Кайри и Господин Боль

Несмотря на полный раздрай на душе, меня-таки сморило. Утро началось с побудки: Варма с Сарриной растолкали меня и сообщили, что Великий господин желает увидеть меня за завтраком, а следовательно, мне надлежит привести себя в порядок. Тело ныло, тяжёлая голова никак не хотела варить по-нормальному. Встал безвольной куклой и отправился в ванную. Няньки принялись намывать меня. Совсем недавно я бы выпроводил их прочь и прошёлся губкой и самостоятельно вымыл голову, но теперь мне стало абсолютно всё равно. Как-то разом происходящее вокруг, даже с моим телом, стало неважным. Пускай делают, что хотят, лишь бы больше не били. Пока старухи намывали меня в мраморной вазе, прислуга сменила постель и уже начала до блеска драить покои. Очередной наряд из дорогих тканей, с серебряными нитями и ослепительно белыми манжетами, и вот я уже в сопровождении прислужниц плетусь в столовую. Мы вошли практически одновременно с Великим господином. Увидел его, сердце, кажется, на мгновение замерло. Хотелось убежать, но прислуживающий за столом раб уже отодвинул стул. Пришлось сесть. — Надеюсь, прошедших пяти дней хватило? Или ты ещё не готов? — неожиданно обратился ко мне мужчина в маске. — Со мной всё в порядке… Великий господин, — дрожь в голосе удалось унять с трудом. — Рад это слышать, — и мужчина принялся за трапезу. «Он сказал «пять дней»? Не думал, что прошло столько. По ходу, та мерзкая бурда вырубала меня надолго», — подумал я и тоже принялся за еду. Особого аппетита не было, но побоялся, что если не начну орудовать ложкой, меня снова накажут. Ел, боясь лишний раз поднять глаза или даже вздохнуть. Повезло, сегодня на завтрак был куриный бульон с пряными и чесночными сухариками. Очень старался держать спину прямо, но это было неимоверно трудно. Ещё контролировал себя, чтобы не начать хлюпать или стучать ложкой по тарелке. Это отнимало все мои силы, но хуже всего было то, что периодически ловил на себе взгляд карих глаз через прорези. В эти моменты я молился Владыке Морей, готовясь к худшему. С этим человеком никогда не знаешь, чего ожидать. — Сегодня я отплываю в столицу, — вдруг в конце завтрака произнёс Великий господин, выжидательно уставившись на меня. Я не знал, как на это реагировать, поэтому пропищал что-то насчёт удачного плавания и заступничества Владыки Морей. В ответ он поблагодарил меня. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Мне хотелось спрятаться, забиться в дальний угол, только бы не видеть этого пугающего немигающего взгляда. С недавних пор мужчина вселял в меня панику одним лишь своим существованием. Лю-Фань сопроводил меня обратно в покои и по пути сообщил, что Великий господин велел ему позаниматься со мной чтением и другими науками. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Восточник объявился ближе к обеду. Я всё это время лежал и размышлял о своей незавидной судьбе. О Лурне, которого хотелось увидеть до зубной боли… Пускай, бы он язвил, пускал в меня молнии, вёл себя как последний придурок, но был бы рядом… О Волнисе с Янкуром и их судьбах. Вспомнил даже о Флэне… Помнит ли хоть кто-нибудь из них о нашей клятве?.. Мне снова предстояло читать вслух «Хроники». Лю-Фань оказался благодарным слушателем: тихо сидел рядом, изредка поправляя, а под конец в свойственной ему манере искупал меня в комплиментах. Я попытался разговорить раба, но на все мои вопросы о мужчине в маске он лишь хитро улыбался и переводил тему. Мне не удалось также ничего выведать у него и относительно места своего пребывания — по ходу, это тоже запретная тема для всех рабов Великого господина. Даже наедине с самими собой, даже когда хозяин был за много сотен морских миль от дома, они продолжали его бояться, и не зря — сам испытал на себе его «уроки послушания». Уверен, со