***
Уён чистит зубы и пристально смотрит на себя в зеркало. Он так привык рассматривать своё лицо по утрам, но сегодня в нём что-то будто изменилось, стало восприниматься совсем иначе. События с ночи яркими вспышками возникали в голове, так и умоляя по-быстрому передёрнуть, сидя на ванне, но воля самого Уёна была крепче, тем более, что время поджимало, а перекусить хотелось гораздо больше. Голову не беспокоили мысли о их дальнейших взаимоотношениях с Саном, а лёгкая боль по всему телу не раздражала, а лишь доставляла какое-то неизвестное до тех пор удовольствие, почти как после занятий танцами, только ещё лучше. «С первым днём по-настоящему взрослой жизни, Ён» — остаётся лишь подумать ему, сплёвывая зубную пасту в белоснежную раковину под шум струи воды. «Уён, доброе утро!» — слышит он, выходя из ванной. Мама Сана как всегда бодра и полна энергии, несмотря на столь раннее время. Она беззаботно хлопочет на просторной и залитой утренним солнцем кухне, перекладывая пищу в тарелки; на ней надет её любимый фартук для готовки, слегка отливающие сединой волосы заплетены в небрежный и даже смешной пучок, а лицо чуть вспотевшее от жара плиты — эта милейшая женщина с самых первых встреч с ней ассоциировалась у Уёна с чем-то тёплым, домашним и родным. Сан явно пошёл в неё, хотя бы тем, что унаследовал такой же лисий разрез глаз и чудесные ямочки, а ещё доброе и большое сердце. Улыбаться аджумме в лицо было ещё тяжелее, чем Сану, словно Уён был любовницей, которую её сын стыдливо прятал у себя в комнате всю ночь. Чон естественно понимал, что по одному только его взгляду она не увидит всё то, что случилось у него с Саном, но лицо всё же спрятал, проходя на кухню и садясь за стол. Инстинктивно. — И вам доброе утро, аджумма. Очень вкусно пахнет. — Уён всё же не выдерживает и улыбается, ловя носом заманчивые запахи. Всё же, он не ел со вчерашнего вечера и успел довольно проголодаться. — А то, рис с овощами ещё никогда плохо не пах. Есть ещё тушёное мясо, могу положить в твою порцию. — голос мамы Сана звучит как мелодия звонкого колокольчика, мгновенно окутывая Уёна материнской заботой. Забавно, что чужая мать переживает о нём куда больше собственной и при достаточно редких встречах интересуется им. Как не трудно догадаться, родители — очередной повод завидовать хёну. — Спасибо, я откажусь. Мне хватит и риса. — Уён пытается тактично отказаться, чтобы не наглеть в гостях, но урчащий живот минута в минуту как решает заявить о своих потребностях, требуя дать ему как можно больше вкусного и жирного. — Перестань! Я и последнюю крошку детям отдам, а тут мяса хватит ещё надолго! Тем более, вам ещё трудится в школе, а на пустой желудок никаких успехов не будет, — она ставит перед ним тарелку с достаточно большой порцией риса, поджаренными овощами и таким аппетитным куском непрошенной говядины. — Мама, ты опять пихаешь в Уёна всё, что у нас есть? — без злости ворчит только что вошедший Сан, с голодным любопытством заглядывая поочерёдно в кастрюли, стоящие на плите. — И тебе достанется, не переживай и не жадничай, — она точно так же щедро накладывает всё то же самое для своего сына, отдавая горячую тарелку прямо ему в руки, — Уён, а как там твои родители? Как их здоровье? Уён слегка морщится лишь от одного их упоминания. Одна из самых неприятных тем на свете, даже хуже, чем учёба. — Да всё в порядке. Как обычно говорят, что мне стоит брать пример с вашего прекрасного сына, — Уён произносит это с ноткой иронии, хотя как таковой её тут быть и не могло — Сан действительно прекрасный и Уёну действительно стоит взять с него пример. — Ох, я и сама себе завидую, что он у меня такой чудесный, да, Сан-и? — с умилением восхищалась мама Сана, потрепав сына за щёку. Тот сморщился, но на маму за проявление нежности никак злиться не мог. А Уён улыбался, наблюдая за семейной идиллией. Мама Сана оставила их наедине, уйдя собираться на работу в соседнюю с гостиной комнату, позволив молчанию воцариться на кухне. Уён смотрит в свою порцию привлекательного