Ханахаки

Нелли проснулась утром на своей кровати и удивлённо посмотрела на лепестки цветов, которые лежали рядом с ней. «Что? Лепестки маргаритки? Но откуда? Мистер Тодд не мог их принести, он бы не стал делать такое! Да и комната была закрыта...» Вдруг женщина начала кашлять. – Ох... Наверное, я где-то простудилась... Это не так страшно, нужно идти работать! Поднявшись с кровати, Нелли подошла к зеркалу и попыталась привести в порядок свои волосы. Она улыбнулась самой себе в зеркало и направилась в пекарню. Суини уже сидел внизу и вертел в руках бритвы. Было слишком рано для открытия пирожковой и цирюльни. – Доброго утра, мистер Тодд! – улыбнувшись, сказала Нелли, легонько кашлянув. Суини не отреагировал, а Нелли ещё больше начала кашлять. – Вы простыли, миссис Ловетт? – саркастично спросил тот, глядя на женщину. – Нет, нет, Мистер Ти! Всё в полном... – не успев договорить, она снова зашлась кашлем. - Я всё же выпью микстуру... Она пошла в другую комнату и снова закашлялась, прикрыв руками рот. Через несколько мгновений посмотрела на свои руки и ужаснулась: в них было несколько лепестков маргариток. На некоторых лепестках были капли крови. «О боже! Что это? Как? Неужели?.. Нет! Бред какой-то... Человек не может кашлять цветами! Это невозможно! Это что, странные розыгрыши мистера Ти?» Как только в её мыслях промелькнул Тодд, она снова начала откашливать маргаритки. – Н-нет! Я сплю! Это невозможно! Я должна рассказать мистеру То... Нет, у него и так проблем по горло, ещё на мои проблемы время тратить... Это не страшно! – снова раздался кашель и снова на руках остались лепестки цветов. Вскоре пирожковая открылась, и Нелли как ни в чем ни бывало стала работать с улыбкой на лице. Кашель стал утихать, и женщина уже обрадовалась, думая, что всё в порядке. «Ну вот, всё в порядке! Наверное, я просто не выспалась, и мне это всё померещилось! Это так легко... Признаться в чувствах любимому гораздо сложнее... Эх, мистер Ти, знали бы вы, как я люблю вас...» Как только эта мысль промелькнула у неё в голове, женщина начала кашлять сильнее, чем обычно, и чуть не упала от растущей боли в области груди. – Миссис Ловетт?! С вами всё в порядке?! – крикнул Тоби, подбегая к ней. – Д-да... Со мной всё нормально... Суини Тодд спустился в пирожковую и увидел Нелли, которая едва стояла на ногах и была в полуобморочном состоянии... Он лишь закатил глаза и пошел обратно в цирюльню. Женщина, заметив это, закашлялась ещё сильнее. На этот раз в её руке образовались не лепестки, а целые бутоны маргариток. Несколько дней она пыталась не обращать на это внимания и заниматься своей работой, но заметила, что чем больше думает о Суини и о том, что ему на неё наплевать, тем хуже ей становится. «Мистер Ти... Я люблю вас! Я люблю... Нет!» Кашель вырвался наружу. Женщина стоит на коленях в своей комнате, где повсюду разбросаны кровавые лепестки и бутоны маргариток. «Я-я... Я не могу! Он не примет! Он не любит меня! Я не могу признаться ему в любви! Я...» Снова раздался кашель, от которого Нелли упала, схватившись за рот, продолжая откашливать бутоны и лепестки. – Я должна сказать ему о том, что со мной происходит! Хотя бы об этом! – снова пара лепестков маргариток оказались в её ладонях. Ловетт вышла из комнаты и направилась в цирюльню к Суини. За эти несколько дней она стала ещё бледнее, чем раньше, синяки под глазами стали ещё больше и ярче, вид у неё был очень болезненным. – Мистер Ти! Можно ли мне войти? – робко спросила она, стучась в комнату. Парикмахер открыл дверь, злобно глядя на женщину. – Я занят, Ловетт. Что тебе нужно?! – прорычал он. – Я-я... – снова раздался кашель. – Мне нездоровится, мистер Тодд... Я кашляю... – Я вижу, что вы больны! Если так, то, пожалуйста, идите и выпейте микстуру! У меня слишком много дел! – перебил он её, снова рыча как зверь. – Н-нет, мистер Ти! Вы не услышали! Я... – Мне плевать! Я сказал всё! Уходите и займитесь своим делом, миссис Ловетт, пока я и вас не превратил в ингредиент для пирога! – Суини перешёл на крик и демонстративно занёс над головой бритву. Нелли снова закашлялась, гораздо сильнее, чем раньше. Она не удержалась и упала, держась за рот, выкашливая кровавые бутоны. Цирюльник опешил, наблюдая за этим. Женщина еле поднялась с пола и побежала обратно к себе, по щекам текли слезы, а боль в груди и горле стала невыносимой! Она заперла дверь своей комнаты и стала откашливать цветы перед зеркалом. Когда боль немного утихла, женщина подняла взгляд на своё отражение и вскрикнула: из её глаз вместе со слезами сочились лепестки цветов... Из царапин и небольших ран тоже виднелись лепестки и бутоны... Она сама начинала обрастать цветами... И это стало приносить невыносимую боль...