своими личными рабами он вообще не церемонится. И куда только смотрит Золотое Око? Хотя, если уж Невидимые покрывают под самым носом у Императора Света тёмные делишки маркизы Тирлок, то чего уж говорить про творящееся на каком-то отдалённом острове… Чувство тревоги исчезло только на следующий день. Я читал Лю-Фаню, а он рассказывал мне разные истории о тех событиях, что не отражены в летописи. Это хоть как-то скрашивало моё времяпрепровождение: книги, балкон, сытная трапеза — вот что было мне доступно. Как я ни просил нянек или Лю-Фаня, мне строго-настрого было запрещено покидать свои комнаты. Убедившись, что я теперь читаю практически без запинок, Лю-Фань зачем-то принялся обучать меня разным светским премудростям: титулы, звания, знаки отличия, гербы основных домов Стодневной Империи. Это было неимоверно скучно, но управляющий имением сказал, что Великий господин будет недоволен, если за время его отсутствия я не выучу, что он наказал. Днём я зубрил всякие глупости о воинских званиях, придворных обязанностях и прочем великосветском, о чём совершенно не имел представления. Зачем простой шлюхе знать такие премудрости, ума не приложу? Неужели Великий господин хочет представить меня ко двору? Скорее всего, просто хочет, чтобы его игрушка была образованной. Опять же, зачем?.. По ходу, все высокородные с причудами… Ближе к вечеру, уставший и вымотанный от учёбы, я выползал на балкон и наблюдал за бегающими по двору мальчишками и девчонками. Видимо, в отсутствие хозяина им это позволялось. Может, я уже и взрослый для такого, но, морской чёрт возьми, как же хочется выбраться из своего заточения и просто побегать. Бежать и бежать… На край света! Туда, где нет проклинаемого мной «масочника». Бежать не одному, а с Лурном. Уверен, он бы тоже не отказался сбежать ото всех на свете… Великий господин вернулся практически через месяц. Я уже даже и позабыл о нём. Никто из слуг не заговаривал со мной о нём. Ну, может, Лю-Фань парочку раз упоминал, что я должен изучить очередную науку, ибо того желал Великий господин. И вот он вернулся. С балкона я наблюдал, как выстроились в ряд рабы и пали ниц перед своим хозяином, когда тот появился из кареты. Всё повторилось в точности так, как это было, когда меня сюда привезли. За мной пришли спустя пару часов. Туран — неизменный телохранитель Великого господина — ввалился ко мне и надменно сообщил, что хозяин желает видеть меня. Раб смотрел на меня с нескрываемым пренебрежением. А я уже и отвык от того, что со мной могут так общаться. К хорошему вообще быстро привыкаешь… Давно забытый страх вновь сковал меня. Огонь из боли и ужаса вспыхнул с новой силой, словно на тлеющие, догорающие угли кто-то плеснул масла. Меня привели в какую-то гостиную на третьем этаже в правом крыле. Это, по всей видимости, были личные покои хозяина дома. По пути заметил несколько закрытых зал, в которые точно давно не заходили. Надо думать, дом-то просто огромный, вряд ли одному мужчине в маске нужно столько комнат. По дороге я старался думать о чём угодно, кроме того, что меня может ждать при встрече с Великим господином. Он, на этот раз одетый в довольно просторную шёлковую камизу (разумеется, чёрную) с вышитыми красными нитями сценами охоты, вальяжно сидел в кресле напротив окна и смотрел на закат. В руках мужчина держал кубок, скорее всего с вином. Несмотря на то, что тело Великого господина приняло расслабленную позу, казалось: достаточно мгновения и он растерзает любого, попавшегося на глаза, которые, как всегда, были цепкими, жёсткими, вымораживающими всё твоё нутро. Он жестом указал мне сесть на стоящий рядом диван. Подошёл на негнущихся ногах и сел на краешек. — Лю-Фань доложил мне о твоих успехах, — сообщил мужчина, отхлебнув пахнущего чем-то пряным вина. — Это похвально. — Рад