Призванная убивать

ТОГДА

Огонёк свечи горел ровно. Кажется, он вообще оставался неподвижным, и лишь постепенно тающий воск говорил о том, что пламя было живым. Глядя на эту свечу Шанталь думал о том, что человеческая жизнь выглядит именно так. Она статична, совершенно неподвижна, пока в какой-то момент просто не… заканчивается. Свеча догорает. Огонёк гаснет. От человека не остаётся и следа. Больше не будет света, не будет тепла. Ничего. Живя, человек не замечает того, как сгорает его свеча. Кажется, что пламя будет вечным. Навсегда останется ровным и неподвижным. Вот только это лишь воображение оптимистов и инстинкт самосохранения. Огонёк колыхнётся, силы его иссякнут, а затем… наступит тьма. Так сгорают все свечи, кроме тех, которые угасают преждевременно, потому что сами того пожелали. Кончики пальцев Шанталя слегка задевали огонёк свечи. Он задумчиво играл с ним. Хотел прикоснуться, хоть и знал, что пламя обжигает. Прикосновения заставляли огонёк колыхаться, оживать и пускать тени по комнате. Свеча здесь стояла всего одна, потому практически ничего не освещала, кроме ветхого, скрипучего деревянного стола и задумчивого лица Шанталя. Это место было чужим для него, но он успел привыкнуть. Главное, что здесь он один, что здесь тишина, покой и ни единого окна. Точно как в его комнате, в академии. А ещё в гробу. В последние несколько дней он много думал о мрачном. О кладбищах, могилах, смерти. Когда-то эти мысли разбивали ему сердце, и от них хотелось бежать. Сейчас же он сам искал встречи с ними и совсем скоро он её найдёт. Увидит ли он ещё хоть раз огонь? Ощутит ли когда-нибудь его тепло? Шанталь предпринял всё для того, чтобы это случилось, но уверенности в нём не было, лишь удел глупцов — надежда. Надеются только беспомощные, а сильные знают. Он уверен во многих вещах. Например, в том, что утром умрёт. Насовсем или ненадолго, но это случится. Шанталь знал, что смерть страшна только тем, кто хочет жить. Хотел ли он? После того леса — нет, не хотел, но чувствовал необходимость. Необходимость переросла в обязательство, а оно породило страх перед Ней. Шанталь уже смотрел в глаза смерти и чувствовал тогда почти то же самое, что и сейчас — пустоту, глухоту, вакуум, полную отрешённость. А ещё он и сам был смертью, тогда, на экзамене. Смотрел её глазами и сделал своими руками то, чего она хотела. Дилони готовился. Долго и тщательно, как настоящий стратег. За всё время обучения в академии он не проделал столько работы, сколько разгрёб в процессе подготовки собственной смерти. Он сделал всё, что от него зависело, потому надеялся в итоге открыть глаза. Надеялся, потому что не знал наверняка. Это заставляло волноваться, удручало, тревожило, кружилось назойливым жужжанием в голове. Что, если это был его последний день? День, который уже закончился. Вдруг Шанталь видел закат в последний раз? Вдруг он побывал в своей комнатушке в последний раз? Он ни с кем не прощался, не искал встреч и не пытался провести с теми, кого любил, больше времени. Нельзя. Это может вызвать подозрения. Никто не должен решить, что он вёл себя странно в свой последний день, что он говорил лишнее или проводил слишком много времени со своими девчонками. Минувший день прошёл совершенно обычно. Всё, как и всегда, за исключением того факта, что даже оставшись живым, Шанталь больше не сможет увидеть никого из своей нынешней, почти истлевшей жизни. Десять лет назад его свеча догорела в первый раз. Казалось, что это конец, но ему хватило сил вернуть себя к жизни, а затем этот слабый огонёк поддержали и вновь раздули пламя. Сегодня он догорал опять. Любопытно, сколько раз его жизнь должна оборваться, чтобы Шанталь, наконец, сломал замкнутый круг и выбрался из того самого леса по-настоящему? Если его расчёты верны, то воскреснуть ему всё же удастся, ведь жизнь его циклична и всё в ней повторяется, а значит, и умереть насовсем он не способен. Аде понравилась бы его попытка отыскать хорошее в плохом, а вот Татум бы не оценила… Шанталь судорожно сглотнул. Времени на сон практически не осталось, а ведь он обещал себе выспаться, но так даже лучше… Не стоит ложиться спать. Пусть под глазами останутся синяки от бессонницы — это сделает его ошибку на учениях реалистичнее. Не выспался, утратил бдительность и погиб. Он зациклился на огоньке, на мгновение полностью очистив голову от дурного, а затем задул свечу, и колокольный звон мыслей обрушился на него в полную силу. Тепло свечи растаяло, свет погас, и Шанталь остался сидеть в кромешном мраке. Он закрыл глаза и несколько часов пролетели как секунда. Кажется, его веки распахнулись лишь тогда, когда он уже бежал по полигону. Воздух в этот день был густым из-за слоившегося над землёй тумана. Полигон застилала молодая зелёная трава, скользкая как раз таки из-за него. Всё, как и предсказывали синоптики, с прогнозами которых Шанталь сверялся последние два месяца. Дышалось с трудом, хоть лёгкие и впитывали в себя прохладную свежесть. Шанталь бежал неторопливо. Считал шаги и секунды. Наблюдал за остальными и в то же время не концентрировал на них внимание, чтобы не отвлечься, что на минном поле категорически неприемлемо. На нём надета форма. Такая же, как и у всех. Чёрная, плотная, тёплая и удобная. Сапоги, бронежилет, каска — всё, как полагается. В руках автомат. В кончиках пальцев покалывало волнение, а в голове не осталось ничего. Каждый шаг приближал его к смерти, каждая минута сокращала жизнь. Шанталь понял это, когда все мысли из головы попросту улетучились, растаяли, будто бы их и не было. Перед смертью в них нет никакого смысла. Шанталь поднимался на эшафот, добровольно направлялся на виселицу и даже больше — он сам для себя её построил. Это чувство было слишком странным, чтобы его осознать. Кто-то болеет и имеет в запасе время, чтобы принять скорую кончину. Кто-то погибает внезапно и просто не успевает что-либо понять, ведь смерть уничтожает его по щелчку пальца. Шанталю же времени досталось слишком много и слишком мало одновременно. Он принуждал вести себя так же, как и всегда. Это не сложно. Сложно думать о минах, когда ты лишаешься слуха и зрения. Снова этот вакуум, снова мёртвая тишина, словно окружающий мир что-то поджидает, словно он притих, дабы ничего не пропустить. Вакуум больно давил по ушам, но Шанталь всё равно бежал вперёд, не подавая виду. Хорошо, что здесь не было леса или озера. Не было птиц и трескучего хвороста. Но почему тогда у Шанталя возникло дежа вю? Он снова проживал те же чувства… На мгновение он прикрыл глаза. Осталось совсем мало шагов. Неподалёку бежали другие ученики, ничего не подозревая. За пределами минного поля перемещался МакКуин, наблюдая за своими подопечными, а рядом с ним бригада скорой помощи. Напротив них следовали миротворцы — охрана, куда же без неё? Шанталь не смотрел по сторонам, не привлекал внимание, не пытался вырваться вперёд, но и не отставал. Нужная ему мина была совсем близко, главное, не позволить кому-то другому оказаться с ней рядом. Дилони вздохнул, чувствуя приближение неминуемого. Кончики его пальцев околели. Дышать туманом становилось всё сложнее, кажется, он влажной дымкой оседал на ресницах… Вакуум усиливался. Ещё немного и он обратится давящим звоном в ушах. Зачем же так тихо… Время замерло, как и природа, в ожидании чего-то. С двенадцатым ударом заклятье падёт, и всё вернётся в норму. Не будет больше этой глухоты и вакуума. А вот и она. Шанталь увидел отчётливо то место, где зарыта его персональная мина, адресованная исключительно ему. Он сам сделал её, работая так долго, что, казалось, никогда не закончит. Результат долгое время его не удовлетворял, но, в конце концов, всё вышло как надо. Она уже в поле его зрения. Так близко. Когда пролетели эти несколько часов? Любое незначительное отклонение от плана — и Шанталь труп навсегда. Любая мелочь и изменение превратят его тело в прах. Он не сбавлял скорость, но и не спешил. До чего скользкая трава, лишь бы наступить правильно и не соскользнуть. Нужно расслабиться. Всё должно быть естественно. Будет больно, но он этого уже не ощутит. Шанталь неумолимо приближался к мине, чувствуя совсем слабое подёргивание в ногах. Его дыхание постепенно замедлялось ещё до того, как он оказался у цели, мышцы слабели, а сердце колотилось до отдышки. Мир вокруг расплывался, и лишь единственная точка оставалась чёткой, отображаясь в глазах Шанталя ярко-красным пятном. Всё ближе. Ближе. Совсем рядом. Это был конец, но ведь конец это ещё и начало, верно? До поворотного момента оставались считанные секунды. Ничто не станет прежним. Жизнь прекратится и впредь всё будет другим. Шанталь своей же рукой вычеркнул все эти годы, просто стёр их. Кажется, воспоминания отмирали сами по себе. Одно за другим. Он не отпускал старую жизнь, а уничтожал её. Туман сгустился. Дышать тяжело. Воздух слишком влажный. Кругом тишина. Нет солнечного света и нет ветра. Вакуум достиг апогея. Мина практически оказалась под его ногами. Подошва сапога поднялась вверх. Следы от зарытой мины видны слабо. Здесь не должна была оказаться боевая мина. Инцидент не станут расследовать, потому что Шанталь сирота, а значит, легче замять. Ведь он тот самый сирота, выживший в лесу. Для всех будет проще, если он… исчезнет. Подошва сапога опустилась. Шанталь не смотрел в этот момент вниз. Он вёл себя так, словно не знал, не заметил. Он слишком устал, не выспался. Это случайность. Невнимательность. Такое происходит даже с куда более опытными бойцами чем Шанталь. Он соприкоснулся с землёй. Механизм детонировал и подбросил его вверх, прокрутив винтом. Сознание погасло, как та свеча. Стало темно и пусто. Шанталь попал в никуда. Ближе всех к нему оказался кто-то высокий и быстрый. Кэмерон. Он сорвался с места, как только Шанталя подбросило в воздух. Стокли МакКуин немедля дал команду отключить все имеющиеся на поле мины, но это уже сделали до него охранники на смотровом маяке. С разных сторон полигона к Шанталю понеслись его однокурсники, МакКуин, миротворцы и бригада скорой помощи. Красная квадратная машина летела по полигону, практически не покачиваясь, в то время как несколько докторов, дежуривших снаружи, рванули с рюкзаками, набитыми медикаментами наперегонки со своим транспортом. Кэмерон оказался рядом первым. По дороге он выбросил свой автомат, стянул с головы неудобный шлем и от него тоже избавился. Ему всегда хорошо давалась полоса препятствий, потому он упал на колени перед Шанталем ещё до того, как собрались остальные. Тишина, оглушившая полигон до взрыва, растворилась в криках людей. Преимущественно женских. Шанталь лежал лицом вниз. Тяжело дыша от бега и шока, Кэмерон склонился над ним и потянул на себя, чтобы оттащить от опасной мины в сторону. Он перевернул Шанталя на спину и замер. Из его носа потекла тонкая струйка крови. Точно такая же потекла изо рта. Кэм приложил два пальца к шее Шанталя. Ничего. Затем схватил его за запястье. Вновь ничего. Только после этого его взгляд зацепился за исполосованный на груди бронежилет. Кровь растекалась по ткани, будучи почти незаметной на чёрном фоне. Кэмерон машинально потянулся руками делать массаж сердца, но обе его ладони тотчас испачкались в тёплой человеческой крови, и он замер. Сомнений не возникало. Массаж сердца ему уже не поможет. Шанталь Дилони мёртв. Шокированный, Кэм оглянулся как раз в тот момент, когда из остановившейся машины вырвались четыре доктора в красных комбинезонах, держащих в руках чемоданчики, набитые медикаментами. — Уйди, парень! — строго отозвалась светловолосая женщина лет сорока, отталкивая Кэма в сторону. Он зачарованно смотрел на происходящее, не веря, что это творится на его глазах. На самом деле Кэмерон был поразительно невезучим. Шанталь уже третий пострадавший на тренировках человек, которого он поймал. Только вот Дилони единственный из них погиб. Кэм поднялся на ноги и отошёл, наблюдая за тем, как кучка врачей бросились, словно стая птиц, к Шанталю, и принялись над ним колдовать. В волосах Шанталя застряли мелкие комочки земли. На лице виднелись разбросанные, словно веснушки, точки пыли... Кэмерон посмотрел на свои окровавленные ладони и с трудом сглотнул, когда увидел, что у докторов они теперь тоже такие. Кроваво-красные. Врачи о чём-то перешёптывались между собой, а затем началась неразбериха. Рядом с Шанталем на землю рухнула Ада. Она что-то спрашивала, что-то говорила, но Кэм не мог разобрать что именно, потому как слова её смешались в нечленораздельную кашу. Ада рыдала. На ней не было шлема, при ней не было оружия… Кажется, от них избавились все, как только услышали хлопок и увидели облако пыли. Лицо Ады заливалось слезами, губы дрожали, руки тоже. Она стояла на коленях и бессильно тянулась к Шанталю, но врачи её не подпускали. Они вообще никого не подпускали, а Ада не прекращала попыток, за что получала по рукам и тянулась снова. Вид у неё был такой, словно она вот-вот потеряет сознание, или уже его теряла. Следом за Адой возник Стокли. Он отступил назад с таким видом, словно его огрели по голове чем-то тяжёлым. Один из его лучших учеников теперь мёртв. Сомнений нет. Броня в крови, на лице тоже кровь. МакКуин и сам застыл, глядя на всё это, ведь ничего не предвещало беды… Ничего. Кэмерон с накатившей глухотой в ушах наблюдал за шоком остальных и за плачем Ады. Звуки её всхлипываний казались то слишком громкими, то почти неслышными. В этот момент он понял, что худшее только впереди. За его спиной слышался отчётливый топот. Кто-то бежал. Даже не глядя, Кэм распознал в этом беге Татум. Они так долго соревновались за первенство на полосе препятствий, что Кэмерон даже по бегу узнавал её. Он обернулся и буквально в полёте перехватил Татум, обхватив её обеими руками, но даже так удерживать этот неконтролируемый поток силы мог с огромным трудом. Татум изо всех сил упиралась, карабкалась, до крови царапала его руки ногтями, гневно крича все самые страшные проклятья, какие вспомнила, лишь бы Кэмерон её отпустил и она сама увидела, что случилось с её Шанталем. Ведь Татум не понимала. Рвалась, изворачивалась, боролась, но ещё не понимала, что может увидеть, выглянув из-за спин докторов. Её волосы растрепались, глаза навыкате, а голос срывался до хрипа. — Что там такое? Отпусти меня, слышишь? Пусти меня, урод! Я тебе все кости переломаю, если ты этого не сделаешь! Будь ты проклят, дьявольское отродье! Пусти меня к нему, пусти! — вопила изо всех сил Татум даже покраснев до корней волос от такого надрыва. Вот только Кэмерон её не отпускал, зная, что если сделает это, Татум разорвёт глотки всем докторам, МакКуину, Паркер, и каждому, кто хоть посмотрит в её сторону. Один из докторов обернулся на истошный вопль, и тогда Татум узрела своими глазами, что от неё скрывали. На мгновение она замерла, чем даже испугала Кэмерона, никак не ожидавшего от неё спокойствия. Татум застыла, присматриваясь к жуткой картине напротив. На перине из разбросанных комков земли, поросшей мелкой зелёной травой, лежал Шанталь. Абсолютно неподвижно. На лице два кровоподтёка, глаза закрыты. Вокруг разбросаны медикаменты, окровавленные бинты… Татум всего мгновение смотрела на своего друга, а на лице её читалось непонимание. Что это с ним? Почему его глаза закрыты? Что случилось? Что-то плохое? Все вокруг осознавали, что произошло, и только одна она смотрела будто бы сквозь него. Кто-то из девчонок за её спиной всхлипывал. Они плакали, обнимая друг дружку, чтобы поддержать. В стороне стояли парни с тупыми взглядами и приоткрытыми ртами, наблюдая за действиями медиков. Испугался Тэнди, уверявший, что он на курсе самый смелый. Таращился за спины докторов Лурд, в кои-то века не ляпнувший что-то невпопад. Камила выронила из рук свой автомат, как только увидела, что на земле кто-то лежал, а врачи между собой перешёптывались и покачивали головами. Вокруг Шанталя собрались все. Побледневшие, напуганные, тихие. — Он ведь… он не… Он… — шептала Ада, глотая слёзы. Она задыхалась ими, захлёбывалась и дрожала. — Гиллис, уведи её отсюда, — командовал Стокли, наблюдая за тем, как медбратья гнали по земле каталку, чтобы переместить на неё тело Шанталя. Лурд осторожно приблизился к Аде, не отрывая взгляд от мёртвого тела Шанталя, приобнял её за плечи, выглядя при этом так, словно его самого кому-то следовало вывести отсюда за руку. — Это ты во всём виновата, — гневно прошептала Татум, глядя на Аду. Та не сразу поняла, что обращаются к ней, но когда подняла голову и столкнулась взглядом с бесконечной яростью на лице Дэдлок, у Ады совсем сбилось дыхание. Слёзы катились ручьями из красных глаз, а сознание мутнело с каждой секундой. От одного взгляда Татум становилось дурно, но вот истинную боль приносили как раз таки слова. — Ты подлая мерзкая тварь. Это ты сделала с ним такое. — Татум продолжала шептать так, словно сама не осознавала того, что говорит, словно сама пробовала на вкус эти слова, постепенно, с опозданием осознавая их смысл. — Да чтоб ты сдохла! Это ты виновата! Ты! Ты во всём виновата! Что ты наделала? Посмотри, что ты наделала! Шёпот сорвался в безумный до хрипоты крик и отчаянные попытки броситься на Аду, чтобы свернуть ей шею, растерзать, вырвать её поганое сердце, выколоть глаза, стереть, уничтожить и отомстить! Татум с удвоенной силой стала вырываться из хвата Кэмерона, в то время как Ада согнулась пополам, опустилась к земле и, дрожа, зарыдала, отмахиваясь от аккуратных попыток Лурда её поднять. — Да что ты мнёшься, Гиллис, уведи её отсюда быстрее! — громко приказал Кэмерон, кажется, единственный человек, более менее сохранявший самообладание и трезвый ум. — Ты оглох, идиот? — пригрозил ему МакКуин и сам на мгновение растерявшийся. — Чего уставились? Либо помогайте, либо проваливайте отсюда, зеваки недоделанные! И вы зовёте себя профи? Как вы собираетесь работать в будущем? — Нет… Я не виновата. Я не хотела этого… Помогите, ему, пожалуйста, помогите, — хрупким, тонким от бессилия голосом причитала Ада, когда Лурд уже смелее стал поднимать её с земли, чтобы увести. — Будь ты проклята, богатая стерва! Я всегда знала, что ты навредишь ему! Всегда знала, что ты причинишь ему боль, а ты… ты… — захлёбывалась злостью Татум, пуская в Аду всю злость, на какую была способна. В её словах запечаталось так много гнева, что Дэдлок разрывало на части от невозможности выплеснуть его сполна. Вокруг неё образовалась глубоко чёрная аура, которая ощущалась даже физически. — Да отпусти ты меня, кретин! — Татум, не надо, — ровно заявил Кэмерон, сжав её так сильно, что у Дэдлок кости затрещали. — С тобой я разберусь позже! А ты… ты труп, Паркер! Ты поняла? Ты труп! — выкрикнула Татум, надавила на руки Кэмерона, после чего ударила его по голове своей макушкой и вырвалась. Всего на секунду, на короткий миг, но его хватило для того, чтобы испуганный Лурд Гиллис сорвался с места, почти волоком потащив Аду за собой. Доктора погрузили Шанталя на каталку и побежали к своей машине, чтобы как можно быстрее удалить с полигона тело ученика. Кэмерон успел повторно поймать Татум, потому что она отвлеклась на каталку и не успела добраться до Паркер, чтобы свернуть той шею. — Куда вы его везёте? Что вы делаете? Отвечайте, дьявольские эскулапы! — кричала Татум, вырываясь теперь уже для того, чтобы броситься на докторов. — Что они творят? Что они собрались с ним делать? Верните его! Вы слышите?! Куда вы его забрали? Стокли что-то шепнул одному из докторов, и та самая светловолосая женщина подошла к Татум. Прежде чем Дэдлок успела что-либо сказать, её кожи коснулась игла, и внутрь организма проникло лекарство. — Ты что себе позволяешь, мымра? — выкрикнула Татум и попыталась наброситься на доктора, но Кэмерон против воли потащил её в сторону от машины, докторов и каталки. Маленькие колёсики подскакивали на бугорках, отчего обе руки Шанталя сползали вниз, но доктора их то и дело поправляли. Доктора с окровавленными руками. Кэмерон обернулся на то место, где только что лежал Шанталь. Земля смешалась с травой, на тонких стебельках которой поблёскивала кровь. Однокурсники не спешили расходиться. Все машинально, сами того не осознавая, побрели за несущейся каталкой. На лицах смятение, испуг, шок. Их курс не терял таким образом бойцов. Ни одного. Казалось, так будет до самого конца, но… Гиллис уводил Аду. Её ноги волочились по земле, словно ватные. Она смотрела в никуда. Видела ничто. Все окружавшие её звуки превратились в фоновый далёкий шум, а изображение перед глазами размазалось единым серым пятном. Она как будто застряла между небом и землёй, задыхалась в вакууме, выпала из течения времени и утратила способность управлять своим телом, говорить и думать. Лурд практически нёс её на себе, но Ада не чувствовала этого. Не чувствовала ничего. Кэмерон напротив уводил Татум в другую сторону, чтобы она не успела вырваться до того, как препарат подействует, но долго ждать не пришлось. Татум отключалась так стремительно, что Кэм еле успел вовремя её подхватить, чтобы та не упала. Когда она полностью обмякла, он взял её на руки, и только тогда понёс в ту сторону, куда шли все остальные. Машина скорой помощи уже уехала. Пространство заполнилось удушливым осознанием того, что случилось нечто страшное. Оно настигло всех и каждого. Всех, кроме самого Шанталя, который провалился в абсолютную холодную липкую темноту, отрешённую от всего. В ней не существовало времени, чувств, сознания — абсолютное ничего. Полная заморозка жизни. Небытие длилось недолго. А может всегда. Тьма не рассеивалась, а становилась лишь черней. Либо вовсе потеряла цвет. Можно ли различать в темноте цвета, и является ли она сама каким-то цветом? Существуют ли в пустоте мысли? Могут ли они формироваться там, где нет ничего? Они сплетались тонкими нитями, почти прозрачными, соединялись друг с другом, образовывая клубки, от которых светлело. Медленно. Неуверенно. Что-то прояснялось, но что? Сознание существовало там, где его нет? Тьма способна светлеть? От клубков становилось теплее. Тепло. Что это? Как это? Шевеление. Чего? Что шевелилось? Густое, еле движущееся. Кровь? Кровь должна перемещаться по организму, обогревая его, но разве кровь могла катиться против течения? Внутри что-то обжигало, что-то тягостное, давящее, оно раздувалось и сужалось. Плавно, но увеличивалось в размерах и снова сужалось. Воздух? Что такое воздух? Что-то знакомое, но такое неприятное. Воздух как будто наполнял какой-то резервуар, заставляя реки течь быстрее, заставляя их стучать. Слишком громко. Зачем? Что за стук? Плавно распалявшийся механизм. До боли знакомый. Заморозка жизни… Больше не холодно. Практически. Тепло растекалось по телу до самых кончиков пальцев. Расползалось как паук. Заставляло чувствовать. Дышать. Слышать. Что-то понимать. Клубки мыслей теперь горели ярко, даже слишком. Они слепили, делали так, что наблюдать их больше было невыносимо. Слишком ярко и жарко. Чрезмерно. Хватит. Ещё немного и глазные яблоки просто расплавятся. Все чувства разом затрепетали, будто крылья бабочки. Бабочка… Насекомое. Оно живое. У него есть цвет. Клубки слепили настолько сильно, что тепло стало жаром. Невыносимо. Больше нельзя это терпеть. Мысли сами принялись плавиться, случилась сильнейшая вспышка, но никаким звуком она не сопровождалась. Свет погас. Клубки больше не слепили. Они исчезли, и снова стемнело. Только на этот раз по-другому. Со звуками. Запахами. Дыханием ветра и чёрным, исполосованным звёздами небом над головой. Его глаза открылись вновь. Сердце стучало. Кровь текла по венам, а лёгкие впитывали в себя воздух. Ресницы дрогнули — картинка помутнела, а затем стала предельно чёткой. Дрогнули ещё раз, и сознание начало приходить в норму. Взгляд расфокусировался, но не без усилий застыл на одной точке. Созвездие. Память тоже пришла в норму. Шанталь погиб и смог вернуться… Взгляд чёрных глаз растворялся в ночи. Осталось выбраться из могилы.

***

За четыре года до смерти Шанталя Дилони

С недавних пор количество совместных занятий у поступивших на специализации профи заметно уменьшилось, тем не менее, необходимый минимум никуда не делся. Стандартные занятия по стрельбе, спарринги и общеобразовательные теоретические предметы сохранились. Стокли МакКуин продолжал мучить своих подопечных, заставляя их избивать друг друга усерднее, чем прежде, а зарабатывать хорошие отметки у него стало ещё сложнее. Профи построились, дожидаясь прихода Стокли в уже набивший оскомину тренировочный зал. Как только перед ними возник тренер, ученики напряглись, с опаской ожидая, чему же Стокли будет учить профи сейчас, во время нового, второго этапа обучения. — Выглядите чертовски плохо, — констатировал тот, внимательно осмотрев уставших и изнурённых подопечных. — Самое время взбодрить ваши ленивые задницы спаррингами, но прежде чем вы начнёте демонстрировать унылое ведение боя дряблыми мышцами, кто-то должен выступить публично в качестве аперитива. Остальные будут анализировать проделанную пешками работу. Есть желающие стать пушечным мясом? — громко спросил МакКуин, но ответа предсказуемо не последовало. — Я так и знал, что из вас могут вырасти исключительно бездарные трусливые слюнтяи. Дю Пон — Дэдлок. Стоило МакКуину объявить фамилии этих двоих в одном предложении, как в противоположном для Татум конце строя послышались смешки, присвистывания и тихие перешёптывания. Татум, словно прослушав суть задания, которое перед ней поставил Стокли, повернулась к нему с вопросительным лицом, на что тот глазами указал ученице следовать в зал для спарринга. Шокированная услышанным Татум, едва не выплеснувшая своё негодование прямо в лицо МакКуину, выглянула в конец строя, откуда ей в ответ смотрел улыбающийся и цветущий Кэмерон. Татум фыркнула, не понимая, на кого она злилась больше: на Стокли, у которого окончательно крыша поехала, коль он выпустил против неё треклятого Дю Пона, или на Кэмерона, который одной своей улыбкой уже испортил настроение Татум. Друзья хлопали его по плечам, смеялись и всячески выражали поддержку перед выходом, словно тот направлялся на сцену за наградой, а не на бой с противником. Вокруг Татум такого ажиотажа не было. Шанталь аккуратно дёрнул её за руку, но она не обратила внимания, наблюдая за тем, как хищно косилась в её сторону компания Кэмерона с ним во главе, как будто уже празднуя победу. Внутри Татум плавно разгоралось настоящее пламя, растекающееся по венам вместе с кровью. Эти кретины так обрадовались объявлению МакКуина будто всю жизнь ждали, когда же Татум кто-то накажет. Дэдлок хищно улыбнулась. Придурки всерьёз полагают, что в этой ситуации жертва как раз Татум, а не их благословенный Дю Пон. — Татум, держись. Всё будет хорошо, — шепнул ей на ухо Шанталь, нежно держа за руку, как будто заранее утешал. Татум ощутила это сразу же, потому даже не обернулась к другу, резко выдернув свою руку из его ладони. Зачем утешать победителя? Ах, всё потому, что Шанталь в неё не верил! Он всерьёз полагал, что у Татум нет никаких шансов против Кэмерона? Ничего, она и с Шанталем разберётся после того, как угробит Дю Пона… Всё её внимание уже занял Кэм, самодовольно направляющийся внутрь застеклённого зала. Уверенностью в своих силах от него разило за милю. Татум и тут не стала ему уступать, не менее пафосно следуя за ним, только в отличие от Кэма, своей группы поддержки у неё не было. Разве что Шанталь за неё переживал, но он слишком зануда, чтобы поливать Дю Пона помоями и выкрикивать какая Татум у него королева. Впрочем, у Дэдлок имелось кое-что получше группы поддержки — группа ненависти! Половина людей в строю откровенно смеялись над ней, подшучивали, свистели, боготворили своего Дю Пона и выкрикивали унылые обзывательства, потому что маменькины сынки и дочурки даже искусством ругани не владели. — Мочи её, Кэм! — Доносились выкрики по ту сторону зала. Это кричал Лурд Гиллис? Татум обернулась к стеклу и нахмурилась. Никчёмный кусок дерьма ещё и рот пытается открывать? — С тобой я разделаюсь после того, как грохну твоего кумира, Гиллис, — небрежно бросила Татум, наблюдая за тем, как по лицу Лурда пробежала тень сомнения, но, чтобы никто этого не заметил, он продолжил ржать и выкрикивать всякую припадочную дегенеративную чушь. — Заткнитесь, ублюдки! — рявкнул Стокли и махнул рукой, давая команду строю разойтись и собраться около стекла, дабы анализировать грядущий бой. — Только чесать языками и умеете! Гиллис, следующую тренировку будешь открывать ты. Татум хмыкнула. Как будто это поможет. МакКуина все боялись и ненавидели, но при этом на его занятиях продолжали трепаться как не в себя. Ни у одного преподавателя не было так шумно на занятиях, как у Стокли. Он, конечно, корчил из себя любителя дисциплины, но всё это поливание учениками друг друга помоями лишь приветствовал. «Наказание» Гиллису тому пример. Хотел бы наказать, мог бы ему врезать так, что этот длинноязыкий в коме месяц бы провалялся. Татум старалась смотреть на Гиллиса, на МакКуина, на Шанталя, на его тупую подружку и даже на её ещё более тупую и бездарную подружку, лишь бы не смотреть перед собой. Дэдлок всем телом ощущала как на неё пялятся, как пропиливают в ней дыру глазами, и пытаются дезорганизовать, но исходило это не от толпы зевак, а от Дю Пона, отчаянно старающегося демонстрировать собственное превосходство на психологическом уровне. Татум же не считала нужным смотреть на его физиономию, боясь от этого вида блевануть радугой, а она ненавидела радугу, потому что в ней не было ни одного нормального цвета. Девчонки за стеклом буквально писались кипятком от того, что их бог сейчас покажет мастер-класс. Впрочем, они сходили с ума от любого действия Дю Пона. Дерётся? Ах, наш Кэмерон такой чудесный! Стреляет? Ах, наш Кэмерон такой восхитительный! Просто стоит на месте и ни черта не делает? Ах, наш Кэмерон такая душка! Кэмерон то. Кэмерон сё. Кэмерон-Кэмерон-Кэмерон. Он превратил академию в полный отстой, и именно из-за него Татум приходилось ежедневно жевать сопли в сахаре авторства половины девчонок её курса. Мало того, ещё и те, кто младше, и даже старше, бегали за ним, будто он какая-то столичная звезда! Сейчас, когда Татум нужно думать о том, как максимально быстро его победить, ей приходилось смотреть на эти тупые лица его поклонниц и друзей, готовых в ноги ему падать только из-за того, что он богат, как не пойми что, и смазлив, как ещё более не пойми что. А когда-то Татум думала, что в академии учатся умные, сильные и брутальные ученики… Хорошо, что эта звезда местного покроя не сунулась в стратеги, иначе Дэдлок и вовсе пришлось бы уйти в какие-нибудь разведчики, лишь бы подальше от него. Хотя куда ему в стратеги-то? Не в силах больше смотреть на этих фанатичных идиотов, Татум повернулась лицом к Дю Пону, изображая максимальное равнодушие и бесстрашие. Ни ему, ни его группе поддержки Татум не запугать, какие бы пафосные мины они не корчили. Кэмерон смотрел на неё в упор и улыбался. Он выглядел таким довольным, будто годами мечтал об этом моменте, хотя, наверное, так оно и есть. Несмотря на то, что Дю Пон и Дэдлок были одними из лучших учеников курса, их никогда не ставили в совместные спарринги. Татум дралась даже с Шанталем, но с Кэмероном ещё ни разу, оттого её и удивило внезапное решение МакКуина поставить их в пару. То есть, друг против друга. По правде говоря, она тоже ждала того момента, когда сможет ему навалять, но эта мысль не воодушевляла её так, как этого покрытого лоском и блеском урода. Дю Пон упивался ситуацией, и это не могло не вызывать у Татум подозрений. Почему он такой довольный? Зачем он такой довольный? Абсолютное спокойствие и удовлетворение Кэмерона начало вышибать Татум из колеи, потому она быстро взяла себя в руки, включив свой самый надменный и высокомерный взгляд. Пусть знает своё место. — Наслаждаешься? — язвительно спросила она. — Пока только прелюдией. — Широко улыбнулся Кэмерон. — Настоящее наслаждение впереди. Он серьёзно думал, что Татум можно взять всеми этими тошнотворными улыбочками и стрельбой глаз? «Стратегическая и тактическая подготовка» и впрямь светила Дю Пону в последнюю очередь. Возможно, какую-нибудь травоядную Камилу это и сразило бы наповал, но только не Татум. — Я сорву с твоего лица ухмылку и окроплю его твоей же кровью, — холодным тоном процедила сквозь зубы Татум, глядя объекту прямо в глаза, чтобы он понял с кем имеет дело. — Как заманчиво. — Кэмерон покосился на свою группу поддержки и засмеялся. Татум разозлилась ещё больше. Он что, совсем её не воспринимает как противника? Насколько нужно быть самоуверенным типом, чтобы не то, что не бояться, а даже не считать Татум противником в принципе? Злость раскалялась в ней всё больше и больше. Дэдлок поддавалась этой злости, чувствуя, как она наполняет всё её тело неуёмной энергией и желанием стереть Кэма в порошок. Разорвать его в клочья. Уничтожить. Сжечь. Татум наслаждалась этим чувством, копила его для ударов, которые планировала уже сейчас, просто глядя на его непробиваемую лучезарную улыбку, которая сгодилась бы для столичных шоу, а не спарринга в академии. У Татум возникло чувство, что Кэмерон нарочно пытается вывести её из себя. Она помнила, как он вёл себя на боях с другими. Обычно он выглядел довольно серьёзным, собранным и уверенным, да, но, не настолько тыча этим в лицо своему противнику. Сегодня же, он как будто позировал перед камерами. Улыбался процентов на шестьдесят больше чем всегда, перебрасывался красноречивыми взглядами со своей группой поддержки, как-то нездорово пялился на Татум, а в глазах его плясали черти, которым Татум уже не терпелось надрать зад. Дю Пон прекрасно знал, как Татум раздражает весь этот лоск, потому перед боем умышленно пользовался им, доведя соперницу до пика ненависти к себе настолько, что её сжатые кулаки задрожали. — Сдавайся, Татум, пока не поздно. — Подмигнул он, сделав шаг ей навстречу. Они стояли друг от друга слишком далеко, чтобы начинать бой с такого расстояния. — Закажи себе гроб, пока не поздно, — парировала Татум, тоже сделав шаг вперёд, ещё больше сократив между ними расстояние. — Зачем? Я ведь могу одолжить у тебя. — Ещё шаг. — В твоём доме наверняка завалялось с десяток гробов. — Кэмерон вызывающе скрестил руки на груди. — Тебе же нужно где-то спать, а постель это так… скучно, приторно и слащаво, не так ли? — Я такой экзотикой не увлекаюсь. — Татум тоже подступилась к нему. — Гробами или слащавостью? — уточнил Кэмерон, как будто это имело хоть какое-то значение. Пустой трёп. Татум закрыла глаза и мысленно криком спросила у МакКуина, когда он уже даст команду начинать бой. В зале загорелся свет, но пара ламп так и не включились, хотя проку от них не было, ведь они должны светить в дальнем конце зала, где драться Татум с Кэмероном точно не будут. Тем не менее, неисправные лампы не оставили Стокли в покое, которого подобные неполадки быстро выводили из себя, потому он увлёкся работой за пультом, видимо, вызывая мастера и попутно пытаясь решить проблему самостоятельно. — Не пытайся сбить меня с толку, Дю Пон, я всё равно тебя уложу, — нарочито надменно сказала Татум. — Куда? — игривым голосом поинтересовался он. Татум, наблюдая за тем, как Стокли возится с пультом, уже хотела дать Кэмерону-тупице, совершенно очевидный ответ «на лопатки», но её вдруг осенило, что Кэмерон своим вопросом имел в виду другое. Она нахмурила брови и медленно повернулась к нему лицом, ожидаемо столкнувшись с провокационной милой улыбкой, которая намекала отнюдь не «на лопатки». Пошлая дерзость! Злость внутри Татум достигла своего пика и, больше не сдерживаясь, она выпалила: — Да ты ещё и сексист! — возмутилась та и бросилась на Кэмерона с кулаками, чувствуя, как с каждым замахом силы в её теле прибавлялись, несмотря на то, что она на первых же секундах промахнулась с целой серией ударов. Такие оплошности отнимают энергию и не наносят вреда противнику, но сейчас Татум настолько была на взводе, что, казалось, её пыл не умерится до тех пор, пока она не убьёт Дю Пона. Ярость затмевала Татум глаза, она буквально захлёбывалась ею, потому вкладывала в свои удары все имеющиеся в ней силы и злость. Да как он смел говорить такое ей, да ещё и при всех? За такие слова нужно отвечать, поэтому Татум твёрдо решила опустить Дю Пона в глазах всего курса так, чтобы он от этой грязи больше не отмылся. Кэмерон, успешно добился своей цели, выведя Татум из состояния шаткого равновесия максимально филигранно, толком ничего для этого не сделав, и теперь со всей серьёзностью отбивался от неё, не атакуя в ответ, чтобы она выплеснула свою ярость, без которой Татум просто… выгорит. Злость питала её разум и тело, потому все самые сильные удары она выдаст именно сейчас, в эту секунду, когда гнев внутри неё достиг апогея. Стоит выплеснуть эмоции, как начнёт проступать усталость и обыкновенная женская слабость. Нет, извне это не будет заметно, потому что Татум относится к тем людям, что умрут от переутомления, но будут биться до последнего, выкладываясь по полной, вот только физиология делает своё дело, хоть чертовка этого и не признаёт. Комплекция Кэмерона заведомо делала его фаворитом в этом бою, вот только… он знал, на что способна Татум и догадывался, как она будет действовать. Татум с яростью в глазах подбиралась к нему максимально близко и наносила удары на уровне своего роста, пользуясь тем, что она ниже и её руки короче. На столь близком расстоянии высокий рост Кэмерона и его длинные руки бесполезны, поскольку у него не было возможности как следует замахнуться, из-за чего приходилось отступать, а Татум буквально пёрла на него тараном. Когда Дю Пон вновь отступил, Татум замахнулась на него ногой, что он предугадал, и едва не отбил её удар встречным. Дэдлок оказалась проворнее, заметив это, и, понимая, что извернуться, не упав, не получится, потому для равновесия наклонилась и сделала переворот через себя в сторону, легко приземлившись уже на обе ноги. Часть волос из её хвоста выпали на лицо, треплясь из-за обрывистого дыхания, что придавало Татум ещё более агрессивный вид. Недолго думая, Кэмерон сделал назад точно такой же переворот, опустившись ногами на пол даже мягче, чем Татум. — Я тоже так могу. — Ненавязчиво улыбался он, но Дэдлок и секунды отдыха ему не дала, навалившись с ходу целой очередью ударов, которые выстреливала будто из автомата. — Хватит форсить друг перед другом, деритесь, акробаты чёртовы! — рявкнул Стокли по ту сторону стекла, дополнительно раздражая Татум, отвлекая от реально важного дела. В её голове промелькнула мысль, что Стокли мог устроить этот бой, потому что не верил в победу Татум… Завистливый старый хрыч! Он всерьёз считал Кэмерона круче Татум? Она всегда бесила МакКуина своими достижениями и вообще уровнем подготовки, ведь, чего уж там, Татум всегда считала себя лучшей и максимально вкладывалась в то, что делала. Стокли настолько утомили её успехи, что он решил натравить на неё неравного противника, одного из лучших учеников. МакКуин хотел видеть, как Татум отлупят и собьют с неё спесь! От этих мыслей Дэдлок стала биться ещё более яростно, чтобы утереть носы и негодным тренерам, и сопливым мальчишкам, и всем, кто так жаждет увидеть её гниющий труп. Выпады со стороны Татум следовали один за другим с невероятной скоростью. Кэмерон не сомневался, что она полноценно будет использовать своё превосходство над ним в скорости, так как комплекция позволяла ей перед ним буквально порхать. Ну, или этому виной её шило в одном месте. Кэм внимательно наблюдал за действиями противницы, стараясь их предугадывать, потому не поймал ещё ни одного удара, успешно блокируя все попытки. Это злило Татум. Кэмерон заметил, что в свои замахи она вкладывала всё больше сил, лишь бы к нему пробиться. Осторожно, девочка, так и иссякнуть можно… Прошло несколько минут, а они всё ещё пытались друг друга поймать, бесполезно пристреливаясь. Удары Кэмерона слишком медлительны относительно реакции Татум, потому она успешно от них изворачивалась и тут же контратаковала тоже, разумеется, безуспешно, потому что в защите Кэм её превосходил настолько, что, Татум словно билась о бетонную стену. Удар, другой, третий. Кэмерон начал приспосабливаться к ведению боя Дэдлок, и как только попытался опередить её, Татум тотчас сменила стратегию и осмелела настолько, что перестала бить его на уровне своего роста, и потянулась к голове. Он не ожидал этого, но успел уклониться назад от её кулака, пролетевшего над головой, попутно поймав Татум за руку, и потянув на себя от плечевого сустава. Татум вскрикнула, но боль лишь стимулировала её, поскольку энергии для отдачи у неё проявилось только больше. Она взмахнула ногой так, что ей удалось сбросить Кэмерона, и тут же, пока он не принялся давить на её больное место в суставе дальше, Татум смягчилась в ногах и в прыжке выполнила подряд две вертушки. Первого такого замаха ногой с разворота Кэмерон избежал, а вот второй прилетел настолько быстро за первым, что его Дю Пон пропустил и шлёпнулся на пол. По ту сторону стекла послышались аханья да оханья. Татум загордилась собой ещё больше: кажется, дружки Кэма струхнули, увидев, как тот грохнулся. Долго он, конечно, не пролежал, тут же в прыжке поднявшись на ноги, к превеликому сожалению Татум. Она не успела его добить, но уже оказалась настолько близко к нему, что и отступить не могла, понимая, что поспешила, и за это теперь ей в солнечное сплетение летел кулак. Удар нашёл свою цель, и Татум тотчас пригнулась, попутно схлопотав скользящий удар в челюсть, а потом контрольный в висок. Перед глазами помутнело, фокус размылся. Дэдлок перестала чувствовать себя в собственном теле как дома, потому как её реакция заметно притупилась. Мозг уже не получал внешние команды и не отдавал их сам так быстро, как это было до треклятого удара в висок. — Добивай её, Кэм, стерва уже поплыла! — будто сквозь туман донесся до Татум чей-то голос. Кэмерон и сам понял, что выиграл джек-пот. Он особо не растрачивал свои силы на атаку, потому что знал — один хороший удар с его стороны, и Татум вырубится, только кому от этого лучше? Пусть девочка покажет на что способна, тем более, что она реально способная, и каждый её удар сплошное загляденье. На ногах амортизирует отлично, реакции и скорости можно только завидовать, удар поставлен, приёмы выполняет без ошибок, а что самое главное, ни у кого в этом зале не была настолько интенсивно развита спортивная злость. О, да, это в первую очередь и отличало Татум от остальных — её неуёмная жажда побеждать, заставлять противников валяться в её ногах, и демонстрировать собственное мастерство. Татум выгрызала победу зубами, вкладывалась в удары до последней капли, и дралась действительно по-мужски, в отличие от других девчонок, которые даже со знанием приёмов оставались девчонками. У Татум же земля горела под ногами. Одним своим пылом она могла уничтожать противников, втаптывая их сквозь все уровни на самое дно ада. Гордая и необузданная. Если сила как абстрактное понятие имела бы тело, то оно выглядело бы как Татум. Большинство учеников всё же испытывали страх во время боя, но Татум — никогда. Ничто и никто не способно её напугать. Даже сегодня, когда против неё выпустили превосходящего в росте и весе Кэмерона, она совсем его не испугалась. В её глазах даже искорки беспокойства не проскользнуло. Она смотрела на Кэма так, будто он уже в гробу лежит, и ей осталось лишь закрыть его крышку. Столько темперамента и страсти в каждом движении, в каждом взгляде… И куда в неё всё это только вмещалось? Удар в висок стал началом конца. Кэмерон видел, как мгновенно помутнели глаза Татум, потому следовало её добивать. Он понимал, что сейчас реакция Татум притупилась, и если бы это был обычный спорт, то порядка десяти секунд она тянула бы время, чтобы восстановиться, но… академия — не тот ринг, где это позволено. Дэдлок машинально прикрывала голову, а значит, её корпус открыт и свободно можно бить по печени или селезёнке, не встретив сопротивления. Несомненно, Кэм выбрал печень — точку, после удара в которую можно уже и не встать. Не успела Татум понять, что ей врезали по голове, как следом прилетел удар в печень. Она вдохнула, а затем воздух внутри неё будто задеревенел и осел мёртвым грузом в лёгких. Татум понимала, что от внешнего раздражителя печень увеличилась, и как только к ней хлынула кровь, что заняло от силы секунды две, Дэдлок рухнула на колени и упёрлась руками в пол. Кэмерон не хотел так рано заканчивать, потому мысленно просил свою соперницу подняться. Ты же Татум Дэдлок, малыш, ты не можешь так просто сдаться! Покажи мне, что ты, даже умирая, попытаешься вырвать глотку своему врагу! — Она уже готовая! Вали её! Группа поддержки Кэмерона отчаянно требовала завершения боя, Стокли с ними соглашался, потому, недолго думая, Кэм всё с теми же немыми просьбами подался к полностью обезвреженной Татум, чтобы добить её, как вдруг она перевалилась на спину и ненавязчивым взмахом конечностей сбила его с ног. Никто уже не ожидал от Татум сопротивления, даже Кэм засомневался в этом после череды пропущенных ударов, как внезапно на него рухнуло понимание того, что именно она задумала, вот только уже поздно. Татум его поймала. Лёжа на спине, она обхватила Кэма ногами, скрестив их, что позволило ей пленить его, и держать на том расстоянии, которое было выгодно ей самой. Татум схватила его за руки, отпустила свои ноги, открыв «замок», притянула колени к груди, затем развела их в стороны вместе с его руками, выбросила одну ногу вперёд, и согнула её за спиной Кэмерона, сцепив со второй ногой замок уже вокруг его головы. Кэм прижался лицом к полу так, что его шея и руки оказались абсолютно неподвижны. — Осторожно, Дэдлок собирается поймать тебя в «телефонную трубку», — закричала какая-то девчонка из толпы, когда Татум за пару секунд скрутила Кэма ещё до того, как девчонка договорила. Кэмерон и сам это понял, стоило Татум зажать его в треугольник, но предпринять ничего не успел. Ей хватило пары секунд, чтобы схватить его удушающим болевым приёмом. Если бы Кэмерону было сейчас чем дышать, он бы громко засмеялся. А ведь ему на секунду закралась в голову мысль, что всё… после удара по печени Татум труп! Но нет… ей понадобилось время, чтобы очухаться после виска, поэтому она позволила ударить себя по печени, надеясь, что за это время восстановится её реакция. Да, печень это больно, но Татум определённо с болью на «ты», к тому же падение только пошло ей на пользу — она завалила Кэма, лёжа на полу, толком не приложив усилий. С задуренной головой она биться бы не смогла. С ударенной печенью она тоже сильно бы уступала Кэму. Что делает Татум? Заманивает его в ловушку удушающего болевого и, спокойно лёжа на спинке, пытается прикончить! С одной стороны Кэмерон корил себя за то, что не раскрыл её план и повёлся на уловку, как и все остальные, стоявшие по ту сторону стекла. С другой… как же Татум дьявольски хороша. Такой заразе проигрывать приятнее, чем выигрывать у всех остальных. — Попался, сучонок. Большой шкаф громко падает, да, Кэмми? — спросила Татум, сильнее придавив его ногой так, что лицо Кэмерона совсем раскраснелось, а на шее выступили жилки. — Не слышу тебя, котик. Куда ручку прячешь? Кэмерон, понимая, что ему кранты, решил, пряча её в сторону, спасти хотя бы руку, которая практически доставала до уха Татум, создавая визуально ту самую пресловутую «телефонную трубку», которую Татум сейчас и пыталась сломать. — Дэдлок, руки не ломаем! — послышался возмущённый крик МакКуина. Татум застонала. Сломанная рука Кэмерона могла стать её трофеем! — Годный треугольник, — оценивающе продолжал Стокли. Остальные же притихли так, словно их здесь и не было. Ещё бы — так попустили вожака стаи! Согнули в три погибели, и он ничего с этим сделать не мог, хотя и пытался уйти в сторону, но Татум и тут заблокировала ему пути отступления, захватив его под колено. Подержав в таком положении, Татум отпустила его ногу, приподняла свой корпус, как бы отталкивая Кэмерона, а его голову наоборот стала тащить на себя, зная насколько это больно и чревато травмами, ведь после такого приёма у Кэма могло случиться растяжение шейных позвонков. Усталость делала своё дело, потому удерживать Кэмерона в этом положении Татум становилось всё сложнее, что он ощутил. Стоило Татум на мгновение ослабить хватку, как он снова попытался уйти в сторону и ударить её по печени, понимая, что в данный момент — это самое слабое место Татум. От слегка нелепого удара она ослабла, и Кэмерону удалось выскользнуть из её треугольника, словно птице, расправившей крылья в небе. Татум показалось, что она услышала, как облегчённо вздохнула толпа за стеклом. Кэмерон уже стоял на ногах, Татум тоже. Его удар по голове рассёк ей бровь, с которой теперь сочилась липкая кровь. Татум, в свою очередь, порядком вымотала Кэма, и отдохнула сама, пока душила его. Боль в корпусе притупилась, мозги после удара в висок прочистились. На этот раз первым напал Кэмерон. Ощутил, как запахло жареным? Татум успешно извивалась от его ударов, возводя боль в источник энергии, а не усталости. Уже давно она поняла, как сражаться таким образом, чтобы побеждать, а не проигрывать. Всё дело в боли. Со спазмом бороться тяжело, но ноющую боль можно не просто терпеть, а использовать как источник для своей агрессии, позднее вкладываемой в удар. Чем сильнее боль, тем больше злости, тем мощнее ответный удар. Адреналин кошмарная вещь, способная заставить организм работать сверх нормы, на износ. Кроме того, боль не сказывается отрицательно, если не воспринимать её таковой. Частенько после травм Татум не прибегала к помощи больничного крыла и училась терпеть боль, смирятся с ней и даже находить в ней что-то… приятное. Это помогало Татум биться дальше, даже если она пропускала удары противника. И Кэм, и Татум устали. Это прослеживалось в том, как отчаянно они старались друг друга поколотить, и как начали пропускать удары. У Кэмерона сочилась кровь из уголка губ. У Татум на глазах опухала щека. Костяшки пальцев у обоих были в крови, кожа на ладонях счесалась, царапины кровоточили. В каждом последующем ударе цитировалось всё меньше техники и больше желания, наконец, завалить соперника, и неважно насколько профессионально со стороны это выглядело. Татум пропустила удар по затылку, замешкалась от шока, и не заметила, как Кэмерон обхватил её обеими руками и сжал так, что, казалось, вот-вот лопатки сломаются друг о дружку. — Как же ты не хочешь покоряться, — продышал в ухо Татум Кэм, пока она недовольно сопя, изо всех сил извивалась, чтобы освободиться. — Сдавайся, девочка. — Мечтать не вредно, Кэмми, — просипела Татум, подаваясь то вперёд, то назад. Как она ни старалась освободить хоть одну руку, Кэмерон просто зажал её тело в тиски, полностью парализовав движения. Дэдлок как будто с ног до головы обмотали верёвками. Даже дыхание давалось с трудом, да ещё и тяжеловесный, грузный аромат бархатных духов Кэмерона убивал последний кислород вокруг Татум. Она чувствовала, что краснеет, чувствовала, как млеет тело под его смертельной хваткой, из которой так просто не вырваться, но она обязана! — Смирись с тем, что с грубой мужской силой бороться бесполезно, — наполовину шептал, наполовину говорил вслух Кэм. — Вот когда столкнусь с грубой мужской силой, тогда и смирюсь, — съязвила Татум, после чего Кэмерон ещё сильнее сдавил её тело, но она и виду не подала, что стало больнее. Кэм буквально чувствовал, как трещат кости Татум и пульсирует кровь по венам. Она пыхтела, но продолжала сопротивляться, из-за чего всё глубже погружалась в его ловушку. Упрямству и самоуверенности этой девушки можно только позавидовать, ведь даже сейчас она считала, что всё ещё может победить! Кэмерон же понимал, что для Татум всё кончено, но столь скорый финал он допустить не мог, оттого позволил себе немного поиграть, наслаждаясь её неуёмным нравом. — Неприятно признавать поражение, да? — аккуратно поинтересовался он, с торжествующей улыбкой заглядывая ей в лицо. Татум стоически смотрела ему в ответ, как будто если не в самом бою, то в противостоянии глазами точно могла одержать победу. — Неприятно уступать первенство и быть беспомощной в руках того, кто сильнее? Хватит ломаться, Татум, ты давно проиграла все наши бои. — О чём это ты говоришь? — прошипела она, щурясь. Кэмерон был уверен, что освободи он хоть одну её руку, Татум тотчас выцарапала бы ему глаза. И ему это нравилось. Очень. Может быть, и впрямь стоило ослабить хватку, чтобы она вырвалась? — Ты просто до отвращения самоуверенный тип. — А ты любишь эстетику отвратительного, какая удача, — тихо говорил Кэм. — Так наслаждайся. — Он ещё сильнее сжал Татум, отчего на сей раз она даже взвыла, что ещё больше взбесило, ведь Татум не признавала слабости. Её нельзя так просто покорить! Собравшись с силами, Татум, что было духу, откинула голову назад и ударила затылком голову Кэмерона, который так опрометчиво склонился к Татум, чтобы трепать ей нервы своей болтовнёй. За первым ударом последовал второй до того, как Кэм успел войти в колею. Расслабился. Не ожидал. Недооценил. Татум, ощутив, как ослабли его руки, сгруппировалась и надавила на них всем своим телом, что позволило ей вырваться. Когда она обернулась, лицо Кэмерона заливалось кровью. Переносица разбита, нос опухал, рот и подбородок в крови и, как показалось Татум, даже его глаза заслезились от таких ударов. Ещё бы! Самой Татум тоже было больно, но оно того стоило. Если хочешь победить — жертвуй всем. — Вот это жара! — кричал Лурд Гиллис. Возможно, толпа и до этого шумела, но Татум попросту перестала их слышать, застряв в этом бойцовском вакууме вместе с Кэмероном. И почему он такой живучий? Почему он продолжал стоять на ногах? Почему у них никак не выходило победить друг друга? С одной стороны это жутко раздражало Татум, ведь она жаждала уложить Кэма на пол и придавить подошвой своей обуви его грудную клетку, чтобы Дю Пон знал своё место. С другой… борьба с ним выглядела совсем не такой, как с остальными. Татум ощущала невероятное напряжение как во всём теле, так и в своих мыслях. Стыдно признавать, но его так просто не сломаешь. Эго Кэмерона придавало ему столько сил, что в какие-то моменты он выглядел неуязвимым, как она сама, и всякий раз, когда казалось, что, вот, ещё пара ударов и он труп, Кэм вновь перенимал лидерство. Чтобы не позволить ему в который раз очухаться, Татум бросилась добивать Дю Пона из последних сил. Его захват вымотал её, отнял силы, поэтому Дэдлок чуть ли не в панике осознала, что её удары уже не несут той энергии, что была в начале боя. Зато Кэмерон, несмотря на то, что заливался кровью, перешёл из защиты в нападение, отчего Татум быстро попятилась, и вместо того, чтобы атаковать его, тратила последние силы на защиту. Она иссякала буквально на глазах и никакая злость уже не восполняла энергию. Руки горели огнём, полыхали так, что Татум по локоть их не чувствовала, пока отбивалась от ударов Кэма. В самом конце уже он попёр на неё тараном. Кэмерон занял собой поле боя целиком, стирая собственной внутренней и внешней силой всё вокруг, и теперь эта сила нацелилась на неё, на Татум. Его удары окутывали точно плотный чёрный дым, постепенно захватывающий чужую территорию. Эта сила казалась такой массивной, такой разрушительной, что Татум опешила, хоть и не показала внешне. Она пропустила один удар, затем ещё, но выстояла, а вот после третьего её тело парализовало, и она рухнула на спину. Перед глазами всё поплыло. Как в первый раз, только намного сильнее. Умом Татум понимала, что лежит на полу, но ощущения в теле были такими, будто её что-то кружит, а под ногами нет дна. Она пыталась заставить себя встать, но едва могла барахтаться. Татум потеряла счёт времени. Может быть, ей уже засчитали поражение… А может, заторможенная реакция её мозга вообразила такую картинку. — Кое-кто сегодня проиграл, — послышался голос совсем рядом. — Не слышу тебя, котик. Татум постаралась сфокусироваться на лице человека, но размытость никуда не девалась. Заторможено Татум поняла, что перед ней на колени опустился Кэмерон и принялся легонько хлопать по щекам, будто хотел привести в чувство. То ли этот его неуместный жест, то ли осознание того, что Дэдлок ему проиграла, плавно побудило её сознание просветляться. Татум часто моргала, и размытый фокус становился понемногу отчётливее, а боль от последних ударов навалилась с новой силой. — Может, проиграла и я, но физиономия разбита у тебя, — выдавила Татум, пытаясь подняться. А ведь действительно, несмотря на проигрыш Татум, её лицо, хоть и припухло местами, покраснело, а на лбу красовалось рассечение, выглядело куда здоровее, чем залитое кровью лицо Кэмерона, который ко всему прочему стал забавно гнусавить из-за того, что Татум разбила ему нос. Эта мысль утешала её. Пусть на этот раз ему повезло с победой, зато морда будет кровоточить и болеть. Его несчастные фанаточки изведутся смотреть на него в таком виде. Кэмерон ей помогал, но Татум демонстративно отвергала его помощь, попутно злясь, что силы приходится тратить не только на подъём, но и на то, чтобы пинать от себя Дю Пона. — Красиво падаешь. Я засмотрелся, — всё не унимался он. — Отстань, — проворчала она, поднявшись сначала на колени, а затем распрямившись. Всё тело Татум шаталось, отчаянно не желая подчиняться командам мозга, который вовсю орал, чтобы она держалась, чтобы покинула зал с гордо поднятой головой, и виду не подавала, что у неё что-то болит. Кэмерон специально взял её под руку, от которой Татум мгновенно попыталась освободиться, но не получалось. Ей не хватало сил и равновесия для того, чтобы нормально стоять, а тут ещё и Кэм приклеился. Дэдлок упрямо отдёргивала свою руку, не решаясь взглянуть на толпу за стеклом, чтобы не увидеть, как они пялятся на этот треклятый жест Кэма. А они наверняка пялились! Неужели ему мало победы, и поэтому обязательно нужно продолжать унижать её и дальше? — Я просто помогу тебе выйти, Татум. — Я не инвалид какой-то. Не нужно мне помогать. Выиграл? Вот и проваливай собирать награды и овации от поклонников. — Не упирайся, девочка, иначе вынесу тебя отсюда на руках, и тогда ты не отмоешься от позора уже никогда, — заговорил тише прежнего Кэмерон, привычно улыбаясь своей самой милой улыбкой, в то время как его рука, ухватилась за руку Татум чуть ли не до посинения. Помощь, из-за которой Татум почувствовала себя узницей. — Занятный бой, — послышался голос Стокли у дверей. — Я бы даже сказал, как бы прискорбно это ни звучало, хороший. Татум, наконец, осмелилась посмотреть перед собой, преодолевая ту стену позора, которую уже успела выстроить между собой и остальными. МакКуин самодовольно улыбался. Старый выродок только и ждал, чтобы кто-то победил Татум. Ей вдруг захотелось поздравить тренера с этим, но все силы, которые можно пустить на язвительность, пришлось пускать на попытки освободиться от приставаний Кэмерона. — Вы оба сегодня получаете «неудовлетворительно». — Что? — в один голос выпалили и Кэмерон, и Татум. А вот этого не ожидал ни один из них. Столько сил потрачено, столько нервов, крови, в конце концов, и при всём этом Стокли, считая бой хорошим, ставил им «неудовлетворительно»? — Простите, сэр, но если это был плохой бой, то всех остальных учеников, кроме Шанталя, можете прямо сейчас исключать! — не сдержалась Татум, ощущая, как Кэм сдавил её руку сильнее прежнего. — Не задирайся, — шепнул он. — Тебя спросить забыла, — огрызнулась в ответ Татум. — Мисс Дэдлок, вы набросились на противника до того, как я дал команду начинать бой. Все ваши действия после этого считаются нарушением правил, а именно дракой во внеурочное время. Оценивать мне просто нечего. — Ухмылялся Стокли. — А ты, Дю Пон, тоже не обольщайся. Ты сам спровоцировал Дэдлок и поддержал драку, начатую ею. Оба получаете «неудовлетворительно» и за нарушение дисциплины наказание — смену на кухне. Довольствуйтесь тем, что сегодняшний нелегальный бой мне понравился, иначе вместо одной смены я влепил бы вам десяток. Татум скисла окончательно. Проиграла Кэмерону, он позорил её, цепляясь за руку, Стокли влепил ей худшую отметку и наказание на ненавистной кухне, да ещё и с этим… Дю Поном. Слишком много отстоя для одного дня. До самого выхода Кэмерон не отпускал её руку, а у дверей Татум подхватил уже Шанталь, что хоть и было позорно, но хотя бы не так, как в случае с этим всеобщим любимцем. Татум покосилась в его сторону — ну, конечно, вся толпа уже повалила к нему, боготворить за бесконечно прекрасные навыки ведения боя и победу над «стервой». Где-то в сторонке промелькнула Паркер, и ляпнула какие-то утешения, будто Татум было до них хоть какое-то дело. Если бы не Шанталь, то эта «принцесса» и не подумала бы как-то поддержать Татум. Сам же Шанталь, одним взглядом выбив у Стокли просьбу увести отсюда подругу, повёл её прочь из зала в коридор, а оттуда к уборной. Чем дольше они шли, тем увереннее ступала Татум. Голова кружилась всё меньше, тело хоть как-то подчинялось командам мозга и ныло так, что, кажется, ни единого здорового места на нём не осталось. Уже в уборной Шанталь открыл кран с холодной водой, и Татум стала умываться, чувствуя, как понемногу оживает. — Как ты себя чувствуешь? — тихо поинтересовался Шанталь, заведомо зная, что она ответит. — Нормально. — Не переживай. Сейчас тебя подлатают в больничном крыле, и всё наладится, — всё так же мягко говорил Шанталь, пристально наблюдая за тем, как Татум не просто умывает лицо, а как будто пытается его стереть водой, словно мочалкой. — Ты ни на секунду в меня не верил, — глухо произнесла она, неподвижно глядя на то, как вода из крана уходит в сток. — Ты с самого начала знал, что он выиграет, да? Это настолько очевидно? У меня совсем не было шансов? Шанталь осторожно подошёл к ней со спины и легонько приобнял за плечи, догадываясь, насколько сильно сейчас ныла каждая мышца тела Татум. — Мы с тобой выбрали стратегов для того, чтобы видеть мир отчётливо безо всяких искажений. Татум, я всей душой болел за тебя, но превосходство в данном случае у Кэмерона. Вы одинаково хороши технически, но его комплекция и сила удара превышает твою. — Ты совсем в меня не верил… После этой фразы Шанталь аккуратно повернул поникшую Татум к себе и обхватил ладонями её лицо так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Шанталь буквально вдалбливал свои немые мысли в душу подруги. — А ты верила, что сможешь победить, здраво оценивая его преимущества? — Да, — уныло проговорила она. — Мне этого хотелось. А теперь получается, что… мне никогда у него не выиграть? — Ты так этого хочешь? — Улыбнулся Шанталь. — Больше всего. — Кивнула она. — Думаешь, это нереально? Видел его самодовольное лицо? Дю Пона нужно посадить на место, он зарвался. — Мне показалось, что ему был важен не итог, а процесс. Он уважал тебя как противника. Ты порой действовала очень непредсказуемо… Этим его и стоит брать, вот только теперь Кэмерон будет к этому готов, поэтому нужно придумывать новые стратегии боя против него, учитывающие твои сильные стороны и его слабые. — Ты же парень. Ты поможешь мне разобраться в том, как работает ваше тело? — на полном серьёзе говорила Татум то, отчего Шанталю захотелось смеяться, но он не смел, видя, насколько для неё это важно. — Обязательно, — спокойно улыбаясь, ответил Шанталь, и Татум немного притихла, всё ещё как-то с опаской косясь то на входные двери, то на двери кабинок, будто оттуда вот-вот выскочит какой-то прохвост и обвинит Татум в проигрыше Кэму. Вода из крана полным напором стекала в раковину, но Татум не слышала этот шум, ведь в её голове царил другой, шум стыда за проигранный бой. Хоть она и пыталась настроить себя на то, что не всё потеряно, и Татум ещё утрёт нос Дю Пону, на душе у неё кошки скребли. Ужасный день. Королева пала — да здравствует король…

