***
Лагеря Первых и Вторых разделял лес, по сути, ставший полем боя. Шанталь уже бродил где-то в лесу, как и Лурд Гиллис, а Кэмерон стоял на опушке, дожидаясь разведданные от Ады и Лайтли, прочёсывающих территорию. Не было никакого смысла стоять там, где Вторые Кэма бы не увидели, потому следовало узнать, как далеко ему нужно зайти, чтобы спровоцировать их, но при этом не попасть в засаду. Кэм стоял, вглядываясь в темноту леса, и не понимал, как будет отбиваться от целой толпы, которая наверняка явится по его душу, как только ко Вторым поступит информация о том, что король у них под носом. Вокруг царила такая тишина, словно Кэмерон был единственным человеком во всём лесу, отчего впору было поддаться тоске, но стоило об этом подумать, как его обвили чьи-то мелкие тёплые ручонки. Кэм машинально наклонился, и эти руки скользнули выше, к его глазам. — Капитанишка застигнут врасплох, — прошептала ему почти в ухо Татум, а затем прижалась губами к мочке, слегка её прикусив. Когда Кэмерон лениво поёжился, Татум прикусила сильнее и захихикала. — Ты громко ходишь. — Не делай вид, что слышал меня, врунишка. — Руки Татум соскользнули с его глаз к плечам, а оттуда к талии и бёдрам. — Полминуты назад ещё засёк. — Ерунда! — деловито цокнула языком Дэдлок, и рывком повернула Кэма лицом к себе. Тот вяло обернулся и таким же рывком прижал к себе Татум, по-хозяйски заправляя волосы ей за уши. — На тебе прекрасно сидит эта форма. Смотреть больно. — Так выколи себе глаза, чтобы не смотреть, а ещё лучше, позволь сделать это мне, — прошептала Татум и вырвалась из его объятий, вновь став у Кэма за спиной и обхватив его обеими руками. — Где эти унылые куропатки? — Птицы, что ли? — Ещё один эволюционирующий в обратную сторону… — устало простонала Татум, прижимаясь к Кэму плотнее. — Паркер и МакКинли! Нигде их не видела. Грибы да ягодки в лесу собирают? — Они на разведке. — Думаешь, эти дуры отличают разведку от сбора грибов и ягод? Шанталь явно желает тебе смерти, коль приставил к тебе для страховки тупую выскочку и жирную неумеху. Армия мечты. Вторые в страхе уже капитулировали. — Ты недооцениваешь девчонок. Они принесли нам медали, между прочим, — напомнил Кэмерон, размеренно поглаживая её ладони. — Именно поэтому я назвала их всего-то куропатками, а не как-нибудь изобретательнее, — заявила Татум и нехотя отпустила Кэма. Будто от сердца оторвала. — Мне пора в наступление, а ты постарайся не потерять голову в одиночестве. — Потеряю её разве что от тебя. — Главное, чтобы ты не потерял её от Вторых, иначе тебя ждёт чудовищное наказание. — Ой, как страшно, — заинтересованно сказал Кэмерон и улыбнулся. — Не боишься, что нас кто-то увидел? — Я растворяюсь во тьме, — пафосно объявила Татум. — А ещё тут поблизости никого нет. Я уже оббежала ближайшие участки. — Тебе не кажется это странным? — насторожился Кэм. — Они будто и не собираются идти в наступление. — Вторые проиграли почти все медали. Струсили. Ничего нового, — отмахнулась Татум. — Надеюсь, тебе не будет страшно в одиночестве, малыш, — прошептала напоследок она, и в галоп рванула в самую чащу, быстро скрывшись из виду. Кэмерон вновь остался на опушке один. Его окружала неестественная, настораживающая тишина, которой прежде обычно не было. Это напрягало. Он хотел бы двинуться вглубь леса, да не мог, пока не вернутся девчонки, а судя по тому, как долго они не возвращались, зашли те очень далеко. Для себя Кэм решил, что если они не вернутся в течение трёх минут, он пойдёт в лес сам. Аду и Лайтли могли захватить в плен. Если это так, то Кэмерону придётся провоцировать Вторых без страховки, и лучше это сделать как можно скорее, чтобы раньше отвлечь внимание на себя и расчистить путь Шанталю и Лурду. Только он собрался идти вперёд, как из лесу показались две фигуры, по комплекции до боли напоминавших Аду и Лайтли. — Долго же вас не было. Я уже решил, что вы либо в ловушку попали, либо в плен, — заговорил Кэмерон, чувствуя смятение с их стороны. — Мы просто пытались найти хоть… что-то, — встревоженно сказала Лайтли, нервно дёргая низ своего защитного жилета. — Ни ловушек, ни растяжек, ни людей. — Да, лес выглядит абсолютно пустым, будто Вторые до сих пор не покинули своё убежище. Это необычно, да? — подтвердила Ада, то и дело оглядываясь назад. — Может, у них тактика такая? Не высовываться из своего логова, чтобы заманить нас и дать отпор всей группой сразу? — Я тоже об этом подумал. Так уже делали раньше. Тактика рискованная хотя бы потому, что мы с ней знакомы. Как бы там ни было, будем следовать плану. Осторожно продвигаемся до тех пор, пока кого-то не обнаружим, вам ясно? Только на этот раз вперёд пойду я, а вы страхуйте меня позади. — Ты король, тебя нельзя пускать вперёд, — напомнила Лайтли. — Мы все безоружны, — развёл руками в стороны Кэм. — Меня не подстрелят, а если кто-то набросится с кулаками, отобьюсь. Иду вперёд, и это не обсуждается. — Ты рискуешь очками нашей команды, — поддакнула подруге Ада. — Нужно быть осторожнее. — Помню, — отмахнулся Кэм и всё равно сделал по-своему, мысленно жалуясь на Шанталя за то, что он не пустил к нему Татум… Кэмерон на полусогнутых перебегал от одного дерева к другому, внимательно вглядываясь во тьму. Двигался он бесшумно, как и крадущиеся чуть поодаль девчонки, но в отличие от них периодически включал фонарик в тех местах, в которых, по его мнению, могли располагаться ловушки. В его случае светить фонариком необходимо, ведь он надеялся привлечь к себе внимание, но чьё? Вокруг ни души. Ни наступающих, ни защитников. Даже когда Кэм с девчонками прошли всю изученную ими территорию, они так и не обнаружили никаких следов Вторых. На мгновение Кэм даже засомневался прибыли ли те на финальный конкурс, но эту нелепую мысль быстро отбросил. — Кэмерон, они заманивают нас в засаду, — предостерегла его Ада, аккуратно потянув за руку назад. — Нам и нужно в засаду, — задумчиво проговорил он, всматриваясь в темноту. — Короля следует беречь. Хочешь явиться прямиком в их лагерь, чтобы тебя обезглавили? — Не обезглавят. — Ада обречённо вздохнула. — Послушайте, девушки… — Кэм обратился к ним, глядя то на одну, то на другую. — Вам идти со мной не надо. Караульте тут, а дальше я сам. Мне даже стало любопытно, как далеко прячутся Вторые… — Это серьёзная групповая работа. О каком любопытстве ты говоришь, Кэм? — проворчала шёпотом Лайтли, легонько хлопнув его по плечу. — Я согласна с Лайтли. Дальше идти не стоит. — Ада скрестила руки на груди, согласно кивая. — Пусть для начала нападающие проникнут на их территорию. Дождёмся от них каких-то весточек. — Ладно. Я вас услышал. Оставайтесь тут, а я иду дальше. Если хотите, держитесь поодаль, но ко мне не приближайтесь. Это может быть опасно. Если мне понадобится помощь, я вас позову. — Но… — Ада, у меня есть задание и я должен его выполнить, — твёрдо заявил Кэмерон и направился вглубь леса, умышленно включив фонарик. Лайтли возмущённо прыснула и взмахнула рукой так, словно прогоняла назойливую муху. — Эти упрямые парни ничего не видят дальше собственного носа, — негодовала она. — Тоже мне, жертвенный агнец. — План придумал не Кэмерон, а Шанталь, — вздохнула Ада, наблюдая за мелькающим впереди огоньком. — Правда? — удивилась Лайтли. — А выглядит так, будто его вообще придумала Татум. — Пойдём за ним, — решила Ада. — Будем держаться поодаль, чтобы он не прогнал нас. Нельзя же короля отпускать одного! — Отпускать в очевидную засаду, — упрекнула Лайтли, переминаясь с ноги на ногу. — Кажется, мне выдали ботинки не по размеру, и теперь они натирают. Ада взяла Лайтли под руку и потянула вперёд за собой, пока та тщетно пыталась шевелить пальцами в ботинке, дабы хоть немного поумерить боль. Тем временем, Кэмерон ушёл достаточно далеко. Свет его фонарика вновь погас, потому Дю Пон поубавил шаг, внимательно всматриваясь в землю под своими ногами. В лесу запросто можно куда-то провалиться, обо что-то споткнуться, выколоть себе глаз или расцарапать лицо, потому следовало быть очень внимательным. К счастью, рельеф этой местности оказался весьма ровным и никаких ям или бугров тут особо не просматривалось. Деревья росли друг к другу не столь тесно, как могли бы, оттого Кэмерону не приходилось карабкаться вперёд как в джунглях. Он продолжал идти, наблюдая за территорией вокруг, пока не заметил что-то смутно напоминавшее человеческую фигуру. Кэм замер, всматриваясь в темноту, но не мог понять, то ли это дерево, то ли живое существо. Когда тень сорвалась с места и рванула туда же, куда направлялся Кэмерон, тот убедился окончательно — перед ним шпион Вторых. Наконец-то, он нашёл хоть кого-то из них. Неподалёку зашевелилась другая тень. Кэмерон сглотнул. Этот силуэт не спешил убегать, да и зачем? Разведчик сейчас донесёт остальным о том, что видел кого-то из Первых, а этот страж остался охранять владения. Кэм сглотнул и решил идти напролом прямиком к нему. Провоцировать так провоцировать! Он смело шёл на стража, надеясь, что его не поджидают ещё с десяток человек. — Эй, народ! — отчаянно прошептал разведчик Вторых, вернувшись к своей команде. — Там какая-то чертовщина происходит. Капитана из дому выгнали! Он почти добрался до нашего лагеря. — Дю Пон? — Не поверил своим ушам новый капитан Вторых — Аарон. Он стоял в окружении остальных ребят из команды, нервно подёргивая большими пальцам ремешки на своём жилете. — Что он тут забыл? — Будто ты не этого хотел, — отозвалась стоявшая позади Дейдара. Растрепавшиеся после боя волосы она заплела в одну толстую тугую косу, кончик которой уныло теребила пальцем, определённо скучая от столь пассивной игры. — Так даже лучше. Блюдо само пожаловало к обеду. — Мы рассчитывали на то, что вся их команда сюда припрётся. Кроме капитана. — Не переживай, они тут, просто поодиночке. Подались врассыпную — классический ход. — Почему здесь Дю Пон? — не унимался Аарон. — Зачем выпускать короля из логова, да ещё и отправлять нам под нос? — Засада, очевидно же. Не высовывайтесь, ребята. — Дейдара подошла к Аарону, чтобы немного сбавить градус тревожности. — За его спиной как минимум половина команды Первых. Не ведитесь на провокации. Пусть гуляет по нашей территории, если ему так хочется. Цветочки собирает… сухие листочки… — Ты что, их боишься? — нахмурился Аарон, с отторжением глядя на Дейдару. — Они все — маменькины сынки и дочурки. Мы вмиг их уложим. — Я заметила, как почти на всех предыдущих конкурсах вы вмиг их уложили. Первые рассчитывают на подобную реакцию. Угомонись, Аарон. — С чего бы мне слушать тебя, Дейдара? Ты проиграла какому-то сиротке-хлюпику, а теперь пытаешься руководить командой и помыкать капитаном? — Практически все из нас проиграли, и ты в том числе, — напомнила Дейдара, с удивлением глядя на капитана. — Сет и вовсе валяется в отключке. — Вот именно. Сет валяется в отключке из-за этого назойливого Дю Пона. — Аарон ткнул пальцем в жилет Дейдары. — Не знаю, как вам, ребята, а мне он уже осточертел. Если заявился к нам на порог добровольно, нужно брать его! Неважно, есть у него подмога или нет. У нас тоже много людей и мы не слабы. Неизвестно, когда ещё выдастся такой случай. — Он пытается вас выманить. — Засмеялась Дейдара. — Вы идиоты. Вами помыкают как стадом баранов. — Да. Очевидно. — Аарон покачал головой, по привычке проведя рукой по волосам. Чтобы те не падали на лицо, он собрал их в хвостик, настолько тугой, что ему затянуло кожу на висках. — Нашей команде терять нечего. Групповое задание — единственный шанс победить, потому не имеет значения засада это или нет. У нашего порога их капитан, всю жизнь нас позорящий. Любой из местных ребят с радостью начистил бы ему морду, и теперь, когда такой шанс появился, ты нас отговариваешь? Это единственная точка, где его не защитят ни деньги, ни статус. Хочешь до конца обучения пресмыкаться перед ним? — Аарон замолчал и демонстративно посмотрел на каждого участника команды. — Половина баллов за конкурс. Половина, — по слогам проговорил он. — Уложим капитана и рванём за реликвией. Всё просто, — развёл руки в стороны Аарон, мгновенно снискав поддержку остальных членов команды. Понимая, что она находится в меньшинстве, Дейдара закивала, но с Аароном во мнении так и не сошлась. — Воюйте с мельницами сколько влезет, главное не снимайте Сниппета и Эндерса с патруля Второго квадрата. Пусть они продолжают оттуда отслеживать перемещения Первых, — сдалась она, понимая, что команда всё равно поступит по-своему. Ну и пусть. Пока Вторые решали, как быть с Кэмероном, тот успел уложить стража и двинуться дальше, периодически включая фонарик, крича всеми своими действиями о том, чтобы на него обратили внимание. То тут, то там мелькали тени, их становилось всё больше, но они не приближались. Кэм шёл, не останавливаясь, понимая, что может загнать себя в кольцо, потому отклонился от курса. Выманивать врага и при этом не попасться самому не такое уж и простое дело. Кэм шёл в сторону до тех пор, пока не оказался на пустой поляне. Поляна в подобном лесу наверняка заминирована, потому Кэм включил фонарик и осмотрел территорию на предмет небольших свеженасыпанных бугорков. С ходу он обнаружил две потенциальные мины, которые аккуратно обошёл, попутно высматривая следующую. За спиной послышался шорох. Он обернулся и краем глаза заметил промелькнувшую от одного дерева к другому фигуру. Да что же они не нападают? Снова всё делать самому? Почему Вторые ходили вокруг да около, но не атаковали? Кэмерон даже засомневался в том, что видел разных людей, а не одну и ту же пару человек, мельтешащих из стороны в сторону, чтобы нервировать Кэма. Тем временем Шанталь уже добрался до лагеря Вторых, и при этом его до сих пор не заметили. Он скрывался за деревьями и кустарниками, кое-где пробирался ползком. За всё это время он видел шесть человек из отряда Вторых, которые караулили разные точки леса. Не все из них были удобны для слежки, не все имели хоть какие-то преимущества, но почему-то Вторые за ними наблюдали. В какой-то момент большая часть группы направилась в лес, что могло значить лишь одно — Кэмерон где-то поблизости. Этим жестом он выманил из лагеря большую часть людей, прочистив дорогу Шанталю, но времени выиграл немного, ведь теперь Шанталь должен на скорость выполнять своё задание. Если он задержится — короля обезглавят, чего допустить нельзя. Как только Вторые отошли от лагеря на безопасное расстояние, Шанталь двинулся к своей цели. Здесь деревья росли гуще, чем в той стороне, откуда он пришёл. Лесок был маленький, потому ориентироваться в нём легко, особенно при отсутствии ловушек, но всё же Шанталь, перемещаясь по нему, чувствовал себя тревожно. — Мы так на порог лагеря Вторых выйдем, — негодовала Лайтли в другой части леса, но продолжала идти вперёд, расталкивая ветки деревьев, то и дело цеплявшиеся за волосы и одежду. Лайтли и Ада решили обойти открытую поляну через заросли кустарников и молодых деревьев. Путь не самый удобный, зато безопасный, ведь на поляне наверняка есть растяжки, а валяться лицом в земле не хотелось. Девушки держались на расстоянии от Кэмерона, стараясь не шуметь, чтобы тот не услышал. Несколько раз Ада тревожно обернулась, улавливая в темноте человеческие силуэты, появлявшиеся и исчезающие будто тени. Вторые кружились рядом, но не нападали. — Ты видела это? — Ада хмурилась, глядя на другой берег поляны. — Они испугать нас пытаются? Что за детские игры? — На большее мозгов не хватило, — отмахнулась Лайтли и ойкнула, когда её нога провалилась в небольшое углубление в земле. Выдернув оттуда ногу, МакКинли почти шёпотом застонала — испачкалась в грязи по самое колено! — Им самим не стыдно заниматься такой ерундой? — задала риторический вопрос Ада, наблюдая за тем, как какой-то ученик то приближался, то удалялся, а затем рванул туда же, куда ушёл Кэмерон. Неподалёку него нарисовался ещё один, почему-то идущий прямиком на поляну, машущий при этом рукой. Ада глядела на него, не понимая, что сегодня творилось со Вторыми. Лайтли, шёпотом чертыхаясь, отряхнула ногу от грязи, как вдруг заметила небольшой бугор впереди. Ада неотрывно наблюдала за преследователями, ступая, не глядя под ноги. Почему они так странно себя вели? — Ада, стой! — крикнула Лайтли, но крик её оборвался. Шанталь почти подобрался к ряду кустарников неподалёку небольшой компании людей, как вдруг что-то прогремело. Что-то случилось. Нехорошее. Он резко обернулся назад, не сразу разобрав, что именно услышал. Это был… грохот взрыва? Сердце Шанталя провалилось в пятки. Вслед за невразумительным грохотом в воздух взлетело сразу несколько сигнальных ракет, добела осветивших землю, а на их фоне раздался истошный женский вопль. Ноги Шанталя подкосились от бессилия и паники, отчего он едва не рухнул на месте. Ада. Кричала Ада. Только не это. По телу прокатилась волна жара, сменяемого холодом, а затем снова жаром. Голова совсем не варила, очень заторможено обрабатывая информацию. Грохот казался знакомым, но разве на полевом задании могла так натурально взорваться мина-муляж? Шанталь сорвался с места и рванул во всю прыть туда, откуда доносились леденящие душу крики и стоны. Все его мысли заполонил этот крик. Только не Ада. Пожалуйста. Только не она. Пусть никто не пострадает. Никто. Вот только несколько сигнальных ракет в небе давали понять, что случилось что-то ужасное. Шанталь бежал так быстро, как мог. Тонкие ветви молодых деревьев и кустарников хлестали его по одежде и лицу, а сам он то и дело падал, спотыкаясь о хворост, но быстро поднимался и бежал дальше, не чувствуя ни грамма боли. Крики становились громче и отчётливее. Шанталь различил голос Ады, тонущий в стонах и истерике, а ещё голоса кого-то из ребят Кэмерона, может, и самого Кэма. В стороне Шанталь увидел человека, но даже не понял кого. Неважно. Сейчас всё неважно. Кончики пальцев холодели, а дыхание тяжелело из-за клубящегося в груди потока жара. Только бы не случилось худшее, только бы не случилось… Когда Шанталь, наконец, разглядел в ночной тьме поляну, в его голове помутнело. Наверняка это место усеяно минами. Ненастоящими. Реквизитом, который даже толком не потреплет, что уж говорить о реальном уроне… Шанталь, совсем о нём позабыв, включил свой фонарик и направил его в сторону суматохи. Люди кричали, шумели, но их слова он разобрать не мог, вновь оказавшись в вакууме. Оббегая небольшие бугорки с, предположительно, минами, Шанталь спешил прямиком туда, где стоя на коленях, захлёбывалась рыданиями Ада. Кажется… с ней всё в порядке. Она жива и, вроде бы невредима. Вроде бы. Шанталь практически подбежал к ней впритык, как перед ним из ниоткуда вырос Кэмерон. — Беда, — глухо сказал тот. Несмотря на то, что на поляне собралось всего несколько человек, суматоха началась такая, будто скопилась большая толпа. Шанталь попытался выглянуть из-за Кэма, отталкивая его в сторону, но тот обеими руками схватился за Шанталя, не пуская его вперёд. Краем глаза он увидел, как кто-то пытается поднять Аду, а из лесу, громко крича, бежали взрослые. Наверное, медики. Шанталь как будто наполовину ослеп и наполовину оглох. — Что случилось? — требовательно спросил Шанталь, отмахиваясь от Кэмерона, который тоже был не в себе. Он судорожно сглотнул и сделал шаг в сторону. Первое, что увидел Шанталь — Ада. Он хотел броситься к ней, чтобы проверить как она, спросить, что случилось, утешить, помочь, но… Затем Дилони увидел кое-что ещё, что заставило его оцепенеть. Несколько фонариков одновременно освещали лежащее на земле тело. В крови. Всё в крови. Земля блестела от крови, руки парней, кружащих около тела, тоже. Руки Кэмерона, как и форма, испачкались, но хуже всего то, что сбоку от тела лежали его части… За годы обучения в академии и те пару последних месяцев в Капитолии Шанталь повидал всякое, но это показалось ему ужаснее всего. Тело еле-еле шевелилось, возле него кружились напуганные ребята, то и дело спрашивающие Кэмерона, что им делать. Он что-то отвечал, но что, Шанталь не слышал. Увиденное его потрясло до такой степени, что он оказался на грани потери сознания. — Лайтли, — одними губами прошептал он и бросился к Аде, подхватывая её в полусознательном состоянии. — Тихо-тихо, принцесса. Ада, давай уйдём отсюда, давай уйдём. — Она… Что-то… Что с ней… Шанталь? Это ты? Лайтли… Что с Лайтли? Кажется, она… она наступила на… Я хотела, но она крикнула и оттолкнула… — Послушай меня, слушай внимательно. Нужно успокоиться. Дышать. Всё будет хорошо. Ада, дыши, — твёрдым голосом велел ей Шанталь, обхватив ладонями её заплаканное лицо. — Дыши. Вспомни дыхательные упражнения. Вдох-выдох. Ещё вдох и ещё выдох. Давай, повторяй за мной. Ада дрожала так, что от её дрожи вибрация прокатывалась и по рукам Шанталя. Слёзы текли по её лицу, заставляя Шанталя чувствовать себя абсолютно разбитым, но виду он подавать не мог, чтобы быть Аде примером, чтобы она ощутила в его руках помощь… Кое-как она пыталась повторять с ним дыхательные упражнения, отчего дрожь в руках немного притупилась. Ада растерянно глядела то на Шанталя, то на Кэмерона, жалобно взиравшего на них обоих. Кто-то посветил ему в лицо, и Ада заметила на его руках кровь. Глаза Паркер в ужасе расширились, и она заплакала с новой силой. — Эй, Ада, она жива, слышишь? — настолько убедительно, насколько мог, сказал Кэм, опустив уже вытертую об форму руку на её плечо. — Она жива и выкарабкается. Дыши правильно и не устраивай истерик. Всё будет хорошо, поняла? Ада еле заметно кивнула, стараясь прийти в себя. Шанталь поддерживал её, но когда Кэмерон велел Тэнди её отсюда увести, им пришлось расстаться. Находиться на месте происшествия в таком состоянии Аде нельзя, а уйти вместе с ней Шанталь не мог из-за Лайтли. Да даже если бы захотел, всё равно бы не смог, потому что случившееся выбило у него землю из-под ног… Шанталь неуверенно пошёл вперёд, но прибывшие недавно доктора его не подпускали, крича в ответ всякие неприятные вещи. — Я её друг. Позвольте взглянуть. Я должен узнать как она. Пожалуйста. Неужели вам так сложно ответить? — Да что тебе надо от меня? — крикнул Шанталю в лицо мужчина в медицинской форме. — Ей оторвало обе ноги, сам как думаешь? Каково ей, по-твоему, а? Всё плохо. Проваливай, пока тебя силой отсюда не выперли. — Эй, вы вроде доктор, а не вышибала из столичного наркоманского клуба, — возмутился Кэмерон, вступившись за Шанталя. — Соблюдайте субординацию, что ли. Мужчина, грозно выпятив массивную челюсть, стал к Кэмерону почти впритык. — Может, сам спасать это тело хочешь, сопляк? — Это не тело, а живой человек, и в данный момент вы не спасаете её, а сыпете угрозами непонятно на каких основаниях. Желаете стать причиной большого скандала с самым богатым округом Панема? Продолжайте, у вас хорошо получается, — отчеканил Шанталь. — Выполняйте свои прямые обязанности. Сэр, — с демонстративным отвращением выдавил последнее он, что всё же побудило доктора молча вернуться к работе. — Ты страшный человек, — прошептал Кэмерон. — Как это произошло? — Шанталь растерянно оглянулся. Поляна с минным полем располагалась в стороне, так каким образом меж деревьев, настолько далеко ото всех, оказалась мина, да ещё и настоящая? — Сам не знаю. Какого дьявола боевая мина вообще здесь делает? — продолжал шептать Кэм, недоверчиво глядя на опешивших участников команды Вторых, беспомощно наблюдавших за действиями врачей. Кого-то из ребят стошнило, некоторые лепетали что-то невпопад, нашлись и те, кому захотелось посмеяться. — Я сказал девчонкам не идти за мной дальше, чтобы не подвергать их опасности, потому что впереди явно должна быть засада, но её всё не было. Какие-то люди постоянно мелькали, при этом из тени не выбирались, пока не случился взрыв. Я был неподалёку девчонок, несмотря на то, что они пообещали не идти за мной… Ада сказала, что Лайтли увидела мину. Ада почти на неё наступила, но Лайтли оттолкнула её в сторону, а сама не устояла на ногах и… — Но эта территория не входит в квадрат минного поля. Кэмерон пожал плечами. — Эй, так кто победил? В чью честь фейерверки запускали? — Бежала к толпе Татум. — Даже не дали мне добить того слюнтяя-новичка! Чем ближе к месту трагедии она оказывалась, тем медленнее бежала пока и вовсе не перешла на ходьбу. Как только Кэм услышал её гремящий на всю округу голос, он ринулся навстречу Дэдлок, чтобы как можно скорее её заткнуть, и она не успела наговорить лишнего. — Что здесь происходит? — Она окинула взглядом всех собравшихся людей и, не заметив Аду, обрадовалась. — О, нет, только не говорите, что Паркер отправилась покорять жаровни и котлы преисподней! Мы не могли победить настолько масштабно! Кэмерон обхватил её за плечи обеими руками. — Тихо. Это не Ада, а Лайтли. Она жива, но лишилась ног, и если ты не хочешь довести своего друга до нервного срыва… прошу, молчи. Энтузиазм Татум мгновенно скис, она выглянула за спину Кэмерона и, агрессивно столкнув его руки со своих плеч, бросилась к Шанталю. Он зациклено смотрел на то, как Лайтли уложили на каталку и на всех парах покатили к машине, которая проехать между деревьями не могла. Шанталь старался не думать о том, насколько сильным было кровотечение, и смогли ли его притупить, старался не думать о том, что его подруга лишилась обеих ног и, возможно, вот-вот лишится жизни. Он не был готов к такому. Снова лес и снова кровь. Его тошнило, голова кружилась, а слова Татум тонули среди шума мыслей о том, что, возможно, сегодня он видел Лайтли в последний раз…***
Ада, наконец, заснула. Она постоянно плакала, не слыша ни единого слова Шанталя, как будто заперлась у себя в голове, где никого, кроме неё нет. Сам Шанталь чувствовал себя скверно вдвойне: от того, что случилось с Лайтли и от того, что нужно поддерживать Аду словами, в которые он сам не верил. Тем не менее, приходилось. Лайтли жива. Доктора делали для неё всё возможное и даже нашли кровь для переливания, чтобы восполнить кровопотерю. Всё обязательно будет хорошо. Обязательно. Шанталь заставлял себя так думать, но глубоко в душе понимал, что в жизни всегда всё наоборот. Он видел те надгробья, которые рушили любую веру в лучшее, но как друг, он должен поверить в Лайтли, поэтому старался изо всех сил. Ада лежала в палате, выглядя спокойной и безмятежной. Всего минут пятнадцать, ведь до этого она постоянно плакала и невнятно лепетала слова, которые Шанталь не мог разобрать. Когда подействовало снотворное, она успокоилась. Веки её легонько подрагивали, руки оставались тёплыми. Если бы Шанталь не знал, что происходит, решил бы, что она просто спит… Он держал её за руку с тех самых пор, как Аду уложили на койку. Едва ли она могла предположить, как тяжело ему давалось говорить ровно и спокойно, как прежде, будто ничего не случилось. В конце концов, паника ещё никому не помогала, потому сохранять здравый смысл кто-то обязан. Прямо сейчас он ничем не мог помочь Лайтли, и ничего не мог изменить. Пока она спала, Шанталь решил выйти в коридор, чтобы повидаться с дожидавшейся его Татум. Увидев друга, она напряглась и недоверчиво покосилась на Кэмерона. Тот пришёл, когда Шанталь был с Адой… Он сел около Кэма. Все трое молчали. Татум постукивала ногой по полу, а Кэм — пальцами по подлокотнику. Каждый размышлял о своем, и нарушать тишину не решался. Всё то время, что Шанталь провёл со своей принцессой, он думал не только о ней и о Лайтли. Он думал и о самой ситуации. Перед глазами застыло окровавленное тело и залитая кровью земля, но теперь мозг работал куда яснее. Шок сошёл, и на его месте возник навязчивый вопрос. Как это могло произойти на обычных соревнованиях? На учениях, где технике безопасности уделяли много внимания. — Я не уверен в этом, но полагаю, что мина оказалась там не просто так, — уверенно сказал Шанталь, глядя прямо перед собой в пустоту. Кэмерон и Татум одновременно повернули головы к нему. Шанталь встал с кресла и, осмотревшись, стал напротив Татум и Кэма. — Ты тоже об этом подумал? «Техническая неисправность». Как же, — пробормотала Татум, недовольно потирая подошвой ботинка пол. После того, как соревнования прервали, а публику разогнали по домам, Татум успела переодеться в своё привычное длинное чёрное платье в ожидании отправления домой, но, несмотря на то, что на улице уже наступил рассвет, отправлять команду домой никто не торопился, что и понятно, учитывая ситуацию с Лайтли… — Это была бы техническая неисправность, если бы разорвало на части кого-то из Вторых, — съязвила Дэдлок, гневно глядя Шанталю в глаза. — Нужно отомстить за случившееся! Они лишили нас победы! Хоть Пеликан мне и не нравится, но она принесла нам медаль, и вообще МакКинли не худший отстой нашей академии. Ладно бы Гиллиса располовинило, я бы ещё поду… — Ты могла остановиться на первой половине своей речи, Татум, — укорил её Кэм, на удивление Шанталя найдя в себе силы улыбнуться. Увиденное не особо отразилось на нём, хотя именно Кэм первым столкнулся с той жуткой картиной в лесу. Впрочем, Кэмерон всегда демонстрировал поразительную стойкость даже в самых сложных ситуациях. Удивился, ужаснулся, и проехали. Конечно, Лайтли не была его подругой, но Шанталь не сомневался, что случись нечто схожее с Лурдом, Кэм отреагировал бы так же спокойно, что, в принципе, не есть плохо. — Ты уже говорил с кем-то из тренеров о своих догадках? — поинтересовался Дю Пон, наклонившись вперёд. — Рассказал МакКуину. Он пообещал разобраться, — ответил Шанталь, вздохнул и принялся задумчиво покусывать ноготь на мизинце. — Мина была расположена в стороне от поля, то есть в подготовленный квадрат не входила. Случайно там оказаться она не могла. По ошибке — тоже, иначе она была бы одной из сети мин на поляне, но боевая мина обнаружилась вне поляны, меж деревьев, где все перемещаются свободно, зная, что минное поле в стороне. Если бы боевая мина была одной из сети, то на неё мог наткнуться кто-то из Вторых, а в нашем случае они все её обошли. Кэмерон сказал, что вокруг него постоянно мелькали люди. Мелькали, но не нападали. — Шанталь замолчал, внимательно глядя на Кэма. — Ты должен был оказаться в том квадрате. Эта мина предназначалась для тебя. — Что? — переспросил Кэм, засмеявшись. — Ну, нет, ерунда какая-то. Нет. — Для него? — Переполошилась Татум. — С чего бы вдруг? Да кому сдался этот ленивый кусок капитанского отстоя? Нет, этого не мо… — Татум резко замолчала, словно все слова до сих пор лились из неё машинально, а теперь она начала думать, прежде чем что-то сказать. Она злобно толкнула Кэмерона в плечо. — Какого дьявола? Они хоть знают кто его отец? — Глядя на Шанталя, Татум ткнула в Кэма пальцем, чудом не проделав у него между рёбрами дыру. — Если бы с его отродьем случилась какая-то беда, мистер Дю Пон перепахал бы весь Второй округ вместе с людьми и высадил на их обращённых в фарш трупах фиалки! Какой чокнутый кретин вообще мог позариться на Дю Пона? — Да брось, академия Второго не настолько безумна. Они не пошли бы на убийство в прямом эфире, — сказал Кэм. — Кэмерон, это была боевая мина, предназначенная для нанесения реального урона, — напомнил ему Шанталь. — У подобной мины нет иной цели. — Да, смирись, чучело, что ты чуть не сдох, но судьба, как и всегда, тебя любит, потому страдает бедняк, — проворчала Татум. — Как это подло и мерзко! Их дрянная академия не нашла иной способ победить нашего капитана, кроме как убить его! — Не думаю, что академия в чём-то замешана. Скорее всего, это организовали не по указанию руководства. Сами ученики решили восстановить справедливость и устроить засаду для Кэмерона. Прости, Кэм, но ты всех достал. — Ну, конечно, — деловито цокнула языком Татум. — Вот только академия станет их покрывать. Этих… преступников! — Разумеется. Они уже пытаются откреститься от происшествия. — Покачал головой Шанталь. — Лайтли для них никто, а своих ребят академия прикрыть обязана. Думаю, это дело рук… — Дейдары, — не задумываясь, выпалила Татум, вскинув в воздух руку, будто рвалась ответить на уроке. — Именно, — согласился Шанталь. — Ну, нет, господа стратеги. — Улыбнулся Кэм, глядя то на одного, то на второго. — А как же «не пойман — не вор»? Презумпция невиновности? — Да, — подтвердила Татум. — Но виновата Дейдара. — Согласен. Не пойман — не вор, но это точно Дейдара. Я более чем уверен, что мина не из арсенала академии и не куплена со стороны. Её наверняка собирали самостоятельно. Дейдара — стратег. Она бы смогла собрать мину, и мотив у неё очевидный. Вас с Татум Дейдара, мягко говоря, недолюбливает. — Тебя после сегодняшнего тоже. — Горделиво ухмыльнулась Татум. — Я думал, что перед началом соревнований независимая инспекция проверяет качество всего реквизита, — нахмурился Кэм. — Хотя, если закопать мину уже в процессе соревнований… — Наверняка так и было, — задумчиво произнёс Шанталь. — Кто-то ей помогал, и рискнули они пойти на такое, зная, что академия их спасёт. Какими бы ни были жёсткими законы во Втором, свои люди у них в приоритете. — Так какого дьявола мы сидим? — Татум вскочила с места, готовая с минуты на минуту рвануть в атаку. — Нужно выкрасть эту мину и изучить её! — Нет, мы не можем пробраться в участок. Хочешь, чтобы нас поймали и повесили происшествие на наши шеи? — Шанталь стоял напротив, спокойно пытаясь донести до Татум свою мысль, но Дэдлок уже одной ногой была в участке, где мысленно занималась кражей мины, потому слушать Шанталя не собиралась. — Этого идиота чуть не убили. — Татум пафосно взмахнула рукавом в сторону Кэмерона, не глядя на него, отчего кончиками пальцев угодила тому в нос. — Пеликана и вовсе четвертовало, и её пришлось собирать по частям, а ты ещё размышляешь? Нужно прямо сейчас выкрасть чёртову мину и отомстить этой подлой узкоглазой выдре! — Татум, нельзя соваться к вещдокам. Это подсудное дело, — согласился с Шанталем Кэм, встав между ними. — Если бы ты сдох, тоже не хотел бы соваться в вещдоки? — Мы никуда не пойдём. — Чтобы доказать вину Вторых нужна всего лишь мина! Они же подменят её и отведут от себя подозрения! Нужно спешить, чтобы забрать её до того, как эти грязные черви своими грязными ручонками всё исправят. Татум развернулась спиной к Шанталю с Кэмероном и сделала шаг в сторону выхода, как вдруг Кэм крепко схватил её за руку. — Пусти. Пусти, иначе пожалеешь, что не подох на мине! — шипела она, пытаясь стянуть с себя ладонь Кэма, которая вцепилась в Татум, сжав запястье добела. Она пыталась идти, но ни сдвинуть с места Кэмерона, ни вырваться из его хвата не получалось. — Шанталь, скажи ему, чтобы он не смел прикасаться ко мне своими вульгарными грязными ручонками. — Татум, мы не идём за миной, верно? — аккуратно спросил он, скорее, утверждая, чем задавая вопрос. Та сузившимися глазами покосилась на Шанталя, затем на Кэма и снова на Шанталя. — Я рассказал о своих догадках Стокли. Он всё сам проверит. Ты же доверяешь ему? — Этому старому хрычу, который завидует моему потенциалу, потому наказал меня на целый год? Разумеется, нет, но если ты так бестолково и упрямо настаиваешь, я вынуждена с тобой согласиться, — процедила сквозь зубы последнее Татум. — Потом будешь жалеть, что не послушался меня и провалил всю миссию по обличению подлой Стервеллы, Шанталь. Кэмерон отпустил Татум, и она первым делом отряхнула своё платье, потирая ладонями ткань на рукавах чуть ли не до дыр, после чего с показательно недовольным видом плюхнулась в кресло, демонстративно не глядя в сторону Шанталя и Кэма, испортившим ей детективный досуг. — А ведь в четырнадцать лет она прислала мне открытку, — почти шёпотом проговорил Кэм, но Татум его всё равно услышала и даже закашлялась от негодования, с таким красноречивым отторжением глядя на него, что и слова не понадобились, дабы как следует Кэмерона оскорбить. Пару минут все трое просидели в абсолютном молчании, а затем Татум неожиданно громко заговорила. — Погоди, но ведь я тоже не проигрываю? — внезапно осведомилась она. — Почему для меня не закопали мину? — Татум. — Вздохнул Кэмерон, неловко улыбнувшись. — Что? Меня что, не считают достаточно свирепым врагом для этого? Да я их всех без оружия за пять минут бы перебила, если бы мне позволили! Мои чудовищно вражеские настроения намного яростнее, чем у какого-то там Дю Пона! — Ты хочешь подорваться на мине? — прямо спросил её Кэм. — Нет, — фыркнула Татум, схватившись за голову. — То есть ты не хочешь подорваться на мине? — Ты глухой? Меня не расценивают как объект для покушения, хотя я этого тоже заслуживаю! Подобная вопиющая несправедливость дискредитирует меня как лучшую ученицу академии, ставя меня на ступень ниже тебя. Ты не сильнее. Ты просто зефирный слюнтяй с бутафорскими мышцами и до того, чтобы разлететься на куски, не дотягиваешь! — Я так и не понял: ты ущемилась тому, что тебя подорвали на мине или тому, что не подорвали на мине? Мгновение Татум обречённо смотрела на Кэмерона, а затем покачала головой. — Ты бессмысленно тупой. — Безнадёжно? — Нет, бессмысленно. В безнадёжности смысл есть ты, тупица. — Татум, — прервал их перепалку Шанталь. — Кэмерон мог серьёзно пострадать и оказаться сейчас там, в палате, на месте Лайтли. Ты хотела бы, чтобы наша команда лишилась непобедимого капитана? — Да что ты спрашиваешь? — махнул рукой Кэм. — Она сама толкнула бы меня на мину, да ещё и предварительно собрала бы её самостоятельно своими хрупкими сладкими ручками, чтобы взрывчатка гарантировано расщепила меня на атомы. — Тебе слово не давали, — рявкнула Татум и вскочила с места. — Расспрошу, что узнал МакКуин об этой дурацкой мине. Хочу уже домой! — Она сердито пнула ботинком ножку кресла. Кэмерон встал следом за Татум. — Только не надо за мной ходить! — съязвила она. — Медаль получил? Свободен. До ближайших соревнований сгинь и не мозоль мне глаза, — строго пригрозила пальцем она и твёрдым шагом направилась в конец коридора так быстро, что Шанталь и оглянуться не успел, как Татум скрылась из виду. Кэмерон собирался идти за ней, но продолжал стоять на месте, пока та не оказалась достаточно далеко, будто выжидал это. Когда Кэм обернулся к Шанталю, он окончательно убедился в этом, с лёгкой тревогой наблюдая за тем, каким серьёзным внезапно стал Дю Пон. — Я тут кое о чём подумал, — почти шёпотом начал Кэм, оглядываясь по сторонам. Коридор пустовал. — Вторые уже фактически сняли с себя ответственность за случившееся, а значит, лечить Лайтли на свои средства откажутся. Они оказали ей первую помощь здесь, но на большее рассчитывать не стоит. Её передадут обратно в Первый, но и наша академия тоже не станет её лечить, так как фактически вина за случившееся лежит на Вторых. Наше руководство не будет выделять деньги на лечение человека, который из-за травмы отчислится. Фактически Лайтли больше не имеет отношения к академии, потому оплачивать её лечение у нас не станут. Семья Лайтли не имеет высокий статус, и академии этим воспользуются. Кэмерон старался говорить как можно спокойнее, но от этого его слова не менее травмировали. Шанталь опустил голову, прижав обе ладони к лицу. Лайтли спасли, но из-за того, что её семья слишком бедная на фоне прочих, лечить её ни одна из академий не будет, хотя они обязаны. Только Шанталь убедил себя в том, что для неё есть надежда, как она вновь разбилась на тысячу осколков. — Эй, не расстраивайся раньше времени. — Кэм слабо улыбнулся. — Я распорядился о том, чтобы часть денег с моего счёта отчисляли на лечение и содержание Лайтли, но всем вокруг мы будем говорить, что это академия её содержит, чтобы не возникло ненужных вопросов. В конце концов, моя семья — один из спонсоров, и я в том числе, так что… В каком-то смысле мы даже не врём. — Нет, Кэмерон, ты не обязан так поступать, — замялся Шанталь. — Это даже не твоя проблема. — А кто ты такой, чтобы решать, что делать с добровольными взносами для Лайтли? — Кэм, любопытствуя, скрестил руки на груди, требуя ответ. Шанталь почувствовал себя скверно вдвойне. Ему было неловко соглашаться с Кэмероном, но в то же время он понимал, что не имеет никакого права решать, к тому же Лайтли необходима эта помощь. — Я дарю деньги ей, а не тебе, и даже сама Лайтли не сможет мне отказать, потому что… её лечение спонсирует академия, правда ведь? — Кэм сделал шаг назад, намереваясь уйти. — Разве справедливо лгать ей об этом, выставляя академию в куда лучшем свете, чем она есть? — Если ложь поможет человеку думать о том, что его не бросили, что о нём заботятся, и он всё ещё нужен, то разве плоха такая ложь? Врать не так уж плохо. Татум подтвердит, — подмигнул ему Кэмерон и направился туда же, куда и Татум — к выходу. Шанталь наблюдал за тем, как Кэмерон уходит, а в голове его пульсировала мысль — какую ещё ложь Кэм мог считать безобидной? Может, он, как и Шанталь, не имел дурных умыслов и шпионил за другими вынужденно, либо ради благой цели, но беда в том, что Шанталь этого не знал наверняка. Если Кэмерон действительно шпион, с ним придётся что-то решать, но подумает об этом Шанталь в другой раз. Сейчас все его мысли заняли Лайтли, Ада и та проклятая мина. Он вздохнул, осмотрелся, и поспешил туда, куда столь рьяно запрещал идти Татум. Как ни странно это признавать, но Шанталь был абсолютно с ней согласен, что знать ей необязательно. Он должен осмотреть мину, дабы понять с чем имел дело, как этот механизм сработал, и кого следовало винить. Днём команду Первого должны отправить домой, а значит, либо сейчас, либо никогда. Шанталь собрался с силами и, коря себя за то, что переступает черту закона, отправился на поиски истины.***
