***
— …А она просыпается и орёт на меня, будто вчера мы не помирились, — с возмущением выдал Седрик, один из игроков футбольной команды. Со стороны раздалось удивлённое «у-у-у», и мулат, покачав головой, мол, всё так и было, приник губами к бутылке, которую не выпускал всё это время, словно та была приклеена к коже. Небольшая компания отделилась от суматохи на первом этаже и спряталась в кабинете литературы, чтобы не быть пойманной за выпивкой. Большинство из присутствующих были участники школьных спортивных команд, а другие — ученики, которые услышали про «закрытую вечеринку» и решили внедриться в этот тайный междусобойчик. Клод сделал пару глотков спиртного и откинулся назад. События минувшего вечера никак не отпускали. Они присосались щупальцами, намертво впились в пищевод и носоглотку, перекрывая кислород. От осознания, что виновник его удушья находился сейчас здесь, без всяких угрызений совести веселился на нижнем этаже, Клод сильнее стиснул бутылку в руке. Дискомфорт приносило и то, что за весь вечер они с Биллом так и не поговорили. Сидели рядом, перекидывались фразами, но беседой это не назовёшь. К удивлению и счастью, Браун не стремился вывести его на диалог. Тот сегодня по большей части слушал. Это на него не похоже — обычно капитан, находясь в своей среде, активно поддерживал разговор, отвечал на вопросы. Но сейчас он притих и пил свой обещанный ликёр, понемногу пьянея. За эти полтора часа он посмотрел на Мийо всего пару раз. Клод этого и не замечал, ведь, когда сам избегаешь чужих глаз, чтобы ненароком не выдать свою тайну, сложно следить, смотрит ли на тебя кто-то, не правда ли? Особенно если этот «кто-то» — твой лучший друг. Особенно если тайна напрямую связана с ним. Не думать о случившемся не получалось. Парень бессчётное количество раз пытался обмануть мозг — занять его другой темой или прислушаться к разговорам. Однако эти жалкие потуги были сродни попыткам убедить больного человека, что он здоров, что инфекция не распространяется по всему организму, отравляя его. Проглотив жгучую жидкость, Мийо отодвинул бутылку и посмотрел, сколько уже успел выпить. — М-да… Странная она какая-то, — пьяно проговорил один паренёк, который сидел около Мийо. Клод взглянул на него, так же сделали и все остальные. — Чё сказал? — Седрик кинул бутылку в сторону (та чудом не разбилась) и угрожающе двинулся на бедолагу. — Это моя девушка, кусок ты говна, — громко сказал он заплетающимся языком. Парень был массивным и вполне мог задавить очкарика, лишь присев на него. Клод, единственный трезвый среди присутствующих, лениво поднялся на ноги, вяло протянул руки, чтобы успокоить футболиста. Только драки не хватало. Мулат попытался убрать преграду, но не получилось. Клод негромко сказал ему что-то вроде «успокойся» или «остынь», тогда футболист сдался и шаткой походкой направился к своей парте, бубня невнятные оскорбления. Клод хотел было сесть обратно, поскольку проблема миновала, но тут у него в кармане зазвенел телефон. Отключив напоминание, Клод окинул взглядом Билла. Вокруг того были раскиданы несколько бутылок, парень еле держал глаза открытыми. Его потрёпанный вид не позволил Клоду просто взять и уйти. Он шумно вздохнул и опустился, чтобы закинуть его руку себе на плечо. — Клод, уже уходишь? — спросил кто-то. — Да. Засиделись уже. Он кое-как поднял парня на ноги и поволок его к выходу. Класс был освещён лишь тусклым светом с улицы, поэтому ступать приходилось предельно осторожно. Крепко схватив Брауна за пояс, он потянулся к ручке, открыл дверь. Доковыляв до лестницы, устало и обречённо вздохнул. Взору открылись ступеньки. Шансы добраться до больницы не в качестве пациента всё снижались. Сыпля проклятиями и перемежая их благодарностями за то, что это всего лишь второй этаж, Клод начал спускаться. Билл не помогал — повис на Мийо, вверяя в его руки свою жизнь, и едва перебирал ногами. Клод был признателен за доверие, но сейчас он бы предпочёл, чтобы Билл стоял самостоятельно, потому что один поспешный или неосторожный шаг — и они оба могли полететь к чертям собачьим. Примерно на середине лестницы Клод притормозил, заслышав, как по ней кто-то поднимается. Звук становился всё чётче. Не успел Клод вздохнуть от облегчения, что подоспела помощь, как впереди показался Миллер. Потрёпанный, с