***

Татум прибыла на кухню для отбывания наказания за сорок минут до начала своей смены, чтобы первой наладить контакт с шеф-поваром и выбрать для себя самые безобидные кулинарные задания вроде мытья кухонной утвари или сортировки продуктов. Работники академической столовой в этом плане жили как в шоколаде, потому что постоянно кто-то отбывал наказание, гарантируя поварам выходной. На первом курсе Татум удивлялась, как можно оставить, к примеру, четырнадцатилетнего ученика одного, без инструктора, на кухне в ночную смену, ведь он мог испортить продукты, но уже после своего первого наказания, которое Татум схлопотала в двенадцать, стало ясно, что если ты напортачишь с продуктами, то будешь отбывать на кухне дополнительное недельное наказание ещё и за это. Когда Татум открыла дверь на кухню, то первым делом увидела приветливо улыбающееся ей лицо Кэмерона. На кой-чёрт он пришёл так рано? Дэдлок нахмурилась и её и без того паршивое настроение ухудшилось. Наверняка кумир молодёжи уже забрал всю самую лёгкую работу себе, и теперь Татум придётся делать заготовки продуктов, а хуже нет ничего. Ну, кроме проигрыша Дю Пону, конечно. — Какие ответственные ребята в этот раз нам помогают! — восхитилась пышная женщина по имени Фрэнс, которая всю жизнь работала в горячем цеху академической столовой. — Здравствуй, Татум! А мы с Кэмероном уже распределили обязанности. Можете приступать прямо сейчас, и тогда получится пораньше уйти и успеть поспать. Фрэнс протянула Татум лист бумаги, сверху до низу исписанный ровным почерком кухарки, где пояснялось, что и как должны выполнить провинившиеся, которых на кухне всегда называли «помощники». — Здрасьте, — пробурчала Татум, выдернув из рук Фрэнс расписание дел. Размораживание мяса, чистка овощей, нарезка, маринад, разделка тушек, заготовки, мытьё… Кажется, на них двоих повесили все дела не одной смены, а всех трёх сразу. — Давай, я покажу тебе, где что лежит и… — Миссис Вульф, не беспокойтесь, я сам всё поясню Татум. — Тепло улыбался Кэмерон, глядя на Фрэнс так, что Татум не сомневалась — тётка близка к инфаркту от умиления этим чудесным мальчиком. Дэдлок лишь закатила глаза, мысленно взывая к ушным палочкам, чтобы те вычистили из её ушей всю эту слащавую лапшу. — Можете смело отдыхать, мы с Татум позаботимся о вашем рабочем месте и справимся с делами на отлично. — Я и сама здесь всё найду. На стратега учусь вообще-то, — ворчала Татум. — Ах, так вот чему вас там учат! — воскликнула кухарка, отчего-то считающая это смешным. — Кэмерон, как приятно с вами работать. — Лучезарно улыбалась в ответ Фрэнс, взяв Кэма за руку и пожав её. — Если возникнут какие-то вопросы, то пишите Джули, потому что сейчас начинается её смена. — Не беспокойтесь, ни вас, ни мисс Лакруа мы беспокоить не станем. Мы взрослые люди и с кухней справимся без проблем, — продолжал втирать Кэм, отчего Татум так и хотелось крикнуть, что, хватит уже трепаться, и давайте начинать что-то делать. Фрэнс как будто услыхала её мысли, потому как зачем-то передвинула немного в сторону кастрюлю, ласково погладила стол, подхватила с него свою сумку и, внимательно осмотревшись напоследок, после кучи лестных напутствий, наконец, ушла. Как только Фрэнс вышла, Татум облегчённо вздохнула. Ещё бы Кэмерон убрался и ночь, можно сказать, удалась! — Заготовки я делать не буду и чахнуть над маринадами всякими тоже, — с ходу поставила условие Татум, со всей серьёзностью вглядываясь в список дел и, попутно косясь по сторонам в поисках Кэмерона, будто ожидала от него какую-то подлость. — Фрэнс велела всё делать вместе, чтобы равноценно распределить занятия, — мягко ответил Кэм, возникший слева от Татум. Дю Пон упёрся в стол, внимательно глядя на то, как она вчитывается в список заданий, отчего читать стало затруднительно, и Татум взглянула на него, немо спрашивая, какого он на неё уставился. — С чего начнём? «Начнём». Как будто Татум обязалась работать с ним в одной команде. А ведь это как раз из-за Кэмерона она оказалась тут в компании маринадов и овощей! Татум у себя дома-то на кухне появлялась только чтобы поесть… — Предлагаю начать с очистки овощей — их тут очень много, — сказал Кэмерон, и прежде чем Татум успела что-либо предпринять, притянул к краю стола здоровенную кастрюлю, а затем приволок из угла комнаты приготовленную сетку картофеля, взвалив её на стол. — Начнём с этого. — Я буду мыть посуду, — заявила Татум, небрежно швырнув список в воздух, и подалась к раковине, в которой посуды не оказалось. Заметив то, как она опешила, Кэмерон тихо засмеялся. — Грязная посуда появится тогда, когда мы выполним все предыдущие пункты списка. Татум насупилась. Как будто нельзя помыть что-нибудь другое! Мытьё чистой посуды тоже наверняка засчитается! — Иди сюда. Не пытайся откосить от картошки. Понимая, что Кэм прав, Татум, недовольно сопя себе под нос, взяла в руки нож, включила лампу на вытяжке, выключила общий свет и стала около Кэмерона. Он уже спокойно чистил крупные круглые картофелины, да так, что нож, кажется, просто скользил по ним, а шкурка отпадала сама по себе. — Зачем ты выключила свет? Мы не увидим, что чистить. — Улыбнулся Кэмерон, покосившись на Татум. Удивительно, но у него получалось чистить картошку не глядя на неё, причём картофелины выходили идеально чистые, а пальцы не изранены. Почему всё, чего он касался, получалось так… тошнотворно хорошо? Его с пелёнок заставляли кромсать овощи, что ли? — Мне светло дышать, — фыркнула Татум. — Твоя оптимистичная улыбка и без лампочек тут всё освещает. — Я и не против интимной атмосферы. Ты, оказывается, в этом деле эксперт, — игриво говорил Кэмерон, снова разжигая в Татум чувство, из-за которого она начала ту драку. — Это не интимная атмосфера, а попытка тебя не видеть. — А в итоге ты не видишь картошку. — Засмеялся Кэм, сконцентрировав внимание на том, как Татум очищала шкурки. Она вгоняла нож в картофелину настолько, насколько он вообще вгонялся, и счищала со шкуркой и съедобную часть. В итоге вместо здоровенных картошек она бросала в кастрюлю оставшиеся от них кривые огрызки. — Татум, нужно счищать шкурку, а не отрезать с ней половину картофелины. — Хватит брюзжать. Я нормально чищу, — огрызнулась Татум и вонзила нож в следующую картофелину ещё глубже. — Татум, нам нужно начистить тридцать килограммов картошки, а не шкурок, — не унимался Кэмерон, заливаясь смехом, но Татум на провокации не поддавалась и упрямо делала так, как считала правильным. Она и не заметила, когда Кэмерон достал из кармана свой коммуникатор и принялся снимать на видео её жалкие потуги справиться с овощами. — Убери, — прорычала она, не отвлекаясь от чистки, но Кэм и не думал это делать. Наоборот он, борясь со смехом, комментировал то, как Татум чистит злосчастную картошку. Она на миг отвлеклась, чтобы оттолкнуть Кэмерона, а в итоге порезалась и ойкнула, как будто порезанный палец болел в тысячу раз больше не так давно ударенной Кэмом печени. — Смотри что наделал! — Картофель в крови Татум… пожалуй, я завтра закажу это блюдо. Наверняка его будут подавать горячим, — восторженно выдохнул Кэмерон, чем разозлил Татум настолько, что она выронила не дочищенную картофелину и вонзила нож в коммуникатор Кэма. Портативный компьютер тут же замигал, что-то в нём затрещало, и он погас, а стекло экрана мелкими кусочками обсыпалось на пол. Кэмерон даже замер от удивления, а Татум, не сводя с него гневного взгляда, выдернула нож из коммуникатора так же уверенно, как вонзила. — Ты что натворила? — Кэм неуверенно крутил в руках свой гаджет. — Купишь себе новый, поди, не нищеброд. — Коммуникатор мне не жалко, а вот видео ещё как, — с нотками обиды сказал Кэмерон и вышвырнул свою игрушку в урну. — И зачем оно тебе? Хотел показывать его своим дружкам-дегенератам? — Татум спокойно продолжила чистить картофель в своей уникальной манере. — Нет, я бы любовался им перед сном, мечтая о тебе. Татум лишь покачала головой. И это ей придётся терпеть целую смену… Собственно, потому она и злилась из-за того, что наказание придётся отбывать с Кэмероном — Татум знала, что он вновь будет пытаться вывести её из себя, как делал не только перед дракой, но и почти всегда, когда с ней сталкивался. Нет, он не был задирой, никогда её не унижал и не насмехался над её внешним видом, подготовкой или действиями. У него была своя странная тактика, которую не иначе как «давление» Татум описать не могла. Всякий раз, сталкиваясь с Кэмом, она чувствовала давление с его стороны. Он давил на неё морально, давил своей личностью, своим эго, своей силой. Давил на неё физически, подбираясь ближе, чем следовало. Давил словами. Татум постоянно ощущала себя под прессом, постоянно держалась начеку, чтобы не дать слабину и оказаться в итоге раздавленной. С остальными Кэмерон оставался всё тем же приторно-слащавым послушным мальчиком-умницей и лишь Татум становилась его жертвой, которую он не первый год хотел сжать в своём железном кулаке… Оставалось лишь покорно заниматься делом, не обращая на него внимания, поэтому Татум мысленно повторяя про себя эти слова, продолжила бороться с овощами, уделяя всё внимание им. Однако не тут-то было. — Давай, я покажу тебе, как это делается? — тихо предложил Кэмерон такой интонацией, словно это был не вопрос. Он не пытался спрашивать, он утверждал, и Татум знала, что даже её «нет» здесь не поможет. — Не стоит, — ответила она, но, как и следовало ожидать, вопрос Кэма в ответе не нуждался. Кэмерон стал у неё за спиной, протянул свои руки к её рукам и слабо сжал их. — Сейчас ты пытаешься зарезать картофель, а не почистить. Ты прекрасно умеешь резать глотки людям, да, но с овощами нужна другая техника. Более нежная, — завёл свою песню Кэмерон, легко управляя пальцами Татум при помощи своих рук. Он вложил нож и овощ в её руку немного по-другому, приложил лезвие к картофелине горизонтально, а не вертикально, как это делала Татум, и немного поддев шкурку, толкнул нож вперёд. Татум стояла как вкопанная, не решаясь пошевелиться. Кэмерон буквально окутал её собой, словно поймал в сети, и теперь Татум бежать некуда. Она смотрела на его руки, и из её головы вылетели все мысли, потому она просто молча стояла, позволяя ему управлять собой, словно стала марионеткой, которой, дёргая за ниточки, управлял кукловод. Он говорил спокойно и уверенно, выдыхая слова ей в уши, нарочно прижавшись так близко, что едва ли не переступал черту. Татум его не боялась, но и не отталкивала, осознавая, что Кэмерона нельзя столкнуть с себя. Уверенность в своих силах текла по его телу вместе с кровью. Возможно, поэтому он был единственным человеком, который позволял себе настолько близко подбираться к Татум. Он не боялся её нрава, его не задевали её слова, не отталкивали поступки. Татум без проблем избавлялась от других назойливых людей, всегда находя способ посадить их на место, и только с Кэмероном не работало ничего. Либо он был настолько глуп, что никак не мог признать очевидное, либо был настолько силён, что всерьёз полагал, будто пробьётся через все барьеры Татум. Это вызывало у неё смех, и в то же время… совсем немного эта сила и стойкость её восхищала. Татум даже заинтересовалась, на сколько хватит этой силы Кэма, прежде чем он сдастся… — Ты уже стоял позади меня во время драки. Помнишь, чем это кончилось? — спокойным ровным голосом проговорила Татум, при помощи рук Кэма, плавно водя по картофелине ножом. — Тогда мне стало тяжело дышать, но кто сказал, что сейчас мне легко? Татум пропустила эту фразу мимо ушей, чтобы не думать о том, сколько значений в неё вложил Кэм, а он наверняка это сделал. Странное дело — Татум не привыкла к таким пассивным действиям, а результат они приносили. В руках Татум всегда всё полыхало огнём. Она была резкой, дёрганной, энергия била в ней ключом, отчего усидеть на месте представлялось совершенно невозможным. Из-за этого Татум постоянно что-то ломала, разбивала, толкала. Всё вокруг страдало от её резкости. Если она брала лампочку в руки, то раздавливала её, если отрезала кусок хлеба, то он получался слишком толстым, корявым и вообще рассыпался. Зато это помогало ей в академии, где вся лишняя энергия выливалась в сильные удары. Не впиваться в овощ ножом казалось странно, но неожиданно эффективно. Так у Татум не уставали пальцы, картофелина получалась такой же большой и ровной, как не очищенная, а шкурка сползала сама по себе, и не нужно прилагать усилия. Всё так очевидно, но Татум почему-то это обычное дело зачаровало. — Видишь, как всё просто. Не всегда нужно демонстрировать силу, чтобы чего-то добиться. Иногда достаточно немного нежности. Татум взглянула на него, неосознанно вспоминая, как посмотрела точно так же во время драки. Почему он всегда говорил фразами с двойным дном? Татум логик, потому ощущала, когда человек говорит то, что хочет сказать, а когда он в одну фразу помещал несколько значений. Кэмерон почти всегда делал второе. Татум смотрела на него, как будто на его лице можно отыскать ответы. Он просто рассматривал её, и, наверное, такое должно было оттолкнуть Татум, но этого не происходило. Почему-то. Её будто снова огрели кулаком в висок, и реакция мозга стала заторможенной. Наконец, придя в себя, Татум выпалила: — Я устала. Она бросила нож, растолкала Кэма и отправилась в другой конец кухни, где в углу уселась прямо на пол, вытянув ноги вперёд. Приглушенный назойливый жёлтый свет бился о поверхности столов и тумб, потому до пола доставал слабо, благодаря чему Татум могла расслабиться. Сегодня она слишком напряжена, и вообще ей стало как-то не по себе… — Ты же ещё ничего не сделала. — Засмеялся Кэмерон, оставшись у стола, где он продолжал чистить картофель, один за другим бросая его в здоровенную кастрюлю, что создавало такой гул, будто Татум сидела под колоколом. — Да, и уже устала, представляешь? — язвительно сказала она, наблюдая за его работой. Создавалось впечатление, что работа на кухне и вовсе для Кэмерона наказанием не была. То есть он наверняка, как хороший мальчик, иногда помогал дома даже своим кухаркам с приготовлением пищи, но… Парень, тебя отправили на кухню ночью заниматься какой-то ерундой, в то время как ты мог спать дома, а потом в нормальном состоянии явиться в академию! У него завтра сразу два занятия со Стокли, который не любит уставших учеников на своих тренировках, а значит, завтра он станет гонять Кэма до упаду, чтобы тот «протрезвел». Почему же это его не заботило? — Не хочешь мне помочь? Мы можем не успеть до конца смены. — Не хочу. Будь мужчиной и выполни работу за нас обоих, — уверенным голосом ответила Татум, за чем последовал звон металла. Кэмерон бросил нож на стол и направился к ней. Дэдлок даже не пошелохнулась, никак не выдавая своё беспокойство. Что бы это значило? Психанул? Не хочет работать один? Собирается опять промывать мозги Татум? В её голове возникла куча мыслей, но ни одну она не озвучила. Больше того, даже не взглянула на Кэмерона, севшего рядом с ней. Какое-то время оба молчали. Татум, со скрещёнными на груди руками старалась смотреть в сторону от Кэма. Он же просто молча сидел рядом, что напрягало не меньше тех моментов, когда он говорил. Тишина полумрака давила на барабанные перепонки, отчего даже собственное дыхание казалось грохотом, какой бывает, когда стоишь около движущегося поезда. — Татум, прекрати злиться на меня. — Кэмерон заговорил первым. На сей раз в его голосе уже не проступала улыбка, и вообще он говорил на удивление серьёзно, из-за чего Татум даже передёрнуло. Голос Кэма тут же сделался глубже, старше и на одно мимолётное мгновение у Татум возникло чувство, что она провинившаяся девочка, которую сейчас отчитает строгий родитель. — Я победил честно, но это ничуть не умаляет твоих заслуг и не делает тебя слабой. Ты уже профессионал в своём деле, просто существуют вещи, которые нам неподвластны. Дэдлок никак не реагировала на его слова, продолжая смотреть в сторону. Ну вот, теперь он начнёт хвалиться своими достижениями, рассказывать, как он горд своей победой… Татум стиснула зубы, от нервов покусывая то губы, то щёку. Неожиданно Кэмерон выдернул её руку и притянул к себе. Реакция Татум не заставила себя ждать. Всё её тело напряглось, кровь вскипела и Татум приготовилась врезать Кэмерону, но растерялась от такой дерзости и попросту заклинила. Кэм протянул её ладонь к себе и рядом выставил свою левую, правой придерживая кисть опешившей Дэдлок. От глубины своего возмущения и негодования та даже потеряла дар речи, тупо наблюдая за тем, что делал Кэм. — Взгляни, — велел он, расположив рядом её кисть и свою. — Ты видишь разницу? Татум смотрела на их руки, но никакой разницы не видела. У него пять пальцев и у неё пять пальцев. У него костяшки всё ещё в красно-синем цвете и у неё такие же. Кожа одного цвета. Шрамов у обоих нет. Родинок или бородавок тоже. Абсолютно одинаковые человеческие руки и разницы в них никакой быть не могло. Татум покачала головой, сама не понимая, зачем подыгрывала Кэмерону. — А если присмотреться? — Он будто аккуратно хотел подтолкнуть её к каким-то выводам… но Татум не понимала к каким. — Отбрось все свои предрассудки и включи стратега. Словно до этого момента Татум стратегом не была! Тем не менее, она вздохнула, и вновь присмотрелась к их рукам. Чем они должны отличаться? Кэмерон то ли просто так, то ли в качестве подсказки плавно поглаживал своими пальцами пальцы Татум. Она сглотнула тугой комок в горле, чувствуя, что близка к тому, дабы растеряться. Он видел какие-то различия? Даже в полумраке? Почему тогда она не видела? Ведь это Татум стратег, а не Кэм, он не мог быть умнее её. Не зная зачем, Татум будто в тумане стала водить кончиками пальцев по левой руке Кэмерона. Может быть, в этом суть? В том, что не всё можно увидеть глазами и иногда, чтобы увидеть, нужно прикоснуться? Поиски ответа заинтриговали Татум, и она постепенно начала что-то замечать. Кожа Кэмерона как будто немного грубее, чем у неё, а ещё шершавее. Это сойдёт за отличие или так себе? И пальцы длиннее и шире. Пальцы самой Татум вдруг начали казаться ей хрупкими палочками в сравнении с его. Форма ногтя у неё уже, а костяшки пальцев выпирали сильнее. Даже сама кисть и запястье теперь казались узкими и даже маленькими… Татум смотрела на это всё, и её лицо, доселе выражавшее непоколебимость, менялось на глазах, будто ей открылись удивительные тайны, никому до этих пор неизвестные! Кэмерон, видимо, это заметил, поскольку снова заговорил. — Теперь видишь, да? Разница очень заметна, и мы с тобой ничего не можем с этим сделать. Так устроены наши тела, такова физиология. Не нужно злиться на меня, на себя и на ситуацию за то, что ты проиграла. В бою всегда побеждает кто-то один, и то, что на этот раз победа за мной, не делает тебя слабой или беспомощной. Я победил тебя, ты победила Шанталя три недели назад, а до этого он победил восьмерых и меня в их числе. Так кто из нас сильнее? Не нужно прятать взгляд от однокурсников на общих занятиях, будто они выстрелят тебе в спину за поражение. Не нужно стыдиться самой себя за то, что у тебя что-то не получилось. Это естественный фактор. Мне с рождения дана в руках большая сила, чем тебе, что не плохо, и не хорошо. Это просто факт. Тем не менее, биться с тобой невероятно сложно. Не каждый день сталкиваешься с противниками такого уровня. Может быть, в твоих руках меньше силы, чем у меня, но твоей силой духа можно уничтожать города. Вот что важно. Не стоит злиться на себя за то, кем ты родилась, лучше гордись тем, чего достигла. Татум притихла, переваривая всё сказанное Кэмом. Ей хотелось поспорить почти с каждым его утверждением, но почему-то она этого не сделала. Кэмерон просто нафантазировал себе уйму всего и теперь пытался умничать перед ней. Хотя что-то в его словах всё же её задело. Не сильно, совсем чуть-чуть, но заставило задуматься. Дю Пон ведь не стратег, что он вообще мог понимать в Татум? — Поражение это не слабость. Как и то, что тебе кто-то нравится, — неожиданно продолжил Кэмерон. Татум даже встряхнуло от такого заявления. Возмущение вспыхнуло внутри неё внезапной вспышкой, и она оттолкнула его руки, носясь глазами по всей комнате, словно загнанный зверь, ищущий щель, через которую можно прошмыгнуть наружу. — Мне никто не нравится, — отрезала Татум. — Разве? — уточнил Кэм, улыбнувшись. — Не сомневайся. — Надо же, а я думал, что из-за этого ты меня в детстве и прогнала. — Кэмерон придвинулся к Татум вплотную, отчего ей пришлось немного отползти в сторону, но он вновь её догнал. — Ты до сих пор это помнишь? — фыркнула она, разочарованно покачивая головой. — Меня полтора года водили к психологам. — Я не виновата, что ты был нюней! — Засмеялась Татум. — Мне было восемь лет. — Ты был восьмилетней нюней. Так лучше? — Родители самостоятельно не могли мне объяснить, почему моя подружка безо всяких причин резко прекратила со мной общаться. Я не знал, что думать и не понимал, почему так случилось, ведь до этого мы с тобой виделись ежедневно. Всё было хорошо, пока в один прекрасный день я не стал твоим врагом. Что такого могло случиться за сутки, после чего ты меня возненавидела? Сейчас я всё понимаю, но тогда, будучи ребёнком, не осознаёшь подобных вещей. Это ты даже в пять лет уже имела конкретные интересы, отношение к окружающему миру и характер, как бы странно это ни звучало, а я был простым маленьким мальчиком, который читал с тобой комиксы про монстров и половину их содержания вообще не понимал. Ты поступила со мной несправедливо, а это чревато не только обидой. Я считал себя униженным, считал себя плохим другом, постоянно всех спрашивал, что сделал не так, но никто не мог мне ответить. Ты уже тогда могла убить мою самооценку. — Посмотрите-ка, я нанесла тебе душевную травму и разрушила жизнь! Твой рассказ начинает мне нравиться. — Демонстративно засмеялась Татум, но умолкла, как только Кэмерон крепко схватил её за руку. — Можешь сколько угодно притворяться, что не скучала по мне, но я тебе не поверю, — твёрдым голосом ответил Кэмерон, не сводя глаз с Татум. В её голове промелькнула мысль насчёт того, какой обманчивой может быть внешность. Голубые глаза и улыбка Кэмерона казались очень добрыми и лучистыми, но за ними скрывался уверенный в себе лидер со стальным кулаком. — Раньше я думал наоборот, но чем старше становлюсь, тем больше уверяюсь в том, что ты страдала не меньше меня, просто не подавала виду. — Ты перестал быть мне интересен, — выпалила Татум, отдёргивая руку, но Кэмерон будто этого не замечал. — А может, Татум просто выстраивала свой собственный мир, и в какой-то момент я перестал соответствовать этому миру? — Кэмерон улыбнулся. — Ты очень рано повзрослела. Я за тобой не успел. В итоге ты от меня избавилась, хотя, я уверен, не хотела. Сделала это из принципа, потому что я… как ты говоришь? Скучный, приторный и слащавый, — отчеканил он. — Ты пошёл по другому пути, — огрызнулась Татум, не понимая, что Кэмерона так задевает, из-за чего он никак не угомонится. — В восемь лет? — скептически переспросил он. — Тебе просто стало стыдно за общительного друга, который со всеми находит общий язык, поэтому ты решила, что я тебя позорю, не соответствую твоему мировоззрению и вообще пошёл за толпой, а не тобой. Ты сочла это предательством наших интересов? Татум… мне нравилась твоя коллекция черепов, комиксы про монстров, и страшилки на ночь, которые ты выдумывала. — Кэмерон всё ещё крепко держал Татум за руку, плавно приближаясь к ней, что вновь заставило её чувствовать сильное давление с его стороны. — Ты потерпела поражение, поэтому и бесишься. И я не про драку. — А про что? — заинтересовалась Татум, но Кэмерон не стал ей отвечать. Он отпустил её руку, показательно поднялся с пола и отправился к кастрюле чистить картофель, оставив Татум наедине со своими домыслами. Спрашивать повторно она не стала. Если Кэм не желает отвечать с первого раза, то нет смысла задавать ему вопрос снова, да и нечего Татум унижаться. На мгновение у неё создалось впечатление, что в Кэмероне заговорила обида, но… разве имеет смысл обижаться спустя столько лет? Он продолжал работать, а Татум не спешила присоединяться, по-прежнему сидя на полу, размышляя невесть о чём, и стараясь не смотреть на него, хотя Кэмерон был единственным движущимся объектом в комнате, не вызывающим скуку своей статичностью. Иногда Татум всё же поглядывала на него, мысленно любопытствуя, когда же он психанёт и заставит её работать. Так прошёл час. Другой. Когда у Кэма начинало рябить в глазах от картофеля, он переключался на иную работу — мыл овощи, нарезал их для салата и, кажется, даже готовил маринады. Татум, уже позабыв, что на него не нужно смотреть, внимательно наблюдала за его действиями, критикуя у себя в голове. «Овощи помыл как попало, значит, на них могли сохраниться остатки земли». «В маринад добавил слишком много масла». «Когда резал морковь, поранил палец из-за спешки». Татум небрежно коснулась собственного порезанного пальца. Она не была мастером по кухне, скорее, как раз наоборот, но знала, что если понадобится, то Татум прокормить себя сможет, только в очень-очень крайнем случае, если ей будет грозить смерть от голода. Тем не менее, кое-что о кухне Дэдлок таки знала. Она же стратег, а не какой-нибудь тупой стрелок. Татум усмехнулась. Интересно, с чего это вдруг надежда нации выбрал каких-то ничтожных стрелков, а не элиту, к примеру? Все прочили Кэмерону поступление именно туда, ведь он проходил по всем физиологическим, умственным и техническим навыкам, и вообще Кэмерон чуть ли не синоним слова «элитарность»… Татум не удивилась бы, если из-за этого его решения огнестрел стал бы невероятно популярным и престижным в академии. В принципе справлялся Кэмерон с работой неплохо, а главное, молча, и не принуждая работать Татум. У него, как и у неё, сна не было ни в одном глазу, отчего он честно и добросовестно трудился. Как же это противно. Овощи можно ополоснуть по-быстрому, картошку почистить тоже тяп-ляп. Даже если бы где-то осталась шкурка… да кому какое дело? Съедят как есть! Татум злорадствовала, когда у него что-то получалось не так, и ей хотелось ткнуть в это Кэма его смазливой физиономией, чтобы продемонстрировать собственные познания, но она не понимала, зачем тот старается. Он серьёзно старался выполнить наказание на кухне хорошо! Зачем? Зачем нужно быть таким дотошно честным и добросовестным? Татум не заметила, как фыркнула вслух, чем привлекла внимание Кэмерона, который замер, но к Дэдлок не обернулся. — Помоги мне. Не я один сегодня отбываю наказание, — наконец, выдал Кэмерон, отчего Татум только закатила глаза. Ну, вот, хватило всего-то на два часа, и сладкий котик сдулся. Какое разочарование. — Ты и сам неплохо справляешься, — оценивающим тоном сказала Татум, тыча указательным пальцем в кастрюлю. — Чем ты вообще дома занимаешься кроме некромантии и жертвоприношений? — вдруг поинтересовался Кэм, отложив нож и картошку в сторону. Он скрестил руки на груди и с неподдельным любопытством уставился на Татум. — А я должна чем-то заниматься? — парировала она. — Ты хочешь сказать, что я обязана… готовить или прибираться? — с отвращением проговорила Татум, кривясь. — Я не кухарка и не уборщица, чтобы это делать. — Но у тебя дома нет ни кухарки, ни уборщицы. — Конечно. Не все ведь настолько богаты, что блюют бриллиантами как ты. — Тогда кто у тебя дома это делает? — Вот пристал! — возмутилась Татум, не понимая, зачем вообще пытается что-то объяснить Кэмерону. — Мама, конечно. — Она — кухарка и уборщица? — Нет, она просто не свободный от предрассудков стратег. Если ей нравится драить полы, пусть драит, а меня это не касается. — Татум показательно отвернулась от Кэма. — А разве физический труд не облагораживает? — Смешно слышать этот вопрос от тебя, белоручки. Ты сам-то когда-нибудь физически трудился? — процедила сквозь зубы Дэдлок, окидывая Кэмерона уничижительным взглядом. Такая натренированная громадина могла бы пахать за десятерых. — Физический труд? Что это? — притворился Кэм, делая вид, что задумался. — Поиграли и хватит. — Его тон резко сменился серьёзностью, как и взгляд. — У нас ещё много дел. Я тебя и так баловал пару часов. Поднимайся и работай. — Нет, — выразительно ответила Татум и улыбнулась, тоже скрестив руки на груди. Несколько секунд Кэмерон смотрел на неё серьёзно, а затем заулыбался, покачивая головой, будто именно упрямства с её стороны и ждал. А Татум его не подвела. — Иди сюда, иначе я сам подниму тебя с пола и принесу к кастрюле, — пытался угрожать улыбкой Кэмерон. — Нет, — повторила Татум, понимая, что, возможно, перебирает с провокацией, но… Дю Пону полезно трудиться, так что пусть распробует это экзотическое для него чувство. — Мне послышалось, или ты сказала «заставь меня»? Знаешь, ведь мне не в тягость. Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому. — Кэмерон загадочно смотрел на Татум, отчего ей в голову взбрели дурные мысли, ментально каким-то образом наверняка передавшиеся от него. Дэдлок ожидала узнать, каким же ужасным образом Кэм собирается вынуждать её работать, но он не спешил говорить. Нащупал на столе корзину с яблоками, вытащил оттуда один немытый фрукт и показательно его откусил, не сводя с Татум глаз. Недолго думая, она достала из кармана своего платья коммуникатор и сделала фотографию того, как Дю Пон ест яблоко. Кэмерон стал жевать медленнее, еле ворочая языком. — Хочешь видеть меня у себя на заставке? Приятная неожиданность. — Нет, я отправлю это фото управляющей кухней, и тебя накажут за то, что ты съел академический ресурс. Во время отбывания наказаний запрещено есть продукты, принадлежащие академии, — с умным видом отчеканила Татум и помахала Кэмерону своим чёрным коммуникатором с чёрным экраном, на котором едва виднелась его фотография. Кэм окончательно перестал жевать, улыбка сошла с его лица, и он с определённо недовольным видом сглотнул, отложив надкушенное яблоко в сторону. — Удали фотографию. — И не подумаю, — хмыкнула Татум, вновь почувствовав себя королевой. Как же ей нравилось это чувство власти над Кэмероном, как будто она победила его в матче-реванше, и он снова оказался у неё под каблуком. — Удали, иначе пожалеешь, — на полном серьёзе проговорил Кэмерон, глядя на Татум с так и бьющей ключом уверенностью, словно это не он только что влип. — Отработай наказание за нас двоих, котик, и я удалю фотографию. — Теперь настал черёд Татум улыбаться, наслаждаясь тем, как ситуация лихо обернулась в её пользу. Да чтобы она, Татум, пахала на какой-то помойной академической кухне всю ночь?! Она стратег, или кто? — Нет, мы поступим так: ты сейчас удаляешь фотографию, и мы вместе выполняем всю работу. — А если я откажусь? — спросила Татум, нарочно подбрасывая коммуникатор в воздух и, не глядя, ловя его одной рукой с таким пренебрежением, словно играла не с собственным гаджетом, а с судьбой Кэмерона, которую не жалко разбить. Вместо ответа Кэм сошёл с места и уверенно направился к ней. Не то чтобы Татум его испугалась, просто сработал какой-то рефлекс, она вскочила с пола и уткнулась спиной в кухонный стол как раз тогда, когда Кэм уже стоял впритык к ней. Татум завела одну руку за спину, пряча свой коммуникатор. — Испугалась? — прошептал Кэмерон, глядя на Татум сверху вниз. — Ничуть, — надменно прошептала она, истязая его глазами. Несмотря на то, что Кэмерон был выше Татум, она чувствовала себя на равных с ним. — Тогда почему вскочила с пола? — Чтобы ты не наступил на моё платье. — Вот как? — Кэм даже не попытался удивиться. — Котёнок, отдай коммуникатор. — Он мой, — отказала Татум, так отчаянно демонстрируя бесстрашие и независимость, что едва не встала на цыпочки, будто после этого уже она смогла бы посмотреть на Кэма свысока. — Не дури, Татум. — Кэмерон протянул руку, всерьёз ожидая, что она отдаст ему свой гаджет. — Не заставляй меня отнимать его у тебя силой. — Ты только и можешь пугать, но дальше пустых угроз это не зайдёт, так что давай, попробуй его отнять, — прошипела Татум, с опаской замечая, что расстояние между ними неумолимо сокращается. Кэм отбросил свою вежливость в сторону и попытался выдернуть у Татум из-за спины коммуникатор, но она так отчаянно прикрывала его собой, что даже его длинные руки не могли её поймать. Одной рукой изловить коммуникатор непросто, поэтому Кэмерон окружил Татум обеими руками сразу, что возымело необходимый эффект. Коммуникатор оказался у него. Кэмерон провёл по нему пальцем и Татум снова его отняла. — Ты что наделал? — выпалила она, прежде чем успела посмотреть на экран. Дэдлок совершенно точно заметила, что Кэм успел выполнить какую-то операцию до того, как она вернула свой коммуникатор. Когда Дэдлок увидела подтверждение своих мыслей, то едва не задохнулась от негодования. — Ты не удалил фотографию. Ты её отправил! — вспылила Татум и хорошенько приложилась ладонями по груди Кэмерона, который тихо над ней посмеивался. — Теперь накажут не только меня, съевшего запретный плод, но и тебя, Ева, за то, что ты потревожила райские сады предрассветных снов нашей управляющей, которая нас обоих низвергнет в ад. Татум смотрела на Кэма чуть ли не с открытым ртом. — Ты всё сделал нарочно, — растягивая слова, проговорила Татум, с гневным прищуром всматриваясь в довольное собой лицо Кэмерона. — Как и с дракой… Ты знал, что есть продукты с кухни запрещено, знал, что я воспользуюсь этим и… — Думаешь, коль учишься на стратегическом, то остальные автоматически оказываются глупее тебя? Если наказания — единственный вид свиданий, приемлемый Татум Дэдлок, то я готов повариться и в этом адском котле, — спокойно ответил Кэмерон, немного склонив голову на бок. Как и всегда, он улыбался, и будто невзначай, провёл пальцами по прядке волос Татум, всё ещё не верящей, что её так легко провели! А ведь считанные минуты назад она праздновала победу! — Мы отбываем наказание, а не свидание, — уточнила Татум, не сводя глаз с Кэмерона, как будто опасалась ещё одного неожиданного поворота с его стороны. — Разве? — Его улыбка немного притупилась, но глаза всё так же искрились любопытством. — Взгляни. — Он одним скользящим движением открыл дверцу шкафчика, за которой стояла бутылка вина, видимо, для выпаривания. — Вино есть. Полумрак прилагается. На улице царит глубокая ночь. Мы с тобой наедине друг с другом. На что это смахивает? — На то, что у кого-то разыгралась фантазия, — сказала Татум и только собралась сделать шаг в сторону, как Кэмерон тотчас преградил её путь собой. — Прочь с дороги. — Татум, я предлагал тебе по-хорошему, но ты сама выбрала второй вариант, — ответил Кэмерон и упёрся обеими руками в стоявший позади неё шкаф, поймав Татум в ловушку. Назад отступать некуда, по обе стороны её расположились крепкие руки Кэма, но наибольшую опасность в этот момент представляло его лицо. Слишком близко. Слишком настойчивый взгляд. Слишком лучистая, ничего хорошего не сулящая, улыбка. Оружие массового поражения, не иначе. И всё это сочеталось в одном человеке… Глаза Кэмерона бесстыдно гуляли по Татум, как будто она стала его новым приобретением и теперь он ею любовался. — Выпусти, — потребовала Татум, начиная переживать из-за игры в кошки-мышки. От Кэмерона исходил такой жар, будто он полыхал огнём, который теперь перебросился и на кожу Татум. Не то в комнате действительно стало жарче, не то мозг Татум попросту её обманывал… Плотный, горячий воздух смешался с бархатным запахом Кэма и броским, сладким ароматом самой Татум, в итоге образовав безумную коллаборацию, от которой кружилась голова. — Советую отойти от меня подальше, пока тебя не исключили из академии за домогательства, — перешла в наступление она, стараясь смотреть на Кэмерона всё так же непоколебимо, как и прежде, хотя её спокойствие и уверенность дали трещину. Такое заявление удивило Кэма настолько, что он даже присвистнул, ведь это означало, что Татум… начала переживать, оттого в ход и пошла тяжёлая артиллерия. — Это было бы домогательствами, если хотя бы одна из сторон этого не хотела, — мягко пояснил Кэмерон, угрожающе нависнув облаком над Татум. Вроде бы он ничего не предпринимал и вообще едва ли мог представлять для неё угрозу, но… Татум надавила пальцами на переносицу, выбрасывая из головы дурацкие мысли. Это же просто Дю Пон, какого дьявола? Разозлившись на саму себя за то, что весь вечер Дэдлок как дура ведётся на провокации Кэмерона, она с силой толкнула его в грудь. — Очень смешно. Ладно, признаю, пугать ты научился, но помогать тебе по кухне я всё равно не стану. Вместо траты времени на то, чтобы меня уломать, лучше бы занялся делом. — Ого, мастер ужасов оценил мои скудные попытки, какая честь. — Заулыбался Кэмерон, вмиг разрушив всю атмосферу саспенса, которую сам же и создал. — Видишь, я могу быть таким, как ты хочешь. Он подступил к Татум ещё ближе, как будто посчитал, что она дала ему на это разрешение, впрочем, ведь и запрещать она не стала. — Ты от меня не отстанешь? — как-то безнадёжно спросила Татум, на что Кэмерон только покачал головой, улыбаясь так, что Дэдлок и сама едва не стала ему в этом подражать. — Не-а, — кратко ответил Кэм и потянулся рукой к волосам Татум. Гладкие, прямые, поблёскивающие на свету чёрные волосы, к которым до сегодняшнего дня он не прикасался уже больше десяти лет. Кэмерон успел забыть каково это, к ним прикасаться, но стоило ему вновь это сделать, как возникли те самые старые добрые ассоциации с шёлком. Когда-то давно Татум носила длинные волосы, порой обматывая ими шею, отчего издалека казалось, что на ней шарф… Татум смотрела на Кэмерона прямым взглядом, не моргая, будто дожидалась ответа на вопрос, как далеко он способен зайти, потому больше не пыталась ему перечить или отталкивать. Угрозу для неё он не представлял, всё это было искусно поставленной игрой ради одной цели, и Татум вдруг захотелось узнать, ради какой конкретно. Она устала от него отбиваться и просто наблюдала, чувствуя себя не в своём теле. По коже прокатилась странная волна умиротворения, как будто желание спать таки догоняло её, ещё и этот Кэмерон рядом, да молчание между ними. Гораздо лучше, когда они говорили, кричали, дрались… что угодно, только не это давящее молчание от которого не знаешь, куда себя деть. Кэмерон склонился к Татум, всё ещё в упор на него смотревшей. Это ничуть не притупило его уверенность, а пальцы, доселе скользившие по волосам Дэдлок, стали плавно выписывать узоры на её виске. Татум стояла как вкопанная, лишь изредка косясь глазами на руку Кэма, заигрывающую то с волосами, то с кожей. Её раздирало от возмущения, что такой парень как Кэмерон с плохой, по меркам Татум, репутацией смел прикасаться к ней, а ведь многие всерьёз полагали, что если притронуться к Татум Дэдлок, можно лишиться конечности, которая попросту сгорит от злости, излучаемой её владелицей! С другой стороны Татум терзало любопытство. Она притихла, чтобы ничто не помешало ей чувствовать происходящее и запоминать чувства, мысленно записывая их в свой воображаемый эмоциональный справочник. Ничего особенного в этих прикосновениях не было. Не плохо и не хорошо. Не вызывало дискомфорта, но и наслаждения тоже. — Татум, ты здесь? — тихо спросил Кэмерон, заметив то, как глаза Татум, задумчиво помутнели, словно она сейчас находилась где-то далеко отсюда. — Здесь, — холодно ответила та. — Кажется, твои чары работают только на поклонниц. — Ты им завидуешь, — прикусил губу он и улыбнулся шире. — Ты хотела бы быть одной из них, но гордость никогда тебе не позволит. И Татум… это я ещё не старался. Он подступил ближе, оказавшись лицом к лицу с Татум, но даже это не вызвало у неё практически никаких чувств. Татум чувствовала тяжёлый аромат его парфюма, даже вспомнив его название и цену, чувствовала застрявшее между ними в вакууме тепло, чувствовала, как заметно уменьшилось пространство вокруг, будто перестав существовать, как и время. Татум словно застряла в пустоте, от которой звенело в ушах. — Покажи, как ты стараешься, — попросила она шёпотом, не сводя глаз с его лица. Татум наблюдала за тем, какими эмоциями играло это лицо, за тем, что и как он говорил, словно это был эксперимент, в чём она себя и убеждала. Естественно, из этого ничего не могло выйти, и не должно было. Ей хотелось лишний раз себя убедить в том, что Кэмерон не даст ей почувствовать что-то новое и вообще что-либо. Все чувства, которые он мог бы в ней пробудить, предсказуемы: раздражение, злость, негодование, отвращение. Всё. Лицо Кэмерона оказалось так близко по отношению к её собственному, что она буквально упиралась в его глаза своими. Их волосы цепляли друг друга, а от кончика его носа приходилось изворачиваться, чтобы не столкнуться. Татум всё ещё не чувствовала ровным счётом ничего, отчаянно прислушиваясь к своему телу. Сердце стучало спокойно — Татум насчитала шестьдесят четыре удара. Никакого особенного тепла, раздирающего кожу, тоже не было, голова не кружилась, а ноги не подкашивались. Татум оставалась в здравом уме, как ни пыталась отыскать какие-то изменения в себе. Это утешало. И раздражало. — Ты разбираешь в уме задачу по криптографии? — тихо поинтересовался Кэмерон, прошептав вопрос Татум в лицо. Она смахнула ресницами задумчивость и покачала головой. — А выглядишь так, будто ты усиленно над чем-то работаешь. Возможно, со стороны Татум действительно выглядела так, словно корпела над научным трудом, иначе как бы он это заметил? Дэдлок лишь хотела убедиться, что Кэмерон Уолтон Дю Пон не более чем один из представителей человеческого рода, не имеющий никакого особенного влияния на неё. Вот так. Как бы Татум ни старалась отворачиваться в сторону, его взгляд всё равно находил её, и с каждой секундой искрился только ярче, как будто упрямство Татум разжигало интерес Кэма только сильнее. Что же он делал, когда «старался»? Будто услышав её немой вопрос Кэмерон, наконец, изловил Татум и уткнулся в её губы своими. Она закрыла глаза, не зная зачем, ведь пообещала себе за всем внимательно проследить, чтобы ничего не упустить но… сомкнув веки, она увидела куда больше, чем до этого. У Татум перехватило дыхание, и набрать воздух она попросту не смогла, а Кэм и не пытался целовать её нежно, сразу же найдя лазейку, как подцепить Татум на крючок. Стоило ей подумать, что уверенности ему не отнимать, как Кэмерон отстранился, и Татум едва не подавилась такой дерзостью. Её мучила жажда, она отыскала источник с водой, сделала глоток и Кэм оторвал её от источника, усилив жажду во стократ. Татум глядела на него расширившимися глазами и на уме у неё кружилась всего одна мысль. «Какого дьявола?» Она не знала, что испытывала. Разочарование? Счастье? Жажду? Татум даже не успела понять, что испытывает, как он сам её оттолкнул, оставив путаться в своих же мыслях и ощущениях. Татум даже не успела запомнить, каково это было! Доселе размытые ощущения стали обретать конкретные очертания. Если Кэмерон не пробуждал в Татум ничего особенного, тогда почему ей сейчас хотелось, как обиженному ребёнку, топать ногами, причитая о несправедливости. Она не успела что-либо ощутить. Это даже не честно! — Странные впечатления, верно? — поинтересовался Кэм, вновь подступая. — Как будто что-то произошло, но в то же время и нет, поэтому хочется повторить, понять что это было… распробовать… Татум не понимала, то ли Кэмерон делал это нарочно, то ли действительно испытывал то же самое. Наверное, в обычном состоянии Татум уже расшифровала бы эту загадку, но сейчас всё, что ею руководило, затуманилось, а то, что она почувствовала на самую кроху, разрывало изнутри интригой, как будто Татум чего-то не додали, и если прямо сейчас она это не получит, то умрёт на месте. Она не понимала, это было желанием мозга или тела, не понимала, что ею двигало в данный момент, и почему эта сила рвалась наружу обезумевшим зверем. Татум раздражало то, что Кэмерон стоял так далеко, в то время как ей жизненно необходимо разгадать тайну, утолить жажду, успокоиться, но… каким способом? Кэмерон потянулся к Татум, и на сей раз она сама его перехватила буквально на полпути и притянула к себе так