***
— Sag es mir, mein Freund. Warum brauchen Sie diesen Patienten? Hat es dir wirklich gefallen? * — Шиллер ворвался в кабинет, даже не постучав. Настолько его возмущало новое расписание. Фольмер по-прежнему стоял у окна, наблюдая за Ханной, что гуляла у фонтана. Его разозлили эти слова, но он не подал виду. — Wovon redest du, Adrian? ** — Хотя мужчина все прекрасно понял. — Tu nicht so, Direktor! Sie verstehen, was ich meine, genauer gesagt über wen. Über Miss Karosi natürlich.*** — Он почти скрипел зубами от злости. Раньше глав.врач никогда не интересовался такими вещами как распределение пациентов между докторами, скинув это занятие на помощника. А сейчас все поменял, не поставив в известность его, Шиллера. Генрих повернулся к нему лицом, блеснув голубыми глазами. Отойдя от окна, он озвучил, по его мнению, элементарную истину: — Ö! Ganz einfach, Adrian. Sie haben einen solchen Fehler gemacht, dass das Mädchen praktisch die gesamte Station zerstört hat. Und das ist nur Hysterie. Und was wird als nächstes passieren? Sie wird jemanden töten. Deshalb wird Miss Karosi unter meiner Aufsicht stehen.**** — Фольмер присел за свой рабочий стол и сцепил руки в замок. Он наблюдал, как на лице друга появляется растерянность. Мужчина знал, насколько сильно его заместителя задевают слова о непрофессионализме. Адриан глубоко вздохнул и, хлопнув себя по бедрам, произнес: — Nun, sei es so. Guten Tag, Direktor.***** — Не дожидаясь ответа, мужчина покинул солнечный кабинет. Генрих закатил глаза и снова принялся за документы.***
Лечение Элин проходило скучно и равномерно. После той ночи ей стало легче находиться в санатории. Доктор Фольмер не упоминал о том случае. Да и девушке было стыдно о нем вспоминать. Для нее было странно, что процедуры в ее графике занимали очень мало места, а с водой еще меньше. Глав.врач выписал ей какие-то витамины, которые по вкусу были такими гадкими, что девушка каждый раз безусловно радовалась единственной капле в день, необходимой для приема. Насколько она знала, другие пациенты не принимали никаких капель и почти все время проводили в воде. Британку это несколько настораживало, но доктор говорил, что у нее другой организм, а для него необходим индивидуальный подход. Элин не видела смысла спорить с ним. Ее состояние улучшилось и уже нельзя было сказать, что она в депрессии. Директор часто устраивал беседы на отвлеченные темы. А иногда даже прогулки, в них девушка раскрывалась больше всего. Он всюду носил планшет с личным делом, в котором делал пометки. С удивлением для себя, мужчина замечал, что их вкусы схожи. Только барон был жестоким человекам, идущим по головам. Девушка же была сравнима с нежным цветком, настолько она была хрупкой и наивной. За время лечения Элин познакомилась с Ханной. Девушка казалась ей сущим ребенком, хотя на вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Она почти ничего не знала о мире. Для британки она стала некоторой отдушиной. Темноволосая стала заботиться о девочке и учить ее тому, что знала сама. Она читала ей книги, рассказывала сказки и помогала причесать волосы. Элин возилась с Ханной как с собственным ребенком. Когда в санаторий приехал работник крупной компании из Нью-Йорка мистер Локхарт, она стала проводить больше времени в одиночестве. Ханне был интересен молодой человек и поэтому британка все чаще читала книги одна. Фольмер на время прекратил сеансы терапии. Он наблюдал за Локхартом с опасением. Так будто бы само его существование угрожало санаторию. Девушка была уверена, директор что-то скрывает. Только что именно… Самой мисс Кароси трудяга из низов не нравился. Его волновала лишь собственная выгода, он грубо разговаривал и задевал окружающих своими словами. Элин предупреждала «особенную» пациентку, чтобы та держалась подальше. Но конечно ее слова пропускались мимо сознания и не воспринимались всерьез.