Призванная убивать

Всегда есть люди, которые в дебрях этого огромного мира не могут найти себя. Кто-то остаётся без жилища, кто-то без семьи, а кто-то уходит на поиски лучшей жизни. Неизвестно, куда приведёт их дорога, хотя порой случается так, что такие потерянные находят друг друга по велению непокорной судьбы. Эти люди способны создать собственный клан, в котором и построят свои жизни. И даже Капитолий не стал исключением. Какой бы ни была столица богатой и пафосной, даже в ней есть свои бреши и ими стали потерянные. Когда-то давно, в своё время, их соединила любовь к страху, ужасам и кошмарным историям, но они знакомы им не со страниц книг, а из собственной жизни. Тёмные времена коснулись всех людей, никто не остался в стороне, однако каждый проживал это время по-своему. Некоторые боролись, некоторые защищались, но только не потерянные. Эти люди были отбросами в капитолийском обществе, они были не похожими на тех, кто щеголял в разноцветных одеждах и веселился от души на вечеринках. Это были бедняки, те, кто всё потерял, больные, но больше всего – психи. Никто не задумывался над тем, откуда в столице столько душевнобольных, а тем временем их становилось всё больше и больше. Округи считали их капитолийскими занозами, а капитолийцы считали потерянных неполноценными, которым место в округах. Так они стали теми, кто повсюду чужд. Потерянные тихо ненавидели и Капитолий и округи, не понимая, почему от них все отказываются, пока не поняли одну простую истину – им не нужно чьё-то общество, у них есть своё. После этого в Капитолии образовалась каста, которая стала рупором Тёмных времен. Группа людей поселилась в пустующем районе столицы, отстроила одну из разрушенных фабрик и преобразовала её в театр, где и осела. Зная тягу капитолийцев к различным шоу, группа неприкаянных стала готовить необычные выступления, не похожие на все остальные концерты столицы. Местные быстро прознали о новом театре и толпами спешили занять места в зале. Спустя какое-то время потерянные стали идолами. Они разбогатели, прославились, но своё дело не забросили. Наоборот, они поделили между собой обязанности и с удвоенным темпом продолжали работать, постепенно превращая свой театр в одно из самых посещаемых мест. Кто-то умел хорошо петь и танцевать, кто-то мог хорошо шить, кто-то – готовить. Потерянные стали настоящей семьёй, которую Капитолий наконец-то зауважал и даже стал бояться. Причём бояться было чего. Шоу этих людей очень отличались от всех остальных обилием тёмных цветов, устрашающих костюмов и грима. Они показывали войну, смерти, пламя и восстания, тревогу, панику, людей, погибающих от рук злых сил, и просто кошмарные картины, которое рисовало их воображение. Зрителей всегда тянуло к страшным историям, потому Театр кукол вмиг стал популярным до тех пор, пока мрачные спектакли не сошли со сцены в реальную жизнь. В тот вечер зрители как всегда собрались в зале. Среди них были старики и малые дети, несмотря на образы, которые представляли артисты на сцене. Когда все умостились, занавес пал и перед зрителями возникла труппа танцоров в чёрных нарядах, смахивающих на лохмотья. На их лицах были нарисованы ушибы и увечья, капли крови и изуродованная кожа. Однако по-настоящему страшно стало посетителям тогда, когда артисты сошли со сцены в зал. Публика пришла в восторг. Люди хватали танцоров за руки и кружились с ними в танце, забывая о том, что многие из этих людей были неблагополучными. - Делирия, отойди от них, – посоветовала мать своей рыжеволосой дочке, которая не удержалась и стала ощупывать одного из актёров. Он выглядел таким несчастным, будто всё время плакал, и грим в виде кровавых слёз это только подтверждал. Девчонка улыбалась ему и дёргала за рукав, надеясь, что он с ней потанцует, но парень не двигался. Он замер, тупо уставившись на девочку, будто впервые видит ребёнка. – Делирия, не мешай, – отдёрнула мать свою рыженькую. - Мам, ему грустно, – сказала в ответ девочка, поглаживая танцора по ладони. - Делирия! – рявкнула мать, на что отреагировал артист, но не дочь. Он ударил мать девчонки, набросился на неё и стал бить по чём только попадя, а когда к бедной женщине бросились на помощь, он схватил девчонку и с угрозами на устах стал метаться по залу. Деревянный пол скрипел под его ногами, а освещение начало мигать. Люди в панике бросились кто куда. Они бежали, спотыкаясь о кресла и столы, а те, не выдерживая их вес, ломались. Большинство выступающих были сумасшедшими, вот только зрители об этом забыли. На следующий день те, из обитателей театра, кто отвечал за уборку, получили намного больше работы, чем обычно. Зал был полон поломанных кресел, порванных штор, пол был усыпан щепками, лежавшими на засохших пятнах крови. Масштабная драка зрителей с танцорами закончилась плачевно. Жертвы были и с одной стороны и с другой. Отмывая с пола кровь, седоволосая женщина то и дело останавливалась, вспоминая события минувшего вечера. Люди, вцеплявшиеся в глотки друг друга, кричащий ребёнок и мигающий свет, погрузивший всех людей в сумеречную ловушку. Миротворцы прибыли по первому зову, но они и пальцем не тронули театралов, зато зрителей не стеснялись бить дубинками и кулаками, выводя их из театра наружу, туда, где власть Театра кукол заканчивается. Не все выбрались оттуда живыми, в том числе и Делирия, лежавшая с широко открытыми глазами в проходе между рядами старых кресел. Изо рта девчонки стекала тонкая капелька крови. Она не шевелилась и не дышала, а около неё вился всё тот же артист, начавший потасовку. Парень опустился перед девочкой на колени и снял с неё все украшения, которые на ней были. Затем с тёплой улыбкой на лице принёс их руководителю коллектива и сказал, что теперь в их театре будет немного больше украшений для выступлений. Руководительница молча кивнула, медленно подняла руку и помахала уходящим миротворцам, отстранённо взирающих на жителей театра сбившихся в кучку около своей главной. После этого случая в театр стали ходить только самые отчаянные сорвиголовы и любители ужасов, а самих танцоров никто не наказал. Это была их территория и даже миротворцы, никогда никого не щадящие, склонились перед артистами, потому что таким был приказ. Приказ властей.

***

Лана уверенно шла по коридору, цокая каблучками, даже не задумываясь о том, как сильно она привлекает внимание. Высокая, утончённая, идеальная. Ни одна волосинка на её голове не дрогнула, папка, которую она несла в руках, была плотно прижата к груди, а взгляд зелёных глаз устремлён вперёд, не обращая внимания ни на что вокруг, будто оно её не достойно. Девушка остановилась около палаты Натаниэля, дверь открылась и она вошла внутрь, даже не постучав. Нат в тот момент сидел на койке и поправлял одежду, готовясь к выходу из Тренировочного центра. Теперь он был свободен. Его организм полностью восстановился, потому предстояла оперативная подготовка к коронации и интервью, но парень был уверен, что перед этим к нему ещё явятся те, кого он уже ждёт. - Мистер Лафлауэр, – окликнула его Лана, стоя посреди комнаты. Нат в тот момент как раз подкатывал рукава рубахи, оказавшейся на пару размеров больше, чем требовалось. Он прищурился и заёрзал на месте, не понимая, что за особа к нему пожаловала, а сама Лана, тем временем, притянула к себе стул и уселась на него, положа ногу на ногу. – Одежда вам не по размеру, а ещё стоило бы причесаться, уж больно безобразно выглядит ваша причёска. Зато, вижу, чувствуете вы себя уже хорошо. - Чувствовал. До тех пор, пока ты не припёрлась, – буркнул Нат и пригладил волосы рукой. – С кем имею честь трепаться? Лана протянула свою нежную ладонь вперёд, думая, что Нат её поцелует в знак приличия, но тот, нахмурившись и не моргая, взирал в её сторону с таким подозрением и опаской, словно перед ним восседала кобра, вот-вот собирающаяся броситься на свою жертву. - Вежливости вам не занимать, – через силу улыбнулась Лана и выдохнула так, будто тащила на спине неизмеримый груз. – Думаю, стоит сразу приступить к делу. Меня зовут Лана Кинберг. Я здесь для того, чтобы вручить вам планы предстоящей работы, – девушка протянула Натаниэлю папку, но тот не соизволил даже взять её в руки. - Какая ещё работа? У меня каникулы. - Сожалею, но каникулы окончены. Капитолий нуждается в вашем труде. - Мне пофиг, в чём он там нуждается. – Нат улёгся обратно на койку и стал смотреть в потолок, будто к нему никто не пришёл. – Где Сенека? - Мистер Крейн, – гневно прошипела Лана, едва терпя хамство Натаниэля. Будь это её подданный, он был бы немедленно уволен. – Сегодня я его заменяю, потому прошу вас всё-таки просмотреть документы. Кинберг поднялась со стула, подошла к койке Ната и что-то нажав, обратила её в кресло, а затем вручила папку парню в руки. - Капитолий доволен тем, что вы выжили и не утратили рассудок, как это случается с некоторыми другими индивидуумами. Столица желает видеть вас в наших рядах. Мы наслышаны о способностях, которыми наделены некоторые члены семьи Лафлауэров, потому не можем не пригласить вас в наш тесный круг. Натаниэль нехотя открыл папку и, быстро перелистывая страницы, стал просматривать её содержимое. Беспечное прежде выражение лица сменилось тревогой и теперь Нат, кажется, заинтересовался увиденным. - У нас есть много работы для вас. Исследования в области химии, в частности изучение веществ, влияющих на человеческое сознание и подсознание. Генетика. Виртуальная оборона. Физика элементарных частиц. Ходят слухи, что вы имеете задатки к разным отраслям, потому можете сами выбрать, что вам нравится больше, хотя власти настаивают на том, чтобы вы занялись всеми проектами, указанными в папке. Возможно, не сразу, ведь на них требуется время, но… желательно, чтобы вы приложили руку к каждому из этих проектов. Попробовали себя в разных отраслях, так сказать. - С каких это пор Капитолий так увлёкся исследованиями? - Мы всегда работали над различными проектами, просто прежде было меньше людей, способных работать с подобными вещами, сейчас же мы находим всё больше… самородков. - Киберзащита? – спросил Нат, глядя поверх своих очков. – От кого защищаетесь? - Это меры предосторожности, – пояснила Кинберг. – Никто не знает, что случится завтра, мы должны быть готовы ко всему. Послушайте, у нас не так много времени, поэтому мне хотелось бы, чтобы вы проследовали за мной и… - С фига ли? – скривился Нат, бросив папку на тумбочку. – Я не хочу с тобой работать. Лана недовольно поджала губы, подошла к тумбе и поправила папку так, чтобы та лежала ровно. Затем девушка повернулась к Натаниэлю и с максимально доброжелательной улыбкой сказала: - Ваше мнение – формальность. По сути, я пришла сюда не для того, чтобы спрашивать, а для того, чтобы уведомить вас в том, что отныне вы на службе у Капитолия. Натаниэль громко рассмеялся, глядя на Лану. Затем он ловко спрыгнул с койки на пол, подошёл впритык к Кинберг, небрежно толкнул пальцем прядь её аккуратно уложенных волос и прошептал лишь одно слово. - Заставь, – потребовал Лафлауэр, на что Лана промолчала, глазами метая в него молнии. Она до последнего хотела использовать мирные возможности влияния на Натаниэля, но он оказался ещё упрямее своего отца. – Поджала хвост – и свалила нафиг из моей палаты. Тебе, заноза, тут не рады. У меня есть дела поважнее болтовни с тобой. - А если я скажу, что ваша семья у нас? – выдала учёная прежде, чем Нат успел от неё отвернуться. Парень замер, впиваясь взглядом в самодовольную Лану. У неё всегда есть запасной вариант, всегда есть нить, за которую можно зацепить свою жертву. Лафлауэр прикусил губу. Алан сообщил ему, что семья Лафлауэров успешно доставлена на борт и теперь направляется в Округ №13, однако Кинберг этого не знала, потому Нат решил ей подыграть. - Невозможно. - Ещё как возможно. Ваш дом случайно сгорел, а его обитатели случайно попали в Капитолий и кто знает, что с ними может случиться, если вы откажетесь сотрудничать с нами. Вы не в том положении, чтобы ставить условия. - Я могу их увидеть? - Слишком многого хотите. Радуйтесь, что они живы. Если хотите, чтобы и впредь так было, то начните работу. - С чего я должен начать? - С теста. Мы должны определ… - Какой нахрен тест? Кажется, я не единожды доказал свои возможности! – вспылил Нат, вживаясь в роль переживающего сына. - Не нужно меня перебивать, – повысила тон Лана и продолжила. – Тест простой – разработайте концепцию антивируса, способного защитить виртуальное пространство от вторжений. - Это не сложно. Я могу прямо сейчас рассказать тебе, к примеру, о теории «крепости». А ты, случаем, не работала с моим отцом? – Натаниэль приблизился к Лане и схватил её за руку. Девушка плавно опустила голову, взглядом указывая на свою руку, как бы намекая Лафлауэру, что ему стоит угомониться. Тот, стиснув зубы, перешагнув через собственную гордость, таки поддался натиску гостьи и послушался. – Я согласен работать на Капитолий, но вы и пальцем не тронете мою семью. У меня будет свободный график и, прошу, сделай так, чтобы я больше не видел твою наглую рожу. Лана попятилась к двери, качая головой, выражая тем самым свою разочарованность и недовольство. Её волосы были уложены всё так же аккуратно, одежда опрятная и выглаженная, а глаза жирно обведены чёрным. - Даже твой отец был вежливее, – наконец выдала она. – Постарайся научиться говорить со старшими учтивее, отныне тебе придётся много с ними работать.

