Однажды в полночь Вечность видел я — Она Кольцом сверкала, блеск лия, Бескрайний свет струя. Под ней кружилось Время, словно тень: Час, год и день Движеньем сфер вращали весь наш мир И всё, что он вскормил. Генри Воэн, «Мир». Перевод Щедровицкого Д. В.
Бэтмен стоял на перекрёстке. Вокруг, куда ни глянь, простиралась коротко подстриженная трава, и по бескрайнему бархату зелёных полей струился серебристый туман. На далёком горизонте виднелась смутная полоска леса. Бэтмен стоял на перекрёстке — на перекрёстке двух дорог, вымощенных сверкающим булыжником. Дорожный указатель, как будто сделанный из слоновой кости, сообщал, что отсюда есть два пути. Выгравированные названия — «Криптон» и «Город Фей» — алели, точно свежая кровь. Бэтмен оглядел себя. На нём были чёрные доспехи с отчеканенными фантастическими узорами. Лицо закрывал шлем с забралом. Плащ развевался на ветру. Видимо, ему придётся пересмотреть своё прежнее пренебрежительное отношение к магии.***
Канун дня Всех Святых начинался довольно неплохо. Брюс торопливо добрался домой, чтобы изучить то, что он украл рано утром из офиса Лютора: крошечный сияющий кристалл, около дюйма в длину — наверное, из крепости Кэла. Наверняка. Ему нужно немного времени, чтобы исследовать находку, и Супермен, возможно, не рассердится, что он не отдал её сразу. Бэтмен поспешно провёл серию тестов — результаты он решил проанализировать позже — и к десяти тридцати очутился на одной из готэмских крыш с включённым коммуникатором. Он вернёт кристалл день в день. Почему-то это казалось важным. — Б? — зазвучал в его ухе голос Кэла, до абсурдного довольный. — Счастливого Хэллоуина. Наверное, это твой любимый праздник. Бэтмен хмыкнул и, откашлявшись, ответил: — Кэл. Я кое-что нашёл, когда был в Метрополисе. Полагаю, это один из твоих кристаллов. — В коммуникаторе раздался шумный вздох, и он быстро продолжил: — Я подумал, может, ты хочешь прилететь в Готэм и забрать его? «И не спрашивай, почему я не отдал его тебе в Метрополисе, не спрашивай, почему…» — Буду прямо сейчас! Ты на самом деле… В смысле, ты считаешь… — Бэтмен ощутил стыд от надежды, наполняющей голос Кэла. — В любом случае, я… — Супермен опять прервался, и из коммуникатора донеслись крики и странный… рёв. — Какого чёрта… Бэтмен? Могу немного задержаться. У меня тут проблемка с драконом. Думаю, я отключусь. Проблемка с драконом? Бэтмен не хотел это пропустить. — Просто вставь коммуникатор в ухо, и он продолжит работать. — Ладно. — Вслед за этим что-то пронзительно взвизгнуло, а затем Бэтмен услышал резкий звук, словно что-то разорвали, и после — сдавленное мычание, будто кому-то было очень больно. — Б? Похоже, дело плохо. Думаю, эта штука волшебная. — Магии не существует, — заметил Бэтмен. Там, где Супермен сражался с драконом, разбилось стекло. — Магия — это… альтернативное квантовое восприятие мира, — возразил Кэл. Он как будто запыхался. — Она реальна. И я очень уязвим перед ней, Б. Я… Возможно, мне придётся притащить дракона в Готэм, чтобы ты смог мне помочь. — Магия нереальна. — Бэтмен нахмурился. — Если только под этим словом ты не подразумеваешь концепцию, согласно которой любая достаточно развитая технология… — Мне знаком третий Закон Кларка, — перебил его Кэл. — Магия — это нечто иное, ясно? — Это невозможно. Драконы ненастоящие. Их не сущест… По небу падающей звездой пронёсся Кэл, сражающийся с серебряным драконом, длиной около десяти футов. Зверь яростно взревел и сбил Супермена. Он ударился спиной о крышу, на которой стоял Бэтмен. Бетон не выдержал. Трещины разбежались по крыше до ног Бэтмена. Супермен с болезненным стоном перевернулся: — Хорошо, Б, — произнёс он, — твои логические доводы безупречны, и я верю тебе. Магии не существует. Драконов не существует. — Он