Последние десять минут текли медленно, как песок. В комнате было очень душно и неприятно находиться, несмотря на то, что Уён давно был без одежды. Хотелось открыть окно. По коже скатывались капельки пота, делая её отвратительно-влажной, зато красиво блестящей. Руки гуляли по собственному телу, очерчивая круги и разнообразные узоры, лаская эрогенные зоны, которые почему-то в один момент перестали быть таковыми, практически никак не отзываясь на прикосновения к ним. Уён был сконфужен такой своей реакцией, ведь ему всегда нравилось показывать себя во всей красе и удовлетворять себя перед камерой. Возбуждение не приходило, а Сон всё время молчал. Это начинало давить на нервы. Уён не мог и подумать, что ощущения будут совсем иными, нежели всегда. Он предполагал, что это несколько дискомфортно в целом, но чтобы до такой степени...Нет. Неужели всё дело в том, что сейчас на него смотрит лишь одна пара глаз? Немыслимо.
— За сколько ты покажешь своё лицо? — это было первое, что произнёс Сон. Он даже не трогал себя, просто смотрел на Уёна, как на фильм в кинотеатре. Это довольно напрягало.
— Что? — с придыханием вопрошает Уён, уже изрядно уставший от продолжительных ласк себя, словно это было настолько тяжёлой физической активностью. Он стремился показать Сону всё, на что был способен: изящные изгибы, максимально правильно подобранные положения тела, сладкие стоны, которые были настолько наигранными, что даже его самого тошнило от приторности, однако, он слышал такое почти во всех порнушках, а значит, людям нравится. По правде говоря, всё выходило куда хуже, чем обычно, потому что и вправду не так уж комфортно пихать свою голую задницу в камеру, в полной мере осознавая, что наблюдает реальный человек, с лицом, пусть его и не видно, и голосом. Боязнь сделать что-то не то и разочаровать Сона так раздражала, что тело само зажималось, а член еле-еле вставал под трением пальцев. Уён начал подозревать, что Сон догадывается о такой внезапной скованности с его стороны — хотя бы по одной его ухмылке можно было сказать это наверняка.
— Мне важно знать то, как ты выглядишь. Видеть тебя, твои эмоции, а не только твоё тело, — поясняет Сон, складывая руки в замок, — я вижу, что ты мыслями явно не в удовольствии. Ты напряжён.
«Ёбаный стыд» — пульсирует мысль в голове Ёна, заставив прикусить внутреннюю сторону щеки и чуть нахмуриться. Он точно не вынесет, если ему сообщат, что и в роли модели он — лишь забавный экземпляр, вытворяющий интересные, но слишком проходные вещи, не более. Сообщат, что он
не особенный.
— Не могу показать. Прости. — коротко отрезает он, пожимая плечами и сидя на коленях перед ноутбуком. Сон на это лишь хмыкает.
— Гордость или стыд? Брось, ты молод и жаждешь денег, а я жажду получить что хочу. Думаю, это взаимовыгодно. — уверенность в голосе Сона крепчает с каждым словом, будто всё, что он говорит, без сомнений истина. Он знает, что и как сказать, и пользуется этим, убеждённый в собственной победе.
Уён беспорядочно думает, но не слишком долго. Если решать, то уже прямо сейчас, тем более, что ему деньги никогда не помешают. Принципы слишком шаткие.
— Пятьсот. А ещё, ты тоже показываешь своё лицо. Мне, знаешь ли, тоже не плевать, кто обладает этими великолепными телом и голосом. — Уён пытается брать управление ситуацией в свои руки, а точнее
отбирать у Сона, не собираясь так быстро прогибаться под его условия, пусть даже ему дали возможность назвать цену. Он продолжает себя ласкать, оглаживая живот и выше, задевая твёрдые соски и выгибаясь в спине. Шоу должно продолжаться несмотря ни на что.
После ультиматума Уёна наступила гробовая тишина, сопровождаемая лишь тихими шумами откуда-то снаружи и показательными вздохами вебкам-модели, которая уже не была столь уверена, что продолжать необходимо. Ён начинает волноваться, что сказал что-то далеко не верное, и происходит то, чего сейчас меньше всего можно было ожидать. Смех. Сон смеётся искренне, прикрывая рот ладонью, что ставит Уёна в окончательное недоумение.
— Ты здесь не так давно, верно? — скорее констатирует факт Сон, просмеявшись и всё ещё улыбаясь какой-то странной улыбкой. Уён не совсем понял, с чего он так решил, ещё сильнее входя в заблуждение.
