Драма

Театральные слёзы отучают от житейских. Василий Ключевский

Музыка бьёт в уши так сильно, что не слышно собственных мыслей. Вокруг лишь жар чужих тел и алкогольные пары у самого носа. Ранмару искренне хорошо. Ещё час назад он жалел, что не поступил как Камю с Аи. Они просто проигнорировали взволнованного Рэйджи, влетевшего в общую гостиную с предложением хорошо провести вечер. «Чертового аристократа» больше интересовал чай с четырьмя ложками сахара на самом дне, а Миказе даже голову не повернул в его сторону, всё так же внимательно наблюдая за разворачивающееся драмой на плоском экране ноутбука. Куросаки же просто вовремя не успел отвязаться от крепкой хватки и теперь он здесь, пьёт третий лонг по счёту и думает перейти на что-то более тяжелое. Котобуки возвращается счастливый, под ручку с длинноволосой девицей и очередным белым русским в цепких пальцах. Спутница представляется как Ханамару Куникида, протягивая узкую ладошку для рукопожатия. На это Ранмару лишь морщится и отворачивает голову в сторону танцпола. — Не обращай на него внимание, Ран-ран очень стеснительный. Девушка бросает на «Ран-рана» взгляд полный скепсиса. Ей кажется, что это было далеко не стеснение, а скорее очень дерьмовый характер. Но Мару откровенно всё равно, её больше интересует пропажа подруги, которая так и осталась у бара, продолжая талдычить бармену, что в коктейле слишком мало текилы. Ранмару уже хочет сбежать, когда к их столику пробивает растрёпанная особа и устало садить рядом с ним, так как место напротив них занято милующейся парочкой. Они переглядываются и одновременно вздыхают. — Не хочешь выйти покурить? Незнакомка приближается к его лицу неожиданно, обдав кожу горячим дыханием. Ранмару не курит, но почему-то соглашается без раздумий. Всё лучше, чем смотреть на безмерно довольного Рэйджи в объятьях какой-то распутной девицы. На улице начало осени, а вместе с этим ночная прохлада и подступающая сырость. Девушка жмётся к Куросаки всем телом, запуская горячие ладони под футболку и обвивая спину, и он готов был поклясться, что вокруг них нестерпимая жара. Душно было и от приторно-сладкого запаха волос вперемешку с сигаретным дымом. Его больно кусают за нижнюю губу, когда руки опускаются чуть ниже поясницы. — Даже не думай, а то в следующий раз пострадает не только губа. Она практически шипит эти слова ему в ухо, перехватывая запястье. Для Ранмару это был вызов, который он с радостью принял. Они ещё стоят какое-то время так, цепляясь друг за друга и не размыкая влажный поцелуй, а после их прерывает вибрация телефона в заднем кармане джинс парня. — Ран-ран, ты где? Мы вас потеряли! Рэйджи чуть ли не кричит в трубку, явно оглушенный громкой музыкой, и просит вернуться поскорее в здание. Ранмару хочет послать его к чёрту, но девушка отрицательно мотает головой. Им всё же стоит зайти и отогреться. — Ты конечно очень горячий, но я уже собственных ног не чувствую. — Одеваться надо теплее. Мужчина недовольно бурчит и снимает свою кожаную куртку, чтобы тут же накинуть на голые плечи своей спутницы. Она смущенно фыркает, вдевая руки в рукава. — А по тебе и не скажешь, что ты джентльмен. — Потому что это не так. — Никто не без греха. Девушка берет его за руку и как ребенка ведёт в сторону входа. Ладони у неё удивительно горячие, почти обжигающие, а шаг быстрый и слегка неуверенный из-за выпитого ранее, но Ранмару всё равно принимает роль ведомого и старается подстроиться под неровную походку незнакомки. ххх На пороге общежития его встречает вся группа вместе с Нанами. Масато видит по глазам, как много у них вопросов и идиотских шуток собралось за это время, но при девушке парни покорно молчали. Разве могли они произносить такие вещи в её присутствии? Поэтому не хитрыми манипуляциями композитора отправили спать, сославшись, что всё они безумно вымотались за весь день и сами направляются прямиком в свои комнаты на