***
Как считал Луи, все тягости в его жизни начались около трёх лет назад, когда Дэвиду предложили занять должность руководителя нового филиала фирмы. Тот, конечно, согласился и сиюминутно принял решение перебраться с сыном в штат Нью-Йорк, не спрашивая мнения ни Деборы, ни тем более Луи. Вечно жалующийся на невыносимую жару, он наконец получил повышение с возможностью переехать в райскую гавань. Можно сказать, убил двух зайцев одним выстрелом. Луи казалось, что это теория заговора. Он сидел на нагретом стуле и скучающе гонял оставшуюся еду по тарелке, вспоминая, как подло тогда Дэвид поступил с ним. Родители были в разводе. Луи жил с отцом в центре города, а мать — отдельно, в пригороде. Проводить с ней время у Луи получалось только в выходные дни, что было для него безбожно мало, и тут как снег на голову новость о переезде. Мир мальчика разбился вдребезги. На фоне его мыслей Дебби и Стивен всё вели беседы. Парень выпал из реальности минут десять назад и понятия не имел, о чём парочка воркует на этот раз. Они обсуждали многое. Например, того странного заказчика с забавной причёской и огромной родинкой на щеке, новую картину матери, которую она планировала написать уже послезавтра, следующее свидание. Луи впервые чувствовал себя лишним рядом с матерью. Хотелось взять салфетки со стола и запихнуть их в этот болтливый рот, чтобы он наконец заткнулся. Дэвид тоже из тех, кто не прочь потрепаться от души, но Стивен переплюнул даже его. Невольная ассоциация с отцом пробудила Луи. Он быстро достал телефон, включил. К счастью, пропущенных от Дэвида не было. Из груди вырвался тихий выдох облегчения. Однако время на часах означало, что пора уже выдвигаться. Он окинул взглядом всё ещё разговаривающих двоих и, с шумом отодвигая стул, поднялся. Дебора и Ходж всë-таки отвлеклись друг от друга. Стивен посмотрел на него, словно на назойливую муху, которая начала жужжать в самый неподходящий момент. — Лу, ты в уборную? — растерянно спросила женщина, наконец переводя глаза на сына после столь долгого диалога с бойфрендом. «С бойфрендом», — брезгливо повторил про себя Луи. — Нет, мне пора идти. — Что? Почему? Ты разве не остаёшься с ночёвкой? Сердце болезненно сжалось. Казалось, ещё чуть-чуть, и оно сплющится под напором сожаления и желания остаться с матерью. Откажись он пойти сюда, они бы провели время вместе, как хотел Луи? Выпроводила бы она чужака ради него? — К сожалению, нет. У меня завтра бал, нужно подготовиться. Дебби приподняла аккуратно подправленные брови. — Дэвид уже приехал? — Нет, я поеду на автобусе. У него встреча. — Так может, Стивен тебя отвезёт? Я не хочу, чтобы ты ехал на автобусе. Луи перевёл взгляд на мужчину, который всем своим видом кричал «нет». И в интересах Луи было отказаться, поскольку если отец вернулся рано, то отмазка «задержали из-за подготовки к завтрашнему» может не прокатить. Дэвид вряд ли поверит, если увидит, что его привезли на незнакомой машине. Посыплются вопросы, и рано или поздно мужчина доберётся до правды. Но Луи не Луи, если кому-то не подложит свинью. Он коварно улыбнулся и ответил: — Ну, если ты так хочешь… Дядя Стивен не против? Дебора окинула мужчину взглядом. Дядя Стивен выглядел так, словно удерживал во рту Чужого. — Нет конечно. Правда, Стиви? — Правда, — кое-как выдавил из себя мужчина после заминки. Он со вздохом поднялся и, улыбнувшись парню в ответ, взял ключи из кармана брюк. — Сначала Дебби, потом ты, малыш. Ходж подмигнул ему и галантно подал женщине руку. Дебора, нежно улыбнувшись, вложила маленькую ладонь в чужие грабли. Ни он, ни она не обратили внимания на то, как Миллер в сотый раз за день сморщился в отвращении. — Прошу.***