***

Езда на товарняке далеко не самое приятное дело, особенно когда ты побитый и уставший. Оказавшись в Капитолии, я первым делом ринулась к Эканис, которая обещала сделать из меня что-то похожее на человека. Она, как и многие другие, тоже готовилась к шоу, которое состоится уже сегодня. Капитолий был в восторге от Натаниэля и его Игр. Кто-то называл их самыми жестокими в истории, кто-то говорил, что этот победитель самый сильный из всех, в чём я лично сомневаюсь, а кто-то без устали трепался на каждом углу о том, что хочет прикоснуться к нему. Я шла пешком по Капитолию, то и дело, слыша подобное изо всех уголков столицы. Люди носились по магазинам в поисках новых нарядов, чтобы показать себя достойно на коронации, не жалея никаких денег. Из окон людских жилищ раз за разом доносились радостные восклицания Цезаря, напоминания о том, что сегодня вечером весь Панем три часа будет пялиться на рожу Лафлауэра, неважно желают люди этого или нет. В округах церемонии особого значения не придают, если, конечно, это не округ-победитель, зато капитолийцы готовы обделаться от такого помпезного события. Когда я, наконец-то, добралась до Тренировочного центра, передо мной возникла шикарная картина. Натаниэль, одетый как голодранец, сидел на коленях и целовал траву. - Эй, голытьба, в Центре совсем перестали кормить, что ты траву жрёшь? – крикнула я, едва сдерживаясь от смеха. Нат посмотрел в мою сторону и разочарованно опустил голову. - Ты знаешь толк в подходящих моментах, – пробурчал он и я ринулась к нему навстречу, но прежде, чем до него добралась, меня под руки схватили два миротворца-амбала, очевидно выгуливающих Натаниэля. - Совсем обалдели? – вырвалось у меня. – Отпустите! – крикнула я и откуда ни возьмись, появился Лафлауэр отогнавший охрану в сторону. Он рявкнул им, чтоб те убрались подальше, а сам уселся на траву, скрестив ноги, и указал мне рукой сесть рядом. Натаниэль заметно поменялся за те несколько дней моего отсутствия. Кожу парня отполировали так, что она стала напоминать младенческую. Ни одной царапины, ни единой ссадины. Чистые волосы поблёскивали на солнце, словно светлячки, а одежда, подобранная не по размеру, делала его совсем юным мальчишкой на несколько лет младше, чем он есть. Сразу заметно – продукт уже подготовили к работе стилистов. Нат мялся, не решаясь на меня посмотреть, будто что-то его беспокоило, пока он наконец-то не промычал что-то чертовски невнятное. - Угу, – посмотрел Нат на меня извиняющимся взглядом и я сразу поняла, что он имеет в виду. Его семья. Я слабо кивнула, улыбнулась, а затем насупилась, вспомнив все, что стряслось за последние несколько дней. Сначала в меня стреляли в архиве, потом на энергоблоке, затем на окраине. – Я это… наверное, хреново поступил. Тебя там чуть не убили из-за моей просьбы и мне теперь это… ну… как-то… стыдно что ли. - О, новое для тебя чувство. И как оно тебе? - Понял. Ты не в обиде, значит, можно не ломать язык и не извиняться. – Нат облегчённо выдохнул и широко улыбнулся. – Ты была вежлива, как я просил? В голове пронёсся момент, когда мы с Маклиар занимались перетягиванием двери и как я ломилась к ней в дом, даже не смотря на угрозы. - Конечно. Я показала себя с лучшей стороны. - А как тебе остальные? – полюбопытствовал Нат и прикусил губу, словно волновался, понравились мне его родные или нет. Он потирал ладони от нервов и я заметила, что на одной из них остался такой же шрам, какой есть у меня и был у Флори. Натаниэль таки отвоевал его. Рука машинально потянулась к своему шраму. Странно, что человека, который подарил нам обоим эти увечья, больше нет с нами. Даже не могу представить себе, как бы мы вели себя втроём. Стали бы мы друзьями или мальчишки не пустили бы меня в свой мир? – Эй, тебя накачали что ли? – Нат щелкнул пальцами перед моим лицом и я вернулась к действительности. - Ну, они очень хорошие. Понравились мне, да, – неискренне пролепетала я. Нифига они мне не понравились. Полные придурки. Нат тоже придурок, но он хотя бы обаятельный придурок, знающий толк в веселье, а его братишки просто боги угрюмости. Натаниэль приблизился ко мне, изучающе всматриваясь в моё лицо, отчего мне стало не по себе. Я что-то не то сказала? Кажется, это был очень вежливый ответ. - Ты уверена, что моих братьев вытащила? – прошептал он. - Да, а что? - Просто… хорошие? Уверена? Ты с ними виделась хоть? - Конечно, виделась, что за вопросы? - Они же придурки. - Я подумала, что невежливо было бы говорить об этом тебе. - Невежливо говорить об этом им, а мне можно, я-то знаю, кто они на самом деле. - Знаешь, я не думала, что они такие… – запнулась я, подбирая правильное слово. – Непохожие на тебя. Это странно. Никогда бы не подумала, что это твоя семья. Слишком спокойные, Слишком мирные, слишком приземлённые. - Ты не видела моего отца, – прикусил губу Нат, отводя взгляд. У него был такой вид, словно он вспомнил самое лучшее, что было в его жизни, а я напротив – будто съела что-то очень кислое. На секунду в голову прокралась мысль, а не рассказать ли ему о том, что я нашла? Слова Финника прогремели в голове, будто гром среди ясного неба. Не стоит морочить парню мозги пока не станет ясно наверняка, что случилось с Норманом, потому я переключилась на то, что весь путь в Капитолий не давало мне покоя. На лице непроизвольно растянулась улыбка, когда в памяти всплыла фотография Натаниэля, где он был изображён с частично салатовыми волосами. – Что? – не понял он. - Тебе идёт салатовый, – едва сдерживая смех, сказала я. Натаниэль сразу сообразил к чему я это сказала и закрыл лицо руками, невнятно что-то бормоча. - Нет. Нет-нет. Нет, – лепетал он, что смешило ещё больше. - Вроде не из округа лесников, а к зелени тянет, – почти нараспев проговорила я и разразилась заливистым смехом, пока Лафлауэр краснел, скрывая лицо под ладонями. - Не смешно, – наконец-то он посмотрел на меня, угрожающе тыкая пальцем, хотя и самому, судя по виду, хотелось смеяться. – Мне подошло. Это был эксперимент. И вообще, я веселился. Чёрт, мне было шестнадцать! - Ты так говоришь, будто это было лет пятьдесят назад. - В моём летоисчислении так и есть. - Зелёная мордашка, – не унималась я. Почему-то мне нравилось его поддевать. В этом было что-то… весёлое. В нашей жизни так мало по-настоящему весёлых вещей, потому стоит ценить каждое мгновение, когда ты всё ещё можешь почувствовать себя беззаботным и беспечным. - Я просто люблю эксперименты. - Лягушка. - Могу даже повторить. - Лягушка-дебошир. - Да заткнись ты! – Нат как бы в шутку толкнул меня и я едва не упала на траву, а вернувшись во вновь устойчивое положение, толкнула в ответ его и ущипнула за плечо. - Пять судимостей, – прошептала я, расставляя акцент на каждом слове. – Вот ведь хулиган. И с властями не дружишь. - Вообще-то нет, – растянулся в улыбке он. - То есть? - Теперь дружу. Брови поползли на лоб и я обратилась целиком и полностью во внимание. Каждая клеточка моего тела стала вниманием, направленным на Лафлауэра. Что-то он темнит. - К тебе приходил Сенека? Что ты ему сказал? – потребовала я, но Нат, кажется, и не думал отвечать, настала его очередь насмехаться надо мной. – Что ты сказал?!