завтрака, а затем на сидящего напротив Сана, который выглядел даже привлекательнее еды в тарелке: как всегда идеально отглаженная молочно-белая рубашка хорошо сидела на нём, аккуратно завязанный галстук обхватывал шею, шелковые после различных масок с витаминами волосы с пробором посередине освещались лучами солнца, спина ни на секунду не сутулилась, а локти на столе не лежали — всё это делало его похожим на самого примерного ученика из их класса, а то и на приличного старосту. Подобного нельзя было сказать о Уёне, который даже не удосужился позаботиться о порядочности своей формы и своего внешнего вида в целом (администрация школы уже устала отчитывать его и привлекать родителей). Даже абсолютно одинаковые рубашка и брюки сидели на двух парнях совершенно по-разному, и даже их мысли были противопоставимы — пока старший думал о предмете своей бездыханной любви, что открылась полностью ему сегодня ночью (а полностью ли), глядя в тарелку и улыбаясь своим мыслям, младший размышлял о неповторимом вкусе жареного зелёного перца, пережёвывая его вместе с рисом и смотря прямо перед собой на Сана, не выдывая ни единой эмоции. Они по прежнему были слишком разными даже со стороны, несмотря на то, что ночью слились воедино. Никому из них не было до конца понятно, что могло в целом объединять их так крепко и поддерживать теплоту их не столь долгих взаимоотношений, но это не мешало ни одному из них считать человека, сидящего напротив, частичкой своей души. С разной точки зрения, но считать.***
— Знаешь, я вообще ничего не понял из этой монотонной хрени, что нёс сонсэн-ним Квон на протяжении сорока минут. Я не могу дождаться, когда его сменят в следующем году, — возмущался Уён, сидя за обеденным школьным столом и вертя в своей руке яблоко, которое он явно не торопился съедать. — Конечно тебе будет непонятно! Тебе стоит чаще открывать учебный материал, нет ничего сложного в том, чтобы отличить первичную сукцессию от вторичной, — Сан откусывал целую плитку шоколада, которую так яростно требовал организм на протяжении четырёх уроков, хотя его никогда особо не тянуло к сладкому. — Вот только ты не начинай. Я нихуя не смыслю ни в биологии, ни в физике, ни в чём-либо другом. Всё, что у меня получается хорошо, это корейский! Корейский, понимаешь? — твердит Чон, всё же надкусывая манящий фрукт. — Везде ищи плюсы, хотя бы что-то из сунын* ты хорошо сдашь. — пытается подбодрить друга Сан, на что Уён лишь хмыкает, — Попроси родителей о переводе куда-нибудь. Всё же, ты в рейтинге один из худших среди всей параллели. — Спасибо, я и без тебя это прекрасно знаю. То, что мне нравится что-то творческое, ничего не значит для мамочки с папочкой. Я до сих пор в шоке, каким чудом я здесь сдал вступительные, — Ёна передёргивает лишь об одной мысли, что ему придётся сдавать вещи куда сложнее вступительных экзаменов, не говоря уже про университет. — «Что-то творческое» это типо вебкам? — Сан хочет посмеяться, но ловит недовольный взгляд Уёна и быстро закрывает эту тему, — Я мог бы помочь тебе с предметами, ты же знаешь, я очень.. — запинается, подбирая подходящее слово, — эрудированный. — Если бы я хотел этого, я бы и сам учил. Но у меня нет никакой мотивации, я не хочу понимать и знать это всё, даже для галочки моим предкам. Меня гораздо больше привлекает возможность вылететь отсюда за низкую успеваемость как самый последний долбоёб, чем успешно писать все экзамены и позволить возложить на меня ещё тонну ожиданий о моём великолепном будущем в качестве какого-нибудь хирурга, — взгляд Уёна тускнеет, и он тут же решает дополнить свои слова, чтобы не думать о неприятном, — хотя, знаешь, я не прочь ходить к тебе хоть за деньги, если после титанической работы над физикой мы на практике проверим, что такое сила трения. — Фу, Уён, не за едой и не в школе! — Сан давится шоколадом и тяжело кашляет, — И этот подкат давно изжил себя! — он наконец откашливается и машет перед лицом руками в отрицании, на самом деле не имея ничего против данной