Призванная убивать

Рэми Линкор не помнил, как здесь оказался. Тёмное, холодное и совершенно чужое место, оторванное от всего мира. Кажется, оно жило само по себе, в вакууме, и ничего вокруг него не существовало. Рэми понятия не имел, что он здесь делал, когда сюда попал, и зачем. Вокруг было темно и сыро как в подвале, но это не подвал, хотя место казалось закрытым как полноценное помещение. Небо над головой выглядело искусственно, словно это вовсе и не небо, а натянутое чёрное полотно, впрочем… возможно, так и есть. Нерешительно Рэми сделал шаг вперёд. Под ногами серые камни от мала до велика. Некоторые острые, некоторые округлые. Такие можно увидеть на берегу моря, но… он стоял не у моря. Он ощутил бы его запах или шум, однако ничего этого нет. Лишь пятно немного более тёмное, чем вся прочая тьма. Чудом не подвернув ногу, Рэми с опаской подошёл к тёмному пятну и приоткрыл рот, когда понял, что уткнулся в стену. Таких стен он прежде не видел. Размытая, будто сделана из чёрного пара, а не из камня, стена буквально дышала. Дымка находилась в непрекращающемся движении, но за рамки очерченных границ стены не выходила. Да что тут вообще происходит?.. Рэми тяжело вздохнул и слегка трясущейся ладонью потянулся к стене. Чем стремительнее он к ней приближался, тем отчётливее его кожа ощущала холод. Резкий и кусачий. Тем не менее, руку он не убирал, твёрдо намереваясь к стене прикоснуться, ведь так велел голос. Вот только… что ещё за голос? Кажется, он звучал всегда, но услышал его Линкор только сейчас. Либо сейчас только осознал, что слышит. Какое странное чувство. Рэми не мог разобрать ни слова, но всё сказанное почему-то понимал, только повторить, даже у себя в уме не мог. Когда рука оказалась достаточно близко к стене, Линкор её отдёрнул, боясь получить обморожение. Стена не походила на льдину, но холод её превосходил любой лёд. Решив, что не стоит лезть в то, что может представлять для него опасность, Линкор развернулся и поспешил в обратную сторону. Вот только вместо выхода он обнаружил точно такую же чёрную туманную стену. — Что за… — выдохнул он и огляделся. Здесь не мог объявиться тупик, ведь отсюда Рэми и пришёл! — Как это возможно? Он ринулся влево, но и там обнаружилась новоявленная стена. Рэми напряжённо вздохнул и посмотрел направо — там точно не могло быть стены! Он бросился в ту сторону и притормозил, когда понял, что стены действительно нет. Обрадовавшись, Линкор свернул за угол, но там его ожидала точно такая же тьма и такие же холодные дымчатые стены. Голос продолжал говорить, а Рэми не обращал на него внимания, торопясь найти свободный проход, чтобы выбраться из этой головоломки, однако из раза в раз за следующим поворотом его ждал такой же. Лабиринт? Кто его сюда поместил и зачем? Рэми стоял на месте, размышляя. Если это лабиринт, то стоило бы делать на стенах пометки, чтобы не запутаться где он уже был, а где нет. Не хватало ещё ходить кругами. Но, если следует делать отметки, значит, придётся касаться этих холодных стен… Кривясь от нежелания трогать уродливые ледяные глыбы, Рэми всё же подошёл к одной из них впритык, протянул руку вперёд и замер. По его коже медленно от кончиков пальцев и выше пополз шероховатый иней. Рэми зачаровано глядел на свою руку, то сгибая, то разгибая пальцы, наблюдая за тем, как иней осыпается с кожи. Да что это за место такое? Голос продолжал бубнить над головой. Такие знакомые слова, но почему распознать их не получалось? Собравшись с силами, Рэми вытянул руку ещё дальше и дотронулся до стены. Буквально из ниоткуда вырвался белесый густой поток холодного туманного вихря и ударил прямо по Рэми. Одежда его растрепалась, волосы тоже, а самого Линкора ледяным потоком отбросило назад, прямиком на холодные камни. Перед глазами помутнело, затем прояснилось, и теперь лабиринт виделся ему отчётливее. Рэми лежал и видел вершины стен лабиринта на фоне тёмного полотна, а спиной ощущал ползущий по земле холод. Острые камни стали гладкими, твёрдость под позвоночником сменилась чем-то мягким и холодным, словно Рэми куда-то переместили. Кое-как он поднялся, парой нелепых движений отряхнул одежду и замер, глядя на то, как камни под его ногами резко и неуловимо для зрения сменяются толстым покровом из болотно-зелёного мха. Изображение сменялось как вспышка, только несуразная, как будто её нарисовали в компьютерной программе… — Это что, сон? — прошептал сам себе Линкор, нагнувшись, чтобы пощупать пол под своими ногами. Настоящие камни. И мох настоящий. Белая дымка поползла навстречу Линкору, но, стоило туману коснуться его ног, как тот мигом почернел и завертелся небольшими ленивыми вихрями. — …просто иди дальше. Рэми резко поднял голову вверх, впервые за всё время разобрав слова расслаивающегося голоса. Он слышал его прежде, но где, вспомнить не мог, равно как и самого носителя голоса. — Кто ты такой? — задал очевидный вопрос он. С чего бы Линкору слушаться того, кого он даже не знает, ну, или не помнит. — Я — друг, и я помогу тебе выбраться отсюда. Слушай меня внимательно и иди на голос. — Где я? — В лабиринте. Я не могу прийти за тобой и не могу вытащить тебя оттуда, но могу направлять. — Кто меня здесь запер? Ты? — Нет, не я. Я тоже ищу выход, но мне не найти его без ключа, а у тебя ключ есть. Линкор задумчиво похлопал себя по одежде — никаких ключей у него при себе не нашлось. — У меня ничего нет, — беспомощно выдал он, ощущая, как всё сильнее накатывала паника. Это что, какой-то эксперимент? Тест? Он не слышал о том, чтобы кто-то выстраивал такие лабиринты. О настолько масштабном проекте он бы точно знал. Хотя бы краем уха был бы наслышан. Выходит, проект засекречен, а значит, здесь Линкора никто не найдёт и не спасёт, если только он сам этого не сделает. — Есть. У тебя кое-что отняли, помнишь? Какая же знакомая интонация… Голос… Где же Рэми его слышал? Почему-то ассоциации голос пробуждал тёмные, пугающие не меньше этих уродливых каменных стен. — Ничего я не помню, — занервничал Рэми, переминаясь с ноги на ногу в окружении чёрного дыма. — Отняли кое-что важное. Это и есть ключ к свободе. Ты сможешь выбраться из лабиринта, если найдёшь это здесь. — Да не знаю я, что у меня отняли! Я ничего не помню, как ты не поймёшь? Я не могу найти то, что не помню. — Просто иди. Лабиринт — замкнутое пространство, у которого есть границы. Даже если тебе придётся обойти его целиком, ты рано или поздно найдёшь здесь ключ и выберешься. Мы оба выберемся. — А где ты сам? — На другом конце. Я смогу выбраться, если ты меня найдёшь, а ты сможешь выбраться, когда окажешься рядом со мной. Что за глупые издевательства? Что за шутки? Кому нужно проворачивать такое? Только психопат стал бы похищать Рэми и запирать его в сыром, тёмном месте. Линкор сглотнул. Выбора у него не оставалось, а значит, нужно идти вперёд. Куда-то он всё равно выйдет. — Хорошо, я пойду дальше, но ты продолжай со мной говорить. Я попробую понять, где ты находишься, — удручённо объявил Линкор, совсем уж безрадостно ступив вперёд. Шёл он наобум. Голос не прекращал говорить, но рассеивался, как и прежде, почти полностью. Понять, где находился говорящий, невозможно, оттого Рэми решил просто продолжать идти, стараясь удержать в голове план всех поворотов. Шёл он неспешно, с опаской заглядывая за каждый угол, потому что чем дальше, тем более туманным и мёртвым делался лабиринт. Стены теряли свою форму, отчего запомнить маршрут становилось сложнее. Лабиринт превращался в бесформенное нечто, начертить план которого даже в уме не получалось. Линкор снова остановился. Туман вокруг трепетал, словно лабиринт им дышал, а стены то появлялись в виде камня, то таяли на глазах, обращаясь в прозрачную, но твёрдую ширму. Пару раз Рэми прикоснулся к этим стенам, и на сей раз они не причинили ему вред. Голос то и дело говорил про ключ, но вспомнить, что у него отняли, у Линкора не получалось. Иногда он цеплялся за какую-то мысль и она казалась ему такой очевидной, но… ухватиться за неё не выходило, отчего Рэми снова и снова оставался наедине с забвением, покуда не вспомнил про… сестру. Да. У него есть сестра. В этот момент земля под ногами слегка содрогнулась, а каменная стена перед ним треснула. Сестра… Почему он вообще вспомнил о ней? Ему стоило вспоминать, какой такой ключ у него украли, а он думал о сестре. Или это она могла его забрать? Стоило Рэми об этом поразмыслить, как над лабиринтом пронёсся скрипящий душераздирающий вопль. То ли птицы, то ли какого-то животного. Рэми резко обернулся и в этот момент похожий, но куда более писклявый вопль донёсся до него с другой стороны. Линкор отвернулся и поспешил вперёд, наблюдая за тем, как каменные стены, будто под влиянием компьютерного вируса, по щелчку пальца превращались в дымку, затем в камень. Снова в дымку и снова в камень. По земле, точно так же то твердеющей, то смягчающейся агрессивно поползли тонкие стебли плюща со множеством увядших, а местами и вовсе загнивающих листочков. С ходьбы перейдя на бег, Линкор не прекращал думать о сестре. Почему ему в голову первой пришла она? Рэми даже не помнил, как она выглядела, хоть и точно это знал. Отчего-то её образ вызывал в нём негатив, причину которого он, естественно, не помнил. Может, поэтому и не помнил? — Моя сестра могла забрать ключ? — вслух проговорил Линкор, после чего стены-метаморфозы пришли в движение. Метаморфозы… Метаморфы. Рэми вдруг стало дурно от этой мысли. Стены передвигались, окончательно запутав его и лишив возможности запоминать маршрут, а случилось это после того, как Линкор подумал и заговорил о сестре. Голос был прав. Рэми сможет найти выход, если сможет вспомнить. — Мне жаль, но я не знаю, зато знаешь ты. Просто не помнишь. — Знаю… — задумчиво вторил Линкор, поспешно перебирая ногами, чтобы не заблудиться среди плавающих стен окончательно. Голос по-прежнему рассеивался, но теперь казалось, что звучал он откуда-то справа. Рэми последовал туда, покуда не зашёл в тупик. — Не та дорога… Линкор уже хотел вернуться назад, как вдруг голос вновь окликнул его. — Не спеши. Тупики могут быть обманкой. — В нём не видно дверей или хотя бы щелей, — неуверенно ответил Рэми, снова и снова пробегая глазами по туманным стенам. Они как будто стали выше… Вялый плющ вился около ног Линкора, торопясь обвить собой парообразное нечто, потому Рэми решил последовать его примеру и просто ощупать стену. Снова касаться стен не хотелось, но куда деваться? Вдруг в какой-то момент этот дым сорвётся и удушит его? Или оставит на теле следы обморожения. Кое-как насмелившись, Линкор подошёл к стене напротив, потянулся к ней рукой и, когда кончики его пальцев зацепили чёрный холодок, не случилось ни вихря, ни удара ледяным потоком. Кожу как будто щекотал первый снег… Линкор обескураженно глядел на свои пальцы, не решаясь таки нащупать дымку, которая, кажется, была не такой уж бестелесной. Почему он подумал об этом? Почему именно здесь, и почему захотел прикоснуться к именно этой стене? Голос продолжал нашёптывать ему напутствия, не говоря при этом, правильно Рэми поступал или нет. Может, не стоило щупать стены? Может, нужно просто вернуться назад? Желание было сильным, но Рэми отчего-то действовал ему вопреки. Дрожащая ладонь нырнула в туман и… просто скользнула сквозь него, как через воздух. Рэми стоял с приоткрытым ртом. Его рука от обморожения не пострадала, но при этом на его глазах исчезла по ту сторону тумана. Растворилась в черноте, будто Линкору отрубили кисть. Судорожно дыша, Рэми поводил невидимыми пальцами, чувствуя, как тёмный вихрь вращается вокруг них, окутывая кожу холодным шлейфом — таким ощутимым, что тот казался живой материей. Недолго думая, Рэми бросился щупать другие стены, но все они были твёрдыми и не пропускали его, наоборот отталкивая от себя точно так же, как это было во время самой первой попытки. Может, ему показалось, что в стене напротив брешь? Линкор вновь подался к той самой, запустил руку во мрак и едва не провалился на другую сторону. — Здесь как будто… дыра, — только и вымолвил он, предполагая, что внутри, наверное, скрывается что-то ужасное, потому туда точно не стоит соваться. — Это лазейка, — озвучил одну из догадок Линкора голос. Лазейка… Рэми задумчиво посмотрел вверх, затем снова на стену и с трудом сделал вдох. — Хочешь сказать, что мне придётся туда идти? Там же неизвестность. — Возможно, это единственный маршрут, способный вывести тебя из лабиринта, и именно его тебе нужно найти. — Мне нужно искать вот такие лазейки? Я даже не знаю, что там, с другой стороны. Вдруг там… крокодилы какие-нибудь. — Ты не узнаешь, пока не пройдёшь сквозь стену, — резонно объявил голос. Легко ему говорить. Это не он должен пройти сквозь холодный туман, за которым могло оказаться что угодно. Какое-то время Рэми просто смотрел вперёд, не решаясь ступить на ту сторону, но разве это имело смысл? Он застрянет здесь навечно, если не попытается сделать шаг. Его заперли где-то на отшибе мира внутри какой-то кунсткамеры, где никто и никогда не придёт ему на помощь. Разве можно сделать ещё хуже? Рэми всмотрелся в туман. На секунду ему показалось, что в тёмной дымке он, как в зеркале, видит своё отражение. Сделав глубокий вдох Линкор, закрыл глаза и ступил вперёд. В момент перехода всё его тело затрясло как от лихорадки, что вызывало дискомфорт, но хотя бы оказалось безболезненным. Линкор подумал, что, возможно, он сейчас переходит между мирами, противореча всем возможным физическим законам, но… всё быстро закончилось. Когда он открыл глаза, перед ним был всё тот же туманный лабиринт и каменно-травянистая дорога под ногами, однако кое-что действительно изменилось. На повороте влево стояла высокая безликая фигура в серых обносках. Выглядела она очень недружелюбно, да ещё и стрекотала как насекомое. Линкор мигом попятился назад, но проход оказался закрыт. Тогда, чтобы не нарваться на неприятности, он поспешил вправо, где стрекочущих существ не было. Рэми и не знал, что способен бежать так быстро! Время от времени Линкор натыкался на сущностей то за одним поворотом, то за другим, и всякий раз бросался наутёк. — Они сбивают тебя с толку, — туманно прозвучал голос, эхом прокатившись над лабиринтом. — Мне всё равно. — Ты не выберешься, если будешь убегать от них. Они могут прятать за своими спинами выход. — И что я должен сделать? Нападать на них? Ты просто их не видишь! Они убьют меня, если я хоть на шаг приближусь к ним! — Как они выглядят? Опиши. — Как монахи в обносках. У них нет лиц, а руки похожи на лапы ящериц. Я не знаю, что это за монстры. — Линкор снова увильнул от одного такого, стоящего истуканом, но при этом поворачивающего голову, чтобы за Рэми следить. — Попробуй обойти одного из них. — Я не буду, — запротестовал Линкор, выбежав в очередной коридор, где таких падальщиков собралось уже двое. Рэми замер и с трудом сглотнул. Что, если дальше их будет только больше? Может, ему и правда стоило обойти кого-то из них? Обойти одного проще, чем двух и, тем более, трёх. Существа выглядели внушительно, отчего даже при большом желании Линкор не смог бы им сопротивляться. Они крепче и выше, а ещё один их вид сулил неприятности. Голос прав. Нужно попытаться. Рэми бросился назад, но… все проходы уже закрылись. Дальше — только вперёд. Вернуться назад и обойти одного падальщика не выйдет. Вот она — цена трусости. Линкор не хотел обходить одного и теперь ему придётся обходить сразу двоих… Разочарованный, Рэми обернулся и присмотрелся к неподвижным фигурам. Чего им стоило его убить? Как к ним вообще можно подойти? Он снова обернулся и тяжело вздохнул, чуть ли не плача. Назад пути нет, а впереди у одного прохода может оказаться десяток таких существ! Если стоит пытаться их обходить, то только в этом коридоре. Рэми никогда не считал себя смельчаком и бесстрашным. Он не любил опасности и не любил нестабильность. Вся его жизнь прошла в тылу, потому он не готов к таким вещам, но почему-то обязан с ними сталкиваться. Кто сделал это с ним? Зачем нужна такая изощрённая пытка? Он закрыл глаза, а когда открыл, понял, что, нет, это не сон и не галлюцинация. Реальность умела удивлять будучи изобретательнее любого ночного кошмара… Рэми несмело направился прямиком к сущностям. Они стояли в проходе так, что обойти их, не подвинув или не сбив с ног, нельзя, а значит… — Вы можете… — окликнул их Линкор и осёкся, решив попытать счастья самым странным способом — попыткой с ними заговорить, хотя он понятия не имел, поймут ли эти монстры человеческую речь. — Можете меня пропустить? Падальщики молчали. Непонятно, это, скорее, да или нет. Понимая, что выбора он лишён, Линкор медленно ступал навстречу этим созданиями. Существа походили на статуи, но то, как они стрекотали, давало понять, что создания эти живы и опасны. Чем ближе Рэми подходил, тем яростнее те стрекотали. Чаще и чаще. Громче и громче. Их голоса отдавались дрожью в коленях, отчего Линкор начал думать, что, наверное, это конец. Голос то и дело шептал, но Рэми снова почти перестал его слышать. Кажется, не осталось ничего, кроме зловещего стрекотания. Линкор вытянул руку вперёд и оба монстра одновременно закричали смесью хриплого рыка и гулкого стрекотания похожего на щелчки. Тем не менее, Рэми не остановился. Он прижался к стене, холодной и полупустой, и по ней попытался обойти падальщиков, не спускавших с него несуществующих глаз, а когда до желаемого прохода осталось рукой подать, и Рэми шмыгнул в него, случилось то, чего он так боялся. Сначала он ощутил на себе одну ледяную когтистую лапу, а затем и вторую. Тот падальщик, который стоял к нему ближе, застрекотал так часто и громко, что Линкор начал кричать от непереносимости столь отвратных звуков. Он закрыл уши обеими руками, боясь, что из них потечёт кровь, но как только падальщик вцепился ему в шею, руками он уже стал отбиваться от монстра. Вслед за первым подошёл и второй, за компанию принявшись душить Линкора. Их ящероподобные лапы петлёй сомкнулись на шее, сдавливая её так, что Рэми мысленно попрощался с жизнью. Он брыкался, отбивался от монстров, царапал их и кряхтел в попытке хоть на мгновение сделать спасительный вдох. Когти впивались в его кожу, постепенно выпуская наружу кровь, которая тонкими струйками полилась вниз по одежде. В глазах потемнело, конечности немели, лёгкие разрывались изнутри, а усилия, прилагаемые Линкором для сопротивления, оказались бесполезны, но, наверное, впервые в жизни он не сдавался, изо всех сил стараясь высвободиться. Под шумное стрекотание и разыгравшийся ветер Рэми медленно задыхался. Голос, витавший над лабиринтом, что-то говорил, но Линкор совсем перестал его слышать. Стрекотание и сухой животный рык перекрыли собой всё, однако Линкор не сдавался, борясь за жизнь до последнего, пока падальщики не подняли его и со всей силы не ударили о стену, успевшую окаменеть. Перед глазами стемнело. Кровь хлыстала из шеи, а теперь ещё и где-то на затылке тоже сочилась. Грубая лапа-рука впилась в кожу своей жертвы, и Рэми понял — это конец.

***

Нат расхаживал по комнате туда-сюда. Не знаю, что он хотел найти у Дилони в системе, но то, что нашлось, превзошло любые ожидания. Он — Андерсен? Он якшался с МакКинли? Какого чёрта вообще происходит? На Паркер лица не было. Слова Ната о том, что её женишок и бывшая лучшая подруга общались до сих пор, выбили у той землю из-под ног, хотя Ада старательно делала вид, что всё нормально и вообще она в эту ерунду не верит, но зерно сомнения уже сидело у неё в голове. Если Дилони инсценировал смерть, чтобы все кругом думали, что он мёртв, то зачем ему показываться МакКинли? Думал, что никто не узнает про их связь? Наивный дурак, кто бы мог подумать… — То есть он совсем никак, вот, вообще никоим образом не говорил тебе и даже не намекал на то, кто он такой? — допытывался Нат у Ады. Та вздохнула, опустила голову и застонала. — В сотый раз тебе повторяю — нет, — устало вымолвила она. — Впервые слышу об этом. И вообще, с чего ты взял, что это правда? Информация может быть подделкой. То, что ты утащил у Кинберг файл неизвестного происхождения, ничего не доказывает! Как и этот рисунок. Это может быть что угодно. — По-моему, всё очень конкретно, — поддержала Ната я. — Если твой псих действительно Андерсен, то понятно, как он загремел к Лане и за что убили его семью. Всё сходится. А с твоей подругой он и правда мог… — Нет. Не мог, — твёрдо ответила Ада. — Вы его не знаете. И Лайтли тоже не знаете. Здесь что-то другое. Может быть, рисунком всё и ограничилось, или он взломал её планшет, или… — Или он использует твою подружку, а когда наиграется, прихлопнет нахрен, как он обычно и делает. Нужно переть в столицу и найти эту МакКинли, чтобы допросить, — заявил Натаниэль, по-прежнему неуёмно, до тошноты, маяча перед глазами. — Таких здоровенных зацепок у нас ещё не было! Сегодня Дилони огребает по полной программе! — Думаешь, она тебе что-то расскажет? — скептически спросила я. Верилось в это с трудом. Если МакКинли и Дилони в хороших отношениях, то она наверняка не сдаст его, а значит, информацию из неё придётся выбивать насильно. Может, потому он и выбрал в собеседницы девчонку без ног? Кто такую прессовать станет или, чего доброго, пытать? — Она, персонал больницы, какие-нибудь левые люди… — перечислял Натаниэль, загибая пальцы. — Кто-то что-то да выдаст. Сколько можно воевать с Дилони вслепую? Мы ничерта о нём не знаем, а время уходит. Когда ему отдадут приказ нас грохнуть? Хочешь жить — шевели поршнями, Мейсон. Может, мне МакКинли ничего и не расскажет, но я знаю, с кем она точно молчать не станет. Не сговариваясь, мы с Натом одновременно повернулись к Аде. — Нет, — как-то испуганно отрезала она. Глаза изумлённо округлились, губы сжались. Вот так реакция на встречу с подругой! На наш с Натом немой вопрос она, запинаясь, заговорила. — Я точно не поеду. Я в розыске. В Капитолий мне нельзя. — Ого, — прыснул Нат и засмеялся. — С каких пор ты так боишься Капитолий? Там буду я, а значит, никто тебя не поймает и не увидит. Обещаю проследить за тем, чтобы тебя не укокошили. — Лайтли не захочет со мной говорить, поверь, — развела руками в стороны Ада. А ручки-то дрожали… — Даже с тобой она заговорит охотнее. По крайней мере, пока не поймёт, что ты за фрукт. — Вы так сильно погрызлись? — Мы не ссорились. — Поэтому друг друга видеть не хотите? — Это мои личные дела и тебя они не касаются, — слегка высокомерно сказала Ада и выпрямилась, делая вид, что слова Ната её не задели. — Твои личные дела вломились в нашу с Мейсон жизнь как гром среди ясного неба. — Нат тучей навис над Адой. — Так что да, нас твои дела касаются, потому что теперь они и наши тоже. Нас заказали твоему отшельническому женишку, а значит… Нат вдруг замолчал, зациклившись взглядом на одной точке. Он нахмурился, отвернулся в сторону компьютера, затем снова посмотрел на Аду и лицо его внезапно просияло. Лафлауэр прокрутился на месте и резко бросился к бумажкам на столе, которые начал лихорадочно перебирать. — Я идиот, — пробормотал себе под нос он, на что Ада согласно закивала. Чего Нат там копошится, ей было неинтересно, в отличие от меня, потому я подошла к нему и заглянула на стол с разбросанной макулатурой, в которой Натаниэль что-то срочно искал. — Что такое? Что ты вспомнил? Потерял что-то? Нат вздохнул, прижал обе ладони к лицу и потёр его так, что едва не продавил стёклышки в очках. — Так и будешь молчать? — возмутилась я. В ответ на это Нат шумно выдохнул и схватил меня руками за плечи. — Всё фигня. Вся моя концепция всё это время была фигнёй. — Аллилуйя, наконец-то ты это понял, — прошептала Ада, что Нат, к счастью, не услышал в отличие от меня. — С самого начала я думал о том, что Дилони одиночка. Я был уверен в этом. На этом строилась вся моя работа. Он же весь из себя неприступный фуфлыжник из неприступного бункера. Мне и в голову не приходило, что он может с кем-то контачить. Всё, что с ним связано, кричит о том, что Дилони отшельник, но… внезапно оказывается, что он трындел с МакКинли. Нахрена это делать, если ты для всех мёртв? Он был уверен, что об этом никто не узнает, потому и виделся с ней. Он уверен, что в его образе отшельника никто не усомнится. — Нат выдержал паузу. — Что, если МакКинли не единственная, с кем он контачит? Что, если есть и другие? Нат отвернулся от меня и принялся шустро рыться в бумажках. — Шанталь всегда был одиночкой. Нет в этом никакого притворства, — вступилась за него Ада. — Он прекрасно находит общий язык с людьми, но в одиночестве тоже ничего плохого не видит. — Дело не в этом, блин, — нервничал Нат, перебирая мятые бумаги. — Он воспользовался этим как прикрытием. Бросил нам в лицо эту информацию, чтобы мы не увидели то, что стоит за ней. — Ты вообще понимаешь, что он несёт? — устало спросила меня Ада, грациозно-негодующе взмахнув рукой. Я пожала плечами и покачала головой, давно привыкнув к непониманию того, что Натаниэль порой говорит. — У Дилони мог быть сообщник, тогда, в академии, — не выдержал Нат и резко обернулся к нам, случайно смахнув со стола несколько бумажек. Лицо его горело от предвкушения, глаза сверкали, а руки подрагивали от излишнего волнения. Мы с Адой молчали. Ни мне, ни ей эта идея в голову не приходила, что неудивительно, ведь она казалась абсурдной. Ада заявляет, что её женишок в академии был паинькой, а значит, не мог связаться с каким-нибудь криминалом. Если же у него был сообщник, то дело разрастается до крупных масштабов… — Точнее, не мог быть, а наверняка был! Паркер, ты говорила, что видела, как его хоронили, так? — Ада нехотя кивнула. Нат сделал глубокий вдох и, выдержав паузу, с пафосом заговорил дальше. — Кто вытащил его из долбанного гроба? — сварливо спросил Натаниэль, глядя то на меня, то на Аду. — Ну, мы же говорили об этом, — вступила я. — Может, в гробу был переродок. Или под землёй был какой-нибудь проход, а в гробу — двойное дно… — Вот видишь! — выпалил Лафлауэр, осуждающе ткнув в меня пальцем. — Мы думали о всякой, иногда совсем нереалистичной фигне, но никогда не обдумывали версию, что его могли оттуда вытащить. И не какие-то гробовщики, которым он заплатил, а кто-то, с кем он всё это и планировал. Он же чёртов стратег! Дилони точно долго готовился, тестировал необходимое… Одному заниматься этим тяжело и опасно. Кто помог бы ему в процессе тестов, если бы что-то пошло не так? Никакой он не гений. Обыкновенный хитрец, который всех обводит вокруг пальца своими тупыми фокусами. Он сделал так, что у меня и мысли не было о сообщнике, а значит… лакей точно есть. Наличие собутыльника легко объясняет то, как женишок Паркер выбрался из гроба и вообще провернул всё дело успешно. Его страховали. — Нат повернулся к компьютеру и с завороженным взглядом вывел на экран папки с информацией об однокурсниках Дилони. — Если фуфлыжник реально валялся в отрубях в гробу, то кто-то извне гроба должен был присматривать за цирком с похоронами. Неизвестный чувак наверняка околачивался рядом с Дилони в тот самый день, чтобы в случае чего его прикрыть. — Нат задумчиво отбросил на мониторе несколько папок в сторону и те стали маленькими на фоне оставшихся. — Девок отметаем сразу. Они физически слабее, а значит, сообщник наверняка мужик, да такой, что без проблем могилу выроет. — Лафлауэр замолчал, но ненадолго. — Скажи, Паркер, когда твой хахаль подорвался на мине, кто к нему был ближе всех? — Я же говорила тебе, что не помню, — устало ответила Ада и вздохнула. Было видно, насколько эта тема ей неприятна. — Тот день для меня был в тумане. Я плохо помню его. Обрывки какие-то… Мне казалось, что я умираю вместе с Шанталем, и не было ничего, кроме горя и шока. Всё остальное сразу стало неважным. Я не помню, как попала домой, не помню, что происходило в несколько следующих месяцев, а ты спрашиваешь меня про расположение людей на полигоне! — Ты должна вспомнить! Твои глаза всё видели, и в памяти этот день сохранился детальнее любого другого. Нужно вытащить воспоминание из памяти! Это важно, Паркер, напрягись! Ада зациклено смотрела то в одну сторону, то в другую — очевидно, вспоминала, но получалось у неё плохо. Она хмурилась, закатывала глаза, качала головой и задумчиво водила ладонями по коленям. Ничего. — Это ведь были учения? — Натаниэль пытался подталкивать Аду к нужным мыслям, но у неё всё не выходило за них ухватиться. — Да. Разминка. Мы не слишком старались на разминках, ведь на них не нужно делать что-то на скорость. К тому же с утра заниматься активностью никто не любил, ну, кроме Кэмерона и Татум, но они постоянно соперничали, так что… — Банкир и подружка твоего психа? — уточнил Нат, насторожившись. — В тот день они тоже оказались впереди? — обогнала вопросы Лафлауэра я, склонившись над ним. — Ты говорила, что Дилони был от тебя далеко. Далеко впереди, значит… Паркер замерла, размытым взглядом глядя в одну точку. Кажется, она что-то вспомнила! — Кэмерон был к Шанталю ближе всех, — еле шевелила губами Ада, хмурясь. — Это он его нашёл. Кэмерону с этим жутко не везло — он не раз первым обнаруживал людей после несчастных случаев. — Банкир, значит? — протянул слова Нат, хлопнул ладонью по столу и ураганом вскочил с табуретки, едва не сбив меня с ног. — Нет. Категорически нет. Даже не смей думать об этом. Кэмерон точно не при делах, — уверенно заявила Ада до того, как Натаниэль успел обвинить этого Кэма в пособничестве Дилони. — То, что он нашёл его первым, ничего не значит. Кэмерон был в таком же шоке, как и мы все. — Поздравляю, это уже второй идеальный мужик в твоей жизни, который офигенно притворяется, а ты веришь. В каких отношениях были Дилони и Дю Пон? Они знались? Дружили? — Нет, — улыбнулась Ада так, словно Нат ляпнул несусветную чушь. — Они никогда не общались и, тем более, не дружили. Ходили на совместные тренировки и всё. Кэмерон не тот, с кем Шанталь мог бы общаться. У них слишком разные интересы и взгляды на жизнь. — То есть они совсем не контачили, кроме как на тренировках? Никаких дополнительных занятий или совместных компаний? Может, работа? — В ответ на всё Ада лишь отрицательно махала головой. — А как они вели себя на тренировках? — Как все. Отрабатывали занятия и только, — отмахнулась Паркер. — Хочешь обвинить его на основании… чего? Того, что он, как всегда, бежал впереди? Я же сказала, что это обычное дело для Кэмерона. — Да-да, — будто не слыша Аду, равнодушно согласился Натаниэль, копаясь в своих бумажках. — В том и дело, что это привычно для банкира. Ты его не заподозришь, ведь он всегда первый. Как просто. А Дэдлок была с ним? — Нет. Я первой оказалась рядом с Шанталем. Татум тогда ещё не прибежала. — То есть она отстала? Ты говорила, что Дэдлок всегда соперничала с банкиром. — Так и есть, но в тот день я увидела Шанталя раньше. Это я точно помню. Татум сильно накричала на меня тогда. Обвинила в смерти Шанталя. — Они нарочно её задержали, — предположил Нат. — Сделали так, чтобы Дэдлок рядом не слонялась. — Боялись, что она их раскроет? — подхватила я, заглядывая в бумаги Натаниэля. Он уже пересматривал собранное им досье на Дю Пона. — Возможно… Я так и думал, что с этим типом что-то не так. Слишком он стерильный. Не бывает таких стерильных людей. — Нат принялся выбрасывать на стол одну бумагу за другой. — «Награждён…», «Удостоен…», «Лауреат…», «Награждён и удостоен…», награды, награды, грамоты, похвала, похвала, снова награды, снова грамоты… Да ну нахер! — Он зашвырнул пачку бумаг на поверхность стола, по которой те расползлись, как червяки. — В его биографии нет ни черта кроме тупых наград. Где вся правда? — Это и есть правда вообще-то, — со знанием дела заявила Ада. — Да, Кэмерон именно такой. Он очень воспитанный, правильный и ни за что не ввязался бы во что-то сомнительное и, тем более, незаконное. В академии Кэмерон никогда такого не делал. У него безупречная репутация. Он же сын банкира. Дю Поны кристально чисты. — И это лучшее прикрытие. — Ты просто балбес, — негодовала Ада. — Думаешь, все такие раздолбаи как ты? — Я думаю, что эта натренированная шпала, у которой куча денег и связей, безупречная репутация, познания в области военного дела и стерильная правильность в придачу, отлично подходит на роль сообщника твоему женишку. — Да с чего бы вдруг Кэмерону это делать? — Всплеснула руками Ада. — Он даже не общался с Шанталем. Как ты себе представляешь условия их сделки? «Привет, Кэмерон! Мы не особо знакомы, но не мог бы ты помочь мне нарушить кучу законов, чтобы инсценировать мою смерть?». Ты в своём уме? Кто вообще о таком просит, а главное, кто согласится? — Я не сказал, что знаю мотивы этих нефильтрованных лошар, я сказал, что Дю Пон подходит на эту роль идеально, — парировал Нат, вскинув указательный палец вверх. — Я бы выбрал кого-нибудь такого. И то, что он якобы правильный и вообще паинька — лишний балл в копилку моей теории. Дилони наверняка легко поладил с этим типом. Инсценировка дело стрёмное. Доверять подобную тайну кому попало нельзя. Нужен тот, что не сдаст, надёжный человек. — Да, но зачем ему это? — задала вполне резонный вопрос я. — Если этот Дю Пон купается в деньгах и наградах, на кой чёрт ему криминальщина? Не проще ли тихо сидеть на заднице и наслаждаться своей небедной и сытой жизнью? Какой у банкира может быть мотив? — Хрен его знает. Может, они общались у всех за спиной? Может, у банкира с кукухой проблемы? Или он притворяется таким идеальным, а сам по ночам на людей охотится? — Или ему угрожали, — неожиданно для самой себя догадалась я. — Это больше похоже на правду. Если он просто псих, то на это были бы какие-то намёки, хотя бы скандалы небольшие, но их нет. Все отзываются о нём хорошо. Не отбрасывай идею о том, что он может быть жертвой. Идею с тем, что Дилони не одиночка ты уже отбросил и, видишь, к чему это привело? — Дровосек пытается быть умным, какая прелесть, сейчас живот надорву от смеха, — цинично протянул Натаниэль и постучал пальцами по бумагам. — Дилони — нищеброд из подсобки. Дю Пон — сынок банкира с деньгами, возможностями и охраной, если понадобится. Как и чем Дилони мог ему угрожать? Сейчас бы мухе пыжиться на слона! Если фуфлыжник ему и угрожал, значит, на Дю Пона есть компромат, то есть… он не чист. Угрожать ему смертью нет смысла — эти толстосумы могут себе позволить охрану, и это я уже молчу о том, что сынуля Дю Понов якобы отличник в академии, а значит, сам кого хочешь уроет. — Лафлауэр перевёл дух, задумчиво глядя на экран компьютера, где отображалось краткое досье на Кэмерона со всеми основными данными и фотографией. Не похож он на маньяка, да и в его истории нет предрасполагающей к этому фигни в отличии от Дилони, но… внешность обманчива. — Мне кажется, если банкир реально сообщник хахаля Паркер, значит, он пошёл на дело добровольно. Заставлять кого-то помогать в таком деле из-под палки, ненадёжно. Дилони мог как-то обработать Дю Пона таким образом, чтобы тот сам захотел ему помогать. Может, он думал, что спасает его? — Кэмерон, может, и хороший парень, но он не благодетель, — снова заговорила Ада. — С чего бы ему помогать Шанталю, даже пусть ради спасения его жизни? Кэм и Шанталь не общались. Вот вы, вы бы согласились на такое предложение? Конечно, нет. Будто у вас свои дела закончились. У Кэмерона дел всегда с лихвой и он просто… не успел бы заниматься чем-то ещё вот таким. Ваша теория выглядит неубедительно. — У Дилони мог быть сообщник, и это кто-то из близкого окружения. Банкир подходит. Не знаю, зачем он мог взяться за это, но всё можно раскопать. Фуфлыжник поддерживает контакт с МакКинли. Она знает, что тот жив, а значит, скорее всего, есть и другие. Я ставлю на этого типа. Если он не при чём, мы оставим его в покое, Паркер, и к этой теме с ним больше не вернёмся, но если найдутся другие зацепки… Кто знает, почему на полигоне Дю Пон был ближе всех к Дилони. Может, он что-то ему вколол или ещё чего в таком духе? В морге ты тоже его видела. Какого хрена он там делал, если они не общались? — Он приехал со Стокли… Я не знаю почему. Наверное, МакКуин хотел его подвезти или… — Ада вдруг замерла и переменилась в лице. — Боже мой… — Она прикрыла ладонью рот, заморгав чаще обычного. — В тот день, когда Шанталя… похоронили, Кэмерон приходил ко мне домой. — Что? — выпалила я. — И ты говоришь об этом только сейчас? — Я вспомнила это только что, — оправдалась Паркер. — Зачем он припёрся? — потребовал Нат. — Хотел предупредить меня о том, что Татум собирается прийти ко мне, чтобы убить, — старательно вспоминала Ада. — Он выглядел встревоженным. Сказал, чтобы я заперла все двери и спряталась у себя в комнате… Я поверила, потому что на полигоне Татум действительно мне угрожала, но откуда Кэмерон узнал, что она ко мне придёт? — Ты даже не спросила его об этом? — Я горевала! Мне было не до вопросов. Мне вообще было плевать тогда на всё, но я сделала, как он просил. Наверное, он где-то услышал о том, что Татум собиралась ко мне, и явился предупредить. — Разве Дэдлок не увезли домой с полигона? — Увезли. — Тогда как банкир мог с ней пересечься, если она была дома? В морг же она не пришла? — Нет. — То есть либо Дю Пон зачем-то виделся с ней, либо соврал про то, что она идёт к тебе, чтобы ты не выходила в ту ночь из дому… Тогда Дилони и вылез из могилы. Банкир его страховал. Возможно, он был и у Дэдлок, и у тебя, чтобы знать, что вы точно не сунетесь на кладбище и вообще на улицу, пока они будут творить свои чёрные делишки. Вот же скоты! — Это не может быть Кэм, — не верила Ада, хотя её уверенность в Дю Поне уже немного пошатнулась. Он был к Шанталю ближе всех и нашёл его первым, он был в морге и явился к Аде домой… — Обычно он к тебе домой не приходил? — спросила я первое, что пришло на ум. Судя по тому, как Паркер говорила о банкире, его приход был чем-то странным. — Приходил, но по делам. В основном, к папе. Странно, что он пришёл в тот день, но с другой стороны — если Кэмерон действительно разузнал про намерения Татум, неудивительно, что он пришёл. Зная о таком, он не допустил бы, чтобы Татум на меня напала. Почему он не позвонил? Кэм говорил ещё о чём-то, но я не помню о чём… Мне не верится, что он может быть причастен. — Я уверен, что, если сообщник и есть, то это Дю Пон. Интересно, выходит ли Дилони с ним на связь сейчас… На фестивале были оба, помнишь, Мейсон? — Такое забудешь. — Придавим их обоих как клопов! — обрадовался Лафлауэр. — Не спеши. Ладно, Дилони — он портит нам жизнь, угрожает и убивает людей, но этот Дю Пон лично нам ничего не сделал. Ты, правда, хочешь сейчас нажить нам ещё одного врага? Он нас в землю втопчет. Этот тип — влиятельный банкир. — И что? Тебе-то чего переживать? У тебя всё равно денег нет. — Я переживаю за тебя. — У меня денег тоже нет. — Нат, ты же понял, о чём я говорю. Дилони первым напал на нас. Он причиняет нам реальный вред, а банкира мы совсем не знаем. Может, он вообще не в курсе событий? Наживать себе такого врага… Он большая шишка. — Он потенциальный подельник столичного козла. Банкир мог помогать ему, и это в итоге привело к тому, что Дилони пачками убивает людей, а теперь и отца моего в тюрьму запроторил. Даже если они сейчас не работают вместе, Дю Пон мог запустить эту цепочку, за что он должен быть наказан. Мы даже не знаем, как Дилони инсценировал свою смерть, но что-то подсказывает мне, что без нарушения закона там не обошлось. У меня нет доказательств вины банкира, но в перспективе они могут быть. Теперь он подозреваемый, хотите вы того или нет. — Нат глубоко вдохнул и напоследок осмотрел комнату. — Скоро поезд. Мне пора собираться в Капитолий, а вы пока ищите всё, что можно на банкира. Вдруг Паркер вспомнит что-нибудь ещё не бесполезное? — Думаешь, МакКинли тебе что-то скажет? — крикнула ему вдогонку я. — Я очень хорошо её попрошу, — выкрикнул в ответ Нат уже из соседней комнаты. За несколько минут он переоделся и поспешил к выходу. — Веди себя прилично! — бросила наставление ему в спину Ада. — Лайтли не здорова. Прояви уважение к её состоянию, слышишь? Но Натаниэль уже ничего не ответил, потому что на всех парах нёсся по улице. Я выглянула в окно, где увидела, как быстро он удаляется от дома, взбудораженным ураганом торопясь на поезд, ведущий в столицу. Оставалось надеяться, что глупостей он там не натворит.