служить вам, Великий господин, — по заученному ответил я и склонил голову. Хоть какая-то польза от уроков Лю-Фаня. Восточник учил, что все высокородные, а особенно наш хозяин, любят покорность и раболепие. — Подойди, — прозвучало требовательно. Я безропотно подчинился. Мужчина встал и, нависая надо мной, стал расстёгивать мой камзол. — Прошу вас… Не надо… — прошептал я, не в силах сопротивляться. Прямой, немигающий взгляд из-под маски обезоруживал, лишал воли. Великий господин стянул с меня камзол и камизу, а затем повернул меня спиной к себе. Я затаил дыхание, сердце било набатом. — Пожалуйста, — одними губами произнёс я и приготовился к худшему. — На молодом теле всё хорошо заживает, — констатировал Великий господин, проведя подушечками пальцев по моим шрамам, которые как бы ни хотелось, но приходилось видеть, пока моешься, — ванная комната увешана зеркалами. — Одевайся, — наконец произнёс он с каким-то странным воодушевлением. С радостью бросился натягивать на себя камизу, но пальцы не слушались. — Почему ты так сильно боишься меня? — задал самый неожиданный вопрос мужчина. — Я?.. Я… Я не знаю, Великий господин… — даже зажмурился от страха. Вместо ожидаемого мной очередного наказания, я услышал: — Ты можешь быть свободен. Туран, проводи мальчика в его покои. Раб подтолкнул меня к выходу. Лишь оказавшись в своей гостиной, я почувствовал пол под ногами и вновь научился дышать. «Зачем он позвал к себе? Сообщить, что доволен моими успехами? Или посмотреть на шрамы, которые сам же и оставил?» Поведение этого умалишённого не укладывалось у меня в голове, отчего становилось ещё страшнее. Одно радовало, что Великий господин не совершил со мной ничего такого. Но, уверен, рано или поздно это должно случиться. Не просто же так он меня купил. Знать бы, за сколько… «Что, хочешь знать свою цену?» «Нет… Просто интересно…» В последующие дни мы вместе с Великим господином завтракали и обедали, а затем я читал ему. Иногда он останавливал меня и задавал вопросы об устройстве Имперской магистратуры или о том, какую должность при дворе занимает тот или иной высокородный. В такие моменты я терялся и не знал, что ответить. Но достаточно было карим глазам недовольно прищуриться, моя память выдавала нужную информацию. Уверен, именно так преступники выкладывают всё на допросе в застенках Златооких. Говорил, что знал, а чего не знал, додумывал. Затыкался, лишь когда мужчина в маске останавливал меня жестом и приказывал читать дальше. Так прошла ещё одна неделя. Понемногу я привык к нему: животный ужас сменился страхом, а тот перешёл в непокидаемое меня чувство опасения. Наверное, так укротители, которые в балаганах работают со львами, тиграми и медведями, относятся к своим питомцам: хищник вроде послушно ходит на задних лапах и прыгает через горящий обруч, но зверь в любой момент может взбрыкнуть и растерзать своего хозяина. Именно таким опасным и совершенно непредсказуемым хищником был для меня Великий господин. А я ведь даже на роль укротителя не тянул. Так, глупый ребёнок, который слишком близко подошёл к помосту. Один взмах когтистой лапы — и нет мальца. В один из таких дней Великий господин неожиданно подсел ко мне совсем близко. Мне стоило немалых усилий продолжить читать о первой военной кампании Элонира VII — досточтимого отца ныне царствующего Императора Света, Великого Господина Незаходящего Солнца и Повелителя Пяти Морей — против Восточной Империи. Мужчина уже опустошил второй кубок пряного вина. Его взгляд немного остекленел. — Кайри, надеюсь, ты помнишь, что сегодня твой день рождения? — спросил он, выжидательно уставившись на меня. — Нет, Великий господин, — честно признался. Да и как я мог об этом помнить? Уже давно сбился со счёта дней. — Какой подарок ты бы хотел получить? — Не… Не знаю… Великий