***
Лана сидела за железным столом, нервно постукивая по нему пальцами. Свет настольной лампы был устремлён туда, где лежали две фотографии и книга с чёрно-белой обложкой. Кинберг так внимательно рассматривала эти фото, будто хотела отыскать в них скрытый смысл, шифр или таинственный код. Позади послышался шум, дверь открылась и внутрь завели парня в смирительной рубашке. У него был крайне несчастный вид, лицо скрывали густые синие волосы, среди которых виднелись несколько тоненьких, почти незаметных косичек. Санитары посадили парня напротив Ланы, а сами устранились, громко хлопнув дверью. - Кто эти люди? – спросила Лана, скорее, у себя, нежели у синеволосого. Кинберг провела пальцем сначала по фотографии Сноу, а затем по фотографии Койн. – Один недозахватчик, второй недозащитник. Знаете, что их погубило? Несовершенство. Сноу слишком самоуверен, а Койн слишком глупа. Людей губят их недостатки, но мне грех жаловаться на это. Я люблю быть первой, хоть иногда следует занимать позицию второго, идти по протоптанной дорожке, учиться на чужих ошибках, ибо первые – это не только победители, это ещё и пушечное мясо. У меня же есть то, чего нет ни у Сноу, ни у Койн. Это вы, друзья мои. Совершенство. То, что способно уничтожить их обоих. Вряд ли вы сами понимаете, на что способны. - Избавьте меня от своих лукавых речей, – тихо сказал парень, безразлично глядя на собеседницу. - Не говори с этой женщиной, идиот! – прищурившись, прошипел следом он, отпрянув назад. - Сдохни, зараза! – крикнул парень, резко затих и продолжил: - Не слушайте их, отпустите нас, пожалуйста, – заскулил он. На покрасневших глазах заблестели слёзы. – Молю, отпустите. Они не собирались вас задеть, отпустите хотя бы меня, не слушайте их. - Закройся, Блэр, пока я не оторвал тебе башку. – Слёзы таинственным образом растаяли, лицо нахмурилось. - Эй, полегче, она наша общая! Ребятки, заглохните. - Дейл прав. Сейчас не время для дискуссий, пока леди наблюдает за нами. - Леди? Эта тварь? Лукас, ты совсем рехнулся? Отрезать бы тебе язык. - Питер, плюнь ей в рожу и всё, – широко улыбаясь, хихикнул Кори, после чего мгновенно посуровел. Самый младший из личностей Андерсена – Кори, исчез и его место занял серьёзный миротворец. Питер встретился пылающим взглядом с Ланой и как только взаправду собрался плюнуть ей в лицо, его глаза расширились и тот со всей дури ударил лбом стол так, что Кинберг вскочила и отошла на пару шагов назад, с нескрываемым интересом глядя на раздираемого личностями Дейла. Парень плавно поднял голову и с его лба потекла капелька крови, спустилась к губам и стекла к подбородку. Ссадина на голове заставила Кинберг напрячься, та бросилась к двери, стукнула трижды по ней кулаком, взывая к врачу, и насторожившись, вернулась на место рядом с Дейлом. - Урод чёртов, зачем ты это сделал? – прорычал парень. - Закройся, Питер, я тут главный, понятно? Получил то, что заслужил. Не нарывайся, идиот. - Слишком многое на себя берёшь, Дейл! - Прекратите, – стукнула по столу Кинберг с такой силой, что фотографии на ней подпрыгнули. Одна прядь из её идеально уложенных волос выбилась на лицо, Лана убрала её за ухо, поправила блузу и постаралась выдавить из себя улыбку. Дверь позади неё распахнулась и внутрь вбежал врач в сопровождении санитаров. Он первым делом стал вытирать с веснушчатого лица Дейла кровь, откладывая окровавленные тампоны в сторону, и когда их собралось несколько штук, врач потянулся чтобы свернуть их и выбросить в урну, которую тоже принёс с собой. - Я хочу говорить с Дейлом, – требовательно заявила Лана, бегая глазами по лицу Андерсена. - Он не желает беседовать с личностью вроде вас, – галантно ответил синеволосый так спокойно будто вовсе не чувствовал боли от удара. - Дейл сделал вам больно, что же… вам в тягость его позвать? - Его намерения сокрыты в молчании, – уравновешенно продолжал Лукас, задумчиво глядя в одну точку, пока санитар обрабатывал его ссадину. – Всё, что он хотел сказать, уже прозвучало из его уст. - Я соглашусь с вами, однако есть один вопрос, кото… - Не будет он с тобой говорить, тупоголовая! – рявкнул парень, гневно сопя. Брови нахмурились, глаза сузились… Очередной хлопок ресницами, чуть дольше обычного, и вновь зазвучал мягкий гармоничный голос. - Умерь свой пыл, Питер. Девушка дерзость не оценит. - Эй, Лу. – На смену спокойному льющемуся голосу пришёл более писклявый. Мимика на лице Андерсена стала заметно подвижнее, казалось, что играет каждая мышца. – Ты что, защищать её вздумал? Крыша поехала? – хихикнул он и скривился, окинув взглядом Лану. Парень закрыл глаза, а когда открыл, на месте Кори был уже кто-то другой. - Не возлагайте тщетных надежд. Они рухнут большими потерями для вас. Всё это время Лана внимательно наблюдала за глазами Андерсена, его мимикой, взглядом. Всё постоянно сменялось, так быстро, что Кинберг едва поспевала фиксировать для себя эти изменения. - Вы скрываете его, – наконец-то вымолвила она. Её веки казались такими тяжёлыми, будто вот-вот закроются и их хозяйка надолго заснёт. – Он по-прежнему прячется за вами четырьмя и вы даже не пытаетесь прекратить ему подчиняться, потому что он – доминанта. Дейл, меня начинают изнурять эти поиски. Неужели ты хочешь, чтобы я причинила вред другим? - Навредив одному, вы навредите всем и Дейлу в том числе, а если вы в нём нуждаетесь, то не станете прикасаться к нам. - Юноша, вы мудрее остальных, позвольте мне просто поговорить с ним, пусть он не прячется. - Дейл знает, что вам нужно и он не хочет с вами говорить. Лана склонила голову, закрыла глаза и с псевдопониманием кивнула. Спустя несколько секунд Кинберг уже была у двери, покидая эту комнату. Она очень устала после случившегося в Капитолии, устала из-за поездки в Четвёртый, обратно в столицу и вновь в Четвёртый, но больше всего её утомило то, Дейл не хочет с ней говорить и вызвать его никак не получается. Девушка словно ураган ворвалась в другую комнату, где над стопкой бумаг корпел её брат. Щёки Ланы налились румянцем, глаза метали молнии и она то и дело сжимала и разжимала кулаки, будто это её успокаивало. - Он совершенно не хочет поддаваться, – с нескрываемым раздражением заявила Лана, опираясь руками о стол. – Я перепробовала всё, что можно, но он ни при каких обстоятельствах не хочет вновь занимать главенствующую позицию. Прячется за остальными четырьмя, а те не в состоянии ему перечить. Лана взглянула на брата, ожидая от него ответ на её слова, но он продолжал заниматься своими делами, ничего не ответив и никак не отреагировав. - Я с тобой говорю, – настаивала она. - У нас есть время, ты ещё извлечёшь из него всё, что нужно. - У нас нет времени! – максимально членораздельно проговорила Лана сквозь зубы, сделала глубокий вдох и продолжила уже гораздо спокойнее. – До запуска Технотрона осталось всего ничего. Как он, кстати? - Всё в порядке, опечатанный Капитолием, команда готовится, осталось дождаться срока. Объекты на доработке. Препарат почти готов. - Нет. Теперь мы знаем, как его создать, но без Дейла не получится. Он – подавляющий. Доминантный. Ударив ещё одной доминантой по доминанте, мы можем расколоть его ещё на несколько личностей. Нет, это не вариант. Его мозг оправдывает вживлённые гены отдельными личностями. Он выстроил их сам, потому что вживлённая генетическая информация не могла просто исчезнуть, тем более что все гены доминантны. Тут нужно что-то другое и он знает что, потому и приказал остальным не позволять мне дотянуться до него. Счёт идёт на дни, Рэми. Это шанс, который выпал нам впервые за долгие годы. Мы столько готовились… неужели из-за такой мелочи всё это рухнет. С запуском Технотрона обратной дороги для нас не будет. Это событие станет новым началом, – воодушевлённость Ланы достигла пика, после чего она разочарованно покачала головой. – Но Дейл всё портит. - Это последний этап. – Рэми наконец-то оторвался от своих бумаг и взглянул на сестру. У него вновь были мешки под глазами. Видимо, парень очень много работал в последнее время, потому толком не успевал спать. – У тебя достаточно времени на него. - А если нет? - Достаточно, Лана. Ты же постоянно хвалишься своим острым умом, так что давай, покажи, на что способна. - Ёрничать вздумал? Это и твоё дело тоже! - Конечно, когда у тебя что-то не получается, то «это и твоё дело тоже», а когда у меня что-то не выходит, то я дурак. - Послушай ты, – взъерепенилась Лана, подойдя впритык к брату. – Я сужу справедливо. - И, как я погляжу, объективно, – не унимался тот. – Если хочешь попросить о помощи, то не обязательно вновь стараться меня унижать. Просто попроси и я помогу. - Просить? Эта работа – твоя обязанность настолько же, насколько и моя. Рэми отложил бумаги в сторону, вышел из-за стола и направился в двери, ощущая затылком укоряющий взгляд Ланы. Он редко решался настолько чётко выражать свои позиции, стоять на своём и даже дерзить сестре, но сегодня позволил себе немного большее, пользуясь её минутной слабостью.***