боковую. Харука лишь странно улыбнулась им и, пожелав приятных сновидений, скрылась за дверью. — Не знал, что ты любишь постарше. Первым молчание нарушает Сё, получая молниеносный подзатыльник от сидящего рядом Токия. А Масато лишь стремительно краснеет, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на друзей. — В любом случае, это очень странно, что ты привёл её сюда. Иттоки задумчиво подпирает подбородок рукой и вкрадчиво смотрит парню прямо в глаза. Наивностью в их группе отличался лишь Сессиль, который искренне признался, что долгое время считал появление детей на свет результатом божественного вмешательства, остальные всё поняли только по одному взгляду певца на сидящих рядом девушек, но спрашивать откровенно стеснялись. Не их дело, только интересно всё равно до жути. В тот вечер никаких корыстных мотивов приглашение совместной репетиции не несло с собой. Лишь безмерное желание получить как можно больше опыта и советов от знающих людей. И через время пришло осознание, что лучше шанса в кое-чем разобраться не могло и представиться в ближайшем будущем. Наконец-то понять почему его так волнует наличие Ясу рядом с ним. Он не испытал к ней чувства, которые будоражили всё нутро в присутствии Нанами. Рядом с композитором сердце стучало через раз, ладони нещадно потели и от волнения пальцы сами собой переплетались в крепкий замок. Это была любовь. Та любовь о которой пишут книги и сочиняют баллады, ей посвящают стихи и целую жизнь. Недоступная, кристально чистая и непорочная. С Фукуда было не так. К ней хотелось прикоснуться, как к живому человеку из крови и плоти. Дотронуться до мягких волос, провести рукой по внешней стороне бедра, подняться выше и остановиться на талии. Увидеть в холодных глазах хоть каплю одобрение и ощутить тепло податливого тела. С Харука о таком нельзя было и помыслить. Она идол. А идолу можно лишь смиренно поклонятся, возложив на алтарь своё трепыхающееся сердце. Масато сам не знал, что должен был ощутить в тот момент, когда увидит их в месте. Только вот стало лишь хуже. Нанами в лучах солнца сияла ярче самих звёзд. Такая же, как и в тот самый зимний день. Совсем не изменившаяся с того времени, лишь став чуть ближе. И рядом, совершенно расслабленная и вдумчиво следящая за движением чужих пальцев, Ясу в своих чертовски узких джинсах и красной помадой на слегка приоткрытых губах. Внутри всё нещадно тряслось и собиралось в тугой узел на уровне желудка. Он попал в плен собственного извращенного сознания. Нормально ли чувствовать такое? Нормально ли быть таким? Масато не знал. В его голове всё окончательно потеряло смысл. — Мне нужна была практика. Токия-сан не поехал бы со мной в театр. — Так ты выбываешь? Сессиль говорил спокойно, но голос его на последнем слове предательски дрогнул. Нанами никому не давала шанс на ответные чувства. Относилась ко всем одинаково дружелюбно и по-дружески нежно, как к надоедливым старшим братьям, но не более. До недавнего времени этот порядок вещей оставался незыблем, а после что-то в глазах девушки поменялось. Она больше не задерживалась с ними на вечерние беседы и обсуждения планов на день за завтраком. Харука отдалилась от них ещё на несколько шагов. Сибуя молчала и на все вопросы разводила руками. «Откуда я знаю, что твориться в голове Хару-чан?» — твердила она как мантру каждый раз. Томочика знала всё и гаденько кривила полные губы в сочувствующей улыбке. С объявлением участия на УтаПри началась оттепель. Порядок вещей возвращался на круги своя и парни облегченно выдохнули. Но лишь на время. Особое отношение к Масато заметили все и сразу. Нанами с интересом заглядывала ему в глаза и, как бы невзначай, задевала его руку своей рукой или подолом лёгкого платья. Напряжение нарастало, Хидзирикава ничего не понимал искренне отнекивался от всех обвинений в свой адрес. Их договор он не нарушал. Только верили ему лишь Рен и Токия, которые в