Призванная убивать

Вернувшись домой, Кэмерон заметил, что входная дверь была приоткрыта. Он замер на пороге, не спеша входить. Ну, надо же. Раньше ей хватало совести хотя бы дверь за собой закрывать, но на этот раз Татум, видимо, решила, что это непозволительно тяжкий труд, и если в дом заползёт паук, то он лишь украсит своим присутствием унылый интерьер Дю Пона. Кэм вздохнул и зашёл, первым делом заперев за собой двери. Друзья имели привычку заваливаться к нему даже в самое странное время, а Татум им видеть категорически нельзя. Кэмерон разулся и поспешил наверх, по пути размышляя, как бы отреагировали парни, увидев у него дома Татум. Наверняка решили бы, что Дэдлок явилась на разборки или хотела обокрасть Кэма — что угодно, но не то, что было на самом деле. Даже если бы Кэмерон и Татум поцеловались у всех на виду, никто не поверил бы, узрев в этом лишь попытку сделать искусственное дыхание. Живому человеку, пребывающему в сознании. Стоя. Люди всегда видят то, что хотят. — Ну, конечно. — Хмыкнул Кэм, остановившись у входа в свою спальню. Он прислонился к дверному косяку и улыбнулся, глядя на распластавшуюся чёрным пятном на его кровати Татум. — Витрувианский человек, вы поглядите! — Я думала, ты умер, — безразлично пробормотала она, глядя в потолок. Руки и ноги раскинуты в стороны. Энергию солнца поглощала, что ли? — Пока нет. — Жаль, — с ещё большим безразличием ответила она. — Это единственное оправдание твоей безалаберности, которое можно принять. Ты где пропадал? Не знаешь, что мы идём на дело? Вот так понадейся на тебя! — Я пришёл вовремя. Ещё только солнце садится, — ответил Кэмерон и направился к кровати. Заметив это, Татум вскочила с неё и присела на краешек, с подозрением взирая на хозяина дома. — Солнце садится, а я голодна. Думала, мы вместе набьём желудки перед вылазкой, но ты всё испортил, потому теперь придётся идти к Паркерам голодными. — Что же ты, как гордая и независимая женщина, эгоистично не поела сама? — Это каким же образом, интересно? — Всплеснула руками Татум. — Разогревать? Пользоваться плитой? Может быть, мне ещё и готовить самой у тебя в доме? Это не академия, и я не отбываю тут наказание. — Гордо задрала нос Татум, надменно глядя на Кэмерона так, будто тот её прислуга. Дю Пон сразу понял в чём дело. Дело не в разогревании, а в том, что Татум его ждала, но Кэм задержался, и она обиделась. — Котик ждал, чтобы его покормили. — Расцвёл Кэм, опустившись рядом с Татум на кровать и приобняв её за одно плечо. Та показательно увильнула от его попытки соблазнения, вот только Кэмерон был куда настойчивее, чтобы так просто отстать. Он научился чувствовать Татум на всех уровнях. Чувствовать малейшие смены её настроения, чувствовать желания, мысли, ощущения, понимать, когда нужно остановиться, когда настоять, когда надавить, а когда дать больше свободы. Татум могла пороть несусветную чепуху, а Кэмерон слышал в этом потоке сознания ту мысль, которую она в него заложила, но скрыла под тонной словесного мусора. Практически все люди вокруг воспринимали её слишком прямолинейно, за все эти годы так и не поняв, что Татум — это метафора, и чтобы её понять, нужно научиться слушать. Вот и сейчас она отталкивала его, но так капризно и фальшиво, что Кэм ни секунды не сомневался в том, что обнимать её нужно в два раза крепче из-за собственной провинности. Да и Татум не сказать, чтобы старательно притворялась. Стоило Кэмерону прикоснуться к ней, как та поджала губы, чтобы не рассмеяться. Отсесть в сторону Дэдлок тоже не захотела, потому Кэм и распускал руки. — Даже не пытайся, — пробормотала Татум, отвернувшись. Как будто повернувшись спиной к соблазну, можно от него избавиться! Кэмерон обнял Дэдлок одной рукой, а второй пытался изловить её лицо, чтобы повернуть упрямицу Татум к себе. Она ёрзала на месте, пыхтела, отмахивалась, выкручивалась, извивалась, как уж на сковородке, демонстрируя неприступность, но при этом даже не попыталась выколоть Кэмерону глаза или расцарапать физиономию! Это ли не любовь? Хотя, выколи она ему глаза, это тоже считалось бы любовью, просто более страстной версией. — Давай, я обыщу холодильник, — тихо предложил Кэмерон, сказав это Татум прямо в ухо. Та совсем съёжилась, согнулась чуть ли не в пополам, а гладкие чёрные волосы шёлковой волной упали на колени, скрытые под глубоко чёрным, шершавым наощупь платьем. — Ты что, спрятаться от меня хочешь? — Улыбаясь, спросил Кэм. — Не выйдет, котёнок. Под его напором Татум медленно сползала на пол, а когда поняла, что вот-вот свалится, вскочила на ноги. Не успела она ощутить кожей мягкий ковёр, как её стопы зависли в воздухе, потому что Кэмерон её поднял. Дэдлок не то смеясь, не то пыхтя, хваталась за его плечи, шею, руки, а выбравшись из ловушки, снова шлёпнулась на пол. Руки Кэмерона абсолютно вездесущи! Татум деланно отмахивалась от них, но в то же время и не старалась отбиться. Назойливость Кэмерона вызывала у Татум невероятную дозу озлобленности за то, что он смел прикасаться к её священному телу, и в то же время его тепло, смелость и настойчивость доставляли неописуемое удовольствие. Едва ли кто-то другой рискнул бы жизнью лапать Татум, но с Кэмероном ситуация отличалась. Иногда Татум думала, что он даже немножко заслуживает её, но потом вспоминала, что это Кэм, и ей хотелось плеваться, ровно до того момента, пока он опять не начинал мастерски приставать. В такие периоды в голове что-то щёлкало, отчего приставать хотелось уже Татум. К нему. Но так как это слишком позорно, Татум провоцировала Кэма своим капризным сопротивлением, чтобы тот флиртовал самостоятельно, и ей не приходилось себя напрягать. К счастью, хотя бы в соблазнении Кэмерон не был клинически глуп, тонко улавливая все желания и настроения женщины. Татум едва поспевала за перемещением его ладоней по её рукам, шее, талии, спине и бёдрам. Он шёпотом болтал о какой-то чепухе. Татум практически не слышала что именно, потому что голос Дю Пона то тонул в её волосах, то чистым шумом врывался в уши. Перед глазами мелькали вспышки в виде его лица — Кэмерон норовил поймать Татум губами, чтобы поцеловать, но никак не мог догнать. Та, изворачиваясь, хихикала, заставляя Кэма настойчивее её ловить, хотя сама бесстыдно обвила руками его шею, почти повиснув на ней. — Прекрати, — вслух сказала она, немного переусердствовав с тем, чтобы оттолкнуть его. Получилось грубовато, потому Дю Пон на мгновение замер со слегка приподнятыми руками, любопытно глядя на Татум. Видимо, гадал, что сделал не так. — Ладно, не прекращай, — отмахнулась Дэдлок и сама припала к нему. Утратила ли она гордость? Совсем нет. Великодушная Татум снизошла до Кэма, самолично так решила, а значит, Кэмерон должен быть ей благодарен! Поразительно, но после стольких поцелуев Кэм ей до сих пор не надоел. Ну, поцеловались раз, два, ну, три, но делать это постоянно, да так чтобы не надоедало, да ещё и нравилось всё больше предельно странно! Дэдлок всегда удивлялась тому, как люди годами живут вместе, но ещё сильнее её удивляло, как и зачем они целуются длительное время. Не раз, не два, не сто, а годами. Неужели не надоедает однообразие? Разве поцелуй не хорош тем, что он один? Впечатления свежие, новые. Какие впечатления могут быть в тысячный раз? Возможно, для впечатлений нужно постоянно менять людей, но что толку? У всех есть примерно одинаковые губы, значит, и ощущения практически не должны различаться. Татум задумалась над тем, какую роль в этом всём играет техника, и как её наработать, ведь поцелуй — самое ограниченное, что мог придумать человек. Краски ты можешь смешать и получить новый цвет. Ты можешь делать разные блюда из одних и тех же ингредиентов. А поцелуи что? Что нового можно придумать с ними? Как вообще можно придумать какую-то технику, чтобы и приятно было и разнообразно? — Котик, ты чем так озадачилась? — Кэмерон мгновенно учуял мыслительный процесс Татум и бессовестно прервал его, не позволив завершить анализ и найти ответы. Дэдлок моргнула, смахнув ресницами задумчивую дымку с глаз. — Тебе нравится как я целуюсь? — на полном серьёзе спросила Татум, но чем серьёзнее она выглядела, тем сильнее Кэмерону хотелось смеяться. Кэм попытался вести себя максимально сдержанно, чтобы не ранить чувства Татум. А они у неё были. Это стоило ему усилий, но не засмеяться Кэм таки сумел. Ради Татум. — Конечно, да, котёнок. Что за вопросы? — И тебе не надоело? — Пуленепробиваемая серьёзность её лица вызывала внутренний хохот мощнее любых шуток Гиллиса. — Нет, — немного поражённо ответил Кэм. — Мы же только начали! — Я не про сегодня, — увильнула Татум. — В целом. — Я тоже, — уверенно заявил Кэмерон. — Но мы не только начали! Всего мы целовались уже больше сотни раз точно, значит, скоро нам надоест. И что мы будем делать потом? — С чего ты взяла, что нам надоест? — Тут Кэм уже не выдержал и засмеялся. Большей глупости он ещё не слышал. Полжизни ждёшь, чтобы девочка созрела, и когда, наконец, это происходит, она заявляет о том, что целоваться надо дозированно и экономично, чтобы не пресытиться! — Когда чего-то слишком много, это надоедает. — Неумолимая логика Татум была слишком неумолима, как и её абсолютно уверенное в себе выражение лица. Кэмерон вздохнул. — Ты боишься, что тебе надоест со мной целоваться? — прямо спросил он, и Татум уже собралась ответить, как вдруг поняла, что сама загнала себя в угол. Она стрельнула глазами по сторонам, как будто искала помощь, но неотложка на проблемы с мыслительным процессом не приезжает. — Нет, — уверенно заявила она, глядя Кэму в глаза. — Значит, никакой проблемы тоже нет, — спокойно подытожил он и снова потянулся её целовать, однако Татум нахмурилась, лениво отталкивая Кэма от себя. Её озадаченность никуда не подевалась. — Но если всё же надоест, что мы тогда будем делать? Кэмерон улыбался. Не боится она, как же… — Тати, людям не надоедают такие вещи, поверь мне. — Рука Кэма скользнула по щеке Татум, а от неё к небольшому светлому пятнышку на коже, оставшемуся после того самого пореза. — Тебе когда-нибудь надоедало дышать? Или моргать? Татум задумалась. Кэмерон был уверен, что она либо считает вдохи, либо моргания, а скорее, и то, и другое. Сейчас подсчитает, сконцентрируется на этом, и попытается проанализировать, устала она от закачивания воздуха в свои лёгкие и увлажнения глазного яблока или нет. — Даже если люди живут вместе лет… сорок? — Ты думаешь, за сорок лет тебе надоест дышать? — Но ты не целовался ни с кем сорок лет подряд. Откуда такая уверенность? — настаивала Татум. — И не поцелуюсь ни с кем сорок лет подряд, если ты за меня не выйдешь. Хотя бы ради эксперимента согласись! Неужели тебя не заботит наука? Ты же стратег. — Именно так, — деловито объявила она. — Поэтому и ставлю под сомнение твою теорию. Я, вот, не уверена, что ты мне не надоешь. — Почему тебя это заботит, котик? Ты собралась со мной сорок лет целоваться? — Кэмерон хищно смотрел на Татум. Снова оплошала. Уже дважды за пару минут! — А говоришь, совсем меня не любишь. — Вообще не люблю. — Тогда в чём дело? — Ни в чём. — А зачем ты спросила? — Ни за чем, — пробормотала Татум и сама прижалась к Кэмерону, как будто отыскала в нём убежище от него же самого. — У тебя… хорошо получается. Не хочу, чтобы это прекратилось. — Мастерство не пропьёшь, — оптимистично заявил Кэм, расценив фразу Татум, как разрешение донимать её ласками. В его доме всегда было тихо. Так тихо, будто звуки вообще не существовали, оттого потеряться во времени и пространстве проще, чем в любом другом месте. Кэмерон не пытался думать над тем, с чего вдруг Татум так смягчилась по отношению к нему. Он вообще думать не мог, да и она свой мыслительный процесс отправила куда подальше. Когда дело доходило до поцелуев, Татум вовсю отдавалась действу, потому оторваться от неё было сложно. А Кэм и не хотел. — Ты так пахнешь. Невыносимо. Как ты живёшь с этим? Ты сам себя съесть не хочешь? — нашёптывала она, отстранившись всего на мгновение. Этот факт Кэму тоже был известен. Татум Дэдлок — знатная токсикоманка. Она любила тяжёлые, резкие, грубые, грузные и ядовитые запахи. От некоторых из них полдня мог чесаться нос, но для Татум это блаженству подобно. Кэмерон не дурак, потому выбирал себе ароматы, основанные на всём вышеперечисленном, только с минимальной дозой токсичности, чтобы самому не задохнуться и других не отправить в кому. Нужный запах он подобрал довольно быстро, и в итоге угадал. Татум оценила всё, что пахло в его доме, начиная от гелей и заканчивая духами, а в первую очередь его самого. Иногда Кэмерону казалось, что его разорвут на части ради этого запаха. — Ты не представляешь, как пахнешь ты, — сказал он и Татум замерла. — Стой, Кэмми. — Выглядела она сбитой с толку. — Если кто-то будет проходить рядом с чердаком, он почует твой запах. Ты весь сарай Паркеров завоняешь. — Я переоденусь, — отмахнулся он. — Нет, беги в душ, — требовала Дэдлок, толкая Кэмерона назад. — Ты весь пахнешь. Лучше перестраховаться. У нас ответственная операция, а ты всё испортишь! — Татум, всего час остался… — Пошёл, тебе говорят! — рявкнула она, буквально, тараном толкая его к выходу. Кэм даже не сопротивлялся. Лишь смеялся с настойчивости Татум, безвольно скользя босыми ступнями по ковру, пока не оказался за пределами собственной спальни. — А ты со мной? — как бы невзначай бросил Кэмерон. — Ещё чего. — Ну, давай! — Ещё одно слово — и я ухожу одна. Не забывай, что это я тебе позволяю идти со мной. Как позволила, так и передумаю, — сказала, как отрезала Татум, и все вопросы Кэма отпали сами по себе. Он скрылся в проходе, крикнув напоследок, что вернётся очень быстро, а Татум, тем временем, снова завалилась на кровать. Надо отметить кровать у Кэмерона настолько хороша, что нужды в диване или креслах не возникало. Такая мягкая и прочная одновременно. Наверное, жутко дорогущая, не то что кровать Татум… Нежиться в его постели сродни плаванию в бассейне с тёплой водой в жаркую летнюю пору. Как бы ни было прискорбно осознавать, но Татум этот бомжатник нравился всё больше. До чего же уродливый дом! Эта мерзкая крыша! Эти дурацкие стёкла повсюду! Гадкие стены недоделанные, да ещё и отстойно мягкий ковёр! Татум села на кровати и присмотрелась к бликам на стёклах. Самый худший дом, который она видела, потому ей даже нравилось сюда приходить. Разумеется, она приходила не к Кэмерону. Татум приходила к его дому, чтобы в очередной раз убедиться в том, какой же он отстойный. Весь в хозяина. «Очень быстро» длилось долго. Уже темнело, а Кэмерон всё не появлялся. Дэдлок честно ждала его, но в какой-то момент поняла, что «быстро» прошло минут пятнадцать назад, и если Кэмерон не вывалится из ванной прямо сейчас, то Татум уйдёт одна. Стоило ей об этом подумать, как он возник тут как тут. Включил свет и пожаловал в спальню в новой одежде с мокрой головой. Татум негодующе закатила глаза. Стоило размечтаться о том, что этот слюнтяй не пойдёт с ней, как он появился рядом будто штык, словно мысли её прочитал. — Ты на часы смотрел? — набросилась на него Татум. — Прости. Я случайно открыл кран с ароматизированной водой и не заметил. Пришлось отмываться повторно ещё и от воды. — Лучший ученик тоже мне, — проворчала Татум и прошла мимо Кэма, направляясь к лестнице. — Ты куда? — не понял он, вытирая полотенцем голову. — Шанталь уже на пути к этим гиенам! Нужно спешить. Кэмерон бросил полотенце на пол и последовал за Татум. Той хватило всего секунды его промедления чтобы преодолеть лестницу и оказаться у выхода, а когда там же возник сам Кэм, Татум уже и след простыл. Нигде поблизости её видно не было — либо спряталась, либо сбежала. Ну, конечно, она не стала бы идти вместе с ним! Вдруг их заметят? Вдруг позорно заклюют за то, что они идут рядом? Кэм улыбнулся и, даже не заперев дверь на замок, побежал к дому Паркеров.

***

— Какого дьявола у них вечно такая тьма? — задала вопрос Татум, стоя за кустами рядом с усадьбой самых отвратительных людей Панема. Кэмерон прибежал почти одновременно с Татум, только с другой стороны, но Дэдлок, разумеется, делала вид, что ждёт его уже минут сорок. — Дом твоих родителей вечно светится как рождественское дерево, а эти отстойники, видимо, не в курсе, что электричество давно изобрели. Неудивительно, что Шанталь к мымре в окно влезает. Тут любое чудище в такой кромешный мрак вломиться может. Горгулья какая-нибудь или бес. — Они экономят, — ответил Кэмерон, наклонившись к уху Татум нарочно как можно ближе. Первым делом она обратила внимание на то, что от него по-прежнему пахло, только не настолько сильно, и не выразительным парфюмом, а обычной свежестью. Зато дыхание заметно отдавало клубникой. Что-то съел и не поделился… — Чего? — заторможено осознала Татум. — Они же ювелирные снобы. Зачем им экономить? — У них установлены дозаторы на некоторых электроприборах и водопроводе, — с трудом сдерживая смех, сказал Кэмерон. — Честное слово. Я часто бываю у них, потому знаю. — Кэм, давай грохнем их, — на полном серьёзе выпалила Татум, зачарованно глядя на утопающий во мраке особняк. — Паркеры — позорное пятно на лице нашего славного округа. Они — зло. Ты только посмотри, какая тьма у них! А знаешь почему? Потому что зло творит зло во тьме! Я всегда так делаю. — Давай просто пробираться внутрь, — предложил Кэмерон, легонько ущипнул Татум за плечо и аккуратно проследовал к дому зловещих Паркеров. Дэдлок не отставала. Кто бы мог подумать, что проникнуть к ним так просто! — На охране они экономят, как ты поняла. Камер в доме тоже нет. — Паркеры так и напрашиваются на разбойное нападение. Кэмерон стал взбираться первым. Карабкался он с такой лёгкостью, будто не Шанталь, а Дю Пон почти каждый день практиковал тут скалолазание. Дэдлок не отставала. Кэм пару раз указал ей на то, что в платьях на подобные миссии не ходят, но ещё до ответа Татум сам признал, что она поступила правильно, ведь её платья Кэмерону нравились. Оба быстро забрались наверх, ни на секунду не задумавшись о том, что страховки у них нет, а падать далековато! Больше того, пару раз Татум, хихикая, дёргала Кэма за ногу, но тот, предсказуемо, не свалился, вновь не оправдав её ожиданий. — Да у них на чердаке чище, чем у меня в комнате после уборки! — фыркнула Татум, вложив в свои слова всё пренебрежение, на какое только была способна. Первым делом она включила на коммуникаторе слабый свет и обошла с ним весь чердак, внимательно заглянув в каждый уголок, но ничего интересного, к своему сожалению, не обнаружила. Чердак пустовал. — Ты зачем коммуникатор с собой притащила, котик? Хочешь, чтобы нас снаружи заметили? — Это твой, — непринуждённо ляпнула Татум, заставив Кэма проверить карманы. Кто бы сомневался. И когда успела вытащить? Пустота чердака быстро наскучила Татум, потому она выключила свет, подошла к окну, через которое они сюда проникли, и улеглась прямо на пол, выглядывая наружу. Глаза постепенно привыкли к темноте, луна накалялась, за счёт чего видимость только улучшилась. — Если ему не откроют дверь… Шанталь уйдёт! — И придёт в другой день, когда нас здесь не будет. Надейся, чтобы дверь ему открыли, — спокойно проговорил Кэмерон и улёгся на бок, подперев рукой голову. Какое-то время Татум задумчиво смотрела наружу, выжидая Шанталя. Она молчала, глядя в одну точку, что ни о чём хорошем не говорило, потому Кэмерон решил немного её расшевелить. Стоило ему открыть рот, как Дэдлок его опередила. — Что ты делал на чердаке этой мымры Геральдин? — спросила Татум. Кэмерон обрадовался её вопросу, потому что уж больно тревожной казалась ему Тати. Что бы она ни делала или ни говорила, а грядущей встречи боялась, значит, надо разрядить обстановку. — Мы с Гиллисом подбросили ей в дом дохлую сову. — Заулыбался Кэмерон. — Он нашёл её где-то на обочине и предложил кому-то подбросить в сумку, а я решил, что гостиная Паркеров поинтереснее чьей-то сумки. — Ты, правда, сделал это? — не то восторженно, не то удивлённо спросила Татум, даже приподнявшись с пола. Кэмерон подумал, что надо бы вспомнить и другие совершённые им проказы, чтобы ещё выше поднять свой рейтинг в глазах обожаемой Татум. — Котик, а ты временами очень даже ничего. Как так вышло, что дохлую сову подбросил ты, а не я? — сокрушалась она. — Возмутительная дискриминация. Она хоть воняла? — Просто ужасно! — Надеюсь, Геральдин блевала дальше, чем видела. — С упоением ухмылялась Татум. — У неё дальнозоркость. Несколько секунд Татум молча смотрела на Кэмерона, а затем оба взорвались смехом, не особо заботясь о том, что их хохот могли услышать. Успокоившись, Дэдлок снова плюхнулась спиной на пол, о чём-то задумавшись. — Знаешь, дохлой совы у меня, конечно, нет, но я знаю, как осквернить эту обитель разврата, — таинственно заговорил Кэм, заинтересовав Татум. Она перевела взгляд на него, внимательно слушая. — Только представь, как мы оскверним тут всё, если будем целоваться? Геральдин подавилась бы собственным ядом. Кэмерон знал, что «я хочу тебя поцеловать» — это неправильная и плохая фраза. То ли дело «давай отомстим Паркерам поцелуями». Татум наверняка даже не дослушала до слова «поцелуи», ведь предыдущих слов для принятия решения ей хватило с лихвой, потому она, довольная, ухмыльнулась, что и стало звоночком согласия. — О, это точно вывело бы дряхлую грымзу из себя, — протянула Татум, оценивая идею. — Давай осквернять! — с энтузиазмом заявила она, заёрзав на полу. Кэм в уговорах не нуждался. Он придвинулся к Татум, склонился над ней, поймал сначала одну её руку, затем и вторую и прижал обе к деревянному полу. — Какой жестокий осквернитель, — деланно пробубнила Татум, глядя на него в упор. Луна светила уже достаточно ярко, чтобы Дэдлок отчётливо видела нависшее над ней лицо. Секунда — и оно растворилось во тьме за закрытыми веками. Сегодня чувство того, что Татум делала что-то неправильное, не пожаловало. Во-первых, она мстила Паркерам. Во-вторых, её всё равно никто не видел, а Кэмерон о случившемся и рот открыть не посмеет. А в-третьих, почему бы и нет? Татум девушкой его не стала, на свидания с ним не ходила, ничего ему не обещала, а всего лишь использовала в своих эгоистичных меркантильных целях для развлечения, и плевать, чего Дю Пон хотел! К огромному несчастью для неё, целовался Кэм слишком хорошо, чтобы ему этого не позволять. Конечно, Татум планировала попробовать с кем-то ещё, но стоило ей вспомнить этих грязных вонючих червей из академии, как всякое желание напрочь отпадало. Они немногим отличались от тупых жирных мымр, которые воображали себя девушками. Мужская половина академии выглядела не менее ущербно. Шанталь, разумеется, не считался. Шанталь красивый и умный, но вот все остальные… Ужасные, кривоносые, глазастые, слишком жирные, слишком тощие, слишком перекачанные, слишком смуглые, слишком тупые. От разнообразия отстоя в академии разбегались глаза. Да лучше крышку от унитаза целовать, чем здешних мужчин! У крышки недостатков поменьше и нередко пахла она куда приятнее каждого второго парня. Из-за этого Татум и приходилось перебиваться тем, что есть, да и отвязаться от Кэмерона не так-то просто. Иногда ей казалось, что он буквально ходил за ней по пятам! Он так наскучил ей своим постоянным присутствием, что проще поддаться ему, чем убегать. Кэм тоже ничем не отличался от остального перегноя, обучавшегося в академии, кроме разве что того, что иногда у него были красивые глаза, а ещё от него приятно пахло и целовался он неплохо, хотя Татум целовалась всё же намного лучше. Открывать глаза и подсматривать ей больше в голову не приходило. Зрением этот феномен не проанализировать. Внешне Кэм ничем от других не отличался, значит, дело в чём-то другом. Каждый раз она запоминала ощущения от их совместных лобызаний, но больше половины из них обозначить никак не могла. Она чувствовала… чувствовала… что? Как это называлось? А никак. Слово для этого ощущения не придумали. Как и для десятков других. Они пестрели в её голове как радуга разными цветами, яркими цветами, а Татум как дальтоник даже примерно не могла понять, что это за цвет, однако попытки свои не оставляла. Ещё одна причина целоваться с Кэмероном и дальше. Дю Пон считал, что ради науки Татум нужно выйти за него замуж, но он, как и всякий тупой стрелок, не догадался, что Татум и без этого прекрасно проводила научные опыты и ставила эксперименты. Только они куда приятнее тех, которые она изучала на занятиях. Вот и сейчас, лёжа практически прикованной, хоть и без наручников, к полу, Дэдлок занималась наукой, попутно напитываясь чем-то очень приятным. Возможно, это было схоже с действием психотропных препаратов, которые для сравнения ей следовало попробовать, но разве человек способен вызвать ту же степень эйфории, что и какой-нибудь порошок? Как такое возможно? И ладно бы Кэм сам употребил что-то, и это передалось бы Татум, но Кэмерон точно ничем таким не промышлял. Выходит, дело не в этом. Сегодня Кэм был мягче, но всё такой же настойчивый. Татум задыхалась от этих давящих поцелуев, но задыхаться приятно, особенно когда удавалось сделать тот самый первый желаемый глоток воздуха. Это как… в последний момент улизнуть от опасности или после длительной жажды напиться. По правде говоря, дышать и не хотелось. Поцелуи каким-то образом заменяли это, и уж точно были процессом куда интереснее скучного дыхания. Татум всё же освободила обе руки и мигом обвила шею Кэмерона, притянув того к себе ещё ближе, практически взвалив на себя. Хотелось выбросить его из окна. И выпрыгнуть следом. Зачем? Татум сама понятия не имела, просто хотелось. Как же бесил тот факт, что никто другой ей этого не даст! Кэм ведь совсем не особенный. Зачем остальные такие неумелые идиоты? Они бы только осквернили губы Татум своими! Каким-то образом она научилась определять по внешности, как человек целуется, иначе объяснить свою уверенность в этом не могла. Если она пресытится Кэмероном, найти ему замену будет затруднительно. Возможно, невозможно. — Что-то не так? — тихо спросил Кэм, когда Татум отстранилась от него, отвернувшись в сторону. — Вдруг мы переберём? — Поверь моему опыту… — В том и дело! — сумничала Татум. — Ты целовал других, а теперь целуешь меня, значит… пресытился ими. Всё. Вкус жизни утерян. Поцелуешь меня на пятнадцать раз больше положенного и больше не захочешь. Кто меня целовать тогда будет? — Татум, я никем не пресыщался. Такими вещами… не пресыщаются. Человек может надоесть, но поцелуи никогда, — спокойно объяснял Кэм. — То есть мои поцелуи нравятся тебе больше? — Конечно! Ты во всём лучшая, котёнок. — Стоило Кэмерону сказать это, как Татум заметно смягчилась. Несомненно, именно это она и хотела услышать, о чём Кэм прекрасно знал, потому не скупился на слова. — Думаешь, я просто так за тобой бегаю? Ты слишком классная, чтобы принадлежать кому-то ещё, потому хочешь ты того или нет, а я тебя уже забил. — Вы посмотрите, какой смельчак! — не то восхитилась, не то возмутилась Татум, всё ещё держа Кэмерона на расстоянии. — Меня только спросить забыл. Она замолчала, Кэм тоже, и как только он потянулся к ней снова, послышался слабый шорох. Татум мигом столкнула Дю Пона с себя и перевернулась на живот, выглядывая через окно наружу. Луна светила ярко, но в придачу к её свету возник и другой — Паркеры включили освещение в доме. — Дьявол, он всё-таки идёт сюда, — встревоженно протянула Татум, наблюдая за тем, как спокойной походкой к дому направлялся Шанталь. — Это к лучшему. Сегодня мы хотя бы можем его страховать. Давай спустимся, а то ничего не услышим. — Только Кэмерон дёрнулся, чтобы подняться с места, как Татум потянула его назад. — Нет, стой! Не факт, что ему вообще откроют, а если и откроют, то эта грымза Геральдин может даже на порог его не пустить. Будем выжидать здесь, а если Шанталь проникнет в дом, перебазируемся вниз, понял? — Балдею от твоих стратегических навыков, — улыбаясь, прошептал Кэмерон, тоже выглядывая в окно. Незаметно для Татум он подполз к ней ближе, одной рукой приобняв за плечо, а ко второму прижался щекой. — Не сейчас, Кэмерон, у нас ответственная миссия. — Одно другому не мешает. — Он губами подцепил мочку её уха, а затем поцеловал в щеку. — Дьявол, прекрати, Кэмми. Если ты завалишь мне миссию, клянусь, даже несмотря на то, что скоро соревнования, я выброшу тебя из окна. — Татум сделала сосредоточенное лицо, но Кэм так и не отстал. Тоже сосредоточился на силуэте Шанталя, но от Татум не отстал. Медленно, но уверенно Шанталь подходил к особняку Ады. Он бывал здесь множество раз, но сегодняшний стал особенным. Сегодня он направлялся не к ней, а к её родителям. Ады даже нет дома. День выдался тяжёлым. Тренировки Шанталя вымотали, так ещё и планы поиска доносчиков морально измучили, хотя так даже лучше, потому что к Паркерам он шёл с настроением «всё равно». Что и как он будет говорить, Шанталь знал, а значит, волнение ни к чему, напротив, переживания могли всё испортить. Оказавшись уже на пороге их дома, Шанталь позвонил в звонок и стал дожидаться, когда ему откроют. На встречу к родителям Ады он надел на выпуск новую рубашку чёрного цвета и такие чёрные, поношенные штаны. Разумеется, всё было чистым и выглаженным, да и пахло от Шанталя прилично. Татум не скупилась на подарки, потому на день рождения подарила сразу несколько флаконов с ароматами, которые специально для Шанталя купили старшие Дэдлоки в столице. Шанталь расстегнул на рубахе самую верхнюю пуговицу, потому как вечер выдался слишком тёплым, даже душным. Паркеры могли посчитать этот жест неуважительным, но Шанталь не сомневался в том, что и к нему уважения будет мало. Если вообще будет. Наконец, над головой Шанталя вспыхнул фонарь. Он только сейчас понял, что вокруг уж очень темно, хотя давно заметил, что к расходу энергии Паркеры относились серьёзно. Прозвучал щелчок, затем ещё один, шорох, скрип, дверь открылась и Шанталь замер. Перед ним возникла она — Геральдин Паркер. Кажется, она отдыхала, возможно, даже спала, потому что выглядела слегка помятой, что с её характером и манерами наблюдать странно. Одета в элегантное, но простое бирюзово-голубое платье с широким пояском, подчёркивающим талию. На ногах туфли на низком каблуке, на руках шесть колец самых разных мастей, а на голове белые, уложенные волнами волосы, собранные в пучок на затылке. Она ничего не сказала. Молча вышла к Шанталю, закрыв за собой дверь, и выжидающе скрестила руки на груди. Первое впечатление о Геральдин у него сложилось не самое приятное, что ожидаемо. Шанталь прекрасно помнил рассказы Татум о Паркерах, и слышал, как о них отзывались другие. Это не страшно. Всего лишь неприязнь к чужаку. С этим можно работать. — Добрый вечер, миссис Паркер, — мягко проговорил Шанталь, демонстрируя тем самым всю степень уважения к ней. Однако воспитание Дилони сильно превосходило воспитание Геральдин, которая не поприветствовала гостя в ответ, лишь надменно рассматривая его рубашку да туфли. Пыталась определить производителя, чтобы понять насколько престижно Шанталь одет. — Дьявол, он заговорил с этой старой клячей! — пришла в ужас Татум, чуть ли не наполовину вынырнув в окно. — Что вы здесь потеряли, юноша? — Ожидаемо приветствия от Геральдин так и не последовало. Шанталь даже улыбнулся про себя. Возможно, в другой ситуации такое обращение его бы задело, но он слишком хорошо понимал к кому пришёл. — Ничего не терял, но кое-что нашёл, миссис Паркер. Вашу дочь. Я люблю её и прошу позволить нам с Адой видеться публично. Геральдин смотрела как будто сквозь Шанталя. Он даже не был уверен, что она его видит. Мама Ады всеми силами пыталась продемонстрировать то, насколько ей неприятен и неинтересен Шанталь. Удивительно, как в таких красивых женщинах могут таиться столь чёрные души, и как эти души в итоге извращали их внешнюю красоту. Геральдин и Ада схожи настолько же, насколько разнились. Черты лица матери выразительнее, грубее и острее. Смотреть на неё вот так впритык оказалось почти больно, настолько отталкивающе она выглядела в данный момент. Красота страшная сила, и Геральдин умела её правильно использовать. — Скромное желание. — Она втянула щёки, выделив и без того выразительные скулы ещё сильнее. — Возвращайтесь откуда пришли и не смейте больше ступать на этот порог. — Простите, но я никуда не уйду. — Голос Шанталя звучал так же непоколебимо, как и голос Геральдин. — С вашего согласия или без него, мы с Адой будем видеться открыто. Если вы позволите нам, то жизнь упростится и ваша, и моя. Если же нет, вам придётся нервничать, а мне бы этого не хотелось. Я забочусь о ментальном здоровье родителей моей прекрасной девушки. Геральдин с хищным прищуром взирала на Шанталя, не понимая, ей сейчас нахамили или о ней позаботились, впрочем, что бы Дилони не имел в виду, старшей Паркер это не нравилось. Тем не менее, обсуждать этот вопрос вот так на улице она не могла. Вдруг кто-то услышит, как с ней общается всякое отрепье? Недолго думая, она открыла дверь и вошла обратно в дом. — Проходите, коль так рвётесь внутрь, — кисло сказала хозяйка дома, и Шанталь последовал за ней. Рвался ли он внутрь? Совсем нет, но беседовать на пороге о столь важных вещах казалось ему дурным тоном. Шанталь понимал, что Геральдин всячески станет указывать ему на своё место, но в такие моменты унизительно выглядел совсем не он. Шанталь не рассматривал мебель или планировку дома. Он молча переступил через порог, разулся, и с опущенной головой проследовал за недовольной Геральдин вглубь особняка. — Уоллес! Иди сюда! У нас любопытные гости, — крикнула она, заведя Шанталя на кухню. Даже не в гостиную. На кухню. Большего не заслужил. Спасибо, что не в уборную. Тем временем в другой части дома Татум и Кэмерон осторожно выбрались с чердака и спустились на звук. Кэм знал дом Паркеров достаточно хорошо, чтобы они с Татум успешно оказались как можно ближе к очагу шума. — Она на кухню его привела, — прошептал Кэмерон, прижавшись спиной к стенке комнаты граничащей с кухней. Татум с интересом рассматривала всё вокруг, то и дело фыркая да хмыкая. Дом Паркеров абсолютно ей не нравился. Вот совершенно. Вообще никак. Всё в нём кричало о роскоши, что порой выглядело настолько безалаберно, что Татум хотелось всё тут сломать и сделать по-своему. Бледно-розовые стены и огромная многоуровневая люстра с позолотой и драгоценными камнями? И это всего-то в коридоре? Даже не в гостиной, а в коридоре? Снобская люстра на фоне розовых стен казалась ещё более неуместной из-за здоровенного куста в горшке, стоящего в углу. Растительность. Татум поморщилась. И эти типы считали себя эталоном вкуса и законодателями моды… — Неужели угостить чем-то хочет? — спросил Кэм, прислушиваясь, но слушать было нечего, так как все молчали. Неподалёку хлопнула дверь. А это уже Уоллес… — Разве что ядом, — пробормотала Татум, прижимаясь к стене. — Ну, и отстойный же у них дом. На курятник похож. — А ты ещё мой интерьер критиковала. — Кэмерон замолчал, потому что с кухни снова послышались разговоры. — Добрый вечер, мистер Паркер, — тихо проговорил Шанталь, когда на кухню вошёл отец Ады. Визуально он казался ниже Геральдин, хотя сомнений в том, что в росте он её превосходил не возникало. Солидный строгий джентльмен, скептически взирающий на Шанталя, хотя до неодобрительного взгляда жены ему ещё тренироваться и тренироваться. Как будто вспомнив о том, что в ногах правды нет, Геральдин махнула Шанталю рукой, даже не удосужившись вслух предложить ему присесть. Слишком много чести. Делая вид, что его ничего не смущает, Шанталь присел за стол. Геральдин села напротив, а муж стоял за её спиной, прислонившись к рабочему столу. Оба взирали на Шанталя с недоверием, а он сам держался так свободно, как только мог в подобном окружении. Тут под ярким белым светом ламп, рассмотреть его внешний вид было куда проще, чем оба Паркера и занялись. У Шанталя даже возникла идея позировать для них, коль им столь интересен его облик, но это граничило с хамством. — Это кто? — В воспитанности Геральдин мог дать фору разве что её муж. Шанталь понял это всего за два сказанных им слова. — Какой-то попрошайка. — Улыбнулась Геральдин. — И чего он хочет? — Дочь нашу просит, представляешь? — Вы поглядите, какая дерзость. — Засмеялся Уоллес, неосознанно цепляя подтяжки своих брюк. Ни он, ни его жена не воспринимали Шанталя всерьёз. — Послушайте, юноша, а вы случайно не тот несчастный сиротка, живущий в академической кладовой? — как бы невзначай поинтересовалась Геральдин, вскинув руку вверх так, чтобы можно было элегантно склонить свою предельно женственную кисть. — Я сын инженеров-конструкторов Карлы и Адриана Дилони из Капитолия и зовут меня Шанталь, — уравновешенно ответил он. Шанталь не сомневался в том, что Паркеры возьмутся ворошить его прошлое, пытаться оскорбить его родителей и нынешний образ жизни. Шанталь через всё это уже проходил и подобным его не удивить. Всего-то очередной допрос в его жизни. — Ах, из Капитолия! Что же вы здесь забыли? — В Первом или у вас дома? — невинно уточнил Шанталь. Глаза Геральдин сузились. — И там, и там, пожалуй, — процедила сквозь зубы она. — Я здесь обучаюсь, — тоном послушного мальчика ответил Шанталь, опустив обе руки на стол. Старшая Паркер тотчас стрельнула глазами по его рукам. Ах, как невоспитанно! Ах, как некультурно! Что за крестьянские манеры? — До сих пор? Я думала, вас уже исключили. — Что вы, я слишком хорошо учусь для того, чтобы меня исключали. — Надо же. — Лицо Геральдин перекосилось в гримасе отвращения. — Не знала, что в кладовой есть условия для обучения… Вам, вероятно, даже костюм напрокат пришлось взять, чтобы к нам пожаловать. — Знаете, нет, — с энтузиазмом ответил Шанталь, поправляя волосы. — Я из тех везунчиков, у которых есть наряд на смену, потому я просто надел его. Никаких лишних расходов. — Славно, — сказала, как выплюнула, мама Ады. — Мне очень жаль, юноша, но даже наличие второго костюма не поможет вам в борьбе за сердце нашей любимой дочери. Она давно обещана другому, действительно достойному юноше. — Могу я узнать кому? — Робко улыбнулся Шанталь, не сводя глаз с Геральдин. — Молодому человеку из достопочтенной семьи Дю Понов. Ах, какой прекрасный юноша наш Кэмерон, правда, Уоллес? — принялась рассыпаться в комплиментах Геральдин, обернувшись к мужу. — Ты слышишь это? — тихо хихикала Татум, кокетливо пощипывая Кэмерона за что ни попадя. Сам же Кэмерон лишь раздосадовано покачал головой в ответ на ерунду, выдаваемую Паркерами за истину. — Покажи им свои наручники с набором ножей. Пусть знают, что ты замордуешь их дочурку. Сразу отвянут со своей достопочтенностью. — Кэмерон потрясающий парень, и сотрудничать с ним одно удовольствие, — поддакнул жене Уоллес. — Он — лучшая партия для Ады. — А Кэмерон об этом знает? — невинно хлопая ресницами, спросил Шанталь, заставив подслушивающих Татум и Кэма засмеяться почти вслух. — Так извалять Паркеров в… кхм-кхм ещё нужно уметь. — Смеялся Кэмерон. — Я думал, что он скромный парень… Татум испортила всех, кого могла. — Просто мой Шанталь не трусливый кусок кхм-кхм, потому прямо выказывает своё отношение к Паркерам. Молодец, Шанталь. — Горделиво задрала нос Татум, продолжая слушать разговор предельно внимательно. — Вы сомневаетесь в правдивости наших слов? — удивилась Геральдин, пропиливая Шанталя глазами. — Просто мы с Кэмероном друзья, и он не в курсе, что ему обещана Ада, — спокойно продолжал Дилони, отчего сомнений в его словах не возникало. — Они даже не общаются. Едва знакомы. — Как удачно он завернул, ты погляди, — прошептал Кэм. — Ты сказал Паркерам, что вы общаетесь, а теперь Шанталь, сам того не зная, подтвердил твои слова. У грымзы и её муженька не возникнет никаких сомнений, — восторженно шептала Татум. Пока для неё всё складывалось наилучшим образом. Татум и подумать не могла, что Кэм и Шанталь так синхронно соврут! — Мистер Дю Пон просто скромничает, — попыталась увильнуть Геральдин, вновь оглядываясь на мужа, который недовольно рассматривал Шанталя. Возможно, он даже не слышал, о чём говорила его жена, ведь этот маленький кармашек на рубашке Шанталя такой интересный… — У мистера Дю Пона просто есть девушка. — Улыбнулся Шанталь. Так мягко и тепло, что худшей насмешки над ситуацией не придумать. — И это не ваша дочь. — О, нет! Что это он болтает? Совсем уже? — вспыхнула Татум, выпрямилась и почти рванула в сторону кухни, как вдруг рука Кэмерона вцепилась в её запястье и с такой силой потянула назад, что Татум едва не упала. — Ты чего? Ты же не моя девушка, — слова Кэмерона сокрушающим ударом рухнули на голову Дэдлок. Она смотрела на него пустым взглядом, а он смотрел на неё, изо всех сил стараясь не засмеяться. Татум поёжилась и виновато осела на своё место за стенкой, чувствуя себя так отвратительно, будто ей на голову вылили ведро помоев. Лицо перекосилось в удручённой гримасе, а масла в огонь подливал улыбающийся под боком Кэм. Татум злилась так сильно, что сжатые ею кулаки, казалось, вот-вот треснут и рассыплются, но хуже всего ей стало от стыда. Настоящего. От одного его появления сделалось горько во рту, потому Татум разозлилась ещё и на стыд. — Я знаю, — процедила сквозь зубы она, отмахиваясь от рук жаждущего объятий Кэма. — Просто испугалась, что Шанталь может ещё о чём-то соврать. — Например? — Татум отвечать не стала, просто угрожающе прошипела, приложив палец к губам. К счастью для неё, Кэмерон замолчал, и они оба продолжили подслушивать. — Какие познания о чужой личной жизни. Я восхищена, — без капли восхищения проговорила Геральдин. — Мы ведь друзья. — Пожал плечами Шанталь. — Я понимаю, как вы огорчены тем фактом, что просить свиданий с вашей дочерью пришёл парень из «кладовой», а не любимый всеми сын банкира. В Первом Кэмерон такой один, и на всех, увы, его не хватит, потому вам придётся смириться с тем фактом, что пока вы отказываете мне, кто-то отказывает вам. Круговорот отказов в природе. — Хотите сказать, что мы должны довольствоваться тем, что есть? — Брови Уоллеса Паркера угрожающе взметнулись вверх. — Вовсе нет. Я имел в виду то, что Ада сама вольна выбирать. Она выбрала меня, потому хотите вы того или нет, но мы с ней будем видеться. Какое-то время, что Геральдин, что Уоллес сидели с каменными лицами, а затем мама Ады засмеялась. Грациозно и легко, да так, словно на камеру. Муж подхватил её ироничное настроение и тоже заулыбался. — А вы, юноша, ужасный наглец. Сразу видно простодушных беспризорников вроде вас. Такие как вы не стесняются требовать то, чего не заслуживают. — Не вам решать заслуживаю я или нет, миссис Паркер, — предельно вежливо отвечал Шанталь. — Ада сама всё решила, и вам прекрасно это известно от ваших преподавательских ищеек в академии. — Вы, случаем, не на стратегическую специализацию поступили? — заинтересовался отец Ады. Шанталь заметил, что тот вступал в разговор, когда звучала какая-либо полезная информация. Классический бизнесмен, фильтрующий любые темы, кроме прибыльных. Шанталю не понадобилось даже знакомиться с Паркерами для того, чтобы составить их психологический портрет. Всё, как он и думал. — Именно туда, мистер Паркер. — Достойный выбор, — закивал он. — Возможно, вы не так уж непригодны в качестве спутника для нашей дочери. Насколько вы хороши в своей профессии? — Достаточно хорош для того, чтобы не ввязываться в сомнительные сделки. Шанталь говорил ровно и спокойно. Если в самом начале беседы по кончикам его пальцев пробегала тревога, то теперь он смог стать хозяином ситуации и больше не переживать. Такие люди как Паркеры понимают лишь язык силы, потому и в беседе с ними важно слегка перегибать палку. Нельзя демонстрировать неуверенность или страх — эти чувства мгновенно погубили бы Шанталя, и Паркеры втоптали бы его в грязь быстрее, чем он объявил бы о цели своего визита. — Это хорошее качество, молодой человек. — Кажется, старший Паркер даже заинтересовался, чего Геральдин не разделяла. — Возможно, мы могли бы договориться с вами. Мы ведь на одной стороне, и имя ей Ада. И мы, и вы желаем ей счастья, потому склоки и конфликты никому не нужны. Нет ничего лучше для сближения, чем совместный труд. — Я не стану на вас работать, мистер Паркер. Увольте, но обучение отнимает у меня всё время. — Однако на Аду вы намерены его найти, — вклинилась Геральдин, драматично вздыхая, как будто это ей приходилось трудиться вместо Шанталя. — На Аду, а не на вас. Геральдин и Уоллес переглянулись. Всякий раз, когда они так делали, Шанталю казалось, что те молча друг с другом советовались. — Вы исключительный хам, — величественно вынесла приговор Геральдин. — А вы не поприветствовали меня при встрече. — Будете учить меня манерам? — Кто-то же должен. — Убирайтесь вон, — со всей строгостью заявил Уоллес, подойдя к жене. Наверное, решил поддержать её в момент получения моральных травм. — С удовольствием. Думаю, наша нерадость от совместного времяпровождения взаимна. Свою мысль я донёс. Решать за дочь вы не имеете права, потому мы с ней будем видеться, когда захотим, но не на вашей территории, ведь конфликты и склоки нам ни к чему. Если вы попробуете запереть её в своей комнате или приставить к ней охрану, я вспомню о том, какие мы с Кэмероном хорошие друзья, и нашепчу своему другу о желании семьи Паркеров получить доступ к банковской системе. Банкиры влиятельны. Никогда не досаждайте банкирам. — Это шантаж? Вы переступаете черту закона. — Ничуть. Я лишь очертил границы. Давайте мирно сосуществовать и любить Аду вместе. — Шанталь улыбнулся, выжидающе склонив голову набок. Угольно-чёрные глаза плавно переплывали с Геральдин на Уоллеса и обратно. — И не страшно же вам… — прошептала она. — Меня не убил агрессивный маньяк с ножом. Не убили голод и скитания. Даже горе не убило. У вас нет шансов. — Шанталь встал из-за стола и выпрямился, поправляя подол своей рубашки. — Проводите меня к выходу? — Всё время прямо, — бросил Уоллес. Разумеется, ни один из Паркеров даже не пошевелился. Шанталь едва заметно склонил голову в знак благодарности, попрощался и пошёл «всё время прямо». Он нарочно не рассматривал ничего из того, что его окружало, концентрируясь лишь на выходе. Плавной, но уверенной походкой он проследовал к двери, переступил через порог и, аккуратно закрыв её за собой, всё так же не оборачиваясь, отправился домой. Всё прошло настолько ужасно, что даже хорошо. Шанталь сказал всё, что планировал, получил в ответ ту реакцию, на которую рассчитывал, и теперь, скорее всего, возглавил список самых неприятных людей по версии семьи Паркер. Шанталь знал, что иначе не получится. Знал, что никакая из форм адекватного разговора с ними не сработает, потому и выгадал такой момент, в который Ады не будет дома, чтобы она ничего этого не услышала. Шанталь не сомневался в том, что родители ей ничего не расскажут, ведь об унижениях никто не любит рассказывать. Разумеется, ему перемоют кости, на него составят досье, за ним будут следить и аккуратно навязывать Аде мысль, что Шанталь её не стоит, что человек он ужасный, и вообще ей нужно быть с ним осторожнее. То есть цели своей Шанталь добился. Едва ли Паркеры испугались его, но относиться серьёзнее станут точно. Он не из тех несчастных пареньков, которых можно запугать, не из тех, кто трясётся перед величием Паркеров, и не способен сказать слово против. Шанталь привык говорить с недоброжелателями, потому ни страха, ни стеснения, ни даже волнения перед ними уже не испытывал. У Шанталя ведь репутация убийцы, так пусть она работает на него и приносит пользу. Пусть Паркеры сами его боятся. Татум и Кэмерон дождались, пока Шанталь отдалится от дома Ады, и только тогда спустились. Дэдлок видела его силуэт, растворявшийся в ночи, видела, как спокойно и медленно Шанталь шёл домой, словно ходьба его утомляла. — Здорово он их отделал, — прошептала она, даже не заметив, что машинально шла в одну сторону с Кэмероном. — Поверить не могу, что Шанталь ТАК говорил с Паркерами! Наверное, никто никогда с ними так не говорил! — А ты переживала, — подытожил Кэм, привычным спокойно-ленивым тоном. Он и не сомневался в том, что Шанталь сможет за себя постоять, хотя и не думал, что это будет в столь издевательской форме. — Да, но… эти крысы Шанталя не простят. — Татум остановилась. Кэм сделал ещё пару шагов вперед, прежде чем заметил, что она отстала, и тоже остановился. На улице царила тьма и пустота. Ряд фонарей светил на противоположной части дороги, потому Татум и Кэмерон находились в тени, оставаясь незаметными для тех, кто мог случайно выглянуть в окно своего дома. — Ползучие гады станут действовать. Шанталь ужасно их разозлил. — Они не рискнут. — Кэмми, ты мог бы… — Татум с трудом сглотнула, понимая как глупо просить о таком, в то время как она сама запретила Кэмерону это делать. Хотя Кэм ведь глупый, может, её собственную глупость и не заметит? — Ты можешь приглядывать за Шанталем? Только контактировать с ним не смей! Ты не заслужил! Просто… у вас есть совместные занятия, на которых нет меня, поэтому я не могу следить за ним постоянно, но ты всё равно бездельник, мог бы и последить. — Не вопрос. — Кэмерон подошёл к Татум и взялся за её плечи. — Ради такого котика как ты, я и личной охраной для него стать могу. — Нет, дубина! — возмутилась Татум, раздосадовано схватившись за голову. — Дьявол, ты всё испортишь! Шанталь не должен понять, что ты за ним приглядываешь. Следи за ним… исподтишка. Шанталя сейчас нельзя оставлять одного. Паркеры могут завербовать новых ищеек, чтобы те следили за ним и искали какой-нибудь компромат, чтобы завладеть ситуацией. Конечно, им ничего не найти, ведь Шанталь даже не списывал ни разу, но его могут как-нибудь подставить. — Понял. Смотрю, не контактирую, скрываюсь. Татум одобрительно кивнула и, кажется, даже успокоилась, но хватило её спокойствия секунд на пять. — Дьявол! Этого недостаточно. — Скрипела зубами Дэдлок. — Грязные черви затеют против него какое-то зло, а мы и не узнаем! — Татум то сжимала кулаки, то разжимала, нервно топчась на месте, пока ей в голову не ворвалась очередная гениальная идея. — Ты ведь часто бываешь у Паркеров? — Мне следить исподтишка ещё и за ними? — Нет. — Татум встала на цыпочки, обвила шею Кэма и притянула к себе. Тот уже обрадовался нежностям, но Дэдлок преследовала иные цели. — Ты должен установить в их доме прослушку, — прошептала ему в ухо она. — Ладно, присматривать за кем-то, но прослушка это уже незаконно, Тати, — шептал в ответ Кэмерон. — Незаконно, если об этом знают, — процедила сквозь зубы она. — Сделай так, чтобы Паркеры её не обнаружили. Я набросаю программу, которая по ключевым словам будет отображать тайм-коды с разговорами насчёт Шанталя, чтобы не пришлось слушать всё подряд. — Татум, кажется, это перебор. — Ты меня любишь? — неожиданно наигранно спросила она, что было сродни удару под дых. Кэм приоткрыл рот, собираясь ответить, но на полпути пошёл на попятную, сообразив, до чего же провокационный вопрос задала Татум. Вести себя она стала ещё более провокационно, нарочно поглаживая Кэмерона по рукам, да по груди. Даже не видя её лица, он точно знал, какое на нём сейчас застыло выражение. Колкий взгляд из-подо лба, плотно сжатые губы и лёгкая кокетливость. — Шантажируешь? — Если любишь, значит, установишь прослушку ради меня. — Татум кончиками пальцев прошлась по шее Кэмерона, поднимаясь всё выше к губам, а затем и вискам. — Ах, Кэмми, тебя правда удивляет шантаж? Я тебя эгоистично использую для собственных коварных целей. Ты что, не понял? Я с тобой вижусь ради денег, котик. Не придумывай себе всякое. — Ой, правда? — деланно удивился Кэмерон, обнимая её в ответ. — Мне так больно от этого. Ай-ай. — Ты не веришь мне? — кокетливая игривость Татум растаяла на глазах, сменившись агрессией. Ещё секунду назад она ласково поглаживала его по плечам, а теперь его любимая холодная женская ручка с ножом обвила его вокруг шеи, вдавливая острое лезвие в кожу. — Кэмми фантазёр. Не придумывай то, чего нет, иначе придётся тебя убрать, котёнок, а мне этого пока не хочется, — шептала ему на ухо Татум. — Это ведь не твой нож. Он острее твоего. Стащила из моей коллекции? Кэмерон в примирительном жесте поднял обе ладони вверх, но при этом ничуть не испугался ни загробной интонации Татум, ни лезвия, которое почти прорезало его кожу. Дэдлок всегда была хороша в захватах. Словно питон, она обхватила Кэмерона и склонила его голову набок. Кэм податливо чуть ли не пополам согнулся, чувствуя своей щекой щеку Татум, которой она прижалась к нему, чтобы бубнить в ухо свои угрозы. — Нужно чаще проверять залежи сокровищ. — Что ещё ты выкрала, а, воровка? — Кэмерон не то что не боялся, а напротив ещё больше провоцировал Татум. — Кроме сердца моего, конечно. — Оно внутри тебя. Без него ты бы подох, — огрызнулась Дэдлок. — Татум… — Вздохнул Кэмерон. — Убери игрушку и дай мне тебя проводить. — Проводить? Зачем проводить? Провожатай, тоже мне… Ты снова это делаешь! Снова что-то придумываешь! Перестань, иначе я тебя прирежу прямо тут. — Режь. Мне будет приятно. — Ты умрёшь. И приятно будет уже мне. — Будет. Всего секунду, пока я умираю, а потом что? — Кэмерон оставался спокоен, разговаривая так, будто, не ему в кожу впивался острый нож. Говорить было сложно, потому что каждое слово ударялось об острое лезвие, мешая Кэму дышать, но разве мог он промолчать? — Потом ты лишишься своего самого мощного источника удовольствия. Сейчас ты можешь мне угрожать, можешь целовать меня и спать со мной, а если я умру, кто меня заменит? — Кто угодно, — прошипела Татум. — Никто. Ты знаешь это лучше меня, поэтому не представляешь, что делать. У тебя паника. Моя смерть принесла бы тебе огромное удовольствие, особенно, если бы ты сама мне глотку перерезала, но… не стоит она всего остального утраченного наслаждения. Тати. Попалась. На крючок. — Не смей играть со мной! — рявкнула она, сильнее вдавливая нож в его кожу. Ещё немного усилий и пойдёт кровь. Татум нравилось это ощущение превосходства, нравилось думать о том, что у неё в руке нож, а у него — ничего, что Татум потенциальная убийца, а Кэмерон — потенциальная жертва, что сейчас она сильнее, а он слабее, а не наоборот. Его смерть бодрила Дэдлок, интересовала, волновала. Она не единожды представляла, как Кэм умрёт, представляла разные способы его убийства, представляла, как, наконец, одержит победу в их бесконечном соревновании. — Это ты со мной играешь, поэтому я и жив. Не удивлюсь, если в итоге умру от твоей руки, но только тогда, когда тебе всё наскучит, а учитывая, что ты боишься пресытиться, жить я буду ещё очень долго. — Кэмми играет с огнём. — Татум хорошенько вздёрнула Кэма, лезвие зацепило кожу, и по шее потекла тонкая кровавая нить. — Кэмми любит играть с огнём, а вот Татум только на словах пугающая. Не ты ли хвасталась тем, что свои угрозы выполняешь? Что тебе сейчас мешает? Может быть, мне разболтать всем о том, как ты проводишь досуг? Тогда ты меня зарежешь? Зачем ждать, когда случится непоправимое, если можно предотвратить беду, перерезав мне глотку прямо тут? Давай, Тати, будь сильной девочкой, не разочаровывай меня. Ты ведь можешь. Это совсем несложно. — Кэмерон накрыл своей рукой руку Татум, которой она держала нож, и придавил его сильнее. Дэдлок не подала виду, что взволнована, но хват её заметно ослаб. Татум быстро исправилась, вновь прижав нож к шее Кэма так плотно, что ему пришлось поднять голову вверх, чтобы дышать без кровотечения, но в то же время он ощущал, что теперь Татум, скорее, оказывала сопротивление ему, нежели угрожала. Кэм дышал уравновешенно, а дыхание Дэдлок стало рваным. Его пульс оставался ровным, а у Татум выстреливал невпопад. Она не станет его убивать, пока не возненавидит. — Думаешь, я могу струсить? — шептала ему в ухо Татум. Наверное, это должно было пугать Кэма, но по итогу просто забавляло, потому что Татум умела пугать и лучше, эффектнее, с фантазией. — Как плохо ты меня знаешь… — Котёнок не трусишка, котёнок не хочет потерять свою дозу. — Дозу? За кого ты меня принимаешь? — зашипела Татум. — Я просто развлекаюсь, а не страдаю от зависимости, глупый ты стрелок. — Страдаешь ещё как. На стены лезешь без меня. — Кэмерон сильнее прижал руку Татум к себе, толкая её цепкую кисть в сторону, чтобы лезвие резало, как вдруг пальцы Татум подогнулись, словно их судорогой свело. — А что с пальчиками? — Она молчала. Не придумала, что ответить, колкие проклятья в голову не приходили, и что делать Дэдлок тоже не представляла. Так и стояли они, друг друга прижимая к себе, и только нож разделял их. — Я убедил тебя быть моей девушкой? Смотри, даже зарезать меня по-человечески не можешь. Ах, любовь. Пора жениться! — Да чтоб тебя! Тише! — рявкнула Татум, что на фоне тихо лепечущего Кэмерона походило на карканье стада возмущённых ворон. — Дурацкий Кэмерон никак не поймёт, что девушкой его я не стану ни за что на свете. — Татум сильнее придавила рукой его шею, но нож больше не прижимала. Вот и всё, вот и порог дозволенного. — Не нужно прикрываться ножом, чтобы меня обнять на прощание, это не зазорно, — тихо и доходчиво пояснял Кэм. — Татум, посмотри на нас. Тебе ничего не кажется странным? Зачем ты взяла меня с собой? — Ты сам увязался! — Но ты мне позволила. — Ты бы не отстал и испортил всю операцию! — Ты хотела, чтобы я пошёл. — Проваливай, — рявкнула Татум, оттолкнула его, и на всех парах помчала в противоположную от Кэмерона сторону, хотя сказала проваливать ему, а не себе. Тот прижал руку к оставленному Татум напоследок порезу, чувствуя, как сквозь пальцы сочилась кровь. — Если ты с кем-то из-за денег, то хотя бы разок попроси у него эти деньги! — улыбаясь, крикнул вдогонку Кэмерон, но черноволосая Татум в длинном чёрном платье растворилась во тьме быстрее, чем сахар в горячем чае.