***

Податься в двойные агенты вполне в стиле Натаниэля, вот только он вряд ли понимает всю серьёзность такого статуса. Хотя о чём я, уж кто-кто, а он точно понимает лучше всех остальных, потому и ринулся в сферу ходьбы по лезвию ножа. Совсем скоро начнётся коронация, потому в Тренировочном центре началась безумная суматоха. Все носились как ошпаренные, заканчивая последние приготовления для шоу, и, как ни странно, я была в их числе. Мысль о том, что Нат Лафлауэр теперь работает на Капитолий не давала мне покоя с тех самых пор, как его позвали стилисты и он толком не успел объяснить мне, что задумал. Я подобрала себе подходящий для празднества наряд и отправилась в душ, а мысль о службе Капитолию не оставляла в покое. Затем я попросила одного из знакомых стилистов сделать мне достойную причёску, однако новоявленный двойной агент не выходил у меня из головы. Весь день я потратила на подготовку к празднику, ни секунды по-настоящему о нём не думая. Наконец-то настал момент, когда все самые именитые капитолийцы собрались в одном месте в ожидании первого официального выхода победителя на публику. Они думают, что он весь день потратил на примерку костюмов, а на самом деле, он в огромной рубахе жрал траву у входа. Сегодня мне хотелось превзойти его, показать, что есть ещё порох в пороховницах и привлечь зрительское внимание не меньше новоявленного победителя и я сделала всё для этого. Мне нужен был красный цвет, алый, яркий, цвет свежей крови, агрессивный и пылкий, броский, потому я и нарядилась в красное платье. Таких мне ещё не доводилось носить. Оно полностью закрывало шею и правую руку, левая была открытой, подол платья был выполнен клиньями, небрежно спадающими немного ниже колена, а поверх платья надевалась накидка из цепочек с драгоценными камнями, свисающая на плечи, грудь и талию. В итоге я забралась под сцену, туда, где вот-вот должен был появиться Натаниэль, и стала ожидать Финника вместе с командой победителя. Что-то подсказывало мне, что они задерживаются, хотя, скорее, это я явилась рано. Минута. Две. Три. Я шагала из стороны в сторону, то и дело, поправляя платье и локоны, хотя они в этом не нуждались, и считала секунды до тех пор, пока не явился виновник сегодняшнего торжества уже в компании извечной, неугасающей звезды – Финника Одейра и своры из стилистов, ментора и куратора. - Вы только посмотрите – кровавая бестия, – выкрикнул Натаниэль, ещё даже не дойдя до меня. Этим вечером он был в донельзя хорошем настроении, даже слишком. Лафлауэр шёл своим коронным наглым шагом, словно все вокруг него были ничтожными червями, недостойными внимания его высочества. Стилисты как всегда постарались на славу, создав донельзя точно подчёркивающий его характер образ, и всё бы ничего, если бы он не был одет в коричневые тона, так часто использующиеся для Парада трибутов в моём округе. На этот раз Лафлауэр весь был в шнуровке – на его руке, той, где не было татуировки, от плеча и до самого запястья простирался рукав, сбоку собранный несколькими шнурками разных тонов коричневого. Такая же шнуровка была и по бокам свободной майки бежевого цвета, волнами перетекающего в нежный коричневый. Уже по обычаю его нарядили в штаны из жатой ткани, на сей раз тёмно-коричневого цвета, красиво обрамлённые широким серебряным поясом со стальной головой гидры посредине. То ли Нат, то ли его стилисты оказались любителями символов, хотя надо признать, татуировка гидры на плече и гидра на поясе весьма удачно сочетались. Конечно же, не обошлось и без любимого Натаниэлем хлама, которого в этот раз было мало и подобран он был со вкусом. Один широкий серебряный браслет красовался на запястье, второй, расписной, выше локтя. На шее висел всего один кулон, но мне было плевать на него, когда я рассмотрела Ната вблизи. Его лицо буквально сияло чистотой, очки поблёскивали, как и волосы, которые аккуратно подровняли, но ничто так не привлекало к себе внимание как… губы. В них что-то было. Не какая-нибудь притягательность, а вполне материальная вещь. Что-то металлическое. Колечко. Я ожидала всякое, но такого и предположить не могла. Это чересчур даже для Натаниэля Лафлауэра. - Что… Что это?! – с ходу выпалила я, всматриваясь в его лицо. – Мало того, что плечо разрисовал, так теперь ещё и кожу дырявить принялся? - Это украшение. Дровосекам не понять. - Украшение? Но как ты теперь будешь… - Будешь что? - Есть, к примеру. Или это своеобразный способ наконец-то умерить свой жор? - Кроме тебя нет ничего, что могло бы мешать мне есть. - Не представляю как ты собираешься… - Что? – Нат заулыбался, определённо догадываясь, о чём я думаю. Он плавно подплывал всё ближе и ближе, будто хотел пройти сквозь меня. Я и оглянуться не успела, как он оказался впритык и нежный, томный, погружающий в спокойствие, запах ландышей вскружил мне голову. – Думаешь, я не смогу с этой штуковиной кого-нибудь… поцеловать? - Ты-то сможешь, но вот твоя пассия вряд ли, – хмыкнула я, отступив на шаг назад. - Откуда тебе знать? Ты ведь не пробовала, – стоял на своём Лафлауэр, хитро стреляя глазами. Я осмотрелась, будто искала помощи у его команды или Финника, но те мило ворковали между собой, обсуждая предстоящее шоу, и не обращали никакого внимания на меня. - Нет, я просто знаю. Это кольцо будет мешаться. - Хочешь попробовать? – неожиданно предложил Нат всё так же беспечно, будто угощал конфетой. - Издеваешься? - Поцелуй прекрасного принца способен обратить жабу в принцессу. Я даю тебе шанс. - Жаль, что ты до сих пор остаёшься жабой. - Даю тебе последнюю возможность. - Тоже стать жабой? - Испытать колечко, дровосек, – тоном Финника сказал он. Кажется, Нат скопировал не только его манеру, а и сам голос. Обволакивающий, тягучий, немного шипящий, словно погружает в транс. Несомненно, он умеет играть на публику не хуже меня и многих других. - Даже для тебя эти заигрывания чертовски глупы. - Заигрывания? – прыснул Натаниэль, гордо отворачивая голову. – Ещё чего. Ты мне не нравишься. - Взаимно, – выпалила следом я. Эта игра начала порядком бесить и эйфория от предстоящего праздника на пару с волнением касательно службы Капитолию куда-то испарилась, оставив только раздражение. - Тогда не стоит переживать на счёт того, что тебе не грозит. - Больно надо, – фыркнула я и гордо зашагала прочь, ощущая, как подол платья приятно щекочет кожу на ногах, а прохладный и сырой воздух поддерживает меня в определённом тонусе. - Куда это ты? – окликнул меня Нат, когда я была уже в десятке шагов от него. – Это же шутка была… Даже удачи не пожелала, – едва ли не с обидой донеслись до меня последние слова и я на ходу повернулась к нему лицом. - Иди ты…. салатик, – слабо усмехнувшись, бросила я и поспешила в обход, туда, где в зрительском зале меня ожидало моё место. Как же Нат умеет выводить из равновесия, доводить до белого каления, а потом, невинно хлопая глазами, извиняться, а ты не знаешь – злиться на него или нет, тем более что сегодня его праздник. Я поднялась к занавесу, через который зрители проходят в зал, отодвинула его в сторону и вошла в огромное помещение, масштабы которого поражали не то что меня, а и самих капитолийцев, привыкших к пафосу и великолепию во всём. На мгновение я задержала взгляд на всех, кто как раз располагался в зале. Наряженные безвкусно, но при этом шикарно в плане тканей и украшений. Далеко не каждый может позволить себе такую роскошь. - Вы – Джоанна Мейсон? – послышалось сзади и я обернулась. Две девушки со шляпками похожими на ракушки прильнули ко мне с горящими глазами, будто большего счастья в их жизни не бывало. Однако я их радости не разделяла. За ними в нескольких рядах от меня копошилась около своего места девушка, которая показалась знакомой. Шумиха вокруг меня стала утихать и люди, жужжащие подобно рою пчёл, превратились в туманную дымку, окружавшую меня и ту девушку. Казалось, мозг бросил все свои силы на поиски в недрах памяти изображения этой таинственной леди, которая как назло никак не поворачивалась ко мне лицом. Её профиль был мне знаком. Я видела её, но не в Капитолии… Видела… Видела. - Мисс Мейсон? – дёрнула меня за руку одна из девушек, протягивая алую розу, одну из огромного букета, видимо, предназначенного для Натаниэля. Я посмотрела на розу, затем вспомнила Натаниэля, а потом… Я действительно видела её. На арене. - Чёрт! – вырвалось у меня, что было больше похоже на словесный плевок, чем что-то внятное. Я опустила голову так, чтобы подкрученные волосы спадали на лицо, скрывая его, и расталкивая фанаток, стала пропихиваться обратно к выходу. Кожа вспыхнула огнём, а мозг лихорадочно стремился выстроить логическую цепочку событий, которые привели бы к тому, что Миамира могла бы быть живой. Оказавшись за кулисами, я ускорила шаг, плавно переходя на бег, что было проблематично в туфлях, хотя каблук и не был высоким. Когда я ворвалась в затхлое пространство под сценой, там уже не было половины подготовительной команды, а сам Нат наматывал круги вокруг оставшихся, но не от нервов, а от безделья, которое его всегда жутко раздражало. Я на полном ходу налетела на Лафлауэра, схватив его за единственный шнурованный рукав, и прижала к колонне, служившей в качестве одной из многих опор сцены. - Всё-таки передумала? – дерзко спросил он, наигранно вырываясь из моего хвата. Хотел бы вырваться – вырвался. - Кажется, у тебя неприятности. - Целовать жабу всегда неприятно. В ответ я вздёрнула руку Натаниэля, на что услышала гневный отклик его стилиста, отчаянно переживавшего за костюм своего победителя. В нос вновь ударил запах ландышей, когда я приблизилась к уху Лафлауэра, чтобы сказать то, во что самой пока верится слабо. - Миамира в зале, – прошептала я и отошла на шаг назад, переставая ощущать на себе его дыхание. Сияющее лицо парня мгновенно стало серым, а глаза забегали по углам, будто рыскали в поисках Миамиры. - Какая нахрен Миамира?! Её же прикончили! – запротестовал Нат, заметно посерьёзнев. - Флори тоже прикончили, – парировала я. – Миротворцы перебили всех, кто был в Тренировочном центре, но что, если кое-кто не добрался даже туда? Никто об этом не подумал. - Переродки подчинены стадному инстинкту. Если они и действуют, то только все вместе, – убеждал себя в обратном Натаниэль, хотя прекрасно понимал, что это не совсем так. Некоторые из них имели способность к самостоятельности. - Флори был автономным. Он использовал стадо только для достижения своих целей. Миамира была одним из главных его приспешников и вполне могла выйти из под контроля, как и он, – настаивала на своём я, зная, что не могла ошибиться. Фиолетовая прядь в волосах, тёмная кожа… Ей неплохо удалось скрыться от чужих глаз. Нат стоял в сторонке от меня и грыз ногти. Странно, но колечко в губе совершенно ему не мешало. Наверное, прокол тщательно обработали… - Она пришла, чтобы грохнуть меня. Прилюдно угрохать, – растерянно выдал Натаниэль, украдкой поглядывая на меня. – И сколько их ещё бродит на свободе? Ты уверенна, что видела именно её? - Не сомневайся. - Вот хрень. Я покачала головой, глядя как хищник на моих глазах преобразился в жертву. Лафлауэром полностью завладел страх. Он не боялся переродков, он боялся выходить на сцену без оружия и защиты. Тем временем его стилисты уже покинули это место и поднялись к зрителям, затем поднялся и Ивс, рукой подзывая к себе племянника. - Твою мать! – выкрикнул он, когда не осталось никого кроме нас двоих. – Я не пойду на сцену, у неё наверняка припасена пушка. Или граната. Или хренова водородная бомба! Эта тварь точно пришла угробить меня. - Что значит «не пойду»? Тебя будут короновать в прямом эфире, ты не можешь не пойти на сцену, иначе тебя угрохают здесь. Не понимаю, на арене ты такое вытворял с тысячей переродков, а тут боишься всего одного из них! - Я умею трезво оценивать свои шансы. Без броника и пушки я не пойду, – наотрез отказывался Лафлауэр и в чём-то я была с ним солидарна. После всего, что ему довелось пережить на арене, умереть в прямом эфире на сцене казалось не самой привлекательной затеей. Нужно было как-то его подбодрить. - Я тебя прикрою, – сказала я, хотя понятия не имела, как буду это делать. Нат остановился, посмотрел на меня потом на сцену, затем снова на меня только уже как-то отрешённо. - Тогда мне точно кирдык. Что ты сможешь сделать? - Для начала сообщу всем кому надо, затем пойду искать её в зале, в случае чего, смогу ей помешать, – спокойно ответила я. Соврала. Что я могу против переродка без того долбанного вещества из яда гидры? Разве что помешать ей точно выстрелить. - Что делать мне? - Выходи на сцену, будь собой. Миамира не должна понять, что ты в курсе того, что она жива. Веди себя как обычно. Постарайся больше двигаться и больше взаимодействовать с другими людьми. Не дай ей взять тебя на мушку, – сказала я, похлопав Натаниэля по плечу. Тот слабо улыбнулся и направился к люку. - Представление начинается. Наверное, в этот день я ещё не раз пожалею о том, что надела эти чёртовы туфли вместо более удобных сапог. Уже отыграл гимн, Цезарь обратился к публике и поприветствовал команду Натаниэля, после чего добрался до стилиста, а затем и ментора. Среди этого ошеломительно огромного количества людей сложно было отыскать кого-то конкретного, особенно если это Сенека. Многие не стеснялись коснуться меня, ущипнуть или погладить по ладони, довольствуясь тем, что кумир совсем рядом. Это порядком мешало, но я старалась не обращать внимания, потому как эти люди волновали меня в последнюю очередь. Наконец-то отыскав Сенеку Крейна около группки каких-то людей, я бесцеремонно ворвалась в их милую беседу и позвала распорядителя Игр, козыряя серьёзным разговором, а когда рассказала ему о том, что увидела, Крейн заулыбался, видимо, не воспринимая меня всерьёз. - Вы выпили? – с ходу спросил он, заметив, как я сверлю его взглядом. Если бы глазами можно было убивать, то от него и мокрого места не осталось бы. – Где вы её видели? - Правое крыло, первые ряды, но она, скорее всего, уже куда-то перебазировалась. Миамира стояла на расстоянии прицельной дальности, – глухо промолвила я, осматриваясь. – У переродка железно есть пистолет. Так она и собирается его убить. – Я снова посмотрела на сцену. По её бокам были установлены какие-то подобия бочек, софиты, много каких-то коробок над сценой и это бросалось в глаза, особенно когда пришлось учиться обороняться при помощи подручных средств. – Эти штуки работают? – Я глазами указала Крейну на предметы, создающие на сцене спецэффекты. Сенека присмотрелся и кивнул. – Используйте их. Создайте завесу. Даже хорошему стрелку будут мешать мигающие фонари и серпантин. Предупредите Цезаря, пусть он немного поменяет программу. Нужно больше движений. Поразить движущуюся цель сложнее даже опытному снайперу. - Вы же понимаете, что это прямой эфир и так просто запускать миротворцев в зал мы не можем даже для простой проверки. - Переоденьте их в гражданское. Следите за зрителями, но не дайте ей понять, что её ищут, – сказала я и повернулась чтобы идти в зал, однако в голову пришла ещё одна идея. – Устройте пляску на сцене. Миамира не станет стрелять, если на сцене будет человек… тридцать. Она банально не сможет попасть. Слабо улыбнувшись, я подмигнула и поспешила в зал, услышав как Сенека что-то крикнул вдогонку. - Спасибо, мисс Мейсон. - Не надейтесь, что я это делаю для вас или вашего шоу. Я медленно спустилась в зал, как бы невзначай глядя по сторонам. Крейн подошёл к каким-то людям и что-то сообщил, те люди в свою очередь разошлись по залу и начали говорить с некоторыми другими. Кто-то из них отыскал Финника, стоявшего в другом краю зала и тот обеспокоенно осмотрелся по сторонам. Теперь и Одейр в курсе того, что в зрительский зал проникли лишние люди. Я, скрестив руки на груди, стала как бы невзначай расхаживать по залу между рядами и по центральному проходу, но среди занявших свои места не заметила никого похожего на Миамиру. Сенека наверняка уже послал миротворцев за отравленным оружием, предупредил о поисках переродка в зрительском зале и тут началось самое интересное. Натаниэль появился на сцене. Зал буквально взорвался. Все от мала до велика встали на ноги и принялись громко аплодировать и орать всякую чушь вроде признаний в любви. От свиста закладывало уши, а от криков, казалось, вот-вот посыплются стены. В сердце прокрались нотки зависти – мне в прошлом году так не аплодировали, по-моему, уже давно никто не получал настолько бурных, сумасшедших оваций. Нат делал всё именно так, как не нужно было делать, словно его подменили. Он шёл несмелым шагом, будто кролик, потерявший свою маму. Его лицо буквально кричало о помощи, а наверняка потные ладони потирали одна другую, выдавая то, что он нервничал. Кто этот затурканный скромник и куда он подевал этот генератор наглости, выпендривающийся передо мной так, что каждый раз хочется ему врезать? Сразу я не заметила этого, но потом поняла – он застыл на сцене, бегая глазами по зрительскому залу. Одно лицо, другое, третье… Натаниэль бродил взглядом по пришедшим, всматриваясь в лица, словно искал кого-то. «Дурак, это выдаст тебя, прекрати!» В какой-то момент его взор коснулся и меня, я нахмурилась настолько, насколько это было возможно, затем покрутила у виска и одними только губами произнесла: - Подыграй. Цезарь тем временем обращался к Лафлауэру, тщетно пытаясь привлечь его внимание, но в ответ получал только полное игнорирование, пока Нат не увидел меня. Кажется, у него с глаз пала пелена и он прекратил пялиться в зал, наконец-таки повернувшись к Цезарю, уже раз восемь радостно воскликнувшему имя «Натаниэль Лафлауэр». - Натаниэль, ты вообще с нами? – игриво переспросил Цезарь, коснувшись рукой плеча победителя. Нат, насупившись, посмотрел на ведущего, слегка опешившего от такого поведения самого болтливого участника Игр, и его лицо медленно расползлось в улыбке, отчего создалось впечатление, что всё это время Нат Лафлауэр хорошо притворялся. Играл. - Да я просто охренел от такого количества зрителей! – выкрикнул он в зал, почти смеясь, и толпа подхватила этот смех. – Вы самые крутые поклонники, которых я когда-либо видел! - Каков артист! А мы уже начали переживать за тебя, – расхохотался Цезарь и зал вновь взорвался криками. – Натаниэль, я думаю, ты уже увидел это, – ведущий аккуратно, словно собственного ребёнка, приобнял Лафлауэра за плечи и повернул в сторону огромного кресла победителя, с самой Жатвы ожидающего своего нового владельца. - О, чёрт! – протянул Нат и бросился к креслу, развалившись в нём, словно это был не трон, а какая-нибудь детская забава. – Боюсь, Цезарь, теперь вы отсюда меня ни за что не вытащите. Зал вновь зашёлся смехом. Кажется, зрители и не собирались усаживаться в свои аккуратные кресла, напротив, им казалось, что стоя, они смогут лучше всё рассмотреть и будут ближе к своему кумиру. Это ничего хорошего не сулило, потому как среди стоячих рассмотреть нужное лицо ещё сложнее, чем среди гордо восседающих в креслах людей. Однако тот факт, что дальше последует длительное видео о победителе, не мог не радовать – зрители таки усядутся на свои места. Руки коснулось что-то тёплое. Я обернулась и увидела Финника. - Подружка Натаниэля всё-таки вернулась? – лукаво спросил он, поглядывая то вправо, то влево, временами склоняя перед кем-то голову и улыбаясь. - К сожалению, – выдохнула я. – Осматриваешь владения? И как? - Не густо. Здесь слишком много людей, которые часто передвигаются, не позволяя толпе застаиваться. Идеальный способ потеряться. Внезапно в зале и на сцене потемнело, на огромном экране появился герб и началось видео, вернувшее весь Панем назад во времени. Я облегчённо выдохнула. Пока идёт это видео Миамира не сможет выстрелить – слишком плохое освещение и Ната почти не видно, значит, она планирует атаку к концу церемонии. Традиционно видео начиналось с показа Жатвы, Парада трибутов и прочих событий, которые состоялись перед началом битвы на арене. Ни секунды не сомневалась, что в этом году темой этого видео станет неординарность и гениальность победителя, в чём я не ошиблась. Всё началось с удивлённого лица Лафлауэра на Жатве и крови на губах. Тогда Кьяра ещё подметила эту маленькую деталь. Странно, но именно пригубив кровь, он становился сильнее, что и помогло ему выстоять. Далее триумф на Параде, после чего он, собственно, и стал фаворитом капитолийцев хотя бы чисто по внешним данным. Никогда не забуду этот день и его татуировку гидры. Гидры, с которой ему пришлось сражаться на арене, хотя она была даже не в его секторе… Всё-таки стилисты Пятого большие молодцы. На Параде он однозначно выглядел лучше всех, запихнув за пояс остальных. Далее были тренировки и, конечно же, интервью. Вот уж где отыгрались создатели фильма, повторив все те забавные вещи, которые говорили трибуты. Суровая Лавина нагло беседует с Цезарем и перекрикивается с Реннером. Себастиан говорит мудрые вещи, не свойственные юноше его возраста. Татти смущается перед залом. Угрюмая Стеф почти ничего не говорила, будто весь мир был ей не мил. Кто бы мог подумать, что она окажется такой человечной… Я постаралась рассмотреть лицо Ната в тот момент, когда её показывали, но ничего так и не углядела. Он бы её не убил, если бы понадобилось. Точно не убил бы, хотя всё шло к тому, что в финале окажутся именно эти двое. Заключительное видео интервью – пляска Натаниэля. Как только её начали повторять зрители стали свистеть, кричать и в зале вновь поднялась невообразимая шумиха. - Я танцую, – скромно сказал тот Нат, который был на экране. Застенчивость не его конёк, но тут она показалась мне такой естественной, что я не сдержала смех и начала аплодировать вместе со всеми остальными. Зазвучала музыка и Натаниэль в паре с Кайлер стал плясать так, будто всю жизнь только это и делал. Так весело, так задорно, так искренне, что зрители, сами того не замечая, начали прыгать вместе с ним, так как спокойно усидеть на месте никак не получалось. Некоторые наивно пытались повторить его движения или хотя бы движения Кайлер, но выходило у них ужасно, будто кто-то взбудоражил кур в курятнике. Поначалу мне казалось, что это шоу будут переполнять грусть и тоска, но… это было весело. Весело, хоть и где-то в зале шнырял переродок, желающий угробить победителя, весело, хоть и все, кроме Ната, кого показывали на экране, погибли, весело, чёрт побери, хоть это и были самые страшные Игры, которые мне доводилось видеть. Не знаю, что на это повлияло, настроение, которое излучал Нат, или же просто моё сердце окончательно зачерствело, но… мне стало так тепло на душе, что я не хотела, дабы это заканчивалось. Жаль, что всему приходит конец. Весёлая музыка подошла к концу, видео с интервью растворилось и на его месте возник самый угнетающий момент Игр. Из под земли поднимаются люки, доставляя трибутов в тёмный, сырой лабиринт, освещаемый лишь резким голубоватым светом. Кто-то храбро держался в этот момент, кто-то плакал, а кто-то метался в растерянности, понимая, что вот-вот всё станет ясно… Их дыхание отбивалось в свете лазеров, они зажмуривались, прячась от ледяного света, заставившего их прозябать в лабиринте, полном ужасов, самых кошмарных чудовищ, которых только мог придумать Капитолий… или Норман. Как только время истекло, начался бой, который не прекращался до тех пор, пока Ната не объявили победителем. Борьба с чудовищами. Первая битва у Рога. Появление Флори. Армия двойников проигравших. Первые смерти. Уловки. Яд, изобретённый Натом. Момент его сдачи в плен и то, как он доставал переродков. Странно, что они его не убили… Его первая смерть. Лекарство, придающее силы. И битвы, битвы, битвы… Ни одного спокойного дня. Подрыв скалы и армия переродков раскалывается. Снова бои. На протяжении всего видео становится очевидно – балом правил именно Нат. Что бы ни случилось на арене это так или иначе было связано с ним. Он постоянно что-то придумывал, составлял невероятные планы, каждый раз выкручиваясь из самых немыслимых ситуаций, которые только можно представить. Другие давно бы сдались, но только не он. Может, это его стратегия по жизни – обязательно быть сильнее других? Последние кадры арены впечатляли сильнее всех предыдущих – заключительная битва с Флори и химическая ловушка из ртути с жидким азотом. Люди, стоявшие около меня, то и дело содрогались, будто увиденное на экране происходило и с ними тоже, а для меня это всё казалось фильмом. Простым кино, которое я смотрю со стороны, а не участвую в нём непосредственно. Слишком много всего пришлось пережить, слишком многое увидеть. Я думала, что видео закончится моментом, когда Натаниэль лежал на камнях, но создатель фильма, видимо, не захотел вставлять этот момент, чтобы не испортить всю суть показанного и закончил кадром, прыжка Ната из окна, который был показан в замедленной съёмке. В тот момент я была готова убить его. Напряжение достигло апогея и я была уверена, что ещё немного – и взорвусь от переизбытка эмоций. Слишком многое от него зависело. Сейчас мне стало даже смешно. У бессмертных больше шансов умереть, чем у Натаниэля Лафлауэра. В зале вновь стало светло и я только сейчас очнулась, первым делом принявшись крутиться по сторонам. Интересно, миротворцы уже отыскали Миамиру? Сейчас на сцену должен выйти старик Сноу, чтобы короновать Ната, но почему-то никто не появлялся и только неожиданные слова Цезаря всё прояснили. Мы должны тянуть время.

***

- Знаешь, Натаниэль, это были потрясающие Игры. Ты заслужил победу, но, думаю, никто не хочет так просто тебя отпускать, верно? – Цезарь протянул микрофон в сторону зала и тот одобрительно взревел. – Мне кажется, каждый житель Панема хотел бы увидеть ещё хотя бы один раз твой танец. - О, нет, – улыбаясь, протянул победитель. - О, да, – в ответ заулыбался Цезарь. – Больше того, у нас есть подарок для тебя. Прошу подарок на сцену! Зрители обменивались недоумевающими взглядами, а Джоанна и Финник, пробирающиеся сквозь них, прекрасно понимали, что Сенека умышленно приказал оттянуть момент выхода президента на сцену, чтобы дать шанс охране отыскать переродка, который непонятно куда запропастился. Как только началось видео, Миамира покинула зал и отправилась на поиски спрятанного оружия. Никто из зрителей не мог пронести его с собой из-за жёсткой системы охраны, но ей это и не понадобилось. Кое-что было припрятано её соратниками в тот день, когда они атаковали Тренировочный центр. Уже тогда у переродков был запасной план, согласно которому кто-то должен был завершить начатое в случае их смерти. Этим «кем-то» и стала Миамира. В самом начале церемонии переродок вошёл в зал для того, чтобы оценить ситуацию. Среди такого огромного количества зрителей было легко потеряться и замести все следы. Первые ряды расположены к сцене очень близко, потому вероятность того, что пуля найдёт свою цель, велика. По бокам зала, так, чтобы не светиться лишний раз в камерах, дежурила охрана. Миамира рассчитала приблизительно на какой позиции будет Натаниэль и откуда удобнее всего получится стрелять, а когда всё рассмотрела, отправилась на поиски оружия. Два пистолета были спрятаны в тумбочке, на которой стояла огромная бадья с водой. Именно там Флори пообещал спрятать оружие, около воды. Миамира надеялась, что Ла Рэю это удалось, а вода, которая по идее должна была там находиться постоянно, по-прежнему оставалась там. Коридоры пустовали, все люди сосредоточились около сцены, взволнованные предстоящим праздником, потому Миамира без проблем проникла куда нужно. Длинный коридор с блеклым светом тянулся бесконечно долго, однако опасности не представлял. Миамира уверенным шагом добралась до питьевой воды, открыла дверцу тумбочки и вытащила из под завалов всякого хлама два пистолета, мигом спрятав их за пояс. После этого Мира спустилась к залу, однако вскоре передумала. Вдруг она привлекла чьё-то внимание? Тогда переродок решил вновь перестраховаться и отправился в уборную, предназначенную специально для зрителей. Миамира вошла в женский отдел и увидела двух дам, причём одна из них уже уходила. Спустя пару минут вторая женщина уже лежала мёртвая в одной из кабинок. Миамира сломала замок на дверце, чтобы никто не нашёл труп, а сама переоделась в новое одеяние и напялила удобный парик из ровных, тёмно-синих волос, удачно скрывающих лицо на пару с такого же цвета вуалью. В сумочке женщины было достаточно косметики, чтобы видоизмениться до неузнаваемости, чем Миамира и воспользовалась, а когда наконец-то показ видео закончился, она направилась обратно в зал, чтобы на глазах у всего Панема, прямо перед лицом президента убить того, кто должен был умереть уже давно. Однако весь план пошёл под откос, когда Цезарь внезапно попросил вынести на сцену подарок. Миамира, нахмурившись, замерла. Прежде этого не было в программе церемонии! Девушка внимательно всматривалась в суету на сцене, не понимая, куда подевался Цезарь, и какой такой подарок не по традиции решили вручить победителю. Однако спустя пару мгновений всё стало понятно. На сцену один за другим выходили какие-то молодые люди, счастливые и весёлые. Натаниэль Лафлауэр поднялся со своего трона и пошёл к ним навстречу, чтобы поприветствовать. Рука переродка потянулась к пистолету, спрятанному под одеждой, но внутренний голос не позволял сделать это сейчас. Слишком рано. Она не готова. Она не попадёт по нему, пока эта толпа не уйдёт. - Этих ребят знает как минимум половина Панема! Поприветствуем наших гостей – танцоры группы «Долемада», без которых не обходится ни один капитолийский праздник! – выкрикнул Цезарь и зрители поддержали его радостными возгласами. – Натаниэль, это подарок не только для тебя, а и для каждого из нас. Нам подали идею сделать вот что – выбери любую песню, которую пожелаешь, и станцуй под неё вместе с этими славными ребятами. - Я должен показать им движения? – улыбнулся Нат, указывая рукой на «Долемаду». - Какие тебе вздумается. Лафлауэр довольно откинул голову назад, давая понять, что сейчас последует что-то сверхъестественное. Зрители в ожидании. Танцоры заинтригованы. Миамира нервно потирает пистолет, понимая, что план и дальше продолжает идти под откос. Люди на сцене мешали ей и как бы она не подбирала удобное местоположение, стать на нужном расстоянии касательно цели не удавалось. Нат как назло расхаживал туда-сюда по сцене, проходил между танцорами, то и дело, останавливаясь за их спинами. Затем он вышел вперёд, а остальные ребята стали позади в шаге от него, наблюдая за тем, что он будет показывать. Лафлауэр ещё несколько секунд колебался, после чего обернулся к Цезарю и назвал ему песню, от которой весь зал пришёл в восторг. - Найдётся ли у вас песня «Легионы горных ветров»? Цезарь посмотрел за кулисы, затем вновь обернулся к публике и восторженно поднял руку вверх, как бы подтверждая. Большинство капитолийцев знают эту песню, в то время как люди из округов вряд ли могли где-либо её слышать. Среди столичных жителей ходит молва, что «Легионы горных ветров» – это самая весёлая песня, которую только можно отыскать. Песня, объединяющая в себе силу и веселье, энергию и теплоту. Она, в отличие от предыдущей, под которую танцевал Натаниэль, была составлена самими капитолийцами, потому порядком отличается от того, к чему привыкли люди в округах. Миамира тяжело вздохнула, будто всё это жутко её утомляло. Нат начал метаться по сцене показывая по очереди те движения, которые приходили ему в голову в качестве самых подходящих. Он то и дело что-то нашёптывал ребятами, пояснял и, кажется, стал понемногу забывать о беспокойстве, вызванном словами Джоанны. Зрители искренне хохотали, когда Лафлауэр начинал прыгать так, будто ничего не весил, а его волосы вздымались как шапочка у гриба. Танцоры повторяли за ним, на лету улавливая всё, что от них требуется, пока зрители в недоумении пытались догадаться, как всё будет выглядеть уже конкретно в танце. Наконец-то подготовительная суматоха закончилась, группа приглашённых танцоров отошла назад, и Натаниэль тоже затесался в их ряды, став спереди точно по центру. Цезарь отошёл в сторону, освобождая место для тех, кто отодвигал мебель и прочие принадлежности, стоявшие на сцене. - Не знаю, что из этого выйдет, но без вашей помощи не обойтись, – обратился к зрителям Нат и те радостно взвыли. Заиграли первые нотки музыки и публика притихла. Вступление напоминало отдалённое эхо, с каждой секундой приближавшееся ближе и ближе. Эхо казалось таким далёким, словно где-то за пределами Тренировочного центра кричала птица, летевшая навстречу зрителям. Эхо становилось громче, музыка накалялась, и вступление приближалось к взрывному началу. Последний возглас – и сцену подорвал грохот музыкального взрыва. Все нижние и верхние ряды фонарей вспыхнули одновременно и сцена оказалась за завесой яркого, бьющего в глаза жёлтого света. На секунду фонари погасли в такт мелодии и зрители рассмотрели на сцене синхронно прыгающих на месте ребят, после чего последовало второе пришествие яркого света. Миамира зажмурилась и убрала руку с пистолета. Мало того, что сцена заполнилась лишними людьми, пляшущими настолько, насколько позволяли им силы, так ещё и операторы начали включать слепящие фонари. Переродок начал нервничать. Позиция не та. Свет не тот. Людей слишком много. Рука Миамиры против воли потянулась к пистолету и вытащила его из под одежды, прислонив к бедру, чтобы никто не заметил. Сейчас или никогда.

