Призванная убивать

Внутри что-то оборвалось. Как? Как? Натаниэль ведь из тех людей, которые выживают. Никогда прежде не видела человека, который любил бы жизнь сильнее, чем он, человека, который неустанно боролся бы за собственное существование, совершая подвиг за подвигом. Объектив камеры плавно удаляется от лежащего на окровавленных камнях Лафлауэра и фокусируется на другом трибуте. Реннер. - Фи… Финник? – не поняла я, присматриваясь к экрану. Нет, кажется, у меня что-то с глазами. Реннер лежит неподалёку от руин замка. Он тоже весь в крови и из его живота торчит камень. Кажется, парнишку пришибло взрывом. – Но почему Реннер в крови? Он вообще жив? Кто-то из них жив? Почему пушка прогремела один раз? - Не знаю, – отмахнулся Финник и не стал отвечать на мои вопросы. Одейра заботило сейчас другое. Он тоже задавался теми же вопросами, что и я. - Кто умер? По ком прогремела пушка? – бросила я и осмотрелась. Чёрт подери, хоть кто-то может ответить на мой вопрос? Натаниэль лежит на камнях, а под его головой кровь. В другой стороне с ранениями лежит Реннер. Ни один из них не подавал признаков жизни. Камера снова сосредоточилась на Лафлауэре, затем на Реннере. В менторской комнате повисла напряжённая тишина. Хоть большинство менторов потеряли своих подопечных, исход этой борьбы не мог их не заинтересовывать, потому каждый сидел в ожидании оглашения победителя. Ртутные валуны продолжали падать с неба, азот парил около него и, кажется, передавал весь свой холод сюда, в эту комнату, где в предвкушении замер ментор Округа №1. - Ну же, скорее, – едва сдерживалась я. Сама того не замечая поднялась с кресла и схватилась потными ладонями за голову, будто это способно утихомирить бурю, разыгравшуюся в мыслях. - Леди и джентльмены, я рад сообщить вам имя победителя семьдесят третьих Голодных игр… Сердце забилось с удвоенной скоростью. Я не могла дышать, не могла отвести глаз от арены, не могла расслабиться. Всё тело сковало нечеловеческое напряжение, в висках раздаются слабые отголоски пульса, с каждой секундой всё сильнее заглушающиеся тишиной. Сейчас они скажут… назовут имя. Почему же они так тянут? Что, если оба погибли? Что тогда? У Сноу крыша поедет от такого поворота. - Какого чёрта они не говорят? Финник? Финник, почему они не говорят имя победителя? – я попыталась растормошить Одейра, но это было бесполезно. Он с таким интересом наблюдал за ареной, так прислушивался, что, кажется, всё на свете перестало для него существовать. Полная концентрация. Тишина – и голос откуда-то вне арены снова заговорил. - Победитель семьдесят третьих Голодных игр – Натаниэль Лафлауэр! Кто? Кто?! Меня как будто со всей силы ударили под дыхало. Натаниэль Лафлауэр. Наш Натаниэль. Ещё минуту назад всё двигалось так быстро, а теперь мир вокруг притормозил, как бы позволяя насладиться последними словами ещё несколько раз. Натаниэль победил на Играх. Как он это, чёрт возьми, сделал? Я жадно хватала воздух, впилась пальцами в кожу головы и обессиленно опустилась в кресло. Как же жарко. Нечем дышать. Кто-то трепал меня за плечи, но я почти не чувствовала этих прикосновений. Тело полностью отказалось меня слушать. В груди, где-то посередине, разыгралась необузданная эйфория. Мозг поспешно обрабатывал всю информацию. Нат жив. Он победил. Все те, кому я должна остались довольны. Я могу быть спокойна. - Так я и знал. Он не мог не победить, – ликовал рядом Финник, а у меня не нашлось ни эмоций, ни чувств для того, чтобы радоваться. Я закрыла лицо руками и просто начала смеяться. Истерически, устало и вяло, так, как могла. - Как… как он это делает? Каждый раз оказывается на волоске от гибели и всё равно выживает. Несокрушимый. Давно я никому так не радовалась. Быть может, произошло слишком много плохого, что я начала ценить всякие мелочи, но эта мелочь переросла в необузданный поток счастья, радости за то, что знакомый мне человек возвращается, с каким бы прибабахом он ни был. Возвращается домой. Вот только куда он пойдёт после этого? Останется в Капитолии? Переедет в Тринадцатый? Вернётся в Пятый? От этих мыслей меня оторвал Финник, потянув за руку. Я не стала перечить ему или спрашивать, куда мы направляемся, попросту последовала за ним. Свои места в менторских креслах покинули ещё несколько человек. Кажется, Ивс и Хеймитч, которых заметила боковым зрением. Я не стала вдаваться в расспросы или следить за тем, куда они идут. Сейчас мне было совершенно всё равно. Помню тот день, когда я стояла на сцене рядом с Сильвой, день, когда я уже не была трибутом, а стала ментором. Теперь и Натаниэль им станет. Он будет отличным наставником, при его-то знаниях. Финник тащил меня по коридору, безвольно плетущуюся за ним и раз за разом задевающую какой-нибудь предмет интерьера, пока мы наконец-то не оказались у некой череды кабинетов. Я обернулась и стала осматриваться, будто только сейчас поняла, что оказалась в другом месте. Тусклый жёлтый свет навевал дрёму, а повисший в воздухе запах антисептиков напомнил о давно забытом месте, где лежала я в оковах из поясов и трубками в руках. Что-то невероятно обжигало кожу, а внутри ширилась пустота. Флори погиб, а я выжила. - Его должны привезти сюда. Тут-то и приведут в порядок. Ты была исключением, потому сюда тебя направили не сразу. Уж больно тяжёлый был случай, – рассказывал Финник, сидя в кресле, как и я, хотя и заметила это только сейчас. - Что? – переспросила я. Зачем я это сделала? Я же слышала, что он говорил о… об… Не помню. – Ты что-то сказал? Финник нахмурился, с подозрением оглядывая меня с ног до головы. - Ты какая-то потерянная. Не рада? - Рада, – вяло сказала я, изображая что-то похожее на улыбку. – Просто с момента Жатвы и до этого самого момента для меня длился один единственный день, полный боёв, драк, убийств, а сейчас всё закончилось. Я не верю в это. Минутный шок прошёл как только в коридор ворвались два хорошо знакомых мне человека: Сенека Крейн и Плутарх Хэвенсби, о чём-то оживлённо болтая. Лицо последнего украшала странная ухмылка, будто этот лукавый человек знал что-то, чего не знает никто другой. Интересно, как бы отреагировал Сенека, если бы доведался о том, что идёт плечом к плечу с ополченцем? Две противоборствующие силы явились сюда, чтобы проследить за состоянием Натаниэля, которого никак не могут поделить. От одной мысли об этом я улыбнулась, но эта улыбка растворилась, как только я стала приходить в себя. Я радуюсь, что Нат жив, но ведь он наверняка при смерти, судя по его виду, переданному объективами камер. Я улыбаюсь, глядя на то, как враги идут рука об руку, в то время как именно Сенека своими эффектами на арене превратил меня в тень, а не человека. Он создал переродков. Арену. Атмосферу, полную отравленных веществ. Это Сенека позволил тому валуну грохнуться на Натаниэля. С каждой мыслью во мне разгорался всё больший огонь ненависти к нему, пока я не сорвалась окончательно и не вскочила с кресла. - Довольны? Понравились вам Игры? – понеслась я на Сенеку. - Прошу прощения? – не понял тот, косясь на ухмыляющегося Плутарха. Неужели стыдно перед коллегой? - Что за боевые действия вы устроили? Раньше это были Игры, а не настоящая война. - Не в вашей компетенции оценивать действия распорядителей. - Я знаю... – прищурилась я, тыкая пальцем то в Сенеку, то в Плутарха. – Знаю, что он вам нужен, но какого чёрта вы постоянно пытались его угробить? - А вам какое дело до этого мальчишки? – спросил Плутарх и через пару секунд добавил. – Какое, мисс Мейсон? - По приказу вашего любезного коллеги я должна была присматривать за Лафлауэром, которого мистер Крейн умышленно пытался убить на арене при каждом удобном случае. Вы хоть понимаете, что там были дети? Дети. - Джоанна, успокойся, – буркнул позади Финник, касаясь рукой моего плеча, что взбесило меня ещё больше. Я оттолкнула Финника назад, а сама налетела на Сенеку, схватив его за грудки. - Два года подряд победителей не забирают с арены, а вывозят их тела. Два года подряд ваши победители не слышат финальное оглашение, потому что находятся при смерти. Прежде чем проектировать арену в следующий раз подумайте, кого вы отправляете на арену. Детей. Даже взрослым не по силам выжить на арене, а вы выпускаете туда детей. - Охрана! – крикнул Сенека, прилагая усилия, чтобы отцепить мои руки от своей одежды. Наверняка боится, что помнётся. – Охрана! - Мистер Крейн, давайте обойдёмся без этого. Девушка просто вспомнила былые времена, разволновалась. Посмотрите – она вся на нервах, переживает за паренька, но она ни в коем случае не хотела причинить вам вред, – убеждал Сенеку Финник, отдёргивая мои руки, пока кто-то сзади не обхватил меня и не оттащил назад. Что-то кольнуло мою руку, тело обмякло и я поддалась приятной, но неожиданной дрёме. Пришла в себя я уже тогда, когда почувствовала чьи-то небрежные толчки. Сквозь сон прорывался знакомый, но очень недовольный, судя по интонации, голос. - …мастер дурацких поступков. Обязательно нужно было налетать на Сенеку, да ещё и при Плутархе. Радуйся, что тебя не подстрелили или ещё что-нибудь похуже. Хорошо, что Крейн не настолько жесток с победителями, насколько с кандидатами на эту должность. Поднимайся, Джоанна! Финник больно толкнул меня в бок и я открыла глаза. Кто меня сюда приволок? Тесная коморка похожая на пост охранников. Одна твёрдая койка, полностью отсутствующий свет, за исключением того, что пробивался внутрь через наполовину застеклённую дверь. Я медленно поднялась с этой койки и потёрла затёкшую спину. - Мне пришлось заплатить, чтобы тебя отпёрли. Будешь должна. – Финник бросил мне ключи, которые я случайно поймала. – Пошли, его привезли уже. Я как ошпаренная вскочила с места и поспешила за ним, забыв обо всём, что произошло за последние полчаса. В голове кружилась лишь одна мысль, пульсирующая в висках и не дающая мне покоя. Я должна увидеть в каком он состоянии. Мы с Финником вышли в тот коридор, где ещё недавно сидели в креслах. В этот раз он был полон людьми. Помимо Сенеки и Плутарха здесь выстроились несколько врачей, санитары, Хеймитч, Ивс и ещё какие-то люди, которых я вижу впервые. Все они загородили мне путь, потому я стала расталкивать их, чтобы посмотреть, где же Нат. Выглядывая из-за спин, мне наконец-то удалось это. Несколько человек везли на каталке Натаниэля. Если бы я не знала, что это он, не узнала бы. Экран порядком меняет действительность. Потому как здесь, в тусклом жёлтом свете больницы он имел куда более отвратительный и устрашающий вид. Весь грязный, в местами порванной одежде, в крови и пыли. Различить белые волосы было почти невозможно. Они перепутались меж собой, слиплись от крови и грязи, частично прикрыв не менее грязное лицо. Однако не это самое важное. Он шевелился. Его губы шевелились. - Эй, что с ним? – не выдержала я и крикнула врачам, которые естественно мне не ответили, продолжая сконцентрировано следить за каталкой. Санитары открыли одну из комнат, где их уже поджидала команда, готовая быстро оказать трибуту помощь. Хотя… он уже не трибут. Он победитель. - Он бредит, – ответил рядом стоящий Хеймитч, повернувшись ко мне лицом. Я хотела поблагодарить его за информацию, но запах перегара всё испортил. Чёрт, пусть он не подходит ко мне. Я стала потихоньку проталкиваться вперёд, пока не оказалась рядом с дверью в ту комнату, куда ввезли Натаниэля. Пара санитаров остались у двери и я решила попытать счастья у них. - Не знаю, говорил что-то о переродках. Парень в бреду, но это не страшно. У него много переломов, однако и их поправить как раз плюнуть. Мне казалось, что будет гораздо хуже, – ответил один из санитаров и оценивающе на меня посмотрел. Если я выглядела хуже и выжила, то Лафлауэр точно выживет при его-то таланте каждый раз утирать смерти нос. Уголки губ заметно задёргались. Каков живучий гад! Ничто его не остановит. Ничто его не сломает. На душе стало спокойнее, когда я посмотрела на уставшего Ивса. Мы выполнили обещания всех, кто нуждался в Натаниэле и теперь… мы свободны. Даже не верится, что всё закончилось. Следующие несколько часов я покорно ждала лечащего врача Ната с новостями, но тот не появлялся. Хеймитч и Ивс устали ждать и пошли за стаканами праздновать победу, хотя ещё недавно даже не говорили друг с другом. Остальные посетители рассосались сами собой. Я не знаю, кем они доводились Натаниэлю, но полагаю, что каждый из них был здесь для своих целей. Не удивилась даже, если заявился бы Сноу. Лично. Они ведь молятся на этого Лафлауэра, но… зачем он им? Я понимаю, что он умён и каждый хочет иметь в подчинении такого умника, но для чего Капитолию конкретно он нужен? Столица принесла такие жертвы, чтобы заполучить всего одного мальчишку. Это, как минимум, странно. Ему всё прощали, ему подыгрывали, ему давали то, что он хочет. Вряд ли в Панеме есть другой такой человек, находящийся в подобном статусе для властей. Для деспотичной, жестокой власти тиранов-убийц. Видимо, у них есть для Лафлауэра ответственная и серьёзная работа… Из комнаты напротив вышел доктор и поспешил куда-то по коридору. Финник окликнул его и мы оба догнали врача прежде, чем тот сбежал подальше от любопытных взоров. - Как он? – спросила я первой и встала перед доктором. - Вы вообще кто такая? – возмутился он, скрестив руки на груди. - Я победительница прошлого… - Мне плевать, где вы победили и сколько у вас похвальных грамот. Для пациента вы кто? Я уже открыла рот, чтобы ответить, но что ответить-то? Я ему не сестра. Не подруга. Не жена. Не мать. Я вообще непонятно кто для него. Он спас меня от тюрьмы, я спрятала его у себя дома от миротворцев. И кто же я для него? Подельник. - Понимаете, доктор, – улыбнулся Финник и меня попустило. Если заговорил Финник, значит, можно успокоиться. Этот человек с кем хочешь договорится. Одна его улыбка убеждает вернее сотни моих слов, бессвязно срывающихся с языка. – Мы работаем с Сенекой Крейном и он поручил нам следить за ситуацией с пациентом, чтобы оперативно докладывать ему. Ну, знаете, подготовка к коронации и всё в этом духе. Власти непременно должны быть в курсе всех событий. - А куда он сам подевался? - Мистера Крейна и мистера Хэвесби срочно вызвали на работу. Я оглянулась. Сенеки и Плутарха действительно не было, а я и не заметила. Куда их могли вызвать в такой момент? Раньше мне казалось, что в такие моменты ничего главнее жизни победителя быть не может. - Если вы настаиваете, – начал врач, гордо выпрямляя спину. – Мы пока не можем точно быть уверены, все результаты предварительны, ведь с подобным мы ещё не сталкивались. В горле образовался ком. С чем они опять нафиг не сталкивались? - У мистера Лафлауэра весьма сильный организм. Признаюсь, впервые вижу настолько здоровое тело, учитывая те увечья, которые он получил на арене. Организм этого паренька очень крепкий, а жажда жить ещё сильнее. Думаю, что он перенесёт что угодно и это нам на руку, потому как не будь его сердце таким сильным, медицина была бы беспомощна. В организме Лафлауэра содержится огромное количество разных веществ, с которыми мы прежде не имели дела. Он отравлен и поэтому смело использовать все необходимые лекарства мы не можем, так как они могут вступить в реакцию с этими веществами и нанести непоправимый вред здоровью. Я проследил за началом курса интоксикации, ввёл кое-какие пробные вещества, которые нам доставили только что из лаборатории. Вещества, изготовленные по специальному заказу от президента Сноу для господина Лафлауэра. Сильнейшие антиподы должны в кратчайшие сроки очистить организм Натаниэля. - Какие конкретно у него повреждения? Он жить-то будет? – поинтересовалась я после этой бессмысленной ни о чём не говорящей врачебной тирады. Врач свысока посмотрел на меня и продолжил. - Ушибы, ссадины, у него множество переломов. Рука, нога, пальцы. И это он хорошо отделался, учитывая высоту и то, на что упал. Я надеялся, что не будет перелома позвоночника. Ему повезло, парень родился в рубашке. До коронации все кости мы срастим. Меня больше волнует другое. Черепно-мозговая травма. Это куда серьёзнее сломанных пальцев и дело здесь даже не в его теперешнем состоянии. Травма головы часто имеет серьёзные последствия. Пока ничего сказать не могу, всё зависит от самого Лафлауэра, но есть возможность того, что он станет инвалидом. - Что? – не сдержалась я. Нет. С ним такого не будет. - Посттравматическая эпилепсия, арезорбтивная гидроцефалия, психические нарушения, амнезия. Черепно-мозговая травма имеет массу последствий, никто не знает, как она отразится на пациенте. - Его привезли в крови. - А в чём должны были? В лимонном соке? У него много повреждений, к тому же, черепно-мозговая травма открытого типа, отсюда следует, что без крови никак. - А можно его проведать? - Любезная… – доктор замолчал и прикусил губу. – Мисс, вы получили информацию о нём, в большем, я думаю, не нуждаетесь. Если хотите, проследуйте в зал ожидания или прогуляйтесь. Когда мистеру Лафлауэру станет лучше, вам сообщат.

