Призванная убивать

Шанталь стоял в окружении людей посреди просторного зала септы. Когда-то он уже бывал здесь, потому смутно помнил эти высокие расписные потолки, многочисленные бронзовые скульптуры и длинные ряды свечей, излучавших не столько свет, сколько тепло. В зале было не слишком светло, несмотря на раннюю утреннюю пору, но лёгкая сумрачность даже добавляла уют. Шанталь, не поднимая головы, покосился сначала вправо, а затем влево. Люди, вовлечённые в процесс пения молитвы, не замечали ни его, ни вообще что-либо вокруг. То, с какой самоотдачей они предавались пению, не могло не удивлять. Столько слепой веры в этих глазах, столько надежды и всецелого поклонения… Такой толпой управлять очень просто. Они сделают что угодно, если их об этом попросят. Вздохнув, Шанталь опустил глаза в пол, рассматривая ножки деревянных лавок на которых сидели все присутствующие. Монотонное однообразное пение вгоняло его в скуку, но открывать рот и что-то напевать приходилось даже ему, чтобы не выбиваться из толпы. Звуки внутри септы расслаивались и сливались в единый, усиленный многократным эхо, поток, призванный погрузить человека в транс. Так это и работало. Никаких чудес и магии — элементарная медитация, которой Шанталь когда-то обучался на занятиях Гао Ли. Не то чтобы он презирал людей за веру, но их слепая покорность и отсутствие трезвого мышления его удивляли. Служащий септы прошёлся вдоль ряда свечей, чтобы почистить канделябры от уже сгоревших свечек, заменив их новыми. Воск плавился медленно, тонкими нитями стекая вниз и застывая прямиком на канделябрах. Воздух был душным, а по скульптурам бегали тени, отбрасываемые пламенем свечей. Шанталь еле заметно открывал рот и совсем тихо напевал молитву, внимательно рассматривая всё вокруг. Он осмотрел этот зал целиком уже в третий раз, но ничего интересного так и не обнаружил. Люди тоже вели себя крайне скучно, просто напевая безнадёжно устаревший текст. В основном здесь собрались люди постарше. Его родители, к примеру, бывали в подобных местах разве что по делу. Арку на переходе в следующий зал создали как раз таки они. Молитва закончилась и Шанталь незаметно для всех выдохнул. Наконец-то, эта унылая месса завершилась, а это значило, что он мог приступить к делу. Постепенно прихожане расходились, но некоторые будто и не собирались покидать помещение, рассматривая здешний антураж и разговаривая со служителями септы. Впрочем, так даже лучше — Шанталю достанется меньше внимания. Он сделал вид, что заинтересовался фреской, затем сделал вид, что заинтересовался свечами, а сам выискивал хоть что-то, что могло быть ему полезным. Фоном играла тихая, но плотная музыка, под которую только молиться да устраивать всякие ритуалы и нужно. Незаметно для других Шанталь перешёл в другой зал, где людей было в разы меньше. Кто-то плакал, кто-то тихо перешёптывался, и на Дилони, естественно, никто внимания не обращал. Сегодня на нём не было украшений, дорогой обуви и элитных нарядов из ценных тканей. Специально ради дела Шанталь вырядился в потрёпанную заношенную одежду, которую приобрёл непосредственно для таких случаев. Когда-то подобные вещи были его единственным гардеробом. Сейчас же такое приходилось покупать, потому что дома подходящих одеяний не находилось. Это странно, но вырядившись в то, что уже следовало выкинуть, или хотя бы носить дома, где никто его не видел, Шанталь ощутил какое-то странное спокойствие и благоговение, будто сбросил с плеч плотный и тяжёлый панцирь. Кто бы мог подумать, что быть бедняком гораздо легче и спокойнее, чем богатым. Шанталь осмотрел стеллаж с книгами, аккуратно проведя пальцем по их корешкам — фолианты явно были очень старыми и ценными, тем не менее, никто не переживал за их целостность. Наверное, здесь никогда не случалось краж и порчи имущества, хотя никакой охраны не виднелось. Удачное место для прикрытия. Заправив волосы за уши, Шанталь вытащил одну из таких книг и открыл её на середине. Это была история. Несмотря на очевидную ветхость, книгу будто никто никогда и не трогал. Удивительно, что никому из прихожан не пришло в голову выкрасть пару фолиантов. Люди хотя бы знают их цену? Вздохнув, Шанталь вернул том на место и покосился в сторону приоткрытой дверцы в углу зала. Коль она открыта, значит, уже свободна. Мягко ступая подошвами своей стоптанной обуви, Шанталь направился к открытой тёмной кабинке, внутри которой виднелась плотная металлическая сетка, разделявшая кабинку надвое. Шанталь тихо вошёл внутрь кабинки и закрыл за собой тяжёлую деревянную дверь. Стоило ему это сделать, как перед глазами мгновенно стемнело, будто Шанталь оказался в подвале, куда свет проникал совсем слабо. Здесь, внутри кабинки, воздух казался ещё более затхлым и душным, не в последнюю очередь из-за запаха старой древесины, коей и являлась дверь. Шанталь сел на небольшой деревянный табурет и прислонился спиной к стене, косясь на сетку, за которой едва просматривался силуэт человека. И как ему удавалось проводить в этом месте так много времени, не обретя при этом клаустрофобию? — Можете делиться тем, что у вас на душе, не опасаясь, что об этом кто-то узнает. Всё сказанное за этими дверями останется здесь. — Очаровательно, — немного цинично проговорил Шанталь, глядя на почти непроглядную металлическую сетку. — Потому я и здесь. Не для того, чтобы исповедоваться. Боюсь, стенам вашей септы не вынести весь груз моих слов, поэтому оставим архитектуру в покое. Я пришёл сюда для того, чтобы задать вопрос. Пару дней назад в вашем храме скрывалась странная девушка… Вам известно, где она сейчас? Повисло молчание. Человек по ту сторону барьера повернулся к Шанталю лицом, но сквозь сетку разглядеть его не мог. Шанталь почти физически ощущал, как служитель септы напрягся и даже слышал, как тот сглотнул. Переживал. Значит, она здесь была. — Это кабинка для исповеди, сэр. Я не могу распространять личную информацию о других людях. Здесь прихожане изливают душу… — Она тоже… изливала вам душу здесь? Это нейтральный вопрос, который никак не обличает личную информацию о девушке. Я знаю, что она здесь была. — Я не могу говорить с вами на такие темы, прошу меня извинить. — Эта девушка в опасности, а я не из тех, кто желает ей зла, иначе я не смог бы переступить порог септы, верно? Сюда могут войти лишь люди с добрыми побуждениями. — Шанталь прекрасно знал как устроен разум верующих людей. Если этот служитель по-настоящему верит, то прислушается к словам Шанталя, ведь в противном случае его можно считать лицемером, не верящим в постулаты собственной септы. — Я хочу ей помочь, но для этого мне нужно знать, куда она направилась. Она ведь уже покинула эти стены? Или?.. — Она ушла вчера до заката, — тихо проговорил человек по ту сторону клетчатой ширмы. — Странная девушка со странным поведением. Имя своё не назвала, лишь попросила о еде и укрытии. Один из наших служителей предположил, что она может быть воровкой или преступницей иного толка, ведь она не верует, но… Переступить через порог септы могут люди исключительно с чистой душой, потому мы не стали обращаться к миротворцам. — Полагаю, она всё же что-то у вас украла или сломала, ведь так? — Забрала пару баночек консервов, яблоки, сухари и несколько свечей, но мы не считаем это воровством. Девушка покинула септу тайно. Если бы она предупредила нас об уходе, мы бы сами снабдили её всем необходимым. — Замечательно. Она говорила с вами по поводу своих преследователей? Может быть, намекнула на то, куда пойдёт дальше? — Девушка была не шибко разговорчивой. Если с кем и говорила, то сама с собой, пока рядом никого нет. Не думаю, что она вообще кому-то расскажет о своих планах. Мы предложили ей обратиться за помощью к миротворцам, но она наотрез отказалась… — Ей страшно. Её можно понять, — соврал Шанталь. Нет, этой девушке страшно не бывает, просто она в розыске, но служителям септы знать об этом вовсе необязательно. — Ещё что-нибудь вспомните? Быть может, вы заметили что-нибудь необычное? Или случайно что-либо услышали из её уст? — Мне больше нечего вам сказать, — ответил служитель, давая понять, что на этой ноте разговор себя исчерпал. — А остальным служителям? Кто из них с ней общался? Могу я переговорить с ними? — Всё, что коллеги знают о ней, они рассказали мне. Девушка ни с кем не была откровенной, так что остальные ничего нового вам не поведают. — Вот как… — задумчиво проговорил Шанталь, покусывая внутреннюю сторону щеки. — Надеюсь, вы не пытаетесь ничего от меня утаить. — Надеюсь, вы разыскиваете девушку не для того, чтобы причинить ей вред, — парировал мужчина. Вновь повисло молчание. Шанталь демонстративно повернул голову к нему, внимательно всматриваясь в силуэт человека. Тёмный, еле шевелящийся, будто его слегка потряхивало от этого разговора. Не потому, что служитель септы боялся Шанталя, а потому что он боялся за жизнь той самой девушки, оружием против которой самолично мог только что одарить её возможного врага… — Не для того, — скупо ответил Шанталь. — Я знаю, что вы хороший человек и переживаете о ней не притворно. Мои родители когда-то работали над вашей септой. Мы с вами виделись очень давно. Поверьте, я не желаю ей зла. Не вините себя за то, что говорили со мной о ней. Шанталь встал со своего места, оставив на сидении маленькую карточку. Силуэт по другую сторону барьера зашевелился. Было видно, что человек пытался Шанталя рассмотреть. — Если что-нибудь вспомните или узнаете… сообщите, — сказал Шанталь намекая на оставленную карточку. Он уже собрался уходить, как вдруг притихший служитель септы снова заговорил. — Родители? — почти шёпотом вторил он слегка охрипшим голосом. — С нашей септой работали лишь одиночные мастера, кроме разве что… — Мужчина осёкся и судорожно сглотнул. Шанталь физически чувствовал его напряжение, ведь служитель вспомнил ту самую семью и наверняка вспомнил её трагичную историю. — Но это… невозможно. Вся семья погибла. — Подвергаете сомнениям основы собственной религии? — Шанталь сделал многозначительную паузу. — Некоторые действительно возвращаются с другой стороны, но… всё сказанное за этими дверями останется здесь, верно? — прошептал последнее Шанталь, уверенно дёрнул ручку двери, распахнул её, вышел, и столь же стремительно закрыл, чтобы служитель не успел разглядеть его под щиплющим глаза светом. Мягким шагом он преодолел зал, украдкой поглядывая по сторонам на занятых своими делами людей. Никто не обращал на оборванца внимания, а служитель септы остался позади и догнать его не пытался. Когда Шанталь перешёл в соседний зал, ему поступил звонок, просигналив парой коротких гудков в наушнике, потому он приподнял рукав своей серой рубахи, чтобы на часах посмотреть кто же ему звонил. Это был Кэмерон. От увиденного Шанталь даже немного замедлил шаг. Люди, направлявшиеся внутрь храма, проходили мимо, по-прежнему не реагируя на Шанталя. Солнце снаружи слепило так, что смотреть перед собой без солнцезащитных очков было затруднительно, но они испортили бы Шанталю образ бродяги, потому приходилось щуриться. Кажется, сегодня у Кэмерона должен быть выходной, так почему же он в такую пору не отсыпался, а названивал ему? Первая мысль — что-то случилось. Вторая — Дю Пон в честь выходного хотел напроситься в гости. Шанталь вздохнул, не спеша отвечать на звонок, однако оказавшись уже на выходе из септы, трубку поднять всё-таки решился. — Обрадовать тебя? — не дожидаясь приветствия Дилони, спросил Кэм. — Ко мне только что наведались странные гости. — Гости? — переспросил Шанталь, резко остановившись прямо на ступеньках ведущих в септу. Татум? Хотя едва ли Кэмерон говорил бы о ней столь равнодушно. — Странный парень, который искупался в бензине, после чего решил, что ты воскрес, — спокойно, даже с толикой иронии пояснил Кэмерон, хотя Шанталь и сам уже догадался о ком шла речь. — Как это вообще возможно? Он ясновидящий, что ли? — Лафлауэр посмел заявиться к тебе… — задумчиво проговорил Шанталь, ненавязчиво рассматривая территории вокруг септы. Как он мог узнать про Кэмерона? Когда? Буквально вчера Шанталь пригрозил ему последствиями за то, что Лафлауэр суёт свой нос куда не следует, а уже сегодня он врывается домой к Кэмерону? — До чего неразумное и неуправляемое дитя. Как он раскрыл тебя?.. — О, так вы знакомы? — без удивления уточнил Кэмерон. — Обалдеть. Кто он такой и откуда знает про нас? — Послушай, Кэмерон, давай я позвоню тебе из дому? Я сейчас не особенно могу говорить. Место не самое подходящее. — Отличная идея, я еду к тебе, — с энтузиазмом заявил тот. — Нет, — категорически отказал Шанталь. — Не стоит. Правда. Я скоро вернусь домой, оттуда тебе позвоню и всё объясню. Совсем необязательно приезжать. — Прямо сейчас еду, — твердил Кэмерон, будто не слышал его. — Ко мне только что пришёл парень, который сказал, что наябедничает моему отцу про то, что я тебя откопал. День начался слишком странно. Я уже в дороге, дружище. Не благодари. Звонок прервался. Кэмерон отключился. Ещё несколько секунд Шанталь просто стоял посреди ступеней, на которых то и дело мельтешили люди, после чего поспешил в противоположную сторону человеческого потока, чтобы добраться до дома раньше, чем это сделает Кэмерон.

***

Скрестив руки на груди, Шанталь сидел на диване и глядел на Кэмерона, прислонившегося к кухонному столу. В доме было тихо и спокойно. Лайтли спала в своей комнате, Аскольд удалился за покупками для ремонта залов аттракциона, а сам Шанталь только-только вернулся с задания. Кэмерон прибыл в столицу так быстро, что хозяин дома не успел даже пообедать, впрочем, не шибко ему и хотелось. Особенно сейчас. — Что со лбом? С качелей упал? — Кэмерон прервал тишину ироничным замечанием и улыбнулся. Шанталь метнул в него серьёзный взгляд, вспомнив вчерашний вечер, и то, как Шанталю перепало от безумцев из больницы. — На деле досталось. Скоро заживёт, — сухо ответил тот, задумчиво глядя по сторонам. К Кэмерону только что заявился Лафлауэр, а его качели волнуют… Шанталь сделал глубокий вдох и, слегка щурясь, будто освещение раздражало зрение, заговорил о том, что его действительно беспокоило. — У него на тебя ничего нет. У него даже на меня ничего нет. — Это хорошие новости, — бодро отозвался Кэмерон, подавшись лениво проверять полки над плитой. — Где твой кофе? — Не храню подобное сырьё в своём доме, — отмахнулся Шанталь, всецело предаваясь размышлениям о случившемся. — Точно? А это тогда что? — Кэмерон вытащил небольшую квадратную коробчонку из шкафчика и демонстративно её потрепал так, чтобы хозяин дома точно обратил на неё внимание. Шанталь вынужденно взглянул на коробку, еле заметно улыбнувшись. Кэмерон хуже тренированной ищейки. — Злоупотребляешь втайне ото всех, да? Это первый шаг на пути к зависимости, чтобы ты знал. — Видимо, Аскольд о тебе позаботился, — не вникая в суть разговора, сказал Шанталь, думая о своём. — Значит, он потребовал вернуть отца в обмен на твою безопасность… Вздор. Будь у него реальные улики, он в любом случае не стал бы их скрывать, даже если бы я вернул ему отца. — Этот парень… Кто он вообще такой? — спросил Кэмерон, не оборачиваясь. Шанталь слышал, как чашка опустилась на стол, а вода в чайнике зашумела. — Моя новая цель. — Тогда почему он всё ещё жив? — Это специфическое задание, — уклончиво ответил Шанталь, в ответ на что Кэмерон обернулся, одарив друга ироничным взглядом. — Специфическое, говоришь? — улыбаясь, уточнил он. — Заметно. Надеюсь, хоть плата за него достойная? — Более чем. — Класс. Хотя бы за приличную награду испортишь себе жизнь. — На дно чашки посыпался чёрный порошок, поверх него полился кипяток. — Ты уверен, что у него ничего на нас нет? Малец звучал страх как убедительно. — Пустой трёп, — констатировал Шанталь, зациклено глядя в одну точку. — Он не знает наверняка, что ты мой сообщник. Скорее всего, просто предположил и решил проверить свою теорию. Надеюсь, ты не дал ему повод думать, будто он прав? — Обижаешь, — коротко ответил Кэмерон и повернулся к Шанталю уже с чашкой в руке. Над ней плавно кружились вихри пара, а горьковатый запах кофе быстро расползся по всей комнате. — Сделать тебе чай? — Шанталь отрицательно покачал головой. — Тебе бы расслабиться не помешало. Сидишь напряжённый, будто охотишься в засаде. — Кэмерон сделал паузу, но надолго его не хватило. — Насколько этот парень вообще опасен? Просто языком чешет, как Гиллис обычно, или… Постой, ты от него МакКинли спрятал? — От него. — Шанталь плавно кивнул. — Лафлауэр горазд создавать людям неприятные проблемы. Сломал одиннадцать залов в аттракционе. Кэмерон присвистнул. — Какой старательный, ты погляди, — без восхищения восхитился Кэмерон. — Как он вообще это сделал? Аттракцион — неприступная крепость. — Был ею. Лафлауэр взломал его систему, — натянуто объяснял Шанталь. — Наш очаровательный новый друг балуется взломами систем, так что следи за виртуальным миром банка внимательнее. Лафлауэр наверняка и туда вскоре наведается. — Вот же заноза в одном месте. Он что, из академии какой-то? Шанталь скромно улыбнулся и покачал головой. — Это диво даже школу не закончило, а ты на целую академию покушаешься. — Он школьник? — удивился Кэмерон. — Салагой меня обозвал… Я спросонья даже возмутиться как следует не сумел. — Ему всего девятнадцать, а прыти и нрава уже как у Стокли. Натаниэль — третий отпрыск Нормана Лафлауэра. Тот всему его и обучил. Всему, кроме манер и адекватного мышления. — Кто такой? Чем знаменит? — Такое же недоразумение, как его чадо. Соваться куда не просят — их семейная черта. Отец семейства долгое время работал со штабом, пока в негодность не пришёл. — И ты его похитил? Зачем, если он уже негодный? — Почему бы и нет? — повёл плечом Шанталь, скупо улыбнувшись. В версию «просто захотелось» Кэмерон, естественно, не поверил. — Хороший Лафлауэр — мёртвый Лафлауэр. Ну, или хотя бы сидящий за решёткой. От них так много проблем, ты не представляешь. — Дай угадаю, твоя ссадина на лбу тоже их рук дело? — заулыбался Кэмерон. Уж он-то точно не отказался бы от подобных приключений. Шанталь не знал, насколько Дю Пон встревожился после прихода Лафлауэра, зато в том, что он заинтересовался и самую малость обрадовался, Шанталь был уверен. — Косвенно, — подтвердил Шанталь. — Наше юное дарование решило навестить психиатрическую лечебницу, чтобы отыскать там информацию обо мне. — Ты про ту лечебницу, которая вчера сгорела? — уточнил Кэмерон и нетерпеливо сделал глоток пока ещё слишком горячего кофе. — Поэтому-то она и сгорела. — Шанталь вздохнул и устало откинул голову на спинку дивана. — Геноцид так утомляет. — Так не устраивай его, — заявил Кэмерон, на что Шанталь отреагировал безмолвным, но красноречивым взглядом. — Знаешь, как пагубно пожары сказываются на экологии? — Критикуешь мою работу? — В голосе Шанталя прозвучал вызов. — А чем ещё мне заниматься? — ответил вопросом на вопрос Кэмерон и опустился на диван рядом с Шанталем. — У меня тишь, гладь, спокойствие… Гадость неописуемая. Жить невозможно. Этот банк мне поперёк горла. Ты же знаешь, как я скучаю по временам, когда можно было кого-нибудь закопать… или откопать. — Береги свою нынешнюю жизнь и наслаждайся ею. — Позадираться, что ли, с этим твоим проблемным школьником… — задумчиво сказал Кэмерон, будто совсем не слышал Шанталя. — Тебе нельзя. Ты на хорошем счету и должен ценить это, Кэмерон, — отрезал тот, строгим взглядом косясь на Дю Пона. — Не стоит воспринимать Лафлауэра столь несерьёзно. У него ничего на тебя нет лишь в данный момент, то есть теоретически он может что-нибудь обнаружить. Ему необходим мотив. Без него сложно понять кем ты приходишься мне, и мог ли ты действительно быть моим сообщником. — Нужно найти Татум, — твёрдо заявил Кэмерон. Шанталь, не глядя на него, сглотнул. Он как никто иной понимал, что Лафлауэру нельзя с ней пересекаться, и именно поэтому Лафлауэр тоже её ищет. Она могла стать для него тем самым недостающим звеном. Мотивом, способным связать всю историю воедино. — Кстати, как у тебя обстоят дела с поисками? — В словах Кэмерона Шанталь уличил толику укора. — Надеюсь, ты правда её ищешь, а не только болтаешь об этом… — Я ищу её, — отрезал Шанталь. — Странно, что такой умелый стратег как ты, никак не может отыскать человека, — слегка растягивая слова сказал Кэм, пристально наблюдая за реакцией Шанталя. — Не лукавишь ли ты, а, дружочек? — Ты тоже до сих пор её не отыскал, Кэмерон, — парировал Шанталь, по-прежнему не глядя на Дю Пона. — Не стоит недооценивать Татум. Она умеет скрываться, и всё же я смог выйти на её след в столичной септе. — Серьёзно? — переполошился Кэмерон, едва не пролив на пол свой кофе из пошатнувшейся чашки. — Татум в септе? Шутишь? Какой-то сюрреализм. — Она была там два дня назад. За это время Татум могла добраться куда угодно, но я склонен полагать, что она либо в Капитолии, либо в Первом. Кэмерон хмыкнул, медленно потягивая горячий кофе. — Она так и не появилась у меня, хотя мой дом, наверное, самое безопасное место для неё, — слегка приглушенным голосом проговорил он. Шанталя же такие действия со стороны Татум совсем не удивляли. Некоторые действия Кэмерона повлекли за собой последствия. Татум неспроста к нему не наведалась. — У неё достаточно причин для того, чтобы не появляться у тебя. Кстати, как там незабвенная Линда Эркерт поживает? — Шанталь постарался сбавить градус сарказма, хотя… может быть, вовсе не старался, а очень даже наоборот. — Ну и змея же ты подколодная, — с чётко читающейся насмешкой в голосе произнёс Кэмерон и сел в пол-оборота, чтобы лучше видеть своего плещущего ядом друга. — Почему сразу змея? — без тени обиды спросил Шанталь, улыбаясь. — Я искренне интересуюсь как там поживает твоя новая пассия. — Не пассия она мне, перестань, — попытался выкрутиться Кэм, чем только позабавил Шанталя. — Разве? Она ведь живёт у тебя. — Линда не живёт у меня. Просто иногда бывает в моём доме. Я ей честно ничего не обещал и она это знает. Мне прикрытие нужно, потому что отец покоя не даёт. Не все могут запереться в бункере, как ты. Я сейчас в таком возрасте, что непонятно, я ещё завидный холостяк или уже позор семьи. — Ты — завидный холостяк, а позор семьи — это я, — безразличным тоном подметил Шанталь и улыбнулся. — Ты меня успокоил, — оценил ответ Шанталя Кэм, улыбаясь в ответ. — Не поспоришь ведь, — согласился Кэмерон, недолго выдержал паузу и снова заговорил. — Думаешь, Татум знает про Линду и поэтому не появляется? Вот же глупыш-Тати. — Думаю, она в бегах не просто так, поэтому и не возвращается… — высказал предположения Шанталь и вздохнул. — Ты промахнулся, Кэмерон, и теперь мы пожинаем плоды твоего опрометчивого поведения. — Я спасал её жизнь, — стоял на своём Дю Пон. — Ты не видел какой Татум была в то время. Ничего хуже в своей жизни я не наблюдал. Что ещё мне оставалось делать? Из-за нас Татум таяла как свеча. — Благими намерениями выстлана дорога в ад, Кэмерон. Твоя мягкотелость вылезла нам боком. — Нет, это твой штаб вылез нам боком. — Кэм сделал глубокий вдох, отхлебнул кофе и расслабился, тоже откинув голову на спинку дивана. — Не беда. Скоро мы её найдём, и ты всё ей объяснишь. — Это будет твоей миссией. — Что же так? — деланно удивился Дю Пон. — Боишься с ней заговорить после случившегося? — Прошлое должно оставаться в прошлом. Мы были близкими друзьями когда-то, и я искренне люблю те времена, но они остались далеко позади и возвращаться к ним я не намерен. — Боишься, — победоносно вынес приговор Кэмерон. — Ничего я не боюсь. Откуда такие выводы? — Боишься-боишься, — тихо посмеивался Кэмерон. — А при Татум такой ерунды не было! Когда твоя прекрасная мисс Паркер поступила подобным образом с Лайтли, ты не очень-то был доволен, а сейчас говоришь то же, что и она. Вы прямо идеальная пара трусишек. — Я не боюсь говорить с Татум, просто… не вижу в этом смысла. Некоторые вещи не исправить и не переписать заново. Моё возвращение в жизнь Татум будет лишь бороздить её старые раны, постоянно напоминая о тёмных временах. Такое не забывается, Кэмерон, и простить подобное нельзя. Иногда для близких людей лучше умереть, чтобы они помнили о тебе хорошее. Лучше пусть Татум помнит верного друга, нежели предателя, испортившего ей жизнь. — Знаю, что это может показаться странным, но Татум умеет быть мудрой. Она всё поймёт и простит тебя, даже не сомневаюсь в этом. Татум обожает тебя, о чём ты вообще тут щебечешь? — Обожала. В прошлом. В академии, когда была совсем ещё девчонкой. Тогда я не причинял ей вред, поэтому она относилась ко мне хорошо. Сейчас всё по-другому. — Дурак ты раздражающий, — со знанием дела констатировал Кэмерон, допивая свой кофе. — Один факт того, что ты жив, уже сделает её безмерно счастливой, а я хочу, чтобы Татум прожила по-настоящему счастливую жизнь, потому, если понадобится, за шкирку приволоку тебя к ней. Татум нужен её друг. — Одержимость другим человеком — нездоровое явление, мистер Дю Пон. — Шанталь виртуозно попытался сменить тему. — Твоё занудство тоже здоровьем не брызжет. По раздельности вы с Татум только саморазрушаться и умеете. — Кэм перевёл дыхание и заговорил серьёзнее и тише. — Она уже помогла тебе однажды, помнишь? Вытащила из такой передряги, из которой у армии психиатров не всегда вытащить получается. Вдруг у Татум получится и во второй раз? Не лишай её шанса вернуть своего друга. Слушай, я знаю, чего ты боишься, трусишка-стратег. Боишься увидеть в её глазах разочарование, отвращение к тебе или даже ненависть. От других ты принимаешь это спокойно, но только не от неё. Боишься, что она возненавидит всю вашу историю, все те хорошие моменты, что у вас были. Боишься, потому что ты встретил её, будучи изгоем с клеймом, в которого все тыкали пальцем. Все, кроме Татум, и если в итоге она тоже станет одной из этих тычущих людей, это очень сильно тебя заденет. Ну-ка, я всё правильно изложил? — В финансах ты разбираешься лучше, чем в человеческих душах, — уходя от прямого ответа, проговорил Шанталь, лукавым блеском в глазах рассматривая собеседника. — Значит, да, — удостоверился Дю Пон. — Если тебя это поддержит, то мне тоже страшно. Ты живой, и для тебя это может перекрыть собой гнев Татум. У меня же такого преимущества нет. Если она кого и возненавидит, так это меня, но я всё равно готовлюсь с ней говорить и надеюсь на лучшее. Мы с тобой не желали Татум зла и делали всё из добрых побуждений. Это важно. Татум поймёт, она же умница. — Твой оптимизм неубиваем. — Кэмерон уличил в словах Шанталя похвалу. — Пока ты сидишь здесь и не знаешь, как подступиться к нашей малышке, твой проблемный школьник не сидит на месте и очень даже знает, как к ней подступиться. Нельзя допустить, чтобы она обо всём узнала от него. Тогда нам точно конец. Парень точит на нас зуб, поэтому неприятную правду ещё и приукрасит, чтобы мы совсем уж уродами в глазах Татум выглядели. Не хватало ещё, дабы она на его сторону встала. Татум эмоциональная, наивная и импульсивная. Он может этим воспользоваться. — Этого не будет, — уверенно заявил Шанталь. — Лафлауэр успел с ней столкнуться однажды. Когда Татум сбежала из больницы, наш юный друг её поймал и вернул обратно. Полагаю, Татум с тех пор не лучшего мнения о нём. — Снова отличные новости, — удовлетворительно кивнул Кэм. — Паренёк успел напортачить везде, где только можно. Хвалю. — Кэмерон поднялся с дивана, чтобы положить на стол опустевшую чашку. — Как там твой тренировочный зал поживает? Закончил уже его обновление? У меня сегодня выходной… Составишь мне спарринг-компанию на несколько минут? — Нет, потому что у меня сегодня тоже выходной день. — Я и не надеялся, что уговорить тебя будет просто. — Хочется меня ударить, потому ищешь для этого достойное прикрытие? — Улыбнулся Шанталь, любопытно склонив голову набок. — Поглядите-ка, меня раскрыли, — издевался Кэмерон. — Давай. Ну. Не будь старухой. Нужно размяться. — Вчерашний геноцид меня истощил. — Вчерашний геноцид был вчера, а сегодня ты — дряхлая старушенция. — Меня таким не взять, мистер Дю Пон, — иронично хмыкнул Шанталь. — На нелепые провокации я не ведусь. — С клюкой, — добавил Кэмерон. — Старушенция с клюкой. Вставай с дивана. — С дивана я встаю только за деньги. — Меркантильный ты мерзавец. — Кэмерон принялся хлопать себя по карманам, покуда неожиданно для самого себя не отыскал там пару монет. — Ты так дёшево меня оценил? — наиграно удивился Шанталь, почти с жалостью взирая на монеты. — А ещё говоришь, что мы друзья… — Так мы всё-таки друзья? — Не знаю, — извернулся Шанталь. — Разве друга оценивают всего в пару монет? — В том и дело, что друг должен встать с дивана бесплатно. Давай, подъём. Не ломайся. Вдруг твой проблемный школьник нападёт на меня, а я буду не в форме давать сдачи. — Ты всегда в форме. И откуда вообще у банкира монеты в карманах? Ещё скажи, что умеешь брать деньги взаймы. — Я способен удивлять. Хочешь поспорить со мной? — С тобой проще согласиться, — сказал Шанталь, нехотя поднялся с кресла и медленно направился в коридор, а оттуда — в собственный тренировочный зал. Кэмерон шёл с ним бок-о-бок, покуда оба не оказались в зале, отведённом для тренировок, где Шанталь ежедневно проводил немало времени. После академии Кэмерон тоже не забросил тренировки, но тренироваться столь же активно, как это было во время обучения, больше не мог из-за помощи отцу. Шанталь видел, что это расстраивало его. Не такого жаждал Кэмерон, хоть и жаловаться ему было грех. Обычно люди стремились именно к подобной жизни, считая её недостижимым эталоном, вот только… Кэмерону жить её не особенно нравилось, из-за чего Шанталя не покидали мысли, что однажды Дю Пон таки сорвётся и спровоцировать это мог сам Шанталь и его работа. — Прости, что накликал на тебя беду, — тихо, даже скромно проговорил он, первым нарушив молчание. Кэмерон как раз наматывал на руки бинты для защиты костяшек во время боя. Шанталь сидел рядом на лавке и занимался тем же самым. Выражение его лица за считанные минуты заметно изменилось. Было видно, что он беспокоен и размышляет о чём-то неприятном, что, естественно, не осталось для Дю Пона незамеченным. — Ну, началось. — Кэмерон попытался отмахнуться от оправданий и извинений, но Шанталь его будто и не слышал. — Я знал, что через меня однажды могут добраться и до тебя, но всё равно заявился к тебе с тем сценарием. Это было эгоистично. Дело касается не только тебя, но и твоих родителей, репутации банка… Вы все можете пойти ко дну из-за моей опрометчивости. — Не нужно считать меня безвольной овечкой, — почти так же тихо сказал Кэмерон, лениво разглядывая зал, который не особенно изменился с момента последнего прихода Кэма сюда. — Я сам решил тебе помогать. Меня никто не заставлял. Будь у меня возможность отмотать время назад и всё переиграть, я всё равно поступил бы так же. Ты нуждался в помощи, которую ни у кого не мог попросить. Обратиться ко мне было правильным решением. Не смей жалеть. Закопать тебя по-настоящему всегда успеют, так что не спеши. — Кэмерон, ты сидишь на пороховой бочке по моей вине. Ты никому не причинил вред, но… ты понимаешь, как всё выглядит со стороны. На моих руках слишком много грязи, чтобы со мной якшались чистые люди вроде тебя. — Ну, всё, хватит. — Ты не осознаёшь серьёзность дела. Он — реальная угроза для тебя. Лафлауэр ищет за что бы зацепиться. Ему нужны инструменты для манипуляций, и если он удостоверится в том, что ты сделал, он попытается через тебя добраться до меня. Технически ты покрываешь убийцу. Ты сообщник. Из уст Шанталя это прозвучало обречённо как приговор, коим в его глазах, собственно, и было. Годами он пытался избавиться от Кэмерона, чтобы не втягивать его в проблемы, которые предназначались исключительно для Шанталя, но в итоге Дю Пон стал ходячим компроматом и живой шкатулкой сокровищ для врагов Дилони. Кэмерон знал чересчур много всего, и это делало его выгодной мишенью. Дю Пону, в отличие от Шанталя, есть что терять и скрыться в подземелье он не мог. — Ладно. Что мне сказать этому парню, когда он опять заявится? — серьёзным тоном спросил Кэмерон. — Продолжай делать вид, будто мы с тобой не знакомы, а я всё ещё мёртв. Будем настаивать на версии с твоей непричастностью ко всему происходящему. — Вряд ли он поверит. — Лафлауэр в любом случае не поверит. Если он для себя решил что-то, то он будет настаивать на этом до конца. Будем делать всё, чтобы сбить его со следа. Ты чист, Кэмерон, формально к тебе невозможно подкопаться. — А если он решит с моим папой повидаться? — Опять-таки его слово против твоего. Натаниэль имеет весьма скандальную репутацию проныры и нарушителя покоя, а ещё он победитель Голодных игр. Все знают, что дети возвращаются с арены не с победой, а с букетом психологических травм. На твоей стороне идеальная репутация, а у него и этого нет. Кому поверит твой отец — родному сыну, который является примером для подражания, или бессовестному пареньку из глуши, который устраивал на арене переполох? Покуда у Лафлауэра нет никаких улик, его слова ничего не стоят. Наша задача не дать ему улики. — И где ты его такого откопал… — Улыбнулся Кэмерон, несильно толкнув Шанталя в плечо, чтобы приободрить. То ли из-за звонка Кэма, то ли из-за вчерашнего дела в лечебнице, но Шанталь действительно выглядел уставшим. — В Пятом округе… — ответил он, вздыхая. — Окаянное место. Никогда там не бывай. — В Пятом, говоришь? — вдруг задумался Кэмерон, постучав пальцами по поверхности лавки. — В Пятом же электростанции… Обалдеть, — вдруг осенило его. — Я вспомнил кто такой этот Лафлауэр. Я виделся с ним однажды в Пятом, когда мы с Татум выкрали плутоний. Усталость и задумчивость Шанталя по щелчку пальца сошла на нет. — Прости, что? — В этих словах Шанталя прозвучало угрозы больше, чем во всей тираде Лафлауэра на пороге дома Кэмерона, что Дю Пона в контексте серьёзности ситуации даже позабавило, поэтому он еле сдержал улыбку. — Это ведь шутка? — Злишься, да? — Вы действительно сделали это? Зачем вам плутоний? Как вас вообще занесло в Пятый? Лафлауэр вас видел? — Видел, — подтвердил Кэмерон, отчего сердце Шанталя пропустило пару ударов. Этого ему только и не хватало… — Но он меня вроде бы не помнит, — поспешил добавить Дю Пон. — Я и сам его бы не вспомнил, если бы мы с тобой не взялись впритык обсуждать этого парня. — Вроде бы не помнит? — Вымученно улыбнулся Шанталь. — Звучит очень надёжно. — Не помнит. Точно тебе говорю. Если бы помнил, то говорил бы со мной по-другому. Может быть, меня он не рассмотрел, но, вот, Татум точно видел. — Если Лафлауэр видел тебя, если он вспомнит, что видел Татум рядом с тобой, он может понять, что вы связаны. Может обнаружить мотив, и тогда ему будет легче обвинить и тебя, и её. — Мы работали чисто. Никаких следов не оставили, так что у него не будет улик против нас тем более через столько лет. Он нас даже не помнит. — Пока что не помнит. Кэмерон, как вас вообще туда занесло? И что вы сделали с плутонием? — Я… не помню уже, — задумался Кэмерон, пытаясь вспомнить тот эпизод своей жизни. — Продали, может… Не помню. — Не помнишь, значит? — не поверил объяснению Шанталь, проницательно глядя на Кэмерона, который под гнётом столь глубокого взгляда едва не поёжился. — Продали? Кому же? — Не помню я. Правда. Давно это было. Мы развлекались. — Хищением плутония в Пятом округе? Других идей для свиданий не нашлось? — Это не было свиданием, ты что. Там и другие участвовали. — Другие? Только не говори что… — Лурд и ребята. А как же. Не так-то просто провернуть подобную операцию. — Ты втянул в это безумное свидание своих друзей? Да ещё и Лурда Гиллиса? Кэмерон, если знает он, то знают все. — В голосе Шанталя прозвучали нотки отчаяния. Он отложил бинты в сторону и опустил голову, понимая, что теперь у него ещё на одну проблему больше. — Об этом он никому и слова не проронил, — уверял Дю Пон. — И не проронит, не сомневайся. Мы с ним говорили на этот счёт. Да и со всеми ребятами в целом. Я лично прикончу Гиллиса, если тот проговорится, так что не переживай. Он нем, как могила. — Вдруг вас видели другие жители Пятого? — Шанталь поднял голову и укоризненно посмотрел на Кэмерона. Даже если местные заметили Татум и Кэмерона, то вряд ли они до сих пор помнят их лица, и всё же любая подобная зацепка имела потенциал вылиться в большую проблему. — Не видели. Мы же не идиоты. Мы выбрали подходящий момент, и пошли на дело в выходной. — Не идиоты, говоришь? Ты точно уверен в этом утверждении? — Мы отправились туда в Рождество. Там никого не было. Только этот парень и ещё один. Понятия не имею, что они забыли на станции в сочельник. — В качестве вылазки вы выбрали Рождество? — не поверил своим ушам Шанталь. Кэмерон слишком хорошо запоминал его советы, отчего Шанталю на мгновение даже стало стыдно, что он подбрасывал Дю Пону подобные идеи. — Как ты и завещал, дружище. — Пожал плечами Кэм. — Почему именно в Рождество тебя так и тянет ввязаться во что-нибудь криминальное… Это было глупым и необдуманным решением. Есть масса других, безобидных развлечений, но вы выбрали кражу плутония. Да ещё и целой компанией. Зачем? Вы хоть понимаете, насколько это опасно? — В этом вся соль, стратег. Ты представить себе не можешь, каким потрясающим был тот день. — Ты даже не рассказал мне об этом. Сейчас, спустя столько лет, будет непросто выискивать ваши потенциальные хвосты и стирать их. — Не думаю, что они остались. Даже если парень меня вспомнит, вряд ли он сможет с этим что-то сделать. Много лет прошло. — Займусь этим сейчас, — тихо объявил Шанталь, встал с лавки и собрался уходить, но, тоже поднявшийся с лавки Кэмерон, схватил его за руку и почти обиженно спросил: — Эй, а как же бой? Ты обещал мне. — Обещал до того, как оказалось, что Лафлауэр мог тебя видеть, — отмахнулся Шанталь. — Нужно немедля всё проверить, иначе ты можешь оказаться в потенциальной опасности. Поверь мне, Лафлауэр не поленится изучить всю возможную информацию о твоей персоне. — Как это мило. Заботишься обо мне, — отшутившись, заулыбался Кэмерон, в ответ на что Шанталь, негодуя, отвернулся от него, скрестив руки на груди. В этот момент в зал как раз зашёл Аскольд. Концентрация назойливых людей в доме Шанталя тут же перевалила за допустимую норму. — День добрый, Аскольд! — с энтузиазмом поприветствовал дворецкого Кэмерон, махнув ему рукой, но тот даже не повернул голову в его сторону и, естественно, промолчал. Шанталь, слегка прищурившись, наблюдал за тем, как Аскольд, подобно призраку, проплывал из одной части зала в другую, делая вид, что явился прибираться. Он даже не пытался скрываться, вынюхивая, чем же занимался Шанталь. — Он будто мне и не рад, — подметил Дю Пон то ли в шутку, то ли всерьёз. — Он никому не рад, — немного обречённо констатировал Шанталь. — Зато любопытства ему не занимать. — Всё ещё злишься за гороховый паштет? — иронично предположил Кэмерон, размяв сначала шею, а затем и обе руки. — Уже наябедничали мистеру Дю Пону, сэр? — громко поинтересовался Аскольд своим привычно монотонным голосом, щёткой потирая поверхность стола с инвентарём. Шанталь в ответ лишь покачал головой, не желая что-либо отвечать на эту дешёвую попытку Аскольда выставить его ябедой. — Помнится, вы должны были заниматься ремонтом, господин дворецкий, а не бродить по тренировочному залу, — натянуто проговорил Шанталь, не скрывая в голосе и выражении лица недовольство своим работником. — Я пришёл за инвентарём, сэр, — проигнорировал выпад Шанталя Аскольд, неспешно копошась около стола. — С щёткой? — В вашем зале всегда бардак, сэр. Чтобы добраться до инвентаря, сначала нужно прочистить к нему путь. — Так расчищай его резвее. Кэмерон хочет потренироваться со мной, а ты мешаешь. — Гантели в Первом округе плохие соперники, да, сэр? — не унимался Аскольд. — Вот душнила, — не выдержал Кэмерон, покачивая головой. — Уже удаляюсь, господа. Я всего лишь хотел напомнить, сэр, что вам следует готовиться к делу в опере, а не тратить время на столь не важный досуг. — Дело в опере? — тут же заинтересовался Кэмерон. Шанталь закрыл глаза, понимая, что дворецкий нарочно проговорился, зная, что со стороны Дю Пона посыплются ненужные Дилони вопросы. — Той, в которой скоро премьера? А что за дело? Ох, и высокомерные же певицы в опере… Шанталь, метая глазами искры в Аскольда, взглядом проводил его из зала. Шанталю действительно следовало готовиться к новой миссии, хотя основной массив информации по этому делу он уже проработал, потому упоминать об опере при Кэмероне Аскольд мог только ради вредительства своему начальнику. — Заказали кое-кого. Ничего примечательного и сколько-нибудь интересного. — Он задумался, покусывая внутреннюю сторону щеки. Следовало быстро перевести тему в другое русло. — Послушай, Кэмерон… Ты мог бы привлечь Линду? Когда Лафлауэр заявится к тебе домой, она должна быть у тебя. — Ты серьёзно? Он же может при ней наболтать лишнего. Мне придётся избавляться от трупа. — Боюсь, так просто ты от Лафлауэра не избавишься. — Я про Линду вообще-то, — сказал Кэмерон и повисла тишина. Шанталь неторопливо обернулся к нему и метнул в Дю Пона не то деланно удивлённый, не то укоризненный взгляд. Кэм в ответ лишь засмеялся. — Да ладно тебе, — он легонько толкнул Шанталя в плечо. — Шучу я. Никаких трупов, обещаю. Я всё организую, только скажи, что нужно делать. Шанталь отошёл от Кэмерона на пару шагов, аккуратно поправил намотанные на ладонях бинты, после чего опустил руки, показывая, что готов к бою. — Сейчас узнаешь, — тихо ответил Шанталь и атаковал первым, ощутив странное дежа вю…

