let it snow (and kiss my cheeks)

      — Милый, — перед носом Хёнджина возникает коробка разноцветных ёлочных шаров, сверкающих так ярко, словно начищенные лаковые туфли. — Ты говорил, что я могу выбрать любые, поэтому я хочу эти!       Хван не может однозначно решить, что в этот момент сияет сильнее: улыбка Феликса или эти самые шары.       — Возьми их, если они тебе нравятся, кот, — парень мягко кивает головой в знак одобрения, после чего кидает едва ли заинтересованный взгляд на целую кучу ёлочных украшений. От яркой палитры цветов начинает ощутимо рябить в глазах.       Вероятно, покупка нового декора стала уже традицией в их паре. И касалось это не столько шаров на ёлку, сколько абсолютно любых вещей. В любви к различным предметам интерьера и товарам для дома Хван и Ли довольно похожи друг на друга, из-за чего они часто обновляют мелкие детали как в своём домашнем гнездышке, так и в самой «Небраске». Совместные походы по магазинам с кухонными принадлежностями, постельным бельем и прочими мелочами Хёнджин может отнести к делам, от которых никогда не устаешь, а скорее наоборот чувствуешь прилив нежности, придающей сил.       Начальным пунктом плана в списке ведьмы стал поход на ёлочный базар. В первую очередь нужно было купить саму ёлку, а уже после искать для неё ёлочные игрушки и другие украшения. Тем не менее, Ёнбок явно настаивал на том, чтобы сделать наоборот. «Ёлки всегда одинаковые, а красивый декор еще надо поискать», — отозвался младший в ответ на слова своего парня. Тот совсем не был против, потому охотно согласился со своим возлюбленным, и уже на следующий день, после сытного завтрака, они направились за покупками.       — Нам нужна звезда, — заключает Ликс, обводя глазами корзины, почти доверху наполненные всевозможным содержимым для украшения. В таком обилии и не знаешь, откуда начать, отчего губы сжимаются в тонкую полоску, а брови чуть сводятся к переносице.       — Конечно, тогда давай искать, — отвечает Хван, а у самого в голове совсем другое. Хёнджин ведь уже нашел самую яркую и самую главную звезду, будто бы украл с ночного неба, чтобы она освещала ему нелёгкий путь. Освещала вплоть до тех пор, пока у него не останется сил идти. Его путеводной звездой был Ли Ёнбок.       На плече фамильяра красовался бессменный чёрный шоппер с каким-то незамысловатым принтом, который вечно приходилось откидывать назад, чтобы найти что-то, что идеально впишется в интерьер. Когда дело доходило до подобного, перфекционизм юноши явно брал верх, поэтому нужно было хорошенько постараться, чтобы полностью удовлетворить его. Впрочем, Хван и сам нередко страдал от этого, но целиком и полностью доверял младшему, разрешая обустраивать их жильё согласно его вкусу. В этом было нечто особенное, почти как в ношении одежды своей пары. И, конечно же, отчасти это грело душу.       Не прошло и пяти минут, как Феликс, едва ли не с головой нырнув за последним экземпляром, вытащил блестящую пятиконечную звезду. Она, украшенная мелкими золотистыми бусинами, выглядела действительно красиво, и в то же время в ней не было ничего лишнего. Буквально сразу же к паре упаковок ёлочных шаров добавилась ещё одна, только уже со звездой внутри.       — Я так подумал, — Феликс миловидно приподнимает брови, глядя на старшего снизу вверх. — Может, лучше оставим те огоньки, которые мы использовали в прошлом году?       — Мне тоже они нравятся, — без раздумий соглашается ведьма, проводя указательным пальцем по переносице. На самом деле не так важно, что спросил бы Ли, потому что Хёнджин готов одобрить едва ли не любое предложение или идею, и нет никакой разницы в том, какими бы они были. Ему нравится слушать чужой голос, от которого кажется, что даже самые страшные на первый взгляд проблемы теряют всякую значимость.       