Кайри и Господин Боль

Мы лежали с Лурном в обнимку в кромешной тьме. Отчего-то я не мог заснуть. Парень рядом со мной свернулся в калачик и максимально придвинулся ко мне, заставив обнять. В такой позе он быстро заснул и теперь спокойно и размеренно сопел. На меня же грохочущим потоком накатывали волны-мысли. Что теперь меня ждёт?.. Меня в самом деле купят и будут делать со мной, что захотят? Или же оставят в «Пристанище» и мне до самой смерти придётся так же, как и Эсталле, ублажать состоятельных мужиков? Но я не хочу!.. Я вообще никогда не хотел спать с мужчинами… «Но тебе же понравилось быть с Эсталле…» «Это другое!» «Другое?..» «Да, другое!.. Он… Он… Кажется, он мне нравится… Пусть он сумасшедший (а кто, пройдя через то, что прошёл Лурн, остался бы в здравом рассудке?), совершенно невыносимый придурок, но… Со мной такое впервые…» «А ты уверен, что тебе вообще стоит так привязываться к нему? Не сегодня завтра, вас с Янкуром и Волнисом продадут на каких-то торгах. Скорее всего Лурн о тебе тут же позабудет… Если вообще считает тебя чем-то большим, чем просто очередным непослушным мальчишкой, которого необходимо укротить в угоду прихоти Её светлости…» От этой мысли, больно саданувшей, из-за которой сердце пропустило удар, стало невыносимо. Хотелось разрыдаться, даже закричать, но я сдержался, боясь нарушить покой Лурна. Ближе к ночи полил дождь. Стало совсем темно. Лишь редкие всполохи от огненных стрел Владыки Морей, которыми он побивал демонов и наказывал грешников, освещали комнату Лурна. Я не видел лица парня, но мне чудилось, что только во сне он обретал покой, только забываясь, он становился собой — простым лотирнским парнем, у которого есть любящая семья, которому неведомы ни горе, ни боль, ни безумие… «Вскоре ты станешь таким же… безумным…» Надеюсь… Насчёт ночного покоя я ошибся, парень рядом со мной часто стонал во сне, отмахивался и невнятно умолял отпустить… Ночные кошмары мучили его… В такие моменты мне приходилось сильнее обнимать Лурна и шептать, что всё хорошо, что это всего лишь дурной сон… Он успокаивался… Вдруг в дверь кто-то громко постучал. Лурн тут же вскочил. На ощупь накинул халат и пошёл открывать. — Самс, что случалось? — спросил заспанным голосом Лурн у стоящего в дверях мажордома — того самого смуглого личного раба, который, по словам парня, тут всем заправлял. — Они скоро приедут. Госпожа приказала тебе встретить, — высокомерно проговорил Самс и вручил Лурну зажжённый фонарь. — Что, сейчас? В такую погоду?.. — Какие-то проблемы? — недобро спросил личный раб. — Нет. Я сейчас соберусь… — Не медли, — дал «напутствие» Самс и ушёл. — Лурн, куда ты? Кого ты должен встретить? — Много лишних вопросов, Рыбка, — раздражённо фыркнул Эсталле и направился в гардеробную. Я встал и пошёл за ним. Морской чёрт! Надеюсь, Дорна спит и не увидит меня, рассекающего без всего, словно в день появления на свет. Лурн зажёг свечи и стал выискивать подходящий наряд, перебирая свои многочисленные одеяния. — Эсталле, можно спросить? — изобразил кротость. — Попробуй, — угрожая то ли в шутку, то ли всерьёз, произнёс парень, остановив свой выбор на одном из платьев — плотная овечья шерсть сейчас как нельзя кстати. — Почему ты носишь женские платья? — Я ношу то, что мне дарят, Рыбка… Лучше помоги мне. Не хочу будить сестру. Я помогал матери с платьями, когда она была больна, поэтому немного понимал в завязках, застёжках