***
Шанталь вновь сидел за рабочим столом. Почти весь год он посвятил учёбе и подготовке ко дню смерти. На двух противоположных частях стола располагались лампы, светящие достаточно ярко, чтобы Шанталь мог работать с деталями мины, которые он скрупулёзно собирал воедино. Свободного времени у него оставалось не так много, потому при первой же возможности он отправлялся в штаб-квартиру чтобы трудиться. Даже в праздники. Отчасти Шанталю нравилось это. Много лет он прожил в шумной академии, где мимо его дверей постоянно ходили люди, потому досуг на отшибе округа, где кроме зайцев и ворон никто не появлялся, Шанталю пришёлся по душе. Он мог работать в тишине и покое. Никакие посторонние шумы его не отвлекали, он не переживал, что сейчас кто-нибудь постучится в его дверь, или, чего доброго, и вовсе взломает, как тогда шкафчик. Только здесь Шанталь чувствовал себя свободным от глаз шпионов, любопытных девушек и просто людей, которых не пойми что в нём интересовало. Шанталь занимался рутинной, как ему хотелось думать, работой, мастеря ту самую мину. Иногда у него что-то не получалось, потому он возвращался назад и всё переделывал, добиваясь, тем самым, максимальной эффективности. Макет, по которому он делал мину сейчас, был финальным. Если она пройдёт тестирование, а она его обязательно пройдёт, то у Шанталя будет готовый экземпляр мины, и ему останется лишь собрать пару дубликатов, один из которых и станет тем самым. Решающим. Работая над миной, Шанталь не думал о том, для чего она нужна и что сотворит в будущем. Подобные мысли пользы не принесут — лишь заставят пальцы вздрогнуть и сделать что-нибудь не так. Проще думать о том, что Шанталь мастерил какую-нибудь полезную для дома вещь, а это всегда ему нравилось. Спокойная, неторопливая работа, во время выполнения которой можно отдыхать умом, ведь, преимущественно, работали только пальцы. Вдруг послышался какой-то шум. Тихий, но заметный. Шанталь взглянул на дверь и прислушался. Да, ему не примерещилось, шум действительно был, причём проступал он всё отчётливее. Шанталь встал из-за стола, поёжился, направился к двери и приоткрыл её. Внутрь комнаты ворвался плотный, холодный воздух — дыхание зимы уже ощущалось, ведь до её начала оставалось всего несколько дней. — Так и знал, — констатировал он, когда рассмотрел светящиеся неподалёку фары. Шанталь вздохнул и закрыл дверь. Он ведь ясно сказал Кэмерону, чтобы тот приехал на следующий день, так почему же он явился не по графику? Неужели Татум после праздничного ужина не пробралась к нему домой? Как бы то ни было, Шанталю следовало трудиться дальше, потому он вернулся за стол, закатал рукава чёрной рубахи повыше, волосы пригладил, чтобы не мешали, и продолжил работу над спусковым механизмом. Рядом с его руками лежали разрезные кольца и пружины, одну из которых Шанталь нечаянно обронил, когда в дверь постучали. — Это я как ты уже, наверное, понял, — сказал Кэмерон по ту сторону двери, дожидаясь, когда ему откроют. — Входи, — спокойным голосом пригласил его Шанталь. Кэмерон осторожно открыл дверь, вошёл, а затем столь же аккуратно её запер, после чего протерев обувь на специальном коврике около входа, подошёл к столу. Шанталь невзначай взглянул на обувь Кэма и на этот раз промолчал. С тех пор как погода ухудшилась, и время от времени шли дожди, Шанталь постелил у входа специальный коврик, чтобы на нём можно было счищать грязь с подошвы. В прошлый раз Кэмерон проигнорировал коврик и затащил кусочки грязи в центр комнаты, организовав тем самым дополнительную работу для Шанталя, которому и без этого её хватало. — Я просил тебя прийти завтра, а не сегодня, — деликатно напомнил Шанталь, искоса поглядывая на то, как Кэмерон сбросил с себя верхнюю одежду и уселся напротив, опустив на пол какую-то сумку. — Сегодня мне не нужна твоя помощь. Мину я соберу только к завтрашнему дню. — Рука Шанталя вздрогнула и он вновь обронил деталь. Да что же такое… — Ты спал? — внезапно спросил Кэмерон. Шанталь посмотрел на него немного удивлённо. — Когда? — На прошлой неделе, видимо, — издевался Кэмерон. — Всё с тобой понятно, — хмыкнул он, внимательно глядя на Шанталя. Его уставший вид и круги под глазами с лихвой выдавали отсутствие нормального сна. — Знаешь, иногда нужно спать, стратег. — Я выспался. — Разве? Видимо, поэтому ты забыл герметизировать место сочленения колпака с корпусом, да? — сказал Кэмерон, как бы невзначай указав пальцем на корпус мины, который лежал прямо перед Шанталем. Шанталь присмотрелся к корпусу и разочаровано вздохнул. — Ай-яй, как можно такое проморгать? — продолжал его стыдить Кэм. — Ты меня отвлёк. — Шанталь метнул в Кэмерона убийственный взгляд, после чего взялся за небольшую баночку с лаком, чтобы герметизировать стык. — Отсутствие сна тебя отвлекло. — Ладно, — сдался Шанталь. — Меня попросили отремонтировать стиральную машину в академии. Деньги мне нужны, вот я и согласился, но ремонт немного затянулся, поэтому я лёг спать уже под утро. — Если тебе нужны деньги, то… — Нет, — отрезал Шанталь, строгим взглядом взирая на Кэма. Он знал, что собирался предложить Дю Пон, потому отказался ещё до того, как Кэмерон успел что-то сказать. Шанталь и без того был его пожизненным должником. Кэм поднял обе руки вверх, сдаваясь. — Как скажешь, но от этого ты точно отказаться не сможешь, — проговорил Кэмерон, наклонился вниз, поднял с пола сумку и опустил её себе на колени. — Откладывай мину в сторону. Пора устроить перерыв. Шанталь внимательно наблюдал за тем, как Кэм вытащил из сумки два небольших чёрных контейнера и ещё два бумажных пакета. Впору было решить, что Кэмерон приволок какое-нибудь оружие или просто опасные предметы, но уж больно аппетитные от них исходили ароматы… — Угощайся, — торжественно объявил он, раскрыв оба контейнера. В одном из них Шанталь различил крупно нарезанные куски фаршированной индейки с клюквенным сиропом, а в другом — тыквенный пирог. Шанталю так и хотелось спросить, к чему это всё, но это слишком невежливо и нетактично с его стороны… — Спасибо тебе, Кэмерон, но я не голоден, — аккуратно извернулся Шанталь. — Не спишь да ещё и не ешь. Потрясающе, — констатировал Кэм. — Но ты не можешь отказаться. Ты ведь не невежда невоспитанный, правильно? Запрещённый приём. Шанталь скептически склонил голову набок и улыбнулся. — Прости, пожалуйста, я не хотел это говорить, но я стараюсь питаться более полезной пищей. — Я это предвидел, потому… — Кэмерон открыл один из бумажных пакетов и вытащил оттуда кое-что ещё. — Бутерброды с сыром и всякой растительностью. — Кэмерон протянул их Шанталю. — Мама пытается ими накормить всех и каждого. Тебе понравится. А вообще… Я, конечно, не стратег, но и не дурак, потому знаю, что ты и индейкой питаешься. От тебя часто пахнет жареным и тушёным мясом. Меня не проведёшь, дружище. Шанталь слегка стыдливо опустил голову, по-прежнему улыбаясь. Вот она вся прелесть кухни, спальни и гостиной в одной комнате — одежда всегда пахнет едой, особенно жареной, и никакая стирка ситуацию не спасает. К тому же несложно догадаться, что готовит Шанталь, ведь Татум у него питается… — Я собираю на этом столе мину, а ты устроил здесь пикник. Прошу прощения, но я не голоден, — отнекивался Шанталь, помня, что Кэмерона переубедить тяжело, а значит… — Сегодня же День благодарения, — начал тот, вслед за едой доставая из своего пакета одноразовую эко-посуду. — Несколько столетий назад первые английские переселенцы высадились на этой земле и едва не погибли тут. Индейцы помогли им освоиться, и в качестве благодарности наши предки устроили с ними совместный праздник. Первый День благодарения. Сегодня нужно есть индейку с тыквенным пирогом и быть благодарным, или ты, что, не уважаешь предков? — Не очень, по правде говоря, — честно ответил Шанталь, задумавшись. — Моих предков на корабле «Мэйфлауэр» не было. Они родом из других стран и прибыли сюда значительно позднее, да и твои прародители тоже вряд ли путешествовали на этом судне. — Просто приятного аппетита, хорошо? — то ли спрашивал, то ли требовал Кэмерон. — Заодно оценишь уровень кулинарных способностей моей кухарки. Шанталь грустно посмотрел на лежащие перед ним столовые приборы и тарелку, затем ещё более грустно — на частично собранную мину. Кэмерон ведь не отстанет… Дружелюбная назойливость Кэмерона заставляла Шанталя чувствовать себя некомфортно. Шанталь попросил его о помощи в подготовке инсценирования смерти, а по итогу Дю Пон приносил ему угощения. А ведь какое-то время назад Шанталь переживал насчёт того, как он вообще заговорит с Кэмероном, и как тот себя поведёт, услышав о столь рискованном для них обоих плане. С одной стороны это радовало, ведь положительный настрой Кэмерона касаемо дела лишь сильнее убеждал Шанталя в том, что Кэм его не предаст. С другой — уж больно легко Дю Пон воспринимал сам факт грядущего действа. Да, это не ему предстоит глотать яд и ложиться в гроб, но на него взвалится огромная ответственность и, если что-то пойдёт не так, это Кэмерону придётся разбираться с проблемами, чтобы Шанталю помочь. Справится ли он со всем? Сможет ли серьёзно подойти к делу? Впрочем, возможно, дело не в веселье, или не только в нём. Кэмерон старался поддерживать боевой дух Шанталя, подначивал его, когда видел, что Шанталь уставший или просто грустный, всячески отвлекал от тёмных мыслей… Всё же не стоит его недооценивать. Неспроста Кэмерон многие годы удерживал звание лучшего ученика, неспроста побеждал на соревнованиях и был предводителем компании избалованных молодых людей, которые вопреки всему к нему прислушивались. Нехотя, но Шанталь всё же разделил с ним трапезу. Самую странную трапезу в его жизни, ведь Кэмерон не был ему другом, не был родственником и вообще хоть сколько-нибудь близким человеком. Каждый кусочек индейки застревал в горле Шанталя и глотал он его с трудом, хотя приготовлена она была прекрасно. Пирог и вовсе таял во рту и в любой другой ситуации Шанталь проговорил бы уже сотню комплиментов человеку, который столь мастерски готовил, но сейчас почему-то не мог вымолвить ничего. Просто смотрел то на Кэмерона, то на еду, лежавшую перед ним, пока Кэм рассказывал о праздновании Дня благодарения с маленькой Татум, о том, как его мама разрабатывает с кухарками меню, и о том, как ему нравятся тыквенные пироги… Шанталь глядел на Кэмерона задумчиво, немного отрешённо, всё ещё сражаясь с неловкостью, и думал о том, что… Кажется, кое-что пошло не так. Слишком хорошо они поладили. Чрезмерно. Шанталь справился со своим праздничным ужином первым. Он поблагодарил Кэмерона, который едва съел половину своей порции, расковыряв её на мелкие кусочки и размазав по всей тарелке, потому что разговаривал он активнее, чем ел. Стоило Шанталю расправиться со своей порцией, как Кэм, будто вдогонку, быстро проглотил всё то, что оставалось у него. Это воодушевляло на мысли о том, что, возможно, цель достигнута и теперь Дю Пон отправится домой, чтобы не мешать Шанталю работать. Молча он освободил стол, собрав одноразовую посуду в мусорный пакет, после чего принёс обратно всё необходимое для сбора мины. — Ты ведь был сегодня у Татум? Был, наверняка. Конечно же, был, чего это я, — сам ответил на свой вопрос Кэмерон, кивая в подтверждение собственного ответа. — Паркеры в День благодарения тебя на свой порог не пустят, но Дэдлоки… Хотел бы я снова попасть к ним на праздник. Они — моя вторая семья. Думаю, ты понимаешь, ведь они и твоя семья тоже. Получается… мы с тобой почти сводные братья, смешно, да? — Кэм улыбнулся и покачал головой, задумчиво глядя в потолок. — Но тебя Татум любит больше. — Просто ты в тринадцать лет не сражался с безумным маньяком. — Да уж, я всё упустил… — Кэмерон замолчал. Шанталь ощущал на себе его взгляд, но не оборачивался, возясь около полки с деталями. — Знаешь, иногда мне так хочется сказать кому-нибудь о Татум, но кроме тебя некому. Странно-то как… Мы никогда тесно не общались, а теперь я разговариваю с тобой на запретные темы о Татум, а ты разговариваешь со мной на запретные темы о смерти. Всё так безумно интересно. — Похоже, мины, яды и возможность меня закопать тебя развлекают, — иронично предположил Шанталь. — Ещё как, — поддакнул Кэм. — С моими друзьями так не повеселишься. Кто бы мог подумать, что ты настолько увлекательно живёшь. Шпионы, заговоры, смертельные спектакли… Таких друзей у меня никогда не было. — Мы не друзья, Кэмерон, — категоричным сухим тоном заявил Шанталь. — Ауч, — только и выдавил Кэм, как будто ошпарился, схватившись за горячую сковороду. Шанталь вздохнул и покосился на Кэмерона, по-прежнему не поворачиваясь к нему лицом, как будто это могло спасти его от накатившего чувства стыда. С одной стороны отвечать человеку подобным образом — хамство, но с другой — Кэмерона следовало отвадить немедля, чтобы позже подобные вопросы больше не поднимались. — Прости, пожалуйста, это было грубо, — тихо, с искренним сожалением проговорил Шанталь и обернулся к Кэму. — Я не ищу себе друзей, Кэмерон, и не стану ещё одним экземпляром в твоей коллекции. Мне нужно избавиться от старых хвостов, а не обретать новые. — Я не такой «хвост», как остальные, разве нет? — уколол его Дю Пон. — Слушай, что ты собираешься делать дальше, после того, как провернёшь свой план? Просто уедешь в неизвестность безо всякой страховки? Друг, который знает о том, что ты жив, тебе не помешает. У тебя нет денег, нет дома, даже личности твоей больше не будет, потому что официально ты гниёшь в могиле. — Мне нужна твоя помощь для того, чтобы подстроить смерть. Что будет потом — тебя касаться не должно. Я твой вечный должник, но после смерти мы разойдёмся своими дорогами и забудем о том, что организовали в академии накануне выпуска. — Твой штаб кем-то финансируется. Люди, которые входят в эту организацию, наверняка вращаются в высшем обществе, а у меня есть к нему доступ. Думаю, в элитных кругах тебе не помешал бы свой человек. На официальных мероприятиях можно невзначай что-нибудь подслушать… — Кэмерон, — выразительно проговорил Шанталь, проницательно глядя ему в глаза. — У тебя достаточно друзей и без меня. Смысл всей операции в том, чтобы сбросить балласт и оставить его позади. Друзья мне не нужны, — уверенным тоном закончил разговор Шанталь и вновь вернулся к полке с деталями. — Это мы ещё посмотрим. — Похоже, Кэм уличил в словах Шанталя вызов, потому и отреагировал привычным образом. Шанталь не сомневался, что теперь Кэмерон станет ещё более назойливо-дружелюбным, ведь с Татум это сработало так же. И ладно Татум, с которой у Кэма любовь и глубокая эмоциональная привязанность, доходящая до мании, но Шанталь… Как из них могут получиться друзья? Что общего у них есть, кроме желания оградить Татум от опасных людей? Кэмероном двигал азарт и любопытство, а это отнюдь не те качества, которые стоят у истоков крепкой дружбы. Хотя и искреннего дружелюбия ему не занимать. В любом случае новые проблемы Шанталю не нужны, как и самому Кэмерону, ведь если кто-то узнает о том, что Дю Пон замешан в истории с фальшивой гибелью, его признают таким же преступником, как и Шанталя. — Ладно, не буду тебе мешать готовить орудие убийства, дружище, — Кэмерон особенно выделил последнее слово и встал из-за стола. — Буду признателен, — мягко сказал Шанталь, зачем-то протирая тряпкой полку, на которой лежали детали. Он по-прежнему не оборачивался, надеясь, что когда ему придётся это сделать, Кэмерона здесь уже не будет. — Спасибо тебе за угощения и прости меня за излишнюю резкость. Следовало изначально обозначить границы. — Не вопрос, господин пограничник. — Пожал плечами Кэмерон, находясь уже на пороге. — До свидания. — Жду с нетерпением. — Спокойной ночи, — натянуто и громко попрощался с ним Шанталь и, не оборачиваясь, метнул в Кэмерона небольшую пружинку. Та успешно перелетела через всю комнату и врезалась в плечо Дю Пона. — Деталями разбрасываешься. Непрофессиональный какой, посмотрите на него. — Ты ещё здесь? — приглушенно спросил Шанталь и обернулся. — Уже ушёл, друг мой, — выпалил Кэмерон и хлопнул дверью, оставив Шанталя, наконец-то, наедине с самим собой. По крайней мере, дрёма, весь вечер путавшая сознание Шанталя, теперь точно сошла на нет.***
На сегодняшний выходной Шанталь снова запланировал тестирование. Он проснулся даже раньше обычного, тем не менее, чувствовал себя хорошо. Прибрался в комнате, приготовил завтрак, а остаток свободного времени до отправки в штаб-квартиру посвятил бессмысленным чертежам. В графике Шанталя времени для себя практически не бывало, а когда оно появлялось, что с ним делать, он не знал, потому садился за стол, приглушал свет и водил карандашом по бумаге. Иногда это выливалось в полноценные чертежи, иногда — выглядело как наброски, но ни то, ни другое не могло хотя бы отдалённо приблизиться к тому, что создавали его родители. Впрочем, Шанталь и не пытался им подражать. Он рисовал просто потому что хотелось и это приносило ему облегчение. Уютную тишину творческой атмосферы прорезал внезапный стук в дверь. Шанталь настороженно оглянулся. Татум стучать бы не стала. Неужели Ада решила заглянуть к нему в столь неподходящее время? Он встал из-за стола, отряхнул не особо предназначенную для приёма гостей одежду и приоткрыл дверь. По ту её сторону показался Кэмерон. — Ну что, готов? — с порога спросил тот, настолько застав Шанталя врасплох, что он растерялся, не зная, что и ответить. Кэм же аккуратно заглядывал ему за спину, невзначай стараясь рассмотреть сокровенное жилище Дилони. — Что ты здесь делаешь? — сдержано прошептал Шанталь, плохо скрывая негодование. — Тебя не должны видеть рядом со мной. — Так пригласи меня внутрь. Чего я у порога стою? Снаружи дома я заметнее, чем внутри, разве нет? Шанталь, слегка опешив, смотрел на Кэмерона по-прежнему не находя слов, но колебался недолго. Потупив взор, он приоткрыл дверь шире, чтобы Кэм смог зайти. Тот очень неспешно переступил через порог, разулся и, не стесняясь смотреть по сторонам, прошёл к центру комнаты. — Ты должен был ждать меня на улице, — упрекнул его Шанталь, неловко прикрыв дверь и на всякий случай замкнув её изнутри. — Прости за негостеприимность, но нельзя приходить ко мне, когда тебе вздумается. Кэмерон же Шанталя не слышал. Он зачарованно глядел на стены, на камин, на стол и вообще на всё, из чего состояла комната Шанталя, заставляя хозяина чувствовать такой стыд, какого, кажется, он не испытывал ещё никогда. Присутствие Татум в его доме воспринималось как должное. Присутствие Ады до сих пор заставляло Шанталя немного напрягаться, но это было терпимо. Присутствие в подсобке самого богатого парня в округе, привыкшего к невероятной роскоши, душило унижением. Умом Шанталь понимал, что нищета не его вина, но всё же… Чувствуя себя провинившимся учеником, он, скрестив руки на груди, так и стоял около двери, наблюдая за незваным гостем. Сил на учтивость и вежливость у Шанталя не нашлось, потому он не предложил Кэму чай и не предложил ему присесть, да и занятый рассматриванием пейзажей Дю Пон в этом не нуждался. Вот зачем он пришёл. Знал, что Шанталь не сможет его не впустить, а значит, посмотреть, как тот живёт, у Кэма точно получится. — Ты что, спишь под звёздами? — Улыбался тот, глядя вверх на галактику. Шанталь уличил в этом иронию, учитывая то, как выглядели потолки Кэмерона. — Самодельными, — тихо уточнил Шанталь, не поднимая головы. Кэм замер, засмотревшись на полки и стоявший на них декор из плетённой сушеной травы, картона и золотистых нитей. Затем он пригляделся к фигурным ножкам стола и снова к галактике. — Ты всё это сделал сам? — аккуратно полюбопытствовал он, опустился на корточки и погладил рукой гладко высеченные ножки стола. — По большей части, да. — Обалдеть. Какая красота. Вот что бывает, когда у людей руки растут из правильного места. — Брось. Почти всё это сделано из хлама и прочих отходов. — О, это не умаляет твоих заслуг, дружище, а наоборот делает это всё ещё ценнее. — Кэмерон присмотрелся к коврижкам и даже пощупал их, как будто хотел убедиться, что те настоящие. — Ты пришёл, чтобы заставить меня нервничать? — не удержался от вопроса Шанталь, внимательно наблюдая за действиями Кэма. Тот освоился в чужом доме удивительно быстро. — Ты не нервничаешь, а стесняешься, — констатировал Кэм. — Чего стесняться, не знаю. Я бы тут жил. Здесь так уютно, просто класс. — Он выпрямился и увидел в центре стола то, что сразу его заинтересовало. С запозданием Шанталь вспомнил, что рисунки остались на столе, а значит, Кэмерон их обязательно заметит. Только он потянулся к ним, как Шанталь опустил на стол ладонь, чтобы прикрыть ею небольшую пачку бумаг, но… несколько штук Кэмерон таки успел выдернуть, а чтобы Шанталь и их не отнял, отвернулся. — Ты рисуешь? Ну, ещё бы… Вот откуда эта тяга к блокнотам, папкам и схемам… — Покачивал головой Кэмерон, внимательно разглядывая рисунки. — Верни, пожалуйста, — потребовал свои эскизы обратно Шанталь, пытаясь их забрать, но Кэм изворачивался с должным профессионализмом. — Ведёшь себя как Татум. — Какие аккуратные линии. Очень красиво. Гарпии, химеры, горгульи… Ты для Татум это рисовал? Она любит монстров. Я присяду? — спросил Кэмерон, на что Шанталь лишь махнул рукой, понимая, что вопрос задавался ради вопроса, ведь Кэм сначала сел на край дивана, и только потом спросил. — Это просто баловство, — выкрутился Шанталь. — Ничего серьёзного. — Твои рисунки по качеству не уступают графическим романам Татум, — сказал Кэм, задумчиво поглядывая на Шанталя. — Ты полностью пошёл в родителей. Не хочешь выучиться на архитектора или что-то вроде того? — Ты же знаешь, как я живу. К тому же мне далеко до таланта мамы и папы. Это просто рисунки, Кэмерон. Отдых от сущего, не более того. — Ага, я вижу. — Кэм повернул к Шанталю один из его эскизов. Рисунок занимал практически всю страницу. На нём Кэмерон увидел что-то среднее между готическим собором и амфитеатром. Бережно выведенные линии, внимание к деталям, скрупулёзно прорисованные тени — всё это никак не напоминало баловство. Чтобы пресечь эту беседу и напомнить Кэмерону о том, что они, вообще-то, собирались на дело, Шанталь аккуратно выдернул из его рук рисунки, положил их в стопку к остальным, и убрал на полку подальше от любопытного взора Кэмерона. — Нас ждёт работа, мистер Дю Пон, — объявил Шанталь и протянул Кэмерону рюкзак. — Поехали, раз уж ты тут. Как бы Кэму ни хотелось повнимательнее рассмотреть подсобку напарника, времени на это действительно не было, потому пришлось незамедлительно отчаливать на дело. Когда Шанталь вышел из машины и осмотрелся, он не сразу понял, где вообще находится. Это определённо окраина, наверное, самая удалённая от поселения часть, в которую, что удивительно, даже с Татум Шанталь прежде не забредал. Перед ним раскинулся длинный железный ангар, разделённый на секции. Внешнее железное покрытие ангара порядком поржавело, земля вокруг него заросла травой, смешавшейся с сухостоем, а ближайшие здания, с виду не менее заброшенные, располагались довольно далеко. Один взгляд на это брошенное место уже навевал грусть. Людей вокруг тоже не было, как и деревьев, отчего у Шанталя возникли ассоциации с пустыней. — В этих гаражах давно никто ничего не хранит, потому я решил, что они идеально подойдут. — Кэмерон хлопнул дверью и последовал за Шанталем, теребя в руках связку ключей. Дилони пригладил волосы назад, чтобы ветер не бил ими по глазам. Стихия здесь проявляла себя куда агрессивнее, чем в самом сердце поселения, где дома успешно задерживали ветры. Кэмерон успешно отпёр замки и оттащил ворота гаража в сторону. Шанталь зашёл первым. Вырвавшийся ему навстречу запах оказался тяжёлым, пресным и сырым. Железные стены изнутри поржавели не меньше, чем снаружи, зато бетонные полы время не тронуло, но волновал Шанталя отнюдь не интерьер. В самом конце гаражного сектора на полу лежали несколько гробов. Длинные, деревянные, лакированные гробы, от одного вида которых Шанталю сделалось душно. В последний раз он видел такие же перед сожжением его родных. После этого какое-то время Шанталю снились пожираемые пламенем крематория гробы, покуда горькие воспоминания не притупились, а сны Шанталя не опустели. Он медленно ступал вперёд по бетонному полу, не сводя с гробов глаз. Наверное, каждый человек на земле испытывает что-то необъяснимо неприятное и пугающее, глядя на эти деревянные предметы, которые кроме как со смертью ни с чем другим ассоциироваться не могли. — Эй, это просто деревянные коробки. — Естественно, Кэмерон заметил небольшой молчаливый ступор Шанталя, потому деликатно попытался его из этого ступора выдернуть. Шанталь и сам прекрасно понимал, что гроб — всего лишь дерево, оббитое тканью, но те самые ассоциации, вгрызшиеся в голову, за все пережитые годы никуда не делись и только окрепли. Кэмерон захлопнул двери гаража и включил на своём коммуникаторе фонарик на самом ярком положении. Свет растёкся по комнате, осветив всё подобно обыкновенной лампочке. — Я раздобыл прочные, удобные и стильные гробы, — начал Кэмерон, гулко хлопнув ладонью по лакированной деревянной крышке. — Недорогие, но при этом крепкие и очень комфортабельные. Двустворчатые, как ты и просил. — Кэмерон склонился над ближайшим гробом и распахнул одну его половинку. — Древесина плотная и толстая, под весом земли не просядет, чтобы не нарушать твоё личное отшельническое пространство. Крышка заклинить не должна. Подушечка мягкая, как и обивка в целом, так что разлагаться будешь с удобствами. Нравится? — Мне не хватает слов, чтобы выразить всю степень своего восторга от возможности умереть так стильно, — сухо ответил Шанталь. — Ещё бы, — поддакнул Кэм. — Кстати, ты заметил? На обивке никаких рюш. Рюши сейчас не в тренде, да и не к лицу они тебе. Шанталь хмыкнул. Умышленно или нет, но Кэмерон смог выдернуть его из неприятных воспоминаний. Оказывается, даже над гробами и смертью можно потешаться, хотя до сих пор ничего кроме тяжести на душе Шанталь, глядя на них, не испытывал. Он опустился на корточки и внимательно осмотрел гроб изнутри. Казалось бы, просто ткань и дерево, но какими ассоциациями человеческий мозг умудрялся наполнить эти материалы… — Татум говорит, что у неё дома есть гробы, — заявил Кэмерон, поправляя небольшую белую подушечку. — И ты ей веришь? Шанталь красноречиво посмотрел на Кэмерона, который в ответ задумчиво что-то промычал. — Вот врушка… Слушай, а можно я прилягу сюда на минуту? — Он глазами указал на гроб. — Хочешь лечь в гроб? Зачем? — В следующий раз я смогу лечь в гроб только тогда, когда умру, — объяснял Дю Пон. — Но к тому моменту я буду уже мёртв и не смогу понять каково это — в нём лежать. — Пожалуйста. — Шанталь принял его ответ и грациозно махнул рукой на гроб. — Но рассказать о своём опыте Татум ты всё равно не сможешь, помни об этом. — Не вопрос. Я же для себя это делаю. Шанталь выпрямился и встал у изголовья гроба, наблюдая за тем, как Кэм стащил с себя ботинки, забрался в гроб и улёгся. — Как впечатления? — слегка учительским тоном поинтересовался Шанталь, скрестив руки на груди. — Жестковато, — скупо отозвался Кэмерон, после чего быстро выбрался из гроба, отряхнулся и надел ботинки обратно. В момент, когда он в одних носках стоял на бетонном полу, по спине Шанталя пробежал холодок. — Могло быть и лучше, честно говоря. Тебе в нём придётся не один час лежать… — В коме мне будет не до комфорта, — уверенно заявил Шанталь, разулся и аккуратно ступил внутрь гроба. Ощущения были странные. Несмотря на то, что изнутри этот предмет абсолютно чист, Шанталю казалось, что он испачкался в чём-то таком, что не отмыть. Он аккуратно присел, а затем и лёг. С виду пышная обивка действительно оказалась не такой уж мягкой, но это особого значения не имело. Важно то, что теперь у Шанталя были подходящие по размерам гробы, с помощью которых можно проводить эксперименты на кладбище. Лежать внутри этой деревянной коробки оказалось даже менее дискомфортно, чем смотреть на неё. Запах новой ткани и древесины щекотал обоняние, но не душил. — Закрой нижнюю створку, — попросил Кэма Шанталь. Дю Пон без лишних вопросов повиновался, после чего Шанталь потянул верхнюю створку на себя и захлопнул её. Перед глазами как будто опустился занавес. Стало темно, тесно и душно. Шанталь неуютно заёрзал на месте, широко раскрытыми глазами рассматривая всё вокруг, хотя ничего не было видно. Он слышал своё дыхание, слышал тихий стук своего сердца, медленно вдыхал и выдыхал воздух, пропитанный насыщенным запахом обивки и древесины. Дышать в гробу, пусть и не герметичном, сложнее, чем казалось на первый взгляд, а всё из-за вакуума. Хоть кислород внутри и оставался, Шанталю всё равно хотелось распахнуть крышку и глубоко вдохнуть чистый свежий воздух. Когда он дёрнул крышку чтобы открыть её, та осталась нерушимой. Шанталь толкнул её сильнее, но крышка всё не поднималась, и только с третьего раза удалось её оттолкнуть. Аромат новой ткани и дерева растворился в тяжёлом запахе сырости, а гробовая тьма сменилась ярким светом коммуникатора, который, находясь у Кэмерона в руках под подбородком, придал его лицу зловещие очертания. Одна часть лица Кэма освещалась слишком ярко, а на другой залегли такие тени, что и грим для устрашения не нужен. — Жутко, правда? — прошептал Кэмерон. — Бу. — Как смешно. Умопомрачительно забавно, — ледяным тоном осудил его Шанталь, выбираясь из гроба. — Это ты держал крышку? — Я пытаюсь тебя взбодрить. — Заперев меня в гробу? — Но ведь ты взбодрился, — настаивал Дю Пон. — Тебе придётся лежать в нём не один час, а значит, нужно уже сейчас привыкать к ландшафту. Шанталь еле заметно покачал головой и осмотрел оставшиеся два гроба. Пока что в них необходимости нет, так как это запаска, потому после осмотра всех гробов он вернулся к первому, захлопнул его крышку и обратился к Кэмерону. — Давай погрузим его в машину. Кэмерон опустил коммуникатор на пол и взялся за ручки гроба слева, а Шанталь справа. Гроб оказался на удивление лёгким, хотя обычно столь крепкие с виду гробы куда массивнее. — Ещё одно достоинство этих гробов — они компактные и портативные, — не сдержался от комментария Кэмерон, одновременно с Шанталем заталкивая гроб через заднюю дверь новой машины, которую Кэм арендовал специально для гробовых путешествий. Он забрал коммуникатор, запер гараж, затем заднюю дверь на машине, а после присоединился к Шанталю, который уже его поджидал. Сегодня по плану работа на кладбище. Работа в прямом смысле слова. Шанталь заранее запасся инструментами, гроб погружен, потому из гаражей машина напрямую поехала на то самое старое кладбище, где и будет покоиться стратег. День выдался прохладным, серым и даже мрачным, а когда Шанталь зашёл на территорию кладбища, он стал ещё серее. Это место заметно отличалось от Арлингтона. Последний был ухоженным, новым, а посреди стандартных надгробий встречались пугающие скульптуры, готические септы и деревья, на которых не было листвы ни зимой, ни летом. Старое кладбище в Первом выглядело кардинально иначе. В отличие от идеально ровного Арлингтона здесь встречались как земляные насыпи, так и углубления, а то и ямы, в которые можно провалиться. Часть могил не имела надгробий и отмечены они были просто палками или крестами, а у могил с надгробьями нередко не просматривались имена. На некоторых могильных плитах имена уничтожило время, на некоторых — их не высекали вовсе. Часть надгробий перекосилась от старости, часть уже разрушилась наполовину или полностью. За травяным покровом никто не ухаживал, потому трава здесь росла как попало, и какая попало, из-за чего временами приходилось задирать ноги повыше, чтобы не порвать штаны колючими сорняками и не успевающим перегнивать сухостоем. Несмотря на то, что это кладбище было заброшенным, морально, в отличие от Арлингтона, оно не угнетало. Шанталь понимал, что, скорее всего, дело в Татум, и в том, что благодаря ей это место воспринималось больше как декорация ко Дню всех святых, нежели место реального захоронения людей. — Почему я копаю сам, а ты просто сидишь? Шанталь и не сомневался, что надолго молчания Кэмерона не хватит. Всё что касалось мин или ядов было ему интересно, чего не скажешь о тяжёлом физическом труде. Уже спустя пятнадцать минут взмахов лопатой, работа Кэмерону надоела, но, как и подобает человеку слова, он следовал уговору, хоть и без особого энтузиазма. — Я не сижу, а провожу математические расчёты. Это не досуг, а деятельность, — объяснил Дилони и показал Кэмерону работающий секундомер. Хотя на самом деле он просто сидел на земле в стороне от Кэма и следил за тем, чтобы клочки серой почвы не падали ему на одежду. — Когда всё случится на самом деле, я буду лежать в гробу, а откапывать меня тебе придётся самостоятельно, поэтому нам нужно рассчитать время, за которое ты справишься с поставленной задачей. Мы должны знать, сколько времени на это уйдёт. Если я проснусь раньше, чем ты меня откопаешь, я могу попросту задохнуться. — Справедливо, — лаконично ответил Кэмерон, смахнув со лба пот. Лицо его покраснело, а сам он уже успел запыхаться, будто даже яму копал наперегонки с Татум. — Почему ты так уверен, что тебя похоронят здесь? Кажется, тут уже лет сто никого не хоронили. — Только кажется, — сказал Шанталь, оглядываясь по сторонам. Здесь ему было спокойно и даже по-своему уютно. Шанталь испытывал тревогу находясь в академии, где за ним следили, испытывал тревогу, находясь в штаб-квартире, переживая, что её могли обнаружить, но здесь, на старом кладбище, он не боялся чужих глаз. Это место пустовало всегда, и даже Татум в будние дни сюда не приходила. — Здесь до сих пор хоронят беспризорников, преступников и нищих, которых некому навещать. — Старушку Дин-Дон, к которой Татум любит захаживать, тоже здесь похоронили, хотя Дороти не была нищенкой. — Дороти считали ведьмой, и она на самом деле вредила окружающим. Удивительно, что её не сожгли на костре или не отрубили голову. — Сдержано улыбнулся Шанталь, наблюдая за работой Кэмерона. — У меня нет родственников и денег, потому академия закопает меня тут. Слишком много чести хоронить чужака вроде меня на элитном кладбище. — Постой, — внезапно осведомился Кэмерон и прекратил копать. — Разве академия не должна уведомить о твоей смерти тех, кто прислал тебя сюда из Капитолия? Они обо всём узнают… Что, если штаб захочет отправить твоё тело в столицу? — Не захочет, — уверенным тоном сказал Шанталь. — Руководство академии обязано сообщить моим отправителям о смерти, но отправители не потребуют тело. В опознании нет необходимости, потому что свидетелей смерти было… будет много. Родственников и близких у меня нет, а значит, меня проще похоронить здесь, на месте. С точки зрения руководства академии отправителям моё тело ни к чему, и потребовать его они могут только если почуют в случившемся подвох, а значит, академия поймёт, что, возможно, Шанталь Дилони жив. Штабу это невыгодно, учитывая мою предысторию, с которой я попал в академию. Штабу выгоден либо мёртвый я, либо «мёртвый» для всех, кроме них, но своего человека они на проверку наверняка отправят. Доносчикам это дело не доверят — пришлют кого-нибудь из своих, чтобы всё сохранить в тайне. — Они проверят могилу, не найдут тебя в ней и поймут, что ты жив. Сразу же. — Кэмерон выпрямился и опёрся на лопату, переводя дух. Вид у него всё ещё был озадаченный. — Ты даже не выиграешь себе время. — В этом нет необходимости, — спокойно ответил Шанталь, мерно дыша и рассматривая окружавшие его кресты и надгробные плиты. — Штаб в любом случае быстро узнает о том, что я жив, сообщит ему академия или нет. Время я выиграю только умерев раньше, чем мою смерть подстроят они сами. Если я уйду из жизни самостоятельно, им придётся на какое-то время с этим смириться, потому что по документам я уже буду мёртв. — Что им помешает пустить тебе пулю в лоб? Ты же всё равно мёртв, поэтому никто не станет тебя искать. — Кэмерон продолжил размахивать лопатой, крайне неаккуратно вываливая землю из могилы наружу. День на глазах угасал, а из-за того, что погода была пасмурной, темнеть сегодня начало раньше. — Я кое-что должен им. Штаб не упустит возможность потребовать от меня соблюдение условий сделки. Моё обучение в академии тоже было её частью. — А что ещё? — Ты не хочешь это знать. — Разве? Угольно-чёрные глаза Шанталя пропиливали Кэмерона почти физически, пока тот делал вид, что ничего такого не спросил, и вообще работа лопатой его увлекла. Порой Шанталю казалось, что Кэм пытался заговаривать его для того, чтобы Шанталь утратил бдительность и сказал что-нибудь лишнее. Попытка — не пытка, мистер Дю Пон, но подобное не произойдёт. — Медленно копаешь, Кэмерон. Такими темпами я умру быстрее, чем ты доберёшься до середины могилы, — перевёл стрелки Шанталь, улыбнулся и кончиком своего ботинка подтолкнул один увесистый комок земли к яме. Тот упал внутрь и рассыпался на мелкие крошки. Кэмерон демонстративно посмотрел на землю, которую только пару взмахов назад выбросил наружу, после чего нагрёб её лопатой и выбросил повторно, да так, чтобы как можно больше земли угодило на Шанталя, но он, естественно, успел увернуться, и земля пролетела мимо него. — Да ты злорадствуешь, — не то удивился, не то возмутился Кэм, не отрываясь от работы, видимо, опасаясь получить в свой адрес звание «лентяй». — Морально поддерживаю рабочий класс. Труд облагораживает, Кэмерон, — грациозно съязвил Шанталь, на что тот, улыбаясь, покачал головой. На самом же деле Кэмерон справлялся с работой даже быстрее, чем Шанталь предполагал. Уже за первые полчаса работы Дю Пон вспотел настолько, что снял и куртку, и толстовку, оставшись в одной футболке, что в это время года выглядело крайне неуместно. Лицо и волосы Кэма блестели от пота, на лбу и щеках появились розовые пятна, а доселе белая, непрактичная для такой работы футболка, стала серой, а местами даже чёрной. Кэмерон закончил копать, когда уже стемнело. Шанталь остановил таймер, помог своему сообщнику выбраться из ямы и протянул ему уже третью бутылку с водой. Её, как и первые две, тот опустошил за раз. — Блин, посмотри. — Кэмерон повернул обе ладони внутренней стороной наверх, чтобы Шанталь узрел то, что сыновьям банкиров могло лишь сниться — настоящие мозоли. — После спаррингов с учениями ты выглядел и похуже, — напомнил ему Шанталь. — Заживёт. — Нет, я не жалуюсь. Это мои первые трудовые мозоли. Интересные ощущения. — Теперь ты стал мужчиной, прими мои поздравления. — Шанталь мягко хлопнул Кэмерона по плечу, развернулся и пошёл к машине. Несколько секунд Кэмерон простоял с приоткрытым ртом. Это он-то стал мужчиной? Он же им родился. — Ты такая брюзга, — с улыбкой на лице крикнул ему вдогонку Кэмерон и медленно пошёл следом. Шанталь знал, чего Кэмерон добивался, потому лучше в его глазах выглядеть брюзгой, чем охотным к общению человеком. Всё же они собрались здесь ради серьёзного и опасного дела, потому потуги Дю Пона беседовать, как и прежде, неуместны. Оставшееся сегодня время Шанталь старался молчать, чтобы не провоцировать Кэмерона, что, разумеется, эффекта не возымело, потому как тот и не нуждался в провокациях. С одной стороны Шанталя радовал тот факт, что он нашёл общий язык со своим сообщником, но с другой — настолько дружественное общение беспокоило. Как и планировалось, сегодня под землю отправился пока только пустой гроб. Шанталь и Кэмерон установили внутри могилы подъёмник, на который водрузили гроб, опустили его, а затем вытащили подъёмник обратно. Зарывали могилу они вместе. Уставший Кэмерон не отставал от Шанталя, уверенно раскидывая землю, пока Шанталь спокойно сбрасывал её вниз, не прилагая особо никаких усилий. К счастью зарывать могилу значительно проще, чем копать, и время отнимала разве что утрамбовка. После того, как Шанталь и Кэмерон зарыли могилу, порядка