идеи. Уён и Сан продолжают доедать обед, попутно приходя к обоюдному соглашению с тем, что сонсэн-ним Квон самый невыносимый из учителей и его действительно тяжело понять, как к их столику подходит компашка ребят с параллельного класса. Сан встаёт из-за стола и здоровается с каждым из них, пока Уён лишь оборачивается на толпу, не зная лично никого из них, максимум имея опыт перекидывания парочкой слов. Из вежливости приходится кивнуть головой. — Хёнджэ, вы уже сдавали зачёт по стереометрии? У вас что было? — интересуется Сан у одного из парней, переключаясь между разговорами, пока Уён продолжал якобы увлечённо поедать яблоко, от которого скоро останется лишь огрызок. — Это жопа. Нас валили, давали минимум десять заданий, и все расписываются на всю доску! Я не знаю, сколько молиться, чтобы балл не упал. — Ыну, ты-то куда лезешь? Даже если ты доску пустой оставишь, твой балл никуда не упадёт, тебя слишком любят здесь, — встревает парень, имя которого Уён даже не знал, и все разговоры сливаются в единый шум, теряясь на фоне общего гула столовой. Один из компании обходит стол и неожиданно падает на стул рядом с Уёном, приветливо улыбаясь ему. Кажется, его кто-то из них в разговоре назвал Чанбином. — Ты тот друг Сана, да? — слишком приветливый тон и довольное лицо этого крепкого парня совершенно не располагали, но Уён просто не мог не выдавить дежурную улыбку в ответ, включая своё очарование. — Что значит «тот»? — искренне интересуется он, закинув ногу на ногу и прищурив глаза. — Он постоянно твердит о тебе, будто ты его младший брат, а в школе я его наедине с кем-то редко вижу. — Плохо видишь значит. — усмехается Ён, — Ну да, тот самый. У меня и имя есть. Чон Уён. Странно, что Сан не упоминал его, — в голосе теперь прослеживалась лёгкая нервозность, потому что Уёна ужасно бесит, когда спустя столько лет и даже на новом месте его снова не замечают, прямо как в восьмом классе. Он ведь почти всегда ходит с Саном. — Чон Уён? — этот недоумевающий вопрос со стороны Чанбина поставил самого Уёна в ступор, будто его имя было чем-то непристойным, — Занимающий предпоследнюю позицию в рейтинге? Теперь я действительно что-то припоминаю про Уёна, вот это да! — Чанбин был так развеселён от факта, что Сан водится с кем-то вроде Уёна, что последнему мимолётно захотелось врезать ему, пусть он и против насилия. — А ты входишь в пятёрку лучших, и? Что с того? — раздражённо вопрошает Чон, растеряв весь свой шарм и морально уже подготовив себя к монологу Чанбина о том, что такие ученики позорят школу, а вот он сам и его друзья — другое дело. — Ничего, ты забавный. Только с такими баллами никуда не поступишь, но ты плюёшь на установки, мне нравится, — Чанбин продолжал с интересом разглядывать Ёна, словно тот был экспонатом в музее или главным на школьной доске позора. — Говорит тот, кто всегда делает задания со звёздочкой. Учёба не для всех. — Всё у тебя просто. Не суди так сразу, я не слишком выёбываюсь своими успехами в учёбе и понимаю тебя куда больше, чем тебе кажется, — Чанбин подсаживается ещё ближе, однако Уён явно не настроен на дружеский разговор с ним, к тому же, долгое сидение на пятой точке изрядно выматывало, а эта самая точка нещадно болела, хотелось встать и уйти. Этот Чанбин не произвёл на него хорошее впечатление и будто пытался вскользь самоутвердиться за его счёт. — Мне всё равно. Все здесь одинаковые. — скучающим тоном тянет Чон, демонстративно прикрывая рот рукой. Чанбин недоумевает. — А ты знаешь абсолютно всех? — Не знаю, мне ни до кого тут дела нет. Здесь не та обстановка, что была в нашей с Саном школе. Здесь другие люди, которым реально кроме учёбы ничего не интересно. Там хотя бы спустя несколько лет удалось ребятам понравиться, а у вас тут глотку перегрызут, если обойдёшь в позиции в этом вонючем рейтинге. А таких как я высмеивают и не скрывают своего недовольства, пусть я стараюсь и в чём-то хорош, но ведь не так, как вы. — слова льются рекой из уст Уёна в привычной ему быстрой форме, не в силах оставаться