***
Вид из окна был живописный: крыши зданий тонули в серой холодной взвеси, стеклянные витрины магазинов напротив скрывались за цветущими деревьями, перед глазами постоянно мелькали люди и машины. — Спасибо. — Билл кивнул официантке, которая принесла им заказ, и, разлив оранжевое варево по чашкам, обхватил свою ладонями. Клод наблюдал, как в сосуде оседают тёмные веточки и алые плоды с нежной кожицей. — Всё не могу привыкнуть к твоему новому пристрастию. Сначала кофеин, теперь… Это. Билл прыснул. — Почему не закажешь что-нибудь другое? — Не знаю, — честно ответил Клод, отпивая из чашки. — Пытаюсь лучше понять тебя? В кафе было тихо. Посетители, сидящие за небольшими круглыми столиками, изредка позвякивали посудой, вели негромкие беседы, безоговорочно поддерживали сонную атмосферу в помещении. Официанты в коричневых фартуках бесшумно передвигались от столика к столику и чиркали ручками по маленьким блокнотам, улыбаясь дневным гостям. Билл ковырял вилкой кусок вишневого пирога и не поднимал глаз. Натянутость, которая сопровождала их в машине, растекалась и сейчас. Казалось, с каждой минутой они отдаляются друг от друга всё дальше. — Почему никто не расспросил про Уолтера? — всё-таки вскинул голову Билл. Клод начал отчётливо чувствовать, что его позвоночник неприятно прижимается к спинке стула, и сидеть стало уже неудобно. — В смысле? — Никто из вас не поинтересовался, почему он наказан. — Это же Уолтер. Наверняка натворил что-то. Как обычно. Билл, видимо согласившись, опустил глаза к своему испорченному пирогу. — Вы в курсе, — сказал он негромко. — Не так ли? Клод собирался ему ответить, но промолчал. Тишина снова расползлась между ними, как трещина в земле. Спустя время, за которое никто так и не притронулся к еде, Клод попытался перевести разговор в другое русло. — Так, — осторожно начал он, — ты возобновил посещение к врачу? На чужом лице проскользнула тень стыда, и Клод обомлел. — Ты серьёзно? — Он попытался заглянуть в глаза Билла. — Тебе неудобно говорить об этом со мной? — Это не так легко, как ты думаешь. — Я понимаю, но… Чёрт, Билл. С кем тогда, если не с родителями и даже не со мной? — Клод снова откинулся, не сводя взгляда с лица напротив. — Запишись на приём. Ты ничего не теряешь. Билл всё не поднимал глаз. Ароматный чай остывал, от него поднималась тонкая струйка пара. — Ты сам-то как? — спросил Браун, когда пыль от чужого недовольства улеглась. — Обо мне не беспокойся. Билл испытующе уставился на него, и тогда Клод сдался: — Кевин… Утром он вёл себя странно. — Из-за Амели? — Не думаю. Меня всё ещё не посвящают в подробности, но… Видимо, ему недолго осталось. Последнее прозвучало тихо. Так тихо, будто таким образом можно было уменьшить вес этих слов. Ему не хотелось в это верить, однако никакого другого объяснения он пока не нашёл. — Не надо накручивать себя, — произнёс Билл. — На этот раз думаю всё так и есть. Ты знаешь Кевина, рассеянность это не про него. Сначала про новый букет забыл, а теперь, вот, с завтраком налажал. — Хватит. Подумаешь яичница подгорела? — Впервые за всё время. Его даже поставленный отцу диагноз не скосил, его дотошность была с ним и тогда. Клод как вчера помнил реакцию брата. Единственное, что тот сделал, услышав ужасную новость, — сосредоточенно кивнул врачу. «Как будто знал». — Нервирует, что они ещё многое скрывают от меня, но с другой стороны… Я не хочу знать. Мне уже кажется, что будет хорошо, если он наконец-таки… — Клод вдруг замолчал и сглотнул. Его глаза не сходили с вида за окном. Подумав, что он испугался сказанного, Билл поспешил успокоить его: — Всё хорошо. — Я не это хотел… — Всё хорошо, — настойчиво повторил Билл. — Сколько ты уже варишься в этом котле? То, что ты наконец хочешь спокойно выдохнуть — не преступление. — Дело не в том, что я хочу… Перед взором стояли усталые, мутные глаза отца, который угасал, как едва тлеющий огонёк. В горле встал ком — Клод снова сглотнул. Было ясно, что Билл просто пытается поддержать его и сделать вид, что подобные мысли нормальны. Но если бы что-то подобное Клод услышал от него, он счёл бы это абсолютно естественным желанием. Чувство, висевшее в груди тяжёлым камнем, наконец-таки улеглось, потому что самое худшее, о чём только можно было думать, он уже высказал. — Так почему всё-таки Калифорния? — поинтересовался Клод, желая