***

Нат по-прежнему не объявлялся, и вестей от него не было, из чего стоило сделать вывод, что что-то пошло не так. Дилони наверняка уже успел избавиться от МакКинли, либо прикончив её, либо куда-то спрятав, что не объясняет пропажу Ната. Вдруг Дилони с ним что-то сделал? Хотя в это почему-то верилось с трудом. Какой смысл из Лафлауэра в качестве пленника? Нет. Вероятно он сам где-то шляется и, как всегда, что-то вынюхивает. Может быть, на какой-то дельный след вышел, коль даже не пытается связаться с домом… Я всё думала о приезде Дилони, шприцах, которые он мне вручил, и вообще о его словах. О поведении. Линкор ему явно нужен, но зачем? Что этот скользкий тип мог знать такого, что Дилони в этом настолько нуждался? А может, Лана запечатала разум братца в том числе и от Шанталя? Вздохнув, я встала с порога и зашла обратно в дом. Нат мог вернуться в любой момент, а значит, нужно попытаться выведать что-то у Линкора прямо сейчас, пока такая возможность есть. — Вы готовы? — спросила я, войдя в комнату, где уже стояли Ада и Нини, а на диване уныло сидел с кислой миной Линкор. Младший Лафлауэр как раз заканчивал последние приготовления — закрывал окно, а Паркер напряжённо постукивала костяшками пальцев по стене. — Всё ещё думаешь, что это хорошая идея? Прошлый раз ничему не научил? — спросила она, неодобрительно глядя в мою сторону. — Прошлый раз был пробным, — оправдалась я и подошла ближе к Аде, чтобы Линкор не расслышал наш разговор, хотя его внимание и занимал Нини. — Ага, то есть с первого раза его прикончить не вышло, и Джоанна Мейсон решила со второго раза сделать это наверняка, — подначивала меня Паркер. Какая же зануда, прямо как её неудавшийся женишок. Я устало покачала головой и посмотрела на неё настолько красноречиво, насколько вообще могла. — С ним всё будет нормально. Лана могла убить его ещё сразу, но, как видишь, она этого не сделала. Запечатала ему мозги, но не убила, значит, цели убивать Линкора у неё нет и барьеры в голове этого кретина не смертельны. — Ты не знаешь, как работают эти барьеры, — вскинув в воздух указательный палец, уточнила Ада. — Никто не знает. И кстати, Лана не убила этого подлеца только потому что ей нужно было его подставить. Ей нужен доброволец на эту роль, так что… Я всё ещё думаю, что нам нужно подождать Ната. Он разбирается в таких вещах лучше нас. — Ты же слышала его, он против. — Сегодня против, завтра — нет. — Паркер задумчиво почёсывала пальцем шею. Поначалу я не обращала на это внимание, а потом поняла, что она чесала маленькое красное пятнышко на коже… След от укола? — Даже Натаниэля уговорить не проблема. Куда он подевался, кстати? Долго его не слышно. Надеюсь, он ничего не сделал с Лайтли. — Надейся, чтобы твой женишок ничего не сделал с Лайтли, — парировала я. Постоянное восхваление Адой этого ненормального порядком успело поднадоесть. — Шанталь ей ни за что не навредит, не сомневайся. Вы нашли у него её рисунок, это ли не подтверждение? — Ох, Паркер, ты не знаешь, подтверждением чего этот рисунок может быть. Хватит уже жить прошлым. Твой Шанталь сейчас — монстр, которому плевать на всех. Если он с тобой обращается по-скотски, то как тогда он может обращаться с менее важными для него в прошлом людьми? Ты знала не того человека, поверь мне. — С чего бы? — Грустно улыбнулась Ада. — Ты его вообще не знаешь, а я с ним знакома давно. Мы шесть лет были очень близки. Поверь мне, это ты его не знаешь. — Отлично. Тогда, может быть, у тебя есть замечательное объяснение всему, что он творит? С радостью послушаю. — Объяснение точно есть, но никто кроме самого Шанталя его не знает. И он тебе ничего не скажет, не сомневайся. Никому не скажет. Он всегда был скрытным. Он будет что-то делать, гнуть своё до конца, следовать плану и не распространяться об этом. Если он ведёт себя подобным образом, значит, так нужно. Похоже, он во что-то встрял. Во что-то серьёзное, — задумалась Паркер и вздохнула, глядя в одну точку. — Ты полностью исключаешь самый очевидный вариант. Он просто изменился. В сильно худшую сторону. Может, он и был когда-то нормальным, но… он уже давно поехавший, Ада. — Люди не меняются по щелчку пальца. Ты забываешь одну важную деталь. До последнего своего дня в академии Шанталь был таким же, как и всегда, хорошим человеком, а потом он инсценировал смерть. Нельзя сегодня любить кого-то, а завтра — уже нет. Нельзя сегодня быть хорошим человеком, а завтра стать моральным уродом. Шанталь не мог после смерти резко проснуться другим. — Значит, в свои последние недели он дурил тебя, а ты и не замечала. Дилони умеет водить за нос. — Не в этом случае. Джоанна, он мне кольцо подарил. Я бы заметила фальшь. — Потому и подарил, чтобы ты на радостях её не заметила. Он дарил тебе кольцо, зная, что это, по сути, бесполезно и ни к чему не приведёт. Лицемерие как оно есть. — Скорее всего, это было прощание. Я просто не поняла, что это было именно оно. Мне никогда подобное в голову не приходило. Шанталь знал, что мы больше не увидимся, поэтому хотел сохранить себя в моей памяти именно таким моментом. Моментом высшего счастья. Прости, но я никогда не смогу согласиться с тобой. — Знаешь, как подозрительно это звучит? От тебя попахивает троянским конём, — пошутила, а может быть, и нет, я, улыбнувшись. Паркер тоже улыбнулась, но по ней было видно, что ей совсем не весело. Всякий раз, когда речь заходила об этой теме, глаза Ады будто потухали. Может, она и была уверена в своих словах, тем не менее, точно боялась, что на деле всё могло оказаться совсем по-другому… — Шанталя нужно выманить, чтобы я смогла с ним поговорить. Знаю, что в прошлый раз всё закончилось плохо, но именно поэтому и стоит пытаться дальше. Я не отступлю, пока не узнаю, что у него за проблемы, какими бы обидными словами в мой адрес он ни бросался, и какие бы унизительные действия по отношению ко мне не предпринимал. А ещё нам нужна Татум — вот кого он точно не сможет не выслушать. Татум просто его убьёт. — Проблема в том, что она всех нас убьёт. Тебя она ненавидит. Нат запроторил её обратно в психушку, значит, и его она ненавидит. Меня она не знает, но я с Натом, значит, и меня она заочно тоже ненавидит. Не представляю, как вообще к ней обращаться за помощью, и с чего бы ей хоть кого-то из нас слушать. — Мы готовы, — объявил младший Лафлауэр, обратив на себя наше с Паркер внимание. Она выжидающе прислонилась к стенке, а я подошла к Линкору, став бок-о-бок с Нини. В стороне на деревянной полке под стопкой бумаг Ната лежали те самые шприцы Дилони. Вытягивать их наружу я не спешила в надежде, что сегодня те не понадобятся. Пусть у Нини было не так много времени подготовиться к новой вылазке в сознание Рэми, тем не менее, после первого захода ему пришли в голову новые идеи. На сей раз мы были готовы, и если вдруг всё снова пойдёт не по плану, то у меня были шприцы с чёрт знает чем, которые могли сработать чёрт знает как. По крайней мере, это лучше чем ничего. Нини начал свой ритуал точно так же, как и в прошлый раз. Ада стояла позади и внимательно наблюдала, а я же наблюдала вблизи. В комнате было тихо, отчего голос Нини, как и раньше, стал меня убаюкивать. Как всё-таки непросто сопротивляться сну! Довольно быстро Линкор заснул. Я напряглась. Пока что всё повторялось заново: Нини медленно усыплял Рэми, тот вёл себя беспокойно, но постепенно расслаблялся, покуда его голова беспомощно не опустилась. Нини задавал ему похожие вопросы и получал похожие ответы, а может, и вовсе те же самые. Линкор снова бродил по лабиринту, а Нини указывал ему путь к выходу. Снова туман. Снова падальщики. — Их всё больше. Дальше я не пойду. Нет. Ты ведешь меня на убой! — почти выкрикнул последнее Линкор, крепко вцепившись пальцами в мягкое тело дивана. — Эти сущности не тронут тебя, если ты просто аккуратно пройдёшь мимо них. Не волнуйся и не подавай виду, что боишься, — мягким тихим голосом уверял Нини, да настолько убедительно, что даже я поверила. — Поверь, они боятся тебя так же сильно, как боишься их ты. Естественно, это было враньём, но Линкор повёлся. Он кивнул опущенной головой и прочистил горло. Слова Нини его приободрили, и тот попытался следовать его советам, описывая каждый свой шаг. Когда Рэми проходил мимо падальщиков, его голос затихал и говорить он начинал шёпотом, опасаясь, что те его услышат, и… кажется, он действительно проходил мимо. Прошёл мимо первых, затем мимо вторых. Неужели Нини угадал, и те твари правда агрессивно реагировали только на панику, волнение и громкий голос? — Они как будто… меня не видят, — шептал Линкор. — Я прошёл ещё через одну стену. Стало холоднее, а ещё очень сыро. — Он судорожно сглотнул. — Здесь целых шесть падальщиков! — ахнул он. — Сколько их вообще? Они когда-нибудь закончатся? Почему их всё больше? — Конечно, закончатся. Рэми, послушай меня, помни, что ты в лабиринте, а из него можно выйти. Падальщики — это стражи. Они охраняют ключ, который украла твоя сестра. Если ты получишь ключ, падальщики исчезнут, но если ты сдашься… ты останешься с ними в лабиринте. Как и я. Только ты можешь нас спасти, и сделать это можно только продираясь через этих монстров. Пальцы Рэми подрагивали, а кожа рук как будто побледнела. Сколько ещё раз нам придётся подвергать этого идиота натуральным пыткам, от которых он скоро поседеет? Хотя чего его жалеть… Они с сестрой не жалеют никого. Чтобы остановить их конвейер издёвок над невинными людьми и не позволить стать главными в Панеме, Линкора следовало изрядно помучить. — Рэми? — позвал его Нини, встревоженно подбираясь к Линкору ближе. Я схватила Нини за плечо, без слов давая понять, чтобы тот не подходил к Линкору слишком близко. Мало ли? — Рэми, как ты там? Ты меня слышишь? Пальцы Линкора подрагивали всё сильнее. По ним дрожь поднималась вверх, из-за чего постепенно начали дрожать его кисти, а затем и предплечья. — Отойди от него, — шепнула Нини на ухо я, а сама уже потянулась за одним из принесенных Дилони шприцев. Внезапно Линкор снова заговорил. Я замерла. — Что это? — почти хриплым голосом спросил тот, по-прежнему сидя с опущенной головой. — Что за звук? Откуда он? Что это за звук? — хриплым шёпотом спрашивал Линкор, пока дрожь продолжала расползаться по его телу. Ему примерещилось что-то новое? Нини озадачено посмотрел на меня, видимо, подумав о том же самом. — Он про дождь? — внезапно напомнила о себе Паркер. Мы с Нини одновременно обернулись к ней и, прислушавшись, поняли, что действительно спустился дождь, вот только слышно его было совсем плохо. — Дождь? Да… Точно, это дождь, но я его не вижу. И падальщиков тоже не вижу. О, нет, я попал в ловушку. Меня где-то заперли. Я их чувствую. Они рядом. Холодные. Я чувствую их. Нет, не трогайте меня, пожалуйста, отпустите… — Рэми, где ты находишься? — тут же подхватил Нини. В прошлый раз ничего подобного не было. Я уж решила, что сейчас у Линкора случится повторный припадок, но его просто… где-то заперли? В лабиринте? Какой-то очередной тайник подсознания? Рэми молчал. Дождь зашумел сильнее, крупными каплями тарабаня по крыше. Я быстро подошла к окну и совсем немного его приоткрыла. По ту сторону заметно потемнело, разобрался ветер, а с тёмно-синего неба постепенно срывались капли воды, уже успевшие прибить пыль. Уличный воздух ударил мне в нос свежестью и духотой одновременно. Я быстро закрыла окно, зажав его как можно плотнее, но изолировать комнату от звуков тарабанящего дождя всё равно не смогла. Если ещё и гроза начнётся, то как вообще проводить сеанс дальше? Нини говорил, что нужна абсолютная тишина. — Рэми, опиши место, в котором ты находишься? — Что это за шум? Это не дождь. — Это капли дождя, Рэми. — Я слышу стук, но дождя не вижу. Это не дождь. Это удары… До меня пытаются добраться. Они почти дотянулись до меня. Я слышу, как они дышат. Тут так темно… Они стучат, это точно они. — Рэми, это просто дождь. У меня прямо сейчас идёт дождь. Ты просто слышишь дождь. — Они меня не пропускают! Мне нельзя к ключу, он убьёт меня. Падальщики стучат. Они хотят, чтобы я ушёл. Они убьют меня, но не пустят к ключу! — Помнишь, что я говорил? — мягко напомнил Линкору Нини, стерев со лба выступивший от напряжения пот. — Они реагируют на страх. Дыши ровно, постарайся успокоиться и представить, что их нет. — Но они стучатся! Боже мой, их так много! Кто-то натравил их на меня. Неужели сестра? Воровка! Забери этих монстров обратно! Забери их сейчас же. — Безумие, — почти неслышно проговорила Ада, подойдя ближе. Я вытащила из-под стопки бумаг один из шприцев и, незаметно для других крепко сжала его в ладони. Кажется, Линкору уже начало рвать крышу. И сколько нам придётся бродить по его подсознанию, прежде чем мы сможем найти чёртов ключ и разблокировать его память? Что бы Кинберг с ним не делала, от этого так просто не избавиться, если это вообще реально. Дождь за окном шумел всё сильнее, а затем почти разом затих. С полминуты сохранялась тишина, после чего с неба как будто сорвалась волна цунами, врезавшаяся в землю густой шелестящей стеной, сопровождавшейся тихим громыханием. Линкор среагировал на это моментально. Дрожь с его рук распространилась по всему телу, из-за чего казалось, будто тот сидит на включённом электрическом стуле. Новый припадок? В прошлый раз ему было плохо, изо рта шла пена, а сейчас он не выглядел так, будто ему больно. Я сжала шприц сильнее, не сводя с Линкора глаз. — Вытащи меня отсюда, — будто на последнем издыхании шептал Линкор. — Они похоронят меня заживо… — Где ты находишься? Это комната? Коробка? Если ты туда как-то попал, значит, и выйти оттуда можешь. — Они стучатся со всех сторон. Боже, они меня заколачивают. Хоронят меня. Помоги… Помоги! — выкрикнул Линкор так, что мы с Нини синхронно встрепенулись. Дождь усилился, стуча по крыше так, что панические бормотания Линкора слышались всё хуже. Эхо грома прокатывалось по небу, а яркие вспышки молнии пробирались внутрь комнаты даже через закрытое окно. Линкор затих, гром тоже. Монотонный звук дождя играл на нервах. Я сжимала один шприц в руке, которого мне в какой-то момент показалось мало, из-за чего я потянулась за вторым. Вдруг гроза напугает Линкора до смерти и у него остановится сердце? Чёрт его знает, какой припадок мог с ним случиться на этот раз. Только я потянулась к стопке бумаг, как Линкор заговорил. Как-то совсем не в своём стиле. Грубо. Громко. — Выбрось, — сказал, как отрезал он. Моя рука замерла на полпути. Я медленно повернулась лицом к Линкору. Он говорил… со мной, что ли? Я нахмурилась, сжав шприц в руке. Он же не… он же не шприц имел в виду? Нет, это невозможно. Линкор сидел с опущенной головой весь сеанс, а значит, он не мог видеть, что я взяла шприц. Наверное, он говорил с каким-то падальщиком, вот только Ада и Нини почему-то сразу посмотрели в мою сторону, в частности на стопку бумаг. — Я сказал, выбрось. Снова этот грубый, даже угрожающий тон. Не похоже, что общался Линкор с падальщиками. Не знала бы я, что это невозможно, то даже подумала бы, что говорил с нами совсем не Линкор. — Рэми, — аккуратно подступился Лафлауэр, неловко улыбаясь. — Что именно нужно… выбросить? — То, что у неё в руке. Ответ Линкора прозвучал как удар молотком по голове. От услышанного у меня перехватило дыхание, а во рту пересохло. Откуда этот придурок знает, что у меня в руке что-то есть? Он же ничего не видел! — Какого чёрта? — без звука одними губами спросила я, глядя то на озадаченного Нини, то на озадаченную Паркер, уже косящуюся на мои руки. Конечно, Линкор мог догадаться, но… это оправдание звучало слишком притянуто за уши. Паркер подошла ко мне впритык и молча, чтобы Рэми ничего не услышал, потянулась к руке, нащупала ладонь и торчащий из неё наружу колпачок. Я, сделав вид, что не заметила этого, судорожно сглотнула, глядя на Рэми. Какого хрена вообще происходит? — Рэми, а что у неё в руке? — осторожно уточнил Нини, сидя на корточках в нескольких шагах от Линкора. Малец явно заволновался, потому что его кулаки то сжимались, то разжимались, а лицо покраснело. — Игла, — ещё грубее прежнего ответил Линкор, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Откуда… Откуда, мать твою, он знает? Казалось, в воздухе сейчас затрещат искры, настолько натянутым, почти до звона в ушах, сделалось настроение в комнате. Шелест дождя усилился. Ливень колотил по крыше как припадочный, а затем, будто и этого нам было мало, сопровождаясь яркой вспышкой, шарахнула молния. Меня от неожиданности и напряжения встряхнуло, Нини обернулся к яркой вспышке в окне, а Линкор, будто чокнутый псих, вскочил с дивана и бросился прямиком на меня, всем своим телом присобачив к деревянной стене. Щуплая рука Линкора крепко сжалась на моей шее, медленно оторвала меня от пола, и сунула прямиком по стене вверх. Какого хрена… Я задыхалась, в прямом смысле перестав чувствовать землю под ногами, зато отлично чувствуя невероятно сильные и твёрдые как гвозди пальцы на своей коже. Хоть я и больно ударилась затылком о стену, это не помешало мне сквозь боль кончиками пальцев стянуть со шприца колпачок и замахнуться иглой на Линкора, которого Ада уже обхватила предплечьем вокруг шеи и потянула на себя. Откуда в этом дохлом тельце столько силищи? Линкор даже ведро воды поднять не в состоянии. Что за черти в него вселились? — Рэми, стой! — закричал Нини. — Проснись! Рэми, просыпайся! — Отставив в сторону деликатность и правила, Нини принялся трепать Линкора за одежду, но тот его, похоже, не чувствовал и не слышал. — Оставьте меня в покое! Вы — мерзкие твари, не троньте меня, пустите! — кричал Линкор, будто это он был жертвой, а не я сейчас брыкалась, пытаясь выкарабкаться из его лап. — Рэми, мы друзья, мы не падальщики, слышишь? Рэми, просыпайся! Просыпайся сейчас же! — требовал Нини, но Линкор полностью игнорировал его существование. Он перехватил мою руку с иглой и сжал так, что если бы мне хватало воздуха для крика, я бы кричала во всю глотку. Пальцы разжались сами собой, шприц выпал на пол, и уже секунду спустя Линкор попытался его растоптать, благо Паркер вовремя оттащила его назад, сдавила его шею крепче и, подбив ногой под колено, выкрутилась так, что ей удалось завалить Рэми, хоть и он тоже сбил её с ног. Паркер рухнула рядом с ним около дивана, ударившись об его боковину головой. Я свалилась на пол, грохнувшись коленями об дерево, но это было ничтожно в сравнении с тем, что я снова смогла вдохнуть воздух. — Джоанна, ты как? — Нини мигом бросился ко мне. Первые несколько вдохов были тяжёлыми и болезненными, но организм быстро нахватался необходимого ему кислорода. Одну руку я машинально прижала к шее, а второй быстро нащупала шприц, и стоило мне его схватить, как психованный Линкор тут же бросился на нас с Нини. Я резко впихнула шприц в руки Нини, а сама с распростёртыми объятиями встретила Линкора, обхватив его так, чтобы задержать приступ хоть на секунду, пока Нини ширнёт ему укол. Паркер навалилась на него сзади, но это поехавшее нечто сначала выбросило меня, а затем ринулось на Нини, попятившегося к окну. — Да что такое… Рэми, очнись же. Мы не падальщики, слышишь? Проснись! — кричал Нини, вертя шприц между пальцами, пока Паркер и Линкор брыкались так активно, что попасть конкретно в Рэми не было возможности. Ада крепко сжала кулак и грубо врезала Линкору по лицу, но тот будто и не заметил, продолжая вопить какой-то бессвязный бред. Я бросилась ей на подмогу, за что Линкор перебросил меня через себя, а Аду, будто та была тряпичной куклой, швырнул прямиком на диван. Диван завалился набок, Паркер свалилась с него на пол. Когда я поднялась на ноги, Нини закричал оттого, что Линкор ринулся не на него, а… прочь. — Он уходит! — панически выпалил Нини и рванул следом за Линкором. Я вскочила с пола будто ошпаренная, из-за адреналина растеряв всякую боль, и бросилась вслед за Линкором, понимая, какой хреновой катастрофой это всё может обернуться. Ему нельзя вырваться на свободу. Когда я, задыхаясь от учащённого сердцебиения, выбежала в тёмный из-за туч коридор, Линкор уже почти добрался до выхода. Нини стащил с вешалки одну из футболок брата, скрутил её и, не выпуская из рук шприц, забросил ткань на шею Рэми и потянул на себя. Эффекта было немного, но Нини смог задержать этого урода до того, как тот успел открыть дверь. Я метнулась Нини на подмогу, дёрнула футболку сильнее и выхватила у младшего Лафлауэра шприц. Увидев иглу, всё ещё бормочущий какую-то чушь, Линкор тут же попытался выбить её у меня из рук, но я увернулась от этих внезапно усилившихся клешней, и руки Линкора ударились в деревянную стену. С рядом стоявшей тумбы посыпалась обувь, а со стены напротив обвалилась фигурная деревяшка, которую я давным-давно вырезала от нечего делать. По проходу будто фурия бежала Паркер. Линкор успел приложиться по мне ногой, отшвырнув на пару метров назад, а Нини, будто тот ничего не весил, выбросил в сторону. — Нини, бегом к стопке с бумагами и тащи оттуда всё, что есть! — выкрикнула я, бросаясь к выходу. Исцарапанная рука Линкора с пятнами крови на костяшках вцепилась в ручку двери, дёрнула её на себя и вырвала замок к чёртовой матери. Ему нельзя наружу, чёрт возьми, нельзя допустить, чтобы он сбежал, и чтобы его увидели! Дверь распахнулась, в комнату ввалился свежий и очень влажный воздух, вместе с которым внутрь залетали порывы ветра и здоровенные капли дождя. Только Линкор ринулся выйти, как его сбила с ног Паркер, громко свалив Рэми на пол. Тот грохнулся так, словно весил в два раза больше, чем на самом деле, тем не менее, его пальцы крепко держались за порог, благодаря чему он пополз наружу. Дождь быстро намочил ему голову и верх одежды, но Линкор не успел сдвинуться с места, потому что Паркер с криком потащила его за ноги обратно в комнату. Пальцы Рэми так отчаянно цеплялись за порог и пол, что из-под его ногтей быстро пошла кровь, размазываемая дождём. Я поспешила захлопнуть дверь, чтобы никто случайно не увидел потасовку в доме, и мне повезло, ведь из-за ливня на улице никого не было. Густой дождь быстро намочил мне лицо, волосы и, частично одежду, но дверь я захлопнула, пока Паркер пыталась Линкора задержать. Замок на двери сломался, потому никакой даже мнимой надёжности та больше не представляла. Быстро захлопнув дверь, я обернулась и замахнулась шприцем в Линкора. Тот отскочил в сторону, пнул Аду ногой, ринулся на меня, но Паркер снова умудрилась оттянуть его назад. Я замахнулась шприцем на Линкора, тот выставил руку прямо навстречу мне и почти отбился от удара, но… нет. Вещество проникло в его организм. Шприц опустел. Я была почти уверена, что сейчас Рэми рухнет замертво прямо здесь, но… ничего не случилось. — Оставь меня в покое! Ты — монстр, все вы — монстры! Пустите меня. Выпустите отсюда! — закричал Линкор и накинулся на меня, потому что именно я преграждала ему выход. Ада опять обхватила его вокруг шеи, не давая сдвинуться с места, как вдруг сзади объявился Нини. Линкор нагнулся вперёд и перебросил через себя Паркер на пол, но не успел он сбить с ног и меня, как ему по голове прилетело толстой крепкой разделочной доской, которую Нини взял на кухне. Удар выдался настолько сильным и громким, что после него Линкор, наконец-таки, свалился на пол, кажется, вырубившись окончательно. Ада приподнялась с пола и, хрипло дыша, склонилась над Линкором, а Нини дрожащими руками выронил доску, на которой отпечатались капли крови. Паркер тут же выхватила из рук Нини шприцы, передала их мне и обернулась снова к брату Натаниэля. У младшего Лафлауэра явно случился шок, и не из-за того, что на него напали, а из-за того, что на его руках появилась человеческая кровь. Нини смотрел на свои ладони, тяжело дыша и подрагивая. — Я что… я убил его? Убил человека? — дрожащим голосом спросил Нини. Глаза его изумлённо расширились. — Что я натворил… Что я наделал, — шептал он, глядя на распластавшегося по полу Рэми и дощечку с небольшим пятном крови на её поверхности. — Он живой, без паники, — констатировала я, всаживая этому индивиду в руку содержимое уже второго шприца. Колоть его в третий раз я не решилась, ведь кто знает, что за дрянь находилась внутри этих шприцев. Тройная доза непонятной заразы запросто могла Линкора убить. — Он просто в отключке. Наконец-то. Спасибо, Нини, ты всё сделал правильно. — Но его голова… У него кровь на макушке. — После моих слов Нини облегчённо вздохнул, но при этом всё равно выглядел напряжённым и расстроенным. — Я обещал ему, что всё будет хорошо, обещал, что не обижу его, а сам стукнул Рэми доской по голове. Вдруг у него будет сотрясение? — Не будет у него никакого сотрясения. Там и сотрясать нечего, — сказала я, пряча последний оставшийся шприц в карман. — Паркер, помоги оттащить это тело обратно на диван. Не хватало ещё, чтобы кто-то заглянул к нам в дом и увидел это. Ещё и без замков на двери остались… Нужно срочно приделать новые. — Рэми больше не доверится мне, — грустно, даже немного обречённо сказал Нини и судорожно сглотнул, глядя на то, как я переворачивала тело брата Ланы на спину. — Послушай, малыш Нини, ты не нападал на Линкора, ты защищал всех нас, — сказала Ада, обхватив младшего Лафлауэра за плечи и глядя тому прямо в глаза. — Его оглушила я, понятно? Это сделала я. Не ты. — А вдруг он вспомнит, что это я его ударил? — Он даже не понимал, где находится. Поверь, он ничего не вспомнит. Ты его не бил. Всё ясно? — уточнила Ада, со всей внимательностью смотря на брата Натаниэля. Тот кивнул и поджал губы, всё ещё виновато косясь на Линкора. — Подопри, пожалуйста, чем-нибудь дверь, пока мы унесём отсюда этого типа. Если вдруг услышишь, как кто-то подходит к двери, сразу же дай нам знать! Нини снова кивнул и поспешил поднимать с пола дощечку с пятном крови и другие сваленные нами в процессе потасовки предметы. Мы с Адой взяли Линкора за руки и ноги, после чего потащили его обратно в ту комнату, с которой всё началось. Гроза за окном вошла в свою активную фазу, в доме ещё больше стемнело, а мы, опустив вырубившегося Линкора на пол, взялись ставить на место диван, куда затем этого припадочного и уложили. — Он точно спит? — уточнила Ада, с подозрением глядя на безмятежно лежащего перед нами Линкора. На его макушке блестела кровь, подбородок был счёсан, а из-под пальцев почти перестала сочиться кровь. Травмы, которые так просто от него уже не скроешь… — Вроде бы, да, — не особо уверенно сказала я и поёжилась. — Кажется, нам понадобятся цепи или верёвки.

***

— И что это с ним произошло? Он что, переродок какой-то? — настороженно поинтересовалась Ада, стоя по ту сторону кухонного стола. Нини обрабатывал связанному Линкору ссадины, а мы с Паркер закрылись на кухне, куда она утащила меня сразу после связывания Рэми. Вид у Ады был такой, словно это не Лана, а я виновата в том, что случилось с Линкором. — Не похож он на переродка. Он всё ещё человек, но откуда в нём столько силищи? Это странно. — вздохнула я, потирая то локоть, то шею, то спину. Размял меня этот тип нехило. — Он разбрасывал нас как котят… — А ещё он думал, что мы падальщики. Вот только в том, другом мире, он не был таким смельчаком. Линкор даже пройти мимо них боялся, не то что нападать. — К чему ты клонишь? — Может, это и не Линкор был? Может, одна из этих тварей? — предположила Паркер, размышляя вслух. — Издеваешься? — засмеялась я. — Они же даже не настоящие. — Откуда ты знаешь? Мы не в курсе того, что Лана делала со своим братом. — Нини погружался в голову Линкора. У него в башке не могут жить настоящие монстры. — Да? А кто живёт в голове Дейла Андерсена? — парировала Ада и склонилась над столом. — Люди в голове Дейла тоже ненастоящие, но они выходили наружу. И ещё. — Она перевела дыхание. — Линкор находился под гипнозом, то есть… фактически спал, да? А кто ещё проявлял агрессию во снах? Я сглотнула, потирая шею, на которой после рук Линкора остались заметные покраснения. — Я, — выдохнула Ада, облокотившись на стол. — Может, Кинберг и со мной что-то делала? Или давала какие-то препараты с побочками. — Ты уже давненько не ходишь во сне, — вспомнила я. А ведь и правда. Конечно, это может быть целебное свойство моего дома, но вряд ли. Паркер почему-то начала спать спокойно, а мы и не заметили этого на фоне всех тех проблем, которые валятся на нас одна за другой. Возможно, Паркер просто переключилась на эти проблемы, потому и ходить во сне перестала? — Да, тебе не кажется это странным? Всё прекратилось после того сеанса с Нини. Я всё ещё плохо сплю, но не пытаюсь убить себя или кого-то другого. Может, это психологическое, я не знаю, но мне помогло. — Линкора сеансы Нини приводят в бешенство. — Я села на ближайшую табуретку, чувствуя, как постепенно начинает ныть всё тело. Адреналин утих, и все ушибы стали чувствоваться намного ярче. — Думаешь, Лана подселила ему в голову кого-то? Каких-нибудь… защитников памяти? Как же ненормально всё это звучит… Откуда тогда эта сила? — Линкор ведь сидел на каких-то препаратах, да? Запрещённых. Вдруг он вовсе не на них сидел? Вдруг сестрица его чем-то покрепче кормила? — предположила Ада, тоже присев. Судя по кислому выражению лица, боль успела догнать и её тоже. — А сила могла быть спровоцирована адреналином. В панике человек на многое способен. Линкор принял нас за падальщиков. Что, если в этом и вся суть — Линкор лично не пустит никого в свою голову. В какой-то момент его восприятие исказилось и… вуаля. Нам не пробиться в его мысли, Джоанна. Либо мы его убьём, либо он нас. — Он важный свидетель. Его нужно во что бы то ни стало заставить говорить! — отчеканила я, в ритм слов настукивая пальцем по столу. — Его не разговорить, неужели ты не видишь? Кинберг похоронила его память. Голова Линкора — это склеп. Нам ничего оттуда не вытащить. Сегодня он почти сбежал. Представь, что было бы, если бы ему удалось улизнуть. Где бы ты его ловила? Он в розыске. Он может напасть на кого-то. Всех людей вокруг он может принять за падальщиков. А если бы его увидели миротворцы? Нужно искать другой способ. С Линкором ничего не выгорит. Мы только зря теряем время. — У тебя в запасе есть план получше? — вызывающе поинтересовалась я. Паркер на мой выпад не обратила внимания, тут же выдвинув свой гениальный вариант развития событий. — Да, есть, — уверенно сказала она. Судя по всему, думала об этом Ада уже не первый день. — Вы всё делаете неправильно. Цепляетесь не за те вещи. Нужно добиться разговора с Шанталем. Наладить с ним контакт. — Не сдержавшись, я засмеялась. Ага, как же, наладишь с ним контакт… — Понять, чего он хочет, и что с ним случилось. Пока вы бьётесь лбом в стену с Линкором, у вас под носом есть куда более реальный шанс со всем разобраться. Шанталь явно многое знает про Кинберг и его мозг не заблокирован. Он так же, как Линкор, может быть важным свидетелем. — Ага, только он официально мёртв, а неофициально является наёмным убийцей, который может пришить нас в любую минуту. Это вообще не вариант. У Дилони планы прямо противоположные нашим. С ним невозможно договориться. — Вы даже не пробовали! Пробовали, но ничего не вышло. Другого и не стоило ожидать. Даже за большие деньги Дилони навстречу нам не пойдёт. Зачем ему это? — Ада, с человеком, которого знала ты, наверное, можно было договориться. С тем, во что он превратился сейчас — нет. Он — источник всех наших проблем, и он доведёт дело до конца, если мы будем сидеть сложа руки. Нельзя сдаваться. Нужно найти другой подход к Линкору, чтобы его разговорить. Нужно… — начала я, но замолчала, потому что мне пришла в голову самая очевидная мысль на свете. Дилони. Он точно должен что-то знать. Где-то же он раздобыл шприцы с непонятной, но эффективной жидкостью, значит, примерно понимает, с чем мы имеем дело. Видео! Эта мысль так резко пронзила мою голову, что я резко вскочила с табуретки. Я ведь забыла выключить коммуникатор. Он всё это время записывал происходящее на видео. — Куда ты? — улыбнулась Паркер, устало подперев рукой голову. Я остановилась уже будучи у дверей. — Да так, кое-что забыла выключить. — Стой, — снова остановила меня Ада. Больше она не улыбалась. — Что в этих шприцах? — Просто успокоительное, — отвертелась я. — Прямо в шприцах? Его обычно принимают в форме таблеток, если ты не в психушке, конечно. — Да, прямо в шприцах, а что не так? — Где ты его взяла? — допытывалась Паркер. — Там же, где и все берут. В аптечной лавке. Что тебя так удивляет? — Я старалась звучать как можно более убедительно. — У Линкора был припадок. Нельзя повторять сеанс, не имея на руках какое-нибудь успокоительное. — Как чай с ромашкой? — предположила Ада и снова улыбнулась. Похоже, мои слова не особенно её убедили. Либо успокоительные средства имели немного другой эффект… Да какая разница. — Ты же поняла, что я имею в виду. Я описала проблему — мне продали эти шприцы. Какая разница, как они называются. Главное, что помогли, — сказала я, открыла дверь и поспешила в комнату, где Нини обрабатывал ссадины Линкора. Паркер обратила внимание на шприцы. Неужели считает их наличие у меня подозрительным? Вдруг она заметит красную точку на своей шее и свяжет её с моими шприцами? Решит, что я ставлю на ней опыты? Уж лучше это, чем если она заподозрит меня в связи с её женишком. Нужно быть аккуратнее. Коммуникатор стоял ровно там, где я его оставила. Запись продолжалась ровно до тех пор, покуда я сама её не остановила. Всё записалось как и положено. Видеофайл сохранился. Я убрала звук и немного промотала видео, чтобы убедиться, что камера не барахлила, и всё происходящее запечатлелось без казусов. Нини что-то у меня спросил, но я пропустила мимо ушей его слова, пытаясь прикрепить запись в качестве сообщения. Запись немаленькая, поэтому отправляться будет, наверное, долго… Наконец, я нажала на кнопку «отправить» и видео медленно покатилось в сторону Капитолия. Пусть Дилони сам как хочет разбирается с этой фигнёй. — Джоанна? — донеслось до меня. Я оторвала глаза от экрана коммуникатора и взглянула на Нини, который, видимо, всё это время со мной говорил. — Да? Прости, я тебя прослушала. Голова раскалывается после того, что этот тип натворил, — пролепетала я, глядя на Линкора в отрубях. Нини поднялся с пола и подошёл ко мне, наверное, решив, что так я его точно услышу. — Я хотел сказать, что… у тебя цветок в волосах, — широко заулыбался он, вытащив у меня из-за уха ромашку. Естественно, сама она там оказаться никак не могла. Я улыбнулась и вздохнула. Опять он со своими штучками. Нини протянул ромашку мне, и только тогда я заметила, что около Линкора внезапно появился стакан с водой, в котором стояли только что сорванные ромашки. — Опять гипноз, да? — На этот раз просто ловкость рук, — отмахнулся Нини, улыбаясь. Выглядел он устало, но хотя бы его шок уже сошёл на нет. — Он сильно тебя побил? — Терпимо. Мне не привыкать, в общем-то, — сказала я, пряча коммуникатор в карман. — Жаль, что так получилось, — замялся Нини. — Наверное, зря я за это взялся. Фокусы фокусами, а такое… не для фокусников. — Ты сделал больше, чем мы могли себе представить, — попыталась его утешить я, похлопав по плечу. — Просто… ты же понимаешь, это неизведанная территория. Здесь не может всё пройти как по маслу. Я плохо подготовилась. Точнее, вообще не готовилась, зато теперь мы знаем, чего стоит ждать. — Стоп… — Нини удивлённо почесал затылок. — Ты хочешь продолжать эксперимент? Рэми напал на вас и чуть не вырвался из дома… — Я знаю, — прочистив горло, сказала я, и заговорщицки наклонилась. — Теперь мы знаем, что он может быть опасен для других людей, и что он может перепутать мир падальщиков с нашим, а это значит, что мы можем подготовиться лучше, — договорила я, выжидающе глядя на Нини, который так же выжидающе глядел на меня. Похоже, он, в отличие от Паркер, не считал продолжение эксперимента преступлением против человечества. — Нату это не понравится, ой, как не понравится. — То ли опасался, то ли предвкушал Нини. — У нас есть что ему показать, — утверждала я. — Ты смог пробраться в голову Линкора и даже побродить там. Если твой упрямый братец подкинет парочку хороших идей, мы сможем забраться ещё глубже. Вот только… Линкора нужно будет заковать и желательно спрятать где-нибудь подальше от дома. — Шанталь обязательно узнает о том, где Рэми, и украдёт его. Или выдаст. Или Рэми сам убежит. Небезопасно оставлять его без присмотра. У тебя дома безопаснее, чем в любом другом месте. — Дом не приспособлен для того, чтобы тут держать пленников, а Линкор во сне был очень сильным, даже чересчур. Вдруг он сбежит отсюда? Он двери кулаком может высадить… Ладно, подумаем об этом позже. Нини, ты не против продолжать всё это? Брови Нини удивлённо-скептически взлетели вверх. — Ну… не меня побили. — Это значит, да? — Я хочу продолжать, но… — запнулся он, стыдливо отводя взгляд в сторону. — Если Рэми сбежит или опять на нас нападёт, виноватым буду я. У меня не очень хорошо получается с ним работать, ты же видишь. В этот раз я разбил ему голову. Вдруг будет ещё хуже? — Вдруг не будет? — Говоришь прямо как Нат, — оценил младший Лафлауэр, удовлетворительно кивая. — Меня всё это пугает до чёртиков так же, как и тебя, Нини, — честно сказала я. — Но из Линкора нужно вытащить всю информацию. Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее избавимся от Дилони. — Зачем тогда он вам его отдал, если Рэми такой важный свидетель? Думает, что вам не добраться до его памяти? Или наоборот. — Самоуверенность погубит этого дурака, — сказала я и поджала губы, вспоминая, как он завалился в мой дом и вручил шприцы. — Так что? Подумаешь, что можно попробовать в следующий раз? Нини красноречиво посмотрел на Линкора со счёсанным подбородком, на меня с тёмными пятнами на коже, на вмятину в боковине дивана и поцарапанный после потасовки пол. — Попробую что-то придумать, только мне бы в ботанический сад сходить… — задумчиво произнёс он. — Куда? — не поняла я, хмурясь. Нини засмеялся. — Туда, куда ходят оболтусы вроде моего брата. В библиотеку, конечно. Я хожу в такие места только в самых крайних случаях. Супер крайних. Я хмыкнула и улыбнулась. Надо же. Ботанический сад. Как логично. — Тебе туда нельзя, малец, ты же понимаешь, но если хочешь, я могу что-нибудь тебе оттуда принести. Я тоже там бываю в супер крайних случаях, но мне будет как раз по пути, когда я пойду за замками. — Да? — загорелся Нини. — Тогда… — он крутанулся на месте, что-то ища глазами. За считанные секунды он нашёл листок бумаги и карандаш. — Ага, нашёл! — торжествующе объявил он и принялся что-то быстро писать. — Нат обхохочется, если увидит меня с книжкой в руках. — Он в любом случае тебя засмеёт, когда вернётся, так что не волнуйся. — Где он, кстати? От него нет вестей? Я почти скучаю. — Пока что он не объявлялся. Охотится на Дилони небось. — Вдруг с Натом что-то произошло? — Нини прекратил писать и внимательно посмотрел на меня. Что я могла ответить? Что я тоже беспокоюсь и не знаю, что думать? Неужели за всё это время нельзя найти одну несчастную МакКинли? А может, он заявился к Дю Пону? Только бы не это. — Ты лучше беспокойся не за Натаниэля, а за его врагов. С Натом всё нормально, я уверена. Скоро он вернётся и обязательно тебя обсмеёт, — приободряюще сказала я, и, надо же, сработало. Нини облегчённо вздохнул и продолжил писать. Список вышел немаленьким. Закончив, Нини согнул бумагу пополам, подошёл ко мне и протянул её. — Я помню нескольких авторов и примерные названия некоторых книжек… Может, что-то найдёшь. — Постараюсь. — Кивнула я, приняв список. Коммуникатор в кармане почти неслышно прожужжал. Неужели уже отправилось? — Присматривай за Линкором и Паркер пока меня не будет, ладно? — Теперь уже кивнул Нини. — И подопри за мной дверь на всякий случай. Затолкав список в тот же карман, где лежал коммуникатор, я поспешила на улицу. Пришлось надеть длинный дождевик с капюшоном и обуть ботинки, потому что дождь всё не прекращался, а местные дороги размякли как мороженое на солнце. Ветер немного утих, зато гроза продолжала грохотать в воздухе, из-за чего я не сразу услышала, что меня зовут. Я остановилась, огляделась и вдруг заметила бегущего навстречу человека. Тоже в ботинках и тоже в дождевике. И кому в такую погоду дома не сидится? Дорога расползается под ногами, молния хлещет по земле, а они бродят в непогоду. Я прижала капюшон к голове, чтобы под него не задувало дождь, и поёжилась, глядя по сторонам. Вокруг никого. Лишь этот странный парень с… коробкой в руках? — Мисс Мейсон, да? — спросил он, будучи уже в дюжине шагов от меня. — Это же вы? — Я, а что? — не поняла я, глядя то на обмотанную защитной плёнкой коробку, то на незнакомца. — Вам посылка, — с каким-то странным восторгом объявил он, торжественно мне её вручив. — Мне? Зачем? Я ничего не заказывала. Что там внутри? — Не знаю, мисс, но это ваше. Я стояла под дождём и шмыгала носом, потому что уже успела замёрзнуть, но коробку забирать не спешила. Чёрт знает, что там внутри. Неужели Нат что-то выслал? — Откуда коробка? — Я не в курсе, мисс, я развожу коробки по округу, поэтому не знаю, откуда они берутся в местном отделении. Может… заберёте её? Нехотя я всё-таки протянула руки и переняла у курьера посылку. Тот мигом подсунул мне маленькую бумажку, где я должна была расписаться. Хоть мы и заслонили её собой от дождя, несколько капель всё же угодили на бумагу, но курьера это не заботило. Он быстро спрятал подписанный документ в куртку под дождевиком и, пожелав мне всего хорошего, убрался куда подальше. Хорошо, что я не успела уйти далеко от дома, и курьер не завалился ко мне, пока я слонялась по округу. Коробка оказалась совсем не тяжёлой, из-за чего мне даже стало интересно, что там внутри. Тащиться с ней за замком и в ботанический сад я не могла, поэтому пришлось возвращаться обратно, но и заходить в дом я не торопилась. Мало ли, что в этой коробке? Чтобы скрыться от дождя, я зашла в душ, а чтобы открыть коробку, схватила с улицы небольшую пилочку, валявшуюся в коробке с инструментами. Покрытие слезло довольно быстро, коробку я разрезала ещё быстрее и… внутри оказались другие маленькие коробочки. Картонные и железные. Ароматные. Красивые. Яркие, с выбитыми на поверхности золотыми буквами… Это что, чай? Очень много чая. Этот парень-курьер идиот? Я не заказывала чай, и никто не должен был мне его присылать. Чей заказ он мне втюхал? …И тут я поняла. — Вот же тварь, — процедила сквозь зубы я, трясущимися от нервов холодными руками вытащив из кармана коммуникатор. Видео действительно уже отправилось, но ответа на него пока не последовало. Я открыла тот самый трижды проклятый диалог и написала то, что первым пришло в голову. «Какого чёрта, сукин ты сын?» Не успела я отправить сообщение, как на него тут же пришёл ответ. Это хорошо, значит, урод не занят избиением Ната, и тот точно всего лишь где-то шляется, а не истекает кровью. «К чему такие оскорбления, миледи? У меня же давление может подняться» Я закрыла глаза, борясь с желанием зашвырнуть коммуникатор куда подальше. Желательно в рожу этого нервотрёпа. «Зачем ты прислал мне сраный чай?» «Это лучший чай в столице, милая. Я просто хотел, чтобы ты почувствовала себя человеком, испив этот чудный напиток, а не те ваши лесные помои из заваренного хвороста» Я прижала ладонь ко лбу и потёрла его, потому что от злости голова разболелась ещё больше. Да какой толк от разговоров с ним, если в каждом своём сообщении этот кретин только издевается и ехидничает? Хотел угостить нормальным чаем? Что же, ладно. «Надеюсь, ты сейчас наблюдаешь за мной» Я отправила это сообщение, спрятала коммуникатор обратно в карман, вышла из душа вместе с посылкой, после чего открыла дверь туалета и показательно высыпала в него всё содержимое коробки, а её саму вышвырнула на улицу. К счастью, людей вокруг не было, потому ничьё внимание я не привлекла. Подняв голову вверх, я прокрутилась на месте, высматривая ближайшую камеру, через которую Дилони мог увидеть трансляцию моей благодарности, сопровождаемую не самым приятным жестом. Пусть больше не шлёт мне свой хлам. Только зря вернулась домой. Чтобы не терять время я ушла за замком повторно, но и во второй раз мне опять помешали. Коммуникатор в кармане зажужжал, причём не переставая, значит, это было не сообщение. На ходу я вытащила его из кармана и подняла трубку. — Ты хоть знаешь, сколько стоил этот чай? — осудил меня голос по ту сторону. Посмотрите-ка, чьё-то самолюбие задели. — Как половина моего округа, полагаю, — сухо ответила я, то и дело поглядывая по сторонам, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. К счастью, попадаться было некому. — Почти. Некрасиво так поступать с подарками. Я же от чистого сердца. — Ты в конец обнаглел, и теперь смеешь мне ещё и звонить? — А что? Вокруг тебя всё равно никого нет. Я замерла на месте и снова осмотрелась. Вдруг этот гад наблюдает за мной вовсе не через камеры? — Не беспокойся, дорогая, я у себя дома, можешь идти дальше. Я бы не стал в такую погоду марать обувь в твоём округе. Дороги у вас скверные. — Зачем звонишь, тошнотик? — Этот приторно вежливый тон ужасно раздражал. — Получил твою видеозапись. Оператор из тебя, мисс Мейсон, на уровне дорог в твоём округе, но… я ознакомлюсь. Полагаю, у подопытного снова был приступ? — Увидишь. Его припадок вышел на новый уровень. Линкор чуть не прикончил всех нас. Он стал сильнее и… вообще вёл себя странно. Сделай с этим что-нибудь, иначе больше никаких экспериментов не будет. Этот придурок высадил мне дверь. Знаешь, куда я иду? За новыми замками, чтобы Линкор не сбежал, потому что сегодня он пытался это сделать, — тяжело дыша из-за ходьбы по грязи, выпалила я. Дилони молчал. Даже слишком долго молчал. Я посмотрела на экран коммуникатора — он не отключился. — Куда ты делся? — Размышляю. Ты меня заинтриговала. Я ознакомлюсь с файлом. Всего хорошего. Только я открыла рот, чтобы спросить, что мне делать, как Дилони скоропостижно отключился, наградив меня не ответами, а унылыми гудками на проводе. — Вот же сволочь, — пробормотала я экрану и спрятала коммуникатор в карман. Как только разговор заходил о чём-то серьёзном, так Дилони сразу становился поразительно немногословным. Не успела я сделать и пары шагов, как коммуникатор снова зажужжал. Я выдернула его обратно и ответила. — Да сколько можно! — Капец меня рады слышать, — возмутился голос по ту сторону трубки. — Нат? — уточнила я, хотя не узнать этот голос было просто невозможно. — А кто ещё тебе позвонить может? — засмеялся в трубку он. Я замялась, не сразу сообразив, что на это можно ответить, а в итоге и вовсе перевела тему. — Где ты пропадал? С тобой всё нормально? Что с МакКинли? — Потом расскажу. Ты нужна мне здесь. — Что? — не поняла я. — Что-что, гони в Первый! Мне срочно нужен помощник. С МакКинли ничего не выгорело, зато есть другие зацепки и даже покруче, чем с МакКинли. — Какие ещё зацепки? Только не говори, что ты заявился к тому-самому домой. — Есть кое-что интереснее. Скажу при встрече, Мейсон. Попроси Дерби приглядеть за домом, а сама выезжай при первой же возможности. Бегом гони ко мне! Пойдём на дело.

