Я слышал взмах могучих крыльев, хранящих музыку, что бесконечно рождают сферы. Я трепетал, и слёзы, как волна, глаза мои слепящая, струились по щекам. Огонь к огню, непостижимый жар кипел в моей крови, и кровь моя пылала. О, стон прилива, ветер, поцелованный луной, — вы песнь пропели мне, но я услышал — любви горячий зов. И вновь почувствовал — мы связаны с тобой сердцами, душами, навечно, навсегда. И вдруг упала тишина. Все звуки умерли, виолы замолчали, исчезли голоса, но я… Я всё же слышал эфемерный шёпот, как шелест моря, запертого в раковине, — Любовь, сквозь бездну пустоты зовущую меня. Филипп Бёрк Марстон, «Любовь и музыка».
Брюс договорился встретиться с Кларком в доках Метрополиса, там, где был пришвартован круизный лайнер Лютора, и теперь он пробирался сквозь толпу людей, направляющихся на борт, и высматривал Кларка. До встречи оставалось пятнадцать минут, и, наверное, стоило просто подождать, а не выискивать Кларка в этом бурлящем человеческом море, но когда Брюс наконец-то заметил его, то мог только стоять и пялиться. Он подозревал, что пялился бы в любом случае — у него появилась удручающая привычка пялиться на Кларка Кента. Сегодняшний наряд Кларка, хорошо скроенный и стильный, мог бы посоперничать с его собственным. Волосы Кларка были растрёпаны меньше обычного, и только толстые очки выпадали из общего метросексуального образа. Брюс спросил себя — а сколько же Кларков Кентов существует вообще. Он успел познакомиться с придурковатым ботаником, хладнокровным журналистом-расследователем, андрогинным ангелом, застенчивым любовником и повёрнутым на кино гиком — у личности Кларка, так же, как и у самого Брюса, было невероятно много граней. Потребуется целая жизнь, чтобы изучить их все. Он уцепился за эту случайную мысль, тщательно взвесил её, и решение пришло само собой. Да. Кларк, со своей стороны, восхищался тем, как морской бриз задорно ерошил идеально уложенные волосы Брюса. Давай, ветерок, давай. Он даже не подошёл, а Брюс уже пожирал его хищным взглядом, неторопливо ощупывал глазами, и вроде бы ему всё очень и очень нравилось. Однако, когда Кларк приблизился, Брюс сказал: — Я не в восторге от твоего образа. — Что? Почему нет? — Проклятье, он изрядно потрудился, чтобы подобрать одежду, которая бы хорошо смотрелась на нём и… — Я не в восторге, потому что все будут пялиться на тебя. У Кларка резко пересохло в горле, и в мире не осталось других людей, кроме них двоих. Даже толпа на причале словно исчезла вмиг. — Если ты хочешь, чтобы я сыграл роль твоего любовника, то я должен выглядеть соответствующим образом, так? — стараясь говорить спокойно, ответил он. — Не так. Я хочу, чтобы все смотрели на тебя и говорили: «И что он в нём нашёл?» — Улыбка Брюса вышла откровенно опасной. — И лишь я буду знать — что. У Кларка перехватило дыхание, вспышка желания обожгла ему грудь. Иисусе. А ведь Брюс даже не прикоснулся к нему. — Кроме того, — продолжил Брюс, — ты не будешь играть роль моего любовника. Я не хочу разрушить твою репутацию. Ты просто мой… приятель, мой друг, мой очень близкий друг. Кларк немного наклонился и понизил голос: — Ради тебя я готов разрушить не только свою репутацию. Брюс поднял руку, будто хотел дотронуться до него, и опустил, точно испугался сделать это сейчас, когда они наконец-то пришли к взаимопониманию и стояли на пороге чего-то. Кларк знал, почему сам он едва мог прикасаться к Брюсу Уэйну — боялся, что, начав, уже не остановится, пока со всем пылом и страстью не изучит каждый дюйм его тела. Боялся выставить себя полным идиотом. Вряд ли Брюса Уэйна, крутого и умеющего себя контролировать, мучила та же проблема. Наверняка он просто переживал за «репутацию» Кларка. Брюс двигался впереди, изящной иглой прошивал толпу, и Кларк понял — ему абсолютно плевать на свою репутацию.***