***

Шанталь стоял посреди зала и внимательно глядел по сторонам. Его дыхание постепенно успокаивалось, жар на коже утихал, а напряжение в мышцах сходило на нет. Наконец-то, система переустановилась и выдернула этот сорняк по имени Натаниэль Лафлауэр из цифрового пространства Аттракциона Мефистофеля. В ногах Шанталя лежали сломанные им роботы, на полу поблёскивали кусочки деталей, из которых они состояли, а искусственные чёрные волосы андроидов едва заметно шевелились — вентиляция снова заработала в штатном режиме. Неужели эта карусель бессмысленного безумия завершилась? При помощи ядра Лафлауэр смог не только пробиться в систему аттракциона, но и сломать одиннадцать залов, повредив их систему спецэффектов и коммуникации. Новая система, строящаяся на ином ядре, выдворила цифрового террориста из дома Шанталя, но избежать урона всё равно не удалось. Шанталь мысленно прикинул сколько ему понадобится денег на починку и даже примерные подсчёты его напрягли. Впрочем, всегда можно продать Лафлауэра на органы. — Элери, мне нужен подробный анализ состояния повреждённых залов, — заговорил слегка потрёпанный Шанталь, задумчиво взирая на замершего в движении робота. — Сколько займёт ремонт, сколько потребуется средств и что вообще придётся латать. Оцени убытки и разработай новые маршруты через действующие залы в обход повреждённых. Аттракцион не может простаивать. Запустим линейку акционных билетов для посетителей, чтобы не потерять репутацию. Заодно за счёт количества проданных билетов перекроем ремонт. — Уже работаю над этим, сэр, — как всегда вежливо отозвалась искусственная помощница Шанталя. Тот подобрал с пола свой картуз, аккуратно его отряхнул и снова водрузил на голову, после чего отряхнул униформу и направился обратно в бункер, попутно переговариваясь с Элери. — Понимаешь с полуслова. Новая система в порядке? Все приложения активировались? — Система надёжно защищена и работает исправно. Устанавливаю дополнения и перезапускаю работу повреждённых служб аттракциона. — Молодец, милая. Что с утечкой? Файлы самоуничтожились? — Двери перед Шанталем, как и прежде, открывались исправно, но глядеть на водопроводные прорывы, стены, покрытые трещинами, барахлящие световые эффекты и сломанный дорогостоящий декор всё равно было неприятно. Секунд двадцать Элери молчала, а затем огласила результат. — Один файл затерялся. Возможно, не самоуничтожился, сэр. — Шанталь резко остановился прямо в проходе из одного каменного зала в другой. Арка над его головой мерцала струящимся ярко-синим освещением, волнами переливавшимся сверху вниз и обратно. — Все файлы должны были расщепиться, — сказал, скорее, самому себе Дилони, задумчиво глядя вверх. — Что за файл? Выведи мне его на экран часов. Шанталь поднял руку, присмотрелся к экрану часов и вздохнул. Там был изображён рисунок Лайтли. Аккуратно нарисованный цветок. — Элери, ты можешь пробиться на компьютер Лафлауэра, чтобы узнать, уничтожился файл или нет? Можешь внедрить ему шпиона? — спокойно спросил Шанталь, задумчиво глядя в одну точку. — Я ничего не могла сделать даже в процессе атаки, сэр. Он защищён. То есть удостовериться в том, что Натаниэль Лафлауэр не видел рисунок, Шанталь не мог. Каковы шансы, что он успел раскодировать файл до того, как тот самоуничтожился? Шанс мизерный, но… В случае с этой ходячей катастрофой лучше перестраховаться. Шанталь задумчиво покусывал внутреннюю сторону щеки, размышляя, как ему поступить. Аттракцион нуждался в немедленном ремонте, но что, если это юное дарование увидело тот самый рисованный цветок? Ада наверняка всё это время находилась рядом с ним, а потому она могла распознать стиль рисования Лайтли МакКинли. Возможно, Лафлауэр уже знает, что Шанталь выходил с ней на контакт, а значит… Натаниэлю и Лайтли нельзя видеться. — Элери, срочно арендуй машину. Недорогую, неприметную и просторную. Пусть её подгонят к пекарне на соседней улице. Услуги оплати в электронном формате, — командовал Шанталь, быстрым шагом направляясь обратно в бункер. — Найди Аскольда. Вели ему приготовить мне парадный пистолет и лёгкий перекус. Шанталь поспешно перемещался из зала в зал, ощущая то слишком сильную духоту, то слишком пронизывающий холод. Синее освещение сменялось красным, красное — фиолетовым, а запахи то душили вонью сырости, то приятно окутывали сладкой ванилью. Шанталь не заметил, когда, наконец, оказался в лифте, потому что весь путь из глубин лабиринта Мефистофеля размышлял о том, чего следовало ждать от Лафлауэра. Вероятно, малец недоволен тем, что Шанталь пленил его отца, но, будь его воля, он пленил бы всех Лафлауэров, и Натаниэля в первую очередь. Если он видел рисунок Лайтли, значит, он точно заявится к ней в больницу, а этого допустить нельзя. Аскольд встречал Шанталя в холле, прибыв туда удивительно вовремя. — Кажется, Лафлауэр в курсе того, что я связывался с мисс МакКинли, — с ходу заявил Шанталь и поспешил вглубь комнат. Аскольд важной походкой следовал за ним, демонстрируя необычный талант идти медленно, но при этом успевать за торопящимся Шанталем. — Я презирал ваш поступок, сэр. Опять я оказался прав. Навещать мисс МакКинли было ужасно непрофессионально. — Аскольд не скупился на колкие осуждения. — Лайтли нуждалась в проблеске надежды. Хотя бы призрачной и хрупкой, — сухо ответил Шанталь, быстро спускаясь по маленьким ступенькам вниз. — Эта девушка не виновата в том, что с ней случилось. Нельзя наблюдать за кем-то, видеть, что с ним происходит, и никак не реагировать. Лайтли могла довести начатое до конца, если бы я с ней не увиделся. — Мистер Лафлауэр очарован вашей сентиментальностью, сэр, — продолжил осуждать Аскольд. — Это не сентиментальность, мой чёрствый друг. — Шанталь остановился около стоявшего на шкафчике витиеватого графина с водой и налил себе полный стакан, быстро его осушив. — Я был одним из немногих, кто её навещал. Иногда мне казалось, что и вовсе единственным. Родители Лайтли пожилые, друзья о ней позабыли, а брат погиб. Как думаешь, каково девушке в её положении переживать смерть брата в одиночестве? Она осталась совсем одна. В её решении себе навредить я тоже виновен. — Объясните это Лафлауэру, когда он сюда пожалует. — Боишься его? — саркастично спросил Шанталь, из-подо лба глядя на Аскольда и еле заметно улыбаясь. — Неужели мой старый добрый дворецкий испугался? Ах, Аскольд, я был лучшего мнения о тебе. — Проблемы всегда начинаются с попытки кому-то помочь, сэр. Помощь переоценена. — Знаю. Прекращай меня учить, — отрезал Шанталь и налил себе ещё один стакан воды. — Но мисс МакКинли это не касается. Я был в её положении, и знаю, каково так жить. Мне не понравилось. Никому не рекомендую. Приготовь для неё четырнадцатую комнату. Пока меня не будет, купи для Лайтли предметы первой необходимости: зубную щётку, расчёску, что-нибудь из одежды… — Вы собираетесь привезти мисс МакКинли сюда, сэр? — Обычно монотонный голос Аскольда источал неодобрительные нотки. — А что, не желаешь готовить на троих? — Не больно заинтересован в этом, сэр. — Так заинтересуйся. Лайтли будет здесь, и это не обсуждается. — Как долго? — Не знаю, но тут Лафлауэру её не достать. К тому же она будет под присмотром. — Вы могли бы просто попросить её молчать. Юная особа не посмеет сказать лишнее под воздействием вашего очарования, сэр. — Этот парень жаждет моей смерти. Я для него ещё одна галочка в биографии, а значит, он будет изо всех сил стараться сжить меня со свету, и чтобы сделать это, пойдёт на что угодно. Странный юноша жить хочет, представляешь? — С трудом, сэр. — Он не навредит Лайтли, но шантажировать меня с её помощью может или затеет какую-нибудь неприятную дилетантскую ловушку. Мисс МакКинли не будет разменной монетой в этой игре. Она поживёт у нас, и мы, дорогой Аскольд, встретим гостью достойно. Будь вежлив с ней и податлив, помогай, если ей понадобится помощь, не груби, не шути неуместные шутки и, пожалуйста, не наговори ей лишнего. Лайтли не должна знать ничего важного, — сказал Шанталь и свернул на кухню, где на столе уже лежал тонкий деревянный поднос с четырьмя небольшими бутербродами. Тонко нарезанные кусочки хлеба были смазаны чем-то салатовым, а сверху, дабы завершить композицию, приправлены тонкими листочками мяты. Увидев этот небрежно сделанный шедевр кулинарии, Шанталь снисходительно взглянул на Аскольда. — Надеюсь, это съедобно, — предположил Дилони, взял один бутерброд с подноса и осторожно его надкусил. Судя по вкусу, паштет был сделан из гороха с добавлением чего-то солёного. Когда Аскольд молча удалился из комнаты, Шанталь сел за стол, достал коммуникатор из кармана и после недолгих раздумий вручную набрал номер. Без дворецкого в комнате стало так тихо, что гудки, казалось, громыхали. Наконец, они прекратились, и по ту сторону послышалась суета, а затем и связная речь. — Ну надо же. Это кто такой мне звонит? — Голос по ту сторону трубки звучал почти удивлённо. — Человек, который опять ограбил мой банк? — О чём ты говоришь? Это не я. — Шанталь даже не старался звучать убедительно. — Я бы никогда не поступил с тобой таким образом, — сухо, как вызубренный наизусть унылый текст, проговорил он и улыбнулся. — Звонишь, чтобы извиниться или похвастаться? — А ты рассержен или впечатлён? — Хватит красть мои деньги, — настойчиво, но спокойно сказал Кэмерон. По его тону Шанталь понял, что тот и не рассержен, и не впечатлён, а, скорее, просто доволен, что Шанталь опустился до личных звонков его персоне. — Технически это не твои деньги, а деньги банка, — взялся придираться Шанталь. — Лично твои деньги я у тебя не крал. Мои руки чисты. Не наговаривай на уважаемых и достопочтенных граждан. Не забывай, что я тоже твой вкладчик. — Ты украл деньги из банка, за что тебе заплатили деньги, которые ты потом кладёшь в мой банк, и который потом же грабишь. Классная схема, стратег. Отец нанял сыщиков, но они опять ничего не найдут, а значит, за свою работу толком ничего не получат. Мне уже стыдно перед ними. — Я не виноват, что вы не желаете достойно оплачивать труд своих наёмных рабочих. — Закопаю тебя обратно, — иронично пригрозил Кэмерон. — Славное было время, правда? Можно было бросить меня в гробу, и никто сейчас не тревожил бы твоё духовное равновесие… — Ну, нет. Будешь жить, страдать и выслушивать бормотание своего нудного дворецкого. Как он там, кстати, поживает? — Не упоминай его всуе. У этого скверного создания во всём аттракционе есть уши. Думаю, он жаждет моей смерти. Накормил меня бутербродами с гороховым паштетом, можешь такое вообразить? — Вот подлец. Пристрели его. — Не могу. У меня очередь на отстрел, — безэмоционально отчеканил Шанталь, задумчиво глядя в потолок. — И здесь бюрократия, — иронично вздохнул Кэмерон, после чего заговорил уже серьёзнее. — Так почему ты звонишь? Народные приметы гласят, что, если тебе звонит Шанталь Дилони, то жди беды. Твои звонки как вестники конца света. — Не в этот раз, — уклончиво ответил Шанталь и прокрутился в своём кресле. — Я хотел попросить тебя о помощи. Ничего серьёзного, просто нужно отвезти старших МакКинли по адресу, который я тебе отправлю. По ту сторону ненадолго повисло молчание, за которым могло последовать только одно — вопросы. — МакКинли? — спокойно переспросил Кэмерон, хотя прекрасно расслышал фамилию и с первого раза. — Ты что, выходил с Лайтли на контакт? — Разумеется, нет. — Ах ты, врушка. Ты сделал это, — не то удивлялся, не то иронизировал Кэмерон. — Опрометчиво, если честно. Осуждаю. — Мне пришлось, — отмахнулся Шанталь. — Долгая история… — Здорово. Люблю истории. — Не напрашивайся. Как-нибудь в другой раз. Ну, так что? Сделаешь? — Тебя засекли с Лайтли? — Пока нет. Нужно вывезти МакКинли тихо, когда стемнеет. Возьми машину напрокат и постарайся не светиться. — Не вопрос, — сказал Кэмерон и после небольшой паузы снова заговорил. — А к чему такие меры предосторожности? У тебя проблемы? — продолжал аккуратно подступаться он, на что Шанталь привычно увильнул от ответа. — Нет, всё в порядке. Это просто страховка. — Раньше страховка тебе была не нужна… — Я просто не хочу появляться в Первом, а ты находишься там, поэтому я к тебе и обратился, но если ты против, то я и сам могу… — Я всё сделаю, — уверенным тоном прервал Шанталя Кэм. — Проветрюсь заодно. — Спасибо тебе за помощь, Кэмерон. Ты очень мне подсобишь. — Обращайся, дружище. Шанталь невесело улыбнулся и отключился, обойдясь без прощаний, после чего набрал на коммуникаторе необходимый адрес и отправил его Дю Пону. Если Лафлауэр вздумает наведаться к старшим МакКинли, то и здесь его будет ждать неудача. Он поймёт, что родители Лайтли не испарились сами по себе, и что их пропажа — дело рук Шанталя, но… Другого выхода не оставалось. Решение показаться Лайтли предсказуемо повлекло за собой последствия, а значит, теперь Шанталю оставалось лишь разгребать их. Дверь в его кабинет открылась без стука. — Автомобиль уже ждёт вас, сэр, — монотонно пробубнил дворецкий. Шанталь вздохнул, поднялся с кресла и направился в свою комнату, чтобы переодеться перед грядущей вылазкой в больницу.

***

— Ты расскажешь куда мы направляемся? — Шанталь ожидал услышать этот вопрос значительно раньше, но по пути до самого аттракциона Лайтли молчала, и лишь в одном из его многочисленных залов решилась задать вопрос. Зато её доктор на вопросы не скупился. Шанталю пришлось поделиться с ним немалой суммой денег, чтобы тот не только отпустил пациентку, но ещё и сделал вид, что её выписка произошла по плану. Покинуть больницу им удалось незамеченными, равно как и добраться до аттракциона, где Шанталь и Лайтли уже свободно затерялись в лабиринте залов. Лайтли и вовсе затерялась практически в прямом смысле, так как Шанталь завязал ей глаза, и она понятия не имела, где находится и куда движется. — Скоро сама всё увидишь, — пообещал ей Шанталь, осторожно толкая коляску вперёд. — Надеюсь, это не похищение. — Без тени опаски улыбалась она. — Хотя я и на такое согласна. Глаза бы мои больше не видели эту проклятую больницу. Как тебе удалось отделаться от врачей? Они говорили, что я проблемная, потому нескоро от них выйду. — Я умею убеждать людей. — Ты им угрожал? — Деньгами. — О, их любимый тип угроз, — понимающе усмехнулась Лайтли и тут же прокашлялась, ощутив какой-то странный запах то ли серы, то ли газа. — Спасибо, что освободил меня от этих людей. Мне кажется, что я начала сходить с ума в их компании. — Тебе придётся посещать больницу, но лишь сеансами, — мягко проговорил Шанталь и свернул, когда стена перед ним отъехала в сторону. — Подходящие для тебя протезы уже есть. Не за горами курс реабилитации, а значит, скоро ты снова станешь на ноги. — Верится с трудом. Я уже и не помню, каково это, — вздохнула Лайтли и поймала себя на мысли, что даже под повязкой её глаза заметили довольно яркий свет, которого доселе не было. — Это что, лифт? — Ты подсматриваешь? — лукаво спросил Шанталь, после чего двери лифта закрылись, и он плавно стал опускаться вниз. — Нет, — сквозь улыбку ответила Лайтли, поднимая голову вверх, чтобы попытаться уловить что-нибудь ещё помимо света. Шанталь немного удивлялся простодушию Лайтли, которая и не задумывалась насчёт того, что тот действительно мог её похитить, а может, впоследствии, и навредить. Она всецело доверяла и словам, и действиям Шанталя, и не сказать чтобы это его радовало. Аттракцион, возможно, и безопасное место, но соседство с Шанталем, особенно сейчас, не лучшая прерогатива. Когда лифт опустился на нужный уровень, Шанталь аккуратно выкатил Лайтли в холл, после чего по приготовленному Аскольдом трапу, спустил её по лестнице и покатил в комнату, которую дворецкий должен был подготовить к приезду гостьи. Надежды на то, что комната предстанет перед Лайтли в подобающем виде, было немного, но Аскольд постарался, и доставил в комнату Лайтли всё, что могло ей понадобиться. Наверное, впервые довольный работой этого несносного дворецкого, Шанталь улыбнулся, опустился на корточки перед Лайтли и аккуратно снял с её глаз повязку. Поначалу она щурилась и привыкала к свету, а когда её глаза приспособились, то она даже приоткрыла рот от увиденного. — Бог ты мой, где это я? — опешив, спросила она. Лайтли нечасто в своей жизни видела такие комнаты и ещё реже бывала в них. Прямо на неё смотрела раскидистая мягкая постель цвета гнилой вишни. По обе стороны кровати располагались прикроватные тумбочки с настольной лампой и всякими полезными вещами вроде планшета, салфеток, бутылочки с водой, пары книжек… Сбоку кровати висело ромбообразное зеркало, встроенное в аккуратную тумбу с ящиками для одежды. Напротив неё стоял стул, похожий на антиквариат, а по другую сторону кровати виднелся немалых размеров шкаф с множеством полок, забитых книгами и блокнотами. Пахло в комнате ванилью, как будто кто-то неподалёку промышлял выпечкой. — Ты не против погостить здесь немного? — украдкой спросил Шанталь, прекрасно понимая, что в вопросе не было нужды — он в любом случае оставит Лайтли здесь. Тем не менее, манеры никто не отменял. — Шутишь? Я готова гостить где угодно, лишь бы не сидеть больше в этой больнице. Так где это я? Похоже на дорогой отель, но людей по пути мы не встречали. Лайтли опустила руки на колёса и подъехала ближе к кровати, с неподдельным интересом разглядывая объёмные бордовые подушки и скромную лампу, больше походящую на уличный фонарь. Под лампой стояла аккуратная вазочка с конфетами в тёмно-зелёной фольге. Тоже, определённо, очень дорогими. Лайтли взглянула на планшет — явно дорогой и современный, затем снова на конфеты, на постель, какую она могла видеть только у Ады, а затем украдкой и на самого Шанталя. Не заметить внешние перемены в нём Лайтли не могла. С одной стороны он выглядел всё так же, как и раньше, но с другой… Эта тёмно-бордовая блузка явно стоила не меньше планшета, да и в целом теперь Шанталь выглядел как самый настоящий человек из высшего общества. Лайтли долго с такими училась, но в те времена Шанталь не создавал подобную ауру вокруг себя, хотя и был столичным ребёнком богатых родителей. Лайтли задумчиво засмотрелась на него и улыбка на её лице плавно растаяла. Нет, кажется, это место совсем не отель… — Это не отель, да? — немного нахмурив брови, спросила она. — Ты живёшь здесь. Шанталь медленно подошёл к кровати и аккуратно опустился на неё, оказавшись рядом с Лайтли. Она снова пробежалась глазами по периметру комнаты, глядя на неё уже иначе. Бордовая постель и бордовая блуза… так очевидно! — Ну, конечно. Книги, старый стул… — со знанием дела закивала она. — Антиквариат, — уточнил Шанталь и указал глазами на вазочку с конфетами. — Угощайся. Лайтли кивнула, но браться за сладости не торопилась, заинтересовано рассматривая комнату. Шанталь не сомневался, что как только Лайтли увидит его новую лачугу, последуют вопросы на тему того, а откуда это всё, собственно, взялось, и где вообще располагается дом Шанталя, но, к его удивлению, она вопросами сыпать не стала. — Здесь нет окон, — тихо подметила Лайтли. — Я бы подумала, что ты нарочно выбрал дом без окон, потому что в академии жил без них, но я точно почувствовала, что лифт не поднимался вверх, а опускался вниз. Мы под землёй, да? Мы в твоём убежище под землей… Очень дорогом убежище. Прямо Лайтли вопрос не задала, но Шанталь услышал его между строк. — Хочешь знать откуда у меня такой дом? — слегка прохладно спросил он, внимательно глядя в её лицо. Лайтли задержалась взглядом на его наручных часах. Будучи маленькой, она мечтала о таких ровно до того момента, пока не узнала сколько они стоят. — Мне кажется, я уже это знаю, — серьёзным тоном ответила Лайтли, нервно заправляя редкие светлые волосы за уши. Шанталь смотрел на неё так проницательно, что она вновь ощутила себя не в своей тарелке, а всплеск эмоций от ухода из больницы притупился. — Заработать много денег так быстро можно только одним способом. Та твоя шутка про кладбище, не совсем шутка, да? — Да, — ответил как есть Шанталь, но Лайтли совсем не удивилась его ответу, не испугалась и даже не насторожилась, просто приняв это как факт. — Ну… — Лайтли вздохнула и заёрзала в кресле, как будто у неё затекли конечности, и ей захотелось встать, чтобы размять их. — Ты всегда хорошо учился, а мы оба знаем, чему учат в академии. — Пожала плечами она. — Осуждать тебя то же самое, что осуждать торгаша за то, что он торгует. — Даже если предмет торговли — человеческие жизни? — по-прежнему холодно отзывался Шанталь, ведя себя нарочито сдержано. — Пытаешься меня напугать? — сбавила градус напыщенности Лайтли, легонько толкнув его в живот. — А что, у меня не получается? — притворно удивлённо поинтересовался тот в ответ. — Да как-то не очень. — Невесело улыбнулась Лайтли. — Зачем мне тебя бояться? Кто меня закажет? Я никому не нужна, значит, я в безопасности, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказала она и перевела дыхание, после небольшой паузы заговорив серьёзнее. — На тебя кто-то вышел, да? — деликатно поинтересовалась она, косясь на Шанталя. — Мы не виделись много лет, потом ты внезапно приходишь ко мне в больницу, а после этого ни с того, ни с сего срочно увозишь из неё. Я не глупая и всё понимаю. Придя ко мне, ты себя выдал. Теперь из-за меня у тебя неприятности, — вдруг виновато осознала Лайтли, закрыла глаза и простонала. — Скорее наоборот. Кое-кто станет тебя искать, поэтому я и привёз тебя сюда. Здесь вас, мисс МакКинли, никто не достанет. — А мои родители? Твои недоброжелатели могут наведаться к ним, когда поймут, что меня нет в больнице. — Об этом я тоже позаботился. С ними всё будет в порядке. — Хорошо. А как долго я здесь пробуду? — Нужно дождаться момента пока всё уляжется. Я над этим работаю, — пообещал Шанталь. — На какое-то время это место побудет твоим домом. Кухня, ванная комната — всё необходимое в твоём распоряжении. Не воспринимай это как плен, пожалуйста. — Ты что, — выпалила Лайтли. — Я с радостью буду твоей гостьей. Давно ни у кого не гостевала… Тем более в таком красивом доме. Буду тихонько рассматривать твои стулья и потолки… Обещаю не мешать. — Ну, если обещаешь… — Лукаво улыбнулся Шанталь. — А ещё… тебе нужно кое с кем познакомиться. Элери, поприветствуй нашу гостью. — Добрый день, мисс МакКинли. Добро пожаловать в наш дом, — проговорила Элери, звуча из небольших динамиков в стене. Лайтли удивлённо глядела в потолок, надеясь отыскать источник звука. — Элери? Это кто? — Мой искусственный интеллект, — представил её Шанталь, проведя рукой по периметру комнаты. — Программа, которая тут всем заправляет. Ты можешь задавать ей вопросы или просить о чём-то. Если тебе понадобится помощь, обращайся к Элери и она пришлёт подмогу. Элери, найди Аскольда, пожалуйста. — В этом нет нужды, сэр, — монотонно объявил дворецкий ещё до того, как открыл дверь. В руке его виднелся поднос с фигурной керамической чашкой, из которой доносился приятный ягодный аромат. — Добрый день, мисс, — безэмоционально проговорил человек и протянул Лайтли чашку горячего чая. — Это Аскольд, и он мой дворецкий, — не слишком радушно представил его Шанталь, махнув рукой в сторону Аскольда так, будто отгонял муху. — Дворецкий, правда? Дворецкие ещё существуют? — изумилась Лайтли, внимательно рассматривая стоящего перед ней немолодого мужчину. Из него так и струилась пассивно-агрессивная аура. — Я думала, такой профессии давно нет, — немного неловко и нервно произнесла Лайтли и улыбнулась. — То есть… Приятно познакомиться, мистер Аскольд. Меня зовут Лайтли. Хотя вы и так уже знаете. Я просто никогда не видела дворецких… — Как видишь, Лайтли, они ещё существуют, но глядя на Аскольда понимаешь, почему эта профессия канула в небытие, — равнодушно съязвил Шанталь, из-подо лба взирая на своего подчинённого, который, как и раньше, не считал необходимым глядеть на хозяина в ответ. На мгновение Лайтли даже показалось, что это Шанталь в наймах у Аскольда, а не наоборот, настолько самоуверенно выглядел дворецкий. — Будь с Лайтли учтив и уважителен. Помогай ей и откликайся, если она попросит о чём-либо. Я ясно выразился, Аскольд? — Мне и с первого раза было понятно, сэр, — монотонно отозвался тот. — Забота у меня в крови. Услышав это, Шанталь не сдержал улыбку и едва не закашлялся от столь дерзкой придумки. Лайтли плохо понимала в чём дело, и почему между этими двумя столько напряжения, хотя Шанталь всегда прекрасно ладил с любыми людьми и даже с Татум… — Я продемонстрировал себя, как вы и велели, сэр, теперь я могу быть свободен или вам принести сироп от кашля? — Счастливого пути, — скупо пожелал ему Шанталь, вслед за чем Аскольд охотно удалился из комнаты. — Не грубовато ли ты с ним говоришь? Он ведь уже в возрасте, — тихо сказала Лайтли, косясь на недавно закрывшуюся дверь. — Пару дней в компании этого человека изменят твоё мнение. Аскольд невыносим. — Я ещё не удалился, сэр, — громко проговорил тот из-за двери, на что Шанталь лишь снисходительно покачал головой. — И у меня отличный слух. — За исключением тех случаев, когда я раздаю приказы, — парировал Шанталь и снова обратился к Лайтли. — Если он будет говорить тебе какую-нибудь чушь или грубости, не придавай им значение. Дворецкий у нас с характером, готовит скверно и прибирается с сомнительным качеством, но… что есть, то есть. Не всякий человек способен работать в подобном месте. — Он мне кого-то смутно напоминает, — слегка наиграно задумалась Лайтли. — Похоже, тебе скучно живётся без ворчунов. — Скорее, им скучно живётся без меня, — сказал Шанталь и встал с кровати. — Не хочу оставлять тебя одну, но мне пора. Много дел накопилось, и промедления они не потерпят. — Хорошо. Я понимаю, — согласилась Лайтли. — Буду что-нибудь читать или… рисовать, да, наверное, так и сделаю. — Как пожелаешь, — принял её ответ Шанталь, уже оказавшись у двери. — И, Лайтли, ты можешь выходить из комнаты когда тебе захочется, — напомнил напоследок он, как будто пытался доказать подруге, что та вовсе не попала в плен. Лайтли, естественно, и не думала о таком, ведь Шанталя она знала давно, но его настойчивость всё равно её немного забавляла…