Пока Феликс продолжает искать ещё что-нибудь, способное привлечь его внимание, Хван позволяет себе отвлечься. День выдаётся на редкость спокойный: погода, по сравнению со вчерашним днём, всё такая же пасмурная, но безветренная, а мороз уже не щиплет щёки так сильно, как раньше. Для полной романтики не хватает лёгкого снега, который бы мелкими хлопьями опускался на землю. Люди вокруг тоже будто бы какие-то не такие: они размеренные и неспешные, словно время для них стало резиновое. Отметка часов отчаянно близится к полудню, и совсем скоро куранты на главной площади оглушат всех прохожих громким звоном колоколов. На базаре играет расслабляющая музыка, исходящая от инструментов бродяжного оркестра, а в воздухе отчётливо чувствуется запах хвои и морозной свежести.       В груди Хёнджина беспричинно разливается приятное тепло. Мир вокруг начинает казаться дружелюбнее, уголки губ сами тянутся наверх, отчего парень пытается спрятать улыбку в складках шарфа. Не то чтобы он боялся показаться глупым, совсем нет. Да и имеет ли вообще какое-то значение то, что о нём подумают люди, которых он видит скорее всего первый и последний раз в жизни? Хван привык напоминать себе об этом, когда на подкорках сознания возникает неловкость и смущение от собственных чувств. Особенно явно это прослеживалось, когда Феликс был рядом, и старшему до безумия сильно хотелось проявить свою любовь.       В один из дней он просто понял, что устал. Устал прятаться, устал скрывать то, что чувствует, да и ради чего? Если в масштабах вселенной всё настолько бессмысленно, так зачем искать повод, чтобы угождать всем и сразу? Хён никогда не скрывал своей эгоистичности, да и в целом привык думать о себе честно, поэтому в отношениях ему хотелось побыть эгоистом. Тем, кого не заботит, что подумают окружающие, если увидят поцелуй двух влюблённых на улице. И особенно в Рождество — то самое время, когда всё вокруг обретает частички магии.       — Тут больше ничего нет, — слегка угрюмо подытоживает фамильяр, привлекая внимание ведьмы путём нежных объятий и пряча на чужой груди своё лицо.       — Не расстраивайся, Ликс, — старший принимается привычно гладить своего младшего по голове, перед этим оставив трепетный поцелуй в макушку. — Может тогда поищем где-нибудь еще?       — Нет, хён, — кот отрицательно мотает головой. — Я вроде бы всё нашел, пропуски заполним старыми игрушками.       — Хорошо! Значит, теперь за ёлкой?       — За ёлкой.       Стоит отметить, что людей на базаре всё-таки оказалось много. Музыка на фоне периодически то заглушается гулом, то вновь становится слышна. Ёнбок обеими руками крепко прижимает к себе старшего, словно боясь, что тот вот-вот исчезнет. Справедливости ради, в такой толпе действительно легко потеряться, поэтому и самому Хвану спокойнее, когда младший рядом. Ли из-за повышенной тревожности сжался и немного сгорбился, стараясь казаться меньше, лишь бы только его никто не задел и не толкнул. Он бы с большим удовольствием сейчас оказался дома, под пледом, с чашкой ароматного какао в руках и, желательно, моросящим дождём за окном. Вероятно, это те вещи, что могут исправить любую ситуацию, даже самую плачевную.       Хёнджин поправляет младшему шапку, затем убирая с лица пару упавших прядок и оставляя быстрый чмок в кончик носа. Ряды с разнообразными рождественскими украшениями наконец остаются позади, сменяясь огромным выбором ёлок, искусственных и настоящих. Цепкий кошачий взгляд замечает белые, глубокие зеленые, голубоватые, с декоративным снегом на пушистых лапах, уже украшенные и нет. Ли сразу же с горящими глазами подходит к длинной колонне из настоящей хвои, начиная рассматривать и оценивать.       