Брюс шагал по длинному, узкому коридору, ведущему от лифта к их каюте, и Кларк следовал за ним, чуть отставая. — Так что у нас с расписанием? — спросил он. — Давай посмотрим. Сейчас почти три, через несколько минут мы отчалим. Сразу после этого у меня деловая встреча с Лютором и другими инвесторами, которая продлится около двух часов. В шесть официальный ужин, и в это же время мы должны пройти мимо буровой установки. — Похоже, у тебя каждая минута расписана, — проворчал Кларк. — С другой стороны, весь следующий день и ночь мы проведём в море, и мои обязательства будут минимальными. — Брюс открыл дверь и жестом пригласил Кларка войти. — После ужина я уделю тебе столько внимания, сколько ты заслуживаешь. Кларк закатил глаза, входя в комнату, маленькую, но изысканную, с огромными окнами, через которые виднелись небоскрёбы Метрополиса. Брюс положил на одну из кроватей сумку и начал осторожно доставать и раскладывать вещи. На дне сумки остался лишь тканевый пакет, в котором был спрятан костюм. — Две кровати? — жалобно уточнил Кларк. Брюса, определённо, заводило, когда он говорил таким тоном: — Они нужны даже очень близким друзьям, — ответил он. Кларк резко сел на край одной кровати и посмотрел вниз. — Конечно, — продолжил Брюс, сосредоточенно расставляя свои туалетные принадлежности на прикроватной тумбочке, — ничто не запрещает нам спать в одной кровати. Если ты этого хочешь. — Маленькая бутылочка шампуня должна быть справа от кондиционера… или слева? Брюс, не глядя на Кларка, переставил бутылки. — Ты и представить не можешь, как сильно я этого хочу, — низким, огрубевшим от желания голосом отозвался Кларк. Шампунь, наверное, должен стоять чуть ближе к кондиционеру, а бритва — располагаться под прямым углом к краю тумбочки. — Ты не можешь хотеть этого сильнее, чем я. — Для тебя всё — соревнование? — раздражённо вздохнул Кларк. — Да. — Ты проиграл, — сказал Кларк, и его голос зазвучал прямо за спиной Брюса. Он повернулся — как этот парень умудрился подкрасться к нему настолько бесшумно? — пристально посмотрел на Кларка, и его ноги ослабели. Брюс шагнул вперёд, и их руки соприкоснулись. Цепь замкнулась. У Брюса что-то щёлкнуло в голове, в сердце, в паху, и он поцеловал Кларка. Это было так же естественно, как приливы и отливы, и так же непреодолимо, как притяжение магнитного поля для металлов. Внутри он дрожал и знал — что бы ни говорил Кларк Кент, в этом соревновании ему ни за что не победить Брюса Уэйна. Когда он отстранился от Кларка, это было почти что болезненно. — Я и правда должен пойти на эту встречу, — прошептал он. Язык Кларка был у него в ухе, а сам Кларк проигнорировал его слова. — Кларк, — решительнее добавил Брюс, — если мы хотим приглядывать за Лютором, мне нужно пойти на встречу. Кларк со вздохом отступил и изящно плюхнулся на одну из кроватей: — Ладно, я просто полежу здесь, на нашей кровати, — он с удовольствием подчеркнул местоимение, — и подумаю о тебе. — Ты можешь осмотреть остальную часть корабля. — Но мне нравится думать о тебе. — Кларк выразительно приподнял бровь. — Не говори, что собираешься валяться тут, пока я буду страдать на этой встрече… — Брюс тяжело вздохнул. — Эй, если ты хочешь, чтобы сегодня вечером я продержался больше тридцати секунд, то мне не помешает немного выпустить пар. — Ты — дьявол. — Брюс вытаращился на него. — И как мне теперь пережить встречу? — Ну, это не моя проблема, не так ли? Брюс попытался придумать достойный ответ, в должной мере остроумный и вежливый, но на ум пришло только: — Кларк? Иди в зад. В конце концов, классика всегда работает. Захлопнувшаяся дверь заглушила ехидную финальную реплику Кларка, но у Брюса имелась пара хороших догадок, касающихся её общего смысла. Он мысленно добавил бесстыжего развратника к списку личностей Кларка Кента. Что ж, он думал, что лучше эти выходные уже быть не могут.***
