Год спустя
Все окна в доме на Гриммо-12 были распахнуты настежь, потому что иначе внутри стояла духота, и веселый майский ветерок врывался в них, покачивая полупрозрачные белые занавески. Драко чертыхнулся, когда листок со списком заказов на неделю улетел с журнального столика куда-то под диван, призвал его простым беспалочковым «Акцио» и, подойдя к распахнутому окну, чтобы почувствовать дуновение ветерка, снова углубился в чтение. Зелье Плодородия для мадам Миллер, владелицы волшебной растительной фермы, зелье от боли в зубах для мистера Эттвуда, зелье от ночных кошмаров для пожилой вдовы миссис Барлоу, зелье Уменьшения для заядлого коллекционера всяких безделушек мистера Хиггинса... Гораздо меньше, чем обычно, но Драко был этому только рад — жара и наступающее лето отбивали всякое желание работать, даже если эта работа была ему более чем по душе. Благо, сегодня он может позволить себе отдохнуть. Драко со вздохом прошел вглубь гостиной и, отложив список зелий, плюхнулся на диван, откинув голову на спинку и устало прикрыв глаза. Только десять часов утра, а он уже чувствовал себя слишком измотанным даже для того, чтобы просто ходить. За последний месяц он просто умаялся с непрекращающимся потоком заказчиков — теперь, когда предвзятое отношение к нему, как к бывшему Пожирателю Смерти, окончательно сошло на «нет», волшебники так и рвались с новыми и новыми заказами. Иногда Драко мог по несколько часов безвылазно работать над зельями в своем кабинете, под который он переделал неиспользуемую небольшую комнату на четвертом этаже дома, вдыхая иногда не самые безопасные испарения, так что в конце дня он беспрестанно кашлял и чувствовал себя, как переваренная мандрагора. Тем не менее, работа ему чертовски нравилась — он занимался своим любимым делом, да и к тому же не должен был ради него тесно общаться с покупателями: те просто присылали письмо с совой на адрес Гриммо-12 с просьбой приготовить какое-либо зелье, подписывая в конце свои имя и фамилию, а Драко в ответ им писал дату, когда зелье будет готово, и точную стоимость и отсылал сову обратно к хозяевам. В назначенный срок совы снова прилетали к окну его кабинета с мешочком, в котором позвякивали галеоны, и Драко заменял его на мешочек с приготовленным зельем. Такую простую схему придумал Тео, когда Драко рассказал друзьям о том, какой работой он хочет заниматься. У него даже появились постоянные клиенты — та же мадам Миллер, растения на ферме которой постоянно нуждались в особом уходе (на свой четвертый заказ эта чудесная женщина прислала в благодарность Драко горшочек с семенами Моли, а в следующих заказах всегда оставляла щедрые чаевые). Драко зевнул и поднялся с дивана, подходя к распахнутому окну. Ясное голубое небо, прорезанное узенькими крышами домов магического Лондона, посмотрело на него в ответ. Драко вдруг вспомнил, как они с Тео и Блейзом покидали Хогвартс почти год назад: утреннее небо тогда было таким же чистым. Все остальные ученики разъехались еще в самом начале июня — как раз в то время, как они сдавали экзамены (Драко, в конце концов, сдал все на «превосходно», в отличие от Тео, у которого слегка просела Травология, и Блейза, у которого слегка просели почти все предметы, на которых нужно было сидеть смирно и слушать). И вот, двенадцатого июня Хогвартс-экспресс отправлялся в свой специальный рейс, подготовленный исключительно для них троих. Драко не знал, чем обусловлена такая забота со стороны профессора Макгонагл (именно она устроила им такую элитную поездку, договорившись с машинистом и одним из проводников), но это было очень приятно (и, честно признаться, неловко). Они с Блейзом и Тео, проснувшись ни свет ни заря, стояли на платформе, вдыхая утреннюю прохладу, под ногами вертелся взволнованный Ворон, а перед ними, несмотря на столь ранний час, стояли все их профессора — и провожали. Мадам Помфри, периодически утирая слезинки белым платком, потрепала каждого по щеке и попросила быть осторожными («Особенно вам, мистер Нотт, а то не дай Мерлин вы себе по пути домой еще что-нибудь сломаете»). Профессор Вард со своей фирменной ухмылкой крепко пожал им руки (включая Ворона, которому он деловито пожал переднюю лапу) и пожелал успехов («Буду скучать по вам, джентльмены. Но не переживайте, это ненадолго. Впрочем, если вы захотите написать — я всегда здесь»). Остальные тоже пожимали руки, приобнимали, говорили напутственные слова... Профессор Макгонагл подошла последней и, обведя юношей внимательным взглядом, произнесла: - В добрый путь, мальчики. Помните, что здесь вам всегда рады, - директриса сделала паузу, а затем грустная улыбка тронула ее губы: - Из вас выросли чудесные волшебники. Они вчетвером вместе с Вороном, который примостился на полке для багажа, сели в свое купе и махали руками на прощание, пока платформа не скрылась из виду. Профессор Вард подмигнул им напоследок — и Драко знал, что соколиный взгляд его светло-карих глаз запомнится ему на всю жизнь. Солнце медленно поднималось выше. Башни Хогвартса постепенно скрывались