получаса они отдыхали, а затем снова взялись за дело и стали её раскапывать. К счастью, на этом кладбище никто не появлялся, потому работали Шанталь и Кэм даже спокойнее чем в своей штаб-квартире. Луна светила ярко, звёзд видно не было, а спустя время и луна утонула где-то посреди туч. Пошёл мелкий дождь. Капли совсем крохотные, но густые, отчего пышная земля быстро размокала и прилипала к лопатам и подошвам. Шанталь с грустью смотрел на свои ботинки и штаны, перепачканные смесью земли и жёлтой глины. Мало того, что грязь откровенно мешала работать, так ещё и визуальный дискомфорт доставляла такой, что хотелось разуться вовсе, лишь бы не смотреть на то, как пачкается и без того немногочисленная одежда и обувь. Пока он только думал об этом, Кэмерон делал. Разулся, стоило ему ощутить, что земля под ногами расползается. Несмотря на все невзгоды, эксперимент удался. Шанталь и Кэмерон раскопали гроб, после чего Кэмерон при помощи лопаты ловко вскрыл его верхнюю створку, даже не раздробив древесину. Крышка открылась легко, что не могло не радовать. Теперь со спокойной душой можно ложиться в гроб. На следующий день, который тоже был выходным, Шанталь и Кэмерон отправились на кладбище снова. Пока их сокурсники отдыхали после изнурительных недельных учений, в честь которых академия и расщедрилась на целых два выходных дня, Шанталь и Кэм вновь возились с гробами. Вчерашний, уже испытанный гроб, они сожгли, так как у него была повреждена крышка и он весь перепачкался в грязи, а значит, использовать его для теста с полумёртвым Шанталем нельзя. Он прекрасно знал это, потому и заказал Кэмерону несколько гробов. Сегодня вновь моросил дождь, но это к лучшему. С сухой землёй Кэмерон и так неплохо справлялся, а вот мокрую копать куда сложнее. Вдруг в день инсценирования смерти Шанталя погода будет такой же? Шанталь вновь засекал время при помощи секундомера, но сегодня сидеть на земле не мог, потому пришлось довольно долго стоять, наблюдая за тем, как Кэмерон работал. Как и вчера, он разделся до футболки, разулся и закатал штаны, но и это не спасло его от того, что штаны по пояс покрылись грязью. Шанталь же свой вчерашний наряд хоть и постирал, но даже высушить не успел до того, как пришлось вновь ехать на кладбище, потому одеваться пришлось в то, что новее. Со второго раза Кэмерон справился с задачей быстрее, несмотря на то, что грести грязь утомительнее, чем сухую землю. Шанталь приготовил пузырёк с тетродотоксином, разбавленным в воде. Уже давно он не употреблял яд и, вот, это необходимо сделать снова, только на сей раз Шанталь не просто будет отравлен, но ещё и зарыт под землёй. Ситуация максимально близкая к той, которую вскоре придётся пережить. — Мы рассчитали за какое время я могу выкопать могилу и испытали вскрытие гроба под землёй, чтобы я успел вовремя тебя из него вытащить, но что делать, если сейчас что-то пойдёт не так и ты проснёшься раньше времени? Ты же можешь задохнуться в могиле прямо сегодня. Что это за тест такой, при котором нет никакой страховки? Разве нет способа связаться со мной из гроба в случае, если ты проснёшься раньше? — негодовал Дю Пон, выбираясь из могилы по раскладной лестнице. Когда он выкарабкался из ямы, Шанталь еле заметно улыбнулся, находя внешний вид Кэмерона, с ног до головы перепачканного грязью, забавным. Татум была бы в восторге. — В гробу под таким слоем земли коммуникатор не ловит, Кэмерон. Радиосвязь тоже не вариант, ведь в гробу тесновато для установки антенн. Остаётся только спутниковая связь. У тебя же есть свой спутник? — как бы невзначай поинтересовался Шанталь, понимая, насколько абсурдно звучал его вопрос, но… он ведь брюзга, верно? — Нет… — немного озадачено ответил Кэмерон, по лицу которого стекали мелкие крупицы грязи, смываемые дождём. — Ты такой богатый, а у тебя даже своего спутника нет? — подначивал его Шанталь, стараясь не улыбаться. — Непорядок, Кэмерон, что подумают о тебе приличные люди? — в наиграно сострадательном тоне спросил он. — Видимо, я пропустил распродажу спутников, — объяснился Кэм, а когда присмотрелся к лицу Шанталя, понимающе хмыкнул и усмехнулся. А ведь он почти повёлся… — Ну ты и язва. — Так язва или брюзга? Этимологически это разные вещи. — Всё сразу, наверное. Полезай-ка ты в гроб, дружище. — Улыбаясь, Кэмерон похлопал Шанталя по плечу. — Мне не терпится принять душ, но вместо этого весь в грязи я буду почти до утра караулить твой курган. — И я благодарен тебе за это, Кэмерон. Правда, — серьёзным тоном сказал Шанталь, теребя холодными пальцами ампулу с ядом. Доселе моросивший дождь стал гуще и, кажется, холоднее. Шанталь промок до нитки уже давно, но по-настоящему ощутил холод лишь сейчас. Возможно, из-за того, что вот-вот ему придётся лечь в могилу, или же виной всему неожиданно разыгравшийся ветер. Его порывы трепали волосы Шанталя, с которых стекали капли холодной воды, то и дело попадающие в глаза и рот. Шанталь задумчиво глядел на гроб, в который ему предстояло лечь. Червь сомнения неустанно точил его душу, но высказать свои предположения вслух он не решался. Со смертью шутки плохи. Это понимал Шанталь, но, не факт, что понимал Кэмерон… Шанталь повернулся к нему лицом и со всей серьёзностью заговорил. — Послушай, Кэмерон, — начал Шанталь ощутив давящую неловкость ещё до того, как сказал главное. Терзаемый сомнениями, он вперился в Кэмерона взглядом и замялся. — Ты же… точно откопаешь меня? Повисло молчание. Шанталь пытался разглядеть на лице Кэмерона хоть какую-то эмоцию, но тот безразлично застыл. Да, отчасти подобный вопрос можно принять за оскорбление, но Шанталя интересовали лишь факты и никаких уколов в адрес Кэма он не делал. Какое-то время Кэмерон всё так же смотрел на Шанталя, чем вызвал в нём приступ стыда, а затем напряжение спало и Дю Пон засмеялся. — Ты серьёзно, что ли? — Кэмерон, я собираюсь выпить яд и лечь в настоящую могилу, — сдержано говорил Шанталь, что передалось и Дю Пону, чья улыбка незаметно растворилась под дождём. — Оказавшись там, на глубине нескольких метров под землёй, я перестану контролировать ситуацию. Она целиком и полностью окажется в твоих руках, а от меня ничего не будет зависеть. Я просто хочу услышать из твоих уст, что мне не о чем переживать и ты… откопаешь меня. Договорив, Шанталь сглотнул подкативший к горлу тугой комок. Никогда прежде Шанталь не вручал вот так беспечно свою жизнь в руки чужого человека. Каждый раз он самостоятельно контролировал ситуацию и сам спасал себе жизнь, оттого подобный эксперимент не мог не вызывать в его сердце тревогу, и именно поэтому Шанталю было так важно услышать от Кэма правильные слова. Без насмешек, без иронии и шуток. — Я тебя вытащу, — тихо сказал Кэмерон. — И сегодня, и в тот самый день. Обещаю. Полезай в гроб скорее, иначе, оба заработаем воспаление лёгких. Дождь всё не заканчивается. Я начинаю замерзать. Шанталь понимающе кивнул. Он и сам уже продрог настолько, что сухой и закрытый от дождя гроб начал казаться ему не самым плохим вариантом. Шанталь рукой смахнул с лица воду, снова и снова стекавшую по волосам, бровям и носу, открыл пузырёк и разом вылил его содержимое себе в рот. Кажется, только после этого он ощутил облегчение и снова начал дышать. Понимание того, что назад дороги нет, по-своему успокаивало. Теперь яд внутри него, а это значит, что совсем скоро Шанталь снова переживёт мучительную депортацию в кому. Снова боль, снова ужасное самочувствие. Благо, оно того стоило. Шанталь повернулся спиной к Кэмерону и подошёл к гробу, дожидавшемуся погружения в недра земли. Щёлкающий дождь бился о его крышку, стекая вниз по гладкой поверхности. Шанталь заглянул внутрь ямы и увидел на самом её дне поблёскивавшую от света небольшую лужу. В грязи и сырости ему предстояло провести половину суток. Шанталь открыл обе створки гроба, затем стянул с себя мокрую куртку и протянул её Кэмерону, а обувь снял и отставил в сторону. Босой, в одной рубашке и штанах, он ступил внутрь поддерживаемого подъёмником гроба сначала одной ногой, слегка пошатнулся от ветра, а затем ступил и второй. — Обалдеть, — тихо удивлялся Кэмерон, скептически взирая на то, что творил Шанталь. Хоть план ему был прекрасно известен, реализация всё равно удивляла. — Я думал, мои друзья чокнутые, но ты оказался чокнутее их всех. Шанталь машинально обернулся к Кэмерону, из-за чего вновь пошатнулся. — Пока буду в коме, ответь на те шесть миллионов сообщений, которые тебе уже прислали. Друзья не должны заметить твою пропажу, — посоветовал своему сообщнику Шанталь, а сам аккуратно лёг в гроб, где столкнулся с новой проблемой. Капли дождя падали прямиком ему на лицо, из-за чего приходилось лежать с закрытыми глазами и ртом, чтобы ненароком крайне нелепо не утонуть. — Шесть миллионов друзей просто жаждут общения со мной, — донеслось до Шанталя сквозь шорох дождя, который в гробу казался куда более шумным чем снаружи. Периодически Шанталь приоткрывал глаза, но в них тут же заливалась дождевая вода. Конечно, можно прикрыть крышку гроба, но тогда Кэмерон рисковал упустить момент отключки Шанталя и не вовремя начать отсчёт времени… Шанталь считал минуты до начала проявления симптомов и в итоге со своими подсчётами не ошибся. Боль где-то в области грудной клетки, спазмы, отдышка, слабость. Кэмерон склонился над Шанталем, наблюдая за его состоянием, потому, когда заметил первые симптомы, понял, что Шанталь скоро отключится. — Сладких снов, дружище, — пожелал ему Дю Пон. — Я тебе не друг, — тихо пролепетал Шанталь, ворочая головой с закрытыми глазами. — Даже на смертном одре возмущаешься, — упрекнул его Кэмерон, чем вызвал у Шанталя измученную улыбку. Ему стало так плохо, что, скорее, это была гримаса боли, нежели улыбка. Мучения казались бесконечными, пока всё в одночасье не прекратилось. Шанталь застыл. Никаких шевелений, никаких разговоров. Кэмерон слегка небрежно его потрепал — Шанталь не реагировал. Тогда он кольнул его раскладным ножом в ногу, но он по-прежнему не двигался. Никаких рефлексов, как и должно быть. Кэмерон сделал глубокий вдох, затем выдох, после чего захлопнул гроб и при помощи подъёмника его опустил. — «Я тебе не девушка». «Я тебе не друг». Надоели. После того, как Кэм полностью зарыл могилу, он отправился в машину, где дожидался назначенного времени. В машине Кэмерон быстро согрелся, а после очередной порции горячего кофе из термоса ещё и расслабился, послушно отвечая на те самые сообщения, которые прилетали ему до сих пор. Как только таймер просигналил о том, что пора идти работать, Кэмерон отложил все свои дела в сторону, а сам отправился на раскопки. Кажется, за всю жизнь он не работал столько, сколько ему пришлось поработать в течение этих двух дней. Мозоли, конечно же, лопнули, ладони изнутри покраснели так, словно их свёклой натёрли, но Кэм упорно продолжал копать, считая, что с каждым новым разом у него получалось всё лучше. Наконец, он добрался до гроба. Дождь всё ещё шёл, но теперь значительно слабее, хотя от этого легче не стало. Кэмерон так же умело, как и в первый раз, открыл верхнюю створку гроба и с фонариком навис над Шанталем, дожидаясь момента его пробуждения. До него оставалось не так много времени, потому Дю Пон был начеку и надеялся, что могила к тому времени не наполнится водой настолько, что Шанталь и Кэм утонут. Таймер снова просигналил. Кэмерон напрягся, по-прежнему светя фонариком Шанталю в лицо. Вот сейчас. Ещё немного. Давай же… Никакой реакции. Впору было встревожиться, но Кэмерон верил, что Шанталь не мог промахнуться с дозой, а значит, сейчас он проснётся, нужно лишь немного терпения, а его у Кэма хоть отбавляй. Стоило ему отвернуться, как боковым зрением он увидел еле различимое шевеление. Затрепетали веки, зашевелились пальцы, медленно, почти незаметно, начала вздыматься грудь. Увидев это, Кэмерон улыбнулся. Точно чокнутый, и никак иначе.***
Время летело как угорелое. Смотреть на календарь становилось всё страшнее, а зловещее «тик-так» в голове звучало только громче. Шанталь постепенно подбирал свои дела, заканчивая последние приготовления, и попутно создавал видимость добропорядочности. Участвовал в соревнованиях, прилежно учился и какое-то время совмещал это с работой, чтобы купить кольцо для Ады. Ада искренне радовалась подарку и планировала их дальнейшую жизнь вне стен академии. Выбирала жильё, то и дело, принося Шанталю папки с продающимися домиками, фантазировала на тему того, чем они будут заниматься, когда освободятся от учёбы. Шанталь поддерживал разговор с ней натужно. Внешне виду не подавал, но внутри… Благо, занятия отвлекали его от мыслей обо всём этом. Шанталь задремал над своими конспектами по французскому и испанскому, которые готовил весь вечер и, незаметно для себя самого, заснул. Коммуникатор, подаренный ему Кэмероном для дела, просигналил всего один раз, но Шанталю хватило этого, чтобы проснуться. Он сонно потёр глаза, убрал волосы за уши и, слегка щурясь, посмотрел на время. Слишком поздно, чтобы ложиться спать и слишком рано, чтобы просыпаться. Он вздохнул и открыл сообщение. «Нужно напиться. Всего разочек. Разрешаешь, мам?» Из-за сонного состояния Шанталь подумал, что кто-то ошибся номером, но стоило ему присмотреться к экрану, как он тотчас вспомнил, что этот коммуникатор связан лишь с одним единственным номером. — Безумие, — прошептал сам себе Шанталь и собрался спросить Кэмерона о том, что у него стряслось, из-за чего понадобилось напиваться, но… Свой вопрос он стёр. Что бы у Дю Пона ни случилось, напиться он мог только по одной причине. Татум. Шанталь снова посмотрел на часы. Кто вообще пьёт в такое время? Люди не переставали его удивлять. Почему Татум не спала в столь поздний час? Шанталю не хотелось верить в то, что путь к сердцу Татум лежал через алкоголизм, потому в ответ он написал всего три слова. «Будь осторожен. Оба». Получив сообщение с разрешением, Кэмерон облегчённо вздохнул и улыбнулся. Теперь он мог напиться легально и не чувствовать себя виноватым перед человеком, которому пообещал так не поступать. Татум сидела рядом с Кэмероном, протянув ноги вперёд. Она чувствовала гордость за себя из-за того, что вынудила Кэма вломиться в кафе после закрытия, фактически устроив взлом с проникновением, ведь просто выпить вино уже показалось ей скучным занятием. Массивные подошвы убийственных чёрных ботинок Татум смотрелись странно на ногах, куда меньших, чем сама обувь. Длинное чёрное платье задралось почти до колена, обнажив затянутые в плотные чёрные колготы ноги Дэдлок. Кэм посчитал количество дырочек для шнуровки на ботинках Татум, не понимая, зачем ему эта информация, но пусть будет. — Какое отстойное всё-таки кафе, — констатировала Татум и хлопнула рукой по полу, случайно задев бутылку. Та со звоном плюхнулась на пол, на что Кэмерон обратил своё ленивое внимание, предвкушая лицезреть кровавую лужу, которой её почему-то не было. Почему? — Ты что, уже всё выпила? — Ну да… получается, — провела анализ бутылки Татум, хорошенько потрепав сосуд, чтобы вдруг где-нибудь не затаилось предательское вино. Поняв, что её бутылка капитулировала, Татум потянулась к бутылке Кэма, которую тот припрятал у себя за спиной. — Молодой человек, я требую ваше пойло! — приказала Кэмерону Татум и требовательно хлопнула ладонью по полу. Кэмерон бутылку ей не отдал, зато попытался обнять, что Татум, фырча подобно лисе, отвергла. — Молодой человек… — задумался Кэм, глядя на прекрасное лицо Татум, освещаемое приглушенным матовым розовым светом ламп. — Почему только парней называют «молодой человек»? Это же буквально значит «молодой» и «человек», а и молодым и человеком может быть и девушка. Вот ты… ты тоже молодой человек. Почему тебя не называют «молодой человек»? — Потому что вы, мужчины, всё присваиваете себе, вот и молодого человека присвоили! — возмутилась Татум и злобно стукнула кулаком по груди Кэма. — Это не я присваивал, — отмахнулся Кэм, подняв руки вверх. От этого движения почему-то голова пошла кругом, хотя вскинул вверх Кэмерон руки, а не голову. Вскинул руки, а укачало голову, каков эффект… — А ещё молодым человеком называют женихов, знаешь? Хотя человеком может быть и девушка, а жених может быть не молодым, а молодым человеком его всё равно назовут. Вдруг он старик вообще? — Это, конечно, проблема, — серьёзным тоном согласилась Татум. Она вздохнула, надула губы и прижалась к Кэмерону, укутавшись его тёплыми руками, как одеялом. — Ну, нет. Татум, надо идти домой. Подъём. Если мы заснём в кафе, нас поймают и накажут, — несмотря на не самый трезвый взгляд, мыслить Кэмерон продолжал трезво. Татум же что-то промычала в ответ и вырубилась. Проснувшись, Татум не сразу поняла, где находится и как тут оказалась. Стеклянный потолок, уродливая стена, всё кругом белое, хотя последним её воспоминанием была тихая музыка и тусклый розовый свет кафе… Видимо, Кэмерон таки утащил её домой, но как? Он опьянел не меньше её самой вообще-то. Как никогда тихо Татум собрала свои вещи, и до того, как Кэм проснулся, решила улизнуть. У неё даже почти получилось, но когда Татум открыла входную дверь, наверху показался заспанный хозяин дома, от которого Дэдлок пулей понеслась прочь, даже не расслушав, что он там с похмелья болтал себе под нос. Татум бежала во всю прыть, чувствуя себя такой… свободной. Её не раздражал яркий солнечный свет, не раздражало тепло, и вообще настроение было таким, словно голова оставалась по-хорошему хмельной. Пару раз Татум обернулась, дабы удостовериться в том, что Кэмерон её не догоняет, после чего на всех парах ворвалась к себе домой, захлопнула двери и, гулко топая ногами, поспешила наверх. В спальне, как и всегда, её ожидал такой родной и любимый кавардак, а черепа сегодня выглядели так очаровательно, кажется, даже блестели! Интересно, у всех ли бывает такое счастливое похмелье? Татум зашла в спальню, закрыла за собой двери и прижалась к ним спиной, самодовольно ухмыляясь. Какой потрясающий день! Как лихо она сбежала от Кэма! А как здорово они вчера вломились в чужое кафе? Татум думала о том, как же всё чудесно, наслаждалась моментом, но почему-то ощущения эти то и дело вращались вокруг одного человека. С каких пор Татум чувствовала себя так хорошо, возвращаясь от Кэмерона? Зачем радовалась-то? Всё, что связано с ним, не могло её радовать. Не должно. Улыбка Татум, такая сияющая, искренняя и счастливая замерла, будто солнце внутри неё погасло. Татум всё ещё улыбалась, но уже безынтересно. Столько лет Дэдлок изворачивалась от влияния Кэмерона, а теперь… вела себя как все те дуры, что носятся с ним, как с писаной торбой. Да нет же, она не могла уподобиться им, ведь Татум не… Она застыла на месте, заворожено глядя перед собой расфокусированным взглядом. Улыбаться больше не хотелось, солнце в груди скукожилось и иссохло, а в голову вместо хмеля ударило осознание того, что заставляло Татум чувствовать себя вот так. Она читала об этом, но и подумать не могла, что… Нет. Чушь собачья. Такие штуки не про Татум. Она бы никогда… У неё и в мыслях не было… Татум резко вдохнула воздух и вспомнила, как только что бежала от него домой, как сладко спала после вылазки в кафе, как напилась вином и говорила с Кэмероном обо всякой ерунде. Всё это заставляло её чувствовать себя хорошо. Не только вчера, но и… раньше тоже. Улыбка переменилась безразличием, а безразличие испугом. Татум поджала губы, широко раскрытыми глазами стреляя по сторонам. В какой-то момент она ощутила себя пленницей собственного тела, которое чувствовало себя неправильно вопреки конкретным требованиям мозга. Татум не могло быть хорошо рядом с таким человеком. Нет. Но как бы она не убеждала себя в обратном, она уже подумала об этом. Всего на долю секунды. Мимолётно, как будто случайно задела эту мысль, проходя мимо. На глазах непоколебимой королевы зла выступили слёзы паники. Ей сделалось так обидно и стыдно за себя, что Татум поёжилась, словно все ведьмы рода Дэдлок в один голос её осудили. Эти слёзы казались такими горькими, а стыд таким болезненным, что Татум впервые в жизни ощутила настоящее разочарование в себе. Из-за… Она обрывисто запыхтела, рукавами своего платья грубо втирая слёзы в кожу лица. Пальцы дрожали, щёки покраснели от гнева, а глаза пускали искры. Татум не смела плакать, тем более из-за каких-то мужчин. Если ей и пришла в голову столь грязная и тошнотворная мысль, значит, нужно немедля её удалить. Стереть, будто той и не было. Вырезать навсегда. Татум выпрямилась, расправила плечи и решительно бросилась к столу. Она свалилась на стул и трясущимися руками закатала рукав, после чего схватила первый попавшийся острый предмет. Ножницы. Несколько секунд Татум зачарованно на них глядела, а затем, крепко схватившись за их лезвия, вдавила острие в руку и стала царапать им кожу. На бледной тонкой коже тотчас выступила кровь, но Татум не остановилась. Каждый порез она старалась сделать глубже предыдущего, довольствуясь тем, что ножницы попались довольно тупые, потому порезы оставляли аляповатые, кривые и уродливые. Кожа воспалилась на глазах, кровь стекала на стол, а Татум снова и снова царапала своё тело, с каждым новым порезом чувствуя… всё большее облегчение. Боль была для неё не только удовольствием, но и наказанием. Когда в голове застревает какая-нибудь глупая идея, избавиться от неё можно только одним путём — вырезав её. Так поступают с опухолями, угрожающими жизни. Татум делала с собой то же самое. Вырезала из себя неправильные чувства к тому, кто их не заслуживал. Рука покраснела, на столе накопилось несколько маленьких лужиц крови, а кожа вспыхнула огнём. Мышцы ныли, пальцы изрезанной руки сжимались с трудом, а Татум всё не отпускала ножницы, постепенно ощущая приходящее с болью успокоение. Физическое тело болезненно ныло, но как же хорошо сделалось в голове! Дэдлок зачаровано глядела на исполосованную руку, не моргая и еле дыша. Ей стало больно, причём приятной такую боль не назовёшь, но в сравнении с болью в душе, эта — блаженная и лечебная. Татум наказала себя за лукавые идеи, и они тотчас испарились. Она снова чиста. Татум вытащила из-под стопки блокнотов пару салфеток и прижала их к руке, чтобы остановить кровь. Завтра придётся идти в академию, а значит, раны нужно скрыть, тем более, что своё назначение они выполнили. Дэдлок облегчённо опустила голову на прохладный стол. Волосы осыпались на его поверхность, хотя ещё недавно она их коротко остригла, оставив лишь пряди по бокам. Как же хотелось окунуть руку в ледяную воду, чтобы унять жар… — Татум, у тебя всё хорошо? — послышался голос мамы, доносящийся с лестницы. Татум резко вскочила и с ужасом обернулась к двери, вспомнив, что не заперла её. — Ну, конечно, хорошо! — заверила она мать. — Ищу свои самые большие свечи! Ответа от мамы не последовало, ведь грохот в комнате Татум — обычное дело, потому и беспокоиться не о чем. Поняв, что мама пошла по своим делам, а не поднялась к ней, Татум облегчённо вздохнула и надменно посмотрела на кровь, размазанную по столу. Придётся её оттирать, а ещё прижигать раны и бинтовать их, но… главное, что оно того стоило. Всегда стоило.***
Весь следующий день Татум успешно избегала Кэмерона, который то и дело норовил её поймать, но разве мог он тягаться с настоящим стратегом? Татум неуловима, а в те моменты, когда уловима, она всячески демонстрировала, что для неё Кэма не существует. Смотрела мимо него, отворачивалась и не разговаривала с ним даже тогда, когда Кэмерон говорить с ней пытался. Татум сердилась на него, оттого один его вид уже доводил её до нервного тика. Через день она сделалась ещё злее. Смотреть на человека, который пытается морально тебя сломать, гадко. Дю Пон опорочил её, испортил и почти сделал своей преданной овечкой, но Татум сильнее его, потому, всякий раз слыша имя Кэмерона или видя его слащавую физиономию, она наполняла себя злостью до отказа. Казалось, ещё чуть-чуть — и Татум взорвётся. — Выглядишь сердитой. — Пока Татум копалась в своём шкафчике, Кэмерон подкрался к ней и перегородил путь к отступлению. Дэдлок не обратила на него никакого внимания, продолжая искать эту треклятую книгу без которой к завтрашнему дню не подготовиться. — Ага, значит, не только выглядишь. Что я сделал? — Существуешь, — холодно прошипела Татум и нарочито громко захлопнула дверцу. Книгу она не нашла, да и поделом с ней. Главное, быстрее сбежать от этой заразы. — Претенциозненько, — хмыкнул Кэм и, видя, что Татум собирается бежать, стал перед ней так, чтобы та не улизнула. Выглядела Дэдлок отстранённой, будто вовсе не она на днях веселилась с Кэмероном в кафе. Взглянув на него, как на самое большое ничтожество в академии, Татум ринулась напролом. Кэм подхватил её за нездоровую руку, отчего Татум неожиданно для самой себя ойкнула, словно ошпарилась. Приглядевшись к её запястью, Кэмерон насторожился и, вместо того, чтобы отпустить, сдавил руку сильнее, дабы убедиться, что ему не померещилось. Как и в первый раз, Татум поморщилась, изо всех сил стараясь скрыть боль, вот только Кэмерон всё равно заметил. Заметил, и резко переменился в лице. В последние два дня на совместных тренировках Татум вела себя тише обычного и выкладывалась не на полную катушку, как это происходило всегда. На спарринги она почему-то надевала водолазку с длинными рукавами, хотя на дворе настолько потеплело, что даже Татум следовало надеть соответствующую форму. Сейчас её руки, разумеется, скрывали длинные рукава глубоко чёрного платья. — Ты что, опять взялась за старое? — непривычно строго спросил Кэмерон. От того, что Кэм злился по-настоящему, Дэдлок сделалось не по себе, потому она задёргалась, требуя её отпустить, но кто из проходящих мимо учеников ей поможет? Люди не заинтересованы в очередной стычке с участием Татум Дэдлок. — Что это такое, я спрашиваю? Подними рукав. — Катись к дьяволу. — Татум выплюнула эти слова Кэмерону в лицо и снова дёрнулась. — Я сказал, подними рукав, — потребовал Кэм, но Татум и не думала ему повиноваться. Плотно сжала губы и выпятила подбородок, давая понять, что на поводу у какого-то Дю Пона не пойдёт. — Не хочешь? Отлично. Иди сюда. — Кэмерон схватил её под руку и потащил в ближайший зал. Татум упиралась, тормозила, но Кэм принудительно затолкал её в первую попавшуюся комнату, затем зашёл сам и запер дверь. — Никак не избавишься от своей дурной привычки? А я-то думал, ты это переросла. — Выпусти меня отсюда, изверг, — запротестовала Татум, хмуро глядя на Кэмерона. Тот молча подошёл к ней, схватил за израненную руку и притянул к себе. — Ты что себе позволяешь? Пусти меня, урод! Кэмерон смело подцепил низ рукава и потянул его вверх. Как и следовало ожидать, под ним скрывались желтоватые бинты. Кэм продолжил тянуть рукав вверх, чтобы узнать, как много увечий Татум нанесла себе в этот раз. Рукав удалось задрать до локтя, а бинты поднимались даже выше него… — Что ты натворила? — всё так же строго спрашивал Кэм. — Не твоё собачье дело! — рявкнула Татум и отдёрнула руку, прижав ладонь к себе, будто Кэм собирался ей навредить. — Нельзя так поступать. Татум, ты могла себя убить. — Тебе, значит, можно резаться, а мне делать то же самое нельзя? — язвительно парировала она. — Это совсем другое, — стоял на своём Кэм. — В баловстве и заигрываниях с ощущениями нет ничего плохого, но вот это… это уже чертовщина. Ты могла занести инфекцию. Могла потерять много крови. Тебе больно, чёрт подери. За что ты себя наказала? — Отстань и выпусти меня отсюда, иначе я высажу двери вместе с тобой. — Я знаю, что это наказание. За что? В кафе твои руки были в порядке, значит, ты сделала это уже пос… — Кэм замолчал, внимательно и изумлённо глядя на Татум. — Ты из-за меня это сделала, что ли? Всё же было хорошо… — Кэмерон осёкся. — Ах, вот оно как. В этом и дело, да? Решила себя наказать за то, что тебе со мной хорошо? Гениальный план. Кэмерон устало вздохнул и подошёл к Татум. Та, не сводя с него глаз, попятилась, но Кэм всё равно её поймал, крепко обхватив обеими руками. Татум пыхтела, сопротивлялась, пыталась вырваться, но просто отпустить её в таком нестабильном состоянии Кэмерон не смел. Она перешла все границы. Моральный вред себе трансформировался в физический, а, зная Татум, дальше могло стать ещё хуже. — Успокойся, — взвешенно говорил Кэм, пока та отчаянно его пинала, чтобы поскорее убраться отсюда и не слышать этот проклятый голос. — Татум, нельзя резать себя. Если тебе плохо, расскажи об этом кому-то. Необязательно мне. Перестань над собой издеваться. — Я не делаю это давным-давно. — Так зачем сделала сейчас? — На это ответа у Татум не нашлось. Кэм помолчал, а затем продолжил почти шёпотом. — Некоторые вещи признавать тяжело. Если закрыть на них глаза, они никуда не денутся. Можешь сколько угодно себя мучить, но тягу из себя не вырезать. Нет ничего плохого в том, что со мной тебе хорошо. Это не портит тебя и не делает другим человеком. Ты всё та же Татум — сильная, агрессивная и неукротимая. Татум стояла неподвижно и с опущенной головой. Сказанное Кэмероном резало кожу куда больнее ножа. Такой униженной и грустной прежде Татум себя не чувствовала. Заметив это, Кэмерон аккуратно взял её за руки, размеренно поглаживая их своими пальцами, из-за чего Татум опять ощутила то, что так старательно из себя вырезала. Она нахмурила брови и приоткрыла рот, еле шевеля губами, будто собиралась что-то сказать, но слова застряли в горле, настолько мерзкими и недопустимыми те были. Нет. Дю Пон, как и всегда, нёс чепуху, пытаясь её одурачить. Прохвост, мошенник и лжец. Неконтролируемые всплески эмоций выстреливали в голове Татум как праздничные фейерверки Капитолия, сопровождаясь таким же громким, но несуществующим треском и грохотом. Татум прижала ладони к ушам, но треск сделался только громче. Пальцы дрожали. К глазам подступило что-то мокрое и противное, то, что Татум не признавала. Щёки вспыхнули и даже уши предательски залились краской. Сердце стучало так часто и сильно, что им вместо молотка можно было забивать гвозди. — Только не это, — прошептала Татум, глядя сквозь Кэмерона. Взгляд её не фокусировался, слова не собирались в предложения, а мысли в голове смешались в невразумительную кашу невменяемости. Кажется, она сломалась. Как программа. Внимание Татум настолько рассеивалось, что на мгновение ей показалось, будто она вот-вот отключится. Наверное, виноваты дурацкие порезы, которые она нанесла из-за дурацкого Кэмерона. Мысли, воспоминания и вертящиеся на языке слова закружились каруселью, от которой подкашивались ноги, а к горлу подступала тошнота. В кровь, бегущую по сосудам, словно угодили маленькие колючки, разнёсшиеся по всему организму. Болела каждая клетка тела Татум, и в то же время от боли этой было приятно. Хотелось извергать слёзы, гневно хныча, и одновременно смеяться, громко крича. Сознание Татум превратилось в скачущую по морским волнам лодку, которая ничего не могла поделать с ситуацией, ведь какой бы технологичной лодкой ты ни был, стихию тебе не обуздать. Татум беспомощно глядела на Кэма, чаще обычного хлопая ресницами. Наверняка это был нервный тик. Дэдлок отчаянно искала объяснения, вертясь вокруг одной ужасной мысли, которую приходилось избегать. Татум мастерски от неё изворачивалась и отгораживалась, но в какой-то момент, подлая идея пробила её ведьмовскую оборону и… В грудь Татум будто встрял осколок. Огромный, острый и шероховатый. Осколок пронзил её сердце и застрял там как заноза. — Нет. Только не ты. Это не можешь быть ты. Не-е-ет, — протянула она, с подозрением взирая на Кэма, будто тот был чудовищным преступником. — Ты что наделал? — змеиным шёпотом выпалила Татум. — Ты хоть понимаешь, что натворил? — Она подалась к Кэмерону и толкнула его в грудь. Кэм с трудом, но на ногах удержался. — А что я натворил? — Кэм притворился, что ничего не понял. — Предъяви-ка обвинения. Татум стояла с приоткрытым ртом, не в силах выдавить из себя хоть одно крепкое оскорбление. Эта функция просто отключилась! — Я говорил тебе это много раз и скажу ещё, — осторожно начал Кэмерон своим приторно-вежливым слащаво-зефирным тоном. — Нет ничего плохого в том, чтобы любить, и неважно кто этот человек. Нельзя наказывать себя за то, что ты кого-то любишь. Ладони Татум сжались в кулаки столь крепко, что короткие покусанные ноготки до крови врезались в кожу. — Никто не должен знать, — почти прохрипела она и сделала глубокий вдох. Глаза Татум горели чёрным пламенем, зрачки расширились. — Слышишь? Никто! Если хоть словом обмолвишься, я прирежу тебя и всех твоих друзей! — Татум пригрозила Кэмерону пальцем, а затем отвернулась от него, чтобы перевести дух. Нет. Подобное не могло приключиться с ней. Здесь явно должен быть подвох. Татум резко обернулась к Кэмерону. Она щурилась, как будто что-то читала на его лице, а затем её осенила гениальная в своей простоте мысль, которая всё объясняла. — Я больна, — констатировала Татум и облегчённо вздохнула. — Это всё болезнь, да. Я не здорова. Так и чувствую недомогание. Вот оно что. Ты, падаль подзаборная, заразил меня этой дрянью, и теперь мой мозг пытается меня обмануть! — причитала Татум. — Коль дрянной недуг сразил меня по твоей вине, то и лекарство искать тебе, Кэмми. — Татум умудрилась вложить злость в каждое сказанное ею слово, но эффекта это не возымело. Кэмерон смотрел на неё слегка удивлённо. Никакого испуга до дрожи в коленях. Никакой паники. — Нет лекарства, Татум, — серьёзным тоном сказал он. — Эта болезнь и не болезнь вовсе. Она не лечится. — Чушь! — вскипела Татум и бросилась на Кэмерона. — Если есть болезнь, есть и лекарство! — Только не от этого. — Хватит врать! Тебе мало того, что ты уже со мной сотворил? Хочешь окончательно меня уничтожить? Думаешь, я не поняла, для чего ты всё это делаешь? — кричала Татум. Она подняла забинтованную руку и указала на неё. — Ты сделал это со мной. Мои нервы на пределе, моя рука изрезанная, мои глаза вспотели, а в голове мешанина. Ты меня испортил! — Татум выкрикивала каждое слово в лицо Кэмерону, наслаждаясь тем, как его ресницы рефлекторно хлопали от громких звуков. — Почини, — сиплым, слегка дрожащим голосом потребовала она. — Ты не сломалась. — Верни как было! — Я не могу, — отнекивался Кэмерон. — Мне плевать, что ты можешь, а что — нет, — прошипела Дэдлок. — Ты должен достать для меня лекарство, — потребовала она и принялась расхаживать по комнате то вправо, то влево, точно загнанный зверь, выискивающий лазейку из капкана. — Я не могу быть такой! — Татум всплеснула руками. — Мне нужно вылечиться. Так и знала, что ты заразный. Не могла же я в тебя… нет. Никто в здравом уме так не сделает, а мой ум здравее всех в этой помойной академии. — Поэтому ты изрезала руку? — Это симптомы болезни, дубина. У меня страшный зуд по телу, поэтому мне пришлось унять его радикально. Если бы ты не заразил меня этой чёрной хворью, я бы ничего такого не сделала! — всё надрывнее кричала Татум, но чем больше она злилась, тем сострадательнее делалось выражение лица Кэмерона. — А ты ещё говорил, что это приятно. Лжец. Я никогда не чувствовала себя так омерзительно. — Потому что упираешься, — сказал Кэмерон и прикоснулся обеими руками к плечам Татум, чтобы она обратила всё своё внимание только на него. Татум смотрела на ладони Кэма столь красноречиво, что на миг ему показалось, будто она сейчас плюнет на них, а то и откусит пару пальцев. — Если ты порезала себе руку, то я боюсь представить, что ты натворила с собой внутри. Думаешь, если будешь себя резать, то выработаешь рефлекс? Ты угодила в ловушку, Тати. Может, ты заметила только сейчас, но сидишь в ней ты уже давно. Все эти годы сидела в ней, просто не понимала этого. Влечение ко мне не портило тебе жизнь тогда, не испортит её и сейчас. Ничего не изменилось. — Что же… — протянула она, делая вид, что раздумывает. — Если мне нельзя резать себя, тогда я буду резать тебя, — рассудительно проговорила Татум, хотя на её глазах всё ещё блестели слёзы. — Зачем мне лекарство от симптомов, если болячку нужно выдёргивать с корнем? А корень всего зла, это ты, Кэм. Не будет тебя — не будет и заразы. — Глупыш, — снисходительно выдохнул Кэмерон. — Знаешь, что происходит с человеком, когда тот, кого он любит, умирает? Думаешь, он излечивается? — Татум насторожилась. Она понимала, к чему ведёт Кэм. — Всё становится только хуже. Тебя не отпустит. Ты будешь медленно умирать от горя. — Врёшь! — каркнула Татум. — Какой смысл любить труп? — В любви смысла нет, — развёл руками в стороны Кэмерон. — Я умру — и ты продолжишь любить мой труп, а это ещё хуже, правда? Тебе ведь плохо сейчас? А теперь представь, что я умер, и ты больше никогда меня не увидишь. Никогда. А все вот эти ощущения останутся при тебе. Ты будешь страдать даже больше, чем сейчас, — Дю Пону хватало наглости не просто улыбаться в лицо Татум, но ещё и коснуться пальцем её щеки и провести по ней к подбородку и назад. Татум закрыла глаза, ощущая на лице дикое жжение, будто по коже водили крапивой. Зло искушает. Оно нарочно принимает подобие чего-то такого, перед чем невозможно устоять. Оно коварное, обманчивое и делает всё для того, чтобы склонять на свою сторону достопочтенных гражданок вроде Татум. Если Шанталь попался на эту же уловку, то неудивительно, что он до сих пор не может спастись. — Предки лишат меня могущества. Я позорю весь наш славный деспотичный род, — горестно проговорила Татум. — Старуха Дороти ни за что на свете не связалась бы с мужчиной. — Точно? — переспросил Кэмерон. — Как же ты тогда на свет появилась, если у Дороти не было детей? — У неё были дети, идиот. — Значит, и мужчина тоже. — Она бы никогда… — запротестовала Татум, но осеклась. Прежде она не задумывалась над тем, что вообще-то у всех женщин в её роду кто-то был. Даже у мамы есть папа. Выходит, она не первая поддалась соблазну? Все ведьмы Дэдлок настолько уязвимые? Для себя Татум решила, что уж точно будет лучше их, и поможет своему роду воспрянуть. — Слушай сюда, герой-любовник, — прошипела Татум прямиком в ухо Кэму. — Не попадайся мне на глаза, пока не найдёшь лекарство. Ещё раз скажешь, что его не существует, и я отрежу тебе язык. Понял меня? Если не достанешь лекарство, я зарежу кого-то из твоих друзей, котик. Ищи панацею, помоги мне вылечиться, иначе кто знает, насколько я могу стать непредсказуемой? Татум грубо оттолкнула Кэма в сторону от двери и стремительно покинула комнату, оставив Дю Пона наедине с недоумением. Думать о нём, униженном и встревоженном, гораздо приятнее и нормальнее, чем просто думать о нём. Татум чувствовала себя плохо. Пусть и он почувствует то же.***