Кларк полежал на кровати, глядя в потолок, затем встал и включил радио. Включил телевизор. Прибавил громкость и там, и там. День, который он провёл в Королевстве Фей, ничего не изменил. Ему не нравилось использовать суперслух просто так, но сегодня он чувствовал себя рассеянным и чуть ли не пьяным и потому невольно уловил двумя палубами выше лёгкий ясный голос Брюса. Разговор был практически бессмысленным — обсуждение ценных бумаг и производительности труда — но Кларк так старательно сосредоточился на тембре голоса, что это почти пугало. Однако — голос Брюса обволакивал его подобно шёлку, успокаивал и даже как будто защищал. Кларк вспомнил беседу с Бэтменом в Крепости, но его всё ещё одолевали сомнения. Стоит ли ему продолжать то, что начиналось у них с Брюсом? Возможно ли — любить Кларка, Кэла и Супермена, или для смертного это слишком? Он не забыл, как Лоис изо всех сил пыталась примириться с любовью к нему. Не забыл, как она была сбита с толку и потрясена. И не забыл боль в её глазах так же, как и свою собственную, когда ему стало понятно, что Лоис не справляется. Ему не обязательно рассказывать о Супермене. Он мог позволить Брюсу любить Кларка, но… Это было невозможно. Кларк не сможет вечно водить его за нос, особенно если собирается проводить вместе столько времени, сколько ему хочется. Брюс не был дураком. Может, если бы их отношения оставались на уровне случайной сексуальной связи… Нет. Их отношения никогда, ни в какой момент времени, ни разу не оставались и не могли остаться на таком уровне. Если какой-то человек и мог заботиться о нём — целиком — то это был Брюс Уэйн: плейбой, филантроп, искуситель, герой, бизнесмен, друг… сверкающий бриллиант с бесконечными гранями. Он расскажет Брюсу, как только убедится, что тот готов к длительным отношениям. И — Кларк застенчиво признался себе — после того, как проведёт с ним умопомрачительный уик-энд, наполненный страстным сексом. Если Брюс не справится с этим знанием, Кэл всегда может стереть ему память. И вновь остаться одиноким. Кларк лёг на кровать, и голос Брюса, словно вода, обтекал его. Он и правда думал, что мог бы исполнить свою угрозу, но неожиданно уснул и спал спокойно — впервые за несколько месяцев.***
Брюс тихо вошёл в комнату. Кларк спал на спине, раскинув ноги и руки, и занимал всю кровать. Ну, Брюс надеялся, что он не всегда будет занимать столько места, ведь они собирались — он замер, наслаждаясь мыслью, — делить постель следующие две ночи. Багряный сумеречный свет озарял безмятежное лицо Кларка, и это напомнило Брюсу о тех днях, когда он наблюдал за Кларком на экране своего компьютера. Только теперь он мог подойти к нему. Мог прикоснуться. Мог прижать его широкие плечи к кровати. Мог поцеловать его сладко изгибающиеся губы. Предвкушение грядущего было чертовски приятным, но Брюс хотел воплотить фантазии в реальность. Когда он приблизился к кровати, Кларк резко вдохнул. Дотянувшись, схватил Брюса за голову и привлёк его к себе. — Скучал по мне? — прошептал Брюс в рот Кларка. Сегодня он был на вкус как мята, мята, мята и… может быть, анис. Что-то весьма экзотическое. Брюс задумчиво покусывал нижнюю губу Кларка и смаковал звуки, которые тот издавал. Через некоторое время Кларк вздохнул и отстранился. — Ладно, теперь моя очередь сосредоточиться на обязательствах. Время ужинать. — Если я проведу в одной комнате с Лексом Лютором ещё минуту, то что-нибудь сломаю. Возможно, его нос, — простонал Брюс. Кларк, вытаскивающий костюм из своего