— Сделаешь ей больно — пожалеешь. Эта фраза нарушила тишину, которая не успела продлиться и пять минут после того, как Дебби вышла из салона. — Изобьëшь игрушечным молотком? — хмыкнул Стивен. — Нет конечно. Если ты предпочитаешь молоток, то я возьму самый лучший и прочный, не переживай. А что, мне пора уже заказывать? Стивен вяло усмехнулся и проигнорировал пристальный взгляд парня, который, как только Флоренс вышла, быстро пересел на переднее сиденье. Мальчишка не из простых — это Ходж понял ещё после их с Деборой объятий. Не слишком заметно, но всё же дрожащий голос, наполняющиеся слезами глаза — всё свидетельствовало о том, что Луи сильно привязан к матери. А такие обычно не терпят конкурентов в лице новых ухажёров. — Нет, можешь смело удалять номер… Номе-е-ер… У кого ты хотел заказать? — всё-таки спросил Стивен, когда понял, что подсказывать никто не собирается. Луи заёрзал на месте в попытке достать телефон. Ремень безопасности, который Ходж насильно заставил его застегнуть, сковывал движения. Когда гаджет оказался в руках, парень нервно, даже с замиранием сердца включил его. Ледяные руки похолодели ещё сильнее и начали мелко подрагивать, когда на экране высветились уведомления о пропущенных звонках от контакта «Дэвид». Он звонил три раза, а Луи из-за того, что по глупости поставил телефон на беззвучный режим, не ответил ни на один. Он попытался вернуть контроль над собой и хоть как-то успокоиться. Мало ли, насчёт чего Дэвид мог звонить? Это могли быть простые проверочные звонки, которые ничего важного из себя не представляли. Луи мог легко и быстро придумать удобное оправдание. Хотя Дэвид, наверное, уже подумал, что сын не отвечает, потому что бесится из-за поменявшихся планов. Это было частое явление, а ещё телефон Миллера-младшего мог просто быть в беззвучном режиме, что тоже бывало нередко. Парень выдохнул, стараясь сделать это как можно тише, и вспомнил, почему, собственно, решил проверить телефон. — Сейчас, — протянул Миллер, листая контакты. — Они записаны у меня как «Не твоё дело», — выдал он и повернул голову к молча ждущему водителю. Стивен закатил глаза и, хрипло рассмеявшись, шумно выдохнул. Ему показалось странным, что парень так охотно и послушно принялся копаться в телефоне, только чтобы ответить на его вопрос. Он заинтересованно навострил уши, выжидая. — А ты мне нравишься, — честно признался мужчина и перевёл взгляд с дороги на мальчишку. Только на мгновение, чтобы уловить реакцию на свои откровения. Язвительная улыбочка, глубокие ямочки на ещё детских щеках — это то, что Стивен в принципе и ожидал увидеть. — Не взаимно. — Мне кажется, мы чем-то похожи, — продолжил Ходж. — Что-то в характере. — Ну, значит, ты тот ещё гондон. Только старый. И уже многократно использованный. Стивен изумлённо приподнял брови, потеряв дар речи. Он думал, раз парень так задирает нос, он, должно быть, высокого мнения о себе. — Высади меня здесь. — Луи махнул рукой на левую сторону дороги, не отрывая глаз от лобового стекла. Со стороны казалось, что шкет пытается разглядеть что-то впереди. Или кого-то. — Слушаюсь и повинуюсь, — покорно сказал мужчина и исполнил волю важного пассажира его скромного авто. Он нетерпеливо припарковался у обочины и поспешил разблокировать двери, чтобы наглец как можно скорее избавил его от своего присутствия. Миллер ловко расстегнул ремень, который всю дорогу царапал короткими ногтями, и, прежде чем выпрыгнуть из машины, с наглой усмешкой окинул Ходжа пронизывающим взглядом. — Надеюсь, больше не свидимся, Стиви. И со всей дури хлопнул дверью, точно пытаясь сломать её. Ходж раздражённо поджал губы и прикрыл глаза от сильного удара, который ещё некоторое время эхом отдавался у него в голове. Он испустил тяжёлый вздох и перевёл испепеляющий взгляд на парня, который трусцой перебежал на другую сторону дороги и быстро исчез за углом невысокого дома.***
Надежда рассыпалась в прах, когда он увидел чёрную «Теслу», припаркованную во дворе. От тревоги перехватило дыхание, засосало под ложечкой. Поколебавшись, Луи в конце концов собрался и, с опаской приоткрыв дверь, вошёл. Стал прислушиваться к малейшим шорохам. Неожиданно раздался стук стакана о мраморный стол, и парень вздрогнул. Нутро противно скрутило узлом. Беспомощно стоя в центре холла, Луи вспомнил, как раньше получил звонкую, увесистую пощёчину за второй подобный побег. Щека горела тогда всю ночь. Пытаясь заглушить плач одеялом, он лежал в кровати и проклинал отца, пока его не сморил сон. Сейчас же и времена другие, и он другой, поэтому о последствиях можно было только догадываться. Он заставил себя закрыть дверь, собственноручно запечатать единственный путь к отступлению. Небольшие, осторожные шаги по наливному полу вели его прямиком