Эбигейл Дент вернулась с работы раньше, чем обычно. Она открыла дверь, вошла в дом и бросила ключи на тумбочку около двери. От усталости женщина валилась с ног, потому быстро стащила с себя обувь, сняла куртку, а сумку опустила на всё ту же тумбочку. После смены в больнице всякий раз ей казалось, что одежда на ней весит тонну, потому избавиться от неё и завернуться в обычный домашний халат казалось наилучшей перспективой. Она зевнула и направилась прямо по коридору в ванную комнату, чтобы умыться, но по пути заметила кое-что странное. Дверь в гостиную приоткрыта, внутри темно, а на полу отражался свет пламени. Эбигейл вздохнула. Видимо, муж вернулся с работы, потому как дрова в камине уже горели, вот только… где он сам? Освещение в доме не горело, значит, Клайва здесь нет. Разжёг камин и отлучился в продуктовую лавку? Эбби толкнула дверь в гостиную, включила свет и остолбенела. Напротив камина стоял человек, наблюдавший за пляской пламени на сухих трещащих дровах. Эбигейл требовательно скрестила руки на груди и нахмурилась. Она не принадлежала к людям робкого десятка, потому не испугалась присутствию чужака в своём доме, хоть тот и смог незаметно обойти сигнализацию. — Это ещё что за цирк? — возмущённо бросила она, наблюдая за реакцией парня. Тот по-прежнему глядел на огонь. — Никогда каминов не видел? Иди любоваться огнём в другое место. Это частная собственность, а за вторжение на частную собственность можно и за решётку отправиться. — У вас очень красиво, — безразличным ровным голосом сказал Шанталь. — Камин придаёт жилищу уют. Люблю камины. Частичка живого огня, обитающая там, где, казалось бы, места ему нет. — Ещё одно слово — и я вызову сюда миротворцев, — пригрозила Эбигейл, чьё терпение почти сошло на нет. Только бесед с ненормальными домушниками ей и не хватало после тяжёлого дня. — Не вызовете. Вы добровольно меня выслушаете, — с непоколебимой уверенностью продолжал Шанталь. — Да неужели? Что бы ты ни принял, дружок, это не спасёт тебя от ареста. Не с кем поговорить? — Я ничего не принимал, не тревожьтесь на этот счёт. Я пришёл к вам с просьбой. — Наконец, Шанталь обернулся, что заставило Эбигейл напрячься. Лицо показалось ей смутно знакомым, но кем был этот человек, вспомнить не получалось. Это совершенно точно ученик академии… — Через месяц я умру. Мне необходимо, чтобы вы зафиксировали мою смерть и передали тело ритуальному агенту. Эбигейл даже приоткрыла рот от такой дерзости. Да что себе позволял этот дурак? Вломился в её дом, порол чушь и при этом утверждал, что ничего не принял? Уж она-то повидала на своём веку таких героев. — А больше тебе ничего не хочется? Эбби была не просто уставшей, но ещё и очень раздражённой, потому настроения выслушивать шизофреников у неё сейчас не нашлось. Скорее бы Клайв вернулся и выпроводил храбреца отсюда. — Я не шучу, миссис Дент. Помогите мне с заключением, и я обещаю больше никогда не беспокоить вас своим присутствием. — Я не патологоанатом. — Но вы с ним прекрасно знакомы. Вы констатируете мою смерть после несчастного случая во время учений. Если не поторопиться с заключением, можно будет заметить, что трупное окоченение не наступает и… — Так ты из них? — сообразила Эбби. — Из кого? — переспросил Шанталь, делая вид, что не понимает, о ком говорила Эбигейл. Какое-то время она внимательно смотрела в его лицо, покуда, наконец, не пришла к выводу, что… этот чокнутый явно не знал о них, а значит, вздумал… подстроить смерть самостоятельно? — Забудь, — отмахнулась она. — Проваливай отсюда и больше не возвращайся. Я не собираюсь тебе помогать. — Эбби решительно сделала шаг навстречу взломщику, давая понять, что не боится его, потому с радостью выпрет из своего дома, не дожидаясь прихода мужа. — Нет, собираетесь, — поспорил Шанталь и выставил перед собой пистолет, направив его в область грудной клетки Эбигейл Дент. Рука его держала пистолет столь уверенно, что не могло возникнуть и мысли о том, что выстрелить Шанталь побоится. Когда-то очень давно, наверное, в прошлой жизни, он боялся дотронуться до оружия. Затем он приспособился к работе с ним, но когда пришлось впервые в своей жизни убивать человека, пистолет вновь стал настолько чужим, что кожа руки его держащей плавилась, отвергая проклятое оружие, несущее смерть. Сейчас Шанталь целился в живого человека и рука его совсем не дрожала. Впрочем, он ведь не собирался убивать эту женщину, но ей знать об этом необязательно. — Отоварился в лавке с детскими игрушками? — А Эбигейл оказалась тем ещё циником… Чтобы развеять её сомнения Шанталь бесшумно подступил к ней на два шага. Пусть Эбби детальнее рассмотрит оружие. — Вы работаете с академией и не хуже меня знаете, как выглядит настоящее оружие, — сокрушительно спокойно говорил Шанталь, зная, что подобный тон способен пугать куда лучше криков и прочей экспрессии. — Присмотритесь к пистолету и попробуйте ещё раз сказать, что он ненастоящий. Эбигейл напряглась, внимательно осмотрев ствол. Это действительно не игрушка. Шанталь слегка склонил голову набок, заметив, что Эбби умерила пыл. — Кажется, я тебя вспомнила, — задумчиво проговорила женщина, рассматривая Шанталя с ног до головы. Весь в чёрном, волосы тоже чёрные, а ещё глаза. Совсем молод, отчего воспринимать его угрозы всерьёз сложно, хотя, учитывая, как и что о нём говорили в академии… — Ты тот парень из Капитолия. — Собственной персоной. — Шанталь склонил голову в приветствующем жесте. В кои-то века его репутация пришлась очень кстати. — Опережая ваши вопросы: да, пистолет заряжен, и нет, он заряжен не холостыми патронами. Моё умение стрелять по мишеням проверять не будем, думаю, вы понимаете, что с такого расстояния даже ребёнок с вами справится. Эбигейл криво улыбнулась. — Интересный способ просить кого-то о помощи. — Я знал, что по-другому вы меня не выслушаете и не поможете. — Я и сейчас не намерена помогать тебе. Найди себе другого дурака для этого. Пусть игрушка твоя и настоящая, может быть, даже с настоящими патронами, но убивать ты меня не станешь. Ты до сих пор учишься в академии, а значит, миротворцы быстро на тебя выйдут. Скольких докторов ты намерен убить, прежде чем найдёшь того, кто согласиться тебе помочь? Серийным убийцей станешь? Шанталь опустил голову. А чего он, собственно, ожидал? Для того, чтобы быть врачом, нужно в первую очередь обладать бесстрашием, а бесстрашия Эбигейл не занимать. Шанталь не хотел прибегать к этому, но, похоже, придётся. Он не мог позволить себе уйти из её дома ни с чем. Он спрятал пистолет себе за спину, отвернулся от собеседницы и медленно провёл рукой по каминной полке. Огонь бодро пожирал потрескивающую и источающую жар древесину. — Ваш муж сегодня опять задерживается, — начал Шанталь, любуясь пламенем, блеском отражавшимся на его волосах цвета сажи. Лица Эбигейл он не видел, но так гораздо лучше, ведь она тоже его не видела. Её наверняка заинтересовала эта фраза, она лихорадочно соображала, что это могло значить, возможно, уже подумала о самом худшем… — Но вы не волнуйтесь, это же Клайв. Он слишком часто задерживается после работы. Такой уж он трудоголик. Мало того, что на работе засиживается, так ещё и в булочную затем ходит, а в эту пору там бывают очереди. Сколько раз вы уже говорили ему о том, что нужно убавить дозу мучного? Он такой сладкоежка. Прямо как ваша дочь — видимо, ей это передалось от папы, поэтому во время школьного обеда она сначала съедает пончик, и только потом приступает к основному блюду. Вы как врач наверняка раздосадованы таким поведением с её стороны… Когда Шанталь обернулся, Эбигейл замерла. Глаза её округлились, лицо вытянулось, а кожа побледнела. Наверняка она размышляла над тем, откуда Шанталь всё это знает. Он прекрасно понимал, что добровольно работать с людьми нельзя. Люди не любят просьбы, потому порой приходится их принуждать к чему-либо. Сейчас он не в том положении, чтобы церемониться с людскими чувствами. Ему необходима поддержка доктора для того, чтобы провернуть инсценирование грамотно. Прежде чем явиться к Эбигейл Дент домой, Шанталь изучал её семью, ведь нет ничего действеннее шантажа. — Как ты… — А сами как думаете? Считаете, что я пришёл бы к вам неподготовленным? — Шанталь впервые за весь вечер изобразил нечто похожее на улыбку и прислонился к камину спиной. — Я просил у вас помощь по-хорошему, но вы отказались. Пусть это остаётся на вашей совести. Теперь давайте говорить по-плохому. Вы помогаете мне со своевременным заключением, отыгрываете свою роль на учениях, и мы расходимся. Это не просьба. Это требование. Вы ведь не хотите, чтобы с вашей семьёй что-то случилось, правда? — Ты не посмеешь, — процедила сквозь зубы она. — Не посмею, если вы сделаете всё так, как я прошу, — уточнил Шанталь. — Откуда мне знать, что ты не причинишь вред моей семье после того, как я тебе помогу? — У меня нет мотива для этого. После вашей помощи я отправлюсь восвояси. Однако ситуация двоякая, потому вы тоже можете причинить мне вред, выдав меня спустя время. Чтобы этого не случилось, я перестраховался. — Шанталь стащил с камина тонкую чёрную папку, сливавшуюся с цветом каминной полки, и швырнул её на кресло, около которого стояла Эбигейл. — Компромат. На вас… на патологоанатома… Моя защита от подлецов. Если попытаетесь обо мне заговорить, компромат пойдёт в ход и уничтожит вас. Если я буду не в настроении, то и на мужа вашего что-нибудь найду, а если на этого ценителя пончиков ничего не обнаружится, то сфабрикую дело самостоятельно. У компромата есть версии-дубликаты, так что уничтожение этой папки ничего не решит. Если вы передумаете мне помогать, когда я буду пребывать в коме, то материалы отправятся нужным людям автоматически. Чтобы этого не случилось, я должен выжить, так что, будьте добры, не совершайте опрометчивые поступки. Заключим с вами сделку. Вы помогаете мне, а я не разрушаю вашу жизнь. После дня смерти мы больше не увидимся. — И ты не опубликуешь материалы? — В этом нет необходимости. Они нужны мне лишь в качестве рычага давления на вас. Выступите против меня — и я вас накажу при помощи компромата. Я лишь защищаюсь, миссис Дент. Так каков ваш положительный ответ? — требовательно спросил Шанталь. Эбигейл колебалась. Она не желала помогать Шанталю, но выбора у неё нет. Если поначалу она не была уверена в том, что этот парень способен причинить ей реальный вред, то сейчас считала иначе. План Шанталя должен состояться во что бы то ни стало. Если для этого нужно навредить Эбигейл или её семье, Шанталю пришлось бы это сделать. Он не хотел так поступать, надеялся, что она поймёт его и пойдёт у него на поводу, но, что, если… нет? Об этом Шанталь предпочитал не думать. Эбигейл — семейная женщина, она захочет защитить близких любыми способами, а Шанталь достаточно её припугнул для того, чтобы она поверила в его насильственный настрой. Эбигейл закивала. Нехотя, вымученно, устало. Она не желала помогать Шанталю, но выбирать ей не приходилось. Она не знала, что мог сотворить этот парень. Он и сам не знал, как далеко способен зайти… — Я помогу тебе, — твёрдо заявила Эбби и сглотнула. — Рассказывай, что нужно делать.***
Когда Шанталь покинул дом Эбигейл, из него как будто изъяли все жизненные силы. И куда только подевалось его равнодушное спокойствие? Куда испарилась зловещая уверенность в себе и своих словах? До чего же отвратная маска, которую хотелось выцарапать вместе с кожей со своего лица. Руки Шанталя дрожали, и дрожь эту не выходило унять, ноги сделались ватными и подкашивались от каждого второго шага, а дышалось натужно, будто ему на грудь водрузили тяжёлый валун. Шанталь сделал это. Верилось с трудом, но он на самом деле заявился к человеку домой и угрожал ему… Угрожал по-настоящему. До сих пор он не причинял вред невиновным. Да, Шанталь раскапывал могилы, но он тревожил мертвецов, которым всё равно. Да, он убил человека на экзамене, но его принудила академия. Сегодня же он угрожал смертью невинной женщине. Шанталь сглотнул, лихорадочно поправил волосы, пригладив их назад, и шмыгнул носом, обходя фонарные столбы. На улице похолодело. Августовские ночи отличались от прочих летних, ведь в них уже проступало дыхание осени. Постепенно, с каждым днём, солнце становилось всё безразличнее, а ночи — всё темнее. Летний зной сходил на нет, незаметно трансформируясь в ту самую пору, когда Шанталь родился, и когда ему предстоит умереть. Он шёл по улице и глядел на деревья, глядел на людей, кутающихся в тёплые вязаные кофты, глядел на то, как день медленно уменьшался, а ночь наступала всё раньше. То страшное время, которое Шанталь оттягивал несколько лет, уже пришло на порог. Ещё вчера у него в запасе были годы. Сегодня — оставался всего месяц. Завтра — наступит последний день. От мысли об этом Шанталю сделалось дурно. Он подошёл к ближайшему столбу и прислонился к нему. Тот оказался шершавым и холодным. Шанталь медленно поднял голову вверх и присмотрелся к лампочке, светящей матовым жёлтым светом. Только что он направил боевое оружие на человека. Делать это там, в доме Эбигейл, оказалось несложно, ведь Шанталю просто следовало сыграть свою роль. И он сыграл, но стоило сойти со сцены, стоило выйти из роли, как осознание содеянного непосильной ношей рухнуло на его плечи. Когда мальчик, исправно учившийся в столичной школе и помогавший маме с выпечкой, стал таким? Шанталя тошнило от самого себя, ведь глубоко в душе он знал, что если Эбигейл его подставит, если она нарушит условия сделки… ему придётся наказать её. И он накажет, потому что иначе нельзя. Потому что в мире, в котором жил Шанталь, защищаться можно лишь прибегая к насилию. Шанталь не просто шантажировал невинного — он поставил на нём метку смерти, и если что-то пойдёт не так, смерть заберёт Эбигейл к себе и сделает это руками Шанталя. Последний пункт сценария остался позади. Яд найден, пособники куплены, мина испытана, декорации подготовлены. Всё просчитано до мельчайших деталей, но почему же это не приносило успокоения? Почему за все эти годы Шанталь так и не почувствовал что-то отдалённо похожее на смирение? Он брёл по почти пустой улице, и ему хотелось громко кричать. Надрывно, так, чтобы услышали все. Чтобы каждая живая душа поняла, насколько всё это ему надоело. Эти планы. Этот шантаж. Кражи. Заговоры. А главное — бесконечный обман. «Да, Лайтли, мы обязательно увидимся». «Выходи за меня, Ада, я хочу прожить жизнь с тобой». «Не переживай, Татум, на следующий день твоего рождения мы точно успеем посмотреть фильм ужасов». Ничего он уже не успеет. На носу осень, а с ней нагрянут и учения. Последние перед завершением учёбы. Для Шанталя они были последними по многим причинам, и как бы он ни хотел оттянуть это время, как бы ни хотел вернуться назад хотя бы на пару месяцев, время вспять не повернёшь. Оно утрачено. Каждое утро Шанталь просыпался с мыслью, что сегодня его жизнь в академии сократилась ещё на день. По ночам он не хотел ложиться спать, чтобы отложить момент начала следующего дня, но как бы он не тянул время, новый день всё равно неизбежно наступал. Шанталь бродил по академии и тревожно смотрел в окно. Время от времени спускались дожди и они уже не были похожи на тёплые летние ливни, после которых на небе проступала радуга. День ото дня дожди становились всё холоднее, тучи мрачнее, а ветры сильнее. Шанталь смотрел в окно и понимал, что времена года тошнотворно цикличны. Сначала природа расцветает, затем живёт в полную силу, после чего следует упадок и, наконец, смерть, после которой начинается новая жизнь. И так по кругу из года в год. Всё бы ничего, но завершает каждый такой цикл смерть. Шанталь надеялся, что если он всё бросит и перехитрит всех, то на этот раз никто не умрёт, но что, если это не сработает? Чем скорее приближался тот самый день, тем больше Шанталь сомневался в своём плане. Не в самом инсценировании, а в том, что будет после. Будущее виделось ему с трудом, потому всё это время Шанталь концентрировался исключительно на собственной смерти. Сначала следует разобраться с ней. Такая тактика работала, когда до смерти оставались годы или месяцы, а не недели. Считанные дни… Чем чаще Шанталь смотрел на календарь, тем большее напряжение ощущал. Физически он был готов. Сценарий выхолощен, испытания проведены, а значит, оставалось лишь ждать, что оказалось худшим испытанием. Шанталь не мог провернуть свой план прямо сейчас и это давило на его плечи тяжёлым бременем. Сердце разрывалось от тревоги, но в то же время он не мог дождаться момента, когда всё случится, и ему больше не придётся лгать и переживать о грядущем деле. Занятия с Гао Ли давались ему особенно тяжело. Он не мог расслабиться, не мог успокоиться, не мог очищать свой разум от мирских проблем, чтобы хотя бы на её тренировках выпадать из гнетущего настоящего. Больше всего его беспокоило то, что последние пару недель Гао настороженно поглядывала на него и уделяла внимания даже больше, чем обычно. Шанталь опасался её интереса, ведь Гао была стратегом, хоть и из иной школы, а значит, могла его раскрыть. Чтобы этого не произошло, перед её занятиями он особо пристально следил за своим рационом и сном, но, будто назло, накануне тренировок с ней сон наотрез отказывался утягивать Шанталя в свои сети. До четырёх утра он мог беспомощно лежать на диване, глядя в потолок, даже если перед этим принял таблетку для крепкого сна. К моменту сигнала будильника Шанталь успевал поспать всего час-другой, что заметно сказывалось не только на его самочувствии, но и на внешнем виде. Кожа приобретала серый оттенок, глаза краснели, а под ними вырисовывались тёмные, немного припухшие круги. Вместо того, чтобы поспать лишних полчаса, Шанталь закапывал в глаза лечебные капли, убирающие красноту, а кожу лица реанимировал при помощи самодельных масок, которые готовил из трав, собранных на окраине. Эти маленькие хитрости не могли полностью скрыть все следы бессонницы, но всё же делали внешний вид Шанталя заметно свежее. После процедур он выпивал чашку крепкого чая без сахара и лишь потом отправлялся на утреннюю медитацию, всякий раз надеясь на ней не заснуть, что стало для него миссией номер один, потеснив поиск внутренней гармонии. Масла в огонь усталости Шанталя подливал и рацион, который он обязан соблюдать в дни занятий с Гао. Морально и физически измотанный из-за всего, что на себя взвалил, Шанталь уставал ещё больше, потому что время от времени ему приходилось питаться пресным хлебом и морковью, плохо восстанавливающими потраченную энергию. Гао расхаживала между учениками, внимательно наблюдая за медитацией каждого из них так, словно они занимались этим впервые, а не несколько лет подряд. Даже Татум смирилась с «бесполезными посиделками» и старательно погружалась в себя на утренних занятиях, больше не засыпая. Разве что иногда, когда ей становилось скучно, и хотелось потрепать душевное спокойствие неумолимой Гао. Уже который раз медитировать приходилось на улице, под дождём. Август не скупился на жаркую погоду так же, как и на дождливую. Прошлая неделя выдалась чрезмерно тёплой, из-за чего во время медитации в душном халате Шанталь заливался потом. На этой неделе его лицо заливалось дождём. После тепла дождь казался настолько холодным, что Шанталь то и дело подрагивал, прекрасно понимая, что за это можно схлопотать несколько ударов дубинкой по спине. Если бы Шанталь находился в состоянии глубокого погружения в себя, он не ощущал бы холод дождя, не слышал бы его шум и не боролся бы с желанием сорвать с себя насквозь мокрую одежду, чтобы сменить её сухой. Он ощущал всё это потому что сидел с закрытыми глазами, притворяясь, будто его мысли чисты, а по телу циркулирует энергия. На самом же деле он боролся со сном и холодом, старательно притворяясь перед тренером. Два часа медитации тянулись вечность. Дождь всё не прекращался, из-за чего Шанталь успел продрогнуть до костей, но, к счастью, на время ему удалось скрыться от ливня, потому что перед тренировками в расписании стоял завтрак. Как и всегда, пища была лёгкой и немного безвкусной, но даже от неё Шанталя тошнило. Если внешне он кое-как скрывал слабость и бессонницу, то внутри организм всё равно чувствовал себя скверно и не пытался это утаивать. Кое-как затолкав в себя еду, Шанталь отправился на тренировки. Занятия Гао Ли в разы хуже любых спаррингов и моделирования Стокли. Тренировки Гао были самой изматывающей дисциплиной, которую только можно себе представить, а сама преподавательница закрепила за собой звание тирана, превзойдя даже МакКуина. Тот, кто считал иначе, попросту не учился у этой прекрасной, но невероятно требовательной женщины. Шанталь восхищался её знаниями и умениями. Она действительно понимала, что говорит и без проблем могла продемонстрировать любое действие из тех, которым так ответственно обучала своих учеников. После балансирования на колодах, специально установленных для занятий на стадионе, Шанталь ненадолго скрылся под навесом, наблюдая за льющимся как из ведра дождём. Вместо того, чтобы думать о тренировке и раскрытии возможностей своего тела, Шанталь задумчиво глядел в одну точку, размышляя над тем, как тяжело придётся Кэмерону, если в день смерти Шанталя случится такой же дождь. Он ежедневно проверял прогноз на период начала учений, но пока информация постоянно менялась. То обещался дождь, то солнечная погода… — Не видела прежде столь неподдельного интереса к дождю, мистер Дилони. — Уколы Гао всегда были мягкими и жёсткими одновременно. Шанталь поспешно отвернулся в сторону и столкнулся взглядом с тренером. Она, как и все ученики, промокла до нитки, но, судя по её внешнему виду, чувствовала себя комфортно. Даже если бы мир рушился у всех на глазах, Гао всё равно бы сохраняла невозмутимость. — Простите, тренер, что отвлёкся. Такое больше не повторится, — пообещал Шанталь, виновато потупив взор. — Тогда, пожалуй, вам стоит приобщиться к остальным ученикам. Вас уже все заждались, — деликатно сказала Гао и грациозно указала рукой на стоящих снаружи стратегов. И когда они успели там оказаться? Перерыв ведь только начался. Или закончился? Подобная рассеянность до добра не доведёт. Шанталь поспешно приобщился к группе. Неуёмный дождь заливался ему за шиворот, с подбородка, волос и по рукавам халата стекал на землю, заливался в обувь, где неприятно чавкал, да ещё и мешал чёткой видимости. Если доселе Шанталь всё вокруг себя прекрасно различал, то теперь даже глаза нормально открыть не мог, и это не считая того, что стоять приходилось в раскисшей земле, на которой поскользнуться проще, чем на льду. Как в таких условиях демонстрировать хорошие результаты? Особенно, если мысленно ты сейчас далеко отсюда. Но Гао ничего не должна узнать. Если она что-то и подозревает, то её внимание следовало отвести как можно дальше от реальной причины несобранности Шанталя, а ещё ему следовало перебороть себя, своё самочувствие и назойливые мысли в голове. Ведь в этом суть всего учения. Вместе со всеми Шанталь отрабатывал давно и хорошо изученные приёмы. Он отчаянно старался не думать о том, что делал со своей жизнью, старался не замечать того, что даже погода ставила ему палки в колёса, а собственный организм стал наибольшим противником. Шанталь дышал ровно, игнорируя всё, что не имело отношения к тренировке. Сердце успокаивалось, дыхание стабилизировалось, а конечности безошибочно выполняли то, что от них требовалось. Где-то в области грудной клетки теплилась не пойми откуда взявшаяся энергия тонкими, словно нити, вибрациями расползаясь по всему организму, согревая его и наполняя силой, даже когда казалось, что источник совсем иссох. Шанталь перестал чувствовать холод. Усталость и слабость тоже покинули его, а на их месте возникла уверенность в своих силах. Шанталь мог гораздо больше, чем ему казалось, и он не единожды сам себе это доказывал. К концу занятий Гао была им довольна. К Шанталю всегда выдвигались слегка завышенные требования, ведь на её дисциплине именно Дилони показывал себя лучше всех. Только он удостоился чести представлять Гао на соревнованиях и не напрасно, ведь Шанталь в этом боевом искусстве конкурентов побеждал. В прошлом году ему не удалось поехать на соревнования из-за травм, потому вместо него отправилась Камила и проиграла. В этом году он снова вернул победу домой. Когда, казалось бы, ещё один сложный день остался позади, вместо прощальной речи Гао неожиданно подозвала Шанталя к себе. Он оглянулся — все вокруг застыли на местах, чего-то ожидая. Дождь по-прежнему хлестал как из ведра, из-за чего земля под ногами превратилась в одну большую лужу. Шанталь медленно ступал по воде, направляясь к Гао. Если бы она хотела о чём-то с ним поговорить, то не стала бы подзывать к себе прилюдно, чтобы остальные это услышали. Сердце его затрепетало в ожидании чего-то из ряда вон. Когда до Гао оставалось не более пяти шагов, она по струнке выпрямилась и поклонилась Шанталю. Тот застыл на месте, мигом сообразив, что это значило. Смятение на его лице успешно скрыл ливень, потому вопросов Гао насчёт того, а не испугался ли Шанталь, удалось избежать. Вместо этого он поклонился в ответ. Гао вызвала его на бой. Значит, убедительные результаты на тренировке не так уж и убедили её, потому она решила проверить его самочувствие самым надёжным способом — битвой. Наблюдая за учеником со стороны, невозможно полноценно понять в какой он сейчас форме, то ли дело дуэль, во время которой любой обман и притворство раскроются. Ученики позади Шанталя встревожились не меньше его самого. Татум с перекошенным лицом наблюдала за ним так, словно провожала на смерть. Отчасти так оно и было, ведь Гао никогда не билась со своими учениками, но при этом все знали, что она невероятно сильна и едва ли её можно победить, зато в том, что её соперник уйдёт с переломами, не сомневался никто. Гао дотошно обучала профи приёмам, каждый раз демонстрируя свои умения, но не в открытом бою. Возможно, таков её принцип, или же в этом не было необходимости… тем не менее, сегодня она своим принципам изменила. Совершенно спокойная, она стояла напротив Шанталя, вяло моргая из-за того, что дождь беспрестанно стекал по её ресницам. Серая форма, как и у Шанталя, прилипла к телу, а два длинных прямых хвоста выглядели так же, как и обычно, будто вода их вообще не касалась. Блаженное выражение лица Гао ничего хорошего не сулило, а, быть может, она ощутила тревогу Шанталя и теперь жестоко ему отомстит за неё. Тревожность — совсем не то чувство, которому она обучала своих последователей. Гао выставила руки перед собой и прижала ладони друг к дружке как в молитве. Осанка идеальная, глаза закрыты. Её правая нога плавно оторвалась от земли и стопой прижалась к икрам левой. Безупречный баланс. В какой-то момент руки Гао взметнулись вверх. Одну она выставила вперёд, а вторую завела за спину, в той же позиции держась на ногах. Шанталь мгновенно принял аналогичную позу. Дождь шелестел, стуча увесистыми каплями по лужам, но, к счастью, хотя бы не было ветра, потому Шанталь видел Гао хорошо и заметил момент, когда она, подобно птице, сорвалась с места и бросилась к нему. Не успел он как следует собраться с духом, как в него уже полетела череда резких и точных ударов, в которых читалась длительная отработка каждого приёма. Великолепная техника. Лицо её в этот момент выражало абсолютное спокойствие, как будто она занималась чем-то будничным, что не требовало особых усилий. Шанталь же изо всех сил старался не рассыпаться перед наставницей на части. Его тело измотано тренировками и отсутствием нормального сна. Его разум загнивал в ожидании грядущих чёрных событий. Тем не менее, он обязан дать Гао достойный отпор. Шанталь балансировал уверенно, словно скользкая жижа под его ногами была устойчивее асфальта. Он защищался, изворачиваясь от большей части наносимых ему ударов, чудом ещё не свалившись в грязь. Вот для чего нужно балансировать над землёй на деревянных колодах — чтобы тело балансировало на любой плоскости, даже если она непригодна для боя. Мышцы можно обучить всему. Гао вновь атаковала — Шанталь извернулся, наклонился вниз, после чего совершил переворот в сторону, задев тренера обеими ногами. Раскисшая грязь, попавшая на её форму, быстро смылась. Жижа под ногами чавкала, а её немного тягучие серо-чёрные капли взмывали в воздух от каждого движения, заляпав форму Шанталя почти по пояс, но он, как и Гао, не замечал этого. Еле различимо улыбнувшись, когда Шанталь нанёс ей удар, Гао закружилась на месте, после чего обрушилась новой атакой. На пределе своих возможностей Шанталь отмахивался от её ударов, стараясь блокировать их все, но под таким давлением сделать это невозможно, тем не менее, Шанталь не мог позволять себе ощущать боль. Боль должна оставаться извне. Болеть будет потом — сейчас необходимо сражаться за жизнь. Хрупкие с виду ладони Гао то и дело мелькали перед лицом Шанталя, но и он ей не уступал, успевая и отбиваться, и атаковать в ответ. Скользкая земля под ногами не мешала ему изворачиваться то вправо, то влево, не падая и даже не поскальзываясь. Когда он, избегая удара, наклонился слишком близко к земле, жижа из-под обуви плеснула ему в лицо. Шанталь зажмурился, почувствовав, что в глаза ему что-то попало, но отбиваться не прекратил. Несколько секунд промедления без возможности видеть могли стоить ему жизни, но… такую практику они тоже проходили с Гао. Видеть можно не только благодаря зрению. Слух способен заменять его. Шанталь понял это, когда Гао обучала стратегов искусству изворачиваться от летящих в тёмной комнате ножей. Он прислушался, но и тут его ждала неудача — шум дождя плотной пеленой отделял Шанталя ото всех прочих звуков, но тихие телодвижения тренера он расслышать успел до того, как Гао повалила его на землю. Пару ударов Шанталь пропустил, но боли от них практически не почувствовал. Когда Гао атаковала в третий раз, Шанталь перехватил её ладонь, наклонился вниз и свободной рукой зачерпнул с земли жижу, которую и метнул тренеру в лицо. Секундного промедления Гао Шанталю хватило, чтобы схватить её за руку и перебросить через бедро прямиком в грязь. Честно ли это было? Неважно. Жизнь не спрашивает людей о честности. Ей важны лишь победители. Гао лежала в грязной жиже и неотрывно смотрела на Шанталя, опустившегося перед ней на одно колено и угрожающе выставившего перед её горлом ладонь. Он хорошо усвоил её уроки, потому знал, что сразить противника недостаточно — важно не позволить ему подняться. Кончики хвостиков Гао плавали в грязной жиже, а неудержимый ливень колотил каплями по векам тренера, из-за чего она глядела на соперника, едва приоткрыв глаза. В какой-то момент её ноги взметнулись вверх и сбросили его. Шанталь перекатился вперёд и тут же поднялся. Гао уже стояла на ногах. С обоих её хвостов сползала грязь. Она перекувыркнулась назад и заняла боевую позицию. И Шанталь, и Гао работали на пределе возможностей. Грязь липла к их форме, а волосы беспомощно трепались, разбрасывая капли воды во все стороны, из-за чего вокруг Шанталя и Гао просматривался настоящий вихрь жижи. Гао с разворота выбросила свою руку вперёд — этот её удар Шанталь пропустил. Со стороны казалось, будто комок энергии из её нутра прокатился по длине всей руки и вырвался из открытой ладони прямиком в солнечное сплетение Шанталя. Он немного наклонился вперёд, а Гао, пользуясь возможностью, повалила его на землю, финальным аккордом прижав шею предплечьем. Десять секунд Шанталь провалялся в грязи, а затем Гао поднялась, подала ему руку и поклонилась так же, как в начале боя. — Вы были достойным противником, мистер Дилони, — констатировала она. — Надеюсь, ваш пример вдохновит остальных учеников выкладываться на тренировках больше. Все свободны. Шанталь облегчённо выдохнул и только собрался уходить, как вновь услышал голос Гао. — Кроме вас, мистер Дилони. Задержитесь ненадолго, будьте добры. Неужели и этого ей не хватило? Шанталь из кожи вон лез, чтобы показать Гао, что он в порядке, а она всё равно велела ему задержаться? Да сколько можно. Тем не менее, ничего с этим не поделаешь. Он махнул рукой Татум, которая определённо не хотела уходить, но прерогатива стать следующей жертвой ненавистной Гао Ли пугала Дэдлок достаточно сильно, чтобы она таки решилась уйти раньше друга. — Пройдёмте, — вежливо пригласила Шанталя Гао, указывая на навес, прилегавший к небольшому деревянному помещению, в котором хранились необходимые для занятий принадлежности. — Ждите здесь, — объявила она и скрылась из виду, а через несколько минут, когда все остальные ученики уже скрылись за горизонтом, Гао вышла с чашкой горячего чая в руках. Шанталь стоял у самого края навеса, опираясь обеими руками на деревянный выступ. Дождь тарабанил по крыше, потому Шанталь не услышал, когда подкралась Гао, и удивился, заметив в её руках чай. — Вам нужно согреться, мистер Дилони, — сказала она и протянула ему чашку чая, судя по запаху, сваренного на травах. Шанталь еле заметно поклонился и принял чай из её рук, опустив его на деревянный выступ, так как напиток был слишком горячим. То, что Гао держала горячую чашку обеими ладонями, не удивляло, ведь подобные навыки тоже часть учения, которое тренер Ли наверняка практиковала и за пределами академии. — Когда вернётесь домой, первым делом примите горячий душ, иначе можете простудиться. — Вы очень заботливы, тренер, — скромно улыбнулся Шанталь, глядя то на Гао, то на парующую чашку ароматного чая, стоящую около его рук. — Я благодарен вам. — Не стоит благодарности, ведь это моя работа. Для меня важно, чтобы вы умели сражаться, несмотря на погодные условия, но также я понимаю, что все вы лишь ученики и не должны болеть из-за моей неосторожности. Шанталь вспомнил, как некоторые его однокурсники неделю хромали после тренировок, но не из-за боевых травм, а из-за нарушаемой дисциплины, что каралось ударами палкой. — Вы верно думаете, что я жестока? — То, как Гао читала мысли Шанталя, всегда его настораживало. Татум взаправду верила в магические способности своего ментора, да и сам Шанталь был в шаге от того, чтобы поверить. — Нет, — честно ответил Шанталь, стыдливо отводя взгляд от тренера в сторону. Слишком много чести в его адрес сегодня. Это угнетало. — Некоторые жизненные ситуации требуют проявления жёсткости характера. Обучать юных лоботрясов древнему искусству — неблагодарное дело. Любой на вашем месте поступал бы таким образом. — И вы в том числе, — согласилась Гао, глядя перед собой в серую пелену дождя. — «Мы все подобны облакам, которые внезапно налетают и уходят в никуда». Так звучит один из постулатов нашего учения, призывающий наполнять свою жизнь смыслом. Жизнь — бесценный дар, который не должен тратиться впустую. Вы уже решили, чему посвятите свою жизнь? Шанталь судорожно сглотнул. Будущее его пугало, но как иначе можно к нему относиться, если дорога в будущее лежала через гроб? Совсем скоро Гао узнает, каким будет его будущее. Оставалось лелеять надежду, что она не догадается раньше времени. Вместо полноценного ответа Шанталь слабо кивнул. С Гао следовало говорить осторожно, чтобы не взболтнуть лишнего и не дать ей зацепки. Стоя сейчас рядом с ней, Шанталь даже при желании не смог бы сформулировать мысли. В голове осел глухой вакуум, а слова, будучи очередной ложью, застряли в горле. Ложью, от которой можно лишиться голоса вовсе. — Вскользь мы с вами уже говорили об этом. Как вы относитесь к тому, чтобы остаться в академии и помочь мне доносить до людей искусство Шаолинь? — прямо спросила Гао и пододвинула чашку чая к Шанталю. — Вы справляетесь с этим искусством заметно лучше остальных учеников. Вам близка наша культура, а значит, вы способны овладеть знаниями в совершенстве. Людей, способных на это, очень мало. Шанталь потупил взор и холодными пальцами нащупал чашку. Чай успел немного остыть, но всё ещё был горячим, а ему сейчас как никогда хотелось чего-то согревающего. Всего на мгновение Шанталь задумался над тем, а не подсыпала ли Гао в чай какой-нибудь порошок, но быстро выбросил эту мысль из головы. — Простите, тренер, но я не могу остаться здесь. После получения диплома я вернусь домой, и там буду работать в участке. — Шанталь старался отвечать мягко, но уверено, чтобы Гао поверила в его слова. Получилось настолько хорошо, что он и сам едва себе не поверил. — Ваш потенциал угаснет, если реализовывать себя вы решите в обыкновенном участке, — настаивала Гао, внимательно глядя на стекающий с крыши дождь. — Практикам, которым я вас обучала все эти годы, около тысячи лет. Даже в далёком прошлом на земле было не так много людей, имеющих отношение к истокам учения знаменитого монастыря. Со временем таких людей становилось всё меньше, их образ жизни менялся… Монастырь пережил нападения, пожары, покуда не остался в прошлом, как и все его давно утраченные артефакты. — Гао повернулась у Шанталю лицом. — Это наше наследие. То, что важно сохранить. Мои предки в своё время обучались в монастыре, а затем передавали эти знания своим детям. Храм жив до тех пор, покуда о нём помнят, и никаким пожарам его не уничтожить. Помогите мне его отстроить. Гао помолчала, а затем снова отвернулась от Шанталя и грациозно опустила обе руки на деревянный выступ. — Я с трудом добилась того, чтобы этой дисциплине вообще уделялось время. Руководство академии не считает приоритетным обучать учеников, как они это величают, «шоу», отдавая предпочтение работе с огнестрельным оружием и тяжёлой техникой. Уже несколько лет я настаиваю на том, чтобы искусству Шаолиня дали статус отдельной специализации, но, к сожалению, пока это невозможно. Если бы в академии было больше желающих работать в этой отрасли, то, возможно, нас бы услышали, ведь голос одного человека теряется в пространстве. То, что мы с вами проходим — лишь вершина айсберга. В древние времена ученики тренировались по пятнадцать лет, чтобы получить звание мастера. Ученики жили по определённому режиму, питались исключительно полезной пищей из прописанного рациона, жили по строгому расписанию и оттачивали куда более сложные приёмы, чем вы сейчас. Я не принуждаю вас лежать на острых концах копий и совать руки в металлическую стружку, а затем раскалённые угли, чтобы научиться не чувствовать боль. Для этого необходимо длительное обучение, которое я не в состоянии вам дать. — Правда, что вы проходили через настоящий шаолиньский экзамен? — тихо спросил Шанталь, расправившись уже с половиной приготовленного ему чая. Уже на этом этапе он заметно согрелся. — Да, и я справилась с ним, — задумавшись, ответила Гао. — Я прошла полосу препятствий, сдала теоретическую часть и прошла коридор смерти. — А что из этого всего было самым сложным? — Шутки тренеров. Они действительно смешные, — скромно улыбнулась Гао, снова повернувшись к Шанталю. Об экзаменах, которые сдавали ученики в монастыре, ходило много слухов. Самым странным из них был слух о том, что на одном из экзаменов монахи рассказывали ученику смешные истории, а он должен сохранять самообладание так, чтобы на его лице не возникло и тени эмоции. Шанталя всегда забавляла эта байка, но, как оказалось, это вовсе не было байкой. Жаль, что ему не суждено пройти эти экзамены, чтобы узнать, что миф, а что реальность. — Вас что-то гложет. По спине Шанталя пробежали мурашки то ли от сквозняка, то ли от услышанных в его адрес слов. Он попытался придать своему лицу как можно более натуралистичное выражение удивления. — Что вас тревожит? — аккуратно подступалась Гао, сверля его взглядом. В нём было столько напора и уверенности, что какой-нибудь другой человек уже дал бы слабину под тяжестью такого взора, коим обычно обладали детективы. За годы контакта с такими людьми Шанталь успел выработать броню от таких взглядов, потому продолжал вести себя как обычно. Главное, не прятать глаза и ничего не трогать. Неподвижно стоять — лучшая стратегия. Нельзя расшифровать человека по движениям его рук или ног, если он не шевелится. — Я не могла не заметить, что в последнее время вы выглядите уставшим и менее сконцентрированным на занятиях. — Скоро выпуск, тренер, — равнодушно ответил Шанталь. — Перед выпуском тренировки, учения, экзамены… — Это не про вас, мистер Дилони. Ваш потенциал мне известен. У вас возникли какие-то проблемы? Помните, я говорила, что если вам нужно с кем-нибудь поделиться… Шанталь понимающе кивнул и даже на мгновение вымученно улыбнулся. Гао не оставит его в покое и станет наблюдать за ним ещё пристальнее. Лгать ей Шанталь не хотел, но он уже настолько утонул во лжи, что ещё одна неправда уже ни на что не повлияет. — В последнее время мне приходится чаще подрабатывать, — сказал он, что было правдой лишь наполовину. — У меня есть девушка и вы, возможно, слышали о том, что мы с ней… Оказывается, кольца стоят невероятно дорого, — устало улыбнулся Шанталь и опустил голову. — Не знаю, сколько ещё мне придётся отрабатывать. Не люблю быть у людей в долгу. Гао понимающе кивнула и вздохнула. Шанталь был уверен, что и до неё дошли слухи о том, что Ада Паркер обручена, и не с кем попало, а с Шанталем, чей статус оставлял желать лучшего. Когда-то Кэмерон сказал ему, что женщины любят жалеть, значит, то, что Шанталь будто создан для жалости, должно сыграть ему на руку. Каким бы жёстким характером Гао не обладала, она всё же женщина. — Не хочу показаться вам бестактной, но сколько часов вы сегодня потратили на сон? Как Шанталь и ожидал, Гао пошла по той цепочке размышлений, на которую он рассчитывал. — Два часа. Гао закрыла глаза и шумно выдохнула. Было заметно, как сильно она недовольна ответом, хотя при этом сохраняла внешнюю сдержанность. — Вы же заметили, как на вас сказывается подобный график? — тихо проговорила Гао. — Пока вы ученик, обучение должно быть вашим главным приоритетом. Не работа и не девушка. Учёба. До выпуска осталось всего ничего. Потерпите. Не истязайте себя всем и сразу, иначе это вас разрушит. — Я постараюсь, тренер, — согласился Шанталь и опустил на выступ уже пустую чашку. После выпитого чая ему сделалось значительно теплее, отчего вновь выходить под дождь хотелось ещё меньше. — Подумайте о моём предложении, а пока отдыхайте. Без работы и девушек, мистер Дилони. Восстановите силы, — посоветовала Гао и приложила свою ладонь к его плечу, после чего молча ушла в помещение. Шанталь дождался, пока она исчезнет из виду, и нехотя вышел под дождь. Только с его формы перестала стекать вода, как всё вернулось на круги своя. Шанталь брёл домой не спеша — усталость и недостаток сна уже его нагнали. Он смог победить Гао, смог убедить её в том, что виной его состоянию работа, но никакого удовлетворения это не принесло. Дилони плёлся домой, с трудом передвигая ноги. Одежда стала как будто чугунной, а тело утомилось настолько, что, казалось, Шанталь рухнет на землю прямо здесь. Он действительно нуждался в отдыхе, иначе осуществить план ему просто не хватит сил…***