багажа, фыркнул: — Да ты у нас крутой парень, Брюс. — Лютор — это самовлюблённая куча эгоизма. Он… Эй, ты куда? — Переодеться. — Кларк остановился у двери ванной. — Можно мне посмотреть, как ты переодеваешься? Кларк улыбнулся: — Пока нет. — И дверь в ванную закрылась. Проклятье. Так Брюсу никогда не узнать, что за похотливого скромника он заполучил. — Брось, Кент, разве я не заслужил небольшую обзорную экскурсию по твоим достопримечательностям или что-то типа того? — пробурчал он и тоже начал переодеваться, но дверь ванной распахнулась, и Кларк застукал его в боксерах и с наполовину застёгнутой рубашкой. — Впечатляющие достопримечательности, — глядя на Брюса, сказал Кларк. Брюки он успел надеть, но рубашка была расстёгнута. Кларк прислонился к косяку и приподнял бровь. — Шёлковые боксеры. Одобряю. Прикрывшись вместо штанов чувством собственного достоинства, Брюс приблизился к Кларку и начал застёгивать ему рубашку. — Не могу поверить, что делаю это, — признался он. Его руки скользнули по груди Кларка, и тот глубоко вздохнул. — Всё равно что накрывать мешковиной Давида Микеланджело. Твоё тело совершенно, Кларк. Почему ты постоянно его скрываешь? — Может, мне не нравится, когда на меня обращают слишком много внимания. Брюс застегнул ему верхнюю пуговицу: — Ты сделаешь исключение для меня? — беспечно спросил он. — Да, — неожиданно серьёзно ответил Кларк. Брюс почему-то отвёл глаза и отступил. Одеваться он закончил, глядя в окно, а когда повернулся, Кларк так и смотрел на него. — Надень галстук. Не будем заставлять Лекса ждать, — сказал Брюс.***
Кларк сидел рядом с Брюсом. Брюс сидел справа от Лекса Лютора. Кларк сидел всего через одно место от Лютора, от человека, который пытался убить его сына — дважды. У него зачесались кулаки. Лекс достаточно вежливо поприветствовал Кларка и, приподняв брови, слегка недоверчиво уточнил у Брюса: — Это твой… спутник? — Мистер Кент написал обо мне историю, куда более лестную, чем я заслуживаю, и я всего лишь хотел его отблагодарить. Пусть Кларк знал правду, но он вздрогнул. Такие слова представляли его как журналиста с неподобающей журналистской этикой. В будущем ему, определённо, вообще не стоит писать о Брюсе. Во время ужина Брюс сосредоточился на Люторе. Он с открытым ртом внимал безумным неправдоподобным историям, в которых Лютор восхвалял себя. Он восхищённо поддакивал. Он очень убедительно выставлял себя идиотом. Но всякий раз, когда Лютор изрекал что-нибудь совсем уж странное, нога Брюса прижималась под столом к ноге Кларка. «Не-забывай-это-только-маска», — словно говорил он. Ужин шёл своим чередом, но непонятно почему тревога Кларка росла с каждой минутой, и лишь когда трапеза подошла к концу, он наконец-то сообразил. Таинственный тон, который Лютор использовал, обращаясь к Брюсу, то, как он наклонялся к нему, жадный блеск в глазах… Всё это пряталось под шутливым фасадом, но, вне всяких сомнений, это была похоть. Лютор смерил Брюса холодным змеиным — оценивающим — взглядом и наклонился к нему неприлично близко. Кларка замутило. Он чувствовал невероятное беспокойство и что-то ещё, что-то тёмное и жестокое, что-то, в чём ему не хотелось разбираться. Он согнул серебряную вилку, будто травинку, и украдкой распрямил её. Лютор ласково пощекотал Брюса под подбородком, словно ребёнка. Кларк не мог дышать. Когда подали десерты, Брюс извинился и направился в уборную. Кларк, игнорируя понимающую ухмылку Лекса, встал и поспешил следом. Дверь за ними закрылась, и на лице Брюса расцвела улыбка, которая резко исчезла, когда Кларк сгрёб его за запястье. — Брюс, ты должен быть осторожнее! Лютор не из тех, с кем можно играть… — О чём ты, чёрт возьми? Я всегда осторожен. Брюс выглядел по-настоящему