По прибытию домой, Шанталь первым делом бросился к своим тетрадям и взялся за чертежи. Обучение на стратегическом давало свои плоды, потому он смог пробраться в участок и отыскать злосчастную мину, никому не попавшись на глаза. Несмотря на чрезвычайную ситуацию, отделение пустовало, потому обойти следовало только дежурных, что для человека знакомого с планировкой участков и схемой работы миротворцев оказалось несложно. Шанталь сидел за столом и на скорую руку зарисовывал то, что увидел во Втором. По остаткам мины он набросал примерный эскиз её механизма, так как увиденное его впечатлило, и он решил изучить работу поближе. Мина, естественно, оказалась самодельной, причём визуально она выглядела как детская игрушка, но при этом запросто могла покалечить человека. Не убить, но покалечить. Автор этого произведения определённо много экспериментировал со взрывчатками, потому как рука мастера заметно чувствовалась. В тот, что виновата Дейдара, Шанталь больше не сомневался, вот только доказать никак не мог… Закончив эскиз, он вздохнул, схватившись за голову. Из-за отсутствия сна она ужасно болела, но позволить себе отдыхать в такой момент Шанталь не мог. Минут сорок он задумчиво смотрел на рисунок мины, не понимая, чем именно она так сильно его заинтересовала. Этот предмет изувечил его подругу, оттого впору бы испытывать отторжение к мине или даже страх, но… Шанталю подумалось, что знания подобного механизма могли пригодиться в будущем. — Зачем мне вообще это нужно? — прошептал Шанталь, бессильно опустив голову на тетрадь. Несколько секунд он просидел в таком положении, затем поднялся и потёр глаза. Можно сколько угодно отвлекать себя от мыслей о случившемся кошмаре, вот только это ничего не исправит. Не поможет Лайтли. Не поможет Аде. Прежним ничего уже не будет. За последние сутки случилось слишком многое, чтобы продолжать терзать себя и дальше, потому Шанталь отправился спать, понимая, что всё самое страшное начнётся после пробуждения. Лайтли чувствовала себя плохо. Первое время к ней пускали только родителей и брата, а когда её состояние стало более менее стабильным, разрешили приходить и друзьям. Поначалу к ней заглядывали девчонки, с которыми она неплохо общалась, но со временем они свыклись с её состоянием и просто… забыли? У всех была своя жизнь, потому тратить её на подругу, у которой ничего не меняется, они не хотели. Сидя в коридоре, Шанталь с грустью в глазах наблюдал за тем, как сначала Лайтли навещали по десять человек, затем восемь, пять, три… пока, в конце концов, из друзей её не стал навещать один лишь Шанталь. Время бежало вперёд как обезумевшее. Погода менялась, настроение тоже. Шанталь наблюдал за тем как пустует часть коридора около палаты Лайтли МакКинли и не мог поверить собственным глазам. Люди просто… смирились с её состоянием. Смирились и занялись своими делами, тратя время свиданий с Лайтли на что-то другое. С одной стороны Шанталь мог понять этих людей. Их жизнь текла вперёд, в то время как жизнь Лайтли замерла, но разве можно бросать человека в тяжёлый момент? Разве так выглядит дружба? Шанталя дружбе научила Татум. Злая высокомерная девочка, которая всех ненавидит и читает жуткие стихи на выдуманном языке, стоя на коленях перед чудовищным с виду алтарём. Почему в той, кто поклоняется силам зла, добра больше, чем в остальных людях? Может, Татум права в том, что их ненавидела. Люди такие ненадёжные, трусливые и лицемерные… Шанталь и раньше сталкивался с подобным отношением людей, но когда это происходило с ним, всё казалось не настолько оскорбительным. Прошли годы. Шанталь какое-то время пожил в тишине и спокойствии, где, казалось бы, его окружали хорошие личности, но… Стоило Лайтли наступить на мину, как людские пороки тотчас проявили себя. От этого становилось грустно. Когда доктор разрешил Шанталю зайти в палату, он улыбнулся и тихо его поблагодарил. Некоторые врачи раздражались от одного вида Шанталя, захаживающего к Лайтли по два-три раза в неделю. Иногда удавалось заглянуть целых четыре раза! Лайтли всегда радовалась его приходу, потому что ждала. Вот и сейчас, когда Шанталь зашёл к ней в палату, она радостно встрепенулась. Бледная, осунувшаяся, похудевшая. После подобного невозможно остаться прежним человеком, потому Шанталь старался сделать всё от него зависящее, чтобы поддержать подругу, и не дать ей кануть в пучине дурных мыслей. — Ну, здравствуй, — аккуратно сказал Шанталь, когда закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. В руках его, как и всегда, была книга. Разве для поднятия настроения есть что-то лучше, чем искусство? Шанталь негодовал всякий раз, когда этот вид деятельности принижали, критиковали и считали несерьёзным. Искусство — не игра и не забава. Без него люди не смогли бы существовать, так как просто сошли бы с ума. Здорово уметь готовить вкусные блюда или строить дома, но сколько бы ты ни съел и как бы ни было за это тебе благодарно твоё тело, душа всё равно будет голодать, и со временем этот голод уничтожит тело. Чтением хороших книг Шанталь надеялся добиться обратного эффекта — излечить Лайтли от тёмных мыслей в голове, что поможет ей поправиться и снова стать на ноги. — Тебя не было четыре дня! — воскликнула Лайтли, внимательно наблюдая за тем, как Шанталь плавно шёл к ней. Сегодня она выглядела бодрее и свежее, что не могло не радовать. Для себя Шанталь решил все проблемы оставлять за дверью. Здесь он будет говорить только о хорошем и помогать Лайтли верить в лучшее. — Гао заставила меня чистить зал славы, — ответил Шанталь, до сих пор чувствуя усталость во всём теле. — Она тебя наказала? — удивилась Лайтли. Шанталь и наказание в одном предложении выглядело странным сочетанием. — Нет. — Вздохнул Шанталь и улыбнулся, присаживаясь в кресло около её койки. — МакКуин сказал, что у меня есть талант к её дисциплине, потому я должен брать у Гао дополнительные уроки, чтобы совершенствоваться. — Поэтому тебя заставили протирать пыль? Чтобы совершенствоваться? — Засмеялась Лайтли. — Это так в стиле нашей академии. — Гао сообщила, что чистка наград должна вдохновить меня на дальнейшие свершения и стимулировать к новым победам. Я не просто обязан перемыть все стеллажи, полы, кубки и медали, я должен попутно изучить истории их завоевания вместе с краткими биографиями владельцев. — Шанталь, скрывая смех, опустил голову. — Усложнённая уборка. У меня ушло на неё четыре дня. Как ты себя чувствуешь? Лайтли замялась, немного растерянно глядя на стены, потолок, пол, и на Шанталя, словно не могла сконцентрироваться на чём-то одном, либо же сама не хотела. Шанталь понимал её, ведь он тоже отчаянно старался не думать о плохом, избегая слов, которые могли заставить Лайтли чувствовать себя хуже. — Терпимо, — наконец, подобрала правильное слово она, чтобы описать свои чувства. — В первые дни было намного хуже. Можно сказать, сейчас я чувствую себя хорошо. — Лайтли кивнула и натянуто улыбнулась, будто пыталась убедить в этом саму себя. — Скоро обязательно станет ещё лучше, — сказал Шанталь, взял её за руку и улыбнулся. — Ты же знаешь, на что сейчас способна медицина. Чудеса стали ближе, чем когда-либо. — Да, — согласилась Лайтли, неловко косясь на руки Шанталя. — Я говорила с доктором, и он многое мне рассказал. Всё поправимо — так он говорит. Меня вылечат и подготовят для меня протезы. Главное ведь то, что я выжила, да? Неправильно думать, что со мной случилось худшее. Я живая, а значит, обязательно смогу подняться. — Голос Лайтли слегка подрагивал. В нём проступала очевидная неуверенность. Сомнения. Лайтли не говорила то, о чём думала — она повторяла мантру, которая помогала ей держать себя в руках. — Даже не верится, что недавно я переживала из-за того, что не могла перепрыгнуть через стену. — Лайтли взмахнула рукой и покачала головой. — Это такая… мелочь. Я плакала из-за этого, расстраивалась, думала, что меня исключат из академии за это… Какая глупость. — Это не глупость. В разные периоды жизни мы считаем весомыми разные проблемы. Если бы ты не придала значения той стене, то не научилась бы её преодолевать и не закалила бы характер трудностями, с которыми справилась. Может, ты и считаешь это глупостью, но она сделала тебя сильнее. — Тебе бы в проповедники, — улыбаясь, сказала Лайтли и шутливо оттолкнула руки Шанталя от своих. — Когда ты так говоришь, я чувствую себя глупой. Нет, стой! Ничего не говори! — выпалила она, чтобы пресечь Шанталя до того, как он продолжит. — То, что ты собираешься сказать, заставит меня почувствовать себя ещё глупее! Знаешь… если бы я не научилась перепрыгивать стену и меня действительно исключили бы, я бы не попала на соревнования и не стала калекой. — Не называй себя так. — Да брось, в этом слове нет ничего страшного. Оно всего лишь отображает суть. — Это оскорбительное слово. Прошу тебя его не применять по отношению к себе, иначе я буду читать тебе очень плохие книги. — Ну, если так… придётся забыть об этом страшном слове. — Забыть как страшный сон, — подтвердил Шанталь. — И, Лайтли, никто не знает, что случилось бы при ином развитии событий. Всё могло стать гораздо хуже, потому старайся не думать о том, что смысла не имеет. Лайтли кивнула и опустила голову. Хоть и выглядела она спокойной, Шанталь знал, что это не так. Замечал волнение в её взгляде, в том, как её пальцы мяли белые простыни, да и в целом она выглядела напряжённой. — Лайтли, — дружелюбно позвал её Шанталь, осторожно заглядывая ей в лицо. — Ты очень сильный и отважный человек. То, что произошло на соревнованиях, это ещё одна стена, которую ты преодолеешь, а потом снова скажешь, что это оказалось пустяком. — Но это не пустяк. Это не изменить, даже если очень захочется. — Тихо сказала она, с трудом сглотнув. Взгляд её устремился в другой конец койки, где должны были лежать её ноги. — Мне до сих пор кажется, что я их чувствую. Иногда мне кажется, что мои ноги зудят, иногда — что они млеют. Я смотрю перед собой, не вижу их, но чувствую, будто они есть. Это так чертовски ненормально. Боюсь, однажды у меня поедет крыша, и я начну ещё и видеть то, чего нет. — Такое случается, думаю, доктор тебе объяснил. — Да, я знаю, но… моё тело меня обманывает. Это пугает. — Лайтли прочистила горло и отвернулась в сторону огромного окна. Благодаря красивым видам за стеклом создавалось впечатление, что Лайтли сидела на улице, как в старые добрые времена на лавке парка… — Даёт надежду, в которой нет смысла. Я стараюсь не думать об этом, но моя голова совсем перестала слушаться. Любая мысль сводится к одному. К тому, как прежде я бегала, а МакКуин постоянно упрекал меня в том, что я вешу больше, чем нужно; к тому, как я люблю танцевать, но делала это просто отвратительно; к тому, что я всегда боялась ходить босиком, хотя ужасно устала от неудобной академической обуви. Почему, когда была возможность, я не научилась хотя бы сносно танцевать? Почему не решилась ходить босой тогда, когда этого хотелось? Почему не ела этот отвратительный горох, чтобы похудеть и бегать на равных со всеми, получая удовольствие, а не оскорбления со стороны Стокли? Я такая дура. Теперь мне хочется этого, но позволить себе такую роскошь я никогда не смогу. — Сможешь, — железобетонная уверенность Шанталя поражала. Лайтли посмотрела на него, не понимая, откуда в её друге столько… веры? Глядя на то, как лукаво он улыбался, снова отыскав её ладони, Лайтли засомневалась в том, так ли она действительно обречена. Может, Шанталь знал что-то, чего не знала она? Иначе откуда такая непоколебимая уверенность? — Оскорбления Стокли никогда не делали тебя хуже других, а его похвала не стоит ровным счётом ничего, как и унижения. И с танцами у тебя обязательно всё сложится, как только ты поправишься. — Да, а обувь мне просто больше не понадобится, — засмеялась Лайтли, махнув рукой на другой конец кровати. Шанталь укоризненно склонил голову набок. — Я не знаю, почему мне постоянно хочется шутить об этом. Ещё немного, и у тебя станет на одну подругу в чёрном больше. — Мне не привыкать. — Пожал плечами он, открыл книгу и принялся аккуратно листать её в поисках страницы, на которой остановил чтение в прошлый раз. — Шанталь? — Эта интонация не сулила ничего хорошего. Шанталь сглотнул, убрал отросшую прядку волос за ухо и из-подо лба настороженно взглянул на Лайтли. — Мне очень скучно тут одной. Раньше ко мне приходили девчонки, но сейчас они, наверное, заняты… А Ада вообще до сих пор так и не пришла. С ней всё в порядке? Лайтли задавала этот вопрос не единожды, и каждый раз Шанталь понятия не имел, что отвечать. — Ада тяжело переживает случившееся, — осторожно начал он, внимательно наблюдая за реакцией подруги, которая всё это время не теряла надежду, что Ада придёт, хотя даже сам Шанталь начал сомневаться. Нет, Ада не такая, как все те люди, которые бросили Лайтли, смирившись с её положением. Ада слишком переживает, слишком волнуется, чувствует вину. Это оправдывало её действия. Она не предатель, и в её поведении нет злого умысла. Ей слишком тяжело. Ада просто не знала, как с этим дальше жить. — Она пыталась готовиться к экзаменам для перехода к элите, но в итоге не справилась, — почти шёпотом заговорил Шанталь, грустно глядя на книжные страницы. В жизни Ады началась чёрная полоса, конца-края которой не видно. — Её не взяли. Родители очень недовольны, уже не раз устраивали ей сцены из-за экзаменов. Некоторые тренеры тоже начали относиться к ней чрезмерно жестоко, словно Ада обязана оправдать ожидания всех на свете, а когда этого не случилось, на неё не ополчился разве что ленивый. — Не хотела бы я родиться богатой, — хмуро проговорила Лайтли. — Детям богатеев постоянно приходится соответствовать статусу, поддерживать ангельский образ на людях, оправдывать ожидания всяких дуралеев, которых даже не знаешь, и выслушивать критику от каждого умника, который считает, что имеет право что-то от тебя требовать. Хорошо быть бедняком. Всем на тебя плевать. Можешь плохо учиться, есть мясо руками, толстеть и грубить тем, кто напрашивается. — Лайтли улыбнулась и пожала плечами. — Не знаю, как сдерживаюсь от таких возможностей, — в шутку сказал Шанталь и засмеялся в унисон с Лайтли. Их обоих в академии считали примерно никем и ничем. Сирота и беднячка. Шанталь жил в подсобке, а Лайтли в очень старом и скромном доме, немногим от неё отличавшимся. У обоих не было особенных талантов, статуса, денег, большого количества друзей и авторитета. Хотя за Шанталем закрепился ярлык озёрного убийцы, потому авторитетом для некоторых он всё же являлся. Криминальным. — Я понимаю, какое давление оказывают на Аду, — осторожно продолжила Лайтли. — Я знаю об этом, потому что мы дружим много лет, и я наблюдала этот прессинг из первого ряда. Люди требуют от неё невозможного. Передай ей, чтобы не переживала из-за элиты. К чёрту элиту. Если туда не захотели взять нашу Аду, значит, грош цена этой специализации. Они ещё пожалеют о том, какую ученицу потеряли. Попроси её, пожалуйста, прийти. — Лайтли настойчиво опустила свои ладони на руки Шанталя. — Я очень скучаю по ней. Скажи, что я ни за что на свете не стану её осуждать или укорять. Неважно, сдала она экзамены или нет! Мне очень её не хватает. — Обязательно ей передам, — сказал Шанталь, натянуто улыбнувшись. Разве мог он сказать Лайтли, что уже десяток раз говорил с Адой об этом, но она всё не соглашалась? Шанталь даже не думал, что Ада может быть настолько упрямой и непоколебимой. Она наотрез отказывалась приходить, из раза в раз аргументируя тем, что морально не способна видеть Лайтли после того, что сделала с ней. Как бы Шанталь ни пытался донести до неё тот факт, что Ада не виновата в случившемся, она его не слушала, и винить её в этом Шанталь не мог. В последнее время ей пришлось пережить много ужасных вещей, оттого её нежелание видеть Лайтли можно понять, но… Пытаясь избежать плохого, Ада совершала ещё более ужасный проступок. Понимание проблемы заставляло Шанталя метаться меж двух огней, что выматывало даже его, чего уж говорить о Лайтли, скучавшей по своей лучшей подруге. — Передай. — С энтузиазмом закивала головой Лайтли. — А то ещё немного и я начну думать, что больше ей не нужна! — Нервно засмеялась она. — Как ты могла так подумать? Конечно, нужна. Просто у Ады сейчас непростой период, потому она не хочет сваливать весь свой негатив на тебя. Ада безумно скучает. Постоянно спрашивает о тебе и волнуется. Скоро вы обязательно увидитесь. — Тогда почему ты такой грустный? Шанталя как будто обдали ведром холодной воды. — Не более чем всегда, — быстро нашёл ответ он. — Я знаю твой стандартный уровень грусти. Сегодня он немного больше. Послушай, ты не должен переживать из-за того, что я спрашиваю тебя об Аде. И она не должна переживать. Я просто спрашиваю. Без упрёков. Я очень скучаю по вам обоим, и, кажется, даже по академии начинаю скучать. — А вот последнее дурной знак. Шанталь притворно прищурился, прижал пальцами книгу, раскрытую на том месте, где он закончил читать в последний раз, и подсел к Лайтли ближе, заставив её в предвкушении улыбаться. Каждый такой сеанс чтения она ждала с нетерпением, хотя прежде интереса к художественной литературе Шанталь за ней особо не замечал, но с тех пор изменилось слишком многое. Он читал тихо и спокойно. Каждый звук из его уст вылетал максимально отчётливо, а интонация, как и всегда, была выразительной. С каждым разом всё ярче и ярче. Сам Шанталь на это внимания не обращал, а вот Лайтли замечала, что читать по ролям у него получалось поразительно хорошо, хотя понятия не имела о том, что он изучал Драматургию… Вернувшись домой, Шанталь ощутил себя измотанным. Общение с Лайтли его не угнетало, но всякий раз после него становилось тяжело потому что… ничего не менялось. Лайтли всё ещё не могла ходить, подруги её не навещали как прежде, и даже Ада не делала этого. После каждого вопроса Лайтли о том, когда придёт Ада, камень на душе Шанталя тяжелел. Он всеми силами гнал от себя мысли о том, что Ада поступала как остальные, потому что это не так. Ведь не так? Предательские сомнения то и дело подкрадывались всё ближе и порой казались не такими уж и предательскими. Разве ему, Шанталю, не было больно? Но он навещал Лайтли, несмотря на свои чувства. Нет. Неправильно судить всех по себе. Шанталь мог вот так, а Ада не могла. Причины ему известны, оттого нет места сомнениям. Ада слишком плохо себя чувствовала всё это время. Поход к Лайтли разбил бы сердце им обеим. На следующий день Ада пришла к Шанталю домой, и он решил снова попытать счастье. Сегодня она выглядела лучше. Улыбалась. Обнимала его с прежней лёгкостью в прикосновениях. Всё такая же милая и очаровательная. Шанталь опасался поднимать эту тему, чтобы нечаянно не нарушить хрупкое настроение Ады, но с другой стороны — вдруг сейчас подходящий момент? Шанталь готовил, аккуратно нарезая овощи, которые намеревался тушить с мясом, вчера полученным от местных кухарок, якобы за ненадобностью. Ада, тем временем, сидела на диване, листая книгу, которую Шанталь читал Лайтли. Заговорить о ней первым он не осмеливался, надеясь, что Ада спросит сама. Она знала, что Шанталь стабильно навещал Лайтли, и почти всегда спрашивала о ней, хотя порой и непривычно сухо, словно ответ знать не хотела… Шанталь сглотнул подкативший к горлу тугой комок и продолжил внимательно нарезать томаты аккуратными ломтиками, как будто это имело значение… Он периодически поглядывал на Аду из-подо лба, мысленно упрашивая её заговорить. Ну, давай же, принцесса, тебе ведь небезразлично… — Ты ещё не дочитал эту книгу? — осторожно поинтересовалась Ада, опустив голову, как будто читала. Шанталь поджал губы, радуясь, что Ада сама хотела говорить о том же, о чём и он. — Пока нет. — Улыбнулся Шанталь, ножом стащив с дощечки в тарелку кучку нарезанных помидоров. — Очень интересный роман. Не хочется, чтобы он заканчивался. Тебе бы понравился. Ада с улыбкой обернулась к нему. — Когда-нибудь обязательно за него возьмусь, а может, ты и мне почитаешь. Ты же знаешь, как я люблю тебя слушать. Ты можешь читать даже несусветную чепуху так, что после неё смотришь на мир иначе, будто прожил ещё десяток жизней, — мечтательно проговорила Ада и притянула ноги к себе, расслаблено усевшись на диване. Шанталь знал, что это место было единственным, где Ада могла действительно расслабиться и побыть собой. С не уложенными волосами. В штанах и кофточке на молнии. Как другие люди. Как простые люди. Без фарса, лоска и демонстрации престижа. Такая, какая есть. Обыкновенная девочка, уставшая от возлагаемых на её плечи надежд. Не все были такими как Кэмерон и могли выдерживать давление общества, семьи и огромного состояния на счету. Не все могли, как он, спокойно жить с этим, наслаждаться, и не чувствовать, как маска, которую необходимо носить, становится тяжелее. Его маска давно срослась с ним. Прижилась безо всякого вреда. Аду же её маска разрушала. Деньги портили. Если бы она избавилась от своего наследства, жить ей стало бы намного проще… Именно поэтому Шанталь так ценил её доверие. Ада могла прийти к нему любой момент. В первый раз она пришла к нему домой босая, и с тех пор ни разу не переступила через порог в обуви… Шанталь знал, что они — не ровня, что он всегда будет ниже её по статусу, и что теперь, когда обществу стало известно о делах Паркер и Дилони, на Аду свалится волна неодобрения ещё и за это. Насколько ей должно быть плохо в собственном мире, что она сбегала из него к сироте, живущему в подсобке? Насколько сильно статус давил на неё, что она приходила к Шанталю, чтобы скрыться от собственного происхождения? Если бы она только знала, от какого происхождения скрывался Шанталь… Ада поняла бы его. Некоторым людям важно избавляться от богатств и громкого имени. Отчего-то в умах большинства поселилась мысль, что быть богатым хорошо. Ты можешь приобрести то, что хочешь, можешь оплатить дорогостоящее лечение, если оно потребуется, и помочь деньгами другому человеку, если пожелаешь, но… на самом деле богатство не стоило ничего. Совсем. Иногда оно отнимало больше, чем давало. В разы больше. Статус. Слава. Деньги. Такая глупость. Люди стремятся к иллюзиям. Шанталь стеснялся своего нынешнего положения, но высокий статус пугал его в разы больше. Шанталь смотрел на Аду и понимал, что она с радостью лишилась бы и своих денег, и своего статуса. Именно это она и делала, когда приходила к нему. Именно это она сделала, когда его полюбила. Возможно, это и стало одной из причин — шанс уйти как можно дальше от того мира, который был ей не мил и только человек, не имеющий за душой ничего кроме подарков Татум и самодельной едва ли не кукольной мебели, мог ей это дать. Шанталь не видел в Аде предателя или лицемерку. Она не могла быть такой. Ада просто боялась, и причины у неё были крайне серьёзными. Травма Лайтли сильно ударила по ней и, как и прежде, утешение Ада находила в побеге от проблемы. В побеге к Шанталю, рядом с которым можно забывать обо всём хотя бы ненадолго… — Как там Лайтли? — осторожно, почти боязливо поинтересовалась Ада, отложив книгу в сторону. Теперь всё её внимание было приковано к Шанталю. — Скучает по тебе. — Он решил штурмовать с порога. Аккуратно, но максимально конкретно. Как Шанталь и предполагал, Ада напряглась. — Я тоже… по ней скучаю, — с трудом проговорила она, невесело улыбнувшись. Ресницы задрожали, а пальцы добела впились в диван. Ада выглядела смиренной, взволнованной, грустной и обречённой одновременно. Видеть её такой Шанталю было больно. Огонёк в глазах его принцессы погас и никак не мог зажечься вновь. Шанталь знал, что если бы она увиделась с Лайтли, если бы сбросила со своих плеч этот балласт, ей стало бы легче. Ада боялась, но страх её не так ужасен, каким казался. Если бы Шанталь смог привести её к Лайтли, если бы они снова друг с другом заговорили… Не в силах видеть её такой, Шанталь отложил овощи в сторону, помыл руки и подошёл к Аде, опустившись перед ней на корточки. Его руки быстро отыскали её чуть прохладные ладони и легонько их сжали. — Лайтли ждёт тебя, — шепотом заговорил Шанталь, глядя в глаза Ады так, словно намеревался её загипнотизировать. — Ей так же грустно и тоскливо, как и тебе, Ада. Она никогда не винила тебя в случившемся, и ты лучше меня это знаешь. Ты сама себя винишь, и я понимаю это, потому что и сам склонен к самобичеванию, но… — Он запнулся, чтобы перевести дух и подобрать более уместные слова. — Неправильно бросать друга в беде. Ваша дружба закалена многими годами совместно пережитых моментов. Плохих и хороших. Сейчас плохой момент, но за ним обязательно наступит лучший день. Ваша дружба вынесет всё. Не позволяй ей разрушиться из-за собственных страхов. — Мы про это уже говорили. Ты не понимаешь… — Ада отмахнулась от его рук и шмыгнула носом, стыдливо отводя взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на Шанталя. — Я понимаю больше, чем ты можешь себе представить, — настойчиво продолжил Шанталь, снова изловив руки Ады, чтобы максимально обратить её внимание к себе. Он говорил всё так же тихо и спокойно, словно с ребёнком, выделяя каждое слово, будто хотел убедиться, что Ада искренне осмыслит сказанное. — Ада, твоей вины в случившемся нет. Лайтли тебя не винит, я тебя не виню, никто не винит, кроме тебя самой. Ты не совершила ничего плохого там, на соревнованиях, но здесь и сейчас своим нежеланием увидеть подругу, ты совершаешь ужасный поступок, в котором тебя обвинить уже можно. Не ты закопала там мину, не ты её создала, но ты прямо сейчас бросаешь в беде родного человека, который нуждается в тебе, который любит тебя и ждёт. Переступи через свой страх, найди в себе силы и поступи так, как подсказывает сердце. — Я не могу, — бессильно прошептала она. Губы задрожали, как и ресницы, на глаза накатили слёзы, тотчас сорвавшиеся вниз по щекам. — Я не могу посмотреть ей в глаза. Она оттолкнула меня. Наступила на мою мину. Это должно было случиться со мной, а не с ней. Я отняла её жизнь, Шанталь! — Ада повысила голос и замерла, а затем с трудом сглотнула, рукой смахнув слёзы с лица. — Прости, но я не могу смотреть на человека, которому сломала жизнь! — Это не так. В тебе говорят эмоции. Страх. — Это так, — твёрдо заявила Ада. — Я — практически убийца. Я отняла у неё всё, и что бы я ни делала, как бы ни пыталась искупить вину, ничто и никогда её не искупит. — Поэтому ты решила не делать ничего совсем? — Шанталь склонил голову набок, внимательно наблюдая за реакцией Ады, на лице которой обрисовалось… возмущение? Негодование? — Что ты такое говоришь?.. — В случившемся с Лайтли виноват исключительно Второй округ. Твоей вины здесь нет, потому и искупать нечего. Единственное, что от тебя требуется, это быть рядом, и дать Лайтли почувствовать, что она по-прежнему нужна и важна, что её любят и ценят, что ею дорожат так же, как и в те времена, когда она ещё не получила травму. Своей боязнью ты заставляешь думать её о том, что теперь, когда Лайтли лишилась ног, она тебе не нужна. — Но это не так! — удивлённо сказала Ада и покачала головой. — Я знаю. И ты знаешь. Но подумай о Лайтли. Ей сейчас хуже всех. Её эмоциональное и психологическое состояние предельно шаткое. Большую часть времени она проводит в одиночестве, в четырёх стенах, в тишине и пустоте. Даже у здорового и уравновешенного человека это провоцировало бы недобрые мысли. — Шанталь помолчал, а затем продолжил. — Лайтли ждёт тебя уже слишком долго, но всё ещё продолжает верить в то, что ты придёшь. Мы не можем вернуться во времени назад и всё предотвратить, но мы можем помочь ей здесь и сейчас. Мы можем дать ей веру и надежду, можем помочь укрепить силу воли и убедить в том, что даже эту трудность можно преодолеть. Для Лайтли обязательно создадут лучшие протезы, она обязательно пройдёт курс реабилитации и снова сможет ходить, но, Ада… на это уйдёт время. Наша задача — не позволить её психике дать слабину, иначе потом справиться с этим будет очень сложно. Ей необходима поддержка. Лайтли должна знать, что дорога нам как раньше, и никакие мины этого не изменят. Ада задумчиво смотрела на Шанталя, внимая каждому его слову, вот только он видел по её глазам, что эти слова не вызывали должного эффекта. Ада одновременно слышала и не слышала его. У страха глаза велики. Именно страх завладел ею сполна, точно демон вселился в тело и не отпускал, влияя на каждое слово и действие. Шанталь смотрел на Аду и понимал, что перед ним другой человек. До жути напуганный. Как Шанталь ни пытался к ней пробиться, как ни старался изгнать этого демона, тот по-прежнему властвовал над ней. — Я знаю, Шанталь, знаю, — едва совладев со слезами, проговорила Ада. Дрожащей рукой она прикоснулась к лицу Шанталя, неуверенно, даже стыдливо поглаживая его щеку хрупкими светлыми пальчиками. — Лайтли — моя лучшая подруга и именно поэтому я не могу видеть её такой. Не могу избавиться от мысли, что сделала это с ней именно я. — Ада беспомощно пожала плечами, борясь с новым потоком тёплых слёз. — В твоих словах есть смысл, и я понимаю его, но как убедить себя в том, что ты не виноват? Как? Я не знаю. Не могу. Не выходит. Шанталь приподнялся, мягко присел рядом с Адой и столь же мягко одной рукой её приобнял, а второй бережно и заботливо поправлял волосы, прилипавшие к слезам на лице. Ада украдкой, из-подо лба поглядывала на него, то и дело шмыгая носом и вытирая глаза. Разве мог Шанталь злиться на это? Разве мог давить на Аду или укорять её? Шанталь понимал каждую её слезинку, каждое слово и каждый вздох. Он видел, какое жуткое бремя она сама взвалила на свои плечи, и теперь не могла с ним справиться. Единственное, что могло помочь Аде сейчас — встреча с Лайтли, но как донести до неё, что только это и способно её спасти? — Я тебе помогу. Давай мы пойдём к ней вдвоём? — прошептал Шанталь. Он придал своему голосу толику энтузиазма, чтобы приободрить Аду. — Я буду держать тебя за руки и говорить вместо тебя, если ты почувствуешь, что не можешь этого сделать. Думаю, Лайтли достаточно тебя просто увидеть, чтобы убедиться в том, что ты любишь её как прежде. Только подумай о том, как она обрадуется. Это же так здорово, правда? — Наверное… — выдавила из себя Ада и аккуратно столкнула со своего плеча руку Шанталя, а затем и вовсе выбралась из его объятий. Шанталь настороженно наблюдал за тем, как Ада сползла с дивана и поспешила к выходу. — Постой, Ада, я не… — Нет, не нужно! — выпалила она, выставив руку перед собой, заметив, что Шанталь почти встал с дивана следом. — Не стоит идти за мной. Давай увидимся завтра, ладно? — Ада, я могу помочь. — Шанталь всё-таки поднялся, но подходить к Аде не спешил, опасаясь, что мог её спугнуть. — Не убегай от меня, я же тебе не враг. — Я знаю, Шанталь, и очень тебя люблю, но… не иди за мной. Не в этот раз. Прости. Уже у выхода Ада засуетилась так, словно оказалась в его доме впервые, потому не могла вспомнить, где входная дверь, как схватиться за ручку, и с какой ноги переступать через порог. Оказавшись снаружи, Ада вспомнила, что оставила в углу свою обувь, потому вернулась, рывком подхватила свои полутуфли-полукроссовки и поспешила удалиться. Убегая, она даже не заметила, что дверь не захлопнулась… Шанталь вздохнул, ещё какое-то время сконфуженно глядя на открытую дверь, через которую сбежала Ада так быстро, что Шанталь даже осознать это не успел. В воздухе всё ещё витал аромат её парфюма — такой лёгкий, нежный и обволакивающий, как поцелуй облака… Смирившись с тем, что Ада не вернётся, Шанталь направился к двери, но как только схватился за ручку, на него буквально из ниоткуда свалилась Татум, затолкав обратно в комнату и захлопнув за собой дверь. Она что-то бормотала, жалуясь на всех подряд, и громко топала, наматывая по комнате круги, будто что-то искала. Шанталь же не слышал ничего из того, что она говорила, потому что провалился в вакуум, где не было ничего кроме бесконечно повторяемых последних слов Ады. Шанталь так много раз пытался убедить Аду в том, что ей стоит увидеться с Лайтли, что каждый новый её отказ и побег от этой темы казался оскорбительнее предыдущего. Он сел на диван, выставил руки вперёд и нагнулся, неотрывно глядя на камин. Если бы Шанталь не знал Аду, то решил бы, что она такая же, как все те девушки, променявшие статичный досуг с Лайтли на какие-то свои дела, но ведь Ада совсем другая. Не такая, как они. У неё была причина, которая не делала из неё предателя. Ада всё ещё считала Лайтли подругой, но… неужели страх в её сердце сильнее любви? Как это возможно? Разве не любовь самое сильное из всех существующих чувств? Выходит, страх в душе Ады пересилил её. Шанталь сглотнул и поёжился. От этой мысли ему сделалось дурно. В голову прокрадывались сомнения, от которых он отмахивался, но осадок всё равно никуда не девался. Ада поступала неправильно, и как на неё повлиять, Шанталь не знал. Это угнетало. — А куда Паркер так стремительно унесла свои босые ноги? — Татум рухнула на диван, раскинув руки в стороны. Она что-то жевала, демонстративно чавкая, дабы привлечь к себе внимание. Наверное, снова фруктовую конфету. Сколько бы раз Шанталь ни говорил ей не жевать еду лёжа, она каждый раз всё равно делала по-своему. — Нет, я, конечно, не против, мне надоело поджидать её за углом… Татум резко вскочила и бросилась к своей сумке, брошенной на полу напротив, около камина. Она что-то говорила о еде, но Шанталь не мог сконцентрироваться на её словах, то и дело моргая, чтобы его взгляд, наконец, сфокусировался на Татум. — Представляешь, мамин бутерброд скис! — возмутилась она и метнула его вместе с пакетиком в урну, разумеется, попав точно в цель, хотя и не видела урну, а траектория полёта бутерброда для того, чтобы угодить в мусорное ведро, должна была витиевато извиваться. — Всего на день забыла его в сумке, а он скис! Да уж, кулинар из неё как профи из этого кретина Гиллиса. Татум обошла всю комнату по периметру, внимательно всё осмотрев и, не обнаружив еды, уже хотела обратиться к Шанталю за объяснениями, как вдруг поняла, что он сидел сутулясь и глядя в одну точку. Глаза Дэдлок сузились и выстрелили зловещими искрами в сторону Шанталя. — Шанталь? — немного напугано спросила она, вытягивая шею. Заметив, что друг её даже не услышал, она насторожилась и на цыпочках подкралась к Шанталю, неуверенно подсев к нему сбоку. Выглядел он по её меркам ненормальнее обычного, оттого Татум набрала полную грудь воздуха и заговорила громче, так, чтобы на сей раз он точно её услышал и не проигнорировал. — Ты скис сильнее, чем мамин бутерброд. Шанталь оторвался от рассматривания камина и невесело взглянул на Татум. Она всегда оставалась рядом, каким бы Шанталь ни был и что бы с ним не случилось. Они встретились в тот момент, когда он переживал худший период своей жизни, оттого был абсолютно разбит, но Татум это не проигнорировала. Она не просто поддержала его, а излечила, сшила куски его души в единое полотно, несмотря на то, что с людьми, как и с шитьем, обращаться совершенно не умела. Шанталь сглотнул и снова неосознанно принялся покусывать внутреннюю сторону щеки. Как так вышло, что Ада, человек настолько эмоциональный и искренний оказалась так далеко от Лайтли, продолжая выискивать способы оказаться ещё дальше, а Татум, напрочь лишённая эмпатии и совести, пылинки с Шанталя сдувала? Он потёр виски, затем глаза и встряхнул головой, прогоняя из головы эти глупости. Ада и Татум слишком разные и сравнивать их невозможно, как и сами ситуации. Заметив, что Шанталь никак не отреагировал на её слова, Татум насторожилась, вытягивая шею вперёд, чтобы заглянуть другу в лицо. Она вспомнила, как скоро отсюда убралась Паркер, сделала она это босой, Шанталь сидел удручённый и… Татум сложила паззл воедино. — Вы что… поссорились? — полюбопытствовала она, душа в себе радость от того, что это, наконец, произошло. Шанталь посмотрел на Татум и неуверенно пожал плечами. Была ли это ссора? Кажется, нет. Это даже не разногласия или различия во взглядах, а обыкновенный ступор Ады перед собственным страхом. Шанталь не смел её винить, но и принять такое поведение тоже не мог, из-за чего чувствовал себя скверно. — Думаю, нет. — Он осторожно подбирал слова, понимая, что такую ситуацию невозможно правильно описать, а поделиться с Татум хотелось. — Она упрямо не желает видеться с Лайтли. Мы говорили об этом много раз, но всё бессмысленно. У меня не получается на неё повлиять. Татум поджала губы, спешно анализируя услышанное. Шанталь и прежде рассказывал о том, что Паркер не хочет видеть МакКинли, что никак не выходит вновь свести их вместе, но Татум и подумать не могла, что всё настолько серьёзно! Шанталь впервые выглядел настолько разбитым после разговора с Паркер. Да на нём лица не было! Бледный, уставший, грустный, а его моральное истощение проступало во взгляде настолько очевидно, что казалось, будто он две недели не спал и не ел. Татум про себя улыбнулась, вспоминая слова Кэмерона на соревнованиях. Они не пара, не сочетались, и выйти из этого ничего не могло. Вот уже и ссориться начали! Великая любовь! Как же… — Как можно бросить свою лучшую подругу… — наиграно задумчиво проговорила Татум, демонстративно вздыхая. Она не сводила с Шанталя глаз, чувствуя, что… он близок к этому. К разочарованию. Настоящему. Такому, после которого ничего прежним уже не будет. Наконец, он поймёт, что эта богатая пустоголовая выскочка ему не пара, а все эти их серенады под окном не более чем детский лепет. Дэдлок искренне радовалась, но показывать это не собиралась. Всё же она обязана сочувствовать Шанталю, как настоящий друг, а не как всякие Паркеры, треплющиеся о дружбе без умолку, а на деле забывающие о друзьях, когда те становятся не нужны! — Как же это невоспитанно со стороны Паркер! Вот тебе и подруги детства! — восклицала Татум, делая вид, что ей было хоть какое-то дело до состояния Лайтли. — Да уж, какое разочарование! А я тебе говорила, помнишь? Паркер с лёгкостью бросила свою подружайку, которую знает всю жизнь! Где гарантия, что с тобой она не поступит так же? Стоило МакКинли лишиться ног, как она мгновенно стала не нужна. Я же говорила, что однажды Паркер тебя бросит, а ты не верил! Теперь веришь? Она всегда такой была, так что скоро бросит и те… Татум так увлеклась своей тирадой, что даже не заметила того, как зациклено Шанталь смотрел перед собой с таким видом, будто вот-вот потеряет сознание. На сей раз он слышал Татум. Каждое её слово колокольным звоном ударялось по ушам, застревая в голове на повторе. Татум сказала всё то, что так или иначе приходило в голову Шанталя, но он старался от этих мыслей абстрагироваться и не прислушиваться. Теперь же, когда они прозвучали вслух, Шанталю как будто зачитали смертный приговор. Он не мог сказать, что Татум не права и такого никогда не произойдёт. Этот аргумент больше не работал, потому что даже сам Шанталь в него больше не верил. Прежде Ада не давала поводов сомневаться в ней, а теперь, когда она на его глазах бросала Лайтли… любые оправдания теряли свою силу. Как бы Шанталю ни хотелось, но с чистой совестью оправдать Аду перед Татум он больше… не мог. — То есть… я хотела сказать, что такое, конечно, возможно, но Паркер же не полная дура, да? — резко сменила направление ветра Татум, неотрывно глядя на Шанталя. Горе, читавшееся на его лице, было настолько очевидным, что даже она не смогла не заметить неладное. Шанталь выглядел столь угнетённым, словно любимый друг умирал на её глазах. На миг Татум растерялась, не зная, как себя вести и что говорить, но в итоге быстро сориентировалась, даже пожалев о том, что наговорила прежде. Нет, она всё ещё считала Аду такой, какой нынче описала Шанталю, но… ему слышать это не стоило. Татум прикусила губу, коря себя за то, что болтнула лишнее. Она имела право на собственное мнение, но говорить вслух не должна была, ведь эта речь в итоге ударила по Шанталю, а не ненавистной Паркер! Дэдлок поморщилась, понимая, что всё это следовало высказать богатой выскочке, а не ему… — Шанталь… Да что ты распереживался! — оптимистично воскликнула Татум, махнув рукой. — Паркер просто струсила из-за дурацких экзаменов! Переволновалась, наверное. Экзамены жуткий стресс для таких, как она. Небось, старые Паркеры здорово её отделали дома за позорный провал, вот она и ведёт себя так. Скоро всё будет как раньше. Ты же не думаешь, что она больше не захочет видеться с Пеликаном? Абсолютно нереалистичный бред сивой кобылы в лунную ночь! Татум прижалась к Шанталю и постаралась вести себя как обычно, будто это не она недавно убеждала его в том, что Ада предатель. Вот только почему-то последние слова Татум Шанталь не воспринял так, как она того ожидала. Не заулыбался, не обрадовался тому, что на самом деле всё хорошо, а продолжал глядеть в одну точку и ёжиться, словно был маленьким ребёнком, жаждущим забиться в угол, вдали ото всех. — Брось, Шанталь! — не выдержала Дэдлок, всерьёз забеспокоившись. Настолько, что лицо её сделалось жалостливо-разозлившимся. Говорить подобное очень-очень трудно, примерно как съесть увесистый пакет песка с крупно дроблённой ракушкой. Каждое слово в защиту Паркер — глоток мерзкого на вкус шершавого песка, тем не менее, Татум давилась, но есть его продолжала. — Как бы мне ни хотелось признавать этот феерически прискорбный факт, но она тебя… ну… вот это слово, ты знаешь, какое. Не хочу говорить его вслух, чтобы не блевать песком. Суть ты понял. Не бросит она тебя. Я так сказала, потому что мне бы этого хотелось, но ещё, как ты знаешь, мне бы хотелось стать свидетельницей салемского процесса, что невозможно организовать, так что… — Татум замялась, видя, что ничего не помогало. Да что же такое… Неужели она звучала так неубедительно! — Это мы с тобой храбрые, но не все люди такие. Некоторые боятся. А ещё… Паркер даже пытать тебя на экзамене нормально не могла, хотя ей угрожало исключение из академии. Это что-то да значит. Шанталь натянуто улыбнулся, вспомнив, что действительно так оно и было. Ада не могла причинить ему вред, из-за чего провалила экзамен, как и Шанталь. Спустя время он провалил ещё один. Вернее, с заданием справился, но какой ценой… Сейчас экзамен вновь провалила Ада. Татум права насчёт стресса и родителей. Шанталь потёр ладонями лицо, встряхнул кисти и попытался взять себя в руки. Татум с заметным волнением и любопытством наблюдала за ним, а затем и вовсе обняла. Какими бы ни были слова, иногда вот такие душевные действия несли в себе больше мудрости. Шанталь прижал её к себе плотнее, чувствуя едкий запах ацетона. Такой ужасный и бодрящий одновременно. Татум прекрасный друг. Незаменимый. Лучший друг на свете. Он улыбнулся, мягко поглаживая её по спине, несмотря на бормотания Татум о том, что они обнимались дольше семи секунд, из-за чего она могла вспотеть. Шанталь сделал глубокий вдох, закрыл глаза, а когда открыл, картинка перед глазами сделалась чётче. Нельзя поддаваться сомнениям, какими бы реальными те не предстали. Ада нуждалась в помощи, а не обвинениях, потому Шанталь как никто иной должен поддерживать её в это непростое время…***
Татум лежала на воздушно-мягкой постели, смотря в прозрачный потолок. Во второй половине дня дом Кэмерона казался почти красивым. Если бы Татум любила послеобеденное оранжевое солнце, то приходила бы в восторг от того, как оно заливало золотом каждый сантиметр спальни. Жаль, что солнце не чёрное. Или хотя бы тёмно-синее. Такое солнце нравилось бы ей в разы больше этой медной кастрюли в небе. Кэмерон лежал рядом. Нередко их совместный досуг так и проходил — они просто молча валялись на кровати, глядя в потолок, и ни о чём не думая. Не потому что любили тишину, а из-за того, что иногда даже они уставали от бесконечной активности. Смирение, гармония и наплевательское отношение к жизни, какое Шанталю и не снилось. Уже часа полтора Татум в просторной футболке Кэма лежала на спине, забросив ногу на ногу, и смотрела вверх. Её платье валялось на полу, поясок зацепился за одеяло, потому змейкой свисал с кровати вниз. Сумка и вовсе закатилась куда-то под компьютерный стол, а лёгкие чёрные ботинки смотрели друг на друга аж на пороге комнаты. Идеальный хаос. Без него Татум жить не могла. А Кэмерон не мог без неё. Все полтора часа смотрел на Татум, а в глазах даже двоиться не стало. Любой на месте Дэдлок уже бы психанул что, мол, «дыру во мне просверлишь», да Татум в первую очередь должна была возмутиться, но… молчала. Не замечала. Думала. Кэм всегда опасался раздумий Татум. За ними следовали странные, ничего хорошего не сулящие действия, потому он решил выведать, в чём же дело. Начинать стоило с малого, потому Кэм решил поприставать. Шанс получить за это вырубающую пощёчину куда меньше, чем за слова, потому он не рисковал. Сначала прижался к ней теснее, затем приобнял, поглаживая Татум пальцем по щеке, а после поцеловал в макушку. Волосы её были такими же гладкими, как и кожа, потому разницы Кэмерон практически не ощутил. — О чём задумалась? — спросил он, не отрывая глаз от этого до сердитости задумчивого лица. Татум продолжала смотреть в потолок, не особо реагируя на его нежности, что тревожило ещё больше. За всё это время в одном Кэмерон убедился наверняка — Дэдлок до неприличия любвеобильна. Она словно оголённый нерв, который достаточно зацепить кончиком пальца, чтобы разыгралась буря. Татум любила приставания, и была, наверное, самой податливой девушкой, из всех встречавшихся Кэмерону, потому когда она не реагировала на его близкое присутствие, Кэму становилось не по себе. Услышала она его будто бы с опозданием, потому что в какой-то момент заёрзала на месте и взглянула на Кэма с неуверенностью и сомнением, сразу же отводя глаза в сторону, словно смотреть на него дольше пары секунд физически больно. — Ну? — настаивал он. Татум замялась, но придвинулась к нему ближе, оказавшись в коконе из рук Кэмерона. Кэм немного привстал и навис над ней, приготовившись шушукаться. — Помнишь, я говорила тебе, что хотела рассорить Шанталя с его мымрой? — прошептала Татум, глядя Кэмерону в лицо. Она моргала чаще обычного, озадаченно хлопая ресничками, чем заставила Кэма улыбнуться. Слушать Татум и, параллельно смотреть на неё, всегда давалось ему с трудом. Слишком много прекрасного одновременно он усваивать не успевал. Кэмерон кивнул, и Дэдлок продолжила, колупая один ноготь другим. — Больше мне не придётся делать это. Из-за Пеликана Шанталь сам не свой. Он такой… такой… — Расстроенный? — Да! И угрюмый. Молчит. Тихий. Глаза грустные. — Насупилась Татум. — В последний раз я видела его таким, когда он переехал в Первый. — Но ведь Лайтли поправится. — Кэмерон прижался к спинке кровати, и Татум сделала так же. — Дело не в ней, дубина! — возмущённо прошипела она таким тоном, словно Дю Пон точно должен был знать что к чему. — Шанталь ходит к Пеликану один. Паркер не хочет. После того самого дня мымра ни разу не пришла к ней, как Шанталь её ни упрашивал. — Почему? Испугалась? Или вину чувствует? Если на то пошло, виноват вообще я. Это меня убрать хотели, а не Аду. — Какая разница, что чувствует мымра? Ничего она не чувствует! Не умеет! Она же Паркер! Сколько раз я говорила всем, что от неё нужно ждать беды? — ехидно напомнила Татум. И правда, она ведь твердила об этом всю жизнь! Уверяла, что Ада самый мерзко-отвратительный человек на земле, но никто Татум не верил. — Глупенький Шанталь думает, что выдра его любит, но ерунда всё это. — Дэдлок махнула рукой, задрав подбородок. — Ада и Лайтли дружат с детства. — Не мог поверить в услышанное Кэмерон. Сказать, что он опешил — ничего не сказать. Да, Татум всю жизнь ненавидела Аду, при любом удобном случае поливая её грязью, но кто бы мог подумать, что она… окажется права? — Вот именно! — завелась Татум. Кэм не мог понять, Татум зла, что оказалась права, или рада, что оказалась права? Хотя в её исполнении обе реакции выглядели одинаково. — Стоило Пеликану остаться без ног и всё! Всё! Паркер и след простыл! И многолетней дружбы тоже след простыл! Она дружила с её ногами, или что? Жирная подруга её устраивала, а безногая нет? Какая разница, если что в первом случае, что во втором Пеликан не может прыгнуть через стену? — Я бы тебя не бросил, даже если бы ты осталась без головы. — О, Кэмми, я не сомневаюсь в тебе, — ласково, но не без фальши проговорила Татум, прижимаясь к нему. Она притянула обе ноги к себе, как-то странно на них поглядывая, будто любуясь, и буквально вжалась в спрятанную под красной майкой грудь Кэма. Цепкие ручонки скользили по его спине, пока Татум вновь не отстранилась, поправляя сначала свои волосы набок, а затем и его, приглаживая их то вправо, то влево, то вперёд, то назад. Кэмерон чувствовал себя подопытным кроликом, понимая, что виной всему нервы. Татум злилась и нервничала, а ещё переживала, потому он позволял ей делать с собой что угодно, лишь бы она успокоилась. — А ещё… — Татум осмотрелась, и лишь удостоверившись, что в пустом доме Кэма их точно никто не подслушивает, наклонилась к нему, чтобы по секрету, на ушко, сказать одну очень страшную вещь. — Мне даже стало почти жаль Пеликана, представляешь? Лежит там одна. Без ног. Из-за неё команде победа не засчиталась. Ещё и подружка видеть её не хочет. — Шок пройдёт и заявится, — уверенно сказал Кэмерон, из-подо лба наблюдая за тем, как Татум нелепо цепляла пальцами его волосы, вырвав уже несколько волосинок. — А вот и нет. — Хищно улыбнулась Дэдлок. — Не заявится. Вот увидишь. Трусливые предательства у Паркеров в крови. Они поколениями трусили и предавали. Настал черёд и этой выскочки. Мне всё равно, чем она занимается, лишь бы Шанталя обижать не посмела. За Шанталя я убью её, — триумфально заявила Дэдлок, задрав нос. Смотрела она куда-то вверх и в сторону, да так внимательно, словно уже наматывала кишки Ады на катушку, потому боялась ошибиться с подсчётом их длины. — Он расстроен и подавлен. Шанталь в ней разочаровался. — Татум притихла, больше не издеваясь над волосами Кэма. Надула щёки и поёжилась. — Я хотела сказать ему, что всегда знала об этом, всегда знала, что Паркер вертихвостка, и что однажды она так сделает и с ним, но… не смогла сказать такое вслух. Мне пришлось сказать, что Паркер действует не умышленно. Мне пришлось её выгораживать, понимаешь? Вот так всё плохо! — Как ты могла, Татум? — Засмеялся Кэмерон, лишь на миг представив, как та, ненавидя Аду всю жизнь, на ходу переобулась, и принялась её защищать. — Шанталь совсем разбит, и я не знаю, как ему помочь! — почти зарычала Татум, обречённо глядя в потолок. — А я знаю. — Дельная мысль молниеносно ворвалась в голову Кэмерона. — Шанталь расстроен, потому что Лайтли одна, значит… Татум, мы могли бы навестить её. В конце концов, она наступила на мину, предназначавшуюся мне… — Навестить Пеликана? — фыркнула Дэдлок. — Зачем это? — Чтобы сделать ей приятно, а если она будет рада, то и Шанталь тоже обрадуется. Татум задумалась, прокручивая слова Кэмерона в голове. После шестой прокрутки она выдала наиболее очевидную мысль. — Мы с ней не общаемся. Я с ней хотя бы враждую, а ты-то что? Тебя она даже не знает! — Мы вместе учимся на стрелковом, — напомнил Дю Пон. — И ты с ней общаешься? — Нет. — Тогда как мы её обрадуем, чтобы обрадовать Шанталя, если мы ей никто? — раздражённо спросила Дэдлок. — Мне кажется, ей всё равно, кто придёт. — Пожал плечами Кэмерон. — Лишь бы хоть кто-то пришёл. Давай, Тати. Будь славным котиком. — Ну, не знаю, — показательно ломалась она, цокая языком. — А как правильно навещаются люди в больницах? — Ты никогда никого не навещала? — Нет, — нахмурилась Татум. В больницах она навещала разве что свежие трупы на занятиях и Шанталя, после того, как его избивали на спаррингах, но это совсем другое. — Ну, придём мы к ней и что потом? Есть какие-то конкретные инструкции? — Котик, не бывает инструкций. Ты просто приходишь и навещаешь. — С порога? — Откуда хочешь. — Я должна зайти и сказать, что навещаю её? И всё? Этого хватит? Можно идти домой? — Нет, Татум. Поговорим с ней о чём-то. — О чём можно говорить с Пеликаном? О чём вообще с людьми говорят? — Даже самые простые её вопросы загоняли Кэма в тупик. — Я… не знаю Татум. Просто узнать, как она себя чувствует… Сказать что-нибудь приятное… — Ещё и приятное? Дьявол, Кэмерон, ты требуешь от меня невозможное, — обречённо простонала Татум так, словно получила очередное тошнотворное наказание в академии. — Подумай, как ты порадуешь Шанталя, — восторженно заговорил Кэмерон, обхватив Татум вокруг талии и прижав к себе. Та в ответ обвила руками его шею, слушая очень внимательно. — Только представь, его любимая Ада не хочет видеться с Лайтли, а ты, отвратительно злая ведьма, придёшь к Лайтли с тортиком, спросишь о самочувствии, взбодришь её. Паркер этого не сделает, а ты сделаешь. Шанталь увидит, какая ты богиня, и обалдеет от того, насколько ты классная. — На фоне этой убогой выскочки я буду ещё класснее… — догадалась Татум, самодовольно улыбаясь. Идея Кэма ей понравилась. Очень-очень. Навещать она, конечно, не хотела, но это и не важно, ведь в глазах Шанталя Татум станет ещё прекраснее. — Ты иногда такой не бесполезный, Кэмерон, — восхитилась она, борясь с желанием повиснуть на его шее, свалить его на кровать и зацеловать до смерти. — Не хочу лицезреть Пеликана, но если это порадует Шанталя… Татум на мгновение задумалась, а затем прижалась к губам Кэмерона. Она расслабленно закрыла глаза, лениво наслаждаясь моментом, как вдруг послышались шорохи мгновенно переросшие в чей-то громкий топот. Веки Татум распахнулись, глаза округлились, а рот приоткрылся. И она, и Кэм замерли, резко повернувшись в сторону входа в спальню. — Я забыл запереть дверь, — с обречённым спокойствием в голосе сказал Кэмерон, будто это не он только что провалил поцелуйную операцию и подверг репутацию Татум абсолютному краху. Не успел он договорить, как Татум подорвалась с кровати, перемахнула через Кэма, приземлилась на пол, откуда подхватила своё платье с