за высокими деревьями. Драко смотрел на них, и чувствовал, что уже скучает. - Восемь лет, - озвучил его мысли Блейз. - Подумать только, целых восемь лет... - Мы еще вернемся сюда. Блейз и Драко переглянулись и одновременно посмотрели на довольного Тео с немым вопросом в глазах. Тот, театрально вздохнув, достал из кармана их список, сложенный втрое, развернул его и постучал по незачеркнутому двенадцатому предложению: «Кататься на зачарованных коньках по Черному озеру наперегонки». - У нас один недоделанный пункт, - произнес Тео и улыбнулся. Через пару часов Драко уже стоял перед высоким темным домом на Гриммо-12, держа в одной руке тяжелый портфель, а в другой — неуверенно взвешивая витиеватый ключ и сомневаясь, стоит ли ему вообще заходить внутрь. Сам по себе дом своим жутковатым даже в такой погожий день и неухоженным видом не внушал доверия, но Драко больше волновало не это: точно ли он не доставит Гарри неудобств, если поживет у него? Может, это было просто формальное предложение? Но тогда с какой стати ему было давать ключ?... В мэнор Драко совсем не хотелось: память о пребывании там Лорда и о смерти матери была еще слишком свежа. Он мог бы, конечно, пожить у Тео, но тогда бы ему пришлось каждый день видеть перед собою двух лобызающихся влюбленных кретинов, чего ему тоже совсем не хотелось. В конце концов, отпихнув сомнения в сторону, Драко поднялся по ступенькам и вставил ключ в замочную скважину. Вдруг по воздуху с тихим шелестом пробежалась мягкая волна магии, и старая резная дверь, как только Драко повернул ключ в третий раз, отворилась с долгим противным скрипом. Темный коридор как будто втягивал его внутрь. Драко, не отрывая от него взгляда, на ощупь вытащил ключ, и, переборов желание поежиться, шагнул внутрь. Дверь за ним тут же захлопнулась. Внутри пахло затхлостью. Драко несмело пошел вперед, практически не различая очертаний предметов в темноте, пока наконец не наткнулся рукой, которой скользил по пыльной шершавой стене, на дверную ручку. Драко надавил на холодный резной метал и слегка толкнул вперед — и тусклый солнечный свет, еле проглядывающий из-за штор, позволил ему разглядеть комнату. Столовая, понял Драко, глядя на внушительный длинный стол из темного лакированного дерева и ряды стульев с черной бархатной обивкой. Все кругом, от стола до полок со стеклянными банками с крупами, покрывал внушительный слой пыли, и от одного только ее вида Драко закашлялся. Он прошагал к окну, все еще кашляя и попутно ставя портфель на пол, с решительным видом распахнул шторы, впуская солнечный свет, и тут же отворил створки, впуская в затхлый душный дом свежий утренний воздух. Вдруг из коридора послышалось кряхтенье и бурчание. - Юный господин Малфой все-таки приехал? - старый как мир домашний эльф в страшных обносках высунулся из-за двери. - Какое счастье! Наконец-то чистокровный волшебник поселится в этом благородном доме... - продолжал кряхтеть он, медленно проходя внутрь столовой и почтенно кланяясь. - Здравствуй, Кикимер, - сухо отозвался Драко, повернувшись к нему. По старым рассказам матери он примерно знал, что из себя представляет этот старый домашний эльф: Кикимер очень гордился чистотой крови Блэков и, подобно своим бывшим хозяевам, не принимал полукровок и магглорожденных. Теперь его хозяином был Гарри, но, кажется, от этого его мнение о нечистокровных волшебниках нисколько не поменялось. А к старости он еще и разленился, судя по плотному слою пыли на всех поверхностях. - Как ты узнал о моем приезде? - Хозяин Поттер говорил о господине Малфое, - прохрипел эльф. Драко замер. - И когда хозяин Поттер был здесь в последний раз? - спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. - Две недели назад, господин Малфой, прямо перед отъездом, - крякнул Кикимер. - Оставлял кое-какие вещи и отдавал Кикимеру распоряжения касаемо приезда господина Малфоя. Драко неслышно выдохнул, не отрывая взгляда от окна. Гарри действительно хотел, чтобы Драко приехал. Сердце взволнованно подпрыгнуло. - Хозяин Поттер приказал Кикимеру приготовить для господина Малфоя комнату, - прокряхтел Кикимер, не замечая душевных метаний Драко. - Позвольте Кикимер проводит господина Малфоя. Драко еще несколько секунд пусто смотрел на площадь Гриммо, открывающуюся из окна, на узенькие аккуратные домишки, а затем отвернулся и, подхватив портфель, проследовал за прихрамывающим Кикимером по старенькой, но крепкой лестнице наверх. Драко был слишком взволнован и погружен в свои мысли, чтобы полностью разглядеть внутреннее убранство дома Блэков, но кое-что все-таки бросилось в глаза: самая настоящая чернота. В огромной гостиной на втором этаже все было темным и угрюмым, от черных бархатных диванов до коричневых стен. Драко остановился в нерешительности и наткнулся глазами на единственное светлое пятно в этом мракобесии: одна часть стены, у камина, была обклеена новыми светло-бежевыми обоями. Оставшиеся штук пятнадцать рулонов лежали горкой в углу. Драко не сдержал улыбки: Гарри, очевидно, собирался сделать ремонт во всем