***
Сегодня Шанталю пришлось принимать холодный душ. Вылазка в зеркальный зал аттракциона закончилась кровавой водой, спиралью стекающей в водосток. Шанталь знал, что стоять под тёплым душем сейчас — худшее, что он мог сделать, ведь тёплая вода провоцировала расширение кровеносных сосудов, отчего многочисленные гематомы на его теле могли только увеличиться. Он уже успел сделать себе компрессы, завернув лёд в тонкое полотенце, и прикладывая его к особо проблемным местам на лице. Ладно, тело, его можно скрыть одеждой, но лицо… Шанталь слишком часто им торговал, чтобы появляться на публике в столь выделяющемся и вообще неподобающем виде. Десять минут с компрессами стали для Шанталя настоящим наслаждением. Когда всё твоё лицо полыхает и жжёт, лёд — единственное, что помогает вновь почувствовать себя человеком, но и тут важно не переборщить, иначе можно застудить лицевой нерв. До похода в душ помимо компрессов Шанталь успел уже несколько раз вколоть себе обезболивающее и противовоспалительное. Он точно рассчитывал дозу так, чтобы не навредить организму, и при этом вернуть его в строй, потому что… Дилони следовало покинуть свой дом. В его состоянии бродить по столице самое неразумное, помимо тёплого душа, что можно придумать, потому у Шанталя имелись в запасе лишь считанные часы на то, чтобы привести себя в порядок. Он смыл всю кровь, обработал ссадины и рану на ноге, сменил повязку несколько раз. Лекарства постепенно улучшали его состояние, но это происходило слишком медленно. Нужно быстрее. После душа он вновь обработал рану на ноге и забинтовал её, всадив очередной укол неподалёку пореза. Затем Дилони надел мягкие штаны, морщась не столько от боли, сколько от неприятного чувства скованности. Мазь и скобы стягивали рану, но она не могла зажить так быстро, как в том нуждался Шанталь. Вся его жизнь поставлена на поток, и сейчас, когда у него по расписанию близилось дело, Шанталь практически выпал из этого потока, что есть недопустимо. Он вытер волосы полотенцем, им же вытер грудь и спину, а когда собрался повесить на крючок, заметил на нём мелкие капельки крови. Недолго думая, Шанталь метнул полотенце в стиральную машину, а сам, прихватив с собой тёмно-серую футболку, хромая, направился в рабочий зал. Нога постепенно немела всё сильнее, но с этим странным замораживающим чувством приходило и расслабление. Боль заметно утихла, нога лучше слушалась, и Шанталю не приходилось так сильно хромать — он практически не чувствовал свою конечность! Когда Дилони оказался на месте, он сел на пуфик напротив зеркала и повернулся к нему спиной. В принципе спина не нуждалась в каких-то махинациях с гримом, потому Шанталь просто смазал на ней синяки и ссадины специальным лечебным гелем с ярковыраженным запахом ментола, вытер руки влажной салфеткой, наклеил на ушибы пластыри, и натянул на себя лёгкую не стесняющую движения футболку. Сложнее всего дело обстояло с лицом. Шанталь с полминуты просто смотрел в зеркало, оценивая ущерб. Синяки, ссадины, мелкие царапины, воспаления. Такое и захочешь, не скроешь под гримом полностью… Вздохнув, он приступил к работе. Мази, которыми он сразу обработал ссадины, уже впитались, потому Шанталь, смочив ватный диск в прозрачной очищающей жидкости, принялся счищать лишние остатки мази с лица. Перекись чревата ожогами, потому он пользовался самой мягкой и безопасной водой из всех существующих. Несколько уже грязных дисков отправились на поверхность столика, и тогда Шанталь взялся за прозрачный гель. Все, даже самые маленькие ранки на лице, он смазал им. Царапины тотчас стянуло прозрачной, почти незаметной тонкой плёнкой. Гель должен был защитить ссадины от проникновения инфекций и упростить дальнейшее наложение грима. Дилони проделывал такие манипуляции множество раз. Невозможно жить в Капитолии и не скрываться под пёстрыми масками, а для того, чтобы их носить, нужно либо посещать ежедневно салон красоты, либо учиться рисовать самому. Благо, в академии стратегов обучали искусству грима, потому с этим у Шанталя никогда проблем не возникало. Он спокойно открыл прямоугольную узкую коробочку с затиркой для пор, и начал плавно наносить её кистью прямо на царапины, чтобы скрыть все углубления на лице, оставшиеся после ударов и порезов. Когда трещины замазались, Шанталь принялся наносить плотный корректор тонкими слоями, чтобы не нагромождать кожу лица, но при этом постепенно скрывать следы драки. Так как его лицо выдало весь возможный спектр синяков, наносить корректоры приходилось разные и по цвету и по консистенции. Свежие ссадины проступали всё меньше сквозь слои грима, но всё ещё оставались заметны. Благо, гель защищал от инфекции и снимал воспаление. Шанталь хватал косметические принадлежности одни за другими. Его тумбочка была битком набита необходимыми корректорами да карандашами, и все они были выстроены в определённом порядке, который он, разумеется, помнил. Следующим слоем он наложил тональный крем, сделав синяки и ссадины ещё менее заметными. Наносить крем пришлось очень аккуратно, чтобы не повредить предыдущие слои, потому Шанталь дожидался, когда его штукатурка подсохнет. Тональник он выбрал плотный, не ложившийся пятнами и постепенно возвращавший лицу прежний вид. Не до конца естественный, зато скрывающий все полученные изъяны. Деятельность Шанталя предрасполагала к подобному, потому ему следовало быть всегда готовым. Обычно, подобного уровня побои скрывать ему не доводилось, но и это он умел благодаря академии. Стратеги не имели права выпадать из строя. Шанталь внимательно смотрел в зеркало плавно, слой за слоем, скрывая увечья. Кисть скользила по его лицу, будто бы стирая гематомы и порезы до тех пор, пока… их и вовсе не осталось. Шанталь повернул голову вправо, затем влево, оценивая результат. Слишком много материала на его лице, но от этого никуда не деться. Благодаря гриму он не стал выглядеть точь-в-точь как раньше, но даже вблизи его ссадины не угадывались. Пока он исправлял следы вмешательства Натаниэля Лафлауэра, волосы практически высохли, потому Шанталь просто их расчесал и отправился, хромая, в свою гардеробную. Уже по пути туда Дилони решил, что конкретно сегодня ему необходимо надеть, потому когда оказался на месте, сразу вытащил всё необходимое. Боль в ноге притупилась, но всё же ощущалась, как надоедливый звоночек в ушах, всё не стихающий. Чтобы зажать рану получше, Шанталь надел плотные тёмно-коричневые штаны. В случае чего кровь оставалась бы незаметной на них. Обувь он тоже выбрал самую удобную — лёгкие ботинки с широкой подошвой и вываливающимися наружу язычками. Стоять и ходить с такой подошвой удобно, а твёрдые носки защищали пальцы от возможных травм. Следом Шанталь натянул на себя простую черную футболку, такую, чтобы не стесняла его, а поверх накинул синюю кожаную укороченную куртку с рукавами по локоть, приподнятыми кверху плечиками и болтающейся внизу массивной железной застёжкой. Все синяки спрятались под одеждой, кроме тех, которые распростёрлись на его кистях. Разбитые костяшки пальцев, вокруг которых пылали от воспаления кровавые пятна кожи. Такое не спрячешь ни под гримом, ни под одеждой, потому Шанталь отыскал перчатки с открытыми пальцами и надел их. Уже лучше, практически ничего не заметно… В довершение столичного образа Шанталь потянул за ручку один из многочисленных ящичков в гардеробе, вытащил из него солнцезащитные очки с зеркальными стёклышками-капельками и длинный шнурок с серебряным широким колечком вместо кулона. Взглянув в зеркало, он остался доволен результатом. Визуально Шанталь выглядел здоровым и запросто мог слиться с толпой. Единственное, что как-то его выделяло — хромота, от которой избавиться он не смог. — Элери, куда Аскольд запропастился? — спросил Шанталь, направляясь на кухню. В холодильнике предсказуемо оказались только сырые, неприготовленные продукты и холодные картофельные шарики. — Дворецкий работает в зеркальном зале. Слишком большой объём работы, сэр, — отчиталась Элери. Шанталь понимал, что отправил Аскольда искать иголку в сене, но у него самого не было времени на эту работу. — Пока меня не будет, проследи за тем, чтобы он добросовестно трудился. Это очень важно, — сказал Шанталь, съел один картофельный шарик, помыл руки и быстрым хромающим шагом направился прочь из кухни.***
День выдался невероятно солнечным. Яркий диск на небе освещал всё вокруг так, что если бы Шанталь не надел очки, всю дорогу ему пришлось бы щуриться. Уколы обезболивающего помогали ступать практически уверенно на больную ногу, но несколько запасных шприцев он всё равно взял с собой, пристроив их за поясом. Пепельно-фиолетовая копна волос переливалась серебром под солнечными лучами, легкий ветерок цеплял отдельные прядки, заставляя их колыхаться, а массивная железная застёжка то и дело позвякивала во время ходьбы. Шанталь смотрел прямо перед собой, не обращая никакого внимания на снующих вокруг него людей. Некоторые засматривались на него, некоторые не замечали — всё, как и всегда. Ментоловая жвачка здорово прочищала дыхание и успокаивала ведь Шанталь практически опаздывал, из-за чего почти начинал нервничать. Нужный дом он нашёл очень быстро. — Где документы? — резко задал вопрос Шанталь, пригвоздив какого-то мужчину рукой к стене. Тот испуганно смотрел на нежданного гостя, едва ли не плача. Худощавый, с болезненного вида кожей, покрытой мелкими шрамами. Казалось, Дилони способен одной рукой переломать этого человека напополам. — Я не знаю, не понимаю, о чём вы вообще говорите! — практически пищал тот, размахивая руками так, словно барахтался в воде, пытаясь не утонуть. — Не понимаешь, значит? — уточнил Шанталь, отпустив мужчину. Расширившиеся от ужаса глаза жертвы отражались в стёклышках очков Дилони. Мужчина схватился за шею, словно ворвавшийся в его лёгкие поток воздуха делал ему больно. Не успел он опомниться, как Шанталь схватил со стоящего сзади рабочего стола ручку и вонзил её человеку в ногу. По комнате пронёсся такой истошный крик, от которого Шанталю едва не заложило уши. Всего-то лёгкий удар шариковой ручкой… — Прекрати выть как дитя малое. Не стыдно? — пристыдил его Шанталь, наблюдая за тем, как человек упал на колени и упёрся руками в пол. — Я предупреждал — ты не послушался. Повторим процедуру. Где документы? — спросил он, нарочито медленно пережёвывая жвачку. Шанталь склонился к жертве так, словно пытался заглянуть прямо в её опущенное лицо. Глянцевые пепельно-фиолетовые волосы практически касались лица жертвы, а яркое летнее солнце отражалось от окна напротив в очках Дилони. — Я не знаю, честное слово. Они переписали завещание перед отъездом! — Шанталь замер, прекратив жевать. Несколько секунд он смотрел в сторону, а затем выпрямился и стал размеренно, важно, с пятки на носок, ходить вокруг корчащегося от боли мужчины. — На кого? — Я не знаю. — Выдохнул тот так, словно уже готовился отойти в мир иной. Этот тон стал утомлять Шанталя, потому он ударил мужчину массивным носом своего ботинка под коленную чашечку. Тот плюхнулся лицом в пол и застонал. — На кого? — повысил голос Дилони, опустившись с ним рядом на корточки. Кольцо, больше похожее на гайку, болталось на его груди, практически доставая до позвякивающей застёжки на расстёгнутой куртке. — На Изабеллу и Барта ДеЛаваль, — выдавил из себя мужчина. Повисла тишина. А ведь ничто не предвещало беду в этом залитом солнцем домашнем офисе… — Проверь, — тихо сказал Шанталь, чем окончательно сбил с толку мужчину. Нужно встать? Что нужно проверять? — Что? — Я не с тобой говорю. — Не успел Дилони сказать это, как новые часы на его руке просигналили о поступившей информации. Он вывел на мини-экран своей линзы видеоданные и очень быстро прочёл их. — Изабелла и Барт ДеЛаваль умерли тридцать семь лет назад. На кого твой клиент переписал завещание? — На них! Клянусь вам! Они оба были здесь! — Эти ДеЛавали были стариками. — Ко мне приходила молодая пара с документами на эти имена… — Мужчина сам удивился тому, что услышал из уст Шанталя. Последний понял это по слишком реалистичному удивлению своей жертвы. Прохвост занимался подделкой документов. Действительно, и как к нему могли наведаться мошенники?.. — Мне нужны координаты ДеЛавалей, которые тебя посещали. — Бери, забирай всё, что хочешь, и компьютер можешь с собой забрать только уйди! — умолял мужчина, по-прежнему лёжа на полу, теперь ещё и закрыв голову руками. Шанталь старался не обращать внимания на сию жалкую картину, потому спокойно переступил через мужчину и открыл на компьютере отчётность. Семья ДеЛаваль приходила к мошеннику в числе последних. Шанталь рассмотрел данные, тотчас отправив их Элери и его догадки, естественно, оказались правдивыми — данные полная подделка. Грузно ступая по полу своей широкой подошвой, Шанталь стал около мужчины, опустился на одно колено и, схватив его за волосы, оттянул их назад. — Обмолвишься обо мне хоть словом — пощады не жди. Я найду тебя, где бы ты ни был, и исход этой встречи не придётся тебе по нраву. Всё уяснил? — Каждое слово. Я — могила. — Уж постарайся, — напоследок мягко проговорил Шанталь, что прозвучало ещё более зловеще, чем все его предыдущие речи. Он не очень любил работать с трусами, но тот факт, что те подчистую «забывали» встречи с ним, существенно упрощал жизнь и экономил время. Дилони оставил мошенника валяться на полу, а сам… просто вышел сначала из комнаты, затем из дома, пересёк улицу, а когда уже собирался поймать такси, в его ушах зазвучал привычный голос Элери. — Сэр, связь частично возобновляется, поэтому у меня есть для вас новости. Мимо Шанталя как раз проехала такси, но он не стал её останавливать. Дилони стоял на тротуаре в окружении множества движущихся во все стороны людей. Некоторые из них пыхтели в грузных париках и нарядах куда-то торопясь, некоторые ещё не переоблачились после маскарада, потому продолжали ходить в масках и красивых, но жутко устаревших бальных платьях. Солнце мучило их тела, нагревая наряды так, что люди внутри них практически задыхались. Они махали веерами, пили много холодной воды из бутылок… — Что случилось, милая? — заботливо спросил Шанталь, стараясь не замечать, что его нога вновь стала ныть. Чем больше он двигался, тем медленнее залечивалась рана… — Мисс Мейсон покинула столицу, а мистер Лафлауэр нет. — Взгляд Шанталя застыл в одной точке. Он слушал очень внимательно. — В последний раз я засекла его в Зелёной гавани, сэр. Шанталь посмотрел в ту сторону, где располагался район, в народе называемый Зелёной гаванью. До него добираться не так уж далеко даже пешком. — Миротворцы схватили его отца, а он отправился не домой, а в Зелёную гавань? — вслух рассуждал Шанталь спокойно и собрано. — В этом районе располагается Арлингтон. Он что, собирается посетить все те места, которые я вычеркнул из списка? — Улыбнулся Дилони. — Не знаю, сэр. — Попытайся отслеживать его перемещения и впредь. Связь постепенно придёт в норму, поэтому важно ничего не упустить. И Элери… выводи систему в оборонный статус, на всякий случай, — Шанталь говорил неторопливо и задумчиво, размышляя о нескольких важных вещах сразу. Лафлауэр не взял паузу, даже не попытался перевести дыхание, а сразу подался на кладбище. Да, Шанталь был уверен, что на сей раз его цель — именно Арлингтон, больше того, он понял, зачем Натаниэль туда направился… Шанталь стоял в самом центре потока людей, и размышлял, как ему лучше поступить. Если он проследует за Натаниэлем, это может продемонстрировать его слабость, если он вернётся в аттракцион и продолжит заниматься своей работой, то выпустит Натаниэля из виду, и тот сможет создать ему некоторые неприятности. Лафлауэр на его месте уже мчал бы, сломя голову, на кладбище… Но он не Лафлауэр.***
Натаниэль отбросил в сторону лопату и выглянул наружу, удостоверившись, что в зоне видимости никого нет. Пустота. Люди неохотно посещали места, подобные этому, что не удивительно, ведь кто ходит на кладбища как на прогулки? В такую раннюю пору и подавно людей здесь не отыскать, чему Нат только радовался. Он спокойно проник на Арлингтон, а если бы к нему кто и придрался, тот мог притвориться трупом, и ему бы поверили. Спасибо Дилони за это. Бродить по кладбищу пришлось долго. Коммуникатора Нат лишился, из-за чего стал наполовину беспомощным. Спрашивать совета у здешних работников глупо, учитывая, что Натаниэль собирался сделать, к тому же отыскать этих самых работников было не проще, чем нужное место. Лафлауэр старался перемещаться быстро, но при этом не путаться в рядах могил, коих тут было так много, что с трудом верилось в то, сколько народу в Капитолии давно гниют. Нужное место он нашёл не сразу. Пришлось слоняться между надгробьями, отчего Натаниэлю сделалось не по себе. Некоторые из них выглядели как скульптуры, сделанные чертями из ада, а не людьми. Нахрена такие уродливые рожи? Нахрена какая-то оккультная живность? Нахрена эти страдающие каменные люди, вытесанные в такие фигуры, что едва ли не кровоточили от страданий? Кто помер, тот помер, и от каменных рож на могилах мертвецам точно лучше не сделается, а живым на кой хрен эти ужастики? Чтобы помереть от разрыва сердца прямо на кладбище? И тащить трупы далеко не придётся… Нат никогда кладбища не любил, но ещё больше он не любил трупы, тем не менее, жизнь заставляла его снова и снова их раскапывать. Орудовать лопатой, по его меркам, пришлось долго, но, к счастью, людей на горизонте не возникло. Лафлауэр спокойно занимался своим делом, пока не уткнулся лопатой во что-то твёрдое. Натаниэль выбросил её и принялся руками разгребать землю, открывая перед собой плоскую поверхность деревянной крышки гроба, конкретно попорченной временем. Лафлауэр вдохнул, выпрямился и схватился за лопату, лежащую на куче земли снаружи. Повезло, что погода выдалась отличной. В дождь или снег заниматься вандализмом было бы затруднительно, потому природа решила принять сторону Ната. Солнце ещё не перегрело воздух, ветра не было. Любой шум Натаниэль расслышал бы даже стоя в могиле. Лафлауэр с отвращением взглянул на крышку гроба. Та, с не меньшим отвращением скрипнула под его ногами. Ну, вот и пообщались, славно! На кой-то хрен Нат вспомнил свой прошлый опыт общения с могилами, и его вновь затошнило, но стоило держать себя в руках, иначе Лафлауэр запорол бы священную вандальскую миссию. Он схватил лопату покрепче, занёс её повыше и принялся долбить по краю крышки гроба, чтобы не задеть… его жителей. Полусгнившее дерево зловеще трещало, но Нат не останавливался, стараясь не дышать и не думать. Давно перегнившие трупы не избавляли его от вероятности услышать настолько ужасный запах, что немедля придётся линять отсюда, ничего не сделав. Лафлауэр старался думать о чём-то полезном, о той информации, которую он заполучил, и о своих затеях, которые он реализовывал прямо сейчас. Помогало. В конце концов, лучше раскапывать чужие трупы, чем закопаться самому с подачи Дилони. Наконец, Нат раздолбал боковину крышки достаточно хорошо, чтобы её обломить, потому снова выбросил лопату, которая обо что-то цокнула. Натаниэль замер, а потом до него дошло, что он просто случайно задел лопатой надгробье. Собравшись с силами, Лафлауэр опустился на колени и принялся выламывать руками древесину, отбрасывая рыхлые куски дерева в сторону. Нат хмурился, с отвращением заглядывая внутрь, будто вот-вот оттуда должен кто-то выскочить, но… ничего не было видно. Тогда Нат поддел руками внушительный кусок крышки и рывком отдёрнул его вверх, сорвав разом, наверное, треть всего древесного покрытия. — Вот облом, — пробормотал он, разочарованно глядя в пустую коробку гроба. Никого и ничего. Пусто, как в головах большинства жителей Седьмого. Будто не веря своим глазам, Нат принялся ощупывать дно гроба, но никаких тайников или чего-то такого в нём не нашёл. Выходит Дилони либо перезахоронили, либо кремировали, поставив памятник символически, а может… Нет, третий вариант точно отпадал. Они не могли быть живы. Дилони мертвы и это факт, будь они живы, их сынуля вёл бы себя иначе… Значит, кремация? Логичный вывод, но для Ната не самый выгодный. Он скривился глядя в пустоту гроба и похлопал себя по карману на штанах. Уж лучше бы в могиле лежали трупы! Зря только впахивал с этой лопатой! Впрочем, пустой гроб это тоже информация… Пока Натаниэль изучал гроб изнутри, на горизонте возникла человеческая фигура, стремительно направляющаяся прямо к нему. Нат не мог видеть, и уж тем более слышать, этого человека, зато незваный гость точно знал, где стоило искать Лафлауэра. Шанталь прямиком со своего задания ринулся на кладбище Арлингтон. Он миновал железные ворота, преодолел множество надгробий, направляясь к одному конкретному. Куда Лафлауэр мог направиться на Арлингтоне? Только на могилу его родителей. Шанталь ходил этой дорогой, наверное, уже сотню раз, потому знал все пути к той самой могиле, в том числе и короткие. Он шёл спокойно, но быстро, настолько, насколько позволяла раненная нога. Дилони хорошо подготовился перед выходом — обработал рану, нанёс все самые лучшие смеси и мази, принял лекарства, а с собой взял сильнейшие обезболивающие и противовоспалительные, которые, к счастью, пока не понадобились. Нога болела, но боль эта оставалась тупой, сильно приглушенной, да так, что Шанталь её практически не ощущал, как, впрочем, и саму ногу, которая будто задеревенела. Он чувствовал, как её сковал холод, как рану стягивали скобы и мазь, чувствовал сильное онемение, но при этом свободно ступал на неё, ощущая опору. Конечно, он немного хромал, и слегка подтягивал больную ногу за здоровой, однако это не столь важно. Главное, что Шанталь в строю. Кладбище пустовало. Он спокойно шествовал меж надгробий, не обращая на них никакого внимания — за все прошедшие годы Шанталь успел запомнить персональные данные каждого здешнего камня, несмотря на то, что регулярно появлялись новые. Жуткие статуи и горгульи больше не пугали, трещины на могильных плитах не заставляли чувствовать себя скверно, а старая септа перестала вызывать отвращение. Последнее пристанище людей не может являться злом. Однажды и Шанталь окажется здесь, как и всякий житель Капитолия… Когда в поле зрения Шанталя Дилони возникла гора земли на могиле его родных, что-то внутри остро защемило. Это уже слишком. Ситуации бывают разными, но тревожить покой мёртвых — ужасное надругательство над ними. Шанталь уверенно шёл вперёд, уже привыкнув к онемению в ноге, а значит, при необходимости он способен быть подвижнее. Куча земли выглядела внушительно. Лопата валялась на ней, упираясь в надгробье, где крупными буквами зияла его фамилия. Всякий раз, когда Шанталь бывал здесь, он думал о том, что нужна новая могильная плита. Без трещин и надколов, такая, где имена его родителей будут читаться отчётливо, а не растворяться на общем фоне. Всякий раз он хотел это сделать, но не мог, потому что это выдало бы его, дало бы крохотную зацепку для недругов, намекнуло на его присутствие, ведь не осталось никого, кому было бы дело до давно умершей семьи конструкторов… Чем ближе Шанталь подходил, тем мягче ступал. Больная нога плохо понимала значение слова «мягко», потому слушалась не в полной мере, тем не менее, не выдавала его. Когда Шанталь подошёл к могиле вплотную, он увидел копошащегося внутри Лафлауэра, который уже успел разгромить весь гроб. Недолго думая, Дилони спрыгнул вниз, повалив Натаниэля прямиком в гроб лицом. Последний и опомниться не успел, как его физиономия вновь обо что-то стукнулась, а со спины кто-то вероломно напал. Нат стал барахтаться, потому что его нос и рот прижало древесиной, а в горло впивались острые обломки крышки гроба, которые он сам же внутрь и набросал. Натаниэль толком ничего не видел, не мог сделать нормальный вдох, ещё и руки кто-то пытался выкрутить наизнанку, а тяжёлым ботинком втоптать позвоночник Ната сквозь дерево прямиком в землю. — Неужели разбитого зеркального зала тебе показалось недостаточно, потому ты почтил своим разрушительным присутствием покои моих родителей? С первых нот Нат опознал в этом зловещем шёпоте тот самый, который ещё несколько часов назад слышал в аттракционе, но как такое возможно? Лафлауэр стал барахтаться отчаяннее, а его будто бетоном залили в этом чёртовом гробу! Когда Дилони успел его вычислить, если связь выпендривалась? Или уже наладилась? Как он вообще умудрился припереться сюда раненым и не помереть на середине пути? — Тебя не учили тому, что вандализм это плохо? — заговорил громче Дилони. Нат даже увидел краем глаза его самого, тенью склонившегося над Натаниэлем. — Что ты здесь потерял? Как тебе совести хватило изувечить могилу моих родных? То, что ты ненавидишь меня, не даёт тебе моральное право осквернять усыпальницу невинных людей. Они не причиняли тебе зла. — Кроме того, что воспроизвели на свет тебя, — прокряхтел Нат, за что схлопотал крепкий удар ботинком в и без того ноющую поясницу. Лафлауэр вскрикнул, чувствуя, как сверху на него давили уцелевшей частью гроба, пока неожиданно не послышался ещё один голос. — Что это вы там делаете? Хулиганы! — Голос мужской, громкий, но слегка трясущийся, как у старика. Давление на спину ослабело, ботинок с поясницы сполз, а руки Ната освободились. Стоило Дилони услышать крик третьего лица, как тот выглянул из могилы наружу и, завидев старика, охраняющего кладбище, в компании ещё трёх человек, в один ловкий прыжок выкарабкался из могилы. Нат вскочил следом, вцепился в рыхлые края земли и тоже потянулся вверх, буквально вывалившись наружу. В коже шеи всё ещё торчали древесные щепки. Старик с мужиками бежали прямиком к Нату, которому не очень-то хотелось огрести ещё и от этих типов. Натаниэль вскочил на ноги, заметив, как прочь от него убегал Дилони. Убегал ногами. Двумя. Как это возможно? Нат ведь ранил его совсем недавно! Конечно, раненную ногу он немного тянул, ступал на неё не особо уверенно и похрамывал, но при этом мчал вперёд как ездовая лошадь! Пока Нат пялился на чудом исцелённого, мужики со стариком его нагоняли. Лафлауэр опомнился слишком поздно, потому бежать приходилось в галоп, а его нынешний галоп до уровня чудом исцелённых не дотягивал. Дилони ломанулся вправо. Нат выбрал ровно обратное направление и побежал влево, надеясь, что компания, если не погонится за Дилони, то хотя бы разделится напополам, и тогда ему будет проще справиться с преследователями. Нахрена они вообще гнались за ним? Лучше бы могилу закопали, ленивые кретины! На время усмирившийся адреналин в организме Натаниэля накрыл его с головой. Как же болело тело. Всё, целиком, от и до. Кажется, тело и было болью, и никакие другие ощущения вообще не воспринимались как реальность. Тем не менее, Нат заставлял себя бежать. Ноги подкашивались, но… не хватало ещё в таком состоянии загреметь в тюрьму за какую-то ерунду. Если Нат выдержал побои Дилони, то слиться на побеге от левых мужиков и подавно не имел права. Знать бы ещё, куда бежать. Как же не хватало коммуникатора! Почему эти камни все такие одинаковые? Нату казалось, что он никогда не выберется из этого лабиринта. Где тут вообще выход? Есть ли он? Как по этому кладбищу можно бродить без карты? Натаниэль забрался так глубоко в сердце Арлигтона, что на какой-то момент ему показалось, словно он бежит уже несколько часов. Наконец, череда однообразных могильных плит закончилась, и рутина Арлингтона сменилась деревьями, мрачными фигурными надгробьями всех возможных форм и небольшими домиками, наверное, склепами. Нат петлял между ними, то и дело оглядываясь. Два типа, рванувших за ним, немного отстали, но особо Нат расстояние не увеличил, несмотря на то, что мужики были старше его раза в два, потому бегали так себе. И чего они пристали? Все монументы в глазах Натаниэля смешались в кашу. Птицы, горгульи, люди — всё выглядело одинаково. Нат вилял между деревьями, всерьёз подумывая, а не скрыться ли в склепе, но эти типы явно не идиоты, потому сразу же поймут, куда делся парень-вандал. Свет солнца становился всё ярче, отчего Лафлауэру приходилось ко всему прочему ещё и щуриться, что не очень-то удобно, учитывая, что его лицо раздулось, будто воздушный шар от воспаления. По пути Нат хлопнул по карману своих штанов. На месте… Наконец, Лафлауэр увидел железное ограждение. Забор с открытой калиткой! Это не главный вход, а какой-то другой, но на это Нату было плевать. На улицах Капитолия скрыться гораздо проще, чем здесь, да и этим типам должно же когда-то надоесть бежать за ним. Нат настолько засмотрелся на такой желанный выход, что не заметил недавно вырытую в земле яму… На всех парах Натаниэль рухнул в аккуратно выдолбленную могилу, больно обо что-то ударившись, как будто прочей боли ему недоставало. Яркий солнечный свет погас и Нат погрузился в темноту четырёх чёрных сырых стен. На мгновение его голова закружилась каруселью, а затем в мозг ударила новая порция боли. Руки и ноги как будто отбили молотком, колени обжигало, а пальцы встряли в землю. Нат кое-как откинулся к стенке могилы, приходя в себя. Что это за железная фигня в могиле? Голова варила заторможено, потому он с запозданием понял, что сюда вообще-то будут опускать гроб! А те мужики, видимо, как раз и рыли яму или землю вывозили, потому что куча могильной земли сама испариться не могла. — Вот хрень! — рявкнул он, подрываясь с земли. Теперь его наверняка догонят и зароют прямо в этой яме! Нат выпрямился, понимая, что яма слишком глубокая для того, чтобы быстро из неё выбраться. — Хрень-хрень, — пробормотал он, подпрыгивая на месте в попытке зацепиться за край могилы. Земля клочками осыпалась на него, попадая в глаза, Нат щурился, всем своим нутром чувствуя приближение смотрителей. Крайне нелепо попасться вот так вот! Лафлауэр покрутился на месте, осматриваясь в могиле, но что такого полезного он собирался в ней отыскать? Кроме железного каркаса, на котором он стоял, ничего полезного не нашлось. Оставалось, как идиоту, просто прыгать вверх. Впервые в жизни Натаниэлю не хватало его роста. Земля уходила из-под пальцев, пока Нат, наконец, не зацепился за что-то, и это что-то не потянуло его наверх. Он помогал себе ногами, ухватился за края могилы, потянулся и вывалился наружу, мельком увидев над собой ту самую фигуру человека, которого видел недавно в другой могиле. Со спины Нат перевалился на живот, различив рядом с собой Дилони. — Ты совсем охренел? — негодуя, закричал Лафлауэр, поднимаясь сначала на колени, а затем выпрямившись в полный рост. Трое мужиков и старик были совсем рядом, потому Дилони, увидев их, бросился тем навстречу. Разумеется, на Ната он никакого внимания не обратил, но всё выглядело так, будто… он взял их на себя, чтобы… Натаниэль убрался отсюда? Какого хрена? Один из мужиков оторвался от остальных и ринулся за Лафлауэром. Недолго думая, тот сорвался с места и побежал отсюда куда подальше. Образ Дилони, разбрасывающего по сторонам здоровых мужиков, всё ещё стоял перед его глазами. Как он мог драться с ними? Как он мог так спокойно стоять на больной ноге? Что за шмот на нём? Когда он успел волосы выкрасить? А самое главное — на кой-чёрт вытащил Натаниэля из могилы? Когда Нат обернулся повторно, Дилони уже пропал с горизонта, как и те мужики, кроме одного, упорно следующего за Натом, но это его уже не тревожило, ведь калитка совсем рядом! Ещё немного и это кладбище останется позади, а уж вне его пустоты, где всё как на ладони, Нат скроется быстро. По ту сторону забора из металлических прутьев не было видно ни людей, ни машин — лишь пустая дорога и кучкующиеся одна к другой привычные капитолийские постройки. Осталось немного, совсем немного. Ноги болели, спина ныла ужасно, но Нат бежал. Ещё чуть-чуть, и он свободен! Чёрт бы побрал этих смотрителей! Ни один миротворец так не гонялся за Натом, как эти блюстители духовности! Наконец, Нат вырвался из территории кладбища, оказавшись на родном асфальте, а не рыхлой, поросшей травой, земле. Из-за угла показалась миротворческая машина, чьи двери распахнулись и наружу выскочили четыре миротворца в униформе. Лафлауэр разогнался так сильно, что едва смог притормозить. Кажется, ступни его обуви вот-вот задымятся. Смотрители вызвали миротворцев? Серьёзно? Из-за того, что Нат разрыл могилу? Это вообще преступление? Спереди на него неслись миротворцы, а сзади пёр злой духовный мужик — отличный расклад! Нат увильнул в сторону, понимая, что теперь его шансы загреметь в тюрягу росли быстрее, чем менялся цвет волос того полудурка из аттракциона. Лафлауэр шмыгнул к перегруженным постройкам, не зная вообще, что это за место, что за здания, куда бежать, чтобы оторваться от преследования, и как не сдохнуть прямо на асфальте от переутомления. Краем уха Нат слышал, как миротворцы с мужиком о чём-то переговаривались, а когда в воздухе прогремели предупредительные выстрелы, стало отчётливо ясно, что если Нат прямо сейчас не потеряется из виду, его нахрен расстреляют. За какую-то дыру в земле! Увидев на первом же не самом современном здании надпись, утверждающую, что это отель, Лафлауэр на всех парах подался к входным дверям со здоровенной нержавеющей ручкой цилиндрической формы, высотой больше самого Ната. Второй раз за десять минут он почувствовал себя низким. Ещё сразу ему показалось, что эта постройка всем своим видом орёт «я стрёмная», но она располагалась ближе всех, и если бы Нат не забежал сюда, то его могли бы подстрелить на открытой местности, а хромать на пару с еле хромающим Дилони не особо хотелось. Как только Натаниэль открыл дверь, на него обрушился тёплый поток воздуха, смешавший в себе запах свечей и каких-то пряностей. Он вбежал внутрь, оставив тяжеловесную дверь закрываться самостоятельно, и ринулся вперёд через зал, схлопотав в свой адрес с десяток возмущённых возгласов, обрушившихся на него со всех сторон сразу. Судя по всему, это был ресторан или типа того, и люди заседали в нём уже с утра пораньше, ленивые столичные рожи! Центр зала пустовал — половина людей сидела на лавках перед столиками с едой, а вторая половина свалилась прямо на пол, где окружила себя непримечательными мисочками с каким-то не внушающим доверия кормом. И все они были ужасно недовольны тем, что Нат сюда вломился. У них какой-то праздник? Похороны, что ли? Свадьба? — Да как ты посмел осквернить молитву! — закричал один из мужчин, как только увидел Ната в центре зала. Мужик в странных шмотках похожих на шторы, подорвался с пола, а вслед за ним начали подниматься и остальные. Мужик тыкал куда-то в пол, с таким видом, будто Натаниэль топтался по его лицу, но всё оказалось гораздо хуже, потому что Нат наступил на какой-то стрёмный рисунок, похожий не то на звезду, не то на какой-то цветок, в котором тоже была звезда или цветок, а в тех ещё и ещё, и всё это было окрашено в яркие, почти кислотные цвета, никак не сочетающиеся между собой. — Проси прощения перед ранголи! — потребовал тот, на что Натаниэль никак не отреагировал, протоптавшись по этому ранголи и дальше, чтобы скрыться от двери в глубине зала. Люди смотрели на Натаниэля с деланным негодованием, несколько человек подались в центр зала, опустились на колени и принялись копошиться над рисунком, по которому так жестоко протоптался Нат. Ранголи… молитва… Что-то такое он читал… В голове всплыли воспоминания о людей в шторах, и он понял, где именно оказался. Да это же ресторан винтажной кухни древнего мира! Восточная кухня! Наверное, в этом ресторане жрут и молятся одновременно, чтобы всё успеть… Лафлауэр должен был попасть в отель, но во времена старого мира в некоторых восточных странах вывеску со словом «отель» по велению её величества логики вешали как раз на рестораны. Снаружи помещение по капитолийским меркам походило больше на заброшку, но это, видимо, было частью антуража, потому что этот надуманно небрежный стиль поддерживался и внутри. Голый бледно-коричневый пол потёрся от постоянных перемещений столиков и лавок, что уж говорить о том, как его вытоптали сами посетители, но при этом ремонт здесь явно не затевался. Столики, лавки и стулья выглядели примерно так же как пол — обыкновенная деревянная мебель, которой пользовались не один год. Никаких изысков. Едва ли Нат стал бы сидеть на подобных лавках. Вдруг ещё подхватил бы что-то? И ладно бы столики, но окна выглядели и того подозрительнее, ведь они тоже были деревянными и местами конкретно прогнили. А вдруг их паразиты какие-то пожрали? И через щели наверняка жутко дует ветер, а может, и дождь внутрь попадает. Никаких штор на окнах, разумеется, не было, наверное, в них посетители и замотались, потому как не только один мужик так оделся, но и многие другие гости ресторана тоже. На столиках ни единой салфетки или хотя бы полотенца. Еда подавалась в небольших керамических мисочках, которые Нат бы использовал в качестве солянок, а не сосудов для приёма пищи, но тут, кажется, о пожеланиях не спрашивали, потому что мисочки у всех были одинаковые. В другом конце зала располагалась барная стойка, только без бара, само собой, такая же деревянная и старая. Человек, стоявший за ней, с любопытством и осуждением глядел на Ната, с