***
- Ивс, остановись! – крикнул Хеймитч, пытаясь столкнуть с себя ментора пятого округа. Хеймитч Эбернети помешал ему покончить с собой, потому мужчина решил оторваться на друге и завязал драку. Остальные менторы заметили, что ситуация полностью вышла из под контроля и тоже вступили в бой. В итоге образовалась сплошная неразбериха, потому что все со всеми начали задираться. Вспомнили, чьи трибуты убили других, вспомнили личные неприязни, вспомнили даже Тёмные времена. Хаос продолжался до тех пор, пока в комнату не ворвался посторонний человек. - Это что у вас тут происходит? – возмутился смотритель и бросился в гущу событий, чтобы разборонить хулиганов. - Это всё ты виноват! Носитесь с девчонкой, как писанной торбой, а на остальных вам наплевать! – кричал Ивс, не отпуская Хеймитча, который всячески отлынивал от помешанного товарища. – Зачем она тебе? Что ты хочешь от неё? Почему ты всячески ей помогаешь? Вы слышали? Эбернети что-то замышляет! Махинации на Играх. Нас всех обманывают. Имя победителя предрешено с самого начала! - Умолкни, дурак, – процедил сквозь зубы Хеймитч, сокрушаясь из-за ненадёжности друга, который только что сказал слишком многое. - Эбернети убил Флори Ла Рэя! Убил! – вопил Ивс до тех пор, пока Хеймитч не выхватил со столика, что стоял неподалёку, вазочку и не разбил её о дурную голову ментора Округа №5. Мужчина без сознания грохнулся на пол. - Напился бедолага, чушь несёт несусветную, – оправдался Хеймитч, лишь разводя руками. – Вы, мистер смотритель, ещё не слышали, что он говорил перед этим. Алкоголики, что с них взять? – непринуждённость в словах Хеймитча заставила смотрителя поверить ему, а ироничная улыбка на лице напомнила о прошлых алкогольных достижениях ментора. - У нас есть новости. В Пятом случился сбой с электроэнергией. - Мы заметили. Электричество до сих пор мигает, постоянно вырубается и включается снова, – подметил Дайз. - Поломку почти устранили. Только что стало известно, что Игры завершились. Победил Округ №7. - Логан? – встрепенулся Чума. - Джоанна Мейсон. Логан Мастерс был убит мисс Мейсон. Она отрубила ему голову, – безразлично сказал смотритель и удалился из комнаты. Вслед за ним разошлись и менторы, потрёпанные, побитые, в порванной местами одежде. Большинство из них последовало к Тренировочному центру, куда должны были доставить победительницу, но так как её долго не было, некоторые из них направились в главную больницу Капитолия, в надежде, что их предположения окажутся ложными.***
В элитном капитолийском госпитале меня продержали недолго. Доктора помогли с жизнеобеспечением, провели все основные процедуры по возвращению меня с того света. Понятия не имею, что именно они делали, похоже, им пришлось собирать меня по кусочкам, по крайней мере, на счёт кожи я уверена. Каждый день у моего неподвижного тела копошилась куча народу. Зачем? Не проще позволить мне умереть, чтобы избавиться от обузы? Вместо того меня переправили в здание Тренировочного центра, где положили на стационар. Из меня торчали трубки, шнуры, капельницы, в запястья были втыкнуты какие-то иголки, и это при том, что я вся была перебинтована. На арене я не чувствовала боли, то же самое происходило и госпитале, но здесь, в Тренировочном центре, я умирала каждый день, а утром просыпалась и умирала снова. Мне что-то кололи, но оно не помогало, боль всё равно возвращалась, и ничто не могло её утолить. Помимо физической боли не отпускала и душевная боль. Все эти смерти, пережитые мной, которые, порой, сама вершила не выходили из головы. Почти всё время я спала, а перед глазами мелькали сны. Они всегда были об одном и том же: огонь, мёртвые Флори, Ава и Эрик, я убиваю, меня убивают. Успокаивал лишь тот факт, что я не знаю, что произошло с Флори. Последние минуты на арене я помню очень плохо, в голове какая-то каша и непонятно