***

Сидеть в одной комнате Лайтли быстро наскучило. Слишком долго она проторчала в четырёх стенах, чтобы, оказавшись на свободе, снова в них запереться. С одной стороны бродить по дому Шанталя в одиночестве некультурно. Лайтли ведь не шнырь какой-нибудь, а просто гостья. С другой стороны — Шанталь сам сказал, что она может прогуливаться по этому месту, и вообще она свободный человек и вольна делать, что ей вздумается. Всё-таки она здесь не на час, и не на два, чтобы переждать их в своей комнате с планшетом в руках. Поначалу Лайтли думала позвать на помощь Аскольда, дабы тот организовал ей полноценную экскурсию, но затем передумала. Судя по всему, дворецкий был единственным человеком в доме помимо Лайтли и самого Шанталя, а значит, он наверняка безумно занят, и ему не понравится то, что его отвлекают из-за ерунды. Собравшись с силами, Лайтли приоткрыла дверь и выехала наружу. В коридоре было тихо и пусто. Кое-где виднелись стильные коврижки, кое-где — замысловатые скульптуры мифических животных, а ещё много антиквариата, мирно соседствующего с современными лампами и отделкой. Лайтли преодолела коридор, заглянула в пару комнат и поняла, что дом, оказывается, значительно больше, чем она себе представляла. Один раз Лайтли даже заблудилась, но вскоре сориентировалась в пространстве и забрела на кухню. Кухня у Шанталя была такой, что здесь, наверное, хватило бы места для организации целой свадьбы! Либо после больницы всё вокруг казалось Лайтли безгранично большим, либо Шанталь жил в подземном дворце. Это странно, ведь после окончания академии прошло всего четыре года. Если он действительно убивает людей по заказу и за это ему платят, он мог бы разбогатеть, но даже в таком деле на это потребовалось бы время. Где он мог обзавестись бункером так быстро? Неужели их продают как дома или машины? Смысл бункера в том, что никто о нём не должен знать, то есть, Шанталь должен был построить его сам… — Осматриваете окрестности? — Лайтли так задумалась, что и не заметила Аскольда, трудящегося у плиты. На нём сидел классический чёрный костюм и никакого фартука. Даже рукава не закатал. — Шанталь сказал, что я могу прогуливаться по дому, — мигом парировала Лайтли, узрев в словах Аскольда упрёк, ну, или ей только показалось… Она несмело поехала вперёд, с интересом рассматривая бытовые приборы и мебель, коих виднелось так много, что, казалось, она попала в ресторан, а не жилой дом. Видимо, этот бункер рассчитан на то, что здесь можно долго жить взаперти, не высовываясь наружу, в реальный мир. Для выживания и полноценного существования тут имелось буквально всё. Лайтли медленно подъехала к Аскольду на безопасное расстояние, чтобы посмотреть, чем он занимался. На контакт тот шёл весьма неохотно и завязать с ним беседу не получалось, а молчать было неловко, потому Лайтли сделала вид, что происходящее на столе её заинтересовало. Впрочем, увидев, что там творится, она действительно заинтересовалась. Как Шанталь и предупреждал, Аскольд оказался не самым добросовестным сотрудником. На столе происходил откровенный бардак. Посуда, куски ненужных фруктов и их шкурки лежали рядом, скорлупа от яиц свалилась прямиком на горку муки, а сковорода явно недостаточно хорошо вымыта. Сам же Аскольд не утруждал себя ровным нарезанием фруктов, а местами и вовсе бросал их на сковороду как попало. Увидев это, Лайтли слегка опешила, но промолчала, снова и снова вспоминая слова Шанталя. Вздохнув, она присмотрелась к надписям в блокноте, который, будучи притрушенным мукой, лежал рядом со сковородкой. — Это что, подсчёт калорий? — удивилась она, хмуро вглядываясь в записи. — Разумеется, юная леди. Я готовлю, учитывая энергетическую ценность всех продуктов, — сдержано ответил Аскольд, не удостаивая Лайтли своим вниманием. — Но зачем это Шанталю? У него никогда не было проблем с весом. — Его профессия требует большого внимания к здоровью, мисс МакКинли. — Постойте, то есть вы… вы знаете, чем он занимается? — изумилась Лайтли. Всё это походило на дурную шутку. Если Шанталь действительно наёмник, то разве стал бы он рассказывать об этом всем, кому ни попадя? — Я здесь живу, мисс, — монотонно заявил Аскольд, продолжая криво нарезать фрукты. — И как много всего вам известно? Вы знаете из-за чего Шанталь расстался с Адой? — Знаю, но вам рассказывать не стану, мисс. Это дело мистера Дилони, и если вам хочется узнать ответы, то спрашивайте его лично. — Ничего себе, какая преданность. А я думала, что вы немного… презираете Шанталя. — Он слишком молод, чтобы я его уважал, мисс. — Тем не менее, он доверяет вам такие тайны… — Вам он тоже доверил тайну, а значит, вы здесь надолго, мисс. — Надолго? Почему вы так думаете? — насторожилась Лайтли. Шанталь ничего такого не говорил, хотя, возможно, с дворецким он общался на эту тему теснее. — Мистер Дилони сообщил вам о своей деятельности, чтобы вы были готовы к тому, что можете увидеть в этом доме, мисс. Если бы вы были здесь проездом, он ничего бы вам не сказал. — Откуда такая уверенность? — Я поступил бы так же, мисс МакКинли, — не задумываясь, ответил Аскольд. — Вас не выпустят из логова зверя. — Говорите так, будто Шанталь чудовище, хотя даже в старой сказке чудовищем оказался заколдованный принц. — Иногда чудовища притворяются принцами, мисс. — Если бы мне захотелось уйти, он отпустил бы меня и не стал бы держать против воли. — На вас охотятся, и дело не только в том, что это опасно для вас. Вы не гостья, а свидетель, мисс МакКинли. — Но я ничего не видела. Как я могу быть свидетелем? И кто охотится? Враги Шанталя? — В данный момент его мишень. — Эта мишень не знает, что я здесь. — Знает, мисс. Он знает, где живёт мистер Дилони, просто добраться сюда не сможет. Мистер Дилони продержит вас тут столько времени сколько понадобится ему, а не вам. Вы его совсем не знаете, — упрямо стоял на своём Аскольд, нарезая куски фруктов всё крупнее. — Понятно, почему Шанталь сказал мне вас не слушать. Вам просто не нравится моё присутствие здесь, — сообразила Лайтли. — Показываться перед вами было крайне опрометчиво и неразумно, мисс МакКинли. Это привело к последствиям, которые могут негативно сказаться на всех нас. Не видите? — Он лениво взмахнул ножом рядом с лицом Лайтли. — Теперь мне приходится готовить на троих. Лайтли улыбнулась, не распознав, шутит этот человек или пытается её оскорбить. — Я не знала, что Шанталь придёт ко мне, мистер Аскольд, и, тем более, не знала, что у него могут быть неприятности из-за этого, но теперь, хотим мы того или нет, мне придётся прятаться здесь, пока Шанталь со всем не разберётся. — Если разберётся, мисс. — Что-то вы совсем в него не верите. Я, вот, в Шантале не сомневаюсь. — Вы просто испытываете к нему симпатию, мисс МакКинли. Женщины такие женщины. Логика страдает в угоду чувствам. — Да вы совершенно невыносимый пожилой человек! — с плохо скрываемым отторжением заявила Лайтли. Она честно старалась относиться к Аскольду с уважением, но, похоже, в этом и правда не было смысла. И всё же какое-то время Лайтли вынуждена жить с ним бок-о-бок, а значит, придётся искать общий язык. Она протянула к нему руку и указала глазами на стол. — Фрукты для пирога режутся не так, — в примирительном тихом тоне начала Лайтли. — Это ведь пирог будет? — На безразличном лице Аскольда даже промелькнула толика удивления. Лайтли осторожно вытащила из его руки нож и взялась аккуратно измельчать яблоки. — Сердцевину нужно вырезать. Нет ничего приятного в том, чтобы жевать семечки. Вот, видите? Всё просто. Привычно насупившийся Аскольд свысока взирал на нарезанные Лайтли кусочки, а когда она вернула ему нож, попытался и сам резать так же. Удивительно, но это оказалось реально, хоть и усилий с его стороны требовало немного больше обычного. Лайтли вздохнула, напоминая себе, что уж лучше ворчливый дворецкий, чем четыре больничных стены. Гораздо лучше.

***

Я помешивала чай ложкой по десятому кругу. За это время он уже, наверное, и остыть успел, да и сахара в нём нет, потому мешать его, в принципе было ни к чему. Ада сидела за компьютером Натаниэля и что-то увлечённо читала, а я со своей чашкой ушла на улицу, подальше от глаз Паркер и Нини. Коммуникатор я взяла с собой. Насколько по-идиотски было бы написать Дилони про Дю Пона? Я понимала, что, возможно, это наша лазейка и так мы сможем раздобыть что-то на Шанталя, но… Уже в третий раз за последние пятнадцать минут я взяла коммуникатор в руки. Открыла сообщения и задумалась. Можно написать предположение о банкире как факт и посмотреть какой будет реакция. Можно спросить напрямую. На кой мы мучаемся в догадках, когда есть возможность спросить у него прямо? Конечно, Дилони станет всё отрицать, но… Я посмотрела вверх, размышляя о том, что меня видят камеры, а значит, текст, который я могу набрать, а потом сразу стереть, Дилони способен заметить. Спросить его? Нат оторвёт мне руки, если узнает, что я выдала наше единственное преимущество. Кроме МакКинли, конечно, и того, что мы знаем об Андерсенах. Целых три преимущества. Я вздохнула. Если Дю Пона заставили стать сообщником, значит, Дилони мог его убрать. Сообщник наверняка знает про него больше других, то есть, он слабое звено. Дилони убивал людей и за меньшие знания о нём, а этого типа не тронул. Либо пособник не Дю Пон, либо Дилони не хочет его убивать. Не хочет, потому что банкир помогал ему по доброй воле. Лучше бы его заставили это сделать… Спрятав коммуникатор в карман безрукавки, я сделала пару глотков чая. Помои помойные. Заварка дрянь. На вкус будто полынь. Через силу я проглотила залпом около половины чашки, а остальное выплеснула на землю. Можно считать, что пообедала. Коммуникатор в кармане не давал покоя, потому я снова его достала. Оглянулась — кругом никого. Открыла сообщения и принялась печатать. Ничего криминального, никакой конкретики.

«Понравилось шоу?»

Я отправила сообщение и принялась ждать, но отвечать мне, похоже, никто не собирался. Может, Дилони сдох под завалами аттракциона? Или хотя бы ранен? Как вариант, ему могло надоесть бесполезное общение со мной и больше отвечать он мне не станет… Если это так, то дело плохо. Разводя его на контакт, я могла бы что-нибудь заметить… Понять… Спустя пятнадцать минут стратег по-прежнему не отвечал. Срочные дела? Ещё бы. Ну и пошёл он лесом. Я встала с порога, отряхнулась и, спрятав коммуникатор в карман, пошла обратно в дом. Чтобы понять может Дю Пон быть информатором или нет, следовало лучше изучить его персону. Нат в процессе работы набросал на него досье, но для того, чтобы разобраться, с кем мы имеем дело, этого недостаточно. Зато у меня под боком болталась его однокурсница. Когда я зашла на кухню, Ада, подперев рукой подбородок, по-прежнему смотрела в экран. — Отлипни ненадолго от ящика, если тебе не трудно, — попросила я, но вышло малость ехидно, впрочем, плевать. Я села за стол, а Ада повернулась ко мне с вопросительным лицом. — Вся эта дребень, которую нашёл Нат, ни о чём. — Я махнула рукой на экран, где отсвечивали собранные им файлы. — Расскажи про этого Дю Пона. Какой он? — Вот такой. — Ада грациозно указала ладонью на монитор, не оборачиваясь. — Точь в точь, как тут описано. — И что, никаких детских травм, смертей близких или скандалов? — Ничего. Поверь, Джоанна, каждый хотел бы прожить такую жизнь, как у Кэма Дю Пона. Если бы он был собакой, его бы назвали «Счастливчик». — Ада вздохнула и улыбнулась. — Ему повезло во всём, в чём только могло повезти. Он родился в богатой семье, у него прекрасные родители, есть всё, чего душа пожелает, ему повезло с внешностью, у него много друзей, девушки за ним бегают, он умный, сильный и… У него нет проблем. Как пособник он однозначно хорош, но… зачем ему это? — Может быть, поэтому у Дилони всё и удалось — счастливчик был под боком. — Я достала коммуникатор и одним глазом взглянула на экран. Новых сообщений не было. — Расскажи про банкира подробнее. Ты давно с ним знакома? — С самого детства. Если ты живёшь в Первом округе, то ты не можешь не знать Кэма. Мои родители тоже богаты, потому наши семьи всегда контактировали. С Кэмероном я не дружила, но мы время от времени общались. Он нередко бывал в моём доме, но только потому, что приходил к папе по просьбе своего папы. Мои родители всегда хотели выдать меня за Кэма. — Что? — удивилась я, даже улыбнувшись от услышанного. Паркер и Дю Пон? Какой кошмар, но это логично. Богатеньких все хотят присвоить. — И что им помешало? Ты как настоящая бунтарка сбегала из дому вместе с Дилони? — Что за детский сад? — ощетинилась Паркер. — Мы с Шанталем никогда не творили необдуманные поступки. Родители не особо прислушивались ко мне, зато к отказам Кэма прислушиваться приходилось. — На этом моменте рассказа Ада улыбнулась. — Он был категорически против. Видимо, я недостаточно красивая и богатая для него. — Тебя это задевает? — не сдержалась от ироничного комментария я. — Меня это радует. Кэмерон, конечно, славный, но я понятия не имею о чём с ним говорить дольше получаса… — То ли дело обиженные судьбой травмированные мальчики. — То ли дело упрямые вредные обормоты, — парировала Ада. — Обормоты хотя бы не занимаются серийными убийствами. Ладно, так что с банкиром? Он отказывал тебе, потому что у него кто-то был? — Проще сказать, кто у него не был. — Он ещё и бабник? — Ты не представляешь какой, но его можно понять. Ему доступно столько возможностей, грех их не использовать. Я не знаю, кто был его девушкой, а кто просто подружкой. Для него это примерно одно и то же, но… девушек он не обижал. Не припоминаю, чтобы на него жаловались. Это неудивительно. У него строгие родители, особенно папа. Они не давали ему спуску с самого детства. Кэмерона хорошо воспитали. Он вежливый и учтивый. Достойное лицо банка. — Он там работает? — Уже давно. Отец постоянно брал его с собой на работу, обучал всему. Он даже курсы по финансам проходил. Мои родители тоже с малых лет взваливали на меня многое, но мне это никогда не нравилось. Очень тяжело изображать из себя пример для подражания. Особенно тяжело, когда тебе не хочется делать доклад к завтрашнему занятию, не хочется идти на тренировки и, тем более, работать на практике. Статус обязует тебя ко многому. Кэмерону явно нравится его статус. По крайней мере, он никогда не жаловался на жизнь. И в академии учился, и финансам, и на соревнованиях всегда первый, и в банке работает, и с друзьями отдыхает, и с девушками гуляет, и всегда выглядит бодро и довольно. То ли у него есть машина времени, то ли какой-то допинг. — Может, он и впрямь нарк… — Конечно же, он ничего не употребляет и пьёт травяные настои с витаминами, а его мама ратует за спасение окружающей среды. Смирись, Джоанна, он безнадёжный. — Вот это я понимаю парень подготовился к жизни, — не нашла, что на это ответить я и потёрла лоб. Это даже хуже ситуации с Дилони. С ним ничего не понятно — уйма белых пятен в биографии и загадок вагон с маленькой тележкой. Дю Пон же совсем не загадочный, но из-за этого и зацепиться не за что. Стерильный, как полы в столичных клиниках. — Не подкопаешься… А что-нибудь странное с ним происходило в академии? Может быть, он вёл себя как-то не так или… — Я бы тебе уже рассказала, случись с ним что-то подобное, — Ада вздохнула и склонилась над столом. — Если Кэмерон и пособничал Шанталю, то причина у этого может быть только одна — он думал, что спасает ему жизнь, но от чего? — Дилони мог наплести что угодно, чтобы банкир ему помог. Твой Шанталь работает на Кинберг, не забывай об этом. — Да, но разве не она должна была организовать ему инсценирование? С чего бы профи самим этим заниматься? Нет, здесь что-то не так. Возможно, от неё он и пытался сбежать. Это объясняет то, почему он готовил инсценирование своими силами. Наверное, Шанталь хотел он неё скрыться. — С чего ты взяла, что инсценировки готовит Лана? — Зачем профи это? Кинберг нужны профи, которых на бумаге не существует. Им же самим всё равно. К тому же для подготовки к такому спектаклю нужны деньги и ресурсы. Помощники. Если Кэмерон помогал Шанталю, значит, Лана понятия не имела о том, что он задумал. Кинберг дала бы Шанталю другого помощника. Кого угодно, но не Кэмерона. Кэма он выбрал сам. Ну, конечно! У него есть деньги и связи! Кэмерон мог раздобыть для него всё, что угодно. — Если они связаны, какой шанс вытащить из Дю Пона информацию про Дилони? Он расскажет нам про него добровольно? — А ты хочешь попробовать силой? Попробуй — удивишься. — С чего бы? — Я сказала, что он воспитанный и вежливый, но это не значит, что Кэм не может постоять за себя. Он сотрёт вас в порошок и развеет его по ветру как прах мёртвой бабушки. Если он с Шанталем заодно по доброй воле, то шансов у вас нет, ребята. Хотя возможно, никакого сообщника и нет, или есть, но это не Кэм, а мы все снова занимаемся ерундой. — Ада резко встала из-за стола и выпрямилась. — В этом доме всегда не хватает еды. Ты завтра приготовишь что-нибудь сама или тебе помочь? Я умею делать оладьи. — Тогда плита твоя. — Я махнула рукой, указывая на неё. — Надеюсь, это будет съедобно.

***

На следующий день пока Паркер не особо умело занималась готовкой на кухне, я наведалась к приглядывающему за Линкором Нини. Дверь в комнату была открыта, как я и просила, чтобы на случай какой-нибудь выходки со стороны брата Ланы, мы с Адой могли моментально среагировать, но… Я была уверена, что Линкор не настолько идиот, дабы пилить ветку, на которой сидит. За пределами моего дома его ищут, и стоит ему хотя бы нос высунуть наружу, как свита его любимой сестрёнки тотчас его сцапает, а если они его не заметят, то это наверняка сделают миротворцы. Нини много говорил с Линкором. Тот сотрудничать вроде бы согласился, но, как и раньше, оставался немногословным. Наверное, не очень приятно находиться в окружении тех, кого ты ещё недавно использовал как расходный материал. Кто знает, что могло нам прийти в голову? Вдруг мы возьмёмся мстить, например? — Вижу, вы поладили, — подметила я, глядя то на улыбчивого Нини, который вёл себя так, будто нашёл нового друга, то на угрюмого Линкора, не знавшего куда отвернуться, лишь бы на меня не смотреть. Впрочем, «поладили» это громко сказано, ведь ладил здесь только брат Натаниэля. Линкор же, скорее, просто не сопротивлялся беседе и чувствовал себя комфортнее в компании Нини, нежели в компании любого из остальных жителей этого дома. — Нини, можно тебя на минуту? Стоило мне это сказать, как Линкор тотчас посмотрел на меня. Взгляд не то напуганный, не то встревоженный. — А ты не обольщайся, — предупредила я. — Мы будем стоять здесь и следить за тем, чтобы ты не слинял. Хотя ты ведь ни о чём таком не думаешь, да? Ты же помнишь, что тебя ищут, а значит, ты и дня без укрытия не протянешь? — Линкор снова опустил голову. — То-то же. Сиди смирно и не дёргайся. Выглядел он стабильно плохо, но, по правде говоря, даже вообразить его выглядящим хорошо не получалось. Под глазами тёмные круги, сальные волосы зализаны назад, а на лице выступила скудная щетина, больше похожая на прилипшие к коже комки пыли. Нини быстро вылетел в коридор, жадно глядя на меня в ожидании того, что же я хотела ему сказать. — Как обстоят дела? — почти шёпотом спросила я. Как же кстати пришёлся кухонный грохот Ады, думающей, что она сумеет совладать с оладьями. — Ты обдумал то, о чём мы говорили? — Да, у меня есть идея, и я даже договорился с Рэми насчёт того, чтобы попробовать мой метод. — Ты можешь провернуть это сейчас? — Прямо сейчас? — удивился Нини и стрельнул глазами в Линкора, слегка приоткрыв рот. — Я… не знаю. Так скоро? — Нужно попытаться, пока Нат не вернулся. Ты же знаешь, что он не даст нам это попробовать. — Он упрямый как козёл горный. Мне нравится, что у нас с тобой есть секретный план. Он ещё спасибо потом скажет! — Надеюсь, — вздохнула я. — Ну так что? Мы можем попробовать? Нини задумчиво посмотрел на Линкора, который с опущенной головой заторможенно царапал боковину дивана, явно нас не слыша. — Да. Почему бы и нет. — Игриво улыбнулся Лафлауэр. Возможность показать новый по масштабам фокус Нини определённо радовала. — Но мне нужно рассказать тебе, что я хочу сделать. Вдруг идея тебе не понравится, и я всё испорчу… — Ладно, только этот тип ничего слышать не должен. Эй, Паркер! Оставь оладьи и иди сюда. Нужно пару минут посидеть с Линкором. — Да ты что? — заявила она, пройдя мимо нас с Нини в комнату. — Тебе повезло. Я ещё не включала плиту. А что такое секретное вы тут обсуждаете? — Ты права, Паркер, это секретное, а потому тебе никто ничего не скажет, — отрапортовала я. — Идём, Нини. — Я первый в очереди на оладьи! — выпалил он, выходя из коридора на кухню. Я шла следом за ним, потому сама прикрыла дверь, а затем села за стол. Паркер работала на удивление аккуратно, видимо, оттого и слишком медленно. — Рассказывай, — потребовала я. — Это долго делается? Есть шанс, что мы вытащим из него всё, что нужно? Нини замялся и почесал затылок, неловко улыбаясь. — Я очень хочу, чтобы всё получилось, но я не гипнолог и не гипнотерапевт, Джоанна, — уклончиво сказал он, вытащил из стоящей на столе банки курагу, подбросил её вверх, затем поймал и снова подбросил. Кажется, это помогало ему лучше сосредоточиться, зато меня с толку сбивало. — То есть, я, конечно, могу что-то из него вытащить, но… могу и не вытащить. В Тринадцатом у меня были разные друзья, гипнотерапевты в том числе. У них я и подсмотрел эти штуки. Мне давали литературу по теме, интересную, кстати, но я не собирался быть гипнологом. Я просто подумал, что с помощью гипноза можно научиться делать всякие фокусы. В Тринадцатом люди грустные, а фокусы их веселили. Ты бы видела, как они смотрели! — Нини… — Я понял, хорошо. В общем, гипноз работает не совсем так, как ты думаешь. Рэми ничего не расскажет, если сам того не захочет. Психика человека умеет защищаться от стороннего влияния, она умеет различать взломщика и ни за что не поддастся ему. Ты можешь… внести изменения, улучшить человека при помощи гипноза, но ты не можешь переделать его. Если человек не способен на убийство, гипноз его не заставит кого-то убить. То есть… если Рэми не хочет нам что-то говорить, мы не вытащим из него эту информацию, но я думаю, он хотел бы рассказать, просто не может. Наверное, сестра поставила ему какие-то необычные барьеры, которые даже его собственная психика сломать не в состоянии. — Какие, например? — Не знаю. Попробуем посмотреть, но я думаю, что это что-то серьёзное. В Капитолии хватает гипнологов. Сестра Рэми не отпустила бы его, зная, что кто-то из них попытается залезть в его голову, потому я не гарантирую, что у нас хоть что-то получится. — Мы должны попробовать. Линкор нам нужен. Он не только может свидетельствовать против сестры и Дилони, но ещё и рассказать зачем Лана заказала Ната, что с ним должен сделать Дилони, и какую награду ему пообещали. — Мы попробуем. Я даже сочинил концепт! — похвастался Нини, отыскал чистый лист бумаги с карандашом и принялся активно что-то на нём рисовать, то и дело жуя и закусывая губы. — Я заставлю Рэми думать, что он находится в лабиринте, из которого ему нужно найти выход. Лабиринт — это его подсознание, а оно помнит всё, значит, где-то там есть то, что мы ищем. — Выход из лабиринта — это наша информация? — Точно. — Он сам найдёт то, что нам нужно! — обрадовалась я. — Именно. Никто не ориентируется в памяти Рэми лучше, чем он сам. Он будет искать выход по своему желанию, а значит, его психика не станет сопротивляться этим поискам. В гипнозе самое важное это согласие того, кто будет погружаться в себя. Если человек не хочет, ничего не получится, но Рэми хочет. — План как будто бы гениальный! — не сдержала улыбку я и приподнялась над столом, глядя на кривоватый рисунок Нини. — А гипноз на Линкоре вообще сработает? Его сестра могла как-нибудь… — Работает. Я уже провёл несколько коротких тестов на гипнабельность. На самом деле гипнозу не поддаётся очень мало людей. Умных и людей с развитым воображением особенно легко загипнотизировать. — Оказывается, есть плюсы быть тупицей, — хмыкнула я и повернула рисунок к себе. — Да. Братец Нат просто идеальная жертва для гипноза, — ухмыльнулся Нини, глядя на меня. Рисовал Нини так себе, а лабиринты, похоже, ему особенно не удавались. — Думаешь, такой лабиринт отражает его подсознание? — Скептически глядя на бумагу, я повернула рисунок лицом к Нини. Тот пропыхтел и вырвал листок у меня из рук, улыбаясь. — В его голове будет не этот лабиринт, ты что, Джоанна. Его разум сам нарисует лабиринт в соответствии со сложностью барьеров, которые ему поставили. Мне кажется, у него в голове нарисуется лабиринт-монстр размером с целый город… — мечтательно проговорил Нини. Я опустила бумагу на стол и придвинула её к нему. — Давай сейчас попробуем, — серьёзным тоном сказала я. — Тебе нужно что-нибудь принести? — Нет, не надо, — озорным голосом сказал младший брат Ната, предвкушая, наверное, самый большой и сложный фокус в своей жизни. Глаза его горели, ведь Нини не терпелось взяться за дело, но в то же время он выглядел не так уверено, как обычно. — Всё, что нужно, у меня уже есть. Единственное, что может понадобиться — тишина. — Тогда начинаем.

