Собственник

      Через два с половиной месяца его срочно просили явиться в палату 457. На дворе уже хозяйничала ночь, время около двенадцати. Директор занимался повседневной бумажной рутиной, устало потирая глаза и лишь мечтая о сне. Когда с документами было покончено и Генрих собирался в спальню, влетела дежурная медсестра, едва успев постучать. По выражению лица женщины Фольмер понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Услышав номер палаты, в голове барона как будто щелкнуло. В этой палате обитает Элин.       Проходя по коридору в самый его конец, он увидел как суетятся медсестры, как в нерешительности замерли санитары у входа в палату. Послышался неясный шум и громкий требовательный голос его заместителя — Адриана Шиллера. Генрих прибавил шагу, попутно вручая планшет с личным делом медсестре Рэдчэд. Он надавил на ручку 457 палаты и сделал несколько шагов. Впереди него стоял зам, а позади, застыв каменными изваяниями, встали двое санитаров. Фольмер окинул палату своим цепким взором. Ничего примечательного. Такая же палата как и все остальные. Слева от двери стул, а за ним большой деревянный шкаф белого цвета для гардероба. Справа, напротив кровати комод с зеркалом, на котором обычно были разложены разные косметические принадлежности, но сейчас по неясной причине были сметены на пол. Рядом стоял еще один шкаф-комод, в котором стандартно находятся постельное и полотенца. И он был не тронут. Кровать была разворошена. А все графины и стаканы, что стояли на тумбочках рядом с зашторенными окнами, были разбиты. Палата казалась огромной, учитывая какая маленькая пациентка в ней жила. Стол, стоящий у окна, чуть правее постели, пуст, все бумаги раскинуты по полу.       Генрих махнул рукой, отправляя санитаров восвояси, а Шиллер, ему кивнув, покинул палату без лишних слов. Фольмер же оглядел помещение. И, едва уловив движение сбоку от себя, резко обернулся. Между шкафом и прикроватной тумбочкой стояла обитательница этой палаты. Вся растрепанная и в белом платье с босыми ступнями она прижималась к стене. Только сейчас барон заметил, что девушка всхлипывает, а по щекам скатываются соленые капли, прочерчивая кривые дорожки к округлому подбородку. Генрих вздохнул и, приподняв руку перед собой, стал медленно подходить к пациентке, взывая к здравому рассудку:       — Элин, если у Вас что-то случилось, Вы всегда можете сказать об этом мне. Вам нечего бояться. Вы в безопасности. Я постараюсь помочь… — Как можно мягче произнес директор санатория. Девушка, до этого настороженно наблюдавшая за движениями доктора, громче прежнего всхлипнула и сползла по стене. Подтянув к себе колени, она уткнулась в них лицом. «Рыдает, будто кто-то умер» — подумал Фольмер. Он сделал еще несколько шагов, подмечая равнодушие к его действиями со стороны девушки. Она обнимала свои колени и сидела почти неподвижно, только плечи дрожали. Барон снова недовольно вздохнул. Он присел на корточки рядом с девушкой так, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Но уже сейчас мужчина хорошо ощущал их разницу в росте. Она была около ста шестидесяти сантиметров, может меньше. Барон же был достаточно высок — метр восемьдесят. Позвав ее по имени, Фольмер не получил никакого ответа. Тогда он протянул свою правую руку и положил на голову девушки. Вообще Генрих собирался взять девушку за руку. Но не удержался и все-таки коснулся волос британки.       Они были черными, словно вроново крыло. А глаза, напротив, были светлыми — серо-голубыми. Кожа казалась болезненно белой. Удивительно, что она не меняла цвет, хотя девушка часто была на улице. Окна директора выходили во двор, поэтому он часто наблюдал за пациентами. Не то чтобы мужчина следил за дерзкой девушкой. Просто каждый раз натыкаясь взглядом на фигуру с книгой в руках на лавочке у дальнего дерева, глав.