Кайри и Господин Боль

Очнулся от удара о землю и чувства холодной воды и грязи на лице. Чьи-то крепкие руки подняли меня с мощённой булыжником мостовой. «Отлично, меня не только вырубили, но ещё и выбросили из кареты…» — На корабль его! Заприте в третьей каюте, — отдал распоряжение Туран. Наконец пришёл в себя и смог оглядеться. Был ли тут господин в маске, не увидел, но экипаж привёз меня в порт. По пришвартованному у причала фрегату Императорского флота и расположенным рядом оружейным складам понял, что это военный порт. — Куда вы меня тащите? — спросил я, когда два дюжих матроса поволокли меня на корабль. — Отпустите! Прошу вас, не надо! Я не хочу ни… Договорить мне не дал тычок в зубы, полученный от одного из моих «носильщиков». — Тихо ты, мурену те в глотку! — гаркнул мужик с татуировками по всему обнажённому торсу. Среди картинок морских сражений трудно было различить служебные марки. «О, Владыка Морей, неужели меня купил один из капитанов Императорского флота?.. — мысль была ужасной, но следующая ещё страшнее: — А если он, наигравшись, отдаст меня команде?.. И они все… со мной… Молю тебя, Владыка Морей, не допусти этого!..» Меня протащили по трапу и верхней палубе. Вокруг сновали матросы, готовящиеся к отплытию по первому сигналу. Думал, запрут в трюме, но я оказался в юте. Меня бесцеремонно втолкнули в одну из пассажирских кают, предварительно сдёрнув грязный уппеланд. Если морские волки и удивились, что под ним обнаружилось лишь моё совершенно голое тело, то даже и виду не подали. Дверь захлопнулась, и я остался в полумраке — из-за пасмурной погоды закатного света через иллюминатор проходило совсем немного. Вот и сбылась моя мечта оказаться на фрегате. Жаль, не в качестве члена команды, а как пленник сумасбродного капитана… Я бросился к иллюминатору и попытался открыть. Была надежда, что смогу протиснуться в него, а затем сигануть в воду. Авось, в суматохе меня хватятся, когда фрегат уже отплывёт и ляжет на курс. Надежда на спасение быстро сошла на нет: кто-то намеренно убрал рым-болты и запаял замок. Неужели всё это ради меня?.. Может, дверь?.. Заперта! Хотя, на что я надеялся?.. — По ходу, Кайри, ты и в самом деле попал по полной! Сел на койку. Настроение было ниже киля — А-а-а! Да что ж такое?! За последнее время я гнил в рыбьей требухе, сидел в клетке, чуть не помер от пыток, так теперь это! Владыка Морей, чем же я так прогневал тебя?! — в сердцах возопил я, проклиная свою судьбу. Ответа не последовало… Вскоре, когда совсем уже стемнело, раздался сигнальный свист, натужно застонал кабеста́н и загрохотали якорные цепи — фрегат качнуло. Мне лишь оставалось наблюдать в иллюминатор, как неизвестный человек увозил меня в неведомые дали… Огни Каргарона быстро исчезли за горизонтом — судно шло под всеми парусами. Лёг спать. Живот отозвался недовольным бурчанием, но решил лишний раз не привлекать к себе внимания: раз уж капитан не позаботился об ужине для своей новой «игрушки», то и я не буду напоминать о себе. Меня уже пару дней морили голодом — выдержал же. Да, была Дорна с припасами, но её забота и доброта обернулись не самым лучшим образом… Тревожные мысли о Дорне, Лурне и парнях долго не давали заснуть. К тому же ночью разразился настоящий ураган. Фрегат словно щепку кидало по волнам. Наверное, на судне я был единственным, кто в эту ночь молил Владыку Морей не о спасении, а о том, чтобы он утащил этот проклятый корабль в самое сердце Бездны Рока. Уж лучше быть членом Извечной Команды, чем вот так вот… И вообще, что за такая надобность выходить в море в сезон дождей? Как по мне, это самоубийственная глупость! К сожалению, и в этот раз мои мольбы остались неуслышанными — к рассвету шторм утих, и я, усыпанный ссадинами от падений с койки (как остальные-то с этим справляются?), наконец-то смог отключиться. Утром, хотя, вернее сказать, днём, меня разбудил недовольный окрик. — Вставай давай! — А?.. Что?.. — мне еле-еле удалось разлепить глаза. — Одевайся! — мне в лицо полетели какие-то вещи. — Живее! Великий господин не любит ждать. Ну разумеется, тем, кто так бесцеремонно буквально выкинул меня из койки, оказался чернокожий Туран. Он вместо прежних вуали и скрывающего тело плаща был одет в камзол с коротким рукавом и штаны странного