правдивости слов друга не сомневались. Он был последний из них всех, кто пошёл бы ва-банк в делах любовных. Слишком честный для такого наглого жульничества. Были разборки. Шумные и полные желчи. По итогу всё решили пусть на самотёк. Повлиять на Нанами не было и шанса, да и никаких прав никто из них на это не имел. Они лишь с тихим скрежетом зубов ожидали вердикта. — Нет. Сидящих рядом Рен облегчённо выдохнул. Лишаться такого противника ему не хотелось. Игра бы сразу потеряла любой смысл. А этого Дзингудзи не хотелось больше всех. ххх Шёл девятнадцатый гудок по счёту, а на том конце провода даже и не собирались отвечать. Вчерашний вечер был для Ясу на грани бреда. Эта совершенно глупая встреча с человеком, о которым ты знаешь ровным счётом ничего, волнительно прекрасный ученик-идиот и этот чёртов телефонный звонок. Фукуда вообще мало, что помнила с их диалога. Ранмару что-то очень долго говорил этим своим сексуальным голосом. А девушка готова была поклясться, что он специально придавал своим репликам такой тон - почти шёпот с чертовски красивой хрипотцой. Знал на что давить. И не то чтобы Ясу была против. От предложения о встречи она не отказалась. Даже не задумалась на миг, как с ней обычно бывает. Разочарование в свиданиях постигло её ещё в средней школе и с того времени мало, что вообще поменялось, но тут система явно дала сбой. Сказалась эмоциональная усталость, трепет после прощания с Масато-идиотом и тянущее чувство внизу живота. Звёзды сошлись, как надо. — Ханамару на связи! Приём-приём! — Вчера случилось нечто невообразимое! Подруга слушала её не перебивая, удивленно охала в нужные моменты и через силу сдерживала смех. Ясу была для Мару ещё той маленькой девочкой. Со склочным характером и душевными проблемами, но всегда искренни удивляющаяся любым непредвиденным вещам в своей жизни: кофе по акции, очень красивое облако за окном, кто-то обратил на неё особое внимание. — Последние месяца в твоей жизни происходит что-то уж совсем нереальное. — Словно чья-та очень плохая шутка. Слушай, а может всё же позвонить и отказаться? Тогда-то мы совсем не в самом адекватном состоянии, а тут встреча один на один. Я трезвая, он тоже. Может вообще диалог не завяжется и будем, как два дурака сидеть и смотреть в свои тарелки всё время. Фукуда выпалила всё на одном дыхании, отчаянно запинаясь и вдыхая очень шумно воздух. Ей очень неловко и даже немного страшно. Она могла сколько угодно пьяная зажиматься с кем-то по плохо совещенным углам и принимать неуклюжие комплементы, если за их слушанье ей купят очередной коктейль за баром, но вот общение один на один было смерти подобно. Тем более, когда человек ей был глубоко симпатичен. Перед ним показаться глупой неумехой кажется выше её сил. — Да ладно тебе, зато поешь в хорошем месте. — Какая ты дура, Мару. ххх За окном уже сгущалась тьма, когда девушка аккуратно подкрашивала нижние ресницы, надеясь, что тушь во второй раз не отпечатается на коже. Трясло Ясу сильно и волнообразно. Ещё час назад она без какого-либо волнения крутилась у зеркала в одном нижнем белье, рассматривая себя с самых разных ракурсов и тихо хихикая. А через несколько минут её обуяла такая дикая паника, что ничего не успеет, если так и будет рассматривать свою задницу со всевозможных углов, словно это как-то ей поможет. Готовое платье с осуждением смотрела на неё с вешалки, а Ясу ещё даже голову не высушила после душа, так и продолжая стоять с сырой копной волос в середине комнаты. Ранмару отправлял пару ненавязчивых сообщений: узнал, как проходит день и ещё раз напомнил о вечерней встрече. Он явно был смущен и слегка неловок в общении, но Фукуду это умиляло. Его грубый внешний вид и манера речи создавала очень интересное сочетание с боязнью сказать что-то лишние. Девушке нравилось дразнить мужчину. Скажешь какую-нибудь невинную глупость, а на том конце провода Ранмару хрипло кашляет, и ты