доме, но перед началом учебного года перепоручил это Кикимеру. Он уже хотел было переспросить это у эльфа и пожурить, если его догадка окажется верной, но тот, скрючившись, продолжал подниматься по лестнице вверх. На третьем этаже дела обстояли чуть получше, потому что, как оказалось, коридор уже был обклеен новыми обоями — Драко даже показалось, что дышать на третьем этаже стало легче, темнота больше не давила на плечи, светлые стены лучше отражали свет, исходящий от старинной люстры. Следуя за беспрестанно кряхтящим Кикимером, Драко гадал, за какой из четырех дверей находится его комната. Наконец Кикимер остановился у дальней двери справа и, учтиво поклонившись, протянул Драко еще один ключ. - Пожалуйста, господин Малфой. Драко почти сказал ему «спасибо», но назидательный голос отца в голове вовремя его одернул. Кажется, он слишком много времени проводил рядом с Гермионой. Посмотрел на ключик: уменьшенная копия волшебного ключа от дома. Поставив портфель на пол, с замиранием сердца вставил ключ в замочную скважину, повернул два раза. Медленно нажал на дверную ручку — дверь отворилась вовнутрь, и Драко завис на пороге, глядя в залитую солнцем светлую комнату: в центре стены напротив него, на широком окне, вытянувшемся почти от пола до потолка, покачивались полупрозрачные занавески, темно-зеленые шторы раздвинуты до краев; стены выкрашены в светло-серый цвет, над деревянным письменным столом в правом углу — огромная книжная полка; по левую руку от Драко — шкаф из белого дерева с аккуратными серебристыми ручками в форме листьев лавра, а в противоположном от стола углу — широкая кровать с лоскутным одеялом, над которой — Драко еле сдержал удивленный вздох — потолок был зачарован так же, как и в Большом зале Хогвартса, только с одним отличием: вместо сегодняшней ясной погоды он показывал звезды на ночном небе. Рядом с кроватью стояла маленькая тумбочка, на которой лежало что-то похожее на записку. Все еще пребывая в легком шоке, Драко, подхватив портфель, на ватных ногах подошел ближе, когда сообразил, что Кикимер все еще стоит в дверях. - Я почему-то уверен, что хозяин Поттер оставлял тебе распоряжение привести дом в порядок, - заметил Драко довольно холодно, бросив многозначительный взгляд в дверной проем. Надо было взять себя в руки. - Не так ли, Кикимер? Эльф, замявшийся в коридоре, снова что-то крякнул, съежился. - Так, так, все так, господин Малфой, - просипел он. - Кикимер так обрадовался, что теперь в этом доме появится представитель благородной крови, что совсем забыл... Глупый, глупый Кикимер... - Не глупый, а уж больно ленивый, - отрезал Драко. Он понимал, что не в праве командовать домашним эльфом Гарри, но надеялся, что тот на него не сильно обидится, когда вернется. Если вернется. - Я здесь не навсегда, - попытался вернуть себя к реальности Драко. - Открой все окна, Кикимер, и приступай к уборке. Чтобы когда я спустился, ни одной пылинки в столовой и гостиной не было. - Хорошо, господин Малфой, Кикимер просит прощения, господин Малфой, - покорно прохрипел Кикимер и, прикрыв дверь, зашагал вниз по лестнице. Драко с подпрыгнувшим сердцем взял в руки записку. До боли родным почерком было выведено: Все необходимое ты найдешь в своем шкафу, если что — заглядывай ко мне в комнату, она соседняя с твоей. Заранее прошу прощения за Кикимера, он может быть слишком ворчлив и упрям. Если захочешь перебраться в любую другую комнату, которая будет тебе по душе — дом весь в твоем распоряжении. Но местами может быть мрачновато, я еще не все переделал... Можешь настроить защитные чары на входе для Тео и Блейза, или для кого-нибудь еще, кому ты доверяешь, чтобы они могли заходить с простой «Алохоморой» (предупреждаю, чары уже настроены на Гермиону и Рона — надеюсь, ты не слишком разозлишься, если они прибегут к тебе в гости). Вроде все. Чувствуй себя как дома, хорошо? Можешь смело командовать Кикимером, он тебя послушает.Гарри
Драко положил записку обратно на тумбочку и закрыл лицо руками. Он представил себе, как Гарри объясняет это ему, только не в записке, а по-настоящему, находясь рядом. Представил, как Гарри водит его по огромному дому, сам показывает комнаты, рассказывает, какими обоями хочет их обклеить или еще какую-нибудь занимательную ерунду, а Драко бы слушал его, периодически вставляя какие-нибудь ехидные замечания касаемо вкуса Гарри в интерьере, а Гарри бы наигранно возмущался, и так до самого вечера. Драко глубоко вдохнул и с шумом выдохнул, стараясь успокоить расстроенное сердце. Он скучал, сильно скучал по Гарри, но самое худшее — он не знал, когда он вернется, и вернется ли вообще. Записка немного ободрила его — она не звучала так, будто Гарри оставил дом и его, Драко, насовсем. Драко снова оглядел свою комнату и невольно улыбнулся: у него было ощущение, что Гарри сделал ее специально для него, даже цвета подобрал такие, которые Драко любил больше всего — серый и темно-зеленый. Взгляд снова упал на записку. - Ну, раз дом весь в моем распоряжении, Гарри, - обратился к листочку Драко, - надеюсь, ты