уверенно, будто делала так сотню раз. Если это был трюк для того, чтобы раздразнить её, то он сработал, и Татум даже не стыдилась этого. Она смутно понимала что делает, настолько же смутно осознавала свои чувства, потому что её захлестнуло. Чем-то безумным, разрушительным, сшибающим с ног. Татум не заметила, как угодила в капкан, который захлопнулся, чему она сама поспособствовала. Кэм либо не вызывал в ней никаких чувств, либо вызывал всё, что можно. Татум и не подозревала о том, что некоторые из этих ощущений вообще в ней живут. Почему-то, целуя его, она не чувствовала ни сладости, ни приторности, ни тем более скуки. Перед ней точно был не тот всеми обожаемый милый паинька, гордость семьи и академии, а кто-то другой. Уверенный, сильный, чувствующий своё превосходство и пользующийся им. Руки Кэмерона уверенно, почти бесстыдно обвили талию Татум так, словно он давал этим понять, что присвоил её. Губы впивались в Татум едва ли не до боли, и ей нравилась эта игра с границами безумия. Казалось, ещё чуть-чуть и они оба сорвутся, пойдя ко дну. Татум накрыло приятным ощущением безмятежности и свободы, не имеющей никаких препятствий, поэтому она могла позволить себе сейчас что угодно. И позволяла. Как Кэмерон ни пытался оказывать на неё давление, иногда Татум одерживала верх. Даже сейчас они соревновались, и каждый эгоистично пытался урвать свой кусок наслаждения. — Так и знал, что ты не остановишься, — прошептал Кэмерон ей в лицо, в ответ на что Татум только хлопнула пальцем по его губам, и вновь притянула к себе, обвив шею Кэмерона своими руками. Её коготки цепляли его кожу, а иногда нарочно впивались, как будто проверяя Кэма на прочность, а его терпение на крепость. Татум стало интересно, на сколько хватит его, и на сколько хватит её… Приглушенный свет играл роль провокатора, позволяя Татум не видеть то, чего она потом обязательно будет стыдиться. Руки Кэмерона свободно скользили по её телу, задевая то плечи, то шею, то талию. Ничего его не смущало, ничего не останавливало и не сковывало. Он был свободен так, как и всегда, со всеми, хотя перед ним стояла Татум, с которой они давно стали чужими. Это чувство свободы оказалось таким сильным и соблазняющим, что Татум и сама ему отдалась. Как же приятно не знать рамок, не ограничивать себя, не думать, в конце концов. Татум забыла о том, где она, для чего и с кем. Её злило то, что ей нравилось целоваться с Кэмероном, и в то же время она была горда этим. Это самый плохой поступок в её жизни, но до чего же он хорош… Наконец, характер в ней пересилил чувства, и Татум как бы невзначай отвела руку назад, нащупывая на кухонном столе какой-нибудь прибор и, о, счастье, ей под руку попался нож. Татум крепко схватила его, не отрываясь от Кэмерона, а затем с силой толкнула того в грудь свободной рукой. Раззадоренный ситуацией Кэм тотчас подался ей навстречу, посчитав это игрой, и почти напоролся на нож. — Расскажешь кому-нибудь — и я зарежу тебя. Утонешь в крови в собственной постели, — на полном серьёзе угрожала ему Татум, прижимая к шее лезвие ножа. Вот только Кэмерон всё равно подступил к ней впритык, хоть нож и впивался в его кожу, грозясь вот-вот пустить кровь. Он ничуть этого не боялся, как будто был уверен на все сто, что Татум ему не навредит. А может, он наоборот хотел, чтобы ему навредили? Смерти ищет, что ли? Как бы там ни было, Татум нож не убрала, демонстрируя всю серьёзность своих намерений. Пусть он опасается её, пусть ощутит, что находится в шаге от непоправимого, пусть знает, что он целует её только потому, что она позволяет ему, а не он добивается своего, ну, уж нет. Серебряный нож с серебряной ручкой в причудливых узорах поблёскивал от мрачного света, пока на его лезвии не проступило маленькое тёмное пятнышко. Кэмерон неподвижно смотрел на Татум. Руки опущены, взгляд прикован к ней, на губах плохо скрывалась снисходительная улыбка. — Не веришь мне? — почти растягивая слова, проговорила Татум, вдавливая нож в шею Кэма сильнее. Тот и глазом не повёл. Всем своим видом он как будто напрашивался на грубость со стороны Татум. — Верю, — прошептал он. Гнусная ложь! Это задело Татум и она отвела нож от шеи Кэмерона, проведя кончиком лезвия по его подбородку, затем щеке и скуле, выписывая на ней узоры точно так, как это делал пальцами сам Кэмерон. Его взгляд непоколебимо устремлялся к ней, как будто и не было никакого ножа, коим Татум цепляла его кожу. Странно… Татум задумалась, поймав себя на мысли, что угрожать Кэмерону ей нравится не меньше, чем целовать его. Что ещё более странно — кажется, ему тоже нравилось чувствовать лезвие на своей коже. Татум скользнула ножом по его волосам, а затем опустилась к губам, нарочно задевая их так, что при малейшем шевелении со стороны Кэма, пошла бы кровь. — Каждое утро моего лица касается куда более острое лезвие, — заговорил Кэмерон, будто нарочно цепляясь губами за нож. — Плохо стараешься, Татум. Слишком много нежностей. Если хочешь кому-то пустить кровь, нужно быть настойчивее, — сказал он и придавил пальцами кончик ножа к своим губам, на которых тотчас проступила алая кровь. Небольшая капелька тонкой ниточкой сошла с его губ к подбородку, медленно расползаясь по коже. — Думаешь, я не смогу? — деланно удивилась Татум и провела ножом по его губам, скулам, а потом левому виску, который слегка поддела кончиком, толкая нож вниз. — От твоей смерти я тоже получу наслаждение, так что на твоём месте я бы помалкивала. Кровь на виске Кэмерона проступила быстрее, чем на губах, и тотчас покатилась вниз хрупкой лентой. Кэм не поморщился, не разозлился и вообще никак не выказал Татум своё недовольство, потому что… его и не было. Скорее наоборот, он будто дожидался момента, когда Татум воплотит в жизнь свои угрозы, как будто это тоже приносило ему наслаждение. Дэдлок понимала, что такие царапины давно не воспринимались в качестве боли что ею, что им, это больше заигрывания с болью, чем сама боль, но… — Да что с тобой не так? — Удивлённо улыбнулась Татум, не веря тому, что видела. — Извращенец… — не то с восхищением, не то с отвращением сказала она. Её глаза впивались в лицо Кэма. Откуда в нём это? Когда появилось? — Не я сейчас играю с ножом, — разумно подметил Кэм, наклоняясь к ней. Одна его рука нащупала стоящий в подставке нож и выдернула его оттуда. — Но идея мне нравится. Кэмерон медленно вертел нож в руках, перебирая его пальцами точно чётки, только холодные и опасные, острые, способные навредить, если не знаешь, как с ними обращаться. Внимание Татум привлекла его игра с ножом, поэтому она перевела взгляд с миловидного лица Кэма на его крепкие руки, общающиеся с лезвиями на «ты». — Давай, — сгорая от нетерпения, напрашивалась Татум. — Я тоже не боюсь лезвий. — Останется шрам, — заботливо напомнил Кэмерон. — И шрамов не боюсь. — Татум сделала паузу, заметив неуверенность Кэма. — Вот ты, наконец, и струсил. Как бы в ответ на это её замечание, Кэмерон приставил кончик ножа к её подбородку, легонько покручивая его. — Может, я изучаю твой порог дозволенного? — предположил он, отведя взгляд в сторону, будто говорил с кем-то другим. — Он точно не может быть меньше твоего, — вызывающе ответила Татум, стреляя глазами то по ножу, то по Кэмерону, который задумчиво постучал себя лезвием по губам, а затем провёл по ним острие, убрав кровь, и вытерев её о салфетку, взятую со стола. Кэм прислонился к Татум и стал поглаживать её по волосам, пряча их ей за уши, откидывая назад и приглаживая на бок, хотя в итоге никакие манипуляции результата не приносили и волосы Татум снова и снова спадали ей на лицо. Она выжидала, что же он предпримет в следующее мгновение, и Кэмерон не заставил себя ждать, легонько чиркнув кончиком ножа по виску Татум. Ощущения были странными. Татум поняла, почему Кэм и глазом не моргнул, когда она сделала это с ним, потому что такие кукольные порезы не пропитаны болью. Возможно, для человека, не привыкшего к боли, подобные царапины чуть ли не смертельны и вообще нужно скорее бежать к врачу, но для Татум чувство попросту казалось… интересным. Немного жгучим, немного пьянящим, немного ноющим и отрезвляющим. Если бы она была пьяна, то это помогло бы ей прочистить разум. Для тех, кто привык к травмам, подобные порезы просто будоражащие сознание игры, попытка ещё раз испытать те кипящие эмоции, которые может дать только хороший бой. Татум не чувствовала дискомфорта от того, что с её виска стекала кровь. Единственное, чего она опасалась — не подхватит ли какую-то заразу, но вряд ли есть зараза больше чем сам Кэмерон. Выглядел он так, будто не с ножом играл, а выписывал рисунок тонкой кистью на её лице. Взгляд сосредоточенный, улыбка пропала, а скулы напряжены. Лезвие, едва касаясь её кожи, скользило от виска к губам, оставляя на коже холодный след. Татум прежде почти не делала с собой подобное, да и вряд ли это возымело бы такой эффект, как сегодня. Дело даже не в ножах, а в том, кто ими управляет… Крохотная капелька крови с лезвия размазалась на губах Татум, сделав их краснее, чем они были обычно. Приглушенное освещение поглощало пылкость и страсть красного цвета, но не отнимало его притягательность. Как же странно, наверное, они выглядели со стороны! С кровавыми потёками на висках и греховными отпечатками на губах… Такое способно отпугнуть даже самых свободомыслящих людей, но Кэмерона и Татум это наоборот привлекало, пробуждая чувство собственной избранности и возвышенности над остальными людьми. Ну, или это опускало их на самое дно пищевой цепочки… Третьего не дано. Татум упустила тот момент, когда они снова начали целоваться. Привкус крови сильно менял ощущения, ведь к невыносимому чувству жажды и вдыханию в лёгкие пламени вместо воздуха прибавился шершавый солоноватый привкус металла на языке, как будто кровь и сама была серебром только в жидком виде. Она отравляла всю сладость момента, превращала в вульгарность чувство взаимного притяжения и распаляла желание, словно спичка сухую листву. Татум не могла оторваться от Кэмерона, да и он не отпустил бы её. Их руки с такой жадностью сплетали друг друга, прижимая к себе, что от этих объятий могли проступить синяки. Впервые в жизни Татум подпустила кого-то настолько близко, что утратила вольность собой обладать. При этом Татум обрела свободу иного толка, настолько всеобъемлющую, что от неё сносило крышу. Когда она немного отстранилась от Кэмерона, чтобы в который раз напомнить себе, что иногда необходимо дышать, её колкий взгляд из-подо лба устремился к его искрящимся глазам. — Ты считаешь это ненормальным? — серьёзным тоном спросила Татум. В одной её руке по-прежнему оставался нож, как и в руке Кэма, но оба не ощущали их лишними, и вообще будто позабыли о том, что могли пораниться. — Нет, — сказал, как отрезал Кэмерон, и задумчиво вздохнул. — Мои границы нормальности довольно широкие. — С другими ты это уже делал? — настойчиво продолжала Татум, со всей внимательностью наблюдая за Кэмом. Для неё было важно увидеть, что всё это искреннее помешательство, а не притворство ради достижения личных целей. — Ни разу. — Так вот для чего я тебе нужна… — догадалась Татум, немного разочарованно отведя взгляд в сторону томящейся лампочки. — Нет, — с железобетонной уверенностью ответил Кэмерон, а когда Татум вновь посмотрела на него, заулыбался, как бы задавая ей новую загадку — тогда зачем? В уме Дэдлок вспыхивали возможные варианты ответов на этот вопрос, но все они были маловероятными, и доверять им Татум не спешила. Как и Кэмерону. — Тогда что всё это значит? — прищурилась она, незаметно для себя самой поглаживая своей рукой его шею. Кэм, улыбаясь, пожал плечами. Содержательно. Татум улыбнулась ему в ответ, понимая, что задай он такой же вопрос ей, Дэдлок тоже попросту пожала бы плечами. И что это должно означать? Тем не менее, Татум всё поняла, хотя словами выразить, что именно, не смогла бы. Как и Кэм. Вместо этого, она вновь потянулась к нему, случайно задев пальцем висок, на котором уже схватилась кровь. Липкая и скользкая. — Какой же ты отвратительно драгоценный, — привычно для Кэмерона высказала Татум комплимент, завёрнутый в оболочку из оскорбления. — Как можно уродиться таким? Даже твоя кровь, отвратительная третья группа, и та драгоценность. — Ты помнишь. — Обнажил зубы Кэм. — Я стратег, а не тупой стрелок. В моей голове информация копится тоннами. — Эту информацию ты хотела запомнить, она не случайна. Тебя злит не моя драгоценность, а то, что даже для тебя я имею цену. — Кэмерон показательно отвёл руку в сторону, разжал пальцы и его нож со звоном упал на пол, на что Татум не обратила ни малейшего внимания, зная, что последует за этим. Каждую секунду этой дьявольской ночи её неутомимо тянуло к нему, что было более чем взаимно. Кэмерон и Татум чувствовали себя не в своей тарелке, когда хоть немного отдалялись друг от друга, потому практически не делали этого. Он выдыхал ей какие-то фразы прямиком в уши, понимать которые Татум перестала в тот момент, когда его губы впервые коснулись её ключиц. Кэм оставлял палящие следы на её шее, ерошил волосы, пропуская их через свои пальцы, и едва касался ленты позвонков, отчего ноги Татум отказывались её удерживать. Вот и ощущение подкашивающихся ног нагрянуло… В полном беспамятстве она нащупала подол его рубахи и поддела последнюю пуговицу ножом. Тонкая нить, на которой та держалась, порвалась, и пуговица почти бесшумно скатилась на пол. За одной дело не стало, и Татум точно так же кончиком ножа поддела ещё одну, ещё и ещё. Крохотные пуговицы друг за дружкой сыпались за пол, издавая практически неслышный цокот при падении. Кэмерон притих, почувствовав, как кончик лезвия щекотал его торс, взбираясь всё выше и выше, пока не упала последняя пуговица. Когда это случилось, Татум выбросила свой нож и запустила руки под рубаху Кэма, повторяя ладонями путь клинка. Прикасаться вот так непосредственно к телу человека, не ограждая себя одеждой, непривычно. Казалось бы, такое же тело, как её — тёплое, подтянутое, с разбросанными то тут, то там синяками и мелкими шрамами после занятий в академии, но от прикосновений к нему по затылку пробегал холодок, и это при том, что Татум буквально умирала от жары всё это время. Впервые в жизни она пальцами нащупала марш чьего-то сердца настолько отчётливо. Кэмерон позволял ей примерно столько же, сколько и она ему, ни в чём не ограничивая, хотя Татум только что испортила его рубаху… — Как я в таком виде пойду домой? — шёпотом спросил он, целуя кончики её пальцев. — Никто и не заметит, что твоя рубаха расстёгнута. Поверь, все вокруг видят тебя без неё, даже когда она на тебе надета. — Жаль, с твоим платьем такое не провернуть. — Татум скептически хмыкнула. Ещё бы. Сегодня на ней было как всегда длинное чёрное платье в пол с плотными рукавами и открытой шеей, чем беспощадно воспользовался Кэмерон. — Хотя так даже лучше. В женщине всегда должна быть загадка. Твоё вчерашнее платье без рукавов почти вульгарное на фоне этого. — Различаешь мои платья? — Скептицизм Татум разрастался. — Знаю все до единого, — уверенно ответил Кэмерон, улыбаясь одними уголками губ. — Как же это ненормально, мой дорогой мистер рыцарь… — вздохнула Татум, размеренно поглаживая его по груди. — Они не должны нравиться никому, кроме меня, котик. В этом весь смысл. — Мне не нравится прямолинейность. — Шлюхи в открытых платьях? — равнодушно бросила Татум. — Что притягательного в том, что и так знаешь? — То ли дело шлюхи в закрытых платьях, — предположила Татум и прыснула от смеха, стыдливо пряча своё лицо в ладонях Кэмерона. — Ты ужасно токсичный и плохо на меня влияешь. — Я ничего не сделал. — Смеясь, хмурил брови Кэмерон. — Представляю, что бы происходило, если бы ты что-то сделал, — предположила Татум, задумавшись. — Пойдём ко мне, — неожиданно выдал Кэмерон, отчего её глаза округлились, словно две монеты. — Нет, — не задумываясь, ответила Дэдлок, что должно было прозвучать отталкивающе, но Кэмерон столь красноречиво взглянул на её руки, обвивающие его шею, что в твёрдость решения Татум верилось с трудом. — Ты ещё не бывала там. Я же съехал не так давно. Дом новый, просторный и светлый… — Нашёл чем соблазнять. — … но можно закрыть все окна и погрузиться во мрак, как ты любишь. Давай, Татум, — упрашивал её Кэмерон, на что она лишь задирала нос, уверенно качая головой. — Мой дом ближе к академии, чем твой. Зачем возвращаться так далеко, если можно заскочить ко мне перед занятиями? — Я заскочу к Шанталю, котик. — Татум ласково провела по лицу Кэма кончиками пальцев, а затем, видимо, чтобы тот не расслаблялся, дала лёгкую пощёчину, отчего он рефлекторно моргнул. — Ах, да… — протянул Кэмерон. — Он ведь ещё ближе… — Ревнуешь? — довольствуясь собой, спросила Татум. Кэмерон пожал плечами. — Надо подумать на этот счёт, — задумался он. — Вы столько лет дружите — и ничего. Вряд ли это изменится, к тому же есть потрясающая лакмусовая бумажка в виде Ады Паркер. — Ты знаешь? — удивилась Татум, отпрянув от Кэмерона. — А это секрет? — Вообще-то да. Кэмерон усмехнулся, опустил голову и покачал ею, всерьёз не зная, что это секрет. — Они не очень и скрываются, — хмыкнул Кэм. — Я никому не скажу, не нужно на меня так смотреть. Это не моё дело. У Татум немного отлегло от сердца, когда она услышала это, ведь если бы Дю Пон кому-то проболтался, Шанталь мог решить, что Татум ему обо всём рассказала во время отбывания наказания… — Шанталь с неё пылинки сдувает, — с нескрываемым раздражением в голосе проговорила Дэдлок, представляя перед глазами ужасную картину воркующих Шанталя с Адой. — Она с себя тоже пылинки сдувает. Однажды нас поставили в пару работать с трупами на анатомии. Мы что-то по нервной системе проходили. Я себя не напарником чувствовал, а макетом, анатомической моделью, учебным пособием. Вместо трупа. — Паркер это умеет. — Хищно заулыбалась Татум, а Кэмерон напротив зевнул. — Только подумал о ней, и уже спать захотелось, настолько она скучная. — Как быстро у нас с тобой нашлось общее хобби: ненавидеть Паркер. — Вдохновлённая словами Кэма, Татум обвила его шею своими руками и притянула к себе, довольствуясь чувством власти. — Я её не ненавижу, просто считаю скучной и всё. Если Шанталь что-то в ней нашёл, могу только порадоваться за него. Не представляю, о чём они разговаривают… — О чувствах, — фыркнула Татум. — Как интересно. А ещё? — Откуда мне знать. Не хочу даже вникать в это. Он по ночам влезает в её окно, представляешь? — Расхохоталась Дэдлок. — Серьёзно? — Кэмерон подхватил её смех и внезапно хлопнул себя ладонью по лбу. — Почему я не додумался влезть к тебе через окно? — Потому что оно закрыто двумя парами штор и на нём установлена электрическая ловушка. — Точно, — Вспомнил Кэм, щёлкнув пальцами перед лицом Татум. — «Не влезай — убьёт», — одновременно выпалили они, улыбаясь. — Большинство, наверное, до сих пор считает, что эта наклейка не про электрическую ловушку, а про хозяйку комнаты. Неужели тебя саму ни разу током не ударило? — Кэмми, я же не дура, чтобы лапать окно под напряжением. Я отключаю ловушку иногда. Однажды она убила голубя, представляешь? — Неприятно. — Мама его приготовила. — Стоило Татум сказать это, как Кэмерон настолько залился смехом, что покраснел. — А это разве не некрофилия? — с искренним интересом сквозь смех спросил он, теперь уже заставив смеяться Татум. — Что ты несёшь? Откуда вообще знаешь про это? — еле выговорила Татум. Она испытывала такую нездоровую лёгкость и свободу в общении с Кэмероном, что это становилось слишком ненормальным. Примерно как некрофилия. Татум прижалась к нему, вновь запустив руки под расстёгнутую рубаху, потому как не могла унять мучительную жажду. Любая мелочь, любой взгляд или брошенная Кэмероном фраза пробуждала в ней чудовищную тягу к нему. С ним слишком просто. Даже спустя годы молчания с ним есть о чём говорить, не испытывая при этом неловкость, только злость за то, что он вот такой. Кэм всех притягивал к себе и это, наверное, нормально. Ненормальным было то, что Кэмерон и Татум к себе притягивал, а ведь она противница всех его друзей, подружек и постоянного общения в принципе. Как бы там ни было, Татум об этом не думала. Сейчас она вообще не думала, полностью поддавшись мужской ауре обольщения. Кэмерон источал притягательность, заставлял голову кружиться, а разум отключаться. Татум просто существовала в душном вакууме, и ей нравилось это чувство, нравилось водить руками по его коже и почти дрожать от лёгких покалываний в кончиках пальцев. Каждый вдох ощущался тысячей кинжалов, пробивающих лёгкие. Её распирало от желания сотворить с Кэмероном что-нибудь, поэтому пальцы Татум впились в его плоть, подцепив ноготками кожу. При этом Татум смотрела исключительно в его глаза, наблюдая за реакцией. Кэмерон никак не выразил протест, не поморщился от боли. Он осознанно позволял ей увечить его, даже когда Татум стала спускаться ногтями всё ниже, оставляя после себя воспалённые красные полосы, а кое-где и проступившую кровь. Кажется, за сегодняшнее наказание они получат ещё одно наказание, не считая того, за отправленную фотографию… Татум не контролировала это. Кэм настолько вышибал землю из-под её ног, что ей хотелось делать ему больно, усилив тем самым уже накопившиеся чувства, добавив в них ещё больше огня, ещё больше неконтролируемой эмоциональной стихии и адреналина. Никогда раньше Татум не причиняла такого толка боль мужчинам, но почему-то ей казалось, что это должно отвергаться, считаться безумным, ненормальным, а значит, Кэмерон не должен её понимать. Но он понимал. Сжимал её запястья так, что кости трещали, душил в своих объятиях до появления синяков, но каким-то образом чувствовал, где находится та грань, за которой подобные действия пошли бы во вред, и не переступал через неё. Они ходили по лезвию ножа, чувствуя, как тот впивается в их стопы медленно, монотонно и тошнотворно давя, причиняя боль, глухую, плохо различимую, запретную. Чувство опасности и страха подливало масла в огонь, заставляло кровь закипать, разнося по организму неконтролируемое пламя. И хоть Татум и Кэмерон знали, что сюда никто не войдёт, незапертая дверь, такая мелочь, создавала чувство опасности, то самое которым оба упивались больше всего. Под ноготками Татум наверняка остались частички его кожи. Она вернётся домой, а на ней помимо отпечатавшегося аромата его духов, останутся крохи его самого. Синеватые отпечатки прикосновений, солоноватый поцелуй, шрам на виске. Татум хотелось разодрать всю его кожу и вырвать сердце, настолько она не могла унять собственное безумие. Ей не хотелось его смерти, хотя, наверняка, и она была бы красива, зато хотелось просто забрать его себе. Что делать потом Татум не знала, для чего он вообще ей нужен — тоже, она просто хотела. Если все мужчины такие, то стоит кого-то найти. Они не самые бесполезные создания в общем-то… — У нас столько работы, а мы ничего практически не сделали, — тихо заговорил Кэмерон, поглаживая руки Татум, водя пальцами то по её ладони, то по запястью, то поднимаясь выше, к плечам. Татум даже пожалела, что на ней проклятое закрытое платье, которое не позволяло полноценно прочувствовать эти прикосновения. Ей хотелось ощущать всё максимально живо и естественно, хотелось, чтобы его руки напрямую выжигали её кожу, чтобы она полностью могла ему принадлежать. Но это был не уступок с её стороны и не унижение. Татум задумалась, а можно ли принадлежать кому-то, не теряя чувство собственного достоинства и гордость? — Может… котик всё же мне поможет? — Татум широко улыбнулась в ответ на столь навязчивый флирт. Она начинала понимать всех тех девчонок, что слепо носились за Кэмероном. Ему невозможно отказать. Ты можешь иметь другое мнение. Можешь ненавидеть Кэма. Можешь быть к нему равнодушна. Можешь не одобрять, критиковать его действия и поведение. Но ты никогда не сможешь ему отказать. Такому человеку невозможно сказать «нет». Ему даже не нужно подбирать слова, не нужно понимать психологию и знать, как устроены люди. Кэмерон всегда вёл себя естественно, поэтому, что бы он ни говорил и ни делал, ты будешь с ним соглашаться. Это казалось Татум верхом безумия либо же мастерства, но даже она, человек которого ничем не сломать, не смогла его отшить, и даже больше, сама готова была сгрести его в охапку. Каким-то образом он превращал людей в чумных. Они переставали видеть его недостатки, переставали отстаивать своё мнение и просто тянулись к нему, словно тот был божественным магнитом. Внутри него обитала таинственная, притягивающая к себе непостижимая сила. Татум казалось, что она добралась до неё и испила из этого источника, оттого и теряла над собой самообладание. Через несколько часов она будет об этом жалеть, но сейчас Татум хотела наполнить чашу этой силой до краёв и осушить её до дна, неважно какими будут последствия. — Только если ты снимешь рубашку, — неожиданно даже для себя самой сказала она, двумя пальцами аккуратно потянув Кэма за рукав. — И как же это скажется на твоей работоспособности? — Прищурился Кэмерон, выжидающе улыбаясь. — Исключительно в положительном ключе! — деловито объяснила она, медленно притягивая к себе край рукава. Воротник рубахи Кэмерона сполз на его плечо, и когда рубашка должна была спуститься ещё ниже, Кэм отступил от Татум в сторону, став около рабочей поверхности, где нелепо пытался настроиться на работу. — Могу тебе её подарить, если хочешь. — Зачем она мне без пуговиц-то? — фыркнула Татум и резким движением открыла дверцу шкафчика, что висел над столом. Она потянулась к нему и вытащила оттуда бутылку вина, ту самую, на которую Кэмерон уже положил глаз ранее. — Давай?.. — Через несколько часов занятия, — тихо напомнил Кэмерон, аккуратно столкнув руку Татум с бутылки, и закрыл шкафчик. — МакКуин нас убьёт, если мы явимся сонными и хмельными. — Дьявол, — угрюмо прорычала Татум. — …но я знаю отличный выход из положения. — Тотчас выкрутился Кэмерон, повернувшись к Татум лицом. Он опирался о стол одной рукой и лукаво улыбался. — Вино есть у меня дома. Ты могла бы заглянуть ко мне вечером и… — Нет, — твёрдо ответила Татум, даже не дослушав его предложение. — Я хочу именно эту бутылку. — Моё вино в разы лучше. — Другое мне не нужно, — стояла на своём Татум, требовательно глядя на Кэмерона. Тот то и дело посматривал на шкафчик, но доставать оттуда бутылку не торопился. — Если мы сейчас её заберём, то кухарки сразу поймут, чьих рук это дело, — прошептал Кэм. — Я не вор. Татум подошла к нему ближе, практически не оставив между ними расстояния. — Красть нужно днём, при всех, чтобы не возникло подозрений, — со знанием дела говорила Татум, словно регулярно промышляла подобным. — Только посмотрите, какой пай-мальчик! С яблоком тебя это не остановило. — Я просто его съел, а ты предлагаешь средь бела дня украсть бутылку вина, зная, какое в академии отношение к спиртному. — Значит, Кэмми просто струсил? — нарочно выделяя каждое слово, спросила Татум, водя тонким пальчиком по его груди в попытках раздразнить. Кэмерон заметил это, потому перехватил её руку и крепко сжал, но Татум даже это не останавливало, и она продолжала отчаянно шевелить пальцами, желая вырваться. — Вино тебя не волнует, правда? Ты хочешь именно его, потому что оно запретное. Как и всегда. — Кэмерон словно в воду глядел. Татум даже стало не по себе от его слов, но виду она не подала. Неужели она такая предсказуемая? — Только не говори, что тебя не заводит сама мысль о том, что его можно украсть. Небольшая проказа. Я научу тебя, не волнуйся. — Так ты пойдёшь со мной? — Удивился Кэм. — Разумеется. В одиночку такую операцию провернуть сложно. Разве я могу бросить своего Кэмми на растерзание кухаркам? — Татум говорила с такой надуманной заботой и придыханиями, словно копировала Аду Паркер, но Кэмерон-то знал, что Татум, скорее, поможет кухаркам как раз таки его растерзать. — Ты же сдашь меня, — уверенно заявил он. — Нет, ты что, — запротестовала Татум, кое-как освободившись от рук Кэма. — Если бы я был Татум, то так бы и сделал. — У тебя слишком развращённый ум, котик, — мягко ответила Татум, ненавязчиво притуляясь к Кэмерону. — Ну, так что? Совершишь мужской поступок? — Ладно, — уступил Кэм. — Если это единственный способ затащить тебя ко мне домой, то я согласен. — Прекрасно, — обрадовалась Татум, чему сам Кэмерон радоваться не спешил, подозревая, что Татум всё же что-то выкинет. — Но сейчас ты мне поможешь. Я даже не стану критиковать твою чистку картошки. Хоть звёздочки из неё вырезай. — Сначала рубашка, — напомнила Татум, отчего Кэм заулыбался и покачал головой, видимо, понадеявшись, что Дэдлок уже позабыла о своём требовании. Тем не менее, Кэмерон развёл руки в стороны и откинул голову назад. Хочет рубашку? Получит. Это не то, чем Кэма можно сбить с толку. — Помоги мне, — невинным голоском попросил он, на что Татум лишь скептически изогнула бровь. — Снимай сам. — Смущаешься? — Цокнул языком Кэм. — Меня таким не взять, Дю Пон. Заметив непреклонность Татум, Кэмерон резким движением снял с себя рубашку и, свернув её, положил на край стола, где стояла Татум, тотчас принявшаяся делать вид, что поглощена работой. Вытащила из подставки новый нож, само собой, не пожелав подобрать с пола старый, который следовало мыть, взяла в руки картофелину, и принялась активно её чистить, улыбаясь при этом несвойственной ей улыбкой. — Довольна, Татум? — спросил Кэмерон, приобняв со спины и опустив подбородок на её плечо. Его руки обвили Дэдлок, и ловко чистили картошку рядом с её собственными. Это было так естественно и просто, будто они всегда работали вместе. Работать Татум не любила, работать бесплатно на академической кухне тем более. И всё же что-то в эту слишком позднюю или слишком раннюю пору подвигло её трудиться активнее, невзирая на неприязнь к этому делу в принципе. Кэмерон так и стоял позади неё, аккуратно работая, и в то же время обнимая Татум. Она чувствовала себя на удивление спокойно, словно за её плечами скрывалось всё могущество мира, и на какую-то долю секунды задумалась над тем, что ей не хочется уходить отсюда, не хочется, чтобы время их наказания заканчивалось. Ради этой тёплой стены за спиной можно потерпеть и чистку овощей… За работой время летело слишком быстро. Кэмерон заметил, что когда Татум хотела, она могла делать что угодно. То ли её мотивировало его близкое присутствие, то ли она хотела как можно скорее уйти… Она шустро мыла овощи, нарезала их, ругаясь, когда нож цеплял пальцы, резала их неровно, и вообще как попало, но наблюдать за ней Кэму нравилось, хоть из-за этого он и сам пару раз порезался. Они вместе делали маринады, отваривали мясо и рыбу, шинковали заготовки для салатов и мыли за собой посуду. Кэмерону пришлось самостоятельно собирать с пола пуговицы, чтобы не привлечь ими внимание кухарок, и ножи, которые он сам отмыл и вернул в подставку, морщась при мысли о том, что ими будут нарезать его будущие обеды. Иногда Татум смотрела на Кэма, молча и ничего не делая, как будто нарочно или нет зацикливалась на одной точке, и не могла отвести от неё глаз. В голову ей приходили разные мысли. То она вспоминала другие моменты, когда видела его без футболки, то не могла дождаться, чтобы сбежать отсюда, и больше никогда не контактировать с Кэмом. Татум бросало из крайности в крайность, и найти золотую середины она не могла. Когда они, наконец, покончили с заданиями, на дворе царило утро. Совсем скоро на работу должны пожаловать кухарки, поэтому Татум и Кэмерон дожидались их, сидя прямо на кухонных столах. Кэм приобнял её, а Татум опустила голову ему на плечо и, кажется, практически задремала. Выстоять на ногах ночную смену не так просто, как кажется, и от того, что они оба не заснули прямо над посудой, их спасали, как ни странно, знаки внимания. Все эти поцелуи и объятья были такими естественными, словно Кэм и Татум просто работали на собственной кухне спустя годы совместно прожитой жизни. Кэмерон не спал. Веки предательски то и дело норовили захлопнуться, но он держался из последних сил, настраивая себя на то, что самое интересное начнётся сейчас, когда надо будет отправляться на занятия. Он поглядывал на Татум, довольно улыбаясь в своих мыслях. Может, забрать эту бутылку вина прямо сейчас? Здравый смысл его пересилил, и Кэмерон не стал портить свою репутацию столь очевидным образом, хотя Татум стоила испорченной репутации и потери статуса. Только терять это всё Кэм не собирался. Всю жизнь ему удавалось совмещать всё, что можно, и получать всё, чего он хотел, значит, и в этот раз получится. Несмотря на то, что Татум сейчас была так близко, он понимал, что она всё ещё очень далеко. К ней непросто подобраться, её непросто обвести вокруг пальца, ей сложно понравиться и невозможно очаровать. Любить Татум — это примерно как биться об бетонную стену, надеясь на то, что пробьёшь в ней дверь. К счастью, Кэмерона не пугали трудности и уж тем более девушки с характерами адских тварей. Может, нрав у Татум дьявольский, зато сколько в нём страсти… Дорогу осилит идущий. Чем больше упирается Татум, тем назойливее становился Кэмерон. Когда-нибудь она поймёт, с кем связалась. Наверное, Кэм размышлял слишком шумно, потому как Татум вздрогнула и приподнялась, сонно хлопая ресницами. Вид как всегда недовольный, брови угрожающе сдвинуты. Татум осматривалась по сторонам так, будто забыла, где вообще находилась — видимо, всё же задремала. Заметив, что на Кэмероне вновь сидела та рубаха без пуговиц, Татум скептически хмыкнула. — Что подумают твои поклонницы? — Она нарочно так пренебрежительно, как только смогла, толкнула пальцами край его рубахи, заставив ту пошатнуться. — Рубашка разорвана, лицо в крови, грудь исцарапана. Ты будто с горгульей сцепился. — Может быть, — предположил он. — Собственное мнение для меня важнее чьего-либо другого, — ответил Кэм, крепче притягивая Татум к себе. — Они постоянно пытаются мне понравиться, пытаются быть лучшими версиями самих себя и из-за этого вообще непонятно, что это за люди на самом деле. — Поэтому ты пристал к той, которой на тебя наплевать? — спросила Татум, с умным видом заглядывая в его лицо. — Насчёт «наплевать» не уверен, но в целом ты мысль уловила правильно, — согласился Кэмерон, тепло улыбаясь. — Думаешь, если мы целовались, это что-то меняет? — фыркнула Татум, закатывая глаза. — Целоваться приятно, вот и всё, ничего большего они не значат, и ничего такого в них нет. — Не со всеми приятно, котик. В поцелуях минимум техники. Приятно делает не она, а эмоциональное наполнение. — Ещё лекцию мне на эту тему прочитай, специалист. Если ты целовался с неумелыми дурами, то это твои проблемы. Нет у нас никакого эмоционального наполнения, просто… позывы. — И со многими у тебя эти «позывы»? — усмехаясь, спрашивал Кэмерон, как будто издевался, что начинало Татум раздражать. Он всегда казался ей немного тщеславным, но сейчас конкретно перебирал с этим. Она понимала, к чему клонит Кэм, но признавать это не собиралась. Может, он испортил десяток, а то и несколько, девушек, отчего может смело говорить о всяких там позывах, но Татум понятия не имела, как обстоит дело с остальными. На Кэмероне свет клином не сошёлся. Каким бы прекрасным и идеальным для всех он ни казался, для кого-то он не такой уж и мастер. Хотя, как бы Татум не противилась этому, она признавала, что от него сносит крышу. — Надеешься на то, что я назову лишь тебя? — криво улыбаясь, поинтересовалась Татум, хотя не сомневалась — Кэмерон уверен в том, что подобные «позывы» вызывал у неё лишь он один. Это было правдой, но всё равно невероятно злило. — Уверен. — Его глаза неожиданно вспыхнули хищным огнём. — Давай поэкспериментируем. Ты поцелуешь кого-то другого и сравнишь. — Стоило Кэмерону выдать эту гениальную мысль, как Татум возмущённо прыснула и громко засмеялась, что ничуть не смутило Кэма, целующего её глазами. — Неважно, что ты скажешь мне. Себя ты обмануть всё равно не сможешь, даже если будешь всё отрицать. Ну, что, спорим, что с другими не получится? Кэмерон протянул Татум руку, отчаянно желая поспорить. Это же насколько нужно быть уверенным в своей правоте… В ответ Дэдлок лишь хорошенько приложилась по его ладони. — Делать мне больше нечего. — Ты же хочешь, чтобы я украл бутылку вина? А я хочу, чтобы ты кого-то поцеловала. Равноценный обмен, разве нет? Или только я один способен совершать мужские поступки? — Я — девушка, — гордо заявила Татум, скрестив руки на груди. — Как удобно. А во время драки ты пыталась доказать обратное. Ну же, Татум, разве тебя не заводит мысль о том, чтобы явиться ко мне и сказать, что я не прав? — Кажется, тебя она заводит больше. — Я всегда на взводе, когда ты рядом. — Татум недовольно простонала и закрыла своей ладонью рот Кэма, не в силах слушать этот бред помешанного, выходящий за все рамки. Но его уже было не остановить. Кэмерон столкнул руку Татум, крепко сжав её в запястье, и вновь полез со своими поцелуями, то и дело прерываясь, будто ему не хватало воздуха. Поначалу Татум пыталась сопротивляться, и даже почти высвободилась, но Кэм прижал её к себе. — Стоять, — выпалил он, когда в очередной раз хватал воздух, выдыхая изворачивающейся Татум его в лицо. По правде говоря, упираться ей совсем не хотелось, но не могла же она сдаваться Кэмерону без боя, словно в ней нет ни капли гордости. Хотя, возможно, это были их последние совместные минуты на кухне… — Мне некого целовать. — У нас полная академия парней, выбирай любого. — Они все кретины, — ляпнула Татум и тут же пожалела об этом, заметив, что Кэмерон расцвёл как майская роза, ведь её ответ можно трактовать как комплимент ему, а тешить его самолюбие ещё больше она не собиралась. — Приятно быть для тебя не «всеми». — Я не это имела в виду, — огрызнулась Татум и грубо впилась в его губы, словно выражала таким образом протест, что возымело ровно обратный эффект. — О, котик, ты не представляешь насколько именно это ты и хотела сказать, — подхватил Кэмерон, то целуя, то отрываясь от неё, то снова целуя. Он провёл рукой по её плечу, стягивая с него платье, чтобы припасть к холодной коже губами. — Не нужно делать вид, что знаешь меня лучше, чем я сама. — Татум закрыла глаза и откинула голову назад, запуская пятерню в его волосы и прижимая к себе. — Ты переоцениваешь свои возможности, Кэмерон. — У тебя есть Шанталь, — напомнил он. — Хочешь, чтобы психичка Паркер вырвала мне волосы? — Пусть рискнёт, — холодно ответил Кэмерон, от голоса которого у Татум по спине пробежали мурашки. Как же ей нравился его неумолимый тон. Сколько в нём уверенности в своих силах, сколько непоколебимости и твёрдости. Кэму не нужно демонстрировать физическую силу, чтобы проявить свой мужской стержень. Достаточно вкладывать в голос правильную интонацию и насыщать взгляд той необузданной, жгучей энергией, что подпитывала его по жизни. Каким бы милым Кэмерон ни казался, ему палец в рот не клади — извинится, но откусит по локоть. — Будешь моим защитничком? Я не нуждаюсь в чьей-то помощи, — кокетливо заявила Татум. — Может, это я нуждаюсь в том, чтобы защищать тебя? — Тогда найди себе слабую. — Слабую защитят другие слабые, а я хочу сильную. Только Кэмерон вновь потянулся к Татум, как за дверью послышались шаги, затем она скрипнула, и сердце Татум едва не провалилось в пятки — кухарки явились на работу! Реакция Дэдлок была мгновенной. Она оторвалась от Кэма, соскочила со стола, и одним махом оказалась у противоположного столика, делая вид, что всё это время там и стояла. Кэм же предсказуемо остался сидеть на столе, с любопытством поглядывая на шумно входящую на кухню миссис Форвальд. — Доброе утро, детишки, — поздоровалась она, возясь с двумя здоровенными сумками, которые еле-еле пыталась затащить в комнату. — О, вы уже справились? — первым делом подметила та, окинув взглядом кухонные поверхности. Кэмерон, как и всегда, не мог не показать какой он шикарный мистер рыцарь, поэтому, как только увидел полные сумки, по всей видимости, продуктов, спрыгнул со стола и занёс их в комнату самостоятельно. Татум раздражённо закатила глаза. Сейчас опять начнётся… — Выполнили всю работу в лучшем виде, миссис Форвальд, — оптимистично завёлся Кэмерон, снова строя из себя милого и послушного мальчика. — Я отметил в списке дел время в которое мы приготовили маринады, чтобы они не перестояли, нарезку овощей, разделку мяса… Можете сверяться со временем. А в конце списка — коротенький отчёт о проделанной работе. — Мои умницы, — хвалила Кэмерона и Татум кухарка. — Кэмерон, ты ударился? — резко сменилась её интонация, когда женщина заметила на виске Кэма какую-то царапину. Татум быстро спустила волосы на лицо так, чтобы её висков не было видно. — Ударился об уголок шкафа, представляете? Болит жутко… — Мой мальчик, что же ты так неаккуратно… Хотя у нас на кухне действительно слишком много острых углов. Я давно требовала, чтобы нам выделили накладки на них, потому что кулинары нередко ударяются об эти несчастные углы! — Миссис Форвальд принялась вытягивать продукты из сумок и заметила, что рубашка Кэмерона расстёгнута. — Тебе жарко? — Ужасно душно! Работа на кухне — адский труд. Я думаю, вам должны платить больше. — Кэмерон умело подыгрывал поварихе, вызывая у Татум только одно чувство — закрыть уши и глаза, чтобы ничего этого не видеть и не слышать. Делать им больше нечего! Нужно пойти хоть немного отдохнуть перед занятиями, а не трепаться со всякими тётками! — А почему вы не проветрили? Ребята, как вы тут вообще не задохнулись! — удивилась миссис Форвальд и подалась сначала к вытяжке, затем к окну. В одно мгновение в комнату ворвался прохладный свежий воздух, от которого у Татум даже закружилась голова. — Вы нас отметили? Можно идти? — нетерпеливо спросила она, переминаясь с ноги на ногу, и как только услышала положительный ответ, смылась с кухни, даже не попрощавшись с остальными. Татум бежала. Мчала так быстро, как только могла, потому что затылком чувствовала, что Кэмерон последует за ней. Она так стремительно убралась с кухни, что сама не заметила, как возникла перед дверями Шанталя, нервно колотя по ним кулаками. Шанталь не заставил себя ждать. Практически после первых ударов Татум по его двери, он, встревоженный, поднялся с дивана и наощупь отворил дверь, смутно различив по ту сторону свою подругу, тотчас затолкавшую Шанталя в комнату. — Татум? Что происходит? — промямлил он, потирая глаза, которые всё ещё не очень-то хотели взирать на мир в столь раннюю пору. Дэдлок самостоятельно заперла все замки и лишь после этого успокоилась. Шанталь же оставался в настолько сонном состоянии, что толком не осознавал происходящее, пассивно наблюдая за тем, как Татум мелькала перед его глазами. — Есть еда? Почему нет воды в рукомойнике? Шанталь, где твоя вода? Дьявол, вот же бутылка. Знаешь, тебе давно пора провести сюда водопровод. — Что? — всё ещё тупил Шанталь, стоя посреди комнаты и потирая переносицу. Его волосы торчали, выцветшая от времени чёрная футболка, превратившаяся в серую, выглядела очень помятой, как и внешний вид Шанталя в целом. Он хмурился от бьющего по глазам освещения, которое включила Татум. — Пора вставать, Шанталь! Сколько можно спать! — Дилони слышал, как хлюпается вода, но проснуться никак не мог, потому просто вернулся к своему дивану и улёгся обратно. — Я лёг спать два часа назад… — в полубессознательном состоянии проговорил он. — Меньше бегай к Паркер и будешь выспавшимся. — Сегодня я к Аде не ходил… Готовился к занятиям до самого утра. Не шуми, пожалуйста, — тихо сказал он, слыша, как Татум то шуршала чем-то, то вовсе начала греметь посудой, после послышался её топот в сторону дверей, и, наконец, она плюхнулась на край дивана. — А я сегодня вообще не спала. Ты же не против, если я у тебя часок до занятий поваляюсь? А? Шанталь! — Спи, Татум, только… молча спи, — пробормотал Шанталь, зарываясь в подушку так, словно это могло спасти его от подруги. Татум лишь похлопала его по плечу в благодарность и закрыла глаза, радуясь, что этот день закончился, и как только она проснётся, начнётся новый, получше.