***

Шанталь не догадывался о том, что посетил Паркеров не в одиночку. Татум вела себя как обычно, ничем не выдавая тот факт, что слышала каждое слово, прозвучавшее из уст друга в обители зла. Ада тоже ничего не знала, восторгаясь тем фактом, что родители позволили ей видеться с Шанталем легально. Она думала, что те смягчились и прониклись к нему симпатией после разговора наедине. Дилони эту версию поддерживал, ведь его принцессе совсем не обязательно знать о том, каким способом он усмирил её родных. Теперь стало на одну проблему меньше. С души свалился громадный валун, благодаря чему Шанталь перестал чувствовать себя преступником, незаконно проникавшим на частную территорию. Разобравшись с Паркерами, он решил заняться вплотную другой проблемой. Самой большой проблемой. Доносчиками. В голове стратега созрел крепкий план, который следовало воплощать в жизнь. Нет, насильно сводить Татум и Кэмерона он не смел, а вот разведать, как у них обстояли дела, стоило как можно скорее. Весь день Шанталь пытался изловить Кэмерона, но тот как назло постоянно был либо занят, либо в окружении целой толпы, а отозвать его на минутку при дюжине человек Шанталь не решался, боясь привлечь лишнее внимание. Не сказать, чтобы он никогда не общался с Дю Поном, но и полноценных разговоров у них не было, несмотря на то, что Кэмерон казался неплохим человеком. Тренировки уже завершились, как и занятия Шанталя, потому он поспешил к мужской раздевалке, где намеревался поймать Кэма, невзирая на то, будут его друзья рядом или нет. Большая часть толпы вышла в коридор, но Кэмерона в ней не оказалось, значит, он ещё в раздевалке, что не могло не радовать. Шанталь аккуратно обходил стороной всех идущих навстречу ребят, а те даже не замечали его, увлечённо переговариваясь друг с другом, как услышал Шанталь, о прошедшей тренировке. Он спокойно вошёл внутрь раздевалки и осмотрелся. Здешнее крыло здания тот ещё лабиринт, потому людей приходилось искать между десятками соединённых между собой шкафчиков, но Шанталю повезло, потому что Кэмерона легко найти на слух. Около него топталось три человека, которые наперебой пытались что-то рассказывать, заливисто при этом смеясь. — Кэмерон, можно тебя на минуту? — Шанталь решил не церемониться и, наконец, выдернуть Дю Пона из бесперебойного потока общения самым наглым способом. Дилони не любил вмешиваться в разговоры и перебивать людей, но в случае с Кэмероном пришлось идти на крайние меры, ведь иначе, кажется, его не выудить никогда. Друзья Кэма замолчали и пустыми взглядами посмотрели на Шанталя так, будто только сейчас заметили его присутствие. Или существование. — Так, валите отсюда, — командовал Кэмерон, зашнуровывая свою обувь. — Я вас догоню. Ребята подняли с лавки свои сумки с вещами и без вопросов поплелись к выходу, снова заговорив между собой, но уже тише. — И, Эмберли, хоть иногда стирай свои футболки, прошу тебя! — крикнул Кэм, метнув в одного из парней тёмно-зелёную футболку. Та врезалась ему в затылок, сползла вниз и зацепилась за сумку. Эмберли сделал вид, что так и надо, потому спокойно пошёл дальше. Кэм, дожидаясь пока ребята покинут раздевалку, зашнуровал свою обувь, натянул на свежую, надетую после душа футболку, лёгкую, больше смахивающую на пиджак, тёмно-коричневую куртку, затолкал лежавший на лавке коммуникатор в карман, а ненужную одежду в сумку, после чего подался к окну и открыл его нараспашку. — Вот черти, никогда не открывают, — тихо возмутился Кэмерон, вынырнув наружу, будто кого-то выглядывал. В комнату повалил свежий воздух, моментально развеяв духоту спровоцированную людскими телами. Секунду спустя Кэм уже шёл к лавке, подхватил с неё стаканчик кофе и, наконец, остановился, чтобы Шанталь мог с ним заговорить. Вот только он всё ещё не знал с чего начать и как подступиться, чтобы узнать необходимую информацию. Нет, Шанталь умел её добывать, но интересоваться чем-то настолько личным… — Ты что-то хотел? — аккуратно полюбопытствовал Кэмерон и отхлебнул кофе, слегка поморщившись. — И час простоять может, но всё равно будет горячим. — Да, я хотел у тебя кое-что спросить, — сказал Шанталь внимательно глядя на Кэмерона. После того, как он заметил, что у Кэма с Татум какие-то дела, Шанталь начал смотреть на Дю Пона иначе, словно заново знакомился. Выстраивал о нём мнение с нуля. — Мой вопрос может показаться тебе странным. Стоило Кэмерону услышать эти слова, как он замер, припав губами к стаканчику с кофе, при этом чересчур внимательно глядя на Шанталя. Шанталь в свою очередь предельно внимательно смотрел на Кэма, понимая, что насторожился тот неспроста. Уже всё понял. Мгновенно. Секунд десять Кэмерон с любопытством смотрел на Шанталя, а затем слегка прищурился, наконец, оторвавшись от расписного одноразового стаканчика. — Нет, это не она меня подослала, — догадался Шанталь. В том, что у Кэмерона и Татум была какая-то договорённость, он не сомневался, значит, Кэм не мог свободно что-либо рассказывать о них, да ещё и Шанталю — единственному человеку, с которым Татум дружила. Было бы вполне в её стиле подослать Шанталя к Кэмерону с целью проверить сдаст тот её или нет… Разумеется, Кэм поверил ему не сразу, всё ещё глядя настороженно и неуверенно улыбаясь. — Правда. Татум не знает о моём приходе, — убедительнее сказал Шанталь. Кэм взметнул в воздух палец, давая понять, что его нужно подождать, а сам поспешил к выходу. Замки щёлкнули и так же быстро, как удалился, Кэмерон со стаканчиком кофе в руке, вернулся и вновь стал напротив Шанталя. — Она запретила мне с тобой общаться. — Улыбался Дю Пон. — Почему? — Боится, что я тебя испорчу, — как ни в чём ни бывало ответил Кэмерон, спокойно усаживаясь на лавку. Недолго думая, он легонько постучал по ней ладонью, как бы приглашая Шанталя сесть. — Так что за вопрос? Будешь? — Кэмерон внезапно протянул Шанталю стаканчик с кофе, на что тот учтиво отмахнулся, слегка удивившись подобному предложению. Разве люди делятся своим кофе? Кэма же ничего не смущало. — Насчёт Татум, — осторожничал Шанталь, сев около Кэмерона. — Она иногда пропадает. Шанталь внимательно наблюдал за ним, а Кэм так же внимательно наблюдал за Шанталем, пока не засмеялся, вынудив и Шанталя улыбнуться, хоть и вымученно на фоне жуткой усталости после насыщенного учебного дня. — Иногда она бывает у меня, — высказал очевидное вслух Кэм. — Только не говори ей, иначе она меня зарежет в собственной постели, и все мои планы накроются. — Я тебя не выдам, — пообещал Шанталь. — Дело в том, что мне интересны… как раз твои планы. Шанталь и подумать не мог, что говорить на подобные темы так сложно. Прежде его ничего не сковывало, но на этот раз выдался настолько необыкновенный случай, что с трудом представлялось, как и что говорить. Татум никогда не имела романтических дел с кем-либо. Если бы она говорила об этом с Шанталем, было бы проще, но этого не происходило, потому Дилони не отпускало стойкое чувство того, что он перегибал палку, общаясь с Кэмероном об их личных делах. Хотя Шанталь ещё даже не начал. Как вести себя с Кэмом он тоже понимал смутно, потому что… Татум проводила с ним время? Эта мысль с трудом укладывалась в голове, но не потому что Кэм, дескать, неожиданная фигура для такой роли, а из-за того, что отношение к нему автоматически менялось. Как будто Кэмерон стал не чужим и для Шанталя, ведь он по-своему заботился о Татум, а значит, Кэм свой. За столько лет Татум ни к кому не проявила и толики симпатии, как вдруг, точно гром среди ясного неба, оказывается, что Татум бывает у Кэма. Выходит, ему она доверяла, хотя никто кроме Шанталя такой чести не удостоился. Доверять кому попало она не станет. И всё же как об этом спросить, если не знаешь каким образом сформулировать сам вопрос? Шанталь не мог привлекать к себе лишнее внимание, его поведение не должно казаться странным, но разве не странно спрашивать у человека, с которым практически не контактировал, о том, как он относится к Татум и чего от неё хочет? Шанталь знал наверняка — Кэмерон не доносчик. Это последний человек в академии, который мог бы им быть, к тому же в глазах Шанталя Кэмерон выглядел человеком надёжным, а значит, если попросить его не распространяться об этой беседе, Кэм будет молчать. Татум не связалась бы с тем, кто не способен хранить секреты. — Мои планы? Вот как. — Улыбался Кэмерон. Кажется, он ничуть не удивился вопросу Шанталя, лишь делая вид, что удивлён, как будто нарочно подталкивал его говорить начистоту. — Это какие же планы ты конкретно имеешь ввиду? Спрашивай прямо, я не взрывоопасен, как твоя подруга. — Не пойми меня неправильно. Я не люблю лезть не в свои дела, но мне важно знать, какие у тебя намерения по отношению к Татум, — тихо, почти глухо проговорил Шанталь, внимательно наблюдая за Кэмом. Тот по-прежнему усмехался, легонько цепляя зубами краешек стаканчика. Кэмерон задумчиво смотрел перед собой, но с ответом медлить не стал. — Я собираюсь на ней жениться, — заявил он. Шанталь и до того сидел неподвижно, а после услышанного и вовсе утратил дар речи вместе с даром движения. Разумеется, это была шутка. Кэм чувствовал беспокойство Шанталя за излишнее любопытство, потому так сказал. — А если серьёзно? — вымученно улыбнувшись, поинтересовался Шанталь. — Это и было серьёзно. — Кэмерон отхлебнул кофе и взглянул на Дилони. Всё та же непроницаемая уверенность. — Ты сделал ей предложение? — аккуратно спросил Шанталь, у которого даже в горле пересохло. Если это правда, то Шанталю немыслимо повезло! — Раз одиннадцать или двенадцать. — Вздохнул Кэм. — Как ты понимаешь, мне отказывают, но ничего страшного. Может, с девяносто восьмого раза она согласится. Я собираюсь жить до глубокой старости, так что если перед смертью Татум выйдет за меня, жизнь прожита не зря. — Тебя не пугают трудности, — сказал Шанталь, молча удивляясь уверенности Кэмерона. — Я знаю, на что иду. — Пожал плечами тот. — Сам это выбрал. Шанталь же не знал, как реагировать. Как долго Кэм и Татум связаны, что он уже делал ей предложения? И как же хорошо, что отказы его не пугали. Наверняка пугалась во всей этой ситуации именно Татум, а не Кэмерон дюжины «нет». Неужели они вместе уже давно? Шанталь бы заметил, будь это так, а спрашивать прямо неловко, хотя и необходимо. — Ты против? — внезапно выдернул Шанталя из размышлений Кэм. Вид у него был слегка удивлённый, потому Дилони поспешил его успокоить. — Нет, что ты. Очень даже наоборот. Ты кажешься хорошим человеком, и я рад, что рядом с Татум оказался именно ты. — Класс, — обрадовался Кэмерон. — Тогда, может, замолвишь за меня словечко перед подругой? — Боюсь, Татум это лишь отпугнёт. — Твоя правда. Чем же я тогда обязан твоему приходу? — Я беспокоюсь за неё, — по-прежнему осторожничал Шанталь. — Не пойми меня неправильно… — О, нет, — протянул Дю Пон, отставляя в сторону стаканчик с кофе. Он заметно всполошился, глядя на Шанталя практически виновато. — Она так и не объяснила тебе те синяки, да? Послушай, это не то, что ты думаешь. Я ни за что не причиню вред Татум. Честное слово. Это просто… игра такая. Забава. — Я не об этом. — Теперь настала очередь Шанталя чувствовать себя виноватым. Как же сложно совать свой нос не в свои дела! И как люди умеют делать это безо всяких преград? — Я имел в виду то, что у тебя есть другие девушки, но в то же время ты видишься с Татум, и это может ранить её. — Она сама заставляет меня ходить на свидания с другими. Татум быть моей девушкой не хочет, но если я с остальными видеться не буду, это вызовет подозрения. Большая часть девчонок — мои подруги, к тому же никому из них я ничего не обещал, так что всё это несерьёзно. Можешь быть спокоен. — Кэмерон продолжил пить свой напиток. Врывающийся в раздевалку свежий воздух окружил Шанталя едким ароматом кофе, от которого становилось тошно. — Я бы никогда реально ей не навредил ни физически, ни морально. Я люблю Татум уже… — Кэм попытался вспомнить, как долго, но в голове опустело. — Даже не помню, как давно. Всегда, наверное. Она такая классная. Настоящая драгоценность. Живая богиня. Ни одна девушка в Первом и мизинца её не стоит. Татум всего одна, другой такой нет, и я в лепёшку расшибусь, но всё равно завоюю эту красавицу. Шанталь наблюдал за Кэмероном со стороны, не перебивая. Шарманка заиграла, и мелодия её казалась самой странной на свете. Все эти годы Шанталь только и слушал ото всех о том, какая Татум ужасная, отвратительная и просто невыносимая, о том, что она не красива, глупа и бездарна, что, естественно, правдой не являлось. Возможно, со стороны Татум такой и выглядела, но Шанталь знал её иной, и его задевали несправедливые характеристики в адрес Татум. Сегодня он впервые слышал своими ушами как её… буквально, боготворили. В словах Кэмерона таилось так много неподдельного восхищения, восторга и едва ли не поклонения. Татум заслуживала всё это, потому Шанталь надеялся, что эти прекрасные слова Кэмерон ей говорил. — У Татум салат в голове. Она даже себя не понимает, что уже говорить об окружающих. Я процентов на восемьдесят уверен, что она тоже меня любит, но как ей это объяснить? Не подумай, что я принуждаю её к чему-то, нет, но из неё всё приходится вытягивать силой, постоянно приходится давить. С этим человеком иначе нельзя. Она привыкла со всем бороться. Приходится через борьбу доносить до неё простые мысли, учить всему с нуля. Ты же знаешь, стоит Татум вбить себе в голову что-то, и она уже не отступится, даже если это противоречит законам физики. Татум просто сочинит новые законы, и поверит в них, а потом докажи ей, что Земля не в форме ромба. — Ты хорошо её знаешь. — Я знаю её как свои пять пальцев. Мы ведь дружили когда-то. — Что? — не поверил собственным ушам Шанталь. Как много она, оказывается, утаила… — Да. Она тебе не говорила? — спросил Кэмерон и кивнул, сам ответив на свой вопрос. — Не говорила, конечно. Мы были лучшими друзьями до восьми лет. Я был тобой когда-то. Потом Гиллис познакомил меня со своей компанией, и Татум решила, что я испортился, потому дружить с гнилым помидором больше нет смысла. Она перестала со мной разговаривать, а я даже не понял почему, потому что… она ведь перестала со мной разговаривать. Догадался уже спустя годы. Предателем идеологии меня сочла за то, что я подружился с теми, кто ей не нравился. С тех пор она ни с кем не дружила, пока не появился ты. Татум всегда нуждалась в общении и друге. Мне было жаль её в тот период. Она бы и рада дружить со мной и дальше, но гордость и идеология не позволяли, потому… — …вы перебрасывались камнями. — Догадался Шанталь, слегка покачивая головой. Прямо общаться не могли, дружить тем более, но и отстать друг от друга тоже не получалось. Татум явно по нему скучала, и всё же не в её правилах идти на уступки, даже если самой хочется. — Я понимаю, что ты не виноват, но ты извинялся? — Сотню раз. Думаешь, она меня слушала? Я поздравлял её с днём рождения, извинялся, пытался разговорить, но всё бесполезно. Это же Татум. Учти, если хоть раз её заденешь, она и на тебя всю оставшуюся жизнь злиться будет. Думаю, поэтому она и не хочет встречаться со мной. Мстит до сих пор. — Кэмерон замолчал, допивая свой кофе. Как только последняя капелька оказалась у него во рту, стаканчик полетел в урну и, разумеется, попал точно в цель. Кэм улыбнулся. — Так зачем ты пришёл на самом деле? Шанталь сидел неподвижно, с опаской наблюдая за тем, как Кэмерон что-то искал в своей сумке. Всё это время он откровенничал, а теперь внезапно задал такой вопрос? То есть весь разговор Кэм в чём-то подозревал Шанталя, но всё равно отвечал ему? Что конкретно он мог заподозрить? В голову закрадывались совсем уж безумные мысли. Ненормальные. Шанталь понимал, что это чушь, но стоило её впустить в голову, как она стала разрастаться в геометрической прогрессии. Нет, Кэмерон точно не доносчик. Умный, сообразительный, хорошо учащийся, но не доносчик. Из него получился бы отличный шпион, но… нет. Даже несмотря на то, что в штабе его кандидатура вообще не вызывала никакого интереса. Даже несмотря на то, что Кэмерон постоянно бывал в Капитолии. Только не это… Шанталь потёр ладонями лицо, прогоняя глупые мысли, которые одна за другой выскакивали как грибы после дождя. Кэмерон всегда в центре внимания. У него есть доступ куда угодно. Он со всеми в хороших отношениях и знаком чуть ли не с каждым жителем округа. Нет, исключено, Кэм последний человек, который представлялся доносчиком. Шанталю он виделся добродушным и надёжным, но именно это теперь казалось подозрительным. Он слишком хорош. — Всё нормально? — Стрельнул глазами в Шанталя Кэм, вытирая руки антибактериальными салфетками. — Да. — Соврал тот, борясь с накатившей волной паранойи. Поиски доносчиков пробуждали те чувства, от которых Шанталь с трудом избавился. Лес. Погоня. Участок. Театр. Больница. Он постоянно находился под наблюдением, его постоянно кто-то преследовал. На смирение с ситуацией у Шанталя ушло много времени. Стоило избавиться от чувства тотальной слежки, как он снова начал видеть кругом шпионов. Их не так много, возможно, единицы, но из-за того, что Шанталь не мог определить, кем являются эти люди, в голову приходили самые странные мысли. Что, если Кэмерон не ключ к спасению Татум, а наоборот? Что, если он просто её вербует? Почему он перешёл к решительным действиям именно сейчас? Хотелось верить в то, что он просто выгадал удобный момент и на самом деле не желает причинить Татум вред, но разве хороший шпион не кажется абсолютно чистым? Шанталь зациклено смотрел в пустоту. Будь это действительно так, то какой у Кэма может быть мотив? У него есть всё. Кроме Татум. Если он её любит, то не сдаст, а если не любит, значит, у него нет ни единой причины становиться доносчиком, ведь для полного счастья ему только Татум и не хватает. Шанталь облегчённо выдохнул. Нужно отталкиваться от этого и не создавать сложные мыслительные конструкции на пустом месте. Он всё проверит. Изучит. Проанализирует Кэмерона особо тщательно и не станет вешать на него ярлык до того, как убедится в информации наверняка. — Всё хорошо. Здесь просто душно, — сказал Шанталь, поднялся с лавки и подошёл к открытому окну, аккуратно выглянув наружу. От резкого потока свежего воздуха в голове просветлело, да и дышалось свободнее. Ветерок трепал его волосы, а от яркого солнца приходилось часто моргать. — Не скажешь, значит? — Кэмерон тут как тут возник у окна, со скрещёнными на груди руками подпирая собой стенку. Шанталь, не поворачивая головы, осторожно покосился на него. Кэм смотрел с такой же внимательностью, а затем рассмеялся и покачал головой. — Понимаю, почему Татум с тобой дружит. Ты всегда выглядишь ужасно подозрительно. Смотрю я на тебя и не верю, что ты пришёл спросить, брошу я Татум или нет. Хоть убей, не верю. Шанталь сглотнул, безразлично глядя на Кэма. — У тебя какие-то проблемы? — осторожно подкрадывался Дю Пон. Да. — Нет никаких проблем. — Может, тебе есть ещё что сказать или спросить? Да. — Нет, — тихо, но уверенно сказал Шанталь, наблюдая за реакцией Кэмерона. Тот медленно закивал, соглашаясь, но как-то… неохотно. Сомневался. Наверное, сам не понимал, что его смущало. — Ладно. — Отмахнулся Кэм. — Обращайся, если что, а мне пора бежать. Наказание само себя не отработает. — Кэмерон похлопал Шанталя по плечу, проверил коммуникатор, поправил куртку и забросил сумку через плечо. — Только не говори Татум, что мы общались, не то она меня убьёт, хорошо? — Обещаю не рассказывать. — Отлично. До скорого! — попрощался Кэм и поспешил к выходу. Когда он уже скрылся за шкафчиками, Шанталь снова услышал его голос. — Не стой долго у окна. Сквозняк же! Дверь хлопнула, и сквозь Шанталя действительно затянуло в комнату воздух. Он задумчиво смотрел наружу. Нужно вести себя осторожнее и рассматривать в качестве потенциальных доносчиков всех без исключения, и начать стоит с Кэмерона. Учитывая, как близко тот подобрался к Татум, Шанталю следовало проверить его особенно тщательно, чтобы доказать себе, что Кэм не доносчик. В это хотелось верить, но узнать нужно наверняка.

***

Приближались соревнования. Академия погружалась в суматоху с каждым днём только больше. Номинанты много тренировались, обсуждали с тренерами тактику, приёмы и организационные вопросы, едва совмещая это с привычным учебным ритмом. Шанталь погряз в занятиях настолько, что начал путать дни, в то время как Кэмерон бездельничал. Больше половины дня Кэм просидел в абсолютном молчании. Сегодня он не ходил в академию. Вчера тоже. Оба дня провалялся на кровати, копаясь в коммуникаторе, читая, иногда просто смотрел в потолок или спал. Спал, к слову, ужасно. Закрывал глаза, но сон всё не приходил. В итоге глаза приходилось открывать, потому что, кажется, даже веки болели от его тщетных попыток заснуть. Кэм почти не ел. Спускаться на кухню было лень, к тому же еды снова осталось мало — нужно заказывать новую порцию, разогревать… проще не есть совсем. Бессонница? Депрессия? Несчастная любовь? Простуда. Стоило этому страшному слову всплыть в голове Кэмерона, как его входная дверь шумно грохнула, затем звук повторился, а за ним последовал зловещий топот. Ну, всё, сейчас начнётся… Кэмерон, закатив глаза, откинул голову назад. Топот становился всё различимее. Кажется, он даже отсюда слышал грозное сопение Татум, подобное дыханию дракона. Кэм открыл глаза, когда она уже поднялась по лестнице и широкими шагами входила в его спальню. Разумеется, обутая в свои массивные чёрные ботинки. Длинное смоляного цвета платье развевалось так, будто в комнате гулял сквозняк, шелковистые волосы волнами сотрясались в такт ходьбе — загляденье. Кэм мог любоваться ею вечность, а на деле, кажется, и пары секунд не удалось, потому что Татум стремительно добралась до него, запрыгнула на кровать, обеими руками вцепилась в его плечи и ударила об спинку. — Какого дьявола ты творишь! — закричала Татум ему в лицо. Она выглядела такой злой и даже разгневанной, что впору было случиться инфаркту, но Кэм настолько сильно скучал в молчании, что на выпад с её стороны наоборот улыбнулся, продолжая мирно сидеть в кровати. Дэдлок же закипала, горела, взрывалась от злости. Её глаза округлились, словно две монеты, на щеках проступил яростный румянец, а губы так нервно дрожали, что, казалось, ещё минута — и Татум расщепит Кэмерона на атомы. — Совсем рехнулся, тупица? Ты что, я тебя спрашиваю, наделал?! — Татум истерично трепала его за плечи. — У нас на носу соревнования, а ты заболел? Опять? Ты придуриваешься, или что? — Кэм отвернулся, но Дэдлок обхватила его лицо обеими руками и развернула к себе впритык, видимо, чтобы её крик эффективнее врезался ему напрямую в мозг сквозь череп. — Татум, всё нормально, — заверил её Кэмерон. — До соревнований ещё есть немного времени. Я долечусь. — Ты же капитан! — сокрушалась она, трепля его, словно куклу. — Почему ты вечно всё портишь! Из-за тебя мы в прошлом году проиграли! Позорно, ничтожно и омерзительно проиграли! Ты что, не можешь простывать в другое время? Да как ты вообще заболел?! Ну, что за слюнтяй, дьявол тебя подери! — Татум так яростно кричала, что не заметила, как слезла с кровати и, причитая, стала расхаживать по комнате туда-сюда. — Так и знала, что ты так сделаешь. За что ты ненавидишь нашу команду? Болеет он… Лучше бы сразу сдох и не давал нам надежду! Ты должен был сейчас тренироваться, а не валяться в этой проклятой кровати! Злость в Татум била ключом, потому она выдернула из-за спины Кэма его подушки и выбросила их в другой конец дома, а одеяло просто стащила с кровати, агрессивно его теребя, будто оно виновато больше всех. — Татум, несколько дней назад ты заставила меня выйти на улицу после душа с мокрой головой, — еле заметно улыбаясь, ответил Кэмерон на все вопросы разом. Как бы она ни злилась, какое бы мракобесие не устраивала с его вещами, Кэм не мог прекратить улыбаться, глядя на неё. Сущий демон. Истинное зло. Но какое же классное. — Ты сейчас… меня… обвинил? — прошептала Татум, медленно поворачиваясь к Кэмерону. У него по спине пробежал бодрящий холодок. Татум чуть ли не с места запрыгнула на его кровать и снова навалилась на Кэма с агрессивными претензиями. — Так это я виновата в том, что у твоего мусорного ведра иммунитет лучше, чем у тебя? Ты что не мог есть эти отстойные коренья, что тебе мать передаёт? — Тише, я тебя не виню, котик. Я простудился, потому что после душа пошёл на улицу, вот и всё. Пройдёт, не нервничай. — Не нервничай? — Засмеялась Татум, немного отстранившись. Губы надула, щёки надула, того гляди, лопнет от злости! Кэм не видел её с того самого вечера, потому никак не мог заставить себя соображать серьёзно при виде такой пьянящей красавицы. Её так не хватало… В академии Кэмерон мог хотя бы издалека наблюдать за Татум, а дома у него буквально началась ломка. Он и сейчас обнял бы её да расцеловал, но, если простудится и сама Татум, то тогда никакие «удовольствия» жизнь ему уже не спасут — она незамедлительно его убьёт. На мгновение Дю Пон решил, что Татум притихла, но она тотчас нанесла ему сокрушительный удар ладонью по щеке. Врезала так, что и кулак не пригодился. Вырубить человека кулаком всякий может, а вот пощёчиной… Эталонное мастерство. Татум настолько горяча и технична, что и убить пощёчиной смогла бы! Когда Кэмерон схватился за ударенную щёку рукой, Татум удовлетворённо задрала нос. Добилась желаемого. Умничка. Кэм ею гордился, а уж как она была собою горда! — Ты бледный, — сказала она таким тоном, словно описывала уродливый общественный туалет, а не человеческое лицо. Татум скривилась, глядя как половина лица Кэма была белой, а вторая покраснела, словно его краской разрисовали. — И какой-то горячий. — Я всегда таким был, но спасибо, что заметила. — Подмигнул ей Кэмерон. — Ты что, умираешь? — осторожно, но с не меньшим отвращением спросила Татум, заглядывая ему в глаза так, будто потеряла в них что-то. — Нет, меня просто лихорадит. — Вздохнул Кэм. — Я лечусь. У меня есть лекарства. За пару дней вернусь в строй, и мы разорвём Вторых на соревнованиях. Когда Кэм сообщил, что он лечится, Татум прищурилась и покосилась на прикроватную тумбочку, где мирно валялся открытый чемодан. С лекарствами. — Моя аптечка, — безразлично сказал Кэм, указывая на чемодан оттопыренным большим пальцем. — Мама принесла. Сказала, что тут всё, что мне необходимо. Татум хмуро подошла к чемодану, всё ещё кривясь. Тот был битком набит всеми возможными таблетками, сиропами, мазями, каплями, спреями и прочей ерундой. Его мама скупила целую аптеку для простудившегося сыночки? Со злости Татум захотелось плюнуть на всю эту фармакологию, а затем хорошенько приложиться по чемодану ногой, но вместо этого она повернулась к Кэму и, грозно тыча пальцем в чемодан, спросила: — И что ты отсюда пил? Кэм потянулся к тумбочке и, лениво заглянув в чемодан, вытащил из него две пластинки с таблетками. Только он собрался их протянуть Татум, как она резким движением вырвала обе пластинки из его руки, глядя на Кэмерона так осуждающе и уничижительно, что ему почти стало стыдно. Но не стало, конечно. — Хлам, — констатировала Татум, вышвырнув обе пластинки с таблетками ещё до того, как прочла их название. Таблетки врезались прямо в лицо Кэму, но он не отмахнулся от них и даже не зажмурился. Просто поморщился из-за неприятного скольжения фольги по коже. Татум повернулась к чемодану и принялась рыться в нём обеими руками, вываливая наружу полные пачки таблеток, да мази. Драгоценные мамины лекарства сыпались на пол одно за другим, пока Татум не вытащила из чемодана шприц, а затем и прозрачную ампулу с жидкостью. — Ну, нет, — Запротестовал Кэмерон, не будучи уверенным, что Татум хотя бы название содержимого ампулы прочла. — Татум, я уже принял лекарства. Татум его, само собой, не слушала. Вытащила шприц из упаковки, отколола верхушку ампулы, наполнила шприц прозрачной жидкостью и всадила иглу Кэму в руку, хладнокровно глядя ему в лицо, а не на руку. Кэм точно так же смотрел на неё, изо всех сил борясь с желанием поцеловать это чудовище. — Всё, ты почти здоров, — деловито заявило оно. Секунда — и шприц уже летел куда-то на пол, а Дэдлок по-прежнему грузной озлобленной походкой направилась к выходу. — Сдохнешь до соревнований — пеняй на себя! — Ты такая заботливая, — крикнул ей вдогонку Кэм, на что Татум отреагировала, громко хлопнув дверью в его спальню. Она всегда была открыта нараспашку, отчего её существование не бросалось в глаза. Следом за этой дверью прогремела ещё одна, ведущая в соседнюю комнату. Потом ещё одна и ещё. Кэм заулыбался, наслаждаясь шумным протестом со стороны Татум, которая не поленилась ему назло громко хлопнуть каждой дверью на этаже. Затем она спустилась, и напоследок хорошенько приложилась по входной двери, отчего даже в спальне чуть стёкла не задрожали. Кэмерон откинул голову на спинку, мечтательно глядя в потолок. Ну надо же, пришла всего минут на пять, а впечатлений после себя оставила на неделю вперёд… Кэм не сомневался, что к соревнованиям встанет на ноги, ведь для него это важно так же, как и для Татум. Нужно восстановить репутацию команды, забрать все медали, показать как хороши ученики Первого, а ещё в придачу ко всему выступить для Татум так хорошо, как никогда раньше. Она, как и Кэмерон, любила соревнования, а особенно любила на них побеждать, потому нужно сделать так, чтобы она болела за него, чтобы бой её впечатлил, ведь в этой жизни Татум получала удовольствие всего от двух вещей. Он правильных поцелуев и от красивых боёв.

