Коллекция упавших звёзд

      Лотта не пошла к старшим рабам сразу после совещания, как собиралась. Министр блуждала по саду, глубоко погруженная в мысли о будущей командировке. На долину Падающих звёзд уже опускались лёгкие сиреневые сумерки, накрывая собою бескрайнюю степь и высокие вековые сосны. Стелились по дорожкам мощенным камнем и окутывали резные перила беседок. Леди Аркана вдохнула родной воздух, ощутив лёгкий аромат ночных цветков, что уже начали распускаться, прикрыла глаза, любовно проведя по листьям декоративных вьюнов. Она создавала свой мир много лет, по росточку высаживая сад, по кирпичику строя дворец, по камешку выкладывая тропинки. Леди сама нарисовала себе жизнь такую, которую захотела, не это ли истинное счастье? Министр Лотта Аркана сама себе госпожа.       Она села на ступеньки одной из беседок, подперев голову руками, и полушёпотом начала напевать любимую мелодию. Это была баллада о борьбе, которую ей пел ещё прапрадед — альфа шестого поколения рода Аркана, когда Лотта была совсем маленькой. Господин Клэрк повторял, что внучка должна бороться, чтобы достичь высот, и леди полностью оправдала его надежды. Он умер в триста шестьдесят один, пятнадцать лет назад, дожил бы — гордился министром межпланетных дел ОРСВ, своей внучкой, которой пел песни. Ведь Лотта сама всё сделала и всего достигла. Сама!       — Моя госпожа.       Альфа подняла глаза. Перед ней, в свете закатного солнца, стоял Вик — второй по старшинству омега дома Аркана. Длинные волосы цвета топлёного молока были собраны в высокий хвост под стать степням, которыми омега занимался наверняка целый день, а сейчас, закончив с вечерним выгулом, шёл во дворец на ужин. Лотта не проследила, так он и не обедал.       — Как дела в конюшнях?       — Молодняк готов к продаже, — смиренно ответил тот, но альфа-то видела танцующих бесенят на дне ореховых глаз.       Лотта кивнула, понимая, что за неделю нужно будет ещё и оформить документы на степней, которых она продает на грядущие скачки в Гигане. Их заберут в следующий понедельник, а значит, всё должно быть готово уже к пятнице. Она благодарно глянула на конюха, который выполнял большее количество обязанностей в стойлах: выгул, объезд, кормление и чистка. Вик умел обращаться со степнями лучше, чем кто-либо ещё. На Кирию он рос вместе с ними в буквальном смысле — его племя разводило этих зверей для езды. А здесь, в доме Арканы, хозяйка определила омеге целую конюшню, чтобы он объезжал для скачек молодых степней и заботился о жеребятах.       — Отлично, — выдохнула она, поднимаясь. — На следующей неделе за сделкой проследишь сам, — министр поморщилась, вмиг ощутив накопившуюся за день усталость.       — Что-то случилось, госпожа? Может, я смогу помочь? — Вик наклонил голову на бок, ловя её взгляд и улыбаясь без губ. Лотта хмыкнула. В отличие от Тэйки, этот омега с удовольствием пользовался тем, что являлся одним из старших, понимал, что леди дорожила его помощью и знала ему цену. Слишком независим, слишком смел, слишком фамильярен.       — Я уезжаю на четыре месяца на Коургу, — альфа нахмурилась, чуть отвернувшись. — Тебе придётся самому проследить и за остальными запланированными продажами. Я буду передавать инструкции через Тэйку.       — Как же я без вас, моя прекрасная леди? — он растянул губы в улыбке, но Лотта-то услышала как он расстроен. Четыре месяца без альфы в свете того, что как один из старших, Вик жил от течки до течки, — тяжкие четыре месяца. Сердце болезненно сжалось, и министр нахмурилась ещё больше, потерев переносицу. Нужно было наведаться к Коулу и к Рэю, но…       Лотта резко вскинула на него глаза. Два взгляда: один тёмно-карий, жгучий, глубокий, другой — светло-карий, ореховый, голодный и смеющийся. Министр с секунду не могла оторваться от созерцания красивого точёного лица в обрамлении молочных прядей, от фигурных губ и пушистых ресниц, а потом, словно отмерев, прижала омегу к столбу беседки.       — Вижу, вы соскучились не меньше моего? — горячим шёпотом поинтересовался Вик, смело заведя руку за её голову и запустив в мягкие тёмные волосы.       — Не дерзи, сладкий, — прошипела она, пройдясь рукой по наглухо застёгнутой рубашке, подцепила одну пуговицу и обнажила шею, пройдясь языком по трепещущему кадыку. Омега громко выдохнул, опустив руки на её плечи, и закинул голову вверх, призывая продолжить. Лотта заулыбалась, припала губами к коже, нежно посасывая. Укусила, обильно обслюнявив, и двинулась ниже, чувствуя, как подкашивались ноги дерзкого кирийца.       Она купила его сразу за Тэйкой, через год, но уже на Коурге после захвата Кирию. Тогда же она познакомилась с Грэгом, который рьяно рекламировал светловолосых аборигенов с новой планеты. От сэйканцев кирийцы отличались, пожалуй, только цветом волос, исключительно тёмного молочного оттенка и отсутствием опознавательных тату. Внешнее строение, анатомия, физиология — всё это совпадало. Для соития Вик был невероятно удобен, тем более, что был одного роста с госпожой. Лотта любила проводить с ним ночи, но в последнее время слишком отдалилась из-за младших, которым требовалось много внимания.       Словно извиняясь, альфа отогнула ворот рубахи, нежно расцеловывая ключицу и беря его руку в свою, сжимая. Почувствовала грубые мозоли из-за работы в конюшнях и выдохнула, стыдливо понимая, что даже не заметила, когда они появились. Да, Лотта Аркана справлялась с одиннадцатью омегами, но порой справляться и любить — разные вещи.       — Не знаю, как на счёт вас, но я точно соскучился, моя леди, — тихо прошептал омега, ответно сжимая её ладонь. — Слишком давно…       Лотта договорить не дала — оторвалась от ключицы и прижалась к нежным губам, кусая и оттягивая горячую кожу. Она знала, что слишком давно они не были наедине, слишком давно не делились друг с другом ничем, слишком давно не целовались так упоенно и искренне. Течка у Вика была три месяца назад, а следующая будет нескоро — в следующем полугодии, да и то тогда Лотта приходила от силы три раза за весь период, посчитав, что наложник уже взрослый, справится. А у министра дела, дела, дела… Леди Аркана очень отдалилась от него, а омега ничего, не жаловался.       Альфа вылизывала языком полость, вжавшись в его тело и ощущая его тепло. Слышала, как он постанывал, ответно толкаясь в её рот. Лотта знала, что непристало заниматься этим в саду, хоть и в беседке, но чувствовала, что до чьей-либо комнаты им уже не дойти — собственное возбуждение не давало продыху, а о распалившемся Вике и говорить не стоит, омега едва на ногах стоял от вскруживших голову ласк. Министр торопливо расстегнула оставшиеся пуговицы, отбрасывая прочь рубаху, и опрокинула невольника наземь, сев сверху и глядя в похотливые ореховые глаза. Привезённые с Коурги высокие сапоги для верховой езды она, конечно, оставила в комнате, но дала слово вручить их завтра сразу после утренней трапезы.       — Я тоже соскучилась, — выдохнула Лотта ему в ухо, потершись промежностью о голый живот. Вик часто задышал, прикрыв глаза, и широко улыбнулся. — Будешь лыбиться — отымею по самые гланды, — грозно пообещала она, торопливо стягивая простую тунику, в которую успела переодеться после совещания.       — Вы озвучили моё самое сокровенное желание, госпожа, — бесстыдно заявил тот, сверкнув глазами. Министр состроила сердитую рожицу, но тут же хмыкнула, нагибаясь для нового жаркого поцелуя.       Дул лёгкий ветерок, шурша листьями вьюна, что оплетал беседку глухой стеной. Сквозь редкие щели пробивалось уже не яркое солнце, освещая танцующие в тишине сада разгорячённые тела. Лотта нехотя слезла с омеги, устроившись между его согнутых коленей и нетерпеливо стянув брюки. Прошлась рукой по сильным ногам, подняла взгляд на стоящий колом небольшой член и жадно облизнулась, видя, как по капле стекает смазка. Вик поёрзал, положив ладонь на живот, но не мешал альфе любоваться своим обнажённым телом. Грудь блестела редкими бусинками пота, топорщились трепетные розовые соски, и член вздрагивал от нетерпения и холода. Лотта отметила, что не прочь была нарисовать наложника в таком виде в окружении широких листьев и в свете закатного солнца. Но собственное возбуждение заставило встрепенуться и избавиться от последних элементов одежды.       — Вы как всегда прекрасны, моя леди.       — Да? Ну посмотри секунду, — милостиво разрешила Аркана, встав на колени и расправив плечи, слегка покачнувшись, чтобы красивые груди трепыхнулись от её движения и ввели Вика в полное замешательство. — Нравится?       Ответом послужил лишь вздох, и Лотта довольно улыбнулась, закидывая сильные ноги себе на бедра, коснулась кончиком пальца своего напряженного клитора и в предвкушении закусила губу, глядя на готовый тёмный анус омеги. Мокрая плоть слегка пульсировала, истекая соками, и министр под громкий стон прошлась головкой клитора по входу, сама замирая от чувств. Поймала взгляд омеги и резко вошла до самого основания, чувствуя горячую тугую плоть. Министр толкнулась, вонзив ногти в нежную кожу бёдер, и глухо зарычала, когда разряд удовольствия прошёлся от низа живота по хребту к самому сердцу. Обхватила изящными пальцами дрожащий член и снова двинулась под протяжный стон и шорох каменных плит под спиной Вика. Скользила рукой от основания до мягкой головки, не останавливаясь, вбивалась в податливое невольное тело, любуясь разметавшимися по белым камням волосами и задыхающимся от удовольствия омегой. Он излился ей в кулак на первых же толчках, содрогаясь в оргазме и выгибаясь змеёй.       — Никакой выдержки, — сквозь стоны прицокнула Лотта, продолжая проникать в тёмную дырочку ануса, зачарованно наблюдала, как кольцо мышц то поглощало её клитор, то выворачивалось при выходе наизнанку, открывая самое сокровенное всеобщему обозрению.       — Скажете тоже, — еле слышно простонал Вик, безвольно виляя задницей в такт мощным толчкам. Леди Аркана только хмыкнула, скользя пальцами по обмякшему члену, наминая нежные яички под блаженные всхлипы омеги. Этот вечер он запомнит надолго. До самого возвращения альфы хватит.       Лотта с рыком кончила внутрь, и уменьшающийся в размерах клитор скрылся под половыми губами, а о недавно произошедшем напоминал только всё ещё раскрытый анус вздрагивающего омеги. Министр, тяжело дыша, нависла сверху, облизав медленно вздымающуюся грудь, дошла до лица, жадно поцеловав.       Нужно было возвращаться во дворец, только вот измотанный Вик вряд ли дойдёт до спальни самостоятельно. Лотта фыркнула, натягивая тунику и брюки, одела ничего не соображающего наложника и с лёгкостью подхватила на руки. Тот рефлекторно обнял её за шею, прижавшись к груди. Длинный хвост сверкал в лучах закатного солнца, пока альфа несла своего омегу по мощенным камнем тропинкам чудесного сада.

