arcam cum parvis

      Маро смотрит поверх очков на маленькое оконце почти под самой крышей Часовой башни, сияющее в сумерках мягким жёлтым светом, топчется неловко у дверей, всё никак не решаясь войти. Вертит в руках шкатулку — музыкальную, естественно самодельную, — цыкает от собственной раздражающей робости, которая, видимо, после смерти решила его доконать. Но могилорождённому ли робеть перед человеком?! Пусть, в каком-то смысле, и бессмертным, но всё же человеком! Маро скалится, запихивает остервенело шкатулку за пазуху — это всё-таки должно быть внезапным подарком, — и за этим занятием его застаёт Теффа, бесстрашно и с любопытством ткнувшись носом ему чуть ли не в грудь. — Красивое... — шепчет, поправляя кепку на пышных, коротко обрезанных волосах, вздёргивает аккуратный веснушчатый носик. Яркие голубые глаза у девчонки плещут лукавством, горят как звёздочки; скрипом отзывается на движение фонарь в её ненастоящей руке, бросая на каменные ступени, убегающие высоко вверх, маслянистые блики. Маро пристально осматривает протез — поблёскивает металл аккуратно выточенных пальцев, в углублении мерно держат ход никогда не останавливающиеся шестерёнки, — откашливается в кулак, когда Теффа ловит его взгляд. — Дитя, — выговаривает старательно, чуть показывая клыки, придавая себе вид строгий и в каком-то смысле жуткий, но на этой девчонке такое, конечно, не работает, — могу ли я войти? Теффа хлопает ресницами, а затем кивает: — Конечно, дядюшка Маро. Почему вы вообще спрашиваете? Маро чувствует, как слабо дёргается угол рта. Дядюшка?.. — Пойдёмте скорее! — тараторит девчонка, ухватывает за рукав пальто. — Ним обрадуется! И позволяет ей затащить себя сначала по лестнице, а затем — прямиком в самое сердце Часовой башни. Ним встречает их, не отрываясь от работы: сидит, низко склонившись над столом и нацепив лупу, ковыряется во внутренностях небольших настенных часов. Лицо его сосредоточенное и, кажется, самую малость усталое. А когда поднимает вихрастую седую голову, то будто бы преображается: морщинки собираются мягкими лучиками у глаз, взгляд радостно вспыхивает, в белой бороде проскальзывает улыбка. А потом он вовсе вскакивает с места, и раздаётся его искристый смех: — Маро, какими судьбами?! Маро выуживает из-за пазухи шкатулку и шагает к нему. Ставит на стол, открывает с тихим щелчком. Раздаётся резвая трель скрипки, и три фигурки — кукольные Ним, Теффа и он сам — пускаются в пляс. Настоящий же Ним набрасывается с внезапными объятиями. Маро фыркает, придерживая шляпу-цилиндр, а потом похлопывает этого человека по спине. Юнец в теле старика, что с него взять.