***
Прохладные струи воды, вырывавшиеся из душа, покалывали кожу головы, спешно сбегали вниз и смывали с тела пот. Тонкий поток безостановочно стекал по лицу к подбородку. Уперевшись ладонями в кафель, Клод прикрыл глаза и представил, как эта вода очищает ещё и засорённое сознание, приводит мысли в порядок. Дыхание было глубокое, размеренное, как вчера, когда он вернулся от Миллера и точно так же стоял под холодным душем, надеясь, что это поможет. Словно вода могла смыть вместе с грязью ещё и грехи. Кевина, к счастью, не было дома. То, что наступила его очередь навестить отца, у которого он засиживался, пока тот не уснёт, спасло Клода от возможных вопросов. Увидев его состояние, Кевин точно начал бы допрос (возможно, даже с пристрастием), и кто знает, может, Клод бы не выдержал — высказал бы всё, не стал бы сопротивляться чему-то большему, намного большему, чем он наивно предполагал. Вымотанный — больше морально, нежели физически, — он вышел из ванной и обессиленно сел на край кровати, безвольно уронив руки на бёдра и сгорбившись. Голова неумолимо опустилась: на шею давил непосильный груз вины, уже почти сросшийся с ним воедино. Взгляд надолго упёрся в свисающие между ног руки. Капля сорвалась с кончика пряди и разбилась о тыльную сторону правой руки. Он отстранённо следил, как вторая капля упала рядом и они вместе неровно стекли вниз по указательному пальцу. «Зачем мне так напрягаться, если ты…» Клод сжал руку в кулак, обрывая чужой голос в голове и не давая ему закончить запомнившуюся реплику. Перед взором всё ещё стоял образ, от которого уже было никак не убежать и не спрятаться. В ушах слышались тихие, обрывистые стоны. Чтобы избавиться от тянущего ощущения внизу, он попытался представить, как Билл, разгневанный, разочарованный, стоит напротив, смотрит ему в глаза. Но фантазия размылась и рассеялась, уступая место свежим воспоминаниям. Даже после холодного душа, от которого он надеялся наконец прийти в себя, трудно было осмыслить произошедшее и осознать, что он занимался сексом с ним. И не где-то в ночных кошмарах, откуда проблемы не просочились бы наружу, а в реальности. В этой замызганной, ободранной, жалкой реальности. «В миссионерской позе, мать твою». Он стиснул челюсти и, сглотнув ком в горле, встал, чтобы дойти до гардеробной. В тусклом свете луны и фонарей с улицы Мийо искал в карманах висевших на вешалках вещей сигареты и зажигалку. Остро хотелось курить. Зажать свой спасательный круг меж пальцев и втягивать, втягивать, втягивать, пока разум не поплывёт. Совладать с этим порывом было так же невозможно, как и со своим телом на крыше. И в чужом доме. Нервные движения. Щелчок зубчатого колёсика. Рыжее сияние на кончике сигареты и вдох полной грудью. Словно глоток воздуха вынырнувшего из воды тонущего. Клод, опираясь рукой о матрас, опустился рядом с кроватью и откинул голову, расслабленно прикрыв веки. Табак медленно делал своё дело: мысли потихоньку угасали. В душевой стоял шум льющейся и разбивающейся о кафель воды, которая потом стекала в сливное отверстие. Послышалось, как несколько кранов почти одновременно приостановили свою работу, — видимо, несколько ребят уже закончили и вышли. Клод повернул голову, настороженно прислушиваясь. Отдаляющееся шлёпанье мокрых ног, неразборчивые разговоры, неожиданный смех, приглушённый расстоянием и шумом. Не долго ли он тут торчит? Если сейчас выйти, никто же косо не посмотрит? А сколько времени он обычно тратит на мытьё? Минут десять-пятнадцать? — Чёрт, — зашипел