Хён всегда доверяет свой голос Феликсу. Он точно уверен, что решение юноши будет правильным, самым лучшим из возможных. Фамильяр всегда внимателен ко всем деталям, просчитывает даже мелочи, ищет то, что сперва может быть совершенно неочевидным. И это просто не может не восхищать. Нельзя сказать, что Хван и Ли абсолютно всегда и во всём сходятся во мнениях, однако, если этого не случается, Хёнджин знает, что видение младшего правильно по-своему. И ему тоже можно доверять. Должно быть, если бы доверие измерялось в каких-либо единицах, то в их случае оно бы всё равно оставалось неисчислимым. Оба твёрдо уверены, что если один оступится, то второй непременно поймает. Это негласный закон.       Когда Феликс всё же оставляет одним из возможных вариантов небольшую ель приятного зелёного цвета, то звонко подзывает старшего к себе. Ведьма может без сомнений заявить, что ей уже нравится: дерево пахнет морозной свежестью, сухой корой и силой, а также не сыплется от малейшего прикосновения. Хёнджин оглаживает подушечками пальцев иглы, рассматривает степень пушистости хвойных лапок, после чего одобряет выбор своего парня. Останется только наколдовать снега, когда она будет стоять дома.       — А ты нам её не уронишь? — посмеивается Хван, намекая на частичную сущность кота у юноши. Те, как известно, часто любят проказничать, в результате чего от нарядной зимней красавицы остаётся только одно название и куча хвойных иголок.       — Да, специально на тебя, — обиженно отзывается фамильяр, складывая руки на груди и с громким фырканьем отворачиваясь.       — Эй, — насмешка сменяется тёплой улыбкой, после чего ведьма подходит вплотную сзади и обхватывает своего возлюбленного обеими руками в области талии. Несмотря на то, что тот в плотном пальто, ей не составляет труда опоясать младшего так, чтобы пальцы смогли коснуться локтей. Как бы он сам не отрицал этого, но Ёнбок слишком худощав, поэтому при особом раскладе его даже можно спокойно взять на руки. — Прости, дурацкая шутка.       Хёнджин чувствует биение чужого сердца почти как своё собственное. И это кажется таким правильным, словно по-другому попросту и быть не может. Точно так же ощущаются чужие слёзы, чужая боль, чужая улыбка. Парень просто не способен радоваться и быть счастливым, если Феликс не чувствует того же. Это достаточно парадоксально: сам Хван Хёнджин отнюдь не эмпат, и ему сложно считывать эмоции других людей, что местами усложняет его работу. Однако, несмотря на всё это, именно Ли Ёнбок дополняет его. Он всегда рядом, если не физически, то как минимум в мыслях, в сердце, в самых потайных уголках ведьминой души. Нет того места, куда бы младший не добрался.       Как бы парень не пытался подступиться, его юноша оставался непреклонен. Только демонстративно охал и уворачивался от попыток возлюбленного чмокнуть его. В их паре такое присутствовало постоянно, но даже так им обоим такие шутливые обиды доставляли удовольствие, ведь в конечном итоге они заключали друг друга в уютные объятия и напоминали о своих чувствах. В эти моменты мир вокруг буквально перестаёт существовать, сужается до одного конкретного человека напротив. Хёнджин позволяет себе маленькую хитрость, ловко оказываясь лицом к лицу со своей парой, и замирает. Феликс смотрит внимательно, словно заглядывает в самую душу, а Хван видит перед собой два бездонных озера коньячного цвета. Хоть он и умеет плавать, но в этих случаях становится бессилен.       — У тебя пятно на губе, — ведьма указывает мизинцем на саму себя, дабы отметить точное расположение предполагаемой соринки.       — Оу, правда? — в фамильяре говорит смущение и жуткая неловкость, ведь он наверняка проходил с ней достаточно времени, если предположить, что это могутб быть остатки шоколадного круассана с завтрака. После усиленной попытки сперва стереть, а потом слизнуть, парень становится похожим на растерянного оленёнка с распахнутыми ресницами. — Теперь всё? Убралось?       — Мм, не совсем, — ведьма прощает себе секундное замешательство и, прерывая последующий вопрос младшего, быстро тянется к алеющим губам.       