Symphony of the Darkness

Шанхай стал для меня Безночным городом, где можно бесконечно бродить в паутине улиц. Строгие линии набережной Вайтань, многоцветный вечерний Пудун или застывший в безмятежности сад Юй-Юань — везде я чувствовал твои следы и представлял, как ты гуляешь теми же тропами. Ты любил Шанхай, и я тоже полюбил его ради тебя. Ради тебя я был готов на многое, Ибо, но ты упрямо этого не замечал. Я встречал в одиночестве уже вторую весну. Иногда ты казался мне несуществующим в реальности персонажем красивой сказки, которая никогда не сбудется. Я знал тебя уже пятнадцать месяцев, и ты играл со мной в прятки всё это время. Официально ты ещё был в составе UNIQ, но я понимал, что вы больше не вместе. Не было новых песен и новых видео, не было концертов или фанмитингов. Ты уехал из Сеула, и десятимиллионный город опустел без тебя. Теперь твоя жизнь проходила в самолётах, между Пекином и Шанхаем, между Японией и Тайландом, ты всегда куда-то спешил и нигде не задерживался надолго. Ты сыграл киберспортсмена в дораме, стал частым гостем на ТВ-шоу, бесконечно снимался в рекламе, украшал собой журнальные обложки и биллборды… Казалось, твоё лицо — везде, но дотянуться до тебя было невозможно. Пятнадцать месяцев… Это долгий срок, Ибо. Разве кто-то любил тебя более преданно и неизменно? Ради тебя я оставил привычную жизнь, просто однажды купил билет в один конец, чтобы быть ближе. Но ты снова сбежал, на съёмки очередной дорамы, и иногда радовал меня своими фото. На них забавно сочетались классическая причёска и налобная лента со спортивными шортами и кедами. Твои коленки оставались всё такими же трогательными, как раньше, но в выражении лица что-то неумолимо изменилось. Ты повзрослел. Не красил угольно-чёрным глаза, не надевал конфетно-розовые свитшоты. Меньше улыбался, больше хмурился. Мне хотелось стереть поцелуем тонкую морщинку между бровей каждый раз, когда ты бросал взгляд в камеру. Тебя что-то тревожило, я чувствовал это, но помочь ничем не мог. Если бы только я был рядом… Иногда, чтобы хоть ненадолго утолить свою жажду, я подменял тебя красивыми куклами. Я помнил их всех, я сохранил от них милые сувениры. Ты постоянно менялся, как хамелеон, и найти следующую игрушку с каждым разом становилось всё сложнее. До сих пор помню свою растерянность, когда ты удивил резкой сменой образа, и мне пришлось прогнать парня, который больше ничем тебя не напоминал. Он всё спрашивал, что случилось, и, кажется, обиделся. Он даже не понял, что остался жив, только благодаря твоим волосам, заплетённым в косы. Но теперь я был осмотрительнее. Выбирал вдумчиво и по-прежнему ускользал от полиции. Эти дураки никогда не связали бы воедино причудливо разбросанные на карте метки от меня. Они никогда меня не поймают! Улыбнувшись, я крепче сжал в руке свой подарок. От твоей дорамы страну лихорадило, зрители разделились на два враждующих лагеря. Одни восхищались искренней дружбой, прошедшей испытание временем и даже смертью, другие требовали вернуть главным персонажам их канонические отношения. Цензура не позволила вам изобразить на экране всё то, что творили Лань Ванцзи и Вэй Усянь в новелле. Не скрою, я этому рад. Даже одни твои взгляды на другого мужчину раздражали. Так не должно быть, Ибо. Ты — мой и для меня, разве непонятно? Но каким же прекрасным ты был в этой дораме! Сильный, благородный, скрывающий свою страсть под ледяной маской Лань Ванцзи. Юноша в белоснежных одеждах и с Бичэнем в руке… Смотреть на тебя было сладко и невыносимо одновременно. Я часто представлял, как снимаю с тебя ханьфу, разворачивая, словно долгожданный подарок. В твоих волосах остаётся только гуань, а мочки ушей нежно розовеют, совсем как у твоего персонажа. Когда мы будем вместе, Ибо, я попрошу тебя одеться, как Ванцзи, и мы сыграем в игру. Тебе понравится. Трансляция «Неукротимого» подходила к концу. У тебя уже