почти видишь, как отчаянно краснеет его бледное лицо. Большой ребёнок. Встретились они у крыльца небольшого ресторанчика на несколько минут раньше оговоренного времени. В больших не зашторенных окнах виднелись уютные столики, обрамленные кремовыми тканевыми скатертями, сервированные под линейку и огромное количество людей в официальной одежде. Ясу нервно одергивает низ платья, пытаясь придать себе более благочестивый вид. Рядом с Куросаки она чувствует себя какой-то девочкой по вызову. Он то в красивой светлой рубашке и отутюженном костюме тройке, а на ней слишком уж короткое, для такого места, прямое коктейльное платье. — Лучше бы в бар меня пригласил. От её слов Ранмару лишь нагло усмехнулся, подхватывая ладонь своей спутницы и делая так, чтобы она крепко держала его под руку. — В следующий раз туда и поедем. — Если я не помру к тому времени от стыда. В помещении было тепло светло и пахло чем-то неуловимо легким и цветочным. Девушка за ресепшеном бросила один оценивающий взгляд на Ясу и тут же потеряла к ней всякий интерес, с раболепием заглядывая в глаза Куросаки. «Ха-ха, на меня только что-то поставили позорное клеймо. Вышла в приличное место, называется, » — глаз нервно дернулся этих мыслей. Их проводили на один из дальних столиков и тут же подали увесистое меню с винной картой. Пробежав глазами по названиям, единственное, что привлекло её внимание, был огромный список стейков, еле умещающийся в три страницы. Половина перечня было для Ясу, как письмена на эльфийском. Можно было лишь догадываться, что ей принесут на тарелке в конечном счёте. — Как думаешь, если я возьму прожарку медиум, как скоро я отравлюсь? — Здесь тебе точно ничего не угрожает. Я же как-то ещё жив. — Тогда мне ничего не остается, как довериться тебе. Возьми мне Нью-Йорк, а в вине полагаюсь на твой вкус. В этом я не сильна. — Я рассчитывал, что ты решишь целиться чуть выше и закажешь Томагавк. Ясу сдавленно фыркает, стараясь громко не засмеяться. И когда он успел её так хорошо изучить? — Оставим это на следующий раз. Не хочу пугать тебя раньше времени. С Ранмару было легко. Он знал много и о разном, рассказывал какие-то совсем не реальные истории из своих туров и жизни его прошлой и нынешней группы, но мало говорил о себе самом, лишь какие-то ничего не значащие факты. А Ясу было откровенно всё равно. Она чуть ли не с открытым ртом слушала очередную глупую байку, сдерживая рвущиеся из неё смешки. Рассказывать что-то о себе ей не хотелось. Её спутник и так знал слишком много, даже при том, что видятся они лишь во второй раз. Как некстати вспомнился Масато. В отличии от Куросаки, он был для неё, как открытая книга. Пусть парень и был холоден снаружи, но глаза его никогда не скрывали истинных эмоций, да и делился своим прошлым юноша более охотно. Показывал даже как-то фотографии своей младшей сестрички, словно гордый отец, рассказывая о её успехах в учёбе и музыке. Ему нечего было стыдиться или скрывать. Добраться до дома Ясу Ранмару предложил пешком, уверяя в знании о коротком пути через небольшой сквер. А погода на улице была настолько хороша, что отказывать не было ни сил, ни желания. Всю дорогу девушка показывала на звёзды, что были хорошо видны на чистом весеннем небе, рассказывая, как надо соединить далёкие от земли точки, чтобы по итогу получить то или иное созвездие. — Мой отец очень любил походы, а на природе небо всегда чистое-чистое, что кажется даже луну можно хорошенько разглядеть, если постараться. Мы учились ориентироваться лишь по ночному небу и составлять рисунок из сезонных звёзд. Только толку из этого мало, если живёшь в большом городе. — Тебя готовили к не самым лучшим ситуациям. — Думаешь у меня такой скверный характер, что когда-нибудь я могу оказаться в одиночестве в глухом лесу? — Я этого не говорил. Ранмару звонко смеётся, когда его неловко пытаются ущипнуть за бок, и перехватывает чужую руку в ещё