***

Шанталь стоял под дверями кабинета Гао Ли и не решался войти. Около пары минут он мялся у входа, но постучать рука не поднималась. Учебный день близился к концу. В расписании Шанталя осталась всего одна тренировка, потому перед ней он решил явиться к Гао, чтобы рассказать о своём решении. Соревнования его достали. Вокруг ходили люди всех мастей. Высокие, низкие, хрупкие, крепкие. Шанталь смотрел на них, и мысль о том, что кто-то из них такой же доносчик, как он сам, не оставляла его в покое. Та девушка кажется столь милой, но вдруг она шпионка? Вдруг она доносит на своих же друзей и донесёт на Шанталя, если он с ней заговорит? Он повернул голову в другую сторону. Три высоких молодых человека о чём-то агрессивно спорили. Может, среди них есть доносчик? Или все трое? Шанталь устало закрыл глаза и прислонился к стене. Каждый день ему приходилось записывать данные на всех старшекурсников. Он штудировал уйму информации через свой планшет, и в нём же составил таблицу с указанием процентов вероятности того, что ученик доносчик. Ежедневно это отнимало уйму времени, но Шанталь не позволял себе лишний отдых. Ему было необходимо вычислить других ради Татум. Никогда прежде годы не казались ему столь скоротечной единицей. Такими темпами он вычислит шпионов не ранее выпуска, а ему нужно провернуть это как можно быстрее. Шанталь вздохнул. Работа с таблицей доносчиков не просто отнимала у него уйму сил, но ещё и пробудила тревогу, приближающуюся к паранойе. Шанталь больше не мог спокойно ходить по коридорам, не мог выходить из академии и даже спокойно тренироваться на занятиях. Неприятное чувство слежки увязалось за ним и не отпускало, хотя причин для беспокойства у Шанталя не было. Он ведь и сам доносчик! Он тоже следил за остальными, но… это другое. Прочие шпионы ему неизвестны. Шанталь не знал их мотивы, не знал, ради чего они работают и на что способны. Каждый день они наблюдали за учениками, в том числе и за самим Шанталем, потому являлись потенциальной угрозой его планам, но даже не это пугало больше всего. Кэмерон. Шанталь уделил составлению досье на него несколько вечеров и в итоге ничего не добился. Кэм чист как слезинка, а это значит, что он либо очень хороший человек, либо очень плохой. Это стало главной проблемой, ведь план Шанталя строился на том, что за счёт Кэмерона можно прикрыть Татум, но что, если Кэм тоже работал на Лану? Тогда Шанталь не просто отдаст Татум в руки врага, но ещё и выдаст себя, а, соответственно, больше не сможет выгораживать её… Если полагаться не на ум, а на сердце, то Шанталь в это не верил. Ну, не мог такой человек как Кэмерон ввязаться в подобные дела, не мог он следить за другими и доносить на них. Это слишком запредельно. С другой стороны, разве не на это нацелена деятельность шпионов? Разве они не должны вести себя так, словно те последние люди на Земле, от которых следовало ждать подвох? Ко всему прочему Кэм как будто стал чаще обращать внимание на Шанталя. Сегодня он первый день вышел на учёбу после болезни, и всего за полдня умудрился пересечься с Шанталем взглядом семь раз. В другие дни этого вообще не происходило, а сегодня подозрительно часто. Шанталь заметил, что на него смотрят в столовой, заметил то же самое в коридоре и раздевалке. Нет, Кэмерон не наблюдал за ним прямо, но… поглядывал. Очень осторожно, однако со всей внимательностью. Зачем? Неужели заподозрил неладное после того самого разговора? Если и так, то что именно ему показалось странным, и в чём он подозревал Шанталя? Это тревожило. Шанталь не мог перейти в активную фазу проработки своего плана, пока не было уверенности в том, что Кэмерон чист. По крайней мере, Шанталь искренне этого желал. Наконец, терзать себя мыслями ему надоело, он повернулся лицом к двери и постучал. — Войдите, — послышалось изнутри. Шанталь сделал глубокий вдох и, преодолевая неловкость, зашёл. Гао в приветствующем жесте склонила голову, на что Шанталь ответил ей тем же, а когда она рукой пригласила его присесть, он подошёл к её рабочему столу и сел в кресло, стоявшее напротив. В голову мгновенно ворвались неправильные ассоциации. Сначала участок. Затем больница. Кабинет мисс Кинберг. А теперь кабинет Гао Ли. Жизнь Шанталя так и пестрила разнообразием. — Рада вас видеть, Шанталь. С чем пожаловали? Гао всегда была приветливой. Этим она Шанталю понравилась с первого же занятия. Кажется, милее тренера не отыскать, но в то же время на тренировках эта молодая женщина демонстрировала чудеса жестокости, когда того требовало задание. Шанталь поражался её выдержке и грации, её внутренней гармонии и лёгкости, её силе и знаниям. Гао поражала его не только своей красотой, но и духовностью. Почему-то Шанталь не испытывал негативных эмоций даже после того, как она избила его на медитации за то, что он заснул. За дело. Так поступать необходимо. С каждым последующим уроком Гао он всё отчётливее осознавал, что иногда палка — единственный способ предупредить насилие, ошибки и дурной нрав. Он не мог назвать Гао жестокой в полном смысле этого слова. Нет, она была очень доброй, глубокой, многогранной, наверное, даже бесконечной. Она восхищала его, потому тренировки давались Шанталю проще, чем остальным. Порой он ловил себя на мысли, что… отдыхал на них, хотя все остальные пыхтели от усталости. Шанталь хотел достичь такого же уровня гармонии, как и Гао, но знал, что вряд ли у него получится, учитывая пережитые им кошмары и их отклики, терзающие его до сих пор. На занятиях Гао Шанталь нередко чувствовал себя уязвимым из-за прошлого. Сломанным. Как игрушка, которая ещё вчера была новой, а сегодня уже не подлежит починке. Можно ли починить его самого? Можно ли сделать так, чтобы его некогда выжженное нутро, обратившееся в пустоту, вновь заполнилось жизнью? Можно ли срастить уже сросшиеся неправильно кости? Шанталь надеялся на это, ведь по какой-то причине на тренировках Гао Ли ему становилось легче, словно с плеч обсыпались громадные валуны. Несколько раз он хотел попросить у Гао помощи, хотел обратиться к ней с просьбой поделиться секретами обретения спокойствия. Настоящего, глубинного, того спокойствия, которое придушит тревогу и позволит смотреть на мир трезвее, не видя в каждом лице предателя. Вот только Шанталь до сих пор не рискнул спросить. Гао ведь всего лишь тренер и не обязана тратить на него своё личное время. У неё достаточно и своих хлопот… — Я хотел кое-что вам сказать касаемо соревнований, — тихо начал Шанталь, внимательно глядя Гао в глаза. Красивые. Как и всё в ней. После неправильной красоты Геральдин, красота Гао казалась настоящей отдушиной. Такая простая, обыкновенная, незатейливая, но тем и прекрасная. Два длинных чёрных хвоста, раскосые глаза, короткие пальцы и низкий рост. Когда он стоял рядом с ней на занятиях, казалось, что тренер совсем девчонка, хотя ей было за тридцать. — Простите, что прихожу к вам с этим сейчас, накануне соревнований, но… — Шанталь запнулся. — Думаю, в моей номинации должен выступить кто-то другой. — Почему вы так считаете? — Гао едва заметно склонила голову набок, глядя на него так внимательно, что даже Шанталю с его крепкой выдержкой общественного внимания стало не по себе. — Я не уверен, что справлюсь, — честно сказал Шанталь. У него и без соревнований накопилось достаточно проблем, а последние тренировки с Гао показали, что Шанталь ещё отнюдь не так хорош, чтобы представлять свой округ в такой непростой номинации. — Мне кажется, вы ошиблись с выбором кандидата. Среди стратегов на моём курсе есть те, кто справится лучше. Вторые всегда побеждают, и я не смогу исправить это, — продолжил он, переведя взгляд с Гао в пол. Говорить о таком он стыдился, но чем ближе оказывались соревнования, тем отчётливее Шанталь понимал, что не справится. Он не готов, не достиг необходимого уровня. Не сможет. — Вы знакомы с кандидатом из Второго? — абсолютно спокойно поинтересовалась Гао. Она была чуть ли не единственным человеком, который во время подобного разговора не занимался своими делами. Она слушала внимательно, не сводя с Шанталя глаз, словно искренне желала разобраться в его проблеме, а не только делала вид. Кабинет Гао сильно отличался от остальных. В нём стояли мягкие кресла и диван, окна украшены самодельными узорными шторами, пол застелен мягким ковром, а рабочий столик был круглым, и на нём всегда находилось место планшету, книгам, еде, воде из родника и маленьким керамическим фигуркам человечков. При этом на столе, как и в шкафах, царил порядок. В углах комнаты расположились засушенные цветы в вазах, аромат от которых растекался по всей комнате вплоть до коридора. — Не особо знаком, мэм. — Тогда каким образом вы узнали, что проиграете, если даже кандидата не видели? — Мягко улыбнулась Гао. — Выбор представителя округа дался мне непросто, но своим решением я довольна. Мне знакомы ваши сомнения, Шанталь. Всякий человек, способный рационально мыслить, подвергается сомнениям. Такова наша суть, но это не значит, что нужно идти на попятную, когда приходится сталкиваться с трудностями. Я знаю, что в этой номинации ученики выступают неохотно, считая, что им всё равно не победить, но в вас я вижу потенциал. Вы способны одержать победу, и говорю я это не поддержки ради. За всё время моей практики в этой академии вы второй человек, в котором я вижу подобный потенциал. Прошу прощения у ваших сомнений, но на соревнованиях вы выступите. Шанталь кивнул, не поднимая головы. На другой ответ он практически не надеялся. До соревнований осталось слишком мало времени, чтобы заменять кандидата. Ученик банально не успеет подготовиться, хотя Шанталь не считал, что у него, прошедшего специальные тренировки, шансов больше. — У вас что-то случилось? — осторожно полюбопытствовала Гао, слегка склонившись над столом. На её лице читалось искреннее сопереживание, потому молчание давалось Шанталю особенно тяжело. Гао не враг, не шпион, зла ему не желала, а вот дельным советом поделиться могла. — Нет, — покачал головой Шанталь, поджав губы. Он не мог посмотреть ей в глаза и сказать это. Не мог, потому что лгал, и от этого его выворачивало наизнанку. Ложь тяжёлая ноша. Ложь по отношению к хорошим людям ещё тяжелее. Ложь близким — неподъёмный груз. В последнее время у Шанталя этих грузов накопилось так много, что под их весом он буквально начал таять. Эта Лана Кинберг и её непонятная организация, Паркеры и их ненависть к Шанталю, доносчики, которых следовало отыскать, Кэмерон, который не пойми на чьей стороне, убийца на свободе, тренировки, дающиеся с огромным трудом, убийство на экзамене, недоброжелатели, до сих пор временами тычущие в Шанталя пальцами, ложь Татум, ложь Аде, ложь всем. Почему проблем так много? Кажется, Гао ощутила его неуверенность в собственном ответе. — Вы уже проходили так называемый «лживый» курс на драматургии? — тихо спросила она. Шанталь немного удивлённо взглянул на тренера. — Я просматривала ваши оценки по этой дисциплине. Вы учитесь лучше всех, но при этом лжёте из рук вон плохо. Шанталь еле заметно улыбнулся, цепляя одним указательным пальцем другой. Весь день он был слишком задумчивым, периодически выпадая из реальности в свои мысли, где ничего кроме проблем не осталось. Его взгляд постоянно терял фокус, а усталость накрывала столь плотной волной, что даже разговор выматывал. — Искусство лжи мы проходили поверхностно, — подтвердил догадки Гао Шанталь, неловко поглядывая на неё. — Что вас так тревожит? Я заметила это и на занятиях. Вы один из лучших в нашем учении, а трудитесь и вовсе усерднее всех, но при этом не чувствуете себя в своей тарелке. — Гао сделала паузу и улыбнулась. — Если вы хотите постичь мою науку, вам следует очистить разум и очистить сердце от мирских проблем. Это… несочетаемо. — Я знаю. Я стараюсь, мэм, но у меня не получается. На какое-то время выходит расслабиться и отпустить все мысли, а потом они возвращаются, и я теряю концентрацию, — почти шептал Шанталь, еле открывая рот. Говорить об этом ему было совестно, ведь это значило, что Шанталь плохой ученик и столь низкий уровень его развития должен разочаровать тренера… — Что за проблемы вас терзают? — прямо спросила Гао. — Это связано с вашим прошлым? — Не только. — Вы ещё посещаете психолога? — Больше нет. Слишком тесный учебный график. Для психолога не находится места, — сухо ответил Шанталь, что являлось правдой лишь наполовину. Остальную её часть он рассказать не мог, но Гао и без этого поняла, что Шанталь что-то скрывал. Мало ли что это могло быть? Несчастная любовь? Проблемы с тренировками? Едва ли она заподозрит что-то серьёзнее… — Шанталь, вы умный человек, а значит, понимаете, что от проблем сбежать нельзя, — как будто украдкой говорила Гао, пока Шанталь задумчиво глядел себе под ноги. Она явно хотела узнать о том, какие проблемы его терзали. На мгновение Шанталь даже задумался, что, возможно, стоило рассказать ей хоть что-то? Гао не походила на того же МакКуина, Рейнхарт или Рокфеллер. Она не рассказала бы про эту беседу никому. — Проблемы имеют свойство накапливаться, будто снежный ком, и когда наступает критический момент, этот ком начинает давить на нас, уничтожать. Гораздо проще с ним справиться в зародыше. Вы должны понять, на что нацелен наш курс. Я не обучаю вас искусству сражения. Для этого есть другие дисциплины. Я обучаю вас искусству смирения. С другими людьми, с ситуациями, с самим собой и своими мыслями. Невозможно стать воином, не обретя гармонии внутри. Можно стать солдатом, пушечным мясом, исполнителем, массовкой, но не воином. Жизнь солдата от него самого не зависит. Вы же знаете, как это работает, верно? Солдат зависим от приказа, от командира… Но вы не солдат, как и прочие стратеги. Из вас воспитывают воинов, в вас взращивают личность. Вы сами в ответе за свою жизнь. Вы станете тем, от кого будут зависеть другие жизни. Вы — тот самый приказ и командир. Именно поэтому ваше внутреннее развитие первично. Если вы найдёте общий язык с самим собой, вы научитесь управлять и внутренней и внешней силой. Шанталь задумался. Внутренняя и внешняя сила. Гао постоянно говорила об этом. Внутренний баланс. Люди так отчаянно заботятся о внешнем. О том, как они выглядят, о том, насколько хорошо дерутся, о том, чем питаются и насколько крепкое у них здоровье, но при этом совершенно не думают о внутреннем. Знания пустышка. Саморазвитие — пустая трата времени. Гармония с собой — выдумка верующих. Идеология — зло. Люди превозносят внешнюю силу, не видя смысла во внутренней, но именно она заполняет физический сосуд энергией. Красота и здоровье ничто, если ты не умеешь ими мудро распоряжаться, а это приходит лишь с работой над внутренней силой. — А если я не могу найти язык с самим собой? — прошептал Шанталь, взглянув на Гао. — Что, если я теряюсь в своей же голове? Не могу управлять тем, что там происходит, не могу рассортировывать мысли должным образом, не могу унять весь этот шум. — Мне показалось, что вы напротив очень хороши в плане самоконтроля. Даже слишком, — немного удивилась Гао. — Что вы чувствуете на медитациях? — Спокойствие. Отдых. Тишину и усталость. — Вздохнул Шанталь. — То есть на медитации вы отдыхаете? — Да, я чувствую себя гораздо лучше во время медитации. Для меня это как очищение от всего, что давит извне, от собственных мыслей и тревог. Когда концентрируешься на пустоте, отдыхаешь. Лучше чем во сне. — Вам снятся кошмары? — Порой. — Что вы в них видите? — Размытые образы. — Как они выглядят? — Силуэты. Людей. Клинков. Теней. Смерти. — Смерти? И как она выглядит в ваших снах? — По-разному. Как люди, как клинки, как тени. Она может быть кем угодно. — Вы говорите так, словно считаете её живым существом. — Смерть не жива. Она же смерть. Но нет, не верю, и нет, это не влияние Татум Дэдлок. Татум видела смерть лишь на страницах своих комиксов. Она… поклонница, но со смертью лично не знакома. — А вы знакомы? — Ещё как. — Хмыкнул Шанталь. — Вы ведь знаете. Все про это знают. — Грустно улыбнулся он и тотчас померк. — Она меня отпустила. Сделала ещё хуже, чем могла бы. — По вашему жизнь после такой трагедии хуже, чем смерть? — заинтересовалась Гао. Шанталь знал, о чём она спросит дальше. — Нет. — Но вы сказали, что она сделала хуже. — Верно. — Шанталь смотрел на Гао, Гао смотрела на Шанталя, и лишь один из них понимал, что значили эти слова. Возможно, она впервые столкнулась с чем-то, чего не понимала, оттого и пыталась столь отчаянно разгадать загадку. — Смерть не отпускает тех, кто не пытается выживать. Я сделал достаточно для того, чтобы выбраться из того леса. — Но вы не выбрались, — догадалась Гао. — Только физически. — Что вас не отпускает? Вы не можете пережить смерть родных? — Она меня покалечила, но эти события позади. — Вы не можете забыть убийцу? Он ведь и на вас вёл охоту. — Шанталь ощущал, как Гао пыталась разными путями пробиться к нему, выведать причину проблем, но всякий раз Шанталь давал блокирующий ответ, только сильнее запутывающий. — Он мёртв. Если жив, то всё равно мёртв. В будущем. Все люди умирают. — В чём же тогда причина? — Слишком много всего, но… — Шанталь задумался, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Я ничем от него не отличаюсь. — От кого? От убийцы? — Да. Я мог напасть на него тогда, мог вонзить в него нож, но не сделал этого и всё равно спустя время стал таким же. — Не понимаю… Кого вы убили? — Парня на экзамене. — Он был преступником, и вы его не убивали, а казнили. Всё, как полагается правозащитнику. — Он не был преступником, — уверенно заявил Шанталь. Экзамены позади, время шло вперёд, но впечатления оставались всё такими же свежими, как в тот день. Шанталь говорил с Адой насчёт этого, говорил с Татум, но легче практически не стало. Время стирало всё, кроме крови на его руках. Шанталь пытался перешагнуть через это, не думать, забыть, принять как данность, но ничего не работало. Возможно, принятие помогло бы, будь он на свободе, но Шанталь заперт в клетке, из которой ему не выбраться ещё несколько лет, то есть… впереди всё те же неприятности и наверняка новые смерти невинных людей от его рук. Стоит ему избавиться от одной, как возникнет следующая. Наверное, в этом и таилась насмешка смерти. Она его всё-таки убила в тот день. Убила, потому что из лесу Шанталь выбрался другим человеком. Заражённым. Заклеймённым. Он не мог не стать её рабом. Это был вопрос времени. — Почему вы так думаете? Вы были знакомы с тем человеком? У вас есть доказательства его невиновности? Шанталь вздохнул и поднял голову, устало глядя на Гао. — А у вас есть доказательства его вины? Мне ничего не предоставили, кроме слов о том, что он виновен. Даже состав преступления не придумали. Этот парень был похож на меня внешне. Его отыскали специально для меня, чтобы усложнить задачу. Он не преступник. Если не верите, проведите собственное расследование. — Вы обвиняете академию во лжи? — Улыбнулась Гао. Отчего-то эта мысль её не пугала, не оскорбляла, а… тешила. — Нельзя обвинять лжеца в том, что он лжёт. Мы все знали, на что идём. — Вы очень откровенны в своих домыслах. Я ведь тоже часть академии, понимаете? — Я не боюсь того, что вы можете рассказать об этом руководству. Проблема не в методах академии, а в том, что я убил того человека. Ни за что. Для этого не было ни единой причины. Он погиб от моей руки так же, как мои родители погибли от руки маньяка. Мы с ним больше не отличаемся. — А что насчёт мисс Дэдлок? Её вы тоже считаете равной убийце ваших родителей? — Нет. — В чём же разница? Она убила человека на экзамене и, насколько мне известно, справилась с этим лучше всех. — Татум просто выполняла задание. Для неё убийство на экзамене и прочтение нового раздела по криптографии — одно и то же. Она не видела смерть, потому не осознаёт её. Для Татум это… религия. То, что требует слепой веры, а не доказательств. — Вы не можете простить себе этот поступок? — Я убил невиновного, — холодно, почти отрешённо сказал Шанталь. Эти слова звоном гремели в его голове с того самого выстрела каждый день. Иногда ему удавалось приглушать их, но зерно проблемы никуда не девалось, медленно, но уверенно загнивая внутри. Раньше это была тоска по родителям и прошлой жизни в купе с отвращением к убийце. Со временем эта боль становилась всё глуше благодаря Аде и, особенно, Татум, не позволявшей в своём присутствии хотя бы на миг думать о скверном. Теперь же к тем старым наполовину зажившим ранам прибавилась новая, рушащая всё мировосприятие Шанталя целиком. Когда-то он был ребёнком, жертвой, а теперь и сам стал убийцей. Вся прошлая жизнь обесценилась. Все старания выстроить судьбу заново рухнули. Будущее, в котором Шанталь на мгновение увидел что-то светлое, вновь затянулось тучами. Он больше не спасшийся мальчишка, а угроза. Нож в его руке больше не для самозащиты, а для убийства. Трагичная история его прошлого переписалась. Нет, Шанталь всё ещё жертва тех событий, но сам он в это верить перестал. Всё уравнялось. Теперь его не покидало чувство, что он случившееся заслужил. — А мисс Дэдлок? — Не уверен. Думаю, среди мишеней были и преступники, но точно не у меня. В этом суть персонального задания. Мне подобрали невиновного, зная, что это окажет на меня сильное влияние. Это манипуляция. Попытка очернить, чтобы я стал частью касты профессионалов. — А вы себя не чувствуете таковым? — Нет. — Почему же вы здесь учитесь? Если вы чувствуете, что это не ваше, страдать не стоит, — мягко проговорила Гао. — Шанталь, вы можете покинуть академию в любой момент. — Не могу. — Почему? — Она переменилась в лице. — Вас принуждают здесь учиться? — Нет. Я сам выбрал это место. — Гао выглядела сконфуженной. Она хмурилась, неотрывно наблюдая за Шанталем. Он устал находиться под давлением её взгляда, потому отвернулся в сторону окна. Крупные капли дождя колотили по стеклу, плотным шлейфом стекая вниз. Эта серая погода уже многие годы ассоциировалась у Шанталя с голодом и холодом, а ещё с Театром кукол, к которому он однажды прибился. — Вы не можете изменить своё решение? — вкрадчиво спросила Гао. — Нет, — отрезал Шанталь. — Оно давит на меня. Точит, будто червь изнутри. Мои руки в крови, и она загнивает прямо на коже. Вина душит по ночам, мерещится в зеркале, является во снах. Я не могу отмыться от крови невинного человека. Она — клеймо. Выбравшись из лесу, я был жертвой, но все вокруг шептали, что я убийца, и вот, спустя годы я действительно им стал. Отнял чужую жизнь, не имея на это права. — Если бы человек действительно оказался преступником, вам было бы проще? — Да. — То есть преступника вы бы убили? — Зависит от того, что он совершил. — Вы считаете, что убивать можно лишь после суда? — Убивать нельзя. Это крайний метод. — Но всё же допустимый? — Нет, но иногда по-другому поступить нельзя. Нужно знать, что есть меньшее из двух зол. — Так пусть убитый вами человек на экзамене и будет меньшим из двух зол. Убедите себя в этом, чтобы идти дальше и развиваться, чтобы отпустить, наконец, ситуацию и очистить свой разум. Шанталь, вы должны принять это. — Не могу. — Судорожно сглотнул он. — Я всё понимаю умом, но что-то внутри… отторгает эти знания. Не принимает. Я не могу принять себя как убийцу, не могу стать тем, от кого бежал всё это время. Меня будто затягивает трясина. Гнилое болото, из которого я едва выбрался, и вот, я снова спускаюсь в него. Теперь уже добровольно. Стать тем, кто тебе противен, значит, принять поражение. — Вам противны стратеги? — Мне противны убийцы. Из-за них я здесь и оказался, — прошептал, хмурясь, Шанталь. — А теперь я должен принять себя как убийцу. Даже не так. Я должен принять тот факт, что это нормально, вот только это не нормально. Приняв это, я приму и то, что смерть моих родных тоже нормальна. — Важно разграничивать понятия, Шанталь. То, что случилось с вашей семьёй, это преступление, а вас здесь обучают защите граждан. — Кого я защитил, убив невиновного на экзамене? — Гао молчала. Впервые за всё время у неё не нашлось ни ответа, ни комментария к словам Шанталя. На какое-то время повисла неловкая тишина, а затем Гао всё же нашлась, что ответить. Она склонилась над столом, словно хотела таким образом достучаться до Шанталя. — Шанталь, помните, что выбор у вас есть. Вы можете оставить академию и больше не иметь ничего общего со смертями, либо остаться здесь и смириться с тем, что академия уже давно часть вас. — Гао выпрямилась, держа идеальную осанку. — Академия многое потеряет, если вы решите уйти. В вас живёт огромный потенциал, который следует огранить, но решать, конечно, вам. Вы говорили об этом с ментором? Шанталь снова отвернулся в сторону окна. Нет, со Стокли говорить нельзя. Он слишком сообразительный, потому мог что-то заподозрить, а привлекать внимание, тем более его внимание, Шанталь позволить себе не мог. Как и уйти из академии. Он хотел бы этого, но не мог. Нельзя. Значит, выход всего один. — Всё уже давно решено, мэм. Я не могу уйти, — ответил Шанталь, но прозвучало это немного более грустно, чем следовало. Он прикусил губу, коря себя за эмоции. Гао могла взяться за расследование. Вряд ли, конечно, но могла. Кто знает, какой жизнью она жила? Возможно, ей настолько скучно жить, что она пойдёт поднимать архивы… — Тогда вам придётся принять себя. Я могу вам помочь с этим. Помогите мне составить расписание для дополнительных занятий, и мы поработаем над этим. Если вы и дальше будете отторгать свою деятельность, это приведёт к плачевным последствиям. Академию не единожды покидали студенты с нервными срывами и клинической депрессией, потому следует быть осторожнее со своими чувствами. Вы знаете, что они оказывают на тело куда большее влияние, чем внешний мир. Шанталь знал это как никто другой. Его багаж пережитого значительно превосходил багаж любого из учеников академии. Проблема, живущая внутри, однажды выберется наружу, и если не научиться справляться с ней, если не обуздать её, исход может оказаться плачевным. Невозможно учиться в академии и винить себя в смерти незнакомца. Шанталю следовало выстраивать себя заново, а не разрушать. — Спасибо вам за напутствия, — тихо проговорил Шанталь и встал из-за стола. Гао тотчас встала следом в знак уважения. — До меня дошли слухи, что из-за каких-то организационных вопросов соревнования могут перенести на неделю вперёд. Это не проверенная информация, но я решила, что вам будет полезно узнать об этом. Для дополнительных тренировок ещё есть время. — Гао добродушно улыбнулась. — Вы не можете поделиться со мной накипевшим, но у вас есть люди, которые выслушают, поймут и помогут. Обратитесь к мисс Дэдлок. Она ужасна в медитации, но, уверена, с принятием себя никто лучше её вам не поможет. — Так и есть. — Шанталь улыбнулся, вспомнив свой первый день в академии. Первый день — а Татум уже умудрилась помочь ему избавиться от горя. — Тренер, а вы не могли бы относиться к Татум немного лояльнее? — выпалил Шанталь, понимая, до чего дерзко выглядела его просьба… Гао скептически изогнула бровь, едва сдерживая смех. Наверняка тоже сочла это отпетой наглостью. — Она очень старается, но дисциплина даётся ей с трудом. Больно наблюдать за её… избиением. — Шанталь, покуда ваша подруга будет нарушать правила, тело её будет покрываться синяками. Наше учение не предполагает уступки, оно предполагает дисциплину, а мисс Дэдлок, ой, как её недостаёт. — Боюсь, всё закончится тем, что вы просто устанете от побоев, тренер. — Вздохнул Шанталь. — Татум отъявленная хулиганка. С её поведением не справились на первом этапе, потому едва ли второй что-то изменит. — Наше учение меняет людей. — Татум не изменит ничто. Простите, что навязываю вам своё мнение, просто… — Я понимаю. — Гао пресекла объяснения Шанталя, подняв ладонь вверх. — Я подумаю над тем, какой подход можно применить к Татум. Шепните ей, что я жду её у себя для беседы. Мне побои тоже не приносят удовольствия. — Да, тренер, — тихо сказал Шанталь, едва заметно поклонившись в знак благодарности и прощания одновременно. — Спасибо вам за помощь. — Скажете спасибо, когда мы с вами ощутим прогресс. — Улыбнулась Гао. Шанталь еле заметно кивнул и отправился к выходу. Несмотря ни на что, она продолжала верить в него и считать достойным той номинации, в которой побеждали почти всегда ученики Второго. Учитывая, что Гао сама родом оттуда, такая вера в Шанталя поддерживала его, но… в победу свою он не верил. Номинация напротив удручала его, ведь если он проиграет, а так, скорее всего, и случится, Татум не обрадуется провалу, а эти соревнования, как, впрочем, и любые другие, были чрезвычайно важны для неё… В раздумьях Шанталь не заметил, как ноги привели его домой. Всю дорогу он думал о том, как ему быть с дисциплиной Гао, как развивать душу, чтобы дать силу телу, ведь Шанталь загнал себя в тупик. Именно так. Хоть она и твердила, что в Шантале живёт потенциал, сам он понимал, что дошёл до того состояния, когда ты топчешься на месте и больше не движешься вперёд. Ты хорош в том, что уже умеешь, ты выполняешь новые задания, но прогресса нет. Всё хорошо, но не более того. Шанталь как будто прыгнул выше головы, и превзойти этот результат больше не мог, оставаясь на одном уровне. Уровне, который больше ничего не мог ему дать. Нужно что-то менять, раскрывать в себе те стороны, которые прежде мирно спали, открывать новые источники силы и улучшать себя. Вот только как это сделать? Вернувшись домой, Шанталь сразу принялся за дела. Приготовленную ранее пищу он уже съел, а готовить новое не было времени, да и чувства голода он не ощущал. Нужно поработать с таблицей доносчиков, продолжить поиски информации на Кэмерона, составить расписание тренировок с Гао, подумать над тем, как решить его проблему с медитациями, и это не считая заданий, которые он должен выполнить к завтрашним занятиям… Он так отчаянно работал над всем этим, что… обнаружил себя спящим на тетради. Внутренние часы сработали лучше любого будильника, потому Шанталь подорвался так внезапно, будто его столкнули с табурета. Он хмурился от света галактики над головой, размял онемевшую руку, на которой и заснул, а затем присмотрелся к цифрам на планшете. Почти три часа ночи. Времени на нормальный сон не осталось, а он ещё и не все задания сделал. Пришлось умываться холодной водой и садиться дорабатывать, благо, занятия с Гао у него в другой день, потому не придётся идти на тренировки в пять утра…

***

Пару часов Шанталю всё же удалось поспать, но после этого в крайне помятом состоянии пришлось идти в академию. Первую половину дня Шанталь провёл в полусне, отчаянно заставляя свой мозг не заснуть и работать. Какими-то чудесами у него это получалось. Бодрости в нём никогда и не было, потому даже если Шанталь не высыпался, его за это не наказывали, ведь тот всегда выглядел так подозрительно и мрачно в глазах людей, что им казалось, будто он вовсе никогда не спит. Татум обещала догнать его в столовой, но шла уже восьмая минута, а её всё не было. Шанталь не обнаружил свободных мест по краям зала, потому пришлось сесть в самый центр. На всеобщее обозрение. Собственно, на Шанталя уже не пялились так, как раньше, точнее, кажется, вообще перестали пялиться, ну, или он перестал это замечать, потому даже столь географически неудобное место его не смущало. Ады рядом не было, Лайтли тоже. Татум всё не появлялась, но Шанталь её ждал. Он опустил свою сумку на стол, сложив руки перед собой на его поверхности, и задумчиво смотрел по сторонам. Из-за занятости тысячей дел одновременно у него совсем вылетело из головы то, что он не постирал свою одежду, потому отряхивал то рукава своей чёрной футболки, то её подол, то штаны. На них не было пятен, грязи или запаха, но само знание проблемы доставляло ему дискомфорт. И не только этой проблемы. Кэмерон сидел в окружении своей компании, громко о чём-то с ней переговариваясь. Всё, как и всегда. Никаких изменений с самого первого дня, как сюда попал Шанталь. Он вздохнул, пристально наблюдая за Дю Поном. Способен ли такой человек на подлость? Возможно. Смог бы он быть шпионом? Однозначно да. Кэмерон обладал идеальным набором качеств и возможностей для этого, но… как же Шанталю не хотелось, чтобы Кэм оказался доносчиком. Только этой проблемы ему сейчас и не хватало. Что следует предпринять, если Кэмерон всё же окажется одним из шпионов? Об этом Шанталь особо не задумывался, а следовало. Кто он против Дю Пона? Кэмерон не просто знатен и богат, он действительно лучший ученик, которого даже Шанталю, возможно, не удастся перехитрить, если потребуется. Пусть он окажется чист. Пожалуйста. Шанталь закрыл глаза и опустил голову, повторяя эти слова у себя в мыслях, будто мантру. Кэм чист. На него не было абсолютно никакого компромата кроме наказаний с Татум, но и те выглядели как подставные свидания. Шанталь бы не удивился окажись, что Кэмерон нарочно провоцировал всех и вся, чтобы уединиться с ней… Дилони открыл глаза, вновь присмотревшись к Дю Пону. Ничего в нём не выдавало причастность к Татум Дэдлок. Как давно он проникся к ней чувствами? Непонятно, ведь внешне ситуация между ними никак не менялась. Шанталь догадался обо всём лишь потому, что дружил с Татум, а это значит, что у всех остальных нет ни малейшего шанса догадаться. Однокурсники с первого дня считали, что Кэмерон просто издевался над Татум, постоянно её подкалывая и провоцируя стычки. Никому в голову не приходила мысль, что это не шутки, что говорил он всерьёз. Потрясающая конспирация. Где гарантия, что и в остальном Кэм не мог пускать людям в глаза пыль? Шанталь настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, когда на него стали смотреть в ответ. Кэмерон больше не улыбался, лишь с любопытством глядя на Шанталя. Надо бы отвести взгляд, переключиться на что-то другое, не выдать тот факт, что Шанталь следил за ним, но вместо этого он… продолжил смотреть. Как и Кэмерон. Секунда. Две. Три. Четыре. Игра в гляделки? Ладно, Шанталь смотрел на него, ведь у Дилони репутация странного и подозрительного типа, но почему столь же упрямо смотрел Кэмерон? С ним говорили, его дёргали за руку, пытаясь привлечь внимание, а он перестал обращать внимание на друзей и переключился на Шанталя. Смотреть вот так неотрывно невежливо, даже если ты шпион. Особенно, если шпион. Наконец, Кэмерон отвернулся к жужжащему около уха Лурду, но Шанталь глядеть на него не перестал. Почему он так долго и внимательно смотрел на Шанталя? Что-то заподозрил? Уж больно странным было поведение Кэмерона в последнее время… Как будто он что-то знал, но молчал. Шанталь вздохнул. Ну, вот опять все вокруг казались ему врагами. Он спрятал лицо в ладонях, прогоняя из головы дурные мысли, но они лезли туда одна за другой, пока яркой вспышкой не выстрелила самая безумная из них. Нужно подойти к Кэмерону и прямо спросить о том, почему он так смотрел на Шанталя. Гениально. Гениально дилетантская разведывательная операция! — Где твоя подруга пропадает? — послышался голос рядом, да совсем не тот голос, который Дилони так ждал. Он убрал руки с лица, немного сконфужено глядя перед собой. Пока Шанталь страдал от невозможности воплощения своего гениально-дилетантского плана в жизнь, другой гениальный дилетант просто пришёл к Шанталю и… спросил. — Не представляю, — нейтрально ответил он, вновь не сводя с Кэмерона глаз. Он сидел прямо напротив и улыбался, любопытно поглядывая то вправо, то влево. Выслеживал Татум. — Разве ты не болен? — Здоров как бык. — Улыбался Кэмерон, оглядываясь. — И бледный тоже как бык? — Это свет так падает, — увильнул тот. — Вам следовало долечиться, а затем приходить в академию, мистер капитан, — подстегнул его Шанталь, наблюдая за поведением Кэмерона, за его голосом и словами, вылетавшими из уст. — Мне сделали столь живительный укол, что после него я вылечился в течение получаса. — И ты ищешь добавки? — Настала очередь Шанталя улыбаться. Кэмерону это, кажется, даже льстило. — Она от меня прячется, — задумчиво проговорил Кэм, осматриваясь. — Думает, что я её не найду. Наивный котик. — Поэтому ты искал её за моей спиной? — невинно поинтересовался Шанталь, что мгновенно сбило Кэмерона с толку. Он замер, глядя на Шанталя с немым вопросом на лице. — Просто ты так пристально на меня смотрел… — как бы в шутку продолжил он, косвенно спрашивая, почему Кэмерон за ним следил. — Я пытался разглядеть Татум. Она могла прятаться за твоей спиной. Что тебя удивляет? — Пожал плечами он. — Если что, меня тут не было, и я с тобой не говорил. — Кэмерон испарился так же быстро, как и появился, оставив Шанталя мучиться в догадках. Такой интерес к Татум… Если бы Кэм был доносчиком, то он явно догадался бы о том, что и Шанталь тоже доносчик, а значит, Кэмерон либо знает об этом, либо он не шпион. Стал бы доносчик вот так очевидно обрабатывать Татум при человеке, который тоже является шпионом? Едва ли. Шанталь поджал губы, наблюдая за тем, как Кэм вернулся в свою компанию, которая будто и не заметила пропажи, словно Шанталь был чёрной дырой, где можно бесследно пропасть, а затем столь же внезапно возникнуть снова. Чушь. Кэмерон явно интересовался Татум в личных целях, а не для какой-нибудь вербовки. Когда знаешь об их связи, начинаешь совершенно иначе смотреть на их взаимоотношения. Шанталь не знал всех подробностей, но, кажется, Кэмерон даже слишком в ней заинтересован… Шанталь схватился за голову. Как же эти ничем не подкреплённые подозрения давили на него. Почему все эти люди вокруг ничего не знали? Почему им даровано благое неведение, а ему нет? Зачем ему знать об этих ужасных вещах, творящихся за занавесом нормальности? Но он знал о них, и это оседало мёртвым грузом на его плечах. Все эти люди вокруг, улыбающиеся и беспечные ученики, понятия не имели о том, какой мир их ждёт. Даже Татум. И Кэмерон. Они жили столь беззаботной жизнью, где главной проблемой были грядущие соревнования, не представляя о том, как страшна жизнь извне. И даже сюда, внутрь этого помещения, уже просочился тот ужас, таящийся на улицах. Не должно быть никаких доносчиков, не должно быть предателей и вербовки, ученики не должны умирать на занятиях, воскрешаясь неизвестно где, в рабстве не пойми у кого. Люди должны жить свободной жизнью, где главная забота — соревнования, а не всё то, с чем жил Шанталь. Он смотрел на окружающих и видел то, что их ждёт. Все они лишь пешки в большой игре. Каждый — потенциальная жертва. Им промыли мозг, заставили верить в то, чего нет, и никогда не будет. Они не защитники. Цель академий не защита. Они и есть нападающие. Они — враги. Совсем юные, ещё не познавшие жизнь, но враги. В будущем. Каждый из них либо потенциальный убийца, либо уже убийца. Их руки в крови, а души в грязи. Почему от их улыбок становилось так горестно? Почему от их общения становилось так тоскливо? Обычные люди, но будто… с клеймом. Испорченные. Они не заслуживали этого. Не заслуживали той жизни, что их ждёт. Шанталь вскочил со своего места, чувствуя, как его конечности потряхивало. Дышать стало сложно, на щеках вспыхнул жар. Шанталь принялся заталкивать выползшие наружу блокноты обратно в сумку, с трудом контролируя дыхание. В глазах жгло, на ресницах выступила влага. В душе сделалось так противно, тошно от осознания того, что все эти люди покалечат свои судьбы. Они даже не представляли, на что подписались. Они будут умирать, страдать, лгать, подставлять. Их вынудят стать порочными и грязными. Они больше не будут улыбаться, не будут дружить, любить. Некоторые не будут жить. Их просто не станет. Академия их пристанище, но однажды они её покинут и их жизни рассыплются, а они даже не подозревают об этом. Почему! Они! Не! Знают! Шанталь сорвался с места и быстрым шагом поспешил… куда-то. Куда-нибудь, лишь бы подальше от них. От тех, о ком он пишет отчёты. Подписывает смертный приговор. Каждый день он наблюдал и делал записи о людях, которые его стараниями превратились в жертв. Стараниями Шанталя и ему подобных. Об этом хотелось кричать. Громко, изо всех сил. Чтобы его услышали. Чтобы люди перестали говорить и улыбаться. Чтобы они научились прятать себя и не позволять таким как Шанталь портить им жизнь. Он не просто убил человека, он продолжал делать это снова. Некоторые уже успели пообедать, потому просто стояли в зале. Шанталь быстро прошёл между этими людьми, аккуратно обходя их с опущенной головой. Ему сделалось так стыдно и совестливо, что хотелось кричать, хотелось рыдать и просить прощения у каждой разрушенной им судьбы. Все они, все вокруг, все пострадают из-за него. Кажется, на него смотрели, тыкали пальцем, винили в том, что произойдёт. Однажды. Это наверняка случится. Придёт, когда ждёшь меньше всего. Его жизнь разрушили, а теперь он разрушал чужие. Каждый день по крупицам. Вот только никто на него не смотрел и даже пальцем не тыкал. Люди вокруг ничего не знали, продолжая трапезничать и общаться. Шанталь остановился посреди толпы и поднял голову. Волосы стыдливой ширмой упали на глаза, которыми Шанталь украдкой осмотрел учеников, но его терпения не хватило даже на пару секунд тихого наблюдения, потому он поспешил прочь. По коже расплывался холодок, но внутри стало настолько жарко, что Шанталь задыхался от этой духоты. По щекам растекались слёзы, которые он даже не пытался скрывать, ведь с ними наружу выходило всё то, что копилось днями, неделями, годами. Дышать удавалось через раз. Шанталь смело шагал вперёд, преодолев сначала столовую, затем коридор, после чего и весь этаж. Сумка, заброшенная через плечо, хлопала, ударяясь о его ногу из-за быстрой ходьбы, футболка как будто прилипла к телу, а слёзы продолжали течь сначала к губам, затем к подбородку, а после катились по шее. Шанталь шмыгал носом, но не вытирал лицо и не останавливался, пока не ворвался в туалет, не подошёл к раковине и просто… рухнул на пол. От бессилия. От невозможности что-то сделать. Изменить. Всё бессмысленно. Бесполезно. Шанталь сидел с опущенной головой прямо под раковиной, чувствуя сквозь одежду холодный кафельный пол. Вокруг никого — даже странно, что во время обеда туалет пустовал, но это как раз то, в чём Шанталь сейчас нуждался. Где-то на окраинах его разума звенел звоночек, напоминавший о том, что сидеть на полу туалета не самая гигиеничная идея, а потерять на полу в центре комнаты сумку со своими вещами ещё менее гигиеничная идея. У Шанталя просто не осталось сил на то, чтобы размышлять о правильности своих решений. Он опустил руки, чувствуя полное бессилие и истощение. Как обрести внутреннюю гармонию, если всё, на что тебя хватает, это сидеть на полу в туалете из-за невозможности унять дрожь? Шанталь поднял голову и улыбнулся, вымученно, устало, растеряно, насмехаясь над самим собой и над блестящими на лице слезами. Мальчик, выбравшийся из леса, не стоил ровным счётом ничего. Из крана одиноко падали капли воды. Одна за другой. Кап-кап. Академия, в которую вливались огромные деньги, не могла починить кран, а Шанталь амбициозно надеялся починить свою жизнь. Вот только в этом мире всё, что ломалось, починить уже нельзя… Он снова опустил голову, вглядываясь в поблёскивающий кафель. Нет никакого смысла в том, чтобы на нём сидеть. И в стенаниях тоже нет смысла. Бессмыслица отнимает время, которое можно потратить с пользой. Шанталь сделал глубокий вдох, затем выдох, после чего заставил себя подняться и отряхнуть одежду. Это тоже не имело смысла. Нужно стирать, причём срочно. И как теперь идти на занятия? Вот дурак… Шанталь повернулся лицом к раковине, открыл холодную воду и умылся, чувствуя, как со смытыми слезами уходит и тоска. Не вся, не сразу, но стало легче. Вода из крана лилась на полную, мгновенно исчезая в водостоке, а Шанталь подставил под её поток руку и просто наблюдал за тем, как прозрачный жидкий холод омывал его кожу. Жаль, что вину не смыть ни водой, ни слезами. — Так и знала, — выпалила Татум, хлопнув дверью. Шанталь не сдвинулся с места и даже не обернулся. Лишь улыбнулся, глядя на воду. — Это мужской туалет, Татум, — мягко сказал он, истощённо улыбаясь. Следы от слёз на щеках горели огнём. — Мне стоило искать тебя в женском? — возмутилась та. — Ты предсказуем донельзя. Если Шанталь обещал ждать меня в столовке, а в итоге его там не оказалось, значит, он в туалете. Пожалуйста, скажи, что ты просто блевал. — Сегодня без этого. — Дьявол, лучше бы ты отравился академической стряпнёй. Что случилось? — Ничего. Всё в порядке, — ответил Шанталь, что прозвучало уж слишком искусственно. — Твоя сумка валяется на полу в туалете. — Точно, — немного растеряно отозвался Шанталь, обернулся, не поднимая головы, и бросился поднимать сумку с пола. Татум с подозрением наблюдала за тем, как он схватил сумку, отряхнул её и перебросил через плечо. — Дьявол, всё даже хуже, чем я думала. — Хмурилась Татум, едва ли не с отвращением наблюдая сию картину. — Ты поднял сумку с пола в туалете! — Скривилась она и Шанталь замер, виновато взглянув на подругу. Руки его до сих пор подрагивали. — Шанталь, что случилось? — осторожно спросила она, подойдя к нему. Шанталь еле-еле покачал головой, не найдя правильных слов, чтобы описать своё состояние. Хуже всего то, что рассказать ей обо всём он не мог. А Татум и не потребовала. Просто обняла и прижала Шанталя к себе, бормоча ему в шею что-то невразумительное, пока он почти беспомощно стоял с опущенными руками. — Если что, я тоже валялся на полу в туалете, — прошептал он, отстраняясь. — Тут чище, чем у меня в комнате, а там валялась я, так что… — отмахнулась Татум, внимательно рассматривая Шанталя. Под давлением её взгляда Шанталь опустил глаза, делая вид, что его заинтересовали полы под ногами. — Кто тебя обидел? — тихо, почти по-родительски спросила Татум. — Это Паркер сделала? — резко выкрикнула та следом. — Я её… Дэдлок ринулась в сторону, но Шанталь успел схватить подругу за руку. — Ада тут не при чём, — сказал он, вложив в слова весь свой талант убеждения. Ада действительно не имела к проблемам Шанталя никакого отношения. Почти. Татум не различила лжи на его лице, потому поверила, или сделала вид, что поверила, ибо несмотря ни на что, продолжала взирать на друга с недоверием. — Тогда кто? Ну же! Говори, иначе я пойду лупить всех подряд! — Татум никогда не отличалась спокойным нравом, а сейчас и вовсе взбесилась на глазах. Следовало что-то ей ответить, но что? Голова соображала слишком плохо для составления содержательных ответов… Будто в помощь Шанталю, дверь открылась, и внутрь комнаты, не глядя перед собой, ввалилась пара ребят, подпрыгнувших на месте, когда в дверную лутку рядом с их головами встрял нож. — Пошли вон, грязные черви! — рявкнула Татум, прежде чем ошарашенные ученики успели открыть рты. И когда она достала нож, чтобы метнуть его? Откуда она вообще его вытащила? Шанталь не заметил её ухищрений, но и не удивился. Несмотря на запрет ношения оружия, Татум со своим ножом не расставалась. Вдруг понадобится кого-то быстро убить в академии, а ближайший нож только в столовой? — Вот психичка! — возмутились посетители туалета уже за закрытой снаружи дверью. — Что она вообще тут делает?! — Дело не в людях, милая Татум, — попытался объяснить Шанталь, но голос его осип, потому он смог продолжить только после того, как прочистил горло. Дэдлок слушала его предельно внимательно, оттого подбирать слова следовало осторожно. — Как ты смогла пережить то убийство на экзамене? Татум облегчённо вздохнула, закатив глаза. А она-то испугалась, что случилось что-то серьёзное! — Шанталь, прошло куча времени, а ты опять пришёл страдать в туалет из-за того бомжа? — сокрушалась она. По ту сторону двери вновь послышался топот, потому Татум сыграла на опережение. — Пошли вон! — крикнула она и магическим образом топот растворился. Когда она убедилась, что за дверью никого, Татум вновь повернулась лицом к Шанталю. — Ты что, снова кого-то убил? — ласково спросила она, погладив друга по плечу, как будто неожиданно вспомнила, что в таких случаях следовало включать не злого полицейского, а доброго. — Ещё нет, — прошептал в ответ Шанталь, понимая, до чего же честным вышел ответ… — Есть кто-то на примете? Я могу тебе помочь, если хочешь, а если ты так страдаешь, то и вовсе сама убить его могу! Мне не сложно! Ты только скажи кого! — Никого. — Вздохнул Дилони, медленно теряя нить разговора. Татум заметила это, потому поумерила свой пыл. — Почему ты вспомнил про него? Кто-то тебя упрекнул или… — Гао требует, чтобы я выступал от неё на соревнованиях, — приглушенным голосом заговорил Шанталь, потирая ладонью лоб. Влажные волосы прилипли к нему, создавая неприятное ощущение липкости. — У меня не получается выдерживать необходимый темп тренировок для соревнований. С каждым днём становится только сложнее и… Ухудшается концентрация. Я начинаю думать о всяком, тёмные мысли лезут в голову, и у меня не выходит сохранять чистоту ума, понимаешь? Учение Гао не физическое. Оно духовное. Сила зависит от содержания, а не оболочки. — Шанталь, это просто соревнования. — Улыбнулась Татум, продолжая поглаживать Шанталя по плечу. — Если этот ходячий отстой без иммунитета выступит в качестве капитана, мы победим. Тебе не нужно переживать ещё и из-за этого. Ты прекрасно справляешься с учением узкоглазой мымры, так что я на твоём месте совсем не волновалась бы. А причём тут экзамен? — Я не могу смириться с тем, что сделал. — Шанталь смотрел на Татум, но не видел её, словно та вдруг стала прозрачной. — Я пытался выбросить это из головы, забыть, смириться, принять, но всё бесполезно, потому что со временем я только отчётливее понимаю тот факт, что вскоре нас вновь заставят это сделать. Возможно, не раз. Я убил человека Татум. Невинного. Эта мысль колом застряла у меня в голове и никуда не девается. Татум нахмурилась, глядя на Шанталя так, словно он был испорчен как недельный салат. Шанталь понимал, что Татум не мучили угрызения совести, что она и думать забыла о содеянном, да и в момент убийства ни секунды не сомневалась в том, что следовало сделать. Она и Кэмерон. Они просто убили и продолжили жить, словно ничего не случилось. Потому они и стали лучшими учениками. Они действительно лучшие, ведь им не совестливо и не страшно, а Шанталь так не мог, и что делать с этим, не знал. Учиться ему ещё долго, а значит, нужно готовиться к более жутким заданиям, которые окажутся ему не по плечу, если он не совладает со своим моральным компасом. — Я думала, что ты забыл про того типа. — Хмурилась Татум. — Он уже давно сгнил! А ты нет. Какой смысл переживать о нём? Ему всё равно страдаешь ты или нет. Слова Татум, как и всегда, были ужасными, но в них… таился смысл. Глубже, чем она сама могла подумать. И правда, какой смысл переживать о давно умершем, если он, Шанталь, жив, и жить ему необходимо и дальше. Мёртвому ничем не помочь, а у Шанталя впереди так много всего, но жизнь свою он губил собственными руками. Ради чего? Он стоял, задумчиво глядя в пол, покусывая внутреннюю сторону щеки. Почему он не размышлял об этом прежде? Почему не задумался над тем, что любую ситуацию необходимо делить надвое, на плюсы и минусы, разделять, а затем считать, чего вышло больше и насколько содержательны каждый из плюсов и каждый из минусов? И как только Татум всегда удавалось подобрать правильные слова? Как она умудрялась говорить мудрые речи, если сама их не понимала? — Ты… так права, — удивлённо прошептал Шанталь, только сейчас заметив, что вода по-прежнему лилась из крана прямо в водосток. — Глупенький Шанталь, и что бы ты без меня делал? Поселился бы в туалете? Сколько раз тебе говорить — я могу решить любые твои проблемы! — тоном старушки учительницы поучала друга Татум, тыча пальцем ему в грудь. — Я всё могу и всё умею! — Не сомневаюсь. — Улыбнулся Шанталь, почувствовав себя заметно лучше. Слова Татум показались ему такими простыми и логичными, что он почувствовал даже лёгкое воодушевление, проблески надежды для себя. — Возможно, так я смогу найти смирение… Татум закатила глаза. Конечно, ведь во всякие вещи вроде смирения и гармонии она не верила, считала всё это чепухой, но… — Ты же Шанталь! — выпалила она совершенно очевидный факт, видимо, посчитав, что для него это станет открытием. — Я помню, как ты страдал от того, что попал в Лиз камешком, и ты не успокоился до тех пор, пока не извинился. Только тогда тебя попустило. — Предлагаешь сходить на могилу к усопшему? — Шанталь… — вздохнула Татум, обхватив его плечи своими руками. — Твой умерший умер! Подох! Исчез из бытия! Ему всё равно. Он сгнил! Бесполезно говорить с тем, кто гниёт. Помоги тому, кто ещё не гниёт. Соверши хороший поступок. Хорошее всегда перекрывает плохое. Если ты спасёшь кому-то жизнь, то чаши весов сравнятся, и ты получишь это своё… смирение. Хороший поступок. Хороший… Татум даже понятия не имела, насколько попала в точку. Шанталь не мог рассказать ей обо всём, что его беспокоило, но при этом Татум умудрялась давать ему настолько меткие советы, что они подходили под любую ситуацию! Она права, как никогда. Тот парень мёртв и это не исправить. С этим ничего не поделать. Однако во власти Шанталя изменить другое. Помочь кому-то, кому ещё можно помочь. Тому, кто ещё жив. Первая мысль — сама Татум. Шанталь не мог знать, что случится с ним дальше, но судьба Татум была для него очевидна. Штаб захочет её присвоить. Татум слишком хороша, чтобы не завладеть ею. Во что бы то ни стало нужно сделать так, чтобы этого не случилось. И не только Татум. Можно помочь и другим. Предупредить. Это рискованно, ненадёжно, но Шанталь ведь имел определённую власть. Он шпион, и знал больше других. С его помощью рушились судьбы, но в то же время пользу изъять мог и он сам. Шанталь — тонущий корабль. Едва ли ему светило что-то хорошее, но он мог потянуть за собой на дно и других. Этого допустить нельзя. Он снова пришёл к тому, что осознал в день встречи с Паркерами — ему позарез нужен доносчик. Хотя бы один, но надёжный, такой, который смог бы ему подсобить тем, что не сдаст его. Шанталь себя уже запятнал, но если он и дальше станет топить своё тело в туалете вместо того, чтобы предпринимать какие-то действия, он сделает только хуже. Породит новых жертв. Нужно научить себя иному мышлению. Зациклившись на том, что не изменить, он упустит настоящее и будущее. Нужно больше тренировок с Гао. Нужно попытаться выиграть на соревнованиях. Учение тренирует чистоту ума, а это сейчас для него приоритет, чтобы отыскать доносчиков, не выдав себя. Нужно сохранять спокойствие и принимать ситуацию такой, какая она есть, иначе Шанталь может упустить что-то важное. Не заметить. А другие могут обратить внимание на его странное поведение. — Вижу, на рисование ты не особо спешишь, да? — вернула Шанталя с небес на землю Татум. — Клеассар не обрадуется, если ты впервые опоздаешь. Только у тебя пока репутация не испорчена. Моё девятнадцатое опоздание уже никого не удивит. — Да-да, конечно, — замялся Шанталь и ринулся к двери, всё ещё бродя где-то между мыслями о шпионах и мыслями об искусстве наложения грима. — Шанталь! — Остановила его Дэдлок. — Переоденься. Художники не любят грязных и рассеянных. Шанталь опустил голову и улыбнулся, спрятав лицо за ладонями. Волосы всё ещё оставались влажными и потрёпанными, на одежде наверняка накопилось микробов больше, чем можно себе представить, а сменить её толком и не на что. Под пристальным вниманием Татум он вернулся к крану, повторно умылся, на сей раз с мылом, и поспешил вместе с Дэдлок к себе, чтобы переодеться до начала занятий.