пояском, крутанулась на месте в поисках ботинок, схватила их, и в галоп поспешила к выходу. Кэм на тот момент уже возник рядом с ней. — Бегом в гардеробную, — шепнул он, подталкивая Татум в сторону комнаты, где Кэмерон хранил всю свою одежду. Сам же он побежал к лестнице, рванув вниз, но едва преодолел третью ступеньку, как компания в виде девяти ребят из его курса уже ступила на первые ступеньки. Входные двери остались открытыми нараспашку, потому с тумбочки сквозняком вытянуло на улицу бумаги, до недавнего времени мирно валявшиеся там. Кто-то один из ребят разулся, а остальные вломились обутыми. Кэмерон знал, что обутой у него ходила Татум, но, оказывается, всю грязь к нему в дом заносила не только она! — Вот где он, посмотрите-ка! Совсем оборзел! Друзья пришли, а он их не встречает! Ты что, не ждёшь нас? — Какого чёрта, Гиллис? — Развёл руки в стороны Кэмерон, вздыхая. — Тэнди? Пауэрс, а ты что тут забыл? Мы даже не знакомы. Вы зачем припёрлись, да ещё и без стука? — А тебя двери запирать не учили? Что не закрыто, то открыто. — Это не повод вламываться, — громко проговорил Кэмерон, выражая недовольство, но движущаяся прямо на него волна парней сегодня решила никак на слова хозяина дома не реагировать. — Куда собрались? Гиллис нахмурился и обратился к друзьям за моральной поддержкой, а когда те с энтузиазмом загалдели, обернулся к Кэму. — К тебе. Кэмерон даже приоткрыл рот от удивления. Откуда в них столько наглости? То есть, они всегда вламывались к нему толпой, но только сегодня Кэмерон понял, что это слишком нагло. — Идите домой. Сегодня не приёмный день. У меня болит голова. — Что ты как малолетняя девица выделываешься? Тут оказалось, что отец Пауэрса изготавливает бренди! — с восторгом распинался Гиллис. Он схватил за руку щуплого низкого паренька с пакетом в руке и толкнул того буквально под нос Кэму. — Знакомься, это Патрик Пауэрс! Теперь он наш друг. Бренди просто пальчики оближешь. Пауэрс, вручи Кэмерону на пробу! — Очень приятно, — натянуто улыбнулся Патрик, протягивая Кэмерону пакет. — А мне неприятно. И взятки я не беру. Не знаю, кто ты такой, парень, но иди домой. — Кэмерон даже в самой раздражающей его ситуации оставался спокойным, хотя чувствовал, что своим спокойствием мог потерять контроль над ситуацией. Татум его убьёт, если он не выпрет друзей из дому. — Ему нельзя домой, — возмутился Гиллис. — Ты просто не пробовал этот бренди! С таким бренди домой не отпускают. — Хочешь, чтобы Стокли тебе завтра селезёнку вырвал? Гиллис вздохнул и засмеялся, махнув рукой. Остальные ребята тоже смеялись, дожидаясь, когда же Кэмерон их пропустит наверх. — Ты что-то прячешь? — внезапно осведомился Гиллис, выглядывая за спину Кэмерона, у которого по коже пробежало слабое подобие мурашек. Не зря Гиллис поступил в разведку с таким ярым стремлением совать свой нос в чужие дела. — У тебя там что, секретная любовница? Кого можно так усиленно прятать, а? Ты там с кем-то из тренеров? Или с женщиной на восемнадцать лет старше? Или не с женщиной? — ахнул тот и засмеялся. Остальные подхватили его смех, заполнив комнату таким громким и вибрирующим звуком, что лестница чудом не зашаталась. — Ни с кем. У меня болит голова, и я отдыхал, пока вы не припёрлись, и она не разболелась ещё больше. — Ну, если тебе нечего скрывать… Штурмуй спальню, парни! Бегом! — крикнул Лурд и вся толпа, хохоча, повалила наверх, сметя Кэмерона со своего пути, будто он и вовсе преградой не был. Кэм схватился за поручни, наблюдая, как толпа мужиков, будто дикари, повалила наверх, в его спальню, расталкивая друг друга, словно в той комнате раздавали бесплатную еду. Он покачал головой, испытывая стыд за каждого такого идиота по отдельности. Когда все оказались наверху, Кэмерон стрельнул глазами в сторону гардеробной и лениво поплёлся за друзьями, без энтузиазма радуясь тому, что толпа завалилась в его комнату, а не туда, где пряталась Татум. Кэм понадеялся, что если он удержит внимание друзей, то Татум сумеет проскочить на улицу, хотя там мог остаться кто-то из компании… — А это ещё что такое? — Как только Кэм вошёл в спальню, до него донеслась удивлённая интонация Лурда. Стоило Кэмерону увидеть, где столпились его друзья, как голову стрелой прошила мысль о том, что Татум забрала платье, поясок, ботинки, но не… Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Она его убьёт. Убьёт самым жестоким способом, прибегнет к некромантии и снова убьёт. Не видать ему сладкой девочки как собственных ушей. Кэмерон сглотнул. Надо делать вид, что всё в порядке. Ну, подумаешь, сумка Татум валялась у него дома. Это же дом Кэма — тут валяется что угодно. Если хорошенько покопаться в тумбочках, то и лекарство от СПИДа наверняка найдётся. — Фу! Это же сумка трупной стервы! — с отвращением воскликнул Лурд, схватив сумку за ручку тремя пальцами и подняв повыше, чтобы все могли детально её рассмотреть. — Не её это сумка, придурок, — уныло пробормотал один из парней. — Её. Вы что, не видите? Чёрная. Страшная. Потёртая. Её багаж. — Не гони. Что сумка этой чумы делала бы у Кэма? — А я сейчас загляну внутрь! Если внутри окажутся маринованные куски младенцев, это точно сумка Дэдлок! — Не заразись чем-нибудь, а то мало ли чем истеричка болеет, — бросил Тэнди, вместе со всеми заглядывая внутрь. — Эй, что за столпотворение? — Кэмерон взялся расталкивать друзей, попутно причитая, что им пора убираться домой, и вообще нечего рыться в чужих вещах, но те настолько увлеклись сумкой Татум, что вовсе перестали его слышать. Кэм оттолкнул одного, другого, третьего, и всё равно не успел перехватить сумку до того, как Гиллис стал вываливать её содержимое наружу. Первым на пол выпал нож. — Я же говорил, что это сумка психопатки. — Гиллис, отдай, — скомандовал Кэмерон, но Лурд и не подумал слушаться. Наоборот, повернулся к другу спиной, чтобы Дю Пон не смог его достать, а Тэнди и Лео загородили собой Гиллиса, отрезав для Кэмерона возможность добраться до Лурда. — Положи туда, где взял. Я не шучу. — Несмотря на внешнее спокойствие, напряжение заметно проступало в словах Кэма, хотя вести себя ещё более вызывающе он не мог. Его друзья не так глупы, потому могли догадаться, что Кэмерон утаивал. — Как у тебя оказалась её сумка, а, Кэм? Может, и саму Дэдлок можно тут найти? — спросил один из парней и все остальные громко засмеялись. Кэм не стал исключением. Благо, смеяться, представляя, как Татум снимет с него скальп, он давно научился. Ничего сложного. Скоро он ощутит это самолично. — Гиллис, ты оглох? Я сказал, верни сумку. — Сквозь смех попросил Кэм, тревожно косясь на то, как из сумки наружу вслед за ножом выпала книжка с оторванной обложкой, затем планшет. Патрик наклонился, чтобы поднять его, как вдруг на планшет выпало кое-что ещё. Пластинка таблеток. Патрик поднял её, но прежде чем рассмотрел, Тэнди выхватил ту у него из рук. Кэм застыл, понимая, что ему конец. — А это что такое? Она что, наркоманка? — ошарашенно выпалил Гиллис, уставившись на таблетки. Почему-то он так заинтересовался ими, что даже забыл о сумке. — Обалдеть, — ахнул Тэнди, глядя на пластинку, как на бомбу, которая вот-вот должна взорваться. — Хуже! Это намного-намного хуже! Обалдеть, ребята, это нонсенс! Поверить не могу, что у психованной в сумке могут валяться такие таблетки! — Да что это, блин, за колёса? — У моей Рози есть точно такие же, — со знанием дела ответил Тэнди, пялясь на таблетки. — Это противозачаточные. Повисла тишина. Кэмерону казалось, что он увидел перед собой разъярённое лицо Татум и услышал проклятья, коими она засыпала его, не щадя. Ему не жить. Можно прямо сейчас прыгать в окно, чтобы его труп не пришлось тащить на кладбище со второго этажа. Все старания очаровать Татум коту под хвост. Она его в порошок сотрёт. Никаких свиданий и веселья. Возможно, никогда. — Да ну, — не поверил Кейси и выхватил у Тэнди пластинку, принявшись крутить её со всех сторон. — Откуда у Дэдлок такие таблетки? Зачем они нужны этой злющей стерве? — Ты уверен, что это такие же, Тэнди? — выпалил Гиллис, забрав таблетки себе. Сумка выпала из его рук, но он даже не заметил этого, всматриваясь в серебристую пластинку с мелкими жёлтыми кнопочками. — Может, это вещества какие-то? Я бы не удивился. — Да не вещества это! Точно вам говорю. — Это не могут быть противозачаточные, придурок, — настаивал Лурд. — Кому сдалась эта страшила? Какой мужик посмотрит в сторону неуравновешенной дуры с поехавшей крышей? Такие таблетки последнее, что понадобится ей в жизни. — Ну, у неё же есть дружок. Чёрт их знает. — Дилони, что ли? Он вообще людей замечает? Кажется, ему пофиг на всех и на Дэдлок тоже. — Ну, на Паркер же не пофиг. По углам зажимаются. Наверняка и с трупоедкой зажимался, пока никто не видел. — Ведёте себя как последние придурки, — с отвращением проговорил Кэм, растолкав друзей так, что те едва не попадали. Он поднял сумку, нож и книжку, а планшет с подбитым уголком вырвал из рук растерянного Патрика. — Про девушек своих говорите, а сами сплетники похлеще их. Чего пристали к её таблеткам? Какое вам дело, что она с ними делает? За своими сумками лучше следите. Ребята притихли, недовольно косясь на Кэма. — Тебе что, неинтересно, зачем ей такие колёса? — Всплеснул руками Гиллис. — Ты погляди — часть таблеток использована! Зачем, интересно мне знать? — Мне тоже интересно, зачем тебе это знать. — Как думаешь, она по приколу их глотает? — не унимался Лурд. — Я слышал, что они вредные, от них можно разжиреть. Дэдлок вес набрать решила, чтобы быть не просто страшной, а ещё и жирной? — Вас это не касается. — Кэмерон выдернул из рук друга таблетки. — Валите по домам, ребята. — Ты чего, Кэм? — Хлопнул его по плечу Кейси. — Сам-то откуда взял её сумку? — Выкрал, — не думая, выпалил Кэмерон, как вдруг несколько коммуникаторов одновременно запищали, и парни бросились проверять сообщения. На коммуникатор Кэма пришло такое же, как и всем остальным. «Эмберли избивают в парке, гоните сейчас же его выручать» Сообщение пришло от Лиз. Кэмерон прочёл его после того, как друзья сделали это вслух и всей толпой метнулись к выходу. Кэм положил на стол сумку Татум, опустил рядом коммуникатор и поспешил за остальными, которые уже галдели на середине лестницы. Когда Кэмерон оказался у первой ступеньки, на улицу выскочил последний человек, громко хлопнув за собой дверью. Кэм остановился и устало вздохнул, а затем заметил, что дверь в гардеробную приоткрыта. Хотя до этого была закрыта. Он поспешил к ней, слегка толкнул, и увидел Татум с железной вешалкой в руках. Та переоделась в своё платье, поправляла взлохматившиеся волосы, а позади… Кэмерон приоткрыл рот, увидев, что позади Татум валялся человек. — Ты что наделала? — ужаснулся Кэмерон, на что Дэдлок собралась ответить повторным ударом вешалки по башке Лурда Гиллиса. Кэм схватил Татум за руки, пытаясь выбить у неё вешалку, но Дэдлок так сопротивлялась, что у Дю Пона не возникло сомнений — она либо уже убила Лурда, либо вот-вот это сделает. — Татум, остановись, прекрати, прошу тебя! В конце концов, ему удалось выхватить у неё злосчастное орудие недоубийства и метнуть его в другой конец комнаты, за что Кэмерон незамедлительно получил хороший удар локтём в живот. — Ты что, убила его? — Гиллис валялся на полу целиком и полностью без сознания с кровоточащей ссадиной на лбу. Лишь бы она не продырявила ему череп! — Надеюсь! — самодовольно выпалила Татум и толкнула Кэма. От неё за километр несло отборной яростью, которая не могла найти выход наружу, потому Татум стала расхаживать туда-сюда по комнате, быстро сворачивая, чтобы почти на бегу наматывать круг за кругом. Кэмерон опустился рядом с Лурдом, щупая его пульс. Есть. Одной проблемой меньше. — Он живой. — Тогда дай мне его добить! — Татум повторно бросилась на Гиллиса, но из-за того, что Кэм её перехватил, дотянуться до ненавистного Лурда у разгневанной Татум не получалось. — Что тут произошло? Как он вообще здесь оказался? — Твой придурочный друг завалился в гардероб, кого-то выискивая. — Он тебя видел? — Насторожился Кэмерон. — Не знаю! Я врезала тварёнышу прежде, чем он отчитался, видел меня или нет. — Ты голову ему разбила. Вдруг у него сотрясение или черепно-мозговая? — Для сотрясения или черепно-мозговой необходимо, как минимум, наличие мозга. Плевать, что с ним будет, ясно тебе? Плевать! Пусть сдохнет! — Закричала Татум и хорошенько приложилась плотным носом своего ботинка по боку валявшегося без сознания Гиллиса. — Успокойся, а то разбудишь его, — уравновешенным тоном сказал Кэм. — Успокоиться? — уточнила Татум, крепко схватив Кэмерона за горлышко футболки и встряхнув. Тот оставался предельно спокойным, что злило Татум ещё больше. Она отпустила его, всем своим видом демонстрируя, что ещё чуть-чуть — и она взлетит на воздух от злости. — Ты хоть понял, что натворил? Ты, дубина, понимаешь, как меня подставил? — Я подставил? Не ты ли забыла свою сумку? — А ты не мог её спрятать? Дьявол, Кэм, кто забыл запереть чёртову дверь? Тоже я? — кричала Татум то сжимая, то разжимая кулаки, то проводя руками по волосам, то одёргивая подол своего платья. От того, как она маячила, у Кэма стало рябить в глазах. — Твои проклятые дружки всюду суют свою носы, уроды! И что теперь? Что мне теперь делать? Что эти отбросы подумают обо мне, а? — Нужно прятать таблетки надёжнее. — Это моя дьявольская торба! Куда хочу, туда и прячу свои таблетки! Твоё стадо не имело никакого права рыться в ней. Ненавижу-ненавижу-ненавижу! — прорычала Татум, чуть ли не выдёргивая волосы на своей голове. — Тише, а то Гиллиса разбудишь. — Да плевать мне на твоего Гиллиса, слышишь? — Татум яростно махнула рукой в сторону вырубившегося Лурда. — Плевать! Проснётся — я ему глотку перережу. Так что в твоих интересах видеть цветные сны, уродище. — Татум повторно приложилась ногой по обмякшему телу Гиллиса. Кэм этому не противился. — Так меня подставить. Так подставить! Ты хоть понимаешь, кем выставил меня, Дю Пон? — Дэдлок подошла к нему и, высокомерно задрав нос, со всей силы дала такую пощёчину, что Кэмерон аж пошатнулся. Щека вспыхнула болью, но повторять Татум не спешила, зато вместо этого схватила его за грудки. Кэм всё это время покорно терпел её крики и побои, понимая, что виноват. — Татум, они уже через полчаса и не вспомнят про это. — Ну, уж нет, — запричитала она, тыча Кэмерону пальцем в грудь. Брови нахмурены, глаза пускали искры, губы ещё алее обычного — казалось, Татум вот-вот загорится, а Кэм глаз от неё отвести не мог, еле сдерживая улыбку. Не хватало ещё в настолько неподходящий момент заулыбаться. Татум испепелит его и мокрого места не оставит. — Мне плевать как, но ты обязан всё исправить. Это отрепье не должно думать, будто я с тобой сплю, понял? — Но так и есть. Вслед за первой пощёчиной прилетела и вторая, ещё сильнее, на сей раз опалившая вторую щеку. — Нет. — Татум застыла на месте и как-то ненормально улыбнулась. — Так не есть. Никак не есть. Я тебя не знаю, и ты мне никто. Не исправишь то, что наворотил, и я зарежу тебя… — …в собственной постели. Помню. Но не проще ли сказать им как есть? Если бы они знали, что мы с тобой вместе… Третья пощёчина. Кулаком. — Ещё раз скажешь подобную ерунду, и рухнешь с черепно-мозговой рядом с Гиллисом, уяснил, котик? Кэм потёр ударенное место и поморщился. Всё лицо горело огнём, а теперь в придачу ко всему ещё и болело. Впрочем, комбинация ощущений оказалась приятной. Татум же, наградив Кэма страстными увечьями, собралась уходить, но он перехватил её на полпути, вцепившись в руку. — Нет, ты посмотри какой настырный червь! — вскипела Татум поворачиваясь к Кэму и на ходу замахиваясь, чтобы снова врезать ему, но на сей раз он оказался готов, потому увернулся. — Куда спешишь? Нужно избавиться от тела. Твоя работа, между прочим. — Твой помойный дружок, ты и думай куда его девать, — деловито заявила Татум и сделала шаг навстречу выходу, но Кэмерон мгновенно перегородил ей путь. Лицо помидорно-красное, да ещё и пятнами покрылось. Татум сочла это смешным, но не подала виду, чтобы Кэмерон не подумал, что она на него не зла. — Никуда ты не пойдёшь, пока не разберёмся с Гиллисом. — А что тут разбираться? — изумилась Татум и развернулась к распластавшемуся на полу Лурду. — Он уже готов. Нужно просто его добить и закопать в саду. Все так делают. — Только она подалась к почти приготовленному к погребению трупу, как Кэм схватил её за запястья, и несмотря на сопротивление, обвил своими руками сначала плечи, затем талию, изо всех сил удерживая этот неудержимый растрёпанный комок силы, оттаптывающий ему ноги во имя долгожданного убийства Лурда Гиллиса. — Он мой друг, Татум. Мы не станем закапывать его в саду, тем более, моём. У меня сада даже нет. — А мысли получше есть? — сокрушалась Татум. — Ну, давай, тупой стрелок, предложи идею лучше моей! Я стратег! Что я сказала, то и умно. — Дэдлок уставилась на Кэма, требовательно уткнув руки в бока. — Этот вонючий перегной рылся в моей сумке, нашёл мои таблетки, а потом и меня в гардеробе откопал! Другого выбора нет. Осталось только кровожадное убийство. — Мы оттащим его домой, — как ни в чём ни бывало, объявил Кэмерон, заставив Татум с воем разочарования, хлопнуть себя ладонью по лбу. — Он меня видел, дубина! И таблетки мои видел! Это тупое пугало с бараньим интеллектом поймёт, что к чему, и раскроет нас! От того, что он окажется дома, его память чище не станет. Не хочешь убивать, значит, давай просто выбросим его куда-нибудь. В мусорную урну! Идеальный вариант. — Нет. Хочешь, чтобы он проснулся с осознанием того, что я выбросил его в урну? Я его друг. Я должен оттащить его домой. — Его нужно дезориентировать. Если он проснётся дома, сразу вспомнит, что был у тебя, и поймёт, что домой приволок его ты, а значит, и фарш на макушке твоих рук дело или того хуже, вспомнит, что видел меня. Ну, уж нет, — тоном зазнайки сказала Татум, щурясь. — Мусорка собьёт его с толку. Гиллис не поверит, что дружок мог бы выбросить его в урну, а значит, это сделал кто-то другой. — Кто? — Беспомощно развёл руками в стороны Кэмерон. — Кто угодно, — хмыкнула Татум с отвращением глядя на тело Гиллиса. — Все хоть раз в жизни хотели выбросить этого кретина в урну. Проснувшись в мусоре, он совсем не удивится, а вот если проснётся дома, сразу что-то заподозрит. Кэмерон задумался. В принципе идея не так плоха. Гиллис не умрёт. Завоняется, разве что, но это не такая уж и весомая проблема. В сложившейся ситуации, когда Кэм так подставил Татум, лучше не спорить с ней, а пойти на поводу. Она увидит, что Дю Пон прислушался к ней, и хоть немного смягчится. Возможно. — Ладно, только нужно тащить его прямо сейчас, пока он не пришёл в себя, — согласился в итоге Кэмерон, на что Татум никак не отреагировала. Демонстративно злилась. Она подошла к Гиллису, склонилась над ним, фыркая, будто лиса, и с показательной брезгливостью схватила его за руки, в то время, как Кэм схватил его за ноги. Вдвоём они потащили его из гардеробной к лестнице, а оттуда вниз по ступенькам в сторону выхода. Татум то и дело возмущалась, морщась да кривясь, словно от Лурда несло неприятными запахами, но Кэм прекрасно понимал, в чём суть её озлобленности, потому помалкивал. — Позади моего дома есть пустой особняк. Оттащим Гиллиса через него на соседнюю улицу. Сможем прилично срезать, не светясь среди людей. — Что значит «оттащим»? — грубо бросила Татум, отпустив руки Лурда прямо на середине лестницы. Верхняя половина его туловища вместе с болтающейся головой шлёпнулась на ступеньки. — Мы не на машине его отвезём? — У меня нет машины. — Улыбнулся Кэм. — А куда она делась? — Её и не было. — На чём ты тогда в академию ездишь? — На ногах? Пешком? — спросил, утверждая, Кэмерон. Татум насупилась. — Ты предлагаешь мне тащить этот отстой на соседнюю улицу? — выкрикнула она, глядя на Кэма так, словно тот ополоумел. — Дьявол, знала бы, что ты такой нищеброд без машины, даже целоваться с тобой бы не стала. — А с машиной стала бы? — Просто тащи труп на улицу, пока он тут всё не завонял, — пробормотала Татум, схватив Гиллиса за руки, чтобы продолжить движение. К счастью, в районе, в котором жил Кэм, кажется, никто другой не обитал, потому что улицы в основном пустовали. Татум и Кэмерон без проблем вытащили Лурда из дому и, даже не захлопнув входные двери, проследовали тем коротким путём, который наметил себе Дю Пон. Всю дорогу Дэдлок то и дело оглядывалась по сторонам, стреляя пылающими от гнева глазами то вправо, то влево, словно чуяла слежку. Впрочем, сейчас ей бояться нечего. То, что Татум тащила чьё-то тело, пусть и с Кэмероном, было не столь ужасно, как найденные его придурковатыми дружками таблетки в её сумке. Теперь выхухоли будут гадать, для чего же они ей пригодились, а значит, если кто-то из них протрёт свои зенки, то он сможет сообразить, что местонахождение сумки Дэдлок и указывало на причину наличия у неё этих таблеток. Какой позор! Стыд! Останки предков перевернутся в гнилом гробу, если увидят с того света, что их потомок повёлся со слащавым идиотом. Татум решила, что на этом всё. Конец. Больше никаких встреч с недоразумением по имени Кэмерон не будет. Хватит позориться в глазах мёртвой родни. Слащавые мальчики недостойны таких серьёзных и независимых девушек как Татум, и вдвойне недостойны, если настолько тупы, что двери запирать не научились. Всё бы хорошо, но если Татум не будет видеться с Кэмероном, то и целоваться с ним не сможет, а ведь хочется. Как ни крути, а он всё равно её подставляет! Всё продумал. Татум наблюдала за затылком Кэма, глядя на него из-подо лба. Ну, уж нет. Нельзя подобное так просто ему прощать. Татум не такая. Она не прощает людей принципиально. Прощают только слабаки и идиоты, а Татум — королева, которую высмеяли по вине Кэма, да ещё и без пяти минут раскрыли. — Татум, ты стоишь на месте. Мне вас обоих с Гиллисом нести? — аккуратно напомнил Кэмерон, выдернув Татум из раздумий. Та лишь покачала головой, размышляя над тем, как же ей надоел Кэм, а ещё больше надоело тащить Гиллиса, который всё никак не тащился к чёртовой урне. Татум задумалась над тем, что волочить его по частям было бы проще, но Дю Пон слишком глупый, чтобы оценить всю степень удобства расфасованного трупа. В итоге Татум продолжила идти, с каждым шагом раздражаясь только сильнее. Лишь мысль о том, что этот хлам отправится на кучу к остальному хламу, и грела чёрную глубоко ледяную душу. — Надо же, — ехидно начала Татум. — Кэм Дю Пон выносит мусор. Дожили. — Я в ношении мусора не дебютирую в отличие от тебя, — напомнил он. — Может, я и делаю это впервые, зато смотри как помпезно. Такой мусор стоит того, чтобы его вынесла Татум Дэдлок. Пробравшись через узкие переулки, пустующие приусадебные участки и широкие дороги без единой машины, Кэм и Татум добрались до, стоящей позади кафе, здоровенной оранжевой урны. — Может, оставим его внизу? Не станем заталкивать в бак. Лурд и без того достаточно дезориентирован, — размышлял Кэмерон, глядя на сваленного на асфальт друга. — Совсем сдурел? — прошипела Татум. — Вся соль в том, чтобы он проснулся среди мусора! Мусор дезориентирует. Или… быть может… — зловеще начала Татум, нарочно делая большие паузы. — Ты считаешь… что Гиллис этого не заслужил? Копался в моей сумке! Вломился в твой дом! И… не заслужил? Кэмерон колебался. Выбрасывать собственного друга в мусор не особо благородно и честно. Вот только думал ли о чести сам Лурд, когда ломился в дом Кэма и копался в чужих вещах? Несколько секунд Дю Пон с сомнениями глядел на приятеля, а затем пришёл к выводу, что Гиллис сам виноват, потому проучить его всё же стоит. Татум права. — А знаешь что? Мусор пойдёт ему на пользу. — Ты ещё и раздумывал над этим? — презрительно бросила Татум, в очередной раз пнув Гиллиса ботинком. — Давай заталкивать его. Кэм подхватил Лурда под плечи, Татум за ноги, и вместе они подняли его к борту урны, а затем перевалили через него. Гиллис мягко плюхнулся прямиком на кучу разношерстного мусора, коего с утра накопилось чуть больше половины урны. — Подсади меня, — потребовала Татум, оставшись неудовлетворённой результатом. — Зачем? — Полотно нужно завершить, а не оставлять в сыром виде. Подлянки — это искусство, Дю Пон. Тупым стрелкам высшие материи не понять. — Татум нетерпеливо топталась на месте, не сводя глаз с урны, потому пришлось ей повиноваться, хотя Кэмерон не особо противился. Очень не противился. Он обхватил её за талию и приподнял, а затем слегка подбросил вверх, чтобы поудобнее обхватить её за ноги, пока Дэдлок склонилась над урной, бесцеремонно копаясь в отходах. Выбросить Гиллиса в урну ей показалось скудным наказанием, потому следовало ещё сверху забросать его отходами. Мстительность Татум не знала границ. Ради мести она была готова даже рыться в чужом мусоре, тем более, что жертва посмела рыться в её. Когда Дэдлок добилась нужного эффекта, она скомандовала Кэмерону её опустить на землю, а затем просто… ушла. Даже не обернулась к нему. Лишь отряхнула руки так, будто все микробы от этого жеста осыпятся на землю и подохнут, после чего поспешила прочь. Кэм, естественно, погнался за ней, но Татум мчалась вперёд как на полосе препятствий, пока не оторвалась настолько, что гнаться за ней и дальше стало бессмысленно. Насколько сильно она злилась на него, Кэмерон не разобрал, возненавидела ли за открытую дверь — не понял, смягчилась ли хоть на кроху — не знал. Как бы там ни было, ситуацию следовало исправлять, чем Кэмерон и занялся. На следующий день Кэм смог встретиться со вчерашней компанией только в столовой. Все ребята стояли в очереди, дожидаясь свой обед, и, что поразительно, Татум стояла в соседней, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока Шанталь с ней о чём-то беседовал. Кэм знал, насколько сильно она не любила столовую, и уж тем более, стоять в здешней очереди со всякими недостойными земными организмами. За всё время прозябания в очереди она ни разу не взглянула в сторону Кэма, а когда, кажется, случайно заметила, нахмурилась, повернулась к нему спиной, а спустя несколько секунд подошла к нему неожиданно близко и молча плеснула в лицо водой из бутылки, а то, что осталось, вылила на близстоящих друзей. Те взъерепенились, принялись на неё кричать, как только пришли в себя от шока, а Татум осталась удивительно спокойна и уравновешена, словно ничего запретного не совершила. Друзья Кэмерона жутко злились. Двое из них и вовсе собрались напасть на Дэдлок, но Дю Пон им не позволил. — Угомонитесь. — Пресёк их действия Кэм. — Это всего лишь вода. Мелочь, а приятно. По крайней мере, так Кэмерон расценил надменную улыбку Татум, с которой она наблюдала за скалящимися парнями, неспособными ответить ей за дерзость. Несмотря на то, что все они были выше её, Татум смотрела на них уверенно и с таким презрением, что казалось, она превосходит их в росте дважды. Кэм понимал, к чему это всё. Он провинился, потому не мог позволить другим задевать Татум, а значит, она могла как угодно унижать мужскую компанию, зная, что… ей за это ничего не будет. Кэм отмажет, потому что виноват. — Чем-то недовольны, малыши-карандаши? — Кривая усмешка на лице Татум делала её вдвойне величественной. Подол длинного чёрного платья шлейфом полз за ней, руки и шея полностью скрыты, чёрные шелковистые волосы убраны на бок, а та самая сумка висела на её плече, почти доставая до колен. — Мамочки не учили вас не рыться своими грязными ручишками в чужих вещичках? — Да пошла ты, страшила! — выпалил Тэнди, вырываясь вперёд. Кажется, ещё секунда — и он вцепился бы в её волосы. — Тэнди, за стол. Сейчас же. Тронешь её пальцем, и из академии вылетим всей компанией. Успокаивай нервы за столиком, еду и без тебя возьмём, — спокойно заявил Кэмерон, вытирая воду рукой с лица и отряхивая влажные пятна с бежевой рубахи, как будто влага от этого могла испариться. — Она облила нас водой, ты что, не видишь? Я теперь мокрый! Моя одежда мокрая и переодеться не во что! — У тебя всегда есть форма. — Я что, в академии должен в форме ходить? — Пошёл вон, — всё так же спокойно сказал Кэм, даже не глядя на Тэнди. Тот, не веря собственным ушам, сконфуженно заглядывал в непоколебимое лицо друга, не понимая, почему нельзя за себя постоять. — Не нравится водичка? — деловито уточнила Татум, надменно глядя на Тэнди. — У меня есть кислота, она интереснее. Хочешь? — Подавись своей кислотой! — Будешь знать, как копошиться в чужих вещах, — вкушая победу в каждом слове, произнесла Татум. — Мразь! — выкрикнула она и дала увесистую пощёчину Тэнди, после чего приподняла подол своего платья и последовала обратно к Шанталю, не встретив никакого сопротивления со стороны друзей Кэмерона, пыхтящих, бубнящих, краснеющих от злости и ущемления, но неспособных дать сдачи. — Да я ей сейчас… — начал Тэнди, но вытянутая рука Кэма с указывающим на стол пальцем, остановила его. Парень замялся, определённо злясь, но не в состоянии что-то с этим сделать. Задираться с Татум это одно, а с Кэмероном совсем другое. — Все за стол, — объявил он. — А обед? — воскликнул кто-то из компании. — Я ясно выразился, — не стал повторять Кэмерон, первым отправившись за свободный столик, но не тот, за которым обычно сидели ребята, где их дожидались девчонки. Садиться за стол Кэм не стал, выжидая, когда все проштрафившиеся друзья его догонят, а когда это случилось, он заговорил. — Не нравится, что вас облили водой? Зачем тогда потрошили сумку Дэдлок? — Эта тварь с нами вещи и похуже проворачивает, — парировал Лурд, впервые за всё время подав голос. Сегодня он был удивительно тихим, словно о чём-то размышлял. Наверное, пытался вспомнить, что вчера натворил, что завершил свой день в мусорной урне. — Я выкрал её сумку, — сказал Кэм, указывая на свою грудь рукой. Остальные сидели вокруг столика, недовольно глядя на своего предводителя. — Хотел подшутить над ней, но вы испортили мои планы, ещё и разболтали другим о найденных таблетках, даже не разобравшись в сути дела. Таблетки Дэдлок не принадлежат. Она их выкрала так же, как я выкрал у неё сумку. Не напомнишь, Тэнди, у кого ты видел такие? Озлобленное лицо Тэнди приобрело иной окрас. Он приоткрыл рот, выглядя так, будто сейчас потеряет сознание. Не медля ни секунды, парень сорвался с места. — Рози! — закричал он, мча через весь зал так, будто его оса ужалила. Зато его друзья взорвались смехом, наблюдая за тем, как бедняга испугался, однако смеялись они недолго. Кэмерон требовательно навис над всеми сразу. — Я надеюсь, Гиллис, ты доволен? — Лурд, доселе смотревший по сторонам, сфокусировался на лице друга. — А что я? — Если по академии начнут ползать дети, в этом будет твоя вина, придурок. Устроили вчера шоу, будто стадо баранов, даже не соизволив меня выслушать. Видите, к чему это привело? — холодно бросил Кэм, указывая пальцем на потерявшегося в толпе Тэнди. — Посмеете возникать, что Дэдлок облила вас водой незаслуженно — сам оболью каждого кислотой. Как вы заметили, меня облили больше других, но я промолчал. Так ведут себя взрослые люди. Только придурки дают сдачи всяким настырным девчонкам вроде этой. — Откуда ты знаешь, что Дэдлок украла таблетки у Рози? Кэмерон вздохнул, безэмоционально глядя на заинтересованного Гиллиса. Собственно, отвечать не понадобилось. — Ну, да, в принципе, — угрюмо сказал Лурд. — Какие к чёрту таблетки у Дэдлок? Она хотела подставить Тэнди. Вот тварь! Так и знал, что что-то тут нечисто, — моментально перетрубил он, обернувшись к друзьям. — А я вам говорил, что быть того не может! Никто меня никогда не слушает. Кэмерон лишь вздохнул. Подстраиваться под других Гиллис всегда умел, а замечали это далеко не все. Парни начали грызться между собой, выискивая виноватого, а Кэм пропускал их трёп мимо ушей. Кажется, день удался. Репутацию Татум очистил, друзьям в голову вбил какую-то чепуху, свои руки «отмыл», смуту посеял, а если ещё рассказать даме сердца о том, как он вломился в дом Рози и украл у неё таблетки, чтобы замести следы, то и на прощение можно рассчитывать!***
Не успела Татум вернуться домой, как в дверь постучали. Дэдлок как раз пребывала на кухне, выискивая в холодильнике что-то съедобное, но не сладкое. Услышав аккуратный, громкий стук, она первым делом подумала, что открывать не станет, потому что только идиот стучится в дом Дэдлоков, но мнение своё она быстро переменила, ибо таких любопытных человечишек необходимо карать. Всё же пришедший прервал её без пяти минут трапезу, а значит, заслужил парочку тумаков и отборных проклятий, ради которых Татум не лень тратить калории на открытие двери. Захлопнув дверь холодильника так, что он пошатнулся, Татум поспешила к порогу, быстро перебирая в голове самые оскорбительные фразы и комбинируя их между собой, чтобы открыв дверь, пафосно вывалить на незваного гостя максимально злобную тираду. Чёрное платье Татум развевалось от быстрой ходьбы, гладкие волосы сотрясались волнами, а подошва ботинок гулко ударялась об пол. Татум потянула ручку на себя, распахнула дверь, и, увидев по ту сторону улыбавшегося Кэмерона, мгновенно её захлопнула и заперла на все пять замков быстрее, чем Дю Пон заговорил. — Ты что, новые замки поставила? — первым делом спросил он, позабыв зачем пришёл. — Пошёл вон, тебя не звали! — грубо выкрикнула Татум, спиной прижавшись к двери, дабы Кэмерон не вышиб ту тараном. Взгляд Дэдлок панически метался по сторонам, супербыстро обдумывая пути, которыми Кэм мог проникнуть в её крепость, но, к счастью, дом очень хорошо защищён, потому едва ли ему удалось бы прорвать оборону. Сам Кэмерон же никуда прорываться не собирался. Его хватило лишь на то, чтобы подойти к двери поближе и пальцем поскрести по её поверхности, убеждаясь, что дверь закрыта плотно и просунуться через пять раз запертую дверь у него не получится. Кэма сей факт не удручал. Общение с Татум это и есть разговор через запертую дверь. Теперь даже без метафор. — Был ведь один замок, — игриво уточнил он, будто невозможность пробраться к Татум его веселила. — А почему именно пять? Это какое-то демоническое число? Почему не шесть или тринадцать? — Тебя спросить забыла! Проваливай отсюда, пока люди не заметили, что ты слоняешься там, где не должен слоняться, — потребовала Татум, прижимаясь к двери изо всей силы. — У меня рядом родители живут. Кого удивит то, что я тут слоняюсь? — Они что, в этом доме живут? — ехидно парировала Татум. Кэмерон ведь понимал, что Дэдлок имела в виду, потому сознательно провоцировал её на агрессию. Мало того, что позволил своим дружкам копаться в её сумке, так ещё и домой после этого завалился, будто он здесь кому-то нужен! Кэмерона подмывало ответить что-то вроде «они тут будут жить» или «тут живут вторые его родители» или… что угодно другое, но говорить это вслух он не стал, чтобы не будить дракона, который и без того уже переполошился. — Я пришёл тебе напомнить, что сегодня в шесть мы идём в больницу к МакКинли, — спокойно объявил Кэмерон, разговаривая с дверью. Татум насупилась, вспоминая, кто такая МакКинли, затем кто такая больница, и какого дьявола Дэдлок туда ходить, если она здоровая. — Никуда я не пойду, — отрезала та, с отвращением косясь на дверь. — Ну, вот ещё, Пеликанов всяких навещать. — Не забывай, что она наступила на мину, предназначавшуюся мне, то есть это я мог бы сейчас валяться в больнице или даже гробу. Лайтли фактически мне жизнь спасла. Ты бы расстроилась, окажись на её месте я. — Совсем нет, — процедила сквозь зубы Татум и угрожающе стукнула ногой по двери, надеясь, что Кэмерон испугается и уберётся прочь. — Совсем да. — Кэмерон, улыбаясь, стукнул ногой в ответ. — Не смей избивать мою дверь, ты, плешивая ошибка природы! — закричала Татум, грозно колотя кулаками по двери. — Убирайся, пока тебя не заметили! — Уберусь, но сначала мне нужно убедиться, что ты меня услышала, и явишься в больницу к шести вечера, а не утра, и сегодня, а не через двадцать одну неделю по какому-нибудь давно утраченному шумерскому календарю. — Единственное мероприятие, связанное с Пеликаном, на которое я бы пришла, это её похороны. Пока она жива, никуда я не пойду! — Ах, да, к пациентам принято ходить с небольшими презентами, так что выбери какой-нибудь милый тортик в кондитерской и обязательно принеси с собой. — Кэмерон продолжал говорить так, будто Татум не для него надрывалась. — Катись в ад. — Обязательно, но сначала больница. Ты пообещала, котик. Сделаем приятно Шанталю. Неужели ты не хочешь выглядеть в его глазах лучше Ады Паркер? Это твой шанс. Покажи Шанталю какая ты умница. — Ты ещё здесь? — простонала Татум, раздражённо потирая лоб так, что впору было стереть на нём кожу до крови. — Уже ухожу, сладость моя. — Надеюсь, тебя собьёт машина! — Торт не забудь! Это важно, — откликнулся Кэмерон. Судя по тому, что его голос удалялся, он, наконец-то, слинял с порога Татум, но отпустить его без финального напутствия Татум не могла, потому быстро открыла все замки, распахнула дверь и выглянула наружу. — Грузовик! Огромный вонючий мусоровоз! — каркнула она напоследок и захлопнула дверь, снова заперев её на все существующие замки.***
Татум шла, то и дело оглядываясь. Наверное, большего позора в её жизни случиться не могло, тем не менее, даже на столь унизительное действо она шагала уверенно и с гордо поднятой головой. Татум легко справлялась с экзаменами, тренировками и соревнованиями. Сунуть МакКинли торт и убраться — не самый сложный вызов в её жизни. Дэдлок преодолела большую часть расстояния на пути к палате Пеликана, как вдруг заметила крутящегося около её дверей Кэмерона. Первая мысль — бежать как можно скорее, пока он не увидел Татум! Вот только стоило ей об этом подумать, как Дю Пон обратил на неё внимание и махнул рукой. Остаток пути Дэдлок шла медленно и нехотя с кислой миной, выражающей крайнюю степень негодования и возмущения. Ещё и этот дурацкий торт оказался слишком тяжёлым, чтобы тащить его в руках без прислуги! Подойдя к двери палаты, Татум показательно стала спиной к Кэму, делая вид, что рядом с ней никого нет, а эта банкирская бактерия сбоку — какое-то пустое, недостойное её внимания, место. Татум всеми силами сохраняла гордость и самообладание, но стоило пустому месту со спины обвить своими конечностями её талию, как глаза Татум округлились, а кисти разжались, и круглая картонная коробка с тортом выпала из её рук. Каким-то чудом Кэмерон успел на лету схватить торт и вручить его обратно владелице. — Трусишка, — прошептал ей на ухо он, еле коснувшись губами виска. Татум выдернула торт из рук Кэма и повернулась к нему лицом. Пахло от Дю Пона за версту. Несло гелем для душа, шампунем, кремом для бритья, духами и чёрти чем ещё, смешавшемся в кучу и создававшем такой плотный, тяжеловесный аромат, что у Татум подкашивались ноги. Ещё и оделся, разумеется, во всё новое, идеально чистое и сидящее на нём так прелестно, словно лично для Кэмерона и шилось, что, скорее всего, так и было. Татум с ног до головы осмотрела его максимально претенциозным взглядом ценителя, но комментировать не стала. — Я тебя жду уже десять минут, — с улыбкой на лице проговорил Кэмерон. И чего он вечно улыбался? Челюсть судорогой свело, что ли? — Скажи спасибо, что я вообще пришла, — пробормотала Татум, переминаясь с ноги на ногу. Она, в отличие от Кэма, новое платье надевать не стала, выбрав для похода в больницу старое, то, которое уже полгода носила дома, потому как оно стало выглядеть недостаточно презентабельно, да ещё и посветлело, сделавшись недостаточно чёрным для выхода в свет, но достаточно чёрным для того, чтобы явиться к МакКинли, которая в оттенках чёрного едва ли разбиралась. Конечно, в какой-то момент Татум решила надеть всё-таки самое новое платье, но остановилась на том, что слишком много чести для всяких подружек Паркер! Пусть созерцает платье выглядящее как её материальный статус. — Я очень тороплюсь! Давай быстро зайдём, отдадим торт и выйдем. У меня сегодня очень много дел! — Да что ты говоришь? — удивился Кэмерон, но прозвучало это не очень искренне. — Сейчас зайдём, но для начала, Татум… мы должны немного поговорить с Лайтли. — Не хочу я с ней говорить! Я даже торт принесла! Неужели этого мало? Ещё один притащить? — Котик, одного торта вполне достаточно, но спросить Лайтли о самочувствии важно. Ты же хочешь показать Шанталю, как тебе небезразлично чужое горе? Татум нахмурилась, внезапно узнав, что оно ей, оказывается, небезразлично. — Поговорим с ней немного и уйдём. Главное, веди себя естественно. Не груби ей и не шути о ногах. — Но это уже неестественно. — А если я скажу… — Кэмерон наклонился к её уху и кое-что прошептал. Услышав это, Татум замялась. — Марафон засосов, говоришь, — сказала она, словно пробуя эти слова на вкус. Безразличие в её взгляде сменилось заинтересованностью, которой Кэмерон успешно подыграл, снова притянув Татум к себе. — Сможешь издеваться надо мной, как захочешь. — А что такое? Малыш Кэмми заскучал по синякам? — И не переставал, — ответил он и глазами указал на дверь. — Ну, что, готова? Татум закатила глаза, делая вид, что подобное совсем не вгоняло её в ступор, хотя на самом деле она понятия не имела о том, что и как делать. Тем не менее, дабы не выглядеть в глазах Кэмерона трусихой, Татум рывком распахнула дверь и вошла в палату. От переизбытка светлого у неё едва ли не случился припадок, благо, среди этой белоснежной помойки виднелось спасительное тёмное пятно — Шанталь, при виде которого Татум стало немного легче. Как только щёлкнула ручка двери, Шанталь с Лайтли одновременно обратили свои взгляды на неё. Они не ждали гостей, а доктора в эту пору никогда не заглядывали, оттого в головах обоих мелькнула мысль, что, возможно, пришла Ада, но… в палату неуверенно вошла хмурая Татум, а следом за ней улыбающийся Кэмерон. Лайтли даже приоткрыла рот от увиденного. Это были последние люди на Земле, которых она ждала у себя увидеть, точнее, они в принципе не попали в список тех, кто хоть под каким-нибудь предлогом мог её навестить. Подобное выглядело настолько ненормально, что удивлённая Лайтли дёрнула Шанталя за рукав, и пока новые гости не дошли до её койки, быстро спросила: — Что они здесь делают? — в голосе Лайтли слышалась отчётливая паника. — Не представляю. — Пожал плечами Шанталь и улыбнулся. В отличие от Лайтли он догадался о том, как Кэма и Татум занесло в больницу, но рассказывать ей об этом, естественно, не стал. Хоть нежданным гостем оказалась не Ада, Шанталь всё равно обрадовался, потому что нынче любая компания для Лайтли важна. И это было видно. Она с таким любопытством глядела на Татум и Кэмерона, словно впервые их видела, понятия не имела о том, кто они, оттого и заинтересовалась. Она заёрзала на месте, поправила свой хвостик, а Шанталь отложил книгу в сторону, приветливо улыбаясь гостям, не очень смекающим, что да как им делать. — Здравствуй, Лайтли, — громко проговорил Кэмерон, и слегка подтолкнул Татум вперёд. Та, обескураженная количеством белого цвета и пустующего интерьера, замерла, с отвращением глядя по сторонам. — А я ещё думала, что твой до… — нечаянно вырвалось из её уст, благо, Татум вовремя замолчала недоговорив. Она поджала губы, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону Кэмерона, в ужасе понимая, что ещё немного и болтнула бы чудовищно непростительную глупость! — Я хотела сказать, что дом Шанталя в сравнении с этим сараем выглядит как особняк, — выкрутилась Татум, стараясь не смотреть на МакКинли, которая явно развесила уши и хотела выведать все самые страшные секреты Дэдлок. — Здравствуй, — неловко выдавила Лайтли, наблюдая за тем, как Кэмерон подошёл к её койке, пододвинул ближе стул и сел напротив Шанталя, кивнувшего в знак приветствия. Он видел, насколько неловко чувствовала себя Лайтли, не зная, что говорить, ведь прежде она с Кэмероном особо не общалась, хотя они вместе учились в стрелковом отряде. Лайтли и Кэм всегда были людьми из разных миров, несмотря на то, что между собой разнились отнюдь не так, как, например, Кэм и Татум. Общих точек соприкосновения у них не нашлось. К Лайтли нагрянул практически чужой человек, и как с ним себя вести, она понятия не имела. — Привет, — выдавила она, удивлённо глядя на Кэма, который в отличие от Лайтли чувствовал себя по-домашнему комфортно. — А что вы здесь делаете? — Улыбнулась Лайтли, переводя взгляд с Кэмерона на Татум. — Татум, можешь уже подойти, — бросил ей Кэм, не оборачиваясь. — С какого перепугу ты мне приказываешь? — насупилась та, но всё же подошла и стала около Шанталя, не сводя глаз с койки на которой лежала Лайтли. Особенно её внимание привлёк другой, пустующий конец кровати, где должны располагаться ноги. Из Татум так и рвался едкий комментарий на эту тему, но ради Шанталя она держала свой ядовитый язык за зубами. — Не подумайте, что я вам не рада, просто это… — Лайтли глянула на Шанталя так, будто просила у него помощи в подборе правильного слова, которое в итоге нашла сама. — Странно, — хмыкнула Лайтли и нервно засмеялась. — Как-то так… да… — Нам захотелось тебя проведать. Давно не виделись ведь, — непринуждённо заговорил Кэмерон и, улыбаясь, осмотрел каждого из присутствующих. Лайтли понимающе кивнула. Да, давно. Кажется, никогда. — Не «нам», а «ему» и «мне», — поспешила исправить Кэмерона Татум, глазами метая в него яростные молнии. — Точнее не «ему» и «мне», а «ему» отдельно и «мне» отдельно. Максимально раздельно без пересечений. Лайтли вновь изобразила понимание и немного придвинулась к Шанталю, как к единственному островку благоразумия в этой комнате. К настолько странным событиям она была не готова. — Мне очень приятно, но это так… неожиданно. Никогда бы не подумала, что вы придёте. — Лайтли засмотрелась на Татум, которая, в свою очередь, засмотрелась на её койку. Заметив это, Кэмерон легонько хлопнул Дэдлок по руке и указал на торт. — Хорошо же, что сюрприз удался, — тихо проговорил Шанталь. — Значит, это твоих рук дело? — тут же выпалила Лайтли, расслабленно указав пальцем в сторону, имея в виду Татум и Кэмерона. — Я удивлён не меньше тебя. Ребята умеют сбивать с толку. — На самом деле нет. Лайтли — часть нашего курса и нашей команды, а у нас принято заботиться о своих, — подхватил Кэмерон, чем ещё больше вверг в ступор Лайтли. Про заботу о своих она прежде не слышала, да и забота как-то не вязалась с присутствием Татум. — Ну, я больше не часть вашего курса и команды, но спасибо, что пришли. Я… рада вас видеть, — выпалила Лайтли. Её саму удивляла мысль о том, что она правда так считала. Она была рада видеть Кэмерона, с которым не общалась, и Татум, которую лучше бы и не знала. Повисло короткое молчание, а затем его прервала Татум, сунув в руки Лайтли коробку. Выглядело это так, будто Дэдлок не дарила Лайтли подарок, а спихнула, потому что устала его держать. Лайтли удивлённо сжала коробку, разглядывая мелкие красивые узоры на ней, а затем с не меньшим удивлением посмотрела на, как всегда, мрачную и раздражённую Татум. — Это тебе, — деловито пояснила она. — Торт. Моя семья владеет кондитерской, поэтому у нас таких много. Вот, — сказала Татум и скрестила руки на груди, чтобы выглядеть представительнее. — Бесподобно вкусный. — Ты действительно принесла мне торт? — не веря своим глазам, переспросила Лайтли. Вот если бы внутри коробки обнаружилась граната, Лайтли бы не удивилась… Ей хотелось уточнить насчёт того съедобный ли он и не истёк ли срок его употребления, ведь ничего иного от Татум ожидать не следовало, но та, как будто прочитав её мысли, дёрнула за верёвочку, коей была обвязана коробка, и сняла крышку. Внутри на картонной подставке восседал средней величины торт в виде замка с множеством башенок и окошек. Он абсолютно точно был свеж и, наверняка, настолько же съедобен! — Спасибо тебе, Татум, — тихо восхитилась Лайтли, выглядя ещё более удивленной, чем прежде. Запах торта моментально разлетелся по комнате, наполнив её нежным сладковатым запахом ванили и шоколада. — Выглядит очень здорово. Может быть… нарежем его прямо сейчас? — Я не буду. Не люблю сладкое, — отрезала Татум, осторожно поглядывая то на Шанталя, то на Кэмерона, чтобы анализировать их реакцию. Татум до сих пор не сказала ни единой гадости! Давалось ей это с трудом, но разве для Дэдлок существуют недостижимые цели? — Ешь, — вместо тысячи оскорблений сказала Татум и даже улыбнулась. — И я не буду. Мы ведь всё ещё отбываем наказание, так что слегка спешим, но… — подхватил Кэм и поднял вверх небольшой цилиндр из нержавеющего металла. Термос. — Торт без кофе не торт, верно? — Да брось! — не поверила глазам Лайтли, глядя на термос с упоением. — Здесь не дают кофе, а мне уже несколько недель дико хотелось его выпить! — Лучший кофе в Панеме, кстати, — отметил Кэмерон, вручив Лайтли термос. — Только осторожнее — после него может отпасть желание спать недели на две. Лайтли восторженно приняла термос. Шанталь убрал торт на тумбочку около койки, а затем и термос у Лайтли забрал, опустив его рядом с тортом. Всё это время он с опущенной головой улыбался, с трудом осознавая тот факт, что Татум решилась прийти, да ещё и вместе с Кэмероном! Безумие. — Спасибо вам. Я не знаю, что и сказать! — всплеснула руками Лайтли и засмеялась. — Скажи, как ты себя чувствуешь? Доктора не обижают? Хорошо за тобой ухаживают? — Кэмерон поинтересовался как бы невзначай. — Да. Даже удивительно. Я не думала, что академии есть какое-то дело до покалеченных учеников, но, неожиданно, здесь за мной очень хорошо смотрят. Приносят планшеты и книги, возят на прогулки по окрестностям… Скучно разве что. Только Шанталь и Нелл заглядывают. — Зато сегодня ты на Татум полюбовалась, — оптимистично заявил Кэмерон и обернулся, столкнувшись с недовольным взглядом Дэдлок, шипящей себе что-то под нос. — Что-что? — обратился он уже к Татум. — Нам ещё территорию мести сегодня. Хватит расслабляться. Я ведь уже навестила её? — Татум махнула рукой на Лайтли, не отрывая взгляд от Кэмерона. — Да, но мы могли бы… — Не могли. Я не собираюсь из-за тебя подметать в полночь. Это дурная примета. — Какая же? — Кто в полночь метёт, тот не спит, а потому засыпает на занятиях с Гао, за что его избивают палкой! — Тебя за другие дела избивают, Татум. — Полночь близко. Надо уходить! — Ещё даже семи нет. — Семи, может, и нет, а полночь вот-вот наступит. Я ухожу. — Татум гордо подняла голову, понимая, что должна как-то попрощаться, но как? А главное зачем? Сидящий сбоку Шанталь вдохновил Татум на простой ответ. — Лечись, МакКинли. Хватит уже валяться тут. Шанталь удовлетворённо заулыбался, глядя на свою подругу, чем заставил её почувствовать себя не в своей тарелке. Растерявшись, Татум грубо махнула рукой, и быстро шмыгнула к выходу, громко захлопнув за собой дверь. Кэмерон нехотя поднялся с места, отодвинул стул и неожиданно приобнял Лайтли на прощание, заставив её в который раз задуматься над тем, кто эти люди, что им надо, и какого чёрта вообще происходит. — Поправляйся и возвращайся к нам, — бросил он напоследок. — Пей кофе, пока горячий! Кэм направился к выходу и уже у дверей помахал Лайтли и Шанталю рукой, после чего вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Это что сейчас было? — в ужасе выпалила Лайтли, заговорщицки наклонившись к Шанталю, как только двери в палату закрылись. Глаза Лайтли округлились, щёки покраснели, дышала она учащённо. Шанталь же еле заметно улыбался, глядя в пол, и покачивал головой. — Ты их позвал? — Я не имею к сему действу ни малейшего отношения, — ответил Шанталь, убирая мешающие волосы за ухо. — Для меня их визит настолько же удивителен. — А чего это они вдвоём пришли? На спор, что ли? — Понятия не имею. — Ты видел? Они рядом стояли, и никакого насилия не происходило! — Поразительно… — Может, они пьяны? От Кэмерона так несло духами, что я едва не задохнулась. Люди часто так делают, чтобы скрыть запах перегара или сигаретного дыма… — Они трезвее некуда. — Тогда я не понимаю, как они вообще сюда одновременно забрели. — Опешила Лайтли. — Они что… — начала МакКинли, но мысль эта показалась ей настолько безумной и паранормальной, что смешно даже произносить подобное вслух. — Что? — заинтересовался Шанталь. Его чёрные глаза заискрились любопытством. — Ну… Подружились? — А похоже на то? — Шанталь загадочно улыбнулся, ужасаясь тому, как много он знал. — Нет, конечно, — уверенно отмахнулась Лайтли. — Наверное, у них просто развилась синхронная шизофрения на почве постоянного соперничества. Странные какие-то… Но я рада, что они пришли. Теперь у меня есть повод для смеха и недоумения на ближайшие несколько дней. — Не только у тебя, — подметил Шанталь и взял Лайтли за руку. — Ты не будешь против, если я отлучусь на пару минут? — Нет, конечно, отлучайся, мне тоже нужно перевести дух после такого. — Согласно кивнула Лайтли. Шанталь быстро вышел из палаты. В конце коридора он увидел Кэмерона и на всех парах побежал к нему. Шаги Шанталя гремели, эхом отражаясь от стен, что заставило Кэма оглянуться. — Что-то случилось? — спросил он, когда Шанталь оказался в пределах видимости. Дилони постепенно притормаживал, пока и вовсе не перешёл на шаги. — Просто хотел выразить благодарность за то, что вы пришли. — Шанталь чувствовал себя практически одухотворённым. Что бы ни побудило этих двоих заглянуть к Лайтли, жест, продемонстрированный ими, был очень благородным. — Не представляю, как ты убедил Татум навестить Лайтли… — Просто попросил. — Пожал плечами Кэмерон, вытягивая из кармана коммуникатор — друзья слали одно сообщение за другим, но читать их Кэм не стал. Просто… Шанталь знал, что всё было отнюдь не «просто». Он потратил уйму времени и усилий для того, чтобы подтолкнуть Аду к Лайтли, так ничего и не добившись, в то время как Кэмерон каким-то чудом убедил Татум заглянуть к той, с кем Дэдлок никогда не общалась… — Ваш визит очень порадовал и вдохновил Лайтли. С Татум я ещё обязательно поговорю об этом, но сейчас хочу сказать спасибо конкретно тебе, Кэмерон. Ты хорошо на неё влияешь. — Ты же не думаешь, что Татум согласилась на такое из-за меня или из-за Лайтли? — Кэмерон вздохнул, смиренно смотря Шанталю в глаза. — Она это сделала только ради тебя. Шанталь улыбнулся, чувствуя прилив греющей сердце гордости за Татум. В который раз он убедился в том, как много великодушия скрывалось на дне этого чёрного сердца. — Не принижай своё влияние, ведь она согласилась на твоё предложение. — Жаль, что не на то, на которое мне хотелось бы больше всего. — Засмеялся Кэмерон и медленно пошёл дальше, глядя в коммуникатор, то и дело жужжащий из-за новых уведомлений… Шанталь смотрел ему вслед и понимал, что меньше всего на свете хотел, чтобы именно этот человек оказался шпионом…***
