, обхватил его вокруг шеи и перебросил через себя прямо на груду битых зеркал. Чёрно-белые перепачканные липкой кровью волосы Ната растеклись по серебристым обломкам, взгляд светлых глаз устремился в потолок, где его отражение покрылось десятками трещин и взорвалось. Чудом Нат успел перекатиться на бок, чувствуя, как острые осколки впивались в кожу по всему телу. Когда он приподнялся на локтях, то увидел, как окровавленная ладонь Дилони хлопнула по зеркалу, моментально ставшее матовым, расколовшись напополам. Обе половинки разъехались в стороны. Нат, спотыкаясь, вскочил на ноги, но было поздно — Дилони прошмыгнул в тёмный проход и обе половинки его тайной двери захлопнулись прямо у Ната перед носом. — Чёрт! — рявкнул он, врезавшись в закрывшийся проход и принявшись колотить со всей дури по двери. Каждый такой удар оставлял на поверхности кровавые следы, но Нат всё не унимался, пока немного не обуздал себя, и не отыскал на двери то место, к которому прикоснулась рука Дилони, оставившая отметину. Дверь поддалась, разделившись надвое, Нат ввалился внутрь и… В нос ударил удивительно свежий воздух, который Натаниэль за всё время нахождения в аттракционе не ощутил ни разу. Лафлауэр поднял голову, всё ещё стоя на четвереньках и обомлел — он стоял… на улице? Кое-как Нат поднялся, узнавая в окружающих построениях тот район, где располагался Аттракцион Мефистофеля. Обернувшись, он увидел лишь глухую стену, простирающуюся на многие метры вправо и влево. В увиденное верилось с трудом. Натаниэль прильнул руками к стене, но никаких следов дверей или хотя бы щелей не обнаружил. Но ведь Дилони через этот же проход попал в какую-то комнату… Как, чёрт подери, работает этот аттракцион?! Как бы Нату ни хотелось узнать его секреты, он не мог позволить себе подобную роскошь, ведь, возможно, прямо сейчас у Театра кукол Дилони освобождал пленников… Нат изо всех сил ринулся к такси, коих у аттракциона стояло не меньше пары десятков. Из-за многочисленных ушибов «изо всех сил» выглядело как медленная косолапая ходьба, да ещё и к тому же привлекающая внимание. На улице постепенно становилось светлее, потому люди вокруг, до сих пор ожидающие свои очереди у входа, стали заглядываться на Ната. Некоторые откровенно пялились, открыв рты, из-за чего Натаниэлю пришлось опустить голову, будто это как-то могло скрыть его хромоту, окровавленные руки и одежду… Если кто-то вызовет миротворцев… Стоило Лафлауэру задуматься об этом, как кто-то громко предложил ему помочь, крича через всю улицу. Выбора не было, пришлось бежать. Превозмогая боль, усталость и нервное истощение. Оказывается, если сильно захотеть, можно даже организм-развалюху заставить бегать. Натаниэль прямо на бегу завалился в первое попавшееся такси. — Вези меня в Театр кукол, — приказал сидящему за рулём пожилому таксисту он. — Простите, сэр, но Театра давно не… — Вези, я сказал, меня на территорию Театра кукол немедленно! — прокричал Натаниэль так, что повторять старику ещё раз не пришлось. Машина завелась и тронулась с места мгновенно. Лафлауэр взволнованно покусывал губу, с трудом дыша после всех дьявольских испытаний, и драки с Шанталем Дилони. Водитель то и дело тревожно поглядывал в зеркало заднего вида, как будто пытался узнать Ната, да всё никак не вспоминалось его имя… Собственный внешний вид сейчас волновал Натаниэля меньше всего. Рука нащупала в кармане маленькую гладкую штуковину, похожую на батарейку для наручных часов. Нат спрятал её поглубже, и грубо велел таксисту прибавить скорость.***