кем-то говоря по коммуникатору. Ну, надо же, хоть какие-то проблески цивилизации! Это приятно удивило Лафлауэра, потому что в этом помещении ничего больше не напоминало о чудесах техники и вообще о том, какой сейчас год. Ресторан магическим образом умудрился застрять в каком-то веке до нашей эры, иначе неясно, почему здесь не было даже часов, а все стены изодраны. Либо это такой стиль? К счастью, окружающие слишком страдали по поводу осквернения праздничного рисунка-молитвы на полу, чтобы наброситься на Ната или хотя бы оскорбить его как следует, потому Лафлауэр свободно перебрался в другой конец зала до того, как в ресторан ворвались миротворцы. Нат как раз свернул за угол, покинув зал для гостей, когда типы в белой форме вломились внутрь, и пятью парами ног пронеслись по разноцветному ранголи, разбросав по сторонам, молящихся рисунку людей. Пока Натаниэль пробирался по трущобам восточного ресторана, Шанталь двигался в обратном направлении, заметно сильнее прихрамывая нежели до бега, хотя он ведь не так давно предпринял все меры, чтобы не чувствовать боль и способствовать заживлению раны. Тем не менее, физическая нагрузка сделала своё, и на одежде Дилони, несмотря на бинты и пластырь, проступило еле заметное тёмное пятнышко. — Элери, ты слышишь меня? Элери? — Да, сэр, — отозвался голос искусственного интеллекта в ухе Шанталя. Тот еле слышно вздохнул. Потерять связь ещё и с ней было недопустимо. — Элери, ты должна заблокировать внешний доступ к нескольким базам. — Указательный палец Шанталя аккуратно скользил по циферблату часов, выводя на нём необходимые Элери координаты. — Выполняю, сэр. Из-за помех со связью это займёт время, — отрапортовала она. — Милая, нужно сделать это как можно быстрее, а ещё готовь переход на новую систему. — Но сэр, новая система не доработана и не прошла тестирование. — Я знаю, — задумчиво проговорил Шанталь, доставая из-за пояса один из шприцев. Он стянул с него колпачок, небрежно бросив прямо на землю, и смело воткнул иглу неподалёку раны сквозь ткань. Когда препарат оказался в организме, Дилони выбросил пустой шприц и продолжил идти дальше, надеясь на то, что лекарство подействует быстро, и не придётся так хромать, давая лишнюю нагрузку позвоночнику. — Сейчас нам лучше перестраховаться. Доработаем её уже в процессе. — Запускаю подготовительный процесс. Он может стать угрозой нашей безопасности, сэр. Новая система завершена лишь на семьдесят три процента. Если бы Шанталь не знал, что Элери — искусственный интеллект, то решил бы, что она его отговаривает от этой затеи. — Я осознаю весь риск, милая. Просто выполняй, попутно её дорабатывая, — мягко проговорил он, проходя меж могилами, как вдруг его взгляд зациклился, а мысли загустели. Шанталь застыл, глядя в одну точку, как будто его внимание приковало что-то очень важное. — Элери, блокируй те базы, но так, чтобы не привлечь к ним внимания. Немного позже я вышлю тебе данные, которые нужно заменить. — Выполняю, сэр. — Ты видишь Лафлауэра? — Да, сэр. — Проложи маршрут к нему, — командовал Шанталь и повернул назад, идя всё быстрее, пока плавно не перешёл на бег. Нога болела, но чувство онемения уже возвращалось, будто морозом сковывая боль, жидким пламенем катающуюся по телу до самых пят. Как только действие препарата начинало слабеть, Шанталю казалось, что он наступает раненной конечностью на вертикально торчащие ножи. Несмотря на то, что рана располагалась на бедре, болела вся нога полностью, вплоть до кончиков пальцев на ней. При малейшем движении казалось, будто порез растягивается, а мышцы трескаются, как ломающаяся сухая ветка, что вызывало дикую боль. Благо, Шанталь за эти годы побывал в разных ситуациях, потому открыл для себя множество полезных препаратов, а некоторые и вовсе создал сам. Маршрут Элери привёл его к скромному ресторану, из которого один за другим выходили люди в жёлтых, оранжевых и красных хлопковых одеяниях примерно одинакового свободного покроя. Шанталь в своём притрушенным лоском типично столичном наряде выделялся на их фоне, но никто не обращал на него внимания, когда он против потока подался внутрь ресторанчика. Это и не удивительно — люди выглядели заторможенными, несколько женщин утирали слёзы, а какой-то парень наоборот не мог прекратить смеяться. Видимо, пили бханг ки тхандаи — излюбленный посетителями этого ресторанчика напиток на основе конопли. Шанталь спокойно вошёл внутрь, где первым делом столкнулся с плачущими около пёстрого ранголи, людьми. Он обошёл его стороной, чтобы не порочить реликвию, и направился вглубь помещения в сторону кухни, слыша доносящиеся оттуда звуки потасовки. Из зала Нат первым делом ломанулся на кухню, но та оказалась такой тесной и забитой людьми, что пришлось шустро уносить оттуда ноги, чтобы не стать лёгкой добычей для разгневанных вандализмом людей. Как будто миротворцам в Капитолии больше заняться нечем! Лафлауэр выбрался из кухни и свернул по жутко тесному коридорчику в другую сторону. Сети здешних коридоров позавидовал бы любой паук. Теснота в итоге вывела его к лестнице, где были не столь низкие потолки, которые Нат запросто мог бы прошибить своей макушкой. Хватаясь за поручень, чтобы случайно не свалиться кубарем, Нат взбирался вверх, мысленно поливая лестницу всеми возможными ругательствами за то, что её ступеньки слишком малы, чтобы быстро по ней подниматься, и в то же время недостаточно малы, чтобы удобно перемахивать через две сразу. На какое-то время Натаниэль, как ему казалось, оторвался от преследования, но стоило ему угодить в зал, полный непонятного хлама, как лёгкое чувство эйфории тотчас испарилось. На втором этаже ресторанчика раскинулось что-то вроде кладовой, где хозяева умудрились свалить всё, что можно было, буквально на одну кучу. Комнату завалили дырявыми кастрюлями, битой посудой, сухой рыбой, грязными полотенцами, погнутыми ложками, пачками с едкими приправами, поломанными стульями и прочим хламом, перемешанным с едой. Непонятно повара использовали что-то отсюда или продукты просто доживали здесь свой век… Во всяком случае теперь у Ната отпало всякое желание питаться в ресторанах или кафе, хоть он это и так почти никогда не делал. Увидев, кучу хлама, Нат тотчас повернул назад, выбежал в низкий, тёмный, узкий коридор, которым пробежал до конца и вновь спустился по лестнице вниз, услышав топот миротворцев, поднявшихся за ним наверх по лестнице в противоположной стороне. Счастливый, что выиграл минуту форы, Нат ринулся мимо кухни, надеясь выскочить в обеденный зал, а оттуда уже на улицу, но не тут-то было. Откуда ни возьмись, из-за угла на него набросился один из тех мужиков-землекопов. Нат не успел среагировать, и схлопотал от него приличный удар шваброй по спине. Удар оказался настолько массивным, что Натаниэль рухнул на колени, видя как пластмассовый держак старой швабры разлетелся на куски, рассыпавшиеся по полу вокруг него. Мужик оказался агрессивнее, чем можно себе представить, потому обхватил Ната рукой за шею и начал звать на помощь миротворцев. Двое миротворцев молниеносно оказались в коридоре, видимо, как раз спустившись по лестнице, когда услышали зов землекопа. Пахло жаренным. Так нелепо встрять в неприятности надо уметь! Недолго думая, Нат подхватил с пола самый прочный кусок швабры и со всей силы саданул им в ногу державшего его мужика. Тот завопил от боли и отпустил Лафлауэра всего на секунду, которой ему хватило, чтобы прошмыгнуть на кухню до того, как его поймают миротворцы. В коридоре мелькнула знакомая фигура. Землекоп со стоном отправился на пол, а оба миротворца набросились на Дилони, чувствовавшего себя в тесном коридоре поразительно спокойно. Он без проблем опрокинул одного миротворца в сторону, отбив руку с пистолетом второго вверх. Прогремел выстрел. С потолка осыпалась штукатурка. Шанталь здоровой ногой толкнул в живот миротворца с пистолетом, левой рукой ударил его по запястью, вышиб у него оружие, подхватив его на лету, и, попутно выбив оружие из рук второго миротворца, выстрелил тому в ногу. Второй всё ещё оставался на ногах, но теснота и униформа так сковывали его движения, что он никак не мог изловить Шанталя, ветром выскальзывающего из его рук. Он оказывался то позади, то сбоку, пока, в конце концов, не сорвал с головы миротворца шлем, знатно врезав по макушке рукояткой пистолета, отчего служащий вырубился. Нат же, увильнув на кухню, решил, что здесь сможет чем-нибудь вооружиться, но как только переступил через порог, на него набросились сразу несколько здешних поваров. Видимо, они решили, что в их уютное гнёздышко пожаловали бандиты, потому с ножами в руках пришли на подмогу миротворцам. — Эй, чуваки, я люблю вашу стряпню, не надо! — выпалил Нат, но его никто не услышал. Всего на кухне околачивалось четыре повара. Все одинаково темноволосые и даже немного смуглые, похожие между собой, однако лишь один из них не отличался нравом, потому с поварёшкой в руке вжался в стену, в то время как остальные трое с ножами, бросились на Ната. Обалдевший от такого поворота событий, Нат стащил со стола деревянную дощечку и будто щитом стал отбиваться ею от нападавших. Повезло, что те пользовались ножами в других целях и не особо хорошо понимали, как и куда надо бить, чтобы зарезать кого-то крупнее куриного филе. Самый высокий из мужиков-поваров с такой силой пытался проткнуть Ната ножом, что его острие встряло в дощечке, как тот знаменитый меч в старой сказке. Пользуясь ситуацией, Нат отбил очередные нападки двух других поваров, а по третьему, безоружному, со всей силы приложился своей доской с торчащим ножом, отправив неугодного в нокаут. Оставались ещё двое. Толстенные лезвия ножей то и дело метались перед лицом изворачивающегося Ната. Одно даже зацепило его плечо! Лафлауэр отступил за здоровенный, заваленный посудой и продуктами стол, стоявший в самом центре кухни. Повара наступали на него с двух сторон, а разорваться и биться с обоими сразу Нат не мог. Доселе гудевшая вытяжка, заглохла, и краем глаза он увидел, как зашуганный повар кому-то звонит. Выстрела испугался? Не хватало ещё приманить сюда всех миротворцев столицы! Для полного счастья на кухню вломился Дилони, сразу же захлопнув за собой двери на замок. Он припал к стоявшему сбоку холодильнику, и принялся толкать его к двери, чтобы загородить сюда путь миротворцам. Вилка выдернулась из розетки, гул холодильника прекратился, но не это заставило Ната встревожиться. Он был на ногах. Как, мать вашу, он мог оставаться на ногах?! И почему выглядел так, словно на столичный концерт собрался? Визуально ничего, кроме небольшой хромоты, не выдавало в Дилони побои. Его кожа была чистой, в отличие от Ната, одежда новой, а волосы… пепельно-фиолетовыми? Серьёзно? Это первое, что он сделал после того, как они с Натом отлупили друг друга? Выкрасил волосы? Это не чёртов парик, его бы Нат сразу различил при такой-то подвижности фуфлыжника… Как только холодильник заблокировал единственный вход на кухню, Дилони обернулся, и под звуки выстрелов миротворцев по двери уверенным шагом направился к поварам, от которых отбивался Нат. Кухня отражалась в зеркальных стёклышках очков Дилони, который даже в драке не стал снимать их. Фингалы прятал? Надо же, Натаниэль без очков, а этот тип в очках. Куда мир катится? Сообразив, что грядёт что-то страшное, даже тот трусливый повар бросился на Дилони со своей поварёшкой. Стратег не повернулся к нему, на ходу перехватив паренька за руку, вывернув её, заставив того кричать, и этой самой поварёшкой ударил по голове, выбросив ненужную посудину на пол. Оба повара обернулись на зов напарника, позволив тем самым Нату выгадать момент и врезать одному из них доской по голове. Та, не выдержав столь кощунственного отношения к себе, треснула напополам до самой ручки. Второй повар достался Дилони, который без проблем вышиб у него из рук нож, блокировал попытку напасть, схватил за шею и, согнув бедолагу напополам, ударил его головой о стол, заставив без сознания распластаться на полу. Миротворцы пытались вышибить дверь, повара лежали без сознания, здоровенная кастрюля на печке вовсю кипела, заполоняя кухню тяжёлым испарением, смешавшегося с неприятным запахом сырой, видимо, не самой свежей, рыбы, а Натаниэль и Шанталь оказались заперты один на один. Будто в кунсткамере. Дилони бросился на Лафлауэра, как только вырубился последний повар. — Зачем ты копался в их могиле? — спросил он, предсказуемо быстро выбив из рук Ната дощечку и припечатав его лицом к стене. В руках Дилони сохранялась сила, он твёрдо стоял на ногах, и практически ничего в нём не выдавало покалеченность. Как? Как это, блин, возможно? На какой наркоте он сидел? — Проверял, есть ли кто дома, — язвительно ответил Натаниэль, за что схлопотал крепкий удар в бок и застонал. — Напрасно ты это сделал, юноша, — прошипел Шанталь около уха Ната, крепким хватом встряхнув того за шею и ещё сильнее вдавив лицом в стену. Дилони умудрился сковать все движения Ната одной рукой, а второй… пытался его обыскать? — Как там папочка? Ещё не лишился пальцев левой руки? — невинно поинтересовался Шанталь. — Слышал, миротворцы любят начинать именно с неё, а наш папочка ещё и левша… Какая потеря для науки. — Закрой свою пасть! — прокричал Нат, но его злость утонула ворчанием в стене. — Я выполнил всё по правилам, а ты, скотина, сдал его! — Какой я подлый, как ужасно, — скучающим тоном прокомментировал Дилони, сильнее выкручивая руки Ната, чтобы заставить его чувствовать такую боль, от которой невозможно не застонать. — Ты ранил меня. Это тоже было по правилам? Очень жаль, но за раскопки, господин археолог, придётся ответить. Боль в руках усиливалась, пока Нат не закричал, словно дикий зверь, вырвавшись из рук Дилони. Секундной свободы ему хватило на то, чтобы ногой ударить своего врага именно туда, куда прежде угодил осколок. Шанталь непроизвольно попятился назад и даже едва заметно подсел, а на ткани его брюк моментально проступило тёмное пятно. Лафлауэр и сам не ожидал, что Дилони всё-таки станет больно, как бы он ни пытался это скрывать. Нат схватил первое, что попалось ему под руку, а это был острый массивный нож, и набросился с ним на своего противника, пока оголтелые миротворцы вышибали дверь. Если они это сделают, всё усугубится. Вода в кастрюле продолжала кипеть, а пар туманом растекался под потолком. Кажется, он осел даже на зеркальных очках Дилони, но это не мешало ему прекрасно видеть. Теперь он не стоял на ногах столь уверенно. Раненная конечность подгибалась сама по себе, как бы Дилони не принуждал её исправно работать. Он отступал назад, увиливал, взваливая свой вес на здоровую ногу. Неужели так больно? Невероятно… Натаниэль почувствовал триумф. Эта рана могла сослужить ему хорошую службу, ведь у него появился реальный шанс… добить Дилони? В это верилось с трудом, но какой сладкой была эта мысль. Отступать ему некуда, он ранен… Да, Нат тоже ощущал себя так, словно разваливался, но адреналин в его крови плясал джигу-дрыгу, и он всё же не ранен так серьёзно, как этот тип, а значит, шансы есть. Натаниэль замахивался изо всех сил, но мимо. И как Дилони умудрялся так кружиться, чтобы не попасть под нож? Это раздражало. — Вытащи моего отца или я прирежу тебя прямо здесь, — пригрозил Натаниэль, промахнувшись в который раз. Отвлёкшись на собственную болтовню, он не заметил, как Дилони ухватился за его предплечье одной рукой, а второй ударил по нему, выбив нож, который поймал во время падения, бросившись с этим ножом, и ещё одним взятым со стола, на Натаниэля. Лафлауэр растерялся, но ему хватило ловкости взять первое, что попалось под руку, чтобы отбиться от ударов ножом — рыбу. На столе, куда повара свалили посуду, лежали и продукты разной степени вонючести. До дощечек Нат не дотянулся, схватить нож не успел, зато умудрился свалить со стола грязный железный чайник, и лишь скользкая, воняющая тухлым водоёмом, серебристая здоровенная рыбина попала ему под руки. Натаниэль схватил её за хвост и взмахнул перед своим лицом, скорее, машинально, нежели увидев блеснувшие у глаз ножи. Чудом те полоснули по шкуре рыбины, а не самого Ната, а когда Дилони замахнулся повторно, его ножи штопором вошли в рыбное филе, пронзив его насквозь. Пользуясь случаем, Нат попытался при помощи рыбины выдернуть из рук Дилони ножи, но тот с лёгкостью предугадал его действия, вырвав из рук Ната рыбу и отшвырнув её в сторону. Прогремел чайник — Дилони не углядел его под ногами и наступил. Тяжёлые запахи испарения разбавились запахами горелого, ведь всё, что готовили повара, осталось на печи. Сбросив на Шанталя со стола несколько горшочков с непонятной жидкостью, смахивающей на кефир, Нат выиграл себе секунду, отступив назад, чего хватило для того, чтобы оказаться у другого стола, который был ближе всех к плите. И тут его осенило. Плита! Кипяток! Нат, пребывая в горячке и не представляя, что собирается творить, потянулся голыми руками к кипящей кастрюле. Сзади его обхватили крепкие клешни Дилони и потащили назад. Холодное лезвие коснулось шеи, вжимаясь в неё всё сильнее, пока не выступила тонкая кровавая линия, которая пока не представляла опасности, но уже заставила Ната ощутить дыхание смерти во всех смыслах. — Твой дражайший отец делает сейчас лучшее, что способен сделать Лафлауэр — не мешаться. Ты тоже мог бы попробовать, каково это, но по-хорошему с тобой, увы, не получается. Что же… мне не сложно говорить на языке рукоприкладства, – прошипел Дилони, вдавив в кожу Натаниэля лезвие, а затем так же внезапно убрав его. На секунду Нат обрадовался тому, что успеет вырваться, но ножи звякнули от удара об пол — Дилони просто избавился от них. Избавился для того, чтобы заломить Натаниэлю обе руки и ударить его плашмя о стол, полный немного мятой старой железной посуды, которую никто даже не пытался чистить от копоти. Лафлауэр успел отвернуть лицо в сторону, отчего весь удар пришёлся на висок и ухо, но от того менее больно не стало. Корявые железные ручки вдавились в голову, какая-то вонючая пряная жижа размазалась по лицу, а волосы и вовсе в ней расплылись. Со стола посыпалась мелкая утварь вроде ножей да вилок, а совсем рядом шуровал жар от кипящей кастрюли. — Ну, как тебе блюдо? — с наигранным интересом задал вопрос Шанталь, со всей силы вжимая Натаниэля в поверхность стола. Чтобы тот не брыкался ногами, Дилони ударил его под коленную чашечку и заставил упасть на колени. — Насколько мне известно, ты редкостный гурман. Знаешь, что это было? Дал. Чечевичная похлёбка иными словами. Легенды гласят, что рецептов её приготовления так много, что дал можно готовить ежедневно в течение года и ни разу не повториться. Проверим все вкусы? Нат не понимал, как так получается, что все его движения скованны, а конечности будто парализованы, но, к счастью, это состояние продлилось недолго. Нат не успел отдышаться, как его подорвали на ноги и затолкали к плите. В голову Лафлауэра ударил горячий пар, терпеть который было невозможно, потому что он мало чем отличался от открытого пламени. Влажные горячие клубни ударялись в его лицо, Натаниэль щурился, но Шанталь всё сильнее буквально заталкивал того головой в кипяток, как будто хотел сварить. Да где же эти миротворцы, когда они так нужны? — Ты мог спокойно уехать домой и не маячить у меня перед глазами, но нет, ты так и жаждешь свариться в кастрюле. Кто я такой, чтобы тебе перечить? — прошептал последнюю фразу Шанталь и толкнул Ната вглубь кастрюли так, что тот закричал, но из его уст вырвался лишь хриплый рык. Натаниэль отчаянно вырывался, брыкался, старался отползти от чёртовой кастрюли, потому что пар обжигал ему лицо. Нат с ужасом осознавал, что его кожа может расплавиться! Капельки кипящей воды касались его лица, а это ужасно больно, и заставляло Натаниэля быть агрессивнее, пробуждая в себе второе дыхание. С рёвом отчаяния он оттолкнулся назад, одна его рука высвободилась от Дилони и вместо того, чтобы освободиться до конца, он потянулся вперёд, и схватился за ручку сковородки, стоящей рядом с кастрюлей. Сковорода дымилась уже чёрти сколько времени. Казалось, ещё чуть-чуть — и она взорвётся. Чего на кухне скопилось больше: дыма или пара Нат не знал. Несмотря на то, что ручка, о, чудо, оказалась защищённой от перегрева, температура на плите настолько раскалила её, что Нат и сам почти ошпарился, но оно того стоило. Его изодранная рука вцепилась в сковороду и взметнула её в сторону Дилони. Тот, несмотря на ранение, сохранял ловкость, потому заметил, а, скорее всего, предугадал намерения Ната, поскольку за долю секунды умудрился отпустить Ната, сделать несколько шагов назад, и прокрутиться на месте, сорвав с себя куртку и выставив ту перед собой. Сковорода взметнулась, раскалённое масло с неё взлетело вверх и должно было здорово обжечь физиономию Дилони, но именно в этот момент расправленная куртка прикрыла его и зашипела вместо его собственной кожи. Куртка задымилась и упала на пол, звякнув прямо как те ножи, видимо, из-за металлической пряжки. Тут-то Натаниэлю и открылась картина, так искусно припрятанная Шанталем — синяки и ушибы на его руках никуда не делись. Их он закрашивать не стал, иначе до сих пор морочился бы с малеваньем, потому просто обработал раны и частично скрыл их под пластырями. Удивило Ната и то, каким Дилони оказался… Мелким? Плащ да рубахи придавали ему хоть какую-то солидность, чего его напрочь лишала обыкновенная человеческая футболка. Шанталь ниже Ната, поизящнее, но при этом даже визуально читалась сила его мышц. Этот тип явно тренировался всё свободное от злодейств время. Сбросив куртку с жиром на пол, Дилони выдернул из подставки ещё парочку ножей, третий случайно выронив на пол, потому когда Нат набросился на него с горячей, ещё дымящейся сковородкой, Шанталь прокрутился вокруг своей оси, чтобы отступить и принять более удобную позицию, после чего отбил удары Ната ножами. Металл врезался в металл прямо как на каком-то рыцарском турнире, только этот больше походил на кулинарный. Лезвия ножей звенели, ударяясь о поверхность сковороды, едва ли не пуская искры. Дилони всё ещё несмело ступал на свою ногу — было видно, какую боль она ему причиняет. Вдруг Нат заметил за его спиной что-то странное. За поясом у него что-то виднелось… Что-то похожее на… Удар в дверь. Такой сильный, будто её подорвали. Наполовину ржавый холодильник отбросило вперёд, и он с шумом грохнулся на пол. Его дверца приоткрылась, а наружу посыпались продукты вместе с мелкой посудой, в которой они хранились. Выпал лук, выпала рыба, бутылки с молоком, угрожающе цокнувшие, и чёрти что ещё. Создавалось впечатление, что это не холодильник, а шкаф с инструментами навернулся. Дверь вышибло так, что она разломалась напополам, и одна её часть осталась нелепо висеть на навесе. Шанталь среагировал ещё до того, как показалась зияющая дыра вместо двери. Он согнулся пополам и кувыркнулся вперёд так, будто в воду нырнул, мягко приземлившись около отдельно стоящего здоровенного стола, за которым и скрылся. Дилони рывком выдернул из-под пояса шприц, зубами стянул с него колпачок, выплюнул тот на пол, попутно руками нащупывая валяющийся меж тел поваров пистолет, и всадил очередной шприц в свою ногу. На лбу выступил пот от того, что Шанталь много двигался, от того, что рана воспалилась, кровоточила и заставила организм слабеть. Шанталь выдохнул, стараясь игнорировать боль, смешанную с неожиданно накатившим недомоганием. Только этого сейчас не хватало. Он был уверен, что побледнел, и это выдаст его не самое лучшее самочувствие. Лекарство вот-вот начнёт работать. Станет лучше. По крайней мере, жжение с ноги уйдёт, и чувство того, что осколок всё ещё в ней, тоже. Нат обладал не настолько шустрой реакцией, но даже он среагировал молниеносно, столкнув с плиты кастрюлю с кипятком на пол, и пока она отвлекала внимание на себя, Лафлауэр скрылся по другую сторону длинного стола, за которым прятался и Шанталь. Огромная кастрюля полная кипятка шумно грохнулась на пол, вывалив наружу раскалённую воду. Кипяток растёкся по полу, покатившись как раз в сторону миротворцев, а пар, вытекший вместе с водой, устроил настоящую дымовую завесу. Кто-то закричал. Кажется, валявшиеся в отключке повара пришли в себя. За криком последовали выстрелы. Несколько со стороны двери. Нат пригнулся, слыша свист пуль. Ещё пара выстрелов прогремела около него. Это уже был Дилони. Шанталь нуждался всего в нескольких секундах преимущества, чтобы успеть сделать себе укол и проверить количество пуль в пистолете. Рухнувшая на пол кастрюля с кипятком оказалась донельзя кстати в его ситуации, потому как только ломанувшиеся внутрь миротворцы попятились назад, Шанталь выглянул из-за угла и сделал пару выстрелов в тех, кто стоял к нему ближе всех. Обе пули нашли свои цели, пронзив голени мужчин в форме, но помимо них в комнату проникли ещё трое, какой-то гражданский, а в довершение картины ещё очнулись повара. Шанталь знал, что самое страшное в подобной ситуации — медлительность, ведь можно упустить выгодный момент. Как только он выстрелил в миротворцев, оставшись всего с одной пулей в запасе, Дилони обхватил одного из поваров вокруг шеи, и выставил перед собой пистолет, понимая, что миротворцы в своего не выстрелят. Дуло его оружия смотрело прямиком на миротворцев, но те всё равно открыли по нему огонь. Лекарство начало действовать. Шанталь ощутил столь желанное онемение, мышцы стали твёрже, больная нога устойчивее, хотя кровавое пятно разрасталось. Он вытолкнул повара прямиком на миротворцев. Тот споткнулся об валяющиеся на полу продукты и с подачи Шанталя упал прямо на служителей закона. Всё происходило так быстро, что Шанталь сам едва разбирал мелькавшие перед глазами картинки. Секундная суматоха позволила ему ворваться в самое сердце компании неповоротливых миротворцев и расколоть её. Первым делом нужно избавить их от оружия. Огнестрел это не шутки — пуля способна мгновенно убить, а Шанталь без бронежилета. Нужен наилучший радиус видимости, нужно держаться близко, не позволяя миротворцам демонстрировать ловкость — костюмы им будут только мешать, но в то же время следовало находиться немного поодаль, чтобы видеть перед собой как можно больше человек одновременно. Шанталь схватился за руку ближайшего миротворца и вывернул её в обратную сторону так, что у солдата суставы затрещали. Он выронил свой пистолет, который Шанталь так легко поймал на лету, тотчас прострелив эту самую руку миротворцу, ударив по предплечью второго, а когда на него навалились сзади, Дилони немного наклонился вперёд и, опираясь на больную ногу, здоровой сбросил напавших на него людей. Секундная заминка с их стороны — и Шанталь обоим выстрелил в ноги. Миротворцы покосились, но на ногах устояли, упрямо стараясь обезвредить Шанталя, который схватившись за дуло пистолета, одного за другим пытался вырубить, пока сзади его кто-то не обхватил за плечи, зажав в тиски. Пистолет выпал. Дилони не видел, кто это был, но догадался, что это тот самый мужчина с кладбища, судя по силе в его руках. Человек много работал физически, оттого натренировался даже лучше некоторых миротворцев, потому из его ловушки следовало вырываться как можно скорее, пока человек не свернул Шанталю шею. Дилони, снова опираясь на больную ногу, поднял вверх здоровую, оттолкнув от себя наседающих миротворцев, и тем самым оттолкнул к стене и держащего его мужчину. Тот оказался между стеной и Шанталем, что было очень выгодно для последнего, который с силой откинул голову назад раз, другой и третий, пока конечности мужчины не обмякли от столь крепких ударов. Затем Шанталь извернулся, отбившись от его рук, оказавшись лицом к лицу с этим человеком. Тот превосходил его в росте, но в академии Шанталю приходилось большую часть времени как раз с такими и сражаться. Дилони сорвал с себя очки и разбил их напополам об колено. Стёклышки беспомощно осыпались на пол, а в обеих руках оказались тонкие стальные дужки с кусочками оправы на концах. Шанталь развёл руки и с размаху всадил дужки ему в шею с обеих сторон одновременно. Как только Дилони выдернул их, из ран полилась кровь, а мужчина стал хвататься за шею, дрожащими пальцами пытаясь остановить кровотечение. По другую сторону стола до Натаниэля добрались обезумевшие от страха и злости повара. С ножами они бросились на Лафлауэра, которому удавалось от них уклоняться, а затем и завладеть ножом одного из них, вот только… Если Дилони мог себе позволить валить людей направо и налево, то у Ната такой привилегии не было. Он публичная личность, не преступник и не подпольщик. Никому из этих людей в комнате, никому кроме Дилони, он не мог причинить вред… Заранее коря себя за глупость, Нат выбросил нож и стал биться с поварами привычным для него способом вышибания дерьма из людей. При помощи кулаков, конечно. Когда в тебя пытаются всадить нож, отбиваться кулаками непросто, но, благо, основная масса негодующих трепала Шанталя, а не Ната, потому ему ещё относительно везло… Как бы выбраться из этой комнаты? Наконец, Нат вышиб из рук второго повара нож. Тот грохнулся на пол, и когда мужчина машинально бросился его поднимать, Натаниэль напал на него, и хорошенько приложившись коленкой по его груди, вырубил, попутно отбиваясь от второго, который с запуганным видом собрался дощечкой колотить Ната. Пропустив пару увесистых ударов доской по руке, Нат всё же выбил её из рук своего противника и перебросил того через бедро. Снова прогремели выстрелы. Кто-то из миротворцев обратил внимание на Ната и едва не подстрелил его, если бы Лафлауэр вовремя не кувыркнулся в сторону плиты. Не успел он подняться, как мимо пролетел ещё один из поваров, которого любезно вышвырнул Дилони, а рядом с ним… лежал пистолет. Пол на кухне уже давно превратился в большую свалку, усыпанную продуктами, оружием и залитую кипятком. Поняв, что это его шанс, Нат бросился за пистолетом, но ему на спину тотчас что-то свалилось. Человек. Мелькнула белая форма. Миротворец! Ковыляя, он навалился на Ната, потянулся за пистолетом, и почти дотянулся. Лафлауэр понял, что плохо дело, что нельзя допустить, дабы тот завладел оружием, потому подтянув к себе валявшуюся на полу сковороду, пнул ею пистолет, заставив его закатиться под стол. Только Нат порадовался тому, что у него всё получилось, как миротворец схватил его за остатки одежды мумии, приподнял и стал вжимать Ната в плиту. Уже второй раз за сегодня его пытались поджарить! Откуда ни возьмись, объявился Дилони, заломил миротворцу руки, схлопотал от того удар в живот, за что немедля отомстил, ударив ногой в локтевой сустав так, что у миротворца сломалась рука. Крик прокатился по всей кухне такой, что Натаниэлю заложило уши. Нат, точно ошпаренный, вскочил на ноги и бросился к тому столу, за которым прятался до этого, вовремя успев улизнуть от Шанталя. Лафлауэр перемахнул через стол, скользнув по его поверхности, как по льду, свалив остатки посуды и продуктов, затем рухнул на пол уже по другую его сторону, и пополз под столом. Вокруг царил настоящий хаос. Своим выпадом Лафлауэр разбил не меньше десятка тарелок и стаканов, а от падения железных кружек грохот поднялся такой, словно кто-то звонил в колокола. Нат полз вперёд, наблюдая за перемещением чужих ног по комнате, случайно напарываясь на осколки битой посуды и уже остывшие лужицы некогда кипячённой воды. Полы здесь были такими же паршивыми, как и всё остальное — неровные, местами покрытие и вовсе сдулось, а кое-где исцарапалось вплоть до бетона, из-за чего жидкость на полу не растекалась равномерно, а собиралась в выемках. Нат угодил в какую-то белую, видимо, сливочную лужицу, перепачкался коричневыми порошковыми специями, отбил рукой маленький пузатый чайник, из которого лился чай с молоком. Когда-то Нат читал об их кухне, и отсутствие в ней мяса в восторг его не привело… До двери не так уж далеко. Ползти дальше Нат не мог. Как только он выберется из-под стола, нужно бежать в галоп к выходу, и каким-то образом не попасться миротворцам. Пока в голове Натаниэля гуляли мысли и предположения о том, как же это дело провернуть, на кухню пожаловали ещё несколько человек, видимо, из местных. Лафлауэру как будто дали под дых. Люди всё прибывали и прибывали, если отсюда не свалить, то его убьют и закопают в той могиле, которую он и разрыл. Оказавшись у края стола, Натаниэль поднялся на колени, аккуратно выглядывая наружу. Волосы прилипали к лицу, потому он убрал их за уши, чтобы не мешались, отряхнул одежду, перепачканную молоком, маслом, специями и, собравшись с силами, рванул к двери. У самого выхода кто-то вцепился в его руку и потянул назад, чем настолько взбесил Ната, что он с разворота врезал человеку своим кулаком так, что тот трупом рухнул на пол, а Лафлауэр перепрыгнув через холодильник и, наконец, оказался в треклятом коридоре! Радости его не было предела, но стоило повернуть голову в сторону выхода, как радость эта разбилась вдребезги. Прямо на Ната из зала ресторана неслись несколько человек, а где-то за его пределами сигналила сирена не то скорой помощи, не то подкрепления миротворцев. На кухне тупик, в зал тоже не выбраться, значит, остаётся только… Шанталь уставал. Все эти люди выматывали его, рана отнимала силы, оттого он не мог бороться столь яро, как в моменты, когда абсолютно здоров. Его бросало в жар, и не только потому, что он бился с людьми, нет. Это лихорадка. Лекарства недостаточно, как бы много Шанталь его не вводил в свой организм. Боль пробивалась в мозг даже сквозь онемение. Он был слишком активен для того, чтобы рана заживала. Наверняка все швы разорваны, и теперь придётся латать их заново. Ступать на ногу всё больнее, но Шанталь принуждал себя не только стоять на ней, но и давать ей нагрузку. Опирался, изворачивался от ударов, делал кувырки, чувствуя, как мышцы растягиваются, и тёплая кровь проступает сквозь разрыв. Каждая потерянная капля делала его слабее. Лафлауэр выбежал в коридор. Шанталь почти упустил его из поля зрения, но краем глаза всё-таки заметил, что тот подался в сторону лестницы на второй этаж. Куда же ещё. Пора покидать эту потасовку и следовать за Натаниэлем, пока тот не уволок за собой всех нападавших. Шанталь с трудом различал людей, которых то и дело приходилось разбрасывать по сторонам. Никого из них он не убил. Лишь обезвреживал, но то и дело прибывали новые противники, потому шанс провести с ними тут весь день возрастал. Один из миротворцев бился довольно неплохо, потому задержал Шанталя, атакуя его столь знакомыми приёмами… Неужели ещё один воспитанник академии Первого? Шанталя он не узнал, значит, либо старше, либо младше. Скорее младше, потому что рвения наказать Дилони у него с лихвой, как у всех молодых ребят, мечтающих бороться со злом. Шанталь блокировал удар за ударом, попутно отбиваясь от остальных нападавших, добрая часть которых уже валялась на полу. Он уклонялся вправо, влево, затем наклонился в сторону и нанёс назойливому миротворцу «вертушку» — удар ногой, который так любили использовать все ученики академии. Конечно, для раны Шанталя это был ответный удар, зато необходимый эффект он достигнул, отбросив молодого миротворца на подоконник, с которого тот сполз уже без сознания. Только Шанталь обернулся, чтобы выйти из этой пропитанной восточными специями кухни, как перед ним возник один из поваров, замахиваясь ножом. Шанталь оттолкнул его руку в сторону, прокрутился на месте, ударил противника под колено, и когда тот упал на пол, крепко приложился кулаком по его затылку, вырубив. Наконец, путь был чист, и Дилони бросился к двери, где в него едва не врезался новоприбывший миротворец. Шанталь среагировал молниеносно. Он снял с себя цепочку, всё это время мирно висевшую на его шее, и набросил её на миротворца, дважды провернув, из-за чего образовалась петля. Затем прокрутился на месте уже Шанталь, оказавшись спиной к миротворцу. Он потянул один край цепочки на себя, к плечу, затянув её тем самым на шее противника, словно удавку. Голова Шанталя была опущена, пепельно-фиолетовые влажные волосы скрыли добрую половину лица, напряжённого настолько, что на щеках выступил румянец. Миротворец пытался сорвать цепочку с себя, но давление Шанталя оказалось таким сильным, что металл практически прорезал ему кожу на шее — наиболее слабо защищённом месте в униформе. Когда Дилони отпустил цепочку, миротворец рухнул на пол, а своё украшение Шанталь забросил обратно на шею, склоняясь над вырубившимся правоохранителем, чтобы отнять его оружие. Несмотря на слабость, Шанталь всё ещё был быстрее остальных, потому успел выдернуть пистолет и выстрелить до того, как это могли сделать с ним. Грохот выстрелов в тесном коридоре ударял по ушам будто молотом, отдаваясь многократным эхо. Шанталь прострелил бегущим в глубину здания миротворцам по одной ноге и одной руке, чтобы они не могли стрелять и не могли бежать. Организовывать массовое убийство и погром там, где его никогда не бывало, и не должно было быть — серьёзное дело. К счастью, Шанталь знал это место, ведь прежде здесь бывал. Бежать приходилось на шум. Дилони не особо, но всё же отстал