- Не знаю. Я ничего не знаю, Нат! – нервничал Финник, нависнув над картой, вдоль и поперёк изрисованной всяческими пометками. Волосы его взъерошены, вид сердитый, глаза красные от часов, потраченных на изучение карты. – Я всю жизнь живу в этом месте, но никогда и не подозревал о возможном логове Ланы Кинберг. Не представляю, где оно может располагаться. Нужно организовать мощнейшую систему охраны, чтобы спрятать такой объект и не привлекать внимание. Натаниэль сидел напротив с такой же картой в руках и ещё большим количеством пометок на ней. Лафлауэр выглядел куда более свежим, чем Финник, который уже после двух часов умственного труда уставал и хотел спать. Нат же был всё таким же бодрым, розовощёким, а азарт от поиска пожирал его без остатка. - Здесь тварь базироваться бы не стала, слишком близко к Дому правосудия. Хотя, вдруг она построилась в подвале Дома правосудия? Может, бункер? Точно! Либо подземный, либо подводный, как Тиамат, хотя… нет. Нет! Так бы её вычислили, значит, её база точно не под водой, конспирация, мать её! - У нас не самый благоприятный грунт, для того чтобы выстраивать бункеры под землёй, – подметил Финник, что-то рисуя на карте. - Блин, точняк. Значит, не под водой и не под землёй, но, блин, не могла же она выстроиться у всех на виду? - Может, её базы и нет у нас в округе? - Нихрена. Она тут, – стоял на своём Нат, рисуя на карте поверх отметины «Дом правосудия» злобную рожицу с рожками и высунутым языком. – Где твой список всех заброшенных и пустующих зданий? Лучший способ спрятаться – сделать это на виду у всех, думаю, так она и сделала. Нужно пробить все эти хибары, где-то какой-то намёк сто пудов будет. - Или нет. - Ты не сечёшь в логике этой стервы. Она – хренов стратег, её действия – это ходы и цель её только победа. Кого попало на должность узурпатора не поставят. У Кинберг шикарная подготовка, но ничего, это ненадолго, она ещё не знает, с кем связалась. - Она банально могла разместиться в главной психбольнице. - Нет, слишком тесно для неё, я уже пробивал это здание. - Как насчёт комплекса, где учат особо одарённых? – заулыбался Финник во весь рот. - Ты же учился там, – недовольно хмыкнул Нат. – Там есть пространство для чёрных дел Ланы? - Не уверен. Я не везде бывал. - Какой из тебя профи, если ты даже не изучил свою школу, или академию, или как там эта хрень правильно зовётся. - Завидуй молча, друг, – хохотнул Одейр, откинулся на спинку дивана и расслабился. - Я выше всяких школ. - Как Джоанна? - Крыша едет не спеша. - Тогда попридержи её. Джоанна ждёт от тебя помощи. - Бедный я. Все только и ждут моей помощи. А кто поможет мне с поиском норы Кинберг? - Не строй из себя бессердечную сволочь. Твоя подруга переживает нелёгкий период, поддерживай её. - Она и твоя подруга тоже. - Но больше ей нужен именно ты, не доходит? Тебя она послушает, что бы ты ни сказал. Ты авторитет для неё. - Ага, авторитет, но при мне она пошла топиться. Бесят эти девки, только проблемы создают. Надеюсь, Энни как-то на неё повлияет. - Энни многое пережила, но до таких крайностей, как с Джоанной не доходило. Пусть она посмотрит на других пострадавших людей и увидит, что жизнь на этом не заканчивается. - Надо было просто дать ей подзатыльник, – как ни в чём ни бывало, заявил Нат, за что схлопотал от Финника подушкой в форме ромба, лежавшей в уголке дивана, по голове и продолжил копаться в картах и бумагах.***
Я резко подорвалась с кровати, в ужасе обнаружив, что таки спала. Странно, но сегодня ночью не было ни кошмаров, ни снов вообще впервые за долгое время отдыха в Четвёртом. Присев на край кровати я пригладила волосы и глубоко вдохнула, заметила на рядом стоящем столике стакан с водой и наполовину осушила его. Интересно, куда подевался Нат? Ещё толком не оправившись ото сна, я направилась на поиски Ната, который наверняка где-нибудь что-нибудь рассматривал. Вообще в доме Финника было достаточно вещиц, которые заинтересовывали: всякие статуэтки, аквариумы разных видов, лампы, коих по дому было не меньше сотни, а самое главное в доме было много балконов, которые скорее напоминали комнаты под открытым небом. Я обошла половину комнат, но Ната нигде не было, словно тот сквозь землю провалился. И вот случайно открыв дверь, в которую Финник ещё в первый день запретил заходить, я обнаружила… Натаниэля. И Финника. - Какого чёрта? – не сдержалась я. – О чём это вы тут воркуете? Нат судорожно сглотнул и посмотрел на Финника, который сохранял абсолютную невозмутимость. - Я пообещал Нату показать местный архив и библиотеку. - И кого же он ищет на этот раз? - Никого, – выпалил Нат. – Просто интересуюсь. - Значит, я с тобой. - Боюсь, не выйдет, – замялся Финник. – Энни уже здесь, она хочет с тобой познакомиться. - Энни? Что за Энни? – не догоняла я, что отчего-то заставило Натаниэля закатить глаза к потолку и разочарованно покачать головой. Финник встал с кресла и поспешил к выходу, наверное, за этой Энни, а мы с Натаниэлем остались одни. – Энни. Очередная подружка Финника? Не хочу я с ней знакомиться. Нафиг она мне? - Это та самая Энни. - Какая та самая? – не понимала я. – Какая-то капитолийская звездулька? - Энни из Округа №4, не сечёшь? – Мне казалось, что Нат буквально вталкивает в мою голову мысль, пока до меня не дошло, кто может быть «той самой Энни». - Да ладно, – не поверила я, не к месту улыбаясь. Постепенно улыбка сходила с лица, пока в итоге вовсе не исчезла. – Та чокнутая? Энни Креста? Не может быть, она же больная на всю голову. - Она чокнутая не больше чем ты. Просто девчонка бывает порой не в себе. - Нахрена Финнику эта обуза? Он, при его-то возможностях, мог найти себе нормальную, а не психопатку. Нат подошёл ко мне впритык и процедил сквозь зубы: - Не вздумай говорить это в лицо как ей, так и Финнику. Тот уроет тебя за неё и ты навсегда потеряешь друга. - Да не верю я, что Финник мог влюбиться в чокнутую! Выходит… он тоже чокнутый. - Не ляпай о том, в чём не разбираешься. Все прекрасно понимают твоё состояние сейчас, но оно не позволяет тебе так обращаться с девушкой, которая не виновата в случившемся. Арена либо учит, либо убивает. Тебя она научила, а вот Энни не повезло. - А что она сделала с тобой? Арена тебя не убила и ничему не научила, потому что тебя нечему было учить. Ты каким ушёл – таким и вернулся. - Да, но зато изменилось твоё мнение насчёт меня, – выкрутился Нат, проверил коммуникатор и поспешил к двери. - Эй, ты уже уходишь? Оставишь меня наедине с ней? – нахмурилась я. Последнее чего мне сейчас хотелось так это сидеть с психопаткой, с которой вообще не ясно как держать диалог. Вряд ли с ней получится о чём-то говорить. Да и какие у нас могут быть общие темы? Если я скажу что-то не то, Финник сразу же на это отреагирует и вряд ли мирно. - За тебя я не переживаю, а вот за неё ещё как. Не наговори глупостей, – уже выходя, добавил Нат, хлопнул дверью, к счастью не услышав, как я выругалась. Сплю и вижу как бы познакомиться с тронутыми девицами Финника! И без того тошно, а они с Натаниэлем ещё больше нагоняют тоску и апатию. Покрутившись на месте несколько секунд, я таки нашла место куда присесть, но стоило опуститься на нечто среднее между диваном и лавкой, как в комнату открылась дверь, вслед за чем появилась маленькая изящная женская ножка, а затем и сама её обладательница. Финник кричал из-за двери ей какие-то напутствия, но судя по удаляющемуся голосу, Нат уже уводил его всё дальше от этой комнаты. Даже не знаю, что я ожидала увидеть. Мне довелось повидать дохрена психов и все они были такими разными, что один конкретный образ ну никак не уживался в голове. Вместо лохматой истерички в смирительной рубашке ко мне вышла изящная и хрупкая девушка, чьи тёмно-каштановые волосы волнами спадали на плечи. На ней было блеклое зелёное платье с высоким поясом, тёплая кофта с рукавами, с которых свисало несколько шнурков, а на ногах красовались маленькие аккуратные, но немного заношенные туфли. Девушка нервно сжимала и разжимала пальцы, едва различимо переминалась с ноги на ногу, определённо переживая. Сделав несколько несмелых шагов, она подобралась ко мне аккуратно присев на противоположном краю дивана-лавки. Всё это время её взгляд был прикован к полу, голова опущена, словно девушка стеснялась меня или же просто не решалась взглянуть в моё отмороженное лицо и испортить себе настроение. Почему-то я совсем не переживала. Может быть, неуверенность гостьи сделала увереннее меня, но я всё же начала чувствовать определённую неловкость. Энни оказалась не такой