Коллекция упавших звёзд

      Лотта заботливо зашторила портьеры темно-лилового цвета, не забыв проводить исчезающие на фоне зеленоватого неба маленькие огоньки-фонарики. Близнецы мирно посапывали на своих постелях, куда их, уже спящих, уложила министр. Пару минут она смотрела на ворохи оранжевых прядей, на веснушчатые щеки, на подрагивающие во сне ресницы цвета старой меди, а потом резко развернулась и зашагала прочь из их обители, прямо на ходу собирая волосы в толстую темную косу. Сегодня у нее дел больше не осталось, если не считать визит к Олли. Аркана закинет в вакуумный чемодан пару вещей, чтобы не вспоминать о них перед вылетом на Коургу, и растянется на кровати. Может, даже в потолок поплюет, если Тэйка не застанет ее за этим занятием и не отчитает. Министр весело фыркнула, но тут же пристыженно вжала голову в плечи, поспешно покидая комнату Шана и Аша. Не дай чего доброго разбудит.       Коридоры поместья молчали, когда хозяйка ступила на синий ковер, привезенный с планеты Саха. Лотта воровато оглянулась, словно какая-то плутовка, и понеслась вперед, словно куда спешила. Оно и ясно было — время, проведенное с Олли было истинной драгоценностью, не потому, что он редко к себе подпускал, вовсе нет, министру достаточно было его внимания, а ему — ее собственного. Просто моменты, которые леди проживала рядом с ним, дарили умиротворение. Олли был тем особым человеком в ее жизни, который полностью снедал ее волнения, оставляя лишь уютную тихую пустоту в мыслях и сердце. Он не требовал от нее ласки, он не нуждался в сексе, он просто позволял упиваться своим теплом и верить, что однажды Лотта подарит ему ту свободу, которую омега с планеты Саха давно заслужил.       Проскользнув по очередной галерее, увешанной картинами безрогого невольника, министр, скользяще, вбежала по лестнице, и конца задору не было в ее черных глазах. Как девчонка, она торопилась, чуть ли не спотыкаясь, и все никак не могла перестать улыбаться. Она светилась любовью, огромной, как целый мир, которую хватало на всех обитателей ее большого дома, ее семьи. Лотта Аркана спешила одарить ею всех. Иногда она думала, что будет, когда она все-таки добьется от Парламента решения по поводу гражданства и прав для своих омег, когда она сделает их свободными пойти куда угодно. Министр позволяла себе пугаться той мысли, что ее дом в какой-то момент станет совершенно пустым, но тут же отмахивалась от нее. Коли суждено этому быть, леди насладится присутствием наложников в своей жизни столько, сколько им всем отмерено. Они будут вольны уйти, но двери поместья всегда будут распахнуты для них всех.       Разговора на подобные темы Аркана никогда ни с кем из них не заводила и даже с верным Тэйкой. Боялась дарить хрупкую надежду, а может страшилась увидеть в их глазах разочарование — собирается бросить их! Но Лотта просто лелеяла мечту, в которой обязательно сделает Республику справедливой и чистой от рабства и войн. Когда-нибудь министр Аркана сметет с лица земли подобных Нито Каплане, когда-нибудь она станет еще сильнее, чем есть.       Леди завернула в ведущий в комнату Олли коридор, но тут же остановилась, прислушиваясь. Сейчас послеобеденное время, когда все омеги свободны делать то, что им заблагорассудится. Эти часы, она знает, большинство из них проводят в своих комнатах, но те же неугомонные Баку и Вик — торчат в оранжереях или конюшнях. Министр замерла, когда услышанные ею шаги стали громче, явно приближаясь к ней. Втянула носом воздух и дернула уголком рта. Рей был зол и явно на нее.       — Я вас везде ищу! — старший омега вывернул из-за угла, стремительно направляясь к ней, а Лотта только всплеснула руками, оценивающе оглядывая невольника. Надел ее подарок — сине-зеленые камни красиво смотрелись на смуглой шее поверх светло-бежевой кандуры.       — Что-то случилось, Рей? — министр вскинула темные брови, подмечая в его серых глазах недовольные искорки. Они неистовали, вспыхивая на дне зрачков. — Я чем-то тебя расстроила? — на пробу спросила она, заранее зная, о чем пойдет речь. Вернее, догадывалась.              — Вы уезжаете, — прорычал омега, а в его голосе проскользнули обиженные нотки. Лотта шумно выдохнула — не любила она, когда нинханец так делал, когда расстраивался. — Снова?       — Парламент замучил со своими переговорами, — дернула альфа плечом, чуть отвернувшись. Наложник замер от нее в паре метров и подходить не решался. — Этот плазмопровод вытянет из нас всех все нервы. Представляешь, Рей, они сократили сроки строительства на два оборота! — негодующе воскликнула она, мрачно усмехнувшись. — И за всем этим должна проследить я. Но, знаешь, Тэю я уже пообещала, что начало Нового цикла мы отпразднуем все вместе, а не как в прошлом году, — она замолкла, стыдливо припоминания, что во время праздника дома ее не было, и продолжила: — даже если меня вздумают закинуть на самую дикую и далекую планету Республики, я останусь с вами. Клянусь. Ты мне веришь? — спросила она, заискивающе заглянув в серые глаза, и увидела в них явную обиду. — Не злись, Рейджи, — вздохнула она, а мощный хвост так и заходил ходуном от того, что леди назвала омегу полным именем. Редко так делала. Лучше уж нежное и мягкое — Рей, а не серьезное и сухое. Но для Лотты это имя было напоминанием, что однажды даже верный в своем огромном смысле невольник станет свободным. Снова станет Рейджи из гордой породы волков планеты Нинха.       