Мийо, осматривая себя. Наверное, времени прошло прилично, но всё, что он сделал, так это постоял под напором воды. Он быстро схватил шампунь, налил обильнее, чем нужно. Взгляд застыл на ладони. Точнее, на её содержимом. Он еле сдержался, чтобы не сжать руку в кулак, как сделал это ночью, и не дать густой субстанции просочиться сквозь пальцы. Всё яро напоминало о вчерашнем — будто оно каким-то образом могло забыться хоть на секунду. Клод самым последним вышел из душевой. Боясь навлечь на себя подозрения и потому не поднимая на сокомандников взгляда, он подошёл к своему шкафчику, открыл дверцу и принялся вытаскивать сложенную туда одежду. Филипп, который застёгивал ширинку, отвлёкся на топот и поднял голову. Он хотел вернуть внимание к одежде, но зацепился взглядом за проходившего к своему месту Клода. За его оголённые руки. — Клод! — удивлённо протянул Джейсон, точно как и Филипп уставившись на друга. — Твою мать, чувак, сначала засосы, потом это. — Он глазами указал на длинные красные полосы на бицепсах и, прищурившись, высказал догадку, которая прозвучала скорее как утверждение, а для Клода вообще как приговор: — Ты от нас кого-то скрываешь! Мийо напрягся. Кто-то двусмысленно присвистнул: — Судя по всему, особа страстная. Сзади послышались короткие смешки. Клод обернулся через плечо. Находившиеся в раздевалке спортсмены окидывали его взглядом — кто с ухмылкой, кто лишь с пассивным интересом. Мийо быстро посмотрел на свою правую руку и как ни в чём не бывало продолжил возню с одеждой. — У тебя появилась девушка, и ты даже не сказал об этом мне, — указал на себя Блэк, неспешно делая несколько коротких шагов в сторону Клода. — Я думал, мы друзья. Небось, Биллу ты сказал. Мийо глубоко вздохнул, затягивая шнурки на штанах. От упоминания имени друга сердце замерло на секунду от страха, однако тело продолжало на автомате делать свою работу. — Да нет у меня никого, — отрезал он, не обернувшись. — Правда? — вскинул брови Джейсон. — Хватит тебе, — вмешался Липп. Он поочерёдно окинул их взглядом, чуть задерживаясь на Клоде. — Отстань от него со своими расспросами на всю раздевалку. Захотел бы, сказал. Не говорит — значит, не наше дело. Джейсон с многозначительной улыбкой посмотрел на него, потом на Мийо и, видимо согласившись с Филиппом, вернулся к своей сумке продолжать запихивать форму. Клод кинул Гарсии благодарный взгляд. Тот ухмыльнулся, просунул голову через ворот футболки и начал собираться домой. К счастью, никто больше не стал развивать тему, но выдыхать с облегчением и думать, что пронесло, разумеется, было ещё рано. Это лишь первый день, а он уже облажался. Просто взял и вышел перед всеми с очевидным доказательством ночи в постели с Миллером, о чём, конечно же, никто не заподозрил. Однако разыгравшаяся паранойя пыталась убедить Клода в обратном. Выходило у неё, стоит отметить, хорошо. Возможно, даже слишком. Он был благодарен, что хоть Билл сейчас отсутствовал. Не хотелось бы щеголять ещё и перед ним в таком виде. Как можно было забыть о руках, которые он с ужасом разглядывал дома перед зеркалом? Он специально надел в этот жаркий день футболку с длинным рукавом и даже не оголил торс до конца тренировки. Филипп спросил, почему он не снимает футболку, — Клод отмахнулся, предпочёл соврать, что всё в порядке, и продолжил печься, чувствуя себя словно курица в духовке. И ради чего? Чтобы под самый конец выйти в одном полотенце, напрочь позабыв о причине своих пыток? Вести себя так, будто ничего не произошло, оказалось намного тяжелее, чем он предполагал.***