***

- Световая завеса, – командовал Сенека Крейн, расхаживая широкими шагами за кулисами. – Включать на каждый грохочущий момент песни. В середине будет проигрыш. Притушите свет на сцене и включите фонари, которые находятся прямо за спинами танцоров так, чтобы не было видно их лиц. Распорядитель подошёл к другому работнику, накручивающему какой-то тросик. - Пускайте побольше конфетти и серпантина. - Но… сэр, зачем? Мы так никогда не… - Я вопросов не задавал. - В зале будет плохая видимость и... – вновь запротестовал рабочий. Сенека на пятках развернулся к нему лицом, испепеляя молодого человека взглядом. Тот кивнул, отвернулся и принялся выполнять приказ, а сам Крейн поспешил ко мне. Я, скрестив руки на груди, стояла около стенки и наблюдала за мечущимся мужчиной. Неужели ему так важно создавать идеальные шоу? - Наши люди ничего не нашли, – недовольно констатировал распорядитель. Кажется, в его сознание закрались сомнения касательно правдивости моих слов. – Никаких следов переродка, мисс Мейсон. У кого-то прогрессируют галлюцинации. - Поэтому вы меня сюда отозвали? Поэтому создаёте помехи? - Я должен перестраховаться, коль поступило такое зловещее сообщение. - Вот когда Лафлауэра убьют, тогда вы поймёте, что я имела в виду, – прошипела я и отправилась обратно в зал. - Куда вы? – вдогонку крикнул Крейн. - Следить за вашим победителем. Вдруг кто-то захочет убить его? Я поспешила в зал, но когда вошла внутрь едва не обомлела. Все зрители стояли и приплясывали, часть прыгала, часть просто стоя аплодировала. Галдёж, свист, едва перекрикиваемые музыкой. С потолка, будто снежинки, сыпались прямоугольные листочки, выдуваемые из каких-то машин, свет софитов заслеплял, а на сцене творился импровизированный хаос. Танцоры прыгали, размахивали руками, извивались то вправо, то влево и что-то хором кричали. Натаниэль прыгал среди них, едва ли не наиболее весело, причём постоянно менял место дислокации, будто чувствовал, что кто-то из толпы направил на него оружие. Очередная вспышка фонарей – и я прикрыла глаза рукой, а когда открыла, то всё вокруг утонуло в жёлтом свете. Недалеко от сцены стояла девушка с густыми синими волосами. Я не обратила бы на неё внимания, если бы повторная вспышка света не пронзила полумрак зала так, что стало заметным её оружие, тщательно скрывавшееся всё это время. Я стала расталкивать людей, как назло скопившихся в одной точке, пока не заметила, что пистолет Миамиры плавно поднимается вверх. Вряд ли кто-то его заметил, ведь переродок выбрала выгодное положение за спиной какого-то высокого парня. Вокруг меня не было никого из охраны, кого я могла бы попросить о помощи, потому пришлось самой нагло ринуться вперёд. Снова вспышка. Танцоры на сцене закружились в танце. Натаниэль пригласил какую-то девицу и всячески увивался около неё, а мне так хотелось крикнуть «беги». Вот только он не услышит. Ноги то заплетались, то спотыкались о выступы. Чёртовы туфли. Миамира направила пистолет в сторону сцены, визуально спрятав его за плечом впереди стоявшего человека. Натаниэль слишком много двигался, Мира не могла взять его на мушку. «Беги!» Судя по настроению музыки, песня вот-вот закончится и тогда Нат остановится и… Вспышка. Ещё одна. Ещё. Падающий на голову серпантин. Песня завершается. Взрывы салютов над сценой. Натаниэль останавливается и смотрит зал, тяжело дыша. В одно мгновение выражение его лица меняется, будто он увидел призрака, хотя так оно и есть. Он увидел призрака. Того, который выпустил в него пулю. - Стой! – выкрикнула я, оказавшись в одном ряду от Миры, но мой голос утонул в повторном взрыве салютов. Утонул, как и шум выстрела. Я перевела взгляд от Миамиры в сторону сцены, боясь, что увижу там Натаниэля распластавшегося на полу, но то ли спецэффекты сцены сработали, то ли он успел отвернуться… Нат ошарашенно оглядывался вокруг себя, видимо, желая удостовериться, что все вокруг целы. Я вновь перевела взгляд к Миамире, но… её уже не было здесь. Переродок бежала среди толпы, расталкивая зрителей так, что те падали. Ноги машинально понесли меня за этой тварью. Я понятия не имела, что буду делать с ней, если догоню, ведь ей и пальцем пошевелить не надо, чтобы убить меня. Чёртов свет, наконец-то, перестал мигать, мешая следить за мечущимся переродком, а на сцену направился Сноу и девочка, несущая на подушечке корону. Теперь Нат ещё и с короной… Совсем загордится собой. Миамира вильнула и выскочила из зрительского зала за кулисы. - Хватайте её, скорее! – выкрикнула я, переодетым в гражданское миротворцам, но те были слишком далеко. Мира ускользнула прямо у нас перед носом. Я покрутилась на месте, не понимая, куда эта тварь так быстро подевалась, пока в какой-то момент глаз ненароком не зацепился за небольшое окно, располагающееся за колонной. Без промедления я ринулась к окну, открыла его и опешила. Высоковато. Я сбросила туфли и сделала глубокий вдох. - Что вы делаете? – послышался крик Сенеки. Вокруг него неслась толпа вооружённых миротворцев. - Она сбежала, – крикнула я и вновь посмотрела вниз. Там располагалась барахолка с кучей старых и ненужных вещиц, которые когда-нибудь могут пригодиться для выступления. Сенека махнул рукой и миротворцы поспешили в обход, а я выбрала короткий путь, сгруппировалась и спрыгнула вниз. Ноги больно ударились о пол и с полминуты я не могла подняться. Барахолка смахивала на подвал или свалку бесполезных предметов, среди которых были поломанные стулья, канаты, проволока и прочее. Когда боль в ногах немного поутихла, я бросилась к двери, надеясь, что хотя бы по шагам смогу определить, где находится переродок, однако у выхода о мою голову ударилось нечто тяжёлое. Тело обмякло и я едва не рухнула, пытаясь смахнуть туман с глаз. Второй удар – и я перелетаю через поверхность стола, свалив всё с него на пол. Спину пронзила боль и я взвыла. Туман рассеялся и перед собой я увидела Миамиру, которая вот-вот меня настигнет и ко всем чертям переломает напополам. Я, будто кобра, бросилась в сторону, вскарабкалась на соседний столик, подхватила с него канат и запрыгнула на Миамиру сзади в надежде, что успею затянуть узел на шее и сломать её. Прежде мне не единожды доводилось одевать на чью-то шею петлю, а вот Мире, кажется, нет. Она перебросила меня через себя и тем самым только сильнее затянула петлю, да так, что зашлась кашлем. Я потянула канат в сторону и быстро обвязала им крюк небольшого подъёмника, предназначенного для перевоза крупных деталей сцены. Пока Миамира дёргала канат, надеясь, что тот оборвётся, я метнулась к небольшой кабинке подъёмника, нажала несколько кнопок подряд, пока тот не зажужжал и потянула рычаг на себя. Крюк начал поднимать канат вверх, таща упирающуюся Миамиру за собой и тут я поняла, насколько была слепа… Миамира – одно из созданий Нормана и она должна это подтвердить. Крюк уже поднял Миру в воздух и та стала барахтаться, брыкаясь и ногтями до крови расцарапывая канат. - Ты, шваль, я хочу знать, кто тебя создал, – потребовала я, глядя как переродок задыхается. Шаги миротворцев слышались уже за дверью, но они не могли её выбить, видимо, Миамира забаррикадировалась или сломала замки. Я подняла с земли отвёртку и направилась к переродку. – Тебя создал Норман Лафлауэр? Молчание. Миротворцы выбивают дверь. Кто-то из них открыл огонь по двери, кто-то приволок канат и по нему спускался из окна. Времени в обрез. - Тебя создал Норман Лафлауэр?! - Помоги, – заикаясь от недостатка воздуха, прохрипела она, а я опешила от такой фразы. Чего?! «Помоги»? Она издевается что ли? – Помоги выбраться и я тебе скажу. - Ну, вот ещё, буду идти на поводу у уродов из пробирки, – выпалила я. - Я знаю, кто нас создал, – повторила Миамира. Её глаза закатывались, хотя, понятно, что она не умрёт. Она не может. Не умеет. Я посмотрела на дверь. Миротворцы уже почти проломились сквозь неё. Куски двери вывалились наружу, а с другой стороны, у окна, послышались шаги ещё нескольких миротворцев. Они вот-вот окажутся здесь и убьют переродка. Она знает ответ на мой вопрос. Нет. Она заслужила смерть. Дрянь убила Татти и едва не пристрелила Ната. Но… возможно, она может привести меня к Норману. Месть или информация? Я колебалась, понимая, что если не уберусь отсюда, миротворцы могут случайно расстрелять и меня. Месть? Она вспорола Татти живот и едва не отняла жизнь Натаниэля. Информация? Нат бы не задумывался на этот счёт. Он всегда выбирает… информацию. Я метнулась к кабинке подъёмника, потянула рычаг обратно и крюк опустился вниз, сбросив Миамиру на пол. Переродок с рёвом оторвала канат от крюка как раз тогда, когда с обеих сторон в комнату ворвались вооружённые миротворцы. Секунда – и в комнате должны были прогреметь десятки выстрелов, но всё пошло иначе. Что-то сильно встряхнуло меня и я врезалась в тёплое тело переродка. Миамира притянула меня к себе, обвила вокруг шеи канат и, прикрываясь мной, начала что-то орать. И тут я поняла, какую чудовищную ошибку совершила. Каким местом я думала, когда доверилась переродку? Теперь она использует меня как щит и долбанные миротворцы изрешетят меня прежде чем я успею всласть возненавидеть себя за этот поступок. Вот только миротворцы не спешили стрелять. Целились, но не стреляли. Видимо, таков был приказ Сенеки Крейна. - Отошли на два шага, иначе я ей шею сверну! – орала Миамира не своим голосом, с опаской отступая в сторону. - Отпусти меня, тварь! – Я сопротивлялась как могла, но что толку? Миамира даже не чувствовала моих толчков. Миротворцы отступали в сторону, пропуская Миру к выходу, но я их не понимала. Конечно, нефиг по мне стрелять, но какого чёрта они не открыли огонь?! Они позволяют переродку слинять прямо из под их носа! Шаг. Два. Три. Миамира отступала, таща перед собой меня, но я не чувствовала земли под ногами. Переродок сунул меня волоком, пока не оказался в дверном проёме, а дальше что было силы, побежал по коридору, всё так же таща меня за собой. На моей шее сомкнулась петля, другой конец каната был у Миры в руке. Наконец-то прогремели выстрелы. Видимо, миротворцы стремились попасть в переродка, но та постоянно прикрывалась мной, а убивать прошлогоднего победителя не лучшее решение. Все замки были заблокированы, со всех сторон слышались шаги охраны и где-то в глубине моей души зародилась глупая надежда на то, что, возможно, миротворцы освободят меня, но вместо того, Мира чудом избегала их и в конечном итоге затолкала меня в лифт. Я боялась отбиваться от неё, потому как понимала – чуть что и эта сволочь меня грохнет. Наконец-то лифт остановился и мы вышли туда, где я надеялась оказаться меньше всего – на крышу. От одной мысли о крыше у меня всё внутри покрылось инеем. Миамира окончательно с катушек слетела – она собирается спрыгнуть вниз! Ей это ничем не грозит, она разобьётся и соберётся обратно, а… я? Затем в голове возникла мысль о том, что крыша защищена силовым полем, но работает ли оно и после Игр? Пока я прорабатывала в голове все мысли, переродок действовал. Я и опомниться не успела, как оказалась на краю. Кажется, всё. Таков конец моей жизни – упасть с крыши Тренировочного центра и украсить нелепой красной лужицей дорогу под ним, чтобы любой фанат мог оставить себе на память частичку кумира. Я окаменела, глядя вниз. Прежде мне доводилось бывать на крыше Центра, но с другой стороны, более безопасной, той, с которой меня не собирались сбросить. Всё внутри скрутилось в морской узел, дыхание участилось в такт дребезжащему сердцу. От такой высоты кружилась голова и хотелось отойти хотя бы на пару шагов, учитывая, что мы сюда не любоваться видами явились. Мира подтолкнула меня, я стиснула зубы, готовясь к падению, но ничего не случилось. - Полезай на лестницу, дубина! – выкрикнула она, встряхнув канатом так, что, на моей шее наверняка останутся отметины. Я взглянула вниз. Действительно, прямо у ног была узенькая лестница, сделанная из нержавеющих прутьев, которая тянулась, скорее всего, до самого низа здания. Ну конечно. Параллельно этой лестнице располагались сотни фонариков, которые освещали ночью здание разноцветными бликами. Миамира не хотела, чтобы я упала, она хотела, чтобы я спускалась. Поначалу я даже успокоилась – нужно всего лишь спуститься, а не падать, но потом, когда до меня дошло с какой высоты нужно спускаться, сердце вновь запаниковало и я заклинила прямо на краю здания. – Ты что, оглохла? Сходить вниз по лестнице на огромной высоте лучше, чем падать с неё. - Отпусти канат, – потребовала я. – Ты меня задушишь, если будешь спускаться, продолжая держать его в руках. Миамира посмотрела вниз, затем опять на меня. - Попробуешь сбежать – столкну вниз, – пригрозила она и разжала ладонь. Край каната выпал из её руки и небрежно упал, дотягиваясь до моих ног. В какой-то момент я действительно подумала о том, чтобы смыться. Ударить переродка канатом, толкнуть вперёд, сломать шею, но… Мире понадобится всего секунда, чтобы спихнуть меня вниз. Пришлось повиноваться. Я ногой нащупала ступеньку, упёрлась в неё и стала медленно спускаться, цепляясь за каждую опору так сильно, что белели костяшки пальцев. Ладони начали потеть, как только я вновь посмотрела вниз. «Не смотри вниз. Не смотри». Глаза сами тянулись к пугающему расстоянию между крышей и дорогой, по которой обычно расхаживали раскрашенные капитолийцы. Высота не так страшна как переродок. «Высота не так страшна как переродок». Мигающий свет не позволял успокоиться, только ещё сильнее доводя биение сердца до бешеного ритма. Лампочки часто перегорают из-за длительного свечения, потому-то лестницу тут и выстроили, чтобы было удобно их менять без помощи специальной техники. Если поначалу было страшно, то с каждым последующим шагом, приближающим меня к земле, становилось всё спокойнее. Не так уж это и страшно. Теперь беспокоило другое – как скоро миротворцы поймут, куда мы подевались? Я вновь посмотрела вниз. Твёрдая земля становилась всё ближе и в голове всерьёз стали появляться мысли касательно побега. Миамира находится надо мной, значит, у меня есть пара секунд форы. Людей на улице не видно, зато почти вся дорога усеяна машинами. - Поторапливайся, – буркнула Миамира, толкнув меня ногой. Я даже не заметила, что притормозила, рассматривая местность под собой. Осталось совсем немного до конца лестницы, когда мы заметили с другой стороны центра около двадцати человек в миротворческой форме. – Чертовщина, – буркнула Мира, глядя наверх. Три миротворца осматривали крышу до тех пор, пока нас не заметили. Я стала перебирать ступеньками настолько быстро, насколько могла, чтобы скорее оказаться на месте и когда мы оказались около самой земли, миротворцы на крыше стали спускаться за нами следом. Я спрыгнула вниз и ноги грузно ударились о землю, но, к счастью, не было ни перелома, ни вывиха. Только ноги коснулись земли, как я мгновенно рванула в сторону машин. Позади что-то грохнулось – Миамира. Нет сомнений, что она погонится за мной, потому я подобрала канат, на ходу пытаясь его сбросить, чтобы переродку не за что было меня схватить. Людей рядом не было, лишь машины. В голове пронеслись воспоминания прошлого года, когда я и покойный Уинклер неслись на автомобиле по дороге. Что, если и у меня получится его завести? На полном ходу я бежала, буквально чувствуя на себе гневное дыхание Миамиры. - Стой! Остановись! – кричала она, но я не оборачивалась. Мира была крупнее, потому и бегала медленнее, что давало мне фору. Спустя пару секунд я уже была около огромного скопища машин, принадлежащих капитолийским сливкам общества. Оббежав одну, я оказалась у капота другой, перескочила через него и метнулась к той машине, которая стояла отдельно от других, и на которой можно было выехать отсюда без практики вождения, не врезавшись ни во что. Наконец-то добежав до неё, я долбанула ногой стекло и машина запищала так, что мне заложило уши. Неподалёку раздались выстрелы и Миамира прильнула к земле. Может, в неё попали? Хотя вряд ли. Эта тварь всегда увиливает. Тем временем я открыла дверцу, забралась внутрь и стала искать что-то, чем можно завести машину. Должна быть какая-то панель управления, сенсор, сканер, что-нибудь! Нервы были на пределе, снова послышались выстрелы, а потом об капот моей машины ударилось что-то тяжёлое. Я подняла голову и увидела перед собой разгневанную Миамиру. На ней больше не было парика и её настоящие волосы упали ей на лицо. - Чёрт! – выпалила я, пересела на соседнее сиденье, но только собралась выскочить из салона, как разъярённый двойник метнулся к моей двери, схватил её за ручку и вырвал с потрохами, оглушив меня на секунду скрежетом ломающегося металла. Я отползла в сторону, а затем перебралась на заднее сиденье, надеясь найти там что-нибудь, чем можно огреть. Руки хлопали по сиденьям, но так ничего и не нашли. Мира полезла за мной, вырвав переднее сиденье и выбросив его наружу. Миротворцы приближались и я поняла – если не выберусь, меня пристрелят. Я бросилась к ручке дверцы, открыла её, но как только сунулась в проход, Мира схватила меня за подол платья и потянула назад. Салон машины пронзил мой крик, но дверь я не отпускала, хоть та и захлопнулась под натиском Миры. Я повторно потянулась вперёд, чувствуя, как рвётся платье, врезала ногой переродку по лицу и та оттолкнулась назад, оторвав кусок моего наряда. Освободившись от её рук, я навалилась на дверь и выпала наружу. По коже пробежалось неприятное ощущение жара, на локтях выступила кровь, но мне было наплевать. Я подорвалась с земли и поспешила куда подальше, предоставляя поимку переродка миротворцам, но стоило мне оббежать пару машин, как пули хранителей порядка угодили в топливный бак и автомобиль с почти вылезшей наружу Миамирой взорвался. Я опустилась на колени рядом с одной из неподалёку стоявших машин, аккуратно выглядывая из-за неё. Переродки в огне не горят, к тому же Миру, скорее всего, должно было выбросить наружу, но, почему-то, я её нигде не замечала. Чтобы рассмотреть получше пришлось привстать, вот только… около машины ничего не было. - Эй, её там не… – начала кричать я, но тупая боль в голове оборвала фразу. Я закрыла глаза, а когда открыла, всё перед ними двоилось. Кто-то схватил меня за лодыжку и потащил в сторону. Обжигающая боль завладела всем телом, которое нагло волокли по шершавому асфальту. Я всё ещё была чумная, когда моё тело водрузили в машину, когда она завелась и последнее что я запомнила – лицо. Обгоревшее лицо девушки с тлеющими волосами. - Вирна! – выкрикнула я, отпрянув назад. Сознание спуталось окончательно. Мне привиделась та, кого я сожгла на Голодных играх, но в этот раз, сожгут, наверное, меня. Это не Вирна. Это же… Мира. Её лицо плавно затягивалось, вонь жаренного человеческого мяса постепенно испарялась, а в салон машины прорвался свежий воздух, пропитанный пряным запахом растений. Однако и его я больше не чувствовала. Миамира обернулась к своей жертве, занесла кулак, а затем под грохот сразу десятка выстрелов всё вокруг погасло.