***

После вылазки к банкиру Натаниэль, стараясь перемещаться незаметно, отправился обратно в дом МакКинли. Почему бы и нет? Хозяева туда вернутся нескоро, а Нату нужно где-то перекантоваться, пока банкир и фуфлыжник будут решать, что делать с его папой. В успехе операции Натаниэль не был уверен, тем не менее, она не могла не быть эффективной. Даже если эти типы упрутся и не захотят возвращать отца, Нат хотя бы поймёт причастен Дю Пон ко всему происходящему или нет. Кто знает, вдруг он творит фигни побольше Дилони, просто рожей при этом нигде не светит? Первым делом Нат отправился в ванную, чтобы смыть с себя всё то, что прилипло к нему ещё в психушке. Бензин вонял настолько насыщенно, что казалось, будто Нат не только искупался в нём, но и несколько литров принял внутрь. Во рту горчило, ладони зудели, спина и башка тоже чесались, и это не считая того, что всё тело ещё и вдобавок болело. Отмывшись, Нат отыскал аптечку, чтобы глотнуть болеутоляющее и обработать те небольшие ранки, коими он обзавёлся всё в той же больнице. Вслед за этим последовал любимый этап Ната — завтрак. Ну, или обед. Фиг знает как называть приём корма в эту пору. Лафлауэр отыскал несколько баночек консерв, кусок сухого хлеба и без капли стыда и стеснения принялся их поедать. Если Дилони не прихлопнет МакКинли, то явно будет хорошо их кормить у себя в плену, а если прихлопнет… Короче, консервы им не понадобятся в любом случае. Весь оставшийся день Нат спал, ел, слонялся по дому МакКинли, по десятому кругу рассматривая все предметы в комнатах, а к ночи, когда объективы камер переставали быть чрезмерно зрячими, вышел на улицу, чтобы осмотреться. Мало ли кого можно поймать на улицах… На следующий день Нат проснулся в прекрасном расположении духа. Он настолько был заинтригован грядущей встречей, что даже не позавтракал, ни свет, ни заря поспешив к Дю Пону. Увидев стрёмный банкирский дом, Натаниэль заметно приободрился. Дилони и Дю Пон наверняка уже успели обсудить стратегию действий, чтобы последний был готов обороняться от Ната. Дилони, как и подобает упрямому засранцу, небось, велел своему сообщничку всё отрицать и вести себя так, будто Дю Пон даже имени его не помнит. Кто бы мог подумать, что фуфлыжник нашёл себе лакея, да ещё и такого уровня… Что вообще могло побудить этого Кэмерона связаться с таким человеком? Это Нату и предстояло разузнать. На порог мажорской халабуды Лафлауэр поднялся с улыбкой на лице. Он грубо постучал в дверь и стал дожидаться, когда к нему выйдет хозяин дома. Дю Пон явно не спешил, потому Нат постучал повторно, но и со второго раза попытка не увенчалась успехом. Чувствуя, что делается это специально, Лафлауэр постучал опять, на сей раз сопроводив стук своим криком. — Я знаю, что ты дома, — слегка нараспев выпалил Нат. — Открой чёртову дверь, иначе мне придётся идти напролом, банкир. Угрозы сработали, поэтому уже спустя несколько секунд Лафлауэр расслышал тихие и неспешные шаги, а затем и столь же неспешное открытие двери. Чувак явно не торопился снова увидеться с Натом, оттягивая момент встречи до последнего. Дверь открылась, и по ту её сторону возник улыбающийся хозяин дома. На нём были надеты серые штаны и чёрная футболка, а на груди поблёскивал кулон. Одежда, по ходу, домашняя, то есть на работу этот лодырь не собирался. Сегодня Дю Пон выглядел значительно бодрее, а значит, проснулся давно. Готовился. Нат усмехнулся. Сейчас начнётся спектакль имени Шанталя Дилони! — Здарова, — без энтузиазма поприветствовал его Натаниэль, чувствуя себя абсолютным властелином ситуации. — Помнишь меня? — О, снова ты, — иронично улыбался Кэмерон, прислонившись к дверному косяку. — А я надеялся, что ты мне померещился. — Померещился? И часто ты от глюков страдаешь? — парировал Лафлауэр, заглядывая Кэмерону за спину. Как и в прошлый раз, Натаниэль явно очень сильно хотел проникнуть в дом Кэма, но последний делал вид, что совсем этого не замечал. — Зачем страдать? — Простодушно пожал плечами Кэм. — Жизнь существует для наслаждений, а не для страданий. — Хорош выпендриваться. Ну что, потрепался уже со своим владыкой? Дилони согласен вернуть моего отца в обмен на отсутствие тотального кирдыка в твоей жизни? — А… ты опять за своё. Я-то надеялся, что ты сменишь пластинку. — Понятно, — хмыкнул Нат. — Босс велел тебе гнуть свою линию. Как предсказуемо. — Нат скучающе покачал головой, после чего сделал шаг навстречу Дю Пону. — Чувак, ты напрашиваешься на грубость. Я ясно сказал, что если твой дружбан не вернёт моего папу, то я тебя сдам. Тебе настолько пофиг на семью и банк? Ты хочешь раздерибанить всё, что поколениями создавали твои предки? Даже мне жаль эту вашу империю, а тебе — нет? Твой долбанутый кореш — маньяк-убийца, если ты ещё не понял. Он спёр моего отца и запер его в тюрьме. Хочешь, чтобы твой папаша загремел в тюрьму? Я могу это устроить. Вы, богачи, для многих как кость в горле. Только представь, как все будут благодарны мне, когда ваше бабло достанется простым людям? — Снова решил начать моё утро с угроз? — спокойно, даже заинтересованно спросил Кэмерон, скрестив руки на груди. Он совсем не волновался и тем более не испугался, как будто с подобными претензиями к нему являлись ежедневно. Вид у Кэмерона был такой, словно он охотно ждал все последующие претензии Ната и надеялся на большую изобретательность с его стороны. — Послушай, парень, не знаю, как долго ты собираешься ходить ко мне домой и угрожать, но пока я не вызвал миротворцев лучше иди отсюда подальше и оставь меня в покое. — Послушай, Дю Пон, ты мне нахрен не нужен и заниматься твоими тёмными делишками у меня нет никакого желания. Мне нужен только Дилони. Зачем ты его прикрываешь? Проблем не хватает? Я их тебе устрою, если ты и дальше будешь плясать под его дудку. — Натаниэль старался максимально доступно объясняться, чтобы этот тип точно его услышал и задумался. — Расклад простой. Либо ты мне помогаешь, либо ты от меня огребаешь. Пока не поздно выбери правильную сторону. Повлияй на этого придурка. Ты хотел бы, чтобы твоего отца похитили и заперли в тюрьме? Я просто должен вернуть своего. Обещаю, что оставлю тебя в покое и больше не коснусь этой темы, если вы вернёте папу домой. Повисло молчание. Дю Пон почти безразлично смотрел на Лафлауэра. Лафлауэр же удивлялся тому, насколько непробиваемым оказался этот хмырь. В общем-то, чему удивляться, если он типичный профи, а у этих кретинов обычно нет ни капли совести. — Ну, проходи, — будто сделав огромное одолжение сказал Дю Пон, из-за чего Нат даже напрягся, взирая на банкира отстранённо и с подозрением. Чего-чего? «Ну, проходи»? Он что, согласился? Вот так просто признал тот факт, что он сообщник этого урода? Вот бы ещё устное признание у него выбить… Но радоваться Нат не спешил. Вряд ли Дю Пон настолько податливый, скорее, просто следовал плану, а значит, Лафлауэра ожидала какая-то уловка. Как бы подтверждая, что он не шутит, Кэмерон повернулся боком и лениво махнул рукой в сторону коридора. Нат взглянул в коридор с подозрением, будто ждал, что сейчас оттуда на него выпрыгнет несколько церберов или какая-нибудь другая чудовищная хрень. — Надеюсь, вы с капитолийской подружайкой не организовали тут ловушку с медвежьими капканами, — высказал предположение Нат. — В случае чего за мной явятся. Учти это, если вдруг решишь, что моя смерть сойдёт тебе с рук. — Иди уже. — Кэмерон засмеялся, снисходительно покачивая головой. То, что он вёл себя так, будто Нат какой-то психопат, начинало Лафлауэра раздражать. Когда Натаниэль переступил через порог, его накрыло странным чувством, будто он сквозь портал нырнул в другой мир. Отчасти так оно и было, учитывая то, в каком месте он оказался. Ничего подобного Нат не видел ни в округах, ни в Капитолии. Пустой белый дом. Как больница, только почему-то уютнее. Как пустота может быть уютной? Лафлауэр почти разочарованно глядел себе под ноги на этот убогий белый ковёр и столь же разочаровано глядел на тумбочку около двери, на которую был свален весь возможный хлам. Правда, хлам банкирский, состоящий из всяких там коммуникаторов, планшетов, дорогущих печений, карточек с деньгами, золотых браслетов и солнцезащитных очков с переливающимися на свету стёклышками. Так вот как живут богачи… Здесь точно живут богачи? — Что-то не так? — деланно поинтересовался Кэмерон, заметив как Лафлауэр опешил от увиденного, а ведь это был всего-то коридор! — Ты правда живёшь в этой дыре? — заторможено растягивая слова пролепетал Натаниэль почти с жалостью глядя по сторонам. Ну, если так живут богачи, то простым смертным вообще ловить нечего… — Это дом. Не дыра, — поправил его Кэмерон и неторопливо пошёл вперёд, жестом зазывая Ната с собой. Лафлауэр шёл медленно, рассматривая эту барокамеру со всей внимательностью, хотя смотреть тут оказалось не на что. Всё белое. Пустое. — Тогда где твоя мебель? — не удержался от вопроса Нат, ведь мебели в этом доме отчего-то было критически мало. Дом Мейсон просто особняк в сравнении с этой хреновиной. — Здесь есть всё, что мне нужно, — объяснил Дю Пон. Крыша и стены? — Какой ты любопытный, — продолжал Кэм. — Надеюсь, задаёшь вопросы не потому, что хочешь вломиться ко мне, чтобы ограбить. — Было бы что грабить, — фыркнул Нат и остановился около лестницы. Кэмерон уже поднимался по ней вверх. — Эй, я туда не пойду. — А что так? — как бы невзначай спросил Дю Пон, повернувшись к Натаниэлю в пол-оборота. — Кто вообще для переговоров поднимается на второй этаж? Вдруг ты чёртов псих и у тебя там какая-нибудь… пыточная лаборатория? Дальше гостиной не пойду. — У меня нет гостиной, если ты не заметил. Вся жизнь происходит наверху и ещё немного — на кухне. — Дом без гостиной. Офигеть, — удивлённо потёр лоб Натаниэль. — Туда я не пойду, — твёрдо сказал он, так и оставшись стоять у подножья лестницы. Дю Пон тоже спускаться не спешил, потому Нат, дабы не терять время, сразу перешёл к делу. — Так ты согласен на сделку? Повлияешь на Дилони? Кэмерон перевёл дыхание и скрестил руки на груди, глядя на Натаниэля как будто… с жалостью? — Ты сказал, что твоего отца упрятали в тюрьму, так? — начал банкир. — Если хочешь, я могу попытаться повлиять на руководство тюрьмы, чтобы вытащить его. Ничего не гарантирую, потому что не знаю за что твоего отца посадили, но… Натаниэль нахмурился, а затем разочарованно выдохнул. — Вот, значит, как, — процедил сквозь зубы он. — Играем до конца, да? Будем делать вид, что Дилони не воскресал? — Шанталь Дилони мёртв. Люди не воскресают, — с железобетонной уверенностью сказал Кэмерон. — Наверное. Потому что они и не умирали. Так это было, да? — завёлся Нат, поднявшись на две ступеньки вверх. — Он что-то себе вколол, все приняли его за труп, похоронили, а потом ты откопал его обратно. Ты всё знал, страховал его всё это время, а может, и план вы придумали вместе… Свидетели говорят, что вы никогда не общались, но такая псиная преданность… Откуда? Или он держит тебя в заложниках, или… ты ничем не лучше его, — с отвращением сказал Нат и выдержал паузу, после чего заговорил снова. — Я пока не знаю как вы связались, но это вопрос времени. Я узнаю, и ты пожалеешь о том, что меня не послушал. Всё это время Кэмерон с привычным спокойствием глядел на Ната, будто вовсе не его касался разговор, а угрозы пролетали мимо его ушей. Никакого волнения. Ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь выдать Дю Пона. Натаниэль отчаянно верил, что Дю Пон и Дилони работали в дуэте, но такая реакция со стороны банкира была почти унизительной, и на долю секунды, на очень короткий миг, в голове всё равно проскакивала мысль, что этот Кэмерон мог оказаться чистым. Если вдруг это действительно так, то у Ната возникнут большие проблемы, но… это просто не могло быть правдой! — А ещё… — начал Нат, но осёкся, потому что за спиной Дю Пона внезапно возникла какая-то девка. Этот придурок дома не один? Натаниэль задумчиво поджал губы, разглядывая знакомую с виду девчонку, которая подошла к банкиру впритык и обняла того со спины, подбородком прижимаясь к его плечу. Ну, вот этого только не хватало. Что здесь делала эта бабень? Она слышала что-то? И как теперь при ней угрожать? Нат тяжело вздохнул, уничижительно взглянув на Дю Пона. Гадёныш реально подготовился. Вряд ли эта девка оказалась здесь в такой момент случайно. Банкир специально её притащил, чтобы Натаниэль не мог открыто на него наезжать. Вот зачем Кэмерон пустил его в дом… — Это ещё кто? — грубо спросил Нат, рассматривая девчонку. Кажется, её звали Линдой и она была однокурсницей собутыльников. Тоже собутыльница, видимо. Нат как-то читал о том, что она шатается вместе с Дю Поном и ходит с ним по мероприятиям, потому, наверное, неудивительно, что с утра пораньше она уже здесь, но… Банкир мог выпроводить её, тем не менее, специально не стал этого делать. — Меня зовут Линда, — преодолевая неловкость, представилась девушка и кивнула. Нат кивать в ответ, конечно же, не стал. — А вы кто? Кэмерон, это твой друг? Такое лицо знакомое-знакомое… — Все мне так говорят, — отмахнулся Нат, сообразив, что вот, собственно, и она — ловушка. — Слушай, Линда, у нас тут мужской разговор, а ты встряла. Я же не к тебе пришёл. От услышанного девушка как будто даже побледнела, настолько некрасиво с ней повёл себя гость, и всё же уходить она не спешила, а продолжать шантажировать Дю Пона при свидетелях Нат не мог. Всей этой ситуацией только Кэмерон и был доволен. — Этот парень захаживает ко мне уже который день, — как бы невзначай, улыбаясь, пожаловался Кэмерон, повернувшись лицом к Линде. — Вчера он был весь в грязи и бензине. Я даже подумал, что это один из тех психопатов… ну, ты помнишь, из столичной больницы, где позавчера был пожар. Приходит ко мне и говорит что-то бессвязное, угрожает… Глаза девушки слегка округлились, а сама она напряглась. — Дверь я ему не открыть не мог — ты же слышала, как он по ней стучал. Какое-то безобразие… Парень, прошу, иди домой. — Мы вызовем миротворцев, если вы сейчас же не уйдёте, — пригрозила Линда. — Милая, зачем миротворцы? Я и сам с ним разобраться могу, просто… Жаль парня, — продолжал придуриваться Кэмерон, строя из себя такую благодетель, что аж скулы сводило. — Он же не виноват, что у него помутнение. Нат слушал всё это, а его язык так и чесался высказать накипевшее, но приходилось терпеть. Свидетели ему точно не нужны. Мейсон права в том, что задираться со столь большими шишками может быть опасно. Никто не поверит Нату, зато Дю Пону ещё как. — Линда, выйди, мы с твоим корешем не договорили, — командным тоном потребовал Натаниэль, стараясь не ляпнуть лишнего. — Линда никуда не пойдёт. У меня нет от неё секретов, — тотчас выдал Дю Пон, пристально глядя на Лафлауэра. Что-то в этом взгляде было ему знакомо. Что-то похожее он видел в глазах Дилони. Эти двое однозначно компаньоны, а может, даже друзья. Всё-таки не похоже, что Дю Пон прикрывает капитолийского лошару из-за угроз в свой адрес. Уж больно спокойный и самоуверенный этот тип. Возможно, эти двое давно спевшийся дуэт, и именно поэтому у Дилони всё всегда идёт как по маслу. У него просто есть отличное прикрытие в лице богача со связями. — Прям совсем никаких секретов нет? — угрожающе спросил Нат, глядя то на одного, то на другого. — Ладно. Тогда я… пойду, — на ходу переиначил Лафлауэр, пристально посмотрев на Кэмерона. — Не буду вам мешать жить без секретов. — Натаниэль уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг становился и снова обернулся. — Линда, а твой хахаль дружил с Шанталем Дилони? Помнишь такого? — Нат делал вид, что активно пытается вспомнить лицо Шанталя. — Такой… скучный, мрачный и заунывный, как тягучая надоедливая песня. — Кэмерон никогда с ним не общался, по крайней мере, пока я училась в академии. Я же закончила только первый этап. — Ага, — наиграно задумчиво протянул Нат. — А твой Кэмерон когда-то упоминал Дилони? Может, он таинственно шушукается с кем-то в коммуникаторе, пока ты не видишь? Линда нахмурилась, определённо не понимая, что несёт этот человек. Кэмерон же снисходительно улыбался глядя на Ната, отчего Линде только больше становилось не по себе. Наверняка Лафлауэр всё больше казался ей чудиком. — Зачем вы это спрашиваете? — не понимала она. — Нет, мы никогда не говорили про Шанталя, и нет, Кэмерон ни с кем не общается тайно, о чём вы вообще? А Шанталя я толком и не помню. — Круто. Везучая ты, — без энтузиазма ответил Нат, отвернулся и направился к выходу, но уйти просто так он не мог. — То есть на моё предложение ты отвечаешь отказом? — снова обратился он к Кэмерону. — Я пытался тебе помочь, парень. Ты не захотел, — развёл руками в стороны Кэм. Линда глядела на обоих, не понимая, о чём те ведут беседу. — Занятную чепуху ты тут мне рассказал. Позабавил неплохо. Спасибо за это, а теперь домой иди по-добру, по-здорову и оставь нас с Линдой в покое. У нас выходной всё-таки. Да и сам проспись. Нат криво улыбнулся, смотря на смиренное лицо Дю Пона. То ли он правда дурак, то ли так отмороженно им притворяется… — Так и сделаю, — выдавил из себя Лафлауэр, стоя в проходе. — И, Линда, хотя бы ты прикупи шмоток для дома. Нельзя жить так стрёмно. — Натаниэль вышел на улицу и захлопнул за собой дверь. — Что это сейчас вообще было? — прошептала Линда, украдкой поглядывая на Кэмерона. Дю Пон выглядел таким же спокойным, как и обычно, словно подобные экземпляры захаживали к нему каждый день. Причём не просто спокойным, а даже… довольным. Можно считать, что операция прошла успешно. — Понятия не имею, Линда. Представить себе не могу…

***

— Значит, он вывез и МакКинли, и её семью… — вторила словам Ната я, сидя напротив него за обеденным столом. В комнате было темно, ведь основной свет врубать нельзя, поэтому Нат притащил настольную лампу, которая и стала единственным источником света здесь. Все шторы плотно задёрнуты, жалюзи закрыты, двери заперты, а настольная лампа горела на самом слабом положении, чтобы наше присутствие в доме МакКинли точно никто не заметил. — Думаешь, он их прикончил? — поинтересовалась я, задумчиво водя указательным пальцем по заметно потёртой поверхности стола. Ему явно немало лет, да и вообще всему в этом доме было немало лет. — Вряд ли. Я бы назвал это временной изоляцией, — сказал Нат, копошась около одно из шкафчиков. Он вытащил консервную банку, открыл её ножом и теперь делал нам бутерброды с печёночным паштетом. — Нам точно безопасно находиться здесь? Вдруг кто-то заявится? — Не заявится. За домом присматривает сосед, а он как цепная псина на километр никого к дому не подпустит, — объявил Лафлауэр и протянул мне пару бутербродов. — Ужин подан. Не смотри на меня так. МакКинли от консервов не обеднеют. Ничего-ничего, ты тоже здесь освоишься, хотя… времени у тебя на это не особо много. К четырём утра в столицу прёт товарняк, и мы должны на него забраться. — Не терпится убраться отсюда, пока банкир тебя не нашёл? — поддела Натаниэля я. Просил нас изучить Дю Пона, а сам безо всяких улик завалился к нему домой и угрожал. Гениально. — Зачем ты вообще вломился к нему? Если этот парень не при делах, то он может натравить на тебя миротворцев, а если он правда связан с Дилони, то теперь он знает, что ты в курсе. Дю Пон будет вести себя осторожнее, а Дилони сделает всё, чтобы ты даже самому себе не мог доказать их связь. — Мне нужно было посмотреть на его реакцию. — И как? — Никак. Банкир такое же брехло, как и Дилони. Ничем себя не выдал, но это явно было постановой. Я почти уверен, что они связаны, вот только как… — Вот именно, Нат. У них нет никаких точек соприкосновения. Что их может связывать? Паркер говорит, что они вообще не общались. Поставь себя на место Дю Пона. Ты богатый, всеми любимый, всё у тебя получается, и ты можешь получать то, что хочешь. На кой чёрт тебе всё это ломать? — Откуда мне знать, что в башке у этого выскочки? — прыснул Лафлауэр и тихо постучал пальцами по столу. — Но это не значит, что причины не существует. Мы просто её не знаем, Мейсон. Может, у него не все дома? Может, он придуривается, и на самом деле он капец какой несчастный, а лыбится просто на публику, потому что так надо для бизнеса. Есть такой тип людей, которых тянет ко всякой ненормальной фигне. То, что у человека всё есть, ещё не значит, что он не хочет большего. Люди постоянно чего-то хотят. Если ты ничего не хочешь, то ты по ходу… сдох, — развёл руками в стороны Натаниэль. Аргумент выглядел весомо, но мне как-то смутно верилось в то, что этот парень вообще при делах. Мотива у него нет, адекватной причины тоже, даже хотя бы за уши притянутой предыстории не было. Даже если он по своему желанию ввязался в какой-то криминал с Дилони, то как это вообще произошло? Судя по всему, в академии никто не знал о том, с чем этот тип связан. Он даже самым близким ничего не говорил и намёков не давал. С чего бы Дю Пону знать о тёмных делишках Дилони? Дилони хотя бы репутацию имел странную. Выживший после резни мальчик, ставший сиротой, которого выперли в чужой округ… В принципе понятно, как он смог стать отморозком, а с этим-то что не так? Никаких драм и проблем ни у него, ни у его семьи никогда не было. Нигде никакой информации о том, что Дю Пон хоть как-то мог себя запятнать, тоже нет. Ни намёка на что-то странное или подозрительное. Может, он заявился к Паркер в тот вечер совершенно случайно, а мы всё сами себе додумали и на пустом месте записали его в сообщники к великому злу? — С МакКинли не выгорело, с Дю Поном пока ничего не понятно… Ты так и не сказал, что за новое срочное дело. Я взяла один из бутербродов и откусила кусочек. Кажется, консервы были довольно старыми, по крайней мере, они отчётливо отдавали запахом железной банки. Нат сел напротив меня и, самодовольно улыбаясь, внимательно посмотрел мне в глаза. Лампа освещала его лицо только отчасти, как, впрочем, и моё, из-за чего под его глазами залегли угрожающие тени, а улыбка казалась ещё более зловещей, чем была на самом деле. — Мы можем поймать Дилони на живца, — полушёпотом прохрипел Нат, склонившись над столом. Локти его расползлись по дереву, в стёклышках очков отражался тусклый огонёк лампы, а кончики волос почти цепляли собой деревянное покрытие стола. — Я знаю, где и когда он будет охотиться на новую жертву. Мейсон, мы можем его поймать с поличным. — Стоп, — прекратила жевать я и с трудом сглотнула то, что уже прожевала. — Откуда ты это знаешь? — Пока не скажу. Вдруг это разводняк какой-то? Вроде бы нет, но… вдруг не выгорит. — Понятно, очередные домыслы. — Нет! Фуфлыжник стопудово будет там. Информация почти гарантированная. — Ладно, и где же он почти гарантировано будет? — В опере. В столичном оперном театре будет какой-то унылый спектакль или типа того… Туда припрётся одна важная шишка. Хренов затворник, который особо никуда из своей берлоги не выползает. Дилони придёт его мочить. — Ты разузнал, что это за тип? — Да, и тут начинается самое интересное. Сейчас. — Нат вытащил из кармана старый потрёпанный коммуникатор с треснувшим экраном. — Где ты его взял? — Отжал у местной шпаны. Ну что, они и сами его у кого-то отжали, так что откуда пришло, туда и ушло. Короче. Смотри. — Нат повернул ко мне экран коммуникатора, где была изображена фотография мужчины лет шестидесяти. Ничем не примечательный дед с деньгами. — Знаешь кто он такой? Сильвестр Аджани. Это тебе, конечно, ни о чём не говорит, но я решил покопаться в том, кто он такой, и вышел на интересный след… Этот придурок один из спонсоров Игр, владелец фармакологической компании, а ещё след привёл меня к ордену. Аджани связан с Кинберг, как тебе такое? — Отлично. Есть ещё что-то? — Я думаю, что он состоял в ордене. Наверняка спонсировал его долгое время, но несколько лет назад что-то пошло не так, и, по ходу, этот тип оттуда свалил. — Что на него нашло? Из ордена можно так просто свалить? — Откуда я знаю? — хмыкнул Натаниэль и повернул коммуникатор к себе. — Видимо, нет, коль Дилони идёт его убивать. — Почему так долго ждали? Почему сразу не прикончили? — Наверное, в целях безопасности. Сразу это привлекло бы много внимания, к тому же он сам был начеку, а сейчас уже не ждёт так активно, что его угорошат. — Да, но за все эти годы он мог сотням людей растрепаться про орден. — Значит, этот хмырь особо ничего и не знал, ну да пофиг на всё это. Мейсон, мы знаем где, когда и зачем будет Дилони. Сегодня мы опережаем его на шаг. Мы можем устроить ловушку и поймать гадёныша. Точнее, пусть это сделают миротворцы. Тут он уже не выкрутится. Пусть его судит закон! Если его поймают с трупом на руках, ему не отвертеться. План казался простым и логичным. Не факт, что информация Ната была достоверной, но если он говорил, что это должно сработать, то… — Думаешь, мы сможем его поймать? — Хоть план и казался вполне себе выполнимым, тот факт, что всё это время у нас ничего не выходило, нагнетал обстановку. И если Дилони повяжут… что будет с Линкором? Стратег так ничего и не сказал насчёт того, что мне с ним делать. — В смысле… до сих пор мы постоянно были в пролёте. Дилони не идиот, он прошёл профессиональную подготовку и наверняка рассчитывает на то, что теоретически ему могут помешать. — Мы тоже не идиоты, — парировал Нат, пальцами пиная свой бутерброд то вправо, то влево. Похоже, консервы изрядно его задолбали за это время. — Я уже рассмотрел планировку здания со всеми входами и выходами, рассмотрел маршруты, по которым Аджани может добраться в оперу, поискал информацию о его охранниках и даже буклет этого дебильного выступления прочитал. Мы тоже будем готовы, дровосек. А знаешь, что важнее всего? Дилони не знает, что мы там будем. Фуфлыжника ждёт неожиданный поворот. Натаниэль выглядел очень довольным собой, и я его приподнятое настроение разделяла. Если Дилони хотя бы посадят, то нам уже станет легче. Конечно, Кинберг могла прислать кого-то другого, может, даже похуже, но вряд ли. Дилони точно знал много её секретов, и если он попадёт в плен Капитолия, ей придётся из-за этого понервничать. Вряд ли ей будет до нас в таком случае. К тому же, других её шестёрок Нат щёлкает как семечки. Он прав. Преимущество на нашей стороне. Впервые мы оказались на шаг впереди, а значит, такой шанс нельзя упускать. Нат улыбнулся и поднял свой бутерброд словно бокал игристого вина. — Ну что, готова завтра поймать Шанталя Дилони?

***

Шанталь медленно брёл по пыльному чердаку, внимательно рассматривая каждый уголок. До этого дня он изучал здание оперы уже дважды, но в день, когда всё должно было произойти, Шанталю следовало осмотреться ещё раз. Работники могли что-то изменить, переставить, закрыть или вынести, и об этом обязательно следовало знать. Сегодня его цель не совсем обычная. В отличие от большинства других эта наивно полагала, что если волочить за собой охранников, то с ней ничего не случится. Телохранители, к слову, были высокой квалификации на бумаге, но в реальных стычках прежде особо не участвовали. Естественно, Шанталь изучил их всех. Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться в работе. На чердаке было тихо и темно. Шанталь плавно переступал с пятки на носок, и единственным звуком, который он здесь слышал, было почти неслышное позвякивание цепочек в его волосах. Разумеется, он пришёл в оперу уже при полном параде. Чтобы слиться с толпой богатых людей, облачённых в бриллианты, он и сам сегодня нарядился в блеск. Правда, стальной. Шанталь надел аккуратную серебристую рубаху-кольчугу с рукавами до локтя и чёрные кожаные штаны, почти сливающиеся с матовыми чёрными ботинками. На руках от локтя до запястья у него был намотан узкий, но плотный тёмно-коричневый ремень, а в выпрямленных чёрных волосах поблёскивали тонкие, мерцающие как снежинки на солнце, шелестящие цепочки, сравнивающиеся по длине с самими волосами. Конечно, бродить в таком виде по чердакам и кладовым было не шибко уместно, но Шанталь перемещался аккуратно, чтобы не испачкаться, и осторожно, чтобы его присутствие ненароком не заметили. Пыльные полы местами скрипели, давно ненужные предметы покрылись таким толстым слоем пыли, что Татум и не снилось, а в воздухе витал запах ветхости. Здесь определённо нечасто бывали люди, да и к чему им здесь бывать? Разве что по ремонтным делам, да и в тех чердак не особо нуждался. Шанталь обошёл его по периметру, после чего спустился на уровень ниже, где так же тихо обошёл весь этаж. За кулисами и в зале он побывал ещё около получаса назад. Обошёл уборные, гримёрки, коридоры, залы, в которых хранился реквизит, гардероб и техническое оснащение. Никаких подозрительных предметов вокруг не появилось, никакой дополнительной охраны или системы видеонаблюдения. Театр жил в своём привычном ритме, потому Шанталь спокойно, даже скучающе, сделал все необходимые ему закладки, которые могли понадобиться в процессе выполнения работы. Наконец-то, послышался гулкий грохот — медленно собирался рабочий персонал, а значит, для них здание оперы уже открыли. Шанталь прибыл сюда так рано, что никого, кроме охранников здесь тогда ещё не было. Спустя время в здании появились исполнители. За ними Шанталь наблюдал с высоты птичьего полёта, стоя на одном из металлических мостов, по которым обычно перемещался обслуживающий персонал, устанавливая опоры для декораций, софиты и прочие важные для выступлений вещи. Время от времени на сцене появлялись люди, которые что-то прикручивали, откручивали, заносили и выносили, пока мастистые певцы и певицы распевались в пока ещё своей обычной, не сценической одежде. Оркестр, видимо, ещё не прибыл, музыкальные инструменты Шанталь тоже не замечал. Впрочем, ему и пения, от которого едва стены не содрогались, хватало. Он тут же вспомнил слова Кэмерона насчёт оперных певиц и улыбнулся. Наверное, в детском возрасте родители слишком часто водили его в оперу. Постепенно театр заполнялся людьми. Явилась труппа музыкантов, а следом сцена начала загромождаться стульями, музыкальными инструментами и звуками отнюдь не творческой суматохи. Шанталь наблюдал за происходящим откровенно скучая, но не прийти в столь раннюю пору он не мог, так как перед началом охоты ему следовало достаточно хорошо изучить территорию и снующих по ней людей. Творческий коллектив ему быстро надоел, потому Шанталь перебрался в другую сторону здания, где отслеживал перемещения техников и охраны. Ничего не предвещало беды. Люди переговаривались друг с другом, обсуждали технические вопросы, носили с места на место реквизит и наряды. Кто-то в горячке бегал с бумагами, кто-то — с новым баллончиком лака для волос. Театральная рутина. Когда в фойе собралось достаточно много зрителей, чтобы среди них можно было затеряться, Шанталь незаметно для всех слился с толпой. Благо стараться для этого особо не пришлось. Людей сегодня набралось несметное множество, ведь премьерные постановки всегда собирали наибольшее количество ценителей и просто зевак. Дорогие колье, изысканные платья, вычурные причёски всех цветов, элегантные смокинги с безвкусными галстуками и разноцветными вставками — толпа выглядела элитарной и безвкусной одновременно. Большая часть зрителей являлась совершенно случайной. Они не знали имена композиторов, чьи произведения исполнялись, не понимали их содержание, и даже оперу от оперетты отличить не были способны. Большинство посещало оперный театр просто потому, что кто-то когда-то назвал это место пристанищем высокого искусства, а значит, всяк, кто богат и знатен, обязан посещать подобные места, ибо статус велел. Шанталь осознал это ещё в детстве, когда в компании родителей пытался понять Далилу. Его мама и папа нередко посещали оперу и хорошо ориентировались в тамошних постановках, потому и Шанталь со временем научился в них разбираться. Даже он, ребёнок, это сумел, в то время как многие взрослые, обсуждая с его родителями выступления, лишь беспомощно кивали, не зная как содержательно комментировать увиденное. Идти приходилось нарочито медленно, потому что все здесь передвигались медленно как черепахи и напыщенно как павлины. Разглядывали золотую отделку, будто видели её впервые, восхищались многослойными люстрами, как будто не они висели тут на прошлой постановке, по привычке любовались расписными стенами и обсуждали предстоящее выступление, которое в целом мало кому было по-настоящему интересно. Свою жертву Шанталь высматривал столь же невзначай, делая вид, что расписные стены действительно впечатляли, а от люстр невозможно отвести глаз. Собственно, долго высматривать Сильвестра Аджани не пришлось. Он так отчаянно беспокоился за свою жизнь, что явился на спектакль с несколькими телохранителями, чтобы потенциальному убийце было легче заметить того в толпе. Правда, его охрана даже не была вооружена. Правила ведь едины для всех, а значит, никто, в том числе и телохранители, не имели возможности являться на спектакль с оружием. Все люди в зрительском зале были зажиточными, а потому пропускать кого-то, пусть даже чью-то охрану, с оружием было нарушением мер безопасности. Вдруг под видом охранника в зал мог проникнуть преступник? При этом все охранники Аджани носили с собой кобуру для устрашения, вот только вместо огнестрельного оружия в ней покоился обыкновенный шокер. Шанталь же, как и всякий человек в этом зале, вошёл сюда без оружия. Потому что оружие хранилось в одной из его закладок, установленных ещё несколько часов назад… Сверкающие огни массивных многослойных люстр освещали залы едва ли не ярче летнего солнца, но при этом на стенах в витиеватых, начищенных до блеска канделябрах, всё равно горели объёмные высокие свечи. Шанталь медленно ступал по столь же кропотливо начищенным красным коврам и безынтересно взирал на высокие серые скульптуры, расположенные вдоль стен, на выпуклую позолоченную отделку над проходами из одного зала в другой и, конечно, на очаровательно воркующих людей. Аджани стоял в компании жены и семьи одного из своих многочисленных компаньонов, с которыми он, подобно другим, непритязательно общался. Шанталь отвернулся и медленно проследовал к огромному красочному стенду, на котором можно было изучить информацию касаемо грядущего выступления. Наконец, персонал открыл двери в зрительский зал. Толпа медленно поплыла в сторону прохода. Шанталь же не спешил быть в первых рядах, потому дождался, пока часть зрителей его обойдёт и лишь потом соединился с потоком, проследовав в прохладный, но уютный зал, где виднелась огромная сцена, скрытая за грузным багровым занавесом. Лампы горели ярко, а потолок над головой походил на небо, сотканное из золота. Каждый сантиметр в здании оперного театра кричал о роскоши, и о том, что ты либо будешь ей соответствовать, либо почувствуешь себя человеком третьего сорта. Шанталь неторопливо занял своё место на одном из балконов, ненавязчиво поглядывая в сторону жертвы. Под пристальными взглядами охранников официант склонился рядом с Аджани, протягивая тому поднос, на котором стояло несколько бокалов с разными напитками. Естественно, тот отказался от угощений, вероятно опасаясь, что его могли отравить. Миссис Аджани проявила смелость и взяла один из бокалов, тут же его пригубив. Муж лишь неодобрительно на неё взирал, легонько постукивая пальцами по лежавшему рядом с ним позолоченному биноклю. Трусливые люди такие потешные — носятся всюду со своим страхом, стараясь предугадать любую потенциальную опасность, и в итоге всё равно умирают, ибо смерть охотнее цепляется именно к таким экземплярам. В зрительском зале пахло богатством, величием, снобизмом и совсем немного смесью новой древесины с пряным алкоголем. Люди переговаривались между собой, неестественно хихикали, натянуто улыбались и, то и дело поправляли свои причёски и одежды, дабы выглядеть безупречнее своего соседа справа и соседа слева. Шанталь еле слышно вздохнул. Пустышкам в дорогих обёртках он никогда не симпатизировал. Наконец-то, свет постепенно стал притупляться, а значит, ему больше не придётся лицезреть этот банкет пирующих на чьих-то костях людей. Когда все стали готовиться к постановке, Шанталь тихо, словно бесплотный призрак, под грохочущую музыку преодолел зрительский зал и свернул в служебный кабинет, предназначенный для персонала, чтобы скрыться с глаз людских. В служебной комнате людей не оказалось, так как почти все из них сейчас трудились за кулисами, работая с декорациями и исполнителями. Через служебный кабинет Шанталь вышел в коридор, битком набитый другими служебными кабинетами, которые здесь, в театре, именовали изнанкой, и доступ куда имел только персонал. Хорошо, что Шанталь запасся дубликатами ключей заранее. Он сворачивал снова и снова, всё больше удаляясь от шума человеческой толпы и всё плотнее погружаясь в вакуумную тишину. Свет здесь горел ярко, но неестественно, воздух казался чрезмерно сухим и отдавал терпким запахом дезинфекторов, а полы под ногами, несмотря на то, что были натёрты до блеска, не были скользкими, да и звуки шагов знатно притупляли. Шанталь преодолел несколько лестничных пролётов прежде чем оказался у купола. Под куполом театра царила своя жизнь. Здесь было много узких, частично ржавых металлических переходов, железных лестниц, рычагов и верёвок. Такой была изнанка сцены. В зрительском зале её не видно — просматривалась она лишь из-за кулис, но и оттуда разобрать, что же творилось у купола, сложно, ведь декорации крепились несколькими уровнями ниже. Преодолев один из таких переходов, Шанталь спустился, свернул налево и проследовал ближе к зрительскому залу. Там, неподалёку занавеса, была небольшая прогалина, через которую можно увидеть зрителей. Создавалась она для удобства во время ремонтных работ, но Шанталь нашёл ей применение не менее толковое. Угол обозрения из этой точки достаточно велик, хоть и не охватывал весь зал, но Шанталю это и не нужно. Главное, что балкон с мишенью доступен. Дилони ещё раз осмотрелся, внимательно изучив всё вокруг своего укрытия. Здесь оказалось очень тесно, стоять получалось лишь в одном положении, зато ни со стороны зрительского зала, ни со стороны технических уровней под куполом Шанталя видно не было. Если прибавить к этому привычную темноту на технических уровнях, то… Шанталь сделался невидимкой. Зрители в зале постепенно рассаживались по местам. Большая их часть уже восседала в ожидании выступления. Балкон Аджани просматривался издалека, но самого Сильвестра Шанталь пока не мог увидеть — тот притаился слишком далеко. Пока зрители готовились к премьере, Шанталь устанавливал свою винтовку. Он заранее спрятал её в театре, чтобы в назначенный момент всё было готово, и стратег мог сразу приступить к делу без заминок. Через оптический прицел Шанталь увидел Аджани в компании жены и нескольких охранников. Они тихо о чём-то переговаривались, Сильвестр улыбался, хоть и выглядел напряжённым. Неудивительно, учитывая то, каким параноиком мужчина был. Застрелить его сейчас? Не то уж больно много он улыбался… Шанталь перевёл дыхание. Нет, разумеется, пока что рано. В зале светло, а значит, многие заметят труп Аджани. Начнут кричать, паниковать, галдеть и выражать свои эмоции прочими чрезмерно экспрессивными методами. Шанталь пригляделся к балконам пониже, рассматривая через прицел сидящих там людей. Все они очень слабо отличались друг от друга, из-за чего наблюдать за ними оказалось довольно скучно, потому он продолжал через прицел рассматривать остальных зрителей в зале, покуда не заметил кое-что необычное. Он присмотрелся внимательнее, но нет, зрение его не подвело. Знакомые всё лица… Шанталь поднёс к уху палец и надавил им на кнопку в ушной раковине. Цепочки в его волосах зашелестели, а глаза, по-прежнему смотрящие в прицел, слегка сузились. — Что ты здесь делаешь? — мелодичным шероховатым голосом тихо спросил Шанталь. По ту сторону трубки его прекрасно расслышали даже несмотря на сторонние шумы. — «Что я делаю» где? — отозвался человек в динамике наушника Шанталя. Через прицел он видел, как Кэмерон говорил в коммуникатор, ненавязчиво глядя по сторонам. Искал его. — Ты знаешь где. В опере. Я тебя вижу. — О, так ты тоже сегодня здесь? Невероятно. Кто бы мог подумать! — Кэмерон делал вид, что понятия не имел о планах Шанталя, а потому неискренне удивлялся его присутствию в театре. — Зачем ты пришёл, скажи на милость? — продолжал допытываться Шанталь, глядя в прицел. Кэмерон недолго осматривался внизу, предпочтя этому бесполезному дозору высматривание балконов и потолков. Разумеется, он догадался, что Шанталь скрывался где-то под куполом, и оттуда планировал стрелять в цель. — Что значит «зачем»? На певиц поглядеть. Музыку послушать. Приуныть. Как я мог пропустить такой бешено увлекательный спектакль? — Ты ведь не любишь оперу. — Я не этот спектакль имел в виду, — иронично хмыкнул Кэмерон и улыбнулся. — Пришёл поглядеть на тебя в деле. Так сказать, поучаствовать в мастер-классе. — Это лишнее. — Скромняга, — почти издевательски протянул Кэмерон, откровенно насмехаясь. Шанталю же было не до шуток. Ему предстояла непростая работа, а Кэмерон находил её какой-то увлекательной забавой, да ещё и мог создать дополнительные проблемы из-за этого. — Ты должен уйти, Кэмерон, — тихо проговорил Шанталь, в который раз оглядевшись. — Тебе небезопасно здесь находиться. Уходи пока не поздно. — Я пришёл насладиться пением высокомерных женщин. Кто ты, чтобы мешать мне? — Это не шутка и не пустое напутствие. Сегодня здесь всё может быть крайне нестабильно. — Я всё ещё помню, каково это, друг. — Кэмерон заговорил серьёзнее. — Не так много лет прошло, чтобы я забыл. Занимайся своими делами спокойно. Мешать я тебе не стану. Через прицел Шанталь увидел как Кэмерон провёл по экрану коммуникатора пальцем, вслед за чем шум в наушнике прервался. Как ни в чём ни бывало Кэмерон спрятал своё средство связи в карман и, наконец-то, занял место в зале. Шанталь неодобрительно глядел на него через прицел, чувствуя, что Кэмерон плавно подступался к той опасной черте, к которой его тянуло, наверное, каждый день его внеакадемической жизни. Наконец, над сценой загорелись броские софиты, а по залу прокатилась льющаяся тонким ручьём музыка смычковых инструментов. Зрительский шёпот постепенно сходил на нет, равно как и ненужные шуршания сумочками да нарядами. Внимание людей приковал к себе неспешно поднимающийся занавес. На сцену вышла та самая певица, из-за которой билеты стоили едва ли не как треть здания театра. Столичная дива, удостаивающая своим присутствием сцену достаточно редко, из-за чего, собственно, и получила звание дивы, хотя пела ничем не лучше других. Музыка притихла, и дива вступила. Зал восторженно наблюдал за каждым её движением, а Шанталь внимательно наблюдал за Аджани. Жертва должна успокоиться и освоиться. Расслабиться. Музыка заполонила собой всё пространство. Из-за темноты и тишины в зале казалось, что ничего другого, кроме сцены не существует. Пение дивы навевало тревогу, беспокоило и в то же время завораживало. Она одна сумела заполнить собой всю сцену, не позволяя зрителю отвлечься даже на мгновение. Возможно, дивой её называли не просто так… Шанталь пристально наблюдал за Аджани. В темноте сложно разглядеть что-то помимо его силуэта, впрочем, это к лучшему. Окружающие не сразу заметят, что с ним что-то случилось, и уж тем более не сразу поймут, что именно. Благо, в распоряжении у стратега имелась винтовка и оптический прицел, благодаря которому любая мышь как на ладони. Шанталь знал, что действовать следовало сейчас, внимание людей было полностью приковано к сцене, ведь совсем скоро эйфория от начала выступления сойдёт на нет. Дива пела так пронзительно, и отвлекаться на что-либо сошло бы за настоящее преступление… Музыка гремела, дива сотрясала своим голосом каждый дюйм сцены, а Шанталь, тем временем, с умиротворением и безразличием целился. Правда, особой нужды в этом не было, ведь Сильвестр ни о чём не подозревал, потому смиренно наблюдал за сценой. Аджани на мушке. Всего одно нажатие пальца, такое незначительное усилие и… Свет в зале полностью погас. Погасло всё до последней, даже самой крохотной лампочки. Свечей в зрительском зале, в отличие от прочих, не было, потому он погрузился в матовую беспросветную тьму, прорезаемую разве что светом коммуникаторов, тут же возникших в руках негодующих гостей шоу. Люди засуетились, некоторые обеспокоенно поднялись со своих мест, зато певица на сцене продолжала петь, словно ничего не произошло. Шанталь напрягся, усердно всматриваясь в темноту. Что это значило? Неполадки с энергоснабжением? В день премьеры? Чепуха. — Любопытно, — задумчиво прошептал себе под нос Шанталь, как вдруг освещение вновь заработало. Пару раз Дилони машинально хлопнул ресницами из-за того, что глаза не сразу приспособились к свету, а затем, прильнув к оптическому прицелу, понял, что Аджани пропал из видимости. На балконе его нет. В зрительском зале тоже. — Элери, запри все двери, ведущие к выходу, — тихо велел Шанталь своей верной помощнице. Конечно, запереть двери с обычными замками она не могла, а вот над электронными Элери власть имела. Это существенно сократило бы пути отступления Аджани. Безо всяких раздумий Шанталь быстро разобрал винтовку на части, чтобы её было удобнее нести, так как она сегодня ему уже не понадобится. Придётся ловить Аджани в зале. Разумеется, Шанталь мог дожидаться его из своего укрытия, но он был уверен, что исчезновение Сильвестра и сбой в системе энергоснабжения связаны. Подобных случайностей не бывает. Шанталь беспрепятственно прошёл через фойе и скрылся в одном из технических коридоров изнанки. Здесь не было ни свечей, ни ковров, ни дорогущих ламп. Обыкновенный пустой коридор с множеством дверей, ведущих к другим дверям, коридорам и залам, где бывать зрителям запрещено. Преодолев коридор до конца, Шанталь свернул направо и по лестнице спустился вниз в нулевой уровень, на котором располагалась котельная. Там, в техническом отделе, где валялись отнюдь не роскошного вида инструменты, Шанталь достал пистолет и, спрятав его за пояс, поспешил обратно. Он этого не видел, но совершенно точно знал, что Аджани со своей свитой прямо сейчас направлялся к чёрному ходу, чтобы покинуть театр. В рамках подготовки к делу Шанталь разузнал, что в здании столичной оперы помимо парадных входов и выходов есть ещё два чёрных хода. Один был официальным и о нём знали многие, хоть и пользовались не слишком часто. Другой же был тайным, и именно через него театр покидали наиболее именитые исполнители, которые не хотели случайных встреч с журналистами или поклонниками. Про этот ход знал даже не весь технический персонал театра, что уж говорить о зрителях, а использовался этот ход совсем уж редко. Знатный параноик Сильвестр Аджани осмелился бы посетить оперу только в том случае, если бы ему гарантировали наивысший уровень безопасности, а значит, вывести из театра его могли лишь одним путём. Тем, по которому сейчас направлялся Шанталь. Либо он догонит свою цель у выхода, либо опередит и устроит засаду. Под светом бесшумных белых ламп Шанталь двигался к развилке, около которой и намеревался поджидать Аджани. Чтобы добраться до выхода, Сильвестру следовало свернуть направо, и там, за поворотом, Шанталь и собирался его устранить. Он не слышал его шаги, но точно знал, что где-то неподалёку цель в панике торопится покинуть помещение. Шаги самого Дилони тоже не были слышны, из-за очень мягкой и в то же время плотной подошвы его обуви, делавшей и без того бесшумного Шанталя ещё более неприметным. Цепочки колыхались в его волосах, переливаясь серебром, а в руках поблёскивал натёртый до блеска пистолет, только что вытащенный из-за пояса. Наконец-то, на фоне драматического пения дивы и не менее драматической музыки, гремящей за закрытыми дверями зала, Шанталь расслышал топот. Дилони его опередил. Коридор пустовал. Персонал вращался в другом крыле театра. Путь чист. Стратег спокойно и уверенно продолжал идти вперёд, на ходу расстегнув ремни на своих руках. Те сползли немного ниже, и Шанталь вновь их застегнул, на сей раз так, чтобы ремни скрывали костяшки пальцев. Шаги цели становились всё различимее. Музыка громыхала так, что полы под ногами дребезжали. До столкновения оставались считанные секунды. Пистолет в руке Шанталя был крепко сжат, а на лице его застыла умиротворённая нерушимость. Шаги совсем близко. Он выпорхнул из-за угла ровно в тот момент, когда собирался поворачивать первый охранник. В руках он держал пистолет, но среагировать не успел — Шанталь выстрелил в него первым. Выстрел прозвучал глухо, почти неслышно, особенно на фоне грохочущего пения. Телохранитель рухнул на пол замертво, а из рук второго Шанталь виртуозно выбил пистолет и им же ударил несчастного сначала в область щеки, затем под подбородок и в довершение экспозиции — головой в стену. Мужчина сполз вниз по стене даже не успев осознать, что за несчастье с ним приключилось. В полубессознательном состоянии он хватался рукой за стенку, размазывая по ней собственную кровь, когда Шанталь схватил его за воротник и пригвоздил к стене, уткнув в живот дуло пистолета. — Где твой хозяин? — резко спросил Дилони. — Он направился к другому чёрному ходу? Отвечай. Скорее. Телохранитель не спешил с ответом, потому Шанталь потянул его к себе и повторно ударил головой об стену. Лоб мужчины заливался кровью, глаза закатывались. — Говори, где сейчас Аджани? Куда он отправился? Его вывели? Случаем, не высокий блондин? — Охранник что-то мямлил. — Не стоит рисковать своей жизнью ради чужака, пусть и за деньги. Телохранитель — неблагодарная профессия. Она того не стоит, — сказал Шанталь, надавил на спусковой крючок и отпустил охранника. Мужчина напоследок что-то прокряхтел и беспомощно сполз по стене на пол, застыв в одном положении с открытыми глазами. Из уголка его рта потекла тонкая струйка крови. Если Аджани направился не этим путём, значит, он идёт к официальному чёрному ходу, либо же где-то притаился, что никакого смысла не имело, так как все входы и выходы закрыты, то есть, рано или поздно Шанталь до него доберётся. Кто бы ему ни помогал, сегодня Аджани живым ни уйти.