Женский голос монотонно прочитал короткий абзац из книги. Девушка сунула кончик карандаша в рот, сомкнула зубы на ферруле, пытаясь вникнуть в суть текста, но через минуту недовольно и устало простонала: — Бред. — Кого это волнует? — протянул Луи с кровати, вертя ручку в пальцах. — Спиши как есть. Если повезёт, получим нормальные баллы. За этот бред, — легкомысленно пожал он плечами. Девушка повернула к нему голову. — Серьёзно? — скептически спросила она, приподнимая чёрные брови. Луи, прекратив играть с ручкой, взглянул на неё в ответ. — Серьёзно. Та закатила глаза. — «Если повезёт», — пробормотала она себе под нос, быстро чиркая по листу. — А если нет? — Не рассматривал такой вариант. Напарница перевела сонные глаза с тетради на Луи. — Что? — вскинул брови Миллер. Но девушка красноречиво промолчала, качая головой, и вернулась к писанине. Её звали Алекс Бланк. Мрачная с виду ученица, которая великодушно согласилась на предложение Луи работать с ним в паре. На самом деле Миллер написал ей случайно. По воле судьбы, можно сказать. Когда Клод вышел из комнаты, Луи рухнул на кровать, с улыбкой осмысливая произошедшее, пока шаги спускавшегося с лестницы футболиста не стихли. С наступившей тишиной улыбка померкла. Стены визуально расширились. Дом ощущался огромной клеткой с открытой нараспашку дверцей, которая зазывала выйти, ступить на извилистую тропу. Пока мысли — одна хуже другой — не затянули его окончательно, Луи решил, что нужно поскорее отвлечься. Он встал с постели, убрал все следы, оставшиеся после Клода, и пошёл смывать эти следы ещё и с себя. Горячие струи воды скользили по телу, а он размышлял о докладе, о котором вспомнил, пока смотрел, как засохшие белые пятна смываются с живота. «Нужно хотя бы подыскать партнёра для начала». Выйдя из душной ванной, он взял телефон, нажал на случайный контакт и послал сообщение, совсем позабыв, что этот человек мог и не посещать уроки мистера Гарланда. Вылетело из головы, точно как чёртов Мийо из этой комнаты. Матрас с чистым бельём бесшумно прогнулся под его весом. Он вцепился подрагивавшими пальцами в покрывало и до побеления костяшек сжал ткань в кулаках. От мысли, что у него здесь, в этой комнате, есть припрятанное экстази, дыхание начало сбиваться. Он шумно выдохнул и откинулся на кровать, борясь с искушением, которое только усиливалось из-за того, что Дэвида не было дома. Взгляд надолго устремился в потолок. — Так. Ладно. — Алекс откинула ручку на стол и, сложив руки на груди, повернулась к Луи. Спинка стула, на котором она сидела, издала сдавленный скрип. — Мы уже три часа работаем. Луи приподнялся на локтях, ещё больше сминая одеяло. — Перерыв? — Отбой, — громко возразила Бланк. Миллер пожал плечами — на этот раз в знак согласия. У них достаточно времени впереди, чтобы закончить работу. Как бы ему ни хотелось довести всё до конца за один раз, стоило угомониться и не пугать его единственную партнёршу. — Псих, — недовольно буркнула Алекс, вставая, и напомнила: — В следующий раз у меня. — В следующий раз у тебя, — кивнул он. — Перекусим? — Думала, ты не предложишь.***