***

— Может, дождёмся хотя бы Ната? — Паркер, как и всегда, только мешалась под ногами, настороженно наблюдая за тем, как я закрыла фанерой окно, вынесла из комнаты часы, чтобы те не отвлекали Линкора своим тиканьем, а после — закрыла дверь. — Ребята, у нас тут человек с заблокированной памятью, а вы собираетесь без Натаниэля вламываться в его голову? Действительно, что может пойти не так? — Ты хотела готовить оладьи, Паркер, — напомнила ей я и подалась быстро отряхивать диван, около которого молчаливо стоял Рэми. — Из-за этого ничтожества и его сестры меня объявили террористкой, и теперь мне приходится жить у вас, пока как мой жених убивает людей. Оладьи подождут. Я не хочу, чтобы вы по глупости своей уничтожили мой шанс оправдаться в глазах общественности. — Отлично, тогда просто не мешай. — Если что-то пойдёт не так, я сразу всё прекращу, — пообещал Нини. — Ну, и… не думаю, что мы можем сделать хуже. До нас уже постарались. — В тебе я не сомневаюсь, малыш Лафлауэр, просто в одиночку заниматься такими вещами небезопасно, — заметно смягчилась Ада, заговорив с Нини. — Ты не против, если я буду присутствовать? — Вообще-то, девочки, вы будете мешать, но… станьте подальше. — Нини поспешно указал рукой на дверь, а потом обернулся к Линкору. — Садись. Не бойся, это будет совсем не больно. Несмотря на то, что Нини и выглядел и являлся не самым опасным человеком, Линкор заметно нервничал, переживал и побаивался. На нас с Адой он, к счастью, не смотрел, стараясь вообще не отвлекаться от рассматривания пола. Если Нини удастся покопаться в его голове, то мы можем услышать немало ужасных вещей, с которыми Линкор тоже напрямую связан. Он несмело сел на диван и опустил подрагивающие руки на колени. По идее Рэми должен был успокаиваться, но пока что становился только более дёрганым. — Думаешь, получится? — не глядя на меня, спросила Ада, стоя рядом. — Надеюсь, — шепнула я, наблюдая за тем, как Нини усаживал Линкора на диван, то и дело задаривая его напутствиями в духе «переживать не о чем» и «всё будет замечательно». Да уж, особенно замечательно, если Линкор раскается в своих преступлениях. Когда тот, наконец, сидел как нужно, и ничто вокруг его не отвлекало, хотя, его вечно безынтересное лицо намекало на то, что Линкора ничто привлечь в принципе не способно, Нини опустился напротив него на корточки. — Я знаю, что тебе страшно, но ты не должен бояться меня или того, что мы сделаем. Нини почти шептал, тем не менее, его слова всё равно были различимы. Сейчас ему нужно наладить контакт с Линкором. Точнее, у них уже неплохо налажены контакты, ведь Нини буквально идеальный кандидат для того, чтобы втереться в доверие к брату Ланы! Я, Нат и Ада были жертвами проделок Линкора и его родственницы, а Нини прямиком от их действий не пострадал. Он ещё ребёнок, ещё не успел испачкать свою репутацию, и вообще с ним легко говорить. Ему доверяешь на подсознательном уровне, ведь разве способен такой мальчуган сделать что-то плохое? Вот в чём суть его фокусов — люди сами позволяют себя обманывать. — Помнишь, что я тебе говорил? — спросил Нини, на что Линкор кивнул. — Ты в безопасном месте, где никому тебя не найти. Постарайся расслабиться и успокоиться. — Когда Рэми вздохнул и немного расслабил плечи, Нини выставил перед ним одну ладонь так, чтобы она располагалась выше уровня глаз Линкора и довольно близко к лицу. — Рэми, смотри в центр моей ладони, ни на что не отвлекайся и ни о чём не думай. Просто смотри на мою ладонь. Линкор покорно делал то, что ему говорили — смотрел, но пока никаких признаков того, что он уже оказался под гипнозом, я не заметила. Прошло пару минут, а Линкор по-прежнему просто смотрел на ладонь Нини. — Ты чувствуешь тепло руки? — спросил тот. Линкор подтвердил, продолжая смотреть, но… довольно быстро он начал уставать. Если в первые пару минут он смотрел внимательно, боясь моргнуть, то уже за вторые пару минут его глаза устали и даже отсюда я видела, что Линкору хочется их закрыть. — Рэми, через несколько минут ты погрузишься в сон, и будешь слышать только мой голос. Ты в безопасности, ты расслаблен и чувствуешь, как тяжелеют твои веки. Тебе трудно сопротивляться сну. Ты устал, потому желание спать всё сильнее и сопротивляться ему ты уже не можешь. Сейчас я досчитаю до десяти, и ты заснёшь. — Как же жутко это выглядит, — шепнула мне на ухо Ада. Выглядело действительно жутко, хотя поначалу мне казалось, что это будет смешно, но нет. Нини говорил очень успокаивающе, как будто убаюкивал. Наверное, колыбельные работают по такому же принципу… — Один, — проговорил Нини, не сводя глаз с Рэми. — Сонливость нарастает, и ты чувствуешь, как расслаблено твоё тело. Младший Лафлауэр говорил предельно чётко и уверенно, чтобы Линкор точно его хорошо слышал и понимал. Если Нини удавались фокусы, обманывающие зрение и человеческое восприятие, то есть шанс, что и сейчас у него что-то да получится. По крайней мере, Линкор уже глядел на него так, будто процесс внушения начался. — Два. Ты заснёшь, но мой голос будешь слышать отчётливо. Три. Тебе тяжело сопротивляться сну. Четыре. Ты расслабляешься и чувствуешь, что засыпаешь. С каждым словом Нини мне становилось всё более жутко. Тишина давила на уши, а из-за закрытого окна и двери в комнате быстро стало душно. Линкор менялся на глазах. Его нервно дёргающиеся пальцы постепенно расслаблялись, напряжение в мышцах ослабевало, плотно сжатые губы приоткрывались, а лицо и вовсе будто… разгладилось. Его взгляд затуманился, веки наполовину прикрыли глаза, а дёрганое шумное дыхание выровнилось. Невооружённым взглядом было видно, как сложно Линкору смотреть на ладонь Нини и заставлять себя не спать. — Пять. Твои мышцы расслаблены. Тебя больше ничего не беспокоит. Шесть. Ты засыпаешь. Медленно. Незаметно засыпаешь, — мягким, убаюкивающим тоном продолжал Нини, отчего даже я почувствовала слабость в ногах и желание зевнуть. — Семь. Сонливость полностью тобой завладела. Восемь. Ты больше не можешь сопротивляться сну. Девять. Ты засыпаешь. Тебе хорошо. Десять. Ты спишь. В ожидании чего-то этакого я замерла. Голова Линкора опустилась, но он продолжал неподвижно сидеть. Ничего не говорил, голову не поднимал. Он живой вообще? Не зная, можно так делать или нет, я на цыпочках подкралась к нему и наклонилась, пытаясь заглянуть в лицо. Глаза Рэми были закрыты. Я щелкнула пальцами перед его лицом, но тот никак не отреагировал, потому я решила аккуратно тронуть его пальцем — тоже ноль реакции. — Чёрт подери… — вырвалось у меня, за что мне в плечо тотчас прилетел слабый пинок. Обернувшись, я увидела за спиной серьёзную Аду, которая строго прижала палец к губам. — Он вас не услышит, — тихо-тихо прошептал Нини и лучезарно улыбнулся, не без триумфа глядя на нас обеих. — Получилось… — сам себе восторженно удивился он и хмыкнул, глядя на Линкора. — Получилось, — вторил ему Линкор, отчего все трое мы одновременно дёрнулись. Он продолжал сидеть с опущенной головой и заговорил только потому, что услышал голос Нини… Чудеса да и только. Поняв, что Линкор его услышал, Нини на корточках подполз к нему ближе и любопытно изучающе заглянул в лицо. Почти торжественно прокашлявшись, младший Лафлауэр взял слово. — Ты стоишь в самом центре огромного лабиринта. Раньше ты его не видел, но он кажется тебе знакомым. — Знакомым… — снова повторил Линкор, еле шевеля губами. — Лабиринт огромный и даже… страшный, поэтому тебе хочется найти выход, чтобы побыстрее оттуда убраться. Лабиринт холодный и очень запутанный. Он находится так далеко от твоего дома, что ты понимаешь — никто тебя не найдёт. Нужно спасаться самому. — У меня не получится. Здесь очень страшно. — Ты сможешь ведь ты видел лабиринты раньше и знаешь, что нужно делать, чтобы из них выйти. — Точно… Я знаю… — Говори мне обо всём, что видишь, и просто иди дальше. — Кто ты такой? — внезапно задал очевидный вопрос Рэми. Нини заметно напрягся, переживая, что иллюзия могла начать разрушаться, а психика Линкора — сопротивляться, но ответил ему так же спокойно и собранно, как отвечал и до этого. — Я — друг, и я помогу тебе выбраться отсюда. Слушай меня внимательно и иди на голос. — Где я? — глухо спросил Линкор. Он всё так же еле шевелил губами, сидя при этом абсолютно неподвижно. — В лабиринте посреди огромной холодной пустыни. Я не могу прийти за тобой и не могу вытащить тебя оттуда, но могу направлять. — Кто меня здесь запер? Ты? — В голосе Рэми так и сквозило испугом. — Нет, не я. Я тоже ищу выход, но мне не найти его без ключа, а у тебя ключ есть, — на ходу фантазировал Нини. — У меня ничего нет, — беспомощно выдал Линкор, чуть ли не скатившись в панику. Пальцы его задёргались, дыхание задрожало, а жилка на шее выпятилась. — Есть, — поспешил успокоить Линкора Нини. — У тебя кое-что отняли, помнишь? — Ничего я не помню, — нервничал Рэми. — Отняли кое-что важное. Это и есть ключ к свободе. Ты сможешь выбраться из лабиринта, если найдёшь это здесь. — Да не знаю я, что у меня отняли! Я ничего не помню, как ты не поймёшь. Я не могу найти то, что не помню. — Просто иди туда, куда тебя тянет сильнее. Лабиринт — замкнутое пространство, у которого есть границы. Даже если тебе придётся обойти его целиком, рано или поздно ты найдёшь ключ и выберешься. Мы оба выберемся. — А где ты сам? — На другом конце. Я смогу выбраться, если ты меня найдёшь, а ты сможешь выбраться, когда окажешься рядом со мной, — сказал Нини, вздохнул и выпрямился. — Ключ — это воспоминания? — догадалась Ада, шёпотом спросив у меня. — Да, а лабиринт — его память. Нини поместил его в собственную память, и теперь Линкор будет искать там данные о своей чокнутой сестрёнке. — Я скрестила руки на груди, выжидающе наблюдая. — Если он ничего не сможет найти, то застрянет в лабиринте? — Слегка поморщила нос Ада, видимо, не находя привлекательной возможность застрять у себя в голове. Я в её голове тоже не хотела бы застрять. — Я его вытащу. — Нини подошёл к нам и прошептал Паркер ответ. — Линкор просто проснётся. — Память — огромное хранилище. Как он отыщет именно то, что нам нужно? — не унималась любопытная Паркер, серьёзно поглядывая то на Нини, то на Линкора. Я вздохнула и закатила глаза, плохо перенося её занудство. — Ну, — замялся младший Лафлауэр, неловко улыбаясь. — Чтобы удержать человека под гипнозом, нужна эмоция. Я сказал ему, чтобы он искал то, что у него забрали, а забрали у него что? Те знания, которые заблокировала его сестра. Это и есть украденное. Подсознательно Рэми это знает, потому будет искать дорогу именно к этой информации. Она нужна не только нам, но и ему тоже. Наверняка всё это время он и сам пытался пробраться к воспоминаниям. На лбу Нини выступил пот не то от напряжения, не то от духоты, но в целом он выглядел приятно озадаченным. Происходящее явно ему нравилось. — И долго он так просидит? Когда нам ждать эффект? — уточнила Ада, хмуро глядя на то, как Линкор неподвижно торчал на диване. — Всё это выглядит пугающе. В него будто бесы вселились. — Я привык к фокусам попроще, потому понятия не имею, когда ждать эффект, — хихикнул Нини и, вытерев лоб от пота, поспешил обратно к Линкору. — Моя сестра могла забрать ключ? — несмело спросил тот, отчего Нини даже приоткрыл рот и тотчас обернулся к нам с Адой. Паркер быстро покрутила руками, давая Нини понять, чтобы тот продолжал, ведь Рэми ухватился за ту-самую-мысль. — Мне жаль, но я не знаю, зато ты точно знаешь. Просто пока не помнишь. — Моя сестра… — растягивая слова, продолжал Рэми. Его руки снова дрогнули, а ноги стали нервно постукивать по полу. — Почему я не могу перестать о ней думать? Это она украла ключ… Точно она. — Зачем ей это? — Нини делал вид, что ничего не знает. — Она ведь твоя сестра. Разве она может что-то у тебя украсть? Она делала так раньше? — Да, — не раздумывая, ответил Линкор. Голос его на глазах сделался неровным и взволнованным. — И этот лабиринт точно её рук дело. Вот почему он кажется мне знакомым. Она заперла меня здесь и украла ключ. — Ты знаешь, почему она могла так поступить? — продолжал давить Нини, не сводя глаз с Линкора. Рэми издал какой-то неестественный для себя смешок, с каждой минутой выглядя всё более жутко. В него действительно как будто что-то вселилось. — Не хочет, чтобы я рассказал. Эти слова прозвучали хлёстко, как удар кнутом по голой спине. Такой холодный и отрешённый тон из его уст раньше я не слышала. Это ведь Рэми Линкор — забитый, затюканный тюфяк, который вечно что-то мямлит себе под нос. Он не способен на резкость. По крайней мере, в жизни. На что он способен в своей голове, чёрт его знает. И всё же, если Рэми действительно злится на Лану, это очень сильно пойдёт нам на пользу. Я подошла к Нини ближе, склонившись над его плечом, чтобы заглянуть в лицо Линкору, хотя никакой нужды в этом и не было. — Что рассказал? — уточнил Нини. На какое-то время повисла тишина. Линкор не отвечал, но мы втроём напряжённо ожидали его реакцию. — Рэми, что ты не должен рассказывать? — Я не должен рассказывать о том, чем мы занимались. Много страшных вещей… Незаконных… — Спроси его, чем конкретно они занимались, — шепнула Нини на ухо я. — Рэми, чем именно вы занимались? Снова повисла тишина. Секунды тянулись как минуты, минуты как часы, а Линкор всё не отвечал. Хмурился, маялся, пыхтел, беспокойно ёрзал на месте, а затем начал говорить о каких-то… монстрах, да с такой тревогой, будто те были реальнее некуда. — Ты же не помещал в его лабиринт чудовищ? — озадачено спросила Нини я. — Откуда они там? — Наверное, это и есть барьеры. Ты же слышала его — падальщики охраняют проход. — И что будет, если попытаться их обойти или напасть на них? — Я не знаю, Джоанна, я никогда ничего такого не делал. — Немного вымученно, даже виновато, улыбнулся Нини. — Может, ему не стоит идти дальше? Кто знает, что это за падальщики, и что они могут. Вдруг они умеют стирать память? — А это возможно? Нини красноречиво на меня посмотрел и широко улыбнулся. — Хорошо, я поняла. Если мы не попробуем идти дальше, то и не узнаем, что это за барьеры… Нужно рискнуть. Скажи ему, чтобы он попробовал пройти. — Я махнула рукой на Линкора, настойчиво глядя на Нини. Младший Лафлауэр озадачено потёр нос, затем подбородок и лишь потом не очень охотно согласился, на корточках подсев к Рэми ближе. — Попробуй обойти одного из них, — предложил ему Нини, тотчас столкнувшись с категорическим отказом. — Я не буду, — запротестовал Линкор. — Не могу. Они сделают со мной что-то страшное. — Рэми, ты не должен бояться этих существ. Если бы они хотели напасть, то уже сделали бы это. Попытайся пробраться дальше, иначе застрянешь в лабиринте навсегда. После этих слов Линкор запыхтел, поёжился и стал то сжимать кулаки, то разжимать, как будто это помогало ему набраться смелости. Он так напрягся, что на его лбу даже выступил пот, а ладони стали скользкими от влаги. — Рэми, что ты видишь? — спросил Нини, подталкивая Линкора к ответу, вот только толчок почему-то не сработал. — Рэми, ты слышишь меня? У тебя всё хорошо? Линкор продолжал напрягаться так, словно тащил на себе тяжёлые камни. Лицо его поморщилось, губы плотно стиснулись, а костяшки пальцев побелели от того, как сильно Линкор сжал ладони в кулаки. — Не получается? Он не может пробраться, — высказала вслух я то, что было на уме у всех. — Наверное, падальщики это и есть барьер Кинберг. Эти твари оккупировали его собственную голову. — Рэми, ты слышишь меня? Отзовись. — В голосе Нини мелькнул проблеск тревоги. Линкор продолжал пыхтеть, сидя с опущенной головой, и отвечать на вопросы Нини не собирался. — Выводи его из гипноза, — заявила Ада. — Быстрее, малыш! Кто знает, что эти воображаемые монстры с ним делают. — Но мы ничего не узнали, — запротестовала я. — Нужно хотя бы понять, что это за монстры и как их расшифровывать в реальности. — Посмотри на него. Он же застрял! Вы ничего от него не добьётесь. В следующий раз попробуете снова. — В следующий раз он будет вести себя так же, как и сейчас, Паркер. Нужно узнать хоть что-то, чтобы в дальнейшем использовать это против барьерных чудовищ. — Джоанна! — испуганно выкрикнул Нини, оттолкнулся назад и упал на пол. Мы с Адой одновременно обернулись к Линкору и машинально отдёрнулись. Ещё минуту назад Линкор сидел неподвижно и смирно, а теперь откинулся на спинку дивана и стал брыкаться так, словно кто-то невидимый его душил. — У него что, эпилепсия какая-нибудь? — растерянно выпалила я. — Эпилептикам нельзя ходить в гипноз, поэтому я спрашивал Рэми об этом. Он сказал, что ничем таким не болеет. — Да? А выглядит так, будто очень даже болеет. — Нужно его разбудить сейчас же! — твёрдо заявила Ада, ткнув в Рэми пальцем. — Малыш Лафлауэр, скорее! Нини с опаской подошёл к Линкору на безопасное расстояние, щёлкнул пальцами и громко сказал всего одно слово. — Проснись! — отчётливо выдал Нини, но… ничего не произошло. Он щёлкал снова и снова, однако ничего не менялось. Энтузиазм сполз с лица мелкого Лафлауэра, а кожа его покрылась белыми пятнами. Что-то конкретно пошло не по плану. Линкор продолжал брыкаться так, будто в него вселился десяток демонов одновременно. Пальцы на его руках свело судорогой, руки и ноги выкручивались, словно кто-то норовил их сломать, а со рта пошла пена, которой он и захлёбывался. — Вытаскивай его оттуда, Нини, скорее! — крикнула я, понимая, что Нини делал всё, что мог, вот только это ни черта не действовало. Нат меня прибьёт. — Проснись! Проснись же! Рэми, ты слышишь меня? Рэми, ты здесь? — Нини щёлкал раз за разом, а когда понял, что это не имеет смысла, взялся трепать Линкора за плечи. Паркер, видимо, не вынесла наблюдений за этим зрелищем, потому смылась, оставив меня и Нини наедине с обезумевшим Линкором. — Если ничего не сделать, он может задохнуться, — растерялся младший брат Ната. — Я что-то сделал не так. Что же… что же я сделал не так? — Ты здесь не при чём. Это всё барьер, — поспешила успокоить Нини я, на пару с ним пытаясь усмирить Линкора, что было более чем бесполезно. Тот почувствовал, что здесь его кто-то держал, потому принялся отмахиваться от нас, разбрасываясь конечностями во все стороны. — Отойдите от него. Быстро! — в приказном тоне крикнула Ада. Мы с Нини синхронно отпрянули от Линкора до того, как, Паркер плеснула в него полное ведро холодной воды. Вода врезалась в дёргающееся тело, расплескалась по полу, дивану и даже стенам. Железное ведро грохнулось на пол, а сама Паркер тяжело дышала, внимательно глядя на распластавшегося Рэми. Он прекратил ломаться, а пена из его рта больше не шла. Наступило затишье. Я подалась к нему навстречу, чтобы пощупать пульс на запястье, как вдруг Линкор встрепенулся и открыл глаза. В них стояли слёзы, а сами глазные яблоки порядком покраснели. И что это была за хрень? Я судорожно сглотнула, понимая, что Рэми таки очнулся. Линкор пришёл в себя, и он жив. Это главное. — Никто из нас Нату ничего не расскажет, ясно? — сухо спросила я, хотя по факту это был совсем не вопрос. — Как ты себя чувствуешь? — напуганный тем, что на его глазах чуть не погиб человек, пусть и такой как Линкор, Нини тут же взялся с ним говорить и предлагать помощь. Чёртов Дилони. Чтоб ему пусто было. Хотел моими руками Линкора прикончить? Я незаметно вытащила из кармана коммуникатор. Сообщений по-прежнему не было, поэтому я поспешила набрать ещё одно, которое он тоже, естественно, не прочитает.

«Я сделала то, что ты хотел. Он чуть не умер. Ты доволен, или мне продолжать пока Линкор не сдохнет окончательно?»

Сообщение отправилось, а я затолкала коммуникатор в карман. Стоило мне его спрятать, как коммуникатор тут же зажужжал. Паркер увлечённо вилась около Линкора, Нини тоже уделял всё своё внимание ему, поэтому прочитать сообщение возможность появилась.

«Какая ты неосторожная. Пусть мистер Линкор пока отдыхает»

И всё? Как, блин, содержательно.

«Минуту назад у него случился припадок»

Я отправила сообщение и принялась ждать ответ, глядя на экран, но Дилони снова не спешил отвечать. Чем он там вообще занимается? Сам принудил меня морочиться с Линкором и при этом даже отвечать на сообщения не хочет! Психанув, я спрятала коммуникатор обратно в карман, к счастью, вовремя, потому что в этот момент и Паркер, и Нини обернулись. Линкор развалился на диване, пытаясь отдышаться, Нинерио опечалено глядел на едва не откинувшего коньки Рэми, а Паркер, морща нос, повернулась ко мне. Я была уверена, что сейчас она возьмётся умничать и скажет что-то вроде… «я же говорила». — Ну, и кто тут будет убирать эти слюни?

***

Пока Ада занималась готовкой оладий на кухне, полы и диван пришлось чистить мне. Конечно, Нини тут же вызвался мне помогать, но гипноз был моей идеей, на которой я настаивала, потому и прибирать следовало мне. Всё по-честному. Хотя всё же нет, ведь по-честному убирать следовало и распрекрасному Дилони тоже. Стоило мне представить себе, как этот напыщенный индюк ползает по полу в моём доме с тряпкой в зубах, как уборка тут же стала увлекательнее. Закончив с мытьём, я отправилась в душ. От Ната вестей не было. Неужели что-то опять пошло не так? Вдруг он уже встрял в неприятности? Или не может найти МакКинли? Я отбросила все дурные мысли в сторону — это же Нат, ничего с ним не случится. К тому же Дилони сейчас убивать его не станет, а значит, Лафлауэр может творить любую фигню совершенно безнаказанно. Красота! За день вода в бочонке здорово прогрелась солнцем, потому мне повезло принять даже чересчур тёплый душ. Когда я вышла из кабинки, солнце постепенно садилось, из-за чего трава и деревья покрылись предзакатными лучами, такими тёплыми и умиротворяющими, что, в купе с приятным душем, те разморили меня раньше времени. Я встряхнула головой, дабы мокрые волосы распались на более менее равномерные пряди, а затем стала прижимать к ним полотенце, хорошо собирающее влагу. Пол под ногами скрипел, по порогу ползли крохотные муравьи, а неподалёку всё никак не мог угомониться заунывный вой пилорамы. За исключением этого на улице сделалось так спокойно, будто уже наступила ночь, и все спрятались по домам. Ни души, ни человечка. Так гораздо лучше, чем когда около твоего дома караулят вездесущие журналисты. Я зашла в коридор и уже по привычке заперла за собой дверь. Когда у тебя живут разыскиваемые преступники, по-другому нельзя. Первым делом я решила заглянуть к Линкору, чтобы удостовериться, что с ним ничего не случилось. Всё-таки его охраняла Паркер, а она умела довести до белого каления кого угодно… Встряхнув волосами, я спокойно приоткрыла дверь, заглянула внутрь и меня тут же будто током прошибло. Я резко дёрнулась и машинально попятилась назад, а затем замерла, словно врезалась спиной в бетонный столб, ну, или сама стала бетонным столбом, потому что и руки и ноги парализовало, а речь отняло. Прямо передо мной в противоположном конце комнаты, около дивана, на котором спал Рэми Линкор, темнело здоровенное чёрное почти не шевелящееся пятно. Живое. Черноволосое. Черноглазое. В расстёгнутом лёгком чёрном плаще. Несколько секунд, а может, и минут я просто смотрела на него с приоткрытым ртом. Мозг отказывался соображать, речь отказывалась включаться. Хотелось броситься на этого подонка, чтобы отвинтить ему голову, пока он настолько близко, и в то же время сбежать отсюда, до того, как он поймёт, что я его вижу, и снова привяжет к стулу. Вместо того чтобы что-то сделать, я просто стояла и беспомощно глазела на Дилони. В моём доме. В Седьмом округе. Тот стоял как всегда расфуфыренный, словно припёрся на праздник, а не вломился в чужое жильё на отшибе Панема. Волосы, уложенные несколькими аккуратными волнами, с одной стороны спадали на лицо, скрывая добрую его половину, а с другой были заправлены за ухо, вверху которого болталась небольшая тонкая золотая цепочка. Если сорвать с него всё золото и продать, можно год питаться на широкую ногу. — Так настойчиво кем-то любоваться неприлично, мисс Мейсон. — Внезапно нарушил молчание Дилони. — Знайте меру. Конкретно на меня он не смотрел, уделяя всё внимание Линкору, но я буквально чувствовала его колющий взгляд на себе. В какой-то момент Дилони действительно глянул на меня, отчего к горлу подкатил ком. Опасность в его глазах поблёскивала, как тлеющие угли. Сколько народу перебил этот человек? Чего ему стоило грохнуть и Линкора, и меня прямо сейчас? Тем более после того, что Натаниэль сотворил с его аттракционом. Я отвернулась в сторону, чтобы смотреть куда угодно, лишь бы не на него. — Отворачиваешься? — скептически продолжал издеваться Дилони. — Поздно, милая, ты поймана на месте преступления. — Да как ты смеешь! Какого чёрта ты здесь забыл? Это мой дом! — с отвращением выпалила я, даже не в состоянии подобрать слова от увиденной наглости. — Что за хренов цирк тут происходит? Отойди от Линкора сейчас же. Не смей его трогать. Дилони, не отрывая от меня взгляда, демонстративно похлопал Линкора ладонью по лицу. — Потрогал. Дальше что? — безразлично спросил он. — Миротворцев вызовешь? В суд подашь? Мои руки подрагивали, ноги тоже. Не то от внезапности, не то от волнения. Время тошнотворно загустело, собираясь, видимо, застыть окончательно, а воздух звенел как перед грозой. Я осторожно покосилась по сторонам, надеясь, что под рукой внезапно найдётся что-то острое или тяжёлое, чем можно огреть Дилони, но, чёрт, как назло рядом не оказалось ничего хоть сколько-нибудь травматического. — Напрасные попытки, дорогуша, — льющимся, слегка скучающим голосом неспешно проворковал Шанталь Дилони. — В этом, с позволения сказать, доме пусто, как в вашем кармане и головах большинства людей. Кочерга — не оружие, да и та, если что, в соседней комнате. Я убью вас быстрее, чем вы решите за ней сходить, так что… не глупите. Вы же не из семьи Лафлауэр. Я истуканом стояла в проходе, нервно щупая пальцами стену за своей спиной и понятия не имея, что делать. Какого хрена этот урод околачивался в моём доме? Когда он успел сюда заявиться? Зачем? Почему от Ады и Нини ничего не слышно? Что Дилони делал с Линкором, и что с ним самим делать мне? Будь Нат здесь, он бы уже сцепился с этим типом, но… Ната здесь нет, и бросаться на Дилони с кулаками нет смысла. Он — наёмный убийца, он учился этому, потому у меня нет против него ни единого шанса. К тому же, если бы он хотел меня убить, то уже сделал бы это, значит, дело в чём-то другом… — Что ты сделал с Нини и Паркер? — натянуто спросила я, аккуратно переступив через порог комнаты. Это же мой дом, в конце концов. — Если с их голов упал хоть один волосок… — То что? — неожиданно резко переспросил Дилони и поднял голову, внимательно глядя на меня. От одного его взгляда становилось не по себе. Такой холодный и отталкивающий. Слишком чёрный, будто не от мира сего. Загробный взгляд. Чёртов зомби. Я сглотнула и поджала губы, так и не придумав толковый ответ. Как же глупо ему угрожать… — То-то же. — Шанталь снова опустил голову, продолжив пафосно нависать над Линкором, щупая его шею и руки. — Если хочешь кому-то угрожать, будь готова к решительным действиям. Не люблю пустую болтовню. Мисс Паркер и Лафлауэр-младший бороздят просторы цветных снов, если тебе любопытно знать. — Чем же я такая особенная, что не сплю? — Ты была в душе, — наиграно простодушно сказал Дилони и склонил голову набок, аккуратно заглядывая Линкору в лицо. — Не имею привычки подглядывать за дамами. Подобным занимаются индивиды с низким уровнем интеллекта. — Зато пичкать жучки в их дома у тебя привычка есть и интеллекта тоже хватает. Я сделала ещё пару несмелых шагов ему навстречу, продолжая держать относительно безопасную дистанцию. Мало ли что взбредёт в голову этому ненормальному. Хотя, надо признать, вёл он себя спокойно, будто действительно был в гостях или вроде того. Зато я из-за этого ощущала себя чужаком в своей же дыре. — В душе я жучки не устанавливал, не оскверняй мою репутацию, пожалуйста. На дворе духота, а этот женишок Паркер опять припёрся в плаще. Судя по виду, совсем новеньком, и явно дорогущем, но не в том, в котором слонялся в прошлый раз. Этот тоже был коротким, еле достающим до колен, с короткими до локтей рукавами, но, в отличие от прошлого, у этого на рукавах блестели золотые запонки с цепочками. Такими же была украшена и рубаха, тоже, естественно, чёрная. На руке виднелись часы — те самые, при помощи которых Нат в итоге взломал аттракцион. Видимо, эти связывали Дилони с уже новой системой… — Приглядела себе новые часики, мисс юная клептоманка? Я тяжело вздохнула, снова не находя слов для ответной атаки. Мозги сегодня явно не в духе придумывать язвительные реплики. Раньше Дилони не заявлялся ко мне домой вот так в лоб… Видеть его тут, рядом с моим диваном и в окружении моих стен, чертовски ненормально. Как можно спокойно спать или ходить в душ, если этот человек может вломиться в твой дом когда ему заблагорассудится? Он знает, что Натаниэля сейчас нет, поэтому пришёл сюда беспрепятственно. — А ты приглядел себе новый ремонт в аттракционе? — парировала я, скрестив руки на груди. — Слышала, в нём что-то сломалось. — Вашими стараниями. Но я не волн… — Что ты творишь с Линкором? — набралась смелости гневно выкрикнуть я. — Осматриваю, если ты сама ещё не поняла, — будто это было совершенно очевидно, ответил Дилони. — Могла бы помочь, а не стоять в проходе как сирота. — Сирота у нас ты. — Ах, как жестоко оскорбила. Сейчас расплачусь, — безразлично выдал он, копошась в своём кармане. — Так, значит, ты сделала то, о чём я тебя просил? — Я не стану отвечать на твои вопросы, пока ты не ответишь на мои. Ты припёрся в Седьмой округ, а это мой округ. — Я на эмоциях прижала ладонь к груди, почти выкрикивая каждое слово. — И мой дом. Что ты делаешь с Линкором? Дилони опустил голову и спокойно вздохнул, после чего выпрямился, пробудив во мне желание опять попятиться назад. Он был ниже Натаниэля, но при этом умудрялся выглядеть намного внушительнее его. Шанталь медленно обошёл диван и неспешно направился ко мне. Туфли его скрипели, как и пол под ними. Невесомый сладковатый аромат ванили ударил мне в нос, а чёрный силуэт, заполонил собой, кажется, всю комнату. Взбесился, что я задаю вопросы? Решил снова меня связать? Или всё-таки усыпить? — Хоть бы чаю предложила, — вместо тысячи угроз сказал он. — Невежа, — уничижительно шепнул Дилони мне в ухо, после чего прошёл мимо. Ванильный шлейф прополз за ним следом, а я так и осталась стоять как дура, не понимая, что вообще происходит. В любом случае, кажется, он ушёл, но… зачем тогда приходил? Посмотреть, нет ли у Линкора угревой сыпи? Я поспешила выйти в коридор, но и там меня настигло разочарование — Дилони отправился на кухню. Я медленно проследовала за ним, хмуро наблюдая, как незваный гость бесшумно копался в моих шкафчиках. Он так смело стоял ко мне спиной, будто ему даже в голову не приходило, что я могу совершить какую-нибудь… глупость. — Гостям принято предлагать чай, мисс Мейсон. — Чашка бесшумно опустилась на стол, вода на плите грелась медленно. Дилони оглянулся, встряхнув в воздухе небольшим прозрачным пакетом с сухой растительностью. — Эти засушенные сорняки и есть твой чай? Надеюсь, их собрала ты, а не мистер Лафлауэр. — Так и будешь придуриваться, что ничего странного не происходит? — Хочешь, чтобы я навредил юному братишке Натаниэля? Правильно, не хочешь. Значит, будь добра, мисс Мейсон, играй по моим правилам, — уравновешенно проговорил Шанталь и грациозно бросил на дно чашки несколько сухих лепестков. — Вот так аромат. Этой травой следует выкуривать вшей. Зато можно не переживать, что подхвачу у вас что-нибудь… Повисла тишина. Я молча смотрела на него, он молча смотрел на меня. Закипевший чайник прервал напряжённую немоту, потому что Дилони отвернулся, дабы залить кипятком свою траву. — Ты сказала, что Линкору стало плохо во время сеанса. Опиши конкретно, как он выглядел. Могла бы, кстати, записать эксперимент на видео. — Шанталь снова повернулся ко мне спиной. В отличие от большинства знакомых мне людей этот помешивал чай безо всяких позвякиваний ложкой о стенки чашки. Шпиону шпионское чаепитие. — У него случился припадок. Линкор трясся и извивался, будто у него судороги. Задыхался, захлёбывался пеной. Паркер облила его холодной водой. Что ещё мы могли сделать? Я понятия не имею, что с ним случилось. Этот придурок мог умереть. — Организм мистера Линкора сопротивлялся стороннему вмешательству. Ему внедрили блок. — Отлично. Теперь мне всё очень понятно, — язвительно сказала я. — Мы и без твоих гениальных выводов додумались до этого. Шанталь сделал глоток чая и еле заметно улыбнулся. — Как я и думал, ваш, так называемый, чай лучше не пить, — вздохнул он, опустил чашку на стол и отодвинул от себя подальше. — Сколько по времени продлился припадок? — Я не считала. — Сколько? — Минуту, может, больше. Не знаю. Кивнув, Дилони молча вышел из кухни и вернулся обратно к Линкору, опять над ним склонившись. В его руке показался шприц с прозрачной жижей. Шанталь стянул с него колпачок, оттянул руку Линкора в сторону и приготовился колоть. — Ты что творишь? Что внутри шприца? — встревоженно спросила я, по-прежнему стоя на входе в комнату. — Ничего такого, что могло бы мистеру Линкору навредить. Я же говорил, что помогу развязать ему язык. — Да, но зачем тебе это? — не унималась я, чуя какой-то совершенно очевидный подвох. — Разве он не знает кучу твоих тайн? Линкор важный свидетель. Какая тебе польза от того, что он заговорит? — Никакой. Просто научный интерес. — Какая чушь, — с отвращением выдавила я. — Не верю ни единому твоему слову. Ты не просто так подбросил нам именно Линкора. Хочешь чужими руками провернуть свои грязные дела. — Разве? Помнится, вы сами хотели заставить его говорить. Получается… это не мои, а ваши грязные дела, и я тут просто попутно пачкаюсь. — В том и дело, что это было нужно только нам. Зачем тебе тот, кто знает так много всего о твоей бандитской жизни? — С чего ты взяла, что он знает какую-либо информацию обо мне? — ироничным тоном ответил вопросом на вопрос Дилони. В его словах настолько сквозила насмешка, что это не хило настораживало. Мы с Натаниэлем были уверены, что Линкор много интересного может рассказать про Кинберг и Дилони, но что, если… нет? — Стал бы я сам рыть себе могилу? Мисс Мейсон, окститесь. Но Линкор не мог ничего не знать про Дилони. Если они работали вместе, то Линкор наверняка знает о нём много информации или знает где и как её раздобыть. Если это так, Дилони не должен быть заинтересован в том, чтобы брат Ланы заговорил. Выходит, либо Линкор ничего не знает, либо Шанталь вовсе не разговорить его пытается. — Тогда на кой чёрт ты с ним возишься? — возмущённо прошептала я. Набравшись смелости, я подошла к лежащему Линкору и, так же, как и стратег, склонилась над ним. — Ты никогда ничего не делаешь просто так, и этот раз не исключение. Шанталь сделал вид, что меня не существует, потому спокойно ввёл в руку Линкора жидкость, после чего надел колпачок обратно на иглу шприца, и спрятал его в карман. — Если бы я что-то сделал просто так, ты всё равно бы не поверила. Так и работает ложь. Ты можешь сказать правду, но тебе не поверят. Зачем же упражняться в честнословии, если можно сразу лгать? Экономия времени. — Нат хочет тебя убить, — сухо и уравновешено сказала я и сглотнула, пока Дилони вытирал проспиртованным ватным диском кожу руки Рэми. Никакой реакции от стратега не последовало. — Хотеть не вредно, — спокойно, даже безразлично, словно я ничего особенного не сказала, ответил он, продолжая сосредоточенно заниматься своими делами. — Ты так уверен, что у него не получится? — До чего самоуверенный тип! С одной стороны это можно понять, ведь у него за плечами большой насильственный опыт, но с другой… Лафлауэр умеет удивлять. Если он не сможет угробить эту выскочку, то испортить ему жизнь точно сумеет. — Нат думает, что у него выйдет. — А что думаешь ты? — всё так же безразлично спрашивал стратег, вслед за первым уколом, ставя второй. Легко и аккуратно, будто был врачом, а не убийцей, хотя он наверняка изучал и медицину тоже. — Я думаю, что пытаться тебя убить — не лучшая затея, — смело ответила я и плавно села перед Линкором на корточки, осторожно глядя на незваного гостя. От ванильной ауры, обволакивавшей его плотным коконом, почти тошнило, а тихое позвякивание цепочек на рубашке и плаще с такого близкого расстояния стало слышнее. — Я думаю, с тобой можно договориться. Услышав это, Дилони так и замер с опущенной головой, но второй укол Линкору пока не делал, еле заметно теребя пальцами шприц. Задумался?.. Когда он таки поднял голову и посмотрел на меня, я не отошла, не вздрогнула и даже не отвернулась. Пусть видит, что я его не боюсь, и мои слова нужно воспринимать всерьёз, ведь я не шутила. — Неужели я так похож на парламентёра? — привычным тоном уточнил тот, любопытно меня рассматривая. Глаза, подбородок, волосы, футболку покрытую тёмными пятнами из-за воды, стекающей с волос. Подслушать его мысли я не могла, но в его глазах так и читалось что-то вроде «не одежда, а лохмотья», «волосы как мочалка», «иди и умойся повторно». — Ну, ты же здесь, — настаивала я, чувствуя пробегавший по спине холодок. Играть с огнём не так приятно, как многие себе воображают. — Ты не представляешь, на что Нат способен. Аттракцион это только начало. Ему хватило детали размером с пылинку, чтобы разгромить одиннадцать твоих залов. Представляешь, что будет, когда он копнёт глубже? Пока ты соберёшься его убить, Нат успеет превратить твою жизнь в ад. — Наверное, ты позабыла, но я уже заправляю адом. Тварями из преисподней меня не напугать, милая. — Только полный идиот согласится брать заказ на Лафлауэра. — Ну, началось… — Ты наёмник. Тебе что-то предложили за Ната. Что-то ценное, и это не деньги. Денег у тебя много. За деньги ты бы не согласился работать. Нат стоит дороже денег, я точно это знаю. — Не отвлекай меня, будь добра. Ведёшь себя как назойливая поклонница. Я устал от тебя. Уйди. Я схватила Дилони за запястье и крепко сдавила, чтобы наверняка обратить его внимание на себя. — Что тебе предложили взамен? — настойчиво спрашивала я, видя его глаза так близко, что, казалось, всё в поле моего зрения из-за них почернело. Дилони высокомерно и слегка удивлённо взглянул на мою руку так, словно чем-то измазался. — Мы уже держимся за руки? — невинным голосом спросил он. — Прости, но я пока не готов к настолько серьёзным отношениям. — Какая тебе разница от кого получить эту чёртову плату? — проигнорировала выпад Дилони я и сжала его руку ещё крепче. Тот опустил голову и тонкая цепочка каффа на его ухе еле слышно звякнула. — Мы с Натом можем раздобыть то, что тебе нужно. Скажи что это, и мы достанем этот предмет или… что оно там такое. — Что подумает Натаниэль, если увидит, как ты ко мне пристаёшь? — внезапно озадачился Шанталь, задумчиво вертя пальцами шприц, будто в упор меня не слышал. — Мы можем дать тебе даже больше, лишь бы ты отвалил от нас, — продолжала гнуть свою линию я. — Поверь, мы с Натом и не с таким справлялись. Все останутся в выигрыше, и твою любимую машинку больше никто не сломает. — Ты в курсе, что леди не подобает вешаться на шеи молодым людям? — Да сколько можно! — вскипела я, ощутив прилив жара на щеках. — Хватит вести себя как козёл! — Это как же? Просвети. — Это так, как ты себя сейчас и ведёшь. И вообще всегда. — Я посредственный зоолог, прошу меня извинить. — Зато мразь из тебя получилась отменная. — Я перевела дух, постаралась успокоиться, не вестись на его болтовню и не отвлекаться. Эта змея извивалась и выкручивалась неспроста — вероятно я попала в цель с деньгами. Дилони работает не за деньги. Ему что-то нужно, и если после моих слов он хотя бы на долю секунды задумается об этом предложении… — Я хочу заключить с тобой сделку. Нанять тебя. Услышав это, Дилони снова насмешливо заулыбался, опустил взгляд в пол и покачал головой. — Мы с Натом раздобудем то, что ты хочешь, а ты взамен оставишь нас в покое. В этом деле для тебя нет ничего личного, поэтому и разницы нет откуда придёт плата. Логично же, как ты и любишь. — С чего ты взяла, что в этом деле нет ничего личного? — опять ответил вопросом на вопрос Дилони. — Потому что так и есть. По-другому быть не может. Ты Ната не знал, а значит, он не мог перейти тебе дорогу, но если бы и перешёл, то уже был бы мёртв. Если ты не хочешь, чтобы он сделал твою паршивую жизнь ещё хуже, чем она есть, соглашайся на моё предложение. — Ты, правда, полагаешь, что есть что-то, что я достать не в силах, зато вы можете? Наивное лесное дитя. — Что она тебе предложила? — прямо спросила я. — Какой-то предмет? Документ? Свободу? Или Татум Дэдлок? Паркер говорит, что вы были близки. Прямо не разлей вода. Душа в душу жили. Вдруг ты до сих пор умеешь дружить? — Дружба? Что-то архаическое, — небрежно бросил Шанталь, как бы вспоминая значение знакомого слова. — Как интересно получается — ты объявился в нашей жизни, когда двери психушек открылись и Дэдлок сбежала. Странно, да? Нат её поймал по поручению Кинберг, то есть твоя подружка была ей нужна, но Дэдлок снова смылась. Может быть ей кто-то помог, как думаешь? И Технотрон ли открыл двери психушек? Я видела тебя в той больнице, когда выбралась из кунсткамеры. Даже помогла тебе убраться оттуда. Вот же дура. — Это было так мило, мисс Мейсон. Моя спасительница. Я запомню это. — Дэдлок психопатка. Когда Нат её найдёт, а он точно когда-нибудь её найдёт, она набросится на него, ему придётся защищаться, и он её убьёт. Интересно, как тебе такой расклад? — Убивайте, если вам угодно. Охотно дополню свой коллаж ваших жертв новым лицом. — Послушай меня… — начала я, резко вздёрнув его руку, мгновенно столкнувшись с сопротивлением. Дилони вцепился в мою руку в ответ, сжал её так крепко, что мои пальцы сами разогнулись, покраснев от прилившей к ним крови. Хватка у него была крокодилья. Создавалось впечатление, что он каждый день тренировался дробить людям кости. — Нет, послушай ты, — резко, даже пугающе грубо прошептал он, после чего перед моим лицом из раскладного ножа выскочило переливающееся серебром остро заточенное лезвие. И куда подевались его недавние учтивость, вежливость и наигранная доброта? Не успела я ахнуть, как лезвие грубо вжалось в мою шею. Холодное, гладкое и чертовски опасное. — Не действуйте мне на нервы, мисс Мейсон, иначе случайно напоретесь на нож. — Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. — До чего же вы наивны. — Еле заметно покачал головой Дилони. — Хочешь, открою тебе секрет? — Он приблизился ко мне и, всё так же держа нож на моей шее, стал шептать на ухо дальше. — Может у Лафлауэра и есть иммунитет, но не у тебя. Ты всё ещё жива только потому, что я проявляю великодушие. Сегодня у меня не насильственное настроение, но, если ты продолжишь меня провоцировать, если станешь непослушной, это может измениться. Не гневи своего подельника. — Мы не подельники, — резко отреагировала я, почувствовав себя так, будто мне на голову вылили ведро ледяной воды. — Разве? — наиграно удивился Дилони, убрал за ухо прядку волос и грациозно вытащил кое-что из своего кармана. Коммуникатор. Точно такой же, как у нас. Я машинально похлопала себя по карманам, но на мне не было одежды с карманами, а значит, и коммуникатора с тобой тоже нет. — Да, это тот самый, не мельтеши. Показать тебе нашу переписку или сама её вспомнишь? — Я её удалила. — Зато я — нет. Дилони встал, выпрямился и, медленно обойдя Линкора, направился ко мне, небрежно подбрасывая коммуникатор в воздух и той же рукой его вылавливая. Снисходительная ирония на лице Шанталя сменилась чем-то другим, более привычным для него. Пассивной угрозой. — Ты же не хочешь, чтобы твой неуравновешенный Лафлауэр это прочёл, верно? — А ты и шагу ступить без шантажа не можешь, верно? — с отвращением сказала я и устало покачала головой. — Шантаж невероятно удобен, рекомендую. — Небось, только для этого ты переписку со мной и задумал. — Что ты, — парировал фальшивой обидой Шанталь. — Гляжу, ты совсем позабыла, что написала мне первой. Разве мог я отказать девушке? Непристойность возмутительная. — Каков джентльмен. — Каков есть, — кокетливо подхватил Шанталь и, как и Паркер, идеально выдерживая осанку, наклонился ко мне. — Хочешь избежать дополнительных проблем — просто делай, что тебе говорят. Видишь? — Он легко взмахнул рукой, будто бросал перчатку, чтобы вызвать кого-то на дуэль. — Я пришёл в твой дом, и никто не умер. Я даже по пути в Седьмой ни разу вас не подставил. — Вот это достижение. Да. Спасибо. Ты само очарование, — оценивающе сказала я, демонстративно пару раз изобразив скупые аплодисменты. — Этого у меня не отнять. — Он замолчал, а затем продолжил уже серьёзнее. — Если будешь послушной, многих склок удастся избежать. — Но к чему это приведёт? Если я буду делать то, что ты говоришь, ты отстанешь? Я не понимаю. Это перемирие или что? — Сокращение потенциального ущерба для вас. — Тебе так нужен прежний Линкор? — Я прищурилась, вглядываясь в лицо Дилони. — Хочешь выудить из него какую-то информацию? — Вас это не касается, мисс Мейсон, — скучающе ответил он и вытащил из кармана три тонких, коротких шприца. — Если у мистера Линкора снова случится припадок, введи ему содержимое первого шприца и наблюдай реакцию. Когда он успокоится, введи ему содержимое второго шприца и повтори процедуру юного Лафлауэра. Третий — если с ним всё будет слишком плохо. Всё ясно? — учительским тоном спросил Дилони, требовательно на меня глядя. Я нехотя кивнула. — Не ясно только то, зачем тебе это, и что за дрянь в этих шприцах. — Я же сказал: ничего сомнительного. Притворимся, что это чай, — Подмигнул мне он и протянул все три шприца. Чем они были наполнены, я не знала. Как они должны сработать на организме Линкора — тоже. Доверять человеку, которому нас заказали, я и не собиралась, понимая, что хожу по откровенно тонкому льду. Настолько тонкому, что вкус ледяной воды, в которой я могла вот-вот искупаться, уже чувствовался на языке. Возможно, этот кретин решил меня использовать, чтобы всё усугубить, но пока я не видела поводов сомневаться в своих действиях. Если бы Дилони хотел смерти Линкора, то уже давно убил бы его. Выходит, в данный момент у нас в любом случае одна цель — разговорить его. Недолго колебавшись, я всё-таки приняла шприцы. — Молодец, — похвалил меня стратег. — У нас уговор, и, как видишь, я его соблюдаю. Тебе тоже советую. — Если не согласишься на сделку, Нат найдёт то, что тебе нужно, и уничтожит это. — Сколько заботы обо мне в твоих словах… Моё сердце тает. — Вообще-то я угрожала. — Слабовато получается. Репетируй перед зеркалом, милая, со временем станет лучше. — Шанталь привычно выдержал паузу. — Никаких сделок не будет. Пусть твой Натаниэль уничтожает всё, что ему заблагорассудится. Его смертный приговор уже подписан. Вам осталось только дождаться приведение его в действие. Заказывай надгробную плиту, пока все самые стильные не разобрали. Мне с этим в своё время не повезло… Тик-так, мисс Мейсон, торопитесь. Шанталь подбросил коммуникатор вверх и отошёл, давая понять, что ловить его не станет. Я выронила шприцы и бросилась в сторону, чтобы поймать его, а когда словила, и подняла шприцы, стратега в комнате уже не оказалось. Я выбежала в коридор, заглянула на кухню, а затем на улицу, но его и след простыл. Будто бы никогда здесь и не было. На улице повисла тишина, прорезаемая только звуком работающих пилорам, а народ словно нарочно разбрёлся, чтобы Дилони тихо ушёл из моего дома без свидетелей. Я вздохнула, с опаской пробежавшись глазами по деревьям и соседским домам, а затем захлопнула дверь и заперла её на замок.

