Symphony of the Darkness

Прошёл месяц с того февральского вечера, когда я сорвался. Всю первую неделю я ждал, что ко мне домой или на работу придут полицейские. А, может быть, они арестуют меня где-нибудь в супермаркете или на парковке, грубо вывернут руки за спину и защёлкнут наручники? Я объяснил бы им, что просто ошибся. Тот парень обманул меня, притворился тобой, а потом оказался совсем не похожим на моего малыша Ибо. От него пахло сигаретами, и в его лице не было ничего от твоей красоты. Я не мог поступить иначе, я объяснил бы, если б меня спросили! Но они не пришли. Я продолжал ходить на работу, однажды даже пообедал в любимом кафе и прошёл через тот самый переулок. Там не осталось никаких следов, хотя в тот вечер кровь испачкала и асфальт, и мою одежду. Немного даже попало на лицо, помню, я отбросил камень и снял свою перчатку, чтобы стереть кровь со щеки. Помню, какой жгучей она была… Тогда мне захотелось исправить несовершенство человека, который лежал у моих ног, я наклонился и оставил свою метку. На шее, там, где у тебя родинка. Но вспомнил, что по таким отпечаткам полиция ищет преступников, и постарался стереть красное пятнышко. Потом я снял перчатки и с него, заметив, что мои безнадёжно грязные. Пальцы этого парня оказались длинными и красивыми, почти как у тебя. Не хотелось, чтобы мутная жижа с асфальта попала на них… Я аккуратно сложил уже холодеющие руки на груди, придавая ему сходство с ангелами, погружёнными в молитву, и ушёл домой. К твоим фотографиям. Никто не сможет заменить тебя, Ибо. Итак, я ждал, что придут полицейские, но они не пришли ни на следующий день, ни через неделю. Это хорошо, ведь они не поверили бы, что тебе ничего не угрожает. Если бы они увидели, сколько у меня твоих фото, то решили бы, что я один из тех безумных сталкеров, которые преследуют айдолов. Им не понять, что я просто хочу взять то, что принадлежит мне, и ты сам согласишься быть со мной, когда мы встретимся. Я стал замечать, что меня раздражают блондины на улице. Не все, конечно, только твои ровесники. Они словно старались подражать тебе, но даже близко не обладали твоей привлекательностью. Я снова и снова вспоминал горячую кровь на щеке, и мне хотелось ещё раз её почувствовать. Хотелось наказать их за тщеславие. Но мне надо быть осторожнее. Если меня арестуют, мы не сможем быть вместе… В прошлую среду, как обычно в рабочий день, я был занят пациентами. Теплело, а это значит, что на улицах всё больше подростков на скейтах и роликах, всё больше переломов, ушибов и рваных ран. Я люблю свою работу. Люблю заново собирать треснувшие кости, вправлять вывихнутые суставы и накладывать швы, томительно протягивая нить сквозь кожу. В моей власти избавить человека от боли. Да, Ибо, я помогаю людям, у меня важная профессия. Разве после этого ты подумаешь, что я безумный сталкер? Я смогу помочь и твоему телу, усталому после выступлений или долгих перелётов. Ты сам не захочешь покидать плен моих рук. Я улыбнулся, повернувшись к раковине и рассматривая красные разводы на латексе. Я всегда работаю в перчатках, это оправдано, хоть и немного жаль терять возможность растереть кровь между пальцами. Я медленно стянул перчатки и вымыл руки, затем обернулся к заплаканному мальчишке, который баюкал распоротую об арматуру кисть. Он уже не должен был чувствовать боли, но тихонько подвывал. Поговорив с его матерью, я ободряюще похлопал подростка по плечу, а когда они ушли, посмотрел в окно. Ещё голые клёны в больничном сквере напоминали о недавней зиме. Я думал, что весну мы встретим вместе, только всё пошло не по плану, когда отменили съёмки. И с каждым днём желание прикоснуться к тебе становилось всё