— Семьсот, и я ничего тебе не показываю. — продолжил Сон. Уён помолчал пару секунд, ёжась от некомфорта.
— Мне уже можно начинать бояться? Почему ты так сильно хочешь увидеть моё лицо, а своё в ответ не показываешь?
— Просто не ставь мне условия, малыш, всё же, желания клиента в первую очередь, — нежно проговорил старший, а Уён был готов возмутиться от такой окраски этого обращения, — либо ты выполняешь то, что я прошу, к тому же за огромные деньги, либо мы сейчас же попрощаемся с тобой.
Бинго. Сон попал в самое яблочко и мигом разгадал всю подноготную Ёна. Перед Чоном стоял ужасный моральный выбор: или он сейчас перестанет прекрасным загадочным мальчиком, у которого нет ни имени, ни лица, и вдобавок не узнает личности Сона, но зато получит огромную сумму денег, или останется с ощущением приватности, продолжая быть в зоне комфорта, но утеряет самого ценного клиента за все месяцы его работы. Уён нервно кусает губы, а ладони становятся ещё более мокрыми от пота — как же мерзко от того, что Сон наверняка чувствует его волнение и вдоволь упивается им, получая такое безграничное ощущение власти над находящимся в тяжелом положении Ёном. Чон смотрит на его дьявольскую улыбку с обнажёнными белыми зубами, а от бессилия над этой ситуацией хочется просто исчезнуть. Глаза бегают из стороны в сторону, словно смогут
увидеть решение этой проблемы и найти покой для парня. Уён яростно сминает лежащий перед ним плед и тихо матерится себе под нос.
— Да пожалуйста. — бубнит он, пытаясь сделать вид, что это решили не за него заранее, и будто у него действительно был выбор, но сломленный голос сказал всё за него. Плевать. Он слишком резко поднимает экран ноутбука выше, ощущая себя загнанным в угол, и отбрасывает прилипшие ко лбу волосы взмахом головы. Дышится очень тяжело. Кажется, улыбка Сона стала ещё шире.
— Хороший мальчик. Не переживай, я уже выполняю и свою часть договора. — с этими словами Уён слышит звук уведомления о зачислении валюты на счёт. Он ничего на это не отвечает, потому что чувствует себя хуже некуда. От его напыщенной уверенности, которую обычно он являл народу на онлайн-стримах, не осталось и следа. Сознание окутывает очень неудобное ощущение, похожее на то, как если бы он был голым на публике, но это сравнение сейчас будет неуместным, ведь так и было. Настали времена, когда лицо он прячет в несколько раз тщательнее, чем тело.
— У тебя привлекательная внешность. Необычная. — шепчет Сон, пододвинувшись на кресле поближе к своему компьютеру, пытаясь рассмотреть получше. Уёну не могло в данный момент стать приятно от этих слов, потому что сейчас он в полной мере себя чувствовал манекеном на витрине, на которого глазеют прохожие и тычат пальцами, находя в красоте что-то смешное. Естественно, Сон не смеялся над ним, но коварное сознание подкидывало совершенно другие мысли. Чтобы хоть как-то спасти положение, он пробует улыбнуться в ответ на эти слова, но выходит как-то коряво.
— Почему ты вообще скрываешь своё лицо? — с искренним интересом спрашивает Сон, вновь отодвигаясь от экрана на своём кресле, но по-прежнему не позволяя увидеть и кусочек лица выше носа.
— Меры предосторожности, — подавленно отвечает на вопрос Уён, смотря куда-то в сторону, — да и мне так легче работать. Личные заморочки.
— О-о, вот как. Что ж, это всё же твоё дело. Но со мной попрошу быть откровеннее в этом плане, если тебя не затруднит.
«Ещё как не затруднит, чует моя жопа, что ты будешь мной вертеть как тебе вздумается, зная, что я здесь за деньгами, богатенький дядя» — хотелось ответить Уёну, но вместо этого получилось лишь смущённо кивнуть в согласии.
— Мне продолжать или..? — неловко спросил он, ставя точку в теме разговора и заставляя себя смотреть прямо в камеру.