психопаткой, с которыми мне прежде приходилось иметь дело. Уже с первых секунд она внушала странность, робость, возможно, немного неуверенность и скованность, но никак не буйство или истеричность. Молчунья. - Меня зовут Джоанна, – уверенно заявила я, протягивая руку молчаливой подруге Финника. Та приподняла голову и в какой-то момент пересеклась с моим взглядом, сразу же отведя глаза в сторону, сопровождая эту скромность улыбкой. Она необычная. Её красота отличается от той, которую создают стилисты. Энни естественная, но при этом не похожа на других. Девушка боязно протянула ко мне руку делая при этом максимально дружелюбный вид, словно эта ситуация совсем её не напрягала, хотя вся её сущность твердила об обратном. У меня не возникло сомнений – она сама вызвалась со мной поговорить, но переступить через собственную робость не могла, даже невзирая на все старания. - Энни, – тихо проговорила она, хихикнула и машинально хлопнула себя ладонью по губам, как бы жалея о случайно вырвавшейся усмешке. Энни повернула голову в другую сторону, всматриваясь в ряд шкафов, битком набитых книгами. Ну, вот о чём можно с ней говорить? Она же как гора хрусталя, к которому страшно прикоснуться, потому что он может рухнуть и разбиться нафиг на мелкие кусочки, которые потом не соберёшь. Я лихорадочно искала тему для обсуждения, но в голову как назло ничего не приходило и к моему удивлению, Энни сама со мной заговорила. - Все эти книги подарили Финнику его поклонники, – мягко начала она. – Вы знали об этом? Он часто читает мне их. Я закрываю ему ладонями глаза, кружу его и он выбирает любую книгу из этого множества, а потом читает мне. Я люблю его слушать, особенно поэзию. Часто попадаются книги со стихотворениями. Красивыми. Финник сказал, что вы его друг. Ловко же она перескакивает с темы на тему, кажется, даже сама не замечает… - Не обязательно говорить со мной на «вы», тем более, что я наверняка младше тебя, Энни, – сказала я, но эта фраза воспроизвела на девушку не совсем такое впечатление, как я ожидала. Она засуетилась, нервно поправляла дрожащей рукой за ухо прядь тёмных волос, заёрзала на месте, стала часто моргать и смотреть по сторонам, толком не концентрируясь ни на чём конкретном. Я поспешила исправить ситуацию, хотя хрен знает, что тут надо было исправлять, посему я придвинулась к ней поближе и взяла её за руку. – Я не укоряла тебе, нет, просто… хотела сказать, что если я дружу с Финником, то могу дружить и с тобой, а друзья не обращаются друг с другом так официально. - Правда? Просто Натаниэль говорил со мной очень уважительно и я хотела…я… хотела… нет, я не хотела показаться неуважительной. - Какой красивый у тебя браслет. – Иная тактика должна была сработать. Может, она любит комплименты? И я не ошиблась. Энни расцвела на глазах и сразу же начала поглаживать браслет из синевато-бирюзовых камней разной формы, словно это было неоценимое сокровище. Видимо, подарок Финника. - Финник сам его сделал для меня. Я так много-много-много раз просила рассказать его, где он взял эти камешки, но он не говорит. Он сам связал его. Этот браслет необыкновенный. Когда Финника нет рядом, я слышу его голос в голове, да, он всё время говорит со мной через эти камешки, а знаешь почему? - Почему же? - Потому что когда человек что-то делает своими руками, он вкладывает в это часть своей души. Вот эта частичка его души и говорит со мной, когда Финник далеко. Чем больше эта юная, немного растерянная особа говорила, тем тяжелее на душе мне становилось. Чёрт, кажется, она совсем не буйная и вообще, похоже, боится меня, хоть и искренне старается поддерживать разговор, вроде и тянется ко мне, а вроде как и чувствует себя не в своей тарелке. - Ты боишься меня? – притворно насупилась я, надеясь разрядить накаляющуюся обстановку, на что Энни стала виновато причитать. - Нет-нет! Финник рассказал мне о твоей утрате и… мне неловко говорить с тобой. Мне кажется, что я не смогу отвлечь тебя или хоть немножко помочь, а Финник очень просил. Вернее, не совсем так… я сама захотела тебе помочь, но… не знаю как. Тот юноша, Натаниэль, сказал, что ты любишь горячий шоколад. Он сварил его для тебя и оставил на кухне в термосе. – Энни встала с лавки и бросилась к двери, будто это был срочный вопрос жизни и смерти. - Постой, Энни! Я с тобой. – Я поспешила следом, стараясь быть как можно менее навязчивой. Энни очень переживала. Я то и дело замечала, как резко дёргаются её пальцы или плечи, как она то судорожно вдыхала, то резко выдыхала, словно что-то сильно сковывало её, но при этом она была адекватнее большинства здоровых людей, с которыми я имела честь познакомиться. Взяв с кухни горячий, хотя точнее, уже тёплый шоколад, мы направились к камину, где провели вместе ещё несколько часов, половину из которых сопровождало лишь молчание и тихое потрескивание дров в камине. Энни так странно радовалась поддерживаемому огоньку, словно считала тот отдельной жизнью, которой она не позволяла угаснуть, подпитывая её маленькими сухими ветками. Я же в этом камине видела родной дом – всю его историю. Наш округ занимается лесозаготовкой, кто как не мы, знает о сухих ветках больше? Огонь отнял мой дом вместе с жизнью брата, а саму меня переродил, едва не отправив на вечный покой. Так, сравнительно непринуждённый денёк вновь вернул на круги своя все мои мысли, что заметила даже Энни, исчезнувшая так же внезапно, как и явившаяся обратно, но уже с книгой в руках. - Я сделала всё так же, как и Финник, – улыбалась она. – Закрыла глаза, покружилась и вытащила ту книгу, которую первой коснулась пальцами. Энни аккуратно опустилась на пол рядом со мной. У неё это выходило так изящно, словно её всю жизнь только и учили быть такой хрупкой и изящной девушкой. Как она вообще победила в этом дьявольском соревновании? - Давай поиграем? – предложила она, поглаживая книжку по корешку. – Назови страницу, а я открою её и буду читать то, что там написано. - Боюсь, что не пойму обрывки текста… - Это поэзия, – мягко уточнила Энни. – У нас с Финником одна удача на двоих. Из всего множества книг я вытащила ту, которую он мне читал вчера. Тебе понравится. Я смотрела на огонь, думая, какое же число можно назвать, но ничего в голову не приходило, я случайно задела взглядом татуировку на своей руке и… - Двадцать три. Энни бережно открыла книгу на нужной странице и принялась читать то, что было там написано. Я ожидала какой-нибудь стих о разбитом сердце, природе или несправедливости, но он повествовал о судьбе и о том, как герой всегда шёл ей наперекор. Судьба делала ему больно, ставила палки в колёса, унижала и заставляла опустить руки, но он не сдавался, сквозь слёзы и истеричный смех, направляясь к своей цели, отнюдь не той, какую хотела видеть судьба. Сила воли этого человека была настолько непоколебимой, что судьба сдалась и склонила перед ним голову, сказав, что больше она ему не нужна, ибо тот сам способен принимать решения в своей жизни. Странная история в стихах. Выходит, что судьба – это ангел-хранитель для слабых, которые не могут творить её сами, потому прибегают к помощи фантома. Голос Энни был таким же странным, как и она сама. На мгновение мне показалось, что я впадаю в своего рода транс, отчётливо различая картины, которые описывала мне Энни. Эти картины с судьбой и её подопечным плавно вырисовывались в нечто иное, в мою жизнь, которая чем-то схожа с жизнью главного героя поэмы. Это заставило задуматься, хотя я недолюбливаю переливание из пустого в порожнее, но всё-таки… Когда Энни дочитала до конца, я напряжённо выдохнула – история действительно меня задела. Правда когда я повернулась к девушке Финника, то заметила, что её книга открыта на последних страницах, хотя поэма была не такой уж длинной чтобы растянуться с двадцать третьей страницы почти до конца толстой книги… Всё с ней ясно. Энни оказалась ещё той хитруньей, прямо под стать самому Финнику. Нарочно прочла мне это произведение, чтобы воодушевить, зная, на какой странице оно находится, ведь Финник уже читал ей эту книгу. - Финник! – воскликнула она, подорвавшись с пола. Я и оглянуться не успела, как Энни уже сиганула в объятия Финника. Нат с чем-то в руках смылся быстрее, чем я успела его окликнуть, а Финник заметив, что я собираюсь бежать за Лафлауэром направился вместе с Энни ко мне. - Чем же занимались мои девочки? – Этот вопрос был адресован, скорее, мне, нежели ей. - Читали одну из твоих книг, – улыбаясь, прошептала Энни, показывая Финнику книгу. Казалось, что счастье этой девушки бьёт через край, хотя с Финником было приблизительно то же самое. Он светился рядом с ней, его взор магнитом приковывался к девушке, но что-то было не так. Тревога Одейра просачивалась наружу, даже сквозь непроглядную пелену любви