покроя. Я смог рассмотреть его: широкоплечий, глубоко посаженные глаза, крупный, немного приплюснутый нос и короткие жёсткие волосы на голове чернее чёрного. А ещё марка личного раба. Довольно большая и необычная, таких я никогда не видел. Мне ничего не оставалось, как напялить на себя форму юнги. Видимо, капитан желает видеть меня в качестве члена команды. Что ж, хорошо хоть поведут к нему не голым. — Поторапливайся, магумба! — снова гаркнул раб. Не знаю, что значит эта «магумба», но по тому, как стали раздуваться ноздри Турана, понял: ничего хорошего. Голова соображала плохо, поэтому одевание немного затянулось. Едва я подпоясался ремнём, мужчина схватил своей правой лапищей меня за шею и поволок на выход. Да что ж у них за привычка вечно так делать?! — Я и сам могу дойти, между прочим. Без посторонней помощи, — попытался я отбиться от провожатого. Туран снова что-то проговорил на непонятном языке, но хватку немного ослабил. Мы оказались в конце коридора перед закрытой дверью. Уверен, за ней была каюта капитана. Раб постучал и открыл дверь. Меня грубо втолкнули внутрь. Капитанская каюта была раза в три больше того закутка, в котором мне довелось провести ночь. Массивный стол, заваленный картами и какими-то бумагами, два кресла, несколько окованных железом сундуков, койка, подвешенная на толстых тросах, шкаф со встроенным хронометром и ячейками для навигационных приборов, несколько больших окон. От увиденного сразу же захватило дух. Настоящая каюта капитана! Даже не верится!.. — Капитан, вы можете быть свободны, — я только сейчас заметил, что в каюте присутствовали двое мужчин: первый, который восседал, как на троне, на прикрученном к полу кресле, стоящем за столом, по-прежнему носил чёрную полумаску. Это определённо был тот самый человек, который увёз меня вчера вечером из «Пристанища мотыльков». Второй, сухопарый пожилой мужчина в кителе, стоял возле одного из окон и избегал встречаться взглядом как с мужчиной в маске, так и со мной. — Как пожелаете, милорд, — седовласый учтиво поклонился и направился на выход. До меня только сейчас дошло, что это и был настоящий капитан этого фрегата. Когда он проходил мимо, я увидел его марки: благородного сословия по праву рождения, несколько боевых наград, в том числе «Императорское благоволение» — высшая награда для отличившихся в ходе рейдов на вражескую акваторию. Тогда почему же «масочник» распоряжается в капитанской каюте, как у себя дома? Да и как я мог так опростоволоситься и принять камзол неизвестного за капитанский китель? Видимо, так привык видеть замызганную и не сходящуюся на пузе форму на Нариссе, что совершенно позабыл, как она должна выглядеть на самом деле. Из задумчивости меня вывел вопрос: — Как прошла ночь, Рыбка? — тон был странным, словно говорящий вообще не знал, что такое человеческая интонация — лишь безэмоциональный холод. Я посмотрел на мужчину. Он сидел за столом с прямой, словно палку проглотил, спиной. — Бывало и лучше, — ответил я, храбрясь. — И вообще-то меня зовут Кайри. А вас как?.. Или мне звать вас не иначе как «Великий господин»? Верно?.. — Глупый щенок! — проскользнувший в каюту после ухода капитана Туран резко схватил меня за горло, достал изогнутый клинок и зашипел: — Я отрежу тебе язык за дерзость! От страха у меня глаза расширились так, что не знал, чего сейчас бояться больше: лишиться глаз, которые вот-вот выпадут, или языка, который ухватил своими пальцами придурочный раб. От немоты меня спас человек в маске. Он подал какой-то знак, и Туран безропотно освободил меня, оставив на языке привкус металла и какой-то горьковатой дряни от его пальцев. — Туран, будь снисходителен к мальчику, — губы мужчины изогнулись в полуулыбке, достойной какого-нибудь ползучего гада. — Он пока не знает, как следует себя вести. Ему неведомы наши порядки. — Так вы тоже считаете себя в праве распоряжаться чужими жизнями и устанавливать «свои порядки». Прям как старая ведьма Тирлок, — я с вызовом посмотрел на «масочника». Почувствовал, что стоящий за моей спиной раб напрягся. Зато на лице неизвестного не дрогнул ни единый мускул. Ну, насколько это позволяла мне видеть его полумаска. — А ты прозорлив, Кайри. Именно так я и считаю, — без тени сомнения сообщил мужчина. — Я захотел тебя, и я