не будешь против, если я тут кое-что доделаю. На следующий же день в дом на Гриммо-12 подселились еще два домашних эльфа — Тикки и Винки, которых Драко знал с самого рождения и к которым, несмотря на отцовское пренебрежение к этим существам, испытывал особенно теплые чувства, хоть и редко их показывал. По завещанию матери, которое Драко, скрепя сердце, разобрал в день приезда из Хогвартса вместе с мистером Норриджем, их семейным адвокатом, и Тикки с Винки, и поместье и все в нем имеющееся, и все накопления семьи Малфоев переходили к Драко. Теперь он мог самостоятельно распоряжаться финансами, и мистер Норридж, стараясь скрыть свое облегчение, помог ему перевести счет в Гринготтсе на имя Драко Люциуса Малфоя. Самого Драко это, впрочем, не привело в восторг, как и то, что теперь мэнор полностью принадлежал ему, а вот компания Тикки и Винки стала для него напоминанием о счастливых моментах из детства — и это не могло не радовать. За неделю Тикки, Винки и ворчливый Кикимер, который к концу жизни действительно совсем обленился, под руководством и с небольшой помощью Драко смогли полностью переклеить обои во всем доме — эльфам было достаточно правильно положить рулон на пол, щелкнуть пальцами, и обои сами разворачивались по стене, а Драко тут же подправлял неровности и шероховатости палочкой. На второй день прямо во время этого процесса нагрянули Тео и Блейз — нетерпеливо стучали во входную дверь, как ненормальные, и Драко, ругаясь себе под нос, сбежал из гостиной на первый этаж. - Что у вас стряслось? - спросил он вместо приветствия, отворив дверь. - Мы соскучились, - широко улыбнулся Блейз. - Прости, что без предупреждения, - Тео виновато пожал плечами. - Подумали, может, тебе потребуется помощь с чем-нибудь. - К тому же, нужно же отпраздновать новоселье, - добавил Блейз, многозначительно глянув за спину Драко в темный коридор. - Ой, жутковато. - У меня ремонт... - И правильно. - ...И да, вы мне понадобитесь, - кивнул Драко, вспомнив про то, что ему еще нужно настроить чары на двери на двух этих балбесов, и отступил на шаг, пропуская Тео вперед и втягивая в коридор сопротивляющегося Блейза. Драко вынырнул из воспоминаний и обнаружил себя по-прежнему стоящим у распахнутого окна. Солнечный свет падал на его босые ноги. Драко обернулся и рассеянно оглядел гостиную, стараясь воссоздать в памяти ее первоначальный образ: сделать это было практически невозможно. Вместо черного и темно-коричневого преобладающими цветами теперь были белый и бежевый; вычурную мебель, отделанную темным бархатом, заменили простые мягкие диваны и кресла бледного терракотового цвета, между которыми примостился круглый журнальный столик (Драко обнаружил новую мебель в подсобке, завернутую в тяжелую ткань, чтобы пыль не испортила поверхность. На одном из кресел все еще был ценник). На окнах висели светло-кирпичного цвета шторы и белые тюлевые занавески. Казалось бы, интерьер совсем не малфоевский — но именно здесь Драко чувствовал себя как дома. Единственным, что осталось от прежнего убранства гостиной, были камин, старинное серебряное зеркало над ним и огромный рояль, который стоял в самом углу комнаты и, несмотря на свой приличный возраст, оставался в чудесном состоянии. Иногда Драко, в свободные от работы дни, садился за него и наигрывал мелодии из детства, которым его учила мать. Драко подавил всколыхнувшуюся в душе скорбь. Прошло уже больше года со смерти матери, но этого срока было недостаточно для того, чтобы боль от потери окончательно ушла. Драко так и не нашел в себе силы приехать в мэнор даже для того, чтобы забрать свои вещи — отправлял за ними по очереди Тикки и Винки. Тем не менее, он чувствовал, что боль постепенно притупляется — не без помощи его верных и чудаковатых друзей, у которых, к его огромной радости, дела тоже шли хорошо. Тео, как Драко и предполагал, стал рисовать на заказ. Все прошлое лето и добрую половину осени он выбирался в маггловский Лондон и бродил по галереям часами, разглядывая шедевры живописи, чтобы, как он говорил, «учиться у родоначальников». - Драко, ты просто не представляешь, какое это чудо! - восхищался он, сидя у Драко в гостиной с кружкой чая в руках. - Он сегодня наконец-то попал в Национальную галерею, - пояснил Блейз, устало развалившись на диване. С тех пор, как Драко настроил защитные чары на входе на Тео и Блейза, эти двое стали самыми частыми гостями в доме на Гриммо-12. - Да Винчи, Боттичелли, Руссо, ван Эйк... - перечислял Тео, - а импрессионисты! Ван Гог, Моне... Понимаешь, картины не двигаются, вообще не двигаются — но они такие живые... Тебе обязательно нужно это увидеть. Клянусь Мерлином, я силком оттащу тебя от твоих зелий и поведу туда. Драко всегда было интересно слушать его, и даже не потому, что он всерьез интересовался живописью, нет — ему было радостно смотреть на то, как Тео оживляется и как загораются его глаза. На тыльной стороне ладони и кончиках пальцев у него практически всегда были пятна от простых карандашей, мазки красок могли встретиться и на