Несмотря на то, что Татум и Кэмерон не проигрывали на соревнованиях, принеся команде техническую победу и на этот раз, от наказания их никто не избавил. Сегодня их заставили заниматься, наверное, самой унизительной работой на свете — мыть академические полы. По странному стечению обстоятельств ни Татум, ни Кэмерон прежде особо этим не занимались, оттого натирать полы им давалось сложнее, чем Эмберли, которого тоже наказали, отправив полировать первый этаж, где и вовсе все ходили табуном, оттого раз за разом за ними приходилось перемывать. Бодрости придавала и прекрасная картина с Гиллисом, путешествующем на мусоровозе. Одетый в такую же форму, как и Татум с Кэмом, несчастный Лурд собирал руками мусор на территории академии, запаковывал его в мешки, которые затем тащил в мусоровоз. И это только начало! Гиллису предстояло убирать несколько кварталов! Татум наблюдала через окно за его жалкими потугами работать, натирая тряпкой круг на полу уже в десятый или одиннадцатый раз. — Дыру протрёшь, — сказал Кэмерон, разрушив всю магию наблюдений Татум. Она отвернулась от окна и нахмурилась, отыскав глазами Кэма. Тот ползал на четвереньках, отчаянно втирая тряпку в пол настолько, что она начала рваться, оставляя после себя то тут, то там кусочки ткани и ниток. — Как-то ты ненормально моешь, — тоном знатока поведала Татум, сидя на коленях и продолжая тереть на полу круг, который уже блестел. Кэмерон замер и поднял голову, скептически глядя на Татум. Ладно бы уборщица сделала ему замечание, но Татум?.. Поразительно, что она вообще потолки с полами не путала. Решив, наконец, хоть немного продвинуться в мытье, Дэдлок встала с пола и, кряхтя, подошла к ведру с грязной водой. В воде плавали крупицы всякого мусора, но это не остановило Татум от погружения тряпки в помои. Покрутив её в воде указательным пальцем, Татум вытащила тряпку, слабо выкрутила, чтобы с неё хотя бы не стекала вода, и, морщась, встряхнула. — Кажется, это была чья-то юбка. — Прищурилась Татум, изучающе осматривая полотно ткани, в которое можно было завернуть три-четыре Татум Дэдлок. — Удивительно стратегические выводы, котик. — Я просто думала, что швабру уже изобрели. — Даже моющую машину изобрели, но мы ведь наказаны, потому не видать нам ни моющей машины, ни даже швабры. Скажи спасибо, что нам разрешили пользоваться газонокосилкой, а не исторической реликвией под названием «деревянная коса». — Разве смысл не в том, чтобы мы помыли больше полов? Даже со шваброй это было бы быстрее, чем руками. — Татум злобно швырнула тряпку в пол, будто хотела ею врезать полу по морде. — Я слышал, что некоторые заставляют учеников мыть полы зубной щёткой. — Вздохнул Кэм и тоже бросил свою тряпку. Он встал, усиленно отряхивая униформу со всех сторон и особенно колени, которые промокли и почернели, собрав на ткани грязи не меньше, чем половая тряпка. Кэмерон потянулся вверх, размял шею и руки, а затем поправил свой головной убор, который, как и форму, их с Татум заставили носить в обязательном порядке. В коридоре царила тишина. Ни учеников, ни тренеров, ни прочих людей. Большая часть обитателей академии уже разошлись, а те, кто остались, отсиживали свои последние на сегодня тренировки, потому Кэм и Татум ползали на полу в одиночестве. Это к лучшему, ведь обычно, видя двух самых амбициозных учеников в лохмотьях и грязи, окружающие то и дело отпускали какие-то невразумительные шуточки и тыкали пальцем. Поначалу Татум и Кэм смиренно терпели подшучивания, не желая тратить энергию на всяких шутников, но потом решили, что даже во время мытья полов можно развлекаться, потому то бросали тряпками в неугодных, то грязной водой их обрызгивали, а в одного младшекурсника Татум даже запустила метлой. Кэм подошёл к пустому ведру, предназначенному для мусора, перевернул его верх дном, и сел на него, любуясь тем, как Татум носом своего ботинка катала по полу тряпку, имитируя добросовестный труд. Минут пять она лениво пинала её ногой, надеясь, что тряпка таки возьмёт себя в руки и вымоет тут всё, пока не заметила, что Кэм не сводил с неё глаз. Она хмыкнула, ногой отшвырнув от себя тряпку, подошла к Кэму и села ему на колени, обхватив его шею обеими руками. Ржавое ведро под их весом угрожающе затрещало, но Татум не обратила на это никакого внимания — если железка развалится, то навредит только Кэму. — Ты пахнешь хлоркой, — констатировала Татум, проведя носом от его шеи и до самой макушки, вдыхая противный тяжёлый кисло-горький запах промытого трубопровода. — А ты порошком, — выдал в ответ комплимент Кэм. Он прижался носом к её плечу, вдыхая целый букет противных запахов порошка, краски, ацетона и дыма, которые безумно Татум подходили. Думать о том, что она сделала со своей униформой, из-за чего та всем этим провонялась, Кэмерон не желал. В коридоре царила мёртвая тишина, потому Татум не особо беспокоилась о том, что их могли заметить. Через огромные окна солнечный свет попадал внутрь и наполнял всё пространство умиротворяющим, таким привычным желтоватым свечением, от которого Татум то и дело морщилась. — Смотри, что у меня есть, — прошептал ей в ухо Кэм, доставая из кармана небольшую пачку с орешками. Увидев их, Татум просияла. — Поделим поровну. Дэдлок выхватила у него из рук пачку, рывком открыла её, из-за чего в воздух взлетели сразу четыре орешка, а затем два орешка она вложила в руку Кэма, а пачку оставила себе, пряча её за спину, чтобы Дю Пон не позарился. — Какое справедливое у тебя «поровну», — подметил он, на что Татум только коварно улыбнулась, демонстративно закидывая себе в рот орешки. — Из тебя выйдет отличная жена банкира. Татум угрюмо взглянула на Кэма и тотчас подорвалась с его колен. Благо, он успел схватить её за руки и усадить обратно до того, как она предприняла попытку побега. — Спокойно, я шучу, — отмахнулся Кэмерон, смеясь. Или нет. Кэм внимательно наблюдал за движением её рук, за её губами и глазами, периодически норовя поцеловать, за что Татум лениво отталкивала его лицо ладонью, что значило «не прекращай, старайся лучше». Кэм ни на секунду не пожалел, что спровоцировал столь длительный период жестоких и унизительных наказаний, потому что это позволило ему донельзя близко подобраться к Татум. Она и не заметила, как дистанция между ними стремительно сокращалась. Ещё вчера Кэм не мог к ней прикоснуться, а уже сегодня она сидела на его коленях, гладила его шею и жевала орешки. Недолго думая, Кэмерон вновь принялся тормошить Дэдлок поцелуями. Мягко и бесшумно целовал её плечо, шею, мочку уха и затылок. Татум шептала о том, что ей щекотно, ёжилась, неохотно отворачивалась, возмущалась, негодовала, свирепо злилась и поправляла свисающие из-под головного убора волосы, но не уходила. Ей было приятно, а если приятно, зачем уходить? Татум бесстыдно наслаждалась обожанием со стороны Кэма, и даже то, что он примитивный слащавый овощ, в такие моменты отступало на второй план. Что-то особенное таилось в том, чтобы нежиться в академии, пока никто не видит и не знает. Запретное. А запретное Татум любила. Она вытащила из пачки пару крупных орешков, пока Кэм продолжал гладить её по спине и бёдрам, протянула их ему, и хмыкнула, требуя, чтобы тот открыл рот. Как только он сделал это, Дэдлок опустила орешки ему на язык, улыбнулась и поцеловала. Шапка Кэмерона свалилась с головы, а содержимое пачки орешков рассыпалось по полу, как звёзды на небе в ясную ночь. Затылок Татум под распущенными волосами и головным убором стал влажным, вспотел лоб и руки от прикосновений к тёплой коже Кэма, пропитавшейся смесью парфюма с хлоркой. Если бы Татум только могла сбросить с себя эту чешую в виде уродливого комбинезона, если бы только могла стать к Кэмерону ближе, чувствуя его каждой клеткой своей кожи, то не раздумывая бы сделала это. Кэм в который раз целовал её по-новому, снова будто впервые, будто Татум вовсе не знала его вкус. Уверенно и настойчиво губы немели и наливались разыгравшейся в организме кровью. Веки Татум плотно сомкнулись, пальцы бесстыдно скользили по телу Кэмерона, поддевая карманы на верхней части формы и тонкую золотую цепочку на шее, почти незаметную из-за этой самой формы. Она легонько прикусила его губу и засмеялась, а Кэмерон в ответ прижал Татум к себе теснее, словно все конечности сразу заковал в наручники. Кэм наклонялся вперёд всё больше, зажимая Татум в тиски. Татум, в свою очередь — назад, будто надеялась, что сможет этим отвадить его. В какой-то момент она не удержала равновесие и свалилась на пол, потащив за собой и Кэмерона. — Смотри, что наделал! — прошептала она прямиком в лицо нависшему над ней Кэму. Он бережно поправил прядь её волос, веером рассыпавшихся по паркету, и придавил оба её запястья к полу, не позволяя Дэдлок выбраться из ловушки. Освободившись, одна её ручонка змеёй обвила шею Кэма, всеми пятью ноготками вырисовывая на его коже красные полосы. — Может, не стоит собирать меня по кусочкам? Бери целиком, — прошептал Кэмерон, перехватив руку Татум и выразительно на неё посмотрев. — Не понимаю, о чём ты. — Дэдлок хлопнула ресницами, будто и впрямь не понимала, а затем недоверчиво покосилась на их руки. Кэм держал Татум. Татум держала его цепочку. Воришка. — Это подарок, — объяснил он. — Какая-то из твоих дурочек подарила? — Так избавься от дурочек. Стань моей девушкой, Татум. — Стоило Кэмерону произнести это вслух, как Дэдлок отвернулась, поморщив нос. Кэм заглянул ей в лицо — она показательно отвернулась в другую сторону. — Предпочитаю избавляться от дур иным способом, — холодно заявила та. — Этим ты мне и нравишься, — прошептал Дю Пон, без стыда гуляя по лицу Татум жадными глазами. — Если заглянешь ко мне сегодня, я помою полы сам. — Заманчивое предложение, но назло тебе откажусь. Только Кэмерон собрался её тоже назло поцеловать, как послышались слабые проблески шагов, которые в ушах Татум прозвучали подобно ударам в гонг. Дэдлок со всей силы сбросила с себя Кэмерона, перекатилась в сторону и вскочила на колени, хватая потерянную шапку и тряпку для мытья. С перепугу она чуть не натянула себе на голову юбку уборщицы, недовольно что-то бормоча себе под нос, но, опомнившись, натянула на макушку головной убор, спрятала под него почти все волосы и принялась усиленно тереть пол. Кэмерон, будто её зеркальное отражение, повторил все действия Татум, за несколько секунд приведя себя в порядок и притворившись, что всё это время трудился не покладая рук. — Вечно ноющий хрыч идёт, — возмущённо прошептала Татум, яростно вдавливая тряпку в пол. Человек, направляющийся по коридору, только-только вошёл в него, а потому разглядеть его Дэдлок никак не могла. Кэмерон обернулся, всматриваясь в другой конец коридора. — Как ты узнала? Ничего ведь не видно. — Я стратег! По шагам определяю. — Татум возмущённо стукнула тряпкой по полу, нервно кусая губы. Сейчас опять прикопается к какой-нибудь мелочи и накажет! Шаги становились всё громче и отчётливее, потому скоро и Кэмерон, и Татум убедились, что позади них действительно шёл Стокли МакКуин. — Сделай вид, что умеешь работать! — потребовала Татум. — Это что за цирк уродцев? — МакКуин ещё не дошёл до своих учеников, а уже завёл привычную песню, гремя на весь коридор. Татум, не оборачиваясь, шептала проклятия одними губами, впиваясь пальцами в тряпку так, что чудом их не сломала. — Ах, наше низшее сословие пытается познать труд. Дно пищевой цепочки — Дю Пон и Дэдлок. Выглядите как перегной и пахнете так же. И что вы здесь ищете? Честь и достоинство потеряли? — Вы ведь нас наказали, сэр, — напомнил Кэмерон, посмотрев на ухмыляющегося Стокли. Руки Кэма продолжали катать по полу тряпку. — Как полагается доблестным ученикам академии, моем полы. — МакКуин скривился, глядя на то, как сбившаяся в комок тряпка уныло скользила по полу. — И как вам новые впечатления? — с притворным сочувствием поинтересовался МакКуин, слегка пригнувшись, чтобы рассмотреть всю степень разочарования жизнью на лицах наказанных. — Мерзко, правда? Тяжело, наверное? Устали бедняжки? Кэмерон продолжал неотрывно смотреть на Стокли, не зная, что ему ответить. Да? Устали? Тогда МакКуин скажет, что ублюдки не умеют даже слюни свои подтереть. Нет? Не устали? Значит, можно наказать ещё, пока не устанут. — Уборщицы ежедневно по несколько раз прибирают ваше дерьмо, а вы, кретины недоношенные, продолжаете топтаться по помытому, бросать мусор где попало, и разливать кофе на всех возможных поверхностях. Ну что, нравится быть по ту сторону, Дэдлок? Достаточно элитарная деятельность для стратега? — Никак нет, сэр, деятельность отстой, — пробормотала Татум, отползя на шаг назад, чтобы продолжить унылое мытьё. МакКуин тучей навис над ней. — В самый раз для таких дебилов, как вы. — Стокли спрятал руки за спину и принялся расхаживать туда-сюда по той части пола, которую Татум отмыла, потому увидев, как вероломно тренер топчется по её труду, Дэдлок позеленела. — Цель обучения в академии научить вас не только владению оружием и собственными конечностями. Иногда для победы над врагом нужно овладеть тряпкой или лопатой, и, как вы уже, наверное, поняли, это вам не мечом махать. Татум, скрипя зубами, покачала головой. Ну, конечно, убивать врага грязной тряпкой или метлой куда эффективнее, чем мечом! — Пол грязный. Перемыть, — подытожил МакКуин. У Татум и Кэмерона перехватило дыхание от услышанной претензии. — Перемыть, сэр? — Глаза Татум округлились. — Ты глухая или тупая, Дэдлок? Что не понятного в моих словах? — Но сэр, мы уже целую вечность ползаем по коридору, и помыли только его треть! — Это свидетельствует не о том, что пол чист, а о том, что у вас руки выросли из неправильного места, чтобы оперативно прибраться. — Пол чист! Не могу говорить за Дю Пона, но я натёрла свою часть до блеска! Наказание отработано! — Наказание будет отработано тогда, когда я скажу, — процедил сквозь зубы МакКуин. — Здесь грязь. Даже не стану идти дальше по коридору, чтобы не испачкать подошвы. Пожалуй, пройду, когда вы наведёте порядок. Приступайте. — Но тут порядок! — Не могла успокоиться Татум, гневно пиная тряпку. Стокли замер, с прищуром глядя на ученицу, смотрящую на него уверенно и непоколебимо. Кэмерон за его спиной хмурился, понимая, что ничем хорошим это не закончится, однако угомонить пыл Татум не мог, потому что стоял слишком далеко. МакКуин молча отошёл, что было подозрительным, ведь обычно он не оставлял учеников безнаказанными. Тренер спокойно подступил к ведру, в котором Татум притворно стирала тряпку, поднял его с пола, и разом плеснул всю воду на Дэдлок, а само ведро зашвырнул к окну. — Остынь, Дэдлок. Мыть пол нужно водой, дегенераты, а то, что делали вы, называется протиранием — это другая деятельность, никак не связанная с поставленной перед вами задачей. Татум с приоткрытым ртом стояла напротив МакКуина, готовая в любую секунду вцепиться в его шею и вырвать язык. От невозможности это сделать, она напряглась настолько, что даже её губы побелели. — Трудитесь качественно, лентяи, — бросил напоследок Стокли и спокойной важной походкой отправился туда, откуда пришёл. — Говорил же, давай помою сам! — как бы невзначай бросил Кэмерон. Какое-то время Татум стояла будто парализованная, будучи настолько шокированной ситуацией, что слова не говорились, а действия не делались. Когда пелена шока сошла вместе с основным потоком воды с её одежды, Татум осмотрела униформу, задыхаясь от негодования будто астматик. Грязные помои впитались в форму и, наверняка, даже в её кожу! Так впору и вшей завести. Кэмерон, понимая, что сейчас Татум лучше не трогать, помалкивал, дожидаясь, когда она выпустит пар. Ждать довелось недолго. Дэдлок со всей силы пнула мусорное ведро, тряпку, свой головной убор зашвырнула в окно, а сама, несмотря на смертельно скользкий пол, побежала на всех парах в душ. Кэм молча последовал за ней, чтобы не нарваться на грубость и в нужный момент подать полотенце. Возможно, сегодня ему таки придётся мыть пол в одиночку.***
Из-за помойного ведра Стокли Татум задолжала Кэму одно пришествие в его нору. Не то, чтобы её заботил мнимый должок, но чувствовать себя обязанной она не желала, потому соизволила почтить Дю Пона своим присутствием. Татум уверенно направлялась к Кэмерону, предварительно проведя расследование. Если ты хочешь захаживать к парню, чтобы никто об этом не знал, потому что он прыщ позорный, то нужно позаботиться о том, чтобы никто об этом и не узнал. Татум помнила его расписание, но изучила повторно, чтобы наверняка не прогадать. Она запомнила расписания всех мерзотных дружков Кэмерона, подруг, а также соседей, чтобы случайно не столкнуться с ними на улице. К счастью, соседи Кэмерона жили от него далеко и были слишком заняты, дабы вынюхивать информацию о перемещениях Татум. Она успешно сопоставила все графики и выбрала наилучшее время для того, чтобы незаметно ввалиться к нему домой, но как только Татум собралась постучать в дверь, её окликнули. Мышцы разом сковало судорогой, а в ушах зазвенело. Голос женский, бодрый и как будто расслаивающийся. Вот дьявол! Сохраняя привычный горделивый вид, Татум на пятках обернулась, столкнувшись взглядом с торопящейся ей навстречу миссис Дю Пон. Марисса Дю Пон была высокой, стройной благородного вида женщиной. Она ступала аккуратно, но в то же время уверено, каждым движением демонстрируя женственность и стильность, как и все богатые мамочки Панема. Люди считали её эталонной модницей, в то время как Татум не понимала, зачем всю жизнь носить только светлое. Розовое, бежевое, песчаное, персиковое, жёлтое, оранжевое… Какая модница вырядится в жёлтый или розовый? Ох, уж эти старики! Впрочем, старо Марисса не выглядела, хотя и была немного старше мамы Татум. Морщины на её коже практически не просматривались. Вытянутый овал лица выглядел выразительно, нос прямой, аккуратный, слегка впалые щёки, чуть выделяющиеся скулы, а ресницы густые настолько, что и красить их не приходилось. Кэмерон был похож на мать, но лишь наполовину — второй удался в отца. Татум ощутила покалывающее в пятках раздражение. Даже в этом он идеально сбалансирован. Да что с ним вообще не так? Иногда Татум хотелось думать, что Кэм — подкидыш, но его сходство с родителями портило всю теорию. С другой стороны сходство её даже немного удовлетворяло, потому что старшие Дю Поны — красивая пара, и уж коль мозгов сыну не передали, то хоть немного красоты отсыпали. Марисса не выходила на улицу без аккуратно уложенной причёски, чаще всего подбирая русые волосы вверх. Она не мыла посуду дома, чтобы не повредить свой маникюр, и до ужаса любила носить костюмы. Чаще всего Марисса надевала двухбортные жакеты и юбки длиной до колена или же трапециевидные платья. Она не носила ничего пёстрого или броского — лишь однотонные вещи, но всегда с красивыми пуговицами самых разных форм. Вот и сегодня Марисса аккуратно направлялась к Татум, надев оранжевое платье, а поверх него такой же жакет. Белые туфли, белые пуговицы и белая шляпка-таблетка, чудом держащаяся на пышной причёске. Татум вздохнула, мысленно сокрушаясь тому, как ужасна эта ветхая мода, которую в Первом отчего-то любили. Многие мужчины даже оглядывались Мариссе вслед, но соперничать с мистером Дю Поном не решался никто, хотя Татум слышала, что сам Дю Пон старший в своё время Мариссу Пендингард как раз таки увёл у другого. Вся суть Дю Понов в одном поступке. Татум медленно отошла от дверей Кэма назад, делая вид, что не собиралась заходить, и вообще шла мимо, а мимо располагалось отнюдь не за его дверью. — Не могу поверить, что вижу тебя здесь! — выпалила Марисса, подошла к Татум и аккуратно, почти без прикосновений её обняла, как будто боялась до неё дотронуться. Марисса всегда так обнималась, потому что не любила задевать личное пространство людей. А ещё она не любила чужие микробы. — Моя ты красавица взрослая! Дэдлок кисло улыбнулась, отчего создавалось впечатление, что её лицо сморщили. Марисса так удивилась, потому что увидела Татум, или потому что увидела Татум около дома Кэмерона? Виделась Татум с ней часто, но Марисса не замечала её, потому как Дэдлок умела хорошо скрываться от людских глаз, особенно принадлежащих родителям Кэмерона. Нет, они ей нравились, но Татум не хотелось объяснять им, что они выпустили в свет свой не самый удачный проект, к которому Дэдлок не хотела иметь никакого отношения, дабы не запятнать зловещую репутацию. Несмотря на то, что Татум прекратила общаться с Кэмероном, его родители относились к ней по-прежнему хорошо, и она подозревала, что это происходило из-за Кэма. Небось, болтал о ней всякие гадости, после чего Дю Поны всем семейством умилялись, пока она не видит. — Добрый день, миссис Дю Пон, — натужно поприветствовала маму Кэма Татум. Ну, надо же так нелепо встрять в неприятности! Татум криво усмехнулась, быстро набрасывая в мыслях план побега, да такой, чтобы не вызвать у Мариссы подозрений. От Мариссы Дю Пон, как и всегда, исходил очень приятный запах. Кажется, у неё с сынишкой это родственная черта. Татум вспомнила запах Кэмерона и у неё подкосились ноги. Неудивительно, ведь мама Кэмерона, как и всякая супербогатая жена супербогатого банкира, должна была найти своё призвание в чём-нибудь, чтобы хоть чем-то заниматься, и она его нашла! Марисса Дю Пон души не чаяла в косметике. Конечно, самой лучшей, противоаллергенной, натуральной и абсолютно безвредной. Марисса нахваливала свою косметику всем и каждому, сама работала над её созданием, рекламой и распространением, а те горы гелей для душа и парфюмов, что накопились у Кэма в ванной, по большей части, сделаны его матерью. Помимо косметики Марисса прекрасно разбиралась в моде. Она постоянно ездила в Капитолий, где работала со стилистами, посещала модные дома и всегда считалась желанной гостьей на неделях моды. Вслед за косметикой непомерные амбиции истинного Дю Пона подтолкнули её к созданию собственной одежды, чем в последнее время она и занималась, потому как одной лишь косметики ей стало мало. В этом с Кэмероном они тоже имели сходства, ведь у него нездоровая тяга к тренировкам, к победам на соревнованиях и что хуже всего — к Татум, будто она тоже какое-то соревнование! Ну, уж нет. В этой битве Кэм точно проиграет. — Ты в гости к Кэмерону пришла? — ненавязчиво поинтересовалась его мама, поставив Татум в тупик. Ну, вот, она спросила это. Татум не сомневалась в том, что с секунды на секунду подобный вопрос прозвучит. Она уже открыла рот, чтобы убедительно сказать, что нет, разумеется, не к Кэмерону, Татум ни за что на свете этого бы не сделала, и вообще она шла мимо, просто не прямо по дороге, а виляя, но… В последний момент передумала. Необходимо сохранять стратегическую убедительность, а значит, полностью врать нельзя — Марисса заметит. Следует приправить ложь правдой, чтобы она клюнула. — Мне нужно кое-что забрать у него. Тренер велел, — деловито объявила Татум, задрав подбородок. Да, выполнить миссию тренера важное и почётное дело, даже если этой миссии не существует. — Вот как, — понимающе закивала Марисса. На улице гулял лёгкий ветерок, но её волосы совсем не шевелились. Татум нередко задавалась вопросом, сколько лака Марисса вываливала на свою голову, чтобы её причёска держалась как вкопанная. Однажды Татум и Кэм решили изучить свойства лака, потому использовали его на породистой кошке Дю Понов, но шерсть их настырного животного отчего-то осталась куда подвижнее волос хозяйки… — Да, миссис Дю Пон, — уверяла её Татум. — Вы же не думаете, что я пришла бы к вашему сыну добровольно? Это всё… академические дела! Поверила? Нет? Татум мучилась в догадках, с лёгким прищуром взирая на маму Кэма. Та всегда была куда более строгой и хитрой, чем мать Татум. Когда в прошлой жизни Татум по непонятным причинам дружила с Кэмероном, и они устраивали какие-нибудь простенькие безобидные проказы, мама Татум никак не реагировала. Они могли жечь, взрывать, ломать, топтать, стрелять и им за это ничего не было. А вот мама Кэма разрешала отнюдь не всё, а порой даже ругала их. Как-то раз они в доме жгли школьные тетради, чтобы уничтожить улики в виде записей учителей об их нехорошем поведении. Сработала система пожарной безопасности, а следом взревела сигнализация. Сжечь листы с ябедничанием удалось, но зато обоим досталось от матери Кэма за испорченные ковры, дождь и почти пожар в доме. И всё же Татум к Мариссе относилась хорошо, тем более, что за совместные проказы с Кэмом доставалось, в основном, ему, потому что ругать Татум Марисса себе практически не позволяла. Напротив, она любила её, относилась как к собственной дочери, и прощала Татум специфический характер. — Но я уже справилась, потому мне пора. — Татум сделала пару шагов в сторону, вот только Марисса её не отпустила. — Постой, дорогая! У меня с собой как раз есть новая потрясающая косметика, которую ты просто обязана испытать. Только не это. Татум, едва сдерживая скрежет собственных зубов, остановилась, понимая, что если задержится тут ещё на минуту, то вездесущий Кэмерон мог услышать её, выйти и наговорить матери лишнего, да и слушать о кремах, сделанных на всяких растительных помоях, Татум тоже не собиралась. Косметика для уродов, а крема для сморщенных старух! — Спасибо, миссис Дю Пон, но я мазутом не интересуюсь, — отмахнулась Татум и сделала смелый шаг в сторону, но Марисса снова перегородила ей дорогу. Дьявольские приставучие Дю Поны. Шагу Татум спокойно ступить не дают. — Ну, куда же ты так торопишься, Татум? — учительским тоном выдала Марисса, грациозно сняв с плеча персикового цвета сумочку, в которой принялась сосредоточенно копаться. Татум вздохнула и прочистила горло, раздражённо переминаясь с ноги на ногу. Подол платья сунулся по земле, оттого Татум невзначай топталась по нему, не в силах даже две секунды постоять смирно, пока Марисса отыщет свой чёртов крем. Татум решила его взять и убраться, пока, чего доброго, не нарисовались кретины-друзья Кэмерона. — Как твои дела в академии? — Изумительно, миссис Дю Пон. Как и прежде, я лучшая ученица! — Может, убраться поскорее Татум и хотела, но не похвалиться лишний раз, коль выпала возможность, не могла. — Умничка. Я всегда знала, что ты многого достигнешь. А как там Кэмерон? От него развёрнутого ответа не дождёшься. Говорит, что всё хорошо, да и только. Эти мужчины совершенно неспособны вести беседы. — На секунду отвлёкшись, Марисса хихикнула и махнула рукой, вновь продолжив копаться в безразмерной сумочке. «Развёрнутого ответа не дождёшься» говорите? Татум величественно задрала нос, хитро покосившись на стены дома Кэмерона. Какой благодатный выдался момент для жестокой мести! — Знаете, а не так уж хорошо дела идут у вашего Кэмерона, да. — Татум сострадательно закивала, хоть Марисса этого и не видела. — Как можно так бессовестно врать родной маме! Марисса насторожилась, сконцентрировавшись уже на Татум, а не поисках крема, хотя рука внутри сумки, похоже, жила отдельной жизнью потому продолжала копаться, выискивая заветную баночку. — Неужели Кэмерон не рассказал вам о том, что его наказали? Представляете, какой позор! Наказали на целых триста часов! — Правда? Быть того не может… — Марисса с ходу даже не поверила. Лицо её вытянулось в удивлении и, наверное, она даже побледнела, но этого Татум не различила под слоем косметики. — Как это могло случиться? За что его наказали, и почему так много часов назначили? — О, миссис Дю Пон, ваш Кэмерон очень скатился в последнее время. Он прогуливает занятия, — сказала Татум, сокрушённо качая головой, будто ей самой за него стыдно. — Я даже слышала, что это случилось из-за того… что он был пьян, — блеснув глазами, прошептала последнее Татум, отчего Марисса ахнула, машинально прикрыв рот рукой. — Да, вот такие грустные новости, — цокнула языком Татум, победоносно встряхнув волосами. — Какой стыд. Нужно обязательно поговорить с ним об этом. Спасибо тебе, милая, что ты так неравнодушна к проблеме. — Марисса легонько погладила Татум по плечу. Было видно, что она ошарашена, возмущена и разочарована. Отлично. Несколько недель чтения морали от матери ему гарантированы! — Займитесь им со всей серьёзностью! — с энтузиазмом заявила Татум и ринулась уходить, но Марисса вновь взяла Татум за руку. Дэдлок, недоумевая, посмотрела на мать Кэма. Она ведь сдала его и опорочила как могла, ну, что ещё нужно этой миссис Дю Пон! — Я не могу не отблагодарить тебя за помощь, — мягко сказала Марисса, сдержано улыбнувшись. Она аккуратно вложила в руку Татум маленькую баночку бирюзового крема, а затем принялась искать что-то ещё. Татум вздохнула, мысленно зафутболив эту бесполезную банку ненужной мазни куда подальше. Нужно убираться от дома Кэмерона, а Марисса её задерживала! Если не сбежать вовремя, можно наткнуться на дружков Кэма! — У меня есть помады… — Спасибо, миссис Дю Пон, но я ими не интересуюсь и не пользуюсь! — Как же… Хм. Тогда… У тебя такие блестящие и здоровые волосы… Чем ты их моешь? — Водой, — отрезала Татум, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Марисса задумчиво нахмурилась, решив, что Татум не так её поняла. Зато у Дэдлок уже возникло чувство, будто друзья Кэма на неё смотрят. И обязательно тычут в неё пальцами, очень мерзко при этом смеясь! — Или кровью младенцев, — раздался мужской голос за спиной Татум. По спине пробежал неприятный холодок, от которого она поёжилась. Его тут только не хватало. Обернувшись, Татум увидела стоящего в дверном косяке Кэмерона. Он прислонился к лутке, скрестив руки на груди. Взгляд любопытствующий, изучающий ситуацию… Татум насупилась — припёрся таки. Услышал разговор под своей дверью! Ветерок легонько повеял, но этого хватило, чтобы Татум ощутила запах того самого геля для душа, который стоит в конце второго ряда справа. Дэдлок, зажмурившись, еле слышно прорычала себе под нос. Как бы она не злилась, а источаемый Кэмероном запах противнее не стал. Только поглядите на него. Переоделся, душ принять успел, да и волосы почти высохли… Татум поджала губы, стараясь не думать об этом запахе. Таком едком, грубом, настойчивом, матовом, бархатном, приятном как тысяча смертей запахе… — Здравствуй, мама. — Кэмерон улыбнулся, посмотрев на неё, а затем перевёл взгляд на Татум, взиравшую на него свысока, будто он валялся у неё под ногами. — Привет, Татум. Зачем он сказал последнее в другом тоне? Зачем он ответил маме более сухо и представительно, а Татум так, будто они равны и, о, ужас, общаются? Татум гневно щурилась глядя на лукаво-блаженную улыбку Кэмерона, которую захотелось содрать с его лица, а ещё лучше содрать вместе с лицом. — Кэмерон, дорогой, у тебя проблемы с учёбой? Стоило Мариссе это произнести, как Кэм без промедления разгадал источник утечки информации. Дэдлок, повёрнутая спиной к его маме, победоносно ухмыльнулась. Получай сладкий мальчик проблемы с матушкой! — Это Татум тебе сказала? — заинтересовался он. — Неважно кто мне это сказал. Важно то, что я тебя не так воспитывала. Подобное поведение недопустимо, молодой человек. — Марисса чудом выдерживала баланс между разгневанной матерью и толерантным дипломатом. Кэмерон вздохнул. Умеет Татум устраивать мелкие, но такие неприятные, зудящие шалости. — А Татум не упомянула, что нас вместе наказали, причём по её вине? — парировал Кэм, по-прежнему с любопытством разглядывая своих дам. Марисса насторожилась, присматриваясь то к Татум, то к сыну, в то время как сама Татум выглядела так, будто вот-вот набросится на Кэма и растерзает его голыми руками. Да как он посмел так бессовестно и вероломно выдать их тайну! Что теперь подумает Марисса? Татум гневно стиснула кулаки, губы её превратились в тонкую линию, а глаза метали молнии, тем не менее, это не помешало ей обернуться к матери Кэмерона с абсолютно смиренным выражением лица. — Разумеется, это ерунда, миссис Дю Пон. Я прилежная и ответственная ученица, я бы никогда… — Ты тоже прогуляла, а наказание мы получили за то, что ты спорила с тренером, зная, что спорить с тренерами нельзя. — Неправда. Ты всё выдумал, — выпалила Татум, борясь с желанием придушить Кэмерона. Они же договорились не болтать о своём времяпровождении, так какого дьявола это помело мелет? — Вот видишь, ты опять споришь. Может, спросим у МакКуина? Он наверняка знает, как всё было. — Миссис Дю Пон, это как раз то, о чём я вам и говорила. — Татум взметнула руку себе за спину, агрессивно тыча пальцем в Кэма, но при этом не смотря на него. — Распоясался! Только взгляните на это! Перебивает девушку! Врёт матери! Ах, как не стыдно, Кэмерон. — Татум обернулась к нему, с деланным негодованием покачивая головой. Сам же Кэмерон не особо-то испугался, даже больше — ему было всё равно. Он почти с умилением смотрел на попытки Татум очистить свою репутацию от Кэма, но сделать это было непросто, коль она так опрометчиво попалась на его пороге… — Разберёмся с этим позже, — констатировала Марисса, устало вздохнув. — Я заглянула к тебе по другому поводу. — Как скажешь мама, — послушно согласился Кэмерон, наблюдая за Татум, медленно и почти незаметно пытавшейся делать небольшие шажочки в сторону, чтобы выгадать момент и сбежать. — Я выпустила новые крема, гели для душа, масочки и на пробу раздала всем своим подругам. Решила и тебе занести кое-что, как вдруг встретила Татум, потому… — Марисса, улыбаясь, интригующе протянула последнее, вновь активно копошась в своей сумке. — Минуточку, милая! Кэмерон прислонился головой к дверной лутке, довольствуясь тем, что мама не позволяла Татум сбежать, хотя та всё это время находилась на низком старте. Наконец, Марисса отыскала нужную бутылочку и, улыбаясь, протянула её Татум, не упустив возможности погладить ту по волосам. — Потрясающий шампунь на травах. После него волосы пахнут цветочной поляной и блестят так, что окружающие ослепнут, — с энтузиазмом рекламировала свою продукцию Марисса, насильно затолкав Татум в руку бутылочку шампуня. Та поморщилась, через силу выдавив из себя слово благодарности, утонувшее в невнятном бубнении. — Мне кажется, Татум это не нужно, — как бы невзначай выдал Кэмерон, пожав плечами. — Она и так всех слепит. Дэдлок бросила в его сторону уничтожающий взгляд, затем вновь обернулась к Мариссе и, ещё раз поблагодарив, собралась уходить. — Кэмерон, — строго заявила его мать. От одной этой интонации ему сделалось тошно. Сейчас снова начнёт пилить за что-то. — Ты так и будешь стоять в двери? Даже не пригласишь Татум и родную мать на порог? Мы так и будем общаться на улице? Кэм едва удержался от того, чтобы закатить глаза, но делать это не стоило, потому что иначе мама пристанет ещё и за такое вопиющее проявление неуважения. Он пожевал губы, вспоминая, что у него не вынесен мусор, постель не заправлена, коммуникаторы с ключами валяются на всех горизонтальных поверхностях, одежда свалена на кресло, а потолок всё ещё не достроен. Даже если бы всё было в том виде, в каком хотела бы видеть мать, она нашла бы другой повод назвать Кэма неряхой и свинотой, потому… — О, — внезапно осведомился он, сделав вид, что просто задумался, оттого не сразу сообразил пригласить своих женщин в дом. — Двери моего дома всегда открыты для вас, но сегодня мы с Татум очень заняты, потому нам, мягко говоря, не до твоей косметики, мам. Марисса покосилась на Татум, вспомнив, что Дэдлок уже уходит, ибо дело, порученное тренером, выполнила… Мама Кэма пристально глядела то на сына, то на соседку, да так, что взгляд её не сулил ничего хорошего. По крайней мере, для Татум. — Заняты, говоришь? — задумчиво произнесла она, наконец, прекратив копаться в сумке с косметикой. — Надеюсь, что вы всё же заняты, а не кое-кто прикрывается Татум, чтобы скрыть бардак в доме. — Я бы никогда так не сделал. — Кэмерон говорил с такой непоколебимостью, что сомневаться в честности его ответа невозможно. — Да, миссис Дю Пон, ваш отпрыск не врёт, — процедила сквозь зубы Татум. — Я совсем забыла, что мы должны кое-что подготовить для отработки наказания. Думала, что отпрыск сам всё сделает и без меня, но коль он настолько беспомощный, так тому и быть — помогу несчастному, чтобы не поседел от переработки. Кэмерон обрадовался, что это подтолкнёт маму уйти, но она поднялась выше, заглядывая ему за спину с таким видом, словно боялась увидеть там динозавров, заведшихся в доме Кэма из-за непроглядного беспорядка. — У меня отлично убрано, — убеждал её Кэм, не сдвигаясь с места. Какое всё-таки удобное положение он принял — и захочешь что-то разглядеть, не получится. — Татум подтвердит, правда, Татум? — Конечно, — нехотя ответила она, нервно царапая ноготками баночку с кремом и шампунь. — Я, как специалист в области чистоты, хочу сказать, что атмосфера в доме вашего сына приемлемая. Простите, миссис Дю Пон, но нам правда, нужно срочно работать! Марисса спорить не стала, лишь понимающе закивала и нехотя отступила назад. — А вы не голодны? У вас есть еда? Ты готовишь те коренья, что я тебе передавала, Кэмерон? — Да, конечно, они прекрасны на вкус, — соврал Кэм, немного отошёл от двери, схватил Татум за предплечье и медленно потянул к себе. — Как только они закончатся, я тебе сообщу! — А что насчёт… — У меня в ванной шампуней и гелей так много, что скоро я начну их продавать. Спасибо, мама! Всего доброго! — Кэмерон затянул Татум в дом и, помахав матери на прощание, захлопнул за собой дверь. Чтобы наверняка — запер на замок. — Совсем из ума выжил, болтливый червь, ты какого дьявола обо мне растрепался? — гневно набросилась на Кэмерона Татум, говоря при этом исключительно шёпотом, чтобы не призвать Мариссу обратно. — Что она теперь подумает? А если кому-то расскажет? Мне придётся убить её и отца твоего, чтобы никто ничего не узнал! Убийцу банкиров из меня сделать хочешь? Чтобы меня посадили? — Я спасал ситуацию как мог. Думаешь, она поверила в то, что мы как-то связаны? Нет, она думает, что у меня в доме очередная свалка, потому я её не впустил. — Послушай сюда, маменькин гений. — Татум пригвоздила Кэма к двери, вцепившись в его шею рукой. — Выведаешь у неё, что она о нас подумала и доложишь мне. Соврёшь — пожалеешь, утаишь что-то — тоже пожалеешь. Я тебя в порошок сотру и замешу из тебя хлеб, если ты не разберёшься со всем. — А разве не Тати сдала меня первой? Я всего лишь расширил мамину осведомлённость в вопросе. — Я спасала свою шкуру! — Ценой моей. — С тебя станется, — фыркнула Дэдлок и схватилась за дверную ручку. Кэм тотчас прихлопнул дверь своей ладонью, давая понять, что никуда Татум не уйдёт. Та с демонстративным возмущением взглянула сначала на руку Кэмерона, затем осмотрела дверь и, наконец, взглянула Дю Пону в глаза. — Прошу прощения? — ехидно уточнила она. — Раз уж ты здесь, то зачем тебе уходить? Вдруг снова столкнёшься с мамой где-то снаружи и вообще с кем-нибудь. У нас завтра выходной, почему бы… не поесть, например. — Ах, поесть? — скептически хмыкнула Татум. — Ах, да, — повторил её интонацию Кэм, даже выражение лица скопировав. — Ну… если я могу уничтожить вражескую провизию, оставив позорного противника голодать, то, пожалуй, останусь, заодно дам тебе шанс вымолить свои грехи. Кэмерон удовлетворённо кивнул, понимая, что вырулить в этой ситуации ему удалось, осталось лишь удержать Татум у себя на весь последующий день.***