***

До обеда Татум посетила общие для курса занятия, а уже после похода в столовую следовало отправиться на тренировки по специализации. Первую половину дня Дэдлок продержалась хорошо, никак не выдав внешне тот факт, что этой ночью она не спала. Сегодняшний обед, к собственному удивлению, Татум должна была провести в столовой вместе с Шанталем, которому кухарки подбросили хорошую порцию еды, отчасти приготовленной руками его подруги. Когда Дэдлок шумно обрушилась на столик, свалив на него поднос с едой и свою сумку, где уже сидел Шанталь, разложив тетрадей больше, чем еды, он окинул подругу любопытным взглядом и продолжил что-то читать, закусывая странного вида салатом, которым обычно питалась травоядная Камила. — Отложи чтиво в сторону, ты должен поесть, — сказала Татум, заглядывая в его тетради. Она была жутко голодна, но… стоило взглянуть на тушённое мясо, как в голове всплывала ночь, и то, как Кэмерон с Татум искали в её коммуникаторе информацию насчёт правильного разделывания куриных тушек… В этом салате маринад, который Кэм делал сам, потому что Татум ненавидит делать маринады. А вот тут картофель, который Татум чистила как попало, и криво нарезанные овощи… Глядя на всё это, аппетит куда-то испарялся. Ночь казалась такой нереалистичной, будто её и не было, или она попросту приснилась Дэдлок… но вот же они — результаты её труда! Татум украдкой покосилась в самую шумную часть зала, где рядом сдвинуты несколько столиков, за которыми сидела внушительная толпа. Конечно же, там сидел и Кэмерон. Смеялся, кому-то что-то с восторгом рассказывая, остальные его восторги подхватывали. Парни ржали как кони, девчонки пялились на него так, словно не на что больше пялиться… Татум задумалась, о чём таком он мог рассказывать остальным, что вся их компания выглядела столь довольной? Уж не про… — Как твоё наказание, Татум? — аккуратно поинтересовался Шанталь, записывая что-то в свои конспекты. Как он умудрялся воспринимать какую-то информацию среди этого галдежа, непонятно. — Жестокое. Едва выстояла. Ненавижу кухню. — Татум лениво поковырялась вилкой в мясе, выбрала один из кусочков и почти нехотя принялась его есть. Кэмерон был свеж, лицо светилось молодостью и здоровьем, как будто этот человек не работал всю ночь, а мирно дрых в своей постели. Рубаха без пуговиц осталась дома, а сейчас на её месте сидела другая, новёхонькая, песчаного цвета из дорогой ткани… — Этот салат твоё искусство? — Улыбнулся Шанталь, не отрываясь от тетрадей, но поедая при этом мешанину из криво нарезанных овощей. Татум хмыкнула, лишь подтвердив его догадки. — Узнаю твой фирменный стиль нарезки. «Геометрическая истерика». — Не нравится — не ешь, шутник, — буркнула Татум, улыбаясь. — Главное, что всё позади, — спокойным голосом проговорил Шанталь, аккуратно выводя на страницах слова. — Не совсем, меня опять… наказали. Я кое-что сделала не так и… теперь мне придётся долго ненавидеть кухню, а тебе есть кривые куски овощей. — Ты времени зря не теряла… — Удивился Шанталь. — У тебя порез на виске. — Правда? — Татум попыталась сделать вид, что впервые об этом слышит, поэтому даже вытащила из сумки зеркальце, чтобы рассмотреть неожиданное увечье. — Дьявол, и правда, порез… — У Кэмерона такой же. Стоило Шанталю сказать это вслух, как у Татум сердце в пятки рухнуло. Она прекратила есть, тупо уставившись на друга, который по-прежнему не отрывался от своих конспектов, что-то перечитывая и вновь вписывая. Татум притихла, не понимая до конца, к чему это заговорил Шанталь. Как много он знает? Знает ли вообще что-то? Может, просто подметил? Или нарочно подначивал? — Я же ударилась об уголок шкафа… Миссис Форвальд пообещала надеть на все острые углы накладки. — Татум говорила так уверенно, что сомневаться в её словах невозможно. — У вас же с ним разный рост, — сказал Шанталь и, наконец-то, взглянул на Татум. Так безобидно и невинно, словно не говорил сейчас вещи, от которых Дэдлок колотило и выворачивало наизнанку. И тут Татум поняла, что это были не догадки и не вопросы без подтекстов. Шанталь её действительно… подначивал. Татум вскочила со своего места так резко, что даже задела поднос с едой, отчего посуда на нём затарахтела. Её глаза метнулись вправо, влево, затем снова вправо, как будто она превратилась в загнанного в ловушку зверька. Взгляд Татум выстрелил в сторону что-то бурно обсуждающих с Кэмероном ребят, и догадка настигла её мозг моментально. Только что состоялись спарринги. Все парни торчали в раздевалке, а значит, именно там Шанталь мог услышать… Злоба закипела в сердце Татум за секунду, а то и меньше. Она не могла злиться на Шанталя за то, что он узнал, ведь он явно не стал бы выпытывать у Кэма что-то. А вот Кэмерон… На кухне он сказал, что будь он Татум, то сдал бы себя… Кажется, это он и сделал. Сыграл на опережение и сдал её! — Это он тебе рассказал? — грубо спросила Татум, нависнув над столиком. — Нет, я просто… — замялся Шанталь. — Татум, остановись! — позвал он её, но было поздно. Его просьба летела ей вдогонку, в то время как сама Татум уже направилась к столику, за которым сидел Кэмерон. Она шла туда так стремительно и так уверенно, что если бы кто-то возник на её пути, то этот человек просто сгорел бы живьём под массивной подошвой её обуви. Чем ближе к столику компании Кэма оказывалась Татум, тем больше любопытных взглядов обращалось к ней. Несомненно, она и была столь бурно обсуждаемой всеми темой. Кулаки Татум угрожающе сжались, но она знала, что сцепиться с Кэмероном прямо тут, в столовой, не могла, иначе её снова накажут, и снова с ним, а у неё впереди и без того ад в его компании. Когда до богемного столика оставались считанные шаги, Татум услышала в свой адрес презрительный свист авторства Лурда Гиллиса, надменно взиравшего на неё. Свист тотчас подхватили остальные ребята, взвыв, точно толпа фанатов на соревнованиях. Один только Кэмерон молча выжидал, чего же потребует от него Татум. Он расслабленно сидел в своём кресле и со всей серьёзностью взирал на неё. — Иди за мной, — безо всяких приветствий и прелюдий бросила Татум, глядя только на Кэма, словно других и не существовало. — Что ты здесь забыла, Дэдлок? От тебя несёт мертвечиной. Возвращайся к своему другу, там тебе самое место, — ляпнул очередную чепуху Лурд, громко засмеявшись от собственной шутки. Татум же была зла настолько, что, не задумываясь, подхватила со стола стакан с молоком и плеснула им в лицо Лурда. Тот мгновенно вскочил со своего места, задыхаясь от возмущения, резко прекратив смеяться. Зато теперь хохотали его дружки. — Да я тебе сейчас… — взбешённый Лурд был готов перепрыгнуть через стол, чтобы вцепиться в глотку непоколебимой Татум, но Кэмерон вскинул руку вверх. — Сядь, Гиллис, — потребовал он и, надо же, Лурд мгновенно заткнулся и больше не пытался наброситься на Татум с кулаками, хотя его глаза продолжали метать молнии в её адрес. Молоко стекало с его лица, капало с волос, задело брюки, попало в еду, а на столе и вовсе образовалась молочная лужа. Кажется, весь мир искупался в молоке. — Шутку надо мной я бы ещё оценила, но смеяться над ситуацией Шанталя не смей, тупая мразь. — Заглохни, ш… — Гиллис, закрой рот, — повысил голос Кэмерон, отчего Лурд притих, и вообще вся компания умолкла, как и всегда, безоговорочно прислушиваясь к своему авторитету. — О таких вещах не шутят. Лучше иди, отмойся и поразмысли над сменой стилистики своего юмора. Кэмерон оттолкнул свой поднос с едой в сторону, встал и безо всяких вопросов последовал за обозлённой Татум. Когда они отошли от молочного столика, до Татум донеслось ворчание Лурда, настаивающего, чтобы Кэмерон «прикончил эту стерву». Если бы этот урод знал, кто кого сейчас прикончит… Татум гордо шла впереди, а Кэмерон за ней. Они вышли из столовой, миновали несколько коридоров и лестниц и только после того, как обошли едва ли не половину академии, Татум открыла двери в один из кабинетов, который должен был быть свободным, впустила вперёд Кэма, зашла сама и захлопнула за собой дверь. — Всем уже разболтал? — с ходу обрушила на Кэмерона свой словесный поток Татум. — Что разболтал? — удивился Кэм, заулыбавшись, что сильно контрастировало с её настроением. Он сразу же заметил, как подрагивали руки Татум, как плотно сжимались губы, словно та едва сдерживалась от того, дабы искусать их, и, как покраснели глаза не то от гнева, не то от того, что Дэдлок была готова заплакать. Но ведь Татум не плачет. — Ты сам прекрасно знаешь, — рявкнула она, хватая его за грудки и толкая тараном вперёд. Кэм взметнул руки перед собой, немного ошарашенно глядя на Татум. — Тише-тише, котик. Ничего себе ты завелась. Что, прямо здесь?.. — Всё ещё улыбался он, будто бы не понимал, в какую серьёзную передрягу встрял. Зато стоило Татум дать ему приличную затрещину, как глаза Кэмерона округлились, из него вырвался нервный смешок, а на щеке отпечаталась ладонь Татум. — Это было даже… немного больно, — медленно проговорил он таким тоном, словно не знал, что пощёчины бывают болезненными. — Да как ты мог! — кричала Татум, чудом сдерживающаяся от ещё десятка пощёчин в адрес Кэма. — Мы же договорились никому не рассказывать. — Татум озлобленно ударила его кулаком в грудь, но этого ей показалось мало, и она ударила его повторно. Со второго раза кулак не достиг цели, потому что Кэмерон перехватил её руку, затем поймал вторую, и теперь уже он толкал Татум. Толкал до тех самых пор, пока она не врезалась спиной в стену, к которой он приковал и её руки. — Пусти меня, — процедила сквозь зубы Татум, отчаянно сопротивляясь. — Отпусти, я сказала! — крикнула она, после чего Кэмерон отпрянул от неё, поднял руки вверх, будто сдавался. Улыбка сползла с его лица, а глаза взирали на Татум с толикой тревоги. — Прости, — тут же извинился он. Голос вновь смягчился и стал типичным медовым, как и всегда, когда он общался с людьми. — Я перебрал? — Не представляешь как. — Каждое слово разъярённой Татум звучало как плевок. — Ты всем рассказал про нас! — Что? — опешил Кэм, засмеявшись, как будто Татум тут шутки шутила. — Я никому ничего не рассказывал. Татум, ты что, я не хочу быть зарезанным в своей постели. Хотя для этого тебе пришлось бы прийти ко мне домой, а это не самая худшая перспектива и, возможно, ради неё стоит умереть, но… Я лучше воспользуюсь более безопасными методами, чтобы приманить тебя к себе. — Хватит паясничать, Кэмми, — угрожающе произнесла Татум и вцепилась в его горло, умышленно вонзая ноготки в кожу, точно кошка. Кэмерон показательно опустил глаза на её руку, затем столь же выразительно взглянул в её глаза. — Татум, я молчал, — твёрдо произнёс Кэмерон, глядя ей в глаза. — С чего ты взяла, что я кому-то что-то рассказал? — С того, что Шанталь обо всём знает! — взорвалась Татум, отчего даже Кэму стало не по себе. Татум выглядела так, будто у неё случился нервный срыв. Она металась вправо, влево, не в состоянии найти себе место, потирала то переносицу, то подбородок, то волосы за уши заправляла так грубо, что уши краснели. — Он ведь твой друг, — аккуратно напомнил Кэм, тоже слегка насторожившись после таких новостей, хотя известие Кэмерон не принял столь близко к сердцу. — Логично предположить, что это ты могла ему проболтаться. — Что ты сказал? — переспросила Татум таким тоном, словно вот-вот убила бы Кэма. — Спокойно, — объявил тот, бережно хватая её за плечи. — Я понятия не имею, откуда Шанталь мог обо всём разузнать. Хотя знаешь… — Кэм говорил на удивление уравновешенно, как будто на его глазах не рушилась вся жизнь. — Если бы ты лучше скрывала свои отметины, может быть, твой друг оказался бы менее наблюдательным. — Он прошёлся пальцем по виску Татум, где виднелся порез, а затем спустился ниже к ключицам, и оттянул платье в сторону, приоткрыв выглядывающее из-под ткани пятнышко. Татум резко столкнула его руку и поправила своё платье, попутно стряхнув с него невидимые наверняка заразные следы Кэмерона, которые тот мог оставить. — Любуешься? Это твоя работа, между прочим! — огрызнулась она. — И ты не намного лучше меня скрыл свои отметины. Кэмерон, как бы невзначай, дотронулся до двух тонюсеньких ленточек пластыря на своём лице и хмыкнул. — Я хотя бы попытался использовать пластырь и надеть правильную рубашку, — сказал он, оттягивая воротник своей рубахи в сторону, чтобы Татум увидела на его коже такое же пятнышко, как у неё. Вот только рубашка Кэма полностью скрывала этот недостаток, в отличие от её платья. — А вот это уже твоя работа, между прочим. Пиявка-Татум. — Я не могла пойти домой, чтобы сменить платье. — И в чём тут моя вина? — Улыбался Кэм. — Учись прятать засосы, котик. Полезный навык на будущее. — Дьявол, — выругалась Татум, прижимая ко лбу ладонь. Смотреть на Кэмерона теперь стало ещё болезненнее. Почти стыдно. Лучше бы он растрепался, тогда Татум хотя бы не выглядела дурой. — Ты серьёзно ничего не рассказал остальным? — Нет, — протянул он, утомившись убеждать Дэдлок в обратном. — Татум, моё слово не пустой звук, оно имеет ценность. Я — могила. Если ты попросила меня молчать, то я так и сделаю. — Тогда какого дьявола эти уроды вокруг тебя смеялись? Что вы обсуждали так бурно? — засомневалась она, не сбавляя обороты требовательности. — То как горячо целуется Татум Дэдлок, конечно. Мало того, что Шанталь аккуратно подкалывал её, так ещё и Кэмерон позволял себе подобное! Причём в столь дерзкой форме, словно ничуть не опасался её гнева! Или нарочно нарывался. Глядя на серьёзное, непоколебимое лицо Татум, Кэм вздохнул. — Мы вспоминали, как полтора года назад отправились на охоту с Гиллисом. — На охоту? — Скривилась Дэдлок. — Да что там обсуждать-то? — Я сказал «Гиллис» и «охота» в одном предложении. Тебе этого мало? — Засмеялся Кэмерон, видимо, вспомнив тот полоумный перформанс. — Мы… просто бегали… по пустырям и… охотились… на… что-нибудь. В итоге Гиллис подстрелил Тэнди. — Он спутал его со зверем? — Он просто придурок. Это же Гиллис. — Скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты. У меня для тебя плохие новости, Дю Пон, — сказала Татум, чувствуя, как градус злости внутри неё стремительно снижается. Кэм обладал удивительным талантом уводить разговор в сторону и незаметно разряжать обстановку. — Зато с ним весело. — Пожал плечами Кэмерон. — Было бы весело, если бы он подстрелил тебя, — сказала Татум и задумалась. — Ты точно не проболтался? Пришла очередь Кэмерона закатывать глаза. — Зачем мне пилить ветку, на которой я сижу? — спросил он. В его глазах переливался лукавый блеск, на который Татум так засмотрелась, что не заметила, когда Кэм оказался настолько близко, что между ними опять возникло необъяснимое напряжение. — Мне от этого не легче. Что теперь делать с Шанталем? — А что обычно делают со свидетелями, котик? — зловеще проговорил Кэмерон и прикусил губу. — Ну, тебя, — проворчала она, пнув его кулаком в грудь. — Вы же друзья. Неужели он станет кому-то про нас рассказывать? Татум шумно прыснула и покачала головой. Кэм либо не понимает, либо не хочет понимать, причём и то, и другое одинаково ужасно! — Шанталь никому ничего не расскажет, я в нём уверена. — Тогда в чём проблема? — игриво спросил Кэмерон, отчего его вопрос прозвучал слишком уж несерьёзно, что заставило Татум сильнее нервничать. — Ты что, не понимаешь? — Всплеснула руками она, негодуя. — Как мне ему это объяснить? — Она оттянула верх своего платья в сторону, обнажив зияющее клеймо на своей коже. — Зачем объяснять? Он и так всё понял. — Смеялся Кэмерон, глядя на Татум даже с каким-то… умилением? Дэдлок насупилась, злясь за такое легкомыслие с его стороны, хотя Кэм ведь не дружил с Шанталем, и это не ему предстояло оправдываться. — Вот именно. Как мне теперь смотреть ему в глаза? — Только не говори, что ты стыдишься засосов… потому что ночью ты, ох, как ничего не стыдилась. Признайся, что это было в кайф, — потребовал Кэм, хватая её за руки. — Ну, же, Татум, скажи… Зачем стыдиться того, что ты хочешь? У всех свои предпочтения. — Предпочтения? — Скептически изогнула бровь Татум. — Вернись сейчас в столовую и объяви всем своим друзьям, что тебе нравится. — Не вопрос. — Принял вызов Кэмерон и подался к двери, но Дэдлок тотчас его притормозила. — Кэмми, ты рехнулся? Люди решат, что ты псих заразный, — выделяя каждое слово, сказала она, на что Кэмерон реагировал с привычным спокойствием. Татум всё ещё не могла переварить тот факт, что такому пай-мальчику, как Кэмерон, могут быть приятны столь экзотические виды нежностей, но ещё больше её удивляло то, как спокойно, почти буднично, он это воспринимал. Глубоко в душе это очень ей льстило, ведь, получается, Татум и Кэм… похожи. Возможно, он приторно-слащавый не до мозга костей, а чуть меньше, тогда и тяга к нему выглядела немного менее постыдной… — Котик, запомни — царапать друг друга так же нормально, как и влезать по ночам в окно. Не нормально, если это не по обоюдному согласию, — со знанием дела говорил Кэмерон, как бы невзначай не то массируя, не то поглаживая плечо Татум. — Не нужно меня учить. Я не глупая, — гордо ответила она, смахнув руку Кэма, точно назойливое насекомое со своего плеча. Он столь же гордым жестом водрузил свою ладонь обратно, самодовольно улыбаясь. Ему льстило сопротивление. — И правда… кто знает, какие пошлые книжки Татум читает по ночам? — мелодичным голосом проворковал Кэмерон, в ответ на что Дэдлок показательно столкнула его руку с себя, тотчас опустившуюся на её плечо вновь, только на сей раз куда более властно. — Криптография — самое пошлое, что придумало человечество, так что не суди всех по себе. — У меня нет таких книг. — Неужели? — наигранно удивилась Татум, прикрыв ладонью рот. — Да, можешь прийти ко мне домой и провести ревизию, — растягивая слова, проговорил Кэмерон, вкладывая в них всё тот же смысл, далёкий от поисков книжек. — Теперь я знаю, что подарить тебе на день рождения. — И на день рождения тоже приходи! Можешь посещать меня, когда вздумается. Для тебя мои двери всегда открыты. Кстати, когда мы пойдём красть вино? — Тише ты. — Прошипела Татум, легонько хлопнув его пальцами по губам. Кэмерону понравилось, потому он подхватил её тонкую ручонку, и стал легонько целовать кончики всех её пальцев по отдельности. Глаза Татум стреляли то вправо, то влево, как будто Дэдлок опасалась, что кто-то её мог подслушать или, чего доброго, заметить. А может, расстояние между ней и Кэмероном вновь стало критичным, и Татум просто запаниковала от того, чем всё это могло закончиться… Целых полдня Дэдлок казалось, что странное ночное наказание ей лишь померещилось, засело в голове галлюцинацией от недосыпания, как вдруг уже среди бела дня всё вновь обрело форму ночных порывов, которые она хотела воплощать снова и снова. А, собственно, почему бы и нет? Атмосфера совсем не предрасполагала. Слишком ярко светило солнце через огромные окна, слишком сухой воздух казался почти шершавым наощупь и вдыхался крупицами, слишком классически обустроен зал для теоретических предметов с засильем кресел и столиков. Всё вокруг навевало скуку, напоминало об уставе, рутине и обязанностях в стенах академии, которые никак не граничили с вольностями, тем более такими, каких хотелось Татум. Она находилась в мгновении от непоправимого, в голове уже рисуя картины того, как Кэмерон вновь оказался в её сетях. Татум так отчётливо видела это, что практически не разграничивала реальность и выдумку, пока её грёзы не воплотились в жизнь, потому что Кэм не сдержался первым. Наверное, если бы Татум ему позволила, то он вообще никогда бы себя не ограничивал, и, что самое страшное, она не знала, как бы сама поступала, будучи без тормозов… Почему он сражал её как болезнь? Почему она беспрекословно ему подчинялась? Почему… именно… ему? Татум мучили эти мысли, но поцелуи покрывали всё с лихвой. Кажется, оставаться в здравом уме теперь она могла только находясь на определённом расстоянии от Кэма, и надо бы подсчитать на каком точно… Наконец, вздорный нрав пересилил желания, и Татум осмелилась оттолкнуть Кэмерона, несмотря на то, что внутренний голос вопил, требуя обратное. Дэдлок не хотела его отталкивать, потому что в нём таилось столько тепла и энергии, страсти и заботы, силы и магнетизма, что в этом хотелось забыться и утонуть. Перед Кэмом она оказалась бессильна. Татум не могла не прикасаться к нему, потому, когда делала это, ей хотелось лишь больше, как будто ладони притягивало магнитом. Она снова и снова водила руками по его лицу, шее, плечам, рукам и груди, будто сомневаясь в том, что Кэмерон живой человек. Настоящий. Но он был именно таким. Живее всех живых. Его тепло проступало даже сквозь одежду. Такое сладкое, цепкое и нерушимое. Его невозможно увидеть, зато возможно нащупать. В такие моменты разум отключался, и Татум существовала благодаря ненадёжному автопилоту, который подбрасывал ей страшные мысли о том, что в Кэмероне есть что-то родное. Только для неё. Хоть Татум его и оттолкнула, Кэмерон не отступил, и, дьявол его подери, это ей нравилось так же, как его грубые руки. Даёшь пощёчину — он улыбается. Отталкиваешь — он сжимает твои руки крепче. Не отступает, но знает меру. Чувствует Татум так, словно в ней тоже таилось что-то родное для него. — Не надо. Мы же в академии. Нас могут поймать, — сухо причитала Татум, косясь на дверь, будто в неё ломились уже с десяток человек, жаждущих увидеть преступную деятельность Дэдлок. — По-моему, так наоборот интереснее. — Подмигнул Кэмерон, дыша ей в лицо. — Вдруг кто-то войдёт? Вдруг кто-то увидит? Или нет. Или да. У тебя тоже колотится сердце от этого? — шептал Кэм, отчего сердце Татум и правда забилось сильнее. Неизвестность пугала, и в этом хранился особый шарм, который она тоже преследовала. Только Кэмерон потянулся к Татум, как она снова его оттолкнула, пресекая все навязчивые попытки прилипнуть к ней. Умом она понимала, что сейчас действительно не время и не место… и этот же ум проклинал её за мысли, что время и место в теории таки возможны. — Так что мне ему сказать? — спросила Дэдлок со всей серьёзностью глядя на Кэма. Идея о том, что Шанталь мог нафантазировать себе при виде одинаковых порезов на висках Татум и Кэмерона, да ещё и в купе с засосами и совместной ночной сменой на кухне, её настораживала. — Скажи как есть, — не задержался с ответом Кэм. — А как есть? — выпалила Татум, не сводя взгляда с его глаз. На мгновение обретший серьёзность Кэмерон вновь заулыбался со свойственной ему теплотой. — «О, Шанталь, я так его люблю, жить без него не мо…», — начал он, за что сразу же схлопотал подзатыльник от Татум, принявшейся его пинать по чём ни попадя за неуместные подшучивания. — Я серьёзно. Что ему сказать? В мои планы не входило то, что кто-то узнает об этом. — В мои тоже. Погоди. — Кэмерон замер, задумчиво глядя в одну точку. Татум наблюдала за тем, как на его лице плавно разгорается лукавая улыбка, словно он задумал какое-то непотребство. — Котик, а ты проштрафилась, — радостно объявил он. — Надо бы наказать тебя за это. Так неосмотрительно выдать нашу бесценную тайну. А ведь она была лишь для нас двоих. Вся интимность пропала… Постарайся хотя бы остальным не проговориться, болтушка Татум. Дэдлок разочарованно покачала головой, понимая, что от Кэмерона ей не добиться ни-че-го. Он не понимал масштабов проблемы, чем жутко злил. В конечном итоге это не он дал понять Шанталю о том, что Татум и Кэм связаны. Она сама во всём виновата. Недолго думая, Татум схватилась за ручку двери, собираясь уйти, но тяжёлая ладонь Дю Пона плюхнулась на поверхность, преграждая путь. — Так что с винишком? — Поразительно, как Кэмерон умудрялся легкомысленно относиться к важным темам и оставался серьёзным, говоря о всякой ерунде. — Уже обед, разве не время идти на дело? Вдруг бутылочку уже использовали? Как я тогда заманю тебя домой? И про спор не забывай. До чего насыщенный день нас ждёт… — Вы только посмотрите, как малыш Кэмми рвётся стать вором, — нарочито громко, чтобы было слышно и в коридоре, проговорила Татум, скрестив руки на груди. Кэмерон выжидающе на неё смотрел, давая понять, что требует ответ прямо сейчас. — Выходи первым. Я не хочу идти, зная, что ты у меня за спиной. — Я не стану тебя преследовать. — Невинно улыбнулся Кэмерон, определённо в уме думающий обратное. — Справедливости ради это ты меня утащила прямо из рук моих друзей, а не я тебя. Надеюсь, они не увидели твои шикарные отметины… — Кэм потянулся к лицу Татум, практически коснувшись её волос у виска, но она перехватила его руку и оттолкнула. — Просто выйди отсюда первым и иди на кухню. Я приду следом. Нельзя допустить, чтобы кто-то увидел нас вместе выходящими из пустого зала, и вместе входящими на кухню. — А какой у нас план? — На месте разберёмся. Выходи уже. — Татум нетерпеливо принялась выталкивать Кэмерона, который только сильнее упирался. — Ты точно придёшь на кухню? — засомневался он, зацепившись рукой за приоткрытую дверь, куда Дэдлок пыталась его выпереть. — Не доверяешь мне? — спросила она. — Да, как можно! — Ни на кроху не доверяю, но знай, если сдашь меня, я тебя из-под земли достану, — сказал напоследок он, подмигнул и вышел из зала, позволив Татум, наконец-то, облегчённо вздохнуть. Она прислонилась к двери, слушая удаляющиеся шаги Кэма, и как только перестала их слышать, покинула комнату, отправившись на кухню другим путём.

***

Татум перебирала книжки в своём шкафчике уже минут десять. Одна старая потрёпанная зараза таинственным образом исчезла, и найти её хозяйка не могла ни дома, ни здесь, и даже у Шанталя её не оказалось. Татум не шибко аккуратно обращалась с книгами, часто забрасывая их куда-либо просто потому, что хочется, после чего отыскать их уже не могла, вот и на этот раз потерялся очередной экземпляр, срочно ей понадобившийся для завтрашних занятий. Нужная книга всё не находилась, хлам в шкафчике, обычно сваленный в кучу, теперь напоминал взбитые сливки и выглядел так, словно кто-то взорвал в отсеке Татум гранату. Она нервничала, шепча себе под нос всякие гадости, как вдруг металлическая дверца её шкафа с шумом захлопнулась, да так, что Татум едва успела убрать руки, чтобы ей их не отрубило. Там, где ещё недавно дверца заслоняла собой вид коридора, теперь стоял, прислонившись к другим шкафчикам Кэмерон со слегка перекошенной от недовольства миной. — Зачем ты это сделал? — возмутилась Татум, открывая шкафчик повторно, но тяжёлая рука Кэма тотчас прихлопнула дверь, видимо, чтобы Дэдлок не отвлекалась на сторонние дела, когда рядом стоит такой драгоценный и любимый всеми человек. Она с показательной усталостью посмотрела на Кэмерона так, словно само его существование её утомляло. — Ты не пришла, — холодно проговорил он, глядя в потолок. — Какая неожиданность. — Нахмурилась Татум, нелепо делая вид, что не понимает, о чём тот говорит. — Я ждал тебя весь вечер, но ты так и не явилась. — О-о-о, сладкий, как это грустно и больно, — протянула Татум со страдальческим выражением лица. Она подступила к Кэмерону на шаг ближе и точно кошка поскреблась коготками по его груди, делая вид, что утешает. — Ты, наверное, очень расстроился, бедняжка… не принимай всё слишком близко к сердцу. Такое случается. Это нужно пережить. Кэмерон скептически смотрел на притворство Татум, и только когда она выговорилась, обхватил рукой её шею, и пригвоздил Татум к шкафчикам. Её цепкие ручонки тотчас вцепились в его ладонь, словно лапы кошки, выпустившей когти, но Кэм, кажется, совсем не ощутил того, как Дэдлок отчаянно пыталась разодрать ему руки до крови. Его взгляд с немым вопросом был прикован только к её лицу. Татум отчаянно барахталась, стреляя глазами по сторонам, видимо, боясь, что кто-то увидит этот самосуд, и её карма существенно покатится по наклонной вниз. — Что ты делаешь? Тут люди ходят, — хрипела Татум. Её лицо заметно покраснело, так как нормально вдохнуть она не могла, но Кэмерон и не собирался уступать. Он показался Татум настолько злым, что она не удивилась бы, если бы Дю Пон придушил её прямо тут, тем не менее просить о пощаде она не стала, стоически терпя издёвки над собой, дабы у мучителя и мысли не возникло о том, что, Татум могла припугнуться. — Ну, извини, туда, где люди не ходят, ты не пришла. — Дэдлок хмыкнула. Так себе извинение, особенно учитывая то, что пальцы Кэма ещё сильнее сдавили её шею. Наверное, опять останутся синяки. — Прости, котик, но я не обязана. — Отвечать становилось всё сложнее, однако Татум заставляла себя терпеть назло Кэмерону. А когда делаешь что-то назло, всегда получается лучше обычного. — Я могу свернуть тебе шею, а ты всё равно пытаешься меня задеть. — Криво улыбаясь, подметил Кэмерон и хмыкнул. Он оглянулся нет ли кого неподалёку, и заметил в разных точках коридора людей, которые, к счастью, не обратили внимание на стычку, потому что, несмотря на запрет, стычки в академии случались часто, как правило, из-за того, что ученики пытались выяснять кто круче. — Я не боюсь смерти, мы с ней на «ты». Можешь свернуть мне шею, но я не умру. — Да что ты говоришь? — притворно удивился Кэм, ещё сильнее впившись в шею Татум, и легонько ударив её головой о шкафчик. Татум еле слышно взвыла, но чтобы не выходить из роли заулыбалась, как бы настаивая, что попытки Кэмерона унылы и бесполезны. — Ну же, отчего ты такой несмелый? Придуши меня уже, проверь теорию. Давай, — провоцировала Татум. Вот только как бы Кэмерон не злился, у него для этого кишка тонка, оттого его угрозы и ломаного гроша не стоили. Подушит и отпустит. — Ох, Кэмми, не умеешь ты пугать, даже когда злишься. Ни пугать, ни душить. Отстойный у тебя характер. — А ты, значит, умеешь? — Он с напускным любопытством смотрел на Татум, холодно улыбаясь. Дэдлок разочарованно простонала у себя в голове. Ну, вот, она ещё даже не попыталась на него надавить, а лёд уже тронулся. — Получше тебя. Всё просто — чтобы кого-то напугать, нужно выполнять свои угрозы. — Ты сама хоть своим правилам следуешь? Ты угрожала прийти ко мне и не пришла. — Тише ты, хочешь, чтобы те малолетки всё услышали? — Я тебя ждал у себя дома, а ты не явилась! — нарочно как можно громче проговорил Кэмерон в сторону, чтобы теперь точно об этом узнала вся академия. — Ты что творишь? — прошипела Татум, уже отчаяннее сопротивляясь, но рука Кэма походила, скорее, на гидравлический пресс, чем на человеческую руку, от которой реально улизнуть. — Выполняю угрозы. Я быстро учусь, как ты заметила. — Если бы могла, Татум бы ахнула. О, дьявол, что это? Кэмерон пытался язвить? Конечно, до уровня Татум плеваться ядом ему далеко, но фундамент для этого он заложил неплохой, даже физиономию скривил как надо. — Про нас с тобой я никому не рассказал, вино с кухни украл, ну, что ещё тебе нужно? Принести в жертву дюжину младенцев? Вышить из бисера твой портрет? Звезду с неба достать? Что? — Кэмерон так увлёкся своей тирадой, что даже не заметил, как отпустил Татум, эмоционально разводя руками в стороны. — Ты не стоишь ни звёзд, ни даже бисера. — О… — заинтересованно протянула Татум, кокетливо поправляя волосы. — И правда, быстро учишься, но знаешь в чём проблема? — Татум подобралась к нему ближе, чтобы Кэм мог слышать её шёпот. — Дело в том, что меня задеть у тебя не получилось, совсем… хотя сравнение с бисером очень даже ничего, — оптимистично подметила она, щелкнув пальцами. — Я почти смогла почувствовать себя ничтожеством, правда, не таким как ты, котик. Попытка славная, но, видишь ли, Кэмерон, ты взвалил на меня эмоциональную речь, а я… — Татум огорчённо пожала плечами. — А я ничего не почувствовала. Зато я смогла задеть твои чувства, не сделав ни-че-го, — горделиво заявила Татум, тыча в грудь Кэма пальцем. — Вот это эталонное мастерство. — А с поцелуями что? Тоже всё эталонно? — неожиданно спросил Кэмерон, отчего Татум даже немного растерялась, пытаясь придумать максимально колкую гадость в ответ, но все творческие навыки одним махом вылетели из её головы. — Ты о чём? — Я посмел надеяться, что если ты не пришла ко мне, то была занята как минимум нашим спором. Хоть какие-то обещания стоит для разнообразия выполнять, — сказал Кэмерон, требовательно скрестив руки на груди. — Я — человек слова, Дю Пон, — сморозила Татум, отчего Кэм, не сдержавшись, засмеялся вслух, но чтобы не перебивать её, хлопнул пару раз себя по губам, замолчал и придал лицу серьёзный вид. — Я проверила твою теорию и, как я и думала, никакой разницы не обнаружилось. Грустно тебя расстраивать, но ты вообще не особенный. Между нами говоря, Шанталь более… техничный и эмоциональный, но ничего, ты не расстраивайся! У тебя всё ещё впереди, научишься. Кэмерон с умным видом кивал, делая вид, что соглашается с каждой фразой, хотя в душе неистово смеялся, ведь Татум фактически себя выдала. Иногда слова не несут в себе никакого смысла, но то, как человек их произносит, куда при этом смотрит, и с каким лицом, несёт в себе очевидную истину. — Знаешь… пожалуй, я с ним поговорю. — Только Кэмерон сделал шаг в сторону, как Татум тотчас возникла перед ним. — Зачем это? — как бы невзначай полюбопытствовала она. — Чтобы научиться, котик. У меня по всем дисциплинам отличные отметки. Разве я могу позволить себе в таком деле пасти задних? Не мой стиль, — заявил Кэм и, по-дружески похлопав Татум по плечу, сделал ещё шаг в сторону, но она тут как тут снова возникла перед ним. — Никуда ты не пойдёшь. — И куда только подевался её игривый настрой? — А что так? — невинно спросил Кэмерон. Его брови взметнулись вверх, как будто он действительно удивился. — Может быть, Татум продолжает лгать и никаких экспериментов с поцелуями она не проводила? — Проводила. Ты что, мне не веришь? — Как можно! — ахнул Кэмерон и заулыбался, но растворилась эта улыбка так же быстро, как и возникла. — Отойди, Татум. Я хочу спросить у Шанталя, как всё прошло. — Это мой Шанталь, а не твой, и я не позволю тебе его беспокоить. — Шанталь не твой. Он свободный человек и имеет право говорить с кем захочет. — С тобой он не хочет говорить! — Вот об этом я его сам и спрошу. — Кэмерон ринулся вперёд, но Татум тотчас бросилась на амбразуру, схватила его за запястья и чуть ли не стала толкать назад. — А что такое, котик? Шанталь не в курсе, что ты его целовала? Или он не знает зачем ты поспорила? — Кэм внимательно вглядывался в перекосившееся от раздражения лицо Татум. — Конечно, не знает… И с кем ты поспорила, тоже не знает, — предположил Кэмерон и приоткрыл рот от удивления, когда по глазам Татум понял, что попал в точку. — Вот как… Тогда самое время ему узнать. — Нет, — рявкнула Дэдлок. Кэмерон наблюдал, как Татум трансформировалась буквально на глазах, выпуская свои шипы. Агрессия растекалась по её венам, подпитывала решимость, отчего Кэм даже не удивился бы, напади Татум на него прямо здесь. — Знаешь, я всё думал, что мне сделать такое, чтобы отомстить за то, что ты не пришла… Думал, может, накричать на тебя или потребовать реванш в другой день, но… всё не то, таким тебя не взять. Котик напрашивается, чтобы его проучили. Думаю, поболтать с Шанталем о том, как мы с тобой близки, будет в самый раз. Прочь с дороги, — спокойно, но бескомпромиссно сказал Кэмерон, на что, естественно, Татум никак не отреагировала. — Я тебя не пропущу. — А я не стану тебя об этом спрашивать, — заявил Кэм и напролом направился по коридору, хотя Татум всё ещё пыталась его если не заставить вернуться, то, хотя бы, остановить. — Ты пожалеешь, если сделаешь это, — сказала Татум, вызвав у Кэмерона лишь привычную лучистую улыбку. — И какие ужасы меня ждут? — безынтересно спросил он. — Я тебя возненавижу, — выпалила Татум, став перед Кэмероном, который тоже остановился. Судя по выражению лица Кэма, её слова совсем его не убедили. — Твоя ненависть любовью зовётся, — снисходительно ответил он. — Нашла чем пугать. — Я говорила, что выполняю свои угрозы. Сам напросился, — злобно заявила Татум и взметнула руку, в которой блеснул нож, небольшой, очень тонкий с вытянутым лезвием, походящий на большую иглу. Кэмерон рассмотрел его слишком поздно. Он даже не понял, откуда взялась эта напасть, и когда Татум умудрилась её раздобыть, но стоило Дэдлок проткнуть «иглой» его бедро, как все вопросы отпали сами собой за ненадобностью. Острая во всех смыслах боль охватила ногу Кэма так, что она моментально занемела, и его секундного промедления хватило для того, чтобы Татум в галоп убежала в конец коридора, свернула в сторону, и скрылась из видимости, оставив Кэмерона наедине с его кровотечением.

