***
— Наконец-то, в этом плешивом округе будет праздник! — радостно воскликнула Татум и взметнула в воздух пучок сухой красно-жёлтой листвы, собранной ею по пути домой. Листья, кружась, попадали на пол, а некоторые из них ещё и развалились на кусочки, что саму Татум ничуть не заботило. Зато заботило Шанталя, которому приходилось прибирать дом за всех троих сразу. — Не понимаю, как здесь вообще живут люди. Ни тебе праздников, ни тебе ярмарок… Как можно не праздновать День всех святых? Их же, о, великий Самайн, пожрёт. — В дальних округах у людей нет возможности что-то праздновать. То, что они просыпаются, и что у них есть завтрак или обед, уже для большинства праздник, — пояснил Шанталь и присел на низкую деревянную тумбочку для обуви, стоящую прямо около входа. Незаметно для остальных он взялся поднимать с пола листву, пока Татум её не истоптала, превратив в порох небольшими каблучками своих потёртых чёрных ботинок. — Значит, пора здесь всё поменять! Эти голодные еретики обязаны праздновать Самайн, иначе на землю снизойдёт его гнев и тогда всем не поздоровится! Самайна нужно чтить как положено. Но ничего, — деловито вещала Татум, кивая головой. — Мы научим этих егерей праздновать правильно! Шанталь, я рада тебе сообщить, что мы участвуем в конкурсе! Шанталь медленно поднял голову и скептически посмотрел сначала на Татум, а затем на Кэмерона, который, улыбаясь, пожал плечами. — Конкурс? — тихо переспросил Шанталь. Его чёрные глаза заинтересованно блеснули. — А кто ещё участвует? — Кэмерон глазами указал на окно, расположенное за спиной Дилони. Шанталь обернулся, пару секунд посмотрел на дряхлый дом напротив, после чего повернулся к Кэмерону и Татум. — Мы уже победили. Можно не играть, — безапелляционно констатировал он и продолжил как ни в чём ни бывало спокойно подбирать с пола листву, аккуратно прикладывая листочек к листочку. — Что значит «не играть»? — нахохлилась Татум, вызывающе скрестив руки на груди. — Мы, конечно, наверняка победим, но сделать это нужно красиво. Пусть знают, как в Первом праздники празднуются! — Лесорубы явно будут в восторге от нас, — не то в шутку, не то всерьёз сказал Шанталь и скупо улыбнулся. — А с каких пор в Седьмом округе проводят конкурсы? — С тех самых, как один классный парень выделил на проведение конкурса немножко денег, — не без намёка проговорил Кэмерон, с гордостью взирая на светящуюся от предвкушения рожицу Татум Дэдлок, не особенно отличавшуюся от рожиц светильников Джека. — Ты купил для Татум праздник? — Шанталь улыбнулся, склонив голову набок. — Для Татум и для всех людей, которые тут живут, — попытался извернуться Кэмерон, но Шанталь-то знал ради кого это всё делалось на самом деле. — Ты вообще местных видел? Все хмурые, молчаливые. Шепчутся по углам, отворачиваются, когда с ними заговариваешь… Думаю, фуршет с пряным тыквенным латте и тыквенными пирогами взбодрят их. Шанталь хмыкнул, но спорить не стал. — Они не знают слова «латте», дубина, — цокнула языком Татум и закатила глаза. — Как их может взбодрить то, чего они не знают? Зато наши расчудесные тыквенные светильники и костюмы точно их взбодрят! — Так это будет конкурс костюмов? — уточнил Шанталь и, собрав все листья, прислонился спиной к прохладной стене. — Костюмов, украшений, угощений и приёма местной детворы, — объяснил Кэмерон. — На площади во время фуршета объявят победителя. — Нас! — тут же торжественно выпалила Татум, перебив Кэма. — Местная власть была против проведения праздника, а когда я предложил всё это дело профинансировать, они внезапно согласились. Наверное, тоже хотят тыквенный латте, — иронично подметил Кэмерон. — День всех святых уже на носу, — задумчиво сказал Шанталь и поднялся с тумбочки. — Столько работы предстоит проделать… Чтобы всё успеть, нужно начинать прямо сейчас. — Ах, глупенький Шанталь, конечно мы всё успеем. — Дэдлок выдержала паузу, после чего обратилась к Кэмерону, опустив ладонь на его плечо. — У нас есть твои деньги, — тоном знатока заговорила она. Вторую ладонь Татум опустила на плечо Шанталя, дружелюбно ему усмехнувшись. — Есть твой талант. И… я! — Главный ингредиент этого беспроигрышного рецепта, — подхватил Кэмерон, улыбаясь. — Я лучший специалист по Дню всех святых, Кэм-Кэм. — В глазах Дэдлок пылали недобрые огоньки. — Его изобрели мои предки, так что, считай, победа у нас в кармане. Прабабка Дороти на радостях в гробу перевернётся!***
Работа забурлила, как ведьмовское зелье в котле. Кэмерон и Татум на чердаке копались в ещё не разобранных коробках, выискивая в них готовые украшения и инструменты, которые должны были помочь с их изготовлением, а Шанталь просто нависал над ними, хмуро глядя на запыленные пожитки. — Может быть, ты хочешь нам помочь, а, стратег? — предсказуемо позвал его Кэмерон, которому досталась наименее привлекательная участь — доставать коробки, носить их и дышать килограммами пыли, которую Татум так любовно притащила с собой на новое место из Первого. Впрочем, живя бок-о-бок с Шанталем, пыль можно было раздобыть только притащив её из своего старого дома. — Не хочу, — ёмко ответил Шанталь, то и дело отряхивая свою обувь, на которую раз за разом оседала назойливая пыль. — Боюсь поддаться порыву немедля это изъять и выбросить всё в мусор. — Противный чистюльник. — Шанталь просто не понимает значение аутентичности, — взялась умничать Татум снисходительным тоном, выбрасывая из коробки один любимый ею мусор за другим. — Пыль — первородная материя. Она всему придаёт налёт древности. Вы вообще видели домишко наших соседей? Дряхлый, уродливый, убогий и ничтожный. Дом-чучело. Откуда они знали, что будет конкурс, чтобы поселиться в таком сарае? Надо же было так заранее подготовиться… Наверное, они очень любят День всех святых. — Думаю, они поселились там не из-за праздника, милая Татум. — Не говори глупости, Шанталь. Кто станет жить в такой дыре не из-за праздника? Они так хотят нас переиграть, что поселились в доме с призраками! — Дэдлок вытащила вязанку мелких черепков, набор ржавых ножей, банку с засушенными улитками и железные ножницы, которыми, судя по их вычурному виду, пользовались ещё до старушки Дороти. — Отлично! Мои ножи для вырезания светильников не потерялись. Кэмерон не успевал закатывать на кухню одни тыквы, как уже следовало тащить другие. Шанталь и Татум со стратегической точностью и скоростью кромсали оранжевых гигантов, выглядя настолько увлечёнными, будто от этого конкурса зависели их жизни. Татум вырывала из тыкв нутро рукой так, словно это были кишки её врагов, возможно, даже самого Кэма, учитывая, с каким удовольствием Тати этим занималась. С не меньшим удовольствием она всаживала в толстую шкуру тыквы нож и рывком срывала с неё крышку, будто рубила чью-то голову с плеч. Даже тыквы Татум резала со страстью! Семечки из её рук разлетались по всей кухне, отчего комната насквозь пропиталась ароматом Дня всех святых. Что уж говорить о самом празднике, если Дэдлок даже подготовку к нему умудрялась превратить в праздник? Она специально закрыла все окна, а на подоконниках зажгла массивные толстые свечи, по щелчку пальца средь бела дня создав вечерний уют. То тут, то там она разбросала пучки какой-то растительности, а в вазочках на всех горизонтальных поверхностях уже лежали жёлуди, каштаны и засушенные грибы, естественно, собранные ею собственноручно. День всех святых был самым важным праздником для Татум. Важнее дня рождения. Даже дня рождения Шанталя. Во второй половине дня ребята занялись прочими украшениями. Татум развешивала по дому бумажные гирлянды из черепов и тыкв, которые Шанталь вырезал, сидя на чёрном толстом шерстяном ковре. Неподалёку от него потрескивали горящие дрова в камине, но Дэдлок убеждала друга в том, что на самом деле так трещали кости старухи Дороти, отчаянно завидовавшей тому, какие праздники умела устраивать Татум. Дэдлок так увлеклась разговорами о своей одарённой родственнице, что успешно порвала несколько частей кропотливо вырезаемых Шанталем гирлянд. Татум успевала не только развешивать украшения и рвать их, но ещё и делать. Над всеми дверями в доме уже красовалась музыка ветра — висящие на ниточках крысиные черепки, картонные пауки с летучими мышами и призраками, а также маленькие шоколадные конфетки, половина из которых была кем-то таинственно съедена, потому внутри фантиков болтались имитирующие сладости камешки. Не то чтобы Татум любила конфеты — в её родной обители их было с лихвой, потому Дэдлок относилась к ним равнодушно, но как можно не