острее, всё невыносимее. В моих фантазиях ты, Ибо, иногда превращался в школьника. Уверен, такой непоседливый мальчик был частым гостем в травматологии! Ты мог бы прийти ко мне на приём в ночную смену, когда убежал из дома, чтобы покататься на скейтборде. Твои коленки испачканы грязью и сукровицей, а запястье распухло. От боли ты уже искусал свои полные губки, они соблазнительно темнеют на фоне бледной кожи, словно багровый пион. Не можешь сдержать тихий жалобный стон, когда мои пальцы прикасаются к тебе. Поглаживаю по шее, задевая любимое кофейное зёрнышко, и ты с трудом сглатываешь слюну с привкусом железа. В твоих глазах страх. Не бойся, мой сладкий, я буду очень нежным… Моя фантазия упорхнула, как испуганная птица, когда в дверь постучали. Я поднял глаза, и на секунду меня охватило радостное изумление, как тогда, в кафе. Но теперь я быстрее понял, что это снова лишь воображение играет со мной. Это не ты. Парень, который вошёл в кабинет, был высоким и худым, платиновые волосы закрывали левый глаз, а клетчатая форма окончательно сделала его твоим клоном. И я даже не сомневался, что он хотел быть тобой. Он представился Чхвэ Хи Соном и объяснил, что ещё утром упал на репетиции, но решил, что боль пройдёт через несколько часов. Боль только усиливалась, и школьный терапевт отправил его в травмпункт. — Раздевайтесь, — я невозмутимо надел перчатки. Хи Сон что-то пролепетал, но всё-таки снял пиджак и рубашку. Было заметно, что каждое движение причиняет ему дискомфорт. Рельеф мышц едва наметился, и, в целом, он выглядел, как обычный нескладный подросток. Ты ещё никогда не снимался без рубашки, мне сложно оценить, насколько вы похожи. Но это хорошо, Ибо, не хочу, чтобы другие рассматривали твоё обнажённое тело. — Вы не приходили раньше? Кажется, я где-то Вас видел, — спросил я, приступая к осмотру. — Нет, не думаю, — он улыбнулся, — но мне часто говорят, что я похож на одного айдола. Ван Ибо, не слышали? — Ммм, Ван Ибо… — невозможно отказать себе в удовольствии произнести твоё имя, — он Вам нравится? — Не люблю попсу. Я едва сдержался, чтобы не вывернуть его плечо до разрыва суставной капсулы. — Но он здорово танцует. Я тоже танцор, — Хи Сон раскраснелся ещё больше. Кажется, он уже придумал себе самые страшные диагнозы, и «всего лишь» ушиб его даже успокоил. Уже одетый, с бандажом на руке, он обернулся на пороге и вдруг сказал, что если бы знал, какой у него симпатичный травматолог, то ранился бы чаще. Ещё одна игривая улыбка, и парень сбежал, а я посмотрел в зеркало над раковиной. Никогда не был самовлюбленным, Ибо, но ради тебя я много тренируюсь. Форма не скрывает мускулистые руки с большими ладонями, в которых легко поместилось бы твоё личико, а ещё тебе точно понравится мой пресс. Твой мужчина должен быть сильным. Чхвэ Хи Сон снова пришёл в понедельник. Снова жаловался на боль в плече, снова улыбался. С каких это пор старшие школьники открыто вешаются на мужчин? Или он просто маленький фетишист, которого заводит мысль о сексе с доктором? Интересно, что он сказал бы, если бы знал, что совсем недавно кровь такого же светловолосого парня испачкала моё лицо? Я был не против это повторить, но мне надо, нет, просто необходимо быть осторожным! Ради нас. UNIQ анонсировали новое видео, и я с нетерпением его ждал. Уже знал, что тебя там слишком мало, и старался угадать, какой будет твоя одежда. Надеюсь, снова шорты?.. Мне так нравится, когда на тебе белые носочки и кроссовки, а открытые колени кажутся такими беззащитными. В томительном ожидании прошло время до пятницы. Я весь день проверял ленту, но видео все ещё не было, и даже пациенты не могли меня отвлечь. Ты специально дразнишься? Какой