выжил он или нет. Что вообще случилось? Всё это время, во сне я видела любимого союзника, и каждый раз он говорил, что жив. Я верю ему, потому что знаю – такие люди не сдаются. Он не позволил бы смерти отобрать его жизнь. Время во сне казалось настоящей бесконечностью. Не знаю, навещал ли меня кто-то, волновался ли, потому что подавляющее большинство дней, а может быть и лет, я спала. В те редкие мгновения, когда веки приоткрывались, передо мной фигурировали лишь белые стены и я, понимая, что снова одна, засыпала. Однако в этот раз что-то изменилось. Я ощущала чьё-то присутствие рядом, чувствовала на себе посторонний взгляд, и принадлежал он не врачам. - Знал, что ты выкарабкаешься. Знал. Я едва приоткрыла глаза и остановила свой взгляд на фигуре человека, которого я не видела целую вечность. Душа пустилась в пляс - рядом со мной сидел Финник. По его лицу сложно понять, то ли он был напуган, то ли радовался тому, что мои глаза открылись. Я попыталась улыбнуться, но у получилась какая-то едва заметная корявая гримаса. - Ну как ты? – спросил меня друг. Да, именно друг. Несмотря ни на что Финник не бросал меня даже на арене и хоть я почти ничего о нём не знаю, это не помешало ему занять в моём сердце отдельное местечко. – Хотя нет, лучше молчи, я и так вижу, что видок у тебя не очень. Ты настоящий чемпион. Ещё никто из победителей не возвращался таким контуженным, как ты. Врачи это поправят. У тебя скоро интервью. Не поверишь, но власти вынудили лекарей не просто вернуть тебя с того света, а ещё и привести в первозданный вид к определённой дате. Вся фармацевтика Панема работает на тебя со времени окончания Игр. - Ф…Ф…Фло… – пыталась я подать голос, но вместо того получался какой-то глубинный хрип. Счастливое выражение лица Финника за пару секунд помрачнело он стал бледным, как белый холст. Парень опустил глаза и не нашёлся, что сказать, это и стало для меня ответом. Сердце забилось чаще, дыхание затруднилось, и я стала хрипеть так, будто умираю. Опять. Глаза наполнились слезами, из-за которых всё вокруг утонуло в прозрачной пелене. - Доктора! Доктора сюда! – закричал Финник и через пару секунд в белоснежную комнату ворвались несколько человек. Меня опять чем-то кололи, что-то втыкали в руки, а я задыхалась от всхлипов. Финник отошёл в сторону и с сожалением смотрел на мою неспособность к жизни, к выживанию, существованию. Отныне сны стали для меня тюрьмой. Я мысленно молила докторов, чтобы те прекратили делать уколы и дали побыть в реальности хоть пару часов, но вместо того с каждой последующей процедурой они запирали меня всё глубже в тюрьму собственного сознания, норовившего убить мыслями и воспоминаниями. Не знаю, сколько это длилось, но однажды я очнулась, а на мне не было бинтов. Не было десятков трубочек и шнурочков. Единственное, что стесняло движения – широкий пояс на талии. Десятки раз я пыталась вырваться из этих оков и покинуть белую комнату, доводящую до сумасшедствия, но тщетно. Ко мне периодически приходили авоксы и кормили, появлялись и врачи, после ухода которых я проваливалась в пустоту, созданную, наверное, их уколами. Жизнь постепенно возвращалась ко мне. Я видела свои руки, своё тело, на котором был минимум следов от арены, что могло означать одно – тело почти здорово. Тело, но не душа. За всё это время я почти не плакала, все мои слёзы стояли комом в горле и разжигали невыносимую злость. Я ненавидела всё и всех. Капитолий. Сноу. Распорядителей. Продюсеров. Менторов. Трибутов. Людей из округов. Все они виновны в том, что каждый год умирают дети, но никто, никто и пальцем не пошевелил, дабы что-то изменить. Нет, вина от происходящего лежит не только на Капитолии. Люди тоже повинны, потому что им не хватает силы воли сказать «нет» системе и попытаться изменить что-то в своей жизни. Я обязательно выскажу им на интервью всё, что о них думаю. Они мне противны, ничтожные лицемеры. Именно жители округов погубили таких как Флори – людей, ставших жертвами обстоятельств. Понимаю, что жизнь не станет прежней, потому что я знаю то, чего не знает никто иной. Даже у самой идеально выстроенной системы есть чёрный ящик, на арене мне удалось в него заглянуть, и теперь в одном я уверена наверняка – у власти Капитолия тоже есть слабое место.***