съесть их из вредности? По всему дому Татум расставила свечи — большие и маленькие, тонкие и широкие, обычные и ароматические с запахом тыквенного пирога, корицы, с запахом сырой земли, усыпанной гниющей листвой, в которой обычно растут грибы. Свечи были в форме тыкв, метёлок, котелков и чучел. Некоторые стояли на подставках, некоторые возвышались в витиеватых бронзовых канделябрах, ради праздника натёртых до блеска. Дэдлок и без праздника каждый день зажигала свечки, но ради ночи кошмаров приготовила целый контейнер свечей, чтобы дом изнутри светился и без электричества. Свечек накопилось так много, что для того, чтобы зажечь их все, Татум понадобилось бы не меньше получаса! Пока Шанталь и Татум орудовали в доме, Кэмерон на улице занимался изготовлением чучел. Благо, древесины в Седьмом имелось много, потому сколотить чучело, как и одеть его, проблемы не составило. Кэмерон наслаждался золотыми, но уже прохладными в сравнении с летом, лучами солнца, то и дело пиная летящие ему в ноги листья разной формы и цвета. Наверное, таким загадочным как осенью, лес не бывал никогда. Деревья угрожающе шумели, их крона грузно переплывала справа налево и наоборот, массивные стволы трещали, а где-то между деревьями посвистывали затаившиеся птицы. Сколотив крепкую деревянную опору, Кэмерон отправился на местный рынок, чтобы чучело одеть. То, что продавалось там для местных жителей, удачно совпало с тем, что обычно на чучела и надевали. Здешняя одежда была такой серой, потрёпанной и пугающей, что Кэм даже растерялся, не зная, что и выбрать. В итоге он купил эстетично порванную кем-то рубаху, не менее эстетично порванный кем-то камзол, весь в заплатках и потёртостях, пару балахонов, а также убитые в хлам ботинки с отваливающейся подошвой. Торгаши хмуро глядели на покупателя, как на чокнутого, пока Дю Пон восхищённо рассматривал истрёпанные шмотки, но когда Кэм взялся расплачиваться за купленное, настроение продавцов заметно улучшилось, а когда пригласил всех торговцев на завтрашний праздник с бесплатной едой, в него и вовсе все разом безоговорочно влюбились. Так и налаживаются контакты с новыми соседями! Не успел Кэмерон затариться всем необходимым, как вдруг заметил вдалеке явно скрывающуюся ото всех фигуру в длинном чёрном балахоне с капюшоном. — Мне нужны только самые лучшие тыквы, — командовала девушка, скрывающаяся в тени собственной одежды. Кэмерон улыбнулся — и кем же могла оказаться эта таинственная особа… — Все эти тыквы самые лучшие, госпожа, выбирайте любую, — прокряхтел немолодой мужчина, с надеждой взиравший на покупательницу. Подобно всякому торгашу этот мечтал продать как можно больше товара, потому принялся натирать тыквы до блеска, показывая Татум то одну, то другую, на что она лишь воротила носом. — Слишком маленькая, — констатировала Дэдлок, глядя на небольшую круглую тыковку. — Слишком большая, — ткнула она пальцем на другую. — Слишком кривая. Слишком шершавая. — Она тыкала пальцем в каждую новую рассмотренную тыкву, всякий раз будучи недовольной. — Слишком низкая. Слишком… слишком… просто слишком! — не придумав причину, выпалила Дэдлок. — Эта какая-то не оранжевая. А эта чересчур оранжевая… Эта не сладкая, а вот эта вообще с гнильцой! Всё понятно, да, как я и думала, выбрать у вас, конечно же, нечего, — подытожила Татум, оценивающе глядя на тыквы, которые выглядели почти одинаково. — Эй, Харв! — послышался внезапный крик. Татум, естественно, на него обернулась, но натянула капюшон на лицо посильнее, чтобы оставаться инкогнито. Прямо к ней спешил тот самый невыносимый сосед, который вообразил, что способен переиграть Татум на поприще празднования Дня всех святых! — Тыквы есть? — спросил этот гадкий Лафлауэр, глядя на три ряда оранжевых тыквин. Татум цокнула языком и закатила глаза во мрак капюшона. Будто не видно, что тыквы есть, идиот! — Беру, — не дождавшись ответа, объявил сосед, бросил на стол кучку монет, каких Татум прежде в своей жизни ещё не видела, затем схватил первую попавшуюся тыкву, и потащил домой. Взял он, конечно, самую кривую, шершавую, бугристую, низкую, вздутую, несладкую и вообще убогую тыквину. Дэдлок презрительно фыркнула. Эти местные голодранцы совсем не разбирались в тыквах. Ну и пусть! Самайн им судья. — Какой дилетантский подход, да? — проворковал над ухом Татум другой голос. Она поёжилась, опознав в нём Кэмерона, вот только оборачиваться не стала. Продолжать скрываться тоже больше не имело смысла — Кэм каким-то образом догадался, что под капюшоном пряталась именно Татум. — Я бы так никогда не поступил. Неужели не видно какая кривая, бугристая и несладкая эта тыква? Хотя нам-то что. Победим быстрее, правда, котик? Капюшон резко дёрнулся в сторону, а рука вынырнула из-под балахона, вцепившись в локоть Кэма. Отведя его на пару шагов от прилавка, Татум приспустила капюшон и сурово заговорила. — Как ты узнал, что это я? Я нарочно надела балахон с капюшоном чтобы слиться с толпой! Никто не должен был меня узнать! — прошипела Дэдлок. Кэм окинул взглядом всех присутствующих на рынке торгашей с покупателями. Никто из них не носил длинные чёрные балахоны, из-за чего Татум не слилась с толпой, а совсем наоборот. — Просто я следовал зову сердца и… — Поделом с тобой, — фыркнула Татум, не желая слушать пустой трёп Дю Пона, потому, горделиво вышагивая, она вернулась к торгашу с тыквами и потребовала у него три средних тыквы, которые были не безупречны, но в руках безупречной Татум обязательно таковыми станут. Не успел мужчина принять щедрую оплату Татум, как вдруг на горизонте снова появился тот самый противный сосед. На всех парах он примчался к прилавку и шумно хлопнул по нему ладонями, немного устало склонившись над столом. — Мне нужно ещё пять тыкв! — задыхаясь, протараторил Лафлауэр, с нескрываемой неприязнью косясь на Татум и Кэма. Кое-как продавец погрузил тыквы в тачанку, а Нат поволок её, полную тыкв, домой. Стоило ему отъехать на безопасное расстояние, как Татум резко обратилась к торгашу. — А знаете что? — деловито объявила продавцу Татум, хитрым взглядом стреляя в спину Лафлауэру. — Мы заберём у вас все тыквы! Они такие отличные, прямо-таки замечательные, — откровенно врала Татум, безрадостно нахваливая эти ошибки ботаники. — Налюбоваться не могу. То есть могу, конечно, но не стану. Короче говоря, мистер лесоруб, мы покупаем их все, — с энтузиазмом заявила Татум. — Даже хорошо, что ты здесь, Кэмми. Мне как раз нужен ишак-тыквовоз!***
Седьмой округ преображался на глазах. Таким его Джоанна и не помнила, если он вообще когда-то так выглядел. На улицах и, особенно, площади завертелась небывалая суматоха. Все куда-то ходили и бежали, что-то тащили, что-то носили и выглядели при этом такими… заинтересованными? Даже местные! В ужасной толкучке Мейсон едва удалось раздобыть корицу в лавке с приправами! Не пойми откуда набежало много незнакомцев, явно прибывших издалека, судя по их акценту. Видимо, новые соседи не привыкли путешествовать налегке, потому притащили с собой то ли свиту, то ли целую армию. Новые люди в купе с местными активно волокли куда-то лавки и столы, непонятного вида декорации, катили по земле здоровенные оранжевые тыквы и устанавливали… полевую кухню? Джоанна хмуро проходила между рядами прилавков на рынке, слегка неодобрительно поглядывая на шумных людей и раздражающую суету. Стоило в округ приехать этим псевдо-капитолийским выскочкам, как все тут же поднялись на ура. Подумаешь, праздник… таких в году хватает, чего же именно сейчас беситься? Пока Мейсон ходила от одной лавки к другой, собирая всё необходимое для празднования, организаторы будущей пирушки притащили несколько бочек эля, ещё столько же — сидра и, конечно, пунша. Какие-то незнакомые мужчины активно колотили чучела, а девушки напяливали на них шмотки в виде обносков. Все казались такими непривычно довольными, будто и не в Седьмом округе находились. Организаторы сумели привлечь даже детей, вручив им цветной картон, ножницы и несколько кураторов, вместе с которыми детвора готовила украшения. Особой нужды в них не было, ведь в центре площади уже валялась гора коробок с фабричными украшениями, которые разбирали не меньше десяти человек… Округ буквально кишел людьми, жужжащими как пчёлы в улье, и чем заметнее становилась суматоха, тем больше местных к ней приобщалось. Одни просто глазели, а другие даже помогать взялись. Джоанна поспешила как можно скорее покинуть место скопления людей, но и на обыкновенных улицах народу заметно прибавилось. Одни рабочие