Коллекция упавших звёзд

      Олли пару недель жил в лазарете, как прибыл в дом Арканы. Многих наложников министра насиловали, над многими издевались, но сахарец пережил больше, чем кто-либо. Его пытали, чтобы выведать местонахождение его родного поселения там, на планете, враждебные племена, даже не республиканцы. А потом, когда Олли смог вернуться домой — его презирали, окрестили предателем и отдали на растерзание одиноким альфам. И самое страшное было в том, что он ничего никому не выдал, но разве людям нужен повод, чтобы обвинить? Чтобы сделать кого-то виновником всех своих бед и козлом отпущения повод не нужен.       Зверства продолжались чуть меньше двух оборотов, пока ОРСВ не захватила Саху, и Олли не оказался на невольническом рынке, где попал в немилость охотников, был изнасилован, избит и лишен левого рога. А потом куплен министром Арканой за полторы тысячи коургских камней. Лотта знала досье наизусть, пришлось попотеть, чтобы выяснить отчего невольник такой пуганый. А потом выяснилось, что психологическая травма и два оборота ежедневного изнасилования повлекли за собой боязнь прикосновений в любом их проявлении и патологический страх перед мужчинами-альфами какой бы то ни было расы. На то, чтобы преодолеть эту преграду ушло три полных оборота вокруг звезды Водолея, тысяча дней, наполненных беспокойством, море терпения и вся искренность, которая была на тот миг у министра. Олли научил Лотту ждать, долго, тяжело, но столько, сколько придется.       И теперь ждал ее так же верно, как она ждала того момента, когда омега позволит к себе прикоснуться и обласкать себя любовью.       Но отголоски кошмаров все равно звучали в его голове время от времени, даруя невыносимую боль и жуткие видения. Олли иногда забывался, смотрел в одну точку и шарахался от протянутых к нему рук, забиваясь в угол, и оттуда тихо плакал, давясь слезами, полными страха и боли. Лотту радовало то, что за последние пару месяцев не было ни одного приступа, и Олли все чаще подпускал ее к себе, улыбаясь искренней, такой желанной улыбкой. Однако память о страшных ночах и таких же днях будет жить в ней вечно, заставляя вздрагивать всякий раз, когда на браслет приходили уведомления о состоянии здоровья омег. Министр не могла быть рядом с Олли постоянно, и, наверное, это то единственное, что заставляло ее тонуть в непосильном чувстве вины.       ...Леди скользнула пальцами по обнаженным плечам спящего Нико и благоразумно решила оставить подарок на тумбе, а то невольник так сладко сопел, что будить его ради такой мелочи станет настоящим преступлением. Подавив смешок, альфа осторожно спустила ноги, оглядев опрятную комнату змеиного принца, отметила, что с ее последнего визита здесь преумножилось восковых свеч, сотворением которых он занимался. Аркана прошлась босыми ногами по пушистому ковру, остановившись возле рабочего стола, и остановилась взглядом на резной свечке, представляющей собой букет вырезанных из воска цветов, а в центре величественной красной розы виднелся фитиль. Даже жаль такую красоту поджигать.       — Какая вы любопытная, — буркнуло сзади, и Лотта даже вздрогнула от неожиданности, оглянувшись на сонно моргающего Нико.       — Я ничего не видела, — хмыкнула леди, осторожно вернувшись к постели и поцеловав полудремавшего наложника в лоб, едва касаясь прохладной кожи. — Спи, мой принц, спи, — и была такова, только осторожно подняла с пола обувку и нырнула за дверь.       — Я буду ждать вас вновь!..       Но Лотта уже скользила вниз по лестницам, окрыленная и полная сил. Когда они приедут на Коургу, она покажет Нико Восковой сад, а может удастся и лунный закат застать. Она чувствовала, что эта поездка станет важным шагом к чему-то большему. Возможно, если все пройдет хорошо, эта практика станет постоянной в доме Арканы. Тем более, что Лотта давно собиралась показать своим омегам другие планеты, на которых сама столько раз бывала и которые так беззаветно любила, ведь они — другие миры, чудесные камни-самоцветы, и министру очень хотелось поделиться этим сокровением с теми, кого она любила больше всего на свете.       