***
— Ты уже собралась? Нам надо идти, а то опаздывать — неприлично, — крикнул отец, стоявший на улице уже добрых так 10 минут… Адела презрительно повела носом, так и не ответив. Она всё ещё обижалась на него за напускное равнодушие, так больно жалившее её несколько лет подряд. Бросив плащ на диван и вместо него захватив небольшую сумку, она вышла из дома, хлопнув дверью, словно малое дитя.***
Улицы Тагры были пропитаны вездесущим запахом бедности. На домах уже давно облупилась краска, немногочисленные животные жалобно выли, скавчали, царапали землю, выпрашивая еду, а торговцы сидели на маленьких стульчиках и, уже давно утратив всякий энтузиазм, вяло приглашали в свои магазины. Варди рассказывал, что после Кровавой войны многие лишились не только членов своей семьи, но и своего товара. Рыбы почти не было, животные умирали от едкого дыма со стороны Мертвого леса, и людям не оставалось ничего иного, кроме как начинать всё сначала. Но более молодое поколение старалось хотя бы как-то исправить положение. Девушки помогали старикам с их бытом — мыли посуду, наводили порядок в доме, приносили воду с колодца. Парни, которых ещё не успели забрать на подготовку, ремонтировали дома, давно развалившихся бы без их помощи.***
Адела шла, вяло переставляя ноги по песку и отгоняя от себя назойливых мух, когда к ней из магазина продовольственных товаров выбежала маленькая смуглая девочка в легком желтом платьице, заляпанном краской. Кажется, её звали Сабиной. — Возьмите! Будет большой праздник! — она протянула лист бумаги, разукрашенный в желтый, зелёный и красный цвета, на котором косыми буквами было написано: «ПРИХОДИТЕ НА ПРАЗДНИК ОСЕНИ! БУДУТ ВСЕ! НА ХОЛМЕ У БОЛЬШОЙ ДОРОГИ В 19:00» Сабина вертела в руках свою розовую заколочку и с нетерпением смотрела на девушку. Та задумалась. — Какого числа это будет происходить? — вежливо поинтересовалась Адела, с сомнением переводя взгляд то на девочку, то на своего отца, который казалось, что-то вспоминал. — Через 8 дней! Приходите, будет весело, — как только Сабина договорила, послышался голос матери Сабины, звучавший из небольшого окна домика — она звала девочку обедать. — Мне нужно идти. До свидания! — напоследок попрощалась Сабина. — Не думаю, что там будет интересно. Лучше уж останусь дома, — пробурчала себе под нос Адела, складывая листик в сумочку, уже будучи уверенной, что точно пойдет.***
Через какое то время, Адела уже была в доме тётушки, стояла на вязаном красном коврике и неловко хлопала глазами, наблюдая, как она расхаживает по комнатам в темно-синем фартуке, перепачканном мукой, давая указания своим внукам на весь предстоящий вечер. Она вдруг обернулась на стоявщих в дверях Аделу с отцом и девушке показалось, что женщина даже не сразу поняла зачем они пришли, но та вдруг вскинула брови и радостно хлопнула в ладоши. — Солнышко моё! — она быстро подошла к Аделе и поцеловала её в щёку, испачкав мукой одежду. — Я уж думала, что вы не придёте, так что уже сама начала готовить, — весело проворковала старушка и, вложив ей в руки скалку, пододвинула кусок теста на другую половину стола. — Прошу простить за наше опоздание. В последнее время я немного рассеяная, да и сплю плохо… Может на лице Аделы мелькнул ужас, который она переживала каждый раз, вспоминая своё детство, а может и правда была заметна усталость, но сразу же после её слов Асилия изучающе взглянула на девушку. Она предложила ей забрать с собой пару баночек с травами, которые, по её словам, должны были помочь Аделе крепче спать по ночам. Было неловко отказывать ей, и поэтому девушка поблагодарила тётушку, после чего они приступили к работе. Раскатывая тесто, Адела параллельно рассматривала настенные полочки. Там стояли в изобилии благоухающие травы, в том числе и обещанные ей, в широких и узких, маленьких и больших стеклянных баночках, деревянная ступка с пестиком и толстые сальные свечи, которые, судя по многочисленным капелькам воска рядом, не раз использовались. Но больше всего её внимание привлекала небольшая фигурка, стоявшая чуть дальше пыльных банок. Сперва показалось, что это простой солдатик, но, приглядевшись, она поняла, что это шахматная фигурка — пешка, выструганная из дерева умелой рукой. — Ох, — Асилия поймала её за разглядыванием и решила ответить на неозвученный вопрос, — эту фигурку сделал мой старший сын. Он всегда был… Таким жизнерадостным, весёлым, — она замолчала в улыбке, но будто бы боролась с собой, чтобы не расплакаться. Адела опустила взгляд и вернула уже раскатанное тесто Асилии. Разрезав его на широкие полосы, тётушка начала заворачивать полоски в аккуратные трубочки, добавляя в них мёд. — Что ты знаешь о Кровавой войне, деточка? Её вопрос сбил Аделу с толку. Она никогда особо не интересовалась войной, произошедшей задолго до её рождения, но слышала немало историй. — Воины Кэйхериана вторглись на наши земли, разрушая всё на своём пути. Было много погибших и много раненых, — ответила Адела. Асилия покачала головой и грустно улыбнулась, поправляя фартук. — Это было страшное время, Адела, — она откашлялась и продолжила, глядя на свои иссохшие руки. — король Кэйхериана — жестокий человек. Когда его армия, не предупредив о своих намерениях, предательски вторглась в Эйрлесс, он приказал захватить молодых людей в плен, а потом заставил их сражаться против своего народа. А те, кто отказывался — погибали жестокой смертью в пример остальным. Мой сын, всегда твердил, что жизнь — она как шахматы. Есть главные фигуры — короли, а есть пешки — мы, и мы обязаны служить, обязаны оставаться на поле, пока нас не убьют. А если не служим, — Асилия тяжело вздохнула. — то долго нам не жить. Я нашла его у опушки леса. Туда они отводили и бросали всех, кто им не подходил, словно мусор, туда же они переносили тела осмелившихся выступить против убийства. Мой сын скончался от жутких ран, а эта самая фигурка… Я помню, как разжала его пальцы, взяла её и потом целый вечер отмывала от крови. Это всё, что у меня от него осталось. Весь следующий час они готовили молча. И даже отец не решался разрушить тишину, сидя в углу комнаты рядом с двумя внуками своей сестры. А когда они собирались было уходить, Асилия протянула фигурку Аделе и сказала слова, которые надолго отпечатаются в её сознании. — Пускай теперь будет у тебя. Да убережёт она тебя от несчастья и зла, моя девочка, — выдержав некоторую паузу, тётушка, медленно оглядев Аделу с ног до головы, продолжила. — Даже если ты ещё не чувствуешь медленно закипающую в тебе силу, я вижу в тебе огонёк. Главное — не потеряйся среди языков пламени, душка. И помни — твоя мама всегда тебя любила…