из Первого прямо по домам разносили коробки, где, вероятно, хранились сладости и украшения. Другие прибирали территорию, собирали листву, которую затем везли в сторону площади, и развешивали бесполезные афиши с приглашением на праздник, и без афиш всем разрекламированный. — Испортили целый округ, — уже дома выражала недовольство Мейсон, выкладывая на стол все купленные ею продукты. Натаниэль в этот момент как раз занимался вырезанием светильника из здоровенной пузатой тыквы. Пока Мейсон бродила по рынку, Лафлауэр умудрился вырезать целых пять светильников, благополучно разложенных им по всей комнате. Крышки от тыкв валялись на столе, а нутро с семенами — в ржавом, некогда железном ведре. — На улице не протолкнуться, представляешь? Я начинаю сомневаться в том, что победителями выберут нас. Только посмотри, как все переполошились с этим праздником… Мейсон стала около окна, любопытным взглядом взирая на улицу, где то и дело метались люди с коробками, контейнерами, тыквами разных размеров… Даже дети прыгали и пищали, волоча за собой по ветру воздушных змеев в виде тыкв. — И не жаль этим соседям так разбрасываться деньгами? — возмутилась Джоанна. — Только представь сколько у них денег, что они могут себе такое позволять! — выпалил Нат тоже прильнув к окну. По ту его сторону кто-то потащил к порогу пришельцев из Первого увесистую коробку. Ещё два человека на повозках приволокли что-то похожее на… надгробья? Увидев их, Нат поморщился. Кладбище — наилучший вид из окна кухни, который только можно представить! — Местные ворюги, наверное, уже потирают руки в нетерпении. Эти толстосумы, небось, и блюют деньгами. — Наши соседи пытаются купить расположение местных. Нат, нам не выиграть, — немного обречённо подытожила Джоанна и вздохнула, за что получила небольшой приободряющий пинок в плечо. — Прикалываешься, что ли? Думаешь, дровосеки поведутся на эту хрень? Истинный дровосек насладится праздником за чужой счёт, а проголосует всё равно за своих, — со знанием дела пояснил Натаниэль. — Так что кладбищенских чуваков ждёт огромный облом. — Нат ещё раз хлопнул меня по руке и позвал за собой к столу, где он вырезал светильники. — Слушай, может нам хватит и пять штук? Куда мы их все расставлять будем? — задалась вопросом Мейсон, ворочая тыкву с кривым дном то так, то сяк. Ей досталась могучая тыквина с очень шершавой поверхностью и явно толстой шкурой. Настолько толстой, что Джоанна даже не сразу сумела нормально проткнуть тыкву ножом. Тот застрял таким образом, что как Мейсон его ни дёргала, нож не хотел ни прорезать тыкву, ни высовываться обратно, угрожающе торча из макушки тыквы, точно нож в человеческой башке. Натаниэль же со своей тыквой справлялся без проблем, легко снеся ножом её крышку, затем за считанные секунды выдернув всё её нутро, отправившееся в ведро, и, наконец, вырезав уродливую зубастую морду от одного вида которой становилось не по себе. — Что, застрял твой Экскалибур, избранная? — насмехался Лафлауэр, принявшись уже за вторую тыкву, пока Мейсон напрасно пыталась хотя бы выдернуть нож из своей. Не выдержав наблюдений за жалкими потугами Джоанны, Лафлауэр потянулся к её тыкве, схватился за рукоятку и резко выдернул нож. — Как видишь, только достойному это по силам. — Да иди ты, — проворчала Мейсон и, поглядывая на то, как с тыквой расправляется Нат, попыталась и сама делать так же. Со второго раза тыква оказалась послушнее. Джоанна срезала крышку, избавилась от семян, выгребла немного сочной мякоти изнутри, а затем вырезала мордаху. Получилось кривовато, в районе носа тыква и вовсе слегка треснула, но проделанной работой Мейсон всё же была довольна. Не так-то это просто как кажется… — Ну и урод, — скривился Нат, оценив тыкву Джоанны. Один глаз получился больше другого, рот перекосился, а нос треснул. — Блин, теперь и я начинаю думать, что мы продуем. Мейсон, ты же умеешь в резьбу по дереву, так какого хрена в резьбу по тыквам не умеешь? — Нормальная тыква. Такая же как твоя, — оправдалась она, не видя особой разницы между получающимися у них светильниками. Нат махнул рукой и продолжил заниматься делом, как и Джоанна, постепенно вошедшая во вкус. Кто бы мог подумать, что изначально унылое дело даже начнёт ей нравиться! А уж какими запахами наполнилась кухня… Маленькие кусочки тыквенной мякоти падали на стол, табуретки и полы, делая комнату всё более оранжевой. В какой-то момент насыщенного аромата тыквы стало так много, что в Джоанне проснулся аппетит, и она начала кидать себе в рот один небольшой кусочек сырой мякоти за другим. Количество светильников росло как на дрожжах. Конечно, Мейсон не могла работать с тыквами так быстро, как Нат, но свои три светильника сделала довольно оперативно, причём каждый последующий получался лучше предыдущего, за что даже Нат её похвалил, после чего приволок с рынка дополнительные тыквы. Время летело как угорелое и уже к вечеру Джоанна и Нат вместе расставляли готовые светильники по комнатам и на улице. Тыквы поменьше они растащили по подоконникам, столам и немногочисленным шкафчикам. Самые крупные тыквы уложили у порога и вокруг дома, но зажигать их пока не стали — ждали завтрашний день. Ещё восемь тыкв, собранных вместе с завязью, они хаотично раскидали по территории вокруг дома, из-за чего тот мигом стал смотреться не как типичное жильё в Седьмом, а как древнее пристанище злобных призраков. Ближайший фонарь горел достаточно близко, чтобы можно было носить тыквы, и достаточно далеко, чтобы прочувствовать мрачную и холодную осеннюю ночь, предваряющую праздник всех святых. Пока Нат устанавливал последнюю огромную тыкву прямо около порога, Джоанна стояла почти у дороги и задумчиво смотрела по сторонам. Что-то действительно изменилось. Ежегодно в эту пору осыпались листья, убирался последний урожай, а солнце становилось холоднее. Такой была каждая пережитая Джоанной осень. Ничего не менялось, всё шло своим чередом годами. Не менялось, покуда не явились эти странные соседи напротив. Ещё в первые дни после их приезда Мейсон слышала, как жители Седьмого называли тех колдунами. Бред, конечно, но Джоанна пару раз видела, как новая девчонка захаживала к местным старухам-знахаркам, продающим всякие подозрительные травы, свечи, самодельные амулеты из камешков и дерева… Поселилась эта тройка в особняке, который специально для них выстроили буквально за неделю, и дом этот не был похож ни на один из тех, в которых живут даже местные богатеи. Джоанна глядела на странную смесь обычного деревянного дома со средневековым замком и не могла понять, кто вообще придумал такого архитектурного уродца? Чёрно-бело-коричневое нечто водрузилось прямо напротив её дома и поначалу очень напрягало. Конечно, постепенно Джоанна привыкла видеть по утрам это ведьминское логово с налётом капитолийского стиля, но менее жутким этот дом ей казаться не стал. И ладно дом, но его обитатели выглядели такими же странными. Люди поговаривали, будто эти таинственные типы что-то натворили в своём родном округе, потому им пришлось бежать. Кто-то говорил о человеческих жертвоприношениях, кто-то о пытках, а особо фантазирующие дровосеки уверяли, что эта тройка и вовсе серийные убийцы. Серийные они или нет, но с момента их приезда ещё никто не умер, хотя, возможно, для этого они и организовывают праздник… Хотят устроить массовое жертвоприношение, потому и собирают всех жителей округа в одном месте… Хм. — Тебя заглючило, что ли? — послышался слегка обеспокоенный голос Ната за спиной Мейсон. Та слегка заторможено посмотрела на Лафлауэра и снова повернулась лицом к загадочному дому напротив. Ветер тихо подвывал, сухие листья перешёптывались между собой, а луна ярко освещала землю, в то время как откуда-то неподалёку слышался шум человеческих голосов и какого-то движения. Работники, нанятые для проведения праздника, трудились до сих пор, чтобы подготовить всё необходимое к завтрашнему дню. Может, новые соседи и впрямь колдуны какие-то? — Нет, просто… всё какое-то странное сегодня, — ёжась от вечерней прохлады, пролепетала Мейсон, толком не зная, как объяснить свои ощущения. В соседнем дворе позвякивали звоночки, болтающиеся от ветра на чучеле, а объёмная, растянутая почти по всей крыше паутина, вздымалась от холодных порывов. Кто бы мог подумать, что родной лес так способен нагонять истинную жуть? Тыквы соседей уже обосновались на улице, но их насчитывалось куда больше, чем у Джоанны и Ната, а пугающие остроглазые и острозубые мордахи будто в самую душу смотрели. На