— Какая жалость, что твоя мама не увидела мусорную урну. — Татум лениво жевала сырную палочку, сидя на белой тумбочке, в верхних ящиках которой Кэмерон хранил мелкие столовые приборы вроде ложек и вилок. От скуки Дэдлок болтала свисающими ногами так, чтобы пятки её ботинок гулко постукивали по тумбочке. — Она бы оценила, насколько ты хорош в дизайне, котик. — Маму пятно привело в ужас. Эстетику моей урны она бы не пережила, — откликнулся Кэмерон, копаясь в холодильнике. Дверца настежь открыта, холод валил наружу, щипая кожу на ногах Татум даже сквозь её длинное платье, но она не слезала с тумбы, наблюдая за видом Кэмерона со спины, который ничуть не уступал обратной стороне. Половина высоких парней в академии сутулились, как будто жили в коробке, в которую не помещались. Противный Кэмерон же был настолько прямым, словно проглотил кол. Татум это нравилось. В идеальной осанке и крепких плечах скрывалась непоколебимая уверенность в себе, что не могло не привлекать. — Вот зачем малыш Кэмми съехал от мамочки — чтобы сорить беспощадно и безнаказанно. — Дома меня заставляли убирать свою комнату, представляешь? — Кэмерон обернулся, заговорщицки ответив Татум. Та слегка приподнялась, заглядывая в холодильник. Три полки были до отказу набиты контейнерами с едой, брошенными друг на друга иногда в вертикальном положении, из-за чего еда из них чудом не вываливалась наружу. — Отвратительный позор, — подытожила Татум, вновь сконцентрировавшись на внешнем виде Кэмерона, а не его вчерашней еде. Она надменно взглянула в его глаза, а затем медленно и непристойно осмотрела Кэмерона с головы до пят и с пят до головы. За сегодня только при Татум он переоделся уже пять раз, причём каждый раз в новое. Недавно Татум копалась в его вещах, естественно, запомнив практически все, но тёмно-синюю рубаху, в которой Кэмерон возился с едой в холодильнике, она раньше не замечала. Опять купил новую, чтобы сражать наповал глупых девушек. И кто на это вёлся? Рубашка даже чёрной не была! Уловка для дур! Впрочем, на нём она сидела неплохо, даже нормально, и, в общем-то, симпатично, почти привлекательно. Татум хмыкнула. Ещё и за пояс рубаху не заправил — какая кричащая возмутительно соблазнительная вульгарность. Три верхних пуговицы не застегнул, пуговицы на рукавах тоже… Вытащив на стол несколько контейнеров с едой, Кэмерон подошёл к тумбочке, на которой сидела Татум. — Нужно достать вилки, — улыбаясь, объявил он. Татум небрежным жестом поправила волосы и тотчас скрестила ноги, прижав их к тумбочке, чтобы Кэм не смог открыть верхний шкафчик, где и валялись столовые приборы. — Тогда достань, малыш Кэмми, — прошептала Татум, тараща глаза и скребясь ноготками по его груди в попытке запугать. — Интересно, как именно? — полюбопытствовал он и, не дожидаясь ответа, обхватил Татум за талию, поднял, и перенёс на обеденный стол, усадив её в том же положении, в каком она сидела на тумбочке. — Поглядите-ка, какой сообразительный, — деловито цокнула языком она, и откинулась на спину, улёгшись прямо на обеденный стол. — А я понадеялась, что ты упадёшь мне в колени просить пощады! Одну ногу Дэдлок забросила на другую, чтобы те не свисали под тяжестью массивных подошв ботинок. Подол платья сполз до коленей, обнажив скрытые под чёрной тканью ноги, но Татум это не особо заботило. То ли дело контейнер с едой, до которого она практически дотянулась рукой, при этом лениво лёжа на спине. Татум глядела на контейнер, видя его вверх ногами, и потихоньку пинала кончиками пальцев край посудины в сторону, пока та с грохотом не рухнула на пол. Под тихое хихиканье Татум Кэмерон обернулся с вилками в руках и вздохнул, увидев на полу треснутый контейнер, набитый морепродуктами. — Он сам упал, — поспешила оправдаться та, с прищуром наблюдая, как Дю Пон поднимал с пола свою еду, чудом не вывалившуюся наружу. — Вижу, ты не голодная, — игриво сказал Кэм. Проходя мимо Татум, Кэмерон как бы невзначай провёл кончиком пальца по её лицу и волосам, легонько поддев подбородок, на что Татум ответила попыткой откусить ему палец, благо Кэм вовремя успел его отдёрнуть. — Зачем едой разбрасываешься? — Это не я! — выпалила Татум, находя забавным то, как Кэм выглядел верх ногами. — Не думаю, что еда научилась ходить самостоятельно. — Кто знает, как её генно модифицировали? — хихикала Татум, вдыхая приятный аромат пряной пищи. Кэмерон снял крышки со всех контейнеров, достал тарелки и руками выложил на них мясо, овощи и кукурузные лепёшки. Подогревать еду ему было лень, как и вызывать курьера со свежей, ещё тёплой едой. Лучше есть то, что уже в холодильнике, иначе урна переполнится настолько, что мусор всё-таки придётся выносить. — Кэмми. — Голос Татум прозвучал так загадочно, пугающе, хитро и лукаво одновременно, словно она либо задумала какое-то безобразие, либо уже его сотворила. Кэмерон застыл на месте и, не поворачивая головы, взглянул на неё со всей внимательностью, после чего окинул взглядом комнату. Холодильник всё ещё работал, стол стоял, полки тоже. Что она натворила? — Да, котёнок? — дружелюбно откликнулся он. — Ты помогла ещё какому-то предмету урониться на пол? — Почему ты съехал от родителей? — покусывая ноготь, спросила Татум. Чёрная краска с ногтя почти полностью сползла, а последние её островки та успешно соскребла зубами. — Только честно. — Вариант «чтобы девушек домой водить» тебя не устраивает? — Татум агрессивно покачала головой, отчего её гладкие волосы расплескались по столу. В ответ на это Кэмерон улыбнулся, продолжив возиться с едой. Крышки контейнеров он перепутал местами, потому одни еле наделись, а другие болтались, но утруждать себя сортировкой Дю Пон не стал, затолкав всё, кроме тарелок, в холодильник. — А «устал от опеки мамы»? — Своим деформированным друзьям будешь рассказывать унылые официальные версии, Кэм-Кэм, — скучающе протянула Татум. — Я тебя знаю, потому в такую чушь не верю! — Посмотрите-ка, — восхищённо хмыкнул Кэмерон. — Думаешь, друзья меня не знают? — Нет. Они же с тобой не спят. Услышав это, Кэмерон, присвистнув, округлил глаза, на толику мгновения даже почувствовав приятную неловкость за то, как легко и непринуждённо Татум это ляпнула. Вот бы так же легко и непринуждённо вышла за него замуж… — Чего заглох? — Ничего, — протянул он, давя смех. В такие моменты риск сказать что-то лишнее и запугать Татум повышался, потому Кэмерон решил это не комментировать, хотя, кажется, она даже довольствовалась сказанным, тихо посмеиваясь, отчего зашатался стол. Кэм подвинул Татум плоскую белую квадратную тарелку, подхватил с неё пару кусочков спаржи и аккуратно поднёс их ко рту Татум. — У нас случилось маленькое недопонимание, после которого я решил уйти. А что? Тати скучает по тому, как я раз за разом ходил мимо твоего дома? До сих пор выглядываешь меня в окне? — Размечтался, — с отвращением фыркнула Татум и открыла рот. Дю Пон заботливо опустил спаржу ей на язык, а затем зашвырнул парочку кусочков и себе в рот. — Разве только чтобы плюнуть тебе вдогонку. — Но ты никогда не успеваешь, потому что пока свои пятнадцать штор откроешь, я уже до дома дохожу. — Жду ответ, — напомнила о себе Татум. Кэмерон снисходительно на неё посмотрел, после чего аккуратно вилкой разломал мясо на несколько маленьких кусочков, наколол один из них и вновь поднёс к Татум, упивавшейся тем, что её как ребёнка малого кормили с ложечки. Бедняжка даже не замечала, какими простыми приёмами Кэмерон добивался её расположения… — Дело в академии, — тихо начал Кэм, медленно пережёвывая кусочек мяса. Татум что-то невнятно промычала, что он верно истолковал как просьбу о добавке, потому уже спустя пару секунд, Кэмерон коснулся пальцами её губ кладя на язык очередной кусочек холодного пряного мяса. — Ты же знаешь, что людям в моём положении, нужно получать престижное образование, поэтому меня в академию и отправили, но мне там понравилось. По-настоящему. — Кэмерон задумался, плавно поглаживая Татум по щеке. Она не сводила с него глаз и даже не перебивала, что Дю Пону льстило. — Я не хочу связывать свою жизнь с банками. Родители другого мнения. Вот были бы у меня старшие или младшие братья с сёстрами, на которых можно списать бизнес… Но мы нашли компромисс. После этого я переехал и согласился ходить на курсы по финансам. Кэмерон сел напротив Татум и взялся мусолить пальцами то, что наложил в свою тарелку. — Но ты же… не будешь управлять банками как последний зануда? — уточнила Татум. Этот вопрос почему-то был очень важен для неё, настолько, что она приподнялась со стола, хмуро глядя на Кэма. — Конечно, нет, котик. У меня есть план, как отвязаться от банков. — Татум заинтересовалась. — Я кое-чем занимаюсь, но это не совсем законно… Точнее, ой, как незаконно и преступно… — Ты что, понравиться мне пытаешься? — кокетливо возмутилась Татум, не то осуждая Кэмерона, не то восхищаясь. Она и сама не знала, радует её испорченность Кэма или злит подражательство ей, ведь слащавость Дю Пона всё равно не стереть ничем. — Кэмми подался в плохиши, надо же. И насколько это плохое дело? Ну-ка, впечатли меня. — Не плохое, а незаконное, — уточнил Кэмерон, дожевав кусок мяса. Татум прищурилась, уличив в его ответе нотки гордости за самого себя. — Я кое-чему… учусь. Когда придёт время, это позволит мне отойти от дел, свалив всё на управляющего. — Чему же ты учишься? — Это секрет. — Ухмыльнулся Кэм. — Ты же не думаешь, что я стану рассказывать тебе о своём очень незаконном секрете? Будто не знаю, что ты меня сдашь! — Не сдам! Ну, ты что, мне не доверяешь? — Татум встала на четвереньки, и медленно поползла по столу к Кэму, еле сдерживающемуся от смеха. Мало того, что в ботинках на стол вскарабкалась, так ещё и ползает! Стоило ему об этом подумать, как тарелка, стоявшая рядом с Татум, зацепившись о подошву её ботинка, сорвалась со стола, и разбилась вдребезги об пол. Еда разлетелась по нему, как планеты по солнечной системе, а Татум даже внимания на это не обратила, продолжая медленно, с грацией пумы подкрадываться к Кэму. — Конечно, нет. Кто вообще тебе доверяет? — А говорил, что любишь меня! — Люблю, но не доверяю, — выкрутился Кэмерон, отправив в рот очередной кусок мяса. Татум замерла точно напротив него, высокомерно рассматривая каждую черту его лица, каждую клеточку кожи, нарочно выискивая в них изъяны. Будто хищница, она потянулась к Кэмерону, глубоко вдыхая его запах, вьющийся около волос и шеи, а затем заговорила. — Но ты же не собираешься остаться без денег? — осторожно поинтересовалась она, еле-еле касаясь губами его щеки. Кэмерон сидел неподвижно, но от тёплого дыхания, щекочущего ухо, и горячих, чуть влажноватых губ ощутил, как наэлектризовалась кожа. Татум пахла ацетоном и цветочным шампунем. Кончики её волос идеально ровно подстрижены, словно она ежедневно следила за их ростом. Неудивительно, что маму заинтересовал внешний вид Татум, ведь выглядела она всегда настолько прекрасно, что явно не обходилось без дорогущей косметики или чёрной магии. И то, и другое было неправдой. Кожа Татум отличалась удивительной чистотой и полупрозрачностью, чему ужасно завидовала Лиз, постоянно твердя, что «у Дэдлок свиная кожа». Но Кэм был уверен, что Татум даже не знала, куда забросила те пару баночек крема, которые зачем-то где-то купила, не прочитав состав. Волосы её блестели так, будто она отмывала их десятком шампуней, кондиционеров и масок, но и тут Кэмерон не сомневался, что шампунь — действительно максимум её стараний, да и то иногда она мыла голову папиным, ведь порой Кэм замечал, что её волосы пахли грубым мужским запахом. Камила однажды назвала волосы Татум лапшой, из-за того, что те идеально прямые, отчего переливались как шёлк. Снова зависть, ведь сама Камила никаким утюжком выровнять собственные волосы не могла. А Татум такие достались от природы. Иногда Кэмерону хотелось смеяться вслух от того, как люди вокруг завидовали ей, прикрываясь ненавистью. Татум слишком ленивая и неряшливая, чтобы возиться со своей внешностью, но природа, как будто предугадав это, наделила её такой красотой, которая в уходе и не нуждалась. Кэм знал, что она могла неделю не мыть голову, а никто бы и не заметил, ведь у королев голова грязной не бывает. Татум считала себя лучше всех на свете, и страшная правда таилась в том, что так оно и было. Татум Дэдлок идеальна, но по странному стечению обстоятельств видел это только сам Кэмерон, иногда злясь, что другие не замечают, а иногда гордясь, что это чудо достанется ему одному… — Ты же помнишь, что нам нужно транжирить много денег и не работать, Кэмми? — прошептала ему на ухо Татум, нарочно задевая губами то мочку уха, то висок. — Твой псевдостратегический план это учитывает? — Я знаю, котик, поэтому собираюсь сделать так, чтобы работать не приходилось, а деньги капали, — подмигнув, ответил ей Кэм, отодвинул подальше свою тарелку. Он потянулся к лицу Татум, мягко поглаживая её по щеке пока Татум пропиливала его взглядом, кусая губы так, что чудом не пошла кровь. — Пока родители живы, они не допустят к управлению бизнесом чужого человека, поэтому нужно сделать так, чтобы они не знали, что банками буду руководить не я. Это не так просто устроить, но я это дело проверну. Не хочу всю жизнь провести среди бумаг, в то время как можно стрелять по тем, кто это заслужил. — Мамочка многого не знает о тебе, — громко каркнула Татум, подвигаясь к Кэмерону ещё ближе, и ещё, до тех пор, пока их лица не стали расплываться в глазах друг друга. — Есть вещи, о которых мамочкам знать необязательно, — прошептал Кэмерон, легонько поцеловал кончик носа Татум, и напрягся, когда её пальцы опустились на его шею, оттягивая воротник рубахи в сторону. — Как вот эти вещи? — деловито спросила Татум, имея ввиду несколько небольших красно-синих пятна, предательски запечатлённых на коже Кэма. — И как вот эти вещи тоже. — Улыбнулся Кэмерон, отдёргивая воротник, чтобы скрыть синяки, но Татум отчаянно схватилась за ткань рубашки, не позволяя ему это делать. Волосы скрывали её лицо, глаза поблёскивали, а кончик носа то и дело цеплял кожу Кэма то тут, то там, по ощущениям напоминая поглаживания крапивой. Какое-то время Татум ходила вокруг да около, не решаясь вновь впасть в пучину запретных поцелуев, но, как и ожидал Кэмерон, сорвалась. Он и сам постоянно испытывал до тошноты назойливое желание целовать её до потери пульса, пока губы не сотрутся в кровь или он просто задохнётся от недостатка воздуха, но… этого недостаточно, если ты намерен покорить королеву. Это вам не взбираться на вершины гор или побеждать на соревнованиях. Татум — куда более серьёзный и непростой случай, а потому Кэм всячески её провоцировал и подыгрывал. Нет, он не притворялся и даже не манипулировал, а просто… подталкивал её к тому, чего она сама хотела. Бессмысленно просить Татум или что-то объяснять, ведь она должна сама прийти к правильным выводам. Хочет целовать? Пусть целует до упадка сил! — Иди сюда, — прошептала она и потянула Кэмерона на себя, затаскивая его на стол. Вторая тарелка соскользнула и тоже вдребезги разбилась об пол, но на сей раз и Кэм этого не заметил. Его пиявка впилась в губы с такой силой, что Кэму даже сделалось немного больно. Да где она вообще этому научилась? Неужели издевалась над Шанталем? Почему-то Кэмерон никогда не сомневался в том, что Татум способна целоваться только так. Всё это время он знал, что у неё никого не было, а потому даже примерно предполагать не мог, но… предполагал. И в реальности всё оказалось точно так, как он и думал. Татум принадлежала к той редкой породе людей, которая не воспевала любовь, а давилась ею так, словно хотела проглотить всю залпом, страдала от того, что у неё не получалось, но продолжала отчаянно давиться и дальше. Если Татум когда-нибудь умрёт, то только из-за того, что пресытилась другим человеком. Кэмероном. Потому что других «других» у неё быть не могло. Ему всегда льстили их сходства. Татум прекрасно училась, как и он сам, хулиганила в академии, как и Кэм, а теперь оказалось, что и влепить кому-то парочку синяков, не используя кулаки, она умела и хотела. К другим девушкам Кэмерон вообще опасался прикасаться, настолько хрупкими и нежными те казались. Он понятия не имел, как Шанталь совладал с Адой, хотя и подозревал, что разговоры о чувствах это предел их возможностей, оттого себя Кэмерон представить рядом с кем-нибудь вроде Ады Паркер не мог. То ли дело Татум. Ничего её не стесняло, не смущало и не пугало. С ней не нужно волноваться о том, что ты слишком груб или резок, что тебя не так поймут, не примут или испугаются. Всю свою жизнь Кэмерон в обществе отыгрывал модель поведения хорошего ответственного мальчика, который отлично учится, проявляет себя как справедливый лидер, переводит старушек через дорогу и является примером для подражания. Собственно, ему и самому это нравилось, да и Кэм действительно был таким, но не до конца. Девушки чаще всего строили иллюзии насчёт него, всячески пытаясь понравиться. Они старались быть максимально хорошими и милыми, некоторые дышать боялись в его присутствии, чтобы Кэм не счёл их недостаточно женственными или красивыми. Кое-кто и вовсе выглядел так, словно позировал для него, в то время как Кэма интересовало ровно противоположное. Татум затянула его на стол, жадно прижимая к себе, на что Кэмерон отвечал с не меньшей пылкостью. Вслед за тарелкой со стола посыпались вилки с ножом, шумно звякнувшие об пол. Татум приподнялась на колени, чтобы быть с Кэмероном примерно на одном уровне, и принялась одной рукой нелепо расстёгивать пуговицы на его рубашке, дёргая их с такой силой, что те чудом не отрывались. Второй рукой она прижимала Кэма к себе, вдыхала его, прикасалась к лицу, делая всё это практически одновременно. Из неё вырывалось столько неуправляемой страсти, что Кэму с трудом верилось в то, что Татум могла копить её все эти годы и не взрываться. Он поглаживал спину Татум, чувствуя сквозь ткань платья, как напряжена каждая мышца её крепкого, натренированного тела, настолько раскалившегося, что в платье ей явно было душно. Ладонь Кэмерона скользнула к длинной молнии на платье, протянувшейся вдоль линии позвоночника, но Татум резко схватилась за его руку, не подпуская к себе. — И что это ты задумал? — не скрывая высокомерное притворство, спросила Татум. Несмотря на то, что кухня утопала в солнечном свете, на лице её залегли загадочные тени. — Кэмми так и тянет устраивать на кухнях непотребства. — Ты сама меня затащила на стол. — Только потому, что ты далеко сидел, а не потому, почему подумал ты. — Кэмерон и не сомневался, что Татум вновь начнёт вредничать, набивая себе цену, потому рывком потянулся к молнии, нашёл её замочек и дёрнул за него, но Татум, хихикая, успела извернуться и наброситься на Кэма в ответ, повалив его на стол. — Всё я правильно подумал, врунишка, — сказал он, оттолкнул Татум в сторону и перекатился со стола на пол, гулко приземлившись на обе ноги, после чего выпрямился, и будто куклу подхватил Татум со стола, усадив себе на шею. — Теперь я могу полноправно заявлять, что ты сидишь у меня на шее. Татум опомниться не успела, как вновь оказалась в стеклянной комнате с белой мягкой постелью, куда Кэм и свалил её со своих плеч. Дэдлок утонула в мягкости подушек и всё оставшееся время этого дня провела в беспамятстве, открыв глаза лишь на следующий день, да и то из-за бесноватого солнца, то и дело выискивающего как бы побольнее ущипнуть Татум своими лучами. Она поморщила нос один раз, затем другой, пряча его во что-то мягкое, чтобы скрыться от света, но тот, будто кислота, разъедал её лицо. Татум заёрзала на месте, недовольно пиная ногами одеяло, пока оно не сползло ей почти по пояс. Теперь солнце принялось щекотать и её руки, и шею. Всё так же не размыкая глаз, Татум потянула одеяло на себя, накрывшись им с головой, удовлетворённо мыча. Тьма. Прекрасно. Но проклятое небесное светило стало раздражать её ноги. Татум физически ощущала, как противная звезда высасывала из неё все соки, так ещё и дышать под одеялом оказалось жарко и душно, потому Татум стянула его на ноги, вновь вернувшись к тому положению, в котором солнце прожектором светило ей в глаза. Разозлившись окончательно, Татум разлепила веки и часто-часто заморгала. Кругом всё белое, яркое, прозрачное и солнечное. Отвратительно. Дэдлок раздражённо заёрзала и покосилась в сторону. Не мудрено, что ей сделалось так жарко — у неё под боком спал Кэм. Даже не под боком, а ещё ближе, ведь голова Татум пристроилась у его шеи, потому Кэмерон дышал ей в макушку, а она ему в шею. Проморгавшись, она пригляделась к нему, негодуя. Отовсюду светит даже то, что светить не должно, а ему хоть бы хны! У Кэмерона что, вместо век жалюзи? Впрочем, слащавый Кэм был настолько слащавым, что даже на солнце нежился, не превращаясь в копчёную рыбу, и вообще состоял с теплом в хороших отношениях. Татум поджала губы, рассматривая Дю Пона предельно внимательно. Что она вообще тут делала? Одно полушарие её мозга всё время задавалось этим вопросом, а второе ворчливо напоминало о том, что ничего преступного Татум не совершала, всего лишь развлекалась за счёт глупенького Кэма, от которого можно убраться в любой момент без всяких последствий. Фактически он был для Татум живой куклой и ничего не значил. Напомнив себе об этом, Дэдлок успокоилась, и её лицо расплылось в блаженной улыбке. А кукла-то мягкая какая, приятно пахнущая… Спать в одиночку теперь казалось Татум скучным, и возвращение в свою кровать, где никого нет, вгоняло в уныние. Она небрежно провела рукой по груди Кэмерона, наблюдая за тем, проснётся он от этого или нет. Дэдлок всё ещё переваривала тот факт, что грудь Кэма и её собственная отличались. А ещё подбородки. Руки и даже ноги. Татум прекрасно знала анатомию, но почему-то никогда не видела смысла в этих различиях, считая их надуманными и дурацкими. Женщины бывают крупными и сильными. Мужчины — тощими и слабыми. Какой тогда смысл в этих различиях, если оба пола могут быть и сильными и слабыми! Чепуха. Тощие, вот, Татум никогда не нравились, как и низкие. Какой смысл от мужчины, если его под ногами не видно, да ещё и ветром сдувает? Спасать его потом… Татум ни за что не стала бы спасать мужчину, а наоборот, помогла бы ветру дуть, чтобы хлюпик не мозолил ей глаза. Естественный отбор обязан присутствовать. Она немного приспустила одеяло и вновь осмотрела Кэма, но на сей раз взглядом анатома. Кэмерон хотя бы был высоким и крепким, хорошо сложенным. Он не вызывал визуального отвращения, хотя недостатков у него хватало. Татум надоело пассивно наблюдать за Кэмероном, потому она вжалась в него, нашёптывая в прогорклую ото всяких гелей кожу его имя. Кэм не отвечал. Ну, надо же так крепко спать под солнцем! Впрочем, бедняжка устал, наверное, развлекать Татум, вот и заснул мёртвым сном… Она победоносно улыбнулась. Кэмерон поди думал, что разок-другой Татум поцелует, так обнимет, сяк обнимет и сойдёт, но не тут-то было. Татум — не какая-то глупая академическая курица, которой невинных бессодержательных поцелуев достаточно. С Татум нужно реализовывать весь потенциал и демонстрировать мастерство, а в противном случае лучше сразу проваливать и не отнимать её время. — Эй, ты, — позвала она Кэма во второй раз, но тот по-прежнему не отвечал. В голове Татум мелькнула мысль, что она замучила его до смерти, что, в общем-то, было не самой худшей смертью, однако сердце его всё ещё лениво стучало, грудь еле заметно вздымалась, а тело не коченело. — Кэмерон, не спи. — Что такое? — пробормотал он сквозь сон, не проснувшись, зато прижав к себе Татум плотнее. Она кончиками пальцев прикоснулась к нескольким синякам на шее Кэма и стала плавно выписывать на них круги, которые и разбудили Дю Пона окончательно. — Хочешь сказать, что твоя мама повелась на «синяки, полученные на тренировке»? — фыркнула Татум, нарочно надавив на синяки, чтобы хоть немного сделать больно Кэмерону, который этого и не заметил, зевая да глядя в прозрачный потолок. — Ну, я же хороший сын, — оправдался он и повернулся к Татум, которой щупать его засосы пальцами показалось недостаточно, потому она уткнулась в них носом, выписывая его кончиком круги под аккомпанемент своего почти бесшумного хихиканья. Когда и этого ей стало мало, она, точно гремучая змея, повторила то же самое кончиком языка, заставив Кэма поёжиться от неожиданности. — И совсем не мерзкий лицемер. — Тренировки бывают разными, так что я не соврал. — Пожал плечами Кэм и после краткого момента молчания оба одновременно заливисто засмеялись. Выходит, Кэмерон тренировками это называл… И кто по его мнению из них двоих был тренером? Как у Мариссы Дю Пон вообще мог вырасти такой сын? Его лелеяли, растили в ласке и строго воспитывали, а в итоге выросло вот это. Не то, чтобы Татум жаловалась… скорее, негодовала от провала миссии по созданию бизнесмена и довольствовалась его распущенной вариацией. — Знаешь. — Кэмерон постарался придать своему лицу серьёзность и прочистил горло. — Я слышал, что засосы можно сводить разбавленным уксусом или йодом. — И ты так делал? — Нет, — задумчиво ответил Кэм. — Меня особо не… засасывали, — не нашёл более подходящего слова он и засмеялся, заразив своим смехом и Татум. — Девушки они, знаешь, такие… нежные все. Даже засос приличный поставить не могут и вообще боятся этого. — Какие унылые клуши. Как они выживают в дикой природе, если синяков боятся? А ты их просил? Кэм красноречиво взглянул на Татум. — Это как же? Местные девушки, услышав такое, либо сознание потеряют, либо рассудок. — А мне нравятся синяки, — важно заявила Татум, чувствуя себя теперь ещё выше всяких дур. — Гляди, как они здорово на мне смотрятся! Зловещий шарм. — Она горделиво вытянула шею вверх, демонстрируя красно-фиолетовые пятна на коже. Не хочешь… дополнить картину? — кокетливо начала Татум, медленно, будто крадущийся хищник, взбираясь на Кэмерона. — Сначала в ванную, котик, — обломал её Кэм. — Дополнять картину нужно свежими и хорошо пахнущими. Не смотри на меня так, иначе я пойду первым. — И застрянешь там на вечность! — Я больше двадцати минут в ванной не сижу. — Я об этом и сказала, — огрызнулась Татум. — Вечность! — Она выползла из кровати на пол, по-русалочьи гребя ногами, схватила футболку Кэмерона и натянула её на себя. — Не все такие как ты, и купаются быстрее, чем полосу препятствий проходят, — сказал Кэм уже вдогонку Татум, с гордо поднятым подбородком ушедшей на купальные процедуры. После её возвращения приводить себя в порядок отправился Кэмерон. Он стоял напротив зеркала, когда в ванную медленно зашла Татум. Увидев её в отражении, он улыбнулся. Разумеется, дожидаться его она не стала, и больше чем на десять минут терпения Дэдлок не хватило. Татум медленно подкрадывалась к нему, неуклюже ступая по ворсистому белому ковру босыми ногами, то и дело топча подол штанов Кэма, на несколько размеров больших, чем необходимо. Она молча обняла его со спины обеими руками, щекой прижавшись к плечу Кэмерона. Тот не спешил завязывать беседу, смиренно наблюдая за любознательностью Татум, изучавшей все горизонтальные поверхности ванной. Она потянулась рукой за первым попавшимся гелем для душа, завалив при этом три других флакона, которые Кэм поставил на место сам, поскольку Татум, само собой, на это внимания не обратила. Она заинтересованно притянула флакон к себе, понюхала его и пнула им Кэма прямо в лицо. — Мне, — объявила она, отставив бутылочку в сторону, надменно улыбаясь. Надо же, с первого раза отгадала местоположение своего любимого аромата — настоящий стратег. — А это что за зубочистка? Любопытствующий взгляд Дэдлок переполз чуть в сторону, где рядом с лосьоном и кремом на белой салфетке лежала опасная бритва. Кэмерон бережно взял её в руку, а Татум на ходу поспешила щупать лезвие. — Это не зубочистка, а опасная бритва. Не порежься, она очень острая. Стоило ему это сказать, как Татум, нарочито показательно глядя ему в глаза, выдернула из его руки длинную, похожую на нож, бритву, неспроста называющуюся также клинковой. Криво усмехаясь Кэму в лицо, Татум демонстративно приблизила её к себе, лапая лезвие пальцами будто нечто мягкое. Несмотря на внешнюю хрупкость, её ручонки до сих пор не покрылись кровью, хотя лезвие было очень острым, а бритва — совсем новой. — Зачем она тебе? — спросила Татум, заглядывая ему в лицо, когда Кэм с аккуратной настойчивостью выдернул из её рук переливающуюся серебром игрушку. — Чтобы избавляться от лишней растительности на лице. — Дэдлок хмыкнула, теперь уже разглядывая Кэма в зеркальном отражении. — Но у тебя её нет! — Поэтому, видимо, и нет. — Усмехнулся Кэмерон, тоже глядя в зеркало. Татум выглядела озадаченной. Она снова потянулась к бритве, но Кэмерон пресёк её попытку присвоить себе ножичек, догадавшись, что Татум присмотрела для своей коллекции не только гель для душа. Зачем ей каждая вторая вещица из его дома, Кэм предпочитал не думать, чтобы не спугнуть захватническое настроение своей возлюбленной. Пусть забирает что угодно, но не бритву. — Ты же не хочешь заплетать косы из моей бороды? — Татум поморщилась, кокетливо прижимаясь к Кэму. Её взгляд неприлично гулял по его глазам, губам, шее и спине, скрытой под белой футболкой. — Никогда не думала о том, что тебе приходится постоянно бриться, — констатировала Татум. — Шанталь, что, тоже это делает? — А ты думала, он таким родился? — Кэмерон засмеялся, поняв, что болтнул глупость, ведь рождается человек без щетины. — То есть, да, он таким и родился, но потом что-то пошло не так. — Вздохнул он. — Я не думала о том, что Шанталь бреется. — Татум выглядела озадаченно. Взгляд её блуждал по комнате, словно она искала зацепки и доказательства. — Никогда не видела этого, и даже бритву у него не находила. — Он же стратег, умеет хорошо скрываться. — Пожал плечами Кэм, капнул на ладони лосьон и принялся уверенно втирать его в кожу. — И что, тебе нравится бриться? — не унималась Татум, с любопытным отвращением взирая на то, как Кэмерон помахал кистями, чтобы лосьон на них подсох, после чего смыл его и взялся за крем для бритья. Услышав её вопрос, Кэм улыбнулся своему отражению в зеркале. Бритьё — это не какие-нибудь поклонения злым силам у алтаря, даже стратеги капитулируют перед осознанием такого ужасного явления. — А тебе нравится чистить зубы? — задал встречный вопрос Кэмерон, повернувшись к Татум. Её любознательный нос давил ему в плечо, а глазищи сурово и требовательно глядели из-подо лба. — Терпеть не могу, — проворчала она. — Но чистишь? — Приходится. — Вот и здесь так же. Терпеть не могу, но приходится. — Разве… это не приятно? Водить ножом по лицу… — зловеще спросила Татум, приподнимаясь на цыпочки, чтобы её грубоватый шёпот коснулся уха Кэма. — Чувствовать лезвие своей кожей, понимая, что от одного неправильного движения разольётся кровавый фонтан… Чувствовать смерть в миллиметре от себя, её вкус стали и безжизненный металлический холод. — Татум склонила голову набок, оценивающе глядя на Кэма. — Мог бы и посерьёзнее бритву выбрать! Тоже мне, опасная. Бриться каким-нибудь мачете было бы приятнее, а это так… зубочистка унылая. Для такого верзилы как ты — стыд. — Думаешь? — мягко поинтересовался Кэмерон. — О. — Татум опомниться не успела, как лезвие бритвы прижалось к её шее, в то время как вторая рука Кэмерона по-хозяйски обвила талию Дэдлок, чтобы та не улизнула. Попалась в ловушку. Кэм стоял позади неё, наблюдая в зеркале за тем, как широко распахнулись глаза Татум, никак не ожидавшей подобную подлость. Удивление на её лице скоропостижно растаяло, сменившись привычной скукой с толикой отвращения. Татум уткнула руки в бока, показывая, что её не смутить и не напугать. — Ну как, острая? — невинно поинтересовался Кэм, искоса заглядывая в лицо Дэдлок. Запах ароматической воды из душа был настолько сильным, что Татум успела им пропитаться. Как эта токсикоманка умудрялась делать вид, что ей всё нипочём, Кэм не знал. Вот так стержень, вот так сила воли и упрямство! Татум считала, что своей неукротимостью отбивалась от него, отталкивала, держала на расстоянии, но именно это Кэмерону всегда в ней нравилось. Она не просто отшивала его, а заставляла быть настойчивее, смелее и твёрже. Чем чаще Татум говорила «нет», тем чаще он слышал «да». Кэм размеренно поглаживал рукой её талию. Чуть выше. Чуть ниже. Кончиками пальцев или всей внушительной ладонью целиком. Татум стояла колом, будто спряталась от него за бетонную стену, ничего не чувствуя, но Кэм-то знал, что она ощущала, просто не демонстрировала это назло ему. Кэмерон купил бритву всего полторы недели назад, потому знал, что острее неё в доме нет ничего. Татум повернула к нему голову, криво улыбаясь и плотно стиснув губы. В её взгляде таилась такая непоколебимая уверенность в себе, что скорее бритва без причины отупеет, чем Татум признает, что неправа. Кэмерон придавил сильнее. Лезвие въелось в кожу Татум, но она продолжала делать вид, что оно совсем не острое. Кэм радушно улыбнулся. Даже если он перережет ей горло, Татум скажет, что лезвие было тупым, а кровь из носа пошла. — Когда-то очень давно мужчины мазали лица глиной, ждали, пока она высохнет, и срывали её с лица вместе с волосами, — сказал Кэм, повернув лезвие бритвы ребром. Свет белой лампы бликами отражался на поверхности лезвия, переливавшегося жидким серебром. Татум сглотнула, оставаясь предельно смиренной, даже когда Кэмерон стал томно водить лезвием по её коже так, словно мягко намазывал масло на хлеб. — Вот это настоящие мужчины, не то, что ты, — выдавила Дэдлок. — Кэмми жалкий подражатель, — выделяя каждое слово, подытожила она, схватившись за руку Кэма. Коротко стриженные ноготки изо всей силы впились в его плоть. — Мстишь, да? Ах, котик, тебе нужно очень постараться, чтобы заставить меня ощутить хоть крупицу того страха, который дала тебе я тогда, у Паркеров. Моя потрясающая репутация и без ножа тебя режет. Ты знаешь, что я могу тебя убить. А я знаю, что ты меня не можешь. — Татум самодовольно улыбнулась, небрежно сталкивая указательным пальцем бритву со своей шеи. — Попробуй меня не любить, котик, и всё сразу станет проще. Жестокость открывает чудовищные возможности. Кэмерон смотрел на неё и понимал, что Татум — это тот случай, когда, даже любя человека, она может без труда его зарезать. Для неё это примерно одно и то же. Режет, значит, любит. Любит, значит, режет. Быть её врагом намного безопаснее, чем любовником. — Сядь, — командным тоном неожиданно велела она, не без усилий выдернув из руки Кэмерона бритву и прокрутив её между пальцев прямо перед своим носом. — Хочу попробовать сделать это сама, — объяснила Татум, свободной рукой указывая на высокий узкий железный стул заваленный одеждой. Кэмерон посмотрел на неё со скепсисом. Час от часу не легче. — Хочешь сделать с собой? — уточнил он. — С тобой, глупый! У меня же нет бороды. Отказать Татум в прихоти Кэмерон не смел, потому сгрёб всю одежду со стула в охапку, и затолкал в стиральную машину, вывалив в неё чуть ли не треть бутылки жидкого порошка. — А разве чёрное стирают с белым? — Хмыкнула Татум, глядя как её чёрное платье закружилось вперемешку с белыми футболками Кэма. — Боишься, что мои футболки почернеют? — Боюсь, что моё платье побелеет. — Встревожилась Татум, внимательно наблюдая за тем, как нутро машины до отказу набилось пеной, чудом не вываливающейся наружу. Тем временем Кэмерон отрегулировал ножки стула, подняв их повыше, так, чтобы можно было сидеть достаточно высоко, и Татум не приходилось над Кэмероном склоняться. Королева заслуживала лучших условий. Кэм сел на стул, выпрямился и вздохнул. Такого прежде с ним не происходило, потому он решил думать, что это проявление заботы Татум, а не очередной эксперимент, где он был подопытной крысой. Увидев, что Кэмерон готов к резне, Татум крепко сжала бритву и потянулась к его лицу. — Стоп, — пресёк её Кэмерон, обернувшись. Дэдлок стояла позади, хмуро вопрошая без слов. — Нельзя брить без крема. — Почему это? — Потому что кожу нужно привести в порядок. Смысл бритья не в снятии скальпа. Снимаем только волосы, Татум. — Засмеялся Кэмерон, снисходительно наблюдая за её негодованием. Он взял в руки тюбик с кремом, выдавил из него стандартную дозу, размазал её по коже и несколькими рывками покрыл кремом половину лица и часть шеи. Татум, устало склонив голову набок, наблюдала за унылыми процедурами, всё ещё не видя в них смысла. — Вот теперь можно начинать. Татум нетерпеливо кивнула и замахнулась. — Тише-тише, — Кэм вскинул руки вверх, снова не позволяя Дэдлок взяться за дело. Он оттолкнул её ладонь в сторону, пытаясь выдернуть бритву, но Татум, отворачиваясь от него, прижала бритву к себе. — Это не сабля, котик, а мы не картошку тут рубим. Давай, покажу как надо? — Сама знаю! — рявкнула Татум, поправляя взъерошенные после сна волосы. Кэмерон, улыбаясь такой наивности, взял её за руку. Пальцы Дэдлок по-прежнему добела сжимали бритву, потому Кэм больше не пытался отнять у неё игрушку. Он, держа её руку в своей, сначала направил лезвие себе прямо в горло, а затем, чтобы показать, что это неправильно, направил его под углом и отпустил руку Татум. Та, сделав вид, что и без него всё прекрасно понимала, осторожно коснулась кожи Кэмерона и повела бритву снизу вверх, глядя при этом не на лицо Кэма, а на его отражение в зеркале. — Зачем тебе это, Тати? — спросил Кэм, не сдержав любопытство. Спать в его кровати? Ладно. Пользоваться его ванной? Пожалуйста. Заявляться в любое время, когда вздумается, к нему домой? Не вопрос. Но изъявить желание брить Кэма? Что может быть необъяснимее? — Ты так говоришь, будто твои подружки так не делали. — Фыркнула Татум, стянув с лица Кэмерона первую ленту пены, после чего смыла её под проточной водой. — Конечно, не делали. — Засмеялся Кэмерон, косясь на Татум, тепло тела которой согревало ему спину, даже не прикасаясь к ней. — Кому такое может прийти в голову? Мы другими вещами занимались. — Определённо мерзкими, гадкими, подлыми и отвратительными за которые придётся вечность гореть в аду без права на досрочное освобождение. — Хотелось бы, но нет. — Кэм, позабыв о том, что в руках Татум засела бритва, о которую он мог порезаться, склонил голову набок, мечтательно глядя в потолок. — Всем только подавай разговоры да походы в кафе. — Нищебродкам дома есть нечего? — Они ходят в кафе не ради еды, а ради общения, котик. Большая часть моих девушек делали вид, что вообще ничем не питаются. — Несчастные кобылы едят одну вату и всё равно жирные. То ли дело я. — Ухмыльнулась Татум, наклоняясь к Кэмерону так, что её щека слегка цепляла его щеку, а волосы, упавшие ему на плечо, щипали кожу даже сквозь футболку. — Я слишком хороша. Могла бы — сама в себя влюбилась бы. Только я себя и достойна. Татум стягивала с лица Кэмерона вторую полоску пены, по-прежнему глядя в зеркало, а не на лицо Кэма. Как она умудрялась стоять позади него, смотреть в отражение, и до сих пор не организовать ему с десяток порезов, загадка. Кэм засмотрелся на зеркало, в котором виднелось её удивительно сосредоточенное лицо. Серьёзное и задумчиво-хмурое, каким оно бывало, когда Татум читала увлекательный и жестокий графический роман о чудовищных расправах над людьми. Даже Кэм, имея многолетний опыт владения опасной бритвой, нередко на этом этапе оставлял на себе царапины, а Татум, никогда не делавшая ничего подобного, заставляла лезвие буквально плыть по его лицу, будто не задевая кожу вовсе. Конечно, Татум ещё могла исполосовать лицо, но всё же… Она медленно и ровно проводила бритвой то сверху вниз, то снизу вверх, а порезы всё не появлялись. Бритва скользила предельно аккуратно, настолько, что будто и не в руках Татум была. Кэмерон завороженно наблюдал за её действиями, поражаясь тому, как Дэдлок что-то могла делать аккуратно. Татум и аккуратность величины из разных галактик. Кэм еле сдерживал улыбку. Даже он настолько хорошо не владел этим оружием. Идеально ровные линии снятия пены, идеально выверенное давление на кожу… Сколько соседских кошек ей пришлось выбрить, чтобы добиться такого результата? Кэмерон задумался над тем, а не ради очередного ли унижения Татум затеяла его брить? Может, она просто хотела показать, что даже в этом лучше его? Кэмерон не знал, что ему чувствовать — гордость за неё, зависть или восхищение тем, насколько технично она справлялась с вещами, в которых Кэм считал себя профи. Он-то думал, что мастер на фоне Лурда, умудрявшегося себе пальцы резать в процессе бритья, что уже говорить о лице, а оказывается, Татум сделала их обоих. — Так странно. — Замерла она, пустым взглядом уткнувшись в зеркало. Она прижалась к Кэму щекой, чувствуя приятно пахнущую влагу на его коже, оставшуюся после счёсанного бритвой крема. Какое-то время Татум молча глядела на их отражение в зеркале, легонько цепляя своим носом его скулы, подбородок и виски. — Почему полов всего два? Кэмерон, не поворачиваясь, взглянул на Татум, а затем в пол. Пол был один. — Каких полов? — Мужской и женский, — пояснила Дэдлок, задумчиво принявшись водить бритвой по лицу Кэма. — Почему их только два? О каком человеческом многообразии может идти речь, если существует только два пола? Почему не шесть или восемнадцать? На большее фантазии не хватило, или что? Этот мир такой дурацкий! — пробубнила Татум, нервно сдёргивая пену с лица Кэма, едва не порезав его. — Зачем тебе больше полов? — не понял Кэмерон. — Затем, что все женщины — мымры, а мужчины — придурки! Друг с другом этим отстойникам, конечно, славно, но нам с Шанталем, знаешь ли, тяжело приходится в этой жизни. — А вы разве не мужчина и женщина, как и все остальные? — Мы — не остальные, — поучительным тоном напомнила Татум. — Мы могли быть выше этого! Мы могли родиться каким-нибудь другим полом и вокруг жили бы подобные нам! Неудивительно, что Шанталь повёлся с этой Паркер, ведь больше просто не с кем! Все кругом отвратительные из-за недостатка разнообразия. — Боюсь, дело не в количестве полов, котик, а в качестве людей. А к какой классификации я принадлежу? — игриво улыбнулся Кэмерон, откинув голову назад, так, чтобы видеть Татум вверх ногами. Она смыла с бритвы пену, вытерла её о полотенце и принялась медленно проводить лезвием по шее Кэма, тоже замазанной белой субстанцией. — На латыни ты назывался бы «недотёпа обыкновенный». Заурядный мужчинка, которых много, а липнут к тебе все из-за денег. — И ты? — И я, конечно. Ты же не человек, ты деньгохранилище. — Съязвила Татум, сверху вниз глядя на Кэма, жмурившегося от того, что кончики её волос щекотали его лицо. — Будь ты бедным, друзей у тебя было бы намного меньше, Кэм, — как-то глухо проговорила она, заставив Кэмерона выпрямиться и повернуться к ней лицом. Если бы Кэм не знал Татум, решил бы, что в ней проступили крошки жалости к нему, и жалость эта неожиданно смотрелась на ней великолепно. Он всегда считал Татум красивой. С самого первого дня, как только увидел. С того самого момента, как ему объяснили смысл слова «красиво». Для каждого это понятие значило что-то своё: для кого-то красив грейпфрут, для кого-то навозный жук, а кто-то считает вершиной красоты столичных модниц. Кэм же был уверен, что на всём свете не найдётся девушки красивее, хоть и в глазах большинства местных ценителей Татум выглядела именно как навозный жук. Кэмерон же раскрыл её красоту для себя ещё в раннем детстве. Да, ребёнком он был глуповатым, как и любые другие дети кроме Татум, но даже тогда в его уме рядом со словом «красиво» крепко отпечаталась ассоциация в лице Татум Дэдлок. Они дружили, проводили вместе всё своё время и фактически обитали друг у друга дома. Уже тогда у Кэмерона сформировалась установка, что девочки должны быть такими как Татум, и с этим убеждением Кэм рос и развивался. Каждую увиденную девушку он подсознательно сравнивал с Татум, и никто из них даже на четверть не был настолько привлекательным в его глазах как эта чертовка. Кажется, когда природа создавала Татум, она пыхтела на пределе своих возможностей ради того, чтобы сотворить совершенство, и, невероятно, но у неё получилось. Ни у кого не было столь гладких волос, чистой кожи, идеально очерченных губ и проницательных глаз. Красота Татум была выразительной, яркой, такой, что глядя на неё хотелось писать портреты и любоваться ею часами. Поначалу Кэм воспринимал это как данность, но со временем понял, что назойливые мысли о Татум Дэдлок — не просто любование. Эти чувства ни на что не похожи и ни с чем не сравнимы. Описать их Кэм был не в состоянии, а выразить объекту своего восхищения и подавно не мог, что в итоге породило болезненную одержимость. — Мои друзья не так ужасны, как тебе кажется, — улыбаясь, сказал Кэмерон. Когда Татум оборвала с ним общение, она не стала злее или мрачнее. Татум оставалась Татум, а Кэм как наблюдал за ней в эпоху дружбы, так и продолжил наблюдать после её окончания. Он не знал наверняка, но был уверен, что Татум огорчена, потому в дальнейшем это вылилось в месть. Травлю. Насколько же нужно было обидеться, чтобы столько лет вымещать свою злость на нём? Кэм умел читать между строк, потому для себя решил, что так сильно можно злиться лишь на того, кого невероятно ценишь, но он тебя разочаровал, с чем смириться ты не в состоянии. Стоило ему прийти к этой мысли, как мучительная тяга к злой королеве усилилась в несколько раз. Кэм ни о чём не мог спросить у неё прямо, не мог выведать информацию из первых уст, потому мучил себя домыслами и предположениями, пытаясь разгадать, что у Татум на уме и на душе. Кэмерон рисковал полюбить выдуманный им образ, но… образ оказался реальнее некуда. Все его догадки подтверждались одна за другой, то и дело убеждая Кэма в том, что он умел мыслить как Татум и понимать её глубже остальных. Ему было жаль видеть Татум в одиночестве всё то время, когда они уже не дружили, а Шанталь ещё не появился. Ему было обидно оттого, что окружающие не принимали её красоту и считали чудовищем. Нет, внутри Татум не жил несчастный ангелок. Она действительно чудовище, но любого монстра можно обуздать и приручить. Общий язык можно найти даже с такими людьми, если захотеть и научиться. Говорить на языке кирпичей и летающих бутербродов оказалось просто и даже интересно, намного интереснее общения словами и рукопожатиями. С Татум не бывало «обыкновенно» или «заурядно». Она превращала обычные вещи в необычные, заставляла постоянно чему-то учиться, становиться лучше, а главное, открыла Кэмерону мир свободы и хулиганства. К счастью, репутация у него такая, что люди попросту не воспринимали это как проказы. Гиллис пронёсся по коридору? Наказать за нарушение правил! Кэмерон, как угорелый, мчался на всех парах, едва не сбивая с ног других учеников? Наверняка вопрос жизни и смерти, ах, Кэмми умница, поди чью-то жизнь спасает! Под таким прикрытием донимать лучшую девочку академии намного проще, а главное, этот язык ей знаком. Татум понимала его и отвечала Кэму новыми издёвками, и, как ему казалось, контакт вновь налаживался. Нельзя подойти и сказать ей — давай дружить. За такое можно остаться без руки или ноги. Другое дело — показать Татум, что такой друг как Кэм ей нужен, потому стоит подтолкнуть её к этим мыслям, но ни в коем случае не давить, дабы Татум всё решала самостоятельно. Ну, или так думала. Желание дружить быстро сменилось новым, более лёгким и дурманящим чувством. Любовная эпидемия у детей случается примерно в одном возрасте, потому, когда все кругом начинают липнуть к противоположному полу, а тебе не позволено, это огорчает и заставляет усиленно мудреть и хитрить. Кэмерон так давно хотел позвать Татум на свидание, что уже и не помнил, когда захотел этого впервые. Наверное, до того, как узнал значение слова «свидание». Подойти к ней и предложить — смерти подобно, потому сей вариант отпал сам собой. Слать ей анонимные записки? Татум не стала бы их читать. Оставался лишь один способ. Ужасный в своей реализации. Ждать. Ждать Кэмерон не любил, но терпением обладал недюжинным. Если для того, чтобы заполучить королеву, нужно томиться годы, он станет дожидаться своего часа, но в то же время это не означало, что следует сидеть, сложа руки. Ещё как не следует. Прежде всего, необходимо постоянно мелькать у неё перед глазами. Да, этим можно достать Татум настолько, что её начнёт тошнить от одного вида Кэма, потому с дозировкой важно не переборщить. Затем следует расчистить поле боя от лишних людей. К огромному счастью для Кэмерона, Татум всех ненавидела, и это просто потрясающе! Расчищать толком ничего и не пришлось! Она не притягивала к себе мужские взгляды и, будучи девушкой себялюбивой, всех вокруг считала недостойными. Единственной проблемой оставался Шанталь. Уж очень много интереса Татум проявляла к нему ещё до приезда, а после так и подавно. Мальчик, которого то ли чуть не убили, то ли он убил кого-то… Соперник серьёзный. Такого Татум выбрала бы безоговорочно, ведь Кэм ни во что такое не ввязывался! Однако и тут Кэмерону повезло. Новичок оказался настолько отрешённым от всего мира, что, кажется, любовные дела — последняя вещь на свете, которая его волновала. Какое-то время Кэм наблюдал за ними, очень быстро придя к выводу, что ничего из этого не выйдет. Шанталь не тот, в кого захочется метнуть бутерброд или столкнуть с лестницы, а Татум рано или поздно этого