***

— Как мы найдём его здесь? — спросила я, пробегая глазами по толпе в фойе, которая казалась бесконечной. Даже при большом желании всех этих людей пересмотреть в поисках Дилони не выйдет. — А мы и не его ищем, — как бы невзначай бросил рядом стоявший Натаниэль, тоже внимательно вглядывающийся в окружающих. — Нам нужна его цель. Фуфлыжник будет околачиваться рядом. — Что-то я не вижу ни того, ни другого, — вздохнула я и медленно проследовала вперёд за Натом, аккуратно рассматривавшего по пути толпу. Как же много здесь собралось богачей! Причём большей их части было не меньше лет пятидесяти, отчего возникало чувство, что мы с Натом явились на праздник в приют для стариков, а не в главный столичный оперный театр. Правда, это никак не отменяло того факта, что местный контингент настолько расфуфырился в бриллианты и позолоту, что в глазах от этого рябило. Хоть мы с Натаниэлем и привели себя в подобающий вид благодаря Эканис, смотрелись мы на фоне других как откровенные дешёвки. Другие, к счастью, этого не замечали, будучи слишком занятыми собственными персонами и занудными беседами. Мы спокойно продвигались дальше, но Аджани пока на глаза не попадался. Натёртые до блеска полы были скользкими, отчего в моей обуви идти, не поскальзываясь, оказалось не так то просто. Наверное, потому и другие ходили медленно и важно. Зато полы блестят! Какая глупость… — Нат, может, всё-таки сообщим миротворцам анонимным звонком? — тихо предложила ему я. Лафлауэр подхватил меня под руку и, не оборачиваясь, заговорил. — Мы не знаем точное время, когда этот хмырь начнёт свою операцию. Если тут появятся миротворцы, это его спугнёт, и наша ловушка накроется медным тазом. — Тогда может хотя бы охрану Аджани предупредить? Натаниэль повернулся ко мне своим кислым лицом и вздохнул. — Если охрана узнает, что на их хозяина готовится покушение, она будет начеку, и это тоже спугнёт фуфлыжника, — тихо говорил Нат настолько доходчивым тоном, насколько мог. Он перевёл дыхание и прочистил горло прежде чем продолжил. — Всё должно происходить как обычно. По крайней мере, пока. Нельзя, чтобы Дилони хоть на секунду в чём-то засомневался. Мейсон, если он поймёт, что что-то не так, он просто смоется. Когда нам ещё выпадет шанс поймать его на горячем? — Он же прикончит этого деда. — Да, прикончит, — вынес приговор Нат. Было видно, что и ему эта тема неприятна, но… — В этом и смысл. Что стратегу светит за покушение на убийство? Он отмажется. Зато если на его руках будет труп, и миротворцы сами это увидят… Дилони нужно убрать. За убийство столичной шишки его казнят или, как минимум, запрут в тюрьме на долгие годы. — И мы будем просто смотреть? — развела руками в стороны я. — Смотреть и знать, что сейчас грохнут человека. Мы знаем про это и никому не скажем… Мне не по себе от этого. — Ловля на живца не бывает без живца. Если хочешь поймать Дилони с трупом, он должен кого-то прикончить. Этот столичный мордоворот — член ордена. Он один из них, один из шараги Кинберг, один из тех, чьими стараниями мы загремели в кунсткамеру. Всем этим орденским крысам было пофиг, когда чокнутые профи умирали под пулями. Они чуть не свели моего отца в гроб. Они плодят переродков и хотят подвинуть старика Сноу. Тебе правда жаль этого старого придурка Аджани? Дилони в кои-то века делает нам одолжение. Пусть на одну мразь станет меньше. — Да, ты прав, — согласилась я, задумчиво глядя по сторонам. — Просто бездействие как будто делает нас соучастниками. — Мы поможем многим, если избавимся от Дилони, сечёшь? — уверенно заявил Нат, опустив свои ладони на мои плечи. — Главное, дать миротворцам зацепиться. Фуфлыжник угрохал много людей, и если это раскопают… Да я сам им всё накопаю, лишь бы его, наконец, раскрыли! — Даже не сомневаюсь, землеройка, — улыбнулась я и поправила картуз Натаниэля, под которым он прятал свои волосы. Узнать его в таком виде было сложно, но на это мы и рассчитывали. Эканис выделила Нату костюм, состоящий из белой рубахи, серых штанов и такой же серой жилетки, а для того, чтобы скрыть волосы, вручила головной убор. В купе с новыми очками без оправы узнать Лафлауэра стало довольно сложно, особенно издалека. Меня же Эканис одела под стать Нату, только жилет мне не достался. Штаны она подобрала легкие и просторные, больше похожие на юбку, а на белую рубашку у самой шеи прицепила массивную брошь в форме цветка проколотого спицей. Чтобы я не слишком выделялась из толпы, усеянной бриллиантами, Эканис заколола мои волосы повыше тремя блестящими заколками. Конечно, бриллиантов ни в них, ни в брошке не было, но зато блестело всё это добро ничем не хуже. Наконец, проход в зрительский зал открыли. Толпа медленно двинулась вперёд, и мы с Натом в том числе. Дилони по-прежнему не попадался мне на глаза. Я прикусила губу, начав опасаться того, что информация Натаниэля могла оказаться недостоверной. Если для зрителей открыли двери, значит, Дилони точно сейчас должен быть в фойе! Тогда где же он? Или он уже прячется в зрительском зале… — Мейсон, цель на десять часов, — процедил сквозь зубы Нат, слегка наклонившись ко мне. Я быстро отыскала глазами примерную точку и тоже увидела это. Сильвестр Аджани со свитой медленно плыли в зрительский зал. Охрана его была одета точно так же богато, как и все остальные большие шишки. Для того, чтобы не привлекать к себе внимание, телохранители этого типа делали вид, что они его друзья или коллеги, потому не маршировали, как это часто бывало с охраной, и вообще старались вести себя естественно. Мы пристроились неподалёку Аджани, но всё равно держались от него на расстоянии, зная, что Дилони тоже будет за ним наблюдать. Кем он притворится сегодня? Одним из охранников театра? Официантом? Гримёром? Нат утверждал, что до начала представления Дилони точно не станет действовать. Скорее всего, он попытается пришить Аджани тогда, когда все будут глазеть на сцену и его никто не заметит. Может, он спрячется на одном из балконов и выстрелит в свою цель из винтовки? Или попытается отравить бокалом шампанского… Зрители довольно оперативно заняли свои места. Аджани с охраной и своей высокомерной женой уселся на балконе. Мы же с Лафлауэром решили занять простые кресла внизу. Балконы слишком заметны, потому Дилони мог нас там засечь. Рядом со мной неустанно тарахтела какая-то женщина, явившаяся в театр со своими не менее тарахтящими подругами. Хорошо, что скоро местные певички начнут выть и не придётся слушать этот трёп индеек слева. Нат осторожно косился по сторонам, бегая глазами от одного человека к другому. Дилони всё ещё не виднелся, но как вообще изловить его среди такого количества людей? Зрители галдели, шелестели своими сумочками и платьями, кто-то смеялся, а кто-то никак не мог удобно усесться, из-за чего суетился. Долго рассматривать людей не вышло. Свет в зале сильно притупили, занавес со сцены медленно поднимался, зазвучала музыка, и люди утихли. Отслеживать местоположение Дилони стало ещё сложнее. — Вот же блин, — проговорил Лафлауэр в голос и наклонился к моему уху. — Сейчас врубится страдальческое вытьё. Не мог этот кретин столичный устроить убийство в каком-нибудь месте повеселее. Трупа ещё нет, зато панихида уже началась. — Не любишь оперу? — спросила я и засмеялась, глядя на недовольную физиономию Ната с жалостью смотревшего на возникшую из-за кулис певицу в объёмном платье. — Будто ты любишь, — прыснул он и закивал головой. — От неё башка болит. Надеюсь, Дилони хватит мозгов прикончить типа пораньше, чтобы нам не пришлось слушать эту бурду часа два. — Может, как раз часа два слушать и придётся. Вдруг Дилони растрогается этим вытьём и забудет зачем сюда припёрся? Ему наверняка такое нравится. — Все шишки любят эту пафосную хрень. Блин, она только начала петь, а у меня уже желудок сводит. Нужно было брать с собой беруши. — Натаниэль прижал к виску пальцы и посмотрел на балкон, где сидел Аджани. Всё ещё живой. Видимо, Дилони таки собирался наслаждаться музыкой… Если поначалу от этого грохота инструментов и пения могла разболеться голова, то уже спустя минут десять меня начало клонить ко сну. До чего же это пение было монотонным, а музыка убаюкивающей! Сколько вообще длится этот чёртов спектакль? Люди приходят сюда, чтобы выспаться? Стоило мне зевнуть, как вдруг Натаниэль толкнул меня в бок. Освещение полностью потухло. От окружающей темноты почти выедало глаза. — Пора, уходим, — объявил он. Нат осторожно встал со своего места и поспешил к проходу. Я старалась от него не отставать. Почти наощупь добравшись до прохода, мы свернули, поднялись по лестнице, оббитой плотным ковром, и поспешили к балкону Аджани. Говорить с ним взялся Нат, я же осталась в стороне и молчала, наблюдая за суматохой вокруг. Времени у нас немного. За те несколько минут, на которые Лафлауэр вырубил энергоснабжение целого театра, мы должны были успеть выбраться со своих мест, дойти до Аджани, убедить его в том, что нам всем пора отсюда сваливать, и, собственно, свалить. Как оказалось, долго убеждать Аджани не пришлось. Стоило ему услышать про готовящееся сегодня покушение, как он тут же приказал охране не выбрасывать Ната с балкона. Жена Сильвестра на эмоциях взялась охать и ахать, а сам он довольно быстро Натаниэлю поверил. Осталось дело за малым — вывести этих людей из зала и позволить Дилони шлёпнуть старика. Теперь, когда мы с Натом вели этих людей в очевидную ловушку, мне сделалось совсем уж тошно. Несмотря на слова Лафлауэра, ему тоже наверняка было неприятно от того, чем мы занимались, вот только по-другому действительно поступить нельзя. Если Шанталю заказали Аджани, значит, он в любом случае уже не жилец, потому лучшее, что мы могли сделать, это воспользоваться моментом и поймать гада до того, как он убил ещё кучу людей. Конечно, мы могли просто дождаться, когда Дилони отравит этого типа или пристрелит из снайперской винтовки, но тогда мы бы не увидели его, не знали бы где он находится, не знали бы он ли это вообще совершил или кто-то другой. Шанталя нужно выманить и удержать в здании оперы до приезда миротворцев — вот наша цель. Сделать так, чтобы он засветился и не слинял раньше времени. — Так, ты помнишь куда бежать? — обратился ко мне Нат на ходу. Телохранители перед нами торопились вывести Аджани и его жену из зала. Я кивнула. — Тогда вперёд. Я буду с Аджани, а ты присматривай за его женой. Мэри-Белл Аджани, по словам Ната, Шанталю не заказывали, а значит, есть шанс вытащить её из этой мясорубки живой, именно поэтому Лафлауэр предложил нам разделиться. Он должен повести Сильвестра к официальному чёрному ходу, несколько охранников должны проверить секретный ход, а моей задачей было вывести Мэри-Белл наружу, как только Нат заметит Дилони и разблокирует выходы. Если у жены Аджани и есть шанс спастись, то только находясь от него как можно дальше… Какое-то время мы с Натом ещё бежали вместе, а затем разделились и рванули к разным точкам в разные стороны здания. Я бежала на всех парах по коридору, а жена Аджани и её телохранитель держались немного поодаль. Не особенно мне доверяли, тем не менее, следовали туда же, куда и я. Вокруг не было никаких людей, никакого движения. Все заняты спектаклем, что не особенно хорошо. Чем больше будет свидетелей убийства Аджани Шанталем, тем лучше. Наконец, мы добрались до другого конца коридора, свернули, в спешке я распахнула дверь, ведущую в комнату со служебным выходом, как вдруг лицом к лицу столкнулась с Дилони. Сердце застучало так, что я едва не задохнулась, а грудную клетку будто сдавили тисками. Прозвучал глухой выстрел, вслед за которым на пол рухнуло тело охранника. — Нет, — выкрикнула я, закрыв собой задыхающуюся от паники Мэри-Белл. На пол соскользнул золотой браслет с её руки, что женщина благополучно не заметила, пребывая в шоке от увиденного. Наверное, при ней впервые в жизни кого-то убили и, что ещё хуже, с настоящим убийцей она тоже, видимо, столкнулась в первый раз. — Стой! Не делай этого. Не надо. Прошу, — пролепетала я, разведя руки в стороны таким образом, чтобы жена Аджани была полностью спрятана за мной. Шанталь мешкал. Поразительно. Охранника он пристрелил без раздумий, даже толком прицелиться не успел, как сразу же выстрелил, а сейчас просто держал жену Аджани на мушке, глядя на меня. — Прошу. Ты ведь не за ней пришёл. — Отойди в сторону, — пассивно-агрессивным тоном потребовал он. Это что-то новое. Он просил меня о том, чтобы я отошла? Не угрожал отстрелить мне голову или прикончить Ната, а… просил? — Никуда я не отойду. Уходи. — В таком же тоне потребовала я, косясь на пол, где под телом охранника продолжала расти кровавая лужа. Свет горел ровно, музыка звучала помпезно, а Мэри-Белл Аджани отчаянно всхлипывала, очень плохо пытаясь держать себя в руках. — Прошу, не трогай её, — продолжала давить на Дилони я, потому что на миг мне показалось, что он колебался, и что мои слова притупили его решительность. Шанталь немного опустил пистолет, по-прежнему глядя больше на меня, чем на свою жертву, а затем грубо сгрёб меня рукой в сторону и выстрелил прямиком в область грудной клетки Мэри-Белл. — Нет! — закричала я, когда женщина свалилась на пол и на её платье заблестела кровь. — Зачем ты сделал это? Зачем ты всех убиваешь? — кричала я. — Сколько можно? Видимо, крики Дилони не понравились, потому он схватил меня за плечи и прижал к стене так сильно, что, казалось, он хотел меня в неё вдавить. — Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь, — требовательно прошептал мне в лицо Дилони. Глаза его горели, как раскалённый уголь, а рука крепко вжимала меня в стену. Никаких колебаний и сомнений на лице Шанталя больше не было. — Разве ты не должна работать над делом мистера Линкора? Твой принц, разумеется, сейчас тоже здесь? Сколько вы будете за мной ходить по пятам? — А сколько ещё ты будешь убивать? — огрызнулась я. — Остановись уже. Хватит! — Не могу. Вы же меня преследуете. Я предупреждал, что если мистер Лафлауэр не прекратит совать свой нос не в свои дела, будут новые жертвы. — Дилони сделал паузу, приблизился ко мне и сжал шею ещё крепче. — Хватит мешать мне работать. — Убиваешь людей направо-налево, — не сбавляла обороты я. — Чем ты лучше того урода, что вырезал твою семью? Ты точно такой же, как он. Ты тоже убиваешь чьих-то родителей. Хорошо, что твоя семья не видит, каким ублюдком ты вырос, иначе они бы прокляли тот день, когда решили завести ребёнка. — Полагаю, эти слова должны вывести меня из состояния равновесия, огорчить, обидеть или разозлить? — совершенно безразлично спросил Шанталь, будто не мог решить, какую эмоцию ему следовало отыграть на этот раз. — Не знаю. Мне плевать, — выдохлась я. — Ты даже чувствовать не умеешь, а выбираешь чувства в зависимости от ситуации, будто это чёртово меню в кафе. Ты — убогая машина без эмоций и совести. — Выговорилась? Спасибо за рецензию, дорогая мисс Мейсон, а теперь отдыхайте, — мягко проговорил он и ударил меня пистолетом по голове. Перед глазами всё расплылось, тело размякло, и я рухнула на пол. Пол оказался холодным и скользким, а ещё мутным и почти туманным. В глазах двоилось, руки и ноги сделались ватными, и соображала я туго. Я видела, как Дилони удалялся, быстро превратившись в размазанное тёмное пятно. Моргнула несколько раз, надеясь, что изображение прояснится, но бесполезно. Лишь бы не отключиться, лишь бы не… Сквозь расплывчатую ширму я вдруг заметила около тела охранника предмет. Он валялся совсем рядом с ним. Пистолет. Кряхтя от боли, я кое-как вытянула руку вперёд и потянулась к пистолету, изо всех сил стараясь до него дотянуться. Он валялся так близко, и в то же время так далеко… Голова болела от макушки до подбородка, где-то в волосах сочилась кровь. Я старательно скреблась, чтобы добраться до оружия, тянулась к нему, пыхтела, пока кончиками пальцев не подцепила, наконец, этот чёртов пистолет. Шанталь убил жену Аджани и его телохранителей. За это ему уже грозила смертная казнь, а значит, старика можно пощадить и дать ему уйти. Лишь бы суметь подняться и сообщить об этом Нату. Мне удалось совсем немного подтянуть пистолет к себе, а затем и полноценно за него схватиться. Лишь бы не отключиться.

***

В сопровождении Сильвестра и его свиты Нат бежал на всех парах по коридору, покуда не добрался до кабинета с номером двести одиннадцать. Дверь, конечно, оказалась заперта, но со второго раза Лафлауэр успешно вышиб её ногой и продолжил свой бег через одну тесную комнату в другую, а оттуда в третью. Он детально изучил планировку здания для того, чтобы свободно по нему перемещаться, ведь Дилони известно всё то же самое. — Откуда мне знать, что вы не ведёте меня в ловушку? — с явным недоверием уточнил сопровождаемый телохранителями Аджани. — Что, если злоумышленник, это вы? — А я на него похож? — На ходу развёл руками в стороны удивлённый Натаниэль. — Злоумышленники могут выглядеть как угодно. — Я вызвал миротворцев, чтобы спасти твою задницу, а ты ещё ноешь? Благодарность, блин. Сильвестр что-то пропыхтел, но Лафлауэр не стал прислушиваться к старушечьим недовольствам. — Связь пропала, — отметил один из телохранителей. — Не могу ни с кем связаться. Нат не успевал замечать чем были наполнены проносящиеся мимо комнаты и кабинеты, торопясь выскочить в коридор, одна из комнат которого вела к тому самому чёрному ходу. Головной убор Ната потерялся на ходу, а стесняющую движения жилетку он сбросил самостоятельно. Идеально выглаженная рубашка растрепалась так, что низ её вылез из-за пояса. Чтобы не было душно, Нат расстегнул рукава и первые две пуговицы, ощутив в буквальном смысле свободу. Хорошо, хоть удавку Эканис на него не нацепила. Сильвестр смотрел на всё это с нескрываемым пренебрежением, что хоть немного отвлекало его от паники. Бедный мужик весь побледнел, дышал через раз и наверняка вспотел от страха. Так долго не светиться на публике, чтобы при первом своём появлении на ней угодить в ловушку! Миротворцы должны прибыть с минуты на минуту, а значит, задачей Ната было не дать Дилони уйти до этих пор. Он должен оставаться в здании на момент приезда бригады миротворцев. Наконец, вся компания вырвалась в спасительный коридор. Наверное, Аджани никогда в своей жизни так быстро не бегал. Топот людских ног почти перекрыл собой унылое пение и такую же унылую музыку. Стоило компании добраться до столь драгоценной двери, как вдруг обнаружилась новая напасть. Замочная скважина была чем-то запаяна. Причём совсем недавно. Даже при большом желании вставить туда ключ не получилось бы. — Нужно срочно бежать к другому чёрному ходу! — резко заявил Сильвестр, в панике потирая вспотевший лоб. — Другой ход тоже, небось, запаян, — тут же ответил Натаниэль, наблюдая за тем, как телохранители пытались сломать замок и вышибить дверь. — А остальные выходы с электронными дверями, и они тоже заблокированы. Охранники разом навалились на дверь, гулко по ней хлопнув, как вдруг снова погас свет. И на сей раз не по вине Ната. — Что случилось? — в панике выдохнул Сильвестр и замер. В темноте Нат слышал, как шумно тот дышал, чуть ли не захлёбываясь воздухом. Стало темно настолько, что хоть глаз выколи. Певичка продолжала петь, а музыка зазвучала вразнобой, потому что одни музыканты играли в темноте, другие перестали, а третьи, растерявшись, просто дёргали свои инструменты как попало, видимо, позабыв, что их всё ещё слышно. Вскоре труппа перестала играть вовсе, зато певица всё никак не могла заткнуться. — Он пытается помешать нам, — задумчиво промолвил Натаниэль, стараясь вглядываться в темноту. А вот это уже плохо. Ориентироваться в планировке здания в полной темноте сложновато. Нат не настолько хорошо знал здание, чтобы свободно по нему перемещаться в кромешном мраке, пусть и кое-как освещаемым поломанным коммуникатором. — Это игра в кошки-мышки. Он охотится. — Нужно где-нибудь спрятаться и дождаться миротворцев! — велел Аджани. — Где здесь можно надёжно спрятаться? В каком-нибудь кабинете? Стоило ему это проговорить, как прогремел взрыв. Не слишком сильный, но ощутимый. Нат стоял неподвижно и прислушивался. Вроде бы гремело где-то в стороне зрительского зала… Фуфлыжник пытается посеять панику? Не успел отгреметь первый взрыв, как за ним последовал ещё один. Ближе. Где-то совсем неподалёку. Выходит, этот гадёныш ещё и взрывчаткой оперу напичкал? Она могла быть где угодно… Телохранители Аджани вместе с хозяином сорвались с места, позабыв про Ната. Куда они рванули, фиг их знает, но Лафлауэр поспешил за ними. Дилони уходить не собирался. Убрать Аджани по-тихому у него не вышло, потому он решил привычным способом опять навести на людей кошмар и ужас. — Идти той же дорогой назад нельзя. Эй, он пойдёт за вами, народ, — возмутился Нат, наощупь передвигаясь из кабинета в кабинет. Наконец, охранники с Аджани свернули куда-то не туда, всё-таки маршрут изменив. Двигались они наобум, пока Нат лихорадочно пытался сопоставить планировку здания с тем местом, где примерно вся компашка сейчас и находилась. В целях безопасности Сильвестр отослал от себя пару охранников, чтобы те страховали его и расчищали путь впереди. Прогремел ещё один взрыв. Затем ещё. Сильвестр в панике что-то прокряхтел. Взрывы гремели совсем рядом, причём гремели они вразброс в разных точках театра. Аджани притих. Его телохранители тоже. Нат выжидал. Повисла тишина, в которой отчётливо слышались звуки людской суеты где-то неподалёку. Видимо, зрители повалили прочь из зала… Певичка прекратила орать. Постановка оборвалась окончательно. — Люди уходят, — внезапно осведомился Сильвестр. — Люди уходят из зала. Безопаснее всего мне будет в толпе. Нужно и нам уходить, Стенфилд! Вдруг там началась эвакуация? — Что за пришибленная идея? — прыснув, высмеял идею Аджани Натаниэль. — Он устроил взрывы для того, чтобы выгнать из зала толпу. Чтобы ты туда рванул и придурку не пришлось тебя долго искать. Это типичная попытка выманить жертву из убежища! Нужно сидеть здесь и не высовывать нос наружу. — Мы уходим, — безапелляционно заявил Сильвестр. — Куда? На тот свет? — В темноте и толпе злоумышленники до меня не доберутся. Меня там не заметят. — Он грохнет вас там! — Стенфилд, уходим, — приказал Аджани, после чего тихо вместе с телохранителями убрался из комнаты своим путём. Нат какое-то время оставался на месте, а затем, недовольно простонав, поспешил за ними. Как эти типы собирались выйти в фойе, не зная планировки здания, Нат понятия не имел, потому, коль Аджани так настаивал, Лафлауэр вызвался выводить его сам.

***

Какое-то время я продолжала валяться на полу, не в силах ни подняться с него, ни хотя бы перевернуться набок. Не знаю, сколько времени прошло: может, минута, а может, час. Сначала я кое-как встала на колени, затем, упёршись в пол ладонями, заставила тело подняться, а потом и выпрямиться в полный рост. Чёрт возьми, как же болела голова… Я потёрла макушку, вздохнула и крепко сжала пистолет в руке, глядя на лежавших рядом убитых охранников и Мери-Белл Аджани. В воздухе пахло смертью. Поначалу я ковыляла с трудом, потому что голова оставалась чумной, но чем дольше я шла, тем проще было делать каждый следующий шаг, покуда не случилось кое-что странное. Потухло освещение. Проделки Ната? Хотя второй раз по плану мы не собирались это делать… да и зачем? Значит, это, скорее всего, Дилони. Но на кой чёрт ему… Не успела я пораскинуть мозгами, как случилось кое-что ещё более странное. Совсем неподалёку раздался взрыв. Я застыла на месте, придерживаясь стенки, и прислушиваясь. Музыка, наконец-то, заглохла, певица прекратила невнятно выть, и в театре наступила тишина, прерываемая лишь топтанием людских ног и гамом их голосов. Одни возмущались, что им испортили вечер, а ведь они потратили на него большие деньги, другие наверняка пытались чуть ли не по головам идти, чтобы как можно скорее выбраться из здания театра. Спустя пару минут раздался ещё один такой же хлопок, теперь уже в другой стороне. Что происходит? Дилони отвлекает внимание? Пытается посеять панику? Или… Из-за взрывов должны эвакуировать зрителей. Значит, двери так или иначе откроют. Если нужно, вышибут топорами. Дилони сможет незаметно уйти с толпой, даже если на месте уже будут миротворцы. Если он ещё не грохнул Аджани, то у него для этого есть всего пара минут. Затем выбраться отсюда так просто у него уже не выйдет. Толпа из зала смывалась шумно, а их шевеление и возмущения были слышны чёрт знает с какого расстояния. Фонарик на моём коммуникаторе светил хорошо, но из-за темноты коридор казался совершенно другим, отчего время от времени приходилось останавливаться, чтобы удостовериться, что я не прошла мимо нужного поворота и вообще правильно запомнила дорогу. Наконец, людские голоса загалдели совсем рядом, а это значило, что я почти выбралась! От пистолета на всякий случай пришлось избавиться, чтобы толпа не заметила в моих руках оружие. Я выглянула из-за поворота, направила туда луч фонарика коммуникатора и ахнула. Прямо на меня мчался тот самый Сильвестр Аджани в сопровождении охранников, а позади него проступил размытый силуэт. Из-за другого поворота на всех парах выскочил другой человек с фонариком. Кажется, это Натаниэль. Я не успела его позвать, не успела окликнуть Сильвестра и вообще сделать хоть что-нибудь, потому что прозвучал глухой, но хлёсткий звук выстрела. Я вздрогнула и машинально попятилась назад, с ужасом глядя на то, как увесистый мужчина прямо на бегу рухнул на пол, а за ним туда же свалились и его охранники. Пистолеты выпали из рук, тела обмякли. Три чётких выстрела, которые даже во тьме мгновенно убили мишеней, а не просто ранили. Где-то за поворотом послышалась суматоха и удаляющиеся крики Ната. Кажется, он рванул за Дилони. Да где же эти чёртовы миротворцы? — Леди, вы должны немедленно покинуть здание, — внезапно ни пойми откуда взялась женщина со здоровенным фонариком в руке, разодетая в красно-золотую форму работников театра. Она схватила меня под руку, и потащила в сторону фойе. — Постойте, мне ничего не нужно покидать, — сопротивлялась я, пытаясь вырваться из её рук, но женщина и не думала меня отпускать, игнорируя всё, что я говорила. Игнорировала ровно до того момента, пока не увидела валявшиеся на перекрёстке трупы. Работница громко взвизгнула, прижалась к стене и, задыхаясь, стала подвывать, ладонью прикрывая себе рот, чтобы держать рвущийся наружу вопль при себе. — Они мертвы, боже мой. Тут убитые люди! Тут убитые! — Да, об этом я вам и говорю! В здании убийца, я видела его. — Неужели снова… Это теракт. Боже мой, в нашем театре. Святые угодники! — задыхалась она, но это не помешало ей схватить меня за руку ещё крепче прежнего и потащить к фойе, истерично выкрикнув, когда пришлось идти мимо трупов. — Срочная эвакуация! Немедленно! Сейчас же эвакуируемся отсюда, мисс! Боже мой, мертвецы в театре, мертвецы в здании… — причитала женщина, волоча меня за собой и истерично всхлипывая, покуда её напарник не перенял эстафету и не потащил меня за собой прямиком в гущу толпы, настолько увлечённой недовольствами, что выстрелы, пусть и из глушака, никто из них не заметил. — Эй, вы слышите меня вообще? — дёргала изо всех сил работника театра я. — Мой парень остался в здании, и я никуда без него не пойду. Какого чёрта? Пусти меня сейчас же! Никуда я эвакуироваться не собираюсь! — Вашего молодого человека наверняка тоже уже эвакуируют, — монотонно проговорил парень. Если против него мне ещё как-то удавалось сопротивляться, то толпу уже было не остановить. Переть против течения в холодной бурной реке было бы проще, чем пытаться выбраться из такого потока людей, который сам тебя уносил на улицу, как бы ты ни дёргался. — Мне не нужно эвакуироваться, чёрт возьми! Я найду своего друга, и мы с радостью уберёмся из вашего придурочного театра сами, — торочила я, но дверной проём оказался уже позади, и меня вместе с толпой и работником театра вынесло на улицу. Люди оттаптывали мне ноги, пинались, толкались и даже не замечали этого. Какой-то женщине кто-то наступил на платье и порвал его, другая умудрилась потерять своё колье, а мужчина неподалёку кричал как ненормальный, потому что потерял жену и не мог в этой хаотичной толпе её отыскать. Работники театра всех успокаивали как могли, убеждали, что ничего серьёзного не случилось, и что из помещения обязательно эвакуируют всех до последнего. Возможно, это сработало бы как утешение, и толпа не ударилась бы в панику, если бы к зданию театра не подъехали сразу несколько миротворческих машин… Я с приоткрытым ртом наблюдала за тем, как миротворцы при полном параде рванули к театру, рассредоточившись по всему его периметру. Одни миротворцы ворвались через парадный вход и несколько служебных, другие убежали к обратной часть театра, где наверняка зайдут через чёрные ходы. Часть миротворцев осталась патрулировать входы и выходы снаружи. Они что-то кричали насчёт того, что все должны оставаться на своих местах, и тех, кто ещё не вышел из театра, уже не выпустят, а тем, кто успел вырваться на улицу, приказали не двигаться. А ведь Нат остался внутри. И Дилони, кажется тоже. Вот теперь-то капкан захлопнулся по-настоящему. Что, если придурку-стратегу хватит ума взять Ната в заложники, чтобы выбраться на свободу? Иначе его в любом случае поймают. Или пришьют. Незамеченным ему теперь не уйти. Неужели сегодня его правда схватят? Я отошла от толпы в сторону, лихорадочно соображая, что же мне теперь делать. Через парадный вход внутрь не попасть. Все остальные ходы тоже охранялись вооружёнными амбалами. Где же ты, Нат? Брось этого психа и беги к выходу! Натаниэля всё не было. Да где его черти носят! Я то и дело глазела по сторонам, поднимаясь на цыпочки, но никого даже отдалённо на него похожего не видела. Нужно как-то попасть внутрь и помочь ему. Вдруг Дилони с ним что-то сделал? Вдруг он попытается подставить Ната, вывернув всё таким образом, будто это Натаниэль прикончил всех тех, кого на самом деле грохнул Дилони? На дворе быстро смеркалось. Солнце уже село, зажглись фонари, а проезжающие мимо машины гоняли с включенными фарами. Сумерки вполне себе способствовали тому, чтобы можно было сбежать незамеченным. Вдруг Дилони уже ушёл? Вдруг он… — Что за… Я замерла на месте, присмотревшись к одной точке, сначала лениво скитавшейся рядом со зданием театра, а затем скрывшейся за углом. Недолго думая, я поспешила туда же, перейдя на бег, чтобы силуэт не успел отойти слишком далеко. Если это то, что я думала… — Эй ты, Кэм Дю Пон! — громко, но неуверенно позвала я, потому что не знала наверняка, его ли я увидела. На фоне стороннего шума мой выкрик почти терялся, потому парень сначала прислушался, а затем повернулся в пол-оборота, видимо, решив, что ему послышалось. — Ты ведь Кэмерон, да? Всё так же вразвалочку, словно прогуливался, парень прошёл мимо меня, вернувшись обратно в район парадного входа, где всё ещё топталась толпа. Да, это точно был тот самый банкир с фотографий, но какого хрена он делал в этом театре именно в тот день, когда здесь объявился и Дилони? Неужели пришёл на подмогу? Или просто, как и многие другие богачи, явился послушать этот заунывный вой? Хотя не особо всё это смахивало на совпадение. Неужели Нат прав, и Дю Пон действительно помогает Дилони? Этого нам только и не хватало. Вместо одного повёрнутого влиятельного богача целых два… — В последнее время прямо-таки парад незнакомых людей, которым что-то от меня нужно. Вы кто такая, дорогая моя, и чего от меня хотите? — на ходу безо всякого негатива в голосе проговорил Дю Пон и выглянул влево, затем точно так же вправо. Что-то искал? Я, само собой, шла за ним следом. В жизни этот Кэмерон оказался таким же высоким, как и на фотографиях и, несмотря на свои несметные богатства, одет был довольно просто. Где тонны золотой пыли на одежде? Где пуговицы из бриллиантов? — Что-то потерял? — сама не зная зачем, сказала я, наблюдая за тем, как наблюдал за чем-то он. Неужто выискивал Дилони? Вот так нагло? Совсем ни разу не выглядя подозрительно? Кэмерон, наконец-то, отвлёкся от своих чудных поисков и обратил своё внимание на меня. — А ты что-то находила? — ответил вопросом на вопрос он и улыбнулся. Странный. Вёл себя так, будто мы знакомы, но… мы никак не могли быть знакомы. Я его видела разве что на маскараде, но видела совсем уж мимолётом и не запомнила. Вряд ли он запомнил меня. — Мне нужно попасть внутрь, помоги, — с ходу перешла в наступление я. Кэмерон заинтересованно скрестил руки на груди, глядя на меня то ли удивлённо, то ли жалостливо. — А что там, внутри? — делал вид, что ничего не понимает Дю Пон. — Какая разница. Просто помоги, — отмахнулась я, чувствуя, что, кажется, договориться с ним получится, просто нужно поднажать. — Прыткая какая. Нет, ну, зачем тебе обратно? Видишь этих человечков в белом? — начал Кэмерон, указывая рукой на недавно прибывший отряд. — Миротворцы, называется. Очень противные типы. Не пустят тебя они. Никого не пускают. Ничем не могу помочь. — Да ты же сам ищешь внутрь дорогу! Я всё видела. Просто возьми меня с собой. — Зачем это мне вдруг туда идти? Тебе тоже не советую. Говорят, в зале стреляют. Ты журналистка какая-нибудь? Любопытным девочкам там не место. — Я знаю, что ты идёшь к нему на подмогу. Кэмерон внимательно на меня смотрел и выжидающе улыбался. Почему-то от этого взгляда я чувствовала себя такой дурой… — К Дилони, — уточнила я. — Он сейчас там, внутри, и ты порываешься ему помочь, потому что он застрял в здании, окружённом миротворцами. — Вот оно что, — насмешливо протянул Кэмерон, закивав. — Так ты тоже из этой секты? Много вас там ещё? Чего вы за мной хвостом увязались? Следите, что ли? Не люблю сталкеров. — Помоги мне пробраться внутрь, и я сделаю вид, что тебя не видела. — Вот так одолжение! — деланно восхитился Кэмерон и покачал головой, снова кого-то выглядывая в толпе. — Не знаю, что у вас за интерес к мертвецам, но если хочешь знать, я тут искал девушку свою. Вроде бы она ещё не вышла. — Девушку? — Из меня вырвался смешок. — Так это теперь называется? Ну, ладно. — Да, девушку. Линдой зовут. Какие-то проблемы? Линда Эркерт? Можно подумать банкир ждёт именно её, а не Дилони, как же. — Никаких, — выдавила я, и только хотела сказать ещё кое-что насчёт Дилони, как Дю Пон просто развернулся и куда-то пошёл. Я нахмурилась, глядя ему вслед. — А как же девушка твоя? — крикнула ему вдогонку я. — Потерялась, видимо. — Кэмерон на ходу повернулся ко мне лицом, улыбнулся и пожал плечами. — Ну, ничего, девушек много. Другую найду. Чего… Это он так шутил, или что? Я хмуро смотрела ему вслед, так ничего и не поняв. Девушка хоть существовала или это Дю Пон так коряво отмазаться пытался? Неужели он стал бы так откровенно биться в закрытые двери, зная, что его могут заметить десятки людей? С другой стороны, кто знает, что в голове у этого человека… Может, он и впрямь девушку свою искал, а сказал так, потому что… потому что он богатый и может позволить себе хоть целый гарем девушек. Я не сводила с него глаз до тех самых пор, пока он почти не скрылся в толпе, и только тогда ринулась следом. Люди активно переговаривались друг с другом, охали да ахали, глядя на миротворцев, но не расходились. Я пробиралась сквозь них, чтобы не выпускать Дю Пона из поля зрения, попутно выслушивая откровенный бред, от которого просто уши в трубочку сворачивались. — Радикалы из округов нас ненавидят, — жаловалась женщина, помахивая на лицо блестящим веером. — Уже который случай, когда они проникают в столицу, чтобы напасть на ни в чём не повинных людей. — А я всегда говорила, что Капитолий слишком добр к этому отрепью, — впряглась вторая. — Президент Сноу кормит этих преступников, а они то и дело пытаются портить нам жизнь. Наверняка и на этот раз кто-то из дикарей устроил стрельбу. Страшно отпускать детей в школу. Вдруг эти ненормальные проберутся и туда? — Нужно было выстроить огромную стену вокруг Капитолия и отгородиться от этих бездушных животных. Я старалась игнорировать всё, что слышала, потому что моей целью был Дю Пон, который всё глубже и глубже втискивался в толпу, уверенно продвигаясь вперёд, как будто направлялся к чему-то конкретному. Общая какофония звуков пополнилась новым — неподалёку показалось несколько машин неотложки с включенными сиренами, что ещё больше взбудоражило толпу. Я остановилась и осмотрелась. Дело плохо. Миротворцы. Неотложка. Куча народу из театра. Всё кругом светилось, мигало. Люди встревоженно переговаривались, а миротворцы караулили все входы и выходы, пока их коллеги бродили по зданию театра внутри. Вдруг они что-то сотворят с Натом? Какой же дурацкой была идея гоняться за Дилони. Может, его изловить и получится, но что будет с самим Натаниэлем? Я повернулась в ту сторону, куда направлялся Дю Пон, и сглотнула. Похоже, он таки нашёл то, что искал. Это действительно была девушка. Вроде даже та самая Линда. Вид у неё был обеспокоенный. Наверное, она жаловалась ему на всеобщую суету, а он, в свою очередь, не сказать, чтобы внимательно к ней прислушивался и вникал в суть её жалоб. В любом случае Дю Пон не соврал. Он правда искал эту Линду, а не Дилони, иначе Кэмерон был бы сейчас вовсе не здесь. Как бы там ни было, Нат всё ещё оставался внутри, а я к нему попасть могла, разве что раскидав отряд миротворцев. И что теперь делать?

