Пучина: дневник погружения

За окном аудитории стеной стоит ливень. Препод что-то монотонно бубнит про один из типов склонения в хинди. Рома сидит за партой, оперев подбородок на руку и смотрит через окно на серое полотно двора. За еще одну прошедшую неделю много чего случилось. Основное – разговоры с Алиной. Сначала они стали просто чаще общаться. А затем одним из вечеров они разговорились. Как ни странно, по телефону. – Слушай… – начал Рома. – Да, – ответила она. И тут же начала говорить на опережение. – Я знаю, что нам уже давно нужно поговорить. Я очень устала от себя и своей слабости. Но сейчас стало немного полегче, появились силы. И я смогла для себя это все определить. В общем, мне очень жаль, что я тебе причинила столько проблем. Но ты мне все же дорог. Ты хороший и верный друг. И я попытаюсь что-то с собой сделать, как-то разобраться в себе. Просто… Нужно еще немного времени, чтобы я пришла в себя. – Я понимаю, – ответил Рома. – И ты меня прости. За то, что я часто вел себя очень эгоистично и эмоционально. Ты не всегда причиняешь мне проблемы. И не слишком-то их и много было, честно говоря. Так что мне тоже надо как следует в себе разобраться и перестать страдать фигней. Они еще немного поговорили. Уже о всяких отвлеченных темах. Рома в первый раз за долгое время вел с ней такой простой и непринужденный разговор. Наконец-то он не пытался придумать, как дальше продолжить общение, а общался. Это было непривычно и весело. Такие эмоции может подарить только разговор со старым приятелем, с которым давно не общался и которому есть, что рассказать и что послушать. Наконец, они договорили и пошли заниматься насущными делами. Роме было очень приятно поговорить с Алиной. Кроме того, наконец-то в их взаимоотношениях появилась некоторая определенность. Это очень хорошо. Хотя… Он уже даже немного задвинул это на второй план. Ситуация с Яной сейчас волнует его гораздо больше. Он выходит из мыслительного транса как раз вовремя, чтобы ответить на вопрос преподавателя. Осталось еще немного досидеть эту пару. А потом он встретится с Яной на общей лекции. Сегодня эта встреча вдвойне волнительна: день Х, стали известны итоги конкурса. Наверняка сегодня они поедут к Яне праздновать. Снова пиво, гитара, свет и тепло. Наполняющее все внутри, заставляющее сердце биться чаще, а мир – переливаться всеми цветами. Рома весело распахивает прикрытую дверь аудитории. И сразу видит Сашу, сидящего на их обычном месте на камчатке. И только позже замечает Яну. Голова лежит на руках, пряди волос стекают фиолетовыми ручьями по рукам на парту. Он пожимает руку Саше, который многозначительно смотрит на него и слегка кивает на Яну. – Привеет… – произносит Рома радостно и ободряюще, но не слишком. Легонько дотрагивается до плеча. Она поднимает голову и смотрит на него. По взгляду сразу все понятно. – Привет, – тихо произносит она. Из голоса словно украли все краски, кроме серого и синего. – Я облажалась. Работу даже в шорт-лист не включили. – Не волнуйся… Твои рисунки были прекрасны. Они просто… – она останавливает его жестом руки. – Еще не все. Я попробовала сдать твои доклады. Он сказал, что уже поздно. Дедлайн, видите ли, перенесся. Они помечены как невыполненные, 0 баллов, – она вымученно улыбается. Обычно яркие глаза заволакивает пелена. Черт. Почему все вышло так? Чего стоило этому гребанному жюри один единственный разочек оценить классную работу? А этот старый козел? Он устал от «тупых студентов» и теперь думает, что можно доебывать всех? Ну ты же преподаватель, тебя же не для антуража там посадили! Включи блять свои мозги и выполни свою работу преподавателя, а не тирана. Вся пара проходит в непривычном молчании. Саша сосредоточенно клацает мышкой в морском бое. Вроде, как обычно. Но нажатия слишком сильные, резкие. А с лица не сходит суровая складка между бровей. Рома сидит, не зная куда деть голову и руки. В какой конфигурации их разложить на столе. А заодно и мысли и чувства в голове. И что делать дальше? Непонятно определенно. То есть, ясно, что надо поехать к ней, выпить, поддержать. И