arcam cum parvis

      — Ты немного не вовремя, — с расстановкой произносит Люксана, даже не дрогнув при виде знатно потрёпанного паладина-инквизитора. — Яромила ушла в город. Адрэус сдувает со лба рыжую прядь, морщится — по пальцам струится тёплое, липкое, рана жжётся и пульсирует. Вот и проблема... На путь сюда он истратил последние силы, и теперь до храма добраться в таком состоянии физически не выйдет. Адрэус стискивает зубы, чтобы не застонать от боли, глядит на Люксану, криво усмехаясь непослушными губами: интересно, каким будет её лицо, если он свалится прямо тут без чувств?.. Но Люксана вдруг перехватывает его взгляд, и в её жёлтых глазах мелькает что-то, что-то не равнодушное — и Адрэус, поперхнувшись собственной усмешкой, отводит глаза первым. К этим магам-аристократам он, конечно, приходит не впервые, но просить о помощи для себя ещё не приходилось, как и играть в гляделки с кем-то из них. Да и смотреть на Люксану так нельзя. Не после того, как из-за ошибки Тирия они чуть не лишили отпрысков Аурэ жизни. И очи у неё такие светлые, пронзительные — а вдруг заметит предательский румянец?.. Адрэус откашливается — дышать получается через раз, — шаркает ногой, сутулясь по дурной привычке, оставшейся с калечной юности. Бормочет: — Спасибо. В таком случае я... пойду. Но Люксана качает головой и ловит его за угол плаща. — Так не годится. Рана, возможно, серьёзная. Стоит оказать первую помощь. Деметриус сегодня не в духе, поэтому ступай в сад, а я пока подготовлю всё необходимое. Встретимся там. ...Путь до сада происходит как в тумане, как и появление Аурэ-старшей, но он послушно выполняет её команды: сбрасывает броню и поддоспешник, садится на траву, скрестив ноги, открывая Люксане тело, усыпанное шрамами, и вспоротый бок. Люксана, закатав рукава платья и сняв перчатки, принимается смывать кровь удивительно осторожными движениями. Но Адрэус всё равно шипит, кусая губы, опускает голову низко-низко, закрывая лицо волосами, забывая дышать — боль злющая, обжигающая, как кипяток, кажется, будто пузырится там, перемалывая плоть. Люксана вдруг костяшками мягко постукивает его по рёбрам, а потом и вовсе заводит ладонь между лопаток, поглаживает слегка по бугристым рубцам: — Потерпи ещё немного. Дыши. Адрэус вздрагивает, но сосредотачивается на дыхании. На её прохладных пальцах. Наконец Люксана накладывает повязку — кипенно-белый бинт, совсем не туго, как обычно затягивали в храме, а терпимо, отводит от лица волосы, перебрасывая на спину. — Вот и всë. Сестра скоро вернётся, отдыхай. Адрэус, помедлив, благодарно кивает. Разум полнится вопросами и желанием узнать Люксану поближе, которое, наконец, обретает чёткие грани, и он обязательно претворит его в жизнь.