руках, и на ногах, и на одежде, и на носу, а Тео их вообще не замечал. Он частенько выходил на улицы и рисовал пейзажи или портреты с натуры, оживляя некоторые из них на глазах у заинтересованных волшебников; зимой, когда было слишком холодно, он рисовал с присылаемых колдографий или брал идеи из собственной головы, и главное — работы продавались. В конце концов денег накопилось достаточно для того, чтобы к концу апреля Тео смог выкупить небольшое помещение под своей квартиркой и начал выставлять свои картины там, как на продажу, так и (свои самые любимые) на «просто посмотреть». Самым преданным фанатом творчества и главной музой Тео был Блейз. - Нет, ну вы только гляньте, какая красота! - восхищался он каждый раз, когда заглядывал в скетчбук к работающему Тео. - Это черновик, Блейз, - отвечал Тео, посылая ему осуждающий взгляд, мол «не ври». - И что, что черновик? Все равно очень красиво, - совершенно искренне пожимал плечами Блейз, а затем хитро ухмылялся и вставлял какой-нибудь смущающий комментарий, по типу «прям как ты», за что моментально получал легкий подзатыльник от порозовевшего Тео. Драко искренне верил, что со своей неусидчивостью и желанием вляпаться в неприятности Блейз пойдет в цирковое дело, но, к их с Тео огромному удивлению, он подался в лингвисты. Скупил добрую половину книг про перевод из ближайшего книжного, взялся доучивать французский и немецкий, которые изучал в детстве, и даже умудрился влиться в ученики к Филиусу Гибсону — известному лондонскому переводчику, работающему над книгами волшебников из других стран. Как-то раз Драко увидел, как Блейз сидит за одним из заданий от своего наставника — перевести древнее письмо со староанглийского — и это был первый раз, когда Драко видел Блейза, сидящего за столом спокойно и ровно, сосредоточенно вчитывающегося в текст. В такие моменты Тео незаметно, практически бесшумно рисовал карандашом его серьезный профиль в скетчбуке. Но все-таки с наибольшим энтузиазмом Блейз подходил к изучению языков волшебных существ. По большей части они представляли собой набор простых сигналов, вроде «ОПАСНОСТЬ» или «ЕДА», но Блейза это не останавливало: он мог целый день пытаться повторить шипение вампиров, трель фей или гортанные звуки гоблинской речи, и получался настоящий зоопарк. Помимо этого, Блейз где-то раздобыл маггловскую электрогитару и в свободное время учился на ней играть, чтобы быть «прямо как Брайан Мэй». Драко мог только догадываться, как уши Тео еще не свернулись в трубочку. А еще Блейз затащил Драко к психологу. Вообще Драко уже давно думал над тем, что ему стоит обратиться за помощью, но никак не мог решиться. Пойти к психологу — значит признать, что у тебя есть проблемы, которые ты сам не можешь решить, и малфоевской гордости такой расклад совсем не нравился. А потом где-то в середине октября Блейз как-то взял и пошел, сначала сам, а потом и Тео с Драко записал. - Один сеанс, - настоял тогда Блейз, вскинув вверх указательный палец в ответ на недоуменные взгляды друзей. - Всего один. Хотя бы попробуйте, это все, что я от вас прошу. Драко с Тео тяжко вздохнули, но спорить не стали. Миссис Клиффорд оказалась приятной волшебницей средних лет с короткими пышными русыми волосами и на удивление темными голубыми глазами, которые мягко и в то же время проницательно смотрели на всех и каждого сквозь прямоугольные стекла маленьких очков. - Зовите меня просто Эвелин, - улыбнулась она, когда Драко пожал ей руку, и в уголках бездонных синих глаз показались дружелюбные морщинки. С тех пор Драко раз в неделю приходил к ней в небольшой уютный кабинет, в котором почти все поверхности были заставлены растениями и книгами, садился в мягкое кресло и говорил. Сначала это было просто, но потом Эвелин начинала задавать вопросы и ненавязчиво копать чуть глубже. - Все, о чем мы говорим с вами, Драко, остается только между нами, - говорила Эвелин, доверительно глядя Драко в глаза. - Это врачебная тайна. И в конце концов Драко, пересилив себя, рассказывал ей то, что терзало его душу и мысли больше всего. Война. Темный Лорд. Родители. Попытка самоубийства. Единственное — Драко ни словом не обмолвился о Гарри. С ним были связаны слишком личные мысли и моменты, которыми Драко не мог и не хотел делиться. Как-то в декабре они заговорили про его тело, и Драко пришлось вкратце, без имен, рассказать про шрамы. Как только Драко вернулся с сеанса, он сразу направился в ванную. Стянул с себя свитер и впервые за очень, очень долгое время внимательно посмотрел на себя в зеркало. Длинный белый шрам, протянувшийся от ключицы до срединного ребра, пересекал поперек такую же белесую полосу на животе. Драко осторожно коснулся пересечения, как будто тело было не его. Повел пальцы вверх по шраму, вспоминая, как Гарри целовал каждый его сантиметр. Выдохнул. Продолжил вести палец, пока не дошел до порезов на плечах, которые напоминали мелкие кресты. Повернулся и через плечо рассмотрел спину. Большой шрам, протянувшийся вдоль позвоночника, и крест на лопатках. «Как обрубленные