врач неосознанно отмечал разные детали во внешности. Она была необычна для здешних мест.       Девушка испуганно замерла, но головы не подняла. Тогда рука Фольмера скользнула ниже, к шее, затем к плечу и, добравшись до локтя, ощутимо сжала пальцами нежную кожу. Элин резко подняла голову. Мужчина напротив смотрел ей прямо в глаза, убеждаясь в их цвете. Он убрал руку и снова начал беседу:       — Элин, я могу Вам помочь, только нужно… — Генрих не договорил, поскольку темноволосая дернулась, вставая на колени, и даже не сразу понял, как вышло, что его шею обвили тонкие холодные руки. От резкого движения мужчина качнулся и ударился коленями об пол. Он поморщился, чувствуя тупую боль. Девушка прижалась головой к его левому плечу, щекой касаясь щеки и уткнувшись носом в шею. Внутри барона что-то оборвалось и болезненно сжалось в паху. Он неумело, больше неловко обнял её за талию, проскользил своими тёплыми руками вдоль позвоночника. Подумав секунду, мужчина почти грубо прижал девушку к себе. Элин судорожно вздохнула. Она зажмурилась, пребывая в шоке от собственных действий. Возможно такие действия были оправданы тем, что у неё никогда не было отца, только мама и брат. Ей нужна была отцовская поддержка. И вот сейчас здесь должен быть не доктор Генрих Фольмер, а родной отец, который бросил ее ещё в чреве матери. Возможно, доктор и вправду сможет помочь. В девушке плескались сомнения. Пока британка не решалась ничего сказать, барон решил прекратить этот абсурд. Ему конечно нравились девичьи объятия. Даже льстили, но он никогда в этом не признаётся. Поэтому Генрих сжал талию девушки чуть крепче и качнулся в её сторону, чтобы легче было встать на ноги. Он почти физически ощутил как сердце девушки пропустило удар и она сильнее ухватила пальцами ткань его докторского халата. Мужчина легко поднялся, утягивая за собой пациентку. Элин от резких движений едва слышно вскрикнула и, почувствовав под ногами холодный пол, сразу расцепила руки, отскочив от глав.врача санатория. Тот, в силу роста, склонившись к ней стоял в не очень удобной позе, обдумывая как лучше вколоть девушке успокоительное. Как только она разняла руки, он тут же отпустил её, позволяя отойти, и выпрямился. С досадой Фольмер отметил, что всё-таки напугал пациентку. Она провела по талии руками почти незаметно, но мужчина с сожалением (он не признается, конечно, что такие чувства ему знакомы) подумал, что наутро у девушки проявятся синяки от его хватки.       — Я… И-извините, не знаю, что на меня нашло. — Британка опустила глаза, проговаривая все очень быстро, пока ее снова не накрыла истерика. Генрих снова протянул к ней руку и, делая шаг, как можно мягче и убедительней заговорил:       — Мисс Элин, расскажите мне, что Вас тревожит. Я внимательно слушаю. Сейчас Вы находитесь в том состоянии, когда извиняться нет смысла. Давайте поговорим. — Мужчина окончательно сократил расстояние между ними и приобнял девушку за плечи одной рукой, а второй приподнял голову пациентки за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо:       — Вы мне верите, Элин? — Барон смотрел в глаза британки и понимал, что психика у нее действительно сильно пострадала. Он опустил подбородок молодой женщины и, взяв за левую руку и также обнимая за плечи, повел к кровати. Усадив пациентку, Фольмер продолжал обнимать девушку за плечи, присев рядом. Мужчина держал руку темноволосой в своей и с неудовольствием отмечал про себя, что она ужасно холодная. Элин сжала его руку и, судорожно вздохнув, начала:       — Я кое-что сейчас расскажу. Да, знаю, что звучит это довольно странно, но Вы только не смейтесь. Это не выдумки. Я не знаю как это происходит и почему именно со мной… В общем, когда мама умерла я увидела это во сне, — она запнулась, стоически пряча слезы, и продолжила. — У нее случился инфаркт. Я видела как она страдает и никак не могла проснуться. Но когда мама в последний раз махнула рукой, сбивая с тумбочки фарфоровую статуэтку, и затихла… С криком проснулась. Я стала звонить ей, но никто не отвечал и у меня сердце упало в пятки. Всю дорогу твердила себе, что это всего лишь сон, так не бывает. Это не может быть правдой. Я уверяла себя, что мама просто не слышала телефон… — Девушка все же всхлипнула и прижала ладонь к лицу. Глав.