Как мне быть?

Чонгук, вернувшись из тренажерного зала, чувствует себя, как минимум разбитым. Очень хочется принять душ, а ещё есть и спать, в идеале в обнимку с кем-нибудь, а вернее с конкретным человеком… Сегодня он настроил себя, что точно поговорит с Тэхёном! Ну, или хотя бы попытается… Захватив полотенце и чистую одежду, он трусцой скачет на водные процедуры. Стоя под приятно-теплыми струями воды и постепенно расслабляясь, он размышляет, что даже если диалога с хёном у него и не выйдет, то это ведь тоже прогресс! Это достаточно смелый шаг на пути к взрослению и принятию себя. Чонгук до конца в себе не разобравшись, не знает, какая именно причина движет им, чтобы заполучить такое драгоценное для него внимание Тэхёна. По сути, макне любили абсолютно все — это факт… Никто из «братьев» никогда не унижал его и не оскорблял, напротив все стремились обласкать маленькое глазастое чудо. И вовсе не за то, что он талантлив и выкладывается по полной для блага всей группы. Его любили за отзывчивость, за детскую непосредственность, за ранимость характера в конце концов… А Чонгуку, положа руку на сердце, нужно было вовсе не это. Он мечтал стать незаменимым для всех и каждого, но больше всего он хотел быть нужным Тэхёну… Как так получилось, что именно Тэ стал для него максимально значимым — он не понимал. Вроде парень, как парень — ничего особенного, придурковатый немного, но Чонгуку, будучи подростком на это было как-то «до лампочки». Самое главное — ему с ним было безумно хорошо! Особенно нравилось, когда Тэ проявлял свою неуправляемую «нежность»: то за ушко потеребит, то волосы взъерошит, а иногда на эмоциях и чмокнуть мог в щечку или в кончик носа… Чонгуку в такие моменты было приятно до дрожи в коленях. Он иногда задавал себе вопрос: а что, если его так же тискать будет Намджун-хён или даже Юнги-хён? Будет ли ему приятно? Будет ли он замирать каждой клеточкой своего организма, чтобы не спугнуть этот волшебный миг? А потом приходил к выводу, что не будет, и не хочет… Да, он искренне любит своих хёнов, всех безоговорочно, но Тэ… Он какой-то другой, свой какой-то… Ежеминутного внимания Кима хотелось везде: и на концертах, и в общежитии, и на съёмках развлекательных шоу. Всегда… Как ненормальная зависимость. Будто, если Тэ не рядом — то вся жизнь уже не имеет смысла. Когда хён заметно отдалился и перестал уделять ему свое драгоценное время, его как молнией шандарахнуло: «как же так?» Ещё только вчера Тэ несдержанно до синяков обнимал его, лез своими руками под футболку и перебирал длинными пальцами упругие неровности пресса, выдыхая на ухо горячее "Гук-и!" И классно было до звёздочек в глазах… Его хотели касаться, трогать, обжигать тёплым дыханием, это было так интимно, так правильно… Только для него… Чонгук уже не представлял себе дальнейшего существования без «особенного» отношения Тэхёна. Он был уверен, что теперь так будет всегда. Его придурковатый хён всегда будет рядом с любимым "Чонгук-и" И вдруг, всё изменилось… Раньше бывало Тэ, маленьким ураганом вваливался в душ именно в то время, когда Чонгук начинал раздеваться — тогда это шокировало младшего до ужаса. Он не знал, как правильно вести себя, чтобы не выдать своего смущения. А Тэхёну было фиолетово… Он хватал Чонгука за руку и тащил за собой в ванную, приговаривая на ходу: — Времени так мало, Гуки! Потрешь мне спинку? А я тебе, так быстрее будет! Чонгук терял дар речи. Для него это было не то чтобы неприемлемо, а как бы, нуу… Это, блин всё равно, что сидеть на унитазе, справляя нужду по-большому в то время, когда Бан Шихек рядом чистит зубы… Невообразимо же! Но Ким Тэхён родился на другой планете и совершенно не знал, что такое стеснительность… Он считал по всей видимости, если стручок между ног имеется, (как и у него самого) то это