крылья», - вдруг подумал Драко. И в тот же миг понял, что любит каждый шрам на своем теле. После этого время будто ускорило свой ход. Рождество троица отпраздновала на ярмарке в Косом переулке, смотря на волшебные фейерверки и радостно крича каждый раз, когда темное небо озарялось цветными вспышками. На Новый двухтысячный год к ним присоединились Рон и Гермиона — они впятером сидели на Гриммо-12 у камина и уматывали в обе щеки шарлотку от Молли Уизли, слушая истории Рона о драконах Чарли, к которому он приезжал в гости в Болгарию в конце осени на недельку-другую, рассказы Гермионы из Министерства, в которое она устроилась работать сразу после окончания Хогвартса и уже успела стать заместителем министра по делам магглов, и байки и анекдоты Блейза, которые у него каким-то образом никогда не заканчивались. Драко смотрел на них, укутавшись в плед, слушал их веселые голоса и улыбался. На день рождения Тео троица отправилась на каток — потренироваться в выполнении пункта номер двенадцать, который они единогласно решили выполнить вместе с Гарри, когда тот вернется. - А он вернется, - в один голос заявили Блейз и Тео замявшемуся Драко. Ворон отправился вместе с ними — Тео держал его обеими руками под мышкой и иногда позволял ему побегать по льду рядом с собой. К вечеру выпал снег, и, прежде чем разойтись по домам, парни, не сговариваясь, принялись кидаться друг в друга снежками. Драко больше не укладывал волосы — надобность пропала, да и к тому же теперь ему даже нравилось, когда они обрамляли его лицо аккуратными волнами. К концу зимы они так отросли, что Драко приходилось собирать их в неаккуратный хвостик на затылке, чтобы не лезли в глаза, но стричься Драко пока не хотелось. В первый день весны уже началась оттепель. Драко просидел у окна несколько часов и зачарованно смотрел, как весеннее солнце отражается в маленьких лужах и сосульках, как волшебники, подставляя носы теплу, торопились на работу или просто бродили по улочкам, наслаждаясь хорошей погодой, слушал трели первых весенних птиц и веселую капель. Весь мир дышал весной — и Драко дышал вместе с ним. А седьмого апреля у Блейза был день рождения. Весь март он искренне возмущался: - Получается в том году дни рождения Тео и Драко мы отпраздновали, а мой мы просто проспали! Драко фыркнул. На его прошлогодний день рождения Тео сбегал за шоколадными эклерами в Хогсмид, и они втроем, усевшись за столом в комнате, уплетали эти эклеры и зубрили конспекты перед экзаменом по Истории магии. Вечером седьмого апреля Блейз сказал Тео с Драко переодеться во что-нибудь более маггловское и буквально притащил их в старый кинотеатр «Электрик синема». - «Сонная лощина»? - вздернул бровь Тео, пробежавшись глазами по маленькому желтому билетику, и перевел взгляд на Блейза. Они втроем сидели на одном из красных диванчиков в полупустом холле и ждали, когда двери в кинозал откроют. - Угу, - промычал Блейз, посылая в рот какую-то странную белую штуку из полосатой коробочки. - Вообще премьера была год назад, но сегодня, волшебным образом, - он заговорщически подмигнул, - состоится повторный показ. А я уже давно хочу его посмотреть... Тео неслышно вздохнул, а Драко подозрительно покосился на еду Блейза. - Это поп-корн, - пояснил тот, поймав его взгляд, и протянул ему картонную упаковочку. - Жареная кукуруза. Хочешь? - Зачем было жарить кукурузу?! - возмущенно переспросили в один голос Драко и Тео. - Эх, ничего вы не понимаете, - бодро отмахнулся Блейз. - Пойдемте, там уже запускают! Драко старался скрыть свое любопытство, но зрительный зал с длинными рядами сидений и особенно огромный белый экран на стене так и притягивали взгляд. Сидя примерно в середине зала (стараниями Блейза), Драко внимательно оглядывался по сторонам, запоминая, где находятся светящиеся таблички «выход», и изучая людей, которые заходили в зал. Все они были магглами — людьми, не способными колдовать, но на этом их отличия от волшебников заканчивались: они выглядели так же, как они, говорили, как они, смеялись, как они. Драко поймал себя на мысли, что, несмотря на отцовское презрение к магглам, которое он видел с детства, не испытывает к ним никакой неприязни. - Черт, - вдруг выругался Блейз, глядя в коробочку из-под попкорна. - Что такое? - Я уже съел половину. Драко фыркнул, а Тео, кажется, хотел выдать какой-то ехидный комментарий, как вдруг на экране засветилось яркое белое пятно, заиграла музыка, и зал погрузился в темноту. Фильм Драко понравился. Даже очень понравился — смотреть что-то на таком огромном экране было просто захватывающе. Особенно его зацепила сама атмосфера — мрачная, жутковатая, похожая на ту, что висела в воздухе в последний день зимы прошлого года. - Джонни Дэпп прекрасен! - воскликнул Блейз, выходя из зала, и Драко, увидев, с каким выражением Тео посмотрел на него после этого изречения, рассмеялся. - Ты, кстати, так и не показал нам фильм, о котором говорил на озере, когда мы читали стихи, - вдруг вспомнил он, когда они втроем уже шагали по улочкам магического Лондона. - «Общество