от Лафлауэра, и куда тот махнёт, не знал, но догадывался, что тупик на втором этаже он уже повидал, а потому, вероятно, подастся на третий. Шанталь слышал, как его пытались догнать либо миротворцы, либо здешние клиенты, которые гонялись за преступниками по всем комнатам. Шанталь спешил, но как ужасно его подводила нога. Раненная конечность и лестница несовместимы. Он не привык терять столько времени на банальное перемещение! Шанталь пытался бежать, но нога слушалась всё хуже, ведь он практически сунул её за собой по лестнице, в то время как на вторую пришлась нагрузка всего тела разом. Ступеньки будто назло выстроили слишком маленькими, оттого их было вдвое больше необходимого. С висков стекали капельки пота, из-за него же мокрой стало горлышко его чёрной футболки. Столько усилий расходовалось впустую из-за какого-то пореза! Шанталь крепко держался за поручни, помогая себе руками подниматься вверх. Нога болела и не болела одновременно, потому он старался игнорировать своё состояние и просто карабкаться. Уже на последних ступеньках к третьему этажу Шанталь обратил внимание на шум. Ну, конечно, не вся коммуна спустилась на завтрак. Большая её часть наверняка осталась наверху, занимаясь саморазвитием, изучением старых книг по теме познания человека и, конечно, молитвами. Оказавшись в коридоре третьего этажа, Шанталь облегчённо выдохнул. Это был самый сложный в его жизни подъём по лестнице. Он даже от академических кроссов так не уставал. Организм как бы кричал ему «ты расходуешь свои силы в три раза быстрее», но Шанталь не мог уйти отсюда сейчас, не удостоверившись, что… миротворцы не выпотрошат Лафлауэра. Придётся проследить за тем, чтобы он выбрался из этой адской мясорубки. К счастью, после маскарада и аттракциона опознать в этом человеке Натаниэля Лафлауэра невозможно. Его наряд, грязь, кровь, замурзанное побитое лицо, потемневшие от грязи волосы и отсутствие очков меняли его до неузнаваемости. В движении его не опознать, зато, если поймать… всё станет ясно. Шанталь не сомневался в том, что Натаниэль умудрится выкарабкаться и из этой ситуации, хотя желание убить раненого Шанталя, может им завладеть, но удостовериться всё же необходимо. Своими глупыми действиями Лафлауэр мог сломать весь сценарий. Возможно, это он и пытался сделать. Шанталь надеялся, что им двигала глупость, а не холодный расчёт, но если всё же второе… Нужно подготовиться. Неподалёку в огромном зале, битком набитым людьми, Шанталь увидел какое-то шевеление. Толпа была абсолютно статична, из-за чего мельчайшие покачивания в ней были заметны. Сначала Шанталь разглядел пару человек в белой униформе, которые что-то выкрикивали, но их слова полностью тонули в песнопениях этой небольшой армии, чьи взгляды устремлялись в одну сторону, противоположную Шанталю. Вслед за миротворцами Дилони углядел и того, за кем они гнались. Натаниэль по глупости своей расталкивал людей в стороны, чтобы пробраться в другой конец зала, да расталкивал так, что некоторые из них падали на пол и громко выражали негодования. Миротворцы могли не видеть Лафлауэра, но следовать за ним по звуку, как по навигатору… Прежде чем войти в зал, Шанталь окинул его взглядом, надеясь найти обходной путь на другую сторону, но… нет. Придётся идти через толпу. Дилони, выдохнув и немного опустив голову, влился в человеческий поток аккуратно пробираясь между людьми так, чтобы не привлекать к себе внимание, потому что знал — за ним тоже следует хвост. Нужно потеряться в толпе. Всего пара увиливаний — и Шанталь слился с ней, несмотря на то, что был тёмным пятном. Чёрная футболка не играла ему на руку, а пепельно-фиолетовые волосы на фоне прочих брюнетов и шатенов бросались в глаза, но благодаря тому, что Шанталь не был таким высоким, как Нат и другие паломники, он легко потерялся. В зале повис запах копоти и пряностей, который вскружил Шанталю голову. Ну, нет, не хватало ещё потерять сознание прямо здесь, в толпе. Такую роскошь Дилони не мог себе позволить. Видимо, он всё-таки неправильно рассчитал дозировку лекарств, либо приуменьшив, либо преувеличив её. Где-то на дне желудка разгоралась тошнота. Ароматы пряностей, к которым в жизни Шанталь относился спокойно, сейчас казались слишком грузными и приторными. Видимо, здесь постоянно проводились ритуальные обеды, потому что, кажется, даже стены пропитались запахами еды из ресторана. При мысли о еде Шанталю стало ещё более дурно. Он вытер ладонью со лба пот, больше размазав его своей перчаткой, чем избавившись, но это не столь важно. Главное, что он преодолел почти половину зала. Толпа не обращала на Шанталя никакого внимания, потому что двигался он плавно и собранно. Он никого не толкал, аккуратно протискиваясь между людьми, которые, видя подобную тактичность, сами пропускали его вперёд. Шанталь шёл с опущенной головой, косясь на разрастающееся кровавое пятно на ноге. Нужно скорее разобраться со всем и уходить. Ещё и шприцев осталась всего пара штук… Свет в зале был слишком тусклым, практически бежевым, что в купе с отсутствием окон и ободранными жёлтыми стенами создавало нетипичную для утра мрачность и почти осязаемое чувство усталости. Кое-где во многослойных подсвечниках и канделябрах горели свечи, но света, в отличие от гари, они давали минимум. Слишком тепло, практически жарко. Не мешало бы проветрить помещение, но паломники напротив наслаждались такой температурой, несмотря на то, что одеты не совсем по погоде. Шанталь старался отслеживать перемещение Натаниэля, про себя критикуя его действия. Лафлауэр полагал, что если разбрасывать людей по сторонам, он быстрее выберется, но вместо этого лишь тратил время на других, и вынуждал их действовать ему наперекор. Это же идейная аудитория. Она здраво воспринимает уважительное отношение и не одобряет дерзость. Шанталь понимал это, потому буквально проплывал между людьми, никого не задевая. Его спокойствие не бросалось им в глаза, потому те не замечали, как он хромает, не замечали проступившие под частично сползшим гримом синяки на его лице, потемневшую от побоев кожу на руках, оголённую футболкой. Лафлауэр выбрался из толпы. Шанталь видел, как он привлёк к себе внимание людей, когда подался в угловую дверь справа от алтаря. Несколько человек, перебросившись парой слов с проповедником, рванули за Натаниэлем вдогонку, а за ними из толпы вырвались и миротворцы, всё это время тщетно пытавшиеся пробиться через полный зал. Шанталь про себя улыбнулся, зная, что с этими людьми такие вещи как авторитет не срабатывают. Скорее всего, они уже употребили свою дозу бханга и теперь помимо собственной гармонии их ничего не волновало. Стратег вышел из толпы и прибился к стене, чтобы не смущать людей с их алтарём. Собственно, у Татум и то алтарь выглядел куда внушительнее здешнего. Паломники просто установили деревянную платформу на пару ступенек выше пола, а на неё водрузили бронзовую скульптуру с множеством рук, каждую из которых завесили самыми разными украшениями. Вокруг скульптуры на полу стояли широкие и низкие свечи, железные мисочки со всякой едой, а под ними виднелись те самые напольные рисунки ранголи… Шанталь скрылся из виду до того, как успел привлечь чьё-то внимание, и лишь оказавшись за кулисами, вновь перешёл на бег. Нога то болела, то полностью теряла чувствительность. Дилони миновал узкий коридор, очередную лестницу, и уже на следующем пролёте услышал звуки потасовки внизу. Кажется, в зал ворвалось подкрепление миротворцев. Нужно спешить. Судя по всему, Лафлауэр понятия не имел, где находится, и как отсюда выбраться, потому двигался интуитивно, а значит, запросто мог заблудиться и наградить Шанталя очередными проблемами. Дилони оказался в очень длинном коридоре, в конце которого звучали шаги. Это был переход в соседнее здание, и, разумеется, Натаниэль подался именно туда. Разумно и глупо одновременно, ведь ресторан был первым домом в линейке этой коммуны, где все дома сообщества соединены между собой внутренними мостами. Шанталь бежал так быстро как мог. Освещение здесь оставляло желать лучшего, но это даже плюс, ведь миротворцы не смогут различить лица преступников. Обивка пола немного вздулась от сырости, ведь эта часть здания не отапливалась, а может, дело в отсутствии ремонта, который не делался тут с самого момента постройки. Позади Шанталь расслышал шум. Его тоже преследуют. Нужно быстрее. Он не мог угнаться за Лафлауэром всё это время, как будто превратился в старика. Понимая, что ещё слишком рано, Шанталь на бегу достал предпоследний шприц из-за пояса, сорвал с него колпачок, выбросил его на пол, и вогнал иглу в ногу. Клапан выжал всё лечащее вещество в организм, и Шанталь выбросил пустой шприц, чувствуя неприятную дрожь в теле. Он знал, насколько вредно работать на износ, но всё равно делал это. Приходилось. Какая-то шумиха. Шанталь сразу понял, что виной всему Лафлауэр. Кто же ещё? Он спешил, петляя узкими коридорчиками до тех пор, пока не оказался в очередном зале молитвы, полном людей. Этот зал обставлен куда дороже прошлого. Стены украшены позолоченными узорами, окна завешены небедными бордовыми шторами, с которых тут и там свисали цепочки из поблёскивающих камешков, полы скрывались под круглыми коврижками самых кислотных цветовых смесей, а в воздухе витала чумная дымка из смеси тепла горячих свечей и пряных блюд. Около одной из стен Шанталь увидел столик с едой, окружавшей пёстрые статуэтки танцующих божеств, но заинтересовало его отнюдь не это. Натаниэль уже почти выбрался из зала, миротворцы гнались за ним, что-то крича, некоторые люди реагировали на это, тоже бросаясь ловить Лафлауэра. Одному типу удалось его придержать, Натаниэль вырывался, но его поймал другой паломник, громко причитающий насчёт нарушения правил на фоне плавных витиеватых танцев трёх разодетых в яркие наряды с уймой поблёскивающих украшений девушек. Завязалась драка. Шанталь спешил вперёд, виляя между людьми, чтобы нагнать миротворцев, но толпа перекрывала ему видимость. Лафлауэр привлекал к себе внимание, а здешний контингент оказался куда трезвее прочих. Они понимали, что происходит что-то странное. Женщины стали кричать. Девчонки прервали свой танец и разбежались кто куда. Поднялся шум, миротворцы прорывались, какой-то тип захлопнул дверь, ведущую прочь из зала нарочно, чтобы Натаниэль не сбежал. Шанталь ринулся вперёд, теперь уже агрессивно отбрасывая людей от себя. Один из миротворцев обернулся, узнал преступника, и ринулся навстречу Шанталю. В руках высокого человека в белой форме показался матово чёрный пистолет. Прекрасно. Стрелять по Шанталю он не станет — слишком тесно, это риск попасть по своим, невинным людям. Дилони ринулся навстречу, снова кто-то прокричал, только на сей раз уже совсем рядом с Шанталем, толпа поддалась панике, и Дилони набросился на миротворца, уклонившись от его попытки выстрелить, зная, что это фикция. Миротворец не станет стрелять. Шанталь нырнул под его протянутую с оружием руку, попытался её заломить, но миротворец давал отпор, посчитав, что Шанталь попытается отнять его оружие. Однако Шанталь собирался провернуть отнюдь не это. Отбиваясь, он оттолкнул его руку вверх и прижал палец миротворца, опущенный на спусковом крючке. Прогремел выстрел в потолок. Пуля прошибла лампу, и стабильное ровное освещение замигало, а затем полностью вырубилось. Куски взорвавшейся лампы упали с потолка на пол и одиноко горящие свечи остались единственным источником света. Толпу обуяла паника. Люди кричали, разбегались кто куда, толкая друг друга и спотыкаясь. Кто-то врезался в стол и с грохотом свалил на пол стоявшие там блюда. Миротворец быстро затерялся в толпе, как и Натаниэль. Суматоха — лучший способ сбежать. Шанталь не единожды проворачивал подобное. Кто-то свалил канделябр со свечами, и пламя свечей зацепило шторы. Поначалу их краешки просто плавились, а затем вспыхнули точно факел. Стало светлее. Шанталь, пробирающийся сквозь обезумевшую толпу, пытался отыскать глазами Ната, но никак не мог вырвать его среди паломников. Возможно, он уже пробился к закрытой двери. Воздух заполонила вонь горелой ткани. Всепоглощающий огонь быстро перебросился на соседнюю штору, загорелось окно и угол пола. С потолка посыпался пучок искр. Люди кричали, панически оглядываясь на пламя, чьи языки плясали уродливыми тенями на стенах. Послышался какой-то сигнал, вслед за которым с потолка обрушился мелкий ледяной дождь. Толкучка растянулась по всему периметру. В поисках выхода люди бились об стены, об двери и окна. Не прошло и половины минуты, как все они промокли, и Шанталь в том числе. Само собой система пожарной безопасности предполагала ледяную воду. Футболка неприятно липла к телу, по волосам стекала вода, губы слегка подрагивали от озноба, и только ноге холод пошёл на пользу, притупив жар от воспаления. Когда Шанталь выскочил наружу, ему пришла в голову мысль насчёт того, где следует искать Лафлауэра, потому он решил сыграть на опережение и попытаться его перехватить. Он петлял по тёмным коридорам и переходам, оставляя за собой мокрые следы, покуда не выбрался в помещение, смутно напоминающее подсобку, в котором располагалась истоптанная лестница, краска с которой сползла ещё лет десять назад. Хромая, Шанталь поднимался вверх, хватаясь за поручни, радуясь лишь тому, что движение быстро согрело его тело, и стучать зубами не пришлось, хотя и одежду хотелось снять да выкрутить. Один пролёт, другой, третий, лишь после третьего Шанталь ворвался в коридор, слыша шум с разных точек пустующего здания. В этой его части было уж слишком темно. Шанталь практически ничего не видел, а включать подсветку на часах не решался, ведь он не хотел привлечь к себе внимание. Коридор был настолько узким, что морально стеснял его, а единственным источником света оставались одинокие окна, из-за чего Дилони пару раз споткнулся больной ногой о торчащее наружу некогда лакированное покрытие. Со стороны это здание вполне могло сойти за заброшку. Каким по очереди оно было? Третьим? Наконец, ещё одна лестница. Тяжело дыша, Шанталь поспешил вверх, затем свернул, опустился вниз и оказался у входа в… длинный стеклянный коридор. По факту это был мост, но от и до застеклённый. Он соединял между собой две постройки, потому людям, проводящим тут время, не приходилось ходить по улице — члены коммуны могли навещать друг друга перемещаясь по таким мостам и переходам. Шанталь сделал большой круг, но в то же время срезал, примерно догадываясь, каким будет маршрут Натаниэля, и не ошибся. На другом конце моста показалась высокая грязная фигура. Нату казалось, что он застрял в аду. Зашёл, блин, в отель! Он бежал уже целую вечность, и всё никак не находил хренов выход отсюда, как будто ресторан был бесконечным! Лафлауэр преодолел несколько залов, уйму коридоров и лестниц, но так и не смог оторваться от преследования. Тело слушалось плохо, но чего ожидать после стычки с Дилони? Сейчас бы валяться в кровати и ныть о том, как всё болит, но вместо этого Натаниэль поднимался по очередной лестнице, поднимался куда-то наверх, а затем и вовсе оказался на стеклянном мосту. Сворачивать некуда. Единственный путь вперёд — через мост. Капец какой ненадёжный, полностью прозрачный, стеклянный мост весь в мелких трещинках. А выдержит ли он его вес? Как вообще можно идти на высоте нескольких этажей, полностью видя их под своими ногами? Это застопорило Ната, но другого выбора не нашлось. Только вперёд. Поначалу он не спешил и даже пытался держаться за стеклянные стенки, но пальцы скользили по их поверхности, что храбрости не придавало. Ненормально видеть под собой асфальт, мусорные баки и прочие житейские прелести, находясь так высоко, что в случае появления лишней трещины, придётся лететь вниз головой. Миротворцы подстёгивали. Нат постоянно оглядывался назад, из-за чего не сразу заметил, что впереди тоже стоит человек, загораживая собой столь желанный выход. Первая мысль — миротворец. Вот только миротворцы были в белой форме, а этот тип… Лафлауэр ахнул. — Вот чёрт, — протянул он, понимая, что перед ним тот самый. Фуфлыжник треклятый. Нат попятился назад, обернулся и закатил глаза. А вот и миротворцы объявились! Лафлауэр метался. И что дальше? К кому в лапы бежать? Кто хуже? Оба выхода загородили, и чтобы выбраться из этой ловушки, нужно выбрать дракона, которого придётся обойти. Как? В какую сторону бежать? Нат колебался буквально доли секунды, ведь ответ знал с самого начала. Дилони не может его убить, и вообще он ранен. Миротворцы вообще не ранены и ещё как могут его убить. Он обернулся назад, понимая, что оба выбора одинаково хреновые, и побежал навстречу Шанталю, понятия не имея, что станет с ним делать. Попытаться его убить? Тогда Ната точно поймают миротворцы и не факт, что получится до того момента этого кретина прикончить. Нат побежал вперёд, чувствуя себя странно, ступая по полностью прозрачной поверхности и никуда при этом не проваливаясь. Дилони оказывался всё ближе. Он просто стоял у выхода, не шевелясь, почему-то абсолютно мокрый. Наверное, сработала пожарная безопасность… Расстояние до него сокращалось с каждой секундой, и лишь оказавшись почти впритык к нему, Нат понял, что у него всего один план — смести Шанталя отсюда, тупо протаранив. Миротворцы наступали на хвост, но не стреляли, что не удивительно, ведь этот стеклянный коридор явно не бронирован! До столкновения оставались считанные секунды. В последний момент Дилони отошёл в сторону, позволив Нату на всех парах ворваться в коридор. Не успел он притормозить, как его прямо на лету опрокинули вокруг своей оси, и он плашмя свалился на холодный пол, больно ударившись головой. Перед глазами засверкали россыпи звёзд, а по затылку растеклась сковывающая всё тело боль. Нат попытался подняться, но всю видимость заслонял несуществующий туман, а конечности полностью отказались слушаться, хоть Нат и отчаянно их заставлял. К счастью, это состояние прошло довольно быстро, потому он смутно, но увидел, как Дилони вернулся к мосту и стал стрелять в него из пистолета, пока не вышиб пулями на стеклянном полу яму. Миротворцы стреляли в ответ. Теперь им было уже всё равно, ведь Шанталь первым нарушил конструкцию. Шатаясь, Нат перевалился на бок, поднялся на колени и, плохо ориентируясь в пространстве, бросился к ближайшей двери, потянул её за ручку и вбежал в комнату, за ней скрывающуюся. Как только дверь за ним захлопнулась, её вновь открыли и следом вломился Шанталь. У Ната была всего пара десятков секунд, чтобы понять, что… Дилони не убрался к чертям отсюда, не пришиб его на месте, а отрубил путь миротворцам. Зачем? Он мог спокойно исчезнуть. Миротворцы ему не угрожали, ведь он умел скрываться. Дилони сознательно явился за Натом. Лафлауэр быстро осмотрелся. Картинка перед глазами просветлялась, становилась чётче, вот только увиденное его не радовало, ведь комнатушка была совсем маленькой и представляла собой… туалет. Кафельные полы, шесть соединённых друг с другом белых кабинок и здоровенное открытое окно. Видимо помещение проветривали. Больше ничего полезного в этой комнате Натаниэль не обнаружил, но главное… выход из неё всего один. Тот самый, через который Нат сюда и проник. Дверь скрипнула и, тяжело дыша, Нат обернулся. Перед ним появился как будто другой человек. Только что Лафлауэр видел Шанталя разодетым, без единого увечья, а теперь тот стоял весь мокрый, волосы его сбились волнистыми комками, штукатурка с лица частично сползла, приоткрыв ссадины, а сине-чёрные пятна на руках больше не скрывала куртка. — Растерялся? Не представляешь, что будет дальше, верно? — холодно, но с тенью насмешки спросил Шанталь. Его рука взмыла в воздух, направив пистолет на Натаниэля. Тот не шелохнулся. Они уже это проходили несколько часов назад. У Дилони кишка тонка выстрелить. Нат знал, что этот тип не может причинить ему непоправимый вред, но не знал, насколько далеко распространялся этот иммунитет, а хотелось бы выведать и это… — Как раз наоборот, чувак. Ты не выстрелил тогда, не выстрелишь и сейчас. Хреново выглядишь, кстати. Я почти поверил в твоё чудесное исцеление, а ты опять мамкиной косметичкой баловался. Я думал вас, стратегов, как минимум воскресать из мёртвых учили, а ты даже раны залечивать за пару часов не умеешь. Нахрена вообще такое образование? Разочаровываешь, — ответил Нат, внимательно наблюдая за Шанталем. Лафлауэр не шевелился, не смотрел по сторонам и даже думать лишний раз не старался, как будто это могло спугнуть Дилони, хотя трусливым его уж точно не назвать. Выглядел он и впрямь хреново, как с креста снятый. Под глазами серые фингалы, на больную ногу он старался не опираться, а по лицу было видно, что его лихорадит и явно не от холодной воды. После всех трюкачеств Шанталя, его рана, вероятно, превратилась в фарш, и как бы он не терпел боль, против организма не попрёшь, а постыдную дрожь не скроешь. — Чего молчишь? — настаивал Нат, хоть и говорил довольно тихо. — Снова сыграем в игру «выстрели в меня»? Она уже протухла, давай новую. — Что ты искал в могиле моих родителей? — аккуратно без единой эмоции на лице спросил Шанталь, пропиливая Ната своим чёрным взглядом. — А сам-то как думаешь? — парировал Нат. — Есть в моей голове одна идея, но ты ведь не настолько дурак, правда? — Что бы я там ни искал… я это не нашёл, как видишь. — Нат развёл руками в стороны. Дуло пистолета всё ещё уверенно смотрело ему в голову. — Пустые гробы слишком пустые, чтобы в них что-то находить. — Мне так горько это говорить, но тебе придётся ответить за содеянное, — с почти искренним сожалением сказал Шанталь, смягчившись. — Блин, правда? — деланно удивился Нат. — А я уже решил, что пронесло… — почти искренне вздохнул он и неуверенно прикусил губу. — И какие же конкурсы меня ждут на этот раз? — Я подумал, что если ты обнаружил пустой гроб, то зарывать его пустым повторно неуважительно по отношению к смерти, потому стоит туда кого-то поместить. — Шанталь отвёл взгляд в сторону, делая вид, что задумался. — К счастью, выбор у меня большой. Лафлауэров, так много, что наша земля вас не выдерживает. Давно стило проредить ваши ряды. Пожалуй, я брошу монетку, потому что не уверен, кто лучше будет смотреться в этом гробу… Или хотя бы просто влезет в него. — Только попробуй, — процедил сквозь зубы Натаниэль. — А то что? — Шанталь вызывающе склонил голову набок. — Убьёшь меня? Что же ты до сих пор этого не сделал? Это ведь не у меня волшебный иммунитет. Погляди, я же калека. Стою весь драматично израненный, на ногу ступаю с трудом. Неужели соблазн добить меня ещё не охватил все мысли в твоей голове? Неужели тебя не подмывает броситься на меня и уничтожить? Ты настолько ленивый? Натаниэль тяжело сглотнул. Он ведь нарочно провоцирует, пытается вывести из себя, разозлить, снова вынудить Ната напасть на него с кулаками, что ни к чему не приведёт, и в итоге Нату придётся валяться в больнице, пока эта тварь будет творить свои чёрные делишки. — Ты ведь знаешь, что я не выстрелю, и держу пистолет, направив в тебя, формальности ради, –заговорил ещё тише Дилони, а затем и вовсе перешёл на шёпот. — А что, если я сделаю так? Дуло плавно отворачивалось от Ната и обращалось на самого Шанталя, пока пистолет не впился в его висок. Натаниэль нахмурился. А это ещё что за фигня? Палец плавно давил на спусковой крючок, но Нат знал, что, если Дилони разок и воскрес, то во второй раз это точно не сработает. Вид у стратега был удивительно усталый, и если бы Лафлауэр не знал, с кем имеет дело, то, возможно, и засомневался бы, но… Вдруг палец уверенно надавил на спусковой крючок, что-то щёлкнуло и Нат встрепенулся. Выстрел не случился. — Упс, — шёпотом изобразил звук выстрела Шанталь и отвёл пистолет в сторону, небрежно подбросив его в воздух и на лету словив за дуло. — Мёртв. Опять. — Он внимательно наблюдал за реакцией Натаниэля, который, похоже, ничего не понимал. — Если бы пуля убила меня… ты бы сильно расстроился? — Я бы сплясал победоносный танец на твоей могиле. — Тяга к искусству это прекрасно, но всё же? Неужели тебя не мучила бы мысль, что ты так и не узнал, что мне было нужно от тебя? — Шанталь снова склонил голову набок, делая вид, что ему и действительно любопытно узнать ответ. — Нет, не мучила бы, — сказал как отрезал Нат. — Главное, что ты сдох. Всё остальное неважно. Смерть решает. Глаза Дилони выстрелили в сторону, как будто что-то привлекло его внимание. Натаниэль непроизвольно проследил за его взглядом, потому что услышал какой-то шум. Миротворцы продолжали их преследовать, а значит, бегут в это крыло другим путём. Пора сваливать, пока есть шанс. — Единственный путь наружу за моей спиной, — напомнил очевидное Шанталь, расслабленно вертя пистолет в руке. — Твои скримеры больше не работают, — снисходительно ответил Нат, косясь за спину Дилони. — Ничего ты мне не сделаешь. Я спокойно уйду отсюда. — В каждом его слове слышался вызов, как будто теперь именно Натаниэль всячески пытался провоцировать Шанталя, который и глазом не моргнул. Он был уравновешен, собран, и просто дожидался, когда Нат пройдёт мимо. Насмотревшись на это до чёртиков уверенное в себе лицо, Нат резко повернулся к Дилони спиной, побежал в обратную сторону, и, вскочив на подоконник, сиганул с него в пропасть. Как только под ногами оказалась пустота, обе его руки машинально взметнулись вверх, одна из них за что-то зацепилась, заставив всё тело Ната встряхнуться так, будто он уже грохнулся с высоты пятого этажа на асфальт. Нат посмотрел вверх и хищно улыбнулся. Выглядывая в окно, над ним навис Шанталь одной рукой держа Ната на весу, а второй держался самостоятельно за оконную раму. Сердце Ната бешено колотилось. Не каждый день ему приходилось висеть на такой высоте, полагаясь лишь на свои догадки. — Какой интересный эффект! — выкрикнул он, чувствуя всем телом что-то сродни невесомости и только рука, за которую его держали, противно вытягивалась под всем весом Натаниэля. Казалось, ещё немного и сухожилия с мышцами разорвутся от напряжения. Нат непроизвольно болтал ногами, глядя то вниз, до которого было слишком далеко, то вверх на напряжённое скрытое асфальтно-фиолетовыми прядями лицо Шанталя. Нат сразу подметил насколько сильными у него были руки. Дилони ухватился за Ната столь крепко, что, несмотря на его весовое превосходство, Шанталь смог бы продержать его на такой высоте явно не меньше часа. Этот тип очень много тренируется, а значит, без проблем мог убить Ната одними лишь кулаками. Если бы хотел. — Ты что творишь? — прошипел Шанталь, предельно недовольно глядя на Ната. Как только он предпринимал попытку затянуть его обратно в комнату, Лафлауэр начинал нарочно сильнее барахтаться, из-за чего тянул за собой в пропасть и Шанталя. — Зачем ты поймал меня, а? — выкрикивал Нат. Снаружи, да ещё и на такой высоте, оказывается, гулял нехилый ветер. Ну, или из-за того, что Натаниэль находился в без пяти минут свободном падении, здесь дуновения ветра чувствовались сильнее. Зато хотя бы солнце не слепило. — Как интересно. Ты не только не можешь меня грохнуть, но ещё и спасаешь меня! А что будет, если я брошусь под грузовик? Лягу на рельсы? Зачем я тебе нужен? Отвечай немедля, тварь! Дилони молчал. Держал Ната на весу, но молчал. Лафлауэр в своих мыслях ухмылялся. Ему удалось загнать Шанталя в тупиковую ситуацию. Чтобы усилить эффект, Нат свободной рукой выдернул из-за пояса небольшой ножичек для масла, который подхватил на кухне. При виде ножа Шанталь переменился в лице. Осталось немного дожать и, возможно, удастся что-то у него узнать. Ветер трепал волосы Ната, хлестая ими по глазам и губам, рука, на которой он висел, разболелась, отчего Натаниэль вдыхал воздух обрывисто и задыхался, пытаясь говорить. — Я расхреначу тебе руку, если ты не ответишь, сечёшь? — Ранив меня, ты разобьёшься, — дрожащим от перенапряжения голосом бросил Шанталь. — Разобьюсь, но тогда ты провалишь свою миссию, — жадно хватая ртом воздух, выкрикивал Нат. — И ты готов умереть ради этого? — Если я подохну, сломав этим тебе жизнь, то почему нет? — Ты не настолько дурак, чтобы сделать это. — Шанталь прокручивал в голове варианты того, как можно избавиться от ножа в руке Лафлауэра, но для этого нужно оторваться от подоконника, чтобы освободить свою руку, а это значит, что Шанталь выпадет в окно вслед за этим дураком… — Берёшь меня на слабо? — выпалил Нат, чувствуя сильнейший приток энергии в организме. Как же бодрит висение высоко над землёй, не зная, грохнешься ты или нет! — Никогда не бери на слабо Лафлауэра, — сказал Нат и, понимая весь абсурд своих действий, замахнулся ножом и воткнул его в руку Шанталя. Удар получился слабым из-за того, что бить пришлось из неудобной позиции, но эффект он возымел. Рука Шанталя мгновенно ослабла, и если до этого он держал Ната за предплечье, то теперь рука Лафлауэра выскользнула до запястья. На долю секунды он как будто снова падал, все мышцы сковало спазмом, а сердце застучало так, словно собралось вышибить в его груди дыру. На бледной, сероватой коже Дилони выступило тёмное пятно, разраставшееся слишком быстро. Несколько кровавых линий скатились по его руке к руке Натаниэля, спускаясь все ниже и ниже к предплечью, к локтю… Шанталь поджал губы. К его порезу на ноге прибавился ещё и порез на руке. Ему было больно, что не могло не радовать Натаниэля. Теперь Дилони сильнее вываливался в окно, удерживая Ната на весу. И всё же неужели он испытывал недостаточную боль для того, чтобы отпустить балласт? Нет, ему больно, очень больно. Его организм терял кровь. Всё больше и больше. Он слабел, и Шанталь прекрасно это осознавал, но не отпускал. — Даже так? Неужели с тобой всё настолько плохо? — Натаниэль прокричал мучившую его мысль. Что могло побуждать человека терпеть такую боль и кровопотерю, но не отпускать того, кого на месте Шанталя Нат уже давно нахрен вышвырнул бы в окно? Но нет, Шанталь держал его, превозмогая боль, а это значит, что цель того стоила. Что же это за цель такая, что ради неё Дилони шёл на подобное? — Отпусти меня. Тебе же больно. Зачем ты меня держишь? Лафлауэром больше, Лафлауэром меньше… Ну же, смелее. Или я недостаточно тебя выбесил? — наседал Нат. Он прекрасно видел, как тяжело Шанталю, как дрожит его рука, и как дрожит он сам, видел, как отчаянно его организм качал кровь наружу, заливая и его самого, и Ната тёплой алой жидкостью. В таком виде он не сможет долго удерживать Лафлауэра. Что же он сделает? Насколько далеко распространяется иммунитет Натаниэля, и как далеко он мог позволить себе зайти, прежде чем Дилони даст ему умереть? — Ты работаешь на Лану? Что она предложила тебе? Неужели деньги стоят таких мучений? Нет, ты же долбанный толстосум, денег у тебя дохрена. Ты не стал бы так надрываться ради денег, если только ты не шибанутый перфекционист, который ради галочки и достигнутой цели умереть готов, но даже в таком случае ты давно должен быть мёртв. Что же тогда такое ценное тебе предложили за меня? Что ты вообще можешь хотеть? Хват Шанталя слабел и Нат чувствовал это. Кровавая влага окропляла ладонь Дилони и удерживать Ната на весу становилось сложнее. Лафлауэр выскальзывал. Ещё немного — и он сорвётся. Что последует за этим, Нат знать не хотел. Шанталь молчал. Ничего не отрицал, но и не соглашался. Как это понимать? — Чего бы ты ни добивался, и чего бы ни хотел, знай, я обязательно найду это и уничтожу, –агрессивно бросил Натаниэль и снова замахнулся. Мгновение — и его нож повторно вонзится в запястье Шанталя. Во второй раз он уже не вынесет эту боль. Рука совсем ослабнет. Лафлауэр выскользнет и разобьётся, создав тем самым миллион проблем. Шанталь понимал это, потому до того, как Нат предпринял желаемое, собрался с силами, глубоко вдохнул, и с криком потянул Ната к себе, изо всех сил упираясь ногами в пол, а рукой хватаясь за окно. Шанталь чувствовал, как вместе с кровью он иссякает, опустошается, словно сосуд, но другого выбора нет. Натаниэль слишком безрассуден, и если сделал это раз, то сделает снова. Рывок потащил Ната вверх. Он продолжал беспомощно висеть на руке Шанталя, пока его буквально волокли внутрь комнаты, а затем перебросили через подоконник. После свежего уличного воздуха в нос ударил неприятный запах хлорки и прочих дезинфицирующих средств. Натаниэль плашмя рухнул на кафельный пол, застонав от удара — всё тело и без того ныло после потасовки в аттракционе. Дилони так старался затащить Ната обратно в комнату, что и сам грохнулся на пол рядом с ним. По белому кафелю узорами расплескались алые потёки крови. Рука Лафлауэра тоже была в крови. Чужой. Ощутив под собой твёрдую почву, Нат сразу набросился на Шанталя, схватил обеими руками его за плечи, и со всей силы замахнулся, чтобы ударить головой о подоконник, но Дилони каким-то образом ухитрился схватиться за предплечья Ната, сбросить его с себя ногой, а руками оттолкнуть в сторону так, что в итоге об подоконник головой ударился уже Нат. Боль не навалилась сразу. Нат даже не понял, что его ударили, пока медленно с затылка боль не начала растекаться по голове, будто в макушку вонзали кинжалы. Пока Нат приходил в себя, Шанталь перевалился на бок и, хватаясь за дверцу туалета, поднялся на ноги. На том месте, где он лежал, размазалась кровь, которая продолжала стекать по его руке. Того мгновения, что Нат пробыл напротив него, хватило для того, чтобы увидеть как побледнело лицо стратега и, казалось, даже глаза запали. Кожа приобрела сероватый оттенок, идеально сочетавшийся с пепельно-фиолетовыми волосами. Дилони с трудом стоял на ногах, но даже не это привлекло внимание Натаниэля так, как тот факт, что на кафель выпал какой-то шприц. Нат уже видел такой сегодня, потому, не задумываясь, схватил его, сорвал колпачок и, прежде чем Шанталь успел броситься на Лафлауэра, тот вколол вещество себе. — Что это за дрянь в шприце? — спросил Натаниэль уже после того, как препарат оказался внутри его организма. Дилони же не просто хромал — он едва стоял на раненной ноге, потому не успел выдернуть из рук Натаниэля свой спасительный шприц. Бесценное вещество утрачено. То, что хоть отчасти глушило боль и воспаление, закончилось. Запасных шприцев больше нет, а Шанталю ещё следовало как-то добираться домой. Конечно, он мог вызвать Аскольда, но привлёк бы тем самым ненужное внимание, и подставил самого Аскольда. Придётся выбираться своими силами и без лекарства. Он хотел ответить Натаниэлю, но шум суматохи заставил Шанталя прислушаться. Миротворцы их настигли. Они слишком близко, чтобы обоим удалось отсюда выбраться, и всё из-за неумолимой глупости Лафлауэра! — Двигайся всё время направо диагональными коридорами, пока не доберёшься до винтовой лестницы. Дальше вниз, окно и пожарная лестница, — пролепетал Шанталь так быстро, что Нат с трудом разобрал его речь. — Всралась мне твоя помощь! — выплюнул слова Нат, пытаясь подняться на ноги, но даже на четвереньки встать оказалось непросто. Что за дрянь колол себе Дилони? Какую-то наркоманскую пургу? Вещество действовало очень быстро и будто морозом сковывало мышцы. Тело слушалось плохо, кровь сгущалась, но в то же время боль… пропадала. Таяла, как снежинки от тепла. Натаниэлю прямо на глазах становилось хорошо. Так вот как этот тип умудрялся с больной ногой вытворять трюки! После дозы лекарства можно свободно драться и перемещаться даже с такой раной. — Ты ведь узнал то, что хотел, потому рисковать жизнью для тебя теперь бессмысленно. Ты сбежишь и вернёшься домой строить план по моему уничтожению. Удачи тебе с этим. И, будь добр, для начала хотя бы не потеряйся в коридорах, — снисходительно сказал Шанталь и, прилично хромая на больную ногу, улизнул в коридор, прошёл мимо пары дверей, как вдруг из-за угла показались миротворцы, на ходу принявшиеся палить из пистолетов по нему. Как только Шанталь увидел, что кто-то выходит из-за угла, он тотчас распахнул перед собой дверь и, крутанувшись так, чтобы оказаться к ней спиной, упал на пол, вжимаясь в него, пока пули простреливали древесину, отламывая от неё щепки как в дробилке. Натаниэль выбежал из туалета и, услышав звуки выстрелов, машинально отпрянул к стене, слыша, как чудовищно близко свистят пули, проносясь рядом с ним. В какой-то момент его руку немного выше локтя пронзила палящая вспышка. Нат охнул, прижав вспыхнувшее место ладонью и с ужасом осознал, что из-под руки слабо сочилась кровь. По нему попали! Пуля не встряла в тело, а лишь чиркнула, но боль всё равно ощущалась, хоть препарат и глушил её. Пригнувшись почти к полу, Нат быстро прополз к первой ближайшей двери и юркнул внутрь. Шанталь оставался снаружи, чувствуя, как ему в волосы набиваются щепки, и в нужный момент, пока миротворцы не успели подойти совсем близко, заскочил внутрь комнаты, захлопнув за собой изрешечённую дверь, и на всех парах побежал к балкону. Несмотря на ужасную боль в ноге и руке, он, стиснув зубы, торопился. Кажется, на нём не то что волосы, а даже одежда начала просыхать после всех этих подвигов. Шанталь запер за собой балкон, распахнул окно и вылез в него, хватаясь за выступающие деревянные планки, в то время, как в комнату уже ворвались миротворцы. Разумеется, большая часть из них бросилась именно за Шанталем, а это значит, что Натаниэль должен уйти отсюда быстрее. Послышались выстрелы. Они рассекли деревянную дверь, а пара пуль угодила в стекло, которое расколовшись на множество небольших осколков, обрушилось рядом с Шанталем. Он отвернулся от него всего на мгновение, пока стёклышки сыпались вниз, а затем стал переползать в сторону, по узкому металлическому угольнику. Времени на осторожность не было. Шанталь не смотрел вниз, понимая, что в его положении проще простого сорваться. Кровоточащая рука оставляла следы на стекле, окне, а теперь и стене, по которой, держась за тонкие выступы, балансировал Шанталь, пока не оказался у соседнего балкона. Дальше проще и быстрее. Держась за выступы, он немного отвёл голову назад, а затем ударил макушкой по стеклу, ведь проделать это рукой не мог, иначе сорвался бы вниз. То потрескалось, выпал кусок, а за ним стало разваливаться всё стеклянное полотно в целом. Шанталь схватился за оконную раму, чувствуя, как битое стекло врезается в руки, подтянулся и перевалился внутрь балкона, слыша свистящие выстрелы над головой. Дилони пополз внутрь, чтобы случайно не поймать пулю и, оказавшись уже в комнате, игнорируя все свои кровотечения, слабые проявления отдышки и ужасную слабость, бросился к двери, выбрался в коридор и поспешил прочь, пока миротворцы не добрались и до этой комнаты. Когда они заглянули внутрь, Шанталя уже не было. Как и в коридоре. Миротворцы не слышали шаги, никого не видели, потому разбрелись по всей территории, но Дилони и след простыл. Как и Натаниэля. Последний внимательно прислушивался к шуму, хотя различал его с трудом из-за собственного топота. Эксперимента ради, Натаниэль бежал именно тем маршрутом, который дал ему Шанталь, на каждом шагу поджидая уловку, западню или самого Дилони, но… Ничего из этого Нат так и не обнаружил. Он едва не попался снаружи, когда оказался на улице, но вовремя скрылся за углом, а затем сбежал из трущоб и запрыгнул в такси, потребовав доставить его на вокзал.***