указал на сверкающую зверюгу в небе, готовящуюся к новой атаке. — А теперь убеди в этом дракона, и у нас не будет проблем. — Супермен снова взмыл в небо. Его плащ превратился в лохмотья. Слегка ошеломлённый Бэтмен наблюдал за сражением. С чего Супермен взял, что от него будет польза в этой битве титанов? Кажется, в детстве он читал пару историй о драконах, и в одной из них говорилось, что у всех драконов есть слабое место на горле. Конечно. Неровное коричневое пятно, выделяющееся на фоне блестящей чешуи. Он не успел подумать, насколько это нелепо, и просто швырнул бэтаранг в это пятно. Ну, Бэтмен был разочарован. Не то чтобы он рассчитывал на хлынувшую водопадом кровь и дальнейшую драматическую смерть, но… Невозможный дракон просто раздражённо кашлянул и сосредоточил своё внимание на нём. Однако Кэл воспользовался моментом и вместе с драконом рухнул к ногам Бэтмена. Дракон — существо, которое почему-то выглядело как дракон, — казалось оглушённым и растерянным. Супермен поставил ногу ему на горло, чтобы удержать, и усмехнулся Бэтмену: — Классный бросок! Чудище под его сапогом изгибалось и расплывалось, пока не превратилось в женщину с дымчатыми сиреневыми глазами, одетую в развевающиеся серебряные одежды. Её бледное лицо обрамляли распущенные чёрные волосы. — Ох, прошу прощения. — Супермен невольно убрал ногу с её горла. Женщина резко поднялась на ноги и обвила руками его шею: — Прекрасно. Ты идеален, — сказала она хрипло и прильнула бескровными серебристыми губами к его рту. Он закрыл глаза. Женщина разорвала поцелуй и с улыбкой взяла Супермена за руку: — Пойдём, мой Рыцарь Красного Креста, мой Истинный Томас, моя любовь. Позволь показать тебе твоё новое королевство. — Она повернулась к Бэтмену и одарила его ядовитой усмешкой. Кэл, как зачарованный, проследил за её взглядом, но его глаза были потускневшими и пустыми. Он словно и не видел Бэтмена. — Кэл? Всё происходило слишком быстро. Магии не существовало. Королев Фей не существовало тоже… Кэл и женщина двинулись прочь через вращающиеся мерцающие ворота, от вида которых болели глаза. Бэтмен рванул за ними и ухватился за плащ Супермена. И так Тёмный Рыцарь перешёл в королевство Фей.***
Над невозможно гладким зелёным полем струился сверхъестественный свет, небо густо усыпали бесчисленные звезды, которых Бэтмен никогда прежде не видел. Он закрыл глаза. «Думай, Брюс. Думай». В каждой истории про фей существовали свои законы, которые следовало соблюдать, но они не являлись законами в научном понимании. Так в какую же историю он попал и по каким законам она живёт? Если он разберётся с этим, то решит проблему. Та женщина называла Кэла Рыцарем Красного Креста и Истинным Томасом. Первый был героем поэмы Эдмунда Спенсера «Королева фей», второй — героем шотландской народной баллады «Том Лин». В каждой из этих историй были похищенные феями рыцари, которых следовало вызволить из плена, но перекрёсток и Хэллоуин упоминались лишь в балладе о Том Лине. Значит, стоило взять за основу именно её. Брюс попытался вспомнить балладу, но существовало так много её версий… Однако почти во всех вариантах баллады героиню навещал её возлюбленный и объяснял, что надо делать, чтобы вызволить его из плена. В Хэллоуин она должна быть встать на перекрёстке и ждать. Когда мимо поедет двор фей, ей нужно будет сбросить на землю всадника на белом коне: «Сначала чёрный конь пройдёт, За ним же — вороной. С молочно-белого коня Сбрось седока долой». Королева Фей сделала так, чтобы рыцарь постоянно превращался в опасных животных, но спасительнице следовало держаться, невзирая ни на что: «В руках я обращусь твоих В ужасную змею. Но ты меня не отпускай, Храни любовь свою. Потом во пса я обращусь — Шерсть словно мрак ночной. Но ты меня не отпускай, Я — твой