В поднесённую к термопоту кружку лился кипяток, от которого исходил горячий пар. По мере того как вода наполняла сосуд, булькающий звук становился тоньше. — Можно вопрос? — прищурилась Алекс, глядя Луи в спину и одной рукой отодвигая стул. Луи развернулся с двумя кружками, наполненными доверху, и, положив их на мраморную поверхность островка, вскинул бровь, словно спрашивая: «Ну?» Пока он сыпал сахар, Алекс, присев, задала свой вопрос: — Ты же расстался с Биллом? Ложка в перевёрнутом состоянии замерла над кружкой. Вскинув бровь, Луи посмотрел на Алекс и после небольшой паузы мелко покивал. — Ну, это он расстался со мной, но… Да, вроде того. — Почему? — подалась вперёд Бланк, наваливаясь на свои сложенные руки. Луи оставил одну ложку в кружке и подвинул её к Алекс. Та притянула её ближе к себе и принялась помешивать исчезнувший на дне сахар. Короткие столкновения металла с керамикой вызывали характерные звонкие звуки. — А что говорят? — Миллер взглянул на неё и сел напротив. — Измена, — тут же ответила Алекс. — С твоей стороны. Она, не отрывая глаз от Луи, взяла кружку обеими руками и поднесла к губам, чтобы подуть. Невынутая ложка скатилась к лицу. Уголок обкусанных вчера губ дёрнулся в сторону. Отметив, что слухи не заставили себя долго ждать, Луи подтвердил: — Не врут. Неожиданно кружка с глухим стуком опустилась. — Что, серьёзно? — Алекс округлила глаза, не удосуживаясь сомкнуть губы после окончания вопроса. — Серьёзно. — Н-но это же Билл. Билл, мать его, Браун, чёртов эталон совершенства. Ухмыльнувшись, Луи опустил глаза, грея ладонь о горячую кружку. Поднимавшийся к лицу пар навевал непрошеные воспоминания — такие же тёплые и едва уловимые. — Думала, у вас всё в розовых соплях, как и подобает Барби с Кеном. Луи внезапно поморщился и поднял взгляд. Алекс поспешно оправдалась, пожимая плечами: — Со стороны так казалось. Последовало неловкое молчание. Бланк поджала губы, стараясь воздержаться от потока вопросов, которые настойчиво просились быть озвученными, прямо как Гермиона после вопроса профессора Снейпа о корне златоцветника и настойке полыни. Она потянулась за сэндвичем и принялась медленно жевать его, но глаза часто поднимались к Миллеру. Тот, откинувшись назад, задумчиво водил большим пальцем по кружке, изредка подносил её к губам. — А почему ты… — не удержавшись, начала Алекс, но вдруг запнулась, негромко прочистила горло и аккуратно продолжила: — Ну, почему изменил? Луи посмотрел на неё; увидев горящие интересом глаза, глубоко вздохнул, слегка раздув щёки, и пожал плечами, опуская взгляд. Весь его вид словно говорил: «Честно? Даже не знаю, может, погода так повлияла». — Ну-у-у… — начал было он, но Бланк перебила: — Прости. Ты можешь не говорить, если не хочешь. Луи снова взглянул на неё. Слова Алекс шли вразрез с её выражением лица: на нём читалось любопытство. Миллер задумчиво облизал губы и сглотнул. Он, конечно, мог ничего не говорить, учитывая, что тема не из приятных, однако поддался неожиданному порыву быть хоть немного честным с кем-то, пусть даже едва знакомым. Возможно, причина этого внезапного всплеска крылась как раз в том, что Алекс была для него совершенно посторонней. — Нет никакой причины, — собравшись, выдохнул он и натянуто улыбнулся. — Я просто придурок. Луи понимал: Билл заслуживает большего. После чёрной полосы в виде Тома Милтона должна была наступить белая, как они обычно и чередуются в жизни. Как многие уже привыкли. За плохим всегда следует хорошее, за хорошим — плохое, это что-то вроде аксиомы, но… Белые полосы у Билла лишь на запястьях, и это рушит циклическую норму жизни. У некоторых белые полосы — очень редкое явление, они обманчиво расстилаются в виде дорожки кокса, глубоких, выпуклых шрамов, белых стен в больнице с ярким светом, бьющим в глаза, пока тебя срочно везут куда-то по длинному коридору. Для некоторых жизнь