Призванная убивать

Шанталь проснулся от того, что его сердце застучало подобно отбойному молотку прямо во сне. Он открыл глаза, но увидел вокруг себя такую же тьму, какой она была и с закрытыми глазами. Глубокая ночь, мрак, полное отсутствие окон — сама Татум завидовала темноте его комнаты. Сердце колотилось как бешенное, разгоняясь с такой скоростью, будто намеревалось пробить в груди дыру и высвободиться. Шанталь приоткрыл рот и сделал медленный спокойный выдох, после чего столь же спокойно воздух набрал. Процедуру пришлось повторить несколько раз, прежде чем сердце усмирилось после очередного кошмара. Когда сердцебиение пришло в норму, Шанталь встал с дивана и подошёл настольной лампе. Он быстро нащупал её руками и нажал на кнопку самого слабого положения, которое создавало не раздражающий глаз полумрак. Когда в комнате просветлело, Шанталь подался к рукомойнику, чтобы смыть со своего лица пот. Что ему снилось, он не помнил, как это всегда и происходило в последнее время. Сердце стучало остервенело, тело сковывало спазмом, а кожа покрывалась потом — такими были последствия его мучительных снов, которые по пробуждении вспомнить он не мог. Собственная нервная система истязала его, и сделать с этим ничего не получалось, так как причина недоразумения была ему известна, и, что самое страшное, неразрешима. Шанталь замер около зеркала, внимательно в него всмотревшись. В полумраке его лицо казалось чужим. Каким-то чрезмерно агрессивным, пугающим и потусторонним, словно отражение в зеркале принадлежало другому человеку. Может быть, так оно и было и зеркало лишь обнажало те перемены, которые происходили с Шанталем? Говорят, жизнь непредсказуема и полна сюрпризов. Шанталь так не думал, по крайней мере, сейчас, когда пережил достаточно событий, чтобы делать выводы. Люди верили, что у них есть будущее и что каждый день их жизни был новым, но это не так. Жизнь до безумия предсказуема. Все самые важные этапы жизни человека как на ладони, и чтобы их предугадать, не нужно обладать даром прорицания. Будущее — это прошлое, просто оно ещё не наступило. «Сегодня» — это всегда «вчера», которое тоже ещё не успело наступить. Всё то, что должно произойти, уже случилось, просто люди пока не пережили это, но обязательно переживут. Скоро. Все смертны, все когда-нибудь умрут, и не нужно быть колдуном, чтобы знать насколько рутинна человеческая жизнь. Человек рождается, растёт, учится, работает, заболевает и умирает. Это происходит со всеми без исключений. Каждый новый день на самом деле старый. Люди повторяют одни и те же действия, полагая, что живут в новом дне, но это не так. Люди спят, едят, ухаживают за собой, развлекаются и трудятся. Их жизнь рутинна даже тогда, когда они так не думают. Люди переживают из-за первой любви, как будто она особенная, но… через неё проходит каждый, кто не умер раньше, чем она в его жизни случилась. Каждый человек сталкивается с потерей близких, с горем, с радостью, каждый претерпевает неудачи и в чём-то становится успешным. А ещё каждый из этих людей умрёт. Обычно люди не в курсе, когда это произойдёт, и даже не осознают того, что их жизнь конечна, но даже смерть человека предсказуема. Шанталь же не просто знал, что умрёт, он точно знал, когда это случится и при каких условиях. Да, его смерть должна стать фиктивной, но она всё ещё будет тяжёлой и болезненной, и если Шанталь хоть в чём-то ошибётся, то умрёт по-настоящему. Навсегда. Вот что ему снилось. Снова она. Смерть. Шанталь вытер лицо полотенцем, всё ещё внимательно глядя в зеркало. Многие хотели бы узнать дату своей смерти, чтобы до неё успеть сделать как можно больше важных дел, попробовать всё, что можно было попробовать, но Шанталь их наивность не разделял. Нет ничего хорошего в том, чтобы знать дату собственной смерти, ведь каждое утро, просыпаясь, благодаря этому знанию, ты снова и снова переживаешь гибель. С тех самых пор, как он решил уйти, его мозг неустанно прокручивал это в голове. Невозможно просто заглушить мысли об этом или отключить их, ведь теперь всё вокруг воспринималось сквозь призму грядущей смерти. Шанталь говорил с Адой и думал о смерти, ведь из-за неё приходилось лгать Аде. Лгать Татум. Лгать Лайтли. Всем лгать. Приходилось постоянно держать свои изречения под контролем, чтобы не сказать лишнее, приходилось вести себя непримечательно, будто это не он занимается созданием мин и это не он намерен накачать себя ядом. Каждый новый день был всего лишь обратным отсчётом, теми самыми песчинками в песочных часах, которые медленно убивали. Знание даты своей смерти уже само по себе смерть, ведь ни о чём другом думать не получается. Мысли о смерти следуют за человеком по пятам куда бы он ни шёл, и каждое новое утро было лишь напоминанием о Ней. Шанталь утешал себя тем, что пока его смерть не приговор. Он должен выжить, но… выживет ли, не знал. Надеялся, но наверняка не знал. Не знал он и того, что тревожило его больше: возможность преждевременно умереть, или то, что вскоре начнётся новая жизнь, в которой людей, которых он любит, не останется. Мокрой рукой Шанталь намочил волосы и пригладил их назад. Заснуть уже не получится, как и в прошлые разы, потому он решил засесть за чтение, чтобы отвлечься от мрачных мыслей и сновидений. Впереди очередной одинаковый день, который закончится так же, как и начался. Шанталь будет учиться, работать над своим планом, видеть кошмары, и так по кругу. Шанталь уже умер, просто этого ещё не случилось. Пока. Но смерть уверенно шла ему навстречу.

***

— Готов? — спросил Шанталь у Кэмерона, стоя рядом с ним. — Три, два, один. Пуск! Прогремел глухой взрыв. Комки земли разлетелись по сторонам, а мелкая пыль облаком взмыла в воздух вместе с неприятным запахом гари. Шанталь и Кэмерон подошли к месту взрыва мины. Снова не то. Дю Пон присвистнул и склонился над уродливой выбоиной в земле. — На бездну похоже. Знаешь, по-моему, такая мина тебя слегка покалечит, — то ли в шутку, то ли всерьёз проговорил Кэм и обернулся к Шанталю, который со скрещёнными на груди руками навис над ним, рассматривая яму. — И абсолютно точно убьёт, — задумчиво сказал Шанталь. Очередной комплект деталей испорчен в то время как необходимый эффект не достигнут. — Третья использованная мина за сегодня. — Это же проба пера. Черновики. — Кэмерон распрямился и отряхнул штаны от пыли, которая уже успела отпечататься на ткани, так как Шанталь и Кэм стояли к минам ближе положенного. — Зато теперь ты наглядно видишь, что с зарядом конкретный перебор. Мне кажется, лучше не додать огня, чем перебрать. — Я вложил почти такую же тротиловую шашку, какую вкладывают в академии. В сумме с пиротехникой взрыв получается значительно сильнее. Нам нужно, чтобы он выглядел внушительно, но при этом меня не убил и не покалечил. Спецкостюм я тоже надеть не могу. Всё должно выглядеть естественно. Нужно продолжать работу, но такими темпами мы деталей не оберёмся. — Огорчённо развёл руками в стороны Шанталь. Он и не предполагал, что создать идеальную мину получится за неделю или две, но звук уничтожения очередного комплекта деталей был подобен соли, рассыпанной по ране. — Не переживай за детали, — махнул рукой Кэмерон. — Если потребуется, куплю завод вместе с рабочими, чтобы они тебе изготавливали детали. — Это лишнее, — отрезал Шанталь и сел на корточки, чтобы лучше рассмотреть повреждения от мины. — Сейчас важнее всего создать базовый макет, доработать который я смогу только накануне инсценировки. Кто знает, что будет с погодой и на какой конкретно полигон нас отправят… Получить эти сведения мы сможем лишь незадолго до моей смерти, так что пока нам нужен оптимальный тренировочный макет, — задумчиво пояснил Дилони и обернулся к Кэму. — Неси №4. Пока Кэмерон шёл к машине за следующим образцом мины, Шанталь взял в руки лопату, отошёл на десять шагов от предыдущего места взрыва и вырыл там небольшую по диаметру и глубине лунку. — Получите, распишитесь, — с энтузиазмом протянул мину Кэмерон. — С минами нужно быть аккуратнее, — тихо поучал его Шанталь, осторожно принял мину из рук Кэмерона и уложил её на землю рядом с лункой. Мина идеально должна была в неё поместиться, словно Шанталь обвёл её границы и только потом по ним вырыл лунку. — Я аккуратный. Не бросил же я её в тебя. Мина была цилиндрической формы с пластиковым корпусом, собрана по всем заветам профессиональных сборщиков подобного вида оружия. Шанталь опустился на колени перед миной и бережно взялся приводить ту в состояние боевой готовности. Первым делом он проверил наличие свинцовой пластинки временного предохранителя, свернув колпачок с упорной втулки. Всё в порядке. Столь же уравновешенно он завернул его обратно, а открутил уже заглушку. — Давай запал. Шанталь протянул руку себе за спину и Кэмерон вложил в неё небольшую и совершенно невинную с виду коробчонку, которую Шанталь вставил в горизонтальный канал корпуса, после чего плотно завернул заглушку и выдернул предохранительную чеку. Важно случайно не нажать на корпус мины, иначе беды не миновать. Шанталь аккуратно опустил мину в лунку и присыпал землёй так, чтобы место её захоронения возвышалось всего на пару сантиметров над поверхностью земли, после чего встал, отряхнул колени и отошёл. Зная, какая грязная работа его сегодня ожидала, Шанталь надел старый свитер, куртку и старые штаны, которые настолько выцвели, что из чёрных стали почти серыми, в то время как Кэмерон, за неимением старой одежды, снова надел новую. Благо, на сей раз он обошёлся толстовкой и тёплым жилетом, отчего выглядел не столь претенциозно, как в прошлый раз. — Остался только надорванный мешок, — оповестил Шанталя Кэм. — Не страшно. Вместе они вытащили из машины довольно тяжёлый белый мешок и понесли его к мине. Из него действительно что-то сыпалось. Земля. Специально для своего эксперимента Шанталь и Кэм наполнили мешки землёй, а один из них зацепился за что-то в багажнике и порвался. — Три, два, один, — объявил Шанталь и синхронно с Кэмероном стал раскачивать в руках мешок, готовя его к полёту прямиком на мину. Естественно, для чистоты эксперимента весил мешок столько же, сколько и сам Шанталь. — Пуск! Мешок вылетел из их рук, и пока он падал на то место, где покоилась мина, Шанталь и Кэм бежали назад, прикрывая головы. Прогремел очередной глухой хлопок. В воздухе запахло сырой землёй, мелкие крупицы которой сыпались на головы заговорщиков подобно снегу или каплям дождя. Шанталь обернулся и вздохнул. — Мне нравится, что ты ассоциируешь себя с мешком земли, — попытался утешить его Кэмерон и улыбнулся, стряхивая с плеч и волос пыль. Несмотря на то, что в воздухе стояли клубы пыли, Шанталь подошёл к месту взрыва, и склонился над очередной выбоиной. Мешок порвало в клочья, а землю под миной словно выгреб экскаватор. — Из всех трёх эта мина была самой слабой, но даже она без проблем меня бы убила. Впереди определённо много работы. — Оставшиеся взрывать не будем? — уточнил Кэм, указывая рукой на машину стоявшую с открытыми дверями и багажником. — Не имеет смысла. Они такие же по мощности как последняя взорванная, — устало вздохнул Шанталь, выпрямился и пошёл за лопатой, чтобы зарыть все выбоины в земле. — А метлой по зарытому тоже пройдёшься? — подначивал Шанталя Кэм. Он в отличие от Дилони за лопату браться не спешил. — Мы изувечили целую поляну, — сдержано сокрушался Шанталь. — Её необходимо привести в надлежащий вид. Вдруг кто-нибудь сюда забредёт? — объяснял Шанталь, не оборачиваясь к Кэмерону. — Лучше скрыть следы своего пребывания. Завтра пойдёт дождь и размоет то, что осталось, так что о нашем сегодняшнем присутствии никто не узнает. Кэмерон понимающе кивал, не сводя с Шанталя любопытных глаз, пока тот охотно зарывал ямы. Всё то время, что они провели за взрыванием мин, Дю Пон только и думал о банковских счетах Дилони, но спросить всё не решался. Наверное, к таким вопросам нужно жертву подготавливать, как-то прощупывать почву… — Ты не говорил, что настолько богат. — В итоге Кэмерон решил сказать прямо в лоб и посмотреть, что получится. Шанталь замер, но оглядываться не спешил. Несколько секунд он простоял так, будто окаменел, а затем, забросив ещё пару лопат земли в яму и притоптав её, обернулся. Кэмерон решил, что улыбаться — лучшая стратегия. Безотказная. — Богат? — Шанталь сделал вид, что не понимает о чём речь. Он перешёл к следующей дыре в земле и принялся зарывать её, как ни в чём ни бывало. Кэмерон пристально следил за этим, мысленно отмечая, что Дилони хорошо умел притворяться. Даже слишком. — Полагаю, ты говоришь о моём внутреннем мире? — Я говорю о внутреннем мире счёта твоих родителей в банке. Услышав это, Шанталь прекратил бросать землю и осуждающе посмотрел на Кэма. — Я просил тебя этого не делать. — Как Кэм и предполагал, Шанталь отреагировал спокойно. Так же спокойно он зарыл вторую яму и принялся за третью. — Ты очень любопытный. — Не из любопытства я это сделал, а чтобы тебе быть полезнее. — Вот как? И что же… обнаружил что-то стоящее? — Когда ты говорил о своей семье, я и подумать не мог, что вы были настолько зажиточными. Твой счёт больше многих счетов моих друзей, а они, между прочим, считают себя богачами. — В столице сложно ими не быть, особенно если ты профессионал в своём деле, — без энтузиазма ответил Шанталь, поправил волосы за уши и продолжил трудиться усерднее. — Мои родители много работали и, соответственно, получали за это деньги. Чаще всего большие. — Но вы ими не пользовались? — Тратили лишь на необходимое, а остальное откладывали. — На что? — Считаешь, тактично такое спрашивать? — Конечно, нет, но чем чёрт не шутит? Вдруг ответишь. Вот и спрашиваю. Не обижайся. Шанталь улыбнулся и, покончив с сокрытием следов от взрыва мин, направился к багажнику, куда следовало упрятать лопату. — Ни на что, — честно ответил Шанталь. — Просто откладывали лишнее. Никогда не знаешь, для чего тебе понадобятся средства, верно? Родители работали не ради денег. В первые годы своей карьеры — возможно, но потом это было чистое творчество. Дилони и Бакеро всегда жили в достатке, потому вопросы касаемо заработка не поднимались. И мама, и папа хотели создавать что-то, хотели творить красоту. Они никогда не находили красоту в деньгах. — Бакеро? — не понял Кэмерон. — Фамилия мамы до замужества, — пояснил Шанталь и улыбнулся. — Её звали Карла Бакеро. — Как красиво, — мечтательно проговорил Кэм, как бы пробуя имя на вкус. — А потом пришёл твой отец и всё испортил. — И Шанталь, и Кэмерон улыбнулись. — Грубовато получилось? — Нет, всё в порядке, — ответил Шанталь, почему-то не чувствуя себя задетым. Кэмерон умел даже на такие темы шутить осторожно. — Со счёта твоих родных периодически отчисляются небольшие суммы, но куда они отправляются непонятно, — заговорил неожиданно серьёзно Кэмерон. — Ничего отследить не выходит. Деньги как будто испаряются, — всё ещё удивлялся Кэм, зато Шанталя это отчего-то совсем не смущало. Он слушал внимательно, тем не менее ни крохи изумления на его лице не проявилось, будто он… знал обо всём этом. — Тебе известно, да? Шанталь повернулся лицом к Кэму, кивнул и устало вздохнул, после чего снова взялся рассматривать небо, землю и сухую траву под ногами. — Так должно быть? Шанталь снова кивнул. На эту тему он был ещё более многословным, чем на любую другую… — Ещё я нашёл вашу банковскую ячейку и осмотрел её, — осторожно сказал Кэмерон, чему Шанталь уже не удивился. Пока он охотно пытался отстраниться от всего этого, Кэм нырял в омут с головой и, кажется, намеревался устроить собственное расследование, что пока не тревожило Шанталя, но отчасти напрягало. При его деньгах и связях, Дю Пон мог зайти очень далеко и накопать так много всего, что у Шанталя образуется ещё одна проблема. Возможно, чтобы умерить его интерес, следовало говорить чуть откровеннее? — Ты что-то нашёл? — сухо поинтересовался Шанталь. — Нет, она пуста, но я нашёл следы взлома на ней, а ещё внутренние повреждения в ячейке. В ней искали тайники. Не нашли, судя по всему, потому что их нет. — Кэмерон легонько хлопнул ладонью по багажнику и поджал губы, рассматривая окружающую его природу, на глазах погружавшуюся в долгий зимний сон. Ещё вчера было тепло и светло, а уже сегодня из-за отсутствия солнца день казался мрачнее. — Хранить что-либо в банковских ячейках нерационально. Это, буквально, указатель для преступников, которые точно знают, где можно найти что-то ценное, — тихо продолжал Шанталь. — Я не сомневался, что ты ничего там не отыщешь. — Точно, — согласился Кэмерон. — Ты знаешь, куда уходят твои деньги? — Знаю, — ответил Шанталь и заулыбался, посмотрев на озадаченное лицо Кэма. Бедный парень страдал от того, что не мог собрать паззл воедино. Даже Татум оказалась менее настырной и любопытной, чем он. — Заводи мотор, нужно ехать в штаб-квартиру и продолжать работу над минами. Дел невпроворот, — сказал Шанталь, хлопнул Кэма по руке и отправился в машину его дожидаться. Всё ещё озадаченный Кэмерон последовал за ним, сел на водительское место и захлопнул дверь. Машина плавно тронулась по бездорожью, а Шанталь через окно рассматривал оставшиеся на земле следы от скатов. Завтра их обязательно смоет дождь…

***

Совмещать работу в штаб-квартире с обычной жизнью становилось всё сложнее. Кажется, Шанталь на составление расписания дел тратил времени больше, чем на сами дела. Успевать всё необходимое нереально, тем не менее, с этим массивом занятости следовало как-то справляться. Чаще всего за счёт сна. Жизнь по столь плотному графику непросто давалась даже такому дисциплинированному человеку как Шанталь, ведь он постоянно глядел на время. Он рассчитывал сколько ему понадобится на готовку и питание, сколько времени он мог уделить уборке, а сколько оставалось для Ады и Лайтли. Порой приходилось чем-то жертвовать, за что Шанталь чувствовал угрызения совести, но кое-чем он жертвовать не смел. Кое-кем. Лайтли осталась одна. Перед ней Шанталь испытывал угрызения совести вдвойне: за себя и за Аду. Он часто думал о том, что слишком редко навещал подругу, ведь один или два раза в неделю — ничто в сравнении с часами одиночества, которые ей приходилось терпеть в клинике. Ада по-прежнему оставалась непробиваемой. Время от времени Шанталь заговаривал с ней на эту тему, но реакцию всегда получал одинаковую. Ада как будто заучила наизусть одни и те же слова и произносила их в одной и той же манере, словно робот, а не человек. Со стороны можно было решить, что она позабыла о своей подруге и совсем не тосковала по ней, на что регулярно указывала Татум, но Шанталь знал, что это не так. Незаметно для него Ада окружила себя целой толпой девчонок, с которыми стала проводить слишком много времени. Они и прежде общались, но так тесно — никогда. Теперь же Ада была с ними не разлей вода. Смеялась, что-то увлечённо обсуждала, встречалась с ними в свободное время, чтобы прогуляться. Шанталь по этому поводу с ней не говорил, лишь молчал, наблюдая за тем, как Ада приспосабливалась к новой жизни. Выводы для себя он сделал неутешительные — Ада пыталась заполнить пустоту при помощи других девчонок, но выходило у неё это плохо. Она — не Кэмерон, который мог постоянно находиться в центре внимания и не уставать от этого. Ада же уставала. Она тратила массу энергии на поддержание разговора и делала вид, что чувствует себя хорошо, вот только энергию взамен не получала. Шанталь не позволял себе думать об этих девушках скверно, потому не думал о них вообще, а находясь в их компании, выпадал из разговора и терял нить его смысловой наполненности примерно в первые минуты три. Все эти девушки — не Лайтли. Когда Шанталь в очередной раз пришёл её навестить, Лайтли привычно встречала его с улыбкой. Ей достаточно просто улыбнуться, чтобы продемонстрировать свою содержательность, которая совсем не ощущалась во всех новых подругах Ады вместе взятых. — Привет, дорогая, — отозвался Шанталь, остановившись на пороге в палату. Одна больница сменилась другой, и теперь Лайтли жила в психиатрической клинике. Как он и думал, излечить её тело окажется куда проще, чем излечить душу. Увидев Шанталя, Лайтли заметно приободрилась. — Я тебе ещё не наскучил? — скромно спросил Шанталь, прислонившись к дверному косяку. — Ты серьёзно? — Заулыбалась Лайтли. — Я не отпускала бы тебя, будь моя воля. Ты здесь единственное знакомое мне существо. Кроме брата, конечно. Шанталь не спеша подошёл к Лайтли, заметно прихрамывая на правую ногу. — Я думал, ты уже подружилась с кем-нибудь из местных жителей. — Пока что я не в духе заводить новую дружбу, — отмахнулась Лайтли, придавая голосу нарочитую небрежность. — Да и кому это нужно? Даже здесь на меня все глазеют, а ведь большая часть местного контингента считает себя либо гусеницами, либо полководцами. — Понимаю. На меня тоже до сих пор поглядывают искоса, ведь я убиваю людей одним только взглядом, — Шанталь привычно сел на койку рядом с Лайтли, протянув ноги вперед, а на них опустил сумку со своими принадлежностями. — Так вот ты какая — Медуза Горгона. — Лайтли оценивающим взглядом рассматривала Шанталя. Он решил, что Лайтли искала в нём сходства с Медузой из мифов, но когда она коснулась пальцами его лица, понял, что внимание подруги привлекли свежие синяки. Один такой отпечатался на скуле, растянувшись и под глазом в том числе, а другой — над бровью. — Кто тебя так? — Я сам виноват. — Потупил взор Шанталь. — Зазевался на тренировке. — В прямом смысле? — уточнила Лайтли, проницательным взглядом рассматривая его потемневшую не от ударов кожу под глазами. — Ты выглядишь уставшим, будто не высыпаешься. — Так и есть, — мягко согласился Шанталь, скупо улыбаясь. — Слишком много дел навалилось. — Но ко мне ты всё равно приходишь, — сказала Лайтли, и на этом моменте Шанталь понял, о чём дальше пойдёт речь. Всякий раз, когда Лайтли заводила разговор об Аде, Шанталь чувствовал себя меж двух огней. На Аду повлиять никак не получалось, а Лайтли говорить что-то приходилось. — Как там Ада? Интерес на лице Лайтли был искренним и неподдельным, а оттого Шанталю делалось лишь хуже. Уж лучше бы Лайтли злилась на Аду или откровенно обижалась, чем всякий раз говорила о ней в подобном тоне. Шанталь чувствовал себя родителем, которого из раза в раз вызывают к директору из-за непослушного ребёнка. — Она в порядке, — деликатно ответил Шанталь и сглотнул ком в горле. Чувство вины за Аду буквально душило его. — Хотя мне кажется, что это совсем не так. — Лайтли заинтересовалась, потому Шанталь тихо продолжил. — Я думаю, что Ада замкнулась в себе. Всё в ней нынче напускное. Создаётся впечатление, что она заперлась в коконе, а в академию ходит и со всеми контактирует автопилот. Она просто отыгрывает роль для окружения. Не хочет, чтобы к ней лезли в душу. Даже я не могу к ней пробиться. Ада делает вид, что всё хорошо, но это не так. — Она упрямая, хотя к тебе должна прислушаться, — сказала Лайтли и вздохнула, теребя пальцами простыню. Повисло неловкое молчание. Шанталь и Лайтли то переглядывались, то отворачивались и смотрели в пустоту. — Меня переводят в столицу. — Лайтли нарушила молчание первой. — Ты ведь уже знаешь? Шанталь демонстративно кивнул. — Там я не смогу видеть даже тебя с братом, — глухим голосом проговорила Лайтли и нахмурилась, опустив голову. Волосы её беспомощно скользнули на лицо. Прежде, когда Лайтли училась, она всегда делала хвостики или пучки, но с тех пор, как оказалась в больнице, прекратила этим заниматься. — В столице специалисты лучше, — попытался утешить Лайтли Шанталь. — Там ты поправишься быстрее и сможешь к нам вернуться. — Я не хочу туда ехать, — честно высказалась Лайтли, едва не застонав от разочарования. — Мне не нравится Капитолий. И то, что я там останусь одна, тоже не нравится. Лучше пусть меня лечат долго, но здесь, рядом с братом, рядом с родителями и рядом с тобой. Там я буду совсем одна. Никому не нужная. Там мне не станет лучше. Я не хочу ехать на чужое место и видеть там только чужих людей. — Если бы я мог как-то повлиять… — прошептал Шанталь и взял Лайтли за руки, едва оторвав их от переминания простыни. Он смотрел на Лайтли так внимательно, словно намеревался её загипнотизировать. Гипнозом он, конечно, не владел, но вкладывать в умы людей желаемые мысли получалось. — Переезд это всегда непросто. Когда меня заставили покинуть дом и переехать в Первый, я испытывал примерно то же, что и ты сейчас. На тот момент у меня уже не было жилья, но эти улицы, тротуары, дома… они казались такими родными. Они тоже были моим домом, потому оставлять его оказалось очень тяжело. Прошло много лет, и теперь мой дом здесь. Мне тут нравится. Я не говорю, что однажды ты захочешь там остаться, нет, но попытайся дать шанс Капитолию. Хотя бы на время твоего лечения. Всякий раз, когда ты будешь думать о том, что он тебе чужд, вспоминай, что Капитолий мой дом, я там родился и рос. Если ты будешь помнить об этом, столица покажется тебе немножко роднее. Лайтли слушала внимательно. — Наверное, ты прав. Почему ты всегда прав? Я чувствую себя глупой из-за этого. — Ты совсем не глупая, Лайтли МакКинли, просто ты человек, а человеку свойственны сомнения. — Если ты думаешь, что теперь я не чувствую себя глупой, ты ошибаешься. — Засмеялась она, но смех её быстро угас. Лицо Лайтли сделалось серьёзным, и она прокашлялась. — Я хочу попросить тебя об одной услуге. Пожалуйста, уговори Аду прийти, пока я здесь. Когда я уеду, видеться с ней станет ещё проблемнее. Может быть, когда она узнает о том, что меня переселяют в Капитолий, ей захочется со мной повидаться… У тебя есть листочек и ручка? — Да, конечно, — ответил Шанталь и открыл свою сумку. Лайтли с любопытством туда заглянула и усмехнулась. — Просто ужас. Твоей сумке не хватает лёгкого бедлама, — прокомментировала она, глядя на то, насколько аккуратно и компактно всё было уложено в сумке Шанталя. — Этому где-то учат? — Аккуратности? Меня учила мама. Кстати, она умела рисовать от руки поразительно ровные линии, которые другие люди и с линейками начертить не могли. — Шанталь вытащил один из своих блокнотов, раскрыл его примерно на середине и аккуратно вырвал оттуда листок. — Как не стыдно вырывать листочки из блокнота. Ты сейчас нарушил вселенскую симметрию. — Лайтли потянулась за листком, но Шанталь отдёрнул руку в сторону и улыбнулся. — Значит, вам не нужен лист бумаги, мисс? Лайтли потянулась к руке Шанталя и выдернула у него свой листок, тоже улыбаясь. — Татум плохо на тебя влияет, — пошутила она, аккуратно вытащила из сумки Шанталя ручку и, опустив листочек на блокнот, принялась писать. — Я влияю на неё ещё хуже. Лайтли быстро что-то написала, согнула листик пополам и вложила его в блокнот, а сам блокнот вернула на место в сумку. — Передай Аде эту записку, ладно? — Шанталь кивнул и Лайтли облегчённо вздохнула. Надежда в её глазах по-прежнему не угасала, что Шанталя впечатляло. Лайтли считала себя слабой, но разве под силу слабому человеку так долго хранить в своём сердце надежду? Многие уже бы сдались, но она продолжала верить и надеяться. Даже Шанталь время от времени сомневался, что ему удастся вернуть Аду в нормальное русло, но Лайтли никогда не сомневалась и продолжала ждать изменений. — В Капитолии я ни с кем не смогу видеться. Мне и здесь-то одиноко. Я даже Татум и её обзывательствам была бы рада. Это пугает. — Прыснула Лайтли и засмеялась. — Ты до сих пор с ней общаешься? Ты ведь такой… такой… не такой, как она. Как ты вообще с ней ладишь? — Люди не понимают Татум, потому их мнение о ней ошибочное. Она замечательная, — искренне сказал Шанталь, но Лайтли, как и прежде, отнеслась к его словам со скепсисом, не услышав ничего принципиально нового для себя. Никто кроме Кэмерона не верил словам Шанталя. Задевало ли его это? Нет, он давно привык к тому, что далеко не все люди на свете одарены талантом видеть больше других. К тому же ненависть остальных по отношению к Татум была для неё куда более приятным чувством, чем симпатия. — Или она просто тебя заколдовала, — с лёгкой толикой укора высказала предположение Лайтли, скромно ткнув указательным пальцем Шанталю в грудь. — Ведьма же. В это поверить проще, чем в её замечательность. — Думаешь, меня можно заколдовать? — Шанталь взглянул на Лайтли из-подо лба, отчего его угольные глаза засверкали ярче обычного. Долго смотреть в них Лайтли не умела, потому что ей начинало казаться, будто Шанталь читал её мысли, а пускать кого-либо в свою голову, даже близкого друга, особенно его, она не хотела. — Точно, — поджала губы Лайтли и отвернулась. — Ты сам кого хочешь заколдуешь… — Она сделала глубокий вдох и поспешила сменить тему. — Знаешь, я так и не поняла, почему приходил Кэмерон, — с энтузиазмом начала Лайтли. — Голову сломала думать об этом. Допустим, Татум могла прийти из-за тебя, но… он? Он же ни с кем из нас не общается. Что это вообще было? Мама опять заставила его заниматься волонтёрством? А ещё… Время от времени ко мне в палату приносят дорогущие букеты цветов. Ты наверняка их замечал. — Вот как? — слегка удивился Шанталь, тепло улыбаясь. Естественно, он замечал эти цветы и догадался, кто занимался разрушением экосистемы ради хорошего настроения Лайтли. — Да ты очаровала капитана! — подначил подругу Шанталь. — Перестань. Что-то здесь нечисто. Не верю я в его благие намерения. То есть… он неплохой человек, наверное… я его не знаю, но это странное поведение с его стороны. — Лайтли размышляла, глядя в одну точку и задумчиво постукивая себя пальцем по губам. — Я много думала о мине. Не могла боевая мина оказаться там случайно. Руководство не допустило бы такой промах, а вот ученики… Выскочки из Второго могли выкинуть что-нибудь. В секторе с миной были только мы с Адой и Кэмерон. А он капитан… Но не могут же Вторые быть насколько больными на голову, чтобы организовать покушение на сына банкира, да? — высказавшись, Лайтли засмеялась, будто отшучивалась от собственной же теории. Когда она повернулась к Шанталю, тот смотрел на неё с тягостью в глазах. — Или могут? Боже мой… — прошептала Лайтли и приоткрыла рот, не веря, что её безумные домыслы могли оказаться правдивыми. — Поэтому он приходил ко мне? И цветы… Только не говори, что и его совесть замучила. — Не уверен, что у Кэмерона она есть, так что не волнуйся. Переживёт, — сказал Шанталь, улыбаясь, и сам удивился тому, что после столь тяжёлого дня у него ещё нашлись силы подшучивать над своим сообщником. Шанталь никогда не любил над кем-то шутить, но Кэмерон своей назойливостью и простотой буквально принуждал это делать. — Недолюбливаешь его, да? Он кажется неплохим парнем, хотя, знаешь, рядом с ним я всегда чувствовала себя некомфортно. Кэмерон излучает ауру тех людей, рядом с которыми, что бы ты ни делал, ты всё равно ощущаешь себя ничтожеством. Хотя тогда я ещё не была только половиной человека. — Лайтли, — строго пресёк её лепетание Шанталь, неодобрительно глядя на то, как она порывалась продолжить тираду самобичевания. — Ну что, «Лайтли»? — простонала она и обеими руками пригладила волосы назад. — Не знаю, могу ли считать себя человеком сейчас, ведь я неполноценная. В прямом смысле. Методика похудения Стокли вышла из-под контроля, и похудело не совсем то, что нужно. Я всегда была не ахти, а теперь просто уродина. — Не существует такого слова и понятия тоже, потому прошу тебя не применять в отношении себя такое грубое оскорбление. Травмы не определяют тебя как человека. — Ты знаешь, что происходит в дикой природе с животными, которые получают травмы вроде моей? — Мы — не животные. Если ты хочешь продолжать этот уничижительный монолог, то, наверное, мне и моим бессмысленным книгам лучше не мешать тебе заниматься увлекательным саморазрушением… — привычно мягким тоном сказал Шанталь и слез с койки Лайтли, как вдруг она крепко схватила его за руку. Хоть Лайтли и была больна, а тело её давно отвыкло от академических тренировок, силы в её руках никуда не делись. Шанталь показательно посмотрел на её руку, вцепившуюся в его, а затем с немым вопросом на лице посмотрел на Лайтли. — Извини, не стоило говорить такое при тебе. — Лайтли попыталась придать своему голосу живости, чтобы он звучал веселее, и все её слова можно было списать на шутку, но притворяться у неё не очень получалось. Шанталь стоял около койки, еле заметно теребя в руках книгу, которую начал читать Лайтли на прошлой неделе. Он деланно укоризненно смотрел на неё, в то время как Лайтли заметно металась, не понимая, что он хочет услышать, ведь она уже извинилась. Наконец, он вздохнул, закатил слегка болтающиеся рукава своего свитера и снова сел рядом с Лайтли. Прежде чем взяться за чтение, он прикоснулся к её щекам и, глядя в глаза, зашептал. — Не нужно говорить что-либо с оглядкой на меня. Ты прекрасный человек и красивая девушка. Никто меня не переубедит в этом, даже ты сама, потому твои попытки тщетны. Прекрати их. — Ты необъективный. Когда я выйду из больницы, окружающие станут тыкать в меня пальцем. Мне не дадут работу. Ни один парень не захочет ко мне даже подойти. Может быть, в твоём правильном до извращения мире такой внешний вид для девушки нормален, но с другими всё не так. Они либо тычут пальцем, либо смеются, либо кривятся, либо говорят тебе, что инвалиды долго не живут. — Пожала плечами Лайтли. — Зато особи с отсутствием мозга вопреки анатомии живут удивительно долго, — слегка в язвительном тоне сказал Шанталь с лёгкой загадочной ухмылкой на лице. — Прислушиваться стоит к тем, кому доверяешь. Посторонние люди — всего лишь антураж, а их слова — шум. Не нужен тебе молодой человек, который не оценит твою отвагу. Твои травмы — следствие того, что ты ценой собственной жизни спасала жизнь друга. Это уже говорит о том, какой ты человек. Не теряй достоинство, Лайтли МакКинли, и не будь снисходительна к тем, кто его растерял. Лайтли так внимательно слушала, что заслушалась, и даже когда Шанталь договорил, она продолжала его слушать. Иногда ей казалось, что говори Шанталь какую-то ерунду, Лайтли слышала бы в ней проповедь просто потому, что этот голос не мог лгать. Шанталь умел спокойно, без лишних эмоций доносить то, что хотел сказать, да так, что его слова въедались в подкорку мозга и оставались там надолго. Лайтли нравилось его слушать, хоть рядом с ним она чувствовала себя глупой. Как сейчас. И правда ведь, какой смысл испытывать отвращение к себе, если вокруг найдётся достаточно людей, которые сделают это за тебя? Быть может, правильнее себя принять, ведь фактически Лайтли обесценивала отважный поступок. Ненавидеть себя, значит, жалеть о содеянном, а Лайтли точно не жалела о том, что сделала. Будь у неё возможность всё переиграть, она поступила бы так же. — Ты прав, — скромно и лаконично согласилась она, не найдя более подходящих слов. Лайтли стыдливо посмотрела на Шанталя и тотчас отвела взгляд в сторону, боясь осуждения со стороны друга, что не осталось для него незамеченным. — Завтра обязательно будет лучше, чем вчера, — объявил Шанталь, приобнял Лайтли за плечи и открыл книгу. Всякий раз, когда он это делал, Лайтли отправлялась в воображаемое путешествие, где всё было хорошо. Проблемы уходили на задний план, тревоги отступали, и оставался лишь чарующий чистый голос, погружающий в мир покоя и уюта, которого так не хватало Лайтли. Больница больше не казалась тюрьмой, а палата переставала быть клеткой, превращаясь в тёплую, светлую и уютную комнату. Лайтли опустила голову на плечо Шанталя, расслабилась и закрыла глаза. Эта терапия всегда действовала лучше любой больничной.

***

Каждая вылазка с Шанталем на дело заканчивалась для Кэмерона новыми ответами и новыми загадками. Не так давно он свободно расхаживал по академии, чувствуя себя как дома, а теперь и сюда каждое утро возвращался как на дело. Кто бы мог подумать, что здесь орудуют реальные подпольные разведчики! Шанталь, разумеется, поделился с Кэмом своим списком ябед, но Дю Пон не гнушался и самостоятельно наблюдать за учениками. Мало ли кто из них мог оказаться шпионом. Стоило Кэмерону свернуть в коридор со шкафчиками, как перед ним обрисовалась живописная картина — какой-то старшекурсник как ни в чём ни бывало, с утра пораньше колупался в замке одного из шкафчиков. Всё бы ничего, но прежде Кэм его тут не видел, а вот шкафчик был ему хорошо знаком. Люди спокойно проходили мимо, переговариваясь, и никто из них не замечал ничего необычного. И Кэмерон бы не заметил, если бы не знал о том, что творилось в академии на самом деле. — Помочь? — Он подошёл к парню и прислонился к соседнему шкафчику, любопытным взглядом наблюдая за тем, как некоторые разведчики от самоуверенности своей совсем потеряли страх. — Нет, спасибо. Справлюсь, — отмахнулся тот и продолжил взлом. — Замок заклинил, да? Вечно они подводят. Не инвентарь, а сплошная халтура. Давай, я позову мастера? Он в два счёта справится, — предложил Кэмерон. — Спасибо за помощь, друг, но не нужно, — по-братски бросил парень так, словно с Кэмероном был знаком лет сто. Дю Пон даже слегка удивился такому тону, хотя с ним обычно именно так и общались. Люди, но не шпионы. — Я разберусь. Мне не впервой. — Копаться в чужом шкафчике? — уточнил Кэмерон и скрестил руки на груди, предвкушая реакцию горе-преступника. — Не понял, — тот замер, глядя на Кэма из-подо лба. — Это шкафчик Дилони. Тихий такой парень, местный убийца, куда ни придёт, везде гору трупов после себя оставляет… Ты наверняка должен его знать. Старшекурсник замешкался, косясь то на шкафчик, то на Кэма. Судя по всему, он был уверен, что никто не заметит его деятельность, а если и заметит, то не догадается, что копается тот в чужом шкафчике. — О… — протянул парень, хмуря брови. — Вот почему он не открывается. Я перепутал шкафы. Прости, дружище, совсем не спал сегодня. Башка не варит. Надею… — Вали отсюда, — угрожающим тоном отрезал Кэм. Парень поначалу попытался улыбнуться и объясниться, а затем, вглядевшись в непреклонное выражение лица Кэма, хмыкнул и поспешил прочь. Кэмерон наблюдал за шпионом до тех пор, пока тот не затерялся в толпе окончательно. Открывать шкафчик на глазах у всех безопаснее, чем выжидать момент, когда люди разойдутся, ведь в толпе никто ничего не замечает. Шанталь на горизонте тоже не мелькал — видимо, по расписанию должен прийти позже, а значит, с его распорядком дня шпион тоже знаком. Кэм вздохнул, посмотрел на замок и насторожился. Только присмотревшись, можно было заметить, что замок не закрыт, а открыт. Выходит, парень не открыть его пытался, а закрыть. Значит, он видел содержимое шкафчика. Чтобы убедиться в этом, Кэм аккуратно потянул дверцу на себя и заглянул внутрь. Как и следовало ожидать, внутри всё было аккуратно сложено и ничего необычного в глаза не бросалось — книжки, блокноты, форма для тренировок. Чтобы не уподобляться разведчику, Кэм отвернулся, захлопнул шкафчик и отправился проверять расписание Шанталя, чтобы узнать, где стоит его искать.