невысказанными. — Это ты так думаешь. Поступил не туда, куда хотел? Высшая школа — не средняя, здесь всё гораздо жёстче. Мне тоже не нравится это всё, но приходится выживать, — Чанбин отодвигается на стуле, создавая раздражающий скрип по паркету, и поднимается с него, подтягивая лямку школьного рюкзака, — Ладно, прости, у меня сегодня день выдался не очень. Смотри шире, может быть в заучке, у которого слюнки текут от мысли о ядерной физике, разглядишь потенциального друга, — он возвращается к своим одноклассникам и они вместе покидают столовую, а у Уёна даже сил нет думать, имел ли Чанбин ввиду себя. В любом случае, дружить с ним Ён желанием не особо загорелся. — Слушай, у тебя все друзья такие душные? Хули ты тогда вообще со мной общаешься, раз предпочитаешь.. таких? — задаёт Уён скорее риторический вопрос вновь присевшему напротив Сану, не выдержав. — Они не душные, и Бин тоже не душный. Бывают, конечно, у него заскоки, но кто без них? Он разбирается во многих интересных вещах, — тем не менее отвечает Сан, задумчиво смотря наверх. Он прекрасно понимал, что хаотичному и не терпящему науку Уёну никак не придутся по вкусу многие из его друзей, которые в стенах школы выглядят как законченные отличники, зацикленные лишь на своём результате. — Ладно, проехали. Пойдём уже, скоро начнётся моя любимая математика.***
Сегодня Уён сразу же после школы бредёт домой, потому что Сана перехватил класс постарше ещё у ворот школы, предложив пойти куда-то там, Ён даже не стал запоминать, скорее всего что-то по самоподготовке. Опять эта ебаная учёба, и опять Уён не вписывается. В прошлой школе спустя несколько лет игнорирования либо насмешек — неизвестно, что лучше — ему наконец удалось начать нравиться многим одноклассникам и другим ученикам, с ним стали здороваться и даже помогать иногда в учёбе, делать комплименты и переживать, если тот на занятия не приходил. Дети были разношёрстными, более интересными, чем эта скучная серая масса, которую он наблюдает в коридорах каждый божий день. Он уже даже начал жалеть о том, что любовь к биологии и химии не унаследовал от родителей, ведь тогда ему было бы куда проще следовать их ожиданиям. Хотя и они сами почему-то работают на нелюбимых работах, видимо, это бесконечная череда испоганенных жизней. Только Ёну до сих пор не понятно, когда и как он подписал договор, что обязан будет всю жизнь жить по неисполненным целям его матери с отцом. Во всё ещё радующих Чона новых наушниках играло что-то расслабляющее, и домой торопиться вовсе не хотелось, даже из желания побыть одному и отдохнуть от отвратительного времяпровождения в школе. Майский воздух приятно наполнял лёгкие и пахнул как-то по-особенному, на небе не было ни единого облачка, лишь солнце ярко освещало улицу и наполняло организм необходимыми витаминами. А в голове парня в это время крутилась назойливая мысль, что он что-то забыл, приходилось перебирать сотню дел, чтобы наконец вспомнилось. Мысли цеплялись одна за другую, выстраивая долгую цепочку событий, и вскоре до Уёна дошло. Обещанный приват, как можно было выкинуть его из головы? Предвкушение скорых быстрых денег вынудило ускорить шаг и закрыть глаза на ломоту во всём теле. Через десять минут Уён уже лихорадочно проверял диалоги, натыкаясь лишь на спам. Незнакомец… то есть, Сон, не напомнил о себе даже сообщением, будто вовсе забыл о своём желании видеть Уёна лично. Это заставило последнего поднапрячься и запереживать, что такая крупная рыба успела уплыть от него вглубь океана. Пару минут пораскинув мозгами, он пишет ему первым, на своём ломанном английском, используя переводчик:sweetywy: привет, еще не забыл обо мне? я наконец освободился от всех дел и готов посвятить своё время тебе, сколько пожелаешь.
Ответ не заставил себя ждать и поступил минутой позже. Складывалось ощущение, что Сон круглыми сутками не покидает этот сайт, что странно, ведь время было ещё рабочее.marsseong: Добрый вечер и тебе. Как я мог забыть? Безусловно, я ждал всё это время. Сейчас же запрошу.