обязательно захочется. То ли дело Кэмерон, которому и окно разбить можно, и сумку с вещами залить кислотой, и выкрасть его одежду из академического душа… Сама того не понимая, Татум собственными руками загоняла себя в ловушку. Очень быстро Кэм стал единственным, кроме Шанталя, мальчишкой в её окружении, потому мог влиять на Татум, действуя у неё под носом. Он усиленно тренировался, отлично учился, хорошо выглядел и много размышлял над тем, как вообще следует вести себя с девушками. Девчонки никогда его не пугали. После времяпровождения с Татум в принципе бояться в этом мире уже нечего, однако нарабатывать определённый опыт следовало вовремя. Хоть одержимость этой юлой никуда не девалась, Кэмерон встречался с другими девушками. Попадались плохие, попадались хорошие, умные и весёлые, глуповатые и надоедливые, но другой такой как Татум и близко не было. Кэм не жалел о потраченном на других девушек времени, потому что проводил он его хорошо и с пользой, изучая женское мышление и чувственность. К своему совершеннолетию Кэм уже достаточно хорошо подковал себя в любовных делах, а Татум по-прежнему ни на кого не обращала внимания, хотя по ощущениям Кэмерона, уже была к этому готова, потому он стал действовать активнее, пока дело не дошло до кухни… И вот теперь его совершенная и кошмарная зазноба стояла напротив с бритвой в руке и недовольством на лице, где-то глубоко в душе злясь, что Кэмерон окружил себя не теми людьми. Годы стараний и ожиданий наконец-то начали окупаться. Кэм всё ближе и ближе подкрадывался к своей Татум, заставляя её желать несвойственные ей вещи, и поступать несвойственными ей поступками. На Татум нельзя воздействовать извне, на неё можно повлиять лишь изнутри. Кэмерон расслабленно притянул её к себе и обнял. Татум не сопротивлялась, выглядя задумчивой и спокойной. Её не встревожила даже оставшаяся на лице Кэма пена. Тонкие пальчики Татум гуляли по его волосам, а щека касалась влажной после пены кожи Кэма, заставляя Татум неуютно морщиться. Дэдлок немного отступила назад, находясь всё ещё предельно близко. Клочок пены на правой щеке Кэмерона не давал ей покоя, потому она выставила нож перед его лицом, давая понять, что намерена завершить начатое, а затем села ему на колени и с умным видом продолжила свою пытку. Плавно выводила линию сверху вниз всё так же до ненормальности бережно. Видимо, макет из Кэма получился хороший! — У тебя так здорово получается, что ты этим могла бы подрабатывать, — не удержался от комментария Кэмерон, улыбнувшись. Татум возмущённо хлопнула его по плечу, потому что из-за его улыбочек аккуратно работать с лезвием в разы сложнее, а для неё выполнить задание без единой помарки дело чести! — Брить жирные морды вонючих мужчин? Ну, уж нет. Кто зарастает, тот пусть и бреет. Не мои проблемы. — Ого, я настолько исключительный? — Засмеялся вслух Кэм, чем только больше разозлил Татум. — Отрезать тебе твой исключительный язык? — Кэм покачал головой, поджав губы, чтобы из его уст наверняка ничего не вырвалось, но миссия оказалась провалена. — Хочешь прочувствовать новый спектр ощущений? Татум склонила голову набок, недовольно взирая на Кэма из-подо лба, при этом её руки аккуратно стягивали последний клочок белого крема. Ни единой царапины — фантастика. Кэмерон чувствовал бритву своей кожей, ощущал острие, но в то же время его лицо будто просто погладили руками. Аккуратность Татум закончилась тогда, когда она вдавила Кэму в лицо полотенце, делая вид, что так его вытирала, после чего Дэдлок взялась сдирать пену с шеи. Одной рукой она придерживала её, по мнению Кэмерона, для того, чтобы лишний раз его пощупать, ведь шея и без того прекрасно держалась на теле и никуда отвалиться не могла. В другой руке Татум держала бритву, уверенно очищая ею кожу. Когда Дэдлок добралась до кадыка, на её лице расплылось лукавое блаженство. Татум не спешила проводить по нему бритвой, задумчиво поглаживая выступ кончиками пальцев, отчего под ними кожу как будто пощипывало электричеством. Кэмерон сглотнул и Татум отдернула пальцы, всё ещё зачарованно глядя на кадык, затем на подбородок, скулы и, наконец, глаза Кэма. Смотрела она взглядом патологоанатома, готовящимся устроить расчленёнку во имя изучения человеческого нутра. — Почему у тебя есть кадык и борода? — как-то обречённо спросила Татум, отбрасывая свои волосы назад, но они моментально шёлковыми нитями осыпались обратно на лицо. — Мы же проходили анатомию, Татум. — К дьяволу анатомию. Бесполезная и отсталая наука для старух. Я ведь живу без бороды и кадыка, значит, без них реально выживать, тогда зачем они тебе? Зачем тебе столько бесполезных приложений? — Ты не живёшь без кадыка, у тебя тоже есть выступ гортани, просто он не настолько выражен. — Анатомия всё врёт, — утверждала Татум, тыча Кэму в грудь бритвой. — Я читала, что кадык это следствие страшного проклятья. Первый из вас был жадным проглотом, съел чужое яблоко, и оно застряло у него в горле. С тех пор все мужчины прокляты, грешны и горят в аду с застрявшим в глотке яблоком. — А тебе завидно? Тоже хочешь бороду и кадык, чтобы гореть в аду? — Смеялся Кэмерон. — И правда, как анатомия посмела всё так бессовестно переврать? — На кой чёрт мне борода и кадык? Ты опять ничего не понял, — возмутилась Татум, ёрзая у Кэма на коленях. — Меня ущемляет несправедливость. У тебя есть, а у меня нет. Природа ужасная сексистка. — Безобразие какое, — поддакивал ей Кэм, откровенно любуясь искренней верой Татум в собственные слова. Большую часть времени она говорила несусветную чепуху, но Кэмерон всегда считал, что намного лучше, когда человек имеет свою позицию, пусть и странную, отстаивая её и действительно веря, чем когда живет, не имея никаких принципов и идейности. В отличие от других людей, Кэма никогда не пугала тяга Татум к тёмному. Как раз наоборот это в ней и очаровывало его больше всего. — Не вижу ничего смешного, Кэмерон, — заявила Татум, аккуратно побрив последний клочок его кожи. Она удовлетворённо вздохнула, помыла лезвие бритвы ледяной водой, а затем вытерла лицо Кэма полотенцем. После бритья он ничуть не изменился, как бы Татум ни старалась разыскать отличия, всматриваясь в его лицо так, будто разглядывала под микроскопом. — Как же странно… — протянула она, продолжая изучающе на него смотреть. Кончиком пальца Татум гладила шею Кэма, нарочно цепляя кадык ноготком, затем поднималась выше к подбородку, выписывая на нём витиеватые формы, будто наслаждаясь тем, какой шершавой и скользкой одновременно стала его кожа после бритья. Наконец, налюбовавшись, Татум прижалась своей щекой к Кэму, глядя в зеркало. — И я человек, и ты почти человек, но мы… разные, — не то ужаснулась, не то восхитилась Дэдлок, уставившись в зеркало. Кэмерон смотрел туда же, нежно поглаживая Татум по спине. — Не понимаю, зачем создавать два разных типа людей. — Чтобы противоположности притягивались? — Тогда нелогичен тот факт, что у людей всего два пола. Вероятность противоположности в нашем мире катастрофически мала и само её явление тоже нелогично. Кто моя противоположность? Паркер? По твоей логике я должна к ней притянуться? — А я чем тебе не противоположность? — Математически ты не противоположен мне. — Ничего себе. Значит, ты признаёшь то, что у нас много общего? — Математически, — подчеркнула Татум, игриво хлопнув Кэмерона по носу бритвой, чудом его не порезав. — Ты сносно учишься, много тренируешься, любишь те же игры, что и я… — Повод задуматься, правда? — Татум нахмурилась, на что Кэмерон, довольный собой, подмигнул. — Мужчины и женщины различаются для того, чтобы им было вместе интереснее. Видишь? Ты меня побрила из любопытства. Тебе интересно. Что ещё заставило бы тебя это сделать? Татум задумалась. Никогда раньше она не размышляла о различиях женщин и мужчин, хотя они по-настоящему различались! Похоже на то, что Кэм был прав, говоря, будто вся суть в различиях, потому что Татум они вдруг стали очень интересны. Она зачарованно смотрела на Кэмерона, видя его не так как раньше. Ей нравилась его выпуклость на шее, нравилось и то, что кожа была грубее, чем у неё самой, подбородок крепче, глаза глубже, плечи шире и руки массивнее. Татум глядела на всё это и не понимала, почему она сочла это красивым. Из-за чего в ней просигналила мысль о красоте по отношению к нему? Потому что он другого пола? Он ведь даже не похож на Шанталя! Шанталя Татум всегда считала красивым, потому что это аксиома, но Кэмерон когда успел стать красивым, а главное, из-за чего? Дэдлок настолько погрузилась в свои мысли, что заблудилась в них. Кажется, она решила, что Кэм красивый, не так давно. На кухне. Получается, до этого он был страшным? Разве можно так резко стать красивым? Если это зависело от пола, то, что же получается, мужчиной до этого Кэм не был, поэтому ей не нравился? Татум — женщина, но она считала себя привлекательной, а значит, могла оценивать женскую красоту… Дэдлок раздражённо покачала головой, выбрасывая из своих мыслей ведущие из ниоткуда в никуда логические цепочки. Кэм просто другой. Чем-то похожий на саму Татум, но в то же время такой далёкий и неизведанный, что провоцировало жгучее желание его изучить… Сама того не замечая, Татум водила рукой по его шее и плечам, по ключицам и лопаткам, по рукам и затылку. Что за незримая магия окутывала и пропитывала его так, что невозможно устоять? Почему это так сильно отличало его от остальных? Всего на секунду повисла напряжённая тишина, прерываемая гулом стиральной машины, а затем Кэм и Татум одновременно ринулись друг к другу, синхронно испытав острую необходимость в поцелуях. Когда их губы столкнулись, Татум снова прониклась тем палящим чувством удовлетворения и жажды. Она проклинала Кэма за то, что не могла понять его феномен, но в то же время ей хотелось уволочить его в свою берлогу и не выпускать, чтобы наслаждаться всем этим могла только она одна. Дэдлок никогда не думала, что способна чувствовать зависимость от человека, но, кажется… это именно она. Теперь Татум алкоголик без алкоголя. Собственно, алкоголь слишком скучен, и чувств вообще никаких не вызывает, наоборот приглушая их, а тут… Обычный мешок с костями и кровью разбудил в ней что-то такое, отчего невозможно сидеть на месте. Татум ощутила на своих губах горечь, потому что кожа Кэмерона пропиталась кремом. Поначалу это было противно, а затем… ей даже понравилось. Едко, горько, грубо и необычно. Запах геля для душа в купе с этой экзотикой создавали настолько тяжеловесный аромат, что у Татум окончательно пошла кругом голова. Кэмерон целовал её резко и настойчиво, так, что из груди вышибало воздух. Кончики пальцев то леденели, то горели огнём, чёрные волосы прилипали к влажным щекам Кэма, а его руки, подобно оковам, сдавливали её рёбра. В ответ Татум обняла его за шею, будто намеревалась придушить, а когда Кэмерон встал на ноги, Дэдлок так и осталась на нём висеть, точно тряпичная кукла. — Мне нужно умыть лицо, — тихо проговорил Кэмерон, после чего Татум спрыгнула на пол, но от него не отлипла, агрессивно втирая ладони с растопыренными пальцами в грудь и спину Кэма, спрятанные под тонкой хлопковой тканью. — Оно не грязное, — выдала совершенно очевидный факт Татум и, встав на цыпочки, прикусила губы Кэмерона, медленно отступая назад и при этом таща его за собой к выходу из ванной, затем по коридору и, наконец, в его комнату. Кэм покорно шёл вместе с Татум, не отрываясь от неё, идя интуитивно, нога в ногу, пока Татум не врезалась в его кровать. Кэмерон толкнул Дэдлок на постель, та раскинула руки в стороны, словно собиралась взлететь, и плюхнулась плашмя, мигом утонув в мягком матрасе, у изголовья обставленном ещё более мягкими подушками. Только Кэм потянулся к ней, чтобы поцеловать, как зазвонил коммуникатор и Татум, гневно зашипев, нащупала тот под одеялом у самого края кровати и, хохоча, зашвырнула его в стеклянную стену. Коммуникатор ударился об неё и рассыпался на части, отчего Кэмерон слегка разочаровано вздохнул. — Уже второй разбила. — Он попытался Татум в этом укорить, но получилось слепое восхищение. Кэм, нависнув тенью над ней, легонько клюнул её в лоб, чтобы отвлечь Татум от коммуникатора и обратить внимание на себя, а затем поцеловал уже в губы, вдавливая Дэдлок в подушки. Солнце светило прямо над ними, освещая комнату так, что она сделалась в два раза белее, чем раньше, хотя стекло частично и затемняло солнечные лучи, золотыми бликами гулявшие по светлой коже Татум и её смоляным волосам. Они раскинулись по подушке, отчего Кэм случайно задевал их рукой, за что Татум мстила ему царапаньем, продолжая тихо посмеиваться в перерывах между поцелуями. — Твои отстойные дружки и подружки трезвонят даже по утрам! В выходные! — негодовала Дэдлок. — Уже час дня, Тати. Та прыснула, считая час дня именно утром, и прижала к себе Кэмерона настолько плотно, что под его весом Татум стало сложно дышать. Кожа её горела, особенно в тех местах, к которым прикасались губы Кэма, беспощадно целующего её своим горьким ароматом дорогой косметики. На его шее виднелись несколько старых отметин от ноготков Татум, а между ними три синяка. Татум улыбнулась. Уже четыре. Кэм свалился на бок, открыв солнцу доступ прямо на Татум, и она зажмурилась, недовольно засуетившись на кровати так, что ногами столкнула с неё одеяло. — Ну, что ты, — прошептал он ей в ухо и приобнял обеими руками так, что Татум оказалась в коконе, в логове, отчасти прячущем её от нелюбимого солнца, бесстыдно подглядывающего за досугом одной ненавидящей его лучшей ученицы академии. Татум смотрела вверх и видела нависающего над ней Кэмерона. Поняв, что к Дэдлок простыми заигрываниями не пробиться, Кэм взял её за руку и, прижав кисть так, чтобы пальцы растопырились, принялся целовать кончик каждого по отдельности. Не впервые он проделывал это с Татум. Такая мелочь, незатейливая игра, но от неё становилось приятно. Кэмерон бережно прикасался губами к каждому пальчику, а Татум пристально за ним наблюдала, то и дело ёжась в крепких, и в то же время ласковых объятьях Кэма. — Вот уж не думала, что мужское внимание так приятно, — задумчиво проговорила она, осознав, что чувствует себя… хорошо. Ничто её не раздражало, не злило, не беспокоило. Ничего не хотелось сломать, сжечь, закопать или разбить. Татум чувствовала себя свежей и отдохнувшей, расслабленной и полной сил. — Все мужчины такие? — Только я, — поспешил ответить Кэмерон, водя пальцами по её шее и рукам. Татум недоверчиво насупилась, глаза её сузились. — Что-то ты как будто мне врёшь, — засомневалась она, на что Кэм уверенно покачал головой. — Ни за что. Татум пристально смотрела на Кэмерона, нежась на его груди. Его сердце билось так ровно и спокойно, что он мог сказать любую глупость на полиграфе, и тот определил бы её как правду. — Кнопка, — после нескольких минут молчания полушёпотом выдал Кэмерон, улыбаясь одними уголками губ. Солнце переливалось в его волосах лёгкой рыжинкой, а идеально чистая кожа отсвечивала будто фарфоровая. Татум навострила уши с недоумением глядя на него. Что ещё за кнопка? — Пуговичка, — снова прошептал он, на сей раз поцеловав Татум в макушку. — Кто? — Ты. — Кэм, смеясь, прижал Татум к себе, целуя её во впадинку около ключицы, в плечо и скулы. Татум ощутила такую всеобъемлющую гармонию, что даже гадкое небесное светило над головой её не порочило. — Не всякое мужское внимание приятно, Тати. Думаешь, почему ты всё это время не ощущала его на себе? Потому что другие мужчины тебе никогда не подходили. Из-за этого они тебе противны. Из-за того, что ты знаешь, чего конкретно хочешь. От такой неслыханной бесстыдно произнесённой вслух дерзости Татум замерла. Её глаза округлились, а ресницы хлопали так, что Кэм, кажется, слышал шелест их взмахов, и ураган от них сейчас поднимется такой, что его сдует. Дэдлок дёрнулась, пытаясь встать, но руки Кэмерона ещё секунду назад, нежно поглаживающие Татум, легли на неё железными оковами, потяжелев в несколько раз. — Пусти, — то ли в шутку, то ли всерьёз потребовала Татум, глядя на доселе считавшиеся симпатичными руки Кэмерона, нынче выглядящими в её глазах как гадкие гремучие змеи. — А что такое? — наиграно удивлённо спросил Кэм. — Свободу Татум ущемили, и она вздумала сбежать? — Ты мне наскучил, а я не люблю скуку, — съязвила Татум, заёрзав на кровати, лихорадочно размышляя над тем, как ей слинять. Кэмерон привычно мило улыбался, но Татум ему больше не верила. О, она знала, что таит в себе эта коварная улыбка на самом деле. Смекнув, что лучше с ним не спорить, Татум расслабилась, блаженно улыбнувшись. Руки Кэма немного ослабли, и Татум хватило этого, чтобы вырваться из-под него и завалить Кэмерона на спину. Теперь уже Татум зловеще нависала над ним. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал? — угрожала она, испепеляюще глядя на него. Игривый голосок зазвучал на порядок ниже, источая загробную ауру и хладнокровие, от которого по коже Кэмерона пробежали бы мурашки, поведись он на очередные пустые запугивания королевы ужасов. Обе ладони Татум лежали на груди Кэма, вжимая его в кровать, чему он не сопротивлялся, спокойно лёжа и тешась очередным выбросом агрессии со стороны Татум, божественно выглядящей в подобные моменты. Прямые волосы затеняли её лицо так, что лишь одни глаза сверкали, не суля ничего доброго. — Думаешь, меня можно так легко провести? — выделяя каждое слово, спросила Татум, наклонившись к Кэму так, что кончики её волос легли на его футболку. — Не пытайся меня одурачить, Кэмми, я всё вижу. — Видишь что? — делал вид, что ничего не понимает, Кэм. — Вижу как бесстыдно и вероломно ты пытаешься проворачивать эти… свои трюки, — с выразительным отвращением прошипела Татум, приставив к горлу Кэмерона ту самую бритву, не пойми откуда взявшуюся в её руках. Кэм покосился на уткнувшийся в его шею кончик лезвия и добродушно улыбнулся, щурясь от яркого света. — Верни бритву на место. — Она моя! — властно заявила Татум, задрав подбородок. — Я недавно её купил. — Будто мне есть до этого какое-то дело. — Котик-енотик уже половину вещей из моего дома утащил. Ты что, в мою честь алтарь возводишь? Когда уже я получу что-нибудь твоё? — игриво подмигнул Татум Кэмерон, за что мгновенно поплатился. Дэдлок вдавила ему в кожу бритву, чудом не пустив кровь, а свободной рукой прижала его запястье к кровати, цепляясь ногтями, будто крючками. — Так вот почему ты меня в свою комнату не впускала… — просиял от собственной догадки Кэмерон. — Ты хранишь все мои подарки, правда? И чтобы я этот позор не увидел, бросилась на амбразуру, отчаянно защищая вход в свою крепость. — Какие ещё подарки? — процедила сквозь зубы Татум, наклонившись к Кэмерону ниже, дабы лоб в лоб смотреть глаза в глаза. — Давай, сходим к тебе домой и посмотрим, — ненавязчиво предложил Кэм, за что схлопотал пощёчину. — А что такое? Котику есть что скрывать? Неужели ты ещё не всё спрятала? — Ах, подарки… — протянула Татум, делая вид, что внезапно вспомнила о них. — Они все давно на свалке гниют. Видишь ли, подачки всяких слащавых мальчишек отравляют демоническую ауру в моём доме, потому я их даже на порог не заносила. Напрямую метнула в урну, где банкирскому мусору самое место. Пусть твои тупоголовые крыски-фанаточки строят алтари имени Кэма Дю Пона, а я никогда не опущусь до такого унижения. — Глаза Татум горели праведным гневом. — Не буду тебе я девушкой! И женой твоей не стану! — рявкнула она, дав крепкую затрещину Кэму и направив бритву теперь уже ему в лицо. — Ой, как страшно, — без тени страха промолвил Кэмерон. — Заруби себе на носу, мистер рыцарь, я прихожу когда хочу и когда не хочу. — Татум наклонилась так низко, что шептала Кэмерону прямиком в ухо, нарочно задевая его губами и обдавая жаром собственного дыхания. — Я всё решаю, а ты никто и ничто. Пыль мироздания ты, вот кто. Твоё унылое обаяние на меня не действует. Я не овца, как все остальные, и никогда не стану частью отары, пускающей слюнки по твоей крайне заурядной, неинтересной, ни капли не привлекательной внешности. Вздумал усыпить мою бдительность? Дурашка-Кэм слишком много о себе мнит. — Я просто знаю, что другой судьбы для тебя нет, — уверенно заявил Кэмерон, когда Татум отстранилась от его уха. — Можешь упираться сколько угодно, но ноги всё равно приведут тебя ко мне. Ты не смогла окончательно отшить меня в восемь лет. Не смогла отшить на кухне. Не отшила здесь, когда осталась ночевать в первый раз. И знаешь, что? Сейчас тоже не отошьёшь. Ты же на стены без меня полезешь. Не сможешь спокойно спать. У тебя нервный тик начнётся, нервный срыв, и что там ещё бывает нервное. — Кэмерон замолчал, наблюдая за тем, как Татум побледнела от ярости. — Ты давным-давно моя, просто ещё не поняла этого, но ничего, я охотно тебе всё разъясню! — И не мечтай! — каркнула Татум. Что-то в её мозгу щёлкнуло. Она быстро слезла с Кэма, тот дёрнулся, чтобы встать, но… его рука оказалась прикована к изголовью кровати. Вздохнув, Кэмерон откинулся на подушку. Серьёзно? Когда она успела стащить наручники, и, что самое главное, заковать в них Кэма? Довольная собой, Татум, вертя между пальцев опасную бритву, медленно и нарочно неуклюже отступала назад, торжествующе усмехаясь. — И куда ты собралась в таком виде? — поспешил спросить Кэмерон, пока Татум не сбежала. Та замерла на месте и скривилась, когда поняла, что одета в тряпьё Кэмерона, а её собственное платье стиралось в машинке. Татум стрельнула глазами по сторонам, надеясь где-нибудь найти неожиданно завалявшееся сменное платье, но в пустом доме Кэма заваляться могли только испорченные продукты в урне, а платьев почему-то не было. — Будь хорошей девочкой — отдай мне ключ, — настоял Кэм, понимая, что в его одежде Татум на улицу не пойдет, без одежды тоже не сможет, а значит, за пределы его дома Дэдлок не улизнуть. И кто из них по-настоящему закован? — Хочешь ключ? — поинтересовалась она, наиграно понимающе кивая. — Так возьми его. Татум повернулась лицом к компьютеру и со всей силы зашвырнула в его сторону маленький ключик. В сторону, противоположную той, где лежал прикованный к постели Кэм. Он покачал головой, но сказать ничего не успел, потому что Татум и след простыл. Разумеется, в снобской одежде выйти в свет она не смела, потому ринулась в ванную, где столкнулась с новой проблемой. Нет, то, что платье мокрое, проблемой не являлось, а вот то, что стиральная машина не открывалась, здорово попортило Татум нервы. Она разными способами пыталась отдёрнуть на себя крышку, но машина с упрямством истинного Дю Пона продолжала катать платье Татум в воде. На эмоциях ей не сразу пришло в голову выключить стиралку, но когда она это сделала, ничего не изменилось, ведь этот проклятый аппарат по-прежнему не впускал Татум! Одежда больше не болталась в воде, мирно в ней лёжа, но, тем не менее, открываться машинка и не думала. Дэдлок разнервничавшись, стукнула по ней ногой, но и это не сработало, хотя пинок ненависти обычно работал безотказно. Чёртов Дю Пон! Всё в его доме настроено против Татум! Впервые в жизни она пожалела о том, что никогда ничего не стирала. Нет, навык стирки ей всё ещё не нужен, а вот навык взлома стиральной машины пригодился бы. Если у Татум однажды появится много денег, она запрёт их в стиралке, потому что надёжнее места, оказывается, не придумать. Кое-как приловчившись, Татум всё-таки умудрилась выломать крышку, из-за чего наружу полилась вода, быстро впитываясь мягким белым ковром. Вдохновлённая победой над технологичным чудовищем, Дэдлок вывалила наружу всё тряпьё из барабана, ощутив приятный запах порошка, а затем выдернула своё чёрное платье, содрав с него мокрую белую футболку Кэмерона. — Как ты открыла машинку? — послышался спокойный голос Кэма за спиной Татум. Та резко обернулась, наблюдая, как Кэм уже без наручников зашёл в ванную, закрыл за собой дверь, защёлкнул её на замок и, скрестив руки на груди, прислонился к двери, слегка сконфуженно наблюдая за сломанной крышкой и растёкшейся по ванной водой. — Как ты избавился от наручников? — Ты же не думаешь, что я не найду подход к собственным наручникам? Татум смотрела сквозь Кэмерона, гадая, как ей проскользнуть мимо. Дверь заперта, вентиляционных шахт размером с человека нет, даже окно поставить в ванной не удосужился! Вода из машинки неприятно чавкала под ногами, а с платья продолжали стекать струйки, и выжимать его Татум не спешила. — Моя апокалиптичная Тати уничтожила стиральную машину и коммуникатор за семь минут. Ты бытовой антихрист, знаешь? — восхищался Кэмерон. — А с этим ты что намерена делать? — Он как бы невзначай указал пальцем на истекающее водой платье в руках Татум. Та, понимая, что над ней вероломно насмехались, распрямилась, задрала нос и, бросив платье на пол, стащила с себя футболку, грубо её скомкав и запустив Кэмерону в лицо. — Ах, вот что! — оценивающе покачал головой он. Следом за футболкой Татум сняла штаны, тоже метнув их в Кэма, после чего с гордостью и трудом натянула на себя мокрое, липнущее к каждому сантиметру тела, платье. Кэмерон с упоением наблюдал за тем, как Татум страдает от прилипающего платья, которое словно вдвое сузилось, отчего теперь рукава еле-еле налезали на и без того тонкие, хоть и крепкие ручки. — Могу помочь, если попросишь, — как бы невзначай предложил помощь он и поджал губы. Татум медленно подняла голову, с опаской поглядывая на Дю Пона. Запер её в ванной в мокром платье, так ещё и помощь смеет предлагать! Хотя, возможно, в этом есть смысл. Татум задумалась. Несколько минут назад, Кэм утратил бдительность и оказался закован в наручники. Что если он настолько идиот, что может утратить бдительность дважды подряд? — Попрошу, — неожиданно для себя самой кокетливо сказала Татум, пристально рассматривая Кэмерона. — Подойди ближе, — попросил он. Татум вздохнула. Вот ведь идиот! Помогать он ей не собирался, зато коварный план разгадал с пол-оборота. — Лучше ты, — парировала Дэдлок. Кэм покачал головой, лишний раз убедившись в своих предположениях. Разумеется, как только он отойдёт, Татум попытается прошмыгнуть к двери, вот только продолжать спор она неожиданно не стала, подойдя к Кэму на расстояние вытянутой руки, затем ещё ближе, и, в конце концов, подошла впритык с привычной для неё горячностью бросившись Дю Пону на шею, чтобы беспорядочно его целовать. О том, что следовало натянуть рукава платья до запястий, оба благополучно забыли. Из-за мокрого платья Татум футболка Кэмерона моментально пропиталась влагой и запахом порошка. Взмокли его руки и ноги, по которым Татум благополучно топталась, запутавшись в подоле собственного платья, липнущего теперь и к Кэму. Несмотря на то, что в одной руке Дэдлок продолжала сжимать опасную бритву, она обвила шею Кэмерона, поглаживая его по затылку щекам и плечам, а затем, толкнув его в дверь так, что она заскрипела. Подобным ударом Кэма не убить, а вот раззадорить можно ещё как. Татум нарочно целовала его всё грубее, злее, кусая, а через раз просто дыша ему в лицо, избегая поцелуев, чтобы пробудить в нём больший азарт. Медленно Татум стала отводить его назад, туда, где из машинки наружу капала вода. Своими ручищами Кэм порядком спутал волосы Татум. Те липли к её губам, он их целовал, и волосы прилипали уже к нему, а затем Дэдлок бесшумно нащупала на столике позади неё самую большую баночку с гелем для душа, и со всей силы приложилась ею по голове Кэма. Тот слегка покачнулся и машинально стал отступать назад, чтобы удержать равновесие, потому Татум замахнулась и ударила его повторно, угодив в затылок. Чувствуя, что одной ногой Татум на свободе, она бросилась к двери, но Кэм успел схватить её за плечо. Его пальцы зацепились за чёрные волосы, Татум взвизгнула, и в горячке махнула перед Кэмом бритвой. Чувствуя, что его рука всё ещё болтается в её волосах около плеча, Татум сгребла их в пучок, чиркнула по ним бритвой и метнула отрезанный сноп волос в лицо Кэму. — Ты что… — ужаснулся он, опешив от того, как небольшой по длине пучок чёрных волос обсыпался с его одежды, рук и лица на пол. Татум без тени сожаления отрубила волосы… — Опороченные твоими грязными ручонками волосы мне не нужны. Ты же хотел взять что-то моё? Наслаждайся трофеем, котик! — съязвила она, упиваясь удивлением Кэмерона. Путь к дверям открыт, Дю Пон в шоке — двойная победа! Татум сегодня диво как хороша! Кэмерон же, хватаясь за голову, где уже выступили пара шишек, оторвался от рассматривания волос на белом ковре и взглянул на Татум, видоизменившейся в одно мгновение ока. Больше не было длинных гладких волос, скользящих по её плечам. Теперь волосы Татум болтались немного ниже уровня подбородка, причём одна сторона вышла длиннее другой. Кэм зачарованно глядел на неё, понимая, что уже тысячу лет не видел её такой, ведь Татум почти всегда носила волосы длиной до лопаток. Прошло всего восемь секунд, прежде чем Кэмерон понял, что и эта неуклюже сделанная причёска безумно ей шла. Какая же она красивая. Слово «красота» определённо придумали про Татум! Вот только долго любоваться ему не довелось. Избавившись от лишних волос, Татум повернулась лицом к двери, открыла её и пулей рванула прочь. Кэм бросился за ней, но в искусстве улизнуть из любой ситуации Татум нет равных. Она в галоп пронеслась по коридору, затем, громко топая, по лестнице, за несколько секунд спустившись вниз. Кэм бежал за ней следом, не понимая, как его спокойная, даже во время гулянок с друзьями, жизнь могла так категорически меняться из-за всего лишь одной девчонки! Зато какой… — Больше ты меня никогда не увидишь! — рявкнула Татум, распахивая дверь. — «Никогда» — это завтра? — вдогонку уточнил Кэм. — У нас с тобой наказание одно на двоих, котёнок! Сама судьба нас сводит! — Ещё бы совместимость нашу проверил, дьявольский Нострадамус! — Семьдесят четыре процента. Остальные двадцать шесть ушли на твоё упрямство. — Чтоб ты сдох, гнусный работорговец! — Хлопнула дверью Татум. Поняв, что поймать её он уже не успеет, Кэм сбавил шаг и остановился в дверном проёме, наблюдая, как боготворимая им Тати босая, приподняв подол своего мокрого платья, несётся навстречу ветру прочь от дома Кэмерона. К счастью для них обоих, улица пустовала. Ни людей, ни машин, и лишь яркое солнце светило над головой, золотистыми лучами отражаясь от светлых домов. — Люблю тебя! Спасайся скорее, бегляночка, а то вдруг я тебя догоню и зацелую до смерти! — громко прокричал Кэм, любуясь тем, как Татум уверенно удалялась от его дома, то и дело оглядываясь в страхе, что Кэмерон таки ринется за ней следом. Он простоял на пороге, наблюдая за ней до тех пор, пока Татум окончательно не скрылась из виду. Впору было расстроиться, что она сбежала, да ещё и угрожая больше не вернуться, но Кэмерон знал, что никуда она не денется и на днях заявится снова, потому что не выдержит без него и недели. «Больше никогда» в исполнении Татум должно продлиться примерно дня четыре. Ещё какое-то время Кэм, улыбаясь, смотрел в ту сторону, куда она убежала, тщетно надеясь, что Татум может вернуться, но… нет. Она так спешила, что забыла у него свою обувь и не постеснялась податься на улицу в абсолютно мокром платье и с перекошенной причёской. Надо же настолько убеждать себя не хотеть быть девушкой Кэма! Он мечтательно взглянул на небо, понимая, что этим она его всегда и привлекала. Бедняжка Татум делала всё, чтобы отвадить от себя Кэма, не понимая, что своими действиями добивала его чувства окончательно. Когда они поженятся, Кэм обязательно ей припомнит и мокрое платье, и отрезанные волосы, а пока нужно отыскать обувь Татум, чтобы обзавестись причиной пристать к ней завтра.***
Татум бежала по дороге как угорелая. Платье будто посадили на клей, из-за чего оно ужасно липло к телу и мешало нормально двигаться. Ещё и оказалось слишком длинным, вынудив Дэдлок придерживать его руками. Покалеченные волосы беспомощно болтались на ветру, а шея обдувалась ветерком, заставляя Татум чувствовать себя непривычно. И всё из-за этой клуши богатой! Первое время Татум даже не осознавала, что находится на улице, а когда поняла, стала лихорадочно глядеть по сторонам, опасаясь, что кто-то мог её заметить и подумать недоброе. К счастью, в эту пору район пустовал. Людей и в другое время суток здесь негусто, как и машин, а в обед так и вовсе все сидели либо на работе, либо по домам. Солнце противно кусало глаза, отчего Татум щурилась. Кажется, Дю Пон купил даже погоду, потому что около его дома, когда к нему заглядывала Татум, никогда не бывало дождя — лишь противное слащавое солнце. Бежать Татум планировала не домой, а к Шанталю, ведь если вдруг Дю Пон рванёт за ней, то к Шанталю он не сунется, и Татум окажется в безопасности от его загребущих рук. Как же её гневило то, что эти грубо-мягкие, такие чувственные, крепкие, знающие толк в объятиях руки достались такому убогому, помешанному на консерватизме никчёмному человеку! Нет, подобный позор не имел права случиться с Татум. Если бы она и решила выйти за кого-нибудь замуж, то только за того, кого сама бы захотела, а не кумира глупых девочек, ведь Татум не глупая девочка и связываться с подобным Кэмерону ширпотребом не станет. Не успела Татум основательно разозлиться, как уже оказалась на пороге академии. Внутри бушевали эмоции, болтающиеся туда-сюда волосы раздражали так, что хотелось их вырвать, а с платья стекла уже вся вода, хотя оно по-прежнему оставалось мокрым. Дэдлок пронеслась по пустым тёмным коридорам, преодолела лестницу и, раздражаясь теперь ещё и гулу собственных шагов, звучащих подобно гобою, ворвалась на этаж Шанталя, подбежала к его двери, толкнула её и ввалилась внутрь. Шанталь стоял спиной к ней около стола, явно, как и всегда, занимаясь какой-то ерундой, потому Татум бесцеремонно подбежала к нему и, когда он обернулся, услышав тревожный шум, пылко поцеловала, сжав руками его плечи. Шанталь был ниже Кэмерона, потому с ним это делать удобнее. Помимо прочего у него дурная репутация и вообще он поцелованный смертью, из-за чего в сто тысяч раз лучше всяких маменькиных сынков. Татум то и дело выискивала плюсы поцелуев с Шанталем, пока не поняла, что на фоне этих поисков опять упустила весь поцелуй, будто его и не было! Она отстранилась, впритык глядя опешившему Шанталю в глаза. Да что за дьявол? Поцелуи должны быть приятными! Они как минимум… должны быть! Почему тогда Татум не поняла, кого она целовала и целовала ли вообще? Шанталь так и Паркер целует, что ли? Как она тогда до сих пор встречалась с ним? Неужели он с пятнадцати лет ничему не научился? Может, следовало его потренировать? То-то Дю Пон жаждал видеть Татум в роли своей девушки, ведь Татум хороша, да и он сам, увы, тоже, что невероятно огорчало. Это же просто поцелуи! Они должны работать в любом случае! Где-то на опушку сознания Татум забралась кошмарная мысль. А что, если Кэмерон прав? Что, если только его поцелуи и подходят Татум? Что, если поцелуи нужно примерять, как обувь, и все подряд не подходят, потому что размер обуви взрослого человека не меняется? Эта мысль настолько её ужаснула, что Татум даже приоткрыла рот. Если это правда так, то природа очень-очень глупая! Татум замерла, глядя на Шанталя стеклянным взглядом, а когда поняла, что вот так просто без предупреждения и приветствия заявилась к Шанталю и впилась в него будто пылесос, стала отступать назад, как травоядное пыталось улизнуть от хищника. — У тебя всё в порядке? — аккуратно поинтересовался Шанталь, удивлённо рассматривая Татум. Не настолько удивлённо, как она пялилась на него, но всё же с крайне подозрительным и небезопасным для Дэдлок удивлением. О, нет, теперь Шанталь мог заподозрить неладное! Надо бы придумать достойную отговорку… — В порядке, — очень тихо и неторопливо проговорила Татум, с опаской и недоверием глядя на него. — В абсолютно совершенном порядке. Идеальнее порядка ещё не бывало. Шанталь понимающе кивнул, но ей не поверил, наблюдая за Татум излишне внимательно, как будто уже размышлял о чём-то страшно непристойном. Татум остановилась в трёх шагах от двери и принялась бегать глазами по всей имеющейся у друга мебели, лихорадочно соображая, как можно аккуратно выкрутиться. Подумаешь, поцеловала… Не убила же! Вот только для Шанталя это примерно равноценно, да и ворвалась к нему Татум больно внезапно. — И ничего не случилось? — настойчивее уточнил Шанталь, подталкивая подругу к разговору. Татум захотелось провалиться сквозь землю. Надо же так чудовищно облажаться! Мало того, что Кэмерон целуется в разы лучше Шанталя, так ещё и Шанталь мог подумать невесть что. Татум сделала глубокий вдох, затем выдох, а после выпрямилась. И чего это она забеспокоилась? Она же стратег! Нельзя поддаваться панике. — Да нет, а что должно случиться? — равнодушно спросила Татум, захлопнула дверь и проследовала вглубь комнаты к столу. — Шанталь, ты выглядишь странно. У тебя что, болит живот? Опять ел что попало? Шанталь еле заметно улыбнулся, стоя боком к Татум, по-хозяйски топчущейся в той стороне комнаты, которую он считал кухней. Татум, словно ничего не произошло, начала заглядывать в кастрюли и сковородки в поисках еды. — …или не ел ничего. Где твоя еда? Ты до сих пор ничего не приготовил? Уже обед! Ты знаешь, что от этого у тебя живот и болит? — Что с твоими волосами? — почти прошептал Шанталь, слегка склонившись над столом. Татум отвернулась от кастрюль и встретилась с ним взглядом. Глаза Шанталя лукаво поблёскивали, будто ему известно что-то этакое, но вслух он ничего не говорил. Ну, не мог же он знать, зачем Татум его поцеловала? И где она была. Шанталь ведь не оракул какой-нибудь. — А что с ними? — Дэдлок сделала вид, что не понимала, о чём Шанталь говорил. — Они стали короче. — Ах, это… — Татум провела рукой по волосам. — Заглянула к стилисту. Шанталь понимающе кивнул, всё ещё как-то ненормально улыбаясь. — Интересно. Ты не говорила, что хочешь сменить причёску. — А я не хотела. А потом захотела. Вот. — Стилист какой-то не очень добросовестный попался. Неаккуратно поработал, будто совсем дилетант. — Все стилисты отстой, — фыркнула Татум и смахнула волосы с лица, а затем опомнилась. — Погоди, тебе что, не нравится? — угрожающе спросила она. — Конечно, нравится, — поспешил оправдаться Шанталь и опустил голову, пряча улыбку. — Просто мне показалось, что стилист… работал наспех. Новичок, наверное. Если хочешь, я могу подровнять тебе волосы, чтобы твоя причёска выглядела ещё прекраснее. — Ты умеешь стричь? — насупилась Татум. Мало того, что регулярно бреется незаметно для неё, так ещё и стричь научился? — А ты думаешь, кто подстригает мне волосы? — Шанталь снисходительно улыбнулся, переводя любопытный взгляд с волос Татум на её платье. — У тебя платье мокрое. — Да, попала под дождь, — отмахнулась она, делая вид, что нарезанные помидоры в тарелке безумно интересны. — На улице солнечно. — Правда? — удивилась Татум. — Зато в квартале отсюда лило как из ведра! — Но волосы твои не намочились. — Не унимался Шанталь, делая вид, что резать помидоры и класть их в тарелку тоже безумно интересно. Татум метнула в него уничтожающий взгляд. Временами Шанталь на удивление приставуч. И чем ему волосы с платьем не угодили? — А обувь у стилиста осталась? — Нет, — процедила сквозь зубы Татум, покосившись себе под ноги. Пока Шанталь не поведал ей о том, что она босая, Татум этого не замечала. Дьявол, придётся как-то пробраться в дом Кэма и стащить у него свои ботинки… — Я испытываю новую практику для… единения с миром, чтобы Гао от меня отстала. — И поэтому ты оставила свою обувь у стилиста? С миром единяешься? — как ни в чём ни бывало вновь задал вопрос Шанталь, постепенно начиная раздражать Татум. — Причём тут стилист? — возмутилась она. — Мне кажется, я его знаю. — Нет, не знаешь. Откуда тебе его знать, если ты стрижёшься самостоятельно? Ты, когда голодный, жутко вредничаешь! — Татум склонилась над столом, не сводя с Шанталя проницательных глаз. — Ты в чём-то меня подозреваешь? В чём меня вообще можно подозревать? — Ни в чём, — спокойно ответил Шанталь, но Татум отчего-то верилось в это с трудом. Вот уж кто выглядел подозрительным, так это он сам! — Но если вдруг тебе есть что рассказать, ты всегда можешь поделиться этим со мной. — Я всегда делюсь, — сказала она, всё ещё глядя на друга с опаской. Он ведь никак не мог узнать, где Татум была, а значит, она в безопасности. — Правда? Тогда, что тебя подтолкнуло меня поцеловать? — Татум всем своим телом чувствовала дискомфорт. Шанталь подступался к ней так аккуратно, что становилось не по себе, будто он… научился читать её мысли? Кошмар! Татум слегка встряхнула головой, и глупые фантазии тотчас растворились. — Не подумай, я не возмущён. Просто любопытно. — Захотелось — сделала. Тебя что-то удивляет? — Ничуть, — улыбаясь, хмыкнул Шанталь на секунду засмотревшись на излишне нервничающую Татум, после чего принялся со всей внимательностью аккуратно резать кусочки мяса. Татум молча наблюдала за ним, прикидывая вышло убедить Шанталя в собственной правоте или же нет. Он молчал, а значит, аргументы закончились, и Татум победила, вот только другая проблема стала лишь острее. Дэдлок надеялась, что поцеловав Шанталя, она познает всю прелесть поцелуев по-новому, но вместо этого познала лишь полный спектр эмоционального раздражения и разочарования. Вернуться к Кэму она не могла, потому что пообещала больше никогда к нему не приходить, но беда в том, что заменить его некем. И что, спрашивается, теперь делать? Даже будучи злой, разгневанной, яростной и возмущённой Татум признавала, что Кэм в любовных делах просто потрясающий, но, возможно, Шанталь всё же не показатель, а потому для чистоты эксперимента ей надо срочно с кем-то сравнить. Татум хищно улыбнулась, решив, что как только отправится домой, поймает первого попавшегося прохожего мужского пола и поцелует.***