опущенной головой, с пиджаком, ненадёжно висящим на плече. Клод стоял, придерживая Билла, и смотрел на него. Он никогда не думал, что окажется в подобной ситуации. Ему ещё ни разу не доводилось просить о помощи у Миллера. Но, как показал недавний инцидент на крыше, в жизни всякое может быть. — Эй, — громко окликнул Клод. Его голос эхом разнёсся по пустому пространству и, отталкиваясь от стен, долетел до чужих ушей. Луи хмуро поднял голову. Увидев, кто вывел его из раздумий, замер с поднятой на ступень ногой. Клоду в темноте померещилось, что лицо напротив немного сгладилось: недовольно сведённые брови приподнялись, поджатые в раздражении губы медленно вернулись в естественное положение. — Помоги мне спустить его. — Он указал головой на повисшего на нём Билла. Луи словно только сейчас заметил тушу на его плече. Он перевёл взгляд на Брауна, продолжая удивлённо молчать. — Оглох? — погромче сказал футболист. Плечо заныло от тяжести, держаться на лестнице стало труднее. Луи подал первые признаки жизни — пару раз поморгал — и, на удивление, смирно поднялся, протягивая руки к Брауну. Как бы Клоду сейчас ни хотелось ударить по ним и отшвырнуть его подальше от друга, он подавил неприязнь и дал парню забрать половину тяжести на себя. Мийо чуть было не выдохнул от облегчения. Они сделали первый совместный шаг вниз, на следующую ступень, и дальше спускаться становилось всё легче и легче. Луи крепко держал безвольную руку Билла. Он повернул к нему голову и, слегка сморщившись от запаха спиртного, отвернулся, устремил взгляд себе под ноги. — Помнится мне, кое-кто просил не подходить к нему, — напомнил Луи, ухмыляясь и поглядывая на футболиста. Клод ничего не ответил. Восемнадцать ступеней остались позади. — Куда теперь? — кратко поинтересовался Луи запыхавшимся голосом. Клод бросил на него недоверчивый взгляд. — С чего это вдруг? — Одноразовая акция, Мийо. Советую воспользоваться, — съязвил Миллер. Тяжесть висящего на нём Брауна немного уменьшилась, когда они спустились. Должно быть, больший вес теперь лёг на плечо Клода. Мийо, посомневавшись несколько секунд, начал выгружать Билла на ступеньки. Он схватил парня за пояс, осторожно убрал его руку с себя и потянул тряпичное тело вниз под недоумевающим взглядом Миллера. Браун оказался на лестнице в полусидячем положении. Его расслабленные руки Клод положил ему на бёдра, а голову аккуратно разместил на ступени. Выпрямившись, он посмотрел на Луи. — Всё, свободен, — небрежно сказал он. Луи перевёл взгляд с лежащего Билла на Клода. — Ты так и оставишь его здесь? — Тебе какое дело? — Как какое? — удивился Миллер с полуулыбкой на лице. — Мы же с ним встречались. Может, я всё ещё люблю его? Клод негромко хмыкнул и каким-то образом сдержался от смеха. Это даже слышать было смешно, эту гнусную ложь. Они оба знали, что в его словах нет и намёка на правду, но Миллер почему-то не спешил выходить из образа. — Что? — спросил Луи. Клод прикрыл глаза, мотая головой. На первом этаже были слышны все звуки, которые доносились из спортзала: приглушённые басистой музыкой гомон, радостный смех, возбуждённые возгласы. Некоторые голоса слышались немного ближе, значит, часть учеников расположилась и вне зала, который находился в конце центрального холла, где они сейчас и стояли. Из распахнутых как будто бы в приглашающем жесте больших дверей проникали разноцветные огоньки. Они быстро и хаотично бегали по полу, стенам и потолку, везде, куда только могли дотянуться, но потом замедляли движение, словно уставая от своих сумбурных танцев. Клод уже хотел было пойти туда и найти Филиппа, Джейсона или Райана, чтобы кто-то из них позаботился о валяющемся на лестнице Билле, но по-прежнему стоял на месте. — И отсосал мне от большой любви к нему, — сказал Мийо. Собственные слова прозвучали так неправильно и так резанули слух, что он чуть не сморщился. Услышь их сейчас хоть кто-нибудь, и всё. Эта ошибка была бы у всех на устах в ближайшие недели, если не месяцы, её раздували и утрировали бы. Клоду даже думать не хотелось, насколько могли исказить случившееся, если даже без того оно было хуже некуда. А если слух дойдёт до Билла… Луи от удивления чуть не ахнул. В тусклом свете Клоду удалось увидеть, как голубые глаза неверяще округлились и как вечная ухмылка стёрлась с