- Мистер Одейр, рад вас видеть, – расцвёл доктор, следящий за состоянием Джоанны с самой арены. Мужчина, которому немного больше сорока лет, высокий, крупного телосложения с каштановой шевелюрой и узкими глазами восседал в своём кабинете. Напротив него сидел Финник, которому наконец-таки посчастливилось пробиться на аудиенцию к лекарю мисс Мейсон. Одейр беспокоился на счёт состояния здоровья подруги, тем более, что его пускали к ней крайне редко. Сейчас же ментору четвёртого округа не без труда пришлось разъяснить куче инстанций, что он – друг и волнуется. Деньги решили всё. – Вы по поводу мисс Мейсон? - Именно. - Даже не знаю, что вам сказать. Она прошла эффективный курс лечения, её тело почти полностью здорово, осталось убрать механические повреждения в виде швов, шрамов и тому подобное. Ей очень повезло, лицо почти не обгорело, поэтому мисс Мейсон сможет предстать перед зрителями в том виде, в котором впервые появилась на экранах. Если сможет. - Если? – настороженно переспросил Финник. - Видите ли, мистер Одейр, после подобных стрессов людская психика редко остаётся в нормальном состоянии, вы как победитель, должны это понимать, – замялся доктор, а Финник не сводил с него глаз, поглощая каждое слово. – Мисс Мейсон свойственны вспышки агрессии. Она бросается на докторов и санитаров, проклинает их с ног до головы, выкрикивает антигосударственные лозунги, признаётся в ненависти ко всем, кто имеет хоть какое-то отношение к Играм. Вчера она швырнула в лицо авоксу свой обед, сегодня утром сломала иглу, которой ей должны были вколоть успокоительное. Она никого не хочет видеть и всех готова четвертовать одним лишь взглядом. Признаюсь, никогда прежде не видел глаз, которые были бы наполнены таким мраком и гневом, как у вашей подруги. Я бы и рад пропустить вас к ней на посещение, но, боюсь, это угрожает вашей жизни. - Мне она ничего не сделает. Джоанна всегда ко мне прислушивается, – отрицал Финник, хотя в глубине души понимал – никто не знает, кто именно вернулся с Игр. – Вы ещё немного её подлечите и … - В том-то и дело. Неконтролируемые вспышки агрессии нам по силам излечить, но мисс Мейсон страдает иным. У неё контролируемые вспышки. Она находится в нормальном, адекватном состоянии, девушка сполна понимает, что делает. Джоанна хочет так поступать, а человеческие желания, знаете ли, не лечатся. Я видел краем глаза, что на арене вытворяла ваша подруга. - Вы о ней ничего не знаете. На самом деле Джоанна никому не способна причинить вред. Просто она переживает не самые лучшие времена. - Тогда помогите ей их скорее пережить, иначе девчонка станет одним из тех победителей, которых после Игр усмиряют десятки санитаров одновременно. Я позволяю вам её навещать, но если вдруг она набросится на вас, вспомните мои слова. Будьте осторожны. Финник пропустил предупреждение мимо ушей и кивнул. Парню не терпелось ворваться в палату к подруге и лично у неё узнать, как она, и что чувствует. В этот раз доктор не стал препятствовать ему, но на пути "золотого мальчика" у самой двери оказался тот, чей приход был нежелателен, хотя и предсказуем.***