мгновение Мейсон даже показалось, словно тыква по-настоящему оскалилась… Стоило Джоанне об этом подумать, как входная дверь дома напротив со скрипом распахнулась и наружу выбралась девица с метлой. Мейсон заворожено наблюдала за тем, как эта Татум, путаясь в подоле своего длинного чёрного платья, волочила из дому одну потрёпанную метлу за другой, разбрасывая их, то ли чтобы украсить двор, то ли чтобы захламить. Ветер трепал её волосы, которые она то и дело приглаживала, трепал её платье, раздувавшееся как парус, и подбрасывал горсти сухой листвы прямо к ногам. Девица пинала листья, что-то бормотала, попутно ворча на тему сатаны, и лениво, парой взмахов то вправо, то влево, подметала здоровенной облезлой метлой порог. Хватило её секунд на десять, после чего и эта метёлка была заброшена чёрт знает куда. Девица-мастерица горделиво встряхнула руками, будто за десять секунд те успели запылиться, после чего собралась обратно в дом, но… — Чего надо? — по-вороньи каркнула она, насупившись. Ну, и интонация… Джоанна тут же пожалела, что вообще смотрела в её сторону. От этой дамочки добра не жди. — Да ничего, — изобретательно выкрутилась Мейсон. — Значит, отвернись и смотри на свой дом! — препиралась Татум. — Нечего в мою сторону пялиться, пучеглазка. — Просто хотела сказать, что светильники у тебя получились симпатичные, — без особого энтузиазма сказала Джоанна, чтобы… а чёрт его знает, зачем она вообще это ляпнула. Татум же всё приняла за чистую монету. — Да? — слегка переменила тон девица. — Я сама вырезала эти тыквы! Мне в этом деле равных нет, — похвасталась та, властно осматривая свои тыквенные владения, словно они были неописуемыми сокровищами. Будто бы вспомнив, что Джоанна враг, Дэдлок снова заговорила резким тоном. — А ты вырезала свои тыквы так, чтобы точно-точно проиграть? — Татум, замёрзнешь. Похолодало ведь, — приоткрыв входную дверь на улицу, вышел сначала высокий парень, а следом за ним и тихий молчун Дилони. Свет лампы над дверью превратил всех троих в три грузных тёмных пятна. Высокий парень заботливо взял Татум за руку и плавно повёл внутрь дома, естественно, махнув нам с Натом. Дилони вернулся в дом последним, будто следил за тем, чтобы на друзей внезапно кто-нибудь не напал. И чего они так носятся с этой ведьмой… — Пошли отсюда, Мейсон, не хватало ещё беседы с лохами всякими водить. Наши тыквы офигенные, поэтому мы победим, — уверенно заявил Нат и метнул в Джоанну пучок сухих листьев, которые разлетелись по сторонам ещё до того, как приблизиться к ней. Напоследок Мейсон ещё раз взглянула на белесую луну, пробежалась глазами по ночному небу, и, изловив в нём пару силуэтов перепончатых крыльев летучих мышей, захлопнула за собой дверь. Странный же завтра намечается денёк…***
Джоанна топталась по кухне, выкладывая из шкафчиков на стол все необходимые ингредиенты для печенья. Волосы её были собраны в хвост на затылке, а рукава закатаны, однако до надевания фартука она не опустилась. — Печенье… Кому оно вообще нужно? — почти неслышно причитала она себе под нос, недовольно хмурясь. Несмотря на то, что Мейсон вроде бы всё делала по рецепту, тесто выглядело совсем не так как на фотографиях, растекаясь так быстро, что Джоанне приходилось его ловить подобно коту, гоняющимся за мышкой. Денег на печенье не осталось, а не готовить его нельзя, ведь в этот глупый праздник печенье на столе должно быть в обязательном порядке. Проблема возникла ещё и с тем, что в доме Джоанны эта сладость появлялась слишком редко, чтобы Мейсон знала, как та правильно готовится… Зато с формочками для печенья проблем не случилось — Джоанна оперативно вырезала из дерева звёздочку, ёлочку, череп, мордашку кота и полумесяц. — Печеньем увлеклась, хозяюшка? — Не пойми откуда взявшийся спокойный мужской голос огрел Джоанну по голове не хуже кирпича. От неожиданности она встрепенулась и случайно опрокинула на поверхность стола железную миску с мелко натёртой тыквой. Оранжевая масса расползлась по дереву, а несколько струек ароматного тыквенного сока со стола скатились на пол. Мейсон разочарованно всплеснула руками, затем упёрлась ими в стол, опустила голову и поджала губы. — Какого чёрта ты тут забыл? — грубо бросила она и обернулась к окну, которое открыла для того, чтобы проветрить помещение после жарки рыбы. Там, прямо на подоконнике, прислонившись спиной к оконной раме, сидел тот самый странный сосед, который тоже участвовал в конкурсе. Одну ногу Шанталь свесил внутрь комнаты, а второй упирался в оконную раму, раздражающе постукивая по ней пальцами, будто играл на каком-то инструменте. Вероятно — нервах Джоанны. — Стоит Нату выйти со двора, и ты тут как тут, — пробормотала Джоанна, поспешно хватая тыквенную массу обеими руками и забрасывая её обратно в миску. — У меня нет желания с ним сталкиваться, — честно ответил Шанталь, пристально наблюдая за действиями Джоанны. — Кажется, я ему не нравлюсь, — притворно предположил Дилони и прижался головой к прохладной оконной раме. — Ты никому не нравишься, если ещё не понял. — Лукавишь, — мигом парировал Шанталь, покосившись на хозяйку дома. Та в ответ стрельнула в него суровым взглядом из-подо лба. Мало того, что печенье не получалось, так ещё и эта языкатая зануда ввалилась на кухню со своими философскими проповедями. — Что тебе нужно? — не выдержала Джоанна и, повернувшись к Дилони лицом, развела руками в стороны. Он был на кухне всего минуту, а уже её достал. — Ничего особенного. Пришёл посмотреть как скверно ты справляешься с кондитерским искусством. — Нормально справляюсь, — проворчала Мейсон и вернулась к замешиванию теста. — Поэтому твоё тесто похоже на суп? — допытывался сосед. — Твоё бесценное мнение никто не спрашивал. — Брось, мисс Мейсон, тесто слишком жидкое, добавь муки. Моим глазам больно созерцать такую пытку над печеньем. Чем оно настолько провинилось перед тобой? — Шанталь тихо спрыгнул с окна и бесшумно подкрался к Джоанне, прислонившись к столу прямо перед ней. Мейсон, естественно, муку не подсыпала, продолжая месить безнадёжное тесто, потому что так было написано в рецепте. Не стратегам же капитолийским ей верить. — В последний раз спрашиваю: чего тебе надо? — Почему я обязательно должен в чём-то нуждаться? — почти нараспев проговорил Шанталь и грациозно взмахнул около теста рукой. Кончиком пальца он подцепил немного теста и отправил его в рот. — Эй! — возмутилась Джоанна, на что Дилони лишь загадочно улыбнулся. — Переслажено, — победоносно прошептал он. — И зачем так много масла? Мейсон покачала головой и перешла на другую сторону стола, чтобы расположиться подальше от этого назойливого типа, вот только эффекта это не дало. Дилони опустил руки на стол и одной из них подпёр голову, внимательно глядя на соседку. — Ладно, возможно, в чём-то я и нуждаюсь, — добровольно капитулировал он. — Мы не так давно переехали… — Да что ты говоришь? — перебила его Мейсон. — Можешь езжать обратно. Здесь все только порадуются. Шанталь сделал вид, что ничего не услышал. — Мы не так давно переехали, поэтому местные дети не станут за нас голосовать и, наверняка, даже в гости к нам не заглянут. Сама понимаешь, это не слишком честная игра, поэтому я хотел попросить тебя, как местную жительницу, замолвить пару слов перед детьми. Попроси их не обходить наш дом стороной. Татум очень расстроится, если в такой день у нас не будет гостей. В обмен на твою помощь я помогу с печеньем. Помешивая тесто рукой, Джоанна скептически посмотрела на Шанталя, будто тот ляпнул несусветную чушь. — А ты у нас, значит, ещё и мастер по изготовлению печенья? Верится с трудом. Продемонстрируешь таланты или… лишь бы потрепаться? — Продемонстрирую только после того, как ты пообещаешь поговорить с местными, — поставил условие Шанталь, не сводя глаз с крайне неудачного теста, сделанного Джоанной. Мейсон сделала глубокий вдох и смахнула со лба несуществующий пот. Разве можно сделать с тестом что-то ещё хуже? — Твоя взяла. Попросить детей мне не сложно, так что… валяй, умник. — Печенье настолько вымотало Джоанну, что оставляла она от него с радостью. Даже если стратег всё испортит, и они с Натом останутся без печенья, переживать за это Мейсон не собиралась. К её удивлению Дилони обещание своё действительно намеревался сдержать. Он избавился от старого теста и взялся из последних продуктов делать новое. Джоанна искоса наблюдала за тем как уравновешенно, а главное, быстро работал сосед, за считанные минуты сделав именно такое тесто, каким оно должно было получиться по рецепту изначально. Похоже, он и правда знал, что делает. Довольная собой Мейсон, тихо стоя в сторонке, незаметно для Шанталя улыбнулась. Возможно, сосед не так уж и бесполезен…***