Остаток лета выдался непривычно холодным, хоть дождливые дни и сменялись тёплыми, за которыми вновь срывались дожди. Шанталь перестал считать дни до своей смерти, стараясь игнорировать стремительно приближающийся момент. Он сам хотел этого. Таким был его план. Нельзя опасаться того, что выбрал ты сам. Сегодня Шанталь и Кэмерон явились на тот самый полигон — место, где всё и произойдёт. Мина готова. Её дубликаты испытаны достаточное количество раз, чтобы знать, как она сработает в нужный момент, а значит, оставалось дело за малым. — Здесь всё случится, — прошептал Шанталь. Они и прежде приезжали сюда, но в прошлые разы это место не вызывало столь неоднозначные чувства. Здесь было тихо, даже слишком. Погода сегодня выдалась пасмурной, а атмосфера казалась не по-сентябрьски неприветливой. В этом всём таилось что-то отталкивающее и жуткое. — Ты будешь ко мне ближе всех, — говорил Шанталь, глядя прямо перед собой. Скорее всего, и в назначенный день будет непогода. Кэмерон стоял рядом с Шанталем, хмуро глядя туда же, куда смотрел и он. — Всё случится на этапе разминки, потому наши сокурсники будут бежать по минному полю не на скорость, то есть, торопиться не станут, чтобы не израсходовать силы до основного забега. Мы должны оказаться впереди. Я буду держаться по левую часть поля. — Что, если кто-то из наших наступит на твою мину? — серьёзным тоном спросил Кэмерон. — Как часто кто-то из наших сокурсников подрывается на минном поле? — спросил Шанталь и уверенно направился вперёд. Сегодня полигон был чист — никаких мин и вообще чего-либо, что указывало бы на то, что это место проведения учений. Со стороны полигон выглядел как обычное поле. — За все эти годы мы прекрасно научились замечать и обходить мины стороной. Уже давно не было случаев подрыва, тем более, во время обыкновенной утренней разминки перед началом непосредственных учений. Каков шанс, что кто-нибудь наступит именно на мою мину? Кэмерон кивнул. Логичный довод. — Тем не менее, мы не должны допустить того, чтобы кто-то оказался к мине ближе меня и тебя, а значит, игроков на поле придётся контролировать. Остальные не станут торопиться, но Татум точно не захочет тебе уступить. — Поэтому я должен повредить её костюм. Это ненадолго отвлечёт её, но времени нам хватит, — дополнил Шанталя Кэм, идя с ним нога в ногу. — Мину закопаем после проверки, как это сделала Дейдара, — сказал Шанталь, остановился и обернулся к Кэмерону. — Покажешь, как отыграешь испуг, когда обнаружишь меня мёртвым? — Я буду убедительным, не переживай, — отмахнулся Кэм. — Не сомневаюсь, что будешь, а теперь покажи, как ты это сделаешь. Кэмерон замялся. — Сейчас же всё не по-настоящему. Нет зрителей, нет мины, атмосфера не та. Мои актёрские способности не проявят себя в полную силу. — Кэмерон, твоё поведение будет значить многое, потому что ты найдёшь меня первым. Твоя реакция на мою смерть важна. — Эти слова звучат всё страшнее, — глухо проговорил Дю Пон, глядя прямо перед собой. Шанталь знал, какая картина стояла перед его глазами, ведь он и сам её видел. Несколько лет пролетели по щелчку пальца и то, что, казалось, переживать им обоим придётся нескоро, уже обрисовалось на пороге. — Как ты вообще решился на это… Шанталь смотрел на поросшую травой землю, на серое небо и далёкий горизонт. Полигон располагался далеко от поселения, из-за чего создавалось чувство, словно Шанталь находится на краю света, отрешённый от всех. Как тогда, у озера. Ему не суждено увидеть реализацию своего плана со стороны, тем не менее, картина сама возникала перед глазами. Вот Шанталь движется по полю, затем случается взрыв. Люди сбегаются к нему, медики проверяют тело. Ада и Татум рядом. Они не сразу поверят в увиденное, не поймут, будут отрицать. От Шанталя в тот момент уже ничего зависеть не будет, и это худшая часть плана. Он покосился на Кэмерона — тот тоже задумчиво смотрел в никуда. Постепенно оптимизм его убавлялся, улыбок стало меньше, а о переписке с друзьями он как-то подзабыл. Кажется, груз того, на что он подписался на самом деле, постепенно его нагонял… Последняя неделя выдалась сложной. Шанталь посетил все занятия и дополнительные тренировки, гулял в парке с Адой, а вечером готовил вместе с Татум. Точнее, готовил только он, а Татум, как и всегда, курировала процесс, считая это самой важной его частью. Шанталь старался высыпаться, питаться по режиму и отдыхать в те редкие моменты, которые у него остались. Думать о грядущем — не отдых, равно как и переживать о том, какой будет жизнь после смерти. Если Шанталь хотел пережить день-икс, ему следовало готовиться в первую очередь морально. Оставшиеся дни старой жизни растаяли как снег с приходом тёплой весны. Этот день наступит уже завтра, а сегодня Шанталь шёл по коридору академии, только-только распрощавшись с Татум. Вокруг никого, ведь время позднее — практически все разошлись, потому в коридоре сделалось так тихо и одиноко, что из звуков обычно шумной академии остались лишь звуки шагов Татум и его собственных. Золотые лучи солнца проникли в коридор через ряд огромных, ничем не прикрытых окон, мимо которых Шанталь и плёлся. Даже не верится, что завтра погода станет пасмурной… Шанталь жмурился из-за яркого солнечного предзакатного света, залившего золотом весь коридор, вот только тепла его не чувствовал. Свет был каким-то отрешённо холодным, будто на рассвете солнце уже не проснётся, и это были его последние вздохи. Шанталь нехотя удалялся от Татум, но шум её шагов слышал до сих пор, борясь с желанием обернуться для того, чтобы увидеть её в последний раз. Хотя бы её силуэт. Хотя бы тень… Ноги подкашивались, а к глазам подкатила влага. С каждым шагом Татум оказывалась всё дальше, а та крепкая нить, что связывала их многие годы, вероломно рвалась у Шанталя на глазах. Он не мог попрощаться, не мог себя выдать, не мог дать ей поводы для того, чтобы она могла решить, что случившееся с Шанталем — ошибка. Он просто… бросал её. Татум уходила, думая, что утром они отправятся на учения и им будет весело. Она всегда так думала, но завтра… Шанталь замер, не в состоянии сдвинуться с места. Она ещё здесь. В пределах видимости. Но нет, он должен уйти. Нельзя давать себе слабину. Не сейчас, когда уже всё готово. Нельзя давать Татум повод, нельзя. Он сглотнул, дыша так тяжело, словно пробежал кросс. Её шаги били набатом в его голове. Последнее, что он слышал от своей лучшей подруги. Просто шаги. А что он ей сказал в последний раз? Шанталь нервно потёр лицо, надеясь, что так из его глаз не покатятся слёзы, но… Шанталь настолько переживал о том, чтобы не дать Татум никакой лишней информации, что забыл, о чём с ней говорил и какое слово сказал последним. Татум заслуживала друга получше того, который лгал ей годами, а затем бросил. Хотя, быть может, ей было бы проще знать, кто он на самом деле. Быть может, это было бы не так больно. Шанталь судорожно сглотнул, глядя на слепящее солнце. Слёзы уже катились по его лицу, но он их даже не замечал, ведь… это конец. То, что он столь старательно оттягивал несколько лет, наступило. Он смотрел на жёлтое полотно солнечных лучей в окне и видел не солнце, а всепоглощающее пламя, которое выжигало ему душу. Да пропади оно всё пропадом. Он оглянулся, но в конце коридора уже никого не было. Лишь пустота. Татум ушла. Наверное, так даже лучше, ведь за соблазном увидеть её, мог возникнуть соблазн подойти к ней, заговорить и даже сказать больше, чем следовало. Шанталь выдохнул и поджал губы, чтобы слёзы по ним стекли к подбородку. Шаги Татум стихли окончательно. Шанталь остался в абсолютной тишине и пустоте. Он натянуто улыбнулся. Пожалуй, стоило привыкнуть к этому ощущению, не то он стал его забывать, делая только хуже. Шанталь выдохнул, затем вдохнул и медленно направился дальше по коридору. Каждый его клочок, каждый метр пропитан какими-то воспоминаниями, проносящимися мимо, словно ожившие галлюцинации. Здесь он ходил каждое утро. Шанталь свернул за угол, зацепив кончиками пальцев гладкую стену. Кажется, именно тут Татум мыла полы, когда её вместе с Кэмероном наказали… Шанталь улыбнулся, оставив этот коридор позади, и перейдя в следующий. Здесь темнее — никаких окон и по-прежнему пустота. Шанталь плёлся вперёд, глядя на лампы и стены так, словно никогда прежде не видел в них этой притягательной и такой родной красоты. Место, которое у многих вызывало раздражение и прочие негативные эмоции, для него успело стать домом, а теперь он отрывал его от сердца. Шанталь приостановился около арт-зала, двери в который никогда не закрывались, потому что это место в среде профи считалось самым неинтересным. Шанталь приоткрыл дверь немного больше и, прислонившись к стене, заглянул внутрь. Там было светло почти так же, как в предыдущем коридоре. Покрытая лаком древесина, из которой сделаны стеллажи и столы, приветливо поблёскивала в солнечном свете. Скольким вещам Шанталь успел научиться здесь? Он аккуратно прикрыл дверь и пошёл дальше. Кончики его пальцев волной скользили по стене, а глаза пытались захватить с собой в закрома памяти каждый штрих дома. Внезапно пальцы наткнулись на что-то шершавое. Шанталь улыбнулся сквозь слёзы. Не глядя на эту царапину, он всё равно её опознал. Не так давно один из друзей Кэмерона пошатнулся и поцарапал стену зажигалкой, из-за чего Стокли устроил настоящее расследование, но никто злоумышленника не выдал, даже Татум. Потому что она не видела кто это сделал. Шанталь снова свернул и оказался около окна. Не раз он перечитывал тут свои доклады и выслушивал нравоучения Татум о том, что готовиться нужно дома, а не впопыхах читать здесь, хотя Шанталь и дома тоже готовился. Он подошёл к окну и провёл по подоконнику рукой, ощутив на нём крохотные крупицы пыли — уборщицы, как и всегда, следили за чистотой так-сяк. Шанталь улыбнулся, а затем его взгляд зацепился за следующий поворот. Улыбка сползла с его поблёскивавшего от слёз лица. Ада. Здесь они пересекались чаще всего. На ней всегда были надеты красивые платья и милая улыбка. Незапятнанная. Чистая. В памяти всплыло их обучение танцам, первый бал и вечер в парке… Так много воспоминаний… но теперь они все, как и Ада Паркер, остались позади. Шанталь прижался спиной к стенке, к которой прижимался около недели назад, когда они с Адой прямо здесь говорили о том, что с ними будет после выпуска. Они мечтали и планировали о том, чему свершиться не суждено. Один из них знал это и просто… лгал. Снова, и снова, и снова. Каждый проклятый день своей жизни. Не такую жизнь заслужила его принцесса. Никогда не заслуживала. Шанталь осуждал её за то, как она поступала с Лайтли, но неужели он имел право осуждать, в то время как сам совершал куда более страшную вещь? Шанталь вспомнил о кольце и сказанных в тот день словах. Пусть Ада запомнит его таким. Пусть она запомнит его человеком, каким ему хотелось быть, а не тем, кем он в итоге стал. Шанталь шёл медленно, рассматривая каждый уголок. Витиеватую ручку двери, за которую он хватался множество раз. Натёртый до блеска пол, который натирали ученики помладше, проштрафившись на занятиях. Огромные окна, притягивающие внутрь комнат свет. В одно из таких Татум и Шанталь выпрыгнули в первый же его день в академии. Здесь его заставили убить человека; здесь его заставляли пытать Аду; здесь его избивали на спаррингах, когда он ничего из себя не представлял и не мог блокировать элементарные удары; здесь он избивал других, потому что того требовала программа; здесь Шанталь наблюдал за другими учениками и доносил на них. Так много негатива, так много жестокости, но всё это с лихвой перекрывалось вещами, возродившими Шанталя из пепла. Неунывающая Татум, которая поможет тебе встать, когда ты сдался. Чувственная Ада, которая заставит тебя поверить в то, что тебя могут любить. Искренняя Лайтли, способная понять, что на самом деле ты — сломанная игрушка и тебя не починить, но ты обязательно научишься с этим жить, дыша на полную грудь. Здесь Шанталь обрёл дом, друзей и любимую девушку. Здесь его научили защищаться и дали знания, благодаря которым у него появился шанс, наконец-то, сломать замкнутый круг. Шанталь остановился напротив главной в его жизни двери. Холодная подсобка, в которой он провёл десять лет и вырос из ребёнка в юношу. Кажется, только вчера он впервые с Татум сюда вошёл. Шанталь открыл дверь и переступил через порог. Всё на своих местах, будто он и не уходил. Его тетради, его поделки, которые играли роль мебели и декора, стол, где сушилась пара тарелок. Он помыл их сегодня утром после завтрака с Татум… С неё начался его путь в академии. Она увидела пустую комнату первой. Она её заполнила. И комнату, и пустоту в душе Шанталя. Он навсегда в неоплатном долгу перед ней. Злой девочкой, которую все ненавидели. Девочкой, спасшей его жизнь. Девочкой, защитившей от кошмаров и подарившей надежду. Шанталь грустно осмотрел каждый сантиметр своего скромного жилья. В этот раз у него хотя бы была возможность попрощаться с домом. Он прикоснулся к своим книгам. Некоторые из них он так и не успел прочитать. Среди них лежала книга со сказками. Шанталь аккуратно поддел её пальцами и раскрыл. В самом её начале сохранилась его с Адой переписка, которую они запечатлели на форзаце, когда ушли с бала. Шанталь провёл по ней рукой, но желанное прикосновение Ады не ощутил, ведь это лишь бумага. Шершавая, сухая и бездушная, но даже её взять с собой он не мог. В какой-то момент Шанталя накрыло таким глухим криком отчаяния, что он не выдержал и запустил книгу в стену. Ведь люди так поступают, когда хотят выпустить накипевшее? Наверное, это должно помочь, наверное, ему должно стать легче, ведь он разозлится и выбросит всё дурное из головы но… Татум постоянно безжалостно метала его книги. Этот трюк изобрела она, и никогда в глазах Шанталя он не станет ассоциироваться с очищением. Теперь это предательство. Шанталь медленно отошёл назад, прижался к стене и беспомощно сполз по ней на пол. По его щекам катились слёзы, а на лице сохранялась эмоциональная неприступность. Его чувства просто закончились. Осталось сухое отчаяние и слёзы. За десять лет не изменилось ничего. Он всё такой же жалкий беспризорник, всё в той же ловушке, и снова потерял всех тех, кем дорожил. Тогда, у озера, должны были умереть все Дилони, и Шанталь в том числе, но он не погиб, а потому как будто затерялся меж двумя мирами. Десять лет смерть гналась за ним в надежде утащить Шанталя за собой, но… Если она так хочет его заполучить, то пусть попробует сначала догнать. Он сделал глубокий вдох и резко поднялся с пола. Слёзы на его щеках иссохли и зачерствели, а горесть сменилась жёсткостью и даже глаза, кажется, потемнели. Шанталь подошёл к своим книгам и принялся их перебирать. Хватит сантиментов. Хватит бессмысленных слёз. Будто это что-то могло изменить. Будто печаль могла ему помочь. Чушь. В комнате Шанталя всё должно выглядеть естественно. Он схватил один из мусорных пакетов и стал собирать в него некоторые тетради, которые могли бы послужить зацепками. Он выбросил чертежи и рисунки, коими баловался на досуге, выбросил конспекты, выбросил мази, которые Кэмерон давал ему для лечения ран и некоторую одежду тоже отправил в мусорный пакет. Шанталь работал быстро и вдумчиво, сконцентрировано осматривая каждую точку своей комнаты. Он поправил одежду, протёр пыль на полках и вернул на место книгу со сказками, больше не пытаясь заглянуть внутрь. Недостаточно выкинуть подозрительные предметы — нужно привести комнату в порядок. Это же Шанталь, у него не мог быть беспорядок, не могло быть разбросанной одежды, и уж точно на плите не остался бы жир от утренней готовки. Шанталь схватил губку, капнул на неё моющее средство и принялся грубо тереть плиту. Он не оставит никаких следов для всех, кто изъявит желание побывать у него дома в поисках улик. Улик не будет. Когда комната обрела привычный вид, Шанталь переоделся в новую одежду, оставив свою нынешнюю дома, ведь все вокруг должны думать, что Шанталь именно отсюда и отправился на учения. На самом же деле он отправится на них из штаб-квартиры, где и собирался ночевать, то есть его одежда останется там. Татум или Ада могли что-то заподозрить, если бы обнаружили пропажу одежды в подсобке, поэтому Шанталь специально купил новое. Переодевшись, он взял мусорный пакет в руки и решительно направился к выходу. Несколько секунд Шанталь простоял на пороге, в последний раз окидывая взглядом свой дом. Всё в надлежащем виде и на своих местах. Никаких зацепок. Он засмотрелся на галактику, затем покосился на камин, а после — стопку книг. Комната выглядела так, словно вот-вот вернётся её владелец и займётся своими делами, словно тот вышел всего на пять минут… Пока что комната оставалась живой, но совсем скоро академия избавится от всех вещей и повесит замок, покуда ей не найдут практичное применение… Шанталь выключил свет и тихо закрыл дверь, оставив позади всё то хорошее и плохое, что десять лет творилось в его крохотном уютном мирке. Он приложил к холодной двери ладонь и бережно провёл ею до самой ручки, а затем решительно отвернулся и неспешно отправился прочь. Быстро и незаметно Шанталь добрался до туалета, где открыл окно и вместе с мусором спрыгнул вниз, как уже делал, когда ему пришлось прибирать за напавшим на него доносчиком. А ещё… в первый же день в академии Татум вынудила его выпрыгнуть из окна. Тогда у Шанталя не было тех навыков и умений, которыми он обладал сейчас, потому он неслабо ударился и прихрамывал, чувствовав тупую боль во всём теле. Сейчас же Шанталь без проблем спрыгнул вниз, удачно приземлился и не ощутил и крохи боли, спокойно направившись по своему маршруту дальше. Он обошёл все людные места, ни разу не попавшись никому на глаза. Благодаря Татум он хорошо запомнил самые потайные места Первого и без проблем покинул территорию поселения. В штаб-квартиру Шанталь добрался уже затемно и, чтобы не терять время, сразу принялся за работу. Всё, что можно сжечь, он сбрасывал в один пакет, всё, что не горело — в другой, который отправится на свалку. Шанталь собранно хватал попадавшие под руку вещи, и бросал их в нужный пакет, постепенно очищая горизонтальные поверхности в помещении. Когда все предметы были расфасованы по мусорным пакетам, Шанталь принялся срывать с дряхлых стен комнаты деревянные нашивки, которые он приделал для того, чтобы сохранять внутри помещения тепло. Нельзя допустить, чтобы случайно забредший сюда человек заинтересовался внезапным ремонтом старой хижины. Руки Шанталя подрагивали, но выполнял работу он уверенно и качественно, быстро избавившись ото всех улик. Когда с хижиной было покончено, Шанталь отправился на улицу, где с фонариком обошёл весь периметр и собрал их с Кэмероном систему сигнализации в отдельный мешок, которому тоже предстояло сожжение. Около порога стояла специально приготовленная железная бочка с отрезанным верхом, в которую Шанталь выбросил деревянные нашивки и сигнализацию. Сверху он полил их горючкой, зажёг спичку и бросил её внутрь. Пламя вспыхнуло резко, словно что-то взорвалось. Затрещала древесина, запахла палёной пластмассой сигнализация. Резкие порывы холодного ветра вздымали огонь над бочкой и закручивали его вихрем, отражавшимся лепестками яркого света на лице Шанталя и в его чёрных глазах. Он сжёг сценарий, сжёг списки всего необходимого, что Кэмерон должен был купить, сжёг пояснения и описания экспериментов, хранившиеся в хижине. В костёр отправлялся один блокнот за другим, тетрадь за тетрадью. Шанталь не просто бросал их в огонь, он вырывал из тетради листки, рвал их напополам и бросал, чувствуя от этого какое-то извращённое успокоение. Пламя жадно пожирало годы работы Шанталя, оставляя от неё лишь невесомый пепел, разносимый ветром из бочки по земле. Шанталь стоял напротив неё и глядел, как огонь уничтожал исписанные его рукой тетради, стирая историю нескольких последних лет, будто этого времени и не существовало. Ветер, смешанный с жаром костра, колыхал его волосы и трепал тёмную рубаху, которая приходилась Шанталю великоватой, оттого хлопала по телу, норовя с него сорваться. Он поднял голову вверх и присмотрелся к небу. Россыпь звёзд плавно стиралась затягивавшими небо облаками. Утро обещало быть пасмурным, как и предсказывал прогноз. Шанталь засмотрелся на исчезающие друг за дружкой звёзды, под которыми кружил дым от жаркого костра, то и дело подпитываемого макулатурой. Волосы хлестали по глазам, а разлетавшийся по ветру пепел одинокими крохами цеплял лицо Шанталя. Наверное, он так и смотрел бы на небо, если бы в стороне не засветились фары. Увидев их, Шанталь устало сел на порог и принялся дальше вытягивать из пакета ненужные бумаги. Выбросив ещё одну порцию, он засмотрелся на огонь, из-за чего не заметил, как по ту сторону костра остановился Кэмерон. Делая вид, что не замечает его, Шанталь забросил в пламя предпоследнюю порцию бумаг. Огонь уже окутал белые странички с рисунками, как вдруг Кэмерон схватил одну из деревянных пластинок, сорванных со стен, и вытолкнул ею пачку рисунков из бочки. Шанталь безразлично наблюдал за его действиями, но мешать не стал. — Зачем ты так? — возмутился Дю Пон, сбросил с себя куртку и ею потушил уже порядком изувеченные огнём листы. — Эти рисунки не имеют отношения к делу. Их сжигать необязательно. Большая их часть успела сгореть, но отдельные, не тронутые пламенем куски рисунков, сохранились. Голова горгульи. Колонны. Жутковатый поросший мхом старый колодец. Скульптуры ангелов в обносках и с кровоточащими глазами. Кэмерон поднял их с земли, отряхнул то, что превратилось в пепел, и присмотрелся к тому, что осталось. — Отдай, — ледяным тоном велел ему Шанталь и протянул руку. — Рисунки-то за что? В них нет никаких улик. Сохрани их. — Брось бумаги в огонь, — настаивал Шанталь, глядя на Кэмерона из-подо лба. — Мне нравятся эти эскизы. Хочу их сохранить, — заявил Дю Пон. — Чтобы Татум их нашла и задалась вопросом, что они у тебя делают? — Я найду для них укромное место. Шанталь встал с порога, выдернул у Кэмерона из рук бумаги и небрежно бросил их в огонь. Пламя мигом охватило всё то, что осталось от рисунков. За считанные секунды аккуратные эскизы монстров с комнатами потемнели и обратились в пепел. Кэм задумчиво смотрел в огонь, а Шанталь вновь сел на порог, с прежним безразличием глядя на рвущиеся ввысь языки пламени. Хранить рисунки не было никакого смысла, а излишняя сентиментальность лишь вредила делу. Шанталь нащупал рядом лежавший блокнот, открыл его примерно на середине и принялся вырывать из него листы, одни за другими подбрасывая их в пасть огня. Этот блокнот числился последним в списке на сжигание. Когда-то Шанталь писал в нём расписание для себя и Кэмерона… Большая часть страниц так и осталась пустой, но сжигать его всё равно было… приятно. С каждым сожжённым листом Шанталь чувствовал себя свободнее, как будто верёвки, сковывающие его все эти годы, наконец, сгорели. Вся ложь, коей он кормил дорогих ему людей, горела на его глазах прямо сейчас. Это приносило облегчение. Возможно, смерть будет последним этапом очищения от грязи и достойным наказанием за содеянное. Возможно, притупить чувство вины можно только умерев. — Дом тоже сожжёшь? — сухо спросил Кэмерон и сел на порог рядом с Шанталем. — Нет. Люди могут заметить дым или зарево. Это привлечёт лишнее внимание, — так же сухо ответил Шанталь, не сводя глаз с танцующего огня, охотно подхватывающего один лист бумаги за другим. Кэмерон тоже наблюдал за огнём, изредка косясь на Шанталя. Вокруг царила такая тишина, что от неё практически тошнило. Лишь потрескивание горящих дров и слабый свист ветра нарушал эту ненормальную тишину, предвещавшую бурю. Вскоре бумага закончилась, и Шанталь выбросил в огонь плотную обложку. Остатки блокнота догорели быстро. Всё это время Кэм молчал вместе с Шанталем, наблюдая за тем, как пламя постепенно становилось меньше, угасая на глазах, пока от него не остался тлеющий жар. — Пора на полигон, — всё тем же ледяным тоном заявил Шанталь и резко поднялся. — По пути нужно отвезти оставшиеся пакеты на свалку и зарыть их содержимое поглубже. Не дожидаясь ответа Кэмерона, Шанталь отправился внутрь хижины, а сам Кэм, бросив в его адрес встревоженный взгляд, пошёл грузить мусор в багажник и заводить мотор. Последним они погрузили разобранный диван. На свалке и полигоне оба молчали. Кэмерон не знал, что говорить и стоит ли вообще пытаться, а Шанталь делал вид, что занимается всем в одиночестве, и рядом никого нет. Шанталь и опомниться не успел, как вновь оказался на пороге хижины. От огня в бочке не осталось следов, как и от вещей, коими было наполнено помещение изнутри. Кэмерон погрузил себе в машину генератор и прочие мелочи, которые могли пригодиться ему самому. Шанталю же в качестве единственного источника света остались свечи, одну из которых он зажёг сразу, как только вошёл в комнату. Светила она слабо, но в данный момент большего и не нужно. Дверь была открыта нараспашку, а Кэмерон стоял в проходе, прижавшись спиной к косяку. — Всё пройдёт успешно, — сказал он минут через десять после того, как Шанталь сел за стол напротив свечи, разглядывая её так же, как костёр на улице. — Надеюсь, — выдавил Шанталь и взглянул на Кэма. Всего через несколько часов жизнь Шанталя и ещё нескольких человек окажется в руках этого парня, и если он с чем-то ошибётся, если поступит вопреки плану, то… Шанталь вздохнул. Сейчас всё зависело от того, не ошибся ли он с выбором подходящего кандидата. — Ты ведь присмотришь за ними, правда? Кэмерон кивнул. Сегодня он был как никогда неразговорчивым. — Татум особенно понадобится твоя помощь. Ей придётся несладко. От отчаяния она может натворить что-нибудь ужасное, — сипло проговорил Шанталь и прокашлялся. Он старался не думать о том, как его уход воспримут близкие, но пугающие картины их возможной реакции сами карабкались в голову. — Постарайся быть с ней рядом как можно чаще. От Татум следует ждать чего угодно. — Объясниться перед ней, когда ты вернёшься, будет непросто. Кэмерон стоял на своём. До чего же он оптимистичен… Пока Шанталь рассчитывал на самое худшее, Кэмерон рассчитывал на самое лучшее. Шанталь медленно встал из-за стола и вместе с Кэмероном вышел на порог. Звёзды окончательно стёрлись с небес. Ветер притих в ожидании зловещего утра. — В случае моей смерти ты должен уничтожить всё то, что нас связывало. Если я не проснусь, не пытайся вызывать нашего доктора и вообще что-либо предпринимать. Закопай меня обратно и уходи с кладбища, — почти шёпотом говорил Шанталь, в ответ на что Кэмерон лишь закатил глаза, упрямо не желая даже слушать о том, что Шанталь мог умереть. — А ещё… я хотел попросить кое-что, — начал Шанталь, но осёкся. Кэмерон знал ровно столько, сколько должен знать для воплощения плана в жизнь. Он не видел ситуацию в целом и не знал многих нюансов, рассказать о которых Шанталь так и не осмелился. Возможно, напрасно. Он смотрел на Кэмерона задумчиво, из-за чего фокус размылся и лица его Шанталь отчётливо не видел. Дилони сглотнул, опустил голову и покачал ею. На долю Кэмерона и так припало достаточно просьб. Хватит с него. — Что ты хотел попросить? — отозвался Кэмерон, заглядывая Шанталю в лицо. — Да ничего, — переиначил тот. — Езжай уже домой и выспись, пожалуйста. Завтра тебя ждёт насыщенный день. Впервые за сегодня Кэм улыбнулся. Грустно, натянуто, неловко, не в своём стиле. — Не такой, как у тебя, дружище, — глухо проговорил Кэмерон. — Всё получится. Мы столько раз репетировали, что просто не может не получиться. — Нельзя знать наверняка, — уклончиво ответил Шанталь. — Как бы в итоге ни сложилась ситуация, я бесконечно благодарен тебе, Кэмерон. Ты сделал для меня больше, чем… — Нет-нет-нет. — Тот выставил руки перед собой и отправился к машине, не отворачиваясь лицом от Шанталя. — Давай обойдёмся без этих прощаний, ладно? Я принимаю благодарности после выполненного дела и ни минутой раньше. Никаких прощаний сейчас, понял? Мне пора ехать домой спать, чего и тебе желаю. — Кэмерон, завтра до начала учений уже не будет воз… — Никаких прощаний, я сказал. У меня всё. — Он открыл дверь со стороны водительского места и опёрся на неё обеими руками. — Хочешь поблагодарить — проснись, когда я завтра открою твой гроб. Это будет лучшая благодарность для меня. — Сделаю для этого всё возможное, — пообещал Шанталь. — Но и ты не оплошай. Будь внимательным и серьёзным. Я верю, что ты не заставишь меня пожалеть о своём выборе. — Не пожалеешь, — крикнул Кэм, уже сидя в машине. Засветились фары, загудел мотор. — Выспись. Тебе сон нужнее, чем мне. Утром заеду. Дверь хлопнула. Машина сдала назад, развернулась и плавно поехала обратно по направлению к жилому сектору. Шанталь судорожно сглотнул, наблюдая за тем, как свет фар удалялся, пока и вовсе не пропал из видимости. Стало так тихо и темно, что казалось, Шанталь уже провалился в небытие, но это не вызывало у него негатив или тревогу. Он неспешно вернулся в комнату, закрыл дверь и сел за стол. Огонёк свечи горел ровно. Кажется, он вообще оставался неподвижным, и лишь постепенно тающий воск говорил о том, что пламя было живым. Глядя на эту свечу Шанталь думал о том, что человеческая жизнь выглядит именно так. Она статична, совершенно неподвижна, пока в какой-то момент просто не… заканчивается. Свеча догорает. Огонёк гаснет. От человека не остаётся и следа. Больше не будет света, не будет тепла. Ничего. Молчание и тьма в такие мгновения — лучшие соратники. Шанталю следовало собраться с мыслями и настроиться на то, что случится уже утром. Он потратил так много времени на подготовку, но на самом деле по-настоящему подготовиться к подобным вещам нельзя. Насколько бы точно Шанталь не измерял дозировки, сколько бы раз не тестировал мины, в любой момент план мог пойти прахом, потому что даже непотопляемые корабли способны отыскать свою смерть едва коснувшись воды. Этот мир состоял из случайностей, и одна из них легко могла разрушить весь карточный домик целиком. Кончики пальцев Шанталя задевали огонёк свечи. Он задумчиво играл с ним. Хотел прикоснуться, хоть и знал, что пламя обжигает. Прикосновения заставляли огонёк колыхаться, оживать и пускать тени по комнате. Свеча здесь стояла всего одна, потому практически ничего не освещала, кроме ветхого, тяжеловесного стола и задумчивого лица Шанталя. Это место было чужим для него, но он успел привыкнуть. Главное, что здесь он один, что здесь тишина, покой и нет окон. Точно как в его комнате, в академии. А ещё в гробу. По щеке покатилась одинокая холодная слеза, резавшая кожу будто ножом. Она сорвалась с подбородка и капнула на стол. Огонёк свечи пошатнулся из-за ворвавшегося сквозь щели хижины сквозняка, но свеча не погасла. Шанталь встал, вытащил свою форму и, несмотря на холод в комнате, неспешно переоделся. Форма сидела на нём как влитая. Только она могла защитить его от удара на минном поле, потому важно надеть её правильно. Шанталь судорожно сглотнул. Времени на сон практически не осталось, а ведь он обещал себе выспаться, но так даже лучше… Не стоит ложиться спать. Пусть под глазами останутся синяки от бессонницы — это сделает его ошибку на учениях реалистичнее. Не выспался, утратил бдительность и погиб. Он зациклился на огоньке, на мгновение полностью очистив голову от дурного, а затем задул свечу. Колокольный звон мыслей обрушился на него в полную силу. Тепло свечи растаяло, свет погас, и Шанталь остался сидеть в кромешном мраке. Сердце тихо постукивало, а на душе осело какое-то ненормальное спокойствие. Наконец-то, вся ложь останется позади, наконец-то, Шанталь ощутит себя свободным. Иначе, не так как прежде, но свободным. От лжи, от опасений, от тревоги, лицемерия и волнения. Эти несколько лет настолько вымотали его, что перспектива бросить всех теперь даже казалась ему… благодатью. Освобождением от оков. Возможностью избавиться от непосильного груза, разрушавшего сознание. Шанталь устал бояться момента, когда он опять всех потеряет. Настолько устал, что возможность, наконец-то, уйти его тешила. Тьма по ту сторону стен становилась всё прозрачнее — близился рассвет. Шанталь видел это сквозь щели между досками. В какой-то момент светлеть стало быстрее обычного, а значит, совсем скоро приедет Кэмерон. Шанталь устало поднялся из-за стола, затолкал пузырёк с ядом в небольшой, но надёжный кармашек на своей форме, после чего подошёл к двери. Тут градус его решимости поубавился. Он потянулся к ручке, но ладонь застыла на полпути, как будто что-то не подпускало её к двери. По коже пробежал холодок, а свет постепенно просыпавшегося дня сквозь щели проникал в комнату и падал на лицо Шанталя. Он опустил голову и сглотнул с толикой опаски глядя на ручку. Когда он её повернёт, пути назад не будет. Механизм запустится, и остановить его уже не сможет ничто. Несколько секунд Шанталь неотрывно смотрел на дверь, преодолевая остатки сомнений. Пальцы еле заметно подрагивали, а сердце билось немного чаще, чем следовало. По ту сторону двери его ждала неизвестность. Шанталь сделал глубокий вдох, затем выдох. Издалека послышался шум мотора. Процесс необратим, но его и не следовало отматывать назад. Так нужно. Так будет правильно. Шанталь выпрямился и сделал ещё один глубокий вдох, как будто набирал воздух перед погружением в воду. Ну же, смелее. Однажды Шанталь переиграл смерть. Пришла пора сделать это снова, но на сей раз без жертв. Сегодня он не умрёт. Сегодня он обретёт свободу. Шанталь решительно схватился за ручку и толкнул дверь. В комнату ворвался холодный свет. Глаза успели привыкнуть к темноте, потому, ступая вперёд, Шанталь, зажмурился и отвернулся. Когда он открыл глаза, перед ним уже раскинулось пространство полигона. Незаметно для остальных ещё до начала разминки Шанталь выпил необходимую дозу яда, а пузырёк из-под него бросил себе под ноги и раздавил, нарочно наступив на него так, чтобы от стекла не осталось и следа. Погода хмурая и серая. Воздух в этот день был густым из-за слоившегося над землёй тумана. Влажная трава. Небо затянуто облаками. Шанталь неторопливо двигался вперёд, немного отдаляясь от остальных, чтобы по нужной линии направляться прямиком к мине. Шанталь бежал одним из первых, и это не привлекало ничьё внимание. Он часто отрывался от группы на разминке, хотя на реальной полосе препятствий уступал. Сейчас же профи лишь разминались, чтобы проснуться и взбодриться перед началом непосредственно учений, потому никто из них не торопился. Все были сонными и расслабленными. Просто разогревались до начала изматывающих полевых тренировок. Шанталь считал шаги и секунды. Наблюдал за остальными и в то же время не концентрировал на них внимание, чтобы не отвлечься, что на минном поле категорически неприемлемо. За его пределами перемещался МакКуин, наблюдая за подопечными, а рядом с ним — бригада скорой помощи. Та самая, которая сегодня выступала на стороне Шанталя. Напротив них следовали миротворцы — охрана, куда же без неё? Охранники общались между собой, не обращая никакого внимания на происходящее на минном поле — разминки были скучны, потому даже Стокли отвлекался. Всегда начеку оставалась лишь неотложка — сегодня особенно внимательная. Дилони вздохнул, чувствуя приближение неминуемого. Кончики его пальцев околели. Дышать туманом становилось всё сложнее, кажется, он влажной дымкой оседал на ресницах… Вакуум усиливался. Ещё немного и он обратится давящим звоном в ушах. Зачем же так тихо… Время замерло, как и природа, в ожидании чего-то. Шанталь медленно повернул голову в сторону. Ближе всех к нему был Кэмерон. Страховал, как и обещал. Кто-то из однокурсников то ли сидел вдали, то ли просто нагнулся. Татум. Ада никогда не торопилась на разминках, потому двигалась со всеми на равных. Путь свободен. Нужно расслабиться. Всё должно быть естественно. Будет больно, но он этого уже не ощутит. Шанталь неумолимо приближался к мине, чувствуя совсем слабое подёргивание в ногах. Его дыхание постепенно замедлялось, мышцы слабели, а сердце колотилось до отдышки. Мир вокруг расплывался, и лишь единственная точка оставалась чёткой, отображаясь в глазах Шанталя ярко-красным пятном. Через пару минут Шанталь потеряет контроль над всем. Он снова хотел оглянуться, чтобы убедиться, что Кэмерон достаточно близко, но не стал. Другие не должны обратить внимание на странные перебрасывания взглядами. Кругом тишина. Нет солнечного света и нет ветра. Вакуум достиг апогея. Пора. Шанталь приблизился впритык к мине, поднял ногу и почти наступил на неё. Схватившись за ручку в хижине, он глубоко вдохнул, и только сейчас, за долю секунды до взрыва, выдохнул. Прогремел взрыв. Смиренное выражение лица Шанталя смыло ударом. Мир перед его глазами ярко засветился, подпрыгнул и трансформировался в размытое пятно, а самого Шанталя будто выбросило из собственного тела, но падал он не на землю, а в беспросветную и бездонную яму. Стало темно и пусто. Шанталь попал в никуда.***