и прочей женской дребедени. — А почему тебе дарят женские платья, а не мужские? — мне было действительно интересно. — Потому что жёны и дети моих покровителей готовы терпеть возле глав семейств молоденьких глупых любовниц, но никак не любовников. Да и они сами вряд ли бы захотели попасть под закон о мужеложстве. — А разве его исполняют? Я думал, этот древний закон уже давно никто не соблюдает… — Ай, аккуратнее… — Прости-прости… — я случайно защемил Лурну его длинные волосы. — Сегодня не исполняют, а завтра Златоокие придут по твою душу, так что, чем меньше поводов для встречи с ними, тем лучше… Когда-нибудь ты это поймёшь, мой маленький глупенький Рыбка. Эсталле развернулся, странно посмотрел на меня, а затем притянул для поцелуя. — Не скучай. Я скоро, — прошептал он, затем накинул промасленный дождевой плащ и направился на выход. Мне ничего не осталось, как отправиться обратно в постель. Сразу стало как-то пусто и холодно… Интересно, кого понадобилось встречать так поздно?.. Если только… Меня будто осенило — Гок! Я быстро собрался. Схватил нож со стола и бросился к двери — заперта. Сколько ни дёргал, она не поддавалась. Замок изнутри тоже не открывался, как я ни пытался. Не может быть!.. Что же делать?.. Почему я сразу не догадался и не пошёл с Лурном?! Этот мерзавец Гок должен ответить за смерть Лоринаса. Мы с Янкуром поклялись в этом… Вернулся в комнату и в сердцах бросил нож обратно на стол. О, Владыка Морей, покарай его! Пусть Гок ответит за свои злодеяния! — Кайри?.. — от немой злобы меня отвлёк голос Дорны. Девушка стояла в комнате в ночной рубашке. — А где Эсталле? — Дорна! У тебя есть ключ от входной двери?! — я подбежал к ней и схватил за плечи. У меня появилась надежда всё же свершить возмездие. — Ключ?.. Где Эсталле? — с опаской спросила ничего не понимающая девушка. Я понял, что слегка переборщил и попытался успокоить напуганную Дорну. — Приходил Самс и увёл с собой Лурна… Он сказал, чтобы я пошёл за ними, когда соберусь, но почему-то замок не открывается… Боюсь, мне влетит за промедление… — надеюсь, Владыка Морей простит мне эту преднамеренную ложь, но я должен хотя бы попытаться добраться до Гока… — Ну хорошо, я сейчас открою… — произнесла неуверенно девушка и направилась к себе в комнату. Я вновь схватил нож и спрятал его в рукаве. Мне не хватало тех хитроумных завязок, которые разглядел в рукавах платьев Эсталле, но сейчас мне достаточно просто скрыть нож от посторонних глаз. Дорна вышла с небольшой связкой ключей и попыталась открыть одним из них дверь. — А у меня не получается… — недоумённо произнесла она. — Можно я попробую? — она сделала шаг в сторону. Я вместо неё начал орудовать ключом, но замок не поддавался. — А это нужный ключ? — обретённая было надежда снова угасла. — Кажется, снаружи вставлен ключ. Все замки в этой части дома устроены так, что их невозможно открыть изнутри, когда снаружи в замок вставлен ключ, — пояснила Дорна и вновь попыталась отпереть дверь. — Разрази тебя гром!!! — громко выругался я. Увидев испуганный взгляд сестры Лурна, пояснил: — Прости. Это я не про тебя. Просто… Прости, в общем… Отчего-то хотелось рвать и метать… Я испытывал праведный гнев: на себя, на Лурна, на Гока — вообще на весь окружающий мир, который противится тому, чтобы справедливость восторжествовала. Я отпустил Дорну спать и снова завалился в кровать. Гнев со временем истлел и потух. Осталось