Первая половина праздничного дня для обоих домов прошла в суматохе, но большую часть подготовки они уже провернуть успели. Сразу после заката Татум вышла на улицу. Деревянный порог под её ногами скрипнул, а небольшие мохнатые игрушки-паучки затряслись над головой, будто норовили спрыгнуть хозяйке на голову. Где-то неподалёку в небо струился дым, а на улице пахло жаренной тыквой. Дэдлок широко улыбнулась, наслаждаясь лучшим временем в году. Даже эта поганая дыра с древесными голодранцами не смогла испортить ей настроение в Самайн — вот она сила чёрной магии! Татум бродила вокруг дома, заглядывая в каждый уголок, чтобы убедиться, что все декорации расставлены правильно и какой-нибудь местный хулиган не сломал что-нибудь, проходя мимо. Впрочем, кем надо быть, чтобы сломать что-то во дворе Татум Дэдлок? Если бы украшениями занималась только она, то ревизию делать бы ни пришлось, но в этой невероятно сложной миссии участвовали Шанталь и Кэмерон, а за такими неопытными халтурщиками (особенно Кэмероном, разумеется) нужен глаз да глаз. К тому же они — мужчины, что с них взять. Дэдлок внимательно обошла по кругу чучело, изучив каждый его сантиметр. Дю Пон напялил на него заношенный местами до дыр тёмно-синий камзол, чёрный цилиндр с дырявой крышей и разорванные перчатки. И где в этой лесорубной дыре он откопал такие одежды?.. Всё бы ничего, но выглядело чучело совсем не эффектно и не устрашающе, хотя Кэмми явно старался. Жалкий подражатель. Татум достала из кармана своего платья складной нож и с его помощью срезала половину оставшихся пуговиц, а вторую половину вытянула по ниткам так, чтобы те свисали. Ну вот, совсем другое чучело! Дэдлок самодовольно усмехнулась и по-хозяйски хлопнула пальцем тыкву, выполнявшую функцию головы пугала. Та в ответ как будто ещё сильнее оскалилась, на что Татум ей угрожающе шикнула. Нечего поднимать голос на хозяйку праздника! Дэдлок обошла все поддельные могильные плиты с выдуманными именами, молотком отбивая на них уголки, создавая трещины или и вовсе разбивая надгробья на куски. Стоявшие между ними кресты она всё тем же молотком помяла и погнула, накренив их набок для пущей ужасности. Осталось лишь ближе к ночи включить на кладбище режим искусственного тумана, чтобы довести дело до конца. Почти вприпрыжку собрав пучок сухой оранжево-коричневой листвы, Татум обошла все тыквы притрусив их этой самой листвой, после чего подалась к котлам, наполненным водой. В пузатых чугунных котлах, стоявших на витиеватых чугунных ножках, Татум увидела своё кристально чистое отражение. Её гладкие чёрные волосы болтались по обе стороны головы, а силуэт отражался угрожающим чёрным пятном. Идеально! Дэдлок с энтузиазмом нырнула под котёл и вытащила оттуда тряпичную коричневую сумку, полную крупных красных яблок. С восторженной ухмылкой на лице она принялась бросать в котёл одно аппетитное яблоко за другим, чтобы насладиться прекрасным булькающим звуком и расплывающейся рябью на воде. Вода тут же подхватывала яблоки, катая их по котлу в хаотичном порядке, а Дэдлок самодовольно улыбалась. Нырнув в котёл рукой, она вытащила оттуда первое попавшееся яблоко, вытерла его об своё платье и поспешила на порог дома, как того велели строгие правила праздничного гадания. Очистив яблоко от кожуры, да так чтобы кожура оставалась целостной, без разрывов, Татум спустилась с порога и, оказавшись на холодной осенней земле, закрыла глаза, после чего зашвырнула кожуру себе за спину. Когда Татум открыла глаза, вокруг никого по-прежнему не было. И слава дьяволу, что на неё не пялились! Очищенное яблоко Дэдлок поспешно метнула куда подальше и бросилась искать кожуру. Ближайшие люди шумели аж на площади, мерзавцы-соседи отсиживались в доме, вероятно горько оплакивая свой позорный проигрыш, и даже ветер притих настолько, что не было слышно ни шороха. Дэдлок из-подо лба скользнула взглядом по деревьям — стоят как вкопанные, а значит, Самайн уже совсем близко! Наконец, кожура показалась в поле зрения Татум. И угораздило же этот огрызок свалиться прямо на могильную плиту! В лесу затрещала какая-то психованная птица, но Татум, не обратив на негодную индейку никакого внимания, прильнула к земле, чтобы рассмотреть в виде какой буквы упала яблочная кожура. Согласно древним поверьям кожура должна была показать Татум первую букву имени или фамилии суженого, а так как вручную найти этого гадёныша в бескрайнем Панеме сложно, Дэдлок решила воспользоваться магическими подсказками, чтобы наверняка не ошибиться. — Что же… что за буква… Дьявольская криптографическая кожура… — хмурилась Татум и так, и сяк разглядывая выпавшую букву. То ли «о», то ли «д»… — Снова буква «д», ага? — послышался за её спиной самый противный голос на свете. Дэдлок от неожиданности еле заметно подскочила и резко обернулась, закрыв собой окаянную кожуру. — Совсем нет. С чего ты взял? И вообще. Следишь за мной, да, банкирское отродие? Тебя сюда не звали. Убирайся в дом! Вместо того, чтобы убраться, как ему было велено, Кэм встал на цыпочки, заглядывая за спину Татум. Та быстро спохватилась, чтобы спрятать от его бесстыжего взора кожуру, но… — Ну, конечно… — Лицо Кэмерона растянулось в смиренной улыбке. — «Д», как и всегда. Мне не то, что судьба… мне сама кожура благоволит. — Ну что за дурачина, — прыснула Татум, поспешно вставая с коленей. Её платье перепачкалось землёй, а к ткани прилипли мелкие палочки и листочки, но Дэдлок это не шибко заботило. — Ты же не думаешь, что «Д» это ты? Вот умора! — Татум подошла к Кэмерону и, медленно вышагивая массивными ботинками по трещавшей листве, стала расхаживать вокруг него, теребя кожуру в руке. — Это древнее магическое гадание на суженого, а не на бесячего. Будь гадание о бесячем, «д» точно принадлежала бы тебе, мой милый Кэм-Кэм. — От судьбы не уйдёшь, Тати, — простодушно заявил Кэм, внимательно наблюдая за тем, как Татум хищно кружила вокруг него. — Буква «д». Я видел. Тяжело не узнать себя. — Будто ты единственный «д» на свете! — Татум ткнула пальцем на входную дверь в дом, где как раз возник Шанталь, вытрушивающий руки от муки. — Вот, он тоже «д». — Что случилось? — не понял Дилони, серьёзно глядя на обоих. Вид у него был уставший, что неудивительно, ведь на долю Шанталя работы припало больше всего. Кэмерон же быстро разрядил обстановку. — Татум гадала на суженого. Ей выпала буква «д», а она не верит, что это я, представляешь? Вот наивная. — Шанталь, между прочим, тоже «д», — ощетинилась Татум, поспешив к дому. — И даже я — «д». Вот и вся суть гадания — я сама себе суженая! Себя нужно любить и ценить. Спасибо, яблоко, это самый ценный совет, который можно было получить! — Она выбросила шкурку и подалась шумно захлопывать окна. — Скорее возвращайтесь в дом и закройте за собой двери, чтобы нечисть внутрь не проникла, а ещё спрячьте все острые предметы, не то призраки решат, что вы им угрожаете! — А как же ты? — мягко поинтересовался Шанталь. — Не боишься оставаться наедине с призраками? Дэдлок фыркнула. — Идите. Готовьте костюмы, а с призраками я сама разберусь. Это я здесь ведьма, а не вы. Спорить с таким весомым аргументом было сложно, потому Кэмерон, а за ним и Шанталь вернулись обратно в дом. Татум лишь покачала головой — о, эти несведущие смертные! Дэдлок оперативно заперла все открытые окна в доме, затем достала спички и обошла каждый тыквенный светильник во дворе. Один за другим они вспыхивали, из-за чего казалось, будто внутри этих тыкв оживали злые духи, гнусно хихикающие и презренно глядящие на ничтожных людишек, проходящих мимо. Не успела Татум зажечь и половину тыкв, как на улицу вышли эти жалкие подражатели из дома напротив и тоже принялись зажигать фонари. Татум делала вид, что не смотрит на них, а сама глаз не сводила, тихо себе под нос критикуя их нелепые потуги в праздничные декорации. Когда, наконец, зажглась свеча в последней тыкве, Дэдлок скрылась из виду. Вот-вот начнут ходить юные попрошайки, клянча сладости, а значит, пора заканчивать последние приготовления. Кубок почти у неё в руках!***
