Откуда уши растут

Следует, пожалуй, упомянуть, что Лань Цижень — это вовсе не самое странное, что можно увидеть на кроличьей поляне. Взять хотя бы уже упомянутого Вэнь Нина. Кролики, конечно, говорить не могут, но даже обладай они речью, наверняка молчали бы как партизаны о том, что в непосредственной близости от их обители регулярно обретается не вполне мертвый Призрачный Генерал. Кролики, Лань Цижень знает, в этом кровно заинтересованы: у лютого мертвеца получаются пусть холодные, но очень даже душевные обнимашки. Впервые увидев Вэнь Нина на поляне, Цижэнь едва искажение ци не заработал. Не то чтобы он так уж беспокоился о кроликах, вы не подумайте, с чего бы? Но это же НЕ-ПО-РЯ-ДОК, понимаете вы? В общем, Лань Цижень был возмущён настолько, что так и застыл изваянием на тропинке. А потом услышал, что приговаривает Вэнь Цюнлинь, и как-то вообще выходить передумал. — Хорошие мои, сидите тише, мне тут быть никак нельзя, — приговаривал лютый мертвец, поглаживая кроликов по ушам. — Если только учитель Лань меня тут найдёт, ведь ругаться будет. А ему ругаться вредно, у него сердце слабое. Хорошо ещё, Сычжуй согласился ему в чай отвар по рецепту цзе-цзе подливать иногда. Из моих-то рук он точно не возьмет, а А-Юаню разве ж можно отказать? «Вот тут он прав, конечно», — подумал удручённо Цижень, не любивший признавать наличие у своей души слабых и мягких мест. Но что ж тут поделаешь, если поганец едва ли не на руках у него рос? И то сказать, удружил Лань Чжань: притащить-то ребенка притащил, а ухаживать за ним пришлось кому? Хотя, конечно, надо было ещё на этапе кроликов насторожиться. А так нехороший пример уж больно заразительный вышел. Правда, Сычжуй, следовало признать, получился ничем не хуже кроликов… А вот про отвар интересно, конечно, надо будет спросить напрямую у мальчика. Пусть не признается, откуда взял, но рецептам Вэнь Цин, мир ее душе, точно верить можно. Интересно, а других семейных лечебных тайн он неслучайно не знает? Лань Цижень, конечно, до кражи чужих рецептур никогда не опустится — но если официально попросить? Беспрецедентный, конечно, выйдет случай — сотрудничать с лютым мертвецом, но зато какая польза для Гусу! Опять же, разве может чело… кхм, личность, любящая кроликов, быть недоброй?