запланирован новый проект, и теперь я близко, как никогда. Да, я много работал ради этого! Теперь ты уже не сбежишь. От мыслей, наполненных сладким предвкушением, меня отвлекла яркая вывеска. Здесь предлагали традиционные блюда, и только особые посетители знали, что в глубине этого здания можно найти совсем нетрадиционные удовольствия. Это место стало моей отдушиной, пока ты был далеко. Но завтра ты возвращаешься в Шанхай, и уже не будет смысла приходить сюда. Моё одиночество закончится, когда мы встретимся. Уже знакомая девушка, скромно опустив глаза, провела меня в комнату. Приглушённый красноватый свет, пионы на ширме, опьяняющий аромат сандала… Каждая деталь была мне знакома, но всё же я на минуту замер, услышав его шаги за спиной. Мне очень повезло, когда я нашёл этого мальчика. Без сомнения, он был самым похожим на тебя из всех моих кукол, а главное, он меня слышал. Понимал, что от него требуется, и прекрасно исполнял свою роль. Был красивым, молчаливым и ласковым. Таким я представлял и тебя, Ибо. Но, конечно, ты будешь ещё лучше, ещё слаще! Копия никогда не сравнится с оригиналом. Это будет совсем скоро, но пока я в комнате с красноватым светом, и моя куколка уже готова к игре. — У меня есть подарок для тебя, Ханьгуан-цзюнь, — я всегда обращаюсь к нему так. Это забавно. Настоящего имени я не знаю, мне оно и не нужно. Я сам аккуратно собираю его волосы на затылке и закалываю изящной шпилькой. Почти как у Лань Ванцзи. Ещё одну, даже красивее этой, я купил для тебя, Ибо, она ждёт своего часа дома. Устроившись в удобном кресле, я с улыбкой смотрю на него. Мой личный Ванцзи. Такой же высокий и стройный, с белой кожей и чёрными волосами, почти безупречный. Почти… Ему не надо объяснять, чего мне хочется, он сам опускается на колени и тянется к моему ремню. Ловкими пальцами быстро расправляется с пряжкой, и уже в следующий миг я чувствую его горячий рот. Если бы его губы были такими же полными, как твои, всё ощущалось бы ещё ярче, я уверен. Ханьгуан-цзюнь умеет заглатывать до самого основания, и я думаю, что ты не будешь таким опытным. Ведь у тебя никого не было до меня, Ибо? Ты не станешь трахаться, как шлюха, как все эти фальшивки, которые знакомились со мной в сети и подставляли себя в первую же встречу. Ты другой, ты — запретный плод с Древа познания, и тем сильнее желание разбудить твоё пока спящее тело. Я не хочу кончать так быстро и, схватив его за волосы, заставляю изогнуть длинную шею. Никогда их не целую. Но в этот раз не могу удержаться и прикусываю светлую кожу там, где оставлял метки на всех предыдущих куклах. Он шипит сквозь зубы, но молчит. Знает же, что у меня особый тариф, и я могу даже сломать ему пару рёбер. Его никто не защитит. Из налобной ленты получился отличный кляп, а длинные рукава я завязал узлом у него за спиной, лишив возможности сопротивляться. Ханьфу — тоже мой подарок, и сегодня я немного испорчу его. Знаю, что под многослойными одеждами — только горячая кожа, и пытаюсь угадать, всегда ли ты носил бельё на съёмках. Может быть, ты хотел пощекотать себе нервы и «забывал» надеть свои белые шортики? И твои уши краснели именно от скольжения мягкой ткани между ножек, Ибо? От этих мыслей я уже готов спустить прямо ему на лицо, но рано, слишком рано... Сегодня я хочу придать ему ещё больше сходства с Лань Ванцзи и достаю спрятанный в рюкзаке дисциплинарный кнут. Он тихо воет уже от первого удара, растеряв всю свою холодность, но я удерживаю его за узел ленты, и она впивается в уголки рта. На двадцать втором ударе я, наконец, замечаю, как темнеет белая ткань. На тридцатом она уже совсем алая. Со свистом стегаю его кнутом ещё три раза, и кончаю под его жалобный скулёж. Будь у нас больше времени, я бы принёс и клеймо, чтобы украсить грудь под левой ключицей, но завтра ты возвращаешься в Шанхай. Я встречу тебя в аэропорту. Буду наблюдать издалека. Мне незачем