***

Элери шепнула Шанталю на ухо, что к театру подъезжали машины миротворцев, а значит, через известные выходы из театра ему уже не успеть выбраться. Сейчас правоохранители запечатают здание, перекрыв все пути, а затем устроят охоту на него. То есть Дилони следовало искать не самую очевидную дорогу. Шанталь бежал по коридору, то и дело петляя, чтобы запутать Натаниэля, который никак не мог оставить его в покое. По обе стороны висков между цепочками в волосах Шанталя светились небольшие лампочки с тусклым освещением. В ярком не было нужды, ведь и с такими фонариками он хорошо видел дорогу, при этом отчасти оставаясь в тени для тех, кто мог его заметить и рассмотреть. Но никто не замечал. Как только последние зрители покинули зал, в котором они наблюдали постановку, Шанталь ворвался в него через служебный ход, который был открыт из-за эвакуации. Он пробежал через зал до самой сцены, схватился за её край, подтянулся и легко забрался на платформу, перебежал через неё, а после скрылся за кулисами. Натаниэль слышал его шаги, потому вскоре ворвался следом, но через парадный вход, на бегу прокричав кому-то из персонала театра о том, что убийца подался в зрительский зал, и Нату нужна подмога, чтобы поймать подлеца. На всех парах летя к сцене, Лафлауэр лихорадочно соображал, куда же собрался Дилони, и куда вообще этот путь может привести, но ничего дельного ему на ум не приходило. Никаких выходов в этой части здания нет, никаких коротких путей к ним, мусорных шахт и прочего… Куда этот гад бежал? Шанталь пронёсся по закулисью, поднялся вверх по металлической лестнице с узкими ступенями-пластинами, пробежал по лестничной площадке до самого её конца и снова поднялся по лестнице уже на второй уровень. Чем выше он поднимался, тем скорее к сцене приближался Лафлауэр, но Шанталя это ничуть не тревожило. Натаниэль всерьёз надеялся его поймать? Вздор, да и только. Когда Нат запрыгнул на сцену, он первым делом бросился за кулисы, а там… Изнанка сцены. Уйма узких проходов, переходов, поворотов, маленьких комнатушек и подсобок. — Вот же хрень, — процедил сквозь зубы Нат и, тяжело дыша от длительного бега, прокрутился на месте, внимательно прислушиваясь к звукам. Коммуникатор в его руке светил вымучено, а фуфлыжника и след простыл. Спрятался где-то, что ли? До этих пор Натаниэль слышал его шаги. — Эй, ты, скотина, на этот раз тебе не уйти! Можешь даже не напрягаться, ясно? Миротворцы уже тут. Лучше выползай из своей норы добровольно, иначе тебя прямо здесь ухайдокают. В ответ тишина. Ну, конечно. Дилони не из тех, кто трусливо поднял бы белый флаг и вышел просить прощения. Нат вздохнул, пристально осматривая все повороты и двери. Куда же пойти? Куда бы пошёл он? Недолго думая, Натаниэль поднял голову вверх, и тут вдруг его осенило. Над головой раскинулся целый лабиринт мостиков, сплетённых из крепких металлических прутьев и пластин, и на одном таком мостике Нат, кажется, рассмотрел что-то тёмное. Свет коммуникатора не доставал так далеко, как бы Лафлауэр ни пытался вставать на цыпочки, чтобы улучшить себе видимость. Вдруг где-то вверху, на одном из таких металлических переходов загорелись две небольшие круглые лампочки, достаточно хорошо осветившие силуэт человека. Нату и лицо его видеть не нужно было, чтобы понять, что это Дилони. Дразнил его. Пытался таким образом показать, что Натаниэлю его не достать. Без раздумий Нат бросился за ним, понимая, что этот дегроид мог устроить ему ловушку, установив какую-нибудь взрывчатку, чтобы Нату оторвало руки и ноги, но… Разве можно просто смотреть, как этот тип куда-то сваливает? Опять. В чёртов тысячный раз сваливает. Натаниэль бежал по лестнице вверх, видя, как с места сорвался и Дилони, продолжая наматывать уровень за уровнем. Топот их подошв, бьющихся о железо, расслаивался из-за эхо. Шанталь взлетал всё выше, Нат — за ним, то и дело хватаясь за металлические поручни на поворотах, чтобы по инерции не вылететь за пределы узких и тесных переходов. Где-то сзади раздался слабый шум людской суматохи, но это были уже не зрители. Шанталь на мгновение замер, обратив свой взор в ту сторону, где располагался зрительский зал. Миротворцы? Уже? Он поджал губы и продолжил бежать, подгоняемый громкими шагами Натаниэля и почти неслышными — миротворцев. Лафлауэр тоже услышал миротворцев, потому, без тени сомнений закричал. — Народ, быстрее, сюда! Убийца сваливает! Он за кулисами движется вверх под купол! — выкрикнул Нат на бегу. И хоть его шаги были довольно громкими, а миротворцы ещё не успели добежать до закулисья, Натаниэля они всё же услышали. Шанталь прибавил в скорости. Рубаха-кольчуга волнами скользила по его коже, а цепочки в волосах по-прежнему шелестели и поблёскивали от света фонариков в чёрных, сливавшихся с тьмой волосах. На нескольких уровнях ниже мчался Натаниэль, а под ним, наконец, возникли миротворцы со стрелявшими во все стороны лучами фонариков. Шанталь не останавливался. Нат тоже. Часть миротворцев бежала по одной стороне лестницы, часть — по другой, чтобы при возможности взять Шанталя в кольцо. До перехода на чердак оставалось не так много пролётов, как вдруг где-то в стороне уровня чердака послышался странный шум. Возможно, Шанталю только показалось, но… похоже, там уже кто-то был, просто не на самом верху, а, вероятно, на подходе. Дилони резко затормозил. Нельзя на чердак. Путь туда закрыт. Нужно уходить. Он развернулся и побежал в совершенно другую сторону, туда, где персонал часто работал с осветительными приборами и всякими декорациями, которые следовало поднимать высоко над сценой, чтобы потом при необходимости опускать. Увидев, что Шанталь подался к другому крылу, миротворцы свернули в ту же сторону, только на своём уровне, дабы быстрее добраться до цели. Пока Шанталь перебегал, правоохранители из чердака вырвались на железные мостики и бросились за Шанталем, без предупреждения открыв огонь. Услышав выстрелы, Натаниэль тут же прильнул к железным боковинам мостиков, беспокоясь, что чокнутые миротворцы могли без разбирательств палить по всем подряд и по нему в том числе. Дилони пригибался, понимая, что фонарики в волосах делали его заметной мишенью, потому он притупил их свет настолько, насколько это было возможно. Видимость заметно ухудшилась, зато Шанталь частично слился с темнотой, а чтобы миротворцы не думали, что он уже у них в руках, Дилони на ходу развернулся лицом к миротворцам, припал на одно колено, и сделал пару выстрелов. Ведь миротворцы тоже носились с фонариками. Один выстрел заставил их умерить свой охотничий пыл и притормозить, а второй отправил кого-то из миротворцев в мир иной. Шанталь слышал, как кто-то рухнул на пол, и к подстреленному обратились тревожные возгласы напарников. Этого секундного промедления ему хватило для того, чтобы, опираясь на боковины лестницы, перепрыгнуть на уровень ниже. Миротворцы снова открыли огонь, однако Шанталь убегал слишком быстро и петлял по переходам, не давая миротворцам возможности его изловить и вообще увидеть. Натаниэль прокричал о том, кто он такой, но миротворцев дожидаться не стал, тоже попытавшись срезать путь, чтобы заблокировать его для Шанталя. Казалось, что миротворцы разбрелись по всем уровням со всех сторон, потому что куда бы Шанталь ни сворачивал, всюду рядом слышались их шаги, а контактировать с миротворцами сегодня совсем не хотелось, и уж тем более, убивать их, но если они его увидят… выбора не останется. Он на ходу перезарядил пистолет и снова выстрелил несколько раз. Миротворцы притормозили, один вскрикнул — вероятно, ранен, но не убит. Убитым обычно не до крика. Шанталь снова петлял, как вдруг на ином конце перехода увидел свет фонарика. Ему перекрыли дорогу, и сейчас попытаются двигаться прямиком в лоб. Чувствуя, как петля на его шее медленно затягивалась, Шанталь выставил пистолет перед собой, крепко держа его обеими руками, и выстрелил прямо в источник света. Послышался крик, а Шанталь тут же отключил фонарики около своих висков, и бесшумно двинулся прямиком на миротворца, стоявшего на конце перехода. Стрелять вслепую тот не мог, опасаясь, что мог попасть в кого-нибудь из своих коллег. Шанталь же тоже спрятал своё оружие за спину, чтобы не выдавать себя лишний раз. Он расстегнул ремни на запястьях и, налетев на миротворца, сначала наощупь выбил из его рук оружие, а затем длинными лентами своих ремней обвил шею миротворца — единственное по-настоящему слабое место в обмундировании правоохранителей, и сдавил так, что миротворец тут же растерял весь воздух, мучительно хрипя, как выброшенная на берег рыба. На другом конце перехода появился ещё один миротворец. За ним ещё. Они обратили свет своих фонариков в сторону Шанталя, но тот мигом спрятался за силуэтом захваченного миротворца и вместе с ним стал отступать назад, как раз туда, куда и торопился, но вот беда, и с этой стороны за ним уже гнались. Одной рукой Шанталь душил и прикрывался телом миротворца, а другой вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил в приближающихся миротворцев прежде, чем это сделали они. Миротворцы тоже открыли огонь, и Шанталь тотчас извернулся, прикрывшись телом их коллеги, в которого встряла одна из пуль, после чего выстрелил в источники света миротворцев. Снова попадание. Понимая, что нельзя терять ни секунды, Шанталь толкнул тело задушенного миротворца к перилам и ногой вытолкнул его наружу. Мужчина перевалился через ограду и спустя несколько секунд послышался глухой звук падения тела на пол. Шанталь сделал ещё пару выстрелов в миротворцев, которых и сам теперь не видел, а затем, намотав ремни на костяшки пальцев и застегнув их на внутренней части ладони, бросился в бой. Один попытался огреть Шанталя дубиной, и даже отчасти зацепил, но Шанталь вовремя выкрутился и удар вышел скользящий, едва зацепивший его поясницу. А вот второго миротворца Шанталю удалось обхватить вокруг шеи, нагнуть и ударить о железный выступ, да так, что у бедолаги с головы свалился шлем, улетевший далеко вниз. Первый миротворец со своей дубиной снова попытался приложиться по Шанталю, но тот выкрутился, будто в танце, и, оказавшись позади миротворца, с силой толкнул его ногой к железной преграде, а затем ударил повторно, чтобы тот вывалился за борт. Мужчина крепко вцепился в край перил, повиснув над самой настоящей пропастью, в то время как второй миротворец бился с Шанталем во тьме, пока тот не вывернул ему руку наизнанку и не перебросил через себя, выкинув миротворца с перехода прямиком на дно театральной пропасти. Прозвучал глухой выстрел. Ещё одно тело обрушилось на пол, а Шанталь уже бежал своим путём дальше. В какой-то момент Натаниэль потерял его из виду. Вот Дилони сворачивал снова и снова, перемещался с одного уровня на другой и извивался как уж на сковородке, лишь бы миротворцы его не поймали, а затем… просто исчез. Куда эта паскуда шмыгнула? Куда он протиснулся? Нат тяжело дышал, набегавшись сегодня от души, но неужели опять всё было зря? Нихрена. Твёрдо решив посадить этого урода на место, Натаниэль продолжил бежать, скорее, интуитивно, на ходу гадая куда Дилони мог свернуть. Может, он нарочно всех здесь пытался водить за нос, чтобы запутать? Чтобы у миротворцев от его перемещений закружилось в головах? Фуфлыжник явно хотел уйти через крышу, но… Стоп. Может, он хотел, чтобы все так думали? Лафлауэр остановился всего на секунду и нахмурился, глядя на то, как миротворцы рассредоточились по всем подряд переходам, поднимаясь всё выше и выше, будто думали, что загоняли его в ловушку, но… его там нет. В ловушку они загоняли себя. Дилони уходит вниз, а не вверх. — Эй, вы! Он вас туда заманил, а сам походу бежит вниз! Слышите меня? Капец… Народ, его там нет, спуститесь вниз и проверьте! — Уведите этого кто-нибудь, — донеслось до Натаниэля негромкое пожелание одного из миротворцев, отчего Нат, безо всяких размышлений, рванул вниз самостоятельно. Пофиг на миротворцев. Они как всегда облажаются, а этот тип благополучно смоется, если Нат ему не помешает. Конечно, он не знал наверняка, а точно ли Дилони движется вниз, и где он вообще, но… это было бы в его фирменно-фуфлыжном стиле. Лафлауэр поспешно бежал вниз и, несмотря на такое-сякое освещение фонарика, перепрыгивал через несколько ступеней сразу, а на самих мостах бежал почти в галоп. В какой-то момент ему показалось, что он слышит чьи-то шаги. Нат бросился на звук, свернул, продолжая спускаться, а когда оказался на полу за кулисами, снова растерялся, не зная, куда бежать. В какой-то из кабинетов? В какой-то коридор или… Запыханный Натаниэль взглянул в сторону сцены. Нет, миротворцы перекрыли парадные входы. Дилони туда бы не… или да? Это же тупое решение. Зачем ему туда? Подвал. В театре наверняка есть подвальное помещение. Ни в одной из найденных Натом планировок здания подвала не было, но это совсем не значило, что подвал не существовал по факту. Застрелив Аджани, Дилони бросился в противоположную сторону от места убийства, потому что тогда в этом крыле было много народу, а Джоанна и Нат перекрыли ему потенциальный путь отступления. Пока Дилони бегал под крышей, все, кто мог бродить по этим коридорам, рассосались, зато в фойе люди были. Дилони мог беспрепятственно пробежать мимо них. Чем ближе опасность, тем дальше он от беды. Должно быть подвал где-то неподалёку котельной. В подвале могло найтись окно… Натаниэль бросился в район котельной. Ну, конечно, здесь техническое крыло. Подвал точно где-то рядом. Кто-то позади окликнул Ната, но он свернул раньше, чем вообще понял, что его звали. Похоже, за ним увязались миротворцы. Лишь бы не стреляли без предупреждения. Хотя в здании, полном именитых богачей, эти тупоголовые вряд ли так поступят. Нат бежал всё быстрее, так как слышал чей-то топот. Неужели он? Подошвы стучали по полу. Стопы горели, а на пальцах ног наверняка уже появились кровавые мозоли от обуви и такого выматывающего бега. Натаниэль не сбавлял скорость. Топот неподалёку как будто расслаивался. Бежали несколько человек? Неужели Нат попёр в неправильном направлении и гнался за какими-нибудь миротворцами? Нет, бежал один человек. И не миротворец. Те носили массивные ботинки с хлюпающей подошвой, а здесь топот был довольно аккуратным. Подошва у бегущего была мягкой, не особо шумной. Мигнул свет. На это короткое мгновение Натаниэль будто ослеп — слишком долго он носился по почти непроглядной темноте, чтобы вот так сразу оказаться посреди отлично освещённой комнаты. Электричество отключилось так же стремительно, как и включилось. Видимо, специалисты пытались восстановить энергоснабжение, потому что гоняться за двинутым убийцей в полном мраке не особенно удобно. Снова вспышка. Снова темнота. Щёки Ната покраснели, затылок стал мокрым, а во рту пересохло. Шаги всё различимее. Неужели Натаниэль его догонял? Неподалёку кричали миротворцы. Нет, орали. Сразу несколько штук орало. Хотели Ната остановить, но как он мог пойти на попятную, когда шаги совсем рядом? Похожие шаги. Его. Какие-то… аккуратные, что ли. Взвешенные. Вызубренные, как у марширующих. Снова загорелся свет, и на сей раз даже не вырубился. Лафлауэру как будто плеснули в глаза песком. Веки горели, глаза почти слезились от внезапного света, а ресницы то и дело хлопали, давая возможность поскорее приспособиться к освещению. Шаги стали громче. Совсем рядом. Будто… Нат не догонял… Ему бежали навстречу? Нет, Дилони бы так не сделал, он же не идиот. Миротворцы снова что-то выкрикнули. Нат пропустил это мимо ушей. На всех парах он мчался к повороту, воздух бился о его лицо, ступни горели, а сердце выскакивало из груди. Он свернул за угол и, немного не рассчитав силы, врезался в человека. Нет, не в Дилони. Этот был рыжим и одетым в какой-то клетчатый шмот. Лафлауэр уже успел разочароваться по полной программе, как вдруг от столкновения этот тип свалился на пол, его волосы откинулись назад и… — Что за… — хмуро выпалил Нат, задыхаясь от целого букета эмоций сразу. Он приоткрыл рот, жадно хватая воздух, потому что прямо перед ним на полу валялся Дилони, но какой-то… не такой. Рыжий. В другой одежде, от которой, к тому же, несло дымом. Что за чёртов цирк? Когда он успел намарафетиться заново, он же только что… Так вот чего хотел этот придурок — хотел переодеться, чтобы незаметно смыться. Секундный шок быстро прошёл, Нат резко наклонился к Дилони, схватил его за воротник и грубо пригвоздил к стене. Почему-то… у Ната это получилось. Почему вдруг? Почему ему ещё не врезали в ответ или не скрутили каким-нибудь кандибобером из боевых искусств? Дилони вообще не сопротивлялся. Даже не пытался. Нат грохнул его об стену как куклу. Такую лёгкую. От удара Шанталь зажмурился — было видно, что ему больно, а ещё видно, что он в шоке, что он не понимает, что происходит, и вообще… Что за беззащитность? Нат должен на это повестись и пожалеть его? Фига с два. — Что, попался, урод? — выдавил из себя Нат, и замахнулся, чтобы ударить Шанталя, как вдруг нагрянувшие к ним миротворцы гаркнули, и Натаниэль, дабы не выглядеть кретином в глазах правосудия, тут же бросил Дилони, поднял руки вверх и отошёл от него на несколько шагов. — Всё. Я вам не мешаю. Хватайте его. Хватайте его быстро. Это он. — Всем оставаться на своих местах, — грубо командовал один из миротворцев. — Не двигаться. Я сказал, всем не двигаться! Тот, что постарше, подошёл к Нату, другой — к Шанталю. Оба были вооружены, потому и Лафлауэру, и Дилони ничего не оставалось кроме как стоять с поднятыми руками и послушно не двигаться. — Вы же в теме того, кто я такой? — поспешно выпалил Нат. — Я вам помогал. Это он вам нужен. Этот придурок. — А… что здесь происходит? — несмело уточнил Дилони, удивлённо переводя взгляд с одного миротворца на другого, а затем на Ната. Глаза Шанталя изумлённо округлились, руки подрагивали, и поднял он их над собой слегка сутулясь — видимо, спина болела от удара, хотя… И куда подевался весь его дутый академический пафос? Всё? Недолго музыка играла? Дрянной стратег влип по самое не хочу. Натаниэль торжествовал, глядя на это побледневшее лицо. Сколько ниточке ни виться… конец всё равно наступит. Профессионал сел в лужу. Баста. Миротворец, который подошёл к Нату, схватил его под руку и грубо оттащил в сторону, на ходу по рации вызывая подкрепление. Второй миротворец охранял Дилони. — Что ты видел? — грубо спросил тот, что пошёл с Натаниэлем. Лафлауэр сглотнул, чувствуя ужасную сухость во рту и в то же время неописуемое предвкушение грядущих разборок. — Я видел, как Дилони грохнул несколько человек, — тихо сказал Натаниэль, чтобы этот гад его не услышал. Миротворец кивнул, пристально глядя на человека у стены. — Вот этот тип. Это он прикончил Аджани и его телохранителей. Нат очень кратко описал миротворцу ситуацию, на что мужчина лишь кивал и хмурился. — Задержать, — наконец, громко велел миротворец, и, чёрт возьми, это были самые сладкие слова в жизни Ната! Разумеется, миротворцы не могли не прислушаться к словам Натаниэля, ведь он свидетель, да ещё и имел определённый авторитет в столице. Даже если бы Дилони хотел вывернуть всё наизнанку и сделать вид, что это Нат тут всех убил, ему пришлось бы порядком помучиться с этим. С другой стороны, Шанталь почему-то ещё не орал во всю глотку, что это Нат во всём виноват и что это он преступник. Стратег так просто сдался? Не в его стиле. Готовил очередную ловушку? А вот это ближе к истине. — Подождите, что? — удивлённо выпалил Дилони, даже немного наклонившись вперёд, будто не расслышал, что ему сказали. — Лицом к стене. Руки за голову, — строго объявил второй миротворец, стоявший рядом с Шанталем. — Зачем… Что… — Шанталь старательно делал вид, что ничего не понимал, однако грубые ладони миротворца помогли ему развернуться физиономией к стенке, а руки убрать за голову. Нехотя, но Дилони выполнял все требования правоохранителей. Боялся словить затылком пулю. — Вы задержаны по подозрению в убийстве, мистер… Проинформируете как вас зовут или воспользуетесь правом хранить молчание? — Убийство? В каком ещё убийстве? Что вы несёте? Я из туалета иду… — шокировано выдохнул в стену Дилони, пока миротворец по-быстрому его обыскивал. — Познавательно, — оценил ответ задержанного один из миротворцев. — Для выяснения обстоятельств вам нужно проехать с нами в участок. О, а вот и детективы прибыли. Они-то с вами и разберутся. Действительно, не прошло и минуты, как в коридоре послышался очередной шум человеческих шагов, ознаменовавшийся приходом двух детективов, в компании которых прибыло ещё несколько миротворцев. Наверняка бригада криминалистов тоже явилась с ними и уже занималась осмотром места преступления. — Поймали? — спросил один из детективов, тот, который был выше и одет в терракотовый костюм. — Вот, он, голубчик, — сухо отрапортовал один из миротворцев. — Потрясающе, — как-то буднично обозначил детектив, проницательным взглядом осмотрев Дилони. С виду не скажешь, что это чудо могло уложить столько человек, а ведь криминалисты только начали осматривать помещение. Кто знает, сколько трупов во всём здании наберётся? Впрочем, за многие годы работы детектив понял одно — убийцы могут выглядеть как угодно. — Выведите его отсюда, да так, чтобы люди не глазели. Лицо ему прикройте. Маску какую-нибудь наденьте. Театр всё-таки. — Детектив перевёл дыхание. — У входа творится ужасный бардак. Всем любопытно узнать, что происходит, поэтому подозреваемого им видеть нельзя. Второй детектив махнул рукой тому миротворцу, который одел Шанталю наручники, после чего вместе они отправились прочь из здания. За ними увязались ещё несколько миротворцев. Натаниэль смотрел на всё это и кусал губы от волнения. Наверное, сейчас детективы возьмутся опрашивать людей из толпы, чтобы найти свидетелей. Первый детектив подошёл к Нату, представился и улыбнулся, после чего стал допрашивать Натаниэля на предмет случившегося сегодня в опере. Голова Лафлауэра была слишком задурена событиями и эмоциями, чтобы он мог отвечать внятно, хотя он действительно старался. Как бы там ни было, Дилони должны казнить, ну, или хотя бы для начала посадить, а значит, Нату следовало сделать всё от него зависящее, чтобы упрятать кретина за решётку. И Нат сделает для этого всё необходимое. Дилони постепенно удалялся. Миротворец крепко держал его за руку, чтобы у подозреваемого и в мыслях не было рыпнуться. Натаниэль задумчиво смотрел на эту картину и ощущал глубокую тревогу. Вдруг Дилони этого и добивался? Вдруг он хотел, чтобы миротворцы сами вывели его на улицу, а уже там он от них сбежит? Чего стоило этому тренированному придурку уложить и миротворцев и детектива? Хотя неужели Шанталь в окружении толпы миротворцев, криминалистов, детективов и прочих идиотов рискнул бы напасть на свой конвой? От него можно ожидать чего угодно… Вот только двигался вперёд Шанталь покорно. Для него нашли объёмную маску, которая полностью скрывала лицо и даже волосы, отчего никто из зрителей не смог бы разглядеть, кого же это там повязали. Дилони вывели из здания наружу, и там, толпа до сих пор жужжавшая, притихла. Гости театра и караулящие миротворцы расступались перед преступником и его конвоирами. Дамочки в дорогих платьях приподнимались на цыпочки, чтобы с приоткрытыми ртами посмотреть на виновника жуткого переполоха. Мужчины с интересом вытягивали шеи, выглядя сконфуженными. У порога театра повисло звенящее напряжение. Десятки взглядов устремились в одну точку, и Шанталь видел это, немного неловко косясь по сторонам. Слишком много внимания для одного человека. Дверь в миротворческой машине была открыта. Матовый жёлтый свет фонарей хорошо освещал стоявших около неё миротворцев и даже нутро самой машины. Дилони по-прежнему был покорным и делал всё, что велели ему стражи закона. Кажется, постановка не увлекла зрителей в зале так, как увлёк спектакль с участием миротворцев… Богатеи шушукались, а миротворцы продолжали наводить порядок и удерживать людей в одном месте, не позволяя им разбегаться или пытаться проникнуть внутрь театра. Миротворцы у входа расступились и из помещения наружу пара человек в тёмно-синей униформе вывезли каталку с взваленным на неё закрытым чёрным мешком. Женщины в ужасе задыхались, понимая, что помощники судмедэксперта увозили с места преступления труп. Значит, в опере сегодня действительно кого-то убили… Мотор машины загудел, двери захлопнулись. Наконец, Шанталь оказался отрезан от бесстыдно глядевшей на него толпы. Яркий свет фонарей бил прямиком в глаза, из-за чего он щурился. Машина тронулась. Люди снова взялись галдеть, а особо эмоциональные ещё и размахивали руками. Руки Шанталя же были скованны двумя тяжёлыми грубыми браслетами. Подозреваемого в убийствах повезли в участок.

***

Натаниэль сидел на допросе уже битый час. Так как он являлся одним из главных свидетелей преступления, его присутствие в участке было обязательным, хотя Нат и не сопротивлялся, а совсем наоборот — сам рвался в участок, чтобы проследить за ходом расследования. Когда-то миротворцы уже прошляпили дело семьи Шанталя... Доверять столичным дилетантам посадку самого Дилони ни в коем случае нельзя! Несмотря на то, что время уже выдалось позднее, Натаниэль чувствовал себя свежо, как огурчик. Ему не верилось, что фуфлыжника безо всяких происшествий довезли до участка. Он не сбежал, никого не прикончил, даже показательных перфомансов не устраивал. Детективы отзывались о нём как о смиренном гражданине. Это было странно. Ладно, из театра его вывели, и он ничего не учинил — там была толпа людей и толпа миротворцев, но отчего в машине он ничего не предпринял? Замкнутое пространство, людей немного… Дилони мог оттуда сбежать, но не сбежал, из-за чего в итоге загремел в следственный изолятор. Комната для допросов выглядела не лучше изолятора. Унылая и скучная коробка с серыми стенами, серыми полами и потолками, в центре которой стоял скучный стол, а по обе его стороны такие же скучные стулья. Лампа над головой висела совсем маленькая и светила ярко, но освещение при этом казалось каким-то блеклым и размытым. От местонахождения в такой комнате портилось настроение. Запри тут человека на пару суток, и у него возникнет желание спрыгнуть с высотки. Зато Нату стало понятно, отчего один из детективов такой заторможенный. Говорил он медленно и размеренно, призывал Ната никуда не торопиться, не перебивать его и отвечать сугубо на поставленные вопросы. Лафлауэр тяжело вздыхал, глядя то на этого занудного детектива, то на камеры, расположенные по углам комнаты. Всё здесь заставляло его чувствовать себя неуютно, отчего Натаниэль хотел как можно скорее покончить с допросом и выйти отсюда в адекватный мир. Вот только детектив совсем не спешил Натаниэлю угождать и задавал уйму бесполезных вопросов, будто совсем не спешил посадить, наконец, этого Дилони! — Вы любите оперу? — с умным видом спросил детектив Кассар. Нат смотрел на него как на идиота, с трудом борясь с желанием не сказать это вслух. Зато на лице Натаниэля запечатлелся весь спектр пренебрежения к детективу, который продолжал сыпать вопросами в таком духе вместо того, чтобы серьёзно заниматься работой. Лафлауэр откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Ему очень хотелось забросить ноги на стол, чтобы те отдохнули от жуткой погони, но… вдруг в комнате для допросов за такое штрафуют? — А есть люди, которые любят оперу? — хмыкнул Нат. — Не отвечайте вопросами на вопрос. Отвечайте по сути. — Лафлауэр закатил глаза, но всё-таки повиновался. — Нет. В гробу я видал это вытьё. Не люблю оперу. — Ясно, — закивал детектив. — Билеты на сегодняшнюю постановку стоят очень дорого. Обычно только поклонники этого искусства охотно платят такие деньги за билеты. Кстати, где вы приобрели свой? — Я ничего не покупал. Мне подарили билет. — Недешёвый подарок, — подметил детектив, внимательно глядя на Ната. — Кто вам его подарил? — Слушайте, я сижу тут уже хрен знает сколько времени, — не выдержал Натаниэль и склонился над столом. — Может, вы будете задавать вопросы по сути? Я показал вам убийцу, вы его поймали. Расследуйте, блин, убийство! К чему эти вопросы про то, где я купил хренов билет? — Мистер Лафлауэр, я выполняю свою работу. Для того, чтобы составить полную картину событий, мне нужно задавать вам и такие вопросы в том числе. Мы оба хотим разобраться в этом деле и наказать виновного. Отвечайте на поставленные вопросы, пожалуйста. Натаниэль перевёл дыхание, потёр лоб и закивал. Он-то думал, что сейчас в участке по-быстрому признают Дилони виновным, но… как бы ни так. — Эканис подогнала мне билет. Владелица здешнего салона красоты. Мы с ней контачим. Она достала для нас с Мейсон билеты. Типа культурно просветиться высоким искусством, — фыркнул Нат. Детектив ухмыльнулся. — И как? Просветились? — Больше в сраную оперу ни ногой. — Хорошо. Вы были в столице на момент, когда вам предложили билеты? Натаниэль ощутил совсем небольшую неловкость. Разве мог он сказать, что готовил ловушку для Дилони? Нет. Или мог сказать, что заявлялся к Дю Пону? Тоже нет. — Да, разбирался с техникой, — выдумал на ходу Лафлауэр. — Капитолий подгоняет мне работу на компе. Нужно чтобы он пахал без сбоев, сами понимаете. Детектив сделал в своём блокноте какую-то пометку. Нат напрягся — чего этот хмырь там пишет? Нат попытался заглянуть, но рассмотреть написанное не удалось. — Давайте вернёмся к нашему подозреваемому. — Услышав это, Нат в предвкушении прочистил горло. О, да, подозреваемый. Лучшая тема. Нат уже пересказал детективу всё, что творилось в опере, тот задал типичные занудные вопросы, и в какой-то момент Лафлауэру показалось, что это конец допроса, всё, но, как оказалось, нет. — Вы заявили, что видели, как человек по имени Шанталь Дилони убил мистера Аджани и его телохранителей. Он же убил нескольких миротворцев, — взвешенно говорил детектив Кассар, дёргая воротник своей бежевой рубашки. Да, в комнате было душновато. — Вы достаточно хорошо рассмотрели подозреваемого на месте преступления? В залах было темно, а вы ещё и очки носите. Полагаю, зрение у вас не высшей пробы? Вы абсолютно уверены, что видели именно этого человека? — Конечно, уверен, — отчеканил Нат. — Я хорошо видел этого урода. Видел, как он убивал всех этих людей. — Понятно, — кивнул детектив и снова что-то записал в блокнот. — Должно быть, вы хорошо знаете подозреваемого, как говорится, в лицо, коль даже в таких условиях легко его опознали. — Да. А ещё он стоял достаточно близко ко мне. — Скажите, как давно вы знакомы с Шанталем Дилони? Натаниэль хотел ответить сразу же, но… Разговор сворачивал в странное русло. К тем темам, говорить на которые свободно Натаниэль не мог. — Не очень давно. — Нат постарался вспомнить более менее точную дату, но это было так номинально… Долгое время Дилони донимал Ната и Джоанну, будучи анонимом, отчего доказать, что это был именно Шанталь, Нат не мог. — После стрельбы на шоу. Лично мы познакомились на фестивале. На недавнем карнавале. — Мистер Дилони был на карнавале? — Раз я с ним там познакомился, значит, был, — процедил сквозь зубы Нат. До чего же эти детективы дотошные зануды несообразительные. — Как он выглядел в тот день? Это ведь карнавал. Все наряжаются. — Откуда мне помнить, во что он был одет! Да, он тоже был наряженным. Как и я. Как и Мейсон. На то карнавал карнавалом и зовётся. Детектив задумчиво кивнул. Нат догадывался к чему были эти уточнения, но надеялся, что на этом череда бестолковых вопросов закончится. — Как именно вы познакомились с мистером Дилони? Нат прикусил губу и сглотнул. Нет, видимо, тупые вопросы продолжаются. Хуже всего то, что нормально на них ответить было сложно. — Он мне угрожал. Мне и Мейсон. Дилони — наёмный убийца, и ему нас заказали. Чёрт, почему в голове всё это звучало нормально, но стоило Натаниэлю произнести слова вслух, как от них начинало попахивать абсурдом. — Угрожал каким образом? — Угрожал прикончить. — Но вы всё ещё живы. — Я сказал, что он угрожал нас прикончить, а не прикончил. — Вы знаете, кто ему вас заказал и по какой причине? Ещё один тупиковый вопрос. И как, блин, на него ответить? Если Нат заговорит про Кинберг, его же на смех поднимут! Никаких улик против неё нет, а в теорию заговора детектив точно не поверит. — Понятия не имею, — выдавил Нат. Детектив будто нарочно подбирал такие вопросы, которые будут ставить Лафлауэра в тупик, хотя это, вообще-то, не он здесь подозреваемый, и не его надо ставить в тупик. — Кто-нибудь помимо мисс Мейсон знал об угрозах в ваш адрес со стороны мистера Дилони? Да блин. Конечно, знали! Куча народу! И все либо мертвы официально, либо хреновы преступники с лёгкой руки мамаши Кинберг и её стаи. Ни про кого из этих людей Натаниэль сказать не мог. Возможно, стоило упомянуть Дерби, но детективы же доберутся до него и станут таскать по допросам из-за того, что тот знал про угрозы и ничего не предпринял. Вот же хрень. Как же этот Дилони хорошо устроился. Нат столько всего знал, но ничего не мог сказать, и ещё меньшее мог доказать. — Нет, никто, — излишне удручённо прозвучал голос Натаниэля. Он опустил взгляд в пол, ощутив некое разочарование. Если эти вопросы как-то повлияют на дело… Если они добавят бонусов «за» Дилони, а не «против»… — Почему вы не обратились к миротворцам? — Обратиться с чем? — пожал плечами Нат, скептически посмотрев на детектива. — Кто бы в это поверил? — Почему вы считаете, что вам бы не поверили? Какой же этот тип утомляющий… — Потому что доказать факт угроз мне было нечем. Потому что я долгое время даже не знал, кто это делает. — Как же вам удалось это узнать? — Этот придурок сам мне показался. — Угрозы какого толка вы получали? — Словесные, — ответил Натаниэль, на ходу соображая какую информацию он мог сказать, а какую — нет. — Он названивал, проникал в дом, пока никто не видит, жучки устанавливал… Лафлауэру совсем не нравилось, как это всё звучало. Слишком мало правды он мог сообщить. Дилони угрожал семье Ната, но говорить о ней нельзя. Он держал в плену Дейла и Линкора, и о них тоже говорить нельзя. Нельзя говорить про Паркер. Нельзя сказать, что Дилони заставлял делать Джоанну и Ната, потому что история о том, как Лафлауэр должен был прикончить Дерби, не сыграла бы Натаниэлю на руку. Нельзя сказать и про то, кто сжёг психушку, потому что Нат тоже там был. Про Дю Пона и заикаться опасно. Да даже про Аттракцион Мефистофеля сказать нечего, потому что отыскать в нём бункер нереально! Да и без ордера туда никого не пустят, а откуда ордеру взяться? Хренов стратег. И откуда он только нарисовался? — Ясно, — скупо ответил детектив Кассар и потёр ладонь об ладонь, а потом, словно в молитве, приложил их к губам, размышляя. — Не поймите меня неправильно, мистер Лафлауэр, я очень хочу разобраться в этом деле, да и вообще это моя работа, но… Вы в курсе, что мистер Дилони давно мёртв? Натаниэль разочарованно закатил глаза, откинул голову назад и простонал. Ну, конечно, он распинался тут фиг знает сколько времени, чтобы услышать именно это! — Не поверите, но в курсе, — не без насмешки подтвердил Нат. — Он не подох на самом деле. Инсценировал смерть и свалил в подполье. — Смерть мистера Дилони наблюдало много свидетелей, — спокойно объяснял детектив. — Затем его, мёртвого, видели в морге, а также на кладбище. Нет никаких сомнений в том, что Шанталь Дилони мёртв. Уже четыре года как. Вы считаете, что реально провернуть такого уровня инсценирование? Я навёл пока только поверхностные справки по мистеру Дилони, но уже обнаружил тот факт, что жил он крайне скромно, причём прямо в стенах академии. Насколько реалистично провернуть постановочную смерть прямо под носом у академии? У молодого человека совсем не было средств на существование. Как бы он смог настолько хорошо подготовить свою кончину? — Не нужно его недооценивать, — выпалил Натаниэль, ощутив скепсис в словах оппонента. — У него наверняка был сообщник. — Есть идеи, кто мог бы им быть? — заинтересовался детектив. Лафлауэр замер. Да, есть идея. Всего одна. Нат прикусил губу и убрал свисавшие на лицо волосы за уши. Дю Пон — влиятельный банкир. Против Дилони у Натаниэля ничего нет, а против этого кретина и того меньше. Если Нат назовёт имя Дю Пона, это может похоронить его как свидетеля в глазах детектива. Никто и никогда не поверит в то, что папенькин сыночка Кэмерон, примерный и идеальный мальчик, наследник банковской империи, мог быть связан с таким грязным делом. Авторитет Дю Пона уроет Ната. Против этого типа он пока переть не может. Возможно, правильнее разбираться с проблемами по мере их поступления. Пока что правильнее топить Дилони, а потом уже браться за богача. — Нет, — выдавил Лафлауэр. — Никаких идей. — Я понял, — всё так же скупо отозвался детектив Кассар. Поверил или нет? По его физиономии хрен поймёшь. — А что скажете насчёт внезапного воскрешения вашего отца? Это как-то связано с, так называемым, воскрешением мистера Дилони? — Стрёмная эпидемия, да? — иронизировал Натаниэль, но детектив его иронии не разделял. Лафлауэр прочистил горло и заговорил серьёзнее. — Нет, конечно, не связано. Причём тут мой папа вообще? У вас тут Аджани грохнули. — Отвечайте по сути, — напомнил детектив. — Вы уже виделись со своим отцом? — Нет. — Почему? — Думаете, к нему кого-то пускают? — фыркнул Лафлауэр и вздохнул. Допрос его порядком утомил. — У вас есть предположения насчёт того, как так вышло, что на самом деле Норман Лафлауэр оказался жив? — Нет. Я понятия не имею, как так получилось, ясно? — Перед этим вы сказали, что воскрешение Дилони и воскрешение вашего отца никак не связаны. Так «не связаны» или вы «понятия не имеете»? — Я что-то не догоняю… — едва сдерживал поток возмущений Натаниэль, с прищуром приглядевшись к детективу. — Вы что, пытаетесь меня в чём-то обвинить? Я вам, блин, преступника на блюдечке приволок, а вы вместо того, чтобы разбираться с ним, на меня гоните? Давайте, скажите ещё, что это я вашего придурка столичного шлёпнул, вперёд! — всплеснул руками Натаниэль. — Я из свидетеля в подозреваемого переформатировался, да? — Никто вас ни в чём не обвиняет, — рутинным унылым тоном объяснил детектив. — Я пытаюсь собрать мозаику целиком, а для этого мне необходимо знать всё, что хоть как-то способно перекликаться с делом. Все эти вопросы — необходимая формальность для составления полной картины событий. Какое-то время Нат молчал, а потом заговорил уже спокойнее. — Я не знаю, что случилось с папой, но вряд ли это может быть связано с Дилони. К тому же… папа просто пропал и ничего не инсценировал. Это другое. И нет, опережая очередной ваш вопрос, я понятия не имею, где он мог быть. — Хорошо, — согласился детектив, сделав очередную пометку в блокноте. — На самом деле у нас есть одна большая проблема… Нат заинтересовался, напряжённо склонившись над столом. — Вас уже допрашивали до меня. Подозреваемого тоже. Все эти вопросы я задавал вам не просто так, мистер Лафлауэр. Дело усложнилось. — Детектив открыл свою сумку, достал из неё планшет и что-то начал на нём набирать. — На месте преступления вы видели мистера Дилони? — Да, — без раздумий выдал Нат. — Мистера Аджани и его телохранителей убил мистер Дилони? — Да. — Человека, которого вы поймали и обозначили как убийцу, зовут Шанталь Дилони? — Да, само собой, я вам про это битый час уже втираю. — Человека, которого мы задержали в театре, зовут Эрседу Сколетти. — Слова детектива прозвучали резко как смертный приговор. — Это он вам так сказал? — засмеялся Нат и покачал головой. Ну, кто бы сомневался, что Дилони выкинет что-то подобное! И имечко-то какое выбрал. Изобретательное. Небось, несколько часов с привычным занудством и усердием сочинял его. — Да, это он так сказал. А ещё его документы. И база данных. — Детектив повернул к Нату свой планшет и придвинул его по поверхности стола. Натаниэль заинтересовался, но брать в руки планшет не стал, глядя на фото с экрана и сопровождающий текст издалека. С фотографии на него смотрел Дилони, но… рыжеволосый, зеленоглазый и какой-то простоватый, без привычного пафоса и элегантности. — Подделка, — констатировал Лафлауэр, ни секунды не сомневаясь в лживости этого досье. — Дилони же чёртов стратег. Он такие штуки клепает на коленке за пару минут. Копните глубже и вы точно найдёте несостыковки. Никакого Эрседу нет. Это Дилони, который притворяется другим человеком. — Видите ли, в чём проблема… Пока что у нас нет оснований полагать, что подозреваемый не Эрседу Сколетти. Сотрудники участка занимаются поисками информации об этом человеке, и, судя по тому, что уже имеется у нас на руках, на месте преступления был задержан именно мистер Сколетти, — объяснялся детектив, легонько постукивая пальцами по столу. — Скажите, мистер Лафлауэр, какова вероятность того, что вы могли, скажем… перепутать мистера Сколетти с мистером Дилони? — Нулевая, — будто само собой разумеющееся сказал Нат. — Я знаю, как выглядит Дилони. Ничего я не перепутал. Это он. — Хорошо, — согласился детектив Кассар, пытаясь сбавить градус напряжения между ним и Натом. — Мой коллега передал мне данные вашего предыдущего допроса, где вы дали описание преступнику. Можете ещё раз описать мистера Дилони? — Да что его описывать… — пробормотал Натаниэль. — Средний рост. Чёрные волосы. Чёрные глаза. Что там ещё… Ну, и всё, наверное. — У него есть какие-нибудь отличительные особенности? Татуировки, шрамы, родимые пятна? — Откуда мне знать? Нет, наверное. Я ничего такого не видел. — Мистер Сколетти рыжеволосый. И зеленоглазый. — И что? Парик, линзы, краска… Да в Капитолии полно средств для того, чтобы физиономию подправить. — Да, я размышлял на этот счёт. Всё бы ничего, но прежде чем отправить подозреваемого в следственный изолятор, его отправляют на ряд стандартных процедур. Мистер Сколетти не носит линзы. Зелёный — его истинный цвет глаз. Волосы тоже не окрашены. — Значит, он воспользовался какой-то краской покруче, чем те, что вам известны. Дилони — стратег. Вы знаете, кто такие стратеги? — Детектив склонил голову набок, скептически взирая на свидетеля. — Понятно, вы явно не из их числа. Ну и пофиг. Дилони придумал себе персонажа и теперь играет его роль. Он обучен этому. Он без проблем создаст для вас липовые досье, липовые документы, даже целую липовую жизнь склепать может. Дилони готовился к тому, что его могут поймать, и тогда, чтобы избежать наказания, он пустит в игру своего персонажа. Сколетти — выдумка. Не ведитесь на эту хрень, иначе снова выпустите на улицы чокнутого маньяка. — Мы не собираемся никого отпускать, пока не разберёмся с этим делом. У нас есть образец ДНК убийцы, так что как только мы получим результаты экспертизы, ситуация прояснится. Если ДНК мистера Сколетти совпадёт с ДНК мистера Дилони, то… сами понимаете, чем это чревато. — Главное, проводите экспертизу с участием камер и понятых, идёт? Этот подонок очень богатый. Он может подбросить ошибочные результаты или подкупить кого-нибудь из вашего участка… Разрешите мне следить за ним. Мне и Мейсон. Мы знаем Дилони и можем быть полезными в расследовании. Это мы помогли вам его захомутать. — Буду благодарен за содействие в расследовании, — без особого энтузиазма объявил детектив и спрятал свой планшет в сумку, после чего встал из-за стола. — На сегодня, пожалуй, всё. Час поздний. Нам всем нужно отдохнуть. Мистер Сколетти-Дилони никуда не денется, так что можете смело отправляться домой. Утром продолжим. — Домой? — улыбнулся Лафлауэр. — Я живу в дровосечьем гетто, о чём вы вообще? Никуда я не пойду. Буду караулить засранца в участке. — В этом нет необходимости. Мистер Сколетти заперт в изоляторе, а в участке достаточно дежурных миротворцев. — Я буду здесь, — упрямился Нат. Детектив вздохнул и отправился к выходу. Натаниэль проследовал за ним. — Дело ваше, — напоследок сказал Кассар и закрыл за ними обоими грузную серую дверь. — Выспитесь. Завтра тяжёлый день. Нужно понять кого же мы всё-таки упрятали в изолятор.