не чёрно-белая, а серая из-за смешавшихся цветов. Но тёмный оттенок преобладает, поскольку белый — в виде окружающих тебя людей, которых ты безусловно любишь, — теряет силу с каждым новым утром, смысл всего мутнеет, и вопрос сам всплывает время от времени: а ради чего всё это? Билл, несомненно, заслуживает большего. Алекс вновь поспешила нарушить застывшее молчание. — А тот, с которым ты изменил, — негромко произнесла она, медленно ведя длинным крашенным в чёрный ногтем по кружке, — это был рандомный парень, допустим из клуба, или… у тебя были к нему какие-то чувства? Луи негромко хмыкнул. Хотелось уточнить: «А про которого именно ты спрашиваешь?», но он промолчал и задумался. «Есть ли у меня чувства, например, к Сену?» «О да, определённо. Чувство агрессии. Признаюсь ему как-нибудь». — А ты напрочь лишена чувства такта, как я вижу. — Луи наклонил голову к плечу. Алекс, как и он ранее, натянуто улыбнулась. — Рандомный парень из клуба, — ответил он. — А у тебя? Есть человек, к которому ты что-то испытываешь? Что-то вроде любви? На этот раз хмыкнула Бланк, качая головой. Она взглянула на Луи и провела пятернёй по чёрным волосам с тёмно-синими кончиками, убирая мягкие струящиеся волны с лица. — Знакомо. Разговор зашёл о чувствах, и ты поспешил уйти от вопросов, взяв инициативу в свои руки. Луи вскинул брови. — Я хорошо читаю людей, — объяснила Бланк. — И эта способность говорит мне, что ты в большом разладе со своими чувствами. Луи закатил глаза. Алекс, старательно избегая щекотливого вопроса, добавила: — А поступил ты как последняя скотина. Изменять выжившему суициднику, которого ты прибрал к рукам… — Она коротко дёрнула бровями и, поднявшись на тон выше, закончила: — Дело моральных уродов. Луи медленно улыбнулся, Алекс откинулась назад, не обрывая зрительного контакта. Она упиралась руками в край мраморного островка, время от времени постукивала пальцами по поверхности. Миллеру показалось, что она отчего-то разозлилась. — Ты же в курсе, что толстовка не помогает скрыть их? — Она кивком указала на шею Луи. Тот пытался найти причину гнева, с которым она сверлила его взглядом, но не стал развивать предположение, что Алекс тоже когда-то пережила измену. — Я и не старался, — пожал он плечами. — Не старался? Так ты специально хотел, чтобы Билл увидел? Луи непонимающе нахмурился. — Ты с кем-то потрахался, этот кто-то оставил смачные засосы, Билл их увидел и поэтому бросил тебя. Всё как ты почему-то хотел, — объяснила Алекс. Он удивлённо приподнял брови, молча поражаясь бредовой теории, которую напарница на раз-два соткала из одной его короткой фразы. Так и рождаются слухи, подолгу летающие из уст в уста. — Всё совсем не так, — отмёл он чужие слова. — А как тогда он узнал? — равнодушным, но с толикой нетерпеливой заинтересованности тоном спросила Алекс, словно этого и ожидала услышать. Луи шумно вздохнул, скрещивая руки на груди и ударяясь спиной о металлическую спинку стула. — Билл узнал от кого-то… постороннего. Бланк распахнула глаза, приоткрывая тёмно-бордовые губы. — Ох, чёрт, — прошептала она. — Кто-то из его дерьмовой команды. Уверен, что это… — Клод, — перебила Алекс, быстро догадавшись. — Мийо. Луи ничего не ответил, лишь улыбнулся; Алекс, посмеиваясь, вновь откинулась назад. — Видишь? — самодовольно сказала она. — Хорошо читаю людей. — Кто угодно догадался бы. Да хоть Райан. Бланк скорчила мину. — Ну хорошо, — хмыкнув, согласился Луи, — кто угодно, кроме Райана. — Это мог быть и Филипп. Или вездесущий Джейсон. Но