избавиться от мрачных мыслей и как можно скорее отвести от себя внимание. Странно было, что они никак не могли нормально поговорить и постоянно перескакивали с темы на тему. Как будто не друзья детства, а знакомые, которые случайно встретились на улице. — Я же тебе объяснил. — Скажи, что ты не сойдёшься с ним, — вдруг попросил Клод и таким образом перекрыл все шансы вернуть разговору прежнее настроение. — Что бы он ни говорил. Ни при каких обстоятельствах. Скажи, что не станешь делать этого. То, что Билла разозлили его слова, было видно невооружённым глазом, но Мийо продолжал напирать: — Он не твой человек, тебе это не надо. — Думаю, мы уже засиделись. — Наконец Билл потерял терпение и начал подниматься, ища в карманах кошелёк. — Ты никуда не уйдёшь, пока не пообещаешь мне, — сказал Клод. Заслышав это, Браун замер. Спустя время, глядя на него в упор, он отчеканил: — Ты, на хрен, издеваешься? — По тону было понятно, что он оскорблён и обижен. — По твоему, у меня совсем нет чувства собственного достоинства? Клод долго и недоверчиво смотрел ему в глаза. Он будто пытался проверить, выдержит Билл его взгляд или нет. — Хорошо, — кивнул он в итоге, убедившись что, если Луи и нарушит условия сделки, Билл не станет идти на контакт так просто.***
На следующее утро Луи проснулся с болью во всём теле. Мышцы, голова, суставы — ныло всё. Как при гриппе. Пришлось приложить массу усилий, чтобы подняться с кровати и заставить себя пойти в душ. — Иди завтракать, я подожду тебя в машине, — сказал Дэвид, когда Луи спустился со второго этаже, и вышел из столовой. Парень хотел ответить, что не голоден, но вовремя спохватился — не стоило сейчас привлекать его внимание. Идиллия, длившаяся с момента тех извинений, рисковала перерасти в ужасную ссору. Посидев некоторое время в гостиной, Луи натянул капюшон, закинул на плечо рюкзак и направился к выходу. Всю дорогу до школы он смотрел в окно, желая слиться с креслом, однако, к счастью, Дэвид был занят разговором по телефону и не сводил глаз с дороги. «Нет, мне нужны эти чёртовы списки к концу недели». «Скажи ей не наседать так на Митчелла, иначе придётся искать ему замену». «Перенеси. На сегодня у меня ужин с Сансом», — такие короткие фразы иногда пробивались к Луи сквозь шум в ушах. Он пытался отвлечься от боли, подумать, кто этот Митчелл и что за Санс, но тщетно. Ломота в теле и скручивающийся желудок вытесняли из головы все мысли. Перетерпеть утреннее собрание и первые два урока оказалось тяжелее, чем стараться не подавать виду перед отцом. В классах, в коридорах, в библиотеке, на улице — кругом всё время были люди. Казалось, место, где можно наконец передохнуть в одиночестве, один медпункт, однако и там мог кто-то быть. Оставалась только крыша. Шла уже седьмая минута, пока он сидел перед дверью и пытался унять тремор рук, чтобы открыть её. Замок никак не поддавался. Повоевав с ним ещё минуту, Луи наконец сдался, рухнул на ноги и прислонился спиной к двери, бессильно прикрывая глаза. Едва он подумал, что всё же придётся пойти в медпункт, как по лестничной площадке раздались шаги. Кто-то поднимался к нему. Спрятаться было негде, поэтому оставалось только ждать, пока человек снизу не покажется. Противный холод, заставлявший кутаться в куртку всё утро, будто бы охватил с новой силой. Посмотрев на свои подрагивающие руки, Луи осознал, какие последствия ему придётся теперь разгребать. Шаги приостановились. Тяжело сглотнув и подняв голову, Луи увидел, что это Клод. Привычно хмурый, с ледяной суровостью во взгляде, он стоял перед ним, смотрел в ответ. — Блядь, напугал, — тихо выдохнул Луи, откидываясь к двери. Клод молчал. Открыв глаза, Луи снова посмотрел на него и разглядел озадаченность на его лице. — Не могу… открыть, — объяснил он через силу. Дыхание сбилось, на лбу проступил холодный пот. Казалось, ещё чуть-чуть и он упадёт в обморок. В чужих глазах появилось понимание. — Не наркоман, значит, — проговорил Клод, догадавшись, что у него ломка. — Заткнись… и открой. — В медпункт иди. — Мойи, — выдохнул Луи, устало ухмыляясь, — не волнуйся ты так… Я в порядке. Постояв немного, Клод всё же подошёл к двери, опустился на корточки и принялся открывать замок рядом с белобрысой головой. Луи пристально — насколько ему позволяло состояние — разглядывал его. Старался сосредоточиться на глазах, губах, шее с