Время неумолимо бежало вперёд, а Шанталь так до сих пор ничего и не добился. Он кропотливо изучал биографии людей, с каждым днём всё больше убеждаясь в том, что запутался окончательно. Как так вышло, что все вокруг подходили на должность шпионов? Или не подходили совсем… Шанталь медленно терял грань между собственными домыслами и реальностью. Он старался не думать о том, чем занималась Татум у Кэмерона, из-за чего явилась в академию мокрой и с отрезанными волосами, но что бы это ни было, Шанталь для себя классифицировал сие как «нечто серьёзное». Татум всё чаще бывала у Кэма, а значит, в том или ином виде их отношения развивались. Впору бы порадоваться за неё, но Шанталь не был уверен, что повод для этого есть. Практически каждый день, когда он садился работать над таблицами, Шанталь уже по традиции пересматривал информацию о Кэмероне, постоянно находя новые детали. В конце концов, Шанталь забрёл в дебри бракоразводного процесса двоюродной бабушки Кэма, и лишь тогда понял, что пора бы притормозить. Как для людей, ведущих собственный бизнес, Дю Поны были поразительно невинны, а Кэмерон, который к бизнесу пока руку толком не приложил, и вовсе кристально чист. Временами Шанталь сокрушался по этому поводу, чувствуя, как его голову охватывает паранойя. Чем больше лестных слов о Кэме Дилони находил, тем подозрительнее тот ему казался. Единственное Шанталь знал наверняка — Кэмерон очень умён, и если он правда доносчик, то образ свой выстроил максимально продумано. Вряд ли в Первом существует человек настолько же крепко по жизни стоящий на ногах. У Кэма есть дом, друзья, потенциальная девушка, множество поклонниц, акции всюду, где только можно. У него прекрасные отношения с людьми, нет врагов, он умён, силён и с характером. Ему доверяли и его уважали. Он умел хранить секреты. Шанталь вздохнул. Иногда его мучило желание спросить у Кэма прямо — не шпион ли тот. Хотелось, наконец, успокоиться насчёт его кандидатуры. Но не вышло. В один прекрасный день, когда Шанталь без энтузиазма разбирался с собранными данными, он нашёл любопытную информацию там, где того совсем не ждал. Ему удалось взломать файлы Камилы. Она настолько хорошо запаролила данные, что Шанталь с горем пополам после множества попыток с трудом их разблокировал. Лучше бы он этого не делал, потому что информация была посвящена… Дю Понам. Глаза Шанталя сверкнули, как только он увидел знакомую фамилию, а главное, подборку документов, свидетельствующих о том, что Дю Пон в одиночку регулярно ездил в Капитолий. Шанталь встал из-за стола и прошёлся по комнате туда-сюда несколько раз. Во-первых, откуда эта информация у Камилы? Неужели милая защитница животных — шпионка? Она не просто отыскала данные — она сохранила их на своём планшете, с которым ходила в академию! Вот тебе и воровка кисточек из арт-студии! Шанталь остановился посреди комнаты. Камила запаролила данные настолько хорошо, что он, отлично в этом разбирающийся человек, с трудом справился с шифром, но всё же насколько уверенной в себе нужно быть, чтобы не удалить информацию с рабочего планшета! Так вот почему она всюду бегала за Кэмероном и его ребятами — вынюхивала полезные факты! Впору бы решить, что Кэм жертва, за которой Камила следит, но… Что он так часто делал в столице? Это не рабочие визиты, так как никакими официальными документами поездки не подтверждены. Путешествовал Кэм так, чтобы в академии его отсутствие не замечали, а главное, камеры засекали его в районе старого города и Арлингтона! Он посещал штаб… Камила разузнала об этом. Но почему она сочла подобную информацию важной? Почему хранила её у себя под семью печатями? Если Кэмерон свой, то какой смысл в этих действиях? Шантажировать его тем, что он, как и сама Камила, работал на штаб? Что за ерунда? Шанталь схватился за голову, пожалев, что вообще решил взламывать файлы Камилы. Тем не менее, найденные им улики были косвенными, и прямо не указывали на то, что Кэм шпион, хотя другое объяснение в голову Шанталя не приходило. С этими мыслями он прожил несколько дней, а после уже не выдержал их натиск. Как узнать наверняка, кем был Кэмерон? Шанталь настолько отчаялся, что в его голову влетела безумная мысль. Шанталь понимал, насколько странная и бессмысленная идея завладела его разумом, но… почему нет? Это ведь всего лишь игра. Она никому не навредит, да и не значит ничего особенного, но, возможно, хоть немного притупит разросшуюся паранойю, которой на почве новых знаний Шанталь поддавался всё сильнее. — Татум, — мягко позвал он её, пока та копалась в горе сваленных на полу книг в поисках блокнота. Когда она промычала, Шанталь понял, что Татум его слушает, потому можно продолжать. Он покосился в сторону стоящего на стеллаже пустого стеклянного террариума и заговорил. — А ты можешь при помощи карт рассказать что-то про человека, которого тебе загадают, но имя не скажут? Доселе громко шуршащая Татум замерла, выбросив из рук пару книг, а затем резко обернулась к Шанталю с таким видом, будто он ей предложил убить кого-нибудь. — Конечно, могу. Пустяковое дело, — хвастливо заявила она, по-прежнему сидя на коленях. Подошва ботинок оставила сзади на её платье пыльные следы, светлым пятном бросившиеся Шанталю в глаза. — А что? — с подозрением поинтересовалась Татум, кажется, совсем позабыв о своём блокноте. — Просто… — Шанталь замялся. Какая же это глупая затея. Вздор! И как ему, стратегу, доверяющему лишь науке, пришло в голову использовать гадальные карты? Насколько отчаяние должно захлестнуть человека, чтобы он предпочёл это адекватным поискам информации? Шанталь сделал глубокий вдох, а затем выдох. Чепуха. Он ведь не собирался воспринимать эту игру как нечто серьёзное. Какие результаты могли дать разрисованные черепами и кубками карты? Зато немного ненавязчивого досуга точно принесло бы ему пользу и порадовало бы Татум. — Может быть, мы попробовали бы так сыграть? — решился спросить он, стараясь не зацикливаться на стоящем в углу алтаре. Прошли годы с тех пор, как Шанталь впервые его увидел, но так до сих пор и не смог избавиться от холодных мурашек, когда смотрел на всю эту чудовищную атрибутику. — Ты, правда, этого хочешь? — Татум подорвалась с пола и в один прыжок преодолела расстояние до Шанталя, обхватив его плечи обеими руками. — О, Шанталь, это совсем не игра, нет! Это сложный и очень точный ритуал открытия новых знаний! Думаешь, почему я такая умная? Шанталь устало улыбнулся, наблюдая за тем, как Татум расцветала на глазах. Она металась из одного угла комнаты в другой, спотыкалась о стопки разбросанных тут и там книг, сбрасывала со стеллажей свои вещи в поисках всего необходимого для жуткого ритуала, а Шанталь подбирал их и клал на место, сдувая с некоторых предметов толстый слой пыли. Поразительно, как у неё ещё пауки не завелись! Расставляя статуэтки горгулий в ровную линию, Шанталь заметил, что в углу шкафа покоилась паутина, на которой сидел небольшой, но определённо довольный своей жизнью паук. — Достань с нижней полки толстые свечи! — командовала Татум, сгребая в охапку массивного вида карты, нож, украшенный драгоценными камнями, сложенную в несколько раз жутко потрёпанную временем бумажную подстилку, расписанную рисунками кровавых расправ, и небольшую баночку с каким-то серым порошком. Шанталь на мгновение растерялся, прокрутившись на месте в поисках той самой нижней полки. Нижняя полка стеллажа? Нижняя полка шкафа? Которую из восьми нижних полок Татум имела в виду? Спрашивать Шанталь не решился, потому просто стал проверять все подряд. Открыв первую, он беспомощно замер. Шанталь не любил копаться в чужих вещах, особенно в вещах Татум, и в этот момент вспомнил, почему именно. Внутри ящичка творился такой бардак, что волосы становились дыбом. Неужели в подобном месте реально отыскать свечи? Шанталь принялся аккуратно разгребать весь этот чудовищный хлам, от которого рябило в глазах. Носовой платок, серьга, болты, раздавленная конфета в потёртой обёртке, две разорванные карты, маленькая керамическая чашка с надломленным краем, пара блокнотов, набор игл, лак для ногтей, вырванные из какой-то книги страницы и открытый флакон с ароматизированной водой. И это только те вещи, что лежали на поверхности. — Да не здесь же! — сказала Татум, возникшая рядом уже без своих принадлежностей. Она рывком потянула соседний ящик на себя, нырнула в него рукой, даже не глядя на гору перемешанных между собой вещей, и сразу же вытащила откуда-то со дна пару толстых чёрных свечек. — Садись напротив меня, — велела она и плюхнулась на пол перед кучей необходимых для ритуала предметов. Шанталь сел по другую сторону карт и свечей, чувствуя себя крайне неловко, пока его подруга резкими движениями не особо аккуратно расставляла на подстилке свечи, нож и порошок. Он знал, что Татум часто занималась подобными вещами и умела очень многое из того, о чём читала в своих демонических книгах, вот только… работало это не всегда. В понимании Шанталя — никогда. Сама же Татум считала иначе, потому продолжала углубляться в изучение своих фолиантов. — Нужно лучше зашторить окна! — с энтузиазмом заявила она и вскочила с пола. Шанталь устало посмотрел на окна и улыбнулся, ведь они и без того зашторены лучше некуда. Две пары штор скрывали мир Татум от света, но для неё и этого показалось мало, потому она распахнула их, закрыла жалюзи, затем одни шторы, вторые, и лишь после этого вернулась к Шанталю. Щелчок зажигалки — и загорелась первая свеча, а за ней и вторая. Темноту комнаты прорезали оранжевые огоньки пламени, заставившие тени Шанталя и Татум неуравновешенно плясать на стенах. — Мне было бы проще, если бы ты назвал имя человека. — Я не могу это сделать, — уклончиво ответил Шанталь, наблюдая за тем, как Татум сгорала от нетерпения поскорее начать свой ритуал. — Ладно уж, — хмыкнула она. — Тогда загадай его имя, образ и держи их в голове. — Татум перетасовала карты, опустила их на подстилку и посыпала сверху тем самым порошком. Шанталь внимательно наблюдал за её действиями, никак их не комментируя. По крайней мере, наблюдать за этим интересно… Он выбросил из головы мысли о том, насколько же всё это глупо и нерационально, а вместо этого загадал то самое имя, которое долгое время не давало ему покоя. Кэмерон. Всякий раз, когда Шанталь успокаивался, убеждая себя в том, что Кэм не при делах, случалось что-то, что вновь заставляло его сомневаться. Постоянное недоверие настолько удручало, что хотелось дать себе надежду, хотя бы какую-то её кроху, что Кэмерон ни в чём не виноват, как в глубине души Шанталь и думал. — Загадал? — лукаво ухмыльнулась Татум. Шанталь кивнул. — Тогда давай сюда руку. Она протянула свою ему навстречу, второй схватившись за нож. — А продезинфицировать? — насторожился Шанталь, улыбаясь уголками губ. Татум закатила глаза, нехотя протерев лезвие с обеих сторон своим платьем. — Готово, — отчиталась она и, не дожидаясь пока Шанталь сам подставит руку, схватила его за запястье, потянула на себя и легонько провела ножом по подушечке среднего пальца. На коже Шанталя выступила кровь, потому Татум поспешила поднять руку друга сначала над свечой, а затем над колодой карт. Одна капля крови потекла вниз по основанию свечки, а вторая поблёскивала на рубахе верхней карты. — А теперь вытащи одну из карт и протяни мне, не подсматривая. Шанталь вздохнул, но к наставлению Татум прислушался. Сам ведь захотел! Он вытащил карту из середины и протянул её Дэдлок с довольным видом приставившую ту к своим губам. Закрыв глаза, Татум принялась что-то шептать на непонятном языке, затем провела картой над огнём свечи и спрятала её обратно в колоду, усевшись в позу лотоса и разведя руки в стороны. Можно было счесть это забавным, если бы ритуал не выглядел так жутко. Комната, погружённая в полумрак, горящие свечи, кровь, поблёскивающая на лезвии ножа… Прекратив шептать, Татум ещё раз перетасовала колоду, после чего принялась раскладывать карты, деловито хмыкая и со знанием дела качая головой. Шанталь слегка наклонился вперёд, чтобы рассмотреть, что же ему показали карты, но понять примерную суть пугающих воображение рисунков не мог. Для него всё выглядело так, будто кроме смерти на картах ничего другого не изображено. — Предатели, — наконец, сказала Татум с непоколебимой уверенностью. Мысли Шанталя разом улетучились. Что значит, «предатели»? Он наклонился к картам ближе, чтобы самостоятельно удостовериться. Шанталь всё ещё не понимал, что он видит, но этот приговор Татум… Как она узнала о чём Шанталь думал? И, что самое страшное, почему, когда он загадал Кэмерона, первым словом его характеризующим стало «предатель»? Шанталь выдохнул. Стоп. Татум сказала «предатели». То есть… доносчики? Множественное число. Может, это и не про Кэма, а про ситуацию в целом? Он закрыл глаза, коря себя за инициативу. Всё ведь не по-настоящему! Шанталь просто хотел дать себе ещё одно оправдание тому, что Кэм не шпион! — А ты можешь рассказать подробнее? — аккуратно попросил Шанталь, но Татум его словно не слышала. Она с таким усердием всматривалась в карты, будто сама не понимала их значение. — Тут… что-то странное. — Кажется, Татум и впрямь запуталась… Она прикасалась то к одной карте, то к другой, то меняла их местами, словно получила ответ, но все буквы в нём перепутались, и этот ответ теперь приходилось расшифровывать. — Предатели… Мужчина и женщина… — протянула Татум. — Дьявол, Шанталь, ты не мог загадать кого-то попроще? Если бы ты мне сказал имя, было бы быстрее… — Я не могу, прости, Татум, — извинился Шанталь, пребывая в таком же замешательстве, как и его подруга. — Говори, что видишь, а я сам попробую понять. Татум неуютно заёрзала на месте, задумчиво почёсывая подбородок и косясь на Шанталя, но допытываться не стала, чему он был благодарен. — Не понимаю их связь. Мужчины и женщины. Они не предатели друг друга. — Хмурилась Татум, просматривая одновременно несколько карт. — Либо кто-то предал их, либо они предали кого-то. Нет, не так. Предатель только один из них, да. Мужчина. Значит, никто их не предавал, вот к чему эта карта! Мужчина-предатель! У Шанталя пересохло во рту. Он почти с ужасом смотрел на ту карту, которую Татум прижала пальцем, высказывая свои предположения. Разумеется, на карте нарисованы черепа. Очень много. Дорога, усеянная черепами. То есть предательство. Мужчина и женщина… Кэмерон и Татум? — Женщина как-то с ним связана. — Дэдлок задумчиво почесала подбородок. — Но не с предательством. На ней метки нет. Как интересно. Ты что, загадал какого-нибудь поклонника своей Паркер? Похоже на то! Я права, да? — А ты можешь ещё что-нибудь сказать об этом человеке? — Шанталь спросил очень тихо, боясь получить от Татум ответ. Та, ничего не подозревая охотно кивнула, увлечённо изучая выданную картами комбинацию. Воздух пропитался запахом воска, стало немного душно, отчего у Шанталя закружилась голова, но он старался сохранять трезвость рассудка и внимательно наблюдать за действиями Татум. — Вы знакомы, — издалека начала она, показывая на карту, где скелет заглядывал в зеркало и там видел своё отражение. — Но вы не друзья, хотя друзей у него много. Наверное, он их всех и предаёт, вот же мерзкий тип! Эта женщина связывает вас. Не понимаю суть предательства… Обманщик? — Татум прикусила губу, хмурясь. Её указательный палец опустился на карту, где изображался череп наполовину скрытый под маской. Маской лица человека. — Знаешь, что странно? Шанталь насторожился. — Я не понимаю ничего. Какой-то сложный расклад вышел… Или Дороти Дин-Дон сегодня ленива и не хочет мне помогать? — Татум подняла голову к потолку. — Эй ты, старая кошёлка! Мне нужны силы предков, давай работай! Если ты померла, это не значит, что тебе позволено валять дурака! — Татум вздохнула и вновь принялась изучать карты. — Мертвецы совсем от рук отбились. Так вот! Я не знаю, кого ты загадал, но, кажется, это не просто обманщик, потому что из-за него умирают люди! Татум воскликнула это чуть ли не с восторгом, а Шанталь почувствовал, что буквально поплыл по пространству. Он, сам не зная зачем, поднялся с пола и подошёл к окну, хватаясь за полки стеллажей. Дышать стало тяжело и противно. Воздух, пропитанный пламенем, обжигал лёгкие и вызывал тошноту. Нет. Этого не может быть. Шанталь держал в уме имя и образ Кэмерона. Всё то, что сказала Татум, описывало его. Это правда. И про женщину, и про связь с Шанталем, и… про предательства? Глупые-глупые карты! — Что это за предательство такое, что от него люди умирают? Тоже так хочу! — Хихикнула Татум, но заметив, что Шанталь мрачнее тучи стоял около окна, насторожилась. — Ну, и знакомые у тебя, Шанталь! Убийцы какие-то… Так ты скажешь мне, кого загадал? Шанталь повернулся лицом к Татум, понимая, что сделал лишь хуже. Он надеялся, что такая ерунда, как гадание на картах, сделают его хоть на самую малость менее подозрительным, но вместо этого усугубил ситуацию. Он смотрел на улыбающуюся Татум, и мысли в его голове выстраивались одна за другой как на ступеньках. Кэмерон может быть предателем. Он единственный, кто подходил под описание. Кэмерон может быть вербовщиком Татум. Он единственный, кого она к себе подпустила. Штабу нужна Татум Дэдлок и совпадение ли, что Шанталь узнал об этом в тот момент, когда Кэмерон начал за ней ухаживать? Шанталь смотрел ей в глаза, и ему хотелось выцарапать свои собственные, чтобы прекратить видеть. Особенно то, чего не видят другие. — Ты что, заболел? — выпалила Татум. — Ох, Шанталь, тебе душно? Она вскочила с пола и сначала открыла дверь, а затем распахнула шторы, чтобы открыть жалюзи, после чего шторы вернула в прежнее положение и вдохнула так, словно в комнату ворвался поток кислорода. Шанталь же просто стоял и беспомощно наблюдал за тем как одна из свечей непонятно по каким причинам горела всё слабее, пока и вовсе не погасла. Пламя второй оставалось таким же ярким, как и в самом начале. Шанталь завороженно смотрел на изображения черепов разных калибров и то, как на них отображалась тень огня. — Я… пойду домой, — приглушенно сказал он, быстро придумывая объяснение. — Голова разболелась. — Ты же не расстроился из-за моего пророчества? — предположила Татум, подойдя к нему впритык, чтобы внимательно всмотреться в лицо друга, сканируя его на лживость. Шанталь судорожно сглотнул, не выдерживая на себе столь проницательный взгляд. «Только не спрашивай, Татум, пожалуйста, не нужно»… — Ни один поклонник Паркер тебя не стоит. Не переживай, она не поддастся ни чьему очарованию, кроме твоего! — Хорошо, Татум, не буду переживать, — согласился Шанталь, вымученно улыбнувшись, и обнял её на прощание. По пути в академию разум его никак не мог найти покой. Шанталь наполовину шёл, наполовину бежал, словно сзади его подстёгивали плетью с шипами. Зачем он так торопился домой? Сам не знал. Дома его не ждали ответы зато, по крайней мере, рядом не было вдохновлённой Татум, которой лучше бы никогда не узнать, какого человека Шанталь ей загадал. Новая информация с трудом оседала в голове. Кэмерон доносчик. Как это вообще возможно? Зачем? Какая-то часть Шанталя всё ещё не верила в это, ведь вырезанные из картона рисунки не есть истина, к тому же карты Татум никогда не говорили правду. Лучше бы так всегда и было. Вернувшись домой, Шанталь плюхнулся на диван и схватился за голову. Что, если это действительно так? Что, если каким-то необъяснимым способом сегодня карты не солгали? Что, если эта старушка Дороти и впрямь реальна? Шанталь едва не завыл — ну, какая Дороти… Тем не менее, теперь его подозрительность достигла пика. Что, если Шанталь всё это время шёл на пути к своей самой большой ошибке? Он хотел, чтобы Кэмерон присматривал за Татум и был рядом, но вдруг нужно добиться как раз обратного? Шанталь встал с дивана и медленно подошёл к зеркалу, устало в него заглядывая. Если Кэмерон на самом деле шпион, и всё это время пытался завербовать Татум, значит, Шанталю придётся каким-то образом их разлучить. Как же быть, если Татум в него успела влюбиться? Он закрыл глаза и потёр их ладонями. Если Татум влюбилась в живого человека… насколько реально её от него отвадить? Шанталь взглянул на своё отражение, и ему стало так противно от самого себя, что он не понимал, как зеркало не треснуло от презрения. Сказать ей прямо он не мог. Выдать Кэмерона без объяснений тоже. Она ведь даже не признает, что хоть как-то связана с ним! Да и сам Кэмерон не робкого десятка, потому тараном движется вперёд, и остановить его, кажется, невозможно. Как их разлучить? Нет. Ни о какой разлуке и речи быть не может, пока Шанталь не удостоверится, что Кэмерон абсолютно точно шпион и задумал обман. Нельзя клеветать на человека и обвинять, не имея оснований для этого. Нужно знать наверняка, но как это доказать? Шанталь уже несколько раз вдоль и поперёк изучил его личность, но ничего не нашёл. Возможно, есть какие-то скрытые данные в Капитолии или базе банков Дю Понов, но туда проникнуть Шанталь не мог. Остаётся только… Шанталь воодушевлённо столкнулся со своими глазами в отражении. Он спросит у Кэмерона прямо. Если тот солжёт, Шанталь сразу же поймёт. Заметит. Если внимательно наблюдать за его лицом в момент допроса, ложь можно уличить. Шанталь хорош в этом деле, а значит, ничего не упустит и по реакции Кэма поймёт всё необходимое. Он был готов хоть сейчас броситься к Дю Пону домой, но не мог. Слишком поздно. Придётся ждать следующий учебный день и уже в академии провернуть дело. Каким же мучительным было ожидание! Полночи Шанталь ворочался без сна, а до тех пор так и не смог заставить себя поужинать и уделить достаточно внимания подготовке к тренировкам. Шанталь занимался своим списком, изучал информацию на других потенциальных доносчиков и… понимал, что всё это теперь бесполезно, пока он не узнает наверняка, враг Кэмерон или друг, ведь именно на нём и строился весь план Шанталя. Когда наступило утро, Шанталь явился на занятия первым и отправился не в тот зал, где занимались стратеги, а туда, где тренировались стрелки. Он изучил расписание Кэмерона на весь день, в уме прикинув где и когда его изловить. В первой половине дня так и не вышло застать Кэма в одиночестве, и лишь после обеда, когда тот вновь задержался в раздевалке, Шанталь, наконец, его поймал. — Здравствуй, Кэмерон, — сказал Шанталь, тихо возникнув из-за шкафчика. Кэм как раз собирал на столе свои вещи в сумку. Увидев Шанталя, он лучисто улыбнулся. — Привет. Что-то слу… — Ты шпион? — прямо задал вопрос Шанталь, уткнувшись руками в столик. Он склонился над ним, внимательно всматриваясь в лицо Кэмерона, наблюдая за его реакцией, взглядом и мимикой. — Что? — не понял Кэм. Пачка салфеток в его руках застыла так же, как и взгляд, вперившийся в Шанталя. — Ты шпион? — повторил он медленнее, после чего Кэмерон засмеялся и продолжил перебирать свои вещи, запихивая их в сумку. Так же спокойно и без лишних движений, как и до того. Никакого напряжения в действиях. — Ну… — протянул он, как бы невзначай окидывая взглядом периметр комнаты. Кэм вздохнул и отложил сумку в сторону, отодвинув её вместе с бутылочкой воды и коммуникатором. — Ты про Татум? Не говори ей, что догадался, иначе мне достанется, ладно? Шанталь едва не подавился воздухом. Что это значило? Кэмерон вот так просто… сдался? — Что ты имеешь в виду? — Шанталь нарочно задал наводящий вопрос, чтобы заставить Кэма говорить и дальше. Уж больно спокойным, уравновешенным и даже весёлым он был, несмотря на то, что… признался в шпионаже? — Ты ведь… — Кэм вздохнул, потирая лоб. — Ты меня раскусил? Стратега не проведёшь, да? Татум просила приглядывать за тобой. Сделай вид, что не знаешь, — попросил тот, не глядя на стол, нащупывая стаканчик с кофе. Шанталь замер, не понимая, как реагировать. Татум попросила? Зачем? Когда? Шанталь вздохнул и опустил голову, упираясь руками в стол. Наверное, если бы он не имел опоры, то уже плашмя свалился бы на поверхность столика. Татум попросила… Шанталь вспомнил, что ему следовало внимательно наблюдать за Кэмероном, чтобы ничего не упустить, потому снова поднял голову. Кэмерон возился со своим стаканчиком, как ни в чём ни бывало. Пытался снять с него крышку, затем ему кто-то написал, поэтому он потянулся к коммуникатору и столкнул стаканчик со стола. Каким-то чудом поймав его в воздухе и поставив обратно на столик, Кэм попутно печатал вопрошающему ответ. Неужели он настолько хорошо притворялся? Шанталь решил сделать вид, что понимал, о чём говорил Кэмерон, чтобы подыграть ему и разузнать больше. — Зачем Татум за мной приглядывать? — Потому что вы друзья? — не то спрашивал, не то утверждал Кэм, пожав плечами. Ему всё-таки удалось сорвать крышечку со стакана и отпить кофе. Окно вновь было открыто нараспашку, потому запах, наверное, почувствуют и люди стоящие снаружи. — Она беспокоится о тебе. Не переживай, я лишнее не подсматриваю. Так… слежу за тем, чтобы ты оставался жив. — Ты следишь только за мной? — интонация Шанталя и впрямь начала походить на ту, с которой детективы задают вопросы подозреваемым. Кэмерон оставался непоколебим. Улыбался, сохранял спокойствие, пил кофе, ни разу не поперхнувшись… — А должен ещё за кем-то? — Он будто нарочно скопировал интонацию Шанталя, даже вымолвив это тихо и приглушено, так, что его голос, обычно совершенно непохожий на голос Шанталя, внезапно обрёл с ним сходство. Шанталь насторожился, понимая, что за этим беспечным спокойствием скрывалось нечто… странное. Словно человек имел двойное дно… — Я не нянька. — Засмеялся Кэм. — Зачем мне ещё за кем-то следить? К счастью, у Татум всего один друг, потому следить за тобой мне не в тягость. — Почему ты так часто ездишь в Капитолий в тайне ото всех? — Шанталь понимал, что более бестактный вопрос и представить сложно, но как раз такие темы и следовало поднимать в моменты, когда хочешь кого-то выбить из колеи. Правда у Шанталя… не получилось. — Любовницу посещаю, а что? — не задумываясь, ответил Кэмерон. Вопрос ведь достаточно невежливый и бестактный, так почему же он не сработал? — Она живёт в Первом, а в Капитолии ты чем занимаешься? — продолжил дерзить Шанталь, что Кэма по-прежнему не трогало. — У меня две любовницы? — Засмеялся Кэм, не то спрашивая, не то утверждая. Лицо Шанталя оставалось непоколебимо мрачным и серьёзным. В этот момент он как никогда сильно напоминал Татум. — Ладно. Хорошо. Твоя взяла. Не буду спрашивать о том, откуда ты знаешь про мои тайные поездки. Мне скрывать нечего, тем более, что ты и сам уже всё понял. Мы заключили сделку с ненадёжными людьми. Банк, сам того не зная, оказался втянут в аферу, способную очень сильно подмочить нам репутацию. Я езжу к частному сыщику, который собирает информацию на мошенников, чтобы мы смогли их наказать, а эту сомнительную сделку замять без огласки. Персона отца привлекла бы внимание, потому я езжу один. Между прочим, мне нельзя никому об этом рассказывать, если ты понимаешь, о чём я. Шанталь заколебался. История выглядела реалистично и объясняла, почему Камила хранила у себя данные. Может, именно аферу она и пыталась раскрыть? — Что? Лучше бы виновной оказалась любовница, правда? — поинтересовался Кэм. — Я тоже так думаю. Бумаги заставляют меня тосковать. Градус напряжения поубавился, но Шанталь всё ещё не понимал, что конкретно видел. Кого. Если Кэмерон шпион, он попытается улизнуть от этой темы и увести разговор в сторону, а ещё, конечно, догадается о том, что Шанталь что-то задумал. Если же Кэм не шпион, то он сочтёт Шанталя ещё более странным, чем о нём говорили. Последнее не так уж и страшно. Шанталь взглянул на окно, через которое в комнату врывались порывы ветра, а затем вновь зациклился на лице Кэмерона. — Что ты подумаешь, если я скажу, что в академии есть шпионы, которые пишут доносы на всех учащихся и передают их подпольной организации? Кажется, спросить ещё прямолинейнее нельзя. Шанталь внимательно наблюдал за реакцией Кэмерона, за движением каждой мышцы на его лице, за глазами и шевелением пальцев, слегка постукивающих по экрану коммуникатора… — Ты читал какой-то комикс Татум? — ответ Кэма не заставил себя ждать. Он ответил в той же непринуждённой манере, что и раньше и, кажется, даже не задумался над странностью вопроса. Всё тот же ровный взгляд, никаких ужимок и смятения. Кэмерон воспринял услышанное почти равнодушно, не заволновавшись, не обеспокоившись. Никаких подозрительных эмоций или движений, а главное, Шанталь не увидел в его глазах вспышку осознания услышанного. Если бы Кэмерон знал, о чём речь, в его глазах мгновенно блеснула бы искра, которая случается у каждого, кто резко что-то вспоминает или понимает, что его раскрыли. Крохотный импульс, щелчок понимания, что-то неконтролируемое, практически незаметное. То, что скрыть невозможно. — Ты что, на спор это спросил? — поинтересовался Кэмерон, слегка прищурившись. Шанталь застыл, так и глядя на него, словно на полотно для изучения. Технически он не заметил ничего такого, что могло бы указывать на то, что Кэм шпион. Его мимика оставалась стабильной всё это время. Кэмерон одинаково реагировал на все сказанные Шанталем слова, и ничего из них не смутило его. Мог ли человек, даже хорошо учащийся, достичь такого мастерства в искусстве лжи? Шанталь молча наблюдал, понимая, что… ничего нового уже не увидит. Это была вся информация, которую Шанталь мог выудить. Кэмерон не лгал. Он понятия не имел о том, что за чушь тут городил Шанталь и почему вёл себя как параноик, но, естественно, вслух этого не произнёс. — Можно и так сказать, — задумчиво протянул Шанталь, признав, что… Кэмерон чист. Абсолютно. Неотрывно глядя в его глаза, Шанталь различил бы ложь, ведь он учился этому на стратегическом. Кого-нибудь другого Кэм, может быть, и провёл бы, но точно не его. — Тебе плохо? — поинтересовался Кэмерон, теперь уже с настоящим подозрением взирая на Шанталя. — Тебя как будто что-то испугало. Шанталь сделал шаг назад от столика, судорожно сглотнув. За то, что он так бесцеремонно нарушал личные границы Кэма, ему стало безумно стыдно, как и за то, что из-за рисунков с черепами он всерьёз поверил в вину невиновного. Обвинение без мотива и доказательств. Что могло быть хуже? Хотелось извиниться перед Кэмероном, но и этого Шанталь сделать не мог, чтобы себя не выдать. Оставалось надеяться на то, что Кэм не задумается над его словами о шпионах. — Не очень хорошо себя чувствую в последнее время, — тихо, почти шёпотом проговорил Шанталь, опустив голову. Чувствовал он себя и впрямь скверно, что не осталось незамеченным Кэмом, особенно когда Дилони схватился за лоб так, словно резко разболелась голова. Впрочем, так оно и было. Шанталь слишком мало спал и слишком много думал, а теперь, получив новую информацию, стал думать ещё усерднее. Кэмерон не шпион, то есть, Шанталь мог реализовать через него свой план! Нужно лишь отыскать реального шпиона, который выполнил бы то, что от него требовалось. — У тебя что-то случилось? — Слова Кэмерона выдернули Шанталя из раздумий, и он поднял голову, столкнувшись с его любопытным взглядом. — О каких шпионах ты говорил? Шанталь сглотнул. Ну, конечно, он обратит внимание… Кэм не из тех, кто что-то упускает, даже если всё выглядит именно так. — Просто читал кое-что. — Пожал плечами он, задумчиво кусая внутреннюю сторону щеки. Если Кэмерон не виноват, значит, разлучать его с Татум не придётся — какое облегчение! — Ты действительно хочешь на ней жениться? Кэмерон отхлебнул кофе, едва сдержав смех. Ему вновь кто-то написал и тот отвечал, не сводя при этом глаз с Шанталя. — Только не говори, что решил ревновать. — Смеялся Кэм. — Нет-нет, — отмахнулся Шанталь. — Праздное любопытство… — Вы так очаровательно говорите со мной друг о друге втайне друг от друга. Стратеги, блин. — Кэмерон, улыбаясь, забросил сумку через плечо, пряча коммуникатор в карман. — Думаю, одной женитьбой обойтись нельзя. Нужен какой-нибудь кошмарный ритуал с жертвоприношением, кровная клятва и благодать предков. — Задумался тот. — Но для надёжности и кольца пока сгодятся. Радуйся, что твоя девушка от тебя не убегает. Моя даже не знает, что она мне девушка, а если узнает, догнать её, чтобы жениться, будет непросто. Она в полосе препятствий слишком хороша. — Кэм помолчал, затем подошёл к Шанталю и хлопнул его по плечу. — Ах, да, ответ на твой вопрос — если бы нас окружали шпионы, я бы в первую очередь подумал о тебе. Кэм выбросил пустой стаканчик в урну, и смело направился к выходу. — Почему обо мне? — Никто кроме Татум ничего о тебе не знает, и даже она наверняка знает не всё. — Пожал плечами тот, еле заметно улыбаясь, отчего Шанталь не понял, серьёзно говорил Кэм или в шутку. Даже когда он ушёл, странное чувство, будто за Дилони неотрывно наблюдают, никуда не делось. Тем не менее, своего он добился. Ему стало спокойнее. Так лгать не по силам даже виртуозу. Пусть Шанталь и наговорил лишнего, зато уверился в том, что Татум в надёжных руках, а, значит, пора переходить к следующему пункту плана.***
Шанталь шёл по пустому коридору больницы. В руках он нёс толстую потрёпанную временем книгу. Когда Шанталь взял её в библиотеке, выглядела она так, словно неделю прожила в доме Татум. Обложка потёртая и исцарапанная, уголки загнуты, с десяток страниц вываливались, ещё примерно столько же надорваны. Прежний владелец определённо не испытывал привязанности к литературе. Принеся книгу домой, Шанталь первым делом принялся не читать её, а реанимировать. Вклеил выпавшие страницы, подклеил разорванные, вставил закладку в виде ленточки и обернул обложку в клейкую прозрачную ленту. Не ахти помощь, но так книжка всё же выглядела гораздо лучше. В коридоре было темно. Горели несколько ламп, коих не доставало для того, чтобы хорошо освещать всю его территорию, что неудивительно, ведь Шанталь пришёл сюда слишком поздно, когда часы, отведённые для посещений, истекли. К счастью, он сумел поладить с некоторыми представителями здешнего персонала, потому его пускали к Лайтли в любое время. За окнами царила облачная погода, оттого вечер наступил скорее, чем обычно, а с ним пришла и прохлада. Выходя из дому, Шанталь набросил свой лёгкий весенний плащ и не пожалел об этом. Без него он уже давно продрог бы до нитки. Татум подарила его Шанталю на прошлый день рождения. Чёрный, длиной почти до колен, без лишних карманов, пуговиц, без пояса и меха. Лёгкий и удобный. Шанталь надевал его в любое время года, когда мёрз, и даже в тёплую пору расставался с ним неохотно. Эхо шагов Шанталя разносилось по всему коридору. Каждое проведывание Лайтли давалось ему с трудом и в то же время приносило толику счастья. Её жизнь стала похожа на этот коридор — длинный, тёмный, пустой и бессмысленный. Шанталь прекрасно понимал чувства подруги, ведь и сам когда-то оказался в вакууме. К счастью, Лайтли не осталась абсолютно одна. Её регулярно навещал Нелл, к ней хотя бы пару раз в неделю старался приходить Шанталь, заглядывали и другие родственники, хотя по итогу лучше она себя чувствовать не стала. Всего этого недостаточно, чтобы снова жить как прежде, и Шанталь не был уверен, что исправить эту ситуацию вообще возможно. Все стены завешаны стендами. Кое-где стояли деревянные лавки. Жалюзи на окнах палат закрыты. Стены матовые, шершавые наощупь, а полы напротив скользкие. Воздух пропитан запахом медикаментов, а до ушей доносился слабый шорох работающих компьютеров, медицинских приборов, вентиляции и ламп. Шанталь практически добрался до палаты Лайтли, как вдруг открылась дверь и, забрасывая сумку через плечо, из комнаты вышел угрюмый Нелл. Поначалу он даже не заметил Шанталя, глядя исключительно в пол. Возможно, парень плакал. Нелл поправил очки, скользившие по переносице, и аккуратно прикрыл за собой дверь. Шанталь решил, что, наверное, Лайтли заснула, но услышав изнутри палаты тихий разговор, понял, что это не так. Она, как и всегда, не хотела отпускать брата, но тот должен уходить, потому что учёба отнимала слишком много времени. Когда Нелл заметил идущего навстречу Шанталя, он опустил голову и, прижимая к груди какие-то тетради, прошёл мимо, тихо пролепетав себе под нос приветствие. Шанталь остановился, задумчиво поглаживая обложку книги. — Я знаю, что ты шпион, — холодным тоном проговорил он, не оборачиваясь. Нелл застыл, глядя перед собой в пустоту. Шанталь обернулся, и в этот момент лампа над братом Лайтли мигнула, словно отражала его внутреннюю панику. Дилони присмотрелся к лампе, источавшей зеленоватый свет, а затем и к Неллу, который стоял неподвижно. — Что? — глухо спросил он, взглянув на Шанталя как на полоумного. — Нет смысла повторять то, что ты понял с первого раза. Мне известно о твоей деятельности, — спокойно сказал Шанталь, заметив, как подрагивали кончики пальцев Нелла. Тот с трудом сглотнул, глядя на Шанталя как-то по-новому, словно узнавал его заново. Нелл рассматривал Дилони с ног до головы, медленно осознавая то, кем он оказался на самом деле. До сих пор они практически не контактировали. Единственным связующим их звеном была Лайтли, потому пересекались они, как правило, исключительно у неё в палате. Один заходил, другой выходил, и только. Максимум их общения — приветствие. Нелл не самый общительный человек, Шанталь тоже не искал себе собеседников, оттого их столкновения превращались в попытки смотреть в пол или на стену, но только не на оппонента. Единственным разом, когда они по-настоящему разговаривали, был тот, когда Лайтли попросила Шанталя подбодрить Нелла, потерявшего своего первого пациента. — Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовался Нелл, с опаской взирая на Шанталя через квадратные стёклышки очков. Лампа вновь мигнула. — Я знаю, что ты работаешь на штаб. И знаю зачем, — уравновешенно продолжал он. Нелл выглянул в один конец коридора, затем другой. Даже при столь слабом освещении было заметно, что и без того бледный Нелл стал ещё бледнее. Убедившись, что вокруг никого, он подошёл к Шанталю, схватил его под руку и потянул в сторону лакированных деревянных ящиков, выполнявших тут роль лавок. Рядом с ними стоял кулер для воды — перевёрнутый голубоватый пластиковый бутыль, в котором периодически булькала жидкость. — Нельзя здесь об этом говорить, — заговорщицки сказал Нелл, то и дело опуская глаза в пол, будто смотреть на Шанталя ему стыдно. — Коридор пуст. Персонал далеко. Пациенты заперты. Камер нет. Это единственное безопасное место, где нас никто не заметит, — парировал Шанталь, аккуратно столкнув с себя руку Нелла. — Выходит, ты тоже? — Нелл определённо не доверял Шанталю, потому крайне осторожно подбирал слова. Он сел на лавку и вздохнул, косясь на своего собеседника. — Стоило бы догадаться. Вот как ты попал в академию… С меня требуют подробные отчёты на тебя, потому ты изначально казался мне подозрительным, но я надеялся, что ты ни в чём не замешан. — Такие отчёты требовали только на меня? — уточнил Шанталь. — Не только, но за тобой велели следить особо внимательно. — Почему? — Ты мне скажи. Шанталь склонил голову набок, проницательно вглядываясь в лицо Нелла. Ну конечно, Шанталь знал, что за ним следили, причём очень внимательно, но услышать это из уст такого же шпиона, как он сам, другое дело. Невероятно, но карты Татум не солгали. Мужчина и женщина, которые связаны — Лайтли и Нелл. Связь, но не романтическая. Лайтли Шанталю близка, а Нелл фактически… предатель. Изначально Шанталь даже не рассматривал его кандидатуру, но напрасно. Нелл тихий, незаметный, спокойный — возможно, так и выглядел типаж классического доносчика. Шанталь не чувствовал в этом человеке зла или хотя бы угрозы, он жертва, но вести себя с ним следовало осторожно, потому что зверь, загнанный в угол, представляет огромную опасность. — Я не наврежу ни тебе, ни твоей сестре, можешь не беспокоиться на этот счёт, — выделяя каждое слово, проговорил Шанталь, подняв обе руки вверх, будто сдавался в плен. — Откуда мне знать? Говорят, ты убийца, — безразлично бросил Нелл, зациклено глядя на Дилони. — Обо мне много чего говорят, но не всякое слово — правда. — Как ты вообще узнал о том, кто я? Это засекреченная информация. Шпионам запрещено контактировать друг с другом. Если кто-то увидит нас рядом… — Не увидит. Не здесь. Послушай, Нелл, мне позарез нужна твоя помощь. Ты знаешь кого-нибудь ещё? Я имею в виду других доносчиков. — Нет. — Отвернулся он, будто это избавило бы его от вопросов Шанталя. — Я же сказал, что это секретная информация. Никто из нас друг друга не знает, и это хорошо. Не представляю, как ты вышел на меня, но советую тебе забыть про всё, и не соваться в мутные дела. — Нелл вскочил с лавки, но Шанталь успел схватить его за руку и потянуть на себя. — Хочешь, чтобы твоя сестра пострадала? — спросил он, из-подо лба глядя на Нелла, резко переменившегося в лице. — Ты что, угрожаешь нам? — Я не угрожаю, но те люди, которым мы служим, могут в любую минуту причинить Лайтли вред. — Правильно, — согласился Нелл, отдёргивая руку Шанталя. — Могут. Если люди вроде тебя будут нарушать правила и совать свой нос повсюду, ей действительно причинят вред. Держись подальше от моей сестры. — Скажи это ей. — Улыбнулся Шанталь и невинно и поджал губы. — Что? — не понял Нелл, хмуро глядя на Дилони. — Войди в палату и скажи своей сестре, что ты прогоняешь от неё друга, которого она каждый день с нетерпением ждёт. Скажи, что ты не пускаешь к Лайтли единственного человека, не принадлежащего к кругу семьи, который навещает её. Давай. Зайди к ней и скажи это. — Шанталь легкомысленно махнул рукой в сторону двери. Нелл сконфуженно глядел на Шанталя, не зная, что ему ответить на такой странный выпад. — Всё? Паранойя подошла к концу? Можем продолжать? — уточнил Шанталь, улыбнувшись, но улыбка его померкла так же быстро, как и возникла. — Нелл, люди из штаба не просто работодатели. Я не знаю, чем именно они занимаются, но мне точно известно, что их деятельность нелегальна. Мне нужна твоя помощь. Кажется, у них есть какие-то планы на моих однокурсников. Мы с тобой уже варимся в этом котле, не имея возможности выбраться, но помочь другим не влезать в это мы могли бы. — Ничего не получится. Не пытайся что-то делать, только всё усугубишь. — Почему? — сказал Шанталь почти шёпотом, внимательно наблюдая за реакцией Нелла. Он безумно нервничал, что не очень-то вязалось с его привычным образом тихого и грустного медика, не выставлявшего эмоции напоказ. Чувствуя на себе проницательный взгляд угольных глаз, Нелл волновался только сильнее, будто… боялся Шанталя. Он не просто не доверял ему, он боялся, что Шанталь мог его выдать. — Ты уже пытался что-то предпринять, верно? — предположил Шанталь и огляделся. Вокруг никого. Тишина. Нелл заламывал пальцы, глядя перед собой в никуда. Уж больно агрессивно тот реагировал на все слова Шанталя о штабе, словно ему довелось познать на себе последствия непослушания. Нелл неохотно покачал головой. Сомневался. Хотел сказать, но боялся, а когда говорил, укорял себя за это. Шанталь с пониманием наблюдал за этими терзаниями, смиренно надеясь на ответы. Брат Лайтли вздохнул и повернулся лицом к Шанталю. — Доносить на других не самое приятное дело. Поначалу совесть меня почти не мучила, но со временем, когда я повзрослел, это перестало казаться безобидными вещами. Я объявил, что хочу отказаться от сделки, но меня не отпустили. Сказали, что выдадут тем, за кем я наблюдал, и угрожали навредить семье. — Открыто угрожали? — Дали понять косвенно. — С кем ты говорил в тот день? — С доктором Мальвестити, — ответил Нелл. — Даже не пытайся в это ввязываться. — В том и дело, что я пытаюсь от этого отвязаться. — Выдохнул Шанталь. — Они собираются завербовать Татум. Нелл приподнял очки и потёр под ними переносицу. — Тебя ведь просили на неё писать более детальный отчёт, верно? — Ответ Шанталь знал заранее. — Да. — Татум моя подруга, и я не могу позволить этим людям сломать ей жизнь, Нелл. Я хочу попросить тебя кое-что указать в своём отчёте. — Что? Подделывать отчёт? — удивился он, вновь глядя на Шанталя как на умалишённого. — Прости, но я не стану этого делать. Ты разве не в курсе, что другие шпионы тоже пишут доносы? Если наша информация не будет сходиться с данными остальных, это вызовет подозрения и ужасные последствия. — В том и дело, что информация у нас с тобой будет сходиться. Никто не знает, что мы контактировали, потому подозрений данные вызвать не должны. Нелл, отчёт не придётся подделывать. Мы напишем в нём правду, о которой никто не знает. — Что это за информация? — Я передам её тебе позже. Здесь, в больнице. — Я не сказал, что согласен. Шанталь склонил голову, посмотрев на Нелла почти осуждающе. — Откуда мне знать, что ты не подставишь меня? — Развёл руками в стороны Нелл. Праведное негодование, на которое он имел полное право. — Как я могу быть уверен, что это не проверка со стороны штаба, и что ты не сдашь меня в качестве предателя в своём доносе? — Тебе что-то говорили обо мне на встречах в штабе? — ответил вопросом на вопрос Шанталь. Нелл помрачнел не то от неловкости, не то от горечи воспоминаний. — Когда ты зачитывал отчёт, посвящённый мне, что тебе говорили? — Тобой интересовались. Велели фиксировать каждый твой шаг, поэтому я писал о том, как ты учишься, о дополнительных занятиях… Думал, что тебя хотят завербовать. — У меня натянутые отношения со штабом. — Хмыкнул Шанталь, прислонившись спиной к холодной стене. — Думаю, они уже сотню раз пожалели, что вообще связались со мной. — Бунтовать против влиятельных людей плохая затея. — Я не бунтую, что ты, — ответил Шанталь, улыбнувшись. — Они просто считают меня неприятным человеком. А я — их. — Шанталь вздохнул. — Так что, ты знаешь о ком-нибудь ещё? Может, есть какие-то идеи насчёт потенциальных шпионов? — Зачем ты их ищешь? — Надеюсь, наладить контакт с кем-нибудь ещё. С кем-нибудь, кому можно доверять, — задумчивым шёпотом добавил последнее Шанталь. Его мучила одна мысль, но произнести её вслух он не решался. — Нелл, а как в штабе реагировали на твои отчёты по Кэмерону? — Банкиру? — переспросил Нелл, слегка нахмурившись. — Им вообще не интересуются. Кажется, отчёты по нему требуют лишь для галочки. — А ты сталкивался с чем-то интересным в его биографии? — Думаешь… и он тоже? — Нелл устало потёр виски. — Нет, но такое равнодушие к лучшему ученику курса выглядит странным, — высказал предположение Шанталь, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Возможно, финансирование штаба проходит через банковскую систему Дю Понов, поэтому Кэмерон находится вне сферы его интересов. Сказав это, Шанталь задумался. Банковская система… Наверняка она очень хорошо защищена и взломать её непросто, но… нет ничего невозможного. Шанталю известны имена двоих членов штаба, а значит, через них в теории можно разузнать о финансировании организации. Вот только это чудовищно незаконно. Нет, даже ради благих намерений нельзя становиться киберпреступником, да и с какой аппаратуры Шанталь попытался бы взломать систему Дю Понов? С планшета? Тем не менее, несмотря на опасность и нереалистичность замысла, Шанталя он не отпускал. — Я так и не понял, какую информацию ты просишь меня указать, — настаивал Нелл, нервно теребя пальцами углы потрёпанной сумки. — Кое-что про Татум. — Что же? Я не стану принимать из твоих рук неизвестные данные, прости. — Есть блокнот? — спросил Шанталь и Нелл из сумки вытащил маленькую квадратную склейку из белых листочков, а затем карандаш, и протянул их Шанталю. Тот быстро написал на бумаге всего несколько слов и показал их Неллу. Впервые за сегодня МакКинли улыбнулся. — В эту ерунду никто не поверит, — почти с жалостью прокомментировал увиденное Нелл. Его скептический настрой сквозил из каждого слова. — Я понимаю, что ты задумал. Дю Пон единственный надёжный вариант прикрытия для твоей подруги. Если не трогают его, то не тронут и её, но… Это очень дешёвая ложь и дешёвый трюк. Абсурд. — Не поверят, если об этом скажу только я. Но если эту информацию укажут в отчётах и другие люди, то штаб задумается. Контактировать друг с другом мы не можем, друг друга не знаем. Я понимаю, что шанс невелик, но это лучше чем ничего, — сказал Шанталь, внимательно глядя Неллу в глаза. Его дар убеждения сработал, и брат Лайтли нехотя кивнул. Пытаться ему объяснять, что информация о Татум и Кэмероне правдивая, Шанталь не стал. Выходит, он выдал Татум, но не выдал… Нелл встал с лавки, машинально отряхнул свою одежду и поправил сумку, снова, будто стыдясь, опуская голову. Он протянул Шанталю бумажную пачку заметок. — Вырви этот листок и уничтожь. Передашь мне данные через шесть дней тут же в это же время, а после — забудь про то, что меня видел. Мне всё равно, чем ты занимаешься. Помни, что у меня больная сестра, и мне нельзя встревать в неприятности. — Спасибо тебе, Нелл, — мягко проговорил Шанталь, наконец-то ощутив долгожданное облегчение. — Я не пророню о тебе ни слова, можешь не переживать. После того, как ты выполнишь условия договорённости, мы оба забудем о том, что вообще сталкивались. Мои записи ты сожжёшь сразу после того, как дословно их перепишешь в свои отчёты. Я знаю, что ты хороший человек, и что поступишь честно, но помни — если вдруг ты выдашь меня, без ответа это не останется. Прости. Ты прекрасно понимаешь механизм работы паутины… Я не могу позволить себе провал. Нелл понимающе кивнул. Он не спорил, не испугался, а лишь принял разговор как данность. Нелл МакКинли как никто иной понимал, с чем Шанталь живёт, и как сложно в этой самой паутине не запутаться. Помогать Шанталю он вызвался неохотно, но это был наибольший подарок судьбы, на который только можно рассчитывать! Люди, находящиеся в списке потенциальных шпионов, не вызывали у Шанталя и крохи доверия. Он не знал их лично, а то, что было ему известно об их личностях, скорее, отпугивало, чем внушало надежду. Любой из тех людей незамедлительно выдал бы Шанталя, и винить их в этом он не мог. Доносчики живут по принципу «каждый сам за себя», но если бы все разом решились что-то изменить, не загоняя друг другу ножи в спины, им удалось бы спасти больше людей, нежели погубить. Лампа вновь мигнула. Шанталь лениво взглянул на неё, а затем не менее лениво перевёл взгляд на удаляющегося Нелла. Его фигура с каждым шагом темнела, затем остался виден лишь силуэт, а после и он размылся. Тихие шаги становились всё тише, пока не растворились в молчании окончательно. Ещё пару минут Шанталь сидел неподвижно, глядя в пустоту. Ему сделалось холодно, потому он прижал плащ плотнее к телу, но застёгивать не стал. Минутное удовлетворение постепенно таяло, сменяясь тревожными мыслями. Шанталь ведь добился своего. Нелл ему поможет, он доверял ему, и знал, что МакКинли выполнит обещание, но… что-то как будто было не так. На душе по-прежнему сохранялась тревога. Шанталь сглотнул, осмотрелся и, отбросив дурные мысли, провёл рукой по обложке книги, решив, что думать он будет в другой день, а сейчас он подарит Лайтли крупицу светлых чувств, потому что мрака в её душе и без Шанталя хватало.***