***

Первые испытания мин оказались провальными, но большего Шанталь и не ожидал. С боевыми минами он знаком хорошо, но с пиротехникой — не настолько, тем не менее, об успехе дела Шанталь не тревожился. Слишком рано. Времени для создания идеальной мины хватает с лихвой, хотя после испытаний он больше занимался внесением изменений в сценарий, нежели миной. Практически каждый день Шанталь просыпался с мыслью, что со сценарием что-то не так. Ему постоянно приходили в голову новые идеи, как можно улучшить его, чтобы обезопасить себя и других. Несмотря на то, что до дня «икс» осталось несколько лет, тревога в сердце Шанталя постепенно нарастала уже сейчас. Он взвалил на себя так много всего, что временами сомневался в том, сможет ли вообще всё это вытянуть. Очередное утро очередного дня. Шанталь умылся и замер перед зеркалом, глядя на себя. Ещё недавно он был измученным голодом и жаждой мальчишкой, а теперь он взрослый молодой человек, измученный уже по другим причинам. Что-то не меняется никогда. Он позавтракал, надел чистую одежду, собрал вещи и отправился на занятия. Так начинался почти каждый день. Кто-то счёл бы это скукой, но Шанталь радовался столь приземлённой и предсказуемой рутине, ведь стоило ему оказаться в коридоре, как рутина обрывалась, и он оказывался в гуще непонятных ему событий. По академии ежедневно разгуливали шпионы. Каждый день они наблюдали за другими, чтобы донести на них. Вынужденно или по доброй воле — неважно. Академия была полем пассивного боя, что заставляло Шанталя с опаской ждать момент, когда снова будут жертвы. Некоторых шпионов он раскрыл, хоть и не застал с поличным, но сколько было таких, о которых он не знал? Люди в коридорах тоже стали глядеть на Шанталя иначе. Иногда с явным любопытством, иногда и вовсе глаз не сводили, а в особо тяжёлых случаях наблюдали с таким видом, будто сейчас же Шанталя пристрелят. Если в штабе случились перестановки, то кто знает, как поведёт себя новое руководство и какие приказы отдаст своим рабам. Нынче Шанталь был готов к тому, что на него снова могли напасть прямо в академии, могли попытаться припугнуть на улице или вызвать в Капитолий в не назначенный заранее день. Бороться со всем этим можно лишь одним путём — путём совершенствования себя. Коль у Шанталя нет своей армии и ресурсов для защиты, значит, ему самому предстояло стать армией. Нужно оттачивать мастерство на спаррингах, лучше стрелять, больше читать. Знания — сила, и это единственный доступный Шанталю ресурс, с помощью которого можно обороняться и не угодить в ловушку ещё глубже. По крайней мере, пока что. — Готов к тренировке? — знакомый голос заставил Шанталя оглянуться. Разумеется, это был Кэмерон. Торопился поравняться с Шанталем, чтобы вместе идти в раздевалку. — Чем я заслужил твой бесценный интерес? Кэмерон вздохнул и улыбнулся, будучи расколотым ещё до того, как успел создать интригу. Возможно, Шанталь знал его не очень хорошо, но известных фактов было достаточно, чтобы понять — Дю Пон чего-то хочет. — Вижу, ты уже несёшь форму. Какой молодец. Шанталь с подозрением посмотрел на аккуратно сложенную форму для тренировок, которую он нёс в руках. — В шкафчике её взял? — не унимался Кэмерон. — Нет. Из дому принёс, а что? — Тогда ты, видимо, ещё не знаешь, что твой шкафчик взломали. Шанталь посмотрел на Кэмерона и покачал головой. Ну вот, теперь к слежке и побоям прибавился взлом шкафчика. Штаб удивительно активизировался в последнее время. — Я не придал бы этому такого значения, если бы это был не твой шкафчик, — продолжал Кэмерон, свернув за угол и заговорив тише, хотя в стороннем шуме едва ли можно было услышать его тихий разговор с Шанталем. — Кто это сделал? — Лицо знакомое, но имя не помню. Один из старшекурсников. Не из списка. Я поищу сегодня его фотографию и скажу как зовут. Ты ведь ничего ценного там не хранишь? — Только учебные принадлежности. Я был готов к такому повороту событий, из-за чего кое-что сделал с замком, — мягко проговорил Шанталь и улыбнулся. — Его можно открыть, но запереть потом не получится. По крайней мере, так, как это делаю я. Взломщик сможет открыть дверцу, но не закрыть, потому я всегда узнаю, копался ли кто в моих вещах. — Класс. Может, и себе улучшить замки? — задумался Кэмерон, мечтательно глядя в потолок. — Не хочу, чтобы кто-нибудь вскрыл мой шкафчик. — Тебе эти меры предосторожности ни к чему. В тебе не заинтересованы, да и искать у тебя нечего. — Разве? Шанталь с укором взглянул на Кэмерона, которого подобные взгляды никак не цепляли. — Через три дня у тебя будет свободное время после обеда. Предлагаю сделать его немного менее свободным, — сделал недвусмысленный намёк Шанталь и зашёл в раздевалку, делая вид, что с Кэмероном не говорил и вообще его не знает. Кэм эту инициативу поддерживал и вёл себя ровно так же. Оба разошлись по разным частям раздевалки и остаток дня провели так, словно друг с другом не знакомы. На третий день после окончания тренировок Шанталь как угорелый спешил к хижине. Кэмерон уже был там, потому занялся установкой сигнализации самостоятельно. Работа над ней была почти закончена, потому Дю Пон обезопасил последний квадрат, и через планшет, подаренный им же Шанталю, синхронизировал все сигнализации между собой, дабы проверить как они работают. — Я мог бы тебя подождать, и мы приехали бы вместе, чтобы ты не бежал сюда в галоп. Тебе кроссов Стокли не хватает, что ли? — равнодушно спросил Кэмерон, на корточках сидя перед выступающим из земли штырьком, который запросто можно было принять за ветку. — Движение — жизнь, — констатировал Шанталь, склонившись над планшетом, чтобы проверить, правильно ли Кэмерон всё настроил. Доверяй, но проверяй. — А переизбыток движения — смерть. — Кэмерон оглянулся и хмыкнул, увидев уставшее и потрёпанное академией лицо союзника. — Не делай вид, что обеспокоен. — Усмехнулся Шанталь и склонил голову набок. — Ты должен умереть понарошку из-за фальшивой мины, а не по-настоящему из-за переутомления. Не лишай меня удовольствия поучаствовать в настоящей инсценировке ненастоящей смерти! — сказал Кэм и поднялся. — Вуаля. Всё готово. — С гордостью произнёс он и протянул планшет Шанталю. — А я говорил, что он пригодится. — Кэм указал глазами на планшет, отчего Шанталь в который раз ощутил себя не в своей тарелке. Не успел старый планшет Шанталя разбиться, как на его месте появились целых два новых. Один подарила ему Татум, второй — Кэмерон. Оба планшета Шанталь принимать не хотел, но его вынудили их взять, потому что по странному стечению обстоятельств и Татум, и Кэмерон отказы не принимали и, что ещё страшнее, чувствовали ответственность за Шанталя, будто он повсеместно нуждался в их помощи. — Не стоило покупать мне планшет, — приглушенным голосом сказал Шанталь, аккуратно вытаскивая его из рук Кэмерона, чтобы внимательнее рассмотреть, какие изменения тот внёс. — Вообще-то мои друзья-придурки разбили твой старый планшет. Им и в голову не пришло предложить тебе помощь, а я так не могу. Я несу ответственность за этих болванов. Им не понять насколько ценный предмет они сломали, зато я понимаю. Учись принимать извинения, а не бубнить, мистер стратег. — Вы с Татум ведёте себя так, словно я ваш ребёнок, — ровным тоном сказал Шанталь и махнул рукой в сторону хижины. Кэмерон поднялся, натянул капюшон своей куртки, чтобы тот не слетел от ветра, и они вместе неспешно направились к домику. — Мне приятно ваше внимание, но не нужно меня опекать и защищать, будто я дитя. Ты порываешься мне помогать, Татум с меня глаз не сводит, а теперь вы наперегонки дарите мне планшеты… Сумасшествие. — В кои-то века мы с Татум делаем что-то хорошее, а ты ещё и недоволен этим, ворчун. Будешь возмущаться, самому из могилы карабкаться придётся. — Ты теперь вечность будешь шантажировать меня? — …а если будешь задавать глупые вопросы, то я сделаю ещё хуже и расскажу обо всём Татум, — сказал Кэмерон и шаблонно улыбнулся. — «Спасибо за планшет, Кэмерон. Он очень мне нравится, Кэмерон. Незаменимая вещь в хозяйстве», — безэмоционально проговорил Кэм, давая понять Шанталю, какие слова от него ждал, а когда столкнулся с удручённым недоумением на его лице, засмеялся. Порой работать с этим человеком невыносимо. В противности он равный соперник Татум. — После нового года я собираюсь выкрасть тетродотоксин, — серьёзным тоном начал Шанталь. — Пока что я возьму только дозу необходимую для экспериментов, а ближе ко дню смерти сделаю повторную вылазку и возьму дозу для финального перфоманса. — Ты собрался красть его самостоятельно? — Да, как и планировал изначально. Твоя помощь в этом деле мне не понадобится, зато понадобится во время экспериментов, — рассказывал Шанталь, войдя внутрь хижины. Первым делом он зажёг несколько ламп со свечами, чтобы не расходовать лишний раз топливо в генераторе, после чего вместе с Кэмероном оттащил стол в сторону и открыл дверь в подвал. Шанталь взял одну из ламп с собой и спустился вниз, чтобы отыскать там папку со сценарием. — Смотри. — Шанталь взвалил папку на стол и открыл её на нужной странице, указывая пальцем на добавленный текст. — Я сам рассчитаю необходимую дозу тетродотоксина в микрограммах, но мне нужен человек, который будет следить за моим состоянием. Когда я приму дозу, и она сработает, тебе придётся проверять моё дыхание, пульс и реакцию зрачков. Яд погрузит меня в глубокую отключку, потому сам отслеживать своё состояние я не смогу. — Шанталь аккуратно перевернул страницу и указал пальцем на таблицу. — Эксперимент состоит из нескольких этапов. На первом я буду колоть себе мизерную дозу, чтобы понаблюдать за реакцией организма. На втором этапе мы будем проводить пробные тесты с постепенным увеличением времени комы, а на третьем — полноценную репетицию в могиле. — Звучит как ужастик. — А выглядеть всё это будет ещё страшнее, — согласился Шанталь, заправил свисающие волосы за уши и перевернул страницу. — В течении следующего года мы должны собрать весь необходимый реквизит и протестировать его. Нельзя, чтобы гроб оказался недостаточно прочным, а детали для мин не качественными, тем более, что я уже кое-что выбросил по этой причине. Учитывая наш график, времени для подготовки будет немного. Вот здесь список реквизита, который тебе нужно будет достать помимо ранее указанного. Тут всё по мелочам, кроме… — Это ещё что? — не понял Кэмерон, указывая пальцем на один из важных для дела компонентов. Шанталь смутился. Он ни секунды не сомневался, что Кэм уделит слишком много внимания этой детали. — Зачем тебе дурман понадобился? Он ведь… Шанталь склонился над столом и сухо заговорил: — Тетродотоксин — яд. Пробуждение не значит, что он нейтрализован. Какое-то время мне будет плохо, и если ты хочешь, чтобы я скорее пришёл в себя, ты должен дать мне дурман. В разумной дозе он способствует распаду тетродотоксина. Главное, не перебрать. — Стоп-стоп. — Кэмерон выставил руки перед собой. — Ты хочешь сказать, что собираешься подорваться на мине, затем отравить себя ядом, а потом, чтобы ослабить его действие, накачаться наркотиками? Классный план, но какой-то смертоносный, тебе не кажется? — Ты здесь не для того, чтобы оспаривать план человека, проходящего обучение на стратега, — отрезал Шанталь. — План сработает, если реализовать его без ошибок. Мой организм выдержит. Главное, не переусердствовать с дозировкой, а с этим проблем не возникнет. Для этого мина мне и нужна. Когда тетродотоксин начнёт действовать, проявятся видимые симптомы того, что я не в порядке, а окружающие не должны этого заметить. Взрыв мины будет фальшивой причиной моей смерти. Миной я прикрою отравление. — А дурман точно сработает? Последствий не будет? — Не такие, о которых стоит тревожиться, — объяснил Шанталь и усталым шагом вновь спустился в подвал. — Сейчас меня больше беспокоит Ада. — А что с ней? Выглядит нормально. — Даже слишком нормально. — Шанталь говорил немного громче, чем обычно, чтобы находящийся снаружи Кэмерон мог его расслышать. — Случившееся с Лайтли сказалось на ней сильнее, чем кажется на первый взгляд. Ада разбита и чтобы избавиться от чувства вины и тоски, она вычеркнула Лайтли из своей жизни. Как будто они никогда не дружили, были едва знакомы, и никакой привязанности у Ады по отношению к Лайтли нет. Разум Ады стёр Лайтли. Она выстроила психологический барьер, оставив по ту его сторону всё, что связано с подругой. Технически барьер оберегает Аду, но подобные барьеры опасны тем, что, если случится новое горе, они сломаются, и тогда произойдёт большой взрыв. Когда меня не станет, психологический барьер Ады рухнет. Она не сможет вынести ещё одно горе, поэтому я должен уговорить её сходить к доктору. До моего ухода проблему с Лайтли нужно решить, иначе случится эффект снежного кома, и психика Ады разобьётся вдребезги. — Что, если не мучить девчонку и рассказать ей правду? — предложил Кэмерон. — Никто ничего не должен знать. — Ада — не Татум, она не разболтает о тебе даже случайно. Наконец, Шанталь нашёл необходимые инструменты и вышел наружу из подвала. Для того, чтобы работать в хижине, её пришлось обустраивать. Щели между досками были слишком большими, из-за чего зимой находиться здесь невозможно. Пришлось взяться за молоток, чтобы привести подпольное рабочее место в порядок. А ещё подобный труд помогал ему не думать о том, что совсем скоро ни Татум, ни Ады, ни Лайтли для него не станет. — Я не расскажу Аде о своём плане, — сухо бросил Шанталь, тихо заколачивая щели тонкими планками. — Ада станет искать меня, если узнает, что я жив. Нужно уметь рубить с плеча, если хочешь чего-то добиться. Мы с ней больше не увидимся, поэтому я хочу отпустить её в новую жизнь со здоровой психикой, а не осколками от неё оставшимися. — Погоди-ка, — насторожился Кэм, подошёл к Шанталю и прислонился к деревянным доскам, меж которыми гулял ветер. — Как это не увидитесь? Разве ты не вернёшься после того, как разберёшься со своими проблемами? — Разве где-то в сценарии прописана сцена моего триумфального возвращения? — интеллигентный сарказм так и лился из уст Шанталя. При этом он не сводил глаз с древесины, как будто она представляла для него куда большую ценность, чем разговор. Кэмерон наклонился вперёд и заговорил тише. — А я вообще не увидел в твоём сценарии ничего о том, что будет происходить после твоего воскрешения, — с неприкрытым укором сказал он. — Наверное, потому, что этот сценарий посвящён инсценировке смерти, а не всей моей дальнейшей жизни. — Шанталь, наконец, оторвался от рассматривания досок и взглянул на Кэма. — Ты ещё этого не понял? Я ухожу навсегда. — Откуда мне знать, что для тебя значит «навсегда»? Я думал ты заляжешь на дно на какое-то время, а когда всё уладишь, вернёшься. — Мои проблемы нельзя уладить. Их не решить и от них не избавиться. — Ерунда. Любую проблему можно решить. Не бывает нерешаемых проблем. — Бывают. Ты просто пока не сталкивался с такого рода проблемами. Надеюсь, и не столкнёшься. — Шанталь перевёл дух. — Меня отправили на учёбу в академии для того, чтобы в дальнейшем я работал на штаб. Если бы я отказался от обучения, меня бы упекли в тюрьму или и вовсе казнили. Штаб найдёт меня, вернёт к себе и даст работу. Не знаю, какого плана она будет, но на что-то хотя бы законное я не надеюсь. Лучшее, что можно сделать для Татум и Ады — перестать для них существовать, потому что моя дальнейшая жизнь может оказаться даже хуже, чем я думаю, а, учитывая, что она постоянно становится только хуже, новый круг ада меня удивит. Пусть штаб эксплуатирует меня, лишь бы их не касался. Я — тонущий корабль. Я уже давно погряз в этом так глубоко, что мне не выкарабкаться. — Всегда можно попытаться. Слушай, у меня большие связи и… — Если я говорю, что эту проблему не решить, значит, так и есть. Мне негде прятаться от них. Мне ни с кем нельзя контактировать. Знаешь, где оказались все те, кто как-то был связан с моим делом в Капитолии? Ты знаешь. Штаб достанет меня где угодно. У меня нет ресурсов, чтобы отбиваться от них, по крайней мере, пока что. Зато у них есть рычаги давления на меня. Что я должен сделать, чтобы стать менее уязвимым? Избавиться от того, что даёт штабу преимущество. — Что им помешает напасть на Татум или на Аду даже после твоего ухода, а? — Ты и старшие Паркеры. Штаб манипулирует людьми, угрожает и шантажирует, но когда доходит до дела, они прячутся в тени. Средство их влияния — запугивание. Покуда у них есть то, чем можно пугать человека, они его пугают, но грань не переступают. Они не посмеют навредить Паркерам, потому не доберутся до Ады. К Татум их не подпустишь ты — представитель рода Дю Понов. — А что ты будешь делать потом? Какой у тебя план? — У меня его нет. — И я должен в это поверить? Ты стратег, планирование — твоя суть. Ты даже дыхание планируешь. У тебя не может не быть плана. Если его нет сейчас, ты должен придумать как вернуться обратно к своим девчонкам. Татум не переживёт твою смерть. Она без ума от тебя. Как ей жить дальше? — Об этом позаботишься сам. После моей смерти у неё не останется никого кроме тебя, так что фактически я делаю тебе услугу, потому что ты лишишься конкурентов. Татум выйдет за тебя. — Да ты грубиян, — без капли удивления проговорил Кэмерон. — Думаешь, я стану уламывать Татум на фоне смерти её ехидного друга? Это подло. Я, конечно, считаю приемлемыми разные средства для достижения цели, но даже для меня это перебор. Нельзя пользоваться состоянием Татум ради собственной выгоды. Она должна сама захотеть жить со мной. Захотеть без постороннего влияния. Даже горя. Это должно быть обдуманное решение, а не чёрти что. — Кэмерон схватил Шанталя за руку, чтобы привлечь к себе его внимание. Шанталь же в глаза Кэмерону смотреть не стал, неотрывно глядя убийственным взглядом на руку Кэма. Если бы можно было вызывать взглядом огонь, руку Дю Пона уже бы испепелило. — Слушай, я могу помочь тебе, только скажи, что нужно сделать. Если тебе не жаль себя, то пожалей Татум. Твоя смерть её уничтожит. Она никогда не смирится с твоим уходом. Ты должен вернуться, а если не сделаешь это, я сам приволоку тебя к Татум. Шанталь склонил голову набок и снисходительно, почти с жалостью улыбнулся. — Она совсем задурила тебе голову. — Не переводи стрелки. — Столь же натянуто улыбнулся Кэмерон. — Не думаю, что ты вот так просто сдашься штабу в плен, жертвуя своей жизнью ради спасения других. Ересь. Ты побеждаешь Вторых по дисциплине Гао Ли, ты постоянно тренируешься и учишься, ты напал на убийцу в детстве. Кому-нибудь другому расскажешь о том, что у тебя нет цели. Не знаю, какой ты придумал план, но впиши в него, пожалуйста, возвращение к Татум и Аде, иначе спустя время я тебя сдам. Как удачно, что у тебя есть шанс отыскать в надгробье какую-то штуку, которую ищет штаб, да? — Кэмерон улыбнулся, тяжёлой ладонью похлопал Шанталя по плечу и вернулся обратно за стол. Шанталь же так и стоял с планкой в одной руке и молотком — в другой, пустым взглядом пропиливая в деревянной стене дыру. Мог ли Кэмерон его сдать? Несомненно. Он самый надёжный человек, которого Шанталь знал, но при этом у него был один весомый недостаток. Тот, который одновременно был и преимуществом. Татум. Что бы ни происходило, Кэмерон всегда будет отстаивать в первую очередь её интересы, а значит, в крайнем случае, если всё пойдёт прахом, он действительно мог выдать Шанталя. Нужно сделать так, чтобы он молчал. Чтобы был заинтересован в молчании. К счастью, словом Шанталь владел хорошо. — Я говорил, что каждый день жалею о том, что с тобой связался?

***

Шанталь и Татум сидели в академической столовой, потому что Шанталю пришла в голову потрясающая идея пообедать именно тут, несмотря на многочисленные требования Татум этого не делать. Еда в подсобке закончилась, новую приготовить он не успел, оттого решать проблему голода пришлось радикально. — Если отравишься, я лечить тебя не буду! — деловито объявила Татум, сидя напротив. Пока Шанталь ел, попутно записывая в тетрадь внезапно пришедшие в голову тезисы по докладу, Татум, кривясь, глядела на него таким взглядом, будто с минуты на минуту ожидала, что вот-вот с другом случится припадок. Сегодня Татум настолько не любила столовую, что даже свою потрёпанную временем и пылким нравом сумку не положила на стол, опустив её себе на колени и обхватив обеими руками. Вероятно, защищала от столовских микробов. — Не отравлюсь, — утешил её Шанталь и улыбнулся, не отрываясь от тетради. — Посмотри, другие ученики тоже едят здесь и с ними ничего не происходит. — Потому что они дьявольские мутанты! — спорила Татум. — Они травят себя этими помоями всю жизнь, потому уже мутировали. У меня есть графический роман об этом. Только там вместо крысиной стряпни радиация, но на вкус и то, и другое наверняка одинаковое! Вот что за ущербного слизня ты сейчас ешь? — строго вопрошала она и хлопнула ладонью по столу, с подозрением взирая на то, как с ложки Шанталя капала какая-то коричневая жижа, когда он поднимал ложку повыше. Шанталь как сама невозмутимость взглянул на неё и, еле заметно улыбнувшись, ответил: — Кашу. Татум скривилась. Она-то каши не ела, и после сегодняшнего дня решила никогда не начинать. — Каша из кого? — выделяя каждое слово, ехидно спросила она. — Или из чего, боюсь спросить? — Это пшеничная каша. Очень полезная и… — Дьявол, Шанталь, давай я куплю тебе нормальную еду! Ты такими темпами скоро за сорняки примешься! — Татум заговорщицки склонилась над столом. — Я слышала, что местные поварихи плюют в каждую кастрюлю, когда готовят. — Тебе не испортить мне аппетит, милая Татум, не получится. — Улыбнулся Шанталь и показательно отправил в рот очередную ложку каши, лукаво глядя в глаза подруге. — Я ел из одной тарелки с кошками и пил воду из фонтана. Татум скривилась и хмыкнула, покачивая головой. — Да, такое превзойти сложно, — скучающе констатировала она и обернулась. Всякий раз, когда Татум становилось скучно, она оборачивалась и дурное расположение духа как рукой снимало. В нескольких столах от того, за которым сидели Шанталь с Татум, восседала компания Кэмерона. Как и всегда, те сидели в куче, вокруг них слонялись знакомые с других курсов, отчего в том краю всегда было шумно. Татум надменно взглянула на то, как дружки Кэма наперебой что-то ему говорили, смеясь будто полоумные, что немедля пробудило в Татум желание подслушать их разговор. — Тихо! — командовала она. Шанталь перестал писать и слегка взволнованно посмотрел на Дэдлок, ведь он и без того молчал и никаких звуков не издавал. Татум, тем временем, отчаянно прислушивалась, предчувствуя, что во вражеском стане творилось неладное. — До бала осталось всего-то ничего, а ты не хочешь сказать лучшему другу с кем идёшь на пляски? — возмущался Гиллис, пиная Кэмерона в плечо. — Ну, скажи, тебе что, жалко? — Я уже ответил, — устало сказал Кэм и откинул голову назад, закрыв глаза. — Это не ответ! Я же твой друг, я должен знать! — Зачем это? — Ну, как зачем? А вдруг ты опять пойдёшь на бал один и будешь сидеть там как какое-нибудь непопулярное ничтожество? — Платья чёрного только не хватает! — Засмеялся один из ребят. — Это ничтожество на бал даже не приходит, потому что знает, что никому там не нужно. — Не разбираетесь вы в ничтожествах, дуралеи, — заявил Кэмерон и опустил голову, мимолётом взглянув в сторону Татум. — Повторяю для гениев мысли: эта девушка слишком хороша, чтобы сдерживать обещания. Не пришла и не пришла. Не вижу в этом проблемы. На рождественский бал точно придёт. — Стесняюсь интересоваться, Кэмерон, но… ты её пригласил? — имитировала серьёзный тон Лиз, будучи красной от смеха. — Чтобы девушки приходили, их нужно приглашать словами, да. Я, например, с радостью приду, если ты меня пригласишь. — Не приглашу, — отрезал Кэм как ни в чём ни бывало. Лиз застыла от неожиданности, как будто ей дали пощёчину. — Но на праздник приходи, если хочешь. Туда всех пускают. Ты же любишь танцы. — Так это одна и та же красотка, что ли? — пытался разобраться Лурд. — Гений, блин, тебе только что всё объяснили. — Да ты попробуй разберись в этих невидимках Кэмерона! — оправдался тот. — Они… в смысле она же точно существует, да? Я должен знать, что у моего друга не едет крыша! Кэмерон притворно изнурённым взглядом посмотрел на Гиллиса, затем на Татум и склонился над столом, заговорив так громко, чтобы его было слышно около других столиков. Одного. Того, за которым сидели две мрачных капустки, и игнорировали существование человечества. — Успокойтесь, она просто решила меня проучить, поэтому не пришла на бал, — объявил Кэмерон, наблюдая за тем, как Татум заёрзала на стуле. Услышала. Шанталь притормозил с написанием, значит, тоже услышал. — Ну и пошла она такая к чёрту! Зачем ты повторно её на бал позвал? Она же опять тебя обманет! — Эх, Гиллис, ты просто не встречал в своей жизни таких женщин, — со знанием дела начал Кэмерон. Не могла Татум пропустить подобное мимо ушей, поэтому Кэм старался говорить выразительно, будто читал поэзию. — Есть просто классные девчонки, а есть дары небес, один только взгляд которых нужно заслужить, что уже говорить об их внимании. — Да нафиг они такие нужны? Вокруг полно красавиц. Щёлкни пальцем и тут толпа выстроится. — Не хочу я толпу. Очереди — для магазинов, а я хочу божество уникальное. — Всё понятно. — Хлопнул в ладоши Гиллис. — Тебя просто охмурили! Но ничего страшного, это лечится. Лечится приглашением кого-нибудь нормального и бутылкой брен… — Дурак ты, Гиллис. Ты просто её не видел. — Кэмерон сделал театральную паузу. — Красивая как сам дьявол. Притронешься к ней и сгоришь. Татум, отчаянно прислушивающаяся к разговору Кэма и его шайки, поёжилась и стиснула зубы. Скрещённые на груди руки напряглись, а тяжёлая подошва ботинка настукивала по полу кривой ритм. — Хотя, может, ты её и видел. — Кэмерон вышел на опасную тропу, поскольку Татум обернулась, выстрелив в его сторону своим наэлектризованным взглядом. Шанталь чувствовал, как в воздухе генерировалось электричество. Кэмерон не мог не нарываться, а Татум не могла игнорировать. Шанталь смотрел на них обоих и лишь покачивал головой. Не потому, что Татум и Кэмерон вели себя как короли саванны, неспособные решить, кто из них более королевский король, а потому что никому из друзей Кэмерона даже на мгновение в голову не приходила такая очевидная мысль… — Просто она настолько великолепная, что своим великолепием затуманивает чужие головы. Ради таких женщин не жаль и в одиночестве сидеть на балу. Ведь где-то там она тоже сидит в одиночестве, а значит, вы проводите одиночество вместе. — Всё, уносите пациента, у него совсем крыша поехала, — отозвался один из парней. — Вот теперь я точно не сомневаюсь, что ты её выдумал, Кэм. Пригласи кого-нибудь живого! — Она живее всех живых. Такая, что и мёртвого разбудит. Плечи Татум тяжело вздымались. Было заметно, как она злится. Шанталь даже отложил свою тетрадь в сторону, бесстыдно взирая на компанию Кэмерона, в частности на него самого, столь же бесстыдно рассматривавшего Татум и Шанталя. — А уж какая она страстная. Под её ногами земля выгорает. И не только земля. — Кэмерон показательно оттянул рубашку за воротник, оголив на своей шее несколько фиолетовых пятен. — Ты на тренировке их заработал! — не поверил Лурд. — Не умеешь отличать засосы от ударов, Гиллис? — спросил Кэмерон, не сводя глаз с Татум. — Мне тебя даже жаль. Впрочем, такие девушки не для всех. Тебя бы она испепелила своим темпераментом, а уж как она умеет любить… — Кэмерон шумно вздохнул. — Обалдеть просто. — Может, перестанешь хвастаться? — не выдержала Татум и выкрикнула, развернувшись в пол-оборота к Кэмерону. — Началось, — прошептал себе под нос Шанталь. — Завидуешь мне? — крикнул в ответ Татум Кэм. — Было бы чему, — фыркнула Дэдлок, будто это не о ней шла речь. Поспорить с Кэмероном — святое дело! — Есть чему, да. Таких страстных любовниц ещё поискать! — Гляди, чтобы она в порыве страсти тебя не прикончила. — А я и не против. Разнообразие всё-таки. — Пожал плечами Дю Пон. — Это лучшая смерть. Тебе ли не знать. Татум обернулась, убийственным взглядом посмотрев на Кэмерона, как ни в чём ни бывало, общавшимся со своими друзьями о ней, разве что имя пока не назвав, но, кажется, Дю Пон был к этому близок. Терпеть это и дальше Татум не собиралась. Она резко вскочила со стула, её сумка рухнула на пол, вызвав у компании Кэма новый приступ смешков, будто падающие вещи были хоть сколько-нибудь смешными. Не успела Татум нагнуться за сумкой, как рядом уже обрисовался Шанталь, аккуратно подобравший рассыпавшиеся книги и тетради, после чего он упаковал их в сумку и протянул её подруге. — Мы уходим прямо сейчас. Ты невыносимо долго ешь, Шанталь. — Я ем всего несколько минут. Не могу же я взять кашу с собой. — Уходим, я сказала! — потребовала она, перебросила сумку через плечо и уверенной походкой направилась к выходу, нарочито громко настукивая ритм подошвами ботинок. Вот только разве могла Татум спокойно пройти мимо ухмыляющейся компании Кэма? — Да-да, мы уже поняли, что тебя охмурили! — Смеялся Гиллис, жалостливо глядя на друга. — Учитывай, дружище, что если ты опять будешь сидеть на балу неудачником, ты опозоришь не только себя, но и всех нас! Не хватало ещё до уровня убогой Дэдлок опускаться! — А для Кэма это уже следующий уровень, Гиллис! — выпалила Лиз. — Ну, если на то пошло, то почему бы тебе её не пригласить, а, Кэм? Будете парой неудачников! — Лурд в предвкушении потёр ладони, наблюдая за тем, как Татум уверенно, точно королева, плыла по залу. — Дэдлок? Да не вопрос, — ответил Кэмерон, встал из-за своего стола, и пока Татум не успела сбежать, перегородил собой её путь. — Стой, Кэм, чего ты этого придурка слушаешь! Не ходи к стерве, она же тебе глаза выцарапает! — Нет, пусть идёт! Кикимору никто никогда не приглашал, — загорелся идеей Лурд. — Хоть поглядим, как она отреагирует! Смешно же. — Вот сам бы и шёл на передовую, если так интересно, — возмутилась Лиз, но Кэмерона уже было не остановить. — Не помню, на какое колено нужно вставать, — не то утверждал, не то спрашивал Кэм. — Рыцари вставали на правое, потому что на левое мешали вставать мечи в ножнах, — ненавязчиво пояснил Шанталь, совершенно спокойно наблюдая за безумной картиной того, как Дю Пон намеревался становиться на колени подобно мужчинам, делающим предложение руки и сердца. — Спасибо. Оказывается, я не забыл, а не знал. — Какого дьявола! — воскликнула Татум и оторопела, растерянно глядя то на Кэмерона, то на стоявшего сбоку Шанталя. — Ты как смеешь такое говорить, Шанталь! — вскипела Дэдлок, пока Шанталь невинным взглядом смотрел на неё. — А ты, поролоновое ничтожество, какого дьявола полы коленями протирать вздумал? Если это не для того, чтобы я прошлась по натёртому до блеска полу, то проваливай к своей стае птиц-тупиц. — Я хочу предложить тебе… Татум настолько сильно злилась, что сначала толкнула Кэмерона, чтобы он не договорил свою почти возвышенную и почти романтичную речь, а затем замахнулась и дала ему такой силы пощёчину, что треск от неё, кажется, был слышен на всю столовую. Половина лица Кэма занемела, затем вспыхнула, к ней прилила кровь, по коже растеклось жжение, и она воспалилась, но воспринял это Кэмерон с достоинством, ничуть не оскорбившись позору, на который глазели все кому не лень. — Держишь марку, — оценил удар Кэмерон и потёр щеку. — А теперь, когда ты меня побила, прошу тебя, очаровательная и сногсшибательная Татум Дэдлок, пойти со мной на бал! Смех по столовой прокатился подобно грохоту пушек. Отчего-то людей забавлял тот факт, что Татум Дэдлок могли пригласить на мероприятие. Шанталь окинул взглядом сидящих и стоящих вокруг людей, с любопытством наблюдавших в прямом эфире за развлекательным шоу. И ведь они даже не представляли себе, понятия не имели о том, насколько на самом деле у этих двоих всё запущено. — Катись в ад, Дю Пон. Пусть с тобой идёт на бал твоя несуществующая подружка! — Она очень даже существующая, но… думаю, она не обидится, если ей придётся уступить место такой обворожительной конкурентке, как ты. — Давай, Дэдлок, не юли, соглашайся, пока хоть кто-то готов тебя взять! — крикнул Гиллис. — Правда? — натужно жалостливо спросила Татум, выглянув из-за спины Кэма, чтобы наладить с извергающим звук объектом зрительный контакт. — Как грустно, что я никого брать не собираюсь. Одно ничтожество ничтожнее другого. На биомусор не размениваюсь! — Я бы на твоём месте цеплялся за любой выпавший шанс! Вдруг он последний? — хохотал Лурд, как и всегда, посматривая на друзей в поисках одобрения своих шуток. — Так пригласи его сам, Гиллис. Наверняка, Дю Пон ужасно обрадуется твоей компании! — прокаркала Татум, обращаясь к Лурду, после чего скрестила руки на груди, и вновь взглянула на Кэма. — А ты уясни одно простое правило — я не хожу на балы со всякими брошенками. Прости, Кэмми, я пока не готова опускаться до твоего уровня. Неудачники не мой профиль. Приходи, когда подрастёшь, и тебя перестанут бросать прямо на балах. — Татум самодовольно улыбнулась, встала на цыпочки и похлопала Кэмерона по плечу. Тот стоял как вкопанный и, еле заметно щурясь, душил в себе улыбку. Только Татум могла завернуть всё так, будто это вовсе не она не пришла к Кэму на бал и не она выставила его неудачником, коим он, разумеется, не являлся, но разве Татум могла не высмеять это? Кэмерон пристально глядел на неё, понимая, что, вот он, стратег во плоти. Манипулятор и хитрец. Человек, который способен любую ситуацию вывернуть наизнанку, даже если та заведомо проигрышная. — Хотя знаешь… — цокнула языком Татум и наиграно задумчиво похлопала себя кончиком пальца по губам. — Разве могу я бросить такое ничтожество как ты в беде? Кто-то же должен помочь тебе воскресить репутацию из мёртвых, а никто лучше меня в воскрешениях не разбирается… Я пойду с тобой на бал, — громко объявила Татум и демонстративно осмотрела всех вокруг, нарочно выдерживая интригу, что уже ничего хорошего не сулило. Шанталь был уверен — никуда она не пойдёт. — Но есть одно условие. — Она взметнула в воздух руку с оттопыренным указательным пальцем. — Скажи нам всем по секрету, Кэм-Кэм, как твою девушку зовут. Ту самую, которая обделила тебя, бедняжку, своим вниманием на балу. Повисла тишина. Шанталь опустил голову, чтобы никто не видел, как он вздыхал. Так закольцевать ситуацию ещё нужно постараться! Друзья Кэмерона выжидающе молчали, другие заинтересовавшиеся клиенты столовой тоже, а сам Дю Пон улыбнулся, глядя в потолок, но ни слова не промолвил. А что, собственно, он мог сказать? Если бы он назвал имя Татум, то она больше никогда не подпустила бы его к себе, потому что у них уговор — никто не должен знать о связи Татум и Кэма. Назвать другое имя он тоже не мог, потому что Татум знала правду. Она сама и была правдой. Оставалось только молчать, но тогда Кэмерону точно не светил поход на бал с Татум в качестве партнёрши по танцам. Как ни крути, в выигрыше всё равно остаётся лишь Татум. Кэм в который раз восхитился её умением всех дурачить, особенно его самого. — Язык отсох, котик? — внезапно осведомилась она, хлопнув ресницами столь невинно, будто ничего такого и не спросила. — Колись, Кэм! — донеслось из стороны. — Оно того стоит! Скажи, кто эта девка! Скажи хотя бы ради того, чтобы Дэдлок обломать! Татум всё так же невинно смотрела на Кэмерона, не отрываясь от его глаз. Он в ответ глядел в её глаза. Красивые. Такие обычные и такие красивые, словно вовсе и не человеку принадлежали. Прекрасные, но до чего хитрющие! — Ты что, не хочешь пойти со мной на бал? — почти искренне удивилась Татум. — Что же там за девушка такая запретная, а? — Запретная, да. Очень метко сказано, — только и выдавил из себя Кэмерон и улыбнулся. — А ещё коварная, вот, как ты. Мне влетит, если я скажу, кто она. — Ты с драконом огнедышащим связался? — Татум отвернулась в сторону друзей Кэма, а на него самого указала пальцем. — Посмотрите, каким ничтожным каблуком он стал! И это ваш лидер? — Каблук — часть подошвы, Татум, а я просто заботливый. Это, кстати, реклама, обрати внимание. — Перед мымрой какой-то проклятой пресмыкается! — с запалом продолжила Татум, будто вообще Кэма не слышала. — Как не стыдно! Где же твоя мужская гордость, Дю Пон? Самолюбие? Неужели ты не можешь поставить ту выскочку на место? Мужчина ты или кто? Может, ещё всем прихотям её потакать станешь? Или, чего доброго, полюбишь? Тьфу! — Зато нашего Кэма любят все, — выступил один из парней, чьё имя она не помнила, потому что имена дружков Дю Пона не держались в памяти Татум. — А вот такая чума, как ты, никому не нужна. Дура дурой. Никто в здравом уме тебя приглашать бы не стал. Сними с себя эту половую тряпку и оденься нормально! Сотри с ногтей облезлый лак, накрась губы и вымой рот с мылом, чтобы из него перестала литься грязь. Ты психованная уродка с откуда-то взявшейся самооценкой до небес. — Если бы я захотела, у меня была бы армия парней, кретин, — огрызнулась Татум, лишь ещё выразительнее задрав нос в попытке продемонстрировать своё превосходство. — Просто пока рабы мне не нужны. Мы уходим, Шанталь. Не нужно дышать с этими крысами одним воздухом. Гордым шагом Татум направилась к выходу, а следом за ней ушёл и Шанталь, бросив напоследок красноречивый взгляд в адрес Кэмерона. Его друзья посмеивались, еда так и лежала на тарелках никем не тронутая, а обслуживающий персонал столовой с интересом наблюдал за здешними представлениями. Такими темпами очаровывать Татум Кэмерону придётся ещё очень долго…