лишь разочарование… Лурн вернулся спустя часа два. Он промок до нитки. Парень, особо не церемонясь (в ночи было слышно, как затрещали швы), стянул с себя одежду и юркнул под одеяло. — Почему ты в одежде? — спросил Лурн, настороженно смотря мне в глаза. Он ещё не успел погасить фонарь. — Я хотел пойти с тобой, — ответил я и отвернулся. — И зачем ты хотел это сделать, Рыбка? — морские волны вновь взметнулись ввысь. — Ты же ходил встречать Гока, верно? — Мне не нравится твой тон, Кайри Насуритто. — Ну же, ответь: я прав? — А если и так. Что тебе с того? — ещё чуть-чуть и грозовой фронт безумия окончательно поглотит Лурна. — А то! Гок на моих глазах убил моего друга! Понимаешь?! Просто убил! Убил!!! — я кричал и не мог остановиться. Лурн зажал мне рот, навалившись сверху, и зашипел: — Заткнись! Хочешь, чтобы сюда нагрянул кто-то из подручных Самса или он сам? — Отпу-ии м-ня, — я попытался вырваться, но Эсталле, как всегда это бывало с потерявшими разум, становился в моменты безумия крайне сильным. — Я сказал: заткнись! Будешь упорствовать и я самолично отведу тебя в подвал. К новенькому. Услышанное было для меня как ушат холодной воды. — Фто? Нофенький? — Не бойся, Орнил всего лишь проведёт ему экскурсию, — Эсталле убрал от моего рта ладонь и встал. — Рыбка, кажется, ты забыл, что мы квиты. Или ты решил, что моё расположение к тебе будет длиться вечно? — глаза горделивой статуи (обнажённой, безумно красивой и невероятно холодной) выжидательно уставились на меня. Всё его тело обратилось в один мускул. Ещё чуть-чуть — и беды не миновать. — Прошу меня простить, Эсталле, — ответил я и с вызовом посмотрел в ответ. — Не забывай своего места, Рыбка. — Как вам будет угодно, Эсталле, — я даже поклонился. Потом продолжил смотреть на него в упор. Внутри меня всё клокотало, но смысла теперь в этом не было. Этот кипучий гнев пригодился бы мне, чтобы придать решимости разделаться с Гоком. С Эсталле же… С недавних пор я не могу бороться с ним. Он что-то сломал во мне, что-то изменил, разрушил какую-то невидимую броню, и вот теперь мне остаётся только стоять перед ним столь же обнажённым, каким он предстаёт сейчас передо мной. Наконец парень выдохнул. — Я не держу тебя, — вдруг произнёс он еле слышно. — Я хочу остаться, — ответил я так же тихо. — Ты же понимаешь, что это не навсегда? — парень сел на кровать. Я обнял его за плечи и поцеловал в шею. — Пока будет на то воля Владыки Морей, — продолжил шептать. — Пока будет на то воля госпожи, — произнёс Лурн и лёг. Его уже била мелкая дрожь. Я укутал парня в одеяло и крепко-крепко прижал к себе. — Пока будет возможно, я буду рядом. — У нас нет будущего, — упорствовал Лурн. — Значит, не стоит терять время попусту, — и я начал целовать его. Парень некоторое время был отстранённым, но вскоре включился в эту игру и даже постарался перехватить инициативу. На этот раз я не поддался: пусть знает — его уроки не проходят даром. Поздним утром нас разбудила Дорна. Девушка передала послание с кухни, что наш завтрак готов. Нехотя пришлось вставать. Кто-то из слуг принёс тёплой воды из купальни. Мы умылись. Я помог Лурну одеться, освободив от этой обязанности его сестру. Затем настала очередь парней. Им тоже принесли воды, чтобы они умылись, что вызвало бурчание со стороны Волниса. Хвала Владыке Морей, что Янкур встал на мою сторону и охладил накал страстей по этому поводу. Да уж, столько