любви огонь». Бэтмен вздохнул про себя. Видимо, в этой причудливой драме ему придётся сыграть влюблённую девушку. Животные, в которых превращался пленённый рыцарь, менялись от версии к версии, однако его конечная форма в каждом варианте баллады была примерно одинаковая — нечто раскалённое, обжигающее: «Зажгусь я пламенем в твоих Руках. В конце концов Предстану пред тобой нагим Без лат и без оков. Меня укроешь ты тогда Накидкою своей, И вместе одолеем мы Всё чаровство злых фей». Ну, по крайней мере, у него была накидка. Не хотелось бы проиграть в самом конце лишь потому, что у него не оказалось под рукой плаща. Пока Бэтмен разрабатывал план, звёзды в небе неуклонно перемещались, пока не сложились в красивое спокойное лицо. — Смертное дитя, смертное дитя, — заговорила Королева Фей. Её голос звенел серебряными колокольчиками. — Почему ты мешаешь нашему счастью? Твоя любовь не из этого мира, он не принадлежит таким, как ты, — сказала она с пониманием и добротой. — Поистине, скажу я тебе, его дом здесь, в стране вечных неувядающих цветов. — Из ниоткуда, прямо посреди поля появилась дверь. — Ты можешь уйти, смертное дитя, потому что я милосердна. Иди домой и оставь нас в покое, я умоляю тебя. — Дверь распахнулась. Бэтмен уставился в дверной проём. Готэм. Его город из бетона, свинца и камней. По сравнению с этим местом, Готэм казался оплотом надёжности и здравомыслия. Он мог вернуться. Разве он чем-то обязан Супермену? Он мог вернуться, и всё вновь обрело бы смысл. Не было бы никаких пришельцев, порхающих вокруг подобно ангелам. Всё стало бы как раньше. Как раньше. Бэтмен повернулся спиной к двери и скрестил на груди руки: — Я не уйду без него, — заявил он небу. — Он предназначен не тебе, человеческое дитя. — Красивое лицо Королевы исказилось от ярости. — Ты окутан смертным смрадом. Ты насквозь провонял им. Ты прогнил. — Запах мертвечины удушающе густой волной накрыл равнину. — Ты пахнешь собственной смертью. Ты заражаешь мой мир и всё, к чему прикасаешься. — Из её голоса пропала доброта. — Оставь свою любовь и уходи. — К нам он решил вернуться сам, но сюда привела его ты. Я не уйду без него, — ответил Бэтмен и, чувствуя себя до кошмарного нелепо, добавил: — И он не моя чёртова «любовь». Любовь у меня уже есть, вторая мне не нужна, спасибо. Королева Фей недоверчиво приподняла нежные звёздные брови и рассмеялась, мелодично и презрительно. Её лицо исчезло с небосвода, и дверь в Готэм исчезла тоже. Итак, Бэтмен хотел бы официально заявить: магия — отстой. Эта мысль немного утешила его. Он терпеливо стоял на перекрёстке и ждал, пока не услышал вдалеке звон бубенцов лошадиных упряжек — неземной перезвон колокольчиков, предвещающих появление Королевского Двора Фей. По дороге, которая вела в «Город Фей», неторопливо двигалась огромная вереница лошадей, нормальных с виду, за исключением их умных красных глаз. Возглавляла парадную процессию Королева Фей, облачённая в свадебные одежды. Она проехала мимо Бэтмена, даже не взглянув на него, копыта её лошади выбивали искры из булыжной мостовой. Следом ехали рыцари на чёрных конях и рыцари на вороных конях, и где-то там должен был быть Кэл — на белом коне. И он был. Одетый в багряно-чёрные доспехи, с рубиновой диадемой на тёмных кудрях, он заворожённо смотрел перед собой. Бэтмен бросился к нему. Уклоняясь от копыт, он добрался до белого коня и, схватив Кэла, повалил его на землю. И обнял. После этого началась какая-то сумятица. Откуда-то донёсся отвратительный визг, и в руках Бэтмена оказалась чёрная кобра. Она шипела и снова, и снова, и снова впивалась зубами ему в шею. Яд жёг, но он успокоил себя: эти воображаемые раны исчезнут, как только испытание будет пройдено. Не обращая внимания на боль, он вцепился в змею. Его руки стали