***

Кэм вернулся домой засветло. Дополнительных тренировок сегодня не было, а стандартные занятия укоротили из-за подготовки к очередному балу, на сей раз рождественскому. Одних учеников утащили украшать залы зимней атрибутикой, других отправили прибирать корпусы и прилегающие к ним территории, потому Кэмерон поспешил улизнуть, покуда зловещие руки организаторов пиршеств не добрались до него и не заставили вырезать каких-нибудь снежных баб вместе с Шанталем. Возможно, Кэмерона уже разыскивали, но возвращать его из дому никто не станет, а если и решится, то у него для таких случаев припасена парочка очаровательных улыбок и хитромудрых фраз, позволяющих откосить от чего угодно. Кэмерон постучал ботинками по порогу, чтобы с них обсыпался скудный снег, походящий, скорее, на небесную перхоть, после чего открыл дверь, зашёл внутрь и запер её за собой. Теплота внутри дома сильно контрастировала с холодом на улице, потому Дю Пон стянул с себя тёплую куртку с наслаждением. Кэмерон не любил верхнюю одежду, ведь та сковывала движения, а ещё была тяжёлой и неудобной. Он повесил куртку на крючок, стащил с себя ботинки, бросив те прямо у входа, затем снял носки и толстовку, швырнув их на коридорную тумбочку, и лишь тогда отправился на кухню. Как это водится после тяжёлого дня, первым делом нужно поесть. Кэм надеялся, что в холодильнике не поселился сферический вакуум, но стоило его открыть, как Дю Пона постигло разочарование. Но ведь какая-то еда оставалась… пара контейнеров с чем-то там точно были! Причём были, кажется, сегодня. Кэм вздохнул, грустно глядя на холодный и заметно подсохший одинокий кусок сырной запеканки, которую за неимением ничего в принципе можно было слопать. Кэмерон откусил кусочек, попутно пытаясь вспомнить, когда успел съесть всё остальное. Друзья к нему не приходили и… Он замер, медленно пережёвывая. Может, Татум? Она тот ещё чистильщик. Ела порой больше чем Кэмерон и это ему нравилось, потому что Кэм любил плотно питающихся девушек. Уж он-то знал, что сила удара прямо пропорциональна сытости, оттого Татум на радость Кэму без разбору колотила и девушек, и парней. Он вновь покосился на пустующий холодильник. Пропала не только еда, но и контейнеры. Точно Татум. Кто же ещё. Кэм откусил ещё кусочек, медленно подошёл к урне и, открыв её, увидел внутри несколько маленьких грязных контейнеров. Вместе с вилкой. Котёнок Тати не знала, что посуду после еды можно мыть, а не выбрасывать. Хотя, возможно, она как раз таки и знала о мытье, потому и избавилась от проблемы радикально и хладнокровно. Не мыть же за собой, ей богу. Кто вообще так делает? Кэм улыбнулся и, доев кусок запеканки, поспешил наверх, где его ожидало именно то, что он ожидал. Незабвенная и одиозная Татум Дэдлок уже сидела в его кровати и в его одежде. Несмотря на то, что свои платья Татум очень любила, напяливать одежду Кэмерона, приходя к нему домой, стало настоящей извращенской традицией. Кэм совсем не был против, но его шмотки не до конца подходили Татум по размеру, были не очень удобными, потому специально для неё он купил несколько платьев, пижам и простых спортивных костюмов, чтобы приходя к нему в гости, ей было что надеть. Вот только Татум не была бы собой, если бы пошла на поводу у Кэма и надела его подарки. Вместо этого она выбросила всё то, что предназначалось ей, и из раза в раз вновь надевала только то, что носил Кэмерон. Он уже хотел сказать что-нибудь ироничное в своём духе, но отчего-то Татум показалась ему не то грустной, не то злой. Кэм прислонился к дверному косяку, несколько секунд смиренно наблюдая за поведением Татум, но она молчала. Даже не обзывалась. Уныло взглянула на него и снова присмотрелась к какой-то штуке в своих руках. Кэмерон, неспешно ступая, подошёл к кровати, склонился над Татум и поцеловал её сначала в висок, а затем в щеку, после чего сел рядом. — Котик-енотик чем-то расстроен? — тихо спросил Кэм, внимательно рассматривая её лицо, будто надеялся что-то на нём прочесть. Татум угрюмо на него посмотрела и отвернулась. Определённо расстроена. — Ты что, не знаешь, какой сегодня день? — проворчала она с опущенной головой. В руках Дэдлок вертела какую-то маленькую чёрную пластиковую коробчонку. Когда Татум снова подняла голову, выражение её лица сделалось ещё более огорчённым. — Шанталь и эта мымра должны были разойтись, но не разошлись. Кэмерон понимающе кивнул. Вот оно что… — Это тот самый таймер? — аккуратно поинтересовался он, кожей чувствуя, насколько Татум сейчас взрывоопасна. Причём не в плане того, что могла на него наброситься и разорвать на куски, а в плане того, что могла… заплакать. — Да, сегодня он просигналил, — глухо проговорила она и шмыгнула носом. Татум смотрела на таймер так, словно тот оказался самым подлым предателем в её жизни. Кэмерон протянул руку к таймеру и аккуратно взял его из тёплой ладони Татум, которая даже не воспротивилась, настолько расстроенной была. Давно Кэм не видел её такой грустной. Он аккуратно покрутил таймер, осмотрев его со всех сторон, и зациклился на нулях, отображавшихся на циферблате. Отсчёт завершился, три года истекли. — Я думала, может, он неисправен и пересчитала дни сама, но всё сошлось. Сегодня Шанталь должен был её бросить. Вместо этого он сейчас с мымрой празднует её день рождения, — расстроено бормотала Татум себе под нос, гневно косясь на предательский таймер. — Ничего не понимаю. Прошло три года и никакого толку! Неужели им мало трёх лет? Сколько будет продолжаться эта бессовестная мерзость? Чем они вообще занимаются всё это время? Три года это так много! Не могут же они целоваться и всё такое? Не могут ведь? — с надеждой спросила Татум у Кэмерона. — Конечно, нет, — соврал тот так убедительно, что сам едва не поверил. О досуге Шанталя и Ады Кэмерон ничего не знал, но сомневался в том, что они не целовались. Татум знать об этом необязательно. — Это же твой Шанталь. Наверняка он такими гадостями не занимается. — Тогда почему они не поссорились? — искренне сокрушалась Татум. — В книге ведь написано… Книга не может врать! Она же — бумага, а не человек. Я сегодня нашла её и заново перечитала пункт, в котором ясно говорится, что через три года всё должно закончиться. С датой я ошибиться не могла! У меня есть доказательство! Точнее, оно не у меня, а у этой мымры помойной. Шанталь ей письмо три года назад написал. Это документ, подтверждающий точку отсчёта. Что не так? — она беспомощно развела руками в стороны, едва сдерживая отчаяние. Какое-то время Дэдлок молчала, думая о своём, а затем хрипло заговорила. — Они поженятся, да? Нет. Не поженятся. Её бы порадовал этот факт, но никак не причина. — Татум… — попытался её утешить Кэмерон, размеренно поглаживая ладонью по голове. Не сказать, чтобы враньё кому-либо вызывало у него трудности, но сейчас, когда Кэм смотрел на Татум, страдающую от такой мелочи, ему стало не по себе. А ведь это лишь начало. Самая мелкая ложь из всего того океана вранья, коим он будет кормить её неизвестно сколько. — Я не пойду на свадьбу Паркер! — выпалила Татум и поёжилась от одной мысли о том, что подобное могло случиться не в её пугающих фантазиях, а наяву. — Но это была бы и свадьба Шанталя тоже. — Я не виновата, что они совпали! — Дэдлок притихла, но совсем ненадолго. — Выходит, всё кончено? — прошептала она с надеждой в глазах взирая на Кэма в ожидании того, что он скажет «нет, конечно, не поженятся, не переживай, и вообще Шанталь вот-вот бросит Аду». — Ты ведь желаешь Шанталю счастья, правда? — Услышав это Татум ощетинилась, потому Кэм поспешил продолжить, пока ему не плюнули в лицо за такую «поддержку». — То, что они ещё не расстались, не значит, что они поженятся. — Думаешь, они ещё могут разойтись? Шанталь ещё может спастись от этой метёлки? — Разумеется, — поддакнул Кэм. — Женатые люди разводятся и на следующий день после свадьбы, и через двадцать лет, а Шанталь с Адой даже не женаты, потому всякое может быть. Татум понимающе кивнула и откинулась на подушку, шумно вздохнув. Она глядела в потолок и недовольно щурилась. — Точно. Всякое. Конечно… Паркер может умереть, например, — с умным видом размышляла Татум. — Хочу, чтобы она умерла. Да побыстрее. Иначе эта змея Шанталя не отпустит. Бедный Шанталь угодил в её гнусную паутину и даже не понял этого! — Татум снова резко вскочила и села рядом с Кэмероном, изучающе его рассматривая. — А если нет? Что, если они не разойдутся? Ведь три года прошло и всё напрасно! Они поженятся и я… стану не нужна Шанталю. Он будет любить только её, а меня забудет. Мы не сможем часто видеться, если вообще сможем. Я буду приходить к нему на день рождения, а там всегда будет она. Когда бы я ни пришла к Шанталю, там всегда будет это прыщавое позорное недоразумение в дурацком платье! Они будут вместе жить… Шанталь больше не придёт ко мне на праздники. Не останется ночевать на неделю и не поможет в кондитерской. Не накормит меня своей вкусной едой. Всё время он будет проводить в компании этой… стервы! — Татум злобно стукнула кулаком по подушке, захлёбываясь воздухом от гнева, граничащего с паникой. На мгновение Кэмерону даже показалось, что глаза её заблестели. — Ну что ты такое говоришь… — Кэм сел плечом к плечу Татум и обнял её, на что Дэдлок лишь удручённо опустила голову. — Боишься, что Шанталь тебя отпустит, да? Думаешь, такое возможно? Они уже три года вместе, но Шанталь всё ещё за тебя горой стоит. С чего бы это должно измениться сейчас? — Потому что отстойный таймер не просигналил как надо! — рявкнула Татум, вырвала из рук Кэма таймер и со всей силы швырнула его в стену. — Если даже математика не может вычислить точную дату их расставания, то на что мне вообще надеяться? Он бросит меня, Кэмерон. Бросит меня ради соломенноволосой выхухоли, которая промыла ему мозг. И обыграла математику. Паркеры всегда нарушают законы, даже математические. — Не делай из Шанталя безвольную овечку. Я почти ничего о нём не знаю, но мне кажется, что, если бы Паркер поставила ему условие касаемо вашего с Шанталем общения, то он сразу бы её бросил. Нельзя жить с тем, кто ограничивает тебя. Сегодня она запрещает дружить, а завтра запретит дышать. Ты дружишь с Шанталем много лет. Ада не имеет права прикасаться к вашей дружбе и если она сделает это, то подпишет себе смертный приговор. Шанталь не потерпит такое неуважение к себе и тебе, правда? Татум задумалась, искоса глядя на Кэма. Её лицо просветлело. — А ты иногда хорошо притворяешься умным, Кэмми, — протягивая слова, сказала она. — Если Паркер запретит Шанталю любить меня больше всех, то он от неё уйдёт, а если не запретит, то мы сможем видеться с ним как раньше! Я так сильно разозлилась, что не подумала об этом! Я не ставлю ему ультиматумы, — похвасталась она, прижав ладонь к своей груди. — Это значит, что в глазах Шанталя я хорошая и прогрессивная. И лучше Паркер, конечно же. — Несомненно, — загордился ею Кэмерон. — Лучшая. Сногсшибательная. Все поколения Паркеров вместе взятые и с мизинцем твоим не сравнятся. — Да. Именно так, — согласилась Татум, задрав нос. — И я не буду донимать Шанталя. Я буду показывать ему, насколько я хороша, чтобы он видел разницу между мной и этим безвкусным желе в босоножках. — Преимущество всегда на твоей стороне, Тати, — подмигнул ей Кэм. — Не отчаивайся. — И не собиралась! — огрызнулась та. — Просто не понимаю, почему правило трёх лет не сработало. В книгах указывается именно этот период. Три года. Паркер не настолько умная, чтобы переиграть мудрость столетий! Кэмерон вздохнул, понимая, что если не дать Татум объяснения, она доканает его своей любознательностью. — Сейчас я переоденусь и всё тебе объясню, — тихо сказал он, встал с кровати и поспешил к гардеробу, но гулкие шаги проследовали за ним по пятам. Видимо, ответы были необходимы Татум очень срочно, настолько, что ждать переодевания Кэмерона она не собиралась, потому отправилась за ним. Когда оба оказались на месте, Кэм глянул в сторону следящей за каждым его шагом Татум и принялся искать себе одежду. Ну, как искать… Он просто схватил ту футболку, которая лежала выше других, да и штаны выбрал по тому же принципу, потому что копаться в этом хранилище желания не возникало. Пока Кэм переодевался, Татум стояла напротив и со всей серьёзностью наблюдала. Это насколько же её волновала тема трёх лет, что она глаз с Кэма не сводила? А может, она смотрела на него по другой причине... — Нет, — заявила она. Дю Пон обернулся, но не успел задать вопрос, как Татум уже на него ответила. — Мне не нравится эта никчёмная футболка, — цокнув языком, заявила она, махнув на Кэма рукой. — Она недостаточно хорошо раскрывает твой внутренний мир. Не нравится ей. Вы поглядите. Мир она ей не раскрывает. Кэмерон заулыбался и развёл руками в стороны. — Тогда поможешь мне от неё избавиться? — Найми себе прислугу, которая будет надевать на тебя футболки. Странно, что у тебя до сих пор её нет. — Мне просто очень везёт по жизни. Рядом всегда есть кто-то, кто и оденет и разденет. А ты согласилась бы быть такой прислугой? — парировал Дю Пон. — Не люблю унижаться. Тем более перед мужчинами. Особенно перед тобой. — А когда ко мне прикасаются другие, любишь? Татум молча подошла к Кэмерону впритык, нарочито нехотя взялась за низ его футболки и медленно стала тянуть вверх, демонстративно глядя ему в глаза. — Надень ту, что почернее, — посоветовала она, когда тёмно-синяя футболка Кэма оказалась в её руках. — Я плохо воспринимаю речь человека, который не в чёрном. Расскажешь мне всё, что знаешь? Я даже дьявольскую футболку с тебя стащила! Трудилась! — Будто в первый раз. Это приносит тебе удовольствие, так что не жалуйся, котик. — Жду ответы, — с нетерпением спросила она, пока Кэмерон по велению королевы натягивал на себя чёрную просторную футболку. Благо, хоть к штанам не придралась, хотя Кэм не был бы против, если бы Татум надела и их. Гардеробщица из неё вышла волшебная. — Почему не сработало правило трёх лет? — Потому что это не правило, — начал Кэмерон, поправляя на себе одежду, после чего пошёл из гардеробной в ванную. Татум, словно верный пёс, настойчиво следовала за ним, неаккуратно наступая на сунувшийся по ковру подол штанов. — Скорее… теория. Теория, которую сильно растиражировали, потому что она приносит большие деньги и кормит скептиков. Эти книги, которые ты прочла, очень поверхностные и всё трактуют неправильно. — Кэмерон открыл кран с холодной водой, умылся и протёр лицо полотенцем, едва касаясь кожи. — Книги не могут ошибаться, — поспорила Татум, прислонившись руками к раковине. — Книги пишут люди, потому, да, могут. Книги — тоже бизнес, и если ты хочешь заработать на своей книге, то напиши то, что от тебя хотят услышать. — Когда Кэмерон повесил полотенце на вешалку, он приобнял Татум за плечи и повёл её обратно в спальню. — Людям нравится думать, будто их равнодушие к своему партнёру это нормально. Ведь у всех так. По-другому быть не может. Это успокаивает их и позволяет не думать о том, что, наверное, равнодушие это проблема. Так должно быть. Проходит эйфория и начинается просто жизнь, а в ней нет места всяким восторгам. Нельзя же испытывать кайф годами. Когда-то он должен закончиться. — Думаешь, в этих книгах всё переврали? — Да, примерно как в учебниках о Вирджинии Дэйр. — пожал плечами Кэмерон, аккуратно усаживая Татум на кровать. Она совсем не сопротивлялась и внимательно его слушала. Кэм сел рядом, опустившись спиной на подушки, и притянул Татум к себе, крепко её обняв. — Скорее, не переврали, а недоговорили. Перепутали любовь и влюблённость. Классическая ошибка людей, которые так и не научились быть с кем-то в паре. — Хочешь сказать это разное? Звучит как-то одинаково. — Только звучит. В остальном это очень разные вещи, Татум. Любовь как классное вино, которому нужны годы, чтобы стать классным, а влюблённость это как доза какого-нибудь вещества — от неё улетаешь, но быстро падаешь на землю, а потом хочешь умереть. — То есть три года касаются влюблённости? — скептически уточнила Татум. В принципе теория казалась правдоподобной, но принимать её за чистую монету Дэдлок не спешила. — Можно и так сказать, — уклончиво согласился Кэм. — Она исчезает в течение трёх лёт. Обычно даже раньше. Либо исчезает подчистую, либо трансформируется во что-то более зрелое. — В основном исчезает, да? — Ага. Поэтому люди и присвоили любви срок годности длиной в три года. — Зачем об этом врать? Это же дезинформация! Тупицы вводят всех в заблуждение! — Людям просто нравится то, что приносит наслаждение. — Пожал плечами Кэмерон, размышляя. — Им нравятся приятные доступные ощущения, которые можно получить легко и быстро без особого напряжения. Люди лентяи. Влюблённость для лентяев, поэтому она такая… быстрая. Кого-то любить — это труд. Для этого нужно делать очень много всего. — Например? — Например, учиться. Всему подряд. Находить компромиссы, слышать друг друга, развиваться, принимать недостатки, помогать, когда это нужно, много и честно говорить, а ещё прощать и доверять. Всего и не перечислить. Сплошные труды. — А что делал ты? — Много всего. — Улыбнулся Кэмерон. — Когда хочешь нравиться королеве, нужно соответствовать. Учиться ещё лучше, бегать быстрее, тренироваться изнурительнее и пахнуть приятнее. Я учился целоваться, ухаживать за девушками, преподносить себя им, разговаривать, в конце концов. — Сложно было? Долго учился? — Тяжело понимать некоторые вещи. Тяжело забраться в голову другого человека, чтобы узнать, что ему нравится, но научиться можно всему. Самое важное, что я понял за эти годы — нужно уметь слушать. Если ты услышишь человека, то всё сразу станет проще. Люди обычно не слушают. Они говорят. Поэтому слышат только самих себя. — И что ты слышишь от меня? — хмурилась Татум. — Я с тобой даже не разговариваю. — Может, не разговариваешь, но мысленно очень даже громко кричишь. Я не просто тебя слышу, я понимаю твой язык, который кроме Шанталя не понимает никто. Это мастерское умение слушать, поэтому ты сейчас здесь со мной и задаёшь вопросы. А ещё слушаешь. Прямо как я в академии каждый раз прислушиваюсь к тому, что ты кричишь или шипишь. — И как отсутствие глухоты тебе помогает любить? Глухонемым, получается, ничего не светит? — Слушать не только ушами можно. Имеются в виду наблюдения и налаживание незримого контакта. Вот, например, я знаю, что тебе нравится, когда тебе целуют кончики пальцев, знаю что ты любишь есть, знаю о твоих привычках, знаю, когда нужно помолчать, а когда можно понаглеть и пристать к тебе. Это всё наука! Какое-то время Татум молчала, изучающе глядя на Кэмерона, а затем столь же спокойно заговорила, явно раздумывая над его словами. — А ты много всего знаешь, — с толикой зависти сказала она и поджала губы. — Наверное, все книги перечитал. — Меньше, чем тебе кажется, — игриво подметил Кэмерон. — Выходит, они всё ещё не разошлись, потому что… — Да. — Шанталь, ну, как ты мог, — простонала Татум и закрыла лицо руками, затем резко их отдёрнула и взглянула на Кэмерона. — Ему никак не помочь? Неужели Шанталя нельзя выдернуть из когтистых лап этой стервы? — Боюсь, Тати, нельзя помочь человеку, который этого не хочет. Хотя кто знает, что будет дальше. Не все женятся, а если и женятся, то не всегда надолго. — Думаешь, они разойдутся? — Может быть. — Было бы здорово! — мечтательно произнесла Татум и замолчала, но надолго её молчания не хватило. — Каково это… любить? — внезапно осведомилась Татум, усевшись на кровати напротив Кэмерона. Её глаза слегка округлились от любопытства, а выражение лица казалось серьёзным и непреклонным в своей любознательности. Кэм медленно перевёл взгляд с кровати на Татум. Он привык к тому, что Татум задавала какие-нибудь затейливые вопросы, но с чего вдруг сейчас её заинтересовал именно этот? Кэм наклонился ближе к Татум, не менее внимательно рассматривая её лицо. — Разве ты никого не любила? — Нет, — не раздумывая ответила она, на что Кэм лишь улыбнулся и понимающе закивал. Ну, разумеется, никого, что же она ещё скажет? А главное, как Татум уверена в своей правоте! — Ни разу? — Конечно, нет, иначе я бы знала! Кэм сделал вид, что ему совсем не смешно. — Зачем тебе вдруг захотелось это знать? — заинтересовался Кэмерон, неаккуратно взбивая подушку и украдкой поглядывая на Татум. — Хочу понять. Научный интерес, — уверенно заявила Дэдлок, дерзко и со всей серьёзностью заглядывая Кэму в глаза. — Любить тяжело? — Совсем нет. — А страшно? — Иногда, — с лёгкой насмешкой ответил Кэм, водрузив подушку у изголовья кровати. Татум выжидала пояснения, но Кэмерон давать их не спешил, наблюдая за тем, насколько эта тема вообще ей интересна. — Почему? — Потому что иногда тот, кого ты любишь, может тебя пугать. Татум горделиво заулыбалась. — Как я? — Кэмерон залюбовался её горящими от любопытства глазами. Даже не пыталась шифроваться, ну, что за безумная девчонка! — Как ты, — согласился Дю Пон, улыбаясь. — А вообще любить очень приятно. Очень. — Это как… поцелуи? — с умным видом беседовала Татум. Кэмерон едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Он понимал, что этого делать ни в коем случае нельзя, иначе Татум испугается и перестанет откровенничать, а Кэму хотелось знать, куда её заведёт этот разговор, тем более, что о его причине он догадывался. — Намного лучше. — Ещё лучше? — искренне изумилась Татум, не особо поверив словам Кэма, ведь выходило, что он получал от их встреч больше удовольствия, так как Кэмерон любил Татум… До чего несправедливо! — Это приятно как… более взрослые утехи? — Лицо Дэдлок расплылось в таинственной ухмылке. — Любить приятнее даже этого. — Вновь огорошил Татум Кэм. — Гнусная ты вруша, Кэм, — ехидным тоном произнесла Татум. — Нет ничего приятнее взрослых утех! Тебе, что, ещё и недостаточно хорошо со мной? — разозлилась она и с силой толкнула Кэмерона, но тот и не шелохнулся, словно Татум была бесплотным призраком и сдвинуть с места ей не по силам. — Мне с тобой лучше всех на свете, но любить правда ещё приятнее, ведь… тебя-то я и люблю. Я везунчик. — Это всё неправда, — стояла на своём Татум, зловеще стреляя глазами по Кэму. — Не бывает ничего приятнее этого. Просто быть того не может! Я знаю, потому что пробовала. — Не со всеми приятно. — Ерунда. Это всегда дьявольски прекрасно! — Ты не можешь этого знать, Татум, потому что у тебя был только я. Тебе не с чем сравнивать, а мне есть, — мягко пояснил Кэмерон, после чего Татум насупилась, ещё более изучающе всмотревшись в лицо Дю Пона. — Почему не со всеми приятно? Какая разница с кем? Кэмерон вздохнул. Любознательная Татум ему очень нравилась, но объяснять ей правила жизни было настолько сложно, что даже самому Кэму начинало казаться, будто он эту самую жизнь совсем не знает. — Люди слишком разные, потому и ощущения с ними разнятся, — попытался выкрутиться Кэмерон. — Но как? Дьявол, ты можешь объяснить в чём разница-то? — хмурилась Татум. — Причины для этой разницы… разные, — задумался Кэм, глядя в сторону. — Чаще всего девушки просто боятся. — Чего? — Меня, наверное. — Дю Пон сам начал путаться в том, что на этот счёт думал. — Но ты совсем не страшный, — возмутилась Татум, окинув Кэма взглядом с макушки до пят. Он не был пугающим, даже уродливым не был! — Это другой страх. Они просто стесняются, оттого и боятся. Не все такие отважные, как ты. — Улыбнулся Кэм, наблюдая за тем, как Татум ещё больше загордилась собой. — Некоторые люди скованны. — Наручниками? — Моральными принципами. И это намного хуже наручников, потому что когда человек скован, он не способен на… самоотдачу, понимаешь? — намекал Кэмерон, на что Дэдлок понимающе закивала. — Но что конкретно их так пугает? — не понимала она. — Вы что, попутно на мачете сражаетесь? — Было бы классно, но нет, — засмеялся Кэмерон, представив себе это зрелище. Если с кем-то подобное и можно было провернуть, то только с божественной Татум. — Страшно сближаться с кем-то впервые, наверное. Что морально, что физически. — Я совсем не переживала, — похвасталась Татум, заёрзав на кровати. — Волков бояться — в лес не ходить! Зачем с кем-то спать, если боишься его? — Сам не знаю, — запутался Кэмерон. — Ты не страшный и совсем не пугаешь. Только полные дуры испугались бы тебя. — Просто не все такие заботливые и чуткие, как я, котёнок. — Пожал плечами Кэм и лениво откинулся на кровать. Татум тотчас легла набок рядом с ним, подперев рукой голову и внимательно вслушиваясь в каждое сказанное им слово. Он приобнял Татум и притянул её к себе. — Никогда не знаешь, на кого наткнёшься. Тебе мог достаться какой-нибудь грубый увалень. Татум со всей серьёзностью глядела на Кэмерона, обдумывая его слова. Она-то думала, что близость с мужчиной никчёмной быть не может! Хотя Дю Пон мог всего лишь набивать себе цену и обманывать Татум. С другой стороны, что-то об этом она читала и в книжках… — А плохо это… как? — заинтересовалась Татум, стреляя глазами во все стороны, как будто искала ответы на стенах и потолке. Кэмерон непонимающе взглянул на неё и засмеялся. Тупиковые вопросы со стороны Татум просто не способны закончиться! — В смысле… как это вообще можно делать плохо? Это же как плохо дышать или плохо моргать. — Можно, поверь. Иногда люди не подходят друг другу. Не сочетаются. Как… паззлы из разных коробок. Иногда у них нет навыков, или желания, или всего сразу. Но самое главное это то, что побуждает их вообще оказаться вместе. Можно с кем-то спать, но не любить его, а можно и то, и другое. Угадай, что приятнее? — Одинаково? — Нет. Второе намного лучше, а знаешь почему? Представь, что ты голодная и перед тобой поставили два блюда. Одно твоё любимое, а второе — тоже ничего. С какого ты начнёшь? — С любимого конечно. — А какое будет для тебя вкуснее? — Любимая еда. Наверное, поэтому она и любимая, глупый Кэм. — Так и с людьми. Ты можешь быть с кем угодно, но весь возможный спектр удовольствия получишь только с тем, кого любишь. Ни один гуру дел любовных не заставит тебя чувствовать всё то, что ты можешь ощутить с тем, кого любишь. — Даже если тот, кого ты любишь, совсем не мастер? — Это уже нюансы. Их может быть очень много. Я говорю о ситуации в общих чертах. — То есть тебе с кем-то было плохо? — всё не унималась Татум. Кажется, эта тема стала для неё востребованной как никогда. — Бывало, — честно ответил Кэмерон, вспоминая несколько нелепых случаев, которые лучше бы никогда не вспоминать. — Насколько плохо? — Начиная от «так себе» и заканчивая «ужасно». — С кем было ужасно? — Не скажу. Это как врачебная тайна. Нельзя такое говорить. — Мартина? — с железобетонной уверенностью спросила Дэдлок. — Откуда ты знаешь? — удивился Кэмерон и засмеялся, заглядывая Татум в лицо. — О, да. Кошмар, какой не сочинишь, даже если сильно захочешь. — Как тебя угораздило? Она же чучело огородное! — Мне она казалась симпатичной… — Мартина редкая уродина! Рядом с ней цветы вянут. Даже сорняки! Ладно. Кто ещё? — Татум… — Хочу знать! — Она грубо пнула его в живот. — Я же сказал, что о таком не говорят. — Кто? — Николь, — неожиданно для самого себя выпалил Кэмерон. — Сущий кошмар. Не рекомендую. — Николь Бассет? — Татум пыталась вспомнить кто это такая, с трудом различая девушек Кэмерона, которые тоже, наверняка, одна другую не различали. — Погоди, это та высокая швабра с кудрями? — Швабра — её младшая сестра. Николь до звания швабры не дотягивает. Максимум — веник. Ростом не вышла. — Как велико разнообразие бытовой утвари в природе, — скучающим монотонным голосом проговорила Татум, так и не вспомнив, как выглядит Николь Бассет. Впрочем, Дэдлок и без этого знала, что Николь определённо была мымрой и уродиной, и видеть её для этого вовсе необязательно. — Ещё Амина. Ты представить себе не можешь этот ужас. Мне тогда было семнадцать. Я мог потерять веру в женщин. — Смеялся Кэмерон. — Почему я это говорю? Нельзя так говорить. Это плохо и неуважительно. — Да брось, — протянула Татум, оттолкнув от себя руку Кэма, распластавшись на кровати. — Вряд ли эти девицы думали об уважении, когда оказались рядом с тобой. — Дэдлок резко приподнялась и хищно глядя из-подо лба, подползла к Кэму. — Глупые куропатки не воспользовались своим шансом. Чего их жалеть? — До тебя им далеко. Всем далеко, — прошептал Кэм, любуясь пламенным взглядом своей ведьмы. Он подался поближе к ней, мягко поглаживая впившуюся в постель ладонь Татум. — Тебе совсем страшно? — Татум уверенно покачала головой. — Неужели ничего не ёкнуло? Вот совсем? — Я же сказала, что ты ничуть не страшный, — раздражённо прошипела Татум, глядя в потолок. — Какой фантастический уровень доверия ко мне… — спокойно восхитился Кэмерон и слегка привстал, чтобы лучше видеть лицо Татум. Несколько секунд он завороженно смотрел на неё, а затем продолжил. — Как думаешь… откуда оно взялось? — Кто? — не поняла Дэдлок. — Доверие. Кэмерон широко усмехнулся. Его откровенно забавляло то, как Татум вышагивала около очевидных выводов, но при этом умудрялась их не осознавать. Насколько же сильно в своей голове она заблокировала привязанность к Кэму… Татум сознательно её не видела и не понимала, при этом подсознательно явно чувствовала к нему то же самое, что и он к ней. Кэмерон всегда ощущал этот сигнал. Одна из его бывших девушек как-то сказала, что любящие люди всегда чувствуют, любят ли их в ответ. Якобы у людей, которым на роду написано быть парой, есть сильная, хоть и незримая связь, прислушавшись к которой можно понять, что к ним чувствует вторая половинка. Кэмерон не верил во всякую эзотерическую ерунду, но он верил в Татум, а потому действительно её ощущал. Он без слов умел угадывать её настроение, ощущал, когда к ней можно приближаться, а когда не стоит, но главное — точно знал, что Татум его любит. Где-то в недрах её чёрной души жила неуёмная буря, абсолютно бесконтрольная эмоция, которой Татум не давала свободу, годами пытаясь её придушить. Раньше Кэм слегка сомневался в том, как Дэдлок его воспринимает, но стоило приблизиться к ней, как это чувство ушло, и на смену ему явилась уверенность в том, что Татум настолько же одержима им, насколько и он ею. Это не пустые фантазии, не жажда выдавать желаемое за действительное. Он просто знал. Знал, и надеялся, что однажды сможет донести это и до Татум, ведь она… не знала. — Как странно, правда? — вновь подталкивал её к определённым выводам Кэмерон. — Другие девушки переживают и стесняются, а ты нет. — Мне нечем стесняться, — гордясь собой, выпалила Татум, приподнялась и уселась на колени. — И нечего тоже. — Тем не менее, платья ты носишь очень закрытые. Татум склонила голову набок, с прищуром рассматривая вечно счастливое лицо Кэма, после чего уткнулась обеими руками в кровать и медленно поползла к Кэмерону, словно кошка. — А ты не знаешь почему? — прошептала она, вглядываясь в его лицо. Неужто посмел забыть! — Настоящей привлекательности добиваются не раздеванием. — Татум нарочно выдыхала слова Кэмерону в ухо, пока тот пассивно-добродушно глядел в пустоту. Её шёпот был тёплым, щекочущим и пропитанный ароматом чёрного шоколада. — Голые спины да животы — для мальчишек. Это они бросаются на раздетое мясо как животные. Как голодные упыри или зомби. Мужчин же привлекают загадки и строгость. Демонстрация величия. Уверенности. Силы. — Татум показательно шумно цокнула зубами у самого уха Кэма, но тот даже не пошелохнулся, потому она приблизилась к нему впритык и с нарочитыми придыханиями поцеловала в ухо. — Вопрос в том, нужны ли эти отстойные мальчишки и жалкие мужчины мне, с моим величием, уверенностью и силой. — Ого, — без притворства восхитился Кэмерон. — Да ты дипломированный специалист в области мужчинознания. — Я прочитала об этом в книге! — похвасталась Татум и опустила подбородок на плечо Кэма, разглядывая его лицо. — И вообще… много интересного… там прочитала. Могу и тебе дать её почитать, если хочешь. Может, умным станешь, буквы выучишь. — Спасибо, Тати, но я это всё уже знаю, — тихо посмеивался Кэмерон. — Откуда? — вспыхнула Татум. — Ты читал эту книгу? Ты не мог прочесть её раньше меня! — Прости, кукушечка, но я читаю книжки о финансах. — Там ведь нет ничего о соблазнении! — Поверь, финансы самая соблазнительная штука на свете. После тебя, конечно же. — Он приобнял её одной рукой и прижал к себе, пытаясь поцеловать в лоб, но Татум то и дело увиливала от его губ, покуда не оттолкнула, свалив Кэма на подушки. — Не стану с тобой спорить… но дружки твои отсталые, кажется, так не считают. — Татум вновь села на колени рядом с Кэмероном. Лицо её приобрело недовольный оттенок. — Почему они говорили обо мне так, будто у меня не может быть кого-то? Они что, не видят, что я красивая? Кэм вздохнул. Ещё в столовой он заметил, что стычка слегка задела самолюбие Татум. Он приподнялся и сел, упираясь спиной в подушки. Серьёзный разговор лучше не разговаривать лёжа. — Они просто не понимают тебя, — спокойно ответил Кэм и коснулся кончиками пальцев щеки Татум, медленно водя ими к подбородку и обратно. — Не понимают, а потому не видят какая ты красивая и роскошная. — Ты тоже думаешь, что у меня не может быть парня? — вызывающе спросила она, но, на удивление Кэма, практически без гнева. Татум, скорее, недоумевала. — Наоборот, — честно ответил Кэм. — Меня всегда удивляло, почему у тебя нет армии воздыхателей, которых мне пришлось бы отшивать. — А что… все кроме меня уже кого-то любили? — хмурилась Татум, размышляя. Половина друзей Кэма любовью считали пьяные обжимания с теми, кто сидел ближе других, но Татум этого не поймёт. Отбросив все веские доводы в сторону, Кэм ответил так, как Татум понять будет легче. — В той или иной степени да. — В какой такой степени? — не унималась почемучка Татум. Очевидно, говорить с Шанталем о любовных делах Татум не могла, выдерживая для него образ несокрушимой и бесчувственной ведьмы. С родителями говорить о таком тем более не стала бы, потому что с ними Татум практически не разговаривала, особенно на животрепещущие темы. Больше у Татум никого не было. Кроме Кэмерона, разумеется, который не смеялся над её вопросами, исправно объясняя каждый нюанс, да ещё и имел богатый опыт общения с людьми, в частности, с женщинами, а значит, имел определённый авторитет в глазах Татум. Книги книгами, а опыт живого человека — совсем другое. Да и книжки Татум находила, скорее, смешные нежели полезные. — У каждого эта степень своя. То, что, например, для Гиллиса любовь на сто процентов, для меня будет всего процентов на двадцать, понимаешь? Для него этого достаточно, приемлемо, а в понимании другого человека степень будет слишком маленькой. Или большой. — Какая-то сложная арифметика, — пробубнила Татум. — Как высчитать эти проценты и степень? Поверить не могу, что какой-то тупица Гиллис может разобраться в математике лучше меня. Чушь и ересь! — Это не математика, Тати. Просто сравнения. — Кэмерон и сам едва не запутался. А ведь он финансист! — Выходит, я последняя никого не любила? Но ведь я не хуже всех. — Ты лучше всех, Татум, — сказал Кэмерон и прижал её к себе плотнее. — Просто ты, в отличие от других очень… разборчивая. Тебе ведь нужно только лучшее, правда? — Так и есть. Глупые черви считают, что меня никто не любит, но на самом деле у меня нет парня потому что он мне не нужен. Захочу — сразу появится! — Ты не представляешь, насколько это правда. — То-то же, — гордясь собой Татум кивнула. — Посмотрела бы я на них, если бы они узнали, что меня любишь ты. Дураки пятки лизать тебе готовы, но они и понятия не имеют, что ты то же самое готов делать для меня! — Так давай посмотрим на это, — тотчас подхватил Кэмерон, уловив авантюрное настроение Татум. Стоило ему это сказать, как Дэдлок мигом поумерила пыл, прищурилась и отстранилась от него. — Размечтался раб несчастный. Думаешь, я не знаю, к чему ты клонишь? Ах, Кэмми, земля не выдержит такого позора. Не надейся, — наиграно жалостливо выдала Татум, а затем вскочила на ноги и распрямилась, топчась по постели так, что её стопы тонули в матрасе. — Чтобы ты знал, если я захочу кого-то любить, то буду делать это лучше всех, — торжественно объявила она. — Тебе любить несложно, значит, я тем более профессионалом в этом деле стану. Тоже мне, задача. Но всякое помойное отрепье меня не интересует, да. Не размениваюсь я на кретинов. Тот, кого я выберу, будет особенным и ни на кого не похожим. Он будет сильным, выносливым, умным, чтобы мне соответствовать и не позорить мою зловещую репутацию. Будет самым лучшим любовником, от которого кожа задымится и губы закровоточат. Ещё красивым. Настолько красивым, что сам себе будет завидовать! И богатым, потому что… как ты там сказал? Финансы самая соблазнительная вещь на свете? Слушая этот впечатляющий список требований, Кэмерон согласно кивал, как будто не предугадал все пункты наперёд. Наговорившись, Татум повернулась к Кэму спиной и, расслабившись, плюхнулась на кровать, распластавшись на её невероятно мягкой поверхности. — А ещё он будет меня любить и на руках носить, потому что если не будет, то пошёл к дьяволу такой неудачник. Кэм засмеялся вслух, любуясь святой наивностью Татум в любовных вопросах. Та мигом заметила, что над ней насмехаются, на что резко отреагировала. — Что смешного? — грубо бросила Дэдлок. — Думаешь, я не достойна идеала, что ли? Или думаешь, что его не существует? — Нет, я думаю о том, что ты описала меня. Глаза Татум в ужасе округлились, она быстро перевернулась на живот, приподнялась и обескураженно скривилась. — Совсем из ума выжил, Кэмми? Ты что, не слышал как я описала своего человека? Он совсем не ты! Вот же выскочка, — с отвращением выплюнула слова Татум, раздосадованно покачивая головой. — Слишком много о себе думаешь! Ты совсем не такой. Унылый, слащавый и самоуверенный прыщ. Кэмерон понимающе кивал, ничуть не оскорбившись, ведь в словах Татум он отчётливо видел себя. Не в тех словах, где говорилось про прыщи, а в тех, где говорилось про идеал. Идеалом в широком понятии Кэм себя не считал, но вот идеалом для Татум ещё как. Никто другой не подошёл бы ей настолько, насколько подходил Кэм. Он скромно отыскал в себе всё то, что Татум желала, вновь убедившись в том, что Дэдлок отчаянно его любит где-то на девятом кругу ада своей души, куда Дю Пону и предстояло спуститься. — Ну, не знаю. По-моему, я очень хорошо подхожу под твоё описание, но даже если тот человек не я… с радостью дождусь момента, когда ты найдёшь правильного. «Меня», — подумалось Кэмерону, но говорить это вслух он не стал. — Найду, когда пожелаю, — деловито вещала Татум. — Сейчас не желаю. Ты же знаешь, как накладно и хлопотно любить. Вот начнёшь любить кого-то и придётся делать это всю жизнь. Каждый день. Каждую минуту любить придётся. А это годы, десятилетия труда! И никаких тебе выходных. Рабская эксплуатация. Сколько энергии высасывается! Можно в итоге в мумию превратиться. Но я влюбляться сейчас не собираюсь. Мне и тебя хватает. С тобой хотя бы любить никого не нужно. — И правда ведь. Как удобно, — задумчиво пролепетал Кэм. — Тогда, если тебе со мной так легко, идём со мной на рождественский бал. Будем раздражать людей, плеваться от их отстойных костюмов и, может быть, даже опрокинем пару бокальчиков на чьё-нибудь платье. Что думаешь? Татум интригующе улыбнулась, наслаждаясь безмятежным отдыхом, мягкой постелью и недурственной компанией. — А почему бы и нет!

***

Музыка играла уже больше часа. Люди танцевали в центре зала, как будто и не ощущали усталости после семидесяти минут активности. Шанталь успел к этому моменту подустать. То, что он не выспался, и был занят делами буквально до самого бала, сказалось должным образом — тело требовало отдых, но разве смел он испортить праздник Аде? Да и сам он считал балы чем-то особенным, что ни в коем случае нельзя пропускать. К сожалению, некоторые люди считали по-другому. Ситуация с Кэмероном повторилась. Предсказуемо Татум не пришла, а Кэмерон, как и на балу ко Дню всех святых, смиренно ожидал её на лавке. Видеть это в прошлый раз было непросто, а сейчас, когда и сам Кэмерон понимал, что Татум не придёт, вдвойне неприятно. Всякий раз, когда Шанталь и Ада в танце проплывали около него, Шанталь чувствовал неловкость, будто это он в ответе за непристойное поведение Татум. В конце концов, совесть замучила его настолько, что он попросил у Ады пару минут паузы, дабы навестить скучающего Кэма. Шанталь прошёл через весь зал, отыскал нужную лавку и сел около Кэмерона, глядя прямо перед собой. С полминуты они просидели в молчании, а затем Шанталь открыл рот и собрался продекламировать свою грамотно продуманную в голове потенциально эффектную речь, но Кэмерон не позволил Шанталю и слова сказать. — Не надо. Знаю я, что ты скажешь, — лениво протянул он и вздохнул. Шанталя это не остановило. — Молчи. Ничего не говори. — Прими уже чьё-нибудь предложение потанцевать, — деликатно попросил Шанталь, по-прежнему не глядя на Кэма. — В твоём положении нельзя весь вечер сидеть в одиночестве отдельно ото всех. Да ещё и второй бал подряд. Это негативным образом скажется на репутации. Соберись и притворись, что тебе есть дело до танцев. — Сегодня мне лень притворяться. Притворюсь когда-нибудь завтра. — Хочешь вновь стать объектом насмешек? — Напрасно стараешься, стратег, если думаешь, что мне есть дело до общественного мнения. — Обычно есть, иначе ты не вёл бы себя прилежно по заветам общества. — Если я веду себя прилежно, значит, я так хочу или мне это выгодно. Общество тут не при чём. — Просто будь естественным. Пожалуйста, — сказал Шанталь и с читаемой в глазах просьбой посмотрел на Дю Пона. — Ты же знаешь, какая в академии… ситуация. Тебе нельзя выделяться, иначе на тебя могут обратить внимание неправильные люди. — Это не я выделяюсь, а твоя сногсшибательная подруга, которая опять не пришла. — Ты же знал, что она не придёт. Потанцуй с кем-то из девушек, которые к тебе подходили. Если не хочешь, то иди к Татум домой. Она наверняка там. Ей больше негде быть. Ждать её здесь нет смысла. — Шанталь старался говорить как можно мягче, чтобы наверняка достучаться до Кэмерона, но… — Я не могу пойти к ней домой. Она не впустит меня, жутко разозлится, что я пришёл, а ещё сочтёт это слабостью. — Она сидит дома, чтобы не уступить тебе, а ты сидишь здесь, чтобы не уступить ей. Так вы никогда не сдвинетесь с мёртвой точки. Я не хочу, чтобы Татум осталась совсем одна. Все вокруг её ненавидят. Ей необходимы те, кому можно доверять. Она должна подпустить тебя ближе, а для этого ты должен действовать напористее, иначе, когда наступит тот самый момент, она замкнётся в себе и не впустит тебя не только в свой дом, но и в душу тоже. Кэмерон, смеясь, запрокинул голову назад, а когда опустил её, шумно вздохнул и подсел ближе к Шанталю. — Смотри, сейчас объясню, — деловито начал он. Шанталь глядел на Кэмерона со всей внимательностью, ожидая глубокосмысленные объяснения. — Это поединок. Всё, что происходит у меня с ней — поединок. Татум любит победителей, потому я не могу отступиться, но кроме того она любит побеждать, а значит, тоже не может отступиться. Татум ценит язык силы. Не принуждения, а именно силы. Как и я. Нам не интересны слабовольные люди. — И ты борешься с этой проблемой посредством игнорирования танцев? — слегка язвительно уточнил Шанталь. — Как и Татум. — Широко улыбнулся Кэмерон. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо сказал Шанталь, рассматривая окружающих, увлечённо болтающих, танцующих и пробующих изысканные лакомства. — И всё же будь осторожен со своим одиночеством. Помни, что его могут трактовать по-разному. — Шанталь встал с лавки и собрался уходить, выискивая в толпе ярко-голубое платье Ады. — Она бы не истязала тебя настолько, будь ты ей безразличен. — Однажды я объясню ей это так, чтобы она поняла. — Постарайся приблизить этот момент как можно скорее. Не забывай, что стоит на кону, — сказал напоследок Шанталь, слегка склонил голову на прощание, а затем вернулся обратно в водоворот событий, всё ещё чувствуя вину за Татум. Сколько ещё балов Кэмерон проведёт из-за неё в одиночестве? Сколько ещё насмешек стерпит? Если бы Татум понимала, что жизнь конечна, и конец может наступить слишком рано, она не поступала бы подобным образом. Поединок это или нет, но подобное отношение к человеку, который к тебе неровно дышит, кощунственное, и то, как Татум издевалась над собой, издеваясь над Кэмероном, не менее кощунственно. Как бы она себя повела, если бы узнала, что скоро Шанталя в её жизни не станет? Ценила бы она то, что у неё есть? Шанталь ценил бы. Он медленно шёл по залу, глядя на смеющихся людей, на сверкающие украшения, к созданию которых он тоже приложил руку, на красивыми узорами уложенные закуски на столах, среди которых были и сладости из кондитерской Дэдлоков… Шанталь смотрел на всё это, понимая, что скоро зал опустеет, украшения истлеют, а этот праздник сохранится лишь в его памяти, но и оттуда со временем исчезнет. В его жизни осталось всего два рождественских бала. Можно ли называть смерть поддельной, если после неё действительно ничего не останется? У Шанталя осталось немногим более двух лет. Так много, когда занимаешься нелюбимым делом и так мало, когда хочешь насладиться мгновением… Наконец, отыскав Аду, Шанталь первым делом её обнял. Сейчас он мог позволить себе такие вольности, но уже совсем скоро, когда ему как никогда сильно захочется остановить время, он не сможет этого сделать. Последние месяцы жизни не должны смотреться как прощание. — Ты успел так быстро по мне соскучиться? — весело спросила Ада, поглаживая его по спине. Как и всегда, сегодня она выглядела невероятно. Кажется, любой наряд сидел на ней так, словно для неё и был сшит. Ада умела быть жёсткой на тренировках, но при этом на балу превращалась в грациозную, чарующую принцессу, от которой невозможно отвести взгляд. Шанталь отстранился от Ады и взглянул в её глаза. Такие чистые, полные света и тепла, но с толикой грусти, запертой глубоко внутри. Как можно смотреть в такие глаза и лгать? Как можно, глядя в них, лгать годами? Каким человеком нужно стать, чтобы планировать грандиозный обман, и при этом ежедневно смотреть на Аду так, будто всё в порядке? Ада не знала о грядущем, а Шанталь знал и был вынужден вести себя… обыкновенно. Словно ничего не происходит. Словно не по нему будут лить слёзы. Словно не он заставит близких страдать и не он сотрёт их из своих воспоминаний, как время стирает с надгробий имена. Бесконечный урок драматургии. Бесконечное притворство. Как смотреть в чужие глаза, если видишь в них отражение безнадёжного будущего, а не светлого настоящего? Невозможно наслаждаться моментом, зная, чем вскоре всё закончится, и пусть Шанталь этого уже не увидит, но он обязательно почувствует. Уже чувствовал. — Что-то не так? Шанталь, ты в порядке? — насторожилась Ада, заметив мельчайшие перемены в его лице. Как лгать человеку, которому ты сам помогаешь стать ещё проницательнее, чем ему дано от природы? По крайней мере, благодаря этому таланту в будущем у Ады появится больше шансов не повестись на речи какого-нибудь другого лжеца. — Всё хорошо, — сказал Шанталь, улыбнулся и снова её обнял, бережно поглаживая по голове. Снова ложь. Нет, не хорошо, милая Ада, совсем не хорошо… Шанталь боролся с Адой, чтобы та вспомнила, как ей важна Лайтли, но… чем он сам лучше? Разве он не поступал куда хуже? Ада не контролировала своё состояние, а вот Шанталь всё делал сознательно. Это было его решение, его идея, его план и ответственность. Кто он после всего этого? Кем должен считать себя сейчас, сначала тестируя мины, а затем, как ни в чём ни бывало, танцуя с Адой, даже не подозревавшей о том, что её ждёт. В какой момент Шанталь сошёл с правильного пути и стал таким? Как он смеет осуждать Аду? Как смеет давать советы Кэмерону и не одобрять действия Татум? Больше его правильность ничего не стоила. Его слова не имеют ценности. Теперь люди видят в нём того, кем он больше не является. Верят, как и прежде, не зная, что имеют дело со лжецом. — Точно всё хорошо? — Ада нахмурилась. — С кем ты говорил? — Ни с кем, — снова соврал Шанталь. — Здесь так душно… Давай выйдем ненадолго на порог? Ада улыбнулась, взяла Шанталя за руку и направилась к выходу, грациозно виляя между парочками, настолько увлёкшимися танцами и весельем, что ничего рядом с собой не замечали. Шанталь медленно шёл вместе с ней, концентрируясь на том, насколько тёплая и нежная у Ады рука, каким призрачным шлейфом за ней тянулся приятный аромат парфюма и как при ходьбе подпрыгивали её озорные локоны. Это помогало не думать о том, что вскоре случится. Хотел Шанталь того или нет, лгать ему придётся очень долго и чтобы в ложь эту верили, вести себя следовало естественно. Шанталь сделал глубокий вдох, затем выдох и сконцентрировался на том, что его успокаивало, на том, что было важно прямо сейчас — он и Ада.