значит: «мы с тобой одной крови, Маугли!» Чонгуку до его раскрепощенности было также далеко, как до Африки пешком… Он краснел не только ушами, щеками и шеей. Он краснел всеми фибрами души… Но Тэ было не остановить… Он трогал, гладил везде, щедро поливая спину младшего гелем для душа, он даже не подозревал, какой огонь сейчас горит в груди у Чонгука. Его касания были нежными, трепетными и одновременно сжигающими. Чонгук больше всего на свете боялся, что его организм когда-нибудь предаст его, и он попросту возбудится от таких влажных касаний пальцев. Неудивительно, что в один такой прекрасный вечер в душе, именно это и произошло… Чонгук с отчаянием наблюдал, как его плоть медленно, но верно стремится показать себя всему миру. У него даже в голове не укладывалось, как же ему показаться Тэ в таком виде… Прикрыть рукой? Не вариант совсем… Что же делать? Он заикаясь и чуть не плача от досады, повернул голову за спину, глядя на мокрого Тэхёна. Кажется, его пунцовые щеки горели так, что только слепой бы не заметил этого. — Х-хён? Я сам домоюсь, ладно? Тэхён убирая со лба влажные «сосульки» волос, застыл с мочалкой в руках. — А чего это ты? Стесняешься, что ли меня, Чонгук-и? Мы вроде с тобой не впервые моемся вместе… Мм? Макне готов был провалиться сквозь землю от неловкости. — Да я просто… Я… Один в общем хочу… Помыться… В смысле… Тишину в душевой нарушал только размеренный шум воды. Чонгук отвернулся, хватаясь руками за своё «сокровище», и боялся даже дышать. Тэхён тихо хмыкнул, дотронувшись до плеча скромного мальчишки. — Ну, что там у тебя? Давай показывай. Встал что ли? Чонгук закашлялся, но так и не повернулся. — Ну, Гуки, ты чего? Повернись, я же тебя не съем… Слегка нажимая на плечо, Ким стал разворачивать младшего к себе лицом. И Гук понял, что нет смысла сопротивляться, Тэхён все равно сделает так, как хочет… Медленно поворачиваясь, он продолжал закрывать свой пах. Собственно это было бесполезно, так как головка его члена выглядывала из-под ладошек, будто призывно крича: «Ээ-ге-гей! Я здесь!» Тэхён естественно опустил свой взгляд вниз, отчего Чонгук готов был потерять сознание, но конечно же хён, в очередной раз удивил его… — Ого! Он такой у тебя большой! Не ожидал… И аккуратный такой… Клёвый… — Хё-ё-он… Я тебя умоляю… Не надо… — Да ладно! Чего ты? У меня ведь такой же! Хочешь посмотреть? — Тэхён! Ким ласково обнял Чонгука и тихо сказал: — Я всё понимаю Гуки, со всяким может случиться. В этом нет ничего постыдного, но я обещаю тебе, что никому об этом не расскажу… Хорошо? — Спасибо, хён… Можешь оставить меня сейчас? Мне правда надо… Тэхён улыбаясь, ещё раз провёл руками по плечам младшего: — Конечно… Кажется, я уже чистый. Не задерживайся долго, ладно? — Да, Тэ… Чонгук так и не узнает, что выйдя из душа в тот вечер, Тэхён ляжет в свою кровать, закутавшись в кокон из одеяла, и будет тихо плакать почти до самого утра. А утром он снова соберёт себя по крупицам, нацепит улыбку, такую привычную для всех и опять будет липнуть к макне. Потому что, только находясь рядом, он ощущает себя живым… Сейчас, вспоминая все прошлые конфузы в душе с участием Тэ, Чонгук улыбается. Сейчас ему не стыдно — ему обидно, что Тэхён больше не рвётся вместе с ним помыться. И от этого внутри всё нестерпимо колет и царапает. Что он сделал не так, почему Тэхён стал так равнодушен к нему? Всё же было хорошо раньше, и судя по довольному лицу Кима можно было сказать, что он счастлив, находясь с ним рядом. Ещё немного постояв под приятными струями, Чонгук выключает воду и берет полотенце в руки. Он уже собирается вытираться, как вдруг дверь открывается и на пороге возникает предмет его бесконечных душевных терзаний. — Ой! Прости, я думал никого нет. Разворачиваясь чтобы уйти, Тэхён чувствует крепкую хватку на