Свершилось. Кэм знал, что вот-вот это случится, ведь он наблюдал за Шанталем и считал шаги, но даже после многочисленных репетиций, даже со знанием сценария смерти назубок, увиденное ужасало. Воздух загустел, туман ковром стелился под ногами, а слух притупился глухотой. Картина выглядела страшно. По-настоящему. Кэмерон сорвался с места в ту же секунду, когда прогремел взрыв. Шанталя подбросило в воздух, но не высоко, хоть и зрелищно. С виду это произошло ровно так же, как во время нескольких последних репетиций, а значит, взрыв не должен его убить. Не мина, а чёртова пиротехника. Спецэффект, как в глупых столичных фильмах. Очень реалистично сработавший спецэффект с пугающим смертоносным звуком. По дороге Кэмерон выбросил свой автомат, стянул с головы неудобный шлем и от него тоже избавился. Ему всегда хорошо давалась полоса препятствий, потому он упал на колени перед Шанталем ещё до того, как собрались остальные. Он выиграл время. Всё шло по плану. Шанталь лежал лицом вниз. Счёт времени шёл на секунды, потому Кэмерон быстро перевернул его на спину и оттащил в сторону от мины. Незаметно для всех он выдернул из своей формы небольшое шило и вонзил его прямиком в бронежилет Шанталя, после чего максимально небрежно его расковырял. Броню из арамидных волокон можно пробить острым предметом, так как нити защитных бронепанелей при помощи того же шила реально раздвинуть, а при использовании достаточно острого лезвия даже разрезать. Шило быстро отправилось обратно в карман, и на его месте в руках Кэма возник нож с кривоватым зубчатым лезвием, коим Кэм так же нарочито небрежно порезал штаны Шанталя, ботинки и ноги. На коже Дилони выступила кровь, но её было недостаточно, потому Кэм виртуозно, точно фокусник, вытащил из рукава небольшой пакетик заранее припасенной крови, которую разлил на бронежилет Шанталя, ноги и лицо. Для пущего эффекта аккуратно сымитировал кровоподтёк из носа и рта. Если до этого казалось, что Дилони мирно спит, то теперь он выглядел как настоящий мертвец. Кэмерону приходилось снова и снова истязать макеты, чтобы научиться делать неаккуратные порезы, которые могли бы сойти за реальные травмы, полученные от взрыва, так ещё и делать это приходилось на скорость. Кэм приложил два пальца к шее Шанталя, затем схватил за запястье. Пульс есть. Яд ещё не подействовал, но совсем скоро из состояния потери сознания Шанталь перейдёт в глубокую кому. Кэмерон смотрел на его тело, лежащее в окружении небрежно разбросанных комков земли, и не понимал, как человек вообще способен пойти на подобное. Насколько глубоко нужно погрязнуть в проблемах, чтобы их единственным решением было это? Для видимости Кэмерон принялся делать Шанталю массаж сердца, но после первой же попытки бросил эту затею. Те, кто должны увидеть его старания, увидели их. Этого достаточно. Кэм присмотрелся к своим испачкавшимся в крови рукам и оглянулся — четыре доктора с чемоданчиками в руках мчались на помощь Шанталю. Его защита. Его баррикады от любопытных. — Уйди, парень! — строго отозвалась светловолосая женщина лет сорока, отталкивая Кэма в сторону. Кэм поднялся на ноги и отошёл, наблюдая за тем, как кучка врачей бросились, словно стая птиц, к Шанталю, и принялись над ним колдовать. В волосах Шанталя застряли мелкие комочки земли. На лице виднелись разбросанные, словно веснушки, точки пыли, смешавшиеся с кровью. Если не знать подноготную, то сомнений в том, что он мёртв, возникнуть не должно. На мгновение Кэмерон даже засомневался, а не… Нет. Он проверил его пульс. Шанталь жив, и обязательно будет жить и дальше. Чокнутые планы чокнутых отшельников всегда срабатывают. Эта мысль приободрила Кэма, но лишь глубоко внутри. Внешне он отыгрывал то, что ему положено. Шок, взволнованность и скорбь. Не накрученную на максимум, но такую, которая была бы естественной лично для него. Началась неразбериха. Рядом с Шанталем на землю рухнула Ада. Кэмерон смотрел на то, как Паркер плакала и в полубессознательном состоянии пыталась пробиться к своему парню, но доктора её не подпускали. Они отыгрывали роли идеально. Кричали, отгоняли от себя зевак и проверяли состояние Шанталя, многозначительно перешёптываясь. Всем стало понятно — случилось худшее. Вслед за Адой к своему подопечному попытался пробиться Стокли. Никогда раньше Кэмерон не видел его таким бледным. МакКуин порывался проверить пульс Шанталя, но и ему преградили путь. «Что же ты творишь, дружище…» Впервые за всё время подготовки к делу Кэмерон ощутил тошнотворное смятение. Кэм знал, что Шанталь будет жить, знал о его плане, и сам был его частью, но рассказать об этом убивающейся Аде не мог. Теперь она будет думать, что Шанталя больше нет. Ей придётся с этим справляться и жить дальше. Глядя на неё сейчас, смутно верилось в то, что после такого удара Ада сможет жить как раньше, но не это было для Кэмерона самой тяжёлой частью плана. За спиной слышался отчётливый топот. Кто-то бежал. Даже не глядя, Кэм распознал в этом беге Татум. Её реакцию сложно предсказать, но ещё сложнее к ней подготовиться. В одном Кэмерон был уверен — случится ещё один взрыв. Татум слишком любила Шанталя, чтобы просто скорбеть, и слишком зависела от эмоций, чтобы ничего не натворить. Кэмерон обернулся и буквально в полёте перехватил Татум, обхватив её обеими руками, но даже так удерживать этот неконтролируемый поток энергии мог с огромным трудом. Татум изо всех сил упиралась, карабкалась, до крови царапала его руки ногтями, гневно крича все самые страшные проклятья, какие вспомнила, лишь бы Кэмерон её отпустил и она сама увидела, что случилось с её Шанталем. Ведь Татум не понимала. Рвалась, изворачивалась, боролась, но ещё не понимала, что увидит, выглянув из-за спин докторов. Её волосы растрепались, глаза навыкате, а голос срывался до хрипа. — Что там такое? Отпусти меня, слышишь? Пусти меня, урод! Я тебе все кости переломаю, если ты этого не сделаешь! Будь ты проклят, дьявольское отродье! Пусти меня к нему, пусти! Кэмерон держал её крепко. Такова чуть ли не главная его задача — Татум не должна заметить подвох, потому сейчас ситуация уязвима как никогда. Возможно, Шанталь уже отключился полностью, но, скорее всего, как он и рассчитывал, кома настигнет его в машине скорой помощи, а значит, Татум следовало удержать, несмотря ни на что. Но не так сложно держать её, как слушать срывавшийся в хрип полный испуга, отчаяния и злости голос. Внезапно Татум застыла, присматриваясь к лежавшему неподалёку телу. На перине из разбросанных комков земли, поросшей мелкой зелёной травой, лежал Шанталь. Абсолютно неподвижно. На лице два кровоподтёка, глаза закрыты. Вокруг разбросаны медикаменты, окровавленные бинты… Кэмерон и сам насторожился от того, как внезапно Татум притихла. Лучше бы она и дальше сопротивлялась и кричала, чем вот так молча таращилась на своего друга. «С ним всё в порядке, Татум, просто… тебе нельзя знать об этом». Кэмерон еле слышно вздохнул. Он видел, как в последнее время Шанталь страдал из-за того, что приходилось беспробудно лгать. Со стороны проблема казалась несерьёзной… Ну, врал и врал. Не так это и сложно. Теперь же Кэмерон взглянул на ситуацию под другим углом. Шанталь избавился от лжи, сбросил её со своих плеч и освободился, но его место сразу же занял Кэмерон. Теперь он должен смотреть в глаза всем этим людям и врать. Эбигейл Дент, та самая светловолосая женщина, оттолкнувшая Кэмерона, констатировала смерть Шанталя, озвучив приговор во всеуслышание. После этого она поднялась с земли, достала коммуникатор и, отойдя всего на пару шагов в сторону, принялась кому-то звонить. — Келлер? Надеюсь, ты не занят. Сейчас к тебе привезут нового клиента. Парень, двадцать три года, на учениях подорвался на мине. Вскрытие не потребуется, с ним и так всё ясно. Да, с руководством уже говорят, скоро начальники с тобой свяжутся. Он ещё и капитолиец, представляешь? Проблем не оберёмся теперь… Кэмерон огляделся. Вокруг Шанталя собрались все. Побледневшие, напуганные, тихие. Это хорошо. Чем больше свидетелей, тем лучше — так говорил он сам. Миротворцы оцепили территорию вокруг тела. МакКуин кому-то звонил. Докладывал руководству о ситуации. Механизм запустился окончательно, а значит, сейчас информация о случившемся расползётся подобно вирусу. — Это ты во всём виновата, — гневно прошептала Татум, глядя на Аду. — Да чтоб ты сдохла! Это ты виновата! Ты! Ты во всём виновата! Что ты наделала? Посмотри, что ты наделала! Минутное затишье Татум предсказуемо продлилось недолго и на смену ему пришли гнев и ярость. Кэмерон по-прежнему крепко держал Татум, понимая, что сейчас она станет агрессивна как никогда, но так даже лучше. Пусть она кричит, пусть буянит, но не держит эмоции в себе. Жаль, что предметом её гнева стала захлёбывающаяся в рыданиях Ада Паркер. — Да что ты мнёшься, Гиллис, уведи её отсюда быстрее! — громко приказал Кэмерон, повторив слова Стокли касаемо Ады. Конечно, это её не утешит, но хотя бы не будет провоцировать Татум. — Нет… Я не виновата. Я не хотела этого… Помогите, ему, пожалуйста, помогите, — хрупким, тонким от бессилия голосом причитала Ада, когда Лурд уже смелее стал поднимать её с земли, чтобы увести. — Да отпусти ты меня, кретин! — кричала Татум на Кэмерона. — Татум, не надо, — ровно заявил Кэм, сжав её так сильно, что у Дэдлок кости затрещали. — С тобой я разберусь позже! А ты… ты труп, Паркер! Ты поняла? Ты труп! — выкрикнула Татум, надавила на руки Кэмерона, после чего ударила его по голове своей макушкой и вырвалась. Всего на секунду, на короткий миг, но его хватило для того, чтобы испуганный Лурд Гиллис сорвался с места, почти волоком потащив Аду за собой. Доктора погрузили тело Шанталя на каталку и быстро покатили к машине, пока миротворцы охраняли бригаду от учеников, вопреки приказу Стокли рвущихся к Шанталю. Вот-вот начнёт действовать яд. Нужно выиграть время. В морг Шанталь прибудет уже живым трупом. — Что они творят? Что они собрались с ним делать? Верните его! Вы слышите?! Куда вы его забрали? Татум кричала до хрипоты, злясь так, как ещё никогда в жизни не злилась. Если бы она могла выжигать предметы словами, то этот полигон сгорел бы дотла. Злость настолько поглотила её, что, кажется, Татум даже забыла в чём источник проблемы. Шанталь мёртв, но она будто не видела этого, реагируя лишь на последствия, как озлобленная собака, рычащая на каждого, кто оказывался в поле её зрения. Стокли что-то шепнул одному из докторов, и та самая светловолосая женщина подошла к Татум. Прежде чем Дэдлок успела что-либо сказать, её кожи коснулась игла, а внутрь организма проникло лекарство. — Ты что себе позволяешь, мымра? — выкрикнула Татум и попыталась наброситься на доктора, но Кэмерон против воли потащил её в сторону от врачей и каталки, стремительно направляющейся по кочкам к машине. Задние двери скорой были открыты, потому врачи вместе с водителем приподняли каталку, сложили её и затолкали внутрь кабины. Краем уха Кэмерон услышал, как они говорили о мешке, в который следовало класть трупы. Один за другим доктора вскарабкались внутрь машины и захлопнули дверь, а водитель вернулся на своё место. Гиллис уводил Аду. Её ноги волочились по земле, словно ватные. Смотрела она в никуда. Лурд практически нёс её, но Ада не чувствовала этого. Не чувствовала ничего. Татум тоже отключалась так стремительно, что Кэм еле успел вовремя её подхватить, чтобы та не упала. Когда она полностью обмякла, он взял её на руки, и только тогда понёс в ту сторону, куда шли все остальные. Машина Стокли стояла неподалёку, потому Кэм попросил у тренера разрешение отнести Татум в неё, чтобы доставить домой отдельно ото всех. Машина скорой помощи развернулась и уехала. Миротворцы во главе со Стокли прогнали учеников с полигона в грузовые машины, на которых их должны доставить в поселение. Двое из миротворцев остались охранять место трагедии до приезда специалистов, которые обязаны изъять мину-убийцу и отправить её на экспертизу. Стокли завёл свой автомобиль, оглянулся и махнул рукой стоявшему около его двери Кэмерону, чтобы тот забирался внутрь. Татум лежала на заднем сидении. — Мы поедем за скорой, сэр? — Загудел мотор, и машина с пробуксовкой ринулась прочь с полигона. Кэмерон глянул назад. Татум мирно лежала лицом вниз и немного пошатывалась из-за неаккуратной езды МакКуина. — А тебе по пути приспичило заскочить в кафе, Дю Пон? — грубо спросил в ответ Стокли. — Дэдлок никуда не денется. Нужно разобраться в этом дерьме. Зазвонил коммуникатор. Стокли приложил трубку к уху и принялся угрюмо с кем-то говорить. Кэм нарочно отвернулся в сторону, а сам навострил уши. Нечасто можно услышать, как кто-то отчитывал Стокли МакКуина, но сегодня выдался именно такой день. Человек по ту сторону провода не говорил с ним, а кричал на него. Кэмерон прислушивался изо всех сил, но из-за гула мотора удавалось разобрать лишь обрывки фраз, но даже по ним Кэм понял — с МакКуином говорило прямое начальство, и оно было очень недовольно. Возникли какие-то проблемы с Капитолием, академии угрожали оглаской и чем-то ещё, а винили во всём Стокли, который, якобы, не доглядел, из-за чего расхлёбывать последствия теперь придётся многим. Благодаря Шанталю Кэм знал, что все те смерти, случавшиеся со здешними учениками, преимущественно фиктивные, и академия знала об этом, потому шумихи удавалось избежать. К тому же касалось это лишь местных жителей. Ситуация с Шанталем отличалась, потому что он — столичный. Штабу уже сообщили о случившемся, и отреагировали там ровно так, как и предсказывал Шанталь. Они поняли, что дело нечисто, и, наверняка, готовятся выслать в Первый своего человека, из-за чего руководство и буйствовало. Никто не любит проверку. Виноватым в итоге признали того, на чьём занятии и случилась беда — то есть МакКуина. Синдром поиска козла отпущения сработал превосходно. Полигон остался позади. Неподалёку виднелись другие машины, которые везли однокурсников Кэма обратно в поселение. На сегодня учения закончены. Возможно, не только на сегодня. Всех, кто присутствовал на полигоне, обязуют молчать о случившемся, чтобы информация о смерти парня не обрела резонанс. События развивались так, как Шанталь и хотел. Первый этап успешно пройден. Начался второй. Подготовка к похоронам.***
Стокли резко затормозил, открыл дверь и вихрем вырвался из машины, поспешив к входу в здание морга. Кэмерон выглянул назад — Татум по-прежнему спала. Ему следовало аккуратно её разбудить, но… он этого не сделал. Вопреки требованию Шанталя. Тот считал, что Татум обязана увидеть его тело перед тем, как он попадёт в морг, чтобы у неё не возникло мыслей, что Шанталь мог выжить, но… На её плечи свалилось страшное горе. Как можно копаться в её ране? Как можно манипулировать её шоковым состоянием? Кэм отвернулся и решительно вышел из машины. Около морга стояла скорая и ещё несколько автомобилей, а рядом со входом творилась невнятная суматоха, куда поспешил и Кэмерон. Врачи толкали каталку внутрь помещения, где их уже поджидал здешний персонал. Стокли пробрался к неприступным докторам, около которых вились Ада и Гиллис. Шанталя везли на каталке в чёрном мешке, потому никто из присутствующих не знал, а действительно ли там Шанталь. Кэм поспешил за остальными и ворвался в коридор через оставленные нараспашку двери. — Дайте мне его увидеть! — кричал Стокли. Бригада медиков быстро двигала каталку вперёд, не обращая внимания на сторонние выкрики. — Проваливайте, мистер МакКуин, и не мешайтесь под ногами, — возмущалась Эбигейл. — Скоро сюда прибудет ритуальный агент, а Келлеру ещё нужно осмотреть тело и составить отчёт. Хотите заняться этим вместо него? Получите сначала профильное образование. — Открой чёртов мешок, Эбигейл, — процедил сквозь зубы МакКуин. Скрипя зубами, Эбигейл Дент резко остановилась, вздёрнула каталку, чтобы остановились и её коллеги, а затем нервно потянула молнию на мешке, приоткрыв голову, шею и плечи Шанталя. Кровь на его лице успела немного подсохнуть, а кожа побледнела. МакКуин рывком потянулся к его шее, приложил два пальца и нахмурил брови. Пульса нет. Тело Дилони уже стало немного холоднее, чем должно было быть. На лице Стокли застыло смятение. — Да ты издеваешься, твою мать? — распсиховалась Эбигейл, разведя руки в стороны. — Может, все имеющиеся тут холодильники проверишь? Вдруг в морозилке завалялся кто-нибудь живой? Кэмерон внимательно наблюдал за происходящим, тихо восхищаясь игрой Эбигейл. Вот так актриса! Невозможно не поверить. Красотка. — Дай мне фонарик, — прогремел МакКуин, продолжая щупать у Шанталя на шее отсутствующий пульс. — Увидел, что хотел? Доволен? — язвительно выпалила Эбби. — Дай мне хренов фонарик, Эбигейл. Та вздохнула. Кажется, ещё немного и она врезала бы Стокли. Один из докторов оказался лояльнее к МакКуину, ну, или просто побоялся стычки, потому вытащил из кармана фонарик и передал его Стокли. — Рассел… — разочарованно покачала головой Эбби. Тем временем Стокли смело поднял одно веко Шанталя, включил фонарик и направил его свет прямиком в Дилони в глаз. Ничего не произошло. Шанталь не реагировал на свет. Стоявшая неподалёку Ада зашлась новой порцией безмолвных всхлипываний сквозь слёзы. Все знали, что это значит. Отсутствие пульса. Отсутствие реакции на свет. Шанталь мёртв. Даже Кэмерон почти поверил. — Ты облажался, Стокли, — наехала на него Эбби Дент. — Вместо того, чтобы мешать нам работать, шёл бы оправдываться перед начальством за то, что не уберёг драгоценного ученичка. Она резко, даже немного небрежно, застегнула мешок, отделив Шанталя от окружавших его зевак, и командовала своим помощникам быстро везти его к Келлеру. — Убирайтесь отсюда, если не хотите, чтобы я вас заперла в одном из холодильников. Кэмерон мысленно вздохнул. Ни Стокли, ни Ада, ни Лурд не проследовали за каталкой. Где-то в конце коридора показался тот самый Келлер, которому предстояло провести осмотр, и написать отчёт о вскрытии. В голове Кэмерона вновь зазвучал голос Шанталя. «Судебный медик проведёт беглый осмотр тела, составит отчёт о вскрытии и выпишет справку о смерти. Вскрытие проводить не будут, потому как причина смерти очевидна. Эбигейл констатирует смерть и позаботится о том, чтобы судмедэксперт просто взглянул на моё лицо и заполнил необходимые бумаги. Дальше за дело примется ритуальный агент». — Гиллис, отведи Паркер домой, а ты, Дю Пон, просто проваливай отсюда, — прогромыхал Стокли, направляясь к выходу. — Вы ничего уже не измените. Убирайтесь, пока вас пинками отсюда не выперли. Вы здесь не нужны. В коридоре было темно и пусто, потому шаги Стокли гремели до того момента, пока он не покинул помещение морга. За ним медленно отправился к выходу Лурд, аккуратно придерживающий Аду за руки, которая лепетала что-то себе под нос и по-прежнему выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание, но всё не теряла его. Кэмерон был последним человеком, который остался в коридоре. Он смотрел то на удалявшегося Гиллиса, то на пустоту того места, куда увезли стратега. Где-то там во власти докторов лежал Шанталь. Кэма так и подмывало отыскать зал, в котором лежало его тело, чтобы подслушать около двери, о чём говорили врачи, но из-за какого-то шевеления в том районе Кэму пришлось уйти. Его не должны заметить, и тем более не должны ни в чём заподозрить. Он медленно шёл по коридору, взирая на серо-синие стены, одним своим видом дававшие понять, что ты находишься в морге. Скользкий отполированный тёмно-коричневый пол и витающий в воздухе тяжёлый запах дезинфектора лишь усиливали отторжение, потому, выйдя на улицу, Кэмерон ощутил облегчение. Здесь стены его не стесняли, а противный запах, зачем-то ассоциирующийся с трупами, не раздражал обоняние. Вокруг никого. То ли сегодня выдался безлюдный день, то ли около морга всегда околачивались только мертвецы, направляющиеся на вскрытие. Хотя так даже лучше. Кэмерон отошёл в сторону от здания морга и взобрался на перила около соседней постройки. Обозрение отсюда выдалось удачное — морг как на ладони. Скоро сюда прибудет ритуальный агент, и Кэму следовало проследить за ним. Если вдруг эта контора ненадёжных людей решит что-то выкинуть, Кэмерон должен готовиться вытаскивать Шанталя. Пусть лучше он скрывается как преступник, чем умрёт от рук этих людей по-настоящему. Какое-то время Кэм неотрывно следил за дорогой, но агент всё не появлялся. Наверное, МакКуин уже привёз Татум домой и сообщил Дэдлокам страшную новость. Кэмерон спрыгнул с перил и прошёлся около них, чтобы убедиться, что снаружи морга никого нет. Главное, чтобы Татум продолжала спать. Чем дольше она проспит, тем лучше. Кэм испытывал тошнотворный дискомфорт от того, что сейчас он не приглядывает за ней, и не поддержит, когда Татум проснётся, но он обязан убедиться, что ритуальный агент явится, причём тот, с которым Шанталь и «договорился». Наконец-то, на горизонте возникла машина. Катафалк. Кэм отошёл подальше, чтобы лишний раз не мелькать, но при этом сам видел всё максимально отчётливо. Агент приехал тот самый. Кэмерон внимательно наблюдал за тем, как люди из морга вытащили из машины гроб и понесли внутрь здания. Вокруг по-прежнему никого. И без того пасмурная погода стала ещё мрачнее. Серые облака сменились тёмными грозовыми, а в воздухе запахло дождём. Кэмерон тихо выжидал. Спустя время на улице вновь возник ритуальный агент, а следом за ним работники морга понесли гроб обратно в машину. Затолкали внутрь, захлопнули дверь. Кэмерон сглотнул. Всё хорошо. Когда машина уехала, Кэм самым коротким путём двинулся к ближайшим гаражам, в одном из которых оставил машину. Он завёл её и поехал в сторону старого кладбища. Близко не подбирался, чтобы не привлекать внимание, потому остановился на обочине, откуда, хоть и не очень хорошо, но кладбище просматривалось. Катафалка около него не было, значит, ритуальный агент сюда ещё не прибыл, а вот другие люди по кладбищу уже слонялись. Это были рабочие, которые должны подготовить могилу. Никто и опомниться не успеет, как Шанталя зароют. Вот она — бренность жизни. Кэмерон хмыкнул. Этот штаб сам не понял, как сыграл на руку Шанталю своими действиями. Впрочем, иначе поступить они не могли. Бюрократия с передачей тела в столицу и привлечение внимания к себе им не нужны. Поспешное захоронение Шанталя выгодно и академии, и штабу. Академия поспешит избавиться от тела до тех пор, пока о деле не разнюхали столичные журналисты, а штаб сделает вид, что ужасно зол на академию и подстегнёт её скорее захоронить ученика, чтобы разобраться в этом деле без шумихи. Коммуникатор Кэмерона разрывался от прилетавших ему сообщений. Темой дня среди однокурсников стала смерть Шанталя, потому Кэм отвечал друзьям лениво — он и без того оказался в эпицентре этой смертельной истории, потому ещё и болтать о ней с кем-то совсем не хотелось, и уж тем более выслушивать теории заговора от Гиллиса. Не то чтобы профессионалов шокировала смерть как явление. Их шокировала смерть конкретного человека, который, казалось, точно никогда не умрёт. Он же символ смерти! Дотронься до него — и сам отправишься бороздить потусторонние миры. Кэм вздохнул, выключил окошко с сообщениями и выбросил коммуникатор на соседнее сидение. Надоели. К кладбищу подъехал катафалк. Кэм внимательно к нему присмотрелся. Гроб вытащили и понесли к могиле. Никаких посторонних людей. Всё тихо и мирно. Было. Кэм нахмурился заметив, как к кладбищу несётся машина, в которой он опознал машину… Лурда? Кэмерон быстро нащупал на соседнем сидении свой коммуникатор, включил его и увидел семь сообщений от Гиллиса. Одно из них кричало о том, что Ада Паркер разузнала информацию, будто Шанталя должны похоронить сегодня. Сейчас. По словам Гиллиса, он не смог ей противиться, потому рванул на кладбище. Хотя противиться он не смог, скорее, собственному любопытству. — Да блин. — Вздохнул Кэмерон, глядя на то, как Ада Паркер в галоп бежала на кладбище. Гиллис за ней следом. Кэмерону светиться там не стоило, а машину его, видимо, приняли за машину кого-то из ритуального агентства, ведь даже Лурд не знал об этой покупке Кэма. Кэмерон плохо видел, что происходило около могилы Шанталя, но отчётливо представлял. Возможно, так даже лучше — Ада станет свидетелем того, как Шанталя закроют в гробу и засыплют землёй. С другой стороны — как же это жестоко по отношению к ней, как же ненормально. Девчонка с ума сойдёт от всего этого… Кэм вновь подумал о Татум. Он не мог не думать о ней, потому что теперь, когда Шанталь вот-вот окажется под землёй, самой большой проблемой станет Тати, которая не пойми как воспримет смерть друга. Кэм не мог поить её снотворным вечность. Он завёл мотор и незаметно для остальных уехал с кладбища.***
Ехать на машине к Дэдлокам нельзя, потому Кэм заявился к ним пешком. Около их дома царила тишина. Здесь всегда было тихо, но сегодня как-то по-особенному, да и в целом на всех улицах наступило необычное затишье. Кэмерон смело постучал в дверь, хоть и не надеялся, что Татум ему откроет. Может быть, она ещё спит, а если и нет, то просто проигнорирует его приход. Но дверь открылась. По ту её сторону возникла Фиора Дэдлок. Щёки её блестели от слёз, глаза красные, губы подрагивали, а в руке белый носовой платок. — Кэмми, — выдавила она, переступила через порог и обняла Кэмерона, уткнувшись лицом ему в грудь. Кэм даже слегка опешил от такого приёма, но приобнял Фиору в ответ и стал поглаживать её по спине. Та содрогалась от всхлипов и что-то неразборчиво лепетала, а за спиной женщины возник Клеменс, такой же удручённый и тоже со слезами на глазах. Кэмерон и не рассчитывал на то, что близкие воспримут смерть Шанталя сравнительно спокойно, но чтобы так… Дэдлоки были очень близки Шанталю, тем не менее, всякий раз, когда заходила речь о последствиях, и Шанталь, и Кэм думали об Аде и Татум, невзначай исключая из списка Фиору и Клеменса. Хуже всего то, что их слёзы вызваны обманом. Люди переживали горе, которое даже не было настоящим, в отличие от их нервов. Кэм сглотнул, не сразу подобрав подходящие слова. Прежде со всей этой похоронной мишурой близко он не сталкивался. — Мне очень-очень жаль. И это было правдой. — Вы должны держаться ради Татум. — Кэмерон говорил тихо, но максимально отчётливо и доступно, чтобы расстроенная Фиора его услышала. Она подняла голову, понимающе закивала и вытерла покрасневший нос платком. — Как это могло случиться? — сокрушалась она. — Бедный наш малыш. Что это за судьба такая! Ребёнок спасся от бандита и погиб здесь… Солнышко, а как ты? С тобой всё в порядке? Фиора стряхнула с плеч Кэмерона невидимую пыль и, всхлипывая, заботливо и нервно поправила воротник его куртки. Мама Татум не знала куда себя деть и чем занять руки. — Со мной всё хорошо, правда. А как Татум? Могу я её увидеть? — Татум спит, — глухим голосом объяснил Клеменс. — Можешь к ней заглянуть, Кэмерон. Мы с Фиорой впервые в жизни почувствовали себя беспомощными родителями, потому что… мы… мы не знаем как с ней говорить. Что говорить. Какими словами. Ей понадобится помощь сверстника, того, с кем говорить ей проще. Кэмерон кивнул и вместе с миссис Дэдлок вошёл в дом. Клеменс приобнял жену и они свернули на кухню, а Кэм поспешил наверх. Он шёл медленно, аккуратно двигаясь от ступеньки к ступеньке, боясь разбудить Татум. В доме было темно, несмотря на то, что белый день находился в разгаре. Тишина лишь добавляла гнетущих ощущений, на которые Кэмерон старался не обращать внимания. Он аккуратно потянул ручку двери, ведущей в комнату Татум, и застыл в проходе. Татум не спала. На полу были разбросаны её вещи, а сама она стояла посреди комнаты и поправляла только что надетое платье. Бронежилет валялся около алтаря, ботинки — рядом с кроватью, а штаны и куртка лежали почти у входа в комнату. Татум стояла повёрнутой к Кэму спиной, но не услышать то, как он подошёл к её комнате, не могла. Тем не менее, она не обернулась. Пригладила руками волосы. Отряхнула платье от пыли. На шкафах горели четыре толстых свечи, а над головой источала томный свет лампочка. Кэмерон смотрел на игнорирующую его Татум и думал о том, что вот к этому он совсем не готов. Он не репетировал этот момент, не обдумывал, не имел в запасе выученные назубок фразы, которые следовало сказать... — Тати, — мягко позвал он, не спеша переступать через порог комнаты. Татум перебросила волосы на одно плечо и приглаживала их, покуда не услышала голос Дю Пона. Она замерла. Повисла напряжённая тишина. Кэмерон сглотнул, и это прозвучало слишком громко на фоне гробовой тишины. — Тоже пришёл сказать об этом? — грубо бросила Татум, по-прежнему не оборачиваясь. Осанка прямая, подол платья касался пола, а бледные ладони скользили по гладким волосам. — Я уже слышала эту чушь, так что убирайся. — Из каждого её слова сочился яд. Огонёк свечей содрогнулся, из-за чего их тени на шкафу зашевелились. — Я не могу оставить тебя одну. Не сейчас. — Убирайся, — безапелляционно заявила Татум, чуть ли не прохрипев. — Если ты пришёл сказать о том, что его нет, то беги, пока я не вырвала тебе язык и селезёнку. — Этим горю не поможешь. — Кэмерон старался говорить как можно осторожнее, потому что даже он, человек, знающий о Татум Дэдлок всё, не мог предположить, как она отреагирует на смерть друга. — Что ты сказал? — угрожающе спросила Татум и обернулась. Лицо её было бледным, глаза горели яростью, а губы дрожали. — Какому такому горю? — вызывающе переспросила она и принялась расхаживать по комнате, чудом ни во что не врезаясь и ни на что не наступая. — Вы все спятили! Шанталь в порядке. С ним ничего не могло случиться. Он — поцелованный смертью! Он никогда не умрёт! — надрывно кричала Татум, тараща глаза. — Он скоро придёт ко мне, вот увидишь. Скоро. Он просто… Наверное, он упал. Поскользнулся и упал, да. Трава скользкая. Скоро он вернётся, — в такт своим словам кивала Татум, нервно теребя волосы. Кэм видел, как подрагивали её ладони, как бегали по сторонам её глаза и вообще Татум места себе не находила, просто мечась по комнате и мечась внутри своего тела. — Наверное, он, как и я, спал, поэтому до сих пор не пришёл. — Татум, — серьёзно заговорил Кэмерон. Она обратила на него внимание, но сразу же и отвернулась, как будто один вид Кэма вызвал у неё тошноту. — Он не придёт. Его нет. — Не ври! Зачем ты врёшь мне? — прокричала Татум, нахмурив брови. — Все врут. Все мне врут. Как ты можешь врать о таком? Как у тебя язык поворачивается? — Татум, его уже похоронили, — выдавил Кэмерон. Какой бы страшной ни была правда, Татум следовало её узнать. — Что ты сказал? — прохрипела она и подошла к нему впритык, осуждающе посмотрев Кэмерону в глаза. — Да как ты можешь! — Она размахнулась и ударила Кэма по щеке так, что его голову рывком повернуло влево. — Убирайся прямо сейчас, пока я тебя не убила. Зачем ты говоришь это? Думаешь, если скажешь такие гадости, то я стану твоей девушкой? Да ты просто чокнутый. — Татум, его похоронили на старом кладбище. Его могила там. Татум схватилась за голову и медленно покачала ею. — Перестань. Прекрати. Хватит! — истошно выкрикнула последнее она. — Знаешь что? Знаешь? — Несмотря на то, что Татум пыталась делать вид, что верит в свои слова, вела она себя куда более дёргано, чем обычно. — Пошли вместе к нему домой! Он не будет рад тебя видеть, зато ты поймёшь, что неправ! Быстрее! Татум проскользнула мимо Кэмерона подобно гарпии и на всех парах рванула вниз по лестнице. Её платье развевалось, а волосы содрогались волнами. Кэм бросился следом, и уже на улице услышал крик Фиоры. Татум же его не заметила. Она вырвалась из дома и даже не поёжилась, оказавшись под набивным дождём. Тучи сгустились, холодные капли быстро промочили одежду, но Кэмерон не останавливался, мчась следом за Татум. Она надела лишь платье, которое промокло моментально, а значит, ей было холодно, но Дэдлок ничего этого не замечала, на всех парах несясь по тротуару. Кое-где под ногами попадались первые сухие листья, отчего ноги, ступая на них, скользили. Всю дорогу Татум бежала, не теряя темп. Она игнорировала светофоры, перебегала дорогу в неположенных местах, но не останавливалась. Платье давно прилипло к её телу, а из-под ботинок разлетались внушительные капли воды, когда Дэдлок ступала в лужи. Некоторые прохожие оглядывались, некоторые прятались под деревьями, боясь намочиться, но Татум не боялась ничего. Время от времени она незаметно сплёвывала дождевую воду, стекавшую по её лицу, а там, где образовались большие лужи, приподнимала подол платья. В академию она ворвалась на полной скорости. Татум не отряхнула обувь, не выкрутила хотя бы волосы или рукава своего платья. Мокрые прядки, по которым стекала вода, болтались на весу, а платье оставляло после себя заметный водяной след. Татум настолько уверенно бежала, что даже подошва её ботинок не скользила по гладкому покрытию пола. Она поднялась на нужный этаж и с предвкушением и надеждой на лице рванула к дверям, которые открывала ногой бесчисленное количество раз. Не со злости. Любя. Вот только около той самой двери кружили какие-то люди. Незнакомцы. Они что-то выносили. Татум остановилась, не веря своим глазам. — Что за дьявольский беспредел? Да как вы, подонки, смеете трогать его вещи! Куда вы их тащите? Отдайте! С новыми силами Татум поспешила прямиком к этим людям и бросилась выдёргивать из их рук мешки с книгами и посудой. Парни в рабочей форме округлившимися глазами глядели на неё, вцепившись в свои мешки так, что даже разъярённая Татум не могла их отнять. Кэмерон наблюдал за этим со стороны, а в голове его по кругу носилась одна и та же мысль. «Что ты натворил…» — Мисс, нам приказано очистить комнату от хлама. Пожалуйста, не мешайте, — сухо и лаконично объявил один из парней, резко отдёрнул свой мешок, чтобы с него соскользнула рука Татум, после чего поспешил прочь. Татум хотела погнаться за ним, но из комнаты вышел ещё один человек с мешком в руке, и ей пришлось перехватывать его, потому что следом выходил ещё один и тоже с мешком. Татум растерялась, не зная, кого из них хватать в первую очередь, ведь каждый из этих мерзких людишек забирал его вещи. — Вы хоть знаете чьи это вещи? — вскипела Татум, преградив одному из них путь. — Зачем вы их забираете? Что вы собираетесь с ними делать? — Татум откровенно кричала рабочим в лицо. — Шанталь вам устроит, как только увидит, что вы натворили с его домом! — Мисс, это демонтаж, — сказал один из парней, глядя на Татум, как на безумную. — Человек, который здесь жил, погиб, поэтому нам приказано демонтировать его жильё, чтобы из него не делали место для паломничества журналистов. Отойдите и не мешайте работать. Татум дёргано покачала головой и засмеялась, но в сторону не отошла, попутно хватая другого парня за мешок, в котором виднелось постельное бельё Шанталя. — Ты больной идиот? — задала риторический вопрос Дэдлок. — Шанталь не умер! Что ты несёшь, кретин! — Татум, не надо. — Кэмерон подошёл к ней и взял за руку, но та, не оборачиваясь, смахнула её, сверлящим взглядом глядя на рабочего. Она вцепилась в его мешок и со всей силы стала дёргать на себя. — Не мешай, — процедил сквозь зубы рабочий. — Проваливай отсюда, дура! — сорвался он и оттолкнул Татум так, что она пошатнулась. — Какого чёрта? — ощетинился Кэмерон и толкнул нервного рабочего ещё сильнее, так, что тот попятился. — Рабочий класс? Вот и работай, а руку на девушку не поднимай, ясно тебе? — Тогда пусть она не мешает нам работать, — съязвил парень, поправил одежду и собрался уходить вместе с мешком. — Вам нужно тут всё демонтировать, да? — окликнул его Кэмерон. — Отдайте нам эти вещи. Вам же без разницы на свалку их выбросить или отдать кому-то. — Разница есть, — пробубнил рабочий. — Я их выкуплю, — поспешил сказать Кэмерон. Парень остановился, стоя повёрнутым к Кэмерону спиной. — Не увозите вещи на свалку. Я дам за них десять тысяч. Каждому. Рабочий засмеялся и обернулся с таким выражением лица, будто Дю Пон предложил ему объедки со стола. — Двадцать. — Тишина в ответ. Кэмерон задумался — разве по меркам рабочих это плохие деньги? Им хоть за год столько платят? — Пятьдесят? Сколько вам нужно? Рабочий улыбнулся, покачал головой и направился туда же, куда и первый. — Вам, богатеям, деньги некуда девать? Это хлам, и он отправится на свалку — такой приказ. Если хочешь, езжай копаться на помойке. Может быть, найдёшь что-то интересное. Татум с приоткрытым ртом смотрела вслед рабочему, а затем и следующему, который тоже вынес мешок с вещами. Они крали его вещи… Разворовывали их как голодные бедняки. Тащили по норам как крысы. Татум вдруг ощутила себя такой беспомощной перед этими уродами, каждому из которых хотелось вырвать кишки, но… вместо этого она просто не могла пошевелиться, тяжело дыша, как будто вот-вот задохнётся. Когда тело, наконец, услышало команды истошно орущего мозга, Татум ворвалась внутрь комнаты и стала выдёргивать у рабочих предметы Шанталя из рук. Отняла книгу, отняла одну из его рубашек и успела перехватить пару карандашей. Один из парней потянулся к тарелкам, но Татум преуспела и здесь, выхватив белую керамическую тарелку раньше, чем её забрал этот монстр в рабочей форме. И всё же он не сдавался. Вцепился в тарелку, перетягивая её на себя и попутно причитая о том, что Татум лучше убраться, пока тот не вызвал миротворцев и её не отправили за решётку. — Не смей трогать! — кричала она. Вдруг тарелка выскользнула из её рук и из рук рабочего тоже. Белая матовая посудина рухнула на пол и разбилась вдребезги. — Нет-нет, только не это! У Шанталя мало тарелок. О, нет, это расстроит его. Он… он будет обижаться на меня. Шанталь ничего не разбивает, он аккуратный. — Татум бросилась на пол собирать белые осколки. Кэмерон опустился рядом с ней и стал помогать, шепча о том, что Татум слышать отказывалась. — Нужен клей. Срочно! Нам нужен клей! У Шанталя он точно есть, только где… Нужно быстро найти его и склеить тарелку, пока он не увидел, что эти ироды натворили с его посудой. — Татум быстро сгребала белые осколки себе в карман платья, который с каждой отправленной в него жменей отвисал на бедре всё заметнее. — Татум, — позвал её Кэмерон громче обычного. Всё это время он говорил с ней, но она пропустила мимо ушей всё. Своё же имя сейчас неожиданно услышала и обратила на Кэма внимание. Никогда прежде Кэмерон не видел её такой. Округлившиеся глаза поблёскивали, но в них застыло так много печали, будто Татум плакала беспробудно уже третий день. Губы её подрагивали, а кожа стала бледной и покрылась красными пятнами. Всё это в купе со сбившимися мокрыми прядями и мокрым липким платьем делало её такой… беззащитной. Уязвимой. Как бы она ни злилась, как бы ни старалась избегать реальности, правда была ей известна, но Татум отвергала её, чтобы не рассыпаться на части, как эта злополучная тарелка. Очередной рабочий прошёл мимо и случайно наступил на один из осколков, который Татум подхватить не успела. Тот в пыль раскрошился под его подошвой, зловеще треснув так, что Татум содрогнулась всем телом. — Что ты натворил? — в ужасе прошептала она, прикрыв рот рукой. — Ты уничтожил кусочек… Теперь его не приклеить. Ты что наделал?! — закричала Татум, вскочила с пола и набросилась на рабочего, но Кэмерон вовремя успел оттащить Татум в сторону, прежде чем она нанесла ему вред. Рабочий закричал, потребовал у Кэмерона, чтобы тот уволок Татум подальше, иначе это сделают сами рабочие и панькаться с ней те не станут. Кэм против воли потащил Татум прочь из комнаты, хотя она сопротивлялась чуть ли не больше, чем на полигоне. Кричала, царапалась, кусалась и… плакала. Оказавшись за пределами комнаты Шанталя, Татум обмякла и просто стала плакать. Без криков. Без истерик. Без драк. Из её глаз лились прозрачные капли горя, которое было намного сильнее её самой, потому как бы Татум не ограждала себя от него, горе ломало её барьеры и безвозвратно заражало мозг. Она отмахнулась от Кэмерона и, тяжело дыша, засмотрелась на некогда уютную и такую родную комнату. Сейчас её разбирали по частям. Ломали. Уродовали. Истязали. Увечили. Кэмерон говорил с Татум, но та его совсем не слышала, заворожено глядя, как дом её лучшего друга разрушался на глазах, а она ничего не могла поделать. Татум сделала шаг назад, затем сделала ещё один и упёрлась в стену. Она вдруг ощутила такую слабость, что конечности её не удержали, и Татум сползла по стене на пол. Рабочие продолжали выносить вещи Шанталя, а она просто наблюдала, не в силах что-либо предпринять. Татум притянула к себе колени и обняла их обеими руками, подрагивая при этом то ли от холода, то ли от волнения. Кэмерон опустился на пол рядом с ней, чего Татум, естественно, не заметила, равно как и не ощутила, что он взял её за руку, что-то причитая. Татум застряла под куполом, отгородившим её от всего мира и это по-настоящему пугало. Она неотрывно глядела, как рабочие собрали диван пополам и вынесли его; глядела, как двое из них разбирали рукомойник Шанталя; как