***

Генератор воспроизводил электричество, потому с освещением проблем не было. Постепенно Шанталь заколотил изнутри хижины все большие щели, чтобы тепло, источаемое камином благодаря генератору, не выветривалось наружу. По крайней мере, не сразу. Работать с ядами при свете свечей и в холоде невыносимо. Не так давно Шанталь проник в больницу и выкрал оттуда тетродотоксин. Операцию он провернул без проблем, хоть и чувствовал себя при этом крайне удручённо. Спустя столько лет после последнего прецедента Шанталю снова пришлось красть. К счастью, больницы — не банки, и проникнуть туда, чтобы что-то украсть, довольно легко. Самое сложное оставалось впереди. Токсин крайне ядовит, а значит, дозу следовало рассчитывать с ювелирной точностью, иначе наигранная смерть станет реальной. Прежде чем приступить к приготовлению своей первой дозы, Шанталь ещё раз взглянул в блокнот с заметками, которые оставлял на ходу. Добиться точности при вычислении дозы — непростое дело, ведь яд нельзя набрать ложкой и взвесить на обычных весах, потому Кэмерону пришлось раздобыть необходимое оборудование. Всякий раз, когда Кэм привозил Шанталю всё необходимое, тот чувствовал благодарность и, одновременно, стыд. Затраты разрастались так быстро, что Шанталь начал всерьёз тревожиться, а сможет ли он вообще когда-нибудь вернуть эти деньги? Хоть Кэмерон и говорил, что денег обратно не возьмёт, иначе Шанталь поступить не мог. Чужой человек не обязан безвозмездно выделять ему такие суммы. Кто бы мог подумать, что жить дешевле, чем умирать… Шанталь покосился на ампулу со стикером, на котором было указано название яда. Внутри ампулы, на самом донышке, виднелся тот самый кристаллизированный нейротоксин, который должен Шанталя «убить». Жалкие крохи, но что они могли сотворить с человеком… Шанталь сбросил с себя куртку, метнув её на место, где обычно сидел Кэмерон, заправил волосы за уши, и принялся за работу. Первым делом он вскрыл ампулу с ядом. Аккуратно и спокойно, словно занимался этим каждый день. Отчасти так оно и было, ведь в академии химию Шанталь тоже проходил, и давалась она ему без проблем. Подобная работа требовала максимальной собранности и серьёзности, а ещё гробовой тишины, чтобы Шанталь ничего не упустил, не перепутал и не просчитался, а его руки — не дрогнули. Из-за этого он, собственно, Кэмерона и не позвал, хоть тот и откровенно напрашивался. Как и всегда, хотел поглядеть на то, чем таким опасным и преступным занимался его напарник. Шанталь поместил содержимое ампулы в небольшой, но широкий стеклянный резервуар и подставил его под лабораторный дозатор — небольшой агрегат, которым можно набирать токсин и сразу же взвешивать. Шанталь наклонил стержень дозатора к небольшому резервуару с ядом, подцепил миниатюрную дозу порошка, и приподнял стержень чтобы взвесить. Перебор. Он опустил стержень к резервуару, отсыпал самую малость и снова приподнял. Теперь доза показалась ему недостаточной. Работа обещала быть безумно увлекательной. Несмотря на первые неудачные попытки, Шанталь выделил необходимую дозу тетродотоксина довольно быстро. Полученную порцию для удобства он погрузил в крохотный пузырёк с водой. Четыреста девяносто микрограмм токсина — стартовая доза, которая в теории не должна нанести ущерб здоровью Шанталя, и являлась, скорее, разведкой боем — возможностью проверить как организм отреагирует на этот яд. Шанталь задумчиво покрутил в руках пузырёк с прозрачной жидкостью и взглянул на лежащий в углу стола коммуникатор. Доза готова, впереди выходные… Кто знает, сколько времени уйдёт на поиски оптимальной дозы яда? Кэмерон ведь хотел присутствовать, так почему бы не взяться за дело прямо сейчас? Собравшись с духом, Шанталь взял в руки коммуникатор, открыл сообщения и напечатал всего одно слово. «Приходи». Как всегда лаконично и понятно. В скором времени послышался стук в дверь, а за ним и голос. — Это я, открой. Шанталь встал из-за стола, подошёл к двери и открыл её, впуская Кэмерона внутрь. Несмотря на то, что сообщение отправилось совсем недавно, Кэм успел собраться и приехать, как будто на низком старте ожидал от Шанталя весть. — Надеюсь, я тебя не отвлёк от важных дел? — поинтересовался Шанталь, наблюдая за тем, как Кэмерон вытащил из карманов два коммуникатора, а затем сбросил с себя куртку так, будто в комнате было жарко. — Ты спас меня от посиделок с матерью. Что может быть лучше? — бодро заявил Кэм, а когда взглянул на стол, присвистнул. Он подошёл и склонился над его поверхностью, рассматривая дозатор и, стоящий около него пузырёк с жидкостью. — Неужели готово? — спросил Кэмерон и обернулся к Шанталю. Тот кивнул и стал рядом, пресекая попытку Кэма схватить флакон. — Первая доза, — похвастал Шанталь и повертел двумя пальцами флакончик, давая возможность Кэмерону его разглядеть. — Так вот как выглядит этот яд… Похоже на простую воду. — Это и есть вода, — объяснил Шанталь и опустил флакончик на стол. Затем он отошёл к сумке с инструментами и принялся искать в ней секундомер. — Я растворил яд в воде, но на эффекте это никак не скажется. Люди готовят рыбу фугу и даже после термической обработки травятся ею. — Зачем есть то, от чего можно умереть? — Бутерброды Татум, которые она забывает в сумке на несколько дней, а потом ест, не намного безопаснее. Тетродотоксин накапливается у фугу в печени, потому её употребление, в отличие от мяса, запрещено. Я не пробовал эту рыбу, но знаю, что в столице её любят. Она считается деликатесом, причём очень дорогим. Люди говорят, что по вкусу она сходна с курицей, а ещё, что фугу оставляет приятное послевкусие в виде покалывания и онемения на языке, тепла во всём теле и ощущения лёгкой эйфории. Наркотический эффект. — В Капитолии хоть что-нибудь употребляют без наркотиков? — Человек устроен таким образом, что когда у него длительное время всё хорошо, он начинает скучать. Насилие и наркотики — единственное, что помогает столичным жителям хоть что-нибудь чувствовать и испытывать яркие эмоции. Наконец, среди прочих вещей Шанталь отыскал секундомер и протянул его Кэмерону. — Яд готов, — резко перевёл тему в серьёзное русло Шанталь. — Ты поможешь мне с первым тестом? — Кэмерон кивнул. — Хорошо. Тогда присядь. Я не знаю, сколько нам придётся провести таких тестов, поэтому следует начать как можно раньше. Шанталь присел следом за Кэмероном, притянул к себе папку со сценарием, открыл на нужной странице и подвинул её к Кэму. Привычно мягкий тон голоса Шанталя сменился сухим, серьёзным и безразличным. — План таков: я выпиваю яд, а ты отслеживаешь моё состояние и помогаешь, если что-то пойдёт не так. В этом флаконе четыреста девяносто микрограмм тетродотоксина. Доза не смертельная и, скорее всего, даже до необходимого состояния комы меня не доведёт. Нужно понять, как яд скажется конкретно на моём организме, чтобы подобрать индивидуальную дозу. Если мы её превысим — я умру, если она окажется слишком мала — либо потеряю сознание, либо всё ограничится недомоганием. Нам нужно добиться состояния комы, чтобы нужные люди увидели меня мёртвым. — Как я пойму в коме ты, в обмороке или умер? — При обмороке я буду дышать так же, как и обычно. Когда я окажусь в коме из-за действия токсина, ни сердечную, ни дыхательную деятельность ты не рассмотришь. Для тебя я буду живым мертвецом, который не дышит, сердце его не бьётся, зрачки не реагируют на свет, а тело — на боль, хоть я и буду на тот момент жив. Несмертельная доза яда подействует примерно через полчаса после того, как я его выпью. Если доза окажется смертельной, то эффект от неё проявится в течение семнадцати минут. Моё состояние ты будешь отслеживать при помощи этого. — Шанталь взял в руку лежащий на столе градусник и передал его Кэмерону. — Ты должен внимательно следить за моей температурой. Во время комы она снизится примерно до тридцати двух градусов, но если же температура продолжит падать и моё сердце остановится полностью, тебе придётся меня реанимировать. Если температура опустится до двадцати шести, считай, что миссию… мы провалили. — И нет никакого противоядия? Как я тебя откачаю без него? — Антидота не существует. Лечение отравления тетродотоксином симптоматическое. Всё, что ты можешь сделать, это массаж сердца и искусственное дыхание. С этим проблем не будет, нас с первых курсов учили этому. Смею надеяться, что до подобных крайностей дело не дойдёт. — Шанталь неслышно вздохнул и подтолкнул к Кэмерону сценарий. — Перечитай ещё раз эти страницы, чтобы ничего не упустить. Кэмерон с уже поумерившимся энтузиазмом подхватил папку, а Шанталь взял в руки флакон с прозрачной водой, в которой растворён яд. Аккуратным жестом он выдернул колпачок и опустил его на стол. Кэм отвлёкся от папки и засмотрелся на открытый пузырёк. — Ты готов? — спросил Шанталь, внимательно глядя на своего напарника, будто это Дю Пону предстояло принять яд. — Меня спрашиваешь? Не мне это пить. — Я готов. Главное, чтобы всё было не зря. Шанталь приподнял пузырёк повыше и присмотрелся к его содержимому. Идеальное орудие убийства. Всего один глоток — и через два десятка минут человек отправится покорять мир иной. Простой и безжалостный способ. Шанталь откинул голову назад, вылил себе в рот содержимое пузырька и проглотил его. Как того и следовало ожидать, поначалу он не ощутил ничего. Яд не действует моментально, а значит, немного времени в пока ещё здоровом теле у Шанталя есть. Чтобы ненароком не рухнуть со стула, когда проявятся симптомы, Шанталь пересел на пол и прислонился к стене. Что стена, что пол были холодными, но тёплый воздух, излучаемый генератором, не позволял Шанталю замёрзнуть. Он задумчиво смотрел в сторону, вспоминая как когда-то думал, что всё закончилось, и больше ему не придётся скитаться по улицам или убегать от опасных людей. До чего же наивным юношей Шанталь был. Знал бы он тогда, что годы спустя придётся травить своё тело смертельно-опасным ядом… — Ты как? — спросил Кэмерон. Выглядел он куда более встревоженным, чем Шанталь, который в ответ с безразличием на лице пожал плечами. Подобные миссии не требовали эмоций. Гораздо проще принимать яд, думая о технической стороне дела, чем о страхе или последствиях. Это всего лишь эксперимент. — Тебе совсем не страшно проворачивать такое? — Страх как-то поможет мне защитить Татум? — задал встречный вопрос Шанталь, чем вызвал у Кэмерона улыбку. Ответ знали оба. Что бы ни говорили люди, порой страх — ненужная и бесполезная эмоция, которая способна загубить даже перспективное дело. — А Татум знает о существовании тетродотоксина? — внезапно осведомился Кэм, то и дело поглядывая на секундомер. — Скорее всего. На занятиях мы его не изучали, но Татум ведь интересуется тёмными искусствами, а значит, могла слышать о том, что некоторые люди всерьёз полагают, будто именно при помощи тетродотоксина в культуре Вуду людей превращают в зомби. — То есть она может догадаться. — Может, но не станет. Татум очень сообразительная, но в тот момент, когда я уйду, её разум захлестнут эмоции. Она не сможет мыслить трезво и выстраивать логические цепочки. Это умение вернётся к ней со временем, но будет уже поздно и она не сумеет проверить свои предположения, если таковые образуются в её голове. Жестокость и гнев Татум не делают её неэмоциональной. Эти качества демонстрируют ровно противоположное — у неё случится мощный всплеск эмоций. Татум не сможет думать, даже если очень захочет, но нам это на руку. Кэмерон нехотя кивнул и замолчал. Наверняка размышлял над тем, насколько плохо Шанталь поступал с Татум, не заслуживающей и кроху той боли, которую лучший друг намеревался ей причинить. Ещё одна запретная во время инсценировки тема. Жалость. Минутная слабость сейчас будет стоить Татум жизни потом. Всегда нужно смотреть вперёд, когда следует принимать сложные решения. Татум будет плохо, но раны её заживут, а сама она не станет рабыней, и что ещё хуже, мёртвой. Шанталь провёл в размышлениях не так много времени, прежде чем заметил, что чувствует себя как-то… иначе. Ничего не болело и не беспокоило, но тень дискомфорта постепенно становилась всё более видимой. Шанталь опустил голову, взглянул на руку и начал сжимать её в кулак и разжимать обратно. Пальцы сгибались натужно, а в их кончиках как будто пропадала чувствительность. Онемение незаметно расползалось по обеим рукам, а в дополнение к нему начала болеть голова. — Кажется… — начал было Шанталь, но осёкся, потому что даже это одно слово далось ему с трудом. Язык, как и руки, занемел, отчего говорить стало сложнее, чем обычно, как будто Шанталь неожиданно растерял этот навык. — Началось? — спокойно спросил Кэмерон, глаз с Шанталя не сводя. Тот кивнул, блуждая взглядом по комнате, как будто глаза не могли остановиться и смотреть на что-то одно. Шанталь попытался приподняться, но сила в руках настолько притупилась, что на мгновение он ощутил себя стариком. До чего же странное чувство, особенно в сравнении с тем, что Дилони умел на самом деле. За столько лет обучения в академии его тело заметно трансформировалось. Внешне это не было особо заметно. Шанталь не набрал большую мышечную массу, но та, что была, значительно окрепла. Некогда рыхлые мышцы стали твёрже, с каждым днём выдерживая всё большую нагрузку. Сейчас же Шанталя одолевала такая слабость, что даже дыхание казалось ему тяжким трудом. А, быть может, проявился ещё один симптом. Одышка. Шанталь откинул голову назад и приоткрыл рот, будто рыба на берегу, хватая воздух. Подобные ощущения можно испытать, если накрыться одеялами с головой и какое-то время дышать под ними. Воздух становится гуще, человек глотает его чаще, но насыщение всё не наступает. Человек вдыхает, но в лёгкие поступает лишь пустота, слегка приправленная столь желанным кислородом. Руки еле заметно подрагивали, как бывает, когда они сильно замерзают, но Шанталь напротив ощущал потливость. Влага выступила на затылке и на лбу, к которому Шанталь прижал ладонь, потому что голова уже не просто болела. Она раскалывалась на части, как будто черепную коробку ломали на куски. Довольно быстро Шанталь стал ощущать себя не просто плохо, а по-настоящему скверно. Яд отравил его организм, но за счёт того, что доза была крохотной, Шанталь всё ещё оставался в сознании и понимал, что с ним происходит. Он вытер лицо от пота рукавом и пригладил назад волосы, которые к нему прилипали, но даже лёгкое прикосновение к голове казалось ударом по ней молотком. Катастрофически не хватало воздуха. Каждый новый вдох приносил всё меньше кислорода, потому Шанталь вынудил себя подняться на ноги. На занятиях Гао он славился тем, как устойчиво умел стоять на ногах и держать баланс. Сейчас же от этого таланта не осталось ничего. Телом Шанталя управляло что-то извне, отчего своему хозяину оно подчинялось слабо и всё же Шанталь смог мысленно проложить маршрут к двери и медленно направиться к ней. — Решил подышать? — отозвался Кэмерон, но столкнулся с полным игнорированием со стороны Шанталя. — Помощь нужна? Шанталь махнул рукой, давая понять, что в помощи не нуждается. В этом и заключалась суть эксперимента — понять, как яд скажется на организме и прочувствовать сполна то, что ему придётся ощутить в тот самый день. Когда Шанталь дошёл до двери и распахнул её, в комнату повалил холодный воздух. В первые секунды дышалось хорошо, почти как и прежде, но очень быстро и холодного уличного воздуха стало не хватать. Шанталь прижал ладонь к грудной клетке, чувствуя, как яд душит его изнутри. Хотелось разодрать кожу и выцарапать из-под неё то, что не позволяло Шанталю насытиться воздухом, но это невозможно, покуда яд не прекратит своё действие. А когда-то Шанталя удивляло то, на что может подвигнуть человека голод или жажда… В чрезвычайных ситуациях тело всегда пытается обмануть разум. Захлопнув дверь, Шанталь обернулся и пошёл обратно на своё место. Ноги не слушались, руки тоже — координация движений нарушена. Каждый шаг давался с трудом, а когда Шанталь опускал ногу на пол, казалось, что она куда-то проваливается. Он сделал шаг, за ним другой, а после рухнул прямо посреди комнаты на пол. — Приехали, — тихо пробормотал Кэмерон и бросился к Шанталю. Он приподнял его за руки, притащил к стенке и усадил около неё. Голова Шанталя была опущена, волосы упали лицо, а конечности беспомощно лежали на полу. Выглядело это немного нелепо, ведь человека в таком состоянии следовало уложить на кровать или диван. Куда угодно, но не позволить ему валяться на полусгнившем деревянном полу! — Нужен диван. Слышишь? Я куплю диван, чтобы ты лежал в отключке по-человечески, — тихо говорил Кэм. — Ничего ты не слышишь, да? Сейчас проверим жив ли ты. Первым делом Кэмерон нащупал на шее Шанталя пульс, затем посветил ему в глаза фонариком, а в довершение всего прислонил к губам маленькое зеркальце, на котором и отразилось его дыхание. Жив живёхонек. Как Шанталь и предупреждал, от этой дозы у него случится обморок. К счастью, обморок не худшее, что может быть, а значит, Шанталь скоро должен прийти в себя. Кэм покосился на бутылку с водой, стоящую на столе. — Если не хочешь чтобы я облил тебя холодной водой, проснись сам. Спать нужно ночью, а не во время эксперимента, стратег. Кэмерон сел на пол рядом с ним и достал из кармана коммуникатор. За то время, которое он провёл в хижине, ему прилетело восемь сообщений от шести разных людей. Позволить себе пропадать из виду он не мог, потому отвечал им даже на столь серьёзных заданиях. Никто не должен заметить, что Кэмерон куда-то девается, никто не должен знать, в какое время это происходит, потому общественная жизнь Кэма должна сохраниться в том виде, в каком она была до связи с Шанталем Дилони. Наконец, сбоку послышалось тихое шевеление. Кэмерон быстро спрятал телефон в карман, посмотрел на секундомер и обратился к Шанталю. — Живой? — спросил он, глядя на то, как Дилони медленно приходил в себя. Кажется, самое страшное позади, а значит, первый эксперимент можно считать успешным. Зашевелились пальцы рук Шанталя, затем ноги. Он приподнял голову и насторожился. Деревянная коробка… нет, стены. Деревянные стены и дверь. Место чужое, но смутно знакомое. Шанталь заторможено окинул взглядом потолок и стол, а затем ему на глаза попался человек. Кэмерон? Шанталь всмотрелся в его лицо, как будто не помнил кто он такой, хотя в то же время всё о нём знал. Воспоминания и ощущение времени возвращались натянуто, словно Шанталь пытался голыми руками вытащить их со дна вязкого болота. Хижина, дерево, подвал, стол, холод, Кэмерон… Вода, дозатор, яд… Спутанность сознания сошла, и Шанталь вновь вернулся в свою голову, перегруженную мыслями и знаниями. Кто бы мог подумать, что снова оказаться внутри этого упорядоченного хаоса будет так приятно. — Живой, — констатировал Кэмерон и гордо улыбнулся, а затем протянул Шанталю секундомер. — Все временные отрезки сохранились. Можешь занести их в протокол для… каких-нибудь стратегических расчётов. Всё ещё заторможено Шанталь взял секундомер в руки, однако браться за отчёт по первому эксперименту не спешил. Ему всё ещё было плохо, тело всё ещё казалось отрешённым от разума, а организм изношенным, будто Шанталь прошёл через изнурительный марш-бросок. — Можешь… ехать домой, — глухим голосом обратился Шанталь к Кэмерону. Он с трудом шевелил губами, и ощущения от этого были не самыми приятными, будто губы давно пересохли. — Хватит на сегодня экспериментов. — Я не поеду, — слегка удивлённо выдал Кэмерон. — Откуда мне знать, что ты опять не отключишься? Или что не проявится какой-нибудь побочный эффект? — Не проявится. Ты уже сделал всё, что от тебя требовалось, потому можешь уходить, — сухо заявил Шанталь, потирая тыльной стороной ладони лоб, будто это могло избавить его от головной боли. Кэмерон слегка отстранённо наблюдал за Шанталем. Выглядел тот как… отравленный. Наверняка и рассуждал тоже как отравленный своим отравленным мозгом. — Могу, но не буду. Ты выпил яд. Без обид, но кто-то не отравленный тебе сейчас не помешает. Обещаю не донимать тебя. Мне нужно прочитать одну книжку по финансам, этим и займусь. Здесь, — настойчиво уточнил Кэмерон. Шанталь вздохнул, понимая, что избавиться от Дю Пона сейчас не получится, да и в глубине души он понимал, что Кэмерон прав. Шанталь и сам считал, что в такие моменты ему лучше не оставаться одному, потому как случиться могло что угодно. Нельзя полагаться на предположения и счастливый случай. Страховка нужна всегда. Не в силах сидеть без дела, Шанталь поднялся с пола, дошёл до стола, сел за него и достал один из своих блокнотов. Пробный этап работы с тетродотоксином оказался успешным, а это значит, что можно приступать к следующему, куда более серьёзному и опасному этапу. Шанталь должен впасть в кому.

***

Следующий эксперимент состоялся через три недели, за ним ещё один через месяц. После каждого такого захода организм Шанталя должен был восстановиться, прежде чем снова и снова переживать отравление. Проблема оставалась ещё и в том, что выходных не хватало и они не всегда совпадали со свободным временем Кэмерона, без которого невозможно проворачивать подобные дела. Шанталь привык к проявлению симптомов отравления относительно быстро, потому морально каждый новый тест давался ему проще. Вот только он продолжал их проводить не для того, чтобы свыкнуться с впечатлениями, а из-за неверной дозировки. Из раза в раз доза оказывалась недостаточной, но это гораздо лучше, чем если бы она была слишком велика. Шанталь осторожничал со своими подсчётами, наращивая дозу по микрограммам, затем фиксируя полученные результаты в блокноте, чтобы вычислить конкретное количество яда, которое погрузит его в кому на время, необходимое для захоронения. Совмещать всё это с учёбой, встречами с Адой и Лайтли, дополнительными занятиями и рутинной жизнью становилось всё сложнее. Шанталь засыпал над докладами по ночам, быстрее выдыхался на спаррингах, страдал на утренних занятиях Гао, а еда в его тарелках появлялась через раз. После очередного тяжёлого дня он возвращался в свою подсобку и, уставший, открывал кастрюльки, в которых ничего не было. Сил и желания что-либо готовить, впрочем, тоже не находилось. Шанталь не придавал бы этому значения, ведь не так уж он и был голоден, но тело сложно обмануть. Хотел он того или нет, организм нуждался в подпитке. Без пищи он слабел, а потому не выдерживал такую нагрузку, которая была ему по силам в обычном состоянии. Нужно как можно скорее рассчитать точную дозу яда, чтобы закончить эти мучительные эксперименты, пока окружающие не заметили, что Шанталь не в порядке. Очередной эксперимент с тетродотоксином начался так же, как и предыдущие. Шанталь лежал на купленном Кэмероном диване и дожидался проявления симптомов. Новый диван смотрелся слишком вычурно в этой дряхлой избе, но, чего греха таить, лежать на нём куда удобнее, чем на холодном полу. Шанталь смотрел в потолок, чувствуя, как медленно начинали неметь конечности. Всё это походило на процесс трансформации оборотня в полнолуние, по крайней мере, Татум наверняка сравнила бы цикличные отравления Шанталя именно с обращением людей в волков. Кэмерон сидел напротив с секундомером и коммуникатором в руках. Из раза в раз он приходил по первому зову Шанталя, откладывая свои дела и отдых на «потом» ради того, чтобы проследить за очередным процессом добровольного отравления. Другой человек уже тысячу раз пожалел бы о том, что вообще подписался на это, но только не Кэмерон. Шанталь знал, что терпения ему не занимать, но чтобы настолько… Шанталь прижал к животу кулак, снова ощутив в нём острую боль, от которой хотелось свернуться калачиком. В прошлый раз дело дошло до рвоты, потому сейчас Шанталь решил сразу ковылять на улицу. Голова кружилась, в глазах помутилось, а мышцы чуть ли не звенели от перенапряжения. Ощущения были такими, словно Шанталь проглотил бушующий вихрь и тот теперь пытался разорвать его изнутри. Самочувствие всё ухудшалось и ухудшалось, пока… всё не прекратилось. — Вот же мазохист, — констатировал Кэмерон и поволок отключившегося Шанталя обратно на диван. Секундомер засёк момент начала отключки, а сам Кэм принялся ждать её завершение, надеясь, что оно будет нескорым, ведь именно этого Шанталь и добивался. Какое-то время Дю Пон наблюдал за тем, как смиренно Шанталь лежал. То ли спит, то ли мёртв. Впрочем, его лицо во время отключки не больно-то отличалось от того, каким оно было по жизни. Кэмерону казалось, что нет человека скучнее Шанталя Дилони, ведь в академии он проявлял активность примерно как мёртвый зомби, хоть и хорошо себя показывал на спаррингах, учениях и соревнованиях. Тем не менее, энтузиазма Кэм никогда в нём не видел. Не зная ситуации, можно решить, что в свободное время Шанталь либо постоянно спит, либо постоянно читает. Кто бы мог подумать, что этот отстранённый человек в плане бурления деятельности уделывает одним махом всех друзей Кэма! Время от времени Кэмерон проверял температуру Шанталя. Всё в пределах нормы. Хоть он и предупреждал Кэма, что могут возникнуть непредвиденные проблемы на любом этапе, пока всё шло хорошо. Шанталь с огромной ответственностью подходил к делу, крошечными шажками увеличивая дозировку, чтобы плавно подобраться к вычислению того количества яда, которое в итоге спасёт ему жизнь. Зная степень ответственности этого человека, Кэм не сомневался — проблем с токсином не возникнет. Прошло несколько часов. Кэмерон потратил их на мысли ни о чём, а Шанталь на бесполезное лежание в коме. Вот тебе и тихоня. Ядами себя травит, в могилы закапывает… Досуг, который Татум и не снился. Кэмерон должен был ещё сразу догадаться, что с этим человеком что-то не так. Ну, не могла сама Татум Дэдлок привязаться к какой-то пустышке! Ещё несколько часов канули в лету. Кэмерон прочитал два раздела из очередной унылой книженции по банковскому делу, отчего сам едва не впал в кому на пару с Шанталем. Зачем глотать яд, если можно прочесть это занудство? От чтения таких книг можно ощутить боль в суставах, поседеть и по-быстрому состариться. Спустя ещё пару часов Кэмерон достал сумку с едой и устроил очень поздний ужин. Или слишком ранний завтрак. Ужин, плавно перетекающий в завтрак. В отличие от Шанталя, Кэм не мог позволить себе сон, потому, ощутив, что его клонит на тёмную сторону, принялся разговаривать вслух. Всё равно рядом нет никого, кто услышал бы это и назвал Кэма психом. Температура Шанталя сохранялась в пределах нормы, он не окоченел, а значит, всё путём. Кэмерон уже не знал чем себя развлекать в ожидании пробуждения спящей красавицы, потому решил размяться и устроить себе небольшую зарядку, после которой снова засел за чтение на коммуникаторе. Шанталь всё не просыпался. Не то чтобы Кэм тревожился по этому поводу, ведь он знал, что именно такой эффект и желал достигнуть Дилони, но всё же от таких длительных отключек становилось не по себе. Кэмерон то и дело мерял температуру Шанталю и, к счастью, она оставалась в пределах нормы. Он в который раз посмотрел на секундомер, а затем на Шанталя. Вот-вот он должен начать приходить в себя. Если до сих пор Кэму очень хотелось спать, то теперь в его глазах прояснилось, будто он проспал часов шесть и уже проснулся встречать новый день. Кэмерон сел напротив Шанталя и затаил дыхание, косясь на время. Что-то Дилони на сей раз задерживался… Стоило об этом подумать, как пальцы Шанталя еле заметно зашевелились, а вслед за ними затрепетали ресницы. Глаза плавно открылись, и какое-то время беспристрастно взирали в никуда. Соображал он натужно, любое шевеление тоже давалось с трудом. Ощущения были такими, словно всё его тело занемело после побоев. Шанталь посмотрел по сторонам, вспоминая, где он находится и почему. В уши как будто затолкали вату, сквозь которую время от времени прорывались слишком острые и непривычные слуху звуки. Какое-то время Шанталь просто молча лежал, рассматривая всё, что его окружало, а когда душа более менее улеглась в теле, попытался встать. Ощущения от подъёма оставляли желать лучшего. С одной стороны Шанталю казалось, что он спал вечность, а с другой — что ему необходимо поспать ещё столько же. Силы как будто выкачали до последней капли, из-за чего даже мысль о подъёме заставила Шанталя устать. Кэмерон же сидел напротив и улыбался. Судя по всему, спал Шанталь долго, а значит, Дю Пон всё это время караулил, но по его виду никак не скажешь, что этот человек не спал всю ночь. — Посмотри-ка сюда, — с энтузиазмом заявил он и протянул Шанталю секундомер. Шанталь присмотрелся к циферблату, почувствовав усталость даже от этого действия, потому чем примечательны цифры, не сразу понял. В голове крутилась важная мысль, она же крутилась и на языке, но ухватиться за неё не выходило, покуда… — Получилось? — тихо спросил Шанталь, на что Кэмерон демонстративно закивал головой. Шанталь смотрел на секундомер, снова и снова мысленно читая зафиксированное на нём время. То самое, которое необходимо для инсценирования. — Поверить не могу… — пролепетал он и улыбнулся одними лишь уголками губ. — Наконец-то с ядом покончено. Теперь у нас есть идеальная доза и больше мне не придётся снова и снова терпеть этот ад. — Ты молодец, — похвалил его Кэмерон, выглядевший куда счастливее Шанталя. — Я не сомневался, что в ближайшее время ты закончишь с тестами. Как самочувствие? — Неприятное. — По крайней мере, оно у тебя есть, а значит, ты жив. — Кэм похлопал его по плечу, отчего Шанталь чуть не согнулся пополам. Если мозг размеренно возвращался к былой форме, то тело отчаянно бунтовало против Шанталя. Ему требовался отдых и покой, чтобы восстановиться после очередной попытки себя отравить. Последней, не считая генерального прогона. Шанталь вымученно улыбнулся, ощутив при этом такое облегчение, словно с его плеч рухнул целый мир. Одно дело мастерить мины или добывать реквизит, и совсем другое — раз в несколько недель травить себя смертельно опасным ядом. С одной стороны Шанталь ощутил приятное спокойствие от того, что яд был готов, но с другой — это значило, что он ещё на шаг приблизился к своей смерти. К моменту, когда столь бережно выстроенная им жизнь рухнет, и что будет дальше, непонятно.

***

— Ты куришь? Прозвучало это не то с удивлением, не то с нескрываемым разочарованием. В любом случае для Кэмерона подобный жест со стороны воспитанного молчуна Дилони стал неожиданностью. Шанталь и сам не одобрял подобные вещи, но осознавал их необходимость в некоторых делах, потому затолкал свою совесть на пару с правильностью на задворки моральности. Порой ими следовало жертвовать, если цель того стоила. Когда Кэмерон узнал, чем сегодня намеревался заняться Шанталь, он собрался и приехал в хижину ни свет, ни заря, ведь на часах было всего семь утра! Шанталь к тому моменту уже сидел на поросшем летней зеленью бугре, который располагался неподалёку хижины. Рядом с ним лежала сумка, из которой наружу выглядывал кисет, папка со сценарием, тонкая, немного помятая бумага и спички. — Значит, это была не шутка? — выкрикнул Кэмерон, шагая на пути к Шанталю. День выдался тёплый и спокойный — солнце светило ярко, ветра не было, небо висело над головой чистым голубым полотном, а где-то неподалёку пели птицы. Услышав Кэмерона, Шанталь обернулся и зажмурился из-за яркого света, уже предвкушая череду насмешек из уст напарника. — Смерть не может быть шуткой, — в привычном для себя тоне сказал Шанталь и вернулся к своему ответственному занятию. Он оторвал ровный прямоугольный кусочек бумаги, слегка его подкрутил, а затем из кисета, в котором люди обычно хранили табак, аккуратно вытащил крохотный прозрачный пакетик с дроблёнными высушенными листьями, и высыпал его содержимое на бумагу. — Смотреть стыдно. Справляешься как профессионал, — сказал Кэмерон и сел на траву рядом с Шанталем. — Это не так сложно, как кажется, — скромно улыбаясь, ответил Шанталь и взялся скручивать листок бумаги, да так, чтобы ни одну кроху на землю не обронить. — Никогда не занимайся такими нездоровыми вещами. Это вредно и бессмысленно. — И не собирался. Тебе обязательно тренироваться… в таком деле? — Шанталя даже забавляло то, как Кэмерон переживал по поводу дурмана. Кажется, даже яд не вызывал у него такую обеспокоенность. — Я должен знать заранее, как мой организм отреагирует на дурман, — спокойно и вдумчиво объяснял Шанталь. — Из-за употребления этого растения у меня может случиться аллергическая реакция. Чтобы убедиться в том, что у меня нет аллергии, растение нужно испытать заранее, ведь прежде я с дурманом дел не имел. — И ты не боишься пристраститься к этой заразе? — Дурман довольно ядовит. Люди, которые попробовали его однажды, во второй раз чаще всего к нему не возвращаются. Во многом это связано с дозировкой. Вычислить безопасную для организма дозу очень сложно, потому что на эффективность растения влияет много факторов. Надо точно знать в каком регионе оно выращивалось, при каких климатических условиях и какой у растения возраст. — Я говорил не про дозировку, а про зависимость. — Кэмерон настороженно наблюдал за тем, как Шанталь скрутил сигарету и потянулся за спичками. — Люди подсаживаются на такое… — Не я. — Шанталь прочистил горло и продолжил доделывать самокрутку. — Ты ведь не думаешь, что стратеги на занятиях исключительно доклады готовят? — Кэмерон заинтересовался. — Нас обучают всему, что может пригодиться в деле. Мы изучали алкоголь, в том числе и практически. Анализировали вкус, учились различать виды спиртного. Курить нас тоже учили. Обычно после таких тренингов нам дают дополнительные выходные, чтобы привести себя в порядок. — Постой… — внезапно осведомился Кэмерон, заговорщицки наклонившись к Шанталю. — Выходит, Татум… умеет курить? — Шанталь сдержано кивнул. — Но ей нельзя. Она не сможет бросить. — Не стоит её недооценивать. Татум справляется с этим лучше меня. Даже не кашляла в первый раз. Для неё это задание, в котором она участвует, чтобы продемонстрировать мастерство. Ею движет азарт, а не тяга, потому никаких проблем с этими пристрастиями у неё нет и не будет. — Ни разу не чувствовал, чтобы от неё воняло сигаретным дымом. Даже от тебя слышал, но не от неё. — Мастерство, — почти с гордостью отметил Шанталь. — Меня тоже не привлекают подобные вещи. Сейчас я занимаюсь этим не из любопытства или желания. Дурман поможет организму справиться с тетродотоксином. Я использую его исключительно в медицинских целях. — А накроет тебя тоже по-медицински? Шанталь добродушно улыбнулся Кэмерону, давая понять, что подначивания никак не повлияют на его планы. Дурман — не только галлюциноген, но ещё и лекарственное растение. Как его использовать — каждый решает сам. Недолго думая, Шанталь, зажёг спичку, подставил её под кончик сигареты и, когда та подпалилась, спичку погасил. Кэмерон молча отсел в сторону, внимательно наблюдая за тем, как Шанталь с умиротворённым лицом сделал первую затяжку. Дым быстро растворялся в воздухе, а кончик сигареты незаметно тлел. — На кладбище отсесть не получится, — спокойно сказал Шанталь, устало глядя перед собой. — Ты же не думаешь, что после комы я смогу сделать это сам. Тебе тоже придётся немного подышать. — Я таким не увлекаюсь. — Кэмерон выставил обе руки перед собой. — Тогда припаси противогаз. — Ты же знаешь, что я могу именно так и сделать, — пригрозил ему Кэмерон и замолчал, не сводя с Шанталя глаз. — Как ощущения? — Никак, — равнодушно ответил и пожал плечами Шанталь. — Ко сну клонит. — Уже видишь крыс в платьицах? Шанталь судорожно сглотнул и вдохнул дым ещё раз. Он не кашлял, тем не менее, ему хотелось, словно он поперхнулся чем-то и не мог ни откашлять это, ни проглотить. Дым обжигал всё внутри, но не как бывает от горячего, а как будто Шанталь вдыхал шершавую наждачную бумагу. Конечности стали как ватные, ну или же это земля под ногами размякла, словно Шанталь сел на перину. Он напряжённо перевёл дыхание, как вдруг заметил кое-что странное. То, чего здесь быть не должно. Буквально из ниоткуда на зелёной траве возник огонёк. Яркий и такой естественный. Шанталь внимательно следил за тем, как огонёк плавно растекался по траве узкой нитью, направляясь куда-то в сторону. Незаметно для его глаз огненная линия становилась шире, поглощая всё больше травы, горящей на диво хорошо для зелени. Шанталь понимал, что огонь ненастоящий, но до чего натурально он выглядел… Чтобы проверить насколько картинка естественна, Шанталь потянулся рукой к пламени. Чем ближе к огню оказывался, тем жарче делалось его пальцам. До чего просто, оказывается, обмануть собственный мозг, достаточно лишь отыскать правильное растение. Наблюдал за огнём Шанталь так, будто читал заумный трактат. Взгляд не затуманенный, а целеустремлённый и сконцентрированный. Шанталь понимал, что увиденное нереально, но его глаза и кожа лицемерно пытались убедить в обратном. Пламя ничем не отличалось от настоящего, даже жар чувствовался так натурально, что, склонившись над ним немного ниже, можно было получить ожог. Неудивительно, что в таком состоянии люди совершают странные поступки, ведь реальность подменяется, да так реалистично, что подмену можно заметить только если помнишь о ней. Желая убедиться в том, что огонь горячий, Шанталь потянулся к нему ближе, чтобы задеть пальцами языки пламени. Действительно горячее. До чего виртуозная иллюзия… — Ты же понимаешь, что там ничего нет? — прозвучал немного встревоженный голос со стороны. Шанталь на него не обернулся. Он знал, что рядом сидит Кэмерон, но слышал его смутно, как будто глубоко под водой пытался различить, что ему кричат с берега. Наверное, со стороны Шанталь выглядел уж очень странно, но не изучить эффект дурмана он не мог. — Я знаю, — коротко ответил Шанталь, не сводя глаз с огня, волнами прокатывавшегося туда и назад по выжженной линии. Дилони вздохнул и аккуратно сделал ещё одну затяжку, от которой у него случился прилив лёгкой, неприятной тошноты. — Что ты видишь? — Огонь, — глухо сказал Шанталь, зачарованно глядя на пламя. — Моих родителей кремировали, так что это логичное видение. Раньше мне часто снился огонь. Кэмерон невнятно хмыкнул, видимо, ощутив неловкость из-за того, что вышел на территорию запретной, но любопытной темы. Шанталь чувствовал на себе его взгляд и точно знал, о чём тот думает. — Я в норме и всё осознаю, — монотонно сказал Шанталь, неотрывно глядя на пламя. — Попробую избавиться от этого огня. В галлюцинациях мало приятного. — А в целом? В самочувствии? Шанталь натянуто улыбнулся и вздохнул. Чувствовал ли он хоть что-то приятное? Нет. Только сонливость, заторможенность и потерю восприятия времени, как будто оно остановилось, загустело, а вместе с ним загустел и Шанталь, которому стало сложнее управлять и телом и умом, застрявшим в трясине. — Переоценено, — лаконично пояснил он и покрутил пальцами лениво тлеющую сигарету. — Наверное, чтобы обрести зависимость, нужно испытывать наслаждение, — безразлично заговорил Шанталь. — Люди привязываются к приятным чувствам, жаждут их, и в своих желаниях не могут остановиться, а я не чувствую ничего. Это просто растение, завёрнутое в бумагу. — Шанталь вновь покрутил сигарету меж пальцев, на сей раз небрежно, с презрением. — Оно не воскресит моих родителей, не защитит Татум и Аду, не поможет мне стать умнее или сильнее. Никакой практической пользы. Нельзя пристраститься к тому, что не вызывает в тебе удовольствия. Дурман мне его не приносит. — А что приносит? — Успешно выполненные дела. — Опять мыслишь трезво. Тоска, — подметил Дю Пон, рассматривая Шанталя как вычурный экспонат в галерее. — Прости, даже накуриться не выходит. Я безнадёжен, — сказал Шанталь и вымученно засмеялся одновременно с Кэмероном. — Или нет, — тихо подметил Кэм. Шанталь понял намёк, потому без всяких зазрений совести метнул в Кэмерона пустой кисет, чтобы не болтал лишнего. — Ещё и буйным становишься. Естественно, буйным он не был, да и в сознании оставался. — Практики Гао Ли помогают стать ещё безнадёжнее. — Шанталь замолчал и закрыл глаза. Он снова и снова напоминал себе о том, что огонь не настоящий, что тепло его воображаемое, а сам Шанталь находится под воздействием дурмана и не более того. Рядом с ним нет огня, им нельзя обжечься, но можно погасить, если взять себя под контроль. Контроль ситуации всегда был его сильной стороной. Оказавшись в лесу наедине с убийцей, Шанталь мог отреагировать как угодно. Мог растеряться, испугаться, беспомощно застыть на месте, впасть в истерику или натворить глупостей, которые стоили бы ему жизни, но вместо этого Шанталь мыслил. Он смог собраться, дать отпор преступнику и сбежать. Затем он смог дать отпор в участке и больнице, не наговорив лишнего, что, опять-таки, могло стоить ему жизни. Уже тогда Шанталь понял, что если он хочет жить, то ему придётся следить за каждым своим словом и действием, иначе стервятники разорвут его на части. — В детстве это спасло мне жизнь, — прошептал Шанталь, открыв глаза. Огонь по-прежнему расползался по траве, но к Шанталю не приближался. — Контроль, трезвое мышление и умение принимать правильные решения, даже если морально к ним не готов. — Не боишься взорваться, если потеряешь контроль? — Я не могу его потерять. — Самоуверенно. — Нисколько. — А если, например… расслабишься? — Я расслаблен сейчас. И всегда расслаблен. Контроль не значит, что я не могу расслабляться. Всё наоборот. Я расслаблен и потому могу себя контролировать. Это называется внутренней гармонией, мистер Дю Пон, и достичь её непросто, но возможно. Гармония духа и тела делает тебя менее уязвимым. Шанталь потушил остаток сигареты, сделал глубокий вдох, закрыл глаза, затем выдохнул. Он прислушивался к своему сердцебиению, еле шелестящему дыханию и теплу, растекавшемуся по телу с головы до пят благодаря яркому летнему солнцу. Когда Шанталь открыл глаза, пламя исчезло. Он осторожно огляделся по сторонам, но ничего необычного больше не видел — лишь то, что здесь и должно было быть. Чувствовал он себя по-прежнему не очень, зато галлюцинации его больше не донимали, а тело стало послушнее. Никаких побочных эффектов он не заметил, по крайней мере, пока. Возможно, через несколько часов его кожа покроется сыпью, хотя Шанталь был почти уверен, что этого не случится. Дурман можно использовать как помощь при интоксикации, а значит, после комы Шанталь сможет стать на ноги немного быстрее, чем предполагалось. Ещё один опыт оказался успешным, ещё одна проблема осталась позади.