***

Совещание распорядителей – одно из самых важных действ, проводимых после окончания Голодных игр. Каждый год распорядители решают, как далее быть с ареной, оценивают повреждения и возможность превратить её в музей, а самое главное – решают, что делать с реквизитом. Из года в год на аренах были разные опасности вроде пустыни, лавины, огромного количества воды, затапливающей арену, и вулканы, но переродков в таком виде и таком количестве прежде мир капитолийских развлечений не видывал. После того, как Натаниэля Лафлауэра забрали с арены, закончилась трансляция Игр, но само действо продолжало существовать. Чтобы решить, как поступить с тем, что осталось на арене, Плутарха Хэвенсби направили на совещание от имени Сенеки Крейна, которого в очередной раз пригласил на беседу сам президент. Сенека никогда не был трусом, но он умел бояться и научился быть здоровым эгоистом, понимая, что только это способствует выживанию. Распорядитель шёл на эту встречу с двойственным ощущением. С одной стороны он выполнил своё задание, не привлекая к этому лишнее внимание, коль даже посвящённые в планы Капитолия, вроде Джоанны Мейсон, поверили в то, что Сенека пытался убить фаворита столицы, а не спасти. С другой стороны, такая победа дорого стоила Капитолию и породила кое-какие проблемы, решение которых Крейн обдумывал по пути к президенту. Наконец-то оказавшись на месте, Сенека постучался и, услышав одобрение, вошёл. Президент, обычно попивающий чай, внимательно смотрел на экран и перематывал кое-какие моменты уже окончившихся семьдесят третьих Голодных игр. - Впечатляет, – вымолвил он, не глядя на Сенеку. Распорядитель, бесшумно ступая с пятки на носок, подошёл к президентскому столику и сел в кресло напротив. – А я в какой-то момент решил, что у вас что-то вышло из под контроля. Любопытная задумка с химическими веществами. Публика Капитолия в восторге. Люди хотят видеть представления, на которых будут показывать такие возможности химии. - Боюсь, это вряд ли получится, потому что помимо химии здесь задействована физика, вернее, то, что противоречит ей. Показать такое в реальности невозможно, – улыбнулся Сенека, косясь на Сноу. Распорядитель ждал одобрения, сидел как на иголках, взволнованный, но заставлял себя улыбаться. Эти Игры не могли не сделать его великим. - Думаю, Сенека, у вас всё получится, – улыбнулся президент и у Крейна отлегло от сердца. Он доволен результатом, а значит, Сенека Крейн заслужил прощение. – Что вы намерены делать с изделиями? Взрыв ведь их не уничтожил? - Предположительно, некоторых уничтожил, тех, которые оказались в эпицентре. Я… я хотел по этому поводу спросить совет у вас. Здание уничтожено и использовать его по назначению теперь не получится, а изделия должны быть ликвидированы. Я думал над этим и решил, что нужно деактивировать их прямиком на арене. - Каким образом вы будете это делать, если здание разрушено? - Мистер Хэвенсби предложил выведать у Лафлауэра ту самую формулу, по которой он создал яд. Нашей лаборатории не составит труда за короткий промежуток времени создать то, что Лафлауэр сделал из подручных средств на арене. - Он в сознании и способен трезво мыслить? – удивился Сноу. Распорядитель нервно заёрзал на месте. По приказу президента он покинул больницу, так и не узнав о состоянии победителя, потому боялся соврать. Крейн провёл рукой по подбородку и наконец-то выдал, тщательно подбирая слова. - Врачи пообещали сохранить ему жизнь. - Ваши изделия представляют опасность, пока существуют. Сейчас они оглушены взрывом, но скоро придут в себя, и что-то мне подсказывает, Сенека, что они восстановятся раньше Натаниэля Лафлауэра. Мы не можем ждать. - Но… – замялся Крейн, не зная как сказать. Разговоры с президентом всегда самая неприятная вещь. Одно неверное слово может стать роковым, одно неверное движение обратится последним в его жизни, потому, чтобы спорить с главой державы, нужны веские доводы, приправленные покорностью и уважением. – Но… сэр, я не вижу другого способа, избавиться от переродков. Строить новое здание? Это займёт слишком много времени. - Господин Крейн, вы забываетесь. Такое же здание имеется на окраине Капитолия. Вы должны доставить туда изделия и уничтожить их, – предложил Сноу, немного пригнулся, аккуратно открывая один из шкафчиков своего столика. Спустя пару мгновений в руках президента появилась книга, которую он стал не спеша листать, словно она была гораздо увлекательнее разговора с распорядителем. - Сэр, это слишком рискованно. Изделия могут нанести вред нашей команде, следящей за ареной, и, к тому же, позвольте высказаться, но… это привлечёт лишнее внимание. - В Капитолии их сочтут лишь животными, сидящими за решёткой. Никому нет дела до того, что случится с изделиями. Срок их действия окончен, – улыбнулся Сноу и перелистнул страницу, внимательно всматриваясь в страницы, но, не читая их содержимое. - В столице, но не в округах. – Сенека заговорил тише. – Вы же знаете, сколько сейчас… разговорчивых личностей, которые связаны и со столицей и с округами. Что будет, если в округи дойдёт слух о том, что власти сожгли их родных? Снова. Эти глупцы не понимают, что мы создали изделия, что их родные и близкие мертвы, и думают, что все те, кого они потеряли, вернутся. Народ будет недоволен тем, повторным убийством близких. Округи захлестнула надежда на их возвращение. - Разочарование – не худшее, что случается с людьми. - Это может довести настроения в массах до предела. Зачем нагнетать и без того угнетённую обстановку? - Вы боитесь этих неудачников? – Сноу наконец-то отвёл взгляд от книги и посмотрел на Сенеку. – Они не способны даже защитить своих детей, ежегодно отправляя их на смерть. Это не мы отнимаем их жизни. Жители округов сами преподносят нам их, они прогнили настолько, насколько это возможно и считать их народом больше нельзя. Они ничтожны, не могут отстаивать своё мнение, что нам с вами и нужно. Поверьте, Сенека, народ не стоит бояться, эти люди – пустые сосуды, а те, кто будет недоволен, незамедлительно получат приглашение на собственную казнь. - Сэр, может, всё-таки подождём Лафлауэра? Я обещаю взять у него формулу, как только он придёт в себя. - Вы уже получили указание, будьте добры, приступайте к его исполнению. Я позвал вас не для обсуждения, а для того, чтобы вы получили приказ. Поторопитесь, пока ваш эксперимент не вышел за грани разумного. Сенека встал с кресла и едва заметно кивнул, как всегда подчиняясь власти. В этот раз не было ни эйфории, ни разочарования, только смутная тревога в душе относительного приказа. Что-то подсказывало Сенеке, что так поступать нельзя, что переродков не стоит доставлять в столицу, но хрупкое слово распорядителя никогда не могло бы стать весомее того, что пожелал президент.