— На сегодня можем закончить. Я не ждал от тебя чего-то из ряда «вау» в первый же раз, так что это можно назвать лишь пробным.. сеансом? Я думаю, что и так заставил тебя понервничать. Гораздо лучше для тебя будет сейчас же отдохнуть. — что-то в голосе Сона изменилось, приобретая нотки заботы, у которой корни шли непонятно откуда. Уёну это показалось странным, но возражать он ни в коем случае не стал, ведь по планам ему и без того через час выходить в эфир, а для этого нужно ещё настроиться и обмозговать всё произошедшее. Конечно, он мог бы и отменить сегодняшнюю трансляцию, но тогда пара-тройка его платёжеспособных фанатов будут недовольны.
— Ты так резко меняешь подход ко мне. То лицо показать заставляешь, то просишь идти отдыхать, — аккуратно смеётся Чон, пытаясь вновь по обломкам собрать маску игривого и независимого парня, натягивая на себя домашнюю майку. Сон поджал губы.
— Прости, но я всё же тебя не заставлял. Ты сам сделал выбор, мы могли бы разойтись на этой ноте. — несмотря на выражение лица, Сон тоже смеётся, добавляя непринуждённую окраску в их беседу.
«Ага, как же, сам. Мне же нужно как-то содержать себя» — ехидно отмечает про себя Уён, надевая на себя приспущенное нижнее бельё следом за верхом. Это утверждение он решает оставить без озвученных комментариев, потому что если смотреть со стороны, то и поспорить в целом не с чем. Однако, благодаря его выбору, Сон узнал о его ценностях в жизни предостаточно.
— Можно я задам последний вопрос? — просит разрешения собеседник Уёна, растягивая гласные.
— Ты только что его задал?
— За словом в карман не полезешь, забавно. Другие модели чуть более обходительны. Ты у нас дикая кошечка? — после этой фразы Сон изображает рукой лапу с когтями и коротко шипит, заставляя Уёна чуть прыснуть от смеха, — И всё же. Почему у тебя нет виш-листа?
— Виш-чего? — переспрашивает Уён, приподнимая в недоумении бровь.
— Боже мой, не говори, что ты действительно не знаешь… — негодует Сон, показательно массируя виски, — Так, ладно. Это вроде списка подарков, которые ты хотел бы получить от мемберов. Любой стоимости, любого характера. Это нравится нам даже больше, чем просто отправлять тебе деньги.
— Это конечно, замечательно, а мемберы — это?.. — Уён чувствует, что он конкретно так попал впросак, раз не понимает, о чём рассуждает Сон. Ему кажется, что если бы глаза парня было видно, то они бы давно уже лезли на лоб.
— Ты и вправду совсем ничего не знаешь. — вместо ответа на вопрос ухмыляется Сон, потягиваясь, — Знаешь, я мог бы помочь тебе с этим всем. Я неплохо разбираюсь в данной индустрии.
— Откуда такие познания? Ты.. тоже работаешь в этой сфере? — несуразно удивляется Ён, округляя глаза. Сон смеётся уже привычным смехом, вкладываемый смысл которого поймёт лишь он сам.
— Конечно нет. Всему своё время, Ву, своё время.
***
Статный парень сидит за огромным экраном компьютера в дорогом кожаном кресле, одетый в деловой классический костюм как с иголочки — скоро выходить на ненавистную им работу. Ненавистную не потому, что она просто существует и является огромной частью рутины, а потому, что он в действительности терпеть не может числиться в работниках этой компании. Он потирает лицо ладонями и хлопает себя по щекам время от времени, заставляя собраться и не начинать выть от усталости. Он активно что-то печатает и много кликает мышкой. На экране висит скрин с лицом Уёна в довольно размытом качестве, но всё лучше, чем ничего. И кто скажет, что в мире всё решают не деньги? Он до сих пор гордится, что ему удалось справиться с первой поставленной задачей узнать внешность Ву меньше, чем за пять минут.
— Ах, какой же ты скрытный. Даже программа долго думает, а вручную как бы я искал, ты подумал вообще обо мне? — вслух спрашивает у пустоты парень, обращаясь на деле к объекту поиска и смеясь от осознания, как глупо вести такие разговоры, хотя это лишь выступало следствием тотального одиночества.
— Ничего, ничего, это тоже не то. Пусто! — саркастически бодрым и весёлым тоном реагирует на прогружаемые страницы, зарываясь рукой в зафиксированные и блестящие от лака чёрные волосы, портя тем самым идеальную укладку. Липкий лак остаётся на пальцах, но ему абсолютно всё равно. Если сейчас не найдётся то, что он так отчаянно ищет, то будет очень и очень плохо.