***

С тех пор как на Шанталя напали в туалете, доносчики его больше не донимали, а в Капитолий вне очереди не вызывали. Это настораживало, но в то же время Шанталь впервые за всё время ждал встречу со штабом. В назначенный день он отправился в Капитолий, где его встретила машина штаба и доставила прямиком в улей. Ничто не выглядело странно, никаких изменений не произошло, словно в День всех святых Шанталя никто не вызывал не пойми для чего. На этот раз улей работал в штатном режиме. Снова те же люди, снова суматоха и полное игнорирование существования Шанталя в коридоре. Он медленно направлялся к кабинету Ланы Кинберг, будучи уверенным, что сегодня там снова будет она. Шанталь нарочно не спешил, чтобы осмотреться внимательнее, а может, даже где-нибудь что-нибудь подслушать, но ничего интересного услышать не довелось. Все, как обычно, молчали, а если говорили, то о малозначимых вещах. Шанталь сглотнул, ещё раз огляделся и только потом постучал в двери мисс Кинберг. Её голос велел ему входить. Он открыл дверь, вошёл в кабинет и первым делом окинул взглядом весь его периметр. Все предметы прежнего куратора вернулись на свои места, как и стенды в коридоре. Если бы Шанталь не был уверен в том, что увидел в прошлый раз, то засомневался бы, а не примерещилась ли ему Мэделин, ведь штаб вновь жил своей рутиной… — Доброе утро, мистер Дилони, — безынтересно поприветствовала Шанталя мисс Кинберг, рассматривая его оценивающим взглядом. Сегодня Шанталь явился к ней не просто в привычно опрятном виде, но ещё и в новой одежде, которую приобрёл за накопленные деньги. Лана взирала на внешний вид Шанталя почти с удовлетворением. А говорят, что это мужчины любят глазами. — Доброе утро. — В этом кабинете Шанталь всегда был скуп на приветствия. Он сел в уже ставшее родным кресло и аккуратно положил на стол карту памяти с готовым отчётом. Обычно в этот момент на него накатывала тревога, ведь он переживал, что мог указать в нём что-то лишнее или же напротив выдать слишком короткий отчёт. Оба варианта были одинаково плохи, но сегодня Шанталя отчёт заботил слабо, ведь последняя встреча со штабом порядком отличалась от остальных, а значит, ему должны объяснить случившееся. Тем не менее, мисс Кинберг молчала. Она вставила карту памяти в свой компьютер и принялась молча читать отчёт. Словно всё было в порядке. Шанталь смотрел на Лану слегка прищурившись. Она надеялась на то, что Шанталь не станет задавать вопросы? Разумеется, он не в том положении, чтобы что-то спрашивать, но и молчать о таком возмутительно. — Как всегда скромный отчёт о мисс Паркер. Вы себе не изменяете, мистер Дилони. — Писать попросту нечего, мисс Кинберг, — извернулся Шанталь, сделав слегка наигранный жалостливый вид. — Ада Паркер не даёт поводов для написания отчётов. Она не лучшая ученица и не худшая, не ввязывается в сомнительные мероприятия и вообще хоть что-нибудь способное её скомпрометировать. — Кроме вашей связи, разумеется, — уточнила Кинберг, пропиливая своего собеседника тяжёлым давящим взглядом. — Это не имеет отношения к делу, — отрезал Шанталь. — Ещё как имеет, мистер Дилони. Ваши суждения касаемо мисс Паркер могут быть слишком субъективны, а нам нужна сухая, конкретная, а главное, беспристрастная информация. Ничего другого Шанталь и не ожидал услышать. Он слегка наклонился к столу и спросил: — Разрешите взглянуть на чей-нибудь отчёт о мисс Паркер? Для примера. Чтобы я понял, как мне следует о ней писать. Шанталь не сомневался в том, что остальные доносчики писали об Аде примерно то же самое, что и он, ведь… она была чиста. О ней действительно нечего сказать, и Лана знала об этом, потому в объективности отчёта Шанталя и сомневаться не стоило. Как он и предполагал, отчёт другого человека ему не предоставили. — Вы в нём не нуждаетесь, — заявила Лана и перешла к следующим отчётам, просто свернув разговор. Значит, дело вовсе не в отчёте. Лана Кинберг корректно намекала на то, что Шанталь находился у штаба под колпаком. Что же, если они при любой возможности демонстрировали своё преимущество, то почему Шанталю не поступать так же? — Теперь снова вы мой куратор? — как можно более беспечно спросил Шанталь. Вопрос сработал наилучшим образом. Лана оторвалась от экрана и вперилась взглядом в Шанталя. Поняв, что её внимание полностью приковано к нему, он продолжил. — Мэделин сказала, что заняла ваше место. — Мэделин? — переспросила Кинберг. Шанталь смотрел на неё и удивлялся тому, насколько ровно Лана реагировала на услышанное, хотя внутри её наверняка переполняло негодование. — Она вам так и сказала? — Мисс Уолш или мисс Айс… не знаю, как правильно её называть, сказала, что отныне она будет главенствовать. Причин не верить ей у меня не было. Я решил, что руководство действительно сменилось… — Что ещё она вам сказала? — насторожилась Лана. В её кабинете было так тихо, что еле слышное постукивание настольного маятника походило на удары молотком по железу. — Мисс Айс задавала вам странные вопросы? — Да, был один. — Шанталь делал вид, что пытался вспомнить то, что на самом деле прекрасно помнил. — Мисс Айс-Уолш интересовалась не владею ли я какой-то семейной ценностью. — Лана выжидала ответ, потому Шанталь не заставил её ждать. — Я сказал ей, что понятия не имею, о чём она говорит. Вы отправили меня в академию и видели, что я прибыл туда с пустыми руками. Никаких семейных ценностей у меня нет. Лана отвернулась от Шанталя к компьютеру и принялась быстро что-то набирать на сенсорной панели. — И вы, естественно, не знаете, что это может быть за ценность? — Естественно. Большей ценности чем любовь в нашей семье не было, но я не думаю, что мисс Уолш-Айс искала именно её. Лана вновь оторвалась от компьютера и изучающе взглянула на Шанталя. — Надеюсь, вы понимаете, что случившееся было постыдным недоразумением. Мисс Айс слишком многое на себя взяла, потому не справилась со своей работой. Это была стажировка, и она её провалила. Разумеется, мисс Айс не стала бы вашим куратором, как бы юному дарованию этого ни хотелось, ведь это были всего лишь… учения. Шанталь еле заметно кивнул и поджал губы. — Досадно. Ни на секунду он не поверил в то, что говорила эта женщина. Да, она звучала убедительно и ни одна мышца на её лице не дрогнула, но Шанталь знал, что прошлогодний спектакль был более чем натуралистичным. Мэделин не притворялась. Не играла роль. В штабе случился раскол и, судя по всему, та его часть, которая работала вместе с Ланой, придушила восстание в зародыше. Шанталя так и подмывало спросить насчёт провала Мэделин, но он и без того знал, как это отразилось на ней. Наверняка недавно на кладбище прибавилось несколько свежих могил… — На сегодня вы свободны, мистер Дилони, — объявила Лана, даже не дочитав отчёты. — Надеюсь, мы поняли друг друга и впредь вспоминать об этой неприятной истории вы не станете. Лана встала со своего места, проявив практически противоестественный уровень уважения к Шанталю, после чего протянула ему карту памяти и глазами указала на дверь. Шанталь принял карту из её рук и не спеша встал с кресла. Лана впервые настолько торопилась избавиться от него, а значит, не хотела, чтобы Шанталь продолжил задавать вопросы. Он кивнул на прощание и покорно покинул её кабинет. Кинберг ясно дала понять, что получить ответы Шанталь не сможет, а значит, и говорить с ней нет резона. И ладно говорить о самоуправстве Мэделин Лана не хотела, но почему она не настояла на вопросах о предмете, который мог принадлежать Шанталю? Едва ли Лана поверила его словам насчёт этого артефакта, значит, тут что-то другое… Неужели его нашли? Или же утратили надежду найти, потому свернули поиски? Маловероятно, что штаб мог поступить подобным образом… Шанталь задумчиво выбрался на территорию кладбища и проследовал уже привычным маршрутом к могилам родных, по пути размышляя. Такое спокойствие и даже хладнокровие со стороны Кинберг могло быть предвестником недоброго. Что, если эта часть штаба считала, что у Шанталя действительно ничего нет, а значит, в нём нет и необходимости? Что, если его попытаются убить раньше выпуска? Его смерть была бы выгодна штабу в выпускной период, когда за общей пеленой суматохи уход одного из учеников в мир иной остался бы практически незамеченным. Могли ли его убить посреди учебного процесса? Это привлекло бы много внимания, ведь его сокурсники будут учиться ещё довольно долго, а значит, в памяти людей отложится воспоминание о смерти Шанталя. За этими размышлениями он не заметил, как оказался около надгробья своих родителей. Время относилось к нему беспощадно, с каждым годом разрушая камень всё заметнее. Выгравированные имена постепенно стирались, плита покрывалась трещинами и с неё осыпались то тут, то там крохотные кусочки. Шанталь вздохнул и провёл тёплой рукой по холодному камню, будто надеялся хоть на мгновение ощутить тепло самых родных ему людей, но… это был всего лишь высеченный валун, как бы людям ни хотелось верить в то, что где-то внутри него скрывалась душа погибшего. Шанталь судорожно сглотнул и поёжился. Обычно май не был настолько холодным, но в этом году теплом он не баловал. Шанталь уже собрался уходить, ведь он оделся немного не по погоде, как вдруг ему бросилась в глаза одна мелочь. Сначала ему показалось, что это лишь ещё одна трещинка или царапина, но присмотревшись получше, он понял, что в самом низу надгробья виднелись неглубокие полоски. Незначительные повреждения, которые нелегко заметить, но не для Шанталя, который не так давно видел такие же на другом надгробье. Том самом. Он выдохнул, а набрать воздух снова не мог. Значит, штаб добрался и до могилы родителей… Интересно, это сделали люди Мэделин или люди Ланы? Они ведь сами хоронили чету Дилони, а значит, должны были знать, что вместе с ними физически не могло быть что-то захоронено, разве что… Разве что кто-нибудь, например, Шанталь, мог бы поместить туда что-то уже после похорон. Выходит, штаб не верил в то, что сын Карлы Дилони ничего не знал о своём наследии. Они продолжали его искать, а Шанталю дали понять, что всё это ерунда, чтобы он успокоился и, сам того не понимая, привёл штаб к этому предмету. Если штаб настолько нуждался в этой вещи, значит, за неё можно просить что-то весомое взамен. Это нужно использовать. Шанталь обязан найти этот предмет.

***

Время мчало вперёд стремительно и уходило безвозвратно. Лето сменилось осенью, ночи стали холоднее и, незаметно для Шанталя, наступил день рождения Кэмерона. Всё лето Дю Пон уговаривал его прийти, но в день, когда все вокруг только и говорили о большом праздновании, Шанталь старательно Кэмерона избегал, зная, что тот отказов не принимает, а потому станет Шанталя преследовать. В конце концов, тренировочный день завершился, и Шанталь успел уйти домой до того, как Кэмерону удалось его изловить. С одной стороны он ощущал себя невеждой, но с другой — понимал, что на подобном празднике ему не место и он будет там лишним. В отличие от Шанталя лишней на празднике Кэмерона точно не была бы Татум, но она не подавала виду, что сегодняшний день хоть сколько-нибудь особенный. Шанталь был уверен, что она помнила о дне рождения Кэма и уж точно не могла не слышать звучащие со всех сторон разговоры о торжестве, тем не менее, полностью игнорировала существование этого дня. В очередной раз Шанталь задумался над тем, как бесчестно Татум поступала по отношению к Кэмерону. Столько лет он пытался добиться её расположения, и технически его добился, но на собственном дне рождения увидеть любимого человека не мог. И так из года в год. Самый важный день в году сопровождался для него одиночеством в толпе. Кэмерон никогда не выглядел как человек, который страдает или хотя бы тревожится, но едва ли ему доставляло удовольствие постоянное игнорирование со стороны Татум, особенно в самые важные моменты жизни. Он приглашал её на балы, а она не приходила. Он ждал её в свой день рождения, а она делала вид, что Кэмерона не существует. Он каждый день видел её в академии, но не мог к ней прикасаться, не мог с ней говорить по душам и даже приближаться не смел. Вся его жизнь была сплошной ложью, а Шанталь ещё сомневался, не выдаст ли его Кэмерон случайно. Нет, не выдаст. Шанталь лгал недолго, и это давило на него непосильным грузом. Кэмерон же лгал постоянно уже много лет и до сих пор нигде не прокололся. Шанталя сводило с ума то, что ему приходилось в тайне ото всех пробираться к Аде через окно, будто он был преступником. Это чувство настолько давило, что он решился на опасный разговор с Паркерами. Каково было Кэмерону годами скрывать своё отношение к Татум? Годами выслушивать словесные плевки друзей в её адрес? Из-за всего этого Шанталь чувствовал себя неуютно, ведь он вёл себя не намного лучше Татум, отвергая приглашение, но едва ли праздник в нём нуждался, как и сам Кэмерон. К нему придут достаточно гостей, чтобы не заметить отсутствие Дилони. А вот Татум Шанталь несколько раз намекнул на то, что Кэмерон её ждёт. Дэдлок предсказуемо все намёки друга проигнорировала и сообщила, что сегодня намерена уделить вечер изучению языков, а затем сну. В итоге Шанталь остался у себя, чтобы успеть подготовиться ко всем завтрашним занятиям, а Татум, как и обещала, отправилась домой. По пути она то и дело краем уха слышала людей, трещащих о грядущей вечеринке с кучей еды и спиртного, будто для них это было чем-то особенным, а не ежедневным пайком. Сегодня Татум, как и каждый год в этот день, игнорировала существование Дю Пона. Подумаешь, праздник! Земля разродилась ещё одним бесполезным ничтожеством. То, как все в течение дня поздравляли Кэма, вызывало в Татум отдельный вид недовольства. Создавалось впечатление, что весь мир знал о его дне рождения! Почему никто не поздравлял так Шанталя? Неужели на этом треклятом Дю Поне свет клином сошёлся? И всем он так важен, и все его любят… В академии витала атмосфера праздника, словно на дворе было Рождество или, дьявол упаси, сам День всех святых! Когда тренировочная пора завершилась, Татум, довольная собой, отправилась домой. Дом в эту дату был лучшим местом, потому что туда чёртов день рождения чёртового Кэмерона добраться не мог. Владения Дэдлоков были защищены от пагубной банкирской ауры, потому в праздник одного дурака Татум всегда пряталась дома. Вот только на сей раз слащавая зараза смогла проникнуть и сюда, взломав последний рубеж обороны. Стоило Дэдлок войти в коридор, как голос матери поинтересовался о том, что Татум подарит Кэму в день рождения. Зачем это заботило её маму, Татум не знала, ведь у Кэма была своя мама. Пусть бы она о сыночке и переживала! Чтобы её не беспокоили, Татум заперлась у себя в комнате, достала один из новеньких, ещё не распечатанных графических романов, и вместе с ним свалилась на кровать, предвкушая леденящее душу путешествие в страну мертвецов, пусть и книжных. Татум с энтузиазмом порвала плёнку, открыла книгу и принялась читать. Роман оказался красочным настолько, насколько способен быть чёрно-белый том, потому она с головой погрузилась в чтение, лениво болтая ногами, ботинки с которых Татум по обыкновению не сняла. Она читала, читала и читала, но… спустя уйму времени оказалось, что Татум прошлась лишь по двум страничкам, хотя должна была прочесть и рассмотреть уже не меньше двадцати! Она снова и снова перечитывала одно и то же предложение, как будто не могла заставить свои глаза перемещаться дальше, и это раздражало. Стоило Татум сконцентрироваться на какой-то фразе, как та мигом от неё ускользала, а на её место прилетали мысли о том паршивце, который сейчас, небось, напивался со своими дружками. Как же Татум ненавидела пьянчужек! От них всегда воняет. Дэдлок выдохнула и вернулась к чтению интереснейшего романа, но её опять хватило всего на пару предложений. Сюжет захватывал, а монстры-то какие страшные и жестокие! Нужно срочно читать. На празднике у Кэмерона, правда, монстров куда больше, причём один уродливее другого. Друзья Кэма тот ещё парад уродцев… Татум резко захлопнула книгу и, негодуя, запыхтела. Чёртов Дю Пон не просто был везде и всюду, но ещё и в голову Татум забрался, мешая ей читать. Как же она ненавидела его день рождения! Кэмерон всегда оставался на слуху. Всюду первый, всюду лучший. В день рождения это многократно усугублялось, отчего казалось, будто весь мир вращается лишь вокруг него! Татум села на кровать и покосилась в сторону алтаря. Интересно, что Дю Пону подарили? Подарки богачей бывали двух видов: неприлично дорогие, но бесполезные, и отсутствующие, потому что дарить подарок человеку, у которого и без подарков всё есть, бессмысленно. Татум, вот, не слишком зажиточная, но подарки дарила всегда. Задумавшись над этим, она медленно встала с кровати, подошла к алтарю и опустилась перед ним на колени. Где-то там, под кучкой засушенных лапок летучих мышей, лежала маленькая чёрная коробочка, поблёскивающая новизной на фоне побитого жизнью алтарного храма. Татум аккуратно вытащила её, и затолкала в карман своей длинной чёрной вязанной кофты, похожей на рыбацкую сеть. Сегодняшний день выдался немного прохладнее прошлых, но в то же время ещё было не настолько холодно, чтобы ночью пришлось надевать верхнюю одежду. Татум встала с пола и, споткнувшись о какие-то шнурки, чертыхнулась, после чего в очень недобром расположении духа отправилась вниз. Она передвигалась незаметно, ступая по полу так тихо, как могла, чтобы родители не заметили, что Татум уходит. Никто не запрещал ей бродить где ни попадя, даже вопросов лишних не задавали, но сегодняшний день особенный. Вдруг мама с папой решат, что Татум к Кэму на праздник отправится? Отвратительная клевета, позор и клеймо на всю жизнь! Как и полагается лучшему стратегу на курсе, Татум покинула дом, никак себя не выдав. Она всё ещё сомневалась, стоит ли так рисковать своей репутацией, тем не менее, следовала своему маршруту уверенно. Когда на горизонте возник дом Кэмерона, Татум остановилась, чтобы внимательно изучить территорию. Вокруг дома собралось не меньше двадцати машин. Маменькины сынки настолько дряхлые, что без своих железных пони не смогли преодолеть расстояние в одну-две улицы! Убогие. И с этими кретинами Кэмерон общался каждый день… Дом светился ярко, будто огромная настольная лампа. Изнутри слышалась музыка вперемешку с людским смехом и криками. Наверняка, когда все будут пьяны, Кэмерон ещё и фейерверки запустит. Жизнь бурлила в этой норе, чем доводила Татум до бешенства. Она выдохнула, надменно задрала подбородок повыше и медленно, со всей осторожностью подошла к дому ближе. Несколько раз Татум передумывала, уходила, но затем снова возвращалась, мотивируя себя тем, что она — Дэдлок, наследница той самой Дороти, а значит, не может вот так просто сдаться. Наконец, когда Татум оказалась на максимально удобной позиции, она достала из кармана коммуникатор и набрала короткое сообщение. «Проветрись, котик, у тебя слишком душно». Татум смело отправила сообщение и стала ждать реакцию. Своим коммуникатором общения ради она практически не пользовалась — лишь в крайних случаях раз в вечность, потому Кэмерон не знал её номер, который Татум нарочно часто меняла. Если же Дю Пон не клинический неоперабельный идиот, то он поймёт от кого пришло сообщение, и что нужно делать. Получив сообщение, Кэм естественно понял кого нужно искать и где. Верилось в правдивость сообщения смутно, ведь Татум не приходила к нему на день рождения с восьми лет, да и в целом подобные жестокие шуточки вполне в её стиле… Какое-то время Кэмерон зачаровано глядел на экран, а затем, спрятав коммуникатор в карман, отправился к выходу. Он аккуратно обходил своих друзей и знакомых, то и дело пытавшихся затянуть его в вихрь веселья, на все их вопросы отвечая, что ему сделалось нехорошо, потому нужно подышать. Не успела Татум подумать о том, что, вероятно, Дю Пон всё же неизлечимый идиот, как входная дверь открылась и на улицу кто-то вышел. Всего один человек. Судя по комплекции, тот, кого она и ждала. Кэмерон быстро отыскал глазами силуэт в тени и поспешил к нему. — Татум? Ты пришла… — Татум не поняла, Кэмерон спрашивал или утверждал, хотя и то, и другое глупо, ведь очевидно же, что пришла. Держалась Дэдлок со всей гордостью и непоколебимостью — не улыбалась, не радовалась и вообще вела себя так, словно привели её к Кэму насильно, а потому она не шибко заинтересована в общении с ним. — Поверить не могу. Ты здесь… Обалдеть. Пойдём внутрь? — Кэмерон протянул ей руку, в ответ на что Татум захотелось в неё плюнуть. — Я пришла не на твой праздник, дубина. Не надейся, — процедила сквозь зубы она. — Вечеринки со всякой третьесортной чернью — не мой тип досуга. — Послушай, Тати, они тебя не тронут. — Кэмерон включил заезженную пластинку, от которой у Татум зубы сводило. — Не посмеют. Твоё присутствие самый лучший подарок для меня. Не обращай на людей внимания, просто побудь сегодня со мной. Пожалуйста. Там есть вкусная еда и дорогое вино. — Думаешь, меня можно купить гастрономией? — фыркнула Татум и внимательно огляделась по сторонам, чтобы удостовериться в том, что они с Кэмероном одни. Она шумно вздохнула, делая вид, что разговор уже безнадёжно её утомил. — Наклонись. — Что? — не понял Кэмерон. Татум демонстративно втянула воздух через нос и сделала шаг навстречу Кэму. От него пахло самым лучшим парфюмом, самым дорогим алкоголем и самой изысканной едой. Отвратительно. Кэмерон неподвижно и молча наблюдал за её действиями, определённо не понимая, что происходит, но всё же наклонился, как Дэдлок и просила. Она быстро нащупала в кармане ту самую коробочку, открыла её и вытащила оттуда почти неразличимую во тьме новёхонькую цепочку. — Что это? — спросил Кэмерон и машинально потянулся к цепочке. — Не сметь, — каркнула Татум. И Кэмерон не посмел. Поднял обе руки вверх, чтобы королева увидела, что он повиновался. Тем временем Татум наощупь расстегнула цепочку, приподнялась на цыпочки, надела её Кэмерону на шею и аккуратно застегнула, мастерски игнорируя исходящие от него головокружительные ароматы и источаемое телом живое тепло. — Это оберег, — деловито пояснила Татум и цокнула языком, стараясь на Кэма не смотреть. — Оберег, осквернённый священным алтарём, где он впитывал в себя черную магию из потустороннего источника. Мощнейший магический артефакт. Учитывая, с каким скотом ты общаешься, вещь незаменимая. Кэмерон задумчиво поглаживал кулон, свисавший на серебряной цепочке, с трудом осознавая, что ему только что… подарили подарок? На день рождения? Сама Татум Дэдлок! Рассмотреть кулон в темноте не получалось, хотя интуитивно Кэм знал, что украшение наверняка очень красивое. У Татум хорошо развито чувство стиля. — Спасибо, Тати, — всё ещё будучи опешившим, сказал Кэмерон и нащупал в темноте её ладони. — Убери щупальца, — угрожающе заявила она, отмахиваясь, но Кэма уже было не остановить. Он притянул её за руки к себе и обнял. — Самый лучший подарок в моей жизни. Обещаю никогда его не снимать, ну, за исключением тех случаев, когда его можно повредить, — нашёптывал Кэм. Вокруг царила тишина, нарушали которую лишь кричащие внутри дома голоса и гремящая там музыка. Татум, прислонившись к Кэмерону, с толикой грусти смотрела на этот дом, как будто он был её собственным, а какие-то уроды его оккупировали и пытались изувечить в нём каждый дюйм. — Пойдём со мной, — опять предложил Кэм. — Загляни хотя бы на минуту. Без тебя праздник — не праздник. — Не трать силы на уговоры, Кэмми. Они понадобятся тебе тогда, когда придётся оттирать блевотину пьяных дружков с лестниц. Как иронично — сколько бы денег у них не было, они всё равно остаются животными. — Татум отстранилась от Кэма и собралась уходить, но тот её не отпустил. Дэдлок и так и сяк изворачивалась от поцелуев, понимая, насколько неудачное время и место, но Кэмерон не прекращал попыток, покуда Татум не приложила палец к его губам, грубо при этом шикнув. — Слишком много подарков для одного дня, дурашка Кэмми. — Она оттолкнула Кэма, отряхнула платье и плавно отошла назад, давая ему понять, что идти за ней не стоит. — Тати! — прикрикнул он, от чего у Дэдлок мурашки по спине пробежали. Ну, зачем так шуметь в подобном месте! Кэмерон выдержал паузу, чтобы убедиться, что Татум его слушает. — Не убегай из дома часа через два, ладно? Татум задумалась над тем, с чего бы ей не убегать, да и почему это Дю Пон раскомандовался, но отвечать не стала. С чувством выполненного долга Татум Дэдлок отправилась домой. Странно, но отчего-то после того, как она подарила Кэму припасенный для него заранее кулон, Татум сделалось так легко на её гнилой чёрной душе… Беснования друзей Кэма уже не так её гневали, а праздник не вызывал такое непереносимое раздражение, зато на смену этим чувствам пришли какие-то новые. Непонятные. Неприятные, но по-другому. Что-то очень отдалённо похожее на то, что Шанталь называл тоской. По чему и из-за чего Татум не знала, да и думать об этом не хотела. Поддаваться унынию всё равно что проигрывать, а это совсем не в стиле Татум. Она горделиво выпрямилась и королевской походкой отправилась домой. Сегодня Татум сделала подарок своему ничтожному сопернику, а значит, она снова лучше других.