запястье. У Чонгука в голове в доли секунды вспыхивает: «Вот он шанс! Чтобы поговорить!» Правда, Чонгук совсем не предполагал, что при таком важном для него разговоре, он будет стоять перед Тэ мокрым и голым, с одним лишь полотенцем. Но медлить уже было нельзя. Казалось сама судьба помогает ему. — Хён, постой. Я поговорить хотел… Тэхён медленно встает к Чонгуку лицом и внимательно смотрит. Глаза сами приклеиваются к такому желанному телу, по которому соблазнительно стекают капельки воды. «Господи, как же хочется дотронуться! Кожа наверняка сейчас такая горячая и упругая». Он представляет себе, как нежно собирает подушечками пальцев влагу с его груди… Мысленно дав себе оплеуху, Ким старается принять сосредоточенный вид. — О чем? Младший, глядя своими невозможными глазами прямо в душу, тихо шепчет: — О нас… — Да, Гуки я тоже должен тебе кое-что сказать… — Нет! Стой подожди, я…— Чонгук набирает в грудь побольше воздуха, чтобы выдать всё и сразу: — Почему ты избегаешь меня? Я тебя обидел? Я бываю иногда грубым, я знаю. Может, я сказал тебе что-то? Ты меня прости, хён! Если это так, я не хотел, правда! Мне так плохо без тебя, и я скучаю по тебе… Очень… — он продолжает крепко держать руку Тэ в своей, и это действие ощущается таким правильным и приятным, что Чон невольно сглатывает комок в горле. Сделав маленький шажок навстречу, он чувствует тёплое дыхание на своей коже.— Хён? — ему сейчас безумно хочется опустить свою голову на плечо старшему, чтобы тот непременно обнял его, даря тепло. Но Гук лишь продолжает нежно поглаживать большим пальцем чужое запястье, понимая, что сейчас это единственная точка соприкосновения. А у Тэхёна в груди горит пожар. Ему кажется, что если он сейчас откроет рот — из него повалит дым. В голове всё ещё звучит тихий голос «…скучаю… Очень…» — Чонгук. Я… Мне… Ты не обидел меня. Просто, понимаешь, ты для меня очень много значишь. Ты мне дорог, понимаешь? И… — Нет, я не понимаю! Я ни черта сейчас не понимаю! Если я тебе так дорог, то почему ты шарахаешься от меня, как от прокаженного? — у Чонгука грудь ходит ходуном от избытка эмоций, а бедный Тэхён залипает на выпирающие мышцы. — Я боюсь сделать тебе больно Чонгук! — Больно? Чем ты мне можешь сделать больно? Мне уже больно, от того, что ты не разговариваешь со мной! — Разговариваю… Со стороны эти двое сейчас выглядят по меньшей мере странно: будто Ким — это провинившийся сын, пытающийся оправдываться, а Чонгук строгий отец, вправляющий своему чаду мозги на место. — Тэхён, что происходит? — Я люблю тебя, Чонгук… У мелкого ползут брови вверх, собирая гармошкой кожу на лбу. — Да, я тоже люблю тебя, хён? — Нет… Ты не так меня любишь… — А как надо? Тэхён щелкает языком от досады, что не может толком сформулировать свои мысли. Он резко приближается и обнимает его за влажные плечи, заглядывая в бесконечный космос глаз. — Я тебя очень люблю… Уже давно… И поэтому не могу находиться с тобой рядом… Потому что… Тут резко распахивается дверь, впуская прохладный воздух в душное помещение, и на пороге возникает Пак Чимин. Его взору предстает забавная картина: двое парней обнимаются, один из которых полностью голый и мокрый, а второй жадно всматривается в растерянное лицо… Чонгук застыв, не понимает, почему Чимин сейчас не пытается сконфуженно скрыться, а напротив делает весьма довольный вид и улыбается, словно маму увидел. — Оо, парни! Как мило! А чего дверь не закрыли? Тэхён всё ещё стоит тесно прижатым к макне, и не поворачивая головы, выдаёт: — Чимин, захлопнись! — с большим нежеланием он отлепляется от Чонгука, замечая, что теперь его футболка насквозь мокрая.— Мы потом договорим, ладно? Оденься… — и выходит из душа, попутно таща за собой счастливого Чимина. Чонгук так и стоит голый и потерянный… «Я тебя очень люблю… Уже давно…»