***

Всю дорогу до участка Эрседу молчал. При других обстоятельствах он бы потребовал снять с него эту нелепую маску, в которой он зачем-то ехал всю дорогу, но тот факт, что его руки были закованы в наручники, а по бокам сидели вооружённые миротворцы, способствовал лишь шоковому состоянию и страху. Эрседу везли в участок в качестве преступника, и не кого попало, а аж целого убийцы. Он поднял голову только тогда, когда миротворцы приказали ему выходить. Оказывается, машина уже остановилась, двери уже открылись, а два человека в форме угрожающе нависали над выходом, выжидая Эрседу Сколетти. Несмело он продвинулся по сиденью в сторону, что оказалось не очень удобно с закованными руками, вылез из машины, и уткнулся взглядом в строгое с виду довольно немаленькое здание. Миротворческий участок. Никогда раньше бывать здесь ему не приходилось. Один из миротворцев взял Эрседу под руку и повёл к входным дверям. Ещё несколько миротворцев сопровождали его, а детектив возглавлял это шествие. На улице стало достаточно темно, людей рядом не было, потому уже у входа в участок с Эрседу, наконец, сорвали маску. Видимо, не хотели, чтобы посторонние видели его лицо. И на том спасибо. В участке оказалось очень душно. Кажется, тут было совсем плохо с кондиционерами и проветриванием. Людей внутри помещения работало немного, и все как один уставились на Эрседу. Даже те, кто до этого был активно занят трудами. Тишина давила на уши, а настороженные взгляды кололи кожу Эрседу будто иголки, но он послушно продолжал идти вперёд, разглядывая все эти шкафчики, столы и сейфы в участке. — Сарандон, займись новичком, — Детектив поднял вверх руку и несколько раз щёлкнул пальцами, чтобы привлечь внимание полноватой женщины, сидящей за компьютером в другом конце комнаты. Та быстро встала из-за своего стола и поспешила к детективу, любопытно поглядывая на стоявшего в сторонке задержанного, окружённого несколькими миротворцами. — Какой хорошенький, — игриво шепнула на ухо детективу женщина, улыбаясь. Тот хмыкнул, окинув коллегу циничным взглядом. — Если свидетели не оплошали со своими показаниями, то этот «хорошенький» убил почти дюжину человек в театре. Среди них были миротворцы из другого участка. — Вот же чертовщина, — поёжилась женщина и, сделав глубокий вдох, смело подошла к задержанному, указав ему на свой столик с компьютером. Миротворцы сопроводили его туда, велели сесть и отвечать на вопросы коллеги. Эрседу смотрел по сторонам, ловя на себе такие отчуждённые взгляды, каких прежде никогда не видел. Люди переговаривались между собой, разгребали какие-то бумаги, детектив расхаживал по комнате, что-то обсуждая то с одним сотрудником участка, то с другим. Время здесь как будто текло по-другому. Словно участок был отрезанным от мира отдельным государством. — …вы меня слышите? — вдруг донеслось до Эрседу. Он задумчиво повернулся лицом к женщине по фамилии Сарандон, не сразу сфокусировавшись на её лице. — М? — словно спросонья хмыкнул Эрседу, не понимая, чего от него хотят. Всё вокруг как будто тонуло в тумане, отчего казалось таким фальшивым... Участок. Детективы. Наручники на запястьях. Неужели всё по-настоящему? — Я говорила о том, что вам необходимо заполнить небольшую анкету. Стандартная процедура. — Заметив, что Эрседу по-прежнему витает где-то в облаках, Сарандон громко покашляла для привлечения внимания. — Молодой человек, я понимаю ваш шок, но вы должны ответить на стандартные вопросы. — Я никого не убивал. Зачем я здесь? — задумчиво проговорил Эрседу, глядя на женщину пустым взглядом, словно вообще её не видел. — Послушайте… Если вы никого не убивали, вас обязательно отпустят, — по-матерински доступно поясняла Сарандон. — Пока что вы просто задержаны. Никто вас ни к чему не приговорил. Ваши данные мне нужны для оформления и только. Не для приговора. — Улыбнулась она, пошутив. Или это была не шутка?.. — Ваше имя? — Эрседу Сколетти, — покорно ответил он. — Возраст? — Двадцать пять лет. Да, похоже, это был даже не допрос, а просто формальности. Эрседу немного расслабился, но только потому, что опрашивающая его женщина старалась вести себя так, будто не с преступниками имела дела. Либо она привыкла к такой работе, либо не обращала на всё это внимания, либо просто была очень храброй. Эрседу тут работать бы не хотел. После краткого опроса его сопроводили к стенду, чтобы сфотографировать. Всё это напоминало страшный сон. Та женщина сказала, что Эрседу ещё никто ни к чему не приговорил, но зачем тогда эти фотографии у стенда? Разве это уже не приговор? И всё же он послушно стал около него сначала прямо глядя на камеру, а затем повернулся в сторону. На этом угнетающие процедуры не закончились. Эрседу отвели к душевым кабинкам и велели выбросить всю свою одежду в урну. Взамен же после принятия душа ему пообещали вручить новую одежду, в которой он теперь и будет ходить. Расставался со своими тряпками Эрседу неохотно. Кажется, они были последним, что у него осталось от внешнего мира. Последним, что вообще помогало ему помнить о том, что существует ещё что-то помимо участка. Эрседу выбросил одежду, как ему и велели, принял душ, а затем переоделся в грубый серый комбинезон с короткими, как у футболки, рукавами. После гигиенических процедур его повели туда, куда ему хотелось попасть меньше всего на свете. — Вы ведёте меня в тюрьму к другим заключённым? — по пути решился спросить он. Вряд ли ему ответят, но вдруг? Миротворцы вместе с ним свернули за угол и направились по ещё одному пустому серому коридору. — Нет. Мы сопроводим вас в следственный изолятор. Там вы будете одни. Эрседу выдохнул. Ну, хотя бы так. Это лучшее, на что он мог рассчитывать в своём положении. Наконец, миротворцы остановились. Один из них подошёл к массивной, почти сливающейся цветом со стеной двери, достал ключи и открыл её. Второй подтолкнул Эрседу внутрь, а когда он зашёл, дверь за его спиной захлопнулась, целый ряд замков щёлкнул, а в небольшое, оборудованное решёткой окошко, заглянул миротворец. — Скоро вас отведут на допрос. Дожидайтесь. Миротворцы ушли. Повисла такая тишина, что Эрседу стало совсем уж тошно. Он осмотрелся, понимая, что его заперли в какой-то бетонной коробке. Комната была абсолютно серой. Что потолки, что двери, что стены. Единственным источником внешнего света было совсем маленькое окно, хотя лампа над головой всё же имелась. Её даже включили. Светила она так себе, но хоть что-то. Эрседу сглотнул, осознав, что из предметов мебели в комнате располагалась только койка с серым матрасом и серой подушкой. Всё. Никаких тумбочек, стульев. Даже туалета не было. Наверное, изолятор просто не успели как следует оборудовать к приходу Сколетти, а значит, какие-нибудь ещё предметы ему могли принести. Он ведь задержан, а не приговорён. Так сказала та женщина. Эрседу хотелось думать, что она говорила правду.

***

Спустя время к нему пришли миротворцы, чтобы сообщить о том, что пора на допрос. Эрседу в тот момент сидел на холодном полу. Несмотря на то, что на дворе было лето, ему удалось замёрзнуть, да ещё и волосы в придачу ко всему не просохли, отчего мёрзла голова. Эрседу поднялся с пола, отряхнулся, и его снова взяли под руки, чтобы сопроводить в комнату для допросов. Детектив пришёл через пару минут после того, как Эрседу сел за стол. Комната для допросов выглядела почти как изолятор. Она тоже была серой и хмурой, но не такой холодной, а ещё в ней было здоровенное окно. Через него ничего не просматривалось, однако по другую сторону наверняка можно видеть всё, что тут творилось. И слышать тоже. Эрседу рассмотрел лампу, рассмотрел стол и окно, хоть и интереса к ним не испытывал. В комнату пожаловал детектив, отчего тоска тут же разбавилась страхом. Детектив казался серьёзным. Вдруг он не станет ничего расследовать и сразу отправит Эрседу в тюрьму? После приветствия и вопросов в стиле «как ваши дела», наконец, детектив перешёл к делу. Сначала он спрашивал Эрседу о том, где он был во время постановки в разные промежутки времени, затем спрашивал про саму постановку, про то, где Эрседу и когда взял билет… — Вы знакомы с Сильвестром Аджани? — продолжал задавать вопросы детектив. — Нет. — Может быть, слышали что-нибудь о нём? — Понятия не имею кто он такой. — Сильвестр и Мэри-Белл Аджани были убиты в театре, — будничным тоном сказал детектив, доставая из блокнота целую пачку фотографий. Одну за другой он выкладывал на стол, наблюдая за реакцией Эрседу. Тот сначала заинтересовался, а когда понял, что это фотографии жертв, напрягся и побелел от волнения. — Кого-нибудь из этих людей узнаёте? Эрседу не мог вымолвить ни слова. Он беспомощно смотрел на лица и ужасался тому, как их много. Боже мой, почему их так много? Неужели детектив и все остальные думают, что Эрседу по силам причинить вред хоть кому-то из этих людей? Многие из них были спортивно сложены и выглядели крепышами… Да как вообще можно решить, что Эрседу хотя бы чисто физически способен убить кого-то из них? Бред. Ну, бред же! Обессилев от одних только фото, Эрседу медленно, почти незаметно покачал головой, не отрываясь от фотографий. Никого из этих людей он не знал. Никого. — Это… жертвы? — еле выдавил из себя он. — Так… много? — Сам в шоке, — хмыкнул детектив. — Если убийцей окажетесь вы, я возьму у вас интервью. Уж очень интересно послушать, как такое чудо могло за столь краткие сроки истребить толпу людей. Некоторые из них даже неплохую подготовку имели. — Мужчина перевёл дыхание и улыбнулся, вернувшись к делу. — Кстати, а вы учились каким-нибудь боевым искусствам, например? — Что? — переспросил Эрседу, глядя на детектива как на ненормального. — Нет. Нет, конечно. С чего бы вдруг? — Может, тир? Охота на… каких-нибудь диких кабанов… где-нибудь? — Кабаны в Капитолии? Что? Это… вопрос был? Мне? — Детектив кивнул, будто всё шло по плану. — Нет, никаких тиров. Я оружие и не видел даже никогда… В Капитолии есть тир? — И тир, и кабаны, наверняка, тоже. Ладно. Что с тренировками в спортивных залах? — Зачем? — удивлённо спросил Эрседу. — Значит, нет? — Нет, конечно, — чуть ли не оскорбился Сколетти. — Ещё на зал время тратить буду, как же. Лучше выспаться. — В школе дрались? — не унимался детектив. — Одноклассники не были буйными? — Я их не помню. Мне двадцать пять. Я уже забыл, что вообще в школе когда-то учился. И нет, ни с кем я не дрался. — Вы не сказать чтобы в плохой физической форме при таком-то образе жизни. — Я посыльный, — выразительно проговорил Эрседу. — Пеший посыльный. Много хожу. Очень много. Детектив понимающе кивнул, но на этом допрос не закончил. От каждого нового вопроса атмосфера в комнате всё сильнее нагнеталась, потому что Эрседу только отчётливее понимал — всё это не розыгрыш и не какая-то ошибка. Его на полном серьёзе рассматривали в качестве убийцы. Детектив, конечно, не называл его убийцей прямо, но всё и так было понятно. Эрседу сглотнул. Он потёр глаза обеими руками, затем опустил их на поверхность стола, нервно то сгибая пальцы, то разгибая. Детектив внимательно наблюдал за ним, а тот будто и не замечал этого. Побледнел, заметно расстроился, переживал, до боли кусая губы и молчал, не решаясь задать вопрос, ответ на который узнать боялся. — Что мне светит? — тихо спросил он, сглотнул тугой комок и несмело посмотрел на детектива, который листал свой блокнот. Детектив, оторвавшись от своего чтива, вскинул брови вверх, будто удивился вопросу. — Если будет доказана ваша вина, то… Сами-то как думаете, что вам может светить за столько трупов? Эрседу закрыл глаза, разочарованно простонал, шмыгнул носом и откинулся на спинку стула. — Казнь, да? — глухо уточнил он. Детектив хорошо знал этот тон и то, для чего задержанные задавали подобные вопросы. Они всегда надеялись услышать «нет». Даже если были виновны. — Казнь, — коротко подтвердил детектив и тоже откинулся на спинку стула. За сегодня он невероятно устал, но кто бы мог подумать, что и без того непростой день завершится такой громкой нотой. Массовое убийство в театре. То, что нужно, в конце тяжёлого рабочего дня, когда думаешь только о мягкой постели. Эрседу открыл глаза, сделал глубокий вдох, затем выдох. Обычно этот метод помогал ему успокоиться, но сегодня он почему-то оказался не особо действенным. Эрседу снова потёр глаза, на которых выступила еле заметная влага, прокашлялся и выдохнул, сложив обе руки на столе. Всё тело трепетало будто хрупкий лист на ветру. — Можно что-нибудь сделать? — всё так же неуверенно спросил он, не веря в положительный ответ. — Докажите свою невиновность. — Супер. А как? — отчаявшись, спросил Эрседу, всплеснув руками. — Я никого не убивал. Как мне это до вас донести? — У нас есть свидетели, которые утверждают, что это вы убили мистера Аджани, его телохранителей и нескольких миротворцев. — Свидетели? — вдруг осведомился Эрседу насупившись. — Кто? — Какая вам разница, мистер Сколетти? Свидетели есть, они тоже в процессе дачи показаний. — Эрседу поджал губы, втянул щеки и сделал глубокий вдох. — Разве вы не должны сказать мне кто они такие? Вдруг вы их выдумали вообще, лишь бы меня посадить? — Мистер Сколетти, мне понятно ваше негодование, но я ничего поделать не могу. Хотите выйти на свободу — сотрудничайте со следствием и помогите нам во всём разобраться. Если факт вашей невиновности будет доказан, вы тут же отправитесь на свободу. Эрседу вздохнул. — Я никого не убивал. Клянусь вам, не убивал. — Эрседу прижал к груди ладонь, отчаянно пытаясь доказать свою правоту. — Я даже… даже комаров не могу убить, а вы тут про целого человека говорите. Про целых нескольких человек! Не знаю, кто эти ваши свидетели, и что они там видели, но либо у них глаза не на том месте выросли, либо они вам врут. — Мистер Сколетти, давайте обойдёмся без негатива, — детектив выставил перед собой руки, чтобы успокоить взвинченного подозреваемого. — Без негатива? — глухо переспросил Эрседу, грустно посмотрев на собеседника. — Меня могут казнить просто потому что кому-то что-то померещилось. Очень позитивно. — Именно поэтому вы сейчас здесь. Думаете, мне нравится отправлять людей на смерть? — Детектив хмыкнул и улыбнулся. — Пациент невиновен, покуда не доказано обратное, так что… если вы не при делах, помогите мне это доказать, но если вы виновны… жалеть я вас не стану. — Мне скрывать нечего, — уверенно заявил Эрседу и взмахнул рукой. — Я просто пришёл послушать выступление. Моя совесть чиста. — Увидим, — сказал детектив и шумно захлопнул свой блокнот. Завтрашний день обещал быть напряжённым.

***

— Что у тебя спрашивали? — шепнул мне на ухо Натаниэль, недовольно глядя на прошедшего мимо сотрудника участка. Незнакомый человек не обратил на нас никакого внимания, но Нату это всё равно не понравилось. Участок ему в целом не нравился, да и с какого перепугу должен был? Всё здесь ассоциировалось с тюрьмами, казнями, убийствами и моргами. Конечно, сам общий зал и кабинеты детективов, которые можно было рассмотреть благодаря открытым дверям, выглядели заурядно, даже в какой-то степени уютно, а вот допросная… Наверное, эта комната сделана так убого, чтобы люди, находясь под влиянием её зловещей ауры, выдавали всю правду. Ну, или заикались и тупили от антуража вселенской безнадёги. Миротворцы просто расхаживали туда-сюда, какие-то тётки бегали с бумагами и планшетами, вечно что-то уточняя и спрашивая. Детективы переговаривались между собой, запирались в кабинете, затем выходили с какими-то папками и, как и все остальные, тоже слонялись по помещению. Офигеть, какая интересная у них работа… Мы с Натом сидели на деревянной лавке и ждали… А что мы, собственно, ждали? Когда Дилони признают виновным и прикончат? Было бы неплохо. Во всяком случае, первый этап прошёл успешно. Мы сумели поспособствовать тому, чтобы Шанталя поймали. Сейчас он сидел в изоляторе. С ума сойти, Дилони сидел! Осталось дело за малым — дать все нужные показания и посмотреть, как его прикончат. Точнее, так всё должно было быть, а потом, в самом конце моего допроса мне сообщили, что поймали вообще-то не Дилони, а какого-то Эрседу. Никаких Эрседу и быть не могло! Нат поймал Дилони. Убивал всех тоже Дилони. Что за дешёвый стратегический трюк? Кто в такое вообще поверит? Даже самое талантливое враньё можно разоблачить. Я рассказала Нату про свой допрос, а он в ответ рассказал мне о своём. Как оказалось, не особо они и отличались. Вопросов задавали много, немало из них вообще были не по теме, но пусть, лишь бы этого подонка, наконец, посадили. — Тебе сказали, кем он представился? — спросила я, улыбаясь. Вот же абсурд! — Эрседу Скотиной? Да, забудешь тут, — прыснул Нат, наблюдавший за перемещающимися по участку людьми, будто кот, следящий за мышами. — Дилони правда надеется, что его отпустят за этот дебильный цирк с перевоплощениями? — Он серьёзно теперь рыжий? — не знаю, зачем спросила я. Лафлауэр посмотрел на меня снисходительно. — Ещё какой. Он в меня врезался. Эти рыжие патлы прямо под носом у меня были. — Когда он успел так быстро сменить образ? — Фуфлыжник хотел смыться. Небось, за секунду сменил шмот. Думал, что перекрасился и всё — путь свободен. А фиг ему. — Странно всё это… — тихо проговорила я, глядя, как Нат достал потрёпанный коммуникатор и принялся на нём что-то искать. Я вспомнила про свой, достала, и мне вдруг в голову пришла идея. Я украдкой глянула на Ната, который увлечённо что-то листал и, пока тот не видит, быстро набрала сообщение Дилони. Если он сидит в изоляторе, а он сидит в изоляторе, значит, мне ответ не придёт. В смысле… конечно, он не придёт. Можно даже не пытаться этим заниматься. Зачем? Мы знаем, что Дилони в изоляторе. Заперт. Техники при нём нет. Вообще ничего нет. Тем не менее, сообщение я всё-таки отправила. Зачем-то. Просто как очередное доказательство того, что мы правы. Какое-то время я подержала коммуникатор в руке. Ответа не было. Всё нормально. Ответа и не будет. Вздохнув, я убрала коммуникатор обратно в карман и заглянула в игрушку Ната. — Что ищешь? — Хочу посмотреть, что там насочиняла эта зараза, — немного заторможено ответил Натаниэль, приставив к подбородку руку, чтобы читать было удобнее. — Ему бы романы писать, а не людей мочить. Ты только глянь! И биографию сочинил, и фоток наклепал. Ё-моё, какое убожество. Хоть Лафлауэр и повторял из раза в раз, насколько бестолковым было это чтиво, и вообще какое оно тупорылое, но как же взахлёб он его читал. Я пробегалась глазами по диагонали, потому что читать эту фигню всплошную не было никакого желания. — А он неплохо подго… — начала было я, как вдруг коммуникатор в моём кармане зажужжал. Я застыла на месте, глядя перед собой в пустоту. Как так-то… Что за… Почему эта штука просигналила о сообщении? Одиночным жужжанием может быть только сообщение. Нат читал информацию на Эрседу. Он ничего мне прислать не мог. Никто другой про коммуникатор не знает. — Эй, ты чего? Мейсон? Чего глючишь? Хотя от такого чтива даже я на грани. Алло-о-о, — протянул Натаниэль, щёлкнув перед моим лицом пальцами. — Вот это накрыло тебя. Я еле как очнулась и хмуро посмотрела на Ната. — Чего пристал? Мне… в туалет приспичило. — Резко встала с лавки я, требовательно посмотрев на Лафлауэра, лениво и немного сонно глядевшего на меня в ответ. Нужно срочно проверить коммуникатор. — Кстати, не знаешь, где тут туалет? — Направо, — заявил Нат, указав рукой налево, и вернулся к чтению. — Так направо или налево? — Направо, дровосек, направо. Право находится справа, прикинь как бывает. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я провожал тебя к туалету? — Пустите меня к нему! Прошу! Он не сделал ничего плохого! Пустите меня к моему Эрседу! Внезапный крик какой-то женщины отвлёк и меня от туалета и, что ещё хуже, Ната от коммуникатора. Мы оба резко повернули головы к источнику звука. Этим источником оказалась полная рыжеволосая женщина лет пятидесяти, которая рвалась внутрь участка и задыхалась от истерики. — Что за хрень происходит? — мигом прокомментировал Натаниэль, с подозрением щурясь. — Происходит какая-то хрень, — согласилась я. Женщина отчаянно пыталась убедить миротворцев, что ей надо увидеть сына, и вообще он ни в чём не виноват… Она что, мать Эрседу? Где Дилони откопал эту актрису? Поднятая ею шумиха не могла не привлечь внимание в участке. На женщину не пялился только ленивый. Не прошло и пары минут, как один из детективов вышел из своего кабинета и направился к женщине. Как он ни пытался её утешить, та всё плакала да причитала. В конце концов, он повёл её к себе. — Как думаешь, если я буду подслушивать возле двери, это будет сильно палевно? — высказал предположение Натаниэль и широко улыбнулся. Я пробежалась глазами по периметру участка, где людей было выше крыши, и улыбнулась в ответ. — Да, можешь попробовать. Может, отправят тебя прямиком к Дилони. В качестве соседа. — Я помолчала и повернулась в ту сторону, где, якобы, располагался туалет. — Направо так направо, — пробормотала себе под нос я и отправилась туда, куда мне указал Нат. За мной тут же увязался миротворец, недовольно ворчащий из-за того, что я собиралась ходить по участку. Впрочем, так даже лучше. — А вы можете отвести меня к изолятору, где сидит… Сколетти? — по пути спросила я. Миротворец расхохотался, посчитав мою просьбу настолько наглой, что аж бредовой. — Свидания запрещены. Вам, кажется, в туалет нужно было. — Никаких свиданий. Начерта он мне? — прыснула я. — Можно просто заглянуть в окно? Хочу удостовериться, что он там. — Вы серьёзно? — Пожалуйста, — настаивала я. — В вашем присутствии. Просто посмотреть. Я не буду с ним говорить или прорываться к нему. Только гляну одним глазом. — Как же вы, столичные звездульки, мне надоели. В переводе с миротворческого языка на человеческий это, скорее всего, означало «ну, ладно». Куда меня вёл миротворец, я не знала. Возможно, в туалет, а может быть, действительно к изолятору. Судя по тому, что шли мы довольно долго, эта дорога вела таки к Дилони. Чем глубже внутрь здания мы уходили, тем темнее и безлюднее становилось. Наши с миротворцем шаги усиливались благодаря эхо, а от неестественно белого света ламп, пусть и тускло горящих, щипало глаза. Наконец, мы куда-то пришли. Миротворец остановился в нескольких шагах от двери и указал на нужную рукой. — Долго не пялиться. Он не животное в зоопарке. — Я кивнула и вытащила коммуникатор. Быстро открыла сообщения — новое действительно пришло. Разумеется, от Дилони. «Даже в такой день заскучали, мисс Мейсон?» Вне всяких сомнений, это его стиль ответов. Да как такое вообще возможно… Я быстро набрала ответное сообщение, отправила его и осторожно заглянула в окошко. «Я сейчас стою около твоей почти тюремной камеры» Там, по ту сторону окна, на койке лежал человек. Руки сложены одна на другую, ноги протянуты, а смотрел он в потолок. В руках у Дилони ничего не было. Я выжидала. Конечно, не факт, что Дилони ответил бы мне прямо здесь и сейчас, если бы не сидел за решёткой, но… Несколько минут я осторожно следила за ним. Миротворец тихо кашлянул, давая понять, что моё время закончилось, и пора проваливать отсюда. Как только он это сделал, Дилони повернулся ко мне лицом и нахмурился. Пытался меня рассмотреть. Я уже собралась уходить, не имея ни малейшего желания смотреть на него глаза в глаза, как вдруг коммуникатор в моей руке прожужжал. Один раз. Сообщение. Ну, нет. Не-е-ет. Дилони по-прежнему смотрел на меня через окошко. Руки его были свободны, а выражение лица сделалось заинтересованным и настороженным. Взгляд у него казался таким пустым, как будто он и правда меня не знал. Не узнавал. Я крепко сжала коммуникатор, тяжело дыша. Вокруг было так тихо, отчего жужжание коммуникатора походило на жужжание целого роя пчёл. Я сглотнула и осторожно повернула коммуникатор экраном вверх. Разблокировала. Открыла сообщение. «Приглашаешь меня прийти, чтобы постоять вместе?» Чёрт. Я поджала губы и зажмурилась. Ну, нет. Нет же. Нет! Затем открыла глаза и опять заглянула в окно. Дилони-задержанный сидел с пустыми руками. Он не мог печатать мне ответы. Ему не с чего было это делать, тем более, прямо передо мной. «Где ты?» Я решила не церемониться и спросить прямо. «Повсюду» Как же раздражали его ответы в такой, вот, интонации! Я не слышала его голос физически, но эти чёртовы сообщения читались так, как будто были со звуком. «Как ты это делаешь?» Ответ стратега не заставил себя ждать. «Что делаю?» Я шумно втянула воздух носом. Опять этот издевательский тон. Человек, находящийся внутри изолятора, встал с койки и медленно направился к двери. Я отошла от неё, коммуникатор спрятала в карман, что оказалось очень вовремя, потому что миротворец рявкнул на нас обоих. — Уже ухожу, — проворчала я себе под нос и поспешила в ту сторону, где вроде как располагался туалет. Отвечать Дилони я не стала. Как он это делал? Кто-то рассылал сообщения вместо него? Но неужели он даёт доступ к своему номеру другому человеку? И даже если так, то манера ответов и вопросов в этих сообщениях полностью соответствовала манерам Дилони. По речи было видно, что отвечал он сам. Его тон, его стиль. Вряд ли так хорошо можно скопировать его дотошность. В туалет всё-таки заглянуть пришлось, хоть мне и не хотелось. Я проверила коммуникатор — сообщения больше не приходили. Конечно, это мог быть трюк, очередная бестолковая уловка, но… что если нет? Вдруг? Я умыла лицо, вытерла его салфеткой и посмотрела на себя в зеркало. Что, если он опять отвлекает наше внимание от чего-то? Что, если Эрседу Сколетти существует? Когда я вернулась обратно в холл, толкучка там неожиданно усилилась. Появились какие-то новые миротворцы, а с ними и люди, судя по их нарядам, прибывшие в участок из оперы. Какие-то знатные мадам, какие-то мужчины в дорогущих костюмах и с кислыми сонными физиономиями. Свидетели? Есть ещё? Неужели Дилони прикончил не всех свидетелей? Хотя стоп. Мы же с Натом живы. Зачем убивать других свидетелей, если мы всё равно видели его на месте преступления и могли описать всё, что он сделал? Есть смысл убивать всех свидетелей, но какой смысл убивать выборочно? Хотя мы же для него пока неприкасаемые… Сотрудники участка продолжали носиться туда-сюда по комнате, делиться документами и демонстрацией чего-то на планшете. Некоторые из них раз за разом кому-то названивали, детективы переговаривались, что-то обсуждали с другими коллегами. Работа кипела, несмотря на то, что уже было поздно. Эти люди вообще собирались спать? Я подсела к Нату, но он и не заметил этого, продолжая увлечённо читать. Рубашка его помялась, на штанах отпечатались полосы ржавчины, которыми он обзавёлся, бегая за Дилони, а руки были в царапинах и покраснениях. — Слушай… какая вероятность того, что мы могли поймать чужака? — спросила я, внимательно глядя на Лафлауэра. Тот нехотя оторвался от своего чтива и так же нехотя посмотрел на меня поверх своих очков. — Зеро, Мейсон, — со стопроцентной уверенностью ответил Натаниэль, пальцами изобразив жест, обозначающий ноль. — А что, если… — Нет. — Лафлауэр даже слушать не хотел про другие варианты, причём не было понятно, он настолько уверен в том, что видел, или он просто уж очень хотел, чтобы этим рыжим оказался Дилони. — Нат, мы много раз попадались на эту удочку, — тихо и не особо уверенно заговорила я. — Просто представь себе на минуту… просто представь, что в теории Эрседу… не Дилони. — Натаниэль закатил глаза вверх и шумно вздохнул. Его можно понять, теория казалось бредовой, но вдруг… — Нет, дослушай. Просто вообрази себе это. Дилони много раз заставлял нас идти не той дорогой. Вдруг такая возможность есть и сейчас? Что, если он кого-то подставил? — Ты белены объелась? — Я серьёзно. Мы же не берём во внимание этот вариант, как и вариант с сообщником тоже не брали во внимание. Как и то, что Дилони может с кем-то контактировать. — Этого он и добивается. Ты не догоняешь, чего он хочет? Дилони нужно, чтобы ты засомневалась. Чтобы я засомневался. Он будет делать всё, чтобы посеять зерно сомнения в твоей башке, чтобы беспрепятственно свалить из тюряжки. — Нат заговорил почти шёпотом. — Они до сих пор не нашли орудие убийства. Одежду этого придурка тоже не нашли. Мотива на руках у детективов нет. Всё это хреново расследование держится пока только на наших словах. Мейсон, если в течение семидесяти двух часов на этого ушлёпка не накопают достойных улик, его отпустят. Понимаешь? Если ты, свидетель, засомневаешься в своих словах, всё рассыплется нафиг. — Натаниэль сделал паузу, внимательно на меня глядя. — Не ведись на эту хрень, поняла? Тот рыжий недомерок и есть Дилони. Ты же знаешь это. И я знаю. Мы обязаны его урыть. Такая возможность выпадает раз в вечность, и мы не имеем права её профукать. — Знаю, — выдавила я, глядя на этих мельтешащих вокруг людей. — Но, если есть мизерный шанс… один процент из сотни, что рыжий — не Дилони, то мы своими руками отправим на казнь невиноватого. Этот Эрседу, если такой теоретически может существовать, никому ничего плохого не сделал. Ладно, Аджани из ордена, на него плевать, но вдруг этот рыжий… — Не вдруг, — отрезал Натаниэль и вернулся к чтению. — Нет этого одного процента. И мизерного шанса тоже нет. Я видел эту физию так, как сейчас вижу тебя. Я ни с кем его не перепутаю. Это Дилони. Не ведись на его манипуляции. Он просто пудрит тебе мозги. Вот какой у него план. — А если пистолет и одежду так и не найдут? Как бы он от них избавился, если он никуда не выходил? Дилони бы просто не успел их спрятать, да ещё итак надёжно. — Значит, Дю Пон вынес, — отмахнулся Лафлауэр. Даже слушать не хотел про другие варианты. — Не просто так банкир слонялся по опере. — Я следила за ним. Он никуда не уходил, и никаких сумок в его руках не было. Он оставался на виду пока ты гонялся за Дилони. Нат оторвался от чтения и выразительно на меня посмотрел. — С какого перепугу ты так резко засомневалась в том, что мы видели? Ты точно в туалет ходила? — Точно. Просто эта… мать сбила меня с толку. Какой-то очень продуманный персонаж у Дилони получается. И мать ему придумал, и биографию до деталей. — Ага. Потому что он зубрила из академии. Он умеет делать такие штуки. Вот увидишь, одной мамашей дело не обойдётся. Думаю, Дилони хорошо подготовился к случаю своей поимки, но нас таким не взять. Не взять ведь? — спросил меня Нат, толкнув локтем в бок. Я улыбнулась и закивала. Да, он прав. Шанталь мог кого-то подставить, но и разыграть комедию тоже мог. Если его цель сделать наши показания бесполезными, то он неплохо с этим справляется, потому что придерживаться одной версии у меня больше не получалось. Слать мне сообщения могла какая-нибудь программа. Или же Дилони лично это делал. Вдруг он отвечал мне нарочно, чтобы запутать? Нат прав, если мы засомневаемся в своих показаниях, его просто… выпустят. И ему не придётся потрошить участок, ведь на этот раз он может уйти абсолютно чистым. Но не уйдёт.

***

Ночевали мы в участке прямо на той самой лавке. Миротворцы пытались нас прогнать, но ни Нат, ни я уходить не хотели. Дилони влиятельный тип. Он мог кого-то подкупить, кому-то угрожать… Если бы он попытался покинуть участок, мы должны были ему помешать. Спали мы по очереди. Сначала я, потом Нат, хотя он спал плохо и особо даже не заснул. К глубокой ночи людей в участке стало заметно меньше. Разошлись другие свидетели, или кем эти люди были, ушли домой детективы, секретарши и часть миротворцев. Остались только дежурные, охрана и мы. Бежать Дилони не попытался. Его не было ни слышно, ни видно. Мысль, что Эрседу и Шанталь — разные люди, меня не оставляла, но я старалась её от себя гнать. Дилони хитрый манипулятор. Чёрт его знает, что он наворотил на этот раз. Новый день начался рано. Детективы и прочие сотрудники участка явились на работу раньше, чем должны были. Ещё бы — капитолиец порешал кучу капитолийцев и был взят с поличным. Правоохранители не могли не пахать как волы в данном случае. Для нас вчерашний день будто и не закончился. Вокруг всё та же суматоха и беготня, звонки, какие-то люди. Нас никто пока не звал и о проделанной работе ничего не говорил. Мы вообще ничего нового не знали. Нат много раз порывался выведать у детективов хоть что-то о продвижении дела, но в итоге постоянно возвращался ни с чем. Если Дилони и правда не могли продержать в участке дольше трёх дней, то всем нам стоило поспешить, потому что одни сутки уже были на исходе. — Вы абсолютно уверены в том, что видели? — в который раз уточнил детектив Бонни — тот, который был к нам лояльнее. Он пригласил нас с Натаниэлем в свой кабинет, запер двери, закрыл жалюзи и указал нам на два мягких стула около своего стола. Мы с Натаниэлем сели прямо напротив детектива, у которого на столе творился такой чудовищный бедлам, что вообще неясно, как он находил что-то нужное для раскрытия дел. — Да, мы вам уже тысячу раз это сказали! — возмущался Нат. — Хорошо, — бодро вздохнул детектив, взял стакан кофе и отпил, прежде чем заговорил дальше. — Смотрите, что у нас есть на данный момент… Только не распространяйтесь особо о том, что мы с вами беседуем, ясно? Я не должен с вами что-то обсуждать, но, честное слово, у меня уже мозги набекрень от происходящего. — Он перевёл дыхание и снова отпил кофе. — Мои коллеги сейчас изучают личность Эрседу Сколетти, и пока ничего в его биографии не вызывает сомнений. На допросах он отвечает по делу, и ничто в его словах не вызывает сомнений, а ещё, разумеется, соответствует его биографии, — рассказывал детектив, попивая кофе и на ходу разгребая бумаги. — Сколетти не путается в показаниях, и ничего не скрывает — он даёт исчерпывающие ответы на все наши вопросы. Далее. Его мать мы тоже проверили. Никаких проблем с ней нет. Это действительно мать Эрседу Сколетти. — Детектив переложил папку с документами на другую сторону стола и дважды хлопнул по ней ладонью, как бы подтверждая сказанное. — Также мы опросили уже практически всех очевидцев, и пока из всех только вы двое заявили, что видели, как Эрседу Сколетти или, как вы его там называете… Шанталь Дилони, убил Аджани и остальных. — Слушайте, — начал было Лафлауэр, но детектив быстро его заткнул, выставив перед собой ладонь. — Не перебивайте, — потребовал он, после чего Нат замолчал. Вид у него был недовольный и раздражённый, но его можно было понять. Детектив клонил к тому, что мы звучали неубедительно. — Орудие убийства не найдено. Мотива нет. Кроме того мы получили ордер на обыск дома Сколетти, и знаете что? Верно — ничего. Знаете, что это значит? — Детектив откинулся на спинку своего кресла. — Я держу человека в изоляторе исключительно на честном слове. — Будут результаты экспертизы… — Да, будут. И это единственное за что сейчас можно цепляться, но пока их нет… вы же понимаете, что у нас очень мало оснований для задержания мистера Сколетти? Слушайте, я знаю, кто вы такие, и я не хочу проблем, но ваша версия пока что ни с чем не стыкуется. — Дайте нам очную ставку, — потребовал Нат, склонившийся над захламлённым столом. — Дилони нужно расколоть. Сколетти — болванка, поэтому он и не может быть убийцей, да? Его же даже не существует, но Дилони… эта мразь существует. Подумайте сами, кто-то грохнул не только Аджани с женой, но и их телохранителей. А ещё миротворцев — людей с подготовкой. — У Сколетти нет никакой связи с военным делом, спортивными секциями, тирами и прочим. Он физически не способен справиться с таким количеством людей, да ещё и без огрехов. Работал знающий человек. — И Дилони именно такой! — подхватил Нат. — Мистер Лафлауэр, мы провели уже несколько допросов, и ни один из них пока ничего не дал. Не думаю, что очная ставка будет эффективна, к тому же вы… представляете опасность для мистера Сколетти. Вы очень эмоционально реагируете на его дело. Услышав эти слова, Натаниэль насупился и выпятил подбородок, задумчиво присмотревшись к детективу. — Этот козёл уже достаточно долго портит мне жизнь, но не переживайте, я ничего ему не сделаю. Я не идиот. Я хочу его расколоть и всё. Никакого насилия. — Детектив пристально смотрел в ответ. Выражение лица Ната выглядело достаточно невинным. Как бы он не хотел избавиться от Дилони, делать это силой Лафлауэр точно не станет. Пусть закон сам разбирается. — Что же, тогда, пожалуй, вам стоит пройти со мной. — Детектив Бонни встал из-за стола и отряхнулся. — Сейчас начнётся очередной допрос Сколетти, и вопросы, которые мы приготовили, будут вам интересны. Понаблюдаете за реакцией подозреваемого. Может быть, это что-то прояснит. Я посмотрела на Натаниэля, а тот посмотрел на меня. Перспектива лично понаблюдать за допросом Шанталя-Эрседу казалась настоящей удачей. Его допросы мы не видели, как он себя вёл перед детективами — не знали. Если этот Сколетти действительно не имел отношения к Дилони, то это должно быть заметно. Что за кашу заварил этот стратег… Меня и Ната сопроводили в комнату, через здоровенное окно которой можно наблюдать за соседней комнатой, где и проводились допросы. Я была там совсем недавно, потому хорошо запомнила эти размытые серые стены, унылую лампу и дешёвые стулья, на одном из которых теперь сидела не я, а он, Шанталь Дилони. Или Эрседу Сколетти. Я сглотнула тугой комок в горле и подошла к стеклу ближе. Так тихо и темно, несмотря на горящий и тут, и там свет. Эрседу-Шанталь нервничал. То плавно покачивался, то заламывал пальцы, то еле заметно водил ногой по полу. Он положил обе руки на стол и немного расслабился. Устало опустил голову, затем резко поднял. Провёл по волосам ладонью и потёр нос. Я прищурилась, зациклившись на его волосах. Они не просто были нетипичного для Дилони рыжего цвета, но и прямые. Я нахмурила брови. Вроде бы Нат говорил, что Дилони как подозреваемого должны были отправить в душ… — Детектив, а Дил… Сколетти был в душе? — спросила я у детектива Кассара, который стоял в стороне, что-то читая на планшете. Сопроводивший же нас сюда Бонни куда-то смылся. Кассар удивлённо посмотрел на меня и кивнул. — Ну, конечно. Странно. У Дилони волосы вьются, это точно, и обычно он в таком виде и ходит. У Сколетти же волосы идеально прямые. Как они могли сами так выпрямиться после душа? — Детектив, а после душа задержанным выдают фен или… что-то в таком духе? — Мейсон, молчи, — шепнул мне Натаниэль, догадавшись, о чём я думала. — Может, нам задержанных ещё в салон красоты водить? — не смог промолчать детектив. Я отвернулась от него и поджала губы. Шёл бы он лесом со своим сарказмом. И всё же эта мелкая деталь не давала мне покоя. Как он вообще успел так быстро перевоплотиться? Наконец, вернулся детектив Бонни, но зашёл он не в нашу комнату, а в ту, где сидел Дилони-Сколетти. Услышав, что к нему пожаловали гости, тот напрягся и закашлялся. Детектив с ним поздоровался, спросил как его дела, на что Эрседу промычал что-то непонятное, будто он пьяный или очень сонный, хотя стоило детективу начать задавать вопросы, как Шанталь постепенно стал оттаивать. — Напомните ещё раз, как вас зовут? — Радушно улыбнулся детектив. Перед ним на столе лежал планшет, а рядом блокнот. Детектив успевал глядеть и в планшет, и в блокнот, и на Эрседу. — Сколько можно говорить одно и то же. Вы же сами знаете… — устало ответил Шанталь, потирая пальцами лоб. — Эрседу Сколетти. — Сколетти, значит… — задумался детектив, внимательно глядя на задержанного, будто услышал эту информацию от него впервые. — Это ваше настоящее имя? — Да, — немного удивлённо ответил задержанный и откинулся на спинку стула, но почти сразу же опять склонился над столом. Выглядел Сколетти так, будто места себе не находил, будто у него началась ломка или он сидел на гвоздях. — Сколько вам лет? — Двадцать пять. — Нат хмыкнул и хитро заулыбался. Ну да, двадцать пять, как же. Детектив кивнул, листая какую-то информацию на планшете. Читал уже собранные материалы на Эрседу? — Скажите, вы когда-нибудь перекрашивали волосы? Кассар за нашими спинами простонал. Кажется, косметические вопросы вгоняли его в уныние. — Что? — не понял Эрседу, соображая совсем уж заторможено. — А, волосы… понял. Нет, не перекрашивал, конечно. Кто в здравом уме перекрашивает родные рыжие волосы в другой цвет? — Улыбнулся он, скорее, нервно, из-за переживаний, чем из-за того, что ему стало смешно. — Слушайте… у вас не найдётся сигаретки? Для смертника. — Невесело улыбался Эрседу, заговорщицки склонившись над столом. Брови детектива удивлённо приподнялись. А больше он ничего не хочет? Это же допрос, какого чёрта? Может, ему ещё деликатесов каких-нибудь подвезти? Детектив, видимо, подумал так же, осуждающе глядя на Шанталя-Эрседу. — Пожалуйста. Хотя бы одну, — клянчил Сколетти. — Вам что, жалко? Всё равно вы меня скоро прикончите. Мало того, что за сутки меня накормили всего раз, так ещё и какой-то гадостной кашей. Прошу. — Что он творит? — прошептала я, с подозрением глядя на эту невнятную картину. Дилони точно таким не увлекается… Какого же чёрта? — Детектив, а подкиньте ему сигарет! — внезапно выпалил Лафлауэр. Детектив скептически изогнул бровь. — Ну, что? Следственный эксперимент, или как вы там эту фигню называете. — Нат наклонился ко мне, чтобы что-то прошептать на ухо. — Дилони хочет отвести от себя подозрения. Пусть курнёт. Посмотрим, как это у него получится. — Зачем ему такой фарс, если он не знает, что мы здесь и наблюдаем за ним? — так же шёпотом задала резонный вопрос я. Детективы ведь не знают Дилони, и вряд ли они интересовались тем, курил тот или нет, а значит, спектакль не имел особого смысла… — Вы не смертник, пока ваша вина не доказана, мистер Сколетти, — По ту сторону стекла детектив Бонни попытался успокоить Эрседу. — Извините, но с сигаретами помочь не могу. Не положено. Детектив Кассар цинично хмыкнул, но затею Натаниэля посчитал хорошей, потому взял пачку сигарет с зажигалкой и поспешил их отнести в комнату для допросов. Детектив Бонни удивился появлению коллеги не меньше, чем сам Сколетти, с замиранием сердца глядевший на спасительную пачку в руках второго детектива. Я поджала губы, переминаясь с ноги на ногу. Ну, давай же. Покажи, что умеешь. — Кассар, что за произвол? — возмутился допрашивающий, осуждающе глядя на напарника. Тот лишь безразлично пожал плечами. — Да брось, пусть подымит немного. Ты не знаешь, что такое никотиновая ломка. — Ваш напарник дело говорит, — бодро отозвался Эрседу, небрежно указав на Кассара пальцем, после чего привстал из-за стола и потянулся за пачкой в руке прибывшего детектива. Тот отдавать её не спешил, проницательно изучая лицо Эрседу. — Смотри мне… без глупостей, — предостерёг подозреваемого детектив. — Зажигалку сразу отдай Бонни, понял? Выкинешь что-нибудь — тут навсегда и останешься. — Сколетти покорно кивнул, в награду за что и получил пачку вместе с зажигалкой. Кассар вернулся обратно к нам, а Сколетти, тем временем, дрожащими пальцами открыл пачку, вытащил оттуда сигарету, щёлкнул зажигалкой и прикурил. Никаких проблем с этим у него не возникло. Действовал как профессиональный курильщик! Я вспомнила, как Оливер поделился со мной этой дрянью, от которой просто невозможно не закашляться, если ты на ней плотно не сидишь. Сколетти-Дилони же даже закрыл глаза от наслаждения, с лёгкостью вдыхая дым и так же легко его выдыхая. Постепенно дрожь в его пальцах успокаивалась, да и в целом он как будто… расслаблялся? Натаниэль смотрел на Шанталя-Сколетти немного отрешённо. Выходит, Дилони курил или что? Нет, это вряд ли. На него не похоже. Хотя мы не знали этого наверняка. Откуда? Он нам не отчитывался. С другой стороны, так сыграть ломку… Дилони, конечно то ещё актёрище, но чтобы настолько… — Наверное, фуфлыжник тренировался для образа, — растягивая слова, предположил Натаниэль, щурясь. Он явно не договорил до конца то, что хотел. Да, Дилони мог тренироваться, но он точно не делал это каждый день, а значит, должен был, если не кашлять, то хоть какой-то дискомфорт ощутить и продемонстрировать. — Сколетти курит. Вы не знали? — внезапно вклинился обычно молчащий детектив. — Его мать проговорилась мимолётом. Курит с пятнадцати лет. Когда мы задерживали Сколетти, его одежда отдавала запахом сигаретного дыма. Вы не почувствовали его, мистер Лафлауэр? — Я что, его нюхал? Нахрен он мне впал вообще? — Действительно. А ваш Дилони разве не курит? Мы с Натаниэлем переглянулись. Вроде бы нет, но фиг его знает. На самом-то деле мы не знали его настолько хорошо, чтобы быть уверенными. Мы знаем его ровно таким, каким он себя показывает, а зачем ему показывать что-то лишнее, что может сыграть против него? — Вроде бы не курит, но разве так тяжело начать? — ответил вопросом на вопрос Лафлауэр. — Вам не кажется стрёмным, что он сам напросился покурить? Часто у вас такое просят? — Постоянно. А вы сами-то курите? Глаза Натаниэля немного округлились, а выражение его лица стало хмурым. Он уже понял, что ему ответят. — Нет, — вынужденно ответил Нат, глядя через окно в комнату напротив. — Заметно. Иначе вы не задавали бы подобных вопросов, мистер Лафлауэр, — заявил детектив и сел на уголок стола позади нас. Тем временем детектив Бонни продолжал допрос. Сколетти упивался каждой затяжкой, выдыхая дым вверх, чтобы тот не затуманил его собеседника, но это было бесполезно — дым быстро расходился по тесной тёмной холодной комнате. — Линзы носите? — Очередной вопрос. Эрседу смотрел в потолок. Сигарета дымилась. Пальцы машинально сбрасывали пепел. — Нет, у меня порядок со зрением, — теперь уже спокойно ответил он. — Может, не знаю… цветные, чтобы другой цвет глаз сделать? — Зачем? Вам не нравятся мои глаза? — всё ещё ничего не понимал Эрседу, снова заулыбавшись. Кажется, он переживал настолько сильно, что теперь ему хотелось смеяться с каждого вопроса детектива. Ну, или сигареты оказались с сюрпризом. — За некрасивые глаза теперь тоже сажают? — Нет, — коротко ответил детектив и вытащил из своего блокнота фотографию. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы хоть как-то её рассмотреть, хотя я и так догадывалась, что на ней изображено. Детектив придвинул её к Эрседу и тот заинтересованно присмотрелся, выдохнув очередную порцию дыма. Когда он понял, что на фотографии перед ним человек, похожий на него самого, Сколетти мигом схватил её, чтобы рассмотреть вблизи. — Ничего себе… — присвистнул он, хмурясь. — Это ещё кто? — На фото не вы? Эрседу сначала удивился, потом широко улыбнулся и покачал головой. — Нет, не я. Думаю, я бы знал, если бы перекрашивал волосы в чёрный. — Эрседу улыбался от абсурдности вопроса. Детектив же не улыбался и, кажется, даже наоборот, сделался ещё серьёзнее. Улыбка Эрседу быстро растворилась и он снова откинулся на спинку стула, с подозрением глядя на детектива. — Кто этот парень? Или… это графика какая-то? После ночи в этой холодной дыре, я плохо соображаю. — У вас есть родственник, похожий на человека с фотографии? Кузен какой-нибудь, например. Эрседу сглотнул и стиснул зубы, шумно и напряжённо вдыхая воздух через нос. Неужели что-то начал понимать? — Нет у меня никаких кузенов. Этот клоун с фотографии на меня похож, а не на моих родственников. Я бы знал, будь у меня кузен с таким личиком, это точно, — уверенно отвечал Сколетти, потряхивая сигаретой. — Так кто он такой? — Имя «Шанталь Дилони» вам о чём-нибудь говорит? — поинтересовался детектив. Эрседу отрицательно покачал головой. — Впервые слышу. Его так зовут? — Сколетти указал глазами на фотографию. Детектив кивнул. — Да. Так вы ничего об этом человеке не слышали? Совсем? — А должен? Он что, знаменитость какая-то? Я бы, наверное, знал такую знаменитость… Мы же с ним похожи. Где вы его откопали? А главное, зачем? Вы же на меня всё повесить хотите, разве нет? Какой смысл тогда искать людей с… Он замолчал и поджал губы. Сигарета продолжала дымиться между его пальцами, пока Эрседу размышлял. Его лицо на глазах переменилось. Он наклонился к столу и громко стукнул пальцем по фотографии несколько раз. — Так вот оно что… — разозлился Сколетти. — Вы даже не знаете кого ловите, правильно? Чёртова система правосудия… Вот так вы и работаете. Хватаете первого попавшегося и сажаете его? Отличная схема. Молодцы. Я вам даже поаплодирую. Вы не знаете, как выглядит ваш убийца, да? Почему вы не ищете его? — возмущался Эрседу, стуча пальцем по фотографии. — Причём здесь вообще я? Вы меня схватили только из-за того, что мы с этим человеком похожи? — На вас указали наши свидетели, мистер Сколетти. Мы никого просто так в изоляторе не держим. — И что со мной теперь будет? — распереживался Эрседу. — Вы же ищете этого типа с фотографии, да? Ищете? Вы найдёте его? — Уже нашли, — умиротворённым тоном ответил детектив, отчего Эрседу расслаблено вздохнул, потёр рукой глаза, на которых выступили почти незаметные слёзы, и улыбнулся. — Но есть один нюанс, мистер Сколетти. — Тот напрягся, выжидая. — Человек с фотографии мёртв. Уже четыре года мёртв. Сколетти будто ударили по голове чем-то тяжёлым. Какое- то время он смотрел на детектива пустым взглядом, а затем стал лихорадочно качать головой. Рука с сигаретой опять задрожала. Пепел с её кончика разлетелся по столу. — Значит, остаюсь только я… Нет. Нет-нет-нет. — Язык Сколетти заплетался даже на таком простом слове. Он ошарашенно смотрел перед собой, уже догадавшись чем это ему грозило. Не в силах усидеть на одном месте, он встал из-за стола и отошёл к стене. — Я никого не убивал. Клянусь. Разберитесь с этим делом. Сделайте что-нибудь! — Мы делаем всё, что можем, чтобы разобраться, мистер Сколетти, и ваша помощь нам нужна. Если вы что-то знаете или вдруг вспомните… Сообщайте нам это здесь. Любая мелочь может сыграть роль. Детектив направился к выходу. Сколетти стоял в углу и грустно смотрел как тот уходит. Это значило, что сейчас придут и за ним, выбросят остаток сигареты и уведут обратно в изолятор. — Скажите честно, — глухим голосом заговорил Эрседу пока детектив ещё не вышел. — Мне конец? — Пятьдесят на пятьдесят. Скоро узнаем, — без энтузиазма пообещал детектив, вышел из комнаты и следом за ним тут же вошёл миротворец. Быстро затянувшись напоследок, Сколетти выбросил окурок на пол и растоптал его. Миротворец достал наручники, заковал этого рыжего типа и увёл. Всё закончилось. И, казалось бы, всё должно было проясниться, но я запуталась только больше…