***

Кэмерон вернулся домой когда на часах его коммуникатора немного перевалило за три часа дня. Солнце вовсю освещало жилище, наполняя комнаты густым оранжевым свечением, отчего матовые белые панели, потолки и полы не выглядели сродни больничным, а напротив создавали домашний уют и гармонию. Кэм лениво захлопнул за собой деревянную белую дверь и швырнул ключи на стоящую у входа светло-бежевую тоже деревянную тумбочку, на которой лежали монеты, карточки, другие ключи, кольца и перевёрнутый экраном вниз планшет. Каждый день Кэмерон всё это убирал с глаз долой, а на утро оно снова оказывалось на всех подряд горизонтальных поверхностях. Благо, в доме Кэма их раскинулось не так уж много. Кэмерон разулся, швырнул сумку со своими вещами на пол около тумбочки и первым делом направился на кухню. Из-за здоровенного, притягивающего солнце, окна в ней было так тепло, будто Кэм закутался в плед. Он, щурясь, дошёл до раковины, помыл руки, отряхнул их и открыл стоящий напротив холодильник. Бутылка молока, тарелка с недоеденным салатом, какие-то корни, которые вручила ему мама, чтобы он приготовил себе из них кашицу, якобы жутко полезную для поддержания формы… Взглянув на неочищенные корявые белые корни, Кэмерон вздохнул, решительно схватил их, и выбросил в урну. Она в отличие от холодильника всегда была полной. Кэм прикусил губу, глядя то на урну, то на холодильник. Закон сохранения энергии в действии — урна всегда полная, а холодильник всегда пуст. Почему, спрашивается, не наоборот? Мамины коренья удобно пристроились между подкисшим салатом и слишком жёстким мясом, которые Кэм выбросил ещё вчера, но мусор до сих пор не вынес. Ещё один неприятный закон в действии — мусор нужно выносить, а это всегда не вовремя и всегда трагедия. Он покосился на урну, подумывая, может выбросить его сейчас… но в итоге захлопнул крышку, отвернулся и сделал вид, что с мусором не знаком. Может, нанять домработницу? Кэмерон задумался, глядя на открытую дверцу холодильника, представляя себе, как эта мадам выносила бы мусор, убирала… Неплохая перспектива, но тогда, возвращаясь домой, Кэм видел бы тут каждый день шатающегося по его дому человека, который мог бы осуждать его за не вынесенный мусор, выброшенные в урну мамины старания и всюду валяющиеся вещи… А вдруг домработница стала бы рыться в его вещах? Читать сообщения на коммуникаторах и планшетах? Кэм вздохнул и вытащил с полки холодильника бутылку с молоком. Ну, нет, никаких домработниц. Пошли они к чёрту. Кэмерон налил молоко в стакан и выпил за один присест половину, а затем присмотрелся к стакану. Слишком белое с каким-то даже синеватым оттенком, ещё и жидкое как не пойми что… Коровы из Десятого дают молоко или подкрашенную им воду? Надо бы купить себе какого-нибудь фермера, чтобы он поставлял ему качественный и полезный продукт, а не эту пастеризованную подделку, которая почти не отличалась от маминых кореньев, у которых тоже нет ни вкуса, ни запаха, ни смысла жизни. — Надо было съесть тот бифштекс, — прошептал сам себе Кэмерон, вспоминая свой сытный обед в академии, тем более, что к его созданию он и сам приложил руку… Кэм допил молоко, подошёл к раковине, чтобы помыть стакан, и его взгляд зацепился за прибитую к стене белую полку, на которой стояло украденное из академии вино. После того, как Татум его предсказуемо надула, у Кэмерона возникло жгучее желание разбить эту бутылку, разбить желательно об её голову. Вот бы зрелище вышло… Она же не постеснялась проткнуть его ногу ножом. Кэм потёр то место на бедре, куда она угодила, и закатил глаза, вспоминая её выражение лица, мелькнувшее за секунду до побега. Столько решительности, уверенности в своих действиях, будто она готовилась сходить в душ, а не подрезать того, с кого рубаху недавно срывала! Уже несколько раз это вино перебазировалось с места на место, но в итоге Кэмерон решил оставить его в пределах максимальной видимости, чтобы напоминать себе о том, какая Татум всё-таки свинота. Сильная. Сообразительная. Темпераментная. Горячая. Но свинота. Кэм решил, что эта бутылка должна символизировать коварство Татум Дэдлок, о котором не следует забывать. Получив на сегодня достаточную дозу символизма, Кэмерон вышел из полупустой кухни в коридор, а оттуда по лестнице поплёлся на второй этаж. Кэмерон всегда поднимался по ней очень медленно, буквально наслаждаясь каждым шагом. Как ни странно, именно лестница была его любимым местом в доме. Рабочие по просьбе Кэма оббили ступеньки воздушно мягким бежевым ковром, отчего ступать по ним стало в удовольствие. Кэмерону так нравилась эта впивающаяся в стопы мягкость, что частенько он сидел не в своей комнате, а именно тут, на лестнице, готовясь к занятиям, или просто копаясь в коммуникаторе. Стоило ему подняться наверх, как он тут же задумался о том, что, может, стоит опять пройтись по лестнице вниз и вверх, что стало пагубной привычкой в последнее время. Стокли позаботился о том, чтобы у Кэмерона на сегодня желание ходить отпало в принципе, потому он и направился в душевую. Кэм не любил горячую воду и не любил холодную, оттого в его душе всегда была только приятная и расслабляющая тёплая вода, пропитанная сладкими запахами самых разных растений. После такого душа хотелось лишь спать. Кэм отправил в стирку своё сегодняшнее одеяние, а в гардеробной надел мягкие и просторные тёмно-синие штаны и футболку. Спальня его располагалась отдельно от гардеробной, потому как заваливать шмотками то место, где он спит и вообще проводит большую часть времени, не хотелось. Собственно, по этой причине все комнаты выглядели полупустыми, а чем их заполнять, и как, Кэмерон не очень себе представлял. С кухней проще всего — холодильник, стол, стулья, несколько шкафчиков… А с гардеробной что делать? Комната довольно большая, а в ней ничего кроме, собственно, гардероба и одного кресла не стояло… Надо бы нанять толкового дизайнера, но после их работы всё в доме становится каким-то… чужеродным. Пока Гиллисы не сделали ремонт, Кэмерон чувствовал себя у них, как в родном доме, но стоило дизайнеру оформить всё по современным тенденциям, как тотчас всё то же место стало чужим. Возможно, дело в том, что столичные дизайнеры не чувствуют душу обитателей Первого и оформляют их дома по-своему, что в итоге выглядит несуразно. Многие в округе подражали Капитолию, но также многие и не хотели быть на кого-то похожими. В округах считалось, что жители Первого сплошные подражатели и отчасти это так, но… лишь отчасти. Кэм часто бывал в столице, благодаря чему у него давно сформировалось стойкое мнение о том, что Первый гораздо лучше Капитолия, как бы им не грезили люди вроде Камилы. Кэмерон вошёл в свою спальню. Солнце тотчас ослепило его матовым оранжевым свечением, свалившемся на него со всех сторон, ведь стена напротив него была полностью стеклянной, как и половина крыши над головой, ассиметричными ромбами соединяясь с белым деревом. Сразу у входа на тумбочке, рядом с лежавшим там планшетом и парой книжонок, Кэм заметил ещё запечатанную пачку крекеров, оставленную им тут вчера. И как он только мог забыть? Ура, значит, он не умрёт с голоду до тех пор, пока Клинт привезёт ему из дому что-нибудь съедобное! Кэм аккуратно открыл пачку и сразу же забросил две маленькие медальки-печенюшки в рот по пути к своей кровати, нелогично расположенной у окон, откуда лавиной сходил солнечный свет днём и лунный ночью. Кэм уже собрался свалиться на постель, как вдруг заметил, что одеяло странным образом скомкано, как будто… под ним кто-то лежит? Пачка с крекерами выпала из его руки, а Кэмерон даже не заметил этого, ведь всё его внимание приковало к себе одеяло. Да, после подъёма Кэм не всегда заправлял постель… хотя какая разница? Всё равно никто не увидит. Но сегодня утром он точно её заправил! Кэмерон бесшумно подступал к кровати, вытягивая шею вперёд, будто боялся, что из-под одеяла выскочит бешеная собака, но чем ближе он подкрадывался, тем яснее ему казалось, что на подушке виднеются… чёрные волосы? Кэм опустился одним коленом на кровать, потянулся рукой к одеялу, и слегка потянул его за краешек. Наружу действительно выглядывали чёрные влажноватые волосы и до боли знакомая макушка. От удивления Кэмерон даже приоткрыл рот. Что это вообще такое? Серьёзно? Он осмотрелся, сам не зная, что выискивая, как вдруг заметил сваленную на компьютерное кресло чёрную одежду. Кэму не понадобилось подходить, дабы понять, что это чёрное платье Татум, поскольку он прекрасно помнил, как выглядят её наряды, но… если её платье там, значит… Глаза Кэмерона скользнули с компьютера обратно на кровать, и он столь же аккуратно, на самую малость, слегка оттянул одеяло вверх и заглянул под него. — Ну, надо же, — не веря собственным глазам, шепнул Кэм себе под нос, узнав свою сине-зелёную футболку, пропажу которой он не заметил, что, в общем-то, не мудрено с таким-то гардеробом. Вот только он вообще не уличил никаких следов проникновения! Сигнализация не сработала, двери заперты снаружи, никаких улик, разбросанных вещей, даже мокрое полотенце не попалось на глаза, вообще ничего. Если бы Кэмерон не присмотрелся к одеялу, то, наверное, свалился бы прямо на Татум. Какое-то время он, всё ещё стоя на одном колене, просто смотрел на неё спящую и не знал, что предпринять. Как Татум вообще здесь оказалась? Зачем? Заблудилась, что ли? Она что, и душ у него приняла? Переоделась в его одежду… Наконец, Кэмерон сделал глубокий вдох, и аккуратно опустился на краешек постели. Дожил, на собственную кровать упасть не может. Как бы Кэм ни старался отводить взгляд куда-то в сторону, его то и дело тянуло к Татум. Кэмерон сел на кровать, выпрямив ноги и прислонившись к спинке, но при этом оставался таким напряжённым, словно вот-вот должен идти на спарринги, а не отдыхать. И что теперь делать? Разбудить её и спросить? Оставить в покое, чтобы отдохнула, и дождаться пробуждения? Татум бы так точно не поступила, она бы уже давно отпинала Кэма и накричала на него так, что тот неделю заснуть бы не смог. Он вздохнул и откинул голову на спинку, глядя в потолок. Кэмерон — не Татум, он так не поступает, к тому же созерцание смиренной Дэдлок редкое явление, почему бы не полюбоваться, пока она опять не сбежала? Кэм наблюдал за тем, как почти незаметно колышется её тело. Татум не сопела, не храпела и вообще не подавала признаков жизни, тихонько лёжа на боку, повёрнутая спиной к Кэмерону. Он смотрел на неё и понял, что сонливость растаяла, словно сахар в горячем чае. Вот она — его драгоценная девочка лежит у него в кровати под его носом и… что теперь с ней делать? Кэм задумался о том, как дико это выглядело со стороны, но разве с Татум могло быть иначе? Любая из девушек, бегающих за Кэмероном, побоялась бы ввалиться на его кровать, даже пригласи он их к себе домой. Татум же он не приглашал. Она даже ни разу не была здесь, но явно чувствовала себя хозяйкой… Кэмерон вытащил из кармана свой коммуникатор и принялся копаться в нём, чтобы скоротать время, но что бы он ни читал, в голове тарахтело бесконечное «Татум-Татум-Татум». Кэм сбился с толку, радовался и тревожился в равной степени. Он помнил, как она ткнула в него ножом, но в то же время не мог забыть её поцелуи. Дьяволица в этом деле хороша. В принципе, у всех есть свои недостатки, всё не так плохо, не сердце же она ему проткнула… По крайней мере, не в прямом смысле. И тут в его голове блеснула мысль — она что, извиниться таким образом решила? Кэмерон заулыбался сам себе. Ну, нет, точно нет. Исключено. Татум могла стыдиться только того, что вогнала нож недостаточно глубоко или плохо его заточила, но не за то, что обманула Кэма, ни в коем случае. Хуже всего то, что именно этим она Кэмерону и нравилась. Татум никогда не боялась бросить ему вызов, напасть на него, нагрубить и унизить. Конечно, унижения мало кому нравились, в том числе и Кэму, но сам факт этой безбашенной смелости Татум выворачивал наизнанку его душу. Татум умела за себя постоять, умела ставить на колени других, умела быть опасной и привлекательной, холодной и горячей, чёрт возьми, она такая классная… Прошла уйма времени, но взглянув на часы, Кэмерон увидел, что пролетело всего десять минут. Ну почему время так растягивалось? Когда она проснётся? А вдруг Татум проспит до заката, а потом просто… уйдёт? Кэм не сводил глаз со спящей красавицы. Если разбудить её сейчас, то, может, получится уломать её провести с ним время до заката… Только Кэмерон собрался Татум толкнуть, как в голову прокралась иная мысль — вдруг, если её разбудить, она сразу же уйдёт? Тогда Кэм не сможет полюбоваться даже ею спящей. Почему с Татум всегда всё непонятно? Порядка двадцати минут Кэм метался, не зная, что ему предпринять, и в итоге придвинулся к Татум вплотную, склонился над ней, и будто бы случайно задел локтём так, что ни о какой случайности и речи идти не могло. Затем Кэмерон откинулся на спинку кровати и продолжил листать что-то на своём коммуникаторе, будто ничего не случилось. Краем глаза он увидел, как Татум зашевелилась, перевернулась на спину, расслабленно потянулась, утопая в неприлично мягких кружевных подушках, немного откинула одеяло в сторону, и взглянула на Кэмерона, делавшего вид, что ничего этого не замечает. Пока Кэм пускал все силы на то, чтобы не засмеяться, Татум приподнялась, потянулась к нему и поцеловала в щёку, будто каждая их встреча начиналась с этого, и вообще всё было более чем естественно… — Привет, — почти весело сказала она, отстраняясь. Кэмерон отчаянно делал вид, что ничего такого не произошло. Ну, подумаешь, поцеловала. За проткнутую ножом ногу стоило хотя бы футболку снять. Это бы, возможно, удивило, а так… — С пробуждением, котик. Как спалось? — на автомате спросил Кэм, не отрываясь от экрана коммуникатора, где он просто вверх-вниз с умным видом листал ленту сообщений, присланных ему за несколько последних месяцев. — Солнце мешает. Как ты вообще тут спишь и не слепнешь? Надеюсь, я не загорела, — сонно проговорила Татум, усаживаясь рядом с Кэмом. — Ты так пахнешь… — заметила она и уткнулась носом в свою руку, тоже пахнущую, но куда слабее и иными ароматами. От Кэмерона же исходил столь приятный и расслабляющий запах, что Татум придвинулась к нему ещё ближе, чтобы вдыхать его и наслаждаться. — Ароматичная вода включается особой комбинацией поворотов крана, — сказал Кэм, подмигнув ей. Он отложил коммуникатор в сторону и с улыбкой взглянул на Татум, слабо понимая, что вообще происходит… Ну, да ладно. Татум озадаченно прикусила губу. Видимо, пробовала разные комбинации, но до ароматичной воды так и не добралась. Недолго думая, она уткнулась носом сначала в плечо Кэма, а затем приподнялась и, придерживая пальцем его подбородок, поцеловала. Мягко, спокойно, непривычно для самой себя, хотя Кэмерон целовался с ней всего-то два раза, но уже посчитал себя экспертом в стилистике поцелуев Татум Дэдлок. Наверное, именно так целуются устоявшиеся парочки по утрам, вот только Кэм и Татум не устоявшиеся, и даже не парочка, но если королева хочет, разве ей откажешь? Отстранившись, Татум поджала губы, каким-то отрешённым взглядом взирая на Кэмерона. — Что это ты делаешь? — лукаво улыбаясь, спросил он. Улеглась в его постель, сама лезет целоваться… Опять подрезать собирается? Татум пожала плечами. — Ты меня поцеловала, — подсказал Кэм, наблюдая за её реакцией. — Да, — коротко подтвердила она, делая вид, что ничего особенного не случилось. — Сама, — напомнил Кэмерон. Татум кивнула. — Хочешь ещё? — Очень. — Давай. — Кэм подозвал её к себе рукой, и Татум, улыбаясь теплее ломящегося сквозь стёкла солнца, подсела к нему, обвила шею руками, чувствуя, как его руки обхватили её за талию, а затем… Татум просто потерялась. Всё происходило само по себе. Так просто и легко, будто и не было всех этих дней игнорирования Кэмерона как живого существа, будто Татум не пырнула его ножом, не бросила одного отбывать наказание, и не надула с бутылкой вина, имея теперь ещё и компромат на него в качестве вора. Нет, целоваться Кэм всегда горазд, но ещё бы понять, к чему это всё… Хотя пока определённо рано это выяснять — сначала надо до отвала наестся нежностей, пока есть возможность. А Татум сегодня на удивление не скупилась. Её тонкие, но крепкие ручонки прошлись по его шее, плечам, торсу и голове то нежно, то цепляя ногтями, то так властно, словно Кэмерон уже лет сто принадлежал ей. Никакого стеснения или неловкости, лишь тотальная самоуверенность. Впрочем, чего от неё ждать, если она свободно вломилась в его дом, душ и постель? Кэму это очень пришлось по нраву. Скромные девочки невероятно скучны, то ли дело Татум, после поцелуев которой можно уже не вернуться живым… Отстранившись, Татум вновь посмотрела на Кэмерона как-то отрешённо, как будто глубоко в душе сама удивлялась тому, что творит, но явно об этом не жалела и останавливаться не собиралась. Её руки всё ещё оставались на его шее, почти незаметно поглаживая и выводя пальцем круги. Солнце путалось в волосах Татум, кончики которых заметно подсохли, из-за чего обычно идеально ровные пряди выглядели слегка потрёпанными. Странно видеть её такой. В цветной одежде не по размеру, без капли краски на лице, не считая красноватого пятна на лбу со счёсанной кожей, и слегка взлохмаченными волосами, плохо скрывающими этот привлекательный изъян. — Ты мне нравишься, — всё в том же непринуждённом тоне сказала Татум. Вот так просто. В лицо. Живи с этим, Кэмерон. — Осторожнее с заклинаниями, котик, так и сатану вызвать можно. — Улыбнулся он, а сам не знал, что и думать. В том, что он нравился Татум, сомнений у Кэма не возникало. Это факт и точка. Но зачем она сказала об этом вслух? Какие цели преследовала? Кэмерон слегка прищурился, надменно рассматривая каждый сантиметр её лица и тела. Может, Татум пьяна? По виду не скажешь, да и поцелуи не имели алкогольный привкус. Таблеток каких-то наглоталась или веселящих веществ? В принципе Татум могла, но Кэмерон ни разу не замечал за ней подобного. Её выгнали из дому? Она поссорилась с Шанталем? У неё амнезия, потому она забыла, что Кэм приторно-слащавый урод, которого надо унижать? Затмение какое-нибудь случилось или парад планет? — Правда, нравишься, — повторила она, кивая, как будто… что? Пыталась убедить в этом Кэмерона? Зачем? Она даже выглядела при этом как-то по-другому, словно говорила искренне, с душой… Кэм сглотнул тугой комок в горле, слабо понимая, какую игру Татум затеяла. Что бы это ни было, заинтересовать Кэмерона ей удалось. Как и всегда. — Ты очень стойкий. Кэм улыбнулся, не теряя зрительный контакт с ней, чувствуя, как руки Татум плавно соскользнули к его плечам, выписывая всякие витиеватости на коже, опускаясь всё ниже. Она даже не задумывалась о том, что делает, возможно, и не замечала этого, тогда о чём же она сейчас размышляла, столь пристально на него глядя? — Я? Нравлюсь тебе? — скептически улыбаясь, переспросил Кэмерон, на что Татум вновь активно закивала. — Ты пришла извиниться? — Зачем мне извиняться? — уверенно спросила Татум, как будто Кэм сморозил какую-то глупость. Хотя извиняющаяся Татум в принципе и есть глупость. Она хоть раз в жизни за что-то извинялась? Вряд ли. — Я подумал, вдруг ты испытываешь стыд? — предположил Кэмерон, улыбнувшись, как будто говорил не всерьёз. — Мне не стыдно, — отрубила она, глядя на Кэма настолько властно, что стыдно чуть не стало ему за свои странные предположения. Удивительным образом Татум превращала всё нормальное в ненормальное… — А за подстрекательство меня украсть вино? За то, что не пришла, когда я тебя ждал? А ещё ты подрезала меня. Я весь кровью залился, пока дошёл до больничного крыла. — Кэмерон говорил очень спокойно, боясь расшатать и без того всегда шаткое душевное равновесие Татум. Если её не спугнуть, то, может быть, получится узнать, что происходит… — Ты сам напоролся на нож. Услышав это, Кэм засмеялся — отговорка в стиле Татум Дэдлок! И как он сразу не понял, что сам во всём виноват! — Почему ты не пришла отбывать наказание? — лукаво улыбаясь, спросил Кэмерон, переведя тему в другое, не менее провокационное русло. — Я отбыл все ночные смены сам. — Ты такой сильный и благородный. Потрудился за себя и за даму. — Татум не скупилась сегодня ещё и на откровенное подхалимство. — То есть о том, что тебе отработку засчитали, ты знаешь, а о том, что нужно было работать по ночам на кухне, нет? — уточнил Кэм, поймав Татум на слове. — Я не просила меня прикрывать, — фыркнула она, задрав нос и отвернувшись в сторону. — У тебя появились бы проблемы, если бы я тебя не прикрыл. — Но не появились же. — Потому что я прикрыл! — Ты обманом повесил на меня наказание. Я обманом заставила тебя его отбыть. Мы квиты. Больше не будешь пытаться перехитрить стратега, — почти шёпотом проговорила Татум, придвинулась к Кэмерону вплотную и ненавязчиво поцеловала его в щеку, как бы закрепляя этим клеймом свою победу. Кэм пытался понять, чего Татум добивалась, задавал ей вопросы, она отвечала, но вменяемых ответов он так и не получил. Их на стратегическом учат морочить людям мозги? Кэмерон как будто в шахматы играл, а не беседовал с живым человеком… — Стокли заставил меня с раной бегать кросс, — сказал Кэмерон, вновь пытаясь что-то выудить у Татум. — Мне наложили пластырь, и я напрямую отправился на кросс, потому что МакКуин не поверил в то, что я напоролся на арматуру. — За такую убогую ложь я бы отправила тебя бегать марафон. Ты хоть раз глазами видел арматуру? — Ну, я не такой гуру вранья как ты, котик. — Спасибо, что ценишь мои таланты, сладкий. — Я просто познал их на себе. Тебе ведь нет равных, моя королева. — Ты мог сказать МакКуину, что «сучка-Татум проткнула меня ножом». Хотя… погоди-ка, ты не мог… Тогда в глазах Стокли ты стал бы ничтожеством, которое не дало отпор хрупкой девчонке, и грязным стукачом за то, что сдал эту самую хрупкую девчонку… А ещё подсел бы твой авторитет всесильности в глазах друзей. — Татум, ты знаешь правила академии касаемо стычек и оружия. Тебя стёрли бы в порошок, узнай об этом руководство, — тихо ответил Кэмерон, и на мгновение ему даже показалось, что Татум почувствовала себя неловко, опустив голову, но лишь показалось, потому что секунду спустя она вновь непритязательно смотрела ему в лицо. Кэм не мог не прикрывать её, что Татум прекрасно понимала, и не признавала. — Ты же любишь боль, — выразительно проговорила каждое слово она. — Не такого толка. — Посмотрите, какой неженка. Ещё расплачься тут. Подумаешь, небольшой порезик. Зато сколько кайфа, адреналина… — Давай, я сделаю тебе такой же? — тотчас предложил Кэмерон, схватив Татум за руку, но она столь же резко освободилась от него, как будто испугалась, что Кэм прямо сейчас продырявит её ножом. Ведь Татум так бы и сделала. — В другой раз. — Как же так? — Не хочу испачкать свою новую одежду, — выкрутилась она, рывком откинув одеяло в сторону, чтобы Кэмерон увидел, что Татум не только его футболку стащила, но и земляного цвета просторные штаны. Штаны сидели на ней нелепо из-за разницы в размере, отчего казалось, что на Татум юбка, а не штаны, благо, на поясе оставались шнурки, затянув которые Татум не позволила им спадать. Кэм смотрел на неё и удивлялся тому, как Дэдлок красива в своей нелепости. В довершение образа домашней девочки Татум кое-как заплела кривую косу, половину волос не вплетя вообще, видимо, посчитав, что и так сойдёт. Кэмерон смотрел на неё и удивлялся, как это хрупкое с виду создание, похожее на подростка в папкиной одежде, лупило в академии и парней и девушек, а в перерывах между тренировками носило строгие чёрные платья и харизму «не лезь, убьёт». — Это моя одежда, — напомнил ей Кэмерон, когда Татум слезла с кровати и размялась, словно готовилась к бою. — Я заберу футболку себе. Она мне понравилась. Хочу, — сказала Татум, сделав пару наклонов в одну сторону и пару наклонов в другую. — Но я тебе не разрешал, — подхватил Кэмерон, хотя уже понял, что на его шмотку положили глаз, и смысла в дальнейшем разговоре нет — Татум её заберёт, даже если Кэма придётся убить. — Я не спрашиваю твоего разрешения. — …и не дарил. — Не нужно что-то мне дарить, чтобы я это забрала. — Зачем ты пришла, Татум? — наконец, выгадал момент Кэмерон. Татум, доселе смотрящая в потолок, перевела взгляд на него. Кэм уже раскатал губу на эмоциональную тираду о том, что у неё какие-то проблемы и некуда пойти излить давно проданную дьяволу душу, но… Дэдлок просто пожала плечами. — И всё? Весь твой ответ? — громко засмеялся Кэмерон, удивлённо покачивая головой. И ради этого он обрабатывал её битый час? Позволял спать, пока его мучили вопросы? Лучше бы сразу сбросил с кровати. — Знаешь… — начала Татум и вновь уселась на кровать. Её взгляд стал таким далёким и задумчивым, будто она вспоминала обо всём по крошкам. Обеденное солнце медленно стремилось к закату, наполняя комнату всё более насыщенными оранжевыми красками, отчего даже тёмные волосы Татум виделись почти рыжими. Что удивительно, она даже не пыталась спрятаться от него, хотя солнечный свет окутывал её со всех сторон, как будто это сама Татум светилась изнутри. — Я просто шла домой, а оказалась здесь. Кэмерон смотрел на неё со скепсисом. — Шла домой, но пришла ко мне. — Да, — ответила Татум, как будто сама удивилась собственной мысли. Её лицо в изумлении вытянулось, глаза смотрели сквозь Кэмерона. Может, она действительно не понимала, как оказалась тут и зачем? Просто пришла, потому что… ноги привели. — Пришла туда, где ни разу не бывала, но взломала замки, взломала сигнализацию, душ взломала и холодильник, наверняка, тоже? — Он пуст, что там взламывать? — Равнодушно пожала плечами Татум. — Тоже, — подтвердил Кэм, щёлкнув пальцами. — А сигнализация у тебя ни к чёрту. Смени. Та электрическая ловушка, которую мы с тобой ставили, и то эффективнее. И вообще… — Татум снова вскочила с постели и покрутилась на месте, пристально разглядывая антураж спальни Кэмерона, пока тот мирно лежал на кровати, предвкушая очередной выпад со стороны Татум. Сейчас она скажет, что дом Кэма полный отстой или что-то в этом роде. — Не ожидала я, что ты так живёшь. И это дом Кэмми Дю Пона? Похоже на притон для бездомных! — Притон для бездомного, — поправил её Кэм, показывая на себя оттопыренными большими пальцами. — Так не терпелось сбежать от маминых кореньев, которыми она тебя кормила? Видела я эти коряги в твоём холодильнике. Хотела выбросить, но в твою урну хоть не заглядывай. — Я их выбросил. — В урне не было места. — А я нашёл. Плохой ты стратег. — Подмигнул ей Кэмерон и улыбнулся, хватаясь за коммуникатор. — Могла бы вынести мусор раз пришла. — Свой не выношу, буду о твоём заботиться? Не прибедняйся, Кэм. Ты же купаешься в деньгах, — недоумевала Татум. — Почему ты не делаешь ремонт? — Я сделал. — Кэмерон развёл руками, как бы говоря «любуйся, Татум». Она насупилась, повторно пробежавшись глазами по наполовину стеклянному потолку и крыше, не докрашенной белой панели на стене, и окнам без штор, жалюзи и вообще хоть чего-нибудь, чем можно прикрыть этот стыд. — Выглядит как… — …отстой, — опередил Татум Кэмерон. — Полный отстой, — согласилась она, недовольно кривясь. — Да, спасибо, твоё мнение очень важно для меня, — равнодушно отчеканил Кэмерон, водя пальцем по экрану коммуникатора. Иной реакции от Татум он не ожидал. Если бы у Кэма всё было оформлено в позолоте по последнему писку моды, она бы сказала, что Кэмерон просто сноб, выставляющий напоказ свои богатства. Татум прошлась по его комнате, внимательно всматриваясь в мягкий молочно-белый ковёр, щекочущий стопы. — Белый ковёр — это очень непрактично. Его же всё время надо чистить. — Она нарочно потопталась по нему, то ли желая помять, то ли испачкать или просто выказать таким образом презрение к вкусам Кэма, одним глазом смотрящего в коммуникатор, а вторым наблюдавшего за Татум. — Я раз в неделю вызываю специалистов, — спокойно пояснил Кэм, молча соглашаясь с Татум. Светлые ковры пачкались очень легко и быстро, потому малейший недостаток на них выглядел бревном в глазу, но Кэмерон упрямо хотел светлый дом. Почему — сам не знал. Ему всегда нравились оттенки коричневого, бежевый и персиковый, но не белый. Слишком прямолинейно. Зато жить в белом доме ему захотелось, как только он увидел каркас этого, на тот момент, ещё строящегося здания. Кэмерону не нравилось то, как его стеснял старый дом. В нём было всё, но от этого создавалось ощущение замкнутого пространства, как будто жилище отрезано от мира глухими стенами. Нет, он любил родительский дом, но свободы там не ощущал, зато на новом месте понял одно — чем меньше вещей, тем больше пространства и легче дышится. Минимализм не только красив, но и практичен. В таком жилье проще и быстрее прибираться, стены не давят, а наоборот позволяют вдохнуть на полную грудь. В новом доме Кэмерона витало настроение беспечности и безмятежности, чего никогда не было в старом. Когда он лежал на кровати под лучами предзакатного солнца, создавалось впечатление, что Кэмерон живёт на краю отвесной скалы очень высоко, почти под солнцем, и это так его расслабляло, как ничто иное на свете. — А это что? — спросила Татум, тыча пальцем на стену слева от кровати Кэма. Матовая белая, шершавая на вид стена выглядела так же, как все остальные в доме, за исключением того, что здоровенные, хаотично набитые на неё ромбовидные панели были кое-где не докрашены, потому на чистом белом фоне проступали цементного цвета неуместные мазки. Точнее, неуместными их считала, например, мама Кэмерона, которую он вместе с её познаниями дизайна мило выпроводил из дому, прежде чем она вызвала десять бригад мастеров, чтобы всё немедленно исправить. Поначалу Кэмерон тоже не очень довольствовался таким откровенным браком, затем… ему понравилось. А что, если это не брак, а смелое решение? Нанимать новых рабочих и заниматься ремонтом столь муторно и скучно, что Кэмерон просто не захотел продолжать. Видеть в недостатках уникальный стиль намного удобнее и быстрее. — Твой ремонт делали пьянчужки? — Улыбнулась Татум, проведя рукой по не докрашенным фрагментам стены, которые ещё и были куда шершавее покрашенных, настолько, что она даже поцарапала палец. — Это сюрреализм. — Это не докрашенная стена. — Не уступала Татум, тыча пальцем на аляповатые серые пятна, как будто Кэмерон изувечил её жильё, а не собственное. — Ты не разбираешься в дизайне. — Ты тоже. Татум, явно нервничая, скребла по панели ногтями, не сводя глаз с Кэма, которого… всерьёз намеревалась убедить в ущербности его дома? Он смотрел на неё в ответ таким же бурящим взглядом, без слов давая понять, что менять ничего не станет. — А это что значит? — спросила она, глядя в потолок. Кэм не сомневался в том, что Татум рассмотрела все комнаты в доме сразу, как только пришла, а значит, сейчас просто набивала себе цену. Неужели наполовину прозрачная крыша её до сих пор удивляла? Татум ведь успела под ней даже поспать! — Я надеюсь, ты не из этих… которые звёзды считают? Кэмерон слабо улыбнулся, поглядывая то на Татум, то на прозрачные потолки. Надеется она… Для чего? Неужели Татум не хочется, чтобы Кэмерон оказался каким-нибудь романтичным звездочётом, наблюдающим метеоритный дождь из своей кровати? Наверное, она очень разочаровалась бы, окажись это правдой. Кэм потешался над тем, как Татум пыталась изображать из себя равнодушную, при этом задавая подобные вопросы. — Мне не хватило материала, чтобы перекрыть крышу, — со всей серьёзностью объяснил Кэмерон, представляя, как Татум в своих мыслях вздохнула с облегчением. — Работники испортили часть материалов, а новые я заказывать не стал. Дэдлок скептическим взглядом сверлила Кэмерона, видимо, раздумывая, как бы язвительнее попустить его халатность, прекрасно самим Кэмом осознаваемую. Изначально он действительно планировал покупать новый материал и доводить дом до ума, но… это желание быстро испарилось. Всё-таки симбиоз стекла и дерева выглядел интересно, наверное, даже стильно, по крайней мере, многие именно так отзывались о жилище Кэмерона, всерьёз называя его новым дыханием моды и глубокой проработкой дизайна. А ведь они и не подозревали, что этот «стиль» обязан своим появлением халатности, лени и толике равнодушия хозяина, которому и так сойдёт. Со стороны же стеклянная крыша смотрелась необычно для Первого и странно даже для самого Капитолия. Так вышло, что именно та её часть, которая скрывала под собой спальню Кэмерона, наполовину осталась под открытым небом. Из-за того, что над спальней не было такой обивки, как у остальной части дома, снаружи сей фрагмент стал значительно ниже остальной части крыши, потому, когда шёл дождь, вся вода стекалась именно на стекло. Кэмерон предвидел это, потому оборудовал крышу всеми видами отливов, а само стекло установил многослойное и бронированное. Стыки стекла с белым деревом, вскрывающим большую часть крыши, мастера обработали специальным раствором, не пропускающим влагу и холод. Так Кэм остался жить под стеклянной крышей со стеклянным потолком. Днём комната хорошо прогревалась от солнца, вечером не нужно включать ночник, чтобы пройтись по комнате, но это принесло и проблемы — солнечный и лунный свет не всегда позволял нормально спать. Эту проблему Кэмерон тоже решил очень быстро, просто установив на все стёкла спальни тонировку. Снаружи окна и крыша выглядели как зеркало, в то время как изнутри улица прекрасно просматривалась. Режимы затемнения входящего света устанавливались на любой вкус, тем не менее, Кэм всё чаще пользовался лишь зеркальным отражателем, впуская в свою обитель как можно больше солнца. — Похоже на правду. — Цокнула языком Татум, внимательно осматривая потолок. Свет раскалившегося солнечного диска преломлялся, попадая в комнату, оттого вся её белизна прогревалась успокаивающими тёплыми красками. — Кэмми Дю Пон поленился, а все назвали это уникальным стилем. С тобой всегда так работает. Наверное, отвратительно спать под звёздами. — Очень. — Ну, ничего, я потерплю. — Что? — Не понял Кэмерон. — Ты собираешься у себя дома поставить стеклянную крышу? — Нет, — фыркнула Татум и отвернулась от Кэмерона, рассматривая здоровенный экран его компьютера, самую современную сенсорную панель… — Я пришла к тебе с ночёвкой. Услышав это, Кэмерон замер, повторяя про себя её слова, словно ища в них подвох. Татум собиралась что сделать? Ночевать у него? Сначала она напрочь отказывалась приближаться к его дому, а теперь говорила, что пришла на ночлег? Зачем? Чтобы заложить где-нибудь в подвале бомбу? Кэм вытянул шею в сторону, выглядывая платье Татум, около которого лежала её слегка потрёпанная и неожиданно пузатая сумка. Обычно Татум не утруждала себя ношением лишних вещей… Кэмерон здраво оценил ситуацию и сказал то, что было максимально здраво в его положении: — Я тебя не звал. — Разве? — Татум удивлённо обернулась к Кэму. — Ты же раздобыл для меня вино. Оно всё ещё хранится на твоей полке. Радуйся — у тебя появилась возможность его выпить. — Ты шла домой… а в итоге оказалась у меня… да ещё и с вещами? — спросил Кэмерон с нескрываемой насмешкой. — Какой интересный маршрут. Тебя что, из дому выгнали? — В приют для бездомных. Я не могу прийти к тебе просто так? — Только если что-то задумала, а это… уже не просто так. — Хмыкнул Кэмерон и поднялся с кровати. Он медленно стал расхаживать по комнате, как делал всякий раз, когда ему было скучно, а хотелось какой-то динамики. — Предположим, ты пришла ко мне назло, но зачем с ночёвкой? Неужели совсем не страшно оставаться на ночь с взрослым парнем в его доме? Татум почти с жалостью взглянула на Кэмерона, не без труда подавляя смех. — Сейчас меня боишься ты, потому что не понимаешь моих намерений. И кто же под каблуком? — Подмигнула она, источая железобетонное бесстрашие и уверенность, даже когда Кэмерон стал напротив неё, затмив собой солнце. — Тебе меня не запугать, Кэмми. Я — мастер ужасов. Заражать людей страхом — мой талант. — Вдруг у меня в доме есть потайная комната, куда я утащу тебя и распилю на части? — В твоей одежде не бывает даже внутренних карманов. О каких тайных комнатах может идти речь? — Засмеялась Татум. — Откуда ты знаешь, что я не ношу одежду с внутренними карманами? — Прищурился Кэмерон, скрестив руки на груди. Взгляд Татум зацепился за них и задержался буквально на мгновение, а самолюбие Кэма уже успело о себе напомнить. — Ты же помнишь все мои платья. Моя память не хуже, — хладнокровно ответила Татум, мрачно взирая на него из-подо лба. — Притворюсь, что поверил. Но где же ты будешь спать? — Дэдлок молча ткнула пальцем на кровать. — Это место уже занято мной. Тебе придётся искать себе другое. — Я уже облюбовала это, — твёрдо заявила Татум. — Кэмми придётся мне уступить, если он хочет, чтобы я осталась у него в гостях. — Она кокетливо провела пальцем по его подбородку. — Кэмми занял эту кровать в тот самый день, когда купил её, так что, если хочешь на ней спать, придётся терпеть моё соседство. Иначе никак. — Без проблем. — Пожала плечами Татум, чем только сильнее насторожила Кэмерона. Он перебирал в голове все возможные варианты, но ни один ни казался ему убедительным. Берёт Кэма на слабо? Это самое глупое, что можно сделать применительно к нему, ведь он не из тех, кто струсит или постесняется… — Я могу приставать, — мягко проговорил он, наблюдая за реакцией Татум, ничуть не переменившейся в лице. — Мне всё ещё не страшно — старайся лучше, — посоветовала та. — … и играть с ножами люблю. И не только ножами… — Я тоже. Тебе ли не знать. Татум хищно улыбалась, отчего Кэмерон не мог понять, она водит его за нос или говорит всерьёз? Это уверенное в себе ухмыляющееся личико скрывало тёмные помыслы, но какие конкретно, Кэмерон понять не мог. Надо было идти на стратега… Вдруг там учат расшифровывать таких людей, как Татум?.. Кэм ломал голову над её поступками и поведением, а в душе не мог нарадоваться, что Татум сама заявилась к нему домой и вытворяла не пойми что, не позволяя Кэмерону заскучать над книгами о финансах. — Что ты будешь делать, если я не смогу сдержаться? — уверенным ровным голосом спросил он, нарочно взирая на Татум свысока, демонстрируя тем самым своё заочное превосходство. Однажды Кэм уже одержал верх над ней. Что ему мешало повторить? Уверенность Татум щекотала ему нервишки, отчего Кэмерон в который раз молча восхитился той неконтролируемой стихией, которую решил покорить, невзирая на то, сколько времени это способно занять. — Не буду против. Кэмерон вздохнул и выпятил подбородок, поражаясь твердолобости её слов. Так гнуть свою линию вранья нужно уметь. — Я серьёзно, — уточнил Кэм, уже не улыбаясь, а давая понять, что говорит о серьёзных вещах, надеясь на серьёзный и честный ответ. Татум не представляла, с каким огнём играла. До поры до времени Кэмерон мог отшучиваться, но вечно это продолжаться не могло. — И я. Снова. Кэм поднял голову вверх и покачал ею. Девочка сознательно нарывалась! В этом её план? Спровоцировать Кэмерона? Может быть, она установила какие-то камеры в его комнате и теперь отчаянно будоражила Кэма, чтобы преподнести его в дурном свете, подставив? Он пробежался глазами по углам комнаты, немногочисленной мебели и технике, предполагая, где бы Татум могла установить камеры… — В чём подвох? — прямо спросил он, на что эта кокетливая садистка лишь замялась. Флирт не сфера интересов Татум, но сейчас она занималась именно им, что не могло не вызывать подозрений, хотя Кэм и оценил её старания. Немного больше общения с ним — и Татум превратилась бы в знойную разрушительницу сердец. Странно, что никто из его друзей не замечал в ней этот огонь… — Нет никакого подвоха, — проворковала Татум, слегка припустив веки, как будто солнечный свет в прямом смысле давил на неё. Она вытянула руки перед собой и обвила ими шею Кэмерона, притуляясь к нему столь же дерзко, как позволяла себе на кухне. Её глаза застыли на его губах, но Кэмерон не спешил что-либо предпринимать. Уж слишком пахла жареным вся эта ситуация… Зато Татум в отличие от него на попятную не пошла. Если бы Кэмерон не знал эту маленькую хитрую лгунью, то решил бы, что она и впрямь хочет завалить его в постель. Недавно она отказывалась просто прийти к нему в гости, а теперь откровенно вешалась на шею, но даже этого ей показалось мало. Татум с изучающим взглядом следила за собственными пальцами, размеренно скользившими по лицу Кэма, пробуя его на ощупь. Короткие ноготки цепляли губы, подбородок, скулы и виски. Татум словно рассматривала товар на ярмарке. Посчитав «товар» годным, она сама полезла целоваться, прижимаясь к Кэму так тесно, словно хотела вдавить себя в его грудную клетку. — Если ты так говоришь, значит, подвох есть. Какой? — улыбаясь, спросил Кэмерон, с трудом отстранившись. Ему пришлось даже слегка оттолкнуть Татум, точно кошку, выпустившую когти в его плечи в страхе выронить свою добычу. Кэмерон видел запал на её лице, вспыхнувшие зрачки и абсолютно дикий, необузданный, почти пугающий обезумевший взгляд. Она готовилась разорвать его в клочья и почему-то фальши в этом он не ощутил. Или повёлся, как дурак. Впрочем, ради некоторых вещей побыть дураком не зазорно… — Умопомрачительная логика, — сделала вывод Татум и загадочно улыбнулась. — Угадай сам, в чём кроется дьявол. — Склонила голову набок она, выжидая. Кэмерону как назло ничего стоящего на ум не приходило. Мозг напрочь отказывался работать и воспринимать хоть какую-то информацию кроме той, что стояла напротив. Татум поняла это, потому вновь прижалась к нему, потянула за шею, насильно заставив наклониться, и принялась шептать, нарочно касаясь губами его виска, уха, а затем и вовсе прикусив мочку. — Весь подвох в его отсутствии, Кэм. Дэдлок сделала шаг назад, подняла руки и принялась медленно расплетать несуразную косичку из ещё влажноватых волос, которые и без её усилий сами распадались на прядки. Когда волосы Татум вновь свисли чёрной ширмой на лицо, она взмахнула ими, будто доселе коса как-то ограничивала её, а после рывком сорвала с себя футболку, взметнув ту на кровать. Кэмерон озадачено наблюдал за её действиями и не мог поверить своему счастью. Кажется, подвоха действительно не было, и если он продолжит просто стоять, утратив дар речи, то упустит свой, возможно, единственный шанс провести время с Татум… Если сейчас она столь лояльна, значит, завтра по следует ожидать сильно обратный эффект. — Эксклюзив. Нравится? — вызывающе спросила она и покрутилась на месте. — Всегда нравилось, — не задумываясь, выдал улыбающийся Кэмерон, бесстыдно рассматривая каждую клеточку её тела. Даже сморщенная резинка на штанах ничуть его не портила. Без своих сдержанно интригующих платьев Татум выглядела точно так, как он и предполагал. Такая светлая, тонкая, едва ли не прозрачная, практически с голубым отливом кожа, гладкая с виду, как её шелковистые волосы, вся испещрённая мелкими царапинками, рассосавшимися и не очень синяками, мелкими, практически незаметными шрамами разных форм… — Ты же не видел меня такой. — Хвастливо задрала нос Татум, определённо довольствуясь подобной реакцией со стороны Кэма. — У меня богатая фантазия, — как-то машинально ответил Кэмерон, рассматривая её словно картину. Он подступил всего на шаг, но сего хватило чтобы прикоснуться к этой идеальной и одновременно неидеальной коже. Кэм аккуратно повернул податливую Татум к себе спиной и тихо присвистнул. — Кто тебя так? Дэдлок почти грациозно сгребла волосы на одно плечо, чтобы Кэмерону стало виднее то здоровенное синее пятно на её лопатке, появившееся благодаря спаррингам. — Твой дружок Тэнди, — фыркнула в привычной манере Татум, и глазом не моргнув, когда Кэм начал щупать её гематому. — Болит? — Не настолько, чтобы доставлять дискомфорт. Всё в пределах приятного. Послушай, Кэмми… — Татум повернулась к нему лицом и принялась легонько пощипывать горлышко его футболки, откровенно стреляя глазами из-подо лба. — Ты же поколотишь его для меня? — Татум… — Ну, давай, ради меня, любимой. Я же не прошу его убить, хотя и хочу. — Татум, вы дрались на спаррингах. Тэнди не виноват, что получил такое задание, — мягко пояснил Кэмерон, обвив её талию обеими руками. Татум же засмеялась, откинув голову назад, а когда опустила её, на лице Дэдлок застыло издевательское умиление. — Как я порой упиваюсь этой твоей приторно-слащавой патриотичной правильностью. Никогда бы не подумала, что этот отстой способен заставить так кайфовать, — сказала она, действительно выглядя невероятно взвинченной. Татум легонько подпрыгнула, обхватив шею Кэмерона обеими руками, и, улыбаясь ему в лицо, принялась целовать порывисто, хаотичными вспышками, неконтролируемыми всплесками, рвущимися наружу точно бесы во время изгнания. Каждый такой поцелуй казался Кэмерону ударом под дых, после которого он терял силы буквально на глазах, как будто уже несколько часов изнурительно тренировался. Эта девчонка совершенно безумна. Если бы она могла, то разорвала бы Кэма на части лишь бы дать выход своим эмоциям. Она не замечала, что наступает ему на ноги, что исцарапала его плечи, чудом не порвав футболку, а затем и вовсе стащила её с него, отбросив в сторону. Красные полосы от ногтей воспалились, но в остальном Кэмерон выглядел гораздо более «чистым» нежели Татум — синяков по минимуму, шрамов тоже. — Будто и не ходил на спарринги, — сказала она, оценивающим взглядом рассматривая Кэмерона. — Разочарована? — улыбаясь, спросил он, прижимая Татум к себе. Она устало вздохнула, не скрывая собственного недовольства. — Я люблю шрамы. Хотя… никогда не поздно доработать полотно, верно? — Хищно улыбнулась Татум, дав ему лёгкую пощёчину. Ударенное место совсем немного покраснело, а уже спустя мгновение Татум его поглаживала, прильнув к губам Кэмерона. Он всё ещё не понимал, что творится, но происходящее ему нравилось, и он мысленно упрашивал Татум не прекращать. Кэмерон не знал её мотивов, не знал, как долго это продлится и как после всего этого Татум себя поведёт. Возненавидит и отречётся от него насовсем? Сделает вид, что его не знает? Убьёт? Последнее казалось самым реалистичным исходом… До случившегося на кухне Кэмерон не знал, какими могут быть поцелуи Татум, но сейчас понимал, что всё именно так, как он себе представлял. Возможно, он привязался к выдуманному собой же образу, но почему тогда в реальности этот образ не отличим от фантазии? Холодная и строгая Татум всегда казалась ему настоящим ларцом Пандоры, в котором скрывалось столько страсти, что освобождать её опасно для человечества. И вот, кажется, он приоткрыл этот ларец, выпустив наружу другую сторону Татум — обезумевшую от страсти, резкую, грубую, живящуюся чужой болью и собственной гордостью. Её страсть сметала всё на своём пути, как волна разрушительного цунами. Её руки сдирали с него кожу, обнажая наэлектризованные эмоции. Её губы высасывали из него жизнь и энергию, без тени смущения опустошая до дна. Кэмерону всегда нравилась непоколебимая уверенность Татум в собственном превосходстве, даже несмотря на то, что все кроме Шанталя испытывали к ней отвращение. Любой другой человек уже утратил бы веру в себя, но Татум была выше этого. Выше их всех. Она — королева, которую невозможно свергнуть. Татум шла по головам, унижала, оскорбляла, подставляла, врала. Она будто умышленно настраивала всех против себя, создавая себе врагов, чтобы было с кем побороться. От скуки. Гордыни. Или самоуверенности. Иногда очень глубоко в душе Кэма просыпалось такое же желание надеть корону грязным путём, но не потому что он считал себя лучше других, а просто чтобы понять… каково это. Каково быть Татум. А ведь Кэмерон тоже один из созданных ею врагов. Даже больше — он главный монстр её комикса, историю противостояния с которым Татум придумала сама. Чего только не сделаешь, чтобы не влюбиться… Лучшая защита всегда нападение. Возведи в ранг злейшего врага того, по кому сохнешь, и бороться с ним станет проще. Или нет, если ты в итоге заявляешься к нему спать. Случайные мысли, всплесками вырываясь из общей каши, ударяли Кэма по голове, который уже едва что-то понимал. Они с Татум соревновались в настойчивости даже здесь, сейчас, покоряясь спортивному интересу, давно ставшему частью их обоих. Кэмерон хотел главенствовать над Татум, а Татум хотела главенствовать над Кэмероном и поделить этот трон они не могли, да и не нужно было, ведь обоих увлекал сам процесс соревнования. Татум смеялась, шептала о том, как ей противен Кэмерон, царапалась по-кошачьи и целовала его так, что Кэму казалось, будто его бьют. Она совершенно невменяема и неадекватна. Непредсказуема и безумна. Кэмерон не удивился бы, достань Татум свой нож и всади его ему между рёбер. Могла ли она его убить на самом деле? Определённо, да, ведь Татум не принадлежала к той касте людей, которая превозносила человеческую жизнь, считая её наивысшим благом. Возможно, если всё зайдёт слишком далеко, Татум попытается его убить. Кэм размышлял об этом на полном серьёзе, ведь понимал, что на чаше весов её убеждения всегда предпочтительнее чьей-то жизни. Тем не менее, Кэм хотел рискнуть. Всегда хотел. Татум не представлялась в его голове неприступной девчонкой, которую по канону жанра следовало покорить. Неприступные девчонки не заявляются к объектам своей неприязни домой. Татум это стратег с рождения и Кэмерон решил обыграть Дэдлок в её же игре. Интересно, это вообще реально? Если нет, то Кэм станет первооткрывателем. Хотя есть же ещё Ада Паркер, но ей экземпляр достался попроще. Да, многие шарахались его, словно он смерть с косой, но Дилони хотя бы не пытался Аду зарезать. Хотя кто их знает… С Татум же Кэмерон чувствовал себя тем безумцем из старой сказки, который взбирался ввысь через все уровни ада, чтобы добраться до своей блаженной мёртвой женщины. В аду хотя бы нет взрывного характера Татум, значит, Кэму всё-таки приходится сложнее. Правда, плата за уничтожение нервных клеток достойная… — Почему у тебя кровать такая низкая? Как на неё вообще можно спускаться? Ты что, становишься на колени, а потом заползаешь в постель? — каким-то чудом Татум умудрялась ещё и ворчать, практически не отрываясь от Кэма. Всё это время он толкал её назад до тех пор, пока ноги Татум не врезались в деревянное препятствие в виде кровати. — Очень просто, — коротко сказал Кэмерон, улыбаясь. — Вот так, — объявил он и хорошенько толкнул её. Падая, Татум, взмахнула руками и вскрикнула, но приземлилась мягко, резко выдохнув так, словно рухнула на дно пропасти. Кровать не скрипнула и не прогнулась. — Совсем из ума выжил? — выпалила она в лицо, тотчас нависшему над ней смеющемуся Кэмерону. — Она могла сломаться. — Я каждый раз так приземляюсь, котик. Эта кровать что угодно выдержит. Даже твоё раздутое самомнение. — Это у меня-то оно раздутое? — изумилась Татум, со всей силы приложившись к Кэмерону, свалив его с себя. На её удивление, Кэма сей жест ничуть не смутил. Он по-прежнему улыбался, не сводя с Татум глаз, абсолютно довольный и сияющий своей набившей оскомину слащавостью. — Эй. Окна точно затонированы? Выглядят слегка, ну, очень прозрачными. — А что такое? — лукаво поинтересовался Кэмерон, уловив на лице Татум тень смятения. — Неужели струсила? А как же заводящее чувство опасности? Не разочаровывай меня. — Просто ответь, — прорычала Татум, вцепившись в горло Кэма пальцами. Она смотрела на окна с таким недоверием и неприязнью, словно те замышляли против неё недоброе и Татум об этом разузнала. — Выйди на улицу и проверь, — выдавил Кэмерон, не переставая улыбаться даже тогда, когда дышать стало сложно. Татум на провокацию, конечно, не повелась. Её вопрос повис в воздухе, потому Кэму пришлось отвечать. — Затонированы, не волнуйся, но я могу помочь тебе в борьбе с сомнениями. Просто будь со мной, и нужда в тонировке окон отпадёт. — Что? — презрительным тоном спросила она. — Стала бы моей девушкой — избавилась от проблем. Татум задумчиво задрала подбородок, серьёзно глядя куда-то в сторону, после чего высокомерно ткнула указательным пальцем в грудь Кэмерона так, словно пыталась его протолкнуть сквозь кровать на пол. — И не подумаю, — без крохи сомнений объявила она, слегка склонившись над Кэмом, демонстрируя ему собственное превосходство. Татум не добивалась того, чтобы Кэмерон её упрашивал. Она просто ставила его перед фактом своей непоколебимостью. — Почему? — прямо поинтересовался Кэмерон, воспринимая её слова несерьёзно, с насмешкой. — Ты же сейчас здесь. — Это ничего не значит. Сейчас я здесь, а через пять минут могу быть уже в другом месте. — Не успела Татум договорить, как Кэмерон схватил её за руку. Татум показательно надменно перевела взгляд с лица Кэма на его руку. — Отпусти, иначе сломаю. — Только посмотрите, свободу Татум притеснили, — откровенно издевался Кэмерон. — Не хочешь быть моей парой? Ладно. Я и не надеялся. Будет чем заняться в дальнейшем. А вот сегодня ты никуда не уйдёшь. — Только потому, что сама так хочу, — уточнила Татум, наклонившись ещё ниже, нарочно дыша Кэмерону в лицо, чтобы раздразнить. — Потому что я тебя не отпущу. — Потому что я позволяю тебе меня не отпускать. — Не унималась она, чем только больше забавляла Кэма. Татум не могла не спорить, не поступать назло, не чувствовать себя владелицей ситуации. Осознавать это жизненно необходимо для неё, но и Кэмерон так просто уступать не собирался. Какими бы надеждами себя не тешила эта девочка, королём игры оставался именно Кэм. Его игра обещала стать очень долгоиграющей. Если нужно немного поддаться в настоящем, чтобы сорвать куш в будущем, то почему бы и нет? — Ты не можешь устоять уже сейчас, — прошептал Кэмерон, заправляя за ухо шелковистую прядку волос Татум, которая раз за разом спадала ей на лицо. — Откуда ты знаешь, что будет дальше? Взгляд Татум замер. Теперь она задумалась уже не наигранно. Либо Кэмерону показалось, либо в глазах Дэдлок мелькнула кроха паники. Ему так и хотелось спросить, а не в ужасе ли она от собственных действий, но Кэмерон не дурак, чтобы спугнуть свою пташку в такой момент. И пташка не отпугнулась. Она была не в себе, как будто приняла что-то психотропное, ведь её взгляд не фокусировался и таял, словно Татум здесь и не было. Она поцеловала Кэмерона раз, другой и третий, прерываясь от нехватки дыхания, но боясь пресытиться. Волосы чёрным полотном спадали вниз, затмевая её лицо от солнца и щекоча кожу Кэмерона. — У тебя красивые глаза, — неожиданно пролепетала Татум, чем лишний раз заставила Кэма опешить. Ничего себе, уже и глаза у него красивыми стали… А разве они не уродливы от того, что красивы? Или как там работает логика Татум… — Может, отпустишь руку? — прошептала она, и тут ему всё стало ясно. Ластиться решила. Недолго думая, Кэмерон свалил её с себя и крепко сжал оба запястья, вдавливая в мягкие матрасы. Татум громко засмеялась, видимо, догадавшись, что Кэм так и поступит, а она совсем и не против… Кэму нравилось её легкомыслие, баловство и безумие, чередующееся с холодным планированием. Татум не превращала поцелуи в важный ритуал, как это делали другие, полагающие, что после этого их жизнь круто изменится; не волновалась по поводу того, разочарует она Кэма или нет; не переживала как выглядит, что он о ней может подумать, и правильно ли вообще вот так навязываться парню. Татум на всё плевать, и это одно из лучших её качеств. После поцелуев люди не превращаются в гиббонов, их жизнь не меняется, не начинается и не заканчивается на этом трепетном моменте. Это всего лишь поцелуй. Если хочется — дерзай, не хочется — занимайся своими делами дальше. Целуй кого хочешь, когда хочешь и где хочешь. Нет в этом сакрального смысла. Люди большие выдумщики, превозносящие совершенно прозаичные вещи, из-за чего потом страдают. Несмотря на то, что Кэмерону всё же хотелось больше власти над ней, он понимал, что пытаться обуздать её официозом всё равно, что ловить воздух голыми руками. Хочет завалиться к нему домой? Пусть. Кто она после этого? Ветреная девчонка? Нет. И ничего аморального в этом не было. Татум делала что хотела. Возможно, не в такой форме, которую принимало общество, но какая разница другим, как Дэдлок тратит свой досуг? В голове Кэмерона клубилось много мыслей насчёт Татум, но ничего из этого он не произносил вслух просто потому что говорить с ней о таком странно да и зачем, если она всё равно отвергнет все его предположения. Татум и сама не жаждала разговаривать, выражая всё, что хотелось, отнюдь не словами. Она не была нежной, но чувствовала Кэма так, словно всю жизнь являлась его частью. Знала как к нему прикоснуться, как поцеловать, знала как обнять, усмирить и взвинтить. Татум могла его ударить, расцарапать кожу, но это всегда представлялось Кэмерону отдельным видом нежности, чем-то таким, что она не позволила бы себе ни с кем другим. Она могла злиться, пускать глазами молнии в него, а затем хохотать так, будто вспомнила какую-то до колик смешную шутку. Татум сочетала в себе всё то, чего Кэмерону постоянно хотелось. Она была самой шаловливой, нестабильной и взрывной из всех знакомых ему девчонок, потому ни у одной даже самой невероятной красавицы не было никаких шансов рядом с ней. Хоть одна из них поняла бы в чём прелесть соперничества? А Татум понимала. Кто бы мог подумать, что именно сегодня она окажется так близко, и что вообще решится на подобное… Смелая колючка! Тонкие руки Татум выглядели будто хрупкое стекло, как и всё её