Когда Шанталь ввалился в холл, к нему уже направлялся Аскольд. Прислонившись к стене, хозяин дома сполз по ней на пол и откинул голову назад, чтобы отдышаться. В любой другой день он преодолевал путь через аттракцион с лёгкостью, но обычно ему не доводилось делать это с кровотечениями. Обе руки Шанталя перемазались кровью, липкой и алой. Ею пропитались по самые локти рукава рубашки, пропитались и штаны, став темнее, чем нужно. На лице тоже красовались кровавые отметины. Шанталь чувствовал их на вкус, когда кровь с губ попадала в рот, растворяясь жидкой сталью на языке. Наполовину стёртая чёрная маска скрывала мелкие повреждения, и даже ссадины над бровями и под глазом со стороны оставались незаметными. Однако все эти царапины не представляли такой угрозы, как тот самый порез на бедре. Из-за него, Шанталь передвигался с трудом, из-за него руки и одежда перепачкались кровью, из-за него боль вторила по всему организму так, словно всё его тело было изрезано. Аскольд размеренно плыл навстречу, неспешно преодолевая лестницу с закрытым подносом в руке. — Элери вызвала тебя в холл ещё десять минут назад. Ты должен был встречать меня здесь заранее. — Шанталь бы возмутился, но ни сил, ни желания на это у него не осталось, тем более, что даже после упрёка Аскольд продолжал мирно шествовать к своему хозяину, будто тот ни разу не истекал кровью. — С такими дворецкими уровень смертности в этом доме может резко возрасти, дражайший Аскольд. — Хозяевам следует лучше заботиться о своём здоровье, — парировал тот, наконец, дойдя до Шанталя и став рядом. Дилони смотрел на него снизу вверх, дожидаясь медикаментов, но Аскольд будто издевался. — Наклонись, пожалуйста, мне тяжело подниматься самому. Я потерял много крови. Кто станет выплачивать тебе зарплату, если меня не станет? — Кажется, только последняя фраза убедила дворецкого, тотчас вручившего хозяину поднос со спасительными принадлежностями. — Мне хватит и вашего наследства. — Кто сказал, что оно для тебя? — Мимолётная улыбка скользнула по лицу Шанталя и сразу же растворилась. Он снял крышку подноса, отставил её в сторону, и принялся раскрывать свою коробку-реанимацию. Наружу одни за другими выпадали бутылочки, мази, маленькие цилиндрического вида шприцы… Аскольд не помогал — просто стоял в стороне и наблюдал за тем, чтобы Шанталь не умер. Его это, в общем-то, устраивало, потому что в подобном деле дворецкий лишь помеха. Прежде всего Шанталь взялся за перочинный нож и разрезал им штанину так, чтобы рана оказалась полностью открыта. Кожа на ноге напиталась алым, а из рваного пореза продолжала сочиться кровь. Почти неслышно пыхтя, Шанталь смочил какой-то жидкостью ватные диски, после чего из бутылочки стал проливать прозрачную жидкость прямо на рану. Ногу свело судорогой от боли, но Шанталь не издал ни звука, хоть и изрядно побледнел. Его губы были плотно сжаты, веки сомкнуты, поэтому продолжал он своё дело уже наощупь. Первый ватный диск наполнился кровью сразу, как только Шанталь, приложил его к ноге. От обеззараживающей жидкости огнём жгло кожу, а в рану так и вовсе будто плеснули кислотой, но… так нужно. Шанталь знал это ещё со времён академии, где учили оказывать помощь и себе и другим. Если не хочешь плачевных последствий, терпи, а терпеть он всегда умел. Что угодно и сколько угодно. Шанталь потратил почти десяток ватных дисков, один за другим сбрасывая их, окровавленные, на кучку, после чего взял цилиндрической формы шприц, игла которого снаружи не была видна, и припечатал им бедро неподалёку от раны. Нужно снять воспаление и обезболить, иначе организм будет работать на износ. Укол начал действовать практически сразу, но Шанталь не ждал эффекта, а взялся за скобы. Он действовал холодно и бескомпромиссно, словно проделывал всё это не на себе, а на другом человеке, не чувствуя его боли. Зашивать раны вручную слишком муторно, поэтому он чаще пользовался именно скобами. Хлопок. Два. Три. Цилиндрическая коробчонка с виду ничем не отличающаяся от степлера для бумаг в три шага стянула рану Шанталя, остановив кровотечение. Он облегчённо выдохнул. На лбу выступила испарина, поблёскивающая на остатках чёрной краски, а на подбородке, будто мазком кисти, засохла кровь, неприятно стянув кожу. Шанталь просто дышал, чувствуя, как бесконечная вспышка боли постепенно приглушается. Слабо, медленно, но