***

Раньше я никогда не задумывалась о том, как доставляют тела трибутов в их округи. Вернее, я знала, как это происходит с точки зрения зрителя, но не ментора. По окончании Игр все тела рассылались по домам подобно почтовым открыткам, только содержимое таких открыток отнюдь не радовало, а сводило получателей с ума. Мы с Финником не занимались этими делами, так как молодое поколение менторов обычно было занято более насущными проблемами, а вот те, кто уже не в первый год сопровождают трупы, и чья психика в состоянии это делать, то есть менторы старшего поколения, берут на себя обязанность взглянуть в лица родным погибших. Даже если бы не нужно было следить за состоянием Лафлауэра, я бы не стала сопровождать тела. В моей жизни было уже достаточно мёртвых, чтобы снова чувствовать запах чужой смерти. Есть поверье, что каким в последний раз увидишь человека, таким и запомнишь его на всю жизнь. Я не хочу видеть истерзанные тела Нуары и Татти, как бы не желала с ними попрощаться. Это слишком большая ответственность перед ними и их родными. Что дельного в подобной ситуации я могу сказать, если я даже себе не могу признаться в том, как сожалею? У меня нет слов, которыми можно было бы описать то, что я видела на экране, у меня нет слов, которыми можно было бы утешить их близких и оправдать то, что не привела этих детей к победе. Возможно, это подлость и лицемерие, но пусть это делают те, кто умеет. Мне сейчас нужно думать не о мёртвых, а о живых, тех, кому ещё можно помочь. Время отвратительная вещь, которая только и портит жизнь. Когда случается что-то хорошее, время течёт слишком быстро, будто считает счастье непозволительной роскошью, которую нужно скорее отнять, а когда жизнь пестрит чёрным цветом, время, наслаждаясь своими возможностями, тянется бесконечно долго, чтобы мучения и терзания вдоволь истрепали свою жертву. Я сидела в кресле рядом с Финником, расхаживала по коридору, заглядывала внутрь палаты, приставала к медицинскому персоналу, напевала дурацкие песенки, рвала бумаги с правилами поведения в лечебнице, в общем, всячески пыталась себя чем-то занять, но тщетно. Сама атмосфера этого места выводила меня из себя. Это поддельное спокойствие, эти неадекватные улыбки медсестричек, эти кресла, стены – всё, что имело место здесь находиться. Натаниэль последний оставшийся из трибутов, которого бы я хотела видеть, и не только я, что тяжёлым грузом давило мне на спину. Почему эти врачи так тянут? Почему молчат? Им наплевать, что здесь лежит предмет поклонения всего научного мира Капитолия? Привезли его в больницу, выбросили на койку и ничего не делают. Кретины в белых халатах. Не успела я высказать это Финнику, как в коридоре стало на одного кретина больше, правда, этот был без халата. Их величество Сенека Крейн наконец-то явил свою священную тушку в больницу, чтобы разузнать, как поживает Лафлауэр. - Мисс Мейсон, будьте добры, подойдите ко мне. А сам притащить свой зад по коридору ты не в состоянии? Почему я должна идти к тебе, а не наоборот? Я поджала губы и осмотрелась. Надеюсь, я не сказала это вслух. - Решили всё-таки навестить своё капиталовложение? Как президент поживает? Уже отпраздновал победу? Пригласил вас на пирушку? Что-то не заметно, чтобы вы были пьяны, или детишкам вроде вас раздают только сладости? - Я бы приказал вас арестовать, но по несчастливому стечению обстоятельств мне нужна ваша помощь, – натянуто улыбнулся Сенека, игнорируя все мои слова. - Это принцип вашей работы. Кто выгоден – тот жив, кто не выгоден… тому не повезло, – развела руками я. - Радуйтесь, что удача пока что с вами. - Конечно, треклятый лозунг для трибутов навсегда останется со мной, я же победила. Что вам нужно? - Как только Лафлауэр придёт в себя, попросите у него формулу, по которой он создал яд против переродков. - Почему я? - Вас он ненавидит меньше меня. - Справедливо. А зачем вам эта формула? Для домашнего пользования? Неужто в быту пригодилась? Сенека криво улыбнулся, подошёл ко мне ближе и, глядя свысока, разочарованно покачал головой. - Вы все возвращаетесь оттуда неполноценными. - Всяко лучше, чем родиться таким, – подмигнула я и отошла на шаг назад, выставляя руки вперёд, от греха подальше. – Не хотите говорить – ваше право, но если Лафлауэр спросит, а он точно спросит, я ему так и скажу: «Прости дружище, ты теперь неполноценный и не имеешь права знать». Хотите, чтобы вместо вас он мне плюнул в лицо? Вам нужно, вы с ним и говорите. - Не забывайтесь, юная леди, вы служите столице. Я сейчас очень занят и не могу ждать пробуждения нашего победителя. Как узнаете формулу, сообщите мне, думаю, с вашим длинным носом вам не составит труда меня отыскать. Всего хорошего, господа. Сенека удалился так же внезапно, как и появился. Я ещё несколько минут с непониманием смотрела ему вслед, пока меня не окликнул Финник. В коридоре никого не осталось, потому я могла спокойно объяснить ему, чего хотел Крейн. - Сначала Сенека и Плутарх куда-то убегают, а затем просят меня выведать у Ната его чудесную формулу против переродков. Что у них там творится? Финник уныло улыбнулся и покачал головой, приближаясь ко мне, чтобы только я могла его слышать. - Видимо, у кукловодов проблемы с марионетками. Идиоты. Они без Натаниэля не в состоянии даже свои орудия уничтожить, а мы удивляемся, зачем им так нужен Лафлауэр. Капитолийская система загнётся без таких как он. - Переродки взорвались в замке, – отрицала я, всматриваясь в довольное лицо Финника. Просьба Сенеки его порядком насмешила. - Ты это видела. Я видел. Это видел весь Панем. Натаниэль взорвал всех переродков. Занавес. А за кулисами переродки восстановились и теперь их нужно уничтожить, чтобы они не принесли столице неприятности. - Если они восстановятся, Капитолий не сможет их всех убить. Они дали людям в округах надежду на возвращение давно убитых близких. - …которых официально убил Нат. Угадай, на кого обрушатся потоки ненависти? - А что, если рассказать людям о том, что это сделал не Нат, а власти? – растянулась в улыбке я. – Ты только представь, это будет огромный шаг вперёд в нашем деле. Это подтолкнёт людей к… - … к гибели. Не нужно этого делать. Всему своё время. Не стоит злить толпу, это плохо скажется на ней же. - Сколько можно ждать? Чего мы вообще ждём? Это хороший шанс, – настаивала я. В голове уже возникли картинки того, как благодаря нашей информации, народ узнал правду и начал своё движение, но Финник упрямо продолжал отрицать это. Люди хотят что-то изменить, но ничего дельного не совершают. Боятся? Ждут? Зачем, если судьба посылает им шанс за шансом, а они ими просто не пользуются? Из палаты Натаниэля вышла медсестра и улыбнулась. Я встала с кресла и только хотела что-то сказать, как женщина кивнула и тихо вымолвила: - Только недолго. Я обернулась к Финнику, который улыбаясь своей фирменной улыбкой, указал мне глазами на дверь палаты. Я подошла к ней впритык и две половинки разъехались в стороны, открывая передо мной пространство знакомых и ненавистных, одновременно, мест. Я была в такой комнате прежде, но внутри она была оборудована иначе. В этот раз здесь было больше техники, аппаратуры, рядом стояла ещё одна койка, какие-то белые до омерзения тумбочки и столики. Тихий свист сзади дал понять, что половинки двери снова съехались вместе, разделяя меня и Финника огромной стеной. Я боялась смотреть вперёд, боялась того, что могу увидеть там, на больничной койке. Кого я там увижу? По своему опыту могу утверждать, что любой нормальный человек, вернувшись с Игр, становится психом, в этом плане Сенека прав. Но что ожидать от человека, который и до арены был пришибленным? Может, он меня ненавидит и, минуя все медицинские аппараты, набросится, желая убить? На Играх он выглядел адекватно, но кто знает, как ему могло сорвать крышу на последних, таких кровавых минутах. Или травма… травма могла сказаться на психике. Что, если мы с Финником помогли выбраться на свет маньяку, вроде Флори-переродка? В голове было слишком много мыслей, из-за которых я не могла сделать то, за чем пришла. Каждый шаг приближал меня к неизведанному, но я знала, что должна это сделать. Глаза смотрели куда угодно, лишь бы не на Лафлауэра. Внутренний трепет не утихал, пока я не подошла впритык к человеку, которого не видела целую вечность. Он лежал на белой койке под белой тканью, такой же, как его кожа и волосы. Уже после первого взгляда на него мне стало не по себе. Эта бледность, множество ссадин на лице, забинтованная голова, в частности лобная доля и полностью обездвиженное тело. Натаниэль не из тех, кто может быть таким умиротворённым. Он постоянно в движении, он не умеет сидеть на одном месте, молчать и бездействовать, он как комок энергии, который никогда не затыкается и не прекращает двигаться, но… то, что лежало на койке не делало Ната тем, кем он был, хотя внешне этот человек узнавался. Я подтянула к себе одну из тумбочек, умостилась на ней, а когда вновь посмотрела на него, его глаза уже были открыты. От увиденного у меня перехватило дыхание. Он может смотреть, значит, сейчас рассмотрит меня и либо поблагодарит, либо обругает. Рядом с его головой стояла большая тумба с какими-то принадлежностями и среди них лежали очки. Я аккуратно взяла их в руки и дрожащими пальцами несмело надела их на Натаниэля, который по-прежнему не издал ни звука. Он смотрел на меня сквозь стёклышки очков и молчал, будто испытывая меня. Я должна что-то сказать первая. Что? «Ура, ты жив!». «Хорошо выглядишь». «Поздравляю». Всё не то. - Как ты? – наконец-то осмелилась я. - Хреново, – прохрипел в ответ Нат и слабо улыбнулся. – Чем меня нашпиговали? Обдолбленное состояние. - Тебя лечат. Это нормально, – улыбнулась я. Впервые не знаю, как говорить с ним. Никогда прежде не было этих неловких пауз и лихорадочных поисков нужных слов. Я не могла ничего ему сказать, потому что больше занималась рассматриванием всех трубочек, в него тыкнутых, и ран, полученных им на арене. Что же ему сказать? – Ты отважно преодолел все преграды. - Отважно? Нравятся отважные? Храбрых любишь, да? – улыбаясь, пролепетал Нат, едва шевеля губами. В ответ я осуждающе на него посмотрела и закатила глаза. С одной стороны появилась слабая надежда, что он остался прежним, с другой… его подколы выводят из себя. - Как ты это делаешь постоянно? Выживаешь. - От меня так просто не избавиться. Я тварюка живучая, – продолжал улыбаться он. Что-то в нём изменилось внешне. Улыбка стала другой. Натянутой. Вымученной. Щёки впалые, руки худые, даже сквозь рубаху было заметно, как он осунулся. Беготня на арене отобрала у нас одну четвёртую Натаниэля, который наверняка возместит утрату двойным жором. – Ты чего такая кислая? - Со мной всё хорошо. Ты как? Болит… что-нибудь? - Что-нибудь? Ты серьёзно? Мейсон, горы рушатся, а ты всё не умнеешь. Да, блин, мне отшибло всё. Думаю, что да, болит, – выдал Нат. После всего, что он пережил, у него ещё откуда-то берутся силы на улыбку. Я ждала грусть, тоску, боль, печаль, злость, в конце концов, я думала, что у него съедет крыша после всего пережитого и увиденного, а он просто улыбается. Как всегда. – Ты тоже наркоманила, да? – наконец-то спросил он, всё с той же улыбочкой. - Что? – сразу не поняла я, но потом всё стало на свои места. Видимо, что-то на моём лице смутило Ната, наверное, меня перекосило или что-нибудь в этом роде. У меня не получилось сразу вклиниться в нужное русло и снова заговорить с ним так, как это было раньше, до Игр. Многое изменилось за это время, потому я попросту отвыкла от того, что за Натаниэлем не бегают переродки и что весь ужас позади. Кажется, и он утешал себя этим. Улыбается несмотря ни на что, выживает наперекор всем бедам и не зацикливается на прошлом. – Ты пятнистый. Не замечала раньше этого. - Что? – прыснул Нат, едва не засмеявшись. Видимо, ему было очень больно, коль он не мог даже этого. – Ты – бог нелепых разговоров. Никогда не видела веснушек и родинок? Веснушек у меня не так уж и много, а вот родинок дофига, по всему телу разбросаны, как сыпь. Короче, дровосек, чего надо? Я встрепенулась, нервно заёрзала на месте и открыла рот, чтобы возразить, что мне ничего не нужно и я пришла сюда не по делу, но просьба Сенеки так и крутилась в голове. - Формула той дряни, которой ты переродков гробил. - На кой тебе? Для домашнего пользования? - Не мне. Сенеке. - Сенеке для домашнего пользования? Что, паразиты завелись? - Скорее, не сдохли. - Взрыв их только оглушил, да? Твари восстановятся и Сенека хочет моё изобретение, чтобы их порешить. А что мне за это будет? - Он ничего не сказал. - Тогда приходи в другой раз. Их величество изволит опочивать, ибо оно и так задолбалось на арене. – Натаниэль с театральным пафосом закрыл глаза, но уже спустя несколько секунд снова их открыл. - Я вообще-то тебя навестить пришла. - Да, а задание Сенеки здесь определённо ни при чём. - Ты никогда не изменишься, – прошипела я. - Ты тоже. Я думал, ты пришла, потому что тебя беспокоит моё состояние, а тебе лишь бы выслужиться перед Сенекой, – недовольно пробормотал Нат, глядя на меня насупившись. - Не будь ты таким побитым, я бы тебе врезала. - Конечно, это куда более верное решение, чем принять свою оплошность, госпожа сухофрукт. - Всё это время я стояла за дверью и ждала новостей. Не спала. Не ела. Ждала, что скажут о тебе, надеялась, что ты выкарабкаешься и как только ты пришёл в себя, я оказалась тут, неблагодарная ты свинья. Ты мне все нервы вытрепал своим поведением на арене. Чёртов псих. Но я верила, что ты вернёшься. Посмотри, я первая, кто навестил тебя. Не это ли доказательство того, что это искренне? - А ещё гостинец, – с привычной непринуждённостью ляпнул Нат, разом перечеркнув все мои откровения. - Что? - Больным приносят гостинцы, а ты мне ничего не принесла. Как-то недостаточно искренне. - Спасибо за совет. В следующий раз вернусь с ведром гостинцев, чтобы не подвергать тебя сомнениям. Ты только что очнулся. Не думаю, что тебе уже можно что-то приносить. - Зато я хотя бы любовался. Ладно, возьми со столика листочек и пиши. Я пока не в состоянии. Я подошла к столику и взяла оттуда блокнот и ручку. В нём было что-то написано касательно лекарств, дозировки и прочие формальности, поэтому я вырвала оттуда один листик и стала записывать под диктовку Лафлауэра то, из чего состояла его уничтожающая смесь и какие в её приготовлении особенности. Он всё помнил, всё досконально, будто и не получал никаких травм, значит, с его головой всё нормально и врач всего лишь напустил панику, как и в случае с больной психикой. Нат был таким же, как и всегда, будто у него не было ни физических, ни моральных травм. Возможно, этот человек притворяется и держит всё в себе, копит те чёрные чувства внутри, но тот Натаниэль, который крушил всё на арене, не настолько слаб, чтобы закрываться в себе или притворяться. Он не сохраняет плохие эмоции, он проживает их и оставляет в прошлом, потому что сильнее этого. Пожалуй, это и есть то новое, что я узнала о нём. Не выпендрёж, не пафос, не упрямство, а сила воли и духа, которой нельзя не восхищаться. Когда я дописывала последние слова, в палату вошла медсестра и вежливо попросила меня убраться от больного подальше и не нарушать его покой. Перед тем как уйти, я поблагодарила его за помощь и пожелала скорейшего выздоровления, потому как, что бы он ни говорил, я хотела этого. - Ты же придёшь ещё? – окликнул меня Нат, когда я дошла до двери. - А разве ты хочешь меня видеть? - У меня всё болит, поэтому я злой. Не обижайся, что я ворчу, просто мне хреново. Ещё и тошнит. Придёшь? - Отнесу Сенеке твой рецепт и вернусь, – подошла к двери я и две половинки разъехались в стороны. - Не задерживайся, – последнее, что услышала я, перед тем как покинуть палату Натаниэля. В кресле дремал Финник, потому будить я его не стала. Всем когда-то нужно отдыхать. Странно, но мне совсем не хотелось спать, наоборот, я почувствовала себя даже бодрее, возможно, потому что успокоилась за Ната. Он жив, он в сознании и скоро будет как новенький. Я шла по коридору неведомо куда, но знала точно – где-нибудь я Сенеку отыщу. Самое мерзкое в моём положении то, что победив, я не обрела кучу слуг, которые бы бросали мне лепестки роз под ноги, а сама стала этим слугой, служащим половой тряпкой для таких как Сенека. Казалось, я обошла весь центр в его поисках, но этот прихвостень властей нигде мне не попался. Наверное, занимается переродочьими делами. В итоге пришлось отдать рецепт Плутарху, в чьи лукавые глаза я никогда не смогу смотреть спокойно. Как ему удаётся столько лет быть своим в Капитолии и среди оппозиции одновременно? Неужели Сноу ни разу в нём не усомнился? Хотя не знай я кто он такой, никогда бы не подумала, что Плутарх Хэвенсби – предатель. Это в очередной раз доказывает, что всё вокруг – театр, а округи и жители столицы – зрители, которые на всё ведутся и во всё верят. Стадо идиотов, не умеющих различать реальность. Когда я вернулась обратно к палате Натаниэля, в коридоре столпились врачи, в ряды которых затесался Финник, выпытывая что-то у лекарей. Перед тем, как вернуться в палату я отыскала для Ната хоть какой-то гостинец, чтобы не являться к нему с пустыми руками. Я выбрала для него самое спелое яблоко, которое нашла, но что-то мне подсказывало, что вручить его больному не получится. - Что случилось? – с ходу налетела я на докторов, но те говорили между собой, словно меня и не было. – Эй, я с вами разговариваю! Финник протолкнулся ко мне и положил руку на плечо. Зачем? Зачем он это сделал? - Финник? Что? - Осложнение после черепно-мозговой травмы. Кома. Я выдохнула, но набрать воздух снова не смогла. - Какая кома? Я только что говорила с ним, а он со мной. Гостинец просил. – Я показала Финнику яблоко. – Он сказал, чтобы я пришла. Он сказал… Всё уже было позади, его состояние стабилизировалось, как он мог впасть в кому? В голове не укладывалась эта информация. Меня же не было совсем недолго. Когда он успел? Я повернулась к врачам и стала дёргать одного за другим, но они либо игнорировали меня, либо говорили о каких-то невнятных медицинских вещах. - Травматическая кома в его состоянии случается нередко. У пациента ушиб мозга. Предположительно, ваш приход его взволновал и Лафлауэру стало хуже. Все симптомы налицо. - Плевать на симптомы. Лечите его. Сделайте так, чтобы он вышел из этого состояния как можно быстрее, – лепетала я. Меня обвинили в том, что Нат впал в кому. Чушь. Это не могло случиться из-за меня. Он был рад мне, а криворукие лекари просто не смогли уследить за состоянием его здоровья. - При его форме черепно-мозговой травмы кома может продлиться от нескольких часов до нескольких недель. Имейте терпение. - Я в нём не нуждаюсь. Я знаю, что он выйдет из этого состояния. Это вам не обычный человек. Нат очень сильный и я уверена, что он скоро проснётся, если вы ему поможете. - Мы не бездействуем. Пациент действительно очень силён, потому вероятность его выхода из комы велика, – сухо продолжал один из врачей, будто ему абсолютно всё равно, какая судьба ждёт победителя Игр. Неужели они и обо мне так заботились? Подумаешь, кома. Подумаешь, победитель, невелика потеря. Бессердечные капитолийские твари. - Значит, вы плохо стараетесь, потому что нам нужна стопроцентная вероятность. – Я ринулась вперёд, но грубая мужская рука остановила меня. – Пустите меня к нему. - Что, простите? – ухмыльнулся врач, удивляясь такой дерзости. Я скрутила губы в трубочку и покачала головой. Затем двумя пальцами взяла доктора за руку и оттолкнула в сторону. - Пусти меня к нему, – выделяя каждое слово, повторила я. - Пациент в тяжёлом состоянии… - На две минуты. - Нет. - На минуту. Мне просто нужно оставить ему кое-что. Не будьте извергами. - Господа! – вступил Финник, широко улыбаясь. Что он говорил, я больше не слышала. Взгляд притягивала массивная дверь, состоявшая из двух половинок, отделяющая меня от Натаниэля. Что, если он чувствовал, что отключится, поэтому просил меня прийти? Что, если… он больше не очнётся? Может, он хотел мне что-то сообщить? Глядя сквозь дверь, я и не заметила как врачи и медсёстры расступились, как Финник схватил меня под руку и повёл к палате Ната, шепнув на ухо всего два слова: - Две минуты. Наверное, ни один человек в Панеме не обладает таким даром убеждения как Финник. Человек, которому невозможно отказать, человек, на сладкие речи которого повелась даже я, хоть и умею фильтровать их. Я посмотрела на Финника и моргнула так, чтобы он понял, что я ему благодарна. Стоит чаще благодарить тех людей, которые этого заслуживают. Финник всегда поддерживает меня, всегда оказывается в нужном месте в нужное время, находит правильные слова и никогда не требует чего-то взамен. Сколько раз я сказала ему банальное «спасибо»? А Нат? Не единожды спасал жизнь незнакомому человеку, а я физически не могла выдавить из себя «спасибо». Теперь он в коме и может случиться так, что я не поблагодарю его. Снова. - Спасибо, – шепнула я и вошла в палату, существенно опустевшую. Нет, вся аппаратура была на месте, больше того – её стало больше, но атмосфера комнаты изменилась. Натаниэль был сейчас не здесь. Он молчал, глаза его закрыты и только от этого становилось жутко и не по себе. Я верила в то, что он проснётся, знала, что его не сломать даже смерти, но эта бледность, эти ушибы… синяки удручали сознание и в голову закрадывались всякие нелепые мысли о том, что его может не стать. Правда, стоило вспомнить обо всех его подвигах, как сразу появлялась уверенность, что всё будет хорошо. Я подошла к его койке и улыбнулась. Он ведь просто спит. Наверняка скоро проснётся и опять спросит о том, где его гостинец. Представляю, сколько будет радости, когда он увидит рядом это яблоко. Сразу поймёт, что я к нему приходила и на сей раз не с пустыми руками. А ведь он прав. Дело совсем не в еде. Это внимание, в котором он так нуждается, осознание того, что его ждут за пределами этой комнаты не только потому, что он может создать какой-нибудь яд. Я положила яблоко на тумбочку около его головы так, чтобы он смог его увидеть и потянулась к бледной, исцарапанной ладони, неподвижно лежавшей на белой ткани. - Просыпайся, – прошептала я, легонько поглаживая двумя пальцами его руку. – Я уже пришла, как ты и хотел, только проснись скорее. С минуту я прождала, надеясь, что он ответит или хотя бы откроет глаза, но этого не произошло. Он застрял в той пустоте, в которой и я когда-то была, наверное, именно поэтому я хочу, чтобы Лафлауэр скорее выбрался оттуда. Нат отважный и сделает это без сомнения. Лучше пусть обзывает меня дровосеком и кричит, чем блуждает во мраке. У меня было не так много времени, потому не успела я одуматься, как меня позвали к выходу. Одна опасность миновала, принеся за собой ещё одну не менее непредсказуемую. Я больше не могла не поддаваться дрёме и как только немного расслабилась в кресле, меня унесло куда-то далеко, наверное, настолько же, насколько и Натаниэля.