неметь. Но он не собирался сдаваться. Не собирался отпускать Кэла. Змея превратилась в чёрного пса. Он рвал грудь Бэтмена и раздирал доспехи, словно дым. Он не собирался сдаваться. Если он отпустит Кэла, то никогда не услышит его голос в коммуникаторе; и вряд ли в мире найдётся ещё один глупец, который захочет надеть нелепый костюм и бороться со злом. Он не мог отпустить Кэла. Когти и зубы терзали его грудь, разрывали сухожилия и мышцы — и это была иллюзия. Бэтмен ощущал боль, реальную боль, но она не была таковой. В его руках сияла искра — пламя, огонь и ад. Она обжигала и опаляла, и плоть Бэтмена пузырилась. В его руках сияла живая танцующая звезда. Это был Кэл. И Бэтмен не собирался сдаваться. И так же внезапно, как всё началось, всё и закончилось. В воздухе разнёсся воющий плач, такой горестный, что Бэтмен, против воли, почувствовал жалость. Он держал в руках Кэла, голого, бледного и бесчувственного. Он укрыл его плащом, плач сменился всхлипыванием и — утих, и они вернулись в Готэм, в знакомый город под знакомыми звёздами. Бэтмен попытался приподнять Кэла и с тревогой заметил кровь на его обнажённой груди — много, очень много крови. Кэла ранили? Нет, на его коже не было ни ран, ни даже царапин. Тогда откуда… Брюс посмотрел на свою грудь. — Вот чёрт, — словно издалека услышал он себя и провалился во тьму.***
Держа на руках Бэтмена, Кэл ворвался в темноту и тишину Крепости Одиночества. Он положил его тело на кристаллический помост и прислушался. Сердцебиение было неотчётливым. Оно ослабевало с каждой секундой. Кровь заливала кристаллы. Бэтмен умирал. Чёртов Лютор! Если бы он не украл те кристаллы памяти, то, возможно… Стоп. Кэл вспомнил, что Бэтмен говорил ему до появления дракона, что-то о кристалле. О кристалле… Он обыскал пояс Бэтмена и в одном из карманов нашёл крошечный кристалл, чуть больше щепки. Трясущимися руками он вставил его в консоль. Сердцебиение ещё ослабело. Несколько кристаллов тускло засветились, и Крепость наполнило недовольное бормотание. — Исцели его, — обратился Кэл к Крепости. — На Земле нет ничего, что может его вылечить. Ты должна спасти его. Кристаллы зашептались. Кристаллы отказывались помогать, и яростный ледяной ветер захлестнул Крепость. «Невозможно. Волшебные раны… Невозможно даже при работе на полной мощности. И тратить такую энергию на простого смертного, такого сломленного…» — Забери энергию у меня, — потребовал Кэл. Он стоял посреди Крепости. Он не собирался сдаваться. Он сражался с набирающим силу, обжигающим кожу ветром. — Воспользуйся моей силой, чтобы исцелить его. Ты должна мне подчиняться. Кристаллы несогласно зазвенели, отказываясь принимать его решение. «Никогда. Это риск. Это место создано для защиты Кэл-Эла, Последнего Сына Криптона. Он должен жить, а не жертвовать собой…» Кэл воспарил. Его глаза загорелись. Холодный гнев внутри него истаял и превратился в обжигающую ярость. Длинный чёрный плащ на его обнажённых плечах бешено хлопал и развевался на ветру. Он сжал его в кулаках и ударил ветер голосом, будто реальным оружием: — Ты вылечишь его! Он единственный человек, похожий на меня, единственный! Он пожертвовал своей жизнью ради меня, и ты исцелишь его! Если же нет, если он умрёт, если ты не спасёшь его, я клянусь, что покину Землю и найду красное солнце! Я пролечу сквозь него, и к чёрту твоего Последнего Сына Криптона! Ты слышишь меня? Я больше не останусь один! Его последние слова прозвучали в полной тишине. Ветер стих так же внезапно, как и возник. Кристаллический помост, на котором лежало тело Бэтмена, засиял лазурным светом.***