озадаченным. Неужели он не понял, что скрывается за ужимками Лютора? — Он хочет тебя, Брюс. Он хочет переспать с тобой. — Я большой мальчик, Кларк, и могу позаботиться о себе, — снисходительно улыбнулся Брюс и попытался выдернуть руку, но Кларк не позволил и притиснул его к стене туалета. В ушах, подобно лесному пожару, ревела ярость, заглушая всё вокруг. «Моя Крепость, кристаллы памяти моих родителей, мой сын… Лекс Лютор больше не посмеет покуситься на что-то моё. Никогда». — Брюс, я знаю, как должен выглядеть тот, кто хочет тебя. Я вижу это каждый раз, когда смотрю в зеркало. Этот человек… Я не могу вынести то, как он смотрит на тебя. Он хочет сделать с тобой что-то ужасное, и я знаю это. Я вижу это в его глазах. Брюс уставился на него и вдруг поцеловал с такой силой, что человеку стало бы больно. Кларк уткнулся лицом в волосы Брюса, поцеловал его в виски, в челюсть, в горло. Под губами Кларка бился пульс. — Это пугает меня. Не подпускай его к себе близко, — голос Кларка надломился. Но он не мог потерять Брюса, не мог. — Я буду осторожен, — притянув его ближе, с нежностью ответил Брюс. — Но я не могу… Не могу обещать, что всегда буду в безопасности. Это не про меня. — Просто держись от него подальше, и я буду счастлив. — Обещаю, что буду держаться от этого мудака так далеко, как только возможно, но продолжу делать свою работу. Тебя это устраивает? — Скорее, да, чем нет. — Кларк в упор посмотрел на Брюса. Тот легко поцеловал его и собрался было вернуться в банкетный зал. — Нет. Не возвращайся туда сегодня вечером. Он смотрит на тебя. Я этого не вынесу. — У Кларка, к собственному огорчению, на глаза навернулись слёзы. Брюс взглянул на него, изумлённо, но мягко и сказал: — Хорошо, давай прогуляемся. Пусть они гадают, куда мы пропали.***
Брюс и Кларк, облокотившись на перила, смотрели на море. Ноябрьский воздух был прохладным, но Кларк вроде бы не чувствовал этого. Царила тишина, лишь из бара доносилась приглушённая музыка. Вдали от городских огней звёзды сияли ярче, полыхали, пульсировали на ясном небосводе, и осенний воздух был свеж и чист. Кларк молчал, глядя в небо. Повернувшись и опёршись спиной на перила, Брюс любовался лицом Кларка, озарённым звёздным светом. — Звёзды здесь прекрасны, правда? — спросил он. Кларк так и смотрел вверх. — Кларк? — Брюс накрыл его руку, лежавшую на перилах, своей. Кларк взглянул на него, но словно не увидел. — О чём ты думаешь? — Музыка, — почти прошептал тот. — Ты не можешь её слышать. — Конечно, я слышу её, она раздаётся из бара, глупый. — Брюс улыбнулся. — Я помню ту ночь, когда ты танцевал в том поразительном наряде. Чёрт. Думаю, именно тогда, наблюдая, как ты танцуешь, я и влюбился в тебя. — Как я танцую? — переспросил Кларк и очень медленно добавил: — Влюбился? В его тихом голосе звучал вопрос, и Брюс не знал, что ему ответить, поэтому просто потащил его за собой. — Помнишь, я говорил, что тебе нужно попробовать станцевать тот танец с партнёром? Давай, научи меня, потанцуй со мной. Они очутились на крошечной танцплощадке, на которой кружились всего несколько пар. Кларк просто стоял и смотрел на него. Да, двое парней, танцующих друг с другом, это странно, но это всего лишь один танец — напомнил себе Брюс. Они могли обратить всё это в шутку. И ему хотелось увидеть ещё раз тот танец Кларка. Он сделал несколько неуверенных танцевальных па. — Да ладно, Кларк, разве ты забыл свой великолепный танец в клубе? Покажи мне, пожалуйста. Кларк моргнул. Положил руки на бёдра Брюса и притянул его ближе. И они растворились в музыке. Брюс словно и не танцевал никогда прежде, но Кларк вёл и всё казалось таким простым и естественным. Мир прекратил существовать, остались лишь моменты. Тело Кларка