— Сейчас? Блять, да я в школьной форме сижу, чувак. — ругается вслух Уён, тут же расстёгивая рубашку на три пуговицы и снимая через голову. Он видит уведомление чуть ли не на весь экран, а ладони начинают потеть. Хочется сказать «с Богом», но Бог при данном действе явно будет лишний. Уён со второго раза кликает на «принять», еле успев сесть в нужную позу и опустить вебкамеру достаточно низко. Секунда, и экран прогружается. Уён в меру своего удаления от экрана, пытается разглядеть окошко, которое было чуть поменьше, чем с изображением с ним. «Вот чертовка, тоже лицо не показывает» — первое, о чём он подумал, так как тело Сона в кадре заканчивалось как раз в области носа. Зато какое тело! Было довольно неожиданно увидеть настолько соответствующего своему образу мужчину, властно развалившимся на массивном кресле и разложишим руки по подлокотникам, словно он уже являлся для Уёна папочкой. Даже пиксели в картинке от всё ещё не слишком исправной скорости интернета не мешали разглядеть все аристократичные черты собеседника, его утончённые пропорции, которые совмещали в себе тонкую талию, выступающий пресс и довольно крепкие руки. Несмотря на то, что торс Сона тоже был вмеру рельефным, тело походило скорее на феминное. Это тело отличалось от тела Сана, единственного тела знакомого ему человека, которое Уён имел удовольствие так же тщательно рассмотреть. Уён даже не задумывался, что и такое может прийтись ему по вкусу, не говоря уже о его принятии своей голодной увлечённости мужскими телами. Уён также позволяет любоваться собой, пока в свою очередь не перестаёт наслаждаться возможностью поглазеть на то, что так нетерпелось увидеть. Тем более, что Сон у него первый. В небольшой части лица, что была открыта для обзора, тоже было чему позавидовать. Острый подбородок, линия челюсти, чем-то походящая на имеющуюся у Ёна, но более изящная; пухлые губы, словно светящиеся оттенком тёмно-красного в полутёмной и не слишком обставленной комнате — всё то, что Уён не мог ожидать от загадочного человека за экраном в переписке, потому что такие как он, как правило, лишь строят из себя неземных соблазнителей, а на деле являются женатыми противными мужиками в возрасте, от которых вечно чем-то несёт (как и представлял Сан), или маленькими скромными школьницами лет четырнадцати-шестнадцати. Даже если Чон и надеялся увидеть кого-то приятного, то сам до конца в это не верил, а тут мужчина превзошёл все его ожидания. Если бы Сон не дышал, а персиковая занавеска не развевалась от ветра с открытого окна, он успел бы подумать, что кто-то вместо себя поставил очень красивую фотку с пинтереста, на поиски которой потребовались часы. — Привет ещё раз. Я видел, что ты поставил ник, с чем связано? — Уён снова использует английский, как и зачастую на своих трансляциях, благо, что односложные фразы он в состоянии составить. Всё же, пригождается при работе с клиентами. — Да, мне было неудобно скрывать его, — отвечает Сон на чистом корейском, поднося палец в задумчивом жесте. У Уёна рот приоткрылся в удивлении от родной речи, произносимой немного низким и таким чётким в этой тишине голосом. — Ты понимаешь по-корейски? — Уён неосознанно переходит на родной язык, а вопрос звучит крайне глупо, но не задать его при столь высшей степени недоумения не получилось бы. — Конечно, я сам этнический кореец, но уже лет десять, как живу в Сиэтле. Надеюсь, что ты не напуган? — Сон чувствует шокированность Уёна и усмехается. И, о чёрт, какая у него шикарная улыбка и белоснежные зубы. — Нет, я не напуган, просто..ты понимал всё, что я говорил не на английском тогда? — очередной глупый вопрос с очевидным ответом, но неловкость и неожиданность смешались в нутре Уёна, который и без того знатно волновался, заставляя спрашивать подобные вещи. Для него не будет сюрпризом, если следующее, что он решит спросить, будет «как дела». — Безусловно, понимал. — Сон тихо сглатывает, но динамики ноутбука отлично передают этот звук, — Ты сильно привлёк моё внимание, Ву. Здесь довольно редко можно встретить тех, кто соответствует моему типажу. На словах «соответствует» и «типажу» у Уёна в груди разлилось приятное тепло, заставляя даже немного смутиться. — Что ж, это всё не важно, потому что я за любые деньги готов заставить тебя обильно кончить, — продолжает Сон, складывая руки в замок. У Уёна сердце начинает стучать быстрее. — Ты думаешь, что сможешь? — хмыкает Уён, в интересе подползая к экрану поближе, по-прежнему стараясь не засветить своё любопытное лицо. — Я заставлю тебя стонать как никогда, даже не прикоснувшись пальцем.