мертвых поэтов», - подсказал Тео, согласно кивнув. - Так он называется? - Ага. - Красивое название. - Покажу, когда Гарри вернется, - пообещал Блейз, и Драко робко улыбнулся, в который раз мысленно поблагодарив друзей за такую непоколебимую веру в его возвращение — она помогала Драко верить в это тоже. Он уже собирался отправиться домой, но Блейз на пару с Тео потащили его к себе, и до самой глубокой ночи Блейз, предварительно наложив Заглушающее на пол и потолок, показывал, что он уже умеет играть на своей электрогитаре. Драко зажмурился и встряхнул головой. Надо было занять себя чем-нибудь, а не то он так и простоит весь день у окна без дела. Нужно было разобраться с книгами, которые Тикки притащил вчера из библиотеки мэнора. Драко уже собирался отправиться на чердак за ними, как вдруг взгляд сам упал на волшебный календарь, зависший поблескивающими цифрами в воздухе рядом с камином:21 МАЯ
Воскресение
Почти год. Еще два дня, и будет год с того момента, как Драко в последний раз видел Гарри. Драко бы понятия не имел, где он сейчас и что с ним, если бы не Рон и Гермиона, которым Гарри, хоть и редко, слал письма международной совиной почтой. Стоило такому письму прилететь, так Гермиона и Рон заявлялись к нему в гости и вкратце рассказывали, где сейчас Гарри и что делает. Благодаря им Драко знал, что Гарри путешествовал по всей Европе, от Испании до Норвегии, побывал в Риме и в Афинах и катался на маггловском транспорте. И все-таки Драко было по-детски обидно, что Гарри не пишет обо всем этом ему. Почему? По какой такой причине? Драко изводил себя этим вопросом весь год, но так и не нашел более-менее адекватного ответа. Сам Драко не мог ему ничего написать, как и Рон с Гермионой — если Гарри постоянно передвигался с места на место, ни один филин не смог бы найти его, по крайней мере, вовремя. В конце концов Драко совсем отчаялся и спросил мнения Уизли и Грейнджер, но те были в таком же недоумении, как и он сам. - Вообще ни строчки не написал? - в который раз переспросил Рон. - Ни одной, - покачал головой Драко, мысленно радуясь, что не его одного эта ситуация вводит в ступор. - Странно, - согласилась Гермиона, с задумчивым видом делая глоток чая. - Может, он просто не знает, что ты действительно принял его предложение и поселился здесь? Драко неопределенно пожал плечами. - В любом случае, узнать это наверняка мы сможем только от него самого, - подытожила Гермиона, устало вздохнув. Почти год прошел с того момента, как Драко слышал голос Гарри, чувствовал его прикосновения, заглядывал в его изумрудные глаза. С их последнего поцелуя прошло еще больше времени, и Драко каждый день ловил себя на том, что думает о них больше, чем следовало бы, и постоянно кусает губы. Но это было днем — Драко, с горем пополам, мог это контролировать, а вот ночью его собственный разум играл с ним злую шутку. Чуть ли не в каждом сне Драко слышал горячий шепот, чувствовал жаркие прикосновения по всему телу, губы, жадно ласкающие его собственные, вихры волос, щекочущие его шею, и хуже всего было то, что Драко прекрасно знал, кому это все принадлежит. Желание жгло его изнутри, и Драко боялся даже думать, что с ним будет, если Гарри вернется. Или, точнее, если Гарри не вернется. В комнату Гарри Драко заглядывал только один раз, зимой, когда искал еще один плед: ночью ему становилось очень холодно, несмотря на уже имеющиеся два пледа и Согревающее. Драко тихонько приоткрыл дверь, как если бы боялся потревожить кого-то спящего, и заглянул внутрь: планировка комнаты была совершенно такой же, как у Драко; на светлой стене кремового света над кроватью и на дверцах деревянного шкафа висели движущиеся плакаты квиддичных команд (плакат «Пушек Педдл», два плаката «Холихедских гарпий» и еще один со сборной командой Болгарии), постеры музыкальных групп (как минимум два волшебных постера с «Ведуньями» и еще три — маггловских, с «Queen», Майклом Джексоном и «ABBA»). Все плакаты висели по бокам, так, чтобы в центре стены над кроватью оставалось свободное место. Драко подумал, что Гарри, наверное, собирался повесить туда что-нибудь еще. На прикроватной тумбочке стоял какой-то странный прибор, напоминающий черный квадрат с какими-то кнопочками, прорезями и крутящимися регуляторами на передней панели. Не сумев побороть любопытства, Драко подошел ближе и как можно более осторожно приподнял крышку: круглый диск и длинный держатель сбоку с черным уплотнением на конце, из которого вниз показывалось что-то маленькое, напоминающее иголку. «Виниловый проигрыватель», - вдруг вспомнил Драко. Он заглянул на нижний ярус тумбочки — там, слегка покосившиеся в бок, стояли квадратные конверты из плотного картона с изображениями маггловских музыкантов. Достав первый попавшийся, Драко открыл конверт и очень аккуратно вытащил оттуда круглый черный диск: «DAVID BOWIE – The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars» - гласила круглая бумажная вставка по центру. Драко осторожно провел пальцем по самому краю диска — мелкие бугристые линии щекочут