***

Детектив Аарон Бонни в своём кабинете закопался в бумаги настолько, что даже не заметил приход напарника — детектива Матье Кассара. Познакомились они очень давно, но работать вместе стали всего пару лет назад. Кассар был старше, опытнее и более безразличным к делам. Бонни же был младше и амбициознее, потому что работа ещё не успела ему надоесть, а разгадывание загадок приносило удовольствие. Большинство дел загадками всё же не являлось. Обычно было достаточно просто понять, кто украл, мошенничал или убил, ведь в большинстве случаев виновными оказывались всякие неблагополучные личности, члены семьи или жадные знакомые. Никакой интриги и никаких секретов. В этом плане даже громкие дела разочаровывали, ведь и там всё в итоге оказывалось слишком просто — какие-нибудь радикалы или агрессивные психи шалили. Дело в опере умудрилось стать и большим, и загадочным. Всё было просто, как и всегда, за исключением одной детали… свидетели заявляли, что виноват во всём тот, кто давно мёртв, но при этом указали они не на труп, а на очень даже живого человека. Загадочно? Интересно? Вполне себе. — Отвлекись хоть на секунду, Бонни. Нужно пообедать… Или какое там сейчас время суток уже… Кассару в этом плане жилось проще. Он давно понял, что необязательно работать во время обеда или выходных, а перерабатывать по вечерам и подавно. Интереса к делам он тоже не проявлял. Ну, убили и убили. Ну, гонят свидетели какую-то чушь и гонят. Какая разница? — Я уже обедал вообще-то. В обед, — уточнил Аарон, наконец, рассортировав бумаги по двум папкам. — Ты всё это по делу Сколетти накопал? — недовольно глядел на стопки Кассар. Читать эту дребедень ему не особо хотелось. — Нет, это прошлые незаконченные дела. Всё смешалось в кучу, а тут ещё новое дело… В общем, аврал как всегда. — Аарон вздохнул и расслабленно откинулся на мягкую спинку своего кресла, задумчиво глядя в потолок. — Что думаешь насчёт убийства Аджани? Кассар устало пропыхтел и оглянулся на дверь. Та была закрыта, равно как и жалюзи на окнах, но сторонний шум всё равно слышался. — Нас водят вокруг пальца. — Подозреваемый или свидетели? — заинтересовался Бонни. — Свидетели. Нет, ну ты слышал этот бред? Какой ещё Дилони… В чём проблема просто указать на Сколетти и заявить, что убийца он? Зачем весь этот бред сивой кобылы про Дилони? — Судя по всем имеющимся источникам, он мертвее некуда. Откуда такой интерес именно к нему? — Свидетели же эти… с Игр. Наверное, совсем крышей поехали. С ними часто такое бывает, — бубнил Кассар. — Лафлауэр работает на Капитолий. Думаешь, его бы просили клепать программы, будь у него с головой проблемы? — Бонни, у него могут быть проблемы с головой, но на качестве программ это никак не скажется. Он своё дело знает, хоть и ведёт себя как полный кретин. Ты читал его дело? — Нет, а что? Занятное чтиво? Остросюжетное? Или на троечку? — Чем ты вообще занимался, клерк? Короче говоря, у него пять судимостей. Пять. — Кассар выставил перед напарником пятерню. — И это до совершеннолетия. Парень просто катастрофа. Я бы не спешил безоговорочно ему доверять. Может, он в своём деле и спец, но на качестве его показаний это никак не отражается, — рассказывал Матье, теребя в руках взятый со стола блокнот. — Я допрашивал его уже несколько раз, и знаешь что? Он ещё и в показаниях путается. На половину моих вопросов ничего внятного не ответил. Странно это. Со Сколетти таких проблем нет. — Думаешь, эти двое всё переврали? — Чёрт их разберёт. Они не могут даже связно описать, что вообще случилось. Девчонка отрицает тот факт, что миротворцам звонили они, а Лафлауэр подтвердил, но при этом ни один из них не может внятно сказать, откуда они знали на кого готовилось покушение. Белиберда какая-то. Ещё и Дилони этот… Он сгнил давно, а столичные звездульки всё не угомонятся. Если с экспертизой будет по нулям, нам всем участком придётся падать в колени этому Сколетти и вымаливать прощение. Представляешь, какой скандал может быть? — Ещё не факт. Сколетти может оказаться убийцей. Свидетели всё равно на него указали. — Нужно с ними больше работать. Понаблюдать за всеми тремя: Сколетти, Лафлауэром и Мейсон. Кто-то из них точно врёт. Расколем лжеца — и всё сразу прояснится. Ставлю на то, что компания свидетелей либо хочет отомстить Сколетти, либо просто они поехали крышей. — Оба сразу? Зачем им Сколетти? Я пока никакой связи между ними не нашёл. — Небось, посылку повредил в дороге. Он же этот… курьер. Связь с распорядителями или Голодными играми пробивал? Изучи эту тему, может быть, там что-то будет… Кому вообще мог перейти дорогу курьер? Я склоняюсь к мысли, что свидетелям пора заглянуть в психушку. — Да, странно всё это. У Сколетти нет мотива, нет никакой связи с Аджани, нет должной подготовки, чтобы такое провернуть. Обыск его дома тоже плодов не принёс. Парень отвечает чётко и по делу, не мелет чепухи. Ах, да… Ты уже прочитал отчёт по всем свидетелям? — с интересом принялся рассказывать Бонни. — Оба охранника, которые стоят у входа и пропускают внутрь театра по одному человеку, заявили, что не видели мертвеца. — Детектив указал на фотографию Шанталя Дилони. — Что неудивительно, да? — иронично подметил тот. — Зато они видели нашу рыжеволосую бестию. Сколетти проходил мимо них. Проходил с билетом, конечно. Проблем с ним никаких не возникло. Пара человек заметила его и в зале, но никто кроме Лафлауэра и Мейсон не видел, чтобы Сколетти кого-то убивал, или хотя бы преследовал. — Кстати, Лафлауэр нёс какую-то пургу ещё и насчёт волос. Мол, мертвец, убегая, на ходу перекрасил волосы, чтобы сбить всех нас с толку. Эта идея не стыкуется с тем фактом, что Сколетти вошёл в здание оперы рыжим. По мнению Лафлауэра получается, что Сколетти зашёл рыжим, перекрасился в чёрный, чтобы убить Аджани, а потом перекрасился обратно в рыжий? Ну, не бред ли? — пропыхтел Кассар, неодобрительно покачивая головой. — На момент убийства Аджани, которое видели оба наших свидетеля, в театре было темно. Свидетели запросто могли перепутать цвета в темноте, если они вообще могли их там различить. — Да, этих ребят надо проверить, — согласился Бонни, постукивая карандашом по столу. — Они как будто пытаются навешать нам лапшу на уши. Может, выгораживают реального убийцу? — Как вариант. Семейка Лафлауэров — те ещё экземпляры. У сынка вечные проблемы с законом, папаша из мёртвых воскрес, дом сгорел вместе с прочими членами семьи… Кто знает, что на уме у этого Натаниэля. Девчонка явно под его влиянием находится. Детектив Бонни кивнул и только хотел ответить, как вдруг на его коммуникатор позвонили. — Да? Кто? Наконец-то. Спасибо, что предупредила. — Он положил трубку и улыбнулся своему коллеге. — Готов поработать? — А до этого я, по-твоему, отдыхал? — впервые за всё время очень скупо улыбнулся детектив Кассар. — Может, больше и не придётся чахнуть над этим делом. Однокурсники Дилони — Дю Пон и Эркерт явились в участок, — с предвкушением объявил Бонни. — Боже мой, пусть хоть эти что-то объяснят. Детектив Кассар лениво взглянул в сторону двери. — Говорить с ними будешь ты, энтузиаст. Бонни и не думал спорить, что Кассара всегда невероятно радовало.

***

Я сходила за едой для нас, а когда вернулась, в дверях столкнулась с Дю Поном и той девчонкой. Они как раз заходили в участок прямо передо мной. Их тоже вызвали как свидетелей? Точно ведь… они же однокурсники Дилони. — Что тут творится? — тихо спросила у Ната я, оставив еду на лавке. Лафлауэр стоял около неё и глаз не сводил с банкира и его подружки. Даже еду не заметил, хотя ел в последний раз чёрт знает когда. — Шоу продолжается, — так же тихо ответил Нат, пристально наблюдая за тем, как детектив поприветствовал Кэмерона и пожал ему руку. Ну, ещё бы. Все улыбались. Счастье-радость. — Помнишь, что я тебе вчера говорил? Этот дятел подтянет все силы для того, чтобы вырваться из клетки. Посмотри, кто тут у нас припёрся. Спасать своего дружбана явился. — Дю Пон и Эркерт были в опере и они однокурсники Дилони… Может, их на опознание привели? — Да что ты говоришь? — издевательски-удивлённо протянул Нат, не отрываясь от наблюдения за банкиром. — Конечно, на опознание. Дю Пон подтвердит, что рыжий не Дилони. Вот зачем шпала тут. А девка его наверняка с промытыми мозгами. Если она вообще Дилони знает и помнит. Эркерт свалила из академии ещё в восемнадцать лет. Вот паскуды хитрые, ты посмотри какой план, мрази, выстроили. Ну, ничего. Сядут все. Кроме нас с тобой, конечно. — Спасибо, что помиловал. — Всё для тебя, дровосек, — довольным тоном сказал Нат и отошёл в сторону, чтобы лучше видеть свою цель, а цель, в свою очередь, его не видела. — Они уходят, — тревожно обозначил Нат, когда оба свидетеля в сопровождении детектива куда-то поспешили. Наверное, по классике в комнату для допросов. Мы с Натом уже успели расстроиться, что ничего не услышим, как вдруг второй детектив подозвал нас и повёл в ту же сторону, куда не так давно ушли Дю Пон и Эркерт. Требования Ната насчёт участия в расследовании таки удовлетворили. Хотя бы частично. Правоохранители не хотели задираться с тем, у кого подобная репутация, к тому же они до сих пор не могли составить паззл. Сделать это можно только общими усилиями. Нас провели к пункту назначения. Мы стояли в той самой комнате за стеклом. Нас никто не видел и не слышал, зато мы видели и слышали всё. По обе стороны стекла было довольно темно, отчего казалось, что тебя пожрал вакуум. Первым допрашивали Дю Пона. Выглядел он так, будто покупал что-то в какой-нибудь лавке или болтал с другом. Никакого напряжения или волнения. Сидел расслабленно, а на вопросы отвечал очень лаконично и сжато. Нат стоял рядом со мной, сурово скрестив руки на груди. Детектив устроился где-то сзади, будто допрос Дю Пона его совсем не интересовал. — Вы знакомы с человеком по имени Шанталь Дилони? — вслед за вопросами про Эрседу Сколетти, постановку и потасовку в опере начались вопросы совершенно другого плана. Кэмерон, естественно, это заметил и немного задумался, видимо, гадая, зачем его об этом спрашивали, но встречных вопросов не задавал. — Да. Мы были однокурсниками, — равнодушно ответил Кэмерон. — Вы общались? — Нет. Он такой… незаметный всегда был, знаете, будто его и нет. Обычно я вообще не обращал на него внимание. — Когда Дилони подорвался на мине, первым его обнаружили вы? Что вы увидели? — Детектив, что я мог увидеть… — Кэмерон вздохнул и невесело улыбнулся. — Колдобина в земле. Пыль. Гарь. Шанталь был весь в крови. Я его оттащил в сторону, но он уже был мёртвым. Ничего нельзя было сделать. — Вы проверяли его пульс? — В этом не было нужды, но да. Всё по протоколу, а как же. Проверять, правда, оказалось нечего. — Вы видели момент, когда он подорвался на мине? — Конечно. Это все видели. То ещё зрелище. — Что произошло потом? — Приехали врачи, осмотрели его, погрузили на каталку и увезли. — Куда? — Сразу в морг, вроде бы. Тренер МакКуин туда поехал, а я был с ним в одной машине. — Вы видели в морге мистера Дилони? — Да, в мешке. Тренер тогда ещё скандал устроил. — Какой скандал? — заинтересовался детектив. — Хотел осмотреть тело, а доктора были против. В итоге он всё равно посмотрел, но ситуация сложилась неприятная. Хотя она в целом неприятная. А почему вы про это спрашиваете? В опере тоже кто-то подорвался? Детектив что-то промычал, размеренно постукивая пальцами по своему блокноту. — Скоро узнаете, — загадочно проговорил он. — Думаю, на этом наша с вами беседа подошла к концу, поэтому как выйдете, пригласите сюда свою подругу, но сами уходить не спешите. Дождитесь нас. Есть ещё одно важное дело. Кэмерон встал со своего места, пожал детективу руку и в предвкушении заулыбался. — Как у вас тут интересно. Какое такое секретное дело мне стоит ждать? — После допроса Эркерт узнаете, — хитро улыбался детектив, кажется, предвкушав дело не меньше самого Дю Пона. — Нет, ну, вы, конечно, заинтриговали. В таком случае я не прощаюсь, — сказал Кэмерон и вышел из допросной. — Их учат правильно отвечать на допросах, — шепнул мне на ухо Нат. Он не то чтобы разочаровался в этой беседе… Натаниэль, как и я, просто ничего от неё не ждал. Дю Пон не подвёл. Ничего толкового не сказал. Давал ёмкие ответы, но ни о чём. В них не было вообще никакой полезной информации. После Кэмерона в комнату зашла его подружка. Какая-то слишком несмелая тютя как для профи… Детектив задавал ей те же самые вопросы, что и Кэмерону, и отвечала она на них примерно так же. Не слово в слово, но суть та же. Убийцу не видела, про Эрседу Сколетти ничего не слышала… Очередной бесполезный недосвидетель. В отличие от Дю Пона Эркерт отвечала объёмно, но бессмысленно. Про Дилони она толком ничего не помнила, его смерть не видела, потому что уже не училась тогда в академии, и сказать о нём хоть что-то дельное не смогла. После того, как Линда вышла из комнаты для допросов, детектив встал со своего стула и, глядя в окно, развёл руками, собрал свои вещи и тоже вышел. Что значил этот жест? Нат молчал, но я и без слов понимала, что его мозги сейчас кипели от перенапряжения. Я обернулась — второй детектив всё ещё стоял сзади. Странно, что он всё это время молчал… Так нужно? Или он наблюдал совсем не за Дю Поном и Эркерт? Отслеживал нашу реакцию? — Как вам допрос? — внезапно поинтересовался он, глядя преимущественно на Натаниэля. — Ни о чём, — буркнул тот и обернулся. Мне определённо не нравился этот взгляд детектива. Дю Пон и Эркерт только что фактически перечеркнули наши показания. Ладно ещё Эркерт, но Дю Пон авторитетный во всех смыслах свидетель. Он однокурсник Дилони, он видел его смерть, видел морг, он был в опере, а ещё его слова противоречили тому, что сказали мы. Наши слова противоречили словам богатого банкира с идеальной репутацией. Я сглотнула. Если сказать, что Дю Пон может быть связан с Дилони и, соответственно, покрывает его, то нас мигом отправят в дурку. В это не поверит никто. Нат явно думал о том же самом. Он понимал насколько бесполезны показания Дю Пона, но доказать это не мог. Как? У нас на Дилони никаких фактов нет, а на этого и подавно. Мы даже не знали, связаны ли они на самом деле или это просто предположение. Как можно что-то доказать, если сам не уверен? Даже Лафлауэр, который твердит, что Дю Пон с Дилони заодно, не заикался про их связь. Если мы скажем про это, если хотя бы намекнём, нас примут за дураков и показания наши ещё больше обесценятся. Стараниями Дю Пона их и так только что конкретно попустили. — Слышали? — немного вызывающе спросил детектив. — Мистер Дю Пон заявил о том, что мистер Дилони мёртв. Он видел это своими глазами. Мы связались с другими однокурсниками Дилони, с преподавателями и медиками, и знаете что? Все описали случившееся точь-в-точь как мистер Дю Пон. Поразительно, да? Немного не сходится с тем, как описали случившееся вы. Натаниэль выступил вперёд, так же внимательно глядя на детектива, как и тот смотрел на него. — Не мои проблемы, — ровно произнёс Нат. — Вы детектив, вы и разбирайтесь с тем, что вам говорят. Детектив опустил голову, пряча улыбку. Кажется, он не особо воспринимал нас всерьёз. — Пойдёмте, — сухо пригласил нас Кассар за собой. — Остальные уже, наверное, на месте. Тем самым местом оказался ещё один уродливый зал с несколькими здоровенными окнами. Мы с Натом и детективом стояли за боковым окном, Дю Пон, Эркерт и второй детектив стояли прямо напротив другого окна, за которым по серой комнате с тусклым светом, опустив голову, слонялся рыжий Дилони. Здесь его было видно куда лучше, чем в изоляторе. Я внимательно присмотрелась, пытаясь угадать в этих повадках Дилони, но это стало проблемно. Его переодели в серый бесформенный комбинезон, волосы у него были идеально прямыми насыщенного рыжего цвета, а лицо пока не виднелось. Он ходил с места на место, заламывая пальцы, немного сутулился в сравнении с тем, как перемещался обычно, и часто тёр ладонями лицо, в особенности глаза. — Послушаем, о чём они говорят? — предложил детектив, нажав кнопку на какой-то штуке с динамиком, стоявшей около экрана компьютера. Что-то зашелестело, а затем послышались голоса из соседнего сектора. — Ваша задача предельно простая. Вы должны сказать, знакомы с этим человеком или нет. Всё ясно? — руководил процессом детектив, стоявший рядом с Дю Поном и Эркерт. Те не особо синхронно кивнули. — Отлично. Начинаем, — с предвкушением заявил детектив и нажал на кнопку такой же переговорной штуки, на которую нажимал наш детектив. — Мистер подозреваемый, будьте так добры, подойдите к стеклу ближе и поднимите голову. Дилони поднял голову вверх, выискивая там голос, после чего потёр нос и с поднятой головой подошёл к стеклу. Мы с Натом бесшумно наблюдали за происходящим. Дю Пон серьёзно всматривался в лицо Дилони, который по ту сторону в отражении видел только себя самого. Эркерт прильнула к стеклу ближе, со всей ответственностью рассматривая каждый сантиметр лица однокурсника. — Вам знаком этот человек? — задал вопрос детектив. Я поджала губы, заламывая пальцы точно так же, как это недавно делал Шанталь-Эрседу. Повисло молчание. Неужели скажут? Нет, если Дилони и Дю Пон заодно, то Дю Пон его не сдаст. — Ого, — только и вымолвил банкир, немного изумлённо разглядывая лицо Шанталя. — Он похож на Дилони. Да, Линда? Смахивает же. Мы с Натаниэлем напряжённо переглянулись. Детектив, стоящий рядом с Дю Поном, потёр подбородок. — Так вы знакомы с этим человеком или нет? — настаивал он. Кэмерон и Линда выглядели немного сбитыми с толку, переглядывались, будто не знали, что говорить. — А кто это? — уточнил Кэмерон, ненавязчиво указав пальцем на стоявшего на стеклом Дилони. Тому, похоже, надоело стоять как на смотринах, потому что он начал переминаться с ноги на ногу и крутить головой по сторонам. — Долго мне ещё так стоять? — выкрикнул он, стараясь не смотреть в своё отражение, будто оно вызывало у него отвращение. Детектив снова нажал на кнопку. — У вас какие-то проблемы со стеклом? — иронично уточнил голос, усмехаясь. — Да с чем у меня только проблем нет, — выражал недовольства Шанталь-Эрседу, но с места не сходил, как ему и приказали. На вопрос Кэмерона детектив так и не ответил, зато задал ему свой. — Этот человек — Шанталь Дилони? — прямо спросил детектив. Кэмерон заулыбался и прикрыл рот ладонью, видимо, посчитав эти слова бредовыми. — Шанталь Дилони умер ещё четыре года назад. Неплохо он сохранился как для трупа. — Ответьте на вопрос, будьте добры. Кэмерон прочистил горло, снова внимательно присмотревшись к лицу Дилони. Какое-то время он молчал, а потом покачал головой. — Нет, это не Шанталь. Дилони погиб на полигоне. На моих руках фактически. О чём вы вообще? Не знаю, кто этот парень, но я вижу его в первый раз. Он похож на Шанталя, но не так чтобы очень… Кто это вообще? Где вы его взяли? — Понятно, — отмахнулся детектив и обратился к Линде. — А вы что скажете? Человек, который стоит напротив вас — Шанталь Дилони? — Знаете, я не очень его помню, — замялась Линда. Нат шумно вздохнул, уже зная ответ этой девицы. — Честно говоря, мне он совсем не похож на Шанталя. Правда, я видела его в последний раз почти десять лет назад… Но, мне казалось, он выглядел совсем по-другому. — Нет, ну, почему… — впрягся Дю Пон. — Что-то общее есть… Этот парень похож на Шанталя, но так-сяк. — То есть вы считаете, что этот человек не Шанталь? — Конечно, нет. Я видел его в последний раз тогда же, когда и все остальные, кроме Линды. Нет, это не Дилони. Я бы его точно узнал. Так кто это? Неужели это и есть ваш Эрседу? — В точку. — Да ладно, — не поверил Кэмерон. — Ничего себе. — Вы знаете что-нибудь про родственников Шанталя Дилони? Может, у него был какой-нибудь кузен? — Точно нет, — с железобетонной уверенностью сказал Кэмерон, любопытным взглядом рассматривая Эрседу будто экспонат в каком-нибудь музее. — У него совсем не было родственников, поэтому он и жил в академии. — Подождите, — внезапно встряла в диалог Линда. — Если вы знаете, что этот человек — Эрседу Сколетти, то зачем спрашивали нас про Шанталя? Видно же, что это не он. — Нам поступила информация, что этот человек может быть не тем, за кого себя выдаёт. Мы должны проверить любые версии, мисс, — доступно пояснил детектив. Линда вдруг задумалась. — Странное совпадение. Просто у нас на днях уже спрашивали про Шанталя Дилони. После этих слов Линды Натаниэль сглотнул и замер, точно статуя. — Вот, блин, — почти неслышно шепнул он, не моргая глядя на Дю Пона и Эркерт. Нат ведь действительно был у них совсем недавно и трепался про Дилони. О, нет… — Спрашивали про Дилони? — тут же ухватился за сказанное детектив. — Кто? — Какой-то парень, — продолжала Линда. — Высокий блондин. У него ещё это… м-м-м, колечко было. В губе. — Девушка ткнула пальцем в свою губу. Мы с Натаниэлем, приоткрыв рты, смотрели на то, как захлопывался капкан. Чёрт подери, Нат, ну, нахрена ты вообще сунулся к Дю Пону? Зачем! — Блондин, говорите? — оценивающе закивал детектив. — И чего он хотел, этот блондин? — Линда, не нужно, — ненавязчиво попытался угомонить подругу Кэмерон. — Не стоит, правда. — Нет, пусть знают! — не сдавалась она. — Он нам угрожал. Спрашивал про Шанталя, хамил и угрожал, да. Я говорила Кэму, что нужно обратиться к миротворцам, но он отказался. Кэмерон такой добрый. Он не любит конфликты. — Всё правильно, — мягко подтвердил Дю Пон. — «Кэмерон не любит конфликты», так что давай не будем отвлекать детектива от этих мелких неурядиц, хорошо? Парень просто был не в настроении да и всё. Ничего страшного. — Погодите, мистер Дю Пон, что значит мелкие неурядицы? — требовательно переспросил детектив. — Мисс Эркерт говорит, что вам угрожали. Это правда? Кэмерон замялся, слегка осуждающе посмотрев на свою подругу, будто та взболтнула слишком много лишнего. Притворялся или всерьёз был этим недоволен? — Правда, — лаконично ответил Кэмерон. Нат плавно закрыл глаза и стиснул зубы. Попадалово… — Вот же паскуда… — прошипел себе под нос он, тяжело дыша. Я молча наблюдала за всем этим, не зная, что и сказать… А что тут скажешь? Что теперь подумают детективы? — Как именно этот человек вам угрожал? — подхватил за Кэмероном Бонни. — А что тут рассказывать? — вклинилась Линда, принявшись копошиться слегка дрожащими от волнения руками в своей сумочке. — Сейчас. Минутку. Нашла! — Она вытащила из сумки коммуникатор и быстро его включила. Зазвучало что-то скрипучее — динамик у нас на столе плохо передавал звук, но одно было ясно — звучал голос. И голос этот принадлежал Натаниэлю. Линда Эркерт записала его угрозы.

***

— Какого чёрта, мистер Лафлауэр? Очередной допрос с первых нот выдался куда неприятнее прошлых. Всё та же комната, тот же стол, но детектив больше не задавал дотошные вопросы. Теперь он тучей навис над Натом, как будто еле сдерживался, чтобы его не отдубасить. Конечно, Нат знал, что такого права эти придурки в погонах не имели, но сам факт угроз ощущался довольно удручающим. Натаниэль опустил руки на стол. Лампа над головой убаюкивала своим мутным освещением, а смотреть куда-либо кроме пола не получалось из-за стоявшего над Лафлауэром детектива. — Объяснитесь, — потребовал тот. А что тут объяснять? Банкирская рожа элегантно смешала Ната с дерьмом при помощи своей недалёкой подружки. Ты погляди как они подготовились… Даже запись голоса Ната сделали. Причём этой Линды-дурынды рядом с банкиром не было в тот момент, когда Натаниэль ему угрожал. То есть шпала сам всё записывал. Да ещё и монтировал, учитывая, что на запись попали только самые сочные куски с угрозами. Про Дилони же там — ни слова. И как после этого не думать про то, что Дю Пон и Дилони — это одно и то же? Конечно, Дю Пон мог записать угрозы Ната для себя, мол, сдрейфил, что ему угрожают, потому сделал запись, чтобы было с чем прийти к миротворцам и написать кляузу, но… Как же это всё удачно вышло, как вовремя. Идеальный подгон. Настолько идеальный, что совсем не верилось в то, что это случайность, а не спланированная стратегом акция. — Что? Нечего сказать? А на записи вы были очень красноречивы! Что тебе сказать, дебила ты кусок? Что чёртов Дю Пон подставил Ната? Что банкир заодно с мёртвым стратегом? Да если Лафлауэр скажет такое, его даже в дурку не примут, потому что у всего есть пределы разумного. Натаниэль недовольно перевёл дыхание, не спеша отвечать на вопросы. Его слово против слова банкира. Кто-то ещё в этом мире считает, что правда не на стороне тех, у кого есть деньги? — Чего вам надо? — не подобрал лучших слов Натаниэль, устало посмотрев на детектива, без слов пытаясь сказать ему, как сильно он Ната задолбал. — Мне? — удивился тот. — Ничего. А вот вам мистер Дю Пон зачем-то понадобился. Зачем вы приходили к нему домой? — Да это шутка была. — Ещё один гениальный ответ! Какая разница что говорить, если реакция у детектива всё равно была бы одинаковая на любой ответ. — Вы, значит, у нас юморист? Понятно. То есть записанные Линдой Эркерт угрозы — это анекдот? — А вам разве не было смешно? — парировал Нат. — Не нахожу ничего смешного в откровенной агрессии. — Детектив строгим взглядом смотрел на Ната, будто хотел глазами вдавить его в пол. Обычно люди под таким взглядом сжимались, отворачивались и ощущали себя не в своей тарелке. Нат же упрямо смотрел на детектива, точно так же давя его взглядом. — Хватит ломать комедию. Рассказывайте, что за концерт вы устроили у мистера Дю Пона дома. — Ничего я не устраивал, — отнекивался Нат. Детектив вытащил из кармана коммуникатор, громко включил ту самую запись, и опустил гаджет на стол. — Это ваш голос? — детектив Бонни махнул рукой на коммуникатор. — Ну, мой, — нехотя подтвердил Натаниэль и скрестил руки на груди, делая вид, что чертовски устал от этого занудства. — Угрозы слышите? — Ну, слышу. — Тогда объясните мне сейчас же какого чёрта вы делали у Дю Пона дома, угрожали ему и расспрашивали про Шанталя Дилони? — Я не врублюсь: это вы меня сейчас как свидетеля допрашиваете или как подозреваемого? — блистал познаниями Натаниэль. Детектив Бонни, которого он для себя обозначил как «хорошего полицейского», буквально на глазах становился плохим. Нат так и знал, что в этой сфере работают одни козлы, а те, кто сюда не приходит козлом изначально, всё равно потом им становится. — Просто это же не имеет отношения к делу этого вашего Скот… летти. — Вы сказали, что мистера Аджани убил Дилони. Тот самый Дилони, который мёртв. А за пару дней до этого вы заливали в уши эту же ересь про Дилони мистеру Дю Пону. Вот так совпадение, правда? — откровенно ёрничал Бонни. — Как мне теперь верить вашим показаниям? Мистер Лафлауэр, я вам не враг. Помогите мне разобраться. Расскажите мне всё. — Хотите повесить мокруху на меня? Хрена с два. — Если не будете сотрудничать, я отправлю вас за решётку. Прямо к заядлым рецидивистам. — Что же, в таком случае им трындец. Пожалейте бедняжек. — …или в «яму». — Это хренов участок. Тут нет «ямы», — засмеялся Натаниэль. — А вы неплохо осведомлены. Хотя с вашей биографией не мудрено. — А что там с моей биографией? — Она, мягко выражаясь, неблагонадёжная. В отличие от биографии Сколетти. — И вам самим не кажется это странным? — немного умерив пыл, поинтересовался Натаниэль, прижавшись к столу. Он так прямолинейно глядел на детектива, что тот, не выдержав этот натиск, отвернулся. — Нет, мистер Лафлауэр, не кажется. Знаете, почему? Я часто сталкиваюсь с тем, что люди говорят правду, а когда они не лгут, их свидетельства благонадёжны. — Бонни перевёл дыхание и снова посмотрел на Ната. — Либо вы мне рассказываете, что за ситуация была у вас с Дю Поном, либо я прямо сейчас отправлю вас в изолятор на пятнадцать суток. — Изолятор хоть будет по соседству со Сколетти? — Ни в коем случае. — Блин, — процедил сквозь зубы Нат. — Тогда ладно. Надеюсь на вашу адекватность. Я пришёл к Дю Пону, потому что думаю, что он знает про то, что Дилони живой. Лафлауэр решил сказать пока только это, чтобы понаблюдать за реакцией детектива. Может, больше Нату ничего и не понадобится говорить дальше, потому что с него будут ржать уже на этом этапе? Он молчал, не моргая глядя на детектива Бонни, который в ответ так же непоколебимо смотрел на Натаниэля. Оба молчали. Молчание затянулось. — Ага, — наконец, вымолвил детектив, поняв, что продолжать Нат собирался, видимо, только по платной подписке. — Поэтому вы решили Дю Пону угрожать? — Выбить из него признание, — уточнил Натаниэль. Детектив заинтересовался. — Выбить в прямом смысле? Натаниэль устало вздохнул. И как эти детективы вообще раскрывают дела… — В переносном, конечно, — недовольно пролепетал Лафлауэр. — Вы его видели вообще? — Нат махнул рукой в неизвестном направлении, будто где-то там околачивался Кэмерон. — Двухметровый обученный мешок с деньгами. Я, может, и отчаянный, но не придурок. Нет, я просто хотел его припугнуть. Это были пустые слова! Ничего бы я ему не сделал. — Вы в курсе, что слова тоже уголовно наказуемы? — То есть если я назову вас козлом, то вы меня можете арестовать? — Вы уже меня так назвали. — Так я арестован ещё и за это? За что я вообще арестован? За мокруху, Дю Пона или козла? — Если бы здесь был детектив Кассар, а не я, вы были бы арестованы за всё сразу. — Оптом дешевле, да? — Лафлауэр, хватит. — Аналогично, детектив, — парировал Нат. — У вас в опере случилось настоящее побоище, а вы морочите мне мозги и тратите наше время. — Нет, это вы тратите моё время, — возмущался детектив Бонни. — Мы строим расследование на ваших с Мейсон словах, а теперь оказывается, что у вас зуб на Дилони, то есть мне приходится ставить под сомнение правдивость ваших слов. Лжесвидетельства тоже наказуемы. Тем более, в таких масштабах. Учтите это. — Я не вру, — серьёзно сказал Нат. — Дайте мне очную ставку с этим уродом, и я расколю его. — Профессионалы не нашли к чему подкопаться, а вы, человек, который даже свои права не знает, разумеется, сможете… Мне бы ваше самомнение. — Да, смогу, — свято веря в свои слова, проговорил Натаниэль, с мольбой в глазах взирая на детектива. — Я знаю его, и знаю, как он соображает. Он учился мыслить так, как вы. Дилони обует любого детектива. Чтобы с ним справиться, нужно быть никем. Думать совсем по-другому. Детектив требовательно смотрел на Ната, немного прищурив серые уставшие глаза. Он всё ещё выглядел строгим, но броня его дала трещину. Лафлауэр заметил это. — Если в процессе разговора я засомневаюсь в том, кто находится передо мной, я это признаю. Серьёзно. Мне нужно, чтобы наказали убийцу, а не первого пойманного лопуха, — продолжал нажимать Нат. Его взгляд был настолько требовательным, словно это Бонни тут допрашивали. — Дайте мне очную ставку. Клянусь, что ничего с этим помидором не сделаю. — Я и без этого даю вам слишком много воли. Слишком. — Дайте мне её в последний раз, — потребовал Нат, вцепившись пальцами в крышку стола. — Дайте мне очную ставку и я отвалю. — Дождёмся результатов экспертизы. — Вам не хочется побыстрее узнать, что за фигня происходит? Я сам ничерта не понимаю. Детектив сглотнул. Здравый смысл подсказывал ему, что с этим делом всё очевидно, и других вариантов быть не могло, но… иногда и безумные мысли воплощались в жизнь. В своё время его научили никогда не отбрасывать в сторону даже самые идиотские версии. Что же, версия Лафлауэра как раз одна из таких. Пусть попробует доказать обратное. — Если меня за это уволят, я тебя пристрелю, парень, ты понял? Лично застрелю, и мне ничего за это не будет.