***

Когда Кэмерон подошёл к дому Дэдлоков, первым, что бросилось ему в глаза, стала приоткрытая входная дверь. Ночь выдалась прохладная, к тому же было уже достаточно поздно для того, чтобы оставлять входную дверь открытой, например, для проветривания. Да и кто в конце сентября занимается подобным? После праздника Кэм устал. Не слишком, но люди, с утра до ночи, поздравляющие с днём рождения, отнимают энергии гораздо больше целого дня проведённого в зале. Кэмерон неспешно подошёл к порогу и улыбнулся — дом погружён в кромешную тьму, и лишь где-то наверху тлел слабый огонёк, еле заметно проступающий через несколько слоёв штор. Можно считать это приглашением. Родителей дома нет, иначе дверь была бы закрыта, значит, Татум одна. Испытывая что-то среднее между лёгким волнением и предвкушением, Кэм толкнул дверь и тихо перешагнул через порог. Как и раньше, здесь по-прежнему приятно пахло выпечкой и сладостями, коими в доме Дэдлоков пропиталось всё, особенно сама Татум. Главная сладость в жизни Кэмерона. Он медленно вошёл в дом и, не включая свет, стал двигаться по памяти к лестнице, а оттуда наверх в комнату Татум. Хоть Кэм ничего и не видел, шёл он уверено и ничего из предметов мебели не задел. Естественно, даже мебель за эти годы не сменила своё местоположение. Конечно, Дэдлоки многое успели сменить за время игнорирования их дочерью Кэма как живого существа, но всё новое ставили точно на те места, где стояли старые предметы мебели. С настороженностью вглядываясь в темноту, Кэмерон поднялся наверх. Ощущение создавалось такое, будто его заманивали в ловушку, что ему нравилось. Ну не могла Татум просто так позвать его к себе! Это обычные смертные девушки прибирают дом, готовят вкусный ужин, покупают вино, надевают самое красивое платье и с романтичным настроем встречают своих парней. Татум же как будто на Кэма охотилась. Расставила смертельные ловушки и поджидала, когда Кэм в них попадётся, чтобы поймать его и сжечь на костре во имя какого-нибудь божества. За это он и любил Татум — всё обыкновенное она превращала в необыкновенное. Ей достаточно просто оставить входную дверь открытой, чтобы заинтриговать Кэмерона и дать ему понять, что впереди его ждёт захватывающее приключение. Кто ещё способен с такой лёгкостью цеплять людей на крючок? Из комнаты Татум виднелся слабый и приглушенный бронзово-жёлтый свет. Поднявшись по лестнице на самый верх, Кэмерон удивился ещё больше, чем около входа в дом. Дверь в комнату Татум тоже была приоткрыта. Снова приглашение? Неужели подарок на день рождения оказался настолько щедрым? Кэмерон остановился, а лицо его непроизвольно расплылось в счастливой улыбке. Даже отсюда он уже видел Татум, сидящую на своей кровати. Он не наблюдал подобное целых тринадцать лет! Тихо ступая с пятки на носок, чтобы не потревожить её зловещее величество, Кэмерон подошёл к спальне Татум и прислонился к дверному косяку, с любопытством взирая на прекрасную девушку, делавшую вид, что Кэма в пределах её видимости нет. — Как интересно. — Он скрестил руки на груди. — Ты не то что входную, ты даже дверь в свою комнату не закрыла, — глухо сказал Кэмерон, зачаровано глядя на Татум. — Приятно, что ты правда меня ждала. — Я проветриваю, — отмахнулась Дэдлок, заёрзав на кровати и, само собой, не одарив Кэмерона взглядом. Ну, разве что совсем крохотным, мимолётным, что всё же не осталось им незамеченным. Кэм залюбовался её голосом, внешним видом и той толикой покорности, что проступила в интонации прекрасного голоса Татум. Уж он-то знал, что открытые двери значат куда больше, чем проветривание. Татум не просто ждала Кэма, а, буквально, приглашала в свою жизнь и впускала в своё сердце, ведь нет места охраняющегося лучше комнаты Татум Дэдлок. Сравнительно недавно Кэм уже пытался сюда проникнуть, но тогда Татум бросалась на амбразуру и делала всё, чтобы не впустить его. Сегодня она сама открыла ему двери, а значит, лёд всё же тронулся с мёртвой точки! — Ты что здесь забыл? Заблудился, что ли? Разве ты не должен бесноваться в компании своих животных? Или как ты называешь этот скот — друзей? — максимально безынтересно задала вопрос Татум, глядя в пустоту перед собой. Кэм всё ещё не мог отвести от неё глаз. Какой же домашней она выглядела в этой чёрной, явно великоватой, пижаме! Только Татум могла выглядеть по-домашнему и при этом не терять своего величия и привлекательности. Хоть она и не носила корону, Кэмерон всегда видел её, поблёскивающую, на голове богини Татум, даже если она была одета в простецкую пижаму. — Прошло два часа. Я отправил их всех по домам, чтобы прийти к тебе, как и обещал. — Кэм пожал плечами, выжидая реакцию Татум, которая крепилась изо всех сил, чтобы эту самую реакцию ему не продемонстрировать. — А здесь совсем ничего не изменилось. Я будто… и не уходил. Кэмерон сделал несмелый шаг вперёд, с одной стороны чувствуя себя как дома, а с другой — будто бы осваиваясь в совершенно незнакомых землях, где первым делом его встретила ползающая по террариуму змея. Та самая, которую Кэмерон и подарил Татум. — Привет, зверюга, — поздоровался с питомцем Кэмерон, улыбнувшись грациозному пресмыкающемуся. — Его зовут Паркер вообще-то, — уточнила Татум почти с обидой, как будто эта информация была совершенно очевидной. — Ах, Паркер, — понимающе закивал Кэм, с любопытством взглянув на Татум, а затем снова на змею. Весь террариум был обрисован чёрными полосами, потому Дю Пон не сдержался и указательным пальцем потёр по стеклу. На его кончике пальца осталось чёрное пятно. Нарисовано маркером. — Ты таким образом решила посадить змею за решётку? Нарисовав её? — Паркер находится в моём заточении, как и положено тварям вроде него. Я обрисовала террариум, чтобы придать ему вид естественной среды обитания, — умничала Татум. Тюрьмы, значит. Кэм охотно кивнул. Татум всегда оставалась собой, что неописуемо его радовало. С террариума Кэмерон перевёл взгляд на шкафчики и стеллажи, но стоило сделать шаг им навстречу, как он тотчас обо что-то споткнулся и едва устоял на ногах. Естественно, пол в комнате Татум был устлан чем угодно из того, что на полу точно быть не должно. На сей раз там валялись какие-то пластиковые поломанные предметы неизвестного происхождения, обмотанные нитками с погремушками. В стороне от них лежали книги и тетради, как старые так и новые, а под ними виднелись носы ботинок Татум и небольшая жестяная вазочка с наполовину осыпавшимся гербарием. На всё это Кэмерон смотрел с таким восхищённым снисхождением, словно получил возможность поглядеть на настоящее культурное достояние, а не абсолютно неухоженную комнату сильно неряшливой девушки. Переступив через это скопище хлама, Кэмерон подошёл к ближайшему стеллажу и с горящими глазами стал рассматривать всё, чем полки были завалены. — Кажется, эта пыль лежит здесь ещё с тех пор, как я был тут в последний раз, — неприкрыто восхищаясь, проговорил Кэм и несильно дунул на полку. С неё мгновенно взмыл в воздух слой пыли, мелкими крупинками поблёскивая на свету. — Ты после меня тут прибирала? — Зачем? Кэм пожал плечами. А ведь и правда — зачем? В обществе принято жить в чистоте, но какая обществу разница, как живёт отдельно взятый человек? Может быть, он не любит прибираться. Что же ему тогда делать? Как человек, для которого каждый вынос мусора сопровождался сложным моральным выбором, Кэмерон понимал Татум. Разница была лишь в том, что Кэм мог позволить себе горничную, а Татум — нет. Тем не менее, глядя на разбросанные вещи и этот толстый слой пыли, Кэм не ощущал брезгливость или что-то вроде того. Каким-то непонятным образом бардак в комнате Татум смотрелся очень стильно и уютно. Даже сорила Татум талантливо, ну, до чего же прекрасна чертовка! — Может, здесь иногда убирает мама… Я не интересовалась, — задумчиво предположила Татум, цокнула языком и склонила голову набок. — Ты чем-то недоволен опять? — агрессивно резко спросила Дэдлок. — Наоборот. Не могу налюбоваться. — Ещё бы. Где ещё ты увидишь столько пыли, маменькин чистюля? Кэм с детским восторгом разглядывал бронзовые и глиняные статуэтки скелетов, черепов, каких-то монстров и солдатиков, у каждого из которых была обломана одна нога. На полках валялись пуговицы, иглы, цветные перья и монеты, продырявленные в нескольких местах. Кое-где с полок свисали какие-то подвески с нанизанными на них странными предметами вроде кнопок или мелких лампочек. Кэмерон потянул за ручку шкафчик и, открыв его, ухмыльнулся — тот, как и прежде, был до отказу набит всяким хламом, в котором отыскать что-то нереально. Послышался тихий скрип, а затем шуршащие шаги. Не успел Кэм оглянуться, как рядом с ним возникла Татум, заглядывающая в тот же шкафчик, что и он. — Что-то потерял, Кэмми? — то ли язвила, то ли нежничала Татум, косясь на Кэмерона. — Нет, но мучаюсь всё тем же вопросом, что и раньше. Ты честно можешь тут что-то найти? Без металлоискателя и прочих штук. Татум скептически фыркнула. — Где-то в этом шкафчике лежит тюбик с лучшим клеем в Панеме, — заявила она. — А теперь смотри и засекай время. Татум протянула руку к шкафчику, отвернулась лицом в сторону, и запустила ладонь в гору хлама, коим шкафчик был набит доверху. Не прошло и семи секунд, как рука Татум вынырнула вместе с небольшим потёртым тюбиком, триумфально взметнувшимся перед лицом Кэма. — Я могу найти здесь что угодно, Кэм-Кэм. Каждая вещь в этой комнате лежит на своём месте! Кэмерон окинул взглядом комнату и с трудом подавил рвущийся наружу смешок. Да, определённо, тут всё валяется там, где ему положено валяться! Кэмерон перемещался от одной полки к другой, внимательно рассматривая всё, что попадалось на глаза, большую часть предметов без проблем узнавая, будто и не прошло тринадцать лет с тех самых пор, как он был тут в последний раз. — Я помню эти комиксы, — обрадовался он, вытягивая с полки три слипшихся между собой старых графических романа, настолько потрёпанных жизнью, что сразу стало понятно, зачем Татум пригодился клей и куда ушёл целый рулон скотча. — Мы читали их вместе. Здесь про мумий. Ну и страшно же было… — Ты просто трус. Там всё совсем не страшно! — Закатила глаза Татум. Дю Пон и не сомневался, что кровавые расправы и пожирание людей не относится к тому, чем можно напугать королеву ужасов, но шестилетний он всегда прижимался к Татум теснее, чтобы её храбрость передавалась и ему тоже. — Другие дети в нашем возрасте читали про поросят или зайцев, — засмеялся Кэмерон, открыл последнюю страницу третьего романа и показал её Татум. Там была нарисована мумия уже в исполнении её, шестилетней, а не профессионального художника. Естественно, вариант Татум выглядел куда более зловещим. — Ты всегда была необыкновенной, Тати. Помню, в какой ужас ты приводила детей в школе. — Обычные школы не для нас, Кэмми, — вздохнула Татум, морщась от воспоминаний, и со спины обняла Кэмерона, прижавшись щекой к его руке. — Там даже бить никого нельзя. — Да, это всегда было проблемой. Разминки и гимнастики не спасали. — Потому что на них тоже нельзя никого бить. Отстой. — И не говори. Не представляю, как вообще эти обычные люди живут, — то ли в шутку, то ли всерьёз проговорил Кэм, повернулся к Татум лицом и подмигнул ей. — Это что за прелесть? — Он указал пальцем на три сваленных друг на дружку куклы вуду, изрядно потрёпанных и слегка изувеченных. — Никогда бы не подумал, что они до сих пор живы. Ты в детстве над ними здорово издевалась. Довольствуясь собой, Татум широко улыбнулась, потирая своей щекой руку Кэма, скрытую под тёмно-синими рукавами его тонкой куртки. Как и любая его одежда, эта пахла очень приятно, что не могло не приманить токсикоманку Дэдлок. Кэмерон аккуратно взял одну из кукол и повертел в руках. Даже не присматриваясь, можно заметить, как яростно во все части её тела тыкали иглой, отчего нутро куклы местами вылезло наружу. Кэмерон считал это бесконечно милым. Вернув куклу на место, он подошёл к стеллажу, усыпанному черепами разных калибров, и улыбнулся. — И кто это якобы выбросил все мои подарки, а? — Я не нашла им замену и была вынуждена с огромным прискорбием оставить их у себя для дальнейших научных опытов, — фыркнула Татум. — Черепа, знаешь ли, на дороге не валяются. Не знаю, где ты их откопал, но найти им достойную, не опороченную твоими гадкими ручишками замену, пока не получилось. — Вот именно, что откопал, — подтвердил Кэм и погладил один из черепов по макушке. Татум внимательно за этим наблюдала. — Что? — поинтересовался он, загадочно ей улыбаясь, то и дело окидывая взглядом точёную фигурку Татум снизу доверху. — Не мог же ты нанять каких-нибудь археологов, чтобы они откопали черепки! — выпалила Татум, а затем вырвала из рук Кэма череп, шумно нахлобучив его на парочку других, лежащих на боку черепков. — Или мог. Кэмерон настолько привык к пустоте своего дома, что комната Татум в его глазах трескалась по швам от переизбытка предметов, которых в принципе в доме у человека быть не должно. В комнате Татум Дэдлок свободно уживались садовые ножницы, банки с краской, многочисленные украшения, статуэтки, свечи, пахучие сухие метёлки, чьи-то кости, зубы, когти, мясной гербарий, часы с курантами, гирлянды из пластилиновых шариков, книги всех возможных мастей и многое другое, что можно рассматривать часами. Многие из этих предметов Кэмерон до сих пор помнил, многие появились уже после его изгнания, причем, судя по количеству мелких новинок, Татум времени зря не теряла. Кэм зачаровано глядел на скомканные листы бумаги, лежащие, будто закладки, между книгами на полках, поглаживал корешки графических романов, которые они когда-то вместе читали, и то и дело ловил себя на мысли, что вернулся домой. Всё казалось таким знакомым, но теперь Кэм узнавал всё это заново, повторно переживая восторги, связанные с обителью Татум. Отчасти так оно и было, ведь в детстве Кэмерон половину свободного времени проводил у Дэдлоков. Нередко родители, разъезжая по конференциям и встречам, оставляли его на ночь у Фиоры и Клеменса, хотя бабушки и дедушки Кэма тоже с радостью взяли бы его к себе. Часто Кэм и ночевал у Татум. Она всегда рассказывала страшные истории, когда они оба уже лежали в кроватях и готовились заснуть, правда, после этого сон приходил к Кэму с трудом, потому что пугать Татум уже тогда умела прекрасно. Со временем бояться он перестал и тоже ощутил тот запал, который ощущала и Татум, всякий раз погружаясь в какую-то жуть. Кэм понимал, почему Татум любила всё пугающее и мрачное, ведь страх делает тебя живым, держит в напряжении, заставляет тело усиленно работать, а чувства накручивает до предела. Подобные по насыщенности ощущения способны вызвать лишь две вещи: хороший бой и страстная девушка. Кэмерон невзначай бросил взгляд на Татум, мысленно придя к выводу, что она фантастическим образом соединяла в себе и умение пугать, и умение здорово бить, и, конечно же, страстно любить, хоть последнее она не признавала. Дю Пон обошёл по периметру почти всю комнату, стараясь ничего не упускать из виду. Он поглаживал полки стеллажей, цеплял пальцем уродливые статуэтки разных размеров, разглядывал маленькие мешочки, набитые чем-то сыпучим, а ещё нашёл уже два года просроченный крем для рук, который, кажется, ни разу и не использовался. Кровать Татум по-прежнему была жёсткой, в сравнении с той, что стояла у Кэма, а несколько рядов штор были настолько плотными, что у солнечного света не осталось шансов. — Помнишь, как мы делали электрическую ловушку на окне? — вновь вспомнил Кэмерон, не решаясь лишний раз прикасаться к потенциально опасному подоконнику. — Спасибо, кстати, что сохранила комнату в первозданном виде. — Это было несложно, — похвасталась Татум и подступила к Кэмерону ближе, предвкушая самую интересную часть экскурсии — алтарь. — Он стал ещё страшнее, чем был, — констатировал Кэм, подошёл к алтарю и опустился на колени, с интересом рассматривая всё, что лежало на самодельных многоуровневых деревянных ступеньках. На самой верхней из них возвышался череп козла. Раньше это был муляж, сейчас же даже с виду было понятно, что Татум притащила настоящий череп. Из глаз и рта черепа в три старинных бронзовых кубка выливалась красная жидкость очень похожая на кровь, но всё же не она. Качественная подделка. Вряд ли Татум купила этот фонтанчик в готовом виде, значит, сделала его сама. Кэмерон представил, как Татум с умным и сосредоточенным видом из подручных средств клепает фонтан, наполняя его кукурузным сиропом… Немного ниже кубков лежали два украшенных драгоценными камнями кинжала, а под ними засушенные летучие мыши, жабы и пауки. Кэмерон с опаской покосился на змея-Паркера, надеясь, что тот не станет однажды частью этой сушеной экспозиции. Под кинжалами и живностью лежали разные части человеческого тела: ногти, маленькие косточки, предположительно с пальцев, пучки волос, связанные потрёпанными верёвочками и вороньи перья. Естественно, ничего из этого муляжом не было, и если то, где Татум могла взять перья и волосы, очевидно, то где она откопала человеческие ногтевые пластины и фаланги пальцев, неизвестно. Хотя… — Нравится? — требовательно спросила она, громко каркнув Кэмерону в ухо. Тот и глазом не моргнул, хотя возглас Татум застал его врасплох. Учитывая, как она заглядывала Кэму прямиком в лицо, уйти от ответа ему не позволят. — Безумно, — без капли притворства ответил он. — Кто-то вырезает снежинки к Рождеству, а кто-то мастерит демонические алтари. Второй тип людей мне нравится намного больше. — Ещё бы, — со знанием дела хмыкнула Татум. — Снежинки для тупиц. — А это что? — Кэмерон вдруг заметил спрятанное в глубинах хлама ожерелье. Он аккуратно вытащил его из жерла алтаря и тихо восхитился. Ожерелье было самодельным — две дюжины небольших камешков, сплетённых в один организм. — Это могущественный артефакт, — зловеще заговорила Татум и опустилась на колени рядом с Кэмероном. Она приобняла его, потянулась руками к ожерелью и аккуратно вытащила его из ладоней Кэма, показывая тому значки на камешках. — Все эти камни найдены непроглядной ночью под светом луны… — Так непроглядной ночью или всё-таки под светом луны? Глаза Татум угрожающе блеснули. — Так вот, — пафосно продолжила она, прижавшись щекой к плечу Кэма. — Ожерелье состоит из двух дюжин одинаковых гладких камешков. Если за одну ночь полнолуния ты не находишь все необходимые, то придётся ждать следующую полную луну, потому что в иное время эти совершенно магические камни не найти. Когда же они найдены, нужно проделать в них дырочки и сплести проволокой, но это тоже можно делать исключительно при полной луне. Прабабка Дороти в своих блокнотах писала, что луна — ведьмовской элемент, и называла её мёртвым солнцем. Луна похожа на солнце, но она пугающая, холодная и бесчувственная, а потому черпать из неё силы могут лишь очень мощные чёрные ведьмы. — Звучит соблазнительно. Выходит, это твоё ожерелье? И ты бегала под луной, выискивая камни? — Это бабкино ожерелье, Кэмми. — Камешки сверлили недавно, — подловил Татум Кэм, заставив ту понервничать. — Значит, сверлила их ты. Татум насупилась, взглянув на Кэма как на предателя. — Ты просто не понимаешь, как это ожерелье работает, глупый Кэм, — съязвила она. — Его можно использовать для гадания. Дьявольские камни, питающиеся лунным светом, никогда не врут! Но для таких ритуалов ожерелье следует разорвать. После такого гадания ожерелье уже не работает, потому нужно заново ждать полнолуние, чтобы заново собрать камни и нанизать их на проволоку. — Как всё сложно, — еле заметно покачал головой Кэмерон, не отрываясь от рассматривания Татум. — Давай погадаем, — внезапно предложил он. Глаза той сначала в недоумении округлились, а затем прищурились, ожидая со стороны Кэмерона не то насмешек, не то какой-то коварный подвох. — Брось, Тати. Мы давно это не делали. Тряхнём стариной? — Сила ожерелья одноразовая, — напомнила она. — Потом мне опять придётся искать чёртовы камни несколько ночей! — Разве это плохо? В два раза больше веселья. Ну, давай. Не ломайся, Татум. Найдём мы тебе новые камни! Ещё с полминуты Татум мялась и откровенно сомневалась, но мольба в глазах Кэма если не растопила, то хотя бы слегка подогрела её сердце, потому Дэдлок подобно пружине вскочила с пола. — Ладно, — деловито заявила она. — Постарайся не наделать в штаны от увиденного. — Буду стараться изо всех сил, — бросил Кэм, улыбаясь. Вслед за Татум он встал с пола, но не успел подняться на ноги, как стрекоза-Тати раздобыла свечи, нож и тонкую доску, исписанную непонятными символами. Всё это она свалила в кучу, села напротив неё и первым делом зажгла свечи. Кэмерон аккуратно сел напротив, неприкрыто любуясь этим серьёзным лицом, источавшим опасность. В последний раз Кэму приходилось видеть Татум, занятую ритуалом, в далёком детстве, когда он ещё не особо разбирался в привлекательности девушек, потому сейчас глядел на происходящее иначе. Татум выглядела сногсшибательно. Как же здорово при ней смотрелись все эти свечи и кинжалы! Так естественно, без капли фальши. Она искренне верила в то, что делала, какой бы ерундой для других людей её магия не казалась, а что может быть привлекательнее такой железобетонной уверенности в себе? Татум зажгла три свечи, установила их на доску, а затем стала водить ожерельем над свечами. — На что будем гадать? — серьёзно спросила она. Что ответить Кэмерон не думал. — На тебя. Татум прищурилась и задрала подбородок, лихорадочно соображая, что замышлял Дю Пон. Не уличив с его стороны потенциальных коварств, она кивнула. Гадать на себя Татум любила, ведь знать о том, насколько потрясающе сложится её судьба намного лучше, чем знать, что судьба сложится потрясающе у кого-нибудь ещё. — Хочешь увидеть насколько прекрасная жизнь меня ждёт? Ах, Кэмми, тебе остаётся только мечтать о подобном. У тебя наверняка всё сложится очень-очень прискорбно! — Так и знал. Ну, что у тебя там? — Не мешай мне проводить ритуал! — огрызнулась Татум и опустила ожерелье на доску. — Руку дай. — У тебя своих две. Глаза Татум угрожающе сверкнули. Кэм засмеялся и протянул ей свою ладонь, прекрасно зная, для чего Татум понадобилась его рука, но промолчать не мог. И действительно, как он и думал, Татум схватилась за кинжал, и медленно, не без удовольствия, начала резать им его ладонь, внимательно наблюдая за тем, как на чистой коже выступала тёмно-красная кровь, быстро растекаясь по ладони. — Человеческие жертвоприношения. Вкуснятина. Обожаю. — Улыбался он. — Будешь насмехаться — сам ритуалом займёшься, — прошипела Татум, приблизившись к лицу Кэма. — Я не насмехался. Наоборот. Можно сказать… соскучился. Татум внимательно смотрела в его улыбчивое лицо, постепенно осознавая, что, кажется, Дю Пон и впрямь не шутил. Впрочем, неудивительно, ведь Татум знала, каким знатным извращенцем тот был. Иногда Дэдлок так и подмывало подойти к его отцу и всё рассказать. Вот вышла бы умора! Кэмерона с детства воспитывали в строгости. Особенно строгим был его отец, и если бы он узнал об интересах сына… Однако Татум не такая дура, чтобы пилить сук, на котором сидит. Как бы сильно она не любила портить людям жизнь, подставлять Кэма сейчас, когда он находится в лучшей форме, глупо и непродуманно. Под ладонью Кэмерона уже накапала небольшая лужица, а тот будто ничего не чувствовал. Татум медленно отложила окровавленный кинжал в сторону, по-прежнему не отрывая взгляд от кровавого пореза, столь искусно выполненного, что она им залюбовалась. Сама того не замечая, Татум протянула свои пальчики к порезу и провела ими по всей ладони, только сильнее размазывая кровь по коже. Ей очень льстил тот факт, что Кэмерон так спокойно относился к увечьям и не ныл как плаксивый ребёнок. — Интересный ритуал, — прокомментировал Кэм, заметив неподдельный интерес к его руке со стороны Татум. В принципе, Кэмерон хоть сейчас был готов подставить ей и вторую руку, и вообще всё, что нужно для кровопускания… — Раньше моя кровь была нужна для того, чтобы над свечкой ею поводить. — Не умничай, — пресекла его Татум и оттолкнула руку, а затем, видимо, вспомнив, что рука ей как раз и нужна, рывком потянула ту на себя, едва не завалив Кэма лицом в пол. Пару секунд широкая ладонь Кэмерона, поддерживаемая рукой Татум, покружила над свечой, а затем Дэдлок отпустила её, подхватила с доски ожерелье, и разорвала. Гладкие камешки с глухим стуком рассыпались по доске и полу, образовав что-то похожее на созвездия, в которых Кэмерон разбирался плохо. Татум с умным видом склонилась над камнями, то и дело что-то мыча себе под нос, кивая и криво усмехаясь. Кэм тоже наклонился к ним поближе, но, предсказуемо, ничего не понял, так как увидел не судьбу Татум, а исцарапанные корявыми значками камни. — Всё, как я и говорила! — обрадовалась Татум. — Ну и прекрасная же у меня жизнь, ты только посмотри! Ах, точно, магия ведь не открывается слащавым мужчинкам… Как жаль, что ты не можешь увидеть мой будущий триумф! — А я там есть? — задал внезапный вопрос Кэмерон, невинно взглянув на Татум. У той лицо исказилось так, словно по нему только что зарядили сковородкой. — Конечно же, нет. С чего тебе тут быть! Это расклад на меня. — Поэтому и спрашиваю, — настаивал Кэм, приблизившись к Татум настолько, что огонь свечи оказался под его грудью, приятно её грея. — Если это расклад на тебя, значит, где-то среди этих булыжников должен быть и я. Я везде, где ты. Ну-ка. Этот камень это что? — спросил он, подхватив один из камешков двумя пальцами. — Ты что, спятил? — зашипела Татум и агрессивно хлопнула Кэма по запястью так, что камешек выпал, тотчас вернувшись на своё место. — Нельзя трогать руками! Это серьёзный ритуал! Хочешь мне судьбу разрушить? — Ни в коем случае. Просто хочу себя тут найти. Вот только не пойму какая из этих загогулин — я. Не шибко они на меня похожи. Кривые все. — Не похожи, потому что тебя тут нет, — безапелляционно заявила Татум. — Есть. Ты сама сказала, что у тебя прекрасная жизнь, а как она может быть прекрасной без меня? От столь громкого заявления Татум даже приоткрыла рот. Впору бы как следует с Дю Поном поругаться, но у него сегодня день рождения, потому гнев придётся придержать к следующему дню. Борясь с желанием высказать Кэмерону всё, что она думает, Татум тоже склонилась над свечой, яростно заглядывая наглецу в глаза. — Маменькин избалованный сноб, — медленно проговорила Дэдлок, смакуя каждое слово. — Поэтому моя жизнь и прекрасна, что тебя в ней нет. Ничто не омрачает моё существование, не мельтешит перед глазами со своей тупоголовой свитой и не утомляет обожанием. Мир не крутится вокруг тебя, котик, он крутится вокруг меня. А ты, наверное, станешь алкоголиком и умрёшь под забором, — ехидно проговорила Татум. — Жаль, что лунный расклад уже не сделать, чтобы ты сам убедился в том, какая отвратительная у тебя судьба! — Вот как? — Именно так. — Нет меня тут, говоришь? — Ни следа! Возможно, ты уже умер к моменту моего триумфа. Покойся с миром, котик, когда-то ты славно целовался. Кэмерон понимающе кивнул, а затем полез в карман своей куртки, вытащил из него коммуникатор, направил тот на расклад из камешков и сфотографировал. Не успела Татум отойти от одного возмутительного поступка Кэмерона, как он тут же совершил другой. — Какого дьявола ты тут фотосессию устроил, изверг? — возмутилась она и махнула рукой, надеясь выбить у Кэма коммуникатор, но Дю Пон оказался проворнее — увернулся, затем вскочил на ноги и отошёл назад. — Дай сюда свой отстойный калькулятор! — Это ещё зачем? — Затем, что нельзя фотографировать ритуал, чёртов еретик! Тебя сегодня прокляли все мои предки за такую невоспитанность, — возмущалась Татум, забавно хмуря брови. Кэм ухмыльнулся, но отдавать ей коммуникатор не собирался. — Поглядите, как распереживалась, — издевался Кэмерон. — А что нас так испугало? Боишься, что я найду значение этих рун и узнаю, что на самом деле я в твоём раскладе есть? — Тебя там нет. — Значит, у тебя поводов для переживаний тоже, правда, котёнок? Татум будто и не услышала слова Кэма. Она грозно сделала шаг вперёд и случайно завалила свечу, тотчас взявшуюся обжигать своим пламенем доску. Татум уверенно топнула ногой по свечке, задавив, будто таракана, пыхтящий на ней огонёк, и свободно переступила через неё. А ведь Татум была босая! — Отдай коммуникатор, — голосом, пропитанным беспощадностью, заговорила она. Её волосы вспушились, красивой копной обрамляя не менее красивую форму лица, а глаза поблёскивали так же, как зрачки кошки в темноте. — Живо. — И не подумаю, — отрезал Кэмерон и отвернулся. Он успел только разблокировать экран к тому моменту, когда Татум бросилась на него, чтобы выдернуть из его рук злосчастный коммуникатор. Поразительно, как сильно её взбесило то, что Кэм сфотографировал расклад, в котором его даже нет! Татум хватала его за руки, пыталась их выкрутить, цеплялась за них, и агрессивно топталась на месте, но отнять у Кэмерона его игрушку никак не получалось! Тот в свою очередь просто стоял на месте и изворачивался, зная, что силу Татум прикладывать не станет, а без грубой силы шансов против Кэма у неё нет. — Кэмми играет с огнём, — процедила сквозь зубы Татум, когда Кэм отступил назад, пряча коммуникатор за спиной. — Всегда любил файер-шоу, — прошептал он, но так увлёкся игрой, что не заметил, как Татум, будто змея, бросилась на него, толкнув прямо в шкаф, с которого посыпались какие-то демонические безделушки, на что Дэдлок, естественно, внимания не обратила, грубо изъяв из рук Кэма коммуникатор. С победоносным выражением лица она отбилась от его вездесущих ладоней и удалила фотографию. — Удаляй. Я сделаю новые фотографии, — вызывающе заявил Кэмерон, скрестив руки на груди. Поняв, что угроза не в фотографии, Татум обернулась к своему раскладу и приложилась по нему ногой, разбросав камни по всей комнате, а горящие свечи завалив на доску. Выглядел этот небольшой погром вполне естественным на фоне прочего будничного погрома в комнате. Чтобы огонь не разошёлся, Татум хлопнула стопой по огонькам и те мгновенно задохнулись от её амбиций и профессионального нанесения крепких тумаков. — Дурашка Кэм, — наиграно посочувствовала она Кэмерону, надувая губы. — Как же ты теперь сфотографируешь расклад? — Татум рукой обвела комнату по периметру. — Смотри, камни безвозвратно утеряны. Проще найти конец в космосе, чем то, что потерялось у меня в комнате. Бедняжка, теперь тебе придётся страдать от неразгаданной тайны! Вместо того, чтобы разрыдаться или устроить истерику, как того от Кэма ожидала Татум, он смиренно заулыбался. — Зачем мне что-то искать, если расклад я запомнил? — Пожал плечами он. Триумф сполз с лица Татум, будто его там никогда и не было. Она плотно сжала губы, её ноздри угрожающе раздувались, отчего казалось, что она под стать дракону сейчас выжжет Кэмерона пламенем. — Неправда! — Нет, правда. — Ты врёшь, — скептично вынесла приговор Татум. — Не-а. — Ты не мог запомнить расклад. — Дэдлок угрожающе ткнула пальцем в Кэмерона. — Ты же идиот и значки эти не знаешь, а потому запомнить их никак не мог! — Но запомнил. У меня хорошая память, я же лучший ученик, помнишь? Да и к непонятным значкам я привык. Финансы — такие же непонятные значки, так что мне не привыкать. — Ты всё выдумал, чтобы меня позлить. — Точно? — Да, именно так, — горделиво заявила Татум, выпятив подбородок и скрестив руки на груди, всё ещё сжимая в одной из них коммуникатор. — Хорошо, — как-то слишком легко сдался Кэм. Он подошёл к столику, взял один вырванный из блокнота чистый лист, затем под завалами потрёпанных книжек нашёл карандаш и стал медленно выводить им на бумаге какие-то символы. Татум подошла ближе, чтобы посмотреть, с чего вдруг Дю Пон ударился в искусство, и от увиденного ахнула. — Нет! — выпалила она, выдернув листок из рук Кэма. Секунда — и мелкие клочки бумаги посыпались на пол. — Да как ты мог запомнить символы! Это невозможно! — злилась Татум, суетясь, пока ей на глаза не попалась старая запыленная бронзовая статуэтка, за которую она необдуманно схватилась и подняла повыше, готовясь ею наносить удар. Если Кэмерон действительно запомнил символы, то ни уничтожение расклада, ни уничтожение бумажки Татум не спасёт. Информация сидит у него в голове. — В тебе проснулась тяга к искусству? — Кэмерон, улыбаясь, аккуратно указал на статуэтку в руках Татум. — Нет. Это способ устроить тебе амнезию и избавить от воспоминаний о раскладе! — Да? А похоже на способ отправить меня в гроб. Учти, ты же ведьма, а значит, я буду каждый день приходить к тебе в виде призрака и надоедать, — вздохнул Кэм, упиваясь тем, как Татум отчаянно скрывала безысходность. — Так что даже смерть не сотрёт из моей головы твои значки. Ты угодила в ловушку, Тати, — подмигнул ей Кэмерон, что только больше Дэдлок взбесило. — Ах, вот так? — Ах, вот так. — Ладно! — рявкнула она и ухмыльнулась. — Вот только твои знания бесполезны без этой штуковины, лизоблюдский капитанишка. — Татум помахала коммуникатором около своего лица, а затем пафосно подошла к террариуму, открыла его крышку и… нарочно уронила коммуникатор в домик змеи. Крышка захлопнулась, Паркер тотчас пополз знакомиться с новым сожителем, а Татум, торжествуя, встряхнула руками так, будто смахивала с них пыль. — Попрощайся со своим единственным не убогим другом, Кэмми. Мы можем организовать панихиду по нему прямо сейчас. Если хочешь, я помолюсь у алтаря вместе с тобой. Всё-таки у тебя день рождения и я не могу бросить тебя в этот преисполненный скорбью момент! — отчеканила Татум, подойдя к Кэмерону и похлопав его по плечу. Тот снова играл не по правилам, а потому вместо горечи утраты и осознания собственной ничтожности транслировал умилённое смирение. — Ты же не думаешь, что змея меня испугает? — всё с тем же умилением спросил он, кончиками пальцев заботливо проведя по тёплой щеке Татум. — Эта змея очень ядовитая. Почти как Геральдин. — Дэдлок нарочно копировала умиление Кэма, лучисто улыбаясь ему в ответ. — Знаю, но Геральдин купить для тебя не получилось, потому я взял чуть менее ядовитую, но всё же самую опасную змею из всех здешних. И да, ни та, ни другая змея меня не пугает. В доказательно своих слов Кэмерон подошёл к террариуму и опустил на его крышку ладонь. — Вообще-то змея настолько ядовитая, что убьёт тебя одним только взглядом! — стояла на своём Татум. — Ты не полезешь к ней, не пытайся водить меня за нос. — Не полезу, говоришь? — Да, если не хочешь умереть чудовищно мучительной смертью. Кэмерон снял куртку и бросил её на пол, оставшись в тонкой толстовке. Он уверенно закатил один рукав, а затем открыл крышку террариума. — Ты же не настолько кретин, чтобы засунуть туда руку? — Татум знала, что это не более чем глупая игра и Дю Пон ни за что на свете не сунет в террариум свою клешню. Родители убьют его, если он умрёт. Кэмерон пытался испугать Татум, отвлечь от мыслей о раскладе, манипулировать её эмоциями, но для реальных действий у него явно кишка тонка. — Только не говори, что не считаешь это привлекательным, — с вызовом сказал Кэм, глядя на то, как змея переползала через коммуникатор на другую сторону своего домика. — То, как ты сдохнешь, захлебнувшись собственной рвотой? — съязвила Татум и закатила глаза. — Тоже мне привлекательность… Я предпочитаю перерезанные глотки. Вот это красиво. — Я о том, что водить рукой около ядовитой змеи, очень… возбуждающе, да? Думаю, если бы я засунул руку в дробилку, ты больше никогда бы мне не отказывала, но так как в таком случае я остался бы без руки, что тебе точно не пришлось бы по душе, я этого не делаю. — Ты псих, — скривилась Татум, представляя у себя в голове здоровенную зубастую дробилку, откусывающую Кэмерону руку. В принципе не самый худший пейзаж. — Готова? — Кэмерон потянулся к контейнеру, глядя при этом исключительно на Татум. — Тянешь время, — тоном знатока раскрыла его коварный план Дэдлок. — Если бы хотел, уже бы достал свою игрушку. Кэмерон понимающе кивнул, а затем, не отрывая взгляд от Татум, нырнул одной рукой внутрь террариума, нащупал коммуникатор, подхватил его, кончиками пальцев ощутив прохладную скользкую шкуру змеи, и вынырнул обратно, чудом улизнув от броска змеюки, среагировавшей медленнее, чем Кэм. Когда трофей оказался у него, он покрутил его в руках, чтобы опешившая Татум осознала, что её план провалился, и Дю Пон всё же завладел гаджетом снова. Дэдлок же смотрела на него не то удивлённо, не то раздражённо. Хуже всего то, что Кэмерон сделал это так спокойно, будто каждый день запускал руки в контейнеры с ядовитыми змеями, притворяясь смельчаком. Татум насупилась, недовольно размышляя над тем, что за всё это время она ни разу не полезла в террариум руками, в то время, как Кэмерон заявился к ней впервые и тут же полез в пасть к змею. Как пить дать пытался Татум понравиться. Она закатила глаза. Тугосоображающий слащавый мальчишка только и думает о девушках. Как бы там ни было, коммуникатором он завладел, и даже спрятал его за пояс, прижав к пояснице, чтобы Татум не отобрала его снова, а значит, Дю Пон определённо посмотрит значение расклада. Это гнусное действие способно сломать ей судьбу! Татум лихорадочно соображала, что же ей сделать, чтобы этого не допустить, как вдруг… — Оставайся сегодня у меня. — Дэдлок сама удивилась тому, как легко и непринуждённо произнесла эти слова. Разумеется, оставлять Кэмерона у себя она не хотела, но если задержать его до утра, к тому времени он забудет расклад и узнать картину будущего Татум не сможет. Можно немного потерпеть. Да и компания не самая худшая. А ещё у него день рождения. И вообще… Теперь пришла очередь Кэмерона удивляться. Он застыл на месте, позабыв, кажется, и о змее, и о коммуникаторе. И чем он заслужил столько чести? Мало того, что Татум впустила его в свою комнату, так ещё и с ночёвкой предлагала остаться? Вот это подарок ко дню рождения! Стоит ещё разок попытать счастья и предложить Татум выйти за него. Кто знает, насколько безмерной сегодня была её доброта? — Не хочешь? — максимально безразлично уточнила Татум и прикусила губу. Да быть того не может, чтобы этот назойливый комар отказался! Очень жестоко и невоспитанно отказывать Татум в его собственный день рождения! — Ого, — только и выдавил из себя Кэм и подошёл к Татум сердито-грустно глядевшей на него из-подо лба. — Много лет я мечтал попасть сюда снова, Тати. Ты, правда, хочешь, чтобы я остался? Я ведь могу, ты же знаешь. — Что в моих словах тебе не ясно? — раздражённо спросила Татум, в который раз сетуя на то, какие же глупые эти мужчины. — Будь тут! — Ладно, — поспешно согласился Кэмерон и притянул Татум за плечи к себе. Та без капли стеснения обхватила его обеими руками и лбом уткнулась в грудь. — Если хочешь, могу остаться на неделю или три… — Ещё чего! — взъерепенилась Дэдлок, отстранившись от него, но Кэмерон её не отпустил, лишь сильнее прижав к себе, чтобы Татум прекратила возмущённо пыхтеть и изворачиваться. — Ну, всё-всё. Это шутка была, ты чего. Но если вдруг захочешь, то будет не шутка. Негодуя, Татум случайно задела носом кулон, несколько часов назад подаренный ею Кэму в честь дня рождения. — Классный подарок, — снова поблагодарил он. — Теперь он мой самый любимый. Татум задумчиво смотрела на довольное лицо Кэмерона, но энтузиазма его не разделяла. С того самого момента, как она пришла домой к Кэму, того не покидала мысль, что Татум сегодня слегка взгрустнула. Хмуро рассматривая безделушку на цепочке, она тыкала в неё пальцем так, будто не она её подарила, а отвратный Гиллис, оттого и кулон вызывал в ней исключительный негатив. — Ты можешь купить себе таких целый вагон или два, — фыркнула Татум, выбралась из объятий Кэмерона, подошла к своей кровати и плюхнулась на её край. — Таких — не могу, — парировал Кэм и сел рядом. Татум явно не в духе. В голове Дю Пона мелькнула мысль, что, возможно, дело в том, что Татум решила, будто Кэмерон не оценит её подарок, потому что может купить себе что угодно самостоятельно, но… неужели подобное вообще могло её расстроить? — Этот кулон подарила мне сама Татум Дэдлок, а такие нигде не купишь, — тихо проговорил Кэмерон, поглаживая пальцем кулон. Он улыбался, не сводя глаз с Татум, пока та и сама неохотно не улыбнулась ему в ответ кривой натянутой усмешкой, раздражённо скребясь по клетчатому покрывалу. — Ты можешь приходить на мои дни рождения, — аккуратно начал Кэмерон. — И не стоять на улице, а заходить в дом. В другие дни ведь тебе ничего не мешает. — Я не собираюсь сидеть в одном загоне с животными, — горделиво заявила Татум, особенно выделив слово «животные». — Они ничего тебе не скажут, потому что я им не позволю. Татум резко обернулась к Кэмерону, грозно пропиливая его своим самым испепеляющим взглядом из всех. — Не боюсь я их, — с отвращением и раздражением выпалила Татум. — Дело в том, что этот скот нарушает моё душевное равновесие своим бренным существованием. Я могу оглупеть рядом с ними. Как видишь, забота о своём здоровье для меня превыше всего. Кэмерон нарочито понимающе закивал. — Но ведь сегодня мой праздник, а значит, ты пришла бы ко мне, а не к моим друзьям. — Не приходила я к тебе! Я шла мимо и решила отдать тебе этот поношенный кем-то кулон, который нашла на дороге, — говорила Татум уверенно, вот только Кэмерон не поверил ни единому её слову, всем своим нутром ощущая, как бедняжка Тати, чтобы не показаться заботливой, выдумывала истории на ходу. Спрашивать у неё о том, почему кулон был в новенькой коробке да ещё и с пломбой, Кэм не стал, предвкушая новую занимательную, а главное невероятно реалистичную историю. — И что? — Кэмерон пристально наблюдал за реакцией Татум. — От этого я люблю твой подарок не меньше, просто мне не по себе от того, что все торчали в доме и пили в то время, как ты стояла под дверью, будто это не ты самый важный для меня человек. — Что бы я там делала, интересно мне знать? — фыркнула Татум. — Ела бы из одних кормушек с этими ничтожествами? Ну уж нет. С каждым годом ты становишься старше, а в голове всё та же солома! Если бы у тебя была бы хоть кроха мозгов, ты бы понял с какими ничтожествами якшаешься. Любой из них при первой же возможности вонзил бы тебе нож в спину, но даже когда это происходит, ты не веришь. А я говорила тебе, что эти кретины тебя не заслуживают! Как и Шанталя не заслуживает мымра белогривая! И что в итоге? Она бросила Пеликана, а Версаль высказал все свои недовольства тебе. Думаешь, он один такой? Кстати, этот тупица Тэнди пришёл на твой день рождения? — Нет, — еле заметно замешкался Кэм. — Он со мной пока не разговаривает. — Уже год, — торжественно объявила Татум. — Надеюсь, больше и не заговорит! — Татум прижала обе ладони друг ко дружке будто в молитве и замолчала. — Это заслужено, — пожал плечами Кэм. — Я ведь украл таблетки у его девушки, так что… — Дело не в таблетках и ты сам это знаешь! Плевать на этого отстойного червя. А остальные, что? Сколько в этом году людей пришло к тебе на день рождения без подарков? — Татум говорила серьёзно, будто начальница, отчитывающая нерадивого сотрудника. — Нисколько. С чего ты взяла, что кто-то мог прийти без подарка? — Отвратительный ты врун! Я знаю, что кто-то точно пришёл без подарка. Сколько их в этом году? Признавайся. — Я сам прошу ребят не тратиться на меня. Подарки не главное. — Но это не значит, что не нужно их дарить. У тебя день рождения, а в этот день людям должны дарить подарки, — настаивала Татум. — Красотка Тати так переживает за то, как ко мне относятся, что я начинаю думать, будто тебе не всё равно, — не удержался от подначивания Кэмерон. Сколько бы Татум не отрицала это и как бы не демонстрировала своё безразличие, Кэм знал, что оно напускное, потому что умел читать между строк. — Семеро, — честно ответил он на мучивший Татум вопрос. — Семеро пришли без подарков, но я сам просил об этом. — В прошлом году было пятеро. — Откуда ты… — Неважно! — выпалила Татум и снисходительно посмотрела на Кэма, как взрослые часто смотрят на маленьких детей, совершивших проказу. — Подарки — это внимание, получается, тебе не подарили внимание. Что это тогда за друзья? Сколько раз ты сам поступал вот так? Кэмерон ничего не ответил, потому что такого не случалось ни разу, но к чему клонила Татум, он прекрасно понимал, ведь даже она каждый год выбирала для него подарок, а сейчас и вручить осмелилась, чем жутко гордилась. — Хочешь, чтобы я избавился от всех своих друзей? — Хочу, чтобы ты не тратил своё время на тех, кто того не заслуживает, — деловито заявила Татум, но отчего-то этим словам не хватило ни высокомерия, ни язвительности, ни привычной для неё надменности. Ещё и эти странные слова… Кэм подсел к ней ближе и осторожно, будто проводил разведку боем, прикоснулся к кончикам волос, поблёскивавших в полумраке. Татум уныло смотрела под ноги, о чём-то задумавшись, отчего перестала обращать внимание на попытки Кэма к ней приставать. — Что-то случилось? — прямо спросил он, на что в качестве ответа получил лишь скупое хмыканье. — Я просто думаю о том, что ты опять стал старше на год, — сказала она и повернулась к Кэмерону, с каким-то упадническим выражением лица рассматривая его глаза, скулы и подбородок, уже выискивая на них признаки старения. — Мне не нравится это. Не нравится, что в день рождения, когда нужно принимать со всех сторон подарки, жизнь крадёт у тебя год. Кэмерон насторожился, внимая каждому слову Татум. — Сегодня у тебя забрали ещё триста шестьдесят пять дней, а это значит, что теперь ты быстрее умрёшь. Что это за подарок такой? — тихо сокрушалась Дэдлок. — Вчера мы бросали друг в друга бутерброды и стреляли из рогаток, а сегодня ты здоровенная дубина, которая скоро закончит академию. Ещё один такой щелчок — и мы начнём стареть. — Последнее Татум вымолвила с пугающим придыханием, как будто даже говорить это слово опасно. Глаза её сделались стеклянными, она вздохнула и заметно приуныла, но говорить не прекратила. — Ты можешь представить себя стариком? Страшным и сморщенным, седым и кривым. — Татум с ужасом смотрела на лицо Кэма, определённо представляя его таким, что вызывало в ней страх и отвращение настолько, что она даже тыкнула пальцем сначала ему под глаз, а затем в лоб, проверяя, уж не затаились ли на его лице предательские морщины. — Как можно хотеть с тобой целоваться, если лицо твоё будет поморщенным как испорченный овощ? А знаешь, что ещё хуже? Кэмерон покачал головой, догадываясь, что Татум хотела сказать. — Мы с тобой ровесники. Если ты будешь стареть, то и я, получается, тоже, — заговорщицки прошептала Татум, ужасаясь собственным словам. Она задумчиво щупала свои щёки и губы, веки и подбородок. Однажды, совсем скоро, это начнёт меняться. Пока что она молода и просто растёт, становится всё краше и краше, но в момент, когда Татум полностью вырастет, запустится обратный процесс. Все старания её организма расцвести в полную силу резко пойдут на убыль, и тогда Татум станет… стареть. Это нельзя прекратить, нельзя предотвратить, и отмотать время назад тоже нельзя. Старение неумолимо придёт за ней так же быстро, как пришла взрослая жизнь. — Я тоже стану уродиной. Помятой, изношенной, гадкой уродиной. Ещё один щелчок — и у нас появятся морщины, ещё щелчок — наступит старость. Мы больше не будем такими сильными как сейчас, не сможем так быстро бегать и высоко прыгать, не сможем драться на равных с теми, кто младше. Силы будут медленно нас покидать, Кэмми, и мы ничего не сможем с этим сделать. Ещё щелчок, потом ещё один и… мы умрём. — Татум с трудом сглотнула, испуганно глядя на Кэмерона. — Мы просто умрём. Слабые, страшные и беспомощные. Нас больше не будет. Не будет тебя и даже меня не будет. Мы не будем живыми. Мы будем нигде и никогда больше живыми не станем. Просто… закончимся. Получается, у нас осталось всего несколько таких щелчков, а потом всё. Как можно жить, если знаешь, что умрёшь? Сначала ослабнешь и превратишься в ущербную тень самого себя, а потом, жалкий и гадкий, сгниёшь. Другие будут рождаться и молодеть, а мы уже… не сможем. Никогда. Как мы будем жить в телах, которые постепенно перестанут уметь то, что нам нужно? Мы будем заперты внутри медленно разлагающегося мяса с костями, будем всё понимать, будем хотеть пробежать кросс быстрее всех, но… не получится. Суставы будут трещать, кости — болеть, а чуть позже мы можем вообще стать лежачими и не иметь возможности даже справить нужду. Органы медленно износятся, зубы и волосы выпадут, а потом мы заболеем чем-нибудь страшным настолько, что… нам захочется умереть. Если мы не выживем из ума к тому времени, и ещё что-то будем понимать. Знаешь, что страшнее всего, Кэмми? Так и будет. И с этим ничего не сделать. Кэмерон зачарованно слушал Татум, а к моменту, когда она закончила говорить, его глаза стали такими же стеклянными, как у неё. Что-что, а услышать подобные мысли от Татум он ожидал в последнюю очередь. — Это было самое странное поздравление с днём рождения в моей жизни… — прошептал Кэмерон, неотрывно глядя в глаза Татум, которая так же неотрывно смотрела в его глаза, будто где-то очень глубоко, на дне своей души, надеялась, что у Кэмерона найдётся решение её проблемы. Он ведь такой богатый и может купить что угодно! Вот только далеко не всё в этой жизни можно купить, каким бы богатым ты ни был… Внезапно Кэмерону в голову пришла такая простая и очевидная мысль, живущая на поверхности. Он настороженно посмотрел на стеллажи Татум, набитые всяким магическим хламом, на многократно закрытые шторы, на потрёпанные книжки, валявшиеся на полу, свечи, которые можно было заметить в самых неожиданных местах, а затем покосился на алтарь. Вся эта магия, разговоры с духами, ритуалы и гадания… Чёрт возьми. Кэм осторожно кончиками пальцев погладил Татум по щеке, чтобы она немного расслабилась, и обратила всё своё внимание только на него. Если Татум разоткровенничалась, то сам дьявол велел подхватить её инициативу и выведать подробности. — Скажи честно: ты боишься смерти? — Кэмерон постарался как можно деликатнее задать этот вопрос, понимая, что у человека, страдающего фобией, подобные вопросы могут вызвать внутреннюю панику. Татум поджала губы и обернулась, будто где-то за её спиной в завалах между книгами завалялся ответ на вопрос Кэма. Ответ не нашёлся, потому выкручиваться пришлось Татум лично. — Я не трусиха, — воспротивилась она, хмуря брови. — Конечно, нет, — поспешил утешить Татум Кэм, приобнимая её. — Ты самый храбрый человек, которого я знаю, Тати, поэтому мне интересно, что ты об этом думаешь. Надув губы, Татум вздохнула, размышляя. Больше минуты она молчала, в уме взвешивая все «за» и «против», но к единому выводу так и не пришла. — Я не хочу умирать, — глухо проговорила она и опустила голову. Волосы полностью скрыли её лицо, обнажив затылок. — Но ещё я не хочу превратиться в старую дряхлую кошёлку, а чтобы не стареть, нужно… умереть молодой. Это единственный способ. Даже Кэмерон с его титановой выдержкой опешил. Ночь становилась всё безумнее. Как Татум дошла до таких мыслей? Когда стала думать об этом? Насколько серьёзными были её намерения? Только сейчас до Кэмерона стала доходить вся суть религии Татум. Она считала себя ведьмой, совершенствовалась в тёмных искусствах, выстроила алтарь и поклонялась смерти. Татум надеялась на снисхождение с её стороны и верила, что если она будет самой сильной, верной и отчаянной ведьмой, то смерть… обойдёт её стороной. Татум ведь интересовалась некромантией. Какой же Кэмерон глупец, что не понял этого сразу. Татум поклонялась смерти и в то же время объявила ей войну. Вот почему она взялась боготворить Шанталя, стоило ей о нём услышать впервые… Он обманул смерть, а значит, и она сможет. Смерть, но не старость. — Тебе никогда не стать старой кошёлкой. Ты же Татум Дэдлок, — заявил Кэмерон, понимая, что на такие слова нельзя реагировать остро или категорично — это спугнёт её и Татум больше никогда не заговорит с Кэмероном на столь непростые темы. — Ты самая красивая девушка из всех, кого я знаю, и годы просто не смогут отнять у тебя красоту. В любом возрасте ты будешь выглядеть прекрасно, поверь. Старость придёт к нам ещё очень нескоро, и мы с тобой встретим её достойно. Не будем сидеть, сложа руки. Будем веселиться до последнего вздоха. — Не хочу я видеть себя такой, — проворчала Татум. — Не хочу видеть себя уродиной с дряблой пятнистой кожей, которая не может разогнуть спину. — Ты же говоришь это не всерьёз? У тебя впереди долгая, интересная и счастливая жизнь. Нельзя бросать её из-за страха перед старостью. А как же я? Ты оставишь меня одного? Как мне жить без тебя? Оставишь родителей? Оставишь Шанталя на растерзание Паркерам? — Стоило Кэмерону назвать это имя, как его самого едва не передёрнуло от сказанного. — Мы будем любить тебя в любом возрасте, Тати. А ещё… ты ведь не знаешь наверняка, что случится с тобой, правда? Да, люди всегда умирали, но вдруг с нами этого не произойдёт? Мы ведь не можем знать умрём ли, пока мы не умрём. — Кэмерон настойчиво смотрел в глаза Татум, ласково поглаживая её то по щеке, то по макушке, то по плечам. — Неужели Татум Дэдлок просто сдастся? Мы столько лет с тобой соперничаем, а ты просто… капитулируешь перед смертью? Сама ей сдашься? Или ты, как и всегда, будешь бороться до последней капли крови и в итоге поставишь её на колени? Татум колебалась, мялась, не зная, что сказать, и судя по всему, испытывала перед Кэмероном стыд. Для Татум важен дух соперничества, важно побеждать, а значит… — Я не сдамся ни смерти, ни старости. Не боюсь ни ту, ни другую, — категорично заявил Кэм и улыбнулся. В глазах Татум моментально загорелся огонёк соперничества. Она ему поверила и, естественно, не могла допустить, чтобы Кэмерон в чём-то стал лучше её. — Вообще-то я тоже не боюсь и не сдаюсь, — язвительным тоном сказала Татум. — И, кстати, это я не о себе переживаю, а о тебе, да-да. Станешь ты старым, некрасивым и потрёпанным, тогда мне точно придётся отправить тебя на помойку, прежде чем ты завоняешься. Поцелуи с чучелом не в моих интересах. Да и губы твои поди сморщатся и облезут, фу. Бедный Кэмми лишится всех своих подружек. Радуйся, что пока ты ещё молод и горяч, потому кому-то нужен. — Мне послышалось, или ты сказала, что я молод и горяч? — Тебе послышалось. Вот видишь! — выпалила Татум. — Это старческая глухота! Вот, что происходит с теми, кому стукнул целый двадцать один год! — Тебе двадцать один уже два месяца. — Мне пора спать! — прошипела Татум, плюхнулась на кровать и отвернулась от Кэмерона, чтобы продемонстрировать всю глубину своего пренебрежения. — Тати, а, Тати? — шепотом напрашивался на грубость он, водя своими загребущими ручищами по её спине, рукам и талии, а затем и вовсе улёгся рядом. Сначала Татум хотела оттолкнуть его и накричать, но это, скорее, было надобностью ради репутации, чем искренним желанием. Желала она совсем другого. Уже давно Дэдлок стала ловить себя на мысли, что лежать одной ей было… скучно. Как будто чего-то не хватает. В детстве, она уже сталкивалась с этим чувством, ведь они с Кэмероном часто ночевали вместе. Не могла ведь она тосковать по нему? Татум самостоятельная и независимая. Ей никто не нужен для того, чтобы успешно заснуть и успешно выспаться, чем она, собственно, и занималась все эти годы, но… Стоило остаться дома у Шанталя или у Кэмерона, как её сон магическим образом становился другим. То ли спокойнее, то ли слаже. Пусть Кэм чужд для её интерьера и вообще был инородным телом в доме Дэдлоков, но его присутствие сейчас не выводило Татум из себя. Наверное, потому что сегодня день его рождения… Татум быстро разморило, конечности обмякли, а глаза закрылись, несмотря на то, что Татум вынуждала их бдеть. Свет свечей казался всё тусклее, а насыщенные запахи её комнаты окончательно смешались с запахом Кэма Дю Пона. — Может, стоит запереть дверь? — тихо-тихо спросил Кэмерон. — Мама с папой здесь никогда не бывают, — пролепетала сонная Татум. — Спи, иначе МакКуин завтра с нас три шкуры спустит… Кэмерон прижался к Татум плотнее, но так, чтобы ей было удобно, и чтобы её не разбудить. Ресницы Татум слегка подрагивали, а почти неслышное сопение говорило о том, что она таки заснула. Кровать, конечно, была тесновата для двоих, но сколько же воспоминаний у Кэма связано с этой комнатой… Он внимательно смотрел на шторы, стеллажи и такой прекрасный бардак, который с годами никуда не делся. Кэмерон мечтал о возвращении сюда, но, скорее всего, Татум впустила его только в честь дня рождения, а значит, уже завтра путь сюда ему снова будет закрыт. Оставалось лишь наслаждаться моментом. Утро наступило слишком рано. Коммуникатор Кэма зажужжал, просигнализировав о подъёме, и тот лениво открыл глаза. Свечи к этому моменту уже погасли, отчего в комнате стало темно. Татум по-прежнему прижималась к нему, потому, чтобы её не разбудить, Кэмерон очень аккуратно сполз с кровати, но от Татум скрыть это не удалось. — Ты уже уходишь? — невнятно прошептала она, заёрзав на месте. — Да, мне пора, — прошептал в ответ он, поправляя одеяло так, чтобы прикрыть им Татум. — Но ты ещё можешь поспать. Мне просто нужно зайти домой перед академией. Только Кэмерон собрался уходить, как Татум потянулась к нему, нащупала его руки и, как капризный ребёнок, тихо мыча, потянула на себя. — Не вставай, не нужно, — сказал ей он и прикрыл одеялом плотнее. — Спи, Тати, у тебя есть время. Она опять промычала что-то невразумительное, но перевернулась на бок и прижала к себе одеяло. — Только не попадись никому, — сонным голосом прошептала Татум. — И с днём рождения тебя, Кэм. — Спасибо. Это был лучший день рождения в моей жизни. Жаль, что он уже закончился. — День… рождения длится столько… сколько тебе хочется. — По голосу было слышно, что Татум уже засыпала, потому Кэмерон в ответ промолчал, чтобы не мешать ей, и поцеловал в висок на прощание. Татум хмыкнула, кутаясь в одеяло с головой, а Кэмерон тихо вышел из её комнаты и медленно, чтобы никого не разбудить, направился вниз по лестнице. Ступал он аккуратно, чтобы пол под ним не скрипел и ничего случайно не свалилось. В остальном доме уже просветлело, в отличие от комнаты Татум, где единственный источник света был многократно зашторен. В воздухе витали те же ароматы, что и много лет назад, потому Кэмерон вдыхал их с упоением и удовольствием. Он миновал лестницу, спустился вниз и направился к выходу, как вдруг из кухни, едва в него не врезавшись, вышла миссис Дэдлок в халате. На какой-то миг Кэм просто застыл, как падающая капля дождя, которая уже сорвалась с неба, но ещё не приземлилась, находясь в самом противном на свете состоянии — подвешенном. Кажется, он целую вечность смотрел на Фиору. Вряд ли в доме Дэдлоков в такую пору часто бродили парни. Наверняка никогда. Насколько это вообще ненормально? Кэмерон знал изнанку ситуации, но что могла подумать мама Татум? Чёрт, теперь она точно его убьёт. Без вариантов. Так нелепо попасться! Кто же знал, что миссис Дэдлок может не спать в такую пору… — Солнышко, с днём рождения тебя! — проворковала она шёпотом и радостно обняла Кэма. Тот почувствовал себя ещё более неловко чем прежде. Фиора вела себя так, будто ничего странного не происходило. Ну, подумаешь, бродит по дому парень в ночи, ерунда, ведь у него день рождения! — Помню тебя совсем ещё малышом. Ах, каким же милым и славным ребёнком ты был! И когда ты успел так вырасти? Теперь ты милый и славный юноша! — Фиора отстранилась от Кэма и по-хозяйски погладила его по плечам, будто поправляла невидимый костюм. Выглядела она поистине счастливой. Где же родительское негодование? Его мама уже устроила бы разнос. Интеллигентный, но разнос. — Спасибо вам, миссис Дэдлок, — глухо поблагодарил Кэм, внимательно на неё глядя в ожидании того-самого-вопроса. Сложно воспринимать поздравления в подобной ситуации. Только Фиора Дэдлок взялась бы поздравлять человека, который не пойми с какого перепугу бродил по её дому на рассвете. — Простите, что… — Ой, прекрати! — отмахнулась она, взяла его за руку и повела за собой на кухню. — У меня есть подарок для тебя, милый. Фиора вошла на кухню, отпустила руку Кэмерона и взялась проверять шкафчики. — Прости, что мы не подарили тебе его вовремя, Кэмми. Так жаль, — охала Фиора, открывая шкафчик за шкафчиком. — В кондитерской было так много дел, что мы не успели тебя поздравить. Ах, вот же! — радостно воскликнула она и вытащила из самого нижнего шкафчика сначала одну коробку, а затем ещё одну. — Миссис Дэдлок, не стоит, — спохватился Кэмерон, увидев две коробки, обвязанные праздничными лентами розового цвета. Одна была прозрачной, и внутри неё просматривался торт, а вторая была наглухо запечатана праздничной бумагой, потому что внутри неё явно лежал подарок. — Вы испекли этот торт мне? — удивился Кэм, разглядев тот самый торт в виде божьей коровки, который ему нравился в детстве, но из-за сложностей в приготовлении Дэдлоки готовили его крайне редко. — С прошедшим тебя, малыш. Пусть у тебя всё будет хорошо, — торжественным шёпотом объявила Фиора и протянула Кэмерону обе коробки. На глазах её заблестели слёзы, а губы сентиментально подрагивали. — Вы очаровательны, как и всегда, миссис Дэдлок. — Кэмерон принял коробки и обнял маму Татум, хоть это и было не очень удобно с подарками в руках. Та в ответ обняла его крепко-крепко, как собственная мать, а затем ещё и поцеловала в щёку. — Миссис Дэдлок… — Кэмерон перестал улыбаться, украдкой на неё смотря. — Не говорите Татум, что видели меня, хорошо? Фиора понимающе кивнула и улыбнулась. — Вы не подумайте что-то этакое… мы не встречаемся, нет. — Не переживай, солнышко. Я всё понимаю, — загадочно проговорила мама Татум и погладила его плечу. Кэмерон смотрел на неё и думал о том, что… кажется, объяснять своё присутствие тут ему не придётся. Фиора просто восприняла это как данность. — А теперь беги, пока все остальные не проснулись. — Да. Точно, — сонно вспомнил Кэм. — Спасибо вам, вы замечательная, миссис Дэдлок, — сказал он, махнул ей рукой на прощание и поспешил к выходу, надеясь, что по пути не встретит кого-нибудь ещё.