к Энни. Это не было связано с ней, что-то другое… Я пристально смотрела на Одейра, надеясь разгадать его намерения, но он мастерски умел скрываться. Энни что-то лепетала ему насчёт книги, тот соглашался, поглаживая её по волосам как хрупкую куколку, которую было страшно прижать к себе, чтобы не сломать, но его рука, которую он спрятал за спину, нервно сжималась в кулак. Медленно отходя в сторону, я всё лучше могла рассмотреть это проявление нервов, хоть и не понимала, с чем оно могло быть связано. - Джоанне понравился мой браслет. – Энни неловко коснулась его пальцем второй руки, сразу же отдёрнув словно обожглась. – Кажется, ей никто не дарил такие браслеты. Почему ты не сделал такой для неё? Джоанне грустно от того, что ей не делают подарков. – А Энни Креста оказывается ещё та непосредственность. Боюсь, Энни, мне грустно определённо не из-за отсутствия подарков. Финник неудобно замялся, подбирая слова, которые не обидели бы меня и Энни, ожидающей от него каких-то конкретных решений. В итоге девушка выползла из его объятий, подошла ко мне, протянула ко мне руку и сняла с неё браслет. Сейчас её ладони не тряслись, да и в целом она выглядела увереннее, возможно, благодаря Финнику, который служил ей опорой. - У тебя должен быть подарок, что-то, что поможет тебе запомнить наш дом, – пролепетала Энни, немного боязно надевая мне на запястье свой браслет. Глаза девушки Финника скользнули по моему шраму пересекающему ладонь изнутри, и та сразу же стыдливо отвела взгляд, словно увидела что-то очень личное для меня. Хрупкие пальцы едва коснулись моего шрама, поглаживая его. Энни улыбнулась, но встретившись взглядом со мной, сразу же спрятала улыбку, будто её и не было. – У вас одинаковые шрамы, – шёпотом подметила она, застёгивая браслет. Руки Энни вновь задрожали, будто она сильно переживала или же боялась, хоть и пыталась совладать собой, что было очень заметно. - Это не то, что ты подумала. Шрамы у нас от общего… знакомого, – немного подумав, сказала я, потупив взгляд. Да, знакомого… Кто знает, как бы повернулась наша жизнь, если бы Флори Ла Рэй не погиб. Глаза Финника в удивлении расширились, что Энни почувствовала, кажется, затылком, потому продолжила: - Финник подарил мне много замечательных браслетов и, подарив один из них тебе, я не стану беднее. В этих камнях звучит голос дорогих тебе людей, в нём сила моря и свобода ветра. Пусть он служит тебе памятью о наших краях. - Спасибо, – натянуто улыбнулась я, поправляя браслет. К горлу подступал ком и чтобы не выглядеть дурой, я поблагодарила Энни ещё раз и поспешила к выходу из этой комнаты, якобы желая оставить Финника и Энни наедине. Почему-то мне показалось, что им очень не хватало совместных вечеров у камина. Я вышла в соседнюю комнату, оттуда свернула в коридор и поторопилась в туда, куда мог пойти Натаниэль. Они с Финником в последнее время казались мне немного странными, особенно в моменты, когда Одейр словно… покрывал какие-то смутные делишки Ната. Быть может, я вышла на новый уровень паранойи, но мне хотелось сконцентрироваться именно на этом, дабы не оставлять мысли наедине с последними случившимися в моей жизни событиями. Дверь неподалёку скрипнула и из неё вышел Натаниэль с коммуникатором в руке. Я быстро спряталась за угол и стала следить за тем, куда он направляется. Лафлауэр, кажется, не замечал меня, что мне было только на руку. Я вышла за ним следом из дому и оспешила вглубь округа, после чего вновь куда-то к морю. К тому времени уже стало смеркаться. Вслед на сумерками на землю спускался туман и чем дальше я шла, тем больше не по себе мне становилось. Несмотря на зажёгшиеся в домах людей огни, округ казался тёмным, во многом благодаря устрашающей чёрной воде, заочно угрожающей утащить за собой в чёрную пучину холода и безвестности. Натаниэль остановился на песке прямо около медленно разгоняющихся волн. В зеленоватом свечении луны вода бушевала так, словно старалась захватить как можно больше берега. Туман сгущался и тут я поняла, что чувствую сильный озноб. Округ №4 представлялся мне ничуть ли курортом, но вместо этого я увидела страшный морской городок, пропитанный чувством страха и жутких морских теней. - Нат, – наконец-то решилась я обратиться к парню, содрогнувшемуся от внезапности. Тот шумно выдохнул, пригладил волосы и выключил коммуникатор, экран которого, словно маяк выдавал местоположение своего хозяина. - Что ты здесь делаешь? – пробормотал Лафлауэр, с опаской осматриваясь по сторонам. – Я сварил тебе шоколад, у Финника есть много книг, да и Энни составила бы тебе общество, а ты всё равно ушла. - Зачем ты тут? – не унималась я, подходя к Натаниэлю ближе. - Гулял. Я люблю гулять по вечерам, тем более что море очень красивое в тёмное время суток. - Твой коммуникатор светился. Ты что-то ищешь, да? - Нет, возвращайся домой, грейся. На улице холодно. - А ты? - Возвращайся. - Я не помню дорогу, если и пойду, то только с тобой. - Я не могу, я… Я должен кое-что… – мялся Нат. - Вы с Финником так стремились приехать в Четвёртый… почему? Не только из-за моего состояния, верно? – Я подошла впритык к Нату и тот начал усиленно вытирать коммуникатор рукой. Волновался. Признак сырой погоды и тумана отбивался на его экране, потому Нат неустанно его тёр. Наверное, когда в остальных округах очень холодно, здесь, в Четвёртом, сыро, потому как он самый тёплый округ и до суровых холодов тут дело не доходит. – Я не стану злиться на тебя, если ты скажешь. Это связано с ней, да? Нат посмотрел на меня, кивнул в сторону моря и направился к воде. Я уже почти привыкла к тому, как шаги по песку отличаются от шагов по земле, более лёгких с меньшими затратами энергии. Подойдя к самой воде, Нат плюхнулся на песок, вернее, ту его часть, куда вода не доставала, отчего он был сухим, что я и прочувствовала усевшись рядом с Натаниэлем. Буквально через каждые тридцать секунд Лафлауэр что-то нажимал на коммуникаторе и опускал его экраном вниз, чтобы яркий свет не врезался в глаза. Вот уж не думала, что это место может быть таким угрюмым. Глядя вдаль, туда, где дорожка луны на воде прячется за горизонтом, растворяясь в стене тумана, я поймала себя на мысли, что большей жути ещё не встречала. В нашем лесу туманы – нередкое явление, но здесь они были иными. Холодными. Неприступными. Такими, какие могли быть только в холодную пору где-то на далёком севере. Натаниэль всё ещё молчал. Кажется, он и не стал бы говорить со мной, если бы я не пыталась его спровоцировать. Здесь, в очаге сырости и холода, он казался мне единственным проблеском тепла и вообще чего-то хорошего. Вся его сущность, такая живая и воодушевляющая, была чем-то вроде стимула. Он не просто остаётся собой в любой ситуации, он ещё и умудряется заряжать своей энергией или хрен знает как описать это, других, вроде меня. Это состояние схоже с тем, когда посреди бескрайнего моря ты находишь островок, где есть люди, и находишь не потому что ты зубрила и знаешь всё, а потому что этот остров тебя притягивает к себе как гравитация. - Есть мысль, что гнездо стервы спрятано где-то под морскими волнами. - Главное? - По ходу да. Центр, к которому примыкает сеть концлагерей. - Он тут, под водой? – удивилась я. Так и знала, что есть в этой воде что-то хреновое. - Да не в прямом смысле. Тиамат и то место, где ты была, что-то вроде рабочих корпусов. Там нихрена важного нет в сравнении с гнездом. Муравейником. На Кинберг работает гораздо больше людей чем, кажется. Они создали полноценную сеть со своей иерархией, понятиями, режимом и прочей фигнёй, но свободно выйти в свет пока не могут, потому паразитируют и готовятся. - Готовятся? - Нам известно про две силы, два полюса – Капитолий и Тринадцатый. Они есть две устоявшиеся противоборствующие силы, где одна всегда порабощена другой. То столица страдает от бунта, то Тринадцатый аки крысы не имеют права выбраться в свет, потому что Сноу их сразу же грохнет. Вот только ни те, ни другие и понятия не имеют о том, что на их глазах выросли те, кто роет им могилы. Лана не лидер, она исполнитель и надо отметить, шикарный. Кинберг сильнейший стратег, она готова пожертвовать сотней людей, чтобы в будущем уберечь тысячу. Любое её решение не стоит рассматривать как поступок, нет, это нечто большее. Она могла меня остановить в тот день, когда я пришёл, но не стала. Почему? Хрен её знает, но сделала она это неспроста. Беда в том, что весь её клан такой. Осклизлый. Нифига не ясно, что они делают и зачем, прячутся в тенях и никто не придаёт этому значения. - Клан? Их так много? - Думаю, дофига, просто мы их не видим. Никто их не видит. Наверное, это некий орден или что-то типа того, потому что они все работают на одну цель и поверь мне, сдохнут – но добьются её. Ублюдки годами