Лишь бы добраться. Лишь бы успеть. Не терять сознание… Не терять. Шанталь брёл по аттракциону, Элери послушно открывала перед ним двери, проложив самый короткий маршрут к дому, а он плёлся из последних сил, хватаясь за стены, и борясь с головокружением. Кровь на его руках подсыхала, но продолжала сочиться, как и на ноге, которая ныла так сильно, что Шанталь был готов прыгать домой на одной только здоровой ноге, лишь бы не прикасаться к земле больной. Выглядел он ужасно. Чувствовал себя ещё хуже. Хорошо, что одежда на нём тёмная, и грязь с кровью так не бросались в глаза, хотя кожа на открытых участках рук да на лице то бледнела от кровопотери, то темнела от многочисленных ударов. Тело больше не скрывал плащ, и даже куртки Шанталь лишился, бредя по самому страшному аттракциону Капитолия в облике теряющего сознание покалеченного мальчишки. Нельзя с такой раной выходить на задания через несколько часов после её получения. Шанталь и раньше прекрасно это знал, но всё равно пошёл, потому что не мог иначе. Его деятельность не предполагает больничных. Так оплошать с линзами… Кто же знал, что Лафлауэр ими воспользуется? Он ведь ненавидит линзы. Теперь придётся постоянно держать этот факт в уме, чтобы не попасться на один и тот же крючок дважды. Отвлекаясь на мысли о линзах, Шанталь хотя бы на доли секунды забывал про то, как ему плохо. Ещё и тошнота обрушилась с новой силой. Организм мутило так, что Шанталь всем телом чувствовал подъём температуры и душный водоворот в своём желудке. Веки сами закрывались, потому Дилони стоило немалых усилий просто вынуждать себя смотреть вперёд. Элери отодвигала стену за стеной, подсвечивая проходы синими неоновыми огнями, матовым светом пробивающихся сквозь тьму пустых залов. Шанталь сдавливал рану на руке, чтобы не терять кровь и дальше, при этом не понимая, сочится она до сих пор, или уже нет. Обе его руки окровавлены. То ли засохшей, то ли свежей. То ли его, то ли чужой. Шанталь вздохнул, в очередной раз сворачивая. Губы пересохли. Дышать сложно. Нужен отдых, а ещё лекарства. Чтобы не вырубиться, Шанталь заставлял себя думать о том, что и зачем он станет делать. Отдых это, конечно, славно, но Натаниэль спутал ему все карты. Дилони не был уверен в намерениях Ната, но что-то наталкивало его на дурные мысли. То, что он увидел на кладбище. Лафлауэр, возможно, не догадался, что Шанталь знает об этом… Как бы там ни было, работать снова придётся, но хотя бы дома, без погонь и перестрелок. За этими мыслями незаметно пролетело расстояние до дома — и вот Шанталь уже выбрался из лифта в холл, где его поджидал Аскольд. Дворецкий ничуть не удивился увиденному, равнодушно глядя на то, как, хромая, Шанталь вошёл в холл и, поприветствовав его, куда-то поспешил, насколько мог в своём состоянии. Дома даже стены лечили, но сейчас Шанталь нуждался не столько в стенах, сколько в уборной. Он распахнул двери, ворвался в туалет, опустился над унитазом и стал задыхаться от тошноты. На белом ободке из-за грязных рук размазалась кровь, но сейчас это неважно. Аскольд отмоет. Шанталя тошнило ещё в ресторане и только теперь ему полегчало, как будто камень с души свалился. — Тяжёлый день, сэр? — послышался за спиной монотонный голос Аскольда. — Вы хоть не умираете? — Не дождёшься, мой друг, — прохрипел Шанталь, хватаясь за стенки, чтобы подняться. — Я всех переживу. — Чего не сделаешь, лишь бы не делиться наследством, да, сэр? Шанталь поднялся, практически не ступая на больную ногу, и поковылял в ванную. Аскольд мерно следовал за ним. — Как ваши раны? Затянулись? — не отставал дворецкий, нарочно испытывая терпение Шанталя. — Не совсем. У меня появились новые, поэтому, будь добр, принеси сюда чемоданчик с медикаментами. А ещё чистую одежду. — Слушаюсь, сэр. Какую одежду предпочтёте сегодня? — Любую, лишь бы сухую и чистую. — Аскольд кивнул и отправился выполнять запрос Шанталя, а он сам зашёл в ванную и первым делом столкнулся со своим отражением в зеркале. Часть грима по-прежнему оставалась на коже, а в остальном всё было плохо. Теперь заживать вся эта красота будет ещё дольше. Благодаря Лафлауэру. И что этому мальчишке не сидится на месте? Собравшись с силами, Шанталь стал стягивать перчатки сначала с одной руки, затем с другой. Обе изрезанных стеклом тряпки отправились в урну, а ладони Шанталь сунул под проточную ледяную воду. На мгновение боль в них утихла, пока в водосток стекала окрашенная в светло-красный цвет жидкость. Шанталь смотрел на мелкие кривые порезы, отчётливо проступившие как только кровь и грязь смылись. Придётся сводить шрамы. Вслед за руками Шанталь умыл лицо. Грим слез лишь частично, потому придётся снимать его специальными средствами, но это позже. К счастью, повторно лицо особо не пострадало, а вот всё остальное… Аскольд вернулся быстрее, чем следовало ожидать, и при этом даже не ошибся с выбором вещей, о которых его просили. Он аккуратно опустил на пол приличных объёмов чемоданчик, а одежду повесил на вешалки. — Вы потеряли много крови, сэр? — поинтересовался тот, глядя как Шанталь обмывает рану от ножа, которую ему нанёс Натаниэль. Не столь глубокую, чтобы навредить основательно, но всё же опасную. — Тебе есть что предложить? — У меня третья группа крови, сэр, а у вас вторая, так что, боюсь, я буду бесполезен. — У тебя первая группа крови, Аскольд. Я знаю, ведь это я нанимал тебя на работу, — спокойно ответил Шанталь, наслаждаясь холодной водой. — Тем не менее, в данном вопросе ты и правда бесполезен, так что лучше приготовь что-нибудь лёгкое на обед. Побудь полезным. Дворецкий откланялся, оставив Шанталя наедине с собой. Он поднял с пола чемоданчик, водрузил его на стиральную машину, открыл и принялся залечивать раны второй раз за день. Первым делом очистил порезы на ладонях, нанёс мазь и забинтовал. Затем проделал то же самое с порезом от ножа, только воспользовался ещё и пластырем. Было больно, но Шанталь знал, что благодаря этим процедурам скоро ему станет лучше, так что они того стоили. Раны на руках были лишь репетицией самого страшного. Шанталь стянул с себя футболку и обмылся мокрым полотенцем, запечатав пластырями все проблемные места, а затем снял штаны, и взгляду его предстала очень не радужная картина. Больше половины ноги залито кровью, а рана похожа на кровавую кашу. Скобы разошлись, ткани разорвались, кровь сочилась, а боль была такой, словно из ноги живьём вырвали кость. Бинты и ватные диски отправлялись в урну один за другим. Шанталь стирал с себя кровь, а когда более менее очистил ногу, стал смачивать полотенце в холодной воде и отмывать её. Когда всё было готово к лечению, Шанталь плеснул на рану прозрачную жидкость, от которой запекло так, что он едва не взвыл, следом обработал новые скобы, вставил их в белый пластиковый цилиндр и несколькими хлопками заново стянул рану, свободной рукой сдавливая при этом край ванной, чтобы легче терпеть боль. Далее, как и прежде — мази, бинты… Колоть себе обезболивающее Шанталь не спешил. Он и без того ввёл в организм настолько много этого вещества, что оно спровоцировало тошноту, а значит, надо подобрать что-то другое. Слабое, но эффективное. В итоге его выбор пал на простенькую таблетку, которая навредить не могла, а организм бы поддержала. В последнюю очередь Шанталь помыл голову, затем оделся и вышел из ванной. Снаружи его поджидал Аскольд. — Желаешь сопроводить меня? — Дилони держал больную ногу практически на весу, потому что когда он ступал на неё в полную силу, ногу словно простреливало. — Вы настоящий воин, сэр, значит, и сами дойдёте. — Точно. Как я мог забыть. Спасибо за мотивацию, Аскольд. И что бы я без тебя делал… Шанталь поковылял в свою спальню с мыслями о том, что либо Аскольд о нём действительно беспокоился, либо надеялся подслушать в ванной крики боли. И то, и другое одинаково странно. Путь в спальню сегодня оказался длиннее, чем обычно, раза в три, а то и четыре. Шанталь всё шёл и шёл, но никак не доходил, а когда оказался у своей кровати, облегчённо выдохнул. Неужели этот безумный день закончился? Теперь следовало перетерпеть адскую боль, вслед за чем организм пойдёт на поправку и уже через пару дней Шанталь будет чувствовать себя намного лучше. Но это будет через пару дней, а сейчас ему необходим сон и хоть несколько часов постельного режима… Шанталь лёг в кровать, накрылся лёгким покрывалом и практически сразу отключился. По ощущениям ему казалось, что он проспит несколько дней, а в итоге его едва хватило на несколько часов. Дилони проснулся от того, что лежать ему стало больно. Как и ходить, сидеть и существовать в принципе. Всё его тело превратилось в сплошную боль, как бывало во времена академии, когда спарринги заканчивались не очень удачно. Стоило Шанталю хоть немного пошевелиться, как в ногу будто кто-то в горячке вонзал ножи. Похожие ощущения гуляли по его рукам, но с ногой всё обстояло куда хуже. Желание поспать улетучилось мигом, дрёма сошла с лица Шанталя, и ему срочно понадобилось встать с кровати, потому что от валяния в постели делалось только хуже. Он отбросил покрывало в сторону, аккуратно спустил на пол сначала здоровую ногу, а затем больную. Штаны на нём были просторные, лёгкие, чёрного цвета. Такие, которые не давили на рану, и скрывали малейшую капельку крови, если та вздумала бы пропечататься. Шанталь аккуратно приподнялся с кровати, постоял с полминуты, и только потом стал передвигаться по полу босыми ногами. Кажется, ступни — единственная часть его тела, которая практически не пострадала. В принципе Дилони догадывался, что если свяжется с Лафлауэром, такое будет происходить довольно часто, но приятнее от этого не становилось. Если бы Шанталь хотел, Натаниэль уже сто лет в обед был бы мёртв, но… вместо этого приходилось хромать по своей спальне на пути к зеркалу, и держать ладони полусогнутыми, ведь разгибать их было больно и неприятно. Шанталь присел напротив зеркала, достал ватные диски, крем для снятия грима, взглянул в зеркало и замер. — Серьёзно? — прошептал он, присматриваясь к своему отражению внимательнее. Да, серьёзно. Шанталь нанёс крем на ватный диск, протёр им одну щёку и застыл. Сквозь грим на коже просматривались маленькие красные точки. Ватный диск скользнул по второй щеке, после чего отправился в мусор. Шанталь истратил не меньше десятка ватных дисков для того, чтобы узреть своё лицо без прикрас. В следах от побоев и… сыпи. Видимо, с уколами Шанталь перебрал сильнее, чем казалось на первый взгляд. Он догадывался, что не рассчитал дозу и вводил себе лекарство чаще, чем следовало, но чтобы настолько… Полностью очистив лицо от грима, Шанталь отправился в подвал — свою мастерскую, где хранились все самые важные для него вещи. Там он обработал лицо необходимыми медикаментами, отыскал препарат от аллергии и затолкал в карман пачку противовоспалительных и обезболивающих таблеток. Тех самых, которые самые слабые в его арсенале, потому что не хотелось, чтобы сыпь из красной превратилась в бордовую. Прихватив со своего рабочего стола найденный Аскольдом коммуникатор Натаниэля, Шанталь отправился на кухню, куда ковылял целую вечность. Чем ближе к ней он оказывался, тем отчётливее слышал приятные запахи готовящейся еды — Аскольд трудился в поте лица, медлительно колдуя над плитой. Шанталь сел за стол, опустил на него коммуникатор и, сложив руки на поверхность стола, опустил подбородок на них, внимательно разглядывая лежащий перед ним предмет. — Почему ты никогда не подаёшь обед вовремя? — тихо спросил Шанталь, не сводя глаз с коммуникатора. Тот был повреждён, но явно оставался в рабочем состоянии, вот только проникать в его систему Шанталь не спешил, зная, насколько опасным был этот предмет. — Вы просто невовремя просыпаетесь, сэр, — монотонно ответил Аскольд. — Как вы себя чувствуете? — Я жив. Этого уже достаточно для работы, — задумчиво проговорил Шанталь. — Мне необходима пища, иначе от препаратов сделается только хуже. — Готов пока только салат. — Давай, что есть. Аскольд плавно отошёл от плиты, проследовал к холодильнику, и столь же спокойно поставил перед Шанталем тарелку с салатом и вилку. Овощи нарезаны кривыми кубиками, отварное мясо и вовсе, скорее, разорвано на кусочки, нежели нарезано, да и в целом стряпня выглядела крайне подозрительно. Шанталь аккуратно помешал салат, поглядывая на Аскольда, который по привычке смотрел мимо него. — Съедобно. Я проверял, сэр, — сказал тот, уловив энтузиазм своего работодателя. — Что это на вас? Вы заразны? Шанталь вздохнул, так и не донеся первую вилку салата до рта. Он обязательно должен уволить Аскольда, иначе его никак не заставить молчать. Разумеется, дворецкий не мог не прокомментировать внешний вид Шанталя, и уж особенно злосчастную сыпь, которая раскинулась по всей его коже! И если лица Аскольд не видел, то густую красную сыпь на руках, почти полностью открытых из-за футболки, невозможно не заметить. Когда Шанталь повернулся к дворецкому лицом, тот почти изумился, хотя обычно лицо Аскольда ничем не отличалось от бетонной стены. Он смотрел на Шанталя впритык, как будто никогда в своей жизни не сталкивался с сыпью. Поразительно, ведь ничего другое, случавшееся в этом доме его совсем не удивляло! — Это аллергия. Передозировка лекарствами, — спокойно пояснил Шанталь, вновь концентрируя внимание на коммуникаторе. — Как же вы теперь будете работать в таком виде? — Мои побои тебя не очень-то волновали, почему же тогда сыпь вызвала такой приступ заботы? — Вы неприятно выглядите с сыпью. Это мешает моей трудоспособности. — Я не заразен, успокойся. Пройдёт. Меня сейчас больше беспокоит выбор нового лекарства. Это будет непросто, учитывая, что история с сыпью может продолжиться. Шанталь перевёл задумчивый взгляд с коммуникатора на тарелку салата и, наконец, попробовал его. В меру безвкусно, но съедобно. Дворецкий вернулся к плите, молча колдуя над обедом, в то время как Шанталь аккуратно ел сделанный на скорую руку салат и размышлял о том, что делать с коммуникатором Натаниэля. — Зачем вам эта игрушка, сэр? — поинтересовался Аскольд, нарезая овощи. Нож громко ударялся о дощечку, вода в кастрюле кипела, а вокруг дворецкого на всех горизонтальных поверхностях были расставлены нужные и ненужные продукты. Шанталь прожевал салат и, без энтузиазма ковыряясь в тарелке, ответил: — Коммуникатор сделал Натаниэль, значит, это не игрушка, а оружие. Ты в курсе, что коммуникатор напичкан взрывчаткой? В случае взлома, она мгновенно детонирует. — Шанталь отложил вилку в сторону, взял в руки коммуникатор, и повертел его со всех сторон. — Несомненно, защита надёжная, но Лафлауэр не учёл один факт. В случае сильных повреждений или даже обыкновенного неудачного падения, механизм может сработать, и… Коммуникатор Натаниэль подарил своей девушке. Бедняжка, наверное, и не осознавала, что носит при себе настоящую бомбу. Вот она — романтика. Ещё и гравировка очаровательная, ты видел, Аскольд? — Мистер Лафлауэр чрезвычайно поэтичен. — Если бы мисс Мейсон оторвало руки, никакая поэтичность его уже не спасла бы, — задумчиво проговорил Шанталь и отставил коммуникатор в сторону, вновь принявшись за салат. — Учитывая образ жизни этих молодых людей, рано или поздно это обязательно бы произошло. Классическая логическая цепочка в духе Лафлауэров — продумывать всё лишь наполовину. — И что вы намерены делать с этим гаджетом? — Взломать, разумеется. Сначала нужно обезвредить взрывчатку, затем изучить содержимое. Мне любопытно, как далеко Лафлауэр зашёл в своих поисках, что он уже знает, и чего добивается. — Неужели вы его опасаетесь? — Аскольд, ты так и не нашёл ядро… — Оно слишком маленькое, чтобы отыскать его среди осколков. — Возможно, ты не нашёл его, потому что мистер Лафлауэр завладел им раньше. Не стоит исключать такую возможность, ведь он обратил внимание на мои часы. Если ядро у него, то он попытается использовать его. Лафлауэры очень хорошие хакеры, особенно Натаниэль. Нам небезопасно и дальше работать на старой системе, поэтому её срочно нужно менять как на компьютере, так и на часах. Незаметно для Шанталя, тарелка опустела, он отложил её в сторону и, прихватив с собой коммуникатор, отправился в мастерскую, на ходу размышляя о том, как в кратчайшие сроки разобраться с новой системой. Старая непригодна, новая не доделана. Лишь бы ядро просто потерялось… Лишь бы. В мастерскую Шанталь ковылял долго. Боль немного притупилась и только. Ступать больно, стоять больно — любое шевеление постоянно отдавалось болью в его голове. К счастью, он привык к ней, потому мог передвигаться и чем-то заниматься. Чувствовал в этом тревожную необходимость. Главное, вовремя обрабатывать раны и принимать лекарства. Когда Шанталь прибыл в мастерскую, его волосы окончательно высохли, потому теперь лежали мягкой, слегка витиеватой пепельно-фиолетовой копной. Кожа на костяшках пальцев счесана чуть ли не до кости, руки, как и лицо, в тёмных пятнах. Он устало сел за стол, опустил на него коммуникатор, включил лампу и открыл ящик с множеством разложенных по прозрачным коробочкам проводов. Выбрав самую маленькую коробочку, Шанталь захлопнул ящик, а провод вытащил наружу. — Элери, включи компьютер, пожалуйста. — Выполняю, сэр, — отозвался женский голос. Как только монитор компьютера засветился, Шанталь подсоединил к нему один конец шнура и открыл на компьютере необходимую программу. На мониторе мелькнул логотип в виде пары едва соединённых друг с другом звеньев, после чего высветились разнообразные команды, которые выполнять Шанталь не спешил. Другой конец провода был в виде присоски, потому Шанталь аккуратно приложил его к коммуникатору, стараясь лишний раз не трясти его и вообще не шевелить. Шнур прикрепился к корпусу, после чего Дилони вновь обратился к компьютеру, плавно водя пальцами по сенсорной панели. Само собой все мониторы в его доме были оснащены наивысшей степенью защиты зрения, хотя Шанталь знал, что главнее всего освещение, потому оно было установлено в мастерской и на столе, в частности, в наиболее правильном положении. Шанталь мог часами смотреть в монитор и не испытывать ни малейшего дискомфорта. Он сосредоточенно глядел на экран, дожидаясь пока узкая зелёная шкала заполнится сотней процентов, и как только это случилось, напрягся. На экране появился скан механизма коммуникатора. Шанталь увеличил изображение и внимательно рассмотрел что-то похожее на чертёж нутра гаджета. Множество соединённых друг с другом пластинок, смахивающих на шестерёнки, выглядели как паззл. Натаниэль как будто собрал франкенштейновского монстра из кусков других коммуникаторов. Шанталь смотрел на это произведение искусства и удивлялся тому, как подобный механизм вообще работал, ведь с таким наполнением он не должен даже включаться. Пайка выполнена как попало, часть деталей бракованные, так ещё и кучу мусора в виде взрывчатки и прочих ловушек напихал Натаниэль. Эта издёвка над техникой не должна работать, но почему-то работала, противореча всем известным Шанталю схемам изготовления. Он вздохнул и снова увеличил картинку, разглядывая внимательно ёмкость для взрывчатки. Коммуникатор использовался в качестве шокера, а значит, при малейшем сбое искра могла возникнуть не там, где нужно, и гаджет взорвался бы. Даже Шанталь не придумал бы способ убийства возлюбленной лучше. Он повернул изображение вправо, влево, затем повторил эти действия вновь. Цепочка… Взрывчатка располагалась не в конкретном месте. Она была разделена на несколько секторов, которые по цепочке соединялись друг с другом так, чтобы детонировать практически одновременно. Если коммуникатор взорвётся, то только целиком, не оставив после себя ничего кроме кучки пепла. Это могло значить только одно — пока Шанталь обезвреживает первый сектор с взрывчаткой, взрываются все остальные. Обезвредить все сразу не получится. Цепочка устроена так, что задев одно её звено, ты активируешь все сразу. Попытка разбора корпуса спровоцирует мгновенный взрыв, а это значит, что коммуникатор одноразовый. В случае неполадок он должен уничтожиться и никак иначе. Либо Лафлауэру известна лазейка. Шанталь задумался. Нет, это маловероятно, ведь тогда это уже считается брешью в системе. Лазейка для него — лазейка для другого человека. Шанталю коммуникатор не взломать. Он выключил программу диагностики и включил другую. — Как успехи, сэр? — Аскольд доставил порцию горячего бульона прямиком в мастерскую Шанталя. Шанталь уловил приятный аромат ещё до того, как услышал тихие шаги дворецкого. — Лучше отойди подальше, Аскольд. Сейчас кое-что произойдёт, а я не хочу, чтобы ты опрокинул мой бульон. Дворецкий покорно отошёл подальше, наблюдая за тем, как его работодатель вытащил из ящика какой-то переходник, затем подсоединил к нему шнур, выдернув другой из компьютера. На переходнике замигала синяя лампочка, а на мониторе в то же время высветилось небольшое окошко. Шанталь аккуратно отнёс коммуникатор с переходником и шнуром в самый центр зала, где обычно проводил подобные испытания. Лампочка продолжала мигать. Шанталь вернулся к компьютеру, сел в кресло и легонько провёл пальцем по панели. Раздался оглушительный хлопок, от которого обоим обитателям Аттракциона Мефистофеля заложило уши. На месте коммуникатора клубился синеватый дым, а некогда цельный корпус разлетелся вдребезги. Шанталь встал из-за стола, с любопытством глядя на тлеющие остатки коммуникатора. Зал заполнился противным запахом гари. — Очевидно, взлом прошёл неудачно, сэр? — Напротив, мой друг, — спокойно ответил Шанталь, не спеша изучать остатки былого величия гаджета Джоанны Мейсон. Дилони опустился обратно в кресло и принялся копаться в том небольшом окошке, пока оно не раскинулось на весь экран, пестря множеством ярлыков. — Некоторое время назад я работал над одной программой, ранняя версия которой изучалась мною ещё на стратегическом. Я доработал её и уже использовал несколько раз. Пока она способна отзеркаливать не все заблокированные объекты, к сожалению, но многие копировать способна. Вся суть этой программы кроется в скорости передачи данных — она должна опережать процесс детонации. Увы, спасти любимую игрушку Джоанны и Натаниэля я не мог, потому изъял из неё максимальную пользу. Аскольд слегка наклонился вперёд, пустым взглядом взирая в монитор, где отображалось абсолютно всё содержимое коммуникатора. Зеркальное отражение. Шанталь обернулся. Его губы тронула лёгкая улыбка. — Любопытная программа, — промямлил дворецкий. — И не шибко безопасная для нас. — За кого ты меня принимаешь? — вымученно улыбнулся Шанталь. — Я не продавал эту программу. Она хранится у Элери исключительно для домашнего пользования. Продавать подобное, значит, делиться со всеми ключом от собственного дома. — Вы взломали коммуникатор, не взламывая его. Как всегда, хитрите, сэр. — Натаниэль защитил своё творение массой способов, но от того, о чём не знает, защитить не мог. Технически я всё же взломал коммуникатор, поэтому… тебе придётся прибрать его прах, дорогой Аскольд. А ещё у меня будет для тебя непростое задание. Шанталь подвинул к себе небольшой блокнот в кожаной чёрной обложке, открыл его на чистой странице, подхватил рядом лежащую ручку и принялся аккуратно что-то писать. — Раздобудь для меня все эти детали, только будь осторожен. Обязательно слейся с толпой. Ты не должен засветиться в своём домашнем виде там, на улицах. Я хочу собрать копию взорвавшегося коммуникатора и отправить его нашим ребятам. — Вы так сентиментальны, сэр. Можно обойтись прахом гаджета. Он вызовет больше чувств. — Мне не нужны их чувства. Я просто отправлю им копию старого коммуникатора. Никаких подслушивающих устройств, взрывчатки или заражённой вирусом системы. Они получат обыкновенный коммуникатор, но только представь, каким будет эффект, — загадочно заговорил Шанталь. — Что бы ты подумал на их месте? — Что вы, определённо, не просто так его подбросили, что он битком набит следящими устройствами или испаряет яды. — Верно. А, не обнаружив ничего из этого, Натаниэль станет искать другой подвох. Не могу ведь я прислать обыкновенный коммуникатор, право дело! — Они сами придумают себе загадку, которую попытаются решить, — быстро уловил ход мыслей Шанталя Аскольд. — Да, но решения не существует, потому что никакой загадки нет, — сказал Шанталь, внимательно рассматривая каждый ярлык, отображающийся на экране его компьютера. — Зато эта маленькая проказа отвлечёт их внимание. — Как просто. Вы очень подлый, сэр. — Очень. Давай мне мой подлый бульон. Поди совсем остыл уже. Аскольд аккуратно снял тарелку с подноса и опустил её на стол. Ложка торчала в супе. Ничего кроме него дворецкий не счёл нужным приносить, как и Шанталь не счёл нужным делать ему замечание. Что толку? Уж лучше Аскольду заняться поисками деталей, пока Шанталь залечивал раны. На мониторе одна за другой открывались папки с содержимым коммуникатора. Дворецкий уже ушёл, а Шанталь тем временем внимательно изучал всё то, что накопил на него Натаниэль. Разумеется, это не вся информация, а лишь малая её доля, среди которой ничего важного Дилони пока не находил. Голубоватый экран отражался в его глазах. Ничего по-настоящему важного. Натаниэль просто пытался восстановить биографию Шанталя максимально подробно. Коммуникатор, конечно же, не был связан с компьютером так, как Шанталя связывали с Элери часы, потому проникнуть в компьютер Ната вот так просто он не мог. Лафлауэр наверняка хорошо поработал над защитой, оттого на её взлом понадобится время, а у Дилони его не было. Шанталь вздохнул глядя на общую картину. Само собой Натаниэль не стал бы хранить действительно важную информацию на переносном устройстве, пусть даже настолько хорошо защищённом. Доля вероятности взлома существует всегда, потому Шанталь и работал с Элери над внедрением новой системы. Времени лечиться и отдыхать нет. Шанталь должен удостовериться в том, что аттракцион под надёжной защитой, и нежданных гостей ему ждать не придётся.***
Прибыв в Седьмой, мы с Линкором не сразу отправились домой. Переться от вокзала под ручку с террористом было безумием, потому я решила дождаться наступления глубокой темноты и только потом идти домой. Всю дорогу в поезде Линкор молчал. Прячась со мной в лесу, тоже баловаться трёпом не стал. Он не спорил, не сопротивлялся, не пытался сбежать. Возможно, хотел таким образом усыпить мою бдительность, но что-то подсказывало мне, что у его покорности другое объяснение. Что, если Линкор решил для себя, что мы его наилучший вариант и он готов сотрудничать? Если это так, мы с Натом, наконец, вытрясем из него что-нибудь полезное! Судя по угрюмому виду Рэми, он и сам не рад сложившейся ситуации и готовился выложить нам всё, что угодно, лишь бы от него отстали. Он тащился за мной, спотыкаясь о хворост и пни, поскальзывался на листве и сопел, когда кустарники царапали его кожу, но продолжал молча плестись. Мы аккуратно пересекли улицу. К счастью, она пустовала, потому мы бесшумно добрались до дома, вот только кое-что было не так. Не горел свет. Почему не горел свет? Ада и Нини сидели в темноте? С чего бы вдруг? В кончиках пальцев стало покалывать. Только не это. Я подбежала к двери, схватилась за ручку и та свободно открылась. Я замерла, тупо глядя на ручку, не решаясь зайти в собственный дом. Какого чёрта? Не горит свет. Дверь не заперта. Ада и Нини. Они должны быть здесь, но что, если все эти игры в Капитолии не более чем способ отвлечь нас с Натом, чтобы похитить младшего брата Натаниэля? Ада Шанталю наверняка не нужна, а вот Нини… Я сделала глубокий вдох, открыла дверь и первым делом врубила свет. Звать по именам никого не стала. Мало ли, что случилось. Линкор зашёл следом, и захлопнул дверь. Я, держа его за руку, метнулась на кухню. Никого. О, чёрт! Спальня одна, другая. Тоже никого. Сердце забилось, как безумное. Только не это. Нат будет в бешенстве. Он станет рвать и метать. Потерять за один день и брата, и, вероятнее всего, отца. Я прислонилась к стенке и сползла по ней на пол. Сил кричать, злиться или нервничать не осталось. Последние дни были безумно напряжёнными, потому я просто… выгорела. Чем дольше мы имели дело с Дилони, тем хуже всё становилось. Никаких продвижений с нашей стороны, и постоянные победы с его. Я сидела как в тумане, а Линкор просто пялился на меня. Нини пропал. Нини. Младший брат Ната. Я смотрела в одну точку, осознавая, насколько же мы дураки. Дилони захватил всех кого только можно. В груди разгорался комок злости. Кипящий, обжигающий, всеобъемлющий. Сколько можно это терпеть? Сколько это будет продолжаться?! Скрипнула дверь. Я подорвалась с пола, схватила Линкора за руку и оттолкнула в свою спальню, захлопнув за ним дверь. — Джоанна? — позвал меня такой знакомый голос Дерби. С плеч как будто гора свалилась! Я покосилась на дверь спальни — Дерби лучше не видеть Линкора, ведь он не поймёт этого. — Я дома, — выпалила я, выбегая в коридор. В дверях неуверенно мялся миротворец, стреляя глазами то вправо, то влево, будто боялся, что его кто-то заметит. — Они у меня, — сказал он. Кажется, от этих слов моё сердце заколотилось ещё активнее, чем до того. Дерби говорил про Нини и Аду? Если так, то, что они делали у него? Я бросилась к двери, выглянула наружу и захлопнула её, а затем заперла на замок. — Дерби, расскажи мне всё, — потребовала я, схватив его за плечи. Руки тряслись, по спине бегали мурашки. Нужно успокоиться. Если Ада и Нини у Дерби, значит, всё хорошо и волноваться нет поводов. Тот мялся и вообще выглядел немного угрюмым. Наверняка выходка Ната порядком подпортила мнение Дерби о нас, что было вполне оправдано. Этот человек заслуживал лучшего отношения к себе. Я вдруг задумалась над тем, что Дилони выбрал в качестве цели для убийства ни кого попало, а именно помогавшего нам миротворца. Миротоворца, которого Нат недолюбливал и… теоретически мог убить. На эмоциях, из чувства собственничества. Мог бы. Дилони подталкивал его к этому. Зачем? — Знаешь о том, что случилось в Капитолии? — аккуратно спросил Дерби, начав разговор с опаской. — Миротворцы поймали Нормана Лафлауэра, который до сих пор считался мёртвым. — Тебе известно, где его держат? — Он в тюрьме. В наш участок пришла ориентировка. В твой дом приходили с обыском. То же самое сделали в Пятом с выигранным домом Натаниэля. Столичные миротворцы будут проверять информацию о гибели всех Лафлауэров, потому что появилось подозрение, что мистер Норман может быть не единственным выжившим. — Что с ним сделают? — Я, нервничая, заламывала пальцы. — Пока ничего. Его просто допрашивают. Вас тоже вызывают на допрос, — сказал Дерби, заглядывая в сторону кухни, видимо, надеясь увидеть Ната. — Его здесь нет, он ещё… не вернулся пока, — ёжась, ответила на немой вопрос Дерби я. Не сказать, чтобы в комнате было прохладно, но ото всех этих неприятных новостей погода в доме заметно подпортилась. Разумеется, нас вызовут на допрос. Капитолий, небось, на ушах стоит из-за новости о том, что один из Лафлауэров чудесным образом воскрес. Ничем хорошим это обернуться не могло, ведь столица начнёт заново копаться в деле о том самом поджоге, и могут всплыть лишние факты. Например, то, что я связана с сожжением Лафлауэров. Например, то, что это я сожгла их, пока Нат валялся в больнице. — Так что с… нашими? — спросила я, опасаясь называть вслух их имена. — С ними всё в порядке. Я вывел их до того, как к вам явились с обыском. Ничего подозрительного не нашли. Компьютер даже включить не смогли. — Дерби пожал плечами. — Второй раз с обыском вряд ли придут, но на допросах вы быть обязаны. Мне не доверят такое дело, потому будете говорить с нашим главным, а то и вовсе с другим участком. Джоанна, не говори ничего лишнего и Натаниэля попроси, иначе вас могут привлечь к делу. — Я поняла. Мы будем осторожны. Спасибо тебе, Дерби, за помощь. Мне… теперь мне гораздо спокойнее, — тихо проговорила я, скрестив руки на груди. — Аде и Нини нужно вернуться. Я за ними присмотрю. — Дерби кивнул и опустил голову. — Послушай, я знаю, что ты не хочешь привлекать меня к своим делам, но у меня есть полномочия, Джоанна. Я, правда, мог бы вам помочь! Я не глупый и не трусливый. Я могу сделать что-то полезное. — Кажется, всё это время Дерби только об этом и думал. Слова лились из него, как из рога изобилия, и останавливать этот поток энтузиазма он не собирался. — Я не знаю, как мне поступать и что делать. Вы постоянно куда-то пропадаете, вас ищут, вызывают на допросы, за вами следят журналисты, и вы не вызываете доверия в местных участках. Люди шепчутся о вас на улицах. Джоанна, ты привлекаешь внимание! Всё больше людей интересуется тобой и Натаниэлем. Интересуется в плохом смысле. Скоро за вами начнут пристально следить все вокруг, а я понятия не имею, как мне тебя прикрывать, ведь мне вообще ничего не известно. Я верю, что ты не занимаешься чем-то плохим, но этого недостаточно для того, чтобы помочь тебе в твоих делах. — Дерби, ты помогаешь! Ты делаешь больше, чем мы заслуживаем, но это не то дело, куда тебе стоит соваться. На нас охотится очень влиятельный человек, и если он поймёт, что ты представляешь угрозу, он тебя уничтожит. Не убьёт, а именно уничтожит. Тебе нельзя помогать нам, иначе ты умрёшь. Поверь, я знаю, о чём говорю, — ответила я, крепко сжимая плечи Дерби. Он показался мне очень уставшим, далеко не таким жизнерадостным как всегда. Наш водоворот медленно затягивал его. В конце концов, он мог в нём утонуть, а этого допускать нельзя. Дерби — безобидный и невинный человек, он не заслуживал подобного, потому открыто посвящать его в свои проблемы мы не могли. — Но я могу сделать больше! Не нужно обо мне беспокоиться и недооценивать меня тоже не нужно! — причитал он. — Я могу за себя постоять, я — миротворец. — Дерби, я расскажу тебе всё в подходящий момент. Пока мы сами не поняли, с чем имеем дело, нам нечего тебе рассказать. Будь осторожен и спасибо тебе за всё, что делаешь для нас. Дерби улыбнулся впервые за сегодня. — Я ведь миротворец, я должен помогать хорошим людям. Да, если бы каждый так думал… Кажется, Дерби был единственным миротворцем, кто размышлял о таких вещах, кто реально хотел помогать другим, а не дубасить их на площади, расстреливать за лишний кусок хлеба и служить старому придурку на троне, а не простым людям. — Послушай, это, наверное, слишком, но… ты не мог бы привести Аду и Нини сюда? Я просто не могу пока выйти из дому… — несмело спросила я, понимая, что Дерби и без того сделал больше, чем нужно, а я снова нагло просила его. — Да, конечно! — предсказуемо воодушевлённо отозвался он. — Я всё сделаю, не беспокойся ни о чём! Сейчас приведу их! — Спасибо тебе большое, — отозвалась я, поспешно отпирая дверь, за ручку которой схватился Дерби, услышав моё предложение. Стоило замку щёлкнуть, как Дерби сразу же поспешил на улицу, чтобы как можно скорее вернуть гостей домой. Я закрыла дверь и поспешила в свою спальню, надеясь, что этому кретину Линкору хватило ума сидеть на заднице, а не смыться. Приоткрыв дверь, я его не увидела. Первая мысль — слинял! Но, как оказалось, Линкор просто уселся на пол, прислонившись к стене. Нет, так не пойдёт. Я зашла в комнату, открыла тумбочку и стала копаться в ней в поисках какой-нибудь верёвки или каната. К счастью, хлама у нас хватало, потому и небольшой кусок верёвки нашёлся. Увидев верёвку, Линкор без слов всё понял и устало протянул руки вверх. И что же это значило? Окончательная капитуляция? Хороший знак! Значит, жизнь задолбала его настолько, что он готов терпеть наши условия. Недолго думая, я обмотала его руки, затянув верёвку на пару узлов, и стала дожидаться Дерби. Тот ждать себя долго не заставил, и спустя примерно полчаса вернулся в сопровождении Ады и Нини. Я поблагодарила его и отпустила домой, а Ада и Нини принялись засыпать меня вопросами, которые при Линкоре обсуждать не стоило. Нат всё не возвращался, хотя на дворе царила уже ночь. Неужели что-то случилось? Куда он вообще попёрся? Неужели отца спасать? У него совсем крыша поехала? Одно дело бросаться на Дилони и совсем другое — на миротворцев. Норман попал к ним, и самое опрометчивое, что можно сделать, это попытаться вытащить его из тюрьмы. Если это так, то Нат совсем чокнулся. Я расхаживала туда-сюда по комнате, даже не переодевшись. Ну, где же он? Куда подевался? Какие у него могли быть дела? Ада сидела с Линкором, а Нини со мной. Мелкий молчал, потому что предыдущий час говорил со мной, а я его не слышала, точнее, слышала, но совсем смутно, потому не отвечала. Куда же Нат мог пойти? Не к Дилони же аттракцион взрывать! Или… — Может, откроете мне двери, а? — послышался хриплый крик, а вслед за ним грузный стук кулаком в дверь. Я сорвалась с места и побежала в коридор, отомкнула замки и распахнула дверь. Нини как штык появился рядом, готовый броситься Нату на шею, как только тот войдёт, но стоило нам его увидеть, как желание младшего обнимать старшего тотчас улетучилось. — Что с тобой случилось? — ахнул Нини, как только увидел впереди стоящую рухлядь. Нат вломился внутрь, растолкав меня и Нини, определённо не желая обниматься. Выглядел он в разы хуже, чем тогда, когда мы с ним виделись в последний раз. Натаниэль хромал, всё его тело было в грязи, крови, пыли, каких-то пятнах, одежда местами порвалась, кожа счёсана, рожа в ссадинах и грязи, а волосы грязными неаккуратными прядками спадали на лицо и липли к нему. — Потом расскажу. Сейчас мне надо отмыться от этого дерьма. — Ты дохлой рыбой воняешь, — улыбнулся Нини. Сложно понять, это он так радовался возвращению брата или тому, как тот выглядит. От Ната и впрямь ужасно воняло всеми возможными запахами, как будто он вывалялся в мусорной урне и нарочно измазался в самых вонючих продуктах. — Тащи мне одежду и полотенца, Мейсон. Я иду в душ, иначе ещё немного и во мне черви заведутся! — Нини поморщился, а я бросилась искать подходящие вещи, предполагая, что там происходило с Натом, из-за чего он так поздно вернулся, да ещё и в таком виде. — Даже не скажешь, где был? Выглядишь как свинья, — спросила я, на что Натаниэль только вздохнул. — Ну… — протянул он, делая вид, будто не знает, что ответить. — Я просто знаю, как ударить по Дилони так, что он пожалеет о собственном рождении, а в целом ничего особенного, забейте. Я в душ! Нюхать и дальше эту дерьмовую приправу больше нет сил. Ненавижу поваров и долбанную восточную кухню. Нат выдернул у меня из рук полотенца с одеждой и хлопнул дверью, отправившись в душ. Нам с Нини оставалось дожидаться Натаниэля, чтобы узнать, о каких таких поварах он тут трындел.***