получил тебя. Захочу, и Туран медленно нарежет тебя на поясные ремни, а захочу — будешь купаться как сыр в масле, осыпанный золотом и драгоценными каменьями. — То есть моего мнения и моих желаний даже не предполагается учитывать? — я сложил руки на груди. — Всё так. Рад, что мы друг друга поняли, — и снова та же полуулыбка. — А знаете что? Не пойти-ка вам, великий господин, в пасть акулы! Я вам не какая-то марионетка. Я человек! Ясно?! А если бы вы и вправду были таким всесильным, то не прятали бы своё лицо за этой дурацкой маской! И поверьте, Владыка Морей всё видит! Он покарает вас! И всех вам подобных: сумасбродов и извращенцев! — не знаю, откуда у меня взялось столько дерзости, но под конец меня буквально понесло: пока голос немного не охрип — не мог остановиться. Спокойно выслушав мою тираду, включая все известные мне проклятья, которые я призывал на голову Великого господина и его темнокожего прихвостня, мужчина зычно рассмеялся, а затем просто произнёс: — Туран, кажется, мальчику нужен урок. Пусть немного остынет, — он сделал жест рукой так, словно отмахнулся от мухи. Безмолвный раб нанёс мне оглушающий удар в голову, заломал руки и потащил меня прочь. Мне оставалось только шипеть от боли и продолжать проклинать. Мы оказались на палубе. Туран громко крикнул: — А ну, верёвку мне и подлиннее! Меня уткнули лицом в деревянный настил. Ноздри тут же наполнились запахом дерева и морской соли. Кто-то из матросов приволок пеньковый трос. Меня обмотали им, а затем… Затем я оказался за бортом. Мне приходилось извиваться и стараться приподнять голову, как можно выше. Рот и нос постоянно наполнялись горько-солёной водой. Только чудом я не захлебнулся сразу. Фрегат шёл под всеми парусами, разрезая форштевнем тёмные волны. Море дыбилось, но сильно этим судну не досаждало. Ему-то да, а вот меня волны так и норовили накрыть с головой. Связанные руки и ноги ничем не могли помочь. Я практически выбился из сил, когда меня снова подняли на борт. Скукожилась не только кожа на ладонях, кажется, я сам разбух, как дохлая рыба, от количества проглоченной морской воды. Исторгнув из себя немало жидкости, я свернулся клубком, пытаясь хоть как-то согреться. Всё это происходило под неусыпным оком Турана. Он явно наслаждался, видя меня лежащим у его ног и дрожащим всем телом. Никто из присутствующих матросов и не думал хоть как-то прийти мне на помощь. Едва достав меня из воды и бросив на палубу, они занялись своими насущными делами: кто-то драил палубу, кто-то начищал откатные орудия по бортам, кто-то занимался снастями. — Надеюсь, ты надолго усвоишь этот урок, грязный нга́мбу? — наклонился надо мной раб. У меня совершенно не было сил ответить ему, а очень хотелось послать его куда подальше. Я лишь сильнее сжал отбивающие маршевый ритм зубы. Остаток дня я провёл в своей «темнице», лёжа на койке и закутавшись в найденные в рундуке тряпки. «Купание» донельзя истощило меня. Живот уже не просил, он громогласно требовал наполнить его хоть чем-то съестным. А ещё жажда. Странная жажда. Можно подумать, я провёл несколько часов не в воде, а посреди Пространной пустыни, что занимает немалую часть Восточной империи. Помню, мне про неё рассказывал учитель Чарнулл. Единственным плюсом от утренних событий было то, что меня до сих пор не разложили. Может, если я продолжу дерзить, меня эта участь минует. Правда, есть риск, что купивший меня может придумать очередной «урок», который я не переживу. Но это всё равно лучше, чем стать его игрушкой для плотских утех. Ближе к вечеру в каюту принесли поесть. Юнга, едва ли сильно меня старше парень, принёс на подносе деревянную миску варёной фасоли с вымоченной в воде баккало́й, краюху хлеба и большую деревянную кружку с какой-то жидкостью. Рот тут же наполнился слюной, но я пересилил себя, чтобы не броситься на еду, а заговорил с юнгой. — Послушай, друг, ты можешь мне помочь? Ну или хотя бы скажи: куда направляется судно? Юнга, у которого был широкий и глубокий шрам, идущий через всю щеку куда-то вниз под рубаху, что-то невнятно промычал и указал рукой на своё горло. — Ты не можешь говорить? Парень закивал. — Извини, не знал. Он легонько улыбнулся. — А помочь? Помочь ты мне можешь? Меня похитил человек в маске… Едва я это произнёс, улыбка