Министр сделала шаг, Рей дернулся в ее сторону. Их прибило друг к другу, и Лотта запустила пальцы в длинные шелковистые волосы, любовно перебирая темные пряди, а после и вовсе опустилась на колени, позволив омеге заключить себя в крепкие теплые объятия. Тот тыкался носом ей в шею, шумно выдыхая, а леди только блуждала руками по его спине, задумчиво поглядывая на расписной потолок поместья. Она не могла разорваться, как бы жестоко это ни звучало, она ведь сама — сама! — взяла на себя ответственность за одиннадцать омег. «Притащила», — как выразилась Калла в их последнюю встречу. Альфа прижалась губами ко лбу невольника, принимаясь бродить ими по узкому лицу под частое дыхание и глухой стук хвоста об пол. Но это только ее выбор, так что ни материно, ни сестринское осуждение не поменяет ее мнение о том, что все жители Республики заслуживают быть свободными и любимыми. Она никогда не оставит в покое мысль о мире без рабства.       — Останьтесь, моя госпожа, — вдруг проскулил Рей, а Лотта даже вздрогнула, обращая взгляд на его широко распахнутые серые глаза. — Не уезжайте, — повторил омега, прижав ее к стене, всем телом навалился на нее, словно таким образом верил, что она никуда не денется. Аркана медленно выдохнула, нащупав в складках кандуры его ладонь и крепко сжав.             — Не могу, Рейджи, ты знаешь, — шепотом проговорила леди, проникновенно заглянув ему в глаза. — Я вернусь быстро, ты даже оглянуться не успеешь, — привычно заверила она, но голос почему-то надломился.       — Не нужно вам туда, — упрямо мотнул головой невольник, ответно сжав ее ладонь, и болезненно поморщился, а Лотта примкнула губами к его пальцам, ласково целуя теплую ладонь.       Было в каждом из прощаний что-то парадоксальное, ведь Лотта умудрилась совместить в них встречу после долгой разлуки и тут же омрачить своим отъездом. Но такова была жертва, и ничего не попишешь. Рей мальчик взрослый, все понимает. Аркана прикрыла глаза, крепче сжав омегу в объятиях, а тот только вздохнул прерывисто, отчего-то напряжённый и беспокойный. Но внимания этому министр не уделила, решив, что дело только в ней и ее работе. Так бывает, правда, все обитатели дома арканы были знакомы с этим чувством, чувством одиночества, когда министр пропадала на других планетах.       — Просто помни, что я люблю тебя, Рей, хорошо? — прошептала Лотта, ласково поцеловав чёрное волчье ухо. Омега дернул им и снова издал вздох. Наверняка он в курсе, что Аркана собралась взять с собой на Коургу Нико, Арти и Коула, только вот даже слова ей не сказал. Ревность штука губительная, но леди чаяла, что запах ее ощущался менее сильно, будто бы пришло понимание того, что Лотта будет любить их всех, и это ничего не изменит.       — Я слышал, вы… привезли кого то ещё? — язык не повернулся сказать «купили», и Лотта заулыбалась, заглядывая в хмурое лицо.       — Он тэнгун, — сообщила она, задумавшись о том, что сегодняшним вечером навестит новоприбывшего омегу после всех своих дел. — Его зовут Тэмма. Видел ли ты когда-нибудь тэнгунов, Рей? Их крылья подобны чуду — дети самой свободы, — Аркана пожевала губу.       — Слышал, — кивнул наложник и, кажется, успокоился. Тон его был ровным и сосредоточенным. — О них много говорили. Птичий народ, — хмыкнул Рей, а Лотта даже подумала, что однажды даже её грозный волк примет непокорного тэнгуна в большую семью. Если, конечно, до того времени Лотта не умудрится провернуть свою маленькую революцию.       Губ министра коснулась улыбка, и вместе с тем звякнул её браслет, оповещая о пришедшем сообщении. Она виновато глянула на Рея, но тот лишь выпустил её из своих объятий, и первым поднялся на ноги, протянув ей руку.       — Я буду ждать вас, госпожа, — прошептал тот, а Лотта хотела возразить, мол, вылетать-то ей только через неделю. Но потом она пробежалась по первым строками сообщения от господина Рика. Парламент перенёс дату её вылета на… завтра.       Грэг как-то упоминал, что нинханцы обладают великолепной интуицией, и Лотта не раз в этом убедилась за эти восемь лет, поэтому ничуть не удивилась тому, почему Рей простился с ней так рано. Они не увидятся еще четыре месяца, был повод.       Леди вскинула взгляд на наложника и протяжно вздохнула, прикоснувшись рукой к его щеке.       — Мне пора, — сообщила, едва разлепив губы, и была такова. Времени осталось в обрез, а дел ещё очень много.       Рей бесшумно запахнулся в свою кандуру и направился в другую сторону.       Ну как же так…?

