Пучина: дневник погружения

Новый день улыбается лучами солнца, такими редкими в эту осеннюю пору. Ветра почти нет, на улице прохладно, но и одновременно тепло. Рома весело идет от метро к универу, покачиваясь в такт музыке. Праздно озирается по сторонам, жадно ловит взглядом все фрагменты этого освещенного тусклым осенним солнцем мира. Он легким движением открывает огромную тяжелую дверь на входе в здание университета и заныривает внутрь. Пробивает пропуск у входного турникета. Поднимается по лестнице. И перед последним пролетом видит идущую по коридору мимо лестницы Алину. – Хей! – окликает он ее, спускаясь с лестницы и подходя поближе. – Привет! Как жиза? Она поднимает глаза. Взгляд растерянный, слегка пугливый и настороженный, даже печальный. Пальцы нервно теребят чехол от телефона. – Привет… – отвечает она негромко. Голос иногда дрожит и немного срывается. – Вроде ничего. Но я… Еще не освоилась. Столько чужих людей, новых лиц, дел… Треск несчастного чехла учащается и усиливается. Рома чувствует, что надо что-то сказать. Обязательно поддержать и утешать. – Пожалуйста, не переживай так. Это обязательно пройдет со временем. И не перенапрягайся, пожалей себя. Особенно… – он хотел сказать «особенно после недавней раны», но решил, что эту тему явно лучше не поднимать. И закончил: – Особенно, в первое время. Надо же адаптироваться. Если будет нужна любая помощь – только скажи. Алина кивает. – Спасибо. Рома видит, что она уже хочет сбежать к следующей учебной аудитории. Он решает, что не стоит навязываться. Если что, она всегда может написать. Или даже позвонить. – Ладно, мне пора! – говорит он, наполовину повернувшись обратно к лестнице. – Удачи на парах и пиши, если что! Она снова кивает, и они разбегаются. В аудиторию Рома заходит с приятным и одновременно слегка печальным чувством на душе. Они вроде как поговорили, и это хорошо. Но, с другой стороны, Алине все еще плохо. И это несомненно огорчает. Вот бы как-нибудь подбодрить ее, отвлечь от этого. С этим серьезно надо что-то делать. Нельзя же так жить постоянно, а то и рехнуться можно. Или еще что похуже. Размышления прерывает внезапная картина: из-за спины Саши, который уже сидит за партой, появляется голова цвета космоса. – Йоу-хеллоу! Приперся-таки, мистер профессор? – Яна как обычно энергично приветствует милыми и забавными фразами и машет рукой. Печаль мгновенно будто смыло потоком свежего воздуха. Лицо Ромы расплывается в улыбке, он быстрым шагом идет к своему месту. И, пожимая руку Саше, отвечает на приветствие: – Дарова! Я тоже удивлен: думал, ты вся в работе, ждать тебя только завтра можно в лучшем случае. – Я почти закончила. Остались финальные штрихи и косметические улучшения. Перед этим лучше разгрузить голову. Вот и приперлась, – она задорно подмигивает. После начала лекции парни сначала привычно утыкаются в компы. Но тут Яна обнаруживает, что оставила лайнеры и карандаши дома, и ей критически нечем заняться. Поэтому она наклоняется через парту, заглядывает в экран сашиного ноута и начинает засыпать того вопросами о его тактике в морском бое. Ответив на пару вопросов «на отъебись», Саша понимает, что она не отъебется. – Тебе че, нечем заняться, – наполовину рассерженно, наполовину ехидно шепчет он, делая ход и передавая очередь оппоненту. – Да. К такому прямому ответу он не был готов. Впрочем, на такой случай всегда есть универсальное слово. – Пизда. – Твоему кораблю – и Яна показывает на только что блестяще потопленный противником сашин трехпалубник. Рома фыркает на всю аудиторию, а Сашу разрывает одновременно и от смеха, и от раздражения. Все же ситуация довольно глупая получилась. Сам виноват, не надо было так тупо отвечать. Теперь Рома тоже не мог оставаться в стороне от баталий на экране и комментариев Яны, и они стали атаковать Сашу уже с двух флангов. Тому остается только не отвечать на провокации. В конце концов, ему это надоедает, и он открывает вкладку с программированием. Но не на тех напал. Яна видит, что компилятор подчеркивает разным цветом разные слова и строки и начинает пытаться выяснить, что это и как работает. Саша не реагирует. Объяснять начинает Рома, давясь от смеха. Яна быстро понимает как это работает, хоть и ничего не смыслит в программировании. Пара секунд на усвоение материала – и она уже требует от Саши