***

Мисс Лана Кинберг никогда не любила сырость и недостаток света, считая, что это только мешает работе, но сейчас она направлялась на встречу с человеком, который мог работать только в таких условиях. Это место сложно было назвать бункером. Скорее, это был подвал. Тёмный. Сырой. Чем ниже Лана спускалась, тем более раздражённой становилась. Отвратительный запах, давящий на лёгкие, блеклый свет и гробовая тишина. Мерзкое место. Наконец-то Кинберг достигла своей цели и оказалась у плотной железной двери. Ручка щёлкнула и девушка вошла внутрь, держа идеальную осанку. В её руках виднелась какая-то папка, которую она с шумом водрузила на стол, стоявший посреди тёмной комнаты. На столе светилась лампа, около которой сидел парень, читавший книгу. Он даже внимания не обратил на гостью, всё так же продолжая читать дальше. - Посмотри, – не выдержала Лана, указывая ладонью на папку. Парень нехотя оторвал взор от книги и взглянул на строгое выражение лица Кинберг. - Я тебя не звал, – недовольно пробурчал он, вновь переведя взгляд на страницу книги. Вид у него был весьма хмурый, хотя быть может, тому виной мешки под глазами и дикая усталость, о которой буквально кричал цвет кожи парня. С виду ему было лет двадцать с хвостиком. Он был молодой, но такой уставший, будто жизнь давно истрепала его. - Поправь волосы, – приказала Лана, указывая на выбившуюся прядь юноши. Тот недовольно провёл рукой по русым волосам, зачёсывая их назад пальцами, словно мнимой расчёской. - Так? Довольна? Не надоело раздавать приказы? – кривился он, однако Лана не обратила на это ни малейшего внимания. Она недовольно раскрыла папку и показательно грохнула ею по металлическому столу, да так, что от вибрации у паренька содрогнулись руки, которые он сложил на столе, сидя подобно школьнику. - Посмотри, – повторила Лана и парень лениво притянул папку к себе. - Что это? - Тест для Лафлауэра. - Защита? - Именно. Он сказал, что будет работать над «крепостью». Тебе это говорит о чём-то? - Да. Прототип защиты цитаделей. Вирус пробивается сквозь одни врата, затем ещё и ещё и в итоге при каждом взломе слабеет. К тому времени, когда вирус почти доберётся до информации, врата его ликвидируют окончательно. - Сказки какие-то, – покачала головой Лана. - У всего есть свой фундамент. - Взломать сможешь? - Что? – прыснул от смеха парень. - Если Лафлауэр создаст эту систему, ты сможешь её взломать? – настойчивее повторила Кинберг, выделяя каждое слово. От её требовательного взгляда улыбка на лице собеседника сползла. - Ну... – протянул он. – Тут нужно знать много хитростей, расписывать код, разбирать структуру… Девушка недовольно закатила глаза, что-то прошипев себе под нос. - Теоретически смогу, – парень поспешил её успокоить, заметив, что Лана медленно, но уверенно выходит из себя. – Наверное. - Если я принесу тебе его досконально прописанную концепцию этой «крепости» ты создашь вирус, способный её уничтожить? – Кинберг упёрлась руками в стол и нагнулась к своему собеседнику. – Не вздумай меня опозорить, Рэми. Это в твоих же интересах. Работай. Вирус должен быть создан одновременно с установкой защитной системы Лафлауэра на главных компьютерах Капитолия, – отчеканила Кинберг и ткнула пальцем кнопку на лампе. Свет погас, погружая и без того мрачные стены подвала в ещё более плотную тьму. – Ты хочешь стереть в порошок малютку Лафлауэра? Тогда выйди, наконец, из этой норы.

***

Как только закончилась коронация победителя, Нат Лафлауэр, не снимая короны с головы, помчал за кулисы, где творился настоящий хаос. Миротворцы то и дело носились по сторонам, а меж ними мелькал Сенека Крейн, к которому Натаниэль и поспешил. - Поймали? – выпалил Нат, едва не сбив Сенеку с ног. Тот неловко замялся. - Ищем. Лафлауэр тяжело выдохнул и осмотрелся. Рядом с ним пробегала пара миротворцев и Нат выскочил вперёд них и выхватил у одного пистолет. - Меня защищать надо, врубаетесь? – Натаниэль указательным пальцем ткнул в свою корону и миротворцам ничего не осталось, как повиноваться. – Найдите мне пригодный компьютер, – потребовал он у Крейна. Распорядитель призадумался и широкими шагами куда-то направился. Нат поспешил за ним, временами переходя на бег. - А где Джоанна? - Погналась за переродком. - Что?! Она совсем охренела? – выкрикнул Нат, не замечая, как поднимается по лестнице. - Вашей подруге всегда не хватало интеллекта. – Сенека Крейн открыл дверь и перед Натаниэлем возникло тесное помещение с десятком не самых новейших, но весьма неплохих компьютеров. Лафлауэр бросился к ним, столкнул с сиденья какого-то мужчину, определённо скучающему на месте своей работы. Нат уселся перед монитором и стал быстро перебирать пальцами на панели управления. - У нас есть охрана снаружи, внутри, несколько отрядов проверяют лифты, лестницы. Переродок не может просто исчезнуть из поля нашего зрения. - Нужны камеры наблюдения, – сказал Натаниэль и начал вводить разные комбинации, открывать одно за другим окна на мониторе, пока не открылось одно большое, разделённое на пару десятков маленьких окошек. Видео с камер наблюдения. - Там нужны специальные пароли, иначе не… Нат обернулся к распорядителю лицом как раз тогда, когда на экран во весь размер вывелось изображение с одной из камер. - Ваша система работает на соплях. Какого хрена половина камер выключена? - В Центре случаются проблемы с электроэнергией. После атаки изделий некоторые элементы цепи ещё не восстановили. - Придурки. - Вы забываете, с кем говорите, господин Лафлауэр. - Я про переродков говорил вообще-то. Офигеть. Половину цепи угрохали, – бормотал Нат, перематывая с одного окошка на другое. Всё не то. Всё не так. Ни Миамиры, ни Джоанны не было видно ни в одном из них, пока Лафлауэр не перескочил на то окно, где что-то яростно мелькало. Парень увеличил изображение и перед ним предстала картина маслом: стреляющие миротворцы, аккуратно пробирающиеся по парковке и непонятная суматоха в машине. - Я сказал им действовать тихо и незаметно! – бушевал Сенека, глядя как его солдаты открыто палили по машине с переродком. – Нельзя привлекать внимание общественности! Люди, воодушевлённые представлением, начали расходиться, но как только они друг за другом стали выходить наружу перед ними предстала страшная картина. Яркий свет, излучаемый Центром, выстрелы, суматоха около машин, а затем взрыв. Натаниэль, сидящий перед монитором даже обрадовался ему, потому как взрыв хорошо пришиб Миру, но это её не остановило. Она отчего-то яро пыталась достать Джоанну, даже невзирая на тот факт, что подставляла своё тело под пули. Крейн вылетел из комнаты и стал по пути раздавать приказы всем, кто перед ним возникал. Силы миротворцев, присутствующих здесь, были брошены на стоянку и местность около неё. - Нет. Только не это, – протянул Нат, когда на мониторе Миамира затолкала Джоанну в салон машины, завела её и уехала. Уехала, словно делала так десятки раз. Лафлауэр быстро перемотал все оставшиеся окна, транслирующие видеонаблюдение, но ни на одном из них не было трансляции с переродком. Тогда Натаниэль стал пробивать камеры видеонаблюдения всего Капитолия, однако это ничего хорошего не сулило. В столице функционируют сотни, а быть может и тысячи видеопередатчиков, потому отыскать тот самый, который показывает в данный момент Миамиру, почти невозможно. Пальцы Натаниэля Лафлауэра быстро ездили по сенсорной панели, отчего монитор безудержно мельтешил всё новыми вкладками, кодами и видеоизображениями. Ко всему прочему, капитолийцы начали разъезжаться по домам и весь транспорт нахлынул на дороги огромной волной, среди которой отыскать нужную капельку воды казалось невыполнимой задачей. Нат вновь открыл ту запись, где Мира тащила Джоанну, поставил на паузу, увеличил и выписал номер машины. Затем ловкими движениями пальцев вошёл во внутреннюю систему безопасности и охраны права от имени Сенеки Крейна и с помощью программ-поисковиков вбил фотографию Миамиры и номер машины в качестве поискового запроса среди записей видеорегистраторов. - Ну же, быстрее, – раскачивался вперёд и назад Натаниэль, ожидая ответ на его запрос. На мониторе то и дело появлялись какие-то обозначения совпадений, в основном в процентном соотношении, однако искомый объект всё не появлялся. Экран был разделён надвое: в одной его части располагалась фотография Миамиры и шкала поиска, под которой ежесекундно сменялись номера видеокамер, где лицо злоумышленницы не было зафиксировано. В другой стороне шёл поиск по номеру машины. От скуки Натаниэль перемотал кое-какие видеозаписи с камер наблюдения Тренировочного центра, а затем, чтобы не терять время зря, решил ознакомиться с личностью Миамиры детальнее. Пока компьютер вычислял её местоположение, Лафлауэр, почти не моргая, стал выискивать информацию, касающуюся переродка, чтобы быть готовым к любой стычке с ним. - Обалдеть, – только и вымолвил Нат, прочитав всего вторую строчку её биографии. Миамира Рэдфилд. Место жительства – Округ №6. Совершила побег из колонии Округа №11. Понятно, почему она умеет водить машину. Шестой – транспортное сердце Панема. Чем дальше Натаниэль читал, тем более дурно ему становилось, потому он решил перейти от чтения к фрагментам видео с Игр Миамиры. Она погибла предпоследней. Девушка, которая никого не жалела, потому как никто не жалел её. Ареной на этих Играх стала долина, где пересекался десяток рек, прозрачная вода которых окропилась кровью. Мира стояла в воде по колено с острыми камнями, поднятыми со дна, и пыталась повалить своего соперника. Не прошло и минуты, как девушке это удалось. Она камнем перерезала глотку врагу, затем навалилась на него и начала топить. Пушка прогремела, но Мира не отпускала парня, омывающегося в алой реке. Только когда прилетел планолёт, Миамира отошла в сторону. Другой кадр. Парень и девушка топят Миру, на них налетает другая пара. Все оказываются в воде. Ветер вздымает волны спокойной доселе реки и хлещет водой по трибутам. Тучи сгущаются над их головами и начинает идти мелкий дождь, постепенно разрастающийся в ливень. Потасовка в реке усугубилась. Трибуты, стремясь переломать друг другу кости, сплелись руками и ногами, яростно крича и выплёвывая воду. Стало совсем плохо видно. Ливень и волны смешались воедино и лишь Миамире удалось найти выход из этого непроглядного лабиринта холодной воды. Она выползла из реки и поспешила прочь от этого места, временами сотрясаясь от раскатов грома и ветра, от которого, казалось, на коже образовался иней. Едва заметно похрамывая, девушка поторопилась прочь от берега и в очередной раз вздрогнула после грохота природы, а затем прогремела пушка. Четыре раза подряд. Оставшихся в реке ребят убило молнией. Неожиданный звук похожий на колокольчик вернул Натаниэля в действительность и тот, завороженный силой Миамиры, свернул все окна, касающиеся её, и вывел на экран остальные. Машина с номерным знаком, введённым Натаниэлем в поисковую строку, стояла посреди дороги с открытыми дверями. Лафлауэр покрутил пальцем на сенсоре и на монитор вышла карта расположения ближайших камер слежения. Мира и Джоанна покинули машину, но куда они направились? В этот момент вошёл Сенека, взволнованный и встревоженный. - Не поймали, да? - Ведётся преследование. - Машина пуста, они пошли пешком. В кармане распорядителя что-то зазвенело и он мгновенно бросился проверять свой коммуникатор. Отчёт от командира отряда, сидящего на хвосте у Миамиры. - Да. Мои люди обнаружили то же самое, – разочарованно выдал Сенека. – Я не могу перекрывать город, это устроит панику. - Дайте мне пару минут и я их найду, – лепетал Нат, шумно управляя сенсорной панелью. Парень не мог сидеть спокойно на одном месте, потому то и дело вертелся по сторонам, постукивал ногой, покусывал губу и щёлкал пальцами, пытаясь скоротать время ожидания выполнения операций компьютера. Нат включил прямую трансляцию со всех камер наблюдения, находящихся рядом с брошенной машиной, когда наконец-то раздался повторный писк. Совпадение. Компьютер отыскал на одной из камер лицо переродка. Лафлауэр быстро врубил ту камеру, пробил её адрес и продиктовал его Сенеке. - Немедленно направить туда отряд, – командовал он. – Перекрыть ближайшие пути отступления, соседние улицы, выставить на постах усиленную охрану. – Сенека повернулся к Натаниэлю. – Куда они направляются? Возможен ли такой вариант, что этот переродок не единственный выживший? Может, изделие направляется в… логово переродков? - О, чёрт, – протянул Нат и отъехал немного назад на своём кресле. – Я знаю, куда они направляются. Сенека тут как тут оказался у стола Натаниэля, вглядываясь в выведенную на монитор карту, где жирным красным цветом был проложен предполагаемый маршрут. Завидев его, распорядитель понимающе кивнул, чувствуя на себе пропиливающий взгляд Натаниэля. - Эй. – Нат помахал рукой перед лицом Сенеки и щелкнул пару раз пальцами. – Отправьте туда засаду, поймайте стерву на горячем. Сенека молча стоял и глядел в пол, даже не собираясь кому-либо что-то сообщать. - Ладно. Тогда так: пустите её внутрь, а затем окружите и поймайте стерву на горячем. Так катит? Хорошая облава выйдет. Мы сможем накрыть всех подонков одним махом. - Нам нельзя туда входить. - Что?! – Натаниэль поперхнулся воздухом. – Какого хрена? Что ты несёшь? - Я отдам приказ окружить здание как только изделие окажется на месте, но войти внутрь мы не можем. Очередной писк, исходящий из компьютера. Натаниэль подорвался с места и пронёсся мимо Сенеки. Миамира у цели.