одной неудачной попытке. Воздух вокруг по-весеннему прохладный, но им всё равно ужасно жарко от чужого тепла и слегка смазанного поцелуя. ххх Подъём был тяжелый. Всё тело слегка побаливало, а между ног неприятно саднило. Ясу хотела глянуть на себя в зеркало, но отчетливо понимала, что тут же об этом пожалеет. Она и так успела заметить следы от зубов на внутренней стороне бедра, и представить страшно, что тогда можно увидеть по всему телу тоже. Спуститься на пол и не потревожить спящего мужчину было почти нереальной задачей, Ранмару раскинулся практически на всю полуторную длину кровати, что-то невнятно бормоча в сонном бреду. Пришлось аккуратно переступать через широко раздвинутые ноги, молясь не потерять равновесие в такой критический момент. А дальше быстрыми шагами в ванную под теплый душ и начать сборы на репетицию. Мимоходом взгляд зацепился за мутное отражение в зеркале ванной и Ясу тихо выругалась, смотря на чернеющие отметины на основании шеи и груди. Кровоподтеки насмешливо сияли всевозможными цветами перетекая от бледного желтого до угольно чёрного. — Боже, и как я с этим появлюсь на работе, а? Тупой Ранмару и его тупые зубы с тупыми губами! От горячей воды стало немного легче и вся злость на горе-любовница отступила на второй план. В конце концов она сама дала на это всё добро. Хотя можно было бы и поспорить насколько взвешенные решения девушка могла принимать в тот момент. Перед глазами снова вставало раскрасневшееся лицо Ранмару и его хриплые стоны вперемешку с пошлыми грубостями, что не переставали литься в её горящее стыдом уши в ту ночь. В низу живота томительно заныло и девушке пришлось окатить себя холодной водой. По возвращению в комнату, Куросаки уже не спал и не торопясь натягивал брюки. Мятая рубашка так и валялась комом у самых ножек кровати, где так же покоилось платье Ясу. — Решил сбежать пока меня нет? Сырые волосы неприятно липнут к лицу, а холод аккуратно касается мокрых лодыжек и поднимает выше, забираясь под теплое полотенце. — Мне только что звонили и… — И тебе надо срочно идти. Я поняла, но мог хотя бы предупредить, когда начал собираться. — Прости. Он ловко поднимается с матраса, шлепая босыми ногами по полу, поднимает рубашку и лежащий рядом с ней жилет с пиджаком. А Ясу остается лишь тихо наблюдать за скорыми сборами. Кажется, ею только что-то воспользовались. — Я приеду сегодня вечером, как только освобожусь. Ранмару целует грубо, кусая напоследок нижнюю губу девушки слишком уж сильно, и она тихо скулит от неожиданности. — Считай, что мы в расчёте. ххх Масато сделал последний глоток чая, когда сидящая напротив Ясу наконец дорисовала расстановку актеров в последних явлениях. Листок был сильно смят и кое-где даже надорвался из-за сильно нажимая на кончик ручки, но схема всё равно была чёткая и ясная, хотя зачёркнутых на ней мест было предостаточно. — Ну вот, как-то так. Видишь, я стрелочками показала передвижение по сцене. С этим уж точно этот надоеда постановщик от тебя отвяжется. Все волнуются перед премьерой, но его сильно занесло в последнюю неделю. Девушка устало вздыхает и откидывается на спинку стула, переводя взгляд на открывающийся вид за окном. — А ты как? Чувствуешь волнение? — Ага, аж колени подгибаются. Масато улыбается, а его собеседница довольно фыркает, всё так же следя за проезжающими мимо кафе машинами. За последний месяц её жизнь приобрела совсем нездоровые обороты. К ней с периодичностью в день приезжал Ранмару, принося с собой красивые букеты или какие-нибудь другие ненужные ей безделушки. А она и не отказывалась, каждый раз принимая очередную охапку безвкусных роз, пропуская мужчину вглубь квартиры. Разговора об отношениях в их случаи не стояло, они лишь брали от друг друга то, что им было нужно и разбегались по своим углам, лишь изредка созваниваясь и желая хорошего дня. Ясу такой порядок дел устраивал первое время, а после ей стало