водных процедур за неделю я не принимал, наверное, с самого детства, но помешанная маркиза Тирлок всех заставляла умываться, причёсываться, содержать платье в чистоте. Не важно, раб ты или свободный — все в этом доме должны выглядеть идеально (женщины причёсаны, мужчины побриты). Думаю, даже вельможи при дворе Великого Господина Незаходящего Солнца не проводят столько времени в купальнях, сколько это делают слуги в безумном доме. По дороге на кухню мы встретили Орнила, рядом с которым понуро плёлся какой-то чумазый лопоухий пацан. На его тщедушном теле только одному Владыке Морей было известно, как держались грязные лохмотья, на фоне которых даже наши рабочие рубища раздельщиков рыбы показались бы расшитыми золотом камзолами высокородной знати. — Орнил, ну и куда ты его ведёшь? — спросил у сиплого Эсталле. — Как куда? Кормить, конечно же. Ещё немного и этот шкет отправится с голодухи в объятия Владыки Морей. Привёз же Гок на мою седую голову подарок… Услышав о дармовой кормёжке, пацан несколько оживился. — Не уверен, что госпожа будет рада, если этого замарашку приведут на кухню. — Эсталле по обыкновению был заносчив, поэтому сиплый вспылил: — Ну раз тебе надо его мыть, вот и мой! — и раб повернул обратно в сторону своего излюбленного подвала. — Эй, Орнил. Постой!.. Орнил!.. — раб, демонстративно не обернувшись, ускорил шаг. — Да чтоб тебя… — В общем так, Уголёк… — накинулся на мальца Эсталле, отчего он сжался в комок. Я дёрнул парня за рукав. Как ни странно, грозная фурия сменила гнев на милость. Спиной почувствовал, что Волнис с Янкуром изумлённо уставились на нас. — Ладно… Поешь, потом пойдём мыться… — Спасибо, — пискнул Уголёк, не поднимая глаз. На кухне нас уже ждал разносол. До чего же таки в этом месте всё странно: то пытают, то угрожают смертью, то кормят разными кушаньями на убой. Едва пацан забрался на табурет, он бросился поглощать пищу, хватая всё, что только попадёт под руку. — А ну взял ложку и вилку в руки! — вскрикнул Эсталле и отвесил парню знатный подзатыльник, от которого он едва не грохнулся на пол. Уголёк испуганно сжался. — Слышь, ты чё на пацана наезжаешь? — вступился за него не к месту Волнис. — Не видишь, насколько он голодный? — Волчонок, первое предупреждение. После второго отрежу язык, а после третьего отправишься в подвал на свидание с Орнилом. — Эсталле произнёс это столь суровым тоном, что этого хватило не только, чтобы воцарилась гробовая тишина, но и чтобы Уголёк схватился за ложку с вилкой и попытался орудовать ими. То ли из-за голода, то ли реально не умел ими пользоваться, но он нет-нет да норовил помочь себе рукой. — Ещё раз так сделаешь, выкину из-за стола, — Эсталле схватил парня за шиворот и развернул его на стуле на сто восемьдесят градусов. Паренёк вновь сжался и заскулил. — Да чего ты к нему пристал-то?! — вновь не выдержал Волнис. Его можно было понять, ведь он и сам, прежде чем наняться к Нариссе, побирался. Мгновение — Эсталле уже стоял над ним. В руке блеснуло лезвие. — Стой! Нет! — кинулся я на выручку другу. Янкур вслед за мной. — Я его предупреждал… — произнёс Эсталле, словно грозящая вот-вот нанести смертельный укус змея. — Пожалуйста, Эсталле, пожалуйста, — взмолился я. Увидел, что парень дрогнул и хотел уже отпустить Волниса, но всё испортил Янкур. Рослый парень оказался за Эсталле и приставил к его горлу столовый нож. — А ну отпусти его, двинутая каракатица! — стал