тело в целом. Только прикасаясь к ней можно было понять, что, скорее, Кэмерон сам сломается об эти кости. Он упивался каждым касанием к ней, её запахом, смешанным с пряными гелями, сипящим голосом, бьющим по ушам, обрывистым дыханием, сотрясавшим воздух, всем тем, что делало Татум такой, какой она есть. В ответ Кэмерон дарил ей всё то, что взрастало и копилось в нём годами. Кажется, для неё одной. Солнце катилось к закату, освещение в комнате обрело коричневый оттенок и вдруг стало так тихо и спокойно, как будто кто-то активировал шумоизоляцию. Кэмерон смотрел в потолок, с трудом борясь с накатившей дрёмой. Глаза закрывались сами, никак не желая подчиняться командам мозга, требовавшим не спать. Татум бормотала что-то невнятное, притуляясь к его ушам, видимо, тоже находясь в шаге от того, чтобы отключиться. На сей раз чтобы заснуть, ей не понадобилось даже накрываться одеялом с головой… Татум спала как убитая. Ей ничего не снилось, не мешал солнечный, а затем и лунный свет, только смущало едва прослеживаемое ощущение тесноты. Во сне Дэдлок не понимала, откуда оно берётся, зато когда сон постепенно начал сходить на нет, теснота стала принимать всё более чёткие очертания. Татум неловко заёрзала, поймав себя спросонья на мысли, что в её руку что-то вцепилось. Она ещё не проснулась до конца, а уже задёргалась, пытаясь освободиться. Её сковывало что-то тяжёлое… холодное… Открыв глаза, Татум вновь заёрзала, утопая в больших мягких подушках и таком же мягком одеяле. Луна нависала над её головой, преломляя свой свет через стеклянную крышу, из-за чего в комнате посветлело, хоть и выглядел свет весьма холодным. Хмурясь, она похлопала ресницами, чтобы сфокусироваться, взглянула в сторону, где мирно спал Кэмерон, затем подняла руку и заметила, что вместе с её рукой, поднялась и его. — Что за дьявол? — тотчас выпалила Татум и приподнялась, отдёрнув руку на себя. Кисть Кэма беспомощно болталась в наручниках рядом, пока сам он продолжал спать, как ни в чём ни бывало. — Кэмерон. Кэм! — воскликнула она, толкнув его свободным кулаком в спину. Дю Пон, лежащий на боку, зашевелился, перевалился на спину, и сонно взглянул на Татум. — Чего не спишь? — тихо спросил он, в ответ на что Татум взмахнула перед его лицом своей закованной в наручники рукой. — Это что такое? — требовательно спросила она, нарочно дёргая ею то вправо, то влево, чтобы прикованного к ней Кэма тоже потрепало. — А ты не знаешь? — Улыбнулся он, нежась в постели так, словно жил самой беззаботной жизнью на свете. — Я перестраховался. Вдруг ты попыталась бы сбежать среди ночи? В ответ на это Татум шумно фыркнула и покачала головой, закатывая глаза к небу. Во-первых, если бы она хотела сбежать, то никакие наручники её бы не остановили. Потребуй того дело, Татум и руку Кэмерону оторвала бы… Во-вторых, она всё ещё была голодна, а бутылка добытого воровством вина не распита. А в-третьих, Татум пришла к нему не для того, чтобы убегать, но знать об этом Кэмерону не обязательно. Не могла же она сказать ему, что сама хочет побыть у него. Точнее, с ним. — Я не собираюсь сбегать, если ты не заметил. — Но ты могла. — Нет, не могла, — раздражённо процедила сквозь зубы Татум. — Вот так ты точно не сбежишь, — определённо гордясь своей задумкой, сказал Кэмерон, приподнялся и опёрся о спинку кровати. — А тебе идёт. Не хочешь носить их в повседневном варианте? — Будучи прикованной к тебе? Обручалки по-извращенски? — Только не говори, что тебе не нравится эта идея. — Кэмерон поднял руку повыше, так, чтобы рука Татум немного свисала, и залюбовался. — Кольца это позапрошлый век. В них нет никакого огонька, и они, в отличие от наручников, не способны удержать человека рядом. — Принеси чего-нибудь поесть, — перевела тему разговора Татум, виртуозно съехав с той темы, говорить на которую хотела меньше всего. Кэмерон хмыкнул и огляделся. Не нужно смотреть на часы, чтобы определить, что на дворе царила глубокая ночь, хотя Кэм всё же взглянул, потянувшись за своим коммуникатором, лежавшим на полу около кровати. Почти четверть третьего. — Уже больше двух часов ночи, котик. Поздновато есть, — подытожил он, возвращая коммуникатор обратно на пол. — Мы заснули до заката, и так и не поели, — напомнила Татум. — Не делай вид, что не хочешь. — Ночные перекусы вредны. — Не бойся, я тебя не сдам, — подмигнула она, подсаживаясь к Кэмерону поближе. — И освободи свою пташку, — прошептала Татум прямо в губы Кэма прежде чем поцеловать. — Голодной я точно от тебя не уйду. Кэм понимал Татум, ведь и сам был голоден, как никогда. С самого обеда в академии он так и не поел, а организм требовал подпитку, пусть даже и ночью. Собственно, спать Кэмерону больше и не хотелось. Свою суточную норму сна он уже благополучно проспал, а впереди ещё почти пять часов свободного времени перед занятиями в академии. Кэм знал, что заснуть уже не сможет, как и Татум, а значит, не то ужин, не то завтрак, не такая уж и плохая идея, вот только… — Знаешь… — протянул он, вспоминая. — Кажется, кроме тех маминых корней и печенья, на которое ты наступила, ничего и нет. Татум какое-то время задумчиво смотрела перед собой, а затем хмуро обернулась к Кэмерону. — Я пришла к тебе единственный раз, а ты не удосужился накрыть поляну? — Как и ты не удосужилась предупредить. — Улыбался Кэм. — Я не думала, что ты живёшь как бездомный и питаешься одними кореньями. Давай, будь мужчиной, не дай нам умереть с голоду. — Татум легонько пнула его кулаком в плечо. Ещё мгновение Кэм смотрел на неё, а затем потянулся к полу, подхватил с него коммуникатор и что-то принялся в нём искать. — Что ты делаешь? Тебе никто не привезёт еду на заказ среди ночи. А у тебя есть готовящие девушки? — Все девушки готовящие. Кроме тебя, — тихо ответил он, внимательно всматриваясь в экран. — Отлично, значит, мы можем нанять этих рабынь. Заодно мусор вынесут. — Доброй ночи вам, миссис Поултер! — завёл по коммуникатору свою нарочито вежливую сюсюкающуюся тираду Кэмерон, улыбаясь так, словно повариха могла его видеть и очароваться милой улыбочкой слащавого паиньки. — Миссис Поултер, мне так грустно и неловко будить вас среди ночи, ведь вы, наверняка очень устали… — Кэмерон, милый, что-то случилось? — Из трубки донёсся встревоженный голос женщины, заставивший Татум презрительно фыркнуть. Каждая тварь на свете называла его милым, сладким, солнышком, зайкой и прочими неуважительными словами, чем Дю Пон нагло пользовался. — Понимаете, я утром отправляюсь на пробежку, чтобы привести себя в форму перед занятиями в академии, но перед этим мне надо позавтракать, а, как оказалось, у меня совсем нет на утро еды… Я бы ни за что не стал вас будить в такой поздний час, ведь это моя ошибка, но без завтрака рацион будет неполным и… Татум просто сидела рядом и покачивала головой, беззвучно смеясь. Избалованный, изнеженный подлиза. Поцеловать бы его вот прямо сейчас. — Что же ты сразу не сказал! — закудахтала женщина. — Я подниму Клинта и он привезёт тебе коробочку. Как можно быть таким стеснительным у себя же дома, Кэмерон? Ты же знаешь, что, если у тебя заканчивается еда, нужно сразу звонить нам. Мы же одна семья! Святые угодники, и как долго ты уже голоден? — Всё в порядке, я ещё не успел проголодаться, миссис Поултер. Просто не хотел вас беспокоить, но такая, вот, неприятная ситуация… — Сейчас всё будет, мой хороший! Я соберу лучший бокс для тебя и немедля его отправлю! — Спасибо вам огромное, миссис Поултер, вы всегда готовите потрясающе, а ваша лазанья лучшая во всём Панеме, — нахваливал кухарку Кэмерон, отмахиваясь от Татум, которая копировала его слащаво-вежливую манеру разговора. — Мне ужасно неловко за то, что я вас потревожил. — Кэм, ты можешь звонить мне в любое время! — восторженно убеждала его женщина. — Ты подождёшь или… — Я подожду, но если вдруг засну, то пусть мистер Клинт просто оставит бокс на пороге. Спасибо вам, миссис Поултер, вы настоящий ангел! Доброй ночи вам! Кухарка что-то ответила, но Татум не расслышала что из-за собственного смеха, разразившегося на всю комнату. — Ах, вы настоящий ангел! Ах, вы готовите лучше всех! — передразнивала Кэма Татум, смеясь. — Ты съехал от родителей для того, чтобы выпрашивать еду у кухарки, нищеброд? Тебе просто… возят её на дом? — Почему бы и нет? Не видишь? Она меня любит и заботится. — Кэмерон ткнул в Татум коммуникатором и упёрся в спинку кровати, глядя в наполовину небесный потолок. Беззаботная жизнь. Проголодался? Привезли еду. Стало грязно? Приехала горничная и убрала. — Это так… ничтожно. Ты просто сделал звонок, и тебе везут еду! Это отвратительно! — фыркнула Татум, выдернула из рук Кэма коммуникатор и принялась в нём копаться. — Отдай, это личное. — Правда? — наигранно удивилась она и отвернулась, ещё активнее принявшись листать содержимое коммуникатора, тем более, что Кэмерон не особо и старался его отнять. На экране у него стояла просто шахматная доска. Меню предсказуемо пустовало — сообщения, звонки, мини-библиотека и игра в шахматы. Увидев её Татум мысленно закатила глаза — можно подумать этот идиот умел в них играть. Ничего интересного, скука да и только. Предсказуемо. Правда, кое-что Татум таки заинтересовало. Она зашла в сообщения и стала читать все подряд, некоторые даже принялась зачитывать вслух, и только тогда Кэмерон вспомнил, что коммуникатор — действительно частная собственность, и читать сообщения Татум уж точно не стоит. Тем не менее Кэм не удосужился удалить их, потому Татум взялась вразброс зачитывать то шедевры глупости от Лурда Гиллиса, то романтическую чепуху от девчонок. — А это ещё кто такая? — Нахмурилась она, заметив незнакомое имя в списке сообщений. Разумеется, внутри завалялся стих с десятком убогих, сморщенных по мнению Татум, сердечек в конце. — Это Лилиан Кейн, но моей Татум не должно быть до этого никакого дела, — объявил Кэмерон и потянулся за коммуникатором, за что схлопотал пару крепких плесков по рукам и одну бодрящую пощёчину. — Ей хоть восемнадцать есть? — Ну, почти, — отмахнулся он и заулыбался, не то задумавшись о девушке, не то о пощёчине. — Ты страдаешь безвкусицей, Кэмми. В твоём списке либо уродки, либо тупые, — вынесла приговор Татум, мысленно раскритиковав каждый выбор Кэма по отдельности, выделив для себя полный список минусов. — Не уродки и не тупые мне не пишут. — Вздохнул он, посмотрел на Татум и провёл кончиками пальцев по её лицу от виска и до подбородка. Мгновение они просто сидели молча глядя друг на друга каждый по своей причине. Кэм не хотел спугнуть её, а Татум упивалась тем фактом, что не уродка и не тупая — только она, просто Кэмерон не сказал об этом прямо. Возможно, вкус у него всё же есть иногда. Дэдлок еле заметно улыбнулась и погладила его точно так же, слегка касаясь того места, где не так давно скользило лезвие её ножа. — Видимо, ты это ещё не заслужил, котик, — с надуманной жалостью проговорила Татум и смахнула его пальцы со своего лица. — Так уж быть, тащи винишко! Глаза Кэмерона даже округлились от удивления. — Серьёзно? Вовремя ты решилась. Нам через несколько часов в академию идти. — Идёшь на попятную? — с вызовом спросила она и приблизилась к Кэмерону так близко, что, казалось, их ресницы задевали друг друга. В глазах Татум плясали озорные огоньки, отчего когда она щурилась, казалось, что из них летят искры. — Струсил? Наш Кэмми такой слабак? Я предлагаю всего один раз, учти это, когда в следующий раз приготовишь бокалы, а я опять не приду. Какое-то время Кэмерон колебался. В академии строго относились к спиртному, потому если кто-то ощутит хоть лёгкий аромат чего-то алкогольного со стороны Кэма или Татум, то их могут и вовсе исключить… С другой стороны, это ведь сама Татум предлагает! Не факт, что такое вообще когда-нибудь повторится. Кэм задумался, глядя на её хитрое выражение лица. Как пить дать, неспроста ведь предлагала! Он всё ещё не мог понять смысл её прихода. Не может быть всё так просто. Сначала она оказывается у него дома, а затем настаивает на бутылке вина… Подмешать что-то хотела? Отравить? Кэмерон бы не удивился. Во всяком случае, не пойдя у неё на поводу, ему ничего не разузнать. — Не знаю, что ты задумала, но я согласен. Сейчас принесу. — Он только приподнялся с кровати, как что-то потянуло его руку назад, и Кэм обернулся. Татум потрясла рукой, как бы напоминая ему, что они всё ещё прикованы друг к другу. — Я сниму наручники и пока схожу за вином, ты сбежишь. Всё правильно? — Ты настолько плохого мнения обо мне? — возмутилась Татум, плеснув Кэма по руке. Если её слова говорили об одном, то вид в целом наталкивал на прямо противоположные мысли. Татум с хитрецой смотрела из-подо лба, коварно улыбаясь, как будто стоит ему отвернуться, она тотчас смоется. Кэм вздохнул, потянулся к тумбочке и, не отрывая взгляда, наощупь отыскал маленькие ключики, которыми так же наощупь открыл наручники и снял их с себя и с Татум. Затем слегка наклонился к ней, непоколебимо серьёзно заговорив. — Только попробуй сбежать. Рискуешь головой, Татум. — Бокалы прихвати, дубина. Я с горла не пью, — надменно заявила она и толкнула его. Ещё мгновение Кэм смотрел на неё, а затем спокойно отправился к выходу, борясь с желанием оглянуться, чтобы убедиться, что Татум всё ещё здесь. Когда Дю Пон вышел, Татум оставалась в кровати, потому он поспешил вниз по лестнице на кухню, быстро схватил бутылку и два первых попавшихся высоких стакана, как вдруг со второго этажа донёсся громкий, граничащий с истерикой звук. Рука Кэма дрогнула, один из стаканов выпал из его руки и разбился вдребезги. Кэмерон замер, с опаской глядя в потолок. В его доме часто собирались компании, но даже от двадцати человек не было столько шума, да ещё и три часа ночи. По крайней мере, Татум ещё не улизнула, а это уже хороший знак. Кэм бросился искать другой бокал, забыв, где они вообще у него хранятся, а когда собрался подниматься наверх, вспомнил, что нужно прихватить с собой ещё и штопор. Он спешил в свою комнату, надеясь, что Татум её не подожгла, не вышибла окна и хотя бы просто осталась на месте, но чем выше Кэмерон поднимался, тем меньше сохранялось надежды на счастливый финал. Музыка гремела, как остервенелая так, что стены дрожали. Слов Кэм разобрать не мог, как и саму мелодию в целом, он даже не понял, на каком языке та звучала… броские выкрики били по ушам, по стенам прокатывалась вибрация, а в воздухе витал аромат неподдельного безумия. Стоило Кэмерону войти в комнату, как перед ним предстала действительно безумная картина. Татум в его широких штанах и футболке, годившейся ей в качестве платья, прыгала на его кровати с той самой раздавленной пачкой печенья в руках. Её волосы вздымались в воздух, а подпевания тонули в грохоте музыки, доносившейся из компьютера. Где она отыскала эту песню? Не слишком ли громко для трёх часов ночи? — Ты не оглохла? — громко спросил Кэмерон, разведя руками в сторону, но Татум, естественно, его не услышала, больше того, он сам себя не услышал. Чувствуя, что ещё немного, и его барабанные перепонки лопнут, Кэм направился в сторону компьютера, чтобы сделать тише, но он и шагу сделать не успел, как ему в затылок прилетела смятая пачка с печеньем, а следом за ней рядом возникла Татум, выдернувшая у него из рук бутылку и штопор. — Не смей портить мне веселье! — прокричала она и, надо же, этот крик Кэм услышал. Татум поставила бутылку на кровать и только собралась вкручивать штопор, как её запястье сдавила рука Кэмерона. — Не вздумай открывать вино на белой постели, — громко предупредил он, пытаясь перекричать музыку, но Татум и не собиралась его слушать. Штопор плавно впивался в пробку до тех пор, пока Татум не потянула его на себя и пробка не вылезла наружу. Затем она выдернула у Кэмерона из руки один бокал и налила его до краёв, то же самое повторив со вторым. Пока Дэдлок орудовала всем этим, Дю Пон с наивной улыбкой слегка удивлённо за всем наблюдал. Да чтобы девушка и так мастерски справлялась со штопором? Да чтобы девушка наливала до краёв? Кажется, это было самое профессиональное вскрытие бутылки вина в его жизни. Кэмерон сразу почувствовал себя дилетантом. — Значит, так… — Громко начала Татум, поставив бутылку на тумбочку. — Кто прольёт больше вина, тот полный отстой. Правила, ясны, Кэм-Кэм? — Правила чего? — не понял он, но Дэдлок не сочла необходимым что-то пояснять, а сразу принялась демонстрировать наглядно. Татум одним прыжком запрыгнула на кровать, держа бокал над собой повыше, благодаря чему почти его не разлила, хотя несколько капелек и плюхнулись на белоснежный ковёр, заставив Кэмерона оцепенеть. Недолго думая, Татум отпила немного вина из бокала и принялась прыгать с ним точно так же, как до этого делала с печеньем в руках. Заметив, что Кэмерон не спешит следовать её примеру, она схватила его свободной рукой и потянула за собой. Вино из его бокала пролилось на пол. — Один-ноль, неудачник. — Улыбнулась она, отпила из его стакана и снова принялась прыгать на кровати, размахивая свободной рукой и головой, попутно подпевая песне, которую, наверняка и сама не знала, но звуки в ней внезапно показались Кэмерону такими… простыми и разборчивыми? Повторять их было не так уж и сложно, больше того, они сами подталкивали к тому, чтобы слушатель их напевал… Незаметно для себя Кэмерон тоже последовал за мелодией. Татум сделала ещё глоток из своего бокала, глазами намекнув, что просто стоять на кровати не по правилам игры, потому Кэм должен пить. Он-то думал, что они будут спокойно распивать вино, сидя на полу и говоря о чём-нибудь приятном… но так куда лучше. Вино оказалось сладким, немного приторным, что наверняка нравилось Татум, но быстро ударяло в голову. Если свой первый глоток Кэмерон сделал несмело, всё ещё не понимая, в чём фишка прыжков на кровати с бокалом в руке, то со вторым и третьим глотком стало всё проще, а уж когда испарилась половина стакана... То ли песня сменилась, что вряд ли, то ли из-за вина, но звуки теперь воспринимались иначе. Кэм начал её понимать, ему даже понравилось! С каждым последующим глотком Татум голосила громче, и он не заметил, как сам стал делать то же самое. В итоге они перекрикивали друг друга под музыку, орали до хрипоты, всё равно утопая в плотном музыкальном полотне. Вино из бокалов то у одного, то у другого разливалось, оставляя под ногами красные пятна, мгновенно впитываемые подушками, одеялом да простынями. Поначалу это заставляло Кэмерона чувствовать негодование от того, что всё вокруг придётся чистить, но с каждым глотком мокрые пятна, увечащие дорогущую постель, становились всё менее страшными и всё более… смешными? Татум нарочно толкала Кэма, чтобы он проливал вино, и это смешно. Затем она сама умышленно пролила немного вина на простыню, нарисовав на ней небольшой крестик, что тоже было смешно. Не прекращая прыгать, Татум наполнила до отказу их стаканы, а бутылку просто выбросила. В ней оставалось немного вина, потому оно разлилось по белому ковру, образовав небольшую красную лужицу, но… Кэму было всё равно. Разлилось, и пусть, возможно, этот ковёр изначально следовало выкрасить красными пятнами… Музыка немного притихла, и Татум с Кэмом тоже, выжидая, когда она снова разразится безумной истерикой. Их лица слегка покраснели, не то от алкоголя, не то от прыжков, дыхание сбивалось, а глаза блестели, выдавая не совсем трезвое состояние. Тишина оборвалась, и по стеклу прокатилась новая волна музыкальных вибраций, заставившая обоих заново прыгать, вопя звуки, которые даже не собирались в слова. Вино из переполненных бокалов лилось на мятые простыни и потоптанное одеяло, одна подушка сползла на пол, вторая держалась на грани, чем, видимо, не угодила Татум, потому та, смеясь, зафутболила её ногой, оставив на наволочке винный отпечаток, ведь и у неё, и у Кэма ноги перепачкались вином. Вино лилось им на головы, красные капельки стекали по волосам к шее, а с неё стекали на футболки и закатывались за шиворот. Кажется, вином пропахло всё в этой комнате: стены, постель, кожа Кэма и Татум. Аромат алкоголя витал в воздухе и кружил им головы, потому осушив уже до половины третьи стаканы, они стали понемногу терять управление над собственным телом. Татум никогда не чувствовала особой скованности, но сейчас свобода в ней просто била ключом. Дэдлок запутывалась в своих же ногах, чуть пару раз не упав. К счастью Кэмерон вовремя её подхватывал и ставил на ноги, чтобы та продолжала бесноваться. Незаметно он обхватил её за талию одной рукой и стал кружить на месте, самостоятельно еле удерживаясь на плаву. Татум хохотала, задирая свой стакан повыше, пару раз нарочно заставив его дрогнуть, чтобы вино плеснулось на макушку Кэмерона. Снежно-белая постель постепенно превращалась в кроваво-красную. Одеяло сползло на пол вслед за подушками, а корпус кровати проседал в той точке, где они прыгали активнее всего, но ни Татум, ни Кэм и не подумывали о том, чтобы прекратить, хотя бокалы опустошались. Стало так легко и хорошо, словно оба сбросили со своих плеч многолетний балласт. Татум размахивала из стороны в сторону уже обеими руками, ведь на дне её бокала почти ничего не осталось. Она открыла рот, подняла стакан повыше, и дурачества ради плеснула в него вино, чудом не подавившись, и не пролив ни капельки. — Та-дам! — торжественно объявила она, раскинув руки по сторонам, а голову откинув назад. Влажные от вина потрёпанные волосы торчали за спиной, а бокал чудом держался на кончиках её пальцев. — Я тебя сделала! — воскликнула она, высокомерно толкнув Кэмерона в грудь, чего ему практически хватило для падения. И даже несмотря на то, что его сознание плясало в голове ещё более безумные танцы, чем Татум, он старался держаться достойно, потому за раз осушил остатки вина в своём бокале и победоносно вскинул руку с ним вверх. — По правилам мы должны не перепить друг друга, а меньше разлить! — перекрикивал музыку Кэмерон. Татум всматривалась в его лицо так, словно читала речь по губам, а не разбирала на слух. Она взглянула себе под ноги и с отвращением попятилась назад, к спинке кровати, где вина разлилось меньше всего. — Фу, да тут мокро! — внезапно осведомилась она, поморщив нос. Кровать и впрямь, казалось, промокла насквозь, а может, перед глазами просто всё расплывалось и краснело… Кэмерон тоже ощутил внезапное неприятное чувство влаги под ногами, потому спрыгнул с кровати, одной рукой обхватил Татум, и опустил её рядом с собой. Чувство эйфории накрыло Дэдлок настолько, что её совсем не смутило, то, что Кэмерон к ней прикасался и вообще посмел столь дерзким образом стащить с кровати. Наоборот, она выдернула из его руки бокал, взялась за его ножку, держа той же рукой и собственный бокал, а затем со всей силы ударила их о тумбочку. — Ты что наделала? — ахнул Кэмерон и засмеялся, согнувшись пополам, пока не увидел, как Татум подбирала с пола осколки. — А это ещё за… Не успел он договорить, как в воздух под восторженный хрипловатый писк взметнулись мелкие и крупные осколки, поблёскивающие от света. Кэм поёжился, пытаясь уклоняться, но тщетно — осколки сыпались ему на голову, падали за шиворот и просто осыпались обратно на пол, откуда их подбирала Татум, снова подбрасывая в воздух и кружась на месте, будто на неё падало не битое стекло, а звёзды с неба. — Ты же порежешься, — ласково напомнил Кэм, пытаясь схватить Татум за руки, дабы выгрести из них осколки. На белом ковре прозрачные остатки бокалов практически не виднелись, а так как оба оставались босыми, шанс изрезать стопы сильно возрастал. — Боишься наступить на стёклышко, трусишка? — вызывающе спросила Татум и нарочно потянула Кэма на себя. Всего полшага — и в его стопу уже впился небольшой кусочек, заставив почувствовать дискомфорт, который быстро притупился винным головокружением. Сама же Татум так свободно наступала на кусочки стекла, словно вообще не чувствовала их под собой. Хруст осколков утопал в музыкальном грохоте, потому Кэм ничего не слышал, а под ноги не глядел из-за того, что не отрывался от лица Татум, обвившей его шею обеими руками и повисшей на ней, словно ноги её вообще не держали. — Кажется… я… куда-то… падаю, — попыталась прокричать Татум, обмякнув в руках Кэма, к счастью, её удержавшего. Она чувствовала себя так свободно и расковано, что полностью доверилась его рукам, откинув голову назад, чтобы смотреть в ночной зазвездившийся потолок. Не успела Татум насладиться этим псевдосвечением уродливых космических камней, как её опустили на что-то твёрдое. Музыка сильно утихла. Татум осмотрелась и с опозданием поняла, что сидит на полу, плечом к плечу с Кэмероном, который, притянув ногу к себе, выколупывал из неё осколки. — Тебе больно хоть? — спросила Татум, плохо контролируя то неконтролируемые смешки, то икоту. — От занозы больнее, — серьёзно ответил Кэмерон, избавляясь от последнего осколка. — Это точно было вино? — Чёрт его знает, я не смотрел на этикетку. — Татум плеснула его по плечу, и Кэмерон перевёл взгляд на неё. Она сурово смотрела на него, он сурово смотрел на неё, и между ними повис немой вопрос. — Так, я, как профессиональный стратег, сейчас проведу расследование! — объявила Татум и заёрзала на месте. — Ну-ка, покажи, на что способна. — Смотри, Кэмми. У нас есть… кровать! — начала она, указав рукой на изувеченную постель. Кэмерон фокусировался на ней, но кровать то и дело пыталась ускользнуть. — Она была белая. Сейчас она красная. Вопрос: почему? — От стыда? — От вина, тупица! Если кровать красная, значит, мы пили вино, — горделиво объявила Татум. — Ого, вот это да. Невероятно. — Да. Вот так. Мы, стратеги, раскрываем дела любой сложности, — фыркнула она и замолчала. — Дьявол. Где мы теперь будем спать? Там же грязно! — вспыхнула негодованием Татум, недовольно тыча пальцем в сторону кровати, как будто норовила её продырявить. — Точно. Очень грязно, — задумчиво проговорил Кэмерон, с умным видом взирая на изувеченную постель. — Убери. — Я? Это твоя постель, значит, ты и убирай. — Плескаться вином было твоей потрясающей идеей, значит, и убирать тебе. — Я не буду убирать. Ты тоже. Кто тогда уберёт? — Татум взглянула на Кэма, на что тот просто пожал плечами. — Придумала! Вызывай горничную! — Котик, три часа ночи, какая горничная? — Но поварёшке ты позвонил! — Будить ещё и горничную перебор. К тому же, сама подумай, если она сюда придёт, то увидит тебя… — перешёл на шёпот Кэм, словно боялся, что их подслушают. — Увидит, значит, грохнем её, чтобы не разболтала. — Татум, нельзя убивать горничных. Они могут закончиться, и нам придётся убирать самим. — Да? — удивилась она и разочарованно надула губы. — Тогда ладно. В принципе кровать не такая уж и грязная. Ароматическая даже. Такой… пьянящий аромат. От него ты не кажешься уродцем, котёнок. — Татум повернулась к Кэмерону, пристально рассматривая его лицо, будто впервые увидела, хотя на самом деле попросту не могла поймать его в фокус. Зато запахи она чувствовала отчётливо. — Выглядишь ты, конечно, так себе, но как вкусно пахнешь, с ума сойти. Татум прижалась к нему, бесстыдно водя руками по его кистям, по груди, шее и спине, словно делала это впервые, словно никогда не касалась человеческого тела, и вообще познакомилась с Кэмом минут пять назад. Когда одних прикосновений оказалось недостаточно, Татум стала принюхиваться, цепляя кончиком носа то его плечо, то макушку. Его кожа, волосы и одежда пропитались сладким, немного пряным вином, смешались с запахом геля для душа и запахом тела самого Кэмерона, создав странный, неуловимый аромат, от которого становилось дурно, душно, тяжело и легко одновременно. Сам Кэмерон лишь наблюдал за тем, как одичавшая Татум липла к нему, будто изучала научный образец. Себе дороже соблазнять пьяных девушек. Он так никогда не поступал, впрочем, как и не напивался с этими самыми девушками. — Знаешь, те, с кем я встречался, выпивали по половинке бокала и всё. — Слабачки, — вынесла вердикт Татум. — Форсили перед тобой, чтобы ты оценил какие они леди. Ты ведь у нас мистер идеал. Рыцарь. Паинька. Весь такой самый лучший. Весь такой завидный женишок. Все тебя любят. Все тобой восхищаются. Хотя ты для этого ничего не сделал, — с отвращением сказала Татум, выдыхая слова ему в лицо, чеканя каждое из них пальцем по его кончику носа. — Ты просто родился под правильной фамилией, и всё. — Так и есть, — легко, словно в этом не было ничего зазорного, подтвердил Кэмерон. — Но я стараюсь соответствовать фамилии. — И тебе надоело, — тихо проговорила Татум, поглаживая его руку, опущенную на пол. — Надоели все эти леди, полбокала вина и этикет. — Пальцы Дэдлок вырисовывали на его кисти круги. Аккуратно. Бережно. — А может, и не нравились никогда. Отстойно жить, когда тебя все любят. Сразу хочется чего-то другого. — Не все, — улыбаясь, вздохнул Кэмерон, поглаживая в ответ руку Татум. — Ты не любишь. — Да? — уточнила Татум, предчувствуя со стороны Кэма провокацию. Он явно хотел услышать опровержение своим словам. Обойдётся! — Это сейчас ты здесь, а завтра тебя не будет, и всё станет как прежде. Ты будешь гордо идти мимо и делать вид, что меня не знаешь, будешь злиться и сыпать проклятьями, а мне нельзя будет до тебя даже дотронуться. — Только не говори, что тебя это цепляет, — высокомерно заявила Татум, теперь поглаживая его предплечье. — Задевает. Ты моя единственная проблема с самооценкой. Всегда так было. — Я — единственное, что не даёт тебе стать таким, как все они, — презрительно фыркнула Татум, указав головой в сторону на мнимых «всех». — Только я удерживаю тебя от падения в эту гниющую канаву снобизма, тщеславия и элитарности. Если бы у тебя не было меня, если бы ты не думал каждый день о том, что у тебя есть ложка дёгтя, способная тебя растоптать, и не весь мир лежит у твоих ног, кем бы ты стал, Кэмми? Деньги и успех портят людей. Ты заведомо испорченный, но благодаря мне в тебе ещё есть что-то… человеческое. Благодаря мне ты не зазвездился окончательно. — Да ты мне жизнь спасаешь, котик! — Улыбнулся Кэмерон. — Если бы ты вышла за меня… тебе бы спасательная операция далась проще, ведь я был бы ближе. Спасай в любую минуту. — Ни за что. От такого позора не отмыться даже моим потомкам. — Татум резко замолчала и прищурилась. — Хотя знаешь… Есть один вариант. — Кэмерон искренне удивился и приготовился слушать очередную фантастическую историю. Глаза его поблёскивали, веки немного прикрылись. — Грохни Паркеров, и я вся твоя. Повисла тишина. Ни музыки, ни голосов, ни посторонних шумов. А затем Кэмерон засмеялся. Татум в ответ на его смех заулыбалась, продолжая кокетливо поглаживать его руки. Взъерошенные влажные волосы заслоняли её лицо, но блестящие игривые чертята в глазах проступали отчётливо и непоколебимо. Чем дольше Кэм смотрел ей в глаза, тем быстрее угасал его смех. — Ты серьёзно? — с недоверием спросил он. — Абсолютно, — заявила Татум, отчего Кэмерон с трудом сглотнул и присвистнул. Дэдлок смотрела на него в упор, не моргая, с такой уверенностью, что чудом не пропилила в лице Кэма дыру. — Мне достаточно хотя бы старших. С мелкой мымрой я и сама потом разберусь. — Ты готова выйти за меня замуж всего лишь ради убийства Паркеров? — медленно проговаривая каждое слово, спросил Кэмерон. Татум активно закивала. — Убийство лицемерного отродья стоит того. — Подмигнула она, чем вогнала Кэма в ступор. — А ещё ты вполне себе хорошо целуешься. Это смягчает обстоятельства. Ах, да! В случае развода я отхвачу половину твоего состояния. — Татум призадумалась. — Выйти за тебя, что ли… Кэм, сам от себя не ожидая, тоже призадумался. Конечно, Татум его наверняка обманывала, как и всегда, но до чего же соблазнительное предложение… — Я думала, они разбегутся, — неожиданно спокойно, даже глухо, сказала Татум, зациклено глядя в пустоту. Улыбка растаяла, а глаза погасли. Это насторожило Кэмерона, потому он приподнялся, изо всех сил заставляя себя смотреть на Татум максимально трезво. — Я была уверена, что они разбегутся, но они всё ещё вместе. Так долго. Не понимаю. Они должны были давно разойтись. Почему они до сих пор не разошлись? — Ты про Шанталя и Аду? — на всякий случай уточнил Кэмерон. — Нет, я про Шанталя и эту набитую дуру. — Татум насупилась. — Я всё жду их расставание, но что-то они никак не расстанутся. — Татум, думаю, он просто её любит, вот и всё, — шёпотом проговорил Кэмерон нарочно, чтобы не шокировать её, но Дэдлок восприняла это как личную обиду, глядя на Кэма так, словно он во всём виноват. — Да что в ней любить? — Мы не выбираем, — спокойно ответил тот, внимательно наблюдая за поникшей Татум. — Поэтому ты здесь? Котёнок, тебе некуда пойти? — аккуратно выведал Кэмерон, кончиками пальцев поглаживая её подбородок. Сама же Татум его вопрос проигнорировала. Кажется, даже и не услышала. — Я собиралась их поссорить, — всё так же глухо говорила она. Глаза Кэмерона слегка округлились от удивления. Либо завидовала, либо ревновала. — Собиралась, но передумала. — Татум прислонилась к Кэму, прижавшись головой к его груди, чтобы вдыхать тот самый пьянящий аромат, который кружил ей голову. Недолго понежившись, Татум отстранилась и повернулась к нему лицом, глядя почти впритык, причём чаще на губы, чем в глаза. — Я не смогла так поступить с Шанталем. У него никого нет кроме меня, но он нуждается в тех, кто будет его любить, понимаешь? Кажется, меня ему не хватает. Я не могу дать ему всё, чего он хочет. И отнять это тоже не могу. Друзья так не поступают. — Так почему ты с ним не встречаешься? Была бы ему и другом, и девушкой. Тогда никакая Паркер тебе бы не мешала. — Ты что! — Нахмурилась Татум и пнула Кэма в грудь, угрюмо глядя на него из-подо лба. — Мы же друзья. Не могу я с ним… Нет. Но и смотреть на то, как он роет себе могилу, тоже не могу. Почему из всех тупых дур академии он выбрал самую худшую? Она же предаст его! Бросит, а он будет страдать. Шанталь совсем один. Его некому защитить, за него никто не заступится, а Паркеры очень влиятельные. Они сотрут его в порошок! — гневалась Дэдлок. — Погоди, я не понял, — немного заторможено проговорил Кэм. — Ты хочешь, чтобы они разошлись или не хочешь? — Я хочу, чтобы он её бросил, а не она его. Я хочу, чтобы он избавился от паркеровской падали, но не страдал из-за этого. Не понимаю. Даже ты с ней не встречался! Ты не смотрел в сторону Паркер, а Шанталь попался на крючок! У него что, вкусы хуже твоих? Почему она тебя никогда не интересовала? — Просто Ада мне не нравится. Она не такая ужасная, какой кажется тебе, котик. Вот её родители те ещё шакалы, но Ада никому вреда не причиняла. Просто она слишком скучная и заурядная. Я люблю других девушек. Инициативных, сильных и страстных. — Что-то в твоём коммуникаторе я таких не обнаружила. — Их там и нет. Такая всего одна, и она никогда мне не пишет. И вообще большая часть девчонок из сообщений всего лишь мои подруги, которые зовут меня на прогулки. Ничего криминального. — Не интересно, — отрезала Татум. — Даже ты в этой Паркер не заинтересован, а Шанталя угораздило. Что он в ней нашёл? Ни рожи, ни кожи. — Красивая. Многие считают её такой. — И ты? — неожиданно выстрелила Татум, внимательно всматриваясь в лицо Кэма, чтобы углядеть ложь, если тот вздумает соврать. — Для меня она обычная. Я бы и не знал её, если бы старшие Паркеры не пытались нас свести. — Кэм вздохнул и потёр лоб, слегка щурясь. Тема Паркеров в последние пару лет ему порядком наскучила. — Они хотят получить прямой доступ к нашим банкам, а проще всего это сделать, выдав за меня свою дочь ради слияния бизнес-империй. — Уроды, — пробормотала Татум, нервно царапая пальцем белый шерстяной ковёр. — Мои родители в принципе не против, хоть с Паркерами у них напряжённые отношения, но я ведь не дурак, и не собираюсь жениться для того, чтобы чужаки получили доступ к нашей кассе. — Если бы ты взял её в жёны, мымра отстала бы от Шанталя… — Задумалась Татум. — Котик, он влезает к ней в окно. Боюсь, их уже ничем не остановишь. Ну, и прости, но место отнюдь не вакантное. Я всё ещё рассчитываю на тебя. — Лицо Кэма расплылось в блаженной улыбке. Татум застыла, а затем высокомерно повернула голову в сторону Кэмерона, немного задрав подбородок и прищурившись. — Прошу прощения? — Ну, как же… — начал он, чувствуя как вино медленно, но уверенно согревало всё его тело и путало мысли в голове. — Мне нужно, чтобы ты была моей девушкой. Хоть… когда-нибудь. — Ему нужно… — фыркнула Татум. — Такого никогда не будет. — Но ты же здесь. — Глаза Кэмерона пускали хмельные искры. — Ещё месяц назад я в свой адрес слышал максимум четыре-пять проклятий в день и всё, а сегодня мы с тобой пьём, болтаем и… — Не надо! — рявкнула Татум. — Я здесь только потому, что сама так захотела. Шла мимо и зашла. Никакого сакрального смысла. — А я думаю, что ты… — нарочно делал паузы Кэмерон, легонько поглаживая Татум по руке. — Не можешь… найти себе место… после нашего полуночного веселья на кухне, поэтому, в конце концов, явилась за добавкой. Никто другой не даст тебе того, что ты хочешь, а хочется очень сильно, потому что ты нетерпеливая. Импульсивная. Вспыльчивая. Неугомонная. Зависимая. Одержимая. Помешанная. И просто неуёмный холерик, не способный противостоять соблазнам. Ты не хочешь им противостоять, и я тебя не осуждаю. Татум гневно отдёрнула руку и тотчас ойкнула, прижав её к себе. По пальцу побежала капелька крови, потому Дэдлок машинально припала к нему губами. — Проклятое битое стекло! — возмутилась она. — Откуда оно здесь взялось! Какой только хлам в твоём доме не валяется! Мог бы почаще прибираться, ленивый дятел! — Оно с твоих волос осыпается, — любуясь, проговорил Кэмерон, цепляя пальцами взъерошенные прядки Татум, с которых падали маленькие осколки. — Ой. Звездопад… — У меня кровь какая-то несолёная, — морщила нос она, то и дело высасывая её из пальца, но та появлялась снова и снова, чем жутко бесила Татум, которой принципиально не хотелось видеть на своей коже это пятно. — Так подсоли, — бросил Кэм и оба одновременно засмеялись самым дурацким смехом, который только могло спровоцировать вино. — Дай-ка мне, — попросил он, но, не дожидаясь ответа, сам взял Татум за руку и приложил её палец к своим губам. — Такая же, как у меня. Нормальная кровь. — Твою хочу. — Татум, хихикая, придвинулась к нему ближе, подхватила с пола небольшое стёклышко и провела им по пальцу Кэмерона. Тот откинул голову к стене, даже не почувствовав порез. Комната кружилась перед глазами то по часовой стрелке, то против неё, а звёзды, виднеющиеся через прозрачный поток, прыгали то выше, то ниже. — Твоя солёнее, — заскулила Татум. Кэмерон опустил голову, нашёл глазами свой раненный палец, приложил усилия, чтобы донести его до собственных губ и попробовал. На вкус как вино. Всё на вкус и на вид стало вином! — Такая же. — Нет! Дай ещё! — Татум отдёрнула его руку на себя и сначала приложилась к его пальцу, затем к своему и снова к его. — Тати, ты меня целиком выпить хочешь? Отдай руку. — Кэмерон дёргал свою ладонь, но Татум её не отпускала, вцепившись как пиявка, покуда Кэм всё же не одержал победу в этом поединке. — Что, если моя кровь несолёная, потому что я неизлечимо больна, скоро умру, а эта мымра останется с Шанталем? Кто тогда его защитит? У него же… — Дэдлок встряхнула головой, волосы шелохнулись, и с них осыпалась новая порция мелких осколков. — Постой. Ты же часто бываешь у Паркеров? — Да, — коротко отозвался Кэм, заботливо отряхивающий волосы Татум, которая даже не замечала этого. — А ты можешь, как бы случайно проговориться при них насчёт Шанталя? Так, чтобы они поняли, что ты с ним связан? — загорелась идеей она. — Да, но мы с ним не особо общаемся. — Тебе вообще нельзя с ним говорить. Это мой Шанталь, а не твой! Не нужно с ним общаться, нужно просто дать Паркерам понять, что если они притронутся к нему, то будут иметь дело с Дю Понами. Против тебя они не пойдут, потому что лелеют надежду, что ты женишься на их мымре, к тому же у вас влияния всё же побольше, они вас опасаются. Паркеры косо смотрят на Шанталя уже давно. Если ты за него вступишься, черти сядут в лужу. — Да не вопрос. — Правда? — Татум заметно оживилась и просияла. Гнев сменился милостью и Татум, позабыв и о крови и о «мымре», принялась целовать на эмоциях Кэмерону и в губы, и в шею, и в лоб, и в ухо. Куда придётся. Куда прицелится. Как получится. — Говорю же, что ты не можешь противостоять соблазнам, — прошептал он ей в лицо, просиявшее победоносной улыбкой. Переманить Кэмерона на свою сторону в борьбе с Паркерами стало важной стратегической победой. Значит, не зря к нему заявилась! — Я тоже не могу. Выходи за меня. — Фу. — Скривилась Татум, но не отстранилась. — Гадость какая. — Ну, выйди. Пожалуйста. — Нет. — Тогда будь моей девушкой. — Всё ещё гадость. — Поживи у меня. Хоть немного. Я буду заказывать тебе еду и винишко. — Дэдлок взглянула в потолок, будто размышляла на счёт такого варианта, но в итоге уверенно покачала головой. — Ну, хоть свидание? Хочешь, я буду охранять Шанталя? — Как же! Чтобы ты с ним разговаривал? Не смей! — А если не буду, поживёшь? — не унимался Дю Пон. — Хватит болтать уже, и просто дай мне тебя поцеловать. — Нетерпеливо заёрзала на месте Татум и порывисто впилась в его губы. Хочешь чего-то? Просто возьми. Люди постоянно придумывают себе препятствия, с которыми героически сражаются, хотя в жизни всё куда проще и можно просто получать своё. Отчасти Татум научилась понимать Шанталя. Если Паркер тоже умеет целоваться, что, разумеется, нереально, то понятно, почему Шанталь до сих пор крутил с ней шуры-муры. Он просто не знал, что можно целоваться, ни с кем не встречаясь и не позорясь. На мгновение Татум задумалась, а не позорила ли своё честное имя она? Конечно, не позорила, ведь она не обещала себя Кэму, и о них никто не знал, значит, совесть её чиста. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? — тихо пролепетал Кэм, немного отстранившись. — Слышала что-то такое где-то… — Отмахнулась Татум. Да кому какое дело, что ты там любишь или не любишь. Времени до утра и без того слишком мало, а целоваться всё ещё очень хотелось! Вот только Кэма не совсем вовремя потянуло на разговоры. — Помнишь моё первое признание? — впал в ностальгию Дю Пон. — Чего? — Ну, тот кирпич. — Улыбнулся он и закатил глаза. — Интересная из него открытка получилась. — Не помню никаких открыток. Только разрисованный, абсолютно испорченный, бессовестно изувеченный гадкими лапами кирпичный артефакт. — Разрисованный, да, это он. — Закивал Кэмерон, щелкнув пальцами. — Я его ещё духами побрызгал. Думал, ты поймёшь. Как-то не пришло в голову словами сказать. Всё мечтал получить открытку от тебя, но ты так ничего и не прислала до сих пор. — Мечтал, серьёзно? — хохотнула Татум, делая вид, что это ей совсем не интересно. Вот вообще никак, нет. — Ещё мечтал тебя поцеловать. Ты же такая… классная. Не понимаю, почему никто этого не замечает. — Вздыхал он. — Я говорил, что ты классная? А ещё требовательная. Пришлось много тренироваться, чтобы впечатлить тебя и наградить самым сладким, как ты сама, первым поцелуем. — За кого ты меня принимаешь? Я ещё в пятнадцать лет целовалась, — с гордостью проговорила Татум. — Так я опоздал? И с кем же? — искренне удивился Кэм. — С Шанталем, конечно. Он красивый. Я считаю, что если хочешь целоваться, то надо целоваться, а не мечтать. И обязательно с красивыми. Захотел — сделал. — Поэтому ты здесь? Мечтала по-татумски, значит. Приму к сведению твой совет. — А о чём же ещё ты мечтал? — неожиданно для самой себя заинтересовалась Татум, но Кэмерон отвечать не спешил. Просто начал смеяться, да так нелепо, что Дэдлок поняла — она больше не хочет знать ответ на этот вопрос. Татум уже хотела напомнить ему о том, что она сюда не болтать явилась, но послышался шум мотора, а за ним хлопок. Кажется, дверью. Недолго думая, Татум вскочила с места и, плохо рассчитав свои возможности в перемещении после выпитого вина, едва не свалилась на пол. Стратегически балансируя, она поспешила к выходу. — Ты куда? Он же увидит тебя, Татум, и нам придётся его убить! Нельзя убивать водителей, которые привозят тебе еду! Но Татум не придала значения его словам и, пошатываясь, поспешила прочь из комнаты. Кэму ничего не оставалось кроме как бежать следом. Бежать на грани возможностей. То есть никак. Он с трудом поднялся и понял, что воротит так, словно его кружили на карусели. — Что за вино поставляют в академию? — спросил он вслух у самого себя и, крепко сжав кулаки, направился вперёд, отчаянно контролируя каждый шаг. Получалось неплохо, вот только каждый такой шаг оставлял кровавый след на белом ковре, из-за того, что Кэмерон стеклом порезал себе стопы, хоть и не чувствовал этого. Зато утром ещё как почувствует. Не успел он дойти до двери, как услышал жуткие звуки, доносящиеся с лестницы. Какой-то гулкий топот, грохот и шум, похожий на падение. — Татум, ты жива? — Кэмерон бросился к лестнице. — Я у цели, — воскликнула она с последних ступенек. — Стой, он ещё не ушёл, — прохрипел Кэм, и Татум замерла на полпути, глядя то на входную дверь, то на Кэма. С опозданием до неё дошло, что она может выдать своё присутствие, потому Дэдлок поспешила наверх, крепко цепляясь руками за поручни. Когда она оказалась достаточно близко к Кэмерону, тот обхватил её обеими руками за талию, приподнял, и словно куклу поставив рядом, обнял. — Ты что, упала? — Нет. Очень стремительно спустилась вниз. — Ты упала. У тебя ударена скула. — Это твой засос. — Но я не целовал тебя туда. — Ш-ш-ш-ш! — неожиданно резко и громко зашипела Татум, угрожающе сдвинув брови. — Ты выдать нас решил?! — Кэм поджал губы и замолчал. Дэдлок тоже молчала. Так продлилось несколько минут, а затем, когда снова загудел мотор автомобиля, она сорвалась с места, повторно почти стремительно спустившись вниз. — Не нужно, я сам заберу еду. — Кэм тоже спускался, но отнюдь не так быстро, балансируя с трудом. — Ещё чего! Я не позволю тебе открыть сундук с сокровищами в одиночку! — Да я и не со… Не успел Кэмерон договорить, как Татум грюкнула дверью и уже волокла внутрь чёрный квадратный бокс. — Тебе всегда доставляют еду в контейнерах для ядерных бомб? — Я не помню, как выглядят контейнеры для ядерных бомб. — Твои повара бывшие террористы? Они жарят тебе мясо на плутонии? Ты уже мутировал или ещё нет? Мутация передаётся через поцелуи? Ты поэтому так шикарно целуешься? Потому что мутант? — Что? — не понял Кэмерон, из всей этой тирады услышав только слово «целуешься». — Ну, что ты стоишь! Будь мужчиной и помоги мне затащить этот сейф на лестницу! — запричитала, точно сварливая жена, Дэдлок. Кэмерон сорвался с места, спустился к Татум, и, оттолкнув её от бокса с едой, понёс его наверх самостоятельно, но на самый верх лестницы не донёс, опустив груз на оббитую ковром ступеньку и вздохнул. — Кажется, мне не очень хорошо. Пока он приходил в себя, Татум распечатала бокс, открыла его, и принялась выкладывать наружу один за другим небольшие контейнеры с едой. — Прямо здесь? — устало спросил Кэм и плюхнулся на лестницу. Татум тоже сидела на ней, обкладываясь продуктами. — Это отстой. Это тоже. Отстой. Фу, двойной отстой. Тебя кормят чем-нибудь съедобным? — Тут всё, что я люблю, — уточнил Кэм. Он снял крышку с контейнера и вытащил оттуда кремового цвета шарик. — Попробуй это. Шарики из лобстера. — Кэмерон протянул его Татум, та приоткрыла рот, и он ласково опустил ей на язык небольшой мягкий шарик, который та тотчас раскусила и оценивающе промычала. Не было сомнений в том, что ей понравилось. — Полный отстой, если честно. — Мне тоже нравится. Знаешь, однажды я их переел и… В общем, мама рассчитала для меня в граммах персональную допустимую дозу шариков из лобстера и велела поварам выдавать мне ровно эту дозу. Приходится теперь платить им взятку каждый месяц. — Чёртов коррупционер. — Неодобрительно покачала головой Татум. — Я думала, что твоя мама кормит тебя шариками только из кореньев. — Она говорит, что коренья — это жизнь. — Ох, эта твоя мама. Знаешь, она мне нравится. Непонятно, как у неё родился такой ты. Наверное, ты подкидыш. — Думаешь? — Сто процентов, — с железобетонной уверенностью заявила Дэдлок. — Ты тоже на своих родителей не очень похожа, — парировал Кэмерон. — Да? Вот дьявол. Значит, мы оба подкидыши. Ты хотя бы не ищи своих биологических родителей. Вдруг они бомжи? — Не буду, котик. Я же люблю лобстеров. — Подмигнул ей он. — Ещё? — Давай, — согласилась Татум. — Ух, отстой отстойный! — с удовольствием проговорила она, когда Кэмерон затолкал ей в рот ещё один шарик. — Отродясь не ела большую гадость. Я слышала, что любая переработка лобстеров — неуважение к продукту. А твои повара делают из него какие-то полуфабрикатные фрикадельки. — Они ещё печенье из них пекут. — Серьёзно? Точно террористы. — Это вкусно. Я закажу как-нибудь, чтобы ты попробовала. — Татум разлеглась прямо на лестнице, потому кормить её лобстерными шариками стало проще. При этом она продолжала наощупь вытягивать остальную еду из бокса. — А это что? — спросила она глядя на небольшую квадратную прозрачную коробочку. — Паэлья. — А это? — Тирамису. — И ты всё это ешь? Учти, если разжиреешь, мне даже гнобить тебя будет стыдно. — Учту, конечно, — отмахнулся Кэм, открывая коробочку с бараньими рёбрышками. Не успел он откинуть крышечку, покатившуюся вниз по ступенькам, как Татум восторженно выпалила: — Да тебе прислали ещё винище! Тащи штопор. — Кажется, нам уже достаточно, котик. — Тащи, — безапелляционно потребовала Татум, и Кэмерон покорно отправился обратно в комнату, откуда вернулся уже со штопором. Дэдлок по-прежнему лежала на ступенях и, не глядя, доставала руками из контейнеров то одну еду, то другую, а пальцы вытирала прямо о ковёр. — Ура! — воскликнула она, когда Кэмерон сел рядом с ней и принялся открывать бутылку. Всего за несколько секунд пробка выскочила из горлышка и тоже покатилась вниз по лестнице. — Бокалов нет, — осведомился он. — Сходишь? — Это далеко. Давай так пить. — С горла? Шутишь? Ты же знаешь, что с горла пьют только… — …такие как Гиллис, да. — Гиллис не пьёт с горла. — Значит, его родители пили с горла, когда его рожали. Ну, что ты как маленький. Мы же только пару глотков сделаем. Для аппетита. — Он у тебя и так неплохой для трёх часов ночи. — Татум насупилась, выдернула из рук Кэмерона бутылку и отпила, после чего продолжила есть. — Вдруг мы не успеем протрезветь до утра? — Успеем. Я всегда так делаю. — Класс, я ещё и по финансам не прочёл новый раздел… — С каких это пор тупые стрелки изучают финансы? — Это не из академической программы. Я хожу к репетитору, который обучает меня банковскому делу и финансам. Ты забыла из какой я семьи? Я — единственный ребёнок… — …единственный ребёнок подкидыш. — Да, я единственный ребёнок подкидыш, и в скором времени вся банковская империя достанется мне, потому я должен уметь ею управлять, понимать все нюансы и считать деньги правильно, — скучающе говорил Кэмерон. — Какой отстой, — фыркнула Татум, сделав ещё глоток из бутылки, а затем протянув её Кэмерону. Тот тоже глотнул и закусил вино кусочком мяса. Часть съел сам, а другую протянул Татум, аккуратно утащившую кусочек зубами, как бы в благодарность, легонько поцеловавшую кончики его пальцев. Какое-то время оба молчали, а затем она заговорила. — Ты же не хочешь заниматься этим убогим бизнесом, да? — спросила Татум, приподнявшись на локтях так, чтобы видеть Кэма. Он лениво взглянул на неё, а затем слегка вымученно улыбнулся, хватая пальцами из контейнера паэлью, и аккуратно кладя её в рот. — Тебе же он не нравится? — Терпеть не могу, Тати. Учусь только для того, чтобы в будущем нанять управляющего и передать все дела ему. Но надо соображать в этом, иначе управляющий меня надует. Знаешь, хотел бы я завести детей, чтобы они выросли за пару месяцев, потом свалить всё на них, а самому заниматься тем, что нравится. — Хорошая идея, — оценила Татум. — Я бы тоже так сделала. Кондитерская ведь достанется мне. И что я буду с ней делать? Кексы печь? Разве что с цианидом, чтобы хоть как-то развлечься. К дьяволу эти сладости. — Мы могли бы завести одних детей на двоих, и они занимались бы и банками и кондитерской одновременно, — предложил Кэмерон, легонько поглаживая Татум по щеке. От вина мир рассыпался буквально на глазах. Стало так хорошо-хорошо… — А ты соображаешь! И расходы на их взращивание сократились бы в два раза. Жаль только, что эти личинки полжизни растут, и процесс никак не ускорить. Ещё и орут как припадочные. Проще купить уже готовых, взрослых детей. — Их же не продают. — Даже в каком-нибудь Одиннадцатом или Двенадцатом? Брось, ты же Дю Пон, тебе продадут всё, что угодно! Вот только такие мелкие прыщи могут нас обобрать. — Да, надо своих, но для этого тебе придётся выйти за меня, — раздосадовано сказал Кэм и лёг прямо на ступеньки рядом с Татум. Его веки медленно опускались, свет буквально убаюкивал. Он завёл руку за голову, уткнувшись в неё затылком, словно в подушку. Татум же лежала рядом, просто распластавшись и невпопад тихо хихикая сама с собой. — Значит, придётся отказаться от этой идеи, а жаль. Перспективная была. — Мир праху её, — пробормотал в полусне Кэмерон. — Да упокоится она с миром. — Зевнула Татум. — Эй. Ты же не собрался спать прямо тут? Кэмерон? Дю Пон! — рявкнула она и тот встрепенулся. — Отнеси меня наверх. — Феминистки ходят пешком. — Я не могу, — процедила сквозь зубы Татум. — У меня отказали ноги. Кажется… я перепила. — Похоже на то. — Поднимайся, — потребовала она, приподнялась на локтях и принялась тормошить его, на что Кэм лишь мычал что-то невразумительное. — Дю Пон, подъём! — Хорошо-хорошо! Не кричи так, — сказал он, кое-как поднялся, обхватил Татум, забросил её, словно груз, на плечо, после чего медленно, но уверенно понёс вверх. — Стоп. Туда мы не идём. Там залитая вином кровать и ковёр в стекле, — командовала Татум, свисая вниз головой. — Нужна ещё одна комната с кроватью. Давай направо. Кэмерон послушно понёс Татум дальше. — Остановись. Ты идёшь налево. Право в другой стороне. Иди в другую сторону. — Я… не помню куда. — На сто восемьдесят градусов, Дю Пон. — Точно? — У меня отказали ноги, а не мозг, как у тебя. На сто восемьдесят градусов. — Так точно, мэм. Кэмерон не помнил, как оказался в комнате, не осознавал, что это вообще за комната, и напрочь забыл планировку своего дома. Он не понимал, где находится, на чём спит, сколько сейчас времени, и какой год. Кэм вырубился мгновенно, и несколько часов или дней провёл в кромешном мраке, пока тот по воле своей не растаял и в глаза Дю Пона не попало тёплое солнце. Он заёрзал на месте, открыл глаза, и минуты две вообще не осознавал, где находится, и как его зовут. Кэмерон часто заморгал, просто глядя в потолок и мучительно вспоминая факты о себе. Стоило дрёме покинуть его голову, как все воспоминания свалились на него разом, вызвав жуткую головную боль, от которой он зажмурился, обхватив обеими руками голову, и вскочил с кровати. Татум, вино, битое стекло, лобстеры. Уже стоя на двух ногах Кэмерон прижимал ладони к вискам и затылку. Как больно. И угораздило же его так напиться… раньше такого не случалось. Заторможено он заметил, что Татум рядом с ним нет. Но ведь была совсем недавно! Может, ей стало ещё хуже, чем ему, и она… Кэм сошёл с места и стиснул зубы. Каждый шаг, даже самый маленький и мягкий отдавался ударом молота по голове, потому он передвигался максимально спокойно, то и дело вздыхая. Надо бы ещё как-то добраться до таблеток, иначе и умереть можно. — Татум? — позвал он, о чём тут же пожалел из-за того, что по его макушке будто бензопилой проехались. Разумеется, никто не ответил. Либо ей нехорошо, либо она уже сбежала. И то, и другое одинаково плохо. Кэмерон вышел из комнаты, хмуро глядя на пятна от еды на футболке. Придётся стирать. Он вышел в коридор и зациклился на лестнице. Там всё ещё стояла открытая бутылка вина, разложенные контейнеры с едой и её разбросанные частички. Там, где сидела Татум, на ковре виднелись жирные пятна. Вытирала пальцы о ковёр, просто прекрасно… Кэмерон прошёл мимо и направился в свою спальню, чтобы напомнить себе, какой жуткий бедлам они устроили здесь вчера. По дому словно варвары пронеслись. Подушки валялись на полу, некогда белая кровать наполовину покраснела от вина, по ковру размазалась кровь, всюду поблёскивали прозрачные осколки и крошки раздавленного печенья. Кэмерон вздохнул, глядя на всё это, и улыбнулся. Ну, надо же. Зазвонил коммуникатор. Или несколько. Сразу все. Он подошёл к тому, что лежал на прикроватной тумбочке и обнаружил, что ему прислали уже тридцать семь сообщений. Когда успели? Он нахмурился, открывая последнее из них, но ещё до того, как прочёл, ахнул. Половина четвёртого дня! Он пропустил учебный день практически целиком! Проспал всё, что можно! Первая мысль — быстро бежать на занятия, но, что толку, если тренировки скоро закончатся. Огорошенный Кэм присел на единственный незапачканный краешек кровати и потёр ладонью лоб. День потерян и с этим ничего не сделать. Теперь будут проблемы. Ещё и голова болела. Он решил, что сегодня ловить уже нечего. Нужно выпить таблетки, отдыхать и восстанавливаться к завтрашнему дню, чтобы завтра его жизнь вошла в прежний ритм. А Татум снова сбежала. Как и всегда. Кэм бросил взгляд на валявшиеся на тумбочке наручники. Надо было её всё-таки заковать. Что за безумная девчонка!