Очередной тихий вечер за столом. Шанталь крутил между пальцев карандаш, глядя на разложенные перед ним тетради, блокноты и просто исписанные листы бумаги. С тех пор как он передал Неллу текст с указаниями, прошла неделя. До сих пор Шанталь был уверен, что источник его тревоги кроется в том, что Нелл ещё не получил текст, но… прошла уже неделя, а упоение от того, что всё получилось и Шанталю помогут, не наступало. И не наступит, потому что этого недостаточно. Даже если идея выгорит, и штаб обратит внимание на связь Татум и Кэма, предпринять они могут что угодно. Например, проигнорировать. Если это произойдёт, Татум конец. Она слишком необыкновенная, чтобы попасть в штаб и не нахвататься неприятностей. Никто не поймёт её модель общения, никто не смирится с её поведением, никто не станет подчиняться её указаниям и терпеть халтурно выполненную работу. Шанталь размышлял над этим целую неделю. Что штаб делает с сотрудниками, которые не подчиняются? Или недостаточно хороши в деле? Все, кто был связан с семьёй Дилони, сейчас обитали на кладбище. С каждым годом могильных плит становилось только больше, и закончится ли это когда-нибудь, Шанталь не знал. Он не знал наверняка, но за всё это время успел поверить в то, что виновниками появления этих надгробий был именно штаб, а значит, они убивали. По-настоящему. Если им не составило труда убить столичного детектива, то что они могут сделать со строптивой девушкой из семьи кондитеров? Нелл посоветовал Шанталю не соваться в дела штаба, да и сам Шанталь не любил копаться в чужом грязном белье, но такое ли оно чужое? С того самого дня, когда за ним явились в больницу, он перестал быть собственностью докторов и стал собственностью организации, знавшей о Шантале такие вещи, что поверить в их благие намерения он не мог даже тогда. Возможно, в тот день Шанталь совершил что-то ужасное, подписавшись на условия штаба, но иначе он поступить не мог, а значит, теперь имел полное право разбираться с тем, что они из себя представляли. От Нелла требовали особо детальный донос именно на Шанталя. Скорее всего, это указание поступило не только ему, но и другим доносчикам, а значит, к Шанталю приковано наиболее пристальное внимание. Если штаб позволял себе копаться в жизни Шанталя, значит, и он имел право копаться в их жизни. Они хотели знать, с кем имеют дело? Шанталь тоже этого хотел, потому и начал своё расследование. Когда-то ему казалось, что самое страшное позади, и кошмаров, подобных тем нескольким последним месяцам в столице уже не будет. Жизнь не могла запутаться ещё больше, но… она запутывалась. Шанталь взрослел, набирался опыта, запоминал и анализировал, постепенно понимая, что он не сломал цикл, а преумножил его. Он обрёл Татум, Аду и Лайтли. Это было самым глупым решением его жизни. То, что спасло его и вытащило из мрака, теперь обратно его туда затягивало, словно судьба требовала плату за всё хорошее, что Шанталь пережил, оказавшись в академии. Каждый новый день только сильнее подталкивал Шанталя к мысли, что его девушки могли обратиться в каменные изваяния на кладбище. Все, кто контактировал с Дилони, умирали. Что, если рука штаба дотянется и до Первого округа? Где гарантия, что среди доносчиков нет людей, способных убивать по приказу свыше? Шанталь не мог унять своё беспокойство, потому занялся поисками информации о тех, кто умирал в стенах академии. Он листал файлы на планшете, попутно делая пометки в тетрадях. Совершенно разные люди. Из разных семей. С разными талантами. Умирали тоже, как правило, по-разному. Повторялись способы смерти не так часто, а порой и вовсе были весьма экзотическими. Один из учеников умер от заражения крови после того, как наступил на ржавый гвоздь в стенах академии. Другой умер от аллергии на продукт из меню в местной столовой. Чаще других умирали стрелки, у которых оказывались некачественные бронежилеты или напарники, случайно их убивавшие. Шанталь собирал случай за случаем, пытаясь найти в них что-то общее, определённый концепт, по которому учеников из академии отправляли на тот свет. Одно он понял очень быстро — руководство в курсе. Кто конкретно из правящей верхушки связан с этим, Шанталь не знал, но в том, что академии известно об инсценировках, не сомневался. Возможно, в происходящем участвовали все должностные лица… В любом случае смерти в академиях чиновников практически не удивляли и не вызывали никаких эмоций. После несчастных случаях об учениках быстро забывали, причём не только в стенах академии. Изучив восемь дел о погибших профи, Шанталь узнал, что только две семьи устроили разбирательства с академией, а одна даже обратилась в суд, но ни о какой справедливости и речи не шло, ведь в уставе академии чётко указано — здоровье ученика это его личная забота. С одной стороны академия пылинки сдувала со своих подопечных, так как в ней преимущественно учились дети богатых родителей, а с другой — ученики умирали, и ответственность никто за это не нёс. Выходит, большую часть родителей либо запугивала академия, чтобы они не выискивали правду, либо… они знали, что их дети живы. Учитывая, что почти все «умершие» — дети не самых богатых семей, академия, скорее всего, оказывала на них влияние. Кэмерона в штабе вообще не рассматривали, в то время как Татум откровенно интересовались, хотя эти двое учились примерно одинаково. Если исходить из этой логики, Лайтли, как не самой лучшей ученице, ничего не угрожало, даже не пострадай она на соревнованиях, Аду могло спасти её громкое имя, и только у Татум не было ничего. Если не отыскать способ её спасти, штаб гарантированно заберёт Татум себе, но даже не это хуже всего. Пока Шанталь изучал все дела о погибших профи, кое-что не давало ему покоя. Некоторые смерти выделялись на фоне других. Шанталь пролистнул на планшете несколько фотографий с похорон Мелинды Дэй-Карре и задумчиво убрал отросшую чёлку за ухо. Надо бы подстричь волосы, чтобы те не мешали на спаррингах, да всё никак руки не доходили, как, впрочем, и желание тратить на это время пропало. — Венсан Дэй-Карре… — прочитал вслух Шанталь, рассматривая фотографию убитого горем отца Мелинды. Он отыскал его фотографии до смерти дочери и после. Фото кардинально отличались. Венсан осунулся, похудел, под глазами залегли тёмные круги, и что самое любопытное, через полтора месяца он попал в больницу с инфарктом. Впору бы решить, что Мелинда умерла на самом деле, тем более что отчёт о её смерти выглядел куда подробнее остальных, хотя она умерла от ножевого ранения, а не аллергии, которая не настолько очевидна, как случайный удар ножом. Шанталь открыл записи в тетради, посвящённые её истории, и вздохнул. С телом Мелинды работали те же врачи, что и с телами остальных неслучайно умерших учеников. Смерть её, как и в других случаях, случилась на занятии, причём представителей других округов в тот день в академии не было, что совпадало с большей частью случаев. Доктора куплены, а организовывал смерти один и тот же человек, либо одна команда, поскольку почерк читался одинаковый, хоть эта команда и вносила время от времени определённые изменения. Шанталь взглянул в зеркало, боясь признать то, что… Мелинда могла умереть на самом деле. Если бы можно было раскопать её могилу и проверить содержимое гроба… Вот только времени прошло слишком много, и визуально её не опознать, а провести ДНК-тест в одиночку Шанталь не сможет. Даже если смог бы, где гарантия, что команда драматургов не подтасовала факты и здесь? Шанталь прижал обе ладони к лицу, грубо потирая кожу. Ну, что за вопиющая дикость! Нельзя тревожить могилы усопших. И как ему вообще пришла в голову столь чудовищная, аморальная мысль… Возможно, смерть Мелинды стала неудачной инсценировкой, а может, спланированным мероприятием. Что, если некоторых профи во время инсценировок убивают на самом деле? Что, если это и есть тот самый способ избавления от непокорных и ненужных доносчиков? Ученик соглашается на инсценировку. До последнего всё идёт хорошо, а затем… холостой патрон оказывается боевым, имитация удара ножом оказывается настоящим ударом, а продукт, вызывающий аллергию, на самом деле съедается? Чем больше Шанталь погружался в изучение старых дел, тем больше убеждался — после инсценировок выживали не все. Только те, кто необходим и покорен. От остальных избавлялись. Шпионы понятия не имели, что постановка смерти могла обернуться реальной смертью. Шанталь отложил свои записи в сторону, встал из-за стола и принялся медленно расхаживать туда-сюда по комнате. Если Татум откажется прилежно выполнять всё, что прикажет штаб, а она откажется, то её убьют. Она никогда никого не слушала и не подчинялась, потому другого исхода для неё нет. Ну почему, почему она не могла просто выйти замуж за Кэмерона? Этот вариант наиболее прост из всех. Стань женой Кэма, возьми его фамилию — и ты свободна от всего на свете! Не нужно придумывать замысловатые планы и хитроумные уловки. Шанталю хотелось выть от того, насколько хорош этот вариант. Такой простой, такой доступный и… абсолютно нереальный, потому что Татум невозможно принудить выйти за Кэма, даже если бы Шанталь рассказал ей всю правду. Татум сказала бы, что лучше умрёт, чем выйдет замуж за кошмарного Кэмерона, но… это не лучше. Совсем не лучше, милая Татум. Это не игра, в которой можно показывать свою строптивость и независимость. Крыло Дю Понов — лучшая защита. Как же вынудить её сделать это? Отправить под венец насильно? Заставить на спор? Запереть её с Кэмероном в одной комнате и выпустить только тогда, когда он её уговорит? Впервые в жизни Шанталю хотелось сетовать на её характер и даже откровенно возмущаться. Он терпел всё: метания кирпичей, битую посуду и разорванные книги, грязные ботинки на его постели, сорванные с петель двери, стычки с другими учениками и даже грубое обращение с Адой и Лайтли, но терпеть это возмутительное упрямство в любовном вопросе Шанталь не мог. Кэмерон продолжал носиться с Татум даже несмотря на все её издёвки по отношению к нему. Он любил её и прощал абсолютно всё, в том числе и титаническое непоколебимое упрямство, от которого даже у Шанталя, не участвовавшего в их романтической истории, болела голова. Татум тоже, очевидно, любила его, но она скорее убьёт себя, чем признает это, и, тем более, согласится стать женой Кэмерона. Шанталь подошёл к зеркалу и нахмурился. Зачем? Зачем отрицать очевидное? Какой в этом смысл? Что, если Кэмерону однажды наскучит ждать, когда Татум решится? Шанталь опустил голову. Нет. Такого никогда не случится. Кэмерон будет бегать за Татум вечность, а она будет вечность ему отказывать. Они как две собаки, тщетно пытающиеся догнать свой хвост. Шанталь подошёл к дивану, сел на него и, расставив руки в стороны, лёг, задумчиво глядя в потолок. Галактика излучала томное свечение, от которого хотелось спать, но позволить себе лишний сон Шанталь сейчас не смел. Если бы он только смог придумать план, как подтолкнуть Татум к Кэму… Люди так мелочны и глупы, ведь тратят драгоценное время, которого становится только меньше. Если любишь — скажи об этом, если хочешь быть с кем-то рядом — будь, иначе однажды пожалеешь. Шанталь не стал скрывать от Ады свои чувства, хоть ему и было неловко из-за них и из-за того, что он, мягко говоря, ей не ровня, тем не менее, они вместе, и рады каждой совместно проводимой минуте. А что же Татум? Ведёт себя как Татум. Кружит голову человеку, который, будто зачарованный, всюду следует за ней, сама всюду следует за ним, будто зачарованная, и создаёт проблемы не себе и даже не Кэмерону, а вообще Шанталю. Его так и подмывало поговорить с ней, но Шанталь знал, что это разрушит хрупкую магию. Он не смел вмешиваться в секрет, принадлежащий исключительно Татум и Кэмерону. Не хватало ещё всё усугубить. Оставалось надеяться, что за эти несколько лет Кэмерон сможет её покорить, облегчив тем самым Шанталю жизнь…***
Спустя шесть дней Шанталь накопил ещё больше информации о преждевременно ушедших. Он готовил домашнюю работу, структурировал данные для отчётов, продолжал наблюдать за потенциальными шпионами и изучал смерти учеников. Шанталю удалось раздобыть множество архивных документов и отчётов, которые он едва успевал перечитывать, чувствуя себя при этом худшим преступником на свете. Да, значительную часть данных он заполучил путём взлома, за что истязал себя мыслями, представляя, как миротворцы уже идут за ним, а когда доберутся, незамедлительно казнят. Какими бы ни были его намерения, взлом — это преступление, а значит, Шанталь преступник. Он убил человека, прогуливал, копался в чужих вещах, а теперь занимался взломом, причём всё чаще. Стыд за собственные действия накрыл его с головой, но, к счастью, занятия с Гао Ли помогали Шанталю избавляться от токсичного стыда за свои поступки. Порой добиться чего-то хорошего можно поступая исключительно наперекор себе. В такие моменты Шанталь открывал блокнот на пятьдесят пятой странице и смотрел на нарисованную от руки схему. Две колонки, над которыми виднелись две надписи. Над одной колонкой — «Татум». Над второй — «совесть». Когда ему за совершённое делалось скверно на душе, Шанталь глядел на эти колонки и понимал, что никакая совесть не стоит человеческой жизни. Какой смысл в морали, если из-за неё могла погибнуть Татум? Шанталь как раз вышел из раздевалки, как вдруг мимо него пронеслась какая-то девушка. Аромат её парфюма шлейфом пронёсся за ней, растворившись так же быстро, как и эта девушка в толпе. Шанталь осмотрелся, подметив, что люди в коридоре сегодня выглядели оживлённее, чем в любой другой день. Он насторожился, заметив, что лица большинства сковало тревогой и отчасти испугом. Это напомнило ему тот момент, когда… У Шанталя сбилось дыхание и он сорвался с места, поспешив навстречу потоку учеников с мрачными лицами. Неужели снова? Сердце забилось чаще, а по затылку пробежал холодок. Шанталь не стал спрашивать ни у кого, что произошло, просто пробираясь вперёд, чтобы увидеть всё своими глазами. То тут, то там возникали преподаватели, громко требующие, чтобы ученики разбредались по залам, а значит… Когда Шанталь выбрался из корпуса на улицу, о его лицо ударились яркие солнечные лучи. Точнее, они казались такими из-за того, что длительное время он провёл в тёмном помещении на спарринге. Шанталь машинально прикрыл глаза рукой, часто моргая, пока те не привыкли к дневному свету. Волосы после душа ещё оставались влажными, потому ощутимо хлопали по лицу, пока он бежал в сторону полигона, откуда как раз всех зевак и прогоняли. Он проталкивался сквозь толпу, надеясь успеть взглянуть хоть одним глазком, как вдруг мимо него поволокли девушку почти в бессознательном состоянии. — Не могу поверить, что её больше нет. Амары больше нет. Что происходит? Я не понимаю. Что происходит? Это не по-настоящему. Это не могло случиться! — Захлёбывалась слезами девушка, крепко цепляясь за руки, предположительно, своих друзей. Шанталь остановился, наблюдая за тем, как девушка, вполовину согнувшись, плелась в корпус с трудом переставляя ноги. Если бы не помощь, она бы и с места не сдвинулась. Всё её лицо блестело от слёз. Они растекались по щекам, шее, капали на оранжевую футболку, в которой девушка тренировалась, пока не… — Моя сестра не могла умереть. Не могла. Пустите меня к ней. Я буду рядом, и она вернётся ко мне. Вот увидите. Прошу. Мне нечем дышать. Я должна быть рядом с ней. Ещё какое-то время Шанталь с горечью наблюдал за девушкой, глядя будто сквозь неё, а затем ринулся вперёд, чувствуя, что и у него начали подрагивать руки. Смотреть на чужую боль порой хуже, чем испытывать собственную. Значит, у этой девушки умерла сестра… — Простите. — Шанталь обратился к незнакомке, которая едва в него не врезалась, задумчиво идя вперёд. — Вы не знаете, что случилось? — Амару Дэвис застрелили. Несчастный случай, — глухо ответила девушка и, даже не дождавшись от Шанталя благодарности, продолжила свой путь. Шанталь поблагодарил её уже вдогонку, а сам поспешил к полигону, но посередине лестницы замер. Нет. Нельзя спускаться вниз и бежать к месту происшествия. Вокруг могли крутиться доносчики, которые заметят странный интерес со стороны Шанталя. Однажды он уже прорывался к пострадавшему, но это было давно. Второй раз поступать так не стоит. Ещё несколько секунд он простоял неподвижно, а затем, неловко осматриваясь, попятился назад. Отнюдь не все шпионы вели себя как Шанталь или Нелл. Некоторые, хоть и были жертвами, но гордились своей должностью и радостно навредили бы ближнему своему, дай он малейший повод. Единственное, что Шанталь успел разглядеть до возвращения в корпус, это уезжающая машина скорой помощи… Ещё один человек пострадал во время обучения. Погиб. Снова. Конечно, это могла быть трагическая случайность, но Шанталь был уверен, что Амара — очередная жертва штаба и… его шанс. Возможно, единственный. Всё это время Шанталь гадал, насколько реален вариант с убийством в процессе инсценировки и вот, ему выдалась возможность разузнать об этом самостоятельно. Амару Дэвис отправят в морг, специалисты подготовят отчёты, а тело девушки похоронят. Шанталь плёлся в потоке людей, глядя в никуда. Нельзя беспокоить мёртвых. Это крайняя степень хладнокровия, бесстыдства и морального уродства. Однако другой возможности может не представиться. Шанталь застыл посреди мечущихся вокруг него учеников, осознавая своё решение. Хотел он того или нет, это необходимо сделать. Сейчас или никогда.***
Ночное кладбище нагоняло жути своей тишиной. Шанталь старался идти так тихо, словно боялся своими шагами пробудить мёртвых от вечного сна, потому, когда под его ногами время от времени трещали сухие палочки, он напрягался. По пути он никого не встретил, луна светила мутно, то и дело прячась за облака, потому доселе всё складывалось наилучшим образом. Шанталь нёс в руках лопату и монтировку, а в сумке, переброшенной через плечо, лежали спички, фонарик, отмычки и прочие мелочи, которые могли пригодиться. Единственное, чего не хватало — совесть. Её Шанталю пришлось оставить дома, хотя отголоски совести не покидали Шанталя ни на секунду. В голове не укладывалось то, что он намеревался сделать. Девушку похоронили всего день назад, а Шанталь, как настоящее чудовище, должен её откопать. Осквернить. Он то и дело вспоминал, как тошнотворно чувствовал себя всякий раз, когда оказывался на могиле родителей. Шанталь даже представить не мог, что почувствовал бы, увидь он, как какой-то незнакомец порочил бы их память, раскапыванием могилы, словно какой-то браконьер. Такие проступки не заслуживали оправданий, но себя Шанталь убедил в обратном. Гао Ли говорила, что прошлое нужно отпускать, а барьеры уничтожать. Моральные стены уберегают личность от мрака, но как быть, если мораль могла погубить жизнь? Стоила ли она того? Шанталь вспомнил табличку из блокнота, затем вспомнил занятия с Гао, и с трудом сглотнул. Объективная реальность такова, что Амара Дэвис мертва. Ей всё равно где и как гниёт её тело. Татум Дэдлок — живой человек, и спасти её от участи Шанталя ещё можно. Дилони остановился напротив небольшого надгробья и, опустив на землю лопату с монтировкой, принялся искать в сумке фонарик. Нужно быть смелее. Жизнь необыкновенно хитрое и коварное мероприятие, потому порой она заставляет делать сложный выбор. Шанталь — стратег, оттого прекрасно понимал всю примитивность похоронных обрядов и их бессмысленность для мертвецов. Для живых они не менее бесполезны, так как весь этот дутый пафос с провожанием в последний путь лишь ещё больше разбивает сердце. Тем не менее, Шанталь решил, что действовать будет аккуратно, чтобы никаких следов взлома не осталось. Если для родственников важно видеть пристанище Амары ухоженным, то пусть оно таким и остаётся. Шанталь вытащил фонарик, включил его, и направил луч света на могильную плиту. Амара Дэвис. Всё верно. Шанталь правильно растолковал кладбищенскую карту, потому без проблем с первого раза отыскал нужную могилу. — Да поможет мне Дороти Дин-Дон. — Вздохнул он и, опустив сумку на землю, принялся лопатой вырезать по периметру травяной ковёр с могилы Амары. Трава ещё не успела срастись, потому Шанталь, держа в зубах фонарик, довольно быстро отыскал границы ковра, немного их подправил и, отбросив лопату в сторону, стащил с земляной насыпи травяной ковёр вместе с тонким слоем грунта. Траву следовало беречь, ведь именно она должна скрыть следы пребывания Шанталя на кладбище. Следующий этап — копание. Шанталь осмотрелся. Никого. Луна снова спряталась за облаком, потому на улице стемнело, и единственным источником света оставался небольшой фонарик. Копать придётся много и долго, но впереди вся ночь, потому Шанталь готов к этому. Лопата встряла в землю, и он взялся за дело. Совсем скоро на лбу выступил пот, и Шанталь сбросил с себя куртку, чтобы не страдать из-за перегрева. Несмотря на то, что на улице царила ночная прохлада, уже после получаса работы с лопатой Шанталь порядком разогрелся. Он то и дело смахивал со лба пот, тешась мыслью, что ему хватило смекалки заколоть чёлку назад, чтобы та не падала на лицо, хотя на висках влажные волосы продолжали болтаться. Казалось, земля не закончится никогда. Шанталь засомневался в том, а есть ли тут гроб вообще, как вдруг лопата обо что-то стукнулась. Он замер, понимая, что добрался до своей цели. Шанталь отложил лопату в сторону и принялся разгребать землю руками, чтобы очистить крышку гроба, поблёскивающую сквозь расчищенные от земли участки. — Всё же следовало взять перчатки, — прошептал Шанталь сам себе, вспоминая, как колебался на выходе из дому, но из-за того, что перчаток у него на хозяйстве нашлась всего одна пара, Шанталь решил не портить их могильной землёй. — Прости, дорогая Амара, но мне придётся тебя потревожить. Обещаю быть предельно аккуратным и придать твоим покоям надлежащий вид. Когда крышка оказалась достаточно расчищена, чтобы её открыть, Шанталь выбрался из могилы, взял монтировку и спрыгнул вниз, мысленно себя отчитывая за то, что похлеще любого из вандалов беспокоил сон погибшей. Острым концом монтировки Шанталь поддел крышку — та поддалась. Неудивительно, ведь гроб пролежал в земле всего день… Дилони отбросил монтировку в сторону и потянул крышку на себя. Изнутри размеренно пополз специфический, слегка сладковатый запах. По крайней мере, таким его ощутил Шанталь, помня, что все люди чувствовали трупный запах по-разному в зависимости от рецепторов. К тому же способ смерти тоже влиял на его формирование: тела пожилых людей пахли хуже и разлагались быстрее тел молодых. Шанталь нахмурился. Выходит, труп в могиле действительно был. Дилони откинул верхнюю половинку крышки и замер. В гробу лежала молодая девушка. Ладони аккуратно сложены друг на дружку, воротники блузы и пиджака идеально выглажены, чёрные волнистые волосы, красиво рассыпаны на кружевной подушечке, а глаза открыты. Сердце Шанталя пропустило удар, но уже спустя секунду усмирилось. Нет, Амара не глядела на него. Она глядела в пустоту. — Остаточные мышечные спазмы, — констатировал Шанталь, наклонившись немного ниже, чтобы рассмотреть Амару лучше. Всем мёртвым закрывали глаза, но порой случались пугающие курьёзы, отчего глаза открывались сами. Амара оказалась одним из таких примеров. Выглядела она практически так же, как и при жизни. Перед выходом из дому Шанталь пересмотрел несколько десятков её фотографий, чтобы не ошибиться с опознанием, потому сейчас, на первый взгляд, различий между девушкой с фотографий и похороненной девушкой не обнаружил. Амара выглядела так, словно погрузилась в сон. Такая смиренная и спокойная. Шанталь знал, что это отнюдь не потому что она попала в мир иной, где ангелы пели ей серенады, а потому что после смерти, мышцы лица расслаблялись, придавая мёртвым такой вид, словно теперь им хорошо. Что, разумеется, неправда, потому что быть мёртвым плохо, с какой стороны ни глянь. Шанталь в сотый раз молча извинился перед Амарой, заправил за ухо мешающие прядки своих волос, взял фонарик в зубы, и принялся бережно щупать её шею, руки и лицо. Трупный запах это, конечно, славно, но и его команда штаба могла подделать. Хотя вряд ли они стали бы заниматься ещё и этим, ведь никому в голову не придёт раскапывать могилу похороненной. Шанталь же должен учитывать любые варианты и исходить из обратного. В том, что перед ним та самая Амара Дэвис, сомнений не возникало. Трупный запах уже появился, но пока не стал тошнотворным. Цвет кожи мраморно-восковой, а сама кожа успела высохнуть и затвердеть. Шанталь посветил фонариком в глаза Амары. Зрачки расширенные, а глазные яблоки помутнели. Слизистая оболочка глаз высохла. Проверять высохла ли полость рта, Шанталь не стал, посчитав, что это перебор даже для такого вандала, как он, тем более что ответ ему и так уже понятен. Подделать смерть настолько виртуозно не под силу даже людям из штаба. Амара Дэвис мертва. Осознание этого рухнуло на голову Шанталя, ввергнув в ужас. Мертва. По-настоящему. Шаблон смерти тот же, что и у других «умерших», но в отличие от них Амара лежала в земле, откуда ей никогда не выбраться. Возможно, это случилось по ошибке. Кто-то промахнулся, и инсценировка не удалась, но… Шанталь сглотнул, глядя на девушку. Что она сделала штабу, из-за чего от неё решили избавиться? Принесла слишком короткий отчёт? Ошиблась? А может, узнала что-то такое, что никому знать нельзя? Как бы то ни было, ничего уже не изменишь. Амары больше нет. Она готовилась к уходу из академии, готовилась к новой жизни, не подозревая, что в итоге её убьют на самом деле. Штаб может убивать по-настоящему. Шанталь распрямился и судорожно сглотнул. То есть Амара принадлежит к той группе доносчиков, которые погибли на самом деле… Академия считала, что ученик просто ушёл в подполье, оттого была спокойна, а штаб избавлялся, таким образом, от лишних людей. Слегка подрагивающими руками Шанталь захлопнул крышку гроба, выбросил наружу из могилы монтировку с лопатой, а затем выкарабкался и сам, впопыхах принявшись зарывать яму. Затылок Шанталя похолодел, внутри все органы будто сжались в тугой комок, а дышать стало трудно. Вот, что угрожало Татум. Штаб заинтересован в ней, так как она лучшая ученица, но её непослушание никто терпеть не станет. Рано или поздно штаб избавится от неё так же, как и от Амары Дэвис, и хуже всего то, что Шанталь не сможет её спасти, потому что сам будет мёртв. Как же глупо было полагать, что его не заставят инсценировать свою смерть! Он спрашивал об этом несколько раз, на что ему постоянно давали один и тот же ответ. Нет. Как долго он будет слышать «нет» в свой адрес? В последний год этот вердикт наверняка изменится, и Шанталя вынудят пройти через псевдо-смерть, которая в его случае на сто процентов окажется настоящей. Все эти годы штаб пытался приручить Шанталя, а он сам — исправно следовать условиям сделки, но доверия между сторонами никогда не было, потому при первой же возможности и штаб, и Шанталь избавились бы друг от друга. Вот только у Шанталя подобной возможности нет, в отличие от штаба. Члены этой организации всегда относились прохладно к Шанталю, всегда глядели на него слишком пристально, а теперь, как оказалось, ещё и некоторым (возможно, всем) доносчикам велели писать объёмный отчёт на него. Создавалось впечатление, что штаб «держал своих друзей близко, а врагов ещё ближе», как будто… боялся того, что могло из Шанталя вырасти. Доктор Мальвестити надеялся приручить его, обучить и воспитать в Дилони верного союзника, но… с каждым днём Шанталю всё отчётливее казалось, что штаб терял веру в это. Либо у них был раскол, и они не могли решить, как с ним поступить. Шанталь отчаянно зарывал могилу, как вдруг зациклился на той мысли, что не давала ему покоя годами. Он не хотел думать об этом, и доказательств на руках не имел, но… В лесу должны были умереть все Дилони. В том числе и Шанталь. Но он выбрался, чем привлёк к себе так много внимания, как только смог. Убийцу не поймали. Его больше никто никогда не видел. Неужели он так хорошо затаился? Шанталь помнил его как совершенно безумного человека, который ни за что на свете не прекратил бы убивать. Он наделал бы шум не только в лесу. Этот человек был стихией, выпущенной в лес, чтобы уничтожать. Стихией, которой руководили. В первый раз Шанталь выжил, а шумихой вокруг себя обеспечил безопасность, но с годами внимание к его персоне утихало, а теперь и вовсе обнаружилось, что есть способ убить его без лишнего шума. Родственников и друзей семьи у Шанталя не осталось. Академия будет думать, что он ушёл в подполье, а на самом деле… он будет мёртв. И, кажется, Шанталь даже догадывался по какой причине. Виной всему не только отсутствие доверия к нему и ошибки Шанталя на службе штаба. Возможно, проблема куда старше, чем кажется, а причина всё та же. Та же, по которой случилось и убийство в лесу. Его имя. Когда-то давно мама рассказала Шанталю всё, что знала. Он был ребёнком, но историю эту хорошо запомнил, потому что ему велели помнить её и никогда не забывать ни единой крохи из этого рассказа. У Шанталя есть другое имя. Такое же настоящее, как и то, под которым он жил. Разница лишь в том, что Шанталь Дилони — послушный сын двух альтруистических творцов, а Вильгельм Андерсен — потомок древнего рода, которому все желали смерти. Тринадцать лет мальчик прожил жизнью тихого Дилони, прилежно учащегося в школе, а затем его будто сменил Андерсен, в чьей жизни царили интриги, постоянная опасность и смерть. Мама была честна, потому поведала сыну обо всех ужасах, преследовавших семью Андерсенов, дав ему понять, что об этой тайне никому нельзя знать, иначе случится недоброе. Вдруг кто-то узнал о том, чьими родственниками были Дилони? Ненавистников Андерсенов долго искать бы не пришлось — в своё время предки Шанталя здорово испортили жизнь всем, кому могли, оттого спустя так много лет Андерсенов продолжали искать и сживать со свету. Если штаб знал о происхождении Шанталя, то он фактически нежилец. Все эти сделки и отчёты хороший способ тянуть время и приручить врага, но по меркам штаба, успеха на этом поприще им добиться не удалось, а значит… Шанталя обязательно убьют. Он остановился, чтобы перевести дух, только сейчас заметив, что умудрился зарыть могилу почти полностью столь быстро. Луна вновь вышла из-за облака, усталым полупрозрачным светом освещая могильные плиты. По-прежнему держа фонарик в зубах, Шанталь закончил сгребать и утрамбовывать землю, после чего, отбросив лопату в сторону, притянул травяной коврик на место, аккуратно вписав его в границы вырезанного прямоугольника. Да, его убьют, но Шанталь знал об этом. Предупреждён, значит, вооружён. Шанталь знал, когда примерно его вынудят инсценировать смерть, и знал, что её он пережить не должен. Он осмотрелся. Вокруг никого. Абсолютная кладбищенская тишина. В штабе не должны разведать о том, что известно Шанталю, а значит, следует вести себя ещё осторожнее и не давать поводы для содержательных отчётов. Дилони вновь осмотрел место захоронения Амары Дэвис, чтобы случайно ничего не забыть или не выронить. Земля утрамбовалась идеально, а трава смотрелась так, словно к ней никто и не прикасался. Шанталь спрятал в сумку фонарик, подхватил с земли лопату с монтировкой и, так же тихо, как и явился, отправился домой. По пути его мозг генерировал одну мысль за другой, отчего Шанталь и опомниться не успел, как уже сидел за столом своей подсобки. Округ спал, всюду царила тьма, и лишь у Шанталя сна не было ни в одном глазу. После того, как он убедился в своих предположениях, спать было бы преступлением. Организм отторгал любые проявления сонливости, потому Шанталь взялся за работу — единственный резонный выход в данной ситуации. Он открыл свои тетради и блокнот, попутно копаясь в планшете. Как избежать смерти, зная, что в скором времени она обязательно случится? Шанталь задумчиво покусывал кончик карандаша, просматривая файлы о безвременно умерших учениках. Сегодня в комнате Шанталя было прохладно настолько, что даже камин должным образом не прогревал воздух, отчего Шанталь то и дело зябко ёжился, пока не замёрз настолько, что решил натянуть на себя тонкий чёрный свитер. Хоть он и растянулся, болтаясь на теле, как на вешалке, от него мигом сделалось теплее, что позволило Шанталю и дальше спокойно размышлять. Его взгляд зациклился на камине и… А зачем вообще избегать смерть? Если она за кем и увязалась, то уже не отстанет, потому куда умнее притвориться, что играешь по её правилам. В глазах Шанталя вспыхнул огонёк — вот оно! Ему и раньше приходили в голову мысли о том, что однажды придётся разыграть смертельный спектакль, но только сейчас он понял, что именно это и могло спасти его с Татум. — Чтобы меня не убили, нужно умереть, — прошептал Шанталь, глядя пустым взглядом на камин. Ещё с минуту он не отводил от него глаз, а затем обратил своё внимание на тетрадь под рукой. Шанталь открыл её на чистой странице и, глубоко вдохнув, принялся делать записи, фиксируя все приходящие на ум детали касаемо новой безумной затеи.***
Шанталь искал Кэмерона полдня. Как всегда, это оказалось большой проблемой. То его вызывали к себе тренеры, то он бродил где-то с друзьями, то вместо столовой ушёл в какое-то кафе, и даже в раздевалке перед спаррингами его не было, но при этом на саму тренировку он явился в форме. Шанталь не хотел думать о том, где он пропадал и где переоделся, потому решил уже по традиции подловить Кэма после спаррингов, однако по их окончанию Дю Пон будто сквозь землю провалился. Шанталь измученно вздохнул, выходя из раздевалки, искренне не понимая, как можно столь виртуозно быть везде и сразу, но только не там, где тебя ждут. К концу дня Шанталь всё же столкнулся с Кэмероном в коридоре, причём случайно. Наверное, случайность наиболее надёжный вариант поиска Дю Пона в пространстве. — Кэмерон, можно тебя на минуту? — тихо отозвался Шанталь, но Кэм его услышал. Он махнул Лурду Гиллису рукой, давая понять, что догонит его, но Лурд уходить не собирался, пока Кэмерон прямо от него этого не потребовал. Окинув Шанталя недоверчивым взглядом, Гиллис нехотя, очень медленно, поди чтобы подслушать, направился вперёд по коридору. — Ты по поводу Татум? — прошептал Кэм, глядя на всех проходивших мимо учеников. Некоторых он ещё и приветствовал взмахом руки или кивком. — Она заметно улучшила свои навыки беглянки. — В голосе Кэмерона смешались обида, разочарование, удивление, восхищение и не пойми что ещё. — Я-то думал, что её и на пару дней не хватит, а она уже несколько месяцев делает вид, что меня не существует. — Кэм задумался, наконец, взглянув на Шанталя. — С тобой всё хорошо? Ты какой-то бледный. — Да, — не сразу ответил он, заморгав чаще обычного. Перед глазами возникла белесая ширма, сквозь которую ничего не было видно и слышно. Информация из уст Кэмерона воспринималась слишком заторможено, будто мозг отказывался её перерабатывать. — Послушай, Кэмерон, ты не мог бы заглянуть в зал искусства минут через пятнадцать? Кэм проницательно смотрел на Шанталя, медленно кивая. — Ладно. Как скажешь. Подлечись пока, что ли, — с улыбкой бросил он последнее, легонько хлопнув Шанталя по плечу, после чего бросился за Лурдом. Ещё с полминуты Шанталь стоял на месте, слегка покачиваясь из-за внезапно навалившейся слабости, а затем поспешил в свою комнату. Когда Шанталь вернулся к залу искусства, Кэмерон уже сидел внутри на лакированной деревянной лавке. Его сумка лежала рядом на таком же деревянном столе, а сам он, копался в коммуникаторе, время от времени улыбаясь. Наверное, переписывался. Шанталь аккуратно закрыл за собой дверь и защёлкнул её на замок. Если приход Шанталя Кэм не заметил, то щелчок услышал, потому оторвался от коммуникатора, затолкав его в карман своей сумки. Рядом с ней снова стоял закрытый стаканчик с горячим кофе. За огромными окнами разыгралась стихия — ветер завывал, от грозы содрогались стёкла, а облака сгустились. Ещё немного и сорвётся дождь. В такие моменты Шанталь радовался, что жил в академии, и ему не придётся идти домой под холодным ливнем. — Какие меры предосторожности. — Кэмерон оценивающе закивал, глядя на запертую дверь. — Если Татум узнает, что мы пересекались, таким замком её не остановишь. Постой-ка… может быть, так и приманить её? Знаешь, не могу поверить, что она выдержала больше пары дней. Откуда в ней взялось столько терпения? Даже во время наказаний делает вид, что мы не знакомы. Чем она вообще занималась все эти месяцы без меня? Шанталь медленно шёл к Кэму, чувствуя усталость в каждой мышце, но измученность эта была не только физической, но и моральной. Он и правда сегодня выглядел бледнее обычного, и на то есть причины. Пальцы Шанталя слегка подрагивали. Визуально казалось, что в них совсем нет крови. Когда Шанталь оказался напротив Кэма, он молча протянул ему папку, указав глазами на неё, чтобы Дю Пон её открыл. — Ты приболел? — Кэмерон трактовал поведение Шанталя по-своему. Дилони ничего на это не ответил, дожидаясь, пока Кэм откроет папку. По стёклам забарабанили крупные капли дождя. Кэмерон на секунду отвлёкся рассматриванием погоды за окном, а затем, извинившись, открыл папку. — Я долго думал над тем, кто это будет, — глухо заговорил Шанталь, наблюдая, как Кэмерон равнодушно листал страницы, не особо вникая в то, что на них написано. Кэм переворачивал страницу за страницей, и привычный источаемый им энтузиазм постепенно угасал. — Это что? — не понял тот, слегка нахмурившись. — Какой-то новый роман Татум? — Загадочно улыбнулся Кэмерон, перелистнув седьмую страницу. На ней изображались схемы. Шанталь сглотнул. Ноги налились свинцом, в горле пересохло, но его решимости это ни на миг не убавляло. Он продолжал под шум разбушевавшейся грозы пристально наблюдать за реакцией Кэма. — Сценарий, — спокойно объявил Шанталь, покусывая внутреннюю сторону щеки. Кэм застыл, искренне не понимая, о чём ему говорят. — Какое-то домашнее задание стратега? — немного нервно засмеялся Дю Пон, в то время как на лице Шанталя не дрогнула ни единая мышца. Он и не сомневался в том, что Кэмерона всё это позабавит, ведь он не знал, насколько серьёзное дело попало ему в руки. — В академии не так много людей, которым можно довериться. Долгое время я наблюдал за всеми, выискивая правильного человека, но никто кроме тебя доверия не внушает. — Шанталь упёрся обеими руками в стол и слегка наклонился к Кэму. — Кэмерон, ты можешь прямо сейчас взять эту папку, отнести её руководству, и меня немедля казнят за её содержимое, но… я надеюсь, ты этого не сделаешь. Если я в тебе не ошибся, то не сделаешь. Улыбка сползла с лица Кэмерона, сменившись настороженностью и тревогой. Он неотрывно смотрел в чёрные глаза Шанталя, медленно начиная понимать, что… что-то не так. В этот момент гроза вновь решила напомнить о себе трескучим раскатом грома, от которого загудели стёкла, а следом погас свет. Кэм машинально взглянул на лампы, встроенные в потолок. На его памяти академия оставалась без электричества всего пару раз, и то лишь на десять минут… Кэмерон с трудом сглотнул, чувствуя, как холодели кончики пальцев от одного прикосновения к странной папке. Он аккуратно опустил её на стол и подобно Шанталю заговорщицки склонился над ним. — Зачем мне нести её руководству? — осторожно спросил Кэм. — Потому что я пришёл просить тебя о помощи, о которой нельзя просить. — Шанталь сделал паузу. — Я должен инсценировать смерть. — Класс, — улыбаясь, хмыкнул Кэм. — Мою? — Свою. Кэмерон снова засмеялся, нервно почёсывая затылок. Шанталь не стал мгновенно разбрасываться объяснениями. Сейчас Кэм освободится от эмоций, задумается, а потом… — Ты не шутишь? — глухим голосом задал вопрос он. И куда только подевалась его непринуждённость? Глядя на уставшее бледное и серьёзное лицо Шанталя улыбаться больше не хотелось. Какое-то время они с Кэмероном просто смотрели друг на друга, а затем Дю Пон перевернул папку, начав листать её заново. Планы. Схемы. Наброски. Рисунки. Математические расчёты. Кэмерон всматривался в написанное, время от времени косясь на Шанталя так, будто впервые в жизни его видел. Шанталя это не удивляло. Как ещё можно смотреть на человека, который пришёл просить помощи для собственного умерщвления? Кэм перевернул страницу и ахнул. Затем ещё страницу, ещё и ещё… Каждая следующая страница оказывалась хуже предыдущей, заставляя Кэма читать написанное с приоткрытым ртом. Нет, Шанталь всегда казался ему немного странным, но чтобы настолько… — Это… сценарий инсценировки твоей смерти? — выделяя каждое слово, спросил Кэмерон, надеясь получить ответ «нет». — Да, — подтвердил Шанталь. Кэмерон судорожно сглотнул, перелистав ещё пару страниц. — Ого, — без энтузиазма удивился он, глядя на страницу, исписанную химическими формулами. Кэмерон, чувствуя себя не в своей тарелке, взялся за стаканчик кофе, отхлебнул его, но вкуса кофе не почувствовал, потому что стаканчик остался закрытым. Кэм покачал головой, вымученно улыбнувшись, а затем стянул крышку со стаканчика и сделал настолько большой глоток, что едва не подавился полным ртом кофе. Проглотив его за три подхода, Дю Пон прокашлялся и почесал переносицу. — То есть это… настоящий сценарий настоящей смерти? Шанталь кивнул. — И ты приволок это в академию? — Я же здесь живу. Кэмерон опустил голову, поражаясь собственной заторможенности. Ну, разумеется, живёт… — Ты серьёзно намерен сделать всё, что здесь написано? — Да. Пролистай дальше — там ещё увлекательнее. — Уголки губ Шанталя тронула невесёлая улыбка. — Есть ещё интереснее эпизоды? — переспросил Кэм, столь же невесело улыбаясь. — Класс. — Он перелистал содержимое папки ближе к концу и прижал ладонь ко лбу, читая то, что там было написано. — О, великолепно. Впечатляет. Прости, но ты уверен, что это именно инсценировка? Со стороны это выглядит, как жгучее желание умереть. — Поэтому я и обратился к тебе за помощью. Следует провернуть миссию так, чтобы не возникло никаких сомнений в том, что я мёртв. — И как же это сделать? — Умереть на самом деле. Кэмерон улыбнулся, скрестив руки на груди. Его коммуникатор, лежащий в кармане сумки, просигналил о новых сообщениях, но Дю Пон этого даже не услышал. Шанталь не сомневался в том, что сегодняшний день Кэм запомнит на всю свою жизнь, а забавы с Татум теперь будут казаться ему дилетантством. Собственно, потому Шанталь и заприметил его кандидатуру. Долгое время он подозревал Кэма в службе штабу, но, в конце концов, убедился, что быть шпионом тот никак не может, а значит, Кэмерон человек надёжный, учитывая всё то, что Шанталь разузнал в процессе изучения его личности. Кэмерон отлично учился, умел хранить тайны, годами не выдавая их с Татум личные дела, он покладистый и неконфликтный, а ещё достаточно широко смотрел на мир, потому всё ещё не убежал со сценарием в руках, чтобы сдать обезумевшего Дилони. — Умереть, чтобы жить? Как я сразу не догадался, — уточнил Кэм, покачивая головой. До чего же абсурдно всё это звучало… — Великолепный план. — Правда? — Нет. — Взгляд Кэмерона застыл на рисунках каких-то деталей. — Мина? — сразу понял он. — Уж не та самая мина, из-за которой пострадала Лайтли, стала прообразом вот этого чуда? — Та самая, — подтвердил Шанталь, вместе с Кэмероном рассматривая наброски. Последний вновь взялся глотать кофе. — Могу я узнать, что вы, стратеги, изучаете на своих занятиях? — спросил Кэм, слегка прищурившись. — Нет, не можешь, — отрезал Шанталь, еле различимо улыбнувшись. Конечно, Дю Пон отнюдь не был так глуп, как вещала Татум. Кэмерон не принадлежал к той когорте богатых детей, которым оценки могли повышать лишь за статус, а потому если Кэмерон задумается, то… — О каких шпионах в академии ты говорил? Шанталь не нашёл, что бы такое убедительное ответить, понимая, что Кэм продолжит развивать логическую цепочку, за которую уже ухватился. — Шпионы… Реальны? Ты поэтому за мной наблюдал? Решил, что я — шпион? — Широко улыбнулся Кэмерон, почти с обидой взирая на Шанталя. — Или ты сам — шпион? — Не думаю, что я могу быть шпионом. — А я очень даже думаю. Ты похож на шпиона. Дружишь с Татум… Я должен был догадаться, что она без ума от тебя не просто так. — Кэмерон цокнул языком так же, как это делала сама Татум. — Кто эти шпионы? На кого работают? Они опасны? — Ты и так сегодня узнал слишком много информации, которая может стоить тебе жизни, Кэмерон. Остальное знать необязательно. — Если я уже знаю слишком много, ты мог бы рассказать и оставшееся, — аккуратно выпрашивал ответы он, говоря удивительно серьёзным тоном. — Послушай, я не знаю, во что ты ввязался, но для того, чтобы инсценировать свою смерть, нужны, ну, очень весомые причины. У меня огромные связи и много денег. Я могу помочь тебе решить любую проблему. Не обязательно идти на такие крайности. — Будь у меня другой вариант, я бы обязательно им воспользовался, Кэмерон. Поверь, в данной ситуации выход только один. — Шанталь уверено постучал указательным пальцем по папке. — Через гроб. — Не бывает нерешаемых проблем. — Верно. И этот сценарий — единственное возможное решение проблемы, — сказал Шанталь. — Другого пути нет. Согласишься ты или нет, я всё равно это сделаю. — Всё настолько плохо? — тихо спросил Кэм, отчего его голос почти растворился на фоне разыгравшейся бури. — Во что ты ввязался? У тебя какие-то проблемы с этими шпионами? — Я не могу ответить на твои вопросы. Глядя в окно, Кэмерон понимающе кивнул, давясь любопытством насчёт того, как давно Шанталь влип в эту историю, и как вообще оказался замешан в подобном. Дождь колотил по окнам, прозрачной ширмой стекая с них под завывания ветра. Свет включился, но уже спустя секунд пять вновь погас. — Постой. — Кэм перевёл взгляд с окна на Шанталя. Как раз в этот момент в окно ударилась какая-то коробка — видимо, ветер подхватил её из урны и закружил. — Вэл, Амара… Они что, тоже? — Я не знаю. — Они тоже? — не унимался Кэм. — Некоторые, — уклончиво ответил Шанталь, отвернувшись к окну. — Амара умерла на самом деле. — Тебя принудили сделать это? — Нет, это моё решение. — Кто принудил? Какая-то организация? Та, которая внедряет шпионов в академию? — Кэмерон… — Ты обратился ко мне с просьбой тебя похоронить. Было бы неплохо, если бы я знал, с чем связываюсь. — Всё, что я могу тебе сообщить, находится в этой папке. Об остальном я говорить не вправе, — тихо ответил Шанталь, медленно направляясь к окну, по ту сторону которого природа сходила с ума. — Не подумай, что я любопытный, просто… Шанталь, будучи повёрнутым к Кэмерону спиной, не видел, как тот встал из-за стола, зато услышал тихий шорох и такие же тихие шаги. Боковым зрением Шанталь увидел, как Кэм с папкой в руке прислонился к подоконнику. — То, что ты задумал, очень серьёзно. Если этого можно как-нибудь избежать… — Нельзя, — отрезал Шанталь, зациклено глядя в окно. Дождь хлопал по стеклу, шелестел, стучал и яростно бил, когда порывы ветра усиливались. Случись такая погода в день смерти Шанталя, восстать из мёртвых ему уже не удастся. — Спектакль со смертью — лекарство, а не болезнь, и если повезёт, это спасёт не только меня. — Почему ты не обратился с этим к Татум? — Кэм легонько потряс перед собой папкой. — Татум разбирается в смерти лучше всех на свете. — Она не будет знать об этом, — спокойно ответил Шанталь, вздохнув. Он скрестил руки на груди, и в этот момент на стекле отразилась яркая вспышка молнии. — Ада? — Тоже нет. — Но ведь они будут думать, что ты мёртв. — Да, Кэмерон, в этом вся суть инсценирования смерти — все должны думать, что ты мёртв. — Шанталь сглотнул. — Все. Иначе постановка не имеет смысла. Кэм задумался, глядя в пол. Татум будет думать, что её драгоценный Шанталь мёртв. От одной мысли об этом Кэмерону сделалось дурно. Он боялся представить, чем всё это обернётся в итоге… — Ты не передумаешь? Это окончательное решение? — осторожно спросил он, снова открыв папку. Схемы, пояснения, таблицы, перечни деталей — поэтапная подготовка к смерти была расписана детальнее любого из учебных докладов Кэма. — Абсолютно, — холодно ответил Шанталь, пристально взглянув на Кэмерона. — Поэтому мне необходимо получить от тебя конкретный ответ. Я прошу тебя хорошо обдумать это решение, потому что отказаться в процессе ты уже не сможешь. Дело следует довести до конца, и лишиться помощника на полпути я не могу, иначе план рухнет, что будет стоить мне жизни. Если что-то пойдёт не так и нас поймают, даже твоё громкое имя не спасёт тебя от наказания. Подобный проступок уничтожит не только тебя, но и твою семью — учитывай это. Подставная смерть — не игра, это нарушение закона и очень опасное мероприятие, потому что нам придётся работать с опасными предметами. Пока что ты держишь в руках лишь черновик сценария, в который я ещё внесу правки, но общий смысл, думаю, понятен. Я нуждаюсь в человеке, который станет меня страховать; в управляющем, способном спасти ситуацию, если что-то пойдёт не так. — Как ты поступишь со мной, если я откажусь? — Кэмерон еле заметно улыбнулся, потирая указательным пальцем подбородок. — Я ведь теперь свидетель, слишком много всего знающий. — Если ты не выдашь меня, то я ничего предпринимать не буду. — А если выдам? — Шанталь посмотрел на Кэмерона со всей серьёзностью. — В таком случае мне придётся предать огласке информацию о случайных махинациях твоей семьи. Прости. Кэм улыбнулся, качая головой. — Так и знал, что ты скажешь об этом. Ты мог не просить меня о помощи, а шантажировать, не давая выбора. Заставил бы тебе помогать в обмен на молчание. — Мне нужен человек, которому можно доверять, а шантаж к доверию не располагает, Кэмерон. Я не имею морального права тебя принуждать. Это решение должно быть твоим, и я приму его, каким бы оно ни было. Кэм кивнул, опустил папку на подоконник и подтолкнул её к Шанталю. Шанталь понял — это отказ. Винить Кэма он не смел, прекрасно понимая, что на подобные просьбы «да» ответит лишь безумец. К подобной реакции он был готов, потому не расстроился, ведь напрасных надежд не строил. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. — Так каким будет твой ответ? — прочистив горло, уточнил Шанталь, подталкивая Дю Пона к оглашению приговора вслух. Кэмерон вздохнул, поёжившись после очередного безумного раската грома. — Да, — твёрдо ответил он. Шанталь со скепсисом покосился на Кэма. Он что, ослышался? Кэмерон пожал плечами. — Я тебе помогу.