выпирающим кадыком. На мгновение Клод тоже на него взглянул. Ещё с минуту поизучав чужое лицо, Луи прикрыл глаза и, когда раздался щелчок с металлическим звоном, понял, что замок наконец открылся. Теперь ему нужно было встать, чтобы они смогли выйти на крышу. — Сейчас, — сказал Луи, от озноба не в силах даже пошевелиться. Клод молча ожидал. Когда минуло полторы минуты, он выдохнул и спросил: — Нахрена ты вообще сюда припёрся? — А куда мне, по-твоему, нужно было идти? — Домой. — Дэвид узнает. — Ну да, разумнее ведь остаться в школе. Поняв, что парень в целом-то прав, он проглотил язвительное «а что ты ещё предлагаешь» и выдавил: — Сильно заметно? Отвечать Клоду не пришлось — Луи понял по его выражению лица, что сильно. Выдохнув, он снова прислонился головой к двери и спустя время всё же нашёл в себе силы встать. Приходилось цепляться за всё, что было рядом. В том числе и за Клода, который, к слову, не спешил протянуть руку помощи. — Ну спасибо… А я тебе ещё помогал, — едко напомнил Луи момент с весеннего бала. Хотя стоило отдать Клоду должное — он не помог, но и не оттолкнул, когда он ухватился за его руку. Молча позволил опереться на себя. Как только открылась дверь, в лицо дунул резкий прохладный ветер. Луи вышел на крышу и, плотнее запахнув джинсовую куртку, сполз по стене. — Твою… мать, — выдохнул он, растекаясь лужицей. Клод вышел вслед за ним. Закрыв дверь, он достал из кармана сигареты, зажал одну между зубами. — А что ты к своему дилеру не пошёл? — саркастически спросил он, прикуривая от зажигалки и поднимая взгляд. Луи лишь устремил на него свои холодные глаза. — А я говорил, что он тебя кинет, — продолжил Клод, выдохнув дым в небо. Он заметил, что у того подрагивает подбородок от холода, а губы начинают синеть. — Ещё не поздно передумать. — Обидно, что ты предпочитаешь заниматься наркоторговлей, чем спать со мной. — Уголок рта Луи чуть изогнулся в улыбке. Из-за слабости ему удавалось говорить только с некоторыми паузами. — Это просто лёгкое недомогание. Нужно только… передохнуть. Признать, что он действительно подсел на наркотики и теперь страдает ни от чего другого, как от абстинентного синдрома, не хотелось даже себе. Было ощущение, что во время вчерашнего рандеву он как-то подхватил вирус, и сейчас организм просто пытался справиться с ним. Он ведь и не принимал так безрассудно, чтобы сформировалась зависимость. Не могли пара белых дорожек и небольшие пилюли сделать из него наркомана. Клод не сводил с него глаз. Уставившись в ответ, Луи пытался совладать с лихорадкой и не завалиться на бок, чтобы оправдать свои слова, однако выходило у него из рук вон плохо. От боли не получалось и вздохнуть. На чужом лице так и читалось едкое: «Недомогание у него, как же». — Так ты поговорил с тем придурком? Мне сейчас, знаешь ли, ни к чему его наезды. Футболист выдохнул очередной клубок дыма. Стараясь, чтобы те, кто был внизу, его не заметили, он держался подальше от края крыши, в нескольких шагах от Луи. — Нет ещё, — ответил он, стряхнув пепел с тлеющей сигареты, который тут же подхватил ветер. — А что так? Ждёшь пока он не накинется на меня? — Ждал бы, не будь он в составе сборной. Тебе повезло, что он нужен для завтрашней игры. — Кстати об игре. Не нервничаешь? Проигрыш может плохо сказаться на поступлении в колледж. — Тебе какое дело? — Я пытаюсь поддержать разговор. — Чтобы отвлечься от ломки? Луи измученно хмыкнул. — Мы же с тобой трахаемся… Неужели не можем просто по человечески поговорить? — По человечески — это не про тебя. Солнце, выглядывающее время от времени из-за облаков, безжалостно слепило глаза; состояние всё ухудшалось. Теперь стало невозможно даже сидеть. Смирившись со своим поражением, Луи собрал последние силы и лёг, подтянув колени к животу. — Так игра уже завтра? — прохрипел он, едва ворочая языком. — Вот не задача. Спешу тебя расстроить, детка… Я скорее всего не смогу прийти. — Какая жалость, — фыркнул Клод. Оставаться с Миллером и дальше было рискованно, поэтому, затушив сигарету о стену, он собрался уходить. — Только не смей блевать здесь. — Не парься… У меня крепкий желудок… Тем более он пуст. Клод направился к двери, но внезапно остановился. Посмотрел на свернувшегося калачиком парня. — Иди домой, пока не стало хуже. Луи молчал. Когда Клод снова попытался выйти, до него дошло: — Отвезёшь меня?