лекарства её душили. Ни с того, ни с сего Шанталь заулыбался. Сначала почти незаметно, затем всё отчётливее, пока его лицо окончательно не исказилось в измученной усмешке. — Он надел линзы, представляешь? Очки оказались муляжом, — не веря в собственные слова, сказал Шанталь, прислонившись головой к приятно холодной стене. — Он ненавидит линзы и всё равно надел их. — Мистер Лафлауэр сделал это, зная, что вы в курсе данной информации, сэр, — монотонно подметил Аскольд то, что крутилось в мыслях Шанталя всё это время. Сколько часов он потратил на изучение личности Натаниэля, его характера, вкусов и предрасположенностей. Он проделал колоссальную работу и в итоге из-за своей ответственности по отношению к делу… схлопотал рану. Шанталь стыдил себя за то, что ни на секунду не задумался о том, что Лафлауэр способен выкинуть подобное. Это просто… не приходило ему в голову. Надеть линзы и очки с обычными не увеличивающими стёклышками… Натаниэль знал, что очки в любом случае разобьются, знал, что Шанталь ощутит превосходство в данной ситуации, поэтому усмирил его бдительность и… Следует быть осторожнее. Юный Лафлауэр умеет мыслить широко и до чего же порой его отсутствующая логика логична. Он использовал познания о нём самом же против Шанталя. Информация, которая должна была дать Дилони преимущество сработала в обратную. Он зациклено смотрел перед собой в пустоту, покусывая внутреннюю сторону щеки, пока перед глазами внезапно не возникла другая картина, настолько хорошо отпечатавшаяся в памяти, что Шанталь в любое время суток мог до последней самой незначительной детали её пересказать. — Мальчишка вонзил лезвие в ногу своего убийцы… — глубоко задумавшись, прошептал одними губами Шанталь. Выражение его лица померкло, как только он провёл эту странную параллель. — Когда-то я был на его месте. Эта мысль словно вирус заняла мозг Шанталя, не отпуская. Раз за разом он повторял себе это, сам не зная для чего. — Порочный круг, — не то вслух, не то в своих мыслях проговорил он, как бы невзначай надавив на стянутую скобами рану. Обезболивающее частично избавило его от жжения, но рана всё ещё ныла. Нужно принять душ, нанести мазь и забинтовать порез. Шанталь убрал липкие от крови волосы с лица. Там, в зеркальном зале, он потерял резинку, без которой волосы взлохматились и перепачкались. Но он потерял не только её. Сосредоточенный взгляд стратега скользнул к запястью, где всегда поблёскивали часы, а теперь на их месте виднелся лишь неровный воспалённый порез в центре красно-синей полосы от удара. — Неудачная попытка покинуть бренный мир, сэр? — глядя мимо Шанталя, предположил Аскольд. — Неудачная попытка дворецкого шутить, — по-прежнему задумчиво проговорил Дилони, ощупывая воспалившуюся плоть. — Ты должен кое-что сделать. Отправляйся в шестьдесят седьмой зал и разыщи остатки моих часов. Во время схватки Лафлауэр их разбил, и все детали остались там, среди битых зеркал. Собери всё, что осталось от них, браслет в том числе. Я должен знать, что Натаниэль не присвоил себе какой-нибудь сувенир. — Аскольд едва заметно кивнул, давая понять, что готов к выполнению работы. — Элери, мистер Лафлауэр покинул аттракцион? — Он уже за пределами Аттракцина Мефистофеля, сэр, — отчиталась та, на что Шанталь удовлетворённо закивал головой. — Путь чист.***
Я спряталась за высоким широким столбом неподалёку той самой лужи, под которой базируется Тиамат. Ну, или базировался, если Лана не смылась оттуда после нашего с Натом нашествия. Я в который раз позвала его по связи, но бесполезно — она напрочь отказывалась работать. Интересно, как он там… Проходит ли эти дурацкие квесты, или застрял в каком-нибудь из них? Конечно, Натаниэль умел выкручиваться из любых ситуаций, но чёрт его знает… Вокруг не было ни души. Кажется, я просидела под этим столбом уже целую вечность, а вокруг ничего не подавало признаков жизни. С одной стороны это к лучшему, ведь я могла спокойно