угрожать парень. Присутствующие на кухне женщины вскрикнули и замерли, боязливо уставившись на нас. Одна так и застыла с вытянутой поварёшкой в руке. Волнис напрягся, потому что Эсталле даже и не думал ослаблять свою хватку и убирать нож от его горла. — А то что? Убьёшь меня? — я не верил свои глазам и ушам: Эсталле совершенно не испугался, даже наоборот стал дразнить Янкура. — Убьёшь, а что потом? — Янкур, прошу, убери нож. — Кайри, ты что, с ума сошёл? — воззрился на меня Янкур. — Порешим этого придурка и сбежим. — Не мешай, Рыбка, Кучеряшка дело говорит, — Эсталле явно не понимал серьёзности ситуации и издевался над тем, кто держал возле его горла нож. — Меня зовут Янкур, а не Кучеряшка. Запомни, наконец, — зашипел Янкур и надавил сильнее. — Парни, давайте успокоимся, — взмолился я, пытаясь сообразить, как выйти из сложившейся ситуации. — Почему? Ты, что же это, на стороне этого безумца? — на лице Янкура отобразилось лёгкое недоумение. — Нет… Просто… Это не выход… Эсталле… Лурн, он такой же пленник, как и мы… Мы должны бежать вместе! И, конечно же, надо взять с собой Дорну… — Ха-ха-ха, — засмеялся Эсталле, даже не обращая внимания на то, что из-за этого на его шее появился кровавый след. — Сбежать? Все вместе?.. Ха-ха-ха. Рыбка, ты до сих пор веришь в эту возможность?.. Ха-ха! Сбежать от Её светлости?.. Я был в подвале и туда больше не вернусь! Последнее говорил уже окончательно обезумевший человек. Эсталле дёрнулся. Замешкавшийся из-за желания понять, почему парень, которому к горлу приставлен нож, так себя ведёт, Янкур не сразу среагировал. Этого промедления хватило, чтобы Эсталле вывернулся и полоснул Янкура по руке, в которой он держал нож. Раненый выронил свой. Я бросился на Эсталле — хотел не дать ему убить друга, но тут же получил по голове чем-то тяжёлым. В голове зазвенело — одна из кухарок ударила меня чугунком. Вторая же стала лупить сковородой порезанного Янкура. Сбитый со стула Волнис пытался подняться на ноги, но из-за начатой заварухи это у него не получалось. — Так вот, как ты воспитываешь своих мальчиков, мой розовый бутончик, — послышался злорадный голос Шитса. Выглядел он так себе: осунувшийся, небритый, всклокоченный, — попадись он сейчас на глаза маркизе, его неминуемо бы ждало наказание за неподобающий вид. — Не твоего ума, Шитс, — прохрипел запыхавшийся Эсталле и утёр кровь, которая уже стала проступать тёмно-красным пятном на сером платье. Шитс пришёл на подмогу кухаркам и сначала свалил Янкура, а затем вырубил трепыхающегося на полу Волниса. Я же сидел, схватившись за голову, плохо соображая и вообще не понимая, что происходит вокруг. — Ну, если и после этого тебя по-настоящему не накажут, я решу, что госпожа размякла на старости лет. — Думай, как хочешь, Шитс, — Эсталле смотрел на личного раба маркизы с неприкрытым вызовом, — но это мои мальчики и я буду воспитывать их так, как посчитаю нужным. А если Её светлости будет угодно, то понесу за это суровую кару. Уверен, Орнилу доставит удовольствие вновь поиграть со мной… Ему, в отличие от тебя, всегда достаётся самое лучшее. Шитс выдохнул, гневно раздувая ноздри, а затем вышел, напоследок с силой пнув под дых лежащего Янкура. Эсталле присел передо мной на корточки и, склонив голову набок, сказал: — Вот видишь, Рыбка, как скоротечно наше «будущее», — он нежно погладил меня по щеке и улыбнулся. На кухню вбежали несколько амбалов