Этой ночью никто не хотел спать. Я думала, что Нини сдастся первым, но он дождался Ната, а затем упал мне на хвост и выслушал весь рассказ брата, который трепался не замолкая, пока не рассказал всё, что видел, и всё, через что прошёл. Рассказ был таким длинным, будто Натаниэль несколько дней шлялся по Капитолию. Я рассказала ему свою часть истории, попутно обрабатывая его раны, что в нашем доме случалось чаще, чем какие-нибудь завтраки да обеды. — Значит, папа в тюрьме, — приглушенным голосом проговорил Нини, глядя то на Ната, то на меня. Младший Лафлауэр встревожился после рассказа Натаниэля, но не выглядел растерянным, он даже не испугался. Нини просто задумчиво рассматривал стены и потолки, размышляя, как можно разобраться с ситуацией, в то время как Нат продолжал грузить нас своими домыслами, коих у него буквально за день накопилось столько, что он никак заканчивал свой рассказ. — Как бы мы не выполнили его игрульки, Дилони всё равно бы нас обшаламурил. Он задумал сдать пленников — он это и сделал. Мы могли вообще никого не поймать, и он прекрасно знал об этом, значит, это часть его плана. Наверняка эта скотина подбросила нам Линкора сознательно. То есть, не ты его нашла, дровосек, это Дилони тебе его нашёл и всучил, — вслух размышлял Нат, пока я мазала порезы на его теле. Повезло, что они были не настолько серьёзными, чтобы их пришлось зашивать. — Но что будет с папой? — не унимался Нини. — Ничего, вашего отца просто допрашивают, — успокоила его я. — Да, пока его жизни ничего не угрожает. Он ведь не преступник какой-то! По ходу у него будут выпытывать о случившемся. Интересно, что он скажет миротворцам… Как бы там ни было, а его надо вытягивать, — уверенно заявил Нат, помогая мне обрабатывать ранки ватными дисками и наносить нужные мази. — Как ты его вытащишь? Он у миротворцев. Мы не можем похитить его. Во-первых, из тюрьмы, полной миротворцев, его не выкрасть, во-вторых, это преступление. Реальное преступление. Накажут и нас, и его. — Я знаю, но как мы можем бросить его там? Из-за нас папа оказался у Дилони, а теперь в тюрьме! Из-за нас теперь каждая псина знает, что он на самом деле жив. К нему приковано слишком много внимания. Хрен знает, что с ним сделают, если вовремя его не вытащить. — Что же делать? — Лицо Нини обрело очень жалостливый вид, но он по-прежнему оставался спокойным. Этот мальчуган как никто иной умел сохранять спокойствие даже в стрессовой ситуации, а может, его просто уже не удивляли эти чисто лафлауэрские неприятности, коими так славился и Нат и, тем более, Норман. — Мы разберёмся. — Уверил его Нат, толкнув кулаком в плечо. — И вообще тебе пора спать, мелочь пузатая. Какого хрена расселся и уши развесил? Тут взрослые разговоры ведутся, а ты мешаешься! — Но я… — Хочешь помочь делу? Вали дрыхнуть. Нам нужно всё обмозговать. — Нат оставался непреклонным, но Нини и не собирался уходить. Он смиренно сидел перед братом, наивно глядя тому в глаза, вот только с Натом эти штуки не срабатывали. — Ты уже дохрена новостей наслушался! Вытащим мы твоего папулю, не переживай! Нини нехотя встал из-за стола и лениво поплёлся к Аде, которая всё это время просидела с Линкором. Он нарочно шёл очень медленно, надеясь, что Нат разрешит ему остаться ещё ненадолго, но старший Лафлауэр, щурясь, не отрывал взгляд от брата, пока тот не скрылся в коридоре. — И не подслушивать, мелкий засранец! — предупредил его Нат. Голова Нини тотчас мелькнула в проходе. — А я и не подслушивал. Хотел пожелать Джоанне доброй ночи, — подмигнул мне улыбающийся Нини. — Ты очень красивая. Надеюсь, ты меня приснишься! А ты не снись, ты противный, — обратился он уже к Нату, и после сказанного окончательно исчез в проходе. — Свали уже! — каркнул Нат, но необходимости в том уже не было. Младший брат отправился спать. Мы остались одни. Улыбка мгновенно сползла с лица Натаниэля, он закрыл дверь на кухню и обернулся ко мне с таким видом, будто сейчас взорвётся от распиравших его мыслей. — Нужно срочно браться за дело. Нат, не дождавшись, пока я обработаю все его раны, уселся за компьютер, врубил его, и обернулся ко мне. После купания и лекарств он выглядел значительно лучше. Хотя бы стал похож на человека! Побитого, местами синего, местами припухшего от воспаления, но человека. Без очков видеть его таким было странно вдвойне, но Лафлауэр пообещал завтра же купить очки вместо «сраных линз, которые носят только отборные ушлёпки». — Дилони должен был прикончить тебя, а ты выглядишь не так уж плохо. Серьёзных ссадин немного, а синяки, в основном, там, где нечего ушибить. Это странно, — подметила я. Собственно, как только Нат вернулся из душа, я заметила, что отлупили его очень осторожно. Он стоял на двух ногах, шевелил руками, свободно дышал, а воспаления и припухлости, на лице в том числе, выглядели совсем не критично. Фингалы не мешали Нату видеть всё вокруг, да и без переломов обошлось… — Это совсем не странно, — заговорил Нат, вновь обращаясь к монитору, когда тот засветился. Не успела система загрузиться, как пальцы Ната стали шустро бегать по сенсорной панели, открывая одну программу за другой и вводя какие-то команды. — Сегодня я убедился, что фуфлыжник нихрена мне не сделает, даже если я выкину самую запредельную фигню. Всё это время он давал мне уйти живым. Он отпустил меня живым из аттракциона, и даже потом, когда я прыгнул в окно, Дилони меня поймал. — Что ты сделал? — выпалила я, хлопнув Ната по тёмно-синему пятну на его плече. Тот застонал, но ко мне лицом не повернулся, продолжая что-то печатать. — Ты совсем обалдел? Ты серьёзно выпрыгнул в окно? — Это был единственный способ проверить, нужен я живым Дилони или нет! Я знал, что он меня поймает! — А если бы не поймал? — Но поймал же? — Он мог не успеть! У него могло не получиться. Он наш враг, в конце концов, Нат! Как ты мог положиться на того, кто смешал нашу жизнь с дерьмом? Ты хоть представляешь, что случилось бы, если бы твои догадки оказались неверными? С чего ты взял, что настолько нужен ему живым? — наехала на Натаниэля я. Он никогда не отличался адекватным мышлением и подобные вещи вытворял уже не впервые, хотя каждый раз я просила его прекратить, просила быть осторожнее и думать над тем, что творишь, вот только всё бесполезно. Я накричала на него, а он наверняка уже успел забыть об этом. Как и всегда. — Мейсон, не тупи. Если бы он хотел меня грохнуть, то сделал бы это давным-давно. Тебя это тоже касается, кстати. — Хмыкнул он. — Я думаю, что Дилони не может убрать ни меня, ни близких мне людей. Он постоянно угрожает этим, но ещё ни разу не перешёл черту. По ходу у него руки плотно связаны. Мы думали, что он свободен в своих действиях, но нифига. Он только делает вид, что это так. — Ладно, ты, но мы ему на кой чёрт нужны? — Я думаю, что он чего-то хочет от меня. Допустим, Дилони пашет на Кинберг. Допустим, Кинберг заказала меня. Если мой «иммунитет» появился из-за того, что я заказан, всё сходится, но нафига им обоим ты или моя родня? Чтобы шантажировать? Лады, но шантаж работает только тогда, когда жертве угрожает опасность. Если Дилони не может грохнуть тебя, значит, переживать за тебя нет смысла. — Ну, спасибо, — фыркнула я. — Очень заботливо с твоей стороны. — Конечно, я же люблю тебя. — Спасибо, что хоть в этом смысл нашёлся. — Не вопрос, обращайся! — с энтузиазмом бросил Нат и вновь задумчиво насупился. — Вся соль в том, что он пока никому из нас реально не навредил. Это может значить только две вещи. — Нат взметнул в воздух два пальца. — Либо Дилони что-то от нас нужно, либо он не может убить конкретно в данный момент. — Если ему что-то нужно, почему он не попросит? — Пожала плечами я. — Зачем весь этот цирк устраивать? — Откуда мне знать, что у этого шизоида в башке? Честно говоря, я сомневаюсь, что он хочет что-то от нас получить, иначе давно отнял бы это. Не знал бы, что всё серьёзно, решил бы, что он просто прикалывается. Жестоко, но прикалывается. Если Дилони что-то хочет от нас, то впредь в любом случае ничего не получит, потому что я помогать ему не стану только из-за того, что он никого из наших не убил. Нет, я склоняюсь ко второму варианту — к тому, что мы не можем умереть в конкретно данный момент. Когда-нибудь позже — да, но не сейчас. — Как же выгадать этот момент? Мы не сможем себя защитить, если не поймём, когда наш «иммунитет» исчезнет. — Всё верно. — Нат встал из-за компьютера и принялся расхаживать по комнате, пока на мониторе светилась зелёная шкала со скачущими процентами. — Если бы мы вычислили, что это за момент, и с чем он связан… — Нат задумался. — Во всяком случае, пока что мы в безопасности. Ты критикуешь мой прыжок веры, но на самом деле он помог разузнать о двух очень важных вещах. Вот только тебе не понравится способ, которым я эту информацию раздобыл. Натаниэль нарочно остановился в противоположном углу комнаты и скрестил руки на груди, выжидая мою реакцию. — Рассказывай, я уже ничему не удивлюсь, — махнула рукой я. — Пообещай, что не станешь орать, — с подозрительным прищуром просил Нат. Я нахмурилась, не зная, что и предполагать. Я-то как дура думала, что рассказанное Натом при Нини — вся история, но, конечно же, это не так. — Что ты опять выкинул? — Себя. В окно, — Улыбнулся Натаниэль. — Хлам всегда нужно выбрасывать! Ну, так, что? Обещаешь? — Да не буду я орать! — Ты уже орёшь. Это унижает мой мозг. — Нат, — прошипела я, чувствуя, что терпению приходит конец. Если про прыжок в окно он рассказал без проблем, то что такого он натворил ещё? — Короче, — начал Нат, цокнул языком и замолчал, глядя в сторону, как будто решал, говорить мне или нет. — Я решил проверить, насколько большую ценность представляю для этого лошары. Вишу я, значит, на высоте пяти этажей, обдуваюсь ветерком, и тут мне в башку прилетает идея, как можно прижать Дилони ещё круче. Я достал нож и стал угрожать ему, что, если он не расскажет мне, какого хрена творит, то я его зарежу. Я наблюдала за Натом чуть ли не с каменным лицом, а он едва сдерживался от демонстрации гордости за собственные деяния. — Предсказуемо Дилони отказался что-либо говорить, потому я проткнул его руку ножом. Да, ту самую, которой он меня держал, ничего не говори, я знаю, что ты недовольна, я урод и всё такое. — Протараторил Нат, не позволяя мне и слово вставить. — Задел я его неслабо. Кровь заливала его руку, мою руку, я весь залился его кровищей, пока висел над землёй, но знаешь что самое главное? Дилони меня не отпустил. Только представь, он держал меня на весу высоко над землёй. Держал одной рукой, потому что второй держался сам, чтобы не выпасть в окно следом. Я гораздо здоровее этого хлюпика, а он схватил меня одной рукой. Это требовало огромных усилий, учитывая, что он был ранен в ногу и побит, как и я. И при всём этом, когда я проткнул его руку ножом, он не отпустил меня. Кровь выливалась из него, как из шланга, ему было откровенно хреново, и я чувствовал, как от напряжения трясётся его рука, но он меня не отпускал. Спрашивается, на кой-фиг? Неужели его цель стоит таких мучений? Чувак кровоточащей рукой держал висящую над дорогой тушу. — Наверное, он маньяк своего дела. — Мейсон, тут дело в другом. Во-первых, Дилони не просто не может меня убить. Он вынужден меня защищать, когда мне грозит опасность или когда что-то идёт не по плану. Фуфлыжник вытащил меня из могилы, преследовал в том затюканном ресторане и отбивал от меня миротворцев, значит, своим походом на Арлингтон я сильно спутал его карты. Он не мог позволить мне попасться, а под конец, когда я оказался в том вонючем туалете, ему пришлось не отпускать меня, чтобы я не разбился, понимаешь? Я не говорил ему, что сигану в окно, я не давал никаких поводов думать так, тем не менее, как только я сорвался с места, он бросился за мной, уже тогда, за долю секунды поняв, что я намерен сделать. Если бы он размышлял, то не поймал бы меня, но нет, он ни секунды не задумывался над тем, как нужно поступить. Дилони бросился за мной, как только я сдвинулся с места. Он действовал машинально, автоматически, значит, я настолько сильно ему необходим, что он даже не задумался над своими действиями! Также это значит, что я не могу умереть по его вине. Это ведь он загнал меня в тот туалет. Это тоже порядком связывает ему руки. — То есть, если кто-то вздумает тебя убить, то Дилони, скорее всего, грохнет твоего убийцу? — уточнила я. — Не «скорее всего», а «наверняка». Отсюда напрашивается вывод, что он мог следить за нами всё это время не для того, чтобы получить от нас что-то, не для того, чтобы использовать эти знания, а для того, чтобы… — Знать, что мы живы и в порядке, — прошептала я. Эта мысль казалась настолько безумной, что переворачивала всё с ног на голову. Нет, Шанталь наверняка пользовался добытой слежкой информацией, но, что, если он действительно попутно наблюдал за нами? Приглядывал. — Вполне возможно, что он с самого начала следил за тем, чтобы мы не скопытились раньше времени. — Больница! — Вдруг вспомнила я. В голове пронеслись такие далёкие и одновременно недавние воспоминания о профи, кунсткамере и Технотроне, который был уничтожен точным выстрелом в голову Дейла. — Он уничтожил Технотрон в больнице до того, как Дейл добрался до нас. — Да, возможно, он следил за нами и раньше. Сейчас сложно определить точку, с которой всё началось. Зато кое-что теперь мы знаем наверняка — Дилони не может себе позволить нашу смерть. По крайней мере, сейчас. Его действия натолкнули меня на ещё одну мысль. Я думаю, что если это и заказ, то работает он не за деньги. Подумай сама, нахрена ему так надрываться ради денег? Чувак в полумёртвом состоянии истекал кровью, но не отпускал меня. Не проще отпустить? Ну, сдох бы я и пофиг. Он прилагал усилия, тратил силы, коих у него и так осталось немного, он терял кровь, но терпел, хотя мог тупо в обморок хлопнуться. Зачем? — Он странный. Может, из принципа стоял на своём? Ну, знаешь, как все эти зубрилы, которые ради самой высокой оценки костьми лягут. — Думаю, его цель стоит таких усилий. — Нат прекратил расхаживать по комнате, зациклено глядя перед собой в стену. — По его меркам. Вряд ли это деньги. Ты была в его аттракционе и сама видела, какая это дорогущая махина. Аттракцион приносит ему дохрена деньжищ, и ведь он владеет не только им. — Зачем ему вообще аттракцион, если он стратег? — Вот поэтому он ему и нужен. Дилони наёмник, я уверен в этом, потому что стратеги, по ходу, и есть наёмники. Это не военные, не детективы и прочий академический хлам. Это частники. Аттракцион — его дом, боевая машина для защиты и стабильный бизнес. Только представь, сколько бабла он влил в создание этого комплекса, сколько сил и времени отняло строительство, а проектировка? Ко всему прочему Дилони постоянно обновляет дизайн аттракциона. Он относится к нему почти с трепетом. Аттракцион Мефистофеля это не игрушка-однодневка. Дилони привязан к нему и намерен развивать в будущем. Подумай сама, если он реально наёмник, то через десять лет энтузиазма в нём поубавится, а ещё через десять он начнёт терять свои силы. Каким бы неуничтожимым он не казался сейчас, через пятнадцать лет Дилони начнёт сливаться, и он это понимает. Тогда его либо убьют, либо ему самому придётся уходить от своих чёрных делишек. Поэтому ему нужен аттракцион, который будет кормить его в будущем. Все мысли Натаниэля казались удивительно логичными. Судя по всему, Шанталь не планировал умирать в ближайшее время. — Хочешь сказать, что денег ему и без того достаточно? Что же тогда ему нужно? — Конечно, всё может оказаться куда проще, и этот толстосум может работать за деньги, чтобы приумножить своё состояние, но мне кажется, что это не так. — Нат неуверенно покусывал как всегда раненную около колечка губу. — Сомневаюсь, что деньги вызвали бы в нём такую самоотдачу, но с другой стороны, что ещё ему можно предложить? Ради какой цели стоит так сильно загоняться? Натаниэль замолчал, размышляя. Я тоже молча думала, но ничего полезного в голову не приходило и вряд ли бы пришло, потому что мы понятия не имели, с каким человеком связались. Наши познания о его личности мизерные, оттого мы могли упустить кучу важной информации просто потому, что не знали о ней. Возможно, разгадка скрывалась как раз там, куда мы не добрались. Шкала с процентами заполнилась ярко-зелёной лентой. Нат вернулся обратно за компьютер, шустро набирая на нём какие-то знаки. — Нужно решить, что мы будем делать с Линкором, — напомнила Нату я, заметив, что виртуальные делишки уже поглотили его целиком. — А что с ним? Дилони же всё нам обломал. — Что ты имеешь в виду? — Мы упустили момент. Линкора придётся попридержать. Даже если мы его сейчас разговорим, и он сдаст свою сеструху, вся полученная нами информация рискует улететь в мусор. Мы не знаем, работает Дилони самостоятельно или же на кого-то. Если он работает на кого-то, и этим человеком является Лана, то она даст команду Дилони, который на ходу выкрутит всю полученную нами информацию наизнанку, и в итоге сядем мы, а не Лана. Он же долбанный стратег, он умеет работать с информацией. Не удивлюсь, если окажется, что это он отмазал Лану с тем выстрелом. — Ты издеваешься? Хочешь сказать, что всё было зря? Я зря бегала по всему Капитолию, чтобы притащить этого урода к нам домой? Мы с тобой зря участвовали в этих конкурсах? Всё пошло коту под хвост? — Слова Натаниэля не на шутку меня разозлили. Мы столько сил потратили на этого наркошу, а теперь Нат говорит, что он больше не нужен? Какого чёрта? — Ты чем слушаешь, дровосек? Я сказал, что нам надо взять паузу и не выдавать этот козырь прямо сейчас. Ты хочешь просрать единственный шанс посадить всю эту шарагу научную? Я, вот, не хочу, поэтому мы сначала уберём фуфлыжника, а затем выдадим Линкора, когда никакой напыщенный стратег не сможет нам помешать. С момента обвинения Ланой брата прошло немало времени. Если Дилони и правда работает на неё, то он уже давно склепал ей тонну поддельных документов и прибрал за ней всю грязь. Кинберг переформатировала всю свою деятельность, чтобы обезопасить себя от показаний брата, уж поверь. — Значит, всё зря. — Не зря. Мы начнём действовать в нужный момент, а пока надо хотя бы заставить этого придурка говорить. От него мало толку, когда он молчит, как нямтырь. Ты уже придумала, как мы будем его пытать, чтобы развязать язык? — Мы не будем его пытать, потому что тогда Линкор точно ничего не скажет. Если бы от этих методов был прок, этот слабак давно бы всё рассказал миротворцам, но они от него ничего не добились, — проворчала я, недовольно глядя на Натаниэля. Ну, надо же ляпнуть, что никакой Линкор нам не нужен после того, как я кучу времени маялась с ним в попытках доставить в Седьмой! — Они просто пытать не умеют. — Из Натаниэля вырвался надменный смешок. Конечно, вся эта ситуация его очень забавляла и воодушевляла, ведь это был очередной вызов для его могущественного интеллекта и, судя по его практически довольной физиономии, план действий у Ната не просто существовал, а подавал надежды. — Ты чего такой довольный? — не удержалась от вопроса я. — Я знаю, как мы схватим его за жабры. — Нат, улыбаясь, повернулся ко мне лицом. Я никак не могла привыкнуть к его роже без очков, отчего всякий раз меня передёргивало. Будто совсем другой человек, хотя и глаза горели по-прежнему. Его рука взметнулась вверх, и я присмотрелась к ней, но ничего особенного не заметила, пока не разглядела внимательнее крохотную чёрную точку или капельку, плотно зажатую у него между пальцев. — Что это за блоха? — скептично спросила я, отчего брови Ната в удивлении поползли вверх, а глаза расширились. — Блоха? Серьёзно, блин? Это первое, что пришло тебе в голову? — Нат показательно вздохнул и даже хотел наехать на меня за столь унизительное оскорбление, но желание разболтать накипевшее пересилило в нём вредность. — Когда я дрался с этим придурком в аттракционе, я разбил его часы и успел утащить часть их нутра себе. Это — ядро. Ядро механизма часов, благодаря которым он связывался со своим искусственным интеллектом. Я понемногу начинала понимать, куда Нат клонил, но не могло ведь нам настолько повезти? — Искусственный интеллект — правая рука Дилони. Он управляет аттракционом, находит, обрабатывает и хранит его информацию. Всё это время он поддерживал связь с ИИ при помощи этих часов. Это связанная система. Ядро часов пашет на одной платформе с искусственным интеллектом. Поэтому он всегда на связи, всё видит, слышит и знает, — горделиво объявил Нат. — И теперь это ядро у нас. Услышанная информация настолько меня шокировала, что я даже привстала. Нат раздобыл частицу системы Шанталя! Он раздобыл не ядро, а… ключ. — Мне понадобится немного времени, чтобы изучить эту фигнюшку и научиться с ней работать, — довольный собой проговорил Нат, и принялся искать свой адаптер среди проводов и переходников, лежащих на столе. — И что ты собираешься с ней делать? Нат сделал вид, что размышляет. Даже задумчиво постучал себе пальцем по губам для пущей естественности, а затем уверенно заявил будничным тоном: — Я взломаю Дилони.***
Всё последующее время Нат только над этим и работал. Что-то подсоединял, анализировал, изучал, диагностировал, а ещё ругался с компьютером, когда тот отказывался объяснять Нату, что это за фигню он в него воткнул. Лафлауэр с компьютера не слезал. Сразу же после приезда он засел за него и просидел почти до утра, затем пару часов проспал, и снова подался изучать эту мелкую бесполезную хреновину, которая никак ему не поддавалась. Периодически к нему заглядывал младший брат, но он и час сидения перед компьютером не выдерживал, потому уходил обратно к Аде, караулившей Линкора. Пару раз она пыталась заговорить с Натом насчёт Шанталя и Линкора, но Натаниэль лишь отмахивался и отказывался её слушать, посвящая всё своё внимание исключительно ядру. Это стало настолько навязчивой идеей, что весь следующий день он даже не ел. Вообще. Я могла сидеть и болтать с ним порядка часа, но Нат отвечал невпопад, да ещё и на вопросы, которые я даже не задавала. Я не стала ему мешать, не отвлекала, и то и дело, прогоняла с кухни то Нини, то Аду, понимая, насколько серьёзный проект прорабатывал Лафлауэр. Кроме того приходилось следить ещё и за Адой, доверие к которой у меня поубавилось. Она — единственная кого Дилони не просто избавил от плена, а доставил к нам домой прямиком под дверь, да так, чтобы никто этого не заметил. Ради Нормана, Дейла и Линкора нам с Натом пришлось выполнять дурацкие задания, разгадывать загадки, и в итоге всё равно остаться с носом. Почему Ада у нас? Почему на её месте не оказался Дейл или Норман? Мы даже Линкора заполучили с боем. Дилони стратег. Он ничего не делает просто так. У всего есть своя цель. Зачем Ада Паркер оказалась у нас в доме? Другие не обращали никакого внимания на её присутствие. Нини постоянно говорил с ней, брал за руки, показывал магию, а она улыбалась и постепенно выходила из состояния увядающего цветка. Кажется, проклятье, наложенное на неё Шанталем тогда, на вокзале, постепенно теряло свою силу. Она больше не плакала, хотя, возможно, я просто этого не видела, круги под её глазами уменьшились, а грустное выражение лица постепенно просветлялось. А ещё она спала. За всё то время, что нас не было, и за эти пару дней, Ада ни разу не устроила сеанс лунатизма, хотя раньше это происходило постоянно. Может быть, она взяла свои сны под контроль? Хотя как провернуть подобное, это же сны… Сама Ада утверждала, что ей помог Нини, что это он избавил её от дурных сновидений, и что после его магии Ада начала спать как младенец, высыпаться и чувствовать себя лучше. Звучало это всё безумно круто, вот только магии не существует, а проблемы с психикой реальнее некуда. Тем не менее, Нини очень ей помогал, и это было видно. Они проводили много времени вместе, говорили о всякой чепухе и смотрелись почти что счастливыми. Оставалось надеяться, что Нини не влюбится ещё и в неё. Говорили они и с Линкором. Ада вела себя на удивление сдержанно, а Нини и вовсе просил его помочь, просил поговорить, рассказать обо всём, ведя себя при этом пугающе дружелюбно. Нат раздумывал, как бы поэффективнее пытать Линкора, в то время как его брат предлагал тому чай. Глядя на всё это, мне оставалось лишь вздыхать. Методы обоих Лафлауэров бесполезны, и сам Линкор бесполезен. Мне вдруг в голову ворвалась очевидная мысль — поэтому брат Ланы и оказался у нас! Он бесполезен! От него нет никакого толку, потому Шанталь и отдал нам его на съедение. Дилони изначально спланировал поездку Нормана в тюрьму, побег Дейла, и попадание к нам Линкора, чтобы мы не думали, что он совсем уж законченная мразь. Наверное, даже миротворцы были не настоящими или настоящими, но работающими на Дилони. Чёрт возьми, он не сдавал Линкора полиции, а лишь устроил для меня спектакль! Хренов стратег! Неожиданно послышался стук в дверь. Я отвернулась от Ады и Нини, всё ещё подпирая собой дверной косяк. Кого это принесло? Я ходила на допрос вчера, Нат сходил сегодня утром, по пути купив себе новые очки, после чего нас пообещали оставить в покое. Неплохо бы сдержать это обещание, учитывая, сколько нелегалов торчало у нас в доме. Вздохнув, я направилась к входу в дом. Нат, как ни в чём ни бывало, продолжал сидеть за компьютером, кажется, даже не заметив, что кто-то стучал, ну, или морозился как обычно. Впрочем, стук не повторялся, а значит, незваный гость, скорее всего, уже свалил, но я всё равно открыла дверь. Разумеется, снаружи никого не оказалось. Я посмотрела по сторонам — пустота. Может, послышалось? Я уже собралась захлопнуть двери, как мне бросился в глаза какой-то кусок бумаги на земле. Конверт. Я склонилась над ним, но брать в руки не спешила. Никаких опознавательных знаков на конверте не было, никаких следов или намёков на то, откуда он мог прибыть, тоже, кроме, разве что, очень нежного и приятного аромата, исходившего от бумаги. — Нат, иди сюда! — крикнула я, не сходя с места. — Отвали, я занят, — донеслось до меня его недовольное бормотание. — Иди сюда сейчас же! Тут кое-что очень странное, тебе понравится. — У меня творятся дела космической важности, а ты отвлекаешь меня ра… — Нат вышел из кухни в коридор и заметил конверт ещё до того, как приблизился к порогу. Недовольное выражение его лица моментально сменилось заинтересованностью и настороженностью. Он замолчал, наклонился к конверту и прищурился — тоже услышал этот странный запах. Я стояла рядом со скрещенными на груди руками, дожидаясь от Ната «диагноз». — Ты трогала эту хрень? — Нет, — честно ответила я. — Ты знаешь что это? — Какая-то хреновина от Дилони, — ответил Нат и побежал обратно в дом, быстро вернувшись назад уже с ножницами в руках. — Ты уверен, что это его рук дело? — В его графике подлянок промежутки обычно составляют пару дней, так что я ждал очередной вброс с его стороны. К тому же ты слышишь эту вонь его духов. — Нат уселся на порог прямо напротив конверта и принялся ножницами аккуратно его разрезать. — А это не опасно? Вдруг там взрывчатка или какой-нибудь яд? Может, лучше отдать конверт на проверку Дерби? — Забеспокоилась я, но Ната это не остановило. Он разрезал бумагу прямо на улице, видимо, опасаясь тащить её в дом. Я склонилась над ним, заглядывая внутрь содержимого конверта, где лежал… коммуникатор. — Да это же… — Да, — прервал меня Нат. Поднимать коммуникатор он не спешил, внимательно осматривая, нет ли рядом с ним ещё чего-нибудь. Когда стало ясно, что конверт за исключением коммуникатора пуст, Нат вытащил его, но почему-то не особо радостно. — Он вернул наш коммуникатор! — выпалила я, но Натаниэль взглянул на меня так, будто я сморозила ужасную чушь. — Это не он. Наш я разбил. — Ты сказал, что потерял его в аттракционе. — Мой энтузиазм тоже сошёл на нет, вот только сомневаться в том, что моего коммуникатора больше не существует, не стоило. Кислый вид Ната подтверждал это очень красноречиво. — Разбил и потерял во время драки, да, — поддакнул Нат, покусывая губу. Этот коммуникатор выглядел точно так же, как тот, который подарил мне Лафлауэр, но он был абсолютно целым. Натаниэль крутил его со всех сторон, заглядывал в гнёзда, внимательно рассмотрел корпус, но ничего подозрительного не обнаружил. — Жалкая подделка. Я думал, что этот кретиноид просто починил наш коммуникатор, но нет, это новый. Наверняка он сам его собирал, мамкин рукодельник. Короче, подержи, я осмотрю бумагу. Нат вручил мне коммуникатор, а сам принялся крутить со всех сторон порезанный конверт. Ничего не обнаружив, он скомкал его и просто выбросил, затем отнял у меня коммуникатор и зашёл в дом. — Я буду перебирать эту дрянь. Пусть все молчат, а если так невтерпёж языком чесать, то пусть чешут о погоде, потому что хренотень Дилони явно напичкана следящими устройствами, и пока я не вычешу коммуникатору всех вшей, давать ему лишнее преимущество не стоит. — Не проще его выбросить? — спросила я, следуя за Натом. — Это всё равно не наш коммуникатор. Зачем он нам нужен? — Вот именно! Надо узнать, зачем Дилони нам его подбросил. Он явно сделал это с какой-то целью. Скорее всего, чтобы следить за нами, а может, для того, чтобы контактировать. Фиг его знает. Во всяком случае, работы у Ната лишь прибавилось. Теперь ему приходилось заниматься одновременно и ядром, и коммуникатором. Дела настолько поглотили его, что Нату приходилось напоминать о том, что пора поесть или сходить в душ. Большую часть времени он молчал, внимательно изучая эти два предмета. Для того чтобы перебрать коммуникатор, Нат обошёл весь дом в поисках всех возможных инструментов, даже лупу где-то откопал. Разобрал коммуникатор он быстро. Как оказалось, внутри тот выглядел иначе, в нём не было никакой взрывчатки и прочих опасных для жизни штуковин, как будто Дилони перестраховался, чтобы мы не пострадали, а может, просто не стал заморачиваться. Не было также и следящих устройств. Нат изучил каждую отдельную деталь, но ничего подозрительного не нашёл. Шанталь подбросил коммуникатор, ничем его не напичкав? В это верилось с трудом. Уж скорее он изобрёл невидимые жучки, нежели отдал нам пустой коммуникатор. Удостоверившись, что нутро коммуникатора абсолютно чистое, Нат принялся лазить в его системе, но и там не было видно ничего особенного. Система оказалась полной копией оригинала, которую непонятным образом Шанталь перенёс на новый механизм. Нат не верил в это, потому что для подобной манипуляции старый коммуникатор следовало взломать, а по его словам это невозможно. — Но если его система копия нашей, значит, у него получилось, Нат, — осторожно сказала я, сидя на табуретке рядом с Натаниэлем. Коммуникатор лежал прямо перед ним на столе, и Нат лениво водил по его экрану пальцем, разочарованно вздыхая. Лафлауэр и сам понимал, что его драгоценную игрушку взломали, а это стало страшным ударом по нему, ведь Нат считал коммуникатор невзламываемым, коим он не был. Значит, он мало старался, или же Дилони оказался не менее смышлёным, что ещё больше расстраивало Ната. — Как он это сделал? — задавался вопросом Нат, глядя в одну точку. — В любом случае это не так важно. На коммуникаторе не хранилось ничего настолько ценного, чтобы как-то нам навредить. Я же не дебил, как Дилони, чтобы таскать с собой компромат. Знаешь, в чём прикол? — спросил он, и я устало опустила голову на его плечо, глядя на экран. — В том, что на этом коммуникаторе есть всего одно видимое изменение. Этот идиот добавил чатик. — Что? — не поняла я. Палец Натаниэля скользнул к одной из иконок, прячущейся в самом конце списка. Коричневого с золотинкой рупора прежде в меню не было. — Чат — это такая фигня для переписки. Почти то же самое, что обычная доставка сообщений, только жутко устаревшая и с контуженым дизайном. Сообщение ты можешь послать на конкретный номер, то есть этот номер нужно знать, а в чатике нихрена знать не надо. Он настроен на доставку сообщений прямиком Дилони. — Но вычислить его местонахождение мы, конечно, не можем? — Мейсон, он в аттракционе живёт. — Теоретически… — Я уверен, что фуфлыжник не лепил бы сюда этот чатик, если бы тот палил его местоположение. Он же типа не дурак. Хотя… какой кретин пользуется чатиками? — возмутился Нат, всплеснув руками, отчего моя голова чуть не свалилась с его плеча. — Нет, всё-таки дурак. Наверное, влепил сюда эту залупу, чтобы с нами связь поддерживать… Тогда зачем ради этого так загоняться и клепать копию? Ладно, пофиг, завтра разберусь. Только день зря потерял. Мне ещё с делами поважнее париться.***