— Нет, ну ты видела, что эти мелкие засранцы себе позволяют! — негодовал Нат, вернувшись на кухню с деревянным тазиком в руках. Ещё недавно тазик был доверху набит конфетами всех мастей, а теперь сладостей в нём едва набежало до половины, но совсем не это взбудоражило Ната. Кто-то из детишек плеснул ему в лицо и на одежду бутафорскую кровь, видимо, полученную на ярмарке, организованной соседями в честь праздника. — Совсем охренели. Я им конфеты дал, а они смотри, что сделали со мной. — А что они сделали? Ты же обычно так и выглядишь, — подначила его Джоанна, укладывая в миску очередную порцию печенья для следующих мелких засранцев. — Оборжаться как смешно, — процедил сквозь зубы Нат, первым попавшимся полотенцем вытерев физиономию. Серое полотенце тут же сделалось кроваво-красным, как будто в доме кого-то прикончили, после чего этим полотенцем вытерли полы и стены, скрыв следы преступления. Недовольный Нат схватил из миски печенюху в форме зомби с наполовину выпавшим глазом и первым делом откусил ему глаз. — Офигенное печенье. Кто бы мог подумать, что ты умеешь его печь, да ещё и так круто. — Я и сама не знала, — уклончиво ответила Мейсон, косясь на то, как Нат проглотил зомби и потянулся за котёнком. Знал бы он кто их сделал на самом деле… — Сладость или гадость! — раздался под окном шумный детский крик, перемежёвывающийся с заливистым хохотом. — Сладость или гадость! — Иди, — коротко сказала Джоанна, впихнув Нату миску с печеньем, чему он оказался бесконечно рад, судя по выражению лица. — Для вас, паразитов, у нас есть только гадости! — крикнул детям прямо из кухни Нат, то и дело потирая уже чистое от крови лицо рукой. Видимо, фантомные боли мучили. Тем не менее, к детворе он всё-таки вышел. Джоанна же как раз доготовила мясной рулет «Зомби», но вытащив его из плиты, поймала себя на мысли, что есть этого зубастого урода с красным лицом не хочет. Впрочем, менее вкусным от гадкого внешнего вида он не стал… Вверху на плите мирно покоились тыквенные пирожки в форме полумесяца, а рядом с ними здоровенный казан, внутри которого теплилась тушёная фаршированная тыква, до отказу набитая начинкой из курицы с сыром, приправленной тёплыми осенними специями. Джоанна заглянула в казан, любуясь ароматной оранжевой красавицей, напитавшейся насыщенным мясным вкусом, расползшимся по всей комнате. Прежде Джоанна ничего подобного не готовила, но, кажется, у неё всё получилось так, как нужно. По крайней мере, тыква выглядела и пахла именно так, как это описывал Нат и его нерадивый сосед, по иронии судьбы подбросивший Мейсон тот же рецепт. Справившись с едой, Джоанна поспешила в коридор, чтобы поглядеть на детей, которые уже шли за гостинцами к дому напротив. — Только глянь, куда попёрли. — Почти с жалостью улыбнулся Нат. — И не боятся же мелкие переться в тот дурдом. Джоанна судорожно сглотнула, надеясь, что не зря советовала всем увиденным в течение дня детишкам зайти в гости к соседям. Всё же Дилони не соврал и сделал для Мейсон нормальное печенье, а значит, она вроде как его должница… — Ну да пофиг. Мы всё равно победим, — безапелляционно заявил Нат, скрестив руки на груди. — Мы же местные! И у нас всё круче! А эти что? Кладбище выстроили… Вот же психи. — И не говори, — вторила ему Джоанна, а затем перевела дух и сменила тему. — Скоро начнётся фуршет на площади, а мы ещё не в костюмах. Иду наряжаться, а ты пока покарауль здесь, хорошо? — Лады. Меня уже облевали кровью, чего мне пф-ф-ф, — фыркнул Нат, жуя одну из конфет. Мейсон поспешно удалилась и вернулась на удивление не менее поспешно, учитывая, что образ на себя напялила совсем непростой. — Вот же прикол, — оценивающе хохотнул Лафлауэр, когда перед ним предстала сама Медуза Горгона! Платье на Мейсон сидело довольно обычное — длинное, просторное, тёмно-зелёного, очень ядовитого цвета, зато змеи на голове — вот, что было необычно! — Как ты это сделала? — поинтересовался Нат, щупая торчащих витиеватых змей, сделанных из собственных волос Джоанны в придачу с накладными. — Проволока, лак и накладные волосы. Сойдёт? — Добрая половина её лица, в особенности вокруг глаз, была замазана матовой болотно-зелёной краской, а верхнее и нижнее веко подведено тёмно-зелёной, почти чёрной подводкой, что в купе с зелёной помадой смотрелось довольно зловеще. — О, да, — протянул Нат и засмеялся, причём Мейсон не могла понять, ей радоваться или злиться из-за того, что Лафлауэру смешно… В любом случае получилось весьма неплохо, как на её вкус. Саму себя Джоанна узнавала так-сяк, а значит, попытка удалась! А ведь никогда прежде она в этот праздник ни в кого не наряжалась. — Теперь моя очередь форсануть, — заявил Нат, впихнув Джоанне в руки обе миски со сладостями. — Только не наминай сладости без меня, идёт? А то знаю я тебя, обжору. — Он по-свойски хлопнул Мейсон по плечу и поспешил внутрь дома, чтобы вырядиться для похода на площадь. Сегодня там многие будут наряжены во всяких монстров, ведь банкир раздавал кучу бесплатных костюмов и масок. Главное, чтобы Джоанна с Натом были не единственными идиотами, которые, как идиоты, в кого-то нарядились… Входная дверь соседей открылась, и в проходе возник самый настоящий оживший скелет, при виде которого несколько детишек даже визгнули. Джоанна хмыкнула. Да, Лафлауэр и Мейсон точно будут не единственными ряжеными идиотами, что не могло не радовать. Пока Нат занимался своим костюмом, Джоанна успела угостить сладостями две партии детишек, которые оказались настолько бесстрашны, что не то что не испугались хозяйку дома, но ещё и осмелились, издевательски хохоча, метнуть в неё пару конфет. Дайте детям немного праздника — и они тут же превращаются в хулиганов. Впрочем, Джоанне это даже нравилось. Кто бы мог подумать, что празднование Дня всех святых может быть таким насыщенным и странным… Мейсон глядела в небо, на котором одна за другой зажигались звёздочки, глядела на матовую луну, то и дело заплывавшую за облака и выползавшую обратно, глядела на соседское бутафорское кладбище, светящиеся тут и там тыквенные светильники, прислушивалась к хрусту листвы и тихому позвякиванию звоночков на пугалах… Не хватало только зловещего уханья сов. Стоило Джоанне об этом подумать, как птицы, словно на заказ, принялись охотно ухать, будто каким-то образом услышали её желание. — Я готов идти на площадь за победой! Детвора уже закончилась? — Нат тоже собрался на удивление быстро. Джоанна и расслабиться-то как следует не успела, как он уже возник перед ней. — Какой кошмар, — засмеялась Джоанна, увидев перед собой настоящего индейца. Нат напялил оранжево-коричневый просторный костюм с кучей бахромы, каких-то ремешков и ожерелий, сделанных из искусственных клыков. В волосах его торчало здоровенное серое перо, а в двух заплетенных тонких косичках вместе с цепочками свисало ещё несколько пёрышек поменьше. — Ты на курицу ощипанную похож, — не могла перестать смеяться Джоанна, хоть и выглядел Нат вполне себе естественно, учитывая, как в своё время выглядели реальные индейцы. — Собирайся, давай. Ржать будем на площади, когда отхватим кубок! Комиссия ещё не объявлялась? — Мейсон покачала головой. К ночи должна была заявиться какая-то жутко серьёзная комиссия, которой предстояло в баллах оценить качество и интересность подготовки обоих участвующих домов. Прийти эти люди должны уже после того, как по домам пробегутся дети, чтобы сразу после их оценивания участники конкурса могли отправиться на площадь. Мнение попрошайничающей детворы тоже учитывалось, а значит, неподалёку комиссия следила за обоими домами, где и отлавливала детей для голосования… Ждать этих ценителей долго не пришлось. Как только прошло полчаса после прихода в дом Мейсон последних детишек, комиссия в лице трёх человек тут как тут возникла на пороге. Они внимательно осмотрели костюмы хозяев, пристально огляделись в доме, украшенном тыквами, свечами, самодельными бумажными фонарями и совсем не самодельной паутиной, а после обошли двор, чтобы оценить бурлящее зелёное зелье в котле и два ряда забора из крепких сухих кукурузных стеблей, шелестящих под стать настоящему кукурузному полю. Свечи в тыквах трепетали, из-за чего казалось, что скалящиеся тыквенные рожи дышат. Члены комиссии сделали себе какие-то пометки, поблагодарили хозяев и отправились в дом напротив. — Им понравилось или нет? — спросил Нат, стоя вместе с Джоанной в дверном проёме. — Нихрена не понял. Джоанна в ответ пожала плечами. Входная дверь в соседском доме открылась и комиссия ввалилась внутрь. Джоанна и Нат не спешили идти на праздник, где, судя по шуму, собралось уже немало людей, надеясь проследить за соседями, чтобы лишний раз убедиться в том, что победа тем не светит. Комиссия в их доме пробыла дольше, чем в доме Джоанны, как, впрочем, и на улице. Сварливая девица в длинном чёрном платье о чём-то неустанно трещала, экспрессивно размахивая руками, видимо, чтобы нанести комиссии психологическую травму, и те от безысходности были вынуждены оценить её старания выше стараний Джоанны и Ната. Наконец, комиссия ушла. Практически сразу после неё дом покинули и его хозяева. Дружной кучкой, о чём-то переговариваясь, они поспешили в сторону площади, даже не заметив своих соседей, внимательно за ними следивших. — Я не догоняю кто из них её мужик… — внезапно осведомился Нат. Мейсон хмуро повернулась к нему, столкнувшись с искренним непониманием на лице Лафлауэра. — В смысле… один из двух же с ней вместе по ходу, да? Так почему второй тогда ещё ходит без фингала? Её мужику вообще нормально, что с этой ведьмой ещё один тип ходит? — Чёрт их разберёт. Может, они просто кузены? — Нат скептически изогнул бровь. — Фиг там они кузены. — Тогда не знаю. Не все, знаешь ли, ревнуют к каждому столбу, — подначила его Мейсон, наблюдая за тем, как соседи скрылись из виду. — Всё. Вот теперь и нам пора. Запирай дом скорее, а то всё на свете пропустим.***