***

Весь следующий день Шанталь старательно не попадался Кэмерону на глаза. Одно дело работать сообща, другое — ходить друг к другу на праздники. Они ведь не друзья, потому Шанталю не место на фуршете Кэмерона, где собирались действительно близкие ему люди, которые Кэма хорошо знали, хотя вряд ли им было известно всё то, что Шанталь накопал на него в процессе составления досье… Когда Шанталь решил, что опасность позади, так как совместные занятия с Кэмероном на сегодня завершились, Дю Пон подкараулил его около дверей туалета. — Ты же не думал, что я до тебя не доберусь? — Тщетно надеялся, — цинично ответил Шанталь и попытался пройти, но Кэмерон нерушимо стоял в дверях, и не думая выпускать Дилони на свободу. Напротив, он зашёл внутрь и по-хозяйски захлопнул дверь. — Тут есть кто-нибудь? — спросил он, оглядывая закрытые туалетные кабинки. — Не знаю, сам проверь. — Развёл руками в стороны Шанталь. Он сказал это просто так, но Кэмерон, судя по всему, воспринял совет буквально, потому что пошёл стучать по всем подряд кабинкам, пока из предпоследней не послышался недовольный выкрик. — Эй, ты что там забыл? Давай, вали отсюда. — Кэмерон повысил голос и повторно хлопнул по двери. — Даже не знаю, что я тут забыл! — огрызнулся возмущённый парень по ту сторону кабинки. — Быстрее. Пожалуйста, — внезапно вспомнив о нормах приличия, потребовал Кэмерон. Шанталь всё это время стоял в стороне, наблюдая за тем, как бедный парень, бубня себе что-то под нос, вышел из кабинки, помыл руки и покинул туалет, захлопнув за собой дверь немного громче, чем следовало. Кэмерон её запер и обернулся к Шанталю. — Как не стыдно, — с укором вымолвил он. — Ты так и не пришёл, а ведь я тебя ждал. Шанталь вздохнул и отвернулся в сторону окна. Вчерашний тёплый солнечный день канул в лету, а на смену ему пришёл сырой дождливый по-настоящему осенний. Шанталю было неловко за то, что он так поступал с Кэмероном, но в то же время он не видел смысла во внезапном панибратстве поводов для которого нет. — Осуждаешь Татум за то, что она не приходит на балы, когда я её приглашаю, а сам не приходишь на дни рождения, — продолжал свою пропитанную недовольством тираду Кэмерон. — Прости, я знаю, что это невежественно, но я тебе ничего не обещал, — тихо сказал Шанталь. — Ты же знаешь, что нам контактировать нельзя. О тебе никто не должен ничего разведать. К тому же мы не настолько близки, чтобы я приходил на твой день рождения. — Даже Татум пришла. — Иронизируешь? — не поверил Шанталь. В доказательство своих слов Кэмерон аккуратно подхватил двумя пальцами кулон и слегка его приподнял. Шанталь подступил ближе, внимательно глядя на новое украшение. Красивое, стильное и довольно минималистичное. С трудом верилось в то, что Татум пошла на такой беспрецедентный шаг и сделала Кэмерону подарок, да ещё и такой потрясающий, но… она правда сделала это. Невероятно. — В дом Татум заходить отказалась, но на мою улицу пришла, представляешь? Потом пригласила к себе домой и… — Что было дальше мне знать необязательно, — аккуратно увильнул от темы Шанталь, но Кэмерон его проигнорировал. — Как раз это тебе знать и обязательно, — Кэм прислонился к раковине и скрестил руки на груди. — Весь вечер она была какой-то… вялой, что ли, не такой, какой обычно бывает Татум. Я всё гадал, в чём дело, пока Татум сама не проговорилась. Ты в курсе, что она боится смерти? Она говорила с тобой об этом? — Нет, ни разу, — заинтересовано ответил Шанталь. — Со мной тоже, но вчера был вечер откровений, потому вместо поздравления Татум наговорила такого, от чего даже у меня, человека с огромным опытом выслушивания её мыслей, волосы дыбом встали. Татум думает, что ты победил смерть. Она считает тебя поцелованным смертью, тем, кого смерть забрать не может. Видимо, для неё ты пример того, что жнеца можно переиграть, а значит, и у Татум есть шанс её победить, но это ещё не всё. Оказывается, Татум боится старости. Это так очевидно и логично, но я никогда об этом не думал… Она сказала, что не хочет стареть и что лучше умереть молодой. — Просто слова. Татум очень сильная и всерьёз она не пойдёт на такое. — Отчаявшийся человек может пойти на что угодно, сам знаешь. Она уверена, что ты не можешь умереть. Понимаешь, к чему я веду? Повисла тишина. Шанталь сначала опустил голову, затем устало запрокинул её назад и пригладил рукой волосы. — Я не могу изменить план, — прошептал он. — Время ещё есть, — настаивал Кэмерон. — Можно что-то… — Нельзя, — отрезал Шанталь. — Причины ты знаешь. Если Татум тебе дорога, ты не спустишь с неё глаз. Это единственное, что можно сделать. Если дело с артефактом выгорит, я смогу выторговать её жизнь, а до тех пор нужно за ней наблюдать. Я не верю в то, что Татум решится на подобное даже после моей смерти, но поддержка ей понадобится. Через пару месяцев всё прояснится.

***

— Такого Рождества у меня ещё не было, — глухо проговорил Шанталь и захлопнул дверь машины. На улице тьма сгустилась настолько, что ничего дальше собственного носа увидеть было невозможно. Небо и землю накрыло плотное чёрное полотно, через которое не просматривались ни звёзды, ни луна. К ночи похолодало так, что даже пальто Шанталя не грело, хотя оно предназначалось не для таких холодов. Так как Шанталь жил в академии, тёплая верхняя одежда ему была не особо нужна, потому что по улицам он бродил крайне редко, а если это было необходимо для тренировок, то он надевал учебную форму, хорошо утеплённую и удобную. Домашний же гардероб Шанталя оставался скудным. У него была куртка, был плащ и пальто, но всё это подходило для сравнительно тёплой погоды и уж точно не годилось для метели. После дня рождения Ады природа смилостивилась, и на улице знатно потеплело. Шанталь даже решил, что они с Кэмероном беспрепятственно попадут в столицу, не продираясь через сугробы, но буквально за пару дней до Рождества Шанталь нашёл информацию о том, что грядёт снежный период, который затянется надолго. Будто на заказ Татум вечером в канун Рождества с неба повалил такой снег, что операция Шанталя оказалась под угрозой, но отменить поездку они с Кэмероном не могли. Кэмерон оставил машину на соседней улице, куда они оба во тьме ночной и явились точно по времени. Шанталь проверил, всё ли необходимое Кэмерон погрузил, а после этого, отряхнув ботинки, сел на пассажирское место и захлопнул дверь, скрывшись, наконец, от вездесущего снега. Капюшон его пальто плотно набился снежинками, быстро растаявшими из-за тепла внутри машины. На ткани пальто проступили капельки талого снега, а под подошвой обрисовалась крошечная лужица. — Снимай пальто и бросай на заднее сиденье, пусть просохнет, пока мы будем ехать, — командовал Кэмерон, снимая свою куртку прямо на улице. Он быстро стащил её с себя, отряхнул, забросил назад и плюхнулся на водительское сиденье. Шанталь почувствовал себя неуютно от того, как Кэмерон в такой холод, пусть и недолго, стоял под снегом в одном худи, на который успели осесть множество снежинок. Но, естественно, Кэмерон совсем не мёрз. Шанталь бы не удивился, если бы тот босым ходил бы по снегу и холода не чувствовал. Когда Кэм захлопнул дверь, в машине потеплело, хотя Шанталь всё ещё не мог согреться. Его подсобка не отличалась особым теплом, о штаб-квартире и говорить нечего, а тут ещё и к машине пришлось добираться по снегу в мороз. — У тебя на заднем сиденье сушилка? — слегка скептично поинтересовался он у Кэмерона, не спеша стягивать с себя пальто, которое хоть и промокло, но всё же согревало. — Не-а. Зато сиденье с подогревом, а значит, одежда подсохнуть успеет. — Улыбнулся Кэм. — Снимай, сейчас машина прогреется и тут станет тепло. Гляди, уже теплеет. За то недолгое время, что Шанталь контактировал с Кэмероном, он понял, что с его неуёмным оптимизмом лучше не спорить, потому что Кэм всё равно не отстанет, покуда своего не добьётся. Учитывая, сколько лет он добивался расположения Татум, проще снять пальто сразу, что Шанталь и сделал, успешно отправив его на заднее сиденье. — Едем? — уточнил Кэмерон, на что Шанталь молча кивнул. Стоило автомобилю тронуться, как снег усилился, повалив с удвоенной силой, отчего у Шанталя возникли сомнения, а смогут ли они вернуться назад? Не засыплет ли снег проезд? И вообще получится ли у Шанталя с Кэмероном хотя бы к назначенному месту пробраться? Вдруг столицу уже скрыло под толстым слоем снега? Внутри города его наверняка моментально расчистят, но вот на подступах к Капитолию едва ли кто-то станет работать в такой день… — Жаль, что Татум пришлось оставить одну, — заговорил Кэмерон, поворачивая на соседнюю улицу. — Неправильно бросать её в праздничную ночь. Загрустит ведь. — Нельзя брать её с собой, Кэмерон, — тихо ответил Шанталь, мысленно представляя себе, как Татум совсем одна проводит ритуал или, чего доброго, идёт в одиночестве на кладбище, куда она ходила по любому поводу и в любой праздник. — Если бы была такая возможность, я бы не раздумывал, но… Поверь, мне тоже не по себе от этого. Многие годы мы праздновали вместе. Могу только представлять, что она сейчас чувствует. — Мы испортили ей праздник, — подытожил Кэм. — Мы уроды. — Мне правда жаль, но Рождественская ночь — лучшее время для подобной миссии и вообще любого грабежа. Даже люди из штаба проводят этот праздник по домам. Лучшего момента не выгадать. Если мы не хотим, чтобы нас выследили и поймали, действовать нужно сегодня, — серьёзно ответил Шанталь, хоть эти слова и дались ему с трудом. Шансов отпраздновать Рождество в окружении близких у него оставалось всего-то ничего, но и эти крохи радости приходилось тратить на поиски непонятных предметов. Шанталь глядел на лобовое стекло и размышлял. Стекло, естественно, было с подогревом, потому все падающие на него снежинки, мгновенно таяли, жижей растекаясь по поверхности, с которой их стирали бодро машущие дворники. Ночь выдалась тёмной, пугающей. Когда машина выехала в ту часть поселения, где фонарей было меньше, Шанталю показалось, будто он затерялся в пространстве. Благо, в машине подмигивал навигатор, по которому можно отслеживать маршрут Кэмерона. — Странное Рождество, не так ли? — спросил Кэмерон, поглядывая на Шанталя. — Не отворачивайся от дороги, — отозвался тот, указав рукой на падающий за окном густой снег. — Погода оставляет желать лучшего. Стоит внимательнее глядеть вперёд и ехать как можно осторожнее. Кэмерон хмыкнул и улыбнулся, понимая, что по меркам Шанталя ехал он, видимо, слишком быстро, да ещё и отвлекался, что явно его тревожило. — Я хорошо вожу, хоть и не люблю это дело. Можешь не переживать — доберёмся в целости и сохранности! Кстати, — вспомнил он, вновь отвернулся от руля, и подхватил стального цвета небольшой цилиндр, который затем передал Шанталю. — Согревает. Рекомендую. — Спасибо за предложение, Кэмерон, но я уже согрелся естественным путём. Несложно было догадаться, что именно Дю Пон налил в термос. Шанталю даже показалось, что от Кэма уже исходил аромат кофе, коим он мог напитаться, пока его готовил. — Не стесняйся, — подкалывал Шанталя тот. — После кладбища ты точно проникнешься желанием пропустить стаканчик. Ну и холодина же на улице! Настоящее Рождество. Только погляди, сколько снега уже навалило. Когда-то мы с Татум в нём купались и избивали друг друга снежками, а потом меня изгнали и веселье закончилось. Разочарование. — Как грустно, — слегка наиграно проговорил Шанталь, глядя на Кэма. — Если вы поженитесь, то снова сможете купаться в снегу и избивать друг друга снежками. — Оно того стоит. — И правда ведь… — задумчиво сказал Шанталь, откинулся на спинку кресла и обратил свой взгляд на падающий за окном снег. Свет фар упирался в темноту, с трудом её прорезая. Время от времени на встречной появлялись другие машины, точно так же продирающиеся сквозь тьму и снег, а на тротуарах, кутаясь в шубы и тёплые пальто, виднелись изредка появляющиеся люди, по каким-то непонятным причинам решившим провести праздник не в тёплом доме, а под снегопадом. — Ты уверен, что нас пропустят в Капитолий? — поинтересовался Шанталь, задумчиво водя пальцем по стеклу. — Разумеется, — безапелляционно заявил Кэм. — Мы же едем праздновать в столичный клуб, забыл? — С могильной плитой. — Кладбище тоже можно считать клубом по интересам, если что, просто миротворцам знать об этом необязательно. — Улыбался Кэмерон. Шанталь искоса на него взглянул, размышляя о том, что Дю Пон, вероятно, с нетерпением ждал эту поездку и единственное, что её омрачало — то, что Татум нельзя брать с собой. В остальном он был доволен. Непроизвольно Шанталь представил Кэма на своём месте. Представил, как тот делает отчёты, объясняется перед Ланой Кинберг, раскапывает могилы, отбивается от шпионов… Кэмерону явно такой досуг пришёлся бы по душе. — К твоему счастью, люди вроде меня нередко проводят Рождество в столичных клубах, потому в нашу легенду обязательно поверят. А вообще мне там не нравится. — Покачал головой Кэм, слегка поморщившись. — Я считаю празднование такого дня в зачуханном клубе безвкусицей. Все эти клубы такие дешёвки… Мы с семьёй бывали в таких заведениях на Рождество несколько раз, и знаешь что? Это были худшие праздники в моей жизни. Тоска зелёная. Добровольно мы бы туда не поехали, но, сам понимаешь, компаньоны по бизнесу бывают разные. С кем-то достаточно переговоров по телефону, а с кем-то приходится идти в душный во всех смыслах клуб. — Или на кладбище, — вставил своё слово Шанталь, а когда Кэмерон скептически на него взглянул, улыбнулся. — Ты прямо-таки излучаешь энтузиазм, как я погляжу, — иронизировал Кэм. Шанталь пожал плечами. — Мы едем раскапывать могилу. Загробному делу нужен загробный энтузиазм. — Папины партнёры, к счастью, могилы не раскапывают, но, знаешь, некоторые клубы те ещё могильники, — вернулся к своему рассказу Дю Пон. — Первое Рождество в клубе было просто скучным, но второе вышло совсем никчёмным. Все кругом пили и сходили с ума, в воздухе стоял тяжёлый запах какой-то гадости, а стаканы нам подносили с жирными отпечатками. Плохо помытые, то есть. — Не очень-то ты жалуешь Капитолий, — заметил Шанталь. — Я люблю Первый. У меня было обязательство ходить на Жатву, в отличие от тебя, но я всё равно люблю это место. Здесь спокойно. В столице всё… слишком. Чересчур. Она хороша в качестве одного здоровенного магазина, но ужасна как место, в котором можно жить. Уж прости. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, хотя мои впечатления слегка идут вразрез с твоими. Не потому что ты не прав, а потому что родители подарили мне счастливое детство, — с теплотой вспоминал Шанталь. — Для меня Капитолий всегда был родным домом. Родители выстроили мир, в котором мне было хорошо. Я прожил в нём до самой их смерти, а затем увидел, как обстоят дела на самом деле. Без прикрас. Без людей, которые умели мир менять. — Вы не ходили в клубы на Рождество? — Что ты, нет, конечно. У нас был тихий и уютный семейный праздник с выпечкой, рождественским деревом в горшке и корзинкой апельсинов, а после ужина папа читал нам с мамой рождественские истории. Каждый год разные, — вспоминал Шанталь, задумчиво глядя в окно, за которым проплывали светящиеся в праздничных огнях дома. — Класс. Я бы сейчас от выпечки не отказался. Праздничный термос всё ещё в силе, кстати, — напомнил Кэмерон и пододвинул его ближе к Шанталю. Тот кивнул, но к кофе не притронулся, продолжая зачаровано глядеть за окно. В машине было так тепло и уютно, что довольно быстро его разморило, но он знал, что сегодня засыпать нельзя. Дрёма Шанталя могла передаться и Кэмерону, а он сидел за рулём, к тому же в пути могло случиться что угодно, потому следовало быть начеку, да ещё и в такую погоду. К счастью, на дворе хотя бы не было метели, и снег шёл спокойно, не усугубляя видимость окончательно. Довольно быстро машина покинула пределы округа и выехала на открытую дорогу, ведущую в Капитолий. Здесь не было фонарей, не было других машин, и разметка тоже не виднелась. Шанталь встревоженно глядел наружу через лобовое стекло и не понимал, где вообще дорога, и не съехал ли автомобиль куда-то в сторону на пустырь. Единственным спасением в столь жуткую погоду стал навигатор, по которому Кэмерон и направлялся, чтобы не сбиться с пути. Периодически Шанталь поглядывал на навигатор, чтобы удостовериться, что машина всё ещё движется в правильном направлении, но Кэм, кажется, и без него доехал бы до столицы, ни разу не сбившись с маршрута. Дворники скользили по стеклу без устали. Чем ближе машина подъезжала к столице, тем сильнее валил снег. Шанталь практически всю дорогу глядел в окна, временами переговариваясь с Кэмероном, который беседовал с ним свободно как со старым другом, что побуждало Шанталя чувствовать неловкость, ведь он искал себе сообщника, а не собеседника. Когда машина приблизилась к границе с Капитолием, Шанталь напрягся. Не может быть, чтобы их не остановили. Да, рождественская ночь была в разгаре, но для защиты границ праздников не существовало. — А вот и гости, — констатировал Шанталь, когда дорогу перекрыл шлагбаум и из освещённой будки вышли два вооружённых миротворца. Остальные, судя по всему, остались внутри. Снег валил такой, что различить белую униформу даже под светом фар оказалось затруднительно. Если бы не оружие, Шанталь бы и не понял, что к машине направляются люди. — Нас пропустят, не переживай, — спокойно сказал Кэмерон и открыл окошко, чтобы побеседовать с охраной. — Неужели не сидится дома в такую метель? — громко спросил голос из-под шлема. — Кто такие и куда направляетесь? — Вы меня не узнаёте? — укорил миротворцев Кэмерон. — Я думал, что вам уже надоело видеть моё лицо. Имя Кэмерон Уолтон Дю Пон вам о чём-то говорит? — Он протянул миротворцам свои документы. Те уже поняли, кто сидел перед ними, потому документы приняли не особо охотно. — Кто? Тот самый Дю Пон, что ли? — отозвался второй миротворец, всматриваясь в лицо водителя. Кэм кивнул. — На кой чёрт в такую погоду катаешься? Застрять в сугробе не боишься? У нормальных людей сейчас Рождество и семейные посиделки. — Я, как и вы, получается, ненормальный. Семейные посиделки для стариков, а я направляюсь праздновать в клуб. Один из миротворцев засмеялся и покачал головой. Шанталь физически ощутил его презрение по отношению к Кэму, но к миротворцам поворачиваться лицом не спешил, с полузакрытыми глазами продолжая глядеть в окно. — Клуб, значит? — Миротворец снова покачал головой. — Отлично. Очень вовремя. А это кто с тобой? — Мой друг. — Он хотя бы жив? — Жив, но пьян. — И ты тащишь его в клуб? А сам-то не пьян? — Я же за рулём. Сегодня для меня спиртного не существует. Мой друг употребил за нас обоих. Если не верите, можете провести экспертизу. Отец прикончил бы меня, если бы я уехал в столицу в нетрезвом виде. — Кэмерон говорил так убедительно, что не поверить ему невозможно. Второй миротворец, преимущественно помалкивающий, толкнул напарника в бок и показал ему что-то на светящемся планшете, поверхность которого быстро засыпалась снегом. — И правда Дю Пон, — подытожил первый миротворец. — Ладно, проезжай, но без глупостей там. Только дебоширов из округов нам не хватало. Своих с лихвой. — Если вы знаете моего отца, то вы должны знать и то, что дебош — не про меня. Всего хорошего и весёлого вам Рождества! Кэмерон закрыл окно, а один из миротворцев махнул рукой, после чего шлагбаум, преграждающий путь машине, поднялся вверх. Дю Пон спокойно проехал под ним и немного прибавил скорость. Лишь когда миротворческий пост оказался далеко позади, Шанталь, не отрывая голову от на диво удобной спинки кресла, повернулся к Кэмерону. — Дебош не про тебя? — скептически спросил он и улыбнулся. — А как называется ваш с Татум досуг? — Шалости, — подобрал правильное слово Кэм, улыбаясь Дилони в ответ. — У меня прекрасная репутация. Можешь кому угодно рассказать о моих шалостях и тебе никто не поверит. — Только потому что у меня тоже прекрасная репутация, из-за которой мне никто не верит. — Нужно сыграть с тобой в покер. У тебя получится. Так куда мы едем? Арлингтон? — уточнил Кэмерон, сворачивая направо. Шанталь отвечать не спешил. Он задумчиво рассматривал шатающихся по улице людей, радостных и счастливых, в дорогих, пёстрых нарядах и с огоньками в руках. — Есть кто на связи? Эй. Едем на Арлингтон? — Да, — коротко ответил Шанталь, не отрываясь от наблюдения за знакомыми улицами, домами и магазинами. За время отсутствия Шанталя, Капитолий особо не изменился. Странно осознавать, что совсем скоро Дилони снова вернётся сюда и будет жить в этом цирке как прежде. Хотя как прежде уже никогда не будет. — Ты так смотришь, будто Капитолий тысячу лет не видел, — подметил заинтересованность Шанталя Кэм. — Ты ведь каждый год приезжаешь сюда? — Да, только по городу езжу исключительно с мешком на голове, — почти прошептал Шанталь. К счастью, машина работала очень тихо, потому различить его шёпот не было проблемой. — Как заботливо со стороны штаба. Буду думать, что тебе натягивали мешок на голову для того чтобы уши не мёрзли, а не потому, чтобы ты не запомнил дорогу, которую и так знаешь. Машина быстро углубилась в столичные улицы, то и дело сворачивая, покуда Дилони не различил знакомые окрестности того самого кладбища. Внутри столицы снег прибирали сразу несколько видов машин, потому дорога, как и тротуары, была чиста, что позволило Кэму ехать чуточку быстрее, но чем глубже он заезжал, тем более заснеженной казалась территория. Арлингтонское кладбище никто и не собирался чистить. — Езжай направо, — командовал Шанталь. — Там путь к могиле короче, но ворот нет, только калитка. — Он потянулся к заднему сидению и подхватил с него своё пальто и куртку Кэма. Дю Пон подъехал к калитке, заглушил мотор и принял из рук Шанталя свою куртку, которую быстро надел, застегнул, а на голову набросил капюшон. Шанталь одевался медленнее, попутно удивляясь тому, что пальто действительно успело полностью высохнуть, да ещё и приятно нагрелось… Первым из машины вышел Кэм. Снег угрожающе захрустел под его ногами, а в остальном его окружала гробовая во всех смыслах тишина. Снаружи кладбища жёлтым светом горели высокие фонари, в то время как территория самой усыпальницы была полностью погружена во тьму. Снежинки мягко сыпались с неба, а мороз здесь оказался сильнее, чем дома, хотя, быть может, сейчас, глубокой ночью, и в Первом настолько же похолодало. Таким тихим и пустынным Кэмерон не видел Капитолий ещё ни разу. Он огляделся по сторонам, после чего подошёл к багажнику, чтобы вытащить оттуда раскладную подставку на колёсиках, а затем и могильную плиту, замотанную в плотную чёрную плёнку. Шанталь почти бесшумно хлопнул дверью, проследовал к багажнику и первым делом вытащил рюкзак с инструментами, который забросил себе на плечи, а после велел Кэмерону вытаскивать могильную плиту. Дю Пон разложил подставку с колёсиками, оставив её рядом с машиной, затем схватился за один край плиты, Шанталь подхватил другой, и они вместе вытащили её из багажника, усадив на странное подобие тачанки, при помощи которой плиту можно было доставить к месту назначения и заменить настоящей. Шанталь захлопнул багажник, Кэм запер машину, и они направились к калитке, ведущей к людским захоронениям. — Нужно было брать подставку с лыжами, а не колёсиками, — прошептал Кэм, поняв, что колёсики по снегу едут не так хорошо, как хотелось бы. — Значит, тут проход в этот… загробный мир, в который ты постоянно катаешься? Шанталь шёл впереди Кэма, освещая дорогу блеклым светом фонарика. Снег валил такой, что его освещения хватало только на метр перед своим носом, но это даже к лучшему. Шевеление на кладбище никто не должен заметить, а путь к могиле Тэма Андерсена Дилони и без того прекрасно помнил. — Да, тут. Надеюсь, мы никому не попадёмся на глаза. Снег едва ли прекратится до утра, а значит, успешно скроет следы нашего пребывания. Шанталь быстро замерзал. Он то и дело выдыхал клубы пара и морщился, когда снег попадал ему в глаза, тая и одновременно примерзая к ресницам. Засыпанные снегом надгробья выглядели странно, будто кладбище забросили много лет назад. Снег скрыл имена похороненных здесь людей, но многих из них Шанталь помнил, каждый год боясь увидеть новые знакомые имена. Он петлял между могильными плитами, заходя всё глубже и глубже в чащу кладбища, пока Кэмерон покорно следовал за ним, волоча за собой поддельную плиту. — Здесь вполне себе страшно ночью. Татум бы понравилось, — сказал он, вслед за Шанталем обходя сухое корявое дерево, высаженное рядом с чередой одинаковых могил. Кэм случайно задел одну из его веток и с дерева посыпался мягкий и воздушный снег. — Страшно и красиво. Сводить бы её сюда на свидание. — Выстроите себе коттедж с видом на кладбище. — Классная идея, — воспринял шутку всерьёз Кэм. — Возьму на вооружение. Это же старая часть кладбища, да? Самая старая… Мы точно идём в правильном направлении? Внезапно Шанталь замер, остановившись прямо напротив могильной плиты, так же, как и все прочие, облепленной снегом. Кэмерон огляделся по сторонам, решив, что Дилони остановился, потому что мог кого-то заметить, но ошибся. Шанталь наклонился к надгробью и сбросил с плеча рюкзак. — Мы пришли, — без энтузиазма объявил он, открыл рюкзак и принялся вытягивать из него инструменты прямо на могилу, держа фонарик в зубах. Кэмерон заинтересовано глядел на надгробье, не представляя, как Шанталь умудрился отыскать необходимое, даже не протерев табличку с именем. Недолго думая, он подошёл к плите и по тому месту, где обычно высекают имя и фамилию, провёл рукой. Снег осыпался, и перед Кэмом предстало самое неожиданное имя из всех, которое только можно было не ожидать. — Тэм Андерсен? Тот ненормальный? — не понял Кэмерон, глядя то на имя, то на Шанталя, продолжавшего спокойно заниматься своими делами. — Зачем мы пришли сюда? Разве мы не должны искать могилу твоего родс… — начал было он, но осёкся. Тогда-то Шанталь и взглянул на него. Как-то слишком обречённо. До ненормальности обречённо. — Матерь божья… — одними губами прошептал Дю Пон и снова потёр надпись высеченную на камне. Ошибок быть не могло. Могила действительно принадлежала Андерсену. Дата рождения и смерти указана верно, имя тоже. На плите даже ворона высекли! — Этого не может быть. Ведь так? Скажи, что я всё нафантазировал. — Я был бы рад сказать тебе это, но нет, — спокойно сообщил Шанталь и вымученно улыбнулся, после чего продолжил что-то искать в своём рюкзаке. Кэмерон беспомощно наблюдал за его действиями, ощущая себя героем собственного сна, ведь только во снах могли происходить столь сюрреалистичные вещи. — Ты один из них? — всё ещё не верил он. — Обалдеть. И давно ты знаешь? — С детства. Кэмерон шумно выдохнул и тихо засмеялся, беспомощно глядя по сторонам. Чокнуться можно… — Постой, но откуда у него могут быть потомки? Разве их всех не перебили? — шептал Кэмерон, чтобы не стать источником шума и не выдать своё с Шанталем присутствие. — Я не прямой его потомок. Мы косвенные родственники, но и прямые потомки у него остались. Скорее всего, кто-то из них ещё жив. По крайней мере, были живы, когда я проживал в Капитолии. — Откуда у него вообще могли взяться дети? Кто эта сумасшедшая женщина, что родила ему ребёнка? Кто его похоронил? Кто вообще позволил хоронить этого человека здесь, рядом с другими? Его вычеркнули из истории, но могилу построили? Это же, блин, алтарь зла. Вот где Татум нужно колдовать. — Даже у сумасшедших бывают дети, Кэмерон. Им передалась и его… особенность. — Так это правда? Татум говорила, что в него вселились несколько злых духов, из-за чего этот Андерсен стал оборотнем, умеющим перевоплощаться в разных людей. — Отчасти Татум права, только это не злые духи, а раскол личности. Тяжёлая форма. У Андерсенов это передаётся по мужской линии. — А ты? — Только у прямых потомков. Мои предки были родственниками Тэма, но не его детьми. Если у тебя уже прошёл шок, помоги мне разгрести снег, пожалуйста, — вежливо попросил Шанталь, говоря об Андерсене так же спокойно, как и о снеге. Это обескураживало. Кэмерон сел на корточки рядом с ним и принялся разгребать снег около могильной плиты, не сводя с Шанталя глаз. Ему требовалось время, чтобы переварить новую информацию. — Так вот почему Татум в тебя так вцепилась, — протянул Кэм и покачал головой. — Ты, буквально, её идол. — Она не знает, — отрезал Шанталь, тревожно оглянулся по сторонам и стряхнул снег с капюшона, накопившийся на нём слишком быстро. — Ты ей не сказал? — Никому не сказал. — Татум правда ведьма… — не веря собственным словам, прошептал Кэмерон, активно отгребая снег от могильной плиты. — Она почувствовала в тебе гены Андерсена, поэтому так самоотверженно в тебя вцепилась! Ощутила в тебе зло с самого начала. Обалдеть. Вот и не верь в чёрную магию. — Кэмерон, — вздохнул Шанталь. — Чёрной магии не существует, а я не зло. Мы всего лишь дальние родственники. Все люди так или иначе друг другу родственники, но на этом их связь заканчивается. У меня и этого человека нет ничего общего, кроме родословной, которая отражается лишь на бумаге, а не на мне и моём поведении. — Разве не из-за этого убили твоих родителей? А говоришь, не отражается… Убийство Андерсенов что-то вроде семейной традиции для жителей Панема. Шанталь выгреб весь снег со своей стороны и устало взглянул на Кэма. — Я не знаю, из-за этого их убили или нет. Возможно, это лишь половина мотива, — прошептал он, отдал фонарик Кэмерону, потянулся к рюкзаку и вытащил из него лом. Провернув его в руках подобно шесту, коим Шанталь пользовался на занятиях с Гао, он опустился рядом с надгробьем и вбил острую часть лома в землю, прилегавшую к камню. Кэм внимательно наблюдал за тем, как лом ударялся о замёрзший грунт, откалывая от него небольшие куски, и думал о том, что в тёплую пору изымать надгробье было бы проще, хоть их наверняка уже бы поймали. Кэмерон осмотрелся по сторонам, стараясь прислушиваться к малейшему шороху, но стук лома о землю всё собой перекрывал. — Ты уверен, что нас не заметят? — Уверен. Внизу никого нет. Если и есть в году день, когда подобное возможно, то лишь сегодня, — уверено ответил Шанталь и указал рукой на рюкзак. — Давай домкрат. Кажется, я поддел плиту. Кэмерон слегка заторможено вытащил из рюкзака небольшой домкрат, подошёл к плите с той стороны, где Шанталь её подцепил, и просунул под её основание тонкую пластинку. — Придержи плиту, — сказал Кэм и принялся крутить ручку. Постепенно низ плиты начал приподниматься, а сама она еле заметно наклоняться вперёд. Шанталь притянул подставку впритык к плите и взялся за ледяной слегка шероховатый камень обеими руками, чтобы та не рухнула столбом в подставку. — Почему ты не сказал мне раньше о том, на чью могилу мы собрались? Шанталь стряхнул с выглядывающих из-под капюшона волос снежинки и задумчиво посмотрел в сторону. На кладбище царила такая тишина, что даже его дыхание казалось слишком шумным, что уж говорить о голосе. — Ты бы мне не поверил, — тихо ответил Шанталь и склонил голову набок, глядя на Кэмерона, активно продолжающего крутить домкрат. Одно дело самому творить странные и незаконные вещи, но совсем другое — просить Кэмерона заниматься подобным. Что с ним станет, если об этом узнают? Шанталю терять нечего. Да, его могут убить за всё это, но… даже если он ничего этого не совершит, его всё равно могут убить. Ему нет разницы, что делать, ведь исход один, в то время как Кэмерон мог потерять очень многое… — Недооцениваешь меня, — почти с укором сказал тот. — Сейчас же верю. — Потому что увидел всё своими глазами. Надгробье, кладбище… Я не хотел взваливать на тебя это раньше времени. — Поэтому решил устроить шоковую терапию. Манипулятор, — покачал головой Кэм и поднапрягся, видя, что плита почти поддалась и вот-вот вывалится наружу. — Смотри, твой предок почти созрел. — На самом деле его тела здесь нет. Могила пустая. Надгробье здесь лишь отпечаток истории и место почтения памяти. Это не захоронение. — Кто-то хочет чтить его память? — хмыкнул Кэмерон и улыбнулся, смахивая свободной рукой падающие на лицо снежинки. — Могила не выглядит заброшенной, значит, находятся безумцы. А ещё обрати внимание на то, как сохранился камень. Это надгробье стоит тут уже целую вечность, но время его пощадило. Это любопытно, учитывая, что в могиле даже тела нет. Если и есть место, где можно спрятать что-то, сохранив это на долгие годы, то только эта могила. Её не снесут и не повредят, ведь она — часть Арлингтона, который, в свою очередь охраняется. Качественно сделанное надгробье не разрушилось от времени, а искать внутри него никто до сих пор не додумался. Могила Тэма Андерсена — не место почтения памяти и не место захоронения, каким оно притворялось. Это почтовый ящик, в котором хранилось послание. Чем больше Шанталь думал об этом, тем сильнее верил. Окружающие считают, что это памятка истории и лишь знающий поймёт, что это самый надёжный на свете сейф. Когда плита, наконец, выпала в подставку, Шанталь облегчённо вздохнул и откатил её назад, после чего на пару с Кэмероном поднял плиту-подделку и водрузил её в отверстие в земле, уже успевшее покрыться слоем пушистого снега. Как Шанталь и просил, низ у новой плиты сделали немного уже, чем у старой, чтобы она точно влезла в углубление, и по ней не пришлось колотить ломом. Пару раз стукнуть всё же пришлось, дабы плита осела, но эта мелочь никак не отразилась на внешнем виде камня. — Будто ничего и не случилось, — подытожил Шанталь. Снег быстро облепил верхушку надгробья. На крылья ворона осели крупные пушистые снежинки, а его зелёный глаз поблёскивал под светом фонарика. Чтобы завершить работу, Шанталь притоптал руками выбитые клочки земли и дабы скорее скрыть следы собственного пребывания здесь, присыпал их снегом. — А теперь быстро уходим, — командовал он, сгрёб все инструменты обратно в рюкзак и забросил его на плечи. Возвращались Шанталь с Кэмероном тем же путём, которым сюда и пришли. Снег уже успел скрыть их следы, чему Шанталь радовался — они даже Капитолий покинуть не успеют, как кладбище вернётся ровно к тому же виду, в каком оно было до их приезда. Снег трещал под подошвой ботинок Шанталя, шнуровка которых полностью им забилась. Шанталь то и дело стряхивал снег с головы и плеч, но снегопад всё не унимался. Благо, не было ветра, иначе видимость была бы ещё хуже. Выйдя через калитку на улицу, Шанталь облегчённо вздохнул. Вокруг ни души. Даже отдалённого шума не слышно. Одинокие фонари смутно освещали пустующую улицу, а гигантское кладбище осталось в густой непроглядной тьме. Дилони поёжился и сбросил тяжёлый рюкзак в багажник. Инструменты тихо звякнули. Чтобы те не мешали надгробью, Шанталь отодвинул их в угол и кое-что вытащил из рюкзака, едва не позабыв о своей задумке. Он поспешил открыть дверь салона и запихал свёрток под своё сиденье. Кэмерон, возясь с каталкой, ничего не заметил. Осталось дело за малым. Шанталь и Кэм синхронно схватились за плиту, подняли её и настолько аккуратно, насколько это было возможно, и усадили в багажник. Сверху Кэм положил подставку и захлопнул багажник. Готово. Перед тем, как сесть в машину и Шанталь, и Кэм сняли с себя верхнюю одежду, чтобы отряхнуть её он снега, который в тёплом салоне тотчас обратился бы в воду. Кое-как расправившись с одеждой, они бросили её на заднее сидение, уселись и захлопнули двери. Загудел мотор, заработали дворники. Всего парой движений они сбросили со стекла снег, после чего автомобиль тронулся, а по его салону пополз приятный горьковатый аромат кофе. На кладбище Шанталь замёрз настолько, что и в машине продолжал чувствовать холод, слегка подрагивая даже несмотря на горячий поток воздуха, расплывающийся по его ногам и рукам из автомобильного обогревателя. Кэмерон, хоть и был одет не так хорошо, как Шанталь, с виду будто и не замёрз вовсе, а когда принялся пить из стаканчика горячий кофе, окончательно согрелся. — Налей себе. Смотреть на твоё синюшное лицо противно. От одной порции твоя печень не разложится, — всё не унимался Кэмерон. Шанталь устал отбиваться от его предложений выпить кофе, который Дилони просто не любил, тем более, настолько насыщенно-едкий, как у Кэма. — Я уже согрелся, — соврал Шанталь. Он отбросил волосы назад и взлохматил их. Если пальто можно было снять и отправить сушиться на заднее сидение, то высушить после снега волосы так легко нельзя. Шанталь покосился на Кэма, сомневаясь, стоит его просить или же нет… — Можешь меня подбросить кое-куда? Кэм оторвался от наблюдения за дорогой и повернулся слегка удивлённым лицом к Шанталю. — Куда? Разумеется, этого вопроса не избежать. — Я покажу дорогу, — уклонился от прямого ответа Шанталь. Кэмерон сделал вид, что его ничего не смутило, и закивал. Даже о кофе своём позабыл… — Так мы не только за надгробьем приехали, да? — Только за ним. — Куда же ты собрался тогда? — Шанталь невинно улыбнулся и пожал плечами. — Не скажешь? Ну, конечно, чего это я. Задаю тут вопросы, интересуюсь. Надо бы отучить себя от этой дурной привычки. — Давно пора. Езжай направо. Когда окажешься на перекрёстке, свернёшь ещё раз направо, а дальше вперёд по мосту, — пояснил Шанталь, глядя в окно на густо падающий снег. — И, пожалуйста, не пытайся вычислить, что расположено в том районе. — И в мыслях не было, что ты. Не опасно ли нам кататься по столице с этой игрушкой в багажнике? — Погода на нашей стороне. Сейчас камеры едва ли способны что-то увидеть, а значит, и люди по ту их сторону тоже. Мы в тени. Это много времени не займёт, не переживай, — убедил Кэма Шанталь и покосился себе под ноги. Спрятанный им свёрток виден не был, да и не столь важно увидит его Кэм или нет… Довольно быстро машина оказалась на мосту, потому Дю Пон обратился к Шанталю за новыми инструкциями, которые он охотно ему продекламировал. Несмотря на то, что Шанталь давно не жил в столице, большую часть её улочек и дорог он прекрасно помнил, потому к указанному месту добрался быстрее, чем предполагал. Кэмерон остановил машину и Шанталь поспешил натянуть на себя влажное пальто. Он даже пуговицы застегнуть не успел, когда открывал дверцу, выходя наружу. Впопыхах Дилони всё же их застегнул, но тем временем ему на голову осел слой снега, который Шанталь стряхнул прежде чем набросил капюшон. Всё это время Кэм внимательно наблюдал за ним. — Заглуши пока мотор. Я вернусь минут через пятнадцать. Не стоит гудеть тут пока меня не будет. — Далеко идёшь? Давай, подброшу. — Нет, жди меня здесь. Я мигом, — пообещал Шанталь, вытащил из-под сиденья свёрток и, захлопнув дверь, куда-то побежал. Кэмерон не сводил с него глаз. Правду люди говорили, что Шанталь странный, вот только странность его заключалась совсем в другом. В секретах, вращающихся вокруг него. Кто бы мог подумать, что под самым носом у Кэмерона творилась живая теория заговора, как в романах Татум, а Кэм даже не знал об этом! И куда, спрашивается, стратег ушёл? Район здесь был тихий и пустынный. Дома стояли друг от друга далеко, дорога широкая. Подвезти Шанталя к необходимому месту проблемой не было, значит, тот просто не хотел подпускать Кэмерона туда, куда направился. Кэм быстро пробежался глазами по окружавшим его многоэтажкам и задумался. Сам он в этом месте раньше не бывал, но… Дю Пон вытащил свой коммуникатор, открыл карту местности и та мигом определила его местоположение. В голове Кэм прикинул с какой скоростью Шанталь бежит, прикинул как далеко он мог убежать и вернуться за пятнадцать минут и… Оставалось надеяться, что в том свёртке, который Кэмерон разглядел, как бы Шанталь ни старался его спрятать, не было взрывчатки, а Дилони не собирался устроить теракт в Рождество. Прошло тринадцать минут, когда Шанталь вновь возник на горизонте. Он спешил, переходя с ходьбы на бег и обратно. Кругом никого, но огни в окнах людей светили ярко. Шанталь сбросил с себя пальто, отряхнул его, метнул на заднее сидение и снова сел на своё. Лицо его слегка покраснело от мороза, а к волосам примёрзли снежинки. — Уезжаем? — вместо тысячи вопросов спросил Кэмерон, на что Шанталь кивнул. Свёртка в его руках больше не было. Ну ладно… — Рождественским дедулей подрабатываешь? — Кэм красноречиво взглянул на ладони Шанталя, намекая на свёрток. Мотор загудел, дворники принялись за работу. — Не понимаю о чём ты, — привычно выкрутился Шанталь. — А если бы понял, то тебе бы не сказал. — Просто скажи, что ты не бомбу там заложил. — Я не заложил там бомбу. Кэм покачал на это головой, развернул машину и поехал в обратную сторону. По пути им с Шанталем встречались как оживлённые улицы с толпами людей и автомобилей, так и пустыри, где никого не было. Снегоочистительные машины носились по улицам, сгребая снег в прицепы, а дворники с лопатами счищали его с тротуаров, подбрасывая к ковшам, чтобы удалить как можно больше снега с улиц. — Ты хоть знаешь кто такой этот Андерсен? — Вот и посыпались вопросы. Ещё нескоро Кэмерон утолит свой информационный голод и успокоится, впрочем, повод у него оказался более чем достойный. Шанталь безэмоционально хмыкнул и склонил голову набок, задумчиво наблюдая за тем, до чего же помешанными на чистоте были капитолийцы, даже снег считая грязью… — Знаю больше, чем хотел бы знать. — Мои предки жили при нём, — рассказывал Кэмерон. — Тогда мы ещё не были банкирами, но были торгашами. Сейчас про Андерсена сохранились разве что детские страшилки. Правду давно стёрли, но некоторые люди из поколения в поколение передают её. Когда бабушка злилась на меня из-за баловства, она рассказывала мне страшные сказки про него, и знаешь что? Это были не сказки. В сказках всегда есть магия, а злодея наказывают. В её сказках этого не было. Она всегда поддерживала Сноу, потому что боялась, что объявится очередной Андерсен. Говорила, что лучше смотреть Игры раз в год, чем снова столкнуться с кем-то подобным, хотя она-то Андерсена не застала. — Твоя бабушка само радушие. — Она думала о бизнесе, а не о том, что её внук может попасть на арену. Хорошо, что она не дожила до этого момента, иначе убила бы тебя своей клюшкой. Скверная была старушка и очень жадная, а ещё отлично ладила с Татум. — Вот видишь. Достаточно всего лишь имени, чтобы тебя ненавидели, и никакие хорошие поступки этого не исправят. То, кем был мой родственник, ничего не должно значить сейчас. Я не имею никакого отношения к тому, чем занимался этот человек вечность назад. Сейчас он просто сказочный злодей и детская страшилка. — Лукавишь. Твои родственники в своё время скупили довольно много земли и недвижимости, которая после катастроф чудом уцелела. У тебя богатое наследство, дружище. — Я не прямой его наследник, Кэмерон. Если бы воображаемое наследство и существовало, то оно досталось бы другой семье, чему я только рад. Прошло много лет. Земля общая для всех нас и подобного «наследства» больше нет. Тогдашние люди были дикарями и законы их были дикими. Нельзя присваивать себе то, что тебе не принадлежит. — Разве это имеет значение, если на вас до сих пор охотятся? Ты можешь думать, что твоё наследие ничего не значит, но другие так не думают и это плохо. С этим нужно что-то делать. — Люди верят в легенды. Андерсены просто часть страшной сказки. После Тэма Андерсены не представляли угрозу и никогда не будут её представлять. Взгляни на Татум. Она верит в магию и колдунов, хотя очень умна. Верит, точно как те бесноватые фанатики, жившие ещё в средних веках — эпоху смрада, безумия и отсутствия знаний, хотя сама живёт в век коммуникаторов. Те, кто боятся, что Андерсены примутся за старое, страдают скудоумием. К сожалению, таких людей много и у всех свои мотивы. Андерсен давно перестал быть исторической персоной. Он превратился в мифическое чудовище вроде вампира или демона. Люди боятся не Андерсенов, а тот образ, который выдумали и поверили в него. Все любят страшные истории. С их помощью проще отвлекать внимание от реальных проблем. — Штаб знает о том, кто ты такой, но кроме него кому ещё это известно? — Надеюсь, никому, — ответил Шанталь и поджал губы. — Информация слишком ценная, чтобы необдуманно ею разбрасываться. Влиять на меня с её помощью можно только до тех пор, пока остальные не знают правду. Штаб потеряет рычаг давления, потому вряд ли это известно кому-то, кроме очень ограниченного круга лиц. Если штаб захочет меня продать, то отыскать клиентов для этого несложно. Капитолий первым сотрёт меня в порошок. — Как ты вернёшься сюда после смерти? — задал абсолютно резонный вопрос Кэмерон. — У тебя враги со всех сторон. — Знаю. Поэтому мне и нужно вернуться. Буду наблюдать за ними, — тихо сказал Шанталь, внимательно всматриваясь в зеркало заднего вида. — На ближайшем перекрёстке сверни налево. — Ты говорил, что здесь нужно свернуть направо. — Я передумал. Похоже, у нас хвост. Кэмерон, хмурясь, присмотрелся к зеркалу. За его машиной действительно медленно плелась другая. Она держалась поодаль, потому рассмотреть, как она выглядит, не получалось. Снег усилился, потому единственное, что Шанталь и Кэмерон отчётливо различали — яркий свет фар. На перекрёстке Кэмерон по велению Шанталя свернул налево, продолжая ехать с той же скоростью. Какое-то время фар позади видно не было, а затем… — Я же говорил, — прошептал Шанталь и сделал глубокий вдох. Машина продолжила ехать за ним. — Не прибавляй газ. Езжай до следующего перекрёстка, там повернёшь направо, спустишься вниз и проедешь под мостом. Нужно аккуратно сбросить этот хвост. — Не понимаю. С кладбища мы уехали чистыми. Хвост появился после того, как ты куда-то вышел. Куда ты ходил? — Это не имеет значения, но хвост пристал к нам оттуда, ты прав. Машина тонирована, номера сейчас не разглядеть. Кем бы ни был преследователь, он не знает кто мы, а значит, мы вне зоны риска. Главное, не подавать виду, что мы обеспокоены. Поводим его за нос и уедем. Преследователь решит, что это была ложная тревога, — спокойно, даже хладнокровно, пояснял Шанталь, заметив, что Кэмерон порядком напрягся. Он покорно следовал наставлениям Шанталя, который оказался абсолютно прав. Машина всё же держалась поодаль, но полностью повторяла маршрут своей цели. — Это твой штаб? — Кто же ещё. — Что им нужно? Следят ради слежки? — Ты остановил машину неподалёку одного охраняемого объекта. Хвост нас просто проверяет. Будем вести себя естественно, и тогда он решит, что мы подъезжали не к охраняемому объекту, а к многоэтажкам. — Ты постоянно вот так живёшь? — улыбнулся Кэм, то и дело косясь на зеркало. — Хвосты, слежки… Всё так жутко интересно. Всегда приходится быть начеку? — Если я не был бы внимательным, кто знает в какой выгребной яме мне уже довелось бы гнить. Поднимайся на мост, езжай до конца, а оттуда — первый поворот налево. Не прибавляй скорость. — Да? А вот он прибавил. Гляди, какой настойчивый. — Езжай спокойно. Мы не преступники, а преследующая нас машина не миротворческая. Нам нечего предъявить и невозможно навредить. У тебя есть ширма для номеров? — Кэмерон кивнул. — Опусти её. По номерам можно выйти на тебя, потому важно, чтобы их не увидели. Нас с тобой ничто не должно связывать. Шанталь поглядывал то в зеркало, то в окно. Преследователь действительно заметно приблизился, но идти на обгон не торопился, ведь тогда он не смог бы следить за своей целью. Шанталь знал, что это место охраняется, но не думал, что наблюдение может вестись круглосуточно и даже в такой праздник. Неужели Шанталя поджидали там в любую минуту? Или не Шанталя? Каковы параноики… — Сейчас будет небольшой лабиринт из узких и коротких улочек. Постоянно сворачивай налево, а когда выйдешь на перекрёсток, езжай направо под арку, откуда спустишься вниз и снова направо. Проедешь между многоэтажками, опять направо, наверх и на площадь. — Ты хорошо ориентируешься в городе. — Я же местный. Такие виражи позволят сбросить хвост. Кэмерон аккуратно заехал в лабиринт поворотов. Машина сворачивала снова и снова, продираясь сквозь ширму снега, подхватываемого плавно разбирающимся ветром. На поворотах дорога делалась скользкой, отчего заднюю часть авто то и дело заносило. Если ещё и ветер разбушуется, то Шанталь и Кэмерон могут застрять между Капитолием и Первым… — Наш хвост пропал из видимости, — выдернул Шанталя из размышлений Кэмерон. — Заблудился, наверное. Шанталь оглянулся и выдохнул. Светящиеся фары действительно исчезли, а так как Кэмерон продолжал сворачивать снова и снова, угадать маршрут его машины оказалось сложно. — Теперь можешь прибавить газ. Оторвёмся от него, пока есть возможность, — командовал Шанталь. Совсем скоро лабиринт из мелких улиц оказался позади, как и площадь, а машина выехала на трассу, ведущую в Первый. За всё это время преследователь больше не объявлялся, потому со спокойной душой Шанталь покинул столицу, чтобы вернуться домой. От мысли, что теперь он считал своим домом чужой округ, а не родной Капитолий, Шанталь повеселел. Кто бы мог подумать, что однажды случится подобное? Однако надолго его приободрения не хватило, ведь дорогу порядком замело, и если тут машина могла пробиться сквозь снег, то проехать по полям к штаб-квартире точно не сможет. Шанталь прижал ладонь к своему горячему лбу и разочаровано откинулся на спинку мягкого сидения. — Что? — тотчас спросил Кэмерон. — Снега слишком много. Мы не проедем к хижине. Никак. И что теперь делать? Нельзя оставлять надгробье в машине и ждать, пока погода позволит туда пробраться. — Ко мне отвезём, — предложил Дю Пон, не отвлекаясь от дороги. Дворники едва справлялись с падающим снегом, и даже греющееся стекло не спасало. Ночь кругом была такая, что ни зги не видно, а дорога успешно сравнялась со всем остальным пространством, усыпанным снегом. — Шутишь? — серьёзным тоном спросил Шанталь. — У тебя постоянно в гостях друзья, к тебе наведывается Татум, а ты предлагаешь спрятать у тебя надгробье? Это всё равно, что отправить его на выставку, прости. — А в самом центре академии, в подсобке без единого тайника, оно, конечно, будет не на выставке, — засмеялся Кэмерон. — Я же не идиот. У меня есть подвал, а ещё есть подвал в подвале. Туда точно никто не доберётся. Лучшее место для хранения тайн. После твоей головы, само собой. — Подвал в подвале? — переспросил Шанталь, украдкой косясь на Кэмерона. — Зачем он тебе? — Да мало ли зачем… Винишко хранить, труп спрятать, девушку пригласить. Шанталь устало улыбнулся и покачал головой. Интересно, каким было истинное предназначение такого подвала, хотя, быть может, Кэмерон вовсе не солгал. Как бы там ни было, отвезти надгробье в хижину нельзя, к Шанталю в подсобку — тем более. Оставался только вариант с домом Кэма. Едва ли его можно назвать безопасным местом, но коль у Кэмерона есть подвал в подвале, то, возможно, надгробье получится спрятать там надёжно. — Но если кто-нибудь из твоей компании наткнётся на наш артефакт, выкручивайся как хочешь. — Без проблем. Про подвал в подвале никто не знает. Даже Татум. Оцени уровень безопасности этого места. — Кэмерон помолчал, выжидая вердикт Шанталя, который явно колебался. — Так что? Едем ко мне? Шанталь повернулся к Кэмерону лицом и нехотя кивнул. — Едем к тебе.