Феликс ни за что не мог позволить себе подобных выходок раньше. Он всё ещё чересчур сильно зависел от того, что могут сказать окружающие. В первую очередь не столько сказать, сколько сделать, ведь общество всё ещё казалось ему консервативным организмом, готовым смести на своём пути всех, кто не захочет вписываться в привычные рамки. Однако, глядя на всех парочек в округе, внутрь закрадывается колкое негодование и обида. Непонятно только, на кого именно: на принципы или на самого себя за то, что он не может позволить себе просто жить. Для целой вселенной люди — частички звёздной пыли, которые почему-то возомнили себя творцами и критиками. Но ведь имеет ли всё это смысл на самом деле?       Губы Ёнбока мягкие, тёплые, чувствуются даже более родными, чем собственные руки. Старший заводит ладонь за голову юноши, деликатно обхватывая короткие пряди на затылке, а другую оставляет на талии, чуть подтягивая младшего к себе повыше. Замешательство Ли явно прослеживается во всём: его тело невероятно податливо, как глина, из которой можно лепить что душе угодно. Он сразу же отвечает на такой спонтанный поцелуй, чувствуя, как низ живота охватывают самые настоящие бабочки, а колени так некстати грозятся подкоситься в любой момент. Голова вмиг опустошается от всяких мыслей, вокруг пары словно возникает энергетический барьер, прячущий их от внешнего мира.       Сперва мягкий поцелуй вскоре сменяется дразнящим, с лёгким покусыванием. Пускай оторваться друг от друга кажется непосильной задачей, но первым прерывает поцелуй Ликс, напоследок чмокая свою ведьму в губы. Они оба прекрасно знают, что такими темпами лишь сильнее раззадорят один одного, а это далеко не самое лучшее ощущение, когда не можешь мечтать о большем. Да и намного проще будет, если они поскорее закончат со всеми покупками и отправятся домой, где уют, комфорт, магия и любовь повсюду. Хёнджин обещал подарить фамильяру целый вечер совместного просмотра аниме, пока тот будет лежать на его коленях и чуть слышно мурлыкать от чужих рук, перебирающих пряди на голове.       — Это был запрещённый приём, — щёки Феликса приобретают ещё более выраженный красноватый оттенок, но сам он обязательно спишет это на лёгкий морозец, лишь бы не признавать факт своего смущения.       — Но тебе понравилось, — подмигивает старший, заправляя выбившуюся прядь за его ухо, а затем получая ощутимый шлепок по локтю. Ли просто ненавидит смущаться, а особенно смущаться под влиянием этой наглой ведьмы. Самого же Хёна вогнать в краску хоть и достаточно сложно, но отнюдь не невозможно. Он не может не краснеть, когда его возлюбленный говорит ему комплименты и напоминает о его привлекательности. Самому поверить в это всё ещё сложно.       — Хён! — кот давится возмущением, но то и дело вздымающиеся уголки губ выдают его с потрохами. В итоге, не выдерживая неловкой паузы, он цокает и быстро переводит тему: — так что с ёлкой? Она тебе нравится?       — Нравится, чудо. Только снега не хватает.       — Точно-точно? — кивок в ответ. — Чудесно!       Сколько бы Хёнджин не настаивал на том, что он сам заплатит за зелёную красавицу, Феликс оставался непреклонен. Пускай у каждого на руках была своя сумма денег, их бюджет безоговорочно являлся общим. Они оба не жалели ни копейки для своего партнёра и в большинстве случаев платили за всё по очереди. Доходы с работы в лавке были не заоблачные, но им сполна хватало для комфортной жизни в компании друг друга. Деньги были последним, что вообще могло беспокоить, и о чём стоило бы переживать. И Хёнджин, и Феликс — оба старались делать всё для того, чтобы ни в чём себе не отказывать. У них есть своё небольшое бунгало с ухоженным, благодаря младшему, садом, вкусная еда в холодильнике, совместные мечты и цели. Пока жива любовь в их сердцах, кажется, что нет ничего невозможного.       