соприкасалось с его телом. Глаза Кларка сияли. Сердце Кларка билось в такт музыке. Музыка соединила их сердца, и песня изменилась, превратилась во что-то пронзительно сладкое, чистое… идеальное. Всё стало идеально. На какой-то миг всё стало идеально: танец и Кларк с Брюсом вместе, безупречные и застывшие, как снежинки в кристалле. А потом время побежало вновь, и танец перетёк в поцелуй. Брюс прижимался спиной к барной стойке. Ладони Кларка пробрались ему под рубашку, ладони Кларка холодили и опаляли его грудь. Бармен позади говорил и говорил, предлагая им удалиться в каюту, но жаркий шёпот Кларка обжигал ухо Брюса: — Пусть смотрят, пусть смотрят, это не важно, пусть смотрят, ничто не важно, кроме нас с тобой, Брюс, ничто. Брюс потащил Кларка к лифтам: — Мы должны… Мы должны… — пробормотал он между поцелуями. Он не мог оторваться от Кларка. Он уже наполовину расстегнул ему рубашку, и гладкая кожа Кларка была под его руками, и двери лифта наконец открылись. Лифт был стеклянным. Брюс стоял у стенки. Кабина поднималась, атриум лайнера остался позади, и — господи — Кларк расстегнул пряжку его ремня. Жёстко и требовательно протиснул колено ему между ног, и Брюс никогда и никого в жизни не хотел так сильно, как Кларка Кента. Он нуждался в Кларке Кенте. Прямо сейчас. И это было идеально. Лифт остановился, и они очутились в коридоре, который вёл к их комнате. Кларк потянул брюки Брюса вниз, они соскользнули. Он вывернулся из них, переступил через и оставил лежать на полу. Плевать он хотел на брюки. Спотыкаясь, целуясь, не отрываясь друг от друга, они продвигались по коридору. Лайнер покачивался на волнах, и в такт этому они, будто пьяные, валились на стены. Минуту назад Брюс хотел непременно добраться до каюты, но сейчас, когда они находились в конце коридора, он понял, что не может ждать. Зачем ждать? Им не нужна каюта. Коридор подойдёт. Любое место подойдёт. Но спустя миг они оказались в комнате, где их кровать купалась в потоке звёздного света. Кларк был сверху. Его рубашка и боксеры тоже исчезли. Он прижимался к Брюсу, такой горячий, такой холодный, как лёд и пламя одновременно. Его тело, твёрдое и гладкое, напоминало мрамор. Брюс смутно уловил, что между поцелуями Кларк что-то говорил низким голосом сразу на двух языках: на английском и на языке, которого Брюс прежде никогда не слышал. — Мы можем пойти туда вместе, Брюс, zar-alem, пойти вместе и остаться там навеки elo-e kana jan. Только мы, навсегда, kam-iri, и нам не нужны другие, нам больше никто не нужен… Я возьму тебя с собой, ты увидишь, talzar, talzar… Сейчас всё это звучало вполне разумно для Брюса. Он задыхался от возбуждения. Он не мог вымолвить ни слова, но прекрасно осознавал — ему надо больше. Он хотел всё это и ещё немного — всё, что Кларк мог сделать с ним, и всё, что обещал сделать. Вдруг Кларк зажмурился и яростно помотал головой, словно от боли. — Нет, — тяжело вздохнул он и, откинувшись назад на кровать, поволок Брюса за собой. — Брюс, Брюс, не дай мне уйти, — взмолился он. Его взгляд наполняло безумие. — Сделай меня своим, заставь меня остаться здесь с тобой, не отпускай меня! — Кларк положил на свои плечи руки Брюса, заставил его обнять себя. — Не отпускай меня! Пообещай, Брюс! Возьми с меня обещание никогда не покидать тебя… прошу… — Брюс не понимал, что происходит, но чувствовал нарастающую панику. — Пообещай, что никогда не отпустишь меня! Это обещание Брюс мог дать. Это обещание он мог сдержать. Он держал Кларка. Он водил руками по его телу, пока Кларк, вздрогнув, не застонал. Странный свет в его глазах погас. Ему на смену пришла страсть. Взгляд Кларка потяжелел, стал жадным, и это было именно то, что Брюс хотел видеть. Он заставил Кларка