***

На первом курсе стратегического занятий по искусству грима было всего два в неделю, и Шанталю они давались с лёгкостью, потому на этих занятиях он, по большей части, расслаблялся. Собственно, дисциплины его специализации делились на две категории: там, где всё практически элементарно, и там, где всё практически невозможно. Искусство грима, к счастью, относилось к первой категории, потому дисциплины, где можно умиротворённо рисовать, а тебя попутно не избивали, приносили ему радость. На прошлом занятии изобразительного искусства Шанталь показал себя не с лучшей стороны, а всё из-за того, что эмоции слишком захлестнули его, и он не придумал ничего лучше, чем вываляться в туалете. Это было глупо и не рационально. Не нужно так делать впредь. Одежду пришлось стирать, сумку тоже, а себя он искупал дважды, чтобы наверняка. В тот день Шанталь явился на занятие подготовленным, верно ответил на все теоретические вопросы, но когда дошло дело до практики, с треском провалился, ведь его руки хоть и совсем слабо, но подрагивали, что помешало добиться необходимого результата. У художника никогда не должны трястись руки. Сегодня из-за дрожи ты нарисовал кривую линию на бумаге, а завтра перерезал не тот провод и заставил целое здание взлететь на воздух. Проведя работу над ошибками, уже на нынешнее занятие Шанталь пришёл спокойным. Паника не имеет смысла, а то, что не имеет смысла, бесполезно. Паника не поможет найти шпионов, не поможет изучить Кэмерона, не поможет выгородить Татум, победить на соревнованиях и… вообще ничем не поможет. В тот вечер Шанталь много размышлял, расставлял приоритеты, потому уже на следующий день явился в академию в привычном расположении духа. Когда Дилони оказался около арт-студии, та была открыта, но пустовала. Остальные стратеги оставили свои вещи на лавках, а сами ушли. Наверняка решили заглянуть в столовую, ведь на этих занятиях разрешалось есть. Стокли, наверное, приходил в бешенство от одного упоминания дисциплины Клеассара, хотя в своё время тоже через неё проходил и, скорее всего, у этого же преподавателя. Сэр Антуан Клеассар был человеком поразительно гибкого ума, позволяющим своим ученикам едва ли не всё, что душа пожелает. Никаких рамок, только искусство. Так он сказал на самом первом занятии. Как подобный человек оказался в военной академии, непонятно, но в этой же академии оказался и капитолиец Шанталь, потому удивляться таким вещам нет смысла. Мистер Клеассар представлял собой низкорослого, полноватого, лысоватого мужчину с поразительно юным для своих лет голосом. Он много говорил, ещё больше рисовал, и умудрялся размахивать кистями, будто лопатой, при этом создавая идеальный грим. Когда Татум копировала его движения, приходилось отмывать от краски несколько столов. В молодости мистер Клеассар работал стилистом в Капитолии, а затем академия Первого переманила его к себе на должность преподавателя. Несмотря на талант, все кругом считали его местным шутом, ведь когда все вокруг оттачивают удары и разбивают переносицы, работа кистью кажется невежеством. Тем не менее, стратеги изучали искусство грима, потому тренер в этом непростом искусстве им был необходим. Шанталь подошёл к одной из лавок и сел за стол, осматриваясь. Так тихо. Татум обещала через пять минут его догнать, а остальных и след простыл. На курсе Шанталя стратегов набралось не так много, в сравнении с количеством учеников на других специализациях, но не так мало, как в сравнении с другими курсами. Целых восемь человек. Шанталь задумался. Из стратегов могут получиться шпионы лучше, чем из разведчиков, потому вполне возможно, что на курсе Шанталя всё же хотя бы один доносчик кроме него имелся. Он обернулся и отыскал взглядом валявшиеся на лавках сумки. Сумка Камилы. Генриха. Артензии. Шанталь поджал губы, присмотревшись к пузатой сумке Камилы. В его таблице вероятности шпионажа Камила получила всего шесть процентов, а остальные едва дотянули до трёх. Что, если одним глазом осмотреть её вещи? Однажды Шанталь пытался вычислить шпионов, но у него ничего не вышло. Данные путались, информации катастрофически не хватало, и всё строилось на прозрачных и невесомых домыслах. Возможно, честный метод не сработает и в этот раз, а Шанталь лишь потеряет время… Он внимательно смотрел на сумку. Ну, нет, нельзя копаться в чужих вещах. Недопустимо. Бессовестно. Неприемлемо. Это же проникновение со взломом. Шанталь убил человека, пытал свою девушку, прогулял занятие, скрывал многие вещи от близких. Если бы ад существовал, Шанталь получил бы путёвку на несколько кругов сразу. Возможно, к концу обучения в академии у него будет путёвка уже на все круги. Божественная комедия. Вот только в реальности всё это отнюдь не комедия и тем более не божественная. Шанталь зациклился на сумке. Ад нереален, а вот шпионы, которые могут сдать Татум, реальнее некуда. Он встал с лавки, подошёл ко входной двери и запер её на замок. Это поможет выиграть время, если вдруг нагрянут остальные ученики. Перед тем, как проследовать к сумке Камилы, Шанталь окинул взглядом потолок. Деревянный, лакированный, как и лавки, столы, полы и шкафы в этой студии. Он не удивился бы, узнай, что зал обустраивал сам мистер Клеассар, питавший к древесине особую слабость. Камер видеонаблюдения в академии не было. Большая часть здешних учеников — дети богатых родителей, которые не хотели, чтобы их драгоценные чада находились под постоянной слежкой. Шанталь медленно подступал к сумке Камилы, стыдливо отводя от неё глаза то на косметику, уложенную в коробки на столах, то на урны для салфеток. Когда Шанталь оказался около ярко-салатовой набитой не пойми чем округлой тряпичной сумки, ему захотелось себя ударить даже за одни только помыслы о взломе. Нельзя касаться чужих вещей без разрешения. Если бы кто-то сделал такое с Шанталем, ему стало бы неприятно от подобного неуважения, так с чего он взял, что имел право поступать подобным образом с другими? Шесть процентов назойливо маячили перед глазами. Шанталь пообещал себе не переступать черту закона, покуда это возможно, но как определить эту самую черту? Что, если без вторжения в личную жизнь, ему ничего не узнать? Шанталь до боли прикусил губу. Создавалось впечатление, что его поливали грязью и отойти в сторону от этого потока он не смел. Тем не менее, Камила могла оказаться нечистой на руку, а значит, Шанталю следовало убедиться в том, друг она или враг. Со стратегами он проводил больше времени, чем с другими, потому первым делом нужно обезопасить себя в их обществе. Наконец, решившись, Шанталь прикоснулся к сумке и замер. Надо же, рука не сгорела, а смертельное проклятье не настигло его на месте, пронзив разрядом молнии. Когда-то он стеснялся отнять у кошек хлеб, а теперь копался в чужих вещах. Эволюция. Вздохнув, Шанталь закрыл глаза, затем открыл и распахнул сумку Камилы, предельно аккуратно, с ювелирной осторожностью, перебирая пальцами вещи внутри. Одна кофта, другая, третья, косметика, много косметики, ещё больше… Шанталь уже собрался заглянуть в другой раздел, как вдруг понял, что среди перемешанных между собой помад и тональных кремов завалялась парочка кистей, которыми они работали в академии. Он бросил взгляд на коробку с косметикой, стоящую на столе Камилы и улыбнулся. — Надо же, из богатой семьи, и всё равно воришка… Это заставило Шанталя задуматься. Вроде бы такая мелочь — пара кистей, но если человек забавы ради крадёт такую чепуху, то где гарантия, что он не может украсть что-то ещё? Камила всегда казалась Шанталю странной. Такая весёлая, такая забавная, милая, безобидная… Девчушка-хохотушка. Святая невинность. Что в ней могло быть не так? Возможно, Шанталя просто смущали чистые и светлые люди, а возможно, у Камилы бесследно пропал отец ещё семь лет назад. Пропал и не вернулся. Версий его местонахождения всего две — ушёл из семьи или же ушёл из жизни. Оба варианта отрицали и мать Камилы — Пилар, и сама Камила. Они считали, что тот просто исчез, но ведь на столь длительное время люди не испаряются в воздухе. Они либо умирают, либо живут в другом месте. Как бы там ни было, особого горя в их глазах Шанталь не наблюдал, хотя официально мистера Сент-Кроу признали мёртвым. Возможно, как Вэла. Причастна ли к этому Камила? Шанталь не знал, но интуиция подсказывала ему, что нечистым могло быть всё семейство, вот только фактических улик у него не было, а утверждать о чём-то без доказательств Шанталь не мог. Проверив первый отдел, Шанталь взялся за второй, где хранились книги, тетради и планшет. Предельно аккуратно, чтобы не перепутать что-то местами, Шанталь принялся рассматривать прочее содержимое сумки. Он поступал ужасно, если Камила не шпион, и всё равно ужасно, даже если и шпион. Казалось, ещё немного, и руки Шанталя скорчатся в судороге, если он не прекратит копаться в чужих вещах. Тетради пусты. Записей по учёбе совсем мало, а на полях и вовсе незамысловатые рисунки цветочков. А чего он ожидал? Кто из шпионов стал бы носить действительно важные вещи или сведения с собой? Книги также оказались пусты. Остался планшет. Шанталь замер. Вторгаться в киберпространство ещё хуже, чем в обычное, но, к счастью, с подобной техникой он ладил. Пароль взломал быстро, хоть и у Камилы стоял весьма замысловатый. За первым последовал второй пароль, на сей раз в виде трёх числовых загадок. Камила знала ответ, потому вводила его сразу, а Шанталю пришлось считать. Хорошая проверка интеллектуального уровня преступника… Когда Шанталь оказался в системе, то сразу отправился на поиски общего содержимого планшета. По большей части на нём хранились сведения, необходимые для обучения, но были и засекреченные файлы, которые открыть на планшете Камилы Шанталь опасался — это заняло бы время, и могло оставить следы его пребывания в системе, потому Шанталь отправил их на свой планшет, позаботившись о том, чтобы следов не обнаружилось. Аккуратно сложив вещи в сумку Камилы, он сам не заметил, как перебрался к следующей. С остальными Шанталь расправился быстрее, приглушив свою звонящую в колокола совесть. Когда Шанталь взялся за последнюю сумку, послышались шаги, потому он, тихо ступая с пятки на носок, подошёл к двери, отпёр замок и вернулся на своё место, опустив голову на стол, как делал часто, когда она болела. Стратеги вошли в студию тихо — они оказались вообще на удивление спокойными ребятами, что, в общем-то, неудивительно. Исключением была разве что Татум. Остальные же были теми ещё тихонями и молчунами, переговаривающимися друг с другом так тихо, словно это не они в компании Кэмерона бессовестно хохотали. Здесь же стратеги являли собой эталон законопослушности, воспитанности и сдержанности. На фоне прочих ребят Шанталь чувствовал себя лишним. Все как на подбор — одевались в похожем стиле, словно изобрели свою собственную униформу, ходили медленно и важно, будто вокруг них обитали исключительно низшие сословия, ну, и в целом жутко гордились своей специализацией, по поводу и без демонстрируя знания. Татум тоже считала, что поступила на самую элитную специализацию из всех возможных, но даже она не выглядела столь надменно как остальные. Гордился ли Шанталь тем, что его пригласили быть стратегом? Ему было всё равно. Он надеялся на то, что специализация даст ему как можно больше новых знаний и навыков, которые он мог бы использовать для поиска шпионов и решения собственных проблем. Всё. Ребята расселись по местам и первым делом полезли в свои сумки. Шанталь услышал это по шороху, но голову не поднимал, опасаясь, что либо раскраснеется, либо начнёт переживать и выражением лица выдаст себя. Копаться в чужих вещах нехорошо, потому он надеялся, что больше ему столь подло поступать не придётся. — Неужели я не опоздала на этот бесполезный предмет? — голос Татум прогремел ещё у входа в студию. Шанталь по-прежнему не поднимал головы, с лёгкостью угадывая действия подруги. Вот она зловеще топает ботинками. Вот уже свалила сумку на лавку. Из сумки, как всегда, на пол посыпались книги. Татум чертыхнулась, наклонившись за ними, и свалила попутно сумку Шанталя, которую он, не глядя, успел подхватить рукой в момент падения. Тренировки с Гао определённо шли на пользу его реакции. — Дьявол, опаздывала изо всех сил и всё равно пришла вовремя! — сокрушалась Татум, агрессивно толкая в сумку свои изувеченные книжки. — Сегодня не мой день. — Клеассар научился опаздывать лучше тебя. — Улыбнулся Шанталь, подняв голову. Лицо его покраснело от притока крови, а в глазах читалась феерическая усталость. Татум сидела рядом с ним, тыча книги в сумку, которые почему-то внезапно перестали в неё помещаться. Шанталь спокойно забрал у неё и книги, и сумку, чтобы оградить подругу от мучений и занять себя чем-то, дабы не думать о том, что Шанталь рылся в чужих вещах… К счастью, преподаватель не заставил себя долго ждать, и уже совсем скоро Шанталь снова занял руки чем-то кроме взломов, понемногу успокаиваясь. Рисование его расслабляло, утешало и заставляло себя чувствовать лучше, чем обычно. Дисциплины, которые встретили его на первом же курсе стратегического, оказались довольно интересными и близкими ему по духу — меньше насилия, больше развития. Если в следующие годы будет так же, то Шанталю крупно повезло. Сегодня на занятии он изучал виды скульптурно-объёмных приёмов грима. Пока Шанталь внимательно слушал, Татум то и дело цокала языком, вертелась из стороны в сторону, ёрзала на лавке так, будто на гвоздях сидела, но при этом умудрилась записать на планшете все основные тезисы и запомнить их. На самых первых занятиях Клеассар думал, что Татум полностью его игнорировала, но довольно быстро понял, что она писала, думала и переваривала информацию куда быстрее остальных учеников, потому большую часть неторопливых занятий кошмарно скучала по насилию. И если теория ещё как-то не позволяла ей заснуть или взорваться от пресыщения покоем, то когда дело доходило до практики, всё усугублялось. — Татум, до конца занятия ещё много времени, так что переделай, пожалуйста. Шанталь смотрелся в зеркало, и ему хотелось вздыхать. Татум загримировала его за десять минут. Набросала чего-то в лицо, кое-как прилепила, подмазала и назвала это изменением надбровных дуг, формы носа, глаз и подбородка. Узнавал ли себя Шанталь? Нет. Выглядел ли грим реалистично? Нет. Осталась ли Татум довольна? О, да. — Шанталь, ты такая уродина! Невероятно. Страшилище ужасное! — Она забросила ногу на ногу, и, держа пальцами кисть, будто сигарету, горделиво ухмылялась. — Не более чем всегда, — тихо проговорил Шанталь, обречённо глядя в зеркало. — Татум, проблема не в красоте. Грим выглядит неестественно. Нужно переделать, иначе тебе снизят балл. — Я целых десять минут провозилась с этим гримом! Мне уже за это нужно ставить высший балл! Шанталь вздохнул, отложил зеркало в сторону, и рукой подозвал Татум, чтобы она села ровно напротив него и выполнить задание мог уже он сам. Возможно, если у него всё получится и Татум посмотрит на результат, то и она захочет переделать свою работу. На столе прямо под рукой Шанталя лежало всё необходимое. Задумка у него была интересной, но требовала времени и максимальной концентрации, а ещё неподвижной Татум. С последним всегда были проблемы, но ради друга она молчала и старалась слушаться. Налепки из гуммоза, латексные наклейки — со всеми этими вещами Шанталь справлялся так легко, будто всю жизнь с ними работал. Его руки не дрожали, пальцы предельно аккуратно касались лица Татум, из-за чего она не ощущала разницы между ними и кистью, хотя сама умудрилась поцарапать Шанталю щеку. Мелкая моторика его конёк. — Не хмурься, — попросил он, как только Татум задумалась, наблюдая за его работой. Дэдлок вздохнула, придавая лицу отсутствующее выражение — всё-таки ради оценки Шанталя ей следовало постараться. — Только не делай меня уродливой, — потребовала она, заставив Шанталя улыбнуться. — И в мыслях не было. Когда родители занимались чертежами, Шанталь с интересом наблюдал за их работой, особенно за движением кистей. Такие плавные, уравновешенные, мягкие движения. Каждое из них зачаровывало воздушностью и в то же время точностью. Шанталь перенял этот дар. Когда он был собран и настроен на работу, его руки словно порхали над лицом модели. Он умело выводил ровные линии, ничего не размазывая и не перебирая с количеством грима, который у многих нередко сползал. Не сказать, чтобы Шанталь был настоящим художником, но давалось ему это легко, как и шитьё, вышивка и прочие рукодельные прелести. За работой он размышлял над тем, что ему следовало изучить для поимки шпионов, а ещё какие файлы могут храниться у Камилы в зашифрованном виде. Шанталь покосился на девушку, которая с восторгом замазывала накладки на лице своей подруги, придавая им естественный тон её кожи. Камила выглядела бодрой и счастливой. Могла ли она быть шпионкой? Возможно. Шанталь напрасно отбросил версию того, что на его курсе доносчиков быть не может, ведь что Кэмерон, что Камила очень подходили на эти роли. Шанталь старался следить за всеми подозреваемыми одновременно. Двадцать человек он уже отсеял за неимением мотивов, личных драм, иногда даже достаточного количества ума. Некоторые люди совершенно не подходили на пост шпиона. Например, Тэнди — друг Кэмерона. Умом не отличался, зато сражаться умел. Жизнь проживает обыкновенную, проблем у него мизер, в подозрительной деятельности не замечен. Ничего достойного внимания и ноль процентов вероятности. Собственно, с нулевым процентом проще всего. На каждом курсе Шанталь выделил людей с потенциальным нулём, с которых и планировал начать анализ. Ещё в прошлый раз Шанталь, занимаясь изучением чужих жизней, узнал слишком много всего о других, чего знать ему не хотелось. Кто-то секретно встречается? Ну, зачем ему это знать… Барнаби изменяет Азалии? Ещё хуже. С одной стороны это помогало Шанталю отсеивать неподходящие варианты, но с другой — он чувствовал себя крайне неловко и даже виновато за то, что копался в личных делах людей. Над гримом Татум он работал до конца занятия, потому что работу себе Шанталь выбрал слишком сложную. Татум менялась на глазах. На её носу появилась горбинка, а его кончик выглядел острее. Форма глаз тоже сменилась более острой благодаря накладкам и наклейкам, подтягивающим кожу так, что создавался эффект раскосых глаз. Губы её Шанталь визуально уменьшил, сделав на вид их сухими с ярко-красными вкраплениями, подбородок тоже заострил, с помощью накладок, а когда рельеф был готов, принялся работать над тоном лица и затушёвывать накладки. Кожа Татум светлела, становилась прозрачнее, с жёлтым отливом, брови утончались и растягивались дугами над округло-раскосыми глазами… На столе лежали почти два десятка использованных ватных дисков и салфеток, но при этом все принадлежности Шанталь складывал сразу на место, чтобы не перепутать колпачки или коробки. На кистях его рук, то там, то сям виднелись пятна от кремов, пудры и косметических карандашей, в то время как остальные будто извалялись в своей косметике, а не тренировались. — Мы ещё не работали над гримом для разных рас, — подметил Клеассар, когда подошёл оценивать труды Шанталя. По лицу учителя Дилони догадался, что тот остался доволен. — Любите вы заглядывать наперёд учебной программы! — Шанталь обещал не делать меня страшилой! — выпалила Татум, взглянув на себя в зеркало. Она хмурилась, чувствуя, как накладки стягивали её кожу, сковывали мимику, и вообще заставляли чувствовать себя не в своём теле. Татум нарочно хмурила брови, сжимала губы трубочкой, лишь усиливая эффект. — Зачем ты сделал меня узкоглазой? — она отбросила зеркальце на стол, требовательно глядя то на Шанталя, то на преподавателя. — Прекрасная работа, мистер Дилони. Практически незаметно подмену! — восхитился тот, тыча пальцем в скулы Татум и её подбородок, что естественно, не вызвало со стороны Дэдлок ничего, кроме злости, однако ударить преподавателя она не могла. — А вам, мисс Дэдлок, очень к лицу новая раса. Вы поразительно милы в этом амплуа! Остальные ученики собрались в кучу, чтобы оценить работу Шанталя и ахнули, увидев как легко, без эффекта маски и искусственности, используя мизер принадлежностей, Шанталь, немного подправив черты лица Татум, превратил её… в другого человека. Он и сам не узнал бы Татум, встреть в таком виде где-то в коридоре. Вот только если на других создавать новые лица он умел, то на себе столь удачные эксперименты ставить пока не получалось. Шанталь мог часами сидеть в своей комнате, пытаясь нанести далеко не самый сложный грим, но получалось не так уж и хорошо. Подводило освещение, техническое оснащение, но больше всего… его взгляд на себя. Шанталь смотрел в зеркало, но конечный результат не видел, а без этого выстроить картину не получается, как дом без фундамента. Над сколькими же вещами ему ещё предстояло работать… Одно занятие перетекало в другое, один день сменялся другим, приближая злосчастные соревнования так быстро, что Шанталь начал чувствовать обеспокоенность. Каждый день на каждом занятии ему напоминали о том, что грядут важные соревнования, нужно готовиться, настраиваться, брать дополнительные занятия, и так по кругу. Шанталь и без напоминаний знал об этом, но столь назойливое отношение руководства накручивало эти знания до уровня тревоги. — Вы устали? — спросила Гао, стоя над Шанталем, сидящим в зале на лавке. Он вытянул ноги вперёд, спиной уткнулся в стену, а голову откинул назад. Час тренировки с Гао Ли заменял десять часов любых спаррингов. Шанталь чувствовал, как одежда липла к телу, что обычно с ним случалось нечасто, а с волос стекал пот, в то время, как Гао не потела, не краснела и вообще, кажется, прибыла из другой галактики. Тренировать Шанталя она взялась лично, и если поначалу мысль о том, что такой мастер поможет ему постичь гармонию с собой, грела душу и укрепляла стимул жить, то теперь Шанталю казалось, что он умер ещё недели две назад, но уважительной причиной для отдыха это не считалось. Смысл жизни превратился в смысл смерти, и чем дольше Шанталь тренировался, тем отчётливее понимал, почему Татум злилась на то, что Гао стала её ментором. — Смертельно устал, тренер, — на последнем вздохе проговорил Шанталь, что было искренней правдой. Так близко к смерти он не подбирался даже в лесу. — Значит, вы в состоянии отработать ещё одну такую тренировку, — любезно пояснила Гао. Да как можно быть такой очаровательной и в то же время таким садистом? — Простите, тренер, но это всё. — Шанталь еле дышал и даже смотреть на неё не мог, вынуждая себя из последних сил. Каждое движение давалось с болью, да ещё и тумаков шестом по спине и конечностям нахватался… — Неужто? — засомневалась Гао и со всей силы замахнулась на Шанталя шестом. Это был не обманный манёвр или что-то в этом роде. Удар, который летит к своей цели, всегда заметен, потому Шанталь, опешив, соскочил с лавки на пол, слыша, как шест гулко ударился об неё, затем перекатился по полу в сторону, и одним прыжком заставил себя подняться на ноги. Мокрые волосы болтались так же беспомощно, как и влажная одежда. Откуда у него взялись силы вновь встать? Шанталь был уверен, что всё, это был максимум, больше никак, энергия иссякла, но стоило плотному деревянному шесту прицелиться в его голову, как магическим образом силы вернулись в тело. В отличие от других тренеров, Гао всегда била, не угрожая. Неверно выполненный элемент? Получай шестом по ноге. Нарушение дисциплины? Не думай, что она не видит. Шестом по обеим ногам. Заснул на медитации? Избить палкой по чём ни попадя. Гао не угрожала и не предупреждала, она воспитывала в учениках мгновенную реакцию, и это приносило свои плоды. Прежде чем Шанталя настиг резкий удар шестом, он кувыркнулся в сторону, где лежал его собственный шест, подхватил его с пола, и отбил агрессивную атаку Гао, едва сумев удержать равновесие. — Вы сказали, что ваши силы иссякли, как же так? Шанталь промолчал. А что тут скажешь? Он едва стоял на ногах, но был вынужден отбиваться, а значит… Гао права, и силы в нём всё ещё оставались. — Энергия живого существа иссекает в тот момент, когда сгорает в пустоте последняя капля его крови. То есть у человека есть силы в любом случае, кроме смерти? Глубокая мысль, но не воодушевляющая. Шанталь отбил одну атаку, другую, третью, четвёртую. Казалось, его деревянный шест сейчас распадётся на щепки от таких крепких и точных ударов, но он чудом держался, как, впрочем, и сам Шанталь. Гао то и дело метила ударить его по рукам, ногам, по шее или колену, прекрасно зная, что если Дилони пропустит хоть один такой выпад, он получит сильную травму и выступить на соревнованиях уже точно не сможет. В этом и таился смысл подобных атак — Шанталю необходимо чувствовать реальную опасность, а не играть в постановочные бои. Удар по одному концу шеста. По второму. Гао пыталась выбить его из рук Шанталя, пыталась, скользя своим шестом по его шесту, ударить Шанталя по выставленной вперёд руке — орудию без которого бой мгновенно прекратился бы. — Быстрее, — командовала Гао, ускоряя свои атаки, попутно увеличивая их количество. Перестраиваться приходилось на ходу. Шанталь с трудом поспевал отслеживать её удары до того, как те находили свою цель. Он не отрывал взгляда от тренера, напрягся до предела, и всё равно с огромным трудом отбивался от её нападок, что уже говорить о том, чтобы атаковать в ответ. Гулкие хлопки палок раздавались эхом в пустом, лишь наполовину освещённом зале. — Ещё быстрее. И откуда в этой маленькой женщине столько энергии, силы и скорости? Как у неё получалось дышать практически ровно в то время, как её тело демонстрировало один выпад замысловатее другого? — Прекратите думать. — Я не думаю. — Мы проходим медитацию не для того, чтобы вы отдыхали по утрам. Используйте навык чистоты ума в бою, иначе не научитесь чувствовать противника. Шанталь кивнул, стараясь ни о чём не думать, но стоило ему это сделать, как будто небо обрушилось на землю, и в его голову ворвались десятки колющих мыслей. О Татум, об Аде, о доносчиках, о Кэмероне, о Камиле, о штабе, об убийце, об убитом. Стоило Шанталю пожелать полной тишины, как та мгновенно обратилась в магнит для голосов и образов. Он прогонял их, тратил силы на борьбу, делая лишь хуже, ведь он размышлял. Сам топил себя в омуте мыслей, от которых наоборот следовало избавляться! — Вы думаете. Это мешает вам. Внимание рассеивается на неважные вещи. То, о чём вы думаете — неважно. Разумеется. Доносчики, каждый день наблюдающие за другими людьми, это совсем неважно. Как и то, что Татум предложат работу, едва ли отличающуюся от той, что предложили Шанталю. — Я вижу потерю концентрации в ваших глазах. Вы теряете скорость из-за размышлений. — Но я не… — Вы думаете. Вы не здесь. А тот, кто пытается усидеть на двух стульях сразу… Гао не договорила. Она провела своим шестом серию атак, которые Шанталь с огромным трудом смог отбить, но, в конце концов, Гао резким ударом выбила у него из рук шест. Шанталь машинально отпрянул назад, когда понял, что конец её палки летит ему прямиком в грудь, но внезапно Гао замерла, не ударив, хотя Шанталь не сомневался в том, что сейчас его отправят валяться на пол. — …те, кто пытается усидеть на двух стульях сразу, теряют всё, — грустно закончила Гао, вздыхая. Шанталь стоял напротив неё. Безоружный, уставший, измученный, несчастный, в мгновении от обморока. — Думаете, виной тому, что шест оказался на полу, ваша слабость и усталость? — скептически поинтересовалась Гао, плавно указав палкой на валяющийся шест Шанталя. — Мысли лишили вас преимущества. Думаете, что медитации — это отдых? — Нет, тренер. — Тогда как так вышло, что шест оказался подле ваших ног? — Улыбнулась Гао. — Ваши руки не устали, — объявила она, слабо хлопнув Шанталя шестом по обеим кистям. — Они прекрасно себя чувствуют, поверьте мне. Вы оказались безоружны по той причине, что ваш ум занимался несколькими делами одновременно. Да, мне известно, что это профессиональная особенность стратегов, да и профи в целом, но пришло время меняться. В бою против конкурсанта из Второго вам поможет исключительно чистота ума. Вы не потеряли бы шест, не потеряй вы концентрацию, а концентрацию вы потеряли из-за зацикленности. Внимание рассеялось. Бой требует вовлечения. Вашего полного внимания в данный момент заслуживают лишь я, вы, и наше оружие. Всё остальное не существует, пока бой не окончен. Гао говорила плавно и уравновешено, отчего казалось, что её голос струится, обвивается вокруг Шанталя, и несёт в себе не просто знания, а… энергию. Незримую, не осязаемую, но настолько мощную, что диву даёшься. И ведь Гао была права. Шанталь мог удержать шест, но растерялся, не смог собраться и посвятить себя исключительно бою. Над этим следовало много работать. — Поднимите ваш шест, — потребовала Гао, чему Шанталь незамедлительно повиновался, зная, что не успеет он его поднять, как в него уже полетит оружие тренера. Так и случилось. Атаковала она резко, грубо, но в то же время грациозно. Шанталь старался подмечать каждую мелочь в её движениях, анализировать их и учиться. Он наблюдал за тем, как уверено она стояла на ногах, будто даже самый сильный ураган на свете её не пошатнёт, будто сила притяжения была ей верным слугой. Идеальная осанка, идеальный баланс, идеальное чувство пространства вокруг и не менее идеальное владение шестом, словно тот был её крыльями. Со стороны Гао смотрелась так, словно не прилагала никаких усилий для того, чтобы драться. Лицо абсолютно спокойное, не выражающее никаких эмоций, руки держали шест без напряжения, будто она вот-вот его выронит, а два длинных хвоста совсем не взлохматились ото всех её выпадов и кувырков. Кажется, если бы на голове Гао стояло яблоко, она смогла бы избить Шанталя, не обронив его. — Быстрее, мистер Дилони, вы можете быть быстрее, — требовала она. Куда ещё быстрее? Шанталь еле на ногах стоял, он не мог быть ещё быстрее! — С вами будет сражаться девушка, а они во Втором невероятно прыткие, потому если вы не отработаете скорость, проиграете. В этом году команда не может позволить себе проигрыш, — продолжала Гао, попутно атакуя. — Если вы не намерены побеждать, знайте, за поражение я вас накажу, и наказание это вам не придётся по душе. Тем не менее, стимулировать ученика угрозами бессмысленно, потому я прошу вас ощутить всю важность грядущих соревнований и показать максимальный результат. Наказывать за проигрыш? Гао до сих пор жила по законам Второго. Шанталь не был уверен, что это правда, но слышал, будто за проигрыш тамошних учеников пороли… Он извернулся от очередного её удара, внимательно наблюдая за руками и шестом тренера. Мысли постепенно таяли, освобождая пространство в голове, отчего становилось немного легче концентрироваться на конкретной цели. Шанталь предугадал попытку ударить его по шее, и пригнулся, слыша свист шеста, пролетевшего над ним. Следующий, разумеется, удар по ногам. Если бы Шанталь не успел разогнуться, его бы уже сбили с ног и отправили на пол, но он кувыркнулся в сторону, ударил шестом по полу и, опираясь на него, колесом перемахнул вправо, уходя от назойливой атаки Гао. Мягко приземлившись на обе ноги, он выбросил шест вперёд, удерживая его за край, что заставило Гао притормозить, дабы не нанизаться на палку, а затем притянул его к себе, схватив уже двумя руками и выставив перед собой. Шесты обоих гулко столкнулись друг с другом, когда тренер сделала очередной выпад. Следующее её действие Шанталь не предугадал, потому вновь свалился на пол, когда плотная деревянная палка ударила его по ногам. — Подъём, мистер Дилони, подъём! — бодро настаивала Гао, больно хлопая его шестом по спине. Шанталь лежал лицом вниз, поражаясь тому, как прекрасно валяться на холодном полу, пока твоё тело закипает. Прежде он этого не замечал, но сегодня у него случился день открытий. От занятия к занятию драться становилось только сложнее, уставал он всё больше, потому с радостью провалялся бы на этом полу несколько часов, и не важно, как давно эти полы мыли, кто по ним ходил, и как сильно загрязнится его форма… — Тогда в лесу вы бы тоже свалились на землю, говоря об усталости? Вопрос оказался настолько внезапным из её уст, что Шанталь резко поднял голову, столкнувшись с непоколебимым взглядом Гао Ли. Какой же грязный приём… Это было в стиле Стокли, а не человека, не умолкавшего о гармонии и балансе. — Ответьте на вопрос. — Улыбнулась Гао, плавно приглаживая и без того гладкие хвостики. Шанталь смотрел на неё и поражался тому, как можно столь легко говорить на подобные темы. Не безразлично, не хладнокровно, а… легко. — Вы ведь выжили не случайно? Вас не взяли бы в академию, будь это случайность. Шанталь сглотнул, не моргая глядя, на Гао. Мокрые прядки волос застилали его взор, но он всё равно не сводил с неё глаз, принуждая себя подняться сначала на колени, затем встать и, наконец, выпрямиться. Нет, он выбрался из леса не случайно. Он выбрался оттуда благодаря тому, что не растерялся, продолжал думать, и заставлял себя двигаться, хоть и каждую клетку тела сковало шоком. Шанталь до сих пор помнил, как ломал этот сковывающий кожу страх, как зловеще он трещал в его уме, и каким шатким являлось это состояние. Но Шанталь выстоял, хотя ему было всего тринадцать. — У вас огромный потенциал ещё с детства, и сейчас вы должны не скрывать его в панцире, а освободить. — Гао сделала паузу. — Мёртвым уже не помочь, мистер Дилони. Что бы вы ни делали, на них вам не повлиять, в отличие от живых. Помните, что однажды от того, сможете ли вы подняться, может зависеть жизнь дорогого вам человека. У вас есть такие люди? — Да, тренер, — вздохнул Шанталь, опираясь о свой шест, точно старик о палку. — Если бы им грозила смертельная опасность, вы бы заставили себя встать на ноги? — Да. — Даже несмотря на усталость? — уточнил тренер. — Даже несмотря на неё. — И откуда вы взяли бы силы для этого? — Человек силён, покуда жив. Гао удовлетворённо кивнула. — Вы усвоили урок. — По тону было заметно, что она довольна. — Видите, как всё просто. Шанталь смиренно кивнул. Одна и та же фраза, сказанная с разным подтекстом, по-разному влияла на человека. Если в первый раз Шанталь счёл это философией, то сейчас понял, что эти слова — правда жизни. Гао даже не представляла, насколько зрела в корень. Смерти, коснувшиеся Шанталя, вцепились в него мёртвым грузом, не отпуская, а ведь, возможно, если он не избавится от этого бремени сейчас, вскоре из-за него могли пострадать другие. — Ещё один подход, — объявила ничуть не уставшая Гао, направив шест на Шанталя. Тот хоть и шатался, но сделал глубокий вдох и опять взялся отбиваться от резких ударов тренера. Палки ударялись друг о друга снова, и снова, и снова, и снова до тех пор, пока Шанталь плавно перестал чувствовать боль и усталость сначала в руках, затем в спине, а к концу поединка и в ногах. Он настолько был измучен тренировкой, что думать о том, насколько он измучен, сил не осталось, потому Шанталь чувствовал… ничего. Вообще. Полное моральное и физическое опустошение. Возможно, это и была та самая гармония, то самое чувство чистоты души и тела. Отсутствие чувств и есть гармония? — Накануне соревнований тренеры обычно ослабляют нагрузку для номинантов, чтобы они сохранили силы для выступления, — сказал Шанталь, ни на что не надеясь. Он больше не пытался выпрашивать у Гао отдых, но ему было любопытно, что за тактику она избрала, и не погубит ли такая тактика Шанталя, который до соревнований мог выдохнуться… — Мне известно, что делают другие тренеры, мистер Дилони. — Смиренно улыбнулась Гао. — Пусть они уменьшают нагрузку. Мы же будем лишь увеличивать её, чтобы на соревнования вы явились разогревшимся. Шанталь мысленно вздохнул, пытаясь понять, где грань между «мёртвым от усталости» и «разогревшимся», в итоге придя к выводу, что это одно и то же. Что бы ни задумала Гао, его тревожил этот план, учитывая, насколько Вторые хороши в древнем учении… Когда Гао заявила, что тренировка окончена, Шанталь ощутил то самое ничего. Он не подумал о том, как хорошо, что он пойдёт домой или как плохо, что он до сих пор не научился драться как Гао. Шанталь ничего не почувствовал. Поклонился тренеру, вернул шест на место и поплёлся домой. Земля под ногами исчезла, потолок растворился, все звуки слились в невнятный вакуум, по которому Шанталь плыл к раздевалке, не видя, есть ли рядом с ним люди или нет. Казалось, он брёл по коридору в полном одиночестве, но это явно не так, а значит, ученики снова увидели ходячую смерть в его исполнении. Как никогда смертельную. Татум бы оценила. В душе Шанталь не понял, был он в одежде или без неё. Вода лилась ему на голову, стекала с волос, с кончика носа, с подбородка, а глаза смотрели в одну точку или же блуждали в рассеянном фокусе, не в состоянии за что-то уцепиться. Невероятно, как физическая усталость и попытки очиститься от мыслей влияли на состояние разума. Шанталь не просто устал, он совсем перестал соображать и состояние это его удручало. До своей комнаты он добрался в полном беспамятстве. Не ощутил, как отпёр замок, не ощутил, как оказался внутри, и не осознавал, запер за собой дверь или нет. Шанталь просто плыл вперёд, пока не натолкнулся на диван, плашмя свалившись на его поверхность. Поначалу он чувствовал ровным счётом ничего, но позже, со временем, проступило приятное чувство расслабленности. Отдых. То слово, которое он ненадолго позабыл. Два часа Шанталь пролежал на диване неподвижно, прежде чем начал понемногу чувствовать своё тело, а ведь в пять утра у него медитация и новый ужасный день в компании Гао! Он попытался шевелить пальцами правой руки, но те словно заржавели, оттого практически не слушались. Шанталь смотрел на них из-подо лба, лениво моргая, что тоже в тягость. Надо бы поспать, но и заснуть не выходило. Внезапно раздался грохот, за которым последовал чей-то разговор. Усталость настолько накрыла Шанталя, что он даже не понял, кто это. Не узнавал. Знакомый голос, но мозг опознать его не желал. Человек будто в прыжке опустился на его диван, да так, что тот просел. Либо человек внушительных габаритов, либо… Татум. Этот логический вывод дался Дилони с таким трудом, что хотелось кричать от радости, что не всё потеряно, и Шанталь оставался в строю! Только он не то что кричать, а даже хрипеть не мог. — Не поняла, а еда где? — Один за другим гремели какие-то предметы. Кастрюли и крышки, кажется… Татум проверила каждую посудину, которая хранилась дома у Шанталя, прежде чем поняла — еды нет. Наверное, это обескуражило её больше, чем проигрыш Кэмерону. — Шанталь, что за дьявол! Еды нет! Куда она делась? Я же только с наказания вернулась, а ты всё съел? Ты начал больше есть? Тебе нельзя, от еды жирнеют! Шанталь! Ты слушаешь меня? Ты что, аж вот так объелся? Зачем ты так лежишь? Шанталь, ты что… ничего не приготовил? Не приготовил и лёг спать? Кто так поступает? Как бы опустошённо Шанталь себя не чувствовал, а горечь Татум даже сквозь пелену измученности ощутил, хоть и шевелиться по-прежнему не мог. Дэдлок заметила, что с ним что-то не так, потому принялась тормошить руками. От малейшего прикосновения казалось, что его вновь избивают дубинкой, но сообщить об этом сил не нашлось. Нужно просто поспать. Хоть немного. Отключиться и проспать несколько часов. После сна обязательно станет лучше. — Ты спишь? — Дерзкая напористость Татум растворилась, сменившись внимательностью и настороженностью. — Ты болен? Устал? Тебя кто-то обидел? Кое-как Шанталь нашёл в себе силы слегка покачать головой, чтобы не заставлять Татум нервничать, которая, наконец, всё поняла. — На тренировках вымотался? Узкоглазая мымра издевается над тобой! Ну, я устрою ей, как только академию закончу! — проворчала Дэдлок и свалилась на диван рядом с Шанталем, обняв его и тесно прижавшись, будто хотела поделиться собственными силами. Как Татум удавалось отрабатывать день в академии, посещать дополнительные тренировки, отбывать наказание и после всего этого ещё носиться по улицам и домам всяких молодых людей? Вот уж кто мог бы дать фору Гао с её неиссякаемым источником энергии. — А сколько ты будешь спать? Ты же приготовишь потом что-то или мне идти домой? Так уж быть, спи, — деловито подытожила она, ёрзая рядом с Шанталем, чтобы улечься удобнее. Шанталь благодарно вздохнул бы, если бы мог, но тело вздыхать отказывалось, потому он продолжал мерно дышать в диван, понимая, что теряет остатки чувствительности, постепенно засыпая. — Тебе рассказать, какую унизительную работу я проделала сегодня? Кажется, все дворники и уборщики в округе из-за меня остались безработными! Надоело выполнять чью-то работу! Я должна мусорить, а не убирать, и есть, а не готовить дьявольские маринады! — Татум то и дело заглядывала Шанталю в лицо, проверяя, слушает он её или нет. — Ты спишь, да? Ты не против, что я буду тебе жаловаться, пока ты спишь? Меня унижают, Шанталь, а ты спишь! — Она попыталась его растолкать, но Шанталь настолько устал, что заснул быстрее, чем понял, что засыпает, и никакие толчки Татум его разбудить уже не могли. Татум поняла, что попытки её тщетны, потому прижалась к нему впритык и принялась тихо бубнить в плечо свои недовольства жизнью, наказанием и мерзким Кэмероном, поняв, что коль Шанталь заснул, то он её уже не услышит, а она свои эмоции выплеснет. Гениально! Когда Шанталь проснулся, его тело будто задеревенело. Он пошевелился и оно послушалось! Руки, ноги, шея, спина — всё то, в чём он потерял чувствительность, снова напомнило о своём существовании. Шанталь заёрзал, поднимаясь, чтобы не потревожить Татум, но её и след простыл. Посуду за собой она оставила разбросанной — искала еду, но так и не нашла… Шанталь взглянул на часы — полночь. Неудивительно, что Татум сбежала, ведь она так и не дождалась, чтобы друг что-то приготовил. Шанталь прижал ладонь к глазам, борясь с чувством стыда за себя. Конечно, Татум могла поужинать дома, но дома это одно дело, а у Шанталя — совсем другое… Шанталь вздохнул, встав с дивана. Он выспался, тело его отдохнуло, а усталость чувствовалась слабо, вот только к завтрашним занятиям он ещё не готовился, да и еды никакой нет. На часах полночь, в пять утра начало занятий с Гао. Потрясающий график жизни. Если Шанталь и дальше будет по нему жить, то умрёт раньше, чем отыщет шпионов. Конечно, он мог бы лечь спать дальше, но завтра его ждал целый день в руках Гао Ли, а она сотрёт его в космическую пыль, если её избранник для соревнований явится не будучи готовым. Сегодня Шанталь решил обойтись без пищи. Сначала он хотел пойти на кухню и попросить у дежуривших что-нибудь из остатков продуктов, которыми они всегда с ним делились, но затем вспомнил, что наказанные Татум и Кэмерон вездесущи, потому если Шанталь придёт на кухню и обнаружит там их, ситуация окажется крайне неловкой. До утра Шанталь успел подготовиться к блоку теоретических занятий, которые вела Гао, и даже поспал ещё пару часов, прежде чем оказался на медитации. Для тренировок погружающих в себя, стратегам выделили отдельный зал — тесный, тёплый, такой, в котором следовало хранить швабры и мётлы, но Шанталю он нравился. Здесь не было бьющего по ушам эхо, не было аппаратуры, как на моделировании, ярко светящих ламп и дорогой отделки. Шанталь смиренно сидел на полу, чувствуя, как тишина обволакивала его, как земля под ногами будто бы выкачивала из него напряжение, как усталость плавно рассасывалась в его теле, погружая сознание в состояние покоя. Знакомые звуки ударов палки о человека почти выдернули Шанталя из погружения, но он удержался от того, чтобы открыть глаза. Неужели кто-то снова заснул? Лишь бы не Татум… Лишь бы не Татум… Гао ведь не стала бы её колотить накануне соревнований? Несколько раз Шанталь уже открывал глаза, когда Татум били, за что сам получал палкой по затылку, потому с тех пор пытался себя сдерживать, как бы больно за неё ни было. Краем уха Шанталь услышал мужское сипение. Выходит, досталось не Татум, а Марку, сидящему сразу за ней. Стало легче, хоть за это немного стыдно, ведь нельзя радоваться чужой боли. Голова плавно опустошалась. Мысли таяли как снег в тёплую погоду, ничего не оставляя после себя. Такое состояние было для Шанталя непривычным, ведь он много думал, а когда заставлял себя это не делать, думал ещё больше. Тем не менее, он прогрессировал. Размышления о прошлом, разговор с Гао и тренировки шли на пользу. В по-настоящему усталом состоянии Шанталь погружался в себя быстрее. Медитация превращалась из обычного отдыха и попыток собрать себя по частям, во что-то новое. Иное. Шанталь словно из кончиков пальцев вытягивал свою энергию, заставляя её медленно ползти по организму к грудной клетке, где вся его сила сбивалась в клубок и замирала. Кровь по венам бежала вспять, воздух вытекал из лёгких, а сердце замедляло удар. Энергия его тела сплеталась в плотный комок, будто бы отделяясь от тела, покидая его в первозданном пустом виде. Сегодня он впервые ощутил ничто. Безо всякой эмоциональной привязки. Шанталь чувствовал пустоту, чувствовал, как очистился от всего, что заполняло его, очистился и от плохого, и от хорошего, оказавшись где-то за гранью. Казалось, всю жизнь он носил на своей спине камни, а теперь ему удалось сбросить их и распрямиться, впервые в жизни не чувствуя на себе ломающей кости тяжести. Состояние это оставалось шатким, камни так и норовили снова подкосить его, а цепи сковать, но Шанталь удерживал хрупкое равновесие. Прямо как тогда, в участке, когда хладный ум спас ему жизнь, не позволив нечестивым людям обвинить Шанталя в том, чего тот не совершал. Шанталь продолжал сидеть смиренно, застряв в пустоте, не имевшей ни цвета, ни силуэтов, ни границ. Он чувствовал себя уязвимо, но вера в свою внутреннюю силу помогала ему возводить вокруг себя ограду, купол, барьер, в который бились его мысли, норовя снова ворваться в голову. Этот купол питался силой, сбившейся в клубок, и поддержание его требовало от Шанталя абсолютной концентрации. Звуки исчезли, запахи и чувство лёгкой прохлады тоже. Шанталь дышал ровно, оставаясь неподвижным, отчего казалось, что он и вовсе не дышит. Медитация — один из видов гипноза, и овладеть им полноценно не так просто, как кажется, но Дилони постепенно это удавалось. Кто бы мог подумать, что погружение упросит смертельная усталость! Хотя Гао Ли как раз и знала об этом, потому и гоняла Шанталя на своих тренировках до потери пульса, с каждым днём только больше. Даже за день до соревнований Шанталь тренировался в полную силу, несмотря на то, что через двенадцать часов ему следовало ехать во Второй. Он был единственным человеком из команды, который на сборы перед отправкой явился в полумёртвом состоянии с мокрой после душа головой и полупрозрачным синяком под глазом. Остальные члены команды в этот день не просто не тренировались, а вообще не учились, весь день выслушивая наставления от тренеров, повторяя продуманные вместе с ними стратегии и разминаясь в костюмах, специально сшитых местными швеями для соревнований. Шанталь свой костюм примерял уже дома, потому как Гао не отпустила его с тренировки. Это совсем не порадовало швею, переживавшую, что новая одежда могла оказаться недостаточно удобной, натирать, быть великоватой или напротив слишком тесной. Когда Шанталь добрался до примерки нового костюма, он настолько устал, что ничего не почувствовал. Впору одежда или нет? Удобная или нет? Нравится или же?.. Он посмотрел на себя в зеркало и в отражении увидел только то, что ужасно хочет спать. Костюм в зеркале так и не разглядел. Решив, что наряд сгодится хотя бы потому, что существует, Шанталь, даже не поев, лёг спать, проспав до самого утра, пока первый из трёх будильников не возвестил его о том, что наступил новый важный день. Шанталь всегда просыпался с первого же звонка, но в последнее время он так неестественно сильно уставал, что на всякий случай ставил два, а то и три дополнительных будильника. Проснувшись, Шанталь обнаружил, что… физическое истощение растворилось, будто это не он вчера умирал в зале моделирования, сражаясь с электронными врагами. Шанталь умылся, причесал волосы, надел свой костюм и отправился на утренние сборы команды перед отправкой в Округ №2.