учились быть незаметными, но при этом наращивали новые институции. У них есть учёные, собственные разработки, идеология и ещё дофига всего, не хватает только нужного количества людей. Я старалась запомнить каждое слово Ната и проследить за его логической цепочкой, пока наконец-то не пришла к очевидному выводу. - Они собираются вербовать людей? Та жидкая дрянь, что попала в мою кровь, поможет в этом? - Им нужен препарат, парализующий сознание человека на длительный срок. - Не проще вырастить переродков? - И сразу же выдать себя? – хмыкнул Нат и покачал головой. – Таким людям не свойственно совершать опрометчивые поступки. Капитолий не позволит им создать большую партию переродков, даже в самом начале производства это покажется столице странным и всё это дело свернётся. Конечно, Кинберг могла бы попробовать провернуть это тайно, но… создавая многотысячную армию всё равно где-то спалишься. - Лана хочет сделать всё чужими руками, чтобы не попасть под подозрения. Люди под этой заразой всё равно будут людьми, не переродками, и доказать их… болезнь будет практически невозможно. - Вот именно, – грустно подвёл черту Нат, вновь коснулся экрана коммуникатора и тот засветился. – Твою мать, когда же это закончится? – Парень поднял коммуникатор вверх, помахал им, а когда вновь посмотрел на экран, вздохнул. – Сволочь. - Что не так? - Помехи. Не врубаюсь, как они могут быть везде. И в доме и здесь. Логично, если бы я был где-то далеко в открытом море, но… блин! Что может вызывать такие сильные помехи? – сокрушался Нат. - Может, из-за тумана? - Туман? Гонишь? Мейсон, серьёзно думаешь, что у меня в руках обычная примочка? У моих коммуникаторов отличный приём, полное отсутствие вычисления прибора, надёжность, все дела. Это не капитолийская игрушка, это техника, созданная для промышленного шпионажа! - И что же её так продают где не попадя, коль она такая шпионская? – заулыбалась я. Отстаивание коммуникатора Натаниэлем всегда чертовски забавляло. - Блин, не тупи, я сам её наворотил. - Ты умеешь такое делать? - Охренеть. А кто руководил энергоблоком? Ничего, что я работал в области физики? Думаешь, сложно купить коробку и оборудовать её? Смешно. – Нат надменно отвернулся и вновь посмотрел на экран. – Такое впечатление, будто кто-то глушит сигнал. Знаешь, был у меня один случай… Лафлауэр начал свой рассказ, а мне уже стало смешно. Он говорил быстро, но рассказ всё не заканчивался. Казалось, будто Нат своим красноречием сейчас весь округ поднимет на уши. Не знаю, что для него главнее: рассказать кому-то историю или насладиться изречением своего же рассказа. Это здорово отвлекало. От Ланы, от смерти, от страха. Отвлекало и расслабляло. Я чувствовала себя под магическим куполом, зная, что несмотря ни на что, я защищена, хоть никакого купола и нет. В последнее время я видела себя в глубокой сырой яме, из которой не выбраться, но любое действие или слово Натаниэля держало меня на плаву. Ему хотелось верить, на него хотелось надеяться, ведь Нат был моим спокойствием, чем-то, что ограждало от реальности. Он ведь не живёт в настоящем, чёрт возьми! Застрял где-то между своими фантазиями и играми в гения, вот только и мне хочется туда же, если там так хорошо, о чём беспрестанно трезвонит его неунывающая мордаха. - Красивое море, да? – выпалила я, не подумав, о чём сразу же пожалела. Нат многозначительно на меня посмотрел, будто я сказала, что-то невразумительное, хотя наверняка списал это на психологическую травму после лагеря и… казни. - Сойдёт, а что? Вновь собралась сигануть в воду? - Нет. Мне не понравилось в прошлый раз. Ты правильно сделал, что… вытащил меня. – Бред стал вырываться из моих уст интенсивнее. - Надо было оставить, чтобы отучить от всякого дебильства. - И шоколад был вкусным. - Беспалевно пытаешься меня поблагодарить? – улыбнулся Нат. - Почему ты не смотрел на меня? – прищурилась я. – Тогда, у ванной комнаты. - Какой ванной комнаты? - Издеваешься? - Не понимаю, о чём ты. - Я что тебе не интересна? Совсем? - Мне интересны интегрируемые системы и системы слабой сложности в физике твердого тела и дискретных динамических системах. - Класс. А мне вот кое-кто интересен. - А мне вот пофиг, тем более что в физике этот хмырь наверняка не шарит. - Почему же? Он умный. - Значит, урод. - И не урод. - Не гони. Так не бывает, – фыркнул Нат. - Капец, я так и знал, что притащишь в дом какого-то убогого тупицу. - Никого я не собираюсь тащить! - Правильное решение, потому что я морально его затопчу и он свалит сам. - Лафлауэр! – рявкнула я в попытке остановить этот словесный поток. Нат замолчал, повернулся ко мне и, не произнеся ни звука, стал смотреть, как бы требуя продолжения моей фразы, но что-то за его спиной отвлекло меня. Я стала всматриваться в туманную пелену ночи, однако понять, что я вижу не могла, потому что… не видела. - Чего там? – Нат обернулся, тревожно всматриваясь туда же куда и я. Шум морских волн стал практически незаметным, зато теперь, когда я стала прислушиваться, конкретно мешал. Туман скрывал всё вокруг на пару с тёмным полотном ночи, но всё-таки мне показалось, что вдалеке я вижу какое-то шевеление. - Ты видишь? – спросила я у Ната, придвигаясь к нему ближе. - Что? Где? – не понимал он и это здорово его бесило. Тогда я бережно коснулась его головы и повернула её немного в сторону, ткнув указательным пальцем прямо в центр шевеления. – Люди что ли? И часто народ тут заседает по ночам? Нат встал с песка, отряхнулся, а я последовала его примеру, тревожно всматриваясь во тьму проникшуюся туманом целиком и полностью. Сырость тяжестью оседала на лёгких, сковывая их в тиски. Загадочный шум морских волн, подгоняемых ветром касался ушей, нагнетая и без того насторожившую обстановку. По коже пробежали мурашки, как только воображение стало работать на полную силу. Говорят, что глядя на облака каждый человек увидит что-то своё, этим, в общем-то, я себя и успокаивала, потому что в туманной дали и на краю морского горизонта ничерта приятного мне не виделось. Не то чтобы было страшно, но… чужой округ, большая вода, подозрительный туман, как тут не пробудиться паранойе? Я притиснулась к плечу Лафлауэра, который вновь достал коммуникатор и на этот раз обнаружил связь. - Что за хрень? Откуда взялась связь?! - То тебя бесило, что связи нет, теперь бесит, что есть? - Это ненормально. - Может, пойдём отсюда? Не нравится мне это море и берег… и вообще всё это место, идём. - Нет, стой. Я должен понять, – настаивал Нат, направляя коммуникатор, то вправо, то влево, то вверх, то вниз. По моей спине пробежала новая волна мурашек и я стала смотреть в песок, чтобы избавиться от преследовавших меня образов в тумане и тени. В какой-то момент я точно, уверена на сто процентов, увидела вдали, в тумане какое-то шевеление. Я прищурилась, чтобы рассмотреть его, но жуткий грохот заставил вздрогнуть и принимать решения не раздумывая. Нат схватил меня за руку и потащил в сторону, прежде чем я успела различить этот грохот. Бак? Машина? Падающий дом? Выстрелы. Много одновременно выстрелившего оружия. Куда оно стреляло не ясно, но кажется, не по нам. Выстрелы приходились наобум, лишь бы куда-то грохнуть. Мы с Натаниэлем взгрели как никогда прежде, унося ноги с треклятого берега треклятого округа, обратившего санаторий для меня в крематорий для меня. Песок конкретно замедлял движения, чем чертовски бесил. Видимо, по ночам таки запрещено шляться по берегу, отчего береговая охрана решила нас проучить. А всё из-за долбанного коммуникатора, который выдал нас! Хреновы игрушки Натаниэля только и делают, что портят нам жизнь. Выстрелы не прекращались, но ни одна пуля в нас не попала, чудесным образом угождая лишь в песок и подбрасывая его фонтанчиком. Стреляло по меньшей мере человек двадцать, может, тридцать. Передвигались они во тьме сквозь туман так, будто его и не было, что выглядело странно, однако уже минуты через две пронзать тьму помимо луны начал свет фонариков. Я вырвалась немного вперёд и теперь сама стала тащить за собой немного отставшего Натаниэля. Мы почти добрались до первых улиц, а значит, там есть шанс сбросить хвост, но как только моя нога переступила с песка на землю, я вспомнила, что не знаю в этом долбанном округе ни единой улочки! Нат достал коммуникатор и стал быстро просматривать карту, стараясь запомнить все адекватные ходы. Мы бежали не останавливаясь, лишь изредка оглядываясь назад, но… выстрелы не прекращались и стреляли определённо не по нам. Стрелять начали по домам жителей. У некоторых в окнах виднелся свет и когда нападавшие попадали на отблески этого света, я заметила, что это обычные миротворцы, которые гнались не за нами, они… гнались за всеми? - Прифигевшие ребята. Это они нас так ищут? – выглядывая из-за