Сегодня не было никаких ограничений: ни трубок, ни поясов, ничего, что могло бы меня стеснять. Долгое время я просто этого не замечала, но когда почувствовала, что тело ничто не сковывает, то пулей соскочила с кровати. На ногах и руках не осталось и следа от тех ожогов, которые я получила на арене, больше не было синяков и ссадин. Я провела правой рукой по левой и почувствовала изменения. Такой мягкой и нежной кожа была лишь раз в жизни – в тот момент, когда мною занималась подготовительная команда. Такое странное ощущение, казалось бы, это твоё тело, но на деле это не так. Я знаю, что мне пересаживали кожу, знаю, что я находилась в ужасном состоянии и она могла не прижиться, но сейчас выглядела почти так же, как и до Игр. Правда, большинство шрамов пока ещё оставались при мне, один из которых я бы ни за что не позволила стереть. Кровная клятва. Флори сказал, что теперь он всегда будет со мной, так и есть, и я не позволю им отобрать у меня воспоминание. Не буду спать, не буду поддаваться действию лекарств, мне нельзя отключаться, иначе они отнимут у меня ту отметину, которая не приносит боль, она приносит мне надежду. Белая, абсолютно пустая комната. В ней не было ничего кроме койки. Я дважды обошла её по периметру, но так и не нашла выхода, зато мне удалось услышать чьи-то голоса. Поначалу было не разобрать, кто говорит, но потом я узнала Финника. Прильнув к стенке поближе, моя любопытная натура стала прислушиваться к тому, о чём они говорят. - Как она? – спрашивал знакомый голос, но я не могла вспомнить, где я его слышала. - Доктор сказал, что физически она здорова, но есть некоторые проблемы с психикой. Агрессия. Злость. - Нам это и нужно, – одобрительно подтвердил Плутарх Хэвенсби. – Я рад, мистер Одейр, что на вас можно положиться. Надеюсь, дело не заставит ждать, и вы убедите мисс Мейсон встать на нашу сторону. Мы нуждаемся в таких людях, в тех, кто видел жизнь, только такие личности способны выступить против системы, не так ли? – на лице продюсера заиграла загадочная улыбка. Он старался говорить как можно тише, чтобы его никто не услышал, хотя в коридоре никого не было, возможно, как раз-таки по воле этого авторитетного человека. - Не думаю, что стоит радоваться этому факту. Мы сломали девчонке жизнь. Иногда лучше не возвращаться с Игр, ведь то, что последует за ними немногим лучше арены. - Её досады – наше достижение. Зачем нам те, у кого всё хорошо? Настоящим солдатом может быть лишь тот, у кого есть история. У мисс Мейсон теперь есть её история, вы сделали её, я доволен работой, мистер Одейр, продолжайте в том же духе. И помните: каждая изувеченная душа сильнее и опаснее двух миротворцев, – на последней фразе Плутарх рассмеялся. Не знаю, о чём они говорили в дальнейшем, потому что слух больше ничего не воспринимал. Я сползла по стенке вниз и обхватила голову руками. Всё это время я заставляла себя не плакать, не раскисать, несмотря на то, что внутри по-прежнему горела, сейчас же не сдержалась. Все те, кому я доверяю – предатели, а те, кого не подпускаю к себе – по-настоящему верны. Плохо разбираюсь в людях. В голове не укладывается тот факт, что Финник не хотел мне помогать. Это была его работа. Только работа. Им нужны солдаты и они выбрали меня, отправив на тот свет всех, кого действительно могли спасти. Непроизвольно потекли слёзы, которые я сразу же вытирала. Никто не должен их видеть. Флори отдал жизнь за меня. Он хотел, чтобы его услышали, чтобы этот ад прекратился и пока я живу, ни одна из систем не должна меня покорить. Сделав несколько глубоких вдохов, я притворилась, что всё хорошо и уселась на кровать. Уверена, что Финник сейчас войдёт ко мне. Я оказалась права. Минут через десять в комнату зашёл улыбающийся ментор Округа№4. Я не стала улыбаться ему в ответ. Мой взгляд из подо лба, бледное лицо и решительность в глазах заставили его улыбку испариться. - Ты уже почти здорова, – сказал он и присел на уголок кровати. - После такого нельзя излечиться, – холодно бросила я, пропиливая взглядом бирюзовые глаза собеседника. Как он может так лгать? Как ему хватило смелости всё это время обманывать стольких людей