стёрлась с его лица, глаза расширились, и он чуть ли не выбежал, резко закрыв за собой дверь. Живот подал очередной призыв, и я накинулся на еду. Почему при упоминании «масочника» парень так отреагировал, можно подумать и опосля — времени навалом, а сейчас главное поесть. Еда!.. Хотя фасоль была и переваренная, а рыба жёсткая и сильно солёная, но уплёл я всё до последней крошки. Вылизал миску так, что её даже мыть не надо. Из-за обилия соли я разом осушил содержимое кружки. Оказалось, там была простая вода, подкислённая лимонным соком. В общем, мне достался обычный флотский паёк. А уж как эту самую баккалу делают, я знаю не понаслышке — сам занимался ей у Нариссы: разделывал рыбу, протирал её солью и развешивал сушиться. Затем, когда приезжали подводы во главе с флотским фурьером, грузил бочки с сушёной и маринованной рыбой на них. Эх, была жизнь… Не думал, что когда-то буду вспоминать свой рыбный цех с такой теплотой… Оставшиеся три дня плавания я провёл взаперти. Два раза в день приходил немой юнга, неизменно принося фасоль с рыбой и хлеб-воду. Он же уносил ведро с нечистотами. Я пытался разговорить его. Ну хотя бы просто, чтобы он подольше задерживался у меня. Но видимо парню строго-настрого запретили вступать со мной в контакт. Он лишь ставил поднос с едой, забирал ведро и исчезал. Не удивлюсь, если в качестве наказания мне специально определили немого «прислужника». Да, мне хотелось лезть на стену от скуки, а ещё тупо не хватало свежего воздуха, но я не доставлю удовольствия этому проклятому «масочнику» и его прихвостню и не буду молить его о прощении. А я думаю, именно за этим Туран периодически заглядывал ко мне. Раб открывал дверь, внимательно осматривал каюту, смотрел, чем я занимаюсь (можно подумать, кроме валяния на койке тут были какие-то другие возможности), и закрывал её. По пути фрегат попал в ещё один шторм, не такой суровый, как в первый раз, но всё равно помотало нас знатно. Я пару раз даже сверзился с койки, когда её особенно сильно качнуло. И вот наконец в иллюминаторе показалась земля. Насколько я мог судить, остров был в разы меньше Лунного и не такой гористый. Знать бы, в какую сторону мы плыли, мог бы хоть предположить, что это за остров, но навигации я не обучен, а посему оставалось лишь догадываться, куда же нелёгкая меня занесла. Фрегат встал на рейде в гавани, глубоко вдававшейся в остров. Видимо, местный порт не мог принять столь большое судно. Значит, вскоре должен подойти баркас, доставить припасы и забрать пассажиров. Через какое-то время явился Туран. Он насильно связал мне руки за спиной и вставил в рот кляп. Отлично! Ну хотя бы понятно, что плавание для меня закончилось. Он вывел меня на палубу, где матросы заканчивали разгружать пришвартованный к борту двадцативёсельный шлюп. Несколько бочек стояло на палубе, ещё одна висела на тросе лебёдки, ожидая, когда освободится место, а другие морские волки уже спускали в трюм. Руководил разгрузочными работами коренастый бородатый мужик. Судя по висящей на позолоченной цепочке дудке, это был бо́цман. Но даже без указаний офицера морской люд действовал, как единый слаженный механизм. Вот что значит слаженная команда фрегата Императорского флота, хорошо обученная и вышколенная. Я наконец-то смог вздохнуть полной грудью. От обилия свежести у меня даже немного закружилась голова. Ещё мне удалось разглядеть довольно большой город на побережье: портовые постройки, деревянные домишки бедняков, каменные дома с черепичными крышами зажиточных ремесленников, усадьбы торговцев и благородных… Казалось, я вовсе и не покидал Каргарон. Значит, мы прибыли на какой-то из островов старой империи Турлана II Непобедимого, на землю, когда-то принадлежащую Лотирну. Наконец команда закончила с бочками. На палубе показался «масочник» в сопровождении капитана. Мужчина, скрывающий своё лицо, гордо вышагивал, а капитан семенил рядом, целенаправленно отставая на шаг. — …рад был вам услужить, милорд, — донеслось до меня. — Знайте, вы всегда можете на меня рассчитывать. Старый капитан явно заискивал перед Великим господином. Да кто, гром порази, он такой, что перед ним так пресмыкается прославленный капитан Императорского флота?! — Я это знаю, Муристо́н, и очень ценю ваши услуги, — холодно ответил