***

— Отлично прокатились! — выкрикнул Натаниэль, стоя на обочине, где его выгрузил водитель, поспешно рванувший на машине внутрь поселения Первого округа. — Вот же козёл, — добавил Нат, глядя ему вслед. Видимо, этот тип думал, что Лафлауэр ему заплатит, но он и сам был бы не против, чтобы ему кто-нибудь за что-нибудь заплатил. Нат ожидал, что Дилони может опередить его и выкрасть МакКинли, но всё же надеялся, что этого не произойдёт. Фигушки. Совершенно случайно и вообще ни разу не подозрительно именно в этот день, когда Нат разузнал про рисунок Лайтли, МакКинли решили выписать. Чудесное исцеление! Никто из персонала и пациентов ничего о ней не знал, а черноволосого парня среднего роста, конечно же, в больнице никто не видел. Ещё бы сказали, что взяток не берут сволочи. Потратив чёрт знает сколько времени на дорогу и унылые беседы с больничным планктоном, Нат в итоге ничего не узнал. МакКинли либо похищена, либо, чего доброго, уже валялась в какой-нибудь канаве, а значит, Нат зря припёрся в Капитолий. Или же?.. Недолго думая, Лафлауэр решил рвануть в Первый и попытать счастья там, побывав у Лайтли дома. Вдруг она сейчас с семьёй? Шансов мизер, но мало ли? К тому же что-то полезное про Дилони могли знать её родители… Ну, и Нату хотелось увидеть воочию ту-самую-могилу. Натаниэль прокрутился на месте, щурясь из-за слишком яркого солнца. И эта помойка — Первый округ? Тот самый, к которому лоялен сам Капитолий? Похоже, столица воспринимала это место как страшную подружку, на фоне которой капитолийские уроды казались немного менее уродскими. Нат и раньше бывал в Первом, но только проездом, и в совсем другой его части. В презентабельной и роскошной. Водила же высадил его прямиком на трассе, якобы из-за того, что кладбище, на которое хотел попасть Нат, располагалось где-то рядом. Купленный Лафлауэром в столице на последние гроши простенький коммуникатор, в свою очередь, утверждал, что до кладбища ещё придётся прилично пилить. А водитель оказался тем ещё подонком… Не видя другого варианта, Нат решил дальше идти пешком. По бокам дороги росли допотопные деревья и кустарники, хотя на первый взгляд они были ухоженными, а сама дорога — настолько идеальной, что нигде кроме Капитолия Нат такой и не видел. Листья на деревьях шелестели, солнце светило так ярко, что открывать глаза было больно, а общая тишина даже действовала на нервы. Хотя почему здесь не должно быть тихо, если рядом кладбище? Кажется, Нат шёл уже вечность, а кладбище всё не показывалось. Он сверился с коммуникатором — Натаниэль почти на месте, зато кладбища тут почему-то не оказалось. Что за фигня? Нат снова прокрутился на месте. Он приехал в Первый округ. Навигатор не ошибался. Может быть, оно где-то в ложбине? Лафлауэр спустился с дороги и пошёл напрямую через местами сухую, местами зелёную траву к месту, где должно располагаться старое кладбище. Там хоронят всяких неблагополучных и придурков. Дилони подходит под оба критерия, потому и зарыли его, конечно же, там. Когда Нат вышел на чёрное полотно земли, коммуникатор показывал это место как «кладбище», но… Что это за кладбище без надгробий? Здесь что, просто всех зарывали и забывали? Но тогда хотя бы бугры остались… Лафлауэр быстро отыскал фотографии старого кладбища. На них место захоронения совсем не выглядело как поле. Это реально заброшенное старое кладбище с кривыми каменными крестами, рассыпавшимися надгробьями и железными палками с табличками, которых толком не было видно из-за зарослей сухой травы, сквозь которую из года в год прорастала новая, делая стрёмное кладбище ещё стрёмнее. Нат присмотрелся к фотографии, а затем к полю. Он не мог прийти не туда, а значит… — Да какого хрена? Где, блин, трупы? — нахмурился Нат и пошёл вперёд. Шагов через двадцать он остановился, сел на корточки и принялся рыться в земле. Мысль о том, что где-то здесь могли найтись кости каких-нибудь младенцев или челюсти старух, вызывали у Ната прилив тошноты, но он обязан всё проверить! Участок обработали совсем недавно — земля была рыхлой и без травы. Нат грёб и грёб, но ничего в земле ему так и не попалось, зато кладбищенская земля успешно набилась под ногти. Не то чтобы он хотел найти чьи-то останки, но не найти их он тоже не хотел. Не мог же Дилони уничтожить целое кладбище, чтобы Нат не добрался до его могилы? Чем глубже Нат рыл, тем отчётливее понимал, что… мог. Он сделал это. И этот фуфлыжник ещё возникал, что Лафлауэр разрыл могилу его родителей… Натаниэль поднялся и пошёл дальше. Возможно, он просто слишком близко к дороге, потому не нашёл ни намёка на кости. Отойдя на приличное расстояние, Нат снова прильнул к земле и стал активно её рыть. Рыхлая почва прилипала к подошвам, порядком испачкав Нату не только обувь, но и штаны, но он не останавливался, покуда землеройство его не задолбало окончательно. Ничего нет! Ни косточки! Невозможно вспахать кладбище, не вытащив наружу кости и надгробья, а значит, здесь работала целая команда очистителей, которые изъяли все человеческие отходы. Если нет могилы, то и доказать, что в ней никого нет, невозможно. Нат замер, недовольно глядя перед собой и нервно жуя губы. А ведь он даже ни разу не увидел её своими глазами! Лафлауэр выпрямился и осмотрелся. Он ожидал получить от кладбища хоть какую-то информацию, а в итоге только зря сюда припёрся, да ещё и обувь набил грязью. Недолго думая, Натаниэль направился обратно к дороге. Всё же он прибыл сюда, чтобы проверить старых МакКинли, а на кладбище решил заглянуть по пути, чтобы узреть пейзаж своей мечты — гробницу охреневшего ботаника. Хоть где-то он был мёртв. То и дело вздыхая, Нат побрёл в направлении поселения. Ему повезло, что дорога от старого кладбища вела прямиком к жилому району, ведь это именно те виды из окна, которые люди заслуживали. В данной части округа Нату бывать не довелось. Дом правосудия, торговые лавки, вокзал и рестораны располагались в центре, а это значит, что Нат имел все шансы незаметно попасть куда ему нужно. Нат шёл и шёл, но всё никуда не приходил. Идея переться в поселение пешком больше не казалась гениальной, но стоило Нату об этом подумать, как показались первые дома. Он снова сверился с картой на коммуникаторе, и направился в ту сторону, откуда проще всего добраться до дома МакКинли, да так, чтобы не попасть в объективы камер. Владыка фуфла не должен знать, что Нат припёрся на его малую родину. Крайние дома крайней улицы Ната не впечатлили. Какие-то обычные, какие-то скучные и не особенно роскошные. От подражателей Капитолию Натаниэль ожидал большего. Где-то неподалёку он даже увидел здоровенную мусорную урну, которую почему-то ещё не опустошили. Картинка богатого центра округа теперь казалась Лафлауэру ещё более ненатуральной, ведь здесь всё было таким… обычным. Даже унылым. Чтобы не привлекать лишнее внимание, которого привлекать было особо некем, потому что улица пустовала, Нат набросил на голову капюшон и по тротуарам под деревьями да около кустов медленно направился к дому МакКинли. Пока он добирался до поселения, солнце постепенно угасало, а когда Нату осталось преодолеть всего три квартала, уже случился закат. По крайней мере, в назначенное место он почти успел добраться до заката. Натаниэль так спешил к их жилищу, что едва успевал рассматривать окрестности. Чувствовал он себя здесь страннее некуда, ведь теперь в его голове Первый округ полностью ассоциировался с Дилони. Здесь он ходил, здесь жил, здесь он учился и готовил свой смертельный план. Все эти дома, все дороги, даже воздух, кажется, пропитались его присутствием, из-за чего в глазах Лафлауэра этот регион превратился в здоровенное место преступления. Сюда этот убийца попал совсем ещё мелким, тут он рос и именно здесь решил инсценировать свою смерть. Что его к этому подтолкнуло? Что спровоцировало такие мысли? На подготовку столь замороченного плана нужно было потратить много времени, значит, придумал это Дилони будучи совсем ещё сопляком. Уже тогда решил связать свою жизнь с истреблением человечества? Нат остановился посреди улицы и осмотрелся. Если на предыдущих ещё катались какие-то машины и ходили какие-то люди, то здесь они закончились. Понятно, почему фуфлыжник тут прижился — тишина, покой, никаких психованных лесорубов с пилорамами. Создавалось впечатление, что жители этой части поселения либо не выходили из своих домов, либо наоборот в них не возвращались. Чтобы его не узнали в Первом, Натаниэль на средства, честно заработанные за победу, в одном из столичных магазинов обзавёлся новыми штанами, футболкой с рукавами до локтя и массивным капюшоном, а в оптике купил очки с аккуратной чёрной оправой. Благо, капитолийцы его опознали, потому не потребовали документы или коммуникатор для снятия электронных денег со счёта. Одежда предсказуемо оказалась жаркой, хотя постепенно собирающиеся белые облака над головой давали надежду на небольшой дождь и прохладу. Район, в котором жили родители Лайтли МакКинли, выглядел обычнее некуда. Судя по всему, в этой части Первого обитали не самые богатые его представители. Те же МакКинли, глядя на то, что Нат накопал на них, были не меньшими простаками, чем сам Нат. Когда перед глазами Лафлауэра обрисовался маленький деревянный дом, который карта и называла домом МакКинли, Натаниэль настороженно остановился и даже отступил назад в тень дерева. На улице порядком стемнело, врубились фонари, в окнах соседских домов тоже горел свет, и только в нужном Нату доме царила темнота. — Да ты, блин, издеваешься. Только не говори мне, что ты и тут уже шлялся, — процедил сквозь зубы Нат, глядя на мёртвые с виду хоромы. У Дилони было достаточно времени, чтобы выкрасть и Лайтли, и её родителей, потому что из Капитолия в Первый добираться намного быстрее, чем из Седьмого в Капитолий. Натаниэль чувствовал себя обманутым и обделённым. Вся его сегодняшняя охота оказалась бесполезной! Он шумно вздохнул и решительно направился вперёд. Нифига. С пустыми руками он домой не поедет. Может быть, в доме МакКинли его ждёт ловушка, но именно поэтому сходить туда ему жизненно необходимо, ведь иначе он не узнает была ли ловушка вообще. К тому же в доме можно обнаружить следы чего-нибудь или намёки на что-нибудь. Лафлауэр перебежал через дорогу, пока не было видно машин, и аккуратно пробираясь рядом с кустами, чтобы на него не падал свет фонарей, двинулся к входной двери. Дворик у МакКинли был небольшим, а бетонный тротуар, ведущий прямиком к порогу, потрескался от своего явно почётного возраста. В принципе, весь двор выглядел в почётном возрасте. Тем же кустарникам явно много лет, потому они успели стать похожими на обрубки деревьев. Дом, хоть и был ухожен, всё равно выглядел древнее всех бабулек Ната вместе взятых, а несколько небольших пристроек и вовсе отдавали седой древностью. Вот тебе и элита. — Ты что там забыл? — выкрикнул кто-то неподалёку, из-за чего Натаниэля чуть удар не хватил. Он быстро отыскал глазами голосистого придурка, который, как оказалось, скрытно стоял за кустарниками в соседнем дворе и пялился на то, как Нат собирался вломиться к МакКинли. — Не твоё дело, отвянь. Я не к тебе пришёл, — незамедлительно выдал Нат. Ворюги бы на его месте растерялись и вообще бежали бы отсюда в галоп, потому Лафлауэр решил показать типу, что он не вовсе не вор, а просто хамло. — МакКинли нет дома вообще-то. Не видишь, что ли, что в окнах темно? Нат скептическим взглядом тут же посмотрел на окна, будто впервые их увидел. Ну да, конечно, темно. Сосед-сталкер, разумеется, не мог не заметить эту маленькую деталь, да и пофиг. — А куда они делись? Дома же должны были тусить. Старички всё-таки. — Уехали. — Давно? — Сегодня. — Это понятно. Давно сегодня? — Разве сегодня это давно? — Вот рептилоид тупоголовый, — прошептал себе под нос Нат, а вслух сказал уже совсем другое. — Окей. В котором часу МакКинли уехали? — Я что, слежу за ними? Уехали и уехали, — прыснул сосед и засмеялся, разведя руками в стороны. Нат шумно вдохнул воздух и покачал головой, желая закатить глаза так, чтобы они больше не выкатывались. — Они же нечасто куда-то катаются, а тебе настолько пофиг? Ты сосед или кто? Вдруг их похитили вообще, а ты как лох ничего не знаешь. — Чего? — Ничего, — вздохнул Нат и быстро пробежал глазами по периметру дома. — А что за машина их увезла? Водителя ты, случаем, не разглядел? Может, знакомый кто… Из местных. Или какой-нибудь высокий дедуган… — Это был серебристый автомобиль для мелких грузов, — взялся вспоминать детали сосед. — У нас на таких возят товары в Капитолий, но это была машина не из местных. Какая-то новая. Не знаю, кто был за рулём, но это точно не похищение, так что не говори мне тут. МакКинли охотно садились в машину. Наверное, поехали к дочке своей. — Точно… Куда же ещё, — задумчиво пробормотал себе под нос Нат, размышляя, что же ему делать дальше. Старших МакКинли, вероятно, Дилони и увёз, ведь он знал, что Натаниэль попытается с ними заговорить. Вот же ушмарок. — Спасибо тебе, неизвестный чувак! — выкрикнул Нат, надеясь что сосед после этого свалит куда подальше, но тот истуканом продолжал стоять на месте. — А ты давай, уходи отсюда. Сегодня МакКинли уже не будет. — Я и не собирался их ждать, — бросил напоследок Нат и, не особо спеша, направился к дороге, буквально, чувствуя на себе пропиливающий взгляд соседа. Натаниэль свернул направо и по тротуару пошёл дальше, пока не скрылся из поля зрения сталкера, после чего свернул обратно и поспешил к задней части дома МакКинли. С этой стороны его никто не мог разглядеть, а потому забраться внутрь через окно сложности не представляло. Нат знал, что окна в подобных домишках открыть проще простого, а сигнализации в таких хибарах никто не ставит, так что путь чист. Лафлауэр тихо подкрался к стенке, приподнял окно и прошмыгнул внутрь, хлопнув подошвами по полу чуть громче, чем следовало. В доме, как и перед ним, царила гробовая тишина и темнота. Темно было настолько, что у Ната почти заслезились глаза от попыток всмотреться во мрак и что-то в нём развидеть. Пришлось доставать коммуникатор и ставить его на самый низкий уровень освещения, чтобы видеть хоть что-то и при этом не выдать себя перед любопытным соседом, который наверняка до сих пор следил за дорогой, чтобы не менее любопытный Нат не объявился снова. Лафлауэр аккуратно крался вперёд, сам не зная куда и зачем. Он выбрался из небольшой кладовой, в которой и располагалось то самое окно, поднялся по лестнице, затем по коридору свернул направо и медленно проследовал к комнате, которая оказалась спальней родителей Лайтли. Нат осторожно посветил на тумбочки, кровать и пол, молча удивляясь тому, насколько скромно тут всё обустроено. Видимо, МакКинли простаки даже больше, чем Нат прикидывал. Родительская комната выглядела так, словно после пробуждения люди сюда вообще не заходили — кровать застелена, тапочки на месте и даже одежда в ящичках лежала так, будто к ней не прикасались. То есть МакКинли уехали налегке, без вещей. Натаниэль осилил периметр комнаты быстро, так как рассматривать тут было толком нечего, потому он пошёл дальше, надеясь найти что-нибудь интересное в комнате самой Лайтли. Всё же она общалась с Дилони, а значит, у неё дома могли быть какие-нибудь его вещи, если он их, разумеется, не забрал, когда приезжал. Нат преодолел коридор и открыл следующую дверь. Эта комната была меньше и уютнее — здесь стояло больше предметов мебели и всякой дребедени. Лафлауэр подошёл к первому же стеллажу, посветил на него коммуникатором и хмыкнул, увидев там фотографию Лайтли с Неллом. Совсем ещё дети, не покалеченные жизнью в прямом и переносном смысле. Наверное, МакКинли тяжело приходится, учитывая, что она не может ходить, а её брат и вовсе погиб. Посветив немного ниже, Нат прыснул и улыбнулся — там стояли несколько небольших мягких игрушек. Два медвежонка, бегемот и совёнок. Нат уже хотел было пойти дальше, как вдруг заметил на бантике у совёнка вышитую букву «Л». Это показалось ему любопытным, потому Лафлауэр вытащил совёнка из мягкой компашки и рассмотрел поближе. Он отличался от остальных игрушек, но чем именно Натаниэль понять не мог. Он присмотрелся к бантику внимательнее и разглядел на нём вышитое имя Лайтли. Мама сшила? В голове Ната мелькнула другая мысль, но она показалась ему слишком двинутой, чтобы существовать. Не мог же Дилони ей игрушку сшить. Вслед за игрушками Нат добрался и до тетрадей с книгами, но и здесь всё было таким непримечательным, что зацепиться не за что. Обычные записи, обычные книги. Кое-где на их листках запечатлелись следы от чая, кое-где просто загнуты страницы — всё как у всех. Тоска зелёная. Судя по количеству тетрадок, валявшихся на полках, писала Лайтли не сказать, чтобы часто, зато папок с бумагами, разрисованными разными костюмами, платьями, портретами и сервизами было много. Нат вскользь их пролистнул, но ничего интересного не нашёл. Похоже, сегодня ему действительно катастрофически не везло. Он разочарованно оглядел комнату по периметру, понимая, что в этой обычной до чёртиков комнате ему не найти ничего необычного. Дилони тут, наверное, и не бывал никогда. Никаких следов его дружбы с Лайтли, никаких очевидных подарков, писем и прочей ерунды. Конечно, Лайтли уже давно тут не живёт, но что-то со времён академии могло ведь остаться… Натаниэль быстро обошёл пару шкафов, помял сидение кресла, дунул на бронзовую статуэтку и взялся рыться на письменном столе, где, судя по всему, уже много лет лежали нетронутыми тетради и папки с бумагами. Вдруг МакКинли, как и многие девчонки в сопливом возрасте, вела дневник? Дневники один из лучших источников информации для расследования и… у Лайтли его, конечно, не оказалось. Видимо, как раз по этой причине. Зачем создавать информационный артефакт, про который потом переживать придётся? Недовольный собой Нат плюхнулся в кресло и откинулся на его спинку, незамедлительно затрещавшую. Из сидения же в такт скрипу посыпались еле заметные крупицы не пойми чего. По ходу дела, кресло было слишком доисторическим, чтобы на него падали люди вроде Ната, но… Ему вдруг пришла в голову простая как пробка мысль — пыль. Нужно смотреть не на то, что потенциально могло намекнуть на Дилони, нужно посмотреть нет ли среди тонкого слоя пыли белых пятен. Если из комнаты что-то забрали, а тут не прибирались как минимум неделю, то это можно заметить. Лафлауэр поспешил к стеллажу, с которого начал осмотр и продолжил разглядывать его уже тщательнее. Пыль на полках лежала мирно, так как её явно никто не трогал и только следы Ната выдавали человеческое присутствие в этой комнате. Он аккуратно осмотрел полку за полкой сначала на этом стеллаже, затем на следующем, а после — на полках шкафов. Ничего. Выходит, Дилони кроме двух стариков из дому ничего не забрал. Никакой полезной информации здесь нет. Зато у Ната есть место, где можно переночевать. Всё же не на лавке вокзала валяться, да и хозяева дома точно его не застукают… Только Нат собрался выбрать себя подушку побольше да помягче, как до его ушей донёсся какой-то скрип. Старые дома постоянно скрипят, но этот скрип показался ему уж больно неуместным и появившимся из ниоткуда. Лафлауэр неподвижно глядел по сторонам, внимательно прислушиваясь. Кажется, скрип прозвучал откуда-то снизу… Он здесь? Поджидал Ната? Снова тихий шорох. Или послышалось? Натаниэль почти до боли сжал губы — под рукой нет ни пистолета, ни ножа! Придётся отсюда бежать, но как? Дом — труха и старьё. Если Нат сдвинется с места, то незамедлительно себя выдаст, потому что полы под ним наверняка назло врагам заскрипят. Снова прозвучал скрип. Тонкий и тягучий, как бывает от попыток людей аккуратно ступить на дряхлый деревянный пол. Тут точно кто-то есть. Дилони? Или он подослал кого-то. Но как Натаниэль мог попасться, если он прятался от камер? Его видел только сосед, но он придурок и Ната явно не узнал. Или притворялся, что не узнал… А может, тут изначально была засада… Будь что будет. Нат аккуратно сошёл с места, на цыпочках направился к окну и выглянул наружу. Падать далеко, да ещё и потрескавшаяся бетонная дорожка под окном определённо выстроена для того, чтобы летуны из окон приземлялись как можно мягче. Натаниэль, щурясь, пригляделся к земле. По ней как будто бегали тонкие отголоски бликов фонариков. Не меньше двух. Чёрт. Это не Дилони. Возможно, конечно, его люди, но, скорее всего — миротворцы. Потрясно. Недолго думая, Натаниэль настолько тихо, насколько вообще возможно, приподнял окно и перемахнул одной ногой наружу, а затем и второй. Подоконник выглядел охренеть как ненадёжно, примерно так же, как и план Ната по спасению своей жизни выползанием на крышу. Он кое-как упёрся стопами в выступ, повернулся спиной к улице и по выступу аккуратно полез в сторону. Отползя на полшага, он потянулся к окну, чтобы опустить его вниз, но как только рука почти дотягивалась до рамы, ноги начинали дрожать и Нат отдёргивал руку на себя, чтобы схватиться за выступ и не свалиться на землю. Нат пыхтел, конечности потряхивало, а выступ под его ногами возмущённо трещал так, будто вот-вот рассыплется на части. Он снова вытянул руку в сторону, но на сей раз дотянуться до рамы получилось. Кое-как, не глядя себе под ноги и прижимаясь лицом к холодному дереву, Нат дёрнул раму вниз и окно тихо захлопнулось. Или не так уж и тихо. Как только путь из комнаты оказался закрыт, Натаниэль еле-еле переставляя ноги, стал карабкаться в сторону до ближайшего выступа, по которому можно забраться повыше, на более ровную поверхность. Не успел он добраться до этого угла, как в окне показались точно такие же блики, какие Нат видел внизу у входа в дом. Пробормотав себе под нос недовольства ситуацией, Лафлауэр поспешил к углу, схватился за его край и, опираясь на узкий выступ над окном, вцепился руками за край нового уровня, куда и поднялся, чудом не соскользнув вниз. Послышался шум открывания окна. Как это происходило Лафлауэр уже не видел, зато отчётливо услышал хлопок, благо Нат успел убраться из точки обозрения шпионов-миротворцев до того, как те решили подышать воздухом. — Съели лопушары, — прошептал сам себе Нат и осмотрелся. Оставаться на крыше нельзя, потому что шныри рано или поздно выйдут, а значит, следовало делать ноги, но как? Он покрутил головой по сторонам, а затем увидел его, спасительный транспорт всех дедов в красных шубах — дымоход. Распластавшись по не внушающей доверия скрипящей деревянной крыше с кучей мелких дыр, Нат медленно пополз к дымоходу, надеясь, что не провалится прямиком на чердак. Что там творилось в доме, он больше не слышал, да и не нужно — только на крыше ему преследования не хватало. В идеале Ната никто не должен был заметить. Как он и думал, около дымохода притаилась тонкая, но прочная с виду лестница, по которой можно спуститься вниз на безопасное расстояние для прыжка. Нат нередко видел такие лестницы около дымоходов в старых домах, потому что всякий раз, когда эти дымоходы следовало ремонтировать, забрасывать туда лестницу было накладно, поэтому многие закрепляли их прямо там. Дом МакКинли выглядел так, словно нуждался в ежедневном ремонте, а значит, на крышу приходилось ползать нередко. Нат осторожно спустился до самого конца лестницы, а затем не совсем удачно спрыгнул вниз, больно плюхнувшись стопами об землю, тем не менее, это не помешало ему на всех скоростях рвануть отсюда в тёмные переулки, где он и скрылся. Кем были эти люди, Нат так и не узнал, зато у него получилось успешно от них смыться. Возможно, Дилони всё ещё не знает, что Натаниэль в Первом, а значит… Если дом МакКинли ему ничего не сказал, то, может быть, дом Дэдлоков будет сговорчивее? Нат бежал до тех пор, пока не оказался от дома Лайтли достаточно далеко. На улице было темно и пусто, а около дороги одиноко светили фонари. Ни людей, ни машин. Видимо, глубокой ночью в Первом, в отличие от Капитолия, принято спать, а, быть может, и комендантский час работал. В любом случае подобная тишина и пустота Нату на руку. Нужно где-то неприметно переночевать, и на ум Натаниэлю не пришло ничего лучше старого доброго парка. Дрыхнуть в окружении деревьев он давно привык...