из личной охраны маркизы. Меня, Янкура и Волниса потащили в подвал. Нас сопровождал Эсталле. Его лицо совершенно ничего не выражало — застывшая маска отрешённости. — О, наконец-то у старого Орнила гости. Давненько-давненько… — сиплый искренне радовался и буквально светился, потирая ладони. — Будь с ними аккуратен, Орнил, — произнёс Эсталле и направился на выход. — Ты же меня знаешь, Эсталле. Я всегда нежен и аккуратен, — и сиплый разразился мерзким смехом. — Надеюсь, и ты вскоре посетишь меня, мой розовый бутон. — Надейся, Орнил, — я увидел, как спокойствие Эсталле на мгновение дало трещину, словно по водной глади разошлись круги от брошенного в неё камня. Но как вновь рябь обращается в гладкое зеркало, так и Эсталле взял себя в руки, обратившись в мрамор. Парень поднялся на пару ступеней, посмотрел на меня полными боли глазами и, ускорив шаг, скрылся за поворотом. Охранники держали нас с заведёнными за спину руками. — Я думаю, белобрысый вам поведал уже про это место, но я всё равно расскажу, что вам суждено испытать на себе в ближайшее время, — с нетерпением проговорил Орнил. Было видно, что он ждёт не дождётся как бы поскорее приступить к своей «любимой работе». — Сначала мы избавим вас от всего не нужного, — просипел раб, разрезая на нас каким-то ножом с кривым лезвием одежду. Таким, вроде бы, пользуются кожевенники. — А затем наденем вот это, — изувер продемонстрировал кандалы. Они были широкими, но небольшого диаметра — не иначе, специально под детские руки и ноги. — Нет! Не надо! Я не хочу! — забился Волнис. — Пусти, тухлый кальмар! — Кричи, кричи, — ухмыльнулся Орнил. — Я люблю, когда кричат. Я и Янкур не доставили душегубу такого удовольствия и молчали, пока нас заковывали. Даже когда подвешивали на крюки, свисающие с потолка. — Смари-ка, какие гордые, — кивнул он на нас бугаям. Те хохотнули. — Ничё, это только до первого раза. В руках старика Орнила кричат все. Кричат и умоляют его остановиться… Он причмокнул от удовольствия. — Ладно, идите, дальше я сам, — отпустил он охрану. Те ушли. Сверху послышалось, как закрылась тяжёлая дверь. — Ну что, парни, готов выслушать предложения: с кого начать? — деловито осведомился обитатель подвала, раскладывая и любовно поглаживая какие-то инструменты. — Да пошёл ты! Чтоб ты сдох, тварь! — стал бесноваться Волнис, дёргая кандалы, но это было бесполезно. Ноги и руки были надёжно скованы цепью. — А вот и доброволец. Мужик с силой сдёрнул белобрысого с крюка и пинком отправил в угол. Затем Орнил подцепил голого Волниса за цепь, соединяющую ноги и руки, и вновь подвесил на другом крюке. Подвешенный парень дёргался и сыпал отборными проклятьями в адрес мучителя. — Минутку, ребятки, мы же не хотим, чтобы вы пропустили всё самое интересное. Орнил достал какую-то странную маску и нацепил её на Янкура. — Так… Не жмёт? А вот так… — Янкур вскрикнул. — Во-от… Значит, самое-то. Я повернулся и увидел, что вместо обычных прорезей для глаз у этой маски было странное приспособление, которое оттягивало веки и не давало закрываться глазам. Та же участь ждала и меня. Адская маска невероятно сдавила голову, а маленькие изогнутые иголки, держащие веки открытыми, грозились впиться прямо в глаз. Любые попытки закрыть глаза вызывали безумную боль. Оставалось только смотреть. Покончив с нами, мужик вернулся к Волнису. Он взял плётку, на конце которой были небольшие железные шарики с