Он открыл глаза и увидел звёздное небо. Северное сияние кружилось над его головой, мерцающая пелена света переливалась в величественной тишине. Бэтмен сел, и плащ соскользнул с тела, обнажив — он моргнул — ничуть не раненую, здоровую грудь. Фактически, пропало нескольких старых шрамов. Это немного… пугало, но возмущаться он не собирался. Позади него кто-то откашлялся. Кэл. Бэтмен сошёл с помоста и встретился лицом к лицу с Суперменом, одетым в привычный красно-синий костюм. — Ты исцелил меня. — Крепость исцелила тебя. — С помощью того крошечного кристалла? Как у неё получилось? — Я… Я сказал ей, что убью себя, если она не сделает этого. — Впечатляющий блеф, — фыркнул Бэтмен. — Я никогда не блефую, — спокойно возразил Кэл. Бэтмен замер и сосредоточил внимание на лице пришельца, напряжённом, истощённом. Когда они покинули мир фей, Супермен выглядел иначе. — Что ты сделал? — Кэл посмотрел на него с недоумением, но он был плохим лжецом. — Что ты сделал? — повторил Бэтмен, куда злее, чем собирался. — Осколка кристалла оказалось недостаточно, — отвернувшись, ответил Супермен. — Крепости требовалось больше энергии, чтобы исцелить тебя. — Ты ведь не сделал какую-нибудь глупость? — скрестив на груди руки, сердито спросил Бэтмен. — Это сработало. — А могло бы и не сработать! И тогда бы ты пожертвовал собой ни за что, ты бы снова оставил нас. Ты — символ надежды, Кэл, и ты не имеешь права… — Твоя жизнь — не ничто, Б, — широко распахнув глаза, возразил Кэл. Он казался потрясённым до глубины души. — Никогда больше не говори так. Никогда. Кроме того, ты едва не умер, чтобы спасти меня. — Я не знал, что волшебные раны реальны. — Боль была реальной. — Боль — всего лишь боль. Это не считается, — с раздражением заявил Бэтмен. — У нас что, соревнование? — Кэл очень мило улыбнулся краешком рта. — Тогда в следующий раз я позволю тебе спасти меня, чтобы сравнять счёт. Бэтмен промолчал — подобная легкомысленность не заслуживала ответа — и, стиснув зубы, ужалил Супермена взглядом. К сожалению, Кэл совсем не испугался, скорее, развеселился, однако через мгновение его лицо снова стало грустным. Он подлетел поближе к Бэтмену. Его ноги едва касались ледяной земли. — Мне очень жаль, — указывая на порванную чёрную броню, мягко сказал он. — Мне жаль, что я причинил тебе боль. — Он понизил голос почти до шёпота. — Я должен был спасти тебя, но вместо этого чуть не убил. Но что я мог сделать? — Виноваты чары, а не ты. — Бэтмен пожал плечами. Кэл глубоко вздохнул, его лицо оставалось серьёзным: — Королева, конечно, ошибалась. Совершенство, неподвластное времени, — это совершенство смерти. И всё же… — Он опять вздохнул, и его невероятно синие глаза омрачила боль. — Что-то в этом… есть. Он как будто хотел о чём-то — о чём? — поговорить, и Бэтмен не мог упустить такой шанс, шанс понять его. — Что ты имеешь в виду? Супермен замолчал так надолго, что Бэтмен решил — ответа не будет, но Кэл всё-таки заговорил, сбивчиво, запинаясь: — Ты когда-нибудь слышал о… музыке сфер? — Древнее верование в то, что небесные тела, вращаясь, создают неземную музыку, которую неспособно уловить человеческое ухо? Конечно. — Б. Это и правда так, — Бэтмен выглядел озадаченным, и Кэл повторил. — Это и правда так. И я её слышу. — Ты слышишь её? Когда? Лицо Кэла застыло, и Бэтмен не смог понять, что тот чувствует — муку или восторг: — Всегда. Она всегда со мной, где-то в… глубине души. Зовёт меня. Пару раз я думал, может… Но она никогда не затихает до конца. Бодрствую я или сплю — она всегда со мной. — Он вдохнул и тряхнул головой, словно надеялся избавиться от того, что слышал. — Всегда. — И как долго ты слышишь её? Всю жизнь? — Если бы это было так, то меня бы тут не было. Нет. — Кэл невесело рассмеялся и, завернувшись в плащ, устроился на хрустальной колонне. — Пять лет назад я… совершил ошибку. Я вступил в отношения с человеческой женщиной. Мы провели вместе одну ночь, и она… это не… Бессмертные не могут