он так и сделает. Но они с Яной не настолько близки, чтобы она дала ему разделить полностью с ней этот момент. И в такой ситуации человек может справиться только сам. Она же явно не очень может. Но как помочь? Рома наматывает круг за кругом в этом мысленном колесе, как какой-то метафизический хомячок. И к какому-нибудь выводу эти раздумия никак не приводит. Гребанное колесо просто делает новый оборот. Ливень перешел в моросящий дождик. Рома с Яной бредут, шатаясь под порывами ветра, от магазина до метро. Саша не пошел с ними. Он с радостью выпьет за компанию на праздновании, но поддержка это точно не его, как он ни раз говорил. Всю дорогу до метро и в поезде они не общаются. Лишь слушают сначала шелест дождя и свист ветра, а затем – разрывающий уши гул, лязг и вой метро. Серый свет проникает через большое балконное окно. Дождь закончился, все окна открыты на распашку, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Когда живешь под крышей, зимой часто становится душно: весь проклятый горячий воздух прет наверх и, не в силах прорваться через крышу, сжимает тебя со всех сторон. Рома с Яной сидят рядом, на стульях. С банками пива в руках. И еще по две пустых валяются возле ног каждого. За их спинами стоит мольберт с теми самыми рисунками. Вокруг него куча смятых бумажек. – Знаешь, – говорит Яна, делая глоток. – У этих засранцев не нашлось и парочки добрых слов. Ведь эти арты были выставлены публично, зрительское голосование еще же, все дела. И лайки были сначала. А потом, после публикации шорт-листа без этой работы… Одна срань… Она безнадежно взмахивает рукой. Рома придвигается чуть поближе. – Пожалуйста, не волнуйся. Еще не все потеряно. Ты покажешь этим чертилам, как надо рисовать. Ты обязательно переиграешь их всех. И из вуза ты не вылетишь, – твердо говорит он. А про себя добавляет: «Этого просто не может случиться. Не должно». – Ты правда в это веришь, – она смотрит на Рому пронзительным взглядом. С таким потоком чувств. – Да. Только держись. Пей пиво. И гони чертей. Она улыбается. Действительно, наверное, все можно перенести. Даже этот обидный провал. Хотя… Это же не просто провал. Это же испытание сил. И вот, те работы, которыми она так гордится, которые считает шедеврами… За эти работы не дали и ломанного гроша. Как и за все предыдущее. Она всегда живет под потолком. И никак не может вырваться наружу. Туда, где свежий воздух. Тем временем, Рома отходит в туалет. Когда он возвращается, идя по коридору, слышит, как она ходит по комнате, чем-то шуршит, как будто пинает осенние листья. И, наконец, останавливается где-то в другом конце комнаты. Рома входит. Яна стоит у балконного окна лицом к нему. Она слегка перегнулась через бортик, только руки удерживают ее в таком шатком положении. Она слегка поворачивает голову. Смотрит на него. На лице полубезумная улыбка, в глазах – решимость, надежда, легкая печаль и что-то еще. Рома хочет подойти, что-то сказать, но она своим голосом останавливает его. – Знаешь, – говорит она весело и ободряюще, все с тем же лицом. – Я верю, что ты будешь летать выше, чем я. Она разжимает руки и поднимает их вверх, словно крылья. В тот же момент ее тело переваливается через бортик, мелькают ноги, и она исчезает в проеме окна. Секундный ступор. Рома подбегает к окну. Звук как будто выключили, звенящая тишина в ушах сменяется белым шумом. Внизу, на асфальте, небольшой точкой лежит космического цвета шарик, прикрепленный к хрупкому телу. А сзади, взмывая ввысь, разрезая ткань синего неба, взлетает на белых крыльях девушка-ангел. Несколько секунд полного окаменения. Пустоты. Без звуков, цветов, движения. Наконец Рома делает вдох. Поднимает руку. Изумленно смотрит на банку пива в ней. Безразлично отбрасывает в сторону. Неверный мир перед глазами немного плывет. Шатаясь, он подходит к мольберту. Берет картину. Смотрит несколько секунд на пляшущие цвета перед глазами. Засовывает ее в рюкзак в коридоре. И медленно шатаясь, все быстрее и быстрее спускается по лестнице. Мир за входной дверью топит его в серо-белом свете и шуме.