***

Проснулся Лафлауэр рано, а всё из-за того, что прямиком в лицо ему что-то плескалось. Он отмахнулся от этого, попытался сбросить надоедливое нечто с себя, но оно продолжало брызгать только сильнее. Нат открыл глаза, прищурился и вспомнил, что спит под открытым небом в парке. Небо просветлело, но не до конца, потому что начался мелкий и набивной дождь. Не хватало ещё простудиться в этом захолустье! Лафлауэр кое-как выбрался из полузаброшенного парка, больше похожего на типичную неухоженную рощу в Седьмом, и поспешил в квартал, где располагались торговые лавки. Работали они даже в такую рань и, к счастью, продавали простенькие дождевики, которые, по словам продавщицы, пользовались особым спросом в период, когда с неба валил дождь, потому что с собой про запас люди их никогда не носили, а ходить мокрым никому не хотелось. Вооружившись таким дождевиком, Нат стал выглядеть ещё неприметнее. Гладкий жёлтый дождевик хоть и не скрывал от дождя ноги, зато голова, уже успевшая промокнуть, была в безопасности, как и спина с руками. Лафлауэр натянул капюшон на лицо, мокрые волосы спрятал за уши, а то и дело запотевавшие очки раз за разом снимал, чтобы протереть, но они запотевали снова. Дождь усиливался, однако грозы, на удивление не случилось. Ветер не дул, тучи на небе были какими-то светлыми, будто и не тучи вовсе, а значит, возможно, дождь скоро закончится, и Нату не придётся ковылять в сладкое королевство по лужам и грязи. Так думал он, но у дождя оказались другие планы. Уже час Нат брёл по дождю, а тот и не думал заканчиваться. Ко всему прочему по дороге пронёсся какой-то дебил, обливший Ната водой с ног до головы, потому что увидеть его через запотевшие стёклышки Лафлауэр не успел, а в ушах стоял такой шум от бесконечно льющегося дождя, что и услышать его Нат тоже не смог. Совсем скоро вода понеслась по дороге рекой, на проезжей части доставая человеку выше щиколоток. Водостоки, естественно, не справлялись с этой фигнёй, потому то тут, то там орали психованные дамочки из-за того, что не могли выйти из дома, не намочив ножки, что Ната только смешило. Дождь выдался по-настоящему летним и тёплым, потому сколько бы его не лилось на голову, замёрзнуть под ним трудно. Ещё спустя полчаса дождевая вода добралась и до тротуаров, тонкой прозрачной речушкой проносясь по плиткам. Обувь Ната быстро напиталась жижей, из-за чего к стопам будто привязали кирпичи, и поднимать их приходилось через силу. Если до этого Натаниэль наслаждался дождиком, то теперь он его задолбал, примерно как и кондитерская, до которой измученный дорогой Лафлауэр никак не мог добраться. Дождь отбойным молотком колотил по башке, наверное, уже протерев дыру в капюшоне, обувь раздуло так, что из неё при ходьбе воды выливалось, как из полной бутылки, и только заветная точка на карте продолжала утешать Ната. Совсем скоро. Совсем близко. Дома в этом районе выглядели по-другому, ну, или через запотевшие стёклышки всё казалось красивее, чем оно есть. Тут явно жил народ богаче, дома были новее, а ещё здесь катались машины и слонялись богато разодетые местные. Нат смотрел по сторонам, то и дело шмыгая носом, ведь он дошёл до той стадии купания под летним дождём, когда тот стал уже нифига не тёплым. Наконец, Натаниэль открыл дверь и переступил через порог. Над головой звякнула какая-то фигня, собранная из кучи мусора и связанная леской, а по голове ударил тяжёлый, но такой приятный запах тортов, конфет и печенья. Желудок мгновенно возмутился тем, что Нат давно ничем его не подкармливал, да и сам Нат только сейчас понял, что провёл день на холостом ходу. Кондитерская оказалась маленькой, тесной, зато до отвала набитой такими аппетитными кормами, что не будь тут людей, Лафлауэр уже принялся бы за первый стоящий торт прямо здесь. Возможно, отпрыск у Дэдлоков и придурочный, но сладости выглядели как настоящий дар богов. Нат с трудом отрывался от одного печенья, чтобы взглянуть на другое, потому что ему страх как хотелось и это, и вот это, и вон то. Кое-как он отвернулся от соблазнов и взглянул на потолок, раскрашенный чёрными и оранжевыми кислотными узорами, с которого свисали маленькие жёлтые лампочки, мягко мигающие, подобно рождественской иллюминации. Мило и уютно. Чёрные полы были отмыты до блеска, а яркие оранжевые стены завешаны всякой ерундой в духе стендов с меню, рекламой, всякими брошюрами и… Нат присмотрелся к одной броской бумаженции, сумевшей заинтересовать его настолько, что он подошёл к ней впритык, чтобы рассмотреть. На одном из стендов висела самая настоящая ориентировка. С бумаги на Ната взирала та самая психичка Дэдлок, чьи родители продавали тут сладости, но самым любопытным было то, что ориентировка эта самодельная. Дэдлоки искали дочурку самостоятельно, потому что миротворцы, видимо, помогать им не собирались. И правильно. — Вы видели где-то эту девочку? — вдруг послышался тонкий женский голос за спиной Ната. Он резко обернулся и напрягся, увидев, что очередь из нескольких человек рассосалась, и в торговом зале остались только Нат, Фиора Дэдлок и ещё одна мадама, смутно Нату знакомая. Одета та была в солидный бежевый пиджак с короткими рукавами и прямую бежевую юбку до колена, а на руке поблёскивал массивный золотой браслет. Мадама эта стояла там, где обычно стоят покупатели, но при этом ничего не покупала, видимо, заглянув, чтобы поболтать с Фиорой. Теперь же обе эти тётки откровенно пялились на Ната, что ему совсем не нравилось. Не хватало ещё, чтобы его узнали. — Первый раз вижу её, — соврал Нат. — А кто это? Высокая дамочка тяжело вздохнула и погладила Фиору по плечу, утешая. Та шмыгнула носом и нервно поправила свой фартук. Выглядела Дэдлок уставшей, замученной и осунувшейся в сравнении с тем образом, который Нат видел на рекламных брошюрах. — Это моя чудесная Татум. Вы так… так смотрели на её фотографию, что я подумала… может быть… вы её где-нибудь видели. Она пропала. — Сбежала из дома? — продолжал притворяться Нат. — Что? — переспросила Фиора. — Нет-нет, моя Татум совсем не такая. Я думаю… думаю, что её похитили. При любых других обстоятельствах моя милая уже давно вернулась бы домой. Да, Марисса, да, Татум никогда бы не бросила свой дом. Её похитили, я в этом уверена. — У вас требовали выкуп? — заинтересовался Нат, глядя то на огорчённо вздыхающую Мариссу Дю Пон, то на взволнованную Фиору. — Нет, не требовали, но этим людям и не нужен выкуп. Им нужна моя Татум. Не знаю зачем, но точно нужна. Они насильно забрали её в лечебницу, сочинили ей историю болезни и не отпускали, а потом… она просто исчезла. Нас, родителей, перестали пускать к родной дочурке, — дрожащим голосом проговорила Фиора и фартуком вытерла слёзы с лица. — А потом я разузнала, что из больницы бежали пациенты. Татум точно сбежала. Я знаю это. Может быть, её поймали, но… моя девочка так просто им не сдастся. Я думаю, что она в бегах, и поэтому боится возвращаться домой. — Фиора, юноша определённо не понимает, что ты от него хочешь. Он ведь сказал, что не видел малышку Татум, — настолько деликатно, насколько вообще возможно сказала Марисса и накрыла своей ладонью ладонь Фиоры, как бы говоря ей, что всё будет хорошо. Ха. Малышку Татум. Ну, малышку он, конечно, не видел, а вот стихийное бедствие в уродской юбке ещё как видел. И даже поймал, но об этом Фиоре знать не стоит. Жаль, что ей пришлось родить такое создание. Женщина она вроде бы неплохая… — Мы обязательно её найдём, — продолжала утешать подругу Марисса. — С Татум всё в порядке, я уверена. Она себя в обиду не даст, ты же знаешь. — Девочка должна вернуться домой! — потребовала Фиора, поджала губы и сделала глубокий вдох. — Простите меня, мой милый юноша, я сегодня слишком эмоциональна. Вы что-то хотели купить? — Да, точно, — вспомнил Нат и подошёл к прилавку. — Сделаете ассорти из всего печенья, которое у вас есть? Каждого по несколько штучек бросьте, и конфет на ваш вкус, — попросил Нат, искоса поглядывая на Мариссу. Она — жена банкира, а ещё соседка Дэдлоков, с которыми явно на короткой ноге. Интересно, каковы шансы, что их детишки общаются? Судя по всему, насколько дружны их матери, настолько же детишки друг друга на дух не переносят. — А в какую лечебницу отправили вашу дочку? Фиора, набиравшая печенье, снова отвлеклась, с надеждой взглянув на Натаниэля. — Столичная психиатрическая клиника, — шмыгнула носом Фиора. — Когда-то в больнице проходил лечение её друг, а тепе… — Что? — выпалил Лафлауэр сильно громче, чем следовало. Какого хрена? У Дэдлок был только один друг — Дилони, а значит… это он сидел в психушке. Дилони сидел в дурке… Твою дивизию. Это меняло всё! Фиора и Марисса непонимающе посмотрели на Лафлауэра, из-за чего Натаниэлю тут же пришлось оправдаться. — В смысле я в шоке, вот это совпадение, да, офигеть… Я вроде вспомнил вашу дочку. Она дружила с Шанталем Дилони, да? Мрачный такой чувак, вечно недовольный. Жизнью. — Вы его знали? — Конечно, — уверенно заявил Нат, сочиняя на ходу. — В Капитолии мы с ним дружили, но я не знал, что он именно лечился. Дил… Шанталь лечился там же, где и ваша дочка? — О, я не знаю, милый. Он не называл конкретное заведение, но упоминал директора с фамилией Фрезер или Фрезерман. А почему вы интересуетесь? — Просто это новая для меня инфа, — выкрутился Натаниэль. — Я вообще-то приехал к нему на могилу. Почтить… память, так сказать. Правда, там почитать оказалось негде. Кладбище куда-то слиняло. — О, это совершенно ужасная ситуация, представляете? — к расстроенности Фиоры прибавилось откровенное возмущение. — Из столицы прислали подрядчика, который уничтожил священное место! Моя милая Татум и солнышко Шанталь часто там бывали. Им там нравилось, а теперь… Бедный мальчик. Даже на том свете ему не дают спать спокойно. Как раз этот засранец и не даёт людям спать спокойно. Долбанный полтергейст. — Вы драматизируете, — вступила Марисса. — Фиора, не расстраивай юношу. Вы не переживайте, кладбище просто перенесли. На новом кладбище теперь стоит огромная стена памяти, где указали имена всех известных усопших с места прежнего захоронения. Больше не нужно бродить по этим неухоженным зарослям, чтобы пройти к нужной могилке, не нужно бродить в поисках надгробий из-за их хаотичного расположения и топтаться по земляным насыпям. То есть, по чьим-то костям. Новый монумент — очень даже практичное решение. Он, как минимум, экономит пространство. — А что с гробами и костями сделали? С надгробьями? — Извлекли и увезли в крематорий, разумеется. Лучше развеять прах, чем копить ритуальную атрибутику. Подземные воды, знаете ли, подмывают гробы и разносят… — Марисса, прекращай, иначе милый юноша не захочет у меня ничего покупать, — деликатно отдёрнула её Фиора, ныряя за очередной порцией печенюх. — Нет, мне интересно, — поспешил ляпнуть Нат. — Я успел испугаться, что этого прекраснейшего человека запахали вместе с травой как удобрения. Такая потеря. До сих пор грущу. — Правда? — удивилась Фиора. — А Шанталь совсем о вас не говорил. — Скрытный засранец, — не сдержался Нат. — Уехал из родной столицы и забыл всех своих любимых друзей. — Вы очень юны, как для его друга, — заметила Марисса. — Вы уже закончили школу? — Я её бросил. Система образования фуфло бесполезное. — Ох, вы так правы. — Марисса грациозно приложила к подбородку два пальца и вздохнула. — Я предлагала столько концепций для новых развивающих дисциплин, но их то и дело отклоняют. Люди такие консерваторы — не готовы к новым решениям. — Послушайте, а как давно кладбище смели? Я был тут недавно, и тогда оно стояло. Это вообще законно — уничтожать кладбище, на котором людей совсем недавно закопали? — Капитолий — сам себе закон, — сказала Фиора и водрузила мешочек с печеньем на весы. — Спасибо ему, что хотя бы монумент возвели. Вы можете там поговорить с Шанталем, мой милый мальчик. Я уверена, он обязательно услышит вас и на новом месте. Вот этого только Нату и не хватало. Пусть этот тип сидит в неведении. — Да, схожу, как только дождь закончится, — соврал Нат. — Я не знал, что у нашего чудесного Шанталя тут были друзья. Он же такой жуткий отшельник. — Ах, Шанталь подружился с моей девочкой в первый же день, — восхищалась собственными воспоминаниями Фиора. — Они так очаровательно дружили. Не расставались до самого последнего момента. Даже когда Шанталь стал ухаживать за Адой Паркер, ничего не изменилось. Он очень любил мою Татум. — Так он любил вашу Татум или эту Паркер? — Татум он любил как подругу. С Адой всё было по-другому. — То есть её он любил меньше? — Да нет же. Милая Ада была его девушкой. Разумеется, он её любил. Они собирались пожениться… Хорошая пара была, красивая. — А как ваша дочка относилась к этому? — Татум недолюбливает Аду. Думаю, это из-за её родителей. — Боже мой, Фиора, не упоминай здесь Геральдин — всё же так хорошо было, — ощетинилась Марисса. — Геральдин Паркер? Вы от неё не в восторге, да? — тут же подхватил Нат, заметив, как насупилась Марисса, будто надкусила уж очень кислый лимон. Фиора бросила в её адрес красноречивый осуждающий взгляд. — Постарайтесь никогда не знакомиться с этой женщиной, — посоветовала Нату Марисса, заинтересовав его ещё больше, но расспрашивать про Геральдин и дальше он не мог — его излишнее любопытство выглядело странно. — Геральдин запрещала Шанталю видеться с Адой из-за того, что считала его недостойным, — натянуто произнесла Фиора. — Она прямо так и говорила. Постоянно его унижала. — Вот ведь мразь. Как же они тогда собирались пожениться? — О, к тому моменту всё уже уладилось, — махнула рукой Фиора, выбирая среди множества ящичков самые лучшие конфеты. — Шанталь поговорил с родителями Ады, и те успокоились. — Можно подумать, — не сдержалась от скептического комментария Марисса и приветливо улыбнулась, когда Нат на неё посмотрел. Поговорил с родителями и они успокоились… Паркеры известны тем, что многие их недолюбливают за грязные делишки, а значит, скорее всего, Дилони накопал на них компромат и пригрозил его обнародовать, если от него не отвянут. Либо Ада была ему как воздух необходима для своих злодейских целей, либо он чмошный романтик. Одно другого хуже. — Думаете, из-за этого ваша дочка недолюбливала Паркер? — Лафлауэр снова попытался вырулить разговор в это русло, чтобы разузнать как можно больше. Дамочки оказались сговорчивыми, а значит, из них следовало вытащить побольше информации. — Конечно, ведь Татум очень не любит несправедливость. Она заботилась о Шантале как никто другой и оберегала его ото всех. — Как круто, что он нашёл себе такую классную подругу. Представляю, каково ей было видеть тот взрыв на полигоне. Всё случилось на её глазах… Она же была рядом с ним? Хорошо, что хоть не пострадала. — К счастью, Татум не видела, как это случилось. Бедная девочка, она бы лишилась рассудка, если бы увидела такое. Татум была далеко. Только это и спасло ей жизнь, а вот сын Мариссы оказался рядом и чудом не пострадал. Чудом не пострадал, как же. Сын Мариссы — это Кэмерон. Видимо, Паркер всё помнит правильно, и этот тип был к Дилони ближе всех, что не могло не напрягать. Возможно, это случайность, ведь Дю Пон всё-таки передовик своего курса, но… — Мы могли потерять их всех, но от этого не легче. Мальчик совсем молодой был, ему бы жить и жить. Такой золотой ребёнок. Всегда вежливый, воспитанный, помогал нам в кондитерской… Ах, какие замечательные печенья он пёк! В День всех святых они разлетались с прилавка первыми. — Пёк печенья? — не сдержал смешок Натаниэль, представив себе эту пришибленную картину. Офигенное начало карьеры наёмного убийцы. — Как… круто, да. Не понимаю только, почему его похоронили на заброшенном кладбище. Вы были на похоронах? — Мальчик был сиротой, потому академия не позволила устроить прощание с ним. — И вам это не показалось странным? Фиора протянула Натаниэлю свёрток с конфетами, притихла и как-то напряглась. Конечно, ей это казалось странным, ведь дочка наверняка бесилась и на стены лезла от такой фигни. Она же, по словам матери, несправедливость не терпит. Если эта психичка Татум действительно была таким близким другом Дилони, то она, небось, вынесла весь мозг родным своими поисками истины. — Ваша Татум что-то говорила об этом? Такие странные похороны и… — Вы точно друг мистера Дилони? — вдруг спросила Марисса, проницательно взирая на Натаниэля. — А что не видно? Конечно, друг. — Или журналист. Столько вопросов от вас прозвучало, юноша… И лицо мне ваше знакомо, но я не видела вас в столице или здесь, зато, кажется, на экранах вы мелькали. Фиора насторожилась ещё больше, чувствуя себя при этом неуютно. Нат судорожно сглотнул, понимая, что пора сматывать удочки и валить отсюда, пока допрос не начали уже эти тётки. — Марисса, не говори так. Юноша явно хорошо знал Шанталя, — пролепетала себе под нос Фиора, протягивая Нату чек. В этот момент висящий над дверями мусор звякнул, и внутрь зашли какие-то люди. Если и существует удачный момент, чтобы свалить отсюда, то это явно он. Натаниэль протянул Фиоре коммуникатор, со счёта списали деньги, после чего Нат схватился за кульки со сладостями. — Мы с ним не виделись много лет. Я не знаю, как Шанталь жил всё это время, вот мне и интересно. Я не журналист, вы чего. Я терпеть этих шакалов не могу. — Прошу прощения, дорогой, просто сейчас такое время… — отмахнулась Марисса, тоже ощутившая неловкость, как и Фиора. — Не знаешь, чего и ожидать от людей. — Точно, — выпалил Нат, улыбнулся и, обняв кульки со сладостями, направился к выходу. — Спасибо, что поговорили! Я будто… снова пообщался с ним! Удачной вам торговли. Нат локтем толкнул дверь и поспешил выйти, пока этим разговорчивым клушам не стукнуло в голову пойти за ним. Наконец-то, его вылазка обрела хоть какой-то смысл! Лафлауэр узнал кучу всего, раздобыл имя директора психушки, да ещё и отхватил сладостей! Не успев сойти с порога, он достал из кармана коммуникатор и принялся искать локацию, в которой работает эта Фрезерман. Через несколько секунд у Ната было название заведения, где, как оказалось, лечили Дилони. Психиатрическая лечебница «Каза Базалья». Нат усмехнулся, надкусил одну из купленных печенюшек и пригляделся к названию. Коль он так близко к Капитолию, то почему бы не воспользоваться шансом?

***

В «Каза Базалья» Натаниэль добрался к вечеру, а это худшее время для посещения стрёмных психушек. От сладостей почти полностью пришлось избавиться, оставив себе на пропитание лишь жалкую горстку, которую Лафлауэр запихал в свежекупленный рюкзак. Нат стоял перед высокими коваными воротами, рассматривая здоровенный снежно-белый комплекс и окружавшую его пустоту. Эта психушка располагалась на отшибе, в стороне от жилых улиц Капитолия, как и положено подобным заведениям, потому что даже аура у этого места была настолько отторгающей, что у Ната не возникло сомнений — здесь он нароет что-то важное. Местечко идеальное для типов вроде Дилони. По пути сюда Нат прочёл много всего занятного касаемо «Каза Базальи», от чего волосы становились дыбом. Например, то, что здесь отбывает наказание немало психов, чьи кости должны гнить в могиле или хотя бы тюрьме, но либо по причине наличия у их родственников больших денег, либо по причине знатности рода самих психов, их никто не прикончил и даже за решётку не усадил. Ещё в лечебнице есть отдел тестирования новых медикаментов и методик лечения, что в переводе означало «камера пыток для тех, кого не жалко». Конечно, тут содержали и обыкновенных дебилов, ведь лечение в месте, где содержат заключённых, для простых смертных дешевле. Иначе обычных людей сюда завлечь сложно. Натаниэль осмотрелся и вздохнул. В Капитолии погода ещё испортиться не успела, потому дождь только-только назревал, что было Нату на руку — не пришлось избавляться от дождевика, отлично его маскировавшего, хотя в этом серо-белом месте яркое жёлтое пятно в виде Ната смотрелось странно, да ещё и внимание привлекало. Нат нажал на кнопку и принялся ждать. Завалиться сразу на порог больницы он не мог, так как место это хорошо охранялось и от чужих глаз, и от любопытных зевак. Нат читал о том, как нередко сюда пытаются пробиться любопытные дети и долбанутые взрослые, которым не хватает экстрима, ведь конченые психи это так весело и интересно. Ответили Нату минут через пять. Если в этом месте охрана работает так же оперативно, то Капитолий надёжно защищён от поехавших придурков… После короткого ответа посетителю диспетчер отключился, и к Лафлауэру вышел высокий крупный охранник в серой униформе. За поясом у него виднелась дубинка, кобура, шокер и только гранатомёта для полного счастья не хватало. — Чего надо? Клиент? — отозвался охранник не спеша открывать калитку на воротах. Он чуть ли не вразвалочку подошёл к прочным высоким прутьям, что-то дожёвывая. Судя по харе этого индивида, деньги за свою работу он получал приличные. — Надеюсь, что нет, — пробормотал Нат. — Я пришёл навестить кое-кого, кто живёт во-о-он там. — Нат пальцем ткнул на здание психушки. Охранник оглянулся, скептически хмыкнул и уже собрался уходить. — Ты на время давно смотрел? Часы для посещения закончились. — А я и не к пациенту пришёл, тугодум. Мне нужна Алана Фрезерман. — Ты издеваешься, парень? — засмеялся охранник, из-за чего едва не подавился, до сих пор не доев. — Она никого не принимает. Никогда. Совсем. Иди, развлекайся в парк, а отсюда проваливай по-хорошему, пока я лично тебя не выпроводил. — Охранник развернулся, чтобы уходить, но Нат и не собирался его отпускать. Он бросился к решёткам и выкрикнул: — Меня она примет! Чувак, сходи к ней и скажи одно слово. Если после него старуха не захочет меня видеть, я свалю. Гарантировано. Ваша помойка — последнее место на земле, где мне хотелось бы торчать, — честно сказал Нат, прижимаясь к холодным решёткам. — Я уйду отсюда, а ты, тем временем, попытаешься пролезть внутрь. Знаю я вас, малолеток любопытных. — Не проблема. Позвони кому-нибудь из своих корешей и попроси их сходить к Фрезерман, — развёл руками в стороны Лафлауэр и сдул с лица выбившуюся прядку волос. — Ладно, — протянул охранник и достал рацию. — И что это за шарады у вас? Игра в угадайку? Одни чёртовы психи вокруг. — Называй это как хочешь, мне пофиг, главное, делай, что сказали. — Слово, говорю, давай! — рявкнул охранник. — «Шанталь», — максимально разборчиво, по слогам проговорил Нат, как будто общался с человеком, сильно обделённым интеллектуальными способностями. — Просто скажи ей это слово. Скажи, что с ней хочет увидеться человек, который его знает. — Чёрт возьми, ненавижу свою работу, — проворчал охранник, включая рацию. — Эй, Курт, у меня тут какой-то тип просит, чтобы ты сказал Фрезерман слово. Да-да, ни дня без дурачков. — Повтори своему дружку всё слово в слово, кретин. Тогда и посмотрим, кто тут из дурачков. Охранник вздохнул. — Связался на свою голову. Этот тип требует, чтобы ты сказал ей слово «Шанталь», и что её гость его знает. Да, это всё. Просто сделай, ладно? Я знаю, что она откажется, но наш посетитель решил, что он особенный, — смеялся в рацию охранник, вызывая у Ната желание ему въехать. — Ответ придётся подождать, парень. Нат хмыкнул и скрестил на груди руки, выжидающе глядя на здание психбольницы. Из-за облачности на улице темнело быстрее обычного, потому хотелось как можно скорее убраться от этого места подальше. Когда, наконец, рация вновь просигналила, ехидная улыбочка охранника сползла с лица, будто той и не было. — Что? Этого не может быть. Она сказала именно так? Ты уверен? Может быть, ты не правильно понял? То, как ничтожно охранник пытался переспрашивать у своего напарника понятный Нату ответ, было усладой для его ушей. Теперь уже лицо Лафлауэра расплылось в надменной улыбке. — Ну, что там? Фрезерман меня дождаться не может, да? Может, откроешь эти ставни допотопные и впустишь важную шишку в свою дурку? — Не понимаю, — сконфуженно покачивал головой охранник, но ключи достал и подался открывать калитку. — Что у вас за игры ненормальные? Эта старуха много лет даже персонал к себе не подпускает… Кто ты такой вообще? Мессия? — Шевелись, клерк, меня ждут. Охранник снова покачал головой и, наконец-то, открыл калитку. Нат сделал глубокий вдох и смело переступил через массивный железный выступ, оказавшись на территории той самой психушки. Здесь, по ту сторону ворот, всё воспринималось по-другому. Высокий кованый забор казался выше, чем он есть, голая земля вокруг здания лишь местами была поросшей травой, будто ту одолел лишай, уничтожив большую часть зелени, а там, впереди, Ната поджидали вторые ворота, пройдя через которые, он должен оказаться непосредственно в доме ужасов. На улице стало так тихо, отчего создавалось впечатление, что на всей этой плантации есть только Нат и этот ворчливый охранник, его сопровождающий. Их шаги казались более громкими, чем нужно, а мелкие песчинки под подошвами угрожающе скрипели, лишь способствуя лишнему напряжению. Нат судорожно сглотнул, напоминая себе, что его-то в этом месте точно не запрут, да и все психи должны сидеть по своим камерам, а значит, никто не будет капать ему на мозги. Уверенным шагом он поднялся по ступеням, а охранник при помощи ключ-карты и старых добрых железных ключей открыл перед ним вторые ворота, пропустив уже непосредственно в само здание, но и там Ната ждала дверь. Ну офигеть, и сколько таких дверей на пути до Фрезерман ещё придётся открыть? Такими темпами он доберётся до неё только к утру! Когда перед Натом, наконец-то, открылась входная дверь, он вздохнул с облегчением. Объект охраняли на славу, и это даже бесило. Охранник повёл Ната через холл где, естественно, никого, кроме консьержки не было. Лафлауэр внимательно рассматривал белые стены, потолки и полы, белые двери, белые шкафы и не менее белое всё остальное. Белого было так много, что даже нормальный человек от ежедневного глазения на всё белое поедет кукухой. — Эй, Мэйв, выдай нам пропуск. Тут к Фрезерман пришли, представляешь? Пришли по её желанию. — Чокнутая старуха, — озвучила приговор пышная консьержка в возрасте и покачала головой, выдавая охраннику пропуск. — Молодой человек, зарегистрируйтесь, будьте добры. Нат с гримасой отвращения на лице нехотя подошёл к стойке, за которой тётку толком не было видно, а затем опустил на белую панель свои руки. — Это обязательно? Она же не полноправная пациентка у вас. — Полноправная вообще-то. Без регистрации я вас не пропущу. Вдруг вы психопат? — А регистрация это какой-то халявный тест на психопатию? — прыснул Натаниэль. — Надеюсь, вы набираете себе пациентов не таким образом. — Молодой человек, вы хотите, чтобы мы вас отсюда вывели? — взъерошилась женщина. — Есть правила, и вы обязаны их соблюдать. Часы для посещения, кстати, давно закончились. Конраду стоило бы вообще вас сюда не пропускать. — Ага, да, но когда ещё Фрезерман кого-то подпустит к себе? — Растянулся в улыбке Нат и склонился над столом. — Скольких людей она впустила с тех самых пор, как добровольно заперлась в палате? Давайте посчитаем, — Нат выставил перед её лицом ладонь и приготовился загибать пальцы, чтобы считать. — Ой, стоп, их же целых… нисколько человек! — Регистрация, — стояла на своём вредная упорная карга, подсовывая Нату журнал. — Капец, — проворчал он себе под нос, взял протягиваемую занудной старухой ручку и нарочно нечитабельно и криво написал в графе посещений имя. Когда женщина притянула журнал к себе обратно, выражение её лица сделалось ещё более хмурым. — Не могу прочесть, — пожаловалась она. — Глаза протри, — прошептал Нат себе под нос, и улыбнулся, когда на него сурово посмотрели. Светиться со своим именем в таком месте ему совсем не хотелось, потому и имя он написал не своё. Мало ли какие у Дилони каналы слежки и за какими точками он наблюдал. — Дерби Кейнс, — громко соврал Нат. — Ваши документы, — требовательно заявила женщина, всё так же сурово глядя на Лафлауэра, будто он был не посетителем, а преступником. — У меня их с собой нет. — Тогда протяните руку ко мне. — Женщина достала из ящичка небольшой чёрный планшет и протянула его Нату. — Отпечаток большого пальца, пожалуйста. Натаниэль цокнул языком, хмыкнул и покачал головой. А он ещё жаловался на плохую охраняемость этого места! Лучше бы заткнулся и не каркал, но уже поздно, потому пришлось говорить правду. — Ладно, я не совсем Дерби Кейнс. Меня зовут Натаниэль Лафлауэр, — через силу выдавил из себя Нат, и ткнул пальцем в светящийся чёрно-голубыми цветами планшет. Тот мгновенно определил имя посетителя, которое совпало со вторым озвученным именем. — И зачем нужно было врать? — тоном злобной учительницы спросила женщина. Нат не сомневался, что она мечтала о том, чтобы Нат соврал и правда раскрылась. — Дерби Кейнс это кто? Ваше альтер эго? Мы и таких лечим. — Я не врал, а немного не договорил. Знаете ли, нормальным людям светиться в дурке не очень хочется. — Конрад, вручи мистеру Лафлауэру его пропуск. — Охранник, всё это время тихо посмеивающийся, подошёл к Натаниэлю впритык и собрался закрепить пропуск на его одежде. — У нас в помещении дождей не бывает, — заметил тот, как бы намекая на то, что Нату следовало бы свой скользкий жёлтый дождевик снять, чтобы закрепить пропуск на обычной одежде. — Знаю, — огрызнулся Натаниэль, выдёргивая пропуск из рук охранника. — Мне в дождевике уютнее. Или ваши чёртовы правила требуют от всех дефилирование в смирительной рубашке? Вот именно. Ведите меня скорее к Фрезерман. Мне из вашего балагана ещё пилить домой. Охранник переглянулся с консьержкой, повернул направо и, молча, почти вразвалочку, пошёл вперёд. Нат решил не задавать лишних вопросов и так же молча последовал за ним. Чем дальше от входа оказывался Лафлауэр, тем больше антураж больницы на него давил. Время от времени по пути он встречал других охранников, но их было слишком мало в сравнении с той белоснежной пустотой, что его окружала. Нат и прежде видал больницы, но у этой была какая-то особенная энергия — по-настоящему болезненная, хотя за помещением лечебницы явно хорошо ухаживали и не скупились на ремонт. На гладких белоснежных стенах не было ни царапины, белые полы натёрты до блеска, но обувь на них не скользила, а с белых потолков ярким, даже слишком, светом помещение озаряли длинные цилиндрообразные лампы, и это при том, что по длине всего коридора располагались здоровенные окна. Видимо, больным нужно много света, будто отъявленные психи станут от этого добрее. За первым коридором последовал второй, ещё более длинный и с множеством дверей-перегородок. Здесь уже не было окон — лишь белые стены с одной стороны и палаты — с другой. Шум внутри палат практически отсутствовал, потому шарканье собственных шагов, усиленное за счёт эхо, постепенно начало Ната раздражать. Из посторонних звуков Нат слышал разве что тихий гул ламп над головой. Третий коридор выдался шумным. Здесь по ту сторону дверей пациенты пели, кричали, выли и чем-то ритмично стучали в стены. Какой-то мужик истошно выкрикивал ругательства, причём такие изобретательные, что Нат заслушался, пытаясь хоть одно из них разобрать, настолько новаторскими те ему казались. На некоторых дверях Натаниэль разглядел даже окошки, через которые на Лафлауэра смотрели то одни безумные глаза, то другие, на что внимания он не обращал. Нат успел повидать немало психов, и эти всего лишь «одни из». К тому же он постепенно приходил к выводу, что нормальные люди куда опаснее тех, у кого поехала крыша. Когда Натаниэль преодолел ещё один лестничный пролёт и возник уже в четвёртом коридоре, больница начала казаться ему бесконечной, и это напрягало. Здесь пациенты сидели буйные, но в отличие от прошлых ругающихся или поющих, эти совсем уж ненормально выли, рычали и рассказывали о том, как они вырвут всем вокруг кишки. Гул ламп стал выразительнее, постукивания подошвы по полу звучали будто отбойные молотки. Из-за белого цвета и узких коридоров у Ната едва не начала развиваться клаустрофобия, а из-за давящего приторного запаха дезинфектора на языке появилась горечь. — Пришли, — наконец-то объявил охранник, рукой указав на палату под номером 236. Лафлауэр присмотрелся к двери — она ничем не отличалась от всех остальных. Несмотря на то, что Фрезерман оставалась адекватной, поместили её в палату без окна. Натаниэль подошёл к двери и прислушался. Из большинства других палат доносился шум, но в этой было так тихо, словно там никто и не жил. Охранник тем временем отошёл в сторону и принялся орать на других пациентов, чтобы те прекратили свою какофонию безумия или хотя бы приглушили её звук. — Доктор Фрезерман? — позвал её через дверь Нат. — Вы сказали, что примете меня и… вот, я тут. Можно зайти? — Кто вы такой? — резко спросила та. — Моё имя вам ничего не скажет, зато другое вы знаете очень хорошо. Когда-то у вас был пациент по имени Шанталь Дилони. С него и начались ваши проблемы, правильно? Связанные с ним люди, умирали. Поэтому вы здесь и заперлись — чтобы защититься, и не зря, ведь Дилони стал одним из тех, кто убивает. — Дилони мёртв. Злой рок догнал и его. — Поэтому я к вам и пришёл. Дилони живой, и теперь он наёмный убийца. — Чепуха, — отрезала женщина, явно стоявшая к двери впритык. — Мальчишка умер. Я читала сообщения о нём. — Этот кретин просто разыграл свою смерть. К сожалению, он не подох. Я видел его. Он охотится на меня так же, как другие охотились на вас, поэтому мне нужна помощь. Так что, впустите? Я хочу задать вам несколько вопросов по поводу его пребывания в этой дыре. Натаниэль знал, что ни у кого из персонала нет ключ-карты, способной открыть эту дверь, потому что Фрезерман сама так захотела. Дверь в её палату можно отворить только изнутри, чтобы никто посторонний не смог к ней попасть. Нат прикусил губу, выжидая ответ от этой параноидальной старухи, но та всё молчала и дверь не открывала. А затем щёлкнул замок и что-то пискнуло. Дверь приоткрылась. Нат, самодовольно улыбнувшись, смело переступил через порог и в ту же секунду дверь за ним захлопнулась. Охранник так и остался стоять снаружи с приоткрытым ртом. Впервые за много лет внутрь палаты попал человек! Алана Фрезерман выглядела совсем не так, как на фотографиях. Нат даже засомневался, а ту ли Алану он откопал. Эта была невероятно худой, щуплой, бледной и сильно постаревшей в сравнении с той Фрезерман, которую Лафлауэр ожидал увидеть. Постоянный стресс, отсутствие солнца, недоедание и малоподвижный образ жизни сделали своё дело. — Что? Я так ужасно выгляжу? — грубо спросила она, быстро догадавшись в чём причина такого удивления со стороны посетителя. — Честно говоря, да. Этот псих кого угодно доконает. — Вы сказали, что он жив, — нахмурилась женщина. — Это правда? Или вы сделали это для того, чтобы попасть ко мне в палату? — Это правда, и вам придётся в неё поверить, — заявил Натаниэль, внимательно рассматривая комнату. В ней было всё, что необходимо человеку для жизни — кровать, туалет, душевая кабинка и отверстие для поступления еды и свежей одежды. В рамках одной комнаты это выглядело странно, но бывшую главу лечебницы всё, видимо, устраивало. По пути в психушку Нат ознакомился с историей Аланы Фрезерман, потому понимал, отчего она решила жить вот так. Фрезерман была одним из тех людей, кто имел отношение к расследованию убийства Дилони, а эти люди довольно быстро отправлялись в мир иной, причём по разным причинам. Аварии, сердечные приступы, инсульты, гибель при исполнении… Довольно быстро смекалистая глава «Каза Базалья» сообразила, что дело нечисто, а значит, однажды придут и за ней. Кто, как и когда она не знала, но в том, что её ждёт смерть, не сомневалась, потому решила себя обезопасить настолько, насколько могла. Фрезерман написала завещание и несколько доносов, в которых рассказала о том, что ей удалось узнать. Она связала загадочные смерти людей воедино, в довольно агрессивной форме расписала о том, что её захотят убить, и, если она умрёт, то пусть все знают — у этого была не естественная причина. Алана ни с кем не делилась своими догадками и предположениями, зато громко заявляла о том, что в случае её смерти, все раздобытые ею данные мгновенно обнародуются. Она так яростно и убедительно об этом говорила, что… до сих пор оставалась живой. Да, в мерах безопасности ей пришлось запереться там, где прежде она запирала преступников и душевнобольных, но оно того стоило. Фрезерман продолжала жить. Кто бы ни убивал людей, он боялся того, что могла знать Фрезерман, а значит, её высказывания могли быть не беспочвенными. Пока Алана сидела взаперти в психушке, убийца оставался спокойным, ведь вокруг смертей из-за Дилони не поднимался шум. Фрезерман же благодаря этому оставалась живой, что тоже её устраивало, пусть и каждый новый день она начинала со страха, что кто-то проникнет в её палату. Может быть, раньше эта женщина и была здоровой, но сейчас казалась Нату реальной параноидальной шизофреничкой. Постоянный страх перед смертью медленно сводил её с ума, и, глядя на то, как она выглядела и как жила, возникал всего один вопрос. Есть ли вообще смысл в такой жизни? — А я вам верю, — как-то слишком легко согласилась Алана и осторожно присела на самый краешек своей белоснежной постели. — Этот мальчишка мне сразу не понравился. Никогда не видела человека хитрее. Знаете, через мои руки прошло много пациентов, много взрослых и опасных убийц, но человека с более холодным рассудком я прежде не встречала. Тогда ему было тринадцать лет. — Голос Аланы звучал уверено, громко и хлёстко, будто удары плетью. Может, кукухой она и поехала, но навыки руководителя точно не растеряла. — Он вёл себя странно, да? — тут же с любопытством подхватил Нат, скрестив руки на груди. — Как псих? Или маньяк? — Наоборот, — вздохнула Алана и повела бровью, отвернувшись к стене, будто там было окно, через которое она могла любоваться внешним миром. — С детьми всегда непросто работать. Они капризные, эмоциональные, непредсказуемые, а главное, они всё впитывают как губка. Их разум очень гибкий. Я не раз сталкивалась с детьми, пережившими психологическую травму. Обычно они замыкаются в себе, много плачут или наоборот лишаются всяких эмоций. В случае с Дилони всё было по-другому. Родных убили на его глазах, его самого едва не убили, но при этом он сидел перед докторами и вёл себя так, словно хочет их переиграть в шахматную партию. Сделать так, чтобы они не добились желаемого эффекта. Чтобы ушли ни с чем. — И у него получалось. — Конечно, — подтвердила Алана и хмыкнула. — С ним пытались работать многие специалисты, но Дилони не подпускал их к себе. Был он подозреваемым или свидетелем неважно. Он перестал содействовать следствию после того, как сбежал из участка. Его рассматривали как подозреваемого, потому Шанталь решил сбежать. Когда Дилони поймали, он замолчал, зная, что любое его слово могли использовать против него. Напомню, что мальчику было тринадцать. Это столичный мальчик, который никак не мог быть готов к подобным ситуациям в своей жизни. — К чему вы ведёте? Думаете, что он сам мог убить родителей? — Бог ты мой, разумеется, нет. Но Дилони умел совладать со своим горем настолько хорошо, будто у него в голове был переключатель. — Фрезерман показательно щёлкнула пальцами. — Он просто отключался от переживаний и становился игроком в покер. Будучи совсем ещё ребёнком, он умел переступать через себя. Думаю, так он и выжил в лесу. Для многих это было загадкой, но мы с детективом Брэнсоном знали, что всё гораздо проще. Мальчик собрался с силами, не поддался панике и просто… размышлял. Горе обезоруживает человека. Когда нам плохо, мы теряем способность логически мыслить, анализировать ситуацию, контролировать чувства и принимать вдумчивые решения. Этот мальчик отключал своё горе каждый раз, когда с ним виделся доктор или детектив и даже объектив камеры видеонаблюдения. Целых два месяца он выводил из себя наш персонал, как будто это стало для него священной войной. Фрезерман перевела дух, явно чувствуя раздражение из-за этой темы. — Я иногда связывалась с руководством академии… интересовалась тем, как обстоят дела у их нового ученика и знаете, что мне говорили? Что он прилежный, тихий и очень способный мальчик. Прилежный, представляете? А ещё мне говорили, что он добровольно ходил на терапию и успешно работал со специалистами Первого округа. Либо дерзко вешали лапшу на уши мне, либо руководству академии. — Но причастных к расследованию убивал не он, — вступил Нат. — Я думаю, что его родителей убили те же люди, которые потом убивали всех знакомых с расследованием Дилони, а теперь убивает уже он сам. Теперь он с ними. Работает на Лану Кинберг. — Постойте, Кинберг — это же Лана Линкор? — Вы её знаете? Она была здесь? — В тот день, когда Шанталь Дилони впервые за два месяца заговорил, здесь были Лана Линкор и Амадеус Мальвестити. — Ната как будто со всей дури ударили под дых. Кинберг виделась с Дилони ещё тогда… Всё это время Натаниэль думал о том, что фуфлыжник сошёл с тропы в академии, но это случилось ещё до неё! — Они увиделись с Дилони, и после этого мы, наконец, услышали его речь. — О чём они трепались? — Я слышала только часть разговора, но есть видеозапись… — Что? — изумился Нат. Бинго! Это даже лучше, чем он мог себе представить. — У вас есть записи с этим уродом? Фрезерман встала с кровати и подошла к Нату ближе. Она оказалась на удивление высокой. — Все архивы по делу Шанталя Дилони кто-то уничтожил, — шёпотом начала Алана, украдкой поглядывая то вправо, то влево, как будто стены могли её подслушать. — Но я для себя успела сохранить копии прежде, чем злоумышленники добрались до оригиналов. Уже тогда я поняла, что мне угрожает опасность, потому сохранила всё, что смогла найти — документы, отчёты посещений докторов, видеозаписи… — Охренеть, это же золотая жила! — восхитился Нат, отчего у него даже немного закружилась голова. — А где они? Я могу их увидеть? — Все мои находки хранятся в этом здании. Я пересмотрела видео и перечитала записи несколько раз, но ничего особо полезного там не нашла. Может быть, вы что-то обнаружите. Я не знала, кем стал этот человек, и что он вообще жив, потому хранила сведения о нём для того, чтобы понять, почему все вокруг него умирают. — Где конкретно хранятся ваши архивы? Они нужны мне позарез. Фрезерман неохотно взглянула на дверь и судорожно сглотнула. — Самим вам их не достать. Это могу сделать только я. О моём тайнике никто не знает, и попасть туда не так-то просто. Я провела в этой лечебнице большую часть своей жизни, потому знаю, где можно хранить секреты так, чтобы до них не добрались даже ищейки, но… мне придётся выйти из своей палаты. И это явно было для неё проблемой. Фрезерман слишком много времени провела взаперти, поэтому выход даже в коридор вызывал у неё сильную тревогу, граничащую с паникой. Нат понимал это, но уйти из дурки без архивов не мог себе позволить. Они нужны ему как воздух. Лафлауэр носом чуял, что там хранится что-то важное. — Миссис Фрезерман, вам каждый день доставляют еду, — с насмешкой сказал Натаниэль, окинув скептическим взглядом периметр её крепости. — Если бы вас хотели убить, уже давно отравили бы этой самой едой. Простите, но ваш спасительный план запереться в палате то ещё фуфло. — Вам просто нужно получить архивы. — Да, нужно потому что тот, кто трепал вам нервы на терапии, теперь убивает людей. Он угрожает мне, моей семье, моим близким и не стыдится случайных жертв. Я намерен уничтожить и Дилони, и Кинберг, и всю их оманьяченную контору. Вдруг именно ваши материалы помогут мне покончить с этим дерьмом. Фрезерман тяжело вздохнула и, поджав губы, согласно кивнула. — Если у вас получится, я буду свободна, — взялась убеждать саму себя Алана. — Я проведу вас к тайнику, но только очень быстро. Мне неспокойно от одной мысли, что я выйду из своей палаты. — Мы справимся за считанные минуты, — закивал Нат. — У вас есть пропуск? Фрезерман снова тяжело вздохнула, подхватила со своей постели тёмно-серую шаль, набросила её на плечи, а из нижней полки маленькой тумбочки вытащила ключ-карту. — Официально я не пациентка лечебницы, больше того — я до сих пор работаю, только дистанционно, потому пропуск у меня есть. — Тогда, погнали! — с энтузиазмом объявил Нат, повернулся к двери лицом, но открыть сам её не смог, так как для этого была нужна персональная карта доктора Фрезерман. Алана подошла к считывающей панели, приложила карту и дверь открылась. Первым наружу выпорхнул Натаниэль, Фрезерман же не торопилась. Она внимательно посмотрела себе под ноги, потом так же внимательно и с опаской выглянула в коридор. Снаружи воздух был свежее, если можно так выразиться про вонючий дезинфектор, но даже он был всяко лучше затхлого вакуума вечно запертой палаты. — Здесь никого нет, кроме вашего охранника. Вот хрень, он увидел меня и уже прётся сюда. Нужно избавиться от него, — тараторил Нат, недовольно глядя в сторону этого желе на костылях, что местной охраной считался. — Почему так долго? — возмутился тот. — Меня ждут психи на третьем этаже, а ты всё никак не наговоришься. Охранник шёл практически вразвалочку, но когда из палаты, медленно переступив через порог, показалась Алана, он всем телом встрепенулся и, таращась на женщину, будто на призрак, машинально схватился за кобуру. — Нам с мистером… как-его-там нужно ненадолго отлучиться, Конрад. Пригляди за моей палатой, пока меня не будет. Я отойду ненадолго. — Ты что… выходишь оттуда? — выпалил охранник и туго сглотнул. Несколько психов принялись громко колотить по дверям и смеяться. — Имеешь что-то против, Конрад? — резко отозвалась Алана, грозным взглядом пропиливая охранника насквозь. — Я не преступница и могу выходить отсюда когда захочу. — Фрезерман на каблуках развернулась направо и нога в ногу с Натом поспешила к архивам. — Скорее, пока этот олух не разнёс новость обо мне по всей больнице. «Скорее» получалось не очень хорошо, потому что буквально через каждые тридцать метров в коридоре располагались прозрачные двери, которые следовало открывать ключ-картой, что порядком тормозило процесс. — Хренов лабиринт. — Бесконечные двери осточертели Нату ещё когда он сюда добирался, что уж говорить сейчас, когда он так спешил. — Зачем столько дверей? Чтобы, если кто-то захочет сбежать, он запарился открывать каждую из них и решил бы «да, ну, нахер, лучше останусь здесь»? — Вы очень проницательны, — иронично заявила Фрезерман, открывая очередную такую дверь. — Чтобы понять психов, нужно мыслить как псих. Натаниэль взглянул на окна, в которых отражались их с Аланой силуэты. По ту их сторону уже так стемнело, что миссию свалить отсюда до наступления ночи Лафлауэр бессовестно провалил. Лампы над головой монотонно гудели, в палатах то и дело что-то стрекотало, скреблось, подвывало и пыхтело. Коридоры же пустовали. Охраны в больнице было не так много, точнее, патрулировала коридоры она не слишком часто, что неудивительно при таком количестве запирающихся дверей и камер видеонаблюдения, установленных по углам. За очередным пролётом Нат и Фрезерман подались в комнату отдыха, больше похожую на здоровенный холл с множеством кресел и комнатных цветов. Так как время выдалось позднее, холл этот пустовал и даже свет в нём погасили, правда, нужды в нём и не было — лампы из соседних коридоров неплохо освещали пространство для отдыха. Фрезерман зашла в какой-то кабинет, через него вышла к лестнице и стала спускаться вниз, покуда не оказалась в подвале. Когда Нат преодолел последнюю ступеньку и вышел в подвальный коридор с тёмно-зелёными стенами и полумёртвым жёлтым освещением, ему стало не по себе. Естественно, архив не мог располагаться в месте поадекватнее. Конечно, все самые важные вещи нужно хранить в стрёмном подвале с затхлым воздухом и низкими потолками, которые визуально пытались расплющить каждого, кто сюда входил. Для полноты картины не хватало только тараканов и кабинета лоботомии. Алана так быстро перебирала ногами, что почти перешла на бег, покуда Нат глазел на уложенные около стен сломанные железные стулья и столы, истрёпанный инвентарь вроде ржавых вёдер или швабры из позапрошлого века. Наверху всем этим не пользовались уже много лет, но и отсюда почему-то не выбрасывали. Наконец, Алана куда-то свернула, приложила свой пропуск к очередной плашке и вошла внутрь. Натаниэль поспешил следом, любопытно рассматривая всё вокруг. В этой комнате воздух был ещё более затхлый и сухой, зато от освещения не вытекали глаза. Фрезерман поспешила по проходу между теснящимися стеллажами и, преодолев пять пролётов, свернула направо, затем налево и, наконец, добралась до стеллажа, прижатого к стене. — Помогите его сдвинуть, — попросила Ната она и схватилась за деревянную боковину, на что Лафлауэр лишь хмыкнул и самостоятельно отодвинул стеллаж в сторону. Позади него, за тонкой деревянной фанерой возникла средних размеров дверца в стене. Сейф. Фрезерман быстро набрала необходимую комбинацию и оттянула дверцу на себя. Натаниэль с приоткрытым ртом заглянул внутрь и опешил. Внутри хранилища лежала парочка небольших папок и коробка, внутри которой хранилось ещё около десятка коробок. — Это оно? — с трепетом и нетерпением спросил Нат, на что Алана кивнула, вытягивая столь желанные документы из своего тайника. Нат сглотнул, чувствуя себя на таком подъёме, что он был готов изучить все эти материалы прямо сейчас, прямо тут, даже не отвлекаясь на сон. — А это что за фигня? — Лафлауэр нахмурился, принимая из рук Аланы коробку с небольшими плоскими коробками поменьше. — Видеозаписи сеансов с Дилони. Есть ещё материалы. Они в таком же архиве, только в противоположном крыле. — Отчётливо произнесла Фрезерман. От её слов у Ната вспыхнули глаза. Он и мечтать не мог о таком подарке судьбы, вот только… — Офигенно! Но… это что, плёнка? — Он вытащил одну из коробок и покрутил её в руке, рассматривая со всех сторон. С одной из них кассета была подписана. — Записи не оцифрованы? Вы пользуетесь гаджетами неандертальцев? — Мы часто сталкиваемся с попытками людей выкрасть записи из больницы. Вы не представляете как много есть любопытных, желающих посмотреть на психопатов со стороны, поэтому записи здесь осуществляются на плёнку. Их сложнее украсть и ещё более сложно просмотреть. Вряд ли у людей найдётся подходящая техника для этого. — В том и проблема, что у меня тоже нет такого старья, — возмутился Лафлауэр. — У нас в архиве есть аппаратура. — Покажете? — Фрезерман замялась, явно не желая застревать в архиве. — Мне хотя бы фрагмент увидеть, чтобы убедиться в том, что записи ещё рабочие… — Пройдёмте, — нехотя позвала его за собой Алана, всё же решившись немного задержаться. Того глядишь понравится ей во внешнем мире и обратно уже не захочет. За парочкой стеллажей обнаружилась та самая аппаратура — куча позорного металлолома, на который Натаниэль смотрел с откровенным скепсисом, ведь в то, что этот хлам способен работать, верилось с трудом. Тем не менее, Фрезерман, как отпетая мусорщица, быстро совладала с этими отходами, включила экран и вставила в какую-то дыру ту самую кассету, которую Нат держал в свободной от коробки руке. Пока Фрезерман настраивала свою технику, Нат тоже решил не терять время зря, потому опустил коробку на стол, вытащил из неё папку, затем из кармана достал коммуникатор и принялся на всякий случай фотографировать все записи подряд. Фото он хотел сразу же отправить в своё облако, но связь здесь совсем не ловила. — Готово, — уведомила его Алана и нажала кнопку «пуск». Нат поспешно затолкал коммуникатор в карман, а папку отложил в сторону. Здесь, в тихой архивной комнате даже самый тихий шорох с видеозаписи казался выразительным криком, а немного смазанная картинка заставляла глядеть в экран с замиранием сердца. В стёклышках очков Натаниэля отражалось сразу несколько тёмных фигур, окруживших железный стол. Одна из фигур не была ему знакома. Две других он знал, вот только здесь они были сильно младше… — Это он, — не то спрашивал, не то утверждал Натаниэль, глядя на то, как черноволосый мальчик сидел напротив какого-то незнакомого Нату мужика и… пока ещё не очень в себе уверенной Ланы Линкор. — Мать твою, они сидят в одной комнате! — сипло проговорил Нат и с трудом сглотнул, боясь сделать лишний вдох, как будто это могло спугнуть картинку. Дилони сидел за столом с опущенной головой. Спокойно, неподвижно. Кажется, он и внимания не обращал на очередных гостей, и уж точно их совсем не боялся. — А где звук? Почему слышен только треск? — Таковы были условия, — оправдалась Фрезерман. — Доктор Мальвестити убедил нас в том, что ребёнок не пойдёт на контакт, пока за ним наблюдают. Я не верила в то, что он заговорит, потому сделала так, как меня просили. — То есть… на этом видео совсем нет звука? — разочарованно уточнил Лафлауэр, не сводя глаз с того, кто здесь пока ещё не представлял угрозу. Нат привык видеть Дилони монстром и мастером своего смертоносного дела, а здесь он выглядел таким… обыкновенным. Мелким. Немного младше Нини. Похожим и одновременно совсем не похожим на себя. — Ближе к концу звук появится. — У вас на глазах завербовали этого сопляка, а вы и не знали, — поразился Нат, невесело улыбнувшись. — О чём они могли говорить? Вот же мелкий сукин сын. Что его заставило после двух месяцев игры в молчанку, наконец, открыть рот? Можно приблизить изображение? — Да, но качество оставляет желать лучшего. — Алана куда-то нажала, изображение сделалось крупнее, но увидеть достаточно отчётливо лица, чтобы попытаться прочесть разговор по губам, не вышло, тем не менее, Нат не мог отвести глаз от этой картины. Это же надо было сорвать такой куш! Он за всё время не находил столько материала, сколько удалось раздобыть ему сегодня. Внезапно внимание Дилони активизировалось. Он поднял голову, перестав выглядеть на фоне тёмной комнаты обычной декорацией. Его чем-то заинтересовали, а после… он заговорил. Лафлауэр, будто зачарованный, наблюдал за всем этим, пока ни с того, ни с сего экран не потух. Как и все лампы вокруг. Проигрыватель отключился вместе с освещением, и время в зале как будто застыло окончательно. Исчез треск и шорох работы плёнки. Несколько секунд Нат в кромешном мраке слушал только собственное дыхание, понимая, что это не случайность, а затем услышал тихий и неровный голос Фрезерман. — За мной пришли… — обречённо выдавила она, судорожно вдыхая воздух. Натаниэль оглянулся, но что можно увидеть в темноте? — Это не за вами. «А за мной». — Он здесь. Быстро валим отсюда. Сейчас же! — командовал Нат, наощупь отыскал кассету в аппаратуре и, выдернув её оттуда, поспешно затолкал в свой рюкзак. Следом он запихал внутрь папки и все остальные кассеты, чтобы не потерять ничего из столь ценного компромата. Торопливо дёргая коммуникатор, Нат включил на нём фонарик и рванул в сторону выхода, то и дело оглядываясь по сторонам. — Скоро должны включиться генераторы, — пыталась утешить себя и Ната Фрезерман. — Они не включатся. Дилони наверняка сначала вывел из строя их, а потом вырубил основной источник питания, чтобы из этой консервной банки никто не ушёл. Чтобы я не ушёл. — На бегу говорил Нат, внимательно присматриваясь к каждому пролёту. Чёрт знает откуда мог вылезти этот урод. Каким-то образом он узнал, что Лафлауэр прибыл в больницу, а потому ему не составит труда понять, что именно тут ищет Нат. — Дилони попытается уничтожить архивы! Миссис Фрезерман, вы должны уходить из больницы, а мне надо попасть во второй архив, пока этот подонок не добрался туда раньше. Он же всё разгромит! — Я никуда не пойду. Снаружи меня убьют. Мне нельзя туда выходить. Лучше я запрусь в своей палате. — Что? Этот придурок может пробраться куда угодно, и в вашу палату он тоже пройдёт, если захочет. Вам нужно убираться отсюда как можно дальше. Дилони не за вами идёт, а за мной и архивами. — Я не пойду. Нет. Моя палата самое безопасное место, — упиралась старуха, чем только лишний раз раздражала Ната. — Нет, я проведу вас к выходу и рвану к архивам, а вы хотя бы переждите эту бучу снаружи. Вернётесь, когда всё затихнет. Не мешайтесь под ногами, иначе Дилони вас хлопнет. Вам понятно? Хлопнет. Как и многих других. Я видел его в деле, так что не нарывайтесь. Натаниэль бежал впереди, чудом не запутавшись в стеллажах, покуда те не закончились, и он не оказался снова в том ущербном коридоре с поломанными стульями. Видя, что Фрезерман отстаёт, Нат крепко схватил её за руку и бегом поволок за собой. Старуха в своей палате так засиделась, что быстрого бега в её исполнении хватило секунд на восемь, из-за чего и пришлось брать её на буксир. Рюкзак беспомощно болтался за плечами, а коммуникатор хоть и освещал периметр коридора, но освещением был таким себе. К тому же фонарик выдавал местоположение Ната, хотя другого способа выбраться из этой дыры у него и не было. Он свернул, рванул на лестницу, а оттуда снова свернул, но ошибся с пролётом, о чём ему сказала Фрезерман, когда было уже поздно. Подошва скрипела, соприкасаясь с полом, а длинные лампы над головой еле заметно тлели в темноте, ещё не погаснув до конца. Лафлауэр выскочил в коридор и наткнулся на прозрачную дверь, которую без ключ-карты не открыть. — Пропуск, быстрее! — торопил Фрезерман Нат. Та подошла к двери и дрожащей рукой открыла её обыкновенными ключами, ведь карта без электричества не работала. Вдруг что-то скрипнуло. Натаниэль медленно повернул голову влево и его глаза тут же округлились. Одна из дверей многочисленных палат приоткрылась, а из её темноты медленно выбирался наружу силуэт человека. — Валим отсюда! — выпалил Натаниэль, дёрнул ручку двери на себя и заодно вырвал из рук Аланы её пропуск, чтобы реагировать быстрее, а не ждать, пока та расчехлится. За долю секунды они оказались по ту сторону двери, которую Нат оперативно при помощи ключа запер, чтобы оторваться от потенциально опасного психа, вот только когда Лафлауэр отвернулся от беглеца и посмотрел вперёд, его энтузиазм растаял. Большая часть дверей в коридоре зашевелилась. Голоса притихли. Пение, вой и пыхтение прекратились. Теперь их сменил тихий шелест и скрип открывающихся дверей. Одной за другой. Резко, плавно, от удара ногой или лёгкого толчка ладони. По стенам коридора покатились тени. Повисла тишина, а затем помещение заполнилось шумом шаркающих по полу ног и вымученно радостных выкриков. Преступники, сидевшие в палатах годами, вырвались на свободу.