кожу. Драко медленно положил диск обратно в конверт, конверт вернул на прежнее место и аккуратно закрыл крышку проигрывателя. Теперь у него появилась еще одна причина ждать возвращения Гарри — увидеть, как эта штука вообще работает. И послушать мистера Боуи. Драко подошел к шкафу Гарри и раскрыл дверцы, пробегаясь глазами по содержимому в поисках теплого пледа. Постельное белье на удивление аккуратно сложено на верхней полке, чуть ниже — одежда и теплые одеяла. Драко приподнялся на носочках за одним из них и осторожно потянул на себя, как вдруг заметил краем глаза на одной из полок что-то знакомое. Драко пригляделся: отдельно от всех вещей, чуть ближе к краю полки, лежал объемный серый сверток, на вид мягкий. Драко опустил руки и осторожно коснулся его — пальцы мгновенно узнали знакомую ткань. Драко тихонько выдохнул и развернул сверток, чувствуя, как сердце пропустило один удар: толстовка. Та самая серая толстовка, которую Гарри давал ему в прошлом году. Драко пустыми глазами глядел на серую кофту в своих руках. Поднес ее к лицу и, зарывшись носом в ткань, вдохнул знакомый запах стирального порошка и шоколада. Непрошенные воспоминания полезли в голову, и Драко силой отогнал их, стараясь привести дыхание в порядок. Он потянулся за пледом и вышел из комнаты, взяв с собой толстовку. Сейчас, стоя посреди гостиной, Драко невольно улыбнулся. Он так и не воспользовался тем пледом этой зимой — обходился двумя, которые уже у него были, и этой самой толстовкой, которую он надевал каждую ночь. И даже сейчас, в конце мая, Драко обнимал ее во сне, как мягкую игрушку. Может быть, от этого Гарри и снился ему почти каждую ночь, но Драко ни за что бы не отказался от этой злосчастной толстовки — ему было просто необходимо иметь рядом с собой хоть какую-то частичку Гарри. Драко встряхнулся и решительно приказал себе идти на чердак за книгами. Он остановился у журнального столика, собирая в одну стопку бумаги со списками зелий и рецепты, пока те снова не улетели от ветерка, врывающегося в окно, как вдруг на лестнице послышались торопливые шаги. Драко прислушался: Гермиона и Рон обычно стучались перед входом и шли спокойно, значит, это мог быть только Блейз. Драко вздохнул и продолжил как ни в чем не бывало собирать бумаги, пока наконец шаги не раздались в коридоре. Дверь за его спиной отворилась, и Драко, подхватив листы, обернулся и, не поднимая глаз от бумаг, буднично оповестил: - Блейз, я уже говорил тебе, что сегодня у меня выходной и что никуда я с вами не по... Он остановился на полуслове, чувствуя, как сердце подпрыгнуло и ускорило свой ход. В дверном проеме стоял не Блейз. На плече висит походная сумка, рукава серого лонгслива натянуты до ладоней, пальцы крепко сжимают ткань; растрепанные темные вихры беспорядочно раскиданы по лбу, губы приоткрыты в полуулыбке, а за стеклами круглых, как луна, очков, сверкают два ярко-зеленых глаза. Совсем не изменился. - Гарри?.. - то ли спросил, то ли позвал Драко, все еще не веря в то, что видит его перед собой. Может, это галлюцинация? Его больная голова решила подшутить над ним? - Привет, Драко, - выдохнул с улыбкой Гарри, не отрывая от него взгляда, и в этот самый миг мир встал на свои места. Драко не помнил, как оказался рядом с ним, как успел заключить его в объятия и куда делись его дурацкие бумаги — ничего не осталось, кроме Гарри, кроме его родного Гарри, который тихонько смеялся, обнимая Драко в ответ, и который совершенно точно был настоящим. - Ты вернулся, - прошептал Драко, отстраняясь и разглядывая его лицо, восстанавливая в памяти каждую родинку, каждую веснушку, каждый маленький шрамик, каждую черточку. - Вернулся, - шепотом подтвердил Гарри, глядя на него в ответ, и Драко был уже готов наклониться и наконец-то поцеловать его — но вдруг Гарри отвел взгляд и медленно, будто нехотя отстранился. - Ты доделал ремонт, - произнес Гарри, удивленно подняв брови и непринужденно разглядывая гостиную, и Драко еле сдержал разочарованный вздох. - И волосы отрастил, - заметил с улыбкой Гарри, переводя взгляд на маленький хвостик на затылке, из которого внизу и по бокам все равно выбивались длинные пряди. Драко почувствовал, как щеки заливает румянец. - Получилось чудесно, - тут же заверил Гарри, заглядывая Драко в глаза. - В смысле, ремонт. И волосы... тоже. И ремонт, и волосы... Ладно, проехали, - невпопад завершил Гарри и, мягко взяв Драко за запястье, потащил его на диван, - мне столько всего нужно тебе рассказать, ты не представляешь!.. Драко шел за ним и чувствовал, как теплая ладонь Гарри обвивает его запястье, и как влюбленное сердце рвется к нему, как хочется просто притянуть его к себе и рассматривать, а потом целовать, целовать, целовать, пока хватает дыхания... Но Драко не мог себе этого позволить — пока не мог. От этого душа предательски ныла, хотелось отмотать время на минуту назад и поцеловать этого чудесного придурка прежде, чем он отвернулся. Но теперь Гарри здесь. Теперь Гарри дома. И главное - теперь у них есть время. Вопрос только в том, сколько именно.