Шанталь стоял, прислонившись к стене, скучающим взглядом осматривая улей. Руки скрещены на груди, висок еле касался холодной стены. Настроение было таким же унылым, как и происходящий вокруг бедлам. Люди в примерно одинаковой одежде примерно одинаковых цветов с примерно одинаковыми причёсками носились туда-сюда, словно опоздали со своей работой на целый месяц и теперь пытались наверстать упущенное. Свет, как и прежде, холодный с голубым оттенком, в воздухе запах влажной свежести и тихие разговоры. Здесь никто никогда не кричал. Обыкновенные серые офисные мыши. За столько лет не изменилось ничего. Несмотря на то, что внешне Шанталь заметно отличался от остальных обитателей улья, на него никто не обращал внимания. Ну, стоит какой-то странный тип в чёрном и пусть стоит, главное, срочно распечатать бесполезные бумаги на принтере. Зачем, если вокруг полно мониторов? Отчётность, формальность, устав, педантичность. Какой в них смысл, если они не приносят плоды? Шанталь прижался спиной к стене и вздохнул. Самочувствие оставляло желать лучшего, но лекарства делали своё дело. Он шёл на поправку, хоть и медленнее, чем требовалось. Наконец, из-за угла показалась та самая. Шанталь улыбнулся уголками губ, заметив как Лана торопится, как от быстрой ходьбы потряхивалась её идеально уложенная причёска и стучали, будто отбойные молотки, каблуки. Даже издалека Шанталь видел, что она словно стометровку пробежала, настолько несобранной и замученной выглядела. Наверное, каждый, кто попадает в улей, таким становится. По пути Лана встречала то одного человека, то другого, с каждым из которых переговаривалась, что-то велела и проверяла бумаги. Тотальный контроль в её руках. И как эти хрупкие плечи всё выдерживали… — Опаздываешь, — скучающим тоном выдал Шанталь, когда Лана оказалась в пределах слышимости. — Полагаю, много работы? Уже собрала многотысячную армию офисного планктона для захвата власти? Лана ничего не ответила и даже не остановилась около него, проследовав дальше по коридору в том же быстром темпе. Шанталь направился за ней, неспешно, отставая на несколько шагов. — Работа кипит, индустрия развивается. И как ты только справляешься со всем? Наверное, жутко устаёшь… Не представляю, как на тебя давит этот груз ответственности за человечество. Непросто быть реформатором и революционером — сплошные проблемы кругом. Взгляни, одна половина лампы не светит. Тяжело строить новое общество, когда не можешь уследить за обыкновенным светильником. — Недостаток общения? — строго бросила Лана, не обращая на Шанталя никакого внимания. Она и заговорила-то с трудом, вынуждая себя это сделать. Шанталь же с самого начала заметил, как напряжена Кинберг, взволнована, и едва сдерживает раздражение, оттого и провоцировал её лишний раз. Не стоило вызывать его, да ещё и с такой срочностью, будто у Шанталя свободный график и никаких планов. — Поддерживаю светскую беседу, — нарочито вежливо ответил он. — Не изволишь уведомить, чем заслужил я твоё приглашение в царство науки? — Не притворяйтесь, будто не знаете, мистер Дилони, — сухо ответила Лана, остановилась напротив двери, ничем, кроме номерка, не отличавшейся от остальных в этом коридоре, распахнула её и вошла, не дожидаясь своего гостя. Шанталь переступил через порог и, осматриваясь, медленно направился к деревянному рабочему столу, за который уже села Лана. Он всячески делал вид, что окружающая эстетическая тоска ему интересна, пока не опустился в мягкое кресло с высокой спинкой, придвинув его к столу. Всё вокруг поразительно напоминало тот самый кабинет, в котором Шанталь когда-то сдавал свои отчёты. И эти люди намерены вершить перемены? Они даже дизайн обновить не способны… Шанталь откинулся в спинку кресла, подхватив с лежащей на столе открытой коробки конфету аккуратной овальной формы. Пока Лана копошилась на своём рабочем месте, Шанталь надкусил конфету, ворочая её пропитанный спиртом кусочек во рту. — Как вы посмели выдать Нормана Лафлауэра миротворцам? — Неожиданно обрушилась на его голову тирада Ланы. — Вы хоть понимаете, что наделали? Объяснитесь. Шанталь улыбнулся, отправив в рот остаток конфеты, и тотчас взялся заследующую, легонько подцепив её кончиками пальцев. — У тебя возникли проблемы? — деланно удивился Шанталь и надкусил конфету, невинно взирая на Лану. Её сложно вывести из себя, но в этот момент она выглядела так, будто её уверенность сильно пошатнули. Кинберг не стала отвечать, лишь хладнокровно протянув Шанталю по скользкой поверхности стола небольшое бумажное уведомление. Свободной рукой он подхватил его, отправив остаток уже второй конфеты в рот. Шоколад таял слишком быстро, потому на кончиках пальцев остались его талые следы, от которых Дилони аккуратно избавился губами. На его лице снова промелькнула улыбка. В ход пошла третья конфета. — Вот так неожиданность, — безразличным тоном проговорил Шанталь. — Меня вызывают в участок. — Кажется, Лана была бледнее обычного. — Вы не смели выдавать Нормана. — Разве? Что-то не припомню, чтобы ты написала комментарий к заказу, где указала бы этот крохотный нюанс. Откуда мне знать, что тебе нужно. — Вы меня подставили. — Тяжёлые веки Ланы давили на её глаза, под которыми накопились серые одутловатые мешки, тем не менее, это не мешало ей смотреть на Шанталя так, словно этот взгляд должен его испепелить. Сам же Дилони сохранял невозмутимость. — Так вот для чего ты меня пригласила? — Шанталь склонился над столом, неотрывно взирая глазами-угольками на собеседницу. — Хочешь, чтобы я написал тебе сценарий ответов на вопросы миротворцев? Твои клерки не одарены искусством высокого письма? Или слишком заняты порабощением мира? — Зачем вы сделали это? — задала вопрос Лана, проигнорировав последние слова Шанталя. — Если вы задумали провокацию против меня… — Думаешь, если бы я задумал провокацию, ты бы знала об этом? — перешёл на серьёзный тон Шанталь. Игривость сошла с его лица, оставив после себя лишь ледяную неприступность и мутные искры в глазах цвета бездны. — Я не глупа, мистер Дилони. Ваша ошибка привела к непоправимым последствиям. Впору бы лишить вас оплаты за столь серьёзный проступок. — Это не ошибка. Если у тебя были какие-то пожелания, ты могла мне их сообщить. Но не стала. Если ты не глупа, то разобраться с делами в участке тебе не составит труда. — Я потеряю своё рабочее время. — А я сейчас его не теряю? Прекрати вмешиваться в мою работу, и тебе ничего не придётся терять. Уверен, для такого специалиста как ты, не составит труда объяснить миротворцам, почему никаким словам Нормана Лафлауэра доверять не стоит, — спокойно проговорил Шанталь, очень тихо, шелестя как хрупкая осенняя листва. — Он своими словами привлекает к нам внимание. Даже если мои объяснения примут за чистую монету, а так, вне сомнений, и случится, лишнее внимание мне не нужно. Проблема возникла вашими стараниями, потому в кратчайшие сроки вы обязаны разобраться с этой неприятностью, –сухо сказала Лана, взирая на Шанталя. — Я не стану. — Безапелляционно отказался он, вновь откинувшись в спинку кресла, будто нарочно испытывая терпение Ланы. Какое-то время они просто смотрели друг на друга молча. Шанталь опустил руки на подлокотники кресла, слегка постукивая кончиками пальцев по дереву, и это было единственным звуком в кабинете. Заметив напряжение Ланы, он едва заметно улыбнулся и, не сводя с неё глаз, потянулся за очередной конфетой. Последней в верхнем ряду коробки. Мягко и манерно подхватив её двумя пальцами, Шанталь поднёс её ко рту, поднял голову вверх и плавно опустил в рот всю конфету целиком. По языку растеклась приторная сладость, смешанная с приятно согревающим терпким спиртом. Глаза Ланы блеснули. — А вы пристрастились, — процедила сквозь зубы она. Не одобряет? Что же тогда эти конфеты делают в её кабинете? — Дворецкий приготовил завтрак не соответствующий моему рациону, — простодушно ответил Шанталь, смахивая с воротника своего чёрного плаща невидимую пыль. Несмотря на то, что погода радовала теплом, он вновь надел свой, хоть и лёгкий, плащ с укороченными рукавами. — Приходится голодать, а голод, знаешь ли, чувство неконтролируемое, побуждающее воспылать страстью даже к сладкому. Печально, что твои прислужники не подали к моему приходу что-то более сытное и менее вредное. — Диабет был бы вам к лицу, мистер Дилони, — скупо отозвалась Лана, наблюдая за тем, как Шанталь, определённо назло, потянулся за конфетой, склонившись над коробкой, будто выбирал, хотя на вид все они были одинаковы. Его рука, играясь, кружила над сладостями, еле заметно цепляя то одну, то другую… — Сложно устоять, когда сделано с любовью, — прошептал он, крутя выбранную конфету пальцами. — Любовь неприлично вкусная, не то, что горькая ненависть или пресное безразличие. Это творение из лавки Дэдлоков, верно? — Удивительная стратегическая проницательность с вашей стороны. Шанталь манерно склонил голову в знак благодарности. — Это не проницательность. Просто чувствуется рука мастера, дарящего любовь через сладости. Неподдельный талант на фоне тысяч фальшивок. — Он перевёл взгляд с конфеты на Лану. — Неприятно, когда такие таланты гибнут. — Даже учёные не защищены от смерти и могут отойти в безвестность в любой момент. Снова повисло молчание. Шанталь чувствовал, как Лана пытается к нему подступиться, как она пытается управлять ситуацией и чувствовать себя главной, но… всё в ней выражало сомнение. Его не ощутили бы её сотрудники, не ощутил бы её брат, даже она сама не осознавала, вероятнее всего, зато Шанталь ощущал. — Взаимодействие с юным Лафлауэром не идёт вам на пользу. Шанталь взглянул себе под ноги, улыбаясь. Ходит вокруг да около… — Беспокоишься, что я могу тебя обругать? Оставим эту миссию мистеру Лафлауэру — в этом ему равных нет. Полагаю, до рождения его правое и левое полушария мозга поменялись местами, иначе не объяснить его дивные… способности. — Неужели это восхищение? — задала вопрос Лана, не сводя с Шанталя глаз. — Интерес. До него с подобным я не сталкивался. Как бы детально я не изучал его личность, понять до конца Лафлауэра пока не выходит. Юноша пошёл дальше своего отца. Впрочем, это неудивительно. У Нормана четыре сына — кто-то да унаследовал бы его безрассудство, а затем и приумножил. — Тем не менее, это не повод избавляться от Нормана. Его приговорят к смертной казни. Мёртвым он пользу не принесёт, к тому же перед смертью заговорит на все табуированные нами темы. Это провал, мистер Дилони, и я недовольна вашей работой. — Нотки раздражения в голосе Ланы так и рвались наружу. — Никто Нормана не казнит. Его имя всегда было на слуху, затем он погиб, а теперь неожиданно оказался жив. Таких людей не казнят. С ним будут вести длительные беседы, будут разбираться в случившемся, допрашивать свидетелей. Нет никакого смысла в его умерщвлении. Это ничего не даст миротворцам. К тому же, ты забываешь один факт. Он не преступник и «погиб» не преступником. Разумеется, лже-гибель не заслуживает лавров, но и не является дорогой на эшафот. — Поэтому вы подводите под эшафот меня? — А для этого есть повод? — Шанталь замолчал, со всей серьёзностью глядя на Лану. — Я ведь не один такой, но ты обратилась именно ко мне. Знаешь, почему? Потому что никто не может совладать с Лафлауэрами. Ни ты, ни твои драгоценные клерки, ни наёмники, к чьим услугам ты постоянно прибегаешь. Лафлауэры неуправляемы. Ты травила Нормана, чтобы хоть как-то держать его в узде, но, смею заметить, вышло посредственно. Это насколько же нужно отчаяться, чтобы обратиться ко мне? Насколько нужно загнать себя в тупик, чтобы вновь вспомнить о моём существовании? Шанталь медленно встал с кресла и, мягко ступая, склонился над столом. — Насколько нужно зарваться, чтобы вызывать меня сюда? Ты знаешь, что другие не справятся с Лафлауэрами, но всё равно вмешиваешься в мои дела. Откуда такой интерес к этому семейству? Чего ты от них хочешь? Мне не ясны твои цели. Ты прибегла к моей помощи, не прояснила, что тебе нужно, а теперь смеешь предъявлять требования? — Если вы, мистер Дилони, своими действиями пытаетесь мне навредить… — Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до твоего ордена. — А до Лафлауэров есть дело? — уточнила Лана, снизу вверх взирая на Шанталя. Видимо, это настолько задевало её самолюбие, что она тоже поднялась со своего кресла, дабы не чувствовать себя ниже Шанталя. Тот молчал. — Знайте своё место, мистер Дилони. — А ты своё место знаешь? — невинно спросил он, обошёл стол и подошёл к Лане настолько близко, насколько это возможно. Кинберг определённо не желала вдыхать шоколадно-алкогольный аромат, потому сделала шаг назад. Шанталь снова к ней подступился. Она вновь отступила. Хрупкая женская спина прижалась к стеллажу полному книг. — Неужели испугалась? — холодно поинтересовался Шанталь, слегка склонив голову набок. — Я никогда вас не боялась, и впредь тоже не стану. — Стойкости Ланы можно лишь позавидовать, ведь она прекрасно понимала, с кем имеет дело. — Напрасно. Ведь я могу прямо сейчас оторвать тебе голову. — Что же вы до сих пор этого не сделали? — парировала Лана. Каменное, лишённое эмоций лицо тронула улыбка. — А почему ты до сих пор не позвала на помощь? Без моих подсказок не в состоянии выстрелить в нужную точку на теле, чтобы убить? — Улыбнулся в ответ Шанталь, но улыбка его быстро сошла на нет. Угольно-чёрные глаза угрожающе поблёскивали, рука плавно взметнулась в воздух, кончиками пальцев проскользнув по волосам Ланы. Шанталь смотрел на них с любопытством, немного отстранённо, будто впервые увидел. От волос пальцы плавно спустились к плечам и скользнули к горлышку тёмно-фиолетовой закрытой блузы. Незатейливое движение — и пуговицы на горлышке расстегнулись, пальцы Шанталя скользнули в прорезь и рывком отдёрнули ткань в сторону, оголив шею и часть грудной клетки. Исполосованной. На коже Ланы отсвечивали тёмные выделяющиеся полоски, короткие, узкие, но всё равно заметные. Шесть прямых полосок. Увидев их, Шанталь вздохнул. — Кажется, против некоторых вещей медицина бессильна, да? Ни мази, ни лазер… Печально, верно? — с наигранным состраданием тихо проговорил Шанталь, выписывая указательным пальцем круг на шрамах Ланы. Та стояла как вкопанная, пока терпению её не пришёл конец. Кинберг с презрением столкнула руку Шанталя и застегнула пуговицы на горлышке, тяжёлым взглядом пропиливая улыбавшегося Дилони. — Ваши угрозы и ломаного гроша не стоят, как бы вы ни старались, — уверенно заявила Лана. — Уж я-то в этом абсолютно уверена. Учтите на будущее — если ваши действия будут вредить мне или вызывать подозрения в вашей компетентности, я буду вынуждена прибегнуть к крайним методам. — Как страшно, — прошептал Шанталь, отступая назад. Методы Ланы прекрасно ему знакомы. Травить Нормана, чтобы тот подчинялся? Выстрелить в себя, чтобы обвинить брата? Нет, Шанталь её не боялся, он вообще никого не боялся, потому как страх давно обесценился для него, но её слова ничего хорошего не сулили, и Шанталь прекрасно это понимал. Как и то, что очередной враг ему не нужен. Тем более столь тяжеловесный. — Не мешай мне и не отвлекай меня. Я выполняю то, что должен, — ответил он и медленно направился к выходу, на ходу вытаскивая из кармана миниатюрную пачку жвачек. Две белых подушечки выпали на его ладонь, и он забросил их себе в рот, прежде чем покинул кабинет. — До нескорой встречи.***
Так пролетел ещё один день. Нат убил его на коммуникатор, но работу с ядром всё же продолжил. Выбрасывать игрушку Дилони не стал, посчитав, что она требует более глубокого изучения и, возможно, необходима для установления связи с ним, иначе он бы её не присылал. Времени на ядро уходило так много, что мне начинало казаться, будто в итоге у Ната ничего не получится, но говорить это вслух не стала, чтобы не нарваться на грубость. Ел он прямо за компьютером, не отрываясь от работы в программах, которые на ходу приходилось модернизировать, чтобы разобраться в замудрённой схеме ядра. Натаниэль явно недооценил Шанталя. — Нихрена не понимаю, — сказал он, фактически признавшись. Он дожёвывал свой последний бутерброд, косясь на мой, к которому я ещё не приступала, потому что не расправилась с первым. — Я ухайдокал об его систему уже три проги, которые до сих пор работали безотказно. У этого придурка всё не как у людей! Я не понимаю, он что, на древнеегипетском эту систему писал? Это херня какая-то инопланетная. Что тут можно понять вообще? Вот ты понимаешь? Нат указал рукой на экран, сверху донизу, заполненный мелкими значками и я покачала головой даже не пытаясь приглядываться. Нат думал, что сможет так легко уложить на лопатки это ядро? Дилони совсем не дурак, и свою систему явно очень хорошо защитил. — Никогда не сталкивался с подобным. Он склепал эту систему только для себя одного, иначе существуй ещё экземпляр, Дилони был бы в опасности, — задумчиво проговорил Нат, снова склонившись над адаптером, со вставленным в него ядром. Волосы заслоняли Нату лицо, чёрные прядки немного посветлели, практически став серыми, а в стёклышках новых очков отражался яркий синий свет монитора. Лафлауэр в тысячный раз покрутил ядро по кругу, осмотрел его через лупу и снова включил какую-то программу, коих в рабочем состоянии у него осталось не так много. — Но… ты ведь сможешь взломать эту штуку? — аккуратно спросила я, видя, что дела идут не особо хорошо. — Смогу, но если на это уйдёт много времени… может повториться ситуация с Линкором. Если Дилони допетрит, что я мог выкрасть его ядро, он просто перейдёт на другую систему и эта фиговина станет ненужной, — ответил он. — Но ты не загоняйся. У меня есть ещё пара мыслишек, которые надо опробовать. Всё получится. Не существует системы, которую не взломал бы Лафлауэр. И в этом имелся здравый смысл. Каким бы крутым стратегом не был Шанталь, Нат наверняка разбирался в компьютерах не хуже его, а значит, имел все шансы расшифровать его систему, тем более что прежде подобные фокусы ему удавались. Доев, я отправилась проверить, чем занимались Нини и Ада. Последняя мне всё ещё доверия не внушала, как, впрочем, и отсутствие расстройства её сна. Разве человек мог так резко от него излечиться? Вдруг она находилась в состоянии пассивной агрессии и даже не знала этого? Может, потому её Дилони и подбросил? Чтобы Ада натворила что-то ужасное, в то время как он с чистыми руками оставался бы в столице… Как бы там ни было, я регулярно приглядывала за тем, чтобы она не причинила вред Нини и Линкору, хотя предпосылок для этого не было. Нини и Ада снова мило болтали, но как только мелкий увидел меня в дверях, то, извинившись перед Паркер, подбежал ко мне, лучезарно улыбаясь. Один только Линкор в этой компании выглядел чернее тучи, сидя на полу с повёрнутой в сторону ото всех головой. В чём-то я ему даже сожалела — проводить так много времени в компании этих лучезарных болтушек то ещё испытание. — Джоанна, я знаю, как вам помочь! — искрясь энтузиазмом, заявил Нини, бережно взяв меня за обе руки. Ада, сидя на коленях напротив Линкора, устало улыбалась, глядя на нас. — Нужно скорее рассказать Нату! Мальчуган потащил меня за собой на кухню, не позволив и слова вставить. Ада тоже хотела пойти с нами, но я попросила её остаться с Линкором на всякий случай. Конечно, бежать ему некуда, да и выглядел он так, будто не имел ни малейшего желания это делать, но всё же. Паркер немного огорчённо опустилась обратно на пол, а мы с Нини ворвались на кухню. — Нат, я знаю, как разговорить Рэми! — выпалил тот, но столкнулся с полным игнорированием со стороны брата. — Нат, ты слышишь? У меня идея! — восторженно лепетал Нини, подбежав к Нату и склонившись над его столом так, чтобы Натаниэль точно видел его лицо. — Чего надо? — скучающе протянул Нат, глядя сквозь Нини на монитор. — Я знаю, как заставить Рэми говорить! Кажется, до Ната только со второго раза дошло, о чём говорил младший брат и что обращались вообще-то к нему. Он повернулся ко мне лицом, без слов как бы спрашивая «чего малому надо», на что я лишь пожала плечами. От Лафлауэров можно ждать чего угодно. Я бы ничуть не удивилась, если бы Нини предложил толковый способ, и тот сработал. Нини же, волнительно потирая ладони, отошел чуть в сторону так, чтобы мы оба хорошо его видели и, как ребенок, собирающийся на школьном празднике зачитать стихотворение, заговорил. — Мы с Адой уже несколько дней пытаемся с ним говорить, но ничего содержательного от Рэми не добились. Он плохо себя чувствует, очень расстроен, слаб и угнетён этой ситуацией. — Ага, как же, исстрадался весь, бедняга, — проворчал Нат, нетерпеливо постукивая пальцами рядом с сенсорной панелью. Выслушивать длительный рассказ Нини он не хотел и лишь из остатков вежливости заставлял себя это делать. — Нат, не перебивай, — попросила я, лишь вызвав у Нини восторг своей просьбой. Он кивнул и продолжил. — Ада рассказала мне о ситуации в общих чертах, потому я знаю, что этот человек не очень хороший, но я думаю, что с ним можно договориться! — Нат устало вздохнул, недвусмысленно давая понять, что если Нини не перейдёт к сути, то Натаниэль отвернётся к своему излюбленному компьютеру. — Кажется, он не хочет молчать, но ему приходится. И дело не в том, что он всё ещё поддерживает сестру или боится её. Он не может говорить. Физически. Она что-то сотворила с ним. Мы с Натом переглянулись. Да, это уже приходило в наши головы и не раз. Лана провернула мощную авантюру и не позволила бы ей провалиться из-за Рэми, потому она настолько уверена, что он, как угроза, себя исчерпал. Получается, что она отпустила его нарочно. Если бы Кинберг убила своего брата, это привлекло бы внимание и натолкнуло людей на дурные мысли. Из-за этого Линкор всё ещё жив, но так как он важный свидетель, его следовало обработать, чтобы он больше не представлял для Кинберг опасность. — Допустим, я согласен. Что дальше? — Нат требовательно скрестил руки на груди, как строгий учитель, проверяющий ученика. — Ада говорила, что его сестра заведует психиатрическими лечебницами, а значит, хорошо разбирается во всём, что связано с психикой человека, — осторожно продолжил Нини, уже не улыбаясь. — Я подумал, что, может быть, она наложила на его сознание какой-нибудь психологический блок, из-за которого Рэми не может говорить ничего, кроме бессмысленных пустяков. С блоком можно справиться при помощи гипноза. Повисло молчание. Нини смотрел то на меня, то на брата, ожидая от нас поддержки, но… его идея прозвучала настолько неожиданно, что как на неё следовало реагировать, неясно. Гипноз… Не сказать, чтобы я считала эту практику чем-то серьёзным, но почему бы не попробовать? Чёрт знает, что Лана творила со своим братцем, что он превратился в молчуна, может, и впрямь как-то его загипнотизировала? — Гипноз? — скептически переспросил Нат и засмеялся. — Класс, Нини, ты просто гений! Я здесь занимаюсь важными делами, ядром всего зла, блин занимаюсь, а ты приходишь отнимать моё время какими-то… — Нат всплеснул руками не найдя подходящего для обзывательства слова. Я уже решила, что сейчас мелкий обидится, и вообще зря Нат так грубо ему отказывал, но когда Нини подошёл к Нату впритык и требовательно склонился над ним, я вспомнила, что… он ведь тоже Лафлауэр. Фамилия как проклятье. — Но ты ведь не станешь отрицать явление гипноза, правда, братишка? — мягко, но в то же время с натиском спросил Нини, улыбаясь. Натаниэля, кажется, так и подмывало вывалить на брата тысячу и одно объяснение, почему гипноз это выдумки и вообще хрень, но он сдерживался, как мог. — Ты ведь достаточно умный, чтобы знать, что гипноз это не сказки, а серьёзная практика, да? Так загнать в угол одного Лафлауэра мог только другой Лафлауэр. — Гипноз — бесполезная фигня, — сдержанно подобрал слова Нат. — Он не со всеми срабатывает, и вообще… — Мы можем попытаться, — тихо проговорил Нини, нависая над Натом. — Хуже точно не станет, а мы будем наверняка знать, что это не сработало… или же сработало. Натаниэль с прищуром смотрел на брата, что могло означать одно — он не согласен. Совсем. Категорически. Точно-точно не согласен. — Даже если бы я счёл эту… практику годной, никто из нас гипнозом не владеет, а искать чувака, умеющего это делать, мы не можем, потому что в нашем доме слишком много террористов на квадратный метр. Увидев Линкора, чужаки нас мгновенно сдадут. Нини отошёл от Ната назад и немного замялся, снова глядя то на него, то на меня. — Я не хотел никому об этом рассказывать… — немного неловко начал он, глядя в пол. — Мои фокусы — это гипноз и немного ловкость рук. Нат бросил на меня скептический взгляд. Кажется, в то, что Нини знаком с гипнозом он верил так же, как в то, что Нини знаком с реальной магией. Я же колебалась. Про гипноз мне толком ничего не известно, но это было единственное адекватное объяснение тому, как Нини проворачивал свои фокусы. Падающие с потолка подснежники ловкостью рук не создашь, а вот внушением… Только как это работало? Нини ничего не пытался мне внушить и не вынуждал видеть что-то… — Я больше поверю в то, что ты владеешь магией, чем гипнозом, Нинерио. Не отнимай моё время. — Нат отвернулся обратно к компьютеру, но Нини тотчас бросился к нему и развернул к себе лицом. — Ты же видел мои фокусы! Я научился им в Тринадцатом. Ты даже представить себе не можешь, насколько там скучно. Я не знал, чем себя занять, потому просто говорил с людьми, и одним из первых моих друзей стал доктор, практикующий гипноз, — с восторгом в глазах говорил Нини. — В Тринадцатом это очень важная и ценная практика, потому что большая часть живущих там людей страдает от психических недугов и отклонений разной степени тяжести. Людям не свойственно жить под землёй, не видеть солнца и не дышать свежим воздухом. Нат, люди в Тринадцатом глубоко несчастны. У половины из них диагностирована депрессия, потому в их округе психологи, психотерапевты и психиатры очень востребованы. Жители бункера не бывают на поверхности, что негативно сказывается на их психологическом состоянии. Бункер стесняет их. Многие страдают от клаустрофобии… Я просто наблюдал за работой этого доктора, пробовал ему подражать, и у меня что-то получалось. Он взялся меня учить, сказал, что такие люди им нужны, и из меня выйдет толк. Я учился у него весь год, но не для того, чтобы лечить. Я научился развлекать людей, сделал гипноз чем-то приятным и весёлым, ведь им так этого не хватает. Там все грустные и через одного злые, а фокусы поднимали им настроение. — Ты обучался клиническому гипнозу? — с недоверием уточнил Нат. — Да! — с энтузиазмом выпалил Нини. — Охереть. Я снова вспомнила про подснежники. А ещё про чайную ложку в своих волосах. Если Нини умеет заставлять людей видеть такое, значит… он взаправду владеет гипнозом. Он спокойный, душевный, мягкий, он умел утешать, от одного его голоса чудом пропадало всякое напряжение, а ещё он легко находил общий язык с людьми. — Постой… — протянула я. — Ада прекратила ходить во сне с тех пор, как… — Да, вот именно! — не позволил мне договорить Нини. — Теперь её сны в безопасности. А ведь я всего лишь с ней общаюсь и только. — Нат, я понимаю, как это звучит для тебя, но Нини дело говорит, — вступилась за младшего Лафлауэра я. Тот расцвёл окончательно, чувствуя, что заручился моей поддержкой. — Ада уже несколько дней выглядит здоровой и практически счастливой. Ты помнишь, что с ней было раньше? Она больше не пытается убить себя во сне. Не пытается с тех самых пор, как Нини с ней подружился. И фокусы у него действительно выходят здорово. Давай попробуем? — Ещё чего. Фокусы фокусами, а это башка реального человека. Башка, до отказу набитая важной инфой, смею заметить, — ответил Натаниэль, скрестив руки на груди. Его ссадины уже затянулись, а синяки заметно просветлели. — Я не буду рисковать такой ценной башкой только ради того, чтобы Нини на ней свои опыты ставил. — Но с Адой всё получилось, хотя Нини даже не проводил полноценный сеанс! Мы могли бы подготовиться и… — Я сказал — нет. Слишком рискованно. И вообще тупо. Гипноз, блин. Ещё бы сатану вызвали, идиоты, — проворчал Нат, отвернувшись обратно к компьютеру и своему драгоценному ядру. — Не надо на меня так смотреть! Если тебе так нужно, Нини, то тренируйся на дровосеке, коль ей так понравилась твоя сказочная затея. Я не подпущу к моему архиважному свидетелю малолетку-фокусника. — Единственный идиот здесь ты! — не сдержалась я. — Мы должны пользоваться любым шансом, который нам даётся, а не отвергать их, потому что «я тут самый умный, я всё лучше всех знаю». Жду не дождусь, когда Дилони опять надерёт тебе зад! — Джоанна, не стоит. — Нини подошёл ко мне и бережно погладил по плечу. — Нат обязательно обдумает всё то, что я ему сказал… — Нет, — буркнул тот. — …и мы обязательно попробуем. Нини говорил так спокойно, будто совсем не расстроился. Видимо, он ожидал подобную реакцию, ведь знал старшего брата как облупленного, и изначально не сомневался в его отказе. — Ладно, не буду мешать твоей борьбе со злом, братишка, — улыбнувшись, сказал Нини, глядя на прилипшего к экрану компьютера Натаниэля. — Но ты всё же обдумай мой вариант! Вижу, ты уже обдумываешь. — Ничего я не обдумываю, — раздражённо бросил Нат. — Неправда! — Правда. — Нет, — не унимался Нини. — Брысь, отсюда! Не мешай мне, мелкий засранец. Не видишь, я со злом борюсь! — не выдержал Нат, чем только вызвал у Нини смех. Младший махнул ему рукой, чего Натаниэль, конечно, не увидел, потому что уделял всё своё внимание ядру, а мне вдруг стало так неловко за него. Малец старался как лучше, предложил толковую идею, а Нат его просто послал, не восприняв ничего всерьёз. Я вышла следом за Нини и поймала его в коридоре. — Ты ведь не обижаешься? — осторожно поинтересовалась я. К счастью, ничего в Нини не выдавало хоть какие-то крохи обиды. Он, как и всегда, мило улыбался, а глаза жадно искрились. — Твой брат такой остолоп иногда. — Всегда, — поправил меня Нини и засмеялся. — Надо обязательно ещё раз навешать этому болвану лапшу на уши. — Улыбка медленно сползла с лица младшего Лафлауэра. — Ты ведь мне веришь, да? — Конечно, верю, — не задумываясь, ответила я. — Ни секунды не сомневаюсь в твоём таланте, но Нат… Я постараюсь его убедить. Он всё поймёт, и мы попробуем твой метод, а ты пока продумай всё и подготовься. — Так и сделаю, — тихо проговорил Нини, не сводя с меня глаз. Я снова почувствовала себя странно под давлением такого взгляда, потому мне захотелось, чтобы Нини прямо сейчас ушёл в другую комнату, пока я не начала краснеть, и мне не пришлось говорить ему об этом самой, что было ещё более неловко. При этом он чувствовал себя абсолютно нормально, ничего его не смущало и не стесняло. — Ладно, я пойду и расскажу Аде о нашей затее! — Нини побежал к той комнате, где сидела Паркер вместе с Линкором, и остановился на пороге. — Ты намного умнее его. — Подмигнул мне Нини. — И красивее. Очень-очень красивее! Не успела светлая макушка нырнуть в свою комнату, как из кухни донёсся возмущённый крик. — Вот же сучий потрох! Я закрыла глаза и вздохнула. На мгновение мне захотелось, чтобы все жители этого дома разом убрались отсюда. И когда мой дом превратился в притон для бездомных? И ладно бы просто бездомных, так нет, они все ещё и идиоты в придачу! Я зашла на кухню, где чуть не столкнулась в дверях с разозлившимся Натаниэлем, державшим в руках коммуникатор. — Как же он меня задолбал. Нет, ну, ты посмотри, что он наделал, глянь! Ты видишь? Скотина! Взломайся скорее, ядро, мне срочно надо прикончить этого урода! — Нат размахивал рукой с коммуникатором перед моим лицом, потому, разумеется, я ничего не видела, пока не выхватила у него из рук подаренную нам копию. На экране коммуникатора виднелась фотография, и не какая попало, а… фотография Шанталя в компании Нормана. Я сразу не поверила своим глазам, потому закрыла их на несколько секунд, но когда открыла, картинка не изменилась. На ней Норман сидел за железным столом, прикованный к нему наручниками, а сам Шанталь в бежевой униформе и такого же цвета фуражке на голове стоял за его спиной и улыбался на камеру. Лицо Нормана было немного размазанным — видимо, он очень сопротивлялся в процессе фотографирования, но при этом синяки и ссадины на нём отсутствовали. Значит, его не пытали. — Он пробрался в участок ради того, чтобы сделать эту фотографию, — встревоженно сказала я, глядя на то, как Дилони нарочно прислонился к Норману, чтобы оба влезли в кадр и вообще выглядели на нём гармонично, как на постановочной фотке. Фотографировал он сам, это очевидно. Оружия при нём видно не было, да и никаких признаков того, что Шанталь мог навредить Норману тоже. — Это сделано для того, чтобы нервы тебе пощекотать. — О, потрясно! Что же, у него получилось! Гляди, как эта козляра вырядилась. Будто на парад. Я присмотрелась к самому Шанталю. На его лице ни единой царапины, даже синяков не было, и вообще выглядел он весьма бодро, будто никто с ним и не дрался. Я искоса глянула на Ната и снова на Шанталя. Либо это чудеса столичной медицины, либо он настолько хорош в искусстве маскировки. — Он штукатурится похлеще всех столичных звездулек вместе взятых, — проворчал Нат, заглядывая в коммуникатор. — Мы с ним сцепились в аттракционе так, что он едва от меня уполз, а уже через несколько часов носился за мной по ресторану как новенький. Ещё и ширялся какой-то бодрящей дрянью. Я вколол себе его запасной шприц и боль в теле ощутил только на следующий день. — Наверняка у него дома есть целая лаборатория с разными ядами и лекарствами, — предположила я. — Конечно. Хренов химик. — Зато теперь мы знаем, что с твоим отцом всё в порядке, — вздохнула я. — Он выглядит неплохо. Следов побоев нет, значит, его просто задержали для допросов. — Пока нет, но будут, — встревоженно проговорил Нат, зациклено глядя в стену. — Ничего дельного папа им не скажет, а значит, им придётся выбивать из него информацию силой. Дилони прислал эту фотографию как напоминание о том, что папа всё ещё его заложник, и этот урод имеет к нему доступ. Нужно вытаскивать папу оттуда. — Но как? Он не у Дилони в плену, а у миротворцев. К ним мы заявиться не можем, это незаконно! Нас посадят, как только мы появимся на пороге участка. — Я забеспокоилась, понимая, что если Нат решит вытягивать отца, он загонит нас в ещё более сложную ситуацию, чем сейчас. Не хватало ещё стать открытыми преступниками! — Мы не можем вытащить его из тюрьмы законными методами. — Ты права, — согласился Натаниэль. — Мы не можем, но я знаю того, кто может. — Он обернулся к компьютеру, а затем снова ко мне. Кого это знал Нат? Сразу до меня не дошло, но уточнять я не стала, чтобы не выглядеть дурой в его глазах, ведь мне на ум пришёл лишь один человек. Мысль была полной ерундой, потому что этот человек точно не стал бы нам помогать, ведь это он отправил Нормана в тюрьму. — Ты же не про… — Про него. У тебя на примете есть кандидаты получше? У этого стратега есть ключи от каждой норы в Капитолии. Если он захочет вытащить папу, то без проблем сможет сделать это, нужно лишь заставить его захотеть. — Нат схватил лежащую на столе булочку, купленную мною утром, и принялся её задумчиво жевать. — Кажется, я знаю, как это сделать… Нужно только расшифровать чёртовы схемы! Но ничего, я уже близок к этому. Надо ещё немного времени и всё получится. Недолго Нат простоял вдали от компьютера. Не успел он прожевать первый кусочек булки, как уже плюхнулся на свой стул и уставился в экран, жадно всматриваясь в какие-то облака, набитые мелкими значками. Коммуникатор остался у меня в руках, потому я сунула его в карман и отправилась на улицу, чтобы немного подышать. Атмосфера в доме несколько дней была напряжённой и душной. На улице никто из нас практически не бывал, за исключением допросов и моих походов за продуктами, каждый из которых сопровождался косыми взглядами. Люди разве что не шептались, видя меня, хотя, наверное, делали это за моей спиной… Погода сегодня выдалась лучше, чем в прошлые дни. По небу мерно расплывались густые серые облака, солнце не выходило с самого утра, а духоту сменил прохладный ветер, треплющий крону деревьев. Я закрыла за собой дверь и села прямо на пороге, наблюдая за тем, как пара человек пересекала улицу, а неподалёку гудели пилы. Пустота. Ни тебе журналистов, ни тебе миротворцев. Все как сквозь землю провалились, но это к лучшему. По крайней мере, мы могли спокойно находиться в доме, не переживая, что внутрь прорвётся какая-нибудь ищейка. Я притянула колени к себе, шумно вдыхая приятный свежий воздух, пропитанный ароматами растительности. Как же хорошо ни о чём не думать, не переживать, не носиться по дурацкому Капитолию, выполняя не менее дурацкие задания… Вдруг мне стукнуло в голову, что коммуникатор всё ещё у меня в кармане. Я вытащила его и открыла присланную Дилони в чате фотографию в надежде рассмотреть на ней что-нибудь необычное. Недолго продлился мой отдых от него! Обычная комната для допросов, ничего особенного. Одежда на Нормане тоже обычная. Форма на Шантале. Никаких странных предметов или знаков. Никаких указаний к дальнейшим действиям. Я вздохнула. Даже если Дилони прислал фото в качестве подсказки, то мне её не разгадать, ведь внешне фотография совершенно обычная. Я свернула её и зациклилась на рисунке улыбающейся мордашки под ней. Шанталь прислал эту рожицу вместе с фотографией… Я оглянулась — дверь закрыта. Вокруг никого. Значит, ничего страшного не случится… Я открыла экранную клавиатуру и набрала на ней всего одно слово.«Эй»
Какое-то время я смотрела на него, а затем, коря себя за глупость, нажала на «отправить». Почему-то сразу стало легче, как будто гора с плеч свалилась. Я попыталась, но всё равно ничего не выйдет. Дилони не станет отвечать, очевидно же. Да и что я собиралась дальше ему говорить? О чём мы вообще могли болтать? И зачем? Чушь всё это. Экран вспыхнул, а под моим «эй» появилась присланная им строка.«Добрый день, мисс Мейсон»
Так быстро? Он ответил, чёрт возьми! Я судорожно сглотнула, оглядываясь по сторонам. По-прежнему никого. Хорошо. Зачем он мне ответил? Неужели типу в его положении настолько нечем заняться?«Как ты узнал, что это я, а не Нат?»