***

Выключенная арена выглядит совсем иначе, нежели та пафосная площадка для проведения Игр, по-настоящему внушающая ужас. Как только выключаются камеры, отключается питание, приостанавливаются все работы, арена обращается в музей. Все опасности начинают казаться бутафорскими, спецэффекты и компьютерное управление в целом больше не используется и остаётся только сухой и скучный макет, на котором нужно прибраться, чтобы не стыдно было пускать посетителей. Арена после Игр становится музеем. Памятником погибшим и парком развлечений одновременно, но то, чем после финала предстала площадка для битвы трибутов не могло быть музеем, не пройдя должную обработку. Первым делом на арене отключили подачу химических веществ, убрать насовсем которые было весьма сложно. Сенека отправил на арену команду специалистов, ежегодно обезвреживающих их и превращающих её в процветающий парк для развлечений капитолийцев. На арену были высланы несколько огромных титановых контейнеров без окон, за исключением маленькой решёточки вверху, чтобы содержимое поддавалось вентиляции. Контейнеры перевозились специально смоделированными для перевоза тяжёлых грузов машинами. Несколько таких аппаратов и появились среди камней и разрух, созданных во время Игр. По арене расхаживали толпы мужчин с оружием в руках. Они что-то искали. Переродков. После взрыва каменной крепости, всех двойников, созданных Капитолием, накрыло камнями и пылью. Они до сих пор не успели очнуться, не успели прийти в себя от такого сильного взрыва, неожиданно для Натаниэля оказавшимся мощнее, чем предполагалось. Мужчины в специальных костюмах с опаской осматривали территорию и аккуратно, чтобы не разбудить их, вытягивали переродков из под завалов. Одного за другим, окровавленных, без некоторых частей тела, изувеченных до неузнаваемости, их грузили в контейнеры, как мусор, сбрасывая одного на другого. Каждый контейнер был рассчитан на возможное буйство его узников, потому имел несколько систем защиты и сбежать из него не удалось бы даже самому ловкому из мутантов. Поначалу мужчины разбились по парам и таким образом носили переродков, но когда поняли, что их число будто и не уменьшается, стали тащить их по земле, словно они не были людьми. С одной стороны, они и не люди, но всё же создания живые. Такое кровавое месиво Капитолий ещё никогда не транслировал и благодаря своевременному падению Натаниэля с дерева, в этот раз тоже обошлось без жутких кадров сотен растерзанных тел детей-переродков. Даже самые невпечатлительные из работников надели маски, хотя никакого запаха на арене не было. Рваные раны, камни, вонзившиеся в плоть, лужи крови, в которой утопали другие двойники без рук, ног, обожжённые и изуродованные, лежавшие вперемешку с камнями. Даже переродки такого не заслужили. Когда мужчины собрали почти все изделия, первые из них начали просыпаться. Их тела восстанавливались, боль утихала и возвращалось привычное состояние агрессии. Переродков снова заперли в тёмном месте, снова собрали в группу и спрятали ото всех. Сначала двойники говорили между собой, затем начали ссориться и гневно кричать на тех, кто прочёсывал арену в надежде, что ни один переродок от них не улизнёт. По датчикам слежения из управления были проверены все, кто отображался на арене, но Сенеке этого оказалось мало. Когда все мутанты уже были собраны в контейнерах, готовые отправляться в путь, Крейн приказал прочесать арену полностью, обойдя каждый закоулок, каждую пещеру, чтобы случайно не превратить будущий музей в логово искусственно созданных убийц. Пожалуй, если бы команда, присланная сюда, не была столь велика, то прочёсывать арену пришлось бы неделю. Вместо этого, люди управились за день, погрузились в машины и с конвоем отправились в путь. По приказу Сенеки они должны были прибыть на окраину столицы теми дорогами, где их бы не заметили люди. Сопровождающие машины ехали первыми, далее грузовики с контейнерами и замыкал шествие опять-таки конвой. Переродков везли по дорогам, где, наверное, нечасто ступают людские ноги. Пути были совершенно не приспособлены к движению такого транспорта, потому пассажиров сильно трясло, салон набивался пылью, а переродки в контейнерах, будто совсем взбесились. Мучения персонала и узников продлились ещё недолго. Грузовики подъехали к окраине, скорее даже, пустырю, где рядом не было каких-то важных объектов помимо нескольких фабрик. Машины остановились у высоких металлических врат, за которыми виднелась верхушка огромного здания, похожего на то, которое было выстроено на арене, только это здание было с крышей и куда более усовершенствованным. Громоздкость этого места сложно было переоценить. Оно было построено из разных материалов, наложение которых друг на друга способствовало большей защищённости здания. На первый взгляд оно напоминало наземный бункер. Одна из машин посигналила и ворота открылись. Колонна въехала на территорию, где хозяйничал Сенека Крейн. Стоило водителям заглушить моторы, как распорядитель уже отыскал ответственного за проведение задания и стал что-то увлечённо ему пояснять. Следом за грузовиками подъехали и остальные машины, в которых ехали те работники арены, которые не поместились в предыдущие. - Мы всё подготовили, но протестировать механизм не успели, – пояснял Сенека, провожая главного из работников внутрь здания. Как только мужчина вошёл туда, у него едва ли не отняло речь. Таких высоких потолков он ещё никогда в жизни не видел. Огромные пустынные залы… небольшие пункты управления при них… Трубы, баллоны, шланги – всё это в обязательном комплекте имелось около каждого из залов. – Думаю, вам стоит работать в подземном отделе. Это более безопасно. Хотя, если не получится доставить туда изделия, вы можете использовать наземные корпуса. Перед началом процедуры обязательно нужно прогреть систему, иначе есть шанс, что она не сработает. Видите ли, это место давно не использовалось по назначению. Уж более семидесяти лет прошло, сами понимаете. В рабочем отделе я уже побывал, вручил схему работы, сотрудники осведомлены, потому лишних людей на момент процесса в здании не будет. От вас ожидаю наблюдательность в процессе и подробный отчёт о проделанной работе. Отнеситесь ответственно. - А вы куда, сэр? - У меня есть дела, мистер Рэйб, не терпящие отлагательств. Надеюсь, на вас можно положиться. – Сенека кивнул и поспешил к одной из машин, той, которая должна была доставить его к победителю, впавшему в кому. Рэйб ещё пару минут смотрел вслед уходящему Сенеке, после чего, насупившись, вновь обратил свой взор к старому, но не менее опасному чем сама арена, зданию. Люди, работавшие внутри, напоминали пчелиный рой, носящийся з стороны в стороны непонятно зачем. Раздавался какой-то грохот металла, из труб шёл пар, пожилые мужчины подсоединяли к шлангам непонятные переходники… всё вокруг жужжало, скрипело, шумело. Здание, долгие годы хранящееся под слоем пыли, вновь заработало. Ответственный за весь процесс Рэйб раздавал направо-налево приказы и активно жестикулировал, показывая водителям, куда нужно завести контейнеры. По несчастливому стечению обстоятельств контейнеры оказались больше прохода в подземную часть строения, поэтому переродков пришлось выгружать в наземные залы. Контейнеры подвезли к проёмам в залах, служащим чем-то вроде входа. Никто не должен был касаться переродков, никто не должен был даже видеть их. Контейнеры были изготовлены при помощи новейшей гидравлики, потому всё, что требовалось для освобождения двойников – это нажатие кнопки. Водители почти одновременно нажали роковые кнопки и процесс начался. Задний борт приоткрылся, а сам контейнер стал подниматься вверх подобно прицепам, выгружающим песок. Из перевозного бункера начали высыпаться переродки так, словно это были ненужные вещи. Падали они прямиком внутрь отведённых для них залов. Никаких соприкосновений с внешним миром. Когда все переродки оказались внутри холодных залов здания в том месте, где их выгрузили, сначала появилась сетчатая перегородка, затем стальная и, в конце концов, толстая стена, выехавшая из пола. Двойники вновь оказались в замкнутом пространстве, похожим на убежище от ядерного взрыва. - Отлично сработано, друзья! – похвалил всех Рэйб, бодро улыбаясь. – Теперь давайте перепроверим систему, настроим аппараты теплоотдачи – и за работу. Улей продолжал труды. Теперь, когда все переродки были разделены по залам, можно было начинать процесс кремации. Переродки, прежде бушевавшие, утихли. Никто не мог понять, в какое место их привезли и для чего. Не было ни окон, ни дверей, ни каких-нибудь предметов, которые обычно можно встретить в залах. Пустота в замкнутом пространстве. Пока остальные панически осматривались, Миамира и Карнивора по случайности оказавшиеся в одном зале стали внимательно изучать то место, в котором они находятся – касались пальцами стен, пола, труб, которые предназначались отнюдь не в качестве вентиляции. В зале повисла угрожающая тишина. Переродки хоть и были детьми, но всё равно понимали, что ничем хорошим поездка не закончится. - Это крематорий, – шепнула Миамира на ухо Карни. Обе девушки были напуганы. Они отстранённо смотрели друг на друга, понимая, что попали в ловушку, из которой не выбраться, однако с остальными своей догадкой не поделились. Паника сейчас ни к чему. - Подключайте горючку, – командовал Рэйб, стоя рядом с сотрудниками крематория, управлявшими рычагами. Не прошло и минуты как с потолка во всех залах здания начал капать дождь плавно переходящий в ливень. Переродки прятались от него, прикрывали руками головы, но дурно пахнущая вода доставала их в любом углу комнаты, где бы они не прятались. Или это была не вода? Самые маленькие из двойников испугались и начали пищать, некоторые наоборот радовались дождику, но только самые старшие знали, что это не вода, а горючая жидкость, которой их поливали, чтобы лучше пылала плоть. Рэйб расхаживал по контрольным пунктам и следил, чтобы сотрудники выполняли всё предписанное в плане Сенеки. Работа в крематории тоже подчинена определённым правилам. Так, для сожжения большого количества тел капитолийцы используют особенную жидкость, для более быстрого и качественного горения. Обычно после процедуры кремации тела не преобразуются в пепел, а лишь выгорают и разрушаются на небольшие фрагменты даже под большим влиянием температуры. Прежде здешние печи доводили до более тысячи градусов по Цельсию, чтобы сжигать трупы и занимало это около двух часов при сравнительно небольших количествах тел, но однажды настал момент, когда этого стало мало. Крематорий совершенствовался, тела горели быстрее, пока наконец-то надобность в массовых сжиганиях людей не отпала. Тогда столица подавила волю тех, кто осмелился высказать свою непокорность режиму. - Проверили состояние труб? Уже пора подключать печи, не забывайте, что их ещё нужно разогреть. Здание почти три четверти века простояло без работы, – командовал мужчина, но рабочий, сидящий спиной к управляющему, ничего не ответил и даже не обратил на него внимание. – Я с вами говорю. – Рэйб отдёрнул рабочего за плечо и тот нехотя повернулся. - С трубами всё в порядке, – устало ответил он, поправляя старую потёртую кепку. - Отвечай, когда спрашивают, – пробормотал Рэйб. – С вами, молодыми, всегда такие проблемы. Парень улыбнулся, снял кепку, пригладил чёрные волосы назад и снова её надел. Мужчина на секунду замер, словно заметил что-то неладное. - Я будто тебя видел прежде, – прищурился он, пытаясь вспомнить, где он мог видеть черноволосого, кареглазого молодого парня. - Серьёзно? – брови паренька удивлённо поползли вверх. Он украдкой взглянул вправо, затем влево и снова перед собой, на Рэйба. Контрольные пункты больше похожи на будки. Маленькая тесная, со стёклами вместо стен комнатушка, в которой могли поместиться два-три человека у аппаратной, в зависимости от того, насколько большим был механизм управления. Это комнатка была теснее остальных, потому здесь мог поместиться только один сидячий человек. – А я тебя не припоминаю. - Ко мне обращайтесь на «вы», юноша, – возмутился Рэйб и шагнул вперёд к пареньку, лишь улыбнувшемуся в ответ. - Прикажи отменить процесс. - Что, простите? - Отмени процесс, – по слогам повторил парень. - Вы шутите? Кто вы вообще такой? Назовите своё имя, рабочий! - Так ты отменяешь процесс или нет? Это для твоего же блага. - Пошёл вон! – крикнул Рэйб, указывая пальцем на выход. Парень недовольно хмыкнул, встал со своего места, отряхнул бежевую рабочую форму и ладонью ударил Рэйба в грудь. Крепкий с виду мужчина отлетел назад и врезался в стену спиной. Ему понадобилось всего пару секунд, чтобы прийти в себя, но черноволосый уже был рядом. Он схватил управляющего за шею и с силой ударил его головой о каменную стену. В глазах Рэйба помутилось, боль затмила всё вокруг настолько, что он не мог видеть, что с ним происходит. Мужчина сполз по стене на пол, но это не мешало парню нагнуться, схватить его за руку, вывернуть её и со всей силы ударить по ней ногой. Что-то хрустнуло – парень сломал Рэйбу руку. Управляющий заорал, но его крик мгновенно заглох, когда ко рту приложили холодную, словно лёд ладонь. Что-то подобное коснулось и лба, затем – зловещий шёпот. - Ты едва не сжёг сотни душ. Это меньшее, из того, что ты заслужил. Выстрел. Люди, работающие в контрольных пунктах неподалёку, насторожились, услышав что-то похожее на выстрел, эхом, раздавшимся в стенах крематория. Некоторые из них вышли посмотреть, не случилось ли что, но пронёсшийся словно ураган молодой парень сбил их с ног и застрелил. Он вышел, открыто показываясь среди людей. Парень снял кепку и выбросил её на пол. На лоб упала подобранная прежде чёлка и только тогда те, кто были к парню ближе всех, узнали его. В здании раздавался выстрел за выстрелом, прежде чем в это крыло ворвались вооружённые охранники. Когда они вошли, Флори уже израсходовал все патроны, каждый из которых отнял жизнь у человека. Охранники начали стрелять без предупреждения, но это ничего им не дало. Черноволосый двигался подобно тени – неуловимый, незаметный, быстрый. Никто не успел уловить, когда Ла Рэй скрылся, а главное – где. Часть рабочих погибла, часть разбежалась по укрытиям, но самым храбрым хватило смелости вызвать подмогу. Только вот сигнал упрямо не желал поступать куда нужно. Работники не сразу поняли, что все средства связи с внешним миром отключены, наверняка не без вмешательства переродка из округа, отвечающего за электричество. В крематории началась паника. Люди хотели бежать, но выходы были заблокированы. Флори закрыл все врата и проёмы, через которые можно было выбраться, но это не облегчило охранникам задачу в поимке переродка. Теперь Флори мог перебить всех. Он проскользнул в обход охранников, которые как на заказ держались вместе. Переродок не побоялся ринуться в открытую. В него дважды выстрелили, прежде чем он достиг своей первой цели. Флори схватил пистолет охранника, потянул на себя оружие вместе с хозяином, обхватил его за шею и, свернув ее, стал прикрываться телом как щитом, стреляя в охранников из их же оружия. В Ла Рэя попадали пули, но ни одна из них не могла нанести ему достойные увечья, а сам он не промахивался. Когда у него повторно закончились патроны, он подобрал у застреленных ещё пару пистолетов и на сей раз уже открыто ринулся отстреливать всех, кто попадался на глаза. - Поднимайте тревогу! Немедленно! – кричал кто-то в стороне. Флори осмотрелся, цепляясь взглядом за каждый сантиметр здания, пока не углядел едва шевелящийся кусок ткани за одним из шкафов. Переродок сделал несколько шагов в сторону и оказался почти напротив своей цели, забившейся в уголок. Ла Рэй навёл дуло пистолета на съёжившегося человека и спустя секунду он уже был мёртв. Тогда Флори спрятал два пистолета за пояс, ещё один взял у одного из мёртвых охранников и куда-то стремительно направился. Переродок знал, что перестрелял далеко не всех рабочих, что остальные где-то попрятались, но выискивать их не стал, только если кто-то из них, не попадал в поле его зрения. Парень уверенно направился к одному из контрольных пунктов, осмотрел систему ручного управления и потянул два рычага на себя. Подача горючего в залы прекратилась. Ла Рэй последовал в другие пункты на поиски того, в котором был аппарат управления залами. Двойник осматривал механизмы, читал отчёты, лежавшие на столах, пока наконец-то не добрался до закрытой комнатушки в другом крыле строения. Несколько нажатий клавиш, передвижения трёх рычагов, поворот ключа – и в крематории что-то зашумело. Скрип, сопровождающийся, опускающейся стеной, а затем и двумя ограждениями. В течение двух минут залы, наполненные переродками, перестали быть герметичными и те, кого так тщательно прятали от свободы, оказались в шаге от неё. Однако переродки не спешили выходить наружу. Они с опаской смотрели на выход и выглядывали, не сходя с места, пока в проходе одного из залов не появился их знакомый, тот, кто сам поставил себя в качестве лидера и оправдал это. - Ты выжил, – то ли удивилась, то ли обрадовалась Карнивора, по-прежнему не спеша идти навстречу спасителю. - Убирайтесь отсюда сейчас же. Вас готовили к кремации и, если бы я немного задержался, вы бы уже горели. - Огонь способен нас убить? - Если сжечь твоё тело дотла, ты не восстановишься. Нечему было бы восстанавливаться. – Флори повысил голос. – А теперь слушайте сюда. В здании крематория прячутся те, кто видел меня. Я застрелил всех, кого нашёл, но скользкая людская сущность такова, что в страхе люди находят такие норы, в которых их не отыскать так просто, поэтому прежде чем мы покинем это место нужно удостовериться в том, что спрятавшиеся ничтожества не сдадут нас. В здании много газовых баллонов, большинство из которых хранятся в подвалах. Тащите сюда всё, что найдёте, но не в залы, а сюда, прямо в проходы. Некоторые из переродков настороженно переглянулись, после чего отправились выполнять приказ. Один баллон за другим появлялись в коридоре. Мутанты вытащили все те баллоны, которые были в наземной части, затем проследовали в подземную часть, разделённую на бункеры, подвалы и подземные залы для сжигания. Шум был подобен такому, какой обычно звучит в цехах. Никто из спрятавшихся людей не осмелился даже пикнуть при рядом носящихся переродках. Улей преобразился и теперь жертвами стали те, кто едва не стал убийцами. Флори не утруждал себя переносом баллонов, он лишь наблюдал за тем, как остальные делали это. Когда собралось нужное количество, переродок махнул рукой, после чего толпа замерла в ожидании дальнейших указаний. - Мира, Карни, сейчас я открою один из проходов. Проследите за тем, чтобы все наши выбрались наружу и никто из лазутчиков не проскользнул на свободу. Флори стремительно направился к тому пункту, где ещё совсем недавно закрывал все выходы. Открывать главные врата он не стал, а вот один из технических выходов подходил в самый раз. Переродок около минуты копался в пультах, пока наконец-то система не заработала и Карни с Миамирой, стоя словно караул у выхода, не стали выпускать своих однополчан на свободу. - Никому не разбегаться. Все ждут меня, понятно? – крикнул Флори так громко, чтобы все услышали. Девушки-переродки осмотрели всех и каждого, прежде чем последний переродок покинул здание. - Идёшь? – грубо бросила темнокожая Миамира. - Да, можете выходить. Я кое-что проверну и тоже выйду, – отмахнулся Флори и направился к баллонам. Переродок был в разы сильнее человека, потому открутить краники на всех баллонах не составило ему труда. Газ, хранящийся внутри них, стал поступать в воздух почти герметичного здания, но Флори это не волновало. Ла Рэй твёрдым шагом направлялся в контрольный пункт, отвечающий за подачу горючего в залы. Всего пару мгновений – и переродок уже самодовольно двигался к выходу. Газ распространялся, горючий дождь заполнял залы, осталась самая малость – искра. Закрыв за собой плотную дверь крематория, Флори с улыбкой на лице и распростёртыми объятиями поспешил к ожидающими его переродкам, не видным снаружи из-за высоких ворот отрезанной от столицы территории. Все, кто караулил крематорий снаружи, на тот момент были уже мертвы. Гурьба мутантов оказалась гораздо неудержимее, чем казалось на первый взгляд. Естественно Ла Рэй и не думал никого обнимать, но вся эта ситуация, эта месть, здорово его забавляла. - Они хотели сжечь нас. Обратить наши тела в пепел и забыть о нашем существовании. И где теперь они? – Флори развёл руки в стороны и усмехнулся. – Часть из них мы растерзали, часть застрелили, но, думаю, это слишком скучно. Гибель врагов нужно праздновать, иначе какое удовольствие от этого? Предлагаю, фейерверк. Хотите огоньку? Пусть Капитолий посмотрит на нас, пусть знает, что мы не игрушки в их руках! Воодушевление поглотило Флори без остатка и переродок едва ли не вприпрыжку поспешил к одной из машин, на которой приехал персонал на территорию крематория. Ла Рэй забрался внутрь, покопошился там несколько минут, завёл её, зажал педаль газа и позволил транспорту ехать прямиком на дверь, через которую выбрались переродки. - Отойдите все назад! – командовал он. – Все – к воротам, иначе вас тоже разнесёт к чёртовой матери. Толпа послушно отступила назад, как и сам Флори, хотя главный переродок всё же находился к крематорию ближе остальных. - Карни, как думаешь, внутри уже достаточно горючки? – с притворным интересом спросил Флори и скрутил губы в трубочку. Рыжая устало вздохнула. Кажется, её совсем не забавляло напыщенное поведение Флори. - Предостаточно. Переродок направил пистолет в сторону машины, куда-то прицеливаясь. Он закрыл один глаз, его рука совершенно не шевелилась, а дыхание больше не было таким учащённым. В двойнике проснулась сущность его оригинала из прошлой жизни. Снайпер, всегда находящий свою цель. - Попаду или не попаду? Попаду. Нет, не попаду. Или попаду? Карни? - Хватит ломать комедию, делай уже что-нибудь. - Ты стала такой же занудой, как и Миамира, – недовольно пробурчал Флори и выстрелил в машину, как только она врезалась в дверь. Пуля угодила прямиком в бак для топлива и машина взорвалась, повторно шарахнувшись о дверь крематория и повредив её. Давление газа внутри здания оказалось слишком сильным и, поймав такую мощную искру, газ детонировал. Ударная волна разорвала даже эти крепкие стены, возведённые около века назад с защитой от огня. Крыша, оказавшаяся сильнее стен, обрушилась вниз, накрыв собой всё, что когда-то было внутренней частью здания. Каменные и металлические глыбы куда-то проваливались – в подземную часть крематория, уходящую глубоко в недра земли, где осталось ещё немало газа. Второй взрыв оказался ещё сильнее первого. На месте бункеров и подвалов он создал одну огромную выбоину, из которой в виде фейерверка вылетело всё, что обрушилось с внешней части здания, а затем и внутренней. Флори восхищённо пожирал глазами это зрелище и радовался как маленький ребёнок. Он снова доказал себе, что ничем не хуже Натаниэля, который сам того не зная, подорвал похожий крематорий на арене… - Надо убираться отсюда, – угрюмо заявила Миамира, отнюдь не разделявшая восторг Флори. Тот бросил в её сторону гневный взгляд. - Не понравился фейерверк? Ты хоть раз в жизни его видела? Нет. Наслаждайся, пока есть возможность смотреть и не отвлекай меня. - Мы уже достаточно посмотрели. Гляди, вокруг одни обломки, взрыв закончился. Пора уходить. Флори что-то прошипел себе под нос и повернулся лицом к чего-то ждущей от него толпе. Даже при тёмном времени суток не сложно было рассмотреть песочные насыпи под ногами на всей территории крематория. Сейчас она была усыпана обломками разных размеров, пылью, разбитыми кирпичами и изогнутым под неестественными углами металлом. Флори повернулся спиной ко всему, что заставило его любоваться, но впереди его ждал ещё больший фейерверк. - Они хотели сжечь нас, но вместо этого сгорели сами. Однако эти люди не последние, кто есть наш враг. Для начала, все вы должны избавиться от датчиков слежения. Нас найдут по ним, потому сейчас каждый подберёт какой-нибудь обломок и вырежет его из своей плоти. Не нужно этого бояться, мы регенерируем, не забывайте об этом. - А что потом? – спросил кто-то из толпы. - Нанесём визит. Все мы однажды уже погибли. Из-за кого? Из-за них. Людей, отобравших нашу победу. Сейчас все они ещё находятся в одном месте, скоплении менторов – людей, убивших нас ради выживания. Полагаю, там же находится и тот, кто превратил нашу вторую жизнь на арене в ад. Его я беру на себя лично. У вас есть пару минут на удаление чипов, после чего направимся туда, куда в прошлой жизни вернуться не смогли.