***

Команда учеников из Первого прибыла в назначенное место к девяти утра. Соревнования начинались в десять, потому и у номинантов и у тренеров было достаточно времени для того, чтобы подготовиться к выступлениям, надеть свои формы и собраться с мыслями. Через полчаса должен прибыть второй поезд, на котором ехали болельщики из Первого для того, чтобы поддержать команду. Принимающая академия поддерживала исключительно своих учеников, что сказывалось на боевом духе приезжих, оттого ещё много лет назад организаторы учредили правило, согласно которому приезжая команда должна привозить людей из своего округа в качестве поддержки и зрительской аудитории. В одном из корпусов Второго для приезжих профи выделяли несколько раздевалок, где те могли подготовиться к выходу на стадион, оборудованный для испытаний. Мужская раздевалка опустела очень быстро, и только Кэмерон всё ещё возился в ней, зашнуровывая обувь в четвёртый раз, чтобы добиться наибольшего удобства, ведь от того, насколько удобно ступать, и насколько подвижны ноги, зависело едва ли не полдела. — Ну, что, доволен? — раздался хрипящий от злости голос, прорезавший тишину, будто нож. Кэмерон и опомниться не успел, как в его шею впились коротко обрезанные ногти. Прежде чем до Дю Пона дошло, что перед ним нарисовалась Татум, она успела оттолкнуть его назад к шкафчикам и ударить головой об их железную поверхность. Вокруг по-прежнему никого не было, а потасовку никто не услышал. Всё рассчитала хитрая ведьма! — Пришла пожелать мне удачи? — Улыбнулся Кэм, но Татум, похоже, его оптимизм не разделяла. Одной рукой она вцепилась в его шею, а второй дала хлёсткую пощёчину, после чего угрожающе ткнула указательным пальцем почти ему в нос. — Я провела ритуал, и знаешь, что сказали мне силы зла? — гневно выпалила она. Кэму было всё равно, что там болтали силы зла, потому что глаз от такой Татум он отвести не мог. Люди вечно жалуются, что им тяжело смотреть на то, как рушатся дома и горят леса, но… попробовали бы они взглянуть на красавицу Татум и не умереть от разрыва сердца! — Комплименты какие-то сказали? Лицо Татум перекосилось от негодования. Наверное, не могла понять, как такая мысль вообще способна прийти кому-то в голову. — Что ты проиграешь, сказали, дубина! Ах, это… Кэмерон не знал, с какими силами зла Татум имела дело, но силы эти его разочаровывали. Они явно ничего не понимали в красоте, если глядя на Татум болтали о проигрыше Кэма, а не о том, как прекрасно на ней сидела форма, и сколько огня добавляли глубоко чёрные тени на её зловещих глазах. Всю дорогу Кэмерон старался не смотреть на неё, чтобы дышать, а не задыхаться, а теперь Татум сама возникла напротив него. Так близко. Непозволительно близко. — Чего пялишься? — прошипела она, щурясь. — Ты оглох? Мне сказали, что ты проиграешь! — Но я не проигрываю! — Ты тупой? Я тебе должна верить или силам зла? — Пыхтела Татум, глазами, будто бульдозером, проезжаясь по Кэмерону с ног до головы. Тот вздохнул и потёр пальцами переносицу. — Твой хрустальный шар врёт чаще, чем ты, — спокойно пояснил он, улыбаясь. Ритуалы она проводит, как же… — Ты меня дурой считаешь? Я не пользуюсь хрустальным шаром. Детские забавы для дилетантов. — Фыркнула Татум, надменно поправляя идеально ровные волосы. — Я занимаюсь серьёзными вещами, — максимально членораздельно выдала та, показывая на себя указательным пальцем. — Я провела ритуал на крови. — Своей? — Само собой, — как ни в чём ни бывало подтвердила Татум, пока Кэм кивал, скептически улыбаясь. Будто есть разница между брехливым шаром и брехливой кровью Татум! Тем не менее, она свято верила в раздобытую информацию, несмотря на то, что Кэм не мог проиграть. Он не проигрывал! Проигравший Кэм это как сухая вода. Невозможно. Татум же придерживалась иного мнения, потому её ногти всё сильнее впивались в кожу Кэмерона, который даже не морщился от её попыток рукоприкладствовать. Плохо старалась, лентяйка… — Слушай, я, конечно, не злые силы, но Татум… На этих соревнованиях я ни разу не проиграл, и в этот раз не проиграю. Обещаю тебе. — Ноль реакции. Злые силы всё ещё опережали Кэма в убедительности. — Гляди. Мама меня всего обвязала красной ниткой на удачу. Уж это точно должно сработать, да? — Он поднял вверх правую руку, на запястье которой виднелся браслет из собранной в несколько слоёв красной нити. Мама часто перед соревнованиями заставляла его завязывать эту нить на руку, но Кэмерон всячески увиливал, а сегодня не смог, столкнувшись с матерью, когда выходил из дому. Увидев красную нить, Татум скривилась. — Это от сглаза, а не на удачу, — разочаровано простонала она и опустила голову. Волосы осыпались вниз скрыв её лицо, потому когда она резко подняла голову, те взметнулись, добавив её и без того агрессивному виду ещё больше агрессии. К соревнованиям Татум всегда готовилась основательно, накапливая агрессию активнее, чем в другие дни. Это, в купе с чёрным костюмом, тенями на веках и чёрными ноготками, делало из неё настоящую демоницу. — Значит так. Сегодня я буду внимательно за тобой следить. Если увижу, что ты ленишься, дурачишься или не выкладываешься по полной, пеняй на себя, — серьёзно проговорила Татум, снизу вверх глядя на Кэма так, будто сама была на полметра выше его. — Здорово. Татум будет весь день на меня смотреть. — Мечтательно вдохнул Кэмерон, отведя взгляд от Татум в сторону, будто уже воображал себе это зрелище. — Я сказала не паясничать! — прикрикнула она, впиваясь ногтями в его кожу. — Давай-давай, соревнования как раз будут снимать на камеру. Людям понравится гадать, откуда у меня на шее взялись отметины ещё до боя, — цокнув языком, сказал Кэм, снисходительно взглянув на Дэдлок, на самую малость ослабившую хват. — Если ещё синяк от удушья останется, вообще прекрасно. Сами соревнования зрителям быстро перестанут быть интересными. Татум хмыкнула, понимая, что Кэм-то прав. Выкручивался как мог, но Татум и к таким хитростям готова. Не успел Дю Пон порадоваться тому, что взял ситуацию под контроль, как нежная садистская ручка Татум сменилась тем самым ножом. — А если так? — легкомысленно сказала она. Татум склонила голову набок, прокрутив остро заточенный нож между пальцами, после чего прижала его к шее Кэма. — Поинтереснее, да? — Как ты пронесла его сюда? — Игриво прищурился Кэмерон, глазами указывая на нож. — А что? Тоже хочешь? — Мы проходили через металлоискатель. — Металлоискатели такой же отстой, как и замки в твоём доме. И ребёнок справится. — Набивала себе цену Татум. — Как можно явиться на соревнования без ножа? Вдруг захочется прирезать какую-нибудь мерзкую выскочку из Второго? Или отстойного капитана, который проиграет бой? Кэм согласно кивнул. — Убери пилочку, котик, мне сейчас лицом светить, чтобы баллы зарабатывать. — Он несмело потянулся рукой к ножу, надеясь плавно оттолкнуть его в сторону. — Мы оба знаем, что угрозы твои бесполезны. Котик хочет победить, но без меня это невозможно. А ещё это невозможно, если я буду изрезан, исцарапан, а в крайнем случае — убит. — Кэм сделал паузу, уверенно толкнув нож в сторону. — Поиграем позже, когда сразим врагов, отнимем все медали, унизим их честь и разобьём в пух и прах, отомстив за прошлый год. Сегодня они будут считать себя победителями, пребывая в эйфории после прошлых соревнований. Бедняги даже не представляют, что их ждёт. Татум смотрела на Кэмерона и слушала его внимательно, постепенно сменяя гнев на милость. Холодная ярость на её лице медленно трансформировалась в надменную ухмылку. — Не знаю, что вообразили твои силы зла, но я сегодня намерен уничтожить Вторых, Тати. — Кэмерон обхватил Татум руками за плечи, буквально вдалбливая ей в голову свою речь. — Сотрём улыбки с их лиц и покажем, что прошлое поражение сделало нас только сильнее. Татум задумчиво смотрела на Кэма, решая верить ему или нет. Её глаза угрожающе щурились, но нож к его шее она уже не приставляла. Соревнования были делом чести для неё, потому Татум каждый год отчаянно рвалась к победе и приходила в бешенство, если команда не забирала домой большую часть медалей. Благодаря Татум жизнь Тэнди год назад превратилась в ад из-за его проигрыша, оттого она и опасалась проигрыша сейчас, хотя и сама прекрасно знала, что Кэмерон не проигрывает капитанские бои. Не проигрывал. — Ладно. — Цокнула языком она, сжимая губы в трубочку. — Но учти, я буду за тобой следить. — Нож вновь угрожающе взметнулся в воздух, острым кончиком уставившись на Кэмерона. — Очень внимательно следить собираюсь. — Буду хорош как никогда! — Широко улыбнулся Кэмерон, положив руку на сердце. Татум хмыкнула и уже собралась уходить, но Кэм успел схватить её за запястье и наклониться к уху. — А где мой поцелуй на удачу? — Сначала заслужи, — отрезала Дэдлок, резко взмахнув волосами так, что они щёткой прошлись по лицу Кэма. — Один маленький поцелуй для мотивации. Разве я много прошу? Обещаю не просто победить, а отправить их капитана в нокаут. — Всё так же с рукой на сердце божился Кэмерон, надеясь, что предложение покажется Татум соблазнительным. — Я сказала «заслужить». — Твёрдо заявила Татум, и, услышав звуки приближающихся шагов, юркнула за ближайший шкаф. — Ну, сколько можно возиться, Кэм? — Дверь приоткрылась, и внутрь раздевалки заглянула голова Лурда Гиллиса. — У нас скоро выход, а стилисты ещё не всех осмотрели. Стокли оторвался на мне из-за тебя. — Последнее прозвучало почти с обидой, но Кэм никак на это не отреагировал. Гиллису следовало быть благодарным, что Кэм вообще протащил его на соревнования, куда Лурда брать не хотели! — Уже иду. Я же капитан. Морально готовлюсь к битве. — А разговаривал с кем? — неожиданно выдал Лурд, любопытным взглядом окинув периметр раздевалки. Кэмерон уж понадеялся, что его всё вынюхивающий друг ничего не услышал. Пора бы запомнить, что более вездесущего человека не сыскать. — С собой. — Развёл руками в стороны Кэм, делая вид, что ничего не происходит, всё в порядке, и вообще он совсем не врёт другу. — Я хороший собеседник, представляешь? — И что интересного ты себе говорил? — не унимался Лурд. — Что я в последний раз выпрашиваю тебе место на соревнованиях, потому что ты меня задолбал, — ответил Кэм не то в шутку, не то всерьёз. Он подошёл к двери, вытолкал друга наружу из раздевалочных лабиринтов и принялся пинать его в направлении столпотворения в конце коридора. Кэмерон не видел, выскочила уже Татум из своего убежища или нет. Он уверенно шествовал за Гиллисом, принципиально опережавшим друга на пару шагов, быстро приближаясь к толпе, топтавшейся около стилистов. Рокфеллер со стороны наблюдала одним глазом за командой, практически всё своё внимание уделяя чтению чего-то в коммуникаторе. Кэмерон слегка поморщил нос, проходя мимо неё, потому как запах сигаретного дыма всегда казался ему слишком резким. Стокли рядом не было — этап со стилистами он на дух не переносил, Гао наверняка уже общалась со своими коллегами из Второго, а остальные преподаватели с тренерами и вовсе ушли в неизвестном направлении. Три дамочки стилистки из Капитолия, которые работали с учениками Первого на каждом важном мероприятии, как раз на скорую руку осматривали Аду и Лайтли, хихикающих между собой, пока их волосы аккуратно поправляли и наносили лёгкий макияж. Увидев Кэмерона, одна из стилисток ахнула и бросилась приглаживать его футболку, поправлять волосы и кружиться вокруг него, чтобы удостовериться, что нигде не свисала нитка или не образовалось пятно грязи. Подпирая собой стенку, Шанталь стоял за высокой лавкой, немного поодаль ото всех, зато почти напротив Карлы Рокфеллер. Ему не хотелось слушать бесконечное тарахтение стилистов насчёт важности внешнего вида на соревнованиях. Шанталь приезжал на них не так часто, как Татум или Кэмерон, но прошлых случаев ему хватило для того, чтобы пресытиться разговорами о красоте и «эту прядку лучше подобрать повыше или спустить?». Он вздохнул, наблюдая за тем, как Аде рисовали стрелки на глазах, а веки Лайтли покрывали золотыми блёстками. Девушки улыбались и переговаривались, наслаждаясь одним из их своих любимых процессов. Они просто стояли на месте, а специалисты делали их красивыми. Шанталь и без всего этого считал их таковыми, но если девчонок так радовали блёстки, то так тому и быть. Ада собрала свои волосы в аккуратный хвост, а стилисты подкрутили его кончики и выпустили пару тонких прядок на лицо, придавая её виду большее благородство, чем источала она сама. Короткий хвостик Лайтли тоже подкрутили, когда заметили, что та раз за разом подёргивала локоны Ады, улыбаясь оттого, как забавно те подпрыгивали, словно пружинки. Камила вытирала руки антисептиками, Гиллис копался в чемоданчике стилистов, а Кэмерон стоял, глядя в потолок, пока его то и дело от чего-то отряхивали да причёсывали, ничего в нём по итогу не меняя. — Мисс Дэдлок, волосы должны быть собраны, — ровным тоном объявила Рокфеллер, не отрываясь от коммуникатора. Так же не отрываясь, она указала рукой стилистам, чтобы те решили проблему. Как она заметила Татум, не поднимая головы, загадка, впрочем, Рокфеллер умудрялась видеть даже затылком. Татум нарочито шумно топала по коридору, задрав подбородок, словно уже поднималась за своей медалью. Где она пропадала, Шанталь не знал, потому что Татум испарилась как только оказалась на территории академии Второго, и объявилась лишь сейчас, по пути небрежно собирая волосы в хвост. — Не нужно ко мне прикасаться! Я и сама могу собрать волосы не хуже вас, — запротестовала Татум, остановившись рядом с Шанталем. Тот взглянул на её хвост и выдавил улыбку, понимая, что если Татум выйдет на арену с таким хвостом, как минимум один из стилистов умрёт от сердечного приступа. Стилисты же все вместе уставились на Татум, будто позабыв о своих подопечных, и причины на то у них были. Татум — ежегодная их боль. То косметику размажет, то волосы взъерошит, то нарочно поправит одежду так, что чувство эстетической симметрии стилистов отправлялось в реанимацию, и это только то, что она делала нарочно. Не специально же она могла по неаккуратности своей и одежду порвать, и испачкаться… — Я помогу Татум, — вызвался Шанталь, предчувствуя грядущий конфликт. Стилисты уже готовились к неравному бою с Дэдлок, та, судя по выражению лица, придумала дюжину свежих оскорблений для них, потому, чтобы не портить никому день, Шанталь взял из чемоданчика расчёску, стянул с волос Татум резинку, и принялся аккуратно их причёсывать, чувствуя, как градус напряжения в коридоре снизился. Освещение здесь было блеклым, но стилисты почему-то всегда предпочитали поправлять образы своих подопечных именно тут. Никаких особенных работ над учениками они не проводили, лишь пытались сделать их визуально выразительнее, потому справлялись быстро. Пока Шанталь делал Татум аккуратный хвост, дамочки, коих он постоянно сравнивал с мифическими божествами мойрами, успели обработать пятерых участников команды, после чего подозвали и его самого. — Что это у нас с глазами? — бодро вопрошала самая старшая из дамочек. Шанталь устало стоял напротив неё, немного склонив голову набок. — Вы давно спали в последний раз, молодой человек? — шутливо поинтересовалась она, открывая тюбик с тональным кремом. Тон кожи она угадала не глядя, потому тёмные пятна под глазами Шанталя, стирались словно ластиком. — Я сплю каждый день, мэм. Сегодня даже выспался, — тихо ответил Шанталь, слегка морщась от прикосновений холодного крема. — Это у него не бессонница, а тренировки с Гао Ли, — каркнула Татум, всё ещё держась поодаль, чтобы никто не посмел вносить коррективы в её внешний вид. — Соблюдайте субординацию, мисс Дэдлок, — машинально среагировала Рокфеллер, по-прежнему что-то безынтересно читая. Да, последняя неделя тренировок Шанталя вымотала настолько, что сейчас он чувствовал ничего. Ни предвкушения, ни опаски, ни заинтересованности — ничего совсем. Ада и Лайтли переживали, то и дело хватая друг дружку за руки, чтобы унять дрожь и приободрить. Тэнди и вовсе голову поднять стыдился после прошлогоднего провала, Татум топталась на месте, заламывая пальцы и от нетерпения вертя головой во все стороны, и только Шанталь смиренно стоял, пока его причёсывали для того, чтобы он вышел на улицу, и ветер снова устроил на его голове бедлам. За те несколько поездок Шанталя на данный вид соревнований он понял, что уметь драться и стрелять недостаточно для победы команды. В первую очередь необходимо хорошо выглядеть, потому с участниками всюду катались стилисты. Во Втором внешнему виду внимание не уделяли, но Первый всегда жаждал отличаться от коллег по цеху, потому уже не один десяток лет использовал беспроигрышную тактику демонстрации харизмы. Шанталь не знал, пошло это от Голодных игр, или на Играх подсмотрели эту тактику у академии, но когда-то давно в Первом решили не просто показывать талант, но и запоминаться. Данные соревнования считались самыми масштабными среди всех, потому как сюда приглашались гости изо всех округов, а ещё, конечно, из Капитолия. Бедные не могли позволить себе поездку на главные соревнования, да и не ждали их тут, зато элита общества всегда оказывалась в списке гостей. Действо организовывали с максимальным размахом, записывали на камеру и хранили в академических архивах, как достояние эпохи. Миссий у этих соревнований несколько. Во-первых, показать, что деньги, спускаемые на академии, не уходят зря. Помимо собственных денег академий, которые они выручали в виде платы за учёбу, академии жили на спонсорские гранты, как, например, от родителей Ады или Кэмерона, а ещё на перечисления из столицы. Таким образом, каждый год Капитолий проверял, насколько хороши ученики и стоят ли они потраченных денег. Во-вторых, многие из зажиточных граждан присматривали себе работников. Некоторых учеников забирали из академии ещё во время обучения… Ну, и, естественно, демонстрация силы. Каждая академия хотела казаться лучшей, потому из кожи вон лезла, чтобы заполучить как можно больше медалей и превзойти своих конкурентов. И если с академией Четвёртого у остальных были мирные отношения, то первые две многие годы между собой враждовали. Академия Второго считала себя главной защитницей Панема, так как её выходцы составляли большую часть армии. Первых же они считали избалованными детьми Капитолия, которые ничего не умели, кроме как хвастать своим положением в обществе и богатствами. В Первом учеников академии Второго называли глуповатыми невоспитанными бедняками и пушечным мясом, ведь руководящие должности в армии чаще занимали как раз жители Первого, а солдатами были жители Второго. И правы, и неправы обе стороны. Шанталь поначалу и вовсе не понимал сути этого конфликта и его смысла… Ему хватило всего одного выступления во Втором, чтобы осознать — с ними можно говорить лишь на языке агрессии. Ждать от Вторых хорошего отношения не стоит. Шанталь не верил, что ученики охотно радовались возможности унижать и оскорблять противников, полагая, что виной всему руководство и их стратегия, но со временем и в этом засомневался. Как же ему повезло, что Второй не принял в свои ряды «убийцу родителей»… — Ну, вот и всё, теперь вы бесподобны! — проворковал стилист, любуясь своей работой. Визуально будто бы никаких изменений с командой не случилось, но выглядеть все стали… аккуратнее. Шанталя удивляло, насколько ответственно к делу подходили стилисты. Каждый год они заказывали новую форму для команды. Нанимали лучших швей, разрабатывали с ними дизайн наряда для команды таким образом, чтобы участники отличались друг от друга, но были одеты в одном стиле. В этом году форма была чёрной, сшитой из материала до ужаса напоминавшего переливающийся велюр, только легче. Татум впервые за всё время довольствовалась, и даже вышитая серебряными нитями диагональная полоса, полностью пересекавшая верх формы, её не смущала. Форма действительно получилась невероятно красивой, удобной и мягкой, практически не ощутимой на теле. Для Шанталя сшили просторные штаны и рубаху, ничем не отличавшуюся от футболки, кроме воротника стойкой и парой пуговиц на нём. Кэмерону достались штаны плотнее и свободная майка. Ада то и дело поправляла свою безрукавку с раскидистым воротником, Татум нарядили в облегающую майку, полностью скрывавшую шею, Лайтли в длинную широкую футболку и плотные штаны, а Лурду Гиллису достался самый жаркий вариант — кофта с рукавами до локтя. Всех участников команды одели в одно и то же, но разное, что лишний раз подчёркивало давно привычную стратегию Первого — сила в индивидуальности. В свою первую поездку Шанталь понял, что тактика обучения у академий кардинально различалась. Во Втором превыше всего дисциплина. В родной академии Шанталя, казалось бы, тоже, но во Втором людей, подобных Стокли МакКуину в разы больше. Возможно, такими были все. В академии Первого могли и жестоко наказывать, и издеваться на занятиях, но, по крайней мере, не заставляли ходить строевым шагом по столовой. Всех учеников Второго гребли под одну гребёнку, будто у всех из них одинаковые сильные и слабые стороны. В них воспитывали синхрон, командный дух, патриотичность и самоотверженность. В Первом же к каждому искали свой подход, отслеживали сильные стороны, помогали их развивать, и в целом относились куда лояльнее к ученикам, кое-как считаясь с их мнением. Шанталя это не удивляло, ведь подавляющее большинство учеников Первого богаты, а богатых детишек карали неохотно, так как многие из них академию и содержали. Иногда Шанталь представлял себя учеником соседней академии, и эти мысли его всякий раз удручали. Ему невероятно повезло, что от него отказались, и пристанище своё он нашёл здесь, в мире более походившим на родной дом. — Значит так, ублюдки, стилисты сделали ваши физиономии сияющими, потому теперь я жду от вас сияющих результатов! — прогромыхал Стокли, направляясь навстречу команде. — Каждая проигравшая мразь получит помимо моей ненависти сто часов общественных работ на мусоровозе, потому что это единственный транспорт, на котором вас ещё не стыдно возить. Шанталь вздохнул. Просто великолепно. Если он проиграет, то Гао замучит его до смерти, а в перерывах между этим придётся грузить контейнеры с мусором или сортировать его… Стокли умел взбодрить и мотивировать. — Дю Пон! — рявкнул он, оглядываясь, будто на фоне девчонок высокий Кэмерон всё равно терялся в толпе. — Да, сэр? — улыбаясь, бодро отозвался Кэм, прервав разговор с Лурдом. — Тащи свою тушу сюда. Ты чёртов капитан, ты должен вести команду вперёд. — Так точно, сэр, только вперёд. — Кэмерон пробрался между однокурсниками и стилистами, подойдя к Стокли, который недовольно хмурил брови, осматривая Кэма с ног до головы, словно проводил инвентаризацию всех необходимых конечностей. — Это ещё что за дрянь? — потребовал ответ Стокли, указывая на красную нить, обвившую запястье Кэмерона. — Мама завязала на удачу, — всё так же бодро говорил Кэм, улыбаясь так, словно МакКуин комплиментами его заваливал. Ещё бы, Кэм ведь пропустил прошлогодние соревнования, потому вдвойне соскучился по ним, оттого неудивительно, что он оставался самым счастливым человеком в команде. Шанталь наблюдал за ним, в очередной раз убеждаясь, что именно таким должен быть капитан. Даже если дела совсем плохи, один взгляд на капитана должен внушать оптимизм и веру в победу. — Обрежь и не позорься, идиот, мы побеждаем силой, а не удачей. Удача нужна тем, кто ни черта не умеет. — Красная нитка от сглаза, а не на удачу, так что смело её режьте, сэр, можете даже вместе с рукой, — тоном ценителя и знатока проговорила Татум, недовольно взглянув сначала на Кэма, а затем на Стокли. — Эти руки приведут нашу команду к победе. — Кэмерон, заинтересованно искал в толпе Татум, выставив обе руки перед собой. Та, заметив это, лишь цинично усмехнулась. — Если бы я была капитаном, я привела бы команду к победе даже без рук! — нахваливала себя Татум, заставив Шанталя улыбнуться. Каждый год одно и то же… — Что же в прошлом году тебе помешало? — прервал перепалку МакКуин, выжидающе глядя на Татум. — Не я была капитаном! Ваш чёртов Тэнди превратил команду в отстой! Вот если бы я… — Я не виноват! — в глухом ворчании где-то позади Шанталь опознал оскорблённого Тэнди. Вслед за Тэнди в разговор впрягся Лурд, за ним Камила, и всё это превратилось бы в балаган, если бы Стокли не осадил всех разом. — Закройте свои рты! — прокричал МакКуин, угомонив топу одним махом. — Дэдлок, сколько бы ты ни чесала языком, капитаном тебе никогда не стать. Смирись, и живи со своим несовершенством, или родись заново, но мужиком. Взгляни на своего драгоценного Дилони. Живёт недорослью, и ему плевать на капитанские лавры, я прав, Дилони? — Так точно, сэр, — равнодушно ответил Шанталь. Возможно, Татум нужно немного больше тренировок с Гао, и желание быть капитаном отпадёт у неё само по себе… — А ты, Дю Пон, не обольщайся, ты капитан только потому, что тебе с генами повезло. — Доселе хохочущий Кэмерон поджал губы, чтобы проглотить улыбку и выглядеть серьёзно и представительно. По-капитански. Шанталь задумался, представляя, как Кэмерон писал бы шпионские отчёты. Воображалось такое зрелище с трудом. — Ты так и собираешься стоять? На выход, капитан, мать твою! — рявкнул МакКуин, толкнув Кэма вперёд. — Увижу её и обязательно уведомлю, что Мариссе нужен новый сын, потому что нынешний получился ни к чёрту. А теперь все на выход, немедленно! Выйдите так, чтобы у местных ублюдков от одного вашего вида колени задрожали! Бегом-бегом-бегом, увальни хреновы! Толпа ринулась вперёд одновременно. С участниками Второго подобное точно случиться не могло, так как им дозволено расхаживать на соревнованиях исключительно строевым шагом, чего от Первых никогда не требовали. Кэмерон размял шею и руки, вздохнул, после чего уверенными широкими шагами направился к выходу из секции раздевалок к шалашам, через которые гостям следовало выходить на главную арену сегодняшнего действа. Как только закончились коридоры академии, Шанталь заметил пробивавшуюся вперёд фигуру. Только что Татум была рядом, но буквально за мгновение возникла уже около Кэмерона, что тоже ничуть не удивляло. Каждый год при выходе на арену Татум оказывалась не в толпе, а под руку с капитаном, амбициозно ставя себя на одну ступень с ним. Да, девушкам запрещалось занимать пост капитана на данных соревнованиях, но Татум законы не писаны, и если кто и ощущал себя по-настоящему величественным капитаном, так это она, а не Кэм или Тэнди. Впрочем, Кэмерон ушёл от неё недалеко. От улыбчивого оптимистичного парня не осталось и следа. Кэм шёл впереди планеты всей, полностью сконцентрированный на том, чтобы пройти максимально гордо и пафосно свой путь на арену. За красивый выход хоть и не начисляли баллы, зато это был хороший психологический удар по противнику и попытка привлечь к себе внимание гостей. Пустые коридоры быстро сменились шалашами из брезента их имитирующими, свежего воздуха стало больше, а от неравномерных, но тяжёлых шагов команды гремело в ушах. Шанталь шёл вперёд, не поднимая головы, пока не услышал грохот барабанов. Эти удары знаменовали открытие соревнований и начало серьёзного противостояния, которое из года в год становилось всё более тяжеловесным. — О, музло! — осведомился Лурд, глядя в потолок, будто грохот доносился оттуда. Вовсе нет, просто для соревнования нанимали немало музыкантов, которые своими инструментами умело создавали эффект землетрясения. Марш становился всё громче и громче, пока не заиграли и другие инструменты, оркестровые. Прежде их не было, но ради красоты представления, видимо, в этом году решили использовать и их тоже. Поворот, ещё один, третий. Последний проход перед выходом. Тут было значительно светлее, потому что внутрь проникал солнечный свет. Шанталь отсюда практически не видел людей на трибунах, зато Кэм и Татум уже оказались на виду. Последние шаги — и команда Первого вынырнула из мрака на ярко освещаемую солнечным светом улицу. В лицо Шанталя ударился свежий и приятный ветерок, а яркие лучи палящей звезды засеребрились на одежде команды. — Отморозки уже тут, — отозвался капитан команды Второго, стоя немного поодаль от своих однокурсников. Его лицо осталось неприступным, хоть он и скривился, будто бы надеясь, что Первые чудесным образом испарятся и медали достанутся Вторым без боя. Внимание команды Вторых, как и гостей на трибунах, приковала чёрная вспышка на другом краю арены. Чёрная вспышка, отливавшая серебром. — Ни на что кроме дорогих шмоток не годны. Всё, как и всегда, — бросил один из тренеров, стоявший рядом с капитаном. Номинанты и тренеры конкурирующей академии внимательно всматривались в то, как навстречу им высокомерно вышагивали ученики академии для богатых детишек, мысленно желая им споткнуться и упасть, а лучше покалечиться и даже не пытаться бороться за медали. Трибуны зашумели, перекрикивая гул музыки с мощными ударами барабанов. Шанталь поднял голову, и ему в лицо ударилось яркое солнце, потому он щурился, неохотно рассматривая всё вокруг. В этом году арену сделали больше чем всегда, воодушевившись прошлогодней знаковой победой, видимо. Шалаши, из которых вышел Шанталь, находились прямо напротив огромных трибун, где заседали гости мероприятия и ученики обеих академий, состоящих в группе поддержки. Если бы не привезённые с собой болельщики, бороться за медали, слыша исключительно недовольный вой, стало бы гораздо сложнее. Оборудованы трибуны так же, как на любых стадионах — деревянные лавки в несколько десятков рядов и защитные секции, отделявшие зрителей от участников и, собственно, платформ, где проходили бои. Платформ таких несколько. Основная предназначалась для разного рода боёв, побочные платформы выстроены для метания ножей и стрельбы, а комбинированная нужна для езды, полосы препятствий и командного задания. Трибуны же располагались перед основной платформой, с которой и начинались соревнования. Между платформами с трибунами отводилось место для участников. Вторые стояли перед трибунами в левом углу, Первых ожидал правый угол. Ничего кроме лавок в этих углах не было, но и теми пользовались только ученики Первого, так как их соперникам запрещено сидеть. Шанталь шёл вперёд, глядя на то, как команда Округа №2 неподвижно стояла перед лавками, построившись в два ряда. Ноги на ширине плеч, руки скрещённые на груди. Все участники команды как на подбор одного роста и комплекции, разве что одна из девчонок была на голову ниже других. В остальном же эти люди выглядели как статуи, вылепленные на один лад. Униформа у всех абсолютно одинаковая — похожая на такую, как у Шанталя, только штаны у Вторых были укороченными, обнажая лодыжки, а рукава наоборот удлинёнными, почти скрывая локти. Шанталь смотрел на их неподвижность и мысленно благодарил свою академию за то, что в ней не навязывали дисциплину ради дисциплины. Кэмерон и Татум вышагивали первыми, нога в ногу, будто репетировали это годами. В принципе так оно и было, ведь каждый год начинался с того, что Кэм и Татум брали весь удар ненависти на себя и провоцировали рвотные рефлексы у противников одним своим видом. Да, во Втором их отчаянно ненавидели. Оба не проигрывали, оба вели себя вызывающе и источали самоуверенность, отчего некоторые тренеры во Втором скрипели зубами, что уже говорить о вечно позорящихся учениках, не способных из года в год обыграть непобедимых. — Им кроме Ведьмы и Циклопа возить некого, сэр? — поинтересовался капитан команды Вторых у своего ментора. — В прошлом году верзилы не было. Я уже обрадовался, что его больше и не будет. — Им некем его заменить, курсант, потому они будут выжимать из Дю Пона все соки до самого конца, — задумчиво ответил тренер, со всей серьёзностью осматривая команду врага. С такого расстояния увидеть их лица и оценить выбор он не мог, но пытался, не подавая виду, что заинтересован. Соперники должны думать, что привлечь к себе внимание им не удалось. Шанталь шёл вместе с Адой и Лайтли прямо за Кэмом и Татум, чувствуя, как накалилась атмосфера вокруг них. Не знал бы он, что они идут на соревнования, решил бы, что те торопятся убивать неугодных. Такого запала и яростного азарта не было ни у кого на курсе. Они шли так, будто ступали по трупам противников, вдавливая подошвами их кости в землю. Вокруг них клубилась аура силы, энергии и воинственности, которой мог позавидовать, наверное, любой ученик Второго. Оба смотрели прямо перед собой, причём, как был уверен Шанталь, с максимально непоколебимым выражением лица, будто ничто в этом мире их не стоит, и сейчас они всех научат тому, как нужно драться и побеждать. Хвост Татум то и дело подпрыгивал, почти цепляя лицо Лайтли, которая непоколебимость и равнодушие демонстрировать не могла, и вообще, казалось, сейчас зайдётся чиханием, но при этом внимание к себе особо не привлекала, сохраняя общий пафосный настрой шествия. Даже Лурд Гиллис легко втянулся, хоть и попал сюда впервые, идя так, точно за получением медали выходил. Марш гремел, больно ударяя по ушам, огромные мониторы, установленные высоко и немного поодаль платформы, транслировали крупным планом выход команды, против которой сегодня предстояло бороться Вторым. Поначалу Шанталь старался не смотреть по сторонам, зная, что он один из наиболее приковывающих внимание участников, но, не услышав классические возгласы про убийцу, даже заинтересовался толпой. На своих первых соревнованиях такого толка, которые тоже проходили во Втором, Шанталь понял, почему ждать от противников уважительного отношения не нужно. Стоило ему выйти на платформу, как от людей на трибунах то и дело стали разлетаться возгласы «убийца» и «предатель». Шанталь не знал, умышленно ли предприняли подобную психологическую атаку ученики Второго, либо же им дали такой указ, но это не имело значения. Клевета с целью вывести противника из себя — грязный приём, который, к сожалению, работал. В первые годы Шанталю с трудом давалась борьба за победу под давлением косых взглядов, полных неприязни. Разумеется, по всей академии раструбили о том, что Капитолий едва не поселил к ним мальчишку, убившего своих родителей, но руководство обезопасило учеников, запретив подозрительной личности вступать в ряды профи Округа №2. Зато Первый принял Шанталя охотно. Любопытно, что в академии, обучающей искусству убийства, Шанталя травили за то, что он, якобы, кого-то убил… В правом углу арены команду поджидала Гао Ли, недавно вернувшаяся от тренеров Второго округа, где она и сама когда-то обучалась. Сегодня Гао выглядела совсем не так, как обычно. Шанталь впервые увидел её в платье, хоть оно и очень походило на униформу, в которой на соревнования прибыл Шанталь. Тем не менее, видеть тренера в прямом длинном бледно малиновом платье с короткими рукавами и воротником-стойкой было странно. Будто бы всё как всегда, но иначе. — Усаживайтесь и не маячьте, — приказал МакКуин, поглядывая влево, где по стойке смирно стояли участники из Второго. Стокли, Рокфеллер и ещё несколько тренеров следовали за учениками, но как только оказались на месте, усаживаться на лавки не спешили, держась в стороне, чтобы следить за ситуацией вокруг. Первый, самый простой этап позади — Шанталь с командой на месте, и теперь они дожидались официальное открытие. Его сокурсники расселись кто где. Шанталь опустился на лавку ближе к краю, но в итоге оказался чуть ли не посередине, потому что его напарники то и дело пересаживались, словно немного правее или немного левее лавка мягче или удобнее. Удобной Шанталь назвать её никак не мог, потому как она довольно невысокая, из-за чего сидеть на ней не очень комфортно. Вскрытое лаком дерево оказалось довольно скользким, оттого сидеть приходилось со всей аккуратностью, но, к счастью, прямо за спиной были установлены не то сетка, не то решётка, на которую можно упереться, чтобы хоть немного расслабиться, а не напрягаться, пока судороги не схватят. Шанталь сразу откинулся спиной на эту решётку, равнодушно наблюдая за тем, как МакКуин проводил очередной инструктаж, глядя на каждого из учеников внимательно и недовольно. Татум сидела по левую сторону Шанталя, Ада по правую, за ней Лайтли, а всех остальных Шанталь не видел, да и не хотелось. Это место показалось ему очень уютным, потому как команда противников его не видела, трибуны тоже, да и собственные однокурсники остались за ширмой. Шум кругом царил такой, что Шанталю хотелось заткнуть уши. Музыка продолжала играть, организаторы крутились около платформы, готовя речь, а люди беспардонно шумели, переговаривались и перекрикивались. — Ты совсем не волнуешься? — аккуратно спросила Ада, с любопытством взглянув на Шанталя. Из-за неё выглядывала заинтересованная Лайтли, которая то краснела, то бледнела от переживаний. Ада тоже покрылась румянцем, скромно поглядывая на команду противника и огромные экраны, где транслировались в прямом эфире разные точки арены. — Вроде нет. — Шанталь еле заметно пожал плечами, не отстраняясь от решётчатой стенки. Он улыбнулся, наблюдая за переживанием Ады, то и дело потиравшей пальцы, будто они у неё замёрзли. Когда Шанталь взял её руки в свои, то обнаружил, что они и правда холодные, потому зажал хрупкие, как хрусталь, ладони между своими, за считанные секунды их отогрев. — Не волнуйся, всё будет хорошо. Волнение не помогает улучшить результат, особенно стрелкам, — мягко напомнил он, на что Ада кивнула, нервно улыбнувшись. — В прошлом году всё сложилось не лучшим образом, — тихо проговорила она, поглаживая кончиками пальцев ладонь Шанталя. Это успокаивало. Ада перестала подрагивать, но в глазах её всё равно клубилась тревога. — То, что произошло год назад, никак не влияет на то, что случится сегодня. Мы все хорошо подготовились, потому не растрачивай силы на своё волнение, лучше заставь волноваться противника, — тихо проговорил Шанталь, сжимая обеими руками ладони Ады. Она бросила на них неловкий взгляд, затем столь же неловко посмотрела по сторонам, пока не особо привыкнув к возможности прикасаться к Шанталю при других людях, не опасаясь за это скандала у себя дома. — Вот и я говорю ей успокоиться, — бросила Лайтли, глядя на подругу так, будто их команда заочно победила. — Я уверена, что у Вторых нет стрелка настолько же меткого, как ты, и вообще, взгляни на меня. Я здесь впервые, мне ужасно страшно, смотри, коленки почти трясутся, но даже я так не переживаю, в отличие от своих коленей, конечно. К тому же, мы сегодня красивые, а, значит, уже победители. Шанталь улыбнулся, глядя на девчонок с абсолютным умиротворением. Он не сомневался, что и Ада, и Лайтли сегодня переиграют соперников, потому не переживал на их счёт. Дилони слишком устал за последнее время, чтобы переживать хоть из-за чего-нибудь. Гао настолько выкачала из него все силы, что в итоге сил нервничать у Шанталя не осталось. Его не заботили недоброжелатели на трибунах, не заботили кислые лица противников, которых он видел на экране, даже собственная номинация не заботила, хоть в ней почти всегда побеждали участники из Второго или даже Четвёртого. — Значит так, ублюдки, сегодня единственный день в году, когда я поощряю ваше ублюдское поведение. К вашему счастью, богатых сопляков здесь ненавидят так же, как вас ненавижу я, потому разрешается провоцировать врага, дискредитировать и унижать с целью получения победы. Наши коллеги давятся желчью, когда видят недостойное поведение профи и полное отсутствие дисциплины, потому уж постарайтесь хотя бы с этим не налажать. Вам ясно? — Стокли расхаживал из стороны в сторону, спрятав руки за спиной. — Так точно, сэр, — вразнобой отозвались ученики, на что МакКуин удовлетворённо кивнул. — Отлично, вы даже скандировать в один голос не способны. Это то, что нам нужно. Помните, мы должны отличаться от противника, мы должны показать, что обучаться военному делу и показывать отличные результаты можно и без никчёмного марширования по коридорам. Гости соревнований должны увидеть, кто из прогрессивной академии, выпускающей специалистов, а кто застрял в прошлом и не развивается. — Прошу прощения, мистер МакКуин, но вы доносите ученикам не совсем верный посыл, — неожиданно вступила Гао Ли, стоя сбоку Стокли. Тот нахмурился, не сразу одарив коллегу своим драгоценным вниманием. Гао поправила свои два длинных хвоста и вздохнула, кажется, загордившись тем, что осмелилась перечить МакКуину. — Когда будете отвечать на соревнованиях за всех учеников сразу, а не за одного Дилони, донесёте им другой посыл, — отмахнулся Стокли. — В этом году у нас сильная команда, пото… — Сильная? Тогда что тут делают Гиллис и Пеликан? — нарушила молчание Татум, высунув голову вперёд, чтобы увидеть сразу всех участников своей команды. Лайтли показательно взглянула на Татум, удивлённо скривившись, а Лурд зашёлся бубнежом где-то в конце лавки. Татум торжествовала. — Дэдлок. — Вздохнул Стокли, остановившись прямо напротив неё. — Я понимаю, что в твоём понимании сильная команда — это команда, в которой есть только ты, но для борьбы с таким серьёзным противником нам нужно что-то ещё, кроме стервозной выскочки. — МакКуин наслаждался каждым словом, когда дело доходило до того, чтобы осадить Татум. Та смотрела на него снизу вверх с неодобрением и отвращением. Настолько не бояться Стокли нужно уметь. — Дю Пон, встать! Кэмерон поднялся с лавки и подошёл к Стокли, повернувшись лицом к своим однокурсникам. Он улыбался, взглянув на каждого члена команды по очереди, задержавшись глазами лишь на одном — том самом, который показательно от него отвернулся. Музыка утихла, на платформе заговорили организаторы, объявляя начало межакадемических соревнований, а Стокли, игнорируя это из года в год не меняющееся вступление, тихо давал Кэмерону последние наставления. Пока он говорил, к Кэму подошли ассистенты с бинтами, молча улыбнулись и принялись наматывать их ему на руки. Шанталь выглянул вперёд — ту же процедуру проводили с номинантом от академии Второго. Соперник внимательно смотрел на Кэмерона и шепчущего МакКуина. В этом году капитаном выбрали не того парня, который выступал при Шантале в прошлый раз, что неудивительно. Во Втором постоянно меняли капитанов, выискивая того человека, который мог бы обыграть Кэмерона, вот только такой человек никак не находился. Шанталь поджал губы, присматриваясь к парню. Он немного ниже Кэма, но значительно плотнее, хотя, возможно, так лишь казалось из-за расстояния. Татум смотрела туда же, куда и Шанталь, но вела себя более расковано, без стыда пялясь на участников, тренеров, и снующих туда-сюда судей с организаторами, что уж говорить про гостей на трибунах. Камеры нередко излавливали именно её, так как в других округах Татум считалась практически знаменитостью в плохом смысле этого слова, сумев поскандалить с чужими тренерами, и чужими участниками. Шанталь вспомнил, как однажды она плюнула в лицо своему противнику, что было ужасно некрасиво. Когда они вернулись домой, Шанталь попытался донести до неё, что это всего лишь соревнования, и ученики из других академий не заслуживали подобного отношения к себе, но Татум понадобилось время, чтобы осознать это, и пообещать Шанталю больше так не поступать. Подготовка к бою прошла быстро. Ассистенты намотали участникам на руки бинты, медики осмотрели каждого перед выходом, и лишь когда дали сигнал, что с номинантами всё в порядке, ведущий объявил старт ключевого боя сегодняшнего дня. Капитанского боя. Шанталь поджал губы, тревожно наблюдая за тем, как переполошились трибуны, особенно со стороны Второго округа, скандируя имя своего участника. Зрительская группа поддержки, стоя вскидывала вверх кулаки, соблюдая почти идеальный синхрон, что в движениях, что в выкриках. Первые вели себя спокойнее, хоть тоже пытались шуметь на пределе возможностей, но всегда уступали в этом соратникам и из Второго, и из Четвёртого. — Порви его, Кэм! — отозвался Лурд, как только анонсировали капитанский бой. Кэмерон в предвкушении улыбнулся, глядя как его друзья разом вскочили со своих мест и начали хлопать, будто Кэм уже победил. Шанталь наблюдал за командой Вторых, даже со своего места на лавке ощущая их недовольство. Они стояли по стойке смирно, но смотрели на толпу из Первого. Шанталь задумался, есть ли во Втором шпионы или это удел исключительно Первого округа? Программа обучения у академий была схожей, но методы порядком различались. Во Втором отчаянно воспитывали патриотизм. Стал бы штаб внедрять сюда доносчиков, зная, что большая часть учеников верна Капитолию? Шанталь окинул взглядом окружавшую его толпу. Вдруг целей у соревнований больше, чем кажется, и нужные люди могли здесь… незаметно для всех контактировать? — Неудачного тебе боя, Дю Пон! — крикнула Татум, выдернув Шанталя из пучины раздумий. Кэмерон, взглянув на неё, лукаво улыбнулся и послал воздушный поцелуй, чем вызвал приступ смеха у друзей, даже поднявшихся со своих мест, чтобы полюбоваться лицом Татум в этот момент. — Последнее напутствие, Дю Пон, — отозвался Стокли, скрестив руки на груди. — Если проиграешь, отрабатывать на мусоровозе будешь не сто часов, а триста. — Сэр, но вы обещали сто! — возмутился Кэм, не то в шутку, не то всерьёз обеспокоившись. — Ты же капитан. Если победишь, получишь тройное количество очков. Если проиграешь… насладишься тройным наказанием. — Ухмыльнулся Стокли, став в один ряд с другими тренерами. — Справедливо? — Так точно, сэр, — согласился Кэмерон, размяв руки, а затем шею. — Задай ублюдкам жару, — процедил сквозь зубы напоследок МакКуин, на что Кэмерон кивнул и отправился к платформе, на которой и должен состояться бой. С противоположного угла к платформе шёл представитель Второго. Шанталь не ошибся — хоть парень и уступал Кэму в росте, но в остальном выглядел куда крупнее. Чёрные волосы заплетены, наверное, в десяток косичек, собранных на затылке в хвост, подбородок массивный, волевой, кулаки крепкие, напоминающие с виду кувалды, а главное — взгляд. В нём таилось так много агрессии, что даже глядя на лицо парня через огромный экран, Шанталю стало не по себе. Визуально противник выглядел пугающим и действительно серьёзным. Лишь бы Кэмерон не стал его недооценивать… Капитаны подошли к платформе, медленно поднялись по ступенькам вверх и направились к центру боевой арены, где их ожидал судья. Кэмерон, как и всегда, шёл расслаблено, осматриваясь по сторонам, улыбаясь камерам, когда находил их, и вскидывая в приветствии руку вверх. Шанталь вновь осмотрелся, наблюдая за тем, как не только группы поддержки, но и гости мероприятия, старались поддерживать участников. Кэмерона, конечно, на дух не переносили во Втором, но Шанталь то и дело ловил заинтересованные девичьи взгляды. Наверняка вне конкурса некоторые из этих девчонок пытались с Кэмом выйти на контакт, а сейчас неискренне выкрикивали ему пожелания проиграть. Одна такая заинтересованная леди томилась рядом с Шанталем. Татум вынуждала себя сидеть смирно на лавке, а не бежать вперёд к платформе, чтобы кричать Кэмерону в ухо подсказки по ведению боя. До того, как Кэм оказался на ринге, Татум ещё как-то сдерживала волнение, но стоило двум капитанам стать друг напротив друга, как Дэдлок начала морально плясать на ковре из гвоздей, настолько беспокойно она себя вела. Ёрзала на месте, то и дело поправляла свой хвост, случайно пинала Шанталя локтем в бок и одёргивала свою форму, будто та внезапно стала жутко неудобной. — Представитель Округа №2 — Сет Ларкин. Представитель Округа №1 — Кэмерон Уолтон Дю Пон, — объявил ведущий, стоящий под платформой, внизу. Даже в столь незамысловатой позиции капитаны отличались друг от друга кардинально. Кэм держался уверено и спокойно, как всегда и везде. Сет просто неподвижно стоял, пропиливая того взглядом. Кэмерон улыбался, а Сет хмурился. Форма Кэма поблёскивала на бледном солнце, а форма Сета сливалась цветом с пустынными землями во Втором. Когда ведущий объявил имена капитанов, Кэм протянул руку сопернику, но тот не шелохнулся. Какое-то время оставался столь же неподвижным, а затем надменно взглянул на ладонь Кэмерона, давая понять, что пачкать свои ладони подобными рукопожатиями не намерен. Шанталя это не удивило. Если девушки, несмотря на указ свыше, ещё проявляли интерес к Кэмерону, то парни излучали исключительно концентрированную неприязнь. — Понятно. — Улыбнулся Кэм, пряча руку. Не пригодилась. А ведь когда он выступал в качестве капитана три года назад, тогдашний лидер руку ему пожал. Тот парень был единственным, кто за всё время это сделал. — Начало боя на три, два, один, СТАРТ! — громко объявил ведущий, и все зрители разом напряглись. Ждать от Второго атаку не пришлось. Стоило ведущему проговорить слово «старт», как в лицо Кэмерона уже летел крепкий кулак Сета. Кэм виртуозно увернулся от этого удара и трёх последовавших за ним. Шанталю понадобилось две секунды, чтобы понять, что Сета выпустили на арену для того, чтобы он Кэма не победил, а убил. Столь агрессивных атак на этих соревнованиях Шанталь не припоминал. Судя по всему, над тактикой боя размышляли лучшие тренеры академии, поскольку продумана она до мельчайших деталей. Шанталь внимательно рассматривал Сета, оценивая его как угрозу в процентном соотношении. С первых секунд стало ясно, что процент этот крайне высок. Разумно ли выпускать на арену бойца, который заметно превосходил Кэма в весе? Такая комплекция дарует неповоротливость, что в бою с увёртливым Кэмом губительное качество. Выходит, Сета выбрали по той причине, что у него крепкий удар, и если он хоть раз без препятствий попадёт по Кэмерону, последний может оказаться в затруднительном положении. Всего за тридцать секунд представитель Второго выдал так много атак, что энтузиазм однокурсников Шанталя поумерился. Он и сам ощутил странное чувство тревоги, которое объяснить не мог. Кэмерон ведь не проигрывает. Даже такому как Сет он проиграть не мог, Шанталь понимал это, но скверное предчувствие заставило напрячься. Сет оказался не только крепким на удар, но и выносливым. Шанталь наблюдал за тем, как ритмично тот дышал, чтобы дозировать силу, вкладываемую в каждый выпад, за тем, как уверено противник держался на ногах, и как наседал неустанно, не отставая от Кэмерона ни на секунду. К счастью, Дю Пон быстро разгадал тактику соперника, потому постоянно уходил в сторону либо назад. Толпа, поддерживающая Сета, ликовала — ещё бы, ведь их кумир то и дело показывал мастерство, а Кэм просто… увиливал? Каждый человек на этой арене знал, на что способен Кэм, тем не менее, стоило им увидеть, как он отступает, как в его адрес тотчас полетели неприятные возгласы в стиле «трус» и «слабак». Как хорошо, что Кэмерона неприятные речи не смущали, и он продолжал гнуть свою линию с отступлениями. Поначалу Дю Пон просто изворачивался, считая в уме каждый промах Сета. Удар, который не находил свою цель, изматывал тело очень быстро. Затем Кэмерон стал держать дистанцию так, чтобы Сета даже не подпускать к себе, а когда тот с прежним напором пытался пробиться будто таран, Кэм опустил руки. Лурд Гиллис со смехом стрелял в адрес друга одним хвалебным комментарием за другим. Перед началом соревнований Стокли велел не просто побеждать противника, но и максимально принижать его силу, чем Кэм и занялся. Опущенные руки то и дело увиливавшего соперника заметно раздражали Сета, который не прекращал атаковать, тем не менее, не выдавая в запале весь свой максимум. Шанталь заёрзал на лавке. Сет не такой простой противник каким казался, и Кэмерон тоже это раскусил. Кэмерон вместе со Стокли готовились к одной тактике боя, а получили совершенно иную. Измором Сета не взять. Его атаки — пыль в глаза. Со стороны казалось, что если позволить ему в таком темпе бороться, то очень скоро он иссякнет, но Шанталь понял, что это совсем не так. Сет вынослив, потому измором от него не спастись. Кэмерон тоже разобрался в этом, потому и отступал. Тянул время, чтобы перестроиться и придумать план победы над врагом. Настроение Вторых было на подъёме. Команда и тренеры оставались неподвижны, зато толпа за их плечами буквально сходила с ума. Никогда прежде Шанталь не видел так много энтузиазма в их глазах и голосах. Начало боя внушило зрителям крепкую надежду на победу Сета, а, согласно академическим суевериям, победит по итогам соревнований та команда, чей капитан одержал победу. Если победит Сет, то большинство медалей сегодня останутся во Втором. После первой минуты Кэмерон начал перестраиваться. Прекратил то и дело уходить в сторону, нарочно подпуская Сета ближе, чтобы блокировать его удары, оценивая силу в них и навыки обращения с собственными кулаками. Шанталь улыбнулся, понимая, что Кэм — капитан навсегда. Никто другой на его курсе не умел оставаться столь сознательным в процессе боя, не просто бить, а размышлять, рассчитывать, продумывать шаги наперёд как в шахматах. Шанталь покосился на Татум, не сводящей с Кэмерона глаз. Она уже искусала все губы и отгрызла два ногтя, внимательно всматриваясь на платформу и в экран одновременно, будто хотела их загипнотизировать. Что-то было не так. Шанталь не мог объяснить что конкретно, но произошли какие-то изменения. Не для других, лишь для него. В этом году Татум буквально прильнула к платформе, будучи настолько напряжённой и раздражённой одновременно, как никогда. Если вдруг Кэму хватит смелости проиграть, триста часов работы на мусоровозе покажутся ему раем в сравнении с тем, что сотворит с ним Татум. — Какого чёрта он не атакует этого жиртреста? — процедила сквозь зубы Татум, недовольно щурясь. Ещё бы, бой длится целых полторы минуты, а Кэмерон ещё ни разу никого не убил! Татум негодовала. — Дю Пон, ты не обнаглел? Может, мне выйти на арену вместо тебя? — закричала Татум так, что Кэмерон наверняка её услышал. А может, и команда Вторых тоже. — Мне послышалось, или ты сказала «вместе с тобой»? — неожиданно выкрикнул в ответ Кэм, попутно изворачиваясь от раскидистого удара Сета и атакуя его в ответ. Впервые с начала боя. — Я согласен, если что! Друзья Кэмерона дружно засмеялись, вновь приподнимаясь со своих мест, дабы взглянуть на выражение лица Татум, которая на сей раз не гневалась, а лишь ехидно усмехалась, делая вид, что прилюдные приставания таких масштабов её ничуть не трогали, и вообще она знать не знала, что Дю Пон имел в виду. Шанталь чувствовал, что Татум желала Кэмерону потерпеть сокрушительное поражение, но выиграть. Ни больше, ни меньше. — Прекратить разговоры! — рявкнул судья, топчущийся у края платформы. Стокли возмущённо отыскал глазами Татум и скривился так, словно проглотил целый лимон с кожурой. — Какого чёрта ты его отвлекаешь? Вам что, мало совместных наказаний для болтовни? — прогремел МакКуин, что Татум, конечно, пропустила мимо ушей, лишь с видом «ну, вот опять», закатив глаза. — Мы наказания не на болтовню тратим, сэр, — вновь отозвался Кэмерон. — Первое предупреждение! — объявил судья, после чего МакКуин раздосадовано хлопнул себя ладонью по лбу. Мало того, что у Кэмерона появился шанс проиграть, так его ещё и дисквалифицировать могли. Шанталь опустил голову и, улыбаясь, покачал ею. Что же, Кэм отлично выполнял требуемую от него задачу, выводя из себя не только противника со всей его поддержкой, но и своих. Публике это понравилось. Татум, на удивление, тоже. Стоило людям за спиной Шанталя взбудоражиться, как Кэмерон, подыгрывая их интересу, перешёл из фазы защиты в фазу атаки, блокируя удары и нанося их одновременно. Шанталь тотчас узнал в нём того Кэмерона, коим он был на каждом спарринге. Частота ударов меньше, чем у Сета, зато они прицельнее. Кэм умудрялся не просто нападать, то и попадать в своего соперника. За счёт телосложения Сет не ощущал удары так, как ощутил бы, например, Шанталь, но каждый такой приём делал своё дело. Кэм легче в ногах, быстрее, поворотливее и точнее. Он замахивался на Сета рукой, парировал его удар, в процессе выбрасывая вторую руку вперёд, уклониться от которой противник попросту не успевал. Всего за сорок девять секунд у Сета на лице появилось рассечение, заставившее теперь уже Вторых забеспокоиться. Будучи коварным капитаном, Кэмерон продолжал целиться в слабое место Ларкина, энтузиазм которого тоже убавился. Неужели этот молодой человек и впрямь поверил, что Кэмерон будет убегать весь бой? Дю Пон ощутил эту толику смущения и с каждой секундой очевиднее заполнял собой каждый сантиметр платформы. Сет прикрывался, превращаясь в непробиваемую стену, отражающую любые удары, но за счёт отличной прицельности, Кэм то и дело прорывал его оборону, пару раз напоровшись на ответные удары, к счастью, скользящие. Шанталь наблюдал за боем и понимал, что ему есть чему поучиться у Кэма. Не только тренеры были источником новых знаний, но и сами ученики. Шанталю нравились многие приёмы Татум, которые он и сам рад отточить, а теперь он подмечал работу Кэмерона, который успешно держался против крепкого Сета, да ещё и перетянул одеяло лидерства на себя уже со второй минуты. Ларкин снова предпринял атаку, но Кэм, опустив руки, ушёл от неё, просто нырнув в сторону от противника, пошатнувшегося по инерции. Кэмерон не спускал с него глаз, отслеживая и предугадывая малейшее передвижение, чтобы выгадать момент и нанести такой удар, который станет переломным и позволит ему как можно скорее закончить бой. Он ушёл вправо, влево, нарочно не поднимая рук провокации ради, что было ужасно рискованно. Казалось, что Кэмерон просто издевается над своим соперником, впрочем, когда экран крупным планом показал обоих капитанов, где один из них улыбался так, словно играл в догонялки, Шанталь убедился окончательно — да, Кэмерон издевался. Такое поведение здорово расшатывало эмоциональное состояние сдержанного Сета, потому постепенно он стал допускать ошибки, вкладываясь в удары больше необходимого, из-за чего терял интенсивность, чем и пользовался Кэм. — Надо же. — Хмыкнула Татум, снова ёрзая на лавке. Она поглядывала в сторону Шанталя и остальных, чтобы удостовериться, что те не заподозрили неладное в её поведении, но в то же время и от комментирования происходящего удержаться не могла. — Ты погляди на него. Каков. — Для тебя старается, — вырвалось у Шанталя. Татум вопрошающе повернула к нему голову, немо требуя пояснение того, что Шанталь имел в виду. Отвечать он не торопился, ведь взболтнул фразу, не подумав, и как выкручиваться, не знал. Татум стрельнула глазами туда, где ещё полминуты назад сидела Ада, сейчас переговаривающаяся с Рокфеллер, затем пригляделась к Лайтли, заново зашнуровывающую свою обувь, которая никак не надевалась таким образом, чтобы в ней стало достаточно удобно. Друзья Кэмерона шушукались между собой, не отрывая взгляд от избиения на платформе, а остальные в принципе никогда не смотрели в сторону Татум. Оценив уровень угрозы её репутации как предельно низкий, Татум выдохнула, закрыла глаза, а когда открыла, предстала неестественно дружелюбной, ведь набрасываться на Шанталя с претензиями непозволительно. — Шанталь на нервах как всегда болтает чушь, — отмахнулась она, с умным видом вглядываясь в происходящее на платформе. Шанталь улыбнулся, смотря на экран, мысленно благодаря Татум за сдержанность. Кэмерон лидировал, нанося один точный удар за другим. Лурд болтнул о том, что бой, считай, закончен, Сет постепенно выдыхался, чего не скажешь про Кэмерона, а толпа болельщиков Второго стала бросать в адрес Кэма всё более агрессивные выкрики, чтобы поддержать боевой дух своего представителя. Камера крупным планом изловила припухлость под глазом Сета и кровоточащее рассечение над ним. Парень выглядел не очень, но никто не станет останавливать бой, пока один из участников не потерпит поражение. Кэм, будто нарочно, использовал максимальное разнообразие техник, показывая чуть ли не все приёмы, которые знал, часть из которых были вовсе не нужны, но смотрелись эффектно. Шанталь снова покосился на Татум, понимая, что кое-кто отчаянно старается её восхитить. Цветы и стихи Дэдлок не очаровывали, другое дело хорошо отработанные приёмы — Татум с таким интересом даже не всякий из любимых графических романов читала… Сет пошатнулся. Равновесие его ослабло. Татум крепко сжала кулаки, как и Шанталь понимая, что остался один хороший удар и Сет проиграет. Кэмерон замахнулся, целясь Сету в лицо, но тот откинул голову назад, отчего кулак Кэма проскользнул мимо и замер. Будто повис в воздухе, ударившись о стеклянную стену. Шанталь насторожился, слыша, как в ужасе вдохнули его однокурсники, понимая — что-то пошло не так. Рука опешившего Кэма зависла в воздухе буквально на долю секунды, но этого времени хватило Сету, чтобы ударить его прямиком в солнечное сплетение, ведь Кэм даже не успел закрыться, стоя всё так же с поднятой рукой. Лурд вскочил со своего места, испуганно схватившись за голову. — Какого чёрта сейчас произошло? — выкрикнул МакКуин, как и все члены команды знатно переполошившись. Кэмерон согнулся пополам, поймав, таким образом, второй прямой удар, кажется, в то же самое место. Шанталь застыл, понимая, что дело худо. Он задумчиво нащупал на горлышке своей формы пару маленьких пуговиц в форме таблеток. — Он зацепился. Нить на его запястье зацепилась за пуговицу на воротнике формы Сета, — высказал своё предположение Шанталь, обратив тем самым на себя всеобщее внимание. Понимая, что ему нанесли заметный урон, Кэмерон кувыркнулся вперёд, чтобы избежать третьего удара, который он мог не выстоять. Сет понял это, потому начал атаковать столь же напористо, как в самом начале боя, зная, что если не сделать этого, Кэм придёт в себя и тогда Сет потеряет последнее преимущество. — Я его убью, — прошипела Татум, гневно топая ногой. — Убью-убью-убью! Члены команды сидели с приоткрытыми от шока ртами, лицо Стокли перекосилось от недовольства, а Гао побледнела. Кэмерон был единственным членом команды, в котором не сомневался никто. — Держись подальше от него! Уходи, уходи быстрее! — кричал Тэнди, чуть ли не подпрыгивая на месте. Кэм и сам прекрасно знал это. Он старался удерживать максимальную дистанцию, чтобы снова нормально дышать, чтобы боль немного притупилась, потому что распрямиться и биться как до удара Кэмерон уже не мог. Его глаза разочарованно скользнули по красной нити, что, поймал объектив камеры, удостоверив Шанталя в правильности его предположения. Зацепился… Сет снова атаковал. Череду ударов Кэмерон, скрипя зубами, отбил, но удар в лоб всё же поймал. Кожа от кулака покраснела и моментально воспалилась, но хуже всего было то, что взгляд его затуманился. — Да ну, он оклемается, — неуверенно прокомментировал Лурд. Татум прижала ладонь ко лбу, что-то тихо бормоча себе под нос. Понимая, что только увиливания сейчас его и спасут, Кэм, максимально сосредоточившись на поимке противника в фокус, стал уходить то в одну сторону, то в другую, виляя не только потому, что так хочется, а и потому, что ноги неохотно подчинялись командам изрядно тормозящего мозга. Дыхание он восстановил быстро, боль тоже смог перебороть, осталось сосредоточиться. Кэмерон чудом избежал нескольких ударов, отходя в сторону, но когда в него полетел кулак в таком положении, из которого бежать было некуда, Кэму пришлось отбиваться. Сет, ведомый поддержкой людей из Второго, давил на Кэма изо всех сил, хотя тоже успел подустать, потому вложившись в череду ударов, которые Кэмерон отбил, стал выдыхаться, в то время, как перед глазами Дю Пона напротив прояснялось. Главное не упасть, не споткнуться, главное, уверенно держаться на ногах и не позволить себя добить, а силы вернутся… Как Сет не пытался подобраться на максимально выгодное расстояние, у него не получалось. Блокировать атаки Кэм умел хорошо, ведь неспроста его считали лучшим капитаном. Стокли лукавил, когда говорил, что дело в генах… — Погнали-погнали! — выпалил Лурд, заметив, что Кэм немного отошёл. Отрешённый взгляд сменился более сконцентрированным, будто в его голову вернулось временно покинувшее тело сознание. — Смотрите, очухался. Кэм вали его быстрее! Татум сидела на самом краю лавки, готовая с минуты на минуту сорваться с места и тоже броситься на платформу. Напряжение достигло предела настолько, что даже Шанталь ощутил, как по спине бегут мурашки. Если Кэм пропустит ещё хоть один мощный удар, он точно не устоит… Будто бы услышав опасения своих однокурсников, Кэмерон перешёл в атаку. Шанталь заметил, что выпады его стали отчаяннее, агрессивнее и злее, чем в начале. Нет больше смысла дозировать удары. Пора выкладываться по полной, и он понимал это как никто иной. Больше не было улыбок и опущенных рук. Кэмерона будто по щелчку пальцев подменили. Он начал мстить, забивая Сета настолько, что тот впервые за весь бой не мог даже предпринять попытки нападать. Бившийся доселе лояльно, Кэм превратился в агрессивно мечущую кулаки машину, доведя Сета до того, что теперь уже ему пришлось отступать. Осталось дело за малым — пробиться. Под градом ударов хоть один-другой да должны попасть по мишени. Кэм ударил Сета по руке, кулак его разогнулся и Дю Пон виртуозно вывернул его руку едва ли не наизнанку, заставив Аду удивлённо ахнуть из-за того, что Кэм чуть не сломал сопернику конечность. Коленом он ударил его в живот, затем повторил, мгновенно улизнув от контратаки, которую Кэмерон тоже обратил в свою пользу, ударив Сета по корпусу до того, как он успел закрыться. — Какой же он, дьявол его побери… — тихо пробормотала Татум, полагая, что Шанталь её не расслышит. Шанталь не знал, как она умудрялась сидеть на одном месте, да ещё и молча, в то время, как на платформе происходило агрессивное уничтожения объекта. Со стороны создавалось впечатление, будто до этого Кэм просто играл со своим соперником, позволяя ему верить в наличие шансов на победу, а затем сработал переключатель и он принялся жестоко его избивать. Настолько жестоко и грубо, что даже Шанталь поморщился, не являясь ценителем насилия в отличие от восторженно глазеющей Татум. — Победа за нами, да? — Улыбнулся Шанталь, бережно взяв Татум за руку. Та в горячке сжала его кисть настолько, что у него затрещали кости. Наблюдать за происходящим для неё оказалось мучительно, и не только из-за того, что капитан едва не проиграл. Стоило Второму раз ошибиться, как крепкий кулак прилетел ему в висок и ноги подкосились. Сет не удержал равновесие, Кэм сбил его ногой, а тот рухнул на пол. Зрители напряглись. Команда Первого затаила дыхание. — Всё, это всё, — со знанием дела подытожил Гиллис, стоя