господин. Я об этом не думал… — Что ж, в таком случае ты будешь рад любой безделице. С этими словами он извлёк из кармана своего халата небольшой золотой медальон на золотой же цепочке и протянул его мне. — Вы очень великодушны, Великий господин, — я совершенно был сбит с толку этим подарком. Неуверенными пальцами раскрыл причудливо украшенное резьбой украшение. Внутри было пусто. — Уверен, со временем ты наполнишь эту оболочку содержимым, — многозначительно произнёс мужчина. Он встал и уселся обратно в своё кресло, а я так и остался сидеть в оцепенении, держа раскрытый медальон. — Пожалуй, закончим на сегодня. Он сделал жест и послушный Туран сопроводил меня до моих комнат. Сел на диван и вновь стал разглядывать подарок. Узор был столь филигранной работы, что было даже боязно лишний раз брать его в руки. Малюсенький замочек, такие же малюсенькие потайные петельки, скрепляющие половинки. Внутри явно должны быть какие-то миниатюрные портреты. У матушки был медальон с её портретом (правда, на нём её вообще невозможно было узнать). Она говорила, что это подарок отца. Так почему же в моём медальоне пусто? И что вообще значит это его «Уверен, со временем ты наполнишь эту оболочку содержимым»?.. А ещё: мне его сейчас надеть или когда наполню?.. И собственно, чем?.. Сломав всю голову, плюнул. Я уже смирился, что мне совершенно не дано понять ни поступков хозяина, ни их мотивов. Повесил украшение на шею. Довольно тяжёлое, да и металл немного захолодил кожу на груди, но это быстро прошло. — Вижу, подарок пришёлся тебе по душе, — заметил мужчина в маске за завтраком на следующий день. — Да, Великий господин, — поспешил заверить его. — Очень. В ответ он лишь хмыкнул и продолжил есть. — Ты справился, — то ли похвалил, то ли констатировал мужчина, когда я закончил читать «Хроники». — Теперь кратко расскажи. Я начал свой немного сумбурный пересказ. Он внимательно слушал, испытывающе смотря на меня. Это очень сбивало. — Ты, как и прежде, боишься меня? — остановил он меня на полуслове. Не видел смысла врать, поэтому честно ответил: — Немного, Великий господин. — Всего лишь один небольшой урок, а ты до сих пор трепещешь… Мне это нравится, — его губы расплылись в жуткой ухмылке. Я непроизвольно сглотнул. — Подойди. Так и сделал. Застыл перед ним ни жив ни мёртв. — А чего ты боишься больше: меня или боли? Подумай хорошенько… — Б-боли, Великий господин, — нутром почувствовал, что неспроста он это спросил, но ответа, который бы его устроил, я не знал. — Посмотрим, насколько твой страх велик, — снова ухмыльнулся он, а затем спросил, на что я готов пойти, чтобы вновь не оказаться у столба. — На… На всё, Великий господин, — паника липкой и удушливой волной поглощала меня, затягивала в зыбучие пески страха. Не знаю почему, но меня так не пугали ни Шитс со своими зверюгами, ни Орнил с подвалом. В мужчине в маске было нечто не от мира сего. Его взгляд… Его странная власть надо мной… Это поистине вызывало первобытный страх. — Туран, подготовь мальчишку, — совершенно обыденным тоном произнёс Великий господин и жестом отослал меня. Я не сразу сообразил, что чернокожий раб положил свои лапищи мне на плечи и куда-то повёл. — Туран, к чему меня должны подготовить? — нашёл в себе силы спросить. Во мне жила надежда, что не для того самого. — Великий господин изъявил желание разделить с тобой ложе, — надменно произнёс раб. Словно гром среди ясного неба, слова Турана окончательно вывели меня из равновесия. — Почему?.. За что?.. Я не хочу… — мои тихие, слабые от бессилия слова потонули в громком смехе раба. Он втолкнул меня в мои покои. Я сполз по двери на пол и обхватил голову руками. «О, Владыка Морей, спаси меня!.. Взываю к тебе!..» Вдруг дверь открылась. На пороге показались два дюжих мужика. Они схватили меня и грубо поволокли