— О-опа. Да неужели! — его глаза щурятся, а губы приоткрываются, издав тихий облегченный вздох. Наконец программа выдала то, что более-менее похоже на правдоподобную информацию. На экране открыта вкладка сайта школы с разделом списка учеников. Сначала это ничуть не смутило парня, ведь Ву ещё совсем молод и мог спокойно окончить школу в прошлом году, пока он не стал вчитываться в текст:
«СТАРШАЯ ШКОЛА НАУК ИНЧХОНА. СПИСОК УЧЕНИКОВ КЛАССА 3-B НА 2022 Г.»
— О боже… Мне остаётся лишь надеяться, что это какая-то очередная ошибка в результатах. — нервно делает вдох парень, листая расположенный чуть ниже заголовка список и бегло разглядывая прикреплённые к именам фотографии, пытаясь сразу же выудить необходимое. Он скрещивает до боли пальцы. Страница просмотрена почти до конца, и чувство волнения понемногу отпускает. Видимо, всё обошлось. Безусловно печально, что это вновь липовый источник с ненужными данными, но если это действительно так, то даже лучше. Он доходит до предпоследних учеников.
«Хан Чонсо [фото]
Чхве Сан [фото]
Чо Сехун [фото]
Чон Уён [фото]»
— Твою мать… — прикладывает руку ко рту и прикусывает нижнюю губу, слабо мотая головой. Последний в списке. С экрана на него действительно смотрит Ву, точнее сказать, Чон Уён, ученик старшей школы, одетый в праздничную форму для школьного снимка. Его глаза не имеют совершенно никакого энтузиастского блеска, как у других, однако в безразличном выражении лица можно проследить те самые надменные настроения, которые парень успел заметить сегодня в лице у модели сайта для взрослых.
Парень вовремя вспоминает, что Уёну уже могло исполниться восемнадцать, ведь это последний класс старшей школы. Тем не менее, эта информация не слишком успокоила его, ведь теперь вероятность была пятьдесят на пятьдесят. Неутешительно. Если Чон Уён — несовершеннолетний, то это будет первый случай на его памяти среди парней-моделей. Тёмноволосый хватает телефон, лежащий под рукой, и судорожно набирает выученный номер. Раздаются протяжные гудки.
— Алло? Да, это Пак, Пак Сонхва, и.. — он делает паузу, лихорадочно подбирая нужные слова, — у нас теперь есть две проблемы. Мне нужно кое-что узнать.
***
Вся семья снова в сборе, снова лишь за поздним ужином. Уёну кажется, что это всё не меняется даже в деталях — каждый день происходит одно и то же. Его тело ломит от нагрузок, а голова нещадно болит. Есть совсем не хочется, но приходится пихать себе самую дешёвую лапшу быстрой заварки в глотку насильно, чтобы не разгневать мать, которая якобы старалась над этим кулинарным произведением из того, что осталось в холодильнике. Чона воротит от запаха отвратительных специй и острого бульона, но приходится себя контролировать, хотя его желудок прямо сейчас хочет выдать всё обратно.
Они молчат под скрежет металлических палочек. Уён заранее знает, что продлится это опять недолго — можно в голове начинать обратный отсчёт, уже понимая, что именно станет предметом обсуждения на сегодня.
— Знаешь, сынок, ты разочаровываешь нас с каждым днём только сильнее, — первой начинает тираду, как и всегда, мать, и Уён тайком усмехается, — теперь, будь так любезен, объясни нам с отцом, где тебя носило сегодня ночью?
О да, он знает этот трюк как свои пять пальцев. Его снова пытаются обдурить и выставить идиотом, делая вид, что разговора о том, чтобы он остался у Сана работать над проектом не было и в помине. Когда-то подобное просто выводило Ёна из себя, но сейчас уже абсолютно всё равно, он знает, что никогда не победит в разговорах с родителями.
— Простите, мам, пап, — смиренно отвечает он, в мыслях желая проклясть это всё, — но у нас с Саном был очень важный проект..
— Я не поняла, а с каких пор в школах задают что-то настолько сложное, что ученики всю ночь, — она выделила это словосочетание особенно ярко, чуть не плюнув, — сидят над ним в поте лица, а? Мы тут должны значит сидеть, переживать, — она пинает своего мужа ногой под столом, и тот выдаёт молчаливое согласие медленным кивком головы, — пока наш ребёнок где-то шляется?
— Ты знаешь его родителей, его мама..