Ответ вновь не заставил себя ждать.«В вашем сообщении нет ни единого оскорбления»
Я хмыкнула.«Или я просто вижу вас сидящую на пороге дома»
Ну, конечно! Я посмотрела вверх на крышу, на столбы и соседние дома. Он не просто писал мне, но и наблюдал через уличные камеры. Скорее всего, он сейчас дома, в аттракционе, сидел перед своим компьютером прямо как Натаниэль. Я всё ещё не знала, зачем написала ему, чего хотела добиться этим, и почему он мне отвечал, но если уж на то пошло, следовало воспользоваться шансом. Что же у него спросить? Смысла спрашивать, зачем он издевается над нами, нет — Дилони не скажет. Спрашивать его про Лану тоже бессмысленно. Нужно подобрать такой вопрос, на который реально получить ответ и хоть какие-то новые знания из этого ответа. Я сделала глубокий вдох и напрягла извилины. Дилони шёл на контакт, он не отмахивался от нас, а как будто бы сам напрашивался на разговоры.«Что с Норманом?»
Вопрос не провокационный, без скрытых смыслов, такой, на который Шанталь мог ответить.«Он в полном порядке. Завтракал овсянкой и скандалил с миротворцами»
Конечно, в порядке, ведь ты прислал фотографию с ним не просто так. Нат думал, что Шанталь сделал это для того, чтобы показать, что Норман всё ещё в его руках, и в этом есть смысл, но, кажется, он хотел показать ещё и то, что отец Ната жив и здоров, что только подтверждало его мысли насчёт того, что Дилони не может убить ни Ната, ни его близкое окружение. И всё же Нормана он хранил при себе, но так, чтобы мы не могли до него добраться… Шанталь сдал его нарочно. Конкретно Нормана. Это не случайность. Его должны были поймать по-настоящему, в отличие от Дейла и Линкора. Ладно, Норман, с ним всё ясно… Почему к нам домой попал Линкор, а не Дейл? Неужели Линкор в данный момент бесполезнее Дейла? Или… он просто опаснее для нас?«Почему именно Линкор?»
Я отправила сообщение и на сей раз ответное сообщение немного задержалось. Все предыдущие прилетали мгновенно, а ответа на это не было почти минуту.«Сама как думаешь?» «Стратегов учат отвечать вопросом на вопрос?» «Это был ответ» «Ты не можешь знать, о чём я думаю, чтобы отвечать мне вот так» «Я вижу твои мысли до того, как они формируются» «Прекрати выпендриваться, мне и Ната для этого хватает. Ты отдал нам Линкора, потому что он бесполезен» «Точно?» «Ты знаешь, что нам его не расколоть, знаешь, что он ничего не расскажет» «А мне кажется, ты знаешь, как его расколоть»
Я замерла. Что это значит? Он мог подслушать наш разговор с Нини? Нат таки пропустил жучки на коммуникаторе? Или Дилони успел установить в доме новые, пока нас не было? Нет, исключено, потому что каждый наш день начинался с ритуала проверки дома пеленгаторами. Нат даже Линкора каждый день ими проверял. Нет, Шанталь ничего не мог узнать, значит, скорее всего, он просто ткнул пальцем в небо.«Понятия не имею» «Натаниэль, наверное, отверг эту идею, поэтому ты так ответила? Возможно, ты не замечаешь этого, но он не всегда прав. Ключик у тебя под носом. Лафлауэр. Но другой»
Я откинула голову назад, чувствуя, как она вот-вот треснет от переизбытка мыслей. Да как он, чёрт возьми, мог узнать про Нини без прослушки? Гнуть свою линию и дальше бесполезно — Дилони всё известно…«Откуда ты знаешь про Нини?» «Виделся с ним в Тринадцатом. Думаю, он меня не помнит. Более того, полагаю, он меня даже не видел, так что не торопись к нему с допросом, ведь ничего нового он тебе не сообщит» «Ты подбросил нам Линкора, зная, что с нами живёт фокусник, то есть ты хочешь, чтобы Линкор раскололся. Почему? Зачем тебе это?»
Если Дилони работает на Лану, то Линкор сдаст его с потрохами. Какой смысл Шанталю от Линкора с развязанным языком? Разве что… он не работает на Лану. Либо у Линкора ничего нет на Дилони. А может, разговорив Линкора, мы сделаем лишь хуже, но почему? Каким образом?«Это ваш честный выигрыш» «Ты никогда ничего не делаешь просто так. Каждый раз, когда ты принуждаешь нас к чему-то, мы идём у тебя на поводу, а в итоге ты подсовываешь нам свинью» «А вы хоть раз честно сделали всё так, как я прошу?»
Хоть я и не могла слышать голос написанного текста, но это сообщение читалось с обидой, что вызвало у меня смех. Я убрала за уши волосы, чтобы те не лезли в глаза, и принялась печатать ответ. Зачем я вообще делала это? Если бы Нат меня увидел, то разбил бы этот коммуникатор об мою голову. Хотя… Может, в этом и всё дело? Натаниэль не смог бы так спокойно писать ему и задавать вопросы. Всякий раз он реагировал слишком бурно и выкидывал какой-то финт. Странно это признавать, но мы действительно не самые послушные игроки. Может, в этом и кроется проблема? С другой стороны, беспрекословное послушание выгодно Дилони с любой стороны, откуда ни глянь. Разве можно полностью довериться дьяволу и добровольно стать его марионеткой? Возможно, это возымело бы какой-то эффект, но риск слишком большой. Послушанием мы могли сами вырыть себе могилу. Но что… если… попробовать? Дилони не может убить ни Ната, ни его окружение, значит, мы в относительной безопасности, и хуже вряд ли способны сделать. Я отправила максимально осторожный ответ на его вопрос, не соглашаясь и не отказываясь.«Нат ни за что на такое не согласится» «Ему знать не обязательно»
Я закрыла глаза. Ну, конечно. Чёртов манипулятор в действии считает, что нашёл слабое место в виде меня. Решил, что можно проворачивать свои проказы моими руками.«Хочешь поссорить нас с Натом? Или моими руками угробить Линкора? А может, это он нас угробит, если мы попытаемся сделать то, что тебе нужно?» «Если бы мне что-то было необходимо от Рэми Линкора, я бы раздобыл это, когда он пребывал в моём плену»
А ведь и правда… Но если его не интересовал Линкор, значит… Его интересовал Нини. Это должен быть тест не для Линкора, а для Нини. Проверка его возможностей. Дилони мог его похитить, пока мы выполняли дурацкие задания, но не стал этого делать, понимая, что нарвётся на гнев вселенского масштаба со стороны Ната. Чёрт…«Мне нравилась эта затея, пока ты с ней не согласился» «У меня есть для тебя мотив вновь воспылать любовью к этой идее. Уверен, ты оценишь его. Я могу случайно проболтаться кому-то о том, что таланты младшего поколения Лафлауэров не ограничиваются одним лишь Натаниэлем. Как тебе мотив? Или стоит стараться получше?» «Ты и шагу ступить не можешь без шантажа» «Шантаж очарователен в своей простоте» «Я должна сказать об этом Нату» «Не рекомендую. Ты знаешь, какой будет его реакция. Шепнёшь об этом Натаниэлю — мне придётся нашептать в ответ интересующимся людям про Нинерио»
Вслед за текстовым сообщением прилетела маленькая улыбающаяся мордаха. Офигеть, как весело. Почти сразу прилетело ещё одно сообщение.«Не пытайся ему написать записку, рассказать обо всём при помощи шарад или наскальной живописи. Давай освоим искусство честной игры. Никаких обманных маневров. Я верю в то, что с тобой проще контактировать, чем с твоим безумным молодым человеком»
Фактически Дилони хотел, чтобы я сдала Нини. Либо он сам сдаст его. Охренительные перспективы! Стучать на младшего брата Натаниэля или позволить Дилони настучать на него Лане? Если та узнает, что Нини не полная бездарность, коей кажется, Кинберг примется его вербовать, а Нини хоть и смышлёный малый, но наглости и стержня Натаниэля ему не хватало. Им проще помыкать, потому что он не из тех, кто отторгает всё вокруг, как Нат. Нини ребёнок, которого ещё можно перевоспитать, заточить под себя, запугать и манипулировать. Он куда более удобная мишень, чем оторва Нат, и работать с ним Лане было бы в разы проще. Можно попытаться обыграть стратега, но куда мне тягаться с такого уровня манипулятором? Правильнее всего действительно попробовать сыграть честно, но, не теряя бдительности. Так или иначе, Дилони известна эта информация, а значит, он в любом случае способен ею распорядиться, и сделает это, если я нарушу уговор.«Нат всё равно увидит эту переписку и всё узнает» «Не увидит. Я её сотру» «Он категорически против такой затеи. Он не позволит мне её провернуть» «Вы достаточно умны, мисс Мейсон, чтобы отыскать способ выполнить задуманное без участия мистера Лафлауэра»
Я поджала губы, всматриваясь в экран. На него упали две крохотные капельки дождя, которые я быстро смахнула рукой, лишь размазав по экрану. Облака успели полностью затянуть собой небо, потемнеть и практически обрушиться на землю дождём.«Что будет с нами, если ничего не получится?» «Ничего. Вы просто лишитесь важного свидетеля, потому что его знания останутся запечатаны в голове» «А если получится? Что ты сделаешь с Нини?» «Ничего. Ты смогла вернуть Линкора домой, поэтому заслужила свой выигрыш» «Не верю, что тебе нет никакого проку от этого. Ты знаешь, почему он не раскалывается? Знаешь, как Кинберг добилась эффекта?» «Догадываюсь, но не уверен» «Ты тоже хочешь узнать, что она сделала, и как снять этот блок?» «Я понимаю, что общение со мной вызывает у вас, мисс Мейсон, неподдельный восторг и искреннее восхищение, но мне следует удалиться на время. Не сочтите это проявлением бестактности и неуважения» «Да что ты, разве я могу мешать твоим злодействам?» «Благодарю за понимание»
После этого сообщения одно за другим они начали стираться. Просто исчезали, будто их никогда не существовало. Всего за несколько секунд чат полностью опустел, и ничто не выдавало тот факт, что им пользовались. Как и обещал, Дилони всё стёр, не оставив никаких следов для Ната. Я вздохнула, глядя на пустой чат. Меня раздирали противоречия. С одной стороны эта идея могла выстрелить, но то, что Шанталь Дилони поддерживал её, настораживало и тревожило. Нату точно не понравилось бы то, что я ему написала, и он точно не понял бы того, почему я его не уведомила. Он всегда прёт тараном, но что, если другой подход может быть эффективнее? Вероятность очень маленькая… но всё же? Любопытство пересиливало. Возможно, у нас ничего не получалось из-за того, что мы, ослеплённые, гнули свою линию, игнорируя тот факт, что преимущество не на нашей стороне. Для себя я решила, что нужно пытаться, иначе пострадает Нини. Лана не должна узнать о нём.***
Зато случилось кое-что другое. То, что в корень меняло всё. Нат разобрался с ядром. Весь следующий день он провёл в активной стадии работы с ним. Его радость и гордость за себя слышались в каждом уголке дома. Он неустанно трепался о том, что готовит нечто грандиозное, что таких обломов Дилони в своей жизни ещё не видывал, и что вот-вот Лафлауэр запустит это масштабное шоу, которое изменит всё. Нини пытался работать с Линкором, что-то записывая в чистую тетрадь — собирал данные, а Ада, прознав о том, что Нат задумал сотворить, стала на него давить, требуя пересмотреть свои приоритеты и не делать глупостей. Благодаря общению с Нини она расцветала на глазах, превращаясь из нездоровой беглянки в ту самую настырную любопытную Паркер, которая всюду совала свой нос. — Какой у тебя план? Что ты собираешься делать? Ты хочешь его взломать? У тебя не получится. Ты всё делаешь неправильно. Нат! Послушай меня! Я с тобой говорю. Ты не на правильные вещи обращаешь внимание. Я сейчас выдерну вилку из розетки, если ты не услышишь меня. Натаниэль сидел за компьютером, что-то активно набирая на клавиатуре, в то время как его взгляд был полностью сосредоточен на экране. Он либо очень хорошо делал вид, либо действительно так погрузился в раздумья, что не слышал звенящий голос Ады над своим ухом. — Ладно. Как пожелаешь. Значит, я сломаю эту штуку. Стоило Аде потянуться за лежащим на столе ядром, как Нат тотчас ожил, резко хлопнув её по руке, и лишь тогда сполна обратил на неё внимание, устало оглядывая Паркер снизу вверх. — Не смей трогать ядро, — уныло проговорил Нат. — Мне не интересно твоё ядро. Дай мне поговорить с ним, — настаивала Ада, на что Натаниэль удивлённо улыбнулся. Паркер хмурилась, негодуя из-за его скепсиса. — Я не шучу. Свяжи меня с ним как-нибудь! — Тебя полили дерьмом на вокзале, а ты захотела добавки? — С Шанталем что-то происходит! Он не поступил бы со мной вот так без причины. Я точно это знаю. Натаниэль закатил глаза и встал, чтобы размяться. Он, расхаживая по кухне, бодро делал наклоны, размахивал руками, а Ада то и дело следовала за ним по пятам. — Почему же ты тогда плакала? — с насмешкой спросил Нат. — Он же «не поступил бы с тобой вот так»? Или ты забыла, что он инсценировал смерть перед свадьбой? — Меня одолевали эмоции, — мягко ответила Ада, остановившись прямо напротив Ната. Было видно, что его слова немного её смутили, но в целом она держалась стойко, даже вернулась фирменная идеальная осанка Паркер. — Прошло достаточно времени, чтобы я смогла всё осознать и разложить по полочкам. Я уверена в том, что просто так Шанталь не сказал бы мне подобное. Он знал, что конкретно эти слова ранят меня больше всего, потому произнёс именно их. — Это всё твои фантазии, — отмахнулся Нат, до треска заламывая собственные пальцы. После этих незамысловатых упражнений он взялся разминать мышцы шеи и спины. — Могла бы уже смириться с тем, что твой женишок козёл. Такое случается, Ада. Иногда люди — козлы. Даже козлы не такие козлы как люди. Дилони один из таких козлов. — Ты забываешь о том, что он получил стратегическое образование. — Мне пофиг получила эта бестолочь образование или нет, — фыркнул Натаниэль. — В том-то и дело. — Ада снова возникла прямо напротив Ната и бережно взяла его за руки, отчего его даже передёрнуло. Кажется, в момент спора с ним поступили так впервые в жизни. — Он учился работе с информацией. Он умеет её добывать, создавать, анализировать и самое главное — использовать. Стратеги играют при помощи своих знаний, манипулируют, извращают действительность и подменивают понятия. Ты должен всегда держать в голове один важный факт — не верь тому, что видишь или слышишь. Ты считаешь себя самым умным, но это мешает тебе здраво оценивать действительность. Натаниэль внимательно смотрел на Аду и еле заметно улыбался. Чем усерднее она пыталась доказать ему истинность своей точки зрения, тем шире он улыбался. Разумеется, Ада примется его отстаивать, ведь он был её женихом, а может, в её понимании, до сих пор остаётся таковым. Несколько дней назад она страдала, затем просто ходила грустная. Теперь же Ада решила схватиться за ту соломину, которая в итоге приведёт её к разочарованию. Наверняка Дилони рассчитывал на это, и когда Ада достигнет точки кипения… он предложит ей примкнуть к нему. — Ада… — мягко начал Нат, но та не позволила ему заговорить. — Шанталь во что-то встрял. Он ни за что не бросил бы меня таким образом и не наговорил бы такие ужасные слова! Выходит, что он лгал, а значит, нам нужно узнать, почему и для чего. — Натаниэль, улыбаясь, откинул голову назад, чем только разозлил Аду. Она пнула его рукой в грудь и продолжила говорить. — Не смей считать меня дурочкой. Я окончила академию, потому знаю, чему там учат, и как себя ведут истинные профессионалы. Шанталь пускает тебе пыль в глаза, заставляет думать то, что ему выгодно, он манипулирует твоим сознанием, заставляя концентрироваться на том, что не имеет значения, и упускать из виду реально важные вещи. — Ого. Например? — с наигранной заинтересованностью сказал Натаниэль и скрестил руки на груди, как бы прося Аду продолжать. — Зачем он заставил тебя выполнять те задания? Зачем он гонял тебя по всему Капитолию в поисках пленников? Зачем прислал этот поддельный коммуникатор? А меня? Ты просто болван. Он отвлекает твоё внимание, заставляет заниматься тем, что вообще не важно, лишь бы ты не занялся реально необходимыми вещами. Шанталь крадёт твоё время и пускает тебя по ложному следу. Что это за ерунда у тебя на столе? — Это ядро, кот… — Неважно. Это бесполезная штуковина, которая ничего тебе не даст. Ты собираешься взломать его дом? У тебя не получится. Ты зря потратил уйму времени, а мог бы уже продвинуться в этом деле, балбес. Нат поджал губы, борясь с желанием завязать с Адой спор насчёт того, получится у него взломать Шанталя или нет. Вместо этого Лафлауэр требовательно на неё посмотрел и хмыкнул. — Ну-ка, что я должен делать по версии Ады Паркер, чтобы не быть балбесом? — Нужно узнать, почему и как он инсценировал свою смерть. Это важно, потому что оттуда начинается неизвестность. Ни ты, ни я не знаем, как он жил после этого и непонятно, что к этому привело. Ты можешь сколько угодно бросаться на него с кулаками сейчас, но ты ничего не добьёшься. Он тебе не по зубам. Я уверена, всё это время Шанталь продолжал работать над собой, а значит, тебе нет смысла даже пытаться противостоять ему нынешнему, зато ты можешь узнать, что случилось с ним в прошлом. Там он был уязвимее, чем сейчас. Поговори со Стокли. МакКуин был его ментором. — Стокли отпадает сразу — из-за меня скопытилась его дочурка. Он грохнет моё величество как только оно появится на периметре его усадьбы. — Поговори с Татум. Она была Шанталю почти сестрой. Вдруг она знает что-то о случившемся? — Дэдлок тоже не вариант. Когда она сбежала, я вернул её в психушку Ланы. Уж скорее МакКуин развяжет язык, чем эта стерва. — Как ты умудрился нажить себе столько врагов? — шёпотом спросила Ада. — Хочешь ты того или нет, тебе придётся идти с ними на контакт, потому что они очень много всего знают про Шанталя, а он этим пользуется. Он знает, что ты ничего из них не выудишь, поэтому ты просто обязан сделать обратное. Не иди у него на поводу. На своей территории он тебя обыграет. Езжай в Первый, изучи его могилу, поговори с нашими однокурсниками, поговори со Стокли и обязательно с Татум. Найди в академии кухарок и уборщиц и поговори с ними. В академии что-то случилось и, не имея информации об этом, ты ничего не добьёшься. Если он выстроил образ неуязвимости, нужно искать его слабости там, где они ещё существовали. — У меня есть годные идеи, ясно? — попытался отбиться от назойливой тирады Паркер Нат. — И эти идеи могут выстрелить, если ты перестанешь мне мешать и морочить мозги. — Зачем он отдал меня тебе? — резко спросила Ада, перегородив Нату дорогу к компьютеру. — Чтобы ты морочила мне мозги? — Чтобы заставить тебя поверить, будто он меня никогда не любил, — спокойно сказала Ада. — Цепочка очень простая. Представь, что меня здесь нет. Что бы ты сделал? Наверное, стал бы меня искать, чтобы обо всём расспросить. У тебя возник бы интерес ко мне, ведь я была его невестой и знала Шанталя очень хорошо. Эти знания могли дать тебе преимущества, натолкнуть на правильные мысли. Что сделал Шанталь? Отдал меня вам, чтобы сделать вид, будто я его шпионка, будто я в любой момент могу вас предать и пойти за ним, как только он об этом попросит. Одним простым действием он заставил вас испытывать ко мне недоверие и опасаться меня. Все мои знания о нём из-за этого утратили свою цену. Он просто… обесценил любые мои слова одним простым действием. Из-за этого ты не проявляешь ко мне интерес, а опасаешься, держишься в стороне. Вы с Джоанной заставляете меня охранять Линкора, но… не знаю, кто кого, по-вашему, охраняет. Он просто слегка подтолкнул вас к идее, а вы сами её развили и теперь не верите моим словам. Нат задумался. В его голове металось очень много предположений насчёт того, почему Дилони поступил таким образом и озвученная Адой мысль тоже была среди них. Он не уделял этой мысли должное внимание, сомневался в её реалистичности, но… Паркер умела говорить убедительно. — Подумай сам — тебе не кажется странным моё местонахождение здесь? Шанталь ведь знает, что я буду говорить тебе об этом, что я стану его защищать и рассказывать о том, как нам было хорошо вместе. А ещё он знает, что ты мне не поверишь и не воспримешь мои слова всерьёз. Ты злишься на него и имеешь на это полное право, но твоя злость застилает тебе глаза, о чём ему тоже известно, потому тобой легко манипулировать. Отними у него это оружие, не отбрасывай все самые безумные мысли в сторону. Он знает, что ты их отбросишь, потому заставляет тебя в них не верить. Ада замолчала, какое-то время молча взирая на Ната, который вдруг ощутил себя так, будто ему три года и мама отчитывала его за проказу. Очень не хотелось это признавать, но, возможно, в словах Ады был смысл. А может, Дилони рассчитывал как раз на то, что Нат её словам в итоге поверит? — Шанталь обучался эмоциональному контролю. Он самый честный и добрый человек, которого я знаю, а на экзамене он убил человека. Шанталь переживал по этому поводу, но всё равно сделал это, потому что так было необходимо. Понимаешь, что я имею в виду? — Ада выдохнула и шумно набрала воздух. — Если он умер, значит, это тоже было необходимо. Он и до стратегического умел переступать через свои чувства, а уж когда туда поступил, и подавно. То, что он меня оставил, вынудив верить в свою смерть, не свидетельствует о злом умысле. Хочешь приблизиться к истине? Попробуй делать обратное тому, что он от тебя ждёт. — Послушай, Паркер, — начал Нат, аккуратно взяв Аду за плечи. Вид у неё был такой, будто она была готова на коленях умолять Ната её услышать. — Я вижу, что ты до сих пор готова петь ему дифирамбы, но не думай, что я такой идиот, каким тебе кажусь. Я знаю, что он водит меня за нос, но пусть его бдительность усмирится, хорошо? Пусть он думает, что всё идёт по его плану. Дилони не знает про то, что я заполучил ядро, и уж точно не знает, что я могу с его помощью сделать. Взгляд Ната скользнул с лица Ады на монитор, где мигала крупная плашка, свидетельствующая о завершении его операций. Увидев её, Нат просиял и бросился к компьютеру, часто дыша да охая. — Что случилось? — встревожилась Ада. Лафлауэр быстро носился пальцами по сенсорной панели. Ада заметила, что руки его немного подрагивали. Как и голос. — Кажется, всё готово, — не веря собственным словам, проговорил Нат и обернулся к Аде. — Пора начинать шоу.***
Первым делом Натаниэль позвал Джоанну и забрал у неё коммуникатор. Секундные манипуляции — и тот уже подключился к компьютеру. Мейсон стояла рядом с ним и наблюдала за тем, как Нат что-то рьяно набирает в чат. — Думаешь, он ответит? — спросила та, заглядывая в экран, на что Лафлауэр выдал лишь скупое «угу». Он опустил коммуникатор на стол и принялся ждать. Прошла минута. Две. Тишина. Нини остался с Рэми, Ада стояла у дверей и тяжело вздыхала, а Джоанна то и дело поглядывала на неё, без слов говоря, что Паркер следовало молчать и не вмешиваться. И Нат, и Джоанна смотрели на коммуникатор, не сводя с него глаз. В воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, ещё немного и дом взлетит на воздух. Тем временем далеко от Седьмого, в столице Панема, где-то глубоко под землёй, под слоями толстых бетонных стен просигналил о новом сообщении искусственный интеллект по имени Элери. Шанталь в это время как раз мыл посуду, которую оставил после себя Аскольд, поспешно удалившись не только с кухни, но и с аттракциона. Увидев жуткий бардак на кухне, Шанталь, явившийся, чтобы пообедать, обнаружил, что обедать негде и нечем. Аскольд никогда не отличался аккуратной работой с кухонными приборами, но сегодня превзошёл себя, побросав всё, чем пользовался, где попало, обед при этом не доготовив. — Что за сообщение прислал Лафлауэр, Элери? — спокойно спросил Шанталь, отмывая от жира сотейник. — Требует, чтобы вы связались с ним, сэр. — Ах, связаться… Значит, подождёт. Уверен, это не срочно, — отмахнулся Шанталь, аккуратно опуская на нержавеющую поверхность сотейник, чтобы с него стекала вода. Следующей в раковину отправилась белая керамическая тарелка. — Элери, куда так скоропостижно подевался Аскольд? Почему я должен выполнять его работу самостоятельно? — У Аскольда проблемы с внуками, сэр. Они затопили два этажа в своей школе, и теперь руководство требует оплатить убытки. — Потрясающе, — вздохнул Шанталь. — Его внуки — хулиганы, а посуду в итоге приходится мыть мне. Он помыл ещё две тарелки, аккуратно сложив их друг на дружку, и только потом вытер руки о белоснежное полотенце, чтобы просмотреть сообщение. Шанталь подошёл к висящему на кухне монитору и парой движений пальцев открыл сообщение, присланное ему через чат. Прочитав его, он велел Элери перезвонить этим любопытствующим особам. — Он не ответит. Начинай, Нат, — нетерпеливо заявила Джоанна, но Натаниэль не спешил поступать так, как она считала необходимым, нет. Эффект внезапности и так получится, сейчас лучше выждать правильный момент. Он ответит. Обязательно. Нат прикусил губу, мысленно убеждая себя в этом, как вдруг экран коммуникатора и впрямь засветился. Лафлауэр и Мейсон живо переглянулись. Палец Ната коснулся клавиши с нарисованной трубкой и из динамиков компьютера послышался такой знакомый голос. — Что за срочность, мои дорогие? Отвлекаете от важных дел, а ведь время — деньги. Джоанна обернулась к Аде, приложив палец к губам. У Паркер был такой вид, будто она сдерживала внутри себя истошный вопль. Он рвался наружу, но дать ему свободу Ада не могла, иначе Натаниэль и Джоанна не простят ей того, что она испортит им всю операцию. — Вытащи моего отца из тюрьмы, — холодно бросил Нат, глядя на монитор компьютера. — Нет. Лафлауэр опустил голову, волосы осыпались ему на лицо и тот покачал головой. Кто бы сомневался, что ответ будет «нет»! — Хреново. Давай ещё раз — вытащи моего отца из тюрьмы, и я обещаю не разрушать твою жизнь. — Какое соблазнительное предложение, но, пожалуй, я всё ещё отвечу «нет», — тоном капризной девчонки ответил Дилони, что тоже Натаниэля не впечатлило. Он улыбнулся, зная, что Дилони ни при каких условиях «да» не скажет, но пощекотать ему нервишки всё же стоило. — Вытащи моего папу или я разрушу твою излюбленную машинку, — игривым тоном произнёс Нат, неприкрыто упиваясь своей властью. Он предвкушал грядущее шоу, но выдавать все козыри не спешил. Шанталь насторожился, ответив не сразу. Он смотрел в экран так, будто на нём могут быть какие-то ответы или пояснения, смотрел так внимательно, что не заметил, как тяжело дыша от быстрой ходьбы, вернулся Аскольд. — Какую машинку? — спокойно уточнил Шанталь. — Великий и неуязвимый Шанталь Дилони! В твоей жизни нет ничего, чем можно было бы тебя задеть или отнять! Хотя, погодите… У тебя есть твой прекрасный дворец! Конечно, это просто убежище, жалкое подобие дома, но… — наигранный оптимизм в голосе Ната быстро сменился холодной издёвкой. Пусть он не стратег, да, но в этом его преимущество. — Как же ты ценишь эту машину. Она тебя приютила, она тебя защищает, а уж с какой любовью ты постоянно создаёшь для неё новые дизайны. Проект мечты, не иначе. Ещё и интеллектуально развитый. Кстати, пользуясь случаем, передаю привет твоему искусственному интеллекту, пока он ещё жив. Эй, электронный чувак? Не знаю, как он тебя назвал, но капец подкрался незаметно, так что советую тебе попрощаться со своим хозяином, ведь он не хочет спасать моего отца из того капкана, в который сам его поместил, так что мне придётся тебя уничтожить. Прости. Шанталь слушал предельно внимательно, ничего не предпринимая и не перебивая собеседника. Его лицо выражало абсолютную концентрацию на происходящем. Он нажал на какую-то плашку на мониторе и микрофон отключился. — Ядро у него. Так и знал, — с тревожными нотками в голосе проговорил Шанталь, глядя на Аскольда, который ещё не успел переодеться из невзрачной старческой одежды в свой привычный рабочий смокинг. — Он так быстро сумел разобраться в его устройстве. Молодец, какой. Растёт юноша. Элери, на какой стадии готовности наша новая система? — Система готова на девяносто один процент, сэр, — отчитался женский голос. Шанталь кивнул, задумчиво кусая внутреннюю сторону щеки. Девяносто один процент это слишком ненадёжно. Слишком. — Мы переходим на новую. Подготавливай платформу. — Но, сэр, система не доработана и может давать сбои, ведь мы даже не тестировали её. — Я знаю, милая, но он растолковал схемы работы ядра, а значит, намерения Лафлауэра более чем серьёзны. Он попытается тебя взломать, чего допустить нельзя. — Мы можем потерять контроль над всеми базами и управлением аттракциона, сэр. Нельзя активировать неготовый продукт. — Элери, я уважаю твою заботу, но у нас нет другого варианта. Лафлауэр хороший хакер. Если он решил тебя взломать, то, как минимум, сможет тебе навредить, а как максимум всё же взломает. Полная оборонная готовность старой системы и активация плавающей системы прямо сейчас. Начинай, — голос Шанталя звучал твёрдо, источая непоколебимость. — Почему вы не примете его условия, сэр? — монотонным голосом поинтересовался Аскольд. — Не лучше ли пойти путём усмирения агрессора? — Это хоть когда-нибудь помогало? — спросил Шанталь, устало взглянув на дворецкого. — Нельзя идти на поводу у Лафлауэров, иначе они сядут тебе на шею, мой друг. Пусть делает то, что считает необходимым. Эту крепость ему не взять. Шанталь коснулся пальцем плашки и снова подключил микрофон. — Я не стану спасать твоего отца. Он находится там, где должен. Вопрос закрыт. Натаниэль недовольно стиснул зубы, упираясь обеими руками в стол. Видя, что тот весь на нервах, Джоанна накрыла его ладонь своей, выражая свою поддержку. Дилони не пойдёт им навстречу. Неудивительно. — Пеняй на себя, — только и вымолвил Нат, нажав клавишу на сенсорной панели, отключающую микрофон, а следом за ней ту самую. Пуск. Экран Натаниэля мгновенно разделился на три части, в каждой из которых высветилось несколько движущихся диаграмм. Под ними на огромной скорости печатались и стирались коды, заставляя вершины диаграмм то взлетать на самый верх, то падать в самый низ. — Почему экран разделился на три части? — поинтересовалась Джоанна, указывая пальцем на три почти одинаковые диаграммы в разных частях монитора. — Потому что я взламываю сразу три точки. Дилони, Кинберг и Капитолий, — спокойно ответил Нат, внимательно наблюдая за движением диаграмм. — Что? Зачем? — Дилони склепал ядро только для себя. Он не стал бы продавать систему, на которой сам сидит, иначе его легко бы взломали. То есть про эту систему не знает никто, кроме него. Она довольно мощная и навороченная, потому с её помощью можно попытаться пробиться в базы Кинберг и кое-какие столичные. Если Дилони пашет на Сноу или Кинберг он не придёт им на помощь, потому что сам сейчас будет от меня огребать. Это наш единственный реальный шанс с помощью этой фиговины что-то на него нарыть. Одновременная атака парализует их всех, а я тем временем попытаюсь выудить хоть какие-то данные на Дилони, потому что до этих пор секретные базы Ланы и Сноу были для меня недоступны. Ядро достаточно мощное, чтобы разнести сразу три цели одновременно. Монитор мигнул и Нат встрепенулся. Ядро было слишком мощным для его потребительского компьютера, потому тот с трудом справлялся с ним. — Давай. Давай же, — шептал Нат, бегая глазами по диаграммам. Все три были одинаково зелёными, а затем одна из них покраснела. Нат навалился на сенсорную панель и принялся что-то в горячке набирать. — Получается? — обеспокоенно спросила Джоанна, нервно заламывая пальцы. — Я почти пробился в столичную баз… — Нат не договорил, потому что вторая диаграмма тоже покраснела. — Вот чёрт! — Попытка несанкционированного проникновения. Попытка несанкционированного проникновения, — запричитала Элери, заставив Шанталя прильнуть к экрану. Одно поверх другого на нём открывались окна, заполоняя собой всё пространство, пока экран не вспыхнул, и вся комната не погрузилась в кромешную тьму. Свет погас. На кухне. В спальне. Во всём жилище Шанталя целиком. И в аттракционе. Погасла иллюминация. Прекратилась подача холода из холодильных машин, создающих в некоторых залах Аттракциона Мефистофеля мороз и снег. Отключилась вентиляция. Отключились машины, выкачивающие воду и газ. Аппараты искусственной гравитации. Имитаторы огненных гейзеров. Заклинили двери. Те, которые как раз находились в процессе перемещения, застыли в том положении, при котором отключилось электричество. Весь Аттракцион Мефистофеля утонул во мраке. — Ох, чёрт! — воскликнул Нат. — У меня получилось вырубить у него электричество! — Лафлауэр, сам шокированный происходящим, запустил пятерню в волосы и охнул. Все доселе светящиеся на экране Дилони датчики погасли. — Огребай, чувак, за неуплату. Что-то тихо зажужжало. Сквозь мрак стал пробиваться свет, плавно накаляясь. Шанталь оглянулся. Включились его холодильники, загорелся экран напротив, а освещение практически вернулось в норму. Включилась вентиляция. Стены вновь пришли в движение, а на датчиках подачи газа в некоторых залах засветилась красная подсветка. «Критический уровень». Компрессоры заработали с удвоенной силой, чтобы нормализовать уровень подачи газа… — Элери, немедленно отключайся от наших резервных генераторов, — велел Шанталь, глазами окидывая всю окружающую его технику. — Тогда мы лишимся питания, сэр. — Лафлауэр закрыл наш основной источник питания и если мы используем резервный, он вычислит, отключит и уничтожит и его тоже, а этого допустить нельзя. Подключайся к ближайшей столичной подстанции, — скомандовал Шанталь, быстро принявшись что-то набирать на сенсорной панели. — Мы будем красть энергию столицы, сэр? Не лучшая идея, — пробормотал Аскольд, не сводя с Шанталя укоризненный взгляд. — Подключение активировано, — объявила Элери. — Мы будем её красть, но сама столица этого не заметит. Она увидит лишь следы компьютерной атаки, потому расход энергии свяжут с ней, — ответил Шанталь, не отрываясь от экрана. — Наш нынешний расход энергии больше, чем заложено в резерве. Я добавил в аттракцион много новых функций и дизайнерских решений, а расширить резерв не успел. Собственного питания нам не хватит. Даже с ближайшей подстанции его не хватает… Это плохо. Элери, что с подачей электричества в залах? — Шанталь поднял голову вверх и засмотрелся наволнами мерцающую лампочку. Даже в доме его не хватало. — Девятнадцать залов работают в экономном режиме. Остальные исправны. — Увеличь подачу энергии в самые затратные залы и уменьши подачу в стандартных. Искусственная гравитация, работающая только наполовину, нас не устраивает. — Давайте отключим пустые залы, сэр, — предложил Аскольд. — Маршруты меняются. Через пустые залы будут перемещаться посетители. Элери, сколько сейчас в аттракционе людей? — Сорок шесть человек, сэр. — А сколько маршрутов задействовано? — Шестьдесят три. — Сократи количество маршрутов и запечатай пустые залы, пожалуйста. — Выполняю, сэр. Мерцание ламп усиливалось. Расход энергии увеличивался, а её пополнение за ним не поспевало. Свет приглушился на полтона, но Шанталь это заметил сразу. Даже экран перед его глазами как будто оказался в тумане. Крошечное изменение, но насколько тревожное… Зато с экраном Натаниэля всё было в порядке. Пальцы Лафлауэра носились по панели управления с такой скоростью, что Джоанну едва не укачало от увиденного. Третья диаграмма покраснела. Он ворвался во все три точки, одновременно нанося удар по каждой из них. Крепче всех держалась позиция Ланы. У Ната возникло чувство, будто он бьётся головой о бетонную стену. И всё же большая часть его внимания уделялась центральной диаграмме. Той, которая мигала багровым, и двигалась резче и быстрее всех. — Сопротивляется, падла, — пыхтел Нат, сдувая с лица волосы. На его лице успел выступить пот, к которому волосы и прилипали. — Зараза, не впускает меня. Я как бы прорвался… но будто парализован и нихрена не могу сделать. — Нервно кусая губы, говорил Нат. Когда губы ему наскучили, он принялся грызть ногти. Глаза его бегали из стороны в сторону, а дыхание было настолько рваным, что создавалось впечатление, будто он бежит в галоп. — Блин. — Не получается? — спросила Джоанна, с жалостью глядя на нервничающего Ната. Тот неуверенно пожал плечами. — Я хотел взломать его и выкрасть информацию, но у меня не выходит это даже с помощью ядра. — Глаза Натаниэля жадно впивались в постоянно обновляющиеся данные на экране. — Мой комп слишком слаб против его машины. — Пробуй ещё, Нат! Другого шанса пробиться к нему не будет, — с энтузиазмом заявила Джоанна, на что Нат лишь кивнул, ведь она в который раз озвучила его мысли. Шанс всего один. После этого дня Дилони избавится от этой системы, и прорваться в неё повторно Лафлауэр уже не сможет. Нат откинул волосы назад, шмыгнул носом и снова принялся до тошноты быстро печатать. Он покраснел, руки его дрожали, а компьютер, будто не выдерживая напряжения своего хозяина, тоже начал нервно мигать. — Это сложнее, чем я думал, — нехотя признался Нат. — Я говорила, что ты не сможешь его взломать, — как бы невзначай бросила Ада, впервые за всё время взлома напомнив о себе. Натаниэль будто бы её и не услышал, зато Джоанна недовольно стрельнула глазами в адрес Паркер. Та, притянув к себе колени, сидела прямо на полу у дверного косяка и наблюдала за мучениями Натаниэля с таким видом, будто была на сто процентов уверена, что он проиграет. — А что, если… — шёпотом проговорил он, но мысль свою не закончил. На экране открылось новое окно и Нат начал заполнять его знаками, а