***

Когда Натаниэль зашёл в комнату для допросов, Дилони, или кем он там был, сидел за столом, лениво выводя пальцем на столе какие-то каракули. Заметив, что к нему пожаловали, подозреваемый посмотрел на дверь и напрягся. Всё это время к нему приходили одни и те же люди, а сейчас к нему почему-то запустили чужака. Натаниэль вёл себя предельно тихо: тихо закрыл дверь, тихо постоял около неё, а затем так же тихо подошёл к столу, грубо отодвинул стул и рухнул в него, не сводя глаз со своего собеседника. Дилони и правда выглядел, скорее, как какой-нибудь Сколетти, нежели какой-нибудь Дилони. От него воняло дымом и дезинфекторами, под ногтями набралась грязь, а сами ногтевые пластины исцарапались, будто этот сыч рыл руками туннель, чтобы сбежать со своего изолятора. Нат сглотнул, зациклившись на его руках. Ни одного синяка. Как странно. Он же дрался, а следов драки на коже не видно… — Кто ты такой? — заметно напрягся Сколетти, вжимаясь в стул. Его глаза забегали из одного угла комнаты в другой, будто он искал стороннюю помощь. Эрседу, замешкавшись, сглотнул, и посмотрел сначала в одну камеру видеонаблюдения, затем в другую. Хоть он и не пытался убежать, но по его растерянному взгляду было ясно, что он боялся Ната. Не мудрено, ведь Лафлауэр сбил его с ног и кричал, что Эрседу нужно срочно схватить… — Где детектив? Почему здесь ты? — А что такое? — невинно поинтересовался Натаниэль, немного приблизившись к Сколетти. Тот, поняв, что на него откровенно пялятся, замер и медленно перевёл взгляд на Лафлауэра. — Вспомнил меня? — Это же ты свидетель, да? — аккуратно уточнил Сколетти со слегка приоткрытым ртом глядя на Лафлауэра. Было заметно, как отчаянно парень хотел отсесть от Натаниэля подальше, но ему приходилось сидеть на своём месте. Впрочем, надолго смелости Эрседу не хватило. Всё-таки он осторожно поднялся и отошёл назад, тревожно осматриваясь. Дверь была заперта. Охранник в комнату не зашёл. За здоровенным стеклом ничего не видно, а значит, там тоже могло никого не оказаться. Эрседу просто бросили наедине с этим типом? Вдруг у него с собой оружие? — Хочешь позвать кого-то на помощь? — насмехался Натаниэль. — Ты на меня напал вообще-то, — серьёзно ответил Эрседу, с недоверием косясь на Ната. — И после такого тебя пустили ко мне без охраны? Это вообще законно? Ты можешь напасть на меня снова. Всем плевать, что ли? — Эрседу всерьёз забеспокоился, понимая, что… да, этого парня вот так просто впустили сюда. Сколько секунд ему понадобится для того, чтобы свернуть Эрседу шею или воткнуть в неё что-нибудь острое? Никто не успеет прийти ему на помощь, даже если захочет. — А может, все просто знают, кто ты такой? — деланно предположил Натаниэль, пожав плечами. — Разве существует место, которое может быть опасным для Шанталя Дилони? Эрседу, до сих пор стоявший к Натаниэлю в пол-оборота, теперь повернулся к нему лицом к лицу. — Так это ты наплёл им про того парня с фотографии? — еле ворочая языком, проговорил Эрседу, щурясь. — Ну, конечно… Знаешь его? — Наплёл? — спокойно переспросил Натаниэль, свободно рассевшись на своём стуле. Размытый тусклый свет лампы падал прямиком на его голову, отчего казалось, что его волосы светятся как луна. — Нифига подобного. Я видел, как ты убил тех людей. А ещё я знаю, кто ты такой на самом деле, да. И я сообщил об этом детективам. Даже доказательства подогнал, за что меня к тебе и пустили, как видишь. — Если ты представил доказательства, то почему меня ещё не ведут на казнь? — тут же спросил Сколетти, по-прежнему держась отстранённо. Натаниэль ухмыльнулся, глядя на эту хитрющую рыжую физиономию. Интересно, как у него получалось не ржать в такие моменты? Смешно ведь. Особенно эта трагичная серьёзность. — Ну, вот. Мыслишь в правильном русле, мадемуазель. Стратег классический! Сколетти нахмурился. — Стратег? — полушёпотом переспросил он и сглотнул, медленно направившись обратно к столу. — Ты думаешь, что я — это он, да? Парень, я понятия не имею, кто этот тип с фотографии. Я первый раз в жизни его вижу. — Ага. Без проблем. — Ты мне не веришь? — чуть ли не обиделся Эрседу. Он стоял около стола, то сжимая кулаки, то разжимая их. Переживал. Наверное, это придавало ему смелости. Натаниэль наблюдал за его поведением и удивлялся тому, насколько хорошо Дилони притворялся трусом… Как бы Нату того ни хотелось, но реальный Шанталь Дилони трусом не был. Вряд ли на свете существует хоть что-то способное его испугать. — Вот из-за кого меня тут заперли… Что я тебе сделал плохого? Посылку доставил помятую? На хвост наступил? Ты не мог видеть как я кого-то убиваю, потому что я никого не убивал. Что ты вообще видел? — Это я сюда пришёл задавать вопросы, — удивительно спокойно заткнул Эрседу Нат. — Видишь? — Он взмахнул в воздухе парой белых листов, исписанных от руки. — Всё для тебя, мистер Сколетти. — Последние два слова Натаниэль выделил так, чтобы в его неприязни по отношению к Эрседу никто не засомневался. — Сядь, — велел ему Лафлауэр, внимательно сканируя каждое шевеление этого типа. Сколетти кое-как сел за стол, но смотреть на Ната не стал. Куда угодно смотрел, но только не на него. Всё его тело напряглось, отчего казалось, что Эрседу сидел на канцелярской кнопке. Натаниэль же пялился на него без стеснения. Нет, ну, он не мог ошибиться. Каковы шансы, что в опере, где абсолютно точно прикончил кучу народу именно Дилони, объявится похожий на него хмырь? Нулевые. Таких совпадений не бывает. Только если это не подстава от самого Дилони. Если Сколетти казнят как Шанталя Дилони, а на самом деле это реально какой-нибудь Сколетти, то фуфлыжник дважды для всех умрёт… Гениально. Нет. Нат выбросил из головы эту дурь. Нельзя. Нельзя об этом думать. Это всё чёртовы манипуляции. Натаниэль демонстративно прокашлялся и вгляделся в бумаженцию. — А можно я не буду зачитывать первые три вопроса? Они бестолковые, — отозвался он куда-то в сторону. Эрседу тут же осмотрелся, решив, что в комнату кто-то зашёл, но нет, они по-прежнему оставались одни. Внезапно сверху что-то затрещало, а следом из незаметных в стенах динамиков послышался голос. — Нет, нельзя. Лафлауэр вздохнул так, будто на его плечи свалился целый мир. Он никогда не понимал, начерта нужны эти формальности, но ладно. — Как тебя зовут? — Эрседу Сколетти, — не задумываясь, ответил рыжий. — А годиков нам сколько? — Двадцать пять, — холодно сказал Эрседу, хмуря брови. Ему совсем не нравилось то, что ему приходилось сидеть на допросе у свидетеля. Если его совершенно точно не намерены казнить, то что тогда? — Так, ладно. Не могу я читать эту фигню. — Натаниэль бросил на стол бумаги и склонился над ним, чтобы быть ближе к этому Эрседу. — Имя твоей матери, лохотронщик? — Медея, — не задумываясь, выдал тот. — Бабушки? — Агриппа. — Во сколько лет она умерла? — В восемьдесят шесть. — Номер могилы? — Ряд №32, могила №148. Нат повернулся лицом к стеклу, поднял руку и щёлкнул пальцами, в чём не было особой нужды, потому что детективы и без этого поняли, что нужно немедленно пробить эти данные. — От чего умерла? — От старости. — Имя любимой игрушки? — Антара. Тигр. Плюшевый. — Сколько человек было в твоём классе? — Восемнадцать. — Сколько из них было пацанов? Эрседу задумался. Натаниэль напрягся, выжидая ответ. — Что такое? Не продумал этот момент? — Я закончил школу уже давно, и помнить одноклассников не обязан, но… вроде бы их было семь. — Когда ты в последний раз встречался с лучшим другом? — М-м-м, дней одиннадцать назад. — Почему так давно? Чем ты занимался в свободное время? — Я курьер. Какое свободное время? Сплю я обычно. — Назови номер банковской карты с конца. — 3876 4520 5672 5591. — Какой подарок ты подарил девушке на позапрошлую годовщину и что она тогда приготовила? — Серьёзно? Я должен это помнить? — О, так ты девку свою не любишь? Детективы, передайте ей это послание! В какой день родилась твоя вторая школьная девка? — Кто? Слушай, ты правда хочешь, чтобы я помнил ответы на эти вопросы? Кто-то вообще такое запоминает? — Где ты был во время проведения недавнего карнавала? — Дома. — То есть на празднике тебя не было? — Нет. — Кто-то может подтвердить? — Мама. Девушка. — Где ты был в ночь пожара в психушке? — Дома. — Подтвердят мама и девушка? — И соседка. — У соседки есть дети? — Это старушка. Я давно не видел её детей, но да, они есть. Натаниэль снова повернулся к стеклу. — Проверьте все его рабочие выезды за последние одиннадцать дней и проверьте адреса, куда доставлялись посылки. — Да, проверяйте, — подхватил Эрседу. — Может, увидите, что я не при делах, и отпустите меня, наконец. Нат то смотрел на человека, сидящего перед ним, то заглядывал в коммуникатор, где искал подтверждение слов этого Сколетти. Неужели Дилони продумал образ настолько дотошно, что даже на совершенно пустые и бесполезные вопросы у него были заготовлены ответы? Натаниэль сглотнул, на мгновение почувствовав что-то похожее на неуверенность. То как держался этот тип, его мимика и даже лицо на долю секунды заставили Натаниэля задуматься. Чем дольше он смотрел в эту физиономию, тем сильнее становилось это чувство. Лицо похоже не на двести процентов, как обязано быть. Возможно, в этом вина блеклых зелёных глаз или прямых рыжих волос, но… Когда он успел их выкрасить, да ещё и так тщательно? Почему глаза зелёные? Что за трюк такой? Явно какая-то хитрость. Дилони готовился, причём скрупулёзно. Внезапно Нат понял одну вещь. — Это веснушки? — спросил он, присмотревшись к лицу рыжего. Да, кажется именно это и сбило Натаниэля с толку. Вот, что в этом лице отличалось. Веснушки. У Дилони их нет. Он черноглазый и черноволосый. Без веснушек. — Да, — ответил Сколетти, машинально коснувшись своего носа. — Потри их, — требовал Нат. Эрседу смотрел на него как на идиота. — Издеваться надо мной вздумал? Может, мне ещё на одной ноге перед тобой попрыгать? — Делай то, что тебе говорят, — стоял на своём Лафлауэр. Сколетти прыснул, покачал головой и как того от него и требовали, потёр нос и кожу под глазами, да так, что она покраснела. Веснушки при этом остались на месте. Выходит, они не нарисованные… Нат поджал губы, лихорадочно размышляя. Он смотрел прямиком в лицо Дилони, понимая, что веснушки действительно реальны. Он не мог успеть нарисовать их себе. Не мог успеть выкрасить волосы и переодеться. Ему не могло хватить на это времени, особенно учитывая тот факт, что одежда и оружие как в воду канули. Как… как он всё это провернул? У Ната было всего два варианта, и оба ему не нравились. Возможно, Дилони умеет больше, чем кажется. Возможно, он, как ветер, ускользает сквозь пальцы не только потому что обучен и при деньгах. Чёрт знает, что ещё может существовать в мире, где можно увидеть переродков и механических собак. С другой стороны и Мейсон могла оказаться права. Возможно, Дилони в который раз играет на попытках Натаниэля искать самые сложные и запутанные варианты, в то время когда на самом деле всё предельно просто. Нат думал, что устраивает ловушку для стратега, но что, если это стратег устроил для него ловушку? Что, если он с самого начала знал, что Нат будет в опере? Что, если утечка о новом деле Дилони исходила как раз от него? Натаниэль смотрел в это лицо впритык, бесстыдно разглядывая каждую его клеточку. Эрседу тоже не отворачивался, но смотреть прямым взглядом на Ната не мог, будто чувствовал себя растоптанным его глазами. Лучше бы Лафлауэр тоже на него не глядел, потому что чем дольше он это делал, тем сильнее становились сомнения. Эрседу Сколетти выиграл билет в оперу. Выиграл. Теоретически его могли туда заманить, чтобы подставить. Лафлауэр смотрел на него и постепенно начинал задумываться, что сам не понимает, кого видит перед собой. Этот человек похож и одновременно не похож на Шанталя Дилони. Всё бы ничего, но его взгляд и поведение были настолько отрешёнными, будто он действительно Ната не знал. Во все предыдущие встречи Ната с Шанталем между ними возникало сильное отторжение, которое ощущалось физически. Казалось, пространство вокруг них трещит по швам и искрит как повреждённые провода, потому что их столкновения почти противоестественны, а сейчас Нат сидел в метре от него, и между ними было пусто. Совсем. Дилони мог сыграть всякое, но настолько убедительную пустоту… Лафлауэр осторожно покосился на стекло. Он сам себя загнал в ловушку. Нат свидетельствовал против Дилони или Сколетти, а значит, забрать свои слова обратно не мог. В то же время в собственных свидетельствах он больше не был уверен на все сто. Если Натаниэль покажет, что сомневается, ему влетит. Если он будет топить за свою идею до конца, но окажется, что Сколетти никакой не Дилони, ему тоже влетит. Ещё и хренов Дю Пон его подставил. Как не крути, все шишки всё равно летят в Ната. Его мог спасти только тот факт, что Дилони и Сколетти — один человек, и этот рыжий-конопатый просто морочил Нату голову. В любом случае ясно одно — Натаниэль так отчаянно хотел поймать стратега, что недооценил его. Недооценил настолько, что, возможно, это стратег его поймал, а не наоборот. Какое-то время Нат молчал, кусая губы, но глаз с этого неуютно мнущегося, то и дело покашливающего и шмыгающего носом Голема не сводил. — Ты совсем меня не помнишь? — с почти аномальным спокойствием тихо спросил Натаниэль. Эрседу тут же посмотрел на него и снова отвёл взгляд в сторону, будто от глаз Ната ему становилось больно. Вслух он так ничего и не сказал, только покачав головой. Натаниэль прикусил губу, щурясь. — А вот я тебя хорошо помню. — Нат склонился над столом и тихо-тихо, чтобы камеры это не зафиксировали, прошептал. — Это я недавно раскопал могилу твоих папаши с мамашей. Их там, конечно, не оказалось, но удовольствие от процесса я получил, — продолжал Нат, внимательно наблюдая за собеседником, по-прежнему источавшим беспросветную пустоту. — Интересно, почему их кремировали… В Капитолии вроде бы нечасто так делают, а их почему-то сожгли. Заразные, что ли, были? — О чём ты вообще говоришь… — Схватился за голову Эрседу. — Можешь притворяться кем хочешь. Я всё равно тебя достану. Рано или поздно, — шептал Натаниэль. — Ты уже спрятал в свою пещеру психичку Дэдлок? Если нет, то поспеши, потому что я очень хочу с ней пересечься. А ещё больше хочу посмотреть на то, как она будет гореть. Может, с тобой по-другому и нельзя… Может, нужно просто сжечь всех твоих помощничков? На деле их оказалось больше, чем я себе представлял, — хмыкнул Нат. — Не знаю, что ты запросил за меня, но это что-то очень ценное. Не деньги и не какие-нибудь убогие статуэтки. Это либо связано с твоим дебильным семейством, либо с каким-то человеком. С какой-нибудь придурочной ведьмой, например. О, сентиментальный стратег, ты, наверное, расстроишься, если у тебя заберут эту цацку… Хотя, кажется, она у тебя не одна. Наверное, ты расстроишься, если их не станет. Смерть мамочки с папочкой тебя расстроила, значит, и тут есть шанс тебя подкосить. Может, у тебя и смысла жизни не останется… Добивать тех, кто не знает зачем живёт, намного проще. Такие люди сами помогают себя добить. Глубоко в душе они этого даже хотят. — Что за бредятину я сейчас услышал? — чуть не застонал Эрседу. — Не знаю, что тот парень тебе сделал, но… — Просто знай, что не только ты можешь угрожать мне, — перебил его Нат. — Тронешь хотя бы пальцем кого-то из «моих», и я тут же пройдусь по «твоим», сечёшь? Замок на двери щёлкнул, она открылась, и в комнату зашёл охранник, направившийся за Натаниэлем. — Ура. Уведите его быстрее, а то у меня от него мозг пухнет, — пролепетал Эрседу, что Нат благополучно проигнорировал. Охранник взял Лафлауэра под руку и вывел из комнаты, после чего Сколетти облегчённо вздохнул, будто с его плеч гора свалилась. Он наблюдал за тем, как Ната уводят, а когда дверь закрылась, всё равно продолжал на неё смотреть, как будто опасался, что этого странного человека приведут снова. Но его больше не привели, покуда Эрседу не отправился обратно в изолятор.

***

В соседней комнате, где можно было наблюдать за происходящим в допросной, собралось значительно больше людей, чем обычно. Когда туда завели Ната, все заметно притихли. Некоторые откровенно на него глазели, некоторые — украдкой, но внимание он приковал к себе всеобщее. И это плохо. Нат сглотнул, с подозрением косясь на этих людей. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Кто-то смотрел на Ната с осуждением, кто-то с опаской, а кое-кто делал вид, что это Натаниэль тут главный преступник. Сотрудники участка тихо переговаривались между собой, показывая друг другу что-то на планшетах, из чего Нат сделал вывод, что очная ставка всё усугубила. Да что они там нашли? Неужели Дилони и посылки заказал, и могилу бабуле заранее оборудовал? Он не мог знать, что Натаниэль спросит, да это же, блин, невозможно! Вот только рассказывать о том, что детективам удалось найти, никто Натаниэлю не стал. Ничего кроме недоверчивых взглядов ему не досталось. Неужели Дилони всех подкупил? В это тоже верилось с трудом. — Мистер Лафлауэр, пройдёмте со мной обратно в комнату для бесед, — сухо сказал детектив Бонни. Нат посмотрел на стекло — Сколетти по ту его сторону уже не было. — Вы проверили инфу, которую рыжий выдал? — поспешил спросить Нат, но отвечать ему, напротив, никто не торопился. — Бабулю, заказчиков, одноклассников? Кто-нибудь мне ответит, алло? Вместо того, чтобы прояснить ситуацию, детектив схватил Лафлауэра под руку и повёл обратно в комнату для допросов. Все сотрудники молчали, будто сговорились. Детектив Кассар куда-то смылся. Натаниэль сглотнул. Что за фигня происходит? От такого игнора ему стало не по себе, особенно учитывая тот факт, что на Лафлауэра заявила Эркерт, и теперь в глазах правоохранителей Нат выглядел как угнетатель. — Присядьте, — попросил детектив. Натаниэль посмотрел на стул так, будто ожидал, что ему подложат гвозди или вроде того. Без особого энтузиазма он сел за стол, выжидающе глядя на детектива. В его руках виднелись какие-то картонки. Точнее, картонками они казались под этим молочным освещением, а на деле же это были фотографии. Две. Детектив положил их рядом друг с дружкой на стол и упёрся обеими руками о его поверхность, нависая над Натом так, что его силуэт частично перекрывал свет лампы. — У меня к вам всего один вопрос. Просьба. Покажите, как выглядел человек, который убил Сильвестра Аджани. Нат устало закатил глаза. Да сколько можно, ё-моё… — Я же вам сказал, что это… — Покажите, как выглядел этот человек. Я не спрашиваю его имя. Не спрашиваю кто он. Покажите мне как выглядел нападавший. Несколько секунд Нат смотрел на детектива как на законченного идиота, а затем вздохнул и посмотрел на фотографии. На одной из них был изображён Сколетти с прямыми рыжими волосами и довольно бодрым, живым лицом. С другой — на Ната смотрел мрачный, очень усталый с виду парень с чёрными глазами и чёрными волосами. Вот только на этой фотографии Дилони был немного младше, потому что фотографий после его «смерти» не было. На этом же фото, как минимум, четырёхлетней давности у Дилони куда более короткие волосы и не самый здоровый вид. Если сравнить конкретно две эти фотографии, то сходство людей на них переставало казаться очевидным. Натаниэль сглотнул. Вот чего от него хотят. Доказательств того, что он врёт. Лафлауэр метнул в детектива острый как лезвие ножа взгляд. Если Нат сейчас покажет на Дилони, то его сочтут вруном, потому что Шанталь мёртв. Если Нат покажет на рыжего, то детективы припишут Нату лжесвидетельство, потому что он по-разному описывает убийцу. Нужно было сразу говорить, что убийца рыжий и не называть его реальное имя… Пусть бы Дилони сажали под именем Сколетти, какая разница? Если это вообще Дилони… Но теперь уже поздно метаться. Нат не мог забрать свои слова обратно и переписать их заново тоже. Детектив ждал. В комнате повисла тишина. Лафлауэр понимал, что его ответ в любом случае окажется неправильным. Он проиграл. Наконец, его рука потянулась к фотографии Дилони времён академии. — Вы уверены? — уточнил детектив. Натаниэль молча кивнул, пальцем указывая на Шанталя. Какое-то время детектив Бонни ещё пристально смотрел на Натаниэля, а затем громко командовал. — Уведите его в изолятор. — Куда меня «уведите»? — переполошился Нат, но было поздно. В комнату зашли два миротворца, без лишних слов схватившие его под руки и потащившие отсюда прочь. На все возмущения Ната детектив промолчал, немного отстранённо глядя ему вслед. — Вы что, меня убийцей считаете? Совсем долбанулись, что ли? — Вы не убийца, мистер Лафлауэр, зато вы нарушитель покоя. Вы ужасно напугали мисс Эркерт, так что подумайте пока о своём поведении в изоляторе. — Нет, только не сейчас! Эй, вы! Я должен узнать, что вы нашли! — кричал вдогонку Нат, но слушать его, конечно, никто не стал. Натаниэля приволочили в изолятор и затолкали внутрь будто какую-то скотину. Каким бы ценным и известным он ни был, Дю Пон всегда будет ценнее и известнее. Нат стоял посреди серого и холодного изолятора, осматриваясь. Тихо и пусто. Он попробовал крикнуть в надежде, что ему кто-нибудь отзовётся (желательно Сколетти), но в ответ прозвучала лишь тишина. Лафлауэр вздохнул и разочарованно простонал. Если Дилони хотел посадить как можно больше человек вместо себя, то ему это удалось. Оставалось надеяться, что к Мейсон прикопаться будет не за что.

***

Меня молча привели в комнату для допросов, так и не разрешив увидеться с Натом. На объяснения тоже никто не сподобился. Комната оказалась немного другой — это было видно по столу в царапинах. Почему меня не отвели в ту же, что и всегда? Или она была занята? Детектив Кассар попросил меня присесть, после чего положил на стол две фотографии. Фотографию Дилони времён академии и фотографию Сколетти. Я должна найти десять отличий или что? — Как выглядел человек, который, по вашим словам, убил Сильвестра и Мери-Белл Аджани? Я немного поёжилась. В смысле, как выглядел? Я говорила об этом уже десяток раз. Зачем спрашивать опять? — Меня интересует то, как выглядел этот человек, понимаете? Не его имя и род деятельности. Покажите мне как… преступник… выглядел, — настаивал Кассар, пропиливая меня взглядом. Взгляд этот сделался настолько требовательным, даже немного гневным, что мне стало от него не по себе. Похоже, это вопрос с подвохом, но каким? Детективы мне не верили, поэтому всё переспрашивали по сто раз? — Я жду от вас честный ответ. Не бойтесь отвечать честно. Честно? А до этого я что делала? Детектив вообще имел право вот так на меня давить? Казалось, что он хочет получить какой-то конкретный ответ, который выгодный ему, но что ему могло быть выгодно? В воскрешение Дилони он явно не верил, и поводов верить у него пока не было, значит, он хотел услышать, что я видела рыжего? Неужели против него что-то нашли? Или в участке просто хотят быстро всё замять? Я вспомнила слова Ната о том, как детективы слили дело об убийстве семьи Дилони. Неужели сейчас они хотят сделать то же самое? Я смотрела на фотографию Шанталя и размышляла. Для всех он призрак. Пытаться искать доказательства его существования долго и муторно, а ещё, скорее всего, бесполезно, потому детективам удобнее хвататься за подозреваемого в лице Сколетти. Он живой, он здесь прямо сейчас, на него указали мы с Натаниэлем, и обвинять проще всего именно его. Детектив явно хотел именно этого. Хотел, чтобы я указала на фотографию Сколетти. Вот только убивал людей человек с лицом паренька из академии, о чём я говорила много раз, но… его посадить не могут. А Сколетти могут. И, кажется, даже хотят. Может, против него нашли улики и мне нужно немножко миротворцам подыграть? Я смотрела на две фотографии и не знала, что сказать. Вдруг Дилони этого и добивался? Вдруг он хочет, чтобы вместо него на казнь отправили Сколетти? Всё к тому и шло. Никто не станет гоняться за призраком. Никто в них не верит. То ли дело живой человек. Я могла избавиться от Дилони, но в же время могла и подписать приговор невиновному. — Мисс Мейсон, как он выглядел? Нат верит, что Сколетти и Дилони — одно и то же. Возможно, стоило рискнуть. Я протянула руку вперёд и указала на фотографию с рыжеволосым. Детектив как будто облегчённо вздохнул, а после того, как ему что-то прислали на коммуникатор, и вовсе расслабился. Кажется, он получил тот ответ, который хотел получить. Может быть, Ната тоже сейчас допрашивали, и он сказал то же самое? Но что с нами будет за смену показаний? — Вы свободны, — лаконично объявил детектив, после чего дверь за его спиной открылась. — Это всё? — немного удивлённо переспросила я. — Больше ничего не… — Свободны, — отрезал детектив, чем дал понять, что мне пора убираться отсюда. Охрана проследила за тем, чтобы я покинула комнату, а затем вернулась обратно в холл. Ната нигде не было. Неужели его задержали? На этот вопрос мне никто не отвечал, хоть я и допытывалась то у одних служителей порядка, то у других. Детективов не видно, зато прочие сотрудники носились туда-сюда, как угорелые. Где же Лафлауэр, где же он? — Детектив Бонни! Детектив! — позвала его я и быстро перегородила ему путь до того, как он успел куда-то смыться без ответов. — Скажите мне где сейчас Нат? Вы же не схватили его, да? И что там со Сколетти? Нашли что-нибудь? Детектив шумно вздохнул, неодобрительно на меня глядя, но всё равно аккуратно взял меня за локоть и отвёл в сторону. В одной руке он держал папку с какими-то бумагами. — Можете не переживать насчёт Лафлауэра. Он в изоляторе. Небольшие воспитательные меры. — Только я собралась высказаться на этот счёт, как детектив сыграл на опережение и заткнул мне рот ещё до того, как я придумала, что сказать. — Скажите спасибо, что мы не стали наказывать вас за лжесвидетельства, — процедил сквозь зубы он, но я не смогла ему ответить, потому что неподалёку, сквозь толпу мечущихся работников, миротворцы сопровождали человека в клетчатой бежево-розовой то ли рубашке, то ли куртке. Он выделялся из толпы ещё и потому, что волосы его были рыжими. — Куда его ведут? — насторожилась я. Одежда, в которую переоделся Сколетти, совсем не похожа на тюремную, значит, это его шмотки. Я приподнялась на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть маршрут Эрседу. Не к выходу ли? Как оказалось, нет, миротворцы прошли мимо. Сколетти же шёл с опущенной головой, немного сутулясь и стыдливо пряча взор. — К черному ходу ведут. У парадного собрались журналисты. Мы и так доставили мистеру Сколетти слишком много неудобств, чтобы ещё и отдать его на растерзание журналистам. — На… растерзание… — заторможено и немного удивлённо проговорила я, хмуро наблюдая вслед уходящему Эрседу. — Вы что, отпустили его? Зачем вы отпустили его! Как вы могли это сделать? — Мистер Сколетти чист, чтобы вы знали, — глухо отчеканил детектив и огляделся по сторонам, видимо, надеясь, что его никто не слышит, и никто за ним не наблюдает. — Не знаю, что за игру затеяли вы с мистером Лафлауэром, но прекратите рыпаться и привлекать к себе внимание. Мы изучили персону Сколетти вдоль и поперёк, и не нашли ни единой зацепки, которая хоть как-то стыковалась бы с тем, что говорили вы. Лафлауэр заставил вас сказать про Дилони, верно? — Что? — Улыбнулась я. — Вы издеваетесь? Нет, конечно, с чего вы взяли? — Вы не удосужились даже договориться о том, какую ложь транслировать. Мало того, что ваша версия ничем не подкреплена и не выдерживает никакую критику, так вы ещё даёте разные показания. Хватит, мисс Мейсон, просто хватит. Я не хочу проблем с Капитолием, потому пусть ваши выходки останутся в этом помещении и только. — Что вы несёте? Какие разные показания? — Вы с Лафлауэром указали на разные фотографии. Да. Удивительно. Вы были в одном месте, видели одно и то же происшествие, но по-разному описали убийцу. — Детектив перевёл дыхание и подошёл ко мне впритык. — Хватит отнимать наше время. Из-за вас мы, возможно, потеряли след реального убийцы. Вы забрали у нас драгоценные первые часы. Впору бы вас обоих упрятать в изолятор. Убирайтесь отсюда как можно скорее, и чтобы я вас больше тут не видел, ясно? — Но мы были на месте убийства! Мы ви… — Ваши байки нам больше не интересны, — сказал как отрезал детектив Бонни. — Давайте сделаем вид, что вы просто были не в себе, а не сознательно пытались запутать следствие. — И что, Сколетти свободен? Вы так просто отпустите его? Детектив шумно набрал воздух через нос, едва сдерживаясь, чтобы не накричать на меня. Вместо этого он молча открыл папку и указал мне пальцем на какой-то материал. — ДНК убийцы и ДНК Сколетти не совпали. — Что? — выпалила я, тяжело дыша. — Невозможно. Нет. Это какая-то подделка. ДНК не могли не совпасть! Может, в лаборатории что-то перепутали? Или… — Никто ничего не перепутал. У нас есть записи с камер видеонаблюдения. Вы можете отследить весь процесс поэтапно. Об ошибке и речи не идёт. У Сколетти первая группа крови, а у Дилони обозначена вторая. Про внешние различия и речи идти не может. Вряд ли ваш призрак убил Аджани, а затем по-быстрому поставил себе новые глаза. — Детектив ненадолго замолчал, а затем, потерев переносицу, заговорил, но уже тише. — Я очень надеюсь, что вы просто ошиблись. Правда. Давайте сойдёмся на том, что вы ошиблись, и закроем тему. В противном случае мне придётся предпринять меры. — Так, Сколетти теперь свободен? Всё? У вас больше нет подозреваемых? — Вашими стараниями, — сказал детектив, захлопнул папку и напоследок бросив в мой адрес преисполненный возмущений взгляд, ушёл по своим делам, оставив меня одну. Его отпустили. Вот так просто… Какое-то время я стояла, переваривая информацию, а затем поняла, что Сколетти свободен, а значит… Недолго думая, я ринулась к выходу, толкнула тяжёлую дверь, вырвалась на порог, а там, оббежав небольшую кучку журналистов, прицепившихся к кому-то из участка, побежала к обратной части здания, надеясь, что ещё успею застать Сколетти до того, как он куда-то смоется. К счастью, смыться он не успел, хоть на улице дождь лил как из ведра. Я быстро промокла, но не чувствовала ни холода, ни влаги, хлюпая подошвами своей обуви по собирающейся на асфальте воде. — Эй! — выкрикнула я, надеясь, что Эрседу остановится, хотя с чего бы? Но он остановился. Людей вокруг не было, да и с какого перепугу им тут быть под дождём, да ещё и в районе каких-то гаражей. Наверное, в них хранились машины миротворцев. Сколетти обернулся на мой голос и остановился, приставив руку ко лбу, чтобы хоть что-то рассмотреть сквозь льющуюся в неба воду. — Ты одна из журналистов? — выкрикнул Эрседу, когда я уже подбегала к нему. Сколетти, как и я, стал насквозь мокрый. Одежда прилипла к его телу, по рыжим волосам маленькими волнами стекала вода, а глаза его здесь, на улице, казались ещё более насыщенного цвета, чем на фотографиях. — Я никому не даю никаких комментариев. Оставьте меня в покое. Хватило с меня постоянных вопросов в участке. — Я не журналистка. Меня зовут Джоанна. — Джоанна… Я должен тебя знать? — вымученно улыбнулся Эрседу, рассматривая меня с головы до ног. Я рассматривала его в ответ. Тут, под дождём, этот человек, как будто был ещё меньше похож на Шанталя Дилони… Какой-то потерянный, растерянный и отстранённый, словно его треснули по башке кирпичом, и теперь он не мог собрать себя в кучу. — Хотя, в принципе, ты мне кого-то напоминаешь. Джоанна, говоришь… Ладно. Я тут вообще-то иду домой. — Сколетти немного нелепо махнул себе рукой за спину. — Спешу. Что ты хотела? — Нам с тобой в одну сторону, — соврала я и пристроилась сбоку от него. — Подвезёшь? — спросила у Сколетти я. Эрседу удивлённо на меня посмотрел, но не отстранился, а наоборот заулыбался, возможно, посчитав этот жест неприлично навязчивым, что вызвало у него внутреннюю панику и желание улыбаться. Я же, тем временем, незаметно вытащила коммуникатор и снова написала Дилони. «Сколетти отпустили. Как тебе такой поворот?» Шансов, что он мне ответит, было маловато, но… Коммуникатор просигналил. Эрседу смотрел на меня, а я смотрела на его руки — подрагивающие и бледные. Коммуникатора в них нет. Ответ пришёл откуда-то извне. Я машинально осмотрелась, хоть и понимала, что Дилони рядом быть не могло. «Какая досада» Я закрыла глаза, стиснув зубы. Сообщение прислал не Эрседу. Я должна была поверить в это ещё сразу, чёрт подери. — Ты незнакомка. Не хочу идти домой с незнакомкой. Хватило и похода в оперу. Ты же из участка, да? Здесь другие люди не ходят, — со стороны казалось, будто Эрседу говорил сам с собой — сам себе задавал вопросы и сам же на них и отвечал. — Не нужно меня сопровождать. Я сам дойду. Журналисты остались в участке, так что никто на меня не набросится. Но спасибо, что пришла. Дальше я сам. — Махнул рукой он и отвернулся от меня, продолжив идти дальше. — Дорогу домой за эти несколько дней я ещё не забыл. Хотя и мог. Правосудие, чтоб его… Я осталась стоять на месте, наблюдая за тем, как Эрседу Сколетти удалялся, продолжая что-то бормотать себе под нос. Наверное, он даже не заметил, что я от него отстала… Он медленно дошёл до последних гаражей, где свернул уже на главную дорогу, по которой и поплёлся дальше. А ведь я могла его убить. Я и мои слова… Наверное, в этом и состоял план Дилони. Мы с Натом не просто дали ему спокойно уйти, но ещё и чуть не отправили на смерть невиновного. Нужно будет проследить за этим Эрседу. Как Дилони вообще на него вышел? Неужели искал похожих на себя людей, чтобы чуть что использовать их? И сколько у него таких запасных вариантов? Дождь всё не утихал, а Эрседу скрылся из видимости, потому и я поспешила обратно.

***

— Произошла досадная оплошность. Наш банк всегда выступает исключительно за мирное урегулирование конфликтов, потому и в этот раз мы естественно всё решили полюбовно, — ворковал с журналистами Дю Пон, улыбаясь и держась перед ними так, словно он был президентом и вещал откуда-то с трибуны. — Вот. Срань, — содержательно и предельно выразительно прокомментировал происходящее Натаниэль, пропиливая банкира взглядом. Мы с Натом стояли неподалёку и наблюдали за этим жалким зрелищем из-за угла, чтобы назойливые выскочки не приколебались к нам со своими интервью. Уж лучше пусть этот умник трепается. А трепался он охотно. — Я как представитель банка Дю Понов просто не мог позволить этому уважаемому человеку находиться в тюрьме в то время, как вся страна нуждается в его программах и приложениях. — Не в тюрьме, а в изоляторе, придурок, — почти шёпотом процедил сквозь зубы Натаниэль, с кислой миной наблюдающий за этим безобразием. — Каждый из нас когда-то ошибается. Все мы имеем право на ошибки, ведь именно они приносят нам бесценный опыт, поэтому давайте не будем опускаться до осуждений. Давайте относиться друг к другу с пониманием, давайте поддерживать тех, кто в этом нуждается. Наш банк и я лично не таим обиду на мистера Лафлауэра за это происшествие. Наоборот мы благодарны за возможность лишний раз увидеть насколько несовершенен наш мир, и как много работы нам предстоит проделать, чтобы наши дети жили в светлом будущем, где не будет места конфликтам и неурядицам. Случившееся натолкнуло меня на мысль об открытии нового фонда психологической помощи, куда сможет обратиться любой человек, которого что-либо тревожит. Фонд будет бесплатно оказывать помощь нуждающимся. Я думаю, что это существенно повлияет на уровень преступности, сократив его до минимума. — Погляди как заливает. — Удивлённо улыбнулась я. — Ещё немного и у меня уши в трубочку свернутся. Он в политики метит? — Он вместе со своим сраным банком умудряется наживаться даже на моих угрозах. Офигеть, гений рекламы. — Кто-то вообще ему верит? Он же просто мелет чушь. Полчаса распинается ни о чём. — Люди поверят мистеру-образцовое-поведение или дровосеку-из-Седьмого? Ты посмотри как они ему в рот заглядывают. Каждое слово из его уст глотают, кретины. — Ну, зато он хотя бы поспособствовал тому, чтобы тебя отпустили. — Только сначала он же меня и посадил, — пробубнил себе под нос Лафлауэр. — И вообще, я и сам бы вышел. — Да, через пятнадцать суток, — подколола его я. — Нас развели как лохов, — продолжал сокрушаться Натаниэль. — Я-то думал, что Дилони — это предел фуфла, но дуэт Дилони и Дю Пона ещё фуфловее. — Думаешь, они заодно? — задумчиво спросила я, глядя на то, как легко этот тип вешал журналистам лапшу на уши, через слово вспоминая про свой банк. — А ты не видишь? Банкирская физиономия сначала урыла меня с этой записью, а теперь освободила, типа герой. Думает, что я ему должен быть благодарен. — Нат фыркнул и отвернулся. — На этот раз будем действовать только имея на руках доказательства. Не пойман — не вор, Лафлауэр. Пока у тебя не будет хотя бы каких-то улик на Дю Пона, будем считать его непричастным. Он сделал запись для своей защиты, а девка его могла действительно случайно проговориться насчёт твоего визита. Парню стало стыдно, вот он и внёс за тебя залог. Может, он на самом деле неконфликтный, поэтому и решил всё таким образом? Ну, а не прорекламировать свой бизнес — грех, вот он и чешет языком. — Какая уже разница? — удручённо заявил Нат, уныло глядя на Дю Пона, журналистов, и поливающий землю дождь. — Мы провалили план. Непонятно, когда теперь выдастся другой такой случай, да и будет ли он? Детективы запомнят нас как врунов, а значит, любые наши слова автоматически теряют авторитетность, Мейсон. Нас станут тупо игнорить, даже если в этот момент какой-нибудь Дилони будет нас убивать. Мало того, что мы не поймали засранца, так он ещё и выставил нас последними уродами. Меня выставил. Как же я тупанул. — Успокойся. Будет другая возможность прижать этого гада к стенке, — попыталась успокоить Ната я. — Есть у вас кое-что общее. Вы оба неугомонные, оба постоянно роете. Ты не можешь оставить его в покое, потому что для тебя он — кость в горле. Он не оставит тебя в покое, потому что ты его миссия. Пока Дилони роет, а рыть он будет и дальше, у нас остаются шансы его поймать. Может, так даже лучше… — размышляла я. — Мы соберём на него больше информации. Сейчас нам нечего сказать детективам, потому что мы и сами ещё толком не разобрались. — Верно мыслишь, Мейсон. — Еле ворочая языком, проговорил Нат, зациклено глядя в одну точку. — Дю Пон со своим сокурсничком заодно, а Сколетти и есть Дилони. Я не знаю, как они это провернули, но… несмотря на все эти экспертизы и прочую фигню, я просто не могу поверить. — Я видела результаты, Нат. И, кажется, их правда нельзя подделать. — Знаю, — отрезал Лафлауэр. — Но что-то тут не так… Нужно копать на Сколетти. Копать на Дю Пона. Когда-нибудь мы до чего-то докопаемся. Наконец, пафосная речь Дю Пона завершилась и, махнув журналистам на прощание, он направился обратно в участок. Мы с Натом отошли в сторону, чтобы этот Кэмерон не пришиб нас дверью, но открыл он её аккуратно, будто знал, что мы стояли около неё. Увидев нас, банкир улыбнулся, подмигнул и спокойно пошёл дальше к миротворцу, который подозвал его к себе. — Всё ещё не веришь в то, что он и Дилони — одна сатана? — скептически переспросил Натаниэль и красноречиво на меня посмотрел. Дю Пон улыбался, поддерживал разговор и, судя по виду, ему даже было интересно, ну, или он успешно делал вид, что это так. Сколько же вранья нас окружало на самом деле? Остальные сотрудники участка либо занимались своими делами, либо косо поглядывали в нашу сторону. Нам тут больше не рады. Дилони своего добился. Понять бы ещё как.

***

Дождь не утихал уже который час. Небо сделалось болезненно серым, почти бледным, а из-за отсутствующего ветра казалось, будто в уши затолкали вату. Где-то далеко молнии хлёстко били в землю, а на фоне гремел привычный для летней поры гром. Земля знатно размякла, из-за чего подошва ботинок тонула в ней почти полностью, но когда её это останавливало? Подол платья испачкался в земле, а к одному шнурку прилип кусочек грязи. Ботинки продолжали тонуть в земле, покуда их владелица не остановилась посреди пустыря. На землю свалились высеченные из дерева самодельные руны, нож и пакетик с солью. Дождь тарабанил по черной макушке, мокрые волосы сбились комками, а платье с натянутой поверх него чёрной кофтой выглядело так, будто его дождь вообще не коснулся. Над рунами проползла ладонь с растопыренными пальцами. Ногти подстрижены неровно, кое-где под ними запеклась кровь, да и на самих руках тоже виднелись синяки и царапины. Вода стекала по волосам за шиворот, одежда становилась тяжелее, а вокруг рун медленно образовывались небольшие лужицы воды. Когда ритуал был завершён, она подняла с грязи свои руны и нож, спрятала их по карманам и огляделась. Тот человек, который сидел сейчас в машине на дороге, наверное, не понимал, с чего вдруг эта странная девушка в разгар дождя ушла чуть ли не на середину поля… Какое-то время она смотрела на машину, а затем, стрельнув глазами по сторонам, поспешила обратно. Ботинки безнадёжно испачкались, но та будто совсем этого не замечала, уверенно двигаясь по земле, как по асфальту. От ходьбы волосы болтались как шторы на ветру, а одежда под весом впитываемой воды грузно свисала вниз, делая свою владелицу похожей на поднявшегося со дна водоёма речного духа. Человек, всё это время с ужасом наблюдавший за ненормальной девушкой, таращился в её сторону, решив, что та, видимо, собиралась откопать какой-нибудь труп. Не сразу он вспомнил, что кладбище, которое ещё недавно здесь располагалось, уничтожили, а значит, и трупов здесь уже нет. Мужчина тяжело дышал, выглядывая наружу через дверь со стороны пассажирского места, которую девушка оставила настежь открытой, видимо, чтобы наблюдать за своим пленником. Чтобы тот не сбежал наверняка, она приковала одну его руку к рулю при помощи наручников, а ключи забрала с собой. Мужчина должен был дожидаться полоумную в машине. Когда он понял, что девушка удаляется от него, мужчина попытался дотянуться до бардачка, чтобы достать оттуда коммуникатор и вызвать помощь, но как он ни старался, как ни пыхтел, ничего не выходило. И всё же предпринимать новые попытки пленник не прекращал. Запястье закованной руки быстро покраснело, а вены на его шее напряжённо надувались, пока мужчина, пыхтя, кончиками пальцев натужно тянулся к бардачку и… — И что этот гнусный грязный паршивец тут ищет, а? — язвительным тоном спросил женский голос. Испачканный грязью ботинок припечатал бардачок, едва не задев руку перепуганного мужчины. Тот с ужасом смотрел на заглядывающую в машину девушку, демонстративно убравшую ногу на коврик около пассажирского сидения. Чтобы лучше видеть водителя, она склонила голову набок, любопытно посматривая внутрь машины. Мокрые чёрные волосы скрывали половину её бледного лица, что в сумме с устрашающим чёрным одеянием смотрелось ещё более зловеще. Девушка наощупь открыла бардачок и так же наощупь вытащила из него коммуникатор. — Эту примитивную плебейскую мерзость ищешь? — снисходительно поинтересовалась она и, не глядя, зашвырнула коммуникатор себе за спину. Тот бесшумно плюхнулся в грязь, чем вызвал ещё больший ужас на лице водителя. — Я велела тебе сидеть смирно, а ты полез звать кого-то на помощь? — процедила сквозь зубы Татум, крепко схватившись пальцами за лицо мужчины, да так, что его щёки сдавили губы в трубочку, а на его коже проступили отметины от её ногтей. — Не зли меня, — прошипела Татум, отпустила его и плюхнулась на пассажирское сидение, гордо взирая прямо перед собой. — Езжай куда велено, лакей несчастный. — Ключи в её руке звякнули, когда Татум метнула их в водителя. — Свернёшь хоть на сантиметр с нужной дороги — и ты мёртв как труп. Дэдлок повернулась к мужчине лицом и указала глазами на руль. — Шевелись! — требовательно рявкнула она. — Вези меня в Первый. И не порть мне день рождения.

***

Эрседу брёл под дождём уже больше сорока минут. Сказать, что он промок и замёрз — ничего не сказать. Одежда намертво прилипла к телу, рыжие волосы болтались, и из-за ходьбы дождевая вода то и дело стекала по ним и разлеталась в стороны. Губы его побледнели, а руки стали восковыми, будто из них выкачали всю кровь. Людей на улицах уже давно не осталось. Одни попрятались в помещения, другие разъезжали на машинах. Водостоки плохо справлялись с таким количеством осадков, из-за чего на дорогах быстро стала собираться вода, поэтому при виде каждой встречной машины Эрседу отходил от проезжей части подальше. Совсем быстро он продрог. Ну, и скверная погодка! Небо серое, из-за дождя все машины ехали с включенными фарами, так как свозь дождевую ширму видеть и слышать автомобили оказалось не так-то просто. Парень дошёл до ближайшей лавки и сел на неё. Холодная. Твёрдая. С нависавшего над ней фонаря стекала струя воды. Под ногами Эрседу тоже текла вода. Обувь сделалась такой тяжёлой, что идти в ней и дальше не осталось сил. Эрседу наклонился и стянул её сначала с одной ноги, а затем и с другой. Незнамо зачем, он перевернул обувь вверх подошвой и встряхнул, будто это хоть как-то могло подсушить её. Внезапно мимо проезжавшая машина остановилась прямо около Эрседу. Тот поднял голову, откинул волосы назад и прищурился, всматриваясь в силуэт автомобиля. Из-за дождя, не прекращающего заливаться в глаза, те разболелись, отчего напрягать зрение стало неприятно, поэтому… Эрседу встал с лавки и, босиком ступая по ковру из холодной дождевой воды, подошёл к машине. Посмотрел вправо, затем влево. Никого. Улица пустовала. Даже других мимо проезжавших машин не было. Сколетти потянулся к ручке двери, открыл её и неспешно сел в машину, после чего дверь захлопнул. В салоне оказалось непривычно тепло, почти душно. Дождь заливал собой лобовое стекло и стёкла на дверцах, тихо шелестя. Наконец, он перестал колотить по голове. — Ну, и несёт же от тебя, обалдеть, — раздался ироничный комментарий с водительского сидения. Машина мягко тронулась с места. Дворники устало махали из стороны в сторону, разгребая бесконечно падающую воду. — Форточку открой, а то машину мне завоняешь, да ещё и меня в придачу, — по-доброму насмехался водитель. — Жевательная резинка есть? — Только конфета. — Кэмерон потянулся к бардачку и вытащил оттуда пачку конфет в форме таблеток. — Тоже ментоловая, но тебя вряд ли это уже спасёт. Сколько выкурил? — Подойдёт, спасибо, — поблагодарил Шанталь и вытащил пару конфет из упаковки, аккуратно отправив их в рот. — Без малого пачку осилил. — Ты — чудовище, — оценил его старания Кэмерон. — Надеюсь, ты ещё не умираешь от рака лёгких. И посмотри-ка, весь салон водой залил. Что за неаккуратность, а, стратег? Или кто ты там сегодня? — Посыльный. Совестно такое забыть. Лучше скажи, где ты так долго пропадал? — Задержался в участке, — оправдался Кэмерон, поворачивая руль. — Видел бы ты лицо парня. Хоть в рамочку вешай. — Так вот по какой причине ты опоздал? Засмотрелся? — Кэмерон засмеялся и прибавил газу. Вода из-под колёс разлеталась во все стороны. — Главное, что теперь он уже не представляет такую опасность для тебя и твоей семьи, — приглушенным тоном вяло проговорил Шанталь. Слишком устал за последние дни. — Миротворцы будут думать, что Лафлауэр просто взъелся на тебя. Никто ему больше не поверит. Кэмерон повернулся к Шанталю лицом. Тот сидел с опущенной головой. Лишняя вода с рыжих волос уже стекла, но кожа всё ещё оставалась восковой из-за слишком длительного нахождения под дождём. — Не боишься, что они узнают лишнее? Этот парень наверняка вцепится в личность Эрседу, — так же тихо сказал Дю Пон. — Пусть, — умиротворённо заявил Шанталь, откинув голову на мягкую спинку сиденья. Из-за дождя, растекающегося по лобовому стеклу, окружающий мир превратился в размытое пятно. — Не торопи события. Знать — не значит понимать. — Это был твой козырь, между прочим. — Не беда. У кошки девять жизней. — Две из них ты уже потерял. И, если с Татум это было оправдано, то из-за меня не стоило идти на такой риск. Не будь транжирой. — В том, что тебе сейчас угрожают, виноват только я. Я подписал тебя на всё это много лет назад, и вытаскивать тебя теперь тоже должен я. — Фея крёстная, — подначивал Шанталя Кэмерон, глядя то перед собой на дорогу, то на него. Шанталь же осуждающе посмотрел на Дю Пона, но комментировать его слова никак не стал. Пусть говорит, что желает. Всё-таки он хорошо потрудился за последние дни. — И смени, наконец, причёску. Мне некомфортно смотреть на тебя. Вдруг это вообще не ты, а я тут с тобой откровенничаю? Шанталь еле различимо улыбнулся, наклонил голову, провёл пятернёй по волосам и встряхнул ими. Рыжий цвет прямо на глазах тускнел, будто быстро гниющая октябрьская листва. Волосы потеряли яркость и красноватый оттенок, потемнели, сначала став русыми, затем почти каштановыми, и, в конце концов — чёрными. Шанталь прижал пальцы к внутренним уголкам глаз, посмотрел вверх, пару раз моргнул и его непривычно зелёные глаза точно так же стали темнеть, будто кто-то капнул в них густую чёрную краску. Чернота медленно расползлась по сетчатке, пока та не вернулась в привычное состояние. — То-то же. — Одобрительно кивнул Кэмерон. — С возвращением, — поздравил Шанталя он, протягивая ему тёплый термос с кофе. Шанталь лукавым взглядом чёрных глаз одарил сначала термос, затем самого Кэмерона, после чего нехотя принял из его рук кофе и улыбнулся. Мир за окном расплывался полупрозрачной кляксой. Всего лишь дождь, но как легко он заставлял видеть всё иначе… Иногда своим глазам доверять не стоит. Иногда им доверять категорически нельзя.