— Больше всего я терпеть не могу в тебе то, что ты постоянно нам лжёшь! Держишь родителей за дураков? Ничерта ты не делал, не прикрывайся учёбой, тебе на неё плевать, ровно как и на нас! — мать Чона наконец переходит на крик, пропуская попытки сына что-то вставить, и тот инстинктивно сжимается, пряча глаза. Действительно, он врал и будет врать, потому что скажи он хотя бы наполовину правду, досталось бы в разы сильнее.
— Вы сами мне не звонили и ничего не спрашивали, значит, не сильно переживали. — отвечает Уён тихо, не особо подумав над словами, чем вызывает весьма говорящий взгляд от матери, полный презрения и злости.
— Ты только честно скажи, если ты к подружке ходил. Не знаю, как мама, а я всё пойму. — встревает в разговор в обыкновении безучастный отец, продолжающий
как ни в чём не бывало трапезу, пытаясь разбавить его чем-то отчасти весёлым. Кажется, это только сильнее раззадорило мать. Она обращает взгляд на мужа и похожа на хищника в поисках добычи. Её пучок из слегка грязных волос уже растрепался, а лицо, испачканное маслом для жарки, состроило гримассу отвращения.
— Чонхун! Мне ещё внуков не хватало в моём возрасте, кормить лишний рот, ты совсем с ума сошёл? — она обращается к мужу, а значит, что остальная доля праведного гнева уставшей матери и жены перепадёт именно ему. Уён уже встаёт из-за стола, ведь ничего нового он за ним никогда не услышит, как мать рукой грубо усаживает его назад.
— Не так быстро, молодой человек, — она с шумом встала со своего места, развернула стул и нависла над сыном, крепкой хваткой сжимая его плечо, а тело Уёна очень сильно захотело сделать наконец то же самое и уйти, нет, убежать отсюда подальше, — ты, кажется, совсем страх потерял. Думаешь, раз получилось, слава Богу, поступить в старшую школу, то ты теперь взрослый, а нам ничем не обязан? Не забывай, в чьём доме и по чьим правилам ты живёшь. — слова из её рта резали по и без того открытым ранам, внушая трепещущий страх Чону. В них не было никакого логического смысла, связи между собой — лишь бесконечные обвинения. Хотелось отодвинуться на стуле в целях самосохранения, но он продолжал оставаться на местп и стойко выдерживать
особенный взгляд матери, мигом собрав в себе всё мужество и не желая так быстро давать слабину. Он не собирается показывать, что действительно боится её, ведь это может только порадовать женщину.
— Извини. Пойдёшь отдыхать? Я могу убрать со стола или.. или всё же заклеить ту трещину в гостиной. — Ён пытается перевести тему на что-то ещё более бытовое, чем претензии к нему, в надежде отплатить за все свои грехи обычными делами по дому. Мать мотает головой.
— Так дело не пойдёт, мой милый, — она отводит взгляд влево и наверх, в попытках придумать что-то, и Уён понимает, что для него это хорошо не кончится, — тащи свой ноутбук. — ногти вцепились ему в плечо.
Сердце Уёна пропустило очень тяжёлый удар, а по телу прошёл импульс. От его фальшивого спокойствия не осталось и следа.
— Нет, только не он.. — тихо начинает младший Чон, а в уголках его глаз скапливаются слёзы горечи, — Только не он, мама, нет! — в ответ на её злорадное молчание просит, смотря с надеждой, которой здесь быть и не могло.
— Марш за ним в комнату и отдавай мне. — каждое слово было словно разрублено топором. Уён тихо всхлипывает.
— Можешь не давать денег, можешь кричать сколько влезет, но я прошу, не забирай у меня его! Там всё для учёбы, там проект… — он хватается за неё в ответ, только жест этот несёт в себе полностью противоположный, умоляющий посыл. Отец даже не смотрит на них, расправляя недочитанную утреннюю газету и закрываясь ей.
— Ты не собираешься? Хорошо, я сама его заберу, — от гнева мигом ничего не осталось — мать даже неожиданно улыбнулась, только совсем не ласковой улыбкой, которая означала лишь месть. Уголок её рта дрогнул, а брови приподнялись наверх, — ты не увидишь его до следующего месяца.
Слеза всё же предательски скатилась по пылающим щекам Уёна, пока он смотрел на медленно и неожиданно грациозно, словно настоящая злодейка, поднимающуюся по лестнице мать. Всё пропало.