***

Рецепт Лань Цижень все же выясняет, при этом никак своей излишней осведомленности не показав. И делает он это как раз вовремя, чтобы следующую сцену на кроличьей поляне воспринять, даже не дрогнув. Ну… Почти. В отличие он Вэнь Нина, Цзинь Лин с задачей не шуметь справляется из рук вон плохо. Кролики поэтому от него иногда шарахаются, но мальчик мало что замечает. — А я говорю, надо их помирить! — восклицает он пылко. — Остынь, глава Цзинь, пока не задымился, — отвечает ему слишком уж знакомый голос… Ну да, следовало догадаться — если Лань Ванцзи всегда там, где хаос, то Лань Цзиньи всегда там, где бардак! — Если не мы, то кто? — все лишнее юный Цзинь очевидным образом пропускает мимо ушей. — Ишь, какой ты стал смелый. Молодец среди кроликов, а как твой дядя рявкнет, так совсем другая история, — снова отзывается Цзиньи, которого Циженю с его места не видно. Если вы, чего доброго, подумали, что учитель Лань подслушивает в кустах, пусть вам станет стыдно: он шел с корзиной капустных листов к белым пушистым троглодитам. «Безотходное производство», как давеча брякнул этот несносный умник Вэй Усянь. Брякнул — а Циженю запомнилось. Но показаться с такой-то ношей этим двоим поганцам? Да Лань Цижень лучше повторно сбреет бороду! Что ж тут остаётся, кроме как стоять и слушать? — А-Лин, — раздается вдруг с другого конца поляны. Со вздохом Циженю приходится признать, что поганцев, естественно, обнаружилось трое. — У наших старших товарищей в отношениях такая каша, что даже не знаешь, кого первого с кем мирить. И наших способностей в переговорах и интригах на это точно не достанет, — резонно возражает умница А-Юань. И как бы ни было стыдно это признавать, в этот миг Циженю становится очень, прямо-таки не по-ланьски интересно, о ком идет речь. — А мы не будем вмешиваться сами! — восклицает ничуть не расстроенный возражениями Цзинь Лин. — Я уверен, что им просто нужно друг друга выслушать спокойно, и они тут же поймут, как были неправы! Правда, Фея? Откуда-то доносится негромкое (и, по мнению Циженя, весьма сомневающееся) «Тяв!», и учитель Лань хмурится — присутствие собаки рядом с кроликами его напрягает. Равно как и размышления мальчишки. Лань Цижень изрядно долго живет на свете, и, увы и ах, сомневается в том, что двадцатилетнюю вражду можно разрешить одним разговором. Хотя бы потому, что… — А как их заставишь слушать? — задает резонный вопрос Цзиньи. Вот неглупый же парень, а! Ещё бы сначала думал, а потом делал — цены бы ему не было! Ведь и правда, как их заставишь, если даже Лань Циженю это не удавалось — ни в прошлом, ни теперь? А остальные-то и подавно даже не пытались. Своя-то жизнь одна, рисковать-то не больно ею хочется. Но, видимо, для Цзинь Лина таких незначительных препятствий не существует. Закономерно, пожалуй, если вспомнить, кто его воспитал. — Как-как, это же проще простого! — восклицает он. — Нам просто нужны кролики! Никто не может ссориться, держа на руках кролика! Никто не сможет злиться и ругаться с кроликом на руках! — Ты предлагаешь… сюда их всех позвать? — в голосе Сычжуя явно слышно недоумение, и Лань Цижень с воспитанником ну очень согласен. — Главу Цзян? И учителя Вэя? И отца? — Ну да, а почему нет? — легко отвечает молодой господин Цзинь. (Лань Цижень растерянно моргает, потому что, кажется, впервые слышит, как Сычжуй зовёт кого-то отцом… он даже не сразу, к стыду своему, понимает, что этот ребенок говорит про Лань Чжаня! Наглость какая! И какая же верность и любовь… Кроличьи боги, и с каких это пор он стал столь сентиментален?) Но постойте-ка, в каком это смысле — позвать сюда? И ладно бы молодого господина Вэя — он, нравится это Циженю или нет (естественно, ответ — нет), все же стал частью Гусу Лань… Но главу Цзян? И боги их знают, кого ещё? А вдруг и этого паршивца Не Хуайсана? Нет уж, эту катастрофу Лань Цижень точно не намерен тут лицезреть! Да ещё и без приглашения, без спросу… А тут, между прочим, природа хрупкая, нетронутая! На размахивание саблями и прочими Цзыдянями не рассчитанная вообще! Нет, ну что за неисправимые мальчишки, это уже ни в какие ворота! — и думая так, Лань Цижень шагает на поляну, уже и забыв, что не хотел выдавать своего присутствия. Как тут не выдать, когда такие интриги за твоей спиной плетутся! — Вы чего удумали? — громовым голосом возмущается он, обводя взглядом три ошарашенных лица. А затем первым в себя приходит Лань Цзиньи. — Вот сейчас и проверим! — с излишней радостью в голосе говорит он, и Лань Цижень даже настораживается. Даже корзину опускает на землю. Только чтобы обнаружить, что ему в руки вручают кролика. Белого такого, маленького, пушистого, он ещё так ушками дерг! и глазом косит, но не боится! Цижень сам не замечает, как выдыхает… так что он там сказать-то хотел? — Сычжуй, работает! — пищит восторженно юный глава Цзинь, и только тогда учитель Лань осознает, что над ним провели эксперимент. Или точнее будет сказать, на нём? И вот что ты с ними делать будешь, с этими чрезмерно умными детьми? Правила посадишь переписывать? Так а разве поможет? Со старшим поколением, надо сказать, совсем не помогло. Ни правила, ни угрозы, ни… Ох, да что они теряют, в самом деле? — Я хочу знать весь план, — слышит Цижень словно бы со стороны, и с ужасом понимает, что это произнес он сам.