угла, спросил Натаниэль, а я в ответ промолчала. Нет. Нет же. Это не за нами. Миротворцы врывались в дома и устраивали там переполохи, что было заметно сквозь стёкла окон. Швыряли по комнатам мебель, рыскали в шкафах… Весь отряд разделился и вместо того, чтобы гнаться за нами они стали зачищать, если это слово применимо, все подряд дома. Раздался грохот бьющегося стекла – один из солдат запустил чем-то в окно и разбил стекло вдребезги. Люди кричат, один за другим выходя на улицу, и тут в отместок всей панике взвыла сирена, сопровождаемая мигающим белым светом, взмывшим до самих небес. От увиденного у меня отвалилась челюсть. На кой эти прожекторы? На кой вытьё сирены как перед бомбардировкой? Я стала трепать Ната за плечо, но тот заклинил почти так же, как и я. Сколько можно так жить?! Сколько можно всё время о чём-то переживать, терпеть удар за ударом? - Чёрт-чёрт-чёрт! – пролепетала я. – Это Лана? Готовит бомбардировку, да? - Типун тебе на язык! Нет. Это побег или из тюрьмы или из психушки. Видимо, поэтому миротворцы и носятся. Ищут беглецов. - Это всё… из-за каких-то беглецов?! - Может, их много? – пожал плечами Нат. – Ладно, уходим, надо найти Финника, уж к нему миротворцы наверняка не сунутся, – успокоил меня Нат, схватил за руку и поволок за собой. В последнее время он часто берёт меня за руку, хотя вряд ли сам осознаёт всю ценность этого жеста, а укажи я ему на это, так он станет упираться как тупой ишак. Тугодум. Хренова сирена не умолкала, отчего я раз за разом поглядывала на небо. Там нет планолётов. Нет. Нет и не будет. Откуда во мне этот страх перед смертью? Чему быть – того не миновать, но что же так страшно-то? Я то и дело вспоминала то самое видео. Казнь. Падение и зависание в воздухе на одной верёвке… нечем дышать… петля сжимается… и на моей шее тоже. - Быстрее! Что ты как тормоз? – возмутился Натаниэль и картина перед глазами растаяла как дымка. Всё вновь вернулось на круги своя и мы опять бежали по дороге, слыша то в одном краю, то в другом возгласы напуганных людей, шум ломающегося дерева, треск битого стекла, едва различимого под плотным звуком сирены. Свет прожекторов бил во все стороны. Дома охватила паника, люди кричали, а миротворцы переворачивали всё верх дном, благо, хоть никого не убивали, а только шугали. Где-то по правую сторону от нас разгорелся пожар, около которого бились люди. Я на мгновение притормозила, чтобы рассмотреть, но было сложно разобрать что-то конкретное. Кажется, миротворцы кого-то поймали, заломили бедолаге руки, приставили пушку к виску и поволокли, не взирая на плач рядом стоящей пожилой женщины, чей дом воспылал подобно факелу. - Что случилось? – Я даже не усекла, когда Натаниэль вклинился в толпу и стал расспрашивать людей насчёт происходящего. - Из психушки сбежали пациенты! Самые буйные! Они побежали вглубь наших улиц! - И сколько их? - Говорят, больше дюжины. Нат потянул меня за руку и мы побежали вперёд, то и дело виляя, постоянно поворачивая, пока не оказались вновь где-то неподалёку берега. До дома Финника осталось не так уж далеко бежать. Миротворцы вновь стреляли, но где конкретно, я не разобрала. Свет прожекторов и вой сирены не утихал, равно как и крики людей, не понятно кого боявшихся больше – миротворцев или психов. Не хватало ещё попасть в руки психопатов в довершение отдыха. Из домика, мимо которого мы как раз пробегали, выскочили три миротворца. Завидев людей, они ринулись прямо на нас, схватили меня за руку, рукав немного приподнялся и моё тавро, оставленное в лагере Рэми Линкора, стало заметным. - Ещё одна из них! – крикнул миротворец и потащил меня за собой. Я взвизгнула, стала бить его второй рукой по чём не попадя, за что схлопотала пистолетом по макушке. - Эй! Эй, вы, отпустите её! – Натаниэль подобно урагану налетел на державшего меня миротворца, едва не сбив того с ног. - Они не те, кто вам нужен! – кричал неподалёку знакомый голос, в котором я опознала Финника. Он уже почти добежал до нас, но истерический крик, раздавшийся около ворот его собственного дома, заставил парня резко повернуть назад. - Энни! – взвыл он, будто напрочь забыв о нас. - Финник! Финник!! – кричала я, но между мной и Натаниэлем, Одейр без раздумий выбрал Энни. Это было обидно. И хоть почти сразу же проскользнула мысль насчёт того, что Энни куда более беззащитная, нежели я или Натаниэль, но сам факт оставался фактом. Финник мыслил как профи. А у нас началась настоящая потасовка. Я отбивалась от миротворца, Нат выбил из его рук оружие и пригрозил остальным, сначала выстрелив в воздух, затем в землю и в конечном итоге под коленную чашечку тому ублюдку, который схватил меня. Миротворец взвыл от боли и отпустил. Хватило пары секунд, чтобы оторваться от него и вместе с Натаниэлем сорваться с места прочь от тех двух, которые теперь за нами гнались. Дом Финника не вариант… тогда куда? Миротворцы позади открыли по нам огонь, но то ли случайно, то ли умышленно не попадали. Все хреновы пули летели мимо, словно подонки гнали нас куда-то как стадо баранов. Нат ткнул мне в руки пистолет, а сам достал коммуникатор и в темпе стал выискивать пригодные ходы. - Они сказали «одна из них», что значит «одна из них»? – тараторил на ходу Натаниэль, обрывками хватая воздух. - Они увидели татуировку, которую мне сделали в лагере. Может, это происки Ланы? Может, она приказала через Капитолий искать обладателя клейма, то есть меня? - А психи прикрытие? Не похоже. Кажется, тут всё серьёзнее. Чёрт, куда бежать? Миротворцы повсюду! И действительно, они прочёсывали весь округ, заглядывая в каждый дом, ища каких-то опасных психов. Округ погрузился в сумасшествие. Мы с Натаниэлем свернули за угол и оказались на улице, где бродило, по меньшей мере, с десяток миротворцев. Прятаться было некуда. Свет прожекторов в любой момент мог осветить именно нас, выдав преследователям, но это не понадобилось, потому что они и так нас заметили. - Бегом, в дом! – рявкнул Нат, ринулся к ближайшему дому и ногой высадил дверь, я побежала за ним, а когда ворвалась в коридор миротворцы открыли огонь по козырьку у входа и тот рухнул на землю как сошедшая с гор лавина. Людей в доме уже не было, но свет ещё горел, видимо, они только что куда-то смылись. Лафлауэр бросился на поиски чёрного хода, но мы не успели даже одну комнату оббежать, как два или три миротворца ввалились внутрь и стали по нам палить. Стекла высокого шкафа из старого дуба разлетелись в пыль. Пуль было так много, что они сильно повредили стену за шкафом и под его весом стена обвалилась. Я была в пяти-шести шагах от Ната, чувствовала, что не успею добежать до него, что меня порешат, но к счастью сноровка сработала быстрее башки. Я перепрыгнула через стол, завалила его, создав что-то вроде щита, и переползла в соседнюю комнату, где Нат потянул меня за руку к окну. Мы могли не успеть выбраться, мы могли… - Капец! – крикнул Нат, выглянув в окно. Снаружи нас ждали ещё больше миротворцев. Те, что гнались за нами, ворвались в комнату, но теперь не стреляли. Один схватил меня, второй Натаниэля, который оказался в лучшей форме, нежели я. Нат вывернулся из хвата миротворца, заехал ему по шее локтём, уклонился от удара и дал пистолетом по затылку. Всё происходило так быстро, что я не успевала замечать. Ещё один миротворец схватил Лафлауэра за грудки и ударил о стенку. Чья-то фотография с шумом грохнулась со стены, а её стекло разбилось вдребезги. Я видела, как Нат прищурился, когда его ударили, видела, как он сопротивлялся, а сама… была себе противна. Я – вареная рыба, а не человек, способный себя защитить. Один из миротворцев стал трепать Лафлауэра, которому, кажется, прилично досталось. Он толком ничего не соображал, а миротворец, трепля того за душу, случайно сорвал с Лафлауэра куртку, а из под тёплой футболки выглянула его татуировка гидры. - Ещё один наш клиент! Наш клиент? Перед глазами всё расплывалось. Руки что-то коснулось, а затем по организму растеклось странное, но приятное чувство пофигизма. - Нат! Отпустите его! Выпустите нас, мы не из психушки! – из последних сил кричала я, чувствуя как тело млеет, полностью выходя из под контроля. Выходит, они перепутали нас, перепутали с реальными психами и только из-за татуировок чем-то накололи. Меня тащили как последний скот, но я всё равно упиралась. Ноги сунулись по земле, голова кружилась, но я не засыпала, постоянно нашёптывая себе, что не имею права спать, не должна, не могу! Сзади по стенке вниз сполз Нат. Голова наклонилась к плечу, волосы закрыли половину лица. - Нат! – взревела я, брыкаясь изо всех сил, хотя на деле это выглядело так, словно я умирала. Может, это и правда так? – Нат!! – хрипя, кричала я, за что ещё раз схлопотала по лицу тяжёлой мужской ручищей в дерьмово