***

      Вик заснул сразу, только его голова коснулась подушек.       Вечерело, и солнце уже больше чем наполовину скрылось за горизонтом, обещая скорую ночь. Лотта оглядела комнату наложника, отмечая, что не зря приучала каждого из рабов к чистоте и опрятности: спальня была прибрана, даже несмотря на то, что Вик с утра до вечера пропадал в конюшнях, а возвращался уставший. Министр улыбнулась, вновь поворачиваясь к наложнику и потрепав его по светлой чёлке. Пусть спит, завтра они с ним должны будут заполнить документы на степней и ещё раз проверить готовность сделки.       Министр осторожно поднялась, задумавшись над тем, чтобы послать Тэйку передать сувенир с Коурги, но остановилась на том, чтобы отдать его Вику лично. Тяжело вздохнула, покидая пределы обители, и заспешила по широкому коридору, застеленном однотонным красным ковром. В панорамные окна глядела ночь, наблюдая за леди Арканой, уставшей и измотанной, невероятно расстроенной заявлением министра Нейка. Кто бы знал, как она хотела следующее полугодие провести дома! Заняться конюшнями, начать подготовку к грандиозному празднику, отмечаемому в конце каждого года. По традиции Сэйки, начало Нового Цикла жизни нужно встретить с размахом, чтобы провести его в счастье и достатке. В доме Арканы знали толк в торжествах, каждый год устраивая роскошные приёмы для министров и чиновников ОРСВ. Но после всего этого, когда парламентские шишки уезжали пьяные и счастливые, Лотта устраивала праздник и для своих омег, тёплый и домашний с камином и подарками. Альфа улыбнулась воспоминаниям, сбавляя шаг.       Во дворце было тихо — омеги готовились ко сну. Леди остановилась посреди длинного коридора, прислушиваясь к малейшим звукам, но ничего не уловила. Порой эта тишина напоминала ей Коургу, чужую и нежеланную, напоминала одиночество. А ведь… Лотта так боялась остаться одна. Министр болезненно поморщилась, припустившись в сторону южного крыла, туда где была комната Коула.       …Ей было 15 полных оборотов, когда её настигла первая любовь. Им был омега, такой нелепый, что и вспоминать смешно. Нескладный, длиннорукий, с щербатым лицом, высокими, но некрасивыми скулами. Лотта полюбила сильно и, ей казалось, навсегда. А ведь она была альфой, увидела своё, так бороться до конца. Но тот придурок или глупым был, или очень вежливым. Отмалчивался, словно Аркана была пустым местом. А ведь она так любила! Министр горько усмехнулась. Они с ним подружились так искренне и крепко, и только Лотта успела подумать, что ей хватит и дружбы, как он решил ответить отказом на её давнешнее признание. Это больно ударило по гордости, альфа начала отдаляться, теряясь среди общих знакомых. Прознала, что у него появился парень, закрылась от него, и он оставил её. Лотта не смогла сохранить даже дружбу.       Но сейчас нелепый призрак прошлого всего лишь пережиток. Теперь леди Аркана никогда не будет одна. Никто ей не откажет, и она никого не потеряет. Теперь у неё есть одиннадцать верных омег, которых она любила отчаянно, как не любила того придурка. Министр остановилась у двери в комнату Коула, улыбнувшись краешком рта. Видел бы тот недотёпа её сейчас, понял бы, кого потерял.       Тихий стук был только формальностью, но леди её соблюдала, терпеливо дождавшись, пока ей откроют. Всё-таки рабы имеют право на личное пространство. Как бы смеялись члены Парламента, услышав такое заявление?       — Моя госпожа.       Кажется, наложник тренировался с копьём — смуглый торс, не по-омежьи накаченный, блестел от пота, напряжённый и соблазнительный. Коул не оставлял надежды стать личным телохранителем своей хозяйки, чтобы сопровождать её на все выезды. Лотта была не скептична по отношению к этой идее, даже наоборот, поддерживала, но разве она позволит своему любимому рабу подвергать себя опасности? Ответ очевиден. Хотя, в свете полёта на Коургу, Коул сможет примерить на себя эту роль, хоть и в чисто формальном виде. Лотта была уверена, что это его обрадует.       — Я пришла к тебе, — объявила она, не сдержав усталого вздоха. Как она была измотана.       — Я ждал вас, моя госпожа.       Молодой воин сверкнул чёрными, как сама ночь, глазами, пропуская альфу внутрь. Один из старших, один из верных, один из лучших, Коул был красив, здоров, образован, силён и, самое главное, привязан к своей госпоже как никто другой. В близкий круг вошли только он, Тэйка и Рэй не просто так. Того же Вика Лотта считала слишком свободным. Да, он любил свою хозяйку, но эта любовь была сердечной, присущей горячему молодому парню, а эти трое были именно верными, будто Аркана была их королевой. Как псы, но любимые псы, тех, которых пускаешь на диван, не страшась шерсти.       — Поговори со мной, Коул. Я очень устала. Я привезла тебе трофейное копьё родом из 2-го сектора Каппы, отдам его завтра после утренней трапезы… Так устала, — Лотта едва дошла до ковра, усеянного подушками, и тяжело опустилась, растянувшись перед камином. Удовлетворить трёх омег за последние четыре часа — слишком много.       — Не волнуйтесь, моя госпожа, — наложник мягко опустился рядом так, чтобы его глаза оказались напротив её. — Мне достаточно того, что вы рядом. — Коул взял её ладонь, поднося к своим губам и мягко целуя. Лотта только улыбнулась, щуря глаза и наслаждаясь жаром его тела. Аборигены с дикой планеты Микита были похожи на жаркое солнце — они пылали. Коул был смугл, изящен, крепок. В его глазах сияли огни. Министр завороженно провела второй рукой по его лицу, огибая точёные скулы, чёрные брови, прямой нос и пухлые губы, остановилась на них пальцем. Её всегда завораживали острые хищные клыки микитийца, нужные для того, чтобы раздирать добыче глотку. Лотта сглотнула, а Коул послушно раскрыл рот, позволяя госпоже тронуть самым кончиком пальца крупный белый клык, невольно представляя, как жалко трепещет несчастная лань, пойманная охотником Микиты. Альфа любила, когда раб её кусал, оставляя фиолетовые синяки. Это было диким мазохистским наслаждением, о котором знал лишь чернокосый воин.       — Я слишком устала для спаривания, — поморщилась Лотта, отнимая руки.       — Вы просто можете сделать, что захотите, — легко отозвался Коул, глядя на неё бесконечно верными глазами. — Только прикажите, моя госпожа.       — Просто обними меня, Коул.       И он повиновался сиюсекундно, обвивая крепкими руками её тело и прижимая к себе. Потёрся носом о голую шею, вызвав тихий вздох. Альфа ответно прижалась к нему, забросив ноги на его бедра. В случае с Коулом она позволяла побыть себе немного слабой. Непростительно, она знала! Ведь омега нуждается в сильном, гордом, уверенном и властном альфе… Но Лотта не признает даже самой себе, что иногда хотелось почувствовать себя защищённой. Наверное, именно за этим ей и нужен Коул — отдаться неправильному желанию.       Аркана знала, как он желал её, но эгоистически игнорировала это, прикрыв глаза и непроизвольно водя ногтями по его голой спине, чувствуя рельефные мышцы и жар кожи. Министр пообещала, что во время течки сделает Коулу так хорошо, насколько только будет способна, а пока она просто хотела лежать на ковре, обнимая тёплого омегу и позволяя ему мимолётно целовать желанную шею.       — Хочешь полететь со мной на Коургу в качестве моего телохранителя, Коул?       — Госпожа?..       — Я улетаю на следующей неделе, и хочу, чтобы ты меня сопровождал.       — Моя госпожа, — его голос, казалось, изменился, наложник приподнялся на локте, отстраняясь, — Я полечу за вами даже на край Вселенной.       — Как поэтично, — улыбнулась Лотта, нежно притянув его за шею к себе. — Тогда решено, — прошептала она, примкнув к мягким губам, проникла в рот языком, обведя им хищные клыки. Раб только громко выдохнул, хватая альфу за плечи и вжимая её в свою крепкую грудь ещё сильнее.       За окном стояли глухие чёрные сумерки, и министру нужно было навести последнего старшего омегу, прежде чем отправиться в лазарет.