***
— Записываем предложение, — русичка развернулась к классу спиной, чтобы начать карябать доску мелом. — В лесу нельзя разводить… Разин! — развернулась в долю секунды на своих толстых каблуках, устремив грозный взгляд на школьника за задней партой, активно рубящегося во что-то на мобильнике, комментируя все тихим, но отборным матом. Он в миг встрепенулся, удивленно глянув на учителя: — Ну, нельзя, так нельзя, зачем орать? — Разин, — женщина сжала в руке мел, медленно подходя к парте. — Зайчик мой, ты когда-нибудь доиграешься. Ты вообще не понимаешь, где находишься? — Я ж тихо. — Разин, — вздох тяжелый, несчастный. — Тебе ЕГЭ через три года сдавать, а у тебя в голове черт знает что. Ты ж не сдашь, понимаешь? — Не сдам и ладно. — Слушай, не делай мне нервы, а? Иди, погуляй, покури, где ты там обычно уроки прогуливаешь, иди.***
— Ливенцева, — шепот тихий, зато какой противный, продолжающийся уже несколько минут, успевший заебать всех. — Ливенцева, дай списать. — Решай сам! — пришлось дернуться вперед и придвинуться к парте максимально, потому что в ход пошли ручка, которой Разин принялся тыкать спину одноклассницы. — Отвали, надо было учить! — Элька, ну будь человеком, — один клик автоматической ручкой, и на белоснежной блузке красуется жирная длинная синяя полоса. — Ой, блять… — он мельком переглянулся с соседом по парте, и оба захихикали, подобно гиенам. — Что?! — Эля обернулась к одноклассникам, но те тут же замотали головами, мол ничего не было. — Что они сделали? — она легонько толкнула Юльку локтем и повернулась к ней спиной. Ответ, скажем так, не порадовал Ливенцеву. — Вы охуели? — Я не специально, сорян. — Идиот! Короткую перепалку прервал учитель: — У вас коллективная работа? Оценку тоже на двоих ставить? Минус балл каждому, пишите сами. — Сучка, — шикнул Разин и принялся наобум обводить варианты ответов в тесте.***
Русичка устало выдохнула и опустила кипу тетрадей на учительский стол. Опустилась на край, потерла лицо и грустно глянула на Разина: — Разин, зайчик мой. — Да, Наталья Викторовна? — Ты же знаешь, как нежно я тебя люблю. — Знаю. — Ты, когда списываешь хоть читай, что пишешь. «Марфа Кабановна». Руслан, она Кабаниха, а не Кабановна! — Наталья Викторовна закрыла лицо, и ее плечи задрожали то ли от смеха, то ли от слез… — Руслан, откуда ты это списал, а? Разин пожал плечами и вскользь глянул на довольную Ливенцеву. Вот сука, у нее ж списал. Сидит, улыбается. Ну, блять… — Ну девятый класс, надо ведь уже хоть немного думать. Это кошмар какой-то… Звонок, как спасительный звук с долго нудного урока, полного всяких подколов со стороны одноклассников. — Ливенцева, ты страх потеряла? — Руслан оперся руками на парту девушки, когда та не спеша собирала вещи в сумку. — Это тебе урок. Задолбал просить списывать, — она хотела встать, но ударилась плечом в грудь и опустилась обратно, когда Разин переместил одну руку на спинку стула. — Руслан, отойди. — Я уже говорил, какая ты стерва? — Да, но, если тебе станет легче, можешь сказать это еще раз, — он почти на две головы выше, а она так смело и так нагло глядит ему в глаза. Моргает, щурится, пряча в веках темную радужку. — Дай мне встать, — затягивает еще туже высокий хвост. — Разин, — хмурится, потому что он наклоняется к ней, едва не сталкивается нос к носу. — От тебя сигаретами воняет, отойди. — Ладно, живи бобер, — не, ну, а что еще? Не пацан, ударить ее не может. Угрожать? Нахуя, если не сделает ничего? Только кошмарить иногда остается… Встала, вышла, виляя бедрами в клетчатой юбке. Не, ну жопа отменная, прям, ля, какая… — Элька! — пришлось вдруг спохватиться и сорваться с места, чтобы догнать одноклассницу, а то сейчас такой конфуз произойдет… — Что еще? — он едва не налетел на Ливенцеву, когда она резко остановилась и обернулась. — Если ты снова попытаешь схватить меня за жопу, я тебе пальцы сломаю, понял? Отойди от меня, не прижимайся! — Да не дергайся ты, — Разин встал прямо позади девушки. — Ты, это, протекла. — Чего? — Пятно у тебя на сраке, — шаг назад. — Нет, стой, вернись, — и без того прямая спина стала еще прямее от напряжения. — Ладно, — можно подумать, что он против, ага. — Сильно видно? — Ну… — Руслан немного отклонился, разглядывая аппетитные ягодицы, обтянутые клетчатой тканью. — Разин, хватит пялиться. — Прилично, — он зашуршал одеждой, а после обернул вокруг бедер свою толстовку. — Потом вернешь. — Спасибо, — не нужно видеть то, как напряглась ее шея, достаточно слышать, как нехотя она благодарит. — Постирать не забудь, — и отошел, пока их вместе Наталья Викторовна не увидела, а то снова будет читать нотации, что нельзя к девчонкам приставать.***
— Разин, зайчик мой, — Наталья Викторовна вздохнула, хохотнув, когда глянула на доску. — Что ты написал? — То, что вы сказали… — Прочитай еще раз. «Ветер колыхал пенис-тые волны…». — А, ой. Пардоньте. — Ох уж этот ваш переходный возраст. Только одно место ветер и колышет… Вот что у тебя в голове, а? Одни бои без правил? — Почему сразу без правил? В тайском боксе есть правила. Да и я уже не хожу, времени нет. — Какие правила? Тебе же там мозги отбили, зайчик. Или на баскетболе. Или на хоккее. Куда ты там еще ходишь, мой хороший?***
— Как? — классрук, он же историк, а вместе с ним и весь класс в удивлении глядели на Разина, поражаясь результатам ЕГЭ. — Ты как это сделал? — Не знаю, само как-то, — он лишь пожал плечами, глядя на одноклассников, особенно на Ливенцеву, отличницу класса, у которой баллов меньше оказалось. Перекосило ее прям пиздец. — История — девяносто восемь, обществознание — девяносто шесть, русский… О, ну хоть тут все стабильно. Шестьдесят четыре. У Ливенцевой двести пятьдесят два, а у тебя двести пятьдесят восемь… Скажи, как ты списал, а? Ты ж не мог сам. — Все сам, все сам...