укладывали в мешки бесчисленные тетради и блокноты; как разбирали его камин. Чтобы вынести из комнаты столик, его прямо там распилили на части, а затем принялись за галактику на потолке. Татум со слезами, застывшими в глазах, наблюдала за тем, как с потолка одну за другой отрывали лампочки, превращая макет космоса в простой ободранный потолок. С каждым вынесенным мешком комната становилась всё более пустой. Отправились в мусор коврижки, которые Шанталь сделал своими руками, туда же отправился и его самодельный декор. Аккуратно сложенную одежду бросали в мешки так небрежно, словно она и не принадлежала человеку, а всегда была обычным мусором. Тот мир, который Шанталь вместе с Татум выстраивал годами, рассыпался. Татум смотрела на всё это и вспоминала его слова о старом доме. У Шанталя забрали всё. Отняли его дом, а вещи уничтожили. Все до единой. И вот теперь десять лет спустя его дом снова отняли, а всё его наполнение уничтожали. Смерть снова пришла за ним. Всё повторилось. Татум медленно, не поворачивая головы, покосилась сначала в одну сторону, а затем в другую. Коридоры пустовали. Кругом ни души. Она повстречала только этих проклятых рабочих. Где же все? Почему так тихо и темно? Татум поёжилась, ощутив на своей коже прикосновение чего-то холодного, инородного. Казалось, прямо сейчас из-за угла появится Она. Та, кто уже являлась к Шанталю однажды. Последняя лампочка галактики отправилась в мешок, полки для книг разрубили на части. В мусорные мешки отправились вилки и ножи, щётка для обуви и чемоданчик с инструментами. Горячие слёзы катились по щекам Татум, оставляя на коже невидимые ожоги. Эти изверги ободрали стены, истоптали грязными ботинками полы и разрушили всё то, что Шанталь очень ценил. Как и Татум. Она сидела, глядя в его комнату, до самого конца. Рабочие выбросили оставшиеся вещи, вытащили последние мешки и погасили свет. Татум с ужасом наблюдала за тем, как внутри комнаты почернело, будто никто и никогда там не жил. Не сохранилось и тени былого уюта. Только холод, серость и враждебность. Комната снова стала выглядеть как тюремная камера. Изолятор. Последний из рабочих склонился над дверью, достал из кармана какие-то отвёртки и стал разбирать замок. Один из его коллег вернулся с новым замком в руках, который они и установили на место старого. Новая ручка с замком поблёскивала так, что Татум едва от этого не стошнило. Рабочий нарочито громко захлопнул дверь, достал из кармана новые ключи, запер её на замок и подёргал, чтобы проверить, хорош ли новый замок. Держался он безупречно. Довольный выполненным делом рабочий по-хозяйски хлопнул рукой по двери, а после — стремительно удалился. Ещё какое-то время Татум, не веря своим глазам, смотрела на дверь. Вот и всё. Так просто? Шанталь ворвался в академию внезапно, и настолько же внезапно исчез. Всё, что было связано с ним, стёрли из истории академии, будто он не прожил здесь десять лет. Ничего не осталось. Совсем ничего… Татум вспомнила о том, что говорил ей Кэмерон, что она услышала и увидела на полигоне. Если дом Шанталя стёрли подчистую, значит, его тоже могли… Она впервые за долгое время повернулась лицом к Кэму. Почему-то сейчас он казался Татум каким-то… ненастоящим? Будто бесплотный и почти невидимый призрак. — Ты сказал… — прошептала она, еле шевеля губами. Ресницы её затрепетали, словно их шевелил ветер. — Сказал, что его похоронили. — Кэмерон внимательно выжидал, что Татум скажет дальше. — Покажи мне. Кэмерон встал с пола, выпрямился и подал руку Татум, а она… взялась за неё. Такой обыденный жест, но только не для Татум Дэдлок. — Конечно, покажу, вот только… на улице непогода, а до кладбища далеко. Ты уже промокла. Если ещё раз выйдешь под дождь, можешь простудиться. — Мне всё равно, — безразлично бросила она. — Возьмём папину машину, — прохрипела Татум и, не дожидаясь Кэма, отправилась к выходу. Дю Пон поспешил за ней, а после они вместе покинули академию. На своём пути Татум и Кэм не повстречали ни единой души. Из-за дождя на улице стало так темно, словно по времени был уже вечер. Татум плелась домой, не глядя по сторонам даже когда переходила через дорогу, а Кэмерон внимательно за ней следил. Он хотел взять её под руку и помочь идти, но Татум грубо отвергала любую его помощь. Ключи остались в машине. Папа Татум часто оставлял их в салоне, будучи уверенным, что никто не станет красть его транспорт, ведь Дэдлоков в Первом любили. Кэмерон сел за руль, а Татум — на сиденье сбоку. Внутри машины пахло сладостями, но это и не удивительно, ведь именно на этой машине Клеменс развозил заказы и затаривался сырьём для изготовления кондитерских изделий. Кэмерон ехал не слишком быстро, зная, что дорога сейчас скользкая. Дворники смахивали со стекла капли дождя, а массивная крона высаженных по бокам дороги деревьев колыхалась от малейшего прикосновения ветра. Здесь, поодаль от жилой части, погода выдалась ещё недружелюбнее. Татум же отвернулась к окну и молча пальцем царапала на запотевшем стекле какие-то узоры. Дождевая вода с её платья пропитала сиденье, а под обувью образовалась небольшая лужица, размазываемая подолом её зашлёпанного грязью платья. Кэм то и дело поглядывал на Татум, время от времени пытаясь с ней заговорить, но Дэдлок снова перестала слышать его голос, закрывшись в своём коконе. Когда он заглушил мотор, Татум без слов открыла дверь и вышла на улицу, оставив машину открытой. Не успел Кэм захлопнуть дверь со своей стороны, как Татум перебежала через асфальт, хлюпая напитавшимися водой ботинками по лужам, спустилась вниз и по мокрой траве побежала к тому кладбищу, на котором бывала, наверное, сотни раз. Половину из них с Шанталем. Кэмерон бежал за ней следом, пару раз крикнув, чтобы она была аккуратной, потому что мокрая трава скользкая вдвойне. Татум бежала быстро, не обращая внимания ни на дождь, ни на скользкую траву, ни на слишком длинное платье. Когда, наконец, она оказалась на том самом старом кладбище, отыскать свежую могилу оказалось не трудно, ведь все прочие давно заброшены, отчего новая на их фоне заметно выделялась. Татум помнила каждую могилу на кладбище, каждую полуразваленную надгробную плиту и каждый накренённый полусгнивший крест, потому знала, где оставались пустые места, которые можно использовать. Одно такое место она увидела неподалёку. Земля вокруг была истоптана. Дэдлок сбавила шаг и, переступив через все преграды, подошла к свежей могиле, поверх которой установили маленькое надгробье, больше походящее на бетонную табличку. Татум опустилась на колени и присмотрелась к гравировке. Нет. Этого быть не могло. Нет. Татум нахмурилась снова, и снова, и снова перечитывая указанные там слова, не веря в их реалистичность. Нет. Это какая-то ошибка. Ей мерещилось. Почудилось. И вообще из-за дождя всё плыло перед глазами и… Татум снова прочитала надпись. Такое знакомое имя. Самое дорогое. Слёзы навернулись на её глаза, губы задрожали, руки тоже. Татум потянулась к плите и прикоснулась к ней. Так холодно. Страшно. — Это не можешь быть ты, — прохрипела она сквозь слёзы, моментально смываемые дождём. — Ты не можешь быть там. Не можешь. Она отпустила тебя. Отпустила насовсем. Смерть отпустила тебя! — закричала Татум и отмахнулась от рук Кэмерона, который опустился на землю рядом с ней. — Смерть… отпустила… его… Кэмерон, она же отпустила его, — прошептала Татум, вопросительным взглядом посмотрев на Кэма. — Шрам на руке и… и поцелованный смертью. Смерть… обманула Шанталя? Она забрала его против правил, но так нечестно, — удивилась своим же выводам Татум и снова отвернулась от Кэмерона. Она опустила свою ладонь на землю и впилась в неё пальцами так, что те полностью в ней погрязли. Кэмерон грустно смотрел на это, понимая, что таким образом Татум пыталась дотянуться до Шанталя, прикоснуться к нему, но… — Ты совсем замёрзла, Тати. Давай, я отвезу тебя домой, — тихо проговорил ей на ухо Кэмерон, на что Татум никак не отреагировала. Она вытащила руку из земли и пошевелила замёрзшими пальцами. Капли дождя стекали по её волосам, падали на руку, растворяли грязь с мелкими комочками земли и быстро её смывали. Татум не сводила глаз с руки, с ужасом осознавая, что эта земля с могилы Шанталя. Могилы её лучшего друга. Его нет. Он мёртв. Его больше не существует. — Да. Уходим отсюда сейчас же, — выдавила Татум, резко подорвалась с земли и поспешила прочь. Кэмерон шёл вместе с ней, наблюдая за тем, как из-за обрывистого дыхания то и дело вздымалась её грудь и плечи. Татум нарочно топала ногами сильнее обычного, как будто хотела поколотить землю, а эмоции на её лице сменялись чаще направления ветра. Как же больно видеть её такой, знать, что её слёзы того не стоят, но не иметь возможности утешить. Татум вырвалась на проезжую часть, быстро села обратно в машину и молчала всю дорогу домой. Дома она тоже не промолвила ни слова. Фиора и Клеменс куда-то ушли, потому Кэмерон сам командовал в их доме. Отыскал ключи, которые, как оказалось, спустя столько лет они прятали всё в тех же местах, открыл дверь и включил свет. Татум зашла внутрь и первым делом стянула с ног ботинки, а потом уже побежала наверх. Кэмерон немного задержался взглядом на оставленных у порога ботинках и вздохнул. В нормальном состоянии Татум не поступила бы так даже если бы к ботинкам прилипла тонна грязи. Кэмерон пригладил мокрые волосы и посмотрел на время, показываемое здоровенными деревянными часами, стоявшими около стены. Этот ненормальный день постепенно двигался к своему завершению, а значит, скоро Кэму придётся выезжать на кладбище. Он аккуратно отодвинул штору от окна и выглянул наружу. Дождь почти прекратился, но тёмно-серые тучи никуда не делись. Сделав глубокий вдох, Кэмерон поспешил к Татум наверх. Когда Дю Пон вошёл в её комнату, Татум задумчиво зажигала свечи. Молча. — Тебе нужно переодеться во что-то сухое. — Кэм подошёл к шкафу, открыл его и принялся копаться в куче перемешанной между собой одежды. — У тебя есть какая-нибудь тёплая пижама или… о, нашёл. Он вытащил пару мягких тёплых чёрных штанов и такую же рубашку. Несмотря на способ хранения вещей, они почему-то совсем не мялись и вообще выглядели как новые. Кэмерон аккуратно уложил их на кровать и подошёл к Татум, склонившейся над свечой так, чтобы огонёк отражался на её скорбном лице. — Смотри, я приготовил тебе сухую одежду, — аккуратно прошептал ей на ухо Кэм и указал рукой на кровать. Татум немного растеряно посмотрела сначала на него, а затем на кровать, после чего кивнула. — Переодевайся, а я пока заварю тебе чай, хорошо? — Снова кивок. Кэмерон погладил её по плечу, а затем поспешил вниз, попутно прислушиваясь, ведь… мало ли что могло прийти Татум в голову. На кухне Дэдлоков Кэм чувствовал себя как дома. Он включил чайник, отыскал самую чёрную чашку на хозяйстве, помыл, потому что та была липкой, и насыпал в специальное ситечко несколько крупных лепестков чая. Ситечко он опустил в чашку и залил всё это кипятком, после чего добавил пару маленьких ложек сахара и отрезал половину дольки лимона. Еле заметный пар кружил над чашкой всё то время, которое Кэмерон нёс её наверх. Когда он вошёл в комнату Татум, свет в ней уже не горел — его полностью заменили свечи. Переодетая Татум сидела повёрнутой спиной к входу и что-то делала, сидя за столом. Аккуратно переступая через разбросанные на полу препятствия, Кэмерон подобрался к ней, обеспокоенно выглядывая, чем это она занималась, но, к счастью, ничего криминального в её занятии не было. Татум вывалила на стол собранные ею в академии осколки тарелки, достала клей и начала соединять куски между собой. Кэмерон поставил чашку поближе к Татум и присел рядом, наблюдая за тем, как она внимательно примеряет один кусок разбитой керамики к другому. — Выпей чай. Он тебя согреет, — посоветовал Кэм и прочистил горло. Татум, не поворачивая головы, посмотрела на Кэмерона и потянулась к чашке. В полумраке кружащийся над ней пар казался ещё заметнее. Огоньки свечей пошатнулись, и по комнате забегали их тени. Кэмерон внимательно наблюдал за тем, как Татум глотала горячий чай, словно тот не обжигал ей горло. За один присест она выпила полчашки, после чего отставила чай в сторону и вернулась к склеиванию разбитой тарелки. Вид у Татум был такой, словно она решала нерешаемую задачу, от которой зависела судьба человечества. Отчасти так и было. Татум не просто искала чем бы себя занять, она лелеяла надежду на то, что всё можно исправить. Склеить и вернуть как было. — Давай помогу? — тихо сказал Кэмерон и грустно улыбнулся, наблюдая нелепые попытки Татум соединить осколки. — Ты же не умеешь клеить, — удручённо, но с проблеском надежды в глазах прошептала Татум, повернувшись к Кэмерону лицом. — Ты тоже. Кэмерон взял один из кусков, смазал его боковину клеем и попросил Татум крепко держать уже склеенные части. Она подошла к делу со всей ответственностью, придерживая скреплённые части так чтобы новый кусочек приклеился к ним ровно. Один за другим Татум и Кэмерон склеивали кусочки так бережно, как только умели. Клей противно вонял, но засыхал мгновенно, надёжно скрепляя поломанные куски. Размазавшийся лишний клей, местами попадавший на те стороны осколков, склеивать которые не было нужды, Татум аккуратно вытирала салфеткой. Кэм наблюдал за её работой и тихо удивлялся такой дотошной аккуратности… Когда осколки закончились, Татум вздохнула, взяла тарелку обеими руками и принялась рассматривать свою работу. Поначалу она смотрела на тарелку даже с толикой энтузиазма, но… чем дольше Татум к ней приглядывалась, тем грустнее становилось её лицо. — Хорошо получилось, да? — Кэмерон постарался хоть немного её приободрить, вот только Татум продолжала зациклено смотреть на тарелку и водить пальцами по неровным швам. — Мы же склеили её. Собрали по частям, а она всё равно не выглядит так, как выглядела раньше, — пролепетала Дэдлок, нахмурив брови. — Наверное, мы неправильно её склеили, да? Она должна быть целой! Без этих уродливых шрамов и дырочек! Даже после того, как Татум и Кэмерон правильно соединили все кусочки, даже после того, как они очень аккуратно их склеили, тарелка всё равно не стала выглядеть как раньше. Она вся была исполосована швами в тех местах, где разломилась на части, и скрыть эти трещины уже никак нельзя, равно как и пару отломанных мелких осколка, раздавленных рабочим, обратно не вернуть. Татум с обидой смотрела на тарелку и, кажется, находилась в сантиметре от очередного взрыва. Как бы она ни старалась, то, что разбито, уже не исправить. Время не отмотать. События не переиграть. В своих руках Татум держала не предмет посуды, который всегда можно заменить новым. Она держала своё сердце, которое попыталась склеить в надежде, что всё на свете можно исправить, вот только… не всё. — Может, её опять разбить и переклеить заново? Или нужен клей получше… Точно, этот, наверное, совсем плох. Тарелка должна выглядеть точь-в-точь как раньше! Она… Должна. Должна… — Татум захлёбывалась словами, пока в какой-то момент ей стало не хватать воздуха. Лицо раскраснелось, ресницы предательски захлопали, а пальцы задрожали. Она опустила руки и голову на стол, всхлипывая и что-то неразборчиво хрипя. Волосы спрятали её лицо, потому Кэмерону пришлось убрать их назад и приподнять Татум со стола самостоятельно. — Татум, послушай меня внимательно. Вот как мы поступим, — воззвал к ней Кэмерон, нежно поглаживая по щеке. — Сейчас тебе нужен отдых. Ты должна поспать, а мне нужно ненадолго отлучиться по делам, но я прибегу к тебе так быстро, как только смогу, — пообещал он. — Идём. Кэм встал из-за столика, помог приподняться Татум и довёл её до кровати. Пока она молча стояла, он взбил ей подушку и отбросил в сторону одеяло. Дэдлок послушно полезла в кровать и улеглась, кое-как прикрыв себя одеялом, которое Кэмерон после неё всё равно поправлял сам. Пока он занимался этим, Татум повернулась набок и закрыла глаза. То ли её действительно клонило в сон, то ли она решила к Кэмерону прислушаться. — Я погашу свечи на всякий случай, хорошо? — прошептал он, в ответ на что Татум кивнула. — Буду спать, — сказала та и прижала к себе одеяло плотнее. Кэмерон поцеловал её в лоб и улыбнулся. Возможно, Татум и сама поняла, что сейчас ей необходим покой… В любом случае Кэму это на руку. Он задул свечи и наощупь вышел из комнаты, ненадолго остановившись в дверях. Из коридора внутрь спальни попадало немного света, потому Кэм смог разглядеть засыпающую Татум. Она — самый сильный человек, которого он знал, а значит, даже с таким горем сможет справиться, и Кэмерон ей в этом поможет. Татум сумеет пережить всё на свете, но за это Шанталь обязан во что бы то ни стало к ней вернуться. Кэм тихо закрыл дверь, спустился вниз по лестнице и поспешил на улицу. Совсем скоро наступит вечер, а значит… пора выдвигаться на кладбище.***
Рюкзак с необходимыми принадлежностями Кэмерон собрал заранее. Сейчас этот рюкзак лежал на заднем сидении его машины, тем не менее, перед отправлением Кэм решил повторно проверить, всё ли на месте, потому как возвратиться за чем-нибудь забытым он не сможет. Дю Пон внимательно осмотрел содержимое рюкзака, застегнул его и перепроверил наличие инвентаря в багажнике — тоже всё на месте. Убедившись, что машина в порядке, Кэмерон запер её, включил сигнализацию, бросил ключи в карман и только тогда отправился домой. Он не мог рисковать, показываясь с этой машиной, ведь её могли заметить, к тому же пару арендованных ему из-за этого уже пришлось сменить. О нынешней машине знал лишь Шанталь, а прятал её Кэм в одном из бесплатных гаражей. Люди нечасто оставляли там свои машины, ведь гаражи не охранялись, но именно это Кэму и было выгодно. Домой он шёл впопыхах, срезав путь настолько, насколько возможно. Время в запасе ещё оставалось. Кэм должен успеть переодеться, принять душ и поесть, что он и сделал, но раза в два быстрее обычного. В душе просидел минут семь, поел на ходу минут за пять, а переоделся за минуту. Лучше явиться на кладбище пораньше и откопать Шанталя тоже пораньше, ведь… мало ли что могло случиться? Кэм схватил из вазочки одну булку и поспешил на улицу, на ходу её поедая. Дождь прекратился, кое-где виднелись местные, выбравшиеся из своих домов, но в целом улицы оставались безлюдными. Из-за туч, густо затянувших небо, темнело быстрее, да что там, за весь день так по-настоящему светло и не стало. Листва на деревьях зеленела, но из-за погоды казалось, что настала глубокая и холодная осень. Кэмерон поёжился, понимая, что куртка, которую он надел, совсем не грела и от потенциального дождя спасти не могла, хотя какой от неё прок, если на кладбище всё равно придётся раздеваться, иначе во время копания Кэмерон просто закипит. Примерно на полпути его осенила мысль, что… нужно заглянуть к Татум. Проверить как она. Время в наличии есть, потому Дю Пон мог взглянуть на неё одним глазком, чтобы убедиться в том, что с Татум всё хорошо. Если он этого не сделает, то будет думать о ней каждую секунду копания, а это может сильно мешать. Кэм остановился, посмотрел направо и решил всё-таки к ней наведаться. В доме Дэдлоков горел свет. Значит, как минимум, один из родителей вернулся. Кэм подошёл к дверям, постучал и услышал по ту сторону какой-то спор. Открыл дверь Клеменс. — Это бесчеловечно, — злилась Фиора, стоя в коридоре. — Как они могли так поступить с ним? — Здравствуй, Кэмерон, — немного угрюмо поприветствовал его отец Татум. — Кэмми, они похоронили его, даже никому не сообщив, представляешь? — Фиора снова начала плакать, то и дело шмыгая носом. — Как будто у Шанталя совсем не было близких людей. Как же это подло, как же… Клеменс подошёл к жене и приобнял её, а Кэмерон так и стоял на пороге, опасаясь, что может показаться Дэдлокам бесчувственным из-за своей спешки. — Простите, но… можно заглянуть к Татум? Хочу убедиться, что с ней всё хорошо. — Да, конечно, проходи, солнышко. Татум спит, я заходила к ней минут пять назад. Бедная девочка, как она справится с такой потерей… Кэм благодарно кивнул и поспешил наверх. Он аккуратно приоткрыл дверь, ведущую в её комнату, и посмотрел внутрь. Как и прежде, там было очень темно и тихо. Видимо, с тех самых пор, как Кэмерон ушёл, Татум не просыпалась, но это к лучшему. Хотя бы сон мог немного её утешить. Кэмерон оставил дверь приоткрытой и аккуратно вошёл в комнату. Благодаря свету, проникающему снаружи, Кэм смог обойти весь тот хаос, что творился у Татум на полу и… Её кровать пустовала. Дю Пон замер на месте, а затем вернулся назад и быстро отыскал включатель. Тусклые лампы накалились, и то, что Татум нет, стало очевидно. Поначалу Кэмерон решил, что, возможно, Татум спустилась на кухню или сидит в ванной, но её обычно идеально заправленные шторы отчего-то были задёрнуты криво. Кэм распахнул все несколько пар, прикоснулся к окну и резко отдёрнул руку, потому что по ней пробежался бодрящий электрический заряд. Окно, естественно, изнутри не заперто. — Да ты издеваешься… — выдохнул Кэм. И как он только повёлся на всё это? Да, страдающую Татум никто и никогда не видел, потому предсказать её действия сложно, но каким же дураком нужно быть, чтобы решить, будто она вот так просто станет отлёживаться в кровати! Дурак Кэмерон. Дурачина. И ведь чувствовал, что нужно к ней зайти! На подсознательном уровне чувствовал подвох. Кэмерон зашторил окно так, словно никто к нему не притрагивался. Куда она подевалась? Мама Татум заходила совсем недавно, а значит, и сбежала она, видимо, после того как Фиора к ней заглянула. Неужели она понеслась на кладбище? Только этого Кэму и не хватало. Вдруг Татум затаится на кладбище, а он её не заметит и примется откапывать Шанталя у Татум на глазах? Вдруг она просто усядется на его могиле и не позволит Кэмерону даже приблизиться к ней? Как можно идти на дело, зная, что где-то там, на улице, бродит Татум? Хорошо, что у Кэма есть с собой шприц, а значит, на какое-то время он сможет отправить Тати в сон, чтобы она не натворила глупостей. Вот только сначала её нужно отыскать. Куда Татум могла пойти? Вряд ли она сунется на кладбище, потому что это место делает ей больно. Такую боль Татум станет избегать. Если бы она собралась на кладбище, то вышла бы через парадный вход, но она сбежала через окно. То есть, она не хочет быть пойманной. Значит, она задумала что-то плохое. Вдруг она попытается что-то с собой сделать? Или… сделать с кем-то другим. — Блин, этого мне ещё не хватало. Глаза Кэмерона забегали по комнате. Найти здесь что-то — смерти подобно, но вдруг Татум что-нибудь прихватила? Кэм быстро окинул взглядом полки, от них переметнулся к ящичкам и во втором из них увидел украденный у него набор ножей. Дорогущих. Красивых. Одного в наборе не хватало. Конечно. Если Татум хочет кого-то убить, то сделает это самым красивым ножом. Нужно её найти, но… что, если Кэмерон опоздает к Шанталю? Кого спасать первым? Кэм даже не закрыл ящичек и поспешил вниз. Мимо родителей Татум пришлось пройти тихо, чтобы не приковать к себе внимание, а уже на улице Кэмерон рванул во всю прыть. Если он не ошибся, то сгонять злость, а её в сердце Татум сейчас наверняка с лихвой, она пойдёт к Паркерам. К Аде. Ещё на полигоне Татум угрожала ей и винила в случившемся. Если Татум начала понимать тот факт, что Шанталя больше нет, то дальше ей захочется выместить на ком-то злость от потери. Кто лучше Ады Паркер подходил для такой роли? Всю жизнь Татум ненавидела её, но не могла притронуться к ней. Сегодня такая возможность у неё появилась. Татум наверняка пойдёт к Аде. Кэмерон бежал по тротуарам и по газонам около людских домов, чтобы срезать. Татум всегда уделывала его на полосе препятствий, но сегодня победить должен Кэм, иначе появятся новые трупы. Совсем не фальшивые. Дю Пон в галоп добежал до гаража, выгнал из него свою машину и рванул на ней к Паркерам. Пусть Татум и увидит его на машине, но, по крайней мере, так он точно успеет добраться до Ады раньше неё, а затем успеет и к Шанталю. На улицах Татум видно не было. Неудивительно, ведь прятаться в тени она умела. Кэм подъехал к последнему перекрёстку около дома Паркеров, заглушил мотор и поспешил к ним. Вокруг тишина. В окнах их дома горел свет. Татум не видно и не слышно. Вдруг она уже здесь? Вдруг уже напала на Аду? Ну нет, она быстрая, но не настолько же. Кэмерон на всех парах прибежал к входным дверям Паркеров и позвонил в звонок. Не дожидаясь ответа, он стал попутно стучать по двери, то и дело оглядываясь. Татум в гневе, а потому и Кэмерону могло достаться от неё, если та заметит его у дверей своих заклятых врагов. Наконец, в окне около двери загорелся свет, а затем она приоткрылась, и Ада выглянула наружу. Поняв, что перед ней Кэмерон, Паркер распахнула дверь уже смелее и вышла к нему на порог. За считанные часы она изменилась до неузнаваемости. Лицо бледное с тёмными кругами под заплаканными глазами. Волосы взъерошены как после сна. Одежда на ней простая и выгоревшая, будто Аде вручили её донашивать за несуществующей старшей сестрой. — Кэмерон? — глухо спросила Ада, щурясь. Похоже, она спала или же пыталась спать, но, судя по глазам на мокром месте, в этом деле Ада потерпела поражение. — Ты одна дома? — выпалил Кэм, заглядывая ей за спину. В коридоре людей видно не было, хотя будь Геральдин дома, она наверняка уже прибежала бы сюда. — К тебе кто-нибудь приходил? Ты никого не видела? Ада поёжилась от предвечерней прохлады, хмуро глядя на Кэмерона. Она определённо не понимала, что он здесь делал, и к чему эти невразумительные вопросы. — Я одна и никого не видела, а что случилось? — немного заторможено говорила Ада, встревожено косясь по сторонам. — Запри все входные двери, спрячься у себя в комнате и дверь в неё тоже запри. — Кэмерон старался говорить максимально членораздельно, чтобы Ада точно его услышала и поняла. — Не выходи из неё и не высовывайся из дому на улицу до завтрашнего утра, ладно? — Ты объяснишь почему? — потребовала ответ Ада. Кэмерон вздохнул и снова оглянулся по сторонам. Вокруг тишина. День становился всё темнее, разобрался несильный ветер, раскачивающий крону близ растущих деревьев, а воздух был пропитан сыростью, словно скоро снова спустится дождь. — Татум собирается на тебя напасть. Бродит где-то здесь с ножом, — тихо проговорил Кэм. — Она считает тебя виноватой в случившемся и хочет мести. Ада тотчас переменилась в лице. Она спустилась на пару ступенек вниз и внимательно присмотрелась к дороге, тротуарам, кустам и деревьям, а затем обернулась к Кэму. — Откуда ты знаешь? — Неважно. Просто… зайди в дом и сделай всё так, как я сказал, хорошо? — Как скажешь, — почти неслышно согласилась она и только собралась заходить, как Кэм взял её за руку. — Жаль, что всё получилось вот так. — Глядя на убитую горем Аду, Кэмерон не мог просто так уйти. Она переживала страшную утрату, а в такие моменты даже пара слов поддержки от чужого человека имели ценность. — Ты ни в чём не виновата. Это был несчастный случай. Держись, ладно? Он не хотел бы видеть твои слёзы. Ада смотрела на Кэмерона жалостливо, но сказать ничего в ответ не смогла — лишь пожала плечами и прикусила губы, сдерживая поток слёз. Говорить здесь не о чем. Только Ада собралась закрывать дверь, как Кэм вдруг вспомнил кое-что важное. — Ада? — Та замерла в дверях. — Вход с чердака тоже запри. Паркер взглянула вверх, вспомнив, что, да, через чердак тоже можно попасть внутрь дома, вот только… — Как ты… — она хотела спросить у Дю Пона откуда он узнал про этот путь, но Кэмерон уже был около тротуара, потому её любопытство осталось неудовлетворённым. Замки на входной двери щёлкнули. Свет в окне погас. Кэмерон выбежал на тротуар и огляделся. Тишина. Зловещая, слишком ненормальная. Из кармана куртки он вытащил коммуникатор и посмотрел на время. Кэм всё ещё не опаздывал, но время наступало ему на пятки. Нужно найти Татум, причём как можно скорее. Искать её по окрестностям глупая затея, ведь Кэмерон знал, куда она направляется, а значит, поджидать её стоило неподалёку дома Паркеров. Включились уличные фонари. Кэм взглянул направо, и ему показалось, будто около кустов промелькнула тень. Неужели?.. Он медленно пошёл в ту сторону, внимательно разглядывая всё, что попадало в поле его зрения. Фонарный столб. Мусорная урна. Табличка с рекламой. Забор соседей. Деревья. Мимо пронеслась машина с настолько ярким светом фар, что Кэм едва не ослеп. Когда зрение пришло в норму, он заметил странное мерцание. Шесть фонарных столбов подряд замигали так, словно их лампочки вот-вот перегорят. Неподалёку блеснула вспышка молнии, за ней разразился гром, а с неба посыпались редкие, но крупные капли дождя. В момент вспышки Кэмерон заметил какое-то шевелящееся пятно неподалёку, потому сорвался с места и бросился к нему. Пятно рвануло прочь. Это могла быть только Татум. Кэмерон догнал её на границе с усадьбой Паркеров и оттащил в сторону, игнорируя ярые попытки Татум вырваться. — Что ты здесь делаешь, а, Тати? — пропыхтел Кэмерон, пытаясь удержать Татум, вырвать у неё из рук здоровенный нож и вытащить из кармана шприц. — Почему не спишь? — Шла мимо, не мешай, — холодно бросила она и предприняла очередную попытку вырваться из рук Дю Пона. — Шла мимо и случайно оказалась рядом с домом Паркеров? Какой неслучайный у тебя маршрут. — Не твоё дело. Пусти меня! — Пущу, когда ты пообещаешь не лезть к Паркерам, — сказал, как отрезал Кэмерон. — Ада ни в чём не виновата. Я понимаю, что ты злишься, понимаю, что тебе больно, у тебя шок и… — Ничего ты не понимаешь! — закричала Татум, кое-как извернулась и вырвалась из рук Кэма, тотчас направив острие ножа на него. — Он был для тебя никем, так что не делай вид, что тебе хоть немного его жаль! У тебя никто не умирал. Даже в этом… — задыхалась от эмоций Татум, то и дело вытирая глаза рукавом своего платья. — Даже в этом ты паршивая овца, у которой всё исключительно хорошо! Твои дьявольские дружки, которые подшучивали над Шанталем, все живёхоньки. Этот мусор. Гнилой сброд. Снобы! Почему умерли не они? Почему умер мой единственный друг? Знаешь почему? Я скажу тебе. Его больше нет из-за этой мымры! — вспыхнула Татум, яростно тыча пальцем в дом Паркеров. — Он совсем не отдыхал из-за неё, возился с ней, зарабатывал деньги ей на кольцо, уставал и вот к чему это привело! Глупый-глупый Шанталь… Он так старался, из кожи вон лез… Эта дрянь никогда того не стоила. А я говорила… говорила всем вам, что эта мразь его со свету сживёт! И посмотри, во что всё это вылилось! — Татум замолчала, чтобы перевести дух. — Если Шанталя больше нет, то и Этой пусть больше не будет. Она не заслуживает жить, пока мой Шанталь гниёт в земле. Кэмерон сделал маленький шаг навстречу Татум, но та угрожающе взмахнула ножом перед собой. — Попробуешь мне помешать — сделаю с тобой то же самое, что и с мымрой. Проигнорировав угрозы, Кэмерон всё равно бросился на Татум. Дэдлок увернулась и побежала вперёд, но Кэм резко отдёрнул её назад и они оба свалились на мокрую траву. Их одежда мигом набралась воды и перепачкалась грязью. Татум, яро размахивая ножом перед Кэмероном, всё-таки смогла от него освободиться, поднялась, но и шагу сделать не успела, как он обеими руками её обхватил и потащил прочь от усадьбы Паркеров. Татум злилась так сильно, что кровь закипала в её жилах, а в голове гремели взрывы. Казалось, ещё мгновение, ещё одна жалкая секунда и её разорвёт на части от злости, ярости, гнева, отчаяния, печали и скорби. Такого смертельного смешения эмоций она не чувствовала никогда. Глупый Дю Пон не понимал, что если Татум не выплеснет всё это наружу, то оно просто убьёт её, ведь Татум никогда не ощущала эмоции в таких количествах. Их было слишком много для одного человека. От них следовало избавиться, и чем скорее, тем лучше. Дэдлок надеялась, верила, что как только она исполнит задуманное, ей станет легче, она освободится, чтобы потом… А что потом? Разве выплеск злости поможет ей вернуть Шанталя? Что-то исправить… Она уже склеила дурацкую тарелку, но та всё равно не выглядела как новая, а значит… Нет! Это всё эмоции. Бестолковые чувства, которые запудрили Татум мозг! Она обязательно разберётся со всем, когда выпустит из себя этого монстра, пытавшего её внутри собственной головы. Горе, злость, ярость, боль, пустота, гнев, страх, тоска. Всё это разрывало Татум на части, копилось в клетках как снежный ком, нервировало, выводило из себя. Струна натягивалась. Сердце тикало всё быстрее, будто таймер приближавший момент взрыва. Мышцы сковало холодом. Нервы звенели. Рёбра трещали. Дыхание срывалось, а каждый вздох отдавался болью, как будто Татум вдыхала раскалённый свинец. Если она не убьёт Аду Паркер, то умрёт сама. — Убийство Паркер тебе не поможет. Кэмерон болтал чепуху, которую Татум пропускала мимо ушей, чтобы не взорваться прямо сейчас. Ничего он не понимал. Дубина. Убийство Паркер — единственное спасение. — Хватит морочить мне мозги! — гневно прошипела Татум, извиваясь. — Я уже поняла, что ты тоже на её стороне! Иначе тебя бы здесь не было! Спасать её прибежал. Ну, конечно. Всё, как всегда! В прошлый раз ты выбрал своих помойных дружков, теперь эту мымру. Подлая предательская крыса! — Татум, точно пресмыкающееся, вывернулась и, крепко сжимая нож в руке, ударила им Кэмерона в область плеча. Кэм рывком выдернул из себя нож и зашвырнул его почти на тротуар, второй рукой при этом всё ещё держа Татум при себе. Кажется, она и сама немного изумилась своим действиям, потому что стояла молча и с приоткрытым ртом смотрела на то, как разрасталось тёмное пятно на рукаве куртки Кэма. Он прижал к ране ладонь. Сквозь пальцы сочилась кровь, а плечо и шея вспыхнули такой острой и жгущей болью, будто Кэмерон облил руку горючим и подпалил её. Несмотря на то, что Татум дико разозлилась, он был уверен, что до рукоприкладства в его адрес дело не дойдёт, но… Он присмотрелся к месту пореза. С виду вроде бы не слишком глубокий, тем не менее, кровь лилась беспощадно — придётся перевязывать рану. И как в таком состоянии теперь копать могилу? Нужно как можно скорее отправить Татум домой. Кэм завёл свободную руку за спину и, незаметно для Татум, попытался расстегнуть карман, чтобы достать шприц. — Я пришёл спасать не Аду, а тебя. Ты хоть подумала, что произойдёт, когда ты её убьёшь? — Буду наслаждаться мигом триумфа. — Нет, тебя повесят. — Кэмерон перешёл в наступление. — Или расстреляют. Вот какая классная у тебя месть. Неужели ты хочешь пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы убить Аду? Неужели твоя жизнь стоит её жизни? — Кэм притянул Татум к себе и обнял. — Паркеры не просто уничтожат тебя, они уничтожат твоих маму с папой потому что Паркеры богатые и влиятельные. Ты хочешь, чтобы Паркеры их убили? Хочешь? Татум притихла, еле ощутимо подрагивая около груди Кэма, пока он доставал шприц из кармана. Из-за пореза теперь каждое движение давалось ему не без трудностей, да что там, даже дыхание приносило боль, которую приятной не назовёшь. — Мина была боевой. На неё мог наступить любой из нас, но не повезло именно Шанталю. Паркер в этом не виновата. Шанталь тоже. Это несчастный случай. Можешь злиться сколько угодно, Тати, но его это не вернёт, даже если ты перережешь всех людей в округе. Татум вздрогнула, настолько фатальными для неё оказались эти слова. Полными безвозвратной потери. Полными беспомощности. Она обмякла в руках Кэмерона и бессильно опустилась на землю. Кэмерон, придерживая её, опустился вместе с ней. Татум зациклено посмотрела на окровавленный нож, затем столь же сосредоточенно посмотрела на кровоточащую руку Кэмерона, который почему-то не напал на неё в ответ, не накричал, не разозлился и даже не бросил Татум здесь одну, чтобы она совершила непоправимое. Дэдлок задумчиво глядела на жилище Паркеров. Где-то в глубине их особняка горел свет, а все остальные лампочки и внутри, и снаружи были выключенными. Жизнь в их доме протекала так же, как и всегда, без каких-нибудь изменений. Татум часто проходила около этого дома, и всякий раз надеялась его поджечь, ну, или хотя бы разбить окно. Они заслужили это. Заслужили намного больше бед, чем разбитое окно, вот только… таких людей никогда не постигает наказание, а такие, как Шанталь, умирают, пережив перед этим страшные события. Просто так. Не будучи виноватыми ни в чём. По щекам Татум снова поползли слёзы. Кэмерон грустно на неё смотрел, а сам за своей спиной стягивал со шприца колпачок. — Ты… ты же богатый, — вдруг осведомилась она, шмыгая носом. — У тебя есть все деньги мира, связи и влияние, да? Сделай что-нибудь! Кэмми, ты же можешь! — В глазах Татум зажглась безумная искра надежды. Она принялась гладить ладонями его лицо, бесстыдно умоляя о помощи. — Исправь всё это! Верни, как было! Пожалуйста. Прошу тебя, исправь. Я знаю, ты ведь можешь. Ты можешь всё! Ты же Кэм Дю Пон! Если бы ты вернул мне Шанталя, я бы вышла за тебя замуж. Честное слово. Да. Я не вру. Верни его, и я буду жить с тобой! Ты ведь хочешь этого, да? — Татум… — Вздохнул Кэмерон, аккуратно столкнул руки Татум со своего лица и накрыл их своей ладонью. Колпачок со шприца упал на землю. Самое странное в этой ситуации то, что Кэмерон действительно мог его вернуть. Достаточно просто взять Татум с собой на кладбище и позволить ей всё увидеть своими глазами. Ей не пришлось бы страдать, не пришлось бы плакать и убиваться из-за случившегося. Всё так просто. Пара слов могла перевернуть ситуацию вверх ногами. На мгновение Кэмерон даже представил себе этот идеальный мир, в котором Татум, как и раньше, пропадает часы напролёт у Шанталя, а потом возвращается домой, к Кэму. Жизнь Шанталя — достойная цена за согласие Татум, которого Кэмерон добивался так долго, что уже и не помнил сколько. Шанс сократить этот путь и получить её прямо здесь и сейчас, да ещё и избавить от горя, которое Татум не заслуживала, был соблазнительным, но… Предать доверие друга Кэмерон не мог, пусть и ценой слёз Татум. Шанталь верил в то, что делал, значит, и Кэмерон должен. — К сожалению, не всё можно купить за деньги, Тати, — деликатно объяснил ей Кэмерон. Надежда в глазах Татум угасла, улыбка растаяла. — Мне очень жаль, правда. Если бы я мог что-то сделать, я бы сделал, но в этом случае ни деньги, ни влияние не помогут. Прости. — Тогда какой толк от твоих богатств? — разозлилась Татум и ударила Кэмерона в здоровое плечо. — Какой смысл в деньгах, если они бесполезны? — Никакого, Тати. Ничего по-настоящему ценного деньги дать не способны. — Кэмерон сглотнул и сжал шприц крепче. — Пойдём домой. Не стоит нам тут околачиваться. Старые Паркеры могут заявиться в любой момент… Кэмерон помог Татум встать, обнял её и повёл в ту сторону, где располагалась его машина. Татум еле волочилась, глядя себе под ноги, как будто поднять голову для неё стало настоящим испытанием. Когда в поле зрения Кэма появилась машина, он сделал Татум укол, выкинул шприц в кусты и приобнял её крепче. Какое-то время Татум по-прежнему плелась, затем её ноги начали подкашиваться, и в итоге она отключилась. Кэмерон успешно её подхватил и быстро потащил в салон, пока никто не заметил творящийся бедлам. К счастью, холодная погода разогнала всех любителей прогулок, а популярные заведения с развлечениями находились далеко отсюда. Часы показывали уйму потерянного времени, из-за чего Кэм начал переживать. Он уложил Татум на заднее сидение, завёл мотор и рванул к её дому. Рука жутко болела и кровоточила, а времени на то, чтобы обработать рану, не хватало. Нести Татум в дом пришлось через чёрный ход, коим Дэдлоки никогда не пользовались. Кэм аккуратно пронёс Татум в дом, занёс её в спальню, уложил в кровать и бережно закутал одеялом. — Прости меня, котик. Надеюсь, в этот раз ты меня дождёшься, — прошептал ей в лицо Кэмерон, поцеловал в щёку и бесшумно поспешил вниз.***