одновременно? Кто позволил ему так поступать? Всеми фибрами души я хотела его ненавидеть, но не могла. Я вынуждала себя поверить в то, что он – враг, что Финник Одейр простой лжец и аферист, но сердце не хотело в это верить. Человечность меня уничтожает. Как же больно верить во что-то, когда понимаешь, что занимаешься самообманом. - Я помогу тебе. Впереди интервью, возвращение домой и Тур Победителя. Тебе нужно собраться с силами. Ты выиграла. Думаю, сейчас стоит радоваться этому факту, ведь ты жива, – Финник взял меня за руку и я почувствовала ту теплоту, которую ощущала давным-давно в прошлой жизни, тогда, когда ещё не было Игр, арены и смертей. - Я жива, а остальные? – мне не удалось скрыть раздражительность в голосе. – Флори, Ава, Эрик, все те, кого я убила. Они не вернутся. Ты не знаешь, что происходило на арене. Ты понятия не имеешь, что я видела, и что мы наделали. Не думаю, что после такого я долго проживу. Взгляд устремился в одну точку, и перед глазами пронеслось всё то, что они видели там, на Играх. Финник с подозрением смотрел на меня, мысленно требуя ответ. - Что произошло? У нас были неполадки с электричеством, и мы не видели конец Игр. Это как-то связано с тобой? – голос Финника притих, потому что я взглядом пробежалась по углам комнаты. Камеры. Не стоит говорить с ним об арене ни здесь, ни в каком-нибудь другом месте. Наш молчаливый диалог прервали санитары, пришедшие ко мне, чтобы снова вколоть какую-нибудь дрянь. Они принесли поднос с шестью шприцами и приказали Финнику покинуть комнату. Тот упирался, хотел посидеть со мной ещё немного, но я надеялась, что он уйдёт. Пусть уходит. И никогда не возвращается. Я спрыгнула с кровати, схватила два шприца и с ними набросилась на «друга». Один из них мне удалось выдавить и набрать в него воздух. Такой укол мог убить предателя. Ему больше не придётся никого обманывать. Одейр схватил меня за запястья, но я начала бить по нему ногами. - Да как ты мог! Я верила тебе! Верила! А ты меня продал. Растил на убой, да? Нарочно позволил умереть детям, потому что должен был вернуть меня. Это ты всё подстроил! Ты! Ненавижу тебя, лукавая сволочь, – я чувствовала себя в превосходной физической форме, поэтому могла потягаться с этим «золотым» мальцом, взращённым Капитолием и ещё чёрт знает чем. Он думал, что я так просто это оставлю? Санитары схватили меня под руки и оттащили от ошарашенного Финника, разжимая пальцы, чтобы высвободить шприцы, но я была в таком гневе, что даже этим мужчинам не удавалось меня удержать. Одна из медсестёр схватила Финника за руку и выволокла из комнаты. Стена отъехала в сторону и они оба исчезли, а я продолжала кричать и упираться. Во мне кипела ненависть, я смотрела на Финника с такой злобой, таким диким взглядом, что всерьёз хотела его убить. Он просто успел вовремя увернуться, иначе шприц, наполненный воздухом, полностью вошёл бы в его шею. Что происходило дальше, я не помню, меня снова усыпили. Во сне я долго думала. Ко мне являлись образы Авы и Эрика, которые убеждали меня в том, что Финник старался для меня, что это действительно было искренне. Да, я была его работой, но разве стоит из-за этого убивать? Он спас мне жизнь, как ни крути, а я погорячилась. Эта ненависть, которую я направила на него, была адресована совсем другим людям. Финник, Чума, Логан – все они заслуживают презрения, но они лишь куклы в руках искуссного кукловода. Настоящий враг - тот, кто вынуждает этих людей делать подобные вещи. Капитолий. И мне надо смириться с тем, что теперь я не трибут. Я будущий ментор и буду делать то же, что и другие – отправлять детей на смерть. Меня будут ненавидеть, это замкнутый круг, который нужно разбить. Жаль, что нет человека, способного на такое. Как оказалось, я проспала несколько дней. В тот момент, когда я проснулась, на мне не было поясов и