умолять, заставил поклясться никогда не оставлять его, и голос Кларка, пьяный от желания, лишь подхлёстывал. Он гладил, облизывал и ласкал, пока Кларк не пообещал всё и ещё немного, и Брюс наконец-то оказался внутри него. Он вошёл, так осторожно и нежно, что это едва не свело его с ума. Он вошёл, не отводя взгляда от лица Кларка. Тот замолчал и выглядел сконцентрированным. Глаза Кларка закрылись. Его идеальное тело готово было двигаться в одном ритме с Брюсом, но когда Брюс остановился, Кларк внезапно протянул к нему руки, привлекая ближе. Его бёдра дёрнулись, и Брюс вошёл глубже, так резко, что у него перехватило дыхание. Это должно было быть больно, но Кларк, похоже, этого не чувствовал. Он закусил губу и хрипло застонал. — Жёстче, — попросил он. Если бы у Брюса не кружилась голова от похоти, он бы рассмеялся. Чёрт, как же это было хорошо. Намного лучше, чем он представлял… — Кларк, я не хочу делать тебе больно. Глаза Кларка открылись, и он издал странный гортанный звук, что-то среднее между смехом и раздражением. — Ты не… сделаешь мне больно… Брюс. Ты не можешь… Жёстче. Боже, пожалуйста! Брюс начал двигаться, сначала медленно, сомневаясь, но постепенно ускоряясь. Наслаждение Кларка росло с каждым толчком. Из его рта вырывались полные страсти звуки, которые пронизывали Брюса, подобно молниям. Кларк напрягся. Его спина выгнулась, и он схватил Брюса за запястья. — Пообещай мне, — выдохнул Кларк. Он явно подходил к точке невозврата. — Никогда… никогда не уходи… Брюс тоже стоял на краю, но всё же ответил: — И ты обещай мне, Кларк, поклянись, что ты мой, что ты никогда не бросишь меня. Поклянись. Кларк ахнул и подался ему навстречу: — Да, да, Брюс, — сказал он, и звук собственного имени в этом диком голосе превратился для Брюса в спусковой крючок. Не осталось ни мыслей, ни слов, и он целиком растворился в чистейшем удовольствии. Он пришёл в себя, лёжа на Кларке. Их сердцебиения замедлялись. Он поцеловал Кларка в шею, в челюсть. Кларк обнял его и прижал к себе, и они лежали, лежали и лежали, наслаждаясь теплом, и их тела сливались воедино. Неожиданно Кларк пошевелился: — Брюс. Слушай, — прошептал он. Брюс прислушался. Тихо вздымались волны, плескалась вода, низко гудели двигатели лайнера. — Я ничего не слышу, — сонно пробормотал он. — Здесь тихо, — поразительно счастливым голосом ответил Кларк. Его губы прижимались к волосам Брюса. Наверное, предположил Брюс, сельский парень, живущий в Метрополисе, скучал по тишине деревни. Это объясняло реакцию Кларка. Тьму каюты разбавлял звёздный свет. Брюс обнимал своего возлюбленного, а голос Кларка дрожал от удивления, когда он повторял: — Здесь так тихо…***
Утром Брюс открыл глаза, потянулся и широко зевнул. Он чувствовал себя просто замечательно. На пустую подушку рядом с ним падал солнечный свет. Он лениво усмехнулся про себя, и здоровенный холм под одеялом пошевелился. Белоснежное покрывало сдвинулось, тёплые губы заскользили по внутренней стороне бедра Брюса. Губы сменил язык, язык — очень нежные зубы. — Что ж, снова ринемся, мой друг, в пролом? — прозвучало из-под одеяла, и Кларк будто бы захихикал. Брюс застонал со смесью раздражения и восторга: — Кент, ты не предупреждал меня, что ты совершенно ненасытный развратник. Сколько раз ты… о-х-х… — Он захлебнулся словами, когда Кларк переместил свой рот в другое место, но всё же попытался собраться с мыслями. — Боже, Кларк, ты ведь в курсе, что я всего лишь человек! Всё внезапно закончилось. Одеяло заколыхалось, и Кларк Кент выбрался из-под него: с безумно взлохмаченными волосами и блестящими глазами. Утреннее солнце озаряло его улыбающееся лицо, окрашивало кожу розовым и золотым. — О, я знаю, — радостно сказал он, — и я люблю тебя за это.