в пасть зверя. Стараясь не вызывать подозрений, он заглянул на кухню и замялся у входа, когда увидел стоящего у мраморного островка Дэвида. Тот опрокидывал в себя уж точно не первый, судя по полупустой бутылке, стакан. Он не выглядел пьяным, скорее… уставшим. Верхние пуговицы белой рубашки были расстёгнуты, а рукава закатаны по локоть. Луи отметил, что насчёт встречи мужчина не солгал и что сделка не состоялась — Дэвид пил дома, только если контракт не был подписан. Иначе он вместе с новоиспечённым партнёром праздновал «особое событие», как любил говорить сам Дэвид, невзирая на то, что этих «особых событий» становилось всё больше с каждым новым контрактом. Обычно кутежи проходили в дорогих ресторанах или же не самых приличных местах. Чтобы привлечь внимание отца, парень постучал костяшками пальцев по двери и прислонился плечом к косяку. Он старался выглядеть недовольным, потому что по легенде дорогой папаша не сдержал обещание и из-за этого Луи не смог увидеться с матерью. — Судя по всему, то, на что ты меня променял, пошло коту под хвост, — начал Луи, когда Миллер-старший опустил стакан, наконец заметив его. — А мог бы сейчас не заливать горе, просто нужно было отвезти единственного сына к своей бывшей жене. От того, как громко опустился стакан, Луи вновь вздрогнул. Видя, с какой силой Дэвид сжимает стекло, он прикусил язык. Мужчина редко бывал в таком состоянии. Однако Луи прекрасно запомнил, что лучше в эти моменты его не трогать. Он уже хотел было уйти, убежать, вот только под пристальным взглядом тёмно-зелёных глаз не посмел сделать и шагу. Он боялся, что, если двинется хоть на сантиметр, это будет как спичка, словно в замедленной съёмке падающая в лужу бензина. Один шаг — последнее, что он успеет сделать, прежде чем всё взлетит на воздух. Дэвид упёрся руками в край островка и ещё долго не сводил взгляда с сына, словно пытаясь прочесть что-то в непроницаемом лице. Луи ненавидел, когда он так делал. Он в принципе ненавидел пристальные взгляды, но именно этот он презирал всем своим почерневшим сердцем. — Я звонил тебе. Почему не ответил? — сказал Дэвид спустя, как показалось Луи, вечность. Голос был тихим и хриплым, будто он сутки молчал. От этого взгляда вкупе с суровым голосом мурашки пробежали вдоль позвонков. Заготовленные оправдания застряли в горле. Мужчина терпеливо стоял всё в той же позе и смотрел выжидающе. Его приподнятые в притворном интересе брови шли вразрез с напряжением, которое волнами исходило от него, накрывая Луи с головой и затягивая в глубокую пучину страха. Дэвид резко ударил ладонью по мраморной столешнице, и его лицо, секундой ранее дышавшее лживым спокойствием, сильно исказилось в гневе. Из глаз, казалось, сыпались искры, которые обжигали Луи даже на расстоянии. — Я задал тебе вопрос! Три раза. Три, мать твою, раза я звонил тебе. Какого хрена ты не берёшь трубку?! — Не слышал: он был на беззвучном. Мне сделали замечание, пришлось отключить, — начал было объясняться Луи, кое-как найдя в себе силы, но его оправдания, чётко и быстро льющиеся изо рта, даже слушать не стали. Дэвид помотал головой, словно учитель, пытающийся подсказать ученику, что его ответ — неправильный. — Нет, Луи. Я спрошу ещё раз, отвечай честно. Твоё враньё уже поперёк горла стоит. — Он склонил голову набок и уже спокойно, едва ли не по слогам повторил: — Почему ты не отвечал на звонки? Луи отвёл глаза. Он пытался придумать, что правильнее сейчас сказать, но пристальный взгляд отца мешал сосредоточиться и подталкивал сказать правду и только правду. Молчание затягивалось. Он так и не решил, что делать. То, что он врёт, доказывалось с каждой секундой, и это больно кололо в бешено бьющееся о грудную клетку сердце. Посчитав, что лучше больше не затягивать, Луи прочистил горло и выбрал самый приемлемый ответ: — Я был у мамы. Он понял, что раз Дэвид так уверенно заткнул его, даже не став слушать, то он заранее знал правду. И врать не было смысла: он сделал бы только хуже. Мужчина словно переваривал ответ. У кого-то это вызвало бы вопрос: а не блефовал ли он? Но только не у Луи. Тот жил с ним не первый год и прекрасно знал, как вести себя в тех или иных ситуациях, знал, когда стоит закрыть рот, а когда