***

Финник не стал ждать пробуждения Ната и оставил меня одну под предлогом того, что решит кое-какие личные проблемы, прихватит еды и вернётся. Не похоже на правду. Я знаю, что он не верит в скорое пробуждение Лафлауэра, потому что это кома. Люди могут находиться в коме месяцами, а то и годами, а я жду, чтобы он пришёл в себя уже сейчас, хотя ещё не прошло даже двух дней. Отныне меня пускали к нему чаще, чем обычно, возможно потому, что хуже уже не будет. Я старалась думать о том, что он просто спит, но ведь на деле это полная ерунда. Кома больше напоминает портал между жизнью и смертью, это не просто сон, это сон на грани этих двух явлений. Врачи говорили о последствиях, о травме мозга, о том, что когда он очнулся, у него уже были симптомы того, что его постигнет, но… Мне было плевать на их слова. Они ничтожны, если не могут вытащить его, как когда-то вытащили меня, хотя судя по персоналу после прошлого года, часть их уволили или ещё чего похуже. Дни потеряли свой счёт. Я понимаю, что нельзя так просто сидеть каждый день и ждать чего-то, но иначе поступить не могла. Я ему обязана. Он нужен многим людям, но уже во второй день в коридоре не осталось никого из тех, кто так яро ждал его возвращения. Скоро Нат проснётся, увидит яблоко и порадуется тому, что не один. Мне было бы радостно. Временами я заходила к нему в палату и молчала. А что говорить, если он всё равно не слышит? Со стороны, наверное, это выглядело глупо, однако Нат мог чувствовать моё присутствие и очнуться хотя бы назло мне, если я его сильно раздражаю. Или не назло. Просто очнуться. Очередное бессмысленное посещение. Я не без доли разочарования поплелась к выходу, а оттуда в уборную, чтобы умыть лицо и хоть немного освежиться. Врачей в центре осталось не так уж много, только те, кто были в состоянии сами проследить за пациентом. Коридоры опустели, посетителей не было. Стало настолько скучно, что даже я почувствовала себя одинокой. Войдя в уборную, я прошла мимо окна, но какое-то движение бросилось в глаза и я притормозила. Где-то внизу у порога Тренировочного центра началась шумиха. Толпа бежала прямиком к входу, минуя всех охранников и людей, попросту проходящих мимо. Всё бы ничего, но эта толпа не стыдилась прилюдно убивать. Что-то перебило мне дыхание, я открыла окно и высунулась наружу, чтобы получше рассмотреть. Лучше бы не смотрела. Переродки. - Обалдеть, – выдохнула я нырнула обратно в комнату. Секундный ступор и топтание на месте. Чёрт. Что делать? Кого позвать на помощь? Охрана. Врачи. Нужно всех найти. Я сорвалась с места прежде чем поняла куда нужно бежать. Переродки были настроены крайне серьёзно. Их не останавливали ни выстрелы, ни уж тем более угрожающие восклицания охраны. Они им ничего не сделают. Эти уроды рвутся внутрь и я даже знаю, что переродкам нужно. Нат. Даже после выключения камер некоторые Игры могут продолжаться. Я рванула в ту сторону, где располагалась палата Лафлауэра. Это было угловое крыло, значит, к нему можно подступиться только с одной стороны. Если я встану на карауле в этом проходе, то смогу следить за тем, где находятся переродки и не подобрались ли они к Натаниэлю, уязвимому как никогда прежде. Я ворвалась в коридор, ведущий к палате Ната, где наткнулась на пятерых охранников и нескольких убегающих врачей и медсестёр. Остальные были ярусами ниже. Менторы уже разъехались, то есть в центре людей осталось по минимуму. Финник снаружи и попасть сюда уже не сможет. Судя по тому, что творится внизу, у первого этажа, переродки пытаются ворваться внутрь, но охрана их держит. Надолго ли? - Эй, постойте! Лафлауэру нужна охрана! Они идут за ним, вы должны остаться здесь! – крикнула я вдогонку охранникам. - Наших бьют на первом этаже. Если мы им не поможем, никого не останется в живых. Мы вызовем подкрепление и отправим нескольких человек на защиту победителя, а пока, если хотите, сами сидите около него. Достойный ответ тупорылого капитолийца. Неужели непонятно, что переродкам нужно сюда? Я обратно метнулась в уборную, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Это сложно было описать словами. Переродки подобно целой армии стали уничтожать всё, что видят, дабы подобраться к порогу. В них стреляли, прибыли отряды миротворцев, но этого было мало. Против неуничтожимых ничего не работало. Каждая пуля, выпущенная в них, была напрасной, каждая жизнь, отданная охраной ради сохранности здания, была глупой. Переродки использовали всё, что под руку попадало, швыряли этим в охранников и миротворцев, бились с ними, ломали им шеи, отбирали оружие и палили из него по всему, что движется, а те, кто совсем не понимал, как стрелять и вовсе стреляли по плитке да по стенам. Улица обратилась в хаос. Непонятно откуда появился огонь. Мутанты воспользовались и этим, поджигая им всё, что могло гореть. Миротворцы приволокли с собой брандспойты и стали сбивать двойников с ног напором воды. Некоторые падали, захлёбываясь, некоторые назло шли прямиком на воду, а часть мутантов и вовсе, кажется, прорвалась на первый этаж. Их там встретит сопротивление, но что они могут против не убиваемых созданий? Я поспешила обратно к Натаниэлю и стала нервно расхаживать по коридору. Где Финник? Что, если он попадёт в эту осатанелую толпу? Нужно что-то сделать, чтобы не пропустить сюда переродков в случае прорыва, но что? Я осмотрелась по сторонам. Задвинуть чем-нибудь вход в палату? Шкафом? Креслами? Бред. Чего переродку стоит их отодвинуть? Нужно что-то более действенное. Электроника. Все входы и выходы ведь работают на электронике. Если повредить систему, то двери попросту заклинят. Ноги машинально понесли тело в то тесное местечко, куда приказал спрятать меня Сенека Крейн. Там, под койкой, где я лежала, покоился ящичек с разными инструментами, в том числе и отвёртками. Я прихватила одну из них и побежала первым делом к палате Натаниэля. Рядом со входом, на стенке, располагалась небольшая, размером с ладонь, панель управления, покрытая неизвестным мне прозрачным материалом. Я крепко сжала отвёртку в руке и со всей силы вонзила её в панель. Что-то заискрилось, я пискнула и отскочила в сторону. Треск не утихал и я по-прежнему боялась приблизиться к этой панели, чтобы проверить работу дверей. Пришлось стать в сторонке от неё. В этот раз половинки не разъехались. Я постучала по ним, но дверь никак на меня не реагировала и, соответственно, не открывалась. Треск в панели не прекращался, но меня это уже не заботило. Дверь заклинила, что мне и нужно. Если переродки не дойдут сюда и их вовремя остановят, то кто-нибудь наверняка сможет взломать этот саркофаг и вытащить оттуда Лафлауэра. Однако этого мне показалось мало. Нужно было перестраховаться ещё раз, потому я проделала это и со входной дверью, располагающейся в другом конце коридора. Кажется, я осталась одна на этом этаже. Целый ярус в моём распоряжении и ни одного охранника. С минут десять я расхаживала туда-сюда, ожидая подкрепления, но оно всё не появлялось. Хотелось вновь выглянуть в окно уборной, чтобы узнать, возможно, переродков уже изгнали из здания, но я боялась бросить Натаниэля одного. Все двери заблокированы, но что, если отряд психованных мутантов уже поблизости? Неподалёку раздался странный шум. Стук в дверь. Я обернулась и увидела охранника. Ну, наконец-то. Почему только один? Видимо, переродки всё-таки проникли внутрь, а этот охранник прибыл эвакуировать Ната. Чёрт, как он теперь это сделает? Я поспешила к нему на помощь, прихватив с собой отвёртку, чтобы попытаться с её помощью раздвинуть половинки двери. Охранник по ту её сторону пытался сделать то же самое при помощи какого-то другого предмета. Снова хотела как лучше, а получилось как всегда. Нат оказался не в защищённом месте, а в ловушке, из которой его теперь не смогут эвакуировать. Вот только у меня случайно вышло плотно воткнуть отвёртку меж двумя половинками, охранник с другой стороны сделал то же самое и мы вместе потихоньку стали раздвигать заклинившую дверь. Естественно, полностью это сделать не получилось, но спаситель смог пролезть через щелку, а значит, и Ната сможет вытащить. Я отошла в сторонку, как бы пропуская вперёд охранника, и посмотрела на свои руки. На пальцах в районе ногтей была кровь из того, что я буквально впивалась ими в эту долбанную заклиненную дверь. - Знаете, с дверью в палату Натаниэля та же проблема, – замялась я, глядя как охранник отряхивается. Он оторвал выбившуюся на пиджаке нитку, поправил кепку и поднял голову. - Твою мать! – воскликнула я, отпрянула назад, поскользнулась и упала. До сих пор охранник ни разу не поднимал голову и я не видела его лица, но теперь... – Ты мёртв! Ты мне мерещишься? Дыхание перехватило. Сердце забилось быстрее, разжигая кровь. Нат его убил. Убил, а эта тварюка опять жива. Как?! Я медленно и настороженно отползала назад, боясь не то что его присутствия, а хотя бы одних его чёрных глаз. Флори дружелюбно улыбнулся, снял кепку и отбросил в сторону как ненужный элемент. Волосы опали на лоб и переродок прибрал их рукой. Затем он снял пиджак, тоже выбросив его, и остался в белой рубахе, воротник которой строго удерживал галстук, брюках и обуви чёрного цвета с тёмно-синими вставками. Такое одеяние носят все местные охранники. Оно отличается от миротворческой формы. Две разные касты, но цель у них одна, как и методы. Я присмотрелась. За поясом у Флори был пистолет, значит, он кого-то убил и присвоил его обмундирование, но… скольких он убил, прежде чем оказался здесь? Хотя он же снайпер, он неуловим и никто из обычных охранников не обошёл бы его в плане боевой сноровки. - У вас обоих заскок в плане того, что я галлюцинация, – спокойно произнёс Флори и начал закатывать рукава. Ему чертовски шла форма. Нет, не так, ему чертовски пошла бы форма. Этой дряни искусственной ничего не может идти. - Нат тебя убил, – прошипела я. – Все это видели. - Нат? Я думал, ты называешь его «Натти» или… «Натик» или как там вы девчонки сюсюкаетесь со своими друзьями? - Урод, – пробормотала я и отползла ещё немного назад, пока не упёрлась в стену. – Как ты выжил? Как ты оказался здесь? Почему ты никак не сдохнешь? - «Сдохнешь»? – скривился переродок. – Где ты понабралась таких слов? Хотя, погоди, ты же общалась с этим кретином. Тебе интересна история моего выживания? Получай. Пока это белобрысое недоразумение не покинет этот бренный мир, я никуда не денусь. - Это не ответ. - Хорошо, тогда так: твой недалёкий ухажёр как всегда не учёл деталей. Видишь ли, отравленный нож был воткнут в плоть той девчонки и яд смылся её кровью. А потом чтобы перестраховаться, я перерезал ей горло, ну знаешь, чтобы наверняка на клинке ничего не осталось. Эта дубина не заметил этот маленький фактик. – Флори снова дружелюбно улыбнулся. - Ты кричал. - И что? Я десятки раз слышал, как орут остальные, когда яд начинает их пожирать. Думаешь, не смог бы повторить? Даже ты поверила. Видимо, правдоподобно вышло. Это было несложно. - Ты… ты притворился? Зачем? - Зачем? Что за глупости? Затем, чтобы дождаться конца Игр. Затем, чтобы камеры выключили. Затем, чтобы всё-таки выбраться с арены живым. - Датчик слежения. - Я тебя умоляю, у тебя сегодня день тупости, солнышко? – Флори поднял руку вверх. – Здесь больше нет датчика слежения. Может быть, я не настолько гениален, как этот овощ в палате, но такие элементарные вещи проделать в состоянии. Хочешь, чтобы тебя не выследили – вырежи эту дрянь и делу с концом. В один миг освобождаешься не только от слежки, но и от контроля. Переродок медленными шагами направился ко мне. Я сидела, упёршись в стену, и готовилась к броску, атаке, прыжку – чему угодно, но не к протянутой руке. - Помоги мне, – непринуждённо сказал Флори, протягивая мне свою ладонь. – Помнишь, мы хотели убежать? Думаю, предложение остаётся в силе. Отдай мне его, и я обещаю, что пальцем тебя не трону. Я могу простить тебя. Что бы ты там не делала в моё отсутствие… обо всём можно забыть. Помоги мне открыть дверь. - Ты всех убьёшь, – прошипела я, по-прежнему недоверчиво глядя в карие глаза. - Отдай его мне и я больше никого не убью. Если хочешь, я отзову остальных. Они послушают меня. Никто больше не умрёт. Мы отступим. Подумай сама, что ценнее – жизнь одного больного или десятков здоровых людей? Переродок говорил на удивление спокойно, размеренно, будто нарочно уподоблялся тому Флори, который давным-давно погиб. Он так уверенно говорил о том, что отступит, о том, что больше никого не убьёт, что этим словам можно было поверить. Я протянула ему руку в ответ и он помог мне подняться. - Как ты оказался здесь? Как выбрался с арены? - Пустяковое дело. Видишь ли, они должны были сжечь нас прямо там, но Натаниэль пустил под откос этот план, когда подорвал крематорий. Я приоткрыла рот, потому что хотела переспросить, но переродок меня опередил. - Да, та крепость была не только нашим домом. Это был крематорий, а большинство химических элементов арены предназначались для перестраховки, если вдруг крематорий начнёт гореть сам и огонь перенесётся на остальные платформы. Ртуть служила чем-то вроде воздушной подушки, азотом можно было бы потушить огонь, ещё под землёй было много воды и всяких других веществ. Когда камеры выключились, я спрятался, а когда моих сородичей погрузили в контейнеры, переоделся в форму одного из рабочих и уехал на пассажирской машине в другой крематорий. Капитолийский. Думаю, ты догадываешься о том, что с ним случилось. Вопрос исчерпан? Может, приступим к открытию двери? - Постой, а… – начала я, но Флори меня перебил. - Мне кажется, или ты тянешь время? – прошипел он, подойдя ко мне впритык. Тёмные глаза бегали по моему лицу, словно выискивали подтверждение догадки. И нашли её. – Ты ждёшь помощь… Я отчаянно помахала головой, что значило «нет», но Флори больше мне не верил. Это взаимно. Он – переродок в разы сильнее меня и я, даже если очень захочу, ничего с нимне сделаю, потому оставалось ждать только помощь. - Дрянь, – крикнул Флори и ударил меня тыльной стороной ладони. Чёрт, как же больно! Я откинулась назад и машинально прижала ладонь к тому месту, куда ударил переродок, но он и не собирался останавливаться. Флори схватил меня за грудки и ударил о стену. Я запищала, отчего он только недовольно скривился. Лжец. Он никогда не отступится от того, что задумал, но Ната ему не получить, как бы Ла Рэй не старался. Я вцепилась руками в его шею, пытаясь как можно сильнее её расцарапать. Переродок начал пыхтеть, я увернулась и выскользнула из его объятий. Нельзя подпускать его к себе, нужно найти оружие, что-нибудь, что будет держать его в сторонке от меня. Пистолет у него за поясом. Стоило мне подумать о нём, как переродок достал оружие, но я выбила его ногой из его руки, прежде чем он им воспользовался. Пистолет упал на пол и я повторно отбила его в сторону, подальше от лап переродка. Метнувшись к креслам, я выдвинула их перед собою, чтобы хоть как-то перегородить путь мутанту. Тот, как и ожидалось, начал разбивать их едва ли не на запчасти, некоторые из которых вполне могли служить в качестве оружия. Флори переступил через них как раз тогда, когда я налетела прямо на него, увильнула от цепкой руки и вцепилась в крепкие прутья, которые торчали из кресел. Они так крепко засели, что никак не вырывались. Я утратила те несколько секунд форы. Ла Рэй обхватил меня сзади и потянул на себя, но я не отпускала эти чёртовы прутья, ударила Флори ногой, он споткнулся о кусок кресла и перекинулся через меня, нанизавшись спиной на два прута. Я зацепилась за них волосами и никак не могла отцепиться. Переродок барахтался, однако подняться из-за меня не мог. Наконец-то, крепко стиснув зубы, я с криком вырвала тот клок волос, навалилась на Флори и стала пытаться сломать ему