врач внимательно наблюдал за ней. Это было непохоже на бредни сумасшедшего. Случалось же так. Что люди видели будущее. Ее депрессия могла быть оправдана такими событиями. Немного успокоившись британка продолжила:       — А… А вот сейчас мне снился Джозеф. Вы ведь знаете его, да? — Фольмер утвердительно кивнул, вспоминая личное дело девушки. — Вот. Он… Он… Попал в аварию. Я видела мигающие огни. Слышала сирену. А еще слышала работы врачей и приборов в реанимации. Они не спасли его… — Последнее предложение девушка произнесла шепотом. Она опустила голову и плечи ее снова задрожали. Генриху нужно было бы вколоть ей снотворного или успокоительного, но он не мог уйти. В истерике женщина способна на многое, а учитывая потерю последнего близкого человека… Элин может свести счеты с жизнью. Директор санатория мог лишь сильнее обнять девушку, заставляя прижаться к себе, и позволить с тихим плачем уткнуться в свою грудь.       Так они и сидели, пока плач не стих и Элин не перестала вздрагивать. Фольмер отстранился от пациентки и взглянул на лицо. Она уснула. Организм был утомлен и ему необходим отдых. Мужчина огляделся. Около одного из окон, что выходило во двор, стояло мягкое кресло. Там было удобно читать, в чем глав.врач удостоверился, увидев небольшой столик и книгу на нем. Чтобы Генрих Фольмер носил женщину на руках, нужно замерзнуть чистилищу. Исключением была только его сестра, а она была сожжена на костре. Сейчас мужчина мог бы оставить пациентку так, в разгромленной комнате. Мог бы. Но он легко подхватывает девушку под коленки и поднимает, осторожно обходя осколки, направляется к окну. Стараясь не разбудить пациентку, Фольмер кладет свою ношу в кресло, попутно удивляясь. То, как девушка помещается в нем его даже забавляет. Убедившись, что она не проснулась, Генрих направляется к двери. Снаружи его ожидают медсестры и санитары во главе с Шиллером. Получив кивок от начальства, зам берет документы и удаляется. Санитаров Генрих прогоняет, а медсестрам приказывает убрать весь бардак в палате 457 и как можно тише, чтобы не разбудить пациентку. Через десять минут три женщины сообщают, что все готово.       — Wir sind fertig, Direktor Volmer.* — Они кивают.       — Sehr gut. Du kannst frei sein.** — Фольмер сдавливает переносицу, ожидая пока медсестры покинут крыло. Когда шаги стихли, глав.врач убрал руку от лица. Он быстро приближается к двери и без лишнего шума возвращается в палату. Теперь здесь снова идеальный порядок. Как и всегда. До того, как сюда приехала темноволосая девушка с личной трагедией. Генрих подошел к креслу и наклонился, чтобы поднять девушку и положить спать в предусмотренное для этого место. Спящая едва повела головой в сторону и приоткрыла сонные глаза, встретившись взглядом с владельцем старинного замка. Она недоуменно стала оглядываться, глубоко вдыхая горный воздух после сна. Фольмер не растерялся и, аккуратно подхватывая девушку, прошептал:       — Чшш… Тихо, тихо… Спите, Элин. Вас ничего не должно беспокоить. — Доктор почти нежно прислонил девушку к себе, укладывая девичью голову на свое плечо. Мужчина все так же не переставал удивляться ее легкости. Он уложил пациентку на кровать, мысленно хваля медсестер за предусмотрительность. Одеяло было откинуто и поэтому ему не пришлось с этим возиться. Поправив подушку и убрав с лица британки несколько прядей, Генрих укрыл ее и покинул комнату. Ему будет о чем подумать этой ночью.