всматриваясь в экран. — Второго можно уносить. Несите следующего! — крикнул он, в сторону команды Округа №2. Кэмерон, словно грозно реющая над добычей птица, навис над Сетом и, когда Второй попытался подняться, ему в голову влетел встречный удар кулаком. Со стороны это выглядело так, будто молоток забил гвоздь в доску. Голова Сета беспомощно ударилась об пол, тело размякло. Кэм поставил в бою жирную точку. Он встал, выпрямился, и вскинул одну руку вверх, будоража вопящую в его честь публику. Лицо его покрылось красными пятнами и капельками пота, на лбу, подбородке и над глазом поблёскивала кровь, но в целом Кэмерон выглядел хорошо. Прогремел звук гонга. К Сету на платформу ринулась целая команда врачей, а Кэм, тем временем, лучисто улыбался, не опуская руку до тех пор, пока не подошёл судья и не схватился за неё, объявляя первую на сегодня победу Округа №1. Половина команды вскочила с места, чтобы поаплодировать, радуясь столь желанному достижению. — Парень выглядит не очень хорошо, — забеспокоилась Ада, всё ещё стоя около Рокфеллер. — Он ведь жив? — Не наши проблемы, — отрезал Стокли, скрестив руки на груди. — Если ученик на соревнованиях умирает, значит, это был ничтожный ученик, которого следовало учить лучше. Команда Шанталя ликовала. Традиция сохранилась. Если Кэмерон капитан, значит, победа автоматически достаётся Первому. Друзья Кэма хлопали особенно рьяно, в то время как Татум не сделала ни хлопка, тоже не нарушая собственную ежегодную традицию. Пока медики возились с Сетом, Кэмерон платформу не покидал, с любопытством наблюдая за работой врачей. Пару раз он попытался заговорить с тренером Сета, но оба раза тот что-то агрессивно выкрикнул в его адрес. Такое отношение к участнику соревнований задело МакКуина, который отправился на подмогу к Кэму. Радость от победы сменилась тревогой. Шанталь заметил, как Кэмерон притих, очевидно, беспокоясь о своём противнике. Стокли что-то ему говорил, наверное, поддерживал… Тем временем, ассистенты подозвали к себе Татум и ей, наконец, представилась возможность встать с лавки. Она едва ли не подпрыгнула на месте от радости, когда ей сообщили, что пора обвязывать руки бинтами. Шанталь даже задумался, а не встроены ли в её ноги пружинки. Один из докторов что-то шепнул Кэму и тот, улыбнувшись, спустился с платформы, вместе со Стокли направляясь обратно к команде. Чем ближе подходил капитан, тем более шумно становилось на лавке из-за поздравительных криков, от которых у Шанталя чуть не заложило уши, потому он прикрыл их ладонями. Первым к другу бросился Лурд, затем Тэнди и Лиз, по очереди его обнимая и восхваляя, словно это была его главная победа в жизни, к которой он долго шёл, а не очередная и предсказуемая… ведь Кэм не проигрывает. И всё же на этот раз бой получился особенным, ведь даже в шаге от поражения Кэмерон выстоял и выкрутился из ситуации, победив ещё красивее, чем всегда. — Класс, — без энтузиазма громко заявила Татум, чтобы на неё точно обратили внимание. — Теперь Гиллис и МакКинли могут законно проигрывать, потому что Дю Пон перекрыл вас по очкам, — нарочито уныло бросила она и повернула голову в сторону жертв своих оскорблений, чтобы насладиться результатом зловещей проказы. Капитанский бой ценился больше всех остальных некомандных номинаций. Победивший капитан приносил в свою семью тройное количество очков, перекрывая сразу два проигрыша соратников, если таковые будут. Шанталь не думал, что Лурд и Лайтли так безнадёжны, как полагала Татум, но и непобедимыми тоже их не считал. Лайтли скривилась, глядя на довольно улыбавшуюся Татум, а Гиллис начал возникать в ответ, ещё более радуя Дэдлок, но в итоге весь этот балаган прервал МакКуин, отвесивший неслабый подзатыльник Кэмерону, как только спустился с платформы. Все замерли, не поняв к чему столь учтивый жест победителю, а сам Кэм только немного поморщился. Стокли схватил его за руку, на которой виднелась та самая злосчастная красная нить, и хорошенько встряхнул. — В следующий раз, когда твоя мать захочет привязать тебе что-нибудь на удачу, пусть сразу напялит якорь на шею, чтобы наверняка! — хмуро прогремел МакКуин. — Но вы ведь приказали продемонстрировать шоу, сэр. Красиво же получилось. — Улыбнулся Кэмерон, но, заметив, как надувались жилы на шее Стокли, поджал губы, пряча усмешку. — Не переживайте, сэр, сейчас я восстановлю честь нашей славной академии! — вызвалась Татум, то и дело поторапливая ассистентов с бинтами да поглядывая в сторону платформы. Ей уже не терпелось выйти на арену и показать всем мастер-класс. — Ты-то себе на руки хоть ничего не привязала? — устало спросил Стокли, нехотя косясь на Татум. — Увижу ещё у кого-нибудь такое суеверное дерьмо, как у Дю Пона — оторву вместе с рукой, вам ясно, придурки? — Так точно, сэр, — опять вразнобой проговорили ученики Первого, на что МакКуин даже не обратил внимания, пристально наблюдая за платформой, на которую вышел ведущий. Татум нервно топталась на месте, предвкушая грядущее веселье, а друзья Кэмерона с ним во главе грузно плюхнулись на лавку так, что та содрогнулась даже под Шанталем, сидевшим вдали от них. — Дэдлок, уничтожь её красиво, — велел Стокли, скрестив руки на груди в ожидании объявления второй номинации. Татум деловито улыбнулась и кивнула. Голос ведущего громко прокатился над трибунами, известив о начале второго испытания, в котором сражаться за звание лучшего бойца будут уже девушки. — Представитель Округа №2 — Фарида Никсон. Представитель Округа №1 — Татум Дэдлок. Стоило ведущему объявить имя последней, как из команды Первого послышался громкий свист, а затем заливистый смех. Татум не обратила на эти животные звуки никакого внимания, под шум трибун направившись к платформе. В отличие от Кэмерона, она не вышагивала вперёд размеренно или величественно, напротив, спешила так, что почти перешла на бег, лишь бы быстрее взобраться на платформу и разорвать противницу в пух и прах. — Удачи тебе, Татум! — крикнул ей вдогонку Шанталь, заметив, как она слегка повернула голову в сторону и повела плечом. Услышала его, но отвечать не стала, полностью сконцентрировавшись на желанной битве. Шанталь выглянул в сторону команды Второго и заметил, что Фарида на арену не торопилась. Как и Сет, она уверено шла вперёд, но так, чтобы это выглядело пафосно на фоне кричащей во всё горло поддержки. Татум уже стояла на платформе, скучая и не зная, куда деть руки. Жаждала как можно скорее приступить. Шанталь смотрел на неё, задумчиво потирая пальцем подбородок. — Не волнуйся, Татум уж точно не проиграет, — тихо отозвалась Ада, беря его за руку. — Кажется, мысленно она уже убила Фариду. — Не сомневаюсь, что сейчас убьёт не только мысленно. — Улыбнулся Шанталь и опустил голову, задумчиво глядя на их с Адой руки. У убийц руки выглядели иначе. Он сглотнул, улыбнулся, и стал наблюдать за тем, что происходило на платформе. Ада опустила голову ему на плечо, Шанталь её приобнял и тогда ведущий громко объявил старт. — Сейчас моя малышка всех порвёт! — послышался громкий возглас откуда-то справа. Даже в таком шуме Шанталь сразу узнал голос Кэмерона и последовавший за его кличем дружный смех. Татум не обращала внимания, ну, или делала вид, что не обращает внимания. Сейчас у неё возникла задача интереснее, и имя ей — Фарида. Кажется, в этом году во Втором не прорабатывали варианты набора максимально различных типажей, потому на арену вышла буквально женская версия Сета — не слишком высокая, но коренастая, крепкая и значительно превосходящая Татум в весе широкоплечая девушка. Наверняка, как и Сет, она была неповоротлива, но с увесистым кулаком. Татум же не испугалась и даже не насторожилась. — Готовься к тому, что я вырву тебе твои косы, — откровенно презрительно сказала Татум, не торопясь нападать первой. Фарида тоже не спешила, держась поодаль, просто ходя с Татум по кругу, пока последняя не остановилась, хищно улыбнувшись. Её руки взметнулись к волосам, и одним лёгким движением она стянула с волос резинку, с отвращением вышвырнув её за пределы платформы. Когда смоляно-чёрные прямые волосы рассыпались по плечам, для пущего эффекта Татум взмахнула ими, спровоцировав новую волну свиста и вытья со стороны команды Первого и группы поддержки. — Сними что-нибудь ещё! — мгновенно выкрикнул Кэмерон, вызвав смех у доброй половины команды. Татум бросила в его сторону убийственный взгляд и, будто умышленно его провоцируя, взлохматила себе волосы, размяла шею и немного пригнулась, опираясь обеими руками в свои колени. Кэмерон выглядел совершенно счастливым. Он не сводил глаз с Татум и улыбался всякий раз, когда его друзья болтали какую-то чушь о ней, потому что Дю Пон попросту ничего не слышал. Всё его внимание поглотила возвышающаяся на платформе королева. Бесстыдно красивая дьяволица, одним своим внешним видом раскалившая на стадионе воздух. — Разве распущенные волосы не нарушение? — осведомилась Гао, неловко поправляя два своих длинных хвоста. — Распускать волосы не рекомендуется, так как это неудобно и может быть опасно, но нарушением не считается, тренер Ли. Если ученику для демонстрации хороших боевых навыков мешают волосы, значит, это плохой ученик. Или когда на вас в тёмном переулке нападёт убийца, вы предварительно подстрижётесь, а затем уже отмахиваться станете? — со знанием дела ответил Стокли, свысока взирая на коллегу, будто она наивное дитя. Гао лишь покачала головой, не ожидав от МакКуина другого ответа. Татум была её подопечной, но при этом никогда не прислушивалась к советам или замечаниям, а сейчас и вовсе поставила под угрозу своё выступление. Впрочем, по реакции окружающих Гао поняла, что поступила так Татум неспроста. — Они когда-нибудь прекратят это делать? — сквозь смех задалась вопросом Лайтли, глядя то на Шанталя с Адой, то выглядывая в сторону хохочущей преимущественно мужской компании Кэма. — Ни дня без взаимных унижений прожить не могут. Ладно, на первом курсе, но сейчас вроде бы взрослые уже. — Думаешь, Татум когда-нибудь прекратит со всеми задираться? — задала риторический вопрос Ада, тотчас обратившись к Шанталю, поглаживая его по плечу. — Прости, Шанталь, что я такое говорю, но она никогда не изменится, — осуждающе заявила Ада. — Ладно, она, но Кэмерон-то когда угомонится? Всё равно ведь её не переспорит. Некоторые мужчины такие глупые — до последней капли крови будут биться, лишь бы своему эго потакать. — Вздохнула Лайтли, поправляя свой хвостик. Шанталь слушал всё это, наблюдая за платформой, потому что вникать в разговор не хотел. Татум и Кэмерон — это ещё одна тема, о которой он предпочёл бы не знать и, как остальные, думать, что Татум и Кэм просто не могли решить кто из них краше. А хороши были оба. Надолго пассивной агрессии Татум не хватило. Секунду назад она стояла напротив Фариды, но не успел Шанталь моргнуть глазом, как обе девушки уже сцепились друг с другом, жестоко одна другую избивая. Татум всегда сражалась довольно грубо, но сегодня, буквально каждым своим движением источала разрушительную силу. Она замахнулась кулаком, метя в корпус Фариды, и пока та защищала его, удар Татум в полёте резко изменил траекторию, и кулак её столкнулся с головой противницы, мгновенно заставив её пошатнуться. Несмотря на то, что дрались девушки, Шанталю показалось, что бились они жёстче капитанов, потому как уже на девятой секунде их сражения у обеих на руках и на лицах выступила кровь. Шанталь сплёл пальцы рук, задумчиво прижимая их к подбородку. Девчонки оказались поразительно быстрыми! Настолько, что уследить за их приёмами сложно даже через экран. Татум без остановки агрессивно лупила Фариду, которая блокировала её удары, столь же агрессивно атакуя в ответ. Девушки метались из стороны в сторону, изворачиваясь от кулаков и замахов ногами. Вторая кувыркнулась в сторону в надежде улизнуть от Татум, чтобы принять более выгодное положение, но Дэдлок, словно кара небесная, ненавязчиво сделав колесо, догнала её и прежде чем Фарида стала на ноги, Татум замахнулась на неё ногой, чудом не выбив соперницу с ринга за его пределы. Волосы её взлохматились ещё больше, потому Татум то и дело сгребала их на одну сторону, рукой приманивая представительницу Второго к себе, дразня и издеваясь, будто уничтожить Фариду Татум ничего не стоило. Каждое её движение отточено до идеала. Если это удар кулаком, то в него вложена вся её сила, если это прыжок или кувырок, то тут Татум демонстрировала потрясающую гибкость, изворотливость и устойчивость. При этом она успевала то и дело пританцовывать, играя с Фаридой, как кошка с мышкой. Кэмерон не мог сидеть смирно. Шанталь любопытства ради поглядывал в его сторону, душа в себе улыбку. Бедный парень хоть и делал вид, что спокоен и ничем не озадачен, но Шанталь даже со своего места чувствовал, как много Кэмерон сейчас хотел сказать и сделать. Стоило Шанталю задуматься над этим, как Кэм сорвался с места и на полусогнутых ногах ринулся к платформе. Шанталь нахмурился, пропуская мимо ушей недовольный бубнёж Стокли, потому как всерьёз забеспокоился, не наделает ли капитан глупостей. Обычно Кэмерон был спокоен. Да, у него, как и у Татум, разумом руководила гиперактивность, но таким непоседой, как сегодня, он не показывал себя давно. Это хорошее качество для шпиона, однако практически все люди на этом стадионе имели в своём арсенале те или иные шпионские качества. Другое дело, что Кэм очень сильно привязан к Татум. Больше, чем казалось Шанталю. Возможно, дело в том, что прежде Шанталь просто не знал правды, но особого значения это не имело. Если Кэмерон действительно один из доносчиков, то пообещать ему взамен могли только одно. То, что сейчас стремилось порвать на части бедную девочку из Второго. Кэм подбежал к платформе, что-то подхватил с пола, и так же быстро вернулся назад под неодобрительные речи Стокли, которого Дю Пон ни крохи не боялся. Его друзья что-то выкрикивали, девчонки хихикали, а сам Кэмерон, довольный вылазкой, уселся на лавку, натянув на своё запястье резинку Татум. Он выставил руку перед собой, любуясь раздобытым сокровищем, как девушки обычно любуются кольцами, и Лурд громко зааплодировал, болтая что-то о прекрасном трофее. Татум, естественно, это усекла, недовольно прищурилась, и стала бить Фариду грубее, будто она во всём виновата. Дэдлок извернулась от удара, согнулась пополам, рукой коснувшись земли, и взмахнула ногой, сбив с себя Фариду. Та перелетела через Татум и упала на пол, мгновенно с него подорвавшись, пока Дэдлок её не добила. Чтобы показать, что Никсон в полном порядке, она снова бросилась атаковать Татум, хотя и похрамывала на левую ногу. Отбивалась Дэдлок филигранно. Её предплечья быстро обрели кипяще-красный оттенок, но Татум будто не чувствовала боль совсем, буквально смахивая с себя удары, словно те скатывались с неё, как с гуся вода. Поворот вправо, влево, взмах волосами, а затем вертушка ногой и переброс Фариды через бедро. Два падения меньше чем за тридцать секунд. Как бы ни шумела толпа, поддерживающая курсантку Никсон, но преимущество закрепилось на стороне Татум, которая в любую секунду могла завершить бой, растягивая удовольствие лишь ради шоу. — Грациознее, кошечка! — снова выпалил Кэм, приставив ко рту обе руки, чтобы изобразить подобие рупора. Грациозности Татум не занимать. Она из кожи вон лезла лишь бы показать, что арена — её дом, и здесь властвует она, игнорируя дисциплину и правила, зато красуясь и любуясь собой. Тем не менее, если Кэмероном интересовались здешние девчонки, то парней из Второго ни красота, ни убийственное обаяние Татум не трогало. — Да какая грация? — смеясь, фыркнул сидящий рядом с Кэмероном Лурд. — Ни фигуры, ни привлекательности. Вечно в этих бабкиных платьях, да и лицом не вышла. Какой нормальный парень на неё посмотрит? Все тут сидящие сейчас с удовольствием плюнули бы ей в физиономию, даже несмотря на то, что она на соревнованиях всегда побеждает, — тоном специалиста заливал он. — Ну вот, крутой приём. Вот ещё тоже крутой, да. Дерётся она нормально, но симпатичнее от этого не стала. — Будто ты стал, — хмыкнул Кэмерон, не глядя на друга. — Тебя Гиллис вообще не спасти даже самой продвинутой пластической хирургии. — Я популярен у девчонок, не надо на меня наговаривать. — Полторы девчонки это популярность? — У Дэдлок и того нет. — Не думаю, что её интересует популярность среди девчонок, — сказал Кэмерон, зачаровано глядя на то, как Фарида в третий раз шлёпнулась на пол. Кэмерону настолько понравился последний выпад Татум, что он присвистнул, да только она не обратила на него внимания. Вот досада. Лурд вытаращил глаза, едва не подпрыгнув на месте. — А вдруг? С мужиками ей точно ловить нечего. — Гиллис, ты дурак. — Усмехнулся Кэм, толкнув друга локтём в бок. — И правда. Будто девушки клюнут на это чудище, — всё не унимался тот. — Ну, фигура у неё вроде ничего, когда она не прячет её под этими чёрными мешками, да? — неуверенно присоединился к разговору Тэнди, наклонившись вперёд, чтобы видеть обоих своих друзей. Вид у него был такой, будто говорить подобное ему стыдно, потому он ориентировался на реакцию компании. — А вот я спрошу об этом у твоей Рози! — укорил его Лурд. — Посмотрим, как её понравится то, что ты оцениваешь других девушек! По мне, так Дэдлок ни о чём. Ни рожи, ни кожи. Она и на девушку-то не похожа. Чучело же, посмотрите только! — ткнул он пальцем на экран. — Для кого-то, может, и не чучело, — хмыкнул Кэм, скрестил руки на груди и вытянул вперёд ноги, расслаблено откинувшись спиной на решётку. — Для другого чучела! — выпалил, как ему показалось, невероятно остроумную шутку Лурд и, хохоча, повернулся лицом к сидящим рядом парням, которые уже протянули ему руки, чтобы «дать пять». Гиллис торжествующе хлопнул по каждой из них, видимо, чувствуя себя самым важным человеком на Земле. Кэмерон снисходительно наблюдал за этим зрелищем, размышляя о том, что не будь Татум такой упрямой, его друзья запели бы иначе. — На такую может клюнуть только слепой, глухой, умственно отсталый урод, потому что никто в здравом уме подобной тварюкой не заинтересуется. Нужно быть больным на голову, чтобы вместо любой другой нормальной девчонки, которых вокруг пруд пруди, выбрать эту трупоедку. Ничего не сказав, Кэмерон просто молча поднялся со своего места и пересел, аккуратно умостившись между Адой и Шанталем. Ада удивлённо покосилась на него, но всё же отсела в сторону, чтобы Кэму хватило места, а Шанталь продолжал смиренно наблюдать за боем, словно не произошло ничего необычного. Какое-то время он молчал, но когда шум со стороны компании Кэма, зазывающей его обратно, усилился, Шанталь заговорил. — Не выдавай себя. Тебе за это спасибо не скажут, — спокойно произнёс он, не глядя на Кэма. Тот вздохнул, точно так же не оборачиваясь к Шанталю. — Я не выдаю. — Плохо не выдаёшь, — тихо критиковал Кэмерона Дилони. — Отсядь назад. Твои друзья отнюдь не глупцы. Если они заметят, что ты ведёшь себя странно, то в итоге найдут причину, и тогда тебя ждёт незавидная участь. — Они мне надоели своей болтовнёй, — столь же тихо говорил Кэм, увлечённо наблюдая за дракой. — Кажется, в чём-то Татум всё-таки права. — Татум нравится, когда её демонизируют, потому принимай это как комплименты, — уравновешенно ответил Шанталь и улыбнулся. Он и сам постоянно сталкивался с негативом окружающих в адрес Татум, но старался не придавать этому значения, ведь главное, что для Шанталя она была родной душой, и ничьи недовольства этого не меняли. — Комплименты… — задумчиво повторил Кэмерон. — Классные комплименты! Знаешь, я очень жду тот момент, когда её уломаю, и смогу появиться в её демонической компании перед этими болванами. Ужасно хочу видеть их лица. — А ты зловещий человек. — Шанталь, улыбаясь, смотрел на Кэмерона, который просто пожал плечами в ответ. — Отсядь. Вздохнув, Кэмерон нехотя поднялся, бросив напоследок на Шанталя укоризненно шутливый взгляд, и вернулся на место к изрядно шумевшим друзьям. «Эти стратеги все какие-то непробиваемые», — подумалось ему, но умом Кэм понимал, что именно так и следовало поступить. Будто бы друзья в первый раз говорили гадости про Татум! Правда, теперь они неосознанно говорили гадости и про Кэма, но что с них взять… Тем временем Татум нанесла серию жёстких ударов, сбила с ног Фариду и применила к ней удушающий приём, скрутив бедную девушку на полу так, что та оказалась практически обездвижена. Чёрные растрепавшиеся волосы Татум скрывали лицо Фариды, то и дело их сдувавшей, а сама Дэдлок тихо сопела ей в ухо, продолжая душить, пока каким-то невообразимым образом Второй не удалось, хоть и с болью, но извернуться и вырваться из цепких рук противницы. Однако счастье продлилось недолго. Татум повторно сбила с ног Фариду, и бросилась её добивать. Та, лёжа на спине, притянула колени к себе, а затем оттолкнула вверх ноги, перебросив Татум через себя. Последняя приземлилась на пол, кувыркнувшись, будто мячик отскочила от пола, и снова оказалась на ногах. Волосы сбились во взъерошенные пряди, беспомощно болтающиеся по лицу, но выглядела Татум довольной. Она метнулась к Фариде, ударила ту ногой в живот, затем локтем по спине и в довершение всего, обхватив соперницу обеими руками за шею, ударила лицом в пол. Трибуны взвыли. Удар был очень сильным, а зрелище не самым приятным, но не для Татум. Она даже не стала поднимать голову покалеченной Фариды, чтобы это засняли камеры. И без того всем ясно, как симпатично теперь девушка выглядела. Татум отпустила Фариду, чтобы та распласталась на полу, а сама отряхнула руки, словно испачкала их в грязи, выпрямилась, и, не дожидаясь прихода судьи или объявления ведущего, грозной походкой убралась с платформы, широкими шагами направившись к своей команде. Некоторые гости мероприятия переглянулись между собой, не поняв, что произошло, но бывалые зрители и участники ничему не удивлялись, ведь каждый год Татум Дэдлок вела себя не как все и, победив, просто уходила с арены. Татум избила Фариду — этого для осознания победы достаточно. Она же не какой-нибудь смазливый капитанчик, который больше лицом торгует, нежели крутые приёмы демонстрирует. — Почему так быстро, Дэдлок? Даже толком нечего было посмотреть, — возмутился МакКуин, как всегда находящий к чему придраться. — Я и так растягивала как могла, сэр. Эта туша была безнадёжна с самого начала, — довольствуясь собой ещё не дойдя до Стокли, громко объявила Татум. Тренеры из её команды, как и участники, притихли, принимая победу Татум словно данность. Победу Дю Пона мусолили как могли, а ею никто не восхищался. Хотя люди на трибунах аплодировали, некоторые даже стоя. Татум прищурилась, напоминая себе, что достойна самых бурных оваций и обожания, а эта отстойная поддержка и десятой доли необходимого боготворения не давала. Впрочем, не это сейчас волновало её больше всего. Татум видела, как один себялюбивый прыщ подло и вероломно похитил резинку, и теперь она твёрдым шагом шла к нему, чтобы вершить правосудие. Завидев, что «черная чума», как нередко её величал оруженосец подлого прыща — подлый прыщ номер два, направляется к их компании, все насторожились, хмуря брови и корча рожи, словно внезапно что-то завоняло. Татум фыркнула. Что могло вонять больше этой снобской банды? Заметив, что Татум идёт прямо на него, Кэм вспомнил, что на его запястье мирно покоилась её резинка, потому он быстро спрятал руки за спину и стянул с одной из них резинку, крепко сжав ту в кулаке. — Верни, — сказала всего одно слово Дэдлок, став точно напротив Дю Пона. К счастью для Татум, тренеры ушли к своим коллегам что-то в перерыве обсудить, оставив команды фактически без присмотра, и если Вторые продолжали неподвижно стоять, то у Первых разбушевался трёп. Кэмерон вопрошающе глядел на друзей, ища у них поддержки. Татум же скорчила недовольную гримасу, разочарованно покачивая головой. Поиграть решил? Нашёл с кем. — Вернул, я сказала, — командным тоном объявила она, пропиливая Кэмерона взглядом с головы до ног, с ног до головы, с головы до ног, и так раз за разом, потому что картинка-то была занятная. Татум сглотнула подкативший к горлу шершавый комок. Перед глазами возникли финальные аккорды капитанского боя, отчего ей стало душно. Ужасно признавать это, но Кэм хорош. Очень хорош, хоть и облажался с дурацкой нитью. Понимание этого червём точило её мозг изнутри. Кэм владел искусством глазения не хуже. Татум не знала, злилась она потому что Дю Пон откровенно пялился на неё или нет, ведь на такую девушку как Татум грех не пялиться. Она любовалась этим зацикленным, почти стеклянным, взглядом, понимая, как многое сейчас этот слащавый капитанчик хотел бы ей сказать, не будь вокруг столько свидетелей. Татум и сама чувствовала себя иначе. Прежде агрессивно глазеть на этого опарыша ей не хотелось, но сегодня что-то пошло не так. Какие-нибудь магнитные бури или парад планет виноват! Татум за считанные секунды рассмотрела каждое повреждение на лице и теле Кэмерона, внимательно оценивая степень их привлекательности. Даже отсюда она чувствовала, как до сих пор пылала его кожа после боя, а прикоснуться к ней Татум не могла, так и стоя с протянутой рукой, словно милостыню просила. Кэм периодически отрывался от любования её лицом, поглядывая на руку. Красивую и побитую. Красиво побитую. — Чем-то могу тебе помочь? — Хитрый притворщик. Татум цокнула языком, прикидывая, насколько хорошо Кэмми способен придуриваться. — Ты оглох, Кэмерон? — каркнула она. — Резинку мою верни. Немедленно. — Она взмахнула рукой перед его лицом, словно ребёнок, клянчивший конфеты. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. — Невинно пожал плечами он. Посторонние наверняка повелись бы на его наивную искренность, но Дэдлок-то видела, кто выкрал резинку! Неважно, что она ненавидела собирать волосы в хвост и ещё полчаса назад бунтовала против этого. Сейчас Татум ощутила острую необходимость сделать наоборот! Кэм без проблем растолковал природу её приставаний, потому решил подыграть, чтобы понять, как далеко способна зайти Татум ради своей реликвии. Хочет резинку? Пусть сама заберёт! Зарезать его прилюдно она не сможет, драться не посмеет, а всё остальное Кэм и так стерпит. Наблюдение за тем, как лучшая девушка академии творит расправу, почти так же сносит крышу, как поцелуи этой самой девушки. — Не придуривайся, — прошипела Татум, искоса поглядывая на хихикающих дурачков, которых Дю Пон нарекал друзьями. Стая шакалов, наблюдавшая за тем, как их вожак сражался за власть. — Отдай резинку. — Нет у меня никакой резинки, — стоял на своём Кэм. Дю Пон позволял себе с ней играть! — Я видела, как ты её забрал. — Не понимаю, о чём ты. — Отдай резинку. — Не видел я никакую резинку. — Ты забрал её там, у платформы! — Ах, эта… — Кэм хлопнул себя по лбу. — Я подумал, что она тебе не нужна. Ты же сама выбросила её, а то, что упало, то пропало. — Пожал плечами он, лукаво улыбаясь. Татум отвернулась лишь бы не смотреть на это бессовестно строящее ей глазки создание. — Верни сейчас же, или я отниму силой. — Она старалась звучать зловеще и пугающе, но вместо этого вызвала синхронный вой его дружков. Даже фирменный убийственно-смертельный взгляд не помог. Кэмерон опустил голову, еле заметно содрогаясь от смеха. Давно ногу ножом не дырявили? — Силой, говоришь? — с хитрецой взглянул он на неё. — Ну, давай, я готов! — закрыл глаза Кэм, сделав глубокий вдох. Татум нахмурилась, слегка растерявшись от спокойствия Кэмерона. Вид у него был такой, словно он поцелуев ждал, а не увесистых тумаков! Решил, что Татум применяла бы силу так же, как он на кухне? Она, выжидая, скрестила руки на груди, но Кэм не спешил открывать глаза, чтобы увидеть расправу. Он что, настолько идиот, что решил, будто бы Татум и правда бросилась бы его целовать? Ещё и эти беспощадно тупые физиономии под боком! Дэдлок стрельнула глазами на дружков Дю Пона, ощутив, что глядя на них, сама тупеет. Тупость наверняка заразное дело, потому на лица этих кретинов смотреть следовало по минимуму, дабы не превысить допустимую дозу облучения деградацией. — Ты силу мысли имела в виду? — напомнил о себе Кэм, открыв глаза, ведь ничего не происходило. Татум так и стояла напротив, бездействуя. Однако стоило ей увидеть ухмылку на лице Дю Пона, как стратегическая вдумчивость вмиг испарилась, и Татум потянулась к нему, стараясь ухватиться за руки Кэма, спрятавшего их за спиной, вплотную к решёткам и собственной пояснице. Поначалу она действовала несмело, стараясь минимизировать контакт во имя нежелательных последствий в виде неконтролируемого щупанья. Татум пыхтела, опасаясь прикоснуться к нему, но подкрадываться близко, находясь далеко, задача не из простых. Кэм же неотрывно следил за её лицом. Татум настойчиво глядела в ответ, пока руки-крюки подползали к спине улыбающегося Дю Пона. — Ты что-то потеряла? — Заботливым тоном он выдохнул ей в лицо. — То, что ты нашёл, — уныло заявила она, слегка задрав подбородок. — А что я нашёл? — То, что я потеряла, — отчеканила очевидное Татум, наблюдая за тем, как лицо Кэмерона расплылось в смиренной улыбке. Он понимающе кивнул и покосился в сторону, не видя рук Татум, но чувствуя их. — Так забери, — столь же очевидно парировал Кэмерон, невинно пожав плечами. Татум покачала головой, критикуя про себя жалкие манипуляторские способности Кэма. Будто отнять у него что-то — недостижимая цель! Какие же всё-таки мужчины высокомерные себялюбивые снобы! Татум криво усмехнулась и потянулась к его рукам смелее. Нашёл чем пугать! Татум сама кого хочешь испугает, ведь это её сфера! Стоило Дэдлок прислониться к нему, преодолев личные границы, как по голове моментально ударил кувалдой тяжеловесный, грубый, шершавый, будто наждачная бумага, запах геля для душа. Татум стиснула зубы — нарочно её испытывает! Находясь дома у Кэма, она перенюхала все гели для душа, коих у него набралось больше двух десятков, причём все распечатаны и не использованы даже до половины, и больше других ей понравился именно этот. Едкий, агрессивный, удушливый и грязный, томный, сырой и даже немного горький. Идеальный. Именно такой, которым должен пользоваться мужчина. Тем не менее, Татум не подала виду, что это её как-то задело. Не хватало ещё, чтобы Дю Пону пришла в голову мысль, будто Татум могла капитулировать перед косметикой! Она прижалась к его плечу, резко хватая Кэма за руку. Взгляд непроизвольно зациклился на его коже. В царапинах, капельках крови, а главное — уже проступивших синяках, пока ещё красных. Большие и маленькие, в форме полос и кривых пятен, яркие, блеклые, воспалённые и не очень. Татум стиснула зубы так, что они заскрипели, но это помогло ей сохранить непоколебимость на лице. Разумеется, она не прижималась ко всем подряд мужчинам, но почему-то точно была уверена, что тепло Кэма отличит от любого другого, несмотря на то, что людям присуща единая температурная норма. Распущенные волосы Татум осели Кэмерону на плечо, и тот с любопытством на них смотрел. Наверное, кололись как щётка? Не одной же Татум страдать — пусть и он мучается, зная, что приставать к ней прямо тут нельзя. Зрительный контакт между ними не разрывался, будучи понятным, к счастью, лишь им обоим, потому что остальные отпрыски академии до таких мудростей определённо не доросли. На душе Татум скреблись скорпионы. Ну, почему здесь так много людей! Почему так невовремя в ней разыгрался голод, утолить который сейчас невозможно? Злясь сама не зная на что, Татум рывком дёрнула руку Кэма на себя, но та, словно гора, не сдвинулась с места. Дэдлок юркнула в сторону, чтобы пролезть за спину Кэма, однако он перекрыл ей своей грудью проход. Тогда она отпрянула влево, но он и там преградил ей путь, будто зеркало отражая движения самой Татум. Поняв, что дотянуться до резинки Татум сможет только пробив в Кэмероне сквозную дыру, она растолкала сидящих около него людей и уселась рядом, запустив руку ему за спину вдоль решёток. Как же вовремя на арену вышел ведущий и стал что-то заливать о традициях и истории академий. Глупая, скучная и избитая информация, в которой Татум не нуждалась, но зато она привлекла всеобщее внимание, и копаться с безразличным выражением лица за спиной у Кэма сразу стало проще. — Ну, и чёрт с тобой! — в конце концов психанула она. — Носи на здоровье, сопливая девчонка! Татум дерзко взмахнула рукой, оттолкнув от себя Кэма, будто это он к ней лип, а не наоборот, и с гордо поднятой головой пересела, смахнув людей около Шанталя. Не прошло и пары минут, как около него снова началась суматоха, только на сей раз уже не из-за Татум. Кэмерон молча присел рядом. — Ничего не хочешь забрать? — спросил он, глядя на платформу. Шанталь замялся, сконфужено глядя на Кэма. Что он должен у него забрать? — Ты о чём? — уточнил Шанталь. — Чтоб ты подавился, — проворчала Дэдлок. Шанталь повернулся к ней, не понимая, она шутит или говорит всерьёз. Когда Шанталь успел её обидеть? Татум и впрямь выглядела обиженной, без капли интереса зато с напыщенной серьёзностью взирая перед собой, как капитан корабля, вглядывается в морской горизонт. — Не хочешь прогуляться? — снова задал вопрос Кэмерон до того, как Шанталь придумал внятное извинение. Прогуляться? Что… Шанталь покосился на Кэма, затем на Татум и… Какой же он глупец! Эти двое переговаривались между собой, а не с ним. Просто делали вид, что болтали в никуда. Шанталю стало так стыдно за то, что он сразу не разобрался, потому он скромно опустил голову, делая вид, что его здесь нет, а вы, ребята, общайтесь и дальше. — Прогулки для прокрастинаторов, — процедила сквозь зубы Татум, колупая ногти. — А дуэли? — Смотря какие. — Через пять минут в шалаше начнётся жуткая дуэль, — сухо сказал Кэм, отчего Шанталь поёжился, носком своей обуви теребя землю под ногами. Он не знал, куда себя деть, что делать и о чём думать, лишь бы не мешать этим двоим. Какую же неописуемую неловкость он чувствовал! Будто колом встрял в чужие дела. Будто подглядывал через замочную скважину и подслушивал через стенку. Хотелось провалиться сквозь землю и сгореть в аду со стыда. А ребята и впрямь спокойно общались и дальше. Даже… свидание назначили? Дуэль ведь наверняка свидание или что-то в таком духе. — Вызов принят. — Конец связи, — подытожил Кэмерон, встал и пересел обратно на своё место. Шанталь как будто полчаса не дышал под водой, а теперь ощутил всю сладость и важность кислорода, не в силах им надышаться. Скованность в мышцах сошла на нет и он, наконец, расслабился. Почему во всей этой ситуации стыд испытывал только Шанталь, хотя он даже не при делах? Как бы там ни было, он не хотел знать, что это за дуэль, и куда ушёл Кэмерон… Татум следила за его маршрутом до тех пор, пока Кэм не исчез из видимости, спокойно направляясь тем самым путём, которым на арену и вышел. Кэмерон ушёл уже четыре минуты и тридцать семь секунд назад. Татум случайно считала в уме время, развлекая себя рассматриванием кишащих вокруг неё людей. Ну и уродцев же породил Панем! Низкие коротышки, высокие швабры, тощие доски и жирные тумбы. Она с отвращением осмотрела всех по кругу, поражаясь тому, сколь непонятны порой мотивы природы. Неудивительно, что в таких условиях мозг Татум отсчитал уже пять минут и одиннадцать секунд, заочно размышляя о том, как далеко добрался Кэмерон своей неспешной походкой вразвалочку. Решив, что пяти минут с лихвой достаточно, Татум встала и незаметно подалась в обратную сторону арены, филигранно обойдя всех членов команды так, что те и не заметили её исчезновения. Шла Дэдлок очень быстро и уверено со слегка опущенной головой, чтобы не попадаться людям на глаза. У неё ушло полторы минуты на то, чтобы оказаться в корпусе, о котором говорил Дю Пон. Ноги несли её вперёд как две пружинки, волосы подпрыгивали, а щёки налились румянцем. Чем быстрее Татум шла, тем сильнее её лихорадило, будто она проглотила включенный электрошокер. Почему коридоры такие длинные? Почему свет такой тусклый? А запах до чего противный? Всё вокруг раздражало Татум больше обычного. Она знала, что Второй — та ещё помойка, но сегодня она казалась ещё отстойнее, чем всегда. Наконец, Татум увидела то, что искала. Она даже остановилась от внезапности, будто не ожидала это увидеть, хотя ожидала. Впереди не спеша шёл Кэмерон. Татум прибавила скорость. Ноги сами несли её вперёд, будто бы жили отдельно от тела. Где-то на задворках её мозга злобно кричало чувство собственного достоинства, напоминая, что Кэм приторно-слащавый парень для дурочек, а Татум совсем не дурочка, потому не должна с ним контактировать. В отместку какое-то другое чувство превратило её в унылого зомби, которому позарез нужно утолить голод, причём дорогой и качественной пищей, а не всякими полуфабрикатами. Татум догнала Кэмерона быстро. Бедолага опомниться не успел, как она возникла рядом с ним, молча схватила его за руку, и потащила за собой. Кэм открыл рот, чтобы что-то сказать, но не рискнул, предчувствуя, что сейчас это лишнее, как и всякое сопротивление в принципе. Он покорно шёл за Татум, легонько сжимая её ладонь, пока та, не оглядываясь, волочила его за собой, почти переходя на бег. Так они дошли до самого конца коридора к пошарпанной деревянной двери. Татум на всех парах схватилась за ручку, потянула её, и затащила Кэмерона за собой внутрь комнаты, не утруждая себя закрытием дверей. Бомба взорвалась. Кажется, Татум не один десяток лет сдерживала взрыв внутри себя, и теперь он выплеснулся наружу, накрыв собой мир вокруг настолько плотно, что перед глазами Дэдлок стемнело, и она выпала из времени и пространства в холодный космический вакуум. Стоило спрятаться за дверями, как она бросилась агрессивно целовать Кэма, неутомимо обвивая его шею руками, не то норовя придушить, не то вдохнуть жизнь. При этом Кэмерон бросился на неё с той же силой и неистовым рвением. Они не сговаривались, не давали друг другу намёки и уж тем более не репетировали. Обоим было понятно, зачем они сбежали, и что будет как только Татум и Кэмерон спрячутся от глаз общественности. Татум казалось, что её настолько иссушила жажда, что она была готова пить даже из лужи, собственно, коей Кэмерон для неё и являлся. Такой себе водоём, но главное, что жажду утолял! Больше недели они почти не контактировали. Татум не приходила к нему, а он не поджидал в тёмной подворотне около её дома, потому что подворотни у Татум не было. Да и пускать Дю Пона в свой дом она по-прежнему не собиралась. Жизнь без поцелуев тяжела и мучительна. Когда человек рождается, он начинает дышать, и забросить эту привычку уже не может. Затем он начинает питаться и в дальнейшем отказаться от еды тоже не может. Поцелуи, как выяснила Татум, работают по тому же принципу — начал целоваться, значит, больше не прекратишь. Странно, что в книге обо всяких веществах, о поцелуях не было сказано ни строчки, хотя вряд ли существует больший наркотик, чем они. Чтобы разобраться в деле, Татум изучила несколько книг о поцелуях и пару десятков статей, но все они оказались бесполезны. Одни умники описывали поцелуи химическими формулами, а другие лексиконом, который Татум понимала лишь благодаря Шанталю. Что одно, что другое полная чушь, не дающая никакой полезной информации о деле, но Татум не привыкать всё изучать самой. Каждый поцелуй Кэмерона каким-то образом отличался от предыдущего, оттого был в новинку и накрывал Татум калейдоскопом тупиковых чувств, которыми невозможно насытиться. Это сколькими же техниками он овладел? Как долго ему приходилось целоваться, и как много девушек перецеловать, чтобы научиться? Все эти вопросы свалились на бедную голову Татум, стоило ему прикоснуться к её губам. Так давяще, резко, неуправляемой вспышкой, выжигающей всё внутри до самого желудка. Татум как будто пила жидкий огонь, жадно глотая его большими порциями. Она старалась не думать о том, что слишком быстро привыкла к его запаху, телу и, особенно, губам. Это не должно значить что-то особенное, ведь Татум такой же человек с запахом, телом и губами! В книгах Татум начиталась о том, как ужасны первые, вторые, третьи, двадцать шестые и шестьдесят восьмые поцелуи. Кажется, для некоторых людей любые по счёту поцелуи были ужасны! Людям мешали носы, они стукались зубами, заражались герпесом и кариесом, слюнявили друг друга, чавкали, не знали, куда девать языки или просто держались бревном, как будто одно наличие губ уже делало их мастерами спорта. От одного примера к другому Татум кривилась всё больше, пока не захлопнула книгу, после чего сожгла, развеяв её прах у себя во дворе, потому что столь отвратительная литература не имела права на существование. Подумать страшно, насколько неумелые кругом люди. Не зря Татум их всех ненавидела! У неё с поцелуями проблем не возникало. Ей и учиться не пришлось, ведь она сразу всё умела, как и положено лучшей ученице. Вспоминая все те ужасы, описанные в книге, она с горечью пришла к выводу, что и Кэм тоже всё умел, скорее всего, изначально. Ещё бы, ведь неумеха ей не нужен! Если бы Кэмерон был плох, мымры бы не бегали за ним толпами, выходит, это природный талант. На другое Татум бы и не согласилась. Она была слишком занята, чтобы осматриваться, но глаза сами обрывками выхватывали какие-то картинки из окружения. Кусок ободранной стены, дряхлый инвентарь, большое окно и груда сваленных друг на друга ящиков по всему периметру комнаты. Так вот что это грохнуло, когда они ворвались внутрь! Татум себя не сдерживала, да и зачем? Всё равно никто не видел! Она прижалась к Кэмерону так плотно, что их грудные клетки едва не срослись. Стало жарче чем на платформе, где Татум носилась как угорелая. На лбу её выступил пот, взмок затылок. Первые секунды она властно выписывала на его спине, плечах и шее непонятные узоры, но очень скоро ей этого перестало хватать, и кошка выпустила когти. — Тише, не царапайся, мне ещё на публику выходить, — прошептал Кэм ей в лицо, посмев оторваться от Татум, словно она ему разрешила. В наказание Дэдлок впилась в него губами с новой силой, нарочно раздирая ногтями его лопатки, хоть и сквозь одежду. Дю Пон изъял из этого урок, отвечая Татум той же грубой властностью, что и она ему. Разве что не царапался. Татум не потерпела бы парня, который стоит истуканом и лишь шевелит губами, нет. Поцелуи — это искусство, причём искусство комбинированное. Недостаточно просто клевать кого-то, чтобы поцелуй засчитался. Такими темпами можно целовать стену и возыметь тот же эффект. Татум тешили навыки Кэмерона, тешил столь высокий уровень чувствительности и понимания того, что от него хотят. Это было настолько хорошо, что даже подозрительно. — Ты разгадала мой шифр, — снова заговорил Кэмерон. Надолго же хватило его молчания. — Если ты, стрелок дурацкий, смог его придумать, то я, стратег, и подавно смогла его разгадать. — В отличие от Кэма Татум говорила в полный голос, нервничая от того, что поцелуй жестоко прерван. Необходимо срочно продолжить. К счастью, Кэмерон выглядел столь же взбудораженным, потому просить его не приходилось. Он уткнулся ей в губы, обхватывая её тело обеими руками так, что Татум ощутила себя в плену Железной Девы — средневекового орудия пыток, вгрызавшегося в человека десятками острых металлических штырей. Хоть Татум пока не испытала на себе всю прелесть этого агрегата, она была уверена, что чувства эти смежные. Руки Кэма гладили её по спине, по рукам, плечам и талии, по шее, лицу и бёдрам, всегда оказываясь в нужное время в нужном месте. Пунктуальный какой. При этом ощущение сытости всё не наступало. Чем больше Татум получала, тем больше хотелось, да так смертельно, что прекрати он сейчас свою чёрную магию, Дэдлок умерла бы на месте от кислородной недостаточности. Когда одних губ королевы ему показалось мало, он подался к щекам, скулам и мочке уха, отбросив её копну чёрных волос на другое плечо. Татум закрыла глаза, сипло засмеявшись, пока его губы не застыли на её плече, заставив встрепенуться от накативших не то ледяных, не то пламенных мурашек. Не прошло и секунды, как Кэмерон оставил в покое плечи Татум, вернувшись к губам. Как же Татум нравилась эта властность и настойчивость! Конечно, руководила всем она, но до чего приятно ощущать касания… равного. Того, чьей силы хватало для удерживания первенства уже который год на соревнованиях. Никто не мог победить Кэма. Каким бы ни был его противник, откуда бы родом он ни являлся, и как бы ни выглядел, Кэмерона ему не одолеть. Он представлял собой источник прямолинейной концентрированной силы, манящей к себе магнитом. — Как же ты был сегодня хорош! — неожиданно для самой себя выпалила Татум Кэмерону в лицо, а затем устало прижалась к его груди, еле стоя на ногах от бессилия. Тот прижал её к себе, целуя в макушку, как вдруг Татум отстранилась, и резко дала ему крепкую пощёчину. — Чуть не проиграл! А я тебя предупреждала, говорила, что так и будет! — ткнула она пальцем ему в грудь, будто собиралась проделать в ней сквозную дыру. — Но не проиграл ведь! — защищался Кэм, улыбаясь. — Зато какое шоу получилось. Разочарованию Вторых не было предела. Они ведь уже решили, что победили. Как бы не так. — Подмигнул он. — Мы оба выступили красиво и достойно, как и полагается лучшим ученикам. — Кэмерон расслаблено поглаживал Татум по щеке, отчего буря внутри неё усугубилась. Она смотрела на него, продолжая не понимать, да что такого особенного в человеке, отчего он производил такой эффект? У него что, ДНК инопланетная? Седьмая группа крови? Пятьдесят первая хромосома? Татум задумалась. А ощущал ли он то же самое? Гадал ли, что такого особенного есть в Татум? Пока она беспомощно смотрела в его глаза, Кэм вытащил из заднего кармана своих штанов резинку и протянул её Татум. Стоило Дэдлок потянуться за резинкой, как Кэм отдёрнул руку на себя, и Татум промахнулась. Дабы исправиться, Дю Пон, как хороший мальчик, со второго раза резинку всё же вернул. Татум неохотно взяла её в руки, а затем, даже не глядя куда, выбросила, широко улыбнувшись. — Ты же хотела забрать резинку? — укоризненно уточнил Кэм, ткнув пальцем в сторону, куда улетела злосчастная потрёпанная временем и аккуратностью Татум, искусанная кем-то чёрная резинка с парой чёрных бусинок. — Это было давно. Уже не хочу. Не актуально. Зачем она мне? Не люблю носить то, что сковывает, — пояснила Татум, красноречиво глядя на майку Кэмерона. Она приложила к его груди ладонь, выставила указательный и средний палец, и так, как дети изображают пальцами ходьбу человечка, принялась подниматься по майке Кэма, переставляя то один палец, то другой, и так пока не добралась до его ключиц. Сам же Кэмерон не мешал ей, лишь молча наблюдая за тем, как коварная мордашка становится коварнее с каждым шагом. Она неумолимо карабкалась вверх, пока Кэмерон не перехватил её руку, крепко сжав. Татум взглянула на него из-подо лба обжигающим взглядом. Кэм повернул её ладонь внутренней стороной к себе и принялся легонько целовать кончик каждого отдельного пальца. Тишина стояла настолько давящая, что Татум сжалась в тугой колючий комок, чувствуя, как по коже её гуляло электричество. У Кэмерона так ловко и легко получалось кружить головы девушкам… — Татум, нет девушки на свете лучше, чем ты. Природа неспособна создать кого-то настолько же превосходного. Ты — совершенство, — тихо лепетал он, касаясь своей щекой щеки Татум, а затем проводя пальцами по немногочисленным, но свежим ранкам на её лице. Татум давно привыкла к боли от ничтожных ударов, в то время как у Кэмерона полотно выдалось виртуознее, ярче и кровавее, хотя и не вся кровь принадлежала ему. — Я мучился, пока наблюдал за тобой. С трудом усидел на месте. — Ты и не усидел, — запротестовала Татум. — Похитил мою резинку… — Это меньшее из бедствий, которое я мог там совершить. — А тут? — поспешила задать встречный вопрос Татум, кокетливо прикусив губу. — Мы в чужой академии, Татум. — Почему-то отказ со стороны Кэмерона совсем не выглядел как отказ. — Разве можем мы тут проказничать? — Это же Второй, — с отвращением выдала она, пробежавшись глазами по здешним ободранным стенам. — Ну, же, давай, трусишка Кэмми. — Татум рывком провела обеими ладонями по его груди так, что у Кэмерона задралась вверх майка, потому Татум, пользуясь случаем, нырнула под неё обеими руками, хитро улыбаясь. — Какие хорошие меры предосторожности, чтобы нас не раскрыли, — восхитился Кэм, глядя на проказницу-Татум сверху вниз. Та показательно вздохнула, будто Кэмерон ввергал её в ужасную скуку, а затем прижалась к нему так, будто приклеилась. Какое-то время Татум неподвижно молчала, а затем подняла голову вверх, кривясь как обиженное дитя. — Кажется, я страдаю. — Поморщилась она, с подозрением глядя куда-то в сторону. — Ого, и как тебе новые чувства? — старался как можно серьёзнее спросить Кэм, но получалось плохо. Татум хмуро задумалась, уставившись в потолок, чтобы абстрагироваться и максимально конкретно описать свои впечатления. — Страдать мучительно, — выдавила в итоге она, с отвращением взглянув на Кэмерона, ведь теперь ко всем прочим его недостаткам прибавилось ещё и то, что он вынуждал её страдать, а страдать мерзко и бессмысленно. — Так не страдай, — посоветовал идеальное лекарство Дю Пон. Татум с укором взглянула на него. И как она сама не пришла к столь феноменальным выводам! — Понимаешь теперь, каково мне было все эти годы? — Ты тоже страдал? — вдруг заинтересовалась она. — По тебе не скажешь. Ты всегда ходишь довольным. — А как правильно страдать? — Мучиться, ныть, злиться, — предположила Татум. — Ты страдаешь неправильно, не по-настоящему. Я достойна страданий получше твоих. Негодные у тебя страдания, если честно. — Нытьё мне не к лицу, к тому же мои страдания в итоге восполнятся, поэтому я не переживаю, — спокойно ответил Кэмерон, поглаживая Татум по спине и рукам. — А ты зачем страдаешь? — Ты красиво выступил, — нехотя признала Татум, пробегая ноготками по тёплой шее Кэма. — Тяжело смотреть на это, представляешь? — процедила сквозь зубы она. — На эту кровь… жестокость… на силу и технику… — растягивая слова, произнесла Татум. — Но хуже всего осознавать, что ты можешь рукой дотянуться и забрать это всё себе, — удручённо договорила Татум, жадно обхватив Кэма обеими руками. Он был хорошей игрушкой. Почти такой как нужно, почти покорной, почти приятной, потому Татум не испытывала стыда за то, что явилась сюда с ним, прячась ото всех. Она ведь его использовала, а так делать можно даже с приторными слащавыми рыцарями, не опасаясь позора. Чувства он вызывал в ней самые странные. Они были похожи на салат из гвоздей и радуги, и на вкус являлись такими же. Когда Кэмерон молча коснулся её подбородка, слегка приподняв его вверх, Татум широко улыбнулась, закрыв глаза. Слегка размазавшиеся чёрные тени превратили их в две бездны — глубокие и пугающие, что Кэмерону нравилось. Татум читала, будто многим людям целоваться страшно. Мол, и трясутся они от страха, и паникуют, и всё их тело сковывается, будто парализованное. Татум же ничего подобного не ощущала. Ну, поцелуй и поцелуй. Чего бояться? Это ведь не злой заразный дух Мерихим! Зло поцелуев таилось лишь в том, что их всегда недостаточно. Благо Кэмерон щедрый. Спиной Татум чувствовала за собой холодную стенку, но, кажется, от её собственной кожи камень постепенно накалялся. Одну руку Татум запустила Кэму в волосы, притягивая его лицо к себе, чтобы не подниматься на цыпочки. Второй поглаживала по плечу, впиваясь ноготками в негрубую кожу, пропитанную ароматами самых дорогих гелей для душа и духов. Воздуха не хватало, кровь прилила к голове, пульсируя сердцебиением. Дышал Кэм в лицо Татум, а она в его, смешивая два разных потока в один — пряный и мягкий. — Спасибо, что без помады, — выдыхая, проговорил он, вымученно усмехнувшись. Татум скептически фыркнула. На кой ей помада, если её губы и так уже краснее некуда? — Ничего так не портит поцелуи, как жирная, вонючая, противная на вкус помада. — Он слегка поморщился. — Никогда не понимал, зачем девушки ею пользуются, если от одного вида на неё воротит. Какая же гадость. Ещё и размазывается по всему лицу так, что потом не отмыть, но хуже всего, если она остаётся на одежде. Когда уже девушки поймут, что смысл поцелуев в том, чтобы чувствовать вкус человека, а не этой липкой заразы. — Глупые дуры надеются быть красивее с помадами, Кэмми, — тоном знатока просветила его Татум, кончиками пальцев прикасаясь к ссадинам на лице Дю Пона. — Хорошо, что ты не такая. — Просто я не страшная, — кокетливо сказала Татум и оба одновременно засмеялись друг другу в лицо, после чего снова принялись целоваться, с трудом душа свой смех. Волосы Татум, точно иголочки, цепляли гладкую кожу Кэмерона, кончики её пальцев давили на кровавые ранки, размазывая свернувшуюся кровь, такую живую и тёмную. Вокруг Татум снова образовалась та эмоциональная клетка, что и на кухне, разве что дневной свет подводил, лишая Дэдлок бархатных и душных объятий ночи. — Будешь моей девушкой? — Прозвучало как гром среди ясного неба. Татум замерла в объятиях Кэма, не шевелясь, лишь глазами недоумённо мечась из стороны в сторону, будто почуяла опасность, но откуда не знала, потому выглядывала её отовсюду. — Это что, стоп-слово? — шёпотом предположил Кэмерон. Он замер, тоже пробегая глазами по стенкам кладовой, прикидывая, болтнул лишнее или пронесло. Какое-то время они так и стояли неподвижно, ничего не говоря. Магия бархата, духоты, объятий и ночи для Татум растворилась и забылась. Наконец, поняв, что она глубоко возмущена, Дэдлок отстранилась, взирая на Кэмерона с привычным негодованием, граничащим с желанием вновь взяться за кирпич. — У тебя что, склероз? — вспыхнула она, грубо толкнув его обеими ладонями в грудь. — Не буду тебе я девушкой! Зачем опять спрашиваешь? — Вдруг ты передумала? — предположил он, лукаво улыбаясь. Татум нахмурилась пуще прежнего. Он что, легкомысленной дурой её считал? — С чего бы мне передумывать? — не унималась она, заглядывая Кэмерону в лицо с требованием ответить. Вот ведь воображала! Уже что-то себе напридумывал, и решил, что коль Татум с ним по углам тискается, значит, можно надеяться на всякие унылые земные встречи да свидания! Она стала отмахиваться от Кэма, который бормоча что-то вроде «ну, Татум» и «котик, прекрати» лишь с удвоенной силой начал липнуть к ней, требуя внимания, точно назойливое насекомое. — И не мечтай, — отрезала она. — Неужели непонятно? Я тебя использую! Ты парень, я девушка. Нам не нужно жениться просто ради того, чтобы целоваться. И это я решаю, когда мы будем целоваться, а когда нет! Ты ничего не решаешь, тебя и не спрашивает никто. Я решаю. Если тебе что-то не нравится, то проваливай к своим подружкам. Не думай, что тебе по силам меня охмурить. Не получится. Кишка тонка. — Бедный малыш так испугался, — с трудом давил смешок Кэмерон, не сводя опьянённых глаз с Татум. Невероятно, он умудрился пропустить всю суть её тирады! Татум вздохнула, не желая больше тратить силы на попытки что-либо ему доказать. Сделав вид, что Кэм прощён, несмотря на то, что по-настоящему Татум никогда ничего не прощала, она встала на цыпочки, потянулась к нему и поцеловала. Один маленький поцелуйчик перерос в один большой, но не успела Татум отдаться пучине страсти, как вдруг навострила уши, подметив неладное. Рядом повеяло странным запахом. Чужим. Тяжёлым и пресным. Она отстранилась от Кэма и обернулась, с хищным прищуром глядя на приоткрытую дверь кладовой. Кэмерон смотрел туда же. Лицо его мигом обрело серьёзность, приправленную тревогой. Не успел он дотянуться до двери, как Татум гулко хлопнула по ней рукой и выскочила наружу, услышав удаляющиеся шаги. Лёгкие, неотточенные. Какой-то здешний ребёнок. Чёртов проныра. — А ну, стоять! — рявкнула Татум и на всех парах побежала за шпионом. Кэмерон тоже выскочил из подсобки и в галоп помчался за Татум, которая гналась за мальчишкой, будто хищник на охоте. — У тебя уши для ношения лапши предназначены или функции слуха? Я сказала… стоять! — прокричала она, догоняя шпиона. Цепкая ручонка с чёрными ноготками мёртвой хваткой вцепилась в воротник рубахи мальчугана, рывком потащив его назад. Руки мальчишки по инерции занесло вперёд, в то время как его ноги сунулись по полу в обратную сторону. Татум полусогнутых ногах стала перед ним, вглядываясь в лицо любопытного червяка, который, осознав весь ужас собственного проступка, опустил голову, сердито глядя в пол. — Так-так-так, — деловито протарахтела Дэдлок, схватив рукой по-детски щекастую мордаху, чтобы поднять голову ребёнка повыше и разглядеть под волосами лицо нарушителя покоя. — Только посмотри кто тут у нас. Мелкий извращенец, — констатировала Татум, переводя взгляд на Кэмерона, который как раз, скрестив руки на груди, медленно подошёл. Оказавшись рядом с мальчишкой, он улыбнулся и опустил тому на плечо свою руку. Крепкую, массивную, нарочно давящую на юнца так, чтобы одно его плечо опускалось вниз, хотя паренёк и сопротивлялся, делая вид, что ничто на него не давит. — Говори, что ты видел! Мальчишка молчал, нарочно сжав губы трубочкой, будто готовился к тому, что сейчас его станут пытать, а значит, нужно героически заткнуться. — Ты глухой, мелкая падаль? — крикнула Татум, агрессивно заглядывая мальчугану в лицо. Тот по-прежнему держался с опущенной головой и надутыми щеками, а Кэм, стоявший в сторонке, мило улыбался, но руки не убирал. — Может быть, так проще развязать тебе язык? — кокетливо заявила Дэдлок, невесть откуда вытащив свой ножичек и принявшись пугающе водить им перед лицом мальчонки. У того округлились глаза, стоило ему увидеть идеально отполированное лезвие. Татум своё оружие чистила неохотно, но ради соревнований пошла даже на такие жертвы, и, о, счастье, нож пригодился! — Ну, что, слизень, обрёл дар речи или мне подправить твой речевой аппарат ножичком? Знаешь ли, он в своей жизни повидал много ребяческих языков… — Не надо, — сказал мальчишка, испугано глядя на поблёскивающее перед своим носом лезвие. — Гляди, оно говорящее. — Широко улыбнулся Кэмерон, наклоняясь к мальчишке так, чтобы хоть частично видеть его лицо. Татум тоже ухмылялась. Как же ей нравилось ловить вот таких ловкачей и вытряхивать из них дурь! — Ничего я не видел, — с деланным страхом дрожащим голосом ответил мальчонка, не отрывая взгляд от ножа. — …кроме того, как вы оба зажимались там, за дверью! — на одном дыхании выпалил он, резко дёрнувшись. Татум мгновенно приставила к его шее нож, вдавив так, что у паренька глаза на лоб полезли, а затем он и вовсе зажмурился, готовясь к скорой смерти. Кэмерон схватил его за отворот рубахи, чтобы дерзкий малец точно не сбежал. — Даже слишком говорящее, как я погляжу, — процедила сквозь зубы Татум. — Значит так, — деловито начала она. — Хоть словом обмолвишься — сдохнешь, — лаконично закончила Дэдлок, сделав наиграно несчастное выражение лица. Мальчишка смотрел на неё одним глазом, опасаясь открыть второй. — Ничего ты мне не сделаешь! Нельзя меня трогать! Ты хоть знаешь кто я такой? Татум и Кэмерон синхронно засмеялись, едва не надорвав животы от смеха. Ах, эти наивные глупые детки из Второго! Всерьёз полагали, что их происхождение кому-то интересно! Татум схватила мальчугана, чтобы угрожать ему, а не изучать родословную! Мальчишка такой реакции не ждал, потому непонимающе смотрел то на Татум, то на Кэмерона, которые раскраснелись от смеха, и одна только их жертва понять не могла, да что такого смешного случилось! Когда Татум, помахав ножом, будто веером, умерила свой хохот, её лицо вмиг вернулось к прежнему зловещему виду. Чёрные тени подчёркивали блестящие глаза, делая их похожими на дно колодца. — Мордаха знакомая. — Задумалась она, вновь схватив мальчишку за лицо и сжав так, что его кожа сморщилась как прошлогодняя картошка. — Погоди… не ты ли тот уродец, который Оппенгеймер? — Он самый! А теперь пустите меня, бандиты! — Невероятно, Кэмми, мы поймали настоящего Оппенгеймера! — У Татум вспыхнули глаза. — Отличный улов, я считаю. Дети богачей особенно вкусные, — согласился стоявший сбоку Кэмерон, миролюбиво смотрящий на мальчишку. Тот из-подо лба глядел на Кэма, как на пришибленного. — Мелкий Оппенгеймер значит. — Хищно усмехнулась Татум, демонстративно откидывая волосы с лица назад. — И что мелкий снобский червяк тут забыл, а? — Дэдлок хорошенько вздёрнула его за руку. — Как там тебя звали? — Оливер, кажется, — напомнил Кэмерон. — Отлично. Теперь мы знаем, что нацарапаем на твоей могильной плитке, слизень. — Татум ещё раз встряхнула мальца, как вдруг из его кармана что-то выпало. Кэмерон опустился вниз, поднял с пола небольшую коробочку, и, присвистнув, протянул её Татум. — Какой кошмар! — ахнула та, прижимая нож к горлу Оливера плотнее. — Так вот чем занимаются дети во Втором! Кэмерон, вытри об него свои руки, вдруг ещё заразишься чем-нибудь, — командовала Татум, и Кэм, всё так же мило улыбаясь, вытер руку, которой схватился за пачку, об спину Оппенгеймера. — Ты хоть знаешь, мелкий червь, как вредно курить? — Просто ужасно, — поддакнул Кэмерон. — Да у тебя наверняка лёгкие уже как желе! Сгнили! — Гнилее некуда. — А от лёгких гниение расползётся дальше. К желудку, печени, сердцу. Даже до мозга дойдёт! Сморкаться гнилью будешь! Какая гадость. Не удивительно, что во Втором одни слабаки ничтожные, коль они тут все курят. — Как же мы будем его есть, а, Тати? Испорченный продукт… — А мы лёгкие выбросим, они всё равно отстойные на вкус. То ли дело… сердце… — с придыханием говорила Татум. — Такое сладкое… — Вы что, психи какие-то? — хмуро спросил Оливер, сначала взглянув на нависшего над ним Кэмерона, а затем на согнувшуюся напротив Татум. — Что значит, «какие-то»? Ты нас не знаешь? — возмутилась она, стараясь не смотреть на заходящегося смехом Кэма. — На нашем счету не один убитый ребёнок, а ты о нас ничего не слышал? — Вы же те типы с соревнований, — недоверчиво выпалил хмурый Оливер. — Те типы! — пришла очередь Татум хохотать. Она смеялась так заливисто, что пришлось прижать ко рту руку, чтобы угомониться. — Кажется, избитых до полусмерти учеников Второго недостаточно для того, чтобы детки всяких Оппенгеймеров нас запомнили, но это к лучшему. Слушай сюда, дымящая экологическая катастрофа. Ты нас не видел, и не знаешь. Нас тут не было. В твоём гнусном никотиновом мирке нас не существует. Усёк? — Никому не рассказывать о том, что вы зажимались? А почему? Вам нельзя, что ли? Вы монахи какие-нибудь? — Он забавный, — не прекращал смеяться Кэмерон. — Татум, давай заберём его себе и сделаем домашним шутом? — У тебя есть Гиллис, успокойся. Два шута перебор. — Отмахнулась Татум. — Кэмми, скажи, а кто богаче — ты или Оппенгеймеры? — Конечно, я. Мы же банкиры. Деньги всех богачей в наших руках. — Славно. — Татум приблизилась к лицу Оливера настолько, что их носы почти соприкасались. — То есть… если мы убьём мелкого, дело можно легко замять? — Да, запросто. Я могу купить детектива, полицейский участок, судей, а если понадобится, и закон куплю. — Довольная Татум взглянула на Кэма, посчитав, что всё-таки богатство чертовски привлекательно… — Если вздумаешь открыть рот, мы будем знать, кто проболтался, — сказала Татум, грозно взирая на Оливера. Её ручонка впилась в его шею, выпустив в кожу чёрные ноготки. — Мы порежем тебя на части, затем порежем на части твоего отца и сожжём весь его бизнес. Мы выжжем дотла весь твой округ вместе с людьми и будем плясать на ваших костях ритуальные танцы. Если ты хоть словом обмолвишься, я выпущу тебе кишки и на твоих глазах измерю их длину, чтобы выполнить практическое задание и получить отличную оценку. Оливер слушал это, пугливо сжимаясь в комок, хоть и внешне пытался демонстрировать решимость. На деле же он испугался до чёртиков. Эти двое точно были ненормальными, а ненормальные это самые опасные люди на свете. Может, потому они и побеждали всё время? Может, потому… что были настоящими убийцами? С такими лучше не спорить. Оливер попытался отступить назад, но Кэм крепко держал его за руку, не позволяя сдвинуться с места. — А ты разве не знаешь длину кишок человека? — как бы невзначай поинтересовался Кэм у Татум, но глядел исключительно на Оливера. А он ещё своих сокурсников психами считал… — Знаешь, никогда не доводилось измерять лично! — радостно выпалила Татум. Оливер смотрел на неё, понимая, что видеть Татум Дэдлок хочет примерно никогда. И её богатого друга тоже. Татум же моментально ощутила его страх, потому принялась водить ножом по юному лицу, словно размазывала масло по хлебу. Оливер еле заметно подрагивал, готовый сбежать с минуты на минуту. Когда кончик лезвия коснулся его губ, он встрепенулся и побледнел, в ужасе наблюдая за тем, как его… убивают? — Бу! — рявкнули Татум и Кэмерон одновременно. Испугавшийся до чёртиков мальчишка в горячке толкнул Дэдлок, а сам, что было прыти, помчался по коридору, словно его преследовала стая адских гончих. Татум и Кэмерон стали друг около друга, блаженно наблюдая за убегавшим Оливером. — Ну, и слизняк этот Оппенгеймер. Вылитый ты в детстве. — Я в его возрасте был в хорошей форме, а этот бежит как впервые в жизни. — Строевым шагом тут ходить учат, а бегать, видимо, нет, — хмыкнула Татум. — Думаешь, он не проговорится? — спросил Кэмерон, переведя взгляд на неё. Татум задумчиво теребила пальцами свой ножик, выглядя убийственно серьёзной и уверенной в себе. — Проговорится — сдохнет, — констатировала она. — А если он поймёт, что это шутка? — Это не шутка, — фыркнула Татум, искоса взглянув на Кэмерона. Тот без удивления вскинул вверх брови, взирая на её устрашающую гримасу, а затем, вздохнув, заговорил. — Меня, наверное, уже ищут, — слегка прикусил губу он. — Нужно возвращаться, пока не закончился перерыв. — А я думала, мы только начали веселиться, — капризно заявила Татум. Глаза её игриво поблёскивали, а рука быстро отыскала руку Кэмерона, медленно поднимаясь сначала к локтю, затем плечу… — Я же капитан, — простонал Кэмерон. — Надо идти, котик, но когда мы приедем домой, ты могла бы… — Ничего я не могла бы. Размечтался. — Занервничала Татум. — Но ты прав. Не хватало ещё, чтобы наши исчезновения как-то связали. — Уверена, что Оппенгеймер промолчит? — Он же трусливое ничтожество. Конечно, промолчит. Небось, выискивал себе местечко, где бы покурить. — Дэдлок сжала пачку с сигаретами так крепко, что та смялась в лепёшку, а наружу посыпался измельчённый табак. — Теперь мы будем сниться ему в кошмарах!