трубок, значит, ко мне применили такие процедуры, которые не позволили бы бросаться на людей со шприцами. Я встала с койки и подошла к той стене, откуда вошёл Финник, но она не открылась, тогда я пальцами побегала по ней, вслед за чем замигала лампочка и стена отъехала в сторону. За долгое время я впервые оказалась вне белой комнаты. Это был пустой коридор, едва освещённый тусклым светом ламп. У стенки стоял ряд кресел, в одном из которых мирно спал Финник. Сколько он пробыл здесь? Неужели даже после такого он дневал и ночевал у моей палаты? Либо он сильно любит свою работу, либо действительно хочет мне помочь. Не знаю почему, но мне стало жаль его. Я постоянно пыталась убедить себя в том, что он виновен, что он лжец, но… не могла. Душа всегда хочет во что-то верить. Я села в соседнее с ним кресло и положила голову на плечо друга. Спустя минуту Одейр зашевелился, а увидев меня, встрепенулся и отпрянул в сторону. - Я без шприцов, – успокоила его я, поднимая руки вверх. Предостерегающий вид сонного ментора постепенно сменился чем-то похожим на улыбку. - Они тебе не нужны, чтобы грохнуть меня. - Я решила, что ты должен функционировать хотя бы до тех пор, пока не объяснишь, какого чёрта ты всем мозги морочишь. Мне удалось услышать твой милейший разговор с каким-то распорядителем. Я слышала раньше его голос, но не припоминаю имя. - Мне, правда, нужно было тебя вытащить, но я ни в коем случае не обделял и остальных своих подопечных. Можешь не сомневаться в искренности того, что я делал. Ты – мой друг и я благодарен своей работе за то, что ты появилась на моём пути. Не знаю, как описать это. Я будто сто лет тебя знаю. - Ладно, не говори мне ни о чём. По крайней мере, здесь. Когда выберусь отсюда, тогда и пояснишь, почему ты такая сволочь и ничего не сказал ещё в самом начале. Знаешь, я ненавижу тебя, но при этом ты единственный выживший, кто может меня понять, – я выдавила слабую улыбку в ответ на улыбку Финника. Приблизительно я понимала, что ему от меня нужно, но не хотела об этом говорить. Не сейчас. Пусть в этот миг тусклой радости ничто не омрачняет меня. Мрака и так полно. Всё самое страшное впереди.***
Незаметно для всех почти пролетело время, проведённое в реабилитационном центре. Я полностью пришла в тот вид, в котором предстала перед людьми на Параде трибутов. Меня ожидало интервью, и долгожданное возвращение домой, хотя было одно место, в которое сейчас я хотела попасть больше, чем в Округ №7, однако как это сделать, пока не знала. В последний день ко мне в палату прибыл тот, чьё появление я ожидала, но боялась. Увидев этого человека, я поняла, что мне пришёл конец, и после интервью меня точно убьют. Интересно, что Капитолий показал толпе? Какую версию событий на арене выдвинул в массы? Во всяком случае, ничего хорошего это не предвещало. В мою палату вошёл президент Сноу. От одного вида этого человека мне стало не по себе. По коже пробежались мурашки, а всё тело задрожало, хотя я и не подавала виду. - Итак, мисс Мейсон. Я впечатлён. Вы – отважная девушка, но за свои поступки следует отвечать. Никто не должен знать о том, что произошло на арене на самом деле. Мне известно что случилось в недрах завода. Вы убили мистера Мастерса, он, в свою очередь, мистера Ла Рэя. Иных версий возникнуть не должно, – Сноу не спрашивал и даже не утверждал, он приказывал мне. Наверное, в этот миг я должна была испугаться, преклонить перед ним голову или сделать реверанс, но ничего из этого я делать не хотела. Я не боялась его, единственная эмоция, которая во мне бушевала при взгляде на этого человека – отвращение. Мне был противен его взгляд, противна его напыщенная манерность, и этот запах, аромат роз смешанный с чем-то вроде крови. - Я не понимаю, о чём вы. На арене не было заводов. Начался пожар в лесу, и мы едва там не сгорели, – поддержала