***

Шанталь почувствовал себя неуютно как только оказался на улице Кэмерона, а ведь он ещё даже не вошёл в его дом. Разумеется, прежде Дилони там не бывал, да и не больно хотелось. Он не интересовался тем, как живут его сокурсники, и никогда не испытывал желания взглянуть на их жилища. Тем более на жилище Кэма. Одно выражение «жилище Кэма» уже ассоциировалось в голове Шанталя с роскошью и толпой неустанно шумящих, бессовестно сорящих людей, потому заходить к нему в дом Шанталю совсем не хотелось, даже если там никого не было. Машина остановилась около дома Дю Пона. Мотор заглох. Долгий путь в Капитолий остался позади, потому Шанталь мог облегчённо выдохнуть. Через окно он увидел странную стеклянную коробку, стоящую немного поодаль ото всех соседских домов. Уличные фонари смутно освещали поблёскивающую из-за стекла и снега постройку, вокруг которой не было ничего. Ни заборов, ни гаража, ни подсобки для уличных инструментов. Даже почтового ящика не было. Шанталь заинтересованно смотрел на дом Кэма, находя в нём сходство с аквариумом. Впрочем, Дилони и не сомневался, что Кэмерон мог жить только в очень прогрессивном и современном особняке. — Подождёшь, пока я осмотрю дом? Татум иногда приходит ко мне посреди ночи. Нужно проверить, нет ли её там, — бодро сказал Кэмерон, кое-как накинул на плечи куртку и поспешил в дом. Шанталь, уже одетый в подсохшее за время поездки пальто, остался в салоне дожидаться своего компаньона. Как только Кэмерон вошёл в дом, внутри загорелся свет, а вскоре Дю Пон смело выбежал наружу уже без куртки. Наверное, от простудных заболеваний он тоже получал удовольствие. — Всё чисто, — объявил тот, плюхнулся на водительское сидение, завёл машину и подогнал её к обратной стороне дома, где уже нараспашку была открыта дверь. — Ты бросил дверь открытой? Внутрь ведь наметёт снег. Кэмерон ничего на это не ответил. Вместе с Шанталем он вышел из машины, подошёл к багажнику и открыл его. На счёт «три» они взялись за увесистую надгробную плиту и понесли её внутрь дома, в подсобку, где была открыта деревянная дверь в полу, ведущая в подвал. Ребята опустили плиту около этой двери, после чего Кэмерон захлопнул её, дабы снег не продолжал лететь в помещение, а затем спустился на несколько ступенек вниз и они с Шанталем продолжили опускать надгробье сначала в один подвал, а под ним — во второй. Чем глубже Шанталь погружался, тем больше пыли вдыхал. Если в первом подвале она ещё не мешала дышать, то во втором Дилони зашёлся кашлем, как и сам Кэмерон. Надгробье здесь никто не найдёт как минимум из-за того, что его засыплет тонной пыли. Шанталь старался не глядеть лишний раз по сторонам, так как излишнее любопытство признак невежливости, а рассматривание чужой пыли вдвойне, тем не менее, склад непонятных, давно заброшенных тут вещей поражал воображение. Странные ящики, в которых обычно хранили овощи, лежали рядом с пустыми коробками, стопками стекла и велосипедом. Последнее озадачило Шанталя больше всего. Своей машины у Кэмерона не было, зато в подвале подвала хранился велосипед, на котором он никогда не ездил. Сказать, что Шанталь чувствовал себя сконфужено, всё равно, что ничего не сказать. Ещё пару лет назад он не мог понять, что может связывать Татум и Кэмерона, а, как оказалось, нужно было всего-то заглянуть в его подвал, чтобы эту связь узреть воочию. — Готово. Никто здесь ничего не откопает, — удовлетворённо заявил Кэм, накрыв плиту ещё одним слоем мешковины, а сверху опустив пластиковый ящик. Когда всё было готово, он отряхнул ладони от пыли и позвал Шанталя за собой. — Прости за грязь. В подвалы я горничную не пускаю, убирать своими руками не хочется, а пыль сама по себе не испаряется. Если бы я знал, что придётся тут прятать надгробье, я бы сделал с этим местом… что-нибудь. — Нет, что ты, всё в порядке, — отмахнулся Шанталь, делая вид, что его совсем ничего не смутило. — Это место послужит хорошим тайником. — Класс, — согласился Кэм. — А теперь пойдём в дом. Он выбрался сначала из одного подвала, затем из другого, открыл деревянную дверь, ведущую на улицу, и указал на неё рукой. Когда Шанталь следом за хозяином жилья выбрался из подвалов, тот спустился и захлопнул сначала одну подвальную дверь, а за ней и вторую. Шанталь, тем временем, направился к выходу на улицу. Всего за несколько секунд на порог намело столько снега, что он полностью скрыл под собой покрытие пола. Шанталь замялся, слегка виновато глядя на Кэма. — Прости, но зачем? Надгробье мы спрятали, дело сделано. Теперь пора спать. На дворе глубокая ночь. — Завтра выходной день. Рождество ведь. Успеешь ещё выспаться. Пошли. — Кэмерон настаивал, точнее, он не просил и не предлагал, а ставил перед фактом. Отказывать ему невежливо, но и потакать тоже. Что было более невежливо, Шанталь не знал. Слишком поздняя пора, чтобы в этот час мозг успешно решал задачи. — Так и будешь там стоять? Нравится атмосфера пыли? Пойдём же, в остальном доме её нет. Позволь мне реанимироваться в твоих глазах. — Я ничего такого не… — Живее. Входная дверь с обратной стороны. — Кэмерон прислонился к дверному косяку и глазами указал в проход, где царила заснеженная темнота. Нехотя, Шанталь сошёл с места и вышел на улицу. Ему следовало пойти домой и, наконец, заснуть, но… — Отказываться нельзя, верно? — констатировал Шанталь, в который раз подумав о Татум. Ох, и несладко же ей приходится… Вместо ответа Кэмерон красноречиво улыбнулся, захлопнул дверь и повёл Шанталя к парадному входу. Дилони был бы рад уйти, но ведь Кэмерон помог ему раздобыть надгробье и приютил его на время у себя, а значит, Шанталь ему слегка задолжал. Учитывая всю остальную помощь, исходящую от Дю Пона, задолжал не так уж и «слегка». — Прошу, — пригласил его Кэм, открыв парадную дверь в тёмное помещение. На двери висел здоровенный венок из настоящей омелы, в который были вплетены блестящие украшения в виде снежинок, бантиков, звоночков и прочей праздничной атрибутики. Шанталь нагнулся, чтобы снять ботинки, как вдруг над ним послышался голос. — Только ботинки снимаешь? А как же всё остальное? В дом Дю Пона нужно заходить полностью бактериологически обезвреженным. — Шанталь сначала замер, а затем разогнулся и серьёзно взглянул на Кэма. Того надолго не хватило и он засмеялся. — Чтобы зайти ко мне, не нужно снимать обувь на соседней улице. Проходи внутрь, там разуешься. Шанталь, по-прежнему чувствуя скованность, принудил себя зайти внутрь и там уже со спокойной душой разулся. Кэмерон захлопнул дверь и включил свет. На мгновение Шанталь зажмурился из-за слишком белого освещения, но, стоило его глазам привыкнуть к лампам, как Шанталь понял — слишком белыми были не только лампы. Всё кругом как будто засыпало снегом. Кэм поспешил вперёд и скрылся в первой же комнате, пока слегка опешивший Шанталь осматривался в коридоре. Его родители оформили далеко не одно жильё, да и сам Шанталь много у кого побывал дома в столице, но нигде ничего подобного не видел. Кругом было… пусто. Где скульптуры? Роскошные многоярусные люстры? Золотая отделка? Шкафчики из красного дерева? Зато запах хвои защекотал обоняние Шанталя буквально с порога. — Уродливо, знаю. У меня нет вкуса. Татум мне об этом раз пятьсот сказала, — сообщил Кэмерон, выйдя из соседней комнаты. Шанталь медленно шёл по мягкому, удивительно тёплому ковру вперёд, слегка отрешённо глядя по сторонам. — Нет, это вовсе не так, — парировал Шанталь, надеясь, что Кэм не сочтёт его молчание за согласие с Татум. — Просто это… — …не то, что ты ожидал увидеть? — закончил вместо него Кэмерон, слегка прищурившись. Шанталь задумчиво на него посмотрел и кивнул. — Пойдём дальше, всё самое интересное не здесь. Только пальто повесь на вешалку. Здесь тепло. Шанталь аккуратно снял своё пальто и проследовал за Кэмероном вверх по лестнице. Тепло исходило из пола, стен и, наверняка, даже потолка, потому Шанталь согрелся ещё быстрее, чем в машине. Он аккуратно ступал по мягкому белому ковру, коим была оббита лестница, и молча удивлялся тому, насколько светлым и пустым был дом. И это при том, что на стенах висели огромные сети из цветных фонариков, которые переливались волнами, будто были живым организмом, а под потолком мельтешили серебристые снежинки, висящие на таких же серебристых бусинках. Как выглядел этот дом в другой сезон, когда украшений тут не было? Шанталь ожидал увидеть какое угодно жильё, но точно не такое. Когда Кэмерон вывел Шанталя наверх по лестнице и позвал за собой в комнату, тот опешил ещё больше. Комната Кэма внутри выглядела так же, как и коридор — минимум мебели и максимум белого цвета. Кажется, в подсобке Шанталя мебели стояло больше, чем у Кэмерона во всём его особняке. — Не молчи. Скажи хоть что-то, иначе моя самооценка сейчас упадёт в обморок, — поддел Шанталя Кэм. — Ты обалдел от безвкусицы? — Здесь красиво, — честно ответил Шанталь, разглядывая стеклянную стену, не застеленную белую постель и дорогой компьютер, стоящий в другом конце комнаты. Всё так… просто. Никаких излишеств. — Ты сам выбрал этот дом? — Я его не выбирал, а построил. Не лично, конечно. Нанял рабочих, и они выстроили мне дом с нуля таким, каким я хотел его видеть. — То есть ты сам придумал всё это? — Похоже на то, что я здесь хоть где-то применил фантазию? — Заулыбался Кэмерон и прислонился к стене около настежь открытой двери в спальню. — Я сам не знал, чего хотел, но мне нравилось то, что получается. Шанталь подошёл к стеклянной стене, через которую прекрасно просматривалась улица. Стекло было толстым и очень плотным, не похожим на обычное. Он еле коснулся его и улыбнулся — тёплое. Снег к такому прилипнуть не мог. Шанталь медленно перевёл глаза вверх и присмотрелся к потолку, над которым кружил снег, но не скапливался. Прозрачный потолок? — Ты спишь под звёздами? — прошептал Шанталь, вспоминая, что сам оформил свой потолок в виде… галактики. Кэмерон же смотрел на настоящую. Кэм хмыкнул и подошёл к Шанталю. — Давай проясним сразу, — деловито объявил он. — Мне просто не хватило материала, докупать было лень, и я решил оставить всё как есть, потому что и так сойдёт. Крыша не течёт и на том спасибо. Девушки считают это романтичным, и им нравится, друзья сказали, что это креативно, и вообще мой дизайн опережает время, потому я делаю вид, что создаю тренды. Лень — двигатель прогресса. Если бы не лень, люди ничего бы не изобрели. Шанталь улыбнулся, внимательно разглядывая внушительных размеров потолок. Наверное, здесь очень светло, когда выходит солнце или даже луна… Смутно верилось в то, что Кэмерон выстроил это случайно, ведь всё в его доме очень гармонировало друг с другом. Прозрачные стены и потолок создавали эффект ночлега на природе под открытым небом, а почти полное отсутствие мебели и декора, давали ощущение свободы, какое бывает только за городом, где цивилизация на тебя не давит. В доме Кэмерона хотелось дышать на полную грудь, потому что стены не давили на человека. Их фактически и не было, но при этом дом оставался очень уютным. Шанталь и понимал и не понимал, как Татум могла добровольно оставаться в таком месте, ведь это полная противоположность её дома и подсобки Шанталя! — Любишь натуральные материалы? — подметил Шанталь. В доме Кэма было много дерева и стекла. Никакого пластика. — Да, но это, скорее, мамина затея. Она любит натуральные материалы, косметику, еду… Если бы я внедрил в свой дом пластик, она самолично бы его выгрызла. Мама заботится об экологии, наверное, поэтому предпочитает рубить лес, чтобы жить в натуральном доме. Спасительница природы. — А это что? — Улыбнулся Шанталь, ненавязчиво указав пальцем на странную стену, к которой до этого прислонялся Кэмерон. Почему-то она была отделана тоже лишь наполовину. Или это был стиль. Даже Шанталю с его подкованностью в теме сложно было разобраться. — Ты забыл? — бросил встречный вопрос Кэм. — У меня же нет вкуса. — Ах, точно, — слегка наиграно согласился Шанталь, закивав. Где заканчивалось отсутствие вкуса и начинался стиль он тоже пока не определил. — Татум называет мой дом притоном для бомжей. — И при этом она регулярно к тебе наведывается, даже сегодня. В этом вся Татум. — Что значит «сегодня»? — не понял Кэмерон. — Сегодня она не приходила ко мне, господин стратег. — Разве? Тогда что лежит под твоим деревом? — Шанталь глазами указал на скупо украшенное рождественское дерево, стоящее между не докрашенной стеной и компьютером. Кэм обернулся к дереву, опустил голову и присвистнул. Внизу у самого его ствола что-то лежало. Кэмерон ничего туда не клал, а значит… Дю Пон медленно подступил к дереву, опустился на корточки и пригляделся к лежащему на ковре свёртку. Свёрток был запакован в праздничную полупрозрачную бумагу, через которую виднелись сладости из одной небезызвестной кондитерской. Опешив, Кэмерон обернулся к Шанталю. — Это подарок? — Не то спрашивал, не то утверждал Кэмерон. — На Рождество? Поверить не могу. Татум оставила для меня подарок? Она не делала мне подарков больше десяти лет! Четырнадцать, если быть точнее. — Кэм взял в руки свёрток аккуратно, словно бесценную вазу, и выпрямился, немного заторможено глядя на сладости. — Обалдеть, — только и выдавил он. — Поздравляю, теперь ты ещё на шаг ближе к своей мечте, — констатировал Шанталь, искренне радуясь за Кэмерона и Татум. Когда Шанталь уйдёт, Татум понадобится человек, который сможет не только заботиться о ней, но и контролировать её эмоциональные порывы, потому чем скорее Кэмерон добьётся своего, тем спокойнее будет Шанталю. — Я заслужил от неё подарок на Рождество… Чайник! — вдруг вспомнил Кэм и вместе с подарком в руках поспешил к выходу из спальни, едва не позабыв, что вода уже наверняка закипела. — Ты идёшь? Угощать чаем тебя буду. — Нет, Кэмерон, прости, но мне пора. Скоро утро, а я до сих пор… — Я тебя не отпускал, — строго заявил Кэмерон, остановившись в проходе. — Утро никуда от тебя не денется. Не хочешь кофе, позволь хотя бы чаем тебя угостить. Он всё это время грелся, между прочим. Воспитанные люди не отказываются от чаепития, я прав? Или ты у нас невежа? Расскажу всё Татум, — подловил Шанталя Кэм и поспешил вниз. Шанталю не оставалось ничего, кроме как, борясь с неловкостью, покориться. Кухня Кэма немногим отличалась от прочих комнат в доме, хотя в ней мебели стояло всё же побольше, да и то не по прихоти Кэма, а по необходимости. Он указал Шанталю на стол, за который Дилони пришлось сесть, чувствуя себя ещё более ненормально, чем на кладбище. Сидеть на кухне Кэма Дю Пона в ожидании чашки предрассветного чая определённо куда более противоестественно, чем кража надгробья. Шанталь наблюдал за тем, как Кэм рыскал по полкам своих шкафчиков, как он пару раз открыл почти пустой холодильник, а после этого искал какие-то особенные чашечки, которые по его словам лежали где-то «поблизости». Кэмерон рассказывал о том, как на его кухне орудовали друзья, как тут орудовала Татум, а потому после них найти что-то даже в пустой комнате затруднительно… Вскоре на столе около сладостей от Татум возникла чашка чая для Шанталя с парой больших украшенных шоколадом и цукатами пончиков. Кэмерон же, тем временем, варил для себя кофе. Шанталь слегка отстранённо наблюдал за его действиями, не зная, куда себя деть, и чем больше говорил Кэм, тем страннее ощущал себя Шанталь. Они — чужие люди, вот только один из двоих вёл себя так, словно знакомы они были всю жизнь. Шанталь задумчиво помешивал ложечкой чай так, чтобы та не касалась чашки — настолько он не хотел шуметь, в то время как Кэмерон без проблем хлопал дверцами шкафчиков и звякал металлической посудой… — Не нравится чай? — Кэмерон трактовал скованность Шанталя по-своему. — Нравится, конечно, — ответил Шанталь, хотя Кэм прекрасно видел, что он не притронулся ни к чаю, ни к пончику. Шанталь опустил голову и сглотнул, после чего тихо заговорил. — Я пока что не очень понимаю, как мне вести себя с тобой и какую стратегию общения выбрать. Глаза Кэмерона слегка округлились, и он выжидающе скрестил руки на груди. — А что со мной не так? Шанталь перевёл взгляд с Кэма на плиту, где варился кофе, медленно перекрывающий своим запахом насыщенный аромат хвои. — С тобой всё в порядке, просто ты из иной касты общества, а я никогда не контактировал тесно с людьми, подобными тебе. Никак не могу привыкнуть. — Не я родственник Андерсена, не я родом из столицы и точно не я прогуливал Жатву, потому что не имел такого обязательства. Так кто должен не знать как себя вести? — Кэмерон определённо счёл слова Шанталя забавными, даже несмотря на его серьёзный тон. — После того, как мы съездили в Капитолий, украли надгробье, оторвались от преследования и ты рассказал мне про Андерсена, тебя заботит моё богатство? Или… Ах, вот что. Ты из тех, кто считает богатых людей плохишами? Напомнить, что ты и сам не бедный? — Не пойми меня неправильно, я так не думаю. Просто чувствую себя не в своей тарелке. Я попросил тебя о помощи со смертью, а в итоге ты угощаешь меня чаем. Ты отличаешься от своих друзей и тех богатых людей, с которыми я был знаком в столице. Богатые надменны и лишены эмпатии. Мои родители не хотели стать такими и не желали подобной судьбы мне, потому мы жили в достатке, но без излишеств, в то время как мои одноклассники стремились к роскоши, чтобы казаться лучше других. В Капитолии у меня практически не было друзей. Таких как Татум точно, поэтому, когда я прибыл в Первый, у меня появилось на одну проблему больше. Я знал, что в академии учатся преимущественно дети из зажиточных семей, и жить с ними бок о бок будет нелегко. — Вот тебе совет: не обращай внимания на то, что иногда говорят мои друзья. Не знаю, вырос ли я из хулигана с рогаткой, но морально точно с тех пор точно изменился. Мои друзья — нет. Это проклятье многих богатых людей — забывать о том, что они просто люди, а их богатство — просто хлам. Есть вещи куда интереснее. Например, таинственное надгробье с сюрпризом, которое нужно вскрыть. — Вот почему ты меня задержал… — догадался Шанталь и заговорщицки склонился над столом, любопытным взглядом изучая лицо Кэмерона. — Хочешь вскрыть его прямо сейчас? — А что нам мешает? — Шанталь показательно устало закрыл глаза и сразу же открыл. — Ночь на дворе. — Электричество уже изобрели, мистер стратег. Инструменты ждут в подсобке. — Я не буду вскрывать надгробье в рождественскую ночь, — отрезал Шанталь и встал из-за стола. — Нам нужен сон, а могильной плитой я займусь, когда мы сможем доставить её в хижину. — А если погода позволит сделать это только через неделю? — Значит, я займусь этим через неделю. — Тебе не интересно увидеть, есть ли что-то внутри? Вдруг там пусто? — Шанталь скептически хмыкнул. — Или ты… не хочешь, чтобы я присутствовал при взломе? Не доверяешь мне? — Мы не станем раскалывать надгробье сейчас, Кэмерон, и когда я уйду, пожалуйста, не наделай глупостей. Не прикасайся к нему. Плита древняя и к ней нужен особый подход и особые инструменты, а не обычные дрели и молотки. Мне пора домой. Дай мне поспать хотя бы несколько часов.

***

Как только занятия закончились, Шанталь отправился в хижину продолжать работу с надгробьем. Вскрывать немаленькую могильную плиту, откалывая от неё крохотные кусочки непросто, учитывая, что плита была старой, и повредить её легче, чем могло казаться, что уж говорить о возможном предмете внутри неё. Шанталь занимался поисками четвёртый день. Плита лежала на его рабочем столе в окружении свечек и светящегося фонарика на коммуникаторе, так как топливо закончилось, а генератор, вырабатывающий электричество, заряжался у Кэмерона. На соседнем столике, который Шанталь сколотил не так давно, лежали инструменты, необходимые для раскопок, планшет, подаренный Кэмероном для тёмных дел, и тетради Шанталя, в которых он вёл все необходимые записи. Наверное, это странно, но Шанталю нравилось проводить время в хижине за подобной работой. Здесь было тихо, спокойно, а открыв дверь, можно наслаждаться прекрасными видами и свежим воздухом. Уже третий час Шанталь корпел над плитой. Он перестал замечать ритмичные постукивания молотком и перестал обращать внимание на пыль, осыпающуюся на стол после такого стука. На полу около стола стоял плотный и крепкий с виду мешок, куда Шанталь клал куски камня, в которых ничего не нашлось. Выбрасывать их он не спешил, боясь что-либо упустить, хотя едва ли в таких крохотных кусочках могло храниться хоть что-то. В последнее время Шанталь спал ещё меньше времени, чем обычно, но каким-то чудом умудрялся не засыпать над рутинной работой с плитой. Уже несколько раз Кэмерон пытался поймать Шанталя, чтобы выведать, как обстоят дела, но Дилони его избегал. Кажется, Кэмерон даже больше его самого был заинтересован в том, найдётся ли что внутри плиты. Уж он-то давно разобрал бы её на кусочки в поисках сюрприза. Шанталь отколол ещё один кусочек и пригляделся к нему. С одной его стороны виднелось чёрное пятнышко. Шанталь нащупал на соседнем столе лупу и опустил её над кусочком. Чтобы волосы не мешались, он пригладил их назад и вгляделся в стекло лупы. Действительно на кусочке проступило тёмное пятно, такое, которого больше нигде на надгробье не было. Шанталь сделал глубокий вдох и отколол ещё один кусочек по соседству. То же самое. Он взялся откалывать кусочки смелее. Камешек за камешком. Аккуратно и спокойно, хотя руки слегка стали подрагивать от перенапряжения. Наконец, отпал ещё один кусочек и Шанталь увидел… нечто. От неожиданности он вскочил с табурета и отошёл на шаг назад, встревоженно глядя на выпирающий изнутри кончик небольшого металлического колпачка. Всё это время Шанталь думал о том, куда можно спрятать ценную вещь так, чтобы её не нашли, не украли и не потеряли, однако идеи лучше надгробья в его голову так и не пришло. Он надеялся на то, что если и есть какой-то предмет, то он будет здесь, но… всё равно изумился своей же находке. Какое-то время Шанталь просто глядел на этот колпак, а затем, ощутив прилив сил, вернулся за работу, немного резвее ломая последующие кусочки. Чем больше Шанталь раскалывал камень, тем отчётливее понимал, что перед ним капсула. Небольшая, но с виду будто новая, хоть и пролежала она тут довольно долго. Местами камень счищался с неё с трудом, местами — отпадал сам, тем не менее, Шанталь подходил к делу со всей осторожностью, ведь он понятия не имел, что же таилось внутри. Бомба? Яд? Документы? Что бы там ни хранилось, это должно было быть очень важной и, возможно, опасной вещью. Вряд ли она могла навредить Шанталю, ведь не просто так она оказалась в надгробье. Это своего рода письмо в будущее, а значит, кто-то был адресатом, и едва ли отправитель желал бы ему смерти. Наконец, капсула достаточно выглядывала из камня, чтобы её можно было вытащить. Шанталь сделал глубокий вдох, затем выдох, взялся за капсулу левой рукой, легонько потянул и та… поддалась. Несколько секунд Шанталь просто стоял с капсулой в руках и пристально на неё смотрел. Его предположения оказались реальны… Верилось в это с трудом, будто Шанталь был во сне, пусть и очень реалистичном. Капсула состояла из двух частей. Как обычная таблетка. Это значило, что если хорошенько потянуть одну из них, её можно открыть и увидеть содержимое, что Шанталь делать не спешил. Сначала он покрутил капсулу в руках, осмотрев её со всех сторон, затем смахнул с неё серую пыль, а после легонько встряхнул. Внутри что-то зашевелилось. Шанталь повторил действие, но теперь прислушался внимательнее. Звук был ему знаком. Собравшись с силами, он открыл капсулу и вытащил оттуда таинственный предмет. Вот и всё. Он существовал, и Шанталь смог добраться до него первым. Недолго думая, он схватил коммуникатор и отправил Кэмерону привычно короткое сообщение. «Нашёл».