отделанной перчатке. – Прошу… Не трогайте его, у него нет клейма! Отпустите! Пустите, кретины! Уроды о чём-то переговаривались друг с другом, то и дело, оборачиваясь в мою сторону, будто со мной было что-то не так, хотя… наверное, так оно и было. Если нам вкололи то же дерьмо, что и мне в лагере, то это не яд, а какое-то снотворное, на которое у меня постепенно выработался иммунитет, чего ещё нет у Натаниэля. Он просто спит… просто спит. Я успокаивала себя этим, наплевав на всё остальное. На то, как вокруг меня расплывалась картинка, на то, как я обессилела и теперь не могу освободиться. В голове каша. Нас куда-то тащат. Долго. Натаниэля грузят первым. Где мы? Не знаю. Я едва различаю что-либо, словно нахожусь на границе сна и реальности, где-то между ними неуверенно варьирую, слабо ориентируясь где сон, а где правда. Глаза наполовину закрыты, состояние схожее с тем, когда теряешь сознание. Новый прилив жара – и странный контраст с холодом, коснувшимся спины, ног и рук, будто меня опустили на что-то ледяное. Я закрыла глаза и лишь через минуту открыла, надеясь, что мир вокруг хоть немного прояснится, но нет, туман у моря и на сотую часть не был таким густым, как сейчас этот перед моими глазами. Гул. Сквозь это предобморочное состояние я расслышала гул, похожий на… на… Чёрт, почему ничего не вспоминается?! Я напрягла память и буквально вымучила из себя ответ. Это же гул планолёта! Почему-то гул не утихал. Нас куда-то везут? Погрузили как товар на планолёт и выбросят прямо в воздухе? Или отвезут напрямую в психушку Ланы? Зачем тогда надо было нас выпускать из своего грёбаного лагеря? Наверное, эта поездка длилась бесконечно долго. Время текло медленнее, чем следовало бы, однако настал момент, когда оно просто оборвалось. Кто-то поднял меня и я стала на пол ватными ногами, которые почти не ощущались, как и всё остальное. В стороне мелькнуло нечто белое. - Нат, – прошептала я, хотя даже его силуэта не видела. Само провидение подсказывало мне, что это он. Темнота. Ничего не видно. По ногам пробежали мурашки, словно я долго просидела в одном положении и те затекли. Я могла сжимать пальцы в кулак, веки стали легче и чтобы держать глаза открытыми больше не стоило прилагать титанические усилия. Кажется, действие укола ослабевало. Я стояла в тесном изоляторе. Запястья сковали наручники, над головой загорелся свет. Уже минут через пять я смогла спокойно шевелить языком, говорить, в тело вернулись прежние силы, но… что толку, если меня упрятали в каменный саркофаг? Что-то в потолке разразилось громким сигналом. Я подняла голову, но ничего кроме собственно потолка не увидела. Вновь тройной сигнал. Шипение – и одна из стен отъезжает в сторону, пропуская ко мне людей в странной одежде, в скафандрах что ли? Думают, что я носитель какой-нибудь заразы и потому оделись так, словно идут в логово распространения смертельного вируса? Тупые. Хреновы космонавты взяли меня под руки и куда-то повели по длинному узкому и пустынному коридору, в котором не было ни дверей, ни окон. Может, он под землёй? - Нат? Нат?! – опомнилась и стала кричать я. Удивительнее всего, что сопровождающие этому ничуть не удивились. Коридор закончился и меня завели внутрь маленькой комнаты с катастрофически низкими потолками. Она была пуста и единственное, что приковывало взор – невысокая круглая платформа прямо посередине. Люди подвели меня к ней, сняли наручники и прежде, чем я, всё ещё заторможенная из-за препарата, успела что-либо предпринять, затолкали на платформу. Стоило мне чуть-чуть дёрнуться, как откуда-то из центра платформы донёсся громкий рёв подобный звуку боевого рога. Я прижала руки к ушам, но звук был таким сильным, словно расщеплял мозг. Вслед за этим звуком из основания платформы наружу выдвинулась прямоугольная длинная полоса из стекла, почти достигшая потолка. Она как будто… расслаивалась. Из неё вышла ещё одна и ещё и ещё. Из основания вверх. Одна за другой. Тихое потрескивание разрастающегося передо мной стекла казалось знакомым. Рёв из платформы прекратился лишь тогда, когда стекло полностью меня окружило, отрезав от людей в спецодежде и всего остального. Я нахмурилась и потянулась трясущейся рукой к стеклу, которое в прямом смысле послужило для меня огранкой. Оно выглядело холодным и очень прочным, но одно моё прикосновение заставило этот многоугольный цилиндр, окруживший меня, полностью выровняться, словно это было не стекло, а пластилин. Люди по ту сторону цилиндра исчезли, а в моей памяти медленно, но уверенно стали всплывать картины из прошлого. Прозрачный стеклянный цилиндр… Я стала стучать по нему. Сначала спокойно, затем более яро, хотя и понимала, что вряд ли меня кто-то слышит и тут случилось то, отчего в ногах почувствовалась слабость. Платформа как лифт начала медленно подниматься вверх. Я машинально прижала ладонь ко рту, сдерживая внутри истеричный возглас. Ноги стали дрожать, кулаки – в панике колотить прозрачный цилиндр. Только не сейчас, только не это. - Стоп! – крикнула я, стараясь взять себя в руки. Кошмары – удел снов, победители не возвращаются на арены, а арены не начинаются так рано. Это всего лишь мои фантазии и очередная психологическая атака. Происки тварюки Кинберг, не более. И хоть внутри я старалась себя успокоить, но это чувство подъёма в безвестность, подъёма на бойню никогда для меня не забудется. Сердце колотилось так, что мешало дышать. Я закрыла глаза, чувствуя, как по телу пробегает сначала волна жара, затем ледяных мурашек. Платформа всё ещё поднималась. Я держалась за стекло и смотрела вверх, но там не было ничего кроме мрака. Секунды отделяли меня от неизвестности. – Это всё игра. Не по-настоящему. Нет. Не настоящее. Пепел. Огонь. Крик. Одно за другим воспоминания возрождались в голове, делая только хуже своим присутствием, но нет, в этот раз тепла не было. Чем выше я поднималась, тем больший холод ощущала, и исходил он отнюдь не от стекла. Наконец-то платформа остановилась и я застыла в беспроглядной тьме. Нихрена не видно! Может, Лана загнала меня обратно в лагерь? В подвал? Было немыслимо холодно, так, словно тут суровая зима, но… это же должно быть помещение. Почему-то я не решалась сделать шаг. Наверное, по привычке боялась раньше сойти с платформы и подорваться к чёртовой матери. Нет. На чём подорваться? Хрень несусветная. Я не на арене, чтобы подрываться. Шестьдесят секунд до начала Голодных игр. Что? Какого… каких нахер Игр?! До них ещё есть время! Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь… Хренов громкоговоритель – нагнетатель атмосферы. Долбануть бы его каким-нибудь булыжником. Что вообще за цирк? Это такое наказание за мой побег? - Подавишься, Кинберг! – крикнула я, подняв голову вверх. – Думаешь, получится меня напугать? Слабо сделать это лично? – потребовала я, но в ответ звучал только голос отсчитывающего время до… что за хрень, нет, ничего этот придурок не отсчитывает. – Стерва! Последнее я выпалила, уже скрипя зубами от холода. На меня падало что-то холодное и пушистое. Снег? Касаясь лица, он таял, стекая тоненькими капельками на землю. Всё ясно – она заперла меня в холодильник. А может, в морг? В морг с тысячей трупов, чтобы я окончательно с катушек слетела. Я выставила ногу вперёд, чтобы сойти с платформы и включить свет, но… нога не слушалась. Когда-то мне сказали, что если не вовремя сойти с платформы, то земля украсится поджаренными ошмётками и теперь я понимаю, как глубоко эта дрянь засела в моей голове. Это же обычная дрянная платформа коих много, но ступор не позволил мне и шагу сделать. - Мейсон, стой на месте. - Что? – встрепенулась я, оглядываясь по сторонам кромешной тьмы. Нат. Нат тоже здесь. Только от этой мысли настало желанное расслабление. – Где ты? - Стой на месте! - Это не… - Я тебя урою, если сдвинешься! Тридцать четыре. Тридцать три. Тридцать два. Тридцать один. Тридцать. - Начать запуск Технотрона, – командовала Лана Кинберг около целого ряда компьютеров, связанных воедино одной целью и сетью. Позади Ланы за длинным столом восседала целая комиссия, среди которой были такие люди как Сенека Крейн, Плутарх Хэвенсби и многие другие. После первой половины минуты что-то изменилось. Странный металлический лязг и зарево где-то далеко. Необычные звуки, будто кто-то включал здоровенные прожекторы, хотя… кажется, это и были реальные прожекторы. Я нахмурилась, глядя как вдали появились зародыши света, томно подплывающего в мою сторону. Включающийся свет создавал нечто вроде коридора… Включился ещё один сектор. За ним ещё один и ещё. Место потихоньку стало освобождаться от тьмы, но я уже пожалела о наличии света. Совсем не хотелось это видеть. Это не была какая-то комната. Я отчётливо видела зелёную траву, как на капитолийских газонах, только