***

В пустом коридоре шаги гремели будто набат. Стук подошв о полы отражался от стен и потолков, многократно усиливаясь и при помощи эхо волной растекаясь по всему помещению. С канистрой в руке Шанталь уверенным шагом поспешно направлялся к архиву. Всего несколько минут назад он вывел из строя генераторы, а топливо из них сточил в канистру, после чего вывел из строя уже основную систему энергоснабжения больницы. Лампы и мониторы компьютеров погасли. Все двери автоматически заблокировались, и теперь их можно было открыть только обыкновенными ключами, которые далеко не все работники лечебницы носили с собой. Раньше в этом просто не было нужды. Система вентилирования отправилась в спящий режим, лопасти вентиляторов остановились, а видеокамеры, лишившись питания, перестали снимать происходящее. Внутри здания лечебницы стало почти так же темно, как и снаружи, и лишь длинная аллея здоровенных окон служила незримой границей между внешним миром и этим домом сломанных умов. За поясом Шанталя виднелся заряженный пистолет, а между пряжками штанов на обеих ногах были спрятаны ножи с маленькими чёрными рукоятками. Один из них Шанталю уже довелось применить на парочке охранников, которые теперь валялись мёртвыми неподалёку электрических щитков. — Элери, ты вошла в систему? — почти прошептал Шанталь, открывая ключами очередные двери на своём пути. В одном его ухе располагался наушник, в одном глазу — прозрачная линза для того, чтобы Элери видела то же, что и сам Шанталь, а на его запястье светились часы, достаточно хорошо освещавшие путь. — Работаю над этим, сэр. Практически готово. — Поторопись. Глуши все сигналы и связь. Система аварийного пожаротушения должна быть отключена до того, как я окажусь в архиве. — Будет сделано, сэр. — Спасибо, дорогая. И, Элери… пора приоткрыть двери нашим дебоширам. Пусть пациенты слегка порезвятся. — Мне понадобится ещё полторы минуты для этого. Шанталь свернул за угол, спустился по лестнице вниз, погрузившись в ещё более тёмное место, когда над его головой, по этажу выше, пронеслись несколько человек, а затем раздался один большой синхронный щелчок. Двери, которые при отключении электричества запечатывались ещё крепче, чем в обычном режиме, просто… открылись. Не прошло и пары минут, как по всем коридорам, холлам и палатам лечебницы прокатился гул механической сирены, воющей обрывисто, словно умирающая птица, которой не хватало воздуха. Услышав эти звуки, Шанталь скупо улыбнулся уголками губ. Когда он был в этой больнице много лет назад, один из пациентов попытался сбежать, и тогда персонал тоже включил сирену… Стоило заиграть этой кощунственной мелодии, как в коридоре из-за угла тотчас возникли охранники. На их головах были надеты ремни с горящими фонариками, потому они быстро рассмотрели Шанталя и, приняв его за виновника хаоса в лечебнице, сорвались с места. Заметив их, Шанталь спокойно оставил канистру у стены, чтобы не повредить драгоценное топливо, и так же уравновешенно направился прямиком к охране. Те, заметив, что поблизости стояла канистра, явно с топливом, убрали пистолеты в кобуру и достали дубинки. — Эй, ты, стой на месте иначе мозги вышибу, — грозно прокричал один из охранников. Другой быстро достал рацию, кого-то по ней вызывая, но, вот незадача, рация, как и другие средства связи, почему-то перестала работать… — Стой на месте, я сказал! Но Шанталь спокойно продолжал идти прямо на них, будто этих угроз и не слышал. Один из охранников вытащил шокер, причём сделал это так показательно, будто ждал, что Шанталь испугается. Оно и неудивительно, ведь наиболее неспокойные пациенты, обучающиеся дисциплине при помощи дубинок и электрошокеров, уже от одного их вида содрогались. Но Шанталь их не боялся. Ни в детстве, ни, тем более, сейчас. Охранники врезались в него на полном ходу. Один из них замахнулся дубинкой, но опомниться не успел, как Шанталь вышиб дубинку из его руки, саму руку вывернул назад в плечевом суставе, ударил под колено и, извернувшись от удара второго охранника, с размаха ударил первого головой в стену. Кровь из его носа и рта кривыми мазками расплескалась по идеально белой стене, по которой, словно остервенелые, прыгали лучи света фонариков с голов охраны. Пока второй замахивался дубинкой, Шанталь перехватил его за руку, перебросил через бедро, и, вырвав из его руки дубину, вышиб ею шокер третьего охранника, едва не отбив ему и кисть. После он огрел этой дубинкой уже лежавшего мужчину, а когда последний остававшийся на ногах, потянулся к голове Шанталя, чтобы обхватить того за шею, Шанталь выдернул из-за ремешков нож и вонзил его прямиком в руку третьего охранника. Крики прокатились по всему коридору такие, что невменяемые пациенты подались к дверям, чтобы поглазеть. В этот момент в коридор ворвались ещё три охранника. Двое бросились захлопывать двери палат и заталкивать пациентов обратно, а третий поспешил к Шанталю. И без того шокировано перекошенное лицо мужчины исказилось ещё больше. Двое его коллег валялись на полу, а третий лежал на боку с открытыми глазами и растекающейся из отверстия в горле кровью. Над мёртвым телом медленно поднимался силуэт человека. Совсем молодого, аккуратно одетого и причёсанного. Не пациента и не сотрудника больницы. Это был кто-то другой. Чужак. От увиденного у охранника пересохло во рту, потому он навёл пистолет с резиновыми пулями на человека и, не раздумывая, выстрелил. Выстрел прогремел, пуля вылетела, но в цель почему-то не попала, зато парень каким-то неведомым образом успел вышибить из рук охранника оружие и теперь вальяжно прокручивал его на пальце. — Конрад Демпси, полагаю? — уточнил Шанталь, делая вид, что вспоминает этого человека, хотя на самом деле он прекрасно его помнил. — Скверно выглядишь. Потрёпано. Совсем запустил себя за эти годы. Я хорошо помню тебя. Ты имеешь привычку насильно кормить детей таблетками, которые они принимать не хотят. — Медленно отдай мне пистолет, — предупредил тот, выставив перед собой шокер, при виде которого Шанталь скупо улыбнулся. Шокер. Страшно-то как. — Знаешь, в чём твоя проблема? — продолжал Шанталь, пропустив мимо ушей унылые угрозы охранника. — Ребята, быстрее сюда на помощь! У него мой пистолет, — выкрикнул Конрад. — Эта игрушка? — уточнил Шанталь и небрежно выбросил пистолет Конрада. Вместо него в руках Дилони возникло собственное оружие. — Вот это — пистолет. Прогремел выстрел и, вслед за прокатившимся по коридору грохотом с яркой вспышкой в районе дула пистолета, на полу распластался Конрад. Под ним показалось тёмно-красное, а в темноте и вовсе кажущееся чёрным, пятно, неторопливо расползающееся по белоснежной поверхности. Следом за Конрадом замертво рухнули два других охранника, бросившихся коллеге на помощь. Шанталь стрелял метко, решительно и быстро, без раздумий и лишних слов расчищая себе путь. Пациенты, услышав грохот выстрелов и хладнокровную жестокость чужака, прильнули к стенам, некоторые и вовсе вернулись в свои палаты, чтобы переждать бурю, а кто-то жужжал над трупами, тыча в них пальцами и пиная ногами. Подхватив с пола канистру, Шанталь поспешил прямо по коридору, и ни один из пациентов не осмелился к нему даже приблизиться. Кто-то глазел, кто-то спрятался, но напасть на него, как на охранников, больные не решались. Сирена продолжала кричать. То тут, то там слышались грузные шаги, тонущие в темноте коридоров, и крики пациентов, которых ловили, и которые боялись быть пойманными. Шанталь свернул, спустился ниже, быстро пролетел по лестнице и огрел канистрой ещё пару охранников. Несколько раз почти зажигался свет — видимо, в больнице был ещё какой-то источник питания, о котором Шанталь не знал. — Элери, они пытаются восстановить энергоснабжение, — объявил Шанталь, спустившись в коридор с очень низкими потолками. — Найди этот источник. Больница должна оставаться закрытой. Очень быстрым шагом Шанталь добрался до двери, ведущей в архив, которая… оказалась открытой. Либо Он уже сбежал отсюда, либо всё ещё остаётся тут. Не сбавляя скорости, Шанталь зашёл внутрь архивного зала, открутил пробку на канистре и принялся поливать всё вокруг топливом, расплёскивая его по стеллажам с папками, по стенам и полу. Тяжеловесный едкий запах быстро перекрыл собой еле слышные ароматы старой сухой бумаги. — Натаниэль, дорогуша, если ты здесь, покажись, пока ещё можешь, — тихо позвал его Шанталь, но никто не отозвался. Предсказуемо. Будь тут Лафлауэр или нет, в ответ всё равно прозвучала бы только тишина. — Значит, ты в другом крыле… Когда в канистре осталась примерно половина содержимого, Шанталь вышел из зала и плеснул немного горючки на стены коридора и полы. Во второй его руке тотчас возник коробок спичек, доселе мирно лежавший в кармане. Шанталь достал одну крепкую спичку, чиркнул ею по коробку и та ярко вспыхнула. Мгновение — и спичка уже летела на пол, едва не погаснув по пути, но той щуплой искорки хватило для того, чтобы оставленные Шанталем горючие следы моментально воспламенились. Коридор просветлел от зарева. Пламя, как истинная необузданная стихия, расползалось по полу и стенам, будто изголодавшийся монстр, пожиравший на своём пути всё. Когда огонь ворвался в архивный зал, стало светло, будто кто-то включил лампы. Языки пламени отражались на лице Шанталя, отражались в его глазах и отбрасывали пугающие тени на стенах. Древесина затрещала, будто подброшенные в камин колоды, а бумагу пламя обращало в пепел за считанные секунды. Дела пациентов, истории их болезни и личные записи докторов — всё таяло на глазах. Пустившийся в пляс огонь гудел, а пространство коридора медленно стало заполняться запахом гари и едким дымом. Шанталь поспешил отсюда прочь. Если Лафлауэр сейчас на пути в другое крыло, то Шанталь может его перехватить, сократив путь через кабинеты. Если же Лафлауэр уже в другом крыле… Ему всё равно отсюда не выбраться, пока архивы не сгорят дотла. Канистра с топливом оставалась открытой, потому Шанталь беспрепятственно то тут, то там расплёскивал небольшую дозу горючего и бросал спички, оставляя за собой огненный след. Повреждённая Шанталем система пожаротушения не работала. Пламя раскаляло пространство вокруг себя и охотно растекалось по всё большей территории, постепенно заваливая дымом этаж выше, по которому Шанталь торопился в другое крыло. Здесь все двери коридора были открыты. Либо охрана отлавливала пациентов, либо здесь уже прошёл Лафлауэр. Шанталь свернул за угол, дёрнул ручку одного из кабинетов, но дверь оказалась заперта. Выбив ту ногой со второго раза, он таки попал внутрь и через этот кабинет поспешил в следующий, оттуда в ещё один, затем вышел в коридор, поднялся выше по лестнице, свернул, и, преодолев несколько коридоров, оказался в настоящем эпицентре хаоса. Если одно крыло здания практически пустовало, то здесь, напротив, собрались, кажется, все обитатели лечебницы. Кругом то и дело мелькали фонарики, а на подоконниках стояли здоровенные настольные фонари, неплохо освещавшие окружающее пространство. Больные сбились в толпу и набрасывались на охрану, которая, в свою очередь, пыталась совладать с безумцами, избивая их дубинками, применяя к ним электрошокеры, а пойманных пытаясь затащить обратно в палаты. Нескольким преступникам уже успели что-то вколоть, потому те неподвижно лежали на полу и никто внимания на них не обращал. Сирена по-прежнему ревела, а люди кричали и непристойно выражались в адрес друг друга. Кто-то из больных раздобыл дубинку и, утащив одного из охранников в толпу безумных, принялся без остановки бить его дубинкой с такой силой, что от человека, вероятно уже ничего не осталось. Устало вздохнув, Шанталь направился прямиком на обезумевшую толпу. Разумеется, он мог бы не выпускать пациентов, но тогда охрана занималась бы только им, внимание было бы приковано именно к Шанталю, а ему пришлось бы потратить немало энергии, чтобы на своём пути самостоятельно избавиться ото всех препятствий. Пациенты же упростили ему дело, потому Шанталя попросту… не замечали. Он уверенно влился в толпу, молча продираясь сквозь неё, то и дело изворачиваясь от летящих то ли мимо, то ли именно в него кулаков, покуда не оказался прямо напротив охранников. Прежде чем они успели понять что к чему, Шанталь направил пистолет в того мужчину, который располагался к нему ближе всех, и выстрелил. Грохот выстрела испугал людей. Кто-то закричал, кто-то засмеялся, толпа взбудоражилась, а один из охранников вытащил пистолет, но прежде чем он успел что-то предпринять, Шанталь тараном пошёл на него, вывернул руку, выбил из неё пистолет и ударил охранника о стену. Пациенты, увидев такую предприимчивость, решили, что это толчок к действиям и, ещё больше осмелев, повалили прямиком на охрану, выдергивая у них из рук дубинки и шокеры, раздирая им кожу на лицах, впиваясь зубами в плоть и нападая, будто стая диких животных. Кто-то завалил здоровенный фонарик на пол. В коридоре стемнело, зато полы стали освещаться хорошо, из-за чего некоторые пациенты увидели, что топчутся прямиком по мёртвому телу застреленного Шанталем охранника. Какая-то женщина стала истерично визжать, отчего хаос лишь усилился, теперь разбавившись ещё и паникой. Босые ноги пациентов испачкались в крови, в воздухе снова прозвучали выстрелы, но на сей раз в исполнении охраны, а Шанталь, таки протолкнувшись на другую сторону, случайно заметил там, откуда пришёл, человека, которого не быть здесь просто не могло. В мечущихся лучах фонариков по ту сторону толпы показался Натаниэль в компании Аланы Фрезерман, а значит, Шанталю следовало спешить.