шею, но наши руки, раз за разом переплетались, и я попросту не могла до неё добраться. - Убьёшь меня из-за него? – прошипел переродок и потянул одну мою руку на себя, чтобы и я нанизалась на прут. - Закрой пасть, ублюдок, – бросила я в ответ. Ладонь выскользнула и вместо моей на прут повторно нанизалась его рука. По светлой коже потекла кровь, но в этот раз мне не было его жаль. Пусть мучается. Пусть почувствует всю ту боль, которую ощущали его жертвы. Я прижала предплечье к его шее, пытаясь вывернуть её, сломать наконец-таки этот окаянный позвонок, но эта тварь упиралась и не подпускала меня к своему слабому месту. Однако потом я поняла, что должна делать. Я поднялась с пола обошла переродка с другой стороны, подняла ногу и со всей силы долбанула ступнёй по его шее. Мутант затих. Я нагнулась, чтобы посмотреть, не притворяется ли он, учитывая, что театральности ему хватает на весь Капитолий, но он был полностью обездвижен, скорее даже, выключен. Я отошла в сторону и осмотрелась. Где-то здесь должны храниться шприцы. Около уборной была комнатка, откуда часто выходила медсестра со шприцами для Натаниэля. Естественно, туда я и метнулась, вот только дверь была заперта. Может быть, в ином случае я не стала бы этого делать, но у Капитолия предостаточно средств, чтобы восстановить её. К счастью она была не из тех, что работали на электронике, а из тех, которые можно было открыть руками. Я ударила её ногой один раз, затем ещё один и только с четвёртого раза дверь поддалась, а я ввалилась внутрь прямиком на медсестру, забившуюся в уголок. Я отползла от неё в сторону, глядя округлившимися глазами, как, впрочем, и она на меня. - Я думала, что все ушли. Медсестра в ответ только промолчала, всё так же испуганно на меня глядя. Видимо, бедолага не вовремя заметила происходящий в центре хаос и очнулась только, когда я уже заперла все двери. - Слушай, мне нужна твоя помощь, – потребовала я и схватила со стола первый попавшийся запечатанный шприц. Пока я за ним тянулась, медсестра почти проскользнула мимо меня, но это ей не удалось. – Да погоди ты! – рявкнула я и показала ей шприц. – Сделай мне укол. Девушка отчаянно замахала головой, чем только лишний раз меня взбесила. Я поднялась с пола и, держа в одной руке шприц, второй обхватила её вокруг шеи и поволокла к Флори, по пути объясняя, что она должна сделать. - Возьмёшь у него кровь и вколешь её мне. Потом беги хоть на все четыре стороны. - Я… – лепетала она. – Не… не… - Валяй, – потребовала я, когда мы обе оказались у тела Флори. Медсестра застыла на месте, отрешённо глядя на переродка, так часто мелькавшего на экране. – Коли. Не знаю, кого девушка боялась больше, потому что в итоге поддалась на уговоры и дрожащими руками потянулась к переродку. - Чего трясёшься? Угомони свои руки, иначе вместо одного укола сделаешь мне десяток. Девушка с опаской посмотрела на меня, сделала глубокий вдох, затем выдох и только тогда осмелилась прикоснуться к руке переродка и взять у него кровь. Медсестра раз за разом посматривала в его сторону, зная, что он может проснуться в любой момент, но, к счастью, ей хватило храбрости не только взять кровь, а и вколоть её мне. Вряд ли она сделала бы это, если бы не была уверена в твёрдости моих намерений, но и на том спасибо. Медсестра не стала дожидаться момента, когда меня начнёт контузить, а Флори очнётся, потому побежала к чуть приоткрытой двери и перелезла на ту сторону, где, возможно, всё было ещё хуже, чем здесь. - Позови хотя бы на помощь! – крикнула вдогонку я, затихнув на последнем слове. Началось. Внутренности крутило так, словно кто-то завязал их на узел, невероятная боль разнеслась по всему телу, настолько сильная, что я даже крик выдавить не могла. Что-то менялось в моём организме, что-то воздействовало на него, ломало его структуру. Пока я, раскачиваясь взад-вперёд, старалась думать о результате, чтобы хоть немножко успокоить боль, сбоку зашевелился Флори. Совсем ненадолго хватило его сна. Переродок вырвал руку из прута и стал вытаскивать всё тело из него. Я больше не могла ему мешать, да и не нужно было. Теперь. Флори поднялся с пола, психанул, ударив со всей силы ногой по креслу, и принялся за меня. В этот раз мне было плевать на то, что переродок может меня побить. У меня началось кровотечение и ни один удар не мог принести мне большую боль, чем это долбанное превращение в полупереродка. Могу только представить, каково было Натаниэлю с ядом гидры в крови. Стоило об этом подумать, как всё прекратилось. Абсолютно внезапно. Я замерла, боясь пошевелиться, будто от этого боль бы вернулась, но вернулась совсем не она. Флори вцепился в мои волосы и оттащил назад. - Да что с тобой такое! – воскликнул он. – Ты какая-то другая. Конечно, другая, мы теперь одной крови, дружище. Я вцепилась в его запястье, потянула на себя, Флори отдёрнулся вперёд, а я тем временем поднялась на ноги и без промедления набросилась на переродка. Его цепкие руки не подпускали меня близко, выламывая пальцы, отталкивая меня в сторону, пока тактика резко не поменялась и Флори неожиданно не притянул меня к себе. - Что такое? Потанцевать захотелось? Этот умеет, небось, уже и тебя научил? Мой мозг больше не воспринимал эти бредни. От них впору и свихнуться, но переродок этого не получит. Пусть говорит всё, что вздумается его чёрной душонке, но живым он отсюда не выйдет. На этот раз – точно. Я ударила головой по его лбу. Это было чертовски больно, однако эти чувства рассеялись быстрее, чем я успела вскрикнуть. Флори метался передо мной. Ни с того ни с сего я ощутила невесомость, ноги на миг повисли в воздухе, а потом я спиной грохнулась обо что-то твёрдое. В глазах помутилось, но я пребывала в сознании и почти не чувствовала боли. Это ощущение мне даже нравилось. Я перекатилась в сторону, когда нога Флори стукнулась о пол, затем на меня грузно опало что-то тяжёлое и впилось в шею. Руки машинально начали долбить по врагу, добрались до его глаз и переродок закричал. Этой секундной слабости хватило, чтобы завалить и оказаться на его месте, но я не успела даже дотянуться до него руками, как о спину больно ударились его ноги и оттолкнули меня вперёд. Я перекувыркнулась через переродка и каким-то чудом оказалась на ногах. Изображение перед глазами не поспевало за нашими движениями и притормаживало действие. У самого лица я заметила его кулак и увернулась, но со следующим так не вышло. Он попал мне в подбородок и я пошатнулась, но не упала, затем он замахнулся на меня ногой и почти попал, однако я успела оттолкнуться в сторону и Флори занесло. Теперь он был повёрнут ко мне спиной, чем я и воспользовалась, обхватив его за шею. Двойник среагировал моментально. Он не стал защищаться, а стал атаковать. Три подряд удара локтём в живот – и он изворачивается лицом ко мне, притягивает к себе за плечи и перебрасывает через спину. Что-то острое ударилось о моё лицо. Я на что-то упала. Это был стул, стоявший около столика в углу коридора. Рука машинально похлопала по месту ушиба и нащупала нечто жидкое. Я присмотрелась – это была кровь. Флори не мешкал, он подошёл ко мне и ударил ногой в живот. Если бы он был человеком, я бы просто осунулась в сторону, но сила переродка превосходила человеческую в разы, потому я перекатилась в сторону несколько раз, будто бревно, спущенное с крутого обрыва. Пока двойник шёл ко мне с новой порцией ударов, я, цепляясь за скользкую поверхность столика, почти поднялась, но не успела. Флори толкнул меня ладонью в грудь, я не устояла, упала на стол, проскользила по нему и упала на пол по ту сторону стола. Ла Рэй был совсем близко, слишком. Я заставила себя вскочить на ноги и ударила из под низу крышку стола. Тот откинулся вперёд прямиком на Флори, который как всегда использовал его с целью собственной выгоды. Спустя всего один миг на меня уже смотрела отломанная ножка стола, которая вот-вот вонзится в плоть. Я отошла назад и нащупала рукой за спиной ручку, потянула её на себя и шмыгнула внутрь комнатушки, захлопнув за собой дверь. Это была та самая комната, в которую упрятал меня Сенека. Я замкнулась изнутри и бросилась на поиски чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Молотки, веники, тарелки – чёрти-что и ничего из того, что могло бы быть действительно полезным. Ни с того ни с сего моё внимание привлёк странный контейнер под койкой. Это была средних размеров полупрозрачная канистра, этикетка которой была почти стёртой. Позади что-то грохнуло, а на меня посыпались стёкла. Флори ножками стола разбил стекло на двери, нащупал ручку, открыл замок и влетел внутрь. Мне ничего не оставалось, как молиться, что эта жидкость в бадье будет какой-нибудь жгучей заразой. Я открутила пробку и плеснула на переродка. Тот закричал и схватился руками за голову. Значит, всё-таки жжёт! Я повторила ещё раз, толкнула двойника ногой, вытолкнув его из комнатушки, тем самым освободив место для себя. Я метнулась в проход, но прежде чем покинула комнату, приподняла канистру и полила двойника сверху, так, чтобы жидкость растеклась не только по голове и лицу, а и по всему телу. - Дрянь! – прорычал Флори, разбрасывая вокруг себя всё, что под руку попадётся. Я побежала в сторону уборной, слыша позади шаги. Он почти меня догнал. Как только я ворвалась внутрь, в голову не пришло ничего другого как вставить затычку в раковину и вылить туда всё, что осталось в канистре. Что-то грохнуло. Дверь. Флори ворвался внутрь и огрел меня по голове чем-то тяжёлым. Я отпрянула в сторону и передо мной предстала жуткая картина. Кожа Флори побелела, будто покрывалась какой-то плёнкой, похожей на воск, преобразовывающийся в воспаление. – Муравьиная кислота, да? Я погляжу, ты очень многое у него переняла. Переродок схватил меня за грудки, а я машинально ударила его канистрой по голове. Двойнику не стало больно, это просто сбило его с толку и вырвало для меня пару секунд форы. Я схватила его за шею, толкнула вперёд, двойник поскользнулся, упал на колени и ударился лбом о раковину, а когда стал подниматься, я схватила его за шею и окунула в кислоту. Всё тело Ла Рэя отчаянно перечило мне, отбивалось и хлестало руками, но я его не отпускала. Капельки кислоты попадали и на мою кожу, отчего болезненно жгло. Жидкость разлеталась по сторонам, падала на пол и так после очередного толчка Флори поскользнулась и я. Кипяченые руки схватили меня и силой долбанули о раковину, после чего я стала гореть. Лицо, а затем и всё внутри. Что-то пожирало меня заживо, отчего хотелось орать. Я задыхалась, вернее, захлёбывалась, и ничего с этим не могла поделать. Где-то едва слышался голос Флори, который что-то причитал и в конце этой тирады что-то внутри меня сжалось. Он отбросил меня в сторону, я забилась в угол, отколов от пола кусок керамики. Этот злосчастный кусочек отлетел куда-то рядом со мной, но я ничего не видела. Не чувствовала. Я словно застыла в этом пространстве между болью и умиротворённостью, чувствуя, как восстанавливаются ткани, как идёт процесс заживления, как что-то стягивает кожу и мышцы. Я перевалилась на живот и попыталась ползти, судорожно дыша. Нужно найти этот кусок керамики, нужно немедленно. - Что с тобой произошло? – требовательно спросил Флори, наступив мне на щиколотку. Я взвыла от боли, и отдёрнула ногу, не переставая ползти. Я слышала, куда упал тот кусочек и смогу найти его наощупь. – Что за настырность? Ты не была такой. Где та славная маленькая девочка, которая нуждалась в защите? Которая умела бояться. Которая правильно оценивала врага. Скопытилась. Жаль, что я не могла сказать это переродку из-за сильных ожогов, но как только они заживут, я скажу ему ещё очень многое. - Тебе хватило мозгов биться со мной. Со мной. Весь год училась, наверное? Прежде ты и устоять-то на ногах толком не могла. Была похожа на овощ, как этот коматозник, а сейчас только поглядите – какая жажда выживания. Куда ползёшь? – Я рассмотрела силуэт Флори, нагнувшегося за тем самым кусочком плитки, к которому я ползла. Бледная рука переродка потянулась к нему и спустя несколько секунд моё оружие оказалось у переродка. Я посмотрела вверх, встретившись взглядом с Ла Рэем. – Ползи сколько хочешь. Ты всё равно сгоришь. - Что? – не поняла я. Кожа восстановилась почти полностью, пламя внутри меня погасло и я снова могла внятно говорить и хорошо видеть. - Думаешь, мы пришли бы сюда гурьбой, если бы нам нужен был только Лафлауэр? – улыбнулся Флори. Его кожа была идеально чиста, без единой царапинки. Он полностью восстановился и свысока смотрел на меня. Действительно, в чём смысл устраивать такую показуху ради одного человека? Получается, что вовсе и не ради одного… Крематорий на арене уничтожен. Крематорий на окраине Капитолия уничтожен. Тренировочный центр тоже стал крематорием и они пришли сюда, чтобы его уничтожить. От одной мысли об этом у меня перехватило дыхание. Переродки внизу только и ждут, чтобы раздобыть огонь, он нужен им, чтобы сжечь здесь всё к чертям. Не знаю, чем я руководствовалась в тот момент, но я бросилась в окно. Не выпрыгивать, конечно, нет, я хотела сказать тем, кто внизу о реальных планах переродков. - Они сожгут вас! Сожгут! Найдите яд! – кричала я со всей силы, пока Флори не вцепился в мои волосы и не оттащил назад. Я закричала от боли, но переродок меня не стал отпускать. Он, по-прежнему держа за волосы, ударил о стену и вышвырнул меня в коридор. Я поднялась с пола и поспешила туда, где мирно спит Нат. За полузакрытыми дверями коридора послышался шум. Создалось впечатление, что по лестнице катилось что-то большое и металлическое вроде баллонов. Странный грохот. Мгновение – что-то закоротило и погас свет. Панель на двери в палату Натаниэля всё так же искрилась и трещала, но в этот раз я не побоялась к ней подойти. Если на этаже вырубился свет, то аппараты в его палате… отключатся? К счастью, они были подсоединены к автономному источнику питания, созданному специально с расчётом на вот такие случаи. Меня немного попустило и я выдохнула. С ним всё хорошо, но то, что творится там, внизу, ставит под угрозу все наши жизни. Раздался выстрел. Пуля пронзила панель рядом со мной, та закоротила с новой силой, пока не загорелась. Мгновенно сработала система пожаротушения и с потолка полился дождь, спрятавший меня за своим занавесом на пару с темнотой. Чёртов переродок отыскал свой пистолет. Всё бы ничего, но эта зараза ведь хорошо стреляет. - Джоанна, милочка, куда ты спряталась? Я бы тебе ответила, но быть застреленной не хочу. Тихие шаги раздавались совсем близко. Флори шёл по коридору в мою сторону и шанс, что он меня заметит, был слишком велик. Бачок с водой, за которым я спряталась, не утаил бы меня от переродка, когда тот дошёл бы сюда, потому нужно было что-то предпринимать. Каждый последующий шаг приближал Флори ко мне. Я стиснула зубы в ожидании того момента, когда он поравняется с бачком и как только показалась его рука, я выставила ноги вперёд и ударила по его ногам. Переродок грохнулся на пол, пистолет выстрелил, но промазал. Тогда я подняла упавшее оружие с пола, переступила через переродка, метнулась в уборную и выбросила пистолет в окно, чтобы не провоцировать двойника Ла Рэя лишний раз. Внизу переродков уже не было. Их не могли так быстро перебить, значит, все они уже внутри здания, а это ничего хорошего не сулит. Тот грохот, который я слышала прежде, наверняка их работа. Они могли отыскать в здании баллоны для того, чтобы взорвать его, создав тем самым третий, финальный крематорий, который погубит всех нас. Рецепт яда, который готовил Нат, уже у нужных людей. Почему они не приготовят эту смесь сейчас, пока переродки не разнесли всё к чертям? - Попалась, – прошептал позади знакомый голос, в спину ударило что-то твёрдое и я вылетела в окно.