На площади творилось чёрт знает что. Прибыв туда, и Джоанна, и Нат даже приоткрыли рты от увиденного. А банкир не поскупился на празднование! По всему периметру раскинулись длинные столы, битком набитые самой разной праздничной едой, доставляемой от стола к столу здешним персоналом из палаток, над которыми клубилась дымка горячих ароматов осени. Тут тебе и насыщенные тыквенные пироги с корицей, мускатным орехом и имбирем, и пирожки в форме полумесяцев с наполнением в виде тыквенного пюре, и целые яблоки на палочке, покрытые глянцевой карамелью всех цветов, притрушенной шоколадными капельками или крохотными конфетками. А уж сколько на столах было печенья и конфет в форме самой невообразимой нечисти! Пауки, летучие мыши, змейки, мордахи кровопийц и зубастых вервольфов, пальцы ведьм… Людей на площади собралось немерено! Многие пришли в повседневном, но также немало народу напялили маски и даже костюмы. Вокруг Джоанны и Ната кружили ведьмы и кошки, мумии и зомби, дамы в пышных платьях и мужчины в сюртуках. Джоанна даже не знала, что так можно, и уж тем более не знала, что местные жители столь охотно поддержат инициативу этих чужаков. Кажется, она впервые видела здешних людей такими счастливыми. Ещё бы — столько еды и всё бесплатно! Мимо проплыл какой-то человек с головой одетый в простыню. Мейсон покосилась на него немного отрешённо и улыбнулась, увидев, как из его стакана с оранжевой жидкостью струится белый туман. Новые соседи буквально привезли в Седьмой сам Капитолий. Пока Джоанна жадно рассматривала всё вокруг, Нат уже успел нагрести ей и себе по стакану фиолетового попкорна с добавлением кленового сиропа и взять по бокалу ядовито-зелёного, как лицо Мейсон, пунша. — Что это за гадость? — скривилась она, глядя на сомнительного вида пойло. — Ты попробуй! Тут замороженный сок, шербет из лайма… Вот блин! — выпалил Нат и подавился, неожиданно увидев в своём стакане плавающий глаз. Джоанна тотчас выхватила стакан у него из руки, прежде чем тот успел его расплескать, и вытащила оттуда глаз, оказавшийся обыкновенной конфетой. — Разводняк. Так и знал, — оправдался Натаниэль, забирая свой стакан обратно. Только он собрался продолжить пить пунш, как вдруг в пределах видимости возникли те самые виновники торжества — странные богатеи, привезшие с собой самый настоящий шабаш. — Ты погляди, дурында решила притвориться красоткой, — засмеялся Нат, скептически глядя на Татум, направляющуюся к ближайшему столу в сопровождении скелета и высокого колдуна в чёрной мантии с остроконечной шляпой. Сама Дэдлок была одета в обтягивающее чёрное платье с закрытой шеей, но без рукавов, а за её спиной свисал длинный чёрный плащ, держащийся на высоком, немного закрученном воротнике. На руках её были надеты перчатки, ближе к локтю заострённые в стороны, а волосы на голове хоть и оставались прямыми, но как будто порядком прибавили в объёме и были зачёсаны так, чтобы отчасти скрывать лицо. Ни дать, ни взять — вампирша, коих ещё поискать надо. Она и без костюма на них походила, а сейчас так и вовсе будто сошла с иллюстраций книги ужасов. Шанталя Джоанна едва узнала. Всё его лицо было детально разрисовано чёрно-белой краской, из-за чего казалось, что по улице бродит самый настоящий оживший скелет, а не обычный человек. С зачёсанными назад волосами, чёрно-белым камзолом и массивными сапогами, украшенными цепочками со свисающими черепками, он и вовсе становился неузнаваемым, сливаясь с общим карнавалом, пробиравшим до костей своей загадочностью и первородным мистицизмом. Третий парень, тот самый, который Кэмерон, похоже, одолжил шмотки у своей подружки, нарядившись примерно так, как она ходила в повседневной жизни. Мантия его была многослойной с золотистыми нашивками, а со шляпы свисали всякие мелкие паучки да черепа. Ещё и на висках банкиру кто-то довольно аккуратно намалевал чёрно-серебристые паутинки… Всё меньше и меньше Мейсон верилось, что победу в конкурсе отдадут им с Натом, а не этим пугающим мажорам. Хоть Джоанна и старалась не смотреть на Кэмерона прямым взглядом, он всё равно заметил, что та глядит в его сторону, из-за чего тут же приветственно махнул ей с Натом рукой. Только Мейсон хотела пнуть Лафлауэра, чтобы как можно скорее убраться от этих ребят подальше, как те уже подошли ближе и, о, ужас, заговорили. — Медуза, значит, — оценивающе цокнула языком Татум, с важным видом разглядывая Джоанну от головы до пят. Глаза Татум были едва различимы на фоне угольно чёрных век, а губы она держала слегка приоткрытыми — видимо, из-за вампирских клыков. — Какая прелесть, — без восторга бросила в адрес Мейсон она. — А ты… индеец. Оригинально, да. Мой предок, от которого мне и достался магический дар, был индейским шаманом, и выглядел он совсем не так, если хочешь знать, — обратилась Дэдлок к Нату. — Откуда ты знаешь, как он выглядел? У индейцев были фотографии? Шаманы такие прогрессивные? — Ко мне являлся его призрак, идиот! Не болтай чепуху, коль не разбираешься в шаманстве. — Ах, призрак… — протянул Нат, понимающе кивая. Понятно, почему этих ребят выперли из Первого. — И как я сразу об этом не подумал. — Татум просто хотела сказать, что вы замечательно выглядите. Костюмы исполнены талантливо, декорации тоже. Вы заслужили победу, — чуть ли не нараспев проговорил скелет. Нат с кислой миной посмотрел на этот живой труп, ловя себя на мысли, что уж лучше слушать долбанутую, чем этого маркиза. Долбанутую слушать хотя бы смешно. — Но победим всё равно мы! — тут же выпалила Татум, осуждающе взглянув на Шанталя. — Сегодня наш день, вот так-то! — По-другому быть не может, когда праздником руководит прекрасная королева ведьм, да, Тати? — сказал единственный улыбающийся человек из этой трупной компашки. Прекрасная королева ведьм… Услышав это, Нат снова подавился своим пуншем, но на сей раз в попытке не рассмеяться. Чтобы наверняка пережить эту ночь, он взял Джоанну под руку и молча увёл её от компашки подальше. В противном случае риск захлебнуться от смеха, вызванного их бредовым бредом, повысился бы до критической отметки. Шанталь, Татум и Кэмерон внимательно смотрели вслед удалявшимся конкурентам, покуда те не растворились в толпе. — Странные ребята. Вечно куда-то бегут, — констатировал Кэмерон и подхватил с подноса проплывавшего мимо официанта-призрака стакан. Ему попался сидр. — Вот ведь облом. Я надеялся, что это пунш. — Схожу за пуншем, — тут же вызвался отойти Шанталь, за считанные секунды растворившись в толпе ряженных людей. Татум глядела на праздник с упоением. Люди, будто тараканы, носились туда-сюда между столами, прислуга то и дело доставляла прямиком с плиты еду, негромко на скрипках играла мистическая музыка, а на всех видимых поверхностях стояли тыквы разных размеров, внутри которых пылали свечи. Праздник буквально источал аромат тыквенного пирога! — Не желаешь отведать сидр, а, королева вампиров? — прошептал над её ухом Кэмерон, стоя позади. Татум оглядываться не стала, лишь горделиво вздёрнув подбородок. Кэм не сомневался, что она сейчас невероятно любовалась собой и проделанной своими руками праздничной работой — две вещи в которых с Татум Дэдлок не сравнится никто и никогда. — Сегодня я желаю отведать жижу посерьёзнее, Кэмми, — томно объявила Татум, властно взирая на окружающих. — Не думала, что эти искусственные зубы способны спровоцировать совсем не искусственную жажду. Так и хочется кого-то загрызть. — Кого-то