Дорога домой заняла что-то около часа. Ёнбоку нравятся поездки на трамвае, особенно, когда они долгие. В них, как и в поездках на метро, есть своя прелесть: на какое-то время можно просто расслабиться и понаблюдать за бьющей ключом жизнью города, заметить те детали, которые в привычной суете оказываются упущенными. Всё вокруг уже украшено к наступающему празднику: на главной площади установлены статуи из огней, деревья увешаны горящими гирляндами, тут и там можно заметить ледяные скульптуры или фигурки из снега. Если пройти вдоль улочек с различными магазинчиками, то с лёгкостью удастся поймать предпраздничное настроение ввиду тематической музыки и акций на зимние сеты.       Дом встречает привычным запахом ванильных свечей и книжного шрифта. Периодически к нему примешиваются другие: запах благовоний, свежей выпечки, комнатных цветов. Теперь, с наступлением рождественского периода, можно будет почувствовать ещё и хвою, а вместе с ней цитрус и жжёный сахар. Феликс, снимая с себя массивные ботинки и пальто, отправляется в зал раскладывать и проверять мелкие покупки, пока Хёнджин вовсю занят ёлкой. Общими силами было принято решение поставить её в угол, ближе к камину, на котором уже висели три красных носка. Останется только развесить все гирлянды и шары, а затем, в качестве вишенки на торте, ведьме нужно поколдовать над искусственным снегом.       — Милый? — юноша подходит к Хвану и без слов просит объятий. А тому и не нужно ничего объяснять, ведь он и сам хотел бы согреть не только руки после улицы, но заодно и душу.       Их объятия всегда похожи на одеяло, которым можно укрыться и почувствовать, что всё на самом деле в порядке.       — Начнём украшать сейчас? Или ты голодный? — Ёнбок мягко запускает пальцы в чужие волосы и слегка поглаживает, прижимая к себе. — Я бы поел уже после того, как закончим со всем.       — Нет, я не голоден, — откликается Хёнджин, оставляя нежный поцелуй у виска. — Тогда давай начнём.       Отложив все дела на потом, наступило полное погружение в общее дело. Процесс украшения ёлки для обоих парней стал неким способом опустошить голову, параллельно проводя время вместе. Перед этим они переоделись в домашнюю одежду, зажгли пару свечей, а также включили на фон уютный плейлист любимой группы, мысленно подпевая каждой песне. Глядя на такого Феликса, — растрёпанного, с минимальным количеством макияжа, в свитере стиля оверсайз, — Хёнджин будто бы влюбляется заново. Как бы его младший не пытался скрыть свои надуманные недостатки под косметикой, самым любимым макияжем старшего будет его отсутствие. И ведь коту никак не докажешь, что его ухоженные брови, аккуратные губы, горячо любимые веснушки и от природы красиво вьющиеся локоны не нуждаются в исправлениях. Хван любит каждый миллиметр чужого тела, восхищается им и хочет, чтобы и сам Ли почувствовал себя прекрасным.       Фамильяр заинтересованно рассматривает все детали по очереди, и нет ничего, что цепкий глаз не смог бы заприметить. В качестве декора на ёлку пойдут большие кристальные шары, несколько глиняных грибочков, тканевые снежинки и ещё два вида шаров поменьше, только из старой коллекции. Первым делом Феликсу хочется повесить верхушку, яркую звезду, как символ начала их пути. Бусины на ней благодаря пламени свечей мягко переливаются и становятся похожими на сотню таких же маленьких звёздочек, что заставляет Ёнбока скромно улыбнуться. Хён без раздумий обхватывает возлюбленного в области колен, а затем подносит вплотную к ёлке, следя, чтобы тот ненароком не укололся. Младший не успевает начать причитать, как тут же понимает, что нужно делать, и надевает звезду на верхушку.       — Даже эта ёлка весит больше тебя, — пожимает плечами Хёнджин, после чего без особых усилий перехватывает второй рукой под спину.       — Эй, что ты делаешь! — глаза младшего в испуге распахиваются, а сам он по инерции мёртвой хваткой цепляется за шею своего парня. И только спустя пару секунд понимает, что Хван взял его на руки. — С ума сошёл что ли? Отпусти!       — Только если поцелуешь, — хитро улыбается ведьма, демонстративно дернув бровью вверх. Она знает, что тем самым безумно смущает, но никак не может противиться своим желаниям.       Тут и Ли решает напомнить, что он тоже может вести игру. Потянувшись к желанным губам, он принимается болезненно покусывать их, показывая этим свои коготки. Хван смеётся в поцелуй, но и сам решает пару раз прикусить, пускай и признавая своё поражение. Отстранившись, на лицах обоих красуется искренняя улыбка, а игривый взгляд на самом деле наполняется любовью и нежностью.       В это самое мгновение ритмичная мелодия на фоне сменяется плавной и чувственной, а Хёнджину вдруг нестерпимо хочется танцевать. Мысли заполняются только одним: он давно мечтает о том, чтобы юноша подарил ему хотя бы один танец, который наверняка запомнится на всю дальнейшую жизнь. Ликс ведь и правда любит танцевать. Для него это такое же родное, как для рыбы вода, только вот признаваться страшно. Он обеспокоен своими навыками, боится увидеть разочарование как в собственных глазах, так и в глазах окружающих. Его сердце трепещет, как птица в замкнутой клетке, но страх настолько силён, что с ним невозможно совладать. Только вот по сердцу Хёнджина как ножом проходятся, когда он осознаёт, чего на самом деле лишается этот глупыш. Будет ли ему так же страшно попробовать, если его старший будет совсем рядом?       Фамильяр осторожно спускается вниз с чужих рук, обращая взгляд на свою ведьму. Конечно, для него эта песня тоже особенная: ностальгия по прошлому захватывает мысли, отчего счастливая улыбка на лице приобретает лёгкую грусть. Именно эта песня, как и ещё несколько из того же альбома, знает обо всём. Первые слёзы, первые комплименты, первый поцелуй, первая прогулка — с Ёнбоком всё было в первый раз. И это тот самый случай, когда первый блин получился не комом, а самым настоящим сокровищем. Их совместный опыт прекрасен в своей индивидуальности, ведь самое главное то, что он именно их.       — Ты бы хотел станцевать со мной?       Феликс чувствует, как начинают дрожать колени. Вот же он, тот самый момент, о котором он так часто фантазировал и хотел однажды воплотить в реальность, так почему же во рту вдруг пересохло, а по спине побежала стая мурашек? Хочется просто провалиться сквозь пол или исчезнуть, чтобы только эта тема не поднималась совсем. Юноша горбится, прячет глаза, но ничего не отвечает, терзаясь сомнениями.       — Эй, — Хёнджин притягивает возлюбленного к себе, сразу же целуя в волосы, сладко пахнущие новым шампунем. — Я здесь. Моя рука в твоей руке, помнишь? Это не так страшно, как тебе кажется. Ты веришь мне?       От Хвана волнами исходит уверенность и утешающий комфорт. Он всегда рядом, чтобы одним своим присутствием напомнить о самом главном. Ему важно, чтобы его партнёр был в порядке и не чувствовал никакой тревоги, особенно в такой ситуации. А Ёнбоку и подтверждать своё доверие не нужно, ведь это то, в чём невозможно сомневаться. Парень делает глубокий вдох и выдох, собираясь с силами, а затем шепчет тихое «да» в чужое ухо, — и всё внутри ведьмы замирает и делает кульбит.       Они делают первый шаг вместе, когда все куплеты в песне сменяются припевом, и всё вокруг будто бы поддерживает их танец: и пламя свечей, и заколдованные цветы, и даже частички волшебной пыльцы в воздухе. Хёнджин просит не опускать глаза, сдерживая страх Ли, а робость младшего потихоньку начинает отступать. Ощущение свободы и жизни наполняет их, пока ритмы проходят через каждую струну души. Оба держат незаметную простому глазу любовь, пока в глазах друг друга отражается их личное солнце.