иметь нормальные отношения со смертными. Я могу любить человека, лишь отказавшись от моих способностей, но я не могу отказаться от моих способностей, потому что люблю людей и хочу помогать им. Мне даже думать не стоит о… — Он замолчал и глубоко вздохнул. — Это невозможно. Этот парадокс был слишком мучительным. Поэтому я ушёл. — Супермен закрыл глаза. — Я и не думал ни о чём. Мне всего лишь хотелось уйти от людей, которых я желал бы, но не мог любить, потому что любил само человечество. Думаю… Я и правда думаю, Б, что повернул бы назад через пару недель, как только бы справился со своим горем, но к тому времени стало слишком поздно. — Слишком поздно? Кэл кивнул. — Я услышал музыку. Она была… Я не могу её описать. Безупречная красота. Безупречная гармония. Непостижимое, вечное совершенство, существующее вне времени. Я стал его частью и потерялся в нём, моя личность растворилась в музыке и свете звёзд. Из моего путешествия домой я помню только музыку. Я достиг Криптона, но там не осталось ничего живого, и мне пришлось вернуться обратно, вернуться во время вне времени, созерцающее бесконечную красоту. — Он открыл глаза. В полумраке Крепости они сияли очень мягким серебристо-синим светом. — Иногда я сомневаюсь, что у меня вообще осталась душа. Иногда… иногда я сомневаюсь, что вообще понимаю хоть что-то. — Изо рта Супермена вырывалось неровное дыхание. — Я хочу быть здесь, хочу быть полностью, хочу так сильно, но я всё время слышу музыку, которая зовёт меня, и искушение вернуться так велико, искушение вновь потеряться среди звёзд и погрузиться в музыку. Искушение быть… уничтоженным этим совершенством. По его лицу протянулись полоски слёз. Бэтмен не мог понять весь этот мистический бред и не мог посочувствовать, но его беспокоило то, что Кэл плакал. Это… нервировало. Он попытался придумать, что ответить, и вспомнил предыдущие слова Супермена. — Почему ты считаешь, что тебе нужно утратить силы, чтобы любить человека? — Так говорила моя мать, — нахмурился Супермен. — Она говорила, я не могу любить смертного, будучи бессмертным. И Лоис, Б… Любовь ко мне почти разрушила её разум. Она не смогла справиться с отношениями с таким, как я. Бэтмен скрестил руки и свирепо уставился на Кэла: — Уверен, твоя мать прекрасная женщина, но при всём уважении, — чушь это собачья. Я имею в виду — посмотри на нас с тобой. Дружить ты явно умеешь… — он замолчал, потому что Супермен встрепенулся. — Дружить? Ты действительно считаешь себя моим другом? — После того, через что я прошёл сегодня, — раздражённо фыркнул Бэтмен, — я уверен, что заслуживаю чего-то большего, чем называться твоим «деловым партнёром» или «соратником в борьбе с преступностью». — Он отвёл взгляд от лица Кэла и посмотрел на северное сияние, так как оно было не таким ослепительно ярким, и прочистил горло. — Так или иначе, дружба — это связь между людьми, не менее глубокая, чем эротическая любовь, — вот, что я хочу сказать. Дружба лишь форма любви. Ты спас мне жизнь, ты считаешь меня другом — и твои силы по-прежнему при тебе, а я всё ещё в здравом уме. Ну, относительно в здравом, — поправился он, заметив выражение лица Кэла. — Я, наверное, переживу всех: каждого из своих друзей; каждого человека, которого полюблю. Было бы неразумно… — Любовь неразумна, — почти рассерженно перебил его Бэтмен. — Выбирать любовь всегда рискованно. Посмотри на мою жизнь. Любой, кто выберет любить меня, скорее всего, переживёт меня. Но это не значит, что меня нельзя любить. — Тебя нельзя любить, потому что ты властный, параноидальный… — Заткнись. — Бэтмен махнул рукой. — Я только говорю, что твоя мать в первую очередь хотела видеть тебя целым и невредимым, и, возможно, она не так уж и много знала об отношениях между людьми. Сам посуди — ты один