***

До чего же сильно болела голова. Создалось впечатление, что кто-то заехал мне рельсом по макушке. Я не хотела открывать глаза, потому как от лишнего света голова болела ещё сильнее, но сидеть с закрытыми глазами больше было просто невыносимо. Руки, ноги и щёки горели огнём и я вспомнила, что переродок тащил меня волоком по земле. Переродок! Я встрепенулась, поймав себя на мысли, что сижу связанная на каком-то дряхлом скрипящем стуле из гнилого дерева, а надо мной на тонкой паутинке висит паучок. Маленький, как и многие другие его собратья, раскачивающиеся на паутине, которой была буквально усеяна вся эта комната. Каждый угол вверху и внизу, вешалка, на которой висела серая истрёпанная одежда, смахивающая на униформу, а ещё лампы. Я с трудом сглотнула и зашевелилась. В какое захолустье меня затащила эта переродочья шваль? Серые деревянные полы и потолки, местами прогнившие, многочисленные вешалки, на которых под слоем пыли висела истрёпанная временем одежда, но больше всего привлекали здоровенные деревянные часы, в которых вместо маятника колыхались фигурки чёрных кошек. Стрелки сошлись на обозначении «двенадцать» и начали свой бой куранты, закладывающие грохотом уши. Один. Два. Три. Такое впечатление, что два огромных молота дубасили один другого, настолько противным был этот грохот металла. Шесть. Семь. Восемь. Когда же этот долбанный звук прекратится? В комнате вырубился свет, заскрипел пол и за одной из вешалок образовалась высокая человеческая фигура, держащая в руке канделябр. Я нахмурилась, но молчала. Чёрт знает, что за представление тут разыгрывают. Фигура поставила канделябр на подоконник, двумя пальцами подняла с него какую-то бумажку и приставила её к единственной горящей свече в подсвечнике. Бумага мгновенно переняла огонь на себя и человек аккуратно поджёг с её помощью остальные свечи, а бумагу обронил на пол и потушил ногой. Теперь в свете нескольких свечей я могла её разглядеть. - Может, ещё остроконечную шляпу напялишь? – пробормотала я, недовольно сопротивляясь канатам, намертво приковавшим меня к спинке стула. - Ты слишком много шумишь, – гневно прошипела Миамира. - Я была в отключке, какой шум, шизофреничка? Миамира подошла ко мне впритык, опираясь рукой о спинку стула. - Под тобой скрипел пол. - Да. Скрипел. Потому что сгнил. Но вряд ли благодаря грохоту часов кто-то мог это услышать. Почему я ещё жива? И что это за дыра? - Это Театр кукол. - Что? Бордель что ли? - Театр кукол. Здесь танцуют, поют, показывают представления, а участвующих называют куклами, – раздражённо пояснила Миамира и тут-то до меня дошло. Часы, гнилой пол, пауки. Я нахожусь в театре. - Я плохая актриса. Мне нечего делать здесь. - Сегодня ты будешь зрителем. Я нахмурилась и оттолкнулась назад к спинке стула. Окно не было герметичным, потому ветерок порой проскакивал через него, нарушая идеальное равновесие огня свечей. - Я выполнила свою часть уговора – отпустила тебя, быть может, и в твоей гнилой тушке существует что-то похожее на… умение держать слово? - Смотря что тебя интересует, – деловым тоном сказала Мира, скрестив руки на груди. - Кто тебя создал? - Что? – хихикнул переродок и отвернулся, будто я сказала невероятную глупость. - Норман Лафлауэр, да? Миамира громко рассмеялась, отчего мне стало не по себе. Она считает меня наивной дурёхой? - Это родственник победителя? Я не знаю имени моего создателя, но вряд ли он может быть отцом белобрысого урода. - В смысле? - Белобрысого кретина. Белобрысого недоумка. Белоб… - Про недоумка понятно, с отцом-то что? - Мой создатель ненамного старше победителя. У них не больше десятка лет разницы. После этих слов я оторопела. Не больше десятка? Она нарочно хочет сбить меня с толку? Врёт? Переродков мог создать только Норман, в конце концов, этот проект принадлежал ему. - Как выглядел твой создатель? Можешь его описать? Переродок тяжело выдохнул и нехотя начал свой короткий рассказ. - Парень лет двадцати пяти. Худой. Русый. Волосы зачёсаны назад. С виду порядком подуставший, а ещё у него взгляд как у маньяка. После этих слов я перестала её слушать. Молодой парень создал переродков. Может, Лафлауэра подстригли и перекрасили? Чушь. Это мало походило на правду, так как всё указывало именно на Лафлауэра, всё, кроме одного из его изделий. Переродок мог соврать, хотя какой ему резон? Мысли в голове спутались в единый клубок, разбираться с которым больше не хотелось. Всё это время мною двигала уверенность в том, что отец Ната жив, но… Ни с того ни с сего здоровенные часы сорвались со стены и грохнулись на пол так, что под их весом задрожал пол, а с окна упал канделябр, выпустив огонь из клетки подсвечника на гнилой деревянный пол. Миамира бросилась ногой затаптывать огонёк и я поспешила воспользоваться моментом и начала раскачивать стул. Часы заело и теперь куранты беспрестанно гремели, заставляя стенки комнаты сотрясаться от такого грохота. Мне казалось, что по вискам бьёт молоток, хотя гром часов был очень кстати. В темноте Мира не заметила, что я пытаюсь выбраться из её ловушки, а благодаря злосчастным часам не услышала скрипы пола подо мной. Переродок метнулась куда-то в сторону, кажется, к двери, по которой кто-то колотил изо всех сил так, что даже сквозь бой курантов это было слышно. Я стала раскачиваться с новой силой, чувствуя, что вот-вот шлёпнусь пока, наконец-то поддавшись, стул не упал назад вместе со мной. По телу будто ударили чем-то тяжёлым, отчего в глазах стало двоиться. Тогда я кое-как начала сунуться по полу вместе со стулом, помогая себе руками и ногами, что со стороны напоминало, наверное, червя. Слабый огонёк свечи горел совсем рядом, а я как мотылёк стремилась к нему, надеясь, что тот не погаснет. Крики в той стороне комнаты, куда направилась Миамира, не прекращались, пока что-то не грохнуло и топот нескольких человек шумно не разошёлся по всей комнате. - Зачем ты привела её сюда? Это против правил! – Даже сквозь непрекращающийся бой курантов можно было расслышать голоса. - Он придёт за ней. Неужели не понятно? Если мы не покончим с ним сейчас, то потом уже не выйдет. К нему приставят такую охрану, с какой бесполезно бороться даже нам. Это место наиболее подходящее. - Ты выдала всех нас! Теперь они знают, где находится наше убежище, а новое мы найти быстро не сможем, если вообще выживем. Я ещё усерднее прежнего стала ползти вперёд, пока наконец-то не достигла своей цели – огонька, который понемногу разрастался, заставляя пол под собою тлеть. Чтобы достать своё спасение, я потянулась левой рукой к огню, дабы благодаря тому перегорел кусок верёвки. Ногти цеплялись за пол, лишь бы скорее приблизиться к разгорающейся свече и вот рука нависла над ней. Сначала чувствовалось тепло, затем жар, пока, в конце концов, пламя не начало обжигать кожу. В голове вспышками пробудились давние воспоминания. Эрик сгорает под гейзерами пламени. Крик Вирны оказавшейся в ловушке из огня и её рука, тянущаяся за помощью. Конец Игр. Взрыв реактора, воспламенение земли и я горю в искусственном пламени, понимая, что мне не выжить. Ненавижу огонь. Языки пламени вновь обвиваются вокруг моего запястья. Я стиснула зубы и продолжала терпеть, ведь это всего лишь маленький огонёк, несчастный огрызок того огня, которым меня обдало на арене. У меня выйдет. Всё получится. Но как же чертовски больно! Я попыталась высвободить руку, однако верёвка всё ещё тлела в отличие от моего запястья. Хотелось выть. Кричать. Но к счастью нашлось то, что отвлекло меня. В противоположном конце комнаты кто-то шумел, будто… несколько человек дрались между собой. Топот. Крик. Чьи-то болезненные стоны. Я и не заметила, как верёвка наконец-то перегорела и рука высвободилась, после чего я отчаянно стала смахивать с себя остатки, которые всё ещё приковывали к стулу. Парой резких движений я сорвала всю остальную верёвку и, поднявшись с пола, долбанула ногой чёртов стул не столько из-за нервов, сколько из-за обожжённой кожи на запястье, которая теперь так ныла, будто я всю руку сожгла. Шорохи и удары слышались отчётливее. Дерущиеся приближались ко мне. Кто-то хлопнул по стенке и врубился свет. Я мигом метнулась к ближайшей вешалке, за которой притаилась, чтобы не попасться на глаза людям в комнате и стала аккуратно выглядывать по сторонам в поисках выхода. Только я немного высунулась из своего укрытия, как шкаф стоящий недалеко от него, с шумом грохнулся на пол. Его стеклянные дверцы рассыпались на тысячи мелких осколков, а наверху разбитых дверей лежала какая-то светловолосая девчонка, одетая в лохмотья. На неё навалилась Миамира, отчаянно пытаясь задушить. Девчонка ударила её ногой и переродок перелетела через неё прямиком на мою вешалку. Та, не устояв, повалилась на меня в купе с Мирой и в голове вместо боя курантов ожила целая колокольня. - Как ты выбралась? – прошипела Мира. Кто-то сзади схватил её за одежду, потянул на себя и перебросил обратно на шкаф. Светловолосая девчонка тоже переродок. Сколько же их осталось в живых?! Вешалка, которая шлёпнулась на меня, поднялась в воздух в руках девчонки и прежде чем та ударила меня в голову, я оттолкнулась в сторону и вешалка пробила брешь в полу подо мной. Миамира набросилась со спины на второго переродка, повалила на землю, а затем ловким движением сломала ей шею. Я успела отползти от двойников всего на пару шагов, потому меня бы это не спасло. Мира вцепилась в мою лодыжку и вновь потащила на себя. - Он не придёт! Его не поймать на живца, – запричитала я, вспоминая, о чём говорили переродки. - Это мой последний шанс, – ответила Мира, ударив меня по голове и всё, что доселе я видела, стало расплываться в невнятной дымке. Меня куда-то волокли. Тащили по полу, а затем несли на руках, после чего всё прекратилось. Чьи-то пальцы касались моих рук, ног, всего тела, обволакивая чем-то непонятным. Бой курантов прекратился, зато теперь покой нарушала музыка. Грозные мелодии органа, волнительные партии скрипки, а ещё звук музыкальной шкатулки. Туманная дымка перед глазами наконец-то растаяла и я могла различить место, куда меня выперли. Это была сцена. Большая сцена. Ветхая и потрёпанная временем. Деревянный пол ничем не отличался от того, который был в предыдущей комнате. Местами он прогнил, кое-где из дыр вылезали непонятные букашки, а над головой нависла паутина. Зрительский зал был полон и располагался он до неприличия близко, рядом с бордовым занавесом, больше похожим на лохмотья. Над сценой светили фонари, но они не были похожими на те, что обычно использовались в Капитолии. Это были тусклые софиты, нагнетающие атмосферу в зале. Света на платформе для выступающих было мало и тот подавался непонятными волнами, освещая лишь первый ряд людей на сцене. Если это вообще люди. Все как один были одеты в серые и чёрные наряды, которые казались куда более экспрессивными, чем капитолийские. На девушках красовались чёрные платья разной длины, наверх которых были напялены несколько слоёв ситцевых накидок и лохмотьев, обвивающих руки. У всех были растрёпаны волосы, в которые были вплетены чёрные ленты разной длины, а их лица… с ними было что-то не то. На лицах этих дам поблёскивали чёрные кляксы, у кого-то скрывающие глаза, у кого-то, губы, а у большинства – половину лица. С парнями происходило то же самое. Призраки. Они напоминали, скорее, привидений, чем людей. Мрачных, страшных и загадочных. И я была среди них. По бокам сцены стояли скрипачки, пряча лица под чёрной вуалью, посредине танцоры, а позади я и ещё несколько человек, спрятанных в тени. Что я тут делаю? Внезапно над моей головой заиграли вспышки света и я поняла, что одета так же как и остальные, но на кой чёрт Миамира выперла меня сюда? Я хотела что-то выкрикнуть, однако вместо того, поняла, что мой рот плотно чем-то заклеен и я не смогу издать ни единого звука. Музыка органа расслаивалась, будто теперь их играло несколько, отчего по коже побежали мурашки. Нет в музыке ничего более грозного, холодного и злобного, чем чёртов орган – инструмент преисподней. В такт с органом взвыли скрипки и мои руки задёргались, неестественно извиваясь, хотя я ничего не делала. Я приседала и вставала, водила руками и топала ногами, хотя не делала этого и только когда вновь вступили звуки музыкальной шкатулки до меня дошло. Я – кукла. К моим рукам, ногам и прочим частям тела привязаны ниточки, но такие крепкие, что без ножа их не разорвать. Я – марионетка и надо мной навис мой кукловод, заставляя делать то, что хочется ему. Я пыталась поднять голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо, но тщетно. Тело стало чужим. Оно не повиновалось мне и теперь даже если кто-то за мной придёт, меня никто не узнает. Даже я себя бы не узнала.