***

— Где этот чёртов Дю Пон? — выпалил Стокли снова наведавшись к своей команде в поисках Кэмерона. Шанталь сидел с Адой и Лайтли на лавке, и уже второй раз подряд пожал плечами на этот вопрос, отчего МакКуин сделался только злее. Жилка на его шее угрожающе надулась, а лицо налилось кровью от гнева. Вот ведь достанется Кэму за то, что он исчез… Шанталь подумал про Татум и огляделся. Её тоже не оказалось рядом. Он даже привстал, чтобы отыскать её глазами, но подруги и след простыл с тех самых пор, как она… — Сэр, разрешите его поискать? — вызвался вдруг Шанталь, чем привлёк к себе внимание команды. Обычно Шанталь не вызывался добровольцем, а тут ещё и поиски Дю Пона, с которым он не сказать, чтобы контактировал… — Ищи, Дилони, только учти, что тебя потом искать никто не станет. У тебя впереди выступление. Застрянешь в чёрной дыре, как Дю Пон, вылетишь к чёрту из академии, понял? — прогремел Стокли, медленно расхаживая из стороны в сторону. Он смотрел на трибуны и скопления людей, но Кэмерон как сквозь землю провалился. И не только Кэмерон. Собственно, поэтому Шанталь и вызвался на поиски капитана. Пропал не только Кэм, с ним исчезла и Татум, а значит, они, скорее всего, вместе. Уж лучше пусть их обнаружит Шанталь, который в курсе того, чем они промышляют, чем кто угодно другой, в особенности сам Стокли. — Так точно, сэр, — тихо отозвался Шанталь. — До конца перерыва Кэмерон будет тут. — Он поднялся со своего места и, махнув рукой своим девушкам на прощание, поспешил в сторону трибун. Ада и Лайтли, недоумевая, ещё какое-то время следили за Шанталем, считая подобную инициативу с его стороны лишней. Где они могли скрыться, точно зная, что их не поймают? В шалаше? Шанталь медленно шёл в сторону трибун, осматриваясь по сторонам, в надежде, что Кэм уже выбрался из укрытия и направлялся обратно к команде, но среди разбредшихся по стадиону людей, своего капитана Шанталь не видел. Вокруг топтались дети в форме, представительные люди из Капитолия, просто гости из округов. Некоторые ученики из Первого, прибывшие сюда в качестве группы поддержки, тоже спустились с трибун вниз, шатаясь, где ни попадя. Некоторые собрались около выставки оружия, которая проводилась в углу, между трибунами и непосредственно ареной. Кэмерона и Татум, естественно, около неё не было. Шанталь обошёл по периметру всю зону для зрителей, обошёл несколько рядов лавок, затем спустился и направился в сторону корпусов, надеясь, что эти двое не настолько безумны, чтобы сунуться внутрь незнакомых коридоров. Чем ближе Шанталь подходил к шалашу, из которого в сопровождении команды вышел на стадион, тем сильнее не по себе ему становилось. А что, если он и правда их отыщет? Как же неловко вот так врываться в чью-то жизнь! Шанталь даже не заметил, как замедлил свой шаг, представляя, в какой ужас ввергнет Татум явлением своей персоны, и кем из-за него почувствует себя Кэмерон. Вторгаться в чью-то жизнь Шанталь не любил, и одна мысль о том, чтобы столь бесцеремонно встрять в дела Татум, заставляла его чувствовать себя скверно. Тем не менее, если их застукает Шанталь, тайна не получит распространения, а значит, дело закончится мирно. Ладно, Татум, но как Кэмерон мог совершить столь беспечный поступок, зная, что он капитан? Преодолев шалаш, Шанталь оказался в одном из многочисленных коридоров левого крыла корпуса, однако тот пустовал. И что же теперь? Заглядывать в каждый зал? Шанталь прильнул к первой же двери и прислушался. Тишина. Около следующей так же тихо. Шанталь обошёл порядка десяти дверей, прежде чем понял, что тут пусто и искать беглецов следовало в другом месте. В остальных двух коридорах тоже никого не обнаружилось, потому, прежде чем на Шанталя набросился кто-то из местных преподавателей, он поспешил обратно на стадион, предполагая, что мог просто разминуться с Татум и Кэмероном, а посему те, скорее всего, уже бродят где-то снаружи. Шанталь решил выйти наружу через парадный вход, потому в шалаш не попал. Погода за время его отсутствия заметно видоизменилась. Тёплое солнце скрылось за невесть откуда взявшимися облаками, а на земле разыгрался ветер. Не настолько сильный, чтобы сорвать соревнования, но для прохождения той же полосы препятствий он всё заметно усложнил. Шанталь повертел головой по сторонам и облегчённо вздохнул, когда увидел как Кэмерон направлялся к стоянке команды. МакКуин и его яростная тирада уже поджидали капитана, потому когда Кэм подошёл достаточно близко и Стокли заговорил, Шанталю показалось, что он даже находясь далеко от тренера, всё равно слышал его крик. Татум же в лагере Первого не появилась. Может, они всё же были не вместе? Пока Кэмерон получал второй за сегодня подзатыльник, пропажу другого, не менее важного ученика, никто не замечал. Впрочем, так было всегда, хотя, наверное, это к лучшему. У Татум остался шанс вернуться на лавку без подзатыльников. Солнце вышло из-за облака и перед глазами мгновенно просветлело так, что Шанталь прищурился. Выставленное на специальных витринах оружие пускало солнечные зайчики и откровенно слепило, потому люди, разглядывавшие инвентарь, благодаря которому обучались ребята во Втором, быстро разошлись. В Первом подобные выставки никогда не проводили, потому что не считали необходимым демонстрировать само собой разумеющееся, к тому же руководство не было уверено, что смогло бы обеспечить достаточную сохранность экземпляров, что уж говорить о том, что какие-нибудь безумцы могли выкрасть оружие или использовать. Хоть во Втором его и приковывали к витринам, креативные люди всегда находились. Шанталь уже собрался вернуться к команде, как вдруг заметил, что с выставки оружия разбежались не все любопытствующие. Один человек остался. Шанталь замер, наблюдая за тем, как около длинной стены, завешанной оружием, стоял ребёнок. Сам. Где же его родители? Вокруг не было никого, кто походил бы на родных этого мальчика. Невероятно… его что, оставили одного рядом с оружием? Недолго думая, Шанталь направился к выставке. Он тихо подошёл к мальчишке и мягко склонился рядом. Мальчик делал вид, что никого не видит. Около оружия часто слонялись люди, желая рассмотреть его поближе, потому ничего удивительного в этом нет. Шанталь выжидающе молчал, разглядывая ребёнка. Он точно не из Первого. Ребята в Первом выглядели иначе, да и вели себя по-другому. Мальчик, похоже, обучался в академии, потому как реагировал на оружие спокойно, так, словно не просто видел его прежде, но и пользовался. Кто-то из ребят Второго? Возможно. Эмоционально сдержан, лишних движений не делал, дисциплинирован. — Не боишься стоять в одиночестве рядом с оружием? — мягко поинтересовался Шанталь, наблюдая за мальчиком. Тот повернул голову, молча посмотрел на Шанталя и сделал шаг в сторону от него. Шанталя опасался, а оружия — нет. Как любопытно. Наверняка первокурсник из академии, хотя… Где же его друзья? Обычно первокурсники очень жадны к знаниями, и если один из них стоял рядом с выставкой оружия, то рядом должны бродить и остальные, вот только их не видно. Ни одного ребёнка. Шанталь вновь обратил свой взор на мальчика. Формы на нём нет. Одет в обычную одежду, но новую и ухоженную. С виду ему примерно столько же, сколько было Шанталю, когда… Он вздохнул. Может быть, мальчик ещё не первокурсник, а лишь готовился поступать? А может, и вовсе приехал откуда-то… — Где твои родители? Ты знаешь, что детям без присмотра нельзя тут стоять? — аккуратно спросил Шанталь, надеясь не испугать ребёнка во второй раз. Тот, снова не вымолвив ни слова, отступил в сторону. Шанталь улыбнулся. Какое общительное дитя. Предпочитает компанию опасных предметов, а не людей. Шанталь уже собрался снова попытать счастья вопросом, как мальчик неожиданно заговорил сам. — Я не общаюсь с незнакомцами, — сказал он, поглядывая на Шанталя. — Похвально. Тебя научили правильным вещам, — согласился Шанталь, безынтересно рассматривая оружие перед собой. — Стоило сразу представиться. Меня зовут Шанталь, а тебя? — То, что ты назвал имя, может быть, даже своё, ещё не делает тебя моим знакомым, — безразлично сказал мальчик. Он рассматривал оружие с искренним интересом, явно желая пощупать его. Стоило Шанталю об этом подумать, как мальчик и вправду потянулся за коллекционным колчаном со стрелами, коим следовало любоваться, а не стрелять. — Не могу не согласиться. — Вздохнул Шанталь и юный гость отдёрнул руку к себе, будто ошпарился. Иногда Шанталю приходилось контактировать с трудными детьми, потому он знал, что в общении с такими ребятами следовало проявлять настойчивость и осторожность в равной степени. Разговорить можно кого угодно. Уж Шанталь, два месяца не проронивший ни слова в больнице, знал это как никто иной. — И всё же для тебя гораздо опаснее бродить здесь одному, чем назвать мне своё имя. Ты ведь не из Второго, верно? Откуда ты? — Из Капитолия, — как-то слишком быстро ответил мальчик, повернувшись лицом к Шанталю, будто хотел этим жестом убедить его в своей честности. — Нехорошо врать. — Шанталь повернулся спиной к стеллажу, опустил на него руки и склонил голову набок. Взгляд его был настолько проницательным, что мальчик даже немного растерялся под его давлением, не понимая, почему этот человек вообще к нему пристал. — Я знаю, как выглядят капитолийцы. Ты на них не похож. — Откуда тебе знать? — Я из Капитолия. — Правда? — немного эмоциональнее прежнего выпалил мальчик и слегка поёжился, опустив голову. Понял, что сам себя выдал, излишне любопытствуя. — То есть… ты тут гость? Почему ты тогда в команде? — Я учусь в академии Первого округа, — пояснил Шанталь, тепло улыбнувшись. Мальчик улыбаться ему в ответ не спешил. Утолив свой интерес, он вернулся к безразличному разглядыванию оружия, медленно двигаясь вдоль стеллажей, словно не с ним вели беседу. Шанталь же, поражаясь собственной приставучести, снова заговорил. — А ты из Пятого? Мальчик остановился, будто в стену врезался, и резко обернулся к Шанталю, взирая на него слегка округлившимися глазами. — С чего ты взял? — Ками Ла Рэй твой отец? — ровным голосом поинтересовался Шанталь, напугав мальчика ещё больше, хотя эмоции на его лице показались Шанталю размытыми. Испуг запросто можно было перепутать с обеспокоенностью, удивлением или огорчением. — Не бойся, это просто… издержки профессии. Я заметил, что ты пару раз покосился в его сторону, а ещё у вас одинаковые рубашки, вот я и предположил. — Да, это он. — Мальчик обернулся, бросив короткий взгляд в сторону отца, говорящего с другими взрослыми людьми неподалёку трибун. Все они выглядели очень представительными, но при этом смеялись, словно делились друг с другом забавными историями. — Раз ты уже всё разгадал, то… меня зовут Флори, — как-то нехотя сказал он, глядя себе под ноги. — Флориан, значит? Тоже французское имя, как и моё. — Тепло улыбнулся Шанталь, чувствуя, что лёд тронулся. — В моей академии учится много людей с французскими корнями. — Меня называют Флори. И нет у меня никаких французских корней. — Прошу прощения, — поспешил исправиться Шанталь, не желая задеть ребёнка. — Хорошо, что ты не ходишь посреди оружия без присмотра. — Я ничего не украду. — Я и не думал об этом, а вот о том, что ты можешь пораниться — ещё как. — Не поранюсь. Я знаком с оружием. А ты кто-то вроде местного смотрителя? — холодно поинтересовался Флори, внимательно изучая Шанталя. — На самом деле нет, я просто проходил мимо и увидел, что ребёнок в одиночестве бродит среди опасных предметов. — Они совсем не опасные. Я держал в руках почти все из них. — Правда? Как же так вышло? В Пятом все ребята такие суровые? — Шутливо улыбнулся Шанталь. Флори не разделял ни его шуток, ни улыбок. — Я занимаюсь с миротворцами, — серьёзно ответил тот. Стоило ему заговорить про обучение, как Шанталь мигом разглядел в нём тот же запал, что присутствовал во всех младшекурсниках. У Шанталя этого запала не было никогда. — Они меня тренируют. Может быть, я тоже поступлю в академию. — Если ты уже тренируешься с миротворцами, зачем тебе академия? — как бы невзначай вопрошал Шанталь. Флори потянулся к массивному современному арбалету, и как только коснулся кончика стрелы, Шанталь аккуратно его пресёк. — Здесь ничего руками трогать нельзя. — Мальчик вздохнул. Щупать нельзя. Ходить самому нельзя. Что вообще можно? — Чтобы научиться большему. — Пожал плечами Флори и посмотрел в небо. Если до сих пор погода стояла тёплая и спокойная, то теперь разыгрался ветер, заставляя волосы хлестать по лицу, а мелкие песчинки пыли встревать в глаза. — Академии переоценены, — неожиданно сказал Шанталь, впервые за весь разговор по-настоящему заинтересовав мальчика. Флори зациклил на нём взгляд, наверняка гадая, почему Шанталь так отзывался об академиях, в одной из которых учился сам. — Но ты ведь здесь учишься, — не понимал тот. — Тебя насильно сюда отправили? — Это длинная и не очень оптимистичная история, о которой лучше не говорить, но дело не в этом. — Шанталь подошёл к Флори ближе, слегка наклонившись к нему так, словно собирался ему что-то нашептать по секрету. — Если ты думаешь, что академия научит тебя благим делам, ты ошибаешься. Это не то, что тебе нужно. Уроков миротворцев будет достаточно. — Но почему? — насторожился Флори, оглядевшись по сторонам. — Тут что, занимаются чем-то незаконным? — Нет, — тихо промолвил Шанталь. — Просто здешние методы обучения тебе не понравятся. Если есть возможность, лучше бери частные уроки. Флори смотрел на Шанталя, не понимая, что тот имел в виду, и что за методы такие. Посчитав, что допытываться у незнакомца перебор, Флори вернулся к разглядыванию оружия, но не успел он повернуться лицом к стеллажам, как кто-то громко окликнул Шанталя и Ла Рэй тоже машинально обернулся. — Шанталь, ты опять отговариваешь детей от поступления в академию? — осуждающе прокаркала стремительно направляющаяся к нему Татум. Опять? Какая-то девушка, быстрым шагом подошла к Шанталю. Почему она делала вид, что никого рядом с ним не существует? — Тише, Татум, — попытался усмирить её пылкий нрав Шанталь. — Просто делюсь советами, ничего такого. — Неужели? Эй ты! Учиться у нас вздумал? — спросила в своей обычной манере Татум, обнаружив Флори. Она присмотрелась к его лицу так, словно у неё были проблемы со зрением, что не мудрено при таком количестве чёрной косметики размазанной по векам. Мальчик не понял, чем заслужил эту пассивную агрессию, потому решил не отвечать. — Не маловат ли ещё игрушки взрослых щупать? — Ты сама-то во сколько лет впервые за оружие взялась? — с теплотой в голосе спросил Шанталь. Флори заинтересованно переводил взгляд с одного на другого. Девушка вела себя слишком уж грубо, чтобы с ней так мягко разговаривать. — Лет? — фыркнула Татум и надменно задрала подбородок. — С самого рождения, конечно. Я даже молоко из бутылочки не пила. Сразу из ритуального кубка. — Она отвернулась от Шанталя и снова взглянула на Флори. — Так ты ученик? Из Второго, видимо? Умеешь что-нибудь? Где твоя форма? Ты не местный, что ли? — Татум замолчала. — Ты вообще говорящий? — Оставь ребёнка в покое, Татум, и возвращайся к команде. Я сейчас подойду, — попросил её Шанталь и та, пожав плечами, с выражением лица «не больно-то и надо» отправилась вниз в сторону стоянки команды Первого округа. — Ритуальный кубок? — спросил Флори, глядя ей вслед. — Она так стаканы называет. — Это твоя подруга? — Да. Очень милая девушка порой. — Не самая приятная, — задумчиво сказал Флори. — Хотя у меня есть друг, который тоже иногда себя плохо ведёт. — И он тоже хочет в академию? — Что? — Флори поперхнулся воздухом. — Какая академия… нельзя ему сюда. Вот он бы на этой выставке точно нанизался на какой-нибудь нож. — Мальчик осмотрелся. — Ему бы здесь понравилось. Людей много. Дерутся все. — А ты наблюдал за выступлениями? — Продолжал допытываться Шанталь. Мальчишка нехотя кивнул. — Болеешь за кого-нибудь? Флори шумно вздохнул и задумался. Дома, на индивидуальных уроках, ему иногда показывали отрывки из некоторых записей с соревнований, потому Флори отчасти помнил некоторых бойцов. Он присмотрелся к команде Первых и указал пальцем на стоявшую около тренеров девушку. Блондинку. — Кажется, вот эта девушка метко стреляет, — немного неуверенно проговорил он, вспоминая, её ли видел на тех записях. Флори не слишком хорошо запомнил лицо, но ему казалось, что он не ошибся. — И в самом начале парень хорошо дрался. Шанталь взглянул в ту сторону, куда рукой указывал Флори, и тепло улыбнулся. — Тебе нравится, как она стреляет? — тихо поинтересовался Дилони, с упоением наблюдая за тем как Ада говорила с Рокфеллер, периодически улыбаясь. — Да, у неё хорошо получается. — Ты можешь сам сказать ей об этом, — посоветовал Флори Шанталь. — Ей будет приятно. — Знаю я такие розыгрыши, — скептически ответил мальчик. — Я с ней заговорю, а она окажется такой, как эта твоя подруга, и даст мне пощёчину. — Что ты, такого точно не произойдёт. Ада очень добрая. Она моя девушка. — Улыбался Шанталь. — Понятно, — понимающе кивнул Флори. — Но я к ней не пойду. Мне пора возвращаться на трибуну. Флори собрался уходить, потому заметив это, Шанталь решил сказать то, что всё это время крутилось на языке. — Здесь учат не тому, как защищаться. Ты же видел два первых выступления? Для того, чтобы стать частью этого, нужны весомые причины. Желание защитить себя и своих близких, не входит в их перечень. Не спеши с выбором… Мне тоже пора. До моего выхода осталось не так много времени. Было приятно познакомиться с тобой. Не потеряйся в толпе. — Шанталь улыбнулся, опустил ладонь Флори на плечо, а затем размеренным шагом отправился вниз, оставив мальчика наедине с оружием, но долго его уединение не продлилось, так как подошёл отец, после чего они вместе отправились обратно на трибуны…