лица. Но лишь на считаные секунды. После этого она вырисовалась ещё выразительнее. — Так ты помнишь, — удивлённо выдал Луи со смешком, морща в пальцах надетый в какой-то момент пиджак. — Я был уверен, что тебе отшибло память. Ну так как? Понравилось? Просто ты так быстро убежал… — У него то и дело вырывались смешки. Если во время столкновения на лестнице он выглядел измотанным, то сейчас казался бодрее некуда. Клод понял, что облажался. Желая ткнуть того лицом в грязь, сам в неё и упал. От ответа его спас вышедший из шумного зала Филипп. Тот выглядел как чёртов Томас Шелби в чёрном костюме-тройке, вот только без той самой легендарной кепки. Он не торопясь шагал по кафелю, засунув руки в карманы брюк, и цоканье его таких же чёрных оксфордов эхом разносилось по пустому пространству. Завидев с неблизкого расстояния Клода, Гарсия чуть прищурился. — Клод? — позвал он, проверяя, не обознался ли, и, когда почти настиг их, взглянул на второго — на Луи. Увидев, как Мийо отвлёкся на шагающего позади него человека, Луи обернулся. — А ты что здесь забыл? — спросил Филипп. Он метнул взгляд из-под сведённых бровей на Клода, внимательно всматриваясь в его лицо, потом снова на Луи. Тот развернулся к нему уже всем корпусом. Сказать, что Клод напрягся, — ничего не сказать. Он застыл, затаив дыхание. — Какие люди, — протянул Миллер, изучая парня с ног до головы. — Выглядишь отменно. И как только Лайла оставила тебя бродить одного на этом кишащем голодными подростками балу? Гарсия долго пялился на Миллера. Вместо ответа на комплимент он натянуто улыбнулся. А Клод еле слышно выпустил воздух из приоткрытых губ, словно ничего другого от Миллера не ожидал. Это привлекло внимание Филиппа, однако по пути к чужому лицу его взгляд зацепился за лежащего Билла. «Клод, Миллер и находящийся в отключке Билл в одном месте. Прямо начало какого-то анекдота», — подумал парень. — Что здесь происходит? — спросил он у Мийо, не выдержав всей этой странной картины. Руки он вынул из карманов и сложил на груди. Клод шумно выдохнул. — Можешь отвезти его домой? Я должен ехать к отцу, у меня нет времени кататься к Браунам. Луи заинтересованно поднял на него взгляд. — Он сильно надрался, проследи, чтобы не испачкал машину. Филипп, последний раз взглянув на Миллера, кивнул и протянул руку в сторону Мийо. — Ничего же не случилось? — тихо поинтересовался он. — Нет, всё в порядке. — Клод достал ключи из кармана брюк и положил их в протянутую ладонь. Он пытался побороть в себе желание посмотреть на Луи, чтобы это не вызвало новых вопросов у Филиппа, но, так и не сумев пересилить себя, всё же взглянул. Луи смотрел в ответ. Быстро взяв себя в руки, Клод развернулся и ушёл, словно с места преступления. — Ты не ответил на мой вопрос, — нарушил тишину Филипп, повернув голову к Миллеру. Луи стоял так же, как и Филипп ранее, — с руками в карманах брюк. Услышав реплику, он с непониманием на лице развернулся. — Напомни, что за вопрос? Липп закусил внутреннюю сторону щеки, потом, больно оттянув и отпустив плоть, сделал небольшой шаг к парню. — Луи, — устало выдохнул он и сказал медленно, едва ли не по слогам: — Отъебись от Билла. Он не хочет ни видеть, ни слышать тебя. Понятно? — Он заглянул Луи в глаза, пытаясь выловить в них проблеск понимания. Но парень молчал, и, приняв это за положительный ответ, Гарсия опустился на корточки перед Брауном, чтобы перекинуть его руку себе через шею. — И мы тоже, — бросил он вдобавок, прежде чем уйти. Луи проводил их взглядом и шумно выдохнул, запрокинув голову. Билл — последнее, о чём он думал сейчас. С недавних пор мысли в основном крутились вокруг семьи, которую и семьёй-то назвать нельзя было. Постояв на месте с полминуты, он всё же решил, что раз здесь отвлечься не получается, то он найдёт место, где получится.***