***

Финник Одейр всегда был одним из тех, кто умеет оказаться в нужное время в нужном месте. Он никогда не рассчитывал эти моменты, просто удача всегда шла с ним на равных. Кто бы мог подумать, что после его отъезда из Тренировочного центра на него нападут переродки, которые помимо арены не должны были нигде существовать. Стоило Финнику узнать об этом чрезвычайном происшествии, как он сам того не заметив уже направлялся обратно. В центре оставалась Джоанна, там был Натаниэль, некоторые менторы, множество знакомых Финника и его любимая куртка. Парень слабо соображал на счёт того, что ему делать и как пробиться внутрь, но, как и всегда, полагался на инстинкты. Всё-таки арена не прошла мимо. Хоть она и запечаталась навеки в сознании как цепь глупых смертей, кое-что не прошло даром. Финник получил свой первый опыт в реальном бою, который круто изменил всю его жизнь. Пока человек не ощутит на себе, что такое битва, он не сможет оценить её, не поймёт, чем на самом деле она страшна и непредсказуема. Ментор из Чётвёртого понимал это, потому вскоре понял, куда именно ему нужно. Бесполезно идти в Тренировочный центр без яда против переродков. Любое оружие для них – игрушки, потому не стоит бросаться в бой с тем, что только насмешит мутантов. Рецепт Ната попал в руки Сенеки, а затем и в лабораторию ещё до того, как Лафлауэр впал в кому, потому есть шанс, что яд уже готов, но как оказалось, Одейр сильно ошибался. Лаборатория нуждалась в точном рецепте для изучения, а не уничтожения переродков, потому с изготовлением яда никто не спешил, пока на центр не напали. Около лаборатории Финник повстречал Сенеку Крейна, взволнованного, взбешённого и нервного, посему не стал говорить с ним, а только улыбался, высказывая, таким образом, что-то вроде поддержки. - Я не понимаю, как они сбежали. Датчики не работают. Они разнесли уже почти целый этаж и продвигаются дальше. Наши люди используют разные средства, но ничего не помогает. Люди гибнут, лишь бы оттянуть время, лишь бы скорее было готово это лекарство, – почти шипел Сенека в сторонке, говоря с одним из докторов, изготовившим не один десяток целебных мазей. Финник стоял за углом и смотрел по сторонам, словно ничего не слышит, на деле же держа уши навострив. Сенека не стал его прогонять, зная, что кто-то должен будет доставить яд в центр, а самому это делать не хотелось. - Оно недолго готовится. Другое дело, что у вас счёт идёт на часы. - Не напоминайте об этом. Скорее, приготовьте мне эту смесь. Ускорьте процесс! - Всё уже почти готово, остались последние приготовления. Мысль о последних приготовлениях немного успокоила и Сенеку и Финника. Последний по-прежнему наблюдал за распорядителем и мысленно сокрушался. Зачем ему всё это? Какие-то люди постоянно его дёргают, о чём-то спрашивают, требуют приказа. Даже здесь, в лаборатории, Сенека не перестаёт быть распорядителем Игр, хоть они и закончились несколько дней назад. Верность идее? Желание оправдать чьи-то надежды? Или Сенека просто карьерист? Наконец-таки вышла пара лаборантов с маленькой капсулой в руках. Сначала они о чём-то жужжали с Сенекой, а потом он вручил эту капсулу Финнику, чтобы тот доставил её в Тренировочный центр, однако добытый яд не давал покоя Крейну. Распорядитель то и дело сжимал и разжимал кулаки – что-то не прекращало его беспокоить. Количество полученного яда было слишком маленьким, чтобы уничтожить стольких переродков, не запертых внутри силового поля. Как их выловить? Как рассчитать яд на всех? - Я знаю, что нужно делать, – предложил Финник, с уверенностью взирая на Сенеку. – Но вам нужно будет отправить со мной вооружённых людей. - Оружие на них не действует, вы знаете, мистер Одейр. - В этот раз подействует. Мне нужен отряд людей, огнестрельное оружие и доступ к противопожарной системе Тренировочного центра.