шипами, и нанёс удар. Парень заверещал. На спине остались кровавые следы. — Что ты творишь, ублюдок?! Перестань!!! — закричали мы в один голос с Янкуром. — Тише-тише, парни, не все сразу. Сейчас я закончу с нашим дорогим Волчонком, а затем и за вас возьмусь. Потерпите немного, ладно? — сиплый говорил это таким тоном, словно он добрый дедушка, успокаивающий разыгравшихся внуков. Очередной удар оставил отметины на теле бедного пленника. — Прошу вас! Умоляю! Я буду хорошо себя вести! — взмолился плачущий Волнис. — Конечно, будешь, — успокаивающим голосом произнёс Орнил, — но сейчас слишком рано останавливаться… На десятый раз Волнис уже не кричал… Он лишь хрипел. Его спина, исполосованная отметинами, сильно кровоточила. — Ну, думаю, на первый раз хватит, — удовлетворённо произнёс Орнил. Раб взял ведро, тряпку и, приговаривая что-то успокаивающее, стал обтирать кровь. Затем он перевесил обессиленного Волниса обратно на крюк рядом с нами и сдёрнул Янкура. — Давай, кучерявый, твой черёд. — Да пошёл ты, — прохрипел парень. Мы с ним оба сорвали голос, когда кляли, угрожали и умоляли Орнила остановиться. — Тц-ц-ц, такой красивый мальчик и такой сквернослов, — покачал головой изувер и примостил Янкура на место для бесчеловечной экзекуции. — Тебе это не понадобится здесь, — произнёс он заботливо и освободил голову парня от маски. — Я не хочу, чтобы ты лишился зрения. Госпожа мне такого не простит. Янкура ждали всё те же десять ударов намеренно утяжелённой железными шипами плётки. При каждом ударе парень только хрипел, до хруста зубов сцепляя их. Когда очередь дошла до меня, я стал молиться Владыке Морей. От первого же удара я буквально почувствовал, как моя плоть разъезжается от шипов и из ран начинает сочиться кровь. Я верещал так, что заложило уши. К пятому удару всё тело превратилось в единый кусок боли. Она была повсюду: во вдыхаемом воздухе, которого вечно не хватало, в каждой капле пота, в каждой капле крови… Даже не заметил, что удары прекратились… Решительно не было никакой разницы… Что-то новое (холод) ощутил, лишь когда Орнил смывал кровь с того месива, в которое превратилась моя спина. Свою я, разумеется, не видел, но мне дважды представилась возможность лицезреть, во что превращается плоть в конце порки. — Ну, отдохните пока. — Орнил похлопал меня по плечу. — Потом продолжим. Мужик достал корзинку и извлёк из неё снедь. Отломил от краюхи хлеба ломоть, отрезал хороший такой кусок индейки и положил его сверху, а затем, смачно причмокивая, стал поглощать, запивая каким-то пойлом из замызганной стеклянной бутылки. Вскоре в подвале вновь появился Эсталле с Угольком. Парнишка был намыт, пострижен и причёсан. Ему выдали стандартный набор одежды, который мешком висел на нём. — Смотри, Уголёк, что бывает за непослушание, — указал на нас Эсталле. И так большие глаза пацана стали ещё больше. Он побледнел и упал на колени. — Умоляю вас, Эсталле, я исполню, всё, что вы мне прикажете… — заскулил пацан. Увидев оголившего торс Орнила, отрезающего небольшие кусочки кривым ножом от яблока и кладущего их в рот прямо с лезвия, пацанёнок и вовсе пополз спиной вперёд по лестнице наверх. Он с выпученными со страха глазами повторял: «Я всё исполню… Я всё исполню…» — Что ж, думаю, Орнил и в самом деле хорошо тебя ночью просветил насчёт подвала. — А-то как же, — подтвердил сиплый и подмигнул Угольку. — Эсталле… — прохрипел я. — Помоги… Парень