дожидаться ответов, никого не шарахаясь и никого не пугая, с другой — всё это настораживало. В данной части города куда темнее, чем там, откуда я прибыла, потому сидеть всё это время приходилось не просто в одиночестве, но ещё и в сумерках. Поначалу я просто стояла и топталась на месте. Ноги быстро устали, потому я опёрлась о столб, а когда и это положение начало приносить дискомфорт, я уселась прямо на асфальт. Плевать на платье — свою миссию на сегодня оно уже выполнило. Из-за духоты на маскараде я позабыла, как холодно бывает перед рассветом. Кожа на руках стала похожей на гусиную, а задница от сидения на асфальте и вовсе закоченела. Я встала и принялась осторожно расхаживать по периметру. Тишина и спокойствие. Никаких людей. Никаких машин. Все на празднике. В такой пустоте заметить какое-либо шевеление куда проще, чем в любой другой день, но почему-то это начинало меня тревожить. Что, если Нат ошибся и нужное место вовсе не Тиамат? Вокруг меня асфальтная пустыня, фонарные столбы, водоём и минимум построек, кучных, но раскинутых по улице таким образом, что поле зрения выдалось отличным — подавайте пленников, я их точно найду. Только их почему-то всё не было. Сколько времени прошло? Я просидела тут час или часов пять? Фиг знает, но улица постепенно начинала светлеть и без помощи фонарей. Чем дольше я тут топталась, тем отчётливее в голове пульсировала мысль — я не там. Не то место. Нат промахнулся. Да как он вообще мог так промазать? «Там, где всё началось»… Если загадка касается пленников, а не Шанталя, то этим местом должен быть Тиамат, но что, если нет? Какое ещё место он мог иметь в виду… Может, «начало» касалось всё-таки его самого или нас. Если нужное место не Тиамат, то пусть это будет Аттракцион Мефистофеля. Пожалуйста! Вдруг в прогалине между двумя многоэтажками возникло стремительно увеличивающееся тёмное пятно. Я напряглась, слыша еле различимый гул — это была машина и ехала она с выключенными фарами! Первая мысль — мчать ей навстречу, но я вовремя себя остановила, понимая, что подставляться, таким образом, слишком небезопасно. Лучше выждать. Машина летела на всех парах, напоминая собой чёрное бесформенное пятно, прямо как та маска на лице Дилони. Тень на колёсах вырвалась из пролёта меж домами на открытую местность и, не останавливаясь, сделала резкий поворот. На ходу дверь бесформенного грузовика отъехала в сторону, кто-то выбросил что-то наружу. Кого-то. Прежде чем я успела это осознать, дверь машины закрылась, и она на всех парах понеслась с глаз долой. Я сорвалась с места и побежала так быстро, как могла, туда, где, кажется… выбросили наших пленников! Нат был прав! Он угадал место! Я бежала так быстро, что не удивилась бы, если бы мои подошвы задымились. Мысленно поблагодарила стилиста за удобную обувь и удобное платье — самое то для подвижного образа жизни. Пучки, крепящиеся к платью на бёдрах, развевались на ветру, а в остальном платье казалось весьма статичным, нигде не задираясь, не стесняя и не мешая. Чем ближе к пленникам я оказывалась, тем сильнее начинала грохотать боль в висках. Что-то не так, что-то пошло не так. Пленников было не трое. На асфальте с мешком на голове валялся всего один из них. Я подбежала к человеку, опустилась на колени и сорвала серую мешковину с его головы. Вокруг никого. Я не могла ошибиться или кого-то упустить. С того самого момента, как Дилони вышвырнул на землю кого-то, я наблюдала за этим субъектом, потому заметила бы, если кто вздумал смыться. Сорвав мешок с головы пленника, я облегчённо вздохнула. Линкор. Во рту кляп, руки связаны. Один из трёх уже хорошо, но… — Где остальные? — выпалила я, когда выдернула из его рта кляп. Линкор прокашлялся, как будто всю дорогу в машине дышал выхлопными газами. Я встряхнула его за плечи. — Где ещё двое? С тобой в машине должны быть ещё два человека! — Больше никого не было. — Рэми испуганно таращился на меня. — Что? — не поняла я. Мне