***

Миротворцы окружили Театр кукол по периметру, перекрыли все пути выхода оттуда, но не заходили на саму территорию театра. Натаниэль, как и Сенека Крейн, был среди рядов миротворцев и то и дело кричал распорядителю на счёт того, что пора выступать. - Что вы все стоите? – бушевал он, не понимая действий властей. – Переродок проник в театр, так накройте его там! Лафлауэр вышел вперёд миротворцев, держащих на прицеле унылое здание театра. Высокое деревянное строение из гнилых досок выделялось среди других зданий, хорошо освещаемых фонарями. Это же место освещал всего один красный фонарь, светящийся в пасти вырезанной из дерева летучей мыши. - Я – распорядитель Игр, а не военный, – отчеканил Сенека, стоя рядом с несколькими высокими командирами отряда. Те то и дело нашёптывали что-то ему, совещались, но не предпринимали никаких действий. Просто стояли наготове. Натаниэль уже не мог терпеть. Вся его сущность лезла наружу, не понимая такого бездействия. - Атакуйте же! Чего вы ждёте? Переродок здесь, так давайте поймаем его и убьём иначе он сделает это с нами! - Мы ждём приказ президента. Территория театра неприкосновенна для капитолийских властей. Нат попятился назад, обратив свой взгляд на сумрачное здание театра, из которого доносился утробный грохот нескольких органов. Парень прищурился, изучая вывеску, небрежно нарисованную от руки старинным шрифтом. - Отец рассказывал мне об этом театре. Он любил здесь бывать. Говорил, что более жуткого места не отыскать. Ни одна его поездка в Капитолий не обходилась без посещения Театра кукол. Почему? – Натаниэль отвёл взгляд от вывески и взглянул на Сенеку Крейна, ожидающего приказ. Его лицо было нерушимо в свете мигающих фонарей. - Потому что ему нравилось здесь? - Или потому, что он хотел узнать, почему это место неприкосновенно? Здесь ведь произошло массовое убийство много лет назад, верно? Тогда миротворцы не вмешались и погибло много людей. Артисты тоже не имеют права покидать свой театр, да? Что за договорённость у вас? - Нет никакой договорённости. - Тогда войдите в этот хренов театр и грохните переродка! – не сдержался Нат, приблизившись к распорядителю. На миг Лафлауэру показалось, что тот уже согласен войти внутрь. - Нет, – отрезал Сенека, на что Нат кивнул и в одиночку направился ко входу. - Войдя внутрь, вы можете не вернуться назад, – предупредил Крейн, чувствуя себя в безопасности среди такого количества миротворцев. Натаниэль показал ему не самый приличный жест, не сказав при этом ни слова и даже не обернувшись. Парень спешил к большой деревянной двери, пошатывающейся из-за лёгкого ветерка, которая служила входом в царство театрализованной тьмы. Стоило переступить через порог, как по коже уже пробежали мурашки. Внутри было холодно и воняло плесенью, а звуки органа становились всё громче. Странно, но в театре нигде не было охраны или каких-нибудь консьержек – пустота и одиночество пропитало здешние стены. Натаниэль шёл по главному проходу, пока тот не привёл его к большой двери, завешанной морскими сетями, дребезжащей от грохочущей акустики зала, в котором восседали зрители напротив сцены с чёрными призраками, кружащимися друг около друга подобно ураганам, сносящим всё на своём пути. Танцоры разбежались по сторонам и внимание приковали живые куклы, которыми управлял кто-то свыше. Сцена погрузилась в мечущиеся красные мигания софитов и вперёд вышла женщина в длинном чёрном платье с рукавами до пола и вуалью, скрывающей всё её лицо. Когда она запела, Нат затаил дыхание. Тонкий голос, скорее не пел, а выл, да с такой болью потери, что в горле образовался комок. Натаниэль слышал о ней. Женщина, которую все называли Вдова. Каждая её песня обязательно наполнена страданиями и болью, да такими, от которых хотелось повеситься. В них не было слов, только божественные звуки, издаваемые нараспев, плач вдовы, пение сирены, временами переходящее в крик банши, полное истерики и отчаяния. Нат стоял у входа, очарованный голосом, почти сливающимся со скрипками, и даже не подозревал о том, что там, среди тёмных фигур спрятана та, за кем он сюда пришёл. А Джоанна его заметила. «Иди сюда! Я здесь!» Мейсон понимала, что опознать её, раскрашенную так же, как и все остальные невозможно, потому она стала пытаться подать Лафлауэру знак. Но как? Её телом управляет кукловод. Её рот заклеен. Девушка попыталась дёрнуться, но нити управляющего не разрешили ей изъявлять свою волю. «Что делать - что делать - что делать?» И тогда взгляд Джоанны вновь зацепился за дыры в полу. В деревянном полу. Одна такая брешь была совсем близко и кукловод, дёргающий за ниточки, то и дело обходил её стороной, но что, если попасть в неё? Мейсон заметила, что партии её движений повторяются. Мгновение она стоит неподвижно и лишь двигает головой по сторонам. Затем вздымаются её руки сначала прямо, а потом наверх, лишь после этого следуют движения ногами. То есть у неё в запасе есть несколько секунд свободы в ногах. Этих секунд должно хватить для того, чтобы прыгнуть на прогнившую доску и провалиться хотя бы одной ногой внутрь. Голова опустилась вправо. Затем влево. Джоанна напоминала маленькую куколку, которая склоняла голову под тонкие звуки музыкальной шкатулки, которую держала в руке Вдова. Рука в сторону. Вверх. Вторая рука повторяет. Движения ногами в сторону прямиком к прогнившей доске. Она совсем близко. Ноги на миг освободились и кукловод вернулся к повторению движений верхней части туловища, а Мейсон, воспользовавшись моментом, всем телом навалилась вперёд и, оттолкнувшись одной ногой, запрыгнула в прогнившую дыру. Доска хрустнула и Джоанна провалилась по колено в пространство под полом, потянув за собой все нити, которые ею управляли. Пол затрещал вновь и Мейсон полностью урюхалась под сцену, оборвав часть нитей, привязанных к её телу. Вдова прекратила петь и обернулась назад, разгневанно глядя на дыру в полу. С глаз Натаниэля упала пелена и он очнулся. Чары прекрасного пения растаяли. Внимание Лафлауэра привлёк произошедший на сцене казус, потому он вошёл в зал и поспешил за кулисы, чтобы пробраться внутрь сцены. Коль там пустующее место, то, возможно, Миамира держит Джоанну Мейсон именно под ней. Случившийся переполох был на руку Нату. Он знал, что миротворцы не войдут внутрь, потому нужно как-то выманить людей наружу. Вместе с переродком. Когда Натаниэль оказался за кулисами, он увидел таких же жутких театралов в неряшливых одеяниях, как и на сцене. Они носились туда-сюда, даже не замечая его. А потом начались крики, откуда-то из-за двери. - Она привела сюда лишнего человека, который только что упал со сцены! – кричал девичий голос. - Ты что, выдать нас собралась? - Она – предатель! - Вдова! Вдова! Фелисити! Фелисити, ты слышишь? Там, на улице, нас окружили вооружённые люди. Солдаты. - Выведите их отсюда. Это они привели сюда солдат. - Нет, это всё Мира, только она! Мы не знали, что она притащит сюда пленницу! Не прогоняй нас. - Убирайтесь! - Нет, Фелисити, ты не можешь. - Норд, Брукс, выведите их всех отсюда. Нам не нужны люди с того света. Натаниэль, притаившийся за шторкой, не мог поверить своим ушам. Миамира не одна. Есть и другие. Мира притащила сюда Джоанну, потому что тут – пристанище переродков, место, защищённое от самих властей Капитолия, где Мейсон стала наживкой, а Нат – целью. Лафлауэр тихо попятился назад, понимая, что назревает что-то ужасное, но не успел. Дверь, из-за которой слышались голоса, отворилась и через дверной проём вывалились несколько человек, сцепившихся в драке. Следом завалилась и Миамира, заметив Ната прежде, чем тот успел убежать. - Он здесь! Покончим с ним, – крикнула она, метнувшись следом за Лафлауэром. Нож, секунду назад томящийся в руке переродка, взметнулся в воздух и пронёсся рядом с Натаниэлем, врезавшись в один из канатов, удерживающих занавес. Тот был настолько тяжёлым, что остальные канаты не выдержали и огромная штора упала на сцену, накрыв собой и людей и декорации. Танцоры, оставшиеся на ней, начали кричать в унисон с возмущёнными зрителями, торопящимися к выходу. Недовольная Миамира сорвала с себя бордовую ткань и поспешила за Лафлауэром, запутавшимся в упавших канатах. Заметив переродка, тот выдернул из-за пояса пистолет, направил на неё, но промазал, подстрелив парня, который был позади Миры. - Чёрт. Чёрт. Чёрт, – протараторил Нат, видя, как парень повалился на землю, а на его одежде проступила кровь. «Я убил невинного артиста!» - Норд! Норд!! – кричала молодая девушка, мигом бросившаяся к нему на помощь. В её руках поблёскивал нож, по лезвию которого стекала кровь. Она только что ранила переродка. Местные обитатели театра напали на двойников, а учитывая, что Натаниэль подстрелил их парня… - Ты! Убийца! – гневно выкрикнула девушка и из-за её спины появились ещё несколько человек бегущих в сторону Ната, спотыкаясь о занавес. Зрители разбегались кто куда. После выстрела пистолета в зале началась паника. Театралы запутались в том, кто на кого напал и кого следует бить, потому началась потасовка. Хаос. Натаниэль выбежал из-за кулис на сцену, где на ходу его остановила скрипачка и замахнулась смычком, целясь в шею. Фонари над сценой замигали, один из них вспыхнул и погас. Затем ещё один. Сцена погрузилась в полумрак. Чей-то крик накрыл весь зал, затем прогремел выстрел и кучка людей стала биться между собой, пока не завалили подъёмник, который обвивали много проводов и тросов. Все они оборвались и верхний ряд фонарей над сценой обрушился вниз. Сцена с треском издаваемым старым деревом провалилась вглубь, скрыв от глаз убегающих зрителей всё, что доселе возвышалось над зрительским залом.

***

Продалбливая дыру в полу, я даже не задумывалась над тем, что может скрываться под ним, однако что-то подсказывало мне, что пустого пространства там должно быть достаточно. Дело в том, что сцены, оборудованные под выступления, как правило, имеют под собой что-то вроде нижнего этажа, где может храниться так называемый скрытый шов – то, без чего нельзя показать выступление, но на сцене этому не место. Первым делом я сорвала с губ клейкую ленту. Царапины по всему телу горели огнём похлеще обожжённого запястья, кое-куда забились занозы, однако в целом я провалилась нормально. Чёртовы нитки с ног оборвались, а вот руки и шея до сих пор были обмотаны. Я стояла в сумрачном месте под сценой. Сквозь щели и дыру прокрадывался свет, а от топота людей на сцене скрипели доски. Вокруг стояли несколько бочек, коробки, покрытые грубым слоем пыли и мотки проводов. Судя по всему, это запасные наборы спецэффектов выпускаемых из под сцены, вроде фейерверков и огней, которые выпускали сегодня на коронации Натаниэля. Интересно, его внимание привлёк провалившийся под пол недоартист? Я отряхнулась и побежала на поиски выхода отсюда, но в этом мраке чёрт ногу сломит, не найдя нужную дверь. Орган по-прежнему играл, а вот всё остальное приостановилось. Воющая певица наконец-то заглохла, пищащие скрипки тоже и звуки пробирающей до костей музыкальной шкатулки, к счастью, растворились в шумихе, поднятой на сцене. Отлично. Паника – это то, в чём мы сейчас нуждаемся. Если Нат явился, то и миротворцы должны быть на подходе. Когда зрители свалят из зала солдатам будет проще расстрелять этих не убиваемых сволочей, а Миамира в суматохе не поймает Натаниэля. Пройдя приличное расстояние от дыры в сторону в поисках двери наощупь, я наконец-то напоролась на дверную ручку, дёрнула её, но та была заперта. «Кто бы сомневался!» Столько сломанной древесины за один день не было в моей жизни даже в Седьмом. Я ударила ногой дверь, та затряслась, но не поддалась. Ладно. Ударила её повторно, но кроме пыли и скрипа выудить с этой доски ничего не вышло. Тогда я поспешила к ближайшей коробке, открыла её и стала копаться внутри. Холод металла мигом пробежался по моей коже и в голове блеснула мысль – это ящик с инструментами. Пальцы аккуратно перебирали отвёртки, гвозди, молотки, маленькие детальки вроде шурупов, болтов и гаек, пока не напоролись на кое-что острое. Я дёрнула рукоять на себя, ощущая, что она знакома мне как ничто иное. Топор. Я выхватила его из коробки и стала долбить им дверь. В этом театре всё было таким старым, что особых усилий, дабы сломать что-то, не требовалось. Уже с третьего удара верхняя половина двери стала вываливаться наружу и, хорошенько навалившись на неё, я выпорхнула и грохнулась на пол. Передо мной располагалась лестница, ведущая наверх, по которой я поспешила взобраться обратно. Уже у самой двери при помощи топора я обрубила остатки нитей со своего тела и как только собралась толкать дверь, та скрипнула и отворилась от сквозняка. Её никто не запирал. Вырвавшись наружу, я увидела как на Натаниэля набросилась дура со смычком, который без сомнений, она собиралась вонзить в его глотку. Не выношу скрипачек. Я метнула в неё топор, даже не думая, что тот мог угодить в Лафлауэра. Удача всегда на его стороне, значит, башку ему не отрубит. Он то ли умышленно, то ли случайно, выстрелил, топор впился в тело скрипачки и та повалилась на пол, а мимо меня пронеслись несколько человек, стремящиеся оторвать друг другу конечности. Что тут вообще происходит? - Нат! – крикнула я и его взгляд отыскал меня. Парень сорвался с места и побежал ко мне, когда я сквозь грубые звуки органа услышала что-то вроде хлопков, а затем скрип железа. Ряд фонарей, обрамляющих сцену, сорвались вниз. Нат протянул мне руку, я схватила его и пол под нашими ногами провалился туда, откуда я только что выбралась. Фонари, занавес, декорации, люди – всё смешалось в одну совсем не эстетичную кучу. Непонятно кто кого собирался дубасить, потому как все бились между собой. Я отползла в сторону по гладкому занавесу и потянула за руку парня, который лежал около меня под мешком тёмно-коричневого цвета, переплетённым потрёпанными канатами, но… на меня посмотрела рожа совсем другого человека, перемазанная чёрной краской. Я машинально заехала ему кулаком по лицу и тот вырубился прежде чем до меня дошло, что это не Нат. Я приподнялась, однако занавес скользнул по какой-то коробке по ним и я шлёпнулась обратно, когда над головой пролетели отвёртки с ножницами из того самого ящика с инструментами, который не так давно нашла я. Со стороны всё это напоминало манеж, где баловались с оружием взрослые дети, не в состоянии выпутаться из верёвок занавеса и разбитых фонарей. Один из них закоротил и, вспыхнув на мгновение снопом искр, поджёг занавес. - Брукс! – закричала какая-то девушка. Огонь расходился очень быстро, на лету проглатывая большие куски ткани, а я всё не могла отыскать Натаниэля в этом хаосе, пока на увидела под скопищем досок белобрысую башку, на которой поблёскивало что-то золотистое. Я бросилась к нему, стала трепать за руку и кричать, но Нат не приходил в себя. По его лбу стекала кровь из под… короны. - Лафлауэр, подъём, – потребовала я, спрятавшись за двумя большими фонарными конструкциями. Натаниэль лежал без сознания. Он разбил себе голову своей же короной! Топором его не пришибло, зато короной и шторой одним махом. На кой чёрт он вообще не снял её? Я потянулась к металлическому обручу, аккуратно стащила его со светловолосой головы и выбросила на пол. Под ней сочилась небольшая ссадина, а около колена валялись очки, к счастью уцелевшие. – Нат! – пнула его я. Бесполезно. Лафлауэр дрых как ни в чём не бывало, огонь горящего занавеса перекинулся на стены, постепенно заполоняя помещение дымом, и в придачу ко всей тухлости этой ситуации, Миамира заметила нас и, отшвыривая театралов как котят, направилась сюда. – О, нет, – протянула я, вцепилась в руку Ната и тщетно попыталась сдвинуть его с места. Занавес под ногами скользил, а тело Лафлауэра даже и не собиралось двигаться. Такое впечатление, что он состоит из чугуна! Когда я поняла, что всё это напрасно, в голове блеснула мысль, что нужно приводить его в чувство. Я не нашла иного способа, кроме как дать ему пять пощёчин подряд так, чтобы он не успел от них оклематься и только тогда его глаза открылись, он нащупал очки, надел их и засуетился, пытаясь подняться на ноги. Из-за дыма стало тяжело дышать, да и видимость медленно сводилась к нулю. - Стой, недостойный! – выкрикнула Мира и навалилась на Натаниэля всем телом, пригвоздив его к полу. Тот отчаянно сопротивлялся, не подпуская руки двойника к своей шее, а я подобрала с пола корону и заехала ею по голове переродка. Её тело заметно обмякло, но она не упала, однако Нату хватило этого времени, чтобы выползти из под неё и нащупать пистолет. Спустя мгновение его дуло уже упёрлось в лоб переродка и как только палец Ната начал нажимать на курок, Миамира смахнула его со своей головы, пуля пролетела мимо неё, срикошетила от стального каркаса фонаря и прострелила рядом возвышающуюся деревянную колонну, которая служила одной из опор стены. Я попятилась назад вместе с Натаниэлем, отпрянувшим от Миры сразу после выстрела и массивная, но дряхлая деревянная колонна упала почти на переродка, зажав его ногу собой. Огонь мгновенно перебросился на край колонны, отчего стало совсем невыносимо дышать. Я схватила Натаниэля за руку и потащила по скользкому занавесу к той лестнице, через которую я уже выбиралась. Тот позади меня что-то восклицал, но я его не слушала. - Как ты мог стрелять в упор и промазать? – сокрушалась я. - Она столкнула дуло. - Ты прижал его к её голове и не попал! - Куда ты меня тащишь? – возмутился Лафлауэр и с силой вырвал руку из моей ладони. – И отдай мою корону! Я даже не заметила, что корона Натаниэля до сих пор была у меня в руке. Парень выхватил её и нахлобучил обратно на голову, хоть она и болезненно прижимала его ссадину. - Класс. Эта корзина врезала тебе по лбу и вырубила, а ты опять её напяливаешь. - Не тебе указывать, что делать мне с моей короной. За своей следи. - Конечно, ты же у нас королёк, корона на всю башку! – Я пошла вперёд по лестнице, а когда обернулась, увидела, что Нат направился обратно. За Миамирой. – Ты, буржуйская рожа, куда прёшь?! - Её нужно грохнуть! Я тихо выругалась и метнулась обратно за Лафлауэром, буквально насильно затягивая его на лестницу. Тот что-то лепетал, кричал, но я его не слушала. Хватит с меня этих бредней. Мы дошли до конца лестницы, я протолкнула его вперёд и мы оба оказались около узенького прохода наверх, уничтоженного павшей сценой. - Иди вперёд! Миротворцы сами всё сделают за тебя, – командовала я, пиная Натаниэля. Тот психанул, обхватил руками меня за плечи и встряхнул. - Миротворцы. Сюда. Не войдут, – выделяя каждое слово, проговорил Лафлауэр. Я с непониманием уставилась на Натаниэля. Неподалёку провалившейся сцены дрались какие-то люди, крича друг на друга разные ругательства. Среди них были и переродки, которых артисты пытались укротить, но вместо того машины для убийств пускали невинную кровь при помощи обломков, валяющихся вокруг. Зрительский зал опустел, все сбежали и остались только мы, обитатели театра и переродки. – Это здание неприкосновенно для властей Капитолия. - Что? Как это? Власть столицы безгранична. - Миротворцы стоят снаружи и ждут с моря погоды. Им нельзя сюда заходить. - Какого чёрта? - Откуда мне знать! Теперь Миамира и остальные могут сбежать! Они будут охотиться за мной. - С каких пор ты боишься переродков? - Я боюсь не переродков, а боюсь жить в постоянном страхе. Только я собралась возразить, как входные двери в зрительский зал взорвались, превратившись в груду щепок через которые в специальных костюмах в зал ворвались вооружённые миротворцы. - Вот! Они вошли, а ты говорил! – воскликнула я, ринувшись вперёд, но Нат потянул меня за руку на себя, и я оттолкнулась назад, едва не сбив его с ног. – Ты что творишь? Лафлауэр положил свою ладонь на мою макушку и с силой прижал, буквально втаптывая меня в землю. Орган всё ещё играл, но теперь его заглушила лавина выстрелов. Миротворцы начали расстреливать зал, паля из автоматов без разбору по всем. Крики умирающих переродков глушили и звуки органа и звуки выстрелов. Кресла, вазы, украшения – всё, чем был наполнен зал, разнесли в щепки, витавшие в воздухе как снежинки. Одна из пуль случайно угодила в стоящую на краю разрушенной сцены музыкальную шкатулку и та вновь заиграла свою мелодию, которая сопровождала не самую приятную картину. - Давай, высунься, чтобы тебя выпотрошили, – недовольно прошипел Натаниэль и дал мне подзатыльник, взлохматив и без того взлохмаченные волосы. - Мы – победители. Власти знают, что мы здесь, они не станут жертвовать нами. - Власти – да, но не рядовые солдаты, которым откровенно наплевать. Их задача зачистить этот уродский театр и проверять личность каждого здешнего придурка никто не станет. Хочешь спасти свой зад – спасай его сама, а не жди помощи от Капитолия. В конце концов, это он тебя забросил на арену и явно не для того, чтобы защищать. Натаниэль потащил меня за руку в сторону, а я даже не сопротивлялась, пытаясь переварить всё, что он только что сказал. Театр кукол – неприкосновенная зона. С чего бы вдруг? - Ты что, зависла? Или мне тебя на горбу тащить? – крикнул Нат, указывая куда-то в сторону. Он, в отличие от меня рассмотрел дверь в десятке шагов от нас и как по канату пробирался вперёд, пока миротворцы не добрались до нас также, как и до тех, кто метался по залу уклоняясь от их прицелов. Натаниэль первым спустился к двери, открыл её и протянул руки вперёд, ожидая меня. Когда я дошла до него, то даже опомниться не успела, как его руки подобно ковшу обхватили меня и затащили внутрь как куклу. Тряпичную куклу, которой, по сути, я сейчас и была. Эти куклы уже в печёнках сидят. Мы неслись по коридору в непонятном направлении, лишь бы подальше от выстрелов и непонятных людей. По пути мы несколько раз упирались в разные двери, но каждый раз они оказывались либо запертыми, либо с людьми, которые, похоже, вообще были не в курсе происходящих событий, или же им было всё равно. - Почему они не убегают? - Многие из здешних обитателей – психи. Наконец-то мы добежали до массивной железной двери, закрытой на засов, которая, вероятно, вела наружу и была чем-то вроде чёрного хода. Нат потянулся к засову, чтобы столкнуть его, а я обернулась, услышав подозрительный шум в другом конце коридора. Там было какое-то движение. - Нат, быстрее. Бежали люди. Бежали за нами.