раз вступил в связь с женщиной, которая не сумела полюбить тебя таким, какой ты есть; один раз, который как будто подтвердил слова твоей матери, и ты сразу же вот так всё бросил и сбежал? Нельзя делать однозначный вывод, основываясь на единичном факте. — Он нахмурился. — Не хочу задеть твои нежные чувства, но тебе было бы проще строить отношения с людьми, если бы ты попробовал жить среди нас, жить обычной жизнь хотя бы часть времени — чтобы ты мог узнать, на что это похоже. Ешь нашу пищу, ходи на работу — взгляни на нас не с высоты небес. То есть… заведи гражданскую личность? — Супермен вытаращился на него. — Это ведь не так уж плохо, — торопливо добавил Бэтмен. — Да, пусть мы ограниченные, пусть у нас порой всё идёт кувырком, но в жизни смертного есть и плюсы. Может, такая жизнь сумеет отвлечь тебя от этой проклятой музыки. Будет нелегко слепить тебе легенду, настоящее прошлое, к которому не подкопаешься, но мы могли бы это сделать. — Он тихо рыкнул и пробормотал: — Поверить не могу, что даю романтические советы сверхсильному пришельцу из космоса. Супермен уставился на Бэтмена так, словно сомневался, плакать ему или смеяться. Затем он кивнул самому себе и пробормотал: — Жди здесь. Бэтмен посмотрел по сторонам: — И куда же, чёрт возьми, я могу уйти? В глубине Крепости мелькнуло красно-синее пятно, и Кэл вернулся, держа что-то: — Хочу, чтобы это было у тебя, — сказал он. Бэтмен, не раздумывая, протянул руку, и Супермен передал ему небольшую коробку из тусклого металла, на удивление тяжёлую. Металл оказался свинцом. Бэтмен открыл откидную крышку, и изнутри полился зелёный свет. Кэл быстро отступил. Бэтмен некоторое время разглядывал кольцо, а затем, закрыв коробку, посмотрел прямо в глаза Супермену — сияющие бирюзовые глаза. — Так, Кэл… а когда мы пойдём выбирать мне белое платье? Супермен выпучил глаза. Он выглядел таким ошеломлённым и таким глупым, что Брюс не смог сдержаться. Он хрипло расхохотался, и Кэл присоединился к нему. Низкий и дребезжащий, высокий и чистый — дружный смех эхом разносился по Крепости, под неусыпным взором звёзд. Бэтмен успокоился первым и протянул коробочку обратно: — Мне это не нужно. — Но это нужно мне. — Супермен покачал головой. — Мне нужно, чтобы она была у тебя. Мне нужно знать, что ты знаешь — я достаточно доверяю тебе, чтобы позволить хранить это. Бэтмен подумал и, серьёзно кивнув, спрятал коробку в один из карманов пояса. — Готов вернуться в Готэм? — Сколько времени прошло? — чуть взволнованно уточнил Бэтмен. — В некоторых историях о феях час там равен веку в реальном… — Я проверил. Мы потеряли день — сейчас раннее утро четверга. Бэтмен стряхнул с плаща ледяные кристаллы: — В таком случае я определённо готов вернуться в Готэм. Я должен подготовиться к невероятно горячему свиданию. — Супермен недоверчиво фыркнул и он добавил: — Что? Так сложно поверить, что моя гражданская жизнь наполнена романтикой? — Просто представил, как ты появляешься у чьей-то двери в полном боевом облачении и с цветами, — Супермен понизил голос и грубо прохрипел: — Принёс тебе кое-что. Сегодня вечером ты прекрасно выглядишь, моя дорогая. — Слова человека, который занимался сексом всего один раз. Хочу, чтоб ты знал, у меня фантастически насыщенная личная жизнь — когда я без костюма. — Хотел бы я когда-нибудь встретить тебя без костюма, — немного задумчиво заметил Супермен. Бэтмен шагнул вперёд и, закинув и плащ, и руку на плечи Супермена, произнёс: — Вот что я скажу, если позволишь сделать тебе гражданскую личность, то я угощу тебя кофе — без плащей. — Я был бы очень рад, старина, — улыбнулся Супермен. — Старина? — Ты сказал, что мы друзья. — Кэл. Не перегибай. Супермен, всё так же улыбаясь, подхватил Тёмного Рыцаря на руки и взмыл в небо со своим другом.