мужчина, бросил на меня взгляд и, больше не говоря ни слова, стал спускаться по верёвочному трапу на баркас. Туран подвёл меня к фальшборту. Ну и как, он думает, я должен спуститься вниз со связанными руками?.. С палубы фрегата я увидел, что едва купивший меня оказался на баркасе, все присутствующие на нём склонились: сидящие на вёслах уткнулись лбами в колени, рулевой, он же капитан баркаса, в поклоне сложился чуть ли не пополам. — С возвращением, Великий господин! — прокричал капитан и выпрямился. Гребцы по-прежнему сидели согбенными. Неизвестный в маске занял единственное мягкое кресло с резными ножками и подлокотниками красного дерева. Оно явно тут было установлено специально для встречи дорогого гостя. Судя по почестям, которые оказывали «масочнику», он не иначе целый герцог. Герцогов Мирандот отметаем. Шонтебе́лло? Увира́т? Так, кто у нас ещё из герцогов?.. …Я снова оказался в воде. Теперь понятно, как Туран собрался спустить меня. Этот ублюдок тупо скинул меня за борт! Чтоб тя морской чёрт утянул на дно Бездны Рока!!! Несколько гребцов бросились за мной в воду. Сильные руки втащили меня на палубу баркаса и бросили к ногам «масочника». Он смотрел на меня так, как дети смотрят на дождевого червя, которого они ради забавы разрезали на две части. Я же ругал его последними словами. Жаль, получалось только жалкое мычание. А мои попытки испепелить его взглядом, вообще не имели никаких последствий. — Зачем ты это сделал, Туран? — спросил «масочник», едва тот оказался на борту. — Прошу меня великодушно простить, Великий господин, но от мальца несло похлеще, чем от нгамбу, вывалявшегося в своём навозе, — произнёс личный раб, склонив голову. — Вряд ли ему это пойдёт на пользу… А впрочем… — мужчина махнул рукой и отвернулся: — Капитан, чего мы ждём? — Виноват, милорд, — капитан снова склонился в три погибели, а выпрямившись гаркнул: — А ну навались на вёсла, морские крысы! Правый борт вёсла в воду! Разворот на берег!.. Отлично… Левый борт вёсла в воду! Курс на берег. Раз! Раз! Держать ритм, сукины дети! Гребцы бросились выполнять команды. Заскрипели уклю́чины, раздались всплески от погружающихся вёсел, гребцы шумно задышали. Пока мы плыли к берегу, преодолевая волны, я практически промёрз до костей. Всё моё путешествие солнце практически не выглядывало из-за туч, и сегодня тоже, поэтому вода была прохладной, положение ухудшал сильный морской бриз. Хотел было сесть, но едва выглянул из-за борта, покрылся гусиной кожей. Ладно, пусть этот прокля́тый «масочник» думает, что я покорён, раз валяюсь у его ног… На берегу нас уже ждали: стояла массивная карета, богато украшенная резьбой и несколько человек в ливреях. Не успел баркас пришвартоваться, на него спустили сходни. Как и полагалось, мужчина в маске сошёл на берег первым. Вслед за ним я и Туран, который поставил меня на ноги и опять схватил за шею, видимо опасаясь, что на берегу я могу податься в бега. Мысль, конечно, такая была, только вот куда мне тут бежать? Я даже не представляю, что это за местность. Да и как скрыться со связанными руками и кляпом во рту? Меня скорее настигнет клинок Турана, чем я сделаю хотя бы пару шагов. Один из лакеев с полупоклоном протянул «масочнику» кубок с парящим глинтвейном, но тот лишь отмахнулся и направился прямиком в карету. Странно, она так богато украшена, но на ней нет герба владельца. Точнее, на дверце явно когда-то присутствовал гербовый щит, сейчас же на его месте резчик по дереву повторил основной орнамент — цветы и райские птицы, которым были украшены бока экипажа. Хотя карета была гораздо больше той, что везла меня из «Пристанища», она тоже была запряжена четвериком стройных, холенных лошадей, чьи заплетённые в косички гривы украшали красные и золотые ленты. Туран потащил меня туда же. Раб кинул меня на пол, а когда я попытался подняться, наступил на меня ногой, проговорив: — Не думал же ты, грязный нга́мбу, что тебе будет позволено сесть? Вот урод! Сам же скинул меня в воду, а теперь заставляет лежать на полу! Погоди же, мерзкая каракатица, дай только мне высвободиться!.. Что точно в этом случае я сделаю с рабом и его господином, на ум не пришло, но что-то очень нехорошее сделаю, — пообещал я себе. Лакеи заняли свои места на запя́тках, и экипаж тронулся.