Она свернула в очередной коридор, невольно припоминая, как путалась в них, только переехав в это гигантское поместье, купленное на первую премию от правительства. Министр ненавидела этот дом оборотов десять назад, ведь повязано с ним с самого начала было много плохого: проблемы на должности, неудачные переговоры, летальная беременность Тэйки. И все это за один год в этом доме. Лотта улыбнулась, любовно огладив резные перила. Но сейчас она не обменяет свой дворец ни на какие богатства Вселенной. Это ее дом, ее семья, ее жизнь и ее ответственность. Лотта Аркана поклялась, что защитит свой мир ценой всего, даже если придется пойти на нечто невыразимое. Но, как и большинство альф Сэйки, она, конечно, преувеличивала, ведь ничего сверхъестественного от своей жизни она не ожидала. Все в ней было продуманным и понятным, без сюрпризов, без неожиданностей. Леди давно вышла на ровную дорогу, закатанную в свежий асфальт, и не страшилась споткнуться о какую-либо сложность.       Так просто не может быть.       Золотые канделябры приветливо поблескивали в свете лезшего в широкие окна солнца, пока хозяйка дома шла мимо них, ведомая не планом, не четкой очередностью, которую сама для себя выдумала, а просто по наитию. Ей хотелось прогуляться по дворцу, который вскоре вновь придется покинуть, вдоль скульптур, тяжелых портьеров и практичных светильников. Старость и технологичность странно смешались в поместье Арканы, даруя ему невероятную атмосферу. Многие чиновники дивились этой странности, этому калейдоскопу вещей, что так гармонично сочетались с современными гаджетами. Были здесь и гобелены с Хоттуны, родины близнецов, и хрустальные вазы с Микиты, откуда родом был Коул. Этот дом, как и вся жизнь Лотты, наполнен другими мирами, словно бы министр вдруг решила в одночасье примирить все планеты Республики, построить свой собственный островок, где бы все невольники с захваченных планет обрели дом. Это было голубой мечтой, такой, которой грезишь сокровенными ночами, только вот смелости на ее осуществление не хватает даже у леди Арканы. ОРСВ никогда не одарит правами аборигенов, ведь для сэйканцев они слишком глупы, не способные ни на что, кроме как ублажать. Парламент не видит, чем занимается Тэйка, заведуя незарегистрированным гаремом, они не видят, что Лотта позволяет Вику, оставляя ему заполнение документов, а иногда и заключение виртуальных сделок.       Министр, может, и не в силах пока даровать своим наложникам свободу, но свою маленькую революцию она начала уже тогда, когда десять лет назад стала считаться с Тэйкой, как с ровней. Лотта верит, что однажды мир изменится, что однажды она дарует своим возлюбленным новое имя. Гордое и независимое, как она сама. Аркана. И тогда даже у Правительства не будет выбора, как признать каждого из невольников министра полноценными гражданами Республики. Такой она была, альфа с планеты Сэйка, хозяйка двенадцати омег, Лотта Аркана, которая таит в сердце цель, по достижению которой положит начало чему-то новому, что точно потрясет и Парламент, и Созвездие Водолея в целом.       Из потаенных мыслей ее выдернул запах паленой бумаги.       — Держи его, Шан! Леди узнает, убьет!       Лотта застыла, прислушиваясь к крикам близнецов, а потом, когда она сделала шаг, на нее вылетел фонарик, едва не впечатавшись в лицо. Красивая пестрая бумага горела, осыпая на пол пепелинки, а министр нервно хмыкнула, совершенно в растерянности, что делать с эдаким чудом.       — Сначала выпорю, а потом уже убью! — угрожающе произнесла она, сощурив карие глаза. — Ну, вылезайте, бедокуры, я вас слышала.       Два огненных всполоха показались из-за ближайшей вазы, привезенной с Кирию вместе с любимым степнем министра, и замерли перед госпожой в нелепых позах. Подожженный летающий фонарик все так же кружил над головой альфы, но хлопьями пепла уже не сыпал, на том спасибо. Близнецы смотрели на нее одинаковыми красно-желтыми глазами, в которых, впрочем, не было и капли раскаяния, только — радость от встречи и восторг от проделанной шалости. Бесстыдники. Лотта покачала головой, но напускной гневный вид не теряла, продолжала смотреть на братьев осуждающе и строго.       — И? Потрудитесь объяснить, что здесь произошло? — Аркана вперила руки в бока, искоса поглядывая на кружащее недоразумение.       — Мы готовили сюрприз, — Аш растянул губы в широкой улыбке, верно разгадав настроение госпожи, которая даже не думала злиться.       — Для вас, — подхватил Шан и потянул руки к фонарю, силясь его поймать. — Но у нас произошел конфуз.       — Да? — Лотта выгнула бровь, рывком хватая окончательно потухший фонарик и разглядывая его со всех сторон. Дорогая бумага, которую она привезла близнецам с их родной Хоттуны, была сложена искусно, все складки умело разглажены. — Изящная работа. Жаль, что сгорел.       — А это у Шана руки из… кхм… другого места растут, — не моргнув и глазом пояснил один из близнецов, заработав гневный взгляд брата. — Но мы таких целую кучу сделали, просто не поджигали еще.       — Они в комнате, — продолжил второй, взмахнув рукой куда-то в сторону. — И нормальные у меня руки, — обиженно добавил он, только вот в глазах его янтарных так и скакали бесенята.       — Бедокуры, — вынесла Аркана беззлобный вердикт и раскинула руки в стороны, мигом словив в свои объятия обоих омег. — И что с вами делать? Небо сегодня чистое, хочу посмотреть на ваши фонарики.       — Там их штук пятьдесят, — промурчал Аш, ластясь к ней, словно настоящий рыжий кот, какие водятся на солнечной Хоттуне.       — Они как звезды, — добавил Шан, прикрывший от удовольствия глаза и глядящий на альфу из-под полуопущенных ресниц. — Мы к вашему возвращению старались успеть и…       — Поджечь дом? — ехидно спросила Лотта, поцеловав вихрастые макушки. Близнецы пахли хоттунским летом, горячим и оранжевым, жарким. — У вас почти вышло. — Заметила она, кивнув на сиротливо лежащий у ног фонарик.       — У-у-у, — негодующе протянули оба, состроив госпоже оскорбленные гримасы, а та, в свою очередь, звонко рассмеялась.       В доме Арканы светили два солнца, и ради них министр готова позабыть на миг все свои великие планы и позволить увести себя под обе руки смотреть на бумажные огоньки-звезды. Так или иначе, на сегодня она почти закончила, осталось только согреться в тепле рыжего света и навестить Олли. Только бы близнецы чего не подожгли.       Лотта встрепенулась, когда разъехались автоматические двери обители братьев, и ступила в торжественный полумрак, как-то между делом понимая, что запуск фонариков придется на чуть отложить — она прекрасно ощущала, как напряглись омеги, покрепче сжав ее локти по обе стороны, словно министр вдруг соберется от них убежать. Она мысленно усмехнулась. Не сегодня. Сейчас она полностью в их распоряжении, любимая, прекрасная, нежная. Давно желанная.       Створки так же бесшумно запахнулись, и леди перевела взгляд на окно, небрежно прикрытое шторой, тут же ощутив жгучее желание ее оправить, чтобы даже самый скупой лучик сюда не пробрался, оставив обитель в полнейшей темноте. Здесь и без этого своего горящего света хватает. Лотта перевела взгляд на застывших в полумраке близнецов, различая черты их веснушчатых лиц, и широко ухмыльнулась, мигом прочувствовав все их намерения, заключавшиеся в том, чтобы взять альфу в плен. Сладкий такой, тягучий, как сок ильсина.       — Хитрецы, — поддразнила она, перехватив их ладони и потянув за собой. — А я та-а-ак хотела взглянуть на фонарики.       — Ну что же вы, госпожа, мы ничуть не хуже, — игриво протянул Аш, первым падая на расправленное ложе и вытягиваясь в полный рост. Его глаза опасно блеснули. Кто здесь еще альфа, позвольте спросить?       — Да? — переспросила Лотта, позволив напористому Шану опрокинуть себя рядом с братом. — А я вот думаю, фонарики поярче будут, — насмешливо заметила она. — Шучу, — шепнула леди, целуя ближайшего к себе омегу в обиженно скривившиеся губы. Тот зажмурился от удовольствия, жадно выцеловывая лицо госпожи, словно солнечными лучами обжигал.       — Самые прекрасные, — ласково проговорила Аркана, прерывая поцелуй, и запустила ладонь в ворох огненных волос, наблюдая, как в глазах Аша загорается по звезде. Спустилась пальцами к омежьей шее, осторожно оцарапав ее ноготками, и вновь поцеловала, медленно и упоенно сминая податливые губы.       Со спины ее обнял Шан, принявшись покусывать ее плечи сквозь рукава блузы, отчего Лотта едва не зарычала. Эти наглецы тоже прознали о ее потаенной страсти к укусам. Клыков Коула у хоттунца не было, но министр все равно выгнулась дугой, едва не оставив распаленного Аша на произвол судьбы. Голову Лотта никогда не теряла, но порой так хотелось утонуть в ласках, таких горячих и пылких. На Хоттуне время идет иначе, и старение ее жителей почти такое же медленное как и на Сэйке в силу щедрости Сигмы Водолея, и леди Аркана иногда забывает, что близнецы вполне взрослые, хоть и ведут себя время от времени как сущие дети.              Леди развернулась, ловко подминая разошедшегося Шана под себя и нависая над ним грозной скалой, ослепленная пьянящей улыбкой. Их мгновения похожи на танец, в котором альфа и ее омеги единый всполох костра, единый порыв солнечного ветра, пронзающий обшивку космических планолетов насквозь. Лотта рыкнула сквозь сжатые губы, принимаясь блуждать разгоряченными губами по обнаженной груди распластавшегося под ней омеги, пока второй расцеловывал ее ладони, нервно сжимающие простыни.       Слаженно. Гармонично. Красиво.       Веснушками был усыпан впалый живот, который министр с упоением вылизывала, едва ли не хихикая от щекочащих нос рыжих волосков, идущих тонкой дорожкой от паха до пупка. Шан под ней нетерпеливо завошкался, а госпожа, хитро на него поглядывая, вцепилась в пояс мешковатых штанов, отвлекшись на приникшего к ее губам Аша. Нетерпеливые, жадные. А как дело доходит до шалостей, так не разлить водой, бестии. Лотта усмехнулась в поцелуй, на ощупь избавляясь от ненужного элемента одежды, и в круговерти дыхания и пульсирующей страсти было не разобрать — чьей одежды. Леди руководствовалась только собственным чутьем.       — Госпожа! — омега под ней вскинул бедра, когда Аркана откинула за спину жаркую копну волос и приложилась исцелованными губами к его коленям. Аш активно скользил руками по ее телу, не давая даже выдохнуть.       — Тише, Конопушка, — жарко выдохнула Лотта, облизнув мигом пересохшие губы, и метнулась к трепещущему от нетерпения члену, влажно облизав головку. Шан взвыл, раскинув руки в разные стороны, и взирал на министра лихорадочно блестящими глазами.       — А мне, госпожа? — прошептали ей на ухо, опалив дыханием мочку, и альфа ухмыльнулась, изящно подныривая ладонью под ярко-желтую тунику нахального омеги, обхватывая длинными пальцами напряженную плоть, и с удовольствием услышала полный изумления вздох. В их танце ведущей всегда будет она.       — А тебе — по губе, — поддела Аша леди, нежно целуя веснушчатые бедра, а после скользнула ноготками по всей длине небольшого члена, вернувшись к ласканию второго близнеца.       — А лучше по другому месту, — не остался в долгу тот, приподнимаясь на локтях и сияя хитрющей кошачьей улыбкой.       Лотта мысленно зареклась, что когда подойдет его очередь, она ему спуску не даст, и мягко приподняла наблюдавшего за их пикировкой Шана, открывая себе вид на сочащийся смазкой омежий анус, невольно закусив губу, чтобы не дать волю кипящей страсти. Нет уж, ее она выместит на втором негоднике.       Спешно размяв вход под хриплые стоны, Аркана аккуратно вошла, вновь откинув мешающую гриву куда-то за спину. Впрочем, Аш тут же заметил ее метания и, грациозно поднявшись, собрал ее волосы, придерживая двумя руками, а после крепко поцеловал альфу в шею, уткнувшись носом в затылок. Лотта выдохнула, качнувшись вперед, и клитор обволокло теплом, а обитель сотряс полный наслаждения стон.       — Не заставляй меня завидовать, братец, — в темноту бросил Аш, аккуратно стягивая с министра оставшуюся блузу, а после облизнул нагую грудь, подлезши с боку. Леди вцепилась в худые бедра омеги под собой, разводя их шире, и ускорила темп, прислушиваясь к сладким постанываниям. Кажется, на замечание беспутного близнеца он не обратил ни малейшего внимания. Лотта заулыбалась, повернув голову так, чтобы прижаться губами к мельтешившей рядом вихрастой макушке.       — Да тебе кажется и не завидно, — хмыкнула министр, чувствуя, с каким упоением тот нализывал ее груди.       — Что правда, — начал Аш, поднимая голову и приблизившись к ее лицу, — то правда, — шепнул и вцепился в ее губы в властном нетерпеливом поцелуе. Альфа рыкнула, толкнувшись сильнее, и с хлюпанием вышла, сквозь пелену наблюдая за тем, как по животу до сих пор постанывающего Шана течет белесая смазка, смешавшаяся с ее бесплодным семенем.       Кто-то спать сегодня будет крепко и долго. Лотта хмыкнула, разворачиваясь к заждавшемуся ее Ашу, и улыбка ее стала шире.       — Сейчас получишь свое, — пообещала она, величественно расправив плечи, и повалила откровенно ухмылявшегося омегу на мягкие простыни, чувствуя, как распаленный Шан подполз к ним, лаская альфу легкими поцелуями.       — Не обманите, госпожа, — насмешливо произнес Аш, призывно приоткрыв губы, и развел колени в стороны, придерживая себя под бедрами.       — Каков наглец, — цокнула Лотта, подарила второму близнецу чувственный поцелуй и, сверкнув в сторону негодника игривым взглядом, облизнула два пальца, осторожно вводя их внутрь и поглаживая теплую плоть изнутри. Омега шумно выдохнул, а с его ярко-алых уст сорвался громкий стон на грани с жалостливым всхлипом.       Грудь его, усыпанная веснушками, была обласкана губами альфы, соски искусаны до сочного красноватого цвета, пока изнеможденное тело извивалось под ней от мучительных ласк. Но вскоре Лотта сжалилась, вынимая из ануса липкие пальцы, и без предупреждения вошла до самого конца, изящно качнув бедрами и выбив из наложника судорожный всхлип. Шан тут же метнулся к ее лицу, целуя страстные губы, а альфа в свою очередь сжала худые ноги второго близнеца, торопливо, словно спешила куда, двигаясь в рваном темпе.       Тот, донельзя распаленный, только охал, и слезы наслаждения стекали с его усеянных конопушками щек, падая куда-то на простыни. Аркана довольно усмехалась, изредка отвечая на ласковые и ленивые поцелуи Шана, пока омега под ней не взвился и не застонал на одной ноте, кончая. Вцепился в ее руки и опрокинул на себя, жадно впиваясь в ее губы, нагло прервав поцелуй со вторым близнецом.       Лотта только подчинилась, прикрыв глаза. Все-таки это и его танец тоже.

***

      — Давайте ваши фонарики, — спустя немного времени альфа и оба омеги сидели у расшторенного окна, сонно моргая и глядя в небо. Аш что-то недовольно проворчал и поковылял куда-то в угол, недолго там пошебуршав.       — И сна у вас ни в одном глазу, — заметил Шан, заглядывая в ее лицо, но тут же прикорнул к ее плечу, обтеревшись носом о шею. Аркана только ласково улыбнулась, накинув на наложника плед, добытый парой минут раннее.       Аш вернулся с целой коробкой бумажных фонариков и, зевая, поставил их у ног госпожи, прижавшись ко второму боку. Министр только хмыкнула, принимаясь поджигать фитили и запускать леталки в небо через окно.       — Как звезды, — зачарованно прошептала она, когда последний фонарик был отпущен на волю. Только вот близнецы уже спали.       Леди поправила плед, по очереди поцеловав веснушчатые лбы, а после вновь обратила взгляд в небо, туда, где прекрасные огоньки рвались все выше и выше.       Однажды и ее драгоценные звезды обретут свободу. Лицо альфы стало жестче, и она осторожно выдохнула, стараясь не разбудить сопящих омег, а небо зажигалось вечерними красками, испещренное самодельными огоньками-звездами. Они такие прекрасные, такие легкие и вольные, что даже глаза слепит.       Однажды не только самодельные фонарики смогут устремиться ввысь.