***

- Как тебе вид из окна? – спросил Флори, нависнув надо мной. Мало того, что переродок столкнул меня в окно, так ещё и теперь, когда я зависла между небом и землёй, держась за оконную раму, он ещё и насмехается. Я карабкалась, ползла обратно внутрь лишь бы не упасть, а он наслаждался зрелищем. Не столкнул меня окончательно, не пожалел, а просто смотрел спектакль, как и всегда. Подо мной была такая высота, что если бы руки соскользнули, меня и по частям не удалось бы собрать. Я с опаской смотрела вниз, хватая взглядом всё, что было на земле. Прибыл какой-то отряд, во главе которого шествовал… - Финник?! – прокричала я, но ответа не последовало. Финник вернулся, да ещё и с отрядом, уж он-то наверняка что-нибудь придумал. - Что? – скривился Флори и выглянул в окно. – Ещё один твой дружок? Припоминаю его. А ты молодчинка, времени зря не теряешь. Вот и я не буду. Натаниэль! – крикнул Флори и скрылся из виду. Чёртов переродок достанет его! Я стала усиленно карабкаться внутрь, но пальцы скользили и не за что было ухватиться. Он убьёт его. От одной мысли о том, что всё это было напрасно, в груди появился осадок. Натаниэль из кожи вон лез, чтобы спастись, не единожды рисковал жизнью, совершал самые безрассудные поступки, которые только можно представить, ради выживания, а теперь, когда победил, его жизнь отнимут? Он сделал всё, что от него требовалось, теперь настала моя очередь показать, что я тоже умею выживать. Неожиданный прилив сил охватил моё тело и заставил барахтаться, я ползла, скользила, кричала, не прекращала попыток, пока наконец-то не почувствовала опору и не забралась внутрь. От напряжения сковало всё тело и я просто шлёпнулась на кафель дабы отдышаться и расслабить задеревеневшие мышцы. Вдох. Выдох. Вдох. К чёрту мышцы, мне нужно в палату. Я заставила себя подняться и поторопиться к Нату. Переродку не взломать так быстро двери, если ему это вообще удастся, однако подобные мысли были огромной ошибкой. Скорее всего, механизм работы двери нарушился тогда, когда на этаже погас свет, потому что Флори удалось раздвинуть две половинки двери и сделать первые шаги на пути к своей жертве. Метнувшись прямиком на переродка, я завалила его ещё у входа, вместе с ним повалившись на пол. Его руки вцепились в меня и крепко схватив за шкирку долбанули о пол, но мне было всё равно. Хочет меня бить – пусть бьёт, но ему не получить то, что он хочет. Вопреки боли, вопреки ударам я стала тянуть Ла Рэя на себя, чтобы оттащить подальше от койки Ната, но вся яростная сущность Флори так и рвалась к нему. Он сопел, хрипел, что-то шипел себе под нос и полз, несмотря на то, что я его не пускала. В конце концов, переродку это надоело и он снова набросился на меня, буквально вталкивая в пол. - Ты его всё равно не получишь, – максимально членораздельно прошипела я и расхохоталась. Истерический смех от безвыходности, от усталости видеть, как он гробит людей. Пусть ему будет так же страшно, как и мне. - Откуда в тебе это самопожертвование? Откуда эта живучесть? Разучилась сдаваться? Неужели в нём есть хоть что-то, из-за чего стоит так биться? Я не стала отвечать на эти вопросы, просто улыбалась. Я знала, что это его взбесит. Игнорирование. Переродок-показушник любит, чтобы его действия и слова оценивали, любит привлекать внимание к себе и люто ненавидит, когда ему нагло плюют в лицо. Его кулак взмыл в воздух и через пару секунд врезался в мой нос. Он стал наполняться кровью, которая тонкими струйками растекалась по лицу, попадая в рот, но это доставляло мне лишь удовольствие. Кровавая улыбка и молчание добьют его тщеславие. Флори начал терять контроль. Он оттолкнул меня в сторону, а сам бросился к кровати Натаниэля, поспешно хватаясь за её поручни. Он его не получит. Я гневно вцепилась в ноги переродка и стала тащить его к себе, но тот кровать не отпускал. Послышался неприятный скрип – кровать частично сдвинулась вперёд. Пришлось отпустить двойника, чтобы сменить тактику. Я обхватила его обеими руками за шею и стала тащить назад к стене. Он ударил меня головой в лоб, извернулся, схватил за плечи и толкнул в стену. Из-за сильного удара моё тело по инерции отскочило от неё и врезалось в Флори, который одним махом перебросил меня через бедро прямиком на одну из тумбочек с лекарствами Ната. Тумбочка разлетелась в дребезги, но Флори и этого показалось мало. Переродок поднял меня с кусков разбитого предмета мебели и перебросил через кровать Натаниэля, открыв тем самым путь себе любимому. Я не могла позволить переродку коснуться его, потому заползла под кровать, выставила одну ногу вперёд и крутанула ею по ногам переродка. Падение – и теперь он со мной на равных, на полу. Я выползла к нему, схватила один из шнуров, ведущих к аппарату, следящему за состоянием Ната, окрутила им вокруг шеи переродка, тот стал барахтаться и вся аппаратура, до сих пор мирно работавшая в палате, с шумом грохнулась на пол и закоротила. Двойник столкнул мои руки, отцепил от шеи шнур и ударил меня ногой в грудь так, что я отлетела почти до самой стены. Затем он поднялся, не поленился бросить Ната и снова пойти ко мне, потянуть за руку, приподнять и плашмя долбануть о дверь, а я не пыталась отбиться, я цеплялась за руки, ноги, за спину Флори лишь бы он не отходил от меня. Это стало его раздражать. Я была как липучка, а его перфекционистское нутро из-за этого жутко злилось. Переродок кружил на месте, чтобы отцепиться от меня, пока я не встала за его спиной между Натом и ним. На нас обоих порвалась одежда, местами загрязнилась кровью, потом и всем тем, обо что мы ударялись. Здесь, в палате Ната, не сработала пожарная безопасность, потому тут с потолка не лилась вода, но мы всё равно были мокрые после боя в коридоре. Капельки воды стекали по волосам и лицу, но ни я, ни он не обращали на это внимания. Я знаю, чего он ждёт. Окончания действия его крови в моём организме. Это не я тянула время, а он. - Напрасно стараешься. Смерть всё равно придёт за ним, – констатировал Флори уставшим голосом. Раны на наших телах заметно заживали, а силы восстанавливались. – Ему не жить. - Ошибаешься, – выдавила я, отбрасывая мокрые волосы назад. – Он – это жизнь, а ты – смерть. Он будет жить, а ты нет, потому что тот, кто носит чужое лицо и творит от его имени страшные вещи не достоин находиться среди живых. Флори уныло похлопал, будто оценил мою речь. - А ты достойна? Я погиб из-за тебя и из-за него в равной степени. Вы оба виновны, но я в отличие от тебя, дал шанс на выживание вам обоим. Предложил помочь мне, но и ты и он отказались, потому что я вам не нужен. Два эгоиста, нашедшие друг друга, – голос Флори начал срываться в крик. – Лучший друг и возлюбленная – близкие мне люди, которых я ценил и думать обо мне забыли. Я стал лишь мостиком для вашей встречи, но что бы вы делали без меня? Я отдал жизнь из-за вас, а вы даже не были рады мне при встрече. - Ты – не Флори. Он никогда бы не убил Татти, не издевался бы над всеми и проклинал бы меня и своего лучшего друга. Ты – жалкое, ничтожное, ублюдочное подобие того, кто носил это обличье. Ты – уродливый кусок никому не нужного мяса, которое даже Капитолий постыдился выпустить в люди. Переродок, ты не человек и ты сгинешь как и всё твоё племя в печи, которую, уверена, для тебя уже подготовили, мразь, – выделяя каждое слово проговорила я. На последнем переродок сорвался, налетел на меня, мы закружились на месте пытаясь вырвать друг другу волосы, выломать кости, но вместо того вывалились обратно в коридор. Вода с потолка лилась с новой силой, будто это был не дождик, а ливень. - Думаешь, ты ему поможешь? Если он и выживет, то его ждёт судьба отца! – прорычал Флори и швырнул меня в сторону. Голова пошла кругом, но меня смутило не это. Вода стала другой на вкус. Она стекала по лицу прямо в рот, но этот странный вкус появился не из-за грязи на мне или крови. Что-то изменилось в самой жидкости, будто в неё что-то… добавили. Сердце забилось чаще, а перед глазами вспыхнуло пламя триумфа, но мне нельзя было его показывать, Флори не должен был понять это. Я стала двигаться в сторону вдоль стены, пальцами пробегая по её прохладной и ровной поверхности. Мне нужно что-то, чем можно зацепить переродка, что угодно, будь то игла, гвоздь или отвёртка, но под руками как назло ничего не было. Флори приблизился ко мне, схватил за шею, а я не сопротивлялась. Он отбросил меня в сторону, затем схватил повторно и ударил головой о стенд, размещённый на стене. От удара этот стенд грохнулся на пол, а рядом с тем местом, где он висел, я увидела маленькое предупреждение касательно пожарной безопасности и застеклённый топор. Ла Рэй будто прочёл мои мысли, потому как третий подряд удар пришёлся именно в это стекло. Я откинула руку назад и, порезав её о торчавший осколок, выхватила топор и опустила его рядом с переродком, вовремя отпрянувшим в сторону. - О, поглядите-ка, Мейсон нашла любимую игрушку. Может, поиграем вместе? Я взмахнула один раз, другой, третий, но Флори извивался как рыба в воде и ускользал каждый раз когда я прицеливалась, хотя он сам не замечал как постепенно отступает к двери коридора, которую мы вместе взломали. Он играл со мной, так и не поняв, что в воде, льющейся с потолка, растворён яд. Переродок настолько заигрался, что не почувствовал этот странный привкус, пока моё самодовольное, дерзкое и победоносное выражение лица не натолкнуло его на эту мысль. Флори в тупике, за ним только едва приоткрытые двери, напротив – я с топором и безысходность. - Что такое, конфетка, у тебя сегодня день тупости? Глаза Флори расширились, когда я замахнулась и на этот раз попала точно в цель, пришпандорив его к двери. - Нет, прошу, Джоанна, не надо! – воскликнул знакомый голос и я застыла. Это был голос не переродка, а того Флори, которого я помню, того самого, который спас мне жизнь. Вернулся не только голос, но и его глаза, этот взгляд выражение лица, это спокойствие, которое было присуще ему. В груди болезненно защемило и я отступила на пару шагов назад. Это же Флори… тот самый. Не знаю, что во мне переклинило, но я отбросила топор в сторону и затолкала переродка в проход, после чего он рухнул на пол уже за пределами этого коридора и начал болезненно выть и кричать. Он был прямиком за дверью в шаге от меня и я не могла не слышать его криков. Я убила Флори. Стало нечем дышать, я опёрлась о дверь и сползла по ней на пол, чувствуя, как по ту её сторону колотит кулаками человек, отдавший за меня жизнь, а теперь я его убила. Я. Убила. Флори. Крик закладывал уши, потому пришлось закрыть их руками, чтобы не расплакаться. Он мучается за моей спиной. Стонет, сгорая заживо. Я убила его. Последнюю фразу сказал не переродок. Это был Флори, уверена. Переродок никогда бы не смог так повторить его интонацию так точно, значит… значит, Флори был где-то глубоко в этом теле и его можно было спасти, вытащить его душу вместо этой гнили, хозяйствующей в его теле. Я убила его… убила. Ещё долго я сидела, заткнув уши, и нашёптывая одну и ту же фразу «Я убила Флори» под аккомпанемент его предсмертных мучений за дверью. Я убила его снова.

***

Этот самоистязающий транс нарушил Финник, за что я ему безмерно благодарна. Жуткий день закончился. Флори мёртв, переродки мертвы, Нат по-прежнему в коме. Одейр рассказал мне о том, сколько людей погибло, отнимая у переродков баллоны, что если бы подкрепление прибыло чуть позже, то мутанты взорвали бы и Тренировочный центр, рассказал о том, как пробрался в противопожарную систему и растворил в воде яд, о том, как отряд миротворцев расстрелял их всех под ядовитым дождём, как они орали и превращались в ничто. Первый этаж центра теперь придётся восстанавливать едва ли не с нуля – всё разбито, сожжено и обращено в руины. Мне прописали курс дезинтоксикации, но я попросила отсрочку в один день, чтобы уладить кое-какие дела. Теперь я старалась не думать о Флори, но некоторые его слова задели меня и что-то толкнуло мою ненасытную и любопытную сущность проверить смысл его гневных слов. Настроение было ни к чёрту, карие глаза, которые всегда будут ассоциироваться у меня с теплотой, постоянно появлялись перед глазами и молили о пощаде, потому приходилось, как противовес вспоминать другие глаза, которые сказали бы мне что-то вроде: «Он же переродок, забудь!». Весь день я провела в архиве и библиотеке, выискивая ответы на заинтересовавшие меня вопросы. Возможно, это пустышка, но я должна была знать точно. Пришлось отвалить немалую сумму, чтобы раздобыть копии кое-каких документов и бланков, но оно должно было того стоить. Вернулась я уже ближе к вечеру, вновь пересмотрела все документы и спрятала их подальше от чужих глаз прежде, чем меня должны были положить на дезинтоксикацию. Я потребовала, чтобы моя койка располагалась в палате Ната и никто не осмелился сказать хоть слово против. Я спасла их победителя, пусть хоть раз побудут у меня в должниках. Перед тем как войти в палату, я повстречала Финника и, недолго думая решила поделиться с ним своими догадками, уединившись в той самой комнатушке, где я отыскала кислоту. - Ты что-то хотела? – спросил он. – Боишься врачей, да? – толкнул он меня в бок и улыбнулся. Я замялась, не зная как начать. Финник сочтёт меня параноидальной дурой, если я ему расскажу. Хотя, кто в этом мире не считает меня таковой? - Переродок сказал кое-что перед тем, как я его убила. - Мейсон, он многое мог сказать, забудь. - Нет. Послушай меня. Он сказал, что если Нат выживет, то его ждёт судьба отца. - В пророчества ударилась? Эзотерику теперь изучать будешь? - Финник Одейр, заткнись и выслушай. Переродок сравнил Ната с его отцом в качестве выжившего. - Что за ерунду ты пытаешься впилить в мой мозг? - Если Нат выживет, то его ждёт судьба отца. Подумай, кто из трибутов этого года имел реальные шансы на победу? Только Натаниэль. Он проходил все испытания, которые обыкновенные неодарённые дети не прошли бы. То есть, тот, кто разработал арену, тоже должен быть одарённым, потому что придумать такое и тем более осуществить способен не каждый. - Сенека… - Сенека далеко не гений. Он управляющий и ему не по силам создать целую вселенную вместо арены. - Что за намёки? - Присмотрись, с каждым годом арены всё более опасны и зловещи, а что было на аренах за последние два года? Реакторы, электричество, энергия, пламя, химия… Откуда у Сенеки такие познания в этих областях? Разве он родом из Округа №5? Отца может превзойти только сын. Кто в этом году прошёл через все круги ада на арене? Кого столица по непонятным причинам лелеет как дитя, кого они ждут в своих рядах и кому прощают всё, что бы он себе не позволял? Здесь, в Капитолии, Нат – золотой ребёнок, но что если кто-то помог ему заработать этот статус? Никто не находил тело Нормана, Финник. - У тебя паранойя. Переродок ляпнул невпопад, а ты веришь. - Переродка кто-то создал. Полторы тысячи таких особей как он. Я была в архиве, Финник, и нашла одно маленькое свидетельство. – Я полезла в карман своей кофточки и достала оттуда небольшой свёрнутый во много раз листочек, протянула его Финнику и тот с явным скептицизмом открыл его. Ничего особенного, лишь название несостоявшегося проекта Капитолия, в который набиралась команда, причём так и не набралась, помимо двух руководителей.

"Центр исследований генома, ДНК и передовых технологий управления человеческим сознанием". Лафлауэр Норман Кинберг Лана

- Что, если Норман Лафлауэр вовсе не мёртв?