хотелось столько всего спросить, но все мои мысли не собирались во вменяемые вопросы, и я просто заикалась, не зная, что сказать. Я осмотрелась. Ничего кроме предрассветной пустоты не увидела. На этой плантации торчали только я и Линкор… Машина больше никого не сбросила. Почему она не сбросила остальных? — Тебя привезли одного? Куда тогда делись Андерсен и Лафлауэр? Отвечай, Линкор! — Я не знаю! — прокричал в ответ Рэми, глядя на меня так же ошарашенно, как и я на него. Он нас надул. Надул как котят… Снова. Я отошла от Рэми на пару шагов назад, повернулась к нему спиной и выдохнула. Этот кретин мог бы сбежать, наверное, но мне требовалась хотя бы секунда, чтобы понять… что делать дальше. — Нат, — позвала его в который раз я. — Нат, ответь, у нас беда. Нат, твою мать, чёртова связь! — Я сорвала с уха гарнитуру и ударила ею об асфальт, разбив на куски, затем повернулась к Линкору лицом, подошла, и только собралась его поставить на ноги, как вдруг полумрак рассвета прорезало яркое освещение двух фонарей. Всё это время тут было тихо, ведь все веселились на празднике, к тому же в такую пору людей бродило по улицам немного… По коже вновь пронеслись леденящие душу мурашки. Машина с включёнными фарами ехала уж больно быстро. Сначала я подумала про то, что грузовик, вышвырнувший Линкора, мог вернуться с остальными, но тот приезжал без света, и в отличие от этого был тёмным. Ужасающая как стрела мысль пронзила меня на месте — миротворцы! — Он вызвал сюда миротворцев! Нужно бежать! Дилони мог поддаваться, мог давать нам подсказки, но всё равно продолжал подставлять на каждом шагу, а мы, идиоты, в который раз мыслили в неверном направлении. Если Линкор здесь один, значит… Норман и Дейл тоже отдельно друг от друга находятся в разных местах! Я схватила Рэми за руку и бегом поволокла за собой, затылком чувствуя скорое приближение миротворческой машины. На открытой местности мы удобные мишени, которых легко можно догнать и ещё легче расстрелять нафиг. Что сделают со мной миротворцы, если увидят, как я держусь за руку с Рэми Линкором — беглым террористом, готовившим бунт против Капитолия? Даже думать об этом не хотелось, потому я прибавила скорость, крича на Линкора, которого чуть ли не на себе пришлось волочить. Мы свернули в аллейку, оттуда спустились вниз по лестнице и помчали вперёд вдоль набережной. Гул машины становился всё громче, пока, наконец, не включились пугающие звуки сирены.***
Три чёрных грузовика выехали одновременно в разных направлениях. Без света, без опознавательных знаков. Настоящие машины-тени, способные скрываться во мраке. Первая машина сбросила Рэми Линкора. Вторая на бешеной скорости унеслась на окраину, где был сброшен ещё один пленник. Он, в отличие от предыдущего, как только коснулся земли, вскочил на ноги, связанными руками стянул с головы мешок, и помчал, что есть прыти в переулки, скрывшись из виду. Третья избавилась от своего пассажира на руинах, которые так никто и не решился отстроить. Воздух здесь навсегда пропитался дымом, пеплом и ветхостью старинных книг, потому, когда руки последнего пленника перепачкались землёй, он сразу подумал об этом месте. Когда он поднялся на ноги, мешковину на голове пронзил слепящий свет. Пленник сошёл с места и побежал, но яркий свет неумолимо приближался до тех пор, пока полностью не ослепил его. Пленника завалили на асфальт, заломили руки, и поверх верёвки надели наручники, после чего рывком стащили мешок с головы. Светловолосый, как и в ориентировке. — Это он, — подтвердил главный среди прибывших миротворцев. — Давно у нас не было настолько хорошей добычи. Солнце постепенно продиралось сквозь тающую пелену ночи. Откуда-то издалека слышались отголоски веселья и празднества. Улицы пустовали, в окнах домов засела тьма, и лишь мотор миротворческой машины нарушал идиллию утра. Пленника, который даже не сопротивлялся, поставили на ноги, затолкали в машину и захлопнули за ним дверь.