можно показать иголки. В долгой и давящей тишине Дэвид сделал первое движение. Сначала выпрямился, а после медленно, засунув руки в карманы брюк, шаг за шагом приблизился к нему. Боясь сделать лишний вдох, Луи напряжённо стоял на месте, не сделал ни шагу назад, хотя так хотелось. Он лишь молча наблюдал, как отец приближается и становится почти вплотную. — Луи, — начал Дэвид, испустив тяжёлый вздох. Он высунул руку и, положив её на голову сыну, погладил его по волосам. — Мне это уже надоело. Ты совсем отбился от рук. Я работаю, зарабатываю для нас деньги, стараюсь обеспечить тебя всем. Я пытаюсь быть хорошим отцом, вкалываю каждый день для нашего с тобой благополучия. А ты? Чем ты мне отвечаешь? — Он опустил ладонь на затылок парня и немного надавил. — Не слушаешься. Употребляешь всякую дрянь. Влезаешь хрен пойми куда, так мало того, ещё и сбегаешь из дома, пока я на работе. И куда сбегаешь? К той твари, — выплюнул мужчина и неосознанно усилил хватку. Луи сомкнул челюсти. Любое нелестное упоминание о матери выводило его из себя, однако сейчас развязывать перепалку было небезопасно. — К суке, которая бросила тебя и даже ни разу не попыталась разузнать, жив ты хоть или нет. За все те три-четыре года с твоего рождения. Дэвид в упор смотрел в глаза сына, полные страха, ненависти, отвращения. Луи, оглушённый всеми этими чувствами, не замечал, что у отца в глазах была не только ярость. Он не замечал, что Дэвиду тяжело, что ему порой бывало больно смотреть на него, потому что в сыне он видел её. Несмотря на то что именно Дэвид растил Луи, не спал ночами, когда у малыша были неспокойные ночи, часами баюкал его, кормил привереду тем, что ему тогда и было-то не по карману, работал везде, куда только брали, лишь бы ребёнок ни в чём не нуждался, Луи всегда тянулся к матери. Дэвиду было больно, что Луи даже ничего от него не унаследовал. Словно сама природа насмехалась над ним. Голубые глаза, светлые волосы, невысокий рост, даже цвет кожи — всё от Деборы Флоренс и ничего от Дэвида Миллера. Лишь фамилия. И то, что Дебора упорно красила волосы в самый тёмный оттенок, будто бы не желая иметь с Луи что-то общее, вызывало бурю эмоций у Миллера-старшего. Дэвид взял сына за плечи и, словно пытаясь пробудить от глубокого сна, встряхнул его. — Она захотела увидеть тебя только после четырёх лет. До этого она даже не звонила, понимаешь? Ты стал ей интересен лишь в том возрасте, когда уже не нужно было менять тебе пелёнки, охранять твой сон и постоянно быть рядом. Ты почти пятилетний, можно сказать, готовенький, и она объявляется хрен пойми откуда с крепким намерением увидеть сына. Не будь мне тебя жаль, я бы не разрешил. «Начинается», — подумал Луи и опустил голову, не в силах больше смотреть в глаза напротив. Он мелко дрожал от злости, руки и ноги похолодели, воздуха не хватало. Дэвид всё никак не унимался. Он поднял его голову за подбородок и вернул взгляд на себя. — Я думал, будет лучше, если разрешить ей видеться с тобой. Думал, что не смогу дать тебе то, что сможет дать она, вот и разрешил на свою голову, — сказал Дэвид и негромко шмыгнул носом. Луи во все глаза уставился на него. Дэвид и слёзы. Какие понятия могли быть несовместимее, чем эти? Он не знал, что делать. Обычно, когда плакала Дебби, Луи находил слова для утешения. Он шептал успокаивающие фразы, которые раньше слышал от неё самой. Но сейчас, в этот момент перед ним не мама. Перед ним Дэвид. И это вводило в ступор. — А сейчас ей вообще удобно, — продолжил мужчина. Он старался смотреть в глаза сыну, но не получалось — было слишком невыносимо. — Ты, как дрессированный, слушаешься только её, всегда хочешь к ней. Если бы это был просто мой эгоизм или ревность, я сейчас не стал бы даже начинать этот разговор. Я тебя растил. Веришь ты или нет, но для меня твоё счастье на первом месте. Я просто не хочу, чтобы в будущем тебе было больнее, чем сейчас. — Он вернул взгляд на сына, вот только не мог разглядеть его лицо из-за застывших в глазах слёз. — И да, возможно, в какой-то степени здесь и ревность, — невесело хмыкнул он. Больше не выдержав, Дэвид быстро отпустил сына, обогнул его и, вытирая слёзы, вышел из дома. Луи лишь в полной растерянности хлопал глазами.