поднял на меня взгляд и произнёс: «Всё, что происходит с тобой, — лишь твоя вина, и ты должен её искупить». Он изо всех сил пытался сохранить спокойствие, но его голос под конец задрожал. Эсталле не выдержал, схватил Уголька за шиворот и потащил его прочь из подвала. — Эсталле… — повторил я и закрыл глаза. «Всё, что происходит со мной, — лишь моя вина, и я должен её искупить… Ибо я хотел быть счастливым…» — Как хорошо, что такие послушные мальчики, как этот заморыш из Пристенного дистрикта, попадаются нечасто, а то я совсем бы остался без работы, — хохотнул Орнил, ударив своей ручищей себя по колену. — Ну, я готов продолжить… А вы? — Нет… Не надо, — застонал Волнис. — Я буду ублажать богатеев… Не надо… Больше… Парень заплакал. — Ну-ну-ну… Не плачь, Волчонок. — Орнил подошёл и стал утирать кровавой тряпкой ему лицо. — Рано плакать… Я же только начал… Волнис завыл. — Оставь его в покое, мурену те в глотку, — прохрипел Янкур и дёрнулся. — А ты не сдаёшься, кучерявый? Давай-ка, — изувер сдёрнул парня с крючка. Янкур упал на спину и застонал. — Орнил, что ты за тварь такая? Как тебя ещё земля носит? — не выдержал я, когда мужик вновь подвесил Янкура на крюк перед нами. — Рыбка-Рыбка, ты всё больше разочаровываешь меня. Я думал, Эсталле дал тебе парочку уроков, и ты, как приличная рыбка-селёдка, не будешь лезть акуле в пасть. Мне хотелось плюнуть в эту мерзкую рожу, но, как назло, во рту пересохло. Невзвидев как, я занял место Янкура. Кажется, мои слова разгневали Орнила, и он взялся за меня со всей серьёзностью. Это даже хорошо — я быстро потерял сознание. — Он пришёл в чувство?.. — откуда-то издалека послышался голос. «Кажется, я знаю его обладателя. Только как его зовут?» С головы до ног меня окатило холодной водой. — Орнил, если ты повредил товар, ты ответишь, — угрожающе выплюнул Самс, подняв мою голову за мокрые волосы. — Самс, я всего лишь делал свою обычную работу, — попытался оправдаться Орнил. — Я не виноват, что госпожа поменяла планы. — Что ты сказал? Ты посмел своим поганым языком усомниться в намерениях нашей госпожи? Я изо всех сил хотел посмотреть на испуганное лицо Орнила, но сил на это не было. Что там голова, веки были настолько тяжелы, что всех моих сил не хватило бы на то, чтобы приоткрыть их. Оставалось лишь представлять. — Нет-нет, Самс, я ничего такого… Просто… — Что «просто»? — продолжил давить мажордом. — Ничего, — испуганно произнёс Орнил. — Я пошлю за лекарем. Перенеси их во флигель. — Как будет угодно, — залебезил один личный раб перед другим, особо приближённым к маркизе. Самс ушёл. — Повезло вам, щенки, — всё своё недовольство Орнил выплеснул на нас. Он сдёрнул меня с крюка, и я снова потерял сознание от боли. В следующий раз ощутил себя лежащим на животе в одной из комнат во флигеле. Кто-то наносил на мою спину какую-то едкую и вонючую жижу. — Самс, передай Её светлости, чтобы мальчикам давали обильно тёплое питьё вот с этим порошком, а затем каждые четыре часа наносили на раны вот это снадобье. Запомнил? Каждые четыре часа, днём и ночью. — Я всё запомнил, господин доктор, — учтиво сообщил Самс. — Этот самый сложный. Ему нужен особый уход. — Я передам Её светлости. — Пять золотых онса, — попросил неизвестный, когда закончил заматывать меня. — Но раньше было… — Пять. Золотых. Онса, — настойчиво повторил лекарь. — Разумеется, господин доктор. Мужчины вышли. Я погрузился в забытьё.