мельтешить в толпе твоих фанаток, ведь совсем скоро я смогу видеть тебя каждый день. Я стану твоей тенью, Ибо. Тенью, которая войдёт в твою жизнь незаметно и необратимо. Ты даже не осознаешь, когда попадёшь в мои сети. Но однажды ты почувствуешь моё дыхание на шее и поймёшь, что всё это время я стоял у тебя за спиной. *** — А где же твой новый напарник, детектив Ван? Или он спешит посмотреть только на юные трупы? Ван Чжочэн крепче сжал кулаки и усилием воли заставил себя удержать язвительный ответ за зубами. Безусловно, напарник нервировал одним своим видом, но обсуждать его с криминалистами Чжочэн не собирался. Прослыть сплетником никогда не входило в планы молодого и амбициозного детектива. — Он тут как тут, стоит обнаружить тело молодого парня. Это какой-то фетиш? Что скажете, доктор? — их смешливый дактилоскопист прицепился уже к судмедэксперту, но Юй Бинь тоже не поддался на провокацию. — Не мог бы ты обработать балку, пока мы его не сняли? — попросил Юй Бинь, и на его лице появилась несмелая улыбка, едва он заметил стройную фигуру на пороге, — детектив Сяо! Сяо Чжань тоже улыбнулся ему, как всегда всем улыбался, но взгляд остался холодным. Когда они только стали коллегами, Чжочэн, не сдержавшись, поискал его в Вейбо. Узнал, что раньше Сяо Чжань жил в Сеуле и даже выглядел вполне жизнерадостно, иногда выбираясь на пикники с друзьями. Этот парень со светлой улыбкой на фото был не особо похож на их вечно хмурого детектива. — Сколько ему? — спросил Сяо Чжань, остановившись у тела. — Не меньше двух суток, — Юй Бинь постарался сделать какую-то запись в своих ведомостях, но бумаги посыпались на пыльный пол. Чжочэн и эксперт на стремянке синхронно закатили глаза. Отчего-то Юй Бинь испытывал такой трепет в присутствии детектива Сяо, что у него всё падало из рук, а речь становилась сбивчивой и невнятной. Можно было бы пошутить, что судмедэксперт безответно влюблён в детектива, но ведь Ван Чжочэн терпеть не мог сплетни. В отличие от Хао Сюаня. — Детектив Сяо, одно Ваше появление повергает доблестных служителей правосудия в пучину низменных страстей, — театрально взмахнув кисточкой, Хао Сюань посмотрел на Чжаня сверху вниз. Тот не обратил внимания на сарказм, и повернулся к напарнику. — На первый взгляд, классический суицид. Почему вызвали нас? — Бабуля из квартиры этажом ниже слышала ссору, поднялась на чердак и обнаружила его, — объяснил Чжочэн. — Долго же она поднималась, — заметил на это Сюань. — Он жил напротив, и когда не забрал бутылки с молоком… — Ты не забыл внести прокисшее молоко в список улик, детектив Ван? — паршивец снова ввинтил своё очень ценное мнение. — Да заткнёшься ли ты, наконец?! — Молчу, молчу! Дальше осмотр проходил в штатном режиме. Каждый был занят своим делом, но Сяо Чжань кожей чувствовал летящие в него со всех сторон взгляды. Юй Бинь смотрел застенчиво, Хао Сюань насмешливо, Ван Чжочэн — подчёркнуто равнодушно. Чжань знал, что раздражает напарника, но в этот раз не стремился ничего никому доказывать. Казалось, он растратил весь запал ещё в Сеуле, и сейчас просто делал свою работу. Методично, ответственно, только в глазах уже не горел огонёк веры в справедливость. Сеул многому его научил… Мог ли Сяо Чжань подумать, что всё-таки вернётся в родной Китай после всего, что ему пришлось тут пройти? Не мог ровно до того момента, пока ему не позвонила заплаканная Янмей. У отца случился инсульт, и Чжань сорвался к семье в отчаянной попытке удержать ускользающее сквозь пальцы время. Он боялся, что когда его самолёт приземлится в Шанхае, будет слишком поздно. Но после девяти дней в коме отец пришёл в сознание. Началась их долгая и кропотливая борьба, и сейчас, вспоминая прошедшую зиму, Чжань удивлялся, где все они, — папа, сестра, он сам, — находили силы не опустить руки. Он больше не вернулся в Южную Корею, просто не смог оставить родных наедине с болезнью. Сяо