***

Когда Нат вместе с Аланой прорвался ко второму крылу, увиденное там его напрягло. В коридоре разразилась настоящая бойня с жёсткими драками, выстрелами и кровищей. Фрезерман, которая, увидев, что психи разбежались по всей лечебнице, наотрез отказалась разделяться с Натом, теперь поняла, что сделала только хуже. Она могла сбежать, пока у неё была возможность сделать это там, где почти нет людей, а теперь, оказавшись в окружении, бежать некуда. — Он здесь! Блин, он идёт прямиком в архив! Он сейчас всё уничтожит! — запаниковал Нат, даже в столь нестабильном освещении разглядев до боли знакомую фигуру. — Его нужно остановить, иначе файлам капец! Взбудораженный Нат повернулся к Фрезерман и, недолго думая, сорвал с плеча рюкзак, вытащил из кармана коммуникатор, после чего и то, и другое протянул ей. — Хватайте это и бегите отсюда как можно быстрее, а я потом вас найду. — Я же сказала, что сама никуда не убегу! Больница битком набита опасными пациентами, а я, осмелюсь вам напомнить, сюда их и упекла. Они разорвут меня в клочья. Я пойду с вами. — И тогда вас точно разорвут в клочья там! — занервничал Нат. — Ладно, спрячьтесь в какой-нибудь палате, а я вернусь за вами, когда утащу архивы. Какой код у сейфа? — Три, девять, восемь, один, девять, три, один, — быстро отчеканила Фрезерман, после чего Нат кивнул и рванул к толпе, надеясь, что старухе всё же хватит ума уйти отсюда, спасти раздобытую информацию, а заодно и свою жизнь. Ну, или хотя бы она просто спрячется до прихода Натаниэля. Стремясь как можно быстрее пробиться через толпу, Лафлауэр поспешил к окнам, где разбросал фонари так, чтобы толпа оказалась в тени, и он мог протолкаться сквозь этих дебилов на ту сторону, пока Дилони не отыскал драгоценные данные раньше него. Кто-то то ли случайно, то ли умышленно зарядил Нату по затылку, кто-то наступил пару раз ему на ноги, чуть не отдавив пальцы, но в общей суматохе Нату таки удалось протиснуться на другую сторону, и во всю прыть побежать следом за Дилони. Нат стремительно преодолел лестницу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, пока не оказался в убогом коридоре с низкими потолками, где царила тишина, и только топот над головой напоминал о том, что в лечебнице наступил полный хаос. Когда Нат был примерно на середине коридора, изнутри архивного зала показалось небольшое зарево. — Нет-нет-нет! — пропыхтел Натаниэль, на ходу срывая с себя жёлтый дождевик, под которым тело совершенно не дышало, из-за чего Нат едва ли не умирал от жары. На лбу выступил пот, руки и шея сделались влажными, а волосы липли к лицу. На полном ходу, едва не пролетев поворот в нужный зал, Лафлауэр ворвался внутрь архивного помещения и ахнул от увиденного. Несколько стеллажей уже полыхали, а Дилони продолжал разбрасываться горючкой во все стороны, чтобы зал воспламенился как можно скорее. На мгновение в голове Ната промелькнула мысль, что можно запереть стратега здесь, и он просто сгорит к чертям собачьим. Правда, по словам Фрезерман, в другой стороне зала есть ещё одна дверь, через которую тот мог без проблем выбраться… Подобным способом от него не избавиться, а значит, нужно всеми силами спасать документы. Натаниэль на полном ходу рванул на Дилони, но вместо того, чтобы просто столкнуться с ним напрямую, со всей дури врезался в один из стеллажей и завалил его на Шанталя, который, как и всегда, успел извернуться. Здоровенный стеллаж шумно рухнул на пол, а, уложенные на нём, многочисленные папки рассыпались, подняв такую пыль, что Нат даже закашлялся, а затем ему в лицо ещё и ударилось что-то мокрое. До того, как Нат скрылся за стеллажом, Дилони успел плеснуть в него бензином, после чего выбросил канистру прямиком в огонь. Пламя быстро перебрасывалось с одного стеллажа на другой, оттуда на люстры и потолок, а потом и на стены. Нат вытер бензин с лица рукой, которая, как и одежда, уже пропиталась горючей дрянью, и выглянул из-за стеллажа, с болью посмотрев на то, как разрушаются его надежды спасти информацию. Но он должен успеть. Обязан! Если поспешит, то сможет добраться до нужного стеллажа прежде, чем тут всё нафиг сгорит. Дилони явно не знает, где конкретно Фрезерман хранит свои данные, зато Нат знает. Полный решимости, он вырвался из-за стеллажа и рванул вглубь зала. Его глаза бегали из одного угла в другой, ведь где-то тут бродил Дилони, а ещё теперь Нат облит бензином, то есть, попади на него хоть искорка — он как чучело Гая Фокса вспыхнет за секунду. От запаха и вкуса бензина на языке запершило в горле. Благо, стратег будет околачиваться где-то неподалёку, дабы Лафлауэр ненароком не сгорел, иначе плакала его зарплата. Стоило Нату свернуть, как его тут же сбили с ног и повалили на пол. Он больно ударился подбородком так, что зубы цокнули, а очки подпрыгнули прямиком на переносице, но страннее всего было то, что Дилони хлопал по нему руками. Не бил, а именно хлопал. — Где твоя негодная безделушка? — Черная тень нависла над Натаниэлем. — Иди к чёрту, — ворочал языком Нат, чьё лицо было скованно болью. Вот оно что — сволочь искала коммуникатор, зная, что Натаниэль наверняка успел сделать какие-то снимки. Да что за информацию накопала Фрезерман, что этот кретин аж настолько упрямо хотел её заполучить? — Где коммуникатор? — резче спросил Дилони, прижимая к горлу Ната остро заточенное лезвие. — Я знаю, что ты не пришёл бы в такое место с пустыми руками. Наверняка ещё и рюкзак где-то спрятал. О… — Вдруг осознал Шанталь и наиграно добродушно улыбнулся. — Можешь не отвечать. Сердце Ната пропустило удар — только не это! Дилони не видел, куда Нат подевал свои вещи, но догадался, что те у Фрезерман, а значит, искать нужно её. Шанталь грубо ударил Ната в область солнечного сплетения, а сам вскочил на ноги и чёрной вспышкой убрался из зала до того, как подняться успел Лафлауэр, хватаясь то за грудь, то за подбородок. Дышалось с трудом и от удара, и от того, что помещение быстро заполнялось дымом, не говоря уже о палящем пламени. Горела большая часть потолка, один за другим накренялись и падали горящие стеллажи, а температура в зале поднялась настолько, что находиться в нём больше было нельзя. Несколько секунд Натаниэль колебался, с болью глядя то в сторону сейфа, то в сторону скрывавшегося за стеллажами выхода, через который смылся Дилони в поисках Фрезерман. — Хрен с тобой, — недовольно просипел Нат и тоже поспешил к выходу, пока ещё мог отсюда смыться. Мысль, что Лафлауэр теряет такие бесценные сведения о Дилони, грызла его изнутри, но сейчас нужно думать о том, как не дать психу добраться до Фрезерман, и тех данных, которые ещё можно спасти. Натаниэль оббежал стеллажи, вырвался к выходу и опешил — дверь оказалась закрыта. На полном ходу Лафлауэр прильнул к ней, хлопнув рукой по её поверхности, но дверь предсказуемо заперли снаружи. — Ну, ты и паскуда! — громко выкрикнул Нат, на всех уровнях чувствуя, как запахло жареным. Зал светился от огня и набивался дымом так быстро, что Нат уже начал кашлять. Не теряя ни секунды, он бросился на поиски другой двери, стараясь обходить особо горячие участки как можно дальше, но их оставалось всё меньше. С потолка отпадали куски горящей фанеры, а стеллажи внушительно трещали, заставляя Ната не на шутку переживать о том, сможет ли он вообще отсюда выбраться. Он обходил одни стеллажи за другими, но никакой двери всё не видел. Кашель становился сильнее. Лёгкие бунтовали против той грязной дряни, которую приходилось закачивать внутрь организма, но альтернативы дыму не было. В горле как будто что-то скреблось и не выкашливалось, а глаза стало щипать так, что на них едва не накатывались слёзы. Нат прижал ко рту и носу ладонь, понимая, насколько это бесполезно, но свободно дышать уже не получалось. Организм медленно поддавался панике, покуда Нат не увидел ту самую спасительную дверь. Увернувшись от очередного падающего стеллажа, Натаниэль, переживая, что огонь вот-вот перебросится и на него самого, что было духу побежал к двери. Несколько раз пламя подкрадывалось настолько близко, что Нат думал, будто уже горит, что, к счастью, оказывалось не так. Всё его лицо залилось испариной, одежда прилипала к телу, а пространство становилось только мутнее из-за накапливающегося дыма. Нат дёрнул ручку — закрыто. Тогда он отошёл на несколько шагов назад и с разгону ударил ногой по двери. Со второго раза дверь вышибло так, что она ударилась о стену, из-за чего сверху что-то обсыпалось. Натаниэль вырвался на свободу и чуть не упал на колени, хапнув непривычно много чистого воздуха за один присест. Он закашлялся, схватился за стену и, медленно разогнавшись по коридору, в который уже пополз дым, рванул наобум, надеясь, что эта дорога приведёт его в нужную точку. Лафлауэр преодолел низкий коридор, поднялся по лестнице вверх и попал в следующий нужный ему коридор, но с обратной стороны. Где-то на другом его конце в огнях фонарей и отблесках пожара всё ещё бурлила заварушка, только теперь толпа бежала в эту сторону, видимо, испугавшись дыма. Недолго думая, Нат побежал им навстречу, благо все двери в коридоре уже были открыты. Один из психов, бегущих в сторону Ната, набросился на него с ярым желанием врезать, но Лафлауэр лихо увернулся и побежал дальше, в то время как псих чуть не свалился на пол от собственного замаха. Натаниэль лихорадочно глядел по сторонам, выискивая в коридоре Дилони или Фрезерман, но никого из них здесь видно не было. Нат уже запереживал, не добрался ли этот урод до Аланы, как вдруг около одной из палат показалась знакомая фигура. Дилони открывал одну дверь за другой, заглядывая внутрь палат в поисках Фрезерман, но та всё не попадалась ему на глаза. Очередные психи попытались наброситься на Ната, тот смог отбиться от них, зато от пары охранников не вышло. — Пустите меня, я не пациент! У меня есть пропуск, просто я его потерял! Отпустите меня! — кричал Нат, глядя как Дилони заходил в очередную палату. В какой-то из них спряталась Фрезерман, но в какой? Вышибив у одного из охранников шокер, Нат тут же применил его к хозяину, затем ко второму охраннику, а после и к психу, чуть не зарядившему Натаниэлю по голове, которая и без того гудела из-за грохота шагов, криков и воя сирены. Свет мигал, кто-то схватил здоровенный фонарик и принялся им светить прямо в сторону Ната, порядком его ослепив, а мимо пронеслась женщина с криками о пожаре. И действительно, дым со стороны лестницы повалил стремительно, а следом появилось и пугающее зарево, как будто из-за угла к людям подкрадывалось страшное чудовище. Прорвавшись через нескольких человек, Лафлауэр так быстро, как только мог, побежал к Дилони, чтобы перехватить его и позволить Фрезерман убежать. С другого крыла в сторону Ната и Шанталя побежало ещё несколько человек, видимо, приняв их за персонал. Дилони прильнул к очередной двери, но та, в отличие от прежних, оказалась заперта. Без раздумий Шанталь направил пистолет на дверную ручку и выстрелил. — Нет! Стой! — закричал Нат, видя, что он… не успевает. Вслед за выстрелом Дилони ударил ногой по двери и та с громким стуком, почти полностью утонувшим в окружающем хаосе, открылась. Нат на всех парах врезался в Шанталя, надеясь завалить его на пол, но тот не просто устоял, а ещё и, выкрутившись, отбросил Ната в сторону. Тот по инерции свалился на пол, незамедлительно вскочил и потянул Шанталя на себя до того, как он успел выстрелить. В этот же момент на них набросились два чокнутых, а Фрезерман вылетела из палаты, забросив рюкзак на плечи, и побежала прочь. За долю секунды два обрюзглых пациента, сбившихся в кучу с Натом и Шанталем, обмякли и свалились на пол. Лафлауэр выбрался из этой компании раньше, потому побежал следом за Фрезерман, выиграв лишь пару секунд форы. Сбросив с себя только что зарезанных им людей, Шанталь помчался следом за Натом, который успел догнать Фрезерман, и теперь они, держась за руки, вместе бежали вперёд. Рюкзак уже болтался за спиной Лафлауэра. Освещение было из рук вон плохое, потому выстрелить Шанталь не мог. Чем дальше он оказывался от пожара, тем темнее в коридоре делалось, а от постоянных скачущих фонарей устали глаза. В какой-то момент толпа начала рассыпаться, люди разбегались кто куда, особо одарённые бросались к окнам и во всю глотку орали, колотя кулаками по стёклам, будто звали кого-то на помощь. Натаниэль немного замедлился, но почему — Шанталь не разглядел. Он почти его догнал, как вдруг перед глазами возникла прозрачная стена, в которую Шанталь едва не врезался, притормозив в последний момент. Руки по инерции взметнулись вперёд и ударились в плотное стекло, размазав по нему кровь с ножа, коим Шанталь прикончил тех двоих. Лучи фонариков бликами прыгали по стеклу то затеняя силуэт Шанталя, то полностью его освещая. Он быстро достал ключ, попытался вставить его в замочную скважину, но тот никак в неё не пролезал, и тогда под случайным выбросом света фонарика Шанталь увидел, что в замочной скважине застрял кусок сломанного ключа. Нат посмотрел назад лишь на секунду, чтобы убедиться — Дилони остался по ту сторону. Он действительно застрял, что не могло Ната не радовать, потому он выставил руку вперёд и показал фуфлыжнику то, что в этой темноте Дилони едва ли разглядит. Вместе с Фрезерман Нат свернул за угол и, сцепившись с очередным охранником, свалился на пол, где ему под дых зарядил уже какой-то придурок-пациент. Шанталь времени не терял, двинувшись в обход. Раздобытая Лафлауэром информация сегодня не покинет лечебницу. Дилони бежал с одной стороны, Лафлауэр — с другой. Больница постепенно утопала в дымовой завесе, а костром воняло теперь в каждом зале и кабинете. Мрак здания постепенно рассеивался огненным заревом, а пугающий треск то тут, то там напрягал не меньше. Нат с Аланой периодически терялись, куда им сворачивать, но всё же двигались в правильном направлении. Ещё немного, ещё пару пролётов и покажется чёрный ход, через который можно, наконец, вырваться на улицу. Вот только чем ближе к выходу Нат оказывался, тем тяжелее было дышать и тем светлее в комнате становилось. Та часть здания, из которой Натаниэлю удалось выкрасть информацию, горела, как факел. Дым забил собой почти всё пространство, продираться через которое так же тяжело, как идти в воде. Пламя сжигало пластиковую отделку, таявшую будто шоколад на солнце, сжигало то и дело вспыхивающую проводку и слишком быстро подползало к людям, с разных сторон рвущихся к парадному входу, двери которого были плотно запечатаны. Нат и Алана добежали почти до середины коридора, когда из-за угла показался Шанталь. Нат тут же затормозил, отчего подошва его обуви со скрипом заскользила по полу. — Назад. Бежим назад! — выпалил он, развернул на ходу Алану и подтолкнул её в обратную сторону, двигаясь за ней, потому что после всех перемещений та заметно устала и бежала теперь, разваливаясь на ходу. Нат подталкивал её, держал за руку и прикрывал собой, зная, что в него Дилони не выстрелит, а значит, нужно сделать так, чтобы Алану он не видел. Нат бежал, слыша, как шаги сзади становятся отчётливее. Добраться до парадного входа они не успеют, а выбраться через чёрный ход нельзя, потому что его перекрывает Дилони. Чёрт! — Бегом наверх! — выпалил Нат, подталкивая Алану за поворот, где была лестница, после чего свернул и он сам, но что-то сзади резко вцепилось в него и потащило обратно. Натаниэль попятился, еле держась на ногах, чувствуя, как ремни рюкзака стремительно сползали с его плеч. Не глядя, он наощупь потянул за шнурок с боковины рюкзака и выдернул его одновременно с тем, как Дилони вырвал у него сам рюкзак. Резким движением Шанталь распахнул его и перевернул, вывалив наружу папки с бумагами и кассеты. Коммуникатора внутри не оказалось. С пылу с жару Нат с этим шнурком набросился на Шанталя, надеясь оттащить его хоть немного в сторону, чтобы дать Фрезерман шанс. Кое-как он обвил им Дилони вокруг шеи, потянул на себя, а затем, намереваясь врезать в стену, толкнул вперёд. Шанталь лихо просунул под шнур обе ладони, выставил перед собой сначала одну ногу, упираясь стопой в стену, а потом и вторую, после чего со всей силы оттолкнулся и перевалился назад, завалив на пол Ната и перекувыркнувшись через него к противоположной стенке коридора. Через секунду Дилони пружиной вскочил на ноги, а Нат, упавший к лестнице ближе, успел подняться и собой преградить ему путь, как вдруг прогремел выстрел. От неожиданности Натаниэль вздрогнул, ресницы его хлопнули, зрачки расширились, тело занемело, а сердце испуганно стукнуло невпопад. На несколько секунд Нат забыл как дышать, почувствовав, как мимо его виска пронёсся почти неслышный, тонкий, но плотный вихрь. Когда Дилони успел вытащить пистолет? Когда успел выстрелить? Дуло смотрело прямиком на Ната, а значит, пуля должна была прошить ему глаз. Осознание случившегося рухнуло на него с небольшим запозданием. Натаниэль резко обернулся. Алана Фрезерман, добравшаяся почти до самого верха лестницы, покачнулась и беспомощно свалилась вниз по ступеням. — Нет! Ты что натворил! — выпалил Нат и бросился к ней на помощь, но когда Натаниэль добежал до Аланы, та лежала лицом в пол, неподвижно на нём распластавшись. Лафлауэр аккуратно перевернул её и резко выдохнул. Глаза Фрезерман в ужасе застыли открытыми, а изо рта потекла тонкая струйка крови. Окровавленной была и её одежда, а на ступеньках, по которым прокатилась Алана, тоже остались кровавые следы. Сомнений нет — она мертва. — Иногда ненавижу себя за меткость, — деловито прокомментировал Шанталь. — Никакой интриги. В коридор повалил дым, а за ним ворвалось и пламя. С другой стороны слышались шаги — видимо, те, кто знал про чёрный ход, бежали к нему. Понимая, что Фрезерман уже не помочь, Нат подорвался с пола и бросился к папкам с кассетами, которые валялись на полу, и которые ещё можно утащить, хоть и шансов оставалось не много. Шанталь бросился к ним одновременно с Лафлауэром и, как только тот схватил несколько папок, Дилони тут же навалился на него, вышиб папки из его рук и предплечьем прихлопнул к стене, второй рукой хлопая по его карманам в поисках коммуникатора. Огонь подобрался совсем близко, температура в коридоре раскалилась как в духовке, потому Шанталь ногой толкнул валявшиеся папки прямиком к пламени, которое уже успело охватить потолок и пол. Нат извивался, выкручивался, однако освободиться от мертвой хватки не мог, пока Шанталь сам не завалил его на пол и, огрев пару раз затылком о гладкое, твёрдое покрытие, не выдернул из кармана около щиколотки коммуникатор. — Не смей! — закричал Лафлауэр, но было поздно. Послышался треск, от которого сердце Ната пропустило ещё пару ударов. Он оглянулся и увидел то, что хотел увидеть меньше всего. Дилони каким-то образом успел выдернуть из его кармана коммуникатор, а теперь разбил его о стену. Мелкие стёклышки со звоном посыпались на пол, а с ними и надежды Ната на то, что хоть какую-то информацию из больницы получится утащить. Но кое-что всё же осталось. Только Шанталь выбросил раздробленный коммуникатор, как на спину ему налетел какой-то психопат. Ещё один бросился с дубинкой на Ната, и ещё несколько были на подходе. Поднимаясь, Нат схлопотал дубинкой по спине, закряхтел и согнулся, но на пол не рухнул, со всей силы ударив психа по ноге, а затем и, выдернув у него дубинку, хорошо приложился ею по голове неадеквата так, что тот прокрутился на месте. Шанталь полоснул ножом по горлу первого пойманного пациента, затем схватился за второго, но кто-то сзади обхватил его вокруг шеи и ударил лбом о подоконник. В глазах Шанталя всё расплылось, но ещё со времён академии он помнил, что действовать нужно мгновенно, не дожидаясь того, как ты снова начнёшь видеть или слышать, иначе просто будет поздно. Ничего не видя перед собой, Шанталь интуитивно ткнул ножом в нападавшего, и попал ему в руку. Тот закричал, точно выдав Шанталю положение своего тела, потому он, не глядя, махнул назад ножом и, ощутив, как по рукоятке растеклось что-то тёплое, понял, что попал. По лицу Шанталя со лба, между переносицей и глазом тоже потекла кровь, быстро скатившись к подбородку. Тело пациента свалилось на пол, а за ним ещё одно, и пока Шанталь, всё ещё туманно видя окружение и не очень хорошо стоя на ногах, отбрасывал от себя тела, третий тип с дубинкой толкнул его к огню. Пламя катилось по коридору так быстро, что охватило уже внушительную его часть, оттого без проблем перебросилось на плащ Шанталя. Тот быстро сорвал его с себя и выбросил в огонь, оставшись в тёмно-красном, почти чёрном лонгсливе, который загореться, к счастью, не успел. Жаркий огонь и едкий дым неплохо отрезвляют, потому Шанталь, игнорируя нападки последнего пациента, рванул к чёрному ходу, ведь ни Натаниэля, ни папок здесь уже не осталось. Лафлауэр нашёл спасительный выход быстрее, чем надеялся. Дыма здесь накопилось столько, что казалось, Нат по нему плывёт, а слева от двери уже шелестели языки пламени, прекрасно освещающие комнату и без ламп. На всех парах Натаниэль бросился к двери, лихорадочно стал её дёргать, но… та оказалась заперта, а ключей у него больше нет. Да и то не факт, что они бы подошли. Нат агрессивно трепал дверь, понимая, что выход так и не обнаружил, и без коммуникатора ему это не сделать. Он не знал планировку здания. Лечебница запечатана. Отсюда не выйти. Стоп. Если фуфлыжник шляется здесь, значит, выход где-то есть или же у него есть нужные ключи… Оба варианта Нату не подходили. Данные-то он сохранил, но как их теперь отсюда вынести? Крепкий удар по голове прервал его размышления. Нат свалился на колени, ощутив такую острую боль, от которой по телу как будто прокатилась волна электрического тока, сковавшего каждую мышцу. Папки с кассетами у него отняли, а он и воспротивиться не смог. Хватаясь за стенку, Нат обернулся, дабы увидеть, как Дилони бросает последние из существующих данных Фрезерман в огонь. Пламя жадно обвило собой свежую пищу, и на глазах Ната её уничтожило. Всё сгорело дотла. Нат с болью глазах смотрел на огонь, но долго сокрушаться ему не пришлось — Шанталь быстро оказался рядом, не пойми как открыл дверь, вышвырнул Ната наружу, а затем, заперев дверь, снова двинулся к нему. Лафлауэр кое-как поднялся и отошёл в сторону. Голова сильно кружилась, а ноги подкашивались, потому сразу же бежать отсюда у него не получилось. — Я тебя предупреждал. — Голос Дилони звенел сталью. — Говорил, чтобы ты прекратил копать, но ты просто не умеешь вовремя остановиться. Посмотри. Посмотри на это. — Шанталь обхватил Ната вокруг шеи и зажал её предплечьем так, что, и без того задыхавшийся от дыма Нат, стал задыхаться ещё больше. Здесь, снаружи, вой больничной сирены практически не слышался, зато лечебницу было хорошо видно. Даже слишком. Нат смотрел на здоровенное здание, будто куча хвороста, охваченное огнём, и, находясь совсем рядом к его стенам, ощущал исходивший от них жар. Больница горела с двух противоположных сторон, потому огонь рвался друг другу навстречу. Через здоровенные окна было видно творящиеся внутри потасовки. Одни люди нападали на других, но теперь это смешалось с паникой и отчаянными попытками пациентов спастись из огня. Они колотили руками по стёклам, до крови разбивая кулаки, и кричали, пока их голоса не начинали сипеть. Обезумевшие лезли на окна, пытались разбить стёкла мебелью и тем, что под руку попадалось, но всё бесполезно. Нат видел, как некоторых людей уже охватил огонь, и те в панике разносили его по коридору. Остальные шарахались живых факелов, кто-то забился в угол и просто заткнул уши руками, а некоторые будто и не замечали огонь, нападая друг на друга, не пойми зачем. Никто не мог найти выход, а если находили, понимали, что он заблокирован, и им не выбраться. — Не я причина всего этого, — продолжал Дилони, оттянув за волосы голову Ната назад, чтобы тот наверняка разглядел творящийся перед ним бедлам. — Я только следствие, а причина — это ты. Если бы ты не привёл меня сюда, ничего этого бы не было. Больница стояла долгие годы, а отщепенка Фрезерман прозябала в своей палате, пока сюда не явился ты. — Удобно, наверное, каждый раз перекладывать на кого-то ответственность за свои дебильные действия, — огрызнулся Нат. — Ты знал, что я приду за тобой, знал, какие последствия это будет иметь для других, но всё равно сделал это, — отчётливо шипел каждое слово Дилони, продолжая удерживать Ната так, что тот не мог пошевелиться. — И аттракцион ты ломал, зная, что в залах есть люди, которые могли задохнуться или утонуть. Какая удача, что я успел вовремя их высвободить. — Не делай вид, что тебе есть хоть какое-то дело до этих людей, морализатор хренов. — Прекрати бегать за мной как паршивый щенок, — ледяным голосом проговорил Шанталь и вздёрнул Ната так, что тот едва не захрипел от боли. — Если ты не перестанешь копать под меня, юный Лафлауэр, я, так же, как эту больницу, выжгу каждый клочок земли, куда ступит твоя нога в поисках информации обо мне. Хочешь, чтобы жертв было больше и они стали весомее? То, что твои родственники ещё живы, проявление моего великодушия, не более. — Про больницу мне рассказали Дэдлоки. Что же ты до сих пор их не сжёг, а? Кишка тонка? Может, тогда мне ещё о чём-нибудь их расспросить? — парировал Нат и усмехнулся. — Если ты, ублюдская физиономия, тронешь кого-нибудь из моих близких, я клянусь, что сам сожгу твоих Дэдлоков. Их ты вместе с МакКинли не спрячешь в аттракционе. Эти ни за что не бросят свою кондитерскую, а если и бросят, то не страшно. Поймаю твою долбанутую подружку Татум. — Неужели? — равнодушно удивился Шанталь. — А я-то думал, что мы с тобой разные, и ты так не поступаешь. — Парочка жертв во имя спасения кучи народу — не такая уж и большая потеря. — Знаю одного человека, который думал так же. Догадайся, кто он теперь, — едко произнёс Дилони и резко повернул голову Ната к своей залитой кровью физиономии, как бы давая понять, о ком говорил. — Так вот какого хрена ты приколебался, — насмешливо просиял Нат. — Надеешься сделать из меня себе подобного маньяка? Замену себе ищешь? — Слишком много чести. Не там вы, мистер Лафлауэр, ищете корень всех проблем. Никто не заказал бы тебя, будь ты обыкновенным посыльным или торгашом. Обычные люди никому не нужны и не интересны, а вот люди вроде нас — либо лакомые куски, либо кости в горле. Пусть и разными путями, но в итоге мы с тобой попали в одну колею. Мне не нужно из тебя кого-то делать. Полюбуйся, ты и сам неплохо справляешься, — почти прошептал последнее Дилони, рукой обводя горящее здание. Внезапно послышался звук сирены. Не больничной. Видимо, кто-то из неподалёку живущих людей вызвал пожарных. Вслед за воем сирен послышался гул самой машины, а может, и нескольких. Услышав посторонние звуки, Шанталь резко обернулся. Спустя несколько секунд он ударил Ната по печени, чтобы ненадолго его обездвижить, затем бросил на землю, а сам стремительно растворился в темноте. Дилони и раньше давал понять, что провокации в его адрес — игра с огнём, но сегодня он показался Нату каким-то другим. Как будто Лафлауэр угодил точно в цель. Какую информацию собрала Фрезерман, что ради неё Дилони сжёг целую больницу? Нат судорожно сглотнул, ведь в одном эта сволочь была права — он не являлся в лечебницу до тех пор, пока сюда не пришёл Нат. Это был крайний случай. Дилони устроил пожар только тогда, когда появилась прямая угроза для него. Фрезерман говорила, что ничего особенного в архивах нет, но это только в её глазах. Дилони, вероятно, считал иначе, а значит, и Нат мог увидеть что-то большее. Вот только что? Шанталь знал, что Алана не выходила из больницы, значит, свои данные хранила внутри неё, а где стоит прятать досье? Там, где хранятся все остальные. Проще всего спрятать дерево в лесу. Достаточно затолкать бумаги в первую попавшуюся папку и вуаля — никто ничего не найдёт, ведь годами собиравшийся архив не перелопатить целиком даже такому зануде, как Дилони. Как бы там ни было, нужно искать дальше. Возможно, где-то хранятся хотя бы намёки на то, что скрывалось в больничном архиве. Возможно, там было что-нибудь о сделке Дилони и Кинберг. Судя по всему, последняя предложила ему свободу в обмен на обучение в академии с последующей работой в её шарашке, но… это явно не всё. Есть что-то ещё. Пожарные приехали быстрее, чем Нат сумел опомниться. Следом за ними на всех парах неслась неотложка, а за ней ещё какая-то машина. Понимая, что его присутствие вызовет массу вопросов, Нат, следуя примеру стратега, поспешил скрыться в тени и, настолько быстро, насколько мог в своём потрёпанном состоянии, поспешил в сторону жилых улиц Капитолия, дабы оттуда, в конце концов, вернуться домой.

***

Нат брёл по улице округа, то и дело морщась от головной боли. Вчерашние похождения, разумеется, не прошли бесследно. На теле прибавилось синяков, шишек, царапин, грязи, а в довершение картины Нат ещё и ужасно вонял дымом и бензином, но всё это ничто в сравнении с тем фактом, что всё было зря. Прекрасное начало нового дня. Люди, проходящие мимо Лафлауэра, присматривались к его внешнему виду, на что Нат реагировал гордым игнорированием, чтобы не наезжать на глазастых зевак. Кто-то до сих пор удивлялся тому, как Нат сейчас выглядел? Да он же прославился, выглядя именно так. Лениво и устало шаркая ногами, Лафлауэр, наконец-то, добрался до дома. Солнце сегодня светило ярче обычного, потому Нату постоянно приходилось щуриться, из-за чего голова болела только сильнее. На улице царила тишина, а мимопроходящие люди закончились ещё на прошлом переулке. Нат решительно направился к двери и постучал кулаком. Ответ долго ждать не пришлось. Замок щёлкнул, дверь распахнулась, и на пороге Ната встретил высокий парень, одетый в светло-серые штаны и такую же футболку. Видок у него был слегка помятый — наверное, проснулся он не так давно, к тому же в руках у него была маленькая белая коробочка с чайной ложкой. Мажорский завтрак? Парень прислонился к дверному косяку, любопытно рассматривая незваного гостя и лениво помешивая ложечкой свой йогурт, или чем там питаются эти зажравшиеся богачи. — Парень, по тебе будто катком проехались, — заговорил первым тот и отправил в рот ложечку белого йогурта. — С тобой всё нормально? Бензином воняешь. Может, доктора вызвать? — Себе вызови, — огрызнулся Нат. — Я зайду? — не то спрашивал он, не то утверждал. Натаниэль и сам не понял, а парень и подавно. Впрочем, это неважно. Нат ринулся в дверной проём, но хозяин тут же перекрыл его своей ногой, давая гостю понять, что в дом его пока не приглашает. — Какой дерзкий малый. — Улыбнулся тот, отправляя в рот ещё одну ложечку йогурта. — Мы знакомы? — О, да. На фестивале ты облил меня бодягой из своего стакана. — Так ты пришёл, чтобы я тебе ущерб возместил? — смутно вспомнил незнакомца Кэмерон. — Не проблема. Минутку. — Только он обернулся, чтобы отыскать на тумбочке у входа свой коммуникатор, как вдруг Натаниэль резко его прервал. — На черта мне твои деньги, идиот. — Лицо Натаниэля исказилось в гримасе отвращения. — Я знаю, что вы сделали несколько лет назад. Ты и Дилони. Повисла недолгая тишина. Нат внимательно наблюдал за реакцией Кэмерона, но тот либо здорово притворялся, либо действительно был не при делах и не понимал, что за ахинею несёт Лафлауэр. Он не нервничал, не суетился, лишь еле заметно нахмурился, продолжая помешивать свой йогурт. — О чём ты вообще говоришь? — Ты помог этому полудурку инсценировать смерть. Да, я всё знаю. Знаю, что ты его сообщник. Именно поэтому я и пришёл. Так впустишь меня или нет? — порывался зайти внутрь Натаниэль, делая вид, что это ради блага Дю Пона, а не ради самого Ната, который боялся опять быть пойманным камерами видеонаблюдения. — Друг, ты грибов объелся, что ли? — не понимал Кэмерон, глядя на Ната с лёгкой насмешкой. Когда Нат снова дёрнулся, чтобы протолкнуться внутрь, Кэм прижал руку к дверному косяку, давая понять, что всяких странных типов в свой дом пускать не собирается. — Иди отсюда, а. — Вызовешь миротворцев? — Я сам себе миротворец. Не заставляй меня напрягаться с утра. Сегодня я отдыхаю. — Конечно, ты их не вызовешь, ведь я могу растрындеть им о том, что Дилони жив, и помог ему в этом ты. — Натаниэль чувствовал себя абсолютным владельцем ситуации. — Кристально чистый Дю Пон с безупречной репутацией! Ловко вы всех вокруг за лохов держали, но вот в чём проблема — я не лох. — Я понятия не имею, о чём ты вообще говоришь. Шанталь Дилони давно мёртв. Иди в другое место проповедовать о чудесных воскресениях, — отрезал Кэмерон и попытался закрыть дверь, но Нат резко схватился за её боковину. — Не знаю, кореш ты ему или жертва случайная, потому даю тебе шанс. Пусть твой друган вернёт моего отца, и я обещаю, что не сдам тебя. Папаша-банкир вряд ли обрадуется тому, как его сынок похерил годами выстраиваемую идеальную репутацию банка. Кстати, могу хоть сейчас к нему заглянуть. — Нат стал к Кэмерону в пол-оборота и, не оборачиваясь, указал пальцем в направлении дома старшего Дю Пона. Повисла тишина. Кэмерон оставался таким же непробиваемым, не выдавая ни капли тревоги или беспокойства. Это наводило Ната на мысль, что Дю Пон, похоже, такое же отмороженное брехло, как и Дилони. — Знаешь, что? — наконец, сказал Кэмерон. — Проспись, дружище. Болтаешь какую-то несусветную чепуху. Мне жаль, что я опрокинул на тебя стакан, и на этом всё. До свидания. — Не спеши с выводами, шишкарь. Я даю вам денёк для размышлений. Если не согласитесь, у тебя будут большие проблемы, сечёшь салага? — Вон, — коротко, но ёмко подытожил Кэмерон и захлопнул дверь прямо у Ната перед носом. — Чёртовы богачи, — хмыкнул Нат, и, чувствуя, что выстрел наобум выдался очень метким, вразвалочку отправился прочь. Башка всё ещё трещала, шмотки воняли, но собой Лафлауэр был доволен. Он забросил очередную удочку, и на сей раз рыба может попасться крупнее обычной. Если Дю Пон реально связан с Дилони, то сейчас у него наверняка паника. Каковы шансы, что фуфлыжник сдержит обещание и сожжёт банкира? Тем временем Кэмерон, закрыв дверь, подошёл к окну, чтобы проводить странного парня взглядом. К счастью, тот благополучно убирался от его дома куда подальше. Не отрываясь от наблюдения за ним, Кэм нащупал на поверхности тумбочки коммуникатор и набрал на нём номер, который знал наизусть. Несколько долгих гудков намекали на то, что человек на другом конце провода отвечать не собирался, видимо, принципиально. Когда он, наконец, поднял трубку, Кэмерон заговорил. Чудной парень уже скрылся из виду. — Обрадовать тебя? — не дожидаясь приветствия Шанталя, спросил Кэм. — Ко мне только что наведались странные гости.