Клод стоял у входа в палату, перед белой как снег дверью, за которой должен был быть Мартин. Из помещения не доносилось ни звука. Казалось, что там никого нет. Мийо колебался. Он знал, что зайдёт туда, знал, что лишь оттягивает неизбежное. Он шумно втянул воздух носом и резким рывком открыл дверь, не давая себе возможности больше тянуть. Его сразу же окутали резкие запахи таблеток. Ими и так веяло здесь отовсюду, но именно в этой палате они казались намного острее. Глаза зацепились за сидящего у открытого окна мужчину. Его спина была сильно сгорблена, голова держалась прямо, нестриженые волосы с сединой колыхались от ветра. Мужчина не сделал ни малейшего движения. Всё его внимание было поглощено видом из окна. Клод сделал шаг в помещение и неловко простоял около дверного проёма некоторое время. То, что отец не обратил на него внимания, его не удивило, но оставило неприятный осадок на душе. Мартину становилось хуже с каждым днём, так сказал его новый лечащий врач. Лекарства, которые мужчина принимал вот уже четыре года, не давали должного эффекта. Он медленно, но в то же время стремительно таял. — Пап, — осторожно позвал Клод. Но Мартин не шевельнулся. Тогда парень нервно облизал сухие губы и медленно направился к неподвижно сидящему отцу. Осторожно взглянул на него, на его сосредоточенное лицо, потом перевёл взгляд туда, куда неотрывно смотрели чужие глаза. За окном не было ничего интересного, лишь высокие здания с большими окнами, в которых отражалась больница, широкие дороги с шумными машинами и фонари, освещающие местность. — Пап, это Клод, — вновь решил попытаться парень. — Как ты себя чувствуешь? Мартин отозвался не сразу. Медленно и устало перевёл взгляд на сына, внимательно изучая его лицо. Клод уже обрадовался, что отец так отреагировал на его имя, но следующий вопрос беспощадно раздавил вспыхнувшее счастье. — Кто такой Клод? — с искренним интересом спросил он. Хриплый голос прозвучал слишком громко в этом тихом помещении, но сразу растворился в белых стенах, не оставляя после себя ничего, кроме приглушённых дверью звуков из коридора. Вопрос оставил ощущение, словно по израненной коже провели наждачной бумагой, но парень постарался не выдать этого. — Твой сын, — терпеливо пояснил Мийо-младший. Он должен был уже привыкнуть, ведь в который раз знакомился с отцом заново, но всё равно таилась маленькая, совсем крохотная частичка давно умершей надежды. Наверное, поэтому ему бывало так больно. — У меня есть сын? — удивился Мартин, чуть выпучив безжизненные тёмные глаза. — Да, есть. И не один. — Клод взял из угла стул и, поставив его ближе к стулу отца, сел рядом. Разместил руки на спинке и положил голову на них. — Нас двое: я — Клод, и Кевин — старший из нас. Клод наблюдал за тем, как Мартин неверяще хлопает глазами и еле заметно качает головой. Хотелось бы, чтобы отец так кивал из-за вернувшихся воспоминаний, но Клод знал: тот просто пытается уложить новую информацию в голове. Он и Кевин посещали отца не реже четырёх раз в неделю. Они договорились чередоваться, когда мистер Дин Дэвис, лечащий врач Мартина, сообщил, что мужчина может никогда их и не вспомнить, если не будет часто видеть. Поэтому-то Кевин и сердился, когда Клод пропускал свой черёд навестить отца. Он не хотел, чтобы Мартин забыл их, однако, даже несмотря на все таблетки, на строгое наблюдение двадцать четыре часа в сутки и на частые посещения, Мартин забыл. Он забыл и каждый раз забывал их обоих снова и снова. Оставшееся время до отбоя Клод и Мийо-старший провели за длинными историями из забытой мужчиной жизни. Клод рассказывал многое, стараясь красочно передать некогда испытанные ими эмоции и утаивая то, что отцу не нужно было знать, хотя тот и забудет всё на следующее утро. Прохладный ветер проникал в палату, играл с их волосами, обдувал лицо Мартина, так что его выступающий нос раскраснелся от холода. Тогда Клод встал, закрыл окно и накрыл плечи отца пледом. Весенний ветер и аромат специально заказанных Кевином гардений уже вытеснили неприятный запах таблеток. Сумерки охватили небо, отдавая бразды правления полной серебряной луне. Время на экране показывало без девяти одиннадцать. Когда Клод уже хотел было попрощаться, в палату зашла медсестра, неся поднос с лекарствами. Клод глянул на них с поджатыми губами. Он не стал смотреть, как Мартин давится ими, вместо этого опустился на его постель, наклонился и заключил его в объятия. Когда ладони отца неуверенно опустились на его спину, Клод ощутил их холод даже сквозь пиджак. «Надо было закрыть окно раньше», — пробежало в голове. Он нехотя отстранился и выпрямился, прошептав: «Спокойной ночи». На лице Мартина светилась слабая полуулыбка, но глаза смотрели иначе, не так, как раньше. Клод улыбнулся ему в ответ и, попрощавшись, вышел из палаты.