ноутбук, чтобы нарисовать там картину, используя буквы и компилятор как холст и краски. Роме становится невыносимо сложно сдерживать смех, а Саша продолжает закипать. В таком духе они проводят весь остаток пары. – Яна, ты меня заебала, честно! – говорит Саша, когда они выходят на перекур. – Зачем вот так приставать к людям? – Мне делать нечего. Лайнеры дома, – с самым невинным видом отвечает она. Саша машет рукой. Бесполезно. Эту атомную батарейку никак не остановить. Рома тоже это понимает. И это одна из тех вещей, которые его завораживают в Яне. Столько свободной творческой энергии, любознательности, временами детской открытости и непосредственности. Ценнейшее сокровище в этом сером осеннем мире. Он озвучивает ей свои планы по написанию скрипичной мелодии. – Вау, это круто! – восхищенно улыбается она. – У меня появилась еще одна лишняя причина, чтобы победить. Хотя я и так не проиграю! Рома в этом не сомневается. И всей душой болеет за нее. Было бы очень круто, если бы она выиграла. Тем более, что такой талантливый человек реально этого достоин! Они делают по последней затяжке и возвращаются на пары. В этот раз Саша решительно меняет конфигурацию. Проворчав что-то вроде: «Пусть она достает тебя теперь», он садится за самую заднюю парту. Яна пожимает плечами, и они с Ромой садятся вместе. Она начала его «доставать» сразу после начала пары. Но ему было это только в радость. Рядом с ней он чувствовал себя свободно, тепло и весело. Все темные чувства расступались перед этим светом, залезали куда-то в глубокие щели. И воцарялась гармония. – Я уже через пару дней отправлю свои арты на конкурс, – голос Яны прорезается через лязг, треск и грохот метро. – Приходи посмотреть на работы через четыре дня, в следующий вторник. – Обязательно, – отвечает Рома. – Как же я могу отказаться от возможности поскорее увидеть твои шедевры? Они прощаются, и Яна вылетает в открытые двери на станцию. Рома надевает наушники и погружается в свои мысли. Внезапно для себя он осознает, что особо мыслей-то и нет. Есть только какая-то теплота и спокойствие. И мелодия песни. Дома Рома делает минимально необходимое количество учебных заданий и сразу берется за скрипку. Так много он уже давно не играл. Мелодия постепенно рождается из его чувств и мыслей, нота за нотой, такт за тактом. Она выходит немного меланхоличной, а не праздничной, но Яне должно понравиться. Смычок движется то медленно и размеренно, то вдруг вспархивает, как внезапно взлетевшая из-под ног птица, то весело резвится на струнах. Он весь поглощен этим занятием. Через музыку он и его чувства окутывают все вокруг. Неудивительно, что он не замечает, как уже настает глубокий вечер. Даже хлопок входной двери от пришедшего домой отца не заставляет его выйти из вдохновенного транса. Приходит в себя Рома только когда слышит ехидное покашливание. Он ошарашенно поднимает глаза. В дверном проеме, опершись на косяк, стоит батя. Одежда, за исключением черных джинсов, уже домашняя. На его улице легкая усмешка и снисходительность, но в глазах как будто что-то контрастирует с этим общим циничным настроением. – Что это за мега романтическая лабуда? – ехидно спрашивает отец, кивая на скрипку. – Ты влюбился и готовишься петь серенады? – Еще чего не хватало! – отвечает Рома. «Любовь у меня вообще одна, не пори чушь» – тут же пронеслось у него в голове, но он этого не озвучивает. – А похоже, – хмыкнул отец. – Ладно, в любом случае пора прекращать. А то соседи полицию вызовут. И, легко и изящно оттолкнувшись от косяка, он уходит на кухню. Слегка пристыженный Рома поспешно убирает скрипку. Он действительно совсем забыл про время. Но это же надо: так беспардонно вламываться в чужой творческий процесс. Хотя для отца это же все лабуда. Или нет? Он же уже стоял там, прислонившись к дверному проему. Сколько времени он слушал? При мыслях о том, что его игру и вдохновенный поток творчества могли незаметно наблюдать и слушать, лицо Ромы заливает краской. И он скрывается на балконе с трубкой. Во время курения он вспоминает о том, что уже скоро увидит арты Яны. А потом поздравит ее с победой. А там, глядишь, и в отношениях с Алиной хоть что-нибудь сдвинется. Впереди наконец-то виднеется светлый и радостный путь. Но это все не так важно. Ведь куда важнее – то, что этот день был таким чудесным.