это Клод. Кстати, а как он узнал? — Не знаю, — соврал Миллер, мастерски отыгрывая свою роль в знаменитой пьесе «Притворись дебилом», в которой участвовал если не каждый день, то через сутки. — Самому интересно. — И Билл без вопросов поверил ему? Луи готов был снова повторить это простое «не знаю», но Алекс избавила его от очередной лжи. — Синяк на скуле, — округлив глаза, ошеломлённо выговорила она, вспомнив, в каком виде Мийо щеголял на балу. — Быть не может. «Как выяснилось, ещё как может», — подумал Луи, незаметно ухмыляясь. Далее последовала длинная пауза, которую никто не спешил прервать. То ли Алекс поняла, что тема не совсем приятна для обсуждения, то ли у неё закончились вопросы, однако дальнейший разговор она перенаправила в другое русло. Пока Бланк уплетала еду, а Луи допивал свой чай, беседа скакала от одной темы к другой. Луи мог в один момент отвечать на вопрос: «Как ты относишься к мистеру Логу?» («Неплохо. Весьма забавный старик, как по мне»), а в другой — «когда ты понял, что девушки тебя не интересуют?» («Лет в четырнадцать, возможно даже раньше»). Так они просидели допоздна. Когда на улицу опустилась темнота, разговор забрёл на период каминг-аута Луи, вот только зашедший в дом Дэвид прервал их на полуслове. Судя по удивлённому виду, с каким Дэвид переводил взгляд с гостьи на сына, он скорее рассчитывал снова обнаружить Луи спящим в своей комнате. — Алекс, — улыбаясь, протянула руку девушка. — У нас совместный проект. Дэвид её пожал, представляясь в ответ. Луи уже готов был вытолкать Алекс за дверь, чтобы побыстрее подняться наверх и запереться в спальне, однако Бланк, к счастью, не задержалась. Закинула сумку на плечо, попутно отвечая Дэвиду, что сестра вот-вот подъедет, попрощалась и сразу вышла. Стоило входной двери закрыться, как Дэвид развернулся и посмотрел на Луи. Тот незамедлительно двинулся в сторону лестницы. День выдался тяжёлым и одновременно безмятежным — в противоположность тому, каким он мог быть, пойди Луи на поводу у своих желаний. Заканчивать его ссорой не хотелось, поэтому нужно было как можно скорее скрыться за дверью своей комнаты и лечь спать. На середине лестницы он понял, насколько сильно устал. Даже в учебные дни он не замечал за собой такой усталости. — Луи, — позвал Дэвид. Парень приостановился, раздражённо вздыхая. «Блядь, чуть-чуть же оставалось», — подумал он и в ожидании посмотрел на отца. Дэвид стоял в напряжённой позе, с расставленными по бокам руками. «Ты устал, я устал. Мы оба уставшие, пожалуйста, не начинай этот разговор». Пока Луи мысленно молил о пощаде, Дэвид собирался с мыслями. С момента их ссоры он всё прикидывал, как подступиться к Луи, что сказать, что сделать. И он думал, что уже знает, что уже готов. Однако сейчас нужно было сказать свои заготовленные слова, а в голове стоял полный кавардак. Наверное, всё из-за неожиданной гостьи. — Что? — устав ждать, подал голос Луи. И это «что?» словно послужило пинком. — Прости… за недавнее, — нехотя выговорил Дэвид, подняв голову. Хотя это и были лишь три несложных слова, они намертво приковали Луи к месту. Он в растерянности уставился на отца, однако через мгновение, словно придя в себя, забегал глазами. Он не знал, что ответить. Отец впервые извинился перед ним. Извинился словами, а не деньгами или другими привычными для него методами. Пока Луи озадаченно хлопал глазами, Дэвид пожелал спокойной ночи и скрылся в кабинете. Наверное, отвечать ничего и не нужно было. Наверное, они поднялись на ступень выше.