мерзко от самой себя и своей безотказности. Хотелось, как у всех. Прогулки, милые прозвища и просмотр вечером слезливых фильмов. Куросаки навещал её только ради одного, а утром покидал скромную квартиру второпях, не забывая пообещать позвонить и вывести её куда-нибудь в ближайшие дни. И Фукуда верила в первые несколько раз, а после смирилась. Ему было с ней удобно. А Масато стал лишь ближе дозволенного. Теперь он бесцеремонно вторгался в её личное пространство, когда только заблагорассудится, откровенно смеялся над её попытками задеть его грубым словом и, сам того не замечая, шёл с ней обедать каждый перерыв в одно и то же кафе. Ясу это тревожило с каждым днём всё больше и больше. У него была солнечная Нанами, а у неё, как она себе внушала, был наглый Ранмару. Их ничего не может связывать помимо работы, но они всё равно проводили вместе свободное время за обедом и продолжали созваниваться по вечерам, обсуждая какую-нибудь чушь, случившуюся днём или даже несколько лет назад. — Ясу-сан? Эй, Ясу-сан! Голос Хидзирикава раздался совсем рядом, и Ясу вздрогнула всем телом, оборачиваясь на источник шума. Лицо парня оказалось непозволительно близко, что девушка могла рассмотреть даже мелкие поры на светлой коже. Масато встревоженно смотрел ей в глаза, наклоняясь, чтобы быть на одном уровне с учителем. — Что такое? — Я вас звал, а вы перестали реагировать. — Не обращай внимание, просто задумалась. Она аккуратно встает и отодвигает стул назад, дабы дать себе возможность обойти парня сбоку. В голове наконец всё сошлось на одном единственном верном решении, а стоящий в лёгкой растерянности Масато лишь окончательно давал понять, что по-другому быть и не могло. — Пошли, Дурасато, у нас осталось всего десять минут до конца перерыва, а то этот старый хрыч будет бурчать о неуважении к его работе. ххх Крепкие руки сжимали податливое женское тело почти болезненно сильно, уткнувшись лицом в взлохмаченные волосы, Ранмару что-то шептал одними губами, прижимая девушку к себе всё ближе. — Как прошла репетиция? Голос его надломанный и сиплый, звучащий приглушенно из-за положения головы. Он вибрирует около затылка и волной идёт по всему телу, оставляя после себя мурашки и легкий холодок. — Как обычно, если не обращать внимание на крики. Завтра первое выступление. Все как на иголках эти последние дни, да и несколько людей из массовки заболело. — Ммм… Мужчина сонно мурчит, слушая в пол уха, и аккуратно проводит ладонью по чужому животу, словно успокаивая. — Ранмару, хватит. Ясу перехватывает его руку, когда она снова норовит опуститься вниз, и встает так резко, что перед глазами начинают мелькать мелкие нечёткие мушки. — Я так больше не могу. Прости, но тебе лучше уйти сейчас. Слова выходили рвано и еле слышно, в горле пересохло в одно мгновение, стоило только открыть рот. Куросаки смотрит на неё не моргая. Силится что-то рассмотреть в очертаниях сгорбленной фигуре окутанных сумраком комнаты, но слишком быстро отбрасывает любые надежды достучаться до человека. От женщин в его жизни всё равно одни неприятности. Собирается он быстро, стараясь не оборачиваться на сжавшуюся в другом конце кровати девушку, но получается чертовски плохо. Ему мерещатся слёзы в чужих глазах, дрожащий подбородок и от этого становится паршиво. Хотелось спросить о многом, только вряд ли от этого станет легче. Ранмару и так намучался с лихвой. — Проводишь? Ясу сдержанно кивает, вставая со своего места, и, тихо шурша, ступает за ним след в след. В коридоре Ранмару, надевая куртку и обуваясь, смотрит в любую сторону, лишь бы не на человека, стоящего совсем рядом. — До встречи. Он целует её в последний раз. Очень кротко и так нежно, как ни целовал никогда. Губы у неё мокрые и солёные от слёз, какие и должны быть при расставании навсегда. Ясу закрывает двери и тихо сползает на пол, скуля и сжимая свои плечи до красных отметин на коже. — Нет, уже прощай.