Чжань по-прежнему работал в отделе убийств, но уже в пригороде Шанхая, и его напарником был не вечно дымящий сигаретой Со Тэ Юн, а добряк Чуньлинь. После его выхода в отставку, месяц назад, это место занял самоуверенный Ван Чжочэн. Нельзя сказать, что между ними бывали конфликты. Они и разговаривали только по работе, не стремясь к дружбе. Чжочэн не задавал лишних вопросов о его прошлом, и Чжань был благодарен за это. Обсуждать свою жизнь в Сеуле не хотелось. Вот и сегодня, закончив с осмотром чердака, опросив бабулю и других соседей, Сяо Чжань и Ван Чжочэн поехали в участок. Их работа не отличалась особой динамичностью, и иногда Чжань не мог поверить, что именно он в прошлом году с энтузиазмом хватался за самую незначительную мелочь, чтобы раскрыть преступление. Жаль, своё первое дело он бездарно провалил — так и не нашёл убийцу Ли Чжэ Гю и Пак Чон Рима. В глубине души Сяо Чжань понимал это, но ещё не смирился. Каждый раз, на очередном месте происшествия, он невольно вспоминал тех двух парней, таких непохожих. Бесчисленные опросы, изучение контактов и передвижений Чжэ Гю и Чон Рима так и не объяснили, почему маньяк выбрал именно их. Даже сейчас Чжань иногда звонил Со Тэ Юну и слышал одно и то же: «Других нет». Да, других жертв не было. Или они оставались незамеченными? Способ и место убийства, даже внешность жертв не позволяли хоть как-то проследить взаимосвязь между ними. Единственным примечательным знаком были метки на шее, но всегда оставалась вероятность, что другой детектив просто не обратит на это внимания. Сяо Чжань не верил, что убийца вдруг излечился от своего болезненного «хобби». Может быть, он стал осторожнее, но однажды снова напомнит о себе. Так шептала интуиция Сяо Чжаню, а ей он привык доверять. *** День тянулся, как жвачка. Ничего особенного не произошло, только Юй Бинь подтвердил, что следы на шее их висельника характерны для самоубийства. Придётся переквалифицировать дело. Уже в конце смены, когда Чжань потягивал свой кофе возле автомата, его внимание привлекли громкие крики у стойки дежурного. Какой-то парень в чёрной косухе стукнул кулаком по столу и сказал: — Ты не можешь отказаться принять моё заявление! Сяо Чжань видел его только в профиль. Длинные чёрные волосы собраны в хвост на затылке, щека покраснела, и всё его тело, высокое и стройное, почти искрилось от гнева. И всё-таки парень был очень красивым, детектив даже надел очки, чтобы лучше его рассмотреть. — Ещё как могу, дорогуша, — парировал дежурный, — мы не обязаны бегать за каждым твоим клиентом. — Он едва не убил меня. Про тяжкие телесные слышал, сукин ты сын?! — Сейчас я объясню тебе, что полагается за оскорбление полицейского. Давай, дорогуша, топай отсюда, пока не договорился до хулиганства! Выругавшись, парень развернулся к двери, а Чжань поперхнулся кисловатым напитком. На белой шее он заметил сливовый след от укуса. И эта отметина до боли напоминала следы на телах Чжэ Гю и Чон Рима! Или это просто его желание найти связь там, где её нет? — Постой! — крикнул Сяо Чжань. Парень уже вышел на улицу, и детектив бросился было за ним, но зашипел, когда кофе обжёг пальцы. А в следующую секунду на него налетел Хао Сюань и повис на плече со своим обычным смешком: — Что, детектив Сяо, за ночным мотыльком решили приволокнуться? — Пошёл ты! — это была едва ли не первая фраза, сказанная Чжанем в ответ на все остроты эксперта, и Хао Сюань громко расхохотался. С трудом вывернувшись из его захвата, Сяо Чжань швырнул бумажный стаканчик в урну и выбежал на улицу. Но парня в чёрной куртке уже не было видно в плотном потоке прохожих. У полицейского возникло ощущение, что он упустил что-то очень важное, и Сяо Чжань со злостью пнул бордюр. Может быть, он ошибся. Может быть, это ничего не значит. Но почему же ему так горько, словно единственная ниточка к убийце, обнаруженная случайно, сегодня разорвалась?