***

      Господин Рик сказал, что заявку в Ратушу он отправил ещё вчера вечером, а сегодня пришёл ответ о том, что Коурга готова принять министра и троих ее омег. Домоуправленец так же отметил, что это Тейка пришёл к нему и попросил провернуть это дело, чтобы Лотта уже всем этим не озадачивалась. И как никогда вовремя — до отлёта осталось шестнадцать часов, и заниматься всем этим просто бы не осталось ни сил, ни времени.       Министр покинула кабинет секретаря и протяжно выдохнула, взглянув на вызванную голограмму часов. Секунды неумолимо бежали вперёд, и леди побежала вместе с ними, намереваясь во что бы то ни стало навестить Олли, последнего из своих омег, которого она не проведала по прилёту. Какая ирония — сейчас она спешит вновь с ним проститься. Губ коснулась печальная улыбка, а по боку захлопала кожаная сумка-чехол с привезенными из командировки кистями. Лотта иногда думала о том, что эти подарки являются своеобразным извинением за ее слишком высокие амбиции, ради которых приходится жертвовать временем, предназначенным для ее омег. Но кто ее в этом упрекнет? Каждый в доме Арканы прекрасно понимает, откуда берется еда и одежда, деньги на обучение и обустройство поместья. А сама Лотта хорошо знала, откуда она выцарапает свободу для своих возлюбленных. Ничего сложного, просто нужно уметь расставлять приоритеты.       А пока министр должна наведаться к однорогому рабу с планеты Саха и отдать его воле все свои мысли и чувства. Будучи эмпатом, Олли без труда распознает гнев, клокочущий в Лотте, ее раздражение и негодование, но вместе с тем — безграничную любовь, которую она несла для него одного, она плескалась через край горячей лавой. Леди никогда не занималась с ним сексом, она просто приносила ему свои эмоции, и этого было более чем достаточно. Были касания, были поцелуи, были объятия до самого утра, но грань никогда никто из них не переходил. Лотта знала, что в этом не было ничего сверхстранного, ведь любовь не всегда должна быть совокуплена со стонами и хрипами, шлепающимися друг о друга телами и пьяными от страсти взглядами. В случае с Олли достаточно было эмоций, горячих и глубоких, как пустыни Сахи. И это было еще одним чудом дома Арканы.       Альфа остановилась у запертых створок, потопталась немного, а потом нажала на сенсорную панель, давая знать о своем приходе, и двери бесшумно разъехались в сторону. Сразу запахло краской, тканью и лаком. Лотта вдохнула в себя эти ароматы, на мгновение прикрыв глаза, а потом глянула на ряды холстов, прикрытые легкой тканью, на разбросанные тут и там баночки с красками, немытые палитры, замоченные в растворителе кисти. Подняв взгляд, заметила и самого хозяина кавардака, колдующего над очередной картиной. Рука так и летала над поверхностью будущего шедевра, а сердце Лотты наполнилось теплотой, которую тут же приметил сахарец, подняв однорогую голову.       — Госпожа, — одними губами прошептал он, а потом широко улыбнулся, порываясь к ней подойти, на что министр мотнула головой и так же почти беззвучно произнесла: «Не отвлекайся», и приткнулась в углу, где ворохом были накидано великое множество подушек. Она подождет, видит же, что отрываться от своего занятия наложник не слишком-то и хотел. Сосредоточилась на собственном мысленном посыле, кода вложила всю свою любовь, тягость разлуки и радость от встречи. Министр прислонилась головой к стене и широко улыбнулась, закрыв глаза.       Уже к вечеру, скоро начнет темнеть, а ей бы еще позаботиться о завтрашнем вылете, проведать Арти и попросить доктора Неццу, чтоб сопроводил атлантина на борт и проследил за состоянием его здоровья. Не напрягать бы его в намечающуюся течку, но по-другому никак, уж лучше быть рядом с ним, нежели думать во время заседаний о том, как омега жаждет ее тепла. Коул и Нико взрослые, привыкшие, а вот Самарт до сих пор никак не привыкнет к циклам без нее. В этот раз все будет иначе, уж Лотта позаботится. Ее сердце зажглось пламенем, а Олли чуть поводил плечами — почувствовал, заулыбался.       