повествование я, глядя на одобрение со стороны президента. - Каждый, кто услышит от вас иную версию происходящего, может сильно пострадать. Уверяю вас, мы составляем новую систему, и даже если вы решитесь кому-то помочь, то это будет лишь пустышкой. Больше не будет никаких реакторов, но, тем не менее, если вам дороги близкие люди, постарайтесь попридержать свой пыл. Никто не должен избежать наказания. Мы нашли виновников, их вина почти доказана, но общественность не поймёт, если их устраним мы. Народ Панема не знает, какой проступок совершили эти люди, наши миротворцы тоже не знают и посвящать их в это мы не имеем права. Скоро закончится расследование, после чего эти люди будут приговорены к смерти. Я не просто так здесь оказался, мисс Мейсон. Вина этих людей лежит и на вас, это вы обременили их, вы подставили и, соответственно, тоже заслуживаете кары. Я предлагаю вам избавить и их и себя от мучений и сделать то, чему вы так хорошо научились на арене. Всё необходимое вам предоставят по первому же зову, – Сноу швырнул на мою кровать папку, полную каких-то бумаг. - Вы хотите, чтобы я их убила? – брови в удивлении поползли вверх. - Мы не можем позволить людям усомниться в справедливости властей. - То есть вы позволяете мне безнаказанно убивать? - Вы меня неверно понимаете, мисс Мейсон. Ничто в нашем мире не может оставаться безнаказанным. Вас накажут, если поймают. Думаю, вам не составит труда спрятаться от чужих глаз, что вы так успешно проделывали на арене вместе с мистером Ла Рэем, – повысил голос президент, едва скрывая раздражительность. Кажется, я слишком много болтаю. - Кто эти люди? - Сотрудники трансляторской. Они создали и они отвечали за тот механизм, который вы повредили. До сих пор слабо верится в то, что вам это удалось. Видимо, мистер Крейн и его подчинённые сильно недооценили молодое поколение. Всё это время мы искали доказательства и сейчас ожидаем их подтверждения. Один из пяти учёных родом из Округа№5, есть подозрение, что именно он умышленно включил резервное питание, чтобы дать шанс трибутам. - Вы хотите убить пять учёных незаметно для общественности? - Это ваша работа. Как вы её выполните, решать вам. - У меня есть выбор? Что, если я откажусь? - Я бы на вашем месте подумал о близких. Их безопасность зависит напрямую от вас. Мисс Мейсон, у вас ведь есть те, кто вам дорог, не так ли? Вашу странную связь с мистером Одейром уже давно заметили, вы же не хотите, чтобы он последовал за мистером Ла Рэем? Жуткая утрата. Сын, брат, друг. Весь округ оплакивает его. Люди были уверены в его победе, но вы отобрали её у мистера Ла Рэя. Неужели вы рискнёте теми, кто ещё жив? – Сноу знал обо мне всё. Каждое слабое место. Я была для него открытой книгой, и он не поленился изучить её прежде, чем устроить встречу. Победа на арене лишь начало настоящих Игр. - Что я получу, если соглашусь? – неслыханная наглость с моей стороны. Чёрт дёрнул меня сказать подобное, но поздно было забирать слова обратно. - Всё, что вам понадобится для этой работы. Вы докажете нам, что достойны доверия Капитолия. Кроме того, мы забудем о вашем проступке на арене. Вы просто заметёте за собой следы, а проект энергоснабжающего механизма будет ликвидирован. Советую вам забыть всё об этом проекте, чтобы самой не стать частью программы ликвидации. - Я не понимаю, о чём вы, – подыграла я. – Ничего не знаю ни о каких механизмах. Сноу самодовольно улыбнулся. - Так каков же ваш ответ? Я задумалась и ещё раз всё взвесила. Набравшись смелости, взглянула прямиком в змеиные глаза президента Сноу. Нехорошо играть с властями в игрушки, испытывая их терпение, но убивать людей, которые дали нам шанс казалось ещё более непривлекательным вариантом. Несколько секунд я колебалась и в итоге дрожащим голосом дала свой ответ. Одно слово, которое может стоить несколько людских жизней.