конкретного? — допытывался он, нависая около уха Дэдлок, чтобы смотреть с ней в одном направлении. — Может, и конкретного. А тебе есть что предложить? — Такие клыки грех не использовать. Они тебе очень к лицу. — А мне что-то бывает не к лицу? — вызывающе спросила Татум. — Хотя погоди, знаю. Ты мне не к лицу. — А кровь моя? — шепнул ей на ухо Кэм и улыбнулся. Услышав предложение Дю Пона, Татум даже повернулась к нему лицом. — Это тебе не скучный кукурузный сироп и бутафория, правда? Лицо Дэдлок расплылось в ухмылке, но оно быстро засверкало недобрыми искрами, когда на талии Татум осело что-то тёплое и мягкое, похожее на чьи-то гадкие ручишки… — Пунш разлетается на глазах. Кто бы мог подумать, что местные к нему так пристрастятся, — тихо заговорил Шанталь, вернувшись со стаканами в руках. Гадкие ручишки мигом исчезли с талии Татум, равно как и их владелец больше не дышал ей в затылок. — Кажется, сейчас будут объявлять победителя, пока дети ещё не разбрелись по кроватям. Не успел Шанталь это договорить, как мимо него пронёсся какой-то ребёнок с метлой, воображающий, что летит на ней. Что-то Шанталю подсказывало, что праздник здесь приживётся… Он вспомнил, как в былые времена вместе с Татум в День всех святых ходил от дома к дому, требуя сладости, а после они важно шествовали на кладбище. — Да когда они уже скажут, что мы победили, чтобы забрать этот дьявольский кубок и пойти, наконец, на кладбище! — страдала от нетерпения Татум, едва не топоча ногами. К счастью, некоторые вещи никогда не менялись. Будто на заказ, один из организаторов объявил, что сейчас назовут победителя конкурса «Лучший тыквенный хозяин», но для этого участники должны подойти к нему, чтобы люди могли на них поглядеть. Тройка с предвкушением отправилась прямо к ведущему, глазами выискивая своих конкурентов. Те выглядели не менее уверенно, столь же важно направляясь вперёд. Шанталь, Татум и Кэмерон стали слева от ведущего, а Джоанна и Натаниэль — справа. Не шибко много людей обращало на них внимание, так как основная их масса была занята поеданием прекрасно приготовленных блюд, а младшее поколение резвилось и веселилось, бегая вокруг тыкв, задираясь с пугалами, и просто играя друг с другом. Несколько минут ведущий не по делу говорил о том, какой замечательный праздник устроили новые гости, как в округе рады столь масштабному празднеству и насколько чудесным вышел этот вечер. Татум сгорала от нетерпения. Она переминалась с ноги на ногу и до боли сильно сжимала руку Шанталя и руку Кэма. Несколько раз Шанталь нашёптывал ей, чтобы та не переживала, но после слов поддержки Дэдлок начинала раздражаться только больше. Кубок в форме тыквы поблёскивал в руках ведущего, а Татум с вампирской жадностью взирала на него так, словно вот-вот умрёт, если прямо сейчас не получит эту прелесть. Наконец, ведущий сделал паузу, люди притихли, музыка тоже, а после он поднял кубок вверх и прокричал: — Джоанна Мейсон и Натаниэль Лафлауэр! Нат тотчас сгрёб Джоанну в охапку. Люди аплодировали, ведущий сыпал поздравлениями, музыка снова заиграла, а в стороне, опешив, стояли пришельцы из Первого. Если парни спокойно восприняли случившееся, хоть и недоумевали, то девчонка тотчас вскипела. — Да быть того не может! — рявкнула Татум, не находя слов. Внутри неё забурлил настоящий вулкан из негодования, проклятий, злости, гнева, разочарования, возмущения и… обиды. Обиды, что все её старания чёрному коту под хвост. Никто не старался больше её. Никто не умел стараться больше её. День всех святых — это её день, и только что злобные дровосеки этот день у неё несправедливо забрали. Да будь они все прокляты! Не в силах выразить членораздельной речью своё состояние, Татум просто стояла с приоткрытым ртом, подрагивая и багровея, даже несмотря на белесый грим на своём лице. Она так злилась, та-а-ак злилась, что, кажется, в кончиках её пальцев разгорался живой огонь. Мерзкие недотёпы и голодранцы не оценили её старания. Ну и пусть! Растолкав своих друзей, Дэдлок бросилась прочь с праздника, ещё более грубо расталкивая других людей, попадавшихся ей на пути. Она свалила со стола пирамиду из стаканов с пуншем и злобно пнула стоявшую около них тыкву, покатившуюся по земле. Свеча в ней погасла, а крышка отвалилась. Шанталь и Кэмерон поспешили следом за Татум, а Джоанна и Нат стояли около ведущего, сконфуженно наблюдая за удаляющейся с празднования вампиршей. — Чего это с ней?.. — немного настороженно спросил Нат, не ожидая от соседей настолько бурной реакции на проигрыш. — Она что, расплакалась? Капец какой-то… Это же просто бронзовая тыква, блин. — Да, но ты почему-то тоже очень хотел её заполучить, — сказала Джоанна, больше не чувствуя никакой радости от победы. Уж лучше бы они проиграли, чем наблюдали такие сцены. — Я бы не стал реветь, если бы проиграл, — заявил Нат, тоже определённо чувствуя себя не в своей тарелке. И победа сразу стала неважна, и кубок сразу стал бесполезным. — Ладно, пошли отсюда, а то как оплёванные стоим. Нужно найти этих сентиментальных придурков. Сентиментальные придурки же как сквозь землю провалились. Джоанна и Натаниэль обошли, кажется всю площадь, но тех нигде не было видно. Возможно, Мейсон и Лафлауэр просто с ними разминулись очень много раз подряд, но, похоже, страдальцы просто ушли домой. Недолго думая, Нат с Джоанной направились именно туда. Уже издалека стало ясно, что новые соседи действительно вернулись в своё жилище. Свечи в их тыквах больше не горели, чучело и котёл были свалены на землю, по которой рассыпались ярко-красные яблоки. Здоровенная тыква на пороге уже была разбита и, судя по всему, растоптана, а некогда свисавшие с крыши декоративные паучки валялись на земле. В дверь постучала Джоанна. Никто не открывал и не откликался, хотя свет в окнах горел. Тогда в дверь решил постучать Нат, куда более громко, чтобы его наверняка услышали. И, о, чудо, его услышали! Судя по звукам шагов, к двери шли все трое сразу. Открыл её Шанталь. За его спиной пряталась от стыда и вселенского позора Татум, а Кэмерон невзначай подталкивал её вперёд, чтобы та не сбежала. — Он ваш, — уныло проговорил Нат, тыча компашке кубок. Джоанна даже приоткрыла рот от услышанного. Лафлауэр припёрся к ним домой, чтобы отдать честно заработанный кубок? В него что, нечистая сила вселилась? — Я знал, что нам вас не переиграть, потому подговорил судей, чтобы те выбрали победителями нас. Скелет внимательно смотрел на Натаниэля, что-то очень тихо нашёптывая Татум. Та медленно вышла вперёд, глаза её округлились, а выражение лица заметно переменилось. — Ах, ты гадёныш мерзкий! — вскипела она и схватилась за первые попавшиеся ей под руку вещи. Ими оказались ботинки то ли Шанталя, то ли Кэма, то ли её собственные — в порыве гнева Татум в таких деталях не разбиралась. — Чего творишь, дурында? — возмутился Нат, увиливая от летящих в него ботинок. — Да как ты посмел нас обмануть! — Дэдлок выдернула из рук Лафлауэра кубок и с любовью прижала его к себе. — Проваливайте отсюда оба сейчас же! — Постой, Татум, — попытался умерить её пыл Шанталь. — Они ведь признались в содеянном и вернули нам кубок, а значит, поняли, что были неправы. — Короче, идёмте с нами на кладбище, — тотчас подхватил Кэмерон. — Раз уж мы все уже ушли с праздника… — Нет, им там не рады, — прошипела Татум. — Приходите, — спокойно и уверенно сказал Шанталь. — Спасибо за честность и за то, что вернули награду. Всего хорошего. — Шанталь как-то странно посмотрел на Ната, после чего захлопнул дверь, оборвав поток негодования своей подруги. — Ты идёшь домой? — бросил Джоанне Лафлауэр, поспешив к родному порогу. — Зачем ты сжульничал? Видишь, что натворил. — Я не жульничал. Делать мне больше нечего. Сказал им так, чтобы не ныли. Мы выиграли честно. От неожиданности Мейсон даже остановилась, не веря собственным ушам. — Тебе их стало жаль? Кто бы мог подумать, что ты умеешь быть великодушным… — Ой, заткнись, — отмахнулся Натаниэль и распахнул входную дверь. — Еда стынет. Пошли быстрее, а то нам ещё на кладбище переться. Джоанна на мгновение остановилась на пороге, вновь ощутив вкус победы. Луна светила загадочно, с площади доносились звуки людского веселья, а между деревьями зашумел ветер. Огоньки внутри тыкв дрогнули, стало неожиданно прохладно и даже зябко. В доме напротив неожиданно открылась дверь и наружу вышла та самая девица-мастерица. Ветер, будто заигрывая с ней, стал подвывать, а соседка вновь зажигала свечи внутри выживших фонарей-тыкв. Ну что за удивительная ночь…