Тяжело дышащий Кэмерон нырнул внутрь машины и завёл мотор. Фары засветились, колёса плавно покатились вперёд. Электронные часы, встроенные в панель, минута за минутой отнимали у Кэма уже не запасное время, а то, которое он должен был потратить на копание могилы. Если бы Шанталь видел, что Кэм опаздывает, он стёр бы его в порошок. Ещё и эта рука… Времени на перевязку и обрабатывание раны у Дю Пона не нашлось, потому он решил всё делать на ходу. Одной рукой он открыл бардачок, вытащил оттуда аптечку, бросил её на соседнее сидение и всё той же рукой открыл. Кое-как глядя и на дорогу, и на аптечку, Кэм отыскал в ней пластырь, зубами разорвал упаковку и вытащил его. Придерживая руль то одной рукой, то другой, он, пыхтя, стащил с себя куртку и бросил её на сидение. Каждое движение приносило жуткую боль. Любое шевеление обеих рук и шеи, даже дыхание заставляло Кэма морщиться от боли, и чем дольше его рана истекала кровью, тем больнее становилось, но что ещё хуже — на организм плавно накатывала усталость. Кэмерон терял такие необходимые ему сейчас силы. Кэм расстегнул несколько первых пуговиц на своей рубахе и аккуратно оттянул её в сторону. — Да чтоб тебя… — пропыхтел он и закатил глаза. Под кровавым тканевым пятном скрывалась воспалённая рана — не слишком глубокая, не слишком опасная, но всё равно выглядящая отвратительно. Кожа вокруг неё залилась кровью, мышцы горели огнём, а кровь то и дело продолжала сочиться. Рана не смертельная, потому можно порадоваться. Зато от заражения крови вполне себе можно умереть, а значит, радоваться всё же не стоит. Умереть на могиле Шанталя, спасая его, очень прозаично. Громкий сигнал ударил по ушам, и Кэм быстро вырулил в сторону, слегка удивлённо посмотрев в зеркало на удаляющуюся машину. Рана отвлекла Кэма, отчего он почти выехал на встречную. Ещё немного, и пластырем пришлось бы заклеивать не только плечо, но и всё остальное. Кэмерон выдохнул, придавил пластырь к ране и больше на неё не смотрел. Плевать на рану. Сейчас нужно вытаскивать из-под земли Шанталя. Кэмерон оставил машину так близко к кладбищу, как только получилось. После пробуждения Дилони будет обессилен, потому чем меньше расстояние от могилы до машины, тем лучше. Кэм забросил на здоровое плечо рюкзак, взял лопату и побежал на кладбище. Кругом царила тьма. Ноги скользили по грязи, а от боли в плече звенело в ушах. Свет фонарика метался от полуразрушенных надгробий к накренившимся крестам, пока Кэмерон бежал в поисках нужной могилы. Обувь быстро запачкалась, а нужная могила всё не находилась. Кэм крутанулся на месте и осмотрелся — надгробье Шанталя всё не попадалось на глаза, зато безымянных могил пруд пруди. Наконец, Кэм увидел кое-что подходящее. Маленькое надгробье, похожее на табличку. Он бросился к нему и осветил фонариком надпись. «Шанталь Дилони». — Ну, здравствуй, дружище, — живо поприветствовал его Кэм, сбросил с плеча рюкзак, фонарик взял в зубы, а на обеих руках закатал рукава. В одной только рубашке даже Кэмерону стало холодно, но он знал, что как только начнёт копать, мигом разогреется. По-прежнему держа фонарик в зубах, он загнал в землю лопату и тотчас ощутил резкую боль во всей верхней половине туловища. Придётся терпеть. Кэмерон начал копать. Первые двадцать минут царила тишина, затем ветер плавно зашелестел то тут, то там. Несмотря на то, что Кэм уже порядком разогрелся, копая, ему то и дело становилось и холодно, и жарко одновременно. Верхний слой земли, напитавшейся дождём, он уже успел снять, а потому новый ярус, более плотный и сухой, копался сложнее. Вновь заморосил дождь, но при этом туч на небе стало меньше. Кое-где проступили звёзды, иногда даже светила луна. Кэмерон выбрасывал одну лопату земли за другой, не позволяя себе отдохнуть даже секунду. Снаружи уже образовалась внушительная куча, но до гроба ещё далеко. Кожа на ладонях быстро покрылась волдырями. Рука горела огнём. В какой-то момент лопата просто выпала из ладоней Кэмерона, потому что пальцы онемели и перестали слушаться. Кэм дышал тяжело, как будто пробежал несколько кроссов подряд. Он посмотрел наверх и облегчённо выдохнул. Скоро. Совсем скоро он закончит. Нужно поднажать, вот только… Кровь расползлась уже по всей руке. Размазалась по пальцам. Запястью. Стержень лопаты тоже был в крови. Плохо дело. Кэм посветил фонариком на рану и вздохнул. Пластырь блестел от крови и наполовину отклеился, а потому толку от него не осталось. Недолго думая, Кэмерон сорвал его с себя и бросил на рюкзак. Другого пластыря с собой не было, а значит… Пришлось снимать рубашку и отрывать с неё рукав. Рана продолжала сочиться кровью и надежды на то, что она прекратит, не было, ведь Кэму и дальше предстояло копать. Мало того, что это ужасно больно, так ещё и сказывалось на работоспособности. Кое-как перевязав рукавом плечо, Кэм надел на себя остаток рубашки и продолжил работать. Ткань рукава быстро пропиталась кровью, потому следовало как можно оперативнее откопать Шанталя, пока Кэм не растерял последние силы. Волосы взмокли, как и лицо. Чем глубже под землю Кэмерон погружался, тем более душно ему становилось. Стенки вырытой ямы не пропускали внутрь ветер, из-за чего стало жарче вдвойне. Казалось, ещё немного и земля внутри могилы загорится вместе с Кэмероном, неуёмно продолжавшим рыть, хотя руки уже не поднимались. Хотелось пить. И спать. Кэм не взял с собой коммуникатор, потому не знал сколько накапало времени, но затылком чувствовал, что опаздывает. Комки сырой земли то и дело летели наружу, а боль от пореза стала почти привычной, но не менее острой. Кэмерон уже начал сомневаться, ту ли могилу он копал, как вдруг лопата ударилась обо что-то твёрдое. Дрёма сошла на нет, будто её и не было. Вот оно! Он шустро стал разгребать лопатой землю, затем бросил её и принялся то же самое делать руками. Земля прилипала к коже и забивалась под ногти, но Кэм не прекращал сгребать её с верхней части крышки гроба, покуда полноценно не разглядел его под светом фонарика. Со лба капал пот. С руки сочилась кровь. Ещё немного, совсем чуть-чуть. Наконец, он нащупал боковину. Можно ломать. Кэмерон встал, схватил лопату и ударил ею по крышке сбоку, чтобы ту поддеть. Она поддалась с первого же раза. Кэм вцепился в её край и потянул в сторону. Крышка заскрипела и открылась. Под ней лежал человек. Кэмерон радостно улыбнулся и посветил Шанталю в лицо. Бледный и неподвижный. Он быстро потрогал его за руки — те оказались холодными. Пульс не прощупывался. Зрачки на свет не реагировали. Улыбка сползла с лица Кэма, но он успокаивал себя тем, что рано переживать. Шанталь просто не успел прийти в себя, но… Дю Пон посветил на крышку изнутри. Никаких царапин и прочих повреждений, значит, Шанталь точно ещё не просыпался. Это хорошо. Кэм вздохнул с облегчением и мысленно себя похвалил. Успел! Осталось дождаться пробуждения спящей красавицы и отравить её ещё больше. Пока Шанталь лежал в отключке, Кэмерон начал готовиться к следующему этапу. Пыхтя, он выбрался из могилы и бросился к рюкзаку. Вокруг никого, зато ветер разыгрался не на шутку, ну, или Кэм успел привыкнуть к душному вакууму внутри могилы. В недрах рюкзака он быстро отыскал свой коммуникатор, сухое горючее, спички, плоскую железную тарелку с ручкой и маленький пакетик сушеной галлюциногенной растительности. Всё это он сгрёб в охапку и спрыгнул вниз. Шанталь всё ещё не просыпался. Кэм покосился на окровавленный рукав и поморщился. «Ну же, давай». Несмотря на то, что всё шло по плану, Дю Пон беспокоился. Пока Шанталь не проснётся, радоваться рано. Примерно через пятнадцать минут он должен начать приходить в себя. Так мало и одновременно так много… Кэм хотел потратить это время на коммуникатор, но не смог смотреть ни на что кроме времени. Как же мучительно долго тянулись минуты и даже секунды. Пятнадцать минут превратились в два нескончаемых часа, а когда они истекли… Ничего не случилось. Не мог ведь Шанталь очнуться точно по часам? Нужно ждать ещё. Кэм сел на корточки около него, светя фонариком Шанталю прямиком в лицо, чтобы сразу заметить мельчайшее движение. Кэм смотрел так внимательно, что картинка перед глазами поплыла. Он вздохнул, поднялся, откинул голову назад и закрыл глаза. Всё должно получиться. Нет, всё получилось. Осталось лишь убедиться в этом. На лице Кэма выступила новая порция пота. До чего же душно в этой могиле… Он смахнул пот рукой, а затем снова посветил фонариком Шанталю в лицо и… Кажется, его пальцы дрогнули. Кэмерон быстро опустился на колени рядом с гробом, не прекращая светить. Пальцы и впрямь дрогнули, как и веки. Сработало. Получилось! Кэмерон обронил фонарик и прижал обе ладони к вискам, довольствуясь моментом триумфа. Дело, на которое он потратил несколько лет своей жизни, оказалось успешным! Опомнившись, Кэм бросился разжигать в сторонке от гроба сухое горючее, а когда огонь ему добыть удалось, бросил на железную тарелку содержимое пакетика и поставил её над пламенем.***
Небытие для Шанталя длилось недолго. А может всегда. Тьма не рассеивалась, а становилась лишь черней. Слишком громко. Зачем? Что за стук? Плавно распалявшийся механизм. До боли знакомый. Заморозка жизни… Больше не холодно. Практически. Тепло растекалось по телу до самых кончиков пальцев. Расползалось как паук. Заставляло чувствовать. Дышать. Слышать. Что-то понимать. Его глаза открылись вновь. Сердце стучало. Кровь текла по венам, а лёгкие впитывали в себя воздух. Ресницы дрогнули — картинка помутнела, а затем стала предельно чёткой. Первое время Шанталь просто смотрел в небо. Он не мог пошевелиться. Не понимал, где он, и что за свет лежит где-то в стороне. Шевелить глазами оказалось непросто, но Шанталь заставил себя посмотреть в сторону. Там творилась какая-то суматоха. С ним рядом кто-то сидел. Человек. А около человека, на земле, лежал… фонарик? Фонарик светил, но почему-то всё равно было темно, а небо стало каким-то маленьким, словно Шанталь смотрел на него через замочную скважину. Вслед за светом фонарика, рядом возник ещё какой-то свет. Шанталь с трудом вспоминал правильные слова и с не меньшим трудом пытался разобрать, что он вообще такое видит. Зарево? Искры? Огонь. Совсем небольшой, но тут, в чёрном, сжимающем до клаустрофобии вакууме, огонь казался заметным. Человек над ним что-то делал, попутно неразборчиво высказываясь. Шанталь прислушивался, но услышать ему удавалось лишь размазанный монотонный шум. Он приоткрыл рот и пошевелил пальцами. Как приятно чувствовать. Холод, тепло, запахи. Отчётливее всего Шанталь ощутил запах сырой земли, но… что он делал на земле? Шанталь снова присмотрелся к небу, натужно вспоминая, при чём тут земля, вот только разум его словно заледенел и теперь постепенно оттаивал, воспроизводя мыслительные процессы с пробуксовкой. Земля… Нет, он не на земле. Он в земле. Вот почему небо как будто обрезанное. Шанталь не просто в земле, он в могиле, но почему тогда не мёртв? Или это жизнь после смерти вот такая? — Ну-ка, давай, остался последний штрих, — послышался голос рядом. Шанталь кое-как повернул голову в сторону, присмотрелся, но человека не узнавал, хотя тот и казался ему знакомым. Как и голос. Мужской. Но вспомнить никак не получалось. Шанталь слышал его часто, но где? И это лицо… В темноте оно проглядывалось плохо, но Шанталь точно знал этого человека. Он не боялся его и почему-то не удивлялся его присутствию. Как же его звали… Парень пододвинул к Шанталю что-то плоское и дымящееся. Он хотел отвернуться, но не стал, будто знал, что это неправильно. Да, нельзя отворачиваться, нужно дышать. Дым проникал в лёгкие Шанталя, кажется, даже согревал. Смотреть по сторонам стало легче, ладонь проще сжималась в кулак, и даже пальцами ног Шанталь шевелил смелее. Он снова присмотрелся к парню, который зачем-то отвернулся и… Кэмерон. Брат Татум? Нет, он её друг. Даже больше. — Вдыхай глубже, — напомнил Кэмерон, подвигая ближе к лицу Шанталя горячую тарелку, на которой дымились небольшие сухие листья. Кэмерон. Могила. Дым. Память Шанталя как будто окутало плотной пеленой, сквозь которую с трудом пробивались воспоминания, но чем глубже он вдыхал, тем тоньше пелена становилась. Он вспоминал. Вспомнил сценарий. Вспомнил пузырёк с ядом. Вспомнил, как наступил на мину, из-за чего его душу выбросило из тела, а после — тишина и пустота. План… сработал. Шанталя похоронили, а Кэмерон его вытащил и теперь приводил в чувство. Стоило ему об этом вспомнить, как по телу пробежал импульс, требующий немедленно вставать. Шанталь зашевелился, пытаясь подняться, но Кэм пресёк его попытки. — Нет, стой. Куда рвёшься-то? Ты ещё не надышался достаточно, — уверенно заявил Кэмерон. — Наверное, — тут же неуверенно добавил он, всё ещё держась поодаль, на расстоянии вытянутой руки. — Чт… это… что? — прошептал Шанталь, хватаясь рукой за боковину гроба. — Ты сказал, что дурман ускорит процесс приведения тебя в чувство. Как видишь, работает. Надеюсь, без побочных эффектов, — ответил Кэмерон, всё ещё не поворачиваясь к Шанталю лицом. — Почему ты… — Потому что я за рулём. Будет обидно, если я надышусь этой дьявольщины и в итоге мы разобьёмся. Весь многолетний план насмарку. Думаю, достаточно с тебя ингаляции на сегодня. — Сказал Кэм, сгрёб дымящиеся листочки обратно в пакетик и вышвырнул его, а следом и тарелку, наружу. — Уже видишь что-нибудь странное? — Твоё лицо, — коротко ответил Шанталь, ощущая упоение от того, что он мог говорить не кусками слов, а целыми фразами. — Это самое нестранное, что ты сейчас можешь увидеть, поверь. — У нас что… получилось? — еле шевелил губами Шанталь, то и дело глотая, из-за ощущения сухости во рту. — Да. Представляешь? Как по маслу. Всё закончилось. Всё позади, — с энтузиазмом сказал Кэмерон. Шанталь не видел его лица, но по интонации понял, что тот улыбается, потому и сам улыбнулся. Получилось… Им удалось… Больше никаких ядов, никаких гробов, мин и дурмана. Всё. — Быть того не может, — с толикой иронии выдавил Шанталь и прокашлялся. — С возвращением в мир живых, стратег, — торжественно объявил Кэмерон и протянул ему руку. — Тут паршиво. — Там не лучше. — Встать сможешь? — Надеюсь. — Шанталь схватился за руку Кэма и попытался приподняться, но сила его желания сильно контрастировала с возможностями тела. Голова закружилась от малейшего шевеления, ноги ощущались ватными, а в руках не осталось и крохи той силы, что была раньше. Дым действовал, но он не мог по щелчку пальца избавить Шанталя от последствий комы. Кэмерон потащил Шанталя на себя, выволок его из гроба и прислонил к стенке могилы, придерживая, чтобы Шанталь не рухнул на землю от бессилия. Фонарик освещал гроб, в котором Дилони провёл полсуток, сгоревшее сухое горючее и лопату, коей Кэмерон орудовал, чтобы добраться до Шанталя. Он прекрасно знал каждый пункт плана, ведь сам его сочинил, но почему-то сейчас смотреть на всю эту атрибутику стало странно, как будто… она родом из другой жизни. Хотя так оно и есть. — Сможешь выкарабкаться наружу? Я тебя подсажу, — заявил Кэмерон, пока Шанталь пытался отдышаться. Кажется, лёгкие сузились вдвое, зато сердце понемногу разгоняло кровь по организму, а значит, скоро Шанталю станет теплее и с лица сойдёт бледность. — Смогу, — прошептал Шанталь и повернулся лицом к стенке могилы. Мгновение, и его подбросили вверх, будто игрушку. Он едва успел вцепиться руками в края могилы, а Кэмерон продолжал толкать его вверх, покуда Шанталь не выполз на землю снаружи, изо всех сил впиваясь в неё руками и приложившись к ней грудью и головой. Оказавшись по ту сторону могилы, он перевернулся на спину, дожидаясь Кэмерона. После тёплой и мягкой обивки холодная сырая земля даже немного бодрила, потому Шанталь попытался подняться на колени. Кэмерон выкарабкался из могилы следом, причём это заняло у него больше времени чем раньше. Вокруг ни машин, ни людей. Кладбище, как и всегда, пустовало, и сегодня Шанталь был этому рад как никогда. — Хватайся, — позвал его Кэмерон и наклонился, чтобы помочь Шанталю, но когда тот схватился за его руку, Дю Пон запыхтел. — Только за правую, ладно? — Что-то не так? — Потом расскажу, — отрезал Кэмерон, подхватил Шанталя и, не спеша, потащил его к машине. Шанталь и сам кое-как перебирал ногами, с каждым шагом чувствуя землю отчётливее, хотя ноги по-прежнему подкашивались, голова кружилась, а воздуха не хватало. Кэмерон и сам отчего-то пыхтел, будто Шанталь стал для него непосильной ношей. Когда, наконец, они подобрались к машине, Кэм открыл её и усадил Шанталя на соседнее с водительским сидение, Дилони понял в чём дело. Свет внутри машины обнажил окровавленную руку Кэма. — Что это? — пролепетал Шанталь, встревоженно глядя слегка округлившимися глазами на своего сообщника, который выглядел без преувеличения плохо. Весь грязный, с мокрыми волосами, и в наполовину мокрой рубахе без одного рукава, но главное — его рука была залита кровью, сочившейся из перевязанной тем самым рукавом раны. Откуда у Кэма вообще взялось ранение? Его что, подстрелили? — Да так, неважно, — отмахнулся Кэмерон, выискивая что-то между сидениями. — Неважно? — удивлённо переспросил Шанталь и сглотнул, глядя на залитую присохшей кровью руку, на испачканную кровью рубаху и кровавые мазки на лице Кэма, который, видимо, тёр грязными руками лицо, из-за чего испачкал кровью и его тоже. — Ты истекаешь кровью. На тебя напали? — Татум пыталась убить Аду. Я вмешался. Говорю же — неважно. Я решил этот вопрос. — Ада в порядке? — Да. Татум тоже. Только мне слегка досталось, но я её не виню. На её месте я бы тоже хотел кого-нибудь убить. Наверное, даже убил бы. Некоторые вещи иначе не пережить. — Как Татум… восприняла это? — Плохо, — сухо ответил Кэм. — Хуже, чем я думал. Она на взводе и раз за разом что-то вытворяет. Я готовлюсь к любому выпаду с её стороны. Нашёл! — Кэм вытащил откуда-то из-под сиденья пластырь. — Приходи в себя, а я пока зарою могилу. Чем быстрее отсюда уберёмся, тем лучше, да? Галлюцинаций еще нет? Шанталь, не отрываясь от удобного мягкого сидения, демонстративно покачал головой. — Какой ты скучный. Жди тут, — велел ему Кэмерон, захлопнул дверь и убежал обратно на кладбище. «Жди тут». Как будто Шанталь мог куда-то уйти самостоятельно. Он вздохнул и всмотрелся в темноту. Мозг всё ещё соображал туго, а воспоминания время от времени терялись где-то в недрах памяти, но постепенно жизнь возвращалась в тело Шанталя. В прямом и переносном смысле одновременно. На окнах нарисовались крохотные капли дождя. Шанталь сидел в машине без света, потому успел привыкнуть к темноте и даже кое-что в ней смог разглядеть. Тёмное пятно вместо кладбища, далёкие тёмные силуэты деревьев и дождь. Находясь в гробу, Шанталь не был в сознании, но теперь нахождение в тесном замкнутом пространстве на него всё равно немного давило, потому он открыл окно и вытащил руку наружу. Дождь был мокрым, ветер холодным — всё как всегда, но почему-то сейчас Шанталь ощутил эту обыденность иначе. Приятно чувствовать себя живым. Приятно чувствовать прикосновение дождя и ветра. Приятно просто что-то чувствовать. Быть живым, а не существовать в подвешенном состоянии. Кэмерон вернулся быстрее, чем Шанталь ожидал, хотя, быть может, его внутренние часы сломались, а Дю Пона не было целую вечность. Машина тронулась, а Шанталь не переставал смотреть в окно. Он видел эти места в последний раз. В каком-то смысле для него это действительно был последний путь, только не в могилу, а из неё. Совсем скоро деревья закончились, как и цивилизованная дорога. Машина свернула на грунтовку и, время от времени слегка буксуя, направилась к хижине, располагавшейся в безвестности. Здесь не шёл дождь, кажется, за весь день он до этого пустыря так и не добрался, но так даже лучше. Машина довольно быстро доехала до штаб-квартиры. Кэмерон заглушил мотор, вышел и открыл дверь Шанталю. Кое-как он вылез из тёплого салона на холодную улицу, отчего мигом поёжился. Кэмерон, похоже, холод совсем не ощущал, потому что руки его были не просто тёплыми — они горели. Опираясь на Кэма, Шанталь доковылял до своего пристанища и вместе с ним зашёл внутрь. Пока Дилони усаживался на полу около стенки, Кэм зажёг несколько свечей и расставил их в разных точках, чтобы свет растёкся более менее равномерно, после чего Дю Пон опустился к Шанталю на пол. — Убитый раненого тащит, — сказал Шанталь, глядя на изрядно потрёпанного и грязного Кэмерона. Тот улыбнулся. — Нужно обработать твою рану. Я бы помог, но, есть опасения, что из-за своего состояния, только наврежу тебе. — Не доверяю я одурманенным стратегам, — как и всегда, отшутился Кэмерон. — Домой вернусь и сам обработаю. — Ты бледный и весь в крови. Я не хотел, чтобы так вышло, прости. — Всё нормально, — отмахнулся Кэм. — Ты-то как? Шанталь пожал плечами. Он и сам не знал, как себя чувствовал. Как отравленный? Как мёртвый? Как обманщик и предатель? Если память и здравый смысл постепенно возвращались, то чувства всё ещё оставались недоступными. Воскреснуть Шанталь успел, а вот понять, что случилось, нет. — Расскажи, пожалуйста, о том, как всё прошло. Кэмерон сделал глубокий вдох и откинул голову на стенку. — Если коротко — всё прошло по плану. Кажется, мы ни в чём не прокололись. Теперь ты официально мёртв. Близкие тебя оплакивают, а штаб наверняка ищет. — Кэм повернулся лицом к Шанталю и нахмурился. — Ты ведь не поедешь в столицу прямо сейчас? — Похоже на то, что я транспортабельный? Побуду здесь день-другой, восстановлю силы, а затем вернусь. — Слушай, если я могу тебе с чем-то помочь… — Хватит с тебя помощи. Езжай домой и залечивай раны. Свои и Татум. Ты сделал для меня больше, чем я мог желать, Кэмерон. Отдыхай. Твоя миссия окончена. Кэмерон закатил глаза и шумно вздохнул. — Миссия, может, и окончена, но ты выглядишь так себе, и я не могу оставить тебя одного в состоянии плохо ожившего трупа. Дружище, ты полдня провалялся в гробу. Я не могу уехать. Вдруг тебе станет плохо? Кого ты позовёшь на помощь? Здешних зайцев? — Мне не станет плохо, — отрезал Шанталь. — В отличие от тебя. Езжай домой, умойся и обработай рану. Это не шутки, Кэмерон. — Чтобы убедить Кэма в том, что Шанталь уже пришёл в себя и он вполне вменяемый, придерживаясь за стенку, Дилони поднялся с пола. Кэмерон встал следом. — Спасибо тебе за всё, что ты сделал. Ты спас мне жизнь и я никогда этого не забуду, но… тебе пора. Чтобы прийти в себя мне нужно единение с собой, иначе эта каша в голове никуда не денется, а тебе нужны медикаменты прямо сейчас. — Ладно. Тогда завтра заеду, — махнул рукой Кэмерон и подошёл к двери, но остановился, когда Шанталь выдал, видимо, не то, чего ожидал Кэм. — Не стоит. Дю Пон резко обернулся, настороженно глядя на Шанталя, словно тот ляпнул самую большую глупость на свете. — Что значит «не стоит»? Ты будешь сидеть тут сам? В пустоте? Без еды и… — Я скоро уйду отсюда, потому не нужно приезжать. Возвращайся к своей жизни. Сейчас ты нужен не мне, а Татум. Наш план позади. Всё получилось, а значит, пора расходиться. — Ага, — буркнул Кэмерон, кивнул и отвернулся. — Как скажешь. — Он открыл дверь и смело переступил через порог. — Осторожнее там. Капитолий к тебе недружелюбен. Кэмерон ушёл. Дверь закрылась не до конца, загудел мотор и включились фары. Шанталь подошёл к выходу и хмуро выглянул наружу. Кажется, Кэмерон счёл его неблагодарным и затаил на него обиду. Слова Шанталя действительно прозвучали грубовато, но так лучше. Кэмерону следовало привести себя в порядок. Не хватало ещё истекать кровью из-за Шанталя. К тому же Дю Пон оказался довольно назойливым человеком, от которого отделаться практически невозможно, а значит, он продолжал бы помогать Шанталю, хоть тот этого и не просил. Шанталь умирал для того, чтобы оборвать все связи. С Кэмероном в том числе. Довольно быстро фары исчезли из виду. Шанталь тихо прикрыл дверь и вернулся на своё место в углу. Наконец-то, тишина. Больше никакой лжи. Никаких замысловатых планов и выходных, потраченных на отравления. Больше никаких контактов. Теперь Шанталь свободен. Он чувствовал определённую дозу облегчения, но… Лучше не стало. Легче не стало. Хижина превратилась в то заброшенное здание, где Шанталь оказался, сбежав из участка, а значит, сегодня всё началось заново. Путь длиною в десять лет привёл к началу.***
Кэмерон отогнал машину обратно в гараж, а сам отправился домой пешком. Он обещал Татум явиться, как только справится со своими делами, но прийти в таком виде не мог. Кэм принял душ, обработал рану, наспех перекусил и в чистой одежде едва ли не под утро пришёл к Татум, опасаясь того, что она могла проснуться посреди ночи и снова что-то натворить. Дэдлоки не утруждали себя мерами безопасности, а Татум была не в духе запирать все имеющиеся в доме замки, потому Кэм проник внутрь без проблем. Татум спала. Тихо и смиренно, будто ничего не случилось. Хотя бы во сне страшная реальность не могла её достать. Не придумав ничего лучше, Кэм сел на пол около кровати, прислонившись спиной к её боковине. Так он хотя бы проследит за пробуждением своей красавицы, да и сам немного поспит без риска упустить Татум из виду. О том, что утро наступило, Кэмерон узнал благодаря коммуникатору, на который одно за другим стали прилетать сообщения от его друзей. На повестке дня, естественно, смерть Шанталя и всё, что её окружало. Паркер в ближайшее время в академию не собиралась. Татум и вовсе, наверное, туда больше не вернётся, а значит, и Кэм тоже. Он так часто размышлял о том, как они с Шанталем провернут ту или иную часть плана, но почти не думал, как его смерть скажется на окружающей среде. — Малыш? Кэмми, ты что, так проспал всю ночь? — послышался шёпот миссис Дэдлок в дверях. Кэмерон, в это время как раз отвечавший расстроенной Лиз, чуть не поперхнулся воздухом от внезапности. Он поднялся с пола и вышел в коридор, ловя себя на мысли, что выглядела Фиора как никогда плохо. Похоже, она этой ночью совсем не спала, а значит, скорее всего, слышала, когда вернулся Кэм… — Почему ты не сказал, что останешься, солнышко? Я бы тебе где-нибудь постелила. Ну, разве можно спать на полу, Кэмми? Тем более в комнате Татум. На её полу какой только заразы нет. — Всё хорошо, миссис Дэдлок. Я просто приглядывал за Татум, чтобы она не натворила чего-нибудь. Как вы? Фиора опустила голову и покачала ею. — Обо мне не беспокойся, — махнула рукой она. — На самом деле я… сама хотела тебе позвонить. Кондитерская не оставляет времени даже для скорби. У нас большой заказ для столицы, который мы не можем не выполнить, потому сегодня придётся работать, и я хотела тебя попросить, чтобы ты… присмотрел за Татум. Мы с мистером Дэдлоком не можем оставить её одну и… — Я уже здесь. — Кэмерон улыбнулся и взял Фиору за руки. — Буду с ней столько времени, сколько понадобится. Не беспокойтесь. Может быть, работа вам поможет хоть немного отвлечься. — Не поможет, малыш, ничего не поможет. — Фиора прикрыла рот рукой и всхлипнула. На её глазах выступили слёзы, и Кэмерону не оставалось ничего кроме как обнять её. — Береги себя, мой мальчик, слышишь? Береги. Всегда будь внимательным и осторожным. Дети не должны умирать. Это неправильно. Мне пора. Присмотри за нашей малышкой. — Глаз с неё не спущу, — пообещал Кэмерон, за что Фиора поцеловала его в щёку и только потом, одновременно улыбаясь и плача, ушла. Татум спала долго. Всё это время Кэм просто сидел в её комнате, то присматриваясь к Татум, то — к атрибутике комнаты. Его мама назвала бы всё это бардаком, вызвала бы команду горничных и они вместе выгребли бы из логова Татум всё то, что делало это место прекрасным. Когда-то Кэм проводил здесь много времени. Как и Шанталь. — Ты что тут забыл? — приветствие Татум было вполне в её стиле. Пока Кэм рассматривал обрисованные Татум оборванные книжки, она успела проснуться и сесть в кровати. Выражение лица сердитое, взгляд агрессивный. Кэмерон отставил книжку в сторону, поднялся с пола, подошёл к Татум и присел на край её кровати. — Я же обещал вернуться, как только закончу с делами. — Тебе здесь не рады, — буркнула она, выбралась из кровати и, переступив через терриконы сваленных около стола книг, села на пол напротив стопки с графическими романами. Естественно, спиной к Кэму. — Помочь тебе с книгами? — не успела Татум сбежать от него куда подальше, как Кэмерон снова явился мозолить ей глаза, тут же нависнув над её головой. Татум решила его назойливость игнорировать. Кэм, заметив, с каким умным видом Татум листала свои романы, сел на пол рядом с ней, и молча наблюдал за её действиями. Молчание длилось несколько минут, затем Кэмерон не выдержал и снова с ней заговорил. — Как ты? — Не твоё дело. — Если ты хочешь выговори… — Не хочу, — грубо отрезала Татум и зашвырнула один из своих графических романов в окно. Тот врезался в шторы и упал на пол. Недолго думая, Кэмерон пошёл за ним, поднял его с пола и отряхнул от пыли, которой новёхонький роман понабрался на полу под шторами. Пара страниц смялась, уголок обложки поцарапался, хотя до этого книжка выглядела как совсем новая, будто и не у Татум дома жила. Кэм смахнул с неё пыль, распрямил странички и, тихо опустившись рядом с Татум, будто крадучись, протянул книжку ей. Татум злилась. Кэмерон понимал её злость, а ещё понимал, что уж лучше пусть она злится, чем горюет. Если ей нужна груша для битья, чтобы выплеснуть эмоции, то он готов этой грушей стать. Татум немного приподняла голову, то ли удивлённо, то ли гневно глядя на Кэма. Волосы будто шторы скрывали её лицо почти целиком и только глаза, как два драгоценных камня, угрожающе метали искры. Вместо того, чтобы принять книжку, Татум резко выбила её из руки Кэмерона, а его схватила за запястье и хорошенько вздёрнула. — Ничего тут не трогай, — максимально членораздельно потребовала она. — И вообще проваливай. Видеть тебя не могу, — гневно выплёвывала слова Татум. — Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Провести меня хочешь? Не на ту напал! Татум вскочила с пола и, тяжело дыша, будто вот-вот из её груди вырвется пламя, разразилась гневной тирадой. — Хочешь воспользоваться моментом, да? — щурилась Татум, тыча Кэму пальцем в грудь. — Надеешься, что если я разбита, ты сможешь подобраться ко мне ближе и воплотить в жизнь свой коварный план? Воспользоваться моей болью решил? О, ты же очень радуешься тому, что Шанталя больше нет. Да-а-а, наверняка. Думаешь, что теперь у тебя нет препятствий. Думаешь, что сейчас самый выгодный момент, чтобы меня завоевать, да? Будешь меня утешать, подлизываться. Лицемер! — Ничего подобного, — спокойно парировал Кэмерон. — Я просто хочу тебе помочь. Поддержать. — Какой от тебя толк? Ты бесполезный! — Татум постаралась вложить в эти слова максимум того отвращения к Кэму, которое в ней накопилось. Казалось, что её сейчас стошнит от одного его лица. — Не понимаю, — неожиданно тихо сказала она и покачала головой, недоумённо тараща глаза. — Почему умер Шанталь, а не ты? Для тебя была та мина на соревновании, но взорвалась на ней Пеликан. Теперь снова мина, снова ты был рядом с ней, но взорвался Шанталь. Не ты. Почему это всегда не ты? Чем ты лучше их? — Татум подошла впритык к Кэмерону, поднялась на цыпочки и присмотрелась к его лицу так, словно что-то на нём искала. — Какая же ты убогая тварь. Отнимаешь чужие души, а сам живёшь. Ты даже хуже, чем я думала, — шептала Татум, глядя на Кэмерона. Кэм смотрел на неё с каким-то ненормальным спокойствием. Татум говорила страшные вещи, но он на них не реагировал. Просто терпел. Ей это нужно, а значит, пусть выговаривается. Дэдлок же эта смиренность выворачивала наизнанку. Чем грубее она изъяснялась, тем более бурную реакцию ожидала в ответ, но… её не было. Все старания Татум напрасны. Он хмыкнула и на шаг отступила назад. — Жалко, что типы вроде тебя продолжают жить, в то время как хорошие люди уходят, — глухо проговорила Татум. — Лучше бы умер ты, а не Шанталь. Нужно было бить тебя ножом глубже. Может быть, справедливость бы восторжествовала. — Ты бы расстроилась, если бы меня не стало, — тихо и уравновешенно сказал Кэмерон, не сводя с Татум глаз. — Совсем нет, — прошипела она. — Я бы обрадовалась. Устроила бы праздник. Шанталь мой близкий друг, а ты просто ничтожество. Родился ничтожеством и подохнешь тоже им. Надеюсь, ты скоро умрёшь. Только так мне станет спокойнее. Ненавижу тебя, — шептала Татум. — Это ты должен гнить в гробу. Убирайся. — Кэмерон проигнорировал её просьбу, продолжая стоять будто вкопанный. — Я сказала, убирайся! — рявкнула она и хлопнула его обеими руками по груди. — Проваливай! Уходи отсюда! Уходи! Глаза бы мои тебя не видели! Катись к дьяволу! Ненавижу! Пошёл прочь! — Татум колотила Кэма руками по чём ни попадя, но удары эти ощущались слабо. Она настолько взбесилась, что все её силы уходили в ненависть, а для физического тела не осталось ничего. — Я сказала, вон! — во всё горло прокричала Татум и указала на дверь. — Клянусь, я зарежу тебя, если через пять секунд ты не уберёшься из этой комнаты. Раз. Два. На сей раз угрозы реальны. За многие годы знакомства с Татум Кэмерон научился понимать, когда она опасна, а когда — нет. Порой он промахивался, из-за чего теперь кровоточило его плечо, но чаще всего оказывался прав. Татум очень зла, а в порыве злости она могла сотворить что угодно. Возможно, присутствие Кэма здесь и сейчас сделает ей лишь больнее. — Три. Четыре. Кэм кивнул и отступил назад. Тихо открыл дверь, вышел и закрыл её за собой до того, как Татум досчитала до пяти, но уходить из дома не стал. Татум сказала, чтобы он убрался из комнаты, значит, за её пределами Кэмерон мог оставаться законно. Дверь захлопнулась, и Татум оказалась там, по ту её сторону, одна. Кэм её больше не видел, но слышал, а значит, мог отслеживать её действия по шуму. Он прислонился к стенке и по ней устало сполз на пол. Уже несколько дней Кэмерон не высыпался. Устал после кладбища, плечо болело, а тревога за Татум будто червь точила Кэма изнутри. Ухом он прильнул к стенке и прислушался. Изнутри комнаты Татум доносился гулкий шорох. Она разбрасывала свои книги. Просто подхватывала любые лежащие на полу книжки и метала их то в стены, то в окно, то в дверь. Когда одна куча с книгами разлетелась по всей комнате, Татум, пыхтя от злости и отчаяния, взялась за другую. Всё это Кэмерон понимал по звукам… В какой-то момент книги прекратили летать. Кэм прислушался — странная тишина. Стоило ему об этом подумать, как послышался другой, не менее пугающий звук. Шорох с треском. Что-то откуда-то свалилось, а после этого начало трещать, как бывает, когда руками рвёшь ткань. Кэмерон вздохнул, сообразив, что Татум, вероятно, сорвала свои шторы и теперь крошила их на мелкие лоскутки. Пыхтела, хрипела, что-то шипела себе под нос, бормотала и всхлипывала. Что ещё она натворит из-за отчаяния? Разум Татум не справлялся с тем, что случилось, и потому уже второй день сбоил, как компьютер, чья система сломалась. Кэмерон откинул голову на стенку и судорожно сглотнул. Почему не существует инструкции по правильному поведению с Татум в тяжёлые моменты? Интуиция, которая из раза в раз выручала Кэмерона, подбрасывая ему правильные идеи по обращению с Татум, сегодня притихла. Любое решение и действие с его стороны казалось недопустимым; любое из них Татум сейчас бы не приняла, но и оставить её одну Кэм не мог. Нельзя. Никто не знал, что ещё она способна натворить. Татум практически не говорила о том, что чувствовала. Как её лечить, не зная симптомов? В какой-то момент треск усилился. Татум разозлилась, потому что не могла оторвать кусок штор или же устала, потому как занималась этим дольше ожидаемого. Ткань затрещала, затем послышался глухой удар. Что-то упало и разбилось. Затем ещё и ещё. Что-то стеклянное. Похоже, Татум громила всю комнату… Кэм хотел привстать и приоткрыть дверь, но не решился. Прямо сейчас Татум на полном серьёзе не желает его видеть, значит, перечить ей не стоит, чтобы лишний раз не заставлять нервничать. Наконец, шумы утихли. Ничего не разбивалось и не падало уже минуту. Три. Восемь. Кэмерон насторожился. Почему Татум затихла? На неё не похоже. Четырнадцать. Шестнадцать. Кэм уже хотел приоткрыть дверь и заглянуть внутрь, как вдруг услышал тихие всхлипывания. Почти бесшумный плач, будто Татум крепко прижала ко рту руку, чтобы никто её не услышал. Девятнадцать. Ручка щёлкнула, дверь скрипнула и изнутри выглянула Татум, боязливо осматривая коридор. Кэмерон молча смотрел на неё и с пола не вставал. Затишье в доме неприятно давило на уши, а уставший вид Татум занозой покалывал где-то в области сердца. С полминуты она просто выглядывала из-за двери, как будто Кэма боялась. Или не Кэма. Из разгневанной ведьмы Татум по щелчку пальца превратилась в запуганного ребёнка, смотрящего на Кэмерона так, будто видела его впервые. Боясь её спугнуть, он молчал, выжидая, когда Татум заговорит сама. — Ты… не ушёл? — с опаской поинтересовалась она, наполовину стоя за дверью. Кэмерон пожал плечами и улыбнулся. Улыбка, видимо, помогла Татум освоиться в собственном коридоре, потому она, крадучись, вышла из-за двери, прикрыла её и, осторожно ступая босыми ногами, подошла к Кэмерону. Чёрная пижама Татум сверху донизу была усеяна крохотными кусочками ниток, оставшимися после потрошения штор, и даже в волосах виднелись такие же нити. Глаза заплаканные, лицо бледное, ладони исцарапаны собственными ногтями… Татум опустилась на колени рядом с Кэмероном и с округлившимися глазами недоверчиво спросила: — Злишься на меня? — Нет. — Грустно улыбнулся Кэмерон. Татум рассматривала его так внимательно, что он едва не покраснел, хотя обычно такого не происходило. — Почему не злишься? — Татум, любопытствуя, склонила голову набок и нахмурила брови. — Ты же моя Тати. О какой злости речь… — Я сказала тебе, чтобы ты умер. За такие слова нужно очень сильно злиться. — Но я ведь не умер от твоих слов, правда? — деликатно ответил Кэм и медленно провёл пальцами по щеке Татум. — Значит, ты бы злился, если бы умер? — Нет. Мёртвые не могут злиться. Они же мёртвые. — Тогда… — Татум запуталась, пытаясь разобраться в этом клубке. Она опустила голову и хмуро замялась, неловко заламывая пальцы, покуда ей в голову не пришли правильные слова. — Я не хотела так говорить, — почти виновато выдавила она и посмотрела на Кэмерона с таким видом, словно он был её начальником, который сейчас отчитает за провинность. — То есть хотела, конечно же, но… не хотела вообще-то. Кэмерон с серьёзным лицом слушал Татум, ушам своим не веря, что перед ним пытались так-сяк извиняться. — Я не хочу, чтобы ты умирал, — хрипло прошептала Татум и боязливо прикоснулась к его лицу. Холодные пальцы Дэдлок выводили на лице Кэмерона невидимые узоры, а в глазах читалась настолько глубокая тоска, что едва ли кому по силам её унять. — Правда, не хочу. Честное слово. Я… я не знаю, зачем я так сказала. — Татум выглядела искренне растерянной. — Ты ведь не умрёшь, да? Кэмми, прошу, только не умирай. Слышишь, не умирай! Спокойствия Татум надолго не хватило. Она переполошилась, глаза снова округлились и заблестели от новой порции слёз, губы задрожали, а ладони цепкими щипцами впивались то в плечи, то в шею Кэма, как будто Татум пыталась его удержать рядом с собой в ураган. — Я не умру, — уверенно заявил Кэмерон, перехватывая её ладони до того, как Татум успела в порыве эмоций порвать его одежду. — Вот он я. Всё в порядке. Жив-живёхонек и умирать не собираюсь. — Ты не понимаешь, — чуть не заскулила Татум и отвернулась в сторону, чтобы потереть рукавом покрасневший нос, коим она то и дело шмыгала, пока Кэмерон заботливо придерживал её за руки. — Я кое-что натворила. Кое-что страшное. — Татум в ужасе посмотрела на Кэмерона и резко прижала ладонь к губам, подавляя всхлип. С её глаз рухнули две кристально чистых слезы, отчего Татум судорожно вдохнула воздух. — Что ты сделала? — осторожно поинтересовался Кэм. — Я не хотела… Я не знаю, почему… Я не