***

— Где вы шлялись? — Грозный голос Стокли МакКуина больно бил по ушам. Разумеется, на следующий день не обошлось без проблем. Больше того, и Татум, и Кэмерона вызвали на допрос к МакКуину ещё в шесть утра, чтобы те предстали пред судом в его лице, пока он сидел привычно гневный за столом в своём кабинете. Татум и Кэмерон стояли молча. Татум в максимально закрытом чёрном платье, Кэмерон в тёмно-коричневых, почти чёрных штанах и бесцветно-розовой рубахе с двумя расстёгнутыми сверху пуговицами, из-за чего около его ключиц выглядывала пара синяков. Оба стояли с удручённым видом, но стыд на их лицах не читался. Татум смотрела в пол, недовольно жуя губы, а Кэм косился на ожидавшего ответы Стокли. — Ни одна тварь не смеет пропускать занятия в академии. Особенно мои занятия. Тем не менее, вам, двум тупорылым ублюдкам, хватило наглости прогулять. Что скажете в своё оправдание? Ну? — рявкнул Стокли. — Я болел, — ответил Кэмерон, чем ещё больше взбесил МакКуина. — Болел? А Дэдлок, видимо, оказывала тебе первую помощь?! Из груди Кэмерона вырвался смешок, и он тотчас стиснул зубы, поняв, какую страшную ошибку допустил. Татум демонстративно повернулась к нему лицом и метнула взглядом невидимую молнию такой силы, что у Кэма даже ноги подкосились от столь сокрушительного удара ненавистью. Что уже говорить по разъярённое лицо Стокли МакКуина, у которого даже жилка на шее шевелилась разъярённо. — Тебе что… весело живётся? — тихо, как бы украдкой, спросил Стокли, что производило ещё более жуткое впечатление, чем его крик, хотя Кэмерон совсем не пугался ни того, ни другого. — Никак нет, сэр. Жить грустно, сэр. — Ах, так ты ещё и вечно недоволен? Что же, думаю, сто сорок часов исправительных работ изменят ваш уровень восприятия жизни. — Исправительные работы? — удивился Кэмерон с таким видом, будто вспоминал что это вообще такое. — Уже сто шестьдесят часов. Да, Дю Пон, представляешь, некоторые люди работают. Это называется страшным словом «труд». Руками трудятся. Такое встречается в нашем обществе. Ознакомишься с новым для себя видом деятельности, расширишь кругозор. Труд облагораживает. Он сделал из обезьяны человека. — Ошибочная и уже недееспособная теория, сэр, — сумничав, вклинилась в разговор Татум. — Разумеется, ведь из таких горилл, как вы, люди уже не получатся. Попытка — не пытка. Вдруг вы умудритесь своими бесполезными тушами принести хоть кроху пользы нашему обществу. Думаю, уборка территории подойдёт для этого в самый раз. — Что? — выпалила Татум. — Уборка территории?! — Сто восемьдесят часов… Да, Дэдлок, за свои проступки нужно платить. — Но сэр, это унизительно для любого уважающего себя профи! — Для уважающих себя профи — да, но не для ленивых контуженых прогульщиков вроде вас. Двести часов. Ставки растут. — Сэр, у нас нет столько территории, чтобы убирать её двести часов! — А я сказал только про территорию академии? Отработаете здесь и отправитесь отрабатывать на школьных территориях, около Дома Правосудия, а если останутся лишние часы, можете прибираться около кафе, пекарней и домов немощных старушек. — Помогать старушкам? — Насупилась Татум. — Да, двести сорок часов исправительных работ для этого вполне достаточно. Татум уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Кэм с силой дёрнул её за рукав, а когда та сердито на него взглянула, он одним только взглядом дал ей понять, что пора заткнуться, иначе так можно дойти и до шести сотен часов. Татум горделиво задрала подбородок, но смотреть на МакКуина принципиально не хотела, дерзко устремив взгляд в пол. — Отрабатывать можно лишь в свободное от учёбы время. Никаких помощников и дружков рядом, ясно, Дю Пон? Работать будете исключительно в паре, работа по отдельности в разное время вам не засчитается. Договаривайтесь, как хотите, коль прогуляли в один день. — Сэр, у нас же разные графики. Мы так до конца года отрабатывать можем. — Двести пятьдесят часов, Дэдлок. Только взгляни, как Дю Пон тебе благодарен. — Расплылся в улыбке МакКуин, наблюдая страдания на лице Кэмерона. — У вас предостаточно времени. Конец учебного года не предел. Можете отрабатывать до конца учёбы в целом, какие проблемы? Ах, да, для работы вам обоим выдадут специальную рабочую униформу, так что никаких чёрных платьев-занавесок, Дэдлок. Увижу в платье — лично отправлю его в дробилку. Ещё раз осмелитесь прогулять, и я отправлю вас чистить общественные туалеты. А теперь пошли вон с глаз моих. — Так точно, сэр, — вялым хором ответили Татум с Кэмом и поплелись к выходу. Уже по ту сторону двери Дэдлок хорошенько приложилась обеими руками по груди Кэмерона, да так, что он едва устоял на ногах, а сама на всех парах от него умчалась, быстро скрывшись из виду.

***

— Татум, ты как? — осторожно поинтересовался Шанталь, склоняясь над ней. Учебный день уже закончился и угрюмая, недовольная жизнью Татум грузно рухнула на край дивана. Шанталь колдовал над едой, но заметив удручённый настрой подруги, тотчас подсел к ней и аккуратно приобнял одной рукой. — Ты расстроилась? — прошептал он, заглядывая ей в лицо, которое она скрывала за распущенными волосами. Шанталь аккуратно отодвинул одну прядку, заправил ей за ухо и улыбнулся, зная, что боковым зрением Татум его видит. — Из-за наказания? Это не самое худшее, что может случиться. Не тревожься так. — Это ужасно! Уже третье наказание за последние несколько недель! — злилась Татум, продолжая смотреть в пустоту. — Уборка территории! Ты хоть понимаешь, насколько это унизительно? — Всё не так страшно, милая Татум. — Улыбнулся Шанталь, бережно поглаживая её по спине. — Люди каждый день прибирают, готовят и стирают. Кто-то этим занимается постоянно для того, чтобы мы с тобой ходили по чистым улицам и ели вкусную еду из чистых тарелок в столовой. — Но там отстойная еда! — выпалила Дэдлок, обиженно повернувшись к Шанталю. — Подумай о том, каким благородным делом ты займёшься, — не унимался он, на полном серьёзе пытаясь донести Татум, что двести пятьдесят часов наказания это… хорошо? — Ты поможешь облагородить наш округ, сделать его чище и красивее, чтобы люди прогуливались и радовались тому, в каком ухоженном месте они живут. — Вот пусть люди, которым это надо, и отбывают наказание. Я стратег! Я не должна подметать улицы! — Татум гневно скрестила руки на груди. — Какое унижение. Буду выносить мусор, пока другие по дополнительным занятиям бегают. — И всё же наказание тебе придётся отработать, — тихо проговорил Шанталь лёгким шелестящим голосом. — Не думай об этом, как об унижении. Двести пятьдесят часов — настоящий вызов, и если ты справишься с ним, у тебя будет повод для гордости, а ты обязательно справишься. Не всякий из наших учеников способен отработать это время и принести реальную пользу академии. Мы все будем обязаны тебе за ту красоту, которая появится на улице благодаря тебе. Татум замялась. Слова Шанталя казались убедительными и даже немного подняли её боевой дух. — Все выходные уделяй отработке. Хотя бы по двенадцать часов в день. Так ты быстрее выберешь часы. Остальное выбирай в свободное будничное время. Откажись от дополнительных занятий. Ты можешь справиться за месяц, если постараешься. — Не могу. — Вздохнула Татум. — Вместе со мной должен отрабатывать Дю Пон. По отдельности нельзя. МакКуин знает, что у нас разные графики, потому нарочно сделал так, чтобы это наказание мы отбывали в два раза дольше. — Договорись с Кэмероном. Он понимающий человек, к тому же сотрудничество и в его интересах. Дэдлок фыркнула. Не хватало ещё о чём-то с ним договариваться и вообще говорить. Это он во всём виноват! Пусть он её умоляет! — Меня ещё и в какую-то кошмарную униформу заставляют одеваться, представляешь? Она даже не чёрная! — А вот это настоящая проблема. — Шанталь, улыбаясь, склонил голову набок, пристально глядя на Татум. — Не расстраивайся так. Хочешь, я тебе испеку что-нибудь? Со мной поделились ингредиентами для блинчиков. Начинку сделаю, какую ты пожелаешь. — Если только мясную, — смягчилась Татум. Шанталь её обнял, но объятия длились недолго. Он встал с дивана, поправил подол своей футболки и уже за кухонным столом принялся колотить тесто. На утро Татум была готова к тому, что, начиная с этого дня ей придётся отрабатывать. Она последовала совету Шанталя и написала Кэмерону записку, в которой желала ему смерти, если он не заявится отрабатывать в то же время, что и она. Его расписание, тренировки и вообще какие-то дела Дэдлок совсем не заботили. Всё будет так, как она сказала. В назначенное время Кэмерон оказался в назначенном месте, что было совершенно неудивительно, иначе угрозы в записке сбылись бы, а умирать этот классно целующийся трусливый прогульщик не хотел. К счастью, в первый день их не заставили подметать тротуары или мыть окна. Всего лишь велели стричь газон вокруг фонтана и прилегавшей к нему газонной территории. Татум решила, что это не самая омерзительная работа, потому день в её мыслях заведомо почти удался. Никаких смотрящих к ним не приставили, ведь следить за сыном Дю Понов стыд и позор. Обычно как раз Кэмерону и доверяли подобные миссии, оттого и сейчас уборщики территории положились в этом деле на него. Пусть сам следит за своим поведением. Татум это только радовало, но её не покидали мысли, что из любой точки академии за ними могли следить, чтобы донести. — Стрижка газонов, — пробормотала Татум. — Их серьёзно стригут? — А ты не знала? — задал встречный вопрос Кэм, увлечённо разглядывая газонокосилку. — Зачем стричь траву? Это же… трава. — Чтобы она не перерастала, наверное. Чтобы кончики не желтели. Татум обернулась к Кэмерону, который возился со своей газонокосилкой, при этом сохраняя такую невозмутимость, словно прекрасно в ней разбирался, хотя до сих пор так и не включил. Как и Татум, которая не особо-то и спешила. Ей ведь нужно отработать не качество уборки, не количество территорий, а просто время. Изучение газонокосилки это тоже рабочее время, тем более, что на занятиях не учили ею пользоваться. Дю Пон наверняка уже жалел, что на пару с Татум отказался от помощи специалистов, которые пояснили бы, как работать с газонокосилкой. В конце концов, методом тыка, он разобрался в этой машине и включил её. Та противно зажужжала. — А ты стриг когда-нибудь газон? — У меня же нет газона. — То есть тебе можно не иметь газон, а академии он критически необходим? Зачем вообще сеять траву? У этой штуковины есть функция вспашки? Давай вспашем тут всё, чтобы больше не пришлось стричь чёртову траву. — Хочешь, чтобы нас на всю оставшуюся жизнь наказали? — Засмеялся Кэмерон и принялся толкать свою газонокосилку вперёд. Воздух мгновенно наполнился свежестью. Татум раздражённо потёрла рукой нос. Мерзкий запах мерзкой свежескошенной травы! Кое-как она завела и свой агрегат, но работать с ним не спешила. Сначала размяла руки, затем шею, сделала лёгкую зарядку… Униформа предсказуемо оказалась убогим мешком, в котором разве что трупы нужно выносить, но уж точно не работать. Впервые в своей жизни Татум надела комбинезон. Грузный такой, с кучей ненужных карманов, тяжёлый, грубый, сильно мешающий подвижности и стесняющий движения. А ещё он был дутым, из-за чего Татум в нём походила на бочонок. Теперь-то она поняла, почему Стокли поставил такое условие — даже она не придумала бы издёвки лучше. На ноги пришлось надеть странные тряпичные поношенные кем-то ботинки, а на голову не то берет, не то кепку. Поначалу Татум, конечно, возмущалась и не желала надевать себе этот мешок на голову, но когда ей сказали, что в противном случае придётся напялить каску, решила, что мешок всё же лучше. Кэмерон оделся точно так же, разве что комбинезон ему достался серый. Точнее, Татум вручили тоже серый, но она выкрасила свой в чёрный цвет спрей-краской для волос, которую приволокла специально для униформы. От комбинезона исходил странный кисловатый запах, но Дэдлок он нравился. Всяко лучше запаха паршивой травы. Пока Татум созрела для работы, Кэм сделал уже пару оборотов, ненавязчиво прогуливаясь со своей газонокосилкой, будто ему это даже нравилось. Благо трава не разлеталась по сторонам, а собиралась в специально оборудованном бочонке, откуда после работы её следовало выбрасывать. Когда Кэм сделал уже дюжину оборотов, Татум сподобилась всего на три, после чего остановилась отдохнуть и уселась на бочонок газонокосилки, внимательно рассматривая слонявшихся по территории академии учеников от мала до велика. — Ничего не меняется. Татум, давай работать. — Вздохнул Кэмерон, уже привычнее взаимодействуя с жужжащей газонокосилкой. — Я занята. — Отмахнулась она, не оборачиваясь к Кэму. — Чем же? — Ищу Шанталю новую девушку. Сказанное Татум так удивило Кэмерона, что он заглушил газонокосилку, подошёл к Дэдлок, стал сбоку и принялся на пару с ней увлечённо рассматривать людей. — И как успехи? — спросил он, нарочно склонившись над Татум так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с её. Дэдлок щурилась из-за яркого солнечного света, но при этом усиленно всматривалась в человеческие фигуры. — Вот это кто? — надменно бросила она тоном дотошного покупателя. — Мириам. Не помнишь её? Она на пару лет нас младше. Живёт по соседству с Рокфеллер. Хорошенькая. — Кэмерон быстро подхватил у Татум интонацию ценителя. — Ей нет восемнадцати? — нахмурилась Татум. — Шанталю не нужны какие-то малолетки. А это Килмер? Ну, и уродина, ты только посмотри. Как она живёт с таким носом? Его можно использовать вместо шпаги. А у этой ноги-каракатицы. У вон той слишком тупая физиономия. О, что за расфуфыренная мымра? — Это парень, — заговорщицки шепнул Кэм и заулыбался. — Правда? — скривилась Татум. — Тогда тебе повезло. Ты больше не самый уродливый прыщ в академии. Мы только что нашли нового. Надо ему сказать, чтобы он знал, и не маячил тут. — Она резко подорвалась с места, но Кэмерон схватил её за руку и потянул к себе. — Нельзя гоняться за людьми, чтобы сказать им, что они страшные. Оставь парня в покое, Татум. — Почему? Хочешь, чтобы он умер в неведении? — Он не виноват, что ты не можешь найти Шанталю девушку. — Та скорчила недовольную рожу и уселась обратно на свою газонокосилку. Кэм притянул свою поближе и уселся рядом. — А у меня дома ты сказала, что я красивый! — Спустя пару минут молчания вспомнил Кэмерон, вновь отвлекая Татум от пристального рассматривания учеников. — Ничего такого я не говорила. Ты просто ударился головой, всё выдумал, и тебе послышалось. — Так выдумал или послышалось? — Улыбнулся Кэм, нежась на солнышке. Одну ногу он забросил на другую, а голову поднял вверх, чтобы тёплые лучи щекотали ему кожу, разбредаясь солнечной золотинкой по русым волосам. — Приснилось, глухомань! Чем ты слушаешь вообще? Только посмотри на них, — презрительно бросила Татум, рукой обводя всех перемещавшихся неподалёку людей. Вид у неё был такой, словно она сжевала лимон прямо с цедрой. — Все непутёвые. В этой сточной канаве под названием «академия» водятся либо тупые, либо жирные, либо уродливые. — И не говори. Только мы — иконы. — Так мы никогда не найдём Шанталю нормальную девушку! — Всплеснула руками Татум и принялась пальцами массировать себе виски. — А какая, по-твоему, нормальная? — аккуратно поинтересовался Кэм. — Не тупая, не жирная, не уродливая и не мымра. — Ты же сказала, что все такие. — Разумеется. Глаза разуй, если не видишь. — То есть и ты такая? — прицепился Кэмерон. — Конечно, нет. — Татум раздражённо вздохнула, ёрзая на месте из-за того, что сидеть на бочонке оказалось крайне неудобно. Ну, или ей просто мешало шило в одном месте. — Получается, только ты нормальная девушка для Шанталя? — Нет. Дьявол, почему ты такой тупой? — застонала она, чем заставила Кэмерона засмеяться. — Что? Что смешного? Зачем ты смеёшься? Тебе мало того, что нас наказали за то, что ты хохочешь не к месту? — Нас наказали из-за того, что ты не смогла вовремя остановиться с вином, а затем и со словесным потоком в кабинете МакКуина, — легко и ненавязчиво ответил Кэмерон. Татум сочла странным этот тон и обернулась, чтобы взглянуть в это лицо, почему-то… довольное? — Вижу, тебе нравится стричь газоны. Отыскал своё призвание, избранный? — Ей вдруг очень сильно захотелось испортить Кэму настроение, чтобы и он страдал от этих дурацких исправительных работ. — Я переосмыслил ситуацию и понял, что двести пятьдесят часов в компании сладкой Татум это подарок, а не наказание. — Кэмерон опустил голову, тотчас столкнувшись с уничижительным взглядом Дэдлок, определённо изводящейся своей участью. — Жизнь всегда на стороне избалованных мерзавцев вроде тебя, — пробубнила Татум, вернувшись к пристальному рассматриванию учеников академии. — Пока мы тут сидим, другие готовятся к соревнованиям! — А ты разве не готова? — Готова, но я могла бы сейчас тренироваться в зале, а не с газонокосилкой. — Судя по вашим прошлогодним результатам, ребята, вы все тогда тренировались с газонокосилками. — Улыбался Кэмерон, вновь закрыв глаза, чтобы напитаться солнечным теплом. — Стоило мне всего раз простудиться и не поехать, как вы умудрились проиграть всё, что можно. — Твой дружок Тэнди просто придурок. Продуть капитанский бой за пятнадцать секунд мог только недоумок вроде него. — Теперь попробуй отмыться после такого позора. — Нечего болеть во время важных соревнований! Твой отстойный друг нас опозорил, так что тебе и восстанавливать репутацию. Я в своей номинации победила. Если бы я была капитаном, мы бы вообще никогда не проигрывали, — с железобетонной уверенностью заявила Татум. — Котик, ты прекрасно знаешь, почему у нас ограничения для девушек. Во Втором на капитанский бой всегда выставляют таких великанов, что они девчонок одним своим взглядом растоптать способны. — Это несправедливо. У всех должны быть равные условия. Я смогла бы завалить и великана. — Может, для тебя это правило и придумали? Чтобы спасти великанам жизнь? — спросил Кэм, размял руки и уже собрался продолжать работу, но его заинтересовал внимательный взор Татум в пустоту. Он снова подошёл к ней и склонился так же, как в прошлый раз, пытаясь понять, на кого она теперь засмотрелась. — Уже выбрала новую жертву? Знаешь, кажется, я понял, из-за чего ты злишься. Татум насупилась пуще прежнего, делая вид, что не замечает и не слышит Кэма. — Из Шанталя получился тот, кто не получился из меня. Он по всем параметрам твой идеал, но ты его не любишь. Не так, как могла бы. Или даже хотела бы. Ты не можешь дать ему романтику, которую он так лелеет, а он не может дать тебе абсолютную свободу, которую жаждешь ты, — спокойно говорил Кэмерон, внимательно наблюдая за реакцией Татум. Реакцией, которая отсутствовала, ведь Татум отчаянно делала вид, что Кэма не существует. — И как же ты злишься, что тебя тянет не к пугающему тихоне с мрачной историей, а к приторно-слащавому компанейскому парню. Какой позор. Надо же так облажаться, а? Черти выпрут тебя из ада за такое. Тэнди со своим капитанским боем и рядом не стоял. Кэмерон нарочно приблизился к Татум так, чтобы его скулы цепляли её. Дэдлок всё с тем же отрешённым выражением лица незаметно отстранялась, чтобы Кэм до неё не добрался. — Знаешь, я не раз сталкивался с девушками, которые ради своих меркантильных целей имитируют чувства, но ты единственная, кто тычет в лицо меркантильность, прикрывая желание побыть рядом с человеком. Кэмерону надоело играть в черепашьи догонялки, потому он, заговорщицки осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, мягко опустил свою ладонь на ногу Татум. Поразительно, но молниеносной реакции, которую он ожидал, не случилось. — Убери, если не хочешь, чтобы я переломала тебе каждый палец по отдельности, — процедила сквозь зубы Дэдлок, делая вид, что далёкая толпа её всё ещё интересовала, хотя сама она неприкрыто косилась на Кэма. — Вперёд, котик, ломай, — уверенно заявил Кэмерон, улыбнувшись, когда та повернулась к нему лицом, изображая на нём показательную ледяную неприступность. Татум внимательно смотрела на это непробиваемое лицо, чувствуя очередной приток отвращения ко всему. К этой мерзопакостной улыбочке на губах, к искрам в глазах, к толике еле заметного тщеславия, абсолютной уверенности в своих словах и том, что ситуация разворачивается лишь в его пользу. — Ну же, ломай, Тэнди так хочет снова побыть капитаном… — То, что я не могу врезать тебе сейчас, не значит, что я не смогу сделать это потом. — Ухмыльнулась в ответ Татум и задорно коснулась пальцем кончика носа Кэма. — О, я знаю, как ты умеешь копить злость, скажем, лет одиннадцать за то, что я подружился с кем-то ещё. Это ты умеешь. — Он, улыбаясь в ответ, тоже ткнул пальцем в кончик носа Татум, скрип зубов которой звучал в его голове примерно так же отчётливо, как газонокосилка. Дэдлок собралась что-то ему ответить, но краем глаза увидела движущуюся к ним навстречу компанию, потому быстро смахнула с себя его руку и отвернулась. — Твои дружки, — пробормотала она, когда Кэмерон уже и сам заметил, потому вернулся к своей газонокосилке, и присел на краешек бочонка. — МакКуин сказал, чтобы никаких дружков! Если из-за твоей придурковатой свиты нам увеличат наказание, я тебя убью, понял? — Успокойся, они мимо пройдут, — невозмутимо ответил Кэм и замолчал, дожидаясь свою компанию. Как и всегда, шумной кучкой вперёд шествовали Лурд, Тэнди, Камила, Лиз и другое по меркам Татум, вонючее отрепье. Чем ближе они подходили, тем отчётливее Дэдлок слышала смех этой компании, определённо насмехавшейся над ней и Дю Поном. — Кэм, ты, что ли? — выпалил Гиллис, давно поняв, что перед ним Кэмерон, но как же не устроить клоунаду? Естественно, другие клоуны оценили шутку и стали хохотать. Нет, Татум тоже с радостью засмеяла бы Кэма в рабочей униформе с этим нелепым беретом на голове, но ведь она была одета так же, потому пришлось не засмеивать. — Что это за ролевые игры? Кэмерон засмеялся, остальные тоже, и только Татум с кислой миной взирала то на своего напарника, то на его компанию. — Как ты потрясающе выглядишь в этом костюме, Кэмерон! — восхитилась одна из девчонок. Чуть не задохнулась, несчастная! Действительно, как прекрасно он выглядел в этом потрёпанном жизнью уродливом мешке! — Так стильно, так современно, так привлекательно… — Эй, а как же тренировка, друг? — бросил Тэнди. — Пока буду тренироваться с метлой и газонокосилкой. — За что тебя так? — обиженно простонала одна из девчонок. Татум перестала их различать ещё несколько лет назад, потому ничуть не удивилась, что пишущие Кэмерону девушки — все одинаковый инкубаторский ширпотреб. — Он же прогулял позавчера! — резко выпалил Лурд, стараясь привлечь внимание всех своих друзей сразу, чтобы каждый обратил внимание на его бесценное вещание. — Небось, развлекался с кем-то и потерял счёт времени, да? Знаю я тебя! Кэмерон, опустив голову, смеялся, покачивая головой, а Татум довольствовалась тем, что банда придурков её не замечает. Как и кое-какие очевидные факты тоже. Что с них взять — придурки. — И кто же это был, а? Расскажи! Кэм! Ну, что смешного? Нам на тренировку надо. Расскажи быстро, чтобы мы не опоздали, — требовал Лурд. Татум смотрела на него и чувствовала, что ещё немного и у неё случится нервный тик. Чёртов сплетник теперь будет торчать здесь до тех пор, пока Дю Пон всё не расскажет! — Наверняка кто-то очень классный, коль ты ради неё даже занятия пропустил! Ну, скажи, может, мы тоже хотим повеселиться! Кэмерон поднял голову и посмотрел на своих друзей смиренно, чуть ли не с жалостью. Он пытался не улыбаться, чтобы не провоцировать их интерес, но смех так и рвался наружу из-за близкого присутствия той самой девушки. Татум же внимательно наблюдала за тем, как Дю Пон себя вёл и что говорил. Вдруг ляпнет лишнего? — Иди веселиться на тренировку, Гиллис. — велел Кэм, чем только больше заинтересовал свою компанию. Вот дурак! Надо было соврать про какую-нибудь Лилиан, чтобы эти придурки отстали! Дурацкий Кэмерон даже соврать нормально не способен. — Опа. — Удивился Тэнди. — Всё так серьёзно? Ребята, да у нашего Кэмерона появились секреты. — Он просто не хочет, чтобы мы любезничали с его новой пассией, — уверял Гиллис, корча из себя эксперта. — Не проблема. Мы сами её найдём! Это ведь очень просто! Нужно просмотреть таблицу присутствия всех взрослых курсов. Девчонка должна быть точно из академии, а значит, она тоже позавчера отсутствовала. — Точно! Ребят, я же стратег! — с горящими глазами воскликнула Камила. — Я всё проверю, и мы узнаем, кто эта счастливица! Татум хмыкнула. Положение дел совсем её не встревожило. Эта группа придурков даже таблицу правильно прочесть не сумеет, так что она в безопасности. — Ещё интервью у неё возьмите, рептилоиды, — не выдержала Дэдлок и вся шумная компания мигом притихла. — А это ещё кто? — вдруг осведомился Гиллис, хмуря брови, чтобы разглядеть напарницу Кэмерона. — Совсем ослепли от вида своего божественного Дю Пона? Лурд резко переменился в лице. И куда подевался былой восторг и интерес? Лица всей компании разом перекосило, когда в человеке рядом с Кэмероном они различили Татум. — Это от тебя так воняет? — понёсся Гиллис. — Ты что, бензином облилась? Токсикоманка! Кэм, ты бы держался от неё подальше. Вдруг она из этих… ну… Подожжёт себя! — Она не опасна, успокойтесь. — Что Дэдлок вообще здесь делает? И что это на ней надето? — вступила в разговор Лиз, снисходительно разглядывая Татум, которой было до лампочки, что о ней думает какая-то там Лиз. Правильно Шанталь тогда сделал, что подстрелил её. Жаль, не убил. — Как ты работаешь тут с этой страхолюдиной? — ужаснулся Лурд. — Полегче, Гиллис, она всё-таки девушка, — спокойно напомнил Кэмерон, не придав голосу никакого эмоционального окраса. На Татум он не смотрел, на друзей своих тоже. Внешне Кэм никак себя не выдавал. — Кто девушка? Эта страшила? — показательно заливисто рассмеялся Лурд. Татум подобные выкрики не трогали, но огреть Гиллиса ей захотелось очень сильно, а когда чего-то хочется, нужно это получать, потому Дэдлок встала со своей газонокосилки, отсоединила от неё бочонок с травой и со всей силы швырнула в Лурда и компанию. Те вовремя успели отскочить назад, нелепо таращась на Татум. — Вот дура! — выпалил Тэнди, покрутив пальцем у виска. — Осторожнее с ней, Кэм, стерва совсем психованная стала. — МакКуин сказал, чтобы нам не мешали всякие одноклеточные вроде вас, — деловито объявила Татум. — Иначе тоже будете стричь газоны. Как Дэдлок и думала, сказанное вынудит дружков Кэма вмиг испариться. В академии никто не любил работать, потому всякий намёк на такой странный вид деятельности, как работа, мигом распугивал местных ученичков. Удовлетворённая содеянным, Татум улыбалась. Кислые мины Гиллиса и прочих подняли ей настроение, потому она, разнообразия ради, всё же решила потрудиться. В конце концов, двести пятьдесят часов сами себя не отработают.