когда закончил, пафосно хлопнул указательным пальцем по сенсору. Окно исчезло. Средняя диаграмма замерла. На кухне Шанталя погас свет и загорелся красным. Все стены, столы и полы как будто окропили густой кровью. Глухое красное освещение мигало, а в такт ему завыла сирена. Шанталь насторожился, быстро набирая что-то на сенсорной панели, но ни звук, ни мигающий свет не отключались. — Элери, что происходит? — Утечка мелких файлов. Мистер Лафлауэр хаотично бьёт по нашей системе. — Выведи на экран то, что к нему утекает. — Выполняю. Спустя мгновение на экране напротив Шанталя возникли сотни мелких файлов. Документы. Биографии. Эскизы. Психологические портреты. Увидев всё это Шанталь облегчённо вздохнул. — Охереть! Получилось! Твою мать, Мейсон, у нас получилось! — громко закричал Натаниэль, схватив Джоанну в охапку и оторвав её от пола. Горячка Ната оказалась настолько заразна, что Джоанна вспыхнула так же как и он, потому едва заставляла себя дышать, чуть ли сознание не теряя при виде скачивающихся друг за дружкой файлов. — Глазам своим не верю, — прошептала она, улыбаясь, в то время как на глазах Мейсон практически выступили слёзы. Натаниэль опустил её на пол и взялся за скачанные файлы, но… Так же, как быстро файлы скачивались, они стали рассыпаться, стоило Нату открыть первый из них. — Нет. Нет-нет-нет! — запричитал он, глядя как какая-то незримая зараза мгновенно ломала и сжирала один файл за другим. Натаниэль отчаянно пытался спасти хоть что-то, но ничего не мог распечатать, так как все файлы были зашифрованы. Он шустро открыл одну из собственных программ-дешифраторов, но стоило попытаться поместить в неё один такой файл, как программа мгновенно заклинила, закрылась, а после и вовсе удалилась, будто её стёрла чья-то рука. Нат с приоткрытым ртом наблюдал за тем, как все его старания разбились о жестокую реальность. Со второй программой-дешифратором случилось то же самое. Практически все скачанные Натом файлы уже удалились, и он ничего не мог с этим поделать. — Что же… как же… Чёрт, ну, почему… — разочарованно застонал он, опустившись перед столом практически на колени, потому что ни стоять, ни сидеть он от нервов больше не мог. Восемь файлов. Пять. Три. Ни одного. Лафлауэр замер, тяжело дыша, глядя в экран. За считанные секунды удалилось всё, что он раздобыл с таким трудом. Нат разочарованно смотрел в экран и закусил губу так сильно, что из-под его колечка потекла солёная кровь. Кажется, он сделал вдох минут пять назад, но так до сих пор и не выдохнул. — Один, — прошептал он, смахнув со лба пот. Как не запотели стёклышки его очков — загадка. — Остался. — Вот этот? — шёпотом спросила Джоанна, настолько же опешившая, как и сам Нат. Рядом с диаграммами, в отдельном окне мигал подсвеченный голубым цветом один файл. Единственный до сих пор не уничтожившийся. И Джоанна, и сам Натаниэль даже боялись дышать глядя на эту мигающую проказу. Последнюю надежду, чудом не уничтожившуюся вместе со всеми. Натаниэль успел открыть один из выживших файлов через свою защитную программу, которая временно удерживала его живым, но, судя по всему, ненадолго. Натаниэль, локтями опираясь об стол, привстал и, тяжело дыша, коснулся пальцами сенсорной панели, медленно водя по ней в попытках разблокировать оставшийся файл не в других дешифраторах, а в своей защитной программе. Он попытался разархивировать файл, но тот не поддавался. Тогда Нат ввёл команду поиска совместимости форматов, надеясь, что отыщет хотя бы что-то подобное. — Больше нам ничего не изъять. Не получается, — удручённо заявил Нат, не отрываясь от экрана. — То есть всё? Больше мы ничего не можем? — переспросила Джоанна, на что Лафлауэр замялся. — Он блокирует мне доступ ко всем файлам. Я не могу их выкрасть, но могу уничтожить. Повисла тишина. Джоанна и Натаниэль смотрели друг на друга, понимая, что если они возьмутся уничтожать все имеющиеся у Дилони данные, то лишатся тонны важных сведений и, наверняка, ответов на все вопросы. Эта информация могла растоптать Шанталя Дилони, а может, и не только его. Бесконечное множество бесценных файлов способно стать абсолютным преимуществом для них… — Громи его. Если нам эту информацию не заполучить, то пусть и он останется без неё, — твёрдо заявила Джоанна. Это решение было правильным, и Нат это понимал, но сомнения точили его изнутри. Данные могли перевернуть игру с ног на голову, вот только… их всё равно сейчас не заполучить, и чем дольше Натаниэль колебался, тем увереннее защита Шанталя выбивала из своих территорий Лафлауэра. Нат улыбнулся и сделал глубокий вдох. Джоанна права. Её слова были именно теми, какие ему хотелось бы услышать. Он склонился над сенсорной панелью и снова включил микрофон. — Твоя последняя возможность отвертеться от беды, Дилони, — объявил Натаниэль. — Верни мне папу, и я свалю из твоего аттракциона. — Ты мне наскучил. Давай уже свою беду, а то я весь извёлся от ожидания страшного. — Почему ты наотрез отказываешься отдавать его отца? — вступила в разговор Джоанна. — Ты его боишься? Он что-то о тебе знает? Ты считаешь, что он способен посадить тебя на место? — Ах, милая, и ты здесь. Тебе вовсе не обязательно заступаться за своего молодого человека. Лучше отдохни, развейся, займись каким-нибудь полезным делом. — Ты тянешь время, потому что устанавливаешь систему? — неожиданно спокойно, но с лёгкой насмешкой спросил Нат. — Да. — Я знаю… ведь я уже в ней. Шанталь медленно поднял голову вверх, заметив, как усилилось мерцание лампы, как внезапно освещение на кухне вновь пропало. Погас экран, заглохла сирена, но почти сразу всё вернулось в исходное положение, разве что мерцания усилились. Заметно. Экран угасал и снова загорался. Речь Элери стала скрипучей и заикающейся, а затем монитор покрылся рябью. — Зал №3 повреждён. Зал №92 повреждён. Зал №11 повреждён. Шанталь смотрел на пробивающиеся сквозь рябь жирные красные точки на карте — повреждённые залы. Введённые им изменения не сохранялись. Система не слушалась. Элери отключалась и с хрипом возвращалась. С Шанталем такое происходило впервые. Рябь с монитора отражалась на его лице, а пальцы тронул холод. Он ломал его. Ломал аттракцион изнутри… — Элери. Элери, ты слышишь меня? Срочная эвакуация всех посетителей аттракциона. Эвакуируй их прямо сейчас, — потребовал Шанталь, подхватив со стола гарнитуру. Надел её он уже на ходу, когда бежал по коридору. — Вып… вы… полняю, — заикалась Элери. Шанталь миновал кухню и несколько коридоров, на всех парах мчась к лифту. За эти дни его самочувствие заметно улучшилось. Синяки сошли, ссадины зажили, но из-за раны на ноге он всё ещё хромал, хоть и почти незаметно. Оказавшись, в холле у лифта, Шанталь схватил с вешалки толстую чёрную рубаху и такие же штаны — рабочую форму. За считанные секунды он натянул их на себя, а на голову нахлобучил чёрный картуз, спрятав под него волосы, будучи уже в лифте. Кованые двери захлопнулись, Шанталь нетерпеливо взглянул в потолок и лифт поехал. — Элери, тебе надо подключиться к системе базового управления и передать все настройки новой системе, иначе Лафлауэр тебя уничтожит. — Уп… уп… равление атт… аттракционом может давать сбои, если я буду работать на базовых наст… наст… ройках. Вы можете потерять уп… равление аттракционом. — Делай, что тебе говорят, — приказал Шанталь. — Плавающая система выбьет Натаниэля из нашей сети. Она построена на другом ядре. — Она не тес… тес… тирована, сэр. Зал № 7 повреждён. Зал №36 повреждён. Зал №77 повреждён. — Ну, же, скорее, — прошептал Шанталь, нетерпеливо топчась на месте. Залы выходили из строя быстрее, чем он мог предполагать. — Зал №17. Зал №58… Наконец, лифт поднялся на нужный уровень, Шанталь выскочил из него и помчался вперёд по залу к ближайшей двери. — Элери, проложи мне маршруты к самым проблемным залам с посетителями. — Вып… полняю, сэр, — объявила она, и на часах Шанталя отобразился навигатор. Он добежал до первых дверей, стена отползла в сторону, а на ноги ему тотчас полилась вода. Холодная. Чёрная. К счастью, в зале набралось её всего по щиколотки, потому Шанталя не затопило, и даже не сбило с ног. Он бежал вперёд, хлюпая туфлями по воде. — Тридцать шестой… — прошептал Шанталь. — Что с помпами? Элери? Элери! — Пы… таюсь подключиться. Новая система конфликтует со мной. Лафлауэр пытается отыскать моё местонахождение. — Нужно выкачать воду, пока нас не затопило. — Шанталь пробежал через весь зал, и только в самом его конце столкнулся с причиной утечки. Одна из стен неправильно закрылась и переломала трубу. — Проход, Элери. Скорее. — Не… выходит. Отказано в доступе. Шанталь выдохнул и подался к другому углу стены, что-то быстро на ней нащупывая. Когда нашёл то, что искал, он легонько подцепил выступ на стене, и в ней что-то мигнуло красным. — Главный администратор Дилони Шанталь. Активация ручного управления. Красный фонарик мигнул повторно, каменная пластинка отъехала в сторону и началась диагностика. Имя и голос аттракцион уже продиагностировал, оставалась сетчатка глаза и отпечаток пальца. Процедура проверки заняла несколько секунд, после чего фонарик загорелся зелёным, и перед Шанталем возникла сенсорная панель управления. Он быстро начал на ней что-то набирать и ещё до того, как закончил, дверь его зала со скрипом открылась, а из стены выпал наружу чемоданчик. Аптечка со всеми необходимыми медикаментами для оказания первой помощи. Каждый зал был оборудован такой примочкой, потому Шанталь активировал их на всякий случай. — Что там с эвакуацией, Элери? — Эвакуировано двадцать три человека. Остальные находятся в процессе эвакуации. — Веди меня к тем, кто застрял, — потребовал Шанталь и выбежал в соседний зал, а оттуда ринулся маршрутом, проложенным ему Элери. С каждой секундой становилось только хуже. Освещение то и дело угасало по велению Лафлауэра, но система Шанталя каждый раз его восстанавливала, из-за чего от вспышек болели глаза. Аттракцион хрипел, скрипел, трещал, будто… разваливался. Шанталь почти преодолел ещё один зал, как внезапно стена прямо напротив него поднялась вверх, затрещала, и с её вершины осыпался густой сноп искр, сопровождаемый противным запахом горелой проводки. Шанталь резко затормозил, изворачиваясь от яркой электрической вспышки, и тревожно взглянул вверх. Дверь опускалась рывками, как будто срывалась вниз, но в какой-то момент одумывалась и замирала. Понимая, что времени медлить у него нет, Шанталь перемахнул в соседний зал, но не успел сделать и пары шагов, как громадная стена, словно отвесная скала, обрушилась на пол. Удар был настолько сильным, что Шанталь едва удержался на ногах от вибрации, а когда обернулся, увидел, что стена раскололась на несколько частей, превратив пол под собой в месиво. То тут, то там на разломах стены вспыхивали искры, что-то трещало, а затем электричество и вовсе пропало. Шанталь включил подсветку на часах, но одной её не хватало, а Элери не могла починить электричество, потому пробираться пришлось почти наощупь. Дилони уже практически покинул зал, как вдруг ему показалось, что он услышал чьи-то всхлипы. — Элери, в двадцать первом зале кто-то есть? — Данные не обновляют… обновляются. — Голос Элери заскрипел, выключился, а затем заработал как ни в чём ни бывало. — Да, есть. Крутанувшись на месте, Шанталь заметил слабое шевеление в другом углу зала за грудой камней. Он перемахнул через одну кучу камней, затем другую, слева вспыхнул очередной сноп искр и, увернувшись от него, Шанталь опустился рядом с забившейся в угол девушкой, закрывшей руками уши. Она была грязной, волосы мокрыми, а рукава её одежды рваными. Увидев человека, она засуетилась ещё больше. — Тише-тише, — почти шёпотом проговорил Шанталь, пытаясь её успокоить. Он выставил руки перед собой и заговорил очень мягко и ровно. — Не бойтесь меня, я механик, и работаю в этом аттракционе. Кто-то из посетителей нарушил правила и устроил пожар, потому система точечно вышла из строя, но наши техники уже занимаются этой проблемой. Я помогу вам эвакуироваться, мисс. — Я не заказывала экстрим-камеры, — с упрёком выкрикнула она. — Нам очень жаль, мисс, за причинённые вам неудобства. Сегодня же на ваш счёт поступит денежная компенсация за все наши сегодняшние промахи. — Шанталь оставался невозмутим, словно проговариваемое для него было привычным делом. — Позвольте взять вас за руку, мисс, и вывести отсюда безопасным путём. Эвакуация практически закончилась. Трясущаяся от шока девушка немного успокоилась, засмотревшись на Шанталя, а затем молча взяла его за руку и позволила вывести себя из этого зала. Она бежала за ним молча до тех самых пор, пока он не оставил его у развилки к которой выбежали ещё несколько человек, и всех их вела указателями к выходу заикающаяся Элери, попутно направляя Шанталя в обратную сторону. Двери и стены заклинили. Одна из стен, точно полоумная, хлопала беспрестанно по полу, отчего возникало чувство, что Шанталя бьют молотком по голове, а от грохота, смешивающегося с сигналом тревоги, закладывало уши. Он бежал из одного зала в другой, кончиками пальцев цепляя то холодные до ужаса стены, то практически раскалённые от бездумно выстреливавших огненных гейзеров, в итоге принявшихся палить огнём, как из крана с водой. Шанталь с трудом пробрался к стене с панелью ручного управления, чтобы открыть на полную вентиляцию с компрессорами. Жар в зале скопился такой, что Шанталь удивился, как каменные стены ещё не начали плавиться. Выбрался он оттуда, чувствуя, что закипает. Волосы выползли из-под картуза и стали липнуть к щекам, а желание стянуть с себя грубую рабочую униформу с трудом уступило знанию Шанталя о том, что в дальнейших залах одежда ещё может ему понадобиться. Где-то под ногами проползла змея. Видимо, в зале со змеями тоже открылись двери, и ползучие гады расползлись по всем подряд залам. Лишь бы среди посетителей не нашлось тех, кто страдает фобией змей… Шанталь вырвался в очередной зал, но он был пуст, и повреждений тоже не было, даже двери в следующий открылись нормально. А вот то, что творилось по ту сторону, оказалось совсем ненормальным. Отключилась система вентиляции. Зал до отказу накачался слезоточивым газом. В самом центре зала кричали парень с девушкой, но как только они услышали, что дверь открылась, то сразу бросились на звук. Шанталь не стал входить внутрь, понимая, что сделает только хуже для себя и других, потому взялся за ручное управление и настройку вентиляционных систем. Парень с девушкой вырвались наружу крича и проклиная как аттракцион, так и его хозяина. Речи их показались Шанталю слишком уж злостными, потому он не стал говорить с ними, а лишь проследил, чтобы Элери диктовала им маршрут, ведь сами они указатели увидеть не могли… Вентиляция гудела так, словно была гигантским пылесосом. Шанталь метнулся в другую сторону, следуя маршруту Элери, к последней проблемной точке. Аттракцион разрушался на его глазах. Уже одиннадцать залов нуждались в ремонте и модернизации. В основном нарушились системы коммуникации — подача воды, энергии, воздуха и дизайнерских элементов вроде газов или машин, создающих искусственный снег. Шанталь бежал и на ходу считал убытки, которые сегодня понёс. Значимо, но не критично. Главное, удержать Элери на плаву, а аттракцион можно восстановить. По ту сторону экрана старался нанести своему врагу максимум ущерба Натаниэль. Он не носился по залам, не дышал раскалённым воздухом и вообще никак не активничал физически, но вспотел не меньше Шанталя хотя бы из-за того, насколько быстро ему приходилось печатать. — Вот хрень, Дилони меня вышибает, — процедил сквозь зубы он. — Я ничего не успею разнести, блин. Он блокирует каждый мой шаг. Мои команды блокируются, как будто… как будто меня выбрасывает в чужой комп, и я не могу на нём сориентироваться. Он заливает новую систему, и чем ближе к завершению переустановка, тем меньше дерьма я могу натворить в старой. Как же мн… — Но Нат не договорил, потому что его программе удалось разблокировать слитый файл. Программа отконвертировала его и сохранила копию до того, как сгорел оригинал. Лафлауэр замер, отрешённо глядя на этот файл. Он рабочий. Формат поддерживаемый. Его можно посмотреть. — Что случилось? — насторожилась Джоанна. — Файл разблокировался. Мейсон судорожно сглотнула, тоже с опаской уставившись на небольшой ярлычок. — Это может быть что-то важное, а может, нестандартный рецепт яичницы, и мы зря тут паримся. — Думаю, у Дилони и файл с рецептом яичницы может быть очень важным и содержательным. Открывай, скорее. Лафлауэр выдохнул, вдохнул и нажал на ярлык. От нервов он немного подрагивал. Мгновение — и он что-то увидит. Но что? Джоанна схватила его за руку и крепко сжала. Экран побелел. На нём отобразился вертикальный… рисунок. Несколько секунд Натаниэль с Джоанной тупо смотрели на него, не зная, что сказать. — И это всё? — недовольно выпалил Нат, разведя руки в стороны. — Хренов рисунок? Серьёзно, блин? Я столько парился ради его художеств? Да лучше бы здесь оказался рецепт яичницы! — Это не его рисунок, — послышался голос позади. Джоанна и Натаниэль одновременно обернулись и столкнулись с взглядом встревоженной Ады, которая сделала пару шагов им навстречу, но впритык не подходила. — Это рисовала Лайтли. — МакКинли? Твоя однокурсница, что ли? — скептически переспросил Натаниэль, не сводя с Ады подозрительный прищур. Ада кивнула, не отрываясь от экрана, отчего казалось, будто она лишь прикидывает такой вариант, а не знает наверняка. — Ты уже видела этот рисунок раньше? — Нет, не видела, но точно знаю, что это её работа, — тихо проговорила Ада, выставив руку вперёд, будто хотела прикоснуться к экрану. На плоском мониторе компьютера раскинулся белый лист, на котором чёрными линиями был прорисован цветок. С его шипов стекала кровь, вокруг вились красивые аккуратные узоры разной формы, аккуратные плавные тени, а сам цветок словно был засвечен вспышкой. — Стиль Лайтли, я уверена в этом. Только… он немного изменился. Стал ровнее… чище… — То есть это новый рисунок? — Не глядя на рисунок, Натаниэль ткнул в него оттопыренным большим пальцем. Ада замялась. — Не знаю, насколько новый, ведь я не видела её рисунки после того, как… Но это точно нарисовано после этого. До того у неё не было этого рисунка. Натаниэль задумчиво поджал губы и снова обернулся к экрану. — В каких они были отношениях? Дилони и МакКинли. — Нотки укора так и скользили в голосе Лафлауэра, что, разумеется, не скрылось от Ады и она с округлившимися глазами посмотрела на Ната. — То есть? Ничего такого. Лайтли ведь была моей подругой, потому Шанталь с ней тоже общался. Поначалу она не очень хорошо его принимала, потому что беспокоилась обо мне, ведь он дружил с Татум, к которой только ленивый ненависть не испытывал… — А потом? — настойчиво спросила Джоанна. Ада как-то неуверенно на неё посмотрела и нервно заправила прядь волос за ухо. — А потом они вроде бы даже подружились. Шанталь навещал её. — Стоп, — почти выкрикнул Нат, оторвавшись от экрана и взглянув на Аду. — Навещал её после того самого случая? — Да. — С тобой навещал? — Нет. Я же говорила вам раньше, что… — Ада судорожно вздохнула. — Мы с ней не виделись после случившегося. — То есть он сам ходил к ней? И ты не знаешь, о чём они говорили и чем занимались? Ада нахмурилась, с отторжением посмотрев на Натаниэля. — На что ты намекаешь? — Ни на что. — Цокнул языком Нат и снова обратил всё своё внимание на экран. — Просто твоя подруга за твоей спиной продолжала с ним общаться после того, как осталась без ног, а теперь у него на компьютере лежит её новый рисунок. Нифига не подозрительно. — Они бы ни за что не стали… — Откуда ты знаешь? Тебя ведь там не было, правильно? — Прекрати! Почему ты постоянно пытаешься убедить меня в моей, якобы, неправоте? — воспротивилась Паркер. — Это я знала их лично, а не ты, и ты, Нат, понятия не имеешь о том, что это за люди. Мы с Шанталем были вместе и… и… Да само слово «измена» употребляемое по отношению к нему звучит, как абсурд! Как и по отношению к Лайтли. Ты просто идиот. — Тогда объясни идиоту какого хрена на компе фуфлыжника делает новый рисунок Лайтли МакКинли? Смею заметить, нарисован в электронке, — спросил Нат, вновь что-то активно набирая на сенсорной панели. — Я не знаю. Может быть, он это к делу подшивал, может, сохранил на память. Не знаю! — Пожала плечами Ада. — …или они общались по сей день. — Гнул своё Нат. — Я же недавно читал о ней. Она лежит в какой-то столичной больнице… Блин, как же она называлась… Вспомнил. Чёрт! — выпалил он, когда нашёл базу нужной больницы. — К делу подшивал, говоришь? — триумфально заявил Нат. — «Статус пациентки МакКинли Лайтли изменён». На этой неделе её перевели на реабилитацию, хотя ещё на прошлой она числилась на лечении в психлечебнице и стояла в очереди на получение протезов! Ада даже приоткрыла рот после услышанного. — Как это понимать? — И снова нифига не подозрительно. Надо же, именно сейчас, когда Дилони в активной фазе творения фигни, твою подружку фактически снимают с учёта и дают ей ноги. Голову на отсечение даю, что это он её вытащил. — Но если он скрывается, то почему помогает ей? «…а не мне» — закончил у себя в мыслях Нат то, что Ада вряд ли сказала бы вслух. — Может, он собирает армию из лишённых ног девочек, зная, насколько те станут ему преданы в будущем? — Чушь. Я не верю в это. Шанталь не станет использовать уязвимого человека. Он всегда переживал за Лайтли и не стал бы пользоваться её положением. — Если тебе не нравится первый вариант, то вот тебе второй: они давно скорешились, а может, и не только скорешились… Иначе на кой фиг хранить у себя её рисуночки? Вот сентиментальный придурок. — Тебе нужно с мылом вымыть рот, — удручённо проговорила Ада, отказываясь верить в обе версии. — Знаешь, Паркер… Кажется, ты была права. Я не на те вещи обращал внимание, и ты, как оказалось, тоже. Лайтли МакКинли… Кто бы мог подумать. Нужно срочно ехать в столицу и искать эту девчонку. Возможно, она знает про Дилони больше всех остальных. Стоило Нату проговорить это, как Ада вновь зациклилась. Ей в голову не приходил такой поворот событий и она никогда не задумывалась над тем, что Шанталь мог бы навещать Лайтли, потому что… Нет, не мог. Не стал бы. Джоанна с Натаниэлем просто не знали его. Тогда, что у него делал этот рисунок? — Вот хрень, он меня вышибает, — пробормотал Нат. — Совсем мало времени осталось, а я нанёс ему минимальный урон. Блин, работай, ну, же… Восемьдесят третий зал! Что? Я его вижу! Он в восем… Вот, снова меня вышибло. — Нат прикусил губу, что-то рьяно набирая. — Попробую запереть его там. В следующий зал Шанталь прорвался тоже при помощи ручного управления, потому что Элери не откликалась, новая система не слушалась, а, судя по данным навигации, внутри оставались люди. Как только дверь открылась, и Шанталь ступил внутрь, в нос ударил приторный сладковатый цветочный аромат, сопровождаемый тихой, льющейся как ручеёк музыкой. Музыка ветра. Излюбленный многими элемент декора, защищающий от злых духов. Этот зал отличался ото всех остальных, и, несмотря на частую смену дизайна, Шанталь периодически возвращал его в обиход, лишь слегка меняя суть квестов. Зал, как и многие другие, был тёмным, но в его стенах, декорациях и полу местами горела ярко-красная подсветка, которой было достаточно для того, чтобы разглядеть местные красоты. Восемьдесят третий зал был самым дорогим из всех. Не из-за искусственной гравитации или дорогостоящей световой техники, а из-за детализированных декораций, изготовленных из дорогих материалов. Внутри не самого большого зала Шанталь отстроил настоящий павильон, наполненный элементами культуры монастыря Шаолинь и китайской культуры в целом. Придумывать и воплощать в жизнь дизайны Аттракциона Мефистофеля не так-то просто, потому Шанталь нередко заимствовал идеи из собственной жизни, и этот зал был одной из таких идей. Поступив на стратегическое, Шанталь столкнулся с целой линейкой новых дисциплин, где одна краше другой, и венцом всего было так называемое Учение Шаолиня. Академия Первого начала практиковать эту дисциплину не так давно, переняв её из программы обучения академии Второго, откуда в Первый переселили и преподавателей, разбирающихся в этом тонком искусстве. На занятиях говорили о том, что во всём Панеме носителей древней культуры не наберётся и десятка, потому ценность дисциплины не переоценить. Учение Шаолиня преподавалось только стратегам, а остальные же изучали отдельные элементы и техники, даже не зная о происхождении учения и полном комплексе обучения этому искусству. Два раза в неделю стратеги являлись на занятие в пять утра и освобождались только в семь вечера. Занятия были сущим адом. Начинались они с двухчасовой практики дхьяна, которая способствовала очищению ума через тело. Тренер Гао Ли обучала тому, как в процессе погружения в себя следовало очищать голову от мыслей до состояния пустоты, осознавая изнанку собственного дыхания, прикосновений, движений и чувств. Люди, привыкшие к более содержательным занятиям, засыпали в первые же десять минут, после чего Гао, эта невероятно спокойная, красивая, глубокая, милая, умная и эмпатичная женщина избивала заснувших палкой и заставляла «благодарить за помощь». Шанталь быстро понял, что перед её занятиями нужно высыпаться и больше отдыхать. После дхьяны следовала сложнейшая гимнастика, завязанная на тех же духовных принципах, только с издёвкой над собственными мышцами, завтрак, который стратеги проводили вместе, питаясь блюдами из моркови, имбиря, перца и лапши по велению Гао, и только потом начинались физические упражнения, настолько же сложные, как и всё остальное. Самые сложные тренировки начались два года спустя, когда Гао стала мучить своих учеников комплексом из ста семидесяти жёстких техник. Этот период Шанталь вспоминал нередко, потому что любил и ненавидел его примерно одинаково. Любые спарринги МакКуина меркли рядом с практикой Гао, которая требовала невыполнимое не только в физическом плане, но и в духовном. По крайней мере, МакКуин, в отличие от Гао, своих учеников не вешал. На её занятиях Шанталь чувствовал себя так хорошо, как нигде и никогда. Даже до смерти родителей ему не было известно подобное состояние покоя, которое он познал тут, на уроках в академии. Он не сразу обучился очищению ума. Разбирать тамошний хаос оказалось сложно, но с каждой последующей тренировкой он всё более умело разделял информацию по полочкам. Его память улучшилась, Шанталь стал меньше забывать, быстрее соображать, и в кои-то века научился отдыхать. От всего. От всех. От себя. Шанталю было тяжело физически, но душевно становилось лучше. Он научился высыпаться даже за несколько часов, во многом благодаря практике тренировки во сне, которую так ненавидела Татум, как и всю дисциплину в целом. Первые полгода она уходила с неё побитой каждый раз. Зато Шанталь впитывал всё как губка. В свободное время он стал читать дополнительную информацию об этих практиках, придя к выводу, что это очень полезно для него, ведь Шанталь не обладал внушительным ростом или комплекцией, как большая часть учеников, потому ему следовало искать сильные стороны в собственном теле и развивать их. Эта культура засела в нём так глубоко, что в итоге он процентов на шестьдесят скопировал академический зал для занятий учениями Шаолиня у себя в аттракционе. Вместо привычного каменного пола здесь была земля, умышленно стоптанная при помощи катка, точно так же, как в академии. Антураж тоже в точности повторял академическую копию монастыря, только у Шанталя он выглядел дороже и с эффектами. Стилизованный под старинку фасад, украшенный иероглифами, по обе стороны которого раскинулись камни, создававшие подобие гор и растительность, имитирующая видимость густого леса. В центре зала раскинулась уменьшенная копия кладбища, на котором в древности хоронили мастеров, хранивших знания, и великих людей из числа этого ордена. Пагоды, они же внушительные каменные надгробья, в зале были семиярусными, чего после смерти удостаивался отнюдь не каждый учитель, но Шанталь решил, что так будет эффектнее, а если ещё и каждую пагоду снизу вверх подсвечивать красным светом… Музыка ветра над головой Шанталя переливалась хрупкими мелодиями. Вентиляция тут работала, в системе подачи воздуха сбоев не случалось, потому завешенный звенящими побрякушками потолок не смолкал. Он осмотрелся, но никого не увидел. Уверено Шанталь проследовал к надгробьям, но за ними никого не обнаружилось. Красное свечение переливами скользило по его рабочей форме, а волосы окончательно вылезли из-под картуза, придав ему более узнаваемый вид, чем прежде. — Элери? — отозвался Шанталь, но никто не ответил. В этом зале не виднелись люди, Элери не отвечала, и даже повреждений в устройстве Шанталь не обнаружил. Он провёл рукой по муляжу каменного надгробья и пошёл дальше в сторону фальшивого фасада. Шаги Шанталя тонули в плотно утрамбованной земле, а в воздухе витал мягкий запах цветов. Дилони не успел дойти до фасада, как уже сообразил, что там нет никаких людей. Элери по-прежнему молчала. Он остановился и улыбнулся, глядя перед собой в пустоту. Допустим, людей нет, но куда тогда подевались роботы? — Ну, конечно, — прошептал он, медленно оборачиваясь. Роботы — то, чем можно управлять на расстоянии. Скажем, с другого компьютера… Когда Шанталь оглянулся, он удостоверился, что Натаниэль действительно добрался до них, потому что все четыре робота медленно подплывали к Шанталю. В изначальной задумке четыре механические дамы должны играть с тем, кто оказался в этом зале, но издалека было видно, как их безобидные намерения сменились на прямо противоположные. Шанталь медленно отступал назад, размышляя над тем как быть, ведь у каждой из них в руке был боевой шест. Не меч, конечно, но в руках умельца эта палка настолько же опасна. Все четыре робота выглядели абсолютно одинаково. Это были похожие на молодых девушек создания, одетые в ярко-красные традиционные платья с золотистой окаёмкой, короткими рукавами и воротником-стойкой, скрывающим их жилы в виде проводов. Руки у искусственных дам были пластиковыми, но при этом пальцы шевелились очень мягко и плавно, как у людей. Они делали крохотные шажки, чтобы не запутаться в подолах своих платьев, угрожающе выставляя перед собой боевые шесты, увидев в Шантале угрозу, что читалось даже на их механических лицах. От человеческих они практически не отличались, за исключением того, что виднелись толстые стыки в тех местах, где склеивались части их лиц. На белоснежном подобии кожи ярко выделялись красные точки на верхней и нижней губе, а ещё густые нечеловеческие ресницы. Шанталь не поскупился даже на приобретение натуральных прямых чёрных волос, из которых создал замысловатые причёски на головах роботов. В их волосах поблёскивали гребешки и цветы, а на лицо спадали ассиметричные ровные прядки, прямо как у живых людей. Шанталь отступал до тех пор, пока не уткнулся рукой в дверь лже-фасада, но как только он попытался активировать ручное управление, на его панели закоротило электричество, панель погасла, а за ней и освещение в зале, оставив единственным источником света часы Шанталя. Панель затрещала, и свет снова включился, обнажив перед лицом Шанталя картину крадущихся к нему механических принцесс. Лафлауэр его запер. Лафлауэр перенастроил роботов, а Элери либо временно утратила доступ, либо… Он не хотел думать о другом варианте. Выбраться отсюда не выйдет, значит, придётся встревать в драку, чтобы ему не попытались оторвать голову. Стоило Шанталю сделать всего одно резкое движение в сторону, как все четыре робота одновременно набросились на него. Шанталь увернулся от первой, выбил шест из рук второй и с разворота ударил им по шее третьей. Тем временем вторая замахнулась на него, но Шанталь предсказал это, успев пригнуться, из-за чего третьему роботу повторно досталось по шее. Палки метались перед лицом Шанталя с такой скоростью, что он едва успевал изворачиваться от них. Благо, что это его создания, потому они знали ровно те приёмы, которые знал он сам. Их движения были резкими, точными, с идеально ровными углами и чувством равновесия, а ещё они напоминали хореографию, ведь для незамысловатых танцев Шанталь их и создал. Как декорации. Глаза их горели красным. Кажется, они даже плавились от настолько насыщенного цвета. Над головой Шанталя колыхалась густая крона лилиецветной магнолии, чьи нежно-розовые лепестки осыпались вниз от слабого колыхания ветра из вентиляции. Он извернулся вправо, влево, кувыркнулся в сторону и со спины ударил по голове всё того же третьего робота, который, наконец, начал клинить. Палка выпала из его рук, и он просто покачивался взад-вперёд, пока Шанталь отбивался от остальных, а снова оказавшись близко, добил бедолагу, повалив её на землю. Зато первая и четвёртая вели себя агрессивнее других. Цветы из их волос разлетались вместе с лепестками магнолии, а шесты то и дело ударялись о шест Шанталя, успешно отражающего удары. Дамы кружились на месте, прокручивая палку в руках и делая выпады в своих неудобных платьях. Одна из них наступила на подол наряда сапожком, разорвала его, и когда Шанталь, заметив это, бросился на неё, она запуталась в дыре, упала на пол и не успела прийти в себя. Крепкие руки Шанталя свернули её механическую шею, заставив в припадке дёргаться. Остались две самых выносливых. Шанталь пытался выбить шесты, но механические девушки поразительно хорошо держались на ногах, изворачивались и управлялись с палками так, словно только этим и занимались. Его картуз слетел с головы. Девушки растеряли свои гребни, отчего их причёски рассыпались длинными чёрными волосами, свисающими ниже поясницы. Шанталь нанёс удар первой одним концом шеста, второй — другим, уклонился от обеих, затем схватился за ту, что ближе, и в одно мгновение ока оказался на её шее, после чего сделал рывок и упал на пол, вместе с бьющимся в конвульсиях роботом. В один прыжок Шанталь поднялся на ноги, подхватил с пола свою палку, как вдруг в зале включился основной свет, робот замер, а по залу прокатилось эхо. — Процесс переустановки завершён, — объявила Элери, заставив Шанталя облегчённо вздохнуть. — Чёрт! — выпалил по ту сторону экрана Натаниэль, разочарованно опустив голову на стол. — Он меня вышиб. Джоанна и Ада молча наблюдали за ним, и тем как одна из диаграмм вновь позеленела. Следом изменила цвет и правая диаграмма, а затем и левая. Ядро себя исчерпало. Натаниэль разочарованно смотрел перед собой, изучая результаты. — А это ещё что такое? — Нахмурился он, всматриваясь в экран. Один за другим на его экране всплывали окошки с разными данными, файлами и отчётами — всё то, что ему удалось выкрасть. Не у Дилони, а у других. Нат поджал губы и принялся всё это изучать и сопоставлять. — Банк крови? — Прищурилась Джоанна, всматриваясь в движение на экране. Какие-то знаки, числа… Минут десять Натаниэль разгребал завалы, а затем замер, глядя на какую-то таблицу с набором чисел и процентов. — Ада, он ведь в сентябре родился? — уточнил Нат, прекрасно зная ответ. — Да, девятого, а что? Натаниэль выпрямился, глядя пустым взглядом на монитор. От творящейся вокруг напряжёнки он побледнел. Казалось, вот-вот его стошнит. Нат ткнул пальцем в экран и прокашлялся. Джоанна присмотрелась, и её лицо тотчас перекосилось, словно она проглотила лимон целиком. — Как это понимать? — спросила она, то ли не понимая, то ли не желая вникать. — Что это за статистика? Имена… — Это хранится в закромах Ланы. Мой вирус выкрал эту фигню и ещё целую пачку всякой дряни. — В. А. 0. 9. 0. 9, — прочитала вслух Джоанна. — Шифр какой-то? Натаниэль снова бегал пальцами по сенсорной панели. На экране открылось окошко, в котором прыгали числа и буквы, как будто что-то выискивая. Поиск смежных комбинаций. В динамиках просигналил писклявый звук, и на месте окошка возник документ с теми же процентами и числами, но тут были и имена. Увидев их, Нат задохнулся воздухом. — Это инициалы и дата. Вильгельм Андерсен. Девятое сентября, — выдавил Нат. — В. А. — Что? — хором выкрикнули Джоанна и Ада, прильнув к экрану. Палец Натаниэля скользнул на позицию выше. Д. А. — Дейл… Андерсен, — прошептал Натаниэль. — Дейл старше Вильгельма на несколько месяцев… М. А. Ещё выше Б. А. Мать Дейла звали Бардея Андерсен, а ниже её расположена Марит Андерсен. — Что это за шарады? — выпалила Джоанна. — Дата рождения Карлы Дилони совпадает с датой рождения Марит Андерсен, а дата рождения Вильгельма Андерсена совпадает с… — Чушь. Наверняка, — заявила Ада. — Никакой он не Андерсен. Это шутки какие-то. Будь Шанталь Андерсеном, он не вёл бы родословную. Это глупо! Он — Дилони. — Он и есть Дилони. Его отец — Дилони, а мать до замужества носила имя Карла Бакеро. Она из Андерсенов и Шанталь твой тоже. Они зачем-то ведут родословную. До сих пор. И эта родословная есть у Кинберг. А теперь и у нас.