***

Когда Шанталь незаметно вернулся на лавку, в команде творился настоящий бедлам. Все галдели, переговариваясь настолько шумно, что Шанталь даже поморщился. Оказалось, Гиллис выступал следующим. Из-за этого его друзья во главе с Кэмероном и половина тренеров наперебой давали новичку советы, по их мнению, полезные для победы на полосе препятствий. Сам же Лурд, кажется, больше половины этих советов даже не услышал, а те, которые услышал, явно не осознал. Он смотрел перед собой в пустоту с таким видом, будто уже потерял сознание от переизбытка информации. Шанталь не считал, что Лурд хорошая кандидатура для прохождения полосы препятствий, но Кэмерон, Татум и сам Шанталь уже заняты, а следующим за ними по скорости прохождения был как раз таки Лурд, потому Кэм и привёл его в команду. Поведение Лурда и его тяга к собирательству слухов не нравилась Шанталю настолько, что по шкале доносчиков он поставил ему целых двадцать три процента вероятности. Не зря в качестве специализации Гиллис выбрал разведку! Тем не менее, Шанталь не видел его шпионом даже несмотря на излишнее любопытство. Лурд казался глуповатым, а, соответственно, не способным хранить тайны, подобные тем, что хранил Шанталь. Для этого нужен зрелый человек, надёжный… Он снова взглянул на Кэмерона. Если бы он только мог напрямую узнать у него! Может быть, на его курсе действительно нет доносчиков кроме самого Шанталя…. Ведущий объявил о начале очередного испытания. Лурда представили публике, и тот взял слово, попросив у ведущего микрофон. Сидящая рядом Татум засмеялась вслух, махая рукой перед лицом словно веером, а Кэм спрятал лицо в ладонях. Неудивительно, ведь говорил Лурд откровенный бред, скорее всего, сочинённый кем-то на спор. Когда шоу закончилось, и началась непосредственно полоса препятствий, Гиллис умудрился споткнуться и упасть ещё до первого препятствия. Стокли набросился на Кэмерона, а Татум злорадствовала, теряясь за каким зрелищем ей наблюдать в первую очередь. Лурд проиграл. Шанталя это не удивило, но в команде оптимистичный настрой снизился. В целом для первого раза Гиллис выступил хорошо, с лёгкостью преодолев все препятствия, но подвернул ногу у финиша, в итоге уступив Вторым. Те ликовали. Шанталь взглянул в их сторону, и ему снова стало не по себе от того, что он мог стать частью академии, где есть два состояния: стоять по стойке смирно или кричать во всё горло победоносные выкрики, сопровождая их трепанием всех конечностей сразу. Следом за полосой препятствий прошли гонка на автомобилях, метание ножей, а затем и выступления стрелков. И Ада, и Лайтли в своих номинациях победили, завоевав для округа столь ценные золотые медали. Недавно вернувшийся из душа Лурд сидел как в воду опущенный. Ещё бы, ведь даже Лайтли, новичок на этих соревнованиях, смогла заполучить медаль, а он — нет. После выступления Ады начался очередной перерыв. Шанталь стоял в углу, беседуя со счастливой Адой, остальные участники команды разбрелись кто куда и только Татум, скрестив руки на груди, в одиночестве сидела на лавке, пристально наблюдая за своим другом в компании ненавистной мымры Паркер. Заметив, что Татум сидит одна, Кэмерон через толпы снующих по всему стадиону людей, незаметно пробрался к лавке и сел рядом с ней. Татум, не поворачивая головы, заметила его ещё до того, как он приблизился, но виду о своей осведомлённости не подавала, ненавистно пялясь на самую противную картину из всех возможных. Кэм молчал, глядя туда же. В какой-то момент ему тоже стало не очень приятно наблюдать — наверное, виноваты злобные флюиды Татум… — Только посмотри на это. — Наконец, не сдержала жалобу она, хмуро взирая на то, как Шанталь и Ада стояли рядом, говорили и, о, ужас, держались за руки. — Отвратительно. — Покачал головой Кэмерон. — Полный отстой. — Кошмар. — Не поддакивай мне, — возмутилась Татум, резко повернувшись к Кэму. Злости от лицезрения непотребства в ней накопилось так много, что срочно хотелось на ком-то её согнать. — Не поддакиваю, — заверил он, улыбаясь. — Смутно верится, — съязвила Татум, вновь зациклившись на невидящих никого кроме самих себя Шантале и его мымре. Мало того, что эти двое сюсюкались друг с другом у всех на виду, так ещё и Кэмерон подсел! Татум не знала, радуется она тому, что он здесь или злится. — Ну, ничего, осталось подождать всего год. — Год? — не понял Кэм. — Именно так, — показательно кивнула Татум и повернулась лицом к Кэмерону. — Я недавно изучала специализированную литературу, и обнаружила абсолютно достоверный и точно-точно подтверждённый факт, что эта ваша любовь живёт три года, — хвастливо просветила Кэма она. Тот засмеялся, наиграно соглашаясь. — Ого, какой невероятный факт, — без капли удивления сказал он, но Татум приняла это за чистую монету. — Вот прям три года? — Три года и ни деньком больше, — уверенно объявила она. — Я даже купила себе таймер, рассчитала точную дату, установила её и включила отсчёт, чтобы случайно не забыть нужный день. — А что произойдёт в этот день? — Кэмерон изобразил искреннюю заинтересованность, подыгрывая наивной Татум. — Всё, — очень содержательно ответила она, резко нарисовав ладонью в воздухе прямую линию. — Всё? — переспросил Кэм, улыбаясь. — Именно так. Всё. Любил и тут хлоп — уже не любит. — Непоколебимой уверенностью Татум в своих словах невозможно не восхищаться. — Ничего себе. — Покачал головой Кэмерон. — Откуда вы это берёте… — Что значит «откуда»? Это наука, идиот, математика, и она не ошибается. Должно сработать с точностью до дня. — А я что? — А ты что? — не поняла Татум. — Я люблю тебя больше трёх лет, — напомнил ей Кэм. — Тише ты, — шикнула на него Татум, стрельнув глазами по сторонам. — Хочешь, чтобы все услышали? — Она неуютно заёрзала на месте, поправляя и без того идеально лежащие волосы. — Ты любишь меня три недели, а не три года. — Я лучше знаю сколько, и я сказал, что люблю тебя больше трёх лет, значит, твоя концепция не работает. — Больше трёх лет это сколько? — Не знаю. Пять? Семь? Вечность? — Вечность не подходит, — сказала Татум, настойчиво глядя Кэмерону в глаза. — Ты не можешь посчитать вечность, а в книге говорилось конкретно про три года. — И сколько таких трёх годов в вечности? — не унимался Кэм. Татум пропиливала его взглядом. Ну, что за упрямец! Чёртов финансист, а считать не умеет! — Очень много. — Значит, дело в другом, — отмахнулась Татум, быстро подыскивая новое гениальное объяснение. — Ты просто ненормальный. Ты заковываешь девушек в наручники! — Тише ты. Хочешь, чтобы все услышали? — Кэмерон с улыбкой на лице осмотрелся. — Боишься, что люди узнают твои грязные секретики, Кэм-Кэм? — Ухмыльнулась Татум, откинувшись спиной на решётчатую стенку. Глаза её властно поблёскивали, гуляя по Кэмерону. — Да пожалуйста. — Он радушно указал рукой на толпу. — Мои секретики — твои секретики, котик. Можешь рассказывать, я буду только рад. Татум хмыкнула. Ещё бы он был не рад, но её так просто не проведёшь! — Видимо, про три года имелось в виду, если взаимно. — Задумалась Татум. — Поэтому с тобой схема и не работает! — Гениально, Тати, но у меня взаимно. — Кэмерон тоже откинулся на решётку. Татум медленно повернула голову в его сторону и взглянула на него самым уничтожающим взглядом из своего богатого арсенала. Их плечи слегка соприкасались, потому Кэмерон ощущал, как Дэдлок буквально подрагивала от злости. — Неправда, — процедила сквозь зубы она. — Правда. — Нет, — упиралась Татум. — Да-да. И знаешь, что? — Кэмерон слегка наклонился к ней, шепча практически в ухо. — Ты им завидуешь. — Он глазами указал на Аду и Шанталя. — Ты бы хотела так же. Татум настолько разозлилась, что даже ничего не сказала. Лишь медленно покачивала головой, пока в итоге не рассмеялась Кэмерону в лицо. Его бредовый бред даже оскорблять не хотелось, чтобы не испачкаться в нём. — Моя маленькая куколка такая завистливая, — прошептал Кэмерон, с трудом сдерживая смех. Татум толкнула его в бок и отсела подальше, но не успела она моргнуть, как Дю Пон возник рядом. — Не обижайся, котик, я лишь пытаюсь тебе сказать, что эта информация про три года обыкновенная растиражированная чушь. Если бы людские эмоции были настолько хорошо изучены, чтобы утверждать такое наверняка, мы все жили бы иначе. У кого-то любовь живёт тридцать лет, а у кого-то три дня. — Я — стратег. Не смей меня учить. — Не смею. — Кэмерон выставил руки перед собой, словно демонстрировал собственную безоружность. — И… сколько дней ты бы им дал? — уныло спросила Татум, с отвращением глядя на не прекращающуюся беседу Шанталя и Ады. Сколько можно чесать языками, дьявол их подери? — Не знаю, — честно ответил Кэм, скрестив руки на груди. — Но, мне кажется, они всё равно разбегутся. Татум навострила уши. Вот он, идеальный рецепт покорения Татум Дэдлок — говорить, что Ада с Шанталем расстанутся! — Почему ты так думаешь? — Они вызывают у меня такие ощущения. — Пожал плечами он. — Ада ведь из Паркеров, а те вряд ли когда-нибудь позволят ей выйти за него замуж. Позволить ей видеться с Шанталем это одно, а жить вместе — совсем другое. Для Татум эти слова прозвучали убедительно. Да, наверняка всё так и будет. Может, придётся подождать даже меньше года! Или больше… Но главное, что это обязательно случится, потому что по-другому быть не могло. Даже Кэмерон это понимал. — А ты симпатичнее, когда пытаешься думать, — холодно бросила Татум, украдкой косясь на Кэма. — Поэтому ты всегда такая красивая, — не замедлил с ответом он, заставив Дэдлок снова чувствовать себя королевой ситуации, однако продлилось это недолго — ровно до того момента, когда вернулись друзья Кэма и остальные участники команды, хотя эти остальные участники тоже были его друзьями. Большая их часть уселась по левую сторону Кэма, а несколько второсортных дружков уселись уже со стороны Татум, не рискнув усаживаться между Дю Поном и Дэдлок одновременно. — О, а чего это они там зажимаются? — Болтовня Лурда Гиллиса не заставила себя долго ждать. — Ничего себе! Они что… Эй, кто-нибудь про них что-то слышал, народ? — Тебе-то какое дело? — Татум нагнулась вперёд, чтобы направить всю свою ненависть Лурду прямиком в лицо. Тот тоже нагнулся, чтобы лучше её видеть и эффективнее давать отпор. — С тобой никто не разговаривает, Дэдлок. Победила? Можешь проваливать, — на одном дыхании выпалил Лурд, теперь обратив свой взор на Кэма и остальных ребят. — Нет, ну, вы гляньте на это? Они что, за руки держатся? — ужасался Гиллис. — Впервые такое видишь? — устало спросил Кэмерон. — Ещё на цыпочки встань, чтобы лучше глазеть, бескультурье. — Это же Паркер! Она классная и… с этим? — с выразительным отвращением сказал Лурд, вытягивая шею. Кажется, призыв Кэма встать на цыпочки он воспринял всерьёз. — Попридержи язык, урод, и нос свой не суй в чужие дела, — пригрозила Татум. — Ты что, ещё здесь? — Представь себе. — Я и слышу, что чем-то тут воняет. — Единственный источник вони здесь — это ты, Гиллис, — спокойно заявил Кэм, нагнувшись вперёд так, чтобы перекрыть собой другу видимость. — И я сейчас даже не про то, что ты плохо отмылся в душе. Не лезь, куда не просят. Лучше задумайся над тем, что ты упустил потенциальную медаль для нашей команды, а значит, вонять будешь ещё долго. На мусоровозе. — Чёрт, — разочаровано протянул он, стыдливо хлопнув себя по лбу. — Совсем забыл про это дурацкое наказание… — Дилони, иди сюда немедленно! — рявкнул непонятно откуда взявшийся МакКуин и все члены команды притихли, мигом обратив внимание на Шанталя. Незаметно для него выступили практически все номинанты, а значит… наступила его очередь. День пролетел по щелчку пальца. Команда Первого значительно опережала команду Второго по медалям, потому среди однокурсников Шанталя и тренеров царило спокойствие и уверенность в том, что из этих соревнований академия Первого выйдет победителем. Сегодня Первый хотел не просто отыграться за прошлый год, но и увезти домой максимальное количество медалей. Ситуация складывалась таким образом, что это вполне могло получиться, однако номинация Шанталя из этого плана выпадала, поскольку в ней представители Первого практически никогда не побеждали. В учении Шаолиня у Вторых было такое же преимущество, как у Первых с Кэмероном и Татум, которых годами никто не мог победить, меняя участников, меняя тактики и усиленно готовясь. Шанталь знал это, потому ни на что особенно не рассчитывал, мысленно готовя себя к работе на мусоровозе. Ему не привыкать к подобной жизни. После наматывания бинтов на руки и наставлений Гао Ли Шанталь отправился на платформу. Он не переживал, не боялся, и даже на реакцию окружающих не реагировал. Если Кэмерона, Татум, Аду и даже Лурда публика приняла тепло, то при выходе Шанталя даже Вторые, поддерживающие свою участницу, особо не шумели. Люди любили зрелища, но и от них уставали, чему Шанталь только радовался. Внимание людей на трибунах рассеялось. Кто-то смотрел по сторонам, некоторые болтали друг с другом, часть людей и вовсе погрузилась в чтение важных или не очень вещей на своих коммуникаторах. Шанталь шёл вперёд, не чувствуя ровным счётом ничего. Нарочно или нет, но своими садистскими тренировками Гао добилась для него полного безразличия ко всему. Победит? Хорошо. Проиграет? Хорошо. Хотя сама Гао наблюдая за тем, как её подопечный направлялся на бойню, сплела ладони будто в молитве. Шанталю было настолько всё равно, что он даже не заметил свою конкурентку, пока почти не столкнулся с ней у подъёма. Они одновременно взобрались на платформу и повернулись лицами к публике. Толпа зашевелилась. Отсюда Шанталь не мог видеть лица отдельно взятых людей, но настроение их каким-то образом чувствовал, и назвать его приятным не мог. Его здесь знали. Знали и ненавидели за это. Мальчик, который убил своих родителей, и стал профи. Потрясающе бессмысленная и нереалистичная история, в которой не было смысла. Хоть сегодня Шанталь не слышал в свой адрес слов вроде «предатель» и «убийца», но он знал, что там, в толпе, эти слова звучат чаще любых других. Когда-то его это задевало. Сейчас же он смотрел на трибуны снисходительно. Его боялись? Пусть боятся. Он вызывал у людей отвращение? Пусть отвращаются. — Представитель Округа №2 — Дейдара Джефферсон. Представитель Округа №1 — Шанталь Дилони. Когда ведущий объявил имена участников, трибуны неловко зашелестели. Всякое появление Шанталя ввергало их в смятение, да и не только их. В команде Первого тоже царило странное настроение. МакКуин злился, Гао переживала, друзьям Кэмерона было всё равно, потому они даже не смотрели на платформу, в то время как Ада, Лайтли и Татум заметно волновались. Шанталь натянуто улыбнулся, взглянув на них. Конечно, он постарается победить, но тщетных надежд строить не станет. Волнение настолько же опасный противник в бою, насколько и невнимательность или плохая физическая подготовка. Этот вид боя немного отличался от тех, что показывали участники до Шанталя. Занимались этим древним искусством в столь углублённой форме исключительно стратеги, а суть поединка таилась не только в физической победе, но и духовной. Шанталь и Дейдара стали друг напротив друга. Девушка без капли стеснения оценивала его телосложение и пыталась разгадать, что значило его ничего не значащее пустое выражение лица. Шанталь неожиданно понял, насколько полезна моральная усталость, если ты хочешь солгать. Понять по твоему лицу, о чём ты думаешь и чего хочешь практически невозможно. В отличие от Дейдары Шанталю хватило пяти секунд, чтобы рассмотреть её и оценить степень опасности. Очень высокую степень опасности. На сей раз руководство академии Второго решило не использовать коренастых и массивных участников, выпустив против Шанталя хрупкую на вид, но спортивную девушку, которая уступала в росте, зато амбиций, судя по выражению лица, имела больше, чем сам Стокли. Само собой девушка эта была азиаткой, хотя, скорее, лишь наполовину — её выдавала молочная кожа и русые волосы. Как и у других девушек из команды, волосы Дейдары собрали в десятки маленьких косичек, но причёску сделали замысловатее, чем остальным. Косички поделили надвое, накрутив их в форме шара над правым и левым ухом, оставив порядка пятнадцати сантиметров косичек свисать. Не самая практичная причёска для поединка, но, видимо, в победе Дейдары уверены даже стилисты… Шанталь слышал о ней. Однажды Дейдара участвовала в бою против Татум, но, естественно, проиграла, хотя и сопротивлялась хорошо, как никто иной. Она была сильной и целеустремлённой, но ей не хватило мощи противостоять необузданной агрессии Татум. Тогда Дейдара была младше и менее уверенной. Сейчас же, после участия в разных номинациях, она выросла и больше не казалась заурядным противником. Глядя на неё, Шанталь чувствовал опасность. Странную, глубинную, необъяснимую опасность, словно против него выпустили что-то такое, с чем он прежде не сталкивался. Удача и техника на стороне Дейдары — это знали все. Во Втором на учении Шаолиня очень хорошо готовили ребят, да так, что те стали абсолютно непобедимы. Они ощутили свою власть настолько, что, даже несмотря на строжайшую дисциплину и сдержанность во всём, позволили девушке сделать откровенно неподходящую причёску, которая могла сыграть злую шутку, как нить на запястье Кэмерона. — Не знала, что в стратеги берут убийц, — сказала Дейдара очевидно надеясь задеть Шанталя. Она смотрела на него, показательно часто хлопая ресницами и мило улыбаясь, словно это не она пыталась хоть как-нибудь пошатнуть моральное состояние Шанталя, заведомо настроив его на проигрыш. Шанталь отвечать не стал. В стратеги берут убийц, да, потому что для поступления нужно сдать экзамен в виде убийства человека. Вряд ли итоговая аттестация во Втором отличалась. И как только Дейдару взяли в стратеги с такой-то логикой? Шанталь улыбнулся, но вслух ничего не произнёс. Девушка насторожилась, явно любопытствуя, что же такое забавное ему пришло в голову. На платформу поднялся судья и торжественно вручил шест сначала Дейдаре, которая не упустила возможность прокрутить его в руке, вызвав бурю поддержки со стороны трибуны Второго, а затем и Шанталю, который просто взял рукой шест и поставил его на пол, словно тот был посохом. До начала боя остались считанные секунды, которые Шанталь отсчитал в уме, принимая удобную позицию. Погода ухудшалась. Мало того, что Дейдара фаворитка, что над ним нависло бремя работы на мусоровозе и смертельная усталость, так ещё и доселе слабый ветерок решил, что подхватывать вихрем пыль и бить ею по глазам прекрасная идея. С другой стороны, солнце скрылось за облаками, а значит, не будет слепить Шанталя, и он сможет эффективнее наблюдать за Дейдарой, не щурясь. — Как он вообще в этом деле? — тихо спросил Кэмерон, немного наклонившись к Татум. — Хорош, — отрезала она. — Как я? — Улыбнулся Кэм, одним глазом наблюдая за платформой, а вторым за Татум. — Я сказала «хорош», а не как ты, глухомань, — недовольно пробормотала Дэдлок. — Нужно было приходить на тренировки и смотреть, как выступают участники твоей команды, капитанишка. — Я ведь простыл. — Потому что нюня. — Потому что кое-кто… — начал Кэмерон, но осёкся, заметив, как Татум на него смотрела. — Кое-кто меня простудил. — Он замолчал, сглотнув так, будто в его горле застряли иголки. — Дейдара серьёзная. Думаешь, есть шансы? — Шанталь победит! — громко объявила Татум таким тоном, словно запретила ему проигрывать. Шанталь её не услышал. Он постепенно переставал слышать всё, что доселе его окружало, как будто вокруг него плавно выстраивался прозрачный мерцающий купол, отделявший внешний мир. Не всякий поединок — это драка, не всякая драка — искусство. То, чему учила Гао, было искусством, и далеко не каждому оно открывалось. Для этого и нужна медитация — подготовка к поединку, настрой, принятие собственной силы и питание ею извне. Шанталь стоял посреди арены, косясь в сторону трибун, которые буквально… таяли, рассыпались на его глазах, будто пыль. Сантиметр за сантиметром люди и предметы превращались в тлеющую бумагу, которая разлеталась от ветра, образуя брешь. Пустоту. Шанталь наблюдал за тем, как тление накрыло первую половину трибун, а затем и вторую. Исчезли зрители. Исчез шум. Он поднял голову вверх и увидел, как над ним точно так же растворялся экран, а следом и команды. Сначала команда Второго, затем и его собственная. Растворились, будто их и не было. Мир вокруг него тлел. Шанталь повернул голову в другую сторону. Ветер колыхал его волосы, в которые набивались крохотные останки истлевшей бумаги. Солнце окончательно скрылось за облаком. Огромным, занявшим собой, кажется, всё небо целиком. Ветряные вихри подхватывали песчаную землю, заставляя её кружиться, в то время, как шатер, а следом и корпус академии тоже тлел, рассыпаясь на части. Исчез судья. Пропала окружавшая арену техника, растворились бригады докторов, охрана, просто бродившие вокруг люди. Купол закрывался. Вакуум затягивался. Лишь платформа и Дейдара оставались нерушимы. Когда истлела последняя пригоршня реального мира, кончиков пальцев Шанталя коснулось что-то острое и холодное. Ему как будто загнали иглы под ногти и выдавили внутрь палящую жидкость. Эта жидкость катилась по его венам против течения, заставляя чувствовать странное жжение во всём организме. Оно усиливалось и усиливалось, заставляя Шанталя подрагивать. Он превратился в сосуд, который переполнился, но его всё равно продолжали заполнять извне. Когда горячка прекратила распространяться, всё тело Шанталя будто ожило. По-настоящему. Каждая клеточка превратилась в энергию. Проснулась, источая электричество. Он смотрел прямо перед собой, стоя неподвижно и лишь пальцы его подрагивали. По всему телу одновременно началось движение. В одну точку, где-то в области солнечного сплетения. Из кончиков пальцев на руках и ногах энергия поднималась вверх всё выше и выше, словно реки впадая друг в дружку, образуя огромную волну. Сила внутри Шанталя копилась, стремилась к единению, наматываясь на крепкий клубок в его груди. Холодный электрический импульс. Вся сила его тела слилась воедино. Она больше не рассеивалась, не растекалась, она стала целостной и крепкой, обратилась в оружие, в источник питания, который больше не растрачивался беспорядочно. Шанталь не слышал, как судья объявил начало боя. Судья больше не существовал, зато его место заняла яркая вспышка, похожая на молнию, блеснувшая перед глазами Шанталя, что он верно трактовал как старт. Он и Дейдара одновременно заняли боевые позиции. Немного наклонились вперёд, готовясь к маневрам, выставили перед собой шесты, медленно плывя по кругу, не сводя друг с друга глаз. Их движения были абсолютно зеркальны, как будто один — это тень второго. Они сделали два круга, прежде чем Дейдара решилась атаковать. Шест в её руках тараном взметнулся на Шанталя, но он успешно его отбил. Палка Дейдары ударилась о дерево, соскользнув в сторону, что позволило уже Шанталю нанести удар, настолько же удачно отбитый ею. Он был уверен, что мир вокруг Дейдары истлел точно так же, как его собственный, потому что в глазах её вспыхнула нездоровая одержимость. Она видела исключительно Шанталя, и целью её было уничтожение врага, словно от этого зависела её жизнь. Шанталь понимал это чувство, ведь и сам испытывал нечто схожее. Мир рухнул и на его руинах мог выжить лишь один. Либо Дейдара, либо он сам. До сих пор Шанталь не ощущал стремления победить. Он был равнодушен к соревнованиям и победам, но вдруг что-то щёлкнуло и соревнования для него обратились в реальную жизнь и борьбу за выживание. Он уже проходил через это в лесу. Чувство, словно ты заперт во временной петле, словно над тобой купол, ты в вакууме, и выживет лишь один. Будто нарочно, погода напоминала об этом. Ветер холодел. Небо покрылось трещинами, расколовшись на тысячи облаков, которые гнались друг за другом, скрывая под собой солнце. Ветер завывал. Пыль взметнулась в воздух блестящими песчинками заполняя пространство между Шанталем и Дейдарой. Она нанесла новый удар. Шест едва не угодил Шанталю в голову, но он извернулся, услышав свист дерева над своей макушкой и почувствовав, как затянуло воздух около его ушей. Чтобы не потерять равновесие и не упасть, Шанталь выставил руку вверх и, падая назад, опёрся на неё, перекувыркнувшись через себя. Он мягко приземлился на платформу и прокрутил шест так, чтобы схватиться за него удобнее уже двумя руками сразу. Дейдара напала, но Шанталь отбился, выставив шест перед собой будто щит. Он успешно парировал её атаку сначала правым краем шеста, затем левым, после чего атаковал уже сам, прицеливаясь ей по ногам. Песчано-коричневая форма раздувалась на девушке будто парус. Хлопчатые рукава, едва достигавшие локтей, и укороченные штаны, не достающие до щиколоток, хлестали по коже так, что даже Шанталь слышал эти звуки. Его форма хоть и развевалась, но бесшумно и не ощутимо, словно её и не было. Швеи очень постарались, создав максимально удобную униформу, в которой легко передвигаться. Дейдаре же движения давались чуть сложнее из-за того, что её одежда вздымалась чаще позволительного. Шанталь решил на этом сыграть. Если форма Дейдары не способна в точности повторять движения тела так, чтобы не мешать, значит, нужно вынуждать её больше и резче двигаться. Те доли секунды, что она теряла, будут накапливаться вместе с усталостью. Оба удара по ногам Дейдара отбила, столкнув шест Шанталя влево, затем вправо, не позволяя ему добраться до своих рук. Шанталь знал, что лучше всего метить по рукам или голове. Лучше всё же по рукам, так как попади он Дейдаре в голову, она может быстро прийти в себя, но если прицелиться по руке — главному инструменту бойца, и повредить её… противник практически сразу капитулирует. Дейдара понимала это, потому и сама то и дело выискивала момент, как бы добраться до рук Шанталя, чтобы поскорее вывести его из игры. Больше их движения зеркальными не были, но при этом действия и приёмы оставались одинаковыми. Единственное, что отличало Дейдару от Шанталя — эмоциональность. Ей важно победить, она стремилась к этому, старалась, переживала, что Шанталь уличил на её лице. Эмоции плохой помощник. Не здесь и не сейчас. Эмоции это шаткость, что в подобном бою это равносильно хождению по мосту, чьи опоры наполовину рассыпались. Шанталь, в отличие от своей соперницы, не волновался. Он вообще ничего не чувствовал даже после того как начался бой. Его тело обратилось в технику, предмет, способный сломать другой предмет, в оружие, не имеющее личности и хоть какого-то эмоционального окраса. Все его внутренние и внешние силы были направлены на борьбу, не рассеиваясь на эмоции, неоправданно сжигающие часть энергии. Так Шанталь обнаружил у своей противницы уже два слабых места. Форма и эмоциональность. Бой длился минуту, может, две, а Шанталь уже строил план того, как станет подбираться к Дейдаре, но и она не отставала. Её удары отличались быстротой, лёгкостью и поразительной точностью. Шанталь отмахивался от них за долю секунды до столкновения. Вправо, влево, снова влево, кувырок в сторону, блок, удар Дейдаре в голову, по ногам, в грудь. Она изворачивалась не менее виртуозно, чем Шанталь, оттого все его удары пролетали мимо, и лишь её многочисленные косички, словно змеи Медузы Горгоны вздымались в воздух. Похолодало. Ветер пробирал до костей, путал волосы и набивал глаза пылью, портя видимость. Накатили слёзы, стремящиеся смыть пыль, но в них песчинки набивались только сильнее. Дейдара взмахнула рукавом по глазам, надеясь быстро избавиться от раздражителя, и в этот момент Шанталь впервые по ней попал. Крепкий и упругий шест угодил ей во впадину между шеей и плечом. Дейдара накренилась, но устояла и даже успешно отбила повторный удар Шанталя. Он заметил смущение на её лице. Всего на мгновение она бросила взгляд в сторону трибун, туда, где в воображении Шанталя, истлела её команда. Они не были готовы к такому? Вторые не готовы к сопротивлению, не ожидая, что по их участнице в принципе можно попасть шестом? Команда Шанталя, поначалу не очень внимательно наблюдавшая за зрелищем, притихла, вглядываясь и в платформу, и в экран одновременно. Очнулся даже Лурд Гиллис, переставший болтать со своими друзьями. Он наблюдал за картиной на экране со слегка приоткрытым ртом. Кэмерон наклонился вперёд, задумчиво следя за происходящим и одним ухом пытаясь услышать, о чем так тихо переговаривались Стокли и Гао. Гао то и дело переминалась с ноги на ногу, нервно поправляла свои длинные прямые хвостики и, приставив ладони друг к дружке, с энтузиазмом наблюдала за своим подопечным. МакКуин то и дело что-то ей говорил. Она отвечала, но не оборачивалась к нему. Выглядел Стокли обеспокоенным, но, что ещё хуже, заинтересованной выглядела Рокфеллер — человек, которого никогда ничего не интересовало. Она была прекрасным тренером и преподавателем, но к работе дышала ровно. Сегодня что-то изменилось. Кэм посмотрел в сторону команды Второго. Стоило Шанталю ударить их участницу, как боевой дух соперников дал трещину. Это было первое попадание поединка, и совершила его не Дейдара. Заметив интерес Кэмерона, тренер Вторых — Хоксли нахмурился. Кэм толком не видел его лица, но аура недовольства и отвращения просматривалась даже с этого расстояния. Вслед за Хоксли Кэма заметили и участники команды, все как один обратившие свой взгляд на него, словно это Кэм виноват в том, что Шанталь не уступал Дейдаре. Недолго думая, Дю Пон поцеловал свою ладонь и подул на неё, отправив воздушный поцелуй врагам, а чтобы мало не показалось, ещё мило и приветливо помахал им рукой, улыбаясь так, что у Вторых, наверняка, свело челюсти. Заметив, что без её участия происходят какие-то ментальные бои, Татум привстала, чтобы поглядеть на команду Второго, и тоже послала им воздушный поцелуй. В своём стиле. Медленно проведя оттопыренным большим пальцем по своей шее. Увидев это, Кэм улыбнулся ещё лучистее. Неожиданно у команды Первого нарисовался шанс победить в той номинации, в которой они обычно из ряда вон плохи! — Кто бы мог подумать… — задумчиво вымолвил Кэм, вернувшись к наблюдению за платформой. — Я же говорила, что он хорош, — вставила своё слово Татум, задрав подбородок. — Так он типа драться научился или что? — послышалось в стороне, отчего Татум закатила глаза, надеясь, что Шанталь не слышал эту чушь, порождаемую Лурдом Гиллисом. И он действительно не слышал. Выстроенный им барьер помог забыть обо всём и обо всех, но даже без него Шанталь оставался достаточно далеко, чтобы не слышать разговоры своей команды. Первое точное попадание стало его маленькой победой. Это помогло Шанталю ощутить свою силу, почувствовать тот вертящийся внутри него энергетический клубок, который дал ему больше уверенности. Поединок вышел на новый этап. Испугавшись, что Шанталь может повторить маневр и снова её задеть, Дейдара стала атаковать жёстче, выкладываясь больше, чем изначально. Шанталь от неё не отставал, понимая, что уже разогрелся, приспособился к тактике Дейдары, потому готов бороться. Ветер холодел. Белые облака сменились массивными серыми, из-за чего на улице, будто по щелчку пальца, наступил ноябрь. Пыль продолжала хаотично витать в воздухе, глаза от неё слезились и щипали, а волосы липли к губам, ухудшая и без того сомнительную видимость. Шанталь крепко сжимал шест, атакуя им резче и чаще. Дейдара отмахнулась раз, другой, хлопнула шестом по земле, словно посохом, и перевалилась через него в сторону, ловко избегая следующего удара Шанталя. Она держалась на ногах поразительно устойчиво, изгибаясь то в одну сторону, то в другую, выдерживая при этом идеальное равновесие и поражая гибкостью. Шанталь выбросил шест вперёд, удерживая его за край, но удар-толчок пролетел мимо её головы. Дейдара наклонилась в сторону и, пользуясь моментом, из-под низу ударила своим шестом шест Шанталя, скользнув по всей его длине, практически добравшись до рук. Шанталь вовремя извернулся, закружившись с палкой в руках, чтобы отвадить от себя Дейдару и не подпускать её достаточно близко, пока Шанталь принимал более удобное положение. Он прокрутил шест в руках и схватил его примерно за центр, отведя оружие практически себе за спину. Дейдара приняла такое же положение, слегка наклонившись вперёд, как кобра перед нападением. Секунда — и две деревянные палки вновь ударились друг о друга. Частота ударов возрастала, от громких хлопков вздрагивал воздух, а ушей касался режущий слух свист. Шанталь пригнулся — шест Дейдары разрезал воздух там, где ещё недавно была его голова. Снова выглянуло солнце, на секунду ослепившее их обоих. Дейдара оказалась проворнее, потому, щурясь, нанесла новый удар по Шанталю, на сей раз не промахнувшись. Угодила она по его ноге, отчего Дилони слегка покосился набок, но устоял, атаковав в ответ. Он кружился с шестом в руках медленно приближаясь к отступавшей назад Дейдаре, пока его шест всё же не зацепил её оружие, выбив его из рук. Шест рухнул на платформу в нескольких метрах от своей владелицы, ужаснувшейся такому повороту событий. В её команде знатно поубавилось оптимизма, а трибуны наверняка взревели, но отнюдь не в радостных восклицаниях. Дейдара растерялась. Её лицо вытянулось, а глаза широко распахнулись, но это не помешало ей кувыркнуться прямиком к шесту, подхватить его с пола и с разворота отбить атаку Шанталя. Его удивляла выносливость этой девушки и её мастерство — кажется, Дейдара занималась данным искусством ещё до поступления на стратега, потому что бороться с ней непросто. Шанталь ощущал жжение в мышцах, ощущал вибрацию, прокатывающуюся по его рукам от каждого удара его шеста. Солнце плыло за облаками, ветер усиливался, теперь уже трепля и чёрную форму Шанталя, переливающуюся серебром, словно ртуть. Ни один из бойцов не хотел проигрывать, сражаясь теперь уже принципиально. На измор. — Что творится-то? — хмурился Лурд, с умным видом вглядываясь в экран. — Агрессивные какие-то. Они что, друг друга убить хотят? Татум криво усмехнулась, наблюдая за тем, как искусство поединка обретало всё более жёсткие нотки. Если поначалу и Шанталь, и Джефферсон пытались колотить шесты друг друга, то теперь оба норовили пробить защиту противника, чтобы нанести ему физический вред. Дейдара то и дело метила в руки Шанталя. Шанталь метил в её голову. Их перемещение по платформе медленно превращалось в танец двух кружащихся змей, норовящих одна другую укусить. — Класс. Мне нравится, — объявил Кэмерон, с азартом наблюдая за поединком. Услышав это, Татум с гордостью выпятила подбородок, мысленно крича, что сейчас её Шанталь всем тут покажет. — И что это вы, стратеги, изучаете на своих занятиях, отчего такое умеете? Кэмерон задал этот вопрос как бы в пустоту, но Татум сразу поняла, кому он адресован, потому столь же безучастно ответила в пустоту. — Нас учат превосходству. Мы — высшая раса. Кто-то из дружков Кэмерона, судя по всему, услышал это, потому что Татум уличила неприятный скрипучий смех. Она выглянула вперёд, чтобы рассмотреть, кто же посмел хохотать, как вдруг поняла, что ей на ногу легло что-то тёплое. Первая мысль — прихлопнуть как насекомое или проколоть ножом за посягательство на частную собственность. Вторая мысль — в общем-то, это даже приятно… Татум сделала глубокий вдох и, не подавая виду, что её что-то беспокоило, взглянула сначала вправо — никто ничего не замечал; затем взглянула влево — то же самое. — Как рискованно, — безразлично заявила Татум, предельно аккуратно косясь на свою ногу, где расположилась ладонь Кэмерона. Нужно проткнуть её ножом так, чтобы не проткнуть саму себя. Татум задумалась — хитрый Кэм всё рассчитал, понимая, что приколоть его руку к себе, словно закуску шпажкой, Татум не захочет. — Риск благородное дело, — в никуда ответил Кэмерон, заинтересовано глядя в небо. Татум снова покосилась на вражескую руку и сглотнула. Та еле заметно зашевелилась, но Татум любое малейшее движение Кэмерона ощущала так, словно по её коже гонял бульдозер. Она хотела сказать ему, что он труп, что прикончит его прямо здесь, если он выдаст их, но язык будто присох к нёбу, не желая плеваться в Кэма угрозами. Она накрыла его ладонь своей, пыталась столкнуть с себя, вот только у Дю Пона будто присоски какие-то на пальцах образовались, ну, или он просто приклеился… Татум не сводила глаз с платформы, морщась и хмурясь в попытках незаметно избавиться от его лапищ, в то время как Кэмерон улыбался, задумчиво глядя перед собой. Татум ещё раз панически осмотрелась — никто не видел. Они сидели слишком близко друг к другу, потому и были незаметны. Пальцы Татум впивались в его пальцы, ведьмовские ноготки царапали кожу Дю Пона, оставляя на ней красные отметины, но всё бесполезно — Кэм не отставал. Дэдлок стиснула зубы и пылко отдёрнула руку, как вдруг Шанталь на арене поймал от Дейдары второй удар. Некоторые члены команды привстали. Паркер и МакКинли держались друг за дружку, переживая за Шанталя, но Татум знала, что она всё равно переживала качественнее их всех. Шанталь и Вторая не просто не уставали, они становились всё грубее и жёстче, кружась на платформе как угорелые. К счастью, удар Шанталя не подкосил — он будто его и не почувствовал. Ребята из команды напряглись, Татум нервно заёрзала на месте, крепко вцепившись обеими руками в крышку лавки. Третий удар. Дейдара попала ему в плечо. Татум пробормотала себе под нос пожелания скорейшей смерти Дейдаре, и в этот же момент Шанталь угодил ей шестом в голову. Татум вскочила от такой внезапности, но оказалось, что конец палки попал не прямиком в голову Второй, а зацепился в её косах. Та пискнула, машинально щупая одной рукой свои растрепавшиеся волосы, как вдруг палка снова дёрнулась, вырвав с собой прядку волос, после чего ударила её в плечо. Что-то тёплое подкрадывалось к Татум. Рука Кэмерона вновь флиртовала с её украшенной синяками кистью. Дэдлок сглотнула. Дьявольская Дейдара без пяти минут побеждена! То ли сознательно, то ли не очень Татум сплела свои пальцы с пальцами Кэма, крепко их сжав. Не нужно слов, чтобы понять — он тоже знал, что победит Шанталь. Первые почти не побеждали в этом поединке, но Шанталь сможет… Тем временем Шанталь познавал на себе весь гнев Дейдары Джефферсон, не очень обрадовавшейся тому, что по ней снова попали. Что с ней сделают тренеры, когда она спустится с платформы? Какое наказание её ждёт? Шанталь выбросил из головы эту тему, понимая, что ему должно быть всё равно, как с ней поступят и… ему стало всё равно. Он слишком измотан, чтобы чувствовать хоть какие-то муки совести и переживания за судьбу еле знакомой девушки. Ветер создавал внушительное сопротивление, оттого часть вкладываемой в удар силы терялась. Истлевшие фрагменты реальности медленно возвращались на круги своя, энергетический клубок, горящий около сердца, стал иссякать, пока Шанталь вновь не принудил себя зациклиться на Дейдаре. Он всего на секунду закрыл глаза. Энергия незримым шлейфом растеклась по телу, пыль, бьющая по глазам, больше не беспокоила, а судьба Дейдары не тревожила. Шанталь атаковал снова и снова, не задумываясь над тем, откуда у него брались силы, ведь представительница Второго уже начала уставать, хоть и отчаянно демонстрировала обратное. В какой-то момент поединок превратился в избиение. Ни один из них не желал проигрывать другому. На лбу Шанталя выступил пот, а у Дейдары вспыхнули щёки. От ударов друг о друга шесты прогибались. На пальцах у обоих образовались красные пятна от перенапряжения, но они всё равно продолжали крутить в руках свои палки, со всей силы ударяя ими по противнику. Шанталь попытался ударить Дейдару по ногам, но она отбилась, прокрутилась на месте и ответила ему тем же, сбив с ног. Шанталь рухнул на одно колено, выставив над собой шест, об который Дейдара ударила своим, и тот… сломался напополам. Шанталь машинально отвернулся в сторону, потому не увидел, зато услышал треск собственного шеста. Секундная заминка. Дейдара и Шанталь с немым вопросом одновременно взглянули на судью, но тот лишь покачал головой и махнул рукой, давая понять, что поединок продолжается. Никто не заменит им шесты, потому придётся биться чем есть. Когда Шанталь отвернулся от судьи, на него уже летели две сломанные палки с торчащими острыми краями, будто у кольев. Он извернулся, притянул колено к себе и хорошенько приложился по нему шестом, чтобы доломать его. Шест сломался окончательно и теперь в руках Шанталя оказались сразу две палки. Расстояние между ним и Дейдарой сократилось до критического. Если до этого им с Шанталем приходилось держаться поодаль, чтобы использовать преимущества длинного шеста, то теперь надо драться друг с другом на близком расстоянии и менять тактику боя на ходу. Следить за перемещением двух палок сложно. Одно дело вкладывать силу в длинный шест, по всей длине которого она рассеивалась, и совсем другое — короткие палки, которыми можно биться как резиновыми дубинками. Дейдара выдыхалась. Теперь, когда Шанталь приблизился к ней, он видел это отчётливо. Прежний запал, источаемый уверенным в себе видом, постепенно сходил на нет. Она всё чаще дышала ртом, а несколько её косичек полностью расплелись. Ветер усилился, подвывая где-то высоко в небесах, пыль закружилась с новой силой, а форма Дейдары хлестала будто парус. Шанталь увернулся в сторону от её удара, отбив его одной палкой, в то время как второй ударил девушку по спине так, что её подкосило, но это не помешало ей второй палкой угодить ему по ноге. Шанталь рухнул на землю и сразу же вскочил на ноги, двумя палками синхронно атаковав Дейдару, в надежде выбить из её рук оружие. Она покосилась в сторону команды. Сам же Шанталь забыл о существовании всех на свете. Его глубоко чёрная форма от света переливалась серебром, хоть и набилась пылью. Земля под ногами стала плотной и ощутимой, давая Шанталю дополнительную энергию. Разошедшийся ветер подхватывал его на лету, ускоряя движения, а не сковывая их, и чем больше силы Шанталь вкладывал в свои удары, тем отчётливее чувствовал её внутри себя. В форме ножниц он сомкнул над Дейдарой обе палки, но она улизнула, мгновенно атаковав в ответ. Вторая пыталась пробиться к его голове, шее, рукам и груди, но каждый раз Шанталь парировал кружась, уклоняясь и извиваясь подобно пресмыкающемуся. Он забыл обо всех вокруг, не чувствовал тревоги, волнения, жажды победы. Просто существовал, механически отбивая удары и нанося собственные. Его неуверенность растаяла, сомнения уступили отточенному мастерству и идеальной концентрации, а ещё… спокойствию. Даже его выпады, будучи резкими, оставались спокойными. В этот момент он ощутил себя иначе. В своём теле, но будто за его пределами, человеком, но бесформенным источником силы, и всё вокруг эту силу питало. Свежий воздух, прохладный ветер, умиротворяющая земля под ногами. Шанталь не делал лишних движений, он просто… пустил всё на самотёк, доверившись своей сноровке, усталости и спокойствию. Вот чего хотела добиться Гао своими титаническими тренировками — усталости. Настолько сильной усталости, что на мыслительные процессы у Шанталя просто не должно остаться сил. Она достаточно хорошо натренировала его тело для того, чтобы технически Дилони показал приличный результат, потому для победы не хватало лишь… Чистоты мыслей. Гао сделала так, чтобы он сам себе не помешал. Одной половинкой шеста Шанталь отбил обе палки Дейдары, оттолкнув её от себя в сторону. Та едва не упала на платформу, но чудом устояла, с разворота отбивая контратаку Шанталя, который заметил, что Вторая уже плохо держалась на ногах. Её устойчивость сошла на нет, а глаза помутнели. Понимая это, Шанталь закружился, нанося хаотичные удары по разным точкам тела соперницы. Дейдара натужно отбивалась. Он увидел тихую панику в её глазах, что вот-вот, ещё чуть-чуть и она пропустит… не заметит… не предугадает, и тогда… Шанталь давил на неё, без перерыва колотя обеими палками. Между ним и его соперницей совсем не осталось расстояния. Её руки напряглись до красноты. Казалось, ещё немного, и сквозь кожу Дейдары проступит кровь. Она не выдерживала такой натиск. Не готова к нему. Каждый удар по её шесту эхом отдавался в мышцах, костях и сухожилиях. Отбиваться палкой не намного легче, чем без неё. Шанталь видел её разодранные кончики пальцев и кровь под ногтями, видел, как всё тяжелее вздымалась её грудь, а два хвоста из косичек развалились окончательно, рассыпавшись по спине и плечам. Очередной выпад Шанталя — и Дейдара отбила его палку, оттолкнув её вместе с его рукой вверх. Они стояли друг напротив друга, будто скрестили мечи, а не сломанные шесты. — Это конец, мисс Джефферсон, — успел прошептать Шанталь до того как вторая её палка, находившаяся доселе опущенной, взметнулась в воздух острием метя в голову Шанталя. Он увернулся и сделал круг в сторону, одной своей палкой выбив у неё из руки половинку шеста. Та гулко упала на платформу, но прежде чем Дейдара успела это понять, острие палки Шанталя впилось в её горло. Не ожидав подобный приём, она выдохнула столь резко, будто испустила дух. Шанталь обхватил Дейдару предплечьем за шею, вышиб из её руки вторую палку, а своей вдавил шест в её кожу. — Никогда не называйте человека убийцей с целью причинить ему боль, ведь он может правда им оказаться и тогда… боль причинят уже вам, — так же спокойно прошептал он, а когда судья объявил об окончании боя, отпустил Дейдару, выбросил палку и отошёл от неё на пару шагов. Опешившая Дейдара подорвалась с пола и грубо отряхнулась от пыли, в недоумении оглядываясь по сторонам. Вид у неё был такой, словно она не поняла, что вообще произошло, словно позабыла о том, как всего мгновение назад, будучи уставшей, яростно сражалась на пределе возможностей. По окончанию боя с её лица будто пала пелена. Дейдара отыскала глазами свою команду и крепко стиснула зубы. Шанталь был уверен, что их негодование она ощутила издалека. Трибуны молчали. Команды тоже. Единственное, что слышал Шанталь — завывания ветра, кружащегося прохладным вихрем. Наконец, Дейдара взглянула и на Шанталя. Теперь в её взгляде созрело понимание. Понимание того, что она проиграла. Второй округ, наконец-то, проиграл в этой номинации. Впервые за долгое время. Шанталь беспристрастно смотрел на удивлённую и злую Дейдару, не чувствуя ровным счётом ничего. Наверное, он многое сделал для команды, но почему-то не ощущал этого. Щурился от солнца, наслаждался ветром, остужавшим разгорячённое тело, однако относительно победы не чувствовал ничего. — Победитель — Шанталь Дилони. Округ №1. Кажется, судья произнёс это с удивлением… Как бы там ни было, задерживаться на арене Шанталь не собирался, потому как только услышал своё имя, окинул взглядом трибуны, лениво поклонился, и уверенным шагом спустился вниз. Лишь когда он сошёл с платформы, трибуны снова зашумели. Кто-то кричал восторженно, кто-то неодобрительно, а некоторые всё ещё не могли осознать тот факт, что Дейдара проиграла представителю Первого. Шанталь направлялся к команде, стараясь не смотреть на людей, но глаза то и дело выхватывали какие-то картинки из толпы, а пропиливающий взор Дейдары Шанталь чуял затылком. Она уходить с платформы не спешила, прекрасно понимая, какой ад ждал её в команде за столь ужасный проступок. Вторые в этой номинации не проигрывали, но сегодня отчего-то… проиграли. Шанталь хотел пожалеть Дейдару, но не стал. Какое бы наказание её ни ожидало, это её дело. Она не самый приятный человек, к тому же проиграла честно. Путь к лавке казался таким длинным, будто ему нет конца и края. Шанталь шёл, чувствуя на себе тысячи глаз, и это вызывало в нём смятение. Наверное, если бы в этой же номинации победила Татум или победил Кэмерон, то удивления было бы вполовину меньше. Другое дело Шанталь — тот самый мальчик сирота, якобы убивший своих родных, и при загадочных обстоятельствах попавший в академию. Все были уверены, что от него не стоило ждать хорошей техники, ведь обычно Шанталь проявлял себя отнюдь не так ярко, как Татум или Кэм… Интересно, как много ужасных слухов сочинят о нём на этот раз? Шанталь аккуратно опустился на лавку. Даже свои глядели на него так, что он едва не начал краснеть. Татум заглядывала ему в лицо, Гиллис приподнялся поглазеть на Шанталя, в то время как Кэм дёргал своего друга, дабы тот не пялился столь откровенно. — Что с тобой не так, Дилони? — громко возмутился МакКуин, не соизволив подойти к Шанталю ближе. Даже Стокли опешил. — Ты либо катастрофически плох, либо катастрофически хорош. Шанталь неловко прятал взгляд в пол. Столь пристальное внимание к его персоне вызывало неприятные чувства, от которых хотелось поскорее отмыться, вот только всю оставшуюся часть дня все, кажется, только на него и смотрели. Последующие победы Первого не вызывали особых впечатлений у публики и даже сами команды реагировали ровно. Шанталь краем глаза видел, как шушукались люди в толпе, некоторые и вовсе тыкали в него пальцем. Ему хотелось бы всё списать на паранойю, но, к сожалению, за ним действительно рьяно наблюдали. Учитывая, что впереди выездное задание в поле, это случилось крайне не вовремя…