***

Татум вернулась домой в недобром расположении духа. В принципе, в добром она возвращалась редко, особенно сейчас, когда ей приходилось работать. Всё из-за этого дурацкого Дю Пона, который прогулял, а Татум осталась крайней. Уже больше недели она отрабатывала наказание, и до сих пор его не отработала. Им пришлось стричь газоны и кусты, взрыхлять землю, подметать тротуары и собирать мусор. Татум узнала, что такое метла, мотоблок, садовые ножницы и грабли. Больше того, научилась всё это различать между собой. С недовольной физиономией Татум поспешила на кухню, даже не переодевшись и не помыв руки. Ведь сегодня она мыла окна. Мыла в воде. Значит, руки уже чистые! Она бросила свою сумку прямо в коридоре и, не разуваясь, потопала на кухню, но стоило Дэдлок переступить через порог, как она увидела ужасное — за столом сидела мама, а рядом с ней… Кэмерон. Татум едва не задохнулась, хватаясь за сердце. О, нет! Зачем он припёрся? Как долго он тут? О чём они говорили? Неужели обсуждали Татум? А, что, если… Вот дьявол! — Это ещё что такое? — нахмурилась Татум, глядя исключительно на Кэмерона. Он сидел повёрнутый в пол-оборота к её матери, одной рукой опираясь на стол, вторая с красной ниточкой на запястье витала в воздухе жестикуляции ради. Ногу забросил на ногу, деловой, вырядился в какие-то дорогущие столичные коричневые шмотки, в которых даже в академии не появлялся. А уж как от него воняло! И как Татум ещё у порога в дом не ощутила этот запах? Хотя… справедливости ради… запах ей нравился, но его мерзости это не отменяло, а фирменная милая и располагающая улыбка Кэма лишь подливала масла в огонь. — О, милая, смотри, кто к нам пришёл! — заворковала мама, вскочив со своего места, чтобы подойти к Татум и приобнять её за плечи. Младшая Дэдлок стояла камнем, никак не отвечая на эти объятия, потому что её суровое лицо было приковано к врагу, прорвавшемуся в крепость. Дьявол. Какие гадости он уже успел натворить? Татум быстро осмотрела кухню, но ничего подозрительного не заметила. — Привет, милая! — радостно отозвался Кэм, повернувшись к ней лицом к лицу. Милая?! Да как он посмел ляпнуть такое при её маме! Вот падаль! На мгновение Татум даже растерялась. Одно дело целоваться на кухнях и дурачиться в его пустом притоне, но заявляться к ней домой, говорить с её родителями, да ещё и при них называть милой… Если бы Татум могла покраснеть от гнева, то обязательно сделала бы это, но пока от гнева она научилась только чернеть. Дю Пон решил воздействовать на Татум через её родных. Хитроумный план, ничего не скажешь! Создавалось впечатление, будто сценарий действий ему прописал какой-то стратег, но ведь Татум — лучшая из них, а значит, никто другой её переиграть не сможет. Она выкурит Дю Пона отсюда до того, как он успеет совершить непоправимое. — Что он тут делает? — грубо бросила Татум, что никак не отразилось на сияющем счастьем лице Кэма. Глаза блестят, весь светится. Вот лицемер. Нарочно ведь делал это. Мерзкий подлиза. — Татум, ты не поверишь, но Кэмми, наконец, заглянул к нам в гости! — восторженно всплеснула руками мама Татум, возвращаясь на своё место рядом с Кэмероном. Фиора Дэдлок излучала счастье не хуже самого Кэма, который заражал отстойным оптимизмом всех, кто находился рядом с ним. Бедная мама, и её захомутал… — Даже не верится, что ты так вырос! Просто невероятно. Я так горжусь тобой, малыш. Славно, что у Татум такие потрясающие друзья, как ты и Шанталь! Вы просто восхитительные мальчики, даже не верится, что такие ангелочки могут существовать! Сама Татум всё ещё стояла в дверях и просто покачивала головой, не веря, что это происходит в реальном мире. Подлый прыщ безоговорочно зачаровал её маму. Это плохо. — Солнышко, почему ты так долго к нам не приходил? — с жалостливым лицом спросила мама, не то поглаживая Кэма по плечу, не то поправляя его рубашку. Кэмерон же ни капли не смутился, как будто это была его родная мама, а не мама Татум. В принципе мама всегда относилась к нему подобным образом, но сейчас особенно бросалось в глаза то, как она по нему скучала. Ещё бы усыновила! — Столько дел, миссис Дэдлок, нет времени совсем, а так хочется бывать у вас чаще… Татум покачала головой. Да он же откровенно напрашивался… — Солнце, приходи к нам после занятий вместе с Татум! Заодно и нам будет спокойнее, что она не идёт домой одна. Мир сейчас так опасен, — мягко пояснила миссис Дэдлок. Непонятно, что сдерживало её от желания задушить Кэма в объятиях. Кэмерон же, услышав про опасный мир, засмеялся. Ещё бы. Татум не нуждалась в провожатых. Она и есть опасность этого мира. Пусть другие боятся. Вот только сам Дю Пон не боялся настолько, что осмелился спустя годы заявиться к ней домой! Татум закрыла глаза, тяжело вдыхая через нос. Она уже успела проклясть его одиннадцать раз и пять раз пожелать жестокой насильственной смерти. Желательно от рук самой Татум, чтобы она могла насладиться. — Боюсь, Татум не захочет, — почти скромно замялся Кэмерон. Татум закипала от этого. Да как он смел копировать Шанталя! Он совсем не Шанталь! И совсем не скромный! Он просто хитрая задница! — Вы же знаете, какая она у нас самостоятельная девочка. Восхищаюсь ею. Татум сжала кулак и, чтобы не наговорить лишнего, просто стала слегка постукивать себя им по лбу. Зараза. Зараза же! А вдруг он сейчас скажет, что Татум ему нравится? Нужно вышвырнуть его из дома. Срочно! — А тебе не пора готовиться к завтрашним занятиям? — громко спросила Татум, злобно глядя на эту самодовольную физиономию. Кэм опустил обе руки на поверхность стола и принялся легонько постукивать по нему пальцами. Мама Татум сразу же обратила внимание на его расписанную узорами печатку, явно очень дорогую, потому, мило улыбаясь, стала поглаживать его по рукам, выспрашивая, где взял, да что она значит. Столько заинтересованности. Такая очаровательная до скрипа зубов беседа. — Я подготовился ещё вчера, котик, — максимально наивно и непритязательно ответил Кэмерон, будто в этом «котик» ничего такого нет. Татум была в шаге от того, чтобы взяться за оружие. Да что он, дьявол его побери, творил! — Милый, а ты всё так же хорошо учишься? По-прежнему лучший ученик, да? — не скрывая восторг и восхищение, спросила Фиора. — Я лучшая ученица! — рявкнула Татум, не выдержав. — Да, а я лучший ученик, — уклончиво сказал Кэм. — Мы с Татум как были лучшими на курсе, так и остаёмся. — Не бывает двух лучших, туп… — Татум поджала губы. Нет, надо держаться, чтобы не выглядеть в глазах мамы хуже этого сноба. Нужно просто выпроводить его. — А ты… надолго? — холодно спросила она. — Ах, чайник уже закипел! Давайте пить чай! — внезапно осведомилась мама Татум, вскочив со своего места, но Кэмерон её опередил, поднявшись раньше. — Не беспокойтесь, миссис Дэдлок, позвольте мне поухаживать за очаровательными девушками! — вызвался потрудиться Кэм, улыбчиво поглаживая её по плечам. Фиора тотчас осела на место, с умилением глядя на Кэмерона. — Как ты вырос! Таким высоким красавцем вымахал. — Фиора не переставала рассматривать его, когда он подошёл к кухонному столу. — Ах, помню те времена, когда мы с твоей мамой катали вас с Татум в колясках. Вы были такими крохами! Мистер Дэдлок всегда говорил, что вы оба легко бы поместились в суповую кастрюльку. Такие крошки… А теперь… Даже не верится. — Казалось, ещё немного и миссис Дэдлок заплачет. Татум закатила глаза. Прекрасно, давай, мама, ещё зарыдай от великолепия Дю Понов! Лучше бы он всё-таки поместился в ту кастрюлю и сварился в ней! — А ты сможешь воспользоваться чайником без инструкции? — небрежно бросила Татум, скрестив руки на груди. Кэмерон, возившийся у плиты, обернулся, мило улыбнувшись Татум, как будто подобное на неё способно подействовать. — Солнышко, зачем ты так… — Фиора пыталась остепенить дочь. — Лучше присядь! Что ты стоишь в дверях, будто не у себя дома. Младшая Дэдлок нехотя зашла и уселась на табуретку напротив того места, где сидел Кэм. Выглядела она угрюмой и злой, угрюмо-злобно рассматривая Кэма, колдующего над чаем, то и дело желая ему ошпариться, порезаться и вообще умереть к чёртовой матери. Желательно как можно быстрее, чтобы Татум не нервничала. — А что я такого сказала? Он же дома ничего не делает! Даже мусор вынести не способен. — Откуда ты знаешь? — парировал Кэм. — Ты никогда не бывала у меня дома. — Облизывая чайную ложку, он взглянул на Татум. Та сжалась, косясь на маму. Нечего ей знать, что Татум уже бывала в новом доме Кэмерона! На столе рядом с Дю Поном стояли три чашки парующего ароматного чая. Кэм насыпал в них сахар, а для миссис Дэдлок подлил немного молока. Татум с прищуром наблюдала за его действиями. Каким-то чудом он до сих пор помнил, кто сколько сахара кладёт в чай, и что мама дневной чай любит пить с молоком. Небось, куда-то себе записал, чтобы однажды использовать это против Татум. Годами планировал своё второе пришествие. Кэм, мило улыбаясь, аккуратно опустил чашку перед миссис Дэдлок, затем поставил чашку около Татум, нарочно склонившись как можно ближе к ней, чтобы подмигнуть ничуть ли в лицо, а себе поставил в последнюю очередь. Татум надменно заглянула внутрь чашки. — Испей из моей чаши. Вдруг ты мне туда яду подсыпал? — заявила она. — Солнышко, ты что, Кэмми приготовил нам прекрасный чай! Зайка, ты же не обижаешься на неё? — Фиора принялась извиняться перед Кэмероном, легонько поглаживая его по руке. — Татум всегда шутит такие странные шутки. — Что вы, конечно, нет, — податливо сказал Кэм, взял в руку чашку Татум и, подув на неё, отхлебнул немного чая. Чашка отправилась обратно на стол. — Видишь, я жив, всё в порядке. Беспокоиться не о чем. Можешь спокойно пить свой чай. — Серьёзно? Ты напускал туда свои слюни, а теперь я должна эту гадость пить? — Татум яростно указала обеими руками на чай. Кэмерон улыбался уже не столь радостно. Он откинул голову назад, закрыл глаза, а затем быстро вернулся в прежнее оптимистичное состояние. Дю Пон аккуратно забрал у Татум чашку, вылил её содержимое в раковину, и принялся делать чай заново. На лице Татум засияла победоносная улыбка. — Золотце, зачем ты так с ним? — Мама осуждающе смотрела на Татум. — Юноша хочет поухаживать за тобой, а ты совсем не ценишь его старания. — Я не голодна. — Но ведь ты только вернулась из академии! Кэмерон поставил перед Татум новый чай, словно ученик перед учителем, ожидая его вердикт. Та лениво заглянула внутрь чашки, уже дав понять, что пить она его не будет, просто причину ещё не сочинила. — Он что, с сахаром? — с отвращением протянула она. — Как ты и любишь. — Смерти моей хочешь? Сахар — это белая смерть! Не буду пить, — капризно заявила младшая Дэдлок, заставив старшую подняться с места. Мама вежливо попросила Кэма присесть, чтобы Татум прекратила над ним «подшучивать», а чай для дочери взялась готовить сама. Кэмерон сидел напротив Татум, подперев голову обеими руками сразу, и улыбался. Сколько же отвратительности набралось в этой улыбке! И хорошее настроение, и позитив, и чувство доминирования над ситуацией, и безнаказанность, и издёвка, и самодовольство… Он не сводил с Татум глаз, зная, что сейчас она беззащитна, ведь при маме нельзя напасть на Кэмерона, даже оскорбить его как следует не выйдет! Дю Пон знал это, потому и прикрывался её мамой как пушечным мясом, используя для достижения своих целей. Видимо, после тех поцелуев на кухне Кэм решил, что хоть сколько-нибудь интересен Татум, потому и предпринял активные действия. Дурак! Татум просто было скучно и она развлекала себя, только и всего, но идиот решил, что её поведение — проявление слабости и вздумал идти напролом. Он, правда, надеялся, что сможет надавить на Татум через её родителей? Он в курсе, как Дэдлоки его любят, потому воспользовался ситуацией… Татум всегда знала, что Кэмерон зло. — Я совсем позабыла о тортике! — вдруг вспомнила Фиора. — Погодите минуту, детки, я сейчас его принесу! Мама Татум передала ей чай, а сама маленькими шажками поспешила к выходу из кухни. Стоило старшей скрыться за горизонтом, как её дочь приподнялась из-за стола и вцепилась рукой в рубашку Кэмерона, потянув его на себя. Тот даже не сопротивлялся, больше того, кажется, был не против таких игр. — Какого дьявола ты припёрся? — процедила сквозь зубы Татум, ещё больше разозлившись, когда ей засмеялись в лицо. Он находил это забавным? Весельем? Что?! — Это мой дом! Как ты посмел явиться сюда? — Давно не бывал здесь, соскучился, — честно ответил Кэм, не прекращая улыбаться, будто это было какой-то игрой! Вечно на его лице улыбочки да смешки. Не удивительно, что Стокли наказал его за это — счастливый вид надоел уже всем. — Ты не имеешь никакого права быть здесь, понял? — прошипела Татум, притягивая Кэмерона ещё ближе. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Думаешь, я не поняла, что ты пытаешься давить на моих родителей, чтобы добраться до меня? Не выйдет, котик. Только попробуй взболтнуть маме что-нибудь про нас. Убью. — Кажется, этот торт маловат для нас троих, — послышался голос миссис Дэдлок до того, как она появилась в дверях. За эти пару секунд Татум успела отпустить Кэма и сесть на своё место, как и тот незаметно опустился на табурет, успев ещё и рубашку пригладить. — Отлично, Кэмерону как раз нельзя много есть. — Криво ухмыльнулась Татум. Ни Кэм, ни Фиора не обратили на её реплику никакого внимания, что злило ещё больше. Она что, невидимка? Её слова настолько не воспринимались всерьёз? Кэмерон встал, чтобы забрать у старшей Дэдлок запакованный в коробке торт, на что та заворковала о том, какой Кэмерон очаровательный и заботливый. Татум поёжилась. Понятно, почему мама любила Шанталя, но этого-то за что? Он не бывал у них дома одиннадцать лет, а мама по-прежнему ему рада. Дю Пон при помощи ножа распаковал коробку с тортом, при этом не порезавшись и даже не натерев себе мозоли, удивительно. Резать торт взялась уже мама, а Кэм помогал ей с блюдцами. Внутри коробки красовался небольшой тортик в форме клубники. Очень красивый, по мнению Кэмерона. По мнению Татум он стал бы красивым, будь он в форме лужи крови. И не торт, а Кэмерон. Но и торт такой ей понравился бы. Самое то для празднования кончины богатых хитрецов. Нужно как-нибудь ему ответить. Нельзя оставлять это безнаказанным! Вот только как назло ничего дельного в голову не приходило. Татум просто разглядывала Кэма и не могла угомониться. Вырядился-то как! — Котёнок, тебе лепесточки или клубничку? — с будничной заботой спросил он, наблюдая за тем, как Фиора мастерски нарезала сладкие треугольники. Татум прикусила губу настолько, что боялась, как бы вовсе не перекусить её. Мама никак не реагировала. Ничего не вызывало у неё подозрений, ведь она и сама так общалась со всеми. — Мне всё равно. Лишь бы съесть и быстрее уйти. — Ты куда-то уходишь? Я думал, ты проведёшь меня в свою комнату. Вечность там не бывал. Соскучился ужасно. — Кэм сел на своё место, положил руки на стол и опустил на них подбородок, из-подо лба поглядывая то на одну Дэдлок, то на другую. — Солнышко, ты же отведёшь Кэмми к себе? — Это частная территория. Кэмерону делать там нечего. — А я бы с радостью пустил тебя в свой дом и в свою комнату. Провёл бы тебе экскурсию, — мечтательно сказал он, чем так растрогал Фиору, что та ладонью потрепала его по волосам, будто ребёнка, пока сам Кэм невинно смотрел на Татум. На что это он намекал? На то, что она была у него дома и спала в его кровати? Но он не проводил для неё экскурсии! Татум не нуждалась в этой возне. Она оказалась у него, потому что сама захотела, и изучила его дом тоже потому что сама того хотела. Видимо, Кэм решил отомстить, потому и заявился… — Угощайся, милый. — Мама Татум отрубила Кэму увесистый кусок, за который он поблагодарил, рассыпаясь в комплиментах так, словно что-то понимал в тортах. Да он даже понятия не имел, из чего они делаются! — Слишком большой кусок для Кэмерона. — Татум колупала свой ломоть вилкой, но есть не спешила, неотрывно глядя на Кэма. Тот точно так же неотрывно смотрел на неё, только куда более доброжелательно, и не пытаясь заколоть торт вилкой. — Не боишься разжиреть? — Пожалуй, я возьму два! Можно ведь, миссис Дэдлок? — Строил глазки он. — Милый, да этот крохотный тортик для тебя одного и стоило нарезать. Татум, погляди, как вырос наш Кэмми! Разве он может наесться миниатюрным куском торта? — Младшая Дэдлок хмыкнула, глядя на огромный кусок лежащий в блюдце. Кэм протянул Фиоре ещё одно, и та отрубила ему второй кусок. — Ты прекрасно выглядишь, сынок. Не обращай внимания на слова Татум и спокойно ешь. От наших тортиков ещё никто не располнел. Под натиском вилки торт Татум быстро превратился в мешанку, а вот Кэмерон кусочек за кусочком уплёл обе порции, мило беседуя с её мамой, из-за чего Татум быстро ощутила себя за столом лишней. Наконец, пустая болтовня надоела ей настолько, что она гордо встала и поспешила к выходу. — Солнышко, куда ты? — Татум решила проводить меня по вашему дому, — быстро выкрутился Кэмерон. — Вы же не против? Я не слишком навязчив? — Что ты! — Махнула рукой она и Кэмерон быстро выбежал с кухни следом за Татум. Та уже отправилась наверх, что он различил по шуму её шагов. Раскинув руки в стороны так, чтобы закрыть собой дверь, Татум стояла у входа в свою комнату, поджидая приближавшегося к ней Кэмерона. Тот, завидев агрессивный настрой Дэдлок, выставил руки перед собой, как будто сдавался. — Пытаешься от меня сбежать? — Даже не думай о моей комнате, — отрезала Татум. — Она — святыня, а ты недостоин. — Что же мне сделать, чтобы удостоиться такой чести? — аккуратно спросил он, подкрадываясь всё ближе. В нос Татум ударил тяжеловесный аромат его парфюма — один из тех, что нравился ей больше всего, да ещё и смешавшийся с ароматом той самой ароматичной воды. Дэдлок закрыла глаза, прогоняя от себя дурные мысли. Ну, уж нет, не в этот раз. Когда её веки распахнулись, Кэмерон стоял совсем рядом, почти впритык. Воспоминания накрыли с головой. Снова душная кухня, снова его приятный грубый запах и тепло, излучать которое способно только человеческое тело. — И не мечтай. — Знаешь, в чём твоя проблема, Татум? — прошептал Кэм. — В том, что они у нас одинаковые. Нас с тобой накрывают одинаковые ощущения. — Его рука оказалась рядом с её лицом, плавно скользя по коже. Татум колотило. Не то от злости, не то от переполнявших её эмоций. Хотелось злиться, гневаться, и она делала это, но по щелчку пальцев функция гнева отключалась и включалась иная. Неконтролируемая. Татум не имела власти над ней, и Кэм знал это, потому пользовался. Недолго думая, она набросилась на него сама. Гнев сменился секундной милостью и вот Дэдлок снова его целовала, не чувствуя за это ни капли стыда. Хочешь чего-то — бери. Даже если это что-то запретное. Ведь никто не узнает. А он не расскажет, потому что тогда Татум его убьёт. В порыве гнева или истерики, неважно. Хорошо, что мама оставалась где-то внизу и ничего не видела, а Кэм с Татум осторожничали и совсем не шумели. Она с запалом прижалась к нему, едва не задыхаясь, а затем укусила так сильно, что Кэмерон промычал нечто невразумительное и отстранился. Губы Татум были в крови, во рту тоже кровь. К своему несчастью, она даже помнила её на вкус, словно в ней таился какой-то особый оттенок. Татум прижалась спиной к своей двери, и тыльной стороной ладони провела по губам, размазав кровь по ним и по щеке. Кэмерон прижал рану, а когда отвёл руку в сторону, увидел кровь. — Будешь знать, как соваться в чужой дом и целоваться без разрешения, — сумничала Татум. — Даже не знаю, что тебя разозлило больше, — ответил Кэмерон, прикрывая рот ладонью. Не возникало сомнений в том, что ему больно. Заслужил. Татум самодовольно смотрела на него, представляя, какую боль ему будут приносить еда и поцелуи. Она даже пожалела бы его, если бы умела жалеть. — Придётся пожить без поцелуев какое-то время, котик, — с наигранным разочарованием сказала Татум. — Выход вон там. — Она вытянула руку, указывая в непонятном направлении. Кэмерон стоял напротив, не спеша уходить, но и с объятиями больше не лез. — Ничего не мешает мне прийти к тебе ночью. Как хорошо, что я в идеале помню каждую стенку твоего дома, — как ни в чём ни бывало сказал он. Из шероховатого рассечения на губе сочилась кровь, которую он то и дело вытирал ладонью, чтобы та не попала на его рубаху. Кэму хватило и того, что дома пришлось оттирать кровь с пола, ведь он не осмелился звать горничную в такой бедлам. — Нашёл чем пугать. — Зато теперь, ложась спать, тебя не будет покидать паранойя, что я могу явиться. Ведь ты знаешь, что я правда могу сделать это, — тихо серьёзным тоном проговорил он, а затем привычно улыбнулся, слегка поморщившись. Губы явно очень болели. Бедняжка Дю Пон, как же он будет выживать без своей прелестной улыбки… — Переделывай ловушку на окне, котик. Я помню, как её обойти. Кэм сделал ленивый шаг назад, затем ещё один и ещё, и только удостоверившись, что Татум оставалась на месте, отправился восвояси, бросив её с чувством лёгкой паники. Если бы она его не укусила, Кэмерон до сих пор торчал бы здесь, но из-за кровотечения ему пришлось уйти. Татум улыбнулась — нужно проследить за тем, как завтра дружки будут донимать его расспросами о том, что случилось…

***

В последнее время один день выдавался страннее другого. Губа заживала недолго, но болезненно, потому что сдерживать себя в еде и общении Кэмерон не хотел, да и на спаррингах все как один сговорились бить его по челюсти. Татум с ним не разговаривала. Вместе они отработали несколько дней, и она ни разу не нарушила молчание. Злилась за то, что Кэм перешёл в активную фазу обольщения Татум Дэдлок, и заявился к ней домой. Как Кэмерон ни пытался завязать разговор, Татум молчала. Пиком её общительности стала прилетевшая ему в голову грязная губка. Кэм пытался говорить с ней насчёт графика. Насчёт соревнований. Спрашивал о том, куда она подевала моющие средства. Королева оставалась неприступной, игнорируя его существование в принципе. Это могло значить только одно — Татум мстила ему молчанием, и это прекрасно. Для того, чтобы игнорировать того, кто находится у тебя под носом, нужно постоянно об этом думать, чтобы случайно не проговориться. Татум разбрасывалась своей злостью направо и налево, потому сдерживаться для неё было очень сложно, выходит… Она постоянно думала про Кэмерона. Пусть ради того, чтобы ему отомстить, но думала! А это ещё один шаг на пути к её покорению. Кэм не умел составлять коварные планы. Он не был тактиком и стратегом, но зато прекрасно знал Татум. Знал о ней всё. Её расписание, примерный распорядок дня, знал, чем она занималась в свободное время, сколько тратила его на Шанталя, какую еду любила, и чем одно её чёрное платье отличалось от другого. Кэмерон не преследовал её, а всего-то собирал информацию, чтобы точно знать, как завоевать эту чёрную душу. Дело в том, что Кэмерон нуждался в Татум, а Татум нуждалась в Кэмероне, просто не понимала этого. Дю Пон был абсолютно уверен в том, что она к нему неравнодушна, как и он к ней, но ценности в Кэмероне она видела примерно… нисколько. Никто не говорил, что с Татум будет легко, да и если бы было, Кэм не положил бы на неё глаз. Кому нужны эти скучные правильные девушки? Кому-то нужны, конечно, но точно не ему. Ему нужна другая, самая чудовищная из всех, и Кэмерон медленно, но уверенно её покорял. Добиться наказания на кухне оказалось просто. Кэм надеялся там её поцеловать и не умереть. В сказках поцелуи возвращают к жизни, но Кэм и Татум жили не в сказке, а в ужастике, где после поцелуя запросто можно оказаться в морге. Тем не менее, он рискнул, потому что знал — ей понравится, и она захочет ещё. Татум не способна себя сдерживать. Если она к чему и пристрастилась, то уже не отвяжется. Не сказать, чтобы спустя годы Кэмерона что-то могло удивить, но Татум, одинокой пулей ворвавшаяся в кафе, оказалась той самой странностью. Кэм не ходил за ней по пятам, но… присматривал. На его памяти она ни разу не заходила так в кафе. Едва ли она станет там есть, скорее, хочет кого-то за что-то покалечить. Разве мог он пропустить подобное? Кэмерон проследовал за ней, хотя доселе собирался домой. Друзья наверняка станут его искать, но в это кафе не сунутся, значит… На улице было тепло и светло. Солнце размеренно катилось к закату, людей около кафе топталось не так много, как обычно, а внутри и того меньше. Сразу Кэм подался к барной стойке, чтобы осмотреться. Подозрительно тихо, будто Татум тут и нет. Она ни с кем не дралась и не ругалась. Неужели и впрямь ест? Эта мысль казалась совсем уж дикой. Кэм точно знал, что Татум не любит питаться в общественных местах. Она питалась только у Шанталя. Ну, и ещё дома. Большая часть мест в этом кафе были отделены ширмами с расписными бирюзовыми цветами. Что побудило Татум явиться в это бирюзовое царство — загадка. Если её не видно в основной части зала, значит, она сидела за одной из ширм. Кэм задумался. Рядом с людьми она сидеть не станет. Наверняка заняла место где-то у края. Он посмотрел сначала в левое крыло зала, затем в правое и в итоге пошёл направо, как бы невзначай заглядывая то за одну ширму, то за другую. За большинством из них никого не было, но в самом конце, за последней, как он и предполагал, сидело большое чёрное пятнышко по имени Татум Дэдлок. Кэм осторожно смотрел за ширму. Татум его даже не заметила. Тогда он взялся рукой за край ширмы и притулился к ней виском, как всегда мило улыбаясь. Дэдлок по-прежнему его не видела, активно что-то жуя. Невероятно, Татум и еда в общественном месте! Неужели сюда Шанталь устроился работать? Иначе что заставило её пойти на столь крайние меры? Ещё несколько секунд Кэмерон просто любовался тем, как Татум яростно жуёт кусок мяса, а затем с его взглядом столкнулись. Татум посмотрела на него так агрессивно, что даже перестала жевать, замерев с полным ртом. Кэмерон осторожно вышел из-за ширмы и сел на диванчик напротив Татум. Та постепенно, с опаской начала жевать, словно ждала от Дю Пона какой-то подвох, но он ничего не предпринимал. Даже не говорил. Просто рассматривал расставленную на столике еду, рассматривал Татум, стенку за её спиной и огромное тонированное бирюзово-прозрачными размашистыми цветами окно. Дэдлок продолжала молча жевать, не сводя с Кэма глаз. Он смотрел на неё, пытаясь прикинуть, что будет, если он с ней заговорит. Метнёт в него свою еду? Накричит? Просто уйдёт? — Выслеживаешь меня? — наконец, прервала тишину Татум и Кэмерон облегчённо вздохнул. Первой заговорила, можно успокоиться. — Не поверишь, но заметил тебя абсолютно случайно, — честно ответил он, подпирая рукой голову. Он по-прежнему улыбался, глядя на то, как Татум ест. — Так я и поверила. — Я решил, что если Татум идёт в кафе, это не к добру. — Ты всё правильно решил. — Она дожевала своё мясо и принялась заедать его капустным салатом. Татум и сырая капуста. Невероятно. — Сырая капуста, — подметил он, нелепо указав пальцем на тарелку. — Ты пришла сюда обедать. Я не думал, что всё настолько плохо. — Я — человек. Мне нужно питаться. Что тебя удивляет? — Татум тремя пальцами подхватила пучок капусты, открыла рот и затолкала его туда с таким видом, будто собиралась подавиться. — Что случилось? — спросил Кэмерон, заговорщицки склонившись над столом. Татум молчала. Снова потянулась за капустой, показательно глядя на салат, а не на Кэма. Её пальцы стали нервно разгребать капусту в тарелке так, что та периодически вываливалась на бежевый древесный столик. — Татум. В чём дело? Дэдлок злилась. Кэмерон чувствовал нарастающую в ней злость, но не особо понимал, каков её источник… — Ответь, — потребовал он, на что Татум просто… метнула ему в лицо пучок капусты. Кэм прищурил один глаз, куда угодила нашинкованная капуста, и рукой стряхнул её с лица на стол. Говорить с ним Татум не намеревалась, что не удивительно. Кэмерон пододвинул одну из мисочек с едой к себе. Дэдлок схватила эту миску и вернула её на место. — Я тоже буду, — спокойно сказал Кэм, взявшись рукой за тарелку, как вдруг в воздух взметнулась рука Татум, вцепившаяся туда же. — Хорошо, — уклончиво сказал он и отвернулся в сторону пробела в ширме. — Ты что делаешь? — рявкнула Татум, теперь уже держась не за тарелку, а за руку Кэмерона. Тот взглянул Татум в лицо, а затем на её руку, красноречиво улыбаясь. — Ты же не делишься со мной, поэтому я решил заказать у официанта еду, — максимально доходчиво объяснил он, словно маленькому ребёнку. Шумно вдохнув, Татум подвинула все тарелки на середину столика. — Хочешь, чтобы нас увидели вместе? — Злилась она. — Нет, я голодный, а ты не делишься. Спасибо, кстати. — Он аккуратно подхватил двумя пальцами мясную лепёшку, откусил от неё небольшой кусочек и стал медленно разжёвывать. — Рассказывай, какая нечисть привела тебя в эту клоаку простых смертных. — Не поверишь, но я тоже голодная. — Тем не менее, раньше ты не кормилась в кафе. — У Шанталя заперто, — отрезала Татум. — А поесть дома? — спросил Кэм, в ответ на что получил лишь взгляд, мечущий молнии. — Как вариант… Дэдлок замолчала, молча жуя, а затем не выдержала и взорвалась. — Знаешь, что он собирается сделать? — Татум склонилась над столом. Кончики её чёрных волос упали в тарелки с едой, но она не придала этому никакого значения. — Шанталь хочет всё рассказать Паркерам. Кэм отвёл взгляд к окну, переваривая услышанное, а затем посмотрел на Татум, слегка хмурясь. — Отговори его. — Бесполезно. Он всё решил и сделает это сегодня же. — Она перестала есть, откинулась на спинку дивана и скрестила руки на груди, задумчиво глядя в окно. — Шанталь уже у них? — Искренне удивился Кэмерон. — Нет ещё. Пойдёт вечером, — ответила Татум таким голосом, будто зачитывала прощальную речь на похоронах. — Зачем ему это? — Он сказал, что хочет честности и прозрачности, хочет видеться с Адой законно и больше не истязать себя и её скрытностью, — процитировала слова друга Дэдлок. Кэм тяжело вздохнул и потёр переносицу. Его светлое улыбчивое лицо помрачнело. Так вот в чём дело. Татум расстроилась внезапным решением Шанталя раскрыться, потому пришла в кафе наесться с горя… — Что толку от этой честности? Для него ничего не изменится. В лучшую сторону, по крайней мере, точно. В худшую как раз измениться может. Паркеры скользкие типы. Зачем он суётся на рожон? — Потому что это Шанталь, — простонала Татум. — Он считает себя преступником из-за того, что видится с Адой без одобрения её родителей. — Как будто в этом есть что-то плохое, — хмыкнул Кэм. Уж он точно не стал бы спрашивать чьего-то одобрения. Видеться с кем-то, скрываясь, даже интереснее, чем пребывать у всех на виду… — Он знает, что Паркеры могут и вовсе оградить его от Ады? — Лучше бы так и случилось! — выпалила Татум и тут же хлопнула себя по лбу. — Нет, нельзя чтобы так случилось, иначе Шанталь будет страдать! — Паркеры, скорее, запрут Аду в каком-нибудь особняке, нежели разрешат ей встречаться с человеком, у которого такая репутация. Он понимает, к чему может привести его честность? — Кэм. Его не отговорить, — загробным голосом сказала Татум, отломила кусочек мясной лепёшки и насильно затолкала его в рот, недовольно жуя. — Это конец, — с полным депрессии ртом подытожила она. — Он ведь не маленький мальчик, — тихо проговорил Кэмерон, заметив, что Татум на грани отчаяния. Кэм подхватил пальцами пучок капусты и половину закинул себе в рот, а вторую протянул Татум. Та склонилась над столиком и зубами утащила оставшуюся в его руке капусту, продолжив жевать. — Будучи маленьким мальчиком, он смог выжить после встречи с маньяком, а тут просто разговор с Паркерами. Он наверняка всё продумал и знает, что и как им сказать. — Шанталь будет у них дома совсем один, — угрожающе зашептала Татум. — Эти твари могут сделать с ним что угодно! — Не думаю, что они покалечат его или убьют. Я ведь дал им понять, что он под нашей защитой. Паркеры не рискнут. — Задумался Кэм, глядя в окно. Оба его локтя лежали на столе точно так же, как оба локтя Татум, из-за чего тарелкам с едой едва хватало места. — Ты, правда, сделал это или пудришь мне мозги? — скептически уточнила Татум, снова склонившись над столом так, что кончики её волос угодили в еду. Кэм аккуратно отодвинул гладкую чёрную прядку в сторону, вытащил из тарелки недоеденный Татум кусок мяса, обдул его и принялся жевать, показательно кивая. — Я же обещал. — Тогда они его не придушат. И не зарежут. Но могут навредить иначе. — Татум замолчала и резко хлопнула тарелкой по столу, да так, что посудина чудом не разбилась. — Чёртовы Паркеры! Дэдлок оттолкнула рукавом своего полностью закрытого чёрного платья пустую тарелку и опустила голову на стол. Шелковистые волосы рассыпались по его поверхности, потому Кэмерон протянул руку вперёд и утешающе погладил Татум по макушке, пока та резко не откинула голову назад. Вид у неё был такой, словно она вспомнила что-то страшное. — Они вместе уже давно… — начала она, как бы пробуя слова на вкус. Глаза Татум метались из стороны в сторону, губы были плотно сжаты. — Получается… они могут… пожениться? — С ужасом осознала она, таращась на Кэма. Тот в ответ таращился на неё, а затем засмеялся, откинувшись на спинку дивана. — В девятнадцать лет? — скептически улыбаясь, уточнил он. — Не думаю. — Не обязательно сейчас, — выпалила Татум, почти задыхаясь. — А вообще. Могут? — Если они так сильно влюблены, то, да… наверное… Откуда мне знать, что там у них происходит. Татум закрыла глаза и схватилась за голову, что-то прорычав себе под нос. — И что мне с этим делать? Кэм пожал плечами, не сводя с неё глаз. — Не знаю, мои друзья ещё не женились, но, мне кажется, ты ничего с этим не поделаешь и не изменишь. — Отстой, — не проговорила, а буквально выплюнула Татум. — У него появится новая семья, — с отвращением продолжила она. — Семья этих уродов Паркеров. Худших людей на Земле. — Кажется, я понял, в чём дело. — Кэмерон слегка прикрыл веки, размышляя вслух. — Ты боишься, что они его испортят? Как мои друзья, якобы, испортили меня. Татум, твой друг не похож на слабого духом. Он не поддастся стороннему влиянию, тем более старших Паркеров. Все знают о том, какие они люди, и Шанталь наверняка тоже в курсе. — Эти гадюки могут манипулировать им при помощи дочурки, могут заставлять заниматься какими-то отстойными делами или и вовсе попытаются промыть ему мозг, чтобы переманить на свою сторону. — Татум хлопнула ладонью по столу. — Сегодня он им всё расскажет и случится скандал. Эта змея подколодная Геральдин придёт в бешенство из-за того, что её драгоценная дочурка якшается с Шанталем. Угадай, какое решение они примут? — Сделка, — неожиданно хором ответили и Татум и Кэм. — Паркеры своими сделками поколениями оставляли людей в дураках, — согласился Дю Пон. — Наверняка в обмен на дочь что-то захотят. Татум снова склонилась над тарелками. — Я не пущу его к ним одного, — максимально членораздельно и уверенно проговорила она, задрав нос. — Думаешь, он возьмёт тебя с собой? — засомневался Кэм. — Конечно, нет! — насупилась Татум. — Я сама пойду за ним. Прослежу, — совсем тихо добавила она, натолкнув Кэмерона на кое-какие мысли. Тот засмотрелся в пустоту и даже приоткрыл рот от ошеломившей его мысли. Как и Дэдлок он склонился над столом так, что в итоге между их лицами практически не осталось расстояния. — В доме Паркеров, на крыше, есть небольшая застеклённая дверца, ведущая на чердак, — зашептал он, зачарованно глядя во вспыхнувшие глаза Татум. — Они постоянно открывают эту дверцу для проветривания. Снаружи она не замыкается. Через чердак можно попасть в дом, потому что проход в жилые комнаты свободно отмыкается изнутри чердака, а замыкают его только внутри, в самом доме. — Откуда знаешь? — деловито спросила Татум, явно не доверяя сведениям. — Информация проверена лично. — Что ты делал на чердаке Паркеров? — не унималась с допросом она. — Это совсем не важно. Важно то, что я… только что… выдал тебе стратегическую информацию о бреши в обороне тыла врага. Кэмерон протянул к лицу Татум руку, и легонько стал поглаживать кончиком пальца кончик её носа. На его лице просияла игривая улыбка, которая передалась и Татум, спокойно позволявшей с собой творить подобные непотребства. Больше того, она и сама дотянулась к лицу Кэма и, улыбаясь, стала тыкать ему пальцем в нос. С полминуты они просто, играясь, смотрели друг на друга, а затем Татум резко стрельнула глазами в окно, а её губы растянулись в подозрительной ухмылке. — Я согласен. — С чем это? — насторожилась Дэдлок. — Ты что-то задумала. Я согласен на то, что ты там задумала. — Но ты даже не знаешь что. — Уже согласен, — сказал, как отрезал Кэмерон. — Приглашаешь? — Подмигнул он. — Ну, вот ещё. — Надменно взмахнула волосами Татум, выпячивая своё превосходство в ситуации. Она уже собралась встать, как Кэм резко схватил её за руку, прижав к столу. — А как насчёт благодарности за информацию? Теперь мы знаем, как незаметно попасть в дом Паркеров. Разве я не заслужил маленькое свидание? — Слишком… скудная информация для свидания, к тому же ты не самый надёжный источник, Кэмми. Вдруг ты хочешь меня подставить? — полушёпотом проговорила Татум, теребя прядку своих волос. — Ты так и поступила, но я же не ты. У меня есть честь, моё слово имеет ценность и всё такое… А ещё я не хочу спугнуть своего бесконечно влюблённого в меня малыша. Поэтому я тебе и говорю, что пойду с тобой. Это ведь наверняка означает, что я не лгу, да, госпожа стратег? — Возможно, — задумавшись, предположила она, выписывая пальцем на губах круги. — Как минимум, поцелуй я заслужил точно, — потребовал Кэмерон. — Не в кафе же, котик, — протянула Татум. — Почему нет? Мы за ширмой, камер тут нет, через окно ничего не видно, официант не придёт, если его не позвать. Но, возможно, кто-нибудь и заглянет. Чувство опасности, огонь, искра, адреналин! — Это всего лишь кафе, тупица.– Вздохнула Дэдлок и склонилась над столом. — Хотя почему бы и нет. Малыш Кэмми старался же. Её взгляд зациклился на его ладонях, лежавших внутренней стороной наружу. Такие красивые руки… — У тебя тоже эти воздушные подушки есть? — полюбопытствовала Татум, легонько касаясь пальцем мозолей Кэма. Совсем свежие. Она опустила рядом свою руку. Точно такие же мозоли. Кэмерон какое-то время зациклено смотрел на их ладони, а затем заулыбался. — Да. Странные ощущения. Первый раз у меня такое от труда, — не то с гордостью, не то с удивлением сказал он, касаясь то своих мозолей, то мозолей Татум. — Такими темпами мы работать научимся, — с отвращением подметила она. — Такими темпами мы к работе даже привыкнем. — Ну, уж нет! — Усмехнулась Татум, кокетливо оглядывая Кэма. Кэмерон потянулся к ней навстречу и, несмотря на то, что место было общественным, а Татум меньше всего хотела, чтобы их заметили, сама же его и поцеловала. С натиском, резко, будто хотела выбить из его лёгких весь воздух, уверенно и без всякого стеснения, так как ему больше всего нравилось. Дэдлок не хотела задумываться над тем, почему именно такая формулировка первой пришла ей в голову. Откуда ей знать, что там ему нравится, главное, чтобы она была довольна. А она была очень даже довольна. Отстранившись, Татум поднялась из-за стола, провела рукой по волосам, откинув их назад, отряхнула платье и направилась к выходу из-за ширмы. Кэм подорвался за ней следом. — Не вздумай выйти одновременно со мной! — пригрозила ему пальцем она. — А платить кто будет? — с полуулыбкой спросил Кэмерон. — Зачем? — За еду нужно заплатить. — Я никогда не платила за еду, ещё чего. С какой стати за неё платить? — бросила Татум и гордо удалилась. Кэм, досчитав до пяти, неторопливо вышел следом, чтобы не привлекать внимание, и сразу направился к кассиру. По дороге он достал из кармана пачку денег наличными, пытаясь отсчитать нужную сумму, а в итоге протянул женщине средних лет, стоявшей за кассой, всё, что у него было, и улыбнулся. — Отличное заведение. Это вам на развитие. Кстати, вы просто потрясающе выглядите сегодня, эта форма вам так идёт! — Кэмерон поспешил к выходу ещё до того, как женщина успела ему ответить. — Всё было очень вкусно! Какие-то новые столичные рецепты? До скорого! Дверь в кафе захлопнулась, удивлённая женщина принялась считать пачку денег, во много раз превышающую сумму, необходимую к оплате, а Кэмерон, тем временем, уже на улице пытался рассмотреть Татум, но её и след простыл. Сбежала как можно быстрее, чтобы не догнали. Кэм размял пальцы, потянулся и заулыбался, представив, как Татум бежала бы из Дома Правосудия в день их свадьбы… Надо будет обязательно оцепить территорию. А лучше использовать наручники. Всё-таки они гораздо эффективнее колец…

***

Шанталь сидел за столом, листая свои записи. В комнате царил полумрак. Вокруг него осела абсолютная тишина. Двери заперты. Посуда прибрана. К занятиям он уже приготовился. На носу встреча с Паркерами — к ней Шанталь тоже готов. Больше недели он прописывал речь, с которой намерен выступить перед ними. Сейчас она уже написана, выучена и отрепетирована. Шанталь много раз переделывал её, прежде чем добился того самого звучания, которое лучше всего подходило ситуации, потому, собственно, об этом уже не переживал. Тем более что проблем хватало и без Паркеров. Татум считала, что Шанталь добровольно шёл сдаваться им, но это не так. Решение было стратегической вылазкой. За все эти годы Дилони накопил достаточно знаний о людях в Первом, чтобы знать, кто чем дышит, потому о скользкой натуре семьи Ады наслышан. Карабкаться к ней в окно и дальше небезопасно прежде всего для самой Ады, которую Шанталь не смел подставлять перед родителями. Кроме того ныне его расписание сильно изменилось и занятия с Гао Ли лишали сил на неделю вперёд. Шанталю банально перестало их хватать, чтобы ещё и карабкаться к Аде… Проблема была не в Паркерах. Проблема в Татум. Шанталь задумался, глядя в пустоту. С каждым годом писать отчёты становилось всё сложнее, ведь он взрослел, и прогресс в его наблюдениях обязан отображаться в отчётах. К тому же теперь Шанталь — стратег. Мальвестити и Кинберг явно в курсе деятельности учеников из этой касты, потому к ним присматривались особенно и требовали расширенный отчёт именно по стратегам. Детальный настолько, что Шанталю следовало записывать в него буквально каждый день Татум и остальных. Он сидел над толстой тетрадью, куда записывал черновой вариант отчёта. Единственная тетрадь в доме Шанталя, которая была исписана неаккуратно, в которой красовались сплошные зачёркивания и подчёркивания, невнятные пометки, подсчёты и прочая грязь, в которой никто кроме Шанталя не разобрался бы. Левой рукой он держал ручку, правую опустил на почти исписанный лист бумаги, задумчиво изучая записи. Какую информацию указывать в отчёте, а какую нет? Что нужно выбрать, чтобы отчёт не выглядел непрофессиональным, но при этом не выдавал важные вещи? В штабе знали о связи Шанталя и Татум. Другие доносчики сообщили об этом давно, ведь за ним следили точно так же, как он за остальными. На доносчиков доносили другие доносчики. Таким образом, всех держали под контролем, а полученная от ребят информация суммировалась и Кинберг с Мальвестити получали максимально непредвзятые данные. Это значило, что если соврёт один, то показания других моментально его выдадут. Зловещая паутина. Механизм, который не переиграть. Шанталь незаметно для самого себя покусывал внутреннюю сторону щеки, глубоко погрузившись в раздумья. Взгляд угольных глаз расфокусировался и вокруг не осталось ничего. Исчез космос над головой, кукольный камин и недавно вымытая посуда. Остались лишь мысли. В прошлый раз ему всё-таки удалось добиться ответа насчёт судьбы Вэла. Мисс Кинберг подтвердила, что тот не мёртв, точнее, официально мёртв, а на самом деле жив и работает вместе с ней. То есть они с Мальвестити не лгали насчёт приёма на работу, но это не упрощало дело. Чем занимались эти люди, что их рабочим приходилось притворяться мёртвыми, чтобы попасть на службу? Почему нельзя просто у них работать? Для чего нужна публичная смерть? Прикрытие? Вэл был доносчиком и именно он попал на работу. Едва ли доносчики стали шпионить за другими людьми по собственной воле. Скорее всего, им, как и Шанталю, пришлось это делать, а значит, после завершения учёбы в академии они наоборот хотели бы как можно скорее сбежать из этого рабства, а не поступать на работу. Если Шанталь мыслил в правильном русле, то однажды заставят умереть и его. Он прямо спросил об этом у Кинберг, но она его мысли опровергла. Сказала, будто вокруг Шанталя и без того слишком много шума и его смерть привлечёт лишнее внимание, которое штаб позволить себе не мог. Говорили ли подобное в своё время Вэлу, Шанталь не знал, потому доверять словам мисс Кинберг не торопился, а значит, он потенциальный труп. Возможно, не сейчас, но в скором будущем точно. Если это действительно так, стоило перестраховаться. Шанталь не знал, сколько людей с каждого курса попадали к Кинберг, и всем ли приходилось работать с ней, предварительно умерев, но в одном был уверен точно. Следующая на очереди после него — Татум. Шанталь преподносил её результаты скромнее, чем те являлись на самом деле, но другие доносчики определённо Дэдлок не выгораживали, а значит, Кинберг и Мальвестити в курсе того, что Татум потенциальный кандидат на место в их коллективе. Больше того, они в курсе, что Шанталь привирает и выгораживает её, что только сильнее привлекало к ней внимание. Нужно в корень менять концепцию. Сокрытием фактов он добьётся прямо противоположный эффект, и если завтра ему прикажут застрелиться у всех на глазах, Татум вытащить он уже не сможет. Нужно писать о ней правду. Не вываливать всё сразу, а постепенно от отчёта к отчёту доносить всё больше конкретной информации о ней, чтобы со стороны ничего не указывало на то, что Шанталь недобросовестно выполнял свою работу. Пусть у них будут все факты на неё. Абсолютно все. Это могло прибавить штабу доверия Шанталю и сравнять его отчёты насчёт Татум с другими. Тогда Дилони смог бы пустить в ход самый странный факт, обнаруженный им не так давно. Татум связана с Кэмероном. И это лучшее, что она могла натворить. В их связи Шанталь не сомневался, хотя сама Татум и словом ему не обмолвилась, но это и не удивительно. Столько лет воевать с Кэмом у Шанталя на глазах, чтобы потом прийти и сказать, что она капитулировала — это не про Татум. Она стыдилась того, что делала, потому скрывала, как бы нелепо и наивно это не выглядело для Шанталя. Другие не догадывались о том, что подобное стечение обстоятельств вообще возможно и не поверили бы, даже если бы оба во всеуслышание признались, но Шанталь слишком хорошо знал Татум, чтобы не заметить, что её в последнее время будто нарочно раз за разом наказывали одновременно с Дю Поном. Что уж говорить об их странных переглядываниях и синхронном прогуле. Насколько рисковыми ребятами они были, что осмелились вдвоём прогулять, да ещё и занятия Стокли? Размышляя об этом Шанталь заулыбался. Кто бы мог подумать… Этот факт менял всё. Дю Поны не просто знать или зажиточная семья. Они банкиры. Те самые люди, которые проснувшись в недобром расположении духа могут поставить одну подпись и разрушить экономику целой страны. Таких уважают, сторонятся и не задевают. Дю Поны никогда не были замешаны в скандалах, никто не отзывался о них плохо и вообще все хотели быть их друзьями. Мальвестити и Кинберг наверняка даже не читали отчёты на Кэмерона, ведь по нему ни разу не возникало никаких вопросов, хотя он на пару с Татум был ведущим учеником курса, вот только вопросы про Татум сыпались будто из рога изобилия, а Кэмерона словно и не существовало вовсе. Шанталь был уверен, что Кэмерона ни при каких условиях не тронут. Кем бы ни были эти люди из штаба, они работают, потому что их труд финансируется, значит, их деятельность в любом случае связана с банками, а Кэм — наследник банковской империи. И если Татум связана с ним, а он к ней неравнодушен, то это самая железобетонная защита, которую только можно отыскать, вот только она сработает лишь в том случае, если в штабе о ней узнают. С одной стороны это позволило бы Татум защититься, но с другой… Сейчас Дю Поны — её тайник. В случае беды никто и не подумает искать Татум у Кэмерона, но если Кинберг узнает об их связи, это преимущество утратится. Шанталь приложил к губам кончик ручки, задумчиво водя им то вправо, то влево. Если выбирать между этими вариантами, то больше пользы способен принести тот, в котором мисс Кинберг знает о связи Дэдлок и Дю Пона. Шанталь сглотнул тугой комок в горле. Он расскажет. Это порождает новую проблему — ему должны поверить, значит, нужны неопровержимые доказательства. Прилагать их к отчёту Шанталь не мог, потому что это опять-таки вызовет подозрения насчёт того, что он выгораживает Татум. Нужны такие доказательства, которые никак не укажут на уловку с его стороны. Другие доносчики тоже должны сообщить об этой связи. Хотя бы кто-то один. Сколько Шанталь знал Татум и Кэмерона, они никогда не отгораживались друг от друга. То перебрасывались бутербродами, то угрозами. Они удивительно много контактировали между собой, но всегда это выглядело как соперничество, а не что-то другое, потому никто из доносчиков точно не понял, что у этих двоих что-то поменялось. Они не смягчились друг к другу, не стали проводить рядом больше или меньше времени. Визуально не изменилось ничего, и чтобы что-то уличить, нужно знать Татум так же хорошо, как самого себя, а такой привилегией был одарён лишь Шанталь. Другие доносчики никак не контактировали с Татум, а значит, о связи её и Кэма им не узнать. Как же тогда сделать так, чтобы хотя бы кто-то кроме Шанталя сообщил о них? Других доносчиков он не знал. Пытался отыскать, но ничего не вышло. Он сфокусировался на своих записях в тетради. Нужно попробовать снова, используя знания, полученные уже на стратегическом. Шанталь ведь учился, умнел, а значит, сейчас у него больше шансов вычислить доносчиков, которые стали ему позарез необходимы. Он вздохнул, перевернул страницу и на чистой белой бумаге принялся делать пометки. Лучше искать доносчиков среди тех, кто старше Шанталя. Такие профи потенциальные клиенты Кинберг и Мальвестити, а ещё это люди, обучающиеся определённым специализациям, а не общим знаниям, как на первом этапе, после которого часть учеников покидала академию. На специализациях меньше людей, значит, их проверка займёт меньше времени, а шанс отыскать хотя бы одного доносчика увеличивается. Кроме того, Шанталь был практически уверен — доносчики проходят оба этапа обучения. Едва ли им позволяют уйти после первого. Этот факт существенно сужал круг. Шанталь пронумеровал в тетради старшие курсы и задумался. Скорее всего, доносчиков не так много, возможно, они есть даже не на каждом курсе и вряд ли их может быть несколько человек на курс. Нет. Доносчики не должны контактировать между собой, иначе есть шанс, что они могут узнать что-то лишнее. Нужно отталкиваться от мысли, что шпион лишь один на своём курсе. Добровольно заниматься подобным вряд ли кто станет, значит, либо вынужденная мера, либо шантаж, либо плата за работу. Последнее наименее вероятно, но отбрасывать вариант не стоит. Нужно изучить биографии всех старшекурсников и выделить в отдельную таблицу тех, кто потенциально мог подвергаться шантажу за какие-то подозрительные дела. Для других доносчиков Шанталь — самая очевидная фигура. На месте прочих он сразу бы понял, что Дилони — доносчик, но почему никто не пытался выйти с ним на контакт? Боялись Мальвестити? Боялись самого Шанталя? Не считали нужным, потому что их всё устраивало? Шанталь же находился в более затруднительном положении. Все вокруг казались ему странными и подозрительными, так как среди них вычислить правильного человека? Одной биографии недостаточно. Придётся следить за старшими. Нужно составить календарь посещений академии, и если в какие-то дни человека нет, отмечать этот день. Шанталь сомневался в том, что остальные доносчики приезжали к Кинберг с отчётами всегда в один и тот же день, как он сам. У Дилони есть отговорка в виде годовщины смерти родителей. У других её не было. Все старшекурсники местные. Шанталь сделал очередную пометку в тетради. Предположительно доносчики ездили в Капитолий в разные дни, которые не повторялись и наверняка выходные в академии. Это усложняло задачу. Придётся наблюдать и за их внеучебной жизнью тоже. Проще всего это сделать, взломав либо их коммуникаторы, либо планшеты. Если Шанталь сделает это и попадётся, руководство академии его четвертует. Отчёты отчётами, но слежка — незаконная деятельность. Прибегать к таким мерам Шанталь не хотел, и для себя решил, что сделает это только в случае полной безысходности. Пока нужно изучать оценки, биографию, поведение и всё то, что можно провернуть без взлома. Шанталь аккуратно записал в тетрадь все те параметры, по которым намеревался выслеживать доносчиков. Времени у него и так не оставалось из-за учёбы, а теперь придётся львиную долю сил тратить ещё и на поиски, но… Он зациклился на последней записи и потёр безумно уставшие от работы глаза. Допустим, Шанталь вычислит хотя бы одного доносчика. Что дальше? Он не мог вот так просто рассказать ему про Татум и Кэмерона. Где гарантия, что доносчик не сдаст самого Шанталя с его просьбой? Наоборот, скорее всего, любой доносчик так и поступит. Даже если Шанталю повезёт и человек просто выполнит его просьбу, как остаться уверенным в том, что шпион не расскажет всем вокруг про Татум и Кэма? Про них не знал никто, кроме Шанталя. Если их секрет просочится в массы, подозрения сразу падут на Шанталя, а разочаровывать и делать больно Татум он не хотел и уж точно не имел права. Татум не говорила с ним про Кэмерона, значит, не хотела этого, и уж точно не хотела, чтобы хоть кто-нибудь узнал об их связи. Что она, что Кэм — персоны видные. Обоих знали на всех курсах академии, ведь Дю Пон — представитель самой влиятельной семьи Первого, к тому же он лучший ученик, постоянно побеждающий на соревнованиях и пример для многих. Татум — его соперница, которая точно так же постоянно побеждает, отлично учится, так ещё и умудрилась проклясть всех обитателей академии. Все знали о её недоброй потусторонней репутации, пускали разные слухи, ненавидели и боялись. Конечно, Шанталь мог попытаться подговорить Кэмерона насчёт того, чтобы он перестал хотя бы на время давать ей поводы для соперничества, но сути это бы не изменило. Дело не только в бесконечной гонке «кто лучше». Если Кэмерон сдастся, Татум почувствует абсолютную власть и станет учиться ещё усиленнее, чтобы никто не сверг её с трона. Она не из тех, кто при отсутствии достойного соперника утратит интерес. Пытаться искусственно ухудшать её статус в академии бесполезно. Нужно донести на неё и Дю Пона, да так, чтобы этот слух не разошёлся… Шанталь зациклил взгляд на камине, размышляя, как можно выдать Татум, не выдавая её, и на ум ему пришла лишь одна идея. Нужно вычислить как можно больше потенциальных доносчиков, прописать их психологические портреты с помощью информации, хранящейся у психологов, выбрать наиболее визуально надёжных и собрать на них компромат. Если Шанталь завладеет полезной компрометирующей информацией, ему точно не откажут. В случае попытки доносчика распустить слух про Татум и Кэмерона, Шанталь немедля пустит компромат в ход, и уничтожит тем самым репутацию этого шпиона. Доносчик определённо струсит, потому как сам факт того, что Шанталь его раскроет, уже выбьет у того почву из-под ног, а если он ещё и предоставит компромат… Доносчик окажется на крючке. В том, что на любого доносчика есть компромат, Шанталь не сомневался. Он — достойный тому пример. Другие наверняка такие же. Дилони сделал очередные пометки в тетради. Предположим, всё получится, и он воплотит свой план в жизнь, но… Шанталь разочарованно вздохнул и покачал головой. Нет. Этого всё равно недостаточно. У Кэмерона много друзей и девушек в том числе, но их кандидатуры в штабе рассматриваются, то есть недостаточно просто быть с ним связанным, чтобы иммунитет Дю Пона распространился и на Татум тоже. Шанталь бессильно опустил голову прямо на тетрадь и закрыл глаза. Почему жизнь такая сложная? Его страданий и отчаяния хватило ровно на четыре секунды, после чего он поднял голову, поправил волосы, чтобы те не лезли в глаза да не торчали, и продолжил записывать свои идеи в тетрадь. Нужно правильно преподнести информацию про Татум и Кэмерона, сделать это так, чтобы в ней не возникло сомнений, и чтобы у штаба отпало всякое желание интересоваться Татум в принципе. Дабы правильно прописать эту информацию, Шанталю нужно узнать больше. Спрашивать у Татум напрямую нельзя — можно спугнуть её и она оборвёт с Кэмом все контакты, лишь бы ей не задавали вопросы. Нет, её лучше не тревожить, а вот попытаться разговорить Кэмерона можно. Он всегда казался Шанталю довольно сговорчивым, но при этом секреты хранить тоже умел, судя по тому, что никто не в курсе об их связи. Если Шанталь у него поинтересуется, то, скорее всего, Кэм не сдаст его Татум. На него это было бы не похоже. Получив больше информации, Шанталь смог бы правильно подать её стукачу, и донести до мисс Кинберг идею, что Татум ей не подходит. Шанталь облегчённо вздохнул, прояснив для себя ситуацию. Теперь всё выглядело гораздо чётче. Он набросал примерный план действий и рассчитал, сколько времени у него есть. Информацию про Татум нельзя сдавать в последний год. В предпоследний тоже, потому что это могло вызвать подозрения. Значит, у Шанталя есть примерно год на то, чтобы вычислить доносчиков, изучить их, собрать на них компромат и заставить сообщить нужную ему информацию так, чтобы шпион не сдал самого Шанталя, и чтобы об их контакте никто не разведал. Другие доносчики в том числе. Прекрасный план, от которого голова шла кругом. Шанталь закрыл тетрадь, встал из-за стола и спрятал её в надёжное место — глубоко под диван. После этого он подошёл к рукомойнику и умылся, чтобы освежиться после мозгового штурма. Выходит, у него есть всего один год на поиски шпионов. Указывать в следующем отчёте про Татум и Кэмерона он не станет. Лучше написать максимально правдивый отчёт про Татум, а уже через год сообщить про неё и Кэма. Тогда подозрений возникнуть не должно. Вот только… как долго Татум будет контактировать с ним в дальнейшем? Что, если вообще перестанет? Придётся приврать в отчёте, либо же опять-таки обратиться к Кэмерону, чтобы он за ней приглядывал. Было бы идеально, если бы они продолжали в том же духе отбывать свои наказания… Одна из лампочек-планет замигала над головой Шанталя. Он посмотрел вверх, помечая в своих мыслях, что ему нужна другая, после чего подошёл к зеркалу. Новому. Смотреть в него было так же жутко, как и в прошлое, но Шанталю приходилось делать это, ведь только зеркало способно показать человеку каким его видят другие. Он смотрел в свои чёрные глаза и прокручивал одну и ту же тревожную мысль. Год. Всего один. Он обязан отыскать доносчиков.