в ванну. Пока один снимал камзол, другой уже стаскивал шоссы. — Кто вы? Зачем вы это делаете?! — столь бесцеремонно обращение привело меня в чувство. Я попытался вырваться. — Великий господин приказал подготовить тебя, мальчишка. Так что давай без глупостей! — пригрозил мужик с мощной челюстью и явно не раз ломаным в драках носом. — Оставьте меня! Я могу сам! — голым качать права перед гоблинами-переростками было очень трудно. Меня как будто не существовало. Второй раб, выглядевший словно неумело сделанная копия первого, открыл все краны на полную. Первый тем временем оттеснил меня в угол. — Ну, хотя бы позовите моих служанок, — взмолился я. Ноль эмоций. Наконец бугай, возившийся с ванной, подал знак. Удерживающий меня за шею хмырь поднял меня и бросил в неё. — Да чтоб вас морской чёрт на дно уволок! — выругался я, отплёвываясь. Мужики на пару стали натирать меня губками, да так рьяно, что скорее они сдерут с меня кожу, чем я помоюсь. На все мои приказы и увещевания они лишь тёрли сильнее. А потом… Потом один из них зачем-то полез тонкой бамбуковой трубкой мне… О, Владыка Морей, сжалься надо мной… Меня, обессиленного и униженного, выволокли из ванной комнаты и приказали одеваться в невесть откуда взявшуюся на диване камизу в пол. Затем, грубо подгоняя, сопроводили в спальню Великого господина. Едва за мной закрылась дверь, я упал на колени и стал молить его отпустить меня. Мужчина был облачён в чёрный камзол с красными обшлагами. Кажется, в нём он был в «Пристанище мотыльков». Мужчина подошёл ко мне, стоящему на коленях и заклинающего его сжалиться надо мной. — Ты говорил, что готов на всё, — спокойно произнёс он, а затем поднял за подбородок моё лицо, подобрал пальцем одну из слезинок, катящихся из глаз, положил палец в рот и посмаковал. — Не плачь. Не люблю неуместные слёзы, — он подошёл к столу и отпил из стоящего на нём кубка. — Великий господин, молю вас… — попытался произнести я, но получилось лишь невнятное бульканье. — Я уже принял решение и по твоей прихоти его не изменю, — дал он мне отповедь. Затем снял камзол и бросил его на пол. Великий господин вновь подошёл ко мне и попытался поднять меня. — Выбирай: либо я свершу, что задумал, и ты пойдёшь к себе, либо я всё равно сделаю это, а потом ещё и хорошенько высеку тебя. — Высеките меня, только… только не надо… — дальше я не смог договорить из-за сковавших горло рыданий. — Нет, — сказал, как отрезал, Великий господин и с силой поднял меня и бросил на постель. Я застонал. Он же с силой схватил меня за волосы, уткнул головой в одеяло и оголил мой зад, задрав камизу. Через несколько секунд я почувствовал безумную боль: раскалённое добела твёрдое щупальце ворвалось в меня. Мой крик наполнил спальную комнату. Толчок… Ещё один… Я вырывался, но тщетно. Сильные руки Великого господина накрепко взяли моё тело в плен. Он придавил меня своим весом. Мужчина так и остался в одежде, достав из штанов свой член, которым разрывал меня изнутри. Каждый толчок отзывался нестерпимой болью. Я молил Владыку Морей, чтобы это побыстрее закончилось, но пытка длилась и длилась. Ощутил металлический привкус — кажется, я прокусил нижнюю губу. Сзади там что-то неприятно хлюпало. Наконец Великий господин издал нечеловеческий рык. Истерзанная плоть стала свободной. — Запомни, Кайри, — прохрипел мужчина мне в самое ухо, — я и есть сама Боль. Затем он за волосы (они были липкие от пота) притянул к себе, вывернув мою голову назад, и властно поцеловал, больно прикусив нижнюю губу. Она вновь закровила. Я был обессилен. Хотелось умереть. В комнату вошёл Туран. Раб подхватил то, что когда-то было Кайри Насуритто, и понёс это прочь. В покоях уже ждали старые няньки. Варма опоила меня той самой мерзкой бурдой, и то, что осталось от меня, провалилось в бездну небытия.