же ты временами невыносимый! Когда мы встретимся, тебе придётся ответить за эти шалости. После смены я уже решил снова поехать в студенческое кафе, когда заметил его. Хи Сон стоял у входа в больничный сквер, пустующий в такое время, и курил. Светлые волосы были спрятаны под капюшоном, но я всё равно узнал его и притормозил рядом, опуская стекло. — Снова беспокоит плечо, юный господин Чхвэ? — Не хотел отвлекать Вас от работы, — он довольно заулыбался и наклонился к окну. Сигаретный дым неуловимо просочился в салон. Окинув безлюдную улицу взглядом, я подумал, что могу просто уехать и больше никогда не встречаться с этим навязчивым мальчишкой. Но спросил другое: — Возможно, стоит ещё раз осмотреть Вас, чтобы исключить осложнения? — Доверяю Вашему опыту, — его улыбка стала ещё шире. Когда он сел на пассажирское сидение, я уже знал, что сегодня сделаю это снова. Всё из-за тебя, Ибо. Если бы ты был рядом, этот вечер сложился бы иначе и для нас, и для Хи Сона. — Как быстро родители начнут искать тебя? — странно, что даже этот вопрос его не насторожил, и он беспечно пожал плечами: — Я сказал, что переночую у друга. — И друг в курсе, что ты собрался соблазнить своего врача? — Что ты, никто не знает! Конечно, я не рассказал бы никому, не бойся. Видимо, он ещё не понимал, что самое время бояться ему. Но он болтал о танцах и школе, а я вспоминал, есть ли камера у моего подъезда. Что, если мы встретим кого-нибудь из соседей? Смогут ли они запомнить его? — Надень, — уже остановившись у дома, я протянул ему защитную маску, — ранней весной так легко подцепить вирус. Раньше я никого не приводил к себе, но вот этот момент настал. Сейчас я смотрю, словно в замедленном видео, как соскальзывает чёрный капюшон с его головы, и мне кажется, что это ты входишь в мою комнату. Он не ждёт слишком долго, сбрасывает куртку и оборачивается ко мне. Спешит обхватить мою шею руками и тянется к губам, но я избегаю поцелуя. Когда мы так близко, лицом к лицу, слишком заметно, что он не похож на тебя. И я собираю в кулак светлые волосы, прижимая его к своему плечу. Тихий стон напоминает о переулке. А потом будет жгучая, как кислота, кровь… Он прикусывает и вылизывает мою ключицу, а я вдруг замечаю нас в зеркале и уже не могу отвести взгляд. Воображение снова играет со мной, я снова вижу тебя. Это ты целуешь меня в шею, потираясь о моё бедро, это твои жаркие руки пробираются под мою рубашку. В твоих волосах тонут мои пальцы. Ты здесь, Ибо, такой красивый и доступный. — Эй, не так быстро, — он тихо смеётся и хватает меня за запястья, когда я расстёгиваю его ремень, — может, немного выпьем? Смотрю в карие глаза, стараюсь не упустить пьянящую иллюзию. Но она уже пошатнулась, и я понимаю, что у меня нет выбора. Его не будет, пока я стараюсь подменить тебя этими куклами. Каждый раз результат будет одним и тем же, пока в моих руках не окажешься ты. Я иду на кухню и достаю из холодильника виски. Взвешиваю бутылку в руке, но она уже наполовину пуста, и я открываю ящик с инструментами. Когда тяжесть молотка приятно ложится в ладонь, слышу, что в комнате заиграла музыка. Если уж он хотел создать романтичную атмосферу, мог бы выбрать песню полиричнее! Эта мысль вызывает у меня усмешку и, вернувшись в комнату, я кладу молоток на стол. Пока мне некуда спешить. Он успел выключить лампу и стоит спиной ко мне. Я тоже смотрю на экран и в первую секунду даже прищуриваю глаза от быстро сменяющихся кадров в инфракрасном свете. Но внутренности сводит от налетевшего, как ураган, узнавания, и, когда я слышу «Do it do it do it oh man… Сall 911!», у меня не остаётся ни тени сомнения. Это ты. Ты уже танцуешь внутри стеклянной пирамиды, изгибаешься