затянутую плотным слоем инея, нереально высокие потолки, заметные в первые секунды после того, как загорался свет, после чего эти потолки обращались в затянутое тучами небо, с которого спадали крупные хлопья снега. Двадцать два. Двадцать один. Хлопок, ещё один. Лязг слышался прямо над моей головой. Я подняла её вверх, надо мной загорелся здоровенный прожектор, растворившийся в картинке неба. Непроглядный мрак превратился в белый день, въедавшийся в глаза белыми пейзажами из серебристых снежных покровов. Недалеко от меня на платформе стоял такой же прифигевший Натаниэль, с опаской осматривающийся по сторонам. - Загрузка силового поля. Я всё ещё не сводила глаз с небес, которые теперь перекрылись какой-то прозрачной мерцающей хренью, искажающей изображение. Нечто размеренно спускалось от неба до земли, отчего я ощутила себя в банке из какого-то бракованного стекла. Прозрачное искажающее полотно опустилось до самой земли, а в момент соприкосновения с ней задрожало, словно грянуло землетрясение, а звук был похож на потрескивание тока, правда, гораздо более громкое. Только сейчас я впервые осмотрела территорию вокруг. Здоровенная поляна. Нереально огромная, у которой конца-края не видно. Вот только интереснее всего было то, что неподалёку нас проходила железная дорога, а за ней какие-то депо или ДЗОТы. В другой стороне высились высоковольтные столбы, провода на которых уходили куда-то очень далеко и что самое интересное – вся трава, депо, ДЗОТы и рельсы были покрыты снегом. - Активировать все настройки, прописать поочерёдность выполнения задач. Запускаем моторы. Доселе вокруг не было никаких признаков ветра, но на последнем десятке секунд со всех сторон начало веять холодным, кусающим за щёки воздухом. Иней на зелёной траве оказался плотным шаром снега, на который падали всё новые и новые снежинки, часть которых теперь украсила мои волосы, водрузилась на ресницы... Неожиданно резкий порыв ветра сорвал с высоковольтников снег и тот плавно слился с потоком падающего снега ещё не долетевшего до земли. Всё вокруг продолжало покрываться снегом, скрепляемого морозом. С каждой секундой я промерзала всё сильнее, будто температура падала на глазах, что подтверждалось паром изо рта и розовыми щеками Натаниэля, обычно не имеющими настолько насыщенный цвет. Десять. Девять. Восемь. И тут я пришла в себя. Вернулась растерянность, шок, паника. Что делать? Куда бежать? Что вообще, чёрт возьми, происходит?! Нужен горячий шоколад, тёплое одеяло и потрескивающие веточки в горящем камине, а не этот холодильник. - Они решили нас припугнуть, да? Нат? – крикнула я, глядя на его оторопевшее лицо. Трибутов нет, Рога Изобилия тоже, значит, это просто пушка, чтобы запугать. Семь. Шесть. Пять. Сколько раз я ещё должна это услышать, чтобы оно наконец-то закончилось? Дрожь в руках, адреналин в крови, немного мутит от чёртового волнения. Соберись, тряпка, не устраивай концерт для этой стервы, она только и жаждет поржать над тобой. Четыре. Три. Два. Я закрыла глаза, точно зная, что когда открою, вся эта белиберда исчезнет. Один. Ноль. Гонг – а в ответ тишина. Я всё ещё стояла на платформе, не двигаясь, зажмурившись, по спине без конца бегали мурашки, задубевшие от бесчеловечного холода, но… больше ничего не происходило. Зачем? Зачем они это делают со мной? Зачем воплощают в жизнь худшие кошмары? Неужели моя жизнь так безоблачна, что нужно беспрестанно втаптывать меня в дерьмо? Сколько можно это делать?! Я ощущала слабость в ногах, посему стала медленно опускаться прямо на платформу – единственное место, где ещё не было снежного пледа. Плевать, где сидеть. Не успела я спуститься хотя бы на половину, как земля стала дрожать, словно началось землетрясение. Я мигом вскочила обратно на ноги, но что делать дальше не знала. Землетрясение закончилось так же внезапно, как и началось, но кое-что на земле неподалёку задело взгляд. Я прищурилась, чтобы рассмотреть, но нечто само показалось. Какой-то немаленький винт, размером с ведро, стал вывинчиваться из земли, разбрасывая во все стороны снег, а когда показался снаружи, взмыл вверх, порядком расшатываясь и отряхиваясь от земли и снега. - Это ещё что такое? – не сдержалась я. Какой-то металлический бочонок, сверху приправленный мощным винтом, который и помог ему выбраться из земли, постоянно кружился, отчего расшатывался всё меньше, пока не выровнялся окончательно и завис в воздухе, крутясь как какая-то деталь, с какими частенько возился Натаниэль. Внизу вокруг этого бочонка виднелась лента из средних размеров цилиндров, похожая на большие патроны. Эта хрень кружилась, но как только центровано зависла в воздухе цилиндры-патроны стали оттопыриваться, распускаться как лепестки ромашки, агрегат засвистел и я почти догадалась, что сейчас произойдёт. Нат подбежал ко мне приобнял за плечи и стал быстро толкать вперёд, как раз когда свист перерос в грохот, а из лепестков-цилиндров этот долбанный бочонок стал стрелять. Его принцип работы был приблизительно такой же как у пулемёта – звучал так же, гасил так же, а на остальное мне было пофиг, потому что я как ошпаренная бежала по снегу. Поскальзывалась, падала на колени, цеплялась руками за снег, почти не чувствуя покрасневших от холода пальцев. Я дышала через раз, неслась с Натаниэлем, слыша, как нечто неизвестное гасит по нам реальными патронами, но хуже всего, что эти бочонки продолжали вывинчиваться из земли. Взмывали в воздух, застывали в одном положении, распускали бутоны и начинали стрелять. Давно я так не орала, но иного выхода, как удержать сердце в грудной клетке, у меня не оставалось. Ладони машинально прикрывали голову, но от таких патронов даже броня не спасёт! Выстрелы создавали выбоины в земле, её куски взмывали в воздух и осыпались как последние листья с деревьев, смешиваясь со снегом. Натаниэль бежал так, что сверкали пятки, я за ним, но когда я отвернулась чтобы узреть эти стреляющие фигни и повернулась обратно к Нату, того передо мной больше не было. - Нат! – взревела я, обо что-то споткнулась, скользнула вперёд и упала. Причём упала не на землю. Провалилась. Я лишь частично задела часть земли лбом, когда провалилась под землю. Сухая земля вперемешку со снегом осыпалась на спину, одна рука оказалась под животом и я нехило её потянула, отчего стало очень больно. Земля забивалась под ногти. Здесь было сыро и грязно. Земля и снег, наверное, когда-то тут подтаяли, потому образовали единую массу, которая сейчас застыла. Я попыталась встать, но было так тесно, что развернуться было негде и от каждого прикосновения к стенкам рва на меня что-то сыпалось, иногда большие куски, отлетавшие от разрушающейся выстрелами земли. Тёплые руки Натаниэля потянули меня немного вперёд, обвились вокруг талии, приподняли и стали тащить по траншее, пока я по-прежнему пребывала в ступоре, часто моргая, чтобы в глаза не набилась пыль, клубящейся над головой. Выходит, мы провалились в вырытую в земле траншею! - Стой, – потребовала я, уклоняясь от кусков земли, которые всё равно лупили то по спине, то по шее, то по рукам. – Прошу, притормози. Нат! – рявкнула я, он остановился и я отступила на шаг назад, присев на корточки внутри траншеи. До чего же она была тесной и холодной. Натаниэль присел так же, тревожно поглядывая вверх, где за пределами траншеи гасили по земле остервенелые бочонки. Я оглянулась. Где-то сзади нас часть траншеи уже осыпалась. Гадкая машина усекла, что мы наверняка скрылись где-то в недрах земли, потому стала долбить её стенки. В моменты выстрелов, земля едва различимо содрогалась, куски грунта разлетались на куски и опадали, заполоняя воздух пылью. Было холодно. Мороз полностью сковал стенки траншеи и даже когда я прикоснулась к ней, она не стала подтаивать от тепла ладони. – Нат Лафлауэр, что происходит? – Над головой вновь пролетели куски земли и я вжалась в стенку, хоть из-за неё спина продрогла от холода. - Нат! Натаниэль сидел передо мной и уныло глядел вверх. Следил за стреляющим бочонком, выслеживал его местоположение по звуку и молчал. Глаза бегали, и Нат не прекращал покусывать губу. - Каждый год перед Голодными играми тестируется макет на предмет погрешностей. - Класс, значит, нужно вылезать из траншеи и найти выход из этого зала! - Макет – это отдельная кунсткамера, идентичная реальной структуре. После её запуска выйти можно только по окончанию теста. - Нет, – протянула я, отчаянно качая головой. – Они нас дурят! - Джоанна! – встряхнул меня за плечи Нат. – Это арена. - Нам нужно выйти! – ринулась я в бок, но Нат меня удержал. - Нельзя! Они её уже запустили. Кунсткамера опечатана. Печать падёт только по окончанию. Мы взаперти, – потрепал меня за плечи Натаниэль. - Добро пожаловать на семьдесят четвёртые Голодные игры.