***

Мы мчали прочь от этого театра, словно от своих самых страшных кошмаров. Нат не просто вытащил тот несчастный засов, а вырвал его с потрохами, долбанул дверь ногой, та распахнулась и мы оба почувствовали свежий воздух улиц, ощущая заметную разницу касательно прокопченных дымом стен Театра кукол. Миротворцы по-прежнему стреляли – мы слышали звуки автоматных очередей. Они убьют всех, кто здесь находился? Пусть. Что переродки, что психи-театралы… и одни и другие уроды. Я хотела остановиться ненадолго, отдышаться, но Натаниэль не позволял, волоча меня за собой насильно. Мы были уже на соседней улице, затем в двух улицах от этого сатанинского детского сада, но Лафлауэр всё не тормозил. Неужели, он настолько боялся переродков, артистов и миротворцев? - Давай остановимся хоть на минуту! – выкрикнула я, не в состоянии бежать дальше без передышки. - Минуту? Моя коронация, помнишь? Праздник в честь победителя. Пирушка. Если я туда не явлюсь, то столица сожрёт меня с потрохами! Победитель должен хотя бы показаться перед остальными. - Ты всё равно слишком много пропустил. - Финник обещал меня прикрыть. - Это каким же образом? Натаниэль замер и его лицо застыло в недоумении. Он сам не знал, что такого необыкновенного мог намолоть капитолийцам Финник, чтобы те не подняли панику и не разошлись по домам прежде, чем Лафлауэр вернётся. В конце концов, мы поймали такси и автомобиль оперативно доставил нас на место большого празднования, где собрались многие богачи столицы, фотографы, фанаты и самые почитаемые властью люди. Мы на всех парах ворвались внутрь, даже не подумав о том, как выглядим. Меня раскрасили как депрессивного призрака, а Нат с короной набекрень и засохшей на лице кровью шагал рядом и непонятно кто из нас приковывал людские взгляды сильнее. Наконец-то в толпе я разглядела Финника. Он мило ворковал с четырьмя дамами разных возрастов, нежно касаясь плеч то одной то другой. Периодически к Одейру подходили и мужчины, о чём-то спрашивая, а тот мило улыбался и… однозначно вешал лапшу на уши всем этим людям. - Что-то долго нет нашего победителя, – улыбнулась девушка лет тридцати, стоявшая около Финника. - Ах, знали бы вы насколько сложно быть победителем. Столько дел. - И всё же, где Натаниэль? - Понимаете… – начал Одейр, приобняв девушку за плечи. Та заметно покраснела, но вырываться из тёплых объятий Финника вовсе не собиралась. – После выступления на сцене Натаниэлю стало очень жарко и он решил… принять душ прежде чем явиться на встречу с любимыми поклонниками. - Что-то долго он принимает душ. - О, после душа нужно ещё ведь и причёску уложить и костюм новый подобрать и… – лепетал Финник, но его больше никто не слушал, потому что позади него возникли мы – побитые, грязные и уставшие. Дамы, окружавшие Одейра, застыли, осматривая Натаниэля с головы до ног. - Что-то не похоже, что вы побывали в душе, – хихикая, подметила одна из них. Нат обречённо посмотрел на Финника, как бы говоря «Ты что, не мог придумать что-нибудь правдоподобнее?!», а тот в ответ только улыбнулся и поправил корону на голове Лафлауэра. - Вода. Закончилась, – улыбаясь своей фирменной улыбкой, констатировал Одейр и откланялся. Нат и я остались сам на сам с фанатами, недоумевающими из-за нашего внешнего вида. - Что пялитесь, придурки? Идите, танцуйте, – вырвалось у Натаниэля и толпа поклонников окруживших его стала рассасываться сама по себе. Вокруг было много еды, играла музыка, опять чёртовы скрипки, которые теперь мы оба с трудом переваривали, а люди то и дело бросали в нашу сторону косые взгляды. Мне чертовски хотелось пить, потому я схватила первое, что попалось под руку, и осушила бокал до дна. Сзади ко мне кто-то подошёл и опустил ладони на мои плечи. Я думала, что это Финник, но это был Нат. – Пошли танцевать. - Издеваешься? Я на запчасти развалюсь. Иди своих фанаточек приглашай. Лафлауэр ступил на шаг вперёд ко мне и на его лице застыло выражение непонимания. - Любая из них отдала бы кучу денег, чтобы потанцевать со мной. - Но не я. - Потому-то я и приглашаю именно тебя, – настаивал Натаниэль. Он подошёл впритык, взял меня за руку, вторую положил на талию, что было не очень-то приятно. Запах ландышей полностью выветрился и теперь от него несло дымом, как, впрочем, и от меня. Что-то было не так. Лафлауэр был слишком резок. Это чувствовалось в его движениях, прикосновениях, и даже дыхании, которое слышалось прерывистым, будто Лафлауэр оказался на взводе. Он резко вздёрнул меня так, что я от внезапности подскочила. - До сих пор у меня не было времени, чтобы сказать тебе кое-что, – шёпотом начал он, уткнувшись лицом в мои растрепавшиеся волосы около уха. – Я мимолётом просмотрел записи с камер видеонаблюдения и один кадр меня немного… смутил. Скажи на милость, солнце моё, на кой хрен ты отпустила Миамиру в Тренировочном центре? Моя душа провалилась в пятки и разбилась на куски. Кого я пыталась обмануть? Того, от кого ничего нельзя скрыть? Во рту пересохло и я молчала какое-то время, формулируя разумную мысль, но в голову ничего не приходило. Я хотела отстраниться, но Нат зажал меня в объятьях подобных тискам. Поймал зверя в капкан. - Мне больно. Отпусти, – сдержанно сказала я, судорожно выдохнув. Даже воздух застревал в горле. - Сначала ты ищешь моё досье, а потом опускаешь подъёмник с висящим на верёвке переродком. Если бы ты этого не сделала, Миамира уже была бы мертва и никто не разгромил бы театр, полный невинных людей. Чего ты хочешь? Чтобы я откинулся, да? Все эти твои гостинцы, посиделки, забота… всё наигранное и неискреннее, верно? Ты никогда не сможешь назвать меня другом, – продолжал шептать он. – Верить тебе – последнее дело. - Ты обалдел?Не собиралась я тебя убивать! - Зачем ты отпустила переродка? - Нат, всё не так. Я не хочу… - Зачем ты его отпустила? – встряхнул меня он. - Тебе не понравится ответ, – нахмурилась я и опустила глаза в пол. Что-то изнутри ковыряло болезненную рану. Он мне не доверяет. Всё равно придётся выложить всё как на духу. – Я… я хотела узнать у переродка кое-какую информацию об их создателе. - Что? - Перед тем как Флори-переродок погиб, он сказал одну двусмысленную фразу касательно твоего отца. – Нат отпустил меня, уставившись так, словно целиком и полностью обратился во внимание, боясь пропустить хоть один звук. – Это был намёк на то, что он – создатель арены и переродков. Я решила проверить. Отправилась в архив и… - Ты искала там данные на моего отца, а не меня. Моё досье стало просто прикрытием. Отговоркой, – разочарованно подхватил Нат. – Ты могла сказать мне. Мне – его сыну, чёрт возьми. - Я решила сначала проверить эту информацию, а потом, если подтвердится, рассказать тебе. Не хотела беспокоить, если вдруг это оказалось бы пустышкой. - И? - Переродков создал другой человек. Прости. Я едва говорила, ощущая, как каждое слово даётся с трудом. Нат был в гневе и не скрывал этого, а я боялась поднять глаза и посмотреть на него, как-то оправдаться, зная, что поступила нечестно. Люди, которые доверяют друг другу, так не поступают. - Я хотела как лучше. - Отвали, – рявкнул он и поспешил прочь. - Нат! Я же для тебя старалась. - Иди и старайся дальше, – пробормотал он, даже не обернувшись ко мне. Я хотела что-то крикнуть ему в ответ, но мои запястья обхватили грубые мужские руки, скрутив меня в три погибели. Я вскрикнула, но голос меня подвёл и вышел только невнятный хрип, взывающий к Натаниэлю, который направился вдаль. - Джоанна Мейсон, вы задержаны по подозрению в пособничестве врагам державы.

***

Красивая и ухоженная девушка сидела за маленьким столиком и что-то писала от руки. Через окно в её кабинет попадал унылый голубоватый свет, растворяющийся в свете настольной лампы. Внезапный стук в дверь прервал деятельность девушки и она отодвинула писанину в сторону. - Да? Дверь отворилась и из-за неё выглянул низенький лысый мужчина в белом халате. - Простите за беспокойство, мисс Кинберг, но у нас возникли проблемы с пациентом. Лана встала из-за стола, выключила настольную лампу и, поправив блузу, гордой походкой направилась к выходу, где её ожидал один из её подчинённых. Вместе они направились по коридору к лифту, который должен был доставить их в палату проблемного пациента. На часах было около двух часов ночи, потому во всём помещении была включена система энергосбережения – все кабинеты освещались томным голубоватым светом, который только сильнее нагонял дрёму, хотя позволял экономить. - Мисс Кинберг, дело в том, что… нужно прекратить процедуры. Организм пациента работает на износ. Лекарство поразило почти все его внутренние органы, а особенно, печень. Сыворотка неблагосклонно влияет на нервную систему. Если мы не прекратим процедуры, то печень поразит цирроз. Инъекция через каждых полтора часа это… опасно. Организм больного переполнен вредными веществами. Он не протянет долго на вашей сыворотке, мисс Кинберг. - А нам и не нужно долго, – констатировала Лана, оказавшись у массивной белой двери с маленьким окошком вверху. Девушка протянула ладонь к коллеге. – Прошу шприц. Тот подошёл к краю двери, где располагалась светящаяся панель с кнопками под небольшим навесом, нажал на пару кнопок и панель отъехала в сторону, освободив, спрятанный за собой длинный шприц, огранённый нержавеющим ободком. Внутри шприца таилась бежевая жидкость, больше напоминающая гель, нежели что-то жидкое. Лана вытащила оттуда шприц, прижала палец к сканеру и две половинки двери с шумом разъехались в стороны. В углу комнаты, около кровати, прикованный наручниками одной рукой к спинке кровати сидел мужчина в белом больничном одеянии, притянув колени к груди. В сумраке комнаты было плохо видно его лицо, особенно учитывая тот факт, что светлые волосы полностью его скрывали. Кинберг подошла впритык к мужчине, потянулась к его руке, а он отполз назад, не желая даже видеть Лану. - Это лекарство. Всего лишь лекарство, – успокаивала она, коснувшись руки светловолосого. Девушка аккуратно поглаживала её, как бы пытаясь вызвать доверие, но мужчина ей не верил. Он вырвал руку из её ладоней и набросился на обидчицу, а та оттолкнулась назад, едва не свалившись на пол. Лану Кинберг спасли только наручники, сдерживавшие буйного пациента. - Давайте, я это сделаю? – предложил лысый мужчина, стоявший в дверном проёме, но Лана уверенно покачала головой. Девушка вновь подошла к пациенту и оттянула свободную его руку к себе, вколов бежевую жидкость. - Я вырву тебе сердце, Лана! Вырву и скормлю бродячим псам, повёрнутая ты тварюка! – обессиленно кричал мужчина, слабея буквально по секундам. Казалось, что укол совсем его изнурял. Он устало плюхнулся на пол и опустил голову, пытаясь отдышаться. Кинберг опустилась на колени рядом с ним, поправила его волосы, немного отодвинув их с лица, и неискренне улыбнулась. - Не вырвешь, к сожалению. Не успеешь, Норман.