хотела… — Татум. Она перевела дух и посмотрела на Кэмерона откровенно виновато. — Я шла убивать Паркер не просто так. Есть один рит… риту… ритуал, — всхлипывала она, борясь со слезами. — Сделка со Смертью… Я хотела обменять её душу на душу Шанталя. Паркер богатая, знатная, все с ней носятся, и я подумала, что такой жертвы хватит для того, чтобы вернуть Шанталя обратно, понимаешь? — Татум вдохнула и поправила волосы за уши. — А потом появился ты и разозлил меня. Ты так сильно меня разозлил… Кэмми, я ударила тебя ножом не просто так. Я подумала, что больше этой мымры меня злишь только ты. Вечно мешаешься. Пристаёшь. Я так сильно злилась… Я подумала, что ты даже лучшая жертва, чем Паркер. Ты богаче и тебя все любят ещё больше. Наверняка Смерть согласилась бы тебя забрать и вернуть его. Так я думала. — Ты не убила меня, Тати, — напомнил ей Кэмерон. — Я обработал рану. Она уже понемногу заживает. Беспокоиться не о чем. — Да как ты не поймёшь! — Всплеснула руками Татум. — Я ударила тебя ножом. Поставила на тебе отметину жертвы. — Татум крепко схватила Кэма за руки. — Она придёт за тобой. Где бы ты ни был. Неважно, заживёт твоя рана или нет. Теперь ты отмеченный и Смерть достанет тебя. Придёт за тобой. Рана работает как… как маячок! Даже когда она заживёт, Смерть будет видеть на тебе отметину. Я… прокляла тебя своими руками. Это сделала я. — Татум замерла, глядя в пустоту. — Нет гарантии, что Смерть вернула бы Шанталя обратно, зато теперь она точно заберёт ещё и тебя. — Татум, послушай… — Заберёт. Точно заберёт. Она забрала моего Шанталя, а теперь придёт за тобой. Я останусь совсем одна. Одна. Что я наделала… Что наделала… — Никого она не заберёт. Я не боюсь её. К тому же у меня есть ты — сильная ведьма. Ты сможешь меня защитить, ведь так? — Моя сила потерялась, — удручённо проговорила Татум и смахнула с глаз очередную порцию слёз. — Ты не понимаешь. Смерть точно заберёт тебя. Она уже здесь, Кэм. Пришла за тобой, — заговорщицки прошептала Татум и испуганно осмотрела коридор по периметру. Кэмерон последовал её примеру, хоть и знал, что никого кроме них в доме нет. — Ты её видела? — Татум кивнула. Кэм понимающе покачал головой. — Где? — Она стоит в моей комнате. Прямо сейчас. Выжидает. — Покажешь, где видела её? Кэмерон поднялся с пола, помог встать Татум и, приобняв её, указал пальцем на дверь. Так вот что напугало её… Кэм понимал, что в комнате никого нет, но, учитывая состояние Татум, примерещиться ей могло и что-то покруче костлявой в балахоне. Татум никогда не стеснялась своих фантазий. Она искренне в них верила, потому могла направо и налево рассказывать о магии, ритуалах и всяких несуществующих монстрах, из-за чего некоторые считали её ненормальной и советовали лечиться. Кэмерон не соглашался с такими людьми. Мировоззрение Татум помогало ей познавать мир и пытаться его понять. Зачем травить человека и разбивать его картину мира, если можно аккуратно с помощью странных фантазий помочь Татум прижиться в реальном мире? Ложь во благо имела право на существование. Иногда лучше подыграть, дать человеку понять, что он находится в зоне комфорта и бояться ему нечего. Кэм никогда не смеялся с веры Татум и не считал её странной, просто принимая Татум Дэдлок такой, какая она есть. Дю Пон медленно открыл дверь, чувствуя, как Татум прижималась к нему, вцепившись в руку столь крепко, что кости затрещали. Она таращилась на дверь так, словно за ней действительно скрывалось что-то ужасающее. — Там, в углу, — прошептала она, несмело указывая пальцем в угол, располагавшийся напротив её кровати. Комната, естественно, пустовала. На полу разбросаны книги, поверх которых валялись куски штор, но в целом комната выглядела так же, как и всегда. Разве что теперь на одну пару штор на окне стало меньше. — Никого нет. Видишь, она ушла. Испугалась, наверное. Татум внимательно осмотрелась, как будто ожидала, что вот-вот откуда-то из-за угла выскочит сама Смерть. — Она была здесь, — проговорила Татум, умоляюще глядя на Кэма. — Вот тут. Я видела её. — Смерть что-то тебе сказала? — Нет, она молчала. Наблюдала за мной, а я за ней. — Татум прочистила горло и продолжила говорить. — От неё исходит холод и вонь сырости, а ещё она такая… будто полупрозрачная. Как тень. — Думаю, она нас испугалась и ушла. Смерти опасно бродить по твоей комнате. Здесь есть алтарь, а ещё… — Кэм нащупал свой кулон на шее и немного приподнял его, чтобы обратить внимание Татум. — Ты подарила мне защитный кулон. С ним Смерть не сможет до меня добраться. — Точно! — радостно выпалила Татум и впервые за сегодня улыбнулась. — Кулон очень магический. Он тебя защитит. Не снимай его, слышишь? Наверное, он делает тебя невидимым для Смерти! Татум обрадовалась этой мысли, но тут же померкла, зациклившись на лежавшей на столе склеенной из кусков тарелке. — Я не сделала для него такой кулон, — внезапно осознала Татум. Всю жизнь она дарила Шанталю в основном полезные и практичные вещи, и ей даже в голову не пришло сделать ему такой же подарок, какой она сделала Кэмерону. Татум оставила своего лучшего друга без крохи защиты. Годами она защищала его от плохих людей, от опасных ситуаций и душевных ран, но при этом не дала ему самую важную защиту. Смерть уже встречала его однажды, она знала Шанталя в лицо, а Татум… Татум не додумалась спрятать Шанталя от неё. — Это я виновата. Я не подарила Шанталю кулон, Кэм, — вдруг осознала она и повернулась к Кэмерону лицом. — Дьявол! Всё из-за меня… Из-за меня! — Ну, что ты такое говоришь… Только Кэмерон потянулся к Татум, чтобы её утешить, как она отпрянула от него в сторону и панически закружилась на месте, словно стены комнаты стали её сдавливать, вызвав у Татум приступ клаустрофобии. — Я была бесполезной для него. Я всегда была бесполезной. Не смогла защитить… уберечь… Теперь я всё понимаю, — лепетала Татум. — Когда Шанталь приехал в Первый, ему было очень плохо. Я не знала, как его развеселить, но пыталась. Правда. Очень-очень. Я не понимала, что нужно ему сказать, чтобы он не грустил, потому что не знала как это. Я не знала, каково это когда у тебя кто-то умер, и думала, что мои слова делали Шанталю лучше. Сейчас ты говоришь мне то же самое, но мне не лучше, а значит, и ему не было лучше тогда. Я говорила с ним, думала, что помогаю, но ему не становилось лучше! — с ужасом поняла Татум. — Он просто делал вид, что я не бесполезная. Всё, что я говорила и делала, было бесполезно. Теперь я это знаю, потому что мне плохо и ничего от этого не помогает. Шанталь чувствовал себя так же, Кэм. Все вокруг веселились и дурачились, а ему было плохо, и никто не мог помочь. Он был совсем один. — Татум заплакала и опустилась на пол прямо посреди комнаты. Кэмерон приобнял её, надеясь, что если она его не услышит, то хотя бы почувствует. — Мне так… плохо. Я не знаю как жить. Теперь я тоже совсем одна. — Это не так. У тебя есть мама с папой и я. — Совсем одна… Я теперь совсем одна. Плохой друг. Я очень плохой друг, — причитала Татум, раскачиваясь вперёд и назад. Как бы Кэмерон ни убеждал её в обратном, что бы ни говорил, Татум слышала лишь себя одну, зациклившись на том, что она проживала то же, что и Шанталь когда-то. Невидимый зверь раздирал её душу в клочья, оставляя на сердце глубокие кровоточащие отметины, которые не заживали. Кэм понимал, что прошёл всего день, и Татум всё ещё находилась в шоковом состоянии, потому ждать от неё смирения не стоило, а ещё он знал, что она с восьми лет затаила на него обиду, которая не прошла до сих пор. Пустяковая обида, причину которой не каждый человек бы вообще вспомнил. Если она помнила такое, то сколько времени ей понадобится, чтобы смириться с тем, что Шанталя в её жизни больше нет? Скорее бы он разобрался со своими проблемами и вернулся обратно. Кэмерон просидел с Татум до самого вечера. Она успокоилась и за несколько часов не проронила ни слова, хотя Кэм то и дело пытался её разговорить. Хоть Татум этого и не признавала, с Кэмом ей было спокойно и не так страшно. Рядом с ним её не навещали пугающие видения и ночные кошмары, а истерики и желания что-то разгромить сходили на нет. Голова Татум лежала у Кэма на плече, а его руки быстро согрели её пальцы-ледышки, вернув им привычное тепло. Внезапно зазвонил его коммуникатор. Кэмерон поспешно ответил, потому что игнорировать звонок отца не смел. — Папа меня вызывает, — объявил Кэмерон, грустно глядя на Татум. — Мне придётся тебя ненадолго оставить. Справишься без меня или взять тебя с собой? Подышишь воздухом. — Подожду, — сухо ответила Татум и приподнялась, освободив уцелевшее плечо Кэмерона, но его ладони она продолжала задумчиво поглаживать. — Вчера тебя тоже папа вызвал? — Да. Ты же знаешь, ему нельзя отказывать. — Кэмерон провёл рукой по щеке Татум и поцеловал её в лоб, пока она, закрыв глаза, наслаждалась нежностями. — Добровольно я бы тебя ни за что одну не оставил. — Но ты ведь вернёшься? — Как только всё сделаю, сразу прилечу к тебе, — пообещал Кэм. Татум улыбнулась, но прежних огоньков в её глазах не осталось, как будто она тяжело болела уже не один месяц. Её хрупкие и, одновременно, крепкие ручонки обвили шею Кэма, ведь их владелица не хотела его отпускать, нарочно оттягивая момент его ухода. — Хочешь, я оставлю тебе свой коммуникатор? Можешь написать с него кому-нибудь гадости. — Твоему папе. — Улыбалась Татум. — Кому угодно кроме него, — выкрутился Кэмерон, поцеловал Татум в нос и почти поднялся с пола, как вдруг она его остановила, схватив за руку. — У тебя мозоли. Вчера до обеда их не было. От услышанного Кэмерон напрягся, но этого не продемонстрировал. Какие выводы можно сделать по мозолям? Да никакие. Татум встала с пола следом за Кэмероном, всё так же нежно поглаживая его ладони. Мозоли чувствовались на обеих. Конечно, Татум не могла этого не ощутить, ведь обычно на руках Кэма подобных несчастий не случалось. Дэдлок любознательно на него взирала, медленно вывернув ладони Кэма внутренней стороной наверх, чтобы они оба видели стёртую местами до крови кожу его рук. — Что за работу заставил тебя делать папа? Ты подписал вручную два миллиона бумаг? — как бы в шутку сказала Татум, проницательно глядя на Кэма. — Нет, конечно. Мы переносили мебель и коробки в новом офисе. Врать он умел, потому как ни в чём ни бывало сказал первое, что пришло на ум. Главное не то, что ты говоришь, а то, как, ведь Татум и сама гуру вранья. — В Первом закончились грузчики? — Развила она свою мысль дальше. — Бесплатные закончились. — Получается, и деньги тоже у вас закончились? — Тати, ты же знаешь папу. Всё, что можно делать самостоятельно, он предпочитает делать самостоятельно. — Ночью? — Да, после того, как вернулся с работы. Татум понимающе кивнула. — Просто у тебя столько мозолей, да ещё и лопнувших… После переноса мебели и коробок не бывает таких серьёзных мозолей, а те, что бывают, выглядят по-другому. Такие одинаковые мозоли появляются от длительной монотонной работы с каким-то предметом вроде… вил или лопаты, — задумчиво высказала предположение Татум, внимательно глядя на Кэма. Уверенность в том, что Татум не догадается, таяла на глазах. Вот была бы умора, если бы она разгадала весь затейливый план Шанталя из-за каких-то мозолей… — Ты ведь не копал… мины, например? Первое, что пришло Татум в голову оказалось так близко к правде, что Кэм не на шутку напрягся, всё ещё скрывая это под маской спокойствия. Шанталь его прикончит, если мозоли Кэма провалят операцию. — Я же сказал, что помогал отцу, Тати. — И правда, чего это я, — фыркнула Татум. — Да чтобы ты — и копал? Ты хоть знаешь, какой стороной лопаты земля копается? Физический труд не твоё. — Она цокнула языком и, сдавшись, приобняла Кэмерона. — На обратном пути купи солёные орехи, — напоследок прошептала Татум ему в грудь. — И арахисовую пасту. У нас закончилась. — Куплю обязательно, а ты, непоседа, будь тут и дождись меня, ладно? — Татум кивнула. — Никуда не ходи без меня, поняла? — Снова кивок. — Иначе ещё на какого-нибудь духа наткнёшься. Татум, пообещай, я не шучу. — Буду ждать тебя здесь, — глухо пообещала Татум и нехотя отпустила Кэмерона. — Возвращайся быстрее. — Скоро буду, — пообещал в свою очередь он, поцеловал её в щеку и поспешил прочь из комнаты, на сей раз выполнять настоящее указание отца. Татум, наступая прямо на валявшиеся на полу предметы, поплелась к кровати, заползла на неё и прикрылась одеялом от той части комнаты, в которой видела тень. Татум Дэдлок негоже бояться. Татум Дэдлок негоже страдать. Вот только почему тогда она и боялась и страдала? «Кэмерон придёт и станет легче» — твердила она, чувствуя себя настолько одинокой и беззащитной, как никогда прежде. — Вернись, — шёпотом позвала Шанталя Татум и зажмурилась. — Я не говорила с тобой целых два дня. Я скучаю. Мне плохо. Я не могу найти себе места. Шанталь, пожалуйста, заговори со мной. Я знаю, что ты меня слышишь. Прошу, вернись. Я выдержала два дня. Больше не смогу. Слышишь? Пусть всё это окажется глупым ночным кошмаром. Просто сном. Пожалуйста…***
Шанталь вздрогнул и проснулся. То ли от холода, то ли от того, что его конечности и шея затекли. Сколько он просидел в таком положении — непонятно, ведь с собой у Шанталя не было ничего, что могло бы указать ему на конкретное время. Не было и еды, зато оставалась маленькая бутылочка с водой и одежда. Догорала последняя свеча — дальше придётся сидеть не только в холоде, но ещё и в темноте. Кругом тишина, если не считать порывы ветра и его собственное, наконец-то, нормализовавшееся сердцебиение. Силы вернулись в тело, а вместе с ними все чувства, воспоминания и осознание содеянного. Шанталь кое-как пошевелил ногой — по ней побежали противные мурашки. Шея болела. Руки холодные. Шанталь заставил себя подняться с пола, а затем стал медленно расхаживать по комнате, чтобы согреться. Спать на ледяном полу — глупая затея, но альтернативой была лишь не менее холодная земля снаружи хижины. Шанталь провёл в отшельничестве уже полтора дня. Энергия восстановилась почти полностью, а значит, сегодня к полудню он отправится обратно в столицу. Домой. Его не мучила жажда, не мучил голод, и даже холод проблемой не казался на фоне всего того, что творилось в голове. Каково это — проснуться другим человеком? Каково это — знать, что твоё имя высечено на могильном камне? Больше Шанталя не существовало. Он не мог пользоваться своими документами, не мог появляться там, где они необходимы и, особенно, не мог светиться перед теми людьми, которые его знали. Время безжалостно. Оно стёрло из умов людей лица его родителей — видных и уважаемых капитолийцев. Как быстро оно сотрёт лицо Шанталя? Наверняка намного быстрее. А как быстро сотрутся воспоминания об Аде и Татум из его собственной головы? Шанталь годами прокручивал в голове воспоминания о родителях, чтобы удержать в памяти как можно больше фрагментов старой жизни, которую он любил, но… с жизнью в академии всё иначе. Эту жизнь он тоже любил, тем не менее, хранить её не хотел. Если бы Шанталь мог, он изъял бы её из своей головы и выбросил, лишь бы та не заставляла его сердце кровоточить снова, и снова, и снова. Ведь Ада и Татум живы, а притронуться к ним больше нельзя. Отчасти это хуже самой смерти. Шанталь открыл дверь, чтобы подышать, а там всё тот же пейзаж, всё та же погода. Безлюдная сентябрьская пустыня. Её Шанталь тоже помнить не хотел. Что, если и это его решение окажется бесполезным? Что, если лучше не станет? Вдруг клубок не удастся распутать? Вдруг людей, которых он оставил, ждёт та же участь, что и его родителей? Даже в прошлый раз его жизнь выглядела куда более определённой, чем сейчас. Шанталь застрял, и что бы он ни делал, исход всегда один. Напрасно он нашёл себе друзей, напрасно обзавёлся девушкой. Может быть, если бы Шанталь избегал социальных контактов, ему стало бы проще. Может, Татум права, и он проклят? Смерть следует за ним по пятам. Шанталь захлопнул дверь и вернулся на пол, туда же, где сидел и до этого. Шанталь скучал по ним. Раньше ему казалось, что вся его тоска истощилась после смерти родителей, но теперь это чувство снизошло на него с новой силой. Он готовился к этому, знал это и давно принял как факт, но тоска никуда не делась. Шанталь всё тот же одинокий мальчишка в лесу, который кричит, а его никто не слышит, потому что среди людей ему места нет. Возможно, штаб никогда бы не обратил внимание на Татум и Аду, если бы не Шанталь. Возможно, он сам станет тем человеком, который от имени штаба организовывает смерти других доносчиков, отправляя их на тот свет лично. Шанталь убивал, обманывал, шантажировал, хотя постоянно пытался этого избегать. Его затягивала воронка, от которой он отбивался отчаяннее всего. Никакой справедливости нет. Люди, которые не сделали ничего плохого, умирают, а убийцы продолжают жить. Люди, для которых насилие табу, вынуждены к нему прибегать снова и снова, потому что мир устроен так, что иногда насилие — единственный вариант. Героев забывают, мерзавцы остаются в памяти навсегда, а невинные становятся разменными монетами. Ты можешь быть самым большим праведником на свете, но мир всё равно втопчет тебя в грязь, от которой ты не отмоешься никогда, а сопротивляясь, запачкаешься только больше. Сказка о поцелованном смертью ерунда, но почему тогда вся жизнь Шанталя так изворачивалась, чтобы сделать из него того, кем он не являлся? Шанталь мог доучиться в Капитолии, освоить какое-нибудь ремесло в столичной высшей школе, открыть своё дело и неспешно работать в тишине и спокойствии своего тёплого дома. Без мин и перестрелок, без избиений, шпионажа и вранья, без инсценировок смерти, шантажа, бесконечных физических нагрузок и изучения серийных убийц. Такой образ жизни чужд Шанталю, но при этом именно он и стал его жизнью, в которой нет места простым человечным вещам. По щекам Шанталя покатились слёзы. Терять близких людей всегда больно, и заживают подобные раны слишком долго. Порой не заживают вовсе. Огромный пласт жизни Шанталя ушёл в прошлое, которое больше никогда не постучится в его двери. Внезапный стук в настоящую дверь прервал размышления Шанталя. Он застыл на месте и насторожился. Померещилось? Стук повторился. Шанталь убрал свисавшие волосы за уши, бесшумно поднялся с пола и направился ко входу. — Это я, — раздался голос по ту сторону. Зачем он снова здесь… Несколько секунд Шанталь думал, стоит ли вообще открывать, но вдруг случилось что-то, не терпящее отлагательств? Он снял крючок и распахнул дверь, коря себя за любопытство. Слёзы под глазами успели подсохнуть, но сами глаза оставались влажными, потому столкнувшись взглядом с Кэмероном, Шанталь отвернулся в сторону, не желая напрашиваться на ненужные вопросы. — Я подумал, что сейчас компания тебе пригодится, — сказал Дю Пон, на что Шанталь отреагировал молчанием и безразличием. — Мы провернули большое дело, поэтому… Кэмерон вытащил из-за спины небольшую бутылку и протянул её Шанталю. Снова молчание и безразличие, но теперь к нему прибавилось ещё и осуждение. Кэмерон принёс вино, чтобы праздновать? Или чтобы утопить в нём горе? Любая из этих идей сомнительна. Шанталь вздохнул и отрицательно покачал головой. — Алкоголь — это депрессант. Прости, но я не хочу. — Я предвидел, что ты так скажешь, поэтому… — Во второй руке Кэмерон протянул небольшой бумажный пакет. — Булочки с шоколадной начинкой. Серотонин. Не депрессант. Шанталь молча отошёл в сторону, впуская Кэмерона внутрь, а затем, не закрыв дверь, чтобы в комнате было светлее, сел за стол. Слёзы на глазах почти высохли, но скверное самочувствие никуда не подевалось. Говорить об этом у Шанталя не было никакого желания, как и в принципе говорить. Тем не менее, он отчётливо чувствовал на себе изучающий взгляд Кэмерона, а значит, скоро тот с ним заговорит. Не просто так ведь пришёл. Неловкое молчание затянулось. Шанталь сидел с опущенной головой. Кэмерон тоже не торопился начинать разговор. Покрутив в руках бутылку, он, наконец, опустил её на стол и поставил рядом с ней два одноразовых стаканчика, после чего принялся бутылку открывать. — Может, хотя бы глоток? — тихо и ненавязчиво поинтересовался он. — Говорят, вино успокаивает. — Ты сейчас это выдумал? — Пришлось. Одному пить неловко. Чувствую себя алкоголиком. — Зачем ты пришёл, Кэмерон? — Шанталь не выдержал и поднял голову, проницательно вглядываясь в его лицо. Наверное, отыскать более назойливое насекомое чем Кэмерон, невозможно. Неудивительно, что он столько лет бился об стену по имени Татум и не отступал. Шанталь не сомневался, что такой человек даже Татум Дэдлок однажды сломает, потому что его назойливость не знала границ. До чего нужно быть уверенным в себе созданием, чтобы так неустанно переть вперёд через любые препятствия? Кэмерон налил в свой стаканчик немного вина и отставил бутылку в сторону, после чего вытащил из пакета одну булку и придвинул её к Шанталю. — Пришёл спросить как ты, — честно ответил Кэмерон и пригубил вино в стаканчике. — Не каждый день вытягиваешь человека из могилы. Это заставляет переживать о его самочувствии. Так как ты? — Отменно. — Выглядишь как с креста снятый. Съешь хоть булку. Третий день ничего не ешь. — Шанталь в ответ молчал, глядя в сторону. — Не хочешь разговаривать со мной, я понимаю. В последние дни я только с такой реакцией и сталкиваюсь, но… Скажи, что ты собираешься делать дальше? Не из любопытства спрашиваю. Я могу тебе помочь с домом или работой. — Ты сделал для меня достаточно. Дальше я сам. Кэмерон согласно кивнул. — И это я тоже предвидел. — Он сделал ещё один глоток и вытащил из кармана своих брюк какую-то вещь. Даже две. Кэмерон опустил на стол коммуникатор и карту, после чего придвинул их к Шанталю. Этого ему только не хватало. Кэмерон уловил враждебный настрой Шанталя, потому поспешил объяснить свою затею. — Прощальный подарок. Коммуникатор не отследить. Купил я его давно. Если что-то случится, сможешь связаться со мной, — пояснил Кэмерон и перешёл к карте. — А здесь деньги на первое время. — Прости, но я их не приму, — отрезал Шанталь. — В этих вещах нет необходимости. Я и без того в настолько большом долгу перед тобой, что не знаю смогу ли вообще когда-нибудь его выплатить. Не хочу погружаться в это ещё больше. — Нельзя ехать в Капитолий одному, без страховки, — настаивал Кэмерон, склонившись над столом. — У тебя много недоброжелателей. Тебе желают смерти, Шанталь Дилони. Всё повторится, и ты это знаешь. За тобой придут снова. Я не погремушки тебе дарю. Не для того я спасал твою жизнь, чтобы тебя прихлопнули в столице. — Если со мной что-то случится, и карта или коммуникатор попадут в руки к плохим людям, они выйдут на тебя. Ты хоть представляешь, чем это чревато? Ты — сын человека, владеющего банковской империей. Я потащу на дно тебя, а ты потащишь за собой отца и бизнес, — спокойно и доходчиво пытался объяснить Кэму Шанталь. — Кэмерон, ты хороший человек, но ты мне не отец, не брат и даже не друг. Прекрати меня опекать. Татум здесь нет. Она не увидит твои старания, так что… Кэмерон отстранился от стола, слегка удивлённо глядя на Шанталя. Похоже, Шанталь только что снова нагрубил Кэму, но разве есть другой способ от него отвязаться? Кэм налил себе вина и придвинул булку практически в руки Шанталю. — От диванов Татум ты так же активно отказывался или только моей помощью брезгуешь? — иронично поинтересовался Кэмерон. Шанталь опустил голову, чувствуя себя не только морально убитым, но ещё и пристыженным. Заслуженно. — Может быть, я для тебя никто, но ты для меня — друг, и я, представь себе, не хочу, чтобы тебя убили. После всего, что ты рассказал мне о своей жизни, я не могу поступить по-другому. Никто не знает обо мне, а значит, у тебя есть преимущество. Ты не будешь в столице один. Тебе есть кому послать тревожный сигнал. Татум скучает по тебе. Ты был её единственным другом, и я уверен, что другого она не найдёт. Татум будет страдать по тебе вечно, а значит, у тебя всего один выход — решай проблемы и возвращайся к ней. — Кэмерон взял коммуникатор с картой и настойчиво вложил их в руку Шанталю. — Я помог тебе выиграть время, теперь дело за тобой. Не хочу всю жизнь врать Татум про то, что её лучший друг жив. Не расскажешь ей сам — это сделаю я. Если избавишься от коммуникатора, чтобы не выходить со мной на связь, знай, что я найду тебя. Достану из-под земли, перерою каждый квартал Капитолия, но найду и приволоку домой. — Угрожаешь мне? — По-дружески забочусь. — М-м-м, — промычал Шанталь, еле заметно кивнув. — Забота… Разумеется. Но деньги не возьму. Это совсем уж лишнее. — Когда ты в последний раз ел? — наступал Кэм. — Эти деньги для меня капля в море. Гроши. Я всю жизнь трачу их на всякую ерунду, так позволь мне хоть раз потратить деньги на действительно благое дело. Пусть они хоть кому-то принесут настоящую пользу. Пожалуйста. Не нужно их мне возвращать. Возвращайся сам. — Кэмерон перевёл дух и поднялся из-за стола. Пакет с булочками он подвинул ближе к Шанталю, а бутылку вина запечатал пробкой. — Компаньон по подготовке фальшивых смертей из тебя намного лучше, чем компаньон по распитию спиртных напитков. В общем… Мне пора, а ты ешь. У тебя сегодня поезд. Силы пригодятся. Шанталь, отложив коммуникатор с картой, встал следом за Кэмероном, когда тот уже выходил из комнаты. — Я благодарен тебе за всё, — тихо сказал Шанталь, остановившись в дверном проёме. — Береги Татум и приглядывай одним глазом за Адой. Я постараюсь сделать всё от меня зависящее. — Ага. — Дю Пон ответил удивительно немногословно. — И Кэмерон… — позвал его вдогонку Шанталь. — Я лукавил насчёт кое-чего. — Знаю. У меня богатый опыт общения с Татум. Я чую такие вещи. Дружище, — выразительно добавил последнее улыбающийся Кэм, открыл дверцу машины и махнул рукой на прощание. Дверь захлопнулась, мотор почти бесшумно загудел, а фары мигнули дважды, после чего машина медленно отправилась восвояси. Шанталь наблюдал за тем, как Кэмерон уезжал, понимая, что на этом их сотрудничество теперь уже окончательно осталось в прошлом. Несмотря на угрозы Кэма, Шанталь не ощущал тревогу на этот счёт. Кэм не из тех, кто способен сдать человека. Он будет исправно хранить тайну Шанталя, хоть это из-за Татум и принесёт ему страдания, но он справится. Кэмерон обещал молчать, и он не проронит ни слова, как бы отчаянно не пытался Шанталя запугать. Когда машина полностью скрылась из виду, Шанталь закрыл дверь и облегчённо вздохнул. Нужно собрать остатки вещей, чтобы по пути на поезд их выбросить. Через несколько часов Шанталь отправится обратно в столицу и тогда… всё вернётся на круги своя. Пока Шанталь отсчитывал последние часы своего пребывания в Первом, Кэмерон ехал домой, задумчиво постукивая пальцами по рулю. Наверное, это было ненормально, но его немного расстраивал тот факт, что дело осталось позади. Что дальше? Работа в банке? Помощь отцу? Однообразные встречи с друзьями? Всё-таки инсценирования смертей и погружение в мир заговоров куда интереснее всего этого вместе взятого. Шанталь не хотел, чтобы Кэмерон продолжал вариться в подобных делах, но разве можно просто ждать, пока он решит все свои проблемы? Татум плохо прямо здесь и сейчас. Она всё ещё под прицелом штаба. Кэмерону никогда не заполучить её целиком, покуда она будет страдать. Одного человека другим не заменить. Кэм мог из кожи вон лезть, но у него не получится быть для неё за двоих сразу. Кэмерон подхватил с соседнего сидения коммуникатор и, глядя на экран и дорогу одновременно, набрал номер. С первого раза ему не ответили. Со второго тоже, как и с третьего. С пятого раза трубку, наконец, подняли. Настойчивость всегда поощряется. — Надеюсь, не помешал? У меня есть для тебя работа за хорошие деньги. — Я отошёл от дел, мистер Дю Пон. — Знаю, но мне очень нужно. Пожалуйста. Твои услуги незаменимы. В последний раз прошу. — Это уже шестой последний раз. — Теперь точно самый последний. Честно. Я хочу, чтобы ты сегодня же забрал кое-что из моей побочной банковской ячейки и доставил это ко мне домой. Сотрудников я уведомлю, а тебе вышлю необходимые для получения предмета данные. Ещё мне нужно, чтобы ты нашёл информацию об одном деле десятилетней давности. Ты наверняка слышал о нём. Убийство семьи Дилони. — Вам нечем заняться? — Как раз наоборот. Очень нужно. Позарез. Собери по этому делу всё, что сможешь. Любые детали, документы, отклики клиентов семьи, чеки о покупках — всё, что получится накопать. — Десять лет прошло. — Поэтому к тебе я и обращаюсь. Мы всегда сотрудничали успешно. Поможешь? — В последний раз. — Спасибо. В долгу не останусь, — поблагодарил мужчину Кэмерон, но тот его уже не услышал, потому что бросил трубку. Звуки гудков оповестили Кэма о том, что оппонент больше не желает его слушать и, тем более, говорить. — Вот, значит, как… — прошептал сам себе Дю Пон, глядя на погасший экран коммуникатора. — Ладно. Удачных тебе поисков, Аскольд.***
Капитолий остался прежним. То же небо. Тот же воздух. Шум. Яркие цвета. Музыка. Первый располагался рядом со столицей, но отчего-то даже солнце там казалось другим. Шанталь приезжал в Капитолий раз в год, но это всегда было сродни походу в гости. Теперь он прибыл сюда как домой. Ничего не изменилось, оттого казалось, будто Шанталь вернулся в детство. Он неспешно брёл по тому самому лесу, направляясь к озеру. Обувь тонула в рыхлой, влажной земле, а солнце спряталось за облака, стоило Шанталю оказаться среди деревьев. Наверное, дождливую погоду он привёз с собой из Первого… Шанталь помнил этот маршрут так, будто ходил по нему ежедневно. Каждое дерево казалось знакомым, и даже несмотря на то, что видимых тропинок внутри леса не было, Шанталь без проблем в нём ориентировался, зная, что идёт в правильном направлении. Ровная местность сменилась небольшими холмами, на один из которых Шанталь и взобрался. Ветер дул слабый, но ощутимый, из-за чего он продрог даже в куртке, хотя она была не намного теплее и плотнее обычного свитера. Шанталь поправил капюшон, натянув его на лицо ещё сильнее, и спустился вниз. Деревья здесь росли перекошенные на одну сторону с настолько кривыми ветками, насколько возможно. Едва начавшая желтеть листва тихо шелестела, а воздух был таким свежим и насыщенным, что Шанталь не мог им надышаться. С этого холма он увидел потасовку папы с убийцей. Обрывки страшных картинок из детства пронеслись перед его глазами, но сегодня Шанталь уже не испытывал страх. Место, на котором убили его отца, выглядело так же, как и в тот день, разве что теперь здесь не было людей. Никаких следов борьбы, никакой крови на валявшемся хворосте. Шанталь опустился над сухими ветками и провёл по ним рукой. Из-под капюшона выпала прядка чёрных волос, подхватываемая ветром, а на пальцах остался след из грязи и мха, коим были облеплены все ветки. Если бы Шанталь тогда обладал теми знаниями, что и сейчас, он смог бы найти виноватого. Всех виноватых. Их бы наказали, и Шанталь не оказался бы сейчас здесь. Без дома, друзей и даже личности. Вместо этого воронка медленно затянула и его тоже. Теперь он полноправный преступник, и если не будет вести себя осторожно, то, в отличие от убийц родителей, точно отправится на эшафот. Шанталь выпрямился и пошёл дальше. В голове всплыли картины того, как он на всех парах бежал по лесу, как касался шершавых деревьев, прижимаясь к ним, чтобы перевести дух. Тогда Шанталь бегал гораздо медленнее и уставал слишком быстро, но адреналин в крови принуждал его выживать, и в итоге ему удалось. Когда перед ним раскинулся берег озера, Шанталь ощутил тревожный трепет. Вот здесь он стоял, когда на него напали. Вот тут стояла мама. Она пыталась защищать сына, но и сам он не отставал. Набросился на маньяка, надеясь, повалить его на землю. Его тело до сих пор помнило жжение в области ребра, а затем и на руке. Земля под ногами Шанталя пропиталась его кровью и кровью мамы. Пусть сегодня крови не видно, но в глазах Шанталя это место всегда будет кроваво-красного цвета. Мама обронила палку, маньяк поймал её, а затем… Вода окрасилась в алый. Сейчас озеро выглядело так, словно здесь никогда не происходило ничего ужасного. Просто лес. Просто вода. Но Шанталь видел тут полупрозрачную картину кошмара наяву. Именно здесь вся его жизнь пошла наперекосяк, и именно сюда он вернулся, когда идти стало некуда. Десять лет спустя у Шанталя в столице не осталось ничего: ни родителей, ни друзей, ни дома. Он подошёл к воде и снял капюшон. Прохладный ветер коснулся его ресниц, обвился удавкой вокруг шеи и заставил продрогнуть. Озёрная вода покрылась равномерной рябью, напомнив Шанталю зеркало, покрытое тысячами трещин, в котором отражался дневной свет. Это место будет хранить память о смерти всегда. Шанталь вздохнул и вытащил из кармана коммуникатор с картой. — Назад дороги нет и не будет, Кэмерон, — прошептал себе под нос Шанталь и зашвырнул в озеро коммуникатор, тотчас ушедший на дно. Убедившись, что единственный источник связи с Кэмероном сгинул, Шанталь сломал карту, обвязал её шнурком, вытащенным из капюшона, и, привязав остатки карты к первому попавшемуся камню, забросил их в озеро. Карта пошла ко дну так же быстро, как и коммуникатор. Избавившись от последних крох теперь уже старой жизни, Шанталь испытал облегчение. Оказывается, дышать гораздо проще, когда тебя не сковывают обещания. Нельзя обещать то, в чём ты не уверен. Это душит и угнетает. Разрываться между Первым и Капитолием, жить сразу в двух мирах Шанталь больше не мог, и для того, чтобы как-то существовать, от одного мира следовало избавиться. Забыть. Стереть. Отправившись в Первый округ, Шанталь отрёкся от Капитолия. Сегодня он отрекался уже от Первого. Теперь для всех он мёртв, а с Кэмероном разорвал контакты. Больше его ничего не держит. Шанталь отступил на несколько шагов назад от воды и сел на землю. Кажется, Шанталь просидел так целую вечность. В тишине, спокойствии и мнимой безопасности, покуда он не расслышал тихий, практически незаметный шорох. Прямо как в прошлый раз. Только теперь Шанталь оборачиваться не стал. Слишком много чести. Преступники любят возвращаться на место преступления, а значит… — Надо же, ты и правда здесь, — послышался слегка удивлённый голос позади. — Как недальновидно. — Дейдара. Ну, конечно… — не оборачиваясь, сказал Шанталь, безразлично глядя на озеро. — Сама, небось, вызвалась прийти за мной? — За поимку лицемера меня повысят, — отрапортовала девушка. — Хотя, признаюсь, я ждала большего. Думала, что тебя придётся дольше выслеживать или, что ты пустишься в бегство… но вместо этого ты притащился в чащу и из-за тебя я жутко запачкала свою обувь. Умеешь испортить настроение. — Неужели для тебя не нашлось работы лучше рабства? — спросил Шанталь, встал с земли и обернулся. Дейдара явилась за предателем штаба в уж очень несолидном виде. Плотные синие шорты, белый плотный пиджак, сапоги выше колена, яркий жёлто-розовый макияж, увесистые серьги в виде колец и длинные волосы, заплетённые в десятки мелких косичек. Капитолийка, не иначе. — Ты просто завидуешь. Посмотри на себя, — с отвращением бросила она. — Пусть мне и не удалось победить тебя на соревнованиях, но сейчас ты просто беспризорник из подсобки, которого мне приказали доставить в штаб. Неблагополучный. Шанталь склонил голову набок, изучающе глядя на ту самую девушку, которую он когда-то лишил лавр лучшей в шаолиньском искусстве. — Тебя настолько задели соревнования? — Еле заметно улыбнулся Шанталь и направился к Дейдаре. В нескольких шагах от неё он остановился, хладнокровно взирая в её глаза. — Тщеславие никого не доводило до добра, мисс Джефферсон. Напрасно ты подписалась на эту работу. Она тебя погубит. — Угрожаешь? — Не я. Тебе угрожает буква закона. Ты пыталась убить Кэмерона Дю Пона и едва не убила Лайтли МакКинли. Знаешь, что случилось с Лайтли? Она лишилась обеих ног. Ты сломала жизнь ни в чём не повинной девушке. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. — А если я соберу доказательства и предоставлю их миротворцам, ты поймёшь? Любопытно, как отреагирует на такие новости отец Кэмерона, на минуточку, один из самых влиятельных людей Панема. Пытаться убить наследника банковской империи… Как недальновидно. — А ты ещё та язва, оказывается, — процедила сквозь зубы Дейдара. — Ты даже не представляешь насколько. — Шанталь подступил к Дейдаре почти впритык, надменно глядя на неё сверху вниз. — Беспризорники тоже способны ужалить. — А ещё они крадут чужие идеи. — Ухмыльнулась Дейдара. — Ты ведь… на мине, кажется, подорвался, да? Значит, оценил всё-таки мою работу. — Быстро же ты сдалась. Хотя бы притворилась, что невиновна. — Для чего? — искренне недоумевала Дейдара, улыбаясь. — Разве тебя не учили тому, что важен лишь результат, а не процесс его получения? Этот Дю Пон — кость в горле. Все вокруг были бы мне благодарны за то, что я от него избавилась. — Так поступают лишь те, кто не способен выиграть честно. — И куда тебя привела твоя честность? Сюда? В чащу леса? В гости к белкам? Погоди-погоди… это ведь то самое место, правильно? — наигранно осведомилась Дейдара и обвела указательным пальцем периметр территории, а после прокрутилась на месте, внимательно рассматривая деревья и землю. — Так вот где убили твою семью… Знаменитое место. Нужно заглянуть сюда с друзьями на пикник. — Улыбка плавно сползла с её лица. — Говоришь мне о честности, а сам инсценировал свою смерть? Я ничего подобного не делала в отличие от тебя, честного. Теперь мы работаем вместе, — радушно улыбнувшись, заявила Дейдара. — Будем дружить? — предложила она и взяла Шанталя под руку, игнорируя его ледяной, пропитанный отторжением взгляд. Шанталь даже не стал ей отвечать. Молча сбросил с себя её руки, глядя так, словно в любую секунду мог их оторвать. — Не смей прикасаться ко мне. Мы не напарники. — Шанталь отвернулся от неё и собрался уходить. — Ещё и недотрога! Ничего себе. Типичное последствие детской психологической травмы. Полечить тебя? Дальше будет только хуже, ты же знаешь. Чем раньше пройдёшь терапию, тем лучше. Похоже, Дейдара всеми силами пыталась его задеть и унизить из-за того, что ни разу у него не выиграла. Это сильно задело её честь, а потому теперь она всячески пыталась показать, как низко пал Шанталь, и как возвысилась на его фоне она сама. Шанталь обернулся. — У всего есть последствия, Дейдара Джефферсон, — тихо говорил Шанталь ей в лицо. — И ты ответишь за то, что натворила. — Штаб тебя уничтожит за нарушение устава. Ты ничего мне не сделаешь. — Правда? Я бы на твоём месте к вечеру запирал окна и двери плотнее. Кто знает, какие кошмары оживают по ночам, — прошептал напоследок Шанталь, наклонившись к уху Дейдары, и направился прочь от озера, не дожидаясь свою сопроводительницу. Какое-то время она стояла неподвижно, глядя в след уходящему Шанталю, а затем пошла за ним. С самого начала Шанталь знал, что его будут искать, и за ним явятся, потому даже не пытался скрываться, просто дожидаясь момента, когда это случится. Он уходил не по принуждению и не в кандалах. Вопреки ожиданиям Дейдары, Шанталь шёл добровольно. Земля таяла под ногами, словно никто и никогда по ней не ходил. Ветер становился всё холоднее, потому Шанталь накинул капюшон обратно на голову. Когда он выбрался из лесу на дорогу, там бродили всё те же люди, ездили всё те же машины, играла всё та же музыка. Время в столице оставалось неподвижно годами. Ничего не менялось. Каждый был занят собой, игнорируя тот факт, что мир вокруг необратимо загнивал. Никто не слышал крик Шанталя о помощи тогда. Никто не услышал бы его и сейчас. Разница лишь в том, что Шанталь больше не напуганный ребёнок и не беспризорник из подсобки. Сегодня из леса вышел кто-то другой, но кто именно, даже сам Шанталь пока не понимал. Одно он знал наверняка — палачу с ножом в руке его больше не запугать, ведь теперь он и сам способен быть одним из палачей.