Аркана запрещала себе думать о том, насколько тяжело ему было тогда, на его родной планете, когда беспарные альфы насиловали его каждый день. Олли ощущал их похоть, их злобу, их жажду искалечить податливое тело, и это приносило ему двойную боль, схожую только с пронзенным тело насквозь ударом молнии. Лотта каждый раз закусывала губу и отгоняла подобные мысли, ведь знала, что вместе с этим и ее драгоценный омега чувствует ее страх, который пробуждает пагубные воспоминания. Поэтому леди перевела взгляд на окно, задумавшись над тем, что Олли последний из омег на сегодня, не считая Тэйки, которого нужно хорошенько отблагодарить за его старания. Она фыркнула, и Олли вместе с ней расслабился, продолжая рисовать. Еще она хотела заглянуть в лазарет и решить вопрос с Тэммой, ведь если его течка совпадет с ее командировкой, министр возьмет его с собой. Не за тем, чтобы совокупиться, а за тем, чтобы показать ему новые горизонты. Цикл — только повод, вот и вся штука.       — Вы опечалены чем-то, госпожа? — вдруг спросил Олли, не отрываясь от своего занятия.       — Все-таки приметил? — хмыкнула Лотта. Она ведь так хотела замаскировать свое негодование по поводу перенесенного вылета. — Я улетаю на Коургу, — министр дернула плечом, чуть отвернувшись. — И Парламент перенес отбытие на завтра. Плазмопровод, что б его, — вздохнула Аркана и вновь посмотрела на невольника. На сей раз и он обратил на нее свой единственный глаз. — Но я решила, что возьму с собой кое-кого, чтобы не пропускать периоды течки, — проговорила Лотта, чуть зачарованно глядя в сияющий серый глаз. Он отливал нагретым на солнце серебром.       — Поэтому вы так счастливы, — кивнул Олли, отложив кисть и сцепив руки в замок. — Дом неспокоен, — вдруг произнес он и тяжко вздохнул, а леди нахмурилась.       — В каком это смысле?       — Я слышу не только ваши опасения, — печально сообщил омега, сделав шаг навстречу. — Все чем-то обеспокоены. Не сознательно — интуитивно. Будто бы что-то надвигается, что-то большое и важное.       — Ты тоже думаешь, что мне лучше остаться? — нервно усмехнулась Лотта, припоминая недавний разговор с Реем. Невольник буквально молил о том, чтобы она никуда завтра не летела.       — Нет, — помотал головой Олли. — Я просто хочу, чтобы вы были осторожней.       — Говоришь прямо как Тэйка, — проворчала Лотта, лениво наблюдая за тем, как невольник движется в ее сторону, медленно, будто чего-то страшился. Тяжко вздохнула, но все-таки заставила себя улыбнуться, и сердце ее расцвело красками чувств. Что бы там ни надвигалось, но это время сейчас только их, поэтому тратить его на предостережения она не хотела.       Олли, безошибочно угадав ее настроение, неодобрительно покачал головой, но тоже заулыбался, опустившись перед ней на колени. Первым потянулся рукой к ее лицу и ласково огладил щеку, на которой красовались черные пятна опознавательных тату. Лотта зажмурилась, ласкаясь об его ладонь, и вслушивалась в мерное дыхание невольника.       — Я соскучился, госпожа, — доверительно сообщил сахарец, а министр оцеловала пальцы его руки, посылая еще один ворох неудержимых эмоций.       Он забрался к ней в объятия и притих, упиваясь нежными чувствами без толики злости, раздражения и похоти. Лотта Аркана никогда не испытывала чудовищно сильного влечения к своему наложнику, но она любила его так, как любить не научился еще никто. Это похоже на незримую нить, на что-то подобное непорочной связи, которую разорвать просто невозможно. Министр запечатлела поцелуй на лбу сахарца, пробежалась губами по уродливому шраму, опалила дыханием щеку и подумала о том, что будет снова безумно скучать. Олли это почувствовал, издал сиплый вздох и потянулся к ее губам, ласково приподняв за подбородок, и Лотта утопла в поцелуе, пропахшем красками и холщовкой. Все будет потом, но сейчас так хочется ни о чем не думать, и все свои эмоции отдать во власть омеги.       Совсем недолго, всего-то пару часов — это ведь не так много для четырех месяцев разлуки, верно?