в своих чёрных, облепивших тебя, как вторая кожа, брюках, а я просто не могу пошевелиться. Ты совсем другой, хищный и агрессивный, словно тот светлый мальчик с мягкой улыбкой исчез без следа. Твои волосы, — уже не платиновые, а тёмные, — заплетены в тугие косы. Тяжелый макияж превращает глаза в чёрные омуты. Когда ты успел так повзрослеть, Ибо? Я слышу рядом восхищённый свист, когда ты встаёшь на колени и поднимаешь свою майку, обнажая живот. Сейчас ты в шортах, как я хотел, и у меня стоит так крепко, что становится больно. А потом горящие буквы ЕОЕО сменяются потоком лиц, я с трудом успеваю находить тебя среди других парней. Вы беснуетесь в темноте, все измазанные кислотными красками, и это похоже на безумную вечеринку среди таких же светящихся манекенов. Когда видео заканчивается, я молча закрываю глаза и дышу прерывисто, как после спринта. Что ты творишь, Ибо, что же ты творишь? И что мне делать с тобой, таким незнакомым, но болезненно желанным?.. — Я же говорил, он здорово танцует! — а я и забыл, что не один в комнате. Оборачиваюсь к мальчишке, который старается повторить твои движения, задумчиво смотрю на его осветлённые волосы. Ещё пять минут назад он был твоим клоном, а теперь стал просто бесполезным. Как тот полый внутри манекен из видео. Даже для того, чтобы подменить тебя на ночь, он мне больше не нужен. *** Навязчивая мелодия заиграла по второму кругу, когда Сяо Чжань нащупал смартфон под подушкой. — Да, хён? — пробормотал он, всё ещё не открывая глаз. — Подъём, у нас труп. — Сегодня не моё дежурство. — Сяо! Буду через восемь минут. Чжань даже не успел ничего ответить, как из динамика донеслись короткие гудки. А если Со Тэ Юн говорил, что будет через восемь минут, значит, он будет через восемь минут. Нет, уже через 7:55. — За что? — прошептал полицейский, растирая виски. За что ему это в выходное утро, первое за последние две недели? Он хронически не высыпался, в его венах растекался чёрный кофе вместо крови, и ещё никогда он так не мечтал остаться дома, как сегодня. Только Со Тэ Юн всё равно приедет через 7:50. В назначенное время Сяо Чжань уже ждал у подъезда. Наверно, в другой раз вид этого взъерошенного воробья рассмешил бы детектива Со, но сегодня он просто кивнул и стряхнул пепел в приоткрытое окно. — Я всё понимаю, хён, но мы не можем расследовать все преступления в Сеуле, — сказал Чжань, постаравшись пригладить волосы. — Парень, 18-20 лет. Сяо Чжань порывисто развернулся к напарнику. Он почти убедил себя, что убийство Ли Чжэ Гю было единичным случаем, никак не связанным с какой-либо серией. У них был только один подозреваемый, ранее судимый за разбой сосед, но и у него нашлось алиби. Они топтались на месте уже месяц. Но вот это случилось снова. — Блондин? — Посмотрим. Место преступления было в противоположной стороне от переулка, где убили Ли Чжэ Гю. От реки Хан тянуло сыростью, опоры моста закрывали утреннее солнце, и Сяо Чжань поёжился на ветру. С тяжелым сердцем он подошёл к криминалистам, которые уже занимались своим делом. Чжань не отшатнулся, как в прошлый раз, а, наоборот, резко наклонился к телу, рассматривая его с изумлением. Он ожидал снова увидеть месиво из костей и крови и сначала не смог разобрать, что же с лицом у этого парня. Но, присмотревшись, Сяо Чжань понял, что оно было испачкано малиновой краской. — Флуоресцентная, — заметил их фотограф, Ким Мин Су. — М? — Светится под ультрафиолетовой лампой. Детектив ничего не ответил. Даже больше, чем краска, его смутили тёмные волосы убитого. Они змеились по голове тугими рядами афрокосичек. — Ничего общего, — Со Тэ Юн тоже внимательно изучал тело, — это удушение, судмедэксперт подтвердит. Сяо Чжань не знал, что тут можно возразить. Даже руки парня были вытянуты в стороны, словно его распяли, а не сложены на груди, как у Ли Чжэ Гю. Совсем другая картина преступления, и желание найти связь только заведёт расследование в очередной тупик. И всё же что-то не давало Чжаню покоя. Он ещё раз посмотрел в лицо, расписанное краской, и отодвинул воротник чёрного свитшота, чтобы окончательно убедить себя, что нет ничего общего между этими жертвами. — Хён! — от его громкого окрика Со Тэ Юн, который уже отошёл к фотографу, вздрогнул. Он обернулся к Чжаню, но гневные слова застряли в горле, когда детектив увидел то, на что указывал его младший коллега. На шее парня ярким цветком распустилась уже знакомая им метка. *** — Да он с разными мужиками ходил, — пожал плечами невысокий паренёк и лениво потеребил языком серёжку в нижней губе. Его обтекаемые ответы уже порядком надоели Сяо Чжаню. Но он всё ещё надеялся выудить нужную информацию. Ли Чжэ Гю и Пак Чон Рим были полными противоположностями друг другу. Чжэ Гю — мальчик из хорошей семьи, студент медицинского университета, никогда не был замечен в нарушении закона. Пак Чон Рим воспитывался опекуном, подрабатывал курьером и всё свободное время посвящал граффити. Покуривал травку и «ходил» с разными мужиками. Пока Сяо Чжань думал, как корректно сформулировать следующий вопрос, Со Тэ Юн в лоб поинтересовался: — Он занимался проституцией? — Ему нравилось трахаться. Что плохого, если ему за это ещё и платили? — И где он искал партнёров? — Откуда я знаю? — парень снова пожал плечами, — в сети, наверно. — В последнее время он ничего не рассказывал о своих связях? — спросил Чжань. Необходимо нащупать ниточку, которая связывала этих парней с убийцей. Где он искал их? По какому принципу выбирал? Почему одного забил до смерти камнем, а второго задушил? Если бы не отметины на телах, Сяо Чжань решил бы, что ничего общего у Чжэ Гю и Чон Рима быть не может. — Он не любил болтать, — если этот пацан ещё раз пожмёт плечами, Чжань его стукнет! — но был какой-то хрен, который залип на его косички. Ну, Чон Рим так сказал. — Когда это было?! — Может, в субботу. Не помню точно. Это всё? — Пока — всё. Понадобишься, вызовем к себе, — равнодушно бросил Со Тэ Юн и закурил, не глядя вслед пареньку, — что скажешь, Сяо? — Я? — Ты же первый понял, что это серия. — Не знаю, хён, он не вписывается… Они вряд ли могли где-то пересекаться. — Может, первый тоже занимался проституцией? — Нет! — воскликнул Сяо Чжань, но повторил уже тише, — нет, не думаю. Я опросил его семью, друзей, девушку… Он, правда, был хорошим мальчиком. — Допустим. Они помолчали, рассматривая реку Хан. Безмятежная панорама в этот раз вызвала у Чжаня только досаду, и он прошептал: — Что за странная фиксация на шее? Почему он оставляет эту отметину, на Чжэ Гю — кровью, на Чон Риме — краской?.. Со Тэ Юн не ответил, потому что ответа не было. Сейчас детективы не понимали ни мотивов, ни перспектив, ведь предугадать, каким будет следующий шаг убийцы, невозможно. Ясно одно, эта метка имела для него особое значение. Смартфон завибрировал в кармане, и Чжань увидел сообщение от Янмей. Тэ Юн с интересом покосился на него, когда услышал обречённый стон. «Оппа, твой зять такой горячий!». Ну, что за невыносимая девчонка?! Присылать ему видео с каким-то айдолом, будто он не старший брат, а подружка, с которой можно обсудить задницу симпатичного парня! Чжань даже завидовал